Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО

 

СТИВЕН КИНГ

 

 

 

     - Я знаю, что вам нужно.

     Элабет испуганно оторвала взгляд от книги по социологии и увидела довольно непримечательного молодого человека в зеленой поношенной армейской куртке. В первое мгновение он показался ей каким-то очень- очень давним знакомым далекого смутно помнимого уже прошлого. Это было как «дежа-вю». Ho ощущение это, правда, почти сразу же исчезло. Он был приблительно ее роста, худощав и... как-то странно подергивался, если можно так выразиться - это было какое-то внутреннее, невидимое, но явственно ощущает мое ею подергивание. Волосы на его голове были черными и лохматыми. На носу, сильно увеличивая его темно-карие глаза, сидели массивные очки в роговой оправе и с очень толстыми линзами. Линзы казались не то сильно поцарапанными, не то просто грязными. Нет теперь она была абсолютно уверена в том, что никого не видела его раньше.

     - Вы знаете, что мне нужно? - переспросила она. Сомневаюсь.

     - Вам нужна двойная порция земляничного мороженого. Правильно?

     Она вздрогнула от неожиданности и, прищурившись, посмотрела на него теперь уже внимательнее. Она действительно уже давно собиралась устроить себе небольшой перерыв и пойти съесть мороженое. Элабет готовилась к выпускным экзаменам и целыми днями просиживала в своей кабинке для индивидуальной научной работы в библиотеке Студенческого Союза. Впереди было еще очень много работы.

     - Правильно? - повторил он и улыбнулся. Улыбка странным образом преобразила его лицо, сделав его напряженного и даже отталкивающего почти привлекательным. При мысли о его лице ей на ум пришли слова «умное» и даже «миловидное», но, все же, это были не совсем те слова, даже когда он улыбался. Не успев сдержать себя, она улыбнулась ему в ответ. Это было ей совершенно ни к чему. Тратить время на какого-то чудака, который пытается провести на нее впечатление, причем в самую напряженную пору учебного года, было для нее совершенно недопустимым. Ей предстояло проштудировать еще шестнадцать глав «ВВЕДЕНИЯ В СОЦИОЛОГИЮ».

     - Нет, спасибо.

     - Пойдемте. Если будете так усердствовать, то просто заработаете себе сильную головную боль без особенной пользы для дела. Ведь вы уже два часа корпите над этой книгой без перерыва.

     - Откуда вы знаете?

     - Я наблюдал за вами, - быстро ответил он и снова улыбнулся. В этот раз его улыбка понравилась ей меньше. Теперь у нее действительно начинала болеть голова.

     - Ну, а теперь хватит, - резко оборвала она - гораздо резче, чем собиралась. - Я не люблю, когда на меня кто-нибудь глазеет.

     - Извините.

     Ей стало немного жалко его, как бывает жалко бездомных собак. Зеленая потертая куртка была явно с чужого плеча и болталась на нем как на вешалке и... да, и носки непарные. Один черный, другой коричневый. Она почувствовала, что сейчас снова улыбнется, но на этот раз сдержалась.

     - Я готовлюсь к экзаменам, - сказала она уже мягче.

     - Конечно, О'кей.

     Она проводила его задумчивым взглядом и снова опустила глаза в книгу, но в голове, напоминая о только что проошедшей встрече, крутились только одни и те же слова: ДВОЙНАЯ ПОРЦИЯ ЗЕМЛЯНИЧНОГО МОРОЖЕНОГО.

     В общежитие она вернулась только поздно вечером, уже в 11:15. Элис, ее соседка по комнате, валялась на своей кровати, слушала Нила Даймонда и читала «Историю О».

     - Я и не знала, что они обозначили это «Eh - 17», - все еще думая о своей теме, вслух проговорила Элабет.

     - А я вот расширяю кругозор, дорогая. Расправляю, так сказать, крылья своего интеллекта. Поднимаю... Л?

     - М-м-м?

     - Ты слышишь, что я говорю?

     - Нет, вини, я...

     - Ты, милая, как-то прихлопнуто выглядишь.

     - Я встретила сегодня вечером одного парня. Очень забавный.

     - Да-а? Действительно, наверное, интересный экземпляр, если уж сумел оторвать великую Роуган от ее любимых талмудов.

     - Его зовут Эдвард Джексон Хэмнер младший. Ни больше, ни меньше. Невысокий. Худощавый. Голову не мыл, наверное, с прошлого дня рождения Вашингтона. И эти разноцветные носки. Один черный, другой коричневый.

     - Я думала, тебе нравятся мужчины немного другого типа. '

     - Да нет, Элис. Тут совсем другое. Я занималась в читальном зале на третьем этаже, а он подошел и предложил угостить меня мороженым. Я отказалась и он, винившись, ушел. Но с той минуты я не могла думать больше ни о чем, кроме мороженого. Как будто он внушил мне не думать больше ни о чем другом. Я просто не могла, остановиться и сосредоточиться на том, чем я должна была заниматься. Наконец, я решила сделать небольшой перерыв и спуститься в кафе. И как только я подумала об этом, этот чудак появился передо мной снова, как - под земли. В каждой руке у него было по два стаканчика именно того мороженого, которого я хотела - моего любимого земляничного.

     - Ну и чем же все закончилось? Я просто вся дрожу от нетерпения. Элабет рассмеялась.

     - Ну, не могла же я отказать ему и на этот раз. Он присел рядом, мы немного поболтали и выяснилось, что в прошлом году он тоже слушал курс лекций у профессора Брэннера и сдавал потом экзамен.

     - Бывают же совпадения!.. Просто чудеса какие-то рождественские...

     - Да нет же, послушай. Это на самом деле удивительно. Ты же знаешь, как я в буквальном смысле слова «потею» над этим курсом.

     - Да уж. Даже во сне чего-то там бубнишь почти каждую ночь.

     - Мой средний балл пока - семьдесят восемь. А для того, чтобы меня не лишили стипендии, нужно иметь не менее восьмидесяти. То есть, за этот экзамен я должна получить не меньше шести баллов. И вот, этот Эд Хэмнер говорит, что профессор Брэннер года в год использует на своих экзаменах практически одни и те же вопросы, и что он может продиктовать мне их все по памяти.

     - Ты хочешь сказать, что у этого парня... как это... фотографическая память?

     - Именно. Посмотри- ка.

     Она раскрыла свой учебник и вытащила оттуда три исписанных тетрадных листка.

     - Выглядит как список вопросов экзамена, - с нарочитой непонятливостью проговорила Элис, взяв их в руки.

     - Это он и есть. Эд говорит, что здесь все вопросы с прошлогоднего экзамена Брэннера СЛОВО В СЛОВО.

     - Что-то не верится, - равнодушно проговорила Элис.

     - Здесь весь материал. Не пропущено ни одной темы..

     - Все равно не верю, - она положила листки обратно. - Просто потому что твой новый знакомый - наверняка обычное привидение.

     - Он не привидение. Не называй его так.

     - О'кей. И этот ЮНОША предложил тебе, конечно, просто выучить ответы на эти вопросы и больше не забивать себе ничем голову, не так ли?

     - Конечно, нет.

     - Ну даже если и так, не находишь ли ты несколько неэтичной такую подготовку к экзамену?

     Элабет вспыхнула от возмущения и слова незаслуженной обиды успели сорваться с ее языка прежде, чем она сумела сдержать себя:

     - О да, конечно! Тебе легко говорить о безнравственности! За твое обучение ведь платят родители. У тебя всегда все в порядке с деканатом, и ты никогда ни в чем не нуждаешься. Стипендия тебе ни к чему! Ты даже... Ну ладно, вини. Вспылила немного. Не стоило мне всего этого говорить.

     Элис пожала плечами и снова уткнулась в свою книгу, стараясь всем своим видом продемонстрировать равнодушие.

     - Да нет, - проговорила она через несколько секунд, - ты, вообще-то, права. Это не мое дело. Но почему бы тебе, все-таки, не учить досконально весь материал? Так, для того, чтобы просто быть уверенной в себе.

     - Разумеется, я так и сделаю.

     Но все-таки при подготовке к экзамену, она руководствовалась прежде всего вопросами, которые дал ей Эдвард Джексон Хэмнер младший.

 

     Выйдя после экзамена аудитории, она увидела, что он поджидает ее в коридоре. На нем все также болталась та же самая армейская куртка, когда он приветливо, но несколько напряжено улыбнулся и встал ей навстречу.

     - Ну как?

     - Думаю, что сдала.

     Чувствуя огромное облегчение, она импульсивно чмокнула его в щеку.

     - Правда? Ну и отлично! Значит, сработало?

     - Как по маслу!

     Мысленно она все еще была на экзамене. Ей попался вопрос, который она знала просто блестяще. И вопрос этот СЛОВО В СЛОВО совпадал с одним тех, что продиктовал ей Эд.

     Они спустились в буфет и взяли себе по гамбургеру. Элабет спросила его о том, как продвигается сдача экзаменов у него самого.

     - А я их не сдаю. Освобожден за отличные успехи и примерное поведение. И ты так можешь, если захочешь.

     - Так почему же ты до сих пор здесь?

     - Ну, должен же я был узнать, как твои успехи.

     - Эд, не надо было. Это очень мило с твоей стороны, но...

     Снова этот странный и очень тревожный взгляд - под очков. Она уже видела его раньше.

     - Нет, - мягко возразил он. - Я должен был.

     - Эд, я очень благодарна тебе. Думаю, что благодаря тебе мне удалось спасти свою стипендию. Я действительно очень благодарна. Но у меня есть парень. Понимаешь?

     - Серьезно? - он о всех сил старался говорить весело и непринужденно, что получалось у него, впрочем, не очень убедительно.

     - Вполне. Скоро будет помолвка.

     - А он знает о том, какой он счастливчик? Он понимает, насколько он счастлив?

     - Я тоже счастлива, - ответила она, думая о Тони Ломбарде.

     - Бет, - неожиданно сказал он.

     - Что? - вздрогнула она от удивления и неожиданности.

     - Никто не называет тебя так, не правда ли?

     - Но откуда... да. Никто.

     - И даже тот парень?

     - И он тоже...

     Тони называл ее Л. Иногда - Лзи, что не нравилось ей еще больше.

     Он наклонился вперед, пристально глядя ей в глаза:

     - А тебе больше всего нравилось бы, если бы тебя называли Бет, не правда ли?

     Она рассмеялась, чтобы скрыть свое смущение:

     - Что бы это ни было...

     - Не будем об этом, - снова улыбнулся он. - Я буду звать тебя Бет. Это лучше. Ты совсем забыла о своем гамбургере.

     И вот учебный год закончен, и Элабет попрощалась с Элис. Отношения между ними были немного натянутыми, и Элабет было искренне жаль этого. Вину за это она чувствовала прежде всего за собой. Экзамены она сдала прекрасно, особенно по социологии, чему была, разумеется, несказанно рада - ведь набрала она девяносто семь баллов - наивысший показатель во всей группе.

     Когда она сидела в зале ожидания аэропорта и дожидалась объявления своего рейса, ей уже не казалась такой уж неэтичной ее подготовка к экзамену по социологии в читальном зале на третьем этаже. «В конце концов, - успокаивала она себя, - я сама же за это и поплачусь когда-нибудь потом. Ведь, по сути дела, это была вовсе и не подготовка, а самая обыкновенная зубрежка, просто подключение оперативной механической памяти. И все впичканное таким образом в голову выветрится и забудется в первые же дни после экзамена».

     Она вытащила сумочки открытку. Это было уведомление о получении ею денежной премии за отличное окончание учебного года - две тысячи долларов. Этим летом они вместе с Тони должны были проходить кратковременную практику в одном и том же месте - в Бутбэе, штат Мэн. Они учились, правда, на разных факультетах, но самое главное - они должны были быть рядом друг с другом и все свободное время проводить вместе. Кроме этого, за прохождение практики должны были заплатить еще немного денег - вполне достаточно, если учесть, что на самом деле практически вся практика должна была представлять собой сплошное купание и катание на яхте. Просто чудесно! И все это - благодаря Эду Хэмнеру. По крайней мере - не в последнюю очередь.

     На самом же деле ее ожидало самое ужасное лето всей ее жни.

 

     Июнь был очень дождливым. В домиках, в которых они жили, были постоянные перебои с газом, практика была скучной и неинтересной. Тони со своими друзьями нашел какую- то дополнительную работу по ремонту не то дорог, не то чего-то там еще. Несмотря на то, что это было совсем недалеко от их лагеря, он пропадал там целыми днями. Но хуже всего было то, что Тони совершенно замучил ее по поводу их женитьбы. К удивлению Элабет, его каждодневные предложения и уговоры были ей скорее неприятны, чем доставляли какую- то радость. Они даже пугали ее.

     Что-то было НЕ ТАК.

     Что - она не могла понять. Что-то просто ушло, ушло безвозвратно и их отношения рушились буквально на глазах. Однажды ночью уже в конце июля она была сильно напугана своей неожиданной и очень сильной истерикой. Хорошо еще, что в ту ночь не оказалось дома ее соседки по домику - мышеобразной нкорослой девушки по имени Сандра Акерман.

     В одну первых ночей августа ей приснился очень страшный, просто кошмарный сон. Ей приснилось, что она лежит на дне огромной глубокой могилы и не может пошевелить ни рукой, ни ногой, чтобы выбраться нее наружу. С белого неба, мутного как весть, лил сильный дождь. Лил прямо в лицо, ослепляя и забивая дыхание. К краю могилы медленно подошел Тони На нем была желтая защитная строительная каска.

     - Выходи за меня замуж, Л, - послышался его бесцветный Глухой голос. - Выходи за меня, или мне придется... ,

     Она пытается сказать, что она согласна, что она сделает все, лишь бы он вытащил ее этой ужасной грязной ямы. Но паралич полный - она не может пошевелить даже языком.

     - О'кей, - говорит Тони. - Тогда мне придется... И уходит. Она пытается скинуть с себя этот ужасный паралич, но у нее ничего не получается.

     И вот... она слышит звук приближающегося бульдозера...

     Через несколько секунд она уже видит этого громадного желтого монстра - он толкает перед собой огромную массу мокрой грязной земли. Из кабины выглядывает мокрое, безжалостное, перекошенное злобой лицо Тони.

     Он хочет похоронить ее заживо!.. Не в силах пошевелиться или хотя бы выдавить себя крик о помощи, она может только с ужасом наблюдать, как уже первые комья земли начинают падать в могилу. В ЕЕ могилу...

     И вдруг чей-то крик, чей-то очень знакомый голос:

     - Убирайся! Оставь ее! Проваливай! Тони выпрыгивает бульдозера и, спотыкаясь, убегает.

     Она спасена. Она закричала бы от радости, но не может. И вот появляется ее спаситель. Он возвышается над краем ямы как могильщик. Это Эд Хэмнер. Он, как всегда, в своей вечной зеленой куртке и с всклокоченными волосами. Огромные очки съехали и висят на самом кончике носа. Он протягивает ей руку.

     - Вылезай, - слышит она его мягкий голос. - Я знаю, что тебе нужно. Вылезай оттуда, Бет.

     Она чувствует, что может, наконец, двигаться и вздыхает с огромным облегчением. Она пытается отблагодарить его, но слова громоздятся одно на другое, и она так и не может пока ничего пронести. Эд ласково улыбается и кивает ей головой. Она берется за протянутую ей руку и опускает глаза, чтобы найти опору для ноги. Подняв глаза снова, она видит, что держится за лапу огромного, просто гигантского волка со сверкающими красным светом глазами и жуткой оскаленной пастью, готовой вцепиться ей в горло.

     Она резко проснулась и подскочила в постели от страха. Вся ночная рубашка была мокрой от холодного липкого пота, а тело просто ходуном ходило от крупной дрожи, которую невозможно было остановить. Даже после теплого расслабляющего душа и стакана молока она все никак не могла прийти в себя и заставить себя выключить свет - так и спала, если только это можно было назвать сном, с зажженной лампой.

     Через неделю Тони погиб - только не во сне, а по-настоящему.

 

     Она накинула халат и пошла открывать дверь. Элабет ожидала увидеть Тони, но на пороге стоял Дэнни Килмер, один его товарищей по работе. Дэнни был очень веселым, остроумным и жнерадостным парнем. Элабет и Тони пару раз встречались с ним и его девушкой и довольно неплохо провели вместе время. Но на этот раз Дэнни стоял на пороге как-то очень грузно и совсем не выглядел веселым, как обычно. Напротив, он имел какой-то совершенно больной вид.

     - Дэнни? Что...

     - Л, - медленно, с трудом подбирая слова, проговорил он. - Л, ты должна держать себя в руках. Ты... О, ГОСПОДИ!

     Он в отчаянии ударил огромным грязным кулаком по косяку двери и заплакал.

     - Дэнни, что-нибудь случилось с Тони?..

     - Его нет больше. Он...

     Но она уже начала терять сознание и не разобрала больше ни одного слова.

 

     Вся следующая неделя прошла как во сне. История гибели Тони смутно складывалась в ее сознании кратких газетных сообщений и обрывков того, что рассказывал ей Дэнни в баре гостиницы «ХАРБОР».

     Они занимались ремонтом дренажных кульвертов на Хайуэе № 16. Часть автострады была перегорожена и Тони с флажком направлял машины в объезд ремонтируемого участка. Со склона на большой скорости спускался какой-то парень на красном Фиате. Тони махнул ему флажком, но парень скорости не сбросил. Тони стоял около самого грузовика на обочине и отпрыгнуть ему было некуда, а парень ехал настолько быстро что Тони даже не успел прижаться к машине. Парень в Фиате сломал себе руку и получил тяжелое сотрясение мозга с рваными ранами лица и головы. Тони же скончался на месте. У водителя Фиата был сильный шок - он то впадал в истерику, то вел себя на удивление холодно-рассудительно. Полиция обнаружила, что причиной происшествия был отказ тормозов. Впечатление было такое, что они перегрелись и расплавились. То есть, парень просто не мог остановиться, и Тони стал жертвой трагического стечения обстоятельств.

     Шок и пришедшая за ним депрессия Элабет были усилены еще и возникшим невестно откуда чувством вины за случившееся. Это был просто какой-то комплекс вины. Она не знала, как ей бавиться от Тони, и в этом ей помогло само Провидение. Но самым страшным, особенно по началу, было то, что в каком-то отдаленном, тайном уголке подсознания она была даже довольна тем, что все так проошло. Она не хотела замуж за Тони... даже после того ночного кошмара.

 

     За день до отъезда домой у нее началось настоящее нервное расстройство, сопровождавшееся почти полным упадком сил.

     Она сидела без движения и без каких бы то ни было мыслей на камне возле домика. Сколько она там просидела - она не помнила. Может быть, час, а может быть, и больше. И вдруг у нее полились слезы. Полились неожиданно, безудержным потоком. Слезы перешли в рыдания, и она плакала до тех пор, пока у нее не заболело горло и голова. Облегчения слезы не принесли - наоборот, она почувствовала себя еще более опустошенной. И вдруг она услышала:

     - Бет.

     Это был Эд Хэмнер.

     Она вздрогнула и медленно обернулась, почти уверенная в том, что увидит сейчас волка своего сна. Но это был просто Эд Хэмнер. Он стоял перед ней, залитый лучами яркого солнца и выглядевший странно беззащитным без своей зеленой армейской курки и старых потертых голубых джинсов. На нем были красные шорты до колен, белая бейсбольная рубашка, которая болталась на его костлявой груди как парус без ветра, и кеды. Он, вопреки ожиданию, не улыбался, а очки, отбрасывавшие солнечные блики, не позволяли разглядеть его глаз.

     - Эд? - неуверенно спросила она, думая, что это наверняка какая- нибудь галлюцинация. - Это на самом деле...

     - Да, это я.

     - Но как...

     - Я работал в Лэйквудском театре в Скоухигоне и решил зайти на всякий случай к вам. Я застал там... Элис. Так, кажется, ее зовут?

     - Да.

     - Она сказала мне о том, что случилось, и я сразу же приехал сюда. Бедная Бет...

     Он немного наклонил голову и солнечные блики исчезли со стекол его очков, за которыми она не увидела ничего волчьего, ничего хищного - только добрую и мягкую симпатию.

     Она снова заплакала, и у нее начала сильно кружиться голова. Ни слова не говоря, он обнял ее за плечи, и сразу же все прекратилось.

     Они поехали пообедать в небольшой ресторанчик в. Уотервилле, в двадцати пяти милях от их лагеря.

     Ресторанчик находился в тихом и спокойном месте - как раз то, что ей нужно было, чтобы уехать куда-нибудь лагеря, хотя бы на какое-то время, и хоть немного развеяться. Они ехали на машине Эда. Это был новый Корвет. Водил он очень хорошо и без всяких показушных штучек. Элабет не хотела ни о чем говорить и не хотела, чтобы ее успокаивали. Эд, казалось, понимал это и просто включил тихую спокойную музыку.

     В ресторанчике, не посоветовавшись с ней, он заказал рыбное меню. Она не чувствовала никакого голода, и ей было, в общем-то, совершенно все равно, что он там заказывает, но когда принесли аппетитно пахнущую рыбу, она почувствовала такое сильное желание есть, что подумала еще, что съест ее сейчас всю. Эта рыба была сейчас именно тем, чего она хотела бы больше всего.

     Быстро проглотив все припасенное, она подняла глаза на Эда и нервно усмехнулась. Он курил сигарету и внимательно наблюдал за ней.

     - Я становлюсь очень прожорливой, когда нервничаю или просто переживаю, - смутившись, сказала она. - Должно быть, я выглядела просто ужасно.

     - Вовсе нет, - успокоил он ее. - Просто ты многое пережила, и твои силы требуют восстановления. Я все прекрасно понимаю. Это ведь как после болезни, правильно?

     - Да, именно так. Он мягко сжал и отпустил ее руку. - Теперь ты пойдешь на поправку. Бет.

     - Правда? На самом деле?

     - Конечно. Ну, а теперь скажи мне, какие у тебя планы?

     - Я уезжаю завтра домой. Потом - не знаю.

     - Но ты, надеюсь, вернешься в колледж?

     - Не знаю пока. После того, что проошло, это кажется таким... мелким, незначительным. В моей жни вообще многое теперь менилось.

     - Со временем все встанет на свои места. Тебе, может быть, трудно поверить в это сейчас, но это на самом деле так - не беспокойся. Сама посмотришь, что будет уже месяца через полтора. А сейчас тебе лучше всего просто отдохнуть.

     - Да. Ты, наверное, прав. Но... Можно сигарету?

     - Конечно. Они, правда, с ментолом - вини.

     Она взяла одну сигарету.

     - Откуда ты знаешь, что я не люблю сигареты с ментолом?

     - Просто ты выглядишь не так, наверное, как человек, который любит сигареты с ментолом, - пожал он плечами. Она улыбнулась:

     - А ты смешной. Ты знаешь об этом? Он тоже улыбнулся, но как-то неопределенно.

     - Нет, действительно. До твоего появления сегодня у меня как-то все перемешалось в голове, и я никого... никого-никого не хотела, да и не хочу видеть. Но ты - совсем другое дело, Эд. Я очень рада тебе. Действительно очень рада.

     - Иногда бывает очень приятно общаться с кем-то, с кем ты ничем не связан. Я правильно тебя понял?

     - Пожалуй, - она ненадолго замолчала. - Кто ты, Эд, кроме того, что я о тебе знаю - что ты мой добрый спаситель? Кто ты на самом деле?

     Она вдруг поняла, что для нее совершенно необходимо знать это. Он пожал плечами:

     - Да никто так особенно. Просто один так называемых чудиков, которых можно каждый день видеть в колледже с охапкой книжек под мышкой.

     - Эд, ты не чудик.

     - Да чудик, чудик, чего уж там, - улыбнулся он. - Всю дорогу прыщи на щеках, как у школьника, никогда не было настоящих друзей, вся жнь - спокойная и размеренная, как по расписанию, никаких всплесков или романтических приключений. Обычная книжная крыса, переходящая с курса на курс - все, больше ничего. Когда будущей весной в колледж приедут «покупатели» разных крупных компаний, Эд Хэмнер просто подпишет с одним них контракт и вообще исчезнет навсегда.

     - И тебе не стыдно? - поинтересовалась она с мягким упреком.

     В ответ он только улыбнулся, но это была какая- то странная, почти вымученная улыбка.

     - А кто твои родители? - спросила она. - Где ты живешь и вообще...

     - В другой раз, - оборвал он ее на полуслове. - Сейчас я хочу отвезти тебя назад - тебе ведь предстоит завтра долгий и утомительный перелет на самолете.

 

     Тем вечером она расслабилась в первый раз после гибели Тони. Ощущение, что какая- то ее внутренняя движущая пружина все больше и больше ослабевает, исчезло. Она подумала, что сможет, наконец, быстро и без проблем заснуть, но сон, все-таки, пришел не сразу.

     В ее и без того переутомленном мозгу роились сразу несколько не дававших ей покоя вопросов. ЭЛИС СКАЗАЛА МНЕ... БЕДНАЯ БЕТ. Но Элис собиралась провести все лето в Киттери, а это - в восьмидесяти милях от Скоухигэна. Хотя, может быть, она просто приехала в Лэйквуд, чтобы сходить, например, в тот же театр.

     Его Корвет последней модели. Очень дорогая машина. Подрабатывая в массовке в Лэйквудском театре, такую машину не купишь. Но, может быть, у него просто богатые родители.

     В ресторанчике он заказал именно то, что и она сама заказала бы себе - единственное, может быть, блюдо во всем меню, которое вызвало у нее прилив небывалого аппетита.

     А сигареты с ментолом? А то, как он поцеловал ее, попрощавшись и пожелав спокойной ночи - ведь она очень хотела, чтобы он поцеловал ее. И причем именно так, как он это и сделал. А...

     ТЕБЕ ВЕДЬ ПРЕДСТОИТ ЗАВТРА ДОЛГИЙ И УТОМИТЕЛЬНЫЙ ПЕРЕЛЕТ НА САМОЛЕТЕ.

     Он знал, что .она собиралась завтра домой, потому что она сама сказала ему об этом. Но откуда ему было знать, что она собирается лететь на самолете? Или что это будет долгий и утомительный полет?

     Все это было очень странно и тревожило ее. Тревожило потому, что она была уже наполовину влюблена в Эда. Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО. Как голос какого-нибудь капитана подводной лодки, спокойно объявляющий глубину, направление и скорость движения своего корабля. Именно эти слова сказал он ей, пожелав спокойной ночи и поцеловав на прощание.

 

     Он не приехал провожать ее в маленький аэропорт «Огэста», которого она улетала, и она была довольно сильно удивлена тем, что очень расстроена этим. Она сидела в зале ожидания и думала о том, как, порой незаметно, один человек подпадает под влияние другого - совсем как кролик перед удавом, и это становится очень трудно преодолимой привычкой, от которой не бавиться одним волевым решением, да и...

     - ЭЛИЗАБЕТ РОУГЕН, - пропел приятный женский голос громкоговорителей, - ПОДОЙДИТЕ К БЕЛОМУ ТЕЛЕФОНУ НА ПУНКТЕ МЕЖДУГОРОДНОЙ СВЯЗИ. Она быстро нашла этот телефон и услышала голос Эда:

     - Бет?

     - Эд! Как я рада тебя слышать! Знаешь, я подумала, может быть, ты...

     - ... встретишь меня? - рассмеялся он. - Нет, не смогу, к сожалению. Да ты вполне можешь обойтись и без этого. Ты ведь уже совсем взрослая девочка. К тому же, очень красивая. Думаю, ты прекрасно справишься и сама. Может быть, увидимся в колледже?

     - Я... да, конечно.

     - Хорошо, - сказал он и ненадолго замолчал. - Это просто здорово. Бет. Потому, что я люблю тебя. Я полюбил тебя с первой же нашей встречи.

     От этих слов у нее просто отнялся язык, и она не могла пронести ни слова. В ее голове пронесся целый ураган мыслей. Он снова тихо рассмеялся:

     - Нет, не говори ничего. Не сейчас. Увидимся позже. У нас будет еще достаточно времени. Все время будет нашим. Счастливого пути, Бет. До встречи.

     Послышались короткие гудки - он оставил ее одну наедине с белой телефонной трубкой в руке и с целым ворохом мыслей и вопросов в голове.

 

     Сентябрь.

     Элабет постепенно, но все же с трудом возвращалась к учебе, да и вообще к жни в колледже, как будто была оторвана от этого очень долгое время. Давал знать себя шок, пережитый этим летом. Старые привычки и навыки возвращались очень медленно. Ее соседкой по комнате в общежитии была, конечно, снова Элис - они жили вместе года в год с самого первого курса - так распорядился однажды компьютер, занимающийся расселением студентов. Несмотря на очень разные интересы, да и вообще характеры, они ладили между собой довольно сносно. Элис училась на химическом факультете, Элабет - на факультете обществоведения. То есть - технарь и гуманитарий, но дело не в этом. Они были сами по себе очень разными, что, однако, не влияло на их уже установившиеся вполне нормальные отношения.

     После этого лета эти отношения стали все-таки несколько более прохладными. Элабет отнесла это к тому их небольшому конфликту, который проошел этой весной по поводу ее подготовки к экзамену по социологии. И не придала этому особого значения, надеясь, что со временем все забудется и встанет на свои места.

     Все, что проошло этим летом, казалось ей теперь каким-то смутным сном. Ей все еще доставляли боль мысли о Тони, и она бегала говорить об этом с Элис, но эта боль была уже не такой сильной, как прежде. Раны начинали постепенно затягиваться. Самым забавным и, вместе с тем, грустным ей казалось то, что она хорошо понимала, что когда-нибудь, спустя много лет, она будет вспоминать о Тони просто как о парне, с которым она когда-то в молодости училась в колледже.

     Гораздо больше ее беспокоило то, что не появлялся Эд Хэмнер. С тех пор он даже ни разу не позвонил ей.

     Прошла неделя, вторая, наступил октябрь. Она обратилась в деканат с просьбой подсказать ей адрес студента по имени Эдвард Джексон Хэмнер младший, но в графе «Место жительства» было почему-то только название улицы - Милл-стрит. Но Милл-стрит была очень длинной. Оставалось только ждать. Ее часто приглашали на вечеринки в разные веселые компании, но она каждый раз вежливо отказывалась. Элис удивленно вскидывала брови, но никак не комментировала такое странное поведение подруги. Она просто молчала и, уж конечно, не задавала никаких вопросов. В то время она, к тому же, была очень занята работой над каким-то проектом по биохимии и просто хоронила себя заживо в ворохах книг, проводя большинство вечеров в библиотеке. Элис часто получала письма - по крайней мере, одно-два в неделю. Элабет возвращалась домой обычно первой и первым делом просматривала почту в надежде увидеть хотя бы одно письмо, адресованное ей. Письмо от Эда. Но каждый раз письма были только для Элис. Одно них было даже какого-то частного сыскного агентства.

 

     Зазвонил селектор внутренней связи. Элис, не отрываясь от своих учебников, бросила через плечо: - Ответь, Л. Может быть, это тебя. Элабет подошла к селектору:

     - Да?

     - Л, тебя спрашивает какой-то джентльмен, - послышался голос вахтерши.

     О, ГОСПОДИ!

     - Какой джентльмен? - переспросила она, взявшись рукой за голову - у нее сразу же началась сильная мигрень, впервые за последнюю неделю.

     - Его имя Эдвард Джексон Хэмнер младший, - ответила вахтерша ,и, понив голос до шепота сказала,

     - На нем разные носки - один зеленый, другой коричневый. Рука Элабет нервно взлетела к воротнику халата.

     - О, Господи! Скажите ему, что я сейчас спущусь. Нет, скажите, что через минуту. Нет, через пару минут, о'кей?

     - Хорошо, - ответили на том конце провода. - Не волнуйся так, детка.

     Элабет выхватила стенного шкафа пару широких брюк, короткую джинсовую юбку, что-то еще, вспомнила со стоном, что в волосах у нее бигуди и принялась судорожно выдергивать их.

     Элис, наблюдая за этими сборами, молча улыбалась и долго еще смотрела на дверь, захлопнувшуюся за убежавшей Элабет.

     Он выглядел все так же. Совсем не менился. Все та же поношенная зеленая армейская куртка, которая была по крайней мере на два размера больше, чем нужно. Одна дужек очков замотана оляционной лентой. Джинсы - напротив - совсем новые и совершенно неразношенные. И, конечно, традиционно-разноцветные носки - один зеленый, другой коричневый. Теперь она поняла точно, что любит его.

     - Почему ты так долго не звонил? - спросила она, подойдя к нему вплотную.

     Он вытащил руки карманов куртки и улыбнулся.

     - Я просто хотел дать тебе время хорошенько поразмыслить обо всем. Ты могла встретить за это время кого-нибудь еще, кто пришелся бы тебе по душе больше, чем я.

     - Думаю, я и так уже знаю, кто мне больше всех по душе.

     - Хорошо. Не хочешь сходить в кино?

     - Куда угодно, - глядя ему прямо в глаза, ответила она. - Куда угодно.

 

     С каждым днем она все больше и больше понимала, что в ее жни не было еще ни одного человека, который бы так точно и без слов понимал все ее настроения и желания. Их вкусы и наклонности совпадали с точностью до абсолютной. Если Тони любил, например, очень подвижные и напряженные фильмы вроде «Крестного отца», то Эду, так же как и ей, больше нравились комедии или в меру душещипательные серьезные драмы. Однажды, когда у нее было неважное настроение, он вытащил ее в цирк, и плохого настроения как не бывало - вечер они провели просто прекрасно. Было по-настоящему весело, просто замечательно. С учебой тоже было все в порядке - благодаря усердным занятиям в ее любимом для этого месте, на третьем этаже в читальном зале. Они очень любили ходить на дискотеки и особенно в дансинги. В старых танцах, которые очень любила Элабет, Эд был вообще настоящим мастером. Однажды они выиграли даже первый пр в конкурсе танцев пятидесятых годов под названием «Ностальгия». Но самое главное - он всегда безошибочно угадывал все ее желания и всегда старался выполнить каждое них. Она никогда не чувствовала с его стороны никакого давления, он никогда не торопил ее, как это обычно случалось у нее с другими мужчинами, которые были до Эда. Все шло размеренно, как по составленному ей самой расписанию - начиная с первого поцелуя и заканчивая той их незабываемой первой ночью, когда они остались с Эдом до утра у одного его друзей. Квартира самого Эда была действительно на Милл-стрит, на третьем этаже одного ее домов. Они часто бывали там, но у Элабет никогда не было ощущения, что она входит в жилище обычного Дона Жуана. Он всегда искренне желал только того, чего желала она. Все продвигалось просто прекрасно.

 

     Закончился очередной семестр и наступила пора кратковременных каникул. Элабет стала замечать какую- то странную озабоченность своей соседки. В тот день Эд должен был заехать за Элабет после полудня- они собирались куда-то поехать вместе обедать. Элабет несколько раз обратила внимание на то, что Элис как-то странно хмурит брови и косится на большой конверт, лежащий на углу ее стола, будто бы не решаясь раскрыть его при Элабет. Один раз она совсем уж было собралась спросить у Элис, что это, но потом решила, что лучше не стоит. Может быть, это какой-нибудь новый проект.

 

     Когда Эд довез ее тем вечером обратно до общежития, шел сильный снег.

     - До завтра? - спросил он. - На моем месте?

     - Да. Я нажарю кукурузных зерен.

     - Отлично, - прошептал он и поцеловал ее.

     - Я люблю тебя. Бет.

     - Я тоже тебя люблю.

     - Хочешь, останемся завтра ночевать у меня? - тихо спросил Эд.

     - Хорошо, Эд, - ответила она тоже очень тихо.

     - Как ты захочешь.

     - Хорошо, - прошептал он, глядя ей прямо в глаза.

     - Спокойной ночи, малыш.

     - Спокойной ночи.

     Она думала, что Элис уже спит, и вошла в комнату очень тихо, но Элис не спала и сидела за своим столом.

     - У тебя все в порядке, Элис?

     - Я должна поговорить с тобой, Л. Об Эде.

     - А что такое?

     - Сейчас узнаешь, - осторожно начала Элис.

     - Думаю, что после того, как мы закончим этот разговор, мы не сможем больше оставаться подругами. Точнее говоря - ты, скорее всего, не захочешь. Да и мне во всем этом многое не нравится. Так что я хочу, чтобы ты выслушала меня внимательно.

     - Может быть, тогда лучше не стоит и начинать этот разговор?

     - Нет, я просто должна это сделать. Элабет почувствовала какое-то любопытство, переходящее в гнев.

     - Ты что, имеешь какие-то виды на Эда?

     Разнюхивала что-нибудь о нем? Элис только молча посмотрела на нее.

     - Похоже, ты глаз на него положила?

     - Да нет же. Если бы это было так - я давно бы уже действовала по-другому.

     Элабет посмотрела на нее озадаченно. Интуитивно она чувствовала, что то, что скажет сейчас Элис - правда. Неожиданно ей стало страшно.

     - Две вещи беспокоят меня в Эде Хэмнере, - начала Элис.

     - Во-первых, в письме, в котором ты сообщила мне о смерти Тони, ты написала, что, как здорово, что я встретила Эда в Лэйквудском театре, как он приехал прямо в Бутбэй и поддерживал тебя в тяжелую минуту. Но я не встречалась с ним, Л. В это лето я и блко не была рядом с Лэйквудским театром.

     - Но...

     - Как он узнал о том, что Тони погиб? Понятия не имею. Я знаю только, что я ему об этом не говорила. Дальше: помнишь тот наш разговор весной перед твоим экзаменом по социологии его якобы фотографической памяти? Да он не помнит, какие он носки надел с утра!

     - Слушай, не сваливай все в одну кучу! - попыталась возразить Элабет. - Это ведь...

     - Это лето Эд Хэмнер провел в Лас-Вегасе, - медленно проговорила Элис. - В середине июля, за полмесяца с лишним до смерти Тони, он приехал оттуда в Пемэкуид, недалеко от Бутбэя, и снял там номер в мотеле, как будто дожидаясь, когда сможет понадобиться тебе.

     - Что ты городишь, Элис! И вообще, откуда тебе вестно, что Эд был в Лас-Вегасе?

     - Не спеши, я расскажу тебе все по порядку. Я разговаривала с Ширли Д'Антонио. Она большая театралка и работала этим летом в ресторане «Пайнз» прямо напротив театра, не пропуская ни одного спектакля. Так вот, она сказала, что ни разу не видела там никого, даже блко похожего на Эда Хэмнера. То есть, он обманул тебя уже несколько раз. Я решила посоветоваться по поводу всего этого с отцом и он подсказал мне кое-что.

     - Что же? - спросила Элабет, совершенно сбиваясь с толку.

     - Он посоветовал мне обратиться в частное сыскное агентство и нанять детектива. Элабет вскочила с кресла как ужаленная.

     - Хватит, Элис! Достаточно! Ни слова больше! Она собралась успеть на последний автобус в город и уехать ночевать к Эду. И вовсе не собиралась задавать ему какие-либо вопросы.

     - По крайней мере, ты должна ЗНАТЬ об этом, - проговорила Элис. - Человек все-таки должен принимать решения САМ.

     - Я не желаю знать больше ничего, кроме того, что я уже знаю - что он очень хороший, добрый...

     - Любовь слепа, милочка, - пронесла Элис с горькой улыбкой. - А ты никогда не задумывалась, Л, о том, что я, может быть, тоже люблю тебя? Ты думаешь, я стала бы влезать во все это, если бы твоя судьба была мне безразлична? Ты об этом не подумала? Элабет обернулась и пристально посмотрела на нее.

     - Если даже и так, то странным же ты образом выражаешь мне свое расположение...

     Помолчав немного, она добавила:

     - Знаешь, ты, пожалуй, продолжай. Может, ты действительно права, и мне лучше, по крайней мере, выслушать тебя. Продолжай.

     - Ты знакома с ним, между прочим, уже довольно много лет, - продолжила Элис, говоря тихим спокойным голосом.

     - Я... что?

     - П.С. 119, Бриджпорт, штат Коннектикут. Эти слова прозвучали кик гром среди ясного неба. От неожиданности Элабет буквально онемела. Она жила с родителями в Бриджпорте шесть лет, и переехали они оттуда туда, где живут сейчас, только когда она училась во втором классе. И их адрес был действительно П.С. 119, Бриджпорт, штат Коннектикут, но...

     - Элис, ты уверена?

     - Ты вспомнила его?

     - Нет, конечно, нет!

     Но она вспомнила то чувство, которое охватило ее, когда она увидела Эда в первый раз - чувство ДЕЖА-ВЮ...

     - Что ж, неудивительно - хорошенькие девочки редко обращают внимание на гадких утят и, уж конечно, еще реже запоминают их. А ведь он, по-видимому, был очень сильно влюблен в тебя. Ты училась с ним вместе в первом классе, Л. Возможно, он сидел где-нибудь на задних партах и... глаз не спускал с тебя целыми днями. Или в школьном дворе. Просто маленький непримечательный очкарик, которого ты даже не запомнила. Но могу поспорить на что угодно, что он помнит тебя прекрасно.

     - Что ты узнала еще?

     - Агентство идентифицировало его личность безошибочно - по отпечаткам пальцев. После этого оставалось только найти людей, которые были так или иначе знакомы с ним, и переговорить с ними. Агент, взявшийся за эту работу, сказал, что ему кое-что непонятно того, что удалось узнать. Мне, кстати, тоже. Кроме того, что непонятно, меня это даже испугало.

     - Что же тебя испугало? - холодно спросила Элабет.

     - Не перебивай меня, пожалуйста. Эд Хэмнер старший был завзятым картежником. А вообще он довольно долгое время проработал в Нью- Йорке в каком-то рекламном агентстве. Попав в какую- то скандальную историю, он сбежал оттуда и поселился в Бриджпорте. Нанятый мной агент говорит, что этот человек не пропускал ни одной крупной игры в городе. Особенно, когда играли в покер.

     - Да... Я вижу, эти люди неплохо покопались в грязном белье за твои доллары, - сказала Элабет, устало прикрыв глаза рукой.

     - Не важно, в чем они копались. Важны факты. В Бриджпорте отец Эда снова попал в довольно затруднительное финансовое положение. И снова - за азартных игр. Он сильно проигрался, влез в большие долги, снова проигрался и так далее до тех пор, пока положение не стало просто отчаянным. Однажды он каким-то образом умудрился сломать себе и ногу, и руку сразу.

     - Что-нибудь еще, - не в силах держать себя в руках, с вызовом спросила Элабет. - Избиение младенцев? Или присвоение и растрата чужого имущества?

     - Он опять скрылся от уплаты уже совершенно фантастических долгов, переехал в 1961- м году в Лос-Анджелес и снова устроился в какое-то рекламное агентство. Уроки прошлого не пошли ему впрок, и он стал каждый уик-энд ездить играть в Лас-Вегас, был очень азартен и, как всегда, почти постоянно помногу проигрывал, отчаянно надеясь отыграться. Как-то раз он взял с собой в казино своего сына Эда и... начал выигрывать.

     - Никак не могу понять, зачем ты мне все это рассказываешь. Нельзя ли как-нибудь покороче и поопределеннее?

     Элис похлопала рукой по папке с собранным досье:

     - Здесь есть все, Л. Не все эти документы имеют юридическую силу, но агент, который разговаривал с людьми, показания которых собраны здесь, считает, что у них не было никаких причин врать ему. Отец Эда называл его своим «маленьким талисманом». Поначалу на мальчика никто не обращал никакого внимания. Даже несмотря на то, что детям в игорных заведениях находиться запрещено. Его отец постепенно стал настоящим везунчиком и сущим бедствием для владельцев казино и, разумеется, для тех, кто садился с ним играть. Со временем он совсем уже разошелся и играл только по крупному. В рулетку, например, он ставил только на чет- нечет или на красное-черное и никогда не проигрывал. К концу года их уже просто не впускали ни в одно казино, ссылаясь на то, что несовершеннолетним вход туда воспрещен. И тогда его отец начал играть в другие игры.

     - В какие же?

     - Он стал играть на бирже. Когда Хэмнеры приехали в Лос-Анджелес в середине 1961 года, они жили в крохотной скромной квартире за девяносто долларов в месяц, а мистер Хэмнер ездил на дряхлом Шевроле модели 52- го года. К концу 1962 года он уволился с работы - это было ему уже просто ни к чему. Всего через шестнадцать месяцев они жили уже в собственном роскошном доме в Сан-Джоузе. Мистер Хэмнер ездил на новеньком Тандер-берде последней модели, а миссис Хэмнер - на собственном Фольксвагене. То есть, понимаешь? Их могли не впускать в казино, ссылаясь на закон штата Невада, запрещающий вход туда несовершеннолетним, но никто не мог запретить Эду Хэмнеру старшему давать просматривать своему сыну биржевые сводки.

     - Ты имеешь в виду, что Эд... что он мог... Элис, ты просто сумасшедшая!

     - Я ничего не имею в виду. Тут и так все ясно, по-моему. Эд Хэмнер просто прекрасно знал, что нужно было его отцу.

     Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО.

     Она вздрогнула оттого, что ей показалось, что Эд Хэмнер неожиданно очутился у нее за спиной и прошептал ей эти слова на ухо.

     - Практически все шесть последовавших за этим лет миссис Хэмнер провела в различных психиатрических клиниках. Вначале предполагалось, что она просто страдает сильными нервными расстройствами, но один лечивших ее врачей, с которым разговаривал мой агент, утверждает, что она была самой настоящей душевнобольной, причем в очень тяжелой форме. Она считала своего сына наместником Дьявола на земле. Однажды в 1964 году она пыталась убить его ножницами и сильно поранила ему плечо. Она... Л? Л, что с тобой?

     - Шрам... - пробормотала Элабет. - Однажды, около месяца назад, мы купались с ним ночью в открытом бассейне университета, и я увидела у него сильный глубокий рубец на плече... здесь, - она положила руку себе на плечо немного выше левой груди. - Он сказал... - к ее горлу поднялся тошнотворный комок, и ей пришлось подождать, пока он отступит. - Он сказал, что когда был маленьким мальчиком, он сильно упал этим местом на острый забор.

     - Продолжать?

     - Да конечно. Теперь уже поздно останавливаться.

     - В последний раз его мать была выписана роскошной психиатрической клиники Сан Джоэкуин Вэлли в 1968 году. Однажды они все втроем решили устроить семейный пикник недалеко от Дороги 101. Эд собирал дрова для костра недалеко от высокого обрыва над морем, как вдруг его мать села в машину (Эд Хэмнер старший тоже находился в это время внутри), завела ее и помчалась прямо на своего сына. Эду удалось, по-видимому, успеть отпрыгнуть в сторону, но оба его родителя погибли, упав в машине с огромной высоты на прибрежные скалы. Эду было тогда почти восемнадцать. Отец оставил ему наследство в миллион долларов наличными, не считая различных ценных бумаг, акций и так далее. И еще - прекрасный дом. Через полтора года Эд уехал на восток и поступил в тот же колледж, в котором учишься и ты. Вот, собственно, и все, что мне удалось узнать.

     - Как? И никаких больше скелетов или привидений?

     - А тебе что, всего этого мало? Она медленно поднялась с кресла.

     - Теперь понятно, почему он так не хотел говорить о своей семье. Да, хорошо поработали детективы, ничего не скажешь - чуть мертвецов могилы не подняли.

     - Ты просто слепая, - проговорила Элис, глядя, как Элабет надевает пальто. - К нему, конечно, едешь?

     - Да. - Потому, конечно, что ты его любишь?

     - Да.

     Элис быстро подошла к ней и взяла за руку:

     - Остановись, прекрати дуться и раздражаться хотя бы на секунду и ПОДУМАЙ! Эд Хэмнер способен делать такие вещи, о которых обычные люди даже не мечтают. Он подсказывал своему отцу, куда ставить на рулетке, и тот никогда не проигрывал, разве что для вида, помог ему разбогатеть на биржевых махинациях. Он просто знает, где выигрыш. Это просто-напросто способность предвидения, наверняка связанная с каким-нибудь психическим отклонением. Я не знаю. Известны, конечно, и другие случаи, когда подобные способности проявлялись и у других людей, но, как правило, в меньшей степени. У тебя никогда не было ощущения, что он принуждает тебя любить его, что он делает это насильно?

     - В жни не слышала ничего более нелепого, - медленно повернувшись к ней, ответила Элабет.

     - Неужели? Ведь он дал тебе вопросы к экзамену по социологии точно так же, как подсказывал отцу правильные числа при игре в рулетку. Он НИКОГДА не учал социологию. Я проверяла. Он сделал это для того, чтобы привлечь твое внимание, заинтересовать тебя, чтобы ты отнеслась к нему серьезно.

     - Прекрати! - закричала Элабет, прижав руки к ушам.

     - Он просто знал эти вопросы, он знал, когда погибнет Тони, он знал, что ты полетишь оттуда домой на самолете. Он даже знал точный психологический момент, когда ему снова появиться в твоей жни в октябре.

     Элабет высвободила руку и дернула на себя входную дверь.

     - Пожалуйста, - просила ей вдогонку Элис. - Пожалуйста, Л, послушай! Я не знаю, как у него это все получается. Я сомневаюсь даже, что и ОН САМ это знает. Может быть, он и не хотел причинить тебе никакого вреда, но он уже причинил его тебе. Он сделал так, чтобы ты полюбила его, предупреждая каждую твою мысль и желание, даже самые заветные и потаенные. Но это не любовь, Л! Это самое настоящее насилие!

     Элабет хлопнула дверью и быстро побежала вн по лестнице.

 

     Она успела на самый последний автобус, идущий в город. Снег пошел еще сильнее. На дороге намело большие заносы и автобус пробирался сквозь них, как какой-нибудь гигантский жук. В салоне было всего шесть или семь пассажиров. Элабет села на самое заднее сидение. В ее голове роились тысячи самых разных мыслей.

     Сигареты с ментолом. Биржа. То, как он якобы угадал, что детское прозвище ее мамы было Ди- ди. Худенький мальчик в очках, незаметно таращившийся с задней парты на маленькую девочку, сидящую перед ним и слишком маленькую для того, чтобы понять, что...

     Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО.

     НЕТ. НЕТ. НЕТ. Я ЛЮБЛЮ ЕГО!

     Любила ли она его на самом деле? Или ей просто доставляло наслаждение сознание того, что существует кто-то, кто всегда заказывает для нее в ресторанах и кафе именно то, что она любит больше всего, кто всегда водит ее именно на те фильмы, которые она больше всего хотела бы посмотреть, и не хочет ничего того, чего не хотелось бы ей? Не был ли он неким психологическим зеркалом, в котором она видела только то, что ей хотелось бы видеть? Подарки, которые он дарил ей, были именно такими, которые она хотела. Когда неожиданно похолодало, и ей срочно понадобился новый фен для сушения волос взамен сломавшегося старого, кто подарил ей его? Эд Хэмнер, конечно, кто же еще? Купил по случаю, - как он сказал, - понравился просто и купил - подумал, что, может быть, тебе нужен такой. Конечно, ей это было очень приятно.

     НО ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ, ЛИЗ! ЭТО САМОЕ НАСТОЯЩЕЕ НАСИЛИЕ!

     Она вышла на углу Мэйн-стрит и Милл-стрит и тут же отвернулась от немилосердно стегавшего по лицу ветра. Автобус обдал ее дельным выхлопом и через несколько секунд его красные габаритные огоньки скрылись в густой темноте.

     Еще ни разу в жни она не чувствовала себя так одиноко.

 

     Его не было дома.

     Она звонила и стучала в его дверь минут пять, но все безрезультатно. Тут вдруг она впервые подумала о том, что не имеет ни малейшего представления о том, чем занимается Эд, с кем встречается, когда они не вместе. Эти мысли не приходили ей в голову раньше никогда.

     МОЖЕТ БЫТЬ, ОН ИГРАЕТ СЕЙЧАС В ПОКЕР, НАПРИМЕР, ЧТОБЫ КУПИТЬ КАКОЙ-НИБУДЬ ФЕН ИЛИ ЕЩЕ ЧТО-НИБУДЬ КАКОЙ-НИБУДЬ ДРУГОЙ ЖЕНЩИНЕ...

     С неожиданной решимостью она привстала на цыпочки и пошарила рукой над дверью, где, как она знала, он иногда оставлял запасной ключ. Наконец, ее пальцы наткнулись на него, и ключ со звоном упал на каменный пол.

     Она подняла его, открыла замок и вошла в прихожую. Квартира без Эда выглядела как-то странно - как-то искусственно, что ли, ненатурально, как театральная сцена. Ее всегда удивляло, в какой чистоте и порядке содержит он свое жилище, совершенно не заботясь при этом о собственном внешнем виде. Как будто он наводил весь этот порядок и чистоту не для себя, а только для нее. Ерунда какая- то.

     Она снова подумала о том - точно так же, как в первый раз, когда побывала здесь, - как ей нравятся его кресла.

     Кресла, в которых они занимались или смотрели телевор. Эти плюшевые кресла были что надо - не слишком жесткие и не слишком мягкие - именно то, что надо. Как и все, впрочем, что связано с Эдом.

     В главной, большой комнате было две двери. Одна них вела на кухню, другая - в спальню.

     Ветер снаружи завывал с неистовой силой и старое деревянное здание отвечало ему тихим поскрипыванием.

     Войдя в спальню, она остановила взгляд на большой кровати с медным витым головьем. Кровать тоже была ни жесткой, ни мягкой, а как раз такой, как нужно. Она услышала какой-то внутренний голос:

     ОНА ДАЖЕ СЛИШКОМ ХОРОША, НЕ ПРАВДА ЛИ?

     Она подошла к книжному шкафу и пробежала глазами по корешкам книг. Взгляд зацепился за одно названий, и она вытащила эту книгу. Она называлась «ПОПУЛЯРНЫЕ ТАНЦЫ ПЯТИДЕСЯТЫХ». Книга как будто сама открылась на странице почти в самом конце, на которой ее, по-видимому, не раз раскрывали раньше - на заголовке «Стролл». Это был один самых ее любимых танцев. Название танца было жирно подчеркнуто красным карандашом, а сбоку от него - большими печатными буквами: БЕТ.

     Лучше всего сейчас уйти, - сказала она себе самой. Еще можно что-то спасти. Если он сейчас вернется, я никогда не смогу посмотреть ему в глаза, и Элис окажется права.

     Но она уже не могла остановиться и хорошо понимала это. Все зашло уже слишком далеко.

     Она подошла к шкафу и потянула за ручку двери, но дверь оказалась запертой.

     Она снова поднялась на цыпочки и стала наудачу шарить рукой над дверцей. Вскоре ее пальцы действительно нащупали ключ. Она вставила его в замочную скважину и снова услышала отчетливый внутренний голос: НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Она вспомнила сказку о Синей Бороде - о том, что случилось с его женой, когда она отперла запретную дверь. Но было уже действительно слишком поздно. Если она остановится сейчас, то будет потом очень жалеть об этом. Повернув ключ в замке, она открыла дверцу.

     У нее появилось очень странное ощущение, что именно за этой дверцей и кроется разгадка того, кто же такой Эд Хэмнер на самом деле.

     Ей сразу же бросился в глаза беспорядок, так похожий на него: сваленная в кучу одежда, теннисная ракетка без струн, пара стоптанных теннисных тапочек, старые программки для подготовки к экзаменам и тематические доклады, разбросанные там и сям, рассыпавшийся наполовину пакет с трубочным табаком «Боркум Рифф». Его старая зеленая армейская куртка валялась в самом дальнем углу шкафа.

     Она взяла в руки одну валявшихся там же книг и взглянула на название - ЗОЛОТОЙ СУК. Следующая называлась ДРЕВНИЕ ОБРЯДЫ И СОВРЕМЕННЫЕ ТАЙНЫ. Следующая - ШАМАНЫ С ОСТРОВА ГАИТИ. И последняя, в старом потрескавшемся кожаном переплете, была настолько, по-видимому, древней и плохо Сохранилась, что воняла почти как протухшая рыба. Название книги было вытиснено на коже и почти стерлось от времени - КОЛДОВСТВО. Она раскрыла ее наугад, и ей тут же ударило в нос сильное зловоние, от которого буквально перехватило дыхание. Она с отвращением отшвырнула ее прочь, но запах все равно остался.

     Для того, чтобы хотя бы немного вернуть самообладание, она потянулась к хорошо знакомой зеленой поношенной куртке, стыдясь прнаться себе в непреодолимом желаний посмотреть, что в ее карманах. Но, подняв куртку, она увидела под ней кое-что еще - это была небольшая жестяная коробка...

     Не в силах побороть любопытство, она взяла ее в руки и стала разглядывать с разных сторон, поворачивая ее к себе то одним, то другим боком. Судя по стуку внутри коробки, в ней что-то было. Это была обычная жестяная коробка - под леденцов, в которых мальчишки хранят свои сокровища. Она прочла на крышке выдавленную надпись «Бриджпорт Кэнди Ко.» и открыла ее.

     С самого верха лежала кукла. Кукла, ображавшая Элабет.

     Кукла была одета в платье, сшитое куска красного нейлона - куска шарфика Элабет, потерянного ею два или три месяца назад, когда они ходили с Эдом в кино. Рукава платья были «украшены» кусочками ярко-голубого мха. Такой мох Элабет видела когда-то на могильных камнях. На голове куклы была тщательно сделанная очень аккуратная прическа. Но волосы - не такие, как у нее. Это были светлые, почти белые льняные волосы, тщательно прикрепленные к голове куклы, искусно сделанной розовой, цвета кожи резины. Ее же волосы были светло-русыми, но не настолько светлыми, как у куклы, а, скорее, песчаного оттенка. И намного более не то, чтобы грубые, но толстые. Волосы же на голове у куклы были...

     ТОЧНО ТАКИМИ КАК, КОГДА ОНА БЫЛА МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКОЙ.

     Элабет с трудом сглотнула комок, подступивший от волнения к горлу, и отчетливо вспомнила, как однажды в детстве, как раз в первом классе, им всем раздали маленькие игрушечные детские ножницы с закругленными лезвиями, и как однажды на перемене кто-то незаметно подкрался к ней сзади и, воспользовавшись всеобщей шумливой суетой и толчеей, отхватил целую прядь ее волос. Теперь она поняла, кто сделал это - это был тот незаметный маленький мальчик в очках...

     Элабет отложила куклу в сторону и снова заглянула в коробку. Под куклой лежала голубая фишка для игры в покер. На ней красными чернилами был нарисован какой-то непонятный символ - почти правильный шестиугольник. За фишкой следовал старый выцветший от времени газетный некролог, вещавший о гибели мистера и миссис Хэмнер. С фотографии, сопровождавшей некролог, невыразительно улыбались мужчина и женщина неопределенного возраста. Вокруг их лиц были нарисованы точно такие же шестиугольники, как и на фишке, только не красными, а черными чернилами. Под вырезкой лежали еще две небольшие человеческие фигурки, имеющие поразительное, просто пугающее сходство с людьми на фотографии, которую она только что держала в руках. За фигурками лежа...

     Вначале она просто не поверила своим глазам. Пальцы ее дрожали так сильно, что она чуть не выронила то, что достала коробки вслед за фигурками. В эту секунду щелкнул замок открываемой входной двери, но она этого даже не услышала.

     Это была масштабная декоративная модель автомобиля, коллекционированием которых очень увлекаются некоторые мальчишки. «Фиат» красного цвета. На решетке радиатора висел крохотный кусочек ткани, посмотрев на который, она сразу вспомнила рабочую куртку Тони, в которой он и погиб.

     - Все-таки ты нашла ее, дрянь неблагодарная.

     Она вскрикнула и уронила от неожиданности и машинку, и коробку. Все его тайные сокровища рассыпались по полу.

     Он стоял в дверях и с ненавистью смотрел ей прямо в глаза. Такого ненавидящего взгляда она не видела еще никогда в жни.

     - Ты убил Тони.

     Его лицо растянулось в отвратительной улыбке.

     - Ты думаешь, что сможешь доказать это?

     - Это не важно, - ответила она, удивляясь спокойствию и твердости своего голоса. - Главное, что я знаю об этом. И я больше знать тебя не желаю! И если ты сделаешь... что-нибудь подобное... еще кому-то, я обязательно узнаю об этом, и уж тогда расплаты тебе не миновать. Я знаю это точно. Его лицо сморщилось точно от боли.

     - Так вот, значит, какова твоя благодарность? Я давал тебе все, чего бы ты - ни пожелала. Я давал тебе такое, что не смог бы дать ни один другой человек. Ты была счастлива со мною, и ты не можешь не согласиться с этим.

     - ТЫ УБИЛ ТОНИ! - пронзительно закричала она ему прямо в лицо. Он вошел в комнату.

     - Да. Но я сделал это для тебя. А что же ты. Бет?.. Ты не знаешь, что такое любовь. Я полюбил тебя с самого первого момента, как только увидел... уже больше семнадцати лет назад. Мог бы Тони сказать такое же о себе? Ты никогда не знала, чего стоит настоящая любовь. У тебя никогда не было с этим никаких проблем. Ты КРАСИВАЯ. Ты никогда не знала, что значит хотеть любви, что значит нуждаться в ней, что значит быть одиноким. Тебе никогда не нужно было искать ее... ДОБИВАТЬСЯ ЕЕ. Все это давал тебе Тони или кто-нибудь другой, который обязательно был бы на его месте. Тебе нужно было только улыбнуться - и все! Его голос стал громче.

     - Я не смог бы добиться любви таким способом НИКОГДА. Ты думаешь, я не пытался? Все впустую. Я кожи вон выворачивался, чтобы угодить в детстве своему отцу, а он хотел все большего и большего, но даже ни разу не поцеловал меня перед сном и не пожелал спокойной ночи. Разбогател он только благодаря мне, но я никогда не видел в его глазах и тени благодарности. Мать - то же самое. Я помог ей восстановить семью, делал все для того, чтобы она была счастливой. Ты думаешь, она любила меня? Она меня ненавидела! Она считала меня чудовищем, она... Бет, не делай этого! Бет... не надо! НЕ на-а-а-до!..

     Но она уже о всех сил топтала ногами куклу-Элабет.

     Что-то внутри нее самой вспыхнуло и задергалось как при агонии и так же неожиданно затихло. Теперь она его не боялась. Теперь это был просто маленький тщедушный мальчишка в теле молодого мужчины. Ее взгляд упал на его как всегда непарные носки.

     - Не думаю, Эд, что ты можешь теперь сделать мне что-нибудь. Теперь уже поздно. Я не права? Он, чуть не плача, отвернулся от нее.

     - Уходи, - послышался его слабый голос. - Уходи, но оставь в покое мою коробку. Сделай для меня хотя бы это.

     - Коробку я оставлю. Но не то, что в ней было. Она собрала символы его былого могущества и направилась мимо него к двери. Его плечи дернулись, как будто он хотел внезапно обернуться и схватить ее, но вместо этого он еще больше ссутулился и бессильно прислонился к стене.

     Когда она спустилась уже до второго этажа, он вышел на свою лестничную клетку и пронзительно закричал ей вслед:

     - Ты можешь уйти! И ты уходишь! Но после меня ты не сможешь быть счастлива ни с одним человеком! И когда ты поймешь, что никто не может дать тебе все, чего ты хочешь, ты снова захочешь вернуться ко мне! Ты еще не раз вспомнишь, от чего ты отказалась!

     Она вышла, наконец, подъезда и тут же попала в сильный снегопад. Лицо приятно обдало холодом. До студгородка ей предстояло пройти мили две, но это ее не беспокоило. Напротив, она хотела этого, хотела этого холода, хотела очиститься с его помощью.

     Странно, но ей было немного жаль этого маленького мальчика, которому, несмотря на его духовное убожество, была подвластна столь огромная сила. Маленького мальчика, который относился к людям как к игрушечным солдатикам и который передвигал их так же просто, как можно передвинуть солдатиков, который безжалостно расправлялся с ними, если они по каким-либо причинам не могли или не хотели исполнять его волю. Расправлялся так же просто, как просто растоптать маленького и беззащитного игрушечного солдатика...

     А что же она? Она просто была счастлива видеть в нем то, чего на самом деле не было. Она слепо верила ему, не чувствуя никакого подвоха. Она вспомнила о том, как резко реагировала на то, о чем рассказала ей Элис, бездумно и действительно слепо цепляясь за то, что было ей больше, чем счастье... Бездумно, просто бездумно...

     И КОГДА ТЫ ПОЙМЕШЬ, ЧТО НИКТО НЕ МОЖЕТ ДАТЬ ТЕБЕ ВСЕ, ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ, ТЫ СНОВА ЗАХОЧЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ КО МНЕ!.. Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО.

     Но неужели она действительно настолько ничтожна, что ей нужно так немного? О, конечно, нет.

     Пройдя приблительно половину пути между городом и студгородком, она остановилась на небольшом мосту, перекинутом через маленькую замерзшую речку, и, не колеблясь, выбросила за перила все символы мистического могущества Эда Хэмнера, один за другим. Последним в почти непроницаемой снежной завесе скрылся красный «Фиат». Он скрылся глаз почти мгновенно, и Элабет сразу же торопливо зашагала домой.