Валерий Капранов

Читайте знаки

Книга вторая

Маг

Контакты для связи:

Валерий Капранов

г. Н.Новгород  ул. Культуры д. 11/1 кв. 80

тел.(8312) дом.  22-71-66; 71-59-82;

раб.   16-49-27; 16-49-72

E-mail: [email protected]

[email protected]

И с другом и с врагом, ты должен быть хорош.

Кто по натуре добр, в том злобы не найдешь.

Обидишь друга – наживёшь врага ты,

Врага обнимешь – друга обретёшь.

 Омар Хайам

Первое свидание

Кажется, успел…

На часах 11-57.

Изнывая от духоты и обливаясь обильным потом, я отчаянно работая локтями, пробирался к выходу из переполненного пассажирами маршрутного такси.

Что ни говори, а приспособленность наших граждан к “прелестям” общественного транспорта, является неотъемлемой частью их повседневной жизни. Это вам не программный курс школы по выживанию. Это реальная действительность нашего времени. То, за что люди на загнивающем Западе платят бешеные деньги, называя это модным словечком ЭКСТРИМ, нашему соотечественнику даётся совершенно бесплатно.

Здесь как нигде, есть возможность испытать всю полноту ощущений.

Горячее дыхание, обогащённое насыщенным перегаром с немыслимой комбинацией всевозможных паров от горючих напитков. Устойчивый букет из запахов пота, палёной резины, прелой ветоши и паров бензина, в раскалённом от жаркого солнца салоне, мчащейся по переполненным автомобилями дорогам маршрутки.

Обязательно ощущается, привитое нам ещё во времена развитого социализма, неотъемлемое для нас чувство локтя. Оно присутствует, от непроизвольно парализованных тел, набитых в маршрутку как сельди в банку.

Всё это дополняется отдельными комментариями по отношению к близким родственникам, в адрес водителя и кондуктора, когда создавшаяся биомасса, проверяет на практике физические законы сжатия и растяжения на крутых виражах и при резком торможении перед светофорами.

В эти моменты особенно проявляется творческий потенциал отдельных индивидуумов, раскрывая перед присутствующими неисчерпаемые ресурсы ненормативной лексики и богатого на колорит, ядрёного русского мата.

Я не любитель острых ощущений. Скорее наоборот, мне присуще стабильность и чувство комфорта. Но, что поделать…  ввиду последних событий моё материальное положение претерпело некоторые изменения и, я перешёл на временный режим экономии. Очень хотелось бы верить, что это скоро пройдёт и всё вернётся на круги своя. Не за горами обещанный аванс на кругленькую сумму, за предоставление клиенту плана проекта моей программы. А, за тем и солидный гонорар после проведения полного курса  активных продаж, для менеджеров его компании.

Как говорится: “Пожар горит по плану” и нет причин для беспокойства. В отношении прочих заказов всё оговорено с заказчиками, в порядке согласованной с ними очерёдности.

В 12-00 я стоял перед входом в Макдоннальдс на площади Горького, в томительном и неловком ожидании предстоящей встречи. Я испытывал чувства четырнадцатилетнего подростка, пришедшего на первое в своей жизни свидание.

Господи, что я здесь делаю? И неужели это действительно я?

После бессонной ночи, мне стоило больших трудов оторвать от дивана своё разбитое тело и вопреки всем привычкам, встал я сегодня достаточно поздно. Крепкий кофе и сигареты не способствовали моему окончательному пробуждению.

Вид у меня был, более чем непрезентабельный. Ввалившиеся щёки и круги под глазами, делали меня похожим на вышедшего из запоя Деда Мороза по вызову. Благо успел разделаться при помощи бритвы, с появившимся редколесьем колючей щетины.

Попытка, придать дыханию морозную свежесть при помощи жевательной резинки, выглядела не убедительно и глупо. Я с раздражением выплюнул белый комочек жвачки в урну и достал неизменную сигарету. Вопреки всем правилам этикета, это выглядело не романтично, но зато предельно честно.

Единственным камуфлирующим средством моего гардероба были солнцезащитные очки. На них я возлагал самую большую надежду и ответственность за маскировку своих покрасневших от недосыпания глаз.

Мне очень не хотелось появляться перед Лилией в таком виде. Но что я мог сделать? Телефона у неё не было, что лишало меня возможности перенести наше свидание на более подходящее время. И, к тому же, я сам напросился на эту встречу. Так что приходиться пенять на себя самого.

Лилия появилась с небольшим опозданием, как и полагается всем очаровательным девушкам. Несколько нервных минут ожидания – это их неоспоримая привилегия. И с этим нужно мириться.

Она выплыла из потока прохожих, словно относилась к совсем другому миру. На фоне суетящихся, погружённых в свои дела людей, Лилия выделялась своей неторопливой грациозной походкой. Она шла, не спеша в такт стуку каблучков, покачивая бёдрами. Светло бежевое, облегающее, с высоким разрезом платье, очень выгодно подчёркивало её стройную загорелую фигуру. Глубокий, до самой талии вырез на спине, как магнит, притягивал взгляды окружающих мужчин. Несмотря на полуденное, яркое солнце, Лилия была без тёмных очков. И, что меня особенно удивило, она не щурилась от безжалостно палящих, солнечных лучей, позволяя им наслаждаться красотой своих серых с голубой лазурью глаз. Её обворожительная улыбка, приоткрыла два стройных ряда безупречных жемчужин зубов и она сказала:

- Привет.

- Привет, - ответил я. – Выглядишь, просто потрясающе.

- Спасибо. На что не могу ответить взаимным комплиментом, - ответила Лилия. - Ты что, всю оставшуюся ночь вагоны разгружал или занимался своими мистическими экспериментами?

Её лукаво вопросительный взгляд излучал такую хитринку, что трудно было угадать по поводу того, что - это кажется ей забавным или она осуждает меня.

Господи, как же она была близка к истине…

Но не могу же я так просто, взять и рассказать как всё было на самом деле. Её и так смутил вчерашний случай с таинственной картой, нашедшей меня в этом летнем кафе.

Придётся что-нибудь придумать по правдоподобней, а то и в правду примет меня за ненормального.

- Просто приводил в порядок материалы по очередной тренинговой программе. На днях предварительный просмотр проекта у заказчика. Вот и пришлось поднапрячься.

- Ну, тогда это можно считать уважительной причиной, что делает тебе честь как профессионалу, - не скрывая иронии, ответила она. - А то, я уж было, подумала, учитывая твоё новое увлечение, не творишь ли ты тайные обряды по ночам. Ведь скоро ночь на Ивана Купала.

Её глаза загадочно блеснули в хитром прищуре, и она опять обворожительно улыбнулась.

- Я полностью разделяю твой иронический скептицизм по поводу разных мистификаций, и поэтому предлагаю сменить тему для разговора. Не стоит надо мной подтрунивать. Мне от этого становится не ловко, и я начинаю себя чувствовать как мальчишка, которого поймали за поеданием варенья в бабушкином буфете.

- Так значит всё-таки стыдно кошке за то, что мышку съела? – расхохоталась девушка, взяв меня под локоть.

От этого прикосновения, я оттаял и понял, что Лилия просто игриво подшучивает надо мной. Мне стало легко и приятно, и в эти мгновения я был готов терпеть от неё любые шутки в свой адрес.

- Мне не стыдно, - ответил я, обнимая её за плечи. – Но, если ты не перестанешь высмеивать мои эксперименты, я тоже найду, чем тебя поддеть.

- Это чем же? – её звонкий хохоток, ложился как бальзам на мою душу. - Уличишь меня в служении чёрной мессы с младенческими жертвоприношениями или в использовании приворотного зелья по отношению к привлекательным магам-психологам?...

- Ну, об этом я пока ещё не думал. А, вот как насчёт обращения к прорицательному Оракулу, читающему судьбу как с листа, с ладони? – теперь уже заговорщицки улыбался я.

Тень вопросительного изумления пробежала по её лицу. Без того крупные выразительные серо-голубые глаза, на мгновение стали ещё крупнее. Затем они снова спрятались в озорном, по лисьему хитром прищуре, и она сказала:

- А ты очень наблюдательный… Однако…

- Ну, а всё-таки? Как насчёт хиромантии? – не сдавался я. – И куда подевалась твоя категоричность по поводу пережитков прошлого и сомнительных суеверий?

- Ну, хорошо… подловил, подловил. Сдаюсь, - без тени оправдания, сказала Лилия. – Правда, это было, не по моей инициативе - девчонки захотели. Вот и пришлось. А, куда было деваться?...

- И как впечатление? Прогнозы оправдались?

И без того смуглое личико девушки, на мгновение окрасилось пунцовым румянцем, но она быстро взяла себя в руки:

- Антон, давай действительно закроем эту тему. Я не люблю говорить о том, в чём окончательно не уверена.

Она посмотрела на меня таким участливым и искренним взглядом, что я был не в силах не внять её просьбе. К тому же, продолжать беседу под палящими лучами солнца, у входа в Макдоннальдс было не совсем удобно, и я предложил:

- Может, куда-нибудь пойдём, посидим? А то, ещё несколько минут и мы сплавимся в асфальт, где навеки вечные будем обречены на муки и страдания, попираемы тысячами пар ног, безжалостно спешащих  по своим делам прохожих.

Лилия одарила меня благодарной улыбкой и спросила:

- Какие будут предложения?

- Если ты не возражаешь, я бы предложил где-нибудь посидеть. А то, если честно, я с утра ещё не завтракал. А когда я голоден, во мне просыпается зверь и я, начинаю становиться опасным для общества. В особенности для таких обаятельных девушек как ты.

- Ну что ж, если это так серьёзно и опасно, как ты говоришь, то придётся принимать решительные шаги по спасению общества от кровожадного и озверевшего психолога. Куда мы направимся? Только, пожалуйста, не в Макдоннальдс. Мне не очень-то нравиться ощущать себя курицей в инкубаторе, за конвеером массового потребления бигмаков и другой, механически приготовленной пищи.

- Хочется чего-нибудь для души или ты предпочитаешь национальную кухню? – спросил я у Лилии.

- Я не страдаю эпикурейскими комплексами и не отношу себя к числу гурманов, ценящих изысканную кухню. Мне больше нравятся места, где можно просто тихо и спокойно посидеть, не обременяя себя назойливым сервисом.

- Тогда я знаю, что нам подойдет. Только у меня есть одно условие.

- Это, какое же? – Лилия бросила на меня свой настороженный взгляд.

- Сегодня платить буду я. И никаких - каждый сам за себя.

Девушка насупилась и нахмурила брови. От этого она стала похожа на дикую амазонку, в момент принятия важного волевого решения. В её глазах сверкнул непокорный и необузданный огонёк. Было такое ощущение, что от этого решения зависела её личная свобода и независимость.

- Выполнение этого условия для тебя действительно так важно? – спросила она.

- Важнее некуда. Это неотъемлемая часть моих жизненных принципов. Без которых я буду чувствовать себя неполноценным дополнением к твоей персоне. А мне бы этого не хотелось.

- Ну, хорошо. Я согласна, - её примирительная улыбка вселяла в меня уверенность в укреплении наших взаимоотношений. – Но не обольщайся. И помни, что мне было не просто принять такое решение. Я тоже придерживаюсь своих принципов и не терплю предрассудков по поводу того, что кто девушку кормит, тот её и танцует.

Я облегчённо вздохнул и ответил:

- Поверь, у меня и в мыслях такого не было. Я не так дурно воспитан, чтобы требовать от девушки компенсацию за материальные издержки на культурно-развлекательную программу. И вообще, разве я похож на похотливого ловеласа?

- Я этого не говорила. Просто это намёк на то, чтобы и ты был готов иногда поступиться своими принципами, если это будет необходимо.

А она, не так уж и проста.

Впрочем, я это понял уже вчера и сегодня, это только ещё раз подтверждает, что я не ошибся в своей оценке. И мне это было искренне приятно.

Конечно, Лилия не относилась к типу тургеневских девушек. Скромность, не входила в число её добродетелей. Но, она была разборчива и не вульгарна, кроме того, обладала хорошими чувствами такта и вкуса.

По поводу чувства вкуса, это не комплимент в мою сторону, так как я, никогда не относил себя к категории особенных и неповторимых людей. Просто мне было интересно наблюдать за тем, как она, искусно, шаг за шагом, тестировала и испытывала меня. Создавалось впечатление, что знание человеческой натуры, присуще ей больше, чем мне - практическому психологу.

С каждым разом я поражался её проницательности и интуиции.

О такой женщине можно было только мечтать. В ней было то, о чём, к сожалению, сегодня давно позабыли в погоне за сексапильностью и насаждённой веянием новых времён “раскрепощённостью”.

За её приятной внешностью и подчёркнутой неприступностью, крылась пленительная и загадочная тайна. Никогда нельзя было предполагать, каким будет её последующий шаг, и чего от неё можно было бы ожидать в следующую минуту.

Она была непредсказуема. И это, интриговало и притягивало меня к ней с неописуемой силой. Время, проводимое с ней, пробуждало во мне интерес к жизни и побуждало меня к проявлению ответной благодарности за это.

- Я учту это на будущее, - пообещал я. – А теперь, предлагаю отправиться в одно тихое, и уютное заведение, где надеюсь, тебе должно понравиться, так как оно, соответствует всем, перечисленным тобой пожеланиям.

- И куда же? Если это не секрет? – спросила она.

- Это не секрет, но пусть это будет сюрпризом. К тому же, мне будет приятно хоть немного заинтриговать тебя.

- Тебе это почти удалось, - и опять эта лисья хитринка появилась в её глазах.

- Я польщён. Но, почему почти? – удивился я.

- Потому что я, определённо точно знаю, куда мы сейчас направимся.

В её открытой улыбке было столько понимания и уверенности, что я даже растерялся. Она сумела в доли секунды развеять мои мысли о благодарности за преподнесённый сюрприз. И я спросил её, с нотками недоверия в голосе:

- Ну и что это за место, по-твоему? Можешь угадать с трёх раз.

- Мне не потребуется трёх раз. Только я попрошу тебя быть со мной предельно честным. И если я, подчёркиваю это слово, не “УГАДАЮ”, а “НАЗОВУ” тебе его, ты не будешь отпираться и признаешься, что это действительно так.

- Хорошо, - выпалил я, в тайне надеясь на то, что это очередная шутка или какой-нибудь трюк.

Зрачки глаз Лилии сузились. На мгновение по ним пробежала загадочная, туманная поволока. В следующую секунду они стремительно расширились, приковывая мой взгляд к себе, с уверенностью удава, гипнотизирующего кролика. И она сказала:

- Ты планировал пригласить меня в кафе “На театральной площади”. Очень тихое, уютное заведение, с хорошей кухней и приятным обслуживанием. Ну, скажи ещё, что я не права?... И не надо делать такие круглые глаза, а то их уже становится видно за пределами оправы твоих очков.

Я действительно был поражён, так как думал, что мы действительно отправимся именно в это кафе.

- Ты что, умеешь читать чужие мысли? – спросил я, пытаясь взять себя в руки.

- Ты задаёшь очень много вопросов, - таинственно лукавым голосом, ответила она, улыбаясь. – А сам, в это время говоришь, что умираешь с голоду и готов выплеснуть это кровожадное чувство на беззащитных окружающих. Может, не будем подвергать их такой опасности и пойдём, пообедаем. А то, я сама начинаю уже, ощущать, что немного проголодалась.

- Но, в отличие от меня, ты не говорила, что можешь в такие моменты представлять опасность для общества, - я попытался отшутиться, чтобы развеять своё неловкое положение.

- А ты, хочешь это проверить?...

Мы рассмеялись и отправились по направлению к кафе.

Лёд и Пламень

Он бежал как затравленный зверь, спотыкаясь и падая, не разбирая пути. Времени на то чтобы обдумывать и выбирать спасительный маршрут катастрофически не оставалось.  

Окружающий мир окрасился в самые страшные и отвратительные оттенки. Грязный, от уплотнившейся корки, горелой сажи, снег, вперивался обезумевшим взглядом в морозное небо, кое, где сохранившимися, девственно белыми островками. Пятна крови, жадно впитывались в него и клубились приторно мутным паром. На морозе кровь, стремительно превращалась из ярко алых лужиц, в застывающую, с рыхлыми комками грязновато-розовую кашу.

Всё пространство было испещрено, разинувшими пасти, взрывными  воронками. Как только угарный дым начинал рассеиваться, они снова, настойчиво требовали новой пищи и новых кровавых жертвоприношений. С каждым новым взрывом, воронки выплёвывали град смертоносных осколков и словно в злобе ощеривали свои клыки.

Заиндевевшие трупы солдат, застыли в неестественных позах, покрытые слоем мерцающего и искрящегося в полумраке инея, который тут же превращался в ледяную корку. Погибшие напоминали, сброшенные ордами диких варваров со своих пьедесталов статуи, во времена падения Великой Римской Империи.

Мир погрузился во мрак и хаос, и ничто не напоминало о том, что сейчас был день.

Небо заволокло едким облаком чёрного дыма. Языки пламени, кровожадно вырывались из сотен глазниц разбитых окон домов и лизали, закопчённые стены разрушенных зданий. Это море огня пожирало всё на своём пути, окутывая пространство клубами отравленной гари.

Но, не это пугало его, бегущего впопыхах, укрывающегося от канонады и залпов орудий с обеих сторон этой адской бойни. Его терзал и разрывал на куски - обезумевший от всего этого и помутившийся разум.

Ощущение дикой беспомощности и фатальности этих адских событий.

Яростное жаркое пламя, вышедшее из-под контроля, грозило слизать и испепелить всё на своём пути. А трескучий надменный мороз, утверждал свою власть над миром, отнимая жизни своим ледяным дыханием. Он стегал плетьми из вьюг и позёмок и обрушивал шквалы снежной пурги и ветра.

Лёд и Пламень вели свои легионы, для того, чтобы снова в смертельном бою, доказать свою власть и могущество, насаждая новый порядок в этом несовершенном мире. Кульминация этого противостояния проходила здесь и теперь – Сталинград, зима 1943 года.

Фридрих фон Айнхольц был потомственным Хранителем древнего Знания и о войне, на которую он попал, вопреки своим взглядам и укоренившимся в династии убеждениям, имел достаточно глубокое представление.

Он отдавал себе отчёт в том, что события, развернувшиеся в это страшное время, имели далеко не политическую подоплёку. Миллионы ослеплённых ложными идеями людей, не осознавали, что являются лишь бессмысленными пешками в этой игре, которая развернулась между извечно воюющими между собой высшими силами.

На протяжении всего существующего мироздания, испокон веков, от его зарождения и до наших дней - эти силы отчаянно насаждают своё господство, с переменным успехом одерживая победу в этой не поддающейся человеческому пониманию борьбе.

В этой схватке роль миллионов отобранных жизней, будет выглядеть мельче песчинки, на бескрайнем просторе огромной пустыни.

Легионы сил Света и Тьмы бесконечным, потоком несутся на встречу друг другу, подминая под себя и рассеивая в пыль, противоборствующих между собой - пространство и время.

Поколения, эпохи, цивилизации – всё смешалось в этот единый поток, отражаясь в других мирах и измерениях.

В этой битве рождается и умирает, установленный ими закон и порядок.

Понимание этого, превращало барона в заложника этого места и времени. Изо всех сил, он пытался избежать своего участия в этой ужасной бойне. И как по иронии Судьбы, оказался в самом эпицентре адских событий. Он отчётливо представлял себе всю бессмысленность и неотвратимость происходящего жертвоприношения, и от этого испытывал неисчерпаемое сострадание к человеческим судьбам с обеих сторон этой страшной и ненасытной войны.

Он бежал, перекатываясь через сугробы, уворачиваясь от преследующих его пуль. Снег, попавший за шиворот, ссыпался под воротник адъютантского кителя и отказывался таять, касаясь закоченевшего тела, обжигая его леденящей болью.

Лёд и Пламень… как дико и страшно…

А, ужасней всего – отсутствие мыслей. Разум спал, отдаваясь на откуп слепому набору инстинктов. Самым сильным из них, был – стремлением к Жизни.

Выжить…

Жить…

И бороться со Смертью.

Оказавшись в кромешном и клокочущем Аду, Фридрих полностью утратил ориентацию. Он уже не понимал, куда и откуда он бежит. Оглушённый эхом, распускающихся фантасмагорическими цветками взрывов, он застыл с обезумевшим взглядом как затравленный волк. Всё смешалось в единый, бессмысленный хаос. Немцы… русские… не разберёшь. Отовсюду стреляют и рвутся снаряды.

Очень близко взметнулся столб грязи и пламени, и взрывная волна подхватила его как безвольную куклу и подбросила высоко вверх.

Он почувствовал, как от земли отрываются ноги, а за этим - стремительно лёгкий полёт. Разрывающий барабанные перепонки грохот, настиг его уже в воздухе. Он пришёл с небольшим опозданием после вспышки, и явился прощальным аккордом, для тела, припечатанного со всего размаха к промёрзшей земле.

Погребальным салютом посыпались грязные комья, вместе с крошкой песка и осколочков льдинок.

А за ними, как праздничное конфетти, вереницей спускались стаи снежинок.

Дым, стелился над телом, облизываясь и ликуя, поглощая бессовестно эти стайки маленьких звёзд.

Боли не было.

Он лежал на спине и не чувствовал своего тела, припорошенный одеялом промёрзшей земли.

Окружающий мир превратился в сплошную иллюзию. Мысли успокоились, а эмоции и вовсе прекратили своё существование.

Наступил абсолютный покой…

Заволокшие небо, клубящиеся тучи из чёрной гари, прорезались лучами ярчайшего и ослепительного света.

Дым, рассеиваясь и растекаясь по сторонам, превращался в гигантскую, обретающую черты причудливой маски форму. Впитываемый светом, угарный туман, потерял свою угнетающую враждебность и растворился в ясных потоках, сверкающих золотом  лучей.   

Огромная, взирающая на Фридриха маска, превратилась в приятное женственное лицо, с развевающимися волосами. Тёплый взгляд с золотыми озёрами глаз, согревал и манил его с невероятной силой. В этом взгляде сливались в единое целое, страсть любви, глубина понимания женского сердца и присущая ей, материнская забота.

Он узнал её… и хотел протянуть, было руки… но, почувствовал, что не в силах даже пошевелиться.

Слёзы беспомощности навернулись на его глаза. Он хотел, но не мог ничего предпринять. И тогда, что есть сил на последнем дыхании, закричал:

- Марфа-а-а-а!!!…..

Лицо женщины озарила улыбка, и она собралась, уж было, ответить, как пространство прорезал пронзительный рёв самолёта, разрезая лицо пополам.

Поперёк на две части.

На прекрасном лице отразилось страдание.

Её рот раскрывался в беззвучном крике. Этот крик заглушал оглушительный рёв боевой воздушной эскадры.

Фридрих дёрнулся и с шумным вздохом, заглотнул полной грудью, порцию иссякшего после крика воздуха.

Он проснулся…

Осознание этого, пришло с затихающим рёвом уносящегося в даль, встречного поезда.   

Беглый немец лежал в уютном купе пассажирского поезда, следующего по направлению к родному дому. Перепуганные пассажиры смотрели на него с нескрываемой озабоченностью и участием.

Почти два томительно долгих года, ему потребовалось на то, чтобы вновь ступить на землю родной Германии. Правда, многое пришлось переосмыслить и переоценить за это, казавшееся растянутым до бесконечности  время.  

Прибытие на Родину он относил, к своему долгу. Долгу перед семьёй и ушедшими в вечность предками. Хотя сердце, его, осталось в далёкой России - на раскинувшихся просторах свободолюбивой и полудикой страны, утопающей в дремучих и не проходимых лесах. Там, где он ощутил этот вкус единения с нетронутой временем, истинной Силой. Отголоски её остались и здесь – в Европе, собираемые по крупицам и хранимые теми, кто был посвящён.

Но, как долго она ещё здесь сохранится? В то время, как там - в России, не смотря на стремления новой власти, скрыть её и перекроить мир по-новому, она продолжает жить, в сохранившейся девственной чистоте. И источник её так силён и неисчерпаем, что способен собой напоить бесконечное множество жизней и не иссякнуть на протяжении времён.

Только в чьих же руках суждено ему оказаться? И в какую сторону будет направлена эта Сила? Ведь имея такой потенциал, можно, как осчастливить весь мир, так и уничтожить его в одночасье.

Хочется верить, что пока этим Знанием ведают те, кто подобен знакомому ему Берендею, можно оставаться спокойным за будущее этого мира. Даже кровопролитная и ужасающая война, не смогла спровоцировать их к пробуждению Силы. Хотя холодный расчёт противоборствующих сторон, ставился именно на этот ответный шаг. Но Хранители выстояли, и мир не погиб, восстанавливая равновесие. И так будет и дальше, вовеки веков, пока Знание о Силе сохранено от ещё не совершенного человечества.

Не так много осталось мест на земле, где возможен доступ к источнику.

Но, ещё тяготило Фридриха чувство, которое он всеми силами старался спрятать в недра своего сознания. Мысли о Марфе не покидали его, с того самого дня, как они распрощались. Он боялся себе признаваться, что думал и помнил о ней, даже чаще, чем о Гретхен - супруге и матери своих детей.

Это не было чувством измены. В эти трудные времена, могли происходить вещи и более невероятные. Фридрих полностью почитал укоренившиеся в роду традиции, и являлся приверженцем прочных семейных и родовых отношений. Это было залогом здорового будущего.

Но, в душе он осознавал, как близки они с Марфой по духу и Силе, и это никак не давало ему покоя. Это чувство захватывало целиком, проникая во все уголки его существования. Вот уже больше года, с того момента как он больше её не видел, Фридрих ощущал щемящую боль в душе. Для него это было, как будто у него отняли, часть самого себя. Это чувство утраты, довлело над ним, предрекая, что это ещё не конец и настойчиво требовало решительных действий.

Вот и теперь, он боролся с собой, пряча мрачные мысли и пытался представить своё долгожданное возвращение домой. Он прокручивал в памяти снова и снова, все препятствия возникавшие на этом пути.

Два года… 

Два долгих, томительных года, вымученных и выстраданных в бегах и отчаянной борьбе за выживание и обретённую свободу.

Где его только не носило?…

Россия, болотистая Белоруссия, где люди навечно прокляли ужас фашистского изуверства, памятью заживо спаленных деревень. Одно упоминание на немецкий акцент, чуть не стоило ему жизни. Гонимый, полуживой, умирающий с голоду, барон добрался до песчаной Прибалтики. Люди здесь не смотря на кажущуюся надменность и чопорность, были более демократичны. Но, страх местного населения перед новым режимом, не позволял в полной мере рассчитывать на поддержку с их стороны.

Так Айнхольц оказался среди лесных братьев, по рекомендации одного из подпольщиков. Нельзя сказать, чтобы он одобрял те зверства, которые они творили в ответ на насилие со стороны властей. Но, что ему оставалось делать. Он и здесь был чужим, отказавшись участвовать в боевых и карательных операциях. Чтобы избежать подозрений в отношении шпионажа, ему пришлось оставлять и это, с таким трудом появившееся убежище. Но, по оставшимся у него от знакомства с подпольем, поддельным документам, беглому немцу удалось устроиться на рыболовецкое судно, где он начал осваивать новую профессию моряка.

Через пол года, счастье ему улыбнулось, барон сошёлся с контрабандистами и за все имеющиеся у него сбережения, они помогли ему в трюме торгового судна попасть в независимую от Советского Союза Финляндию. Месяцы скитаний по этой стране, пролетели почти незаметно.

Обратившись в посольство Германии, Фридрих ожидал утомительного процесса проверок и бюрократической волокиты. Правда, в самом начале он чуть не угодил в тюрьму как нацистский преступник. Но когда, выяснилось, что он был адъютантом при штабе и не имел отношения к боевым операциям, его отпустили. Так как, даже тех, кто подобно ему искупил свою вину на трудовых работах в России, уже как год назад, отправили эшелонами обратно домой в Германию, оставляя лишь тех, кто участвовал в карательных операциях и других преступлениях, нарушающих законы военного времени.

Это известие потрясло его до глубины души. Значит, он мог спокойно оставаться на лагерных работах, ожидая, через несколько месяцев, отправки домой, как и все остальные военнопленные.

А вместо этого, он совершил побег, прибавляя новые трудности к своей и без того не лёгкой жизни. И что самое страшное - барон подверг унизительным репрессиям ни в чём неповинных людей, помогающих ему в этом.

Чувство вины за арест приютившей и выходившей его Марфы, не покидало его весь оставшийся путь по дороге  назад в Германию.

И вот он подъезжает к родной маленькой станции. На перроне стоит станционный смотритель, в униформе и с железнодорожным жезлом в руке. Идеальный немецкий порядок, радует глаз, начищенными до блеска медными дверными ручками, и аккуратно с любовью, выкрашенными стенами станции.

Среди встречающих Фридрих фон Айнхольц не увидел ни одного знакомого лица. Да и самих встречающих здесь было не особенно-то и много. Городок был небольшим, и народ в нём жил своей размеренной жизнью, не утруждая себя частыми разъездами по железной дороге.

Подняв воротник, поношенного, мятого, пальто, и кутая в него небритое лицо, от весеннего холодного ветра, он спрыгнул с подножки поезда. Забросив за спину котомку, с нехитрыми своими пожитками, барон уверенно зашагал по родным и уже заметно изменившимся за это время улицам, на встречу со своим счастьем.

Свалка

Густое облако выхлопных газов вырвалось из раскалённой трубы, дополняя и без того удушливую атмосферу разросшейся несанкционированной свалки, возле пригородного дачного посёлка. Горы гниющих и прелых отходов, в перемешку с обрывками пластиковых мешков и тепличной плёнки, отравляли пейзаж кисло прелым с плесенью запахом. Кое-где дотлевали остатки костров, дыша перегаром горелой резины и жжёного мусора. В сочетании с невыносимой жарой и противно назойливым хором, жужжащих раскормленных мух, которые тучей роились в этой смрадной клоаке - впечатление было преомерзительнейшим.

Обливающийся липким потом водитель, чертыхался и сыпал напропалую отборной площадной бранью, пытаясь вырулить из жирной грязной колеи, оклеенный рекламными заставками автофургон. Колёса безнадёжно буксовали, вышвыривая на растрескавшуюся от засухи обочину ошмётки буро-зелёной гнили.

- … твою мать, и какому же мудаку взбрело в голову взять этот грёбаный заказ. На следующий раз пускай сами развозят бл..ди…

После очередной попытки измученная Газель протестующе фыркнула и обречённо застыла на месте.

Выходить из грузовичка не хотелось. Сверкающий яркими наклейками “Свежие мясопродукты”, он казался комфортным укрытием от царящего вокруг зловонного хаоса. Но нужно было что-то предпринимать, не куковать же здесь целый день, загруженному под завязку мясными отходами.

- И как назло ни одной машины поблизости…

С досадой плюнул водитель.

Это был кряжистый лет сорока пяти крепыш, с одутловатым пивным животиком. Красная лоснящаяся посреди коротких седых волос лысина, покрывалась обильной испариной, несмотря на то, что он беспрестанно вытирал её грязным платком.

- Не мала баба хлопотов, купила порося… Тьфу… мать твою.

Он открыл дверку кабины, и грузно спрыгнул, стараясь не угодить в смердящую под колёсами жижу. Закрыв платком  нижнюю половину лица, чтобы избавить себя от антисанитарных испарений, он начал внимательно изучать обстановку.

- Ну что, касатик, не дотянул чуть-чуть. А там уж тебя заждались совсем. Народ с работ поснимали. Ждут… а он, тут, видите ли природой наслаждается.

Возмущённый от такой наглости водитель, выпрямился и начал озираться по сторонам. Он готов был стереть в порошок этого острослова. Но вокруг почему-то не смог никого обнаружить. В воздухе повисла напряжённая пауза. Молчание нарушалось только зудящим жужжанием жирных помойных мух, которые роем, слетелись на запах вспотевшего тела. Ему стало не по себе.

- Что молчишь, аль ответом подавился?...

Коренастый крепыш судорожно вздрогнул, от внезапного прикосновения на своём плече. Он готов был поклясться, что ещё секунду назад там никого не было, а теперь у него за спиной стоял человек.

Водитель скосил перепуганный взгляд на ужасные корявые грязные пальцы, лежащие на его плече. Пожелтевшие длинные ногти были увенчаны мутно серой, забившейся под них траурной грязью.

Издавая нечленораздельные звуки, крепыш обернулся.

Перед ним стоял сутулый человек среднего роста. Определить его пол или возраст, было достаточно сложно. Так как, несмотря на невыносимую жару, неизвестный был наглухо закутан в военную плащ палатку. Его капюшон скрывал лицо до самого подбородка, пряча внутреннее содержимое в глубокую тень. Утробный голос, доносившийся из недр плащ палатки, не поддавался классификации. Он мог быть как мужским, так и женским и обладал тональностью неопределённого возраста.

- Так ведь, эта… застрял я тут. Вон, увяз по самые гланды.

Попытался взять себя в руки водитель, указывая волосатой клешнёй в сторону просевшей в колею Газели.

- Тогда выгружай прямо здесь, - скомандовала плащ палатка.

- С какой это стати, я тебе, что грузчик что ли? Мальчика бля… нашёл… Да и вообще, кто ты такой, покажи бумаги на груз? – запротестовал расхрабрившийся крепыш.

Из недр плащ палатки раздался самоуверенный раскатистый, утробный хохот. Нырнувшая за пазуху рука, извлекла оттуда клеёнчатый файл с бумагами и протянула водителю.

- Вот заявка, накладная и документы. А по поводу грузчиков, ты конечно прав. Только вот такая дорога до самого питомника будет. И кто знает, когда ты по ней доедешь, если будешь играться с каждой канавой.

- Это что же там за питомник такой? Первый раз о таком слышу, - подозрительно покосился на фигуру коротышка, возвращая проверенные им бумаги.

- Кому надо тот знает, - ответила плащ палатка. – Ты вон лучше подумай о своём грузе. Вон жара, то какая. Подпортишь, всю партию забракую и повешу тогда на тебя неустойку.

- Ты меня не пугай. Я воробей стрелянный, да и морозилка у меня будь здоров. На сутки температуру удержит, - захорохорился водитель. – Ты мне лучше ответь. Субпродукты, я понимаю, потроха там… обрезки разные. На хрена вам кровищи то столько? Аж, четыре здоровых бидона. Пьёте вы её, что ли? Или кровяную колбасу делаете?

- Слишком много вопросов, милок. Смотри, спать потом плохо будешь… - проворчал, огрызаясь человек в плаще. – Или выгружай поскорее, пока собак не спустили для профилактики, или делай чего со своей колымагой. Мне людей не резон без дела держать.

- А какое мне дело до ваших собак? –  назло фигуре, осклабился водитель. – Ну, а если не нравиться, приезжайте сами. Если думаете, что дураков нашли.

Из леса выскочил огромный волкодав, с всклокоченной серой свалявшейся шерстью и подбежал к ногам хозяина в плащ палатке. Выглядел он достаточно грозно. Пёс подозрительно смерил водителя, недоверчивым взглядом, налившихся ненавистью, жёлтых глаз и угрожающе зарычал. Незнакомец похлопал его по спине и сказал:

- Успокойся дружище, это всего лишь обычный водитель. Он привёз нам продукты. Не трогай его.

Волкодав предупреждающе ощерил пасть, показывая свои клыки, во избежание недопонимания со стороны крепыша, и повинуясь хозяину, уселся слева возле него. Его взгляд как камера наблюдения сканировал каждое движение испуганного водителя.

- За этого пса можешь не переживать, - раздался голос из недр капюшона. – А вот тех, что отпустят на прочёсывание окрестностей, стоит поостеречься. Сущие звери. Уничтожают всё на своём пути.

- Так, а как же местное население? – удивился водитель. – Не уж-то не возмущается?

- Нет здесь никакого населения. Дачный посёлок уж года два как заброшен. Теперь это экспериментальная зона. Так, что думай, а мы уходим. Через час, полтора из машины лучше не вылезай. Сам целее будешь, да и нам лишние хлопоты не к чему. Если сможешь добраться, свидимся.

Фигура развернулась и направилась, вместе с собакой в сторону лесных зарослей.

- Эй, постой!... – закричал не на шутку разволновавшийся водитель Газели. – Да, постой ты…

Фигура в плаще остановилась как вкопанная, а сопровождающий его волкодав, развернулся и изготовился к нападению, на потревожившего его хозяина нахала. Коротышка попятился к спасительному автофургону, на ходу роняя слова:

- Ладно, уж, извини. Ну, бывает, погорячился. Сам понимаешь, дорога, жара, да ещё вот застрял тут как клизма в заднице. Ты говорил разгружать, прямо здесь. Я согласен. Скажи только куда.

Незнакомец коснулся рукой холки собаки, та исполнительно развернулась обратно и застыла как изваяние в ожидании очередной команды.

- Выгружай прямо здесь возле дороги и езжай себе. Я потом разберусь.

- А бумаги? – насторожился водитель. – Мне ведь нужно, чтоб расписались в бумагах…

- Там уже всё в порядке. Не переживай. Можешь сам убедиться, если не веришь, - со смешком ответил незнакомец.

Удивлённый водитель кинулся в кабину, и трясущимися руками достал из бардачка планшетку, с путевыми листами и накладными. К его полному изумлению, на всех требуемых документах присутствовал причудливый росчерк чёрных чернил, ещё свежих и полностью не просохших. Волосы на груди и руках зашевелились, а по телу пробежал морозный озноб. Он зачертыхался сбившимся от волнения голосом и неуклюже задом, стал выбираться из кабины.

- Силы небесные, мать твою… это, что ж такое делается, а? Как же так? - голос срывался до поросячьего повизгивания. – Такого же быть не может… Ну, попал, беременные воши… Это ж надо. Полный пи…дец.

Из открытой дверцы кабины показалась его раскоряченная фигура. Вставшие на грунт ноги, отказывались его слушаться и предательски затряслись в коленках. Ухватившись за ручку двери, чтобы не упасть, ему стоило больших усилий, чтобы повернуться лицом в сторону леса.

Незнакомца с ужасной собакой он не увидел, и ничто не напоминало об их присутствии. Только злое жужжание роя назойливых мух, нарушало зловещую, повисшую в воздухе паузу.

Коротышка стремительно бросился к морозильнику и волнуясь и паникуя загремел шпингалетами запорных замков. Ещё никогда в жизни он не работал так быстро и самоотверженно. Через несколько минут, на обочине выросла гора замороженных пластиковых мешков с мясными отходами и шеренга из четырёх высоких бидонов с охлаждённой, но не успевшей замёрзнуть кровью.

По истечению полу часа, автофургон уже мчался с предельной скоростью по просёлочному бездорожью. Не привыкшие к таким нагрузкам руки, тряслись и скользили от пота, по глянцевой поверхности рулевого колеса, а покрывшееся холодным потом тело, била лихорадочная дрожь. Зубы нервно стучали и громко клацали в такт подбрасываемой на кочках машине.

Чтобы выйти из оцепенения и взять себя в руки, коротышка крепыш, как из пулемёта строчил матерными выражениями, постоянно сплёвывая в окно.

- Ну, гандоны, приеду всех поубиваю. Следопыта нашли…тьфу… Зверобоя бля… с Чингачгуком. Глаз на жопу натяну, тому, кто этот заказ принимал. И Федотову заодно. Ну, паскуда. А ещё говорил: подкалымишь мол. Подкалымил. Тьфу… твою мать.

Поворот был опасным и роковым. Не один десяток машин похоронены были на этом месте. Но, водитель был взвинчен и возбуждён, что заметил гружёную бревнами фуру, когда все попытки избежать столкновения, по стечению обстоятельств, сводились к нулю.  

Развернуть супер Маз на таком отрезке, было просто физически не реально. Тогда он попытался прижаться к обочине, чтобы хоть как-то сместить траекторию и избежать столкновения в лоб.

Автофургон, минуя кабину, летел под прицепленную для брёвен платформу. Последнее, что для Газели смог сделать водитель тяжеловесной фуры – это дать паровозный сигнал клаксона. Он и стал похоронным маршем, для сминаемого в лепёшку фургончика.

Удар был сокрушительным и беспощадным. Водитель Газели, даже не успел испугаться, когда превратился в кровавое, вперемешку с металлом и стеклом месиво.

Раздался невыносимый скрежет искорёженного металла об асфальт и гулкие выстрелы разрывающихся баллонов шин.

Под обломками авто фургона, с удивительной быстротой растекалась огромная лужа, отдающая резко в нос бензиновыми парами. Заметив её, водитель фуры схватился за огнетушитель и выпрыгнул из кабины.

Но, было уже поздно…

Взрыв отбросил его на обочину дороги, окропив огненным дождём.

Он вертушкой скатился в кювет, сбивая с одежды остатки пламени.

На асфальте вращаясь, агонизировал брошенный огнетушитель. Пусковой рычажок заклинило, и он отчаянно выплёвывал на дорогу остатки пенообразователя.

Огонь с разбитой Газели стремительно перекинулся на платформу с уложенными брёвнами и подбадриваемый, порывами ветра, становился неукротимым. Отцепить прицеп от машины не представлялось возможным, из-за разбушевавшегося жаркого пламени, охватившего погребённый под сцепкой автофургон.

Спохватившийся водитель достал трубку мобильного телефона и услышал сирену летящей на встречу машины автоинспекции.

- Вот и всё, - обратилась фигура в плаще к своему волкодаву. Они стояли, укрывшись в лесной тени, и внимательно наблюдали происходящие на дороге события.

– Человека нет и проблемы нет. А, теперь пора и за дело. Идём Зарга, у нас ещё много работы. До раскрытия Силы осталось не так уж и много времени.

Пёс взглянул на фигуру светящимися жёлтыми глазами и осклабился своей клыкастой улыбкой, высунув мокрый, горячий язык.

В кафе

За приятным обедом и лёгким белым сухим вином, время летело почти не заметно. Кафе “На театральной площади”, действительно оказалось, тем умиротворённым уголком, где можно было уединиться от людской суеты и палящего, жаркого зноя. Оно располагалось за зданием драматического театра, уходя крутыми ступенями вниз в прекрасно переоборудованное бывшее подвальное помещение.

Приятная прохлада и гармонично составленные декорации, создавали уют и располагали к непринуждённой беседе. Кухня хотя была и не вычурной, но мастерски приготовленные блюда могли конкурировать с ресторанами и более высокого класса. Народу днём, как всегда, здесь было не много, что придавало оттенок кафе, почти клубного закрытого заведения.

Мы сидели с Лилией за угловым столиком и болтали о жизни и о себе. С её слов я узнал, что она не нижегородка, а приехала в город пять лет назад из глубинки поступать в медицинскую академию. Раньше она жила в небольшом городке, под названием Макрьев, который и положил начало, знаменитой нижегородской ярмарке и своим православным монастырём. Жизнь в насыщенном и большом городе Лилию не удивляла и не шокировала, так как раньше, в детские и подростковые годы, она объехала пол страны, побывав в различных её уголках. На вопрос о родителях она отвечать не захотела, очень плавно переводя разговор на меня. Я отнес это на то, что сейчас она с ними в не важных отношениях или просто стесняется о них говорить. Из того мною был сделан следующий вывод, что, родители Лилии были военными или может быть бывшими партийными чиновниками, оказавшимися в опале у своего руководства и сосланными в глубинку в конце рухнувшей политической карьеры.

О себе я рассказывал без утайки. Ей действительно было интересно, как простой, ничего собой не представляющий мальчик, стал довольно-таки преуспевающим специалистом, в области дефицитной сегодня профессии.

После краткого обоюдного изучения своих биографий, разговор потерял свои чёткие рамки, и мы стали болтать ни о чём, перекидываясь, безобидными шутками в адрес друг друга.

Наполняя бокалы десертным вином, я поймал себя на мысли, что никак не могу избавиться от назойливых мыслей о том, как же всё-таки Лилии удалось очень правильно угадать, мои планы пойти именно в это кафе. И не выдержав, я спросил:

- Возвращаюсь к недавним событиям, всё же, как ты смогла определить, что пойдём мы именно сюда?

- А, подтачивает червячок неизвестности, - в её глазах заплясали игривые огоньки, отражающиеся от мерцающей на столе свечи. – Значит, все же я тебя заинтриговала?

- Откровенно говоря - да. Я бы мог не так удивиться, если бы ты угадала, ну скажем, с нескольких попыток. Но, вот так сходу, сразу… - это действительно нечто.

- Успокойся и выбрось это из головы, - её нежная ладонь легла поверх моей и признаюсь, мне это было приятно.

– Просто ты не учёл, что для этого нет никакой необходимости быть психологом или волшебником. Нужно просто чуть-чуть внимания и ещё столько же проницательности. Изучая меня и мои предпочтения, ты совсем забыл о себе. Мне ведь тоже было интересно наблюдать за тобой. И по этому, я просчитала, куда может пойти молодой и интеллигентный человек, для того чтобы просто сделать девушке приятное, и спокойно уединиться, а не пускать пыль в глаза и сорить деньгами. К тем заведениям, которые, подпадали под эту категорию, я приплюсовала твоё чувство вкуса и гармонии. И ответ не замедлил явиться, как факт, сам собой разумеющийся. Вот и всё. Ну, а ты, конечно, стал это мистифицировать, относя к категории парапсихологии. Что попался?... Я не права?

Это было так просто и элементарно, что мне даже стало не ловко за свою завышенную самооценку, исключающую её замечательные способности и наблюдательность. И тогда я ответил:

- Мне это напоминает поучительный диалог несравненного Шерлока Холмса с незадачливым доктором Ватсоном. И конечно, в роли Ватсона - я. А, по поводу мистификаций, ты права. Ряд последних событий, вошедших в мою жизнь, заставляют меня изменить и пересмотреть свои отношения на этот счёт. К сожалению, я пока не могу им найти объяснений. Но, я верю, что это произойдёт. И, пожалуй, наверное, очень скоро.

- Слушай, это уже начинает смахивать на паранойю, - насторожилась Лилия. - С тобой всё в порядке? Ну почему тебе мерещатся тайны на каждом шагу? Неужели нельзя жить нормальной обычной жизнью? Как это делают тысячи людей вокруг. Зачем обязательно вдаваться в дебри средневековых традиций и мракобесия? Мы живём в век высоких технологий. И если что и может происходить из того, что не укладывается в рамках нашего сознания, то  думаю, даже этому можно найти, вполне научное объяснение.

Я некоторое время молчал, потягивая сладковато кислое вино, уставившись на ободок бокала, наблюдая как медленно и лениво, сползает золотисто прозрачная влага, по стенкам и сливается в единое целое с содержимым. Посмотрев на свою собеседницу, я ответил:

- Видишь ли, Лилия, до недавнего времени, я тоже думал именно так, пока жизнь, к которой я так привык, не перевернулась с ног на голову. И то, что я до недавнего времени, считал не возможным и не реальным, ворвалось в мою жизнь непрошенным гостем, заставляя поверить, и больно наказывая, за опрометчивые поступки.

- Даже так? Это уже интересно. Попытайся меня разубедить.

Она подалась вперёд  и застыла, подчёркивая свою заинтересованность и поглотившее её внимание.

- К сожалению, я не могу.  Это не потому, что это жуткая тайна, хотя и это действительно так. Люди, которые тем или иным образом соприкасаются с этим феноменом, впоследствии вынуждены платить очень страшную цену, о которой я даже боюсь говорить.

- Ты, наверное, хочешь меня запугать, чтобы я не приставала к тебе с расспросами, - с нескрываемой обидой высказала мне она.

- Нет, не так. Простоя не хочу подвергать тебя этой опасности. И как могу, пытаюсь от неё оградить.

- Понятно. Как говорят англичане: любопытство сгубило кошку?

На её лице, снова появилась обворожительная улыбка. Тон был примирительно понимающий, но за ним всё же можно было разглядеть тень досадливой неудовлетворённости, подтачивающего её любопытства.

- Да, конечно. Всё именно так. Потому что, я никогда не прощу себе, если по моей вине с тобой что-нибудь произойдёт. Мне бы очень этого не хотелось.

Я с любовью посмотрел ей прямо в глаза и почувствовал, как её пальцы, в напряжении сжали моё запястье.

- Оправдания принимаются, - она улыбнулась – но при одном условии.

- При каком? - выпалил я с облегчением на душе.

- Что, ты будешь весьма осторожен в своих изысканиях. И, когда всё закончится, мне обязательно всё расскажешь, не упуская малейших подробностей. Я ведь всё-таки женщина и любопытство, остаётся одним из моих самых сильных пороков.

- Хорошо. Договорились.

- Тогда предлагаю за это выпить, - Лилия вытянула руку с наполненным мною бокалом и торжественным шёпотом произнесла:

– Чтобы всё у тебя получилось, и ты с честью справился со всеми трудностями. Путь осилит идущий.

Мы чёкнулись и пригубили вино. После наступила неловкая пауза. Время близилось к вечеру, и мы решили собираться. Я расплатился с официанткой по счету. Лилия подвела возле зеркала в холле помадой, свои губы и поправила причёску.

Поднимаясь по крутой лестнице вверх, я подал ей руку, отмечая, что хотя вино было лёгким, всё же немного ударило в наши головы. Ощущение было приятным и умиротворённым.

За дверями кафе нас встретила жаркая атмосфера, разогретых за день от беспощадного солнца, каменных стен и асфальта. Чтоб не дать алкоголю возможности, окончательно нас одолеть и усыпить ленивой истомой, я решил предложить прогуляться на свежем воздухе по набережной или посидеть где-нибудь в тени. Идея с прогулкой не сильно обрадовала мою спутницу, а вот на счёт – посидеть, она согласилась. Тогда мы направились в сквер на Звездинку. К счастью свободные лавочки там нашлись.

Мы присели, и я по привычке потянулся за сигаретами.

- Тебе не кажется, что ты очень много куришь? – спросила Лилия.

- Нет, но так спрашивают все, кто не имеет этой вредной привычки.

- Ну, а как насчёт того, что капля никотина убивает лошадь?

- Знаю, знаю,… а вот, хомяка она разрывает на куски…

Мы рассмеялись, и я выпустил вверх, струящуюся дорожку клубящегося табачного дыма.

Дом в Холодном переулке

Этот дом в Холодном переулке, выглядел достаточно убого и не привлекал ничьего внимания. О жильцах последние несколько лет, не было ни какой информации. Есть они или нет, живут ли, или только наведываются. Никому до этого не было дела. Одно только успокаивало службу коммунального хозяйства, что никто их не беспокоил, не смотря на ветхость жилья, с постоянными жалобами и просьбами, на выделение средств, для восстановительных работ.

Этот дом одиноко жил сам своей жизнью и поэтому стал удобным прибежищем для совсем неожиданных для него постояльцев.

А в одной из квартир, этого, давно всеми позабытого дома, на оббитом истёршейся, выцветшей кожей, диване, развалившись, закинув левую ногу на спинку, возлежал, источая аристократическую изысканность, худощавый Князь с пузатым бокалом в руке.

Он, неспешно, умеренными глотками, попивал свой зелёный абсент. Его веки были прикрыты, а чудовищно непомерно большие усы, придавали улыбке таинственный шарм, граничащий с оттенком намеренного безумства. Казалось, ничто в этот миг не могло потревожить его невозмутимого спокойствия, погружённого в океан блаженства.

Старинная, рассохшаяся от времени и изъеденная шашелем мебель, стояла, скрывая свою филигранную резьбу, вековым, серым слоем матовой пыли. Тяжёлые, полинявшие и выгоревшие шторы, словно гирляндами увешанные паутиной, поддерживали в помещении полумрак, несмотря на то, что, на улице стояла, ясная, солнечная погода. Дубовые половицы, имели плачевный вид, зияя матовыми островками облупившейся полировки. Но, не взирая на свою затрапезность, они сохранили былую прочность, наплевав на бегущее неумолимое время. В квартире стоял устойчивый мрачный и затхлый дух, давно непроветриваемого и не жилого помещения.

-            Какая невыносимая скука, - вздохнул тяжело ухоженный чёрный кот, спрыгивая с насиженного места на резной атаманке, которую украшал в былую давность роскошный, и непомерно дорогой голландский гобелен.

Атаманка, надрывно скрипнула, покрываясь сетью бегущих маленьких трещин и из лопнувших дыр, как фантастические вьюны, вынырнули проржавевшие спирали тугих пружин. Тут же маленьким взрывом, всклубилось облачко ветхой и пресной пыли, рассыпая на траченный молью ковёр кусочки трухи и обрывки истлевших ниток.

-            Ах, мон шер, а вы помните, как здесь было, в прошлом веке, в семнадцатом году? – кот запрыгнул, на круглый крутящийся стульчик и, раскручивая его вверх, обернулся чернокожим арапом, облачённым в одежды, присущие новому времени.

Он, открыл крышку чёрного, как и сам рояля. Посмотрел секунду на оскалившуюся ему улыбку, белых  клавиш слоновой кости, и с нахлынувшим вдохновением заиграл, с неистовством и исступлением, то, что музыке и не снилось.

Бедный, старый Стенвейн, извергал истошные звуки, временами изрядно фальшивя и сбивчиво срываясь навзрыд. Сумасшедший аккорд оборвал этот фарс и глумление над старым роялем.

-            Инструмент не настроен, - сказал в своё оправдание Клео, оттолкнувшись руками, описывая круг, на своём вращающемся стуле – и концерт отменяется. Так что, просьба к присутствующим в зале, медленно и без давки, покидая зал, не забыть сдать свои драгоценности, милым людям с винтовкой и маузером, что приветливо ждут вас на выходе.

-            Браво, браво, - послышался томный голос, сопровождаемый одинокими аплодисментами. – Неужели так всё и было?

-            Да, моя дорогая Пепелла, - отозвался с ностальгией в голосе чернокожий красавец.

–    Это были забавные времена. Вся огромная эта страна, утопала в безумстве и 

 мутном хаосе, угрожая пожаром народных восстаний, перекинутся через всю

 планету. “Грабь награбленное”, “Бей буржуев”, “Да здравствует Революция”,

 “Всю власть народу”… Эх, как было чертовски весело, куда там Риму с крахом его

 Империи и восстаниями голодных рабов. Здесь мы славно повеселись. Став

 сторонниками пролетариата, представителями новой власти - мы являлись по всей

 стране как предвестники нового времени.

-            Как забавно, - сказала с кокетливым придыханием, обворожительная Пепелла, обмахиваясь словно веером, кисточкой своего хвоста.

Пепелла была суккубом, и в обществе Тёмного Князя и придворного оборотня – кота Клео, она щеголяла в одном кружевном переднике, не скрывая своей обнажённой натуры.  

Её упругие и безупречные формы, могли послужить образцом, для пленительных соблазнительниц, доводящих похоть мужчин до немыслимого исступления.

Не смотря на свою тёмно серую с пепельным оттенком кожу, длинный хвост, небольшие рога, выглядывающие сквозь барашки курчавых волос и копыта, она ничуть не теряла в своей красоте, источая огонь зажигательной страсти. Необузданная похотливость и откровенная развращённость, были главной чертой её натуры.

Она питалась мужской, сексуальной энергией. В момент сладострастных утех, Пепелла, способна была возбуждать и делать мужчин неутомимыми на протяжении очень большого периода времени, погружая их в клокочущий страстями  и желаниями океан, не испытываемого ими ранее эйфорического экстаза.

Но, расплата за этот бесценный дар, была несоизмеримо высокой. Удовлетворённые и пересытившиеся от удовольствия мужчины, в считанные часы, превращались в иссушенных стариков, неспособных прожить и недели, после этой незабываемой близости.

Утомлённая, ярко выраженным безразличием к своёй персоне, Пепелла, с нетерпением пробуждающегося вулкана, обратилась с мольбой к возлежащему на диване Князю:

-            Ваше Всемогущество, ну когда уже мы покинем, эту гробницу? Если вспомнить, вы обещали мне океан наслаждений и плотских утех. Табуны ловеласов и извращенцев. А взамен, я сижу в этой пыльной дыре и не смею отсюда высунуть нос, пока вы со своим пройдохой  Клео, проворачиваете свои делишки. Это и есть – та щедрая плата, которую вы мне так заверительно обещали, и вознаграждение, за мою безупречную службу? Или может быть, вы боитесь, что мои безобидные игры и шалости, помешают свершению ваших планов? Вы же знаете, я буду тихонько… как летучая мышка. Никто ничего даже и не заметит.

Тёмный Князь приоткрыл один глаз. Смерил пристальным взглядом стоящую перед ним, придворную даму Тёмного Двора. Отхлебнул с удовольствием свой изумрудно-зелёный напиток, и с иронией в голосе ответил:

-            Знаем мы - твоё  “не заметит”. Ты не помнишь, как утонул тот пиратский фрегат, направляющийся на Мальту, с драгоценностями на борту и необходимыми нам артефактами? Сорок лет кропотливой работы и тонких расчётов, отправились на морское дно, в тост самый момент, когда мы с Клео, по твоей умоляющей просьбе, разрешили тебе пробраться на борт под видом мальчишки юнги.

-            А во время чумы в Кастилии, кто просился в мужской монастырь под видом юного пилигрима? – поддержал разговор господина, раззадорившийся оборотень Кот – Ты не знаешь? А, кто настропалил монахов нанести визит вежливости в обитель, где воспитывались послушницы? Всё закончилось пьяной оргией и развратнейшей вакханалией. А потом, оба монастыря объявили местами порока и богопротивной мерзости. Их сожгли, очищая огнём дотла. Разнесли не оставив и камня на камне.

На щеках обольстительницы проступил пунцовый румянец. Язык облизнул пересохшие внезапно губы, а зрачки закатились наверх, в предвкушении приятных воспоминаний. Её пышная и упругая грудь, заходила ходуном от возбудившегося дыхания, и она заметалась по комнате, ища выхода приливу нахлынувших чувств.

-            А кто, потом стал виной инквизиторского расследования, соблазнив самого адвоката дьявола? – продолжал свои изобличения, вошедший в роль обвинителя Клео. - Или может быть, вспомним туллонский шабаш, который ты упросила нас позволить тебе провести в ночь перед праздником всех святых? Нет, против тебя, я, конечно, ничего не имею. Но, должны быть и рамки. Не можем же мы, каждый раз прикрывать твою аппетитную задницу.

-            Тогда, если она такая аппетитная, -  Пепелла, повернулась к нему, демонстрируя предмет разговора, негодуя от возмущения – почему ты обходишь её стороной, не проявив к ней должного внимания? Или я не хороша собой, чтобы удостоиться вашего снисхождения.

-            Дорогая, давай договоримся и закроем раз и навсегда эту тему. С меня хватит того, что один раз ты меня уже уговорила. Этого было более чем достаточно. Я потом двести лет отходил от твоих  безумных фантазий. На мне места живого не было. Нет, конечно это было так здорово… Но, прошу меня извинить, второй раз я такого не переживу.

-            Хм… Не думала, что ты такой ранимый, - фыркнула Пепелла и раздражённо щёлкнула хвостом перед носом Клео. – Обещаю впредь быть кроткой и ласковой, если ты конечно не передумаешь.

-            Нет и ещё раз нет, моя дорогая. В ближайшие сто лет, можешь даже и не рассчитывать на мою воссылающую страсть. И давай оставим твои притязания, на предмет моего заклания в жертву.

Быть немыслимо соблазнительной, и в то же самое время бессовестно отвергнутой, никак не входило в планы Пепеллы. Она закипала крутым кипятком, угрожая взорваться шипящим гейзером, в адрес своего обидчика. Князь видел и раньше эту необузданную страсть своей любимой придворной дамы, переходящую в стремительную лавину, сметающую на своём пути любые, стоящие перед ней преграды. Ему никак не хотелось, в этот ответственный момент настраивать её с Клео, друг против друга. Настало время вмешаться.

-            Ну, вот что, - сказал Князь, переключая внимание собеседников на себя. – Я думаю, мы достаточно поработали, для того чтобы всё прошло гладко, как мы запланировали в этой игре.

Он поставил бокал на маленький столик, с косолапыми гнутыми ножками. Встал с дивана, отряхивая пыль со своей фиолетовой блузы, и уверенным шагом направился, к висевшему на стене зеркалу.

Массивное, старинное венецианское стекло, с серебряным напылением, отражало решительное лицо, с впалыми и худыми щеками. В его глазах, полыхающих адским пламенем, таилась огромная сила и скрытая власть, внушающая гипнотическое и беспрекословное повиновение, любым исходящим от них приказам.

Он вытянул указательный палец и стал выводить на пыльной поверхности зеркала магические формулы. Помутневшее изображение покрылось волнистой рябью. Князь повернулся к присутствующим и спросил:

-            Как думаешь Клео, наш Глупец, готов к предстоящей миссии или стоит немного ещё подождать, чтобы дать ему новую возможность, убедиться в нашей заинтересованности.

-            Мой господин, я считаю, что он готов. У него, было, достаточно времени, чтобы понять и осознать всю ответственность за происходящие с ним события. Я пресёк все пути к его отступлению и с учётом того, что случиться в ближайшее время, думаю, не составит труда, привести его к вам.

Тонкие губы Тёмного Князя растянулись в удовлетворённой улыбке. Он разгладил длиннющие усы и, изогнув дугой бровь, торжественно воскликнул, задирая вверх увенчанный остроконечной бородкой подбородок, подобно цирковому конферансье:

-            Тогда, мои дорогие придворные, мы немедленно переезжаем. Для развития дальнейших событий нам потребуется более подходящее место.

Его Всемогущество Тёмный Князь, картинным жестом указал худощавой рукой на зеркало. В отражении возникло, высотное многоэтажное здание гостиницы. У парадного входа в неё, стоял,  чёрный шестидверный лимузин, отливая безупречным блеском.

-            Отныне, для всех, я богатый персидский шейх, Клео - мой личный слуга и водитель. Ну, а ты, Пепелла …

-            Любимая наложница, - хлопнула она от восторга в ладоши.

-            Нет, - поспешил поставить её на место Князь. – Ты будешь моим секретарём по внешним связям. И не вздумай липнуть к постояльцам, пока не получишь на то моё личное разрешение.

-            Хорошо, мой господин, - насупилась Пепелла. А потом с надеждой спросила – А когда будет дано, это ваше обещанное разрешение? Всё-таки, мне бы хотелось, чтобы мне было дано право, быть использованной по надлежащему мне назначению, а не в качестве телефона с автоответчиком.

Князь вопросительно  метнул взгляд на Клео. Тот в недоумении пожал плечами, давая всем видом понять, что решение проблем такого уровня, не входит в его компетенцию.

-            Ладно. Как только Клео, доставит Глупца в гостиницу, будем считать твою миссию секретаря завершённой, и ты получишь право на отдых. Только смотри, чтоб на этот раз, всё обошлось без особого шума, так как нам ещё здесь нужна надлежащая репутация, до тех пор, пока дело не завершено.

-            Не извольте сомневаться, мой господин, всё будет вполне благопристойно.

Почему-то эти слова не вызвали ни у кого из присутствующих особого доверия, но что было делать, слово Князя закон. Если он обещал, в этот раз взять Пепеллу с собой из Тёмной Обители, то придётся немного и потерпеть. В исключительных случаях, её высокая квалификация была просто незаменима, а ценнейшие кадры нужно беречь.

Ведьма

Испытания, выпавшие на долю Марфы, оказались суровыми, и  казалось, были бы не выносимыми, если бы на её месте оказался кто-нибудь другой, а не эта волевая, сильная женщина с непокорным, так и не сломленным характером.

По дороге на Воркуту, где в пропахшем кислым потом, табаком и прелыми тряпками, столыпинском вагоне, везли по этапу зэчек, молодая, красивая женщина сразу вызвала интерес у матёрых, прожженных жизнью воровок.

Для того, чтобы подавить и сломить дух репрессированых заключённых, их специально приказано было содержать вместе с теми, кто был осуждён за уголовные преступления. Зачастую, как правило, интеллигентные натуры не выдерживали давления, тех, кто жил по понятиям воровского мира, и униженные и оскорблённые, они, превращались в покорное быдло, разделяя удел неприкасаемых. Некоторым, конечно, везло, кто умел приспособиться и не сломаться. Среди них иногда попадались, даже очень сильные натуры. Но, это было исключительной редкостью, относящейся к разряду весьма и весьма не частых случаев, и далеко не закономерностью.

С заключёнными Марфа держалась особняком, отвечая на колкие подковырки с односложным и терпеливым молчанием. Да и что можно было ответить, когда вместо передних зубов, оставались выкрашивающиеся обломки - злая память о неусыпном внимании, стерегущего с пристальным бдением, “интересы” трудового народа НКВД.

Но, когда доходило до рукоприкладства, молчавшая до поры, до времени женщина, никому не позволяла, попытаться унизить своё достоинство. Драться с зэчками она не могла, из-за ноющей боли в сломанных пальцах. Приходилось использовать для самозащиты, свой врождённый природный дар, напуская морок и отражая попытки навязчивого вторжения, применяя психические атаки.

Обладая природной Силой, Марфа видела и предугадывала, пробуждающиеся и скрытые планы, ненавистных по отношению к ней товарок. И тогда, она подавляла их намерения на корню, заставляя корчиться в болезненных судорогах и биться в истерических припадках, захлёбываясь в собственной пене.

Очень скоро её стали бояться, обходя стороной и подозрительно перешёптываясь за глаза, с уважением относясь к её скрытым способностям. Так за женщиной закрепилось, до конца её лагерных дней, злое прозвище - Ведьма.

На живущих своими законами зэчек, Марфа зла не держала и понимала, что в душе, далеко не все, эти женщины были такими жестокими. Мир, в который они попали, диктовал им эти суровые законы, заставляя их выполнять и им подчиняться. Жалости к ним она не испытывала, так как знала, что каждая из них, за свою судьбу отвечала сама, пожиная плоды от собою же сделанного. Но, то Знание, что: “Человек - существо не совершенное” - позволяло ей понимать, что по большей части, эти женщины были заблудшими овцами, на пути уготованному им свыше. И по этому, проявляла присущее ей сочувствие.

Воркута их встретила лютым морозом. Ветер больно колол и хлестал по лицу ледяными крошками мелких снежинок. По сугробам вилась и закручивалась позёмка, а холодное, чёрное в звёздах алмазах небо, норовило их поглотить в леденящую стужей пасть.

На душе было мерзко и неуютно. Лай собак и сердитые крики конвойных, предвещали о том, что жизнь здесь не сахар, если это только можно было назвать жизнью.

Разместили их в уже обжитых бараках, где дохнуло в лицо приятным теплом, нагоняя сон и размаривая после морозного воздуха. Правда, только уже потом, оказалось, что позже под утро, от былого тепла остаются лишь только воспоминания, пробирая холодом до костей, кутающихся в бушлаты под одеялом, обессиленных и озлобленных заключённых.

Перед тем как попасть в бараки, женщин долго держали в морозной стуже, выстроив длинные две шеренги. Здоровяк капитан, стоящий под фонарём, перед этим строем, громко в голос зачитывал списки, по которым их распределяли на проживание. Как в последствии оказалось, уголовных селили отдельно от политических. Но, и здесь всё продумали до мелочей, устроители местной лагерной жизни.

Принцип: разделяй и властвуй, со временем стал приносить плоды, позволяя манипулировать узниками, как кукловод управляет куклами марионетками. 

Преднамеренное разделение по классам и кастам, не несло ничего, кроме ненависти и злости, к представителям противоположного лагеря. Это был известный для уголовного мира период, получивший название “Сучьей Войны”. Наиболее кроваво он запомнился в мужских зонах, когда там вырезали людей по ночам целыми бараками, унося десятки и сотни человеческих жизней. До такой беспощадности здесь не доходило, видно спящий, но всё же, врождённый природой материнский инстинкт не давал, разыграться стихии массового истребления человеков себе подобных. Но, озлобленность стравленных между собой политических и уголовных зэчек, проявлялась в более изощрённых и присущих женскому коварству формах.

В бараке женщины распределялись по отрядам, для выполнения нелёгких исправительных работ. Формирование происходило по принципам землячества или политических убеждений. С одной стороны здесь было спокойней, чем в бараках, где проживали отпетые уголовницы, насаждающие суровые законы преступного мира. Но, с другой - раздробленность и склочный характер, обозлённых и искалеченных системой женщин, превращалась порою в жестокие ссоры, перерастающие во междоусобные внутренние столкновения интересов, превращающие и без того отравленную жизнь, в сущий ад.

Марфа не поддерживала и не разделяла ничьих взглядов и интересов. Она продолжала жить внутренней и обособленной жизнью, как и прежде ни с кем не вступала в общение, продолжая сохранять гробовое молчание.

Теперь её больше беспокоило другое…

Ещё по пути в Воркуту, по этапу, в тесном и переполненном женщинами вагоне, она обратила внимание на изменения, происходящие с ней. Все признаки состояния и самочувствия, указывали на то, что внутри неё зарождается маленькая новая жизнь.

Она поняла, что беременна. Эти мысли не покидали её, временами делая то непомерно счастливой, то несчастной и обречённой, беспокойной за будущее не родившегося ребёнка.

Марфа тщательно старалась скрыть от окружающих свою беременность, не желая казаться им уязвимой, выполняя вместе со всеми нелёгкую каторжную работу.

Повод был для серьёзных и очень больших опасений. Забеременевших женщин, поначалу переводили на более лёгкую работу, от которой впоследствии освобождали вообще, на последнем сроке вынашивания плода.

После родов, счастливых мамаш с новоявленными младенцами, отправляли на вольное поселение, под надзорное наблюдение местного участкового, выдавая подъёмные и полагающийся паёк.

Так что здесь, исхитриться и забеременеть было самой заветной и несбыточной мечтой. Те, кому это и удавалось, не имеющие поддержки со стороны начальства колонии и покровительства местных матрон, подвергались нападкам и унижениям со стороны завистливых сестёр по несчастью. Иногда эта зависть с побоями, выплёскивалась в преждевременный выкидыш или плод истязаемой ранее мамаши, появлялся на свет уже посиневшим и умершим ещё до родов.

Да и что говорить, те условия жизни, не способствовали для материнства. Тяжкий труд, недостаточное питание, да в придачу суровый убийственный климат, отнимали немалую долю здоровья, награждая несчастных женщин истощающей силы цингой и хроническим туберкулёзом.

Невзирая на эти трудности, Марфа стойко боролась за жизнь своего будущего ребёнка. Несмотря, на прилипшее к ней прозвище, поначалу отталкивающее и настораживающее местных женщин, пересказывающих перевранные сплетни о событиях, произошедших в вагоне, она быстро освоилась здесь на зоне. Испытывая к заключённым присущее её ремеслу сострадание, Марфа помогала им в периоды, одолевающих их здесь болезней. Пользуясь унаследованным даром, она отводила боль и снимала жар,  у мечущихся в горячке больных.

Через небольшой промежуток времени вести об исцеляющей Ведьме, облетели весь лагерь и сделали её одиозной фигурой, пользующейся уважением и покровительством местных хозяек жизни.

От даров за своё ремесло Марфа категорически отказывалась, молчаливо отмахиваясь от настойчивых благожелателей, а подброшенные ей продукты и вещи, отдавала сожительницам по бараку.

Пару раз её вызывал к себе кум дознаватель и пытался с ней завязать доверительную беседу. Он, учитывая её положение в зоне, предлагал ей смягчение приговора, если женщина согласится стать внештатным осведомителем. Но, столкнувшись в обоих случаях с неприступной стеной молчания, убедившись в её непоколебимости, он оставил бессмысленные попытки.

Полистав её личное дело, старый лис, с нескрываемым уважением, восхищался силой её характера. Даже здесь, где герои теряют присущее им мужество, а закоренелые гуманисты, превращаются в диких и беспощадных зверей, эта молодая и красивая женщина продолжала быть ЧЕЛОВЕКОМ, покоряя всех своим отношением к жизни и вселяла надежду в этих людей.

По весне, когда снег ещё даже не думал таять, а в бараках свирепствовала цинга, Марфу готовили к сложным родам.

По всем признакам плод оказался крупным, и безжалостно требовал и забирал, всё, что можно, и так, из ослабленного и обессиленного её организма. Мать, как только могла, концентрировала и мобилизовала все силы, отказав в исцелении всем просящим в последнее время, приходящим и посылающим своих гонцов.

Как и предполагалось, тяжёлые роды проходили мучительно долго и трудно. И когда обессилевшая и изрядно уставшая акушерка, поднесла новорожденного ребёнка к её лицу, громкий крик, разогнал окутавшую её глаза плену из холодного пота и жгучих слёз.

-            У вас девочка!… Посмотрите, какая славненькая. Видно вся будет в маму, - сказала, торжественно улыбаясь, под марлевой повязкой акушерка.

Но, ответом ей стала умиротворённая улыбка, навсегда уходящей из этой жизни матери. Испытав напоследок прилив долгожданного счастья, результат бесконечного ожиданья и долготерпения, Марфа уносилась назад, со стремительной скоростью и неутомимой жаждой. Туда, откуда мы все появились на этот свет к источнику вечной жизни и вечного наслаждения. Её долг был исполнен, а горькая чаша судьбы была стойко испита до самого дна.

Всё было по правилам, как того требовали родовые традиции. Она подарила этому миру новую жизнь, оставляя в наследство ребёнку, врождённый дар и неисчерпаемый источник Силы. Взамен - получила пьянящую лёгкость свободы, купаясь в лучах ослепительно белого света.

Подарок профессора

Они шли по томному коридору подземелья в напряжённом молчании. Тишину нарушал только гулкий звук мерных шагов, отдающийся приглушённым эхом от пахнущих древностью стен. Широкогрудый кобель среднеазиатской овчарки Баян, семенил быстрой поступью, иногда забегая немого вперёд и дождавшись идущих, попеременно пристраивался, то справа возле Ильи, то по левую сторону от хозяина. Это был отработанный временем манёвр, боевой собаки разведчика. Верный пёс не единожды в своей жизни, упреждал появление недоброжелателей, сохраняя секунды драгоценного времени для того, чтобы хозяин не оказался застигнугным врасплох. На его счету были десятки отвоёванных и спасённых, человеческих, и не только… жизней. В этом списке, среди благодарных, оказался и мальчик Илья, вовремя замеченный Баяном среди кучки гнусных и угрожающих его жизни бомжей.

-            Всё-таки здорово, что у нас есть, Баян, - восторженно высказался паренёк. – Что бы мы без него делали?

-            Это точно, - ответил Дед и поведал Илье историю, о том, как появился у вечного странника, верный спутник из племени боевых собак.

Раньше Дед обходился сам без собаки. Он настолько привык к своему одиночеству, что об этом никогда и не задумывался. Как и все в его роду, он был Хранителем древнего Знания и по укоренившимся традициям, вёл образ жизни отшельника, изредка встречаясь с себе подобными.

Как-то раз, пять лет назад, когда он на время уединился в лесу, вдалеке от кишащего дачниками Подмосковья, восстанавливая силы от суетной городской жизни и бесконечных отравленных ядовитыми выхлопными газами дорог, он наткнулся на человека. Тот лежал обессиленный и истощённый, находясь в бессознательном состоянии. Дед отнёс его в свою сторожку, где в течении последующих дней, приводил возвращая в чувства в порядок.

Как потом оказалось, что человек этот, оказался профессором исторических наук, выехавшим вместе с коллегами по оружию, на университетском автобусе за грибами. Ну а так, как он был заядлым грибником, то уж слишком смело и самоуверенно, забрался подальше от всех в самую глубь леса. Дальше всё оказалось намного сложнее. Лес, в который забрёл незадачливый витязь науки, стал менять очертания и преобразовался. Вековые деревья переговаривались между собой. Из кущей выбегали причудливые твари, приглашая профессора следовать за собой. Поначалу он испугался, но, увидев, что те ведут себя не агрессивно, успокоился, но за ними идти отказался. Незадачливого грибника, удивляло то, что, имея прекрасные навыки ориентирования на незнакомой местности, проверенные годами в археологических раскопках и экспедициях, он никак не мог выбраться из встающего на пути удивительного и дремучего леса. Изобилие леших и прочих мифических сказочных существ, он отнёс на игру возбуждённого воображения, отразившегося в галлюцинациях от токсичных паров, испаряющихся из заболоченных топей. На безответные попытки кричать и взывать о помощи, профессор получал осуждающее ворчание лесных обитателей, возмущающихся из ряда вон выходящими поступками нарушителя векового спокойствия, да издевательский хохот ехидных кикимор.  Пробродив целый день, угнетённый волнением и накатившейся усталостью, он упал измождённый на мягкий мох и потерял сознание.

Там-то Дед его и нашёл.

После, за кружкой горячего и ароматного липового чая с мёдом, гость поведал, что изучает старинные традиции и историю славянской письменности. Как Хранителю, Деду было весьма интересно, что же помнит и знает сегодня учёный мир о забытой и скрытой за пеленой веков, самой главной науке Живого Слова.

Он был очень польщён изысканиями историка, и отметил что, тот был на верном пути. Только вот, к сожалению, пришлось про себя отметить, что не скоро ещё человечество сможет заполучить это истинное учение.

В беседах с профессором он пояснил, что наука Живого Творящего Слова, есть великая привилегия человечества, дарованная ему свыше. Но, доступной оному станет лишь тогда, когда люди смогут очиститься духом от косности, и раскроются друг, перед другом отвергнув корыстные помыслы. Человеку дана уникальная способность, творить и созидать при помощи Слова. Эта Сила способна творить миры, и нет ничего на этом свете, что, будучи произнесённым или написанным не могло воплотиться в реальность. Только вот, проявившиеся в человеке пороки, разожгли огонь разрушительной силы, превращая Слово из созидательного инструмента, в угрожающее и беспощадное оружие. С тех времён укрыто это знание от несовершенного человека, на него наложены печати, а печати охраняются ревностными Хранителями. Иногда отдельные колдуны и маги, опираясь на найденные ими обрывки Знания, совершают попытки их оживить и использовать в личных, корыстных целях. Вот тогда–то и вмешиваются Хранители, для того, чтобы предотвратить катастрофу.

Но, кропотливые и заботливые попытки профессора и историка, возродить и раскрыть человечеству истинные истоки славянской письменности, не могли повредить сокровенному Знанию. Скорее наоборот, такой поворот событий мог привлечь интерес у спящего общества, что могло поспособствовать его скорейшему преобразованию и изменению в лучшую сторону. Чтоб помочь в этом неутомимому борцу за идею и чистые помыслы, Дед, намёками дал профессору, пару ценных подсказок для поиска, и совет сфокусировать на них своё пристальное внимание.

Возбуждённый профессор был так поражён, что, рассыпавшись в благодарностях, стал просить непременно и сиюминутно проводить его до ближайшей дороги, где он сам, на встречных попутках доберётся до храма науки. Ему так не терпелось безотлагательно, приступить к обработке и воплощению сенсационных открытий, что он не мог усидеть на месте, измерял шагами избушку, пока Дед собирался в дорогу.

Изумленью профессора не было предела, когда Дед подвёл, его на опушку, где спокойно в тени от развесистых веток деревьев, у дороги стоял припаркованный университетский автобус. У автобуса суетились представители профессуры и аспиранты, доставая свои тормозки с приготовленной снедью, для финального пикника на лоне живой природы.

По подсчётам профессора, в сторожке у Деда, он провёл, восстанавливая свои силы, вот уж несколько дней.

А теперь…

Всё вокруг говорило о том, что на деле пролетело лишь несколько часов. И никто из знакомых не удивился, появлению своего коллеги.

-            Как же так? – изумлённо спросил он у Деда.

-            Вот вам и подтверждение моих слов, о возможностях скрытых от человека.

Дед ему улыбнулся широкой, открытой улыбкой и добавил:

-            Теперь вам известно, то, что Слово не ограниченно ни пространством, и уж тем более временем. Думаю, вряд ли стоит кому-то рассказывать о нашей встрече. Да и кто вам поверит. Тем более это будет для вас неоправданным риском, для вашей карьеры и близких. А по поводу тех источников, о которых мы с вами там говорили, поработайте обязательно. Там вы сможете обнаружить, как раз то недостающее звено, в цепочке ваших открытий. А, теперь вам пора. Вас и так уже заждались возле костра. Если спросят вдруг обо мне, то скажите, что встретили лесника.

Так они и расстались. Но напоследок, благодарный профессор настойчиво попросил о ещё одной встрече, для того чтобы сверить и подтвердить, правильность и достоверность открывшихся фактов. Обусловились встретиться здесь же на этом месте, ровно через неделю.

Как и предполагалось, профессор прибыл на встречу счастливым и возбуждённым. Новое направление для поисков поглотило его целиком. Через три недели, он собирался в очередную экспедицию, на поиски нового материала для кропотливой работы. Коллеги были шокированы этим сенсационным открытием, и не на шутку уже шептались и пророчили ему нобелевскую премию.

-            Не знал как вас и отблагодарить, потому что помню, что выговорили, что ни в чём не нуждаетесь и отвергнете любые попытки с моей стороны разделить со мной лавры за новое открытие, - с искренней озабоченностью в глазах говорил волнующимся голосом профессор.

-            Да, что вы. Бросьте, - отмахивался Дед. – В конце концов, каждый из нас делает свою работу. Будем считать, что я сделал свою, оказав вам в этом поддержку.

-            Тем не менее, спасибо вам огромное, за то, что нашли меня там, в лесу, да ещё и так помогли по науке. Всё же я буду чувствовать себя неловко, если совсем никак не смогу отблагодарить вас за это. Погодите минутку…

Профессор сбегал к машине, ждущей его в том же месте, где раньше стоял автобус. И назад возвращался с увесистым и тяжелым грузом, завёрнутым в старое одеяло. Этот свёрток он положил возле ног, недоумевающнго, хлопающего глазами Деда.

Свёрток резво зашевелился. Одна пола верблюжьего одеяла откинулась. И оттуда показалась забавная мордочка полутора месячного щенка с купированными ушами. Он внимательно смерил Деда своим, удивительно не по возрасту умным и смелым взглядом, и окончательно выбравшись на свободу, подошёл к нему и, обнюхав, сел у ног своего нового хозяина.

-            Я подумал, - сказал профессор – что вам нужен помошник и преданный друг. Вы проводите большую часть своей жизни в путешествиях и скитаниях. Думаю, он составит вам хорошую компанию. Это пёс из древнейшей породы среднеазиатских овчарок - незаменимых охотников, пастухов, волкодавов, сторожей и отважных боевых собак. Они очень неприхотливы к природным условиям и к питанию, мало чувствительны к боли, и имеют природный, проверенный естественным отбором иммунитет к различным заболеваниям. Я прошу вас, примите от меня этот подарок, в знак моей благодарности и дружбы.

-            Хорошо, - сказал, улыбаясь, Хранитель – Я приму его. Но, наверное, такая собака стоила вам уйму денег. Да и шутка ли отыскать такого красавца. На своём веку, я не мало видел собак. Но, вот этот, действительно истинный воин.

-            О деньгах, думаю, не стоит беспокоиться. Вы оказали науке, более стоящую услугу. Ну, а то, что он действительно вам понравился - этому я искренне рад.

Вот так и появился в жизни странствующего Деда, Баян. По началу новый хозяин беспокоился. Пёс почти не издавал никаких звуков, присущих большинству щенков этого возраста. Он не тявкал и вообще никогда не лаял. К окружающему миру относился со вниманием взрослого кобеля. Очень быстро учился и приспосабливался, к постоянной смене мест жизни и новой обстановке. Но, всегда неизменно, был преданным сторожем и охранником, защищая имущество и хозяина со своего щенячьего возраста.

-            Вот такая вот, друг мой Илюша история, - подытожил Дед свой рассказ, когда они подошли к своему, новоявленному для мальчика убежищу.

Распахнулась каменная плита, и они вошли в просторную, увешанную по стенам оружием залу. Мальчик плюхнулся на близстоящий массивный из дубового дерева стул и спросил:

-            А, профессора эго звали, случайно не Егором Даниловичем?

Удивлённый хранитель, взглянул в округлившиеся и часто моргающие, наливающиеся влагой глаза Ильи, и ответил:

-            Да. Именно так его и звали. Егор Данилович Одинцов, профессор славянской истории Российской Академии Наук. А что, ты его знаешь?

Обильные слёзы потекли из глаз мальчика и дрожащим голосом, он, стараясь не разрыдаться, выдавил из себя:

-            Он был мим приёмным отцом.

-            Вот как? – растягивая слова и взвешивая смысл услышанного, проговорил Хранитель. – А почему тогда был, где он сейчас?

-            Его больше нет. Они вместе с мамой погибли в автокатастрофе, - уже не сдерживаясь и проглатывая слёзы, отвечал Илья.

Дед попросил его успокоиться и, поставив чайник, попросил поведать ему всю историю, своих злоключений.

Они сидели за кухонным столом и за чашкой чая, мальчик поведал Хранителю большую часть своей юной, но уже повзрослевшей жизни. Дед слушал его внимательно и молча, то и дело подливая ему в чашку тёплый и ароматный напиток. Когда рассказ Ильи подошёл к концу, мужчина положил ему на плечо свою сильную руку, и сочувственно глядя в заплаканные глаза, сказал:

- Мир, несмотря на свои размеры, бывает тесен. И не случайно, судьба нас свела с тобой и с Баяном здесь воедино. Твоих родителей искренне жаль. Смерть никогда не приносит радости в сердца близких и дорогих людей. Но, жизнь продолжается. Ты ещё молод, и поверь, что отныне мы станем единой семьёй. Теперь мы будем все вместе, и ты можешь быть спокоен. Они сделали для тебя всё, что могли. Теперь на тебя возлагается ответственность за то дело, которому они посвятили всю жизнь. А мы, тебе в этом поможем.

Цыганка

День, таял как свечка, оплавленный зноем прогретых улиц. Солнце, лениво клонилось к закату, на безоблачном, ясном, прозрачно голубоватом небе. Оно уже не было таким беспощадным, по отношению к людям, спешащим развеять дневную пытку, наслаждаясь вечерним теплом и приятной прохладой.

Сквер, в котором мы остановились, жил особой, отдельной от города жизнью. Островок беззаботности и покоя, среди пыльной и утомляющей суеты. Даже старый худющий бездомный пёс, вёл себя здесь степенно и чинно, как будто бы он был потомственным дворянином. Он, не спешно вышагивал по аллее, совершая свой моцион. Приближаясь к стоящим у лавочек урнам, пёс со знанием истинного эксперта, величаво осматривал их содержимое, философски вздыхал и с глубоким укором во взгляде, косился на отдыхающую в сквере публику. Да, прошли времена, когда можно было спокойно, находить здесь остатки былого “веселья”. Хоть народ жил тогда по скромней и беднее, но объедки из натуральных продуктов, не чета этим фантикам, пакетам, обёрткам и остатками, отравленной консервантами и красителями, не живой бесполезной и убийственной пищи. И куда теперь катится этот мир?...

Алкоголь, разыгравшийся в нашей крови, постепенно сдавал, завоёванные позиции, отступая, предательски капитулируя, оставлял во рту привкус скисшего винограда.

Я не знаю, как смотрелся со стороны, в этот момент ваш покорный слуга, истощённый, почти не вкусивший за двое суток, сладких грёз обольстительного Морфея. Ну, а что касалось обворожительной Лилии, выглядела она просто потрясающе. Взгляд весёлых, с игривой искринкой глаз, пробуждал во мне ранее не знакомое чувство. Я готов был на всё, на любой героический подвиг, лишь бы только, ещё и еще раз, до бесконечности, быть объектом внимания этих очей. Небольшой, с перерывами ветерок, разметал её  старательно уложенную причёску, заставляя предательски не покорный локон, с озорством дворового мальчишки ниспадать с предназначенного ему места. Поправляя прядь этим царственным жестом, она напомнила мне, те оставшиеся в недалёком прошлом мгновенья, когда я, зачарованно наблюдал, как она веселилась с подружками, за соседним столиком летнего кафе.

Кафе… Именно с этого момента и пошло всё кувырком.

Хотя нет. Всё началось ещё раньше. С утра, когда я получил это странное послание, просматривая корреспонденцию на своём электронном ящике.

Я механически отвечал на её вопросы, кропотливо копаясь в мыслях, накатившихся бурной, тяжёлой волной. Это было сигналом к тому, что мой разум, впитав необходимую ему порцию успокаивающих и приятных эмоций, перестраивался в рабочий режим. Из глубин подсознания выплывали, сцены и фрагменты последних событий, и настойчиво требовали от меня, соответствующего к ним внимания.

Отогнать эти мысли, хотя бы на время, для того чтобы полностью окунуться в нашу неприхотливую беседу, оказалось не так уж и просто. Я всем видом пытался выражать своё искреннее внимание к девушке, чтобы не выглядеть чудаком и свихнувшимся параноиком. Мне уже почти удалось это сделать, но, что-то меня отвлекало, нервировало и беспокоило. Причём, это что-то покоилось не во мне, а вторгалось бесцеремонно в моё сознание, запуская свои неприятные, липкие щупальца.

- А, ещё, я любила, когда была маленькой… - голос Лилии оборвался на середине, так и не закончив, повисшую в воздухе фразу.

Зрачки её глаз, тревожно и испугано округлились, и взгляд девушки приковало, нечто страшное за моей спиной. Её соблазнительно смуглое, с нежным румянцем лицо, моментально окуталось в серую бледность, а секунду назад, плавающие в обворожительной улыбке, припухлые губки, плотно сжались, скрывая нервную дрожь.

Настроившись на самое худшее, я обернулся, ожидая увидеть, что-нибудь из ряда вон выходящее. Но, ничего такого не обнаружил, кроме мирно отдыхающих парочек и молодежных компаний, мерно потягивающих пиво и утопающих в облаках табачного дыма.

Я уж было, подумал, что это розыгрыш, проверка моей реакции, в отместку за то, что я витал в облаках, на протяжении нашего разговора. Но, всё же было в этом всём, что-то не совсем обычное. И тут я обратил внимание, что по дорожке, прямо по направлению к нам шла, опираясь на деревянную клюку, старая женщина, по всей видимости, цыганка.

Она брела, грузной массивной горой, согнувшись и сгорбившись, от непосильного груза всей тяжести своего веса и прожитых лет.

Каждый шаг, ей давался с трудом, сопровождаясь шарканьем истоптанных башмаков и гулким стуком деревянной клюки о затвердевший, остывающий вспучившимися буграми асфальт. Её пёстрые, выцветшие, многочисленные юбки, словно вялая метла не выспавшегося с перепоя дворника, подметали дорожку, собирая на нижних оборках, серую пыль. Из под красной, в цветастый узорчик косынки развевалась, неровными, серыми прядями, пакля пожелтевших, от времени и табака обесцвеченных сединой волос. Изрезанное бороздами  морщин, с тяжёлыми скулами и выдающимся подбородком, лицо, говорило о том, что его обладательница имела суровый, и явно не ангельский нрав. Огромный орлиный нос, как утёс нависал, над дугой, потрескавшегося паутинкой мелких морщинок рта. Верхняя губа была покрыта густым пушком, почти кавалерийских усов. А пышным бровям, венчающим, глубоко посаженные карие глаза-маслины, мог бы позавидовать сам несравненный, а ныне покойный (светлая ему память) - Леонид Ильич Брежнев.

Подойдя к нам, она грузно уселась, на нашу лавку, заявляя post faktum - как само собой разумеющееся, трубным командным басом:

- Дайте старой цыганке присесть. Уронить с дороги уставшие кости, - она нагнулась, в нашу строну и, приподняв косматую бровь, спросила. – Надеюсь, старая путница Аза не помешала вашему воркованию? Что скажете, голубки?

И всё её тело, сотряслось от утробного жуткого хохота. Старуха сложила, сморщенные, с въевшейся грязью кисти на изгибе своей клюки, и продолжала сверлить нас не добрым взглядом. От такого пронзительного рентгена, мне сразу сделалось неуютно, и я почувствовал, как мои волосы на голове зашевелились, а по спине пробежал табун омерзительно неприятных мурашек.

- Отдыхайте бабушка, - неровным, дрожащим голосом пролепетала Лилия. – Мы и так собирались уже уходить.

- Какая я тебе бабушка, - вспыхнула грозная старуха, и посыпала нескончаемым потоком, непонятных мне цыганских выражений.

От такой массированной атаки бедная девушка сжалась в дрожащий комок и спряталась за мою спину. Её пальцы цепко впились в мои плечи, словно когти испуганного котёнка, причиняя мне неприятную боль. А, суровая мужеподобная старуха продолжала браниться и извергать проклятья в адрес этого беззащитного существа. Завершая свою угрожающую тираду, она наклонилась по направлению к нам, и хищно взирая на прячущуюся девушку, зловещим шёпотом вопросила:

- И после этого, ты говоришь, БАБУШКА?...

- Как ты смеешь со мной говорить таким тоном? – попыталась вспылить возмущенная выходками старухи Лилия. – И вообще, кто ты такая, чтобы поливать меня при молодом человеке, извергающимися из твоего чёрного рта проклятиями?

- Девочка, ты забываешься, - понижая тон и коварно прищуриваясь, прошипела старуха. – Если хочешь, я расскажу, кто ты есть, кем была, и какие мысли сейчас пригреваешь… яхонтовая моя перепёлочка.

Цыганка оскалилась в недоброй улыбке, демонстрируя силу и власть своего необузданного характера. В её испещрённых багровыми прожилками глазах, плясали искры и отблики адского пламени. Взглянувши однажды на это исполненное тайным могуществом и безграничной силой старческое лицо, вряд ли кому-нибудь захотелось увидеть его повторно. Она сверлила девушку испытывающим взглядом, стараясь подавить в ней порыв негодующего сопротивления.

- Не лезь не в своё дело, старая ведьма, - ответила резко Лилия, отвечая ей не менее суровым и решительным взглядом. В эту секунду она была подобна готовящейся к бою пантере, защищающей свою территорию.

- Ты идёшь не по той дорожке. И этот Бубновый Король не сделает тебя счастливой, - сказала старуха, кивая в мою сторону головой. – Он стал Арканом в чужой колоде и Силы, которые оспаривают его судьбу, не в пример твоим, глупая ты девчонка.

- А это, уже не твоего ума дело, - срывающимся навзрыд голосом, отстаивала свои права, со слезами в глазах моя спутница. – Оставь нас в покое. Уматывай своей дорогой и найди себе кого-нибудь другого, кто поверит в твои цыганские россказни.

Разъярённая  брошенными в свой адрес словами, старуха поднялась во весь свой гигантский рост, распрямляя сгорбленную спину. Даже мне в этот миг стало жутко от её угрожающего вида. Она оказалась выше меня на голову а, расправив крутые широкие плечи, показалась ещё более грозным противником.

- Как ты смеешь со мной говорить таким том, вздорная девка, - пробасила она, потрясая своей клюкой. -  Или может тебе напомнить, как проявляется уважение и почтение по отношению, к тем, кто мудрее и старше тебя?…

Цыганка решительным шагом направилась к Лилии, угрожающе занеся клюку для удара. Тут уж я решил действовать и встал на её пути. Старуха схватила меня за запястье, не свойственной её возрасту мёртвой хваткой и смерила меня своим удивлённым взглядом, и спросила:

- Не ужели ты ещё не догадался, что она для тебя не пара? Или тех трефовых хлопот, что обрушились на твою голову, тебе ещё не достаточно?

- Отойди от него, карга! Или ты сама пожалеешь о том, что мешаешь людям спокойно жить.

- О какой спокойной жизни ты говоришь? – рассмеялась ей в ответ цыганка. -  Уж не ты ли способна сделать её спокойной? Сгинь, пока я до тебя не добралась, а не то я сама тебе в этом сейчас помогу.

- Не кричите на девушку, - запротестовал я, встревая в их перепалку.

- А ты, помолчи, да послушай старую ворожею, - тряхнула она меня за схваченное запястье, что чуть было, не вывихнула его.

- Не слушай её Антон. Бросай эту чокнутую старуху и пошли скорее отсюда, - кричала сквозь слёзы Лилия.

- Ты ещё здесь? – недовольно возмутилась старуха. – Не послушала старую Азу… Так теперь, пеняй на себя. Ромалэ!!!...

Она зажала клюку подмышку и, засунув два пальца в рот, залихватски протяжно свистнула, как прожжённая атаманша разбойничьей шайки. В тот же миг из подворотни старых двух этажных построек, вынырнула группа цыганок и застыла с готовностью в ожидании её последующих приказаний.

Старуха что-то им прокричала по-цыгански и уверенным жестом бывалого полководца, указала клюкой на стоящую неподалёку девушку. Свора тут же помчалась в указанном направлении, подбирая руками свои широкие и многочисленные пёстрые юбки.

Понимая всю опасность грядущих за этим последствий, зная нравы и исполнительность, укоренившуюся в традициях этих людей, я набрал полную грудь воздуха и крикнул:

- Беги!... Убегай быстрее!...

Лилия застыла в нерешительности и недоумении, вопросительно глядя на меня. Я хотел попытаться, было вырваться из цепкой хватки огромной старухи. Но, попытка не увенчалась успехом. Проще было бы выдернуть руку из зажатых слесарных тисков. Цыганка посмотрела на меня с неодобрением и сильнее стиснула моё запястье, от чего моя кисть онемела и совсем перестала чувствовать боль.

Расстояние между бегущими цыганками и бедной девушкой стремительно сокращалось. Надвигающаяся развязка событий не сулила ей ничего хорошего. Мне уже ничего не оставалось делать, как только снова крикнуть:

- Убегай, пока не поздно! За меня не беспокойся!...

И помедлив мгновение, она побежала. Добежав до здания главпочтамта, девушка повернула за угол, а секундами позже, сбавляя шаг, туда завернула группа цыганок. Устраивать погоню на одной из многолюдных площадей города, было бы для них весьма не осмотрительно.

- За неё можешь не переживать. Они вряд ли её поймают, - сказала уже спокойным тоном,старая Аза. – А, вот меня тебе всё же придётся послушать.

- И за что же такая честь? – недовольно взглянул на стиснутую руку.

Она отпустила моё запястье и не терпящим возражений жестом, предложила присесть на скамью. Опустив своё грузное тело на лавку, и подперев руками неизменную клюку, старуха, пристально вглядываясь в мои глаза, сказала:

- Думаю, ты и сам понимаешь, что явилась я сюда не случайно.

- Угу, наверное, чтобы мне погадать? – буркнул я, потирая освободившуюся руку.

- Сейчас не время для шуток. У тебя большие неприятности и ты играешь с огнём. Вместо того, чтобы делом заняться, путаешься чёрт знает с кем, да в любовь играешь.

- О своих неприятностях я знал и без вашей помощи. И боюсь, что от вашего появления здесь, их в моей жизни только прибавилось. Ну а то, с кем мне в жизни встречаться, это и вовсе не ваше дело.

- Тебе бы меня поблагодарить, - сердито проворчала старуха. – А ты, по слепоте своей, меня ещё и обвиняешь. Многое бы я тебе порассказала, да нет на то дозволения. Да и не поймёшь ты меня ещё.

Она откинулась на спинку скамьи, и уставилась в пространство, полуприкрыв свои тяжёлые веки. Потом,  старуха стала постепенно раскачиваться своим грузным, массивным телом. Я заметил, как она впала в транс, и начала медленно проговаривать на распев, хриплым сдавленным голосом слова:

Ползёт гусеница по стебельку,

Да когда ещё мотыльком станет.

А как станет, несётся на свет.

И в огне свечи погибает.

Не тем ты занят Бубновый Король.

И Дама Пик может стать роковой судьбой.

Дорога петляет, рушится дом.

Меняйся, учись или будь Дураком.

Закончив нести этот непонятный мне бред, она напряглась, так что даже я почувствовал, отдающуюся от реек скамейки вибрацию её тела. Она развернула ко мне лицо, и её веки широко распахнулись. На меня уставились пустые в кровавых прожилках белки, закатившихся назад, до отказа глаз.

Это был не мистический трюк. Мне уже приходилось видеть такое и раньше, когда зрачки, находящегося в трансе человека, закатываются наверх, достигая глазного дна. Цыганка сунула свою клешню, за отворот своей накидки. И извлекла из неё карту, которую теперь протягивала мне.

- Позолоти ручку гадалке, касатик, - протянула она вторую широкую ладонь. – А не то не видать тебе скорой удачи. Не стоит обижать старую женщину.

Я извлёк из нагрудного кармана новенькую десятку и сунул в протянутую ладонь, другой рукой одновременно извлекая вручаемую мне карту. Ладонь цыганки, с неожиданным хрустом, скомкала полученную купюру. Сквозь пальцы сжатого кулака, стал просачиваться тонкими струйками едкий дым, сопровождаемый чуть слышным потрескиванием тлеющей купюры.

Когда она разжала кулак, на ладони лежала кучка пепла.

Старая женщина открыла глаза. Теперь с ними было уже всё нормально. Выглядела она уставшей и измождённой, как раз такой, какой предстала перед нами с Лилией в самом начале. Ничто не говорило о том, что эта вялая, еле двигающаяся старуха, несколько минут назад представляла собой грозящую нам опасность. Я с недоверием ещё раз ощупал своё ноющее и затёкшее запястье, и уставился на цыганку.

Она взмахнула рукой, стряхивая с неё не развеянные ветром остатки пепла, и еле слышно проговорила:

- При следующей нашей встрече, я расскажу тебе много интересного о твоей красавице. А теперь помоги старой женщине подняться. Мне пора отправляться своей дорогой.

Мне не малых усилий стоило её поднять. На аллею вырулила группа цыганок. Лилии среди них я не увидел. Они спешно подбежали к стоящей на трясущихся ногах старухе и, подхватив её под руки, медленно повели, ни словом, ни взглядом не удостоив меня вниманием.

Возвращение

Улицы маленького городка заметно преобразились. Складывалось впечатление, что за этот период его отсутствия, в мир явилась новая жизнь. Люди, которых он встречал на своём пути, были приятны и доброжелательны. После тяжёлого бремени суровой войны, они, словно оттаяли своими сердцами и по новому переосмыслили свои жизненные ценности.

Магазины и лавки уже начинали наполняться первыми посетителями. Приветливые продавцы, вежливо и обходительно упаковывали заказы. Выставленные на террасах столики, аккуратно ухоженных ресторанчиков, приглашали за них присесть, подкупая своей безупречной, по-немецки изысканной сервировкой. Разложенные на столах приборы, сверкали зеркально начищенным блеском, отражая лучи весеннего солнца.  Из открытых  настежь дверей, доносился щекочущий ноздри запах, аппетитных домашних баварских сосисок и поджаренного шпига с альпийским сыром. Официантки в белоснежных и накрахмаленных передниках разносили, сидящим за столиками посетителям, ожидаемые теми заказы.

Вид высоких, пузатых кружек, до краёв, наполненных пенным пивом, пробудил вереницу воспоминаний в голове возвращающегося домой барона. Перед Фридрихом проплывали картины, как они с семьёй, ещё до войны по субботам выбирались в такой ресторан, и устраивали весёлое пиршество. А потом, отправлялись неспешно в парк, посещая заезжий бродячий цирк, с завершением праздника на полюбившихся детям аттракционах. Как давно это было… и как беззаботно пролетало призрачной дымкой время.

Фридрих остановился пред большой стеклянной витриной парикмахерского салона. Он рассматривал в ней своё отражение.  Со слепящей бликами гладкой поверхности, на него смотрел измождённый дорогой, уставший мужчина. Серое измученное худое лицо, покрывали колючки небритой щетины. Весь его затрапезный вид, выдавал поразительное сходство с бездомной собакой, и не вписывался в общий порядок, прибранных и ухоженных улиц. Но на то, чтобы приводить себя в порядок, у него сейчас не было ни денег, ни времени. Он ускоренным шагом спешил к своему долгожданному счастью, оставляя позади газетные киоски, пестрящие заголовками печатных изданий, и пахнущие свежей типографской краской.

За окраиной города начиналась, неширокая, вымощенная булыжником дорога. Она уходила, змеясь в редколесье, пересекая, налившиеся свежей зеленью поля. Там, среди пробуждающихся к новой жизни кленовых деревьев, и дышащих весной заливных лугов, начинались угодья его семьи. Родовое поместье баронов Айнхольцев.

На душе потеплело, и трепетное чувство скрытого волненья, заставляло сердце, учащённо биться, выбрасывая в организм, порции разгорячённой крови.

Кое-где, на полях, стали встречаться работающие люди. Но, на Фридриха, они не обращали никакого внимания, и он, вглядываясь в эти лица, понимал, что видит их в первый раз.

Вот уже вдалеке показались очертанья родной усадьбы. Двух этажный, с огромными окнами дом, сохранился таким же, как и в тот день, когда Фридрих по первому требованию комендатуры, расставаясь с семейством, уехал на фронт.

Внушительные стены из тёсанного серого камня, с южной стороны были увиты зелёным ковром плюща. А кусты, ведущей к крыльцу дорожки, оставались, так же безупречно пострижены, как и пять лет назад.

Домик для прислуги, конюшня, амбары… всё как прежде, но всё же… что-то было не так…

Не хватало весёлого смеха играющих на площадке детей, и обласканная любовью Гретхен беседка, выглядела запущенной и одинокой.

Что случилось?...

Куда они все подевались?...

Может в доме?...

А может, поехали в город, за покупками, или ещё по каким-нибудь другим делам?...

Так, пытался себя успокоить барон, нерешительно подходя к дверям по-отечески родного дома.

За оградой раздался цокот копыт, скрип колёс и гулкое тарахтенье телеги. Аинхольц повернулся на звук и увидел единственного за сегодняшний день знакомого человека.

Это был Рольф - старый конюх, служивший в поместье, ещё со времён, когда маленький Фридрих, был маленьким мальчонкой, и бегал на конюшню, с завидным любопытством, подолгу приникнув к загонам, рассматривал племенных лошадей.

Тогда ещё, сильный и молодой, красавец мужчина, и завидный жених для служанок - Рольф, с присущим ему терпением и осторожностью, обучал малолетнего потомка баронов, искусству верховой езды. Он был добросовестным работником и за все долгие годы преданной службы, ни разу ни в чём не был, порицаем хозяевами.

Теперь это был молчаливый старик, успевший овдоветь ещё до войны, но крепкая стать и сохранившееся здоровье, позволяли ему и дальше продолжать выполнять свои привычные обязанности.

Конюх вёл под уздцы, запряженную в телегу чёрную с рыжими подпалинами кобылу, напевая под нос одну из незамысловатых тирольских песен. Эту песню Фридрих успел позабыть, так как слышал её ещё в раннем детстве. Очень грустное повествование, о том, как жених, для того чтобы заработать денег на свадьбу, отправился в дальние края на заработки, а по возвращению был убит и ограблен разбойниками. Уже состарившаяся старая дева, так и не вышедшая больше замуж, продолжает с надеждой ждать у окна своего любимого друга.

Рольф уже допевал последний куплет, своим хриплым и сочным, бархатным голосом, когда, посмотрев во двор, увидел стоящего там как привидение хозяина.

Голос оборвался на полуслове, недопетая песня повисла в неловкой тишине. Ноги подогнулись в коленях, а широкие плечи осунулись, превращая его одним махом, в разбитого временем старика. Выпустившие руки поводья, обвисли безвольными, обессилившими плетьми. Глаза заволокла предательски горькая влага, а по смуглой щеке покатилась, минуя морщинки, за собой оставляя извилистую дорожку, одинокая и скупая слеза. Распростёрши в объятьях, мозолистые руки, Рольф, медвежьей походкой засеменил, спотыкаясь о приступ калитки к Фридриху.

- Надо же, чудо то какое… А мы, уже и не ожидали. Вернулись, наконец, Гер Фридрих. Кормилица то ваша, старая Фрида, уже все глаза проплакала.

Фридрих тонул и задыхался, сминаемый мускулистыми руками, в объятьях преданного слуги. Слова застряли в груди, так и не вырвавшись на свободу. Мысли сбились в бесформенную кучу, запутавшись, друг за друга и тонули, смываемые волной, внезапно нахлынувших чувств.

- Да, что мы стоим-то, идёмте в дом. Вот сейчас только Ласточку распрягу. Она ведь, как и я, не молодая уже. А мы с ней с самой зари уже на ногах.

Вытирая рукавом накатившиеся слёзы, он с проворностью, удивительной для старика, побежал к кобыле. Процесс распрягания, доведённый за годы жизни до автоматизма, не занял много времени.

Подходя к дому, Фридрих увидел, смотрящие на них из окон дома удивлённые лица незнакомой прислуги, а из входных дверей, на крыльцо, к ним на встречу уже спешила, прижимая к губам платок, старая, добрая Фрида.

- Мальчик мой, - говорила она сквозь слёзы. – Как же мы по тебе скучали. Похудел, поистрепался в плену. Говорила я, что ты вернёшься, хотя многие уже и не верили. Говорили, заморят, убьют эти русские нашего Фридриха. Повидали мы здесь этих варваров. Разорили как саранча, над служанками надругались. Правда, как потом оказалось, это был штрафной батальон, состоящий из уголовников. Так, что мы натерпелись от них, до конца своих дней не забуду. Понимаю теперь, что тебе пришлось пережить в этой снежной, дремучей России. Но, я верила, верила, что ты вернёшься. Мальчик мой. Ну, не стой. Проходите же в дом. Рольф, иди и помоги, приготовит ванну, надо бы привести хозяина в божеский вид. Ах… - сказала она, и упала в объятия Фридриха, содрогаясь, не сдерживаясь от рыданий.

Принятие горячей ванны, позволило Фридриху смыть с дороги усталость, возвращая его обратно к забытой уютной домашней жизни. И всё было бы хорошо, если бы не отказы прислуги, отвечать на его вопросы о семье и других домочадцах. Они ссылались на то, что фрау Фрида и Рольф, сами всё ему расскажут немного позже, когда будет накрыт обеденный стол. Неприятное, липкое чувство тревоги обволакивало его. Оно проникало под полотенце, отказываясь впитываться в него, вместе с капельками влаги, оставшимися после мытья. Это странное чувство, ползло под приготовленную ему, пахнущую крахмальной свежестью чистую одежду, и преследовало его как тень, по дороге в гостиную, где уже поджидал сервированный столовыми приборами стол.

За столом молчаливо сидели Фрида и Рольф. С нескрываемой неловкостью, они потупили свои взоры, переглядываясь между собой, как бы спрашивая, кто из них  решится нарушить первым эту  тягостную тишину. Фридрих сел на хозяйское место в начале стола, и пытаясь удерживать себя в руках, обратился к своей кормилице:

- Перестаньте молчать и рассказывайте, что здесь случилось. Я догадываюсь, что эти вести будут тягостным испытанием. Но, своим заговорщицким молчанием, вы не сможете отодвинуть мои страдания, причиняя мне этим, ещё более, нестерпимую боль. Я готов услышать это от вас и принять этот груз как должное. Не терзайте себя. Я ведь тоже вас понимаю, эта ноша изрядно невыносима, для того чтоб покоиться на ваших плечах.

Фрау Фрида высморкалась в мокрый от слёз платок и, не поднимая глаз, сдавленным голосом, начала своё повествование:

- Как ты Фридрих уже смог догадаться, мы не смогли уберечь никого. Первым, - она сделала глубокий вдох, закатив слезящиеся глаза под потолок, - первым, был Ханс. Бедный мальчик…

В феврале сорок пятого за ним пришли из комендатуры. Эти … эти подлецы формировали из мальчишек, заградительные, оборонительные отряды из частей  гитлерюгенда. Они посылали неопытных  ребятишек, прямо в чёртово пекло, под танки и артиллерийские обстрелы. Готовили их к подрывной и партизанской борьбе.

Ханс… ты знаешь его характер, мальчик был весь в твоего деда. Он заявил им, чтобы они убирались, и что он не намерен бросать тень на фамильный герб, покрывая его позором и кровью, от участия в этом мерзком преступлении против человечества и своего народа.

Тогда они арестовали его и передали в лапы гестапо. После недельных истязаний в застенках, наш храбрый мальчик так и не сломался. Тогда они объявили его предателем и повесили на городской площади, вместе с участниками антифашистского подполья.   

Гретхен сильно убивалась. Бедняжка, неделю провалялась в горячем бреду, что мы стали переживать за её рассудок. Но, она оказалась сильной женщиной и всеобщими стараниями, начала поправляться, с нашей помощью и под неусыпным вниманием верного друга семьи, доктора Клауса.

- Я испытывал перед фрау Гретхен чувство вины, - вклинился в разговор, конюх Рольф, в то время пока Фрида, пыталась привести себя в порядок. – В отличие от Ханса, мои оба внука отправились в гитлерюгенд. Но, и это не уберегло их детские жизни. Ребятишки погибли от разрывного снаряда, когда к окраинам города подбирались американцы.

Немного оправившаяся Фрида, положила свою морщинистую ладонь, на руку седого конюха, и продолжила дальше:

- Потом мы лишились Евы. Девочка пела с другими детьми в церковном хоре, когда началась бомбёжка. Бежать в укрытие было поздно и пастор Гюнтер, выбежал на ступени собора, поднял распятье и начал молиться Богу, чтобы тот отвёл от невинных душ, надвигающуюся погибель. Но видно Господь не услышал его, или был занят другими делами. Бомба угодила прямо в собор, отбирая жизни невинных агнцев. Тридцать две девочки и шестнадцать мальчиков, вместе с церковными служителями, были погребены под обломками. Теперь я верю, что наша Ева, вместе с остальными ангелочками, пребывает в Раю. Очень страшная и не справедливая цена, легла на наши плечи за искупление.

Её ладони сложились в молящемся жесте, и женщина перекрестилась, устремив свои раскрасневшиеся глаза, в неосязаемую горнюю высь.

- Когда вошли русские, - продолжала она – по приказу фрау Гретхен, мы с Рольфом вывозили детей и женщин, в лес, чтобы спрятать в охотничьих угодьях. Но, времени было очень мало, и всех вывести не получилось. Город был оцеплен кольцом. Пьяная солдатня, начала заниматься мародерством и надругательством над прислугой. Спасаясь от офицера насильника, наша Гретхен, оглушила его бронзовым канделябром, и в отчаянии и исступлении, завладев его автоматом, бросилась вершить правосудие над обезумевшими солдатами.

Но, что может сделать, пусть даже и сильная женщина, против стаи матёрых волков, которые привыкли идти на врага с голыми руками, добывая оружие в бою. Когда у неё кончились патроны… - Фрида сжалась в стул и втянула, свою сморщенную, старушечью шею в худые плечи.

Потом крепко зажмурилась, так что слёзы, обильным потоком заполняли бороздки её лица, и в отчаянии замотала по сторонам, своей убелённой сединами головой.

– Дальше было так страшно, что я не хочу тебе даже об этом всём говорить. До сих пор, по ночам, я просыпаюсь, от преследующего меня кошмара. Фридрих, мальчик мой… поверь… тебе лучше этого не знать. Потому что такой невыносимой смерти, не достойны даже мученики в аду.

Через день, территория отошла к союзникам. Это было, конечно, не сравнимо ни с чем. Возмущённый увиденным офицер, военный морской пехотинец её королевского величества, требовал проведения расследования, и решения военно-полевого суда. Но, приехавшие высшие военные чины от русских, что-то в резкой форме ему заявили, предъявив какие-то документы. Вскоре этого офицера отозвали, прислав на его место, какого-то ублюдка, который пьянствовал с русскими напропалую, до тех пор, пока их не расквартировали, по другим населённым пунктам. Так усадьба и запустела. Среди пострадавших мы нашли вашу крестницу Берту, её похоронили неподалёку, на кладбище где покоятся ваши близкие родственники.

- Это было кошмарное, страшное время. Мы познали плоды и пожали жатву, отрабатывая грехи, наперёд за своих потомков, - прохрипел, обливаясь слезами и потом, старый конюх.- Давайте помянем святых мучеников минутой молчания.

Барон сидел, словно сросся со стулом, сжимая до онемения кулаки и комкая кружевную салфетку. Желваки на скулах, судорожно бегали, а стиснутые зубы способны были перекусить гранит. Сердце больно саднило в груди, в то время как горлу подступала удушливая тошнота. По спине напрягшейся как струна, неприятными крупными каплями, проступал и струился холодный пот.

Они молча налили, мужчинам шнапс, а поникшей старушке Фриде густой и тягучий вермут. Сохраняя повисшее гробовое молчание, выпили.

Слуги старались не смотреть Фридриху в глаза, не желая причинять новую боль, и погрузились тяжёлые воспоминания.

Последующие дни, вернувшийся в опустевший дом Айнхольц провёл в изнуряющей  депрессии. Он подолгу сидел в семейном склепе, или вечером у камина листал толстые фотоальбомы, и смотрел на танцующие языки огня, вспоминая с убийственной тоской о безвременно оставивших этот мир, милых сердцу и горячее любимых близких.

Чтобы отвлечь себя от тягостных мыслей и не причинять страданий домочадцам, своим угнетённым видом, Фридрих с головой погрузился в тайные науки и древние манускрипты. Он, навёрстывал упущенное за время отсутствие время, восстанавливая утраченное и приумножая имеющееся у него Знание. Со временем, скорбь о погибшей семье стала перерастать в осознание и смирение с неизбежностью испытаний, выпавших на его нелёгкую долю. И он снова начал возвращаться в своих мыслях к воспоминаниям о далёкой России.

Если он не успел прийти и спасти своих близких от неминуемой смерти, может он тогда ещё сможет помочь, оказавшейся по его вине в заключении Марфе. Мысль об этом не покидала его уже много времени, возвращаясь запущенным бумерангом, требуя сиюминутных и решительных действий. И тогда он решил, но обращенье в советское посольство, могло ещё больше только навредить и испортить и без того не лёгкую жизнь, отбывающей наказание женщине. Фридрих начал искать возможности, через личные связи новые знакомства, с эмигрантскими семьями и диссидентами, получить хоть какую-то информацию.

Через пять лет кропотливых поисков и бесплодных разочарований, ему всё-таки удалось получить информацию. Но, увы, и здесь он опять опоздал. В анонимном, из за страха перед КГБ и другими разведслужбами сообщении, говорилось, что заключённая воркутинской колонии, Боровицкая Марфа скончалась в марте 1946 года, в родильном отделении лагерной больницы. Перед смертью она родила ребёнка, предположительно девочку. О судьбе ребёнка ничего не известно.

Мысль о том, что у него в этом страшном далёком мире имеется дочь, пробуждала в нём горькие, но в то же время, очень трепетные отцовские чувства. Но, вернутся для поисков девочки в Россию, бывшему беглому военному преступнику, не представлялось никакой малейшей возможности. Искать же другими путями ребёнка, о котором практически отсутствовали, какие либо сведения, было и подавно напрасной тратой сил и времени.

Так летели года и десятилетия. Последние близкие сердцу люди, такие, как старая, добрая Фрида и Рольф, уже давно покинули этот мир, оставляя его в окунуться в тяжёлое одиночество. Новая прислуга, несмотря на свою исполнительность и добросовестность не вызывала у него таких тёплых чувств.

Наступили новые времена, когда рухнул железный занавес, а в уже теперь не советской России грянула перестройка. Это дало новые силы, на свершение несбыточной надежды. Барон принял бесповоротное решение, отправляться в страну, где бурлила новая жизнь, на поиски единственной дочери. Не взирая на уговоры, опасающейся за него прислуги, он собрал необходимые вещи и книги, и стал готовиться к своему отъезду.

Для того, чтобы прочно обосноваться в России, он купил в Нижнем Новгороде, а тогда ещё Горьком, просторную трех комнатную квартиру в старом, дореволюционной постройки доме, и туда переправил необходимый ему скарб. Среди прочих вещей он привёз дорогие напольные часы. Они были фамильной реликвией рода Айнхольцев, поражая глаз, своим искуснейшим, бронзовым литьём, изображающим сценки из эллинской мифологии.

Жизнь в России менялась с переменным успехом, поражая весь мир своей непредсказуемостью. Появлялись, внезапно как на дрожжах, новоявленные миллионеры, наравне, с разрастающимися как плесень, выброшенными на улицу бомжами. Люди постепенно начинали привыкать к создающимся условиям, иногда вспоминая, кто с ненавистью, а кто и с сожалением, о минувших в недалёком прошлом временах.

Вот уже десять лет, как живущий в новой России Фридрих, продолжал свои поиски, теша себя надеждой, что однажды он сможет обнять свою дочь, и поведать ей историю, о её появлении в этот мир, и событиях этому предшествующих.

Шейхи и лимузины

К переполненной машинами стоянке гостиницы, бесшумно подкатил, шурша шинами об асфальт, сверкающий солнечными бликами лимузин. Хромированный бампер, отражал как изогнутое зеркало, в комнате смеха, искажённую реальность, окружающего пространства, разделяя мир на две половины. Одна из  этих половин, как констатация явленного всем мира - отражалась в нём самом. Другая же сторона, невидимая - была прерогативой полированной чёрной поверхности самого лимузина. При сравнении, чёрного цвета, было больше, чем хромированных частей.

Из открывшейся, со стороны водителя дверки, вышел чернокожий слуга в солнцезащитных очках, одетый в просторные белые одежды, в арабском белоснежном, бурнусе на голове, удерживаемом чёрным обручем. Он спешно проследовал, через парадный вход в холл гостиницы и, обмолвившись с администратором за стойкой, тут же вернулся к машине.

Слуга подошёл к задней, правой двери. Распахнул её и, сложив свои ладони вместе перед собой,  склонился в глубоком почтительном поклоне, выражая покорность и уважение.

Окружающее площадку пространство, тут же облепила толпа зевак и случайных прохожих. Из гостиницы высыпал персонал. Все застыли с не скрываемым  любопытством, в ожидании развития дальнейших событий.

Сначала, к всеобщему обозрению, из лимузина показалась голова, прикрытая, таким же, как и у слуги, большим куском белого шёлка. Разница была лишь в том, что удерживали его не один, а два перекрученных, и не чёрных, а золотых обруча. Когда же показался и сам хозяин головы, в рядах толпы пробежали изумлённые вздохи восхищения.

Человек был почти, или может быть, двух метрового роста, в снежно белых и лёгких, развевающихся на ветру одеждах. На широком, инкрустированном золотом поясе, у него висела кривая, турецкая сабля. Ножны сабли и рукоять, были так искусно инкрустированы драгоценными камнями, что от этого блеска, на полуденном солнце, рябило и резало глаз.  

Человек, по всей видимости, богатый шейх, с длинными усами и маленькой кардинальской бородкой, мерной аристократической поступью, двинулся по направлению к дверям в гостиницу. На толпу, он не обращал никакого внимания. Видно этот миллионер, уже давно успел привыкнуть, к подобного рода проявлениям любопытства, со стороны впечатлительных европейцев.

Слуга продолжал оставаться возле открытой двери. Из проёма высунулась изящная женская рука в массивном золотом браслете. Слуга, тут же привстав на одно колено, подал обладательнице свою чернокожую руку. И в этот момент по толпе пробежался волной возбуждённый ропот.

Вышедшая из лимузина обладательница браслета, одним только видом сразила наповал, всех находившихся здесь мужчин. Прекрасная восхитительная гурия, окинула столпившийся народ томным взглядом. Глаза гурии, излучали такую силу, что казалось весь мир, был готов улететь из-под её ног. Провалиться и снова возникнуть, чтобы только ещё раз поймать на себе этот томный и нежный взгляд.

Девушка была одета в одежды из лёгкого шёлка, которые не только не скрывали, а наоборот откровенно подчёркивали её выдающиеся достоинства. Она ещё раз, окинула публику своим взглядом и, плотоядно облизнувшись, послала ей воздушный поцелуй. Отчего в толпе произошли резкие перемены. Её ряды стали резко тесниться к процессии, а те, кто по случайности, здесь оказался с жёнами, был, сразу же выдернут, из стада похотливых козлов, своими благоверными. Им оставалось только выслушивать горькие упрёки и лекции о непоколебимости семейного очага и устоях общественной морали.

Тем временем, процессия скрылась за дверями парадного входа в гостиницу, а любопытную толпу, изолировали от случайного проникновения вовнутрь два плечистых охранника.

Люди в белых одеждах присели на кожаные диваны, в то время как шейх направился к стойке администратора. Растерявшаяся за стойкой женщина вытаращила глаза, и застыла с открытым ртом.

-            У вас есть апартаменты, - спросила невозмутимо царственная особа.

-            А что, выговорите по-русски? – спросила, заикаясь, оторопевшая адмистраторша.

-            А, почему вас это должно удивлять? – взметнулась вверх вопросительно бровь нефтяного магната.

-            Ну, вы же араб, - поспешила ответить та, тут же прикрыв ладонью рот, сообразив всю неловкость вырвавшейся фразы.

-            Ну и что, - ответил ей шейх, почитав содержимое на бирке её бейджика. – Ведь вам же не мешает, ваше истинное происхождение, говорить со мной на языке Пушкина и Достоевского, уважаемая Сара Львовна Зильбельтрун.

-            Да, да. Простите. Так вам нужны апартаменты? Я правильно вас поняла?

-            Совершенно верно, а что вы можете предложить мне дворец?

-            Нет, что вы. А как вы будете платить, наличными или кредитной карточкой?

-            Какие карточки вы принимаете? Виза или Альфа Банк вам подойдёт? – спросил шейх, доставая и выкладывая на полированную стойку веер из кредитных карт.

-            Виза нас вполне устроит, - ответила женщина, беря трясущимися руками карточку и вставляя её для проверки.

Когда на мониторе высветилась цифра содержимого на текущем счету, глаза администратора округлились, готовясь увеличиться за границы роговой оправы очков, а густая корка лака на волосах, подозрительно затрещала, выпрямляя старательно уложенную причёску.

-            На какой срок планируете остановиться? – пролепетала она, не сводя глаз с экрана волшебного монитора.

-            Думаю, для начала на недельку. А там как получиться, – ответил ей шейх  невозмутимо.

-            Тогда, будьте добры ваши паспорта, - с привычной бюрократической ноткой в голосе, садилась администраторша на своего любимого конька.

-            В отличие от кредитных карточек, у меня только один паспорт, - с аристократической надменностью заявила царственная особа.

-            А как же ваши… - запнулась Сара Львовна, показывая на расположившихся, на диванах, подданных, стараясь не сморозить чего-нибудь снова, чтобы не обидеть высокого гостя.

-            Ах, они… Вы имеете в виду - моего слугу и пресс-секретаря. А зачем их оформлять? Они в любой момент могут быть отправлены по неотложным делам. Так что, хватит с них и гостевой карты. Я итак ведь оплачиваю весь номер.

-            Ну,… - растянула Сара Львовна, складывая полные губы в трубочку. – Чтобы не возникло недоразумения, например.

-            Недоразумений не возникнет, - заверил её миллионер.

И понизив голос, до шпионского шёпота, продолжил:

 –   Я оставлю у вас до конца проживания свою кредитную карточку. И если вы,

      посчитаете необходимым, покроете все на ваш взгляд непредвиденные  

      недоразумения за мой счёт.

Денег на счету было столько, что если бы вдруг, дорогому гостю пришла бы в голову нелепая мысль, взорвать в пух и прах всю гостиницу, то после возмещения полного ущерба, со всеми вытекающими дополнительными расходами, денег там бы еще оставалось, на десяток подобных шалостей.

- Ну что ж, давайте ваш паспорт, - примирительно сказала администраторша, протягивая за документом руку, и со скоростью бортового компьютера, прикидывая в уме статьи “дополнительных” расходов.

Паспорт, оказался к её ещё большему изумлению, привычной тёмно-бордовой книжечкой, подчёркивая принадлежность к отечественному гражданству. Наличие этого документа и семизначных банковских счетов, её не на шутку насторожило. В атмосфере тревожно запахло джихадом, исламскими террористами и поясами шахидов. Она открыла первую страницу и прочитала:

     Фамилия: __________________Онферни

     Имя:________________________Мутаф

     Отчество:___________________Олобаид

Администратор Сара Львовна, застыла за стойкой, испытывая приступ сковавшей её нерешительности.

-            Что-то, не так? Или может быть, вас что-то смущает? – прервал её остолбенение мягкий голос, склонившегося над ней гостя.

-            Да нет, всё нормально. Не беспокойтесь, - ответила она, выходя из оцепененья, с мыслями о том, что звонок, куда следует, по старой привычке, всё же, не будет излишним. – Сейчас вам помогут доставить багаж.

Она положила ключи от апартаментов на стойку, и  её рука потянулась к телефону.

-            Это лишнее. У нас нет багажа, - такое утверждение, совсем сбило с толку заслуженного деятеля гостиничного бизнеса.

-            Всё, что нам требуется, мы покупаем по мере необходимости, чтобы не обременять себя не нужными заботами, - улыбаясь, закончил, начатую фразу шейх.

-            Хорошо. Как вам будет угодно. Сейчас наш менеджер вас проводит. Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, просьбы или пожелания, звоните прямо мне, - сказала Сара Львовна и протянула шейху свою визитку.

-            Что ж, позвоню. Обязательно позвоню, – улыбнулся широкозубой улыбкой гость. – И ещё одна просьба, конфедициально.

-            Да, я вас слушаю, - ответила женщина шёпотом, перегибаясь через стойку и превращаясь в само внимание.

-            Я вас очень бы попросил. Пожалуйста, никаких звонков с предложениями оказания услуг сексуального характера. А то, мой пресс-секретарь очень ревностно относится к выходкам подобного типа. И при первом же случае сообщит обо всём моей жене. Не хотелось бы лишних скандалов и неприятностей. Понимаете?

-            Что вы… Да как вы только могли такое подумать? У нас тут приличное заведение… извините, то есть гостиница. И о подобных вещах даже не может быть и речи, - уверяла она, а сама про себя подумала: “Вот ещё одна жертва подкаблучной семейной драмы”.

Вскоре появилась приятная девушка в летнем брючном костюме. Судя по всему, это и был тот обещанный Сарой Львовной менеджер, для того, чтобы сопроводить дорогих гостей в апартаменты. Шейх попросил её подождать и отдал слуге водителю распоряжение:

-            Отгоните машину на охраняемую стоянку, и немедленно возвращайтесь.

Чернокожий слуга, почтительно поклонился и пошёл отгонять машину. Шейх, сопровождаемый девушкой менеджером, под пристальными взглядами служащих и посетителей, направился к лифту. За ними, с безоговорочной покорностью, опустив глаза в пол, шла как агнец, отправленный для жертвенного заклания, красавица гурия, пресс-секретарь.

Когда двери лифта за ними закрылись, Сара Львовна поспешно стала нажимать кнопки, всплывшего в памяти, как отче наш, до боли знакомого номера телефона. Изложив информацию и продиктовав, данные подозрительного паспорта, она как на иголках, стала дожидаться ответного звонка. Ответ не заставил себя долго ждать. Раздался надрывный зуммер.

-            Гостиница. Сара Львовна у аппарата…

-            Не извольте беспокоиться уважаемая Сара Львовна. Мы проверили. Всё в порядке. Представитель нефтяного бизнеса, не вылезающий из стран на Ближнем Востоке, имеющий там свою долю в бизнесе и теснейшие родственные связи. В порочащих связях с международным терроризмом замечен не был.

-            Ну, вот и хорошо. Значит, обслужим по “полной программе”, - подумала администратор, кладя трубку на место. После чего достала складное зеркальце и стала приводить себя в порядок.

Подвалило счастье

Клео протиснулся, сквозь толпу, облепившую двери к стоящему на стоянке лимузину. Сел в машину, и медленно тронулся, выезжая на главную дорогу. Проехав пару кварталов, он свернул в первый попавшийся двор и остановился.

-            О... К кому это на такой крутой тачке? – спросил, чуть не поперхнувшись пропущенной рюмкой горькой, дворник Палыч у своего собутыльника Митяя.

Они оба вскочили, уставившись в раскрытое окно, его малогабаритной конуры, которая располагалась на первом этаже, видавшего виды хрущёвского дома.

-            Ройс Ройс какой-то, - ответил давнишний кореш Митяй, протыкая невидимое пространство, перемотанным изолентой перстом, в знак многозначительной важности сказанного утверждения.

-            Да-а-а, - растягивая с завистью, подтвердил Палыч. – Подвалило кому-то счастье. Это тебе блин, не хухры-мухры. У богатых, Митяй - жизнь совсем другая.

Они заворожено наблюдали, как плавно сползает тонированное стекло, со стороны водительского сиденья, ожидая увидеть дальнейшую сцену, гадая, к кому же направится этот водитель. Но, к глубокому их удивлению, из окна машины, выпрыгнул здоровый пушистый, чёрный кот со сверкающим медальоном на блестящей цепи ошейника и, сиганув в кусты, стремительно умчался вон. Только его и видели.

Из чёрного лимузина больше никто не выходил.

Вдруг окрестности двора потряс закладывающий уши треск, и через секунду автомобиль, сопровождаемый урчащей трелью и разноголосицей тысячи сортиров и клозетов, стал постепенно осаживаться на асфальтированную дорожку, расплываясь и разваливаясь, огромной кучей зловонных экскрементов и миазмов. Вонь, стремительно заполнила дворик, разгоняемая ветерком, она стала просачиваться за его пределы, заполняя собой окружающее пространство.

Собутыльник Митяй, с трудом сдерживая подкатившую тошноту, борясь за удержание в организме, дорогих как семейная реликвия, миллилитров огненной влаги, с досадой передразнил, обомлевшего дворника:

-            Подвалило кому-то счастье. Ага, подвалило… разуй глаза Палыч, это счастье тебе вон какую кучу навалило. И до утра не разгребёшся.

-            Ёксель-моксель, твою мать… вроде и выпили-то понемногу, - лепетал растерявшийся дворник. – Что ж я с ей теперь делать-то буду?... Эвон сколько говнища то, куды ж его теперь денешь?...

-            А ты его дачникам предложи, - вставил сообразительный Митяй. – Они вон, всё равно навоз покупают. На удобрения. А ты им бесплатно. Соображаешь? Каждому по ведру и дело в шляпе. Чистота и порядок.

-            Да где ж ты видел, чтобы дачники на дачи, говно вёдрами развозили? Дурья твоя голова. Мелиоратор хренов. Это бы в автобусах и электричках, знаешь бы, что творилось?

-            Ну, тогда и не знаю… - Митяй стал разводить руками в стороны.

-            Тьфу ты… свалилась же нелёгкая, - хлопнул Палыч с досады стопкой по столу. – Не дадут отдохнуть по человечески. Собирайся. Пошёл я говно разгребать, пока крик не подняли. А то, я их знаю… понаедут как мухи с камерами снимать, для вечернего выпуска новостей. Да ещё не дай бог из санэпидемнадзора. Эти долго себя ждать не заставят.  Так, что давай… забирай и двигай.

Они встали из-за стола. Митяй потянулся за своей початой бутылкой водки, а бедняга Палыч, за ведром и совковой лопатой.

Роковая бдительность

Когда в дверях холла гостиницы, появился чернокожий слуга в белых одеждах, Сара Львовна быстро опустила на стол своё складное зеркало и тоном, свойственным администраторам высококлассных отелей, объяснила ему, как попасть в апартаменты. Слуга, ни слова не говоря, выслушал её и, отвесив благодарный поклон, зашагал по направлению к лифту.

Сара Львовна проводила его своим изучающим взглядом. С облегчением, шумно выдохнула, задержавшийся в лёгких воздух и присела на место, с готовностью продолжать прервавшуюся процедуру, по наведению уже увядающей красоты.

Её взгляд опустился на конторский стол стойки, в поисках оставленного зеркала. И тут ей открылся страшнейший секрет, от которого стало не хорошо. По спине пробежали мурашки, сердце бешено заколотилось, а в глазах зарябили весёлые звёздочки.

Её чуткая натура и обострённая интуиция, сразу почувствовали подвох, но определить его было почти невозможно. Теперь же факты открылись сами собой, но поверить в них  теперь было очень страшно. На столе в раскрытом оставленном складном зеркале, читалось зеркальное отражение первой страницы из раскрытого паспорта подозрительного гостя:

       инфернО___________________:яилимаФ

       фатуМ_____________________:ямИ

       диаболО___________________:овтсечтО

Так вот, ты кто. Тот, от чьего голоса, стынет в жилах кровь и чьим приказам так трудно отказывать и сопротивляться.

Инферно Фатум Диаболо.

Тот, кто приходит править миром. Истинный Князь мира сего. Неужели свершилось… апокалипсис? Неужели Армагеддон?

Рука Сары Львовны, по привычки метнулась к трубке телефона, чтобы набрать необходимый номер. Позвонить куда следует, а там уж пускай разбираются, всё в порядке или наоборот. Пальцы стали выстукивать по кнопкам.

После паузы длинный гудок…

Снова пауза.

Снова гудок…

И тут несчастная администраторша почувствовала сильное головокружение. Защемило, заныло сердце. Ей стало ужасно плохо, и… она потеряла сознание.

Вор

Замки были не очень сложные, и по этому у квартирного вора, домушника Шуры Дозы, времени, на то чтобы их открыть потребовалось совсем не много. Прозвище, он, своё получил за своё пристрастие к наркоте.

В прошлом, сын из благополучной семьи, аспирант кафедры филологии, подающий большие надежды на поприще мировой и классической литературы, обожаемый и избалованный родителями Саша Стрельников, попал под влияние дурманного зелья. В компании, в которой он оказался, высокие интеллектуалы и элита золотой молодёжи, время от времени на своих вечеринках покуривали траву, а под шум громкой музыки и брызги световых эффектов, догонялись экстази в ночных клубах. Это выглядело на столько приемлемо и безобидно, что любитель ярких ощущений - Саша, решил пойти несколько дальше. Уже тогда, молодой аспирант, зачитывался мастерами мировых шедевров, такими как: Олдос Хаксли и Эдгар По, писавших свои произведения, под воздействием наркотических стимуляторов. Прочитанные после этого книги Карлоса Кастанеды, где описывались личные опыты автора по употреблению галюциногенных веществ, подвигли Сашу на то, что он и сам себя возомнил, не менее неадекватной и одиозной  личностью. Он решил пройти аналогичный путь, описывая и отражая свои впечатления в дневнике, который впоследствии, на одном из бомондов, прочтёт этим маменькиным сынкам.

Стрельников, был более чем уверен, что таким, по его представлению, сильным поступком, он надолго у них завоюет непоколебимый авторитет - крутого экстримала и прожжённого жизнью, отчаянного исследователя.

Одного только не учёл этот самонадеянный, амбициозный  отрок, что цели у вышеуказанных авторов и у него, были абсолютно разные, потому и последующий этим опытам эффект - оказался плачевным и необратимым.

Молодой человек пристрастился к наркотикам очень быстро. По началу его это только лишь настораживало, но пока ещё он не видел причин, для того чтобы бить серьёзно тревогу.

Пожилые, весьма обеспеченные родители, стали переживать за любимого сына, обращая внимание на те перемены, которые стали происходить с их ребёнком.

Мальчик начал вести себя необычно, и порой – более чем странно. Очень часто подолгу отсутствовал и не ночевал дома, а когда приходил, ссылаясь на усталость, старался поскорей закрыться в своей комнате и не показываться родителям на глаза.

За последние месяцы, он очень сильно изменился. Похудел. Лицо стало бледным, с постоянно воспалившимися влажными глазами. Ранее безупречно относящийся к своей внешности и аккуратный Сашенька, превратился в помятого и неухоженного субъекта, с всклокоченными не ухоженными волосами. А ещё, этот запах… странный и отчуждённый запах, появлявшийся в доме с его приходом.

А потом, в квартире стали пропадать деньги и вещи. Перепуганные родители пытались с ним безуспешно поговорить, подозревая, что мальчик крупно проигрался в карты и теперь, старается оплатить, висящий на нём долг, используя любые возможности. Его долгое отсутствие и изношенный вид, они списывали на то, что он где-то дополнительно работает, стараясь выкрутиться из сложившейся ситуации.

Не выдержавший отец, решился всё же пойти на кафедру и узнать о причине таких изменений, случившихся с его горячо любимым и единственным сыном.

Каково же было его удивление, когда там он услышал, что Стрельнико Алексанр, уже давно отчислен по причине неуспеваемости. Старая знакомая лаборантка, попыталась намекнуть отцу, об истинной причине таких перемен, чем вызвала массу негодования и нескончаемые потоки упрёков и оскорблений в свой адрес.

Как же так? Этого просто не может быть.

Чтобы Стрельников, их сын - надежда и оплот благополучной семьи, и вдруг такое…  

Нет.

Это просто происки завистников и “доброжелателей”.

Но, факт оставался фактом. Опасения подтвердились, и родители уговорили Сашу, пройти курс стационарного лечения.

Курс закончился. Родители потихоньку, стали приходить в себя от потрясения, неусыпно следя, чтобы мальчик не спутался снова со старой компанией. Но вот сам Александр, успел заметно перемениться. Употребление сильных наркотиков, перестроило начисто все его представления о своей жизни. Ценности кардинально переменились. После курса лечения, жизнь обесцветилась. Стала пресной, и невыносимо скучной. Как по воле злосчастной и роковой судьбы, ему в руки попала книга “зверя апокалипсиса”, самого известного чёрного мага двадцатого столетия - Алистера Кроули. В своей книге, “зверь апокалипсиса” описывал свои взгляды на употребление наркотических и психотропных средств, и какую службу они сослужили на пути его мистических познаний. “Делай что хочешь – и в этом закон”, так трактовались основные принципы его философии.

Стрельникову в этот период, был близок такой подход к жизни. Высшие идеалы, прекратили для него своё существование, и плыть по течению с наименьшим сопротивлением, для его сломанной воли, было более, чем приемлемым. Тогда он снова окунулся в мир эйфории и наркотического дурмана.

Родители, убитые горем и разочаровавшиеся в надежде, хоть как-нибудь на него повлиять, отгородились от него, купив ему комнату в коммунальной квартире. Они понимали, что сын уже обречён. На их уговоры о повторном лечении, Саша не поддавался, а лечить его принудительно, зная его характер, было абсолютно бессмысленно. Для того, чтобы как-то его поддерживать, они вместо денег, ему передавали продукты. Это было надёжнее и безопаснее для его же здоровья.

Исчерпав свои денежные ресурсы, бывший аспирант, а теперь наркоман со стажем, не пошёл работать, а стал воровать. Только так, он мог обеспечивать себя наркотиками.

Воры относились к нему, хоть и с пренебрежением, за его пристрастия к дурманному зелью, но считали талантливым, так как по мелочи он не работал, осваивая своё ремесло, достаточно быстро, и подходил к нему профессионально и творчески. Именно тем, что все вырученные от квартирных краж средства, он тратил на наркоту, он и заработал своё прозвище – Шура Доза. Подельщиков с собой он никогда не брал, и работал исключительно самостоятельно.

Вот и теперь, легко справившись с двумя замками, примеченной им квартиры, он бесшумно и осторожно ступил за порог. Не дешёвая мебель и обстановка квартиры, говорили сами за себя. Хозяева здесь обитали не из бедных.  Отсутствие игрушек и детских вещей, подсказывало, что если детей не имеется то, это существенно снижает статью затрат хозяев этой квартиры, а значит - больше шансов, найти крупненькую сумму отложенную про запас.

Зайдя в комнату, Шура направился первым делом к меблированной стенке, и проверил в ящиках и шкафах, между складками сложенного белья, разыскивая предполагаемые заначки. К его сожалению, там оказалось пусто. Тогда он открыл платяной шкаф, и стал обыскивать содержимое карманов, висящей на плечиках одежды.

-            Вот суки, ну где же вы их прячете, - сказал он с досадой и выругался.

Времени у него было достаточно, и очередная доза была с собой. Но, если денег в чистом виде, нельзя будет добыть, то тогда придётся брать шмотки и технику, а этого ему не хотелось. Это было опасно и не совсем прибыльно. Барыги давали за них смехотворные суммы, наживаясь на этом как короли, а риск, быть схваченным с вещественными доказательствами, достаточно велик и реален.

Зайдя в следующую комнату, он увидел письменный стол и стоящий на нём монитор компьютера.

-            Оп-па. Это уже интересно, - сказал Доза, и сел за стол.

С компьютером он обращался отлично, благо мама с папой, в своё время купили ему такую игрушку, чтобы их ненаглядный сыночек, имел верного друга и старательного помошника, в освоении гранита науки. Шура понимал, что в сегодняшний цифровой век, многие люди не могут обходиться без своих электронных спутников жизни, доверяя им самые сокровенные секреты. Он надеялся получить информацию, которая сможет ему подсказать в каком направлении, ему следует искать, необходимые как воздух деньги.

Однажды его наблюдательность и интуиция здорово ему помогла. Зная пристрастия профессора Заречного, общего друга семьи Стрельниковых, к всемирной военной истории, сообразительный Сашенька, смог проникнуть в его квартиру, и без особого труда разыскать тайник старика. Восемнадцать стодолларовых банкнот, лежали словно закладки, в толстенном томике энциклопедии военных мундиров войны 1812 года. Тогда, после радостной быстрой находки, Шура, для отвода глаз, устроил в квартире профессора настоящий погром. Приехавшая по вызову милиция, выслушав показания бедного старика и тщательно изучая следы преступления, так до сих пор и не нашла злоумышленника. Сработано было - блестяще, и Доза на целый месяц, себе смог позволить уйти на заслуженный отдых.

Вот и теперь, в надежде на подобную подсказку, он щелкнул кнопкой, запуская компьютер в работу. С лёгким потрескиванием, электрических разрядов, высветился экран монитора и, стуча по клавишам и передвигая мышью, Доза начал вскрывать, поддающиеся, незапаролированные файлы. Судя по содержанию тем и имеющейся здесь, информации, один из хозяев квартиры, имел непосредственное отношение к психологии.

-            Так… это всё, какая-то лабуда. Попробуем заглянуть в почтовый ящик, - наведя курсор, на пиктограмму с изображением летучего “бетмена”, Доза дважды клацнул левой кнопкой мыши.

Почтовый ящик открылся, и Шура пристально стал пробегать глазами, заголовки посыпавшихся свежих сообщений. Судя по названиям тем, большинство из них были делового характера. Но, наткнувшись на очередной заголовок, Доза оцепенел и напрягся всем телом. Название темы гласило: Шуре Дозе – Стрельникову Александру.

-            Ни хрена себе струя… - только и смог сказать он, и переместив курсор на заголовок, Доза щёлкнул мышью и открыл сообщение:

                                Вот и всё, Доза.

На этот раз ты попал основательно. Как это не приятно читать, но ты был отъявленным подонком и мразью.

Почему был?

Да, потому, что теперь, ты можешь считать, что тебя уже нет.

Ты покойник. Хотя, таковым ты стал уже давно, когда отверг, предоставленный тебе шанс - начать новую жизнь.

Осознав этот факт, мной было принято решение, использовать тебя в своей игре, и подвести тебя постепенно к завершающемуся финалу. 

Ожидание было долгим, но приятным.

И вот, ты здесь…

Игра удалась.

Ты можешь напоследок утешить себя тем, что кончина твоя будет не бессмысленной, а послужит основой к фундаменту, нового миропорядка. Такого, какой нужен мне.

Да, кстати, привет тебе от Алистера Кроули…

Это с моей лёгкой руки, эта книга попала к тебе, послужив началом к нашему сотрудничеству.

А теперь, пришло время проститься. Оглянись, я стою у тебя за спиной.

                                     Твоя Смерть…

Лоб Дозы покрылся холодной испариной, всё тело затряслось от нахлынувшего панического ужаса. Зубы предательски застучали, а давно уже отравленный от разной химической дряни желудок, скрутила режущая, острая боль.

Он, сидел уставившись в светлый экран, словно загипнотизированный удавом кролик. Оборачиваться не хотелось.

Потому что он знал…

Он знал, что она уже была там…

Там, сзади за его спиной.

Смерть.

Он, чувствовал затылком, на себе её леденящее дыхание.

Осознание того, что он явился марионеткой в чужой игре, пронзила его мозг с нестерпимой досадой и болью. Ведь он знал. Знал и понимал это в течении всего времени. Понимал, но никогда не задумывался. Ему казалось, что он герой, герой внутри своей, ему одному только понятной жизни. А оказалось, что это просто фарс. Злой и до боли обидный фарс. Его просто использовали. А он слепо шёл. Шёл, управляемый нитями кукловода.

Но, как же не хочется всё-таки умирать…

Может, можно проснуться?...

Начать всё сначала?...

Он готов был отдать всё на свете, лишь бы только ещё один шанс, чтобы всё изменить…

От страшного грохота, ударившего по ушам Саша вздрогнул всем телом и в ожидании последующей за этим, обещанной смерти, сильно зажмурил глаза.

Он ждал…

Ожидание было невыносимым. Но почему-то, ничего не происходило.

Доза почувствовал сырость, и только теперь осознал, что сидит на стуле, с безнадёжно промокшими штанами. Он уставился вниз. Между ног, по брюкам, расползалось вширь, тёмное, мокрое пятно. В нос ударил запах мочи, но стыда от этого, он не испытывал.

Стрельников готов был на всё.

Пусть сейчас сюда явятся хозяева квартиры.

Пусть милиция, суд, тюрьма.

Что угодно, но, чтобы только, это всё  оказалось дурацкой шуткой.

Он готов был на всё, ради жизни.

Жить!!!

Ему очень хотелось жить.

Страшный грохот раздался снова. Доза снова напрягся и задрожал, как в моменты знакомой и ненавистной ломки. Гулко стукнула дверь не запертой лоджии и, из окон ворвался порыв, обдающего тело прохладного ветра. Занавески и тюль надулись как паруса в штормовую погоду, и глаза ослепили разряды молний.

Следом с паузой, через несколько мгновений, окружающий мир задрожал от тяжёлых раскатов грома. Жестяные козырьки на подоконниках задрожали под ударами грузных стремительно падающих капель.

Брызги…

Дождь.

На дворе разгулялась гроза, окропляя растрескавшуюся от зноя землю, долгожданным июльским ливнем.

-            Может ты, наконец, повернёшься, - раздался зловещий трубный глас из-за его спины. – Или ты разучился читать? Ну,… я жду.

-            Кто вы? – спросил испуганным голосом Доза, не поворачивая головы. – И вообще, для чего? Что всё это значит?

-            Ты прекрасно всё понимаешь. Всё, что ты должен знать, ты уже прочитал, - ответил голос, впечатывая каждое слово утробным эхом в пространство комнаты.

У Александра складывалось впечатление, что эти слова произносятся не одним человеком, а хором тысяч зловещих голосов.

-            У меня не так много времени. Моя вечность ещё впереди, а пока, за неё ещё предстоит побороться, - голос перетёк из спокойного, в повышенный угрожающий, командный тон. – Повернись и прими свою смерть как герой. Ты же сам хотел быть героем. Так умри же с честью и не веди себя как трусливая мразь.

Стрельников не нашёл ничего, чтобы ответить, и судорожно схватившись онемевшими пальцами за сиденье стула, сжался сильно зажмурившись, в напряжённый комок. По его щекам текли слёзы, а из сдавленного нервными спазмами горла, вот-вот собирались вырваться истерические рыдания.

-            Как ты смеешь не повиноваться мне? – рявкнул, сотрясая комнату, грозный хор.

Доза почувствовал, как чудовищный ледяной вихрь, подхватил его как букашку и, закручивая штопором в полёте, со всего размаху ударил об стену комнаты. Удар пришёлся спиной, плашмя, отдаваясь гулким эхом в гудящей голове. Дыханье оборвалось и осталось запертым в спазматически сократившихся лёгких. 

Шура съехал на пол и как рыба с выпученными глазами, пытался глотать живительный кислород.

-            Встать! – услышал он трубный призыв.

Напрягая зрение, Доза пытался разглядеть в темной комнате, сквозь матовый свет, исходящий от монитора, обладателя этой дьявольской силы.

В самом тёмном дальнем углу, с размываемыми очертаниями в кромешной мгле, стояла огромная зловещая фигура. Она была закутана в чёрный саван, целиком, покрывающий её с головой. Лица не было видно. В этом темном провале пол капюшоном сверкали хищным блеском глаза. Они внушали панический ужас, пробирающий тело от основания, до костного мозга. Сказать, что Дозе было очень страшно, означало бы, не сказать ничего. Он дрожал всем телом и бился в конвульсиях, не в силах унять эту истерическую лихорадку.

Бежать к двери было бесполезно. Фигура стояла именно рядом с ней. Оставался последний, не самый лучший выход, это дверь на лоджию. Уж лучше так, чем извиваться здесь на полу, под страшными пытками этого взгляда.

И он решился. Оттолкнувшись от пола, всеми четырьмя конечностями, Доза с невиданной прытью метнулся и вылетел на лоджию, больно рассадив плечо о дверной косяк.

На улице бушевала гроза. Нити ярких электрических разрядов от молний, пробегали вереницами над городом. Раскаты грома шарахали канонадой. Ливень обрушился с неба сплошной стеной, устремляя потоки безудержной влаги, словно невидимая авиация, поливала его тотальной бомбардировкой. Небо прорвало. И от этого буйства, не на шутку разгулявшейся стихии, на душе у Стрельникова было ещё страшнее. Это выглядело, как будто сама природа, подписала ему приговор в эту жуткую ночь.

Из нависшей над городом, чёрной тучи, показался раздвоенный язык ослепительной молнии. Он разрезал пространство электрическим треском и метнулся в дверной проём. Дверь откинуло сильным порывом ветра, и ударило об спинку, валяющегося на полу, перевёрнутого Дозой  стула. Дверное стекло задрожало и звеня осколками осыпалось на пол.

Искры электрического разряда рассыпались ослепительным салютом по комнате. Занавески вспыхнули, озаряя пространство багровым отсветом. Пламя стремительно распространялось, пожирая ковёр и попадающуюся на пути мебель. Оно хищно облизывалось, и плевалось, извиваясь в неистовой бешеной пляске.

Путь назад, к отступлению был отрезан. Саша морщился от нестерпимого жара разбушевавшегося огня.

Почерневшая от копоти рама двери качалась на скрипящих петлях. Злые огненные языки слизывали пузырящуюся на ней краску. Из охваченной пламенем комнаты, сквозь дверное пространство, на Стрельникова смотрели сверкающие глаза.

Он, поскользнулся. И задыхаясь от клубов, угарного едкого дыма, попятился назад. Отступать было некуда, в спину врезались металлические  перила лоджии.

Саша остановился и вытянул перед собой нервно трясущиеся руки в умоляющем жесте, он предчувствовал свой неизбежный конец.

-            Прошу вас, не надо. Ну,… не убивайте меня…

-            Час настал, - с торжественным пафосом протрубил грозный голос.

Из глаз зловещего существа, вырвался сноп синего пламени и с быстротой змеиного броска, устремился к жертве.

Ураган ледяного огня, ударила Сашу в лицо, с брызгами выбивая глаза, и отшвырнул его далеко за перила.

Он даже толком, ничего не успел понять, когда кубарем вылетел с лоджии. Адский огонь стремительно ринулся, сквозь открывшуюся  через глазницы лазейку. Он, выжигая жизнь,  разбежался по бьющемуся в конвульсиях телу, уничтожая всё на своём пути.

Когда Стрельников, ломая ветки деревьев, с глухим стуком, грохнулся об землю, то был уже мёртв.

На обуглившемся теле, с шипением и едким озоновым дымом испарялась дождевая вода. От лежащего в неестественно вывернутой позе трупа запахло прелым тленом и горелой плотью.

Пробуждение

Они вышли из леса и направились к грудам разбросанного мусора. Волкодав Зарга остановился возле обочины и настороженно осмотрел территорию свалки. Чутко принюхиваясь, он водил мордой из стороны в сторону, а потом удовлетворённо посмотрел на своего хозяина и утвердительно гавкнул, грудным гулким басом.

- Что, учуял? – хихикнул человек в плащ палатке. – Молодец. Хороший у тебя нюх.

Хозяин подошёл к собаке и похлопал её по высокой щетинистой серой холке. Шерсть у Зарги была жёсткой, как проволока, что позволяло свободно передвигаться в густых буреломах и зарослях, не обращая внимания на цепляющиеся репьи и острые надоедливые колючки.

Пёс, подбадриваемый хозяином, вильнул саблевидным, лохматым хвостом и осторожно переставляя через битые стёкла свои мощные лапы, протрусил к пластиковым мешкам с мясными отходами.

На жаре обрезки успели оттаять и теперь из мешков по окрестностям свалки, разносился тяжёлый удушливый запах, полу разлагающегося мяса. Это сразу привлекло внимание жирных помойных мух, которые роились гудящим облаком, над багровыми лужами, сочащейся из пакетов  крови.

Человек в плаще подошла к горе из  мешков, выгруженных наспех, незадачливым и перепуганным водителем. Он достал из недр плаща большой, похожий на ятаган тесак. Провёл большим пальцем руки по кромке остро заточенного лезвия и, удовлетворившись в безупречности его заточки, стал вспарывать запотевший полиэтилен.

Из мешков, как из распоротых животов, вываливались на замусоренную землю ошмётки мясных отходов. Буро коричневая масса сползала вниз склизкой, затхлой лавиной, изрыгая облако зловонного пара.

Человек стоял уже по щиколотку в мясной жиже и продолжал с неистовством орудовать своим тесаком, опрокидывая распоротые пакеты в стороны.

Услышав пронзительный визг, срывающийся на сдавленный хрип, он остановился и посмотрел в сторону доносившихся звуков. Справа от себя, он увидел, вынырнувшего из мусорной кучи Заргу. Пёс стоял, широко расставив передние лапы и гордо выпятив массивную грудь.

Из клыкастой пасти собаки свисал хвост перекушенной пополам крысы. С лысого, обвисшего мёртвой верёвкой хвоста жертвы, стекала  мутно-розовая, от крови слюна. Зарга мотнул косматой головой, и труп крысы с шуршанием улетел в ворох, тлеющей с едким дымом бумаги.

- Ха-ха, - рассмеялась фигура в плаще. – Зарга, это дань погибшему противнику, через погребение в священном огне, или ты просто решил поджарить её для себя на обед?

Пёс удивлённо поднял кверху свои кустистые брови и наклонил голову на бок, как будто переваривал смысл, сказанных хозяином слов.

- А ты, сдаётся мне, меняешь квалификацию. Хочешь превратиться из волкодава в крысобоя?... Ха-ха-ха.

Пёс насупился от обиды и нахмурился, отвернув в сторону свою морду, всем видом показывая, как задето его гордое, боевое достоинство.

- Ну ладно, - примирительно сказала палатка – Это была шутка.

Зарга в два прыжка оказался возле хозяина. Зарылся своей мордой в складках его плаща и завилял огромным щетинистым хвостом, в знак примирения. Хозяин похлопал его по спине и сказал:

- Хотя, кто знает? В каждой шутке, есть доля правды. Ха-ха-ха…

Ехидный хохот хозяина резал слух и разносился гулким эхом по окрестностям свалки. Волкодав, уставился на него с недоумением и попятился назад, не понимая как себя вести дальше.

Одно пёс понимал достаточно точно - проявлять своё недовольство, было бы крайне не осмотрительно, с его стороны. Он прекрасно знал суровый нрав и коварство своего хозяина, которые скрывались в недрах этого зелёного балахона. Кому-нибудь другому, он давно бы уже перекусил шею или выгрыз бы сердце, за такое к себе отношение.

Но, хозяин…

Попытка напасть на него, или просто желание показать свой характер, равносильны бы были самоубийству. Волкодав, отчётливо это понимал и стоял, опустив свою голову, в выражении полной и безграничной покорности.

Человек в балахоне вытер о полы своего плаща, перепачканный в слизи и крови тесак и уверенным шагом направился к алюминиевым флягам. Они стояли выстроенные в ряд, как солдаты, в полной боевой готовности. Защелкали с металлическим стуком замки, фиксирующие круглые крышки. Небрежным жестом, фигура откидывала крышки бидонов, поочерёдно заглядывая вовнутрь, убеждаясь в наличии содержимого. Мутно красная, загустевшая кровь, под лучами палящего солнца, начинала уже пузыриться, и била в нос своим специфическим запахом.

- Вот и всё, - сказал человек, потирая ладони от предвкушения последующих событий.

Он спрятал тесак в недра своей плащ палатки, присел на корточки и начал бормотать неразборчиво древнейшее заклинание.

Его тихий шёпот, по мере продолжения проговаривания магических слов начинал переходить в отчетливые ритмические словосочетания. Голос наливался невыносимой вибрацией, отдаваясь эхом в окружающем пространстве. Казалось, что весь окружающий мир проникся вниманием к нарастающему источнику неведомой и чужеродной силы. Человек не обращал на это внимание, он был полностью сосредоточен на своём действе, и ничто не могло удивить или потревожить его. Он погружался в эйфорический транс, купаясь в волнах плещущей через край, неукротимой энергии.

Разбуженная заклинанием неистовая сила изливалась неукротимым потоком из разверзнувшегося источника. Тембр голоса вызывал колебания и вибрации, приводящие в действие дремлющую в глубоких недрах земли природу. По мере нарастания он превратился в вырывающиеся из груди нечеловеческие крики, от которых вся окружающая жизнь тревожно съёживалась, пытаясь мобилизовать все свои силы, чтобы оказать противостояние чужеродному вторжению.

Стоящие в ряд алюминиевые фляги начали постепенно нагреваться, на серых матовых стенках стали появляться тёмные радужные  разводы. Кровь, находящаяся в них медленно закипала, а после и вовсе превратилась в бурлящую темно-коричневую массу, изрыгающую зловонные паровые гейзеры. Они выстреливали веером горячими брызгами, которые с шипением падали на захламлённую мусором землю, окрашивая всю окружающую территорию однородным кроваво-бурым цветом. Густой едко приторный пар заволакивал всё окружающее пространство, а ослепительно сиявшее солнце скрылось за неожиданно набежавшими тучами.

Зарга отскочил в сторону и напрягся всем своим телом, преданно смотря на застывшего в эйфории хозяина. Он был словно загипнотизирован и испытывал такой же транс, не смея пошевелиться.

Кульминацией этого магического действа стал истошный вопль упивающегося своим могуществом заклинателя. Он стоял, широко расставив ноги и простирая руки с растопыренными пальцами в посеревший от хмурых туч небосвод.

В темном провале под нахлобученным капюшоном засверкали адским пламенем полу звериные, полу человеческие зрачки. Из открытых ладоней, двумя извивающимися змеями, ввысь устремились дорожки трескучих молний.

К этому нечеловеческому крику своего хозяина, верный Зарга внёс свою лепту, прибавляя свой леденящий душу протяжный вой.

Липкие от горячей, густой, запекшейся крови, кучи мусора зашевелились и из-под них врассыпную в густой подлесок бросились полчища серых крыс. Они бежали сплошным потоком, сопровождая своё движение слабым шипением и испуганными повизгиваниями.

Хозяин с восторженным видом наблюдал, как в небесном пространстве серые тучи стекались в единый клубок, в котором с нарастающей амплитудой зарождался вращающийся столб чёрного смерча.

Конус бушующего урагана переместился в центр мусорной кучи свалки и начал бурить под собой землю, раскидывая вокруг горы коричневой липкой грязи. Очень скоро на этом месте образовалась глубокая воронка, в основании конуса которой, сгущалась кромешная тьма. Беснующийся столб необузданного смерча втянулся в неё, как пылесосом и в пространстве повисла зловещая тишина.

Тишину нарушало лишь прерывистоё хриплое, возбуждённое дыхание Зарги.

Пес стоял, зачарованно устремив свой взор в разверзнувшуюся впадину. По его напряжённым лапам пробегала неровная дрожь, а из разинутой пасти капала липкая, густая слюна.

- Просыпайтесь служители Тёмного Мрака! – оборвал тишину хриплый голос Хозяина. – Заточенье закончилось и наступило время предначертаний! Пришла обещанная вам свобода. Мир созрел для великого передела, и пора доказать этим жалким созданиям - на чьей теперь стороне, находится настоящая Сила!

Стенки воронки зашевелись.

В некоторых местах начала осыпаться ещё неостывшая, парующая  земля. И на свет начали появляться отдельные части тел безобразных зелёных тварей. Они начинали вяло шевелить своими занемевшими от длительного погребения конечностями, и удивлённо озирались по сторонам.

Из-под только что разлепившихся век на заклинателя смотрело пару десятков преданных глаз, их взгляд был затуманен грязно серой слизистой поволокой.

Сотни лет утомительного заключения легли на тварей тяжёлой печатью. Сейчас они выглядели измученными и бессильными, как беспомощные дети уродцы.   

Всепоглощающее чувство звериного голода разрывало их сознание на куски и требовало немедленного утоления. Казалось, что в данный момент, еда - для них была важнее всего. Они готовы были сожрать друг друга, лишь бы усмирить проснувшееся в них неутолимое чувство голода, доводящее их до умопомрачительного исступления.

Наверное, твари именно так бы и поступили, если бы не присутствие могущественного заклинателя, чей гнев был страшней и опасней любых изощрённых страданий и пыток. Борясь с разжигающей их аппетит алчностью, они преданно смотрели в его глаза, всем своим видом выказывая смирение и покорность.

- Зарга, пора покормить наших преданных слуг, - ухмыляясь, крикнул хозяин – и смотри, чтобы они не передрались между собой, они мне нужны целыми и боеспособными.

Пёс поднялся на задние лапы и крутнулся волчком против часовой оси.

Через мгновение, на месте собаки стоял маленький пузатый зелёный крепыш с небольшими витыми рожками. Внимательно осматривая проснувшихся и переглядывающихся между собой тварей, он зашевелил щетинистыми остроконечными ушами и выдавил из себя презрительную улыбку. Из-под его припухлой нижней губы, показались  на свет жёлтые острые, кривые клыки.

Зарга подошёл к горе распотрошенных мешков с мясными отходами и сказал:

- Ну что, с возвращеницем в этот мир. Еды хватит на всех. А по сему предупреждаю, кто будет оспаривать свои права, и набрасываться на соседа – будет, подвергнут суровому наказанию и низринут обратно в бездну. Без права на возвращение. Я ясно выразился или кто-то за это время уже успел позабыть, как звучит настоящая речь, и отдаются приказы?

Твари, соглашаясь, закивали своими головами, в знак подтверждения только что ими услышанных слов. Они не умели говорить и поэтому издавали звериные, нечленораздельные звуки, которые почти не заглушали их утробного урчания, взбесившихся от ненасытного аппетита, изголодавшихся желудков.

- Тогда приступайте! – оборотень сделал приглашающий широкий жест.

– Угощение ждёт и уже остывает, восполняйте свои истощённые силы и чтите заботу своего великодушного хозяина.

Куски земли взметнулись из-под когтистых рук и ног, устремившихся на четвереньках тварей к горе, приготовленного для них угощения. Они, забыв о своём бессилии, неслись наперегонки друг с другом, стремясь первыми достигнуть желаемой пищи.

Добравшись до истошно воняющего месива, твари стали жадно запихивать в свои рты, разбросанные повсюду  куски. Они глотали их, даже не пережёвывая, лишь перекусывая острыми клыками плеву, кишки и сухожилия.

Грязная мутно-розовая слизь текла по рукам и забрызгивала их морды. Острые когти погружались в гору отходов, извлекая оттуда кусок за куском.

Это дикое пиршество сопровождалось громким чавканьем, гулкими отрыжками и удовлетворёнными возгласами одобрения.

Твари были поглощены процессом пожирания настолько, что уже перестали обращать внимание друг на друга.

Вскоре те из них, кто уже насытился, откидывались на спину, прямо на этой же куче подобно отваливающимся, насосавшимся крови клопам. Они по-детски поджимали под себя свои скрюченные конечности и погружались в приятную дрёму с удовлетворёнными блаженными улыбками.

- Осталось ещё три запечатанных заклятиями места, - сказал Зарге хозяин – и тогда можно будет приступать к осуществлению задуманного нами плана.

- Да, но что они могут эти убогие твари? Нападать мелкими группами на беззащитных детей и женщин. На большее они и не способны, да к тому же ужасно глупы и примитивны.

- В этом ты прав, - ответил ему заклинатель. - Но, они ведь лишь часть плана. Хотя, и здесь ты многого не учёл. Через несколько дней, когда они наберутся силы и Луна войдёт в новую фазу, у тварей начнутся брачные игры. А об их плодовитости тебе известно не хуже меня. Через несколько месяцев, их будет столько, что они будут представлять внушительную угрозу, для любой, даже самой оснащённой и непобедимой армии мира. История этого мира знает немало тому подтверждений. До сих пор предания о временах Тёмной Силы будоражат воспоминания этих никчемных людишек.

- Но, ведь тогда они будут иметь свою силу и создадут управляющий ими коллективный разум, как у пчёл или муравьёв. А тогда, даже тебе, под силу ли будет, с ними справится? – спросил озабоченный слуга.

- Вот для этого то, нам и нужен Маг, – не скрывая своего раздражения, прошипел хозяин. – Он послужит главным дополнением и выступит гарантом, сдерживающим контроль над многочисленными ордами этих бестий.

- Это будет в том случае, если он согласится принять нашу сторону, – вставил слово озабоченный Зарга - А если это не будет входить в его планы? Мы нарушим целостный мировой порядок и выпустим ситуацию из-под установленного до нас контроля. Могу только догадываться, чем это будет нам грозить. Страшно даже подумать.

- Ты суёшь свой нос туда, где ему быть не следует, - угрожающе рявкнул на него заклинатель. – Или ты забыл, где твоё настоящее место. До сих пор оставался бы жалким шутом, при дворе этих ничтожеств. И к тому же, неужели ты усомнился в моих силах и возможностях. На этот случай, у меня есть четыре запасных туза в рукаве и ещё кое-что, о чём даже тебе пока не следует знать. Уж поверь мне, я не зря готовлю этот план всю свою жизнь.

- Кто бы сомневался, - примирительно согласился Зарга.

Он знал, какая безграничная Сила была в руках у заклинателя, и сворачивать с полдороги было бы неосмотрительно, да к тому же и поздно…

Слишком крепко удавка коварных планов хозяина затянулась на его шее, и к тому же, обещанная перспектива была куда соблазнительнее того, что ему приходилось терпеть раньше. А потому, шутить такими вещами, как благосклонность и доверие своего хозяина, в его положении, было глупо, если не сказать - смертельно опасно.

Слово творящее

- Ну что, Илья, пора бы нам и потрапезничать. Ты как думаешь? – спросил мальчика Дед, по-отечески мягким голосом, прищуриваясь от яркого солнца.

- Да, не плохо бы, - улыбнулся в ответ Илья. – А, то уже в животе бурчит. Так что, можно и перекусить.

Дед нахмурил густые брови и положил свою тяжёлую сильную руку на худое мальчишеское плечо.

- Ты уже достаточно взрослый, чтобы принимать решения и делать выводы. Но запомни одно, благородный отрок. Сыну достойных родителей, посвятивших всю жизнь славянской письменности и словесности, не пристало говорить подобно пришлому иноземцу, не разбирающему смысла и толкования нашего великого языка. В каждом слове заключена скрытая неописуемая сила, которая в зависимости от расстановки сказанных слов начинает творить чудеса или подобно смертельному урагану, способна стереть с лица земли города и целые страны.

Мальчик в недоумении смотрел широко раскрытыми глазами на странствующего воина Хранителя и вникал в смысл только что услышанных слов.

- Говоря  “перекусить”,  - продолжал говорить Дед - ты вкладываешь с этим словом совсем другое значение, которое никак не относится к понятию “есть” или “утолять голод”, и поэтому ты нарушаешь великое действо, которое может привести к необратимым последствиям. Жизнь изменилась и в наше время, люди вынуждены использовать в своей речи много слов из других языков, без которых не могут уже обойтись. Но не это страшно, а страшно то, что они не задумываются над тем, что, сами того не ведая, программируют себя и всех окружающих и становятся заложниками своего неведения. Так что помни – что слово Великая Сила, и познавший его познаёт всё божественное творение. Даже в Библии у христиан говорится, что в начале всего было Слово.

- Правда? А я никогда об этом и не задумывался, - удивлённо, под впечатлением произнёс Илья.

- От того то и беды все человека, что творит он поступки свои дела, зачастую порой не задумываясь. Ну, да  ничего. Главное, что ты это уже понял и теперь постараешься относиться к себе внимательнее, ведь ты уже на Пути, а это ко многому тебя обязывает.

Илья гордо поднял подбородок и в его глазах лучился свет благодарности за оказанное ему доверие. Он с чувством стиснул своими ещё только начинающими крепнуть и наливаться мужской силой руками, широкую тёплую ладонь Хранителя, лежащую на его плече, и он произнёс:

- Я буду стараться, изо всех сил, честное слово. Мне очень хочется стать таким же, как ты. И мне кажется, что если я буду стараться, у меня это обязательно получиться. Я больше не хочу в эту прошлую жизнь, потому что дал себе слово. И я готов ко всему. Учи меня Дед, ты единственный во всём мире, кто отнёсся ко мне, так же как и мои родители.

- Ладно, полно тебе Илюша, – губы Деда расплылылись в дорогой для мальчишеского сердца улыбке, и из уголков добрых приятных глаз, по его щекам побежали дорожки мелких морщин. – Лучше прибереги свои речи и не разбрасывайся ими напрасно. Слово – это энергия, а её надо беречь и распоряжаться ей нужно разумно. А теперь, пойдём в магазин нам ещё нужно купить продуктов.

Они зашли в большой супермаркет, оставив Баяна лежать в теньке, под развесистыми ветвями деревьев, подальше от многолюдного входа.

Пёс на людях был сдержан и дружелюбен, но кто знает, как могут повести себя люди при виде грозного зверя размером с маленького телёнка.

Илье ещё не приходилось за свою жизнь бывать в таких больших и красочных магазинах. Когда он жил в семье Одинцовых в Москве, жизнь в стране уже начинала меняться, вставая на новые рельсы экономического развития, но годы, проведённые в исправительной колонии и злополучном интернате, скрыли от мальчика эти преобразования. А после обретения им свободы, у него просто не было достаточно денег, чтоб позволить себе посещать подобные красочные места.

Несмотря на то, что, на улице стоял ясный солнечный день, в огромном просторном помещении супермаркета, горело люминесцентное дневное освещение, многоярусные полки просто ломились от изобилия красочных, пестрых банок и упаковок с многочисленными наименованиями товаров.

В глазах мальчика рябило от этого тожества нереального Рая, в котором он утопал, не скрывая своего восхищения. Люди, находящиеся в магазине, катили перед собой решётчатые тележки, неторопливо складывая в них необходимые им продукты. Илья восторженно удивлялся, тому, как привычно и непринуждённо они совершали свои процессы покупок, нисколько не проявляя всем своим внешним видом, испытываемого им возбуждения. Похоже, Дед относился к этому, тоже, как  самому обычному, само собой разумеющемуся действию, внимательно изучая надписи на упаковках.

- Что там вычитывать? – спросил нетерпеливо Илья. – Ведь там и так всё понятно, красиво и вкусно, на этикетке же нарисовано.

- Что нарисовано – не обязательно соответствует действительности, - ответил Дед, многозначительно устремив свой перст в подвесной потолок супермаркета. – Закон сегодняшней экономики: “Произвести подешевле – продать подороже”. А при такой конкуренции и массовом насыщении рынка, нужно чтобы товар мог храниться долго и не испортился. Вот и пичкают его консервантами и вкусовыми заменителями натуральных продуктов. А человек ведь не машина, ему нужна здоровая пища, чтоб мог и голод свой утолить и здоровье своё не утратить. Это раньше было всё хорошо, что ни купи, всё в прок пойдёт, если только не злоупотреблять чревоугодием. А сегодня, поесть и остаться к тому же полным сил и жизнеспособным – это милый Илюша, целая наука.

Мальчик, сделал вид, что он понимает, и последовал дальше за своим спутником, катящим перед собой доверху наполненную тележку.

Со стороны они смотрелись несколько странно. Высокий широкоплечий, статный, хотя уже и не молодой мужчина, одетый, несмотря на невыносимую жару,  в потёртую кожаную куртку, высокие шнурованные ботинки и чёрную плотную шапочку. И худенький мальчик в неновой, но всё-таки чистой одежде, явно с чужого плеча.

Когда они подошли к очереди, стоящей для расчёта в одну из многочисленных в супермаркете касс, то стали объектами пристального внимания окружающих, мнения которых разделились на два противоположных лагеря. Они из них, перешёптывались, утверждая, что это бродяги, которые, посылая мальца по квартирам, просят милостыню и подаяний, изображая из себя беженцев.

- Вот увидите, сейчас выгребут гору мелочи. Шутка ли, столько набрать продуктов. Кассирша – бедняжка, будет до вечера пересчитывать. Как им только не стыдно, здоровые лбы, шли бы уж лучше работать…

Хранитель, метнул свой суровый взгляд в сторону болтливой пенсионерки, та, словно по волшебству, прекратила свои крамольные речи, отводя глаза испуганно в сторону, и сделала вид, что внимательно изучает рекламный плакат с летней акцией Кока Колы.

- Да нет же, говорю вам, что люди собрались в поход. Сейчас это модно, ну разные там скауты или, например школы выживания. Сами посмотрите, ну не похожи они на бомжей или алкоголиков, - говорил своей соседке худой человек в очках и застиранной мятой рубахе.

- Да кто их сегодня разберёт, где бомж, а где нормальный человек. Да и нормальность то теперь сами знаете, какая… иной бомж может быть лучше благополучного человека.

И кто знает, как долго ещё Дед с Ильёй были бы общей мишенью для пустословов и знатоков нынешней жизни, если бы не инцидент, возникший в очереди в соседнюю кассу.

Трудно было понять, из-за чего разыгрался спор между двумя солидными на первый взгляд, зрелыми женщинами. Но они попеременно выталкивали друг друга из стройной очереди, выставляя перед собой тележки, как танки в готовности к очередной атаке. Как и следует в таких случаях, в выражениях они не стеснялись:

- Да ты на себя посмотри сначала, припёрлась сюда народ распугивать!... Давай, проваливай по добру по здорову. Овца!...

- Да кто ты такая, чтоб здесь командовать?!... Дома, мужем командуй, если он жив ещё, а то я б на его месте, давно уж повесилась, чем с такой черноротой собакой под одной крышей жизнь свою калечить.

- Ты кого черноротой назвала, скотина безмозглая?!... Нарожали в стране уродов, а нам теперь мучайся. Ну что вылупила зенки свои бестолковые, я же говорю – овца. Овца – она и в Африке – овца.

Обе женщины уже завелись не на шутку, обливаясь потом и багровея от ярости. Они готовы были вцепиться в схватке между собой и не известно, чем бы это всё закончилось, если бы им не помешало, скрытое от посторонних глаз вмешательство.

Хранитель, поморщился от неприязни, он не любил склок, а уж прилюдных раздоров между людьми, служащих любимой потехой зевак и ротозеев, подавно. Он считал, человека великим твореньем и не терпел поругания над ним, даже тогда, когда люди этого не осознавали, по причине своей недалёкости и отсутствия должного воспитания. Отвернувшись в сторонку, он прошептал слова, которые слышал только Илья, не обращающий внимания на бранящихся женщин и случилось невиданное.

Женщин окутала мутная поволока вибрирующего воздуха. Создавалось впечатление, что в глаза окружающим попала едкая пыль, заставляющая их слезиться, от чего изображение видимого пространства расплывалось, теряя свои чёткие очертания. Краски слились в единую переливающуюся массу, перестраиваясь в новый, установленный для них порядок. Когда же всё прояснилось, то к великому удивлению наблюдателей спорящие женщины куда-то исчезли. Вместо них, на их месте стояли на задних ногах, опираясь передними о перекладины тележек облезлая, ощетинившаяся собака и блеющая овца. Они по инерции вели свою перебранку, по началу так и не заметив, произошедших с ними изменений.

Первой, произошедшие перемены с соседкой заметила не сдающая своих позиций овца. Она, указывая на свою обидчицу выставленным перед собой копытом, повернулась к людям стоящим в очереди и попыталась злорадно захохотать, радуясь восстановленной справедливости. Но вместо, привычного для себя хохота, она услышала отвратительное, жалкое  блеяние. Потом замотала своей головой, увенчанной витыми рогами, пытаясь убедиться, что злополучная метаморфоза не обошла стороной и её. Когда же ужасные подозрения, были подтверждены четвёркой, оканчивающихся копытами ног и густым завивающимся руном на полных одутловатых боках, овца начала, лягаясь подпрыгивать вверх и истошно блеять, вчленяя в овечий язык обрывки человеческой речи:

- Бе-е-е… бе-е-е…безобразие. Бе-е-е… бестолочь, бе-е-е… безмозглая. И-и-и… заче-е-ем… мне-е-е… всё-ё… это было надо? Ну что мне-е-е… те-епе-ерь… де-е-елать?...

Овца, истошно брыкаясь, опустила в отчаянии свою голову и как бык во время  корриды, устремилась в глубь супермаркета, прорываясь сквозь строй, разбегающейся в суматохе очереди.

Она крушила рогами прилавки, топтала копытами упаковки с продуктами, трясла своими жирными, кучерявыми боками, одним словом, пыталась сделать всё, чтобы только сбросить такую непривычную для неё личину.

Та женщина, что превратилась в собаку, отчаянно заливавшуюся сочным лаем с пеной на темных губах, своей черноротой пасти, вошла в такой раж, что даже когда увидела и осознала все происходящее, ещё с минуту не могла остановиться. Когда же ей удалось усмирить переполняющий её порыв, она опустила с тележки передние лапы и, поджав к животу свой облезлый и куцый хвост, начала озираться по сторонам. От стоявших в кассы очередей, не осталось и видимого следа. Народ попрятался кто куда, не смея издать даже звука, кое-кто осенял себя крестным знамением, в надежде на высшую защиту и искупление.

Тишину нарушали лишь звуки, трещащих под  ударами рогов и копыт стеллажей, шорохи разрывающихся обёрток и бьющегося стекла. Это буйствовала и неистовствала её подруга по несчастью – овца.

- У-у-у-у-у-у… - истошно, от накатившегося отчаяния завыла собака и залаяла, срывающимся на визг голосом, - гав…, гав…, гав..арили мне люди, нельзя так – сама себе беду накличешь. Ну почему было не послушать?...

И сторонясь перепуганных людей, псина, семеня и перебирая тощими лапами, переместилась бочком к рядам с разгромленными стеллажами и устремилась, виляя хвостом к бушующей в дальнем углу зала овце.

Зал был пуст. Перепуганные охранники и менеджеры, спрятались за дверями со стеклянными окошками, откуда пристально наблюдали за происходящими событиями. Никто из них не решался призвать животных к порядку. Кому охота оказаться с переломанными костями в больнице или ещё и того хуже, лечиться уколами в живот от бешенства?

На какой-то момент животные пропали из зоны видимости, за рядами с алкогольной продукцией. Ожидаемого всеми звона разбивающихся об пол бутылок не произошло. В стенах помещения супермаркета повисла подозрительная тишина, а ещё через минуту её нарушил стук каблучков женских туфель о мозаику кафельной плитки, украшенного под разноцветный  мрамор пола.

К удивлению окружающих из дальнего угла магазина, по направлению к кассам шли уже всем знакомые женщины, минуту назад представлявшие собой странное зрелище в виде злобной собаки и обезумевшей овцы.

Женщины шли в абсолютном молчании, опустив свои головы и пряча глаза от переполняющего их стыда. Поравнявшись с кассами, они так же молча прошли в образовавшийся проход по направлению к выходу.

Никто даже не попытался их остановить. Всё это выглядело настолько неожиданно и необычно, что никому и в голову не пришло, кто же будет потом возмещать нанесённый ущерб и подсчитывать убытки.

- Может, вы нас всё-таки рассчитаете? – спросил спокойно Дед, как ни в чём не бывало ошарашенную кассиршу.

И та начала, сканируя магнитные бирки с продуктов, стучать по клавишам кассового аппарата, перекручивая в уме сцены только что увиденных ею событий. Делала она это так профессионально и автоматически, что оставалось только поражаться, насколько велика сила укоренившейся у неё привычки.

Когда Илья с Дедом вышли из супермаркета с четырьмя пакетами, набитыми до отказа продуктами, Илья спросил Хранителя:

- Дед, зачем ты это сделал?

- Иначе было нельзя, - ответил он, остановившись, возле Баяна. – Люди перестали почитать и уважать друг друга, и простыми увещеваниями их не исправишь. Мне пришлось применить убедительные меры и напустить на людей оборотный морок. Это было сделано по многим причинам. Для того, чтобы эти женщины и все те, кто явился свидетелями превращения уяснили себе, что нельзя безнаказанно разбрасываться оскорбительными речами. То, что ты и другие увидели в магазине, только малая толика разрушительных последствий, которые могли бы произойти, если б мы это не остановили.

Самое страшное, это то, что под действиями этих проклятий, пострадали бы не только бранившиеся, но и те, кто являлись, лишь только свидетелями и наблюдали за перепалкой со стороны. Эти женщины вынесли для себя очень ценный урок, и ничто не смогло бы подействовать так на них, как ситуация, в которой они оказались. Теперь они до конца своей жизни никому не скажут обидного слова, не подумав о его последствиях. Да и ты теперь убедился воотчую в силе изречённого слова.

- Это точно, - согласился Илья, и они направились в сторону Волжского откоса, где был ближний вход в подземелье.

Башня

После ухода цыганки, я ещё некоторое время оставался в оцепенении от впечатлений последнего часа. Лилия так и не вернулась, Девушка, наверное, сильно испугалась, и теперь скорее всего была уже в пути по дороге домой, где под увещевания подруги попытается прийти в чувства. Ехать за ней не имело сейчас никакого смысла, так как, во-первых - я не знал номера квартиры, в которой она живёт, а во-вторых - всё происшедшее было настолько нелепо, что у меня не было точной уверенности, правильно ли я поступил, когда не ушёл вместе с Лилией.

Вообще, везёт же мне на дурацкие ситуации.

Ладно, будем надеяться, что она успокоится, сделает правильные выводы и сама мне перезвонит. Веских причин, для того чтобы прервать наши так хорошо завязывающиеся отношения я не видел и думаю, что у нее их тоже не обнаружится. Ну, а что касается сегодняшнего случая, то чего в нашей жизни не происходит, не убиваться же по каждому такому поводу.

Я снова присел на лавочку и решил закурить. В этот момент, когда рука по привычке потянулась за пачкой сигарет в нагрудный карман рубашки, мои пальцы нащупали плотный картон, переданной мне старухой карты. Щёлкнув зажигалкой и сделав глубокую затяжку, приятного успокаивающего ментолового дыма, я принялся внимательно изучать изображение на карточном листе.

По своему определению, карта относилась к XVI Аркану и имела обозначение: THE TOWER , что в переводе называлось – БАШНЯ.

Имея уже определённые начальные познания в области Таро, я понимал, что ничего хорошего она мне не сулит. На карте была изображена угловатая скала, на которой стояла прямоугольная башня, охваченная языками бушующего красного пламени. Остроугольная, зигзагообразная молния, устремила свой стрелообразный наконечник прямо в вершину этого сооружения, тем самым, опрокидывая купол башни, похожий на царскую корону. Из пылающей башни, по обе её стороны,  вниз головой летят две человеческие фигуры: мужчина в развевающемся красном плаще и женщина в голубом одеянии и царственном венце на своей голове. Сгущающиеся тучи и черное грозное небо, придают этой карте особую зловещесть и беспокойство.

Предварительно ознакомившись на досуге с толкованием карт из прочитанной, купленной мною книги, я попробовал сделать соответствующий вывод:

“Окультисты всегда считали эту карту безрадостной и расценивали её как крушение во всех относящихся к нему аспехтах. БАШНЮ часто называют символом кары за гордыню и поражения интеллекта, дерзнувшего проникнуть в Тайну Бога. Гнев Божий в астрологическом плане приписывается Марсу, он поражает символ материалистических заблуждений, принося с собой истину, реальность и просветление. Марс – это бог сражений и разрушений, и защищённая зубцами и бойницами башня, которая только что вспыхнула пламенем, говорит о разрушительной силе войны.

Это карта истины и просветления, предвестник пробуждения и новых перспектив. Она нередко разрушает иллюзии Вопрошающего, если за ними скрыто нечто важное.

ТАЙНАЯ ИСТИНА СТАНОВИТЯ ЯВНОЙ – ЭТО ПРОБУЖДЕНИЕ.

Трудностей не миновать. Это карта истины и прямоты, которая в данном случае обрушивается как гром с ясного неба. Крушение или резкие перемены наступают в устоявшемся укладе жизни на работе, дома, в семье, в супружеских отношениях или психологических установках, а так же в образе действий или планах на будущее.

Нищета, бедствие, нужда, враждебность, стихийное бедствие, позор, обман и разорение. Чаще всего, это карта внезапной катастрофы”.

“Очень хорошо”. Только этого сейчас мне только и не хватало. Господи, ну почему я? Ну, не ужели не нашлось больше никого из шести миллиардов людей, населяющих эту планету, для подобных экспериментов. Жил себе человек своей замечательной и счастливой жизнью, и кому это помешало?

Пока я сидел и курил погружённый в свои невесёлые раздумья из зоны моего внимания выпал тот факт, что сквер давно опустел. Отдыхающие на лавках люди словно исчезли, причиной тому явилась резкая перемена погоды. Уставшее от дневной работы знойное солнце, давно уже скрылось за горизонтом, а на посеревшем недружелюбном небе сползались хмурые тучи, предсказывая начинающуюся грозу. Зелёные листья на ветках деревьев тревожно зашелестели, жалуясь на поднимающийся ветер. В воздухе повис запах наэлектризованного озона, а неистовые порывы, маленькими ураганчиками поднимали с дороги облака клубящейся пыли и мелкого пёстрого мусора. Всё это навевало чувство тревоги и какого-то скрытого в подсознании страха.

Вот уже появились первые невидимые капельки предгрозового дождя, они как скрытые разведчики проводили рекогносцировку и всю подготовительную работу, для последующей армии, которая должна будет ринуться в смертельную атаку, хлынувшим с небес сплошным ливневым потоком, выполняя миссию очищения и восстановления высшей справедливости на Земле.

Я не стал испытывать свою судьбу и поторопился на площадь к автобусной остановке. Пережидать грозу где-нибудь в кафе или ресторанчике мне не хотелось, на сегодня и так достаточно приключений, а последняя, открытая мне цыганкой карта лишний раз предупреждала меня о целесообразности принятия излишних мер предосторожности, советуя избегать опрометчивых и необдуманных поступков.

А по сему, я принял решение, на мой взгляд, самое правильное и самое благонадёжное для себя самого и людей, которые меня окружают: поеду-ка я домой. И себе спокойнее и другим не составлю излишних хлопот. Мой дом моя крепость.

Крепость?...

Крепость… хм…

Крепость – башня…

БАШНЯ?!...

А в этом, что-то есть. Значит следующий шаг, можно ожидать в стенах моего жилища. Это уже интересно. В этом есть своя логика – дома всё началось, с этого злосчастного послания по электронной почте, надеюсь там все и разрешиться. Пора уже положить этому фарсу конец и расставить все точки над “и”.

Роковое знамение

Когда маршрутное такси подъехало к остановке, небо заволокло мрачной тенью, так что оно теперь выглядело сплошным тёмно-лиловым бушующим океаном, способным поглотить в себя всё окружающее пространство. Сгустившиеся преждевременные сумерки предупреждали, что надвигается не просто гроза, а нечто невероятное, сродни всемирному потопу или другому стихийному бедствию.

Конечно, возможно я преувеличиваю, как говорится: у страха глаза велики, но быть застигнутым врасплох бушующей непогодой у меня не было ни малейшего желания и, я со всех ног устремился к своему дому.

Когда до спасительного убежища осталось всего пару сотен метров, сверкнула ослепительная гигантская молния, пуская, свои смертоносные корни куда-то далеко за горизонт и вся земля содрогнулась от раскатов оглушительного грома. Сразу после этого, как по команде с неба обрушился обильный ливень, беспощадно прибивая тяжёлыми каплями поднятую порывами сильного ветра пыль.

Природа осуществляла одной только ей понятный план, сталкивая между собой в непримиримую схватку подвластные ей стихии. С земли, обильными испарениями от раскаленного асфальта, поднимался клубящийся пар. Внезапно образовавшиеся лужи казались живыми от рябящих разводов падающих капель и выдувающихся пузырей. Это выглядело так, словно вода закипала, попадая на горячую землю.

Бежать под такой беспощадной бомбардировкой ливневого потока и блики трассирующих вспышек молний мне хотелось. Это было похоже на артобстрел в одной из горячих точек планеты.

Добраться благополучно почти до самого дома и прийти в квартиру как жалкая мокрая курица?...

Нет, я уж лучше пережду.

К тому же, широкий козырёк подъезда рядом стоящей пятиэтажки, мог послужить хорошим убежищем, чем я тут же и воспользовался.

Ничего страшного, постою перекурю, говорят, что ливневые дожди обычно быстро проходят, тем более такой ветер должен пронести тучи дальше по своему направлению. В крайнем случае, если уж и начнётся нечто невероятное, можно всегда спрятаться в подъезд, благо не Москва и на кодовые замки администрация разорится ещё не скоро.

Встав под козырёк и достав последнюю сигарету из пачки, я машинально поднял свой взгляд на свои окна, и предательский  холодок беспокойства пробежал по моей спине.

В окне моей спальни горел свет.

Это не могло быть случайностью, так как я никогда не жалуюсь на свою память и не испытываю проблем по поводу не выключенных утюгов и не закрытого вентеля газовой плиты.

В доме определённо кто-то был.

Это было видно по мечущемуся в моей комнате силуэту, а гостей в это время я никаких не ждал. Хозяин Серёга, никак не должен был приехать в это время со своего, так полюбившегося ему Севера. Как он писал в своём последнем электронном письме - раньше декабря в отпуск его не отпустят. Поэтому, если это он, то значит, что-то произошло из ряда вон выходящее, так как, делать неожиданные сюрпризы - это не в его правилах.

Но тут, дверь в лоджию распахнулась, и из комнаты выскочил какой-то возбуждённый человек. Он вёл себя как испуганный, загнанный зверь, размахивал, от кого-то защищаясь, руками и что-то отчаянно кричал. Из-за бушующего ливня и раскатов грома, слов нельзя было разобрать, но по всему его виду было понятно, что он находился в ужасном потрясении, и от этого у меня на душе стало невыносимо жутко.

Липкий страх сковал меня до основания. Не подкуренная сигарета выпала из рук в натекающую через трещину козырька подъезда лужу, и моментально размокла от впитываемой ею влаги. Рот непроизвольно открылся, и я услышал, а потом и почувствовал, как мои зубы выстукивали нервную дрожь. Всё тело залихорадило, и я уже не понимал, что мне теперь было необходимо предпринимать - бежать со всех ног домой, пытаясь разобраться, в чём же там дело, призывать на помощь соседей или звонить в милицию?...

Хотя, какая милиция после той чертовщины с исчезновением денег в кафе на Покровке, смертью мадам Эльвиры, выходками Клео в “Кладовой Башне” и вообще…

Пока я пытался собраться с духом и мыслями, голубой язык сверкнувшей молнии ударил прямо в мою лоджию, к счастью не задев человека а, угодив, как мне кажется в дверной проём.

Тут же вспыхнуло пламя, что-то заискрилось, и свет в комнате потух, освещая пространство только пляшущими языками разрастающегося огня.

Только этого мне ещё не хватало, пожар в квартире, да ещё и не моей. А если этот несчастный сгорит там заживо? С девятого этажа не больно то куда и спрячешься.  

Господи, да что ж я стою?...

Нужно срочно спасать его и звонить пожарным.

Я уже выскочил под проливной поток, льющий с неба сплошной стеной, и устремился к своему дому, не сводя глаз с мечущейся на лоджии жертвы. Но тут, из охваченной бушующим пламенем комнаты вырвался столб яркого синего пламени и ударил человеку в лицо. Тот откинулся спиной на зад и перегнулся через перила, отчаянно балансируя и ловя беспомощными руками воздух, он потерял равновесие и свалился вниз.

Полёт его тела был беспорядочным и хаотичным, во всяком случае это так выглядело со стороны. Когда он скрылся из видимости в кронах растущих рядом деревьев, я услышал раздавшийся треск, не то ломаемых под его тяжестью веток, не то хруст его ломающихся костей. Финалом падения был гулкий, тяжёлый удар об землю.

Даже отсюда, мне было видно, что тело несчастного лежало неподвижно, в неестественно выгнутой, нелепой позе. От него поднималось рассеивающееся мутное облако, не то дыма, не то попросту пара, а в пространстве рассеивался запах горелой плоти.

То, что он уже мёртв, не вызывало теперь никаких сомнений и помочь я ему ничем уже не мог. Подниматься наверх не имело ни малейшего смысла, будоражить соседей, звонить в милицию, скорую и пожарку… понятые, свидетели, следствие, подозрения…

Бред.

Но, к несчастию – это реальность.

Вот, мой милый тебе и БАШНЯ. Ну, а с ней и огонь с небес и низверженные вниз люди. Прям, как в воду глядела старуха. Ну, как можно такое подстроить?

Я стоял в растерянности под дождём, промокший до нитки не решаясь подняться наверх. Подходить к лежащему мёртвому человеку, было тоже не лучшим выходом. Попадись в это время я кому на глаза, то потом уже точно никак не открутишься. Попробуй, докажи-ка им всем, что ты не верблюд. Я решил в последний раз посмотреть на своё былое жилище и задрал вверх свою голову. Дождевые  капли стекали по моему лицу и бежали струйками за ворот и без того уже мокрой рубашки, хорошо, что кончились сигареты, а то вряд ли их можно было уже спасти.

Огонь, перекинулся на остальные комнаты и охватил уже всю квартиру. Соседи, кто не уехал на дачу, уже позажигали, в примыкающих к моим, окнах свет и обеспокоено пытались установить очаг своего беспокойства. Теперь, определив источник огня, они забили тревогу, переживая за честно нажитое, за свою жизнь имущество.

Вот и хорошо. Помочь я им всё равно сейчас ничем не смогу, а вот лишних проблем получить на свою голову…- это уж точно. Всегда, пожалуйста.

Думаю мне лучше в этот момент исчезнуть и продумать нормально железное алиби, потому что вопросов теперь будет много. Если б только ещё знать на них все ответы… Оставалось только решить - куда мне идти, но об этом можно подумать и по дороге. Не стоять же здесь, как истукану и не ждать пока снова не произойдёт, что-нибудь, из ряда вон выходящее.

Я уж было, собрался идти, как увидел, что из пылающей лоджии моей квартиры устремился вниз кусочек какой-то бумаги. Он летел, беспорядочно переворачиваясь и вращаясь, изменяя своё направление под ударами капель дождя и порывов не успокаивающегося ветра. К моему удивлению, несло его прямо по направлению ко мне. Когда он упал от меня в двух шагах, мне хватило лишь беглого взгляда, для того, чтобы безошибочно определить, чем являлся этот предмет.

Безусловно, это была карта, и лежала она разлинованной рубашкой вверх. В этом можно было бы и не сомневаться, кто-то очень страшный и могущественный затеял со мной свою коварную игру.

Завеса над тайной приоткрывается

Дед вытер губы льняной, расшитой орнаментом салфеткой и, отложив её в сторону, улыбаясь, смотрел на то, как голодный Илья расправлялся с остатками обеда.

Похоже, пройдёт ещё не мало времени, до тех пор, пока мальчик не привыкнет к тому, что отныне ему нет необходимости переживать за то, что он завтра может остаться голодным, и с сожалением вспоминать о куске хлеба, который не был съеден вчера. 

Мальчик жадно поглощал содержимое глиняной миски, а когда уже ложкой ничего было зачерпнуть, он взял корочку бородинского хлеба и, обмакивая её в остатки подливы, отправлял кусочек за кусочком в рот, пока не вычистил глянцевое нутро посуды до почти зеркального блеска. Это можно было отнести на счет последствий привычки постоянного звериного голода, хотя следовало признать и то, что обед удался на славу, Хранитель был кашеваром знатным и умел приготовить еду так, что пальчики оближешь. Про таких говорят, что сварит кашу и из топора.

Подождав, когда Илья полностью закончит свою трапезу, Дед встал из-за дубового обеденного стола и сказал:

- Сегодня вечером мне нужно будет кое-куда отлучиться, для того чтобы проверить свои подозрения по поводу появления тех тварей, с которыми мы столкнулись в подземелье кремля.

- Хорошо, - ответил освоившийся уже Илья. – Я дождусь тебя здесь, а если хочешь, то можешь поручить мне какую-нибудь работу, я буду очень рад, да и время скорей пролетит до твоего прихода.

Хранитель остановился на полдороги до выхода из кельи, которая служила им кухней и столовой одновременно, развернулся к мальчику и скрестил на груди татуированные, мускулистые руки.

- Нет, Илюша, боюсь, что одному тебе оставаться здесь сегодня, может быть не безопасно.

- Значит, я иду вместе с тобой? – спросил мальчик восторженным шёпотом, с чувством мальчишеской надежды на ожидаемые их впереди приключения.

Дед, серьёзно взглянул на него, погладил широкой ладонью свой подбородок и, продолжая о чём-то размышлять, медленно ответил:

- Нет, я не могу взять тебя с собой, это может быть очень рискованно. Ты ещё не достаточно опытен, да и самому мне будет сподручней.

- Тогда, что же мне делать? – растерялся Илья.

- Мы обусловимся встретиться к полуночи на Верхневолжской набережной, там, откуда мы спускались с тобой к катакомбам в первый раз, когда я отбил тебя у этих негодяев. А чтобы ты не попал в новую историю, я оставлю тебе Баяна, вижу, вы уже достаточно подружились и составите друг другу не плохую компанию на этот вечер.

Огромный пёс, услышав, что речь идёт именно о нём, в миг оторвался от своей миски и, перебирая сильными лапами, быстро подошёл к мальчику, засунул свою широколобую голову ему под руку и, упираясь ей ему в грудь, начал сталкивать его со стула. Всё это Баян проделывал с такой осторожностью и любовью, что у Деда не оставалось ни малейших сомнений, что волкодав, принял Илью за члена своей стаи и готов заботиться о нем как о своём младшем соплеменнике.

Закончив все свои приготовления, они прошли по коридорам тоннеля к одному из выходов, который вёл на пустырь возле берега Волги. По дороге Баян несколько раз останавливался и настороженно втягивал носом воздух, подергивая влажными, чёрными ноздрями, скалил свою клыкастую пасть и пристально вглядывался в темноту уводящих глубь катакомб, разветвляющихся коридоров.

Похоже, что подозрения Хранителя имели под собой твёрдую почву, и необходимо было срочно принимать решительные меры. Он проводил мальчика с боевым псом до выхода, а сам, притворил за собой сваренную из арматуры калитку, и защёлкнул на ней массивный замок. На этом месте они распрощались и направились в разные стороны.

Солнце уже склонялось к закату, и Илья с Баяном отправились на набережную. Жара понемногу спадала, но это никак не повлияло на желание пса искупаться в прохладной воде. Несмотря на то, что он относился к породе среднеазиатских овчарок, живущих в обширных районах экзотической Азии, которым присущи резкие перепады температуры и изобилие бескрайних степей, пустынь и скалистых гор - Баян очень любил воду и был большим охотником поплавать в своё удовольствие.

Вот и теперь, он, увидев в глазах Ильи одобрение, набрал разгон и, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, бросился в реку. Вынырнув из воды, пёс с нескрываемым удовольствием, начал почти по человечески отфыркиваться и поплыл вперёд, преодолевая течение и оставляя за собой на воде, клин расходящихся в стороны борозд.

Он плыл уверенно, гордо задрав торчащую из воды голову, подобно флагманскому кораблю. Баян заплыл так далеко, что мальчик начал уже волноваться, а хватит ли у него сил на то, чтобы вернуться обратно, так как на середине реки течение усиливалось и собаку стало сносить. Но Баян продолжал сохранять уверенность и спокойствие, он медленно развернулся назад и, сохраняя набранный им темп, размеренно приближался к берегу.

Илья просто ещё не знал, что купание входило в регулярный распорядок этого боевого пса, который он и хозяин старались поддерживать по мере возможности. Плавание отлично развивало грудные мышцы и передние лапы, что имело большое значение, для породы телохранителей и сторожей.

Хранитель тренировал Баяна по древней славянской системе, используемой для боевых собак. Эта система позволяла собаке понять, чего от неё требуют, и обогащала её опыт необходимыми качествами для предстоящих на её службе задач. Она в корне отличалась от бессмысленных тренировок с использованием примитивных команд на предмет принести апорт или прохождения, излюбленной кинологами полосы препятствий. Подобные регулярные занятия наоборот, только отупляют и ограничивают имеющийся у собак природный потенциал. Животное должно себя чувствовать не любимой игрушкой или рабочим инструментом в руках своего хозяина, а членом его стаи и боевым товарищем, которому доверили самое дорогое, что только может быть – жизнь соплеменников.

После купания друзья направились вверх на гору, через узкие улочки дореволюционных построек. Часть домов уже обветшала и ожидала принятия очередного решения администрации города или новых владельцев по решению их судьбы. Либо их реставрируют, и они снова оживут своей новой жизнью, вселяя в сердца воспоминания о давнем, но благородном прошлом, либо снос и полная реконструкция в духе новой эпохи.

Когда они поднялись наверх, то оказались на одной из старых улиц, петляющей закоулками закрытых дворов. Здесь, до сих пор витал привкус былого времени, судя по двух и трех этажным строениям, раньше здесь жили мастера цехов рабочих заводов и семьи мелкопоместных мещан. Штукатурка на многих домах осыпалась, открывая стороннему взору  раны, заполненные кирпичной кладкой. Но даже неумолимо текущее время, не смогло лишить их достоинства, отдавая дань уважения искусству былых мастеров строителей. 

Небо окрасилось в вечерний темно-лиловый цвет, сгоняя в кучу набежавшие серо-фиолетовые тучи, они подобно стае выходящих на охоту хищников, готовились к предстоящей атаке, тщательно выбирая для себя жертву.

- Будет гроза, - утвердительно сообщил Илья верному спутнику, семенящему рядом.

И как бы в подтверждение этих слов с неба упали первые капли дождя, являвшиеся предвестниками надвигавшегося ливня. Темнело стремительно быстро, и нужно было как можно скорее найти подходящее для них убежище.

До Верхневолжской набережной было сравнительно далеко, и оказаться застигнутыми врасплох разбушевавшейся грозой мальчику не хотелось. Да и даже, если бы они с Баяном успели туда добежать, укрыться от ливня им было бы негде, а до предполагаемой встречи с Дедом, оставалось не меньше двух с половиной часов. Так что, самым разумным решением для Ильи с Баяном, оказалось - переждать грозу здесь, а потом уж добраться до места встречи с Хранителем.

В небе сверкнула ослепительная молния и весь город вздрогнул от последовавшего за ней через несколько секунд грома. Он, прокатился волной по наэлектризованному воздуху, заставляя вибрировать стены домов, а припаркованные к ним автомобили откликнулись возмущённо нестройной разноголосицей сработавших сигнализаций.

- Ну, вот и началось, - озираясь по сторонам в поисках убежища, констатировал факт Илья и, остановив свой взгляд на верном друге, высунувшем из пасти большой розовый язык, добавил – Я же тебе говорил. Бежим, пока совсем не разыгралось.

Мальчик нырнул в нишу арки выложенного коричневым кирпичом забора и оказался в уютном дворике старинного двух этажного, жёлтого дома, отличающегося от остальных  лепными узорами и просторными высокими окнами. Баян, не раздумывая ни секунды, бросился вслед за ним.

Во дворе стояла посеревшая от времени деревянная беседка, с покосившейся лавкой и прямоугольным столом. Не смотря на свою, на первый взгляд кажущуюся ветхость - беседка имела вполне добротную крышу, под которой друзья и решили переждать уже набирающий силу, обильный ливень. Баяну повезло вдвойне, он удобно устроился на дощатом полу под столом, тем самым, получив возможность иметь дополнительную крышу. Высокие борта ограды беседки защищали его от ветра и от задуваемых им крупных капель, которые, ударяясь о бревенчатые опоры и края большого стола, а потом разлетались в стороны мокрым и озорным салютом.

Так они просидели около получаса, под дробь пузырящегося, в появившихся лужах дождя, и зловещей переклички беснующихся  молний. Поднявшийся ветер, беспощадно теребил стоящие поблизости деревья, срывая с них клочья уносящейся в темноту зелёной листвы.

Ненадёжное укрытие не уберегло Илью от разбушевавшейся стихии, и теперь он сидел посередине стола, обхватив  своё тело худыми руками и поджав по-турецки ноги. Он замерз и промок до нитки, до такой степени, что его зубы выстукивали барабанную дробь, а всё тело покрылось пупырышками гусиной кожи. Лезть под стол и согреться в обнимку с Баяном ему не позволял мальчишеский  максимализм, так как он по незнанию считал себя старшим, и не хотел показывать перед своим спутником слабость, чтобы не утратить в его глазах авторитет руководителя.

Мудрый пёс отнёсся к этому совершенно спокойно, он и не собирался оспаривать сферу влияния в стае, так как считал вожаком Хранителя, ну а здесь выполнял возложенную на него обязанность телохранителя.

Вдруг, Илья заметил, что пёс резко выскочил из-под стола и насторожился. Он навострил свои, похожие на медвежьи, купированные уши и стал тщательно внюхиваться  во влажный воздух. 

Потом Баян не обращая внимания на ливень, вышел к порожку беседки и внимательно уставился на арку забора, ведущую во двор.

Через пару секунд Илья увидел фигуру человека в длинном плаще и нахлобученном капюшоне вбежавшего через арку во двор и скрывшегося в двери подъезда. За всё это время пёс не издал ни звука и ничем не выдал своего с присутствия. Хотя человека на улице уже не было, Баян не собирался возвращаться на насиженное тёплое место, а продолжал стоять в проходе, устремив свой взор на открытую дверь подъезда и изредка поглядывая на Илью.

Мальчик так и не мог понять, что же так насторожило собаку? Лица человека он не разглядел, так как тот бежал очень быстро, да и глубоко надвинутый капюшон надёжно скрывал лицо от постороннего взгляда. Но одна деталь врезалась в память определённо точно, человек - что-то, безусловно, прятал, скрывая это что-то в складках просторного плаща.

Вскоре, в высоком окне первого этажа зажёгся яркий свет, и мальчик увидел фигуру высокого человека, подошедшего к окну и задёрнувшего тяжелые, бархатные занавески. Сквозь оставшуюся узкую щель Илья увидел, как яркий свет быстро погас, но через узкий вертикальный зазор между портьерами он продолжал наблюдать отблики тусклого свечения. В том, что это был именно тот незнакомец, который только что пробежал возле них с Баяном, у мальчика не было ни малейших сомнений. Оставалось только понять, что же так заинтересовало собаку, что она до сих пор не пыталась уйти на своё место, подставляя широкую грудь под шквал ураганного ветра и ливневые брызги.

Ёжась от промозглого ветра и дождевой сырости, Илья решительно выскочил из-под крыши беседки и быстро подбежал к окну с задёрнутыми занавесками. Козырёк крыши старого дома не сильно защищал стоящего под ним мальчика от проливного дождя и полоска сухого асфальта возле стены, становилась всё уже и уже от стремительно посягающих на неё капель.

Верный пёс продолжал нести свою службу, внимательно наблюдая за мальчиком сквозь наступившие сумерки и прислушиваясь к каждому шороху. Он стоял как изваяние, своим гордым видом, напоминая одну из фигур, высеченных из камня львов, стоящих у входов старинных зданий и множества диковинных мостов, которыми так знаменит величественный Петербург.

Илья прижался к окну и стал наблюдать происходящее внутри дома через образовавшийся  зазор, между задёрнутыми тяжёлыми бархатными портьерами.

Его вниманию открылась комната, озарённая множеством красных и белых свечей, расставленных в загадочном, только одному хозяину понятном порядке. Свет мерцающих огоньков ярко озарял просторную комнату, заставленную старинной массивной мебелью чёрного дерева, украшенную резьбой и вензелями.

Особенно в этом музейном интерьере Илью поражало бесчисленное обилие книг, которых было настолько много, что у мальчика создалось впечатление: а не библиотека ли это? Хотя нет, там все книги рассортированы и покоятся на стеллажах. Здесь же, напротив, они были повсюду - на полках, на столе, на полу, на тахте, да и вообще трудно было сказать, где их здесь только не было? Часть из них были раскрыты, другие же просто заложены в нужных местах широкими закладками и возвышались нестройными, водружёнными друг на друга колоннами.

Осторожно вытирая запотевшее стекло, Илья с восхищением рассматривал массивные старинные напольные часы, стоящие в центре противоположной стены. Подобного чуда он не видел ещё никогда, даже тогда, когда жил в семье Одинцовых, где с любовью и любопытством листал красочные антикварные каталоги и альбомы с репродукциями знаменитых художников и мастеров.

Эти часы, являли собой уникальный шедевр – торжество искусства старинного мастера, смесь потрясающей человеческое воображение фантазии и кропотливой ювелирной работы. С великой любовью, поддавшиеся рукам мастера, дерево и бронза, воссоздавали живую композицию, состоящую из фрагментов греческой мифологии. Восторженному взгляду Ильи, открывались сцены из лесной жизни прелестных нимф и лукавых сатиров, гордых кентавров, и самого бога веселья и виноделия – шутника и пьяницы Бахуса. Мальчик так бы и стоял, заворожено рассматривая часы, забыв про ветер и дождь, если бы не вошедший снова в комнату загадочный хозяин.

Это  был высокий и стройный старик, с аккуратным ёжиком мокрых, седых волос, черты его лица были приятны и благородны. Вообще, в другой обстановке, он мог бы показаться вполне симпатичным и располагающим к себе собеседником, но сейчас во всём его внешнем виде сквозила какая-то тревога и обеспокоенность. Он подошёл быстрым шагом к тахте и, отодвигая локтём стопку, покоящихся на ней толстых книг в сторону, бережно положил свёрнутый мокрый плащ, из которого вынул полированный деревянный футляр.

- Так вот, что он так старательно прятал, - догадался Илья – интересно, что у него там?

И как бы услышав его вопрос, человек подошёл к столу, покрытому зелёным сукном и положил на него футляр из красного дерева. По бокам футляра стояли два массивных подсвечника, в которых горели красные свечи. Старик положил свои морщинистые руки на стол, закрыл глаза и начал произносить какие-то фразы, смысл и значение которых Илье помешал узнать, барабанящий дождь и завывания ветра. Потом человек сделал несколько замысловатых жестов и открыл защёлку футляра. Бережно, словно хрупкую драгоценность он достал из него маленький свёрток, багрового бархата и как новорожденного младенца, стал распелёнывать, продолжая свои бормотания.

Мальчик весь покрылся испариной от возбуждения и любопытства, он готов был представить себе что сейчас увидит редчайшую драгоценность, усыпанную переливающимися бриллиантами или, в конце концов, экспонат инкрустированного древними мастерами оружия, но то что ему довелось увидеть развеяло всё его  нетерпение и даже слегка разочаровало его. Предметом такого бережного отношения явилась колода старых и даже слегка потрёпанных карт.

- Вот уж – ценность… - иронично подумал мальчик, - совсем уж, наверное, дедушка сбрендил с ума? Трястись над какими-то выцветшими картинками, точно, наверное, не в своём уме. То-то Баян на него так отреагировал, чуёт умный, что там с головой у кого-то проблемы. Собаки, они ведь такие вещи лучше нас понимают. И я, тоже хорош, из-за такой ерунды под ливень выскочил, тоже мне – следователь Турецкий.

Но пока мальчик вёл этот мысленный диалог, седой мужчина умелым движением рук, как заправский иллюзионист несколько раз перетасовал колоду, сдвинул и теперь на столе выкладывал карты, рубашками вверх, соблюдая определённый порядок.

- А теперь, наверное, будет пасьянс или может ещё какие-нибудь фокусы? – с надеждой подумал Илья. Ему совсем не хотелось признать, что внимание Баяна и его выход в дождь, из какого-никакого, но всё же убежища, оказались пустыми и безнадёжно напрасными.

Ожидания Ильи не оказались напрасными. То, что увидел мальчик, ещё долго оставалось в его памяти, подтверждая истину, что чудеса на свете всё-таки происходят и случается это практически постоянно, если только не отгораживать своё сознание шорами повседневности.

После нескольких непродолжительных секунд ожидания, карты стали переворачиваться сами собой, оживляя в пространстве смысл, скрытых в раскладе значений. Над столом образовалось пространство, окутанное в серо-голубую туманную дымку, в котором Илья без особых усилий, начал вполне отчётливо различать очертанья людей и происходящих с ними событий. Это было похоже на кинофильм, снятый отдельными сценами и фрагментами.

Но, что больше всего удивило Илью, так это то, что основными героями фильма были два персонажа, один из них – это молодой человек, который недавно принял непосредственное участие в жизни мальчика, а вторым персонажем была обаятельная смуглая молодая красавица.

Да – да, молодым человеком оказался Антон, который вопреки мнению окружающих, пришёл на помощь Илье, щедро одарив его деньгами, спасая жизнь одинокого мальчика, от угрожавшей ему голодной смерти. Илья ощутил некоторую неловкость, так как деньги и дорогой бумажник, до сих пор хранились в его рукаве, так и не обретя своего хозяина. Но, самое загадочное и удивительное было то, что из увиденного Ильёй, мальчик понял, что его благодетель попал в какую-то очень жуткую историю, и теперь ему грозит большая опасность.

Он видел как люди, с которыми сталкивался Антон, попадали в очень неприятные ситуации, иногда оканчивающиеся трагической смертью. Среди них были: незадачливые посетители летнего ресторанчика, забавный таксист, пожилая и обаятельная гадалка, девушка официантка, и та спутница Антона, которая сразу понравилась мальчику своей притягательной внешностью и весёлым озорным характером.

Особенно жуткими были значения последних карт, выпавших в раскладе зловещего незнакомца. Одна из них указывала на страшную смерть какого-то мужчины, падающего в зияющую пропасть с высоты. Другая карта, пророчила мучительную гибель той страшной старухе, которая так бесцеремонно вмешалась в беседу, сидящих на лавке Антона и его спутницы. У Ильи просто захватывало дух, когда он видел корчащуюся в адских муках цыганку, в одном из подземных тоннелей, так похожих на те, где они проходили с Хранителем.

Седой старик находился в глубоком трансе, когда незадачливый мальчик, с глубоким ужасом в округлившихся глазах, заворожено наблюдал за действием старых, потрёпанных карт. Он был так возбуждён, что, не смотря на прохладный ветер, стекло окна, в которое он смотрел, успело вновь запотеть. Илья подобрал своими озябшими пальцами манжет рукава джинсовой куртки, и принялся тщательно растирать стекло, в надежде увидеть, чем всё закончится.

Но тут раздался предательский скрежет.

Это медная, клёпаная пуговица рукава, коснулась стекла, оставляя на нём мелкие кривые царапины. Старик дёрнулся, словно от электрического разряда и резко вскочив, бросился к потревожившему его транс окну. Взгляд его был суров и не обещал ничего хорошего.

Илья инстинктивно отпрянул в сторону и спиной прижался к стене, продолжая коситься на мерцающий свет сквозь щель не задёрнутых занавесок. Смешанные чувства одолевали его. С одной стороны, его разум подсказывал ему, что он, оказался свидетелем очень страшных событий и самым разумным, было бы, уносить поскорее ноги, пока его не заметили. С другой стороны - он понимал, что ставшему не безразличным ему человеку угрожает смертельная опасность, и он мог бы её предотвратить. Но второму, увы, сбыться было не суждено.

Чутко за всем следивший Баян, за доли секунды оказался возле окна, где только что стоял завороженный Илья. Занавески резко распахнулись, и они увидели друг друга. Седой, разъярённый чужим вмешательством старик и злобно скалящийся пёс, стоящий на задних лапах. Они прожигали друг друга взглядом, и трудно было сказать, кто из них готов бы был уступить. Затем старик что-то пробормотал и схватив тяжёлый подсвечник, бросился к дверям, то что через секунду он будет на улице, не вызывало никаких сомнений.

Мальчик хлопнул второпях по спине, настроенного на сраженье Баяна и умоляющим взглядом дал понять, что надо бежать. Не потому, что он испугался, нет, просто он понимал, что в данный момент от них зависит жизнь человека, и может быть только они одни и в силах ему помочь. Пёс нехотя огрызнулся, но всё же принял этот призыв, и они со всех ног бросились в арку, ведущую их на улицу из этого пронизанного страхом и смертью двора.

Они неслись по улице, не обращая внимание на глубокие лужи и хлещущий как из ведра ливень. Время было двенадцать и нужно было успеть к ожидающему их Хранителю. Илья знал, он был уверен, что мудрый Дед обязательно что-нибудь придумает, и они смогут, что-нибудь предпринять, чтобы остановить проделки этого ненавистного им злодея.

Дьявол

Я наклонился и поднял с сырой земли предназначенную мне карту, то что она была предназначена именно мне, теперь уже не вызывало никаких сомнений. Повернувшись к свету, падающему от фонаря, я увидел перевёрнутое изображение, оказалось, что карту я держал вверх ногами. Я повернул её в надлежащее положение и начал пристально разглядывать.

С карты на меня смотрел пучеглазый Дьявол с изогнутыми козлиными рогами, но выглядел он совсем не зловещим, а скорее несколько озадаченным. В его взгляде угадывалось какое-то участие и интерес стороннего наблюдателя, изучающего жизнь подопытного ему человека. Между рогами у него была начертана перевёрнутая пентаграмма, а за спиной распростёрлись широкие перепончатые, как у летучей мыши крылья. Правая рука, согнута в локте и поднята вверх с открытой в приветствии ладонью, левая напротив, опущена вниз и сжимала коптящий факел. Одним словом: “Welcome to Hell” - “Добро пожаловать в Ад”, мол мы тут вас давно заждались, кушать подано и народ к разврату готов. В подтверждение к этому, под сидящим на корточках на прямоугольном постаменте Дьяволом, по бокам стояли две обнажённые фигуры - мужчина и женщина, как ни странно тоже с рогами. Правда, рожки их, конечно, были поменьше, не в пример их величественному патрону. У обоих представителей преисподней были хвосты. У мужчины, он заканчивался, пляшущим, разветвлённым языком адского пламени, а у женщины вместо кисточки на конце хвоста была изящная виноградная гроздь. Эта “сладкая парочка” вела себя абсолютно спокойно, несмотря на то, что с их шей спускалась массивная тяжёлая цепь, которая была прикована к широкому кольцу на дьявольском постаменте, выполненном в виде большого чёрного куба.

Под изображением на карте стояла подпись: “The Devil”, хотя это и так было ясно без комментариев. Как там говорил мой недавний знакомый: “Читайте знаки”? А, что их теперь читать? Тут и так теперь всё предельно ясно. Погряз я в грехах, во всех моих тяжких, с этой чёртовой мистикой. Погряз  “по самое не хочу”, а тут ещё и этот рогатый свалился “с небес” на мою голову.

Я попытался напрячь свою память, и вспомнил повествующее о данной карте описание, в купленной мною книге.

Карта Дьявол предвещает поворот от высокой духовности и божественных сил (чего-чего, а уж этого мне точно бы не хотелось), к преклонению перед материальными благами и эгоистической игрой во власть. Это негативная, демоническая сторона нашей жизни, вечно искушающая пренебречь законами морали и ступать по головам к вершинам успеха.

Дьявол – это карта страха. Страх делает человека рабом бесчисленных ограничений, и тот, что есть силы, цепляется за навязанную ему роль, боясь, что-либо в ней изменить. Очень часто эта карта предвещает ошибку, и тогда гонимый страхом человек может стать жертвой обстоятельств или чьей-нибудь умелой манипуляции.

- Вот уж нет, - сказал я сам себе и уверенно зашагал прочь от этого злополучного места.

Хватит с меня этих чёртовых игр, должен ведь быть из этого выход и мне ничего не остаётся делать, как только найти его и выйти из этой игры, пускай не победителем, но хотя бы снова нормальным и вполне свободным человеком.

- Ну что, опять влип? – раздался мурлыкающий, знакомый голос, и я остановился и стал как вкопанный. Это было настолько внезапно и неожиданно, что я растерянно начал оглядываться по сторонам и вглядываться в сумрачную темноту.

Со стороны это выглядело, наверное, весьма забавно, но мне теперь это было совсем безразлично, я хватался как за соломинку, за любую подвернувшуюся возможность, лишь бы только достичь намеченной цели.

- А ведь тебя предупреждали и, между прочим, неоднократно.

Этот голос начал выводить меня из себя, и я, проклиная всё на свете, имел непреодолимое желание - при первой возможности, запустить чем-нибудь  увесистым в этого ненавистного мне кота. Вот только пусть попадётся мне на глаза, это ведь с его появлением, начинаются всякие неожиданные сюрпризы, которые как магнит притягивают ко мне неприятности.

Вскоре я услышал шорох среди листвы ближайшего ко мне кустарника. Пристально вглядываясь в блестящую от дождливой влаги листву, в поле моего зрения появился огромный кот. Его пушистая чёрная шерсть была абсолютно сухой, что вызвало моё немалое удивление. В то время, как я промокший до последней нитки, представлял собой жалкое подобие мокрой курицы, Клео излучал всем своим видом неоспоримое величие и даже, некоторое превосходство. Его платиновый, инкрустированный бриллиантами амулет, переливался волшебными бликами, отражая загадочный свет коварной и необычайно, как мне показалось холодной Луны.

- И что, на этот раз тебе от меня понадобилось? – спросил я кота, не скрывая своего раздражения. – Что еще придумали благожелатели, чтобы скрасить мою и без того, ставшую разнообразной жизнь? Учти, если у тебя про запас, спрятано ещё пару-тройку зловещих трюков, то вряд ли ты сможешь меня удивить. Человек имеет свойство очень быстро ко всему привыкать, а в моём случае и подавно, особенно в свете последних событий.

- Не горячитесь мой друг, - замурлыкал самодовольный кот. – В том, что с вами сейчас произошло, в большей степени, вы сами и виноваты. И если помните, я самолично, неоднократно предупреждал вас об этом. Но, ваша ужасная самоуверенность…

- Не смей упрекать меня в том, чего я никогда не делал. Разве мог я хотя бы представить, что эти ваши безумные игры повлекут за собой такие ужасные последствия. У меня создаётся впечатление, что для вас жизнь человека имеет ценность, не более чем жизнь комара или ещё какой-нибудь букашки.

- У вас совершенно правильное представление и это похвально, что вы, наконец-то начали понимать, что мир, в котором вам удосужилось жить, имеет несколько другие ценности и приоритеты. 

Говоря всё это, кот внимательно наблюдал за чем-то в сырой траве, а за тем ловким и быстрым броском оказался по ту сторону кустов, откуда раздался треск ломающихся веток и сдавленный писк.

Через секунду, Клео уже был на прежнем месте, держа в своей лапе за тоненький хвостик, трепыхающуюся на весу серую мышь.

- Вот только в одном, уважаемый сударь, вы до сих пор не разобрались, – продолжал, довольный своей безупречной охотой кот.

- Жизнь любого существа, будь то комар, мышь или человек имеет абсолютно одинаковую ценность. Жизнь – понятие, выходящее за рамки вашего понимания и вряд ли возможно измерять её ценность вашими человеческими мерками. Она во всём и везде, и не мы устанавливали эти законы. Такова была воля Создателя. 

Он ещё раз внимательно посмотрел своим фиолетовым глазом на висящую в когтистой лапе, попискивающую жертву, после чего улыбнулся себе в усы и снисходительно разжал свои когти. Упавшая в мокрую траву мышь, вместо того, чтобы убегать, с недоумением посмотрела на него своими чёрными глазами-бусинками, после чего к моему удивлению, поднялась на задние лапки и стала принюхиваться к коту, подёргивая своим маленьким носиком. Клео, подмигнул ей вторым изумрудно-зелёным глазом, и мышь как по команде, начала взбираться обратно в только что державшие её лапы.

- Другое дело – душа.- Продолжал кот, поглаживая приручённую мышь. - Но, сейчас не время вести теологические споры. Подумайте лучше о себе, вы и так уже наломали дров, что даже мы теперь вынуждены вмешаться.

- Вы так говорите, как будто у вас на руках все козыри и ход предстоящей игры и её финал, известен вам уже заранее.

- А вот тут, вы снова ошибаетесь, мон шер, – благодушно успел прервать меня кот. - Если говорить о козырях, то они то, как раз в данный момент находятся в ваших руках, как вы уже успели заметить несколько минут тому назад. И один из них сейчас находится в нагрудном кармане, вашей рубашки.

Я достал из кармана отсыревшей рубахи совершенно сухую карту, которую подобрал возле обугленного трупа несчастного человека, выпавшего из лоджии снимаемой мной квартиры. Стряхнул с неё, упавшие дождевые капли и ещё раз внимательно рассмотрел.

С широкого листа плотного картона, на меня смотрел всё тот же Дьявол, только глаза его теперь искрились живым и внимательным блеском.

- Ну и как это понимать? – обратился я к говорящему коту.

- А вот так и понимать, - ответил тот, бережно опуская на землю никак не желающую покидать его серую мышь. – Вы – Антон Ветров, знаток человеческих душ и виновник событий, удостоены великой чести и сегодня, в канун ночи на Ивана Купала, приглашаетесь на аудиенцию к его Всемогуществу Тёмному Князю.

- Это к Дьяволу что ли? – спросил я с иронией и недоумением.

- Ну, зачем вы так? И кому нужны эти никому не нужные ярлыки? – морщась и топорща усы, вопросом на вопрос попытался ответить кот. – Более чем уверен, что после нескольких минут беседы с его Всемогуществом, вы,  кардинальным образом измените, своё предвзятое к нему отношение. Тем более, что оно, не является вашим личным, а навязано вам, так называемыми ловцами душ человеческих.

Для меня подобное предложение, оказалось столь неожиданным, что я оказался в полном замешательстве и растерянности. Нельзя сказать, что мне было страшно, скорее “нет”, чем “да”, но и то, чтобы мне этого очень хотелось, я бы тоже не сказал.

- А что будет, если я откажусь от столь любезного приглашения?

- Об этом, я сказать затрудняюсь, - ответил кот, щуря свой фиолетовый глаз и почёсывая подбородок. – Но, одно могу сказать определённо точно – последствия будут необратимыми. То, что уже произошло, по вине вашего непонимания, всей серьёзности и ответственности, совершаемых вами поступков, будет, пожалуй, самой невинной частью, последующей за всем этим трагедии.

- Может быть, всё же можно обойтись как-нибудь без моего участия? – попытался я использовать ещё одну попытку, чтобы отказаться от приглашения.

- Боюсь, что уже нельзя, – тяжело вздохнув, откровенно ответил кот. - Расклад набрал силу и если сейчас его остановить, произойдёт ужасная катастрофа. Это будет подобно тому, если на набирающей высоту стартующей ракете, резко включить механизмы торможения всех двигательных систем. Да и деваться вам уже некуда, не в милицию же идти. А, то, что теперь в покое вас не оставят, в этом уж будьте уверены мой друг. Слишком много на вас замыкается нитей, чтобы так просто позволить вам скрыться и избежать решающей развязки.

В этом, я с Клео был совершенно согласен, деваться мне теперь было действительно некуда. Но хуже было другое, избегая предложенной встречи, мне пришлось бы и дальше играть роль слепого котёнка в событиях, лишённых для меня малейшей крупицы здравого смысла, выполняя чужую волю, так умело навязанную мне опытным кукловодом. А так, принимая предложение о встрече, у меня была  хотя бы надежда на то, что я смогу во всём разобраться, пусть не полностью, но всё же…

- Хорошо, - сказал я, и кот внимательно на меня посмотрел своими разноцветными глазами.

Я собрался с духом и выпалил:

– Я согласен, веди меня к своему Тёмному Князю.

- Я знал, что вы примете благоразумное решение, - восторженно залепетал кот.

– Тогда мессир, прошу вас следовать за мной.

Он галантно сделал передо мной реверанс и, сохраняя аристократическую осанку, уверенным шагом, направился вдоль аллеи, ведущей на Юбилейный бульвар. Его пышный пушистый хвост, мерно покачивался из стороны в сторону, в такт небольшим и мягким шагам. У меня создалось впечатление, что лукавый кот, заметает за собой следы, словно он опасался за то, что кому-то позднее обязательно взбредёт в голову последовать вслед за нами.

Искушение страстью

На такси мы добрались до многоэтажного здания гостиницы, приветствующей запозднившихся посетителей неоновой вывеской казино. Всю дорогу Клео сохранял гробовое молчание, и до самой гостиницы не издавал ни звука. Он сидел у меня на коленях и лишь изредка приподнимал свою массивную голову, для того чтобы убедиться, что мы едем в известном ему направлении и дополнительно удостовериться, нет ли за нами хвоста. Я заметил, как словоохотливый водитель, пару раз бросил взгляд на кота через зеркало заднего обозрения и восторженно отметил, что первый раз за всю свою жизнь видит, что у кота такие разные по цвету глаза.

Польщенный Клео, выпятил свою широкую пушистую грудь, демонстрируя свою драгоценную цепь и висящий на ней египетский анх, усыпанный бриллиантами. Но, к его огорченью, водитель не обратил на это никакого внимания, и раздосадованный кот свернулся обратно в клубок на моих коленях, подперев свою голову широкими лапами.

Расплатившись с водителем, мы направились к массивным дверям отеля. Перед парадным входом, кот завертел головой, внимательно озираясь по сторонам и убедившись, что вокруг на нас никто не обращает внимания, принял свой человеческий облик. На этот раз он выглядел стройным красивым негром, одетым  в дорогое белое одеяние, ниспадающее до самых ног, а на голове у него было роскошное шёлковое полотно, удерживаемое широким чёрным обручем. Одним словом, арабский шейх или как минимум, лицо к нему особо приближённое.

- Ну, как мой друг, не ожидали? – всё так же приветливо улыбаясь, спросил меня Клео, распахивая передо мною массивную тяжёлую дверь.

- Сказать по правде не ожидал, - честно признался я – Хотя, пора бы уже и привыкнуть к вашим постоянным выходкам.

- Не льстите мне. Да и к тому же, это была вовсе не моя идея, а его Всемогущества Тёмного Князя.

- Похвально, - оценивающе сказал я – а у него, я смотрю, вполне не дурной вкус. Да и вам, между прочим, такое одеяние очень к лицу.

Мы вошли в сияющий лоском отдраенный вестибюль и мой компаньон к всеобщему изумлению прислуги, отвесил мне глубокий поклон и словно почётному и богатому гостю, указал широким жестом на двери гостиничного лифта. Это выглядело настолько шокирующее и неестественно, что даже у сурового охранника отвисла его квадратная челюсть, и он настолько опешил, что даже забыл спросить у меня документы.

Я, шлёпая сырыми туфлями, как ни в чём не бывало, проследовал в открывшуюся передо мной кабину лифта. Когда Клео нажал кнопку с номером, необходимого нам этажа и створки дверей закрылись, я, еле сдерживаясь, дал выход своему гомерическому хохоту.

- Ну и плут же ты Клео. Должен тебе признаться, таких мастаков поломать комедию, на своём веку я ещё не встречал.

- Ничего удивительного мон шер. Ваш век весьма не продолжителен, по крайней мере, пока.

- А что, есть вероятность его продлить? – спросил я у него с иронией.

- Как знать? – загадочно ответил человек-кот. – Кто знает, чем сегодня закончится ваша аудиенция? Хотя в одном, вы совершенно правы, такого как я, вам не сыскать ни в одном из подвластных Ему миров. Иначе, я бы не задержался так долго у своего хозяина.

- И давно ты уже ему служишь? – сам собой возник у меня вопрос.

Но, ответа на него мне так и не удосужилось узнать, по причине открывающихся дверей лифта.

Дальше мы проследовали по длинному коридору, устланному ковровыми дорожками, и повернули за угол.

Двери номера, к которому мы подошли, ничем не отличались от других, но как только они открылись, я сразу понял, что если в этой гостинице были и предусмотрены апартаменты, то находились они именно здесь. Убранство просторной комнаты, из которой по обе стороны находились двери в другие помещения номера, было не особенно вычурным, но можно отметить, что выполнено оно было стильно и со вкусом. Мягкий массивный кожаный диван, в котором можно было приятно утонуть, стоял у восточной стены. Рядом стояла кадка с экзотической пальмой и интересной формы торшер, выполненный в стиле модерн. Перед диваном красовался журнальный столик, со столешницей из толстого стекла, посредине которого находилось прямоугольное зеркало. Оно отражало, падающий на него с потолка свет и это придавало общему освещению комнаты особую атмосферу и необычность.

- Проходите сюда, - сказал Клео, распахивая передо мной одну из дверей. – Мне кажется, вам не мешало бы переодеться и выпить чашечку крепкого кофе.

Я с благодарностью посмотрел в его сторону и он, опережая мои словесные излияния, продолжил:

- Сейчас я распоряжусь, и вам все принесут. Да не стойте же вы как истукан, проходите.

Я прошел в предложенную мне комнату и обомлел. Насколько я понял, здесь находилась одна из спален. Широкая, необъятная массивная кровать, стояла посредине и была застелена переливающимся чёрным шёлковым бельём. В голове кровати и напротив неё в красивых, украшенных замысловатой резьбой рамах, красовались два огромных зеркала. Приглушенный свет лился по периметру из линий, соединяющих стены с полом и потолком. У дальней стены комнаты, сквозь приоткрытую дверь, можно было увидеть небесно-голубой мрамор кафельной плитки.

- Там душевая и туалетная комната, - пояснил Клео – так, что можете принять душ и привести себя в порядок. Халат и полотенца, найдёте там же, да и вообще всё, что вам будет необходимо. Свою одежду можете бросить на пол, о ней не стоит беспокоиться. Её заберут и приведут в надлежащий вид. Если захотите взбодриться, коньяк и напитки находятся вон там, в баре, а закуски в холодильнике.

Лишь только теперь, я почувствовал, насколько же всё-таки я устал. Пожалуй, сейчас, я готов был отдать пол жизни, чтоб только принять освежающий летний душ и завалиться поспать.

- А вот этого, не советую, - высказался Клео, как будто бы он сумел прочитать мои мысли. – Думаю, что после душа и порции кофе, вы должны почувствовать в себе бодрость и прилив новых сил. Ну, а если не поможет, то что-нибудь придумаем. Но запомните, перед Князем вы должны появиться в лучшей форме, он не любит неженок и слабаков.

- Я буду стараться, - пообещал я.

- В крайнем случае, у меня есть про запас одно средство, - загадочно улыбаясь, сказал Клео, пряча в ладонь, промелькнувшую на его губах улыбку. – Но не думаю, что вы будете от этого в сильном восторге. Хотя, кто знает?... Ладно, не смею вам мешать. Итак, когда наступит время, вас позовут. Думаю, вы должны будете справиться и не обмануть возложенных на вас надежд.

С этими словами, он бесшумно, по кошачьи исчез из комнаты, осторожно прикрывая за собой дверь. И я остался один.

Зайдя в душевую, я сбросил мокрую одежду на пол, как мне и рекомендовал улыбчивый Клео и залез под прохладный душ.

Не знаю, сколько я простоял под упругими струями освежающей влаги, но мне показалось, что прошла целая вечность. Тело получило заряд необходимой бодрости, смывая усталость и вялость прошедшего дня. Как ни странно, но я не испытывал никаких неудобств или комплексов по поводу предстоящей встречи. Было такое впечатление, что впереди у меня не щекотливая беседа с Князем Мира сего, а обычный деловой разговор с одним из потенциальных работодателей.

Ступив на сверкающий кафель пола, я потянулся за полотенцем и к своему великому удивлению, обнаружил, что от моей одежды, брошенной на пол, не осталось и воспоминания.

Вот уж действительно – сервис. И когда только успели?...

Второе, что мне бросилось в глаза – роскошный махровый халат, висящий на крючке рядом с полотенцем, увы… но тоже отсутствовал.

А вот это уже слишком… ни тебе одежды, ни обещанного халата. И что теперь, ходить по номеру как Тарзан, с намотанным на бёдра махровым полотенцем, до самого появления Клео? И кто его знает, когда он ещё объявится? Вообще, учитывая особенности этого плута и его пристрастия к разного рода шуткам и провокациям, от него можно было всего ожидать.

Открыв дверь в спальню, я почувствовал щекочущий ноздри, аромат горячего кофе и на душе сразу же потеплело. Приятно всё-таки, когда о тебе заботятся. На маленьком столике с никелированными колёсиками, стоял высокий, сверкающий медью кофейник, похожий на лампу из сказки про Алладина и сахарница, пепельница, коробка с тонкими сигариллами и две миниатюрных кофейных чашки на таких же маленьких блюдцах.

Стоп.

Не понял.

А почему собственно две?

Возможно, прислуга что-то напутала, или может, Клео решил составить мне компанию, для того, чтобы ввести меня в суть предстоящей встречи?

Но тут, до меня докатилась волна аромата, такого тонкого и изысканного, что не было ничего удивительного, что я не уловил его сразу в предвкушении любимого мною бодрящего напитка. Запах сочетал в себе букет сладких пряностей и лимонной свежести, с примесью мускуса и табака. Это вызвало во мне необыкновенно возбуждающие чувства, и я почувствовал, как плоть под моим полотенцем стала наливаться силой и обрела упругость.

Ну и дела, такого со мной ещё не случалось, чтобы вот так, от приятного необычного  запаха я почувствовал наполняющую меня силу, так что весь переполнился непреодолимым желаньем и похотливой страстью.

- Ну, наконец-то, - услышал я женский, приятный голос и только сейчас понял, что в спальне я был не один. – А я уж думала, что ты там утонул, и собиралась идти к тебе на помощь. Это я забрала одежду и твой халат. Хотела присоединиться к тебе ещё в душе, но, увидев с каким наслаждением, ты восстанавливал силы,  решила тебе не мешать.

Она сидела на дальнем конце огромной кровати, где льющийся мягкий свет её почти не касался.

Теперь понятно, почему я сразу её не заметил.

Она приподнялась и лёгкий шёлковый халатик, подобно туманной дымке, соскользнул с её плеч, являя миру безупречные формы её упругого тела. Возраст незнакомки трудно поддавался определению, для девушки - она была чересчур женственна, и как мне показалось, опытна, для женщины - необычайно свежа и моложава.

Она встала на четвереньки и, не отрывая от меня, своих пылающих дьявольским огнём глаз,  прогнула, подобно пантере гибкую спину. Коснувшись роскошной грудью гладкой шёлковой простыни, незнакомка издала истомный стон и словно кошка, грациозно поползла по направлению ко мне.

-  Сейчас мой сладкий, я покажу тебе, что может женщина, которая целую вечность тосковала по мужскому телу.

Её голос лился как бальзам на кровоточащую рану и сопровождался страстным грудным придыханием.

– Меня попросили принести нашему гостю кофе, но какой может быть к чёрту кофе, когда рядом с тобою есть я. Обещаю, что ты забудешь обо всём на свете, как только мы с тобой сольёмся в пылком и сладострастном экстазе. Целый мир не способен тебя одарить таким блаженством, которое сегодня я собираюсь тебе подарить.

Это было какое-то наваждение, я стоял как вкопанный и не в силах был отдавать себе отчёт о том, что здесь сейчас происходило. Эта знойная незнакомка завораживала меня как змея, гипнотизирующая свою жертву. Когда она оказалась совсем близко, сползая на пол с огромной кровати, я увидел и понял, что далеко не свет, приглушённый в спальне, был виной тому, что я сразу её не заметил. Просто кожа этой обольстительной блудницы имела пепельно-серый цвет. Как у тусклого серебра – подумал я.

Кроме того, мне открылись ещё дополнительные детали биологических особенностей её восхитительного тела. Среди роскошных кучерявых распущенных волос, по обе стороны от макушки, просматривались маленькие рога, такие как бывают у молоденьких козлят, а на месте копчика над упругими ягодицами красовался длинный змеящийся гладкий хвост, который заканчивался мягкой кисточкой.

Не скажу, чтобы я ранее замечал за собой какие-нибудь отклонения на сексуальной почве, но в данный момент эти особенности похотливо настроенной незнакомки нисколько меня не шокировали, а скорее, наоборот, в совокупности с её наступательной настойчивостью разжигали во мне бушующее пламя страсти.

В душе я осознавал всю нелепость этой ситуации, но в реальности происходило все совсем наоборот. Вот уж правда - что когда член мужчины становится упругим и твёрдым, его мозг становится податливым и мягким.

Полночная гостья резким движением руки сдернула с меня полотенце, и оно безжалостно улетело в дальний угол спальни, сшибая на лету стоящий на туалетном столике светильник. Стеклянный плафон издал жалобный звон, погас и рассыпался на множество мелких осколков, от чего свет в комнате стал ещё приглушённей, и атмосфера наполнилась томительным ожиданием.

Незнакомка встала передо мной на колени, и крепко обхватив мои бедра дрожащими от возбуждения руками, что было силы, прижалась к моим ногам своей вздымающейся при каждом вздохе роскошной грудью.

- Люби меня страстно, мой дорогой, - её полу прикрытые глаза погружали меня в океан истомы – в эту ночь я позволю тебе всё, в обмен на твою благосклонность. Уверена, что ты будешь помнить об этом всю свою оставшуюся жизнь, и оценишь мой дар по достоинству.

Тут, дверь в нашу комнату с грохотом распахнулась, и в дверном проёме показался взъерошенный и возмущённый Клео. На этот раз он имел действительно смешенный облик, черты благородного, породистого чёрного кота, загадочным синтезом переплетались с чертами человека. Остроугольные торчащие уши, пушистые бакенбарды, разноцветные глаза с вертикальными зрачками и стрелы длинных усов и бровей, делали его похожим на одного из персонажей знаменитого мюзикла Ллойда Уэббера - “Кошки”. Вот только его вполне по человечески выглядевшие пальцы рук кончались внушительного вида острыми когтями, которые могли являться вполне внушительным оружием. Огромный пушистый хвост Клео не болтался сзади безжизненным украшением, а казалось, имел свою самостоятельную жизнь и, подстраиваясь под возмущённое настроение своего хозяина, хлестко извивался из стороны в сторону и выбивал по полу настойчивый ритм.

- Пепелла!...  Ну, мы же договорились, - заговорил человек-кот, сурово глядя на стоящую, на коленях обнажённую вакханку – всё, что касается удовлетворения твоих ненасытных желаний, ты получишь только после того, как цель нашего прибытия будет успешно завершена.

Пепелла бросила на него ответный взгляд, исполненный укоризны и осадка неудовлетворенности, с нескрываемым раздражением щёлкнула кнутообразным хвостом и возмущённо ответила:

- Мы здесь торчим уже неделю и за всё это время мне приходиться тешить себя лишь этими дурацкими фильмами и программами по этому безмозглому ящику. Я сижу в этих стенах подобно плененной птице, в то время как вы пропадаете по своим делам и не позволяете мне даже высунуть нос за пределы этого номера.

- Ты прекрасно понимаешь, что взять тебя с собой, равносильно тому, что обречь начатое дело на безнадёжный провал. Увидев первого же мужика, ты не способна себя контролировать, а чем это обычно заканчивается, не мне тебе говорить. Ты даже сейчас, когда тебя попросили о самом простом - принести нашему гостю кофе, чуть не превратила это в торжество сумасшедшего оргазма. И кто просил тебя применять свои чары?

Пепелла не скрывая своих обольстительных прелестей, поднялась с пола и грациозной походкой, покачивая стройными бедрами, с гордо поднятым подбородком направилась к выходу из спальни. Когда она поравнялась с Клео, Пепелла тесно прильнула к нему всем своим пепельно-серым телом, взглянула пристально в его кошачьи глаза. Щекоча наманикюреными ногтями его пушистый подбородок, она спросила:

- А может быть, ты ревнуешь, а, хвостатенький? Надеюсь, ты не забыл? Моё приглашение остаётся в силе.

И звонко захохотав, Пепелла пробежала своими длинными пальцами по широкой груди кота и, подмигнув ему, удалилась из комнаты.

- Развратная бестия, - прошипел еле слышно Клео и бросил ей вдогонку, оставленный на кровати халат. – Чуть всё не испортила, к счастью я догадался и прибыл как нельзя вовремя.

- И я тоже хорош, повел себя как пацан, - попытался я высказаться в своё оправдание, заматываясь в полотенце.

- Да вы то здесь как раз и ни причём, - утешил меня кот, разливая по чашкам заботливо кофе и пододвигая одну из них ко мне. – Видите ли, мой друг - Пепелла относится к числу самых обольстительных суккубов, и устоять перед её натиском практически невозможно. Тем более если вы из числа обыкновенных смертных и ещё не достаточно сформировали свой дух. Страшнее всего другое – суккубы такого класса, являются очень грозным оружием, и если бы я не подоспел достаточно вовремя, то всё могло кончиться для вас очень трагично.

- Что затрахала бы до смерти? – ухмыльнулся я, отхлёбывая ароматный напиток.

- Именно так мой друг, - ответил Клео вполне серьёзно, прикуривая длинную сигариллу и выпуская через ноздри струи клубящегося дыма.

- А как же те несчастные, которых вы ей обещали по завершению вашего общего дела? – поинтересовался я, не скрывая своего беспокойства.

- Видите ли, мон шер, мир, в котором вы живётё, увы, ещё далёк от совершенства и он, иногда нуждается в чистке и приведению в соответствующий баланс и порядок. – Клео встал с кровати, подошел к открытому окну и, наблюдая сверкающий ночными огнями город, продолжил:

- Поэтому, исчезновение кучки извращенцев и сексуально озабоченных негодяев будет более гуманной платой, чем судьба Содома и Гоморры.

- Тогда получается, что вы, потакая блуднице, творите благие дела и спасаете мир?

Клео повернулся ко мне, в его фиолетовом и зелёном глазах сокрылась тайна, окутанная в снисходительную иронию. Он как всегда улыбался.

Наверное, таким он запомнится мне навсегда и мне теперь трудно его представить, без этой лукавой “чеширской” улыбки.

Он мягко, почти бесшумно подошёл к столику с кофейником, затушил в пепельницу окурок дымящейся сигариллы и сказал:

- Сейчас нет смысла вдаваться в подробности устройства мира, да и времени для этого не совсем достаточно. Но думаю, это далеко не последняя наша встреча и мы найдём ещё не мало тем для интересных бесед, которые в корне изменят ваше представление о жизни, надеюсь  - в лучшую сторону. А сейчас нам пора, его Всемогущество ждёт вас.

Он встал и, отвесив почтительный поклон, сделал жест, подобный тому, что наблюдала прислуга отеля, когда мы вошли в вестибюль. Правда, на этот раз, мне не показалось это таким комичным.

- Но ведь я не одет должным образом по такому случаю, - опомнился я, указывая жестом на намотанное на бёдра махровое полотенце.

- Не могу с вами не согласиться, - воскликнул Клео и, сдёрнув с меня остаток мнимой одежды, подтолкнул меня к открытой двери.

Аудиенция

Оказавшись нагим, я испытывал овладевший мной комплекс неловкости и чувствовал себя уязвимым и беззащитным. Наверное, это было заранее спланировано по разработанному сценарию, для того, чтобы сразу сломить мой дух, и подчёркнуто указать, кто является истинным хозяином положения. Я ещё не успел выразить своё возмущение по данному поводу, как оказался в известной мне уже гостевой комнате.

У противоположных высоких кованных двустворчатых дверей стояла полуодетая Пепелла. Причём, слово “полуодетая”, можно было бы и не употреблять, так как изумрудная с золотыми блёстками, газовая накидка и изящныё драгоценные камни, оправленные в золотые, с платиновыми вставками украшения, нисколько не скрывали, а наоборот только подчёркивали  безупречные и совершенные формы её восхитительного тела. Вакханка смерила меня, с ног до головы, своим плотоядным взглядом и видно удовлетворённа моей обнажённой сконфуженностью и беззащитностью, послала в мою сторону воздушный поцелуй. Затем, она провела своим влажным языком по сладострастным устам и собралась, уж было, что-то сказать, как следом за мной в комнату вошёл Клео. Пепелла поспешно распахнула кованные тяжёлые двери и, трижды гулко ударив об пол массивным золотым трезубцем и громко, торжественно произнесла:

- Почётный гость, к его Всемогуществу Тёмному Князю Мира сего и Повелителю Преисподней. Знаток души человеческой - Антон Ветров.

После этого, она опустилась на оба колена и пала ниц перед моими ногами. Я застыл в растерянности, не зная, как положено вести себя в подобных случаях.

Но тут, мне на помощь пришёл вездесущий Клео, он взял меня одной рукой под локоть, а вторую распростёр в приглашающем жесте:

- Входите милорд, - кот сделал лёгкий кивок головой в сторону распахнувшихся дверей.

Конечно, на двери они не были похожи, скорее это были огромные ворота, распахнутые в тронный зал средневекового замка.

Только сейчас до меня дошло, что этого не может быть, как говорил в своё время Черчилль: “Потому, что не может быть никогда”. Откуда, даже в роскошном номере апартаментов, могли появится такие огромные двери, оформленные в готическом стиле фигурной узорчатой чеканкой, на железных частях обивки. Такую дверь даже осадный таран, и тот возьмёт не с первого раза.

Повинуясь любезному приглашению хозяев, я шагнул вовнутрь, переступая через лежащий на мраморном полу трезубец. То, что мне предстояло увидеть внутри, потрясло меня до умопомрачения.

Передо мной простирался величественный тронный зал, поражая своими размерами и размахом. Даже если бы, сошедший с ума архитектор, пожелал отвести под него целый этаж, а если судить по высоте стен и уплывающего в бесконечность потолок… Даже если задействовать всю плошать этого многоэтажного здания отеля, то и в этом случае, вряд ли бы можно бы было достичь того, что открылось моему восхищенному взору.

В тронном зале, в убранстве преобладал красный цвет и все оттенки багрового спектра. Освещением служили огромные золотые чаши, в которых танцевали языки горящего пламени. По обеим сторонам находились бассейны с кипящей лавой. Тяжёлые драпировки, украшающие стены тронного зала буквально сочились кроваво-красным цветом и придавали особую энергетическую атмосферу, вселяющую безудержную  жажду безумия и неизмеримой власти.

В конце зала стоял огромный трон, цвета запёкшейся крови. Он был вырезан из какого-то не известной мне ранее породы камня и был украшен фигурами переплетённых между собой драконов и множества других устрашающего вида тварей. По обе стороны трона ввысь взметались яркие столбы необузданного пламени. Температура стояла настолько высокой, что я поблагодарил в душе предусмотрительного Клео, о том, что он любезно позаботился обо мне, оставив меня без одежды.

Как только я вошёл в тронный зал, на моём теле сразу же выступили крупные капли пота, который теперь обильно сочился из всех пор моей не привыкшей к такому температурному режиму кожи.

До трона было достаточно далеко, и путь который мне предстояло преодолеть, являлся для меня очередным испытанием. Помедлив немного, я преодолел соблазн отказаться от встречи, пока ещё чувствовал это возможным и уверенно зашагал, вперёд расставляя все точки над “И” в своих злоключениях.

Когда до трона оставалось около пяти шагов, передо мной вспыхнула жарким пламенем разделительная линия и, окружив меня пылающим кольцом, заставила остановиться.

На троне сидел знакомый уже мне персонаж, только теперь он был не в облике чудаковатого, полу свихнувшегося фотографа, а имел вид властного и всемогущего повелителя Тёмного Мира. Теперь он не выглядел высохшим и костлявым дистрофиком, как это показалось мне при первой нашей встрече на улице, возле Холодного переулка. Его высокая и статная фигура, могла вполне конкурировать по грациозности с быстрым и поджарым гепардом. На  плечах Князя была пурпурная мантия с откинутым назад капюшоном, на руках красовались такие же красные, длинные кожаные краги из прекрасно выделанной лайковой кожи. И вообще Тёмный Князь его Всемогущество, был весь облачён во всё ярко красное, от высоких ботфорт до похожей на мефистофельскую красной шапочки с золотыми рогами. Его худое, но по-своему красивое лицо, выражало полное отсутствие каких либо эмоций.

Сначала, мне показалось, что он совсем не замечает меня, поглощённый игрой гранёных рубинов, оправленных в золото на его перстнях, надетых прямо поверх перчаток. Камни настолько притягивали мой взор и завораживали своими переливающимися бликами, что невольно создавалось впечатление, что они были живыми, и свет, просачивающийся сквозь мастерски отточенные грани таил в себе глубинную тайну непознанного бытия.   

Словно, удовлетворённый тем, что он в них увидел, Князь опустил свою руку на подлокотник трона, вырезанный в форме готовящейся к прыжку горгульи, и перенёс свой взгляд на меня. Его проницательные глаза пронизывали меня как рентген. Создавалось впечатление, что каждый укромный уголок моей человеческой души не остался незамеченным этим пристальным сканированием. Я стоял перед ним обнажённым и испытывал крайнее неудобство. Не очень то приятно когда тебя читают с листа, подобно открытой книге.

- Приветствую тебя, человек, - услышал я спокойный и ровный голос. – Надеюсь, что необузданное поведение нашей Пепеллы не привело вас в излишнее замешательство, чтобы не принимать во внимание всю важность нашей сегодняшней встречи?

Блики жаркого пламени танцевали на его лице, утопая в складках мелких морщинок. Они придавали его внешнему виду, замаскированную под гостеприимство лукавость и чувство явного превосходства.

- Не скрою, это было несколько неожиданно, – ответил я с тенью смущения, прекрасно понимая, что нет смысла скрывать свои эмоции, когда тебя так пристально сканируют. -   И я отдаю себе полный отчёт, что вы пригласили меня не за этим…

- Совершенно верно, - тонкие губы Князя под длинными, закрученными вверх усами, расплылись в иронической улыбке. - Но, тем не менее, хочу перед началом нашей беседы принести свои извинения за доставленные вам неудобства. Думаю, вы должны простить эту взбалмошную девчонку, она  не имела близости с мужчинами уже более двух сот лет, а при её аппетитах и ненасытности, это признаюсь вам – срок, и достаточно не малый.

Я утвердительно кивнул головой, посчитав, что нет необходимости в устном ответе по этому поводу, и понял, что прелюдия к нашей беседе была окончена.

Его Всемогущество откинулся на спинку трона, по свойски забросил ногу на ногу и, подперев запястьем свой подбородок с остроконечной бородкой, наклонился ко мне. Но даже после этого, я не переставал чувствовать себя мелкой пешкой, оставшейся на игровой доке, один на один с преследующим её ферзём.

Трон, возвышался над уровнем пола на такой высоте, что его основание, на котором находилась подставка для ног, находилось на уровне моей груди. Всё в этом тронном зале было предусмотрено так, чтобы любой представший перед лицом Тёмного Князя, беспрестанно помнил и полностью осознавал своё истинное место и с кем он имеет дело.

- Вот уже несколько дней, как я пристально за вами наблюдаю, - начал Князь, сощурив левое веко, будто прицеливаясь. – Признаюсь, это весьма любопытно, смотреть за реакцией человека, столкнувшегося с тем, во что он раньше не верил и о чём не мог даже предполагать. Вам делает честь, то, что вы держались достойно, оказавшись во всём этом переплёте. Несколько раз мы пытались вмешаться, для того, чтобы предотвратить необратимые последствия ваших необдуманных поступков и действий. Но, то ли в силу полного отсутствия представлений о данной ситуации, в которую вы попали, то ли в силу иных причин, вы всё время пытались отвергнуть оказываемую вам помощь и старались решить эту проблему своими силами. Вы вообще отдаёте себе отчёт, в том, что в данный момент вокруг вас происходит?

Последняя фраза была высказана с ноткой угрозы, в хорошо поставленном голосе Князя.

- Если честно, то смутно, – ответил я. – Для меня до сих пор остаётся загадкой, для чего вообще всё это нужно? И вообще, почему в этих странных играх, основной мишенью стал именно я?

- Ну, положим, теперь это не так уж и важно, - с горькой усмешкой на устах ответил его Всемогущество. – Вы или кто-то другой. Какая разница? Только не льстите себе, будто вы, какой то особенный и обладаете тем, чего нет у многих других. Всё это бред и сказки для наивных и доверчивых. Вёсь этот мир сотворён так, что люди относительно одинаковы. Другое дело, что многие просто спят, не реализуя то, что им принадлежит по праву, а те, что попроныристее, этим успешно пользуются.

- Тогда, если для вас нет никакой разницы, объясните мне, зачем вы всё это затеяли, загоняя меня как дичь, не оставляя мне ни малейшего выхода из сложившейся ситуации? И почему должны страдать невинные люди, которые, так или иначе, имеют ко мне либо прямое, либо косвенное отношение?

- Сто, стоп, стоп… - его Всемогущество поднял вверх, в предупредительном жесте свои ладони и добродушно расхохотался. – Да я вижу, Антон, вы действительно совершенно не понимаете, что вокруг происходит, если думаете, что за всем этим стою именно я и мои приближённые помошники.

- А разве это не так? – удивился я. – Или вы хотите меня убедить, что всё зло, которое творится в этом мире, происходит не с вашего ведома?

- Ха-ха-ха, - по тронному залу разнёсся сочный хохот хозяина, он облетел пространство, проникая в самые укромные уголки, и возвратился лавинной бурей, вздыбливая ввысь снопы искр и разъярённые языки пламени. – Наивный и ограниченный человек. Сразу видно ущербное воспитание и полное отсутствие знаний в законах духовности и теологии. Ты видишь, Клео, похоже, мы всё-таки погорячились, когда доверили все бразды правления этим авантюристам в семнадцатом году. Как мир изменился с тех пор, трудно даже себе представить.

Князь вытер алым кружевным платком, слезу, накатившуюся после безумного смеха, и спрятал его в обшлага перчатки.

- Да будет вам известно, мой дорогой ГОСТЬ, что зло не может быть абсолютным. И кто вообще, скажите мне на милость, определяет меру и ставит чёткие разграничения между злом и добром?

- Но ведь об этом должно быть написано во всех религиозных писаниях,  - попытался я парировать вопрос, поставивший меня в затруднительное положение.

- С каким из них вы достаточно знакомы, чтобы ставить мне это в упрёк? – Князь увлечённо вскинул вопросительно левую бровь.

- Да по сути вещей, ни с каким, - ответил я, совсем растерявшись. – Просто, в силу мной ранее услышанного, у меня сложилось такое впечатление.

- Ну, что с ними сделаешь, Клео? - его Всемогущество хлопнул себя по колену и, обращаясь к коту, указал в мою строну, украшенной перстнями рукой. – Куда только катится этот Мир? А нас ещё порицают, за то, что мы хотим его сохранить от полного уничтожения.

Я посмотрел в сторону человека-кота, тот стоял, беззаботно полируя свои внушительных размеров когти, и периодически поглядывал на своего господина, не пытаясь скрывать присущей ему улыбки. Похоже, его нисколько не затрагивало то, о чём в данный момент велась речь, и он смотрел на меня, как на малолетнего ребёнка, которому пытаются объяснить прописные истины.

Больше всего меня поразил тот факт, насколько Клео выглядел свободным и не зависимым в присутствии величественного Князя. В его поведении не было и намёка на подхалимство или обычное в таких случаях раболепство. Похоже, кот отлично осознавал свою истинную цену и успешно ориентировался в настроениях своего господина, умея определить для себя чёткую грань пределов допустимой Князем терпимости, относительно своего свободолюбивого характера.

Клео был, бесспорно, очень умён, для того, чтобы допустить какую-нибудь непростительную оплошность и утратить с таким трудом столетиями нажитую им репутацию, верного и исполнительного слуги. В подобных случаях, он предпочитал молчать, полагаясь на убедительные доводы его Всемогущества.

- Но если вы не Зло, то кто же? – старался я не сдавать своих позиций.

- Читайте классиков, мой друг – ответил мне Князь и в мгновение ока, соскочил со своего трона, оказавшись у самой огненной черты, отделяющего меня от него круга и, встав в театральную позу, чувственно продекламировал:

- Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо…

Я вздрогнул от бурного шума аплодисментов и криков нескончаемых оваций. Инстинктивно обернувшись, я был удивительно потрясён. Весь тронный зал был забит до отказа, аплодирующими душами грешников, подобно до безумных размеров выросшему театру. Из восторженно аплодирующей и скандирующей толпы к ногам Князя неистощимым потоком летели роскошные букеты из алых и бордовых роз.

Его Всемогущество громко хлопнул в ладоши и вместе с последним эхом удара, в тронном зале повисла мёртвая тишина. От восторженной толпы осталось лишь воспоминание. Темный князь развёл в стороны руки, захватив ими полы своего плаща и подобно огромной красной летучей мыши, в тот же миг оказался обратно на троне.

- Ну, как вам это маленькое представление? – не без гордости поинтересовался он. – Надеюсь, вы узнали хрестоматийный персонаж или классиков вы тоже не читаете?

- Отчего же, не узнать, – теперь уже улыбался я. -  Сыграть самого себя, это скажу я вам истинное искусство. Мефистофель из “Фауста” - Гёте. Но как удачно, что грех даже - не поверить.

- Браво, браво, - его Всемогущество тихо похлопал одетыми в лайковые перчатки ладонями. – А вы не так уж и безнадёжны. Я даже начинаю проникаться к вам искренней симпатией. Насчёт похожести в образах, вы действительно правы. Знаете сколько холодных вечеров и ночей, мы просиживали возле камина за доброй кружечкой пива, пока я не доказал этому упрямцу Иоганну, что Мефистофель не должен выглядеть кровожадным злодеем и чувство юмора ему далеко не чуждо.

- Так значит, если я, конечно, вас правильно понял, это вы самолично были вдохновителем этого бессмертного шедевра мировой литературы, который написал незабвенный Гёте.

- Не хочу умалять свои и без того неисчислимые достоинства, но буду с вами предельно откровенен. Вдохновителем был, конечно же, не я. Старина Иоганн, был отнюдь далеко незаурядной личностью, фантастически талантлив, мог свободно изъясняться на нескольких языках и имел безграничную любовь к поэзии древних греков. Но вот образ, который сегодня так сильно укоренился среди вашего брата - человека, тут уж без моего вмешательства не обошлось. Старина Гёте вначале, хотел изобразить Мефистофеля сущим исчадием Зла и Порока, так и алчущим завладеть невинной душой, подвернувшего ему под руку, бедного и наивного Фауста. Но на самом деле, всё далеко не так. Человек сам подводит себя под монастырь, становясь на скользкий путь достижения цели любыми средствами. А после, призывает меня на помощь, для того, чтобы потом, ему было бы на кого списать свои тяжкие грехи, когда наступает пора отвечать за содеянные им поступки.

- И что теперь, прикажете воспринимать вас белыми и пушистыми? – спросил я, понимая, что стал свидетелем разыгрываемого передо мною фарса. – Может быть, и Творец низверг вас незаслуженно?

- А вот это уже, не твоё дело, - резко бросил, как хлёсткий удар пощёчины Князь.

Я понял, что задел его за больное место, и дальше следует быть осторожней, иначе можно нарваться на очень крупные неприятности. Как ни как, а всё-таки - сам Тёмный Князь, тем более кто его знает, куда попадёшь, когда наступит время преставиться?

- Я приношу свои извинения, если чем-нибудь вас обидел, - пытался я исправить свою ошибку.

- Чем-нибудь? – с горькой усмешкой Князь посмотрел в мою сторону. – Это ваше “чем-нибудь” обошлось мне ужасно дорого. И не вам судить о причинах и последствиях моего низвержения в Бездну. Вы - живущие неблагодарно. Хоть единожды, задумывались в жизни, кто давал вам то, что вы сейчас имеете? Хоть один из вас, был ли искренен сам с собою? Я уже не говорю про Него, а тем более про себя. Единицы живут по Закону, остальные лишь пресмыкаются, примеряя чужие личины и ломают друг перед другом комедию. Кто сказал, что Тьма – это плохо? Кто сказал, что Свет – это хорошо? Сила Жизни в Единстве. А Единство – это гармония. Без Тьмы, точно так же как и без Света невозможно добиться гармонии. Потому то, точно так же как и Он, я люблю вас - рождённое во грехе человечество. И ещё не известно, кто из нас любит вас больше. Очень часто, даже чаще, чем вы это за собой замечаете, вы бываете, настолько ничтожны и жалки. Сколько раз Он грозился стереть вас с лица земли? Не скажу, что я более гуманный, но я никогда не хотел ничего подобного.

- Я, конечно, не считаю себя знатоком писания, - как я не старался, но не смог себя удержать.

Не люблю, когда кто-то пытается использовать в своих корыстных целях, чью-нибудь неосведомлённость.

– Но, мне кажется, у вас для этого совсем другая причина и она достаточно веская.

- Ну-ка, ну-ка, скажи, - по его выражению глаз, я понял, что он уже обо всём догадался или уже успел прочитать мои мысли – это будет весьма интересно услышать.

- Вы не можете допустить истребления человечества, а вместе с ним и всего мира, потому что это вам самим грозит неминуемой гилью.

Сказав это, я внутренне сгруппировался, ожидая, что же после этого последует. Гром, молния, землетрясение? Но к моему великому изумлению, Князь, остался совершенно спокоен.

-  А он, не так уж и прост. Ты не находишь? А, Клео? Это мне уже начинает действительно нравиться.

- Я полностью с вами согласен, - наконец-то высказался верный слуга – не зря же они его выбрали

- Да, на этот раз они действительно не ошиблись, – вымолвил его Всемогущество, скорее для самого себя, чем для нас, задумчиво поглаживая свою остроконечную бородку.

- Могу я поинтересоваться, кто такие эти “ОНИ” и в чём, на этот раз, они не ошиблись? – обратился я к его Всемогуществу.

Повелитель Бездны метнул в мою сторону свой проницательный взгляд, выставил перед собой раскрытую пустую, ладонь и звонко щёлкнул длинными пальцами.

В тот же миг в ладони материализовалась пухлая колода больших по размеру карт. Князь, подобно фокуснику иллюзионисту подбросил и перехватил её большим и указательным пальцем, с хрустом выгнул колоду в дугу и начал виртуозно перетасовывать. Он манипулировал картами как опытный крупье, жонглировал, заставляя  взлетать их высоко в воздух и образовывать замысловатые фигуры. Потом его Всемогущество ещё раз метнул колоду под самый потолок, откуда, карты стройной ровной дорожкой ссыпались обратно на подставленную вовремя им ладонь. Он мизинцем срезал колоду и почти не уловимым движеньем второй руки, словно выстрелил очередью отделившихся карт в моём направлении. Уворачиваясь от них, я отпрыгнул назад, насколько это позволяло пылающее кольцо разделительного круга и летевшие на меня карты, на секунду зависли в воздухе, а потом опустились на пол, образуя замысловатый узор. Без малейших усилий памяти, я легко опознал в них именно те значения, которые в течении этих последних дней, бесцеремонно вторгались в мою личную жизнь при самых загадочных обстоятельствах.

- Как только что, вы самолично смогли убедиться, нам доподлинно известно обо всех ваших злоключениях, до самых малейших подробностей. – Оставшаяся часть колоды, бесследно растворилась в складках плаща его Всемогущества и он, отряхнув ладони, откинулся на спинку трона. -  Смею вас заверить, мой друг, что ко всему тому, что с вами происходило, до настоящего момента, мы не имели ни малейшего отношения.

- Тогда, если это не вы, то кто же мог затеять эти жестокие игры? А самое главное, для чего? Неужели кто-то находит для себя это забавным?

- Слишком много вопросов, но, тем не менее, я попробую быть последовательным и объяснить вам суть совершившегося, в пределах вашего понимания.

Тёмный князь поднялся во весь свой рост, от чего стал казаться мне снизу ещё более высоким и начал мерно вышагивать по помосту, на котором зиждился трон. По ходу высказывания новых фактов, он поочерёдно загибал пальцы на своёй руке, для того, чтобы я нагляднее смог понять, насколько щекотлива ситуация, в которой я оказался.

- Итак, во-первых – какими бы всемогущими мы не являлись, этот мир не стоит на месте. И поэтому иногда, происходят вещи, которые могут выходить на время из-под нашего с Ним контроля. Во-вторых – всегда во все времена, мы успешно исправляли подобные ошибки и предотвращали их последствия. В третьих – на этот раз этот НЕКТО успешно воспользовался моментом и сумел найти безграничный источник Силы и задействовать скрытые в нём резервы. Это резко смещает баланс сил в его пользу, который может набрать угрожающие размеры. В четвёртых - для того, чтобы этот механизм успешно запустить на полную мощность и сделать данный процесс необратимым, этому НЕКТО нужно совершить ряд последовательных и необходимых действий.  Часть из них - уже совершены. И, наконец, в пятых – ему нужен проводник, конденсатор Силы, вот для этого он выбрал именно вас.

Князь повернулся на каблуках в противоположную сторону, сделал пару шагов и остановился.

- Ну, и как вы находите перспективу, послужить изменению этого мира? – его зрачки расширились и обратились ко мне, отражая танцующее пламя. Этот взгляд был настолько болезненным и колючим, что, не смотря на высокую температуру, царившую в тронном зале, по всему моему телу пробежал ледяной озноб. – Надеюсь, вы понимаете всю серьезность вашего положения, в сложившейся ситуации?

Немного оправившись после полученного мной шока,  я произнёс:

- Мне трудно это понять, а, кроме того, почему объектом стал именно я? И, вообще, каким образом это может произойти, если, не далее, как несколько минут назад, его Всемогущество говорили, что я такой же, как все, и не обладаю никакими особенными и сверхъестественными способностями?

- В том, почему оказались именно вы - нам ещё предстоит разобраться. А, по поводу - каким образом – это ясно, как светлый день.

Князь опять поднялся на трон, щелкнул пальцами, и лежащие передо мною карты, стройным веером переместились в его ладонь.

-  На вас просто производят расклад, применяя магическую силу. Претворяя в жизнь соответствие между значениями нужных карт и реально меняющимися событиями, этот НЕКТО производит изменения в вашей судьбе, совершая необходимые ему настройки.

- А могу ли я как-нибудь изменить или вовсе остановить этот процесс? – спросил я у Князя, не скрывая своего беспокойства.

- Думаю, что на данном этапе, это пока ещё возможно, - ответил тот, посмотрев сначала на меня, а потом на Клео. – Но боюсь, одному, это будет вам не под силу. Мы уже, как вы помните, раньше, предлагали вам нашу помощь. Но тогда вы её отвергли. Я не осуждаю вас за это, объясняя это вашим непониманием, но теперь всё зашло значительно дальше и у вас не остаётся другого выбора.

Я не сомневался в словах Тёмного Князя и отчетливо понимал, что всё то, что сейчас происходит, имеет под собой вполне реальную угрозу для всех, которая не заставит себя долго ждать и вот-вот начнёт заявлять свои права на обладание этим миром. Возможно, я даже бы согласился на предлагаемую мне помощь его Всемогуществом, но меня очень насторожило его предложение и тот взгляд, который он бросил на Клео, когда высказывал эту мысль.

- Как я понимаю, вы никогда не занимаетесь благотворительностью и, исходя из этого, от меня потребуется, что-то взамен. Могу я узнать, какова будет цена, за вашу неоценимую поддержку?

Его Всемогущество улыбнулся и небрежно махнул рукой.

- Как только что, вы точно подметили, мы готовы оказать вам НЕОЦЕНИМУЮ поддержку и помощь, – он поднял вверх указательный палец и многозначительно произнёс – поэтому то, что я вам предлагаю, окажется для вас сущим пустяком. Я предлагаю вам больше того, что мог предложить любому. Учитывая ваши особенности, ставшие результатом последних событий и способности к быстрому обучению, я готов вас причислить к своим придворным, составляющим узкий круг, особ - наиболее ко мне приближённых. Вы получите неограниченные полномочия, у вас будет всё: богатство, власть, вечная молодость и много того, перечисление которого, может занять время до бесконечности. Поверьте, мой друг, этот шанс, выпадает довольно редко. Знакомому ранее вам Клео, пришлось дожидаться более тысячи лет, для того, чтобы я принял подобное решение.

- Премного благодарен вам Князь, - ответил я, почему-то не сильно удивившись услышанному – но, что произойдёт в том случае, если всё-таки я откажусь?

Теперь тень удивления, пробежала по восторженному лицу Князя.

- А собственно, что вас смущает? Или вы ещё на что-то рассчитываете? Так смею вас разочаровать, для мира вы полный покойник. И ваше появление в нём снова, внесёт дополнительную неразбериху и, будет сулить вам кучей проблем. Не  верите?... Клео…

Передо мной бесшумно возникла фигура лукаво улыбающегося кота, сквозь жаркое пламя разделительной черты, которое не причиняло ему никакого вреда, он протягивал мне в своей когтистой лапе, свежий номер завтрашней местной газеты. Я взял газету и развернул её на последней полосе. В “хрониках трудного дня” значилась небольшая статья: “Из огня да в полымя” с фотографией моих закопченных соседей, стоящих возле обгоревшего трупа. Я начал бегло пробегать глазами по строкам статьи:

“В ночь  на Ивана Купала, сильный ураган и гроза, обрушились на наш город. Это стихийное бедствие нанесло серьёзный урон и разрушения во многих местах и участках, подконтрольных службам коммунального хозяйства.

К сожалению, не обошлось и без жертв. По словам очевидцев, удар молнии вызвал пожар, в одной из квартир многоэтажного дома, в районе бульвара Юбилейного. Застигнутый, врасплох бушующим пламенем квартиросъёмщик Антон Ветров, не успел пробраться к спасительному выходу из загоревшейся квартиры и был вынужден спасаться на лоджии. По причине повторного, мощного электрического разряда, угодившего прямо в него, пострадавшего отбросило за перила, обрекая его на падение с девятого этажа.

Как потом было установлено, подоспевшей на место происшествия группой экспертов - смерть произошла в связи с серьёзными телесными повреждениями, ставшими в результате падения.

Оперативно следственной группой и службой пожарной безопасности ведётся расследование, по причине повторного выброса электрического разряда. Как вы знаете, наукой ещё не установлено фактов, чтобы молния попадала в одно и то же место дважды, а возможное короткое замыкание в следствии, возникшего пожара, не могло повредить пострадавшему, находящемуся в этот момент на лоджии, вне пределов его досягаемости.

Вот такие мистические события поразили нас в канун этого древнего языческого праздника”.

Как только я дочитал последнюю строку статьи, газета стала морщиться и сжиматься в моих руках. От её краёв к центру поползла коричнево-чёрная, неровная кайма и язычки жёлто-голубого пламени настойчиво поедали податливую бумагу. Мне пришлось отпустить оставшийся у меня в руках жалкий клочок, с фотографией перепуганных соседей, для того, чтобы не обжечь свои пальцы. Клочок, медленно вращаясь, опустился на каменный пол, и после последних бликов мерцающих красными огоньками, от него осталась неровная горстка пепла.

- Как видите, мы с вами предельно откровенны, - сказал доверительным тоном Князь, - и ни в коем случае, не собираемся сгущать и без того мрачные краски. Для всех ваших близких, вы погибли, став жертвой трагически сложившихся обстоятельств. Неужели вы станете их шокировать, своим неожиданным воскрешением, да ещё представьте, как вы попытаетесь всё объяснить. Да, вас просто упрячут в психушку, где вы встретите апокалипсис, задыхаясь в объятиях усмирительной рубашки. Даже если вы будете действовать осторожно, кто из них сможет вам оказать подобную помощь? Молчите? Вот и я говорю, что никто.

Он упёрся руками в резные подлокотники трона и с торжественным видом, терпеливо стал дожидаться моего ответа. В тронном зале повисла неприятная пауза, и я понял, что ответ нужно давать немедленно.

- Благодарю вас ваше Всемогущество. Вы были весьма убедительны, и я высоко ценю ваше предложение и помощь, но всё же позвольте вам отказать.

На мгновение, глаза Князя удивительно округлились, но он вовремя взял себя в руки и отвлекая меня следующим вопросом:

- Вы хотите сказать, что вам всё равно, что произойдёт с миром и уж тем более, лично с вами?

Разгадав этот не хитрый манёвр, я ответил:

- Я конечно не силён в священном писании, так как к моему стыду считал, что это меня никогда не коснётся. Но кое-что, я всё-таки припоминаю. Кажется, там было такое изречение: “Спасающий свою душу – обязательно её потеряет, а тот, кто готов будет отдать её во имя моё – обретёт жизнь вечную”. Извиняюсь, конечно, если я допустил где-нибудь не точности, но смысл именно тот. Уж в этом я, совершенно уверен.

Тёмный Князь, брезгливо сморщился, всем видом показывая своё отношение, к только что им услышанному:

- И что, вы действительно верите во всю эту чушь?

- А почему я не должен этому верить? – при этих словах, мои руки как-то сами собой разошлись в стороны, и я стал похож на проповедника, стоящего нагишом. - Раньше я возможно бы так и подумал, но сейчас… если есть вы, то почему не может быть Его? А если  Он действительно есть, то я думаю, мне не стоит объяснять, почему я делаю свой выбор именно в его пользу?

После этих слов, по лицу Князя  пробежала еле уловимая нервная дрожь, он застыл на троне в позе роденовского мыслителя и несколько минут о чём-то напряжённо думал. Его лицо с прикрытыми веками, напомнило мне лишённую всяких эмоций, маску из музея восковых фигур. Тишина была настолько не естественной, что мне даже показалось, что само течение времени, замерло в ожидании, приостанавливая свой ход, до вынесения заключительного решения.

- Что ж, вы сами сделали свой выбор, - произнёс его Всемогущество, измеряя меня теперь уже безразличным взглядом. – Возможно, вскоре вы об этом пожалеете, что не воспользовались моей помощью и покровительством. Жаль. Не буду скрывать, мне искренне жаль. Вместе мы могли бы сделать очень многое в этом…, да пожалуй, и в других мирах тоже. Теперь нам не о чем говорить, но поверьте, эта встреча для нас ещё не последняя и хочу вас заверить, вы сами ещё не раз захотите ко мне обратиться. Н-да… ладно, хватит этих сантиментов, - он небрежно махнул рукой, констатируя этим то, что действительно, разговор закончен. – Клео, позаботься о нашем госте.

Я повернулся к человеку-коту, в ожидании того, что тот каким-то образом уберёт огненную черту разделительного круга и проводит меня обратно в комнату.

Но всё оказалось совсем иначе. Кот щёлкнул своим пушистым хвостом и выпучив на меня свои разноцветные глаза, стал бормотать какое-то заклинание. Пламя вокруг меня действительно стало затухать, а потом ярко вспыхнуло и взметнулось, высокой сплошной стеной, поднимаясь до самого верха купола.

Жар стал таким невыносимым, что в этот момент мне показалось, что в отместку за мой отказ, мне была уготована участь, быть заживо сожжённым и теперь, терпеть вечные муки в пожираемом адском пламени.

Не в силах терпеть, я закричал от отчаяния и боли, а огонь беспощадно приближался ближе, сжимая кольцо ненавистного пылающего жаром круга.

Возбуждённый от ужаса разум, потерял контроль над моими нервами, а тело рефлексивно затряслось, оказывая последнее сопротивление. Я хотел попытаться, собрав всю волю в кулак, заставить себя сделать над собой усилие и преодолеть ненавистный, клокочущий пламенем барьер, но внутри круга, вдруг образовался горячий вихрь, который с силой сбил меня с ног и, вращая с неимоверной скоростью, втянул меня, как пылесос, в разверзнувшуюся подо мной бездну.

Последнее что я помню, это был шок.

А после я потерял сознание…

Смерть и перерождение

Душно…

Очень душно и пыльно.

Ужасно болит голова, как после тяжёлого похмелья, прямо раскалывается на две половины, бери, хоть обруч на неё надевай.

И темнота… кромешная мгла вокруг.

До чего же жуткое состояние.

Вокруг духота, а меня бьёт озноб. Кожа надрывно горит, как после солнечного ожога.

Я почувствовал что лежу, в неестественной позе, на чём-то жёстком и шероховатом.  

Нужно попробовать встать.

О-о-о… лучше бы я этого не делал.

Ноющая, тупая боль, отозвалась эхом во всех конечностях. В голове как гром с ясного неба раздался гул и перешёл в нарастающий звон в ушах.

У меня было такое ощущение, словно, мой мозг, обвисшим студнем висел на тонкой нити, и при каждом движении импульсивно сжимался, ударяясь о стенки черепной коробки. Не дай Бог, эта ниточка оборвётся, и тогда…

Нет, лучше об этом не думать.

Выворачивающая на изнанку тошнота, скрутила в спазмах мой бедный желудок, мне захотелось, чтобы меня вырвало, но не было чем. Ужасная сухость во рту. Гортань, умоляла меня о влаге, для того, чтобы погасить этот бушующий пожар, который обжигал всё моё измученное тело, как снаружи, так и внутри до самого основания.

Господи, ну почему же так темно?...

Я медленно перевернулся на спину и поднёс свои дрожащие руки к ничего не видящим глазам. Затёкшие пальцы отказывались меня слушать, отдаваясь в кончиках горящих жаром подушечек, судорожными покалываниями, словно от микроскопических разрядов электрического тока. С трудом, но всё-таки мне удалось, прикоснуться ими плотно смеженных век.

- Ху-ух , – с облегчением выдохнул я.

Теперь всё ясно – эта темень вокруг, только из-за того, что я настолько потерял контроль над собой, что даже не удосужился открыть глаза. Когда я попытался это сделать, то убедился, что ничего хорошего из этого не получилось. Веки до боли напряглись, но раскрываться не собирались.

Неужели же я ослеп?

Вполне возможно, что когда я попал в этот огненный вихрь, глаза не выдержали давления и очень высокой температуры и тогда…

Нет, не может быть. Ведь тогда я и сам, не лежал бы теперь здесь, а скорее напоминал бы не живую, обугленную тушку.

Я ещё раз потрогал свои глаза и сразу понял причину своих безуспешных попыток. Ресницы век, словно клеем, были плотно сомкнуты высохшим гноем или другими выделениями из слизистой оболочки, так бывает при коньюктивите.

Я попробовал удалить эту преграду, усиленно растирая веки.

Получалось не очень здорово.

Угловатые, острые крошки стали царапать лицо, беспощадно выдирая ресницы.

Без воды здесь не обойтись, только где её взять? Вот незадача.

Перспектива - идти на ощупь в слепую, и к тому же, не зная куда, не очень меня прельщала. Тогда я брезгливо засунул солёные и, судя по всему, грязные пальцы в пересохший от жажды рот и попытался их смочить, тягучим и вязким подобием слюны. Пусть немного но, тем не менее, этого хватило, для того, чтобы после нескольких мучительных секунд, мой правый глаз обрел относительную своду.

То, что мне удалось увидеть, слегка меня успокоило, но чувство это было противоречивым. К великому моему облегчению, место в котором я находился - слава Богу, не было преисподней.

Это был подземный переход, в самом нелюбимом мной, многолюдном месте, где, спеша по делам, мне постоянно приходилось протискиваться сквозь плотный не стройный поток пешеходов, текущий нескончаемой, живой биомассой. Особенное неудобство создавали толпы людей, толкающиеся здесь у торговых рядов, расположенных по всей длине подземного коридора.

Сейчас в этом подземном тоннеле, расположенном под Московским вокзалом было спокойно и тихо, если не брать в расчёт мерного гудения люминесцентных ламп, днём и ночью в любое время года, поддерживающих здесь дневное освещение. Гофрированные металлические перегородки, торговых лавок были опущены и заперты на замки. На полу, высыхающими разводами, красовались мазки от метлы “сюрреалиста” дворника, недавно наводившего здесь порядок.

Судя по всему, сейчас раннее утро и поэтому так безлюдно, но пройдёт совсем немного времени и тоннель начнёт оживать, превращаясь в кишащий и переполненный муравейник.

Увидев неподалёку маленькую грязную лужицу в желобке, возле стены, там, куда обычно стекает сточная дождевая вода, я, напрягаясь и дрожа всем телом, медленно пополз по бетонному полу в её направлении.

После недолгих мучений, мне удалось промыть и открыть второй глаз. Теперь, тяжело отдышавшись, я начал пристально рассматривать своё обнажённое тело. Он местами покрылось не сильными ожогами и коростой, а местами пестрело, пятнами чёрной копоти, словно шкура у леопарда.

Испытав очередной приступ невыносимой головной боли, я схватился обеими руками за голову и увидел как на серый пол, посыпались ломкие обгоревшие волосы.

Да… Ну, и видок у меня наверное… - красавец, ничего не скажешь. Представляю, как на меня начнут таращиться первые спешащие на работу прохожие. Так и в милицию загреметь не долго.

Хотя, навряд ли…

При моём сомнительном внешнем виде, на приличного человека я не тяну. А коли так, то и взять с меня, стало быть, нечего и возиться со мной им вряд ли захочется. У них и без меня забот – полон рот, так что, думай мой дражайший Антон Палыч Ветров, как теперь будем выходить из создавшейся ситуации?

Но в больную голову, как назло, ничего путного не лезло.

Вдруг, я услышал отдалённо раздающиеся гулкие шаги. Я сразу же понял – и к гадалке не ходи, это точно, кто-то шёл в моём направлении по подземному переходу. Посмотрев по обе стороны тоннеля, растягивающегося в бесконечную галерею, я не смог никого обнаружить.

Но шаги раздавались всё чётче. Причём, как я точно сумел подметить, человек, шаги которого я услышал, по всей вероятности, прихрамывал на одну ногу. Это было ясно потому, как после тяжёлого гулкого шага, возникала небольшая заминка, сопровождаемая шаркающим звуком, по всей вероятности, подтягиваемой мёртвым грузом второй ноги и за тем новый шаг, отягощённый внушительной поступью.

На этот раз, я не ошибся.

Из-за угла, примыкающего рукава к тоннелю, появилась сутулая фигура в плаще, накинутом небрежно на плечи. Это был армейский вариант плащ-палатки, которая, как мне показалось, уже успела пройти за свою недолгую жизнь, все виды мыслимых и не мыслимых испытаний. Вместо, привычного армейского цвета хаки, она имела бледно-жёлтый горчичный цвет. Края обшлагов изрядно мохрились, и по всей площади плотного брезентового полотна, пестрели грязные и жирные пятна. Лица человека я не смог рассмотреть, по причине, скрывающего его просторного капюшона.

Судя по всему, это и был тот старательный и аккуратный дворник, который обычно, по утрам, приводит этот злосчастный тоннель в порядок. До этого было совсем нетрудно догадаться, если учесть самодельную метлу из банного берёзового веника, которую он нёс в своей  натруженной руке и необъятных размеров мешок, волочащийся в такт его каждому шагу.

Так, вот оно что…

Вот что издавало такие шаркающие звуки, а я уж было, подумал, что он хромой. Ну, дела… Шерлок Холмс из меня получился бы, точно хреновый.

Дворник медленно, словно айсберг, надвигался,  закрывая собой всё видимое пространство, вот-вот, ещё секунда и он меня раздавит.

Странно,… но в этот момент, он внушал в меня страху, побольше, чем его Всемогущество Тёмный Князь, на недавно прошедшей аудиенции. Каждый шаг его кованых сапог, отбивал в моём сознании судорожную дрожь, заставляя меня содрогаться всем моим обожжённым телом. По мере того, как расстояние между нами неумолимо сокращалось, я испытывал, надвигающийся на меня ледяной озноб.

Я узнал это чувство. Точно такое же, я испытывал на сеансе мадам Эльвиры, когда сзади меня появилось нечто, лишившее гадалку жизни. Моё тело, сначала безвольно осунулось, а потом напряглось в пульсирующих судорогах. Чтобы хоть как-то совладать собой, я решил взять ситуацию под контроль и требовательным жестом, не терпящим возражений, выставил правую руку вперёд, заставляя дворника остановиться. 

Фигура в плаще замерла на месте.

Победа! Кажется, подействовало.

- Уважаемый, не будете ли вы так любезны, - сказал я, испытывая неловкость. – Я попал в неприятную ситуацию, и как видите, испытываю некоторые затруднения. Не могли бы вы мне помочь, раздобыть, хоть какую-нибудь одежду. Буду премного вам благодарен. И поверьте, в долгу не останусь.

Я, конечно, отдаю себе отчёт, что всё сказанное мной, этим сумбурным экспромтом, было крайне нелепо и могло быть похожим на бред сумасшедшего, или привычный лепет, проснувшегося с перепоя бомжа. Но идея была не в том, чтобы добиться сиюминутного результата, а скорее опередить события и успеть сосредоточиться, для того, чтобы не быть застигнутым врасплох.

К моему не малому удивлению, эффект, сказанной мною речи, превзошёл все мои ожидания.

Человек в плаще, бросил метлу и сосредоточенно начал рыться в своём безразмерном мешке, переполненном до отказа мятыми упаковочными обёртками, битым стеклом и прочим ненужным мусором. После недолгих, но тщательных и добросовестных поисков, он извлёк из мешка широкий лоскут холщёвой, заплесневелой ткани, который, наверное, раньше служил, защитным чехлом для какого-нибудь оборудования.

Осмотрев его внимательно со всех сторон и смерив меня взглядом, каким гробовщик снимает мерки с покойника, дворник утвердительно кивнул головой, скрытой под капюшоном и полез рукой куда-то за спину, в недра, скрываемые плащом. Оттуда, он достал внушительных размеров тесак и сделал им крестообразную прорезь в самой середине заплесневевшего полотна.

Нож был настолько острым, что мне только и оставалось, разинув рот, наблюдать как сверкающая сталь, без особого труда и напряжения, словно в масло, проходит сквозь плотную холстину.

Удовлетворённый своими трудами, дворник, словно кость бездомной собаке, ловко бросил мне выцветшую дерюгу и я, не теряя времени, просунул свою обгоревшую голову в вырезанное ножом отверстие. Бесспорно, это не являлось шедевром Армани, или какого-нибудь другого достойного кутюрье, но в моей теперешней ситуации выбирать особенно не приходилось. Новоявленное пончо, свешивалось с моих плеч, мешкообразной хламидой и опускалось до самых щиколоток. Грубые ворсинки ткани, моментально вызвали раздражительный зуд на моём обгоревшем теле. Это рубище, было бы в пору какому-нибудь фанатичному монаху-отшельнику, посвятившему себя целиком и полностью - жесточайшему искоренению власти плоти над властью возвышенного духа.

Тем не менее, я был несказанно рад и тому, что приобрёл. Пусть нелепо, но всё-таки это лучше, чем распугивать честных граждан, непотребным видом обнажённой и грязной натуры.

- Искренне благодарю – прошептал я сердобольному дворнику.

Правда, это было высказано так тихо, что навряд, ли было услышано. В пересохшем горле, предательски запершило и, откашлявшись сухо, я произнёс:

-. Вы оказали мне, действительно, несоизмеримую услугу. Даже не знаю, что бы я без вашей помощи делал.

Ответом мне, прозвучал сотрясающий стены тоннеля хохот и под тёмным мраком надвинутого капюшона, загорелись зловещие глаза. Теперь, я точно понял сто,  узнал его, хотя никогда и не видел раньше. Если б я был в другой ситуации, а не оправлялся после тяжёлого шока, я, возможно, понял бы это раньше, хотя… вряд ли, это смогло бы существенно изменить, сложившуюся ситуацию.

По мере того, как раскаты, зловещего хохота, отражались эхом, вибрируя в стенах пустующих коридоров, зловещая фигура в плаще, подошла ко мне, почти вплотную и я почувствовал, как моя кровь, прекращает свою пульсацию и начинает застывать в моих жилах.

- Это действительно, несоизмеримая услуга с моей стороны, - услышал я голос, вмещающий в себя целый хор, пугающих голосов из загробного, потустороннего мира. – Ты должен быть мне благодарен, за то, что выбор пал именно на тебя. Ну,… ну… не трясись, тебе уже нечего бояться.

Легко сказать… только вот слова, застряли в моём, парализованном спазмом панического страха горле. Да, и были ли эти слова у меня вообще?... Когда разум отказывался принимать, то, что видели обезумевшие и выпученные от ужаса глаза.

- Ты успешно выдержал испытание и, тебе осталось совсем немного, - его слова, как капли расплавленного свинца, обжигали моё сознание, медленно и мучительно втискиваясь в мою память. - Если ты, до отведённого тебе срока, сумеешь постичь суть вещей и сломаешь печать, наложенную на тебя магическим раскладом, то поверь мне - равного тебе по силе не было и не будет, за всю историю этого мира.

- Так значит, ты меня не убьёшь? – с недоверием спросил я, зловещую фигуру в плаще с надвинутым на лицо капюшоном.

- Глупец, - утвердительно констатировал “дворник”.

– Глупец – была твоя первая карта. Конечно – “нет”… Не убью. Неужели ты этого ещё не понял? Для чего было мне затевать такую сложную и многоходовую комбинацию, если бы моей целью являлось - просто банальное убийство. Это можно было бы сделать намного проще. Ты и сам всё скоро поймёшь. А теперь поздравляю тебя – ты действительно умер!

- Умер?... – переспросил я, еле сдерживая себя в руках.

- Умер, умер, - похоже, эти слова пришлись вполне по сердцу моему собеседнику. – Умер. Но только не для меня.

Он забросил свисающую длинную полу плаща, небрежным жестом через своё плечо и сказал:

- До скорой встречи. А пока, поломай свою голову над следующей загадкой. Как там, говорит твой хвостатый друг? По-моему: “Читайте знаки?”... Вот и читай, пока есть такая возможность.

Из недр засаленного плаща к моим ногам, словно вращающийся пропеллер, полетела очередная карта. Она упала точно передо мной, интригуя смотрящей на меня рубашкой,  и скрывающимся под ней значением. Я присел на корточки и, опираясь о пол рукой, чтобы не свалиться от непрекращающегося головокружения, потянулся за листком судьбоносного атласного картона. Когда непослушные, дрожащие от напряжения пальцы смогли ухватить выскальзывающую и неподдающуюся карту, я поднял затуманенный болью взгляд и внимательно осмотрелся вокруг.

Незнакомца нигде не было. Пропал, как сквозь землю сгинул…

Вот и думай, взаправду или привиделось?... Или бред свихнувшегося параноика  или просто, наоборот - этот мир понемногу сам начинает сходить с ума.

Я перевернул карту лицом к себе и увидел рыцаря-всадника, из открытого забрала шлема которого, вместо человеческого лица, красовался череп с пустыми глазницами. Внизу была подпись, обозначающая этот Аркан: “Deth” - то бишь, по-нашему – “Смерть”.

На изображении, загадочный всадник, одетый в чёрные рыцарские доспехи, медленно движется на белом коне. В своей левой руке он сжимает чёрный штандарт, на котором вышита белая Мистическая Роза. На краю горизонта между двумя башнями, сияет огромное жёлтое солнце. Никакого видимого оружия у всадника Смерти нет, однако перед ним повергнуты на землю король, и дитя и юная дева, а молитвенно сложивший руки епископ, покорно ждёт своей участи.

Эта карта не вызвала во мне душетрепещущего страха, потому как я точно помнил её значение:

“Естественный переход человека в следующую стадию бытия либо есть, либо может быть единой формой его прогресса. Оккультное толкование этой карты – возрождение, творение, предназначение, обновление и отдохновение. Она не несёт в себе предначертания физической смерти. Главная же тайна заключена в познании того, что, по-прежнему обитая на земле, можно отрешиться от эмоциональной привязанности к нашей материальной оболочке. Именно это состояние делает возможным “возрождение” или преображение, провозвестником которого служит в действительности эта карта. Восходящее солнце символизирует зарю новой жизни, а излучина реки указывает на то, что мой жизненный путь решительно ведёт меня к той, похожей на смерть метаморфозе, которая может со мной произойти. Чёрное знамя, украшенное белой розой, говорит о том, что я подошёл к краю бездны, где могу стряхнуть прах прошлого, полностью уничтожив своё прежнее бытиё.

Начинается совершенно новая жизнь, новый жизненный цикл, несущий кардинальные перемены. Карта может указывать на смену места жительства или работы, а возможно, всего окружающего меня мироздания, так как прошлое решительно оставлено позади”.

Значит, в силу вступает новый Закон и прошлое погребено под собственными обломками. С возрождением новый Антон! И покойся с миром старый…

Вот, раздались поспешные быстрые шаги, а за ними дробь семенящих следом. Жизнь в тоннеле начала пробуждаться, предвещая новый насыщенный суматохой день. Скоро здесь будет столько народу, что не в пору будет и продохнуть.

Я поднялся с насиженного мною места и не ровным сбивчивым шагом, придерживаясь рукой за шершавую стену, побрёл к выводящим на свет ступеням. Дойдя до них, мне пришлось сделать маленькую остановку, для того, чтобы восстановить, сбившееся как у немощного старика дыхание и, переждав секунду другую, я стал подниматься на встречу лучам, восходящего жаркого солнца.

Возвращение к реальности

Никогда не думал, что смогу оказаться в подобной жизненной ситуации. Не зря говорят в народе: “От сумы, да от тюрьмы не зарекайся”.

Прохожие брезгливо обходили меня стороной и делали вид, что в упор не замечают. Ещё бы… такого экземпляра, как я стоило посторониться. Среди кишмя кишащих в округе бомжей и опустившихся алкоголиков, я контрастно выделялся своей холстиной, одетой поверх обожжённого, грязного тела, ступающий по раскалённому асфальту, босыми, успевшими закровоточить ссадинами ногами и свалявшимися клочками, местами выгоревших волос.

Теперь, мной в самую пору, было пугать маленьких детей, которые не хотели слушаться своих родителей. В этой насыщенной безразличием атмосфере, я чувствовал себя прокажённым.

Не знаю, как складывалась бы дальше, выпавшая на мою долю судьба, если бы вдруг, из безликой толпы прохожих, меня не окрикнул, не знакомый мальчишеский голос:

- Антон! Антон! Это я – Илья! Помнишь, на днях ты давал мне денег…

Мутным, затуманенным взором, я с надеждой стал вглядываться в бурлящую толпу людей, снующих у витрин стеклянных палаток, стоящих на отведённой под оптовый рынок площади.

Мой взгляд остановился, на худеньком подростке, которого за руку держал исполин, одетый несмотря на невыносимое пекло, в короткую кожаную куртку и чёрную шерстяную шапочку. Рядом с ними, переминался с ноги на ногу огромный пёс из породы среднеазиатских овчарок, он смотрел на меня удивлёнными умными глазами и пытался сообразить, как ему себя повести по отношению к моей персоне. Жалкий вид уличного бродяги, не внушал ему особого опасения и поэтому присев возле ног своего хозяина, пёс терпеливо стал ожидать последующей от него команды.

- Видишь Дед, мы его нашли, - с радостью в голосе говорил мальчонка. – Всё случилось как ты, и обещал,… откуда ты только мог знать об этом заранее?

Высокий, широкоплечий мужчина, положил свою сильную ладонь на угловатое, худоё плечо подростка и, ничего ему не ответив, стал пристально меня рассматривать, словно бы он пытался сопоставить то, что видел сейчас, и тем, что ранее слышал из уст Ильи. Да, похоже, что внешность бывает обманчивой, но успевший всего повидать на своём веку, Хранитель привык ничему не удивляться.

В восторженном нашей встречей Илье, я без особого труда, узнал того беспризорного мальчишку, которому на днях пожертвовал деньги, для того, чтобы парень не загнулся от изнуряющего его голода.

- Видишь брат, как всё получается… - с горькой доли иронии, сказал я Илье, нисколько не смущаясь случившимся. – Ещё вчера, я был достаточно обеспеченным и можно сказать счастливым человеком, а теперь подобно бродячей собаке, оказался выброшенным на улицу.

- Ничего, Антон, не переживай, мы с Дедом тебе поможем.

Мальчик посмотрел, на стоящего рядом с ним великана и с надеждой в голосе спросил:

- Правда, Дед?! Мы ведь не бросим его одного?

Дед опять продолжал сохранять молчание, не сводя с меня своего пристального взора. Правда, взгляд этот был спокойным и добрым, и не предвещал никакой опасности.

- К тому же, у меня остался ваш бумажник, - мальчик хлопнул себя по лбу и торопливо полез за пазуху. – Вы его потеряли, когда садились в такси, там, у Московского вокзала.

И он жестом руки указал в заданном направлении, где за рядами стеклянных палаток, начинались цветочные ряды.

- Хорошо, что я его подобрал. Вот, возьмите… там всё на месте, - и он широко и по-доброму улыбнулся. – Так, что вы теперь снова, не такой уж и бедный.

Увидев родной бумажник, я чуть не прослезился. Нет, не потому, что я так сильно рад был снова встретиться со своими деньгами, просто он, остался последней вещью, которая напомнила мне о прошлой жизни, о возврате к которой, теперь не могло быть и речи.

- Погоди, - сказал я, снова взяв себя в руки. – Лучше спрячь его обратно на место.

Мальчик с недоумением посмотрел на меня.

- Представляешь, что подумают окружающие, когда увидят оборванного бродягу, с дорогим бумажником в руках?

- А, что?... – переспросил удивлённый Илья, и тут сам ответил на свой же вопрос. – Подумают, что он где-нибудь его украл.

- Вот именно, - подтвердил я его догадку. – А потому, лучше вместе пойдём туда, где торгуют недорогой одеждой и, вы сами мне всё там купите.

Именно так мы и поступили и когда, почти весь гардероб был уже укомплектован, мальчик мне предложил привести себя в надлежащий порядок, неподалёку отсюда на набережной у реки. Мы отправились все вместе на набережную, по дороге купив в аптеке, антисептическую мазь. Раны и ожоги, нещадно о себе напоминали и требовали особого внимания. По пути пришлось зайти в продуктовый магазин и купить что-нибудь поесть, в отличии от своих спутников, я с утра ничего не ел, довольствуясь лишь одной водой, которую к счастью нашёл в колонке, одного из заброшенных дворов.

Всю дорогу спутник Ильи, сохранял неприступное молчание. Я пытался задать ему пару вопросов, на которые он не отвечал, делая вид, что меня не слышит. Лишь только потом, когда я помылся, намазался мазью, оделся и плотно поел, первый раз он ко мне обратился:

- Этой ночью, похоже, ты был у Князя? – в его голосе, я не услышал ни угрозы, ни осуждения.

Скорее это была констатация известного ему факта, нежели наоборот, но, тем не менее, он выжидательно поднял бровь, наблюдая мою реакцию.

- Да, - коротко ответил я. – А что, это играет для вас какое-то значение?

Дед, не сводя с меня глаз, добродушно улыбнулся.

- Имеет. Всё имеет значение, даже то, что на первый взгляд, может выглядеть совсем незначительным.

- А, откуда вы догадались? – поинтересовался я.

- Я не догадался, я просто знаю, – голос этого человека, лился спокойным весенним ручьём и вселял в меня доверие и уважение. - И к тому же то, что ты сейчас, находишься здесь, говорит о том, что ты не принял его предложения.

- А откуда вы знаете про предложение?

- А я, Антон, про многое ведаю, - вполне серьезно продолжил Дед. – И про злоключения твои и про встречи, с тем в кого ты до сих пор отказываешься поверить. Ты прости, что сразу же, не сказал тебе об этом вначале. Человеку сложно порой, сделать свой не простой и единственный выбор. И поэтому, стоило к тебе присмотреться. Тяжело отказаться от соблазнов, которые может предложить Тёмный Князь. Но теперь, я совершенно спокоен, на тебе не стоит, печать его безграничной власти.

Я пытался постигнуть умом, смысл услышанных от Деда сов. Только вот ничего из этого у меня не получалось. Слишком сложно и слишком просто, выходило всё у него, словно речь шла не о непостижимом, а о вещах абсолютно обыденных и реальных.

Заметив моё сиюминутное замешательство, исполинского вида старик погладил по холке, лежащего рядом пса и сказал:

- Не вводи в искушение разум. Не способен он у тебя сейчас искать ответы на эти загадки. Отрешись от всего на время и соберись, тебе предстоит ещё более важное испытание. Если сможешь и в нём одержать победу, то тогда, не потребуется и объяснений. Всё само собой встанет на свои места. А теперь, други мои, надо бы нам поторопиться, не спокойно у меня на душе, чует сердце новый подвох.

- Что, должно что-то произойти? – спросил его насторожившийся мальчик.

- Ох, не знаю Илюша, не знаю, - замотал головой Хранитель. – Только ведаю я, сынок, что опять кто-то был в катакомбах, и не просто нечистая нежить, а ещё кто-то сильный и очень опасный. На откосе, что ближе к северному рукаву подземелья, ночью кто-то творил колдовство… Непотребное, чёрное с кровью и смертью. Вот и следует посмотреть, до заката, пока не поздно. Ибо, после, как только последний луч, скроется за горизонтом, пробудится в том месте Сила и нельзя допустить, чтобы тот, кто всё это сокрыто готовил, смог воспользоваться ей до срока, а иначе будет беда.

- И большая беда, тогда сможет случиться? – понимая всю никчемность своего вопроса, спросил я у Деда.

- Лучше бы тебе не знать – ответил он, насупив густые брови. – Вряд ли может быть что-то хуже…

Он поднялся с бетонной плиты, лежащей под наклоном и уходящей в воду. Верный пёс, с реакцией сторожа и охотника, подскочил и встал рядом, навострив, купированные уши в ожидании последующей команды. Вслед за ними поднялись и мы с Ильёй.

Как я в этот момент ни старался, но всё, что я только что здесь услышал, очень трудно увязывалось в сознании, даже в свете последних дней. С каким облегчением я бы воспринял, то, что мой возбуждённый рассудок, помутился от перенапряжения и чрезмерно утомительного режима, в связи с моей интенсивной работой и отсутствия намёка на отдых. Но всё оказалось совсем иначе, всё оставалось на своих местах и совершенно не хотело меняться. Это было такой  же реальностью, как и спокойные, медленно удаляющиеся по течению волны Оки. Реки, в которой я совершал омовение от копоти и адской сажи.

Дед уверенно стал подниматься наверх, по направлению к насыщенной автомобильным движением дороги. Не дожидаясь особого приглашения, мы с Ильёй пошли вслед за Дедом, а крутящий обрубком хвоста Баян, завершал наше “триумфальное” шествие.

В подземелье…

Наконец-то мы добрались до этого входа в подземелье.

Из-за того, что часть подземных тоннелей были завалены, по причине запущенности на протяжении последних лет, мы решили не тратить время, да и попусту не рисковать. Это место мне было достаточно хорошо знакомо, я не редко обращал на него внимание, когда раньше поднимался на маршрутном такси по витой асфальтированной дороге, ведущей в нагорную часть, вверх от Молитовского моста. Вход под землю напоминал мне убежище, времён последней Отечественной войны. Это был не какой-нибудь старый лаз, а достаточно широкая ниша, над входом в которую нависала массивная железобетонная панель. На панели любителями “граффити” были выведенные посредством нитроэмалевого баллончика, неразборчивые фразы и символы.

- Воистину проклятое место, - произнёс хранитель, без намёка на самую малую отдышку, после утомительного подъёма на высокую гору. – Что ни говори, а всё возвращается на круги своя. Раньше, в минувшие времена, когда на Руси ещё не было христианства, лесные волхвы и чёрные чародеи, основали здесь своё обособленное капище. Тогда здесь ещё не было этого лаза, - старик указал на вход в подземный тоннель. – Уж больно сильная здесь энергетика и скопление внутренней Силы. Сколько лет уж прошло, а источник, как будто бы только пробился.

- Посмотрите, внутри, кажется, кто-то есть, - воскликнул Илья, указывая на вход в пещеру.

Мы все вместе повернули свои головы в заданном направлении, а Баян настороженно стал ловить своим влажным носом, исходящие оттуда запахи. Хранитель пристально наблюдал за псом, который являлся для него своеобразным индикатором опасности. Но, судя, по поведению Баяна, причин и оснований для беспокойства пока ещё не наблюдалось.

- Странно, - ещё раз посмотрев на своего пса, дед сделал следующее заключение. – Странно, однако,… быть может бомжи,… а то и пацанята какие балуются.

Не дожидаясь следующего момента, когда тому, кто затаился в пещере, снова в голову взбредёт идея попасть в зону нашей видимости, мы уверенно, как по команде зашагали к входу в тоннель.

Я не переставал восхищаться могучей собакой. Это был поистине опытный и профессиональный разведчик, причём эти очень необходимые качества, Баян приобрел не упорными тренировками, а они были заложены у него от рождения. Пёс осторожно, а самое главное бесшумно крадучись подошёл к входу в пещеру и, увидев предполагаемого “противника”, аккуратно залёг в засаде.

Когда мы втроём достигли бетонной балки, Хранитель молча стянул свою шерстяную шапку, вытер ей накатившийся пот со лба и, приложив указательный палец к губам, в знак того, чтобы мы не нарушали молчания, извлёк из-за пазухи свой боевой тесак. Теперь мне открылось то, что гладко выбритый череп Деда был обильно покрыт татуировками, изображающими замысловатую руническую вязь.

Стараясь ступать бесшумно, мы шагнули в тень под свод высеченной в горе ниши. Перед нами простирался достаточно широкий проход, для того чтобы можно было идти по двоё, освещённый бликами тусклого света, который горел в конце, поворачивающего вправо подземного коридора.

Несмотря на то, что тоннель был достаточно просторным, Хранитель предпочёл, крадучись и осторожно ступая идти впереди остальных, отставив назад растопыренную пятерню, давая нам понять, чтобы мы держались от него на расстоянии и выставив перед собой, сверкающий тусклыми бликами нож. Верный Баян семенил след в след, за своим хозяином, готовый в любой момент отвлечь на себя внимание предполагаемого противника. Дойдя до поворота, они оба остановились, так, что нам ничего больше не оставалось, как только распираемыми любопытством, подойти к ним вплотную и стать так же свидетелями, ожидаемой и интригующей развязки.

Выглядывая пониже Дедовского плеча, нам открылась следующая картина:

На освещённом факелом небольшом пространстве - на земляном полу лежало обездвиженное тело, по одежде и внешнему виду, скорее всего оно принадлежало женщине. Над ней, склоняясь, сидела фигура, одетая в длинный, похоже - армейский плащ, с надвинутым капюшоном. На секунду, присмотревшись внимательно, мне кажется, что я узнал их обоих и, от этого знания мне стало не по себе.

Холодный страх проснулся внизу моего живота и ползущими змеиными кольцами, медленно стал подниматься, по столбу моего позвоночника, пока не достиг головы.

Как я уже успел догадаться, на сыром земляном полу, обездвиженнно лежала встретившаяся мне вчера цыганка, её безвольно откинутая голова, была лицом повёрнута в нашу сторону. Пустые, обугленные и почерневшие глазницы, напомнили мне мадам Эльвиру. Разница состояла лишь в том, что растрепанные в момент смерти волосы несчастной гадалки, напоминали огромный всклокоченный одуванчик, ставшие такими в результате прошившей её насквозь молнии, у цыганки же, они были прибраны в цветастый платок.

То, что лежащая перед нами цыганка была мертва, являлось фактом, не требующим доказательств.

Фигура, склонившаяся над телом, производила над ней загадочные пассы руками и произносила, едва уловимые - не то заклинания, не то просто, какие-то зловещие проклятия. Его голос был ровным и может быть даже спокойным, только мне от этого не было легче. Зловещий плащ с надвинутым капюшоном, напомнил мне ещё раз о неприятной утренней встрече в пустынном подземном переходе и я с содроганием ожидал, когда же он повернётся к нам и снова сверкнёт пылающими глазами.

Ожидать нам пришлось не долго. Незнакомец пододвинул к себе поближе лежащий рядом деревянный футляр, прикрыл его откинутую крышку, и щёлкнул замком металлической защёлки. Затем он не торопясь, поднялся с колен и выпрямился во весь свой не малый рост. Повернувшись к нам, незнакомец продолжал сохранять невозмутимость и полное спокойствие, его рука медленно потянулась вверх и откинула назад скрывающий лицо капюшон.

Не знаю, какие силы не заставили меня инстинктивно зажмуриться, но, открывшееся перед нами лицо, никак не соответствовало моим представлениям о том, что я ожидал увидеть.

Пред нами стоял высокий и пожилой мужчина, с благородными и честными чертами лица, и аккуратно подстриженным ёжиком седых и густых волос.

- Это он, - закричал Илья – я узнал его Дед, это был он. Ну, тот, о ком я тебе вчера рассказывал. Я запомнил его, когда наблюдал за ним вчера, в грозу через окно.

- Так значит, это был ты?! – с иронией, сглаживающей проходящее возмущение, воскликнул человек в плаще. – Мальчишка! Ты даже не понимаешь, чего тебе могло стоить, это твоё, никому не нужное любопытство.

- Почему, никому? – заступился за мальчика Хранитель и уверенно зашагал вперёд. – Одного не могу понять, как тебя угораздило вляпаться в это дело? Ты ведь, был всегда чересчур осмотрительным и осторожным. Или может быть я не прав? А?… Ответь мне, не так ли, Фридрих?

Человек в плаще растерялся от неожиданности, даже чуть не выронил, находящийся у него под полой футляр. Он, внимательно щуря глаза, изо всех сил пытался разглядеть лицо, идущего ему на встречу Деда.

- Не могу поверить своим глазам, - сдавленным голосом произнёс человек. – Нет. Да нет же,… этого не может быть. Ты ли это, дед Берендей?!...

- А то, кто же ещё! Конечно я! – ответил хранитель, останавливаясь в двух шагах от оторопевшего барона.

- Но, как можно?! – спросил он теперь уже восхищённо. - Ведь прошло столько лет, а ты выглядишь, всё таким же могучим и сильным… даже, как мне показалось ещё моложе.

- Успокойся, - ответил Дед. – Или ты забыл, откуда… и кто я?

- Да, конечно… - закивал, утвердительно барон. – Это только мы, подвержены ходу времени и стареем, с каждой наступающей неотвратимо секундой. Но, к чему этот маскарад - бритая, покрытая татуировками голова, джинсы, куртка, армейские ботинки? В таком виде ты никак не похож на того, кем являешься на самом деле.

Хранитель добродушно рассмеялся и, пряча свой, как бритва, отточенный боевой нож, в скрытые под кожаной курткой ножны, обнял седого барона и ответил:

- Этот мир не стоит на месте, и не мне тебе объяснять, что эпохи сменяют друг друга, растворяя следы прошедшего в настоящем. Точно так же - должны меняться и мы, для того, чтобы лучше чувствовать изменения. Ну, подумай сам, как нелепо я бы смотрелся, в переполненном людьми мегаполисе, если б следуя твоим представлениям, оставался таким, каковым ты меня запомнил в том далёком и злополучном, для тебя сорок пятом году. Кстати, знаешь ли ты о том, что ожидание второго пришествия Сына Божьего, для огромного количества христиан, будет достаточно проблематичным?

- Это почему же? – удивился Фридрих.

- Потому что большая часть этих “несчастных”, хотя и искренне верующих людей, ожидают такого Христа, которого они представляют, из тех воспоминаний, которые у них отложились. Одетого в рубище и в сандалиях, с длинными волнистыми волосами и с бородой. В то время, как появись он в таком виде, среди ошарашенных прохожих, его тут же надолго упрячут в психушку или чего доброго снова распнут за святотатство и оскорбление идеала.

Изумлённый Фридрих горько усмехнулся:

- А ведь и вправду… мне это почему-то даже не приходило в голову.

Наблюдая за этим разговором, двух давнишних и близких знакомых, мы сделали вывод, что можно выбраться из своего укрытия и вышли на освещённое факелом пространство. Не смотря на завязавшуюся беседу, мой взгляд как магнитом притягивался к телу, лежащей на полу мёртвой цыганке. У меня всё время, в голове крутилась, сказанная ею фраза, когда она обращалась ко мне. Вот и теперь её зычный и низкий голос, прозвучал у меня внутри:

- При следующей нашей встрече, я расскажу тебе много интересного о твоей красавице. А теперь помоги старой женщине подняться. Мне пора отправляться своей дорогой.

Что же всё-таки она хотела мне сообщить?

- Так ты всё же мне не ответил, - оборвал мои мысли голос Хранителя. – Что тебя привело, обратно на нашу землю?

Немец на секунду умолк, словно собираясь с мыслями и отвернувшись лицом к стене, начал своё повествование:

- Сорок пятый год, был действительно, для меня трагичным. Не успев оправиться от опасностей, трудностей и лишений, подстерегающих меня на каждом шагу, новое горе обрушилось тяжким грузом, на мою и без того не лёгкую жизнь. Два томительных долгих года, ушло на то, чтобы я достиг своей солнечной Германии и наконец-то ощутил запах сена своих родовых угодий. Дома встретили меня старый конюх и набожная кормилица. От них-то я и узнал эту горькую весть о своей семье.

На какое-то время он замолчал, сдавленно проглатывая, подступивший к горлу комок. Его плечи напряглись, от сдерживаемого им рыдания и он, словно стряхивая его, передёрнул ими, задрав высоко свой аристократический подбородок. По всей видимости, это помогло ему сдержать набежавшие на глаза слёзы.

- Извините, - продолжил он – не буду вдаваться в подробности их смертей. В общем, дальше, я на какое-то время отрешился от мира и полностью замкнулся в себе. И чем дольше это происходило, тем чаще я стал ловить себя на мысли, что беспрестанно думаю о Марфе. О том, как она в далёкой России, подверглась нападкам НКВД, из-за того, что спасла меня, от неминуемой гибели и унижений. Все эти годы я не оставлял попытки, снова разыскать и отблагодарить её. Во времена репрессий в вашей стране и неприступного “холодного занавеса”, сделать это было почти невозможно, без того, чтобы ещё больше ей же не навредить. Но потом, до меня дошли сведения, что она скончалась при родах, в лагере для заключённых весной сорок шестого года. С тех пор, я считал своим святым долгом, разыскать родившегося ребёнка и всю жизнь посвятить тому, чтобы он имел, то, что должно было бы принадлежать ему по праву. Конечно, я не смог бы заменить ему мать, но, по крайней мере, у него бы был отец. Настоящий отец, … я думаю, Берендей, что ты сможешь меня понять.

Искать ребёнка, проживая в чужой стране, для меня не представлялось возможным и тогда, когда у вас началась перестройка, я покинул свой дом и приехал сюда.

Позже, когда я уже жил здесь, мне удалось восстановить лагерные документы, по которым я узнал, что ребёнком оказалась девочка, отданная на воспитание приёмной матери, бывшей соседкой Марфы по палате родильного отделения.

Через некоторый промежуток времени, заключённую, вместе с двумя детьми отправили на вольное поселение. Эта женщина была цыганкой и отбывала срок, за мошенничество. На самом деле, как я смог установит много позже, она была из рода потомственных ведьм и гадалок, а осудили её за то, что она отказалась приворожить привлекательную пассию, дочь выдающихся заслуженных и признанных всей страной родителей, для одного очень крупного партийного чиновника. Приёмная дочь, цыганки с малых лет проявляла не дюжие способности в изучении тайных знаний и древнего магического ремесла. Когда приёмная мать умирала, нарушив родовой закон - она передала свою Силу не родной, а приёмной дочери, чем навлекла на ту, зависть и преследования всего могущественного родового клана.

Кроме того, девушка была на редкость красива и смогла, используя унаследованную от матери Силу, увести жениха у своей названной сестры. На этом, терпение родственников закончилось, и они с проклятием изгнали обоих влюблённых вон, обрекая их на вечное изгнание и предрекая несчастливую судьбу.

В том, что так это и произошло, не приходится сомневаться. Они оба погибли ужасной смертью, при самых загадочных обстоятельствах. На этот счёт, у меня есть вполне основательные подозрения, что это была жуткая месть, не успокоившихся родственников тайного клана. Все факты и обстоятельства этой трагической смерти, говорят о том, что был выполнен древний кровавый обряд и совершено ритуальное убийство.

Одного представители клана могли не знать, что у молодых убитых была маленькая дочь, которую они тщательно укрывали от посторонних глаз, отдав на воспитание доброй женщине, снабжая её деньгами и всем необходимым, что могло потребоваться для ребёнка.

Таким образом,… потеряв опять,… я узнал, о том, что нашёл. И судьба занесла меня сюда, в поисках неуловимой внучки. Эта женщина, что лежит на полу, приходилась матерью, погибшего отца моей внучки. К сожалению, мне так и не удалось от неё узнать о судьбе, разыскиваемой мной девочки. Да и что может рассказать, человек, чья душа уже далеко.    

Вот поэтому, мне и пришлось, прибегнуть к помощи Знания.

- Так значит, это не вы её… - не сдержавшийся Илья, сконфуженно замолчал и спрятался за широкую спину Хранителя.

- Мальчик, мальчик, - закачал седой головой  барон и осуждающе посмотрел в его округлившиеся глаза – и как ты только смог, про меня такое подумать?

- А что, - пытался защититься Илья. – Знаете, как я испугался, когда увидел вас там, в окно, когда вы выделывали эти штуки, своими волшебными картами из этой коробки.

Тут в разговор вмешался Хранитель:

- Не суди его слишком строго, - обратился он к расстроенному Фридриху. – Он пока ещё совсем ребёнок и очень много о нас не знает. А тебе, не стоит с недоверием относиться к барону, он вполне откровенно обо  всём нам поведал. И у нас нет никаких оснований для того, чтобы ему не верить.

Обманчивая Луна

Пока они говорили между собой, я старался не упустить из их речи ни единого слова, а сам, подойдя поближе, внимательно рассматривал лежащую неподвижно цыганку. Её слова, сказанные мне напоследок и повествование Фридриха, наводили меня на новые размышления о судьбе одной небезразличной мне и очень знакомой девушки.

Судя по всему, Лилия и была тем тщательно скрываемым от посторонних глаз ребёнком и поэтому на мои расспросы о своих родителях, отвечала уклончиво и с некоторым беспокойством.

Разглядывая окоченевшее и обезображенное ожогами лицо пожилой и могущественной женщины, меня объяло чувство скрытого беспокойства. Предсмертная маска старой цыганки, ничем не выдавала предсмертного ужаса, который я запомнил у мадам Эльвиры, когда спешно покидал её экзотическую квартиру. Не смотря на предсмертные муки и судорожную агонию, на её лице сохранилась зловещая улыбка, словно власть и Сила, которой она обладала при жизни, гарантировала ей победу в той не равной борьбе, которую она проиграла. Или может быть,… старуха надеялась, несмотря на свою мучительную смерть, что обидчик не скроется от возмездия и заплатит слишком высокою цену, и она будет отомщена.

Я уже собирался отойти от безжизненного тела, для того, чтобы присоединиться к общей группе беседующей компании, как своим боковым зрением заметил одну подозрительную деталь. Из-под отогнутого края пёстрой, цветастой цыганской шали, которая была наброшена на плечи покойницы, выглядывал закруглённый уголок карточного листа, знакомый мне по ранее виденному внешнему узору своей рубашки.

Я присел на одно колено, возле окоченевшего трупа и как можно аккуратнее, подцепив уголок кончиками пальцев, потянул его на себя. Карта с лёгкостью проскользнула между складками гладкой шёлковой шали и оказалась в моих руках. Так вот какое послание оставила мне старуха. Возможно, что именно она являлась прямым и непосредственным участником во всех тех событиях, которые со мной происходили.

Подойдя под освещённое горящим факелом пространство, я внимательно начал рассматривать изображение на карте. Это был восемнадцатый Аркан Таро, подпись под изображением гласила: “The Moon”, что в переводе означало: “Луна”.

Эта карта представляет жизнь воображения, отрешённую от жизни духовной. Путь изображённый на этой карте, который пролегает между двумя башнями, ведёт в неизвестность. Интеллектуальный свет, закрывшей глаза, холодной Луны, есть лишь отражение света реального. Луна безраздельно владычествует в ночном небе. Её мир – мир сновидений, в которых пробуждаются все наши страхи, зарождавшиеся от самого сотворения мира, когда мы проходили по этапам, своего эволюционного развития. Эти этапы вполне последовательно изображёны на этой карте: от выползающего из воды рака, до агрессивного волка, воющего на луну – подразумевающего человека, в дикой своей ипостаси и следующий этап, олицетворяющий цивилизованное общество - одомашненную собаку.

Карта Луна таит в себе скрытую угрозу и опасность, ибо, вступая в сферы психических сил, мы проникаем в неведомую, обманчивую сферу иллюзий, ложных толкований, самообмана и нереальности. Она символизирует бесчестное поведение по отношению к тому, в чьём раскладе она выпадает и предупреждает о том, что существует явная угроза попасться в расставленные кем-то умело силки, тем, кто ведет бессчетную двойную игру. Луна может олицетворять внезапные перемены или получение неожиданных досадных известий. Раскрытие неких тайных фактов, которые могут доставить огромные неприятности. Одним словом, Луна – это тайна, покрытая мраком и туманящий взор, обман.

- Что ты там увидел? – спросил Хранитель, подойдя ко мне.

Я протянул ему найденную мной карту, и вопросительно посмотрел на подошедшего к нам барона, который тоже начал рассматривать её, выглядывая из-за широкого плеча Берендея.

- А… вот, вы о чём… - высказался немец.

- Ну, Фридрих, расскажи об этом Антону поподробнее, - обратился к нему Берендей, передавая в его руки карту. – Ты у нас знаток школ западного мистицизма, Таро – это по твоей части.

Тот бережно принял карту, и как приценивающийся к истинному сокровищу, ювелир, начал пристально её рассматривать.

- Я вижу, что вы её тоже заметили, - констатировал он этот факт. – Я тоже обратил на неё внимание, но не в моих привычках брать то, что не принадлежит мне по праву. Хочу заметить, что карта эта для вас, весьма не благоприятная. Пожалуй, она, вообще, единственная во всей колоде, из карт, к значению которых все мистики, во все времена, всегда относились с повышенной предосторожностью. А если учесть и особенности всего вашего неблаговидного расклада, то…

- А откуда вам известно про мой расклад? – прервал я с не скрываемым подозрением  седого барона.

- Не будьте так наивны, мой друг – добродушно улыбнулся он в ответ. – О вашем существовании и событиях последних дней, я знал до того, как встретил вас сегодня в компании моего старого друга Берендея. У карт есть удивительное свойство – они знают об очень многом, и могут всегда поведать об этом, если вы умеете с ними говорить. Я думаю, о причине, моего такого пристального к вам внимания, вы смогли уже догадаться и сами, учитывая моё предыдущее повествование? Надеюсь, что наш общий друг, не имеет к этому никакого отношения?

- Если вы имеете в виду Лилию, то, конечно,… я догадался, что речь идёт именно о ней, - как можно тише согласился я, замечая, как не произвольно краснею. – А по поводу Хранителя, могу вам сказать, что я сегодня увидел его впервые и вряд ли он может быть к этому причастен.

- Именно это, я и имел в виду, - подчеркнул он, с серьезной интонацией.

Сейчас он походил на ревнивого папашу, к которому пришёл кутила и разгильдяй, просить руки его несравненной дочери.

- О чём это вы тут? – поинтересовался Берендей. – Я вижу, что кто-то изрядно постарался, спутывая все нити в замысловатый и хитрый узел.

- Думаю, что по этому поводу, мы сможем поговорить обстоятельно, после того, как проясним всё, что сегодня здесь происходит.

Немец всяческим образом, старался не раскрывать раньше времени, всего того, что ему было известно о своей внучке и возможно, о моих с ней отношениях. У меня даже сложилось такое впечатление, что барон от части меня подозревал в том, что я каким-нибудь образом связан с её преследователями. Я же, был абсолютно уверен, что виной её злоключений, являлись дальние “родственники”, тайного цыганского магического клана. И если за факт, подтверждающий эти домыслы, принять, имеющееся здесь мёртвое тело цыганки, то можно отчасти сделать следующий вывод - что в данный момент за её судьбу незачем опасаться. Другой вопрос, какое это отношение имеет ко мне?

- Хотелось бы верить, что эта карта, явилась последней каплей, в чаше, отпущенной для моего испытания, - высказался я с чувством, исполненным надежды.

- Боюсь, мой друг, что вы снова заблуждаетесь, – заявил сочувствующим тоном барон – как я полагаю, в вашем случае используют один из самых действенных раскладов, который называется “Кельтский крест”. Это можно было заметить, учитывая особенности происходящих с вами и отражённых в данном раскладе событий. И если принять все эти факты во внимание, то данная карта “Луна” - является только лишь девятой по счёту, в то время, как в “Кельтском кресте”, используется десять карт.

- Значит, будет ещё одна карта? – обречённо произнёс я.

- Именно так, -  услышал я торжественный голос Фридриха.

Ему бы сейчас, широкополую шляпу и рясу священника с чётками, получился бы вылитый инквизитор. Это сравнение, выплыло у меня, как-то само собой, потому что, несмотря на весь свой дружелюбный вид, последняя фраза в его устах, прозвучала подобно суровому приговору.

Толкование

- А нельзя ли для верности, заново пересмотреть расклад? – спросил Берендей, задумчиво поглаживая свою бородку. – Возможно, тогда мы сможем получше оценить, сложившуюся ситуацию. И если это будет возможно, то постараемся, по крайней мере, к ней хорошо подготовиться, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох.

Фридрих достал из-под плаща, свой драгоценный деревянный футляр, вслед за ним извлёкая из свиток из выделанной оленьей кожи.

- Я уже тоже думал об этом, - говорил он, расстилая кожу, на предварительно, расчищенный от мелких камешков, участок земляного пола. – Просто не решался сам заговорить об этом. Кстати, мой юный друг, – обратился Фридрих к Илье – возьмите, пожалуйста, вон тот факел, подожгите его и подсветите вот здесь. Замечательно… благодарю вас.

Делая, умело свои замысловатые приготовления, мистик, теперь напоминал мне сказочного придворного звездочёта, вот только, не хватало вышитых звёзд, на его, похожем в призрачном мерцании факелов плаще, и опущенном на голову капюшоне.

Он достал из футляра, отделанного внутри мягким бархатом старинную колоду, правда, карты в ней немного отличались от тех, что преследовали меня на каждом шагу. Эти карты были выполнены изящно с особым искусством, делая картинки изображённые на них, более реальными и настоящими. Казалось, что эти персонажи вот-вот мгновенье и начнут оживать, разыгрывая сцены по прописанному для них, кем-то свыше сценарию. По своему смысловому значению, они почти совсем не отличались от тех, с которыми мне уже довелось столкнуться.

- Итак, господа, вы готовы? – спросил у нас Фридрих, когда последние приготовления были успешно закончены и карты выложены в соответствующем порядке, как предписывалось раскладу, под названием “Кельтский крест”.

Мы утвердительно закивали, подтверждая то, что готовы внимать каждому, обращённому к нам слову.

- Я намеренно выложил карты рубашками вниз, а значениями наверх, для того, чтобы не тратить и без того драгоценное для нас, в эту минуту время и по, этой же самой причине, буду, краток, опуская не нужные сейчас подробности и иные варианты для толкований.

Мы присели на корточки возле, расстеленной вместо бархатной скатерти кожи, для того чтобы лучше видеть расположение выпавших карт.

- В центре креста, располагается “Глупец”, - указательный палец Фридриха упёрся в обозначенную карту. – Эта карта олицетворяет самого Антона, в начале его пути, когда он слепо, сам того не ведая, окунулся с головой в неизвестную ранее ему атмосферу, окутанную опасностями и мистицизмом. Я могу вас поздравить мой друг. До сегодняшнего момента, вы достойно прошли, выпавшие на вашу долю испытания и не малую роль в этом сыграл, тот факт, что ваш путь начинался именно с этого Аркана. “Глупец” – это хорошее предзнаменование пред шагом в жизнь насыщенную самыми невероятными приключениями.

Дальше, его палец переместился на карту, которая составляла поперечную перекладину импровизированного креста.

- Второй картой, идёт Повешенный, что указывает на факт, содействующий данному преображению. Эта карта символизирует, в данном случае переоценку ценностей и смену приоритетов, также, ожидающие впереди испытания и самоотверженное пожертвование. Вы ничего такого не припоминаете?

- Даже не знаю, - ответил я. – Мне трудно сейчас сориентироваться в этом наслоении событий, потому, что каждый день меня подстерегали всё более неожиданные и изощрённые сюрпризы.

- Хорошо, тогда я вам кое-что напомню – его рот растянулся в спокойной улыбке, а верхнюю часть лица, мне так и не удалось увидеть, из-за тени падающей от капюшона. – Вы пожертвовали своими деньгами, оказавшись почти без них. Человек, изображённый “Повешенным” за ногу, олицетворяет молодость и неопытность, которому ещё только предстоит обрести путем проб и ошибок, появляющийся с годами опыт. Вы так и не догадались, кто это?

- Судя, по значению и высказанному вами смыслу… По-моему - это Илья?

- Совершенно верно, мой друг. Вы делаете замечательные успехи, - барон по отечески похлопал легонько меня по плечу. – Когда всё закончится и будет уже далеко позади, я с удовольствием преподам, вам несколько ценных уроков по картам Таро. Думаю, что вам это очень пригодиться.

- Давайте не будем терять время, - по-деловому прервал его Берендей. – Любезностями будете обмениваться после.

- Хорошо, хорошо, - сказал немец, снова переходя к раскладу.

- Следующая – третья карта, раскрывает перед нами далёкое прошлое, касающееся данных событий. И здесь перед нами, предстаёт “Император”, символизирующий энергию, напор и целеустремлённость. Поскольку, эта карта в данном значении указывает на конкретного человека, не буду испытывать вашего терпения и, следуя просьбе Берендея, сообщаю, что этот человек “Император” - ваш покорный слуга, барон Фридрих фон Айнхольц.

- Но позвольте!... – выпалил я изумлённо – А вы то, какое имеете к этому всему отношение?

- Терпение,… мой друг, терпение, - сдерживая моё изумление, продолжал старик. – Я и сам, по началу не мог этого понять, пока в раскладе не появились другие карты. А подсказкой для этого Аркана, послужила мне моя трость, она в точности своим набалдашником, напоминает голову овна, украшающую подлокотники трона “Императора”. Но, опустим пока эти подробности, переходим к следующей карте.

- Далее, четвёртой картой по счёту в раскладе, следует “Жрица”. Она указывает на недавнее прошлое и олицетворяет собой таинственную мистическую женщину, несущую за собой шлейф из загадок и неизвестности. Она способна заворожить, околдовать своей красотой, физической или духовной, притягивая ваше пристальное внимание, граничащее с всепоглощающим преклонением, перед её величием и властью над вами. Догадываетесь, о ком идёт речь?

- Кажется, да, - ответил я, восстанавливая все события, словно пазлы в сумбурном и хаотическом порядке, восстанавливающем целостность единой и многообразной картины. – Так значит это не мадам Эльвира, как я считал раньше? Теперь я понял - это Лилия, и как раз, я увидел её не задолго, до того, как это всё началось.

- Правильно, только здесь у нас есть определённые сложности. Когда вы обнаружили эту карту, при очень трагических обстоятельствах, после жуткого сеанса, в доме у мадам Эльвиры – карта находилась в перевёрнутом положении, а это в корне может изменить и без того усложнившуюся ситуацию. Я и сам пока толком не смог в этом разобраться. Для этого мне потребуется, знать карты всего, завершённого расклада, - констатировал взволнованный барон. – Ну, а мы идем дальше…

Его палец переместился к следующему Аркану.

- Пятым, в нашем раскладе идёт “Отшельник”, в вероятном будущем, встретившийся вам умудрённый опытом человек. Это тот, кто своим советом, способен наставить вас на истинный Путь. Человек, который всю жизнь посвятил познанию Истины, отметая соблазны бренного мира. Это – странствующий воин, заступник, надёжная опора для слабых и угнетённых.

- Берендей!... – воскликнул восторженно Илья.

Его глаза лучились искренним светом и восторженной мальчишеской гордостью. Так старательные и прилежные сыновья, восторгаются своими отцами, на которых они стремятся во всём походить, как на достойный пример для подражания.

- Браво, браво, мой юный друг. Вы, достаточно проницательны.

Фридрих бесшумно изобразил, будто он аплодирует сообразительному отроку.

– Именно, его-то Антону и предстояло встретить на своём тернистом пути.

Дальше, шестая по счёту, у нас идёт – “Башня”. Я думаю, вы прекрасно помните, те обстоятельства, когда получили этот Аркан, от лежащей здесь и ныне покойной цыганки. Это было серьёзным предупреждением о том, что ваша ситуация достигла угрожающей и критической отметки. И вы, тем самым, получили достаточно реальный прогноз на ближайшее, ожидающее вас будущее. В данном случае - “Башня”, имеет двойственное толкование: одно из них – это крах всех ваших привычных жизненных устоев, а второе – трагические события, свидетелем, которых вы оказались, по велению, чьей-то не видимой вами власти. Это своеобразный ход – запугать вас и вывести из равновесия, для того, чтобы сделать вас более покладистым и сговорчивым.

- Неужели, всё это, настолько сложно? – не переставал удивляться я. – И хотелось бы мне узнать, для кого это моя персона, играет, такое большое значение?

-  Думаю, что в ближайшее время, у тебя будет такая возможность, - нахмурив брови, заверил меня Хранитель.

Тем временем, Фридрих продолжал своё толкование дальше:

- Седьмая карта в раскладе – “Дьявол”. В нашем случае, этот аркан, не требует никаких комментариев. Вы прекрасно справились со своим испытанием, побывав на аудиенции, у его Всемогущества Тёмного Князя, что, как того и следовало ожидать, избавило вас от ненужных страхов и прояснило представление о вещах, которым вы раньше не уделяли должного внимания. Более того, в вашем случае, эта карта тоже, как и Аркан “ Жрицы”, была впервые обнаружена вами в перевёрнутом положении. Может, вы и не обратили на это своего внимания, но мне это известно доподлинно. А, это значит, что негативное влияние этого Аркана, для вас имеет совершенно противоположное значение и в вашем случае, может быть даже полезным для вас.

- Да уж, - горько усмехнулся я, поглаживая свои обгоревшие волосы и вспоминая утро, в подземном переходе. – Не хотелось бы… хватит.

- Теперь, восьмая – её величество “Смерть”. Эта карта рассказывает о том, что в данный момент вас окружает, - мистик сделал многозначительную паузу, обвёл всех присутствующих внимательным взглядом и продолжил:

- Надеюсь, вы не воспринимаете это буквально. Этот Аркан показывает, что все ваши прошлые связи - рухнули, работа, дом, близкие друзья – все это рассыпалось в прах. В довершении ко всему, жирную точку на вашей привычной жизни, поставил ваш некролог, опубликованный в сегодняшней местной газете. Для них… вы уже умерли. А вот, для себя и для нас, обретаете новую жизнь, возрождаясь, как Феникс, для того, что дано вам свыше.

Я оценил эти слова, но почему-то особого вдохновения не почувствовал. И вообще, что я делаю в этой пещере?

Бред какой-то…

Пол жизни отдал бы, для того, чтобы всё вернуть.

- Наконец - девятая… и, к сожалению, пока последняя, известная нам карта – это как вы видите - “Луна”. Она символизирует обман, завуалированную подтасовку и что в двойне неприятно – неожиданный поворот событий, причём, к сожалению, не в вашу пользу. А если, мы ещё и учтём её положение в этом раскладе, то связанны эти небезосновательные опасения с возлагаемыми вами надеждами. А по поводу прежней жизни, выбросьте из головы эти пустые и теперь уже бесполезные мысли. Даже если вы попытаетесь, вы не сможете быть удовлетворены, своим, отжившим и бесполезным прошлым.

Я решил промолчать, но остаться при своём мнении на этот счёт.

Восхищённый Илья подошёл к собирающему карты барону и бережно складывающему их обратно в футляр. Мальчик присел возле него на корточки и заинтересованно спросил:

- А как мы сможем узнать, кто стоит за всеми этими злостными кознями и вообще, зачем ему всё это нужно?

Фридрих повернулся к мальчику и по отечески растрепал его и без того, взлохмаченные волосы:

- Для этого мы должны знать, какой будет десятая – она же - последняя карта в этом раскладе. Тогда завеса тайны откроется, и мы узнаем, намного больше, чем-то, что сейчас нам хотят показать.

Маг

- Наверноё, вас интересует, какой же всё-таки будет последняя карта в раскладе? – услышали мы эхо тысячи шипящих голосов, раздавшийся в стороне из неосвящённой арки подземного коридора.

Этот голос застал нас врасплох, прозвучавший зловеще и неожиданно. Я узнал его сразу, как только услышал, понимая всем своим существом, что ничего хорошего он нам не предвещает.

Мы, не сговариваясь, поднялись и повернулись лицом, вглядываясь в сгустившийся мрак прохода. Из сумерек смутно выделялась фигура, в ниспадающем до самой земли балахоне возле которой стоял на длинных сильных ногах, поджарый с всклокоченной шерстью, ощетинившийся пёс. Лица говорившего не было видно, его скрывала кромешная тьма, от неё веяло леденящим холодом, и казалось она подобно чёрной дыре, готова была втянуть в себя и поглотить весь окружающий мир. Светящиеся голубым свеченьем глаза, излучали незыблемое превосходство и полное презрение по отношению ко всем, находившимся здесь в пещере.

- Мне кажется, что нас не ждали, - обратилась фигура к стоящему возле него волкодаву. – Ну, да ничего, нам с тобой не привыкать, являться без приглашения.

Пёс, словно в ухмылке оскалил свои клыки и в его глазах, красными угольками сверкнули огни.

Не сводящий пристального внимания, со своего четвероногого противника Баян, воспринял эту выходку, как брошенный нам вызов. Он гулко, утробно зарычал, сгруппировался и сделал медленный шаг вперёд, готовясь к предстоящей атаке. В тот же миг, на его широкую спину, легла рука, заметившего этот манёвр Берендея. Пёс не отворачивая морды, от своего противника, скосил на хозяина глаз и получил сигнал остановиться и чутко ждать продолжения развития событий.

- Вы даже не поинтересуетесь, кто мы и какова причина нашего вторжения? – с ехидной усмешкой, произнёс незнакомец. – Или от страха у вас отнялись языки?

Не дожидаясь, пока кто-нибудь из нас, попытается заговорить, Хранитель вышел вперёд и, расправив плечи, ответил:

- Нам незачем спрашивать о том, что и так без того известно. Ты то, чего нет, и не может быть. За всю историю человечества, твои попытки насадить твоё господство над этим миром, ни разу не увенчалось успехом. Дикие орды и полчища нечисти, посылаемые тобой, для тотального опустошения наносили огромный урон, сея смерть и внушая ужас. Но всегда, на защиту людей, восставала ответная Сила, восстанавливающая справедливость. Абсолютноё Зло, которое ты представляешь, не реально, потому как не предусмотрено Творцом, и поэтому не пытайся нас запугать, у тебя это не получиться.

- Жалкий червь, - захлёбываясь от ярости, прошипело Зло, на шаг, отступая в тень каменного тоннеля. – Как ты смеешь со мной говорить таким тоном? Я заставлю тебя и твоих друзей, пресмыкаясь прислуживать мне при новом порядке. После пыток и истязаний, я собью с тебя спесь и непокорность. И тогда мы посмотрим, как ты запоёшь, когда будешь как раб, выгребать объедки и нечистоты, за моими сподвижниками и придворными.

Берендей, нисколько не смутившись после этой пылающей злобой тирады, продолжал сохранять присущее его духу спокойствие.

- Я рождён был свободным и непреклонным, на просторах священной земли нашей русской. Сызмальства рос я как вольный ветер, вскормленный духом Любви и Прави и от мудрых, и сильных мира сего - получил надлежащее воспитание. Не иссякла за долгие годы Сила и не сломлен мой крепкий свободный Дух. Не пугай ты меня и моих друзей. Ничего у тебя из этого не получиться. Как вступал я в былые далёкие временя, на борьбу с ордами поганой нежити, очищая от них земли Русские, так и ныне готов исполнять свой долг. Не пришло ещё время твоё проклятое, чтобы смертью и страхом творить свою жатву.

- В этом ты глубоко ошибаешься, - мерзкий хохот из множества загробных голосов, глумливым эхом разнёсся по сводам подземелья и коридорам. – Время пришло, и час пробил. Мне долго пришлось выжидать этого момента. Осталось только завершить, то - для чего мы сюда явились.

Зло, словно плывя над зёмлёй, не касаясь её ногами, выдвинулось снова вперёд из укрытого мраком прохода. Но от этого, он не стал выглядеть более отчётливо. Несмотря на свет от горящих факелов, непроглядная тьма, сопровождала его на каждом шагу и следовала за ним как шлейф. Возможно, это было доказательством того, что время его действительно наступает, с каждой секундой наполняя его чёрной, холодной Силой.

- Нам нужно завершить до конца, то, что уже было начато, - его властный и твёрдый голос, источал  уверенность, не терпящую возражений. – Расклад. Его нужно закончить, иначе, зачем бы нужен был вообще весь этот, никому не нужный спектакль. Антон, тебя по-прежнему, интересует твоя судьба или теперь, обретя друзей, ты отдаёшь её полностью в их руки?

Слово “друзей” было высказано с особым, подчеркнутым чувством презрения.

- Позволь… - начал было говорить седой барон.

- Молчать!... – оборвало его Зло. – Я сейчас не к тебе обращаюсь. Или может быть, Антон, ты действительно, не способен, отвечать сам за свои поступки, доверяя этим жалким червям, принимать за тебя решение.

Мне действительно было страшно, но, увидев, насколько уверенно и непреклонно, держатся мои друзья, устыдившись, я принял решенье.

Я готов.

Да сколько, можно терпеть, ожидая, когда же, наконец, всё это закончиться. Мы всю жизнь обманываем себя необоснованными ожиданиями и надеемся  на самое лучшее, ничего не прилагая взамен, а когда ожидания не оправдываются или хуже того, происходит что-то ужасное, мы клянём судьбу и причитаем, почему же это произошло именно с нами, а не с кем-то другим. Даже Илья выглядел сейчас по-боевому собранным и уверенным.

Наша сила была в правоте!

- Хорошо, -  выступил я вперёд. – Пора, наконец, с этим покончить. Я готов увидеть последнюю карту.

- Увидеть?! Ха-ха-ха…– Зло опять рассмеялось холодным смехом. – Ты не в цирке, Антон. Увидеть – мало. Для тебя пора принимать решение. Ты готов?

- Да, готов.

- Если так, то тогда, смотри!...

Из-под складок, как ночь, чёрного балахона, в мою сторону вылетела последняя карта. В  своём молниеносном, стремительном полёте, она искрилась ярко-голубым свечением, оставляя за собой длинный шлейф электрических разрядов и молний.

Я поймал на лету, предназначавшуюся мне карту и мгновенно впитал в себя, заложенный в ней заряд клокочущей и бурлящей энергии.

Почувствовав всеми фибрами, как внутри моего потрясённого тела, с бесконечной скоростью мечется и вращается, неукротимый поток, неизвестных мне ранее ощущений, я ощутил себя преобразившимся, словно вылупившимся из скорлупы и исполненным новых сил - сверхчеловеком.

- Ну,… и как тебе, новое перерождение? – самодовольно спросило Зло.

Я стоял потрясённый, не зная, что и ответить. Чувство было воистину неописуемым, мне казалось, что я могу очень многое, вплоть до того, чтоб создать новый мир или перевернуть вверх дном старый. Хотя, с другой стороны, принять этот подарок, было равносильно предательству тех, кто мне помогал и готов был помочь в самую трудную минуту.

- Ты теперь, можешь быть всемогущим и самодостаточным, - Зло торжественно объявило во всеуслышание - Потому  что – ты Маг, исполненный неисчерпаемой Силой!

Я внимательно посмотрел на карту и увидел на ней действительно “Мага”, подпись так и гласила: “The Magician”. На карте был изображён юноша, над головой которого зависла горизонтально расположенная восьмёрка – символ, в виде знака бесконечности. Поясом ему служила змея, кусающая себя за хвост. Его правая рука с жезлом воздета к небесам, левая, вытянутым перстом, указывает вниз, на землю – это древний  принцип: “Что вверху – то и внизу”. На столе перед Магом, разложены символы, представляющие природные стихии четырех мастей Таро: жезл (огонь), меч (воздух), кубок (вода) и пентакль (земля). Этими символами и стихиями, адепт распоряжается по своему усмотрению.

Аркан “Маг” означает – пробуждение высших сил в человеке и проявление воли к освобождению от единства с тем, что вверху. Это мышление в его предельной сконцентрированной форме. Маг представляет собой воплощение веры в могущество разума и силу позитивного мышления. Он символизирует жизненную энергию сознательного разума, являющуюся ключом ко всякому творчеству и успеху. Его вера в себя, свои силы и таланты, способна пробудить к жизни сознательную ментальную магию и создать любой предмет, который в состоянии вообразить. Цель мага, может быть достигнута благодаря самоотдаче и полному сосредоточению своих усилий.

Я был потрясён своими новоприобретёнными возможностями. И что особенно и удивительно, я это ощущал в полной мере, от появившегося во мне могущества, до не испытываемых мной  ранее сил. Это было действительно – поистине волшебным превращением из реальности в сверхреальность и воспринималось мной как должное и само собой разумеющееся.

- Правда, это всего лишь малая часть оттого, что называется - настоящим могуществом.  

Фигура в балахоне приблизилась ко мне почти вплотную, загораживая от меня друзей. -  Тебе только осталось выбрать и принять одну из сторон. Для того, чтобы в этом тебе помочь, я скажу – вдвоём мы сможем безраздельно властвовать этим Миром. Мной проделана большая работа и источник Силы в моих руках. Ни одна из противоборствующих вечно сторон Силы Света и Силы Тьмы, не сумеет нам помешать, даже если они объединятся. Скоро орды разбуженной нечисти, поползут в этот жалкий мир, сея смерть и разрушения, очищая его для нас. И тогда, мы воздвигнем свою Империю, став её единовластными хозяевами. Ты получишь всё, что только захочешь… и притом, это будет - ВЕЧНО! Потому, что мы третья сила, а она, не подвластна законам Творца.

По мере того, как я это слышал, я отчётливо видел в своём сознании, как сметаются города, истребляются целые народы, как насаживается новый порядок и ОГРОМНУЮ, ОГРОМНУЮ ВЛАСТЬ!!!

Это чувство, несмотря на варварские и ужасные пути достижения, опьяняло собой и туманило разум, беспощадно вытесняя всё остальное, наполняя меня неутомимой жаждой к беспредельному и могуществу и безграничной власти.

Словно в трансе я покачнулся и взглянул в эти жуткие, светящиеся глаза. Они засасывали меня в свой омут и, теряя над собой контроль, я полетел в эту чёрную бездну, забывая обо всём на свете.

Громкий лай учуявшего неладное Баяна, разбудил меня, возвращая к реальности. Я взглянул на своих друзей и, увидев их напряжённые, открытые лица, словно липкую, мерзкую паутину, стряхнул с себя остатки, опутавшего меня морока.

- Мой ответ, будет – НЕТ! – объявил я во всеуслышание.

И в глазах друзей появилась радость, согревающая меня своим невидимым, но таким, для меня, в этот миг, ощутимым теплом. Я почувствовал облегчение, словно неподъемный каменный мельничный жернов, удалили с моей души. Это было приятным чувством - знать, что ты не один в этом мире и пока есть друзья… и пока мы вместе… даже лики безумного Зла, нам не будут страшны и не смогут нас разлучить.

- Ты совершаешь большую глупость! – с угрозой зарычало Зло. – Поступая так, ты утратишь Силу и вынудишь этим меня, уничтожить тебя, как и всех остальных. Подумай ещё раз. Я даю тебе выбор.

- Это выбор – без выбора! – сказал я ему, как отрезал. – И довольно об этом, я принял для себя решение.

С этими словами, я направился на встречу к друзьям и занял прежнее место, между Фридрихом и Берендеем. Илья стоял, чуть позади нас и сжимал в кулаке, рукоять, подаренного ему Дедом кинжала. Баян, широко расставив свои передние лапы, отчасти прикрывая собой мальчика, и готовился, в любой момент, вступит в решительную схватку.

- Ну, что ж… своим отказом, ты нарушил мой план и за это умрёшь мучительной смертью. – Зло взметнулось под своды пещеры, расправляя в полёте полы плаща и подобно разрастающейся грозовой туче, стало медленно поигрывать, перекатывающимися шаровыми молниями. - Ровно столько, насколько велик был расчет на твоё участие, ты получишь страданий и страшной боли. А для полного наслаждения, для начала убью на твоих глазах, тех, кто был для тебя так дорог.

Повисшее в воздухе Зло, повернуло свой зияющий чёрной пустотой капюшон, в сторону своей косматой собаки и воскликнуло:

- Зарга!... Зови всех тварей сюда в пещеру! Наступает пора сражаться.

Пёс встряхнул своей всклокоченной шерстью и, вытягивая шею в сторону окутанного мраком коридора, призывно и протяжно завыл. В ответ ему, словно эхо, откликнулись десятки рычащих и что-то невнятно бормочущих голосов, и мы услышали как множество невидимых нам, пока ещё, кровожадных существ, с дробным топотом, ринулись на нас в атаку.

Побоище

Надвигающаяся опасность, в первые мгновения вызвала во мне замешательство и подсознательное чувство тревоги, запульсировало во всех участках моего тела. Не могу не признаться, что мне было страшно, а тем более уж, не хотелось бы кривить душой, утверждая, что грудью готов был встретить, приближающегося противника. Само понимание того, что из скрываемого мраком тоннеля, на нас сейчас выскочат таинственные, отвратительные твари, вызывало во мне брезгливое отвращение и сковывающий, леденящий ужас.

- Барон, берегит мальчонку и не позволяй ему высовываться, - деловито сказал Берендей.

– Ну, а ты…- Хранитель измерил меня оценивающим взглядом и, протягивая мне свой тесак, продолжил. – Находись в стороне, за моей спиной и смотри, чтоб из этой нежити никто не прорвался. Одним словом – тебе держать оборону и следить за тем, чтоб никто из них  не поднялся. И смотри… не спускай глаз с этих тварей. Не следует их особенно бояться, по одиночке, они слабее и трусливее человека. Так, что не трусь, и будь на чеку, а остальное предоставь нам с Баяном.

Я обхватил вспотевшей ладонью увесистый, боевой нож и сразу почувствовал, появившееся, вместе с этим, чувство уверенности. То, как спокойно и решительно, держались мои друзья, придало мне новые силы и укрепило мой пошатнувшийся дух. В душе, я, искренне поблагодарил свою судьбу, за то, что в этот момент, она не оставила меня наедине со всеми, навалившимися на меня злоключениями, а подарила мне возможность оказаться среди этих добрых и сильных духом людей.

Судя по учащённому, сбивчивому дыханию и кровожадным, многочисленным возгласам, эти твари, стремительно  приближались к нам. Они неслись, неудержимым бурлящим потоком, со всех сторон, подземных тоннелей, примыкающих к основному коридору, ведущему в пещеру, в которой мы находились.

Зависшее над проходом Зло, замерло в ожидании, расправив полы своего балахона, подобно тому, как хищная птица раскидывает в стороны сильные крылья, в попытке защитить своих маленьких птенцов.

Косматый волкодав Зарга, почувствовав приближение тварей, оскалил жёлтые клыки, пригнулся к земле и, втянув шею в плечи, приготовился к решительному броску.

В этот миг, Берендей, издав громогласный, протяжный, нечеловеческий рёв, закружился вокруг оси, увеличивая обороты с нарастающей, бешеной скоростью. Его вращение, превратилось в такой стремительный смерч, что несколькими секундами позже, все краски его силуэта, слились в сплошной переливающийся оттенками столб, вокруг которого вибрировало туманное пространство.

Снизу вверх по столбу, подобно измельчённой начинке, во взбесившемся прозрачном миксере, пробежала коричневая волна и, всё внутреннее содержимое смерча, окрасилось в тёмно-бурый цвет.

Движение вихря, в одно мгновение остановилось и, перед нами застыл как вкопанный, не Берендей, а исполинский медведь, стоящий на задних лапах. Он стоял, угрожающе развернувшись к входу в пещеру, и призывно ревел, зазывая на бой, и размахивал тяжёлыми когтистыми лапами.

Любой космонавт, позавидовал бы такому вестибулярному аппарату, какой имелся в голове у этого существа – не то человека, не то медведя. После таких перегрузок, он выглядел исполненным неисчерпаемых сил и боевого азарта.

Грозный рёв Берендея, разносился по всем отдалённым уголкам подземелья, и был настолько устрашающим и громким, что казалось – стены, не выдержав такой нагрузки, непременно содрогаясь, рассыплются в прах, а земля, разверзнется под ногами.

Потрясённый таким оборотом событий, секунду назад, готовящийся к атаке Зарга, неожиданно жалобно заскулил и, поджав от страха, под самое брюхо хвост стал стремительно пятиться в глубь коридора. Но укрыться от схватки не получилось. Бурная в беспорядочном беге, ворвавшаяся в пещеру, толпа обезумевших мерзких тварей, выбросила его, как ненужную, вставшую у них на пути преграду, прямо под ноги разъярившемуся медведю.

Откатившись кубарем в сторону и избежав, чуть было не обрушившихся на него ударов, грозящих ужасной и сиюминутной смертью, Зарга вновь кинулся наутёк, для, того, чтобы повторить свою неудавшуюся попытку к бегству. 

Но и тут, ему снова не повезло, теперь дорогу ему перерезал Баян. Среднеазиат, обнажил побелевшие от напряжения дёсна и утробно рыча, стал клацать клыками, приглашая тем самым противника на бой.

Оценив всю безвыходность сложившейся ситуации, Зарге больше ничего не оставалось, как только принять, брошенный ему вызов и он первым бросился в стремительную атаку.

А тем временем, твари подобно полчищам муравьёв заполняли проход и прилегающее к нему пространство.

Это были уродливые, отвратительные существа. На худых, но гибких и жилистых грязно-зелёных телах, висели обрывки гниющей и полуистлевшей одежды. Передвигались они достаточно резво и быстро, касаясь земли всеми четырьмя конечностями, подобно человекообразным приматам. Если бы, не бросающийся в глаза, цвет не естественно зеленоватой, покрытой жёсткой щетиной кожи, остроконечные уши и выпирающие клыки – их вполне бы можно было спутать с большим семейством каких-нибудь экзотических обезьян.

Твари ожесточённо огрызались, топтались на месте и скребли земляной пол своими когтями. В этой создавшейся толчее, они,  мешая, друг другу, злобно отфыркивались и шипели, но нападать на медведя по одиночке, пока из них никто не решался. Каждая нежить, несмотря на своё персональное скудоумие, прекрасно осознавала, что в одиночку ей не справиться со свирепым и сильным противником и по этому, все они с нетерпением выжидали удобного момента, для того, чтобы броситься на него всем скопом.

Берендей хорошо знал повадки тварей, а потому абсолютно не обращал никакого внимания, на сражение между собаками за своей спиной. Он внимательно наблюдал за манёврами, которые шаг за шагом производила нечисть, стараясь не пропустить ни одной детали. За Баяна можно было не беспокоиться. Исход поединка был Деду ясен, ещё до того, как он не успел начаться. То, что его противник выказал слабину, да к тому же, проявив малодушие, пытался спастись с поля боя бегством, сыграло решающую роль, для исхода сватки и теперь это был, всего лишь вопрос времени.

Стремительный бросок Зарги, был успешно отражён, ловким уворотом в сторону и отброшенный крупом азиата волкодав, снова кубарем отлетел и ударился со всего размаху о каменную стену. Пёс, вскочил тут же на все свои четыре высокие лапы и, покачнувшись, затряс косматой головой. Координация явно была нарушена.

В другом случае, Баян, обязательно бы дождался, когда противник придёт в себя, для того, чтобы снова продолжить сражение. Но сейчас, ситуация была другой и ему нужно было спешить, для того, чтобы не дать возможности тварям, помешать обороне Берендея.

Не дав Зарге опомниться от случившегося потрясения, Баян прыгнул на своего противника, притесняя его в дальний угол пещеры своей массивной, широкой грудью. Волкодав попытался отпрянуть в сторону, но, увидев, что это ему не удастся, сделал быстрый нырок под низ и нацелил свои клыки, в открывающийся, не защищённый живот волкодава.

Это был, бесчестный приём, для привычных к честным боям собак - представителям бойцовских пород. Его часто использовали  ощенившиеся суки, когда им не хватало сил и сноровки, для защиты недавно на свет появившегося потомства от вторжения чужаков. 

Для Баяна этот трюк не оказался совсем неожиданным, если не сказать – наоборот, он ждал подобного поступка от Зарги и поэтому был готов. Азиат вопреки своей ложной неповоротливости изменил в полёте, свою траекторию приземления. И зубастые челюсти, подмятого под него волкодава, громко клацнули в пустоту.

Придавив всем телом косматого Заргу,  пёс сомкнул свои челюсти на его загривке. Волкодав, почувствовав угрожающую, нависшую над ним опасность, юркнул в сторону и, перевернувшись на спину, отчаянно забрыкался. Вывернувшись поудобнее, он ухватил Баяна клыками за покрытую толстыми складками холку. Это не причинило никакого вреда, атакующему азиату, так как толстая кожа, на львином загривке, для того и была предназначена, чтобы служить безотказной, надёжной защитой для боевой собаки.

Псы, вцепившись, друг в друга клыками и одновременно вскочили на задние лапы. Никто из них не собирался уступать друг другу, диктуя свои права с позиции силы и разбушевавшегося звериного инстинкта. Но, тем не менее, явное преимущество оставалось за атакующим азиатом.

Улучив момент, когда изрядно потрепанный Зарга, ослабил хватку, для того, чтобы перевести дыхание, Баян, перехватил волкодава зубами за заднюю лапу и стремительно опрокинул навзничь.

Застигнутый врасплох Зарга, завыл и истошно скуля от обжигающей боли, попытался снова схватить противника. Азиат, пользуясь выгодным преимуществом и паническим замешательством Зарги, ловко увернулся от его нерасчётливого движения и сомкнул свои мощные челюсти, на подставившемся под удар горле противника.

В тот же миг волкодава объял леденящий ужас, он отчётливо осознал подступившую к нему неминуемую смерть и издал истошный визгливый вой, умоляющий о пощаде.

Благородный Баян, не разжимая сомкнутых челюстей, оценивающим взглядом окинул окружающее пространство и затем, подкинув скулящего Заргу в воздух, ударом мощной лапы, отправил того в самую гущу, сгрудившихся в ожидании тварей.

Побеждённый пёс влетел в беспорядочный строй копошащейся злобной нечисти, опрокидывая и сминая собой, несколько не успевших, вовремя увернуться  особей. Это и послужило сигналом для начала лавинообразной атаки.

Твари резво ринулись в наступление, подминая под себя и затаптывая, первые ряды собратьев, которые пострадали от ударов медвежьих лап, разошедшегося Берендея.

Одной сплошной нескончаемой лавиной, эти мерзкие существа, подступали к дерущемуся медведю. Их неутолимое чувство голода, доводило их до отчаянного безумия и, не смотря на сокрушительные, невосполнимые потери они настойчиво продолжали свои безуспешные попытки.

Вошедший в боевой кураж Берендей, отражал атаки настолько умело и даже несколько по-будничному, что казалось, это не составляло для него абсолютно никакого труда. Под ударами сильных медвежьих лап, эти твари гибли как мухи, они разлетались подобно трухлявым щепкам, оглашая пещеру предсмертными криками.

Глядя на неутомимость и воинское искусство Хранителя, можно было бы и не сомневаться в победе, если бы не одна проблема… - на смену поверженным, корчащимся в последней, предсмертной агонии мерзким тварям, тут же приходило новое пополнение. И казалось, что этому жуткому и безумному кошмару, никогда не наступит конец. Всё новые и новые полчища, стекались со всех сторон подземелья и шли не убывающим, неистощимым  потоком.

Верный пёс, Баян, находился не далеко от своего хозяина и следил за тем, чтобы увернувшаяся от удара нечисть, не смогла прорвать неприступную оборону. Он старался не допустить, чтобы кто-нибудь из этих тварей, улучив момент напал со спины на медведя. Азиат, беспощадно рвал в клочья тех, кто пытался в обход, пользуясь ситуацией и общим замешательством, подобраться к защищаемым нами, Фридриху и Илье. Вскоре, всю его серебристую шерсть, покрывали пятна зелёной крови.

Я же, по наставлениям Берендея, неукоснительно следил за тем, чтоб никто из поверженных наземь существ не имел возможности снова подняться. Поначалу, мне трудно было на это решиться из-за чувства брезгливости и тошноты. Но потом, когда одна из отброшенных Дедом тварей, с исступлением прыгнула на меня… Глядя в упор, на летящую мне на встречу безумную бестию, я оправился от сковавшего меня шока и врождённый инстинкт самосохранения, моментально вернул меня к суровой реальности.

Острые когти прожгли неописуемой болью, моё воспалённое от ожогов плечо и тут же прямо перед собой, я увидел разинутую клыкастую пасть…

Время, словно остановилось, предоставив мне шанс, для того, чтоб я мог сконцентрироваться  и принять - единственно верное и правильное решение.

Стиснув крепче в ладони, рукоять берендеевского тесака, я, описав в воздухе сверкнувшую серебром дугу, с размаху опустил его на морду летящей бестии.

Нож вонзился с треском в оскаленный череп твари, разломив его наполовину, как головку тугой капусты. Тварь с кряхтеньем осела на землю и задёргала судорожно конечностями, разрывая когтями утоптанный пол пещеры.

С этого момента, я стал другим. Меня словно бы подменили – никакого отчаяния и замешательства, только рубящий воздух нож…

Я поспешно сновал меж тварей, точнее меж тем, что от них осталось, и старался, как можно чётче выполнять порученную мне работу.  С каждой новой поверженной медведем или верным его спутником Баяном бестией, передвигаться становилось труднее. Я не знаю, сколько уже прошло времени, от начала этого безумного побоища, но весь пол, был усыпан зелёными трупами и количество их, неизбежно росло.

Вскоре тварей в пещере стало настолько много, что уже ни Баян, ни на миг, не прекращающий отбиваться медведь, не могли с ними ничего поделать. Даже мне, добивающему врагов, приводя в последнее исполнение, как домоклов меч, нависший над тварями приговор, пришлось перейти к отчаянной схватке, чтобы сдерживать их нарастающее наступление.

Эти бестии были уже повсюду, они заполняли собой всю свободную территорию, пядь, за пядью оттесняя нас к дальней стене пещеры.

Одна из тварей, всё ж таки ухитрилась, прорваться вглубь, минуя меня и видя никем не защищённых Илью и барона, пользуясь случаем устремилась к ним.

Старик успел загородить собой мальчишку, откидывая бестию ударом ноги. Но это не смогло надолго остановить хищную тварь и та, повторно бросилась в наступление. Убедившись в том, что имеет дело, не с беззащитной жертвой, а достаточно сильным и опытным противником, на этот раз она была осторожнее. Тварь, делая ложные телодвижения и обманчивые выпады, старалась отвлечь внимание старика. Но Фридрих держался очень неплохо и был сконцентрирован и неприступен, не позволяя застигнуть себя врасплох. Он умело отбивался от злобной твари и размахивал черенком от погасшего факела, перед её скалящейся зубастой мордой. Тварь с досадой металась по сторонам, но так и не прекращала своих попыток.

Вскоре к ней присоединились ещё две бестии, которым тоже удалось прорваться сквозь линию, сдерживаемой нами обороны. Не теряя ни секунды, они - втроём, одновременно ринулись на старика.

Досадливо негодуя, по причине того, что ничем в этот миг не в силах помочь, мне больше ничего не оставалось, как отчаянно рассекать, боевым клинком подвернувшихся под горячую руку тварей и следить время от времени за сдающим свои позиции Фридрихом.

Вот уже одна тварь, вскарабкалась на спину немцу и, обхватывая его когтистыми лапами, вцепилась клыками в его капюшон. Две другие, обрадовавшись появившейся возможности, пригнувшись к земле, покатились ему под ноги, рассчитывая на то, что, действуя быстро и неожиданно, на этот раз им удастся свалить старика. Не знаю, чем бы это всё закончилось, если бы не подоспевший на помощь Илья.

Он огрел по спине пылающим факелом, ту тварь, что напала на Фридриха со спины.

Это произошло в тот опасный момент, когда она с возбуждённым остервенением, рвала зубами мешающий ей капюшон. Почувствовав нестерпимую жгучую боль и запах своей же палёной плоти, тварь истошно заголосила и метнулась прочь, в самую гущу своих сородичей.

Оставшиеся обе бестии, были настолько поглощены своим, доводящим их до исступления чувством голода, что даже, не обратили внимания, на паническое бегство третьей. Они настойчиво не игнорировали, сыплющиеся градом на них удары и, путаясь в складках плотного просторного плаща старика, пытались добраться до его ног.

Видя всю невозможность использовать в этом случае факел, Илья положил его возле себя на землю и извлёк из спрятанных под джинсовой курткой ножен, подаренный Берендеем клинок. После чего, не раздумывая ни секунды, мальчик кинулся Фридриху на подмогу.

- Не подходи к ним близко, - хрипел Илье, запыхавшийся от схватки барон.

Его удары остатком от факела, с оттяжкой обрушивались на врагов. Слабеющая от чрезмерной нагрузки рука уже не представляла для них серьёзной опасности и твари, почувствовав преимущество, удвоили свой напор. Теперь они были близки к победе.

Илья понимал, что в открытой схватке, не сможет дать им достойный отпор, поэтому он стал действовать хитро, быстро и предельно осторожно.

Оказавшись за спиной у одной из тварей, мальчик полосонул ножом по её ногам, перерезав, острым как у бритвы лезвием её подколенные сухожилия. 

Визжащая бестия развернулась и уже собиралась напасть на подвернувшегося обидчика, но её непослушные, кровоточащие ноги, отказались ей в этом помочь. Тварь издала истошный крик, в котором слились воедино – обида, и охватившая  её ярость и попыталась передвигаться, используя уцелевшие руки.

Не дожидаясь дальнейших действий со стороны своего врага, мальчик сделал глубокий выпад и нанёс ему новую серьёзную рану. Клинок блеснул своим злобным взглядом и прочертил нестираемую черту, по жилистому горлу твари. Её крик, перешёл на урчащее бульканье и потоки темной зелёной крови, полились из открывшейся смертельной раны.

Глаза бестии удивлённо расширились,  и она, схватившись обеими руками за своё распоротоё горло, теряя равновесие, повалилась на землю.

Получив своё первое боевое крещение, Илья, с несвойственной для мальчишки уверенностью, поспешил опять к отбивающемуся старику.

С последней тварью справились быстро, орудуя одновременно потухшим факелом и ножом.

Переводя сбившееся в бою дыхание, немец с брезгливым выражением на лице, перевернул ногой обездвиженное тело бестии, для того чтобы убедится, в окончательности своей победы и сказал:

- На этот раз обошлось, даже можно сказать – повезло. Только сколько бы их не убивали, этих тварей не убывает.

Он смахнул со лба струящийся крупными каплями пот и окинул взглядом бушующее сражение.

Берендей, как и прежде, крушил врагов, без намёка на появившуюся усталость, одним ударом тяжёлой лапы, ему удавалось валить наповал, сразу несколько подвернувшихся под горячую руку тварей.

Рядом с ним бился верный Баян, уже успевший получить ранения. Его красивая серебристая шкура, теперь напоминала всклокоченный липкий ковёр, с грязно зелёными и красно-бурыми разводами, от потерянной крови – врагов и своей.

Антон старался успеть повсюду, когда ему это удавалось. Когда же ему это не удавалось - на помощь спешил Баян.

Из-за сгустившегося полумрака, друзьям приходилось действовать почти вслепую, полагаясь только на самих себя.

Но и это, длилось недолго.

Угасающий огонёк на факеле, который вновь подобрал Илья, последний раз показал язычок, моргнул, как будто бы извиняясь, и скрылся в недрах тлеющего уголька.

Ещё секунда… - и нет уголька.

Осталась лишь непроглядная мгла…

Ну, как же так?

- Довольно! – раздался громкий знакомый голос. – Пора прекращать этот успевший поднадоесть спектакль.

Тут же пещера озарилась, яркими вспышками невесть откуда появившихся языков жаркого пламени и перед нашими взорами возникла высокая властная фигура, закутанная в багровый плащ.

Его  Всемогущество Тёмный князь, откинул в стороны полы плаща и горделивым орлиным взглядом окинул мрачную панораму, остановившегося сражения. Рядом с ним, как и следовало ожидать, стоял вездесущий Клео. Он сложил на груди мускулистые лапы и его внимательные глаза, с привычным профессионализмом - слуги и телохранителя, оценивали всевозможные варианты событий, разыгрываемого здесь сценария.

- Прошу нас искренне извинить, что мы вот так по-простому, без приглашения… - лукаво улыбаясь, начал своё вступление Князь. – Но наше положение обязывает нас вмешаться, пока не произошло нечто непоправимое.

Клео, в подтверждение слов своего хозяина, отвесил присутствующим низкий поклон и, снова его разноцветные глаза, сверкнули в иронической усмешке.

Его Всемогущество, нахмурил брови и грозно крикнул, обращаясь к тварям:

- Как смели вы – мерзкие жалкие отродья, явиться в мир до исполненного пророчеством знамения?!

Твари покорно отступили назад, и жалобно поскуливая, пали ниц.

- Имеющимися у меня, силой и безграничной властью, повелеваю вам немедленно убираться отсюда обратно и пребывать в безвременном заточении и неутолимом голоде, до времён, пока снизойдёт на вас искупление, дарованное мною! И уберите отсюда с собой эту падаль…

Князь сделал небрежный жест в направлении павших тварей и, подтверждая срочность и беспрекословность своего приказа, в назидание громко щёлкнул хвостом, со стреловидным наконечником.

Трепещущие перед ним твари вздрогнули, словно этот удар, пришёлся по ним самим, и быстро принялись исполнять отданный им приказ.

Стоять! – раздался голос похожий на львиный рык. – По какому праву  ты здесь распоряжаешься?! Твоё время прошло и осталось в прошлом. Теперь моя пора управлять мирозданьем.

Зло с победным видом спустилось на землю. И в его глазах танцевали молнии. Густой леденящий мрак, несмотря на яркое освещение пещеры, по-прежнему сгущался вокруг него, покрывая камни искристым инеем.

- Это было б вполне возможно, если бы не один просчёт, - его Всемогущество приподнял правую бровь, сделал паузу и продолжил:

- Для того, чтобы Зло обрело безграничную силу, ему необходимо иметь единство. Два начала – мужское и женское, должны были слиться и дать толчок… Учитывая то, как вы тщательно всё подготовили, вы были уже на волосок от желанной вами победы. Но вы не учли одного - вам так и не удалось подчинить своей власти Мага, а без мужского начала вы НОЛЬ. Увы…  Но на этот раз вы просчитались. И вашим планам не суждено свершиться. К тому же, мы все, вопреки вашим планам, смогли оказаться здесь - в одном месте и в одно время. И согласитесь, что этот внушительный перевес - нисколько не в вашу пользу.

Вокруг зловещей фигуры во мраке запрыгали сверкающие шаровые молнии. Разоблачённое Зло не спешило признать, своё позорное поражение и крушение не сбывшихся планов. Похоже, что у него по такому случаю был приготовлен особый “сюрприз”, который сейчас оно собиралось представить. Сделав замысловатые манипуляции, спрятанными под балахон руками, оно развернулось ко всем спиной и эхом тысячи голосов, призывно выкрикнуло:

- Зарррга-а-а!!!...

В тот же миг, по этому призыву, в пещеру, явился потрепанный волкодав.

Но к нашему всеобщему удивлению, собака преобразилась в остроухого маленького бесёнка и проследовало по направлению к его Всемогущества. Я сразу узнал в этом шустром  малом, давешнего пройдоху-карапуза из детской коляски, который до смерти перепугал водителя, когда мы ехали на такси. Подойдя к нам, Зарга остановился и встал по левую сторону Князя, и виновато потупил глаза.

- Ублюдок! – завыло в отчаянии Зло. – Ты предал меня, вернувшись обратно… Так вот почему они явились сюда… Это ты их предупредил… За это быть тебе рогатой жабой!

Струя ледяного колючего пламени взметнулась из чёрного рукава. Затем, ударившись в беззащитного Заргу, она рассыпалась по нему серебряной пылью, превращая в обездвиженную ледяную глыбу.

От жаркого огня, горящего по всей пещере, глыба стала оплывать и быстро таять на наших глазах. И вот из остатков расколовшегося на кусочки льда, действительно выпрыгнула рогатая жаба.

- Спасите меня мой господин, - причитал квакающим голосом обречённый Зрга. – Ведь вы обещали мне, когда я вернулся, защиту и покровительство своему шуту.

- Уймись, ничтожество, - улыбнулся Князь. – Поделом тебе… пусть это будет тебе уроком. А теперь с глаз долой и не смей возвращаться, по крайней мере, ближайшие сто лет. После подумаем, как с тобой поступить. Клео, помогите бывшему шуту, побыстрее избавить нас от своего присутствия.

Человек-кот, топорща усы, оскалил свои острые зубы и с шипением прыгнул в сторону верещащей от ужаса рогатой жабы.

Этого намека вполне хватило, для того, чтоб от Зарги простыл и след. Забавно было за ним наблюдать, как неуклюже от непривычки, запинаясь о собственные ластообразные лапы, предатель пулей умчался вон.

- Теперь наступила пора объясниться, - обратился Князь к абсолютному Злу, удобно присаживаясь в появившееся из ниоткуда кресло. – Поведайте нам моя дорогая, к чему вы разыгрывали этот фарс.

Выдержав непродолжительную паузу и выждав пока не рассеется  окутывающий его фигуру мрак, Зло пристально смерило нас безразличным взглядом и сбросило капюшон.

В этот миг, я рассчитывал встретиться с чем угодно и даже внутренне был готов, увидеть нечто невероятное. Но то, что предстало передо мной, повергло меня в настоящий шок.

Ещё до конца не придя в себя, и не решаясь себе признаться в том, что сейчас увидел, я сдавленным от изумления голосом произнёс:

- Лилия?!....

- Внучка?!... – вторил мне поражённый Фридрих. – Я не могу в это поверить! Как же так?!

Не скрывая своей улыбки, Князь окинул нас удовлетворённым взором и сказал:

- Вот видите моя дорогая, к чему привели вас излишняя любознательность и вверенные вам древние знания. Вы смогли умудриться взбудоражить всех, и создать нам серьёзные хлопоты, - после этого улыбка сошла на нет и он требовательно продолжил:

- А теперь мы ждём объяснений! И мой вам совет, не делайте глупостей, вас и так ожидает суровое наказание.

Лилия, ни сколько не испугавшись, ответила:

- Не нужно мне угрожать, я и так прекрасно догадываюсь о последствиях после случившегося. И не нужно так на меня смотреть, - презрительно обратилась она ко мне и барону. – А то, понимаете ли – нашли чему удивляться. Хотите послушать мою историю? Ну, что ж, коли так, пожалуйста:

- Жила была одна девочка, и звали её - Красная Шапочка. Правда не было у неё никакой красной шапочки, а была только серая, из волчьей шкуры. Но носила она её на выворот, красным мясом наружу…

Мы с седовласым, почтенным бароном находились в неловком смущении и замешательстве. В то время как все остальные присутствующие, сохраняли невозмутимое спокойствие. Один только Клео, прыснул в усы, стараясь спрятать от нас свой смех. Он всегда был ценителем шуток и юмора, ну а чёрного и подавно.

- Если вы ожидаете от меня раскаяния, то глубоко ошибаетесь, свой выбор я сделала уже давно, когда оказалась выброшенным из жизни ребёнком. Мои пресловутые родители, решили, скрыть от своих преследователей моё рождение, и спрятали меня, как они полагали в надёжном месте у надёжных людей. “Надежными людьми” оказалась женщина, приятная и благопристойная на вид. Никому и в голову не могло прийти, что эта, миловидная на вид особа, являлась главной жрицей Лилит – отвергнутой первой жены Адама. Пожалуй, более древнего и могущественного Знания, не существует в этом, давно застоявшемся мерзком мире. Даже моя дорогая мамочка, будучи первой и непревзойденной колдуньей в клане и то, не смогла бы с ней потягаться, за что потом сама и поплатилась жизнью. Но я опущу эти, не относящиеся к делу подробности, а то в конец подведу к гробовой доске, этого несчастного седого господина, который решил называть меня своей внучкой.

Когда мне исполнилось шесть лет, и я уже потеряла родных родителей, моя предоставленная ими мачеха, решила собрать великую мессу. Ничего более страшного и ужасающего, до того момента мне не приходилось увидеть. В заброшенной старой, осквернённой часовне собралось двенадцать красивых жриц. Они называли себя – Абсолютным Злом и явились туда со всего света. Самой молодой из них было… Уже не помню, но, кажется не меньше двухсот лет. Они придерживались традиций и свято чтили Чёрную Лилит, одаривающую их могуществом, силой и красотой, взамен на творимое ими Зло. Получив от неё всё, о чем только могли мечтать, жрицы стали искать пути как избавиться от своей благодетельницы и тогда они захотели стать независимыми. Истреблять тот мир, в котором им всё было подчинено и доступно, в обмен на мир, в котором будет править Царица Мрака – Чёрная Лилит… кого б обрадовала такая перспектива? И тогда они решили устроить заговор. В назначенную для мессы ночь, когда должна была происходить инициация, последней и самой могущественной жрицы, они решили использовать меня. План их был поистине жесток и ужасен.

Маленькую шестилетнюю девочку, готовили к предстоящему чёрному таинству. Ничего мне, не объяснив, они напоили меня вином, разбавленным с кровью двенадцати жертвенных тотемных животных, и положили, на окружённый, горящими чёрными ритуальными свечами алтарь. Чтобы я не кричала и не сопротивлялась, меня заранее связали, а в рот вставили горький кляп, пропитанный заговорёнными настоями. Дальше было ещё страшней…

Из красавиц, жрицы превращались в уродливых бестий и по очереди подходили ко мне. Прочитав надо мной свои страшные заклинания, каждая из них делала на моём теле надрез, ритуальным, костяным кинжалом и прикасалась к нему губами, смешивая мою кровь со своей ядовитой слюной. А потом, когда все завершили обрядный обход, они, взявшись за руки, поднялись в воздух и, кружа надо мной в таком хороводе, зазывали призывно Царицу Мрака.

Цель обряда, превратившегося в предательский заговор, была проста – дождаться, когда Лилит, войдёт в приготовленное для неё тело, наброситься на неё и убить, тем самым унаследовать полученную от неё и впоследствии разделённую между жрицами Чёрную Силу. Так было задумано, но случилось иначе…

Толи Чёрная Лилилит обо всём этом подозревала заранее, толи это уже изначально входило в её скрытые планы, но она сама безжалостно истребила тех, кто так стремился убить её. Чёрный мрак окутал часовню, он казался естественным и ощутимым, словно ледяное уплотнившееся пространство. Жрицы, гибнущие в страшных муках, верещали как свиньи под мясницким ножом. Но этих воплей никто не услышал, их приняла себе в жертву Лилит, питая ими холодный сумрак. Боль и страх – вот достойная плата за её безграничную щедрость.

После смерти двенадцати жриц, я одна унаследовала их силу, перешедшую от них ко мне, с ритуальными заклинаниями и ядовитой слюной. Но в отличие от своих предшественниц, я всегда уважала и чтила Лилит, потому как стала её частицей, даже имя её взяла. Царица Мрака, как заботливая мать, вела меня по дороге жизни.

Наверное, я была чересчур старательной и очень хотела ей угодить. По этой причине я раньше времени хотела исполнить, прочитанное мною древнейшее пророчество и принести весь мир для неё в последнюю жертву. Я знала, что мне самой в одиночестве не справиться с этой большой задачей. И тут, появился этот предатель…-  обиженный вечно шут его Всемогущества Тёмного Князя. Зарга вечно злился на то, что в отличие от других придворных - он один не обласкан хозяйской любовью и никак не может сделать карьеры. Он узнал о том, как Его Всемогущество готовят с Клео, новое развлечение, объектом внимания на этот раз будет весьма не глупый и интересный мужчина. Если он достойно преодолеет все ловушки и выдержит испытание, то в награду получит способности Мага, которые после сможет использовать по своему пожеланию и усмотрению.

Здесь то я и поторопилась. Мне бы взять да и подождать… пока Маг не войдёт в свою полную силу, а потом уж его влюбить в себя – это дело простейшей техники. Но соблазн был слишком велик. Да, к тому же этот злополучный Зарга… говорил, что, якобы Тёмный Князь и сам не прочь, причислить сформировавшегося Мага к своим придворным. Вот и пришлось обратиться к Силе, а для верности использовать магическую силу расклада Таро.

Ну, а дальше вам всё и так уже без пояснения известно. Магия не может действовать без того, чтобы знающие её, не смогли ничего почувствовать и уж тем более, не вмешаться. Для того, чтобы вам воспрепятствовать, мне пришлось разбудить спящих тварей и использовать их в своих целях. Ну, а после, по моему плану, при их помощи насаждать в этом мире новый порядок. Не смотря на свою отвратительную примитивность, они очень надёжны и просты в обращении. Но теперь этот в прошлом как я понимаю, и не стоит об этом жалеть. Теперь я надеюсь, что все здесь довольны и удовлетворены тем, что я вам сейчас поведала?

Все присутствующие сохраняли молчание, каждый думал о чём-то своём. Я же пытался в свою очередь как психолог, поставить себя на место преобразившейся жрицы Лилит и проиграть ещё раз в голове события, оценивая их с её стороны.

Мои мысли развеялись хриплым голосом отчаявшегося барона, который первым нарушил повисшую тишину:

- Но неужели ты даже не сопротивлялась, когда зашла в эту магию так далеко?

Глаза девушки заплыли влагой, и она поспешно их опустила, пряча в горькой усмешке, нахлынувшие на неё безрадостные воспоминания.

- Когда за тобой ведут пристальную охоту и в качестве загонщиков выступает магический клан - не больно-то хочется быть добычей. Ещё тогда я смогла улизнуть от этих гадалок и колдунов, которым всё-таки удалось, напасть на оставленный моими родителями след. И как скажите вы мне на милость, я малый ребёнок смогла бы себя защитить, не будь у меня такого действенного оружия, как тайная магия, которой вы так меня упрекаете. У меня не оставалось иного выбора, а вас там не было и в помине. И если вы и теперь, попробуете вменить мне в вину, смерть этой злобной и вздорной старухи, что лежит в углу, позади всех вас, то знайте – об этом я не сожалею. Она сыграла первую скрипку в гибели моих родителей, когда узнала о моём существовании и в чьих руках я нахожусь. Как мудрая и коварная змея, она столкнула двух женщин лбами, заставив их применить смертельную магическую силу. А после долго меня искала, мечтая сделать своей рабой. Покончив с ней, я ни о чём не жалею и в вашей жалости, не нуждаюсь тоже.

- А ты мне нравишься, - подметил Князь. – Но только вот, к моему сожалению, вины своей, тебе не загладить и вряд ли удастся теперь избежать сурового наказания.

- Не вам меня сударь винить, ох не вам… - Лилия сощурила в откровенной усмешке свои глаза. – А что, касается наказания, то я к нему совершенно готова. Пощады не попрошу. И чтобы вы не колебались в принятии своего решения, скажу вам больше: Я жрица Лилит и если представится новая возможность, я снова готова прибегнуть к ней, но с большим усердием и расчётливостью.

Его Всемогущество поднялся с кресла, и медленно направился к обвиняемой. Затем остановился напротив неё, пристально посмотрел в её бесстрашные, излучающие вечный лёд глаза и сказал:

- Не буду скрывать, вы приятно меня удивили и оказались, несмотря на свою красоту и молодость, вполне серьёзным и опасным противником. А по сему, имеющейся у меня силой и безграничной властью, я заточаю вас в адскую преисподнюю, на срок до скончания этого мира, без права на помилование и искупление. Клео, будьте добры, укажите даме дорогу, и обеспечьте почётный конвой.

Кот сделал глубокий изысканный реверанс, я только не понял, кому он был адресован, не то в подтверждение воли  - Князю, не то в знак глубокого уважения – почётной красивой узнице. Затем, Клео начертал отточенным когтем в воздухе, какие-то тайные символы, после чего земля перед Лилией с шумом разверзлась, открывая светящийся багровым жаром проход. Из прохода, лязгая золотыми доспехами, на поверхность вышел почетный конвой.

- Стойте! – выкрикнул в отчаянии Фридрих. – Стойте! Я требую, у его Всемогущества слова.

Тёмный Князь повернулся лицом к нему и приподнял удивлённо бровь.

- Вы, кажется, что-то хотите добавить, или у вас есть желание высказать свой протест? Так знайте, за всю историю в этом мире, ещё никому не удалось убедить меня отменять свои приговоры.

- Я знаю и помню об этом Князь, - ответил с достоинством старый барон. – У меня к вам будет большая просьба. Позвольте и мне разделить эту участь, с той кто по праву заслуживает наказания. Я долго ждал и искал этой встречи, в надежде на то, что смогу передать, имеющиеся у меня древние Знания по наследству и по традиции своих предков, уйти на заслуженный старостью покой. Но видно, что в этом Знании теперь, не будет необходимости. Мне всё равно уже не получить душевного покоя и старческого удовлетворения. Сегодняшний день перечеркнул всё то, к чему я всё это время настойчиво шёл и неустанно стремился. За всю свою жизнь я так и не сумел, быть там, где этого требовала необходимость. Все те, кого я любил и на кого возлагал надежды - безвозвратно оставили этот мир. Так пусть же хоть здесь, я смогу оказаться рядом, и взять на себя часть тяжёлой ноши, которой не в силах нести в одиночку.

- Насколько я правильно вас понимаю, - спросил заинтересованный Князь. – Вы просите заточить вас тоже? И что, вы этого  действительно хотите? Подумайте хорошо… и помните - я не меняю своих решений. Обратной дороги не будет…

Барон, высоко подняв подбородок, с достоинством аристократа сказал:

- Я ещё не столько стар, чтобы впадать в стариковский маразм или не отдавать себе полного отчёта, в действиях, которые совершаю. Вы поняли меня совершенно правильно. Я для себя всё решил и жду от вас соответствующего ответа.

- Хорошо, дорогой барон. Я готов удовлетворить вашу просьбу. Сегодня поистине удивительный день, давно меня не просили ни о чём подобном. Я призываю всех присутствующих здесь в свидетели, во избежание возможных недоразумений, что, учитывая личную просьбу барона, по его самоличной воле, отправляю его в бессрочное заключение с его кровной внучкой, узницей - жрицей Лилит, в преисподнюю, за девятый круг адского пекла. Да пребудут с вами страдания!

Фридрих молча обнял на прощание Берендея, после обратился к Илье:

- Слушай его во всём и будь достоин своих родителей. Тебя ждёт долгая и не лёгкая жизнь, но что ещё нужно воину-страннику. Справедливость и мудрость – вот твой удел, а посох и боевой нож – будут твоими спутниками.

Затем барон потрепал за холку прислонившегося к нему Баяна и подошёл ко мне.

- Простите меня мой друг, за мои необоснованные подозрения. Но думаю, что вы меня поймёте. Мы испытываем с вами схожие чувства. Я завещаю вам свой дом и всё находящееся в нём имущество. Там осталось много старинных книг, да и ещё кое, что интересное. Надеюсь, если вы сможете приложить свою любознательность и усердие, то много того, что являлось тайным, откроется вашему пониманию. А это, пускай послужит ключом и памятью обо мне.

С этими словами, барон извлёк из под плаща плоский деревянный футляр, в котором хранил старинные карты, и протянул его мне. Мы крепко обнялись, и Фридрих отправился к конвою.

Ни слова не говоря и не оборачиваясь в нашу сторону, узники и вооружённая стража спустились в пылающий жаром проход, и земля над ними гулко сомкнулась.

Эпилог

- Мой друг, не стоит вам так расстраиваться, - сказал мне участливо, сидящий напротив Клео. – Конечно, я вас глубоко понимаю и целиком и полностью поддерживаю ваши чувства.

Подливая в мой пузатый бокал, заказанный им  дорогой коньяк, он заговорщицки продолжал:

- Хочу довериться вам по секрету, я навещал их совсем недавно. Чувствуют они там себя не плохо, если не брать в расчёт некоторые неудобства. А что вы хотели?... Ведь это же - преисподняя. Но всё не так мрачно, как вы могли бы себе представить. По долгу службы, не могу открывать всех тайн, но могу намекнуть – там не так уж и плохо. Во всяком случае, здесь в этом мире бывают места и намного хуже. Лилит, нисколько не изменилась, если не брать в расчёт, благотворного на неё влияния нашего доброго и благородного барона. Надеюсь, что к следующему моему посещению, он сможет полностью изменить её несносный и вздорный характер. И если у нашего патрона, к тому времени будет хорошее расположение духа, то обещаю вам, что попробую выхлопотать у него возможность, добиться свидания и для вас. Ну да, а что вы на меня так смотрите? Ведь в приговоре не оговаривалось, что свидания запрещены.

Я посмотрел на своего собеседника, в его фиолетовом и изумрудном глазах, плясали дьявольские огоньки.

- И что на этот раз вы у меня попросите? Ведь вы же знаете, что я не верю в вашу благотворительность и бескорыстие.

Улыбчивый Клео развёл руками.

- Так… сущие пустяки… давайте не будем сегодня об этом. У меня приготовлен для вас сюрприз. Лучше внимательно посмотрите туда.

И он изящно указал, дымящейся у него в руке сигарой, на танцовщицу, которая выходила на подиум.

Девушка была поистине великолепна, она держалась настолько уверенно и грациозно, что приковала своим появлением, взгляды всех присутствующих здесь мужчин.

Начав свои первые танцевальные движения, следуя в такт проигрываемой ритмичной мелодии, она как будто бы растворилась в ней, сливаясь с песней в единое и неотделимое целое существо. Её движения были настолько непринуждёнными и естественными, что, улавливая малейшие изменения танца. Когда это было необходимо, она становилась пластичной и податливой как глина, в руках у опытного, невидимого гончара. А когда мелодия сменялась на быстрый ритм, техничность девушки сменялась, подобно выстреливаемой пружине.

Если ещё учесть, что при этом она раздевалась, то признаюсь, что это действительно впечатляло. Первый раз, за свои не частые посещения, заведений подобного рода, я готов был признать для самого себя – что стриптиз, иногда, тоже может считаться искусством, если только смотреть на него не с позиции похоти.

Но сюрприз заключался, конечно, не в этом… и я понял, что Клео имел в виду, когда уже полностью обнажённое тело, извивающееся как анаконда, озарили пульсирующие лучи стробоскопов.

Это было действительно, потрясающее зрелище. По всему загорелому, смуглому телу девушки проходили затейливые письмена, они были выполнены в качестве экзотической татуировки, ярко красного, алого цвета. В такт пульсирующим и гибким движениям, письмена оживали бегущей вязью и подобно, ожившей змеиной коже, притягивали к себе внимание, заставляя вас позабыть обо всём.

На миг мелодия словно бы оборвалась, и обнажённая девушка опустилась на четвереньки. С новым аккордом она оттолкнулась и словно по льду, покатилась по гладкому подиуму по направлению ко мне.

У самого края она остановилась и, спрыгнув уселась на край нашего с Клео стола. Затем грациозно с пластичностью кошки, она наклонилась ко мне и прошептала:

- Вы меня узнаёте?

- Конечно, - ответил я. – Вы та официантка из “Кладовой башни”. Конечно,… я помню вас.

Она откровенно расхохоталась и обратилась ко мне снова:

- Спасибо вам. Только я - танцовщица! И самая лучшая при Дворе…

Следующих слов я уже не слышал, из-за громкой музыки и восторженных криков сидящих за столами гостей этого ночного заведения. А танцовщица, послав мне, воздушный поцелуй на прощание, вспорхнула на подиум и, покачивая в такт музыки, своими упругими ягодицами, не прекращая танцевальных движений, устремилась по узкой дорожке и скрылась там за кулисами.

- Ну, как вам сюрприз? – поинтересовался Клео.

- По-моему… удался, - откровенно подметил я.

Человек-кот, не ожидая от меня другого ответа, отвесил мне одобрительный поклон и, подмигнув своим лукавым кристально-изумрудным глазом, прикрывая ладонью губы, восторженно сообщил:

- И это ещё не всё…