© Леонид Каганов

МОЛИТВА МИКРОБА

- Теле-ви-и-зор! Ма-а-а-а...

- Сейчас включим, Катюшенька, доктор уже уходит, укройся.

- Включите ей пока и давайте выйдем в коридор, у вас телефон в коридоре кажется?

- Да, и в большой комнате, пятый день уже сорок, ничем не сбивается, я ей сначала бисептол давала, а потом Корягина выписала от кашля...

- Это Корягина сказала, что у нее грипп?

- Да, она каждый день к нам заходит, вот только сегодня...

- Я без рентгена ничего сказать не могу, но у меня очень нехорошее впечатление - похоже на тяжелейшую левостороннюю пневмонию. А этот черный язык - это общая интоксикация. Необходимо ее сию же минуту отправить в больницу, сделать рентген, и если, не дай Бог, это действительно пневмония, немедленно - тут каждая минута важна, речь идет просто о жни - немедленно в реанимацию, под капельницу, форсированный диурез и колоть самые сильные антибиотики. Самые сильные антибиотики...

* * *

Я двумерный. Представь себе пластиковую ложку, ослепительно-желтую, гладкую со всех сторон, вытянутую ложку. Затем слегка скрути ее, чувствуя шелест напружиненных желтых молекул, и немного прогни назад, в спине. Вот в самой середине этой гладкой, солнечной ложки, в той точке, где в следующую секунду она щелкнет и разлетится на две сияющие половинки - в этой точке находится мое Я. Вообще-то Я и есть вся ложка, мое тело - это моя мысль, Я мыслю формой, Я плавно перетекаю, с тихим звоном собираю свою мысль в солнечный пористый шарик, затем, булькнув, отливаюсь спиной в трепещущую желтыми отражениями каплю, затем вытягиваю ноги и Я снова ослепительная, напружиненная, звенящая в пространстве ложка.

Я бессмертный. Я прожил невероятное количество жней, я менял оттенки от бестелесно-прозрачного до огненно-оранжевого, Я с хрустом сворачивался в бархатный клубок и засыпал на долгое-долгое время, затем просыпался и снова мыслил формой, потом Я двоился и один Я отодвигался и уходил, а вторым оставался Я и всегда Я.

Я живу в мире ярких красок, гулких звуков, причудливых форм и простых предметов. Простых, потому что каждый предмет, будь то Вкусный Шар или даже Свернутая Этажерка, всегда и внутри и снаружи состоит одного вещества. Да и иначе нельзя - мы ведь живем в двумерном мире. Вперед-назад и вправо-влево. Пойдем влево. Оранжевый сужающийся тоннель с фиолетовыми вспышками. Много времени назад мы двигались по такому же тоннелю и наши тела сияли в такт, и движения наши звенели и множились эхом под сводами - был праздник. Колдун Оун остановился и остановились мы. Колдун начал показывать нам мысль и мы повторяли ее, Оун говорил о том, что наш мир бесконечен и каждый нас - несет в себе его свет, Оун говорил, что Создатель сотворил этот мир и благословил всех живущих в нем. В первый миг он сотворил твердь и пространство и отделил твердь от пространства и дал тверди право быть формой, а пространству - право облегать твердь и быть для нее звуком и цветом. Во второй миг он отделил яркие краски от блеклых и назвал яркие цвета - светящимися, а тусклые - отражающими. В третий миг он сотворил живых существ и дал им право тверди - быть формой, и право пространства - быть цветом и звуком. А в четвертый миг Создатель увидел дело свое и решил, что это хорошо и достаточно для начала, а все остальное появится само без его помощи. И он ушел на покой, чтобы не мешать Миру идти своей дорогой. Оун всегда говорил очень красиво и ясно. Потом он заболел боковой внедрилкой и умер.

Оранжевый тоннель все тоньше, он пульсирует и бьется все быстрее, все ярче вспыхивают фиолетовые искры, тают в пространстве, переливаясь в постоянный трепещущий гул, впереди точка - конец тоннеля. Я мыслю себя маленьким. Я все тише и тоньше, Я прозрачен как острие иглы, Я все короче, как высыхающая капля. Я - ничто, Я почти тишина, Я почти не свечусь и не отражаю света, меня все меньше, а пространства вокруг все больше. Я крохотная тень в оглушительном пространстве. Я прохожу в русло тоннеля. Вспышка - я снова на свободе. Можно расти и звучать. Я ослепительно желтый и большой. Я шар, я канат, я ложка. Я гладкий, бархатный и острый. Я - до, Я - ля, Я - ми. Куда идем? Прямо - вон к тем умрудным конструкциям, там еда. В нашем мире всегда много еды. Очень давно, наверно триста делений назад еды было мало, а нас много и тогда вперед вышел Старейшина Уали и велел разделить остатки найденной еды так, чтобы всем хватило поровну, а затем указал путь и мы двинулись вправо и двигались долго, пока не нашли еды вдоволь. Тогда собрался Совет на котором были Уали, Оун, Ноои и другие мудрецы, пережившие несколько тысяч делений. И они решили остаться тут и всем разбрестись. Это были мудрые старейшины. Потом они все по очереди заболели боковой внедрилкой и умерли.

Создатель! Ты же тоже бессмертный, Создатель, ты тоже яркий и громкий, ты мыслишь формой. Этот мир прекрасен, но он неправилен, он несправедлив. Почему в этом мире умирают? Я не спрашиваю зачем Белые Медведи подстерегают нас за поворотами тоннелей. Схватка с Белым Медведем - это вопрос жни и ловкости. Тот, кто не ленится мыслить быстрее и точнее, тот всегда уйдет от Белого Медведя. Я сам тысячи раз уходил от него и десятки раз вырывался его лап, разрывая его тело. Десятки мертвых Белых Медведей остались лежать на моем пути, за то, что они хотели отнять мою жнь. Они погибли, утеряли свойства пространства - звук и цвет - и стали обычными кусками тверди. Я говорю не об этом. Я говорю про это внезапное несчастье, которое пришло ниоткуда и убивает всех подряд без разбору - и старейшин и молодых, и мыслящих и ленивых, и спящих и танцующих. От этого нет спасения и невестно в какой миг ты вдруг вскрикнешь и остановишься, и исчезнет мысль и померкнут вокруг ослепительные цвета мира, и ты вдруг превратишься в обычный кусок тверди - навсегда в ничто. Создатель! Я боюсь боковой внедрилки.

Прямо - к умрудным решеткам. Огромное поле. На малиновом вязком ковре впереди вкусно и гулко колышатся зеленые решетки, под ними много Вкусных Шаров. Стоп. Какое-то движение. Кажется там Белый Медведь. Быстрее назад, обойдем с другой стороны. Ага, чувствую его движение вслед - погнался, значит. Три тоннеля - в какой пойдем? В левый.

Калейдоскоп стен, разноцветная многоугольная мозаика, с шипением расходится в стороны и колышется мягкой шелковистой бахромой. Оранжевые, красные, синие концентрические ромбы, - если в них двигаться, они дают хлопок, вспыхивают ультрафиолетом и закрываются за тобой снова. Флоп-флоп-флоп - синий - оранжевый - ослепительно красный - ослепительно зеленый. И обратно через другой рукав - ослепительно зеленый, ослепительно красный, оранжевый - синий - Флоп! Флоп! - вот снова малиновый зал, зеленые фермы, Белого Медведя за мной нет - потерялся в ромбах тоннелей.

Создатель! Я молод и полон сил, я прожил всего семь сотен делений, но я видел много. Я видел как светятся тусклым багровым светом огромные бездны пространства, и как фиолетово-нестерпимый свет играет в узких колодцах, куда даже нельзя пролезть, я видел племена, где формы и цвета столь причудливы, что мне не удавалось повторить их, я голодал многие времена, и вдоволь ел затем, я слышал музыку мира и сам создавал в ней свою тему. Создатель, скажи, чем провинился Я, чем провинились мы? За что на нас ниспослал ты боковую внедрилку - внезапную и жестокую смерть, от которой не бывает спасения? Я видел как умирают - просто сбоку появляется белое свечение, тело дергается только один раз и его свет тухнет. Все. Так вымерло один за другим и мое племя и все соседние. Те, кто остался в живых, разбежались с родных мест, и с тех пор я никого не видел. Уже долгое время я блуждаю одиноко в этом незнакомом крае и жду своей участи, я знаю, что осталось мне недолго, ибо от кары нет спасения. Создатель! Мы не заслужили этой кары! Я хочу жить. Ты хотел когда-нибудь жить? У тебя этого вопроса просто нет, ты всегда будешь жить. А я хочу жить. Просто жить, никому не мешая. Неужели я прошу так много?

Что-то не нравится мне это малиновое поле. Двигаюсь направо в этот громадный ход. Далеко, сколько хватает взгляда, уходят по бокам хода вереницы зеленых ослепительных огней, сливаются в одну точку и заворачиваются налево. Когда двигаешься вперед, зеленые огни пляшут и со свистом рисуют на ярко-желтых шершавых стенах вокруг пестрые зигзаги, ход поворачивает влево и становится все уже, уже, туго заворачиваясь спиралью внутрь себя, вот уже зеленые огни становятся почти фиолетовыми, шершавые стены с грохотом пихают в бока, Я маленький и тонкий, я почти беззвучный и бесцветный. Я - острие иголки в море огней. Это центр. Вспышка! Я снова большой и гулкий, Я наслаждаюсь простором, это лазурно-зеленое пространство - новый тоннель, а по бокам его бегут теперь, наоборот, ярко-желтые, выпуклые вереницы огней. Тоннель снова заворачивается спиралью, гудят бархатные зеленые стены, мне снова приходится уменьшаться. Может быть так я уйду от боковой внедрилки? С каждым витком огней все больше, стены сияют зелеными волнами, они мягкие и податливые, облегающий бархат, Я все меньше, меня почти совсем нет - только движение передает пространству одну мысль обо мне, Я в центре спирали. Вспышка! Огромный синий простор, поющий и колыхающийся, гладкий и искристый.

Создатель! Я требую ответа! Если ты - Создатель, если старейшины не лгали и ты существуешь, и не совсем еще забыл созданную тобой Вселенную, ответь - почему мир несправедлив? Почему? Почему за все надо расплачиваться? За сытость - голодом, за движение - покоем, за жнь - смертью? Почему тебе было не создать мир, в котором жнь отделена от смерти, как отделил ты твердь от пространства? Я требую немедленного ответа! Отвечай! Да, я боюсь боковой внедрилки, это ты - слышишь - ты меня заставил бояться! Ты выгнал меня моего края, ты у меня на глазах убивал моих братьев, друзей, отцов и сыновей, ты ответственен за все! Что я сделал плохого тебе, Создатель? Я жил и радовался жни, я менялся в звуке, цвете и форме и старался не нарушить, а только подчеркнуть гармонию мира. Создатель. Я хочу жить. Я еще никогда так не хотел жить, как сейчас. Я так много еще не успел. Убери боковую внедрилку мира, Создатель. Я хочу жить. Я хочу жить. Мне трудно говорить, что-то мешает в боку...

* * *

- Ну, как наши дела, Катюша? Помнишь меня? Температурки больше нет?

- Нет... А когда я домой поеду?

- Думаю, в понедельник тебя выпишут.

- А можно сегодня? Мне ведь все равно теперь уколов не делают?

- Ну это ты тут со своим доктором говори, а я на скорой работаю, меня твоя мама просила зайти, вот кстати мешок тебе передавала - любишь печенье и апельсины?

- Да. А где мама?

- Маму сюда не пускают, карантин. Ну, счастливо, не болей больше!

- Дядя доктор. А правда что я чуть не умерла?

- Что? А кто это тебе сказал?

- Я сама подумала.

- Глупости, Катюшенька! От температурки никто не умирает.

Леонид Каганов

30'июл,29авг 1996, Москва

ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД

Леонид Каганов [email protected]

всегда: http://lleo.aha.ru

hosted by Zenon