Артур Кларк. Песни далекой Земли
---------------------------------------------------------------
© Copyright Arthur C Clarke, 1958
© Copyright перевод: Марков Ю.В.([email protected]), 1997
Из сборника: Arthur C Clarke. "The other side of the sky.", 1958
Printed and bound in Great Britain by Cox & Wyman Ltd, Reading,
Berkshire.
---------------------------------------------------------------
Лора ждала под пальмами, поглядывая на море. Лодка Клайда уже виднелась
как крохотная метка на далеком горонте - только трещинка, разделяющая море
и небо. Минута за минутой она увеличивалась в размерах, пока не отделилась
от лишенного деталей голубого шара, который обозначал Теперь она могла
видеть Клайда, стоявшего на носу судна неподвижно как статуя, обвив рукой
мачту, в то время как его глаза искали ее среди теней.
"Где ты, Лора?" монотонно вопрошал его голос радио-браслета, который
он дал ей, когда они обручились. "Иди и помоги мне - мы должны отвезти домой
хороший улов."
Так! сказала себе Лора,
вот почему
он просил меня поспешить на берег.
Просто чтобы наказать Клайда и заставить его немного побеспокоиться, она
игнорировала его вызов, пока он не повторил его дюжину раз. И даже тогда она
не стала нажимать кнопку "Передача" красивого, жемчужно-золотого браслета, а
медленно появилась тени огромного дерева и спустилась по наклонному
берегу.
Клайд посмотрел на нее с укорной, но наградил удовлетворенным
поцелуем, когда вышел на берег и вытащил лодку. Затем они вместе стали
выгружать улов, вычерпывая большую и маленькую рыбу обоих корпусов
катамарана. Лора воротила нос, но помогала старательно, пока ожидающий
пескоход не был нагружен доверху жертвами мастерства Клайда.
Это была хорошая добыча; когда Лора выйдет за Клайда, гордо сказала она
себе, она никогда не будет голодать. Неуклюжие, панцирные существа в море их
юной планеты не были настоящей рыбой; должно пройти еще сто миллионов лет,
прежде чем природа подарит им чешую. Но они были достаточно хороши для еды и
первые колонисты дали им названия, которые, как и многие другие традиции,
они принесли с незабвенной Земли.
"Вот это да!" бормотал Клайд, заталкивая хорошую имитацию лосося в
сверкающую кучу. "Сети я поправлю позже - поехали!"
С трудом найдя подножку, Лора запрыгнула на пескоход позади него.
Гибкие валы момент буксовали в песке, затем начали схватывать. Клайд, Лора и
сотня фунтов собранной рыбы начали подъем по волнистому пляжу. Они проделали
половину своего короткого путешествия, когда простой, беззаботный мир,
который они знали всю свою юную жнь, внезапно пришел к своему концу.
Знак этого был написан на небе, где будто бы гигантская рука прочертила
куском мела полосу по голубому своду небес. Клайд и Лора видели, как
сверкающий туманный след начал расплываться по краям, исчезая в клочьях
облаков.
Теперь они услышали падающий сверху, с многомильной высоты, звук,
которого их мир не знал уже целые поколения. Инстинктивно они схватили друг
друга за руки, смотрели на снежно-белый след поперек неба и слышали тонкий
вг, доносящийся от границы космоса. Опускающийся корабль уже исчез за
горонтом, когда они обернулись друг к другу и выдохнули, почти
одновременно, магическое слово: "Земля!"
После трехсот лет молчания родной мир еще раз коснулся Талассы....
Зачем? Спрашивала себя Лора, когда прошел долгий момент возбуждения, и
вг рвущегося воздуха превратился в эхо с небес. Что проошло, если после
стольких лет с могущественной Земли прибыл корабль в этот спокойный,
очарованный мир? Здесь не было места для других колонистов, на этом
единственном острове на покрытой водой планете, и Земля знала это достаточно
хорошо. Ее автоматические разведывательные корабли составляли карты и
зондировали Талассу космоса пять столетий назад, в первые дни межзвездных
исследований. Люди посылали экспедиции в межзвездные пучины, а их
электронные слуги шли перед ними, исследуя миры чужих солнц и возвращаясь с
запасом знаний, как пчелы, несущие мед в родительский улей.
Такой разведчик и нашел Талассу, исключение среди миров, с единственным
островом в безбрежном море. Когда-нибудь здесь родятся континенты, но сейчас
это была новая планета, история которой еще не написана.
Автоматической ракете понадобилось сто лет, чтобы вернуться домой и еще
более ста лет собранные знания спали в памяти огромного компьютера, который
собирал всю мудрость Земли. Первая волна колонации не коснулась Талассы;
было открыто много других, прибыльных миров - миров, не состоящих на девять
десятых воды. Наконец, пришли первые пионеры; только двенадцать миль от
того места, где стояла Лора, было до того, где предки оставили первый след
ноги на планете и объявили ее принадлежащей человечеству.
Они выравнивали холмы, сажали растения, передвигали реки, строили
города и фабрики и размножались, пока не достигли естественных пределов для
своей земли. Со своей плодородной почвой, отсутствием сезонов и мягкой,
полностью предсказуемой погодой, Таласса была миром, не способным причинить
вред своим приемным детям. Пионерский дух продолжался, возможно, пару
поколений, после чего колонисты пришли к согласию работать столько, сколько
необходимо (но не больше), мечтали ностальгически о Земле и предоставили
будущему заботиться о себе самому.
Поселок был полон разговоров, когда Клайд и Лора прибыли туда. Новость
о том, что корабль погасил свою бешеную скорость и теперь направляется сюда
на небольшой высоте, очевидно ища места для посадки, уже распространилась
сюда с северной части острова. "У них старые карты," сказал кто-то. "Десять
к одному, что они премлятся за холмами, там, где премлилась первая
экспедиция."
Это была хорошая догадка, и в считанные минуты весь наличный транспорт
двинулся от поселка по редко используемой дороге на запад. В качестве мэра
такого важного культурного центра, как Палм Бей (население: 572; занятия:
ловля рыбы, гидропоника; промышленность: нет), отец Лоры возглавлял
процессию на своей официальной машине. Правда, многолетней давности краска
на ней, возможно, немного поистерлась; одна надежда была, что витеры не
обратят внимания на случайные пятна голого металла. В остальном автомобиль
считался довольно новым; Лора отчетливо помнила возбуждение, вызванное его
появлением всего тринадцать лет назад.
Небольшой караван различных машин, тракторов и даже пары мощных
пескоходов перевалил за холмы и остановился около памятного знака с его
простыми, но выразительными словами:
МЕСТО ПОСАДКИ ПЕРВОЙ ЭКСПЕДИЦИИ НА ТАЛАССУ
1 ЯНВАРЯ, ГОД НОЛЬ
(28 Мая год от РХ 2626)
Первой
экспедиции, повторила Лора про себя. Второй никогда не было -
и
вот она здесь
....
Корабль появился так нко и бесшумно, что они заметили его только
когда он был почти над их головами. Не было звука работающих двигателей -
только короткий шелест листьев от струи воздуха, пронесшейся над деревьями.
Затем стало еще тише, и Лоре показалось, что сияющий овоид, покоящийся на
грунте, был большим серебряным яйцом, ожидающим высиживания, чтобы принести
нечто новое и странное в спокойный мир Талассы.
"Какой он маленький," прошептал кто-то позади нее. "Они не могли
прилететь с Земли в
такой
штуке!"
"Конечно, нет," ответил какой-то, небежный в таких случаях,
самозваный эксперт. " Это только шлюпка - сам корабль в космосе. Помните,
как первая экспедиция ... "
"Шшш!" кто-то прервал его. "Они выходят!"
Это проошло за одно биение сердца. Секунду назад корпус был цельным и
гладким настолько, что глаз напрасно искал хоть какой-нибудь прнак двери.
А теперь, мгновением позже, появилась овальная дверь с коротким трапом,
опустившимся на землю. Ничто не двигалось, но что-то происходило. Как это
делалось, Лора не могла представить, но она приняла чудо без удивления. От
корабля, прилетевшего с Земли, только и можно было ожидать таких чудес.
В темном входном проеме появились фигуры; ни одного звука не раздалось
ожидающей толпы, когда витеры медленно вышли и стояли, щурясь в ярком
свете незнакомого солнца. Их было семеро - все мужчины - и они не выглядели
супер-существами, как она ожидала. Они все были приблительно среднего
роста и имели тонкие, хорошо прорисованные черты, но были так бледны, что их
кожа казалась совсем белой. Они казались, кроме того, обеспокоенными и
неуверенными, что сильно озадачило Лору. Впервые ей показалось, что их
посадка на Талассе могла быть непреднамеренной, и что витеры были удивлены
встретить здесь островитян, приветствующих их появление.
Мэр Палм Бея, оказавшийся перед лицом величайшего момента своей
карьеры, выступил вперед, чтобы пронести речь, над которой он начал бешено
работать, как только автомобиль покинул поселок. За секунду перед тем, как
открыть рот, внезапное сомнение поразило его и начисто вытерло головы
подготовленные слова. Все автоматически подразумевали, что корабль прибыл с
Земли - но ведь это была только догадка. Это могли быть посланцы другой
колонии, которых было по меньшей мере, дюжина и гораздо ближе, чем
родительский дом. В панике не следуя протоколу, отец Лоры смог сказать
только: "Мы приветствуем вас на Талассе. Вы с Земли - я полагаю?" Это "Я
полагаю?" сделало мэра Фордиса бессмертным; пройдут столетия, пока кто-то
обнаружит, что эта фраза была не совсем оригинальной.
Из всей толпы только Лора не услышала утвердительного ответа,
пронесенного на английском, который немного ускорился за столетия
разделяющие их. В этот момент Лора впервые увидела Леона.
Он вышел корабля, спеша присоединиться к своим компаньонам на трапе.
Может быть он делал какую-нибудь регулировку приборов; может быть - это
казалось более вероятным - он сообщал о встрече на большой главный корабль,
который висел над ними в космосе, далеко за пределами границ атмосферы.
Какова бы ни была причина, с этого момента Лора видела только его.
В первое же мгновение она поняла, что ее прежняя жнь больше никогда
не вернется. Это было что-то совсем новое, за пределами всего ее жненного
опыта, одинаково удивительное и тревожное. Причиной тревоги была ее любовь к
Клайду; удивление и восторг вызывало новое и невестное, вошедшее в ее
жнь.
Леон не был высок, как его компаньоны, но был скроен гораздо
основательней и проводил впечатление сильного и энергичного человека. Его
глаза, очень темные и живые, были глубоко посажены, и черты его лица нельзя
было назвать красивыми, но Лоре они показались тревожаще привлекательными.
Это был человек, который видел то, что Лора не могла и вообразить - человек,
который ходил по улицам Земли и видел ее сказочные города. Что он делал
здесь, на одинокой Талассе и почему читалось напряжение и беспокойство в его
ищущих глазах?
Он уже взглянул на нее, но его пристальный взгляд не задержался на ней.
Затем он повернулся, как будто что-то всплыло в его памяти, и в первый раз
увидел Лору, и все, что ее окружало, как будто пробудилось для него. Их
глаза встретились, преодолевая пропасть времени, пространства и опыта.
Озабоченность исчезла его глаз и напряженные морщины разгладились; он
улыбнулся.
Были уже сумерки, когда речи, банкеты, приемы, интервью были закончены.
Леон очень устал, но его ум был слишком возбужден, чтобы позволить ему
уснуть. После напряжения нескольких последних недель, когда он был разбужен
сигналом тревоги и боролся вместе со своими коллегами за спасение корабля,
трудно было осознать, что они, наконец, в безопасности. Какое невероятное
счастье, что обитаемая планета оказалась так блко! Даже если им не удастся
отремонтировать корабль и завершить двухвековой полет, который еще им
предстоял, они, по крайней мере, могут остаться среди друзей. Никакое
терпящее бедствие судно, на море или в космосе, не могло надеяться на
большее.
Ночь была прохладной и спокойной, в огне незнакомых звезд. Но здесь
было и несколько старых друзей, хотя древний узор созвездий был безнадежно
потерян. Здесь был могучий Ригель, не ослабевший за все световые годы,
которые лучи должны были преодолеть, прежде чем достигли его глаз. А это,
должно быть, гигант Канопус, почти в направлении их полета, но гораздо
дальше, так что когда они достигнут своего нового дома, он будет казаться не
ярче, чем в небе Земли.
Леон тряхнул головой, чтобы стереть оцепенение, гипнотический образ
бесконечности своих мыслей. Забудь о звездах, сказал он себе; ты
окажешься наедине с ними достаточно скоро. Обратись к этому маленькому миру,
пока ты здесь, пусть это только частичка пыли на дороге между Землей,
которую ты никогда больше не увидишь и целью твоего путешествия через две
сотни лет от этого мгновения.
Его друзья уже спали, усталые и довольные, как и должно быть. Скоро он
присоединится к ним - как только беспокойный дух позволит ему. Но сначала,
раз уж представился случай, он должен посмотреть что-нибудь в этом мире, в
этом оазисе в пустыне космоса, населенном его соплеменниками.
Он покинул длинный, одноэтажный гостевой дом, который готовился для них
в такой спешке, и вышел на единственную улицу Палм Бея. Вокруг не было ни
души, хотя нескольких домов доносилась убаюкивающая музыка. Казалось,
весь поселок решил лечь спать пораньше - возможно, исчерпав весь запас
возбуждения и гостеприимства прошедшего дня. Это устраивало Леона, который
хотел побыть один, пока беспокойные мысли не оставят его в покое.
В тихой ночи стал слышен глухой шум моря и звук его шагов по пустынной
улице. Под пальмами стало темно, когда свет поселка увял за его спиной, но
меньшая двух лун Талассы была высоко на юге и ее любопытное желтое сияние
давало достаточно света для его прогулки. Он пересек узкую полосу деревьев и
вышел на берег океана, покрывавшего почти всю планету.
Вдоль кромки воды тянулась линия рыбацких лодок и Леон медленно пошел
по направлению к ним, желая посмотреть, как мастера Талассы решили одну
самых старых человеческих проблем. Он одобрительно осмотрел тройные
пластиковые корпуса лодок, силовые лебедки для подъема сетей, компактные
двигатели, радио с антеннами, позволяющими определять направление. Эта почти
примитивная, но совершенно адекватная простота глубоко тронула его; трудно
было осознать огромный контраст с запутанной сложностью могучего корабля,
висящего сейчас над его головой. На момент он дал увлечь себя фантазии; как
было бы приятно забыть все годы тренировок и учебы и поменять жнь инженера
звездного корабля на мирное, безбедное существование рыбака! Им, наверное,
нужен кто-нибудь, чтобы содержать в порядке их лодки, и, возможно, он мог бы
предложить несколько усовершенствований....
Он отбросил прочь розовые мечты, не пытаясь проаналировать их
очевидные недостатки, и пошел вдоль подвижной линии пены, где волны теряли
свою последнюю силу, разбиваясь о берег. Под ногами были обломки
новорожденной жни юного океана - пустые раковины и существа, которые могли
покрывать берега Земли миллиард лет назад. Здесь, например, были плотно
закрученные спирали трилобитов, которые он видел раньше в некоторых музеях.
Это хорошо: образцы, однажды послужившие ее намерениям, Природа повторяет
бесконечно от мира к миру.
Слабое желтое сияние быстро распространялось по восточной части неба;
Леон увидел, что Селена, вторая луна, показала край своего диска -за
горонта. С удивительной скоростью весь ее диск поднялся моря, залив
берег неожиданным светом.
И в этой вспышке сияния Леон увидел, что он не один.
В пятидесяти ярдах дальше по берегу, на одной лодок сидела девушка.
Она сидела к нему спиной и смотрела на море, по-видимому не подозревая о его
присутствии. Леон заколебался, не желая нарушить ее одиночество и чувствуя
неуверенность в такого рода делах. Казалось очень вероятным, что в такое
время и в таком месте она кого-нибудь ждет; может быть, безопасней и
тактичней тихонько повернуть в поселок.
Он принял решение слишком поздно. Как будто пораженная потоком нового
света, залившем берег, девушка оглянулась и увидела его. Она поднялась на
ноги с неспешной грацией, не показывая ни тревоги, ни досады. Когда Леон
смог увидеть ясно ее лицо в лунном свете, он был удивлен его удовлетворенным
выражением.
Лишь двенадцать часов назад Лора бы негодовала, если кто-нибудь
предложил ей встретиться с совершенно чужим человеком здесь, на пустынном
берегу, в час, когда весь остальной мир спал. Даже теперь она пыталась
оправдать свое поведение, сказав себе, что чувствовала усталость, не могла
заснуть и поэтому решила прогуляться. Но она знала в своем сердце, что это
не было правдой; весь день ее преследовал образ юного инженера, чье имя и
должность она ухитрилась узнать, не вызвав, как она надеялась, слишком
большого любопытства ее друзей.
Вовсе не было случайностью, что она увидела его выходящим гостиного
дома; она почти весь вечер смотрела с крыльца отцовской резиденции на другую
сторону улицы. И уж определенно не случай, а детально и тщательно
разработанный план привел ее на берег, как только она убедилась в
направлении, которое выбрал Леон.
Он подошел и остановился в дюжине шагов. (Узнал ли он ее? Понял ли он,
что это не было случайностью? На мгновение храбрость почти покинула ее, но
отступать было слишком поздно.) Затем он подарил ей улыбку, которая,
казалось, осветила его лицо и показался ей еще моложе.
"Хелло," сказал он. "Я не думал, что встречу кого-нибудь в это ночное
время. Надеюсь, я не потревожил вас."
"Конечно нет," ответила Лора, пытаясь сделать, насколько могла, свой
голос ровным и лишенным эмоций.
"Я с корабля, вы конечно знаете. Я подумал, что стоит посмотреть
Талассу, пока я здесь."
При последних словах внезапное менение выражения пробежало по
Лориному лицу; досада, которую увидел Леон, озадачила его, потому что для
нее не было никаких причин. Затем его осенила внезапная догадка, он
вспомнил, что уже видел эту девушку и понял, что она делает здесь. Это была
девушка, которая улыбнулась ему, когда он выходил корабля - нет, не так;
он
был единственный, кто улыбнулся ей....
Казалось, нечего было больше сказать. Они смотрели друг на друга через
полосу песка, каждый удивляясь чуду, которое свело их вместе через
необозримое время и пространство. Затем, как бы повинуясь бессознательно
принятому соглашению, все еще без слов, они сели лицом друг к другу на борт
одной лодок.
Это глупо, сказал себе Леон. Что я делаю здесь? Какое право имею я,
странник, проходящий мимо их мира, касаться жни этих людей? Я должен
виниться и покинуть эту девушку на берегу и это море, принадлежащее ей по
праву рождения.
Но он не ушел. Яркий диск Селены поднялся высоко над морем, когда он
пронес, наконец: "Как вас зовут?"
"Я Лора," ответила она с мягким акцентом островитянки, казавшимся таким
милым, но иногда трудным для понимания.
"А я Леон Карелл, помощник курсового инженера, Звездный корабль
Магеллан
."
Она улыбнулась тому, как он представился, и в этот момент Леон понял,
что она уже знала его имя. Неожиданная мысль поразила его; несколько минут
назад он чувствовал себя смертельно усталым и хотел вернуться к своему
запоздалому сну. Однако теперь он был совершенно бодр и уравновешен, как
бывало в предвкушении нового и непредсказуемого приключения.
Но следующее замечание Лоры было достаточно предсказуемо: "Как вам
понравилась Таласса?"
"Дайте мне время," попросил Леон. "Я видел только Палм Бей и ничего
больше."
"Вы будете здесь - долго?"
Пауза была едва ощутима, но его ухо отметило ее.
Это
был вопрос,
действительно имеющий значение.
"Я не знаю точно," ответил он вполне честно. "Это зависит от того,
сколько времени потребуется для ремонта."
"Что у вас случилось?"
"О, мы столкнулись с чем-то слишком большим для нашего метеорного
экрана. И - бах! - это был его конец. Теперь мы должны сделать новый."
"И вы думаете, что сможете сделать его здесь?"
"Мы надеемся. Главной проблемой будет поднять около миллиона тонн воды
на
Магеллан
. К счастью, я думаю, Таласса сможет нам ее дать."
"Воды? Я не понимаю."
"Ну, вы знаете, что звездные корабли движутся почти со скоростью света;
даже в этом случае требуются годы, чтобы долететь до цели, так что мы должны
находиться в состоянии анабиоза и доверять автоматам вести корабль."
Лора кивнула. "Конечно - также и наши предки добрались сюда."
"Скорость не доставляет проблем, если космос действительно пуст - но
это не так. Звездный корабль сталкивается с тысячами атомов водорода,
частичками пыли и иногда с большими фрагментами каждую секунду своего
полета. При скорости, блкой к световой, эти удары космических обломков
имеют огромную энергию и могут разрушить корабль. Поэтому мы несем щит в
миле перед кораблем и позволяем разрушаться ему вместо корабля. В вашем мире
существуют зонты?"
"Отчего же, да," ответила Лора явно удивленная неуместным вопросом.
"Тогда вы можете сравнить звездный корабль с человеком, идущим в
ливень, прикрываясь зонтом. Дождь - это космическая пыль между звезд, и наш
корабль будет в опасности, если потеряет зонт."
"И вы сможете сделать новый воды?"
"Да; это лучший строительный материал во вселенной. Мы заморозим ее в
виде ледяной горы, которая будет двигаться перед нами. Что может быть
проще?"
Лора не ответила; казалось, ее мысли потекли в другом направлении.
Когда она заговорила, ее голос был так тих и задумчив, что Леон подался
вперед, чтобы услышать ее в шуме набегающих волн: "И вы покинули Землю сто
лет назад."
"Сто четыре. Конечно, кажется, что прошло всего несколько недель с тех
пор, как мы погрузились в глубокий сон, когда автопилот разбудил нас. Все
колонисты все еще в анабиозе; они не будут знать, что проошло."
"А вы скоро присоединитесь к ним снова и проспите ваш путь к звездам."
Леон кивнул, бегая ее глаз. "Правильно. Посадка проойдет на
несколько месяцев позже, но что это значит для путешествия в триста лет?"
Лора показала на остров позади него, затем на безбрежное море, у края
которого они стояли.
"Странно думать, что ваши спящие друзья никогда не узнают ничего обо
всем этом. Мне жалко их."
"Да, только мы, пятьдесят или около того инженеров сохраним
воспоминания о Талассе. Для остальных это будет не более чем запись
столетней давности в вахтенном журнале."
Он посмотрел на Лорино лицо и снова увидел печаль в ее глазах.
"Почему вы так огорчились?"
Она покачала головой не в силах ответить. Как можно выразить чувство
одиночества, которое охватило ее при словах Леона? Жнь людей, все их
надежды и страхи были так малы перед невероятной огромностью того, чему они
бросили вызов. Мысль о трехсотлетнем путешествии, завершенном только
наполовину, заставила ее ум сжаться от ужаса. И еще - в ее венах текла кровь
ранних пионеров, которые проделали тот же путь до Талассы столетие назад.
Ночь потеряла свое очарование; Лора почувствовала вдруг страстное
желание оказаться в своем доме с семьей, в маленькой комнате, где было все,
чем она владела и где был мир, который она знала и любила. Холод космоса
заморозил ее сердце; она жалела, что затеяла это сумасшедшее приключение.
Это было время - больше чем время - расстаться.
Когда она поднялась на ноги, то заметила, что они сидели на лодке
Клайда и удивилась, какое бессознательное приглашение ума заставило выбрать
именно ее всего небольшого флота, протянувшегося вдоль берега. При мысли
о Клайде ее охватила дрожь неуверенности и даже вины. Никогда в своей жни,
за исключением нескольких мимолетных мгновений, она не думала о других
мужчинах, кроме него. Теперь она уже не могла претендовать на это.
"Что случилось?" спросил Леон. "Вы замерзли?" Он протянул к ней руку и
в первый раз их пальцы соприкоснулись и она автоматически ответила на
пожатие. Но после мгновения контакта она, как испуганный зверек, отдернула
руку.
"Со мной все в порядке," ответила она почти сердито. "Уже поздно - я
должна пойти домой. До свидания."
Ее реакция была такой внезапной, что Леон поразился. Не сказал ли он
чего-то, что могло обидеть ее? Она уже быстро уходила, когда он позвал ее:
"Увижу ли я вас снова?"
Если она и ответила, звук волн унес прочь ее голос. Он смотрел ей
вслед, озадаченный и немного сердитый, не в первый раз в своей жни
удивляясь, как трудно иногда понять мысли женщины.
Мгновение он подумал последовать за ней и повторить вопрос, но сердцем
знал, что в этом нет нужды. С небежностью, с какой солнце поднимется
завтра, они встретятся снова.
Теперь в жни острова доминировал гигант, висящий на высоте в тысячу
миль в космосе. Перед восходом и после заката, когда на земле было темно, но
далеко вверху еще струились лучи солнца,
Магеллан
был виден как сверкающая
звезда, самый яркий объект на всем небе, не считая двух лун. Но даже когда
он не был виден - теряясь в свете дня или в затмении тени Талассы - он все
равно был в мыслях людей.
Трудно было поверить, что только пятьдесят человек экипажа
звездолета бодрствовали и даже половина них не была на Талассе в одно и
тоже время. Казалось, они были везде, обычно небольшими группками по-двое
или по-трое, быстро передвигаясь на таинственных машинах или на
антигравитационных скутерах, которые висели в нескольких футах над землей и
передвигались так бесшумно, что делали жнь в поселке довольно опасной.
Несмотря на массу настойчивых предложений, витеры не принимали участия в
культурной и социальной деятельности острова. Они объясняли вежливо, но
твердо, что пока безопасность корабля не будет гарантирована, у них нет
времени на другие интересы. Позднее обязательно, но не теперь....
Таласса должна была ждать со всем возможным терпением, пока земляне
установят свои инструменты, проведут необходимый осмотр, просверлят
глубокие шахты в скалах острова и откроют счет экспериментам, которые,
казалось, не имеют связи с их проблемами. Иногда они проводили короткие
совещания с учеными Талассы, но в основном действовали самостоятельно. Это
было не потому, что они проявляли недружелюбие; они работали с таким
упорством и интенсивностью, что едва замечали что-либо кругом.
Прошло два дня после их первой встречи, прежде чем Лора смогла
поговорить с Леоном. Она видела его иногда спешащим по поселку, с
озабоченным и отсутствующим выражением на лице, и они могли только
обменяться улыбками. Но и этого было достаточно, чтобы привести в смятение
ее чувства, нарушить покой мыслей и равновесие их отношений с Клайдом.
Так давно, как она могла вспомнить, он был частью ее жни; у них были
свои ссоры и разногласия, но никогда еще в ее сердце не было вызова. Через
несколько месяцев они должны были пожениться - но теперь она не была уверена
в этом или в чем-нибудь еще.
"Страсть" было плохим словом, которое применяется только к другим. Но
как еще можно объяснить ее стремление быть с человеком, который внезапно
вошел в ее жнь ниоткуда и должен снова исчезнуть через несколько дней или
недель?
Без сомнения, великолепие и романтм его происхождения частично
сыграли свою роль, но одного этого было мало. Были другие земляне, красивей
Леона, но она смотрела на него одного и ее жнь теперь была пустой, если
его не было рядом.
К концу первого дня только ее семья подозревала о ее чувствах; в конце
второго каждый, мимо которого она проходила, дарил ее понимающей улыбкой.
Невозможно было сохранить секрет в таком тесном и болтливом сообществе как
Палм Бей и она знала, что лучше и не пытаться.
Ее вторая встреча с Леоном была случайной - настолько, насколько могут
быть случайными такие встречи. Она помогала отцу разбирать корреспонденцию и
запросы, которые хлынули потоком с тех пор, как прибыли земляне, и пыталась
сосредоточиться на своих заметках, когда дверь офиса открылась. Дверь
открывалась так часто в последние несколько дней, что она и не поглядела на
нее; ее младшей сестре было поручено принимать всех витеров и беседовать с
ними. Затем она услышала голос Леона; бумаги поплыли перед ее глазами,
заметки стали казаться написанными на незнакомом языке.
"Будьте добры, могу я увидеть мэра?"
"Конечно, м-р -?"
"Помощник инженера Карелл."
"Пойду скажу ему. Не хотите ли присесть?"
Леон устало направился к древнему креслу, которое было лучшим, что
могла предложить приемная своим нечастым витерам, и начал садиться, когда
увидел, что Лора смотрит на него молча с другого конца комнаты. Наконец, он
стряхнул свою усталость и снова встал.
"Привет - я не знал, что вы работаете здесь."
"Я живу здесь; мой отец"
Эта новость не особенно впечатлила Леона. Он подошел к столу и взял
толстый том, который Лора просматривала в перерывах между ее секретарскими
обязанностями.
"
История Земли
," прочитал он, "
от расцвета цивилации до начала
межзвездных полетов
." И все в тысяче страниц! Жаль что она окончена триста
лет тому назад.
"Мы надеемся, что вы просветите нас. Много ли проошло с тех пор, как
она была написана?"
"Я полагаю, достаточно, чтобы заполнить пятьдесят библиотек. Но прежде
чем покинуть вас, мы дадим возможность скопировать любые наши записи, так
что ваши исторические книги станут устаревшими только на сто лет."
Так они ходили вокруг да около, бегая говорить только о самом важном.
Когда мы сможем встретиться снова? Лорины мысли безмолвно бились в ее
голове, неспособные преодолеть барьер разговора. Действительно ли я нравлюсь
ему, или он просто ведет вежливую беседу?
Открылась внутренняя дверь и своего офиса появился мэр с
винениями.
"Сожалею, что заставил вас ждать, м-р Карелл, но на линии был президент
- он прибудет после полудня. Что я могу для вас сделать?"
Лора делала вид, что работает, но напечатала одно и тоже предложение
восемь раз подряд, пока Леон объяснял послание от капитана
Магеллана
и не
слишком поумнела, когда он закончил; оказывается, инженеры звездного корабля
намерены возвести в головной части острова, в миле от поселка, некоторое
оборудование и хотят быть уверены, что это не встретит возражений.
"Конечно!" сказал мэр экспансивно, тоном
ничего-не-будет-слишком-хорошо-для-гостей
. "Начинайте - земля никому не
принадлежит и там никто не живет. Что вы хотите сделать?"
"Мы построим там гравитационный инвертор, и генератор должен быть
укреплен в твердом основании. Возможно, будет небольшой шум, когда он начнет
работать, но я не думаю, что он потревожит вас здесь в поселке. И
разумеется, мы демонтируем оборудование, когда закончим."
Лора любовалась отцом. Она прекрасно знала, что просьба Леона не имела
особого значения для него, как и для нее, но никто бы не догадался об этом.
"Превосходно - рад оказать любую посильную помощь. Не сообщите ли
Капитану Голду, что президент прибудет в пять вечера? Я пошлю за ним свой
автомобиль; прием в пять тридцать в зале приемов в поселке."
Когда Леон поблагодарил и ушел, мэр Фордис подошел к своей дочери и
забрал тонкую пачку корреспонденции, которую она не слишком аккуратно
напечатала.
"Мне кажется, он приятный молодой человек," сказал он, "но хорошая ли
мысль так влюбиться в него?"
"Я не знаю, что ты имеешь в виду."
"Ну, Лора! Кроме прочего,
я
еще и твой отец и я не
совсем
ненаблюдателен."
"Он" - всхлип - "ни капельки мне не интересен."
"А ты ему интересна?"
"Я не знаю. О, папа, я так несчастна!"
Мэр Фордис не был храбрым человеком, так что оставалось сделать только
одно. Он отдал ей свой платок и вернулся в офис.
Наиболее трудной проблемой было то, что в ее жни был Клайд и в этом
ничто не могло помочь. Лора принадлежала ему - каждый это знал. Если бы его
соперник был другого поселка или другой части Талассы, он знал бы
точно, что нужно делать. Но законы гостеприимства и, кроме того, преклонение
перед всем земным мешали вежливо попросить Леона переключить свое внимание
на кого-нибудь другого. Это случилось не в первый раз, но никогда не
причиняло особой тревоги. Наверное, это было оттого, что ростом Клайд был
выше шести футов, пропорционально сложен и не имел ни капли лишнего жира в
своей ста-девятнадцати-фунтовой фигуре.
В течение долгих часов в море, когда не оставалось ничего, кроме как
помечтать, Клайд мысленно проигрывал идею короткого и острого боя с Леоном.
Он должен быть очень коротким; хотя Леон не был таким худым, как большинство
землян, у него, как и у остальных, был бледный, бесцветный вид и он явно был
неспособен противостоять тому, кто вел фически активную жнь. Было одно
беспокойство - бой не будет равным. Клайд знал, что публичное мнение осудит
его, если он подерется с Леоном, тем не менее справедливость должна быть
восстановлена.
А насколько это будет справедливо? Это была большая проблема,
беспокоившая Клайда, как она беспокоила много миллиардов людей до него.
Казалось, Леон стал практически членом семьи; каждый раз, как Клайд приходил
в дом мэра, землянин оказывался уже там под тем или иным предлогом. Ревность
была чувством, которое Клайд никогда раньше не испытывал, и ему не
понравились ее симптомы.
Он все еще бесился -за танцев. Проошло величайшее общественное
событие за многие годы; было невероятно, чтобы оно повторилось за всю
историю. Принимать в поселке одновременно президента, половину его совета и
пятьдесят витеров с Земли, было не то, что может повториться по эту
сторону вечности.
При всех своих размере и силе Клайд был хорошим танцором - особенно с
Лорой. Но этой ночью у него было мало случаев проявить свои способности;
Леон слишком оживленно демонстрировал последние па с Земли (последние, если
проигнорировать факт, что они вышли моды сто лет назад - если снова не
вернулись, как новые). По мнению Клайда, техника Леона была плоха, а танцы
уродливы; интерес, который Лора проявила к ним, был просто смешон.
Он имел глупость сказать ей это, когда представился удобный случай, и
это был последний танец, который он танцевал с Лорой в этот в Клайд
выносил бойкот сколько мог, затем направился в бар со вполне определенной
целью. Он быстро ее достиг и только придя в чувство на следующее утро,
понял, что он потерял.
Танцы закончились рано. Была короткая речь президента - третья в этот
вечер - представившего командира звездолета и обещавшего небольшой сюрпр.
Капитан Голд также был краток; очевидно, он больше привык отдавать приказы,
чем проносить речи.
"Друзья," начал он, "вы знаете, почему мы здесь, и нет нужды говорить,
как мы ценим ваше гостеприимство и доброту. Мы никогда не забудем вас и
только сожалеем, что у нас так мало времени, чтобы узнать больше о вашем
прекрасном острове и его людях. Надеюсь, вы простите нас за кажущуюся
невежливость, но ремонт судна и безопасность наших компаньонов для нас
главное.
По большому счету, несчастье, которое привело нас сюда, может стать
удачей для нас обоих. Нам оно оставит счастливые воспоминания и вдохновение.
Все, что мы здесь видели, многому научит нас. Может быть, мы сделаем мир,
который ждет нас в конце пути, таким же светлым домом человечества, каким вы
сделали Талассу.
Прежде чем мы продолжим путешествие, для нас будет долгом и
удовольствием оставить вам все записи, какие возможно, чтобы заполнить тот
пробел, который образовался с тех пор, как вы потеряли контакт с Землей.
Завтра мы приглашаем ваших ученых и историков на наш корабль, где они смогут
скопировать любые информационные ленты, какие пожелают. Так мы надеемся
оставить вам те связи, которые обогатят ваш мир для последующих поколений.
Это то немногое, что мы можем сделать.
Но сегодня вечером наука и история могут подождать, потому что у нас на
борту есть и другие ценности. Земля не бездельничала в течение веков, с тех
пор как ваши праотцы покинули ее. Давайте послушаем вместе ее наследие,
которое мы оставим на Талассе перед отбытием."
Свет потускнел; зазвучала музыка. Никто присутствующих никогда не
забудет этот момент. В трансе и удивлении Лора слушала, что хотели выразить
люди в звуках, донесшихся сюда через разделяющие их столетия. Время исчезло;
она даже не сознавала, что Леон стоит рядом с ней, держа ее за руку, когда
музыка стала тише и поплыла вокруг них.
Это были вещи, о которых она совсем не знала, то, что принадлежало
Земле и только Земле. Медленный звон могучих колоколов, поднимающийся как
невидимый дым от вершин старых соборов; разговор терпеливых лодочников на
тысячах языков, теперь потерянных навсегда, возвращающихся домой против
прилива в последнем свете дня; песни армий, марширующих в бои, которые время
стерло вместе с их болью и злом; глухой шум десяти миллионов голосов, когда
люди больших городов пробуждаются, чтобы встретить рассвет; холодный танец
Авроры над бесконечными ледяными просторами; рев могучих двигателей,
пролагающих дорогу к звездам. Все это она слышала в музыке и песнях, текущих
в ночи - песнях далекой Земли, перенесших ее через световые годы....
Чистое сопрано поднималось и билось, как птица, на пределе слышимости,
в бессловесной жалобе, которая рвала сердце. Это был плач о любви,
потерянной в одиночестве космоса, о друзьях и о домах, которых никогда
больше не увидишь, и которые должны будут исчезнуть памяти. Это была
песня о всех потерях и в ней ясно говорилось о тех, кто был оторван от Земли
на дюжины поколений и о тех путешественниках, которым казалось, что они
покинули свои поля и города лишь неделю назад.
Музыка умерла в темноте; с зачарованными глазами, бегая слов, люди
Талассы стали медленно расходиться по домам. Лора не пошла с ними. От
одиночества, которое пронзило ее душу, была только одна защита. И теперь она
нашла ее в темном ночном лесу, когда руки Леона крепко обняли ее и их души и
тела слились. Как путники, затерянные во враждебной пустыне, они чувствовали
тепло и уют у костра любви. Пока горит этот костер, они были в безопасности
среди теней, крадущихся в ночи, и вся вселенная с ее звездами и планетами
казалась не более чем игрушкой в их руках.
Для Леона все случившееся казалось не вполне реальным. Несмотря на
опасность, приведшую их сюда, он иногда думал, что в конце путешествия будет
трудно убедить себя, что Таласса не только видение его долгого сна. Эта
сильная и бездумная любовь, например; он не просил ее - она пронзила его.
Едва ли найдется хоть один, кто не поддался бы ей, если бы премлился, как
они, после недель такого напряжения, на этой мирной, приятной планете.
Когда он был свободен от работы, они с Лорой совершали долгие прогулки
в полях далеко от поселка, куда редко приходили люди, и только
автоматические культиваторы нарушали их одиночество. Часами Лора
расспрашивала его о Земле - но никогда не говорила о планете, которая была
целью
Магеллана
. Он хорошо понимал причины этого и старался как можно лучше
удовлетворить ее бесконечное любопытство о мире, который стал для нее
"домом" едва ли не больше, чем для человека, который видел его собственными
глазами.
Она была горько разочарована, услышав, что время городов прошло.
Вопреки всему, что мог рассказать ей Леон о полной децентралации культуры,
которая покрывала планету от полюса до полюса, она все еще мыслила в
понятиях таких исчезнувших гигантов, как Чандригар, Лондон, Астроград, Нью
Йорк, и ей было трудно осознать, что они исчезли навсегда, а с ними и образ
жни, который они представляли.
"Когда мы покинули Землю," объяснял Леон, "самыми большими центрами
населения были университетские городки типа Оксфорда, или Энн Эрбор, или
Канберры; в некоторых них было до пятидесяти тысяч студентов и
профессоров. Другие города редко достигали и половины этой величины."
"Но что случилось с ними?"
"О, это был не простой процесс, но началось развитие средств
коммуникации. Как только любой человек на Земле смог видеть и разговаривать
с любым другим, просто нажав кнопку, исчезла главная необходимость в
городах. Затем была открыта антигравитация и вы могли передвигать вещи или
дома или что-нибудь еще прямо по небу, не беспокоясь о географии. Это
завершило работу по преодолению расстояний, которую начал аэроплан на пару
веков раньше. Кроме этого, люди получили возможность жить, где им нравится,
и города стали уменьшаться."
Лора помолчала; она лежала на траве, наблюдая за поведением пчелы,
которых ее предки привезли с Земли. Пчела пыталась влечь нектар
туземных цветов Талассы; насекомые еще не развились в этом мире и цветы были
закрыты для летающих посетителей.
Расстроенная пчела оставила безнадежное занятие и, сердито жужжа,
полетела прочь; Лора надеялась, что у нее хватит смысла вернуться во
фруктовый сад, где она найдет более дружественные цветы. Когда она
заговорила снова, ее голос высказал мечту, которая преследовала человечество
почти тысячу лет.
"Как ты думаешь," сказала оно задумчиво, "преодолеем ли мы когда-нибудь
скорость света?"
Леон улыбнулся направлению ее мыслей. Путешествовать быстрее света -
домой, на Землю, значило вернуться в родной мир, пока твои друзья еще живы -
наверное, каждый колонист иногда мечтает об этом.
"Я не надеюсь на это," сказал он. "Если бы было возможно, кто-нибудь
уже осуществил бы это. Нет - мы должны проделывать медленный путь, потому
что другого нет. Так уж построена вселенная и мы ничего тут не можем
поделать."
"Но я уверена, мы могли бы поддерживать контакт!"
Леон кивнул. "Это верно," сказал он, "и мы пытаемся это сделать. Я не
знаю в чем тут дело, но вы должны были давно уже услышать Землю. Мы высылали
автоматы, несущие для всех колоний сообщения, содержащие полную историю
всего, что проошло со времени их отправки, и просили направить ответ. Как
только новости возвращаются на Землю, они переписываются и посылаются снова
со следующим автоматом. Это что-то вроде межзвездной службы новостей с
центром на Земле. Это конечно медленно, но другого способа нет. Если первый
посланец новостей для Талассы потерялся, в пути должен находиться следующий
- а может быть и несколько, на расстоянии двадцати или тридцати лет."
Лора попыталась представить обширную, протянутую между звезд сеть
сообщений, которыми обменивались Земля и ее далеко рассыпанные дети, и
удивилась, как могла Таласса их не заметить. Но рядом с Леоном все это
казалось неважным. Он был здесь, Земля и звезды были далеко. Что бы ни
случилось плохого, это будет завтра....
В конце недели земляне построили на скалистой оконечности острова
огромную, тяжелую пирамиду металлических решеток, которая приютила
несколько непонятных механмов, направленных на море. Лора вместе с другими
571 обитателями Палм Бея и несколькими тысячами зрителей, пришедших в
поселок, ждала первой пробы. Никому не позволили приблиться к машинам
ближе четверти мили - предосторожность, вызвавшая много тревоги среди
наиболее нервных островитян. Знают ли земляне, что они делают? Предполагают,
что что-то может пойти неправильно? И что же тогда они будут делать?
Леон со своими друзьями был внутри пирамиды, делая последние
регулировки - "курсовое фокусирование", как он объяснял Лоре, не вдаваясь в
подробности. Она смотрела с тем же беспокойным непониманием, как и все
островитяне, пока далекие фигурки не появились пирамиды и не направились
на край скалы, где было возведено все сооружение. Они остановились там,
крохотная группа фигурок, выделяющихся силуэтами на фоне океана, глядящая в
море.
В миле от берега с водой происходило что-то странное. Казалось, там
начинается шторм - но шторм, ограниченный поперечником в несколько сот
ярдов. Волны величиной с гору вырастали, разбивались друг об друга и
возникали снова. Через несколько минут волнение достигло берега, но центр
маленького шторма оставался неподвижен. Лора подумала, что это было похоже
на то, как будто невидимый палец протянулся с неба и начал размешивать воду.
Внезапно картина менилась. Теперь волны не бились друг об друга; они
выстроились в ряд, передвигаясь все быстрее и быстрее в плотном круге. Конус
воды поднялся к небу, становясь выше и тоньше каждую секунду. Он был уже в
сотни футов высотой и звук вращения стал сердитым ревом, наполнявшим воздух
и вселяющим ужас в сердца всех, кто его слышал. Всех, за исключением группы
людей, вызвавших этого монстра глубины, наблюдающих его в спокойной
уверенности, игнорируя волны, разбивающиеся почти у их ног.
Теперь вращающаяся башня воды быстро поднималась к небу, пронзая облака
как стрела, направленная в космос. Ее покрытая пеной макушка уже исчезла
поля зрения и с неба пошел дождь, необычно большими каплями, как бывает
перед грозой. Не вся вода, поднимаемая единственного океана Талассы,
достигала далекой цели; некоторая часть ускользала от контролирующих ее сил
и падала назад от границы космоса.
Толпа стала медленно расходиться, удивление и испуг уступили место
спокойному восприятию. Люди умели управлять гравитацией уже пол-тысячи лет и
этот трюк - хоть и очень эффектный - не мог сравниться с чудом перелета
огромного звездолета от солнца к солнцу почти со скоростью света.
Земляне теперь вернулись к своей машине, явно удовлетворенные
результатами. Даже на расстоянии было видно, что они были счастливы -
возможно, впервые с тех пор, как достигли Талассы. Вода для восстановления
щита
Магеллана,
которая была на пути в космос, будет заморожена в нужной
форме другими силами, которые эти люди заставили себе служить. Через
несколько дней они будут готовы продолжить свой межзвездный полет.
До этой минуты Лора надеялась, что их постигнет неудача. Когда она
увидела рукотворную водяную трубу, поднимающую свою ношу в небеса, от ее
надежды ничего не осталось. Труба иногда немного колебалась, ее основание
передвигалось взад и вперед, как будто ища точку равновесия между могучими,
невидимыми силами. Но все это было полностью под контролем и выполняло свою
задачу. Для нее имело значение только одно: скоро она должна будет сказать
Леону "прощай".
Она медленно двинулась навстречу группе землян, пытаясь привести в
порядок свои мысли и сдержать эмоции. Леон покинул своих друзей и шел ей
навстречу. Облегчение и счастье были написаны у него на лице, но они быстро
увяли, когда он увидел Лору.
"Ну, вот," сказал он виновато, почти как школьник, застигнутый на месте
преступления, "мы сделали это."
"И теперь - как долго еще ты будешь здесь?"
Он уставился в песок, бегая встретиться с ней взглядом.
"О, дня три, может быть четыре."
Она пыталась воспринять эти слова спокойно; в конце концов, она ведь
ждала этого - в его словах не было ничего нового. Но она не смогла
сдержаться и хорошо, что никого не было с ними рядом.
"Ты не можешь улететь!" крикнула она в отчаянии. "Останься на Талассе!"
Леон с нежностью взял ее за руки и прошептал: "Нет, Лора - это не мой
мир; я никогда не привыкну к нему. Половина моей жни прошла в подготовке к
тому, что я сейчас делаю; я никогда не буду счастлив здесь, где больше не
будет никаких преград. Через месяц я умру от скуки."
"Тогда возьми меня с собой!"
"Ты не понимаешь, что говоришь."
"Понимаю!"
"Ты только думаешь так; тебе будет более непривычно в моем мире, чем
мне в твоем."
"Я смогу научиться - я многое умею делать. До тех пор, пока мы будем
вместе!"
Он отодвинул ее на расстояние вытянутых рук и посмотрел ей в глаза. Они
отражали печаль и искренность. Она действительно верила в то, что говорила.
В первый раз чувство порядочности укололо его. Он забыл - или предпочел не
вспомнить - насколько серьезней могут быть такие вещи для женщины, чем для
мужчины.
Он никогда не хотел причинить Лоре боль; он чувствовал к ней большую
нежность и будет с трогательностью вспоминать ее всю свою жнь. Теперь он
понял, как и много мужчин перед ним, что не всегда просто сказать "прощай".
Оставалось сделать только одно. Лучше короткая, резкая боль, чем долгая
горечь.
"Пойдем со мной, Лора," сказал он. "я покажу тебе кое-что."
Они не разговаривали, пока Леон вел ее к клирингу, который земляне
использовали как посадочную площадку. Она была забита частями загадочного
оборудования, некоторые них были упакованы, другие отставлены в сторону
для островитян. Несколько антигравитационных скутеров были припаркованы в
тени пальм; даже когда они не использовались, они не касались земли, а
висели в паре футов над травой.
Но не это интересовало Леона; он целенаправленно шел к сверкающему
овалу, который выделялся на клиринге и обменялся несколькими словами с
инженером, стоящим рядом с ним. Последовал короткий спор, затем другой
сдался с видимым уважением.
"Он не полностью загружен," объяснил Леон, помогая Лоре взойти на трап.
"Но у нас есть еще такие же. Во всяком случае, другой челнок опустится сюда
через пол-часа."
Лора оказалась в мире, которого никогда не знала прежде - в мире
технологии, в котором растерялись бы самые блестящие инженеры Талассы. На
острове были машины, необходимые для жни и счастья, но эти были далеко за
пределами их сложности. Лора однажды видела большой компьютер, который
фактически управлял жнью островитян и с помощью которого улаживались
разногласия не в одном поколении. Этот гигантский мозг был огромным и
сложным, но казался теперь страшно простым по сравнению с машиной, которая
впечатлила даже ее далекий от техники ум. Когда Леон сел к маленькой до
смешного панели управления, казалось, его руки не делают ничего, а просто
легко лежат на ней.
Внезапно стены стали прозрачными - и под ними возникла уже сжавшаяся
Таласса. Не было ни ощущения движения, ни малейшего звука, но остров
уменьшался прямо на ее глазах. Туманный край мира, огромная дуга,
разделяющая голубну моря от бархатной черноты космоса, начал гибаться
все больше и больше каждую секунду.
"Посмотри," сказал Леон, показывая на звезды.
Корабль уже был виден и Лора почувствовала разочарование, что он такой
маленький. Она увидела группы иллюминаторов вокруг центральной секции, но
нигде на квадратном и угловатом корпусе больше не было других отверстий. За
какую-то секунду иллюзия исчезла. Шок невероятности ударил по ее чувствам и
поверг ее на край головокружения, когда она увидела, как безнадежно обмануты
были ее глаза. Это были не иллюминаторы; корабль был все еще на расстоянии
нескольких миль. То, что она видела, были пустые люки, через которые
принимали и отправляли грузовые челноки, курсирующие между звездолетом и
Талассой.
В космосе нет чувства перспективы, все объекты кажутся одинаково ясными
и резкими, независимо от расстояния. Даже когда корпус корабля возник рядом
с ними, затмевая звезды бесконечными гибами металла, все еще нельзя было
судить о его величине. Она могла только примерно угадать, что он по меньшей
мере около двух миль в длину.
Грузовик пришвартовался, насколько могла судить Лора, без какого-либо
вмешательства Леона. Она прошла за ним в небольшое контрольное помещение и,
когда открылся воздушный шлюз, она с удивлением обнаружила, что может
ступить прямо на палубу звездолета.
Они стояли в одном цилиндрических коридоров, которые тянулись в
разных направлениях, насколько мог видеть глаз. Пол двинулся под их ногами,
понеся их вперед быстро и легко - достаточно пораженная всем увиденным, Лора
даже не почувствовала внезапного толчка, когда ступила на дорожку, понесшую
ее вглубь корабля. Одной загадкой больше не имело значения. Их будет еще
много до того как Леон закончит показывать ей
Магеллан
.
Прошел час, прежде чем они встретили другое человеческое существо. За
это время они прошли целые мили, иногда по движущимся коридорам, иногда
поднимаясь по длинным трубам, в которых не было гравитации. Было ясно, что
пытался сделать Леон: он хотел дать ей представление о размерах и сложности
искусственного мира, который был построен, чтобы нести к звездам семена
новой цивилации.
Один только двигательный отсек, заполненный гладкими, огромными
монстрами металла и кристаллов, был полмили длиной. Когда они стояли на
балконе высоко над обширным пространством, где царствовала скрытая мощь,
Леон сказал гордо и, возможно, не совсем точно: "Это все мое." Лора смотрела
вн на огромные, немыслимого вида механмы, которые принесли к ней Леона
через световые годы, и не знала, благословлять ли их за это или проклинать
за то, что скоро они могут отнять его у нее.
Они быстро прошли через обширные трюмы, заполненные всеми механмами,
инструментами и запасами, необходимыми на далекой планете, чтобы сделать ее
домом, пригодным для человечества. Здесь были мили и мили полок, содержащих
ленты микрофильмов или еще более компактных носителей, содержащих культурное
наследие человечества. Здесь они встретили группу экспертов с Талассы,
которые выглядели пораженными, пытаясь решить, сколько этого богатства
они смогут взять до отправления корабля.
Вспомнив о своих предках, Лора подумала, были ли они также хорошо
экипированы для полета через космос? Это было сомнительно; их корабли были
гораздо меньше и Земля многого достигла в технике и межзвездной колонации
за века с тех пор, как была открыта Таласса. Когда спящие путешественники
Магеллана
достигнут своего нового дома, им будет гарантирован успех, если их
дух будет соответствовать их материальным ресурсам.
Они подошли к большой белой двери, которая мягко и бесшумно открылась
при их приближении, обнаружив самое странное, что можно найти на космическом
корабле - гардеробную, в которой рядами висела тяжелая меховая одежда. Леон
помог одеться Лоре и оделся сам. Она недоумевая последовала за ним, когда он
пошел к кругу замерзшего стекла, вделанного в пол, Затем он обернулся и
сказал: "Там, куда мы идем, нет гравитации, так что держись ближе ко мне и
делай в точности то, что я скажу."
Прозрачная дверь в полу скользнула в сторону, как смотровой глазок на
двери и глубины поднялся такой холод, какой Лора не могла вообразить, не
имя опыта. Тонкие нити влажности, сконденсированной в морозном воздухе,
плясали вокруг нее как привидения. Она посмотрела на Леона, как бы желая
сказать, "Неужели ты заставишь меня спуститься сюда?"
Он решительно взял ее за руку и сказал: "Не беспокойся - ты не
почувствуешь холода за несколько минут. Я пойду первым."
Отверстие поглотило его; Лора поколебалась мгновение, затем опустилась
за ним.
Опустилась?
Нет; это было неверно; здесь не существовало верха или
на. Гравитация отсутствовала - она поплыла, лишенная веса в этой хрупкой,
снежно-белой вселенной. Вокруг нее были как бы пчелиные соты, сформированные
тысяч и десятков тысяч гексагональных ячеек. Они соединялись пучками труб
и проводов и каждая ячейка была достаточно велика, чтобы вместить человека.
И на самом деле, в каждой них был человек. Они были здесь, спящие
вокруг нее, тысячи колонистов, для которых Земля все еще была вчерашним
днем. Какие они видели сны меньше чем на половине своего трехсотлетнего
срока? Или их мозг почти не работал, оставляя людей между жнью и смертью?
Узкие бесконечные ремни с петлями для рук через каждые несколько футов
были натянуты перед ячейками. Леон ухватился за один них и они быстро
поплыли мимо гигантской гексагональной мозаики. Дважды они меняли
направление, хватаясь то за один ремень, то за другой, проделав таким
образом около четверти мили.
Леон отпустил ремень около одной ячеек, неотличимых от множества
других. Когда Лора увидела выражение на лице Леона, она уже знала, зачем он
привел ее сюда и поняла, что ее битва уже проиграна.
Лицо девушки, находящейся в прозрачном гробу, нельзя было назвать
прекрасным, но оно было характерным и умным. Даже в своем столетнем сне оно
казалось целеустремленным и волевым. Это было лицо женщины-пионера, которая
будет стоять рядом со своим товарищем и помогать ему во всем, что будет
необходимо, чтобы создать новую Землю.
Долго, не ощущая холода, Лора смотрела на спящую соперницу, которая
никогда не узнает о ее существовании. Была ли когда-нибудь во всей истории
мира любовь, подумала Лора, которая кончилась бы в таком странном месте?
Наконец она заговорила и ее голос был тих, как будто она боялась
разбудить спящие здесь легионы.
"Это твоя жена?"
Леон кивнул.
"Мне жаль, Лора. Я не хотел причинить тебе боль...."
"Теперь это неважно. Это и моя вина." Она помолчала и посмотрела более
внимательно на спящую женщину. "И твои дети тоже?"
"Да; они родятся через три месяца после нашего прибытия."
Как странно представить беременность, длящуюся девять месяцев и триста
лет! Теперь все части мозаики встали на свои места; и в ней, она знала, для
нее не было места.
Эти терпеливо ожидающие множества людей будут преследовать ее всю
оставшуюся жнь. Когда прозрачная дверь закрылась за ней и тепло снова
пробралось к ее телу, ей захотелось, чтобы холод, что вошел ей в сердце, мог
также просто исчезнуть. Когда-нибудь, возможно, так и будет, но много дней и
много одиноких ночей должны пройти, прежде чем настанет это время.
Она не запомнила ничего о путешествии назад по лабиринтам коридоров и
гулким помещениям; она удивилась, обнаружив себя снова в кабине маленького
грузовика, который унес ее от Талассы. Леон прошел к контрольному щиту,
сделал несколько регулировок, но не сел.
"Прощай, Лора," сказал он. "Моя работа закончена. Будет лучше, если я
оставлю тебя здесь." Он взял ее руки в свои. Теперь, в последний момент,
когда они могли еще быть вместе, у них не находилось слов. Она даже не могла
видеть его лицо -за слез, застилавших ее глаза.
Его руки сжались еще раз, затем ослабли. Он дал сдавленное рыдание и,
когда она снова смогла видеть, кабина была пуста.
Долгое время спустя ровный, искусственный голос с контрольной панели
объявил: "Мы премлились; пожалуйста, пройдите в передний воздушный шлюз."
Она направила свои шаги к очертаниям открытой двери и увидела оживленный
клиринг, который покинула целую жнь назад.
Небольшая толпа смотрела на корабль с пристальным интересом, как будто
не видела его сто раз прежде. Сначала она не понимала причины; затем голос
Клайда прокричал, "Где он? Я сыт этим по горло!"
За пару прыжков он вскочил на трап и грубо схватил ее за руку. "Скажи
ему, пусть выйдет, как мужчина!"
Лора покачала головой.
"Его нет здесь," ответила она. "Я сказала ему прощай. Я его никогда
больше не увижу."
Клайд уставился на нее с недоверием, затем понял, что она говорит
правду. В этот момент она бросилась ему в обьятья, рыдая оттого, что ее
сердце было разбито. Когда он увидел, в каком она упадке духа, его гнев
улетучился и все, что он намеревался ей сказать, исчезло его головы. Она
снова принадлежала ему; важнее этого сейчас не было ничего.
*
Почти пятьдесят часов ревел гейзер на берегу Талассы, прежде чем
закончил свою работу. Весь остров объективами телевионных камер наблюдал
образование айсберга, который будет нестись перед
Магелланом
на его пути к
звездам. Может ли новый щит служить также хорошо, как и тот, что был сделан
на Земле, удивлялись наблюдающие. Огромный конус льда был защищен в течение
тех нескольких часов, пока он был блко от солнца Талассы, тонким как
бумага, полированным металлическим экраном, который все время затенял его.
Надобность в тени отпадет, когда начнется путешествие; в межзвездных
просторах в ней нет нужды.
Последний день пришел и закончился; не одно только Лорино сердце
наполнилось печалью, когда солнце склонилось к закату и люди Земли сказали
последнее прощай миру, который они никогда не забудут - и которого их спящие
товарищи никогда не вспомнят. В той же мягкой тишине, как при первом
премлении, сверкающее яйцо поднялось с клиринга, сверкнуло на секунду в
солнечном сиянии над поселком и направилось в свою естественную стихию.
Затем Таласса ждала.
Ночь взорвалась беззвучной вспышкой света. Небольшая до сих пор,
пульсирующая, сверкающая точка, не больше обыкновенной звезды, стала теперь
доминировать на небесах, затмевая бледный диск Селены и бросая резко
очерченные тени на землю - тени, которые передвигались. Там, на границе
космоса, пылал огонь, победивший солнце, готовясь повести звездолет в
безбрежность последнего отрезка их прерванного путешествия.
С сухими глазами Лора смотрела на это безмолвное великолепие, которое
унесет к звездам половину ее сердца. Сейчас она была оглушена чувствами;
если у нее остались слезы, они потекут потом.
Спал ли уже Леон, или смотрел на Талассу, думая о том, что могло бы
быть? Спящий или бодрствующий, какое это имело теперь значение...?
Она чувствовала руки Клайда, обнимающие ее, и была рада ощущению
комфорта, не сравнимого с одиночеством космоса. Это было то, чему она
принадлежала; ее сердце больше не будет блуждать.
Прощай, Леон - может быть,
ты будешь счастлив в том мире, который ты и твои дети победят для
человечества. Но думай иногда обо мне спустя два столетия своего пути.
Она отвернулась от сверкающего неба и спрятала свое лицо на плече
Клайда. Он гладил ее волосы с неуклюжей нежностью, пытаясь найти слова
утешения, хотя понимал, что лучше промолчать. Он не ощущал победы; хотя Лора
теперь принадлежала только ему, их старые блкие отношения можно было
только вспоминать. Память о Леоне увянет, но никогда не умрет полностью.
Клайд знал, что каждый день его жни пррак Леона будет стоять между ним и
Лорой - пррак человека, который не состарится ни на один день, когда они
уже будут лежать в могиле.
Свет с неба стал угасать, как будто угасла ярость звездных двигателей,
когда они вышли на одинокую и безвозвратную дорогу. Лора только один раз
отвернулась от Клайда, чтобы увидеть удаляющийся корабль. Их путешествие
едва началось, но они уже мчались по небу быстрее метеора; через несколько
мгновений они скрылись за краем горонта, пересекли орбиту Талассы,
миновали границу внешних планет и канули в пучину.
Она ощущала сильные руки, обнимающие ее и чувствовала щекой биение
сердца Клайда - сердца, которое принадлежало ей и которое она никогда больше
не покинет. В тишине ночи внезапно раздался протяжный вздох тысяч
наблюдающих людей и она поняла, что
Магеллан
исчез вида за краем мира.
Это было все.
Она посмотрела на опустевшее небо, на которое вернулись звезды -
звезды, на которые она никогда не посмотрит без того, чтобы не вспомнить
Леона. Но он был прав, этот путь не для нее. Она знала теперь, с мудростью,
не свойственной ее годам, что звездолет
Магеллан
совершает прыжок в историю;
и это было то, в чем Таласса участвовать не могла. История ее мира началась
и закончилась вместе с пионерами триста лет назад, но колонисты Магеллана
будут идти к победам и достижениям таким великим, какие описаны в сагах
человечества. Леон со своими компаньонами будут менять климат, равнять
горы, побеждать невестные опасности, пока восемь грядущих поколений
Талассы будут все еще дремать под наполненными солнцем пальмами.
Но кто может сказать, что лучше?