Пег Керр

Проклятия

     Я добралась до гостиницы на окраине города  вскоре  после

заката.  Укрывшись  в  тени  возле  неосвещенной  двери,  я  в

нерешительности остановилась, переминаясь с одной ноющей  ноги

на другую и глядя, как конюхи  чистят  лошадей  в  гостиничной

конюшне. До сих пор мое путешествие было трудным: каждый закат

означал ночевку в сыром стогу или  на  холодной  куче  опавших

листьев под деревом. Мне страстно хотелось снова  выспаться  в

теплой постели, сгодилась бы  даже  брошенная  на  пол  охапка

соломы. Осталось у меня  всего  четыре  медных  пенни,  но  их

должно было хватить. Если то, что рассказали мне  в  последнем

на пути городе, было  правдой,  конец  моего  путешествия  уже

недалеко. Я нерешительно закусила  губу.  Наложенные  на  меня

чары вынуждали меня по возможности избегать людей, но можно  и

скрыть их действие - хотя бы на одну ночь.

     Проникший под плащ резкий  порыв  ледяного  ветра  бросил

меня в дрожь, и я решилась. Я пересекла двор, подошла ко входу

и толкнула дверь. Она с грохотом захлопнулась за моей  спиной,

вырванная из рук ветром. Я поморгала и осмотрелась.

     Я оказалась в общей  комнате  гостиницы,  длинном  низком

зале,  потолочные  балки   которого   были   закопчены   дымом

бесчисленных свечей. В  дальнем  конце  пылал  большой  огонь,

поближе к которому жалась группа  темных  фигур,  сидевших  за

столами на скамьях из положенных на козлы досок. Перед  каждым

стояла большая кружка. Мимо меня торопливо пробежал человек  с

подносом, полным грязных тарелок. - Погоди чуток, - бросил  он

через плечо. Он шмыгнул  в  дверь  кухни  и  быстро  вернулся,

вытирая грязные руки еще более грязным фартуком.

     -  Добрый  вечер,  -  довольно  вежливо   сказал   он   и

поклонился. - Чем могу услужить?

     Я указала на свое горло и покачала головой.

     Он озадаченно нахмурился. - Не можете  говорить?  Так  вы

больны, леди?

     Я снова покачала головой и склонила голову  на  сложенные

ладони.

     - Нужна постель на ночь? На сколько ночей?

     Я подняла палец.

     - У вас лошадь есть? Нет? Ну, хорошо...  есть  постель  в

отдельной комнате  на  втором  этаже.  Комната  маленькая,  но

теплая. Три пенни, включая ужин. Показать вам вашу комнату?  -

Он повернулся, чтобы  показать  дорогу,  но  я  коснулась  его

рукава и остановила его. Он вопросительно посмотрел на меня: -

Да?

     Я поманила его пальцем и подоошла к камину.  Выхватив  из

огня обугленную  палочку,  я  начертила  на  камне  обугленным

концом рунический знак. Он вгляделся в него, скосив глаза.

     - Это... ну-ка,  ну-ка...  это  знак  Недры.  Той  самой,

которую называют Владычицей Леса. - Он бросил на меня  быстрый

взгляд. - Так что?

     Я развела руками и вопросительно пожала плечами.

     - Что вы хотите о ней узнать?

     Отчаявшись, я поднесла ладонь к  бровям,  словно  затеняя

глаза, и повернула голову, обведя взглядом комнату.

     - Хотите узнать, где она? -  Он  скривился  и  стер  знак

подошвой башмака.  -  Я  слыхал,  будто  она  живет  в  пещере

неподалеку. К ней надо идти по тропе, что  ответвляется  через

несколько лиг от юго-западной дороги  в  том  месте,  где  три

большие красные скалы. По ней никто не ходит, потому что Недра

- фея. И если вы достатоно умны,  то  тоже  держитесь  от  нее

подальше.

     Я пожала плечами,  а  он  задумчиво  посмотрел  на  меня,

словно сожалея о том, что все мне рассказал. Я видела, что  он

сильно удивляется,  почему  я  путешествую  в  одиночестве,  и

непроизвольно взглянула на свой разорванный  плащ  и  покрытые

пылью бриджи. Я уже давно не надевала юбок, потому что  в  них

путешествовать через лес просто глупо. На поясе у  меня  висел

лишь небольшой кинжал, годный разве что резать хлеб  или  сыр.

Наверняка я выглядела как легкая добыча для воров или еще кого

похуже.

     - Комната, как я уже говорил, стоит шесть пенни, - сказал

он  неожиданно  холодным  тоном,  явно   переменившись   после

упоминания о Владычице.

     Я едва не  начала  протестовать,  но  сдержалась.  Вместо

этого я вынула из мешочка на поясе четыре  пенни  и  протянула

руку, чтобы он их увидел.

     Он покачал головой. - Или шесть, или  ищите  себе  другое

место для ночлега.

     Очень хорошо, подумала я. Мне  очень  не  хотелось  этого

делать, но раз уж я решила провести ночь под крышей, то менять

решение  не  собиралась.  Поэтому  я   неохотно   достала   из

заплечного  мешка  маленький  мешочек,  что  дала  мне  сестра

Розалинда.  Открыв его, я вытряхнула одну жемчужину и положила

ее на ладонь хозяина гостиницы.  Я могла надеяться лишь на то,

что Розалинда меня поймет.

     -  Бож-же!  -  выдохнул  он  и  поднес   руку   к   огню,

рассматривая жемчужину. Двое, о чем-то негромко говорившие  за

соседним столом, подняли головы. Я быстро  опустила  его  руку

вниз, заставив сжать пальцы вокруг драгоценности,  и  показала

на лестницу.

     - Да, да... конечно,  -  возбужденно  пробормотал  он.  -

Сюда, пожалуйста. Он взял со стола свечу и пошел, тяжело дыша,

вперед по узкой крутой лестнице. Пока мы не скрылись из  виду,

нас провожали взгляды нескольких пар любопытных глаз.

     Комната оказалась как раз  напротив  лестницы.  Когда  он

распахнул дверь, я увидела, что она чистая и удобная.  Постель

была застлана свежим простынями,  а  край  одеяла  приглашающе

откинут. Я положила свой небольшой мешок возле стола и стула и

расстегнула плащ.

     Жемчужина  соверешенно  изменила   хозяина.   -   Желаете

спуститься вниз и поужинать? - льстиво спросил он.

     Я покачала головой и показала на стол.

     - Как вам будет угодно, - кивнул он. - Я  пошлю  мальчика

зажечь в комнате огонь и принести вам ужин и эль.

     Вскоре пришел мальчик с подносом, поставил на стол  хлеб,

тушеное мясо и разжег торф на каминной решетке. Когда он ушел,

я пододвинула стул поближе к огню и начала есть. Снизу до меня

доносились песни и взрывы смеха. Теперь, снова  согревшись,  я

должна былы бы почувстововать удовлетворение, но  на  самом-то

деле, подумала я, при звуках  этого  веселья  мое  одиночество

стало  просто  невозможно  игнорировать.  Добрая  компания   и

неторопливый разговор в придорожной гостинице - вещи нехитрые,

но для меня они навсегда останутся недоступными.

     Допив остатки эля, я встала, распахнула ставни на окнах и

выглянула  во  двор.  Затем  прислонилась  к   подоконнику   и

некоторое  время  смотрела  на  звезды.  Нахлынувшее   чувство

одиночества  заставило  меня  вспомнить  о  сестре  Розалинде,

единственном на свете человеке, что  любил  меня.  Когда  наша

история  стала  известна  всем  (потому  что  скрыть  ее  было

невозможно), люди стали нашептывать про меня друг другу всякие

гадости. Я тщеславна, говорили они, и  зла,  и  завидую  удаче

моей  сестры.

     Что ж, я-то знаю, что я не тщеславна. Я  не  считаю  себя

особо красивой, н знаю, что Розалинда прекрасна. У меня темные

волнистые  волосы,  которыми  некоторые  восхищаются,  а   она

изящная блондинка с такими синими глазами, что  в  них  утонет

любая душа. И что бы кто ни говорил, я любила ее всем сердцем.

(Я  услышала  его  голос,  зазвучавший  в  моей  голове.   "Ты

ненавидишь ее, потому что я люблю ее больше, чем тебя,  потому

что она красивее тебя". Я тряхнула головой и голос умолк.)

     А если говорить о ревности... я достала мешочек, что  она

дала мне с собой, и вытряхнула камни на ладонь.  Поворошив  их

пальцем, я достала рубин. В слабом звездном свете  камень  был

синевато-черным, но я знала, что  он  темно-красный,  как  рот

Розалинды. ("Губы красные, как рубин" - Я  случайно  услышала,

как он говорил ей эти слова, а  потом  провел  пальцем  по  ее

губам, и она отшатнулась. - "Созданы для поцелуев") Вздрогнув,

я положила рубин обратно  и  взяла  что-то  другое.  Еще  одну

жемчужину.   Жемчужины   -   это   слезы...    неожиданно    я

почувствовала, что больше не могу смотреть на камни и высыпала

их обратно в  мешочек.  Заперев  ставни  и  дверь  комнаты,  я

положила мешочек между грудями и улеглась в постель.

     Огонь догорел. Шум внизу стал  утихать,  но  я  долго  не

могла уснуть, а когда уснула, скользнула прямо в дурной сон.

     Я обнаружила, что стою в  лесу  неподалеку  от  дома,  на

поляне возле колодца. Там я увидела  Недру,  Владычицу  Лесов.

Она была одета так, какой  я  уже  ее  видела  -  как  богатая

благородная  женщина.  "Достань  мне  немного  воды  напиться,

девочка".

     И тогда я сказала то, что уже  говорила,  и  ее  ответные

слова охватили меня кольцом  и  обволокли  ужасом,  когда  она

произносила проклятие. "Жестокосердная негодяйка, я накладываю

на тебя эти чары..." И услышав ее слова, я закрыла рот рукой.

     Но сон тут же сменился, и уже его рука зажимала мне  рот,

придавливая меня книзу и  раня  губы  о  зубы.  "Ни  слова,  -

прошипел он мне в ухо. - Попробуй только пикнуть".

     Я сопротивлялась, отдирая державшие меня руки, и не  смея

произнести его имени даже во сне. Мне  нельзя  произносить  ни

слова. И тут я резко проснулась, покрытая  холодным  потом,  и

поняла, что борюсь  с  нависшим  надо  мной  темным  силуэтом.

Ледяные  пальцы  теребили  завязки   моей   рубашки,   пытаясь

нащупать...   груди?   Или   мешочек   Розалинды?   Охваченная

мучительным страхом,  я  глубоко  вдохнула  и  сильно  впилась

зубами в  пальцы,  зажимавшие  мне  рот.  Испустив  сдавленный

вопль, он отдернул руку, и я села, пыдая от ярости.

     - Нет! Я не сделаю это лишь потому, что ты мне велишь!

     Человек вскочил и прижался спиной к стене. От этого удара

распахнулся ставень. Квадрат лунного света осветил его лицо, и

я узнала в нем одного из  мужчин,  сидевших  в  общей  комнате

гостинице. Злоба на его лице превратилась  в  ужас,  когда  он

стряхнул с плеча змею.

     Вокруг меня на постели извивались змеи и копошились жабы.

Я накинула на них покрывало.

     - Кровь Господня! - выдохнул он, швыряя змею об стену. Он

бросился к окну и метнулся через подоконник, рухнув во двор. Я

подбежала к окну и успела заметить, как он с трудом поднялся и

хромая побежал, скрывшись за углом конюшни.

     Вор, вероятно, не станет поднимать тревогу, но все  же  я

не могла рисковать. Схватив мешок, я перебросила  через  плечо

его лямки, а потом стянула с кровати  покрывало  и  вытряхнула

его в окно, давясь и отплевываясь из-за отвратительного  вкуса

во рту. Змеи и жабы шлепнулись на землю и стали расползаться и

разбегаться во мраке. Я бросила на пол скомканое  покрывало  и

схватила плащ. Теперь  с  надеждой  на  спокойный  ночной  сон

придется  распрощаться,  подумала  я,  выйдя  из   комнаты   и

спускаясь на цыпочках по лестнице.

     Мне  пришлось  обмануть  хозяина,  но  вскоре  я   смогла

выскользнуть  на  улицу.  Я  тут  же  побежала  по  дороге,  и

остановилась отдышаться и оглядеться лишь вдали от города.  Не

было ни  криков,  ни  звуков  погони.  Глубоко  вдыхая,  чтобы

успокоиться, я осмотрелась.

     Хозяин говорил, что  тропа  к  пещере  Недры  отходит  от

юго-западной дороги. Было ясно, что спать в эту  ночь  уже  не

придется, к тому же меня напугали сны. После короткого  отдыха

я зашагала по дороге.

     Когда первые отблески зари окрасили  небо,  за  поворотом

показались и три больших  камня,  о  которых  он  упоминал.  Я

поправила лямки мешка и свернула с дороги на тропу.  Она  была

узкой и каменистой и петляла между толстыми  стволами  угрюмых

деревьев. Колючие кусты цеплялись за рукава и драли волосы,  и

мне несколько раз приходилось останавливаться и выпутываться.

     Как раз  перед  восходом  я  выкарабкалась  на  небольшую

поляну. Тропа продолжалась дальше лишь  на  шесть-семь  шагов,

огибая берег маленького пруда,  в  который  впадал  ручеек,  и

кончаясь у обросшего мохом входа в пещерку  на  склоне  холма.

Вход был достаточно высок, чтобы человек  среднего  роста  мог

войти, не нагибаясь. Было тихо, не пели птицы, и  даже  слабый

ветерок не морщил гладь пруда.

     Я остановилась на краю пруда и развязала мешок, вынула  и

отложила в сторону коробочку с трутом, запасную юбку и бриджи,

а потом достала то, что искала:  маленькую  глиняную  чашку  и

кувшин. Все ненужное переместилось обратно в мешок, а затем  я

ухватилась за низкую ветку росшего возле пруда молодого дерева

и осторожно провела ею по поврехности воды, обмакнув пальцы  в

чернильную влажность. Я как раз доставала до середины пруда, и

погрузила туда кувшин, чтобы набрать самой чистой  и  холодной

воды.

     Я медленно встала, чтобы не расплескать воду, и осторожно

подошла  ко  входу  в  пещеру  с  кувшином  и  чашкой.  Сердце

заколотилось, когла я встала на колени. Забулькала  наливаемая

в чашку вода. Я поставила кувшин в стороне, крепко зажмурилась

и позвала:

     - Услышь меня, Недра, Владычица Лесов.

     Три жабы  и  четыре  гадюки,  вызванные  силой  проклятия

Недры, вырвались из моего горла и с  отвратительными  шлепками

упали изо рта на мои колени. От ощущения проползающих по губам

шевелящихся лапок и хвостов меня едва не вырвало, и я с трудом

подавила слабость. Змеи с шипением распрямились и соскользнули

с колен на землю. Жабы остались на месте и сидели, подрагивая,

пока я не стряхнула их в сторону свободной рукой.

     Я услышала мягкие шаги и открыла глаза. Во входе в пещеру

стояла Недра, одетая не как гордая знатная женщина, какой я ее

видела, и не как бедная нищенка, которую встретила  Розалинда.

На ней сейчас было серое поатье  и  стянутая  поясом  накидка,

простая, как у любой жены фермера. Но я, однако, уже научилась

не  доверять  первому  впечатлению.  Бросив   взгляд   на   ее

выразительное гладкое лицо и проницательные глаза,  я,  дрожа,

склонилась над чашкой. Рядом со мной раздувались жабы и шипели

змеи.

     - Зачем ты пришла, осквернив этими существами пой  порог?

- спросила она. Ее негромкий плавный голос был леденяще мягок.

     Я протянула к ней чашку.  -  Великая  Госпожа,  я  пришла

просить твоего прощения и дать тебе  воды  напиться.  -  Новые

жабы и змеи соскользнули с моих губ, по  одной  после  каждого

слова. Они вырывались и падали на землю,  запачкав  подбородок

струйкой скользкой  слюны.  Я  содрогнулась  от  прикосновений

липкой кожи и шершавой чешуи.

     Недра  негромко  рассмеялась   мелодичным   презрительным

смехом. - Однажды я попросила тебя набрать для меня воды, и ты

ответила, что не станешь этого делать лишь оттого, что я  тебя

попросила. Сейчас твои слова вежливы, но не отравлена ли вода?

Или, - резко добавила она,  -  не  осквернена  ли  она  жабьей

мочой?

     Я твердо выдержала ее взгляд, хотя ее слова  ранили  меня

глубоко, и не стала умолять или плакать. Разве не геворила она

сама, что у меня сердце из камня?

     - Нет, Леди, - просто ответила  я.  -  Я  искренне  прошу

вашего прощения. Я не хотела вас обидеть, и не  произнесла  бы

тех слов, если... если бы ваши слова не напомнили мне о чем-то

другой. - Я скомкала фоазу, но голос мой лишь немного дрогнул.

Во рту был  отвратительный  вкус,  словно  я  напилась  гнилой

стоячей воды. Жабы одна за другой шлепались мне  на  колени  и

подпрыгивали на грудь, но я не  обращала  на  них  внимания  и

продолжала держать чашку подальше от них.

     Я поняла, что мои слова озадачили ее, но она оборвала то,

что уже собиралась произнести, и резким движением взяла  чашку

из моих рук. Я затаила дыхание, она  поднесла  ее  к  губам  и

выпила воду.

     Наконец она опустила чашку и посмотрела на меня.  Губы  у

нее были влажные.  Внезапно  она  снова  стала  смеяться,  все

громче и громче. Смех этом пронесся по всей поляне и  заглушил

кваканье и шипение копошащихся вокруг меня существ.

     -  А  теперь,  наверное,  ты  захочешь,  чтобы  я   сняла

наложенное на тебя проклятие! - презрительно усмехнулась она.

     - Нет, Леди, - спокойно ответила я. - Сама я пришла  лишь

попросить  прощения.  Я  не  прошу  освободить  меня  от  чар.

Понимаете, это будет невозможно, потому что в некотором смысле

зло, обрекшее меня на этих жаб  и  змей,  обрушилось  на  меня

задолго до того, как я вас встретила. -  И  я  снова  едва  не

поперхнулась,  когда   куча   только   что   выскочивших   жаб

встревоженно заквакала.

     Она смотрела на меня с изумлением в глазах, пока  длинная

черная гадюка не подползла к ней и не начала обвиваться вокруг

лодыжки. Она отдернула ногу  и  нетерпеливо  взмахнула  рукой.

Жабы и змеи исчезли.

     - Ладно, я попридержу  его  ненадолго.  Но  не  навсегда,

учти, - добавила она мрачно. -  Просто  я  хочу  поговорить  с

тобой внутри и не желаю потом выгонять это дрянь из кастрюли и

горшков. - Недра взяла меня за руку и  поставила  на  ноги.  -

Пойдем.

     Она провела меня по коридорчику, который свернул вправо и

вывел нас в главную часть пещеры.  Едва  она  пересекла  порог

комнаты, вспыхнул золотистый шар магического света,  засиявший

под  самым  потолком,  как  миниатюрное  солнце.  Я  осторожно

огляделась.   Пещера   была   похожа   на   дом   лекаря   или

женщины-целительницы. С шестов свисали пучки сушеных  растений

и трав, вырубленные в стенке полки  заполнены  книгами.  Недра

указала мне на стул.

     - Скажи мне, - сказала она теперь уже с  любопытством,  -

что это было за зло?

     Я напряглась. - Я... я не буду о нем говорить. Вернее, не

могу,  -  торопливо  поправилась  я.   -   Пожалуйста,   не...

заставляйте  меня.  -  Меня   внезапно   потрясло,   насколько

непривычно говорить безо всяких жаб и змей.

     Она подошла ко мне, наложила на лоб прохладные  пальцы  и

простояла так неподвижно несколько секунд с закрытыми глазами.

     - Ты можешь не хотеть об этом говорить, -  заматила  она,

снимая руки, и шагнула в сторону, чтобы налить мне чашку вина.

- Но забыть тв его не можешь, чем бы оно ни было.

     - Нет. - Я посмотрела на свои  руки,  которые  сжимала  и

разжимала на коленях. Она  коснулась  моего  плеча  чашкой,  я

взяла ее и жадно выпила вино.

     Она села рядом со мной и смотрела, как я пью.

     - Ты стараешься загнать его внутрь, но оно  всплывает  во

сне, верно?

     Я   кивнула   и   глотнула   воздуха.   Вино    оказалось

необыкновенно крепким и немедленно бросилось мне в голову.

     - Ну, хорошо, - прошептала она, и мне показалось, что  ее

голос доносится откуда-то издалека. - Покажи мне свои сны...

     Тут я смутно поняла, какой была дурой. В вино было что-то

подмешано.

     Я откинулась на спинку, и чашка выскользнула  у  меня  из

пальцев. Пещера перед моими глазами померкла, и ее смыли волны

мрака. Появился лучик  света,  поколебался  и  окреп,  освещая

комнату вокруг меня - и я оказалась дома!  Дома!  Я  сидела  в

передней,  чесала  шерсть,  рядом  на  стуле  сидела  мать   и

вышивала.  Я  услышала  топот   бегущих   ног,   потом   дверь

распахнулась. Вбежала задыхающаяся от бега Розалинда, прижимая

к груди кувшин для воды.  Платье  ее  спереди  было  мокрое  и

измятое.

     - Мама! Грета! О, вы не поверите, что со мной случилось!

     Мы уставились на нее, раскрыв от  изумления  рты,  потому

что после каждого ее слова изо рта у  нее  падали  драгоценные

камни. Они соскальзывали  с  губ  и  водопадом  стекали  вниз,

радужно сверкая в льющемся  из  окна  свете:  рубины,  топазы,

бриллианты, изумруды, сапфиры и аметисты. Когда они падали  на

пол, слышался легкий музыкальный звон.

     - Я встретила в долине возле колодца  старую  нищенку,  -

сказала она, переведя дыхание и бросив на пол  кувшин.  -  Она

попросила воды, и когда я согласилась и дала ей напиться,  она

поцеловала меня в лоб и сказала, что за мою доброту слова  мои

станут драгоценными камнями, а слезы - жемчужинами!  И,  мама,

когда я спросила, о чем это она говорит, я увидела, что  стало

так, как она мне предстказала!

     Потом она исчезла,  и  я  поняла,  что  это  была  Недра,

Владычица Лесов!

     Как можно было такому поверить. Но вот они - камни,  и...

да, вот и поцелуй, сияющий на лбу, как серебряная звезда.

     Мать схватила другой кувшин, сунула  его  мне  в  руки  и

подтолкнула к двери. - Скорее, Грета, отнеси его к колодцу.  А

когда придет нищенка, получи и ты от нее благословение!

     - Но, мама... - начала я, но она захлопнула дверь у  меня

перед носом. Как могла я  ей  объяснить,  что  слышала  разные

истории о Недре и что боюсь ее?

     Я медленно пошла к колодцу с пересохшим ртом. Добравшись,

я наполнила кувшин и стала ждать, усевшись на край колодца.

     Я  подумала  о  Розалинде,  о   падающих   к   ее   ногам

драгоценностях. Что, если Влабычица  не  придет  снова?  Тогда

Розалинда останется единственной,  получившщей  благословение,

Розалинда, которой всегда везло, любимица, его  любимица  -  и

тут я почувствовала, что ветерок

внезапно стих, а птицы перестали петь. За  спиной  послышались

шаги, и чей-то голос  произнес:  -  Набери  мне  немного  воды

напиться, девочка.

     Как это могло случиться?  Была  ли  тому  виной  витающая

вокруг нее магия, что  изменила  мои  чувства  настолько,  что

вместо пугливой приязни я ощутила ужас?  Или  то  была  память

слов? Услышав их, я с обессиливающей уверенностью  безымянного

страха поняла, что  обернувшись,  я  увижу  его.  "Набери  мне

немного воды напиться, девочка, - сказал он,  лежа  в  постели

той далекой зимой. Я вспомнила, каким  одутловатым  и  бледным

было его лицо: накануне вечером он поздно  вернулся  домой  из

таверны и был сильно пьян. -  Неужели  ты  такая  бессердечная

дочь, что дашь мне умереть от жажады? - воскликнул он. Я робко

поднеса ему воды, потому что боялась заглянуть в его глаза, но

он схватил меня, швырнул на кровать и тут же навалился сверху.

Он него несло застарелым потом и пивным перегаром, и когла  он

раздирал мою одежду, его горячее дыхание обжигало мне щеку.  -

Ни слова, - прошипел он мне в ухо. - Попробуй только  пикнуть.

- Он царапающих прикосновений его рук я погрузилась  в  топкую

трясину боли, отвращения к себе и слепого ужаса,  внутри  меня

шевелились гадюки, и его змея проникла внутрь. Я ощутила,  как

брызнул яд, распространяясь по всему  телу,  отравляя  все,  к

чему прикасался, пока не достиг сердца и не  превратил  его  в

ледяной булыжник.

     - Нет! - завопила я. И в отличие от Розалинды - в отличие

от Розалинды я вырвалась, сопротивляясь и царапая его лицо.  -

Нет! Я не сделаю это только потому, что ты мне велел!

     Мой крик пронзил мрак, когда  я  отчаянно  выбиралась  из

трясины. Вспыхнули и погасли огни.

     Я снова пришла в себя в пещере Недры. И  ощутила  сильную

усталость. Ее руки стерли пот с моего лба и поднесли  к  губам

другую чашку. - Вот. Выпей это. - Я  слабо  улыбнулась.  Недра

дала мне чашку с водой.

     Когда я напилась, она поставила чашку и хмуро  посмотрела

на меня.

     - Он умер всего за месяц до того, как  Розалинда  увидела

тебя в долине, -  сказала  я.  Внезапно  я  поняла,  что  могу

рассказать все. - Я рассказала обо всем матери,  но  она  лишь

избила меня, решив, что я лгу. - Я вспомнила обо всем,  думая,

что испытаю печаль или злость,  но  почувствовала  лишь  тупую

боль. - Я очень любила Розалинду. Но знала, даже еще до твоего

проклятия,  что  никогда  не  смогу  перенести   прикосновение

мужчины, никогда не смогу  никому  поверить  настолько,  чтобы

полюбить.

     - А Розалинда?

     Я вздохнула.

     - Она тоже не избежала этого. И смолчала. - Недра  издала

негромкий  звук,  и  я  горько  рассмеялась.  -  Ты   полюбила

Розалинду и благословила ее, потому  что  она  была  нежной  и

доброй и сказала то, что  тебе  хотелось  услышать.  Наверное,

мать тоже не побила бы ее, расскажи она правду, как не  избила

бы и не выгнала из дома за ползающих по полу змей. Но вот  что

я скажу тебе: если мое сердце  сделано  из  камня,  то  сердце

Розалинды источено змеями и гадюками.

     - Но ведь Розалинда вышла замуж  за  принца!  -  с  болью

произнесла Недра.

     - Ты и об этом  знаешь?  -  Я  сначала  удивилась,  потом

разгневалась. - Неужели ты думаешь, что она  от  этого  должна

быть счастлива? Неужели думаешь,  что  она  станет  ненавидеть

себя меньше, что станет с радостью принимать его  ласки?  -  Я

вытащила из мешка мешочек и высыпала его содержимое на ладонь.

- Розалинда просила передать тебе послание. Вот слова, что она

произнесла, и слезы, которые выплакала.  она  дала  мне  их  с

собой, чтобы ты знала, что послание действительно от нее. Я не

прошу тебя снять с меня проклятие, Леди, но  Розалинда  просит

лишить ее твоего благословения.

     - Почему?

     Я помедлила с ответом. - Из-за того, что...  случилось  с

нами, я поняла, что не смогу полюбить. Розалинда пытается,  но

она вся в сомнениях. Когда муж ласкает ее, то говорит, что  ее

благословение стало ее приданым. А теперь она гадает, вдруг он

просто пользуется ею так же, как оте... как это делал он. -  Я

стряхнула камни обратно в мешочек и  протянула  его  Недре.  -

Пожалуйста... она молит об этом. Если она может лишь  сверкать

драгоценностями и всегда скрывать  в  себе  жаб  и  гадюк,  не

позволяя им вырваться, она никогда не узнает, действительно ли

он ее любит.

     Недра взяла мешочек и медленно высыпала камни на  ладонь.

Она стала перебирать их, и магический свет над нашими головами

стал ярче, зажигая в центре каждого  камня  мерцающий  цветной

огонек. Шепчущий звук, с  которым  соприкасались  камни  в  ее

руке, прозвучал подобно шороху печальных слов и  плачу.  Когда

Недра перестала перебирать камни,  я  увидела,  что  ее  рукти

стали старыми и морщинистыми, какими они были у  той  нищенки,

что встретла Розалинда. Кончики пальцев блеснули, словно стали

мокрыми от слез.

     - Я выполню просьбу твоей сестры.  -  Она  наклонилась  и

поцеловала меня  в  лоб,  и  я  ощутила  ее  поцелуй,  сияющий

подобно серебряной звезде.

     Выйдя из пещеры, я посмотрела на уже  высоко  поднявшееся

солнце. - Теперь ты сможешь узнать, Розалинда, - прошептала я.

Мои слова опять стали словами, и ничем больше.

     Мне говорили, что у  меня  сердце  из  камня,  но  тут  я

заплакала, и  слезы  были  горячими  и  едкими.  Одна  из  них

скатилась со щеки, и утреннее солнце осветило ее в полете.  На

одно  сверкающее  мгновение  солнечный  свет  превратил  ее  в

жемчужину мерцающей яркости, а потом она разбилась,  мокрая  и

соленая, о мою протянутую ладонь.

(с) 1990 перевод с английского А.Новикова

Peg Kerr. Curses. - Amaizing Stories, v. 65, N 2, July 1990