Книго 

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Варвара Клюева, 2003
     Email: [email protected]
---------------------------------------------------------------
     Тело  на  носилках  выгнулось,  задрожало   и  обмякло.  Врач  "скорой"
перехватил использованный шприц в  левую  руку,  правой  взял узкое запястье
пациентки, потом приоткрыл веко, посмотрел на  зрачок и бросил шприц в пакет
к бесполезной ампуле.
     -  Отмучилась Анна Григорьевна, - пробормотал он, обращаясь  неведомо к
кому.
     * * *
     Сущность  той,  что  при  жни  звалась  Анной Григорьевной,  покинула
бренный сосуд и  устремилась вверх подобно пузырьку воздуха, возносящемуся к
поверхности  сквозь толщу  воды. То,  что  происходило с ней дальше,  вообще
говоря,  описанию  не  поддается: человеческий язык не  оперирует понятиями,
выходящими за  рамки  прижненного опыта. Собственно,  их, этих понятий,  в
языке  попросту нет. Посему  рассказ наш не претендует  на правдивость, он -
лишь  слабое  эхо  истины, до неузнаваемости искаженное грубыми аналогиями и
беспомощными попытками втиснуть ее  полнозвучие  в узкий регистр,  доступный
слуху.
     "Пузырек"  пробился  наверх,  отчаянным  усилием  одолел  поверхностное
натяжение и  вырвался в родную стихию. Теперь  экс-Анна была в двух шагах от
Дома. Осталось только стряхнуть с себя все чужеродное, всю мерзость и грязь,
налипшую  за время скитаний  по чуждому  миру,  и  можно возвращаться.  Анна
сосредоточилась и отдалась на волю эфирного  потока, попыталась раствориться
в нем, впитать радость покоя, наполняющего ее Космос.
     Но  ее  отвлекли.  Новый  пузырек   всплыл    мутных  глубин,  ощутил
присутствие  собрата  и вступил в контакт.  Их  общение ничем не  напоминало
диалог  в  том  понимании, что  один   собеседников посредством  голосовых
связок,  губ  и  языка вызывает  колебания  воздуха,  а  другой  нетерпеливо
дожидается паузы,  чтобы  привести  в действие собственные голосовые связки,
губы и  язык. Но  за неимением  лучшего  термина  назовем  этот прямой обмен
образами, мыслями  и  эмоциями  разговором и ложим  его в привычной  форме
последовательного обмена репликами.
     -  Ты ли  это, Чуткий? Как же  я  рад тебя видеть! Свет мой,  неужто мы
наконец  свободны! Нет, ну  каков верг!  Маньяк, мерзавец,  вращенец! Ты
кого играл в его паскудной пьесе?
     - Нищую мать-одиночку в  России. Я тоже рад тебя видеть, Смутьян. А кем
был ты?
     -  Чернокожей  шлюхой в  Гарлеме, представляешь?  Зарезан,  как  баран,
обкурившимся клиентом. Я всю дорогу сюда воображал, в какую задницу запихнул
бы Угрюмого,  попадись  он  мне  в лапы.  Ох,  он  бы у  меня поплясал! Экая
жалость, что это только мечты...
     -  Да, Угрюмый больше  недоступен.  Я тоже сначала  пожалел об этом, но
сейчас думаю: оно и к лучшему. Не хочу, чтобы в моей пьесе кто-то мучился. А
с Угрюмым я бы не удержался...
     -  Да кто  бы  удержался? -  включился  в диалог  третий собеседник.  -
Привет, ребята! Я прямо  Израиля. Взлетел на  бомбе араба-террориста. Нет,
вы скажите, до какого цинма нужно дойти, чтобы называть себя  Единым Богом
и каждому  племени выдавать указания,  противоречащие  всем  прочим!  "Евреи
распяли  Христа..." А  как еще  они  могли  поступить, когда  им  был обещан
мессия-царь,   могущественный  владыка,   несущий  мир   князьям,   славу  и
благодеяния  Иерусалиму,  безопасность  народу  раилеву,  а  явился  нищий
бродяга,  объявил,  что  принес  не  мир,  но  меч,  посеял  смуту,  стравил
простолюдинов  с первосвященниками,  првал смириться с проволом римского
кесаря  и навлек на бранный  народ такие  бедствия,  что  куда  там казням
египетским?  Я бы посмотрел, как обошлись бы сами христиане времен Святейшей
инквиции  с  таким вот  мессией,  вооруженным новой трактовкой  Священного
Писания!
     - Я бы тоже не  отказался, если бы тот мессия был воплощением Угрюмого,
-  вступил в беседу бывший шахид, всплывая  вслед за своей жертвой. - Единый
Бог,  прах  его  возьми! Милосердный Аллах,  наставляющий детей своих: "Убей
неверного, и душа твоя попадет в рай"!
     -  "Бог есть любовь!" -  ядовито  процитировал Смутьян. Он  подпустил в
свечение  вокруг  себя фисташковой зелени,  обозначая насмешку, но  багровые
всполохи выдавали клокотавшую в нем  ярость. - Если уж речь зашла о цинме,
как не вспомнить  это  милое  речение!  Знаете, чего  я  никогда  не прощу
Угрюмому?  Наглой доктрины  о  благости Божьей  и греховности  человеческой.
Бывало, моя героиня  на  коленях  ползала,  выпрашивая  себе  хоть  капельку
счастья, вымаливая  прощение  за грехи  и более  всего  - за  страшный  грех
блудодейства. Казнила  себя, проститутку. Можно подумать, она  сама выбирала
ремесло! Ей и тринадцати не исполнилось, когда ее посадили на иглу и привели
первого клиента.
     - Между прочим, за что  Угрюмый  так ненавидел ярких? - поинтересовался
Чуткий.
     Термин "яркие" весьма и весьма приблителен. Все одушевленные сущности
Межмирья  делятся  на  четыре  типа,  разнящиеся  между  собой  способностью
лучать, поглощать и отражать эмоции.  Прибегнув к аналогии  взаимодействия
света  с  веществом, эти  типы можно  условно  назвать  "яркий",  "матовый",
"темный" и "прозрачный".
     - Вы обратили внимание: практически всех ярких он воплотил в женщин?
     -  Думаете,  это  прнак  ненависти?  -  вступил  в  дискуссию   новый
собеседник.  Его окружало спокойное бело-голубое свечение, но мелькание алых
искр показывало, сколь обманчива эта невозмутимость.  - Как же тогда назвать
отношение Угрюмого к прозрачным и матовым, коих он превратил  в свою флору и
фауну? Задумывались ли вы  в своем  земном  воплощении о том,  что чувствует
лошадь, весь свой век проработавшая на людей и приведенная на бойню?
     - Да, это ужасно, - согласился  Чуткий. - Но моя героиня тоже всю жнь
пахала,  как лошадь. В тридцать лет  вены повылезли,  точно у  старухи. Руки
потрескались,  никакие мази  не  помогали. Да  и денег на них, на  мази, все
равно не  было. Денег вечно не  хватало.  В  иные дни даже  ребенку  на еду.
Знаете, каково матери  утешать плачущего  от голода малыша? И  сколько таких
матерей  было  в  том  захолустном  городишке! Кто совсем  без  работы, кому
повезло чуть больше, но  платят гроши, да и  те  от случая к случаю.  Матери
бьются, как  рыбы  об лед, а отцы пьют  горькую или  вовсе сваливают  искать
лучшей доли.  Пусть где-то  там дети голодают, им-то что? Глаз  не  видит  -
сердце  не  болит.  Знать,  Угрюмый возлюбил  одних темных,  раз  сделал  их
мужчинами, хозяевами своего мира.
     -  Возлюбил?  Нас?! -  хором возмутились подорвавшиеся  на одной  бомбе
экс-раильтянин с экс-палестинцем.
     - Да мой араб в детстве сам пух от  голода! - Ореол бывшего террориста,
словно  отрицая  термин  "темный", полыхнул огненными  разводами.  -  Мать в
двадцать два  года сгорела от перитонита - аппендоктомия была не по карману.
Отца  унес исламский джихад,  а дядька кормил чужого  щенка  преимущественно
пинками.
     -  А у моего еврея сгноили отца  в  Бухенвальде! Беременная мать успела
бежать  в  Америку,  где ее чудом  спасенного  сыночка-жида исправно  лупили
сыновья  итальянцев, латиносов, англосаксов  и прочих ревностных христиан. А
перебравшись  в шестидесятом в Землю  обетованную, он испытал на собственной
шкуре и религиозные чувства правоверных мусульман.
     -  По-моему, Угрюмый ненавидит абсолютно всех, - включился в беседу еще
один прибывший темный. - Мой  персонаж не жаловался на голод, холод, болезни
или побои.  Он родился в богатой семье  и имел все, что ни пожелаешь. Что не
помешало ему спиться от ненависти и отвращения к себе.  Сознание собственной
греховности и  никчемности отравило  ему  жнь.  Никогда,  ни  разу ему  не
удалось почувствовать себя счастливым.
     - Упоминать  о счастье  в  мире  Угрюмого - верх нелепости,  -  заметил
очередной пузырек. -  Даром, что  ли, родилась легенда  о мудреце, уложившем
всю историю человечества в одну фразу: "Люди рождались, страдали и умирали".
Если  кому-то и  удавалось испытать счастье, то лишь  для  того, чтобы потом
сильнее  мучиться.  Выше  вознесешься  -  больнее  будет  падать. Моя земная
ипостась побывала на самой вершине - весь мир готов был  носить ее на руках,
- а умерла от СПИДа в одиночестве и нищете...
     Один  за другим всплывали  все  новые  пузырьки и, булькая  от  ярости,
наперебой  перечисляли  свои  претензии  к  только  что  оставленному  миру.
Пространство перед Домом полыхало всеми оттенками красного. Лишь один робкий
"голос" прозвучал в защиту Угрюмого:
     - Но ведь было же у него и хорошее...
     В ответ ему налетел шквал.
     - Хорошее?! Все хорошее  Угрюмого - бездарный плагиат! Небо и звезды он
спер у Мечтателя...
     - А моря  и океаны - у  Переменчивого, только  Угрюмый превратил  их  в
убийц и населил злобными тварями...
     -  Его  вино  -  это  тот же веселящий  нектар  Грациозного,  только  с
придатком в виде похмелья и цирроза!
     -  А  птицы  -  обретение  Затейника.  Помните,  как  мы  парили  над
просторами Велеи, как сражались с ветром? Ах, какой прекрасный был мир!
     -  Мне больше  полюбился  Лахис  Отшельника,  где  каждому  дозволялось
выбрать себе тело по вкусу. Славно мы тогда позабавились!
     -  Если  уж говорить о забавах, то в них  непревзойденным  мастером был
Непоседа со своим Лабиринтом. Помнится...
     -  Словом,  украл лучшие идеи прежних Создателей  и все их испоганил. А
что   родил  он  собственным  воображением?  Только  многообразные   способы
девательства над живыми тварями. Тут ему нет равных.
     - Мне одно непонятно: как мы-то так глупо просчитались? Зачем допустили
его в Игру?
     - Да кто же мог предвидеть, что он такое учинит? С  этими темными разве
угадаешь, чего ждать! Никакого эмоционального свечения.
     - Отстранить темных от Игры!
     - Позвольте! На каком  таком  основании? Безумство одного не  означает,
что порочно целое сообщество! Упомянутый Отшельник тоже был темным...
     - И Меланхолик, и Молчальник, и  многие другие.  Кто  скажет против них
хоть слово?
     - Но риск, что найдутся последователи Угрюмого...
     - Это провол! Вы не посмеете! Мы честно соблюдали все правила!
     Собрание  засияло, переливаясь всеми цветами  радуги.  Будь оно людской
толпой,  в  окрестностях  Дома   поднялся  бы   невообразимый  гвалт.  Общее
возбуждение  нарастало, грозя  возмутить  покой  самого  эфира.  И  тогда  -
небывалый случай! - к спорщикам обратился один  прозрачных. Всем вестно,
что эти  достойные  собратья  бегают  внимания; обычно их  присутствия  не
замечают.  Но если уж  прозрачный решает  вступить в контакт, ему  внимают с
благоговением.
     - Угомонитесь, друзья! Принимая  правила Игры, все вы согласились с  ее
целью - исчерпать ВСЕ желания, дабы достигнуть  просветления и блаженства. И
раз пьеса Угрюмого отвратила  нас  от насилия, нам надлежит радоваться,  ибо
никто  не  знает  своих подспудных  желаний. Быть может, благодаря нынешнему
Создателю  не  один  участник  Игры лечился  от  потребности  причинять  и
испытывать  боль. Когда  Угрюмый обретет покой и придет  ваш черед  сочинять
Сценарий,  я уверен, ваши  миры будут добрее  и радостнее. А теперь  настало
время очиститься от худых мыслей и чувствований. Нас ждут Дома.
     * * *
     Один за другим пропадали  огоньки, сливаясь с ровным свечением эфира. И
только  экс-Анне  никак  не   удавалось  раствориться  в  гармонии.   Мешала
назойливая  мысль:  "Придет  срок, я  сочиню Сценарий  и создам свой  мир  -
немного  печальный, но пронзительно прекрасный.  Я воплощу  в  нем все  свои
мечты, осуществлю все чаяния. Кроме одного. Мне  никогда, никогда не удастся
поквитаться с Угрюмым. Интересно, можно ли достичь нирваны, не утолив одного
желания?"
     
2002
     1
Книго
[X]