___________________________________________________________________________
© Copyright Arthur C Clarke
© Copyright перевод: Марков Ю.В.([email protected]), 1999
The call of the stars. Из сборника: The other side of the sky. 1992
Printed and bound in Great Britain by Cox & Wyman Ltd, Reading, Berkshire.
___________________________________________________________________________
Вну, на Земле заканчивается двадцатый век. Когда я смотрю на
затененный земной шар, закрывающий звезды, я вижу свет сотен бессонных
городов и в этот момент хочу оказаться среди толп, волнующихся и поющих на
улицах Лондона, Кейптауна, Рима, Парижа, Берлина, Мадрида ....
Да, я могу окинуть все их одним взглядом, горящие как светлячки в
темноте планеты. Линия полуночи пересекает сейчас Европу: в восточной части
Средемного моря пульсирует крошечная блестящая звездочка, как будто
какой-то прекрасный корабль направил в небо свои поисковые огни. Я подумал,
что определенно его целью являемся мы; за несколько минут вспышки стали
совсем правильными и поразительно яркими. Сейчас я вызову коммуникационный
центр и узнаю, кто это, чтобы можно было по радио послать свое приветствие.
Возвращаясь теперь к истории, унесенной навсегда потоком времени,
можно сказать, что прошли самые невероятные сто лет, какие мир когда-либо
видел. Они открылись покорением воздуха, увидели в середине срока
расщепление атома - и теперь, в конце, наведение мостов в космос.
(Последние пять минут я задавал себе вопрос, что случилось в
Найроби; теперь я понял, что там запустили гигантский фейерверк. Ракеты на
химическом топливе устарели здесь, но они все еще широко используются вну,
на Земле сегодня вечером.)
Конец века - и конец тысячелетия. Что принесет следующее столетие,
начинающееся с двойки с нулями? Планеты, конечно; здесь, в космосе, на
расстоянии мили плавают корабли первой экспедиции на Марс. Около двух лет я
наблюдал, как они вырастали, собираемые кусок за куском, как строились
космические станции людьми, с которыми я работал, поколение назад.
Эти десять кораблей теперь были готовы, со всеми экипажами на борту,
ожидая последней проверки приборов и сигнала к отправлению. Прежде чем
минует полдень первого дня нового века, они вырвутся на свободу от пут
Земли, держа направление к чужому миру, который однажды может стать вторым
домом человечества.
Когда я смотрю на этот небольшой, отважный флот, который сейчас
собирается бросить вызов бесконечности, мои мысли возвращаются на сорок лет
назад, в день, когда были запущены первые спутники, а Луна казалась еще
очень далекой. И я вспоминаю - в самом деле, я никогда этого не забуду -
борьбу моего отца за то, чтобы я остался на Земле.
Было не много аргументов, которые он безуспешно пытался
использовать. Нелепым был самый первый: "Конечно, они могут это сделать,"
фыркал он, "ну и что этого? Кто захочет отправиться в космос, когда
здесь, на Земле, еще так много нужно сделать? Конечно, это не единственная
планета в солнечной системе, где человек может жить. Но Луна просто куча
выжженного шлака, а где-нибудь еще даже хуже. Здесь, вот где мы должны
жить."
Даже тогда (мне в то время, наверно, было восемнадцать или около
того) я смог запутать его в вопросах логики. Я вспоминаю свой ответ, "Как ты
можешь знать, Пап, где мы должны жить? В конце концов, мы обитали в море
миллиарды лет, прежде чем решили посмотреть сушу. Теперь мы делаем следующий
большой скачок: я не знаю, к чему бы мы пришли, если бы первая рыба не
вскарабкалась на берег и не понюхала воздух."
Когда он не смог мне возразить, он стал пытаться оказывать тонкое
давление. Он говорил об опасностях космических путешествий и о короткой,
трудной жни тех, кто достаточно глуп, чтобы позволить вовлечь себя в
ракетное дело. В то время люди все еще боялись метеоров и космических
лучей; как пометка "Здесь Есть Драконы" на старых морских картах, они были
мифическими монстрами на все еще пустых небесных картах. Но это меня не
беспокоило; это было тем, что добавляло остроты опасности в мои мечты.
Пока я учился в колледже, отец был сравнительно спокоен. Мои занятия
имели ценность для любой профессии, какую бы я ни выбрал в дальнейшей жни,
так что он не мог быть недоволен - хотя иногда ворчал по поводу денег,
которые я тратил, покупая все книги и журналы по астронавтике, какие мог
найти. Мои успехи в колледже были хорошими и это, естественно, нравилось
ему; возможно, он не сознавал, что это поможет и мне выбрать свою дорогу.
Весь свой последний год учебы я бегал говорить о моих планах. Я
даже создавал впечатление (хотя жалею теперь об этом), что оставил свои
мечты о космосе. Не сказав ему ничего, я отправил мое прошение в Астротех и
был принят, как только закончил учебу.
Буря разразилась, когда длинный голубой конверт с выпуклым
заголовком "Институт Технологии Астронавтики" упал на дно нашего почтового
ящика. Я был обвинен в обмане и неблагодарности и не думал, что когда-нибудь
прощу отца за то, что он разрушил удовольствие, которое я мог бы чувствовать
от выбора наиболее исключительной - и наиболее чарующей - профессии, какую
мир когда-либо знал.
Каникулы были тяжелым испытанием; если бы не мать, я не думаю, что
бывал бы дома чаще одного раза в год, и я всегда уезжал так быстро, как
только мог. Я надеялся, что отец смягчится, видя мои успехи, и примет
небежное, но этого не случилось.
Затем пришло время жесткого, неуклюжего прощания в космическом
порту, с дождем, струящимся со свинцового неба и бившемся в гладкие бока
корабля, который, казалось, нетерпеливо ждал взлета в вечный солнечный свет
за пределами шторма. Я знаю теперь, что стоило моему отцу видеть машину,
которую он ненавидел, забирающую с собой его единственного сына: потому что
теперь я понимаю много вещей, которые были скрыты от меня тогда.
Он знал, уже когда мы прощались у корабля, что никогда не увидит
меня снова. Но его старая, упрямая гордость не позволила ему сказать ни
одного слова, которое могло бы удержать меня. Я знал, что он болен, но
насколько болен, он не говорил ни разу. Это было единственное оружие,
которое он мог, но не использовал против меня и я уважаю его за это.
Остался бы я, если бы знал? Рассуждать о неменяемом прошлом еще
более бесполезное занятие, чем о непредсказуемом будущем; все, что я могу
сейчас сказать: я рад, что мне не пришлось делать выбора. В конце концов, он
позволил мне уйти; он проиграл свой бой против моих амбиций и немного позже
свой бой со смертью.
Итак, я сказал "прощай" Земле и отцу, который любил меня, но никогда
не знал, как сказать об этом. Он покоится там, вну, на планете, которую я
могу прикрыть своей рукой; как странно думать, что бесчисленных
миллиардов человеческих существ, чья кровь течет в моих венах, я был одним
первых, покинувших свое отечество....
Новый день поднялся над Азией; горячая линия огня обозначила
восточный край Земли. Скоро она вырастет в бурном кресчендо, когда солнце
взойдет над Тихим океаном - хотя Европа готовится ко сну, за исключением
тех, кто остались, чтобы приветствовать рассвет.
И теперь на флагманский корабль отправляется транспортная ракета с
последним пассажиром со станции. Я получил сообщение, которое ожидал:
КАПИТАН СТИВЕНС ШЛЕТ СВОЕ ПРИВЕТСТВИЕ КОМАНДИРУ СТАНЦИИ. СТАРТ СОСТОИТСЯ
ЧЕРЕЗ ДЕВЯНОСТО МИНУТ; ОН БУДЕТ РАД ВИДЕТЬ ВАС НА БОРТУ.
Ну, что же, отец, теперь я знаю, что ты чувствовал: время совершило
полный цикл. Теперь, я надеюсь, что понял ошибки, которые мы оба делали. Я
буду вспоминать тебя, когда поднимусь на флагманский корабль Старфайр и
скажу "до свидания" твоему внуку, которого ты никогда не знал.