Артур Кларк. Луч возмездия
-----------------------------------------------------------------------
Журнал "Вокруг света". - Г.Дмитриев.
& spellcheck by HarryFan, 11 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Я не принадлежу к числу тех африканцев, которые стыдятся своей
родины лишь потому, что за полвека она добилась меньшего прогресса,
чем Европа за полтысячелетия, и считаю, что нашему быстрому
продвижению вперед больше всего мешали и продолжают мешать диктаторы
типа нынешнего Чаки. Доля нашей вины в том, что такие диктаторы
существуют, увы, огромна, следовательно, бремя искупления этой вины мы
обязаны всецело возложить на себя.
Даже если отбросить в сторону эти соображения, у меня остается
достаточно причин, во всяком случае больше, чем у других, желать
гибели Великого Вождя, Всемогущего, Всевидящего. Мы с ним
одноплеменники и даже в какой-то степени родня (по линии одной жен
моего отца). Члены нашей семьи с приходом Чаки к власти стали
подвергаться преследованиям, хотя политикой никто нас не занимался.
Исчезли двое моих братьев, еще один при очень странных обстоятельствах
погиб в автомобильной катастрофе. Сам я остался в живых и на свободе,
несомненно, лишь благодаря тому, что являюсь одним немногих
отечественных ученых с мировой вестностью.
Как и большинство других интеллектуалов, я далеко не сразу стал
противником диктатуры Чаки. Сначала я думал - точно так же, как думали
в 30-е годы одураченные немцы, - что режим личной власти в некоторых
случаях является единственным надежным средством спасения от
политического хаоса. Всю глубину своих заблуждений мы впервые ощутили,
пожалуй, только после того, как Чака отменил конституцию и стал
править единолично.
С этой поры его обуяла неуклонно прогрессирующая мания величия;
подобно другим тиранам, он перестал доверять окружающим и начал
опасаться заговоров. Опасения эти были вполне обоснованными - всем
хорошо вестны, по крайней мере, шесть покушений на его жнь, кроме
того, имело место еще несколько попыток уничтожить тирана, о которых
общественность так и не узнала.
Неудачи всех заговоров еще более утвердили в Чаке уверенность в
своем божественном назначении и создали среди фанатичных приверженцев
диктатора миф о его бессмертии. По мере того как росла оппозиция
режиму, Великий Вождь принимал все более жестокие и варварские меры по
ее подавлению. Нельзя сказать, чтобы Чака был первым политическим
деятелем, применившим пытки и казни своих противников, в Африке, да и
не только в Африке, такие методы практиковались давно. Но режим,
установленный Чакой, впервые в мире стал демонстрировать пытки по
телевидению.
Даже после этого, несмотря на ужас и отвращение, вызванные во всем
мире подобными действиями, я ничего бы не стал предпринимать против
Чаки, не окажись у меня в руках по воле судьбы подходящего оружия.
Меня никак нельзя назвать человеком действия; более того, я ненавижу
насилие во всех его проявлениях. Однако сознание силы, обладателем
которой я неожиданно стал, не давало мне покоя. План действий стал
зреть в моем мозгу, когда была смонтирована и передана нам система
инфракрасной связи "Хью Марк Экс".
Просто удивительно, что наша страна, одна наиболее отсталых в
мире, оказалась в гуще работ по освоению космоса. Было бы, конечно,
наивным полагать, что американцам пришлась по вкусу эта штука,
сыгранная с нами географией. Но тут уж ничего не поделаешь. Умбала
расположена на экваторе, и над ней проходят траектории всех планет;
кроме того, здесь находится вулкан Замбуе, которому нет цены.
Миллионы лет назад, когда вулкан уснул, лава в его кратере,
медленно оседая, затвердела, образовав террасы. Таким образом
сформировалась чаша шириной в милю и глубиной в тысячу футов.
Минимальный объем земляных работ, прокладка кабеля - и кратер стал
крупнейшим в мире радиотелескопом. Так как рефлектор этого телескопа
неподвижен, он сканирует любой участок космоса всего несколько минут в
течение суток. Это единственное неудобство, с которым ученые
согласились мириться ради возможности принимать сигналы космических
зондов и кораблей со всех концов солнечной системы.
Диктаторство Чаки застало ученых врасплох. Дело в том, что, когда
он пришел к власти, работы по сооружению телескопа блились к концу.
Волей-неволей с Чакой тоже пришлось смириться. К счастью, он питал
почти суеверное уважение к науке и при этом остро нуждался в долларах,
которые ему платили. Его стремление к величию, таким образом, не
только не причиняло ущерба Экваториальному космическому телескопу, но
даже в какой-то мере опиралось на него.
Мое первое знакомство с Большим Блюдом состоялось вскоре после
завершения работ в кратере. Я поднялся на башню, которая высится в
центре Блюда. Эта вертикальная мачта высотой в полторы тысячи футов
собирает коллекторные антенны в фокусе чаши. Маленький трехместный
лифт медленно вез меня наверх.
В начале подъема смотреть было не на что - вокруг монотонно и
тускло мерцали алюминиевые листы, устилающие огромную чашу кратера. Но
вот лифт поднялся над вершиной вулкана, и я оглядел землю, которую
надеялся спасти.
На западе в легкой дымке голубела снежная шапка горы Тампала,
второй в Африке по высоте. От меня ее отделяли бескрайние джунгли, по
которым, образуя причудливые лучины, катила свои мутные воды Ниа.
Эта река для миллионов моих соотечественников была единственной
доступной транспортной магистралью. Лишь далекое белое пятно города,
железная дорога да несколько просек свидетельствовали о том, что в
здешних местах обитает человек.
Увидев Умбалу с высоты птичьего полета, я вдруг ощутил свою
беспомощность и ничтожность перед раскинувшимся вну бесконечным
лесом.
На высоте четверти мили лифт, дав щелчок, остановился. Выйдя
него, я оказался в крохотном помещении, до отказа забитом приборами и
проводами. Можно было подняться еще выше - этого помещения на крышу
выходила небольшая лестница-трап. По ней я взобрался на крохотную
треугольную площадку и тотчас же подумал, что это неподходящее место
для человека, склонного к головокружениям, - площадка не была снабжена
леерным ограждением. Стоя под самыми облаками, я на всякий случай
крепко держался рукой за прут громоотвода.
Ошеломленный представшим передо мной зрелищем и возбуждаемый
опасностью, я абсолютно забыл о беге времени. Богом, отрешенным от
земных сует и недосягаемым для людей, чувствовал я себя. И тут меня
вдруг осенило, что Чака никак не сможет миновать этой площадки.
Разумеется, полковник Мтанга, шеф охранки, будет возражать, но все
его предостережения и протесты останутся без внимания. Зная Чаку,
можно было с математической достоверностью предсказать, что в день
официального открытия радиотелескопа он продолжительное время простоит
здесь в одиночестве, обозревая свои владения. Телохранители останутся
в нижнем помещении, предварительно удостоверившись, что там не
заложена адская машина. И все же никакая охранка не сможет ему помочь,
когда, находясь в трех милях отсюда, я нанесу удар -за гряды холмов,
пролегавшей между радиотелескопом и нашей обсерваторией.
Холмы эти для меня как нельзя более кстати. Осложняя мою задачу,
они в то же время защитят меня ото всяких подозрений. Полковник Мтанга
- очень проницательный человек, но и он вряд ли догадается об оружии,
которое поражает -за угла. А оружие Мтанга, если он даже и не найдет
ни единого намека на пулю, будет искать обязательно.
Возвратившись к себе в обсерваторию, я принялся за расчеты и тотчас
обнаружил свою главную ошибку. Зная, что сфокусированный луч лазера
проделывает дыру в толще стального листа, я почему-то решил, что наш
"Марк Экс" может уничтожить человека. Оказалось, что все обстоит не
так-то просто. Человек представляет собой более плотное препятствие на
пути лазерного луча, нежели сталь. Человеческое тело состоит
преимущественно воды, которая нагревается раз в десять медленнее
любого металла. Луч лазера, пронзающий стальной лист, или передающий
сигналы на Плутон (наш "Марк Экс" предназначался как раз для передачи
сигналов), человеку способен причинить лишь незначительный, хотя и
очень болезненный ожог. На таком расстоянии я со своим лазером самое
большее прожгу дыру в цветастом одеяле, в которое Чака постоянно
облачался, желая подчеркнуть связь с народом.
Я было отчаялся и едва не отказался от своей затеи. Интуиция все же
подсказывала, что решение проблемы существует и мне еще предстоит его
найти. Может быть, рассуждал я, мне следует перерезать своим невидимым
лучом одну оттяжек, и тогда башня, которая крепится этими
оттяжками, рухнет вместе с Чакой, стоящим на ее вершине. Расчеты
подтвердили основательность моих рассуждений, для реалации этого
плана было необходимо лишь, чтобы лазер работал непрерывно в течение
пятнадцати секунд. Трос в отличие от человека неподвижен, и в этом
случае отпадает необходимость рисковать, делая ставку на
один-единственный импульс, иными словами, можно делать дело не
торопясь.
В глубине души, однако, я считал порчу телескопа святотатством по
отношению к науке, поэтому, когда снова обнаружилось, что мой план
неприемлем, я невольно ощутил облегчение. Мачта была построена с
большим запасом прочности; чтобы обрушить ее, мне пришлось бы
перерезать целых три различных троса. Об этом не могло быть и речи.
Каждый прицельный импульс потребует тщательной, многочасовой настройки
прибора.
Нужно было придумать что-то другое. Большинству людей свойственно
не замечать очевидного, поэтому лишь за неделю до официального
открытия телескопа понял я, как мне следует поступить с Чакой
Всевидящим, Чакой Всемогущим, Отцом Народа.
Мои аспиранты настроили и откалибровали установку, и вскоре нам
предстояло провести первое опробование лазера на полной мощности. Под
куполом обсерватории наш "Марк Экс" выглядел в точности, как большой
двухобъективный зеркальный телескоп, каковым он, по сути дела, и
является. Одно его тридцатишестидюймовое зеркало концентрирует
лазерный луч и направляет его в заданный район; другое зеркало служит
для приема входящих сигналов и одновременно для наведения прибора,
являясь как бы сверхмощным оптическим прицелом.
Настройку лазера мы выверяли по ближайшей небесной цели - Луне.
Поздно ночью я совместил перекрестье прицела с центром убывающего
лунного серпа и выпустил импульс, который спустя полторы секунды
отозвался великолепным эхом. Все шло, как полагается.
Оставалось сделать кое-что еще, этим занялся я сам, соблюдая
полнейшую секретность. Радиотелескоп находится к северу от
обсерватории, от нашего взора его скрывает холмистая гряда. В миле к
югу от нас стоит одинокая гора. Я учил ее как свои пять пальцев,
когда много лет назад монтировал на ее вершине станцию космических
лучей. Кто бы мог тогда подумать, что этой горе предстоит сослужить
мне службу при столь необычных обстоятельствах.
Чуть пониже вершины горы располагались руины уже давно никому не
нужного форта. Я быстро отыскал цель своей вылазки - небольшую пещеру.
Высотой не более ярда, она образовалась в результате падения с древних
стен форта двух больших камней. Судя по паутине, в моей пещере давно
не бывал человек.
Я забрался туда; через лаз мне был виден весь комплекс сооружений
Системы Большого Космоса, растянувшийся на много миль. На востоке
торчали антенны давнишней станции наблюдения за полетами по программе
"Аполлон". Чуть дальше располагался аэродром; включив тормозные сопла,
на него медленно опускался грузовой самолет. Я с удовольствием
убедился, что отсюда хорошо просматриваются и купол обсерватории, и
находящаяся в трех милях к северу от него мачта радиотелескопа.
В течение трех дней устанавливал я в этой потаенной норе
преционное серебряное зеркало. Кропотливая наладка с помощью
микрометра заняла целую уйму времени, и я начал бояться, что не поспею
к сроку. Но вот наконец зеркало установлено под нужным углом с
точностью до мельчайших долей секунды. Вернувшись в обсерваторию, я
навел "Марк Экс" на это зеркало, и в видоискателе возникло ображение
верхушки мачты, находящейся позади меня, за холмами. Угол обзора был
крошечным, но вполне достаточным для меня. Площадь, занимаемая целью,
составляла всего лишь один квадратный ярд, но оптика позволяла
наблюдать за каждым дюймом этого квадрата.
Луч света по проложенному мною пути мог проходить туда и обратно.
Любой объект, наблюдаемый через видоискатель телескопа, становился
потенциальной мишенью для лазерного луча.
Прошло три дня. Я сидел в своей тихой обсерватории, кругом мерно
жужжали блоки электропитания. И вот Чака появился в видоискателе.
Странное у меня тогда было ощущение - как у астронома, вычислившего
орбиту никому еще не вестной планеты и вдруг обнаружившего ее в
предсказанном месте среди других звезд.
Сначала жестокое лицо было повернуто ко мне в профиль. Казалось,
Чака находится в тридцати футах от меня - таким сильным было
увеличение. Терпеливо, в уверенном спокойствии дождался я того
момента, когда Чака посмотрел в мою сторону. Тут левой рукой я
прикоснулся к деревянной фигурке старинного божка, а правой включил
систему конденсаторов, приводящую лазер в действие, и в то же
мгновение через холмы метнулась бесшумная невидимая молния.
Ничего лучше нельзя было придумать. Конечно, Чака заслуживал
смертной казни. Но она сделала бы его в глазах толпы мучеником и
укрепила бы господство созданного им режима. Кара, обрушенная на Чаку,
хуже, чем смерть; она вселит в его приверженцев суеверный ужас.
Ибо Чака остался жив, но Всевидящий больше никогда и ничего не
увидит. За долю секунды он сделался ничтожнее и беспомощнее любого
уличного попрошайки.
А ведь я даже не причинил ему боли. Он ничего не почувствовал,
когда жар тысячи солнц ослепил его.