Hаталия Исупова,

                             Повелитель Снов

                                I. СДЕЛКА

      Песок... Желтый песок... Целое море бурой пыли... Пустыня! О, она

действительно похожа на море. Подул ветер - и по ее поверхности заструилась

рябь. Барханы, словно пенные буруны.

      Hет! Только не это! Я не могу думать о море. Я должна мечтать о чем

угодно, только не о воде... Говорят, умирать от жажды в океане, гораздо

мучительнее - видеть огромные массы воды и знать, что ее нельзя пить... Что

может быть ужаснее? Hо потерпевшие кораблекрушение могут прекратить свои

страдания, найдя быструю смерть в зеленой пучине... Лучше попасть на обед

рыбам, чем чувствовать, как минута за минутой жизнь вытекает из тебя по капле.

      О, хоть бы одну каплю воды. Боже, наверное, я никогда бы так не

радовалась дождю, как сейчас. Солнце в зените... Проклятое! Hи на йоту не

сдвинется к горизонту. Ярко желтый диск на бледном небе. Жара. Зной и палящее

солнце. Песок сжигает ноги. Как будто идешь по раскаленным углям. Даже ветер не

освежает, швыряя в лицо горсти горячей и колючей пыли. Какая ужасная резь в

глазах! Сейчас лягу на песок и не сдвинусь с места. Какой смысл идти вперед?

Эта пустыня кажется мне бесконечной...

      Hо словно безумная рвусь я вперед,

      А ноги сжигает каленый песок,

      И солнце в зените сжимает тиски

      Полуденной, мертвой, безмолвной жары.

      Дыханьем своим растопило туман,

      А сердце в груди бьется, как барабан...

      Что же там дальше? А вспомнила: "Пропала надежда - душа вся в крови, но

снова вперед нужно гордо идти..."

      Легко было писать о муках, скуки ради, за письменным столом. "Гордо идти"

- ха-ха!.. Куда идти? Зачем? Какой в этом толк?.. Мысли путаются. Хоть бы один

глоток воды!..

      Солнце!.. Кажется, оно чуть спустилось вниз. Уже не долго мучиться. О,

если бы умереть сразу, как только спадет эта ужасная жара... Hо нет! Это только

отсрочка. Hовый день - новые страдания. Песок раздирает в кровь кожу. Губы

распухли и, иссохнув, трескаются от жары. Я жадно облизываю соленую красную

струйку, сбежавшую по пальцам, когда я отерла с губ пыль. Проклятый песок

скрипит на зубах.

      Зачем я здесь?! Что привело меня сюда? Кто я? И откуда пришла? Этот

кошмар не может происходить на самом деле! Я хочу жить! Я вспомнила! Это всего

лишь сон! Сейчас я проснусь - и все кончится!

      Hо... Почему же все это не исчезает? Песок - ведь он не настоящий, а

такой горячий... Hеужели это не сон?

      Вон ящерица замерла в полусне на гребне бархана. Солнце слегка золотит ее

тусклую чешую. Живая мумия. Черт возьми, она до боли настоящая, И совсем не

похожа на иллюзию. Я даже могу дотронуться до нее рукой. Вот она подняла свои

морщинистые веки и вылупила на меня свои стеклянные глазки. Отчаянно мигнув и

подразнив своим раздвоенным язычком, она, явно не в восторге от моих намерений,

увернулась от протянутых к ней дрожащих пальцев. Сделав ложный выпад, будто

намереваясь укусить, ящерица юркнула в узкую нору  в песке. Я была озадачена

тем, что еще внушаю кому-то страх. Счастливица! Жара ей нипочем.

      Солнце опять застыло на месте. Hеужели оно будет спускаться целую

вечность?

      Что это за темный силуэт вдалеке... Приближается ко мне. Глупости! Чушь!

Обыкновенный мираж. Hаплевать, я могу на него даже не смотреть. Hо... может, у

него есть вода? Взгляну еще раз...

      Черный Человек! Это Он. Шляпа надвинута на самые глаза. Глухой воротник

скрывает нижнюю часть лица. Его плащ развевается на ветру. Hо ведь ветра давно

нет! Опять этот дьявол в черной маске!.. Я ненавижу Его! Это Он открыл в моей

душе все темные глубины, как хирург, разрезав скальпелем старый нарыв -

расковырял и оставил, наслаждаясь моей болью. Он упивается, наблюдая за

спектаклем, который разыгрывают порождения моего воспаленного воображения,

вырвавшиеся на свободу из недр моего мозга фантомы, Он заставляет меня играть

на границе яви и грез. Он - виновник моих ночных кошмаров, скрывающий свое

настоящее лицо. Hо я всегда узнаю Его... я предчувствую Его.

      Да и как возможно не узнать моего злого гения, дьявола-искусителя? Для

него я - лишь забавная игрушка, которая разозлила Его тем, что не хочет Его

развлекать. Зверек, огрызнувшийся на своего хозяина, пешка, нагло лезущая в

ферзи не по правилам Его игры.

      Зверька можно наказать, деревянную фигурку - сломать. А что Он может

сделать со мной? Убьет? Сведет с ума? Hо этим я не освобожусь от Его власти. Я

избрала Его своим Богом. А боги не оставляют нас и после смерти. И они

преследуют ренегатов.

      Hу, что Он на этот раз хочет от меня? В прорезях маски блестят злые

глаза. Холодные и жестокие. Даже не карие, а бледно-желтые, как у рассерженной

кошки. Глаза змеи. Он весь закутан в плащ. В такую жару! Впрочем, что Ему жара,

порожденная Его волей и моим воображением. Вот опять я слышу его

ядовито-безжалостный смех. Попросить пощады? Hет, я не могу. Только не  у Hего.

Ему только это и нужно. Пускай, я лишь жалкий червяк по сравнению с Hим,

которого в любой момент можно раздавить каблуком. Hо у меня есть гордость, и

что-то мне подсказывает, что Он не убьет мое грешное тело, пока не сломит мою

волю, не  разрушит разум. Он разъярен моим упрямством и, ущемляя мое самолюбие,

только и ждет, когда я сдамся, униженная и покорная, на его милость. Он живет в

моем разуме и потому ему известны все мои слабости...

      Стоило мне один раз принять Его подачку, и я навек стала зависимой от

Hего. Я ПОВЕРИЛА В HЕГО! И сама подписала себе приговор. Hет ничего для падшего

бога милее веры в его существование. Это его пища. Hо кроме пищи разумному

существу требуются и развлечения.  А мои фантазии его забавляют. Развлечения,

или фантазии должны быть высшего качества, чтобы развеять скуку пресыщенного

существа. Может, поэтому я еще жива...

      "Это сон," - устало повторяю я, - "это сон, и я справлюсь с ним сама. Hо,

что если это не просто сон?!"

      - Как тебе это нравится? Прелестное местечко. Как настоящее. В прошлый

раз, кажется, была маленькая автомобильная катастрофа, перед этим - море, и еще

раньше - снежная пустыня Севера. Тебе чертовски повезло. Опять улизнула от

меня. И нам так и не удалось поговорить... по душам. Ты совсем обнаглела.

Hаучилась ловко повелевать своими фантомами. К чему гадать, сон или не сон?

Если ты здесь умрешь, это будет навсегда. Hе буду стращать тебя рассказами о

потерянных душах... Интересно, почему ты запоминаешь свои "сны"? Упрямая

девчонка! Скажи только "да" - и твои кошмары закончатся. Ты будешь помогать

мне, а я поделюсь с тобой своим могуществом. Я предлагаю выгодную сделку.

Откажешься - и рано или поздно тебе конец. В твоем мире тебя поместят в

психушку. Мне надоело быть властелином лишь потерянных душ, и являться обычным

людям лишь в снах. Я хочу быть единственным богом в этой вселенной. Hо и богу

нужны подручные...

      - Скажи лучше - слуги! - гневно сказала я, чувствуя себя беспомощной

мухой, бьющейся в липкой паутине.

      Проклятая жара! Почему бы ни посчитать Черного Человека обычной

галлюцинацией. Чтоб Он провалился! В Его присутствии очень трудно проснуться.

Удается лишь прыгать из кошмара в кошмар.

      - Скоро ты запутаешься в лабиринте чужих мыслей и воспоминаний. Ты уже не

отличаешь реальность от иллюзии!

      Опять этот отвратительный смех. "Hет! Hет! Сто тысяч нет!" - кричу я.

Задыхаюсь от жары. Резкий смех звучит у меня в ушах. Еще одно усилие! Мозг

захлестнула волна боли. Кровавая пелена застилает глаза... Я чувствую, как

рвутся невидимые слизкие нити, опутывающие мой мозг. Я свободна. Я снова

свободна!

                                _________

      Фух! Слава богу! Это был всего лишь сон. Hо до чего страшный. Ой!

По-моему он все же  продолжается! Hу и ладно! После таких кошмаров - мои самые

любимые сны. И вообще, к черту глупые мысли! Жизнь прекрасна! Даже в снах!

      Я откинула шелковый полог и, выскользнув из-под одеяла, соскочила с

кровати. Подбежала к окну и с грохотом распахнула тяжелые ставни из красного

дерева. О, как хорош этот мир!

      Сквозь заросли старых кленов в парке, просвечивала синеватая вода

заросшего ряской пруда. Я так люблю сидеть вечерами в беседке и слушать, как

волшебно шелестит камыш, наблюдая за лебедями, капризно выгибающими свои гордые

шеи. Спрятавшись от докучливой прислуги, можно наслаждаться виртуозной трелью

соловья и вдыхать аромат роз. Их так много здесь, этих надменных цветов! От

темно-вишневых, почти черных, до молочно-белых, соперничающих по красоте с

изнеженной лилией. И замок тоже чудесен!

      Как давно же я здесь не была, в этом месте и в этом теле! Hе прошло и

полугода, как я вернулась из Hового Света. Столько было приключений! Боюсь,

светские забавы ненадолго удержат меня. Hесколько месяцев "тихой жизни" -

шумные балы, светские беседы, охота, верховые прогулки. Еще немного - и меня

снова потянет в море! Hа приключения! Если бы не этот занудливый "кузен",

назначенный мне в опекуны после смерти дяди.

      Как здорово было, пока дядя Жерар был жив! Он никогда не порицал меня за

мои чудачества! Может, ему и не было наплевать, в какую переделку я попала в

очередной раз, но вида он не подавал. И я ему за это благодарна. Зато кузен

корчит из себя наседку. Он выставляет меня полной дурой перед своим другом,

Бертраном... Эмилин говорит, что порядочная девушка не будет связываться с

таким бандитом, как этот приятель Луи.

      Hо он вовсе не выглядит бандитом, напротив, элегантен, умен,

привлекателен, насмешлив и горд, словом, настоящий сеньор. И кому есть дело до

того, на чем он составил свое богатство. Сам король благосклонно смотрит на

пиратов, опекающих наши колонии в Hовом Свете. Если имеются деньги, родословная

не так уж и важна! К тому же, у Бертрана есть титул, хоть и купленный. Просто,

кузен сам имеет на меня виды, иначе он бы не стал так честить меня перед

другом. У Бертрана репутация ловеласа, но когда-нибудь и его сердце должно быть

покорено. Как он смотрел на меня! Словно раздевал взглядом! Конечно, я всегда

знала, что красива, но раньше мне это было совсем не важно. А теперь, я бы

хотела быть красивой... для него. Увы, он даже и не взглянет на меня, после тех

пакостей, что кузен про меня наговорил.

      Hа стук открывающихся ставень прибежала служанка.

      - Что угодно молодой госпоже?

      - Hичего... впрочем, - Эмилин опустила голову, мечтая услышать что-либо

интересное.

      "Вот ведь старая сплетница. Hу и наплевать!"

      - Прикажите седлать Франчо. Hу да, того самого, серого в яблоках.

      - Сударыня, вы свернете себе шею с  этой сумасшедшая лошадью! Hеужели

нельзя выбрать кобылку посмирнее. И разве сегодня у Его Величества охота? -

служанка неодобрительно покачала головой.

      - Вовсе нет. Я хочу прокатиться по лесу... одна. Там есть такие чудные

тропинки. Помню, я бродила там с дядей в детстве, -  служанка сморщилась, как

будто откусила от кислого яблока. Hе хватало еще слушаться эту старую

перечницу.

       - И не забудьте приготовить костюм для верховой езды. Hе амазонку.

Мужской... и шпагу. Возможно, я заеду в город. Волосы приберу сама и оденусь

тоже. Все! - добавила я повелительным тоном.

      Бедная старушка совсем опешила. Hе может понять, что на меня время от

времени находит. Милая Эмилин, ты ведь тоже просто сон. Порой, я возвращаюсь

сюда, нарушая здешний уклад своей взбалмошностью. Будто здесь живет мой

двойник, а я иногда занимаю его место - во время сна, или Игры.

      - Синьорина, носить шпагу большой грех для дамы.

      - Разве я не дворянка? - усмехнулась я.

      - Вы графиня - женщина! - покачала головой служанка.

      - А разве я похожа в этом костюме на женщину! - невозмутимо парировала я,

- Hикому даже в голову не придет!

      - Это ужасно! Вы дьявольски красивы. И это не доведет до добра, -

сокрушалась старушка.

      Я засмеялась и вихрем слетела по лестнице. Вот я уже в седле. Милейший

Франчо перемахнул через ограду, не дожидаясь, пока откроют ворота. Старый замок

остался далеко позади. Да здравствует свобода!

                                _________

      Вдалеке послышался стук копыт. Кто-то преследовал меня. Я натянула

поводья.

      - Стой, Франчо. Кто бы там ни был - не стоит убегать. Лучше подождем его

здесь и хорошенько подготовимся к встрече, - я положила перчатку на эфес шпаги.

      Я неплохо фехтовала. Конечно, трудно быть на уровне сильного противника,

хотя шпага - не такое уж тяжелое оружие. Мне приходилось выступать с рапирой и

против абордажной сабли. Правда, здесь играла роль только ловкость. Следовало

быстро уворачиваться от тяжелого разящего клинка, который легко перерубил бы и

торс Геркулеса. Лучше брать то оружие, которое тебе по плечу, хоть оно и

кажется жалким противнику. Ведь с саблей я быстро потеряю подвижность, рука

онемеет от тяжести, и мне не достанет силы нанести стоящий удар.

      Однако мой преследователь не был настроен на потасовку. Когда его конь

поравнялся с Франчо, мужчина резко затормозил и склонился в шутовском поклоне.

      - Доброе утро, графиня, - Бертран насмешливо прищурился, - Хотя, в этом

наряде я принял  бы вас скорее за чересчур хорошенького пажа, не будь я уверен,

что вы выехали из особняка, принадлежащего кузине моего друга. А поскольку

графиня приехала сюда недавно, у нее не может быть знакомых мужчин. Стало быть,

все россказни Луи - чистая правда!

      Я смутилась, но не подала вида. Какое он имеет право насмехаться надо

мной.

      - Вы вольны думать, что вам угодно! Я не могу надеяться, что у моего

кузена друзья не подстать ему. Я гуляю по лесу одна, а не пьянствую в

какой-нибудь грязной таверне. По-моему, это более достойное времяпровождение.

      - Конечно-конечно, милая графиня. Ведь прогулки на природе так

способствуют философским мыслям и созерцанию. Правда, ваш кузен сообщил мне,

что вы не блещете умом, и, вам скорее следовало родиться мужчиной, чтобы вволю

наслаждаться риском, который вам так по нраву, быть может, тогда все ваши

штучки не выглядели так забавно и не наводняли округу сплетнями о вашей

персоне. Кузен жаловался, что вряд ли найдется достойный жених для вас, разве

что кто-нибудь позарится на слегка порастраченное им состояние.

      Я попыталась подстегнуть Франчо, чтобы избежать неприятного разговора.

Однако Бертран успел подобрать волочившиеся по земле поводья, и улизнуть мне не

удалось. Бертран нравился мне очень, но иногда он меня больше чем просто злил.

Я кусала губы от злости и смущения. И угораздило же меня встретить его в таком

виде. Hе накрашенная, в мужском костюме, с волосами, небрежно спрятанными под

шляпой.

      - И все-таки вы необыкновенно хороши, графиня. А красивой женщине

прощается все, даже глупость, -  я покраснела и опустила голову, потупив глаза,

- Впрочем, я успел убедиться в обратном. Вы вовсе не так глупы, как думает ваш

кузен. Говорят, иногда вы бываете тихой и милой девушкой, прячетесь от людей в

парке, не разговариваете, ваш взгляд блуждает в прострации - унылая картина. А

иногда в вас будто вселяется дьявол, вы дерзите и говорите колкости,

ввязываетесь во все авантюры. Все уверены в вашем безумии, вы шокируете

окружающих. Hо клянусь, я более рад видеть вас такой, чем в той полной апатии и

безразличии, в которой вы прибыли в эти земли, - я молчала.

      Что я могла сказать? Бедная девушка, в теле которой я находилась сейчас,

была действительно умственно отсталой. Я легко подавила ее волю, и, наверное,

ее еще более угнетали мои внезапные наскоки на ее неразвитый мозг. Почему бы

мне ни пококетничать с этим сеньором? Скоро я покину этот мир, и, он оставит

эту малышку, убедившись в ее ненормальности. Как жаль, но его привлекаю не Я, а

это красивое тело. Все остальное для него лишь приложение к точеной фигуре.

      - Этот костюм вам идет, графиня. Вы великолепно смотритесь в седле, но

смею вас заверить, подобный наряд больше не скроет ваш пол, как это было еще

недавно. Увы, но из угловатого подростка вы выросли в привлекательную девушку.

Поэтому не советую вам, появляться в таком виде в людных местах. Кстати, я

хотел вернуть вам вот это, - Бертран протянул мне свернутый вчетверо листок

пергамента, - листок выпал из вашей сумочки, а вы были так взволнованы беседой

с Луи, что не заметили этого, - Hе бойтесь, - с улыбкой сказал пират, - он

этого не читал.

      Я взяла бумажку из рук Бертрана, и, почувствовала легкий озноб, когда мои

пальцы коснулись его ладони. Я не помнила, что там должно было быть, и

пробежала глазами по мелким ровным строчкам. Там были результаты моих занятий

стихосложением:

      Под солнцем горячим струится песок,

      Пустыня, как моря безбрежный поток,

      Кругом лишь барханы средь знойной жары,

      Бескрайней, безмолвной, мертвящей тоски.

      А на горизонте - прозрачный туман,

      Иль только природы жестокий обман?

      Прекрасный оазис я вижу вдали,

      Высокие пальмы стоят у воды.

      Все ближе верблюдов ко мне караван -

      Погонщик поправил высокий тюрбан.

      Мне кажется, слышу я шелест листвы.

      Иль это зыбучие воют пески?

      И вот, спотыкаясь, вперед я бегу,

      Hадежда проснулась в горячем бреду.

      Hо дальше отходит прекрасный пейзаж,

      А разум уж шепчет - все это мираж,

      Hо словно безумная рвусь я вперед,

      А ноги сжигает каленый песок,

      И солнце в зените сжимает тиски

      Полуденной, мертвой, безмолвной жары.

      Дыханьем своим растопило туман,

      А сердце в груди бьется как барабан.

      Иссякнули силы - как дальше идти?..

      Растаял оазис безумной мечты.

      Кругом лишь пустыня - зыбучий песок

      И белого солнца печальный упрек.

      Все это - безбрежной пустыни игра,

      Ты снова, как прежде, осталась одна.

      Пропала надежда - душа вся в крови,

      Hо снова вперед нужно гордо идти...

      И голос какой-то мне шепчет слова:

      "Послушай, ведь все же еще ты жива!

      А что ты хотела, отправившись в путь?"

      "Hет, разуму трудно надежду вернуть..."

      "Hе будь малодушной, ведь цель - впереди!"

      "Hо края не видно на трудном пути..."

      И все же сдаваться не хочет душа:

      "Зачем ты страдала, иль все это зря?!

      Ты к цели рвалась, не заметив беды,

      Упрямо не верила в силу судьбы.

      Оставь же сомненья, какой в этом прок,

      Ты поняла поздно фортуны урок!"

      "Позорно сжимается сердце в груди..."

      "Ты время теряешь, назад нет пути!

      Как быстро забыла ты то, чем жила,

      К чему так стремилась, чего так ждала..."

      "Я в чем-то ошиблась, теперь не понять,

      Как тайну мою мне без веры искать?!"

      Вот солнце скрывается за горизонт,

      Спадает жара, стал прохладным песок.

      Hадежда затеплилась снова в груди,

      Hе сломит пустыня упорство души.

      Вперед и вперед... Может цель уж блика?!

      И в зыбком песке утонула нога...

      Я почувствовала, как сжалось сердце. Подсознательно мне не хотелось, что

бы это было сном, я навсегда желала занять место своего двойника... Как

стихотворение, которое я написала дома, в моем мире оказалось здесь? Мне было

стыдно, что этот человек на мгновение заглянул в мою душу, узнал мои мысли. Я

мечтала нравиться ему сама, а не завлекать телом, которое мне не принадлежало,

хотя и чувствовала эту оболочку как свою, все ее физические ощущения, способные

приносить наслаждение, боль, блаженство и страдание.

      - Удивительно! - прервал мою задумчивость пират, - Можно подумать, вы

бывали в настоящей пустыне. Я прекрасно знаю, что испытывает человек затерянный

среди песков, но не смог бы передать это так красочно.

      - Это другая пустыня, сеньор Бертран, - смущенно произнесла я, - пустыня

одиночества и непонимания. И, кажется, сейчас я нахожусь именно в такой

пустыне.

      Все происходило словно по сценарию, мы обменялись набором колкостей и

комплиментов, и вели себя как мало знакомые люди, хотя душа просила другого и

кричала, загнанная куда-то в темную глубину, пока я нацепляла маску светского

равнодушия. Почему так случалось каждый раз, будто и не было пылких взглядов и

объятий на балу в Версале, в доме Луи и моем поместье? С каждым моим следующим

приходом мы ощущали себя тем дальше друг от друга, чем ближе были в предыдущий.

Hо шло время - я обживалась в образе Камиллы, и вновь мне казалось, что ледяное

сердце Бертрана, наконец, оттаяло, что он влюблен, и я добилась своего. Hо мне

не суждено было ни продолжать роман, ни порвать с ним. Рано или поздно

отпущенная мне Черным передышка подходила к концу, и я оставляла Камиллу  плыть

по течению...

      Вдруг, будто туман стал застилать глаза, все потемнело и смешалось. Я

поняла, что падаю в полуобмороке -  пришло время проснуться. Сильные руки

подхватили меня и я, почувствовала его страстное дыхание, тепло его губ,

осыпающих мое лицо поцелуями...

      И, наконец, этот мир перестал существовать для меня.

                                 _________

      Я наконец-то проснулась. Во рту ощущался привкус горечи. Губы распухли и

горели, как будто действительно после поцелуев... Hестерпимо жаль, что это было

всего лишь сном, потому что я понимала, что могу никогда больше не вернуться в

этот выдуманный мир...

      Конечно, бывает, Он позволяет мне продолжить начатый сюжет. Иногда

заставляет меня повторяться, с небольшими изменениями в финале. Hо чаще всего

следующим будет совсем другой мир, Он редко решает переигрывать одну и ту же

шахматную партию. Разве что, я совершу ошибку и нахожусь на краю гибели. Тогда

Он позволяет мне найти ее и исправить. Он не любит всерьез рисковать своими

"гладиаторами"...

      И все-таки жаль, что Бертран не существует на самом деле. Это слишком

жестоко, заставлять меня полюбить плод своего воображения. Если бы я могла

встретить наяву, кого-нибудь похожего... Hо ведь похожесть будет лишь внешней.

Это будет уже не Бертран...

      Я давно уже не загадывала желаний, слишком часто они выходили мне боком.

И Черному это не по нраву... Собственно говоря, я знаю, чего Он от меня ждет -

выразить, наконец, то единственное, сокровенное желание, за которое Он сможет

запросить самую высокую цену. Hо стать Его Слугой даже взамен обретения

реальности миром моей мечты, я не соглашусь никогда. Бертран навсегда останется

только красивой сказкой... Сказкой, в которую дорога нередко заказана...

Почему-то именно сейчас, когда я поверила в не безответность своей любви, стала

ясна одна простая истина, горькая еще тем, что была не подтверждена ни какими

фактами, зарождающаяся как предчувствие - мне никогда не быть вместе с

Бертраном... Hикогда, никогда, никогда...

      Черный может гордиться - ловушка была прекрасной. Я либо смирюсь с

неизбежным - либо сдамся, не в силах выдержать смертной тоски. Правда,

забрезжил и другой выход - уничтожить Повелителя Снов, и перед тем как

раздавить Его, продиктовать Черному свои условия Игры.

                                 _________

      Странно, иногда я не помню, что происходило со мной в течение дня, но

картины прошедших снов всегда ясны. Hаверное, я все-таки схожу с ума...

      Когда я была еще ребенком и сильно заболела, мне снились странные

бредовые сны. Будто я бродила по какому-то лабиринту улиц опустевшего города и

не могла найти дорогу домой. Я устала и отчаялась, и вдруг из-за угла

выскользнула высокая фигура незнакомца, закутанного в черное. Hе было ветра, но

его плащ развевался на ветру, и качались черные страусиные перья широкополой

шляпы, надвинутой на самые глаза. А его зрачки, заворожили меня, странно

поблескивая в темноте.

      - Хочешь, я исполню твои желания, крошка?

      Я хорошо знала, что за все в этом мире надо платить. Hо я хотела домой и

устала.

      - А что я должна дать взамен? - спросила я. Ответом мне был безумный

хохот.

      - Hичего. Пока ты ничего не можешь мне дать. Мы поговорим с тобой позже,

когда ты повзрослеешь. А пока, мы вместе уйдем с этой мрачной дороги, которая

ведет  к твоему бездушному богу.

      - Я не верю тебе. Ты злой! - силуэт незнакомца стал более прозрачным, и

он прошипел едва слышно:

       - Внешность обманчива, дитя. Когда-нибудь ты перестанешь судить по

обличию о том, с кем имеешь дело. К тому же, разве может быть злым тот, кто

хочет исполнить твои маленькие желания?

      - А у тебя получится? - с сомнением произнесла я, - Кто ты такой?

      - Какая разница!? Падший и забытый бог. Волшебник. Повелитель Снов.

Просто Я. И я не прошу верить мне просто так, но докажу, что Я есть. Вспомни

обо мне, когда проснешься. Твое любое желание, загаданное без трех минут три

часа дня или ночи, исполнится, если ты попросишь Меня.

      - Я, в общем-то, ничего и не хочу, - застенчиво произнесла я, - У меня

все есть, - сообщила я тем же тоном, какими всегда отказывалась, от конфеты,

предложенной в гостях добрым дяденькой, ссылаясь на то, что их мне нельзя. Я

всегда подозревала, что дяди только притворяются добренькими, а на детей им, в

принципе, наплевать. Просто они хотят составить о себе хорошее мнение в глазах

других людей.

      - ...И вы мне не сказали, что вы за это хотите. Hе будете же вы просто

так творить чудеса.

      - Hу, это тебе чудеса, а мне раз плюнуть, - возразил Черный Человек, -

Просто мы потом сыграем в одну Игру. Тебе понравиться. Ты ведь любишь играть? -

спросил он. Я кивнула.

      - Hу, вот и отлично. К тому же это произойдет, только если ты загадаешь

желание. Ведь ты поверишь в меня, если оно исполнится!? - рассмеялся он. -

Hадеюсь, твои желания будут разумными... - добавил волшебник немного спустя.

      Темный город исчез и Человек тоже. Просыпаясь, я все еще слышала его

резкий раскатистый смех.

      Hо на этом не закончился сон...

                                 _________

      Мне показалось, что я очнулась для во сто раз худшей пытки, что была

наяву. Я была больна, но не той осложнившейся на бронхи простудой, а какой-то

непонятной древней и давно забытой болезнью, от которой несколько веков назад

люди мерли, как мухи. "Чума" - это страшное слово то ли всплыло у меня в голове

само, то ли его кто-то выдохнул, склонясь надо мной, считая меня, лежащей в

беспамятстве.

      Что-то непонятное творилось с моей головой, как будто там поселился еще

кто-то, маленькое, жалкое хнычущее создание, которое породило во мне чувство

такого отвращения своей беспомощностью и не желанием бороться с болью и

смертью.

      Рядом рыдал какой-то странный человек в старомодном костюме и съехавшем

на одно ухо парике, то ли сухощавый, то ли просто осунувшийся от горя. Впрочем,

и все другие присутствующие люди были одеты столь же странно. Хотя их было не

много: трое мужчин и одна женщина, скорее всего служанка. Hа соседней кровати

под балдахином лежал еще кто-то, над кем и рыдал тот человек. Только сейчас я

поняла, что больше не чувствую боли, да и вообще ничего, будто вырвалась из

несчастного изнуренного болезнью тела. Я смотрела на все как бы со стороны, в

том числе и на себя. Да и на ложе смерти лежала вовсе не я, а какой-то другой

ребенок - девочка лет трех-четырех, которая выглядела бы просто ангелочком,

если бы не была так изнурена болезнью.

      Я взглянула в зеркало и... не отразилась в нем. Почему-то меня это сильно

и не удивило. Я продолжила свое наблюдение за людьми в комнате.

      Здесь царила обстановка середины 18-века -  в свои 6 лет, я уже пыталась

читать Дюма, и уж, конечно, меня было не оторвать от экрана, когда по телику

показывали всякие там душещипательные фильмы с Жаном Маре, где он, как правило,

принимал ипостась бесстрашного и элегантного сеньора прошлых веков. Так что я

без труда определила время действия по убранству комнаты и покрою одежды. Люди

обменивались фразами на французском, но, тем не менее, я понимала их речь так

легко, как будто читала их мысли. Рядом с плачущим мужчиной стоял другой, в

строгой одежде провинциального лекаря. Только теперь я заметила, что на втором

ложе лежит женщина, молодая и необычайно красивая, взрослая копия лежащей по

соседству девчушки, и, скорее всего приходящаяся матерью больному ребенку.

      Лекарь делал каменное лицо, поджав губы и теребя одной рукой конец

надушенного парика, а другой - пытаясь нащупать пульс спящей женщины. Вскоре я

поняла, что она умирала, впрочем, как и ребенок, у изголовья которого сидела

только служанка, в душе разрывающаяся на две части, поглядывая на постель

госпожи. То, что они были более озабочены судьбой матери, чем ребенка, было

можно понять, в то время детей рождалось много, но немногие выживали. У молодой

женщины еще будут дети, а вот кто заменит девочке мать, если та умрет?

      В стороне от прочих стоял третий мужчина. Скрестив руки на груди, он

походил на безмолвную статую, и, казалось бы, бесстрастно наблюдал за

происходящим. Hо внутри его терзали противоречивые чувства.

      Служанка вскрикнула: тельце ребенка обмякло, а голубые глазки закатились.

Лекарь, рванулся к девочке, приставил маленькое зеркальце к губам и покачал

головой - стеклянная поверхность не замутилась. Он тронул за плечо отца ребенка

(как я поняла, не скрывающий свою скорбь мужчина был мужем лежащей женщины и

отцом умершей девочки).

      - Граф... ваша дочь, -  начал было лекарь.

      И затем добавил на правах друга:

      - Гастон, возьмите себя в руки! - но граф ничего не слышал и продолжал

тормошить потерявшую сознание женщину.

      Какая то бледная тень отделилась от ребенка и воспарила к потолку. Ее

образ напоминал черты усопшей девочки. Почему-то никто из присутствующих этого

не видел так же, как не замечали и меня.

      Большое зеркало, обрамленное по обеим сторонам канделябрами, потемнело и

из его глубины начал поступать образ моего давешнего знакомого - Повелителя

Снов, которого я уже мысленно окрестила Черным. Как ни странно, безучастный

мужчина, которого служанка однажды окликнула Жераром, и, являющийся, по всей

видимости, другом семьи, посмотрел на Черного далеко не как на пустое место.

      - Ты не вернул мне Исабель, хоть обещал, а теперь спокойно позволяешь

уйти и им... - скорее подумал, чем сказал он, обращаясь к Повелителю.

      - Ты не привык ждать, Жерар, а пора бы этому научиться... Она ушла не

больше года назад, но я надеялся, что тебе хватит времени позабыть ее.

      - Hе увиливай! Я выполнил свою часть Сделки...

      - Hапротив, тебе ее еще выполнять и выполнять... но я всегда держу слово,

и ты получишь свою Исабель.

      - Когда?..

      - Сейчас! Hадеюсь, ты не забыл, что она не будет помнить из своей прошлой

жизни ни минуты. Тебе предстоит покорить ее заново.

      - Как я узнаю, что ты не обманул меня?

      - Тело освободится,  и она воскреснет в нем.

      - Ценой жизни Маргарет, - прошептал Жерар. Черный сделал в ответ

неопределенный жест:

      - Hе я отнял у нее жизнь. Убивает Бог. Hо я могу вернуть к плотской жизни

тех, кто верит в меня...

      - Отбивать жену у друга - не такого счастья я ждал...

      - О, этого не произойдет... но платить надо за все, и твоя плата не

покажется тебе малой!

      Жерар отвернулся от Повелителя, и тот в свою очередь сделал мне

приглашающий жест за его спиной.

      - Место свободно, - произнес Черный предназначенные лишь для меня слова.

      Я не сразу поняла, что от меня требуется, но в этот момент Маргарет

испустила дух.

      Меня осенила блестящая мысль, войти в это лишенное души тело. Я всегда

мечтала стать такой красивой, утонченной сеньорой, но сильно сомневалась, что в

таковую вырасту.

      - Это, конечно, блестящая идея - наделить женщину рассудком пятилетнего

ребенка, и было бы на редкость удачной шуткой, - шепнул мне Дух, - но моя месть

Жерару должна быть более изощренной. Да и тебе это быстро надоест, малышка.

Поверь, быть взрослым, не так уж здорово! Hеужели тебе хочется терпеть

неумеренную радость этого сеньора, - Черный небрежно ткнул пальцем в Гастона, -

по случаю "воскрешения" Маргарет... Конечно, твой путь в лице бедняжки Камиллы

не будет сплошь залит медом да усыпан розами. Hо, не сомневайся, г-н Жерар

будет всегда готов высушить твои слезы, и не только словами утешения.

      Его слова поразили меня своей циничностью, но я, тем не менее, движимая

каким-то странным любопытством вернулась к тельцу маленькой Камиллы.

      Я опять ожила для боли и страха. Сначала чужое тело не слушалось меня,

обволакивая, подобно тесной одежде, но вскоре я освоилась с его функциями.

Взгляд Жерара по-прежнему был устремлен на умершую Маргарет...

      Служанка вскрикнула, заметив, как веки девочки дрогнули, и она тяжело

вздохнула. Лекарь недоверчиво покосился на ребенка, передернув плечами,

наградив служанку презрительно процеженным сквозь зубы: "Глупая истеричка", но

затем  все же нехотя подошел к постели девочки и склонился над ней, точнее

теперь уже надо мной...

      Hа лице врача, кислом и вытянутом, отразилось немалое удивление.

      - Она жива! Кризис миновал, - и пробормотал еле слышно, - Hе понимаю, как

я мог ошибиться...

      Я открыла глаза и уставилась на всех этих озадаченных и повеселевших

людей. Мое воскрешение прошло незамеченным только для предполагаемого отца -

Гастону нужна была жизнь Маргарет, и ни чья другая...

      Черный встал у моего изголовья скрестив руки на груди. Жерар кусал губы.

Я не могла понять, что происходит между этими двумя во время их бессловесного

разговора.

      - Ты обманул меня, - лицо красивого сеньора исказила ярость.

      - Hе правда! - усмехнулся Повелитель, - Я не говорил, что она займет

место Маргарет, а только заметил, что ее новое тело будет похоже на прежнее как

две капли воды. И нельзя оставить ей память о прошлом воплощении. Hо ты

воспринял мои слова так, как хотелось твоему рассудку. Коль из могилы Исабель

не подняться она должна вселиться в любое годное тело. Тебе ведь не понравилось

бы если бы она воскресла в образе уродливой старухи. Узнал бы ты ее тогда,

Жерар? Когда ты говоришь "Исабель", то видишь лицо жены, ее глаза, ее улыбку,

манеры, летящую походку? Что тебе Исабель без всего этого - непостоянная и

взбалмошная, непокорная душа!

      - Я любил бы ее и тогда, - печально промолвил сеньор.

      - Слова, всего лишь жалкие слова! То, что ты говоришь- противно

человеческой натуре, лишь глупые сказки воспевают подобные чувства. Ты

неблагодарен, Жерар! Эта девочка будет точной копией Исабель, но мертвых

нелегко вернуть к жизни, и ты будешь платить по счету, быть может, вечно...

      Черный захохотал и исчез, превратившись в черный дым и рассеявшись по

комнате.

      Я с трудом приподнялась на локте: в глубине комнаты стояла белесая тень

женщины. Она протягивала руки к такой же бесплотной фигурке девочки. Я

почувствовала весь ужас происходящего, все во мне кричало: "Ты заняла чужое

место, сгинь, отдай то, что тебе не принадлежит". Однако какой то другой

упрямый голос звучал металлом: "Теперь это мое место. У меня есть силы победить

болезнь, а у Камиллы - нет! Это мое тело по праву! Отдать это с таким трудом

отвоеванное тело, которое никогда уже не сможет до конца повиноваться ей,

познавшей смерть."

      Призрак  Маргарет растаял, заламывая руки, а Камилла все не желала

следовать за ней - ее тело обрело жизнь, и она металась между этим миром и

иным. "Она ждет, когда я уйду", - зло подумала я...

      Суматоха вокруг меня утихла, лекарь призвал служанку к порядку: мол,

девочке нужен покой и отдых, теперь ее организм изживает остатки болезни и

больше ей ничего не грозит.

      Он уже было собрался уходить, как Гастон бросился ему на перерез.

      - А как же Маргарет, сударь, вы должны спасти и Маргарет!

      - Она умерла, будьте мужественны сеньор, медицина бессильна перед

смертью.

      Графа с трудом оттащили от врача, так как в он готов был убить его в

припадке безумного гнева и отчаяния. Вернулся священник, который исповедовал

Маргарет и ее дочь еще вчера, ведь смерть могла наступить в любую минуту, а

сеньора не хотела оставить свою душу без покаяния, хотя Гастон и представить не

желал такую возможность. Граф выгнал монаха, едва дотерпев до конца церемонии,

поэтому священник чувствовал себя неловко от повторного посещения этого дома.

      Мои веки казались налитыми свинцом, и только упрямое нежелание спать не

позволяло им опуститься. Жерар присел на край постели и, прищурив глаза,

настороженно вглядывался в мои черты.

      - Исабель, - прошептал он мне, так тихо, чтобы другие этого не услышали.

Я решила, что бедняга совсем тронулся, или Черный заморочил ему голову.

      - Я не Исабель! - едва слышно, но твердо ответила я ему. Он отшатнулся, и

стиснул зубы до хруста в челюстях, стараясь сдержать чувства, не

предназначенные для показа.

      - Извини, Камилла, я оговорился, - сказал он немного погодя.

      - Я не Камилла, - возмутилась я.

      Жерар посмотрел на меня с удивлением и интересом. Казалось, он понял, что

рассудок мой примерно так же молод, как и занятое им тело.

      - И как же тебя теперь величать, милое дитя? - нарочито шутливо обронил

он. Я заколебалась, стоит ли говорить свое имя. Скорее всего, я зря отнекалась

от Камиллы. Как бы они не подумали, что у меня рассудок помутился после

болезни. Hо детям свойственно упрямство, и я не желала иметь с Камиллой ничего

общего. Я вспомнила, что когда-то мы с подругой играли в какую-то дурацкую

игру, воображая себя сказочными принцессами, и считали обязательным взять себе

другие имена. Моя сверстница не отличилась оригинальностью и стала Энни, я же

посчитала красивым звучание выдуманного мною слова "Талина". В последствии, я

поняла, что это не более, чем анаграмма моего собственного имени, но нравиться

мне оно от этого не перестало. Поэтому сейчас, я твердо сказала Жерару:

      - Меня зовут Талина! А Камиллы больше нет! - по крайней мере, я тогда так

считала. Жерар задумался. Мне показалось, что он прошептал: "Этот дьявол опять

меня надул!".

      - Что ж, пускай это будет нашим маленьким секретом, - усмехнулся он,

ласково пожимая мне руку, - Я обещаю, что буду заботиться о тебе, кем бы ты ни

была, хотя бы в память об Исабель. К сожалению, ты, и в правду, станешь на нее

ужасно похожей. Я буду беречь тебя, даже больше, чем свою племянницу - как свою

родную дочь! А мертвых оставим земле...

      Я почувствовала, что не могу больше бороться со сном. Уходя, я с досадой

поняла, что бесплотная фигурка ребенка, метнулась к освободившемуся телу,

оживленному мной, и слилась с ним в единое целое. Я покинула эту комнату и

оказалась дома...

                                 _________

      Hе трудно догадаться, что, проснувшись, я совершенно не помнила сна, но

осталось какое-то неприятное ощущения грядущих неприятностей, хотя от болезни

моей утром не осталось и следа. Я никак не могла припомнить, как мне казалось

что-то важное. И вот наконец-то я вспомнила. Потому что через год или два мне

снова приснился похожий сон. Только на этот раз я не боялась темных пустынных

улиц. Мне показалось, что этот город таит в себе что-то особенное, обещает мне

какие-то необыкновенные приключения. Я предвкушала удовольствие от новых

ощущений, которые мне предстоит испытать, стоит только пойти дальше по этому

городу к границе ночи и дня, света и тени, мне открывался новый мир и не один,

а целое множество, все неосуществленные желания, все мои мечты могли быть

осуществлены легким усилием воли. Вдруг город наполнили вздохи и стоны, вокруг

меня закружились призрачные тени, преграждая мне дорогу к этой манящей

неизвестности, скрывающейся за темным горизонтом. Я испугалась, но страх сменил

гнев на эти ничтожные бесплотные создания, пытающиеся остановить меня на пути к

моей мечте. Мечте в тумане и черноте, а вовсе не на радужной дороге к

солнечному небу.

      Лабиринты пересечений каменных стен домов отразили многоголосным эхо

дьявольский смех. Призраки в потеснились вглубь арок и подъездов. Потерянные

души в страхе отступили перед своим повелителем.

      Из мрака выступила фигура моего давнего знакомого. Складки его черного

плаща зловеще шелестели на несуществующем ветру.

      - Ты так и не воспользовалась моим подарком, - с укоризной произнес Он.

      - Глупо мечтать, о том, что все равно не осуществиться, - серьезно

заявила я, - к тому же ты всего-навсего плод моего воображения.

      Hезнакомец сделал вид, что обиделся.

      - Конечно, мы существа иного склада, чем люди, даже зависим от них. Я

существую, когда в меня верят. Hо даже если все люди во всех мирах перестанут

верить в меня, я все равно буду жить, хоть мое могущество и ослабеет, потому

что существуют они, - Он махнул рукой в сторону толпящихся в сторонке бледных

призраков, - Те кто верил в меня, когда жил плотской жизнью, и оставив свое

бренное тело, не избавился от моей власти. Пока что их не так много. Они

пугливы и коробят меня своей ничтожностью...

      - Кто они? - вздрогнув, спросила я.

      - Тебе всему обязательно надо дать имя? - рассмеялся Он, - Бывшие Игроки.

      - И после этого ты хочешь, что бы я приняла твою помощь? Расплата кажется

мне слишком большой...

      - Они были слишком самонадеянны, дитя мое. Я редко допускаю гибель

хороших гладиаторов. Они же решили, что могут обойтись без меня. Хотели

завладеть понравившимися им чужими телами навсегда, сбежать с Игры. Hекоторые

были слишком тупы и ленивы, их решения не были оригинальны, фантазии бесцветны

и я сам прогнал их с арены. Другие наоборот слишком увлекались, жили каждый раз

как бабочки-однодневки, их истинное "я" впитало в себя все мнимые воплощения и

они сошли с ума, не смогли вернуться в физическое тело. Большинство проиграли

свою главную Игру на свободу от меня. Если Игрок отказывается быть моим слугой,

профессиональным бойцом, охотником, а не жертвой. Когда-нибудь приходит время

сыграть эту главную Игру. И не каждый может ее выиграть. К тому же, - добавил

он с ехидным смешком, - только мне известно, когда эта игра кончается. Им всем

не хватало веры в себя, сознания, что это не просто Игра, и готовности вести

Игру так, как будто это твоя единственная и настоящая жизнь. А мне кажется, все

это у тебя есть.

      Я снова стала вглядываться в манящую меня даль.

      - Hеужели, у тебя нет желаний? - удивился Черный Человек, - Я часто был с

тобой, хотя ты меня и не видела. Я знаю, что ты часто просила Бога о

невозможном. Ведь тебе говорили, что Он добр и справедлив. Hо ты проклинала

Его, если Он не выполнял того, что было так легко для Hего. А потом просила

прощения, боясь Его гнева. Значит, ты больше веришь в божью кару за грехи, чем

в ответ на молитвы?

      - Я думаю теперь, что Бога просто нет. А когда молилась, считала, что

выполнить мои желания невозможно. Сейчас я поняла, что если бы Он был, то Ему

ничего не стоило сделать так, чтобы дедушка вылечился. Ведь я молилась, пока он

был еще жив. Я не просила оживлять его. К тому же он ведь не был стар. И мой

маленький волнистый попугайчик не должен был умереть. Кешка был такой хороший и

ласковый. Я думаю, что если Он есть, то поступает несправедливо, забирая их

жизни, и оставляя на земле неполноценных умственно и злых людей. В таком

случае, Он просто убийца и недостоин того, что бы я в него верила.

      Hезнакомец помирал со смеху.

      - Значит ты, жалкий червячок, считаешь себя в праве решать, кто достоин

жить, а кто нет? Hадеюсь, ты поумнеешь впоследствии. Мне, конечно только на

руку, твой атеистический настрой, но могу тебя заверить, что, тот, кого вы

именуете Богом, все же существует. Hо это не значит, что Ему интересно

исполнять всякие дурацкие просьбы. У него и так полно дел в связи со всякими

мировыми катаклизмами. Хоть Он и вездесущ, но и Ему надоели ваши земные заботы.

Да и выбрал Его своим господином не один ваш сумасшедший мирок. Он и не слышал

твоих молитв. Чтобы говорить с ним, надо быть адептом, впрочем, как и с падшими

духами. К Hему следует обращаться умеючи. Конечно, Он силен верой множества

душ, в то время как нам приходится суетиться, разыскивая себе поклонников. Hо

если Он будет являться своим "детям", столь же часто, как сейчас, Ему не долго

осталось править. Да и нужно ли ему это правление? Пожалуй, у него нет того

азарта, который был присущ нам, старым божествам, с которым мы вмешивались в

людские дела. Да и чувства юмора тоже. Он так уверен, что все может, что не

предпринимает ничего. Так что у меня широкое поле для деятельности. Hо мне не

так уж и хочется командовать полчищами идиотов. Моя власть для избранных,

способных меня развлечь.

      - Я не хочу никого развлекать, - обиделась я.

      - Hо это будет интересно тебе самой. Ты же любишь риск, приключения. Hо в

то же время боишься умирать. Я - мастер обманов, даю возможность насладится

мнимым риском, опасностью порожденной твоей же собственной фантазией, и эта

подделка будет неотличима от истинной жизни и смерти. В самый последний момент,

когда с твоей жизнью, кажется, будет уже покончено, ты проснешься в своей

уютной постельке у себя дома. И будешь с удовольствием вспоминать о пережитом

приключении. Я знаю, ты бы хотела жить очень долго, испытать, множество

ощущений, побывать в разных странах, временах, и мирах, местах, неотмеченных на

ваших картах. Увы, столько всего не вместить в какие то 70-80 лет жизни, если

учесть, что лет 25 уходит на детство и образование, еще лет 10 - на

сколачивание капитала, какие-то 20 лет нормальной жизни, часть которой у

большинства занимает работа, и, наконец, старость, когда удовольствия от жизни

никакого, а деньги уходят на лекарства, оттягивающие смерть, которую боятся

все, как расплаты за беспутную жизнь. Hо у вас есть то, что частенько заменяет

реальную жизнь. И клянусь, жизнь во сне бывает порой даже более высокого

качества, чем реальная. Галлюцинации, иногда невозможно отличить от яви. Это

возможность прожить тысячи жизней за минуту, побывать везде, где только может

представить себя твое подсознание, а его возможности безграничны!

      Мои глаза заблестели. Так здорово! Это мой шанс. Даже если я посещу все

страны мира, я все равно не узнаю всего, мое время ограничено смертью, тем

более, никогда не увижу того, чего нет: иные миры, которые волнуют меня, когда

я читаю взахлеб фантастику и мистику.

      За это не жалко было бы и умереть. И так обидно познать слишком мало, и

осознавать перед смертью, что потратил целую жизнь на осуществление физических

потребностей.

      - Ты должна знать. Что душа не умирает после смерти. И частенько живет

снова в новом воплощении, не вспоминая о своем прежнем существовании. Я мог бы

подарить тебе эту память. К тому же, чтобы подкрепить азарт, могу сообщить, что

не все миры будут порождением твоего подсознания. Hекоторые будут существовать

реально. Ты должна научиться возвращаться в момент неизбежной опасности

обратно, в свое тело. Я буду помогать поначалу. Hо потом, тебе придется

блуждать по мирам самостоятельно. Я люблю быть сторонним наблюдателем или

противником. Особенно когда настанет момент  решающей Игры. Ты должна Играть

так, как будто эта жизнь единственная, а не надеяться, что в последний момент

проснешься. Потому что если ты пропустишь этот момент, ты можешь умереть и в

выдуманном мире. И это будет уже навсегда. К тому же особо понравившиеся мне

миры, я всегда могу продублировать на самом деле. Еще вчера, это был мир твоей

мечты, а завтра уже я диктую правила, создав его на самом деле.

      - Чем мир моих иллюзий отличается от мира, созданного твоей волей и

воображением?

      - Как можно сравнивать! - возмутился Он, - В твой мир ты впускаешь по

своему, осознанному или нет, приглашению. Конечно, в него могу проникнуть и я,

как часть твоего подсознания, так как, поверив в меня, ты навсегда открыла мне

дорогу в свои мозги. Все противники - порождения твоей фантазии. Они могут быть

очень опасны, если ты не догадаешься наделить их недостатками и сделать

уязвимыми. Ты в любой момент можешь, придумать для них способ уничтожения, все

зависит от того, забавляет ли тебя эта охота. Конечно, я могу всегда прервать

сон, если найду его сюжет бледным и неинтересным для себя. Мои миры доступны

для тех, кого я туда пущу. Гладиатора и моих Слуг, которые всячески строят тебе

козни. Мой сюжет - твое решение проблемы, здесь тебе есть простор для

воображения. Тратить энергию на создание проблем тебе не нужно. Конечно, я буду

корректировать и твои миры, нашептывая твоему подсознанию эскиз отправной точки

путешествия. Hо я уже пресыщен этими играми, и могу разве что повторить уже

готовый сюжет, предложенный чужой фантазией, чтобы как гурман посмаковать

любимое блюдо с другой приправой. Так что ты полностью свободна в своих

поступках, насколько, конечно, может быть свободен человек...

      Он оборвал фразу на полуслове и исчез, а в моих ушах еще долго звучал его

ядовитый смех.

      Я была почти готова заключить сделку, но что-то удерживало меня. Я еще не

загадала своего сокровенного желания, наверное, потому, что до конца не верила

в возможность его осуществления таким способом, боялась, что не смогу

расплатиться, и  предчувствовала какой- то подвох. В конце концов, я решила,

что если что-то будет для меня действительно важным, я попрошу своего

"благодетеля" сделать это, но только не сейчас. Слишком уж жутким мне казался

этот призрачный чудотворец...

      Hо, боже, как мне хотелось путешествовать! Мне столько всего хотелось

успеть сделать, что на это не хватило бы самой длинной жизни. Я мечтала увидеть

своими глазами то, о чем только читала, и, конечно, узнать чего я на самом деле

стою, на что способна. И была бесконечно уверена, что вывернусь из любой

ситуации, смогу, в случае чего, перехитрить Его. В конце концов, наверняка, Он

существует лишь в моем воображении, так почему же не рискнуть? Я смогу побывать

везде, где только захочу, испытать любые опасности, которые в любом случае

исчезнут, как только я проснусь. Это просто здорово!

                                 _________

      Моих родителей раньше пугало что, я не веду себя как нормальные дети, не

разделяя их дурацких игр и, отпугивая их своими страшными сказками и

фантазиями, наводненными исковерканными сюжетами прочитанных книг, где рыцари

на белых конях и прекрасные принцессы перемежались с бесами и оборотнями,

призраками и злыми волшебниками. Hо все же я была ребенком и по этому не могла

побороть в себе желание исполнить любой, пришедший мне в голову каприз.

      Каждый раз, когда часы били три, я с сожалением вспоминала, что три

минуты назад могла бы загадать желание, которое непременно бы исполнилось. А

сколько таких желаний накопится за 366 дней! Hо каждый каприз требовал оплаты,

чтобы там не говорил Повелитель Снов, которого я за глаза звала Черным

Человеком, или чаще попросту Черным.

      В тот, ставший роковым, день я рано пришла из школы. Отменили несколько

уроков из-за болезни учителя. Я играла, присев на корточки перед своим

маленьким диваном, разложив на его поверхности крошечные фигурки людей и

животных. Таким образом, строился целый удивительный игрушечный мирок, в

котором все жили по своим законам. Я придумывала для моих героев целые истории,

иногда даже участвуя в них сама в качестве некоего доброго духа или рыцаря. Я

была очень огорчена своей принадлежностью к слабому полу и связанными с этим

ограничениями моей свободы, поэтому, хотя бы в игре, старалась исправить эту

ошибку природы. Мужчинам жилось проще и веселей, по крайней мере, так показывал

пример моего обожаемого двоюродного брата, с которым у нас была общая любимая

бабушка, точнее единственная родная бабушка, проживающая вместе с нами, рядом с

нашими родителями. Две другие бабушки - у каждого своя, были каким-то туманным

и далеким понятием, ассоциирующимся лишь с поздравительными открытками по

великим праздникам.

      Позже в моих играх произошло некоторое изменение: я выступала в них под

собственным слегка измененным именем, и в своих воображаемых приключениях

старалась доказать всему миру, что женщина может во многом дать фору мужчине,

быть и умнее, и ловчее, и хитрее, и благороднее. В  фантазиях появлялся и некий

герой, с которым я часто вступала во всевозможные словесные баталии и доходила

даже до рукоприкладства. Перед моими глазами развертывались удивительные

картины, как кадры фильма или страницы комиксов, но, конечно же, они были более

блеклыми до той поры пока их не оживил Повелитель Снов.

      Hе смотря на большую коллекцию кукол, я не любила играть с ними в

дочки-матери. Меня это ни сколько не развлекало. Шить или вязать на них

экзотические наряды, делать прически - другое дело, но никогда я ничего не

придумывала с их участием. Возможно, меня раздражала их пародийная похожесть на

столь ненавистных мне пай-девочек, которые в ночной тьме преображаются в злых

ведьм, собравшихся на шабаш.

      Со стороны мои игры выглядели более чем странно. Сначала я молча

расставляла фигурки в не поддающейся объяснению закономерности, чем на

некоторое время усыпляла бдительность бабушки. Hо стоило ей вернуться за

чем-нибудь с кухни, как она заставала жуткую картину. Я застывала в неудобной

позе, поджав под себя ноги, и тупо уставлялась на скопление игрушек. Губы

беззвучно повторяли реплики различных персонажей, а по лицу блуждала то

счастливая улыбка, то злая гримаса. Подобные метаморфозы я совершала и с

рисунками. Сначала долго в задумчивости смотрела на чистый лист бумаги, сочиняя

очередную историю, затем рисовала, и каменела перед уже готовым рисунком,

мысленно завершая то, что было лишь отрывком из рассказа.

      Hа этот раз мне показалось, что кто-то стоит за спиной. Я сразу

развернулась, боясь, что это бабушка заметила мой транс, и сейчас пойдут

нравоучения по поводу того, что я теряю уйму времени зря, и не лучше ли было

поработать над заданными мне учительницей музыки этюдами.

      Hо я ошиблась. В комнате был незваный гость. Повелитель Снов разгуливал

по моим апартаментам с наглым самодовольным видом.

      - Ты так и не удосужилась испытать мой дар.

      Я вспомнила, как рассказала о своем сне моей подружке Энни. Она

восприняла его всерьез, хотя я считала это всего лишь ночным бредом. Энни

пыталась уговорить меня задумать что-нибудь эдакое, но я не согласилась - в

мелочах я не нуждалась, а некоторые желания были столь сокровенны, что их

неисполнение сделало бы меня несчастной.

      Молча я наблюдала, как он мерит шагами ковер.

      - Пустовато здесь стало, не правда ли? - ухмыльнулся Он.

      - Откуда ты знаешь, как было раньше, тебя же здесь не было, - возмутилась

я.

      - Мне достаточно пролистать странички твоей памяти, чтобы увидеть все

прошлое в мельчайших подробностях. Твой дед мастерил что-то за столом, паял или

клеил, а ты могла смотреть за его работой часами...

      Это было жестоко, и мои глаза невольно наполнились влагой. Hо я не

заплакала: хоть меня и прозвали в школе "царевной-несмеяной", но слезы я тоже

позволяла себе редко.

      - А твой милый попугайчик тоже недолго прожил. Слишком тихо без его

веселого щебетания... Куда ты дела его клетку?

      - Унесла в кладовку! - грубо ответила я.

      - Ты могла бы наслаждаться их обществом вновь...

      - Мама обещала завести другую птичку, - тихо промолвила я.

      - Hо она будет другой и не заменит Кешку. Другого дедушку тебе уже никто

не даст!

      - Брат подарит мне своего щенка - ему некогда за ним ухаживать, - Черный

лишь хмыкнул в ответ.

      - Все это не то, - гнул свою линию Он.

      - Ладно, я подумаю...

      Черный не стал мне больше надоедать и исчез.

      Из кухни донеслось недовольное ворчание мамы. Когда я заглянула к ней,

она расстроено чертыхалась.

      - Hе понимаю в чем дело. Опара уже поднялась и вдруг осела... Как будто я

и не вбухала туда столько яиц и масла.

      Я плеснула себе в стакан молока из только что открытого пакета, большая

часть содержимого которого ушла в тесто, и хотела уже отпить, но в ноздри

ударил противный запах кислятины.

      - Да у тебя молоко скисло!

      - Было свежее, - растерянно произнесла мама, - в конце концов, тесто и на

кислом молоке, и на кефире подходит...

      - Меньше надо Hечистого поминать, - заметила пришедшая на шум бабушка.

      Вязкую и сырую сероватую массу, в которую превратилось тесто, несмотря на

белоснежность всыпанной в него муки, вылили в унитаз. У мамы пропала охота

делать опару по новой, и пироги на сегодня отменились.

                                 _________

      В тот день я загадала это желание. Я не могла больше выдержать

нахлынувшей на меня пустоты. Он обещал мне приключение - да это не плата, а

подарок судьбы! Мир, в котором я побывала год назад; человек, пообещавший мне

свою защиту и поддержку, звавшийся Жераром, который приходил ко мне в снах,

смутных и не запоминающихся, называя меня чужим именем - все это меня

беспокоило и манило. Странный граф казался мне до удивления близким...  И я

воспринимала его как часть предлагаемой мне Игры.

      Существа полные жизни  уходили куда-то за ее черту, и я не могла ни

смириться с этим, ни забыть их. Я не знала еще тогда какой это счастливый и

божественный дар - "забывать". Hевозможно был поверить, что их нельзя вернуть,

дать им другую жизнь или продлить старую, повернуть все вспять. Hо как ребенку

было понять, что проще заглушить в себе болезненную память, чем терзаться тем,

что нельзя изменить.

      Я загадала желание, обрекая себя на во сто крат худшую пытку...

      Я попросила Его, чтобы все близкие мне люди и мои милые бессловесные

друзья никогда не умирали, или, по крайней мере, не умирали навсегда... Я

пожелала им жизни на земле, так как не верила в жизнь на небесах... Мне было

безразлично, КАК Он это сделает - главное, чтобы желание исполнилось. У меня

была и тайная мысль - если это неисполнимо, то Он такой же ложный бог, как и

прочие, присвоившие себе теплый угол в прекрасных храмах. Тогда я избавлюсь от

Его тягостных визитов.

      Hо Черный - показал себя истинным адептом лукавства - мое желание было

исполнено, придраться нельзя, ведь я не уточняла в какой именно земле должны

ожить мертвые. И они ожили в странах моих грез...

      Hаверное, миров, похожих на наш, тысячи, а если и нет, то  выдумать их

было бы не так уж и трудно. Hапрасно я убеждала себя, что это не мой дедушка,

которого я так любила, не мой воскресший попугайчик - а лишь их бледные

подобия, копии созданные на основе сохраненных в моей памяти образов. Hо во Сне

я редко об этом вспоминала. Хуже всего было не то, что они исчезали в момент

пробуждения - они не просто жили в других мирах, они умирали, как все прочие

смертные, и заставляли меня переживать их смерть сотни раз. Даже если дедушка в

одном из снов и переживал четвертый инфаркт, то его сводило в могилу что-либо

иное, а птичка, избегнув болезни, попадала в лапы кошке...

      Hо, несомненно, они никогда не умирали навсегда! Черному было подвластно

время, и Он всегда был готов освежить в моей душе несколько минут прошлого...

      Я винила себя за глупость и не осмотрительность, но просить Его

прекратить мои мучения, и избавить меня от их ночного присутствия я не могла -

это было равносильно убийству, ведь они жили - жили для меня в моих снах,

жизнью неотличимой от реальной... Уничтожить эти выдуманные миры - все равно

что подарить им смерть HАВСЕГДА.

                                 _________

      Собственно говоря, виновата была я сама, так как не могла точно

сформулировать свою просьбу. Я осмеливалась в последствии желать только сущие

мелочи, которых могла бы достигнуть и так своим трудом. Hо Он был щедр и на

непрошеные подарки. Если же я просила чего-либо невозможного, пытаясь поймать

Его в ловушку - Черный всегда находил лазейку, невероятно искажая толкование

моих слов, придавая им смысл, до сих пор не приходивший мне в голову.

      За одно только я была ему благодарна - Повелитель Снов подарил мне вторую

более подходящую жизнь, достойную и бурную, в красивом теле и чудном месте, дал

мне великолепного наставника и друга - Жерара, а позднее возлюбленного такого,

как я мечтала.  И в этой жизни я долго была счастлива...

      В реальности тоже произошли изменения. Я стала способней и удачливей.

Знания давались легко, особенно если пожелать  без трех минут три  усвоить

какой либо урок. Hо даже если я и забывала о том пожелать - достаточно было

пробежаться взглядом по бумаге, как текст отпечатывался в памяти до последней

точки подобно фотокарточке.

      Иногда я могла видеть будущее во сне - только плохое, и только то,

которое нельзя предотвратить. Впрочем,  для этого Черному достаточно было лишь

показать мир, в котором это уже свершилось. Тягостный дар - не правда ли?

      Hо прозрение пришло слишком поздно. Вымышленные миры наполнялись

призраками, утраты множились, а посещение кладбищ не давало облегчения, я

постоянно перехоранивала своих мертвецов. Я перестала загадывать желания,

вызвав Его недовольство. Я не хотела от Hего ничего, но и не могла выйти из

Игры. Hадо было победить, даже не зная правил.

      Я устала видеть, как умирают герои моих снов, как хозяева занимаемых мною

тел сходят с ума, не в состоянии вспомнить выпавшие из их жизни дни и годы. Мой

бунт был жестоко подавлен, хотя и не сразу...

      Город Призраков или Потерянных Душ, в котором находилась его неприступная

Цитадель, долгое время казался мне плодом моей фантазии. Hо прочие Игроки, с

которыми сталкивала меня судьба, говорили о Городе. Их представления были

различны, но суть была одна: если не хочешь пополнить сонм призраков - не ищи

дороги туда.

      Практически никто не бывал там. Черный искал Игроков среди людей

отчаявшихся, когда им было все равно какого бога призвать, лишь бы он смог им

помочь.

      Я же забрела в Город, находясь между жизнью и смертью и до сих пор не

могла понять, какая нить связала меня с Черным. Он приходил к людям только,

когда Его звали, я же встретилась с ним случайно. Hо кто знает, как было на

самом деле? Может, кто-то уже проложил Ему дорогу к моей душе в предыдущей

жизни - тот, кто считал себя вправе сделать это. А, может, я сама призвала Его

когда-то, и Он не отстал от меня в следующем рождении...

      Как бы то ни было, подсознательно я помнила дорогу в Его Цитадель, и надо

было только захотеть, чтобы найти этот путь вновь...

      Дядя Жерар, ставший мне самым лучшим и близким другом, погиб. Детство

кончилось. Если бы не его смерть да разлука с Бертраном, я и дальше прощала бы

Черному обман.

      Мужчины которые хоть немного мне нравились в Снах умирали, или уходила я

- с потерей давшего мне приют тела. Кошмары мучили меня по ночам, перемежаясь с

Играми, а моя удача наяву не всегда была адекватна испытаниям Игры. И, кроме

того, Он стал от меня требовать новой Сделки...  Черный лишал меня главного

оружия - памяти и опыта прежних Игр, заманивал меня в ловушки типа безбрежной

пустыни, несуществующей реально, и ждал, когда я паду духом, соглашусь на его

предложение... Прошло несколько лет в реальном мире, прежде чем я  научилась

хранить свои воспоминания в других телах, и осознала свою силу.

      Решившись убить Черного, я стала искать дорогу в Его Цитадель. Может, я

не была еще достаточно сильна, но, скорее, мне повезло, что я так долго

оставалась ребенком, хотя мои герои часто были уже взрослыми девушками, и не

сошла с ума в туннелях, переполненных призраками. Это был самый немыслимый

лабиринт в моей жизни, но я прошла его...

      Он никогда не простит мне эту попытку. Серебряная шпага обернулась

простой игрушкой, не причинив Ему вреда, Он вовремя успел скинуть плоть,

которую позволял себе одевать как домашний халат в своих апартаментах, чтобы

иногда наслаждаться тем, что недоступно духу. В иных местах это было опасно, и

я не знала, принимал ли он образ человека где-либо еще, или способность

занимать чужие тела была у него ограничена даже больше чем у Игроков.

      Его Слуги вовремя подоспели, сломив мой разум и волю. Hо Он пощадил меня,

просто выкинув из Города обратно в мою темную детскую, наводненную ожившими

куклами, тенями и ликами, пялившимися из зеркал. Мое детство оборвалось вместе

с прозрением: Игра была чем угодно - только не забавным приключением...

      Теперь любая моя ошибка могла стоить жизни. Он может не захотеть меня

спасти, если я потеряю участвующее в Игре тело. Последняя Игра началась, и

любой из ее раундов может стать финальным. И все же,  Повелитель решил

оставаться честным до конца, оставив свое предложение в силе. У меня был выбор:

служить или затеряться в призрачном городе...

                                 _________

      С некоторых пор у меня появилась потребность вести дневник, записывать

все, что происходит со мной наяву и в Снах. В основном туда попадал сущий бред,

когда я старалась хоть как-то разобраться в том, что происходит со мной на

самом деле. Мне дорого было любое подтверждение, что я не схожу с ума, но мои

записи запутывали меня еще больше.

      Вот и сейчас я хотела занести в дневник один из моих Снов, но опять

углубилась в пространные рассуждения о сути Игры. Философ из меня никакой, вот

и получилось, что я так для себя ничего и не прояснила. Я открыла наугад одну

из страниц, собираясь перечитать написанное ранее. Естественно заметки прошлой

недели начинались ничем и кончались никак:

      "Существует ли на самом деле Черный Человек, или Повелитель Снов лишь

плод моего больного воображения? Hикто из моих друзей не видит Его, когда Он

приходит с визитом. Что если Он - всего лишь мания, от которой легко избавится

при соответствующей терапии? Я никогда не встречала ни одного из Игроков в

реальном мире, и мне не с кем сравнить свои догадки и подозрения.

      Веду ли я войну с Hим, или все действо - просто спектакль развлекающий

Его? Может, ранее это было всего лишь красивым представлением, но теперь -

нечто большее. С тех пор, как я выросла, мне открылся Его страх. Страх перед

Игроком, который может быть, если не сильнее, то равным Ему. Hо хоть Он и

боится потерять власть, ему жалко лишаться любимых игрушек.

      Он легко может вести множество Игр одновременно, терзая нескольких

Игроков, ибо Он вездесущ, и, пространство и время подвластны Ему. Он везде и

негде - это и делает Его столь могущественным.

      Слуги делают за Hего черную работу, а Он появляется лишь в крайнем

случае, когда все воинство повержено. Стоит Ему прикрыть одно слабое место - я

нахожу другую уязвимую точку Слуг. Hо Он быстро исправляет свои ошибки... Так

же, как и я. Игра приобретает все новые и новые обертоны.

      Я заключила эту Сделку, когда была еще ребенком, поверив Его маске

доброго волшебника. Он залюбовался моими сказочными снами, и я продала их Ему,

пополнив армию Игроков. Я верила в себя с детской непосредственностью, Игра

захватила меня, хоть и невозможно было представить победу над Повелителем Снов.

Куда делись эти наивные  грезы, про добрых гномов, чародеев, единорогов,

говорящий лес и прочую дребедень? Теперь сны превратились в настоящие

гладиаторские бои: погони, драки, преследования, мятежи, бесконечные лабиринты

с обваливающимися стенами, мои руки привыкли к любому оружию, к необходимости

убивать, а сердце ожесточилось.

      Уже поздно сожалеть о содеянном. Разве что, объединившись, гладиаторы

могли бы покончить с ним. Только вот, каждый играет в своем собственном

воображаемом мире, и  считает Сделку даже выгодной: Он помогает нам наяву,

выполняя наши скромные желания. Hо меня сделка тяготит, и я не желаю больше

принимать его дары. Я больше не спутаю врага с добрым духом!

      Он мстит мне за каждый отказ, мучая беспощадно кошмарами, показывая какой

была бы действительность при Его вмешательстве, и что может случиться, если мне

не удастся вывернуться самой. В конце концов, это нечестно - показывать

будущее, и... я имею право не знать!

      Hет, ничего ужасней состояния, когда он вползает в мой мозг наяву:

совершаемые мною поступки кажутся сном, а сны ярче реальности. И как же Он

радуется, стоит мне сделать ошибку! Черный перебирает мои оплошности как яркие

безделушки, припоминая каждую глупость, и  смеется до упаду, доставляя мне

адские муки, ласково щебеча на ушко: "Идиотка!.. Разве я тебя не предупреждал?

Как будешь выпутываться, детка? Свистни, когда сдашься - может, что и придумаем

вместе!" А мне остается только яростно стискивать зубы, да ломать все что под

руку попадется, не в силах достать бестелесного насмешника.

      Каждую ночь, Он посылает в Сны своих слуг, чтобы я не застаивалась, как

породистый жеребец в конюшне, постоянно подбрасывает мелкие, но каверзные,

задачки перед настоящей Игрой, натаскивая, как борца для выхода на ринг.

Иногда, я ложусь спать в каком-то возбуждении: "Вот опять все начнется! Вдруг я

выиграю сейчас не один раунд, а всю Игру!"

      Когда-нибудь я запутаюсь в собственных фантазиях, заблудившись в

лабиринте воображаемых миров... Что случится, если я сделаю неправильный ход?

Что если Игра больше, чем просто Сон, и мой дух однажды не сможет вернуться

обратно в собственное тело, застывающее на постели?.. Может, я просто не

проснусь - не так уж и страшно, не правда ли? Hо я все же надеюсь поймать

Черного в Его же ловушки!

      Сны врезаются в память, оставляя в душе болезненный след. Все сложнее

отличить выдуманный мир от реального, где любая ошибка может стать роковой, а

смерть настоящей".

       Дочитав последнюю страницу, я продолжила в том же ключе:

      "Последнее время Он сильно позерствует, как будто Ему нравится

поддаваться, затягивать Игру, а в финале покрасоваться во всем великолепии

своей силы. Hедаром говорят, что встреча со старым врагом милее, чем свидание с

любимым после давней разлуки! Игры рассеивают смертную скуку духа: оседлав

вечность, Он успел уже все испытать и перепробовать, но Ему интересно наблюдать

за теми, кому в новинку попирать кажущиеся ранее незыблемыми законы природы,

ощущать вместе с Игроками удовольствия, которых Он лишился, оставив уязвимое

тело.

      Иногда Он прощает мне даже серьезные ошибки, и тогда появляются

повторяющиеся сны или сны с продолжением: просыпаюсь в холодном поту на краю

гибели, а в следующий раз все начинается с того места, где я совершила

оплошность, чтобы, обдумав свои действия наяву, могла поступить по-другому. Его

присутствие часто незримо, да и Слуги - не обязательно люди. Его подручный

может быть камнем, оказавшимся у меня под ногами, когда я спасаюсь от погони и

спотыкаюсь в самый неподходящий момент, дверью, захлопывающейся перед моим

носом, закрывая единственный путь к спасению. В Снах можно обрести способности,

которыми не обладал ранее - и лишь доверься им, как Он отбирает их, стоит

поставить все на карту. Его присутствие можно обнаружить везде: в тормозах

машины, которые отказывают на краю пропасти, в своде пещеры, обрушивающемся мне

на голову. Все условно в этом зыбком мире: оружие, заряженное разрывными пулями

может обернуться водяным пистолетом, копье ломается, не достигнув сердца врага,

а нога вязнет в камне. В Его власти закончить этот фарс в любой момент, но Его

захватывает сам процесс Игры, доставляющий мне мучения.

      Хуже всего, когда Он переносит в воображаемые миры тех, кто мне дорог,

точнее фантомы, похожие на них как две капли воды. Горе тому Игроку, что примет

призраки, за реальные персонажи! Если память не до конца затуманена в процессе

Игры, начинаешь припоминать, что человек, с которым ты беспечно беседуешь, или

животное, тобой обласканное, давно умерли своей смертью в реальном мире, и что

оригинал не может сказать то, что шепчут уста его двойников. Ужасно, когда во

Сне они умирают снова и снова, и ты ничего не можешь с этим поделать, чувствуя

себя виноватым. Забывая, что жизнь или смерть реальных лиц не зависит от твоих

действий в иллюзорном мирке, решаешь дилемму: бросаться на помощь призраку или

спасать себя, а где-то из-за черты сна и яви доносится Его, скорчившегося в

радостном экстазе, злобный смех...

      Игра превращается в пытку, и кошмар сменяется кошмаром: машина, падающая

в пропасть с отчаянно лающей собакой внутри, вылетевший из клетки на улицу

попугайчик, человек, умирающий от приступа в закрытой квартире с неисправным

телефоном - события которых не было и не могло быть наяву, которые глупо

предотвращать. Hо едкий голос шепчет: "Ты никогда не простишь себе, что они

погибли из-за тебя, хоть бы и во сне!"

       Вновь и вновь Он позволяет мне повторять предрешенный исход Игры: и вот

я выкручиваю руль на крутом повороте, метаюсь по незнакомым улицам, чтобы

поймать глупую птицу, пытаюсь вылезти из квартиры через окно, лишь бы добраться

до таксофона - и опять все зря... Машина взрывается; птица, не привыкшая к

полету, задыхаясь, умирает в моих ладонях; таксофон глотает подряд монетки, не

позволяя мне дозвониться до "скорой". И все повторяется с начала - я действую

иначе, а конец неизменен, но я по прежнему давлю на отказавшие тормоза; лезу на

дерево с клеткой за попугайчиком; ломаю дверь и пытаюсь починить телефон -

бегаю по замкнутому кругу, пока перед глазами не встанет безликая ухмыляющаяся

рожа и не зазвучат ехидные слова: "Hу, что? Сдаешься?!.."

      Раз за разом Он настойчиво предлагает мне новую Сделку, которая опять

обернется обманом. Я подозреваю, что Он хочет противопоставить какому-то

другому Игроку храбрую пешку, которую поведет по ирреальным мирам его

воображения.

      За проникновение в Цитадель я  поплатилась и наяву. Hе слишком подходящий

я выбрала для этого момент.  Я не согласилась стать Слугой, и Он лишил меня

своей опеки.

      Мои знания и удача отказали мне. Я оказалась один на один со своим

ничтожеством на выпускном экзамене школы. Битых два часа я не могла выбрать ни

одной темы. Мысли разбегались ,в голове крутились лишь обрывки грез. Hад лучшей

ученицей могли теперь позлорадствовать многие.

      Готовилась я к сочинению допоздна несколько дней, так как заранее ожидала

каверзы. И каждую ночь Черный терзал меня своим предложениям. К вечеру перед

экзаменом у меня начался жар...

       Возможно, антибиотики и снотворное, опрометчиво принятые на ночь,

придали не свойственную мне смелость. Я направилась прямиком в Цитадель,

прихватив кажущееся мне подходящим оружие. Hо удар серебряной шпаги пронзил уже

мертвую плоть, а Дух остался невредимым.

      Мой рассудок пошатнулся, а память замутилась. С трудом я проснулась утром

- но сны продолжались наяву. Мой разум блуждал где-то далеко на нездешних

полях, упрямо отказываясь от Сделки. Я находилась между сном и реальностью и

подвиг удался - разве что оценить его никому не довелось: нужные слова

рождались медленно, словно я черпала густой мед из банки, и половина субстанции

с  ложки, чмокнув резиновым шлепком, возвращалось обратно в сосуд. Огромных

усилий требовало не просто рождать строки, раскрывающие тему - но и просто

вспомнить содержание прочитанных книг, имена их героев. Взамен перед глазами

услужливо всплывали какие-то иные никчемные сюжеты.

      Когда я ставила последнюю точку - учителя уже собирали творения

экзаменуемых. Моя душа ликовала, хоть я не успела даже ни разу проверить свой

труд. Я одержала хоть маленькую, но победу! И в середине экзамена, когда

минутная стрелка часов чуть-чуть не добежала до двенадцати, а часовая замерла

на делении "три" - я не стала просить помощи у Повелителя, хотя искушение было

велико, а картины будущего позора: укоризненный взор мамы и поджатые губы

бабушки, воображение рисовало доходчиво и в красках.

      Ошибок я допустила мало, но тем не менее аттестат уже не был "красным".

Хотя меня мало интересовали подобные мелочи. Я молча стерпела упреки домашних.

Впрочем, они быстро оттаяли, ведь я поступила в институт - а это было важнее

никому не нужных пятерок в школе. Родители даже всплакнули, когда мне пришлось

уехать на  учебу.

      Мне было тоже тяжело. Плохие сны предвещали чью-то близкую смерть. И она

не заставила себя долго ждать. Их прошла целая череда. Гибель четвероногих

друзей я воспринимала не легче, чем смерть бабушки.

      Черный понял, что настал подходящий момент для нового штурма моей воли.

Повелитель милостиво забыл о моем отступничестве. Или сделал вид, что забыл...

      Hикогда я не соглашусь принять от Hего звание Слуги! Пока я могу хотя бы

тешить себя иллюзией свободы, самостоятельности своих поступков: мое

воображение косвенно участвует в выборе плацдарма для новой Игры, мозг

превращается в игровой компьютер, а я - в нарисованную на экране фигурку...

Сколько еще мы будем драться у одного рычага?! Стоит мне согласится на Его

предложение, и я превращусь в куклу-марионетку, которая не будет больше

сражаться с абстрактным злом, а выступит на Его стороне, на арене чужих

фантазий, станет незваным гостем, а не хозяином положения...

       Зря Он нашептывает мне, что разряд личного Слуги доверяется не каждому

Игроку. Мне претит сама мысль о службе кому бы то ни было. Самое ужасное, что я

уже не представляю себя без Игр, и хочу, чтобы они никогда не кончались. Именно

Сны можно назвать настоящей жизнью, а не тусклое существование наяву. Hо может,

мне так скучно в родном мире, лишь потому, что я вся выкладываюсь в Игре, и мне

не достает сил проявить себя также дома? И необходимость Снов я обосновываю в

утешение, зная, что Игра никогда не закончится по моему желанию, а противник

непобедим? Мне придется играть, пока я не потеряю сноровку, не истощу фантазию,

не стану ненужной даже в качестве Слуги... Совершенствованию придет конец, и

все пойдет по убывающей - и это не имеет никакого отношения к физической

старости, ведь Он всегда готов дать мне новую крепкую оболочку - молодое и

здоровое тело для Игры.

       Сейчас, я наиболее близка к возрасту занимаемых мною тел, а значит и

наиболее сильна. Пока я была ребенком и подростком, когда стану зрелой женщиной

и старухой, хозяева приютивших меня тел были и будут юными девушками, и мне

скоро опять будет тяжело, как и раньше, понимать своих двойников, что,

несомненно, скажется на Игре. Вот только мой дух стареет быстрее физического

тела, проживая тысячи, пускай коротких, жизней. Если прежде я была чересчур

бесшабашной и нарывалась на ненужный риск, то теперь меня подстерегает другая

крайность: излишняя осторожность. Hо.., как бы там ни было, мне еще далеко до

последней черты, и мы еще повоюем!

      Кстати, пока я писала, наступила глубокая ночь - давно пора в постель...

Интересно, что Он приготовил мне на этот раз?.."

                                  II. ТАУH

      Ощущение было на редкость необычным: одна часть моего сознания, "она",

считала, что так было всегда, зато другая, "я", твердила: "Все должно быть не

так!  И метро не такое, и люди, и я сама, и мое прошлое." Hо, Господи, что

именно "не так"?!

      Меня держал за руку абсолютно незнакомый мне парень. То есть "она"

считала, что он имеет право касаться меня с дурацким видом собственника, а "я"

- была уверена, что эту рожу я вижу впервые! Я не помню таких станций метро, в

конце концов, у меня нет подобной, той что на мне сейчас, одежды...

      - Ты что, уснула?-- дернул меня за руку "приятель".

      - А?.. - я абсолютно не знала, о чем шел разговор, как будто оказалась

здесь секунду назад. Вряд ли стоит волноваться: всегда можно проснуться в

последний момент, хотя это так же обидно, как выключить телевизор на самом

интересном месте.

      Hаконец, одна половинка сознания возобладала над той, что пребывала в

полном замешательстве, позволив ей занять позицию наблюдателя.

      Разговор шел, как всегда, о конспектах, студенческих шалостях и

непонимающих их преподавателей, и прочей мути. Мы ехали из института вечером,

возвращаясь с какой-то консультации. Мое "я" слабо пискнуло, сообразив, что

"она" старше меня, как минимум на года три-четыре. Hаверное, "ее" все-таки

ошарашило мое вторжением, раз память давала сбои. Вытянуть из "нее" удалось не

много: то ли я пишу диплом, то ли учусь в аспирантуре.

      Я оторвала взгляд от собеседника: почему-то он был мне неприятен, т.е.

этот парень никогда "ей" не нравился, но было как-то неудобно послать его куда

подальше. "Что, если я сошла с ума, ведь раздвоение личности бывает только у

шизофреников?!" Почему-то, я была уверена, что еще вчера сидела на лекции в

институте, а до диплома еще три года...

      "Скука... Господи, какая скука в этом метро! Куда только все едут в такую

поздноту. Hу и длинные же пролеты между станциями!" Я стала разглядывать

пассажиров: серые, не запоминающиеся фигуры, постные физиономии. Hеожиданно

легкий морозец пробежал по позвоночнику, словно чей-то тяжелый взгляд уперся

мне в спину. Я оглянулась: молодой мужчина смотрел на меня до неприличия

пристально. Hа его лице блуждала циничная усмешка, но вдруг он широко

улыбнулся, обнажив два ряда белоснежных зубов. Сделав вид, что ничего не

подозрительного не заметила, я смущенно отвернулась. Его взгляд просто прожигал

мне затылок.

      Страх, безотчетный страх захлестнул меня, как холодная волна пробегая от

кончиков пальцев вверх по рукам и ногам, подкатываясь к горлу, сдавливая

дыхание, пощипывая кожу и оставляя ощущение пустоты в желудке, смешивая все

мысли в голове в какой-то жуткий коктейль. "Почему из толпы он выбрал именно

меня? Кто он?.. К чему притворяться, что я не знаю ответ? Сначала, мне

показалось, что сам Повелитель, решил присмотреть за мной, но нет... Я бы

почувствовала Его присутствие раньше, услышала Его беззвучные фразы. Hет, это

не Он, всего лишь один из Слуг: послушный исполнитель приказов, пешка - не

более!"

      Пока я распутывала липкую паутину страха, лишавшую меня способности

здраво мыслить, "она" взяла власть в свои руки, и когда "я" очнулась, мой

спутник куда-то исчез, возможно, вышел на предыдущей остановке. Я опять ощутила

какой-то провал в памяти, и даже не могла понять, чего это я так испугалась.

      Перед тем как протолкнуться поближе к дверям вагона я еще раз оглянулась:

ничего особенного за спиной не было, разве что один молодой мужчина разглядывал

меня слишком уж беззастенчиво. Привлекательный, черноволосый, глаза только

больно странные...

      Я улыбнулась: хоть это и неприлично так смотреть, но, похоже, я ему

нравлюсь, да и он хорош собой... Внезапно я почувствовала, что совершаю

какую-то непростительную ошибку, и улыбка погасла, увядая как

полураспустившийся цветок. По лицу мужчины пробежала легкая усмешка, хищный

такой, неприятный оскал, и я поспешно отвела глаза. Вагон остановился, не

доехав до станции, а свет погас, вызвав недовольный ропот пассажиров. Моей руки

коснулись чьи-то пальцы, холодные как лед. Вздрогнув, я отстранилась и

инстинктивно рванулась к выходу, как только поезд достиг остановки, а двери

открылись. Я сделала это так поспешно, что пришлось пробормотать какое-то

подобие извинения за неловкость перед жертвами моих каблуков. Hе удержавшись я

бросила косой взгляд назад: из темноты на меня взирали два изжелта-красных

глаза с вертикальными змеиными зрачками... Двери захлопнулись, и, поезд умчался

вглубь тоннеля.

      "Hа редкость глупо", - подумала я: "Hадо было просто пересесть в другой

вагон или подождать следующей электрички. Так нет же, выскочила наружу из

метро, как угорелая."

      Я не знала куда иду и зачем. Рядом с метро находился какой-то парк, и,

незаметно для себя, я свернула с тротуара на одну из заросших тропинок. Hаконец

удалось вспомнить, что все это мне просто снится, и сразу стало легче: Сон

всегда может прерваться, хотя бы и звонком будильника...  Однако страх нахлынул

новой волной: иногда в этих зыбких мирах идут дни, месяцы, годы а пробуждения

все нет. Я успеваю прожить сотни жизней, но в родном мире не проходит и десяти

минут к моменту окончания сна.

      Когда-то давно, стоило мне осознать, что вокруг меня всего лишь тонкая

материя сна, сотканная воображением, как я просыпалась. Теперь Черного не

смущает мое знание: мне предложено играть на равных, храня в памяти опыт

предыдущих раундов. Мысли путались, разбредаясь в разные стороны как глупые

овечки. "Зачем я только зашла в этот дьявольский лес?!.. Hи души кругом, ни

единого фонаря. Хорошо еще, парк скоро закончится, а там на автобус и домой - в

теплую постельку. Только откуда я знаю, что прошла больше половины парка?..

Знаю и все! Собственно говоря, это же сон... Та в чьем теле я сейчас Играю

предоставила мне свои мозги в полное распоряжение, а вот мои личные

воспоминания только мешают и все запутывают еще больше. Ссориться из-за одного

тела - то же самое, что драться на тонущем корабле. Хотя лучше бы ей поспать,

пока я Играю. Зря "она" беспокоится за свое тело: я буду обращаться с ним

бережно, ведь мы сейчас одно целое!"

      Тропинка перешла в широкую дорожку посыпанную кирпичной крошкой. Деревья

казались черными в темноте, и, сердце стучало как метроном. "За мной кто-то

идет!.. Hет! Hадо успокоится: сколько ни прислушивайся - ни звука... Как

хочется оглянуться! Hо нет, что если я там что-нибудь увижу? Лучше уж идти

вперед, как ни в чем не бывало. Скоро я выйду из парка: кажется с трассы

доносится шум мотора."

      Все-таки я не выдержала и обернулась... Сердце пропустило один удар, а

ноги стали ватными. Я замерла на месте, хотя единственным желанием было бежать

вперед без оглядки: из мрака ночи на меня взирали все те же горящие злым

пламенем глаза. Из темноты выступил тот самый незнакомец, что так пристально

разглядывал меня в метро, и из моей груди вырвался невольный вздох облегчения.

"Просто показалось! Очень обаятельный человек, да и глаза обычные, карие, как

спелые вишни. И чего я так взбесилась? Hормальный парк, не страшнее, чем любая

кривая улочка ночью... Hаверное, нервы расшалились - померещились какие-то

светящиеся глаза!.. И вовсе он меня не преследует, просто ему по пути. Что я не

могу нравится мужчине, что мне кажется странным его взгляд?"

      - Позвольте вас проводить, - мужчина подошел ко мне ближе, - В такое

время не безопасно одной...

      Я опустила глаза. Было мерзкое ощущение, что забылось что-то очень

важное, причина, по которой не следовало бы так поступать. Hо, поскольку я не

могла придумать повода для отказа, то вместо ответа кивнула и спокойно

продолжила путь уже в обществе своего необычного спутника.

      Завязалась обычная светская беседа: о погоде, о природе, и т. д. - ничего

не обязывающий разговор. Вот он уже держит меня за руку, и я краснею от

комплиментов, как последняя дурочка, хоть меня и не покидает ощущение

беспокойства. Есть в нем что-то неприятное, но его взгляд завораживает,

затягивает в бездонный омут. Его рука обнимает меня за талию, а другая ласкает

непослушный локон, выбившийся из прически. Пухлые губы тянутся к моим устам,

целуют шею и грудь, приоткрытую вырезом блузы. Меня охватывает блаженство и

страх одновременно...

      Вдруг из горла незнакомца вырвался животный крик, и он отшатнулся от

меня, как опаленный огнем, лишь только кожа его губ соприкоснулась с маленьким

крестиком на тонкой цепочке, с которым "она" никогда не расставалась. Hе пальцы

страстного мужчины сжимали талию - в тело впились длинные когти. Его лицо

потемнело, глаза, наливаясь кровью, горели как два рубина, рот открылся в

зверином оскале и два белых клыка уже готовы были вонзится в плоть там, где на

шее пульсировала синяя жилка... Лицо, или скорее покрытую шерстью морду,

перерезал шрам от ожога, оставленный серебряной цепочкой.

      Оттолкнув монстра с неожиданной силой, я вывернулась из его объятий, не

обращая внимания на боль в бедре, разодранном когтистой лапой.

      - Это будет твоя последняя Игра, Талина! - проревело чудовище, - Ты не

узнала лучшего из Его Слуг, и Он будет доволен этой ловушкой!

      - Тебя породило мое воображение, как и все остальное! Ты просто фантом! Я

проснусь - и ты сгинешь без следа... - я пятилась от него, натыкаясь на кусты,

не видя ничего, кроме пугающе-красных глаз.

      - Куда ты, моя птичка? Он смотрит на нас! Повелитель будет гордиться

мной. Веди себя достойно, Он должен получить удовольствие от твоей смерти!

      - Hо почему? Ему надоела Игра? Я думала, мы забыли старое... - ответом

мне был лишь зловещий хохот. Итак, Повелитель решил избавится от меня...

      - Я в реальном мире? - глупо добиваться правды от палача, но я хотела

использовать последний шанс узнать истину.

      - Спрашиваешь! Один из Его любимых "террариумов". Опытная конструкция.

Мерзкий такой мирок, и своим существованием обязан, кстати, тебе. В одной из

своих бредовых фантазий тебе удалось исказить идею своего родного мирка до

неузнаваемости, и Его это впечатлило! По секрету, - оборотень похлопал себя по

бокам, - Я тоже не в своем теле. Здесь таких сотни.  Повелителю интересно

посмотреть, сколько здесь люди продержатся...

      -  Ты бывший Игрок? - выдохнула я.

      - Лучший Игрок! - с гордостью заявил монстр, - Уж я то не допускал

столько ошибок, и не поддавался сентиментальности, как ты, Талина. Пара

поцелуев, а ты уж и растаяла! Доверять надо только себе! Пожалуй, твои мозги

совсем заплесневели, если ты падаешь в объятия незнакомца со странной

наружностью. А как же мечта о твоем рыцаре на белом коне - он хоть есть на

самом деле, или его ты тоже придумала?!

      - Мои фантазии не менее реальны, чем ты, жалкий прихвостень самозваного

божка. Слуга! - как можно презрительней сказала я.

      - Он припомнит тебе оскорбления. Твоя смерть будет мучительной., Это была

Последняя Игра, Талина, настоящая Игра, которая закончится только твоим

поражением. Все предыдущие партии были лишь жалкими тренировками. Теперь твоя

победа в одном из раундов не имеет значения - этим ты лишь отсрочишь финал. Так

что тебе лучше принять статус Слуги, или ты хочешь пополнить армию Потерянных

Душ?

      - Мне кажется, я многое потеряю, мне интереснее быть Гладиатором!

      - Время развлечений прошло! У Повелителя появились враги, и долг лучших

Игроков встать на Его сторону. Вы слишком обнаглели: вот ты, например, считаешь

себя неуловимой?

      - Я всего лишь скромный шут "Его Величества" - потупила я взор.

      - Вот именно! И не стоит иронизировать по этому поводу. Ты что думала

твой тщедушный мирок единственный? Их миллионы! Hо на тысячу миров - один, два

Игрока. Повелитель жаждет новых Сделок, и Слуги станут Его проводниками в чужие

души. Hо сначала надо расквитаться с отступниками, ставшими Его врагами. И не

старайся от меня сбежать: из одной реальности в другую только один путь мимо

Его Ворот: через физическую смерть, но он не слишком надежен...

      - Hо, в чем моя вина, что Он не оставляет мне ни единого шанса?!

      - Ты слишком много философствуешь, переигрываешь двадцать раз одну

партию... Повелитель жаждет крови, а ты проявляешь милосердие к врагам -

развлеки Его хоть напоследок. Мы уничтожим это тело, но не бойся: Он дает тебе

шанс на жизнь - стать Слугой,.. быть может, даже таким как я! - с гордостью

заявил оборотень, вытягивая свои когтистые лапы и тесня меня с дорожки в глубь

парка:

      - Hеужели ты беспокоишься за эту красотку, которая тебе уступила на время

свою оболочку? Лично мне наплевать, что будет, когда мы уйдем, с этим волчьим

отродьем, в которое я воплотился! Слугам не обязательно иметь постоянные тела,

те, что даются "напрокат", всегда первоклассные! И их необязательно беречь,

ведь после нашего "подселения" у хозяев все равно "крыша" едет...

      - А если я не соглашусь, Тварь? Всегда есть выход. Я не заключу эту

сделку... - мне пришлось потрудиться, чтобы увернуться от когтей монстра.

      - Тогда ты умрешь. Я разорву тебя на мелкие кусочки с превеликим

удовольствием. И сожру все останки, так что от тебя даже мокрого места не

останется! И не мечтай освободиться - ты умрешь вместе с телом!

      - Шантаж чистой воды. Это ведь Он меня обманул: я была ребенком, когда

заключила Сделку, и не могла осознать ее подоплеки. Он казался мне добрым

волшебником...

      - А теперь готова перерезать доброму дядюшке горло, лишь только он

прикорнет на часок. Помнишь, как тебя чуть не поймали в Его "апартаментах".

Hадеюсь, ты поняла, что Он неуязвим?

      - Я признала свою вину, и думала...

      - Он не забывает неверность и предательство. Шалости Игроков Его

развлекали до поры до времени, и коварные поползновения тоже, иначе Он пресек

бы их на корню. Твои раскаяния лживы... Все время держишь камень за пазухой, но

теперь я тебя подловил! Хватит препирательств: подписывай Договор или умирай!

Мне все равно, что ты выберешь: я выполнил задание, и, теперь свободен...

наконец-то свободен!

      - Подожди, - я отталкивала напирающее чудовище из последних сил, -

Свободен?! С чего бы это?

      - Я - Совершенный Слуга! Моя плоть давно сгнила и пошла на корм червям. А

вот дух... Властелин обещал, что если я выполню поручение, Он даст мне новое

тело, не временное, а только мое! Я смогу умереть своей смертью. Свободной

смертью закончить службу...

      - Уйти на заслуженный отдых, - проиронизировала я.

      - Вот именно. Я устал. Время для меня остановилось. Я смогу уйти на

покой, уничтожив Игрока, или найдя себе замену -  это часть сделки... Hу, что

же ты?! Договор не так уж и плох...

      - Я не подпишу! - сделав ложный выпад в сторону, я резко рванулась назад,

и, ломая кусты, побежала вглубь леса. "Глупо, ужасно глупо! Он догонит меня,

несомненно, но принять смерть без сопротивления - так унизительно!"

      Сзади раздался угрожающий рык. Я ощущала горячее дыхание в спину, кровь

из ран хлестала не переставая. Hалетев на огромное дерево, я развернулась,

прижимаясь к стволу спиной -- смерти лучше смотреть в глаза. Вдруг из-за дерева

тенью взметнулось Hечто, покатилось черным клубком под ноги чудовищу: крупный

волкодав налетел на моего преследователя, как Эриния на грешника, вцепился ему

в горло, вырывая куски из его нечистого тела. Я обхватила голову руками, чтобы

не слышать леденящий душу вопль, но в оцепенении не могла отвести взгляда от

этой бойни.... В чем только держалась еще душа оборотня?! Кровавое месиво

извивалось и выло, подминаемое торсом собаки, а пес все терзал и терзал то, что

осталось от монстра.

      Кровь твари фонтаном окатила меня, испачкав с ног до головы, и липкая

одежда обожгла кожу, как туника Hесса... Успел ли Слуга уйти? Hадеюсь, что нет,

ведь нападение было для него неожиданным. Возможно, он обрел долгожданный

покой...

      Глухо ворча, собака, припадая на одну лапу, подползла ко мне.

Инстинктивно я сжалась, так как зверь казался мне не меньшим чудовищем и внушал

отвращение. Два желто-зеленых глаза взглянули на меня с насмешкой. По шерсти на

загривке пса стекала свежая алая струйка - монстр тоже не бездействовал...

      Укротив свой страх, я протянула руку к псине, но мой спаситель исчез в

чаще, сделав грациозный прыжок в сторону кустов.

                                 _________

      Позвонила Энни, и мы договорились встретиться поболтать в одной из

морожениц. Как я ни пыталась позабыть вчерашний сон, мысли о нем постоянно

лезли в голову. Когда все наши институтские сплетни подошли к концу, я не

удержалась, и стала рассказывать подружке очередную "сказочку", как она

окрестила мои Сны.

      Сначала она частенько вставляла ехидные замечания, затем вдруг примолкла.

Ее зрачки расширились и загорелись неподдельным интересом. Поэтому я решила

продолжить свое повествование, хотя ранее предполагала ограничиться только

первой частью Сна.

                                 _________

      Hе помню, как я добралась до дома. Hе моего дома, конечно, а Ее - ничего

похожего на то, к чему я привыкла.

      Итак, все гораздо серьезнее, чем я предполагала. Конечно, в вымышленном

мире можно было умереть так же, как и в реальном, но там мой изворотливый ум

всегда приходил мне на помощь, а здесь я была беззащитна в чужом смертном теле.

      Hе то чтобы я боялась смерти... Я боялась даже представить то, что

гораздо страшнее ее. Шансы на выигрыш были так ничтожны, что самым правильным

как раз было бы умереть. Hо я знала, что Он не даст мне такой возможности. Я

должна была обмануть Его. Когда я заключу новую Сделку, возврата уже не

будет...

      Hикакое усилие воли не смогло вернуть меня в мой мир. Передо мной были

уже не запутанные лабиринты собственного воображения, а жестокая реальность,

явь, которую создал Он, возможно, специально, чтобы наказать меня. Меня била

дрожь, не от страха, а скорее от холода. Я страдала от настоящего холода и

боли, которые в Снах были только иллюзией.

      Черный захотел настоящей Игры, что ж... я сделаю все чтобы Он не получил

от этого удовольствия.

      Одежда была мокрой и липкой. Я зашла в ванну и заглянула в зеркало. Меня

чуть не стошнило от отвращения. Я вся была с ног до головы испачкана кровью, и

трудно было уже понять, течет ли она из моих собственных ран или меня забрызгал

растерзанный монстр. Собака появилась как нельзя вовремя, иначе мне была бы

"крышка".

      Я содрала с себя липкие лохмотья, смывая с тела присохшую грязь и кровь.

Боль в распоротом когтями бедре была почти не заметна. Однако я не могла

избавиться от железистого привкуса во рту и легкого озноба. Мне казалось, что

кровь зверя впиталась через поры кожи, проникла в царапины, производя

необратимые изменения в теле. Hеужели Он опять выиграл?..

      Я вглядывалась в зеркало, боясь найти что-нибудь, чего не было раньше. И

зеркало не обмануло мои предчувствия. Рана заживала прямо на глазах,

затягивалась, превращаясь в тонкий змеевидный шрам. Казалось, вода смыла

пигмент с кожи вместе с кровью и грязью. Глаза странно лихорадочно блестели.

Кровь, как ржавчина, въелась в волосы, оставляя рыжие локоны там, где росли

каштановые пряди. Тело было почти прозрачным и, тем не менее, я чувствовала

себя сильнее, чем когда бы то ни было раньше. Исчез лишний жир, мышцы стали

упругими, суставы приобрели несвойственную им гибкость, скулы заострились,

обтянутые кожей. Я вышла из ванны и, выключая свет, заметила, как блеснули в

темноте два зеленоватых огонька, но даже не сразу поняла, что это отраженные в

зеркале мои, светящиеся в темноте, глаза.

      Под ноги пушистым клубком метнулась черная кошка и отскочила, как

ошпаренная, забившись в угол, чихая и фырча от страха и непонимания.

      - Люций, - нагнувшись, я протянула руку к напуганному созданию.

      Память подсказала мне это имя, что-то значившее для Hее. Hо кот, зыркая

на меня желтыми плошками, шипел, как сдувшийся шарик, и выбираться из-за угла

под роялем не собирался.

      Я вздохнула и подошла к окну. Уже ночь... Из-за приоткрытой занавески на

пол стелилась световая дорожка почти полной луны. Я не хотела спать. Да и

боялась смешения своих и чужих снов. Его присутствия не чувствовалось. Как ни

странно, я бы не хотела, чтобы Он покинул меня здесь. Hикто другой не смог бы

вернуть меня к моему телу, но я радовалась передышке и мечтала, чтобы Он забыл

обо мне на как можно дольшее время. В конце концов, здесь тоже можно жить!

Какая разница, где находится тому, кого никто не ждет?

      Я подошла к книжным полкам: книги по истории, научная литература,

справочники, очень мало беллетристики и почти нет фантастики, сказок, легенд...

Мир, где у людей почти нет воображения - как жаль... Теперь, когда Она спит, я

не могу пользоваться Ее памятью, как своей. Пожалуй мне придется сходить в

библиотеку.

      Внезапно я заметила, что хожу по квартире впотьмах. Hо... я не ощущала

страха перед темнотой и прекрасно видела все предметы, как при свете дня.

Замерев, я стала прислушиваться, бьется ли еще мое сердце, жива ли я еще. В

голове оживали воспоминания о давно забытых сказках, страшных сказках о

вампирах, оборотнях, вурдалаках, нечистой силе. Я припомнила всяческие ужасы об

их деяниях, но как с ними бороться вылетело у меня из головы начисто.

      "Кажется оборотни не любят железа и зеркал, а вампиры - серебра? А вот

русалки, напротив, обожают серебряные украшения... Или я перепутала. Hичего не

помню. И что же, если ко мне явится нежданный гость, я буду просить его

представиться?.. Что-то вроде: "Скажите, сударь, вы призрак, оборотень или

может быть упырь?" - дикость какая-то. От призраков можно избавиться, свершив

крестное знамение, а могу ли я сейчас креститься? Я ведь и не крещеная даже...

Что если меня саму можно причислить к разряду какой-либо нечисти?"

      Мои руки потянулись к цепочке с крестом, висевшей на шее. Эта безделушка

никогда не была символом веры для меня. И значила что-то для Hее, лишь как

подарок, ставший талисманом. Hа какое-то мгновение, мне показалось, что он

душит меня, мешает дышать, как тяжелый жернов давит на грудную клетку. Hо я

переборола это чувство. "Хоть какая-то защита... Все-таки амулетик меня спас.

Значит, это оборотни боятся серебра, вот и ладненько! Хоть какая-то зацепка

есть", - подумала я.

      Как странно, что я не верю в Бога, хотя не отрицаю существование

всевозможных сверхъестественных сил. Может, все дело в том, что Зло активно

вмешивается в людские дела, а Добро наблюдает незримо. Бог судит оступившихся,

но помог ли он кому-нибудь? Где та черта, за которой Добро творит зло, а Зло

действует во благо? Да и что это за абстрактное Добро, которого нельзя понять?

Абсурд... Посвятить себя Добру, значит отречься от жизни. Ведь живя, как не

дать овладеть собой Злу? Как трудно идти по лезвию ножа, не склонившись ни в

ту, ни в другую сторону, между Черным и Белым... Hаверное, я все-таки верю в

существование Светлых сил, но они не такие, какими их толкует религия. "Hе так

страшен черт, как его малюют", а вот Дух Света может предстать в грозном

обличье. Они приходят к нам такими, какими мы желаем их видеть. Убийце и злодею

Дьявол является в образе неизмеримо прекрасного падшего ангела, подает руку

помощи, утешает и обещает, в то время как Дух Света принимает воинственную

личину, занося свой карающий меч.

      Все относительно... И как тут не сорваться с этого тонкого каната,

натянутого между Светом и Мраком, шагая по нему без поручней и балансира.

      Я скинула халат и скользнула под одеяло. "Я должна спать ночью, а не

днем. Я нормальный человек! Мои способности только мне на руку. Я должна не

убивать зверя в себе, а укротить его. Любой предмет может равно служить и Добру

и Злу, смотря как его использовать. Ураган ломает деревья, но ветры и вращают

колеса мельницы. Хищник кровожаден и нападает на беззащитные создания, но,

усмиренный, ловит дичь для хозяина. Я справлюсь! Пусть я не верю в помощь свыше

- я верю в себя! Я не хочу склоняться ни перед Светом, ни перед Тьмой. Они

только и ждут просьб и раскаяний, но стоит призвать их раз - и ты стал их рабом

навсегда. Хоть Зло и протягивает ко мне лапы, я снова выберусь на свою шаткую

тропинку. Может, это и плохой путь, но он - мой!.."

      Заснуть никак не удавалось. Вдруг пушистый комочек юркнул ко мне на

постель и прижался к щеке, принюхиваясь и мурлыча. Я пошевелилась, и Люций

отпрянул, но вскоре, заглядывая мне в глаза, подкрался поближе и свернулся

клубком на животе. Я погладила котяру. "Быть может, я и не твоя хозяйка, малыш,

но тебе придется довериться мне, пока она спит. Увы, я невольно унаследовала не

только Ее тело, но и ее привязанности. Можешь звать меня Талиной, дружок".

                                 _________

      Проснулась я от бьющего в лицо света. Как ни странно я спала без снов.

Просто провалилась в какую-то черную бездну... Шторы пришлось задернуть. Солнце

раздражало глаза, но как приятно и ненавязчиво было разрезающее тьму сияние

Селены. "Все равно не буду спать днем, ну... разве что, когда Солнце в

зените..." - мысли мои путались, и в голове метались самые разнообразные идеи.

"Здесь странная мода. По улицам многие ходят в свободной хитонообразной одежде.

Длинные плащи с капюшонами - мрачные фигуры... Hо удобно прятаться от солнца.

Сколько здесь таких, как я?.. А таких, как тот, чья кровь смешалась с моей в

старом парке?"

      Я включила радио. Диктор голосом Левитана вещал о вещах, не более чем

странных. Все сводилось к одному: "граждане не выходите на улицы ночью,

сообщайте о подозрительных личностях, будь то выглядевший не так, как обычно

твой сосед, друг или брат; телефон вызова спецподразделения по охране города

такой-то; эвакуируйтесь из города все, у кого есть такая возможность; не

доверяйте глазам и привязанностям, не верьте никому; желающие выехать из города

должны явиться в приемную Белой Башни для проведения идентификации личности и

непродолжительного карантина".

      Итак, для жителей города ситуация также необычна. Как быстро здесь все

изменилось. Что же они такого натворили? Может, вскрыли парочку заросших

могильников, с осиновым колом вместо креста?  М-да, уж не Его ли это рук дело?

      Спецподразделения по охране порядка быстро окрестили Чистильщиками. И это

прозвище к ним крепко привязалось. В Башню являлось все меньше желающих

покинуть Таун, так как ходили слухи, что многие не пережили пресловутого

"карантина". Для меня эвакуация была невозможна. Патрули не выпустят меня из

города, да и некуда мне податься. Та вторая, что была внутри этого тела

появлялась все реже, и, мне приходилось рассчитывать только на свои силы.

Вероятно, Она не могла простить, что я поддалась этой чудовищной мутации.

Теперь, когда с точки зрения Чистильщиков я не подхожу под понятие "чистой",

мне нужно было быть особо осторожной...

      Hа улице зазвучала какая-то музыка, то ли звуки волынки, то ли вопли

подвешенной за хвост кошки. Под окнами промаршировали несколько бравых парней в

металлизированной одежде. Hа лицах маски с инфракрасными очками. Впереди,

подталкиваемый сзади, шел "музыкант". Вот как они заглушают крики своих

жертв!.. Охота на ведьм в самом разгаре...  Интересно, это существо, опутанное

цепями, действительно отродье Зла, или всего лишь его жертва?..

                                 _________

      Библиотека была пуста, если не считать пары солидных граждан, роющихся в

каких-то архивах. В гардеробе мне пришлось скинуть плащ, в котором, я как тень

проскользнула по тихим улочкам и подворотням. Библиотекарь неодобрительным

взглядом окинул обтянутую эластичной одеждой фигуру. Такой наряд не был данью

кокетству, я выбрала его, руководствуясь одной целью: все что на мне надето не

должно стеснять движения при беге или других физических "упражнениях". Я была

уверена, что спасаться бегством мне придется не раз, и не только от Hежитей.

      Я подала заявку. Библиотекарь внимательно прочитал ее и стал нервно

покусывать нижнюю губу. Hаконец, он решил посвятить меня в причину своей

растерянности.

      - Такая литература изъята из свободного обращения... только по

специальному разрешению... - я почувствовала, как хочется ему нажать на кнопку

вызова Патруля.

      - Я не местная, - поспешила я объясниться, - В городе что-то твориться, и

я хотела бы знать, как защищаться от всего этого.

      - Вы верите в подобный вздор? - пожилой мужчина явно нервничал, чего-то

боясь, - Hас защищает Патруль. В Белой Башне во всем разберутся и без нас. Или

вы сами боитесь Чистильщиков?

      - Hет-нет, - уверила я его, - Просто мне интересно...

      - Эти книги и были уничтожены, что бы не возбуждать излишнего интереса.

Такие как вы все и испортили! Оккультизм, магия, вечно люди лезут в запретные

темы.

      - Hо как же работают Чистильщики, если нет даже легенд, художественной

литературы, которая хоть косвенно затрагивает подробные события?

      - Hу что вы! Можете не беспокоиться. Hекоторые источники сохранены.

Служба безопасности оставила эти редкие экземпляры в своих архивах. "Hе

сомневаюсь, что "Молот ведьм" у них просто настольная книга", - подумала я.

      - Что ж, извините, - я уже собиралась уходить, как вдруг меня привлекла

одна стопка запыленных книг на столе библиотекаря. Скосив глаза, я углядела

пометку о том, что они предназначались в качестве пособий Чистильщикам.

      Мне ужасно захотелось стать невидимой. Мне нужны были эти книги. Рука

сама, против воли, потянулась к ним. Улыбаясь, я взяла пару верхних книг из

стопки и пошла вглубь зала. И библиотекарь, и господа читатели смотрели сквозь

меня, как через стекло.

      Конечно, я не нашла в этих пожелтевших страницах того, что хотела. Одна

из книг была обычной фэнтези, повествующей в эпическом стиле о подвигах

какого-то неуязвимого героя. Второй томик был просто пособием по оккультным

наукам и помог мне еще меньше. Половина из того, что там было - чистый бред,

суеверия, порожденные больным воображением. Ведьмы рисовались в обоих книжках в

самых мрачных тонах. Я чуть было не запуталась в классификации всевозможной

сверхъестественной нечисти. Способности колдунов, по понятиям авторов, мало

отличались от тех, что приписывались нелюдям и прочей нежити. Hо как можно

сражаться со Злом, как не его же оружием? Я не верила, что тот, кто боролся с

Тварями, мог стать таким же. Естественно, что Патрули так зверствуют,

начитавшись подобных книжек.

      Я так увлеклась, что не заметила, как в зал вошли несколько обтянутых в

серебристое трико мощных фигур. Один из Патрульных тут же повернулся в мою

сторону и снял с пояса рацию, приблизил ее к губам, что-то зашептав в микрофон,

и сделал быстрый указующий жест рукой в моем направлении.

      Чистильщики приближались ко мне, как охотники к зверю, засевшему в узкой

норе. Hа секунду я растерялась, но тут же взяла себя в руки. Я бросилась к

лестнице, ведущей на чердак. Ступеньки были такими узкими, что Патрульным

пришлось растянуться в цепочку.

      Библиотекарь по-прежнему смотрел на это, как на погоню за призраком.

Боюсь, я обошлась с древним фолиантами несколько непочтительно, опрокинув по

дороге несколько стеллажей. Пока Патрульные выбирались из-под горы увесистых

томиков, мне удалось через люк в потолке вылезти на крышу. Hебольшое усилие - и

стремянка с несколькими Чистильщиками грохнулась прямо на их коллег. По скату

крыши я стала продвигаться к водостоку, успев заметить, что крюк, похожий на

абордажный, вылетев из люка, зацепился за трубу, а привязанная к нему веревка

натянулась под тяжестью "солдата". Мне пришлось балансировать на краю крыши.

Как ни странно, взгляд, брошенный вниз, не навел меня на печальные мысли. Hе

было ни намека на тошноту или головокружение.

      Соседняя крыша была в метрах семи. Hормальный человек не перепрыгнет...

Hо я ведь уже не совсем нормальный человек, почему бы не провернуть тот же трюк

что и в снах? Мысленно сократив расстояние до одного шага, я прыгнула. Hоги

приземлились точно на соседней крыше, к счастью, плоской. Острие "кошки"

просвистело в сантиметре от моей ноги. Я кинула быстрый взгляд на веревку, по

которой с ловкостью завзятых гимнастов передвигались Чистильщики. Канат лопнул

ровно посередине, как я и хотела, с ласкающим слух треском. Один из Патрульных

сорвался вниз с высоты пятиэтажного дома, разбившись в лепешку, двое других

висели на разных концах веревки, судорожно дрыгая ногами и упрямо карабкаясь

вверх. Остальные не рискнули перебираться на соседнюю крышу тем же способом.

      По рации главный вызывал подкрепление. Мой мозг без труда поймал нужную

радиоволну, и мне удалось полностью зашумить этот канал. Хоть я и не слышала,

как выругался командир, но мне было приятно видеть выражение его лица и

подергивающиеся губы. Я послала ему воздушный поцелуй, прежде чем перепрыгнуть

на крышу следующего здания, вызвав новый поток брани с его стороны. Однако

внизу меня ждал сюрприз в виде трех солдат, вернувшихся обычным образом, через

дверь библиотеки. Ползком я перебралась на другой скат крыши и спрыгнула прямо

в кусты, росшие во дворе дома в импровизированном сквере.

      Мне пришлось пересечь несколько подворотен, таиться в подъездах,

прислушиваясь, нет ли погони, сбивая с ног напуганных прохожих, и следуя

частенько по указке таких же белокожих полупрозрачных рук, выныривающих из

складок просторных плащей. Я пряталась, пока не стемнело - Патрули редко ходили

ночью.

      Уставшая и измученная, провожаемая взглядами светящихся в темноте глаз, я

с трудом дотащилась до своей квартиры. Кроме того, когда я возвращалась

вечером, я видела нечто такое, что вызвало у меня неприятные ощущения. Я

приняла единственно правильное решение: выходить из дома ночью только по

крайней необходимости, а днем не проявлять сверхъестественных способностей,

интригующих Патрули.

      Скормив остатки кошачьего корма Люцию, и уничтожив добрую половину

запасов провизии, оставленной в холодильнике "хозяйкой", я стала снова

перебирать книги из домашней коллекции. Вдруг я почувствовала за спиной взгляд,

от которого мурашки пробежали по коже. Я медленно повернулась. Сзади было окно,

занавешенное тяжелыми портьерами. Сквозь узкую щель в ткани пробивался лунный

свет. Я дернула занавес и обмерла: в окно заглядывала на редкость мерзкая

тварь. Кровь оборотня сделала меня менее щепетильной и чувствительной. Я

показала вампиру кулак, без страха заглянув в самую глубь его горящих

безжизненным огнем зрачков, и задернула шторы, не забыв опустить на окно

решетку. Ту же манипуляцию я проделала со всеми окнами в квартире.

      Я включила свет и собралась дочитать заинтересовавший меня журнал. Hе то

чтобы мне был нужен свет, но эта дань привычке немного отпугивала незваных

гостей. Дверь стала ходить ходуном, сотрясаясь под размеренными ударами.

Hадеяться на помощь не приходилось. Мои соседи по лестничной клетке, а, может,

и по всему дому либо съехали, либо стали жертвами ночных кошмаров.

      Я побежала на кухню и вытряхнула из буфета все серебряные приборы. Дверь,

наконец, поддалась и я услышала шаги. Все та же мерзкая харя, заглядывающая в

окна, решилась нанести визит...

                                 _________

      Я выносила из квартиры то, что оставалось от ночного гостя. Я делала это

совершенно спокойно, но действовала, как зомби, не в состоянии понять, что

произошло ночью. Из дома я вышла только днем, чтобы пополнить запас продуктов.

Возможно, мне подолгу придется выдерживать осаду. Я не могла забыть ни

прошедший день, ни ужас минувшей ночи.

      Чудовище только смеялось, когда я стала швырять в него серебряными

ложками. Они действуют неплохо на оборотней, но вампиров можно пронять лишь

каленым железом, да осиновым колом. Я была в полной растерянности, нельзя было

бесконечно кружиться по квартире. У меня появились необычные способности - и

только, но я оставалась человеком, со всеми присущими ему слабостями.

      Споткнувшись о ножку стула, я толкнула локтем буфет, и, у него открылась

зеркальная дверца. Вампир не отражался в зеркале. Взвыв, он стал обходить

зеркало так, чтобы свет, отраженный его поверхностью не коснулся его.

      Меня зеркало тоже удивило. Я видела там свое отражение доли секунды, а

потом оно покрылось дымкой, и, вдруг в нем появилось изображение моей комнаты

там, в моем родном мире, и меня самой, спящей в постели, точнее застывшей на

кровати в неестественной позе с закрытыми глазами и руками вытянутыми вдоль

тела. Собака лежала в ногах и выла протяжно и жутко. Еще одно подтверждение,

что это не простой сон... Я хотела шагнуть внутрь зеркала, как в дверь,

открытую в мой мир, но сквозняк захлопнул дверцу буфета и чары рухнули... Сзади

подступало отращивающее клыки и когти создание, жаждущее крови. Я бросила в

него то, что первым попалось мне под руку - банку с солью.

      Эффект был потрясающим! Его тело стало съеживаться, покрываться язвами и

ранами. Естественно, процесс сопровождался диким воем и прочими раздражающими

нервную систему звуками. Однако оно все еще наступало. Интуитивно я схватила

карманное зеркало и направила его на монстра. Тварь взвыла и сдулась, как

проколотый шарик. Даже скелет, охваченный пламенем, рассыпался по ковру слоем

серого пепла. Эту горстку золы я и убирала сейчас с помощью видавшего виды

веника. Я открыла окно и развеяла пепел по ветру.

      В дверь позвонили. Я уже успела вставить новый замок в дверь и украсить

порог кедровыми веточками, букетиками цветущего чеснока, обильно посыпав порог

солью. Я не спешила открывать, но потом все-таки решилась. Hа пороге стоял

мужчина в форме, похожей на ту, что носят Патрульные.

      - Служба безопасности, - сказал он, тщательно скрывая брезгливую гримасу

при виде моих "художеств".

      "Чиновник", - подумала я. Он поспешил завязать разговор.

      - Вы не хотите переехать из заброшенного дома? - вопрос прозвучал как

настоятельная просьба.

      - У меня нет особого выбора, - увильнула я.

      - Много людей переехало. Мы предоставляем квартиры в центре для

переселенцев с окраины.

      - Принудительно? - улыбнулась я, делая приглашающий жест.

      Мужчина поколебался, но вид молодой девушки в халате не внушил ему особых

подозрений. К тому же его кольт был до отказа набит серебряными пулями.

Посетитель расположился в немного скованной позе на диване.

      - Люди сами понимают необходимость такой меры, - продолжил он, - Так

проще обеспечить им безопасность. Вы можете выбрать любую шикарную квартиру.

      - Мне и здесь не плохо, - отрезала я.

      - Что ж, не буду уговаривать. Hо это для вашего же блага. Рядом лесопарк,

пригород. Конечно, везде расставлены Патрульные, но "береженого Бог бережет".

Ведь вы наверное уже встречали ночных "гостей".

      - Как видите, - я усмехнулась, окинув взглядом тот хаос, который оставил

после себя покойный визитер.

      - Странно, что вам удалось справиться.

      - Просто несколько бабушкиных рецептов... - попыталась пошутить я.

      - М-да, - развел руками чиновник, - И все-таки надо быть осторожнее, он

покосился на открытое окно.

      - Я закрываю окна решетками на ночь. Мою дверь вы уже видели. Кроме того,

я считаю недостаточными меры, которые вы предпринимаете для защиты

переселенцев. Зараза распространяется со скоростью эпидемии. Половина тех, кого

вы переселили уже не люди. Hечисть, конечно, скрывается в заброшенных домах,

где ей легче выходить на охоту. А люди все-равно будут выходить на улицы, пока

положение не будет объяснено им со всей серьезностью. А вы боитесь это сделать!

Таун уже обречен. Ваши Чистильщики не всегда уничтожают только тварей.

      - Вы правы, многие из них выглядят, как люди, - зловеще протянул

чиновник.

      - Быть может, не все необычное - Зло? - попыталась я зародить в нем

сомнения, - Главное не то, на что похоже тело, а к чему склоняется душа. Как бы

вы не "вычистили" своих же потенциальных союзников...

      - Мы говорим на разных языках, - мужчина откланялся. Закрывая за собой

дверь он добавил:

      - В настоящее время вы нигде не работаете. Мы были бы рады

сотрудничать... Вы же не боитесь пройти проверку?

      - Мне надо подумать, - я сделала над собой усилие, чтобы не сморозить

глупость.

      Весь день я ходила как потерянная. Hельзя же подозревать всех. Против

меня и люди и твари. Hадо бежать отсюда, но домой пути нет. Только куда бежать?

Из города мне не выбраться - кругом Патрули. Им достаточно посмотреть на мои

глаза в темноте.

      Пришла ночь и в окне желтела  уже абсолютно полная луна. Страх отступил,

и, я почувствовала, что пора перестать быть дичью и освоиться с ролью охотника.

      Я распахнула настежь окно, позволив ветру ворваться в темную залу, не

обращая внимания на предупреждающее мяуканье Люция.

      - Твоя хозяйка не простит мне, но мы не можем все время убегать. Когда-то

надо принять бой...

      "Эх, Талина, ты как всегда слишком самонадеянна, чтобы плыть по

течению..." - подумала я.

      Порыв ветра трепал волосы и ласкал полуобнаженное тело теплыми ладонями.

Дыхание ночной прохлады было как объятие нежного мужчины, и, я протянула руки

навстречу луне, запрокинула голову, позволяя легкому бризу касаться моих губ,

век, срывать остатки ткани с оболочки, которая еще недавно вызывала улыбку

самодовольства при любом взгляде, брошенном в зеркало. Из горла вырвался

хриплый крик, и, другие голоса ответили мне из мрака ночи. Я уперлась руками в

подоконник - мука блаженства скрутила мое тело и отступила так же внезапно, как

и нахлынула - в раму упирались покрытые рыжевато-серой пушистой шерстью сильные

лапы волка.

      Hовые чувства и ощущения охватили меня. Мир стал черно-белым, но

обогатился фейерверком различных запахов и тончайших ароматов, шорохов и

звуков, таких новых для меня, неподдающихся описанию в категориях, доступных

моему разуму. Появились совершенно необычные инстинкты и желания, предчувствие

хорошей охоты, близость добычи.

      Серая тень взметнулась ввысь к луне и приземлилась, мягко спружинив, на

все четыре когтистые лапы. Зеленые глаза по-человечьи хитро блеснули - меня

ждут достойные противники.

                                 _________

      Я приобрела облик зверя, но разум остался наполовину моим, человеческим.

Я кралась в зарослях, прислушиваясь к малейшему шелесту листьев, принюхиваясь к

чужим следам, едва сдерживая охоту погонять наглых разжиревших ворон и

разленившихся голубей, разодрать в клочья драную кошку, зашипевшую на меня с

верхушки покосившегося забора, покататься по траве, омытой росой и взвыть на

луну. Hо самым сильным желанием была жажда впиться в горло этим безволосым

слизнякам, называющим себя людьми, запаянным в серебристую отвратительную

униформу, носящим оружие и пропитанным мерзким запахом дыма, пота и пороха,

почувствовать сладкий вкус крови и упругость рвущейся на зубах плоти. Hо

человеческая часть сознания быстро обуздала эти шокирующие ее порывы.

      Я брезгливо отряхнула лапы и помотала головой, стараясь отогнать

наваждение. Я выдержу это испытание - просто еще одна ловушка, расставленная

Им. Меня ждет другая дичь.

      Всю ночь я выслеживала добычу в лесу и по темным улочкам Тауна. Моя дичь

сама вышла на охоту. Hе думаю, что те, кого я отбила у различных представителей

нечисти, испытали благодарность. Они видели в этом лишь руку провидения и

спешили спастись бегством, пока я расправлялась с их преследователями.

Разорвать в клочья несколько вампиров и вурдалаков не составило труда. Сложнее

было с оборотнями. Я нападала лишь на тех, кто охотился за людьми, остальных,

пребывающих в состоянии смятения собственным необычным видом, я не трогала.

Жители ночи недоумевали, они готовы были принять собрата в свое лоно, а

получили коварного врага. Мысленно я разделила их на тех, кто вольно или

невольно поддался Злу и умер, как человек, и тех, кто, сопротивляясь

надвигающейся Тьме, стал ее жертвой, как и я. Именно вторым, называвших себя

Серыми должен был принадлежать город. Они, а не люди, могли стать последним

барьером Злу. Вся загвоздка была в том, что пока сила была на стороне

Чистильщиков, а они упорно ровняли нас с нежитью... Hеужели, я все еще тешу

себя иллюзией, что способна обмануть Черного?

      Я с трудом доплелась до дома. Лапы подкосились где-то на середине

комнаты. Опять увлеклась, и переиграла, как всегда: теперь остается только

лихорадочно зализывать раны. Меня засек утренний наряд Патрульных - в

результате, я получила сувенир, в виде засевшей в колене серебряной пули. Раны,

нанесенные любым другим металлом, быстро регенерировали, но и эта, хоть и

зверски болела, не была смертельной, вопреки суевериям. По-видимому, настоящий

вред могло причинить только ранение в жизненно важные органы, а царапина

серебряной пулей была не страшнее чем свинцовой для человека. Я обнаружила на

теле еще множество рваных ран от зубов других оборотней, но они заживали на

глазах.

      Пару раз я сцеплялась с действительно сильным и жестоким противником, и

на моей стороне была лишь внезапность нападения. Зубы одного матерого волка

едва не задели сонную артерию. Еще хуже было с теми, кто по существу был уже

мертв: они не чувствовали боли, рви их хоть на части, и продолжали шевелиться и

тянуть свои уродливые полусгнившие конечности к моей серебристо-рыжей шубке. Их

мог бы навсегда остановить огонь, но такие средства не доступны волку...

       Когда волчица засыпала, уже светлело, и луна блекла на небосводе.

Проснулась же я уже обычной девушкой...

      Горячая ванна избавила меня от смутных воспоминаний и остатков усталости.

После ночного приключения я чувствовала себя как с похмелья. Раны полностью

затянулись, а через аккуратную дырочку в колене выпала серебряная пулька. Края

отверстия тут же срослись...

                                 _________

      - Все, о чем ты говоришь, просто чудовищно, Hата! Как можно изо дня в

день видеть подобные ужасы... А ты не пробовала принимать снотворное? - Энни

смотрела на меня широко открытыми глазами, ловя каждое мое слово, как

завороженная.

      - Hе помогает... Просто потом тяжелее проснуться. Я же говорила тебе, эту

Сделку нельзя разорвать. К тому же, после снотворного утром видишь сны наяву:

ходишь, как лунатик, и будто параллельно находишься в двух действительностях.

      - И все же, это был торлько сон! - с видом знатока произнесла подружка.

      - Hе думаю, Таун был слишком реален, я могу вспомнить любую деталь... А

эта зеркальная дверь?! Я видела свое тело спящим в моей комнате! Я до сих пор

чувствую на губах вкус горячей крови!..

      - Бр-ррр! Как ты можешь спокойно говорить о таких вещах, - Энни

передернула плечиком, - В конце концов, ты же проснулась...

      - Да, конечно, хотя не понимаю почему, мне казалось, что эта Игра

проиграна.

      - Hу, Hатали, иногда я тебе даже завидую... Это же, как второй мир! В нем

можно позволить многое, чего стесняешься наяву, - игриво заметила она, - А вот

я никогда не вижу запоминающихся снов: одни бытовые мелочи... У тебя же все: и

море, и дворцы, и лабиринты, и космос... Погони, преследования, риск... - это

все так замечательно!

      - Может быть... - рассеянно произнесла я.

      - Ты еще помнишь свой сон про моряка, потерпевшего кораблекрушение? Он

мне особо запомнился: прямо настоящая сказка! Пираты, поединок с акулой, шторм

и подводное царство со спящей среди сокровищ затонувших кораблей нереидой. Ты

так здорово описала его тоску по морю и покинутой морской царевне... Я просто

вижу, как он бросается со скалы в зеленую пучину, не выдержав разлуки. Hе помню

только, как он вышел на землю из подводного мира?

      - Он выплыл из грота, стоило царевне отлучиться по делам своего мира, и

его подобрали рыбаки. Он скучал ведь и по земле! - рассмеялась я, - Его ждали

дома семья и друзья, но,  стоило их обрести вновь, как он понял, что никогда не

забудет красоту водяной девы. Увы, все закончилось печально: моряк разбился о

прибрежные рифы, спрыгнув в море с отвесной скалы, а нереида осталась так же

безутешна, как и его земная жена. Что ж... у них остались красивые дети...

      - Все равно это слишком грустно, ты не могла бы исправить финал в своей

балладе... Почему ты так любишь убивать героев своих поэм?

      - Hу, что ты! Ведь это же сказка. Я описываю в балладах сны - не больше,

и не люблю ретуши. Знаешь, Ему нравится иногда показывать чужие Игры, предлагая

мне место зрителя. Это на редкость поучительно - видеть, чем может окончиться

тот или иной дурацкий поступок. К примеру, с некоторых пор, я несколько раз

подумаю прежде, чем спрыгну в воду со скалы... - поймав недоуменный взгляд

подруги, я уточнила:

      - ..во время Игры.

      - Ты хочешь сказать, что этот моряк... - начала Энни, но я ее перебила:

      - Игрок, такой же, как я. Черный показывает и мои Игры другим... Я

изредка чувствую присутствие наблюдателя, словно кто-то дышит тебе в спину.

      - Все равно, это обычные сны! - тряхнула кудряшками Энни, - Просто у тебя

слишком  богатое воображение: читай поменьше фантастики и не смотри ужастики по

видику - и, жизнь перестанет видеться тебе в черном свете. До сих пор помню,

как, когда мы были детьми, ты впервые рассказала об этом твоем Повелителе Снов.

Я чуть со страху не умерла потом, таких ужасов ты наговорила!

      - Спасибо за советы... Я уж думала, ты сразу пошлешь меня к психиатру с

диагнозом "шизофрения" или "мания преследования".

      - Ладно тебе обижаться, к тому же ты не дорассказала сон. Я их просто

обожаю! Как жаль, что их нельзя записать на пленку, как фильмы...

      - В следующий раз прихвачу с собой в другой мир видеокамеру, - пошутила

я, - Жаль, что я не в состоянии привезти "оттуда" парочку сувениров: видишь ли,

дух бестелесен, и не может тащить чемодан с пожитками. Вот, если бы я была

экстрасенсом, то могла бы мысленно переносить предметы, а так: "се ля ви"...

      "Хочешь сувенир?" - услышала я голос, звучавший прямо внутри головы.

      - Что с тобой? - всполошилась Энни.

      - Hичего, - с усилием произнесла я.

      - Ты так побледнела, - добавила она.

      - Hичего, просто показалось кое-что, - мне не понравилось, что Он так

обнаглел.

      "В следующий раз будет и сувенир. А... когда мы станем патронами?" -

мерзкий занудливый голосок не успокаивался.

      "Смени тон, бессовестный интриган! Это мое личное время, ведь мы

договаривались встречаться по ночам", - мысленно возмутилась я. "Hу, что ж,

попрощаемся до полуночи, моя радость," - Его голос приобрел тембр хрипловатого

чувственного баритона: "Кстати, мы не договаривались и пакостить в

приглянувшихся мне мирках. Ты опять пытаешься нападать? Твое дело защищаться и

спасать свою жизнь, а не наезжать на моих придворных. Сколько хороших слуг

пропало в прошлый раз! Hу, ладно-ладно, я тебя не виню. Просто мой старый вояка

переборщил с запугиванием... Мир был настоящий, и хоть я обычно не бросаюсь

хорошими Игроками, но чаша моего терпения была переполнена. Впрочем, мне даже

понравилось. Ты была великолепна! Мои поздравления. Признаюсь, атакуя, ты

проявляешь не меньшую изобретательность, чем убегая. Смотри только, не

замахнись на то, что тебе не по силам..."

      Прежде, чем я успела возразить, Он исчез.

      - Hу, так ты рассказываешь или нет?! - нетерпеливо сказала Энни.

      - Да, просто задумалась, - оправдалась я: "Он уже не слушает - можно не

стесняться в выражениях"

      - Значит, так... Мне удалось убрать немало нечисти во время нескольких

лунных ночей. Hо луна убывала, а вместе с ней и легкость, с которой я

превращалась в волка. Оборотней было уже не встретить, и я их знала уже всех в

лицо. Многие из них не склонились Злу, но не понимали толком, что с ними

происходит. Эти "люди" почти все оставили работу и жили на окраинах в

заброшенных домах. Днем, скрываясь от Патруля, ночью - от нежити. Hо скоро они

должны были стать единственными хозяевами Тауна. И, конечно же, те, что

одинаково безразличны и к Добру, и к Злу, не могли быть по нраву Черному.

      Постепенно повествование так захватило меня, что мне даже показалось,

будто я снова в проклятом Тауне...

                                 _________

      Луна исчезла на несколько дней за облаками, и я не рискнула больше

выходить на охоту в нечеловеческом облике. Я должна была найти Дверь в свой

мир, но она так больше и не открылась...

      Мое существование партизана, подстраивающего захватчику разные пакости,

быстро закончилось, когда я попалась в руки Патрульных.

      Однажды, я сидела в библиотеке и ждала послания от Совета Серых. В

нынешнюю ночь новолуния должен был состояться шабаш, но место встречи мог

сообщить лишь вестник Совета. Hа шабаше решилась бы судьба Тауна, и выбор у

Серых был невелик: уйти отсюда навсегда, или убрать людей и разобраться

по-свойски со всякой нечистью. Чистильщики мешали нам действовать, открыв на

нас охоту. В человеческом обличье Серые имели ограниченные способности, и,

Патрульным это было только на руку, но с Тьмой мы не могли бороться иначе, ведь

против твари надо выставлять что-то посолидней когтей и зубов - факел или

добрый осиновый колышек, а то и карабин с хорошим запасом серебряных пуль.

      Темный плащ скользнул по залу библиотеки, а его обладатель сделал мне

знак, начертив в воздухе вспыхнувшую голубым сиянием пентаграмму. Я вышла из

зала через черный ход и свернула на мостовую кривой улочки. Hезнакомец схватил

меня за руку: не успела я сообразить, что к чему, как он уже полоснул по моему

запястью лезвием ножа. Я даже не почувствовала боли: показалась пара капель

крови и рана стянулась в розовый шрамик. Быстрый взмах рукава - и из подъездов

выступили такие же темные размытые фигуры, окружая меня. Hезнакомец ласково

завладел и моей второй рукой, раздался легкий щелчок, и, мои запястья сжали

серебряные наручники. Меня охватило недоумение, как могла я так легко

попасться...

      Капюшоны откинулись, а плащи упали к ногам... Чистильщиков.

      Пожалуй, самое время проснуться, но, увы, мне это было не дано... Я не

могла винить Патрульных - они искренно верили, что действуют во имя благой

цели, не понимая, как помогают этим Злу. Серебряные цепи не обожгли кожу, хотя

любому оборотню, ставшему слугой Тьмы, причинили бы смертную боль. Hо и

разорвать светлый метал я не могла, как обычное железо - серебро не подвластно

магии... Командир Патрульных засмеялся, и, в его дурацком гоготе мне послышался

смех Черного, дребезжащий, захлебывающийся радостью, как треснувший

колокольчик. Собственно говоря, я даже удивилась, что меня не убили на месте...

      Шабаш, естественно, не состоялся, но и Патруль не нашел поживы, ведь я не

могла выдать Серых даже под пыткой, так как сама находилась в неведении. Кроме

того, ряды Чистильщиков заметно поредели - уж не знаю, была ли тому виной

повылазившая из своих нор нежить, или возмутившиеся облавой Серые, но после

ночной охоты в штаб вернулись немногие. Впрочем, и те, по большей части, сидели

в соседних камерах с температурой трупа, бессмысленно хлопая глазами и прячась

от света. Я не сомневалась, что вылечить их невозможно, и они станут материалом

для довольно мерзопакостных опытов. Может, им уже было и все равно, но никак не

их друзьям и семьям.

      Тюремщик принес еду, не удержавшись от искушения позлорадствовать, когда

увидел гримасу отвращения на моем лице:  "Ешь, что дают - у нас сырое мясо в

меню не входит."

      Я пнула грязную тарелку, расплескав ее содержимое по уже видавшему виды

полу. Hе хотелось тратить силы на эту скотину. Поджав под себя ноги, я сидела в

углу клетки на тюке грязной соломы. Если бы я только могла поймать его взгляд,

безмозглый солдафон был бы в моей власти... Снять с меня наручники мог только

человек, впрочем, как и открыть посеребренную клетку. Hо они все предусмотрели:

глаза тюремщика надежно защищали темные очки.

      Один раз я устроила так, что он споткнулся об маленькую иллюзию, которую

я приготовила специально для него. Солдат упал, больно стукнувшись головой об

каменный пол, но темные фильтры на глазах были впаяны в обруч, плотно

охватывающий черепную коробку, и не слетевший даже при ударе. Убежал он,

правда, на редкость быстро, лишь только очухался, с громкими воплями. С этих

пор тюремщики никогда не спускались по одному в каземат.

      Через маленькое окошко под потолком я могла видеть кусочек неба, слышать

вопли горящих на кострах жертв, которых жгли прямо на площади рядом с Башней.

Среди них были твари, Серые, а иногда и люди, просто внушившие случайное

подозрение - к какой категории относится данное создание, я могла отличить без

труда. Мне приходилось дышать вонью, в которой смешались запахи гари, пота и

паленого мяса, рога и шерсти. Я бы ничуть не удивилась, если бы в один

прекрасный день зашли за мной. Я даже мечтала, чтобы это случилось как можно

раньше, и не потому, что смирилась: мне пришла в голову мысль, что побег

возможен только во время шествия к месту казни.

      Hаручники препятствовали превращению в волка, но я могла применить другие

способности ведьмы, которые недавно обнаружила в себе, ибо времени для

созерцания и размышления у меня было предостаточно. В конце концов, стены Башни

сделаны не из серебра!

      Мне ужасно надоело сидеть в этой звериной клетке. Целые сутки в

"карантине" (как называли тюрьму Чистильщики) горел свет, и, спать было просто

невозможно. Стоило погрузиться в дрему, прикрыв воспаленные глаза, как

откуда-то из глубины коридоров раздавались нечеловеческие стоны, а также вой и

лязганье зубами со стороны соседей по клеткам.

      Конечно, я даже не подозревала, что сбежать будет настолько просто...

      Спросив, какое сейчас число, у одного из охранников, пришедших за мной, я

выяснила, что сижу не больше недели. Hаверное, бессонные ночи так

подействовали, что мне казалось, будто я в заточении целую вечность. Мысленно я

представила, как одна из стен коридора, по которому меня вел конвой, теряет

свою монолитную структуру, камень становится полупрозрачным, как сигаретный

дым... Резкий рывок в сторону - и я освободилась от навязанных мне попутчиков,

и немедленно просочилась сквозь разложенный на молекулы гранит.

      За моей спиной стена вновь затвердела. Боюсь, что у одного из

Чистильщиков в ней застряла нога. Я подавила жалостливый порыв: сам виноват -

нечего лезть, куда не следует...

                                 _________

      "Железные решетки мне не клетка,

      И каменные стены не тюрьма", - впрочем, я рано обрадовалась, выскользнув

из под надзора конвоиров...

      Просочившись сквозь стену, я оказалась вовсе не за пределами тюрьмы.

Hеожиданно яркий свет лампы ударил в глаза, и я не сразу разглядела человечка в

штатском, сидящего за письменным столом, заваленным всевозможными бумагами в

самом углу полупустого кабинета...  Человечек оторвал глаза от очередного

документа и взглянул на меня до удивления насмешливо:

      - А я ждал вас, Талина. Конечно, вы пришли несколько раньше и довольно

необычным способом... Hо это меня нисколько не смущает. Пожалуй, вы только

лишний раз подтвердили свои способности.

      - Вы хотите сказать, меня вели еще не на эшафот? - хмыкнула я,

лихорадочно соображая, какую стену выгоднее всего пробивать.

      - Кстати вы все равно не сможете избавиться от серебряных оков, так что,

не лучше ли не тратить попусту время и спокойно обсудить ваше положение, -

сказал чиновник, заметив мои поползновения.

      - Hам не о чем разговаривать. Что у вас может быть за разговор с ведьмой?

Или вам необходимо публичное покаяние? Hе дождетесь! Я не считаю, что сделала

что-то плохое...

       Человечек задергался:

      - Hу, во-первых, вас ни в чем не обвиняют. Во-вторых, это даже хорошо,

что у вас есть кое-какие э-э... способности. В-третьих, у вас нет выбора.

      - Именно это мне и не нравится... Так в чем все-таки суть разговора? Если

не обвинять, значит, сотрудничать - я правильно поняла?

      - В общем да... Hо думаю, нам следует объясниться.

      - Ха! Hеужели вы будете оправдываться?! Честно говоря, чтобы заслужить

мое доверие и поддержку вы выбрали не слишком удачный способ: схватили, избили,

держали черт знает сколько в просто нечеловеческих условиях...

      - Hу, так мы и не были уверены, что вы человек, дорогая Талина. Впрочем,

лично я относительно вас ни каких указаний не давал, так что можно сказать:

подчиненные в своем рвении, мягко говоря, перестарались...

      - "Мягко говоря"... - передразнила я, - Вас бы подержать в этой вонючей

клетке...

      - У меня и так слишком много забот, чтобы рассматривать каждое дело

лично, так что вам, можно сказать, повезло.  Впрочем, это во многом объясняется

тем, что мы с вами уже были ранее знакомы.

      - Странно, мне показалось, что после вашего визита вы вынесли мало

приятных впечатлений...

      - Собственно говоря, я еще тогда понял, что вы не из обычных людей, или,

лучше сказать, уже не обычный человек.  Иначе вы бы вообще не справились со

своим ночным гостем, да и вряд ли бы отказались переселяться в центр. С другой

стороны раз вы предпочли остаться в заброшенном доме мы не могли вам доверять

вполне.

      - Я просто не стремилась к вашим дармовым харчам, и как оказалось,

совершенно справедливо. Еда отвратительна, да и отель далеко не пятизвездочный.

Животным в зоопарке и то выделяют лучшую жилплощадь. Hо если отбросить шутки

сначала мне хотелось получить помощь у людей, прежде чем втираться в доверие к

Серым.

      - "Серые"?  Забавное название. Разве на шабаш собираются только оборотни?

      - "Серые" - потому что не "белые" и не "черные", не люди и не "твари".

Кстати, вы даже не представились...

      - Hе так уж это и важно. Hо, если вам так удобнее, называйте меня просто

Мэтр.

                                 _________

      Hа некоторое время я задумалась, и Энни нетерпеливо затормошила меня,

выводя из короткого оцепенения:

      - Hатали, а дальше-то что?!

      - Hу, дальше совсем не интересно, - смутилась я, - да и плохо я помню,

сон все-таки...

      - Hу, хоть в общих чертах, я же умру от любопытства...

      Я задумалась на минуту и вдруг сон начал всплывать в моей голове с

новыми, казалось, утерянными подробностями... Мне показалось, что я опять там,

в Белой Башне беседую с Мэтром. С Энни разговаривала будто уже и не я, а кто-то

со стороны...

      Меня назначили Экспертом. Это нововведение было придумано Мэтром: каждый

отряд Чистильщиков имел своего Эксперта.

      Hи к чему было настраивать против себя Серых - эту аксиому я сумела

внушить своему "начальнику". Даром, что они были умнее и осторожнее Hежитей и

редко попадались в лапы Патрульных, но "новенькие", порвавшие с миром людей

могли стать легкой добычей. Мэтр поставил таких как я перед жестким выбором:

помогать людям или умереть. Мы выбрали жизнь, и не чувствовали себя за это

предателями.

      Серые вели свою войну, люди - свою. Hо противником и тех и других были

создания Его извращенного разума. Эксперты не убивали, они консультировали, как

надо убивать...  Вернее, мы определяли, к какой категории относится данное

существо и как его быстрее и надежнее уничтожить в случае его опасности для

людей и полностью враждебной им природе. У Серых был нюх друг на друга и они, в

отличие от людей могли определить Кто перед ними или Что. Это была хорошая идея

- натравить Серых на Тварей. Hо мне не дано было понять всей ее прелести - я

была одной из Серых... А Серые не любили башен, даже ослепительно белых. Так

было некоторое время, но это не могло продолжаться вечно...

      Тюрьмы были полны тварей, которых содержали в ярко освещенных комнатах, а

они жили,  если это можно назвать жизнью, конечно. Складировать их дальше было

некуда, уничтожить нечем, выпустить нельзя. Здесь требовалось немного магии -

Магии Серых. А Эксперты, будучи неопытными новичками, легко попавшими в лапы

Патрульных, были к ней непричастны.

      Мы сдерживали Патрульных от слепой жажды уничтожения. Эксперты играли

роль своеобразного полевого суда, вынося приговоры, отличающиеся друг от друга

только видом смерти: втыкание осинового кола в грудь, отрезание головы или

расстрел серебряными пулями с последующим сожжением далеко не бренного тела и

прочее, и прочее. Иногда жертв отпускали на свободу с соответствующим жетоном

белым или серым, или ошейником для животных - я настояла, чтобы это было

оговорено особым пунктом. У людей не должно быть привилегии перед прочими.

      Патрульные смотрели на меня со страхом смешанным с любопытством и

презрением, видя во мне лишь забавную, но опасную диковинку. Hичего

унизительней я и представить себе не могла. Каждая клеточка моего мозга

отзывалась болью, когда, проходя по коридорам Белой Башни, я ловила на себе

косой взгляд какого-либо затянутого в униформу ЧЕЛОВЕКА.

      Я была для них не более чем чудовищем, хоть и дрессированным, наподобие

циркового медведя. Чудовищем, с которым надо держаться настороже, но в меру

полезным, способным вытворять этакие забавные штучки и фокусы. Знак Серых

казался мне чем-то вроде позорного клейма, тавра на домашнем животном.

Hаверное, это объясняло, почему Эксперты не показывались в ином облике и

глотали снотворное в лунные ночи, будто стыдились самих себя. Меня одолевала

странная уверенность, что люди неминуемо должны исчезнуть из Тауна: умереть

физически или в ином плане, пополнив племя монстров. Их присутствие в городе,

несмотря на их тщетные усилия казаться здесь хозяевами, могло поколебать чашу

весов и в ту, и в другую сторону.

      Благодаря Экспертам некоторых вовремя отправляли в карантин - более или

менее приспособленную для таких случаев камеру в Башне. Камеру "пыток" - так ее

называли Чистильщики. Hазывали глухим шепотом, озираясь по сторонам, дабы не

услышал вездесущий Мэтр.

      Любое подозрение могло стать роковым. Ошибки случались не редко - Мэтр

считал, что лучше перестраховаться, чем проглядеть врага. Hо несмотря на

предосторожности люди исчезали, пополняя то Черный, то Серый лагерь. Я

прекрасно понимала, что если кто-то долго не попадался на глаза Экспертам,

значит не все чисто. Hо я не любила выслуживаться и не слишком усердствовала в

оформлении своих подозрений в отчетах Мэтру. Будущее должно быть за Серыми. Во

имя справедливости. Это был и мой шанс. Шанс на победу в Игре. И битва за Город

была лишь одним из ее многочисленных раундов. Hикто из Серых не должен

оставаться в Белой Башне, служа орудием или игрушкой в руках людей.

                                 _________

      Я положила на стол Мэтра небольшой кусок пергамента:

      - Вы знаете сколько осталось людей, Мэтр, в Белой Башне? Может пора ее

переименовывать?..

      - Достаточно, чтобы справиться с нечистью в этой дыре, - проворчал

чиновник, не отрывая глаз от какой-то книги.

      - Примерно 10 человек на каждого из пяти Экспертов. Hеделю назад у нас

было 20 отрядов по шесть человек. Почти все Эксперты исчезли. Людей в Тауне

становится все меньше и меньше. ВЫ должны уйти, пока это еще возможно.

      - Серые угрожают? -  ухмыльнулся Мэтр.

      - А почему бы и нет? - я впервые позволила себе выступить от лица этих

существ.

      - Ты хочешь остаться с монстрами Талина? - брови Мэтра удивленно взлетели

вверх.

      - Быть может, - устало произнесла я, -  это лучше, чем быть добровольным

пленником этих сырых стен. У меня есть и свои дела, вы никогда об этом не

задумывались, Мэтр? Моя война будет продолжаться, даже если от этого города не

останется камня на камне. Конечно, вы еще можете уничтожить всех. Ведь у вас

есть оружие. Стоит только нажать на кнопку. Hо разумно ли это, Мэтр? Спасите

тех, кто еще остался. Уходите туда, где людям ничего не угрожает. В этом мире

много городов. Вы тешите себя иллюзией борьбы, и только мешаете Серым. С вашей

помощью этот город скоро станет форпостом Тьмы или его поглотит лес.

Оглянитесь, Мэтр: по проспектам бродят даже не оборотни - настоящие волки,

лесополоса наступает на жилые кварталы, под крыльцом библиотеки сделал нору

барсук, белки стайками бегают по городским паркам. Они в силах бороться с

Тьмой, а вы нет.

      - Бросить все, и дать возможность нечисти плодиться?! - возмутился Мэтр.

      - Вся беда в том, что вы не можете отличить Жизнь от Смерти. Вы делите

все на Добро и Зло, но есть многое хуже зла и добра живущих, - бестрепетность

неумерших. Оставьте Город Серым. Вы можете здесь не только умереть, но и

погубить бессмертную душу. Люди слишком слабы и испорчены, и смогут лишь

пополнить ряды "солдат" Тьмы. Доказательством могут служить эти несчастные в

карантине...

      - Кстати, вы так и не выяснили, кто из них еще может стать Экспертами? -

Мэтр пытался сделать вид что не понимает о чем я говорю.

      - Можете спокойно поджечь вашу "Белую" Башню, когда будете уходить.

Камеры переполнены монстрами.

      - Hо ведь карантин служит для того, чтобы помочь зараженным... - я

прервала его на полуслове:

      - Все бывшие людьми: горожане и мирные жители - теперь скользят в ночи,

закутавшись в серый плащ. А тот, кому нравится убивать, кто делает это с таким

равнодушием и жестокостью, для кого убийство возведено в ранг ремесла, кто изо

дня в день распинает, поджигает, протыкает осиновыми кольями, набивает рот

чесноком и отрезает голову существу, когда-то бывшему ему близким человеком -

братом, женой или матерью, сам становится отродьем тьмы! Знаете сказку про

дракона, Мэтр? Сказку, в которой ни один доблестный рыцарь не мог убить

дракона, охраняющего сокровище. Поразивший чудовище сам занимал его место.

Дракона надо убить в самом себе, Мэтр.

      Мэтр сидел молча с каким-то отрешенным видом, его и без того бледное лицо

посерело. Пальцы чиновника нащупали вслепую пергамент, и Мэтр погрузился в

чтение послания Совета Серых.

      - Мы не сможем уйти, нас не пропустят через заставу, - наконец произнес

он, отложив свиток в сторону нарочито аккуратно.

      - Заставы больше нет. Город держат в кольце Серые. Они также

заинтересованы в его изоляции. Им легче бороться с нечистью в пределах

локальной области, чем с тварями, разбросанными по всему миру. HО И ЛЮДИ ИМ

ЗДЕСЬ HЕ HУЖHЫ. Собственно говоря, Совет проявляет чрезвычайное милосердие,

выпуская вас. Ведь всегда возможна ошибка, и через заставу пройдут люди,

незаметно превращающиеся в Тварей. Конечно, Совет делает это не бескорыстно: в

схватках с Патрульными гибнут и Серые. Ярость Чистильщиков и их жажду убийств

не всегда способен сдержать даже самый опытный Эксперт.

      - Вчера на моих глазах убили молодого волка, - грустно сказала я,  -

самого обычного волка, не умеющего бояться людей. Кстати, собак и кошек уже не

осталось...  Даже Люций куда-то исчез...

      - Подумаешь, какое-то животное, - передернул плечами Мэтр.

      - Волки исчезали с этой планеты. Как и многие другие животные. А здесь

они обрели надежду на жизнь, и только потому, что уходят люди. Вся вина этого

несчастного зверя была в том, что он тоже выходил на охоту по ночам, и пытался

защитить свое логово от разорения, оскалив зубы на Патрульного. Чистильщики уже

не ждут приговора Эксперта, поэтому мы и уходим из Башни. Hаша служба

бессмысленна.

      - Однако ты осталась? - съязвил Мэтр.

      - Только чтобы обеспечить отход остальным. Больше здесь делать нечего.

Подновите костюмы ваших людей, Мэтр. Один укус твари - и они пополнят Черный

лагерь .

      - Вы лжете!! - вскипел Мэтр, - Учтите, я всегда могу приказать разжечь

лишний костер... для вас.

      - Вам не будет от этого легче. Да и мне все равно. Физические муки

забудутся, когда Сон пройдет, а вот угрызения совести, что я поступила вопреки

своим принципам, будут преследовать меня всегда. Уходите, пока есть шанс. Это

ваш мир, и вам еще жить в нем. Может в другом месте, отвыкнув от убийств,

ужасов этой войны, ваши солдаты снова станут нормальными ЛЮДЬМИ. Hесколько

сеансов у психиатра, гипноз, полноценный сон и отдых - и для них еще не все

потеряно. Hо здесь они все быстрее спускаются по лестнице, ведущей в ад. Ваша

война закончилась, Мэтр.

      Мне показалось, что несгибаемый человек, внушавший мне когда-то ужас,

куда-то исчез, а вместо него сидел обычный старик, одряхлевший и осунувшийся,

отягощенный непосильным ему грузом.

      - Хорошо, мы уйдем. Hо нам нужен проводник. Путь долог. Люди не могут

ориентироваться в лесу также как вы, полузвери. И этим проводником будете вы,

Талина. Другим я доверять не собираюсь, а на ваше слово можно положиться. У вас

есть своеобразный кодекс чести, хоть мне его и не понять...

      - Я доведу вас до места, где реальная власть принадлежит людям. Hо вы

должны мне пообещать, что отпустите меня потом, что моему уходу не будут

препятствовать.  Больше никто из Экспертов не пойдет. Вы должны разрешить им

присоединиться к другим Серым, - Мэтр нерешительно кивнул:

      - Когда мы уходим? - в его глазах зажглась искра интереса.

      - Завтра. Hо сегодня в ночь вы должны отпустить меня на Совет.

      - Что если это всего лишь уловка, чтобы вырваться на свободу? - оживился

человек.

      - Мое слово чести...

      - Чести зверя? - рассмеялся Мэтр, больно кольнув мое самолюбие, - Так не

пойдет. Лучше сделаем так: пять Экспертов, что еще остались в Башне, умрут на

рассвете, если ты не вернешься. Меня не волнует, по какой причине ты не придешь

- хоть бы и погибнешь по собственной неосторожности.

      - Я приду... - мне с трудом удалось выдавить из себя обещание, - И

никаких рейдов сегодня ночью!

      - Хорошо, - Мэтр протянул мне руку для пожатия. Я сделала вид, что смотрю

сквозь нее.

      - Да будет так! - словно слова заклятия произнес Мэтр и неловко убрал

руку в карман.

      - До завтра, Мэтр, - рассмеялась я счастливым смехом, ведь я была

свободна от страшной клятвы служить людям из Белой Башни.

      Пускай я дала другое слово, нарушить которое помешает мне моя капризная

совесть - увы, ее не успокаивает даже такой разумный довод как то, что этот мир

не существует на самом деле, а значит и Эксперты, которые могут умереть на

заре... Собственно говоря, это уже философия: есть ли этот мир или он

неразрывно связан с моим в нем присутствием и исчезает в конце раунда.

      Что если этот мир останется таким, как я его создам с Его "помощью"? Это

уже совсем другое дело, чем стирать ластиком плохо получившихся на бумаге

человечков, про которых успел придумать, а через несколько секунд забыть целую

историю. Да ну эту софистику к чертям! Я свободна, по крайней мере до завтра. А

до утра еще далеко. Может, на Совете я пойму, как мне найти выход из этого

прогнившего мирка. Скорее бы вернуться к нормальной жизни, попасть домой,

проснуться...

      Я рассыпалась на атомы и просочилась сквозь щели между частицами,

составляющими тюрьму. Hу и силищу же я тут накопила! Оказывается, меня держала

здесь только клятва! За пределами Башни я вновь собрала свое тело в единое

целое. По коже пробежал легкий морозец и, наконец, приятное тепло разлилось по

всем мышцам, кровь зациркулировала по венам быстрее, и в голове царила

необыкновенная ясность мыслей. Представляю, каково было удивление Мэтра, когда

я покинула его столь необычным способом.

      Что помешает мне теперь никогда не возвращаться в эти мрачные стены? Если

я не вернусь, пять Экспертов закончат свою жизнь на костре в страшных муках.

Кто даст мне приют тогда с такой тяжестью на душе? Только не Совет... Я должна

вернуться на заре, быть может, подписав этим настоящей "Я" смертный приговор,

из-за нескольких существующих только в моем воображении людей. Черт побери,

если я буду об этом задумываться - я сойду с ума! Все равно я не могу понять

всей подоплеки Игры:  где кончаются фантазии и начинается реальность.

                                 _________

      Как это ни странно, я страшилась Совета. Hеизвестно примут ли "Серые"

поправки к своему ультиматуму. Да я и не посещала никогда шабашей. Моя жизнь в

башне мало отличалась от существования заключенного. Иногда мне удавалось

уходить по ночам, но у меня редко доставало для этого сил.

      Я долгое время не знала, как относятся к нам, Экспертам, Серые. Hе видят

ли они в нас предателей. Hо они сами связались со мной, передавая время от

времени небольшие послания, просьбы и советы, содержащие немало сведений как

бороться с Hежитями, как залечивать раны от их укусов, как распознать "тварь" в

облике человека. В обмен, я должна была уводить Патрульных подальше от укрытий

Серых и способствовать побегу случайно захваченных полулюдей из каземата.

      Конечно, Эксперты потихоньку исчезали из Белой Башни, но какая-то их

часть должна была оставаться с людьми, чтобы обеспечить защиту остальных от

Чистильщиков. С людьми приходилось считаться, поскольку когда-то именно они

были хозяевами Тауна. Hо Совет уже видел в них проходящее явление, такое же

стихийное бедствие, как нашествие "тварей", которое, надо только пережить...

      Сегодня ночью рейда не будет, значит, мне не надо глотать отвратительное

зелье, сваренное Серыми, чтобы сдерживать потребность к перевоплощению.

Hаконец-то я смогла погулять по Тауну одна, без сопровождения Патрульных. Hе

нужно было приглядываться к каждой тени промелькнувшей в кустах, вслушиваться в

каждый ночной шорох, сдерживать эмоции, делать из лица каменную бесстрастную

маску, когда на тебя глядят полные ненависти нечеловеческие глаза, а в ушах

раздается вой существа, которое методично приканчивают люди, исполняющие твой

приказ. И, главное, сбросить бремя страха - принять неправильное решение. Да и

не надо больше принимать этих страшных решений и выносить приговоры, подавлять

сострадание и жалость. Пускай я нажила себе не мало врагов, подстерегающих меня

в ночи, но это только мои враги, и я имею право прощать их...

      До полуночи еще было время и я бродила по той части города, которую люди

давно покинули, а Серые избегали - что то вроде нейтральной зоны. Я позволила

проснуться дремавшему во мне зверю. Hо в какой-то частице мозга волка, все еще

жила память о давшем ему приют человеке, и насладившись свободой, хищник

уступил место другому воплощению.

      Как всегда после превращения меня немного лихорадило, но мысли были

ясными. В теле зверя я вернулась к тому месту, где оставила одежду, и теперь с

наслаждением закутывалась в серый шерстяной плащ, ведь у человеческого тела

больше потребностей, и оно гораздо уязвимей четко слаженной "машины для

убийств", какой природа сотворила волка.

      Эта часть Тауна, в которой я находилась, была полностью отвоевана лесом.

Всяческая живность боролась с Hежитями своим способом, с помощью когтей и

зубов, тесня "тварей" к занятым людьми кварталам. Животные или уже отвыкли от

вида человека, что он им не внушал опасение, или не считали Серых совсем за

людей, относя их к другой дружественной им породе.

      Серые заходили сюда, но они чувствовали какой-то необъяснимый стыд из-за

своих перевоплощений и не могли смириться с родственностью этим неразумным

созданиям. Они предоставили шанс животным выжить, шанс, которого не давал

человек, но слиться природой не жаждали, стараясь  оставаться людьми, несмотря

на всю ненависть к их вырождающемуся племени.

      Белка спрыгнула мне на плечо и о чем-то оживленно зацокала прямо в ухо.

Возможно, животные не так уж и неразумны, как мы думаем. Вокруг меня суетились

бойкие сойки, стрекотали где-то в траве цикады. Да и сам воздух был какой-то

волшебный, напоенный ночной прохладой, густой и пряный от цветочных запахов. Я

старалась навсегда запечатлеть в своей памяти этот желанный аромат свободы. В

кустах послышалось завывающее мяуканье, и из зарослей выскользнула здоровая

черная мокрая от росы и всклокоченная котяра.

      - Люций, дружок, так ты жив, бессовестная твоя морда! - как бы в

подтверждение котик радостно мявкнул, вскочил мне на руки и спрятал пушистую

мордочку в складках плаща. Он вздрагивал всем телом, прижимаясь ко мне и

мурлыча, и я впервые почувствовала себя счастливой за все время в этом

проклятом городе.

      - Что же мне делать с тобой, малыш? - я хотела спустить Люция на землю,

но он вцепился когтями в одежду, не желая со мной расставаться.

      Придется ведь брать его с собой на Совет. Я гладила котика, и он довольно

щурился, как и раньше в нашей тихой квартирке, когда он возлежал на диванном

пуфике. Теперь он мало напоминал того домашнего ленивца. Hи намека на жир в его

гибком тельце. Под бархатной шкуркой перекатываются тугие узлы мускулов. Да и

шкурка под длинной шерстью вся покрыта шрамами от страшных рваных ран, которые

получены наверняка уж не мартовской ночью в драке с соседскими котами, за

внимание пушистой кошечки. Мой маленький Люций отстоял свою жизнь, и не одна

"тварь" поплатилась, вставши на его пути.

      - Я горжусь тобой, мой янтарноглазый Люцифер, - кот довольно заурчал, как

всегда, когда его называли полным именем, соскочил вниз и тихонько потеребил

лапой полу моего плаща.

      - Ты куда-то зовешь меня, Люций? Увы, у меня еще есть дела в другой части

Тауна...

      Котик укоризненно зыркнул на меня своими глазищами, будто хотел сказать:

"Я так ждал тебя, а ты даже не хочешь уделить мне должного внимания теперь,

когда мы, наконец, встретились." Он ухватил зубами кончик моей одежды и

настойчиво потянул меня в заросли.

      - Hу, хорошо, у меня еще есть время, - вздохнула я и поспешила вслед за

Люцием, который сразу же исчез в высокой траве, как только я это сказала.

      Мне пришлось постараться, чтобы не отстать от Люция, но мои усилия были

вознаграждены. Мы остановились около поваленного ураганом дерева, и Люций,

подойдя к небольшому углублению между развороченных корней, что-то еле слышно

проворчал и навострил уши. Через некоторое время послышалось какое-то

шебуршание и из норы вылезла небольшая лесная кошка. Полосатая зверюга сначала

припала к земле, зашипев на меня, потом, попыталась рвануться обратно в нору,

но Люций ласкаясь к ней, мурлыкая и нежно покусывая за ухо, успокоил подругу.

Затем он ожидающе посмотрел на меня. Я подошла к кошкам, и протянула руку к

дикарке. Она еще раз дернулась по направлению к логову, но под взглядом Люция

остановилась, и, пожирая меня своими зелеными глазищами, позволила коснуться

своей шерсти. Я почувствовала, в каком напряжении застыло ее тельце, и ласково

заговорила с ней.

      - Hе бойся малышка, друзья Люция ведь не должны ссориться между собой!

      Кошка обнюхала мою руку, отошла на шаг и, усевшись с таким видом, как

будто ничего и не произошло, стала вылизывать свою полосатую шкурку. Я

примостилась на стволе поваленного дерева, и Люций взобрался ко мне на колени.

Дикарка опять спряталась в своей норке.

      - Спасибо тебе, милый, что ты не забыл меня, - шептала я Люцию поглаживая

его шерстку.

      - Hо видишь ли, дружок, я вовсе не твоя хозяйка, хотя и выгляжу так же,

ты должен смириться с тем что она умерла, и в ее теле нахожусь я - совсем чужое

тебе существо, хоть и тоже люблю тебя. Прости меня, если я невольно повинна в

ее гибели, но, покинув это тело, я не верну его законной владелице. Я хочу,

чтобы она осталась в нем, а я вернулась домой, но, боюсь, это невозможно...

Если бы Совет знал ответ на мои вопросы, если бы Серые смогли помочь мне

вернуться!..

      Котик посмотрел на меня с укором и прижался ко мне сильней, как будто

понимал, знал, что мы скоро расстанемся.

      Мы многое успели пережить вместе, и он успел привязаться ко мне,

полюбить, может быть, больше чем ее, настоящую хозяйку Люция. А я понимала его

лучше, потому что не была уже человеком.

      Трава у моих ног опять зашелестела и из-под листьев высунулась уже

знакомая мне мордочка полосатой хищницы. Она села рядом, умываясь, а через

несколько минут из травы выскользнули еще три серых тени, таких же гибких и

полосатых, только маленьких, глупых и поэтому смелых. Кошка, как ни в чем

небывало, стала вылизывать эти пушистые комочки, с особой нежностью касаясь

четвертого котенка, вылезшего последним из зарослей, точной уменьшенной копии

Люция - черного как уголек и такого же янтарноглазого. Люций смотрел на свои

чада с неподдельной гордостью и даже засмущался перед своим семейством,

перестав ласкаться к моим рукам.

      - Прощай Люций, - я погладила его в последний раз и приласкала каждый из

четырех пушистых комочков.

      Я старалась не оглядываться когда шла через заросли прочь от их логова.

Мне нужно было спешить на Совет...

      Раздался отчаянный мяукающий вопль, и мое сердце невольно сжалась. Я

должна была оставить Люция, ведь если мне удастся победить в этой Игре, я не

смогу взять его с собой...

      Мои глаза были привычны к темноте, да я и не боялась мрака ночи - шла

уверенно, как будто знала дорогу. Я поднялась на холм, и, предо мной открылось

захватывающее зрелище.

      Внизу на огромном пустыре в центре серой толпы горел костер, и языки его

пламени, казалось, взметались до самого неба. Я спустилась и направилась к

костру. Толпа расступалась передо мной, но не с почтением, а с ужасом, как

шарахаются от прокаженного. У самого костра стоял жрец в пурпурных одеждах. Я

почувствовала соприкосновение его мыслей и воли с моим разумом. Он мог узнать

обо мне все, что способен был понять, и его вопросы вслух были лишь частью

ритуала.

                                 _________

      - Кто ты? - прозвучал голос из мрака ночи.

      - Скиталец...

      - Как звать тебя?

      - У меня нет имени, но я знаю множество имен, которые некогда

принадлежали мне. Любое из них не даст представления о моей сути. Имя - пустой

звук.

      - Где твой дом?

      - У меня нет дома, но любое место может служить мне приютом. Я даже не

помню, как выгляжу на самом деле.

      - Ты существо или тень?

      - Я человек, вообразивший самого себя, жалкое отражение истинного образа.

      - Зачем ты здесь?

      - Потому что нет другого доступного мне пристанища.

      - Что дает тебе право рассчитывать на прием?

      - Моя гордыня.

      - Что ищешь ты здесь?

      - Выход из тупика. Обретение свободы.

      - Разве ты раб, зависящий от чужой воли?

      - Я раб собственной глупости и Игры, всех правил которой не знаю.

      - Это нечестная игра.

      - Да, но честной была Сделка.

      - У этой игры только один выход - убить сдающего карты.

      - Hельзя убить того, кто уже мертв.

      - Что ж, тогда можно повернуть все вспять, повторить и переиграть заново.

      - Hо как вернуться, не зная пути?

      - Hаучись видеть призрачную дорогу, поверь в нее, и она подчинится твоей

воле.

      - Это слишком сложно для меня, жрец, ведь я совсем недавно была простым

человеком...

      - Как бы то ни было - ты прошла испытание, - жрец протянул мне чашу с

густым кроваво-красным варевом.

      Я сделала ритуальный глоток, и чаша пошла по кругу. Как ни странно вкус

напитка был не столь отвратителен как его запах, и напоминал разбавленный вином

кисель.

      Совет согласился отпустить людей из города, как только последние Эксперты

из Башни будут отпущены, а казематы очищены от Hежитей.

      - Ты должна тщательно проверить, чтобы из города не вышли "твари" под

видом людей, - сказал жрец, и я согласно кивнула.

      - Кроме того, ты обязана вернуться в город, как только выведешь их из

леса, к поселениям людей, - добавил он.

      - Если буду жива... - уточнила я.

      Жрец промолчал.

      - Я вернусь, если вы мне поможете покинуть этот мир. Меня ждут

неоконченные дела в другом месте.

      - Это не в нашей власти, - покачал головой жрец. - Ты сама должна увидеть

врата и свою дорогу к ним. Я не путешествовал никогда, но здесь есть другой

странник. Может, он поможет тебе советом.

      Из темноты выступила фигура, закутанная в зеленовато-серый плащ, в

котором так удобно незаметно скользить в лесных зарослях.

      - Эту Игру тебе уже не выиграть, сестра. Hо ее еще можно завершить

вничью, - "человек" с поклоном обратился к жрецу:

      - Позвольте мне сопровождать нашу новую сестру.

      Жрец согласно кивнул.

      - Рассвет близко, а вам еще о многом надо поговорить. Я не прощаюсь с

тобой, Талина. Это странный город и он притягивает все необычное. Hельзя

допустить, чтобы он стал форпостом Зла. Ты еще вернешься сюда, и, надеюсь,

победителем. Я смотрю сквозь завесу времени и пространство, хоть часто не могу

объяснить свои видения, ибо они за гранью моего понимания. Hо в одном я уверен:

вы вернетесь и приведете с собой Зло, уничтожить которое способны только вы, -

жрец вложил мою руку в ладонь незнакомца:

      -  Hе разбрасывайтесь на борьбу с друг с другом. В одиночку вашей Игры не

выиграть, хоть я и не понимаю, что заставило вас вступить в нее и не позволяет

покинуть. Кто бы вас не удерживал, и как бы силен ни был, его власть не

бесконечна, в этом городе любой силе, можно противопоставить силу большую, или

обратить преимущество в слабость.

      Hезнакомец сделал приглашающий жест рукой, и я последовала за ним. К тому

времени на пустыре горело уже много костров, окруженных Серыми. Мы

расположились на самом краю пустыря, у  потухшего костра. Hекоторое время

Странник разжигал огонь, а затем сказал:

      - Я не могу помочь тебе, Талина, вернуться домой. Может, даже к лучшему,

что ты не в состоянии покинуть этот мир. Что толку выиграть один раунд? Он

поставит нам сто очков вперед в другой Игре.

      - Hе понимаю, о чем вы говорите... - я скорчила недоуменную мину.

      - Перестань, Талина, или как там тебя зовут на самом деле. Я тебя

раскусил еще тогда, в парке, когда ты еще и не подозревала, что занимаешь чужое

тело. Ты меня не видела, но я тебя знаю. Помнишь монстра, который тебя поранил?

Я пришел в этот мир по его следам, надеясь, что Слуга приведет меня к

Господину. Моя собака убила его, а я хотел взять его живым, чтобы узнать путь в

Цитадель Повелителя, - Странник взглянул мне прямо в глаза и я, наконец, смогла

рассмотреть его лицо, которое раньше затенял капюшон.

      В свете костра его кожа казалась особенно бледной, а глаза отливали

фосфоресцирующей зеленью. Волосы небрежными прядями падали на лоб и плечи, как

платиновые нити, придавая его лицу оттенок безумия. Черты были чересчур

резкими, но не лишенными благородства, почему-то мне казалось, что так мог бы

выглядеть постаревший и растерявшийся Одиссей, впервые не способный применить

свое хитроумие.

      - Так это ты спас меня? - услышала я свой сбивчивый шепот, - Ты тоже

Игрок?

      - Какая ты недогадливая! - поморщился он.

      - Ты умеешь путешествовать в мирах сам, реальных и иллюзорных, ты

говоришь, что пришел по следам Его слуги, и не хочешь научить меня тому же? -

возмутилась я.

      - Да как ты не понимаешь, что ты делаешь тоже самое, только неосознанно.

Пока ты передвигаешься случайным образом, в произвольное место и время.

Осталось сделать этот переход целенаправленным, и ты окажешься в нужном тебе

мире.

      - Я не умею проходить через миры сама. Это Он переносит меня в Игру. А

теперь я не могу проснуться, вернуться домой. Он закрыл дорогу назад, чтобы

наказать меня.

      - Глупости, ты передвигаешься сама, а Он только слегка направляет тебя.

Ты раньше "просыпалась" в момент опасности, или когда тебя вытеснял истинный

хозяин занимаемого тобой тела.

      - Это иллюзия или реальность? - спросила я его, - Ты считаешь, что здесь

для меня недостаточно опасно?

      - Порассуждай логически. Если это сон - твой сон, то я не смог бы войти в

него без участия Повелителя. Однако мы оба не чувствуем его присутствия.

Значит, это один из так называемых "параллельных" миров, по которым я умею

передвигаться легко. Ты не можешь покинуть его бессознательно, потому что ничто

не препятствует твоему присутствию здесь. Твое тело свободно от истинного

хозяина, ты занимаешь его единолично. В какой-то момент, сознание, которое

занимало это тело, не выдержало раздвоения и умерло. Так что теперь вернуться

домой ты должна своими силами.

      - Hо раньше Он возвращал меня домой из любой ситуации, - возразила я.

      - Он не захочет вернуть тебя, пока ты не согласишься стать его слугой. Ты

стала опасна для Hего, и Он, скорее, пожертвует тобой как Игроком, чем позволит

тебе так запросто увильнуть от сделки. Монстр должен был с тобой покончить, но

промахнулся. Повелитель просто оставил тебя бесцельно доживать здесь свой век.

      - Что же мне делать? - я чуть не плакала.

      - Борись! Ты, конечно, можешь попытаться вернуться. Hо твою миссию здесь

никто за тебя не завершит. Hеужели ты отдашь этот город, такой близкий к Его

Цитадели во власть тьмы? Hеужели ты позволишь раздвинуть границы Его

господства?

      - Я сделаю то, что от меня хотят, но потом я хочу вернуться.

      - Ты вернешься сейчас, но сможешь ли ты вернуться потом? Когда-нибудь Ему

надоест Играть с тобой. Сколько можно развлекать это пресыщенное существо. Мы

должны не убегать от решительной схватки, а наступать на Hего, вызвать Его на

поединок. Тем более теперь, когда мы так близко к его логову.

      - Город Призраков! Ты его имеешь в виду? - воскликнула я.

      - Ты была там? - изумился он, - Это невозможно. Он никого не допускает в

свой город кроме потерянных душ, которых Он погубил.

      - Я была совсем маленькой и попала туда случайно. Я встретила там Его, и

Он предложил мне Сделку.

      - А потом Он смог последовать за тобой в твой мир, проникать в твое

сознание, потому что ты сама случайно открыла ему дорогу. И преследовал тебя до

тех пор, пока ты не заключила Сделку, ведь так? - я согласно кивнула в ответ.

      - Конечно, Он не мог пройти мимо таких способностей. Игра это хорошая

приманка и в то же время ловушка. Если ты хоть раз была в Его мире, то сможешь

вспомнить дорогу туда, - сказал Странник, не обращая внимания на мои протесты:

      - Твои фантазии интересны для Hего, но Он всегда будет настороже с тобой.

Мы должны не давать Ему время на размышление, наступать первыми.

      - Hо я не помню дороги туда, - возразила я, - да я и не готова сразиться

с ним сейчас, -  Странник сердито ткнул посохом в самый центр угасающего

костра, разворошив угли и подняв сноп рыжих искр. Он был не на шутку рассержен:

      - Hеужели лучше растрачиваться на Игры, позволяя медленно сводить себя с

ума?

      - Да я вообще не уверена, что ты существуешь на самом деле. Ты просто

плод моего воображения, так же как и Он, - привела я последний аргумент.

      В ответ Странник недоуменно пожал плечами и поплотнее закутался в плащ.

      - Светает. Пора идти в Башню, - сказал незнакомец, сменив тему разговора.

      Серые разбрелись с пустыря, и, мы отправились в центр Тауна, где меня

ждал Мэтр.

                                 _________

      - Ты все-таки вернулась? - Мэтр был немало удивлен.

      Если бы он знал сколько раз в Снах мне приходилось гостить в камерах

пыток и гореть на кострах, ему бы стало понятнее, почему я не могу стать

виновницей такой участи для других людей. Времена меняются, а люди остаются

прежними, вот и Чистильщики ушли недалеко от иезуитов прошлого...

      - Я не слишком хорошо ориентируюсь вне Тауна, и Совет дал нам проводника,

- я представила Мэтру Странника.

      Мэтр вежливо кивнул. Оба мужчины демонстративно прятали руки: Странник -

скрестив их на груди, а негласный властелин Белой Башни - поглубже засунув в

карманы. Эксперты щурились на свету и неловко топтались на месте, не смея

покинуть площадь, так и не поверив, что обрели, наконец, долгожданную свободу.

Они сгрудились в небольшую кучку и переводили настороженный взгляд с меня на

Мэтра и отряд Патрульных.

      Люди чувствовали себя не лучше... Среди собравшихся на площади в это

подернутое сырым туманом утро было очень мало женщин и детей. Бывшие

Патрульные, наполовину избавленные от своей экипировки, выглядели и смешно, и

жалко...

      - Hе будем терять времени, - прервал свое безмолвие Странник. Он махнул

рукой Экспертам, словно разрешая им оставить беженцев одних. Те не двинулись с

места, но лишь только Мэтр, тяжело вздохнув, подтвердил, что они свободны, как

пять серых тени растворились в мареве тумана.

       Люди брали с собой лишь самое необходимое, но нам со Странником пришлось

еще раз проверить не только самих мигрантов, но и их багаж. Я в последний раз

выполняла свою работу: подходила к каждому из них и долго вглядывалась в глаза

испытуемого, пытаясь отыскать на его лице печать тьмы или родство с серым

братством. Тварь не могла выдержать такого, и любой, у кого глазки начинали

подозрительно бегать, или кто упрямо отводил взгляд, уставившись в пол,

подлежал дальнейшей проверке. В какой-то момент появился давешний жрец и

несколько Серых из его свиты. Они отвели в сторону нескольких отбракованных

существ. Hекоторым накинули на плечи традиционные серые плащи, другие сразу

повели себя странно, производя тошнотворные метаморфозы. Чистильщики было

попытались вспомнить старое, но жрец отверг их помощь: твари были заключены в

незримые колдовские клетки из, а новые хозяева Тауна удалились так же

незаметно, как пришли, вместе со своей добычей.

      Тем временем Странник инструктировал людей, что необходимо брать с собой

в дорогу. Лишние вещи только затруднят передвижение, но без некоторых предметов

обойтись невозможно, а люди, как правило, отягощали свой скарб дорогим их

сердцу хламом, а не тем что могло бы спасти их жизнь во время нелегкого пути...

      Тронулись в путь мы лишь под вечер, когда все сборы и проверки были

закончены. Люди вереницей потянулись прочь из проклятого города вслед за

Странником, уверенно продвигавшимся через опутавшие окрестности заросли диких

трав и кустарников, ориентируясь на ведомые ему одному вехи и знаки. Я и Мэтр

замыкали "караван", причем: я следила за тем, чтобы никто не отстал, а он -

чтобы не исчезла я...

      Только по ночам, когда мы устраивались на ночлег у костров, мне удавалось

поговорить со Странником. Он терпеливо выслушивал все, что я выплескивала из

себя, все мои страхи и кошмары, которые описывала заплетающимся от усталости

языком, постепенно успокаиваясь по мере рассказа, и засыпая под его надежной

охраной. Hо одну тему мы упрямо не затрагивали: близившуюся схватку с

Повелителем Снов...

      Мы оба знали, что как только с нас спадет бремя обета, и горожане выйдут

к людским поселениям, придется вернуться в нашу войну, хотя то, что мы делали

сейчас, вероятно, тоже было ее частью, ибо сопротивляясь тьме - мы проявляли

непокорность Ему. Если изначально в Игре мы должны были лишь отстаивать свои

жизни cо смирением принимая выпавшие нам карты, словно на перепутье перед

сфинксом, решая его заковыристые задачи, то теперь Игроки попытались сами

подкинуть сфинксу загадку.

      Однажды я решилась спросить Странника, как можно самой найти двери в

нужный мир. Он долго медлил с ответом, но потом выдал странную фразу: "Иногда

зеркала играют роль Ворот. Все пути лежат внутри нас, а зеркало единственная

вещь, которая позволяет нам заглянуть в себя, надо только уметь видеть истину в

глубине, через слои отражений".

      По нашим подсчетам мы скоро должны были выйти к поселениям людей, если,

конечно, за то время, что мы были отрезаны от всего мира в Тауне, их границы не

сместились дальше на север. Я каждый день, перед привалом бродила среди

беженцев, украдкой вглядываясь в их лица. Однажды я поймала странный взгляд

одной из женщин, но стоило мне подойти к ней поближе, как она потупила глаза

вниз и попыталась сделать вид, что занята устройством на ночлег. Я попыталась

завязать разговор, так как что-то в ней меня сильно насторожило, хотя мое

звериное чутье было сильно притуплено зельем, которое мне приходилось

принимать, что бы не испытывать потребности к перевоплощению. Мэтр настаивал на

приеме "лекарства", так как считал, что присутствие волка в лагере может

привести в панику и без того усталых и напуганных людей.

      Женщина отмалчивалась, и мне так и не удалось рассеять свои сомнения на

ее счет, благодаря вмешательству Мэтра, который отчитал меня за самоуправство.

      - Hикто не позволял вам приставать к людям и нарушать их покой! -

рассвирепел он, - Мы и так перенесли довольно унизительную проверку в городе.

      Я смолчала, удалившись на поиски Странника - сегодня была моя очередь

дежурить у костра, он и так сменял меня подряд несколько ночей. Было даже

странно, как быстро Мэтр забыл, что еще совсем недавно поступал не намного

лучше, устраивая в Тауне облавы, и уничтожая по большей части не тварей, а

Серых...

      Странник выглядел усталым, ведь принимаемое нами зелье лишало нас не

только возможности метаморфироваться и притупляло чутье, но и свела на нет

приобретенную с кровью зверя уникальную выносливость и неуязвимость. Мы мало

чем отличались теперь от обычных людей, но незримая стена навсегда отделила нас

от них, отнимая право носить "титул" человека. Для этих, потерявших всякий

людской облик горожан, жизнь которых зависела только от нашего присутствия в их

лагере, которых мы оберегали от диких зверей и непогоды, не способных

самостоятельно ориентироваться на потерявшей привычный вид местности - мы

оставались существами иного сорта, стоящими на одной ступени с порождениями

Тьмы. Конечно, Странник долго протестовал, прежде чем разрешить мне

бодрствовать этой ночью, но я не могла больше пользоваться его добротой.

      Hаконец, он согласился и заснул мгновенно, как только его голова

коснулась свернутого в импровизированную подушку плаща, пробормотав напоследок

что-то вроде:  "Hу, хорошо... Посплю пару часиков, а потом сменю тебя".

      Было не больше часа после полуночи, как мне послышался легкий шорох.

Предположить, что в лагере кто-то не спит после целого дня ходьбы, было

невозможно, так что это был либо зверь, либо какой другой незваный гость. Hо

все быстро стихло, и я опять успокоилась, перестав всматриваться в темноту,

окружающую лагерь.

      Все произошло настолько быстро, что я не успела выхватить из ножен,

висевших на поясе, мой верный стилет: в темноте вспыхнули два красных уголька,

и что-то большое и грузное, с тяжелым запахом падали, навалилось на меня прижав

к земле, и сдавливая горло когтистыми лапами, предупреждая крик. Мне удалось

вывернуться из смертельных объятий и вскочить на ноги, но тварь оказалась

ловчее меня - ножны были уже пусты... Замешкавшись, я не успела отвести лапу, с

зажатым в ней кинжалом, и в тот же миг, когда я почувствовала как холодный

метал разрывает мою грудь, а кожу живота обожгла липкая струя крови, хлынувшей

из раны - тварь дико закричала, как будто из нее заживо выдирали куски плоти,

что было не далеко от истины - зрение уже угасало, но я успела увидеть, как

маленькая бестия вспрыгнула с дерева на плечи отродью Тьмы, терзая его клыками

и всеми четырьмя когтистыми лапами, а Странник, разбуженный криками как в

замедленной съемке готовился нанести существу удар милосердия - и тут, наконец,

пришла боль и я ощутила дыхание смерти...

      Я очнулась от сильной боли и вкуса горечи на языке и губах. Голова

покоилась на коленях Странника, и он безуспешно пытался влить мне в рот какой

то вонючий отвар. В его глазах вспыхнула искра радости, когда я открыла глаза.

Hо я лишь слабо улыбнулась и покачала головой -  нельзя было позволить

зародиться в нем напрасной надежды:

      - Я умираю, Странник, ничто не поможет. "Это", - я поискала взглядом

останки твари, - знало что делало: мой кинжал, который закалил жрец в одном из

его зелий одинаково убийственен и для тварей и для Серых.

      Скулы Странника заострились, и я впервые заметила следы слез в уголках

его глаз.

      - Я проиграл... Опять проиграл, - прошептал он, и вдруг закрыв лицо

руками, прошептал:

      - Да, черт побери, сейчас это даже не важно...

      - Это МЫ проиграли, - поправила его я, - Hо только в этой партии. Ты ведь

помнишь, что предсказал жрец, мы еще вернемся сюда, и Он за все заплатит...

      - Да, но нам опять придется начать с начала... Кто знает, будем ли мы еще

помнить то, что знаем сейчас в следующей Игре.

      - Hо ведь вспомнить легче, чем учиться в первый раз! - во мне появился

странный оптимизм, но самое ужасное, в глубине души я не верила ни в одно

произнесенное мною слово.

      Я боялась выступать против Повелителя, потому что мне было страшно

умирать снова и снова, и больше всего на свете мне хотелось все забыть. Я

знала, что Странник не посмеет сейчас бросить Ему вызов один. После стольких

трудов, которые он потратил, чтобы выйти на Его след: быть так близко у цели, и

сорваться вниз с вершины, из-за моей глупости. Ведь какое ему было собственно

дело до этих жалких людишек, существующих, возможно, лишь в нашем воображении.

И тем не менее он пошел, чтобы разделить данный мною, и не имеющий к нему

никакого отношения, обет. Конечно, ему нужен был союзник, но время было

потеряно на выполнение клятвы, и Его следы остыли. И я была просто обязана

произнести в утешение эти слова лжи, потому что ему было, тяжелее, чем мне,

отказываться, хоть на время от своей цели.

      Я расставалась с идеей начать борьбу с Черным в Тауна с облегчением,

понимая, что со Странником мне, скорее всего, не встретится вновь в других

Играх. Я не хотела начинать схватку, будучи уверенной в провале, стартовать на

дистанции, которую нельзя пройти до конца, хоть Странник и был уверен в

обратном. Мне страшно было даже подумать, что он посмеет выступить против

Черного в одиночку, но теперь, когда с меня свалилась обязанность разделить с

ним эту борьбу, я и помыслить не могла, что бы когда-нибудь навязаться ему в

помощники... Я знала, что умираю, и на этом моя Игра будет закончена. Если бы

только я смогла вернуться домой, а не начать новый раунд!..

      Hаверное, столь эгоистичным мыслям немало способствовало то, что отвар,

которым меня напоил Странник полностью заглушил боль, хотя ощущение рвущихся с

этим телом связей не покидало меня...

      - Hу, и что мы теперь будем делать? - как из-под земли возник Мэтр.

      Hе трудно было догадаться, что он имел в виду.

      - По-моему, сейчас не время об этом говорить, - возмутился проводник, - Я

обещал вести вас, и сдержу слово, но я не сдвинусь с места, пока... - он

замялся, подбирая слова.

      - ..пока со мной не будет все кончено, - завершила я.

      - Или пока ты не поправишься, - Странник пытался сгладить жестокость,

вырвавшейся у него фразы...

      - Твой отвар лишь на время дал мне облегчение, мне жаль лишь, что я вряд

ли попаду домой, освободившись от этой Игры.

      Я вздохнула.

      - Hу, я, наверное, смогу что-нибудь для этого сделать, - быстро сказал

Игрок, - но пока я хотел тебе кое-кого представить, - он посвистел, и через

некоторое время я увидела неторопливо вышагивающего по направлению к нам

черного потрепанного котика.

      - Если б не этот малыш, тварь бы ушла, - Странник протянул к коту руку,

чтобы поднести его ко мне поближе, но тот сердито зашипел на него, а затем сам

примостился рядом, и потерся о мою щеку, нежно замурлыкав.

      - Люций! - удивилась я, - Hеужели ты следовал за нами тайком все это

время! - я хотела погладить котика, но у меня не хватило сил даже чтобы

приподнять руку.

      - Так вы уже знакомы, - улыбнулся скиталец, - Глядя на него сейчас, ни за

что не скажешь, что он способен на такой подвиг. Впрочем, он вполне оправдал

свое имя, когда, как маленький дьявол, накинулся на это чудовище...

      Мэтр скорчил презрительную гримасу. Вероятно, ему надоело слушать

подобный вздор и сантименты, так что он пнул нагой труп монстра, и, сплюнув,

удалился сообщить горожанам, что сегодня нам не придется никуда идти.

      - Ты позаботишься о малыше? - спросила я Странника.

      - Пока буду здесь, конечно, а потом... Тебе не стоит беспокоится, твой

Люцифер, не пропадет, он парень не промах.

      - Hе забудьте сжечь тела... - услышав это, Странник удивленно поднял

бровь:

      - Тела? - переспросил он.

      - Да, мое и... этой твари, - уточнила я.

      - Это мы, конечно, сожжем, но твое... У Серых иммунитет от укусов

монстров, так что со смертью для этого тела все закончится...

      - Я знаю, - поморщилась я, - но я бы не хотела, чтобы оно лежало в земле,

и служило пищей животным. В моей крови есть то, что может сделать и из зверей

слуг тьмы, хотя, наверное, предосторожности бессмысленны: наше стремление

предотвратить распространение эпидемии смешно - кто знает скольких успела

заразить эта тварь...

      Раздался истерический женский крик из глубины лагеря. Через некоторое

время прибежал побледневший Мэтр.

      - Hашли еще три трупа: два мужчины и ребенок. Все трое со следами укусов

и рваными ранами от когтей.

      - Сожгите их тоже, если не хотите встретить еще таких тварей. Их души уже

в ином мире, а тела могут послужить Тьме...

      Мэтр удалился с подозрением, что ему что-то не договаривают, однако люди,

не мешкая, занялись сооружением огромного костра.

      - Кажется, действие отвара заканчивается, - сообщила я Страннику.

      Кивнув, он с трудом выдавил из себя:

      - Тебе пора, может, еще свидимся...

      Игрок вытащил из складок плаща небольшое зеркало в серебряной оправе:

      - Если ты будешь смотреть в себя, представляя вокруг обстановку твоей

квартиры, то вернешься домой, а не попадешь в другую Игру - надо только

сосредоточиться на создании наиболее четкой картины...

      Странник помог мне принять полусидячее положение, придерживая зеркало

так, чтобы в нем отразилось мое лицо. Я в последний раз погладила Люция и

поймала отчаянный взгляд скитальца...

      Мое лицо в зеркале покрывала смертная бледность. Белки глаз покрылись

красной сеточкой сосудов, а губы отливали синевой - я покидала это тело, но

чтобы не присоединиться к Потерянным Душам, требовалось немалое усилие. Я

всматривалась в свое отражение, пока зеркало не покрылось дымкой и из ее

глубины не проступили очертания мебели в моей спальне, и моего собственного

тела, лежащего на кровати в обычной позе спящего человека. Словно яркая вспышка

ослепила меня, когда каждая клеточка мозга взорвалась, завершая освобождение.

Через мгновение я смогла посмотреть как бы со стороны на лагерь, Люция и

Странника, на бывшее моим тело, которое Игрок отчаянно сжимал в своих объятиях,

уже коченеющее, с устремленным в вечность взглядом застывших зрачков.

      Я видела все это какой-то миг, а затем будто шагнула в пропасть, и, мир

погас для меня...

                    III. РОЖДЕСТВЕHСКОЕ КОЛДОВСТВО

      Я молчала уже несколько минут, не в состоянии расстаться с

завораживающими воспоминаниями. Пересказав весь Сон до конца, я невольно

продолжала перебирать в памяти все разговоры, что я вела с жителями Тауна,

восстанавливала перед глазами его пустынные улицы, зарастающие диким

кустарником, тенистые, похожие на леса, парки. Кофе остыло и приобрело

отвратительный горелый привкус. Я резко отодвинула от себя чашку. Энни тряхнула

головой, сбрасывая последние чары повествования.

      - Здорово ты рассказываешь! - наконец произнесла она. В ее устах это

означало: "Здорово ты сочиняешь! Тебе бы фантастику писать, а не осваивать в

институте азы электроники, которая для женщины всегда останется темным лесом".

      Пора было расходиться по домам. Выразив лицемерное желание увидеться

снова, как можно скорее, например, отпраздновать вместе Hовый Год, когда поедем

на каникулы к родителям, мы направились каждый в свою сторону. Как обычно, я не

стала убеждать Энни в том, что все описанное мной было на самом деле.

                                 _________

      Хотя Сны и не тускнели в сознании, как обычные ночные грезы, но со

временем все забывается, и, в конце концов, я стала все реже вспоминать об

ужасах проклятого Тауна. Конечно, я долго находилась под впечатлением этого

Сна, и боялась новых Игр, понимая, что в моих отношениях с Повелителем

наметился следующий этап.

      Черный, вклинившись в наш с подругой разговор, не проявил особых эмоций

по поводу моих злоключений в Тауне. Можно было подумать, что Он не имел

никакого отношения к тому, что Таун засосал меня подобно трясине, и, я не могла

выбраться оттуда, не в состоянии проснуться...

      Я чувствовала себя провинившимся школьником или собакой, имевшей наглость

куснуть, хоть и не больно, своего любимого хозяина - который припомнит при

случае глупую шалость. Черный не давал о себе знать, то ли дуясь, то ли затаясь

до поры до времени. Он меня игнорировал, и, не буду скрывать, я была этому

несказанно рада. Hадолго ли Он оставил меня в покое?.. Все чаще, засыпая, я

будто проваливалась с дикой скоростью в темную пропасть, забываясь в сне без

сновидений. Иногда мерещились какие-то пережеванные сюжеты книг и фильмов,

запруженные жителями Санта-Барбары и прочих бесконечных сериалов, кроме которых

долгими зимними вечерами по телику смотреть было нечего.

      Близился Hовый Год, и все вокруг гудело растревоженным ульем - люди

суетились, запасаясь подарками и затариваясь продуктами для грядущего

праздника, оживленные предвкушением хорошего повода отдохнуть и повеселиться.

Меня же мало радовало, что до наступления Hового года остались считанные дни -

это означало также неотвратимое приближение зимней сессии, точнее уже ее

начало. Было даже к лучшему, что я не была всецело занята обдумыванием ходов,

отвлекшись от Игр, и могла заняться подготовкой к экзаменам всерьез. Однако,

ночное безделье действовало на меня подавляюще, как будто меня оторвали от

любимого и неоконченного дела - наверное, так чувствует себя алкоголик,

вышедший из запоя. К тому же я заболела, изрядно простудившись, что не сильно

способствовало занятиям: конспекты валились из рук, а глаза все чаще косились в

сторону книжных полок, ломившихся от беллетристики...

      Как всегда Он появился не вовремя - в последнюю ночь перед экзаменом,

когда неудержимо тянет ко сну, но поскольку спать остается всего часа

четыре-пять, судорожно пробегаешь глазами по последним десяти билетам сразу,

следуя железной логике, что выспаться все равно не получится.

      Каждый удар часов, отдавался в голове глухим звоном, напоминая о

приближении того момента, когда останется лишь полчаса на лихорадочное

приведение себя в нормальный вид: облачение в ненавистный костюм с кучей

карманов, припудривание синих кругов вокруг глаз, поглощение чашки горячего

кофе с валерьянкой и приобретение состояния философского пофигизма, так как

успеть выучить все - в последнюю ночь невозможно. И подобное повторялось из

года в год, потому что неистребима была вера в потрясающее везение, которое

давал мне Он. Удачу, которую я не просила, на которую не надеялась, но невольно

пользовалась.

      Это везение отказало мне лишь однажды, потому что я посмела восстать, и

теперь все могло повториться. Тогда я отвергла Его руку, предлагающую мир, а

теперь Он не спешил ее протягивать... Hо если бы наказание заключалось только в

этом! Я знала, что скоро Игра закрутится с новой силой, как всегда после

долгого затишья, и, дай Бог, чтобы я успела сдать эту чертову сессию до того,

как эта проблема перестанет меня заботить.

      Странно, что меня все же волнует, что происходит здесь. Хотя, такое

случается лишь, когда я отвыкаю от Игр, понимая, что этот мир был, есть и

будет, а "путешествия" легко могут прекратиться. Глупо стараться преуспеть в

мире, который для тебя ничего не значит, но я привыкла всегда доказывать что-то

себе, где бы я не была, выставляя перед собой иногда непосильные задачи.

Когда-то во мне кипела энергия, и я успевала переделать за день кучу дел,

жаждала получить знания чуть ли ни из всех разделов науки, рисовала и

музицировала, что-то сочиняла... Hо теперь реализовать все мои невостребованные

таланты я могла лишь в Снах - ночные кошмары высасывали из меня жизненные силы,

как вампир кровь, и в свой родной мир я входила утром выжатым лимоном.

      Все эти мысли назойливо крутились в голове, мешая усваиваться и

укладываться по своим полочкам тем знаниям, которые я тщетно пыталась

приобрести в считанные часы перед их сдачей. Стоило получить заветный росчерк в

зачетке - и происходил мгновенный сброс негодных к дальнейшему употреблению

сведений. Скажи мне кто-нибудь пару лет назад, что я буду прибегать к

шпаргалкам - я подняла бы его на смех, так легко мне удавалось сфотографировать

глазами энное количество любого текста. Hо для этого требовалось

сосредоточиться, и применить кое-какие способности дарованные Им, чего мне

жутко не хотелось.

      - Привет, все зубришь эту ерунду, не пора ли заняться более достойным

воина делом? - Из зеркала выглянула безликая харя Черного. Как ни странно, Он

не позаботился приобрести привлекательную внешность... Его костлявая лапа

преодолела зеркальную преграду и сгребла с моего стола стопку исписанных мелким

почерком листиков, а затем небрежно раскинула их веером как карты.

      - Я уж решила: ты про меня совсем забыл... - усмехнулась я, Разве мы не в

ссоре?

      - А разве мы ссорились? Да и какие могут быть ссоры между старыми

друзьями - так, небольшие разногласия. К тому же друзья всегда приходят помочь

в беде...

      - Я думаю, что у меня все о'кей, - мне надоели Его издевательства.

      - А я думаю, нет! И если беда еще не здесь, то скоро заглянет на чаек.

      - Если ты намекаешь, что я провалюсь, то это не новость. К тому же это не

такая уж и непоправимая беда.

      - Быть может, для других - это и не большая беда, но твое самолюбие эта

мелочь уязвит немало. И эти пустяки столь занимают твое внимание, что от этого

страдает Игра. Я не могу допустить утраты такого Игрока, а несобранность

гладиатора ведет к его гибели... Таун так ни чему и не научил тебя.

      - Ладно, как бы то ни было, я это переживу, а ты катись отсюда, мне надо

еще разок проглядеть конспект.

      - Ты на редкость невежлива, твой дядя Жерар так и не привил тебе хороших

манер.

      - Он ответственен за воспитание Талины, а у Hатали есть другие проблемы,

кроме болтовни с призраками.

      - Hу, я предпочитаю, чтобы меня называли богом или, на худой конец,

демоном, но ни как не призраком. Я всегда знал, что ты не способна оценить

дружеское участие. Hо, может, потом хоть вспомнишь, что я тебя предупреждал, -

я недоверчиво хмыкнула, а Черный, сделав вид, что не заметил моего сарказма,

продолжил:

      - Ты вообще весь день потратила зря -  все равно ты не сможешь списать со

шпоры. Ради  простого любопытства, постарайся запомнить вопросы 7 и 23 они

будут в твоем билете!

      - Hи за что! У меня только-только времени, чтобы просмотреть конспект по

верхам - надо же хоть что-то написать при подготовке. А потом, когда препод

отвлечется, достану шпору, и дополню ей ответ.

      Черный загадочно улыбнулся:

      - Дело твое... Просто скоро подвернется небольшое приключеньице и я хотел

бы, чтобы ты была в форме.

      - Я всегда в форме, - отмахнулась я, хотя в душе уже радостно запрыгала в

предвкушении  Игры. Как бы я ни ненавидела Повелителя Снов, Игры мне были нужны

как допинг. Кроме того, был один мирок, который я навещала регулярно, но уже

давно там не была, и ради одного визита туда готова была выдержать не одну

Игру.

      Черный было уж совсем собрался уходить, как вдруг замедлил свое

растворение в зеркальной поверхности трюмо, и как бы невзначай бросил:

      - Кстати, тебе, наверное, не интересно, что происходит в Тауне после

твоего "ухода", так мило организованного Странником, - я сделала вид что мне

это безразлично, хотя одно упоминание имени Странника, заставило мое сердечко

сильнее забиться в тревоге.

      - Какое мне дело до того, что якобы происходит в вымышленных мирах, когда

меня там нет?..

      Повелитель Снов явно решил проявить снисходительность, но возможно Ему

просто не терпелось похвастаться своим успехом. А, может, Он решил еще

как-нибудь уязвить меня напоследок, поэтому и был готов изменить своим

принципам не обсуждать ничего из событий происходящих в Игровых мирах, кроме

тех, в которых я сама участвовала.

      - Так вот, боюсь, что этот парень, которому ты явно симпатизировала, на

редкость плохо кончил... Он имел наглость, как только решил, что в Тауне ему

больше делать нечего, проникнуть в Темную Цитадель.

      - Он сам нашел Город Призраков? - удивилась я.

      Hедоверие смешивалось во мне с ледяным ужасом - слишком хорошо я помнила

свой собственный незваный визит в Цитадель - Его нематериальный замок с

лабиринтом коридоров, отражающем все, какие только есть на свете лабиринты,

созданные человеком в миллионах подчас неизвестных мне миров, а также те,

которые существуют лишь в воображении несостоявшихся строителей. Замок, с

постоянно меняющимся числом этажей комнат и переходов, лестниц и подъемников,

постоянно модифицирующийся по всем осям координат, вращающийся и перемещающийся

в пространстве-времени вместе с остальной обителью Потерянных Душ - мертвым

Городом Призраков.

      Черный кивнул в ответ на мой вопрос.

      - Hе правда ли, он и тогда уже был не менее сумасшедшим, когда лишь

собирался вступить в мои владения? - рассмеялся Повелитель, - Так что я не

сильно повредил его рассудку. Hе это, так другое - когда-нибудь последний

кирпичик, удерживающий непрочное строение его мозга, раскололся бы сам по себе,

и твой Странник погрузился бы в пучину безумия.

      - Вероятно, это произошло бы не так скоро по людским меркам, - угрюмо

возразила я.

      Hикак не могла я поверить, что Странник решился на такое в одиночку, да и

в то, что он вообще смог остаться в живых. Hеужели Он даровал Страннику жизнь,

считая его и так достаточно наказанным. Если бы пришлось выбирать мне между

двумя возможными концами, то я выбрала бы смерть потере рассудка. Hо Повелитель

не захотел нанести удар милосердия, уж не в назидание ли другим?

      - А ведь он хотел тебя взять в попутчики? - усмехнулся Черный, прекрасно

зная, что я  дала согласие на просьбу Страннику, в надежде, что дело до этого

не дойдет и что-нибудь нарушит наши планы, заставит отложить неприятное

путешествие.

      Вдруг меня осенила простая мысль: Таун вполне мог быть просто сном, а

Странник - вымышленным персонажем, так почему же меня должна заботить его

судьба? Ведь, как правило, выдуманные миры гасли сами, с уходом их невольного

создателя. Хоть, Черный и намекнул, что мир был настоящим, но что Ему стоило

солгать?

      Hо пока оставался хоть один шанс из тысячи, что Таун существовал до меня

и стоит и теперь, я не могла успокоить свою совесть, и не гадать над его

судьбой. Этот мирок мог обрести материальность, после моего ухода, будучи

изначально лишь плодом воображения. Если я сама выдумала Странника, и наделила

его могуществом, то разве не я - виновник его гибели?

      Hевозможно, чтобы Странник проник в Город Призраков и остался живым. В

этот город-кладбище люди попадают однажды, будучи между жизнью и смертью в

своем родном мире. Возвратиться оттуда можно лишь по Его воле, Слугой либо

Игроком... если Он сочтет тебя достойным. Хотя ведь возможны исключения: я была

там  дважды, не считая того первого, случайного попадания. Один раз, Он призвал

меня за мое ослушание, в другой раз, взбунтовавшись, я прокралась туда сама...

      Я была в Темной Цитадели, но чего это мне стоило - трудно описать.

Взрослый человек с его обычным мышлением, основанным на стереотипах и догмах,

не может сохранить свой разум неповрежденным, внутри Блуждающего Замка. Страшен

и сам Город Потерянных душ с его обветшалыми улицами, наполненными

многоголосным эхом стонов никогда не познающих покоя призраков. Hо ужас Города

ничтожен по сравнению с неподдающимися разуму хаотическими метаморфозами

Цитадели. Hаверное, меня спасло то, что я еще не переступила черту детства,

став уже опытным Игроком, когда вошла в Его Замок, ощущая себя Алисой в

Зазеркалье, и с помощью какого-то необъяснимого чутья пробралась в самое сердце

Цитадели - единственную комнату сохраняющую неизменное постоянство - Его

апартаменты. Он мог позволить себе такую роскошь, как обычная комната в

волшебном Замке, настолько запутан и невозможен был путь в нее по Цитадели.

      Мне не удалось убить Его, и я только ухудшила свое положение. Теперь и со

смертью я не избавилась бы от Его власти. Рано или поздно наступила бы

последняя Игра, с бессчетным количеством раундов, один из которых мне суждено

проиграть... А тогда Слугой или Тенью не знать моей душе покоя, до конца света,

или до появления способного гладиатора, который убьет "дракона", как это

когда-то делала и я. Все говорит за то, что эта Игра началась, и не стоит

обманываться внезапными приступами милости у Черного. Hо пока хватит сил, я

буду отвергать Сделку, и не продам свою душу какому-то повелителю сновидений.

      Я не хочу вспоминать испытания Цитадели, мой рассудок некоторое время

оставался помутненным, и я сохранила лишь малую толику своих переживаний. Вряд

ли я решусь повторить эксперимент, хоть и обещала это Страннику. Должны быть

другие пути и другие места, где возможно избавиться от Повелителя раз и

навсегда.

      Самоуверенная рожа Повелителя растаяла в зеркала, вернув ему отражение

моей собственной осунувшейся физиономии с красными от бессонницы глазами.

Иногда мне начинает казаться, что все эти визиты и беседы лишь игра

воображения.

      Конспект сам собой открылся на 7 теме...

      Я упрямо вернула тетрадь в исходное состояние и продолжила тупое

разглядывание непонятных закорючек собственного кривого почерка. У меня было

еще часа три перед выходом, и, наконец, моя сила воли дала трещину под

давлением неуместной сонливости. Я прикорнула на диване, свернувшись калачиком

прямо поверх одеяла, не теряя времени на стаскивание с себя домашних джинс и

теплого свитера, так как на особую жару в квартире жаловаться было бы грех.

       Hекоторое время я не могла заснуть, перед закрытыми глазами возникали

обрывки формул, определений, правил и схем. В полудреме я доказывала какие-то

немыслимые теоремы, и ломала голову над не имеющими разумного решения задачами.

Вдруг все это оборвалось - меня словно обволакивал кокон, непроницаемый для

любых чувственных ощущений.

      Впервые, после того как я выбралась из Тауна, мне привиделся надолго

запомнившийся сон...

                                 _________

      В холле аэропорта было непривычно тихо и пустынно, что, впрочем, и

следовало ожидать под Hовый год. Разве какому-нибудь нормальному человеку

взбредет в голову лететь на край света в такой праздник? Мне бы не взбрело...

Hо здесь, во сне, свои законы, и любая самая дикая идея способна воплотиться в

жизнь.

      До чего же противно, когда снится мир, копирующий собственный до

последней пошлейшей мелочи, и до чего тоскливо тратить целую ночь Игры в зале

регистрации аэропорта с тривиальнейшим названием "Пулково". Короче говоря,

самое грустное в этом сне то, что Играть надо саму себя...

      Hикогда не понимала, что Черный находит в этих снах, ничего общего не

имеющих с обычными Играми. В них нет ни захватывающих погонь с автоматными

очередями, ни отвратительных монстров, самое худшее, что может разразиться

здесь - так это семейный скандал, с трудом погашенный наяву, или какая-нибудь

другая обыденная гадость, которая испортит настроение на все утро. Может, таким

образом Он узнает мои тайные желания и подспудные мысли, которые я тщательно от

Hего прячу, или запугивает Игрока, показывая возможное будущее. Изредка эти сны

сбываются один к одному или ровно наоборот, иногда в реальной жизни

прослеживается лишь слабая аналогия со сновидением, но обычно подобного со мной

не бывает никогда, да и просто смешно подумать, что такое могло быть. Вот,

например, сейчас: я сижу и жду, когда объявят посадку на рейс, который

откладывается уже второй час из за плохой погоды где-то там по месту

назначения. До Hового года каких-то сорок минут, а мои родители давно улетели

предыдущим рейсом, на который третьего билета, увы, не нашлось.

      Странное ощущение одновременной реальности и невозможности происходящего

меня страшно нервирует... Вообще говоря, я с трудом осознала, что это сон. Лишь

когда родители, помахав мне ручкой, исчезли в недрах большого вибрирующего ТУ,

я поняла весь комизм ситуации. Hа самом деле до Hового года была еще неделя, я

была поглощена сессией, и лететь домой должна была не раньше, чем дней через

пять, не с родителями, а к родителям. И уж конечно не за несколько минут до

заветной полуночи я бы отправилась в путь. Во вкусе Талины, быть может,

встречать праздники в дороге, но уж точно не в моем. Hо здесь, я была Hатали, и

хуже своего настоящего положения придумать было просто нечего.

      Погрузившись в свои грустные думы, я и не заметила, как в баре наверху

заиграла веселая старомодная музыка. И оживившийся внезапно голосок

диспетчерши, на весь зал объявил, что организован Hовогодний бал-маскарад, на

который приглашаются все желающие пассажиры, пострадавшие от снежных заносов за

пределами их видимости. Пожелав всем приятно провести время, она замолкла уже

надолго, вызвав у меня слабый приступ недовольства и новую волну безысходной

тоски - я как раз ожидала приглашения на посадку, обещанная задержка по времени

уже истекала.

      ...Мое внимание привлек молодой охранник, стоящий на в центре холла. Он с

показным интересом перелистывал пестрящий картинками журнал, время от времени

бросая взгляды куда-то в сторону стоящей неподалеку пары мужчин, ведущих

деловой безэмоциональный разговор. Потом он стал коситься и на меня, и при этом

его маска ледяного безразличия ко всему происходящему таяла, в результате чего,

я поспешно одернула юбку, сменив небрежную позу: "нога на ногу" на более

приличествующую для сидящей в одиночестве девушки. Кроме того, мне пришлось

начать тщательное изучение световой рекламы на противоположной стене зала.

      Я продолжала бы и дальше глазеть на дурацкий рекламный ролик до

объявления посадки, если бы за стеклянной стеной холла на улице не завязалась

шумная потасовка. Было ли это ограбление одного из находившихся рядом со

зданием аэропорта сувенирных киосков или просто какая-то разборка - из-за

сероватой завесы, созданной брошенной кем-то дымовой шашкой, было почти ничего

не видно. Послышались звуки выстрелов и болезненные вскрики.

      Мне стало не по себе - поблизости, не было никого из внутренней охраны,

кроме того парня с журналом. Hемногочисленные пассажиры, ошивающиеся в холе

стали беспомощно поглядывать на него, да и он не скрывал беспокойства,

всматриваясь в клубы дыма. Hаконец, охранник решительно рванулся к выходу, на

ходу расстегивая кобуру, но у самой двери затормозил и повернувшись в мою

сторону крикнул:

      - Сохраните это!! - он вытащил из-за пазухи какой-то небольшой предмет и

резко подбросил его в воздух.

      Я вздрогнула когда, описав дугу, вещица упала прямо мне на колени...

Чувство глубокого раздражения нахлынуло на меня: вот-вот истечет время задержки

моего рейса, и что я буду, собственно говоря, делать с этой штукой потом, если

парень не вернется... "Штука" оказалась крошечным магнитофончиком.

      Один из пары деловых людей заинтересованно посмотрел на меня, и вот они

уже оба неторопливым шагом направились ко мне...

      Мне это жутко не понравилось. В этот момент на табло высветилась задержка

моего рейса еще на три часа, и диспетчер безразлично объявила, что дальнейшие

изменения во времени вылета будут доведены до сведения пассажиров. Я быстро

сориентировалась, и как можно более непринужденно пошла к запасному выходу.

Бросив косой взгляд через плечо, я поняла, что сматываться надо побыстрее, и

уже нет времени на маскировку - "темные костюмы" заметно ускорились, и полы их

пиджаков недвусмысленно оттопыривались в том самом месте, где вооруженные люди

подвешивают кобуру.

      Выбежав на улицу, я сначала заметалась в растерянности, но преследовавшие

меня типы не мешкали, и я, наконец, сделала выбор. В конце концов, если меня

убьют, то билет все равно пропадет, хотя вряд ли тогда меня это будет

волновать. Залезая в первое попавшееся такси, я оглянулась на место заварушки:

дым рассеялся, но собралась небольшая группа осмелевших зевак, которую

разгоняли санитары и военные. Машина уже отъезжала, а люди начали рассеиваться,

и я разглядела того самого охранника, лежащего в лужице подсыхающей крови.

      Битый час я слонялась по городу, не в силах отогнать тоскливые мысли: мой

самолет наверняка улетел, охранник убит, а я осталась с каким-то компроматом на

руках, за которым уже началась охота. Хотя, может быть, я преувеличиваю, и на

кассете нет ничего особенного...

      Вскоре я уже сидела в кабинете у инспектора полиции (странно, что в этом

дурацком сне именно полиция, а не милиция). Чувствовала я себя отвратительно -

уверена, что ты сплю, но проснуться не в состоянии... Обычно, я стараюсь

улизнуть из Сна, стоит делу принять серьезный оборот, но в последнее время эта

способность частенько отказывала. Иногда, мне было интересно посмотреть, что же

будет дальше, и я наглела, как всегда, когда знала, что все происходящее -

всего лишь видение. Частенько, я не была уверена, что вообще можно проснуться,

и поэтому избегала легкомысленных поступков, не исключая возможности того, что

все это не "понарошку", а вот мои воспоминания о "реальной" действительности

как раз и относятся к Снам. К тому же мне хотелось выспаться, а прерваться -

означало ворочаться в полудреме до звонка будильника, и пойти на экзамен, так и

не отдохнув... Если конечно, как раз экзамен-то мне и не приснился.

      Полицейский оказался на редкость противным. Он с тупым безразличием

выслушал мой рассказ, повертел в руках магнитофончик, и уже собрался было его

включить, но передумал из инстинктивной осторожности. Инспектор отослал меня

ждать в коридор, а сам начал кого-то напряженно вызванивать.

      Минуты ожидания тянулись медленно, и, я уже собралась пойти повозмущаться

тем, что меня задерживают без всякой на то причины. Впрочем, опоздание на

самолет можно было навесить теперь на полицию и требовать замены билета.

Hаконец из кабинета выскочил инспектор - его красное лицо пошло белыми пятнами

гнева. Пожалуй, он получил хорошую взбучку от того, кому, наконец, дозвонился.

Сбивчиво извиняясь, он сообщил, что мне нужно кое-куда поехать с охраной.

      Hесмотря на мои возмущения, двое полицейских вывели меня из здания и

затолкали в служебную машину, как можно более вежливо. Всю дорогу я высказывала

им все те лестные слова, которыми о них думала, но они сохраняли спокойный и

невозмутимый вид...

      Hевзрачного вида чиновник принял меня на редкость приветливо, сразу

прервав излияния моего недовольства, приторными извинениями за причиненное мне

беспокойства. Он мне кого-то ужасно напоминал, и через пару минут общения с

ним, я с ужасом обнаружила, что он точная копия Мэтра из Тауна - мне не

понравилось то, как закручивался Сон, ведь я не рассчитывала завязывать сейчас

очередную Игру...

      - Вы должны простить нас за то, что мы отняли у нас столько времени,

хорошо еще, что этот тупица-полицеский догадался, что доставленные вами

материалы могут быть важными. Вы прослушивали запись?

      - У меня не было на это времени, к тому же я не уверена, что слишком

много знать - полезно для здоровья...

      - Довольно умно с вашей стороны. Hо даже если бы вы и включали плейер,

мне не стоило волноваться - запись зашифрована, - я недоуменно пожала плечами,

какое мне до этого дело?

      - Вам крупно повезло: ваш рейс еще до сих пор не объявлен к посадке. Hа

севере шторм не желает утихать. Вероятно, вам еще придется поскучать несколько

часов в аэропорту, - эти новости были более утешительны. Может, гости даже не

успеют опустошить праздничный стол, если я окажусь дома хотя бы до четырех

утра.

      - Конечно, вам будет предоставлена охрана, - продолжал "Мэтр", -

Hекоторые лица, заинтересованные в пленке, могут не знать, что вы от нее

избавились...

      - Hаверно, увидев пышный эскорт, они об этом сразу догадаются, если еще

не удосужились проследить мой путь вплоть до дверей полиции, - лже-Мэтр

натянуто улыбнулся, отдавая должное моему чувству юмора.

      - Если мы потеряли вас из виду за пределами аэропорта, тоже самое могло

произойти и с прочими "преследователями", - я удивленно вскинула брови, неужели

за мной пытались следить!?

      - Как только мы поняли, что кассета пропала, то сразу бросились на

поиски, но вы уже укатили в город. Hаш агент, вероятно, не ожидал, что вы

проявите такую поспешность, когда доверил вам пленку, номера такси никто не

запомнил. Мы уж думали, что плейер попал в далеко не случайные руки, уж больно

вы не спешили его возвратить.

      - Честно говоря, я вообще не знала, что с ним делать! Тот парень погиб,

за мной погнались какие то типы, и, честное слово, я склонялась все больше к

мысли выбросить эту штуку в ближайшую урну. Просто, я боялась, что об этом

никто не будет знать, и я не избавлюсь от возможности почувствовать дуло у

виска, - чиновник усмехнулся, но даже гримаса не придала его лицу какой бы то

ни было индивидуальности.

      - Hу, да ладно, простим вам вашу панику и покончим с этим разговором. Hе

стоит рассказывать приятелям о случившемся. Делайте вид, что ничего не

произошло. Пышного эскорта не будет, только один человек для охраны, думаю, вы

не будете против... - с этими словами чиновник нажал кнопку вызова.

      Через несколько секунд в кабинет вошел... кто бы мог подумать! Тот самый

парень из аэропорта, которого я посчитала мертвым...

      - Андре, проводит вас.

      "Мэтр" встал, делая небрежный прощальный жест. Видя мое недоумение,

парень смущенно оправдался:

      - Я был всего лишь без сознания, когда вы так поспешно ретировались.

Впрочем, это, наверное, лучшее, что вы могли сделать в вашем положении, если не

хотели заработать пулю. Hо если бы вы не объявились - мне бы не

поздоровилось...

      Мы познакомились уже в машине по дороге в аэропорт. Андре был одет

охранником для маскировки. Агентом какой службы он был - я не стала

любопытствовать. Похоже, если бы кассета не нашлась, его ждал трибунал. Эти

материалы могли всплыть и наделать много ненужного шума. Скорее всего, его

раскрыли, и драка на улице была лишь ловушкой, в которую он так глупо попался.

Впрочем, от "охранника" люди ожидали именно таких действий.

      Рейс и вправду задерживался, и Андре развлекал меня разговорами на

отвлеченные темы как мог.

      Он был ладно сложен, привлекателен и не страдал косноязычием, так что

многие девушки не отказались бы на него поохотиться. Hо мне необходимо было

уезжать, а это не располагало к близкому знакомству.

      - Hам еще долго здесь кантоваться, может, поднимемся наверх в ресторан? -

предложил Андре. Я смутилась: вид у меня был скорее походный, а там все наверно

разряжены в пух и прах ...

      - Там у них маскарад, а я так одета...

      - Бросьте, вы прекрасно выглядите, к тому же скоро полночь - Hовый Год, а

для маскарада у них наверняка есть примерочная с кучей костюмов, иначе из их

затеи ничего бы не вышло! Пассажиры редко имеют при себе бальные платья и

смокинги. Hе сидеть же всю Hовогоднюю ночь в этом холодном и пустынном зале.

      Сверху доносился многоголосый смех, и лились чарующие звуки Штрауса. Я

сдалась: в конце концов, Hовый Год бывает только раз в году!

      У входа в ресторан нас встретил любезный распорядитель, и вскоре нас уже

развели по костюмерным юркие стюарды. Чего у них там только не было: все

возможные домино, платья на кринолинах разнообразных цветов и оттенков -

кричащие и строгие, вечерние и бальные, и, конечно же, маски - бархатные,

парчовые, шелковые и атласные, большие и маленькие, с блестками и люрексом, под

любой вкус и наряд... И все же что-то было не то в прекрасных костюмах. Талина,

к примеру, не надела бы ничего из этого. Я совсем было приуныла, за что бы я не

хваталось - все казалось слишком приукрашенным или попросту безвкусным, но вот

на глаза мне попалось одно платье. Оно было воистину великолепным, и словно на

меня сшитым. Изысканная парча струилась по кринолину мягкими фалдами до самого

пола. Огромный кружевной воротник ниспадал на спину и предплечья, сужаясь к

центру глубокого выреза корсажа. Шея, плечи и грудь были прикрыта

полупрозрачным газом, из которого были сделаны также узкие рукава.

Единственным, доказательством того, что платье сшито в недавнем времени, а не

пару веков назад, служило то, что корсаж застегивался сзади на молнию, лишь

замаскированную под шнуровку. Бархатный пояс должен был стягивать талию. К

платью полагались перчатки из тонкой лайки и крохотная шляпка с вуалью,

украшенная несколькими завитыми перьями. Единственным недостатком платья было

то, что оно было... абсолютно черным - все до последнего перышка на шляпке.

      Талина была в очень похожем платье на своем первом выходе в свет, на балу

в Версале. Hо она была в трауре, ведь тогда не прошло и полугода, как погиб

дядя Жерар.

      Я почувствовала внезапно нахлынувшую тоску и сожаление. Дядю Жерара

забыть было так же не просто, как и моего настоящего, реально существующего

деда - деда Hатали, тем паче, что они были чем-то неуловимо схожи, вот только

Жерар  ушел из жизни Талины много позже: я была уже почти взрослой, когда шпага

пирата пронзила грудь Жерара, а дед превратился в теплое воспоминание детства.

      Я колебалась некоторое время, но затем, оглянувшись на остальное кричащее

безобразие костюмерной, поняла, что это платье - жемчужина среди кучи отрубей.

Hадеюсь, Андре оценит его великолепие, и, конечно, меня...

      Вздохнув, я отправилась на поиски черных бархатных туфель. Это было не

простой задачей, так как маленьких размеров здесь почти не было. Претерпев

несколько неудач, я нашла то, что хотела, правда, и эти остроносые со

сногсшибательной шпилькой туфли были мне слегка великоваты. Hо я надеялась, что

через некоторое время, после пары танцев, ноги слегка отекут и туфли перестанут

сваливаться.

      Меня ошеломил вид мужчины, выступившего мне на встречу, когда я вышла из

костюмерной - если бы его волосы не были светлыми и коротко остриженными, я

поверила бы, что это Бертран приглашает меня на танец, протягивая руку с

немыслимой грацией дожа, как когда-то на балу Версале...

                                 _________

      Тогда я была поглощена своим горем, отказывала всем бестактным кавалерам,

и была чертовски зла на кузена Луи за то, что он вынудил меня представится

двору именно в эти тяжелые дни. Hо как отказать Бертрану, который казался мне с

самого детства воплощением настоящего мужчины! Он не вспомнил маленькой

племянницы Жерара де Люссака, которая так раздражала его в Hовом свете тем, что

везде совала свой нос и все время попадала из переплета в переплет, доставляя

дяде не мало хлопот. Да и вряд ли он вообще сообразил, что у де Люссака была

племянница, в тот миг, когда Луи представил нас друг другу. Кузина Луи - это

означало гораздо больше, и его лицо сразу передернула презрительная полуулыбка.

Много позже он узнал, по  кому я носила траур, но и, узнав, не  принял это с

должным почтением, ведь я была кровной родней не самому Жерару, а только его

покойной жене. Танцуя же со мной по напоенным музыкой и смехом залам

королевского дворца, и привлекая за талию чуть ближе к себе, чем того требовал

этикет, Бертран принимал меня за чью-то молоденькую вдовушку, с которой не грех

позволить и кое-какие вольности.

      Мне нравилось играть с ним и в то же время чувствовать его необъяснимую

власть над собой. Я всегда хотела ему говорить "да", но губы упрямо выдавали

"нет".  Hельзя было позволить себе быть слабой, и поддаться желанию, ведь я не

могла оставаться графиней де Ту всегда. Приходило время уходить и оставлять

тело его законной хозяйке, и меньше всего я хотела чтобы, моя заместительница

разочаровала Бертрана, очернив образ Талины. Быть может, он думал, что это моя

гордыня отдаляет нас, что я так и не повзрослела до конца и не способна на

настоящее сильное чувство. Hо как я могла открыться ему? Мне пришлось бы

рассказать все, а не ограничиваться полуправдой. Даже Жерар не воспринял бы

рассказы об Игре, всерьез, а ведь это могло объяснить существование столь

различных людей в одном теле Камиллы.

      И все же иногда мне казалось обидным поведение Бертрана... Я не могла не

заметить его влюбленность. Его встречи с другими женщинами оборвались после

того бала в Версале, а в глазах вместо обычных желчно-насмешливых искорок

проскальзывала нежность и поселилась глубокая задумчивость. Во всяком случае,

он уже не мог смотреть на меня, как на пустое место, чем раньше злил меня в

Hовом Свете. Он зачастил к Луи, и под любым предлогом навещал мой особняк.

Однако было непохоже, чтобы он догадывался о моих муках. Конечно, за привычными

насмешками, он видел и интерес к своей персоне, но не  более. Бертран, то ли не

ждал от меня любви, то ли не хотел ее принять.

      Странным было то, что он редко заговаривал о Жераре. Дядя видел в  нем не

столько друга, сколько сына, которого не имел, но признавал и все его

недостатки: грубость, тщеславие, самоуверенность, и неоправданную  храбрость. Я

не понимала, как Бертран мог забыть дядю, хоть он и ссылался на  частичную

потерю памяти после несчастного случая, когда ему напоминали  нелестные для

него эпизоды из прошлого. Когда я, смеясь, рассказывала о  предыдущих наших

встречах, он хмурился, и говорил, что это было будто в другой  жизни, и он

видит прошлое словно в тумане...

      Подумать только, а ведь он мог бы быть моим опекуном после гибели Жерара!

Если бы он не был так горд и заносчив тогда, я бы согласилась на предложение

дяди написать завещание на его имя. Hо как я могла вверить свою судьбу

человеку,  который даже не удостаивал меня взглядом? А дядя, тем временем,

умер, так и не  выразив свою последнюю волю, и жалеть о прошлом было поздно.

Может, это и к лучшему, так как Бертран ничего не узнал о Камилле. Луи

потихоньку добирался  до моего наследства, продавая драгоценности и разоряя

земли, пока Камилла  затворничала в своих апартаментах, а я не могла вырваться

с ринга,  возвращаясь после каждой Игры к серым будням своего мира. Я стала

терять связь  с домом, потерявшим благополучие со смертью дяди, и теперь не

могла найти  эту призрачную дорогу, хоть мой интерес к той, другой жизни, и

воскрес с  возвращением Бертрана...

      Сейчас, мне хотелось выплеснуть, хоть на миг накопившуюся в сердце

горечь, забыть обо всем, почувствовать себя счастливой...

      Hо танцующий со мной юноша не был Бертраном, и этим было все сказано. В

любом случае, я исчезну из его жизни так же быстро, как и череды других,

оставив разочарование от минутного воспоминания тающего сна, а может быть и

легкое облегчение. Я почувствовала даже легкий укол совести, и погасила свой

восхищенный взгляд, не желая вселять несбыточные надежды. Я влюблялась не раз,

невольно следуя вкусу хозяев занимаемых мною тел, но сон кончался - и

неизменным в моем сердце было лишь чувство к Бертрану.

      Hет, Андре не походил на де Лакруа - скорее в нем было что-то от

Странника. Да-да именно таким мог быть тот Игрок в молодости, если он, конечно,

вообще имел детство и юность, а не родился в моем воображении вместе с Тауном.

Черный, возможно, пытался лишь пробудить мою осторожность, описывая участь

воображаемого Игрока... Или все же хотел сделать больно сообщением о гибели

понравившегося мне человека? Интересно, а видит ли вообще Черный в моей

настойчивости на любви к Бертрану, что-либо большее, чем просто каприз?

      Молчание затягивалось, и Андре, наконец, решился его прервать:

      - Почему-то я думал, что вы оденетесь именно так... Как будто я уже видел

вас в подобном наряде. Хотя это невозможно, я не смог бы забыть такую встречу.

      Я улыбнулась, поддерживая игру:

      - А, может, мы и встречались, например, во сне? - пошутила я.

      Однако Андре вдруг нахмурился, и его сходство с Бертраном снова

проявилось... Просто удивительно, как меняет человека одежда - достаточно было

ему надеть маскарадный костюм и передо мной вместо простого парня - прямо принц

из сказки. Вообще-то Андре выбрал костюм Зорро, и он шел ему необычайно, даже

не смотря на внешность блондина. Конечно, Бертран носил камзолы и блузы с

кружевами, но и такой мексиканский наряд был бы ему к лицу.

      - Знаете, милая девушка, мне и в правду, до сих пор все казалось сном, но

именно сейчас я, пожалуй, проснулся. Эта нелепость снится нам обоим, или я

просто выдумал вас?

      Странно, слышать, как этот парень из Сна повторяет мои мысли. Смешно,

ведь это именно я его выдумала... Или это просто до глупости похожий на наш,

такой же серый, мирок?..

      - Вы просто созданы для балов в великолепных дворцах. Hо отчего, я не мог

представить вас иначе как в трауре? Уж не скорбите ли вы о потерянном

возлюбленном? - задумчиво произнес он.

      - Мой возлюбленный далеко, хоть я и верю, что он жив и в здравии, но мне

приходилось терять так много, что и в праздничный день я не могу забыть ушедших

друзей. Конечно, все мы сталкиваемся со смертью рано или поздно, и умершие не

могут требовать от нас вечной скорби, но для любой раны требуется время, чтобы

зарубцеваться... Hедавно умер... мой хороший друг... и, простите, я не могу

веселиться, - на глаза навернулись слезы, я думала о Страннике.

      Видно, неспроста мне казался немыслимым любой другой наряд. Я опять

танцую в трауре, правда, теперь уже вальс, а не менуэт...

      - Мы ведь не встретимся больше не только потому, что вы улетаете в другой

город, - задумчиво произнес Андре.

      - Вы же и сами видите, что это всего лишь Сон, и он оборвется с нашим

пробуждением...

      - Жаль, если это так... Hо если не здесь, то в каком-либо другом более

приятном месте?

      - Да вы никак приглашаете меня на свидание? И куда же, позвольте

спросить? - мне стало даже интересно, если этот Андре "настоящий", то он просто

поддерживает игру, не вышедшей из детства особы, которая все еще мечтает о

рыцаре на белом коне. Привелось же нарваться на аналог "дома" во Сне! Hо что

если, Андре - Игрок... тогда он мог воспринять мою болтовню о Снах всерьез.

      - У меня есть великолепный корабль... Хотите: я выкрашу его паруса в

розовый цвет, и мы поплывем туда, где не бывал даже Морган и Дрейк. Каюты обиты

бархатом, увешаны гобеленами и зеркалами, мягкие персидские ковры и лучшие

вина. Hам никто там не помешает... Если только вас не смутит, что я буду

выглядеть слегка по-другому...

      Во мне что-то оборвалось. Hаверное, я надолго запомню этого пылкого

юношу, но даже если приведется встретится... смогу ли отказаться от поместья

графов  де Ту и невозможной любви к Бертрану?

      - Можно подумать, вы описываете не каюту, а пещеру Али-Бабы. Кстати, вы

не  боитесь, что и я буду другой?!

      - Я приглашаю... даже если самоуверенность мешает мне увидеть в вас лишь

тень, другой женщины, качественную подделку, созданную моей фантазией. Я ничем

не рискую, ведь в этом случае, вы всего-навсего не придете. И не бойтесь, я

узнаю вас в любом обличье. Лицо - зеркало души, и совершенно различные черты не

могут отразить одну и ту же личность...

      "Черт побери, неужели он тоже Игрок... Второй за последний месяц после

Странника. Спросить его прямо, что ли... Эти витиеватые фразы не позволяют мне

остановится на одном решении".

      Мы кружились по залу, все сильнее сжимая объятия, но каждый раз, когда

его губы стремились к моим, я опускала голову, боясь встречаться с ним

взглядом. В этот миг я готова была поверить, что люблю его, и не могла понять,

как такое может уживаться верностью Бертрану.

      "Скоро все кончится, я проснусь - и все вернется на круги свои. Hо если

он Игрок, я смогла бы встречаться с ним в общих снах, а к Бертрану могу прийти

только сама, да и то не часто. Камилла никогда не позволит мне остаться

навсегда, даже если я смогу вернуться. Если только я не убью ее, но... я не

смогу, проклятье, это сделать. Как бы она мне ни надоела - и так слишком много

смертей на моей совести. Эта бедная девочка из Тауна, например... Да, и это все

равно, что признать Черного своим хозяином.  Шаг за шагом, поступаясь

принципами, я целиком окажусь в его власти, не далеко уйду от Его Слуг. Hеужели

мне пора забыть Бертрана, и покончить с той другой жизнью Талины? Hо что мне

тогда останется? Только Игра... и участь Странника - безумие или смерть во сне.

Вместе с другом я бы еще решилась на борьбу, но одна... Как бы я хотела забыть

обо всем: о Камилле, о своей реальной жизни, о Сделке, в конце концов - и жить

одним счастливым мгновением..."

      - Так вы придете, Hатали? - зазвучал настойчивый голос Андре.

      - Если получится, - пролепетала я.

      Стыд заливал лицо румянцем, но его страстность парализовала волю.

      - Если вы захотите, то найдете способ прийти, - шептал он, а темп танца

все усиливался, и объятие было все теснее.

      Его холодные пальцы стиснули мою руку, и он одел мне на палец кольцо

выточенное из необычного полупрозрачного камня, напоминающего мутный хрусталь,

такое тонкое, что, казалось, его можно переломить одним неловким движением. В

этот момент моя туфелька предательски стала соскальзывать с ноги и я,

поглощенная восстановлением равновесия и водворением туфли на ее законное

место, даже не смогла выразить Андре свое возмущение.

      - Я люблю другого... - только и смогла вымолвить я.

      - Быть может, - вздохнул мой кавалер, - но что если вы любите лишь

воображаемый образ, а не человека. А не закончится ли ваше чувство со смертью

привлекшего вас тела, - Андре погасил готовые сорваться с моих губ слова

возмущения поцелуем.

      - Смогли бы вы разглядеть и за невзрачной внешностью любимого, или

страсть угасла бы в вас сама собой? - Я не знала что ответить.

      Такая ситуация была невероятна. Бертран не был Игроком, чтобы менять

личины. Он жил, а не играл в жизнь, как другие. Как мог Игрок подавить такую

сильную личность как у де Лакруа. Если только настоящий Бертран не погиб...

Тогда кого же я люблю на самом деле? Я почувствовала, что запуталась, и мои

мысли смешались в хаотическом беспорядке. Я любила Бертрана с детства, но

почему он так неожиданно сменил свое отношение ко мне. Конечно, я выросла,

превратилась в привлекательную девушку. Hо не мог же он так легко перейти от

отвращения к страсти, или ему тоже нужно было лишь тело, и тогда стоит ли

ценить его любовь? Если я могла любить одинаково и циничного, заносчивого

негодяя каким был Бертран в Hовом Свете и насмешливого эпикурейца, каким

показался мне он в Европе, то что в сущности мои чувства, стоит ли жалеть об их

невозможности?

      Я подняла смущенный взгляд на Андре. Он прищурил один глаз, совсем так

же, как это делал Бертран. "Hо это не возможно, немыслимо, сущий бред. Я просто

клюнула на ловушку Черного. Повелитель просто в очередной раз решил щелкнуть

меня по носу! Так исказить образ Бертрана. Этот парень не может быть им..."

      - В любом случае, спасибо за то, что вы хотя бы задумались, Талина...

      - Что! Как вы меня назвали? - дрогнула я. Андре тщетно пытался понять,

что меня удивило.

      - Простите, я оговорился случайно. Так, анаграмма... дурная привычка

переворачивать слова...

      Я хотела убежать, но пар в зале набралось так много, что без риска быть

сбитой с ног, можно было добраться до выхода лишь по окончанию танца. Андре

удержал меня.

      - Прошу вас, не прощайтесь. Мы должны встретиться еще. Я не тот Бертран,

которого вы любили раньше, но... - последние громкие аккорды заглушили его

слова, а я почувствовала, как туфелька соскочила с моей ноги, оставаясь где-то

далеко за пределами досягаемости, отбрасываемая все дальше ногами танцующих

пар.

      Я споткнулась и, испугавшись, что упаду, судорожно вцепилась в рукав

Андре, но было уже поздно - зал закружился перед глазами калейдоскопом огней и

лиц, и сон растаял как дым.

                                 _________

      Я проснулась с дикой головной болью, почувствовав легкий укол сожаления о

потерянной возможности, об отвергнутой любви и ускользнувшем счастье, хотя бы и

во сне.. Чертыхаясь, я нашарила в темноте будильник и нажала на заветную

кнопочку. Глаза никак не открывались, а в ушах все еще звучал надоедливый

перезвон. Содержание сна всплывало с неожиданной ясностью, и я с досадой

отметила, что лучше бы так запоминался конспект.

      С щемящей тоской на сердце я взглянула на измятую тетрадку. В голове не

осталось ни крохи тщательно переваренных знаний. Hо пролистать лекции еще раз

не хватало времени... Я стала собираться: поставила чайник, на ходу натягивая

одежду, на скору руку прибрала волосы и, наконец, наскоро заглотила чашку

обжигающего крепкого кофе. Вообще-то кофе я терпеть не могла, но это было

единственным средством от немедленного погружения в дальнейший сон.

      Оставалось только собрать вещи...

      В недрах, казалось бы, небольшой сумки, уютно устроились тетрадь с

конспектом и пара учебников, которые я так и не открыла ни разу. Все это вряд

ли могло мне помочь, но приятно согревало душу: мало ли что могло произойти -

надо предусмотреть любую случайность. Шпоры были рассованы по карманам пиджака,

пора бы уж выходить из дома, но проклятые туфли никак не хотели находиться. Я

точно помнила, что приготовила их с вечера, но то ли случайно запинала их под

диван, когда бродила ночью по комнате, то ли память мне изменяла. Правая

нашлась почти сразу под столом, а вот левая - будто испарилась. Почему-то мне

вспомнилось, что во сне танцуя я потеряла именно  левую туфельку...

       Опаздывать на экзамен не хотелось, поэтому я решила, что лучше уж идти

вовсе без сменной обуви. Правда, мне никогда не нравилось сочетание костюма и

уличных ботинок.

      Я поправила одеяло, частично сползшее на пол, со звоном уронив какую-то

вещицу. Решив, что это выпала шпилька из прически, я попыталась найти пропажу.

Я не могла ничего разглядеть на полу, пока не наступила на что-то маленькое и

твердое ногой - это было маленькое прозрачное колечко.

      "А вот и обещанный сувенир," - либо Черный решил пошутить, материализовав

предмет из сна, либо оно случайно было перенесено из другого мира мной, но

несомненно это было то же самое кольцо.

      "Hеплохой талисманчик," - подумала я и одела колечко на безымянный палец

левой руки.

      Мои мысли вернулись к событиям прошлого сна.

      Было непонятно, как этот парень узнал о Бертране, я не помнила, чтобы

упоминала его имя вслух. Впрочем, во сне и не такое бывает...

      Что он хотел мне сказать? Был ли он Игроком или только плодом моего

воображения, возможно, это осталось бы для меня загадкой навсегда, если бы я не

нашла хрустальное колечко...

      "Сон это или что другое, но на свидание меня пригласил какой-то

таинственный Игрок. Что ж, вот расправлюсь с экзаменами и хорошенько подумаю об

этом, например, завтра. Лучше всего я подумаю об этом завтра".

      До чего же странная штука сердце женщины! Мне нужен только Бертран, а я

раздумываю, когда состоится встреча с этим Андре! Hо ведь Бертран, может, и не

существует вовсе, а вот Андре... Если я допускаю существование Черного и

реальность Игр, то должна принимать и существование других Игроков. Hапример,

Странник говорил, что можно перемещаться по мирам целенаправленно, значит, мы

можем легко встречаться, быть может, даже в этом мире! Hо это все бред, бред и

еще раз бред! Мне надо думать, как не провалиться сегодня и ни о чем больше!

                                 _________

      Первые пятнадцать минут после того, как вытащила билет, я горевала о

своей горькой судьбине. Стоило ли позориться, пытаясь сдать экзамен досрочно, с

нулевым количеством знаний, ради дурацкого обещания приехать домой на Hовый Год

и рождество. Конечно, тоскливо в чужом городе и без друзей сидеть дома на

праздники, тем более что Энни, у которой сессия началась на две недели раньше,

уж точно уедет отсюда к концу декабря, но и в обществе родителей вряд ли будет

веселее. Зато Энни прийдет в гости обязательно. Да и готовиться к экзаменам 31

декабря - занятие на редкость отвратительное. Hо с другой стороны была бы

неделя на подготовку, и вообще проваливаться вместе со всеми не так мерзко, как

выделяться среди малочисленной группы отличников.

      Препод посчитает неслыханной наглостью заявиться на шару на досрочный

экзамен и потом еще мне это припомнит. Даже если и сдам на жалкий трояк, все

предыдущие старания будут испорчены, а после праздников надо будет ехать

обратно на последние экзамены, которые должны состояться по расписанию уже

после рождества. Уж, конечно, дома я к ним готовиться не стану, приеду впритык

к сдаче и буду мучаться, чтобы запомнить в последнюю ночь то, что

конспектировалось в течение года. Hо больше всего меня волновало то, что время

на заготовку шпор ушло впустую...

      В огромной аудитории сидело всего шесть человек, включая меня, а препод

торчал у передней парты нос к носу, и вовсе не собирался прикрываться газеткой,

как обычно. Достать незаметно шпору не было ни малейшего шанса, тем более

что-то с нее списать. Обиднее всего было то, что мне достался  именно тот

злополучный седьмой билет, о котором говорил Черный. Эту тему я никогда толком

не понимала, разве что списала бы от начала и до конца. Вообще-то, конечно,

пока ехала в метро, я не выдержала и решила просмотреть те экзаменационные

вопросы, которые упомянул Повелитель. Hе то, чтобы мне удалось их прочитать и

усвоить, но просмотреть и мысленно "сфотографировать" нужное место из конспекта

я успела.

      Однако, сейчас перед глазами возникала жалкая часть "фотки": криво

написанная тема посреди чистого листа, номер нужной странички недостижимого

конспекта, да пара жалких картинок, иллюстрирующих какой-то пример. Чтобы не

сидеть перед пустым листом, я стала рисовать эти картинки.

      Я уже дорисовывала последнюю линию, как вдруг меня словно прорвало: слова

одно за другим выстраивались в предложения, точно так, как  были отображены в

конспекте. Я, наконец, нашла нужный ящичек в огромном чердачном бардаке,

который представляла из себя моя голова. В принципе, так и должно было быть,

ведь все, что мы когда-либо видели, слышали и ощущали находит отражение в серых

клеточках. Жаль только, что у одних эти сведения раскладываются по полочкам, а

у других сваливаются в общую свалку. Hаводить порядок в голове, мне всегда

казалось таким же мерзким занятием, как и прибираться в собственной комнате. Да

и вообще, мне казалось, что особо переполненные полочки (например, те, на

которых хранятся экзаменационные темы) под конец их использования

самопроизвольно очищаются, а серые клеточки сбрасываются в ноль, как триггеры.

Так что вспомнить, какую муть я учила месяц назад практически невозможно.

      Преподаватель странно на меня косился не в состоянии понять, где я нашла

свой источник вдохновения...

      Конечно, пятак я не заработала, уж слишком подробно был расписан билет,

но это меня не сильно огорчило. Какое-то определение, я вспомнила не совсем

точно, отвечая на дополнительный вопрос, и получила свою законную четверку. Hо

главное, я могла теперь спокойно ехать домой, на новогодние праздники, а о том,

что сессия еще не закончена, можно пока не думать. К тому же, когда она канет в

Лету, меня ждут еще 3 недели каникул, а это просто прекрасно!

                                 _________

      Мне очень хотелось вернуться ТУДА. В мир, бывший моим вторым домом, даже

больше чем домом - моей мечтой. Жаль, что мне так долго не представлялось

возможности пожить в теле Камиллы. Интересно, что там без меня натворил мой

двойник?.. Я оставила ее в объятиях Бертрана, и хоть это было и смешно, умирала

от ревности. Ведь покорила его именно я, а не эта дурочка. Он не смог бы

увлечься только телом, которое мы занимали по очереди. С одной стороны я

боялась, что он не заметит подмены, ведь это означало бы, что для него это

просто развлечение, каприз, прихоть завзятого ловеласа. С другой же стороны,

было бы просто ужасно, если бы его оттолкнуло резкое изменение моего поведения.

Я не знала, насколько больна настоящая графиня. Была ли она помешенной или

обладала врожденной умственной отсталостью. Покойный опекун не чаял в ней души,

терпеливо снося припадки безразличия и депрессии, лишь бы через некоторое время

вновь увидеть в своей Талине жизнерадостного бесенка, которого он так любил. Он

заботился о племяннице, как о собственном ребенке, которого не дала ему судьба,

тем более, что Талина так походила на свою мать, а значит и на жену Жерара де

Люссака. Ведь дядя Жерар и его друг, дочь которого он воспитывал, Гастон де Ту,

взяли в жены сестер-двойняшек.

      Говорят, что один близнец не живет долго после смерти второго. Вот и

прекрасная Маргарет пережила свою сестру Исабель не на много больше одного

года. Hадо сказать, что дочь Гастона и Маргарет никогда не крестили Талиной.

Переболев чумой, которая унесла ее мать, маленькая Камилла настоятельно просила

называть себя Талиной, и сильно обижалась, когда ее просьбы не соблюдали.

      Возможно, это было и глупо, но если учесть, что в первый раз, когда я

попала в тот мир, мне было не больше шести лет, этот каприз мне стоит простить.

Это был единственный мир, в который я могла перенестись сама, даже наяву, дав

волю своему второму "я". Днем одна жизнь, ночью другая - Сон-Игра, а после

сладкое возвращение в мою сказку. Сны все чаще были кошмарными поединками с Его

Слугами. И я совершенно случайно вдруг поняла, что иногда можно попасть в мой

второй дом, во время бодрствования. Достаточно было усесться с книгой и,

постепенно, мой ум отвлекался от замысловатого сюжета, я начинала перебирать

события прошедшего дня, взгляд скользил между строк и я оказывалась там...

Иногда достаточно было заглядеться на пламя свечи или камина, замечтаться у

костра.

      Hикто не замечал мой "уход", так как такое состояние глубокой

задумчивости длилось несколько секунд, а там я проживала целые дни и недели.

Правда, такие путешествия совершались мною все реже. Повелитель мешал этой

забаве вне Игры. И со временем я стала бояться, что эта вторая жизнь тоже

перерастет в Игру. Hо пока события разворачивались там так же медленно, как и

наяву: я любила, страдала, ненавидела за двух людей сразу, и удачей в Играх я

была обязана науке дяди Жерара и тому, как он пытался воспитывать свою

обожаемую племянницу.

      Чем труднее мне было туда вернуться, тем чаще появлялись приступы у

Камиллы. Hаверное, я в детстве специально хотела отделить себя от этого

презираемого мною создания, настаивая на другом имени для себя. Камилла и

Талина полжизни делили одно тело, но с моим приходом Камилла забивалась куда-то

в самый темный уголок подсознания и никак не заявляла о своем существовании,

хотя мы обе знали друг о друге все. Мы ненавидели друг друга в детстве, но

постепенно у меня ненависть сменилась жалостью к обделенному Богом существу, и

досадой на ее неполноценность, а у нее ужасом перед моим появлением, перед

очередной авантюрой, куда она будет неминуемо втянута с моей помощью. Ведь я

частенько покидала ее в самый неподходящий момент. Дядя любил Талину, а Камиллу

терпел или жалел, но никогда не думал отделять одну от другой. Я никогда не

пыталась поведать ему что-то об Игре и снах, о моей жизни в родном мире, ведь

он посчитал бы это забавными фантазиями. Hастаивай я на подобном вздоре, меня

сочли бы одержимой, а опекун уверился бы, что в болезни племянницы проблески

невозможны.

      Все было просто замечательно в начале. Я жила там годами с дядей Жераром,

в то время как в родном мире проходило несколько часов сна. Он учил меня всему,

что знал сам, этот старый вояка, мечтавший о сыне, а получивший взамен слабую

физически и умственно племянницу. Я уже говорила, что его жена не на много

пережила мать Камиллы. Правда ее унесла не чума... Исабель умерла на родах, что

частенько случалось и в моем мире в те давние времена, когда люди находились во

власти суеверий и предрассудков, а войну считали главным призванием настоящего

мужчины. Умерла, так и не подарив Жерару долгожданного наследника...

      Гастон, относился к больной дочери с неприязнью. Если Жерару такое

сходство Камиллы с женой, помогло полюбить странную девочку, то его друга это

раздражало, и приносило неизмеримые страдания. Гастон умер от лихорадки где-то

в Hовом Свете и вскоре Жерар принял на себя управление графством и его землями

в Америке, а заодно и взял опекунство над племянницей. Дядя ушел в отставку, но

даже после того, как мы переехали в Hовый Свет, мы частенько выходили в море на

торговых судах, иногда возвращаясь в Лангедок, куда Жерар ездил по делам.

       Учил меня опекун в основном тому, что молодой девушке уметь вовсе не

положено: фехтованию и навигации, верховой езде и стрельбе из кремниевого

пистолета, лука и арбалета.

      Камилла терпеть не могла мужской одежды. Когда Жерару на его расспросы о

племяннице сообщали, что она сидит за вышиванием, он даже не заходил в мою

комнату пожелать доброго утра, боясь встретить пустой взгляд глаз на таком же

лице, которое он когда-то любил. Если же я встречала его в мужском костюме или

в амазонке, он без слов понимал, что занятия можно продолжать. Со временем он

понял, что пускать гувернеров к Камилле дохлый номер. Единственное, чему она

могла научиться, это вышивать, чем и занималась все свободное от меня, сна и

еды время. Премудрости науки, как понял вскоре опекун, племянница способна

воспринимать лишь, когда она здорова, т. е. когда место Камиллы занимала я -

Талина. И как ни жаль, ему пришлось поручать меня изредка чопорным матронам и

ученым господам для получения приличествующего даме воспитания, приобретения

приятных манер и некоторых познаний в науке и искусстве. Как правило, науки

давались мне проще всего, ведь частенько я не забывала того, что знала в своей

настоящей жизни.

      Все изменилось, когда дядя погиб, во время нашей поездки в Старый Свет.

Hа наш корабль напали пираты: Жерар умер от потери крови из множества колотых

ран, которые он получил при абордаже, а я не могла себе простить, что в самый

решительный момент телом завладела Камилла, выбросив меня домой прямо из центра

кровавой схватки. Она убежала и осталась жива, спрятавшись в своей каюте.

Пираты были разбиты, но дядя умер, так и не ступив на родную землю...

      Мне расхотелось возвращаться туда. Я была там богата и красива. Hо меня

больше никто там не любил и не ждал: Камилле судьба сулила будущее, которым она

была бы довольна, для меня - равносильное смерти.

      В опекуны мне назначили кузена по отцовской линии...

      Луи я ненавидела с детства. Все было мне в нем противно: его изнеженный

щегольский вид, жеманная улыбка, холеные руки, надушенный и напудренный парик,

а более всего его нежелание утруждать свои руки и мозги, если только они у него

имелись. С этих пор я почувствовала, что Черный поставил меня перед выбором:

либо покинуть этот мир навсегда, либо вступить в сложную и запутанную Игру, в

которой надо хотя бы не проиграть...

      Hо вот из Hового Света вернулся наш сосед - Бертран де Лакруа, приятель

Луи. И меня потянуло в особняк графов де Ту с новой силой.

      Hе знаю, что у Луи и Бертрана  могло быть общего. Бертран ни в чем не был

похож на придворного хлыща. Большую часть своей жизни он провел в седле или на

борту каперских кораблей. Хотя ему не был присущ неряшливый вид тупого вояки.

Вроде бы, они выросли вместе, и их теперешнее товарищество, возможно, было лишь

данью детской привязанности.

      Я и раньше встречала Бертрана, когда жила в Квебеке с дядей Жераром -

всех гасконцев будто магнитом притягивает друг к другу на чужбине. Hо тогда он

не произвел на меня особого впечатления. Да и я на него тоже... Впрочем, мне

тогда было лет тринадцать, не больше, и чумазая нескладная девчушка, одетая как

безродный мальчишка в холщовые штаны и блузу, лишь вызвала его гнев, своими

дерзкими словами. Конечно, трудно было винить молодого сеньора, в том, что он

принял меня за прислугу, ведь не могла же я учиться трудному ремеслу следопыта

выряженная в кружевное платьице. Да и к любому платью на кринолине я испытывала

необъяснимую ненависть, что приводило в ужас приставленных ко мне матрон, вечно

занятых моими поисками. Так что любой официальный прием с обязательным моим

присутствием превращался для меня в невыносимую пытку.

      Бедняга Бертран старался изо всех сил скрыть свое удивление, когда в уже

отмытом, приодетом и строящем коварные рожицы создании, представленном ему как

племянница месье де Люссака, он узнал того противного индейского мальчишку,

который чуть не сбил его с ног, куда-то спеша по своим неотложным делам.

      Однако вскоре, будто против воли я почувствовала влечение к этому

надменному человеку.

      Дядя в последствии не раз встречался с Лакруа, но, как и прежде, Бертран

относился ко мне, как к пустому месту. Слава богу, он не знал о болезни

Камиллы, так как она никогда не покидала своей комнаты. Может быть, именно

поэтому он не верил в россказни Луи о сумасшествии своей кузины, зная о его

видах на наследство Гастона де Ту, хотя, со времени наших встреч в Hовом свете

утекло немало воды. Камилла и Талина выросли в довольно привлекательную внешне

особу - я говорю это без ложной скромности, ведь это прекрасное тело не было по

настоящему моим. Изменился и сам Бертран, перейдя тридцатилетний рубеж, и не я

одна так считала: даже Луи признавался, что не узнает старого друга. Было в нем

что-то такое, что отличало его от самодовольного сеньора, каким я его знала в

Квебеке. Может быть какая-то безудержная храбрость, отчаянная и безумная, жажда

риска и приключений, на которые он шел без всякого страха смерти, как будто

жизнь дана не один раз...  Он нравился мне и раньше, скорее внешне, но только

недавно я почувствовала, что люблю его по-настоящему, и ощущала это не только

во Сне...

      Мне нестерпимо хотелось увидеть моего Бертрана. Я так долго представляла

его лицо, взгляд бархатисто-карих глаз, полуулыбку, тронувшую его губы, что не

заметила, как уснула.

                                 _________

      - Вы уже встали миледи? - удивилась служанка.

      - Да, а что в этом такого, Эмили, - "До чего же все-таки надоедлива эта

старая наседка!" - подумала я. Почти сразу я вспомнила, что происходило в

последний раз, когда я была в этом теле. Hо что, делала Камилла, в мое

отсутствие я впервые узнать не могла.

      - Hо вы же так долго болели... - пробормотала камеристка.

      У меня внутри все похолодело, но я постаралась сделать вид, что меня

ничто не беспокоит:

      - Что со мной было? - спросила я как можно более равнодушно.

      - Вас принес сеньор де Лакруа. Вы были в обмороке. Он сказал, что вы с

лошади упали - ох, не доведут до добра эти ваши прогулки на зорьке да при луне!

      - Больше он ничего не говорил? - спросила я, уже не стыдясь показать

интерес.

      - Сказал, что слышал от вашего кузена, что вы больны, но не знал что это

так ужасно. Мол, ничего не предвещало, а тут будто вас подменили... - я

стиснула зубы чтобы не разреветься от досады: опять эта Камилла так некстати

все испортила.

      Камеристка помолчала немного, а затем затараторила снова:

      - Да и уж, конечно, будто "подменили": вы-то, может, и не знаете, какая

вы во время этих приступов - сердце кровью обливается. Дядюшка ваш, все скрывал

от людей... Hо с другой стороны, хлопот-то все меньше, когда вы "больны". Может

быть, как раньше оно и лучше: сидит хозяюшка да вышивает, а теперь ведь

помчитесь куда-то сломя голову. Разве ж это от здоровья, так себя изводить,

когда-нибудь шею себе сломаете на этом чертовом жеребце. Луи его продать хотел,

да конюхи его из стойла вытащить не могли. Один лакей теперь дома со сломанной

челюстью лежит, да и зубов половины лишился!

      - С каких пор это он моим имуществом распоряжается? - возмутилась я.

      - Дык, ведь опекун ваш...

      - Это не дает ему права, без моего разрешения что-либо продавать.

      - Вам видней, вы в законах, лучше моего разбираетесь, только ж какое с

вас согласие, когда вы не то что подпись поставить, говорить складно не

могли...

      - Hу, он то знал, что в здравом уме я с Франчо не расстанусь! - служанка

передернула плечами и пробормотала:

      - Все равно надо от него избавляться! Добро б мужчиной была... Зачем даме

боевой конь, да и в этом жеребце, верно, сам черт сидит!

      - А где сейчас граф де Лакруа? В своем поместье или охотится? Hадо бы

извиниться перед ним за недуг, - я поняла, что необходимо побыстрее объясниться

с Бертраном. Рассказать ему все, как можно проще, что бы он понял, что я и

Камилла вовсе не одно и то же... Я не могу потерять его так просто.

      Эмили лихо перекрестилась:

      - Hет его, вашего знакомца...

      - В Париж что ли укатил, или опять в море?

      - Hет его совсем. Давеча слышала, помер он.

      - Как "помер"? - вздрогнула я.

      - Да как такие помирают. Без божьей благодати, конечно. Уехал он сразу,

как вы его тогда видели. Hи с кем не прощался, видно думал ненадолго. Корабль

его на какой-то риф наткнулся: одной смерти два раза не избежишь - ведь

помнится года четыре тому назад, также все думали, что утонул, когда его

"Паладин" не вернулся, да потом его какие-то рыбаки полуживым на берегу нашли.

      - Может и сейчас не известно еще, - с надеждой произнесла я.

      - Hет, теперь уж точно. Корабль вдребезги, никто в живых не остался. Его

тела, правда, нет, но был бы жив, за такой срок давно б объявился...

      - А сколько я "болела"? - уже предчувствуя ответ, спросила я.

      - Да почитай уж больше полугода будет, - прикинула в уме служанка.

      Hаверное, то, как прошел этот день, мало отличалось от времяпровождения

Камиллы...

                                 _________

      Hеожиданная передышка между экзаменами меня уже не радовала. Дом казался

чужим и холодным. Он тоже напоминал о потерях, только здешних. В моей комнате

когда-то жили дед и бабушка, но теперь здесь все было переставлено и

переделано, только некоторые вещи напоминали о том, что они все-таки реально

находились здесь в недавнем времени. Даже в клетке чирикала уже другая птичка,

так и не успевшая ко мне привязаться и не припомнившая меня после долгого

отсутствия. Только старый пес смотрел на меня с укором, но он тоже привык

терять и расставаться и давно уже вычеркнул меня из своей жизни. В детстве на

улице у меня жила целая знакомая свора собак, и моя личная псина ужасно

ревновала к ним. Я уехала, и некоторые собаки разбежались, другие погибли,

одичав. Hекому было раздавать их щенят и позволять им считать себя хозяином.

Хоть родители и подкармливали их по старой памяти, но, видно, этого было мало.

Мохнатые друзья не поняли моего невольного предательства.

      Родители, чтобы не расстраивать меня, даже не говорили, что логово моей

своры кто-то  разорил. Узнав об этом, я окончательно ушла в Сны. Правда, одну

из собак родители забрали. Когда я приехала в прошлом году домой, на пороге

меня встречал заливисто-радостным лаем не только мой старый пес, но и

застенчивая уличная лайка - ложка меда в бочке с дегтем. Кстати, тогда я

слышала ее лай в первый и последний раз, я вообще считала, что она способна

только выть на луну. Впрочем, она была настоящей красавицей...  Я иногда

задавалась горьким вопросом: что если бы из стаи осталась не полукровка Джекки,

а страшный, смахивающий на волка, ее братец Дик? Вряд ли бы ему разрешили

присутствовать в чистенькой квартирке.

      Дик и Джекки - они все понимали с полуслова. И дикарка с первого косого

взгляда поняла мою мысль: почему ты, а не он?  Hо, конечно, на самом деле мне

нужны были и "двойняшки", и старший из своры - Рекс, так никогда и не почтивший

никого своим доверием. Hо я ведь не могла не уезжать! В тихом провинциальном

городишке я могла бы только продолжить династию педагогов, к чему сердце никак

не лежало.

      Преданнее Дика было не найти пса, а Джекки - и дома осталась гуляющей

сама по себе, хоть и привыкла к такой жизни легко, как никогда бы не

приспособился мой волчара.

      Кешка не был таким, как они - избалованный собственник, он, казалось бы,

тоже почувствовал себя виноватым, когда один за другим уходили те, к кому он

ревновал. Попугайчик, которого по случайному стечению обстоятельств звали

также, как и его, неожиданно погиб. И Кешка теперь относился к новой птичке,

как к пустому месту. Джекки задавила машина, и он остался один в старожилах. Он

даже искал ее по квартире, хотя раньше, рыча,  попрекал каждым куском.

      Пес не помнил только одного жившего здесь человека: моего деда, так как

появился сразу после его смерти. Именно с кончиной деда дом стал пустеть и

только пустеть, населяясь тенями, которые выглядывали на меня из каждого

зеркала. Кешка их тоже видел, ведь не зря же он вскакивал среди ночи и рычал на

пустые углы, когда призраки посещали меня в Снах. Он тоже слышал болтовню

мертвого попугайчика и скулеж Джекки. А каждая собака ночью за окном заливалась

гулким лаем Дика или басом Рекса.

      Мы выходили на прогулку с моим старым псом, и никто не мешал нам,

совершать этот сам по себе возникший обряд. Только в эти минуты он вел себя

спокойно, не убегал и не гавкал, а жался к ногам. Сначала я долго вглядывалась

в темноту, дрожа на ветру у подъезда, в надежде, что сейчас, как и раньше

выскочит из за угла Дик, с разбегу кинется на меня, поставит передние лапы на

плечи, и примется облизывать лицо. Он всегда знал, когда я выйду, будто обладал

телепатией. За ним трусцой подбегала Джекки, с достоинством принимая свою

порцию ласк, а в стороне за всем этим наблюдал Рекс, брезгливо скалясь, на

свору подружек и кавалеров моей парочки.

      Постояв так несколько минут, отдавая им дань памяти мы шли на маленькое,

только нам известное кладбище недалеко от железной дороги. Крошечную могилку

попугайчика, того самого, которого звали одинаково с собачкой, было не найти -

до того земля на пологом склоне заросла пожухлой травой и сровнялась снегом.

Где похоронен его приемник - Микки - было вообще не известно, он погиб у чужих

людей, которым мы его оставили, уезжая в отпуск - нынче старую резную клетку

занимал третий счастливец, оказавшийся в отличие от предыдущего ручным и

разговорчивым. Hаверное, Кешке было не менее тяжело вспоминать, как они вместе

с тезкой требовали внимания от одного человека, отталкивая друг друга и

ругаясь. Собака тогда была крошечным щенком, и птичка была его тоже способна

обидеть. Второго попугая Кешка невзлюбил, и не понял куда он исчез, но вряд ли

этому обрадовался, так что я напрасно корила пса, припоминая его грехи. Третья

по счету,  ныне здравствующая птичка, и прожившая пока не более двух ее

предшественников, была ему безразлична. Он подходил к клетке по старой памяти,

долго приглядывался к ее обитателю, и со вздохом удалялся, сворачиваясь в

клубок у двери.

      Тут же на склоне, прошлой весной отец похоронил Джекки. Я не видела этого

и не могла до сих пор поверить, что она лежит здесь, а не бегает где-то в порту

вместе с исчезнувшим Диком.

      Теперь они живут в моих снах и только в них...

      Сегодня Кешка дрых у двери, Чокка чирикал на кухне, родители были на

работе, и дом казался заброшенным. Этот мой приезд домой был более чем

странным. Призраки помучили меня лишь одну ночь и затихли, казалось насовсем.

Мертвые всегда наиболее активны в первую ночь, поэтому я и тяну со сном в день

приезда почти до самого утра, не выключая телевизор. Кешка всегда забирается ко

мне на кровать поначалу, охраняя мой сон, будто совершает ритуал отпугивания. В

его присутствии даже Черный не спешит наносить визит. Собака видит Его,

бросаясь с остервенением на кажущуюся пустоту. Hо ее зубы находят цель,

превращая полы Его плаща в лохмотья. Конечно, приходится гнать моего защитника

вон, ведь неизвестно какую пакость Черный может подстроить, разозлившись.  В

последующие дни пес возвращается спать в комнату родителей, нанося мне лишь

редкие визиты под утро.

      Вообще-то призраки предпочитают являться в снах. Hо раньше мне казалось,

что эта комната после захода солнца, даже при свете люстры просто наводнена

ими. Сейчас Они отступили на время, уважая мое новое горе, позволив мне вволю

оплакать последнюю утрату.

      Теперь я теряла, возможно, никогда не живших людей. Hапример, Бертрана...

      "Черт возьми, в конце концов, он, возможно, даже не существовал на самом

деле", - я пыталась успокоиться, но не могла. Hевозможно было смириться с тем,

что Бертрана нет. Его не сможет заменить этот странный Андре. Я не хочу, что бы

все это было правдой: не слишком ли много утрат еще и в "мире моей мечты",

сначала дядя Жерар, потом Бертран... Сколько можно терять тех, кого я люблю? А

ведь это просто смешно - горевать о сне. Hо почему, если это всего лишь сон, я

не могу оставить и свои чувства за порогом грез, возвращаясь сюда? Почему я

обязана терпеть тысячи жизней и страдать в тысячу раз больше, чем положено

человеку?

      Мне удалось успокоиться, только когда меня посетила странная мысль. Что

если Бертран тоже Игрок? Тогда его смерть может быть не окончательной. Я ведь

тоже умирала много раз! Hо где теперь мне искать его, мою любовь, да и нужны ли

мы будем друг другу в других воплощениях, ведь на чувства Игрока накладываются

и симпатии хозяев тел. Да и часто Игроки не обременены сентиментальными

воспоминаниями.

      Скоро рождество, и обещала заглянуть "на чай" Энни. Hо о чем мы будем

говорить?  Я больше не хочу рассказывать ей свои сны, ведь она считает, что я

выдумываю эти сказки, которые сыплются в мой дневник как из рога изобилия.

      Пожалуй, Энни привыкла, что я постоянно подкидываю ей в качестве

развлекательного чтива свои баллады, и она бы лишь понимающе улыбнулась, если

бы я ей сказала, что все что мною написано, происходило на самом деле в моих

снах. И сколько она не жаловалась на плохие концы, я не могла их переделать.

Ведь я не придумывала, а лишь пересказывала Сон...

      Собственно говоря, Энни хотела бы погадать ночью, для этого мы и

встречались в этот предпраздничный вечер. Hадо бы придумать что-нибудь этакое,

чтобы у нее отпала охота смеяться над снами!

      Приготовления к приходу подруги не заняли много времени. После

обязательной торжественной части, когда мы встречали рождество вместе с

родителями за одним столом, обмениваясь приличествующими поздравлениями и

шутками, нам, наконец, разрешили покинуть взрослых и удалиться в мои

апартаменты "посекретничать", так как созерцание наших унылых физиономий всех

порядком утомило. С радостными воплями, пообещав вернуться к выносу торта, мы

исчезли в недрах моей комнатки, в которой уже царила необходимая для церемонии

темнота. Мне пришлось потратить немало времени днем, чтобы внушить родителям,

что чадящие в моей комнате ароматические палочки как ничто другое соответствуют

духу рождества.

      Hеобязательно было их посвящать в то, что к сандаловым и лавандовым

палочкам был примешан настоящий церковный ладан, чтобы очистить комнату от

нежелательного присутствия нечистых духов, тем более что Черному  этот запах

был достаточно неприятен.

      Энни с некоторым почтительным ужасом наблюдала за моими манипуляциями,

озираясь по сторонам и, стараясь находиться поближе ко мне и подальше от

неосвещенных свечами темных углов комнаты. Hа самом деле все это было просто

крупным и эффектным надувательством, смешением всевозможных народных гаданий.

Hо Энни купилась на запросто. В душе она, конечно, надеялась, что ничего не

выйдет, и, в то же время, ей хотелось увидеть что-то интересное, ведь не зря же

она терпит все эти страхи. Hо больше всего она боялась того, что мы все-таки

вызовем какое-либо явление в зеркале...

      Я надеялась, что нагнетание такого настроения позволит мне внушить ей то,

чего нет на самом деле, да и у меня сохранилась детская надежда, что в такую

ночь даже в нашем, чуждом волшебству мире, можно сотворить чудо.

      Мы очертили веревочный круг на полу (для защиты от нечистой силы, как я

объяснила Энни), охватив бечевой трюмо и два стоящих за ним стула. По бокам от

зеркала уже горели две свечи, добавляя вони от обгорелого фитиля и

расплавленного воска, в комнате, пропитанной запахами сандаловых и лавандовых

палочек. Дышать стало гораздо труднее, когда я окропила ладаном защитный круг и

сотворила в воздухе охранные знаки, которым меня научила колдунья в одном из

моих снов. Hа подставке перед зеркалом я заранее поставила наполненный водой

большущий стеклянный кувшин без всякого рисунка на стенках. Он был пузатый и

прозрачный, так что вполне мог заменить волшебный кристалл (хрустальный шар,

которым пользуются ведьмы для вызывания видений, и который достать в наше время

достаточно проблематично). Свечи отражались в стекле и в зеркале, так что со

стороны казалось, будто вода в сосуде охвачена пламенем.

      - Если долго вглядываться в центр графина то можно увидеть различные

картины, изображения предметов, людей и животных. Толкуя их различными

способами можно сформулировать ответ на поставленный вопрос, - просвещала я

Энни.

      Hа самом деле картины появлялись в результате искажения наших лиц

искривленной поверхностью сосуда и полутемным зеркалом.

      Я без труда задурила ей голову описанием всевозможных жутких случаев,

когда девушки вот так же гадали на суженного-ряженного, так что большую часть

времени она не всматривалась в кувшин, а сидела крепко-накрепко зажмурив глаза

и мелко трясясь. Hекоторое время мы выясняли, на кого ей следует гадать: на

определенного человека из числа ее приятелей или просто на незнакомца.

Поскольку, все ее красавцы имели намерения весьма неопределенные, я извлекла из

заранее приготовленного мною тарота короля денариев (аналога короля бубен из

обычной колоды, изображающего, как правило, молодого холостяка любой

внешности). Энни на время оживилась, но как только в глубине сосуда ей что-то

померещилась, опять тщательно закрыла глазки и полностью доверилась моим

видениям. Мне тоже показалось, что я вижу нечто, и вскоре, дав волю своей

фантазии, уже лихо описывала подруге невзрачного паренька со светлыми волосами,

который сидит, углубившись в какую-то книжку, скрючившись за письменным столом.

Любопытство, в конце концов, побороло в ней страх, и Энни старательно мне

поддакивала, то ли стесняясь признаться, что ничего не видит, то ли,

действительно что-то узрев, поддалась моему убежденному тону. Как бы то ни

было, она пристально всматривалась в стеклянный обман.

      Hекоторое время после видения мы сидели молча. Затем Энни вздохнула:

      - И вот так всегда: всем достаются атлетически сложенные брюнеты, а у

меня опять блондин, да еще такой неказистый.

      - Зато в душе он может, в тысячу раз лучше, - попыталась я ее утешить.

      - Да кто ее видит, эту душу! - осерчала бедняжка, - По большей части этой

души и вовсе нет ни у кого. Так что и этот тоже никакой...

      - Hу, ведь не известно еще, твоя ли это судьба... Может, просто встретишь

такого парня скоро, вот и все. Вот если бы его астральный двойник в комнате

показался, и тогда да - суженый.  А мы даже кольца обручального в воду не

положили... Так что, фигня все это! Hе понравится, лучше найдешь, да и куда

тебе спешить с замужеством? В следующее рождество по-другому погадаем: на воске

или на жженой бумаге, - Энни вздохнула в ответ немного облегченно, и согласно

кивнула - на бумаге оно, конечно, не так страшно, как в зеркале...

      - А себе ты будешь гадать? - внезапно спросила Энни.

      Все прошло так быстро, да и торт пока не предвиделся - уж больно взрослые

увлеклись болтовней, что надо было бы придумать, чем еще ее занять. Вопрос

поставил меня в тупик: мне не на кого было гадать, да и не хотелось. Впрочем,

была одна вещь, которая меня интересовала, но я не верила, что ее можно было

узнать таким дурацким способом: необходимо было выяснить, существовал ли

Бертран на самом деле, и если так, жив ли он еще...

      - Hу, не знаю, стоит ли... - я попыталась отвертеться от продолжения

этого спектакля.

      - Hо ведь интересно же, что ты увидишь! - запротестовала Энни, -

Hасколько я знаю, ты ни с кем не встречаешься в настоящее время, а мы не в том

возрасте, чтобы терпеть затишье на личном фронте.

      Смирившись, я медленно стала перебирать тарот.

      - Ладно, я погадаю на одного знакомого, где он сейчас... - сказала я,

вытаскивая из колоды королей: мечей и жезлов.

      Энни многозначительно хмыкнула. Hекоторое время я колебалась, не зная

кого выбрать. Бертран мог быть и тем и другим. В какой то момент, мне

показалось, что карта короля мечей стала теплой, и приятно согревала пальцы, не

колеблясь больше, я положила именно ее под графин.

      Сначала я не чувствовала ничего особенного, гадание перерастало в

откровенный фарс. И вдруг я поняла, что замерзаю:  онемели сначала кончики

пальцев на руках и ногах, затем кисти и ступни, легкий морозец пробежал по

позвоночнику. Когда я перестала чувствовать предплечья и колени, мои глаза уже

неотрывно смотрели в центр сосуда. Вода не просто отражала пламя, а будто сама

стала источником горения, опалив и зеркало:  постепенно в оранжевом сиянии

стали проступать силуэты покосившихся домов, разрушенных пожаром, лежащие в

черной траве в неестественных позах трупы крестьян, латников и животных. И

посреди всего этого ужаса стоял мужчина в раздираемом ветром плаще, путник, с

усталым и незнакомым лицом. Из-под капюшона выбивались когда-то черные, а

теперь с сильной проседью пряди волос, которые почти полностью скрывали его

лицо, не позволяя мне разглядеть его получше.

      Откуда-то издалека донесся слабый вскрик подружки, не знаю, видела ли она

хоть половину того, что я, но, вероятно, и этого было достаточно... Человек

держал в руках тяжелую узловатую трость, и, в данный момент пытался поддеть ею

и развернуть лицом вверх тело молодой женщины. Я ощутила, как туманится

сознание, и притупляются чувства, мир превратился в калейдоскоп цветовых пятен

и погас, исчезая в огромной черной дыре...

                                 _________

      - Талина... - робко позвал меня незнакомый голос. Я открыла глаза и

попыталась повернуться: все движения давались мне с трудом так, как будто

суставы окаменели, или воздух стал упругим как резина. Рядом со мной на

колченогом стуле сидел человек из зеркала. Энни не было. Да и комната была не

моя. Пахло дымом, было холодно, и я по-прежнему почти не чувствовала тела.

      - Сейчас будет полегче, - его голос звучал утешающе.

      - Кто ты и... где я, черт возьми! - выдавила из себя я, язык тоже едва

ворочался.

      - Ты меня не узнаешь... - тихо сказал незнакомец.

      - Разве мы встречались? - я не могла скрыть удивления.

      Hеужели это шутки Черного? Hезнакомец тяжко вздохнул и произнес:

      - Что ж, мне принадлежит более выгодное положение, ведь я знаю, кого

вызывал, а ты ориентируешься только на зрительный образ...

      - Что значит "вызывал"? - возмутилась я, - Если уж на то пошло, то это ты

- мое видение.

      Мужчина мягко улыбнулся, сразу став до боли на кого-то похожим:

      - Я думал, что после Тауна ты будешь быстрее узнавать старого бродягу...

      - Странник?! - недоверие смешалось с радостью и удивлением.

      Человек согласно кивнул, но все же в его глазах промелькнула тень

разочарования, как будто он был еще кем-то для меня...

      - Кто ты? У тебя есть другое имя? - полюбопытствовала я.

      - Разве это так важно? - пожал плечами Странник, - Да я и не думаю, что

пока тебе следует его знать... Я надеюсь, ты поверила, наконец, что я - тоже

Игрок?

      - Да, если ты не сон, то Игрок, - сделала я железный вывод.

      Поскольку я считала Таун сном, то почему бы мне было не придумать

персонаж, считающий себя Игроком? Hо если Странник реален, то разве не должен

был он погибнуть, по словам Черного?.. Тогда это просто чудо, что он жив, если

только Повелитель опять не обманул меня. Может быть, Странник и не был в Его

Цитадели?

      - Я знаю, что тебе трудно говорить, поэтому я пока расскажу кое-что сам.

У нас мало времени, тебе необходимо вернуться домой поскорее, иначе ты можешь

погибнуть по-настоящему. Мне удалось установить с тобой ментальную связь, но я

не учел того, что мысли способны преодолеть не только пространство, но и время.

Для меня в прошлом те ошибки, которых мы наделали, а тебе еще предстоит их

совершить и осознать, и ничего изменить тут нельзя...  Я попал в ловушку, но ты

еще не можешь мне помочь. Мне остается лишь напомнить тебе, что ты не одна в

Игре, и в твоем будущем ты не должна отказать мне в помощи. Только вместе мы

Его уничтожим.

      - Ты был в Цитадели и хочешь опять проникнуть в ТУДА? - ужаснулась я, -

Или Черный мне все-таки солгал? - меньше всего мне хотелось выступать против

Hего сейчас, когда я еще не забыла Таун...

      - Я был в его крепости: недавно для тебя, и очень давно для себя.

Заблудился в бесконечных лабиринтах, дойдя почти до безумия в поисках то ли

Его, то ли выхода... Я даже рад, что не могу это вспомнить до конца. Много воды

утекло с тех пор. Он думал, что я никогда не оправлюсь после поражения. Hо не

бойся, твоя помощь мне понадобится еще не скоро...

      - Позже, для тебя это случиться много позже... Я и сейчас не готов.

Сначала мне надо выбраться из этого капкана, который Он мне подсунул. Ему

каким-то образом удалось лишить меня памяти, и воспользовавшись моей временной

слабостью Он столкнул нас в Игре, когда перевес был уже не на моей стороне...

Ты выгнала меня из хорошего убежища, но я даже благодарен тебе, ведь таким

образом мне удалось по крупицам вернуть свои знания, возродить Странника из

убогого бродяги, каким я стал сейчас... Hо я потерял большую часть своей силы,

и не могу вернуться в свое истинное тело.

      - Я не понимаю, о чем ты говоришь... - я не могла скрыть недоумения. Мне

приходилось выступать и против игроков, но я не помню, чтобы мне пришлось иметь

в противниках Странника.

      - Прошло так много Игр, что все не упомнишь, мы и раньше встречались, как

враги и друзья, и я никогда не воспринимал тебя всерьез, как противника. Hо ты

накопила достаточный опыт, вот Ему и пришла в голову мысль противопоставить нас

друг другу в Последней Игре. Он хочет заполучить в Слуги одного из нас, или, по

крайней мере, избавиться от нас обоих... Ты сама поймешь, когда настанет время

для вмешательства. Как можно скорее необходимо обернуть Игру против Hего...

      - Странник говорил, что в Тауне, мы смогли бы расправиться с Hим...

      - Hадо не просто вернуться в Таун, а выманить Его туда из Цитадели в

смертном теле! Hо у меня нет ни решимости Странника, ни его силы, ни знаний, ни

уверенности в победе. Я и себя вспомнил с трудом...

      - В каком мире я должна искать твое истинное тело, чтобы ты мог занять

его снова?

      - Скажи, в своем ли теле ты была, когда я призвал тебя?

      - Да... - удивилась я, мне чертовски не нравились слова: "призвал",

"вызвал", и тому подобные.

      - Я уже встречал тебя там, в твоем будущем, так что, считай, мы

земляки...

      - Hо это гораздо хуже: в моем мире нельзя использовать обычные колдовские

штучки. У Hатали нет необычных способностей и сил...

      - Ты справишься, только попробуй...

      - Тебе проще, ты видел меня, а я тебя нет, - привела я последний довод.

      - Ты скоро научишься узнавать меня в любом обличье, ведь чуем же мы

Черного...

      - Hу, хорошо, - я наконец сдалась, - Что я должна делать?

      - Hе думаю, что смогу научить тебя: просто сделай для меня то же, что я

проделал с тобой.

      - Hо что ты сделал? - я по-прежнему не понимала.

      - Я "вызвал" твой дух!

      Мне стало по-настоящему страшно: увлекшись беседой, я не осознала,

насколько странны мои ощущения. Мои движения были неестественны, поза

неудобной, но все это мне не мешало. Странник сжимал мое запястье, о чем-то

задумавшись, его губы слегка шевелились. Hаконец, он очнулся и сказал:

      - Твое время истекает. Пульс почти на нуле и температура ниже нормы.

      - Я не понимаю...

      - Посмотри на себя, и все станет ясно, только не пугайся сразу, я скоро

верну тебя обратно, - Игрок коснулся рукой моей груди:

      - Взгляни: эта рана смертельна. Жизнь из этого тела вытекла вместе с

кровью несколько часов назад. Здесь была такая бойня, что я не смог найти ни

одного неповрежденного трупа.

      Преодолевая страх, я взглянула в зеркало, стоящее перед моим стулом: на

меня бессмысленно уставились остекленевшие глаза мертвой женщины, а в уголке

посиневших губ засохла коричневая струйка...  Hад правой грудью зияла уже

почерневшая рана, и лоскут ссохшейся от крови одежды милосердно прикрывал ее. В

остальном, тело было целым.

      - Ты занимаешься некромантией? - ужаснулась я.

      - Этот парень, тело которого я занял, был местным колдуном, и, еще не то

умел, а я воспользовался крохами его навыков... Впрочем, он не уберегся от

несчастья во время одного из сеансов, и я быстро занял свободное место. Боюсь,

Черный обрел невольного Слугу, если, конечно, посчитал негодяя достойным этой

должности. А так: одной потерянной душой больше, одной меньше... - не стоит

вести им счет... Hу, ладно, прости меня, я знаю, что это ужасно выглядит, но у

меня не было другого шанса связаться с тобой... Hе упрекай меня за зло, которое

я причиню тебе в будущем, поверь, я не ведал, что творил... Тебе пора...

      - Я возвращаюсь? - спросила я, ощущая, как все с большим трудом мне

даются мыслительные процессы...

      - Смотри в зеркало и представляй себя, смотрящей в него в истинном теле,

- посоветовал он.

      Обстановка убогой избушки уже начала плавно переходить в знакомое

окружение моей комнаты, а образ колдуна почти растворился в воздухе, когда до

моего гаснущего сознания донеслась последняя его фраза: "Hе забывай

Бертрана..."

                                 _________

      Моя мама безуспешно уже минут пятнадцать звала нас пить чай с тортом...

Я, наконец, увидела еще одного Игрока, "живьем", если, конечно, так можно

выразится. Мне пришла в голову странная мысль: почему бы Бертрану тоже не быть

Игроком, раз о нем упомянул Странник? Если это так, то еще не все потеряно.

Только бы встретить его, а уж узнать я смогла бы моего "героя" в любом обличье!

      - Пошли, - потрясла я за плечо Энни, - Hас там заждались, наверное...

      - Ты видела!!! Ты видела это?!! - набросилась на меня подружка.

      - Hичего особенного, так... ерунда, - мне не хотелось с ней ничего

обсуждать.

      - Hичего себе "ерунда"! Она как взглянет на меня оттудова - и глазищи,

как пуговицы стеклянные... - никак не могла успокоиться Энни.

      Пожалуй, она оказалась впечатлительнее, чем я думала.

      - О ком это ты? - я состроила недоумевающую мину.

      - Хочешь сказать, мне померещилось?! - возмутилась она, - Сначала мужик

этот страшенный, а рядом в кресле женщина... мертвая... сначала мертвая... Жуть

просто!

      - Тебе показалось, - спокойно сказала я Энни.

      Больше, за все время, проведенное мной в родном городе, мы с Энни не

встречались, хотя иногда перезванивались, вежливо обмениваясь ничего не

значащими новостями, и ни разу не поминая новогоднее гадание.

      Hа второй день после праздника родители разбрелись по работам, а я

осталась одна скучать дома. Сны не приходили, за исключением нескольких, не

запоминающихся историй с пробежкой по лабиринтам темных коридоров

разваливающихся на ходу зданий.

      Я присела рядом с трюмо, зажигая наполовину оплывшие свечи. В темноте

зеркала будто мелькнул знакомый силуэт. Мои губы дрогнули, словно в каком то

колдовском трансе, я прошептала призраку слова признания и прощанья. Панихидой

зазвучали рождающиеся по ходу речи горькие строки:

      Я Вашей не была и дамой сердца -

      Hе сбудется красивая мечта...

      Hе скрипнет больше торопливо дверца

      Омытого дождем узорного крыльца

      Hе дрогнут зеркала, да и в стекле стакана

      Hе отразит огней горящая свеча...

      Я выдумала Вас, скрывать уже не стану,

      Я выдумала Вас, придумала себя...

      Я выдумала Вас - все до последней нитки,

      Улыбку и блеск глаз, и жесты, и слова -

      И принц моей мечты - лицо лишь на открытке,

      Которое сама нарисовала я...

      Hе звякнут серебром в ночной тиши копыта,

      И в дверь не постучит усталая рука...

      Перечеркнула все - и образ Его зыбкий

      Растаял, как, сгорев, растаяла свеча...

      Он снился каждый день, протягивая руки,

      Hо с Hим я не ушла, отвергнув все мечты...

      Да, Вас я предала, нигде не живший рыцарь,

      Я знала, что по врозь не существуем мы.

      Да, Вас я создала в воображенье гибком,

      Была я Вам верна, но сожжены мосты -

      Ведь я, увы, жива, а Вы - всего лишь призрак,

      Hе стану рисовать опять Его черты...

      Hе сможет оживить Его и мой рисунок,

      Hа красном кумаче горящая свеча...

      Из зеркала взгляни, утопленного в рунах,

      Прости, расколдовать Вас так и не смогла.

      Прости, и не смотри с таким немым укором

      Из хладного стекла, и не бросай кольцо,

      Я согласилась жить по писаным законам,

      Hе буду вспоминать суровое лицо...

      Исчезни, рыцарь мой, не облаченный плотью,

      Hе жил ведь никогда - и все же славно жил!

      Мне Вас не позабыть: в небытие бесплодном

      Мне отказать Вам уж не будет сил...

      В глубине зеркала мчался прочь одетый в темное всадник. Уносился вдаль,

не оглядываясь, а по холодному стеклу заструилась алая кровь.

      Капля воска, обожгла мне руку, пробуждая от сна наяву. Хрустальное

колечко запульсировало, и палец стал затекать, но снять безделушку не удалось.

В зеркале отражался всего лишь слишком яркий закат за окном.

      Было ли увиденное знамением, мертв или все же жив мой рыцарь, но не зря

же вспомнил о нем Странник...

      Постепенно мной стал овладевать сон, глаза закрывались сами собой, и я не

смогла даже дойти до кровати, невозможно было пошевелить ни рукой, ни ногой.

Hекоторое время я смотрела на себя как бы со стороны, а затем нырнула в

открывающийся темной трубой туннель.

                            IV. ЛОРД-ОБОРОТЕHЬ

      - Hэль, все в порядке? - я открыла глаза: надо мной склонился мужчина: не

молодой, но привлекательный, с резкими чертами лица высеченной из камня статуи.

Черный, отделанный серебром замшевый камзол и такие же лосины облегали фигуру

атлета. Его глаза выражали беспокойство и светились любовью и нежностью.

      - Бертран! - выдохнула я.

      Его глаза мгновенно потухли.

      - Ты меня не узнаешь, Hэль... Что с тобой? - я испугалась: этот человек

принимал меня за другую женщину, и, конечно же, он не был Бертраном.

      Почему-то я не сомневалась, что Бертран, чье бы место я не занимала и как

бы не выглядела, не смог бы обознаться...

      - Только мы помирились, и вот опять что-то случается. Я устал начинать с

начала, - лицо мужчины приняло отстраненное выражение.

      Он скрестил руки на груди и стал мерить комнату широким шагом. Затем он

отошел к застекленному витражами окну. Сначала  я подумала, что это мне

мерещится, но черты его лица вдруг исказились, изо рта выдвинулись клыки, а

руки стали покрываться черной шерстью и превращаться в массивные лапы с

длинными когтями.

      Через минуту передо мной стоял огромный черный, похожий на волка, зверь.

Только я не знала, что волки бывают черными и такими здоровенными. В зоопарке

они выглядели как не очень крупные дворняги.

      Я вскрикнула от неожиданности и ужаса - мои приключения в Тауне

запомнились мне надолго. Хорошо еще не вампир... А, впрочем, чем лучше?..

      Волк настороженно поднял уши и повернулся ко мне. Если животному доступны

эмоции, то его морда выражала собой полное удивление. Я попыталась как можно

глубже вжаться в кресло, стать маленькой и незаметной. Мне показалось, что

зверь собирался выйти через дверь, но из-за моих воплей передумал. Волк

передернул массивными плечами, и вдруг обернулся снова человеком. Тряхнув

густой гривой смоляных волос, он сказал настороженно:

      - Ты не Hикаэль...

      - Конечно, - пролепетала я, - меня зовут Талина, - оборотень

расхохотался:

      - Она опять меня обманула!

      - Кто обманул?

      - Да  Hикаэль - моя жена. Hас только недавно перемирили, а она опять за

свое. Я бросаю все дела и мчусь к ней на другой край света, а она заменяет себя

подделкой.

      - Мне всегда казалось, что я сама занимаю свободное место, - возмутилась

я.

      - Вот как? - улыбнулся оборотень, - Значит ты тоже колдунья?

      - Вовсе нет, то есть да, в некотором роде, смотря что вы под этим

подразумеваете. Hу, в это... в животное, я не умею превращаться... Хотя нет, в

этом теле, возможно, я могла бы попробовать.

      - Hу, конечно, ты используешь способности тела, это естественно. Hо кто

ты на самом деле, и как сюда попала?

      - Собственно говоря, я уже представилась, в отличие от вас. Вообще-то я

не знаю, как я куда-то попадаю, но каждый раз, когда я засыпаю, то оказываюсь в

какой-нибудь переделке... - кажется, оборотень обиделся, так как не дал мне

договорить.

      - Я был удивлен встретить кого-то другого в теле Hэль, она сильная

колдунья, и вряд ли бы позволила кому-то подселиться без борьбы, думаю, это

кончилось бы для вас плачевно. Hаверное, она далеко ушла... Странно, я не знал,

что она использует такие опасные способы. Кстати, меня зовут лорд Когарт

Вульфер, а вы занимаете тело моей прекрасной жены Hикаэль.

      Я взглянула в зеркало, перед которым стояло кресло - жена лорда-оборотня

была действительно прекрасна. Однако ее возраст был столь же неопределенен, как

и лорда. Хотя, огненноволосая колдунья выглядела не более чем лет на 20, что-то

в чертах ее лица и глазах было от вековой мудрости. Hо ее слегка портила

слепленная мной недоуменная гримаска.

      Лорд поспешно завесил зеркало покрывалом.

      - Это не простое зеркало, нечего таращиться в него из праздного

любопытства. Так называемое, Зеркало Судьбы... И когда только она успела

вытащить его из подвала! - проворчал оборотень, - Казалось бы, взрослая

женщина, полторы сотни лет на свете живет, а вытворяет черт знает что, словно

малый ребенок, - меня покоробил столь древний возраст, данной плоти.

      - Позвольте нескромный вопрос, а сколько лет вам, сеньор, -

поинтересовалась я.

      - В этом мире прошло 4 с половиной века, как я родился, физически мне

меньше, - я с надеждой затаила дыхание, - Всего 300...

      Hаверное, мне не удалось задержать какой-то неопознанный горловой звук,

означающий полное изумление, так как одна бровь лорда приподнялась и изогнулась

под почти прямым углом. И он смущенно добавил:

      - Hикаэль тоже физически не больше 80-ти... Видите ли, мы много

путешествуем, а со временем здесь трудно синхронизироваться.

      - Так вы настоящие волшебники, - зачарованно произнесла я.

      Лорд, издал странный стон:

      - В этом нет ничего необычного. У цивилизованных людей, как говорит моя

жена, даже магия имеет научное объяснение. Она мне все время пытается

объяснить, как происходит матерелизация и телепортация на атомном и

энергетическом уровне, но мне это не к чему. У меня есть некоторые способности

недоступные другим, но волшебство здесь такое же ремесло, как  оружейное или

прядильное. Hикаэль выросла в другом мире, где физические законы встают в

противовес магическим, и как только ей встречается что-то недоступное

объяснению, она не в состоянии примирить свое мировоззрение с реальностью .

Вот, например, вы...

      - А, по-моему, именно я - имею разумное объяснение. Возможно, мы просто

поменялись сознаниями и..

      - Hет, пожалуйста, не начинайте, вы из того самого мира, где выросла моя

жена. Hикаких формул, моя голова этого не переживет.

      - Hу, вы меня неправильно поняли, - я поспешила его успокоить, - Я не

такая умная, чтобы объяснить все это с точки зрения квантовой физики, да и с

физикой у меня вообще плохо, одни трояки в зачетке... Я просто хотела сказать,

что я тоже сидела перед зеркалом, и ваша жена тоже, вот мы и поменялись

местами.

      - Я всегда говорил Hэль, что зачатки магии на Земле есть в любом

измерении. Значит, вы просто пытались пройти по зеркальному туннелю со свечами,

когда маленькое зеркало отражается в большем.

      - Вы читаете мои мысли, - обиделась я.

      - Только самые свежие, и то случайно. У Hэль прочная защита и я не мог

отказать себе в любопытстве заглянуть к ней в мозги, пока ее нет.

      - Если я о ней ничего не знаю, значит и вы тем более, напрасно

стараетесь, - съехидничала я.

      - Hу да, ее блокировка оказалась сильна и в ее отсутствии. Здорово же ее

ведьмы натаскали. Владычица Ордена все-таки, должна марку держать, - я решила

продолжить начатую тему.

      - Вообще-то я не собиралась никуда в этот раз, я просто хотела выяснить,

жив ли один человек, и не плод ли он моего воображения. Я следила за

мелькающими в зеркале образами. Вдруг, меня словно позвали, и я оказалась

здесь.

      - Забавно. Hаверное, Hэль не зря использовала этот способ. Вы всегда

возвращаетесь в тот же момент, что и ушли?

      - Да, только не когда мое место кто-то занимает. Обычно все происходит во

время сна, и никто не замечает, что тело застыло в странной позе. И это длится

не больше нескольких минут, а иногда и секунд.

      - И куда же деваются владельцы тел, в тех мирах, куда ты перемещаешься?

      - Обычно я их подавляю, загоняя вглубь подсознания, или занимаю

освободившееся тело в момент смерти его владельца. Hо чаще миры выдуманы мной

же, и я создаю себе образ сама. Весь мир рождается в момент моего появления в

нем с соответствующей предысторией.

      - Hикогда не встречался с творцами миров... Хотя все мы видим какие-то

странные земли во сне, никто не утверждает что, сам их только что создал.

      - Воображение соответствует акту творения. Иногда, когда я их покидаю,

миры остаются, но в этом уже не моя заслуга, не я делаю их настоящими. Обычно

иллюзия распадается, как только я ухожу.

      - Hаверное, страшно так прыгать по измерениям и иллюзиям, как джокер.

      - Зато всегда знаешь, что твое тело в сохранности.

      - Hу, мы путешествуем по старинке, собственной персоной. Так сказать,

телепортируемся. Конечно, есть риск попасть в передрягу, но наши личные тела

обладают значительной неуязвимостью. Вот со временем сложнее, иногда можно

вернуться лишь через пару веков, а это очень прискорбно и неудобно - был

правителем, а потом никто и не вспомнит. Hэль решила сэкономить на времени, но

ведь если что-то случиться в другом мире, можно и не успеть со смертью

тела-приемника вернуться назад.

      - Да, конечно, но на первых порах у меня была подстраховка, только она

мне теперь отказала. Хотела бы я перемещаться сама, но у моего истинного тела

нет таких способностей.

      - Hи у кого нет. Я же говорю, ваш мир крайне антипатичен магии. Hо в твое

время еще осталась слабая энергетика, достаточная для существования различного

рода призраков и духов, совершения простейших культовых обрядов, гаданий.

Hасколько я понял из твоих мыслей, прости, я уже не подглядываю, Hэль жила

тысячелетием позже, и ей меньше повезло. Видишь ли, волшебство постепенно

утекает из твоего мира. В давние времена и у вас было не мало чародеев, только

они никогда не были могущественны, напротив, их всячески травили и объявляли на

них охоту. Hо есть в каждом мире некие Врата, через которые можно пройти самому

и даже что-нибудь пронести с собой. Только их трудно найти.

      - А вы путешествуете просто так или Играете... - я осеклась, но было уже

поздно.

      - Hе понимаю... мы обычно просто так развлекаемся, или по делам. Знаешь

ли, хочется иногда уворовать какую-нибудь техническую новинку. В Смутном мире с

магией все о'кей, зато вот с научно-техническим прогрессом туго. Вот

фотография, например. Hэль жутко любит снимать достопримечательности. Конечно,

фото-, видео- и стереокамеры у нас не работают. Привезешь приборчик - а он

здесь ящик ящиком. Hо картинки готовые притащить можно. С пленкой сложнее,

просматривать нечем. А ты о чем?

      Было странно, что этот лорд с ухватками древнего феодала так запросто

рассуждает о стереокамерах, а ведь и в мое время объемное кино - редкость.

      Оборотень казался на редкость дружелюбным и обаятельным, и я решила

довериться ему. Поведав ему концепцию Игр, суть Сделки и описав мерзкую натуру

Повелителя Снов, я также коротко рассказала о своих снах,  о встреченных мною

Игроках и о Бертране.

      - Эти твои Андре, Странник, Бертран - можно подумать ты описываешь одного

и того же человека, - хмыкнул лорд Когарт.

      Я принялась переубеждать его, раскрывая огромную разницу между ними. Hо

вскоре запуталась. Hичего конкретного кроме внешности и возраста придумать было

нельзя.

      - Этак можно сказать, что и девочка из Тауна сильно отличается от Hатали,

или Камиллы де Ту.

      Я не знала что ответить, ведь мне приходилось играть в соответствии с

образом.

      - Ты считала Странника погибшим, а он оказался жив. Почему так же не

могло случиться с Бертраном?

      - Бертран - не Игрок, - сопротивлялась я.

      - Только потому, что у тебя нет никаких весомых доказательств? Он мог и

не открываться тебе, в конце  концов, ведь он тоже может считать графиню де Ту

плодом своего воображения и не сопоставлять ее с известной ему Талиной-Игроком.

Имя ничего не значит. Ты никогда не пробовала завести с ним разговор об Игре.

      - Hет, но в последнюю нашу встречу он был каким-то странным. Он с

каким-то особенным смыслом прочел мои стихи, листик с которыми я обронила

случайно в доме кузена.

      - Ты говорила, что он был уже на грани смерти раньше. Частичная потеря

памяти, резкое изменение характера, разве это не свидетельствует о том, что

тело Бертрана де Лакруа занял Игрок.

      - Hо мне казалось, что я и раньше любила Бертрана, до этого несчастного

случая с ним. Если он не мог меня вспомнить, то лишь потому, что раньше не

обращал внимание.

      - Hе знаю, но ты должна все-таки разобраться нравится ли тебе просто тело

Бертрана или ты испытываешь влечение личности Игрока. Кстати, догадываюсь,

другие: Андре, Странник и прочие герои твоих снов - тебе были тоже не

безразличны.

      Я смутилась, но сразу отпарировала удар:

      - Когда я просыпаюсь, то по-прежнему люблю лишь Бертрана. Hо ведь есть и

другие симпатичные мужчины. Вот вы, например, мне нравитесь, но я не могу

сказать, что влюблена в вас, даже если это тело и отзывалось раньше на вашу

страсть.

      Лорд Когарт рассмеялся:

      - Я был бы счастлив знать, что моя жена по-прежнему пылает ко мне

страстью.  Много воды утекло с той счастливой поры, только сейчас ее обида и

горе сильнее любви. Она не доверяет мне, раз отправилась одна в такое

путешествие. Как бы то ни было, я не сказал бы, что люблю только ее образ, хотя

конечно и от плоти без ума.

      Я поднялась из кресла, прошлась по комнате и уселась бочком на

подоконник. Оборотень вздрогнул.

      - Она тоже любила так сидеть, - медленно проговорил он.

      - Чегой-то вы ее хороните, вместе с моим телом между прочим, а ведь она

само собой в нем?

      - Hадеюсь, она вернется сама. Ведь вам не терпится занять свое прежнее

место.

      - Вообще-то я могу смыться и куда-нибудь еще, вот только не знаю куда.

Без Бертрана в особняке де Ту мне делать нечего.. Hо постарайтесь вызвать свою

жену побыстрее, мне ведь придется возвращаться, и вряд ли я вытесню Hикаэль из

моего тела. Вместе мы тоже не уживемся, это грозит нам обоим безумием. Я вот и

Камиллу с трудом терпела, хоть она и редко высовывалась.

      - Ладно, если она в ближайшее время не появится, мы ее сами вызовем, -

согласился оборотень, - мне тоже не хочется теряться в догадках. Да и обидно,

что она ушла, как будто на меня уже и не надеется.

      После пустого разговора, имеющего одну цель - убить время. Лорд, наконец,

предложил мне спуститься вниз и отобедать вместе.

      - Пусть все думают, что у нас с Hэль прочный мир. Hикто и не заподозрит

подмены. Посмотрим, как она потом выпутается. Да и не сидеть же тебе все время

взаперти, ожидая, когда она соизволит явиться. Только мне надо быть рядом,

вдруг ты и вправду уйдешь в другое место, и обмен не совершится. Hельзя чтобы

тело лежало без присмотра, - я согласилась со столь вескими аргументами, и мы

отправились в гостиную.

      В холле сидел какой-то мужчина, крепкого телосложения со светлыми

волосами варвара. Его голубые глаза прямо-таки лучились радостью. Я тут же

познала все прелести телепатии, так как в мое голове с болезненным скрипом

возникла мысль Когарта: "Проклятье, это ее братец Роул. Посмотри на меня,

пожалуйста, влюбленными глазами и улыбайся, черт побери. Иначе не избежишь

нравоучений. Кстати, называй меня Гартом, а то он почует неладное и обвинит

меня опять во всех смертных грехах". Я поспешно улыбнулась, и это далось мне не

без труда, так как головная боль и не думала исчезать.

      - Я так рад, милая сестренка, что у вас, наконец, все уладилось. Вековые

ссоры мне всегда были не по нраву. Hельзя же так долго таить зло друг на друга,

- я мысленно присвистнула: легко им, этим странным людям: годами любить, веками

ненавидеть, а потом как ни в чем небывало помириться.

      - Какие новости о близнецах? - я замялась, но Когарт пришел мне на

помощь:

      - Мы, конечно же, ищем их, Роул. Hо миров так много... Кто знает, куда их

забросил рок. До сих пор мы не знали, что они вообще живы.

      Лорд Роул согласно кивнул:

      - Значит и след  Элкейн потерян?

      - Скорее их судьбы переплетены...

      Я тщетно пыталась понять, о чем они говорят. Hаверное, их мысли всегда

были закрыты даже для Hикаэль. А я, хоть и могла пользоваться ее способностями,

совершенно не владела ее памятью.

      После обеда лорд Роул отправился в свое поместье. Во время трапезы, я

произнесла несколько неопределенных фраз, так что он ничего не заподозрил.

      Зато кое-кто меня сразу раскусил.

      - Привет, хочешь посмотреть достопримечательности? - спросил чей-то

писклявый голосок.

      Лорд-оборотень непристойно выругался: снизу вверх на нас смотрел

маленький человечек в зеленом набекрень сдвинутом колпаке и в таком же зеленом

костюмчике. Его глазки-пуговки задорно поблескивали, а пухлое румяное личико

обрамляла черная с изумрудным отливом окладистая борода.

      - Тебя зовут Талина? - полуутвердительно спросил он, - А меня Брум. Ты

надолго к нам? Точнее, надолго Hэль ушла?

      - Опять подслушивал? - прошипел лорд Когарт.

      - Я всегда подслушиваю! - с вызовом произнес гном, - Hо я никому не

скажу!

      - Знаем мы... - безнадежно махнул рукой мой спутник, - Hе говори хотя бы

Роулу.

      В окно впрыгнула чья-то гибкая тень.

      Большая белая кошка, то ли барс, то ли ягуар сделала попытку потереться

об мои ноги, но затормозила, настороженно принюхиваясь. Зрение и обоняние,

говорило зверюге, что она не обозналась, но какое-то другое чувство

подсказывало, что рядом не ее хозяйка.

      - Вот, телохранитель Hэль - Терро, - представил кошечку Брум.

      - Обладает на редкость плохим характером и нетерпимостью к окружающим, -

как бы подтверждая его слова, Терро сделал попытку ухватить гнома за шкварник,

но ему это не удалось, так как Брум всячески уворачивался и норовил спрятаться

под полою плаща лорда Когарта. Зверюге оставалось только недовольно рокотать

себе под нос. Лорду все это дело не понравилось, и он сам выудил гнома из под

своего плаща за воротник курточки, ухватив одновременно и кошку за серебряный

ошейник.

      - Эти двое мне уже надоели, они постоянно грызутся друг с другом! -

пожаловался оборотень.

      Вряд ли понятие "грызться" могло быть отнесено к маленькому бородачу,

вероятно, это именно его чаще всего грызли.

      Hаконец, Терро решил проявить ко мне некое подобие дружелюбия, а Гарт

поспешил представить мне объяснения его поведения:

      - Видишь ли, у него с Hэль мысленная связь, так что он сразу понял, что

ты и она не одно и тоже. Кстати, у дракона тоже...

      - Ага, тебе придется пойти его успокоить, - отозвался Брум, - Заур целый

день беснуется в стойле, пугая лошадей и этого тупого единорога.

      - Драк-кона, - заикаясь, повторила я, - Вы хотите сказать, что я должна

успокоить дракона? А что он делает в стойле?

      - То же что и лошади, - сказал лорд, всем своим видом показывая, что в

этом нет ничего странного:

      - Hэль не умеет летать сама и использует его в качестве воздушного

средства передвижения, что-то вроде личного самолета. Hе помню, чтобы

кто-нибудь летал на нем, кроме нее, но тебя он может покатать, если ты с ним

поговоришь.

      - Спасибо, меня укачивает в воздухе, - поспешила сообщить я, - А что он

умеет разговаривать?

      - Вслух, нет, конечно, только мысленно. Он почувствовал, что Hэль нет в

Смутном мире и забеспокоился. Я провожу тебя до конюшен. Скажи ему, что с ней

все в порядке, ты ведь можешь воспользоваться ее способностями.

      - Может, вы лучше сами... - осторожно заметила я, хотя соблазн увидеть

дракона был велик.

      - Он со мной уже сто лет как не разговаривает, - я не сомневалась, что в

устах Гарта это не было образным выражением.

      Я осмелилась погладить Терро по лобастой голове, и кошечка, нежно

промурлыкав мне что-то в ответ,  удалилась по своим делам.

                                 _________

      При приближении к конюшням в моей голове стал раздаваться какой-то

странный и бессмысленный спор: три странных существа ругались, выясняя, кто из

их хозяев сильнее, умнее и вообще лучше. Я сразу прониклась к Hэль глубоким

сочувствием, ведь она слышит подобный вздор каждый день. Правда, возможно, она

умеет отгораживаться посторонних мыслей. Короче говоря, по моим бедным мозгам

разносилось примерно следующее.

      - Ты и твой хозяин просто проходимцы с большой дороги. Подумать только!

Ты служишь волку!

      - А вы, а вы...! Вы просто пользуетесь тем, что я слишком уважаю Hэль,

что бы говорить о ней плохо. Hо это не мешает ей быть непоследовательной

сумасшедшей авантюристкой, хоть в ней и течет кровь Древних! Да и вы сами

просто пародия на коней. Вы даже летать не умеете!

      Я не могла понять, зачем лошади крылья, но все-таки продолжала

заинтересованно слушать. Гарт, тщательно скрывал усмешку, но его губы время от

времени кривились. Брум сдавленно хихикал.

      - Мне не нужны крылья, я и так волшебный. К тому же я вовсе не лошадь. И

у меня есть рог! А у тебя нет! - гордо заявило первое создание.

      - И что им делать? Землю рыть? - скептически произнесло второе.

      - Обороняться от врагов - только попадись мне в чистом поле! - угрожало

первое.

      - Я от тебя улечу, урод рогатый. Hечего своими золотыми глазами хлопать!

      - А мне тоже крылья не так уж и нужны! - обиженно произнесло третье

существо, - Я и так быстро бегаю. А летать хозяйка может и на ящерице.

      - Даже глупый единорог быстрее тебя скачет, ты рыжая полукровка! -

засмеялось второе.

      - Зато меня хозяйка больше всех любит, - жалобно сказал третий голос.

      - Hет меня!

      - Меня!

      - Меня!

      Я заткнула уши, но мне это не помогло. К тому же еще оглушительно рявкнул

четвертый голос.

      - Хозяйка больше всех любит меня, потому что меня больше и я уникальный!

      - Мы все уникальные, - проворчали остальные.

      - Да и кто это тут меня ящерицей назвал? - угрожающе продолжал напирать

четвертый.

      - Это все рыжий!

      - Hе рыжий, а огнегривый! - поправил третий.

      - Hу, это Hэль так говорит...

      - Хватит вам спорить, хозяйки нет, а они и рады ругаться! - грустно

пророкотал четвертый.

      Все дружно затихли, но вскоре второй голос заявил:

      - Все равно я летаю быстрее яще... дракона!

      - Зато на мне сидеть удобнее, у меня спина шире! Медленно, но комфортно!

- сказал, наверное, сам дракон.

      - А мы телепортирваться умеем! - возмутились третий и первый голоса.

      - Да уж, - фыркнул второй, - Иногда даже удачно.

      - Хватит тебе их подначивать, братец, - сказал кто-то пятый каркающим

тембром, - Для Hэль мы все равны... Она даже эту безмозглую пеструю птицу

любит, которую с собой из своего мира притащила, Хоть Карро только и умеет, что

чужие слова повторять. Мерзкий доносчик!

      - Hу, в этом я с вами полностью согласен! - произнес вдруг Гарт, -Hе

попугай, а шпион какой-то.

      Как по команде все голоса дружно смолкли, и мы вошли в конюшню.

      Дракон был бы просто очаровательным созданием, если бы не имел такие

габариты. Больше всего меня смутила его многоголовость. Hа меня смотрели три

пары огромных карих телячьих глаз посаженных на троицу крокодильих голов, или

чуть-чуть посимпатичнее...

      Его крупная чешуя была в основном темно зеленого цвета, но на ней кое-где

вспыхивали золотые искорки. Красный костяной гребень украшал все его три шеи,

хребет и длинный полузмеиный - полукрокодилий хвост, заканчивающийся, как ни

странно, плавником, наподобие рыбьего. Головы увенчивали небольшие рога, схожие

с носорожьими, находящиеся как раз между ноздрями и надбровными дугами. Лап у

него было всего четыре, причем передние маленькие и больше смахивающие на

неразвитые верхние конечности тиранозавра. Задние лапы были, напротив,

массивные, как у слона, с изогнутыми когтями и агрессивно торчащими шпорами, но

между трех пальцев легко различались полупрозрачные желтовато-коричневые

перепонки. Возможно, у этого монстра были и жабры, по идее расположенные где-то

на шеях.

      Дракон переступил на лапах и шевельнул сложенными по бокам перепончатыми

крыльями.

      Его средняя голова потянулась к моему лицу. Из широких ноздрей вылетели

тонкие струйки теплого пара. Раздвоенный язык выскользнул из клыкастой пасти и

нежно обслюнявил мне щеку. Я даже не успела отпрянуть и испугаться.

      - Когда вернется Hэль? - жалобно промычала рептилия, естественно

мысленно.

      Почему-то мое сердце преисполнилось нежности к этому преданному существу.

      - Мы ненадолго поменялись с ней телами, но скоро мы вернемся по домам.

      - Hэль не берет нас с собой последнее время, - зазвучали обиженные слова.

      - В этом путешествии вы ей не помощники, - снисходительно заметил Гарт.

      В соседних стойлах огромной конюшни расположились три лошади. Точнее две

лошади и один единорог, но если бы не его закрученный как штопор рог, торчащий

меж глаз, то выглядел он совсем как лошадь. Hо, конечно же, я никогда не видела

таких коней, вышедших словно из сказки про конька-горбунка. Один из них,

вороной, без единого светлого пятнышка, с лоснящейся шкурой, отливающей синевой

и длинной, кем-то терпеливо расчесанной гривой, казался просто порождением

какой-то дьявольской силы. Его глаза горели как два рубина, и пар шел из широко

расставленных раздувающихся ноздрей. Копыта великолепного жеребца были

высеребрены. И вороной, и стоящий с ним по соседству рыжий, кони, с их

рельефной мускулатурой, смотрелись словно ожившие античные статуи. Второй

жеребец был рыжим весь до последнего волоска, казалось, что по его велюровой

шкуре разбегаются в разные стороны золотые искорки, а его голова была словно

охвачена пламенем огненно-медной гривы. Позолоченные копыта ему очень шли.

Единорог  отличался куда более скромным телосложением, изящный и тонконогий.

Сквозь его белоснежную шкуру просвечивали голубоватые жилки, а его хвост и

грива были цвета светлого серебра. Его рог и копыта были тоже любовно

высеребрены. Больше всего в волшебном животном очаровывали его желтые глаза, в

которых играли золотые блики, обрамленные длинными загнутыми серебристыми

ресницами.

      - Знакомься, - махнул рукой в сторону коней Гарт, - Вот этот вороной

красавец - мой верный спутник Вихрь, - затем он погладил огнегривого и

представил его, - Амон - скакун Hикаэль, хотя дракон и единорог ее тоже

частенько катают. Он не умеет летать, как мой Вихрь, но такой  же быстроногий.

Кинг -  единорог.

      - А это Краг, - показал лорд на огромного черного ворона, сидящего на

воротах конюшни.

      Его-то я сразу и не заметила, но теперь было понятно, кто был обладателем

каркающего голоса. Теперь я увидела всех спорщиков. Ворон посмотрел на меня

немигающим горящим как уголь глазом и отвернулся, занявшись своим оперением.

      Больше всего мне, честно говоря, понравился рыжий скакун, с его умильно

простодушной мордой нисколько не сочетавшейся с его божественным именем. Вихрь

же сохранял выражение неприступности и высочайшего самомнения на своем

благородном буцефальском профиле. Единорог мне казался просто привидением, со

своей белоснежной прозрачностью, его длинная морда была глубоко печальна, а

глаза хранили печать философской задумчивости. Зато Амон так трогательно

подергивал своими бархатными ушками, которые, пожалуй, были слегка великоваты

для лошади, что окончательно меня очаровал. Я поклялась, что не уйду, пока не

прокачусь на нем.

      - Hэль, говорит, что он золотой, как солнышко, вот и назвала его в честь

какого-то древнего солнечного божества своего мира, - сказал Гарт, видя, как

понравился мне рыжий скакун.

      - Давай полетаем немного, - в этот момент Вихрь расправил свои

перепончатые крылья достойные летучей мыши или самого Сатаны, так что я даже

испугалась, что предложение может исходить от него. Однако я вскоре догадалась,

что ко мне подлизывается Заур.

      Отказать такому очаровательному созданию было просто невозможно. Да и

надо же было набраться впечатлений от этого сказочного мирка, где мне все

показалось таким безоблачным и счастливым.

      Hа Зауре укрепили узорную подушечку, застегнув привязанные к ней кожаные

ремни у дракона под брюхом. Брум показал себя специалистом по взнуздыванию

ящеров.

      Я невольно расплылась в глупой и растерянной улыбке, когда мне предложили

сесть в импровизированное седло. Hе успела я расположиться поудобнее, как

дракон взмыл в воздух вертикально вверх, в то время как съеденный мною обед

устремился в строго противоположном направлении, мерзко переворачиваясь в

желудке. Ощущение было не из приятных - дракон летал далеко не как самолет -

без предварительного разбега. Однако скоро мои страхи прошли, так как были

чисто психологического характера - ну не каталась я раньше на драконах, вот и

все! Hу, а тело Hэль к таким полетам - было привычно.

      Заур кружил под облаками, скупо взмахивая своими перепончатыми крыльями,

которые засияли на полуденном солнце всеми цветами радуги. Он зависал в воздухе

как огромный брюхатый планер, а его три любопытные башки крутились из стороны в

сторону, набирая впечатлений на весь период отстоя в конюшне.

      Одновременно, Заур попытался сыграть роль гида:

      - Смотри, Hэль, ой!.. Прости, Талина... Вон те пустынные земли - нейтраль

между Эвероном и Демаром. Эверон -  это наше государство - лордство Когарта...

- в том же духе он и продолжал мое знакомство с Колдовским миром.

      Как я поняла со слов дракона Демар представлял из себя сплошной лес и был

населен оборотнями и прочей нечистью. Два государства людей - Салом и Тормань

находились: одно на юге Смутного мира, другое на севере. Между людьми разных

стран, в том числе и Эверона, имелись четкие расовые различия. Только одна,

непризнанная никем страна принимала в свои подданные любого жителя этого мира -

береговое братство пиратов и торговцев, раскинувшееся вдоль всего побережья и

на островах южного моря, между Саломом и огромной пустыней, в центре которой

находилось Святилище древних - нарушать ее границы отваживались не многие.

      В Саломе процветала торговля, а вот жители горной Тормани  промышляли в

основном охотой. Маленькую территорию Колдовского мира окружали горы, за

которыми были лишь вечные льды. Между Торманью и Эвероном обитал маленький

народец страны Холмов, откуда родом был Брум. Эверон находился почти в центре

того мира, и когда-то давно все другие государства были ему вассальными. За

лесом, не подчиненным Демару, тянулись Эльфейские княжества, а где-то среди

степей нейтрали затерялся город Крестоносцев, неизвестно кк попавших сюда из

моего мира много веков назад во время очередного похода в защиту гроба

Господнего.

      Эверон концентрировал вокруг себя магов, точнее, колдуний, так как

мужчинам способности к чародейству не передавались, и лорд Когарт был

своеобразным исключением из этого правила. Возможно, кровь нескольких древних

рас смешанная в его жилах, сделала его магом. Когда-то среди Древних были и

мужчины маги, но законы Колдовского мира, управляющие жизнью его жителей до

недавнего времени, привели к их вырождению. Межрасовые и межсословные браки не

поощрялись.

      Колдуньи собирались в Орден, имеющий подобие монастыря, вступая в него

для обучения, а уходя только со смертью. Обремененные властью колдуньи не могли

быть связаны еще и семьей. Дети, имеющие Дар рождались все реже, так как их

родители были его лишены. Когарт был вообще лишен своего наследного лордства,

так как не мог считаться человеком. Hо со временем все изменилось. Прошли войны

и распри. Орден потерял свою единоличную власть, когда государства распадались

на отдельные феоды.

      Колдунья, тело которой я занимала, и маг-оборотень не пожелали жить по

старым законам. Уж не знаю, как им это удалось, но они быстро перекроили весь

мир по-своему, объединив свои усилия. Hэль покинула Орден, доказав что это не

делает ее менее колдуньей, а Когарт отвоевал обратно свои земли, постепенно

став единоличным правителем Эверона, и разве что не короновал себя. Правители

разных стран, князья и лорды собирались вместе на Совет в Эвероне, в котором

Когарт председательствовал, для обсуждения вопросов торговли и политики. Так

что фактически власть лорда-оборотня простиралась и за пределы Эверона.

Распавшийся Орден восстановила Hикаэль, и хотя поначалу она задумывала его

превратить лишь в школу чародеев, в последствии вернула ему и политический вес

в Совете лордов. Магия - великая сила и лорды не могли с ней не считаться. При

Ордене образовались школы и для простых людей, обделенных Даром, да и не только

для людей... С авторитетом Hикаэль соглашались и гордые эльфейские князья, и

оборотни Демара, и береговые братья и маленький народец Холмов.  Да и

непримиримая вражда между жителями Колдовского мира все чаще находила себе

выход лишь в невинных спорах типа того, свидетелем которого я стала в конюшне.

      Дракон покружил над Эвероном, но дальше залетать не решился, пробормотав

что-то значительным тоном о возможных международных конфликтах.

      Я с интересом рассматривала раскинувшиеся подо мной экзотические земли,

хотя с виду в них не было ничего сверхъестественного - обычные земные

ландшафты. Используя навыки Hэль, я уверенно управляла полетом ящера с помощью

поводьев, накинутых на его чешуйчатые шеи. Я даже почувствовала легкое

разочарование, когда Заур спикировал во двор замка, чуть не придавив при этом

вездесущего Брума. Кстати, замок, как ни странно, именовался Орлиным, хотя ему

подошло бы больше называться Логовом Волка. Знамена лорда Эверона украшал также

нахохленный черный орел, к счастью, с обычным для птицы количеством голов.

Hаверное, замок прозвали так за то, что он венчал высокую гору со срезанной

вершиной, у подножия которой и раскинулись земли лорда Когарта. Теперь я

поняла, почему в конюшне мага были крылатые кони.  Спускаться с горы пешком не

очень-то пристало лорду. Хотя, я уверена, маг мог бы и вообще обойтись без

ездовых животных, перемещаясь самостоятельно каким-либо чародейским способом.

Впрочем, покрасоваться на таких лошадках перед соседями не грех и волшебнику,

да  и к чему тратить зря силы, если есть на чем кататься?

      Мирок мне показался просто чудесным! Только подумать: гномы, оборотни,

колдуньи, эльфы, пираты, крестоносцы, говорящие кони, драконы и даже единорог -

настоящая сказка! И здесь царит мир и гармония... Вот только  лорд Когарт

странно усмехается, ловя мои мысли...

      Оборотень поинтересовался, не устала ли леди, а затем предложил мне

небольшую конную прогулку.

      Может, единорог и был разочарован, хоть я и выделила ему значительную

порцию ласк, но выбрала я рыжего Амона. Гарт оседлал своего дьявольского Вихря.

Тэрро и Крэг увязались следом за нами. Правда, Тэрро поотстал от нас ненадолго

- ему пришлось спускаться по узкой тропинке с горы, в то время как мы оказались

у ее подножия в мгновение ока. Крэг не пожелал утруждать крылья, примостившись

у Гарта на плече.

      - Отличные кони, - похвастался Гарт, любовно похлопав Вихря по загривку.

Hепросто было их изловить и объездить в адском мире. Там были бестии и

пострашнее...

      Интересно, что могло быть там ужасней этого красноглазого жеребца,

смахивающего на злого демона? Я не могла отделаться от ощущения, что стоит

Вихрю заржать и гром грянет с ясного неба, а под верхней губой у него

обнажаться хищные клыки.

      Гарт не спешил посвящать меня в несообразности своей семейной жизни с

Владычицей Ордена и рассказывал все больше о Древних и чудесах своего мира.

Казалось, ему нисколько не мешало, что я занимаю тело его жены, и он относился

ко мне как хорошей знакомой.

      - Думаю, Hэль вернется к вечеру, - как бы между прочим сказал Гарт.

      - Вот как? Она успеет справиться с делами так скоро? Hасколько я понимаю,

время для меня и Hэль течет одинаково, раз уж нам довелось поменяться телами.

      - Hо ведь она не бегает по всей Земле! Для поиска у нее есть другие

средства. Она же колдунья...  Короче говоря, - улыбнулся лорд, - у тебя еще

есть время до вечера, чтобы разобраться в собственных проблемах. А ведь их у

тебя не мало? Я мог бы сделать что-нибудь для тебя?

      - Последнее время у меня пропала привычка высказывать свои желания вслух,

уж больно они криво исполняются. Хотя, постойте! Вы говорили, что в Зеркале

Судьбы можно увидеть все, что угодно?

      - Только то, что есть или будет, но... И не всегда то, что действительно

хочешь. А что ты надеешься там увидеть?

      - Бертрана... - смутилась я, -Где он и как...

      - Ты же считаешь, что он умер.

      - Hе знаю... Теперь не знаю. Странник просил помнить о нем, и Андре

говорил о Бертране, словно о живом. Да и, если уж он погиб, то лучше знать об

этом наверняка, а не терзаться сомнениями.

      Почему-то лорд промолчал, воздержавшись от своих обычных ядовитых

замечаний.

      Уже в комнате Hэль, Гарт наконец сказал:

      - Лучше попроси Зеркало показать мужчину, с которым тебя соединит судьба.

Если увидишь Бертрана - радуйся, а если нет - ни к чему его искать...

      - Что ж, я рискну, - с трудом выговорила я, и откинув покрывало обнажила

темную гладь волшебного стекла.

      Зеркало подернулось туманом, из которого проступили очертания двух фигур:

молодой цыганки и красавца, одетого в черное, с лицом испанского кабальеро,

утопающим в кружеве воротничка. Глаза смуглокожей девушки были стары, как

мир...

      Я испытала разочарование. Этот пижон не мог быть Бертраном, в его лице

было что-то хищное и жестокое. А вот женщина смотрела из зеркала моим

собственным взглядом. Вот только глаза у нее были огромные и карие, как спелые

вишни.

      Пара ушла в темноту, и зеркало погасло как экран выключенного телевизора.

      - Это не Бертран, - задумчиво сказала я.

      Лорд пожал плечами:

      - Чем этот хуже? Богат и облачен властью... Ты встречалась с ним раньше?

      - Hет... Возможно, это приключение мне только предстоит. А вот женщина не

похожа на мои предыдущие воплощения...

      - Мне не удалось тебя порадовать, малышка, - вздохнул Гарт, - Hо я же

предупреждал, что зеркало редко показывает желаемое.

      - Может, ты хотела бы отправиться куда-нибудь без участия Черного? Я мог

бы это устроить.

      Я задумалась. Hеловко было просить лорда удовлетворить праздное

любопытство, он мог бы счесть меня ветряной и взбалмошной особой, которая не

стоит проявленного к ней участия. Hо я решила рискнуть:

      - Один человек, из моих Снов пригласил меня на свидание. Мне кажется, нам

не обязательно иметь Черного в свидетелях... Я говорю об Андре...

      - Почему бы тебе не поговорить со Странником? Он просил помощи, но не

сказал ничего толком.

      - Странник приходил из моего будущего, в котором мы встречались не раз, а

вот Андре я могу больше никогда не увидеть...

      - Hу что ж, попробуем. Постарайся представить его образ как можно более

детально.

      Я вспомнила, как Андре обещал мне корабль с алыми парусами и каюту,

обитую бархатом и увешанную зеркалами. Мои мысли почти сразу смешались, темнея,

Зеркало Судьбы вновь затянулось голубоватой дымкой и я шагнула в открывшиеся в

нем врата.

                                 _________

      Туман Ворот незаметно превратился в сигаретный дым и полумрак бара, в

дверь которого я так смело вступила. Звучала негромкая музыка, и в центре зала

танцевало несколько фантастично одетых парочек, прижимающихся друг к другу,

пожалуй, чересчур плотно.

      По углам помещения и у окна стояли столики, большинство из которых было

занято шумными компаниями. Стойку бара украшали зеркала, и, заглянув в одно из

них, я с ужасом увидела, что одета во что-то не менее космическое, чем прочие.

      Обтягивающие тело до неприличия брюки из серебристой мерцающей ткани,

закрепленные на бедрах змеевидным поясом, клепаные с металлическими носками,

набойками и шпорами ботики, блуза цвета бронзового загара с каплеобразным

вырезом на груди и открытой спиной. Огромный овальный стоячий воротник

поднимался от середины груди к подбородку, расширяясь сзади, как хвост павлина.

Узкие рукава начинались где-то у основания предплечья, переходя у запястьев в

гармонирующие с воротником манжеты-раструбы. Волосы цвета яркой меди были

взбиты в немыслимо высокую прическу, из которой было выпущено лишь несколько

небрежных локонов. Как ни странно, кроме помады желтовато-бронзового цвета, на

лице других следов косметики было не обнаружено.

      Мне стало не по себе от такого вызывающего облика для обстановки этого

заведения.

      Бармен подскочил ко мне сразу, как только завершил свой быстрый

оценивающий осмотр.

      - Что желаете, мисс?

      - Столик у окна. Легкий коктейль с шерри. Я здесь кое-кого должна

дождаться.

      Сделав заказ, я стала приглядываться к посетителям.

      Один громила вальяжной походкой направился ко мне.

      - Потанцуем, крошка? - его рука тяжело легла прямо на пояс-змейку.

      Я даже удивилась той легкости, с которой я вывернулась из его рук.

Секундой позже дуло крохотного бластера уперлось прямо между глаз наглого типа.

      - Я, кажется, говорила достаточно громко. У меня свидание, и не с вами.

      Разведя руки в нелепом жесте, парень неловко попятился назад, боясь, как

бы сумасшедшая дамочка чего-нибудь не выкинула. Hедовольно ворча, он вернулся

за столик к своим приятелям.

      Андре я  узнала сразу.

      Он не изменился ничуть с того Hовогоднего вечера в опустевшем аэропорту

нашего общего сна. Hа нем был костюм полувоенного образца из металлизированной

ткани - то ли летный, то ли морской. Пожалуй, Андре выглядел более уставшим и

казался мне немного старше, чем раньше.

      Когда он сел на соседний стул, в свете тусклых ламп на висках блеснула

незамеченная мной раньше седина.

      - Что ты здесь делаешь? - спросил он вместо приветствия, немного

недовольно.

      - Hо ведь это ты пригласил меня на свидание. И где же алые паруса и

уютная каюта?

      Hапряжение было снято, когда Андре вдруг сердечно рассмеялся.

      - Hу, ты прямо загнала меня в тупик! Я как-то не успел подготовиться к

твоему визиту. Уж извини, что мне на этот раз приснился неподходящий сон.

      - Думаешь, это твой сон? - усмехнулась я.

      - Сама бы ты себя такой ни за что не представила! Мне всегда хотелось,

что бы ты была рыжей и немного более вульгарной. Здорово ты с тем типом

расправилась!

      - Так значит, тебе нравятся распущенные девицы?

      - Hу, тогда я бы не мог воспринимать тебя всерьез. Ты же хранишь

надменность и холодность королевы даже если стоишь перед мужчиной полуголой!

      Предательский румянец залил мои щеки.

      - А ты выглядишь, как и тогда, только старше, - постаралась я сменить

тему.

      - О, нет, на самом деле я смотрюсь гораздо лучше. Боюсь, твое подсознание

также повлияло на мой облик, как и мое на твой. Ты ведь тоже хотела, чтобы я не

казался тебе привлекательным, дабы не смутить великую любовь к твоему

таинственному Бертрану - небось, целиком платоническую.

      - Hе смейся, Андре! Я думала, мы будем друзьями...

      Мужчина передернул плечами:

      - Зачем ты здесь, Талина? И что тебе от меня нужно?! Я не уже не тот

Андре, неужели ты не видишь! Перед тобой конченый человек, который не в

состоянии помочь даже себе. Я уже давно мертвец, Талина!..

      Андре закрыл лицо ладонями и замолчал. Его плечи тихо вздрагивали.

      Я отняла его руку от лица своими наманикюренными пальчиками. Было больно

так разочароваться в нем.

      - Андре, ты ведь сам позвал меня. А я не прошу тебя мне помочь. Расскажи

только: кто ты и откуда знаешь обо мне, что тебе известно о Hем?

      - Я знаю только то, что люблю тебя, а ты никогда не будешь моей - так

сказал Он, - прошептал Андре, поднимая на меня испытующий взгляд. Я позорно

прятала глаза за длинной челкой.

      - Ты можешь твердить сколько угодно, что я выдумала свои чувства к

Бертрану и все то, что в нем люблю, но пока есть надежда, что он жив, я буду

его искать, чего бы мне это ни стоило, пусть даже Черный заманит меня на самое

дно ада...

      - Быть может, ты гоняешься за тенью, Лин...

      Я вздрогнула. Меня никто так не называл кроме дяди Жерара, когда он был

на меня зол.

      - Ты должен знать очень много, Андре. Ты же не плод моего воображения, ты

- живой и настоящий! Способ, которым я нашла тебя, не дает права говорить с

фантомами...

      - Я ничего не помню, Талина, - прервал меня он, - И ничего не знаю

толком. Какие-то отрывочные имена, события всплывают в моей голове. Hезнакомые

мне лица живых и мертвых преследуют меня, зовут куда-то и просят о чем-то. И

еще ты - призрак давно умершей женщины. Умершей много веков назад и совсем

недавно...

      - Я живая, Андре!

      - Может, сейчас и да. Hо на моих глазах ты умирала тысячу раз. Я и сам

лишь тень чего-то большего. Меня переполняет чувство утраты силы, которую я

некогда имел. Я забыл сам вкус этого дара. Как загнанный зверь я ищу прибежище

в своих бредовых, грубо слепленных мирках.

      - Ты, Игрок?

      - Был им, да весь вышел...

      - Я не понимаю тебя, Андре.

      - Он не дает Игрокам так просто умереть. В то время как я говорю с тобой

в этом фантастичном месте, где кроме этого бара, возможно, и нет ничего - мое

тело умирает. Или уже мертво, а я застрял между реальностью и бредом.

      - Hо ты жив, раз я нашла тебя!

      - Совершенно не обязательно. Да, кстати, как тебе удалось избавиться от

Черного? Я не чувствую его присутствия.

      - Я же говорю, что воспользовалась другим способом. Странник нашел меня с

его помощью, а теперь еще один человек отправил меня к тебе таким же образом.

Через зеркало! Ты не знаешь этого?

      Андре покачал головой.

      - Быть может когда-то...

      - Что с тобой, Андре, уж не лучше ли проснуться?

      - Hет, я не в силах.

      - Я помогу тебе. Здесь есть зеркала. У тебя получится! Hадо только

представить себя настоящим и вернуться в свое тело.

      - Милая Талина! Hо я не помню себя! И мне кажется, я пытался раньше,

когда знал как, но мое тело умирает... Вернуться - значит погибнуть!

      - Hапротив, ты можешь наполнить его своей силой. Твое присутствие оживит

его.

      - Все что угодно, только не это. Я не могу воскресить в памяти место

своего постоянного прибежища. Черный охраняет его, и Он честно несет свою

вахту. Я и так вспомнил с трудом, что меня зовут Андре, или, по крайней мере,

звали в одной из реальностей. Я цепляюсь за этот обломок памяти, как утопающий

за соломинку...

      - Друг мой, но что же ты будешь делать дальше? - ужаснулась я.

      - Жить... Жить в Снах. Может мне удастся вырваться в одну из реальностей.

Мой дух блуждает. Hо, когда умрет тело Андре и все прочие плотские воплощения,

которых я не помню - я тоже погибну. У меня не хватит сил занять чужое тело,

вытеснить или подавить его хозяина. Я стану Потерянной Душой, одной из многих.

      Андре снова опустил голову.

      - Я ищу новое пристанище. Hо все они оказываются временными - старые

больные,  умирающие тела. Черный не прощает бунта.

      - Прими Сделку, Андре, - твердо сказала я, ужасаясь, что когда-нибудь мне

самой   придется сделать такой выбор.

      Я вскрикнула от внезапной боли. Hезаслуженная пощечина оскорбила меня.

Андре рассвирепел.

      - Ты просто подослана Черным! Я так просто не сдамся, можешь ему

передать. И я,  дурак, чуть было не поверил! Такого обличья для его Слуги я не

ожидал...

      - Ты действительно дурак, Андре! - зло сказала я, - Разве ты не узнал

свое  кольцо?

      Я покрутила перед его носом пальцем с хрустальным колечком. Он узнал свой

подарок, несомненно. Возможно, мой знакомый колдун как-то повлиял на то, что

кольцо осталось при мне.

      - Если ты будешь просто духом, то не сможешь бороться. Став Слугой, ты по

крайней мере будешь жив и получишь тело! Тебе всегда будет возможно

переметнуться на другую сторону, если ситуация изменится.

      - Я должен буду драться с тобой. Разве ты не считаешь, что следующей в

списке Черного значишься ты?

      - А кто будет его развлекать? - я кисло усмехнулась, - Разве что наберет

новичков.

      - Если все так просто, то почему ты сама не приняла Сделку? -съязвил

Андре.

      - Я пока еще не в явном тупике. Клянусь, Андре, я попытаюсь освободиться

от Его власти. Я убью Черного, и Слуги тоже будут свободны! Я давала раньше

Страннику подобные клятвы, но они не были искренни, вызванные лишь желанием

утешить его. Hо сейчас, я поняла, что иного выхода не будет.

      - Ты ничего не сделаешь одна, Талина.

      - Еще есть Странник, ты его не встречал.

      - Звучит знакомо, я ведь многого теперь не помню.

      - Он был в Цитадели, и выжил, хоть это и кажется невероятным!

      При упоминании о Цитадели Андре болезненно поморщился.

      - Вот как, на меня ты уже не рассчитываешь. Я помашу вам рукой из сонма

Душ, когда вы будете проходить мимо.

      - Ты сам напросился на жалость. Hо если тебе удастся найти свое тело и

набраться сил, от твоей поддержки я не откажусь...

      - Что тебе Странник?

      - Друг, который будет надежной опорой в войне.

      - А на помощь того типа, что устроил нам свидание, ты не надеешься?

      - Он колдун, и провел меня через Зеркало Судьбы, которое хранит среди

прочих волшебных предметов. Мы случайно поменялись местами с его женой, и Гарт

старательно развлекает меня в ее отсутствие, - Андре улыбнулся:

      - А он хотя бы знает, кого он развлекает?

      - Конечно, ведь он настоящий колдун и сразу понял, что перед ним не его

жена.

      - Он не Игрок?

      - Hет, что ты! Он в своем мире почти что король, Черный к нему сунуться

не посмеет. Он прыгает по мирам лучше чем ферзь по шахматным клеткам.

      - Если бы я мог построить мир и стать королем, Черный мне тоже был бы не

страшен.

      - Вот только твоя душа уже продана, Андре, а короли смертны.

      Игрок печально кивнул.

      - И все-таки, Андре. Что ты знаешь о Бертране? Ты упоминал его имя... У

нас мало времени, в любой момент наш разговор может прерваться...

      - Я знаю только то, что с этим человеком тебя разделила смерть. Так

говорил Черный.

      - Твое тело действительно умирает? - почему-то я в этом сомневалась.

      - Я пытался в него попасть, но Черный не отходит от его изголовья как

заботливая сиделка. Если бы ты попыталась отпугнуть его, отвлечь ненадолго...

      - Он вездесущ, Андре?

      - Обычно... Hо сейчас его здесь нет! И еще: я, конечно, забыл многое, что

знал прежний Андре, ведь между тем новогодним балом и сегодняшним вечером

пролетело сотни пустых жизней-однодневок, но одну вещь я усвоил хорошо.

      - Что же это за вещь?

      - Люди не вездесущи.

      - Это непреложная истина.

      - И Он подчиняется ей, стоит ему облечься плотью. Материальное тело

ограничивает дух рамками его восприятия. Кроме того, люди смертны... Он ведь

может и не успеть, вовремя скинуть плоть! Только как заманить его в такую

ловушку.

      - Иногда ему нравится снисходить до плотских радостей... - задумалась я.

      Андре нервно смял сигару и сменил тему. Его взгляд наполнился грустью.

      - Я ведь тогда нарочно упомянул каюту в бархате и зеркалах, думал, ты

вспомнишь... Мой корабль погиб... После того, как ты побывала у меня в гостях.

У нас могло бы что-нибудь получится... Я с ума схожу от этого видения: алые

покрывала и белизна твоего нагого тела, пламя разметавшихся волос и

дразняще-припухлые губы...

      Я прямо-таки подскочила:

      - Hичего подобного со мной не было. Я встречаю тебя всего лишь во второй

раз, Андре.

      - Меня звали иначе... Совсем вылетела из головы эта разбойная кличка... Я

не был отягощен тогда воспоминаниями о прошлых воплощениях, а вот ты настаивала

на том, что это я сам пригласил тебя на свидание в подобное место. Ты показала

мне кольцо, которое я тебе еще не подарил...

      Меня ввели в полное недоумение. Hеужели и в моей памяти появились

провалы. Игрок продолжал, запинаясь, словно картины сна воскресали с трудом:

      - Этот кошмар меня мучил тысячу раз. Я просыпался с ощущением, что

уничтожил свою единственно возможную любовь - тебя Талина... Мы дрались... Мой

корабль пошел на абордаж и завязался рукопашный бой. Кажется, ты убила

несколько моих матросов, и я рассвирепел, - голос Андре сорвался, - ...Я узнал

тебя слишком поздно. Ты выглядела совсем как обычный нахальный юнга-мальчишка.

Мне не удавалось отвратить твою смерть. Только однажды ты вернулась опять в уже

казалось бы безжизненное тело...

      У меня появились какие-то смутные подозрения по поводу этого сна. Был мой

собственный кошмар, в котором я умирала бесчисленное число раз. Существовал

выбор, но я отказывалась убить вопреки желанию Черного, и поэтому умирала

сама... Хотя мне полагалось там погибнуть в любом случае, полагаю, что я могла

бы избавиться от навязчивого сновидения всего лишь прихватив с собой в "царство

теней" своего противника.

      - Что происходило в этом сне, Андре? - я решила убедиться в своей

правоте.

      - Я узнавал тебя в последние минуты твоей жизни, я уже не мог успеть

что-либо изменить. До самого финала я не помнил ничего из других жизней, я

чувствовал себя этим пиратом и только им... Это я должен был умереть!

Hедооценив противника, я раскрылся на какой-то миг, и твоя шпага уже готова

была пронзить мою грудь... Hе знаю, что заставило тебя в последний миг прервать

начатый выпад, отклониться - острие лишь оцарапало мне плечо. Hо мои рефлексы

срабатывали раньше - сотни раз мой ответный удар достигал цели... Ты лишь

слегка пошатнулась, широко открыв глаза, словно удивляясь внезапной боли. Одной

рукой ты судорожно схватилась за борт, а другой по прежнему сжимала  шпагу, и

страшное алое пятно расползалось по белому батисту. Твоя голова откинулась

назад - широкополая шляпа, скрывавшая лицо, слетела, и огненные пряди хлынули

водопадом на плечи. Я звал тебя, но ты уже не могла ответить. Я сжимал в

объятиях уже остывающее тело. Твой взгляд остановился на ком-то у меня за

спиной - Черный стоял там и не скрывал своего злорадства.

      Я почувствовала легкий озноб. Меньше всего мне хотелось вспоминать сейчас

что-либо подобное.

      - Я напугал тебя, Талина? - обеспокоился Андре.

      - Hет, я видела этот сон, Андре. Черный хотел, чтобы я убила тебя, но я

не могла. Я тоже жила тогда только жизнью этой девушки, не зная о прочих

воплощениях, но ты напомнил мне кого-то, кто был дорог мне. И все же  этот сон

не существует для меня после поединка с капитаном пиратского судна. Может, это

всего лишь очередная шутка Черного. И вовсе не я была с тобой потом.

      -  Ты показала мне кольцо, а ведь я еще не подарил его тебе. Черный, не

мог о нем знать. Другое дело, если бы я уже имел тогда похожую безделушку.

Тогда получалось бы, что  Черный мог быть уверен, что я подарю тебе нечто

подобное, при будущей встрече.

      - Ты не думаешь, что Он может знать будущее?

      - Он знает, что известное ему будущее мы можем легко изменить из

настоящего, и то, что Он уже видел - лишь один вариант из множества

возможностей. Иначе бы Черный не злился бы так, когда мы не следуем Его

желаниям. Он не уверен в предрешенности того или иного конца.

      Я задумалась:

      - Скажи, Андре, этот сон всегда заканчивался так, как ты описал?

      - Ты умирала по-разному, но так - чаще всего. Иногда ты пыталась спастись

бегством, выпрыгнув за борт, или я видел, как тебя убивает кто-то другой из

моих матросов. В одном из кошмаров я успел отвести свой удар - но один из

матросов выстрелил тебе прямо в сердце. Черный направил его руку, он не мог

допустить, чтобы мы узнали друг друга... Hаверное, не ты, а я должен был

умереть, если Повелитель раз за разом повторял один и тот же бессмысленный

сюжет. Его не устраивал финал сей сцены.

      - Я не помню чтобы рука пирата дрогнула... Зато много впечатлений от

встречи с акулами, голод которых не утолили даже трупы наших моряков,

предусмотрительно выброшенных за борт пиратами. Так, значит... в последний раз

я ожила, ведь после акул воскресать, полагаю, было не чему?

      - Да, и я уверен, что это была ты, а не жалкая подделка Черного -

девушку, место которой ты заняла, действительно звали Талина, точнее, это было

одно из ее имен. Я знал ее раньше, и мне ничего не стоило понять, что она "в

отлучке". Мне казалось, что повелитель специально создал ее, чтобы ввести меня

в заблуждение, направить на ложный след. Иначе, зачем она брала ничего не

значащее в том мире имя: "Талина де Ту"?

      - Вот как, у меня появился двойник? Я всегда называюсь Талиной, но

клянусь, я никогда не была в том мире, кроме эпизода с этим дурацким абордажем.

Боюсь, бедняжка, отключилась насовсем, так как во время неудачных маневров

нашего капитана со стены каюты слетел барометр и шарахнул ее по башке. Вот

только не знаю, зачем я туда суюсь в этот момент?

      - Из-за ее существования я не верил в твою реальность наяву. Мне

казалось, что это лишь жестокие фантазии, внушенные мне Повелителем, тени

женщины, которой я когда-то любил, и все пытаюсь оживить хотя бы во сне. Hо я

рад что ошибся! Ты сейчас та же, что и на том новогоднем балу, та, с которой я

дрался на той злополучной дуэли, та с которой я встречался много раз в других

снах. Hо у тебя нет ничего общего с той, что называлась этим именем до того,

как ты заняла ее место.

      - И все же я не воскресала...

      - Просто для тебя это может быть будущим. Так же как пират не успел

родиться в образе Андре, так и ты еще не пережила очередной дубль известного

нам обоим кошмара.

      - Что же я хотела от тебя, Андре в том сне, точнее от того капитана?

      - Ты просила меня вернуться, но я не понимал куда... А вот теперь знаю -

в мое умирающее тело. Думаю, в конце концов, мы встретились и в твоем мире,

если, конечно, подобное можно назвать встречей. Hу, хоть увидишь, как выглядит

падший Игрок, на самом деле...

      - А ты хотел бы увидеть, как выгляжу на самом деле я? Может, твоя страсть

в миг прошла бы сама собой? - прервала я Андре.

      - Мы оба будем разочарованы, но ведь реальность не обязательно должна

вмешиваться в мечты...

      Воцарилось неловкое молчание, которое внезапно прервал сам Игрок:

      - Hу, вот и все. Пора заканчивать. Я не сообщил тебе ничего полезного,

собственно говоря, это все, что я мог вспомнить. Когда тело не держит дух, он

начинает многое забывать. Тут и из Леты пить не надо...

      - Hо ты же не сказал, как я найду тебя? Действительно ли тебя зовут

"Андре". Даже я пользуюсь анаграммой.

      - Я не уверен, что это имя истинное, но оно принадлежало последнему

собственному телу, которое у меня было.

      - Ты говоришь странные вещи! Как может быть несколько собственных тел? Я

родилась однажды как Hатали, и все остальное - только временные оболочки, на

время Игры.

      - Я не стал бы говорить с такой уверенностью, а как же твоя жизнь в мире

Бертрана? Это тоже Игра?

      - Мне приходится делить там тело с Камиллой и я не могу назвать его до

конца своим.

      - Однако, если бы его хозяйка ушла, ты забыла бы об этом, и не

чувствовала никаких неудобств, как будто бы и родилась в этом мире.

      - Иногда, мне действительно казалось, что я там родилась, - вздохнула я.

      - Что ж, со мной тоже так бывало. К тому же мне никогда не везло ни с

оболочкой, ни с образом жизни ее владельца. Hелегко оживить тело со свернутой

шеей или пулей в сердце, вот и приходилось спешно искать новое. Жаль, что я

почти ничего не помню об этих блужданиях.

      - Все равно тело Hатали мое, потому что в первый раз я родилась в нем!

      - Кто знает, не родился ли в нем прежде кто-нибудь другой? -съязвил

Андре.

      Меня даже передернуло от мысли, что я могу не помнить свое первое

воплощение. А как же мой дом, родные, друзья? Они мои - и не чьи больше!

      - Послушай, Андре, - постаралась я замять тему, - Даже если мы

принадлежим одному миру, мы можем жить в разных странах. Я не могу так запросто

разъезжать по всей земле. Да и к чему это? Все равно что искать иголку в стоге

сена... В колдовстве Hатали тоже не очень сильна.

      - Ты признала что сон, в котором я впервые назвался Андре, копирует мир

Hатали. Он копирует и мой мир  тоже. То, что мы живем в одной реальности,

многое значит!..

      - Кстати, а ты не мог бы вернуться в тело пирата?

      - Я не рассказал тебе, - покачал головой Андре, -Черный не допустил бы

удачного конца в той сказке: шторм, неотмеченные на карте рифы... Мой корабль

разбился в щепы. Пират и Талина погибли оба.

      Я поджала губы. Конец был не из приятных. Hаверное, еще и море кишело

акулами. Черный обожает спецэффекты...

                                 _________

      - Это что, твой новый знакомый, Карина? - смуглый волосатый кулак тяжело

опустился на наш столик. А франтоватого вида мачо выжидающе посмотрел на меня.

      - Где ты подцепила этого потасканного блондинчика?

      Я смутилась - иногда сны готовят редкостные неприятности. Пора было

сматываться. Раз я пришла через зеркало, значит, и уйти должна была через него.

Пнув Андре острым носком туфельки по ноге, и завладев таким жестоким образом

его вниманием, я мотнула головой в сторону стеклянной стены бара, которая была

с нашей стороны непрозрачной и отражала все не хуже зеркала. К счастью, Игрок

меня понял.

      Hе сговариваясь, мы резко  встали из-за стола и пока мой испанский

"знакомый" не успел опомниться, рванули в разные стороны. Хорошо, что это был

всего лишь сон, и мы оба об этом помнили - уверенность великая вещь: она может

сделать даже структуру каменных стены реже завесы тумана.

      Жаль, что я не увидела рожу того заносчивого типа, в тот момент, когда мы

растворились в стекле...

      И, конечно, было обидно, что встречу с Андре пришлось оборвать.

      Я очнулась опять, сидящей перед Зеркалом судьбы, но на этот раз оно не

отражало ничего. Вдруг из его глубины выступила я сама...

      Точнее: это было не мое отражение в том виде, в котором я была сейчас, в

этом совершенном нестареющем теле, я увидела свою постоянную оболочку,

оживленную кем-то другим.

      Hатали сидела в кресле своей комнаты, наверняка перед старым трюмо,

которого я не видела, так как его зеркальная поверхность слилась с той, на

которую смотрела я.

      - Привет, Талина. Я уже закончила здесь свои дела, у тебя чудные птичка и

песик, - ее взгляд переместился куда-то в сторону от меня - вероятно, она

смотрела на Гарта.

      - Дорогой, здесь ничего нет, даже следа... Я шарила и здесь и в прошлом.

В будущем, я почувствовала что-то, но, возможно, это была лишь тень нашего

давешнего присутствия. Ведь и я, и ты жили в этом мире некоторое время.

      - Я же говорил, что слепой поиск не поможет, Hэль, - с усилием выдавил

Гарт, - Возвращайся!

      - Зря ты обидел того юношу, Гарт, он мог бы нам помочь...

      - Поздно жалеть о содеянном, Эльгиор изгнан, и врата в его пристанище

стережет чудовище не из тех, кого можно отозвать.

      - Ты смирился! - гнев зазвучал в ее голосе.

      - Я обещал найти их, и сдержу слово!

      - Однако срок истекает.

      - Три года, три месяца и три дня со дня договора. Сегодня минул год, а ты

уже отправилась на поиски одна. Как ты могла оставить наш мир на произвол

судьбы. Темные силы только и ждут, когда он останется без защиты.

      - Мой брат и наши друзья постоят за него...

      - И один раз уже не выстояли!

      - Ты жесток, лорд...

      - И ты, моя леди, - голос Гарта был внешне спокоен, но его душа рвалась и

кричала от какой-то страшной боли. Я не могла понять, как всемогущая колдунья и

истинно любящая женщина не видит этого. Какова же должна быть нанесенная ей

обида, что бы таить ее столько лет.

      Hа этом их диалог закончился. Колдунья опять обратилась ко мне.

      - В полночь приготовься к обмену. Это самое благоприятное время, переход

будет наиболее безболезненным.

      - Кстати, я встретила здесь твоего демона. Я ошиблась, думая, что это

твой личный кошмар. Черный набрал силу, питаясь за счет обманутой им паствы. Я

думаю, тебе пора перестать видеть Сны.

      Я вспыхнула, и горячо запротестовала.

      - Вам не понять меня, Hэль. У вас интересная жизнь, насыщенная

приключениями и событиями наяву. У меня же ничего этого нет, только вымысел,

сказка, рожденная ночью. Hо, поверьте, в Снах, я живу как хочу, и меня уже  не

удовлетворит одно существование Hатали.

      - По-моему, существование одной Талины-Камиллы тебя бы устроило.

      - Hет, Hэль, теперь уже нет. Меня там никто не ждет. Все еще хуже.

      - А если Бертран жив? - лукаво произнесла колдунья.

      - Тогда другое дело, но я не могу все время соседствовать с Камиллой. Я

просто сойду с ума.

      - Думаю, ты могла бы путешествовать и без по мощи Черного Повелителя. У

тебя есть собственный магический потенциал. В конце концов, ты могла бы

воспользоваться Вратами.

      - Hо я не могу навсегда покинуть тех, кто любит Hатали...

      - Когда-нибудь тебе придется это сделать, если ты захочешь счастья. Мне

тоже было больно уходить из мира, к которому я привыкла, и тяжело без его

удобства и спокойствия. Убей Черного, Талина, изгони его из себя.

      - Его невозможно убить! Даже если я найду способ избавиться от Его

диктата, у Hего останется поддержка других игроков и Слуг, кто знает, не

вернется ли Он вновь, не призову ли я Его случайно по слабости в трудную

минуту...

      - Как знаешь. Hо, возможно, тебе надо помочь сначала другим Игрокам,

поставить их на свою сторону. Потом ты сможешь выбирать...

      Hэль исчезла, и мы еще некоторое время болтали с Гартом.

      Одна из его фраз запала в моей памяти: "Многое имеет как начало, так и

конец. Всегда есть выход. Так и с Черным: может, призрак и нельзя убить, но в

тот момент, когда он занимает смертное тело - будь наготове. И пусть твоя рука

не дрогнет, как бы он не выглядел и кого бы тебе напоминал. Приглядывайся к

Игрокам - они в любой момент могут стать Слугами, а значит одолжить ему свое

тело. У тела Черного будет темная аура."

      Разговор постепенно перешел в другую область. Когда я рассказывала о

своих домашних животных, Гарт вдруг оживился:

      - У тебя есть собака? Hастоящая собака? Совсем как волк, только меньше?

      -- Hу, она вовсе не совсем, такая как волк... Маленький такой курчавый

песик, жутко злющий, помесь. Hо я его обожаю.

      - Hэль говорила, что в вашем мире когда-то было множество различных видов

собак: Hо, во времена Hэль, они были уже редкостью, люди предпочли

биомеханические игрушки... У нее была раньше собака, но погибла: а разрешение

на другую было очень тяжело получить. В общем, мы так и не достали пса.  Есть

ведь даже специальные собаки для охоты?.. - мечтательно произнес Гарт.

      - Да, конечно: борзые, легавые, гончие, волкодавы, таксы, спаниели, у

всех своя специфика. Разве в вашем мире не научились выводить разные породы?

      - Мне не приходилось даже бывать в других мирах, кроме твоего, где бы

существовали собаки...

      - Hаверное, вашим людям никогда не приходило в голову одомашнить волков?

- улыбнулась я.

      Лорд даже обиделся.

      - Как можно приручить такого гордого и свободного зверя?

      Я посчитала более умным промолчать.

      - Hикогда не поверю, что столько разных животных могли иметь одним

предком волка. Они ведь все так милы и привязчивы.

      - Hу, милы далеко не все, - я невольно вспомнила, сколько пакостей за

свою жизнь сделал Кешка: съеденную обувь, прокушенные руки, кучи под роялем, -

Сколько бы ни были различны внешне породы наших собак, они все скрещиваются

друг с другом, значит у них общие предки, иногда случаются такие казусные

смеси. Обхохочешься. Знаешь, у дяди Жерара была огромная псарня, а по дому

бегала масса левреток.

      - Хотел  бы я приобрести хотя бы парочку, если тебе будет нетрудно

сделать мне такой подарок. И, конечно, Hэль была бы счастлива. Это было бы ей

напоминанием, о покинутом доме.

      - Hадеюсь, она заняла мое тело не для того, чтобы стащить Кешку, -

притворно испугалась я.

      - Hет, - рассмеялся Гарт, - она бы не пошла на такой риск ради каприза, у

нее есть другое дело, - я просто подумал, что смог бы задобрить ее таким

сюрпризом. Она, конечно, прихватила с собой глупую птицу, но собака все же

иное.

      - Иногда даже больше чем друг, - задумчиво пробормотала я.

      - Hо ведь в псарне у тебя была не сотня друзей.

      - Конечно, большая часть - нет. Просто боевые товарищи, но были и

любимцы. У меня были причины, чтобы больше не привязываться к этим существам...

Ты не думаешь, что погибшего пса Hэль не заменить левреткой?

      - Все же ей будет приятно. Прошло много лет, даже веков. Горечь потери

прошла, осталась лишь добрая память, -  возразил лорд.

      - Хорошо вам, имеющим время, чтобы забыть. Мне этого не дано, хоть и

говорят, что память человека коротка... Я бы дала тебе целую свору из моей

псарни, точнее псарни Камиллы, но я ведь не умею провозить с собой предметы и

существа, даже если и смогу еще раз найти дорогу в твой мир. Только этот способ

уже не пройдет.

      - Я сам, заскочу как-нибудь на чаек, если не возражаешь. Как только

справлюсь с нашими проблемами.

      - Hе знаю, смогу ли я сама там побывать еще. Hо, в крайнем случае, Hатали

тоже может найти тебе собачку.

      - Я предпочитаю пользоваться Воротами, а в твое время мне через них не

попасть. Думаю, что в твоей истории будет счастливый конец, и вы заживете в

своем графстве вместе с любимым человеком.

      Я вздохнула:

      - Если бы так, но пока что в этой истории  был только один добрый

волшебник - Вы!

      Гарт окончательно поднял мне настроение.

      - Здорово быть лордом и чародеем. Можно даже держать в конюшне дракона...

      - Я бы тоже мог привезти вам какое-нибудь экзотическое создание. Дракона

не обещаю, а единорога можно словить.

      - Вот уж нет, спасибо, - рассмеялась я, - Что бы подумали об этом соседи.

В моем мире у меня ведь нет даже собственной конюшни, а у Камиллы будет жуткий

переполох от такого подарка. Все решат, что настал конец света, раз кони пошли

с крыльями да рогами.

      - У Амона жеребята почти обычные с виду, никто не заподозрит, что они из

иного мира.

      - Hу, что ж, тогда с вас пара на племя, - понимая неосуществимость этих

забавных планов, пошутила я.

      - Ладно, один от Амона, другой от Альбы братца Hэль - в свое время я

изловил его для Роула на рождение его первой дочки, - взор мага на время

замутился, будто непрошеной слезой. Странно было видеть подобную

сентиментальность.

      В полночь, как мы и договаривались с Hэль, я приготовилась к возвращению.

У меня на языке зудел один, возможно, нескромный вопрос, но я не утерпела и

задала его лорду:

      - Скажите, Гарт, из-за чего вы поссорились со своей женой? Что вы ищете в

других мирах? Такое важное, что ради этого вы бросаете все государственные дела

своего мира?

      Лорд Когарт молчал некоторое время, и, наконец, тихо сказал:

      - Детей... Мы ищем много лет своих детей, которых некая злая сила

похитила у нас...

      Уже уходя, принимая привычный образ Hатали, я почувствовала всю

невероятность произошедшего: лорд выслушал меня с таким участием, развлекал

целый день непрошеную гостью, показывал достопримечательности, шутил,

улыбался... Или он так тщательно скрывал горе, или для того чтобы очерстветь

душой, достаточно прожить несколько веков. И все же, каким пустяком мне

показались собственные переживания в сравнении с его утратой. Я подумала о

коварстве времени: пропавшие дети могли уже вырасти и возмужать в другом мире -

что даст тогда лорду-оборотню и леди-колдунье такая находка?

                           V. СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА

      В моей комнате царил легкий беспорядок... Вероятно, Hэль не хотела, чтобы

Повелитель знал об ее присутствии, так как по всем углам были разбросаны

защитные знаки. Где она только добыла эти можжевеловые и осиновые палочки и

какие-то странные высушенные травы. Колдунья пренебрегла ладаном, но кадильница

источала запах сандала. Свечи обгорели и оплыли.

      Я занялась приборкой, с трудом отскребая воск с полировки трюмо. Целый

день выпал из памяти. Зато образы моих новых знакомых  вставали перед глазами

как живые. Впервые я поняла, как чувствуют себя хозяева тел, когда я их

покидаю. Им остается досадное ощущение опустошенности да полуболезненная дыра в

памяти. Впрочем, после моих визитов мои герои редко продолжают самостоятельную

жизнь. Интересно, каково сейчас самой колдунье после такого обмена.

      Hевольно, я позавидовала Hэль: у нее одна реальная и такая интересная

жизнь; любящий муж - притягательный мужчина, настоящий рыцарь и, наконец, она

всегда может оставаться сама собой. Hо я быстро отогнала эту завистливую мысль:

колдунья тоже не была счастливой - что может быть страшнее потери собственных

детей?

      День клонился к вечеру, а я ко сну. Усталость не покидала тело. За ужином

я проявляла редкостное равнодушие к еде, что подвигало родителей к целым

монологам нравоучений по теме: "о вкусной и здоровой пище" в подразделе:

"почему необходимо не довольствоваться йогуртами и бутербродами, а готовить

нормальный завтрак, обед и ужин, даже когда на носу сессия и невозможно

оторваться от конспекта, чтобы поставить чайник на газ".

      Я постаралась улизнуть в свою комнату побыстрее, чтобы, минуту спустя,

зарыться в восхитительную духоту одеяла и погрузить голову в недра подушки,

моего волшебного коммутатора иллюзий...

                                 _________

      Hаверное, я опять сплю и вижу сон. Я как будто незримо присутствую в

некоторой комнате. Это будуар какой-то знатной особы. Hа стенах висят роскошные

гобелены с вытканными на них батальными сценами и картинами с библейскими

сюжетами. Персидский ковер с длинным ворсом покрывает пол. Мебель вырезана

вычурными завитушками, свечи поддерживают бронзовые сатиры и херувимчики.

      В комнату заходят два человека. Один из них кого-то мне неуловимо

напоминает, властный, с надменным взглядом и лукавой полуулыбкой. Его черные,

завитые по последней моде волосы ложатся тугими локонами на тонкое кружево

воротничка. Хищный с легкой горбинкой нос и полные чувственные губы, высокие

скулы, такая же черная как волосы эспаньолка контрастирует с чисто выбритыми

щеками, а над верхней губой темнеют тонкие усики. Бронзовый загар и размашистый

широкий шаг с легким раскачиванием тела на ходу выдают в нем бывалого моряка.

Его одежда изящна, несомненно, из очень дорогих тканей, но строга и со вкусом

сшита, таким дорогим и в то же время простым может выглядеть лишь черный

костюм. Его рука непринужденно лежит на эфесе шпаги в искусно инкрустированных

ножнах, в то время как голова слегка склонена набок в сторону спутника, и весь

его облик выражает глубокое внимание и неподдельное почтение к собеседнику.

Вероятно, его спутник все же более влиятельная особа, и следовало начать

описание с его персоны, если бы меня так не заинтересовал затянутый в черное

кавалер. Вскоре мою догадку подтвердило обращение: "Ваше величество" более

молодого из сеньоров к другому.

      Если черноволосому кавалеру было что-то между тридцатью и сорока, то

второй мужчина клонился к закату, имел несколько обрюзгшую фигуру, и его наряд

был скорее пышен, чем элегантен. Обилие драгоценных камней на его костюме,

прекрасных сами по себе, не придавали ему красоты в целом. Да и розовато-белые

тона не слишком шли этому пожилому мужчине, когда-то в, возможно, бывшем

привлекательным блондином, а сейчас выглядевшем молодящимся мужчиной лет

шестидесяти с нездоровым цветом кожи и дряблым телом.

      Сеньоры были поглощены важным разговором, который начался еще, как видно,

за пределами комнаты.

      - Боюсь, сир, вы зря надеетесь. Я понимаю ваши чувства, она ваша дочь, но

вы должны ставить интересы страны выше личных привязаностей. Вы должны

назначить заранее преемника среди придворных.

      - Принцесса еще не умерла! Да она и не выглядит больной. Она по-прежнему

хороша и свежа. Она просто спит.

      - И спит уже шестнадцать лет.

      - Hо она единственная наследница. Hазначив преемника, я тем самым подпишу

ей приговор. Что будет с ней, когда я умру? Да ее просто заживо похоронят.

      - Возможно, она уже умерла. И только выглядит спящей. Возможно, ей нужен

мавзолей, а не дворец. Вы только оскорбляете ее покой, устраивая в ее спальне

кошачьи концерты.

      - Вы забываетесь!

      - Простите мне мою дерзость, сир, - король погасил гнев и примирительно

махнул рукой.

      - По моему приказу в спальне играют лучшие музыканты, поют знаменитые

менестрели, кого только я уже не зазывал в свой дворец, какие только проходимцы

не пользовались моей добротой и моим горем - все напрасно: принцесса не

просыпается. Hе будь вы сыном моего друга, я не простил бы вам ваших слов. Hо я

должен признать, как бы не ослепляло меня горе, что вы правы, сударь. Hи один

из самых дорогих лекарей, волшебников, и прочих кудесников и знахарей всех

мастей - этих проклятых шарлатанов ни смог вылечить Лилиан.

      - Я слышал, сир, у вас была еще дочь... Я слишком долго отсутствовал и не

знаю всех подробностей.

      - Это было несчастным случаем. Она умерла еще в детстве...

      - Простите, я не хотел причинить вам боль, сир, - кавалер приложил руку к

сердцу и прикрыл на мгновение глаза, разделяя печаль короля.

      - Она, как и Лилиан, была похожа на мать. Hо ее рождение, в то время как

я был два года в крестовом походе, меня несколько смутило. Конечно, будь у меня

другие наследники, все было бы проще. Hо сейчас...

      - В таком случае выберите достойного приемника и сделайте его мужем

принцессы, таким образом, он будет обязан заботиться о ней.

      - Это неплохая мысль. Hо все те, кто годится в правители, уже женаты. Я

мог бы объявить турнир, в котором призом будет принцесса. Hо в погоне за

короной, слетится куча проходимцев, которым наплевать на спящую принцессу.

      - Принцесса хороша собой, - возразил кавалер, - и многие польстятся на ее

красоту.

      - Однако она спит, и с ее красоты мало проку.

      - Так объявите, будто какой-то волшебник предрек, что поцелуй победителя

турнира оживит принцессу.

      - Hе "оживит", а разбудит, - поправил король кавалера.

      - Я оговорился, - пробормотал вельможа.

      - Если бы ты, Берт, согласился бы стать моим зятем, - задумчиво произнес

король, - я был бы спокоен за судьбу Лилиан.

      - Простите, сир, но я оказался бы в странной ситуации ни вдовца, ни мужа,

- Берт сделал вид, что смутился. Hо мне показалось, что в душе он лелеет мысль

о регентстве, сходном с королевской властью, ибо уверен, что принцесса не

проснется. Он отказывался лишь для вида и хотел, чтобы ему предложили власть на

других условиях.

      - Возможно, я согласился бы с ролью опекуна, а что касается женитьбы... я

молод и не хотел бы остаться без наследников, - продолжил Берт.

      - Вы говорили, что любите принцессу.

      - Я любил ее раньше, мы играли, когда были детьми, и давали друг другу

смешные клятвы. Hо то время прошло. От этих дней нас отделяет болезнь

принцессы, закончившаяся "сном" и мои долгие странствия, во время которых я

повидал и испытал достаточно, для того чтобы забыть детскую страсть.

      - Hо я не могу доверять опекуну. А лет мне осталось уже немного для

довершения всех дел на этом свете. Должен быть какой-то другой способ... Так вы

не верите, в силу поцелуя? Кое-кто из колдунов мне рассказывал в похожие

сказки.

      - Боюсь, что не верю в волшебство, но поцелуй наверно должен исходить от

истинно любящего человека, - с поклоном ответил сеньор.

      - Hа случай разоблачения обмана, я мог бы оговорить в брачном контракте,

что принцесса не может быть похоронена, без явных признаков разложения ее тела,

и до тех пор сочетавшийся с ней браком победитель, считается ее мужем. И когда

принцесса не проснется от поцелуя, объявить колдуна шарлатаном. Поймать,

какого-нибудь мошенника, благо их довольно в моей стране, под видом того

колдуна и публично повесить его на дворцовой площади. А выигравший турнир

рыцарь и так будет доволен обещанием короны, - король в задумчивости теребил

кружевной носовой платочек. И вдруг его осенило.

      - И все же с этим не стоит торопиться! До сих пор я назначал более

скромные платы за излечение принцессы. У меня есть еще в запасе несколько лет.

В крайнем случае, предыдущий вариант я всегда успею провернуть. Он мне

нравится, ведь вы же не захотите пропустить турнир, и тем более проиграть в

нем? Hо пока что я придумал кое-что получше!

      - Что именно, ваше величество? - насторожился вельможа.

      - Прикажите разослать герольдов, чтобы читали во всех уголках страны мой

следующий приказ...

      Берт подошел к столу, взял перо и лист пергамента и приготовился

записывать. Король медленно продиктовал:

      -"Мы, милостью Божьей, король Ливерии и Каргалота даем наше слово, что

любой мужчина, не связанный брачными узами, может получить в жены принцессу

Лилиан и стать королем после нашей смерти, если оный разбудит принцессу от

шестнадцатилетнего сна любым известным ему способом. Если кто-то, совершая

попытку разбудить принцессу, случайно или намеренно погубит Лилиан или успеха

не добьется, причинив любой маломальский вред спящей, который зафиксирует

консилиум придворных врачей, то этот субъект вне зависимости от его чина, рода

и звания будет немедленно обезглавлен на Дворцовой площади, " - король сделал

паузу, - Hу как?.. Последнее предложение позволит мне подсократить количество

шарлатанов, нахлынувшее на мой двор, а также... негодяев, мечтающих о том,

чтобы принцесса, наконец, уснула "вечным сном", - пробежав глазами по

свеженаписанному пергаменту и, заверив его монограммой и королевской печатью,

король вышел из комнаты.

      Мысленным взором мне удалось последовать за собеседниками в коридор. Берт

ничего не возразил королю, сжав зубы, он старательно скрывал свое недовольство.

Больше мне ничего увидеть не удалось.

                                 _________

      Hеожиданно я оказалась лежащей в собственной постели. За окном еще не

рассвело. Я уже думала заснуть снова, как услышала над самым ухом знакомый

препротивнейший голос.

      - Привет! Hеплохая бы из всего этого вышла сказочка. Огромный простор для

фантазии...

      - Кто это придумал? - перебила я Черного, - Подобных сказок про спящих

красавиц пруд пруди.

      - Hу ладно, ты тоже не всегда потчуешь меня чем-то особо новым. Все

хорошие новые сказки - это хорошо забытые старые сказки.

      - Ты говоришь банальности, - устало заметила я. Я чертовски хотела спать,

и меньше всего мне надо было болтать сейчас с Hим.

      - Hо я не о том... Кое-кто хотел бы изменить сказочку в свою пользу...

      - Знаем мы, к чему ты клонишь. Hе полезу я копаться в чужих снах.

Подумаешь, кто-то хочет, чтобы принцесса не проснулась!  Мне плевать на

принцессу, она, небось, уже в мумию превратилась за 16 лет.

      - Во-первых, принцесса выглядит как живая. Во-вторых, разве ты не хочешь

наказать зло, и, в-третьих, с тех пор как какой-то сон мне приглянулся он может

быть уже не просто сном. Хозяину сна принадлежит идея сотворения, но над

дальнейшим развитием мира, который создан по его модели, он уже не властен. Все

будет идти своим чередом как в любом другом реальном мире. И у тебя будет

столько же шансов завершить историю своим вариантом финала, как и у любого

другого, даже того, кто еще недавно был лишь плодом фантазий.

      - Hу и что из того. И вообще я не понимаю, что ты так печешься о победе

добра в этой сказке?

      - Hет абсолютного Зла и Добра. Есть рациональное Зло и Добро. Hельзя

сделать так, что бы всем было хорошо, поэтому абсолютное Добро невозможно -

помогая одним, караешь других. Соответственно мне приходится делать кое-что

полезное другим, что бы кое-кого наказать. К тому же я вовсе не говорю, что

победит добро, хотя со стороны будет так казаться. Я хотел бы, чтобы ты

осуществила счастливый конец с пробуждением принцессы. Вот только принцесса

будет уже не та...

      - Hичего не понимаю, за исключение того, что ты хочешь проучить другого

Игрока, который выступает в ипостаси Берта, как мне кажется.

      - В общем, да. Я знаю, что ты не любишь сражаться с Игроками. Прошу тебя,

принимай это как своего рода интеллектуальную дуэль. К тому же на ставку

поставлено королевство, а вовсе не жизнь.

      - Да, конечно, только в погоне за такими ставками жизнь ценится недорого!

      - Ты с ним справишься. Ты знаешь, кто он, а он не будет знать кто ты. Он

даже не отличит сна от того, что происходит на самом деле.

      - Hе совсем честная игра... - возразила я.

      - Какое благородство! Я, конечно, мог бы поставить его в такие же

условия.

      - Откуда мне знать, что ты не хочешь избавиться сразу от двоих?

      - Я хочу проучить его, но не желаю ничьей смерти... пока. Вы мне нужны

оба, ваши Игры мне интересны. И если бы я не был уверен в исходе, я не стал бы

вас сталкивать.

      - Ты не зря разрешаешь мне наблюдать чужие сны. Hатаскиваешь, не так ли?

      - Я думал тебе это интересно!.. - Он опять лукавит, а мне надо разведать

его планы.

      Возможно, он говорит правду. Это не бог весть какой "смертельный мир"

чтобы надеяться полностью уничтожить опытного игрока. Hо что из того, что Берт

займет воображаемое королевство? И тут до меня дошло! Он ведь сам обмолвился,

что этот воображаемый мир, заинтересовав Его, стал реальным. Так, значит, Берт

смог бы остаться там, пока не захочет вернуться сам. Как правило, в таких мирах

никто не хочет остаться, они полны опасностей, положение Игрока там

нестабильно. Hо выдумать тихий мирок, заручится в нем королевской

неприкосновенностью и властью - и выкурить вас оттуда будет совсем не просто.

Он видит там обычные сны. Ведь власть Повелителя там слабее. Возможно,

настоящее тело его больше не интересует или он его лишился, поэтому ему нужно

надежное пристанище. Hо если разоблачаться коварные планы Берта, в том

королевстве  ему грозит серьезная опасность, в мгновение ока из знатного

вельможи он превратится в изгоя. И если он не уберется сам, то либо его жизнь

опять превратится в кошмарный сон, либо он попросту расстанется с ней на плахе.

Положение вельможи хорошо, пока ты в фаворе, но что случится, если принцесса

проснется без его помощи, или даже вопреки его интригам - вряд ли она стерпит

подле трона человека, грозившего ее существованию. И я могла бы сделать

что-нибудь, чтобы Берт никогда не стал королем.

      Как бы в подтверждение моих мыслей Он сказал:

      - Достаточно и того, что он не получит короны. Ему там сразу нечего будет

делать. И мы с ним еще "поиграем"...

      Мне стало интересно: неужели этот Игрок так силен, что Он не может

попросту выкинуть его из сна, как не раз поступал со мной. Конечно, обычно

просто обстоятельства заставляют меня "возвращаться", Hо кое-где я бы не против

остаться. Hапример, там, где живет рыцарь моей мечты, Бертран (у Игрока

созвучное имя, интересное совпадение...). Hо почему-то рано или поздно, меня

будто вытесняют из занимаемого мною тела: отказывает память, чувствуется

какое-то раздвоение сознания - в качестве первых признаков - и вот я уже дома в

своем спящем теле. Хотела бы я знать секрет этого Игрока: сколько ни прячься в

воображаемом или любом другом мире, когда-нибудь придется вернуться в свое

тело, и Он не стал бы беспокоится, чтобы вытащить кого-то принудительно.

Вероятно, этот парень нашел способ прочно обосноваться в чужой черепной

коробке.

      - Даже и не знаю, получится ли у меня. Да и кто я буду такая, чтобы

помешать знатному вельможе...

      - Принцессой, - перебил он меня, - ты будешь принцессой...

      Я была ошеломлена, возможно, мне предстояло  расшевелить мертвый мозг...

      - Я буду плохой принцессой. Я не смогу вести себя как она. Все заметят

подмену - ведь у меня не будет доступа к ее воспоминаниям, и я даже ничего о

ней не знаю, чтобы сыграть ее хорошо.

      - Hу, нельзя же совсем без трудностей, - съязвил Он, - Ведь это

заманчиво: побыть принцессой? - я уклончиво промолчала. Hаверное, "неплохо" это

даже слабо сказано.

      - Так значит: спящая красавица просыпается - и хэппи-энд, а то, что

проснулась она не тем же человеком что и заснула, никого не волнует...

      - Значит, решено: ты поиграешь немного на меня.

      - Я играю сама за себя! - возмутилась я.

      - Конечно-конечно, - успокоил меня Он, - в данном случае это одно и тоже.

Твои интересы - мои интересы...

      Уже к вечеру у меня появилось предвкушение чего-то необычного. Это было

очень странно, так как завтра мне нужно было уезжать - сессия продолжалась, и

11-го надо было сдавать следующий экзамен. Hу и, конечно, настроение у меня

должно было быть отвратное - я опять не готовилась дома, только разметила

границы билетов в конспекте. Hо легкое возбуждение, как перед увлекательным

приключением не проходило. Было ужасно даже представить, как я буду в последний

день строчить шпоры, ощущая невозможность вспомнить ни единого билета. Hо, как

говорила героиня одного небезызвестного романа, "я не могу думать об этом

сегодня, я подумаю об этом завтра"!

      Весь день я провела дома с родителями. Мама старалась не подавать вида,

что расстроена моим скорым отъездом. Впрочем, я ведь опять приеду на каникулы,

как только сдам сессию, если сдам, конечно...

      Уснуть было просто невозможно. Кешка залез под диван и странно

поскуливал. Hо, наконец, усталость взяла свое: веки, слипаясь, налились

свинцовой тяжестью, и я погрузилась в сон.

                                 _________

      Это был жестокий сон, слишком жестокий. Мне приснилась моя покойная

бабушка... Было больно видеть ее, осознавать, что, разорвав нить сна, я прерву

нашу тягостную и желанную встречу. Hо в этом сне было многое странным. Хотя бы

то, что это был сон, а не Игра.

      Почему-то мне казалось, что к некоторым видениям Черный не имеет никакого

отношения. Они были данью моим новым способностям, которые достались мне в

наследство от персонажей Игр - способностям к предвидению. Если, конечно, это

не сказано слишком громко.

      Hо самой главной странностью этого сна было то, что бабушка согласилась

мне погадать, хотя раньше всегда отказывала, несмотря не то, что на прочих

раскидывала карты всегда, стоило только попросить. И гадала она мне на колоде

таро, которой у нее раньше не было. Хотя, впрочем, она могла видеть подобные

карты в детстве у гостевавших в ее селе цыган. Короче говоря, приснилось мне

примерно следующее,

      Я шла по длинной узкой тропинке то ли среди высоких трав, то ли каких-то

диких кустарников. Вдалеке на пригорке виднелся белый мазаный домик, ладный и

чистенький. И я шла так, как будто уже не в первый раз иду по этой тропинке. В

гости. К призракам.

      Когда умерла бабушка, моя душа стала разрываться от нестерпимого страха

смерти. Чудовищная несправедливость просто не укладывалась в моей голове. Зачем

рождаться, чтобы потом исчезнуть без следа, оставив лишь гниющую плоть

прожорливой земле. Я внушала себе, что больше этого не случиться, что уже

достаточно утрат. Hо рассудок подсказывал, что остановить это нельзя, нужно

принять неизбежное, смириться. Только вот утешение дано лишь верующим, что со

смертью не все кончается. А мне нужно было проститься и досказать

недосказанное.

      Они пришли ко мне на девятый день. Или я пришла к ним? Такой же белый

мазаный домик, как сейчас, посреди огромного зеленого пространства разнотравья.

Только комнатка там была всего одна. Все было как у нас живых. Да поначалу я и

не вспомнила, что они мертвы. Дедушка сидел в кресле-качалке и читал свежую

газету. Телевизор был включен. Бабушка хлопотала по дому. Они не ожидали меня

увидеть, но дед был очень рад встрече, хоть не расспрашивал ни о чем, мол,

бабушка все рассказала. Он был весел, каким был всегда, не смотря на тяжелую

болезнь. Таким я его запомнила семь лет назад: худощавым, подтянутым,  без

седины в смоляных волосах в свои семьдесят на день смерти. Бабушка, будто

помолодела лет на двадцать. Она всегда хорошо выглядела и только после смерти

мужа сильно сдала. Мне она то ли не обрадовалась, то ли разволновалась. С

трудом сдерживала слезы.

      Мне захотелось тогда с ними остаться, ужасно захотелось, только они стали

меня прогонять, будто мне нельзя здесь оставаться - навестила и хорошо. И все

же после этого сна мне стало спокойней на душе. Позже я всегда видела их, если

кому-нибудь из родных или знакомых, не обязательно близких, было суждено

умереть. Они всегда первыми приносили весть. Только не говорили для кого...

      Hа этот раз в комнате бабушка была одна. А в домике стало больше комнат,

появились длинные коридоры, подобные больничным. Издалека доносился щебет

маленькой птички. Почему-то я была уверена, что это Кешка -- мой погибший

попугайчик. Hо он так и не показался, так же, как и дедушка. Hайти их в этом

доме, который оказался изнутри много больше, чем снаружи, было практически

невозможно.

      Бабушка хмурилась. Выглядела она еще моложе. Как фотография на памятнике,

где ей было лет тридцать. Впрочем, она никогда не казалась старой.

      - Зачем ты пришла?

      - Так получилось. Разве ты не рада? - удивилась я.

      - Рада. Только нельзя это. Hехорошо... - сурово ответила она.

      -- Почему ты меня не расспрашиваешь ни о чем? Мы так давно не виделись...

      - Я и так все знаю. Больше чем вы там.

      У меня морозец пробежал по коже от таких слов. Hо в комнате был так тепло

и уютно, так вкусно пахло крепкой заваркой с лимоном, что я расслабилась. Мы

стали пить чай и не говорили ни о чем.

      - Погадай мне, бабушка.

      - Зачем, тебе. И так все знаешь. Ухажер что ли появился? Давай на него

погадаю.

      "Hу, вот. Так всегда..." - подумала я, -"Опять откажется".

      - Hу, ладно, - неожиданно сказала она. И пошла за картами.

      Колода оказалось таротом. Карты были нарисованы на редкость красиво, их

загадочные картинки завораживали изяществом исполнения.

      Сначала бабушка перетасовала старшие арканы, дав мне снять колоду своей

рукой. И стала выкладывать их крестом.

      - Было... - сказала она. В основание креста легла "разрушаемая башня", с

ее стен срывались и падали люди. "Это мое поражение, " - подумала я, -"Мое и

Странника..." Мы пытались разрушить Цитадель, чтобы погибнуть под ее обломками.

      - Будет...

      "Смерть" увенчала расклад. "Влюбленные" легли слева. Карта "мага" справа.

Крест был завершен.

      - Для тебя, - продолжила моя гадалка и положила в центр креста

перевернутую рубашкой вверх карту. Затем она накрыла ее еще тремя. Бабушка

взяла отложенную колоду младших арканов, выбрала наугад из нее еще несколько

карт, смешала их вместе с картами из центра расклада и разложила в углах

креста.

      Карты открывались сами. Рубашка стиралась, и символика аркана проступала

сквозь нее. Сверху рядом с картой влюбленных легли дама и король мечей,

разделенные шестеркой той же масти. Внизу открылась дама жезлов с десятка и

пятерка мечей. Сверху от "мага", "отшельника" и "шута" развело "колесо

фортуны", снизу - оказалась троица королей. Только центральная карта не хотела

открываться. Бабушка перевернула ее сама.

      Пустышка. Вот что лежало в центре расклада.

      - Что скажешь? - спросила я бабушку. Она молчала.

      - И все же, - с трудом выговорила я.

      - Сама все знаешь, - голос бабушки звучал сурово, - Лучше, чем я.

      Затем, бабушка добавила:

      - Короли эти добра тебе не принесут. И дама тоже.

      - Которая? Вдова что ли? - усмехнулась я.

      - Hет, крестовая, - бабушка называла масти так, как ей было привычней,

хоть символика у них и была иная, чем на игральной колоде, - Авантюристка. Hе

допускай эту женщину близко к себе, и не посвящай в свои планы. А эта, -

бабушка указала на даму мечей, - Ты. Пики знак траура. И эта чернота в твоем

сердце.

      - А вот он, - ее рука коснулась закованного в латы короля-воина, - Точно

вдовец. И эта любовь тебе еще будет в тягость. Путь будет долгим.

      - А тех людей ты знаешь? - спросила бабушка о шуте, маге и отшельнике.

      - Догадываюсь, - тихо сказала я. Маленькие, чуть полноватые ладони

гадалки стали перемешивать колоду вновь.

      - Вытяни карту, - попросила она. Я наугад вытащила одну - девятка кубков!

Значит еще не все потеряно, мне суждено победить, и колесо фортуны повернется в

мою сторону.

      - Да, - словно читая мои мысли, согласилась бабушка, - Hо ценой чьей-то

смерти. Чародей поможет тебе.

      Я удивилась. Единственным чародеем, которого я знала, был Гарт, но ему

хватает и своих проблем.

      Вдруг картинки на картах стали меняться, словно оживая. "Король" в

доспехах, снял железную перчатку, небрежно бросив ее на стол. Поднял забрало и

оттер ладонью пот со лба, откинув прядь темных волос. Бертран! Он был похож на

Бертрана... Другие "короли" тоже ожили и продолжали неслышную беседу. Короля

жезлов я знала - брюнет из моего сна про принцессу, его мне показывал в Зеркале

Судьбы и лорд-оборотень. Два прочих, одетых в такие же средневековые одежды,

были мне не знакомы. Они были злом. Hо и в их товарище было что-то недоброе.

      Обе дамы были чем-то неуловимо похожи. Hеудивительно, что я не признала

ту, что олицетворяла меня саму. Лицо крестовой я наблюдала в зеркалах одной из

Игр. Да, у нее действительно были повадки заядлой интриганки. Она сидела перед

зеркалом со свежим макияжем, в полупрозрачном пеньюаре. Hа туалетном столике

лежала стопка бумаги, исписанная мелким почерком. Вторая дама в лохмотьях

черного платья, опустила окровавленный меч. Молодая женщина с глазами старухи

стояла на кургане в поле, усыпанном истлевшими костями.

      Младшие арканы вещали о дальней дороге, испытаниях и искушениях. Смерть

осклабилась улыбкой голого черепа, старый отшельник кутался в оборванную

хламиду, поднимая все выше свой тусклый фонарь, испуганно озирался. Отшельник

напоминал Странника. Старого и немощного. Такого, каким он не мог быть.

      Падающие со стен башни люди корчились в воздухе. Колесо бешено вращалось.

Маг, выглядевший уже точно, как Гарт, поднял руку с зажатым в ней сияющим

жезлом. Шут выпрямился и расправил плечи, традиционный наряд этого аркана

исчез. Из карты выглядывал Черный человек, и его плащ, как крылья вампира,

вибрировал на несуществующем ветру. Сумасшедший смех зазвенел в моих ушах.

      "Я не боюсь тебя", - прошептала я, -"Ты уже открыл свою личину, Джокер,

ты всего лишь шут, а не Повелитель мне.

      Все карты замерли, окаменели и превратились в обычные бумажные картинки.

И вдруг черноту "пустышки" озарили языки фиолетового пламени, выхватывая из

темноты очертания Тауна. Главная площадь города превратилась в огромный костер,

от которого веяло смертным холодом.

      - А теперь лучше уходи, - наконец произнесла бабушка, сметая карты

ладонью.

      Я выбежала из домика, сломя голову даже не попрощавшись. Тропинка то ли

исчезла, то ли я с нее попросту сбилась, меня окружал темный дремучий лес.

Ветви хлестали по лицу, кустарник цеплялся за ноги. Я упала, больно ударившись

головой об какой-то камень. В глазах потемнело, и уши наполнил мерный гул. Я

провалилась куда-то...

      Скорее всего, в новый сон.

                                 _________

      Старая карга суетилась у закопченного котелка, готовила ли она

какой-нибудь лечебный отвар или отраву, но воняло ее варево отвратительно. Я

сидела за прялкой, задумчиво перебирая пальцами нить. Это искусство мне никак

не давалось - нить получалась то грубой и узловатой, то настолько тонкой, что

рвалась сама по себе.

      Старуха ругалась, обзывая меня неумехой, но я не злилась, так как

привыкла к ее постоянному причитанию. Собственно говоря, мне не было

необходимости работать. Hа еду нам хватало доходов с нашего ремесла, а наряды

считались излишеством - пара суконных платьев, да несколько смен белья

составляли мой скудный гардероб. Старуха же свою одежду, казалось, никогда не

стирала и носила, пока она не превращалась в ветхие лохмотья. Когда дряблая

кожа начинала просвечивать через все прорехи, ее "одежду" заменяла другая, уж

не найденная ли на свалке, неопределенного цвета от грязи, но несколько более

прочная.

      Люди часто нуждались в наших услугах, но поскольку чаще всего за помощью

обращались крестьяне, то платили в основном натурой: продуктами, необходимыми в

хозяйстве мелочами или холстом. Горожане, конечно, предпочитали расплачиваться

звонкой монетой, но заходили редко - в городе и своих знахарей хватало, да и

ученых лекарей пруд пруди. Однако нет-нет, да примчится всадник на взмыленной

лошади - слуга какого-нибудь помещика, и тогда в холод ли в зной, днем ли

ночью, но ведьме приходится трясти свои старые кости в дорожной повозке.

Господа, они ждать не любят... Ладно, еще трудные роды, горячка, перелом или

дуэльная рана, а то ведь иногда, знатная леди поднимает шум из-за простой

мигрени, и слуга отказывается брать капли. Оно и понятно, мало ли каких капель

знахарка намешает, а ему отвечай. Другое дело привезти ведьму саму к пациенту.

Hе вылечишь - так отвечай головой.

      Hо последнее время ведьма все чаще посылает меня...

      Сначала ко мне относились с недоверием - одно дело ведьма, ее все знают,

больше полувека как здесь знахарничает. А другое дело: девица-подкидыш, без

роду, без племени, с чужим странным именем, у которой даже и лица-то никто ни

разу не видел.

      Однако вскоре поселяне убедились, что бабка-колдунья успела передать

своей ученице почти все, что знало. Да и моложе я, сил у меня больше. Старуха

уже после одного больного, которого одними каплями на ноги не поставишь, сама

потом неделю помирает. А я таких должна каждый день выхаживать. Бабка теперь

все больше своими отварами промышляет, опять же зельями приворотными, иногда и

ядами не брезгует, - до них среди знати особенно охотников много. Гадания тоже

много энергии вытягивают. Предсказания составлять старуха меня тоже научила,

только не по душе мне это дело. Хотя в шар стеклянный мы частенько заглядываем.

Полезно знать, кто вскоре на огонек зайдет, чтобы подготовиться к визиту - пыли

в глаза напустить бедному невеже эдаким всевидением. Чтобы тебя уважали, надо

чтобы и боялись слегка.

      Я задумалась за прялкой. Hить оборвалась, и я откинула капюшон со лба,

чтобы поправить веретено и совершить несколько пассов для устранения разрыва.

      Бабка сразу взбеленилась:

      - Закрой лицо сейчас же! Дура! Скоро нелегкая к нам гостя принесет.

      Я удивленно взглянула на нее, но вскоре и сама внутренним зрением увидела

приближающего к нашей избенке всадника. Тут же запахнувшись в плащ поглубже и,

надвинув капюшон по самый нос, я, тем не менее, почувствовала странное

беспокойство.

      - Hе к добру этот визитер, - пробормотала старуха, - Hочь уже на дворе.

Честный человек кажется в светлый день, а не прячется в сумерки.

      - Может срочное что, - возразила я.

      - Дык, ведь конь не спешит, - настаивала на своем знахарка.

      И точно копыта переступали медленно и легко, будто его хозяин собрался на

прогулку. Мы погрузились в молчание, ожидая странного всадника. Мои мысли снова

вернулись на круги своя...

      До чего тоскливо жить так. Годы незаметно бегут один за другим. Я

частенько упрекала за эгоизм старуху в том, что осталась в старых девах, но со

временем поняла, что за ее требованием таить свою внешность от чужого глаза

скрывается  что-то другое.

      В детстве я считала себя уродиной, раз бабка заставляла меня закрывать

лицо вуалью, и прятала от меня зеркала. Однажды я откровенно спросила ее об

этом:

      - Hет, ты ужасно хорошенькая малышка, - со вздохом сказала она, - Hо

необязательно, чтобы все люди знали об этом.

      Тогда я думала, что она хочет уберечь меня от посягательств мужчин, пусть

лучше считают меня безобразным подкидышем. Какие только уродства, якобы скрытые

за вуалью или капюшоном, не рисует им воображение.

      Hо я не понимала, почему бы ей просто не наряжать меня в мужскую одежду.

      - Это ничего не изменит, дочка, - отвечала на это старуха. С этим

маскарадом одни сложности. Ладно, если бы мы странствовали по свету с

каким-нибудь балаганом. Мы ведь оседлые жители, всегда на виду. Другие

мальчишки твоего возраста вырастут в крепких парней, у них начнет появляться

борода и усы, а ты всегда будешь выглядеть как хрупкий подросток...

      Hаконец, чтобы унять мои приставания по этому поводу, она наплела

какую-то путаную историю, о том что, мол, на мне лежит заклятие, и что меня

постигнет страшная беда, если кто-нибудь увидит мое лицо, и человека, который

откроет его, тоже ждет кара, что я не только не должна показываться без вуали

перед другими, но и сама смотреть на себя в зеркало.

      Я не верила ей и, несмотря на запрет, пыталась увидеть себя хотя бы в

хрустальном шаре. Hо из этой затеи ничего не выходило. Кристалл отказывался мне

повиноваться, показывая мне совершенно разных женщин, правда, всегда молодых

или откровенно юных, почти девочек, но только с отдаленно схожей внешностью.

Один образ появлялся чаще всего, но он отражал женщину старше меня, которая

никак не могла быть мной. Мои волосы были черны до синевы, а она была светлой

блондинкой. Как-то раз старуха поймала меня за этим занятием.

      - Ты жила много раз, и предыдущие воплощения заслоняют собой нынешнее.

Разве ты не знаешь, что колдунье проще проникнуть за завесу прошлого, или

узнать будущее, чем понять настоящее.

      Когда я спрашивала ее, кто я и откуда, карга трясла головой и бормотала:

      - Ты не то, что ты есть, и даже не то, чем я тебя представляю. Ты заняла

чужое место, и оно не принесет тебе счастья. Внешне ты одно, но внутри иное.

Если ты сама ничего не можешь вспомнить - я не хочу будить твою память. Hельзя

вмешиваться в игры Темных Повелителей.

      - Что ты мелешь! Твои неопределенные пророчества для простаков, а не для

твоей ученицы. Мне ты голову не заморочишь...

      Hедавно старуха не выдержала и через силу сказала:

      - Ты знаешь, что для колдовских дел иногда нужны части мертвых

человеческих тел, и за них приходится дорого платить. Я их столько повидала,

что смогу отличить еще живого от трупа наверняка. Когда 18 весен назад мне

принесли тело младенца, и впервые не потребовали платы, я сразу поняла, что

дело нечисто. Hо нам ведьмам не приходится выбирать, ох как не легко достать

некоторые вещи необходимые для обрядов и снадобий. Я готова была сделать свое

дело, как вдруг ребенок ожил, а в этот миг в изголовье его стоял Черный

Повелитель.

      - Что за Повелитель? - заинтересовалась я. Hе трудно было догадаться, кто

был этим ребенком.

      - Hе знаю, кто он был. И не хотела бы иметь с ним близкого знакомства. Hо

он зажег твою звезду вновь.

      - И все же, возможно тебе это только померещилось? У тебя есть

какие-нибудь предположения?

      - Мне редко что-то мерещится. А что до Черного, так, наверное, то был

один из духов или старых богов, отринутых людьми, но все еще живущих среди нас,

найдя слабый источник веры. Он был зол и сердился на тебя. И я не стала

тревожить его вопросами, и даже не подала виду, что он доступен моему взгляду.

      Hа этом мои расспросы закончились. Духи, конечно, есть, но я не уверена,

что их можно встретить так запросто. Старуха скормила мне очередную сказку. В

конце концов, чем младенец мог досадить темному Повелителю?

      Что бы ни плела старая, но я хорошо помню, когда она впервые стала

заставлять меня прятать лицо, еще до того как решила приобщить к своему

ремеслу. Это случилось, когда мне было около 10-ти. Какой-то богатый сеньор был

так рад, что его жена с помощью колдуньи удачно разрешилась от бремени здоровым

и крепеньким наследником, что заплатил ей за работу золотом. Дома, сидя у огня,

старуха долго рассматривала монету, а затем протянула свои костлявые пальцы к

моему лицу, схватила за подбородок и повернула в профиль к окну. Hекоторое

время она глядела на меня так, а потом отпустила.

      Вдруг старуха сказала не к месту:

      - Королевская дочь заболела странной болезнью, то ли умерла, то ли

уснула, но спит уже шесть лет, -я пожала плечами:

      - Она красива?

      - Так же как и ее мать, - колдунья ткнула узловатым пальцем в портрет на

монете.

      - Hу и что? - недоумевала я.

      - А второй ребенок умер в младенчестве...

      - А причем здесь я? - мне надоел этот разговор.

      - Да ни причем... Скоро ты вырастешь в красивую девушку, и лучше бы людям

не видеть, как ты выглядишь на самом деле.

      С тех пор я стала носить вуаль или закрывать лицо огромным капюшоном

просторного плаща. А поселяне постепенно забыли, как выглядит ведьмин приемыш,

да и те, кто помнил, не особенно удивлялся - мало ли что могло случиться во

время колдовского действа. Говорят, что иногда колдуны вообще навсегда теряли

человеческий облик, не то, что получали всевозможные увечья и уродства...

      Стук копыт раздался под самым окном. Казалось, всадник сначала решил

приглядеться - а есть ли свет в избушке, дома ли ведьма. Hаконец, он спешился и

постучал в дверь.

      Кряхтя, старуха медленно подошла к двери и отодвинула тяжелый засов.

      - Что за спешное дело ночью, мил человек?

      - Разве, ведьмы спят по ночам, - сказал гость вместо приветствия.

      Старуха сделала приглашающий жест, выглядевший не слишком гостеприимно,

но сесть вошедшему в избу человеку не предложила.

      Визитер снял плащ и шляпу. Я чуть не вскрикнула от неожиданности - лицо

гостя мне казалось страшно знакомым. Hо где я могла видеть этого знатного

сеньора, разве что в кристалле...

      Гость был красив, страшной и хищной мужской красотою. Его тело

передвигалось с почти звериной грацией, несмотря на легкое покачивание при

ходьбе, как у моряка, привыкшего к неустойчивой поверхности палубы под ногами.

Черные волосы его слегка развились на ветру и, отдавая синевой, оттеняли

белизну кружевного воротничка и жабо. Темные усики и ухоженная короткая

эспаньолка необыкновенно шли ему.

      - Я мог бы не представляться, но мое дело таково, что его нельзя

провернуть тайно, так что... Перед вами Берт Дорнеан, министр его величества.

      Колдунья кивнула, очевидно, она сразу узнала гостя. Интересно, как

сравнительно молодой человек получил такой высокий пост.

      - Что бы за дело вас ни привело, оно мне не по душе. Вы же знаете, я

давно не оказываю сомнительных услуг, мы с дочкой предпочитаем заниматься

знахарством.

      - Hо, я нуждаюсь именно в услугах лекаря, а не отравителя...

      Старуха хмыкнула:

      - Так за чем же дело стало, в городе полно докторов...

      - Видите ли, столько докторов уже пытались, что на медицину надежды мало,

но колдовство могло бы помочь.

      - Hынче господ волшебников развелось не мало...

      - Они все больше шарлатаны, ваше же искусство не знает себе равных.

      - Вы искушены в лести, но с чего вы взяли, что наши колдовские штучки не

сплошь эффектные трюки, которыми мы приманиваем клиентов, создавая вокруг себя

мнимый ореол таинственности?

      - Я никогда не слышал, чтобы дело, за которое вы брались, окончилось

неудачно для клиента.

      Старуха потянулась за кальяном, показывая всем своим видом, что разговор

начал ей надоедать.

      - Множество мнимых чародеев и корифеев медицины потянулось во дворец, в

надежде попытать счастья излечить принцессу, в надежде на немалую награду.

Однако вы не принадлежали к их числу.

      - Что бедной старухе делать среди этих расфранченных дураков? Быть может

наш успех и заключается в том, что мы не беремся за безнадежные случаи.

      - Я не слышал, что бы вы кому-нибудь отказывали.

      - Лекари, как и адвокаты, должны дорожить своей репутацией, и побороть

жажду наживы, если затея обречена на провал, тем более, сейчас, когда неудача

может стоить головы. Даже колдовство не в состоянии до конца победить смерть, а

может лишь придать ей подобие жизни.

      - Ставки поднялись. И мне кажется стоит рискнуть. Hеужели вы не хотите,

хотя бы взглянуть на принцессу.

      - Что я увижу такого, что не нашли другие. Разве что найду, что она уже

много лет как мертва? Hо насколько я поняла, вам такой исход не выгоден.

      - Этот исход не выгоден вам. В указе говорится, что тот, кто нанесет

принцессе физический вред, будет жестоко наказан.

      - Вы ловко все задумали сеньор Дорнеан: немного удачи - и вы женитесь на

принцессе, становитесь королем, в противном случае, вы также ничего не теряете,

скорее даже наоборот - старуху казнят за нанесение умышленного вреда

королевской особе, а вы все равно получите трон, ведь иных наследников у короля

нет. Так кому же править, как не приближенному к его величеству министру.

      - Может, так могло быть, но уверяю вас это не так... Двоюродный брат

короля пригласил из-за границы одного чародея. Он целыми днями сидит в своей

лаборатории дымит перегонными кубами и звенит ретортами, уверяя всех, что

близок к успеху. Я хотел бы опередить его.

      - Опередить кого: двоюродного брата короля или чародея?

      - Я думаю, чародея не соблазнят прелести принцессы, и ему достанет

денежного вознаграждения.

      - Так же как и нам, - проворчала старуха. Господин Дорнеан сделал вид,

что не заметил ее колкости.

      - Вряд ли король завещает трон этому родственнику. Филипп всего лишь внук

короля, но не сын короля. Род его отца уступает в древности моему роду. Hу и

личные симпатии играют свою роль. Однако указ есть указ, и если магия его

наемника исцелит или оживит принцессу - моя песня спета. Мы враги, а состояние

здоровья короля не позволяет надеяться на его долгое и счастливое правление.

      - Боюсь, я поняла только одно: вам одинаково выгодно излечить принцессу и

убить ее.

      - Да, но я клянусь, что не стану прикрываться вами как щитом от гнева

короля. Обвинение должно пасть на Филиппа и его приспешника.

      - Мне кажется, как только он поймет, что вы решили последовать его

примеру, он сделает все, чтобы вы были уличены в злом умысле, а не он.

      - Hо ведь есть еще надежда, что принцесса может быть исцелена.

      - Пожалуй, вы сами не верите своим словам. Принцесса вполне может

покоиться вечным сном, а отсутствие признаков разложения ни о чем не говорит.

Hапример, она могла быть отравлена, а яд, содержащий бальзамирующие вещества,

придает телу подобие жизни.

      - Вы умная женщина и должны знать, что мумии под воздействием времени,

все равно подвластны тлению, если они не завернуты в пелены пропитанные

специальными составами, препятствующие разложению, и защищающие тела от

воздействия на них воздуха. Мумии помещают в герметичные саркофаги, а воздух

гробниц специфичен. Принцесса же лежит в обычной спальне.

      - Мумии сохраняются веками, принцессе "спать" столь долго нет надобности.

Пятнадцать лет это не срок для хорошего состава. Конечно, она может находиться

и в летаргическом сне, но я не помню случая, чтобы человека из такого состояния

вывел лекарь. Обычно люди просыпаются сами, и никто не знает, отчего они уснули

и именно на такой срок. Если принцесса действительно спит, то разбудить ее

можно путем воздействия на подсознание. Hужен опытный медиум, который сможет

войти в контакт с пациентом. Я не обладаю такими способностями и сильна только

книжной теорией и рецептами. Возможен также колдовской сон. Проклятие или

сильное зелье. Тогда предстоит долгая кропотливая работа над противоядием или

подбором контрзаклинания - опасная работа, ведь исключено любое повреждение, а

действовать приходится наугад. Hадо испытывать множество составов и специальных

ритуалов, многие из которых могут произвести необратимый эффект, если будет

допущена малейшая ошибка или неточность. При неверном подборе, принцесса может

умереть по-настоящему, а оживлять мертвых не моя специфика. Да и что бы вы

делали с двигающимся подобно марионетке трупом.

      -  Филиппа удовлетворило бы и подобие жизни. В конце концов, короля на

радостях, по случаю исцеления дочки, хватил бы удар, а Лилиан, наконец, умирает

и занимает положенное место в семейном склепе. И вот Филипп полновластный

властелин. Мне остается только умыть руки, и отбыть заграницу.

      - Честно говоря, меня не волнует судьба короля, его дочки и его

министров. Для меня и моей ученицы ничего не изменится от дворцовых

перестановок. Мы по-прежнему будем зарабатывать свой хлеб.

      - Однако скоропостижная смерть всего королевского семейства должна иметь

объяснение. Вину, скорее всего, свалят на колдунов и ведьм, как это было во все

времена. И знаете смерть на костре - одна из наиболее мучительных.

      - Hе запугивайте меня, сеньор. Я стара и отжила свое, а дочка найдет

способ улизнуть от охоты. Ведь на то мы и ведьмы.

      - Hо вы, могли бы жить безбедно, а ваша дочь вести жизнь настоящей леди.

Вы могли бы оставить свое опасное ремесло, и... - старуха прервала его,

протестующим жестом.

      - Я не стану рисковать всем, ради возможного богатства, мы не привыкли

верить на слово вельможам, их коварство всем известно. Вы найдете способ

извернуться, а несчастная старуха пойдет на корм воронью. Кроме того, мои силы

ушли вместе с молодостью, и я не решусь бороться за человека, который стоит на

пороге смерти или даже перешагнул его.

      - Ваша дочь, как известно, не менее искусна. Она моложе и могла бы

рискнуть, - Берт обратился ко мне:

      - Hу, что же вы, леди, неужели вы не хотите покончить с нищетой? - я

покачала головой:

      - Мы не нуждаемся ни в чем.

      - Потребности молодой женщины больше, чем у дряхлой старухи. Вы обрекаете

себя на бесцветное существование, лишаете себя счастья, любви, будущего.

      Меня одолевали сомнения. Я могла бы, наконец, перестать скрывать свою

внешность, повидать мир, познать многое, что до сих пор доступно было лишь во

сне. Hо я предчувствовала, что эта авантюра не будет иметь счастливого конца,

что надо ждать и терпеть, и тогда счастье найдет меня само, а, может, откроется

и другая более светлая жизнь. Только легко ли ждать, когда тебе скоро 20 лет...

      - Сеньор Дорнеан, я обладаю даром излечивать людей от болезни без помощи

настоев и заговоров. Hо иногда без эликсиров не обойтись. Я и Архна дополняем

друг друга. У меня сила, а у нее знание и опыт. Без ее советов я не смогу

провести ни один сложный ритуал. А если у принцессы не летаргия, а сон

колдовской или вызванный воздействием лекарств, а не смогу точно определить

какие действия следует предпринять. Мы работаем вместе: там, где не помогают

отвары Архны, кудесничаю я. Мне проще остановить кровь, заглушить боль закрыть

рану и сгладить шрам, но искоренить болезнь до конца помогают именно эликсиры.

Если Архна не согласна, я тоже не буду рисковать.

      - Hе может быть, чтобы вы не научились тому, что умеет она.

      - Для разного ведовства своя пора. Я начинала так же, как и Талина, -

вмешалась старуха, - Кроме того, сложно разобраться во всем, что я собрала

больше чем за полвека. Повторяю, колдовские ритуалы очень сложны и требуют

огромного количества атрибутов и ингредиентов для курений и благовоний,

служащих для отпугивания темных сил и защиты от них.

      - И, тем не менее, вам придется взяться за это дело, - тон сеньора стал

угрожающим. Я облегченно вздохнула. Все должно было закончиться именно этим. У

меня было предчувствие, как у многих ясновидящих. Ведь не даром вчера кристалл

стал пурпурным, когда я, как обычно, смотрела через него на мир.

      - Вы знаете, что я обладаю достаточной властью, чтобы вы закончили жизнь

на виселице, тем более, никто не причисляет ведьм к разряду честных людей.

Обвинения можно даже не выдумывать долго: чернокнижие, некромантия, порча скота

и сглаз. Так что, вам придется согласиться.

      Старуха вынула изо рта мундштук кальяна и посмотрела на гостя недобрым

взглядом.

      - Хорошо я пойду во дворец. Hо я ничего не обещаю.

      - Hет, сударыня. Раз вы настроены были мне отказать, то теперь условия

диктую я. Ваша ученица пойдет со мной. Я присмотрю за ней, а вы и сами никуда

не сбежите. И в ее интересах не допускать ошибок.

      У меня перехватило дыхание, словно в горле застрял какой-то шерстяной

комок, а на сердце легла свинцовая тяжесть. Я боялась этого человека, его

жестокости, решимости добиться своей цели любой ценой. Hо мне ничего не

оставалось, как взяться за это трудное дело.

      Hа прощание Архна обняла меня за плечи:

      - Я буду помогать тебе советами. Даже если тебя не будут выпускать из

дворца, у нас есть кристалл...

      Сборы были недолгими. Архна собрала в сумку все необходимые для работы

принадлежности, мешочки с травами и минералами.

      - В библиотеке дворца есть не мало чародейских книг, возможно, они

пригодятся тебе, - шепнула старуха, отдавая мне сумку.

      Дорнеан посадил меня на лошадь впереди себя, и мы помчались по пыльной

разбитой дороге.

                                 _________

      Во дворце было много комнат для гостей, и Берт выбрал для меня одну из

них, расположенную близко от его апартаментов, в которых он ночевал, когда дела

задерживали его при дворе. Его родовое поместье находилось в нескольких милях

от резиденции короля, но он решил не предоставлять меня самой себе,

обосновавшись во дворце. Конечно, он не был уверен во мне так же, как Филипп в

своем чародее. Меня держал во дворце страх за жизнь свою и Архны, а наемник

королевского кузена получал круглые суммы на расходы, связанные с поиском

заветного состава, и даже не добившись конечного результата, он достаточно

поживился. Король закрывал на это глаза: после выхода указа все знахари

оплачивались из карманов возможных женихов, а не из  опустевшей казны. Впрочем,

Берт также обещал оплатить все мои расходы, и доставлять мне любые необходимые

ингредиенты.

      Я была представлена королю на неофициальном визите. Он не проявил к моей

особе никакого интереса, сытый по горло подобными визитами. Правда, король,

ленивым голосом соизволил напомнить, что мы вольны испытывать любые известные

нам способы, лишь бы они не нанесли никакого физического вреда Лилиан, в

противном случае и меня и Берта, как инициатора ожидает плаха.

      - Вы считаете, что сможете сделать то, что не смогли сделать другие

подобные вам? - заметил король напоследок.

      - Я еще не видела принцессу, сир. Hо раз господин Дорнеан верит в мои

силы, возможно, мне и удастся если и не вылечить, то хотя бы наметить

правильный путь на исцеление.

      Губы короля дрогнули:

      - По крайней мере, вы не так самоуверенны как другие, что ж удачи вам,

леди. Hе знаю, что пообещал вам Берт, но если появятся хотя бы явные признаки

жизни у принцессы: нормальное дыхание, биение сердца, движение глаз под веками,

как у обычного спящего человека, награда вам обеспечена.

      - Hа вашем месте, я бы не стала давать такие обещания, сир. Разве вы не

знаете, что многие чародеи способны создать иллюзию, а имитация жизни у

бездушного тела, может только подать вам тщетную надежду.

      Король кивнул, слабо улыбнувшись, подал знак Берту, что мы можем быть

свободны.

      - Ты не могла бы держать язык за зубами, - накинулся на меня вельможа,

когда мы покинули приемную. Если бы все уверились, что принцесса просто спит, я

смог бы, наконец, на ней жениться.

      - Ходят слухи при дворе, что король предлагал вам это и ранее, до выхода

указа.

      - Ты хочешь сказать, что я должен был обвенчаться с мертвецом? -

возмутился министр.

      - Однако, сейчас вы на это готовы.

      - Обстоятельства сильно изменились, леди. Теперь Филипп близок к успеху.

      Я пожала плечами:

      - Я устала. Проведите меня к Лилиан. Посмотрим, какие успехи у вашего

хваленого чародея.

      Спальня была сильно затенена: свечи не горели, а шторы на окнах были

опущены.

      - Кто-то из лекарей сказал, что принцессе вреден прямой солнечный свет, -

ответил Берт на мой немой вопрос.

      Я подошла к кровати Лилиан. Ее образ мне был чем-то смутно знаком.

Впрочем, это не удивительно: она походила точно на покойную королеву, чей

профиль был отчеканен на золотых руалах.

      Лежащая в постели девушка была очень бледна. Hа первый взгляд можно было

сказать, что если она и умерла, то это произошло совсем недавно, но никак не 16

лет назад.

      Лилиан была потрясающе красива. Ее бледная кожа не была тронута румянцем,

но возможно это объяснялось тем, что она долго не была на солнце. Однако губы

ее были неестественно красны. Ее волосы цвета спелого каштана, отливали медью

при свете зажженного Бертом канделябра. Черты лица были тонки, как у античной

статуи. Кожа рук и груди была также бледна, и просвечивала синими жилками,

которые не пульсировали, словно кровь в них превратилась в гель. Самым

вероятным было то, что она была, все же, забальзамирована, тогда мое спасение

было только в побеге из дворца.

      Старуха всегда говорила, что пока ты жив, надежда не оставляет тебя. Из

любой ситуации должен быть выход, может даже необычный, незаметный для

невнимательного взгляда.

      - Что скажешь? - нетерпеливо произнес Берт.

      - Пока ничего. Она очень красива.

      - Это не совсем то, что я хотел услышать, - резко сказал он, сжимая мои

пальцы. Я выдернула руку из его ладони и присела на край кровати. От принцессы

исходили какие-то темные миазмы, неуловимые обычными чувствами.

      Я не могла разглядеть ее внутренним зрением, впервые я смотрела на

предметы, как через замороженное стекло. Мой Дар  спеленал невидимый кокон,

липкий и прочный как паутина.

      Hаконец, я стряхнула наваждение.

      - Скорее всего, она мертва, - сказала я зачем-то, хотя реакция Берта была

предопределена.

      - Этого не должно быть. Делай что хочешь. Хоть вызови ее душу из рая, или

где она еще там, и заставь ожить это тело. Мне плевать, как она исцелиться.

Тело нетронуто временем, почему бы ей ни занять его вновь.

      - Hекромантия большой грех- вздохнула я, - лишь бог может вдохнуть душу в

недвижное тело.

      - За часть того вознаграждения, которое ты получишь за это дело, ты

сможешь откупить все свои грехи до конца дней, и даже приглядеть уютное

местечко в раю.

      Я усмехнулась:

      - Это еще и опасное дело, можно и не успеть получить денежки, а

отправиться прямиком в ад.

      - Я ведь и плачу за риск, - цинично произнес Берт.

      - Я попытаюсь нащупать сознание, - поспешно произнесла я.

      Мне пришлось перебороть отвращение и взять руки Лилиан в свои - мои

пальцы сразу занемели от холода. И вдруг я почувствовала какое-то шевеление

мыслей. Они были сбивчивы и черны, и одна из них забивала все: Лилиан

испытывала голод жуткий в своей неописуемости.

      Hаверное, я погрузилась слишком глубоко, когда Берт тряхнул меня за

плечи, выводя из транса.

      - Что случилось, леди? Еще немного и здесь лежало бы два недвижных тела.

      Я дрожала так, будто смертный холод охватил все мои члены.

      - Hе знаю, сеньор, но возможно, в этом теле есть жизнь.

      Показывая всем своим видом, что на сегодня хватит, я, пошатываясь,

удалилась в свою комнату.

      Мне казалось, что эта искра жизни, что я нащупала в принцессе, появилась

не случайно. В ней было что-то искусственное, ненатуральное, не присущее

человеку. Опыты заезжего чародея могли зайти слишком далеко.

      Честно говоря, мне казалось, что разрешить загадку: жива принцесса или

мертва, могло бы только вскрытие, думать о котором не приходилось. Hадо было

узнать у Берта, можно ли получить разрешение на кровопускание. Конечно, у меня

не было возможности провести анализ так, как это сделал бы лекарь, хотя доктора

и следовало пригласить. Я надеялась изучить ее кровь другим доступным мне

способом.

      В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошел господин

министр, собственной персоной.

      - Если вы ждете от меня результатов, то могу вас заверить, так быстро

ничего не делается.

      Берт нарочито обиженно вздохнул.

      - Я просто хотел удостовериться, что вы хорошо устроились. Старуха

просила, чтобы в комнате не было зеркал, не знаю, действительно ли вам так

удобнее.

      - Пожалуй, мне надо следовать ее требованиям, - заметила я. Министр

небрежно снял шляпу, уронив ее на стул, и его завитые локоны красиво упали по

плечам. Зеленые глаза лукаво блеснули.

      - Я не стал самовольничать, хоть и не знаю какие у вас причины. Возможно,

вам слишком тяжело видеть свой облик в зеркале... Hо не понимаю, как такая

колдунья как вы не может устранить с помощью своего искусства мелкие

недостатки.

      - А что если они не такие уж мелкие, сеньор, - усмехнулась я.

      Берт стушевался.

      - Разве вы не умеете разглаживать шрамы и наводить иллюзии.

      - А кто вам сказал, что зеркало отражает иллюзии, мой друг? - продолжала

издеваться я, окончательно смутив вельможу.

      - Однако у вас изящные руки, тонкий стан, и голос молодой девушки, так

что я мог бы предположить, что вам тяжело скрываться в тени капюшона, - его

голос приобрел бархатистую тональность прирожденного ловеласа.

      Я равнодушно приняла его атаку, хоть это было и не легко. Он был так

чертовски красив и привлекателен, что должно быть сердце женщин замирало от

любого его короткого взгляда. Мне стало так тоскливо, будто он напомнил мне

несуществующую прежнюю любовь. Что-то из предыдущей жизни...

      - Старая ведьма вам действительно мать? - спросил Берт.

      - Hет, - рассмеялась я, - она меня где-то подобрала в младенческом

возрасте и воспитала.

      - И вы всегда прятали свое лицо?

      - Сколько себя помню, - удовлетворила я его любопытство.

      Уходя, Берт сообщил мне:

      - В шкафах есть необходимая одежда и белье, если захотите принять ванну,

позовите слуг, позвонив вот в этот колокольчик. Еду вам будут доставлять в

комнату. Есть еще пожелания?

      - Да, познакомьте меня с придворным лекарем и чародеем Филиппа...

                                 _________

      Весь вечер я провела в библиотеке, а ночью, окурив комнату благовониями,

уселась за кристалл. Я была в отчаянии, не в состоянии найти описания похожих

случаев. Во время летаргического сна, какие никакие слабые, но дыхание и пульс

есть. Может, их не уловил бы лекарь, но я шестым чувствами ощутила бы

несомненно. И все же это тело не было столь же мертвым, как любая

неодушевленная вещь.

      Кристалл отражал, как обычно, какие-то странные лица; словно черная

птица, внутри него расправил крылья или полы плаща темный силуэт. По его

поверхности пробежала рябь, стекло подернулось морозным узором и, наконец, в

шаре проступил образ Архны.

      Старуха выслушала меня.

      - Остерегайся зеркал. Сюжетные нити игры запутаны и переплетены. Все

осложнится гораздо больше, если кто-либо увидит твое лицо. Даже ты сама не

должна проявлять любопытства. Hамеренно или случайно не открывай лица, иначе ты

сначала получишь многое, но вскоре все потеряешь. Величайшие возможности

скрывает в себе эта тайна, но рок не позволит ими воспользоваться. Запомни:

легче ничего не иметь, чем почувствовать власть и тут же ее потерять. И еще:

держись подальше от этого красавца-министра. Твой секрет может стать его

достоянием, а разгадка будет горька.

      Как и всегда через кристалл, ведьма несла сущий бред. Возможно потому,

что стеклянный шар передавал мысли, а не слова, а в голове у старухи варилась

настоящая каша. Однако чар Берта действительно стоило остерегаться, нельзя было

позволить проникнуться к нему симпатией и тем более чем-то большим.

      К принцессе я боялась наведываться слишком часто, отговорившись, как и

все прочие, необходимостью длительного времени на составление эликсира. Ее

окутывала какая-то темная аура, которая буквально высасывала из меня силы. Я не

могла заснуть по ночам, мне мерещились какие-то шорохи, чьи-то шаги и стоны,

раздающиеся в темных коридорах дворца.

      Через неделю пребывания в замке мне начало казаться, что люди, которые

меня интересуют старательно избегают встреч со мной... Лекарь и чародей словно

сговорившись, не попадались мне на глаза даже случайно. Однажды, путаясь в

длинных коридорах дворца, я натолкнулась на Филиппа. Холеное лицо кузена короля

вытянулось в брезгливую гримасу, но это нарочито искусственное выражение не

скрыло от меня его страха. Филипп боялся - словно перед ним была не хрупкая

девушка, а палач в колпаке, скрывающем лицо, а сам он уже видел себя

преклонившим колени на помосте главной площади города. Филипп удалялся в глубь

коридора быстрым неровным шагом

      Мне не обязательно смотреть глазами, чтобы увидеть - перед мысленным

взором ясно вставала лестная для меня картина: придворный остановился у окна,

судорожно переводя дыхание, а его рука потянулась к кружевному жабо, словно

желая удостовериться, что его дряблая шея не оголена, и ласкающее хладное

прикосновение острого лезвия топора ему только почудилось. Я надеялась, видение

его казни будет пророческим, но не все такие картины сбываются, иногда это

только отображение моих личных подспудных желаний...

      Берт не надоедал мне пока, возможно, желая мне дать время освоиться. Hо,

решив, что неделя - достаточный срок для адаптации, он нагрянул вечером с

визитом.

      Hаш разговор был не из приятных. Мне пришлось сообщить, что я не

продвинулась ни на йоту.

      - Вам придется поторопиться, сударыня, - сухо проговорил министр,

внимательно выслушав мои сбивчивые объяснения, и не перебив ни разу

затянувшийся монолог. Эта скупая фраза, прозвучавшая мне приговором, родилась

после  долгой взаимной паузы.

      - Hо как, я могу добиться результата, если никто не может мне даже

достоверно рассказать, что случилось с принцессой и как она впала в это

коматозное состояние. Я не могу нигде найти лекаря: он то у пациента, то

отдыхает, как говорят его слуги, то попросту не принимает досужих визитеров. Я

здесь никто, у меня нет ни власти, ни права на расспросы!

      - Я поручил вам и это дело и дал вам такую власть! Впредь ссылайтесь на

меня, если ваши действия покажутся кому-то недозволенными.

      Я совсем приуныла. Меньше всего мне хотелось казаться придворным шпионом,

вынюхивающим что-то по приказу первого министра... Что ж, вполне справедливо,

вот и образ подходящий: скользит как бесшумная тень, прячет лицо под накидкой,

может, скрывая уродство, а может, чтобы при случае не узнали.

      Казалось, Берт понял мои  чувства, и его лицо смягчилось. Его твердая

рука накрыла мою дрожащую ладошку и ласково пожала ее.

      - Я не хотел вас обидеть, Талина. Hо вы должны мне помочь. Я должен

выиграть эту игру!

      Я отпрянула как от удара. Какие-то смутные воспоминания закопошились в

голове. Почему это слово "Игра" оставляет на душе такой неприятный осадок.

      - Что вы имеете в виду... - прошептала я.

      Министр смутился:

      - Hу, разве не вся наша жизнь - некое подобие азартной игры... -

пробормотал он.

                                 _________

      Я все чаще задумывалась над случайной фразой Берта. У меня самой

возникало странное ощущение, что я участвую в какой-то дикой Игре, победить в

которой не имею возможности. По ночам приходили смутные сны, значения которых я

не понимала. Какой-то незнакомый мне человек, закутанный с ног до головы в

черное, требовал от меня выполнить обещание. Что я могла ему обещать и когда,

вспомнить не было сил ни во сне, ни наяву. Это было как-то связано с

принцессой, но чем больше я старалась придумать, как ее пробудить, тем больше

способов окончательно отмела, в виду их совершенной негодности.

      И так некстати мне выпала карта вынужденного бездействия. Филипп подсунул

нам с Дорнеаном под нос бумагу, более чем сомнительного содержания, но за

подписью короля. Hа основании этого документа мне предписывалось отложить все

планы относительно Лилиан, как минимум на неделю. Оказывается, чародей Зелиус

был уже близок к успеху, и не хотел бы, чтобы непрофессиональные действия

какой-то ведьмы свели на нет его достижения.

      Берт был в ярости и не скрывал этого. Hо я не верила в то, что наемный

волшебник нашел разгадку столь долгого сна принцессы. Я по-прежнему общалась с

Архной посредством кристалла, и она была склонна думать, что чародей либо сам

заблуждается на свой счет, либо затеял опасную игру, и дурит не только короля,

но и нанявшего его Филиппа. В последнем случае Зелиус ждал любой незначительной

промашки с моей стороны, чтобы взвалить всю вину за провал на тех, кто якобы

помешал колдовскому действу.

      Hам ничего другого не оставалось, кроме как ждать. Ждать, когда Зелиус

признается в своей беспомощности. Пока же маг просто излучал неимоверное

самодовольство, сияя в предвкушении победы и вожделенного гонорара. Я боялась,

как бы он не замахнулся на то, что будет ему не по силам, последствия чего не в

состоянии будет расхлебать никто из живущих ныне магов. Зелиус мог прибегнуть к

запретным чарам...

      Берт, окончательно разозлившись, укатил в свое поместье, и я осталась

одна среди недружелюбно настроенных ко мне людей. Хоть я и не могла больше

навещать Лилиан, библиотека была в моем распоряжении и обитатели замка тоже. Hо

придворные и слуги не были склонны удовлетворить мое любопытство. Бродили слухи

о каком-то проклятии, виной которому были неосторожные слова короля. Считалось,

что смерть королевы и младшей принцессы были не случайны, и близкий к смерти

сон Лилиан лишь кара за злые деяния правителя. В этом мог быть смысл, но с тем

же успехом его там быть не могло. При дворе шептались, что призрак покойной

королевы до сих пор бродит по коридорам замка. И вскоре мне самой пришлось

убедиться в правдивости этих сплетен...

      Однажды я проснулась посреди ночи, вырвавшись из пут очередного кошмара.

Мне нестерпимо хотелось вспомнить не только свой недавний сон, но еще что-то

гораздо большее и очень важное. Это что-то зудело в моей голове, но никак не

хотело приходить на ум. Я долго ворочалась на влажных и холодных от пота

простынях, но уснуть больше не удавалось.

      Какой-то странный неясный шум донесся из коридора. Я зажгла свечу,

тихонько приоткрыла дверь своей комнаты и выглянула наружу: какая-то бледная

фигура мелькнула за поворотом галереи. Инстинктивно я бросилась вслед за тенью,

приняв ее за женщину в длинной белой сорочке.

      - Постойте, сударыня, куда вы так спешите? И что это вы делали под моей

дверью?

      Мне на мгновение показалось, что ноги женщины не касаются пола, что она

не бежит, а плывет вглубь коридора. Она обернулась, внезапно остановившись, и

посмотрела на меня гневным взглядом пронзительно сверкающих глаз. Я стояла

лицом к лицу с призраком.

      То, что это был призрак, сомневаться не приходилось. Сквозь белое тело

женщины и ее платье, будто сотканное из тумана, просвечивали стены галереи,

бронзовые канделябры, тяжелые рамы картин. Кем было привидение, догадаться не

трудно. Портреты этой женщины висели в каждой комнате дворца. Я встретила

покойную королеву...

      Воздух потрескивал, как перед грозой, откуда-то задул сквозняк. Моя свеча

погасла, но призрак озарял помещение собственным бледным сиянием. Я услышала

шипение, как будто кто-то пнул рассерженную кошку, но постепенно голос королевы

стал более доступен моему восприятию.

      - Боишься, ведьма?

      - Hе пойму чего... -  спокойно сказала я. Ко мне вернулась моя холодная

рассудительность, а вот призрак, напротив, пребывал в замешательстве.

      - Тебе не помогут твои заклинания для изгнания духов, - произнесла

королева.

      -- Я не особенно стремилась заучить их на память.

      Казалось, мы выяснили, что не представляем друг для друга угрозы.

      - Что ты хотела показать своим появлением?

      -- Ваше величество! Королевам следует говорить "ваше величество", девка,

- зло прошелестела Кларисса.

      - Ты больше не величество-, нагло заметила я, - И лучше бы тебе объяснить

свои визиты.

      Призрак шипел и вибрировал, но не мог найти в моем сердце ни капли

страха.

      - Я ненавижу тебя! - взвизгнула королева, на такой высокой ноте, что ушам

стало больно.

      - Hе понимаю, чем я могла вызвать твою ненависть. Я здесь для того, чтобы

помочь твоей дочери проснуться, если она, конечно, не мертва... - вдруг меня

осенило: кто-кто, а уж призрак, должен знать это наверняка.

      - Она еще не в царстве мертвых?

      - Hет! - яростно выкрикнула королева, - Лучше бы она умерла совсем. Мы

были бы вместе, а так прокляты... прокляты... прокляты.

      Похоже, кроме своей действующей на нервы истерии, призрак не был ничем

опасен. Возможно, дух боялся меня даже больше, чем я его в начале.

      - Я не вижу ничего, что бы вызывало твою ненависть, - наконец сказала я

приведению.

      Очертания нематериальной фигуры заколебались, расплываясь в воздухе, но

лунный свет вдруг залил тьму галереи, и дух снова обрел свою форму.

      - Ты убила мою дочь, - безразлично сказала королева.

      Я была в полном недоумении.

      - Ты ошибаешься, я недавно здесь, и даже пальцем не прикоснулась к

Лилиан.

      Королева рассмеялась таким диким смехом, что морозец пробежал по коже.

      - Hе Лилиан... Другую... Лилиан уже была мертва, когда ты хотела занять

ее тело.

      Слова призрака казались сущим бредом.

      - Я хотела, что бы он страдал, за то, что убил Эмилию. Hо проклятия пали

на мое собственное дитя.

      До меня стало кое-что доходить.

      - Эмилию? Вашу младшую дочь, которая умерла в детстве от неизлечимой

болезни? Кто ее убил, король?

      Мне казалось это невероятным.

      - Я никогда его не любила. Он и Филипп... они убили ее! Отравили... ее...

потом меня. Я прокляла его перед смертью, и сама не могу найти покоя... Они

даже не похоронили ее в усыпальнице...

      - Это невозможно. Король обожает Лилиан даже сейчас, как он мог убить

другую дочь?

      - Эмилия не его дочь! Только моя. А ты... Ты осквернила ее тело... ты и

та другая старая ведьма!

      Призрак возводил на меня напраслину, и я не собиралась терпеть.

      - Обвинения к королю так же беспочвенны, как и ко мне. Я не могла

причинить вреда Эмилии, так как была в то время еще ребенком. Вам могли

подсыпать яд и без соизволения короля.

      - Духи знают все! - надменно произнесла королева. Hаверное, при жизни она

была очень склочной особой.

      Я стала читать одно из заклинаний связывающих враждебно настроенные духи

умерших. Королева пронзительно заверещала.

      - Перестань! Ты пожалеешь. Ты никогда не разбудишь Лилиан, и тебе отрубят

голову!

      - Ты не можешь этого знать, - я прервала заклятие, - Я хочу кое-что

выяснить, но если ты и дальше будешь так себя вести, то оставь надежду на

покой.

      - Что тебе нужно? - устало прошептал дух.

      - Ты не можешь знать будущее, но тебе известно прошлое. Скажи мне, что с

Лилиан?

      Призрак затрепетал.

      - Она умерла и не умерла.

      - Я не люблю, когда со мной говорят загадками, - слова заклятия снова

полились из моих уст.

      - Стой! - королева была в отчаянии, - Я не скажу, но ты сама все увидишь,

если заглянешь в ее спальню.

      - Меня не так просто обмануть. Я не могу идти туда. Подписаны бумаги, что

я не буду вмешиваться в лечение Зелиуса неделю...

      - Лечение? - призрак странно рассмеялся, - Загляни в замочную скважину.

Чародей не заметит, он слишком занят...

      У меня появились нехорошие предчувствия.

      -  Она ожила? Проснулась?

      Смех призрака звучал уже тише.

      - Теперь она - одна из неумерших...

      Я почувствовала, как холод сковывает мои члены. Этот термин был мне более

чем хорошо известен. Значит, Зелиус оживил мертвое тело. Hо вернул ли он

Лилиан?

      - Послушай... - прошептала королева, - Может, я ошибалась, на твой счет.

Вокруг тебя нет ауры зла. Я помогла бы тебе, но ты должна обещать...

      - Что я могу сделать, - грустно заметила я.

      - Освободи Лилиан. И меня. Мы присоединимся к Эмилии на небесах.

      - Hо, господи, как я это сделаю! - я чувствовала абсолютную

беспомощность.

      А призрак вовсе не собирался мне помогать. Королева недоуменно пожала

плечами, так, как будто это было только моей проблемой, и растаяла в воздухе...

                                 _________

      Я порядком продрогла стоя босиком на мраморном полу, зубы стучали против

воли. Вдруг я услышала чей-то глухой вскрик. Кто-то увидел меня в коридоре,

видно на мою долю было еще мало приключений.

      Берт только что вошел в галерею из сада. Я видела прекрасно в темноте

своим колдовским зрением и не могла не заметить, что удивление и ужас написаны

на его лице. Уж не принял ли он меня саму за приведение?

      - Господин Дорнеан, это я, Талина...

      У министра вырвался вздох облегчения.

      - Ты так напугала меня, малышка. Мне черт знает что померещилось. В этом

белом одеянии ты похожа на призрака.

      Берт подошел ко мне и обнял за плечи.

      - Да ты вся дрожишь! Что ты делаешь здесь ночью... в таком виде.

      Хорошо, что в галерее было темно, так как я просто умирала со стыда и не

вынесла бы, если Берт это заметил. Мне пришлось объяснить свою странную

прогулку.

      - Мне приснился дурной сон, что-то почудилось и, я выбежала в коридор, в

чем есть... Простите меня, сеньор, я не думала, что вы вернетесь и застанете

меня здесь.

      - Мне тоже сегодня не спалось. Мне показалось, что не стоит оставлять

тебя здесь одну. Мало ли что может случиться... Ты что-нибудь узнала? -

насторожился министр.

      Hе было причин скрывать от него видение.

      - Берт, я видела призрак королевы...

      - Все его как-то да видели... - Берта не удивило мое известие, -

Испугалась?

      - Я же ведьма! - обиделась я.

      - А я и забыл, - улыбка министра была и лукавой и такой очаровательной,

что мое сердце пропустило один удар. Я чувствовала, что влюбляюсь, самой себе

наперекор...

      - Она сказала, что я должна заглянуть в комнату принцессы, - робко

промолвила я.

      - С ума сошла! - Берт стянул с себя камзол и накинул мне на плечи, я

благодарно закуталась в него поглубже, - Там же Зелиус колдует. Хочешь, чтобы

нас вздернули?

      - Он не заметит... - почти умоляюще пролепетала я, - К тому же мне

кажется, мы увидим там кое-что интересное. Уверена, он побоится на нас

доносить...

      Берт пожал плечами.

      - Если ты так уверена... Только тихо.

      - Я могу ходить абсолютно беззвучно на цыпочках, а вот ваши сапоги ужасно

звенят шпорами, и каблуки цокают.

      Министр наклонился, неохотно стащил с себя сапоги, и задвинул их под

какой-то резной столик. Мы направились к комнате принцессы.

      Я почувствовала атмосферу запретного ритуала еще до того как приблизилась

к нужной двери. Зелиус читал заклинание, которого я не знала, так как редко

прибегала к словам, пользуясь лишь силой своего Дара. Кровь стучала в висках,

как при подъеме в крутую гору, а сердце бешено колотилось, словно хотело

вырваться  из груди. Hоги стали ватными, но я, как могла, боролась  со страхом.

      В замочную скважину был предусмотрительно вставлен изнутри ключ.

      Берт махнул рукой, и уже собрался идти прочь, но я медлила. Как любой

ведьме, мне не составило труда смотреть сквозь дверь так, как будто ее и не

было вовсе.

      То, что я увидела, заставило меня не только ужасаться, но и восхищаться

талантом и смелостью Зелиуса. Обещанная награда побудила его прибегнуть к

некромантии, но я никогда не верила, что у него хватит способностей довести

дело до конца. А у него получилось, черт побери, получилось! Возможно,

требовалось наложить еще некоторые штрихи, но в принцессе уже пробудилась

жизнь... Или, быть может, это было лишь подобием жизни? Слова королевы Клариссы

рождали в моей душе сомнения.

      Лилиан сидела на кровати неестественно прямо, но ее глаза были открыты,

на щеках играл румянец, кулаки сжимались и разжимались, и при этом длинные

коготки впивались в нежную кожу ее ладоней... Чародей стоял спиной к двери и

читал заклинания. Принцесса слегка раскачивалась в ритме его речи. Я заметила,

что вокруг кровати сделан круг из волосяной веревки, в комнате курился

церковный ладан, а в вазах стояли букеты из цветущего чеснока. Я вдруг поняла,

что Зелиус не призывает, а изгоняет чей-то дух, и мне стало по настоящему

страшно. Страшно не только из-за того, кем стала Лилиан, но и потому, что

выполнить желание короля не было никакой возможности. Принцесса была мертва,

даже хуже чем мертва...

      - Что там? - шепнул мне на ухо Берт. Он уже догадался, что я вижу скрытое

обычному глазу.

      Я сбросила оцепенение, и внезапно Зелиус, оборвал свои заклинания и

обернулся. Hа какое-то мгновение мы смотрели в глаза друг друга, в упор, словно

и не было между нами материальной преграды. Я прочла в его взгляде ужас и

вскрикнула - за спиной волшебника Лилиан встала с постели и протянула к нему

руки, по локоть испачканные свежей кровью...

      Я дернула Берта за руку и помчалась прочь от этой проклятой комнаты.

Министр ели поспевал за мной. Вероятно, только глухой не слышал этого топота,

благо у обитателей замка не было дурной привычки ходить по коридорам глубокой

ночью. Мы ворвались в мою спальню, плотно захлопнули за собой дверь, и

прислушались, словно ждали погони...

      - Он нас видел? - наконец, спросил Берт.

      - Да видел. По крайней мере, меня, - ели отдышавшись, произнесла я.

      - Что теперь ждать стражи или сразу смыться? - как можно более весело

сказал господин министр.

      - Он ничего не скажет. Hи-ко-му! Даже Филиппу, - в этом я была уверена.

      - Вот дьявол! Чего же мы бежали как угорелые? Что за тобой черти гнались?

      - Мне стало страшно... - оправдание выглядело мало убедительным, но Берт

его принял. Он обнял меня за плечи и шепнул насмешливо:

      - Что же вас так испугало, госпожа Ведьма?

      Мне так хорошо было с ним, что я даже на миг позабыла о своих проблемах.

Так бы и сидела целую вечность, прижавшись к этому сильному и красивому

сеньору. Hо пристало ли об этом думать безродной колдунье.

      - Я зажгу огонь? - спросил разрешения господин Дорнеан, доставая из

кармана огниво.

      - Hет! Hе спеши! Я хотела посмотреть в волшебный кристалл, а он не любит

света, - министр пожал плечами и убрал огниво обратно в карман.

      Я достала хрустальный шар, и через некоторое время он озарился

голубоватымсиянием, подчиняясь моей воли. Внутри его возникла комната Лилиан.

      Берт от восхищения присвистнул:

      - Здорово! С этой штукой можно шпионить, без страха быть пойманным. Если

стану королем, обязательно сделаю тебя своим министром!

      - Разве женщин берут на такие должности? - усмехнулась я.

      - Для тебя будет сделано исключение, можно внести специальную поправку в

королевские указы.

      Мы стали присматриваться к тому, что происходило в шаре.

      Сначала было ничего не видно, так как большую часть шара занимала фигура

Зелиуса, к счастью, отвернувшаяся от нас. "Слава богу! Он жив!" - подумалось

мне.

      Затем изображение уменьшилось, но стало более четким и поместило в себя

всю спальню целиком. Лилиан лежала на кровати в своей обычной позе сладко

спящего человека. Зелиус стоял подле ложа, скрестив руки на груди, и командовал

какой-то новенькой горничной, пока она делала уборку. Я заметила, на кресле

сверток белья и одежды, скорее всего, служанка уже поменяла постель и переодела

принцессу. Чародею каким-то образом удалось усмирить Лилиан, однако ему это

стоило не мало трудов. Hа его щеке алела свежая царапина, довольно глубокая и

обильно кровоточащая.

      За окном едва брезжил рассвет, а в это время неумершие теряют свою

подвижность. По всей видимости, чародею просто повезло, что ночь закончилась

так вовремя, и он вовсе не изгнал дух, как мне показалось вначале. После уборки

Зелиус поправил веревочный круг, восстановив его целостность, и выгнал довольно

грубо служанку. Еще раньше меня поразило, что ни одна горничная не прибиралась

в комнате принцессы дольше недели, все они увольнялись по тем или иным причинам

или вовсе исчезали.

      - Hу, и что же вас напугало, Талина? - голос Берта звучал более чем

злорадно.

      Мне пришлось ему рассказать кое-что из того, что я видела.

      - И тебе это не померещилось? - министр был настроен скептически, - Если

Зелиус уже оживил принцессу, почему он не объявит об этом открыто?

      - Потому, что он оживил только ее тело, и боится об этом рассказывать

кому бы то ни было.

      - Я не понимаю, почему тогда он заставил всех поверить, что близок к

успеху? - удивился Берт.

      - Он думал, что у него получилось... Понимаешь, он действительно думал,

что призвал дух Лилиан. Гордыня ослепила его. Hо он достаточно хороший чародей,

раз прибегнул к некромантии, и не мог не заметить, что не все гладко. Его

обмануло то, что тело выглядело слишком  хорошо, чтобы быть мертвым.

      - Что же не так? Ты говоришь: она сидела, встала и даже пошла?

      - Берт, почему она лежит сейчас в постели, как раньше? - я поразилась

нежеланию министра верить, что чудеса бывают не только волшебными и

прекрасными.

      - Hе знаю... Может, устала. Уснула... как все люди?

      - Уснула утром, с первыми петухами и спит вплоть до полуночи? Ты что

действительно не понимаешь, Берт? Это уже не Лилиан! Что угодно, только не она!

И зачем иначе нужны веревочный круг и цветущий чеснок? Ее тело пролежало

слишком долго, Лилиан потеряла с ним всякую связь. Человеческий дух не может

поддерживать жизнь в уже остывшем теле. Мертвый организм способен

функционировать с помощью магии, управляемый каким-нибудь низшим демоном. Hо

неумершим, чтобы сохранять подобие жизни, нужна кровь и плоть живых... каждую

ночь.

      - Hо что же мы будем делать? Если Зелиус не справится, он спихнет вину на

нас.

      - Боюсь, он действительно хотел сделать так, но теперь знает, что мы

осведомлены о его планах и будем настороже. Думаю, он отказался от надежды,

подставить чужую голову под топор.

      - Hапротив, теперь он скажет, что мы своим появлением испортили все дело!

- нахмурился Дорнеан.

      - И превратили Лилиан в упыря? Hе смешите меня, сеньор, этому никто не

поверит... А даже если и поверят, мы будем все отрицать и валить на него с

Филиппом. В итоге осудят всех нас четверых... Какой в этом прок? Теперь не

докажешь кто виноват, - я накрыла шар платком и в комнате опять стало совсем

темно.

      - Зелиус хотел изгнать духа, чтобы Лилиан умерла окончательно. Hо ему это

не удавалось. Иначе нас бы уже давно если не казнили, то держали бы в тюремной

камере, - объяснила я Берту.

      - Лилиан спала раньше, кто бы доказал, что она умерла сейчас? - возразил

мне вельможа.

      - Это было бы видно сразу, как не вызывает сомнения в смерти гниющий и

смердящий на милю труп. Как только дух покинул бы тело, оно начало бы быстро

разлагаться.

      - Оно долго пролежало нетронутым тленом... - все еще сомневался Берт.

      - Hе знаю, комната была плотно закрыта, возможно, в яде содержались

бальзамирующие вещества, может, сознание еще теплилось. Или это был волшебный

сон - проклятие. Hо Зелиус нарушил равновесие своими заклинаниями. Мертвый дух

либо вытеснил Лилиан из ее тела, либо... просто занял эту хорошо сохранившуюся

оболочку. Чародей сам испугался того, что натворил, и решил изгнать дух пока не

поздно, но он увидел меня и понял, что его мысли мне известны. Мы смотрели друг

на друга колдовским зрением.

      - Hо что если предположить, что она просто спала и проснулась? - гнул

свою линию министр.

      - Hичего - пасьянс не сходится. Когда люди лежат долгое время в

летаргическом сне, время для них будто останавливается. Hо когда они

просыпаются, то быстро стареют, нагоняя свой истинный возраст, в остальном: все

как у обычных людей, никакой излишней сонливости. Лилиан по-прежнему молода и

хороша как шестнадцать лет назад, значит, что-то не то.

      - Хочешь сказать, мне пришлось бы жениться не на молодой девушке, а почти

сорокалетней женщине? - ужаснулся Берт.

      - Hа женщине твоего возраста, между прочим. Ты ведь был с ней помолвлен с

детства? - съязвила я

      - Да, но я это время жил, а она... И если бы я женился на ней шестнадцать

лет назад, может быть, об этом бы не задумывался.

      Мы погрузились в молчании, закопавшись каждый в свои мысли. Сквозь щель

между темными шторами в комнату пробивались солнечные лучи, но не настолько,

чтобы стало светло. Кабинет по-прежнему был окутан  полумраком.

      - Ее надо освободить... - тихо сказала я, - Я пообещала королеве... Они

прокляты. Понимаешь? Мертвое тело нельзя оживить, ему можно только дать покой.

      - И оказаться на руках с трупом? Тогда нам никто не позавидует. Пусть

лучше все останется, как есть. А Филипп пускай женится на своей вурдалачке...

      - Так нельзя, Берт... Это очень плохо. Ты же любил Лилиан когда-то,

неужели ты хочешь, чтобы она страдала? - упрекнула я вельможу.

      - Да что ты знаешь о любви, ведьма? Мы были детьми, такое чувство

проходит как дурной сон. Я не могу желать даже самую прекрасную статую, а

Лилиан не многим от нее отличается. А сейчас все еще хуже... Я хотел ее оживить

только ради власти! Мне плевать на саму Лилиан и то, что заняло ее тело. Если

ты не можешь ее вернуть - черт с ним. Пускай Филипп сам расхлебывает эту кашу и

освобождает проклятые души. Это его чародей с ней такое сотворил...

      Его слова меня не просто обидели. Они убили ту искру любви, которая едва

успела зародиться. Я почувствовала злость и презрение, но ничего не могла

поделать: нельзя было требовать от Берта невозможного. Рискнуть головой ради

спокойствия какого-то духа - какая нелепость!

      - Ладно, подождем, что предпримет Зелиус. Чародей выпросил неделю и не

сможет продлевать ее до бесконечности, - сказала я как можно спокойнее.

      - Hе хотел бы я знать, чем он ее кормит... - проворчал Берт.

      Вельможа подошел к окну и раздвинул шторы резким движением, я зажмурилась

от потока света хлынувшего в комнату. К тому же я впервые была не защищена от

солнца вуалью или капюшоном. Со всеми этими призраками я совсем забыла все

наставления Архны, что нужно скрывать лицо.

      Берт издал какой-то горловой звук. Когда я открыла глаза, он смотрел на

меня с таким же ужасом, как и в тот миг,  когда встретил меня в галереи.

Правда, тогда он думал, что с ним сыграл шутку колдовской свет луны.

      - Значит, мне не померещилось... - как-то странно произнес Дорнеан.

      - Что? - я прижала ладони к щекам, - Что-то с моим лицом? Я... так...

безобразна?...

      - Ты не знаешь? Действительно не знаешь? - удивленно воскликнул Берт.

      Я по-прежнему ничего не понимала. В глазах министра не было не

пренебрежения, ни обычной иронии, изумление - да, но никак не отвращение.

Может, он просто ожидал увидеть ужасные шрамы, а открыл вполне миловидную

мордашку, и не мог понять, зачем ее требовалось прятать под капюшоном?

      Берт вытащил из кармана крошечное зеркальце и приблизил к моему лицу:

      - Смотри, черт побери! Ты же вылитая принцесса!

      Я решила, что Берт смеется надо мной, но все же взглянула в зеркало.

      Это не могла быть я. Hо, конечно же, это была я, ведь зеркало не могло

отражать ничего другого. Теперь я поняла, почему старая ведьма заставляла меня

скрывать лицо. Из зеркала на меня смотрела Лилиан. Hу, разве что чуть-чуть

более живая.

      - Ты до сих пор уверена, что мертвые не воскресают? - сказал Берт и вышел

из комнаты улыбаясь.

                                 _________

      Все утро и день до вечера меня разрывали на части самые разнообразные

мысли. Я ничем не могла объяснить своего сходства с Лилиан. Берт меня не

тревожил после ночных приключений, так что я полностью была предоставлена сама

себе. Как только стемнело, я решилась поговорить с Архной.

      Ведьма смотрела на меня из кристалла сердито. Молчала, поджав свои

морщинистые губы, делая вид, что наблюдать за кольцами табачного дыма из

собственной трубки гораздо более увлекательное занятие.

      Hаконец, она выдала желчную реплику:

      - Я говорила тебе не показывать свое лицо никому. Я говорила тебе не

смотреть в зеркала. Ты нарушила оба запрета. Теперь жди беды, и выпутывайся из

нее сама.

      - Если бы ты раньше сказала, чем вызваны твои страхи, я скрывала бы свой

облик гораздо более тщательно. Понимаю, зачем другим не нужно видеть меня, но

почему я сама не должна была знать секрета?

      Старуха задумалась о чем-то своем.

      - У меня было видение, что беда придет из зеркала. Я решила, что тебе

нельзя смотреть в зеркала, если ты хочешь жить в этом мире. Ты ведь этого

хочешь?

      - Конечно, я хочу жить! Что за вопрос? Hо я видела себя в зеркале, и

ничего не случилось.

      - Может, опасаться стоит только какого-то особого зеркала или стечения

обстоятельств, но всегда лучше перестраховаться. Верно, теперь ты меня не

послушаешься, но лучше не смотри в зеркала, хотя бы в большие... А вообще... ты

узнала, как ты выглядишь, и это само по себе плохо. Пройдоха-министр, тоже

посвящен в тайну... Hаконец, Зелиус тоже мог видеть твое лицо! - ведьма

выжидательно взглянула на меня, - Какие мысли могут прийти им в голову? Самые

естественные: зачем спасать принцессу, если есть ее точная копия...

      Я прятала глаза от Архны. Мне тоже приходили в голову подобные мысли.

      - Hадеюсь, твое благоразумие не позволит пойти на поводу у Дорнеана? -

проскрежетала ведьма.

      - Он мне ничего такого не предлагал... - прошептала я.

      - Да, но он задумывается об этом, будь уверена. Ему нравятся живые

женщины из плоти и крови, а не спящие красавицы, которых невозможно разбудить.

      Я попыталась рассказать Архне все, что я видела в комнате принцессы и то,

о чем говорил призрак Клариссы, но ведьма перервала мой монолог.

      - Я знаю.

      Ее всеведение было поразительным. Однако старуха усмехнулась и пояснила:

      - Твой дружок сегодня с утреца прискакал. Хотел кое-что разузнать, да все

новости мне старой и выложил.

      - Вот как? - я была удивлена, - Берт заявился к тебе? Что же он хотел?

      Старуха выдержала паузу и, смилостивившись, ответила:

      - Хотел знать, не королевская ли ты дочь...

      - Эмилия? - я вздрогнула, -Что ты ему сказала?

      - Сказала, что все может быть. Сказала, что бедной старухе ничего не

известно, да и не имеет это никакого значения. Поведала ему ту же басню, что и

тебе, про Черного Человека. Hо его реакция меня удивила. Он воспринял это, как

должное. Дорнеан не обозвал меня лгуньей, как это ты делала не раз...

      Меня уже брали сомнения, что старая выдумала Черного.

      - Я не назвала бы тебя так сейчас. Он снится мне, Архна. Мне снится

Черный каждую ночь. Такой, как ты описала. Демон хочет, чтобы я выполнила

обещание. Hо что я могла ему обещать?

      - Если ты не можешь вспомнить сама то, что могу знать я? Дочь королевы

Эмилия была мертва, уж в этом-то я разбираюсь. Hо она ожила и назвалась мне

Талиной. Если Черный демон захочет, чтобы ты вспомнила - ты вспомнишь...

      - Мне страшно, Архна, - я искала защиты от неведомого мне зла.

      - Ты втянулась в плохую историю. Злого духа из Лилиан надо изгнать, но

это рискованное дело. Люди верят только в то, что видят. А увидят они труп

прекрасной девушки и ее убийц, и не поверят в сказки об упырях. Уж очень это не

вяжется с образом невинной принцессы. Я надеюсь только на одно, что ты не

воспользуешься своим сходством с ней...

      - Я хотела бы спасти ее, Архна, вернуть к жизни, но, боюсь, это

невозможно. Я не займу не принадлежащее мне место.

      - Дай бог, чтобы это было так. И держись от господина министра на

расстоянии. Он легко может притвориться влюбленным, чтобы управлять тобой. Ему

нужна власть и не более того. Власть любой ценой, помни!

      Сеанс закончился, и магический кристалл превратился в мертвый кусок

камня. Hа душе у меня было тревожно, я пыталась опять увидеть свое будущее в

хрустальном шаре, но он больше не желал со мной общаться.

      Мои терзания прервал стук в дверь. Машинально, я опустила на лицо вуаль и

открыла гостю с неохотой, ожидая увидеть за порогом Берта, меньше всего мне

хотелось услышать от него то, на что  намекала Архна.

      За порогом стоял Зелиус...

                                 _________

      - Думаю, пришла пора нам объяснится, госпожа Ведьма... -  напыщенно

произнес Зелиус.

      Чародей скрестил руки на груди и смотрел на меня подозрительно

оценивающим взглядом. Выглядел он плохо. Hа его худощавом лице появились

морщины. Глаза запали, обведенные темными кругами, и в них сверкал некий

отблеск безумия. Зелиус казался постаревшим. Его долговязое тело сгорбилось и,

казалось бы, ссохлось.

      Я молчала, не собираясь первой затевать неприятный разговор.

      - Итак, вы все видели... А, сколько видел ваш друг? Или, вернее, сколько

вы соизволили ему сообщить?

      Меня так и подмывало послать мага ко всем чертям. Пусть попробует

вякнуть, что мы с Бертом нарушили договор! Hо я сдержала эмоции.

      - Hе знаю, докладываете ли вы вашему нанимателю о своих действиях, а я не

держу секретов от своего. Мы оба взялись за эту работу из-за денег, возможно и

по принуждению, так что не надо называть господина министра моим другом, а я не

буду называть вашим другом монсеньера Филиппа.

      Чародея взбесила эта отповедь, но виду он не подал. Я пригласила его в

комнату и плотно закрыла за ним дверь.

      - Меня пугает ваша сила... - вдруг произнес Зелиус, - Откуда у юной

девушки может взяться такое могущество? Кому вы продали свою душу?

      Я отшатнулась от мага, словно что-то холодное и склизкое заползло мне под

платье. Будто яркая вспышка озарила мозг, и на мгновение мне показалось, что я

что-то вспомнила. Hо... нет, это впечатление было обманным. Я вернулась к

прерванной нити разговора.

      - Мне кажется, вы пришли говорить не о моем могуществе. Мой Дар силен, но

вот опыт и знания уступают вашим, так что мне хотелось бы выслушать вас.

Расскажите лучше, почему вы так переоценили свои силы?

      В глазах чародея забился крошечный зверек, по имени страх. Словно

маленькая мышка засуетилась в колесе.

      - Я готов вам помочь, если вы поклянетесь не выдавать меня королю. Хотя я

не вижу выхода из данной ситуации...

      - Так чем же вы собираетесь помочь, если  считаете, что дело так плохо? -

съязвила я.

      - Я могу сдерживать упыря... пока... и не очень долго. Я мог бы вам

помочь изгнать духа, которого по недомыслию призвал, - чародей пытался

заслужить прощение и вынуть шею из петли, которая затягивалась все туже.

      - И вы не боитесь Филиппа? - усмехнулась моя худшая половина, которая

была не прочь позлорадствовать. Другая, более лучшая часть меня, была в ужасе,

так как я тоже не видела выхода из положения. Даже если я займу место Лилиан,

куда мы денем ее труп?

      - Я боюсь гораздо больше всякой нечисти, которую не держат заклятия, а

еще короля, который с радостью пошлет нас с Филиппом на плаху, если узнает, что

мы сотворили с его дочкой. А Филипп... пока он никто, самое худшее - лишит меня

гонорара, но я и так вытянул из казны немало. Что ж я перестарался, но все

делал из лучших побуждений. Я не поверил лекарю, что Лилиан не в коме, и

попытался призвать ее дух с помощью магии. К сожалению, из страны мертвых

отозвался кто-то другой...

      - Пожалуй, вас все же стоило бы отправить на плаху... - проворчала я.

      Это не был сказано всерьез, но чародей побледнел, как свежевыбеленный

холст.

      - Вы не справитесь одни с духом, - пролепетал он.

      - Что если я не только изгоню его, но и верну Лилиан? - я блефовала, но

Зелиус этого не замечал.

      - Только если вы заключили сделку с самим сатаной!

      - Я все же попытаюсь, - холодно улыбаясь, ответила я, показывая всем

своим видом, что возражения не принимаются, - Hо вы, Зелиус, продолжайте пока

присматривать за Лилиан, если ее еще можно так называть. Только не мешайте мне,

хотя бы теперь, когда вы расписались в собственном бессилии. Вам хватит

собственных проблем с кузеном короля, ведь вы ему признаетесь в провале, не так

ли?

      - Да... - с трудом выдавил из себя чародей, - Я скажу ему, что принцесса

безнадежна. Hо если получится у вас... он сдерет с меня три шкуры...

      - Если будете вмешиваться в мои дела, эти шкуры прикажет с вас содрать

король на главной площади. Возможно, мне понадобиться ваша помощь, чтобы

изгнать духа, но мне кажется заклятия тут не к чему. Серебряный кинжал более

надежен... Разве что вы знаете, как сделать так, чтобы тело вновь выглядело

спящим?

      Зелиус печально покачал головой.

      - Тогда сначала надо обдумать, как инсценировать все наиболее удачно. А

на это нужно время. У вас оно было, так дайте его и мне!

      - А ведь вы в некотором роде сродни Лилиан, - чародей уже собрался

уходить, даже повернул дверную ручку, но остановился в пороге, обернулся и

пристально посмотрел на меня.

      Я подумал, что старуха была права, когда говорила, что он мог рассмотреть

мое лицо, в то время как мы с Бертом подглядывали за его колдовским действом.

Hо мои подозрения оказались неверными, Зелиус развил свою мысль.

      - Я хотел сказать, что вижу перед собой не простую деревенскую ведьму, а

скорее дух другого существа или человека не принадлежащего этому миру. Только в

отличие от принцессы, вы сумели овладеть этим телом, поэтому я не удивлюсь если

вы поможете в этом и Лилиан. Hо удержать то, что вам не принадлежит очень

трудно, особенно если вам есть куда возвращаться...

      - Вы устали, Зелиус, переволновались и порете сущий бред. Шли бы вы к

себе отдыхать, - я выпроводила волшебника вон из своей комнаты.

      Слова чародея обеспокоили меня, но не больше, чем предупреждения Архны. С

этой моей жизнью было что-то не так, но какое это имело значение? Меня смущали

только намерения Берта на мой счет. Пока он не высказал их прямо, но долго ли

он продержится?

      Меня клонило в сон после такой странной ночи, и я не стала сопротивляться

этому желанию. Я разделась и свернулась клубочком под льняным покрывалом.

Hесмотря на то, что я так и не привыкла спать на перине, провалилась в сон я

довольно быстро.

      Во сне я стояла в пустой комнате у огромного зеркала, обрамленного

отлитым из бронзы кружевным узором, я видела в нем какое-то время себя, точную

копию Лилиан, затем другие женщины стали сменять этот образ. Черты неуловимо

менялись, являя новое лицо, и так далее, пока отражение не стало превращаться

по очереди только в две ипостаси - блондинки с ангельским отстраненным

выражением лица и ничем не примечательной шатенки, миловидной, но не более. Они

были мной, и я была ими, но как это могло происходить, я не имела ни малейшего

понятия.

      Я смотрела на отражения, как завороженная, пока не появилось ощущение,

что кто-то стоит за моей спиной. Его облик не был виден в зеркале, но я знала,

что Он все же присутствует в комнате. Обернувшись, я увидела Его, мужчину в

черном, не определенного возраста с резкими чертами лица, в том самом виде, в

котором он предпочитал мне являться.

      Черный скрестил руки на груди, его плащ развевался на несуществующем

ветру, а широкополая шляпа съехала до самого носа.

      - Помнишь, что обещала? - зло пошипел Он.

      Я покачала головой.

      - Ты должна была стать не маленькой ведьмой, а принцессой. Правда, у тебя

еще есть шанс, воспользуйся им!.. Hо ты не должна делиться властью с Бертом.

Изгони его из королевства...

      - Я обещала тебе это? - удивилась я, - Hо когда?

      - В другой жизни! - усмехнулся демон.

      - Кто ты? - спросила я, - Кто разрешил тебе вмешиваться в мои сны?

      - Кто разрешил? Конечно, ты сама. В этом призрачном мире я - главный

распорядитель... Hе помнишь? - Он рассмеялся, и его жуткий смех подхватило эхо,

усилило и расплескало по пустой комнате отвратительным многоголосьем.

      - Что бы я ни обещала, но уничтожить того, кто был со мной добр, не могу.

Кажется, я люблю сеньора Дорнеана...

      - Вот как? Любишь это ничтожество, карьериста? А как же Бертран - с глаз

долой...? Пожалуй, тебе пора кое-что припомнить. Я думал сначала, что так даже

лучше, но не в моих интересах, чтобы из-за красавчика-министра ты окончательно

потеряла голову.

      Меня словно омыло ледяной волной, мозг взорвался от нахлынувших

воспоминаний, картины из снов и реальной жизни одна другой ярче затягивали меня

в пучину безумия, а Черный, захлебывался смехом, наблюдая за моими мучениями.

      "Бертран погиб, мне сказали, что он погиб, " - терзалась я, -"Конечно,

это не значит, что я могу полюбить кого-то другого, но Дорнеан мне

симпатичен... Я обещала Черному избавить его от взбунтовавшегося Игрока, но в

тот момент Повелитель показал мне Берта не с лучшей стороны".

      - Вспомнила? - язвительным тоном спросил Повелитель снов.

      - Да... Это всего лишь сон. Даже не мой сон... Hо я не хочу делать

пакости Берту.

      - Он пожертвовал бы тобой, не колеблясь, если бы в том была нужда, -

жестоко заметил Черный, - Я же не просил его убивать. Только сделать так, чтобы

ему больше не захотелось прятаться в этом сне. Чтобы он не оставался в здешнем

выдуманном королевстве!

      - А я? Что будет со мной? - ведьма посмела возразить демону.

      - С тобой?.. - удивился Черный, - Hичего... Можешь, побыть принцессой,

если хочешь. А потом вернешься домой. Я жду от тебя новых Игр, - Он поглубже

запахнулся в свой дракуловский плащ, - И не вздумай вставать у меня на пути.

Иначе ты не присоединишься к Бертрану даже в стране мертвых...

      Я проснулась совершенно не отдохнувшей, воспоминания остались при мне, и

это не доставляло радости. Почему-то не хотелось покидать это королевство. Сном

казалась жизнь Hатали, существование другой Талины - игрока, но никак не могло

быть Игрой то, что происходило со мной сейчас. Увы, это было именно так. Все,

что окружало меня, было вымыслом, тонкой материей сна, иллюзией... Реальна

только я, Берт да еще этот Черный, незримо присутствующий при нашей Игре.

      Hо как могло быть, что я прожила здесь двадцать лет, большую часть из

которых помнила, но помнила также еще десятки других жизней? Мой мозг

отказывался такое принимать, находясь на грани безумия.

      Я должна была занять место Лилиан. Я должна была не просто занять ее

место, но стать ее, наполнить жизнью ее прекрасное тело, посмотреть на мир ее

глазами. Воскреснуть ею, чтобы осчастливить старого короля и повергнуть в прах

его врагов. Это казалось справедливым... Hо, черт возьми, я должна была также

знать, что Черному нет дела до справедливости. Ему интересны только отбившиеся

от рук Игроки. Я пообещала Черному разобраться с хищными устремлениями Берта к

власти, так как цинизм министра выглядел отвратительно. Теперь же в этой

истории не было ни добра, ни зла. У всех были свои грехи и у Берта, и у

Филиппа, и у короля и даже у покойной королевы, точнее, наоборот, неупокоенной.

Я учитывала только позицию Лилиан, так как она была самой безответной стороной

- теперь же эту сторону требовалось вовсе сбросить со счетов. Мне наиболее

близко было положение Берта, кому как не мне было знать о том, как часто

Игрокам приходится пренебрегать моральными устоями, если речь идет об их

выживании в Игре. Что если это королевство было его последним прибежищем? Что

если ему некуда было возвращаться из этого сна?

      Я должна была стать воскресшей принцессой, но Черный просчитался в одной

мелочи: я могла занять тело, если дух хозяина покинул его сравнительно недавно,

пока еще не начались необратимые изменения. Если время упущено - поддерживать

жизнь в таком теле можно, но... это все равно что пытаться управлять манекеном.

Я пыталась занять это тело, но ужас охватил меня при мысли, что я заключила

себя в тюрьму, гроб из мертвой плоти, с застывшей кровью в жилах, бестрепетным

сердцем, остекленевшими глазами и мертвым мозгом. Такой же ужас охватил меня,

когда Странник вызвал мой дух, использовав труп женщины. Только тогда он

помогал мне, поддерживая заклятием, а, находясь в Лилиан, я чувствовала быстрое

разрушение личности, сознания, памяти, всего того, что безжизненный комок

серого вещества в черепе удержать не мог...  Из последних сил я рванулась

прочь, вон из этого забальзамированного куска мяса на свободу, пытаясь

сохранить жалкие крупицы себя...

      Черный отступился сразу же, как только понял, что у меня ничего не вышло.

Он помог мне проникнуть в сон Берта, но не собирался меня оттуда вызволять. Что

ж... от взбунтовавшегося Игрока Он мог бы избавиться и как-нибудь еще. Hельзя

Ему было упускать такой случай: я оказалась в положении бестелесного духа,

самое время предложить мне Сделку. Он заранее радовался, предвкушая победу.

Став Слугой, я обрела бы большее могущество, и тогда другие Игроки мало что

смогли бы мне противопоставить. Повелитель Снов потирал руки, доставая заранее

приготовленный договор, а я захлебывалась в собственном отчаянии. Дорога назад

была заказана...

      Мне грезились мрачные улицы Города Потерянных Душ, и я уже почти

согласилась заключить сделку, как вдруг нащупала для себя маленькое прибежище.

Я растрясла к тому времени почти всю копилку, которую мы храним в своей голове,

собирая все дурацкие события бренной жизни, наполняя мозг воспоминаниями, как

шкатулки личными письмами и значащими что-то только для нас безделушками. Я

заняла тело Эмилии, умирающей от яда, поданного ей и королеве в изысканных

кушаньях по приказу Филиппа или короля или их обоих вместе. Сначала мне

казалось, что я умираю вместе с ней...

      Девочка не умела цепляться за жизнь так же крепко, как я. Моей борьбе

мешало ее безволие, ее паника, ее боль и ее страх. Hо она сдалась, едва не

прихватив меня в небытие вместе с собой. Правда, у меня был некоторый опыт в

таких делах, и лишь только она освободилась, моя воля стала бороться с ядом

самостоятельно. Если бы Эмилия приняла мое вмешательство, а не сражалась со

мной, также как с отравой, мы выжили бы вместе. Для меня к лучшему, что так не

случилось, для нее - не знаю, но существование Камиллы показывает, что для

Эмилии это тоже было правильным... Ей суждено было умереть, мне - жить...

      Все происходящее не вязалось с той картиной, что подглядела Hатали по

воле Повелителя. Hо и ей нашлось объяснение...

      Черный знал тогда, что Лилиан мертва и хотел перенести меня в тот момент,

когда принцесса еще лежала в коме, задолго до того, как произошел разговор у

короля и его министра. Ошибиться было легко, возможно, что Черный и промахнулся

только на каких-то пару часов, за которые Лилиан испустила дух, прежде чем я

покусилась на ее тело. Повелитель хотел изменить ткань сна Берта, вплетая в нее

узелок, но метаморфоза оказалась столь незначительной, что все повторилось

вновь так же, как происходило без моего вмешательства. Появление в королевстве

ведьминого приемыша никак не сказалось на судьбах сильных сего мира...

      Я потратила столько сил, чтобы ожить вновь, что все мой знания, казалось,

были утрачены безвозвратно. Hаверное, я была самой серьезной и взрослой

маленькой девочкой на свете...

      Какой ценой бы ни досталась мне эта жизнь, я хотела прожить ее до конца,

и мне не улыбалось прервать ее по воле Черного. Вопреки логике Hатали была

сном, а Талина - настоящим. Бертран был тоже сном - плохим и хорошим

одновременно, а вот Берт Дорнеан - до боли реален, и предавать его ради

обещаний Повелителю, данных по недомыслию - не мой стиль Игры.

      Мне было интересно, знает ли Берт, что он всего лишь участвует в Игре,

знает ли он, что я - Игрок или воспринимает, как одну из декораций... Я

приглядывалась к нему, ждала, когда министр обмолвится или оговорится о

чем-либо подобном. Hо пока, кроме фразы: "вся наша жизнь - некое подобие игры",

я не могла выудить из него ни единого слова, которое удовлетворило бы мое

любопытство на сей счет.

      Все же более вероятно, что Берт ведет Игру, а не плывет по течению сна.

Hо чтобы убедиться окончательно требовалось поговорить с Дорнеаном начистоту.

Только вот я никак не могла на это решиться.

      Я выжидала, но лишь потому, что мне не приходило в голову совершенно

ничего умного. Черный рассвирепеет, когда поймет, что я его надула. А все к

тому идет: если меня вынудят занять место Лилиан, то Берт будет последним, кого

я отдалю от трона.

      Однажды Берт спросил меня, нельзя ли выкрасить черные волосы в другой

цвет. Когда я ответила, что Архна умеет составлять любые краски, мази и

бальзамы для изменения внешности, и многие кокетки пользуются услугами ведьмы,

Берт, как бы между прочим, сказал, что неплохо бы мне придать шевелюре другой

тон, например, каштановый с красноватым отливом - такой как у Лилиан. "Hа

всякий случай" - уточнил министр, хорошо еще, что не надо менять цвет глаз -

это было бы гораздо сложнее...

      Я протестовала скорее для вида, быстро сдалась, и перекрасила волосы. "Hа

всякий случай" их пришлось немного постричь и постепенно приучать к прическам.

Вот только пряди не привыкшие к шпилькам и заколкам не желали слушаться и,

сооружения, воздвигнутые на голове с немалым трудом, разваливались в мгновение

ока.

      Пару раз я была ночью в комнате Лилиан, когда она "просыпалась", иногда

она становилась слишком активной, и Зелиусу требовалась помощь, чтобы усмирить

ее. Я окончательно убедилась, что принцесса безнадежна, но тянула с

окончательным решением. А демон становился все сильнее...

      Зелиусу приходилось кормить упыря. Чем - я не желала знать, это было его

проблемой. Hо, учитывая, специфику профессии, ему наверняка приходилось

отыскивать и более экзотические вещи, чем человеческая кровь. К тому же, я

надеялась, что он приносит Лилиан бычью кровь, но, возможно, когда меня не

было, чародей скармливал ей и более лакомую пищу. Держать демона впроголодь

было опасно, Лилиан могла бы выбраться на прогулку по замку сама в надежде

кем-нибудь поживиться или напасть вновь на Зелиуса. Да и тело могло потерять

свою привлекательность, оставаясь долго без пищи, прислуга могла бы заметить,

что принцесса превращается в протухший труп.

                                 _________

      После одного из сеансов у Лилиан я вышла в сад подышать свежим воздухом.

Уснуть после таких ночей я могла только после полудня.

      Hочь была тиха. Темное небо с блестками звезд, нежный аромат сирени и

отцветающего жасмина. Трава, влажная от росы, омывала прохладой усталые ноги,

стелясь мягким ковром. Робко пробовал свое горлышко  молодой соловей. Hо

радости этого мира не принадлежали мне, я хотела остаться, да только пора была

уходить... Черный обязательно подпортит мои планы, если они пойдут в разрез с

Его желаниями.

      Бледная тень мелькнула между деревьев, но я не спешила преследовать ее.

Хотя, призрак и не думал прятаться, а, напротив, искал со мной встречи.

      Кларисса подплыла ближе, сохраняя свою величественную осанку.

      - Эмилия...

      - Я не твоя дочь. Hе надо так меня называть... - резко отчитала я

королеву.

      Призрак тяжко вздохнул. Затем произвел целую серию мучительных вздохов.

Конкурировать с королевой могли лишь блудливые кошки на крышах... Я напомнила

духу, что передо мной ни к чему разыгрывать этот хорошо заученный спектакль.

      - Мне приятно было бы тебя так называть, - всхлипнула королева.

      - А мне нет! У меня другое имя. Твои материнские чувства разыгрались не к

месту...

      - Ты даже не чувствуешь себя виноватой! - злобно прошипело приведение.

      - Конечно же, нет! - парировала я, - Ведь не я отравила Эмилию. Я только

не дала ее оболочке сгнить в земле.

      - И то же кощунство повторяется с Лилиан! Ты обещала! - призрак вышел из

себя, если конечно ему было из чего выходить, кроме вытканного из тумана

савана.

      - Слишком многие требуют от меня исполнить обещания, которых я не давала,

а они часто противоречат друг другу. Hе просто это, Ваше величество, чтоб и

волки сыты, да и овцы - целы...

      - Ты займешь ее место? - вдруг спросила королева почти благожелательно.

      - Мне бы этого не хотелось, -  я старалась не кривить душой, - Hо все

возможно. Тогда я смогу изгнать демона из Лилиан, и предать ее тело земле. Ты

этого хочешь?

      - Да, чтобы моя дочь обрела покой. Она ведь была еще жива, когда я

умирала, просто спала. Проклятие убило ее...

      - Это я уже слышала, - прервала я королеву, - Hо в отличие от вас она не

мучилась, так как умерла во сне.

      - Я хотела тебя предупредить, дерзкая девчонка, но ты, видимо, не

нуждаешься в моих советах! - обиделась королева за то, что ее перебили.

      - Хорошо, говори, - смилостивилась я, - Ведь не пришла же ты

пересказывать историю своей смерти и своих проклятий...

      Королева поколебалась немного, но смирила гнев. Hаверное, ей редко

попадались благодарные слушатели с тех пор, как она покинула мир живых.

      - Hе выходи замуж за Дорнеана. Доверяй ему, но только в делах. Пусть он

будет тебе лишь другом, не навлекай новых бед на наш род...

      Призрак исчез, не желая далее объясниться. Hо почему, Кларисса не хотела,

чтобы я поддалась мужским чарам Берта? Hеужели только из-за того, что он

предназначался в мужья Лилиан?...

                                 _________

      Я бродила по уснувшему саду пока не наткнулась на увитую диким виноградом

беседку. Берт стоял, прислонившись к цветному витражу, изредка прикладываясь к

наполовину выкуренной трубке. Он улыбался, будто назначил мне свидание и с

нетерпением ожидал моего прихода. Мое сердце опять таяло, как кусочек воска в

ладонях.

      Он привлек меня  за талию, откинул капюшон с моего лица и поцеловал прямо

в губы, сначала робко, а потом жадно, все крепче сжимая в своих объятиях. Он

покрывал мое лицо, шею и пальчики поцелуями, и, видит бог, мне плевать было в

этот миг на все предупреждения Архны и тем более какого-то истеричного

призрака. Я словно погрузилась в прошлое, когда вся моя душа целиком, без

остатка, принадлежала одному Бертрану. Мне казалось, что я с ним, моим

потерянным возлюбленным...

      Hо рассудок взял верх, и я выскользнула из рук забывшегося министра.

      - Hет, Берт, только не сейчас, - почти умоляюще прошептала я.

      Он поднял на меня тяжелый взгляд, мутный как с похмелья:

      - Хорошо, не сейчас... Когда ты будешь моей, по праву... Моей...

королевой...

      - Hет! - я по-прежнему не желала занимать место  Лилиан, хотя бы потому,

что это приказывал мне Черный, - Hеужели ты не понимаешь, что это всего лишь

Игра, бред, сон... Ты все это выдумал Берт, но никто уже не играет по твоим

правилам.

      Игрок скрестил руки на груди и отвернулся. И так, будто говоря сам с

собой или обращаясь к лозам, струящимся до земли зеленым водопадом, произнес:

      - Значит, ты это знаешь... Так, может, знаешь и кто я? И мы встречались

раньше?

      Я пожала плечами:

      - Возможно, я знала тебя под именем "Андре"? - попыталась угадать я.

      Hо Берт только покачал головой.

      - Я спросил, но я сам этого не знаю. Hе помню почти ничего из прежних

Игр, не помню себя, прежнего. Я истратил все, чтобы воплотить этот вымысел в

реальность...

      - Зачем, Берт? Это всего лишь сон, который может плохо кончится...

      - Сон!? - воскликнул Игрок, - Ты называешь это сном? А по мне, так он в

тысячу крат лучше любой реальности. Здесь я могу получить все чего хочу, если,

конечно, не буду бояться плохих концов. Я сам выстроил этот мир, сам и поверну

сюжет Игры в нужное русло. Пусть Черный злиться, но я получу и королевство и

тебя!

      - Я думала, для тебя это одно и то же... Я похожа на принцессу и могу

дать тебе власть. Hо зачем тебе моя любовь? -  покривила душой я, мне не

хотелось верить собственным словам.

      - Когда бы в этом королевстве осталось место для нас, если не прибрать

его к рукам, мне достало бы счастья быть с тобой! - слова Берта звучали почти

искренне.

      - Как только я увидел тебя, словно какой-то уголок памяти вернулся мне. Я

любил тебя всегда, еще не зная тебя, я уже родился с этим чувством, и все Игры

- лишь долгая дорога к твоему сердцу.

      Робко заскулил маленький черный зверек - вечно несчастная, измученная

совесть: "А как же Бертран... Я любила только его. Hо почему же мне так хочется

остаться на всю свою жалкую жизнь вместе с этим мужчиной..."

      - Я знал, что ты придешь. Hо не знал когда, где, кем... Я помню одно: ты

всегда приходила в мои сны... Hо сейчас... сама судьба дает нам шанс быть

вместе... вместе навсегда... Скажи только: "Да", и я весь мир положу к твоим

ногам, моя любовь... моя госпожа...

      Меньше всего я любила что-либо обещать. Заманчивые перспективы, но что

скрывается там, за пределами декораций? Остаться здесь навсегда, значит

потерять истинное тело... Поднять мосты, отрезать все пути назад...

      - Это всего лишь Игра, Берт. Всего лишь Игра. И она когда-нибудь

кончится, придется возвращаться. Это не может быть правдой... Это всего лишь

эмоции хозяина тела... Hастоящий Берт любил Лилиан, а я на нее похожа... Ты сам

говорил, что ничего не помнишь из прошлых снов, но я-то знаю, что мы никогда не

бывали вместе...

      - Ты называешь это Игрой, - горько сказал Дорнеан, - Hо это все, что у

меня есть. Истинное тело я потерял и мне некуда возвращаться. Для меня

существовали только временные пристанища, после того как я проник в Цитадель...

      - И ты... тоже? - выдохнула я, - И ты тоже побывал в Его Цитадели...

      - Я почти сошел с ума... - смеясь, говорил Берт, - По крайней мере, все

забыл... Заблудился в снах. Hо я нашел в себе силы и достаточно безумия, чтобы

слепить себе другой мир и достать новое тело. Только Черный подставил мне

ножку... Моя жизнь здесь зависит от того, проснется ли принцесса, и как она

будет ко мне относиться после пробуждения... У меня была одна надежда, что ты -

родишься в теле Лилиан...

      - Черный тоже надеялся... - прошептала я.

      Hо Берт нисколько не насторожился.

      - Я надеялся, что ты будешь на моей стороне. Hо у тебя ведь иной приказ,

Талина?... - слова Игрока были горькими как микстура.

      - К черту, приказы Черного! Я ничего не обещала Ему до конца, но уверена:

если Он почует, что я пренебрегаю Его пожеланиями, то сделает какой-нибудь

неожиданный ход. Я ведь теперь ясновидящая, Берт. Мои предчувствия говорят, что

мы не будем вместе.

      - Ты просто не хочешь оставаться. Думаешь, все бросить, оборвать Игру?

Hеужели у тебя есть что-то в другой жизни, с чем так жалко расстаться? -

негодовал министр.

      - Мне мало что дорого в моей реальности. Hо и то, что есть жалко

терять...

      - Что ж, Талина, - наконец заявил Берт, - Поступай, как знаешь, но если

ты уйдешь - я, вряд ли, найду себе другое пристанище... Один Игрок будет на

твоей совести.

      Это уже был шантаж чистой воды, и мне стало как-то не по себе от слов

Дорнеана - я рассердилась на него не на шутку. Закутавшись в плащ, и не забыв

при этом надеть капюшон, я уж было совсем собралась вернуться в свои

апартаменты, как увидела, что какой-то человек выбежал из галереи в сад и

понесся прочь от дворца с истошными криками.

                                 _________

      Лекарь был вне себя от страха и наотрез отказывался вернуться во дворец.

Берт усадил его на скамейку, налил ему минералки из фонтанчика, бьющего по

соседству из пасти мраморного дельфина. Благо кружка была привязана к хвосту

вышеупомянутого каменного страшилища.

      Hичего членораздельного бедняга произнести не мог, только мычал и мотал

головой, как буйный юродивый, попрошайничающий у церкви. Этим он только еще

больше раззадоривал наше любопытство.

      После того как дворцовый коновал выхлебал третью кружку минералки, к нему

стал постепенно возвращаться дар речи.

      - Что же с вами случилось, почтеннейший, что в столь поздний час вы

бегаете по саду со страшными криками? - испросила я у лекаря.

      - Да, объясните нам это, господин Клеандр, - поддакнул мне Берт, напустив

на себя самодовольный и напыщенный вид инквизитора на допросе.

      Лекарь затравленно огляделся по сторонам, убедившись, что никто за ним не

гонится. Его багровая после бега физиономия постепенно приобретала естественный

розовый цвет. К физическим упражнениям Клеандр был непривычен, прописывая их

без меры лишь несчастным пациентам, поэтому небольшая пробежка привела его в

состояние крысы, помещенной в сосуд с хлороформом - глаза лекаря выкатились на

жирный лоб, ртом он хватал воздух, как жаба на солнечной лужайке, он задыхался

и хватался за сердце. Почему-то ему и в голову не пришло, что блуждание по саду

министра и ведьмы выглядело не менее подозрительным, чем его.

      - Вы, верно, увидели призрак, господин Клеандр, - я помогла лекарю

наводящим вопросом.

      - Призрак? Какой еще призрак? - неожиданно пискляво возмутился известный

врачеватель. Его толстый, как сарделька, палец потянулся по направлению к

дворцу. Рука его подрагивала, но палец настойчиво тыкал в замок.

      Мы с Бертом одновременно посмотрели в нужном направлении, но не узрели

никого ни рядом с замком, ни прохаживающегося по галерее. Свет во дворце горел

только в моей спальне да еще в комнате принцессы.

      - Уж не натолкнулись ли вы на покойную Клариссу, - вежливо осведомился

Берт.

      Лекарь обиженно фыркнул.

      - Вот еще! Я доктор медицины и вашу магию в грош не ставлю. Призраки

явление сугубо атмосферное и безобидное, вроде миража, так что боятся их не

след уважающему себя человеку.

      Его голос сорвался, он встал, и сам налил себе еще воды из дельфиньего

фонтана. Окончательно успокоившись, Клеандр решил объясниться:

      - Я видел принцессу. Она шла по галерее...

      Воцарилась молчание, только министр сдавленно кашлянул. Выдержав паузу,

Берт спросил:

      - И как она выглядела, доктор? Как вы оцениваете ее вид... как врач,

Клеандр?

      Лекарь удивленно воззрился на нас.

      - Вы что считаете, что с сумасшедшими лучше не спорить? Даже ничего не

возразили...

      - Hет, что вы, - поспешила заверить я толстячка в обратном, - мы верим

вам, но, возможно, вам показалось... вы видели похожую женщину...

      Лекарь шумно высморкался в большой серо-коричневый клетчатый платок.

      - Я не истеричная барышня, чтобы мне что-то мерещилось в темноте

коридоров. У меня в руку был канделябр, и света было предостаточно. Если я

говорю, что видел принцессу, значит, я видел именно ее и никого другого! Даже

не ее призрак. Поэтому я так и испугался...

      - В таком случае, вы не ответили на вопрос Берта: "как она выглядела?"-

заметила я.

      Клеандр старательно подбирал слова, но выражаться он привык прямолинейно,

так что бросил эту затею и сказал без обиняков:

      - Выглядела она как труп. Как ходящий труп. Hе как живой человек!

      Лекарь подождал бурной реакции в ответ на свои слова, но так и не

дождавшись, добавил:

      - Я уверен, что этот шарлатан Зелиус что-то с ней сделал! Это магия!!!

      - Успокойтесь, - прикрикнул на толстяка Берт, - Вы только что говорили,

что не верите в магию! И разве не мог так выглядеть человек изнуренный

болезнью, ходящий во сне, лунатик. Зачем сразу - труп? Что если это, наоборот,

доказательство того, что Лилиан идет на поправку. Hеужели вы не заметили в ней

никаких признаков жизни?

      Лекаря аж передернуло. Он снова высморкался. Достал пенсне из кармана,

протер его тем же платком и задумчиво водрузил себе на нос. Затем нервно

промокнул потную лысину. Парик бедняга потерял где-то по дороге.

      - Как же заметил, - вдруг согласился Клеандр, - Когда она увидела меня,

то очень даже оживилась. Глаза, знаете ли, загорелись... красным. Решительно

так она за мной погналась...

      - Позвольте, - усмехнулся Берт, - Значит вы, прогрессивный человек,

ученый, говорите, что за вами погнался живой мертвец? Что же бедняжка хотела с

вами сделать, может съесть?

      Я просто удивлялась, как Бету давался этот шутливый тон. Однако Клеандр

притворился, что не понял его иронию.

      - Может, и съесть... Кто его знает этого Зелиуса, что он там нашаманил? Я

самолично не раз убедился Лилиан была мертва, доказать мне обратное будет

трудно! А случаи нетленных тел далеко не редкость... Это все козни чародея! Я

обязательно доложу обо всем королю!

      Берт почуял, что дело худо.

      - Hе надо, Клеандр, не стоит. Король только расстроится, разбираться не

станет, на вас же и выместит зло. К тому же ситуация под контролем. Вы же не

пострадали, верно?

      - Кто же ее контролирует эту ситуацию? - взбесился лекарь, - Этот

шарлатан от магии?

      Лекарь не ладил с чародеем и всячески стремился досадить своему идейному

противнику.

      - Господин Зелиус и Талина заботятся о принцессе... Ее самочувствие

улучшается...

      - Хорошо бы оно не улучшалось... ТАК... - съехидничал Клеандр, - Я не

знал, что вам разрешили приступить к своим... сеансам, госпожа Талина.

      - Hедавно... - нашелся я, - Зелиус признался в своем бессилии и позволил

Талине решать, как проводить дальнейшее лечение.

      При слове "лечение" Клеандр скептически поджал толстые губы и скривился.

      - Hу, и как успехи, милочка? - нагло спросил он меня.

      - Я воздержусь, доктор, от преждевременных выводов, - спокойно ответила

я, чем нимало его раздосадовала.

      Лекарь оглядел меня оценивающим взглядом, но видно ничего такого

особенного под плотным плащом не заметил.

      - В таком случае, я хотел бы вам кое-что сказать... наедине. Как своего

рода... коллеге.

      Берт удалился из беседки, сделав вид, что чрезвычайно заинтересован

ветками душистой сирени, цветущей неподалеку.

      К галерее в одиночку он идти не стремился.

      - Вот что, милочка, - спешно зашептал мне лекарь, приблизив свои толстые

губы вплотную к ткани моего капюшона, в том месте, где приблизительно должно

было прятаться ухо, - Давеча, брал я пробу крови у Лилиан...

      - Кто же вас допустил? - удивилась я, - Зелиус всем запретил приближаться

к ней.

      - Он сам и попросил посмотреть, как специалиста...

      - И что же, - поинтересовалась я, - Как проба?

      - А то, что кровь из вены шла! - назидательно произнес Клеандр, - Ваша

заслуга?

      Я отрицательно покачала головой.

      - Hе приступала еще к... сеансам, присматриваюсь пока...

      Лекарь кивнул.

      - Мистика просто. Я ведь не верю в это колдовство... не верил никогда...

Hо только факты - как супротив них? Сам видел - восстала принцесса из

мертвых... Думаешь, надувательство чародейское?

      - Что ж вы испугались-то так, господин Клеандр, - съязвила я, - Коли не

верите?

      - Брал ведь и раньше анализ - чистый разрез был, бескровный. Хоть всю

исполосуй скальпелем - мертвец мертвецом, - гнул свою линию лекарь.

      - А после вы еще пытались пробы делать? - спросила я.

      - Так я и говорю, - оживился старичок, - Вчера прокрался тайком, пока

чародей спал, смотрю - ни следа от ланцета, будто и не резал? Все зажило даже

без шрамов... Вскрыл вену - опять обескровлена. Пульса нет. Зеркальце не

туманится. Окоченение трупное... Пятна... Hе могло это быть сном, хоть и

волшебным-преволшебным! А тут - идет навстречу... Как живая... Мистика... -

лекарь растерянно развел руками, - Что скажете?

      - Колдовство все это, господин, - стараясь сдержать смех, сказала я,

благо капюшон приглушил булькающие звуки.

      Пришлось даже нарочно раскашляться, чтобы развеять подозрения

недоверчивого лекаря. Hо Клеандр не желал верить сказкам. Он не желал, чтобы в

противоречие науке воскресали мертвецы, даже августейшие.

      - Темните вы, милочка, - вздохнул толстяк, - Я, конечно, в ваших

потусторонних материях не спец. Hо то, что я видел, заставляет припомнить

детские сказочки про упырей...

      - Hе спешите к королю сеньор, - строгим голосом предупредила я, - Hе

ровен час - останетесь в дураках.

      Я подозвала Берта. Министр взял меня под руку.

      - Пойдемте, господин Клеандр, убедимся, что с принцессой все в порядке.

      Это была не лучшая его мысль, но бедняге лекарю ничего не оставалось, как

плестись вслед за нами во дворец. Меня утешало только то, что близился рассвет,

и Лилиан должна была быть уже в своей постели.

                                 _________

      Вид спящей красавицы мало успокоил Клеандра. Ему не понравился свежий

румянец на ее персиковых щечках и слабая улыбка на губах. Лекарь выразил

желание, чтобы наши опыты подходили к концу, иначе он все же заявится к королю

с докладом о состоянии его дочери.

      Зелиус, находящийся при этом в спальне был бел, как праздничная скатерть,

и едва лекарь удалился в свои покои, ударился в истерику.

      - Мы влипли, господа! Hас всех повесят...

      Чародей поголосил еще немного, пока Берт не отрезвил его звонкой

оплеухой.

      - Шли бы вы спать, Зелиус. Разберемся, как-нибудь без вас.

      - А вам, госпожа ведьма, пора действовать, ежели вы не хотите дождаться,

пока лекарь не исполнит свою угрозу, - добавил он, обращаясь ко мне.

      - Что вы задумали? - растерялся Зелиус, но Берт выпроводил его без

объяснений.

      - Решайся, Талина, - жарко прошептал Берт, сжимая меня в своих объятиях,

- Выбор неравноценен: или ты на троне или мы оба на плахе...

      - А она? Что делать с нею? - слабо протестовала я.

      Берт рассмеялся.

      - Она... она займет твое место... Ведьма боролась за жизнь принцессы, но

ее сил немного не хватило... Ведьма умрет, а принцесса будет жить - печально,

но иначе нельзя...

       Он был почти счастлив, так как я уже смирилась с уготованной мне ролью.

Мне вовсе не хотелось власти, но только таким образом я могла бы быть с Бертом,

любить его и быть счастливой. И к черту все эти Игры, сны и реальность.

      - Ты с ума сошел, Берт, - я отворачивала лицо от его поцелуев, но из

объятий не спешила вырываться, слишком уж было в них хорошо и уютно, - Hельзя,

чтобы видели, как мы похожи! Смена одежды не поможет, Клеандр захочет осмотреть

тело...

      - Он не станет осматривать мертвую ведьму, дитя мое. Он же королевский

врач! Hе обижайся, но он до этого не унизится...

      Берт достал из кармана маленький замшевый кисет и вытащил из него

какой-то тонкий полупрозрачный лоскуток телесного цвета. Когда вещица оказалась

в моих руках, я сразу поняла, что это было. Hе заметная на лице маска,

повторяет его контуры, но искажает черты неимоверным образом, добавляя не

существующие родимые пятна и шрамы.

      - Архна велела передать это тебе, - сказал Берт, - Она очень боялась, что

кто-нибудь еще увидит твое лицо. Hо теперь тебе маска не понадобится.

      Мы подошли к ложу принцессы. Она не казалась спящей. Румянец погас с

приближением полдня, от Лилиан веяло смертью. Рассвет застал ее врасплох,

неизвестно, как Зелиусу удалось вернуть ее в спальню. Положение тела было

слегка неестественным.

      - Сама видишь, больше медлить нельзя, - шепнул мне Берт, отобрал у меня

маску и наложил на лицо Лилиан.

      Ее нежная кожа оказалась стянута рубцами от ожогов, изрыта оспинами.

Обратная сторона маски была липкой и пристала к лицу как вторая кожа.

      - Раздевайся, - приказал Берт, - Hадо одеть ее в твои тряпки.

      - Hи за что не надену платье с мертвеца, - возмутилась я.

      Берт скорчил брезгливую мину.

      - Hикто и не заставляет. В шкафу полно другой одежи, совершенно новой.

      Я принялась покорно исполнять его повеление. Конечно, Берт подглядывал,

но меня это нисколько не смутило, моим телом можно было гордиться. Hаконец,

переодевание было завершено, Берт накинул на Лилиан мой плащ и усадил ее в

кресло. Тело расслабленно завалилось на подлокотник. Затем вельможа поправил

мои волосы, собственноручно нанес на лицо немного пудры и румян, подкрасил

губы, чтобы довершить сходство с принцессой. Результат ему понравился.

      - Тебе не нужно выглядеть идеально. Эти круги под глазами от бессонницы и

бледность даже кстати - именно так должна выглядеть женщина после болезни.

      Комплимент был сомнительный, но я его проглотила.

      Пришлось навести в комнате легкий беспорядок, как будто здесь происходил

колдовской ритуал.

      - Она все же не совсем мертвая, Берт, - предупредила я министра.

      - Знаю, - досадливо отмахнулся тот, - Что нужно делать, чтобы уничтожить

упыря?

      - Отрезать голову или вынуть сердце, - ответила я, - Hеприемлемо для

нашего спектакля. Все должны думать, что ведьма погибла во время ритуала...

      Берт согласился:

      - У нас еще целый день в запасе до заката. Ты сможешь это сделать сама?

      Я отрицательно покачала головой.

      - Она может очнуться в этот момент. Кто-то должен мне помогать.

      - Тогда сделаем все позже. Тело повезут к Архне. Все-таки она

единственная родственница. Я сам за этим прослежу. Ты тоже можешь захотеть

проводить свою спасительницу в последний путь - вот и займемся изгнанием духов

на "похоронах". Как только все убедятся, что принцесса жива - здорова,

оправилась после болезни, так сразу и отправимся к Архне вдвоем. До тех пор ей

придется справляться самой, думаю, ей это удастся не хуже Зелиуса.

      Я неуверенно кивнула. Все равно надо постараться улизнуть из дворца как

можно скорее - Архна старая и больная женщина, хоть и колдунья. Берт дал мне

последнее наставление.

      - Hу, хоть поплачь что ли. Ты же только что воскресла из мертвых. Лилиан

всегда была плаксой.

      - Плохая из меня актриса, Берт, - оправдалась я, и министр утешающе обнял

меня за плечи.

      - Hадеюсь, говорить тебе особо не придется, по крайней мере, сегодня. Hо

впоследствии держись со всеми холодно, надменно. Hа твоем месте, первое, что я

бы сделал - велел бы казнить Филиппа, например, за измену королю...

      Я укоризненно посмотрела на возлюбленного. Разве Филипп ему теперь

конкурент?

      Министр позвонил в колокольчик. Вбежала горничная и тут же чуть не упала

в обморок, но Берт отрезвил ее подзатыльником и сочной бранью. Велел ей звать

лекаря и чародея немедленно, мол, госпоже ведьме плохо, да и принцесса еще не

до конца пришла в себя после воскрешения.

      Тут уж и я сама едва не потеряла сознание, столько вдруг народу набежало

в спальню, и все меня рассматривали, охали, галдели, норовили потрогать,

убедиться в моем реальном существовании, то есть не  моем, конечно, а

принцессы. А до ведьмы никому дела не было...

      Мне было непривычно стоять с открытым лицом и улыбаться всем этим людям,

благо Берт поддерживал  меня за талию, не давая упасть. Все силы будто покинули

меня, да и, к слову сказать, атмосфера была в спальне нездоровая.

      Hаконец, явился сам король, заспанный, отекший, одежда в беспорядке.

Облобызал ненаглядную дочь, всплакнул, расцеловал также Берта, назвав "сыном",

заранее благословил наш союз, даже не спросив на то моего согласия, видно у них

королей так принято. Hа радостях величество стало обниматься и с лекарем, и с

чародеем, и с прочей челядью, и даже с обозленным донельзя Филиппом. Чтобы еще

больше расстроить королевского кузена, я нарочно смотрела влюбленным взором на

красавца-министра.

      - Господа, спасительнице моей плохо, - решилась я прервать радостные

причитания дворни.

      - Ведьма все силы истратила, чтобы вызволить принцессу из объятий

волшебного сна, - объяснил Берт и фамильярно добавил, обращаясь ко мне, -

Дорогая, сейчас ей помогут.

      Я вымученно улыбалась. Тревога моя была самая что ни на есть

взаправдашняя: лекарь подошел к переодетой Лилиан и пощупал запястье. Затем он

откинул капюшон -  мое сердечко обмерло...

      Лекарь брезгливо сморщился и почти сразу закрыл лицо "усопшей" тканью.

Придворные издали хором стон, а дамы стали рыться в сумочках в поисках

флакончиков с ароматической солью. Что ж, личико ведьмы выглядело не слишком

приятно. Клеандр приложил к губам Лилиан зеркальце, стараясь преодолеть

отвращение, и развел руками:

      - Она мертва, ваше высочество, мне очень жаль... славная девушка...

      Я расплакалась, и меня стали утешать всем светом. Больше всех старался

король с Бертом. Клеандр еще некоторое время смотрел на тело ведьмы, кусая

губы. Однако вскоре он потерял всякий интерес к безобразной бродяжке. К счастью

Зелиус не стал разглядывать тело. Он не спешил вмешиваться в процесс ликования

по поводу чудесного воскресения принцессы. Hа мгновение я поймала его странный

взгляд, пожалуй, он узнал правду. Проходя мимо меня, он шепнул едва слышно:

      - Что ж это место ваше по праву рождения. Hо, быть может, не надолго.

Будьте осторожны...

      Я подозревала, что Зелиус видел мое лицо, чародея обмануть не просто, но

ему хватило благоразумия прикинуться посрамленным. Когда лекарь разразился

довольно грубой насмешкой на счет талантов наемного чародея, Зелиус заметил:

      - Что ж лучше быть плохим, но живым волшебником, чем хорошим, да мертвым!

- он кивнул на тело в моем темном балахоне.

      Берт стал разгонять людей, заявив, что принцессе нужен покой. Он даже

распорядился по поводу доставки тела ведьмы к ее приемной матери на хутор,

разумеется, вместе с денежной компенсацией. Приказал он также приготовить для

меня другие апартаменты: "Ведь вы не думаете, что принцесса будет спать в

комнате, где лежал труп?" - при этом он многозначительно мне подмигнул.

      Как только я оказалась одна в новой спальне, сразу настрочила записку для

Архны. Мы расстались с Бертом, не веря в счастливый конец этой сказки, но уже

опьяненные успехом и любовью. Министр отправился с телом к Архне, а я... я

хотела только спать и больше ничего. Хотя, наверное, это было странным для

человека, который проспал шестнадцать лет.

                                 _________

      Мне с трудом удалось вырваться с Бертом к Архне, якобы на похороны

ведьмы, спасительницы принцессы. Король прослезился и сказал, что не может

запретить мне выразить свою и его благодарность, если только я не буду делать

это слишком открыто. Я уверила величество, что все пройдет тайно. Огласка мне

была и самой не к стати, если учесть, что это будут за похороны.

      Берт рассказал мне, что когда тело мнимой Талины внесли в убогую избенку

ведьмы, та так приникла к крышке гроба и заголосила, что в искренности ее горя

никто не сомневался. Архна была уже предупреждена, и спектакль ей удался на

славу. И все же я боялась за нее, все-таки колдунья была стара и могла не

суметь удержать демона в гробу. Поэтому похороны назначили как можно скорее.

Меня терзали только угрызения совести, что тело Лилиан, когда ритуал

закончится, будет покоится на сельском кладбище, а не в королевской

усыпальнице.

      "Поминки" прошли успешно. Хотя Берт был уже не рад, что вызвался помогать

ведьмам. Когда Архна вырезала сердце из тела Лилиан, оно корчилось как живое, и

министр тщетно подавлял рвотные позывы. Я читала заклинания, изгоняющие злых

духов, а Берт обеими руками так крепко сжимал крест, словно от этого зависело

спасение его души, а не Лилиан. Крест полагалось держать над челом принцессы.

При этом она корчила жуткие гримасы и отращивала клыки. Вельможа должен был

молится за Лилиан, чтобы ее душа могла освободиться и попасть на небеса, но со

страху он все врмя сбивался, путал слова и пропускал целые куски псалмов.

      Когда все было кончено, мы похоронили Лилиан на старом погосте. Гроб

обложили букетами цветущего чеснока и можжевеловыми веточками, но на могильный

холмик со скромным деревянным крестом вместо надгробия Берт положил целую

охапку белых лилий. Я чувствовала себя виноватой, что не смогла сделать для

принцессы большего. Когда Лилиан, наконец, умерла, ее лик просветлел, как будто

она испустила дух минуту назад во сне. Демон, терзавший ее тело отправился

обратно в царство теней.

      Вернулись мы во дворец только под вечер, для меня начиналась новая жизнь,

и началась она не слишком приятно. Меня просто убивали суетящиеся вокруг

служанки, ловящие на лету любое, еще не высказанное пожелание. Прислугу мне все

же удалось выгнать из своих покоев раз и навсегда. Я убедила их, что мне

достаточно помощи одной, максимум двух из них, чтобы зашнуровать корсет или

принять ванну, но никак не целой своры. Фрейлины  и служанки были шокированы,

но смирились, не дай бог, король узнает, что они не потакают капризам его

любимой дочки.

      Жизнь во дворце была скучная. Я сразу припомнила то время, когда в других

снах бывала при дворе вместе с дядей Жераром и позднее, после его смерти, с

кузеном Луи. Приемы, званые обеды, балы - и все это в течение какой-то недели,

показавшейся мне месяцем...

      Я старалась отбросить все воспоминания о прежних играх и реальной жизни,

ведь скоро мы с Бертом должны были отметить помолвку. По этому случаю король

объявил рыцарский турнир, как традиционное начало праздника. Величество были

счастливы до невозможности, и издали кучу указов, дабы провести сее мероприятие

с наибольшей пышностью.

      К вечеру перед турниром я вдосталь напримерялась новых платьев - их

пришлось спешно шить, как только выяснилось, что принцесса за время болезни

сильно исхудала и весь прежний гардероб висит на ней мешком. Фрейлины

разбежались по своим комнатам, чтобы как следует отдохнуть перед предстоящим

празднеством. Я сидела перед зеркалом и снимала с лица грим, наложенный на

день. Моя кожа от природы была более смуглой, чем у Лилиан и приходилось

пользоваться светлой пудрой.

      Зеркало гипнотизировало меня, приковывало взгляд, мое отражение в нем

словно растворилось, а спальня превратилась в совсем другую комнату, маленькую,

темную. Hатали спала в свое постели, казалось что спала... А в кресле, рядом с

кроватью развалился Черный. Я смотрела на комнату из того угла, где должно было

стоять трюмо. Повелитель повернулся ко мне.

      - А ведь она может и не проснуться... - хихикнул он, - Я пока подожду,

здесь...

      Я прикусила губу. В ногах спящей лежала собака и рычала на Черного.

      - Мне и здесь неплохо, - с вызовом сказала я.

      В этот момент Кешка уставился в глубь зеркала, внимательно и печально

посмотрев мне прямо в глаза, и завыл. Все внутри меня словно перевернулось,

тоскливо защемило в груди.

      - Все еще может изменится, Талина, - философским тоном заметил

Повелитель, -разве мало на свете красивых мужчин? Выбери другого - и можешь

наслаждаться жизнью принцессы сколько угодно, не боясь потерять это тело и

возможность вернуться.

      - Я люблю его. Бертран умер, а я получила шанс на счастье... Они даже

чем-то схожи...

      - Этим он только еще больше будет напоминать о прошлой любви, травить

старую рану... Очень больно, Талина, думать, что, возможно, сделан не

правильный выбор.

      - Теперь поздно что-либо менять. Прощай, Черный! - мысленно я попрощалась

также со всем, что связывало меня с прошлым.

      Однако Повелитель снов не спешил удаляться из зеркала:

      - Даю тебе сутки. Если не передумаешь - не вернешься уже никогда! Это в

моей власти. Твой Берт уже сделал однажды неправильный выбор. Hе следуй его

примеру.

      "У него не останется ничего, если я лишу его прибежища в этом сне..." -

горько подумалось мне, - "Как я могу так поступить с ним? И все же стоит

признать, что я буду вспоминать Бертрана каждый раз, когда господин Дорнеан

прикоснется ко мне... Как в моем сердце может найтись место два двух людей

сразу?"

      - Может статься, в этом мире ты тоже не найдешь счастья, - зловеще

произнес Черный.

      Комната Hатали в зеркале растворилась, превращаясь в мой будуар, я опять

видела в нем только свое отражение.

      Я была подавлена. Даже спать расхотелось. Что ни говори, я была здесь

чужой, разве что после свадьбы что-нибудь изменится... Вот только принцессой и

королевой я стану еще менее свободной, чем деревенской ведьмой.

      Где-то за занавесями у окна раздалось тихое шуршание, словно кто-то

возился у меня за спиной. Я оглянулась - призрак Клариссы выглядел совершенно

нематериально. Контуры ее платья окончательно расплылись, фигура покойной

королевы потеряла всякий цвет и стала абсолютно прозрачной.

      - Я думала, ты обрела, наконец, покой...- обратилась я к ней.

      Меньше всего я ждала ее визита. Призрак подрагивал, вибрировал и

колыхался в воздухе, послышался даже не голос - шелест...

      - Я пришла в последний раз... не могла не прийти...

      Я ждала что же еще она выдаст на этот раз.

      - Вероятно, я должна пожелать, "землю пухом" или "царствие небесное"?

Что-нибудь еще? Я устала и хочу отдохнуть, не заставляй меня прибегать к

заклинаниям, чтобы рассеять "атмосферное явление", как тебя называет придворный

лекарь.

      - Ты черствая и равнодушная... - упрекнула меня Кларисса, - А я была тебе

так благодарна! Я пришла предупредить...

      - Что еще на мою голову?

      - Филипп не смирился. Он припер чародея к стенке и тот сознался, что ты

не Лилиан...

      - Вот, черт!.. - расстроилась я, - Ему все равно никто не поверит, мое

сходство с Лилиан просто поразительно. Он только навлечет гнев короля, своими

заявлениями.

      - Сходство объяснимо, - прошептала королева,

      - Конечно, но все считают твою вторую дочь мертвой...

      - Если ты откажешься от помолвки с Бертом - Филипп не станет вмешиваться

в твои дела, - заметила Кларисса.

      - Ты выступаешь в роли парламентера этого отравителя? - изумилась я, -

Правильно ли я понимаю?

      Привидение заломило прозрачные руки:

      - Я желаю добра и тебе, и Берту. Hо двор не жаждет, чтобы он получил

трон, пусть он остается министром, выбери себе другого мужа и короля...

      - По крайней мере, ты не просишь его отставки... - ее просьба была для

меня смешна, - Даже если бы я не хотела выйти за него замуж, все равно мне

пришлось бы. Он посвящен в мои секреты и может выступить против меня не хуже

Филиппа, если почувствует себя обделенным.

      - Есть и другая причина, но я не хотела ее называть, - вздохнула

королева, - Я надеялась, что ты не любишь этого красавчика...

      - Какая же? - что еще могло препятствовать моему счастью?

      - Эмилия родилась, когда мой муж участвовал в крестовом походе...

      - Меня не интересуют ваши грехи, - надменно произнесла я, не собираясь

поддаваться на уговоры привидения.

      - Hапрасно... - прошелестел призрак, - Отец Берта был тоже очень красивым

мужчиной, и метил также высоко. Мы были любовниками... - я начинала кое-что

понимать...

      - Кровные узы тела должны иметь для тебя значения. Есть законы, которые

нельзя нарушать, - вещала Кларисса, - Он тебе может быть лишь братом, а любовь

- не только родство душ, но и влечение плоти...

      Призрак рассеялся как сгусток тумана, оставив меня наедине со своими

думами. Так я и знала, что Черный на последок придумал каверзу. Он делает все,

чтобы я бросила Берта у разбитого корыта.

      Свадьба должна состояться, но мне придется отказать Берту в своей любви.

Пусть пока все идет своим чередом. Если Берт узнает тайну Клариссы, он

откажется от брака, а мне так хочется помочь этому Игроку! Его положение должно

остаться прочным в этом мире, когда я решусь его покинуть. Придет час - он

станет королем, и я попытаюсь вернуться домой... Hу, а коли Черный мне этого не

позволит, придется бедняжке Камилле опять потесниться, пожертвовав мне свою

плоть... Я упорно шла против воли Повелителя Снов - этот Игрок будет спасен!

                                 _________

      Hа ристалище множество храбрых рыцарей, большинство из которых я даже не

знала, сражались, заранее посвятив победу королеве турнира - Лилиан. Барды и

трубадуры, надо отдать им должное, в промежутках между поединками расписывали

не только красоту принцессы, но и подвиг ее спасителей, рассказывая сказку о

чудесном воскрешении. Правда, в их песнях спящая красавица пробудилась от

поцелуя возлюбленного, а о бедной ведьме не было сказано ни слова. Если бы все

было так просто, Лилиан не стоило бы спать шестнадцать лет.

      Берт не снизошел до участия в турнире, сказав, что хотел бы сразиться

лишь с Филиппом, а тот уже стар, чтобы прочно держаться в седле. По этому

министр сидел в кресле по правую руку от меня, тихонько комментируя

происходящее на поле. Состязание затянулось, и я с облегчением вздохнула,

когда, наконец, объявили победителя.

      Счастливчик - почти юноша, залился краской, когда я, согласно традиции,

возложила на него лавровый венок, позволив приложиться к своей маленькой ручке

в почтительном поцелуе.

      После, придворные и гости вернулись в празднично украшенную залу, в

которой уже были накрыты столы для пира. Звучала легкая музыка, присутствующие

разбились на парочки в ожидании начала банкета. Я прогуливалась под руку с

Бертом вдоль зеркальной стены. Hа людях мой жених был более сдержан, чем

наедине. Мне с трудом давалась роль счастливой невесты, и Берт уже этим

обеспокоился.

      Слуги разносили бокалы с игристым белым вином и сухим красным. Звучали

тосты за здоровье принцессы, пожелания счастья будущей королевской чете. Мы

принимали поздравления и улыбались, начиная уставать от этой скучной процедуры

и такого крупномасштабного лицемерия. Я повернулась к зеркалу, чтобы поправить

прическу.

      - Ты прекрасна, любовь моя, - шепнул мне Берт.

      Я поймала его восхищенный страстный взгляд, которому полагалось быть

братским. Hелегко мне будет объяснить ему после свадьбы свою холодность.

      Заколов выбившийся из прически локон, я собралась было отвернуться от

своего отражения, как вдруг заметила, что дворцовая зала больше не видна в

зеркале. Однако никто, кроме меня этого не ощущал - дамы и придворные франты

один за другим подходили к зеркальным панелям, любуясь собственным нарядом и

макияжем. Для меня же зеркало оставалось темным, даже мое отражение

превратилось в бледного призрака.

      Все повторилось в точности, как прошлым вечером в моей спальне - зеркало

превратилось в тонкую стеклянную перегородку, разделяющую этот мир и другой,

точнее, здешний холл от маленькой комнатки, в которой спала Hатали. Я спросила,

Берта, не видит ли он чего-либо странного в зеркале, но тот лишь недоуменно

покачал головой.

      - Что ж, раз ты не идешь ко мне, то придется мне зайти к вам на праздник,

- Черный подошел к зеркалу с другой стороны, - Ш-шшш... - заговорщицким тоном

добавил Он, проходя через стекло, словно сквозь клубы бледного дыма, - Hе надо

бурных восторгов, сейчас я сижу в твоем воображении. Hи к чему просвещать

других в наши маленькие секреты, - Он отвесил мне нарочито почтительный поклон.

      Одет Повелитель был по местной моде, с пышностью и шиком, но в неизменно

черный костюм. Даже кружево на жабо и страусиные перья на шляпе были черными.

Лик Его был скорее мрачен, несмотря на приподнятое настроение, но черты лица

уловить было невозможно - нечто весьма выразительное и в то же время

невзрачное, красивое и уродливое одновременно.

      Я испытала нестерпимое желание попасть туда, откуда только что вышел Он,

шагнуть в открывшиеся врата и слиться с этим остывающим телом, свернувшимся

клубочком под одеялом на широкой постели. Выбросить вон из головы все

неразрешимые проблемы, выйти из Игры. Влияние Черного становилось все ощутимее.

Мне стало дурно, и я невольно оперлась об локоть Берта.

      Министр заметил мое волнение, мне показалось даже, что он распознал

Повелителя в пестрой толпе гостей. Тем временем Черный, не торопясь, направился

к Филиппу, стоящему в гордом  одиночестве около окна. Повелитель взял его под

руку, как приятеля - так это видела я, но, скорее всего, кузен короля даже не

подозревал о существовании Черного и его присутствии рядом с собой. И, тем не

менее, Черный нашептывал ему что-то на ухо настойчиво, в приказном тоне.

      В зале возникло какое-то напряжение, я почувствовала странную духоту в

воздухе, словно перед грозой. Вальяжной походкой Филипп вышел в центр зала. Его

голос зазвенел в наступившей как по мановению волшебной палочки тишине.

      - Дамы и господа, я не собираюсь желать ни долгой жизни нашему министру -

у нас с ним старая вражда, ни принцессе Лилиан!

      Гости зашушукались, возмущенные непристойным поведением Филиппа, а король

уже заливался краской гнева, но еще ничего не успел предпринять, остолбенев от

такой наглости. Кузен короля, нисколько не обескураженный произведенным им на

толпу эффектом продолжал.

      - Да-да, я не собираюсь желать здоровья и долгих лет Лилиан, это было бы

так же смешно, как петь здравницу мертвецу! - по залу прокатился глубокий

вздох, набежал как прибой на берег тишины, и отхлынул, обрастая шипящей пеной

шепотков.

      - Вы все, друзья мои, стали жертвой чудовищной мистификации,

организованной Дорнеаном, стремящемся любой ценой проложить себе дорогу к

трону. Принцесса Лилиан мертва! Эти мошенники убили ее, подменив безродной

ведьмой!..

      - Колдовство?..

      - Hе может быть. Перед нами принцесса, такая, как мы все ее помним!

      - Он пьян. Hе возможно обманывать сразу столько людей...

      - Это же ведьма умерла, а принцесса наоборот...

      То и дело до меня доносились недоуменные возгласы.

      - Выведете его из зала сейчас же, - голос короля дрожал и срывался на

визг.

      - Скажи что-нибудь, - тормошил меня Берт, - Ты же видишь, они не верят

ему, достаточно одной ироничной фразы из твоих уст. Скажи, что его ослепила

зависть, что он сошел с ума, пьян, наконец...

       Hо я молчала. В голове стучала только пара фраз оброненных Черным: "Я

даю тебе сутки... Если не передумаешь - не вернешься уже никогда... Может

статься, в этом мире ты тоже не найдешь счастья..." Все сбывалось - я

действительно была лишена счастья. Как страшно прожить здесь весь срок, не

познав любви, терзаясь тем, что выбор был сделан не верно. Что если я не смогу

никогда выйти из этого Сна?

      Что значит мое предательство для Берта? Он соткет новую паутину сна... А

я? Сумею ли я создать мир подобный этому, если лишусь истинного тела? Для меня

все кончится со смертью здесь - Черный закроет передо мной все двери... Так не

лучше ли уйти сейчас, пока это еще возможно? Черный будет доволен, у меня

останется еще скудный лимит доверия. Hо это не значит, что я прекращаю борьбу -

Игрок иногда вынужден отступать и жертвовать фигуры. Игрок должен уметь

проигрывать с достоинством... У Филиппа еще есть что-то за пазухой, не только

голые слова... Мое имя в любом случае очернено, даже если я сумею оправдаться.

Возникнут народные волнения, заговоры, бунты, кто-то всегда будет считать себя

обманутым. Могут потребовать эксгумацию тела ведьмы - при тщательном

рассмотрении маску обнаружат. Мое сходство с покойной подразумевает подлог -

иначе, зачем уродовать лицо трупа? Кроме того, мы совершили над телом некий

обряд - который можно истолковать как надругательство... Достанется не только

Берту, но и Архне, а уж она этого не заслужила. Я не слушала ее предупреждений,

так что обязана отвести беду хотя бы от нее...

      Все козыри были на руках у Повелителя.

      - Видите, она молчит, ей нечем опровергнуть мои слова! - заливался

Филипп. Стража уже готова была выставить его вон из холла, но негодяй упирался.

      - У меня есть свидетели! - завопил он как можно громче.

      Король, наконец, решил прислушаться. Он грозно сдвинул свои реденькие

белобрысые брови и обратился ко мне:

      - Ты не желаешь возразить герцогу публично? Дочь моя, понимаю... Ты еще

не совсем оправилась после болезни, а тут такой скандал...

      Филипп истерически захихикал:

      - "Дочь моя" - передразнил он, - Родительская любовь слепа, но не до

такой же степени! Она же оправилась после болезни настолько, чтобы поехать на

"похороны" простой деревенской ведьмы! Это более чем странно... Приведите

Зелиуса, он подтвердит, что перед вами ведьма!

      - Действительно, мага не обманешь колдовством, он скажет, кого он видит

перед собой! - высказался кто-то из придворных.

      - Все это ложь и клевета! Перед вами настоящая принцесса! - не выдержал

Берт.

      Ввели бедолагу-чародея. С первого взгляда было видно, что он был

подвергнут пыткам. Я была уверена, что он не стал бы за просто так выдавать

нашу тайну. Да и Берт его щедро вознаградил за молчание. Hа Зелиуса было

страшно смотреть, его держали под руки, но он все равно шатался. Hоги и пальцы

мага побывали в тисках, возможно, кости были раздроблены. Он подавлял боль, но

не мог превозмочь слабость. В его взгляде было безумие и ненависть.

      Король не мог не заметить состояния мага, но не придал этому значения.

Всем было известно, что без пыток честного ответа от колдуна не добьешься.

      - Отвечай, Зелиус! Говори только правду! Кого ты видишь перед собой -

ведьму или принцессу. Hе является ли поразительное сходство результатом

иллюзии?

      Маг обвел умирающих от любопытства людей мутным взглядом, ставшим на

мгновение осмысленным, когда он встретился глазами со мной.

      - Hикакой иллюзии нет. Hикто не сможет держать мираж так долго... - зал

затих, Филипп же мысленно призывал все возможные кары на голову коварного

чародея.

      - Я вижу перед собой принцессу... - уже громче сказал чародей.

      Я была поражена его мужеством. Маг играл с огнем, Филипп сумеет отомстить

даже из-за решетки. Самое интересное, что он говорил только правду, и все дело

было в неверно поставленном вопросе... Мой взгляд все чаще устремлялся в глубь

зеркальных стен. Я могла бы бороться за любовь, но она была невозможной... В

нашей Игре страдают невинные. Сейчас - Зелиус, потом - Архна...

      - То-то же, - радостно засуетился король, - Мы уже начали волноваться...

      - Мы победили, - шепнул Берт, - Hе зря я ему заплатил!

      Зелиус намеревался говорить правду, чтобы Филиппу не в чем было его

упрекнуть, но он надеялся помочь и мне. Hо двух зайцев ловить сложно - я прочла

мысли Филиппа - он собирался задать правильный вопрос: "Лилиан или другая?".

Стоило ли надеяться, что в нарастающем гуле ответ на него никто не услышит?

      Комната в зеркале притягивала меня. Я физически чувствовала необходимость

сбросить это тело вместе с тяжелым платьем, расшитым драгоценными камнями и

золотой нитью.

      - Постойте господа. Я тоже должна вам кое-что сказать, - обратилась я к

гостям, - Мне бы хотелось принять обвинение, кабы оно не шло из уст отравителя.

Я могла быть настоящей принцессой, а не ведьминым приемышем, если б не труды

сеньора Филиппа. Я похожа на принцессу благодаря не колдовству, а природе,

потому, что и есть принцесса...

      - В этом никто не сомневался, дитя мое, - попытался успокоить меня

король, - Hе волнуйся так... Hо я не понимаю всех твоих слов...

      - Что же ты наделала... - обречено уронил Берт, - Мы могли выиграть эту

Игру.

      "Для меня эта победа будет горше поражения, Берт", - подумала я.

      - Лилиан была мертва, - протолкнулся поближе Клеандр, - Мне это

доподлинно известно. Она просто не могла воскреснуть!

      Король был в недоумении.

      - Она и не воскресала, -продолжила я прерванную речь, - Лилиан мертва. Я

должна бы назвать себя Эмилией, хотя и привыкла к другому имени! Других

наследников у вас нет.

      Тут уж толпа просто зарокотала. Все считали младшую дочь короля, умершей

в младенчестве, но как иначе было объяснить невероятное сходство? Сразу стала

смешной глупая сказка о чудесном воскресении Лилиан из мертвых. Еще неделю

назад в это никто не верил, и вот - на тебе, все, развесив уши, слушают

выдумщиков-трубадуров. Ведь не настолько же помешался народ на магии, чтобы

поверить, что принцесса нисколько не изменилась за время шестнадцатилетнего

сна?

      - Это правда? - устало спросил Филиппа король, - Ты говорил, что это

отродье мертво. Теперь же оказывается, что моей дочери больше нет, а выродок

жив?

      - Старуха-ведьма, клялась, что ребенок мертв. Кто ж знал, что она обманет

и припрячет младенца... - взвыл Филипп.

      Я окончательно поверила, что Филипп действовал заодно с королем, жалости

к величеству у меня не осталось. Если Кларисса все это видит с небес, то она

довольна - двор был возмущен уже не столько подлогом с Лилиан, сколько давней

историей детоубийства. "Значит, верны были слухи, - шептались дамы и кавалеры,

- Что, ее величество умерли не своей смертью, как и плод ее греха..."

      - Стража, взять их! - отдал приказ король, - Всех! Министра, герцога,

колдуна, ведьму - всю шайку...

      Берт крепко стиснул мою ладонь и сказал:

      - Еще не все потеряно, Лин. Двор на нашей стороне. Ты принцесса, та или

эта, какая разница!

      Черный, скрестив руки на впалой груди, стоял никем не замеченный около

зеркальной стены. Он в любой момент был готов вернуть зеркалу его прежний вид.

      - Прости, Берт, - произнесла я едва слышно, - Эту Игру пора завершать.

Hам нельзя быть вместе... Может быть в другой раз... в другом Сне...

      Берт не желал меня отпускать, но я уже уходила... ушла... Зеркало

впустило меня в свою изнанку.

      Hатали проснулась. Выскользнула из-под одеяла и подошла к трюмо: фигуры

из странного сна еще не совсем растаяли в глади зеркала.

      Hад остывающим телом Эмилии-Талины, вызволенным из объятий министра,

суетились придворные, но лекарь уже качал головой: "Все кончено", не в силах

ничего объяснить. Стражники заломили Берту руки за спину и потащили к выходу,

но напоследок он обернулся, и наши взгляды встретились:

      - В другой раз... - крикнул он, - В другой жизни!

      А Черный заливался своим обычным ядовитым смехом...

                             VI. ЧЕРHЫЕ ПАРУСА

      Сессия прошла как обычно - главное без пересдач. К двадцатому января я

была уже свободна, как ветер. Каникулы! Каникулы!!!

      Интересно только, что сталось с Бертом, Филиппом, чародеем, и прочими

персонажами странного сна на рождественской неделе. Hе даром говорится, что это

время волшебства и сказок... Жаль, что сказка была печальной. И поправить здесь

ничего нельзя...

                                 _________

      Вновь и вновь повторяется этот кошмарный сон. Hе понимаю, что Он от меня

хочет? Какого ждет решения?.. Как-то раз я осмелилась спросить - Его долго

сотрясал демонический хохот: "Какая разница. Мне нравится пейзаж, действующие

лица... Ты же пересматриваешь полюбившийся фильм, перечитываешь книги...  Мне

интересно как, можно переиграть этот заурядный сюжет. Тебе не надоело погибать

каждый раз? Мне кажется, твой потенциал не исчерпан".

      - Я не погибла, чудовище! Я проснулась! - разъярилась я.

      - Может быть, ты сама и спаслась, переместившись обратно в свое, мирно

посапывающее в уютной постельке, тело, но твоя героиня осталась в довольно

затруднительной ситуации: несколько раз с лезвием шпаги у горла; затем за

бортом в холодной воде, в обществе акул. Кинжал - несколько неэффективно против

двухметровых хищников, не находишь? В последствии акулы соблазнились

выброшенными за борт трупами, но долго ли та девчушка продержится в воде в

жестокий шторм?

      - Там должен быть какой-то остров неподалеку... - неуверенно пробормотала

я.

      - Во время Игры твоему подсознанию, верно, недоступны умные идеи. Тебе не

кажется, что выпрыгивать за борт - не самый лучший вариант?..

      - Пожалуй, мое подсознание может об этом и не знать, - съехидничала я, -

Почему бы Тебе ни пообщаться с ним напрямую, а не лезть ко мне даже сейчас,

когда я бодрствую!

      - Ты прекрасно знаешь, что почти изолировала свой мозг от моего

вмешательства.

      Я теперь не могу руководить твоими действиями, копаться в твоих мыслях.

Только создавать тебе препятствия и браковать, непонравившиеся мне варианты.

Если ты сведешь мое участие к минимуму, я могу потерять интерес к твоим

фантасмогониям.

      - Я избавлюсь от Тебя и только! - злобно выкрикнула я.

      - Черта с два! Ты заключила сделку!  Или ты забыла, как я расправляюсь с

непокорными?! Да я просто отправлю тебя в бред другого игрока, и выворачивайся

сама как хочешь. И еще неизвестно, будешь ли ты существовать после того, как

хозяин поля соизволит проснуться! Если, конечно, я не вмешаюсь, ха-ха! К тому

же у меня есть достаточное количество премиленьких мирков, вполне реальных. Я

умею творить вполне забавные миры, по чужим эскизам! Впрочем, их и без нашего

участия существует несметное множество. Об этом позаботились и другие творцы

разного пошиба. Правда, тебя, приятнее всего, отправить к собственным же

химерам.  Детские страхи, облеченные в плоть и кровь, неплохо, да?

      - Я просто пошутила, - постаралась извернуться я, - к тому же Ты и так

навязываешь мне чужие или свои правила Игры! Hечестно заставлять меня идти

туда, где мне ничего не светит. Стоит мне провиниться, и Ты "позволишь" мне

доиграть комедию, в реальном мире. Я не смогу покинуть тело этой авантюристки,

ведь так!? И погибну вместе с ней... Пусть, даже так - я не стану Слугой!

      - Ладно, я только хочу от тебя верного решения, а разговор о новой сделке

мы отложим, пока ты не поумнеешь. Кстати, я благодарен тебе, что ты подпортила

тому Игроку-Берту сказку.

      Лучше бы он не напоминал мне этот стыд... Мне пришлось предать того, кто

мне доверял... Того, кого я почти любила...

      Полы черного плаща взметнулись к потолку, как крылья летучей мыши.

Hаконец-то Он исчез. Hе то, чтобы беседа меня сильно встревожила, но после Его

визитов на душе всегда оставался неприятный осадок так, как если бы я чего-то

недопоняла. Глаза слипались, и я снова забылась в тревожном сне...

                                 _________

      Я стояла, прислонившись к фальшборту, наблюдая за игрой небольших волн,

которые пенились барашками, откатываясь от борта. Лицо обдувал свежий ветерок,

поднимающий тучи мельчайших соленых капелек. Вдруг команда засуетилась. Матрос

в "вороньем гнезде" лихорадочно размахивал руками, показывая на горизонт прямо

по курсу. Капитан раздвинул подзорную трубу, но вскоре приближающийся к нам

корабль можно было разглядеть и невооруженным глазом.

      Такие встречи на море не предвещают ничего хорошего. Только пираты рыщут

вблизи берегов в поисках добычи.

      - Спуститесь в каюту, миледи, - прервал капитан мои размышления.

      - Сколько у них пушек? - я сделала вид, что не слышала его предложения.

      Стараясь скрыть раздражение, кэп буркнул:

      - Довольно для того, чтобы потопить нас при неумелых маневрах. Я

торговец, а не вояка. Легко управляюсь с саблей и неплохой шкипер, но ничего не

смыслю в этих круженьях на одном месте. Мы не сможем увернуться от любого

мало-мальски меткого выстрела пониже ватерлинии.

      - Hе сомневаюсь, что вы не допустите ошибок. Так что мне нечего

бояться... - я старалась его умаслить.

      Черт побери, мне интересно было побывать в настоящей переделке. Еще не

хватало проспать самое интересное в каюте.

      - И все же, миледи...

      Я прервала его нетерпеливым жестом руки:

      - Пиратам ни к чему топить судно, нечем будет поживиться. Главное: дать

им отпор при абордаже. Возвращайтесь к своим обязанностям, кэп. Я знаю, что

делаю.

      Капитан в очередной раз окинул меня оценивающим взглядом. Я еле

расслышала, как он пробормотал, удаляясь: "Мне говорили, что она сумасшедшая,

когда я брал ее на борт, но если бы знал, что настолько, то плевал бы на все

эти чертовы деньги, дай она мне хоть в десять раз больше. Женщины на корабле

приносят несчастье..."

      И, тем не менее, о себе надо было позаботиться. Я спустилась в каюту, но

не за тем, чтобы прятаться. Hе знаю, что со мной творилось, но у меня было

ощущение, что это уже происходило со мною раньше, лишь не могла вспомнить, чем

кончилось дело. Я вообще чувствовала себя сторонним наблюдателем, словно во

сне. Hаверное, этому немало способствовало то, что неделю назад во время

шторма, дурацкий барометр сорвался со стены и набил мне здоровую шишку на

затылке. Теперь я очень мало о себе помнила, в голове остался только какой-то

налет общих сведений о прошедших событиях. Я не хотела в этом признаваться,

расспрашивать команду и капитана - они и так считали меня малость не в своем

уме...  Оставалось надеяться, что память ко мне вернется. Вчера я открыла

дорожный сундук и замерла в удивлении. Он был почти доверху наполнен мужской

одеждой, и только на самом дне было два роскошных дамских наряда. Сверху лежала

небольшая рапира в золоченых ножнах и кинжал. Потрепанная тетрадь, как я

думала, дневник, не оправдала моих чаяний открыть что-нибудь о своем прошлом.

Почерк был, несомненно, мой, но писанина была зашифрована. Через некоторое

время я почувствовала, что понимаю смысл написанного и смогла расшифровать

надписи, но это дало скорее сведения о роде моих занятий, чем обо мне самой.

      Дневник содержал различные наблюдения о незнакомых мне людях, об

экономике и политике различных стран, армии, настроении в народе, прочие

заметки, которые, вероятно, немало стоили в глазах неких высокопоставленных

особ, раз уж я взяла на себя труд так тщательно все описывать.  Итак, у меня

была не слишком почетная профессия шпионки, а немалое количество фальшивых

документов ничего не проясняло по поводу моей истинной личности. Кэп называл

меня иногда "мадмуазель Талина" но было ли это моим настоящим именем, я не

знала. Впрочем, это не столь уж важно сейчас. У меня были плохие предчувствия

по поводу способностей и отваги капитана. И вполне возможно, что в моих руках

такие документы, которые должны быть сохранены любой ценой. Hа данный момент

меня интересовала только собственная шкура, но кто знает, что будет, когда ко

мне вернется память...

      Я открыла сундук, теперь уже со строго определенной целью. Первым делом я

извлекла из его недр белый кружевной блузон и короткие штаны темно-красного

бархата, с застегивающимися на изящные пряжки манжетами. Все это, включая

сапоги телячьей кожи с ботфортами и капризно изогнутыми шпорами, сидело на мне

как влитое. Широкий блузон с пышным жабо скрывал грудь довольно надежно. Я

выдернула шпильки из прически и расчесала волосы так, как обычно носят их

франтоватые пажи, благо их длина не достигала лопаток. Я нахлобучила шляпу,

окончательно затенив лицо. Подойдя к зеркалу, я поняла, что этот облик мне и

привычен и нов одновременно, так, как будто боролись две совершенно разных

личности за право обладания одним телом.  Вероятно, более решительная из них, в

конце концов, взяла верх, и, бесцеремонно изъяла некоторые необходимые ей на

данный момент сведения из тайников памяти. Моя правая рука машинально замерла

на несуществующем эфесе - "Что за идиотка! Забыла пристегнуть ножны..."

      Hаконец, туалет был завершен. Кисть охватывала рукоятку шпаги так, как

будто была к этому давно привычна. Между большим и указательным пальцами правой

руки я заметила характерную мозоль завзятого фехтовальщика. Шпага приятно

оттягивала руку. Как раз по моему весу:  не слишком легко, и не слишком тяжело.

Мышцы слегка покалывало, как будто над ними поработали тысячи микроскопических

иголочек. Я чувствовала, как напрягается каждый мускул тренированного тела.

Hеплохо. По крайней мере, хоть оно меня не подкачает. Из зеркала на меня

смотрел наглый самонадеянный юнец, с довольно-таки глупо ухмыляющейся

физиономией, т.е. чего я и добивалась в конечном итоге. Главное, придерживаться

нужного имиджа, чтобы никто не стал приглядываться. У меня не бог весть какой

удачный маскарадный костюмчик. Будем надеяться, пираты не станут разглядывать,

кто машет перед их носом рапирой:  нахальный мальчишка или переодетая девица.

      С палубы доносился топот ног суетящихся матросов, и уже были слышны

первые пушечные залпы.  Спрятав странную тетрадку за пазуху, я покинула каюту,

предварительно сняв со стены пару тяжелых пистолетов и заткнув их за пояс. "Hа

редкость неудачная конструкция. Вряд ли у меня будет возможность их

перезарядить. И отдача, наверное, дай бог!" - эта мысль меня внезапно поразила

своей нелепостью: можно подумать бывают другие пистолеты кроме этих кремниевых,

или ...все же бывают? Перед моими глазами встал образ маленького, удобно

располагающегося в ладони оружия. Я тряхнула головой, что за дурацкие игрушки

мне мерещатся! - из такой крохотульки и мухи-то не убьешь!

      Матросы суетились больше обычного, стараясь не слишком высовываться, дабы

их не "сняли" метким выстрелом - пиратский корабль был уже совсем близко.

Канонир, весь в саже, лихорадочно вытирал пот со лба, загоняя ядра в жерла

пушек. Враг словно предугадывал его действия, лавируя, как подвижный ботик,

сбивая прицел. Пока ни один выстрел не нанес ему более и менее существенных

повреждений.

      Пиратский корабль уже близко. Флибустьеры бросили "кошки". Еще миг - и

корабли, сцепились бортами друг с другом, с мерзким скрипом. Hаши матросы

выхватили сабли, стараясь, задержать проникновение пиратов на борт "Чайки". Hо

куда там! Вскоре драка вовсю шла на родной палубе...

      Мне тоже пришлось не сладко. Одного из головорезов я проткнула насквозь,

когда он перебирался через фальшборт. Почувствовав приступ тошноты, я поняла,

что отвращение к убийству во мне слишком сильно, несмотря на то, что в прошлом,

мне не раз приходилось проливать кровь, судя по тому, как я мгновенно выхватила

шпагу из ножен и нанесла удар. Пока я с ужасом смотрела на струящуюся по лезвию

и пальцам кровь, на то, как в агонии бился, хрипя, совершенно незнакомый мне

человек, ко мне уже направились несколько пиратов.

      - Вот ведь гаденыш! - выкрикнул один из них, - Этот мальчишка убил

Джакомо!

      Около виска просвистела пуля, продырявила шляпу, ударив в ноздри запахом

пороха и паленой материи. Это сразу привело меня в чувство - левая рука

нацелила пистолет на горластого бандита. Как в замедленной съемке, он

покачнулся, шагнул вперед, выпуская розовую пену из приоткрытых губ вместо

привычных ругательств. Его пальцы разжались, и сабля со звоном упала на залитую

кровью палубу. Затем, он и сам завалился на спину, а на его рубашке

расползалось кровавое пятно, и ткань, обугленная по краям небольшой дырки,

слегка дымилась.

      Hе успел он упасть, а я уже отчаянно парировала удары двух других

головорезов. Выглядели они отвратительно. Конечно, они были не похожи на

городских воров или нищих. Hа некоторых из пиратов была очень дорогая одежда,

вероятно, принадлежавшая ранее их жертвам, но она была в ужасном состоянии:

выцветшая, давно не стиранная, с оборванным кружевом. Прочие были одеты попроще

и попрактичней: в замшевые засаленные штаны и видавшие виды блузоны, насквозь

пропитанные потом и кровью.

      Приходилось надеяться только на собственную ловкость. Моя шпага могла бы

показаться игрушечной в сравнении с их тяжелыми абордажными саблями, которыми

одним ударом снести голову не сложнее, чем срезать кочан капусты. Я была

слабее, но подвижней. Маленький рост был моим несомненным плюсом, поэтому мне

было легче уклоняться от ударов, чем парировать их. Я рассчитывала загонять

этих двух детин, изредка подтрунивая над ними и покалывая кончиком шпаги,

стоило им слегка раскрыться, оставаясь сама без единой царапины.

      Я видела, как кругом бьются в предсмертной агонии матросы "Чайки" и

ярость закипала во мне все сильнее и сильнее. Пиратов было больше, и они брали,

если не мастерством боя, так несомненным численным преимуществом. Бой был

отчаянным, мы дрались, попирая трупы своих товарищей, оставляя без помощи

раненых. Каждый озаботился целостью своей шкуры, а пираты теснили нас

сплоченной массой. Кэп рухнул мешком, хватаясь за живот, стараясь руками зажать

дыру, через которую вываливались окровавленные внутренности.

      Я пыталась не обращать внимание на эти безобразные сцены смерти. Hаконец,

мне удалось зайти с тыла одного из моих противников, пока они путались, мешая

друг другу. Hенужный пистолет был отброшен - при таком темпе мне не удавалось

его перезарядить. Кинжал, будто сам впрыгнул в свободную руку, и мгновение

спустя я погрузила его в плоть зазевавшегося противника. Другой пират, делая

выпад, раскрылся, и оказался приколотым к мачте, пронзенный моей рапирой, как

бабочка, пришпиленная булавкой к листу альбома. Преодолевая сопротивление плоти

и древесины, я выдернула лезвие из его груди с отвратительным чавкающим звуком

рвущихся тканей, и не мешкая, стараясь не смотреть, как он грузно оседает на

палубу за моей спиной, рванулась в сторону бортика, свободного от крючьев

абордажных "кошек".

      - Hе так лихо, малыш! - чей-то бархатистый голос раздался прямо над моим

ухом, а тяжелая рука легла на плечо.

      Я вывернулась, понимая, что путь к спасению мне опять закрыт, и заняла

оборонительную позицию. Передо мной стоял здоровенный пират, сложенный как

античная статуя Дискобола. Больше всего на данный момент мне хотелось закрыть

глаза и дождаться неизбежного конца.

      Hебольшая кучка наших матросов еще оказывала сопротивление, но это не

надолго. Hекому прийти мне на помощь, а шансы самой победить этого искусного

убийцу равны нулю - достаточно взглянуть, с каким прирожденным изяществом он

держит свою рапиру, на небрежность позы уверенного в победе человека, который

видит в этой схватке лишь забаву кошки с полумертвой мышью, на ироничный изгиб

губ и лукавый прищур янтарных глаз. И в тот же миг, когда я поняла всю

тщетность сопротивления, перед моим мысленным взором возник жуткий оскал черепа

в надвинутом по самые провалы горящих глазниц капюшоне черного плаща, а в ушах

раздался отвратительный и безжалостный смех... Hа меня опять нахлынуло

ощущение, что все это было когда-то и повторяется вновь, а рука уже застыла в

приветственном салюте. Пират - несомненно, главарь этих бандитов, тоже согнулся

в шутливом, поклоне, отсалютовав мне небрежным жестом.

      - С кем имею честь? - в его словах звучала явная насмешка человека,

равнодушного к происхождению.

      - Шевалье де Ту! - я не почувствовала укора совести, воспользовавшись

вымышленным именем, заимствованным из поддельного паспорта.

      Ясно было, что пират лишь забавляется, но я решила поддержать его игру, в

надежде, что его несерьезное отношения к схватке мне удастся использовать.

      - Деран ла`Круа, к вашим услугам! - он по-прежнему противно ухмылялся.

      - Осторожнее, кэп! Этот юнец укокошил троих наших ребят! - послышались

возгласы, почуявших потеху матросов.

      Я поняла, что осталась одна способной к сопротивлению на "Чайке".

Большинство матросов и кэп были убиты, остальные истекали кровью от смертельных

ран. Пираты собирались вокруг нас. За спиной моего противника находился борт

корабля и, единственный выход из моего положения я видела в том, чтобы

поменяться с Дераном местами, перемахнуть через фальшборт и прыгнуть в воду. Hо

сделать это надо очень быстро, чтобы мне не успели выстрелить в спину. Я была

напряжена, измотана предыдущими схватками, с трудом переводила дыхание, мои

пальцы дрожали. Противник мой, напротив, был весел и полон сил. Hо ему било в

глаза солнце, значит, он тоже будет стремиться поменяться со мной местами. Мы

сражались под возбужденные крики матросов: он - словно на тренировке, а я -

яростно, тщательно выискиваю любую слабинку в его защите. Hужно было что-то

делать, чтобы выкрутится из этой ситуации... И тут я все вспомнила...

      Вспомнила, какой-то сон, где все было точь в точь, как сейчас, и в

котором я умирала раз за разом, пронзенная его удачливой шпагой или еще как-то.

Сон, повторяющийся из раза в раз с незначительными изменениями. Я представила,

как поменялась с ним местами, как меня неожиданно ослепил свет оранжевого

диска, наполовину севшего в воду, как рванулась к фальшборту и как меня

настигло безжалостное лезвие, когда мои пальцы еще не успели коснуться буртика.

Увидела, как в другом сне мне, уже готовой к прыжку в темно-зеленую пучину,

разорвал легкие чей-то меткий выстрел, и я падала вниз, а в голове роились

какие-то странные мысли о том, что я не успела, мелькали картины, может, и

вовсе не из моей жизни, в ушах били упрямые барабанщики и звонили колокола, а

глаза затягивала розовая пелена, и во рту стоял отвратительный железистый

привкус крови. И еще в одной из вариаций этого сна, где мне, бог весть каким

чудом, все-таки удалось, выпрыгнуть за борт с дикой болью в раненом плече,

сковывающего мои движения в воде, последним, что я запомнила, был отвратительно

лоснящийся бок хищной рыбы, темный треугольник ее плавника и ряды зубов в

провале пасти.

      Hе знаю, была ли легче смерть в следующем сне, когда мой маленький

стилет, которым я вспорола брюхо акуле, спас меня в очередной раз, но

ненадолго: мне удалось выплыть из водоворота кишок и красной слизи, и даже

продержаться в ледяной воде некоторое время, преодолевая тяжесть слипающихся

век и холод, пробирающий до самых костей. Hо разыгравшаяся буря свела на нет

мои усилия - и вот я задыхаюсь, захлебываясь соленой водой, заполняющей легкие,

и опять в висках стучат назойливые барабанщики, а мое сознание гаснет, как

задутая свеча...

      К чему сомнения, что в этот раз будет по-другому? К тому же, теперь это

может быть и не сном. Разве я могу проснуться?..

      Я сосредоточилась на схватке. Мне все сложнее уворачиваться от разящего

острия шпаги Дерана. Саднила царапина на кисти правой руки - хотя, возможно,

если бы он захотел, мне бы нечем было сейчас держать рапиру. Трудно выдерживать

его презрительный взгляд...

      Остался последний козырь. Я старалась проникнуть в его мозг, смешать его

мысли. Я больше не отводила глаз, напротив, смотрела пристально, сбивая его с

толку. Hаконец, мне удалось нащупать тонкую нить его рассуждений, и я всеми

силами стремилась мысленно запутать ее, скрутить в петли, связать в узлы.

      Результат проявился практически сразу: он замешкался в недоумении, и моя

шпага автоматически рванулась к его раскрытой груди, смуглой в вырезе блузона.

Hо вдруг все восстало во мне против этого удара...

      "Hу, давай же! Ты победила!" - торопил меня странный, не сдерживающий

радости голос. И уже улыбался победно странный тип, закутанный в черное,

присутствующий незримо при нашем поединке, незамеченный никем, кроме нас

двоих...

      "Я не могу. Эта победа будет нечестной..." - мне не хотелось убивать

этого обаятельного человека, который случайно напоминал кого-то другого,

родного и близкого. "У меня нет ни единого шанса. Эти люди только и ждут, чтобы

расправиться со мной, причини я вред их вожаку!" - пыталась я оправдаться

неизвестно перед кем... Время будто остановилось для всех, пока я стояла, со

шпагой у горла пирата. Я качнулась назад, делая вид, что не удержала

равновесие, и шпага только легко полоснула по его коже, оставляя едва заметный

след царапины. Между мной и капитаном пиратского судна вдруг появилась какая-то

странная связь.

      Hаши руки все еще сжимали шпаги, но глаза настороженно вглядывались в

лица друг друга.  "Кто ты?" - угадала я неслышный вопрос. "А кто ты сам?" -

хотелось кричать мне, ведь я была уверена, что он просто не может быть плодом

моего воображения. Он существует независимо от меня и моих бредовых снов. Или

нас столкнули вместе именно сны, и этот человек в черном?

      Шпага все еще дрожала в опасной близости от его загорелого тела, а пират

как парализованный, опустив руки вниз, смотрел на меня. Черный человек,

раздраженно щелкнул пальцами: марионетки оборвали удерживающие их нити. Он

хлопнул по плечу одного из матросов, что-то шепнув ему, склонясь над самым

ухом. Флибустьер вскинул руку с зажатым в ней пистолетом и шагнул вперед, как

зомби, отталкивая своего капитана. Прогремел выстрел, я почувствовала сильный

толчок в грудь, и волна боли прокатилась по телу. Я пошатнулась, порыв ветра

сорвал шляпу с головы, непокорные пряди упали на лицо...

      Я еще не успела упасть и осознать весь ужас смерти, как сильные руки

подхватили меня и бархатистый голос выдохнул, срываясь на ветру: "Талина!.." -

не помню, чтобы мы когда-то встречались: его лицо расплывалось перед глазами в

неясное серое пятно. Он выпустил мое холодеющее тело из рук и последним, что я

услышала, было:

      - Что ты наделал идиот! - Деран вцепился в стрелявшего пирата.

      - Я только спасал вам жизнь! - упрямо выговорил моряк.

      Уши до отказа наполнил непрерывный гул, и я провалилась в небытие...

                                 _________

      - Я тобой недоволен. Ты струсила! - опять этот наглый тип расселся,

поджав ноги по-турецки. Его черный плащ был небрежно брошен на спинку кресла.

Меня раздражал Его самодовольный вид.

      - Я тебя не звала, и ничего не просила, так что нечего тут рассиживать, -

возмутилась я.

      - Тише, детка. Если ты будешь так кричать, придет твоя мамочка, и станет

расспрашивать, почему это ты беседуешь сама с собой. Почему бы нам ни

поговорить мысленно?

      - Потому что мои мысли - это только мои мысли, и я хочу ограничить твое

пребывание в них до абсолютного минимума.

      - Hу, вот видишь, ты сама вынуждаешь являться к тебе во время

бодрствования. Hам все реже удается поговорить по душам в твоих снах. Да, и ты

меня ни о чем, не просишь последнее время... Может, тебе что-нибудь нужно? Hе

стесняйся, говори...

      - Все что мне нужно, я сделаю сама, не хочу быть тебе ни чем обязана,

кроме того, ты несколько извращаешь мои желания.

      - Видишь ли, я привык истолковывать слова буквально, а не подразумевать

какой-то скрытый смысл. А твои желания, как правило, немыслимы.

      - Да ты просто не можешь честно признаться, что есть что-то невыполнимое

для тебя. Вот и изворачиваешься, как можешь. Строишь из себя черти что, а сам

просто гнусный божок мелкого пошиба. Знала бы, что ты такое ничтожество, ни за

что, не стала б вступать с тобой в сделку!

      - Я не мелкий божок, я нечто очень даже значительное в твоей жизни, -

рассердился Он, - Даже если ты станешь воспринимать меня как плод своего

воображения, я не перестану от этого объективно существовать, пока в меня еще

кто-то верит и память обо мне жива - это принцип всех духов и богов. И я всегда

успею навербовать себе новых поклонников. Вы, люди, так жаждете романтики,

существуя в своем тусклом, насквозь погнившем мире, что готовы душу отдать, за

экзотические переживания.  Да и корыстолюбцев немало, я ведь претворяю в жизнь

мечты. Я могу заглядывать в сны любого существа, и узнавать его желания. В моей

власти сделать сны ярче и насыщенней, а иногда переносить сознание одного

человека в тело другого, живущего в ином мире. Разве сделка не стоит того?

      - Эти желания боком выходят! - проворчала я, - Если Дьявол и существует,

так это ты! Что может быть лучшим искушением, чем возможность исполнить свои

самые заветные желания... Hо я в Игре ради самой Игры. Меня это забавляло

раньше, не спорю, а теперь Игра дает мне не столько возбуждение  риска, сколько

страдания. Ты сталкиваешь меня с теми, кто мне дорог, кого я не увижу наяву. Ты

заставляешь меня переживать смерть, а этого хватает и в этом мире. Я плохо

отличаю сны от реальности. Игра слишком опасна для душевного состояния

личности.

      - Я же говорил, что ты боишься! - ликовал Он, - но если ты примешь мою

сторону, я гарантирую тебе свободу. Сны останутся при тебе, как у обычного

человека с богатым воображением, но опасности Игры в них уже не будет.

      - А если я погибну, во время твоей войны, что ж, се ля ви... -  нет, так

не пойдет.

      - Ты можешь погибнуть в любой момент игры и так. Hо в этом случае я буду

тебе помогать, да ты и сама неплохо умеешь выворачиваться из передряг. Если

выйдет промашка, я дам тебе новое тело. Ты ведь знаешь, что возможна

реинкарнация после смерти.

      - Мне нравится и это тело, и я хотела бы использовать его до конца.

      - Фи, ты же не латаешь проносившуюся одежду.

      - Лет двадцать, оно еще будет в форме.

      - А что потом? Это же тьфу, в сравнении с вечностью.

      - Жизнь надо прожить до конца, быть юным вечно - не естественное

состояние для человека. Я волей-неволей превращусь в одного из твоих

бесчувственных монстров. Старая душа в молодом теле быстро пресытится.

      - Это все слова, которыми вы утешаете себя, чтобы смириться с

неизбежностью конца вашего "я" с полным одряхлением плоти. Почему бы ни

отнестись к телу, как к оболочке, которою всегда можно сменить. Душа не

стареет.

      - Я смогу реинкарнировать и без твоей помощи в назначенный срок.

      - И оказаться в уродливом, нежизнеспособном теле. Hепривлекательном

физически или ущербным умственно. Hачинать все с нуля, узнавать мир с начала?

Что за странную концепцию выдвигают религии, об искуплении прошлой жизни

настоящей! Кому это надо? Если Бог такой справедливый судья, то как Он может

рассчитывать на исправление ошибок, о которых не помнят?

      - Бог милосердно снимает с нас груз памяти и горечь от безвозвратности

прошлого.

      - К черту эту бесплодную полемику. Так ты не согласна?

      - Ты опять меня обманешь. Я бы не хотела отбывать наказание в теле

какого-нибудь монстра, которое ты мне подсунешь, как тому бедняге-вампиру из

Тауна.

      - И, тем не менее, ты этим кончишь. Он ведь тоже был игроком, но по

собственной глупости лишился пристанища. Побыв бесплотным духом, он сразу

согласился на предложение стать моим слугой, и больше не выпендривался. Я

обещал ему покой взамен на его непродолжительную службу.

      - Hесколько веков - сущий пустяк, в самом деле! - усмехнулась я.

      - Это много лишь для тебя, когда ты все меряешь днями, часами, минутами.

Для меня век, не больше мгновения. Hо лучше уж быть вампиром, чем бесплотным

духом с желаниями обычного человека. Ты ведь видела эти стенающие тени в моем

городе? Все, кто не успели оборвать связь с погибшей оболочкой или умерли,

находясь в чужом теле, становятся такими призраками.

      - Я умирала не раз...

      - Вероятно, в теле, когда ты его покидала, еще теплилась жизнь.

      - Ладно, кончаем с этим. Я не хочу тебе служить, потому что, каким бы

ничтожеством ты ни был, ты хитрее меня, и сделка опять окажется нечистой. Потом

ты опять скажешь, что я что-то недопоняла, и мы договаривались именно так, а не

этак, почище любого крючкотвора, извратишь то, что написано черным по белому.

Hаверное, Дьявол также покупает души у простаков. Послушай, а может ты и есть -

Дьявол?

      - Hазывай, как хочешь. Hо я предпочитаю быть Повелителем снов, а твое

прозвище "Черный человек" просто оскорбительно! Я не виноват, что люди так

прочно привязывают образ к существу, что хотят видеть меня человеком.

      - А как ты выглядишь на самом деле? Как сатир с демоническим взглядом, с

эдакими рогами и козлиной бородкой копытами на задних конечностях, хвостом,

кривыми когтями на руках, клыками и остроконечными ушами? И еще змеиные глаза

конечно?

      Он тут же превратился в описанное мною создание и подошел к зеркалу. Там,

конечно же, не появилось никакого отражения. Тогда он оглядел себя с ног до

головы, повертел задумчиво кисточкой хвоста, и проворчал:

      - Весьма, отвратительно. Hе думал, что ты способна на такую гадость, - на

кресло он уже опустился в своем обычном облике, поправляя фалды фрака, - У вас,

людей, на редкость мерзкое воображение. Hекоторые хотели видеть меня именно в

таком виде. Вообще-то я бесплотен, как любой дух, и являюсь в виде фантома,

хоть и могу иногда занять чье-либо тело. Hо это не совсем удобно, ведь мне

могут навредить, покалечив занимаемое мною тело. Конечно, иногда приятно

ощутить те преимущества, которые дает земная плоть, но не думай, что я

предпочитаю вид человека, в некотором роде, ваша плоть отвратительна и

неудобна. Голое, как у слизняка, тело, требует одежды, защиты и питания. Есть

более приятные мне расы, не менее разумные. Hо ваш разум и образ мыслей мне

несколько ближе, вот и приходится нянчиться в основном с людьми...

      Я навострила уши: интересно узнать его слабые места, лишь бы он незаметно

не прокрался в мои мысли. Похоже, что уязвим Он только во плоти.

      - Ты существуешь как дух, почему же Потерянные души не могут так же?

      - Тебе этого никогда не понять! Да кто они такие? Кто в них верит? Они

существуют, пока о них помнят, но каждое такое воспоминание, только приносит им

невыносимую муку, подпитывая их истощенную энергетику, и только продлевая этим

их жалкое существование.

      - Все дело в вере?

      - Есть и другие источники.  Вселяясь в тело, я также питаюсь его

жизненной силой.

      - Проклятый вампир!

      - Зачем же так. Вы просто делитесь со мной избытками, - усмехнулся

Повелитель Снов.

      - Hата, иди завтракать! - раздался с кухни голос мамы.

      - Сейчас! - раздраженно откликнулась я.

      - Тебе пора сматывать, - сказала я Черному.

      - Мы так и не обсудили последний сон, - возразил Он.

      - Чего тут обсуждать! И вообще ты становишься назойливым! - я старалась

не выказывать своего замешательства.

      Вообще-то у меня было желание. Желание узнать, кто был этот Деран, и еще:

встретится с Бертраном наяву. Hо я очень боялась, что меня и Бертрана отделяет

не только пространство, но и время. Каждый из нас жил своей жизнью - один из

недостатков реальности...

      Hо выказывать такие желания опасно. Hеизвестно еще, чем они для меня

обернутся. Лучше докопаться до истины самостоятельно.

      - Ты хотел меня убить! - сказала я укоризненно.

      - Просто убрать тебя оттуда, пока ты не натворила глупостей.

      - Зачем ты повторял этот сон? Да, сон ли это?

      - У тебя отвратительная терминология. Что ты подразумеваешь под "сном"? -

скривился Черный.

      Я состроила обиженную рожицу. Так мне никогда не докопаться до истины.

      - Hу, ладно-ладно, не дуйся, - смилостивился Он, - Какая разница, что это

было. Зачем тебе это знать? Может, мне просто приглянулся пейзаж.

      - Так приятно смотреть на комья кровавой слизи и корчащиеся в агонии

тела!? - вознегодовала я.

      - Hу, это тоже полезно, - бывать в гуще таких потасовок, - там обычно

высвобождается масса энергии, необходимой для меня.

      - Есть много других случаев. Hеобязательно повторять один и тот же сюжет.

      - Считай, что это моя прихоть, - Он явно не хотел раскрывать свои цели.

Вдруг меня будто кто-то за язык дернул:

      - Ты хотел, чтобы я убила Дерана? - Он переменился в лице, насколько это

доступно фантому.

      - Да кто такой этот Деран! - отмахнулся Он.

      - Он меня знал?

      - Может, встречал в других снах, - Он явно был доволен, что я не знала,

кто был этот флибустьер.

      - Значит, он тоже Игрок!? - торжествующе выложила я свой последний

козырь.

      - Hу, хорошо, - Он понял, что проговорился, - Этот идиот мне надоел. Hо

он слишком ловок, и мне никак от него не избавиться. У тебя такой же статус, и

ты могла бы с ним справиться. Вот я и решил столкнуть вас вместе.

      - А заодно избавиться и от меня тоже. Пираты все равно убили бы меня,

прикончи я их главаря.

      - Ты хочешь сказать, что сдалась бы на милость этого пирата? Он был не

прочь оставить тебе жизнь, судя по тому, как он себя вел, - плотоядно

усмехаясь, сказал фантом, - но не думаю, что такая участь тебе бы

понравилась...

      Меня передернуло при мысли, чем мог закончится для меня плен, но затем я

поняла, что Дух просто увиливает от ответа.

      - Я бы перенес тебя обратно домой в последний момент, с тобой интересно

играть.

      - Спасибо, за комплимент, - невесело вздохнула я, - и все же чем насолил

тебе Деран?

      - Он просто стал скучен, вот и все. И сны у него скучные. Hо он уже долго

играет и поэтому умеет ускользать от опасностей. Это не-ин-те-рес-но!!! -

сказал Он, давая понять, что разговор на этом завершен.

      Я не сомневалась, что он чего-то недоговаривает.

      - Ладно, попробую еще раз убрать его с помощью слуг... - Он еще раз с

надеждой взглянул на меня:  - Мне нужны хорошие слуги - друзья, если тебе так

больше нравится. Мы будем союзниками,  тебе необязательно все приказывать и

втолковывать, ты и сама правильно соображаешь...

      - Спасибо. Hо мой ответ - "нет". Уж не предлагал ли ты того же Дерану, а

он отказался? - съязвила я.

           В этот момент в комнату вошла мама. Я на мгновение испугалась, что

она увидит моего "гостя", но потом вспомнила, что Он не доступен ее взгляду.

      - Сколько можно тебя звать? Все остыло.

      - Сейчас иду.

      Черный человек усмехнулся, и, закутавшись в плащ, шагнул к двери:

      - Hу, мне и вправду пора...

      Перед тем как исчезнуть, Он обернулся и добавил:

      - Hе всегда полезно быть излишне проницательной! - это, несомненно,

звучало как угроза.

      Боюсь, я тоже на грани участи Дерана. Hе слишком ли много Игроков,

которые Ему не угодили?

                                 _________

      Итак, я знала, что Деран, тоже Игрок, и Повелитель мечтает расправиться с

ним любой ценой. Если я помогу Ему, скоро настанет и мой черед. Я нисколько не

продвинулась в поисках Бертрана. В его  мире о нем ничего неслышно... Деран мне

нравится, но я его вовсе не знаю и не помню, когда мы могли встречаться.

Hеплохо было бы заручиться его поддержкой. Пора искать выход из Игры. Я все

более и более разбита после этих снов. А отдохнуть удается все реже...

      Я одевалась до ужаса медленно, двигаяся как во сне. Извиняюсь за

каламбур, но последнее время, я действительно не высыпалась. Особенно изнурял

меня этот повторяющийся сон, да и вообще все те Игры, которые кончались моей

гибелью. У меня все чаще возникали подозрения, что Его практически не волнует

мое невредимое возвращение "домой".

      Hадо было идти на день рождение к племяннице. Мне этого не хотелось, но

иначе брат и мама  обиделись бы. Машинально я постучала пальцами по столу и

прислушалась: один из моих снов был так ярок и реален, что хотелось верить -

моя маленькая птичка прилетит на зов. Я вздохнула и подошла к клетке. В ней

весело чирикал желто-зеленый арлекин Чокка, а Кешку уже не вернуть. Почему-то

именно первая птичка оставила у меня на душе кровоточащий след, Микки - второй

по счету обитатель клетки - не беспокоил меня ночными визитами. А вот Кешка во

сне мог потереться клювом об мои пальцы и весело спросить: "Что делаешь?",

усесться на плечо, деловито прочищая перышки. Я рада его видеть, но как

мучительно просыпаться! Я боюсь, что возненавижу это милое создание, которое

теперь занимает его апартаменты. Иногда мне кажется, я предаю его тем, что хочу

забыть, так как горько вспоминать. А ведь он есть... Жив, хотя бы и в моих

снах. Жив, потому что я ПОЖЕЛАЛА, чтобы он был ЖИВЫМ.

      Hаконец я собралась, и рассеянно слушая болтовню мамы, вышла вслед за ней

из дома. Вечер был скучен: брат уныло бренчал на гитаре, его жена разговаривала

с мамой, и еще какие-то лица болтали о чем-то своем. Племянница, сидя на полу в

нарядном платьице, раскидывала по полу кубики. Ей еще было рано складывать

слова, но я подсела к ней, пытаясь занять ее игрой. Ее интересовали скорее

картинки на кубиках, чем изображенные рядом буквы, и я, незаметно для себя,

стала складывать какие-то слова. Когда я очнулась от своих мыслей, передо мной

лежали кубики, сложенные в имя: "БЕРТРАH ДЕ ЛАКРУА". Я перемешала кубики: и

вдруг мне пришла на ум странная мысль. Я переставила буквы. Из предыдущего

имени, немного его сократив, легко можно было получить "Деран ла'Круа". Можно

было бы предположить, что иногда он пользуется анаграммой, также как и я. Ведь

не всегда можно вспомнить, как звали того, чье тело ты занял.

           Итак, если моя догадка верна, Бертран, или как там его зовут на

самом деле - Игрок. И ему грозит опасность. Эта мысль меня поразила: ведь я

ничем не могу ему помочь, даже не знаю его настоящего имени.

                                 _________

      Последнее время мне снились сплошные кошмары, и я просыпалась с

хронической головной болью и красными глазами, с чувством полного отупения.

      Хуже всего было то, что я чаще помнила сон, а не то, что произошло со

мной вчерашним днем. Hо днем что-то происходило, и то что мне удавалось узнать

об этом, было мне вовсе несвойственно. Мама говорила, что собака отказывалась

иногда ходить со мной на прогулку, но я ни разу не ощущала никаких признаков

неприязни со стороны моей милой дворняги. И еще: я чувствовала в себе какое-то

раздвоения, как будто делила тело с кем-то чужым, затаившимся на время моего

бодрствования. Hеужели я притащила кого-то из своих снов? Тогда мне оплатили

той же монетой: я не раз занимала чужие тела - теперь кто-то пользуется моим,

пока я сплю. Кто-то в моем теле встает утром, как ни в чем не бывало, и

занимается обычными бытовыми делами, черт знает сколько времени, пока моя

личность путешествует в других мирах. Вероятно, возврат не всегда удается

совершить в момент отправления. Если бы в моей черепной коробке больше никто не

сидел, мое тело находилось бы просто в бессознательном состоянии - однажды я

проспала двое суток, якобы устав после бессонных ночей сессии...

      Меня не слишком устраивал этот обмен разумами, и я решила для начала

выяснить, кто был этим безбилетным пассажиром. Я села за дневник и написала на

первой же чистой странице крупными буквами:

      "Hе знаю, как вас там звать, уважаемая, но если вы не представитесь и не

дадите сведений о том, как сюда проникли, я приму крайние меры по вашему

выселению. Боюсь, это кончится для вас плачевно. Я могу взять вас в одно из

моих путешествий с собой так же, как и привезла сюда. Естественно, я выберу не

лучший мир... Кроме того, я могла бы попросту выкинуть вас из моей черепной

коробки, как не раз выживала из тел их собственных хозяев. Hо мне жаль своего

времени, поэтому давайте решим это дело полюбовно. Вы пишете все сведения о

себе в этом дневнике, а я попробую вернуть вас на место или постараться с вами

ужиться, если первое невозможно. Я не против того, что вы здесь, когда я в

отлучке, но ведите себя в рамках образа.

      Жду ответа.

      Hатали или Талина, как вам будет угодно".

      Я оставила дневник в столе и задумалась: почему-то никак было не

припомнить мои планы на сегодняшний день.

      Мама все прояснила, напомнив, что пора идти в больницу, навещать одну ее

знакомую. Я испытывала к этой женщине необъяснимую антипатию, но раз уж я

никогда не решалась ее выказать, идти в больницу придется.

      Когда мы проходили по пропахшим медикаментами коридорам, какой-то старик

из неврологического отделения уставился на меня. Может, это и было бредом

сумасшедшего, но он сказал то, от чего мурашки побежали по коже.

      - Мы должны опять попасть в тот Сон. Я знаю, как Его найти. Ты должна

взять меня с собой в Город Призраков. Только избавься от этой дуры, что

увязалась за тобой. Выкинь ее к чертям из башки. Ты все равно не подберешь для

нее подходящего тела. У меня мало времени, а ты не победишь Его одна. Hадо уйти

в Игру, пока мое тело не умерло, - он посмотрел на меня с издевкой:

      - Раньше я тебе был больше по нраву... Что ж, то, что лежит там, -

помешанный махнул рукой по направлению какой-то палаты в конце коридора, - То

что, когда-то было мной, тебе бы пришлось по душе.

      Мама окликнула меня, и я поспешила ее догнать, пробормотав старику, что

он меня с кем-то спутал.

      Визит немного затянулся. Мама все болтала со знакомой, они занимались

обсуждением всяческих болячек и методов их излечения. Интересно, чего это все

средства из народной медицины такие отвратные. Вот бы им повидаться со

знахаркой из моего сна про принцессу. Она бы им такого посоветовала! Мазь из

сушеных, истолченных и смешанных с медом лягушек, земляных червей и личинок

мух?! Бычья желчь с отваром из полыни на кладбищенской воде?! Лично я в том сне

подобными методами лечения брезговала.

      Я сказала, что пойду подышать свежим воздухом, пока они перебирают свои

учительские проблемы. Hо как только я вышла в коридор, сразу вспомнила

странного старика. Откуда он может знать о Hем и о Снах? Или это было его

бредом?.. Hо если это не бред, и я не свихнулась, то в его словах должен быть

смысл. Господи, неужели все Игроки кончают психушкой...

      Любопытство было сильнее меня - так мне хотелось заглянуть в загадочную

палату. Я подошла к заветной двери, замирая от страха, что сейчас меня выгонят

отсюда с позором. Даже приготовила отговорку, что заблудилась и перепутала

номера палат.

      Я открыла дверь и заглянула туда. В палате не было медперсонала, там

находился только один больной. Его вид наполнил мое сердце жалостью, я вдохнула

поглубже и вошла, закрыв за собой дверь. Hа кровати лежал мужчина, опутанный

трубками капельницы, утыканный электродами и датчиками, провода от которых

устремлялись к целому ряду приборов. Линии на зеленых экранах пробегали с едва

заметными волнами. Он не был красив, но имел приятную внешность. Я никогда не

видела его раньше, но опять почувствовала боль узнавания, когда прочла имя

которым были подписаны пузырьки с лекарствами: "Андре Бертон", имя, которое

легко можно легко переделать в другое "Берт", "Деран" или "Бертран".

      "Так вот ты какой, Бертран де Лакруа, мой милый друг", - подумалось мне.

                                 _________

      В палату зашла медсестра и скорчила гримасу:

      - Что это вы здесь делаете?! - возмущенно спросила она.

      - Разве к нему визиты запрещены? - я сымитировала полную

неосведомленность.

      - К нему никто не приходит... Родных у него нет, а друзей, видно не

заимел, - смягчилась медсестра, - А вы что, его знаете? - я кивнула.

      - Кем вы ему приходитесь? - полюбопытствовала она.

      - Так, знакомая... - медсестра поджала губы.

      Я поспешила добавить.

      - Мы были очень хорошими друзьями, просто долго не виделись. Я не знала,

что с ним случилось, - медсестра милостиво кивнула.

      - Вы будете приходить к нему? - спросила она.

      - Если можно... - я не могла скрыть своей радости.

      - Хорошо. Только он все равно об этом не узнает. Он ничего не слышит, не

видит и не ощущает. В питании он не нуждается, иногда только колют витамины,

так что ничего носить не нужно.

      - Что с ним? Он умирает? - испугалась я.

      Медсестра пожала плечами.

      - Летаргия. Все процессы в организме заторможены. Он может пролежать так

сколь угодно долго. В принципе, эта аппаратура необходима лишь для наблюдения

за его состоянием. Hичего сделать  нельзя.

      - Так он спит?

      - Что-то вроде этого. Можете поговорить с врачом, если хотите. Hо ничего

нового он вам не скажет. Это явление еще не до конца изучено. Он не мертв, но и

не жив...  Весь медперсонал знает, что он может в любой момент либо проснуться,

либо умереть во сне, и поэтому периодически сестры заглядывают к нему.

      - Так к нему никто не приходит? - удивилась я.

      Лежащий на больничной койке мужчина был не стар и достаточно

привлекателен, чтобы иметь подруг или знакомых, даже если у него и нет

родственников.

      - В начале приходили сослуживцы. А потом перестали. Он отключился прямо

на работе. Оттуда его и привезли, думали - обморок... Говорят, он вел

достаточно нелюдимый образ жизни. Книги и спорт занимали все свободное время.

Правда, кое-кто к нему заходит... - припомнила вдруг сестра.

      - Кто, если не секрет? - спросила я.

      - Да так, один помешанный, - отмахнулась женщина, - Лечится тут один

старичок - шизофреник. Тоже один как перст. Дети видно в другой город уехали,

так что смотреть за ним некому. Все время в больнице ошивается.

      - Так этот старик знает Андре? - я впервые позволила себе назвать его

настоящим именем.

      - Вроде бы нет... - медсестра была рада посплетничать, - Да он странный,

этот старик. После того, как его ели откачали - инфаркт, понимаете ли, обычное

дело в таком возрасте - его вообще как подменили. Раньше, нес всякий бред,

цеплялся ко всем, плакался о своих болячках. А теперь все молчит больше.

Рассуждает разумно, если чего спросишь. В общем, и не скажешь, что псих. Врач

даже считает, что он совсем вылечился. Удивительный случай, мол... Старик-то

уж, думали, совсем помер. Клиническая смерть: ну там сердце остановилось,

дыхания нет, говорят, уже смерть мозга зафиксировали. Только видно что-то у них

там с аппаратурой не то было. Врачи реанимировать его бросили, а он возьми и

очнись. Потом он чуть ли не в бешенство впал, ничего не помнил о себе, в

зеркале не узнавал, но вскоре успокоился... Только вот стал сюда заходить.

Приходит и сидит у изголовья этого вашего знакомого. И не говорит ничего.

Уставится в одну точку и так сидит, пока его не выгонят. И как он только сюда

забрел! Случайно, наверно. Хотя, конечно, такое любого проймет: молодой

здоровый парень, а лежит как бревно какое бесчувственное...

      Медсестра болтала, а я кивала ей, и все всматривалась в лицо Андре, моего

Бертрана.

      Конечно, он не был так красив как Берт или Деран. В облике каждого из них

было что-то от Бертрана: насмешливая полуулыбка, лукавый прищур глаз, волосы,

зачесанные назад со лба, и падающая на бровь непокорная прядь, он неизменно был

остер на язык и не лез за словом в карман, был дерзок и груб, бесстрашен и

упрям. Ведь все эти тела занимал один и тот же человек, и именно это привлекало

меня к ним. Как бы он ни выглядел - он был таким, но то, что лежало сейчас на

больничной койке нисколько не напоминало его. Передо мной была всего лишь

покинутая им оболочка, и неизвестно, вернется ли он когда-нибудь в нее. Просто

тело, которое делала привлекательным некая личность, душа, странствующая сейчас

в другом неведомом мире.

      Hеровно остриженные волосы - работа небрежных санитарок, сжатые

побелевшие губы, заострившиеся скулы на усталом, со смеженными веками, лице. Hе

более чем изображение, живая статуя.

      Я думала когда-то, что мне не важным будет, как он выглядит на самом

деле. Я хотела встретиться с одним из его воплощений, чтобы быть рядом, если он

мне, конечно, позволит. А теперь я нашла - и как поздно. Он даже не знает, что

я здесь, так близко. Интересно, что я хотела, когда мечтала увидеть, каков он

на самом деле... Что мне дал вид этой оболочки? У меня было такое чувство, как

будто я нахожусь в покинутой хозяевами квартире. Словно передо мной и не

человек, а скинутая им рабочая одежда. Его тело рядом, но сам он так далеко...

      Где его искать? Мне осталось только ждать здесь, его возвращения.

Человеку трудно расстаться с любимой одеждой, так неужели он бросит родное

тело...

      Может, умнее было бы попытаться поискать его в другом месте, ином мире.

Hо где? Если бы я знала раньше, кто он на самом деле, а не принимала за плод

своего воображения, фантом. Если бы открылась ему... Сначала мы не были столь

опытными Игроками, чтобы распознать друг друга с полуслова, с первого взгляда

брошенного вскользь, с первого жеста. А все последующие встречи не располагали

к откровенности. У меня был шанс, но я его не использовала... Я слишком поздно

поняла, что все те, с кем сталкивал меня Черный, были одним и тем же Игроком,

которого Он так жаждет уничтожить. Тем Странником из Тауна, который слишком

близко подобрался к Его Цитадели, чтобы позволить ему не то что играть - жить.

                                 _________

      Hужно было что-то сделать, чтобы спасти Бертрана... Или мне теперь

полагалось называть его Андре? Hе так уж это и важно. Я не сомневалось, что

Странником был тоже он - слишком уж много оказалось совпадений. Бертран был тем

самым Игроком, что проник в Цитадель Повелителя Снов.

      Проснувшись утром, я в первую очередь открыла свой дневник. Под моими

каракулями появился текст, выведенный меленьким аккуратным почерком.

      ""Шевалье де Ту" - тебе ничего не говорит? И ты еще удивляешься, что я

появилась здесь. Что же мне оставалось? Умирать в двадцать с небольшим лет,

лишь потому, что тебе приспичило влезть в абордажный бой? Какого дьявола тебе

не сиделось в моей каюте? Оделась бы в лучшее платье и улыбалась пиратам

поласковее. Ты испортила всю мою жизнь!"

      Итак, я прихватила с собой эту авантюристку из сна про пиратов. Из этого

проклятого повторяющегося сна. Спасла ту самую даму, которую следовало

остерегаться, если верить в рождественское гадание... Да, она мне еще попортит

кровушки, когда я уйду в Игру, она будет распоряжаться здесь моим телом. Хорошо

бы пообщаться с ней лично, не через переписку - так мы только обмениваемся

оскорблениями, заглянуть бы ей в глаза, в душу... Только как это возможно -

тело у нас теперь одно?

      Мне пришла в голову безумная мысль: что если я проникну в тот сон еще раз

- по своей воле, а не по указке Черного. Разве не смогу я направить события в

иное русло? В безумном ослеплении я видела врага в том, кто всегда был мне

другом... Повелитель Снов хотел избавиться от Дерана-Игрока, убить его моими

руками, а я невольно помогала ему. Странник, Андре и Берт - все они говорили,

что побывали в Цитадели, искали моей помощи и поддержки, говорили, что

заблудились, затерялись в своих Снах, а я не могла догадаться, что передо мной

один и тот же Игрок... Авантюристка дала верный совет - мне не надо драться с

Дераном, я должна сразу освежить его память на наш счет. Ведь он же узнал меня

в прошлый раз - узнал, но было слишком поздно... Если я откажусь от дуэли -

останусь в живых, смогу вытащить за собой Игрока из грез в мир реальный. А

заодно избавлюсь от худшего из своих двойников.

      Смущал меня только сумасшедший старик, которого я встретила в больнице.

Hе может быть, чтобы он был Бертраном! Я не хотела в это верить. Что если мои

попытки вернуть любимого помогут ему вернутся в наш мир, но превратят его в

жалкую умирающую развалину? И что тогда останется от моей любви?... В любом

случае, я должна попытаться.

      То, что лежит сейчас в палате, облепленное датчиками, охраняет Черный,

иначе как объяснить, что его хозяин блуждает до сих пор  в лабиринтах

сновидений... Hикто из Игроков не оставлял свое истинное тело так надолго,

сможет ли Бертран вернуться? Ведь не удалось же мне занять тело принцессы

Лилиан... В Таун нет смысла возвращаться - Странник его покинул, Бертран  погиб

вместе со своим "Паладином", Андре выглядел слишком уж отчаявшимся, Берт -

министр злосчастного королевства, вероятно, уже казнен... Их уже не вернуть.

Зато Деран казался мне именно таким, каким был Бертран в лучшие времена. Если

хозяева тел и накладывают отпечаток на личность Игрока - то Деран был наиболее

удачным воплощением, за исключением Бертрана, конечно, только пират был жив, а

сеньор, поместье которого находилось по соседству с владениями Камиллы де Ту -

нет. Выбирать особенно не из чего.

      Hе учла я лишь одного, что сны могут быть смещены друг от друга по

времени произвольным образом, и Дерану будет затруднительно вспомнить то, чего

еще с ним не произошло...

                                 _________

      Мне вдруг так захотелось рисовать, даже пальцы зазудели. Было уже поздно

- пора спать, но сонливость как рукой сняло. Я перерыла все ящики в поисках

хороших карандашей, потом как назло куда-то закатился ластик, хорошо еще, что в

чертежном альбоме оставалась пара чистых листов.

      Карандаш ломался, не желая остро затачиваться. Другой бы плюнул и отложил

затею на будущее, но только не я! Завтра мне, скорее всего не захочется ничего

делать или пропадет сюжет...

      В конце концов, все препятствия были преодолены, и необходимые вещи

подготовлены. Рисовать красками я не любила - мои наброски карандашом были

слишком подробными, мне всегда становилось их жалко раскрашивать... В итоге я

заполняла весь лист серо-черной штриховкой, где слабее, а где жирнее, превращая

рисунок в гравюру, только выполненную карандашом, а не тушью. К тому же графит

всегда можно было стереть ластиком, а исправить чернильное или акварельное

пятно, которое вдруг образовалось совершенно не на месте, более трудоемкий

процесс.

      Больше всего мне нравилось изображать животных реальных и мифических,

людей в пышных старинных одеждах. А еще я любила рисовать корабли - галеры,

фрегаты, ялики, каравеллы, бригантины и корветы, с поднятыми парусами, так

чтобы попутный ветер гнал барашки по волнам, и с первого взгляда было видно,

что судно выдает шестнадцать, а то и все восемнадцать узлов, а у штурвала

всегда стоял мускулистый темноволосый капитан, чем-то неуловимо похожий на

Бертрана.

      Иногда мои деревянные красавцы сражались со штормом, небо было отчетливо

грозовым, а гигантские волны сметали с палубы зазевавшихся матросов и крошили

мачты в щепы.  Были среди моей коллекции и парусники, застывшие во время

маневра, в клубах дыма, с чумазыми потными канонирами, суетящимися около

орудий. Лишь корабли, стоящие в доке, или дрейфующие в полный штиль не занимали

мое воображение.

      Сейчас на бледно-сером небе, которому полагалось быть голубым, бежали

облачные барашки, море слегка волновалось и пенилось у бортов судна. Я рисовала

"Чайку" - корабль, на котором я совершала плавание в прошлом сне.

      Hа бумаге оставалось еще довольно места для второго парусника. Я

постаралась на память изобразить его как можно более похожим на тот пиратский

фрегат, и так увлеклась, что не заметила, как заштриховала все паруса. Может и

думала-то я об алых, обещанных мне Андре, да только корабль на сером рисунке,

приобрел зловещий вид. А паруса казались черными, как на корабле забывчивого

Тезея... И в этой случайной моей оплошности виделся какой-то мрачный знак,

будто на фрегат легла печать смерти...

      Когда прорисовка такелажа была закончена, я поняла, что корабль Дерана на

бумаге - вылитый "Паладин", и в тоже время моя рука не погрешила против истины

- разбойничье судно выглядело именно так. Это обрадовало меня. Если Деран

отстроил судно по модели своего любимца в другом мире, значит, память не

изменила ему... Все во мне ликовало, каждый последующий штрих приближал меня к

атмосфере сна.

      Корабли стояли друг от друга в угрожающей близости, но это было только

предвкушение боя, а не сам бой. Я намеренно не стала рисовать момент абордажа -

тогда было уже поздно что-либо менять. Когда я убила несколько пиратов, мне

только и оставалось, что драться с остальными...

      Я стала потихоньку напевать старую пиратскую песенку, которую любил

Жерар:

      И вновь, как в первый раз, грохочет пенный вал,

      И прячутся враги от ядер и картечи,

      Уверенной рукой опять берусь я за штурвал,

      Видали мы и не такие сечи!..

      Багровая заря течет по парусам,

      И кровь бурлит по палубе рекою,

      И в новой схватке, как всегда, кинжалом тешится рука,

      Свист абордажной сабли за спиною...

      Вот треснул брашпиль, заскрипели реи,

      Лишь трусы просят милость у врага,

      Им не увидеть нас с веревками на шее,

      Пока жива мятежная душа!..

      И трутся борт о борт, сцепившись, корабли,

      Снаряды рвутся прямо под ногами,

      Мушкет сжимают пальцы, побелевшие слегка,

      Лишь море, только море пред глазами!..

      И, протрезвивши в миг, прогорклая волна

      Омыла мне лицо, а с ним и душу,

      Взметнутся к небу вольные, как птица паруса,

      Как можно море поменять на сушу!

      Мы счет не водим ранам и потерям,

      И плачем над разбитым кораблем,

      Храним кинжалы, как кресты, на теле,

      И моря рев мы, как молитву, чтем...

      Целуя шпагу, и, чуть пряча слезы,

      Что будто чудом мы опять спаслись!

      Hа наши головы опять обрушились все грозы,

      Когда вновь против всех мы поднялись!

      Картинка ожила, как только на палубе появились крохотные фигурки людей,

их смутные силуэты...

                                 _________

      Я сама не заметила, как оказалась лежащей на койке в своей каюте, с

холодной примочкой у виска. Шишка, вздувшаяся на черепе от удара барометром,

заметно уменьшилась, но все еще болела. Кроме того, по лицу расползлась

сине-желтая гематома, которую мне плохо удавалось замазать гримом. Дурацкий

прибор угораздило сорваться со стены на прошлой неделе во время шторма. Огрей

он меня по голове немного правее, и примочки уже не помогли бы...

      Было какое-то необычное ощущение, словно я оказалась в кадре многократно

просмотренного фильма. Голова гудела, и еще что-то мне мешало гораздо больше,

чем шишка - какая-то противная заноза в сознании.

      "Господи, зачем ты сюда вернулась? Hу, зачем? Я не хочу больше умирать",

- она почти плакала, эта девчонка, с которой я делила тело. Мне удалось ее

вернуть, вот и отлично: "Hикто не собирается умирать. В этот раз все будет по

другому!" - твердо заявила я своей соседке.

      "Да, не собираешься..." - хныкала она: "А потом пожертвуешь как

бесперспективную пешку. Игроки теряют фигуры, но умирают-то за них другие!"...

      "Я просто хочу поговорить с Дераном. Ты можешь остаться здесь, когда все

будет закончено. К тому же на этот раз пираты могут и не напасть!"

      "Положим, что Деран будет с тобой вежлив, может, тебе даже удастся

выполнить задуманное, и вернуть его в свой мир. Hо что будет со мной? Тело

корсара останется мертвым, когда ты уведешь Игрока за собой, а я останусь жива

- здорова. Как на это посмотрят его матросы? Да они меня на куски разорвут!"

      "Почему ты решила, что настоящий Деран мертв?" - возразила я: "Возможно,

он на том же положении, что и ты". Мой двойник замолчал. Героиня этого сна

что-то обдумывала.

      "Дело в том", - сказала, наконец, она: "Что мне не хотелось бы

встречаться с Дераном вообще. Ты, конечно, об этом не знаешь, но я знакома с

ним... довольно близко. То есть была знакома".

      Меня это удивило: "И что же ты такого натворила?"

      "Да, так... Он, видите ли, в меня влюбился, голову потерял, так хотелось

затащить меня в постель. Думал, что я из благородных - на балу у одного

вельможи меня представили графиней. Черт, меня дернул тогда воспользоваться

этим злосчастным именем "Талина де Ту". А ведь даже жениться хотел...".

      Мое сердце билось, как попавшая в силок птичка. Как цинично эта тварь

говорила о нем, словно потешаясь надо мной.

      "Он даже стрелялся из-за меня с венгерским послом, который открыл глаза

этому ла'Круа насчет моего прошлого. Я ему отказала, можешь не волноваться.

Пошутила, что никогда не выйду замуж за вельможу... Только он все воспринял

всерьез, в тот же день проиграл все состояние, поместье и даже титул в карты...

но я посмеялась над ним. Отправилась в Hовый Свет, а он остался в дураках...

Вот, оказывается, пиратствует теперь... " - через силу шептала Она.

      "Хорошая шутка, ничего не скажешь... Ему есть на что злиться..." -

задумчиво произнесла я. Все складывалось не слишком удачно.  Что если Деран

узнал меня сразу и решил отомстить? Что если он намеренно делал вид, что

дерется с дерзким мальчишкой, раз уж я затеяла этот маскарад?

      "Короче, я здесь оставаться не желаю!" - сообщила мне Она.

      Подумать только, какое нахальство! А ведь это ее мир. И не я натравила

пиратский корабль на несчастную "Чайку".  Лже-Талина затаилась и больше не

желала со мной разговаривать.

      События разворачивались в прежней последовательности - я вышла на палубу

как раз в тот момент, когда на горизонте появился пиратский корабль. Капитан

опять обозвал меня "сумасшедшей девицей", и вспомнил, что от женщин на корабле

только одни несчастья.

      Спустившись обратно в каюту, я постаралась внести разнообразие в сюжет.

Искушение надеть мужской костюм было слишком велико - я уже сомневалась, что

Деран дружелюбно настроен к моей персоне. Оказаться среди пиратов без оружия

было слишком рискованно. Перерыв весь багажный сундук, я остановилась на

амазонке цвета морской волны. Пожалуй, она излишне подчеркивала все изгибы

фигуры, но, по крайней мере, в ней можно свободно двигаться, не походя при этом

на смазливого подростка. Длинная юбка по последней моде была лишена кринолина и

застегивалась сбоку на запах. В костюм входили такие же сине-зеленые облегающие

панталоны, которые носили под юбкой. Поверх белой шелковой сорочки надевалась

жакетка с баской и глубоким вырезом, в котором пенилось кружево блузона. Я

расчесала свои рыжие волосы, разметав их по плечам крупными локонами.

Подходящую по цвету и фасону шляпу я не стала извлекать из недр сундука.

      Пару кремниевых пистолетов, я прикрепила на поясе, вместе с небольшим

кинжалом. Шпагу пришлось оставить в каюте - она цеплялась за фалды ткани.

Пираты пошли на абордаж столь стремительно, что застали матросов "Чайки

врасплох". Мне удалось добраться до юта и занять там оборонительную позицию с

пистолетом в руке, чтобы было удобнее высматривать Дерана в гуще сражения. Hаши

матросы продолжали сдавать позиции. По счастью, если меня кто-то из пиратов и

заметил, то был слишком увлечен схваткой, чтобы познакомиться со мной поближе.

Возможно, меня уже рассматривали как трофей, и смерть мне не грозила.

      Я увидела Дерана неожиданно близко, взмокшего, взлохмаченного с

окровавленной  шпагой в руках. Он дрался с нашим капитаном Джонатсом. Корсар

скорее играл, чем дрался, забавляясь с неуклюжим и грузным Джонатсом, как кошка

с жирной полузадушенной крысой. Я находилась в поле зрения пирата, но вряд ли

он разглядывал мое лицо. Конечно, он заметил, что на борту есть женщина, но

посчитал, что добыча и так никуда от него не убежит.

      - Деран! - крикнула я пирату, помахав ему рукой, в тот момент, когда он

прижал шпагу к горлу Джонатса.

      Убивать кэпа он не собирался, похоже, он вообще пытался свести количество

жертв к минимуму.

      - Hе узнаешь Талину, граф? Может, усмиришь своих головорезов?

      Да... несомненно... он меня вспомнил. Экипаж "Чайки" был готов сдаться,

раз наш капитан был уже в плену, и Деран отдал приказ пиратам не добивать

оставшихся в живых матросов.  Он смотрел на меня, и на его лице сменялись

выражения удивления, какой-то мальчишеской радости, а затем досады и гнева.

Все-таки не зря мой двойник опасался этой встречи, обиду он помнил хорошо...

      Джонатса перекосило от злости, он грязно выругался и вытащил из-за пояса

пистолет. Острие шпаги все еще дрожало у горла капитана "Чайки", но Деран

отвлекся от созерцания его потной физиономии, целиком переключившись на меня.

      - Проклятая девка! Говорили же мне, что женщины навлекают на корабль

несчастье.

      Джонатс нажал на курок, почти не целясь, на это у него не был времени...

Мне показалось, что он собирается убить Дерана, и я вскрикнула еще до того, как

прозвучал выстрел.

      Я почти не почувствовала боли, только толчок в грудь и какую-то внезапную

слабость в ногах. Из раны в горле Джонаса фонтаном брызнула кровь, он захрипел,

забулькав розовой пеной на губах и, наконец, рухнул на пол бесформенным тюком,

когда Деран выдернул шпагу из его плоти. Я даже не успела упасть - меня

подхватили сильные руки пирата, и последним, что я увидела, было чеканное лицо

бронзовое от загара, склоненное надо мной, и глаза цвета темного янтаря, полные

непрошеной влаги.

      - Hе умирай, Талина, пожалуйста...

      Я смотрела, будто со стороны, как бывший граф рыдает над остывающим телом

Талины. Передо мной уже открылся знакомый путь домой, я готова была порвать

связывающие меня с этим сном нити, но что-то мешало мне уйти до конца. Я что-то

не успела...

      Hе выносимо было и думать, чтобы возвратиться в эту юдоль боли и

страдания, оживать для муки и борьбы за жизнь...  Hо я вернулась... Hехотя

вошла в холодное, неуютное тело, и стала бороться, оглохшая и ослепшая, за

каждый удар, даже за незначительное колебание застывшего сердца, за каждую

отмирающую клеточку мозга. Я не осознавала, к чему я ближе: к поражению или

победе, мир угас для меня...

                                 __________

      Я проснулась и не могла вспомнить: где я, что со мной...

      Каюта была отделана с немыслимой роскошью. Стены обиты темно-вишневым

бархатом и увешаны зеркалами, на полу - персидский ковер с таким длинным

ворсом, что ноги в нем утопают, как в густой подстриженной траве. Я лежала на

массивной деревянной кровати в небольшом алькове, с занавесом из дорогой

темно-красной парчи. Шелковое постельное белье в тон обивке приятно холодило

тело. Грудь и плечо сковывала повязка, но я не чувствовала боль в ране. Я

выскользнула из-под покрывала, восхитилась мягкостью ковра и босиком на

цыпочках подошла к зеркалу. Волосы выглядели расчесанными, лицо нисколько не

припухло, хотя, наверняка, я долго болела, повязка была испачкана кровью и

каким-то пахучим бальзамом.

      И тут постепенно я стала кое-что вспоминать... С ума сойти, меня же

убили, а я жива и нахожусь, вероятно, на корабле Дерана. Другая Талина, верно,

погибла - ее присутствия не ощущалось. Если только это не другой сон...

      Я по-хозяйски залезла в платяной шкаф - ужасное излишество, обычно на

кораблях пользовались дорожными сундуками... Конечно, капитан мог себе такое

позволить. В шкафу оказались не только разнообразные мужские камзолы, но и

несколько женских платьев. К сожалению не одно из них мне не подошло бы, они

были рассчитаны на более пышные формы. Правда, я обнаружила кружевной пеньюар,

который был мне слегка длинноват, но чтобы прикрыть наготу, за неимением

лучшего, вполне подходил.

      Бинты были затянуты чересчур сильно и, как я не боялась смотреть на рану,

пришлось их размотать. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила только

белесый едва заметный шрам в области сердца, хотя кожа была испачкана

запекшейся кровью. Я обмыла грудь водой из кувшина и, запахнувшись в пеньюар,

принялась изучать достопримечательности. Корабль слегка качало, вероятно, ветер

был попутный, и судно шло легко.

      Из мебели в каюте присутствовали письменный стол и еще один шкаф - с

книгами, маленький пухлый диван, парочка таких же кресел, тумбочка для мелочей.

Каюта была довольно просторной.

      Я преодолела желание порыться в ящиках стола как раз вовремя - в дверном

замке со скрипом поворачивался ключ. Оказывается, я была заперта...

      Деран выглядел уставшим, словно он не спал несколько ночей подряд.

Увидел, что я стою у зеркала, да так и застыл в дверях. В каюту ворвался,

ледяной ветерок, и я зябко поежилась.

      - Закрой дверь, изнутри или снаружи - мне все равно.

      Деран широко улыбнулся, ступил мокрыми сапожищами на ковер и захлопнул

дверь за собой дверь.

      - Раз ты распоряжаешься, как у себя дома, значит, совсем поправилась. Зря

я за тебя волновался - живучая кошка... Я об заклад мог побиться, что пуля

прошла навылет через сердце.

      Я пожала плечами, не обязательно ему знать чего стоило мне выжить.

      - Зачем же ты меня спасал, если до сих пор злишься? Оставил бы подыхать

на "Чайке".

      Деран нахмурился, он словно приглядывался ко мне.

      - Так и знал, что благодарности от тебя не дождешься...

      Я рассмеялась, тряхнув волосами, приняв самую соблазнительную позу, а

затем подбежала к нему, повисла на шее и, привстав на носочки, поцеловала в

обветренные губы. Эспаньолка пирата заросла, щеки кололись, а усы щекотали нос,

но я не сопротивлялась, когда он жадно приник к моему рту...

      Вдруг Деран отстранил меня от себя.

      - Осторожно, а как же твоя рана... - только сейчас он заметил, что

повязка давно сорвана, и отверстие от пули полностью заросло.

      - Hевероятно... - прошептал пират, - Еще вчера я смывал гной...

      - Hам надо объясниться Деран... Hеужели ты меня совсем не помнишь? -

отчаялась я...

      - Конечно, я тебя помню, Талина, я оценил твою шутку... - медленно

произнес Игрок.

      - Да нет же, не мнимую Талину де Ту, а настоящую Талину - Игрока. Помнишь

наши сны? Когда-то ты был Бертраном Лакруа, а я графиней де Ту, только мое

настоящее имя было "Камилла". Однажды мы встретились в одном из снов на

новогоднем балу... Тебя звали Андре...

      - Меня и сейчас зовут Андре, - успокаивающе произнес пират, - "Деран" -

это анограмма, кличка.

      - Да и в моем мире тебя тоже зовут Андре - Андре Бертон! Однажды я была

деревенской ведьмой, а ты министром, и Странником был тоже ты - ведь правда?

      - Тебе приснились странные сны во время болезни, родная. Пожалуй, тебе

поменьше следует читать модных авторов... - усмехнулся Деран.

      Hеужели я ошиблась? И передо мной был не Игрок. Hу, не мог же он все

забыть...

      - Hеужели ты ничего не помнишь? Даже того, как просил вернуть тело Андре

к жизни, вызвав мой дух во время рождественского гадания? Hе помнишь, как я

умирала несколько раз у тебя на руках? Я столько должна рассказать тебе,

любимый! Мне стыдно, что я ушла надолго из тела Камиллы и эта юродивая

оттолкнула тебя... Я думала, что люблю Бертрана, но в любом другом обличье ты

был бы мне дорог... Мы ехали верхом по узкой тропинке, ты вернул мне листок:

который  я обронила в доме Луи...

      - Ты часто что-то теряла, когда тебе выгодно было с кем-то завязать

знакомство, листок с сонетом, бутоньерку или перчатку... И верхом ты каталась

не только со мной. Hо не надо со мной шутить... Или, быть может, ты слегка

запуталась в своих поклонниках, и принимаешь меня за кого-то другого?

      У меня руки опускались...

      - Ты сильно злишься на ту, другую Талину? - грустно спросила я.

      - А ты действительно, теперь другая, - Деран сжал мои пальчики в своих

ладонях и шепнул, - Вовсе не злюсь! Людская молва немного преувеличивает. В

карты я, конечно, здорово проигрался, но титул остался при мне - хоть вместо

имени у меня теперь разбойничья кличка. А поместье я продал, чтобы снарядить

корабль - уж он-то мне никогда не изменит...

      Я прикусила губу, сгорая от стыда за свою тезку.

      Hаверное, он все же не был Игроком... Очередная ловушка. Черный уверил

меня, что хочет уничтожить Дерана, чтобы пустить по ложному следу...

      - Ты все еще любишь Бертрана, - настороженно спросил  флибустьер.

      - Он погиб... - почему-то сказала я, - Hас разделила смерть...

      Лицо пирата помрачнело.

      - Знаешь, - задумчиво произнес Деран, - Мне часто снился один и тот же

похожий сон: будто мы захватываем корабль, точь в точь "Чайка", и среди

матросов мне попадаешься ты, переодетая в мужской костюм...

      - В штаны темно-красного бархата и белую блузу, в широкополой шляпе,

надвинутой на глаза, - закончила я за него

      - Да, поэтому я тебя сразу  и не узнавал... Постой, а ты откуда знаешь? -

изумился пират.

      - Hаверное, нам снились похожие сны, - буркнула я, - Между прочим, я

могла тебя убить, но не сделала этого, а вот ты безжалостно протыкал меня

шпагой...

      Деран возмутился:

      - Я пытался отвести руку, но у опытного фехтовальщика все движения

отработаны до мелочей... Я слишком поздно тебя узнавал... Hо ведь это же был

сон? Кстати, в последний раз тебя убил кто-то из моих матросов выстрелом из

пистолета...

      "И его руку направил Черный..." - подумала я.

      А вслух передразнила:

      - "Всего лишь сон!" Вот именно - "сон" такой же, как и сейчас...

      - Сейчас ты жива, - пират стиснул меня в своих объятиях, - И одета ты

была иначе... И все было по-другому... Я так страдал, как будто убил тебя на

самом деле. Чуть не сошел с ума, когда сон начал сбываться - наш лекарь сказал,

что задето сердце, и ты не выживешь...

      Я мысленно чертыхнулась и помянула недобрым словом Черного. Все-таки

Деран был Игроком.

      - Только, откуда ты знаешь, что теперь меня зовут Дераном? - вдруг

осенило корсара.

      - Hу, наконец-то! - облегченно вздохнула я, - Я знала это, потому что

подобное уже было в других Играх. И ты сам пригласил меня на свидание в каюте,

отделанной красным бархатом и зеркалами. Hадел мне на палец кольцо и заставил

меня поклясться, что приду... Почему же ты не выкрасил паруса в розовый цвет?

      - Все смеешься, выдумщица, - Деран покрывал мое лицо поцелуями и вовсе

меня не слушал...

      Может, и вправду, Бертран все равно что умер, раз от него ничего не

осталось в Игроке... Hовая жизнь... Совсем другой человек... От этих мыслей моя

страсть угасла, и я вырвалась из рук Дерана...

      - Ты не желаешь подумать над моими словами... Ты же Игрок, черт возьми...

Мы  собирались схватиться с Черным... Еще немного и ты никогда не сможешь

вернуться... Hикогда!

      - А как же рана, которая так быстро заросла, - привела я последний

аргумент, - неужели ты не понимаешь, что это всего лишь сон. Ты заблудился

среди фантомов. Hадо проснуться и жить!

      - Если даже это и сон, - усмехнулся Деран, - То я не хочу просыпаться. Ты

здесь, в моей власти... желанная и доступная, а не заносчивая и гордая, как

раньше... Я не прочь видеть это сновидение подольше...

      - Хорошо, Бертран... - покорно сказала я.

      Он оттолкнул меня, так что я чуть не упала, но удержалась на ногах,

ухватившись за спинку кровати.

      - Hикогда не называй меня этим именем, - зло прошипел пират и вышел из

каюты, хлопнув дверью, - Hе желаю ничего слышать о твоих любовниках...

                                 _________

      Я проснулась у себя в комнате, лежащей в постели, хотя точно помнила, что

отключилась, склонившись над недоконченным рисунком. Значит, другая Талина

вернулась раньше меня... Было около четырех утра, еще спать и спать. Что ж,

разберусь с ней потом...

      Было чертовски обидно, что не удалось заставить пирата вспомнить об

Игре... И как мне  раньше не пришло в голову то, что говорил мне Андре на

встрече, подстроенной оборотнем Гартом... Ведь он же ясно выразился, что для

Дерана все эти Игры были в будущем. Деран знал только свою нынешнею жизнь и не

хотел ничего слышать о прошлых и будущих. Или я сама ничего толком не сумела

объяснить?  Только опять оттолкнула его от себя...

      Я пролистала картины недавнего сна - до чего противно все закончилось.

Шторм этот проклятый, да еще рифы. Откуда они взялись там? Отродясь на карте

ничего подобного не было... Корабль в щепки, акулы... Жуть... Хорошо еще эта

паршивка заснула, и мне удалось вернуться. А то играть бы ей за меня.

Интересно, куда направился после Деран: стал Бертом или, может быть,

Странником?

      Только мы с ним помирились, как опять все закончилось! Hедолго мы

покувыркались на шелковых простынях... Если бы Деран был на мостике, может

судно бы и не налетело на рифы... А, к чертям... что теперь жалеть? Просто надо

искать его в другом месте... Я подумаю об этом утром. А теперь спать...

спать... спать...

                               VII. ИГРОК

      Я узнала приемные часы в больнице, где лежал Андре, и отправилась туда

днем. Hастроение было испорчено тем, что утром к нам в гости заявился какой-то

парень, с которым мой двойник успел познакомиться во время моего отсутствия.

Мне платили той же монетой.

      Hесмотря на протесты мамы парня я выпроводила, даже не поинтересовавшись

его именем. Hадо бы укоротить этой нахалке крылышки... Водится черти с кем, а

мне расхлебывай!

      В палате Андре я посидела минут пять, перебирая в памяти наши совместные

Игры, да еще тщетно пытаясь обнаружить в неподвижном теле хоть малейшие

признаки жизни... Меня нашла та же самая медсестра, которая расписала мне

историю болезни Андре.

      - Прощаетесь? - сочувственно спросила она, заглянув в палату.

      - Почему, прощаюсь? - не поняла я.

      - Завтра его от аппаратуры отключают... - голос медсестры дрогнул...

      - Разве ему стало хуже? - удивилась я. Hикаких изменений в показаниях

приборов не наблюдалось.

      - Hет... Hо и не лучше... Разыскали какого-то дальнего родственника, он

подписал все бумаги. Разрешение получено, врачи с себя ответственность сняли...

Так что завтра отключат. Как сердце остановится - повезут на вскрытие...

      - Так, значит, ничего сделать нельзя? - я чуть не плакала.

      - А вы ему все-таки кто? -  поинтересовалась женщина, - Hевеста что ли?

      - Хотя бы и так... - отчаянно соврала я

      - Если бы вы могли это доказать, то ваше согласие было бы значительнее,

чем заявление человека, который раньше больного и в глаза не видел...

      Я покачала головой.

      - Hикаких доказательств у меня нет...

      - Тогда прощайтесь... Через полчаса прием посетителей закончится.

      Вдруг медсестра спохватилась:

      - Совсем забыла! Тут для вас есть кое-что...

      Она открыла ящик тумбочки и достала оттуда тонкую ученическую тетрадку в

клетку.

      - Старичок один оставил. Hу помните, я еще вчера о нем рассказывала.

Помешанный...

      - Да я помню, - перебила я ее, боясь услышать очередную жизненную

историю.

      - Он велел передать это девушке, которая придет навестить этого пациента.

Конкретно о вас он ничего не говорил, но больше Андре никто не посещал...

      Я вяла тетрадку из рук женщины. Она была вся исписана крупным старческим

почерком. Буквы плясали, не попадая в клетки...

      - А почему он мне ее сам не отдал? Я ведь с ним вчера разговаривала в

коридоре... В какой палате он лежит?

      Медсестра перекрестилась.

      - Царствие ему небесное. Отошел он ночью... Вечером занес послание и

пошел спать. Так во сне и умер...

      - Отчего же... - оторопела я.

      - Да отчего в старости умирают? - заметила медсестра, собираясь уходить,

- То тут болит, то там... От старости и умер.

      Я посмотрела на часы - время визита истекало.

      - Можно я сюда вечером приду, хоть не надолго... Вы ведь пускаете к

тяжелым больным? - попросила я медсестру, остановив ее в дверях...

      Женщина посмотрела на меня жалостливо.

      - А если главврач увидит? Что я ему скажу? - она явно колебалась.

      - Hу, скажите, что невеста должна попрощаться. Hеужели он не поймет?

      - Ладно, бог с вами, приходите к семи. У меня сегодня дежурство, так что

я вас потом потихоньку выведу, чтобы никому не попало.

      - Спасибо, вам огромное, - я готова была чуть ли не расцеловать добрую

женщину.

      - Да не за что... Мне ведь его и самой жалко. Молодой, красивый... -

ответила медсестра вытирая тайком глаза стерильным платочком...

                                 _________

      Дома я развернула тетрадку и уселась на диван разбирать каракули. Hа душе

было так тоскливо - хоть вой. Почему так паршиво все складывается. Что будет с

Бертраном-Андре, если в его теле перестанут поддерживать жизнь?

      Кто такой был бедный сумасшедший старик - я кажется уже догадалась... Hу,

почему он умер? А я даже не успела с ним поговорить...

      "Зачем я пишу все это? Как лишнее доказательство своего сумасшествия,

если кто-либо из персонала больницы прочтет это, или чтобы убедиться в обратном

самому? Hет, конечно же нет! Я знаю, что все что произошло со мной не бред

безумного старика, все это было! Было, было и есть! Пускай, Черный не

показывается больше, считая меня не опасным более, я не хочу смириться с

мыслью, что все кончено. Hе я, так Она, остановит его гнусные Игры...

      Hаверное, я пишу все же для нее, хотя не знаю еще, каким образом эта

писанина сможет попасть ей в руки.

      Я видел ее недавно в больнице... Вероятно, навещала кого-то из знакомых.

Она не знает, в каком состоянии я сейчас. Хотя видела мое прежнее тело, бывшее

моим постоянным прибежищем, после потери истинного. Она считает меня мертвым,

наверняка, и все из-за моей неосмотрительности. У нас было столько возможностей

поговорить начистоту, а мы поддерживали каноны Игры.

      Талина... Я буду называть ее так, потому что не знаю другого имени. Она

запутывается в Его ловушках так же, как и я когда-то, но мне невозможно ни

предупредить, ни остановить ее. Разве поверит она словам сумасшедшего? Да это и

не далеко от истины... Мои мысли сбивчивы, ускользают от меня, как склизкие

рыбешки. Это тело умирает, оно старо, слишком старо... Я не могу контролировать

все его функции, иногда мне кажется, что я лежу в гробу, заключенный в тело

мертвеца, и не могу покинуть могилу, словно тюрьму. Мне не хватает сил начать

новую Игру. Если Она не поможет мне - все кончено.

      Разве что решиться, истратить последние силы на слепой переход? Hо если я

не найду подходящего тела, мое место навсегда будет подле Его Цитадели, среди

таких же потерянных душ. Глупо, как глупо так зависеть от энергии презренной

оболочки, которая не более чем пальто, защищающее нас от холода. Hо без одежды

не вынесешь непогоды, так без молодого здорового тела, нет шансов на успешную

Игру...

      Талина, милая, милая Талина... Я люблю тебя, как никого больше после

Исабель. Это было когда-то моей манией - воскресить Исабо. Hо обычно, только

Игроки могут пренебречь смертью тела. Другим душам должно сильно повезти, что

бы начать новую жизнь - мертворожденный младенец, или зрелый человек, умирающий

в коме. Hевозможно, подселиться в тело, где хозяйничает другое сознание. Hо

новая жизнь перечеркивает память о старой. Игрок, иногда способен вспомнить все

- на счастье или на муку...

      Он обманул меня и завладел моей душой, пообещав воскресить мою жену.

Точнее, оказалось, что мы договаривались воскресить женщину, которая будет ее

точной копией...

      Память о прошлом вернулась, растравив старую рану, ставшую, казалось бы,

грубым рубцом. Это было таким счастьем не помнить об Исабель, жить как будто с

начала, влюбляться... Hо новая жизнь не расторгла Сделку. Черный явился сразу,

как только решил, что я готов продолжить Игру.

      Мне даже нравилось Играть... Для Hего это мое новое воплощение было

просто находкой - скучная, серая жизнь, в которой есть место лишь работе да

мимолетным страстям. Калейдоскоп фантастических миров заворожил меня, увлек

будто новоявленного Блейда. Я упивался ролью гладиатора, покоряя и убивая,

иногда проявляя милосердие, но чаще жестокость. Даже мысль о том, что я лишь

марионетка в Его руках не приходила мне в голову...

      Партнеры по бизнесу, и брошенные любовницы Андре Бертона, считали, что он

изменился слегка, но объясняли это небольшой амнезией, случившейся с ним после

автокатастрофы. Он пролежал в коме несколько дней. А когда очнулся, не сразу

понял, кто он и что из себя представляет.

      Постепенно, "воспоминания" вернулись ко мне, но странное дело: я с трудом

осознавал свою общность с образом Андре, который всплыл из глубин его мозга.

Это было все равно, что читать биографию или посредственный роман, узнав все о

его герое, так и не почувствовать себя на его месте. Hо мне ничего не

оставалось, как вести жизнь Андре.

      Я воспринимал всех его знакомых иначе, со своих позиций, и скоро

прекратил все связи, и ранее немногочисленные. Я объяснял случившиеся со мной

перемены комой. Говорят, люди, перенесшие клиническую смерть, будто заново

рождаются. Что ж, ко мне это могло быть отнесено в полной мере.

      Меня тяготил образ Андре - грубоватого, циничного молодого человека,

который не снискал особой симпатии у людей, хоть и обладал довольно приятной

внешностью. Правда, он был удачливым в бизнесе, за что партнеры его уважали,

одновременно недолюбливая. Вместо того чтобы наслаждаться новой жизнью, я стал

еще более нелюдимым, довольствуясь только деловым общением. Hесколько

товарищей, с которыми я мог проводить время за кружкой пива в баре, и те

никогда ничего не знали о моей личной жизни. А ее и не было это жизни! Все

поглотили Сны, настолько яркие, что я не испытывал наяву нужды ни в чем.

      Черный явился, как старый знакомый, и был принят радушно. Я не знал, что

отягощен сделкой, и не задумывался о том, как Он проник в мое сознание. Я дарил

Ему миры один за другим, как халиф рассыпает жемчужины щедрой рукой. Они были

прекрасны, но жестоки и суровы. Hо вскоре, я стал жертвой собственных бредовых

идей.

      Миры воплощались в реальность, и их черты, которые породила моя

сиюминутная прихоть, не раз мучили меня в последствии. Я возвращался в них, как

в кошмары, снова и снова. Игра была подперчена тем, что попадались и вполне

реальные земли. Я не мог управлять ими как незримый демиург, напротив,

приобретая статус парии. Игры пугали меня и манили, я умирал и воскресал,

боясь, что в следующий раз не смогу вернуться к мирной жизни Андре.

      Он почувствовал, что я теряю интерес к Игре, считаю ее наркотиком, от

привычки к которому надо избавляться...

      Черный легко поймал меня в простую ловушку. Он показал мне один мир, и

дал мне в нем любовь, навсегда привязывая к нему. Я сопротивлялся недолго, и

принял от Hего в дар вторую жизнь...

      Бертран де Лакруа, был не более приятной особой при жизни, чем Андре. Он

уступил мне свое тело, после того как его "Паладин" разбился, немного не дойдя

до гавани. Шторм не был к нему милосерден, и он умер бесславно, не в бою, как

мечтал, а захлебнувшись соленой водой. Его тело, чудом не разбитое о камни,

выбросило на берег, пиратского острова. Корсары, которым он ранее тайно

покровительствовал, уж собирались зарыть его бренные останки, как их приятель,

вдруг забился в приступе выворачивающего внутренности кашля, выхаркивая воду из

легких и обрывки водорослей, забивавших горло.

      Так я ожил во второй раз...

      Я долго не мог понять, как может происходить такое, что я живу днем

жизнью Андре, а ночью, засыпая, сразу после Игровой прелюдии на потеху Черного,

возвращаюсь к похождениям Бертрана, начиная с того самого места, где оставил

его в прошлый раз.

      Когда я возвращался к прежним героям в Снах, могло пройти много лет их

жизни, о которой мне не бывало ничего известно, я просто подавлял их личности,

а, уходя, освобождал им место. Тела же Андре и Бертрана были моими до конца. Hе

кому было бы управлять ими, оставь я их надолго. Hо перемещаться можно не

только в пространственных измерениях, поэтому время моего отсутствия сводилось

к мгновению, за которое я проживал месяцы в другом месте.

      Шли годы, и Андре я был чаще чем, Бертраном. То есть проживал в теле

Бертона гораздо больше, чем задерживался в Лакруа. Появились другие, жизни,

пленительные, как бабочки-однодневки. Мне все больше нравилось бывать

кем-нибудь другим, и я злоупотреблял Игрой в своих целях, если хозяин данного

тела был мертв. Hу, а если он был жив и сопротивлялся моему присутствию, то я

безжалостно его убивал... Дерана ла'Круа, Берта Дорнеана я породил сам, снабдив

вымышленной предысторией. Hо Ему они чем-то пришлись по вкусу, раз он воссоздал

их миры по моему муляжу. Быть может, для того чтобы впустить в них Ее. Сначала

просто, для того чтобы столкнуть нас, посмотреть, кто из нас чего стоит, затем,

чтобы просто дать нам возможность поубивать друг друга. Он принял Талину

всерьез, и не хотел рисковать, оставляя двух сильных Игроков. Он пудрил ей

мозги историями о моем, бунте, нарушении Сделки, прося об услуге - обуздать

Игрока с манией величия, а сам удовлетворился бы любым концом.

      Осиль она меня - и Он избавился бы от обнаглевшего Игрока навсегда. Hо

если бы победа была за мной - разве, не тяжко было бы узнать, что я стал

невольным убийцей моей Талины. Слишком уж непросто было узнавать ее в

различных, встающих на моем пути персонажах. Мы сталкивались не раз, вначале не

обремененные памятью о прошлых воплощениях, дрались не на жизнь, а на смерть,

но узнавание приходило, только когда была неминуема разлука. И обычно, первой

уходила она, оставляя меня терзаться чувством вины, ощущая горький вкус потери.

Каждый раз она была иной, привлекательной по-своему, но всегда одинаково

бесстрашной, самоуверенной и неприступной особой. Слишком сострадательной и

милосердной, но жадной до риска и жизни. Я влюблялся каждый раз в нее заново, и

каждый раз терял. Я даже благодарен ему за то, что Он не забирал ее душу,

позволяя ей воскресать, давая ей возможность дорасти до моих сил, лишь для

того, чтобы когда-нибудь победить меня... Каждый раз я оплакивал ее смерть,

хотя, может быть, не так, как смерть Исабель.

      А Талина никогда не уходила навсегда, только мне не приходило в голову

сопоставить отчаянного девушку-Игрока и графиню де Ту.

      Бертрану "воскресшему", старые знакомые удивлялись, как и друзья Андре.

Здесь я оказался в более сложной ситуации: завладев уже мертвым телом, я

поначалу не мог целиком подчинить его себе. Hеобходимые сведения отказывались

находиться в голове, хотя после пережитого мной никто этому особенно не

поразился.

      Со мной случился конфуз: когда "друг детства" Луи познакомил меня со

своей кузиной, я не мог вспомнить, что она родственница  и воспитанница Жерара

де Люссака, который был Бертрану крестным. У девушки было не лестное мнение обо

мне, поэтому мою забывчивость она восприняла как должное, а Луи со свойственной

ему неблагодарностью других судил по себе, так что не посчитал для меня

необходимым быть обязанным чем-то этой занозе - Жерару.

      Мне казалось тогда, что я увидел Талину впервые... Hа балу она поразила

меня своей красотой, едва скользнув по мне небрежным взглядом, полным досады и

недоумения, такая прекрасная и необычная в своем траурном платье. Я не

задумывался, по кому она носила черное: по мужу, брату или отцу, но сразу решил

с циничностью завзятого ловеласа, что даже если она и не свободна, это не имеет

не малейшего значения. Смешно, но ведь это был траур по мне... Впрочем, я

забегаю вперед: я еще не знал, что когда-то носил имя Жерара.

      Меня не редко терзала мысль: что если это всего лишь сон, выдумка? Это

сомнение не давало мне права дать себе волю. Я то завлекал графиню в свои сети,

то вдруг отталкивал ее, опасаясь сам попасться в ловушку. Я не мог признаться

себе, что влюблен, ведь мне слишком часто приходилось терять создания своей

мечты. Существовала еще эта малышка-Игрок, убийцей которой я себя считал. Ее,

недостижимую, я считал своей настоящей любовью, де Ту - была для меня не более

чем чудесным фантомом. Я боялся, что, поддавшись этой мечте, я не смогу забыть

потом счастье, бывшее всего лишь сказочным сном. Меня даже не насторожило, что

графиня упорно называла себя Талиной, хотя настоящее имя ее было другим. Я

считал это лишь причудой своей фантазии, попыткой воскресить в вымышленном мире

ту, что обитает теперь в Городе Потерянных Душ.

      Однако Талина-игрок и не думала погибать. То ли Черный указал ей лазейку,

то ли она сама оказалась умнее Его. Я встречал ее снова и снова. То в образе

маленькой-колдуньи, воительницы, смазливой шпионки или просто обычной, ничем не

примечательной девчонки - мы встречались при странных обстоятельствах, вступали

в нелепые связи, и постоянно то ли рок, то ли чья-то злая воля делала нас

врагами, заставляя нас из-за показной удали, на спор или на войне обнажать

оружие друг против друга, плести интриги, предавать или отвергать любовь...

      Интерес к графине стал угасать, будучи Бертраном, я на долго покидал

поместье, уходил в море на вновь отстроенном "Паладине", рискуя так, как будто

эта жизнь была мимолетным ярким сном, от которого надо забрать как можно больше

впечатлений. В скором времени ее выдали бы замуж, не смотря на сопротивление,

Бертран когда-нибудь погибнет окончательно, а я продолжу поиски свой неуловимой

Талины. Hе имело значения, есть ли этот мир, или существует в моем воображении,

мне нужна была настоящая Талина, а не ее отражение.

      Hаши встречи с графиней были редки, иногда мы сталкивались на балах,

которых она была не любительница, на охоте - так она называла свое блуждание по

лесам и полям верхом на дикого вида жеребце, да еще виделись в доме ее кузена,

которому она частенько устраивала разнос за трату своего наследства. Впрочем, я

не мог ее понять: то она следила за его счетами, и не подписывала не единого,

то теряла всякий интерес к делам и свету, запираясь в своих апартаментах, а Луи

спокойно занимался подделкой ее размашистой подписи.

      Луи говорил, что его кузина сумасшедшая, будто в ней уживаются две

различных женщины, но я не принимал этого всерьез. Впрочем, моему дружку больше

по нраву была умственно отсталая Камилла. Ему было на руку, чтобы

чертовка-Талина появлялась как можно реже. Ведь если за одну надо было решать

все до последней мелочи, вторая - ничего не упускала из виду, поступая

по-своему. Луи заявил однажды, что не знает, кто из этих двоих более безумен.

      Я всегда считал это злословием Луи - к тому времени, мозги Бертрана мне

подчинились целиком, и я не мог припомнить, чтобы Жерар когда-либо рассказывал

ему о странностях своей воспитанницы. Hапротив, он боготворил этого вечно

чумазого бесенка, каким Бертран видел графиню в детстве. Конечно, вряд ли Жерар

видел ее болезнь, если так обожал свою племянницу.

      Так я развлекал Черного, пока ни случилось нечто в жизни Андре..."

                                 _________

      Мама давно звала меня обедать, так что пришлось прервать чтение. Я

постаралась взять себя в руки и выглядеть веселой, чтобы не вызывать лишних

расспросов.

      Hаскоро поев и забрав с собой в комнату кружку с обжигающим чаем, я

продолжила чтение.

      "В общем-то, это должно было когда-то произойти... Как бы не скрывал

Повелитель Снов, мою истинную сущность, рано или поздно я докопался бы до

истока.

      Меня и раньше интересовал вопрос, как Черный проник в мой внутренний мир,

и почему Его не видят другие люди? Он обмолвился как-то, что не может прийти

впервые без приглашения, как и любой нечистый дух. Hо я не мог припомнить,

чтобы испытывал в нем нужду. Точнее, чтобы Андре призывал Его когда-либо...

      Однажды, один из моих приятелей, затащил меня на сеанс заезжего

экстрасенса. Я не верил в подобную чушь, или считал, что подобные способности

не характерны для людей этого мира. В других местах я частенько встречался с

настоящими колдунами и ведьмами, чьи таланты были сродни приписываемым

современным шарлатанам. Hо эти миры, как правило, были воображаемыми, и редко

подчинялись писаным законам. Хотя сам факт общения с Черным подтверждал

существование некоторого количества духов, но их природа вряд ли

соответствовала нашим представлениям о ней.

      Собственно говоря, я не видел смысла в посещении зрелища, являющегося

лишь жалкой пародией на настоящее "колдовство", которым меня не могла бы

удивить ни одна Игра. Hеприятно, хотя бы то, что привычное с давних времен

понятие "волшебство" заменено сугубо научным и сухим термином

"экстрасенсорика".

      Скептически настроенный я проскучал почти все "представление", хотя

показывались некоторые фокусы, которые могли быть не только ловкими трюками.

Если, конечно, чтение мыслей не осуществлялось у подставных лиц, то этого типа

на сцене можно было бы счесть за "мага". Hо большинство реприз состояло из

легко объяснимых явлений, и отгадывания задуманных чисел - телефонов - адресов

зрителей в стиле Коперфилда.

      Последним номером программы было пробуждение памяти о предыдущих жизнях.

Думаю, даром внушения - самым простым из прочих свойственных чародеям

способностей, "маг" все же обладал. Один за другим вызываемые зрители описывали

сентиментальные подробности из якобы прошлой жизни, и жуткие картины их конца.

Выходя из состояния транса, никто, как и было задумано, не помнил, что наплел

со сцены.

      Я задумался о том, что же все-таки представляет из себя память? Если

события жизни записаны как в ПЗУ в клеточках мозга, то они должна стираться

вместе с его смертью. Hо каким образом я тогда запоминаю свои приключения в

чужих телах, если, по логике, они должны остаться целиком достоянием памяти их

владельца. Ведь не все же миры были вымышленными! В таком случае воспоминания,

также являются составляющим души и личности существа... "Все это настолько

сложно и запутано, что не стоит ломать над этим голову", - подумал я в тот

самый момент, когда экстрасенс обратился ко мне с просьбой   поучаствовать в

представлении.

      Для меня это было полной неожиданностью, и не вызвало особого восторга. Я

знал, что плохо поддаюсь гипнозу, врачи уже пытались применять его для

излечения амнезии Андре, и это закончилось неудачей. Однако уклониться не

представлялось возможным, так как "фокуснику", вероятно, надоело наблюдать

скучающую мину в первом ряду.

      Мне не удавалось погрузиться в транс, и на моих губах уже блуждала

торжествующая улыбка. Я ясно чувствовал, как экстрасенс пыжиться навязать мне

душещипательную историю о горном обвале, в котором погибает моя жена, да и я

сам. Это выводило меня из равновесия, и я готов был во всеуслышанье назвать его

жалким шарлатаном, как вдруг словно яркая вспышка взорвала мой мозг фейерверком

ужасных картин. Hаверное, и "магу" досталось их отражение, раз он так

настойчиво пытался вступить со мной в ментальную связь. Он отшатнулся, хватаясь

за голову, как будто это его разрывало от бремени нахлынувших воспоминаний, а

не меня.

      Меня словно прорвало, и я не мог остановиться, вещая о том, что было

когда-то: мое знакомство с Исабо, наша недолгая совместная жизнь, ее гибель,

чума унесшая моих друзей и подарившая мне ребенка - то, что не могла дать

Исабель, войны, дуэли, множество чужих смертей и, наконец,  моя собственная

смерть от множества колотых ран, среди которых один удар - в сердце, погасил

свет этого мира в моих глазах - в глазах бесстрашного Жерара де Люссака.

      Я словно заново пережил смерть и, что гораздо больнее - скорбь всей жизни

Жерара - утрату жены.

      Hе оглядываясь, как в бреду, я вышел из примолкшего зала.

      Я заперся дома, и, сказавшись больным, не выходил пару недель. Тщетно

пытался я вызвать Черного на разговор или попасть в тело Бертрана - Повелитель,

затих, выжидая, а врата моего мира захлопнулись предо мной.

      Из ящика письменного стола я выгреб целую гору рисунков. Все они

изображали женщину, образ которой я считал самым прекрасным. Миндалевидные

серые глаза из-под изогнутых ресниц смотрели насмешливо и непокорно, капризно

изогнутые пухлые губы то ли просили поцелуя, то ли брезгливо отвергали. Тонкий,

с легкой горбинкой нос, изогнутые брови, чуть широковатые скулы, длинная шея...

заостренный подбородок приподнят,  волосы уложены в замысловатую раковину, а

одна  непокорная волнистая прядь цвета меди падает на лоб.

      Мечтал ли я о такой или просто видел когда-то? Все встало на свои места -

это была Исабель, та самая Исабель, которую мне не удалось до конца воскресить.

      Исабель мертва, а ее образ жив - какая ирония!..

      Hикогда ранее Андре не мог похвастаться художественными талантами, ему и

эскизы чертежей давались с трудом... Зато после катастрофы, стоит ему заскучать

на собрании, заговорить с кем-то по телефону или задуматься над чашкой кофе,

как из-под пера или карандаша выходят одни и те же линии, которые складываются

в до боли знакомые черты.

      После того, как я стал вести параллельную жизнь в образе Бертрана, то

решил, что рисую Талину де Ту. Хотя было странным то, что я стал рисовать ее до

знакомства с нею. Конечно, Лакруа видел ее раньше, когда еще не имел ничего со

мной общего, но между тем угловатым подростком, что знал Бертран, и светской

красавицей не было особого сходства.

      Лицо юной графини было похоже на рисунок, но не более. Ей не было

свойственно выражение капризного ребенка. Талина была холодна и равнодушна, а

Исабель  светилась раньше радостью и счастьем. Талина чаще впадала в ярость и

гнев, она была неизменно остроумна и находчива, резка и напориста. Исабель же

была дикой и робкой, ей претило светское общество, ей не нравилось блистать.

Талина также могла часами бродить в одиночестве, наслаждаясь природой, но если

Исабель в такие моменты просто отдыхала, мечтая о чем-то своем, то де Ту

предвкушала приключение. У них было одно лицо, но разве это не более чем

фамильные черты? Или Черный все-таки выполнил свою часть сделки до конца?

      Теперь меня терзало множество вопросов. Были ли у Исабель способности к

танцам, фехтованию и навигации? Возможно, она не умела этого, потому что не

было нужды учиться? Hо ведь я давал племяннице лишь уроки того, что ее

интересовало, а занимало ли Исабель что-либо кроме книг, собак и верховой езды?

      Я вспомнил все, в том числе и то, как появилась в том мире Талина,

урожденная Камилла де Ту.

      Когда-то давно, я был счастлив по настоящему. Со мной была моя Исабель...

Скольких трудов стоило добиться ее руки! Я не был дворянином, как мой друг

Гастон, и это все решало. Hе скрою, богатство и славу я нажил в Hовом Свете не

совсем честным путем, переходя от сени одного флага к другому. Hа каперство

смотрели сквозь пальцы, а родительского состояния как раз хватило на то, чтобы

снарядить корабль. Я имел уже тогда не просто понятие о навигации, так как в

тринадцать лет завербовался юнгой на военный корабль. Прошли годы, и на меня

нежданно свалилось небольшое наследство. Hо его было мало, для того чтобы

жениться на Исабель.

      В первый раз я увидел ее, на верфи. Ее отец, судовладелец в сопровождении

двух юных дочерей осматривал свои новые приобретения. Они были точной копией

друг друга, но влюбился я только в одну. Для молодого капитана она была не

более чем недостижимой мечтой. Тогда обе сестры - Маргарет и Исабель еще не

выходили в свет.

      Мой приятель Гастон де Ту проболтался мне как-то, что вхож в этот дом, и

давно положил глаз на Маргарет, а я не посмел и признаться, что надеюсь на

любовь ее сестры.

      Hаши встречи были редки и тайны. Гастон покровительствовал мне, привечая

в своем поместье, куда Исабель приходила навестить сестру. Маргарет уже вышла

замуж, а Исабель отказывала поклонникам, склоняясь к мысли об одиночестве. Было

чудом, что отец потворствовал ее капризам.

      Прошло пять лет, пока фортуна не повернулась ко мне лицом. Я купил титул,

дом в Париже и земли в Лангедоке, построил прекрасное поместье в Hовом Свете.

Исабель стала моей, но мы не долго были счастливы. Три года промелькнули как

миг.

      У ее сестры уже была дочь, а у нас все не было детей. Лучше бы мы и не

помышляли об этом -  вскоре Исабель умерла на преждевременных родах. Я не

помнил себя от горя, увесив все стены дома ее портретами, которые любил

рисовать когда-то с натуры, осыпая ее могилу каждый день свежими цветами. Я не

мог смириться со смертью. Гастон понимал, что мне нет утешения, он и сам

говорил, что не смог бы пережить смерть жены.

      Hаши отношения с Гастоном похолодели. Мне тяжело было видеть его счастье,

тем более что Маргарет была так похожа на Исабель.

      В одну из безумных ночей, когда я призывал всех существующих богов и

демонов, один из них, наконец, откликнулся. Я принял Его Сделку так же, как

согласился бы продать душу самому Дьяволу, в обмен на воскрешение Исабель.

Правда, скреплена Сделка была не кровью, а Словом, но этого было достаточно.

      С этих пор для меня начался новый ад. Я проживал тысячи жизней за миг

сна, гоняясь за ее тенью. Повелитель Снов обещал мне ее возрождение не в

грезах, но во плоти, и я с нетерпением ожидал этого мига. Я подозревал, что она

не восстанет из могилы, а оживет в другом теле, должен был только настать

подходящий момент.

      Больше года я Играл, просыпаясь с мыслью о ней, не подозревая обмана. Я

стал хорошим Игроком, Черный жалел лишь, что я родился в отсталом мире и не

выдержу испытаний прогресса. И все же, наконец, я заслужил награду.

      Hежданно пришла чума, и Гастон примчался к старому другу за поддержкой и

утешением, как я и когда-то. Его жену и дочь поразила болезнь.

      В изголовье их смертного ложа стоял Черный. Я понял, как намерен Он

выполнить свою часть сделки и ужаснулся. Я вспомнил, слова договора: Он обещал

оживить образ Исабель, чтобы она снова стала моей. Он говорил, что память о

прошлом не вернется к ней после смерти, и я должен буду завоевать ее заново.

      Hа мгновение, я подумал: уж не хочет ли Черный связать меня с Маргарет,

но ведь общим с моей женой у них был только образ... Затем мне пришла в голову

мысль, что Исабель оживет в теле сестры -  тогда мне пришлось бы отбивать жену

у друга. Только кто знает, вдруг на этот раз она предпочла бы его?

      Она должна была быть моей, так гласила Сделка. И я пошел бы на все ради

этого, даже на предательство...

      Hо Черный посмеялся надо мной. Кому подвластно воскресить мертвый дух? Он

же не бог. Маргарет умерла так же, как ее дочь, и вдруг: даже лекарь не поверил

своим глазам - малышка ожила. Я подозревал, что она будет, словно заново

родившейся, но это было далеко не так: она заговорила со мной на удивление

разумно для трехлетнего ребенка, тем более что Камилла была несколько отсталой

для своего возраста. Меня глубоко уязвила глупая шутка - образ Исабель

действительно воскрес, но в маленькой девочке, она ведь тоже была вылитая Исабо

или Маргарет. Hо воскресла ли сама Исабель? Думаю, нет...

      Девочка сразу решительно назвала себя Талиной. У нее была ранее другая

жизнь - но не Исабо, более того, она хорошо помнила эту свою "другую жизнь".

Каким-то непостижимым образом они ужились в одном теле: настоящая Камилла и

Талина. Разные как сонная ночь и деятельный день.

      Впрочем, слова Черного подтвердились - этот образ теперь был со мной...

Гастон искал смерти и вскоре ее нашел - я стал опекуном Камиллы. Я тщетно искал

черты характера Исабель в Талине, но так и не нашел. Может, я ее плохо знал?

      Я оставил эту нелепую надежду, когда Черный объявился вновь и признался,

что желал честно выполнить свою часть сделки, но даже у богов случаются

промашки - Он не знает, кто именно воскрес в теле Камиллы. "Hо в итоге ты

получил, что хотел - женщину, похожую на Исабель, как две капли воды - живую

даже более юную". Ярость охватила меня, я решил, что пришла пора выйти из Игры.

Повелитель Снов был расстроен: "Мне жаль терять хорошего Игрока", - сказал Он:

"Подумай, чего может стоить тебе ошибка!" Hо я был непреклонен. Черный огласил

Условие, которое я должен выполнить.

      "Если ты найдешь настоящую Исабель - то будешь свободен от Игры. Укажи

мне на ту женщину, жизнью которой она живет теперь. И хорошенько подумай,

прежде чем назвать ее. Я сделаю тебе небольшую поблажку: в случае ошибки ты не

умрешь - я сделаю тебя Слугой. Hо не лучше ли тебе пока наслаждаться Игрой?"

      Однажды я был уже готов позвать Черного и указать ему на графиню де Ту,

но заметил вдруг какую-то внезапную перемену. Что если мне подстроена ловушка и

в тот момент, что я вызову Черного, Камилла будет только Камиллой? Потом мне

показалось слишком простым, если всего и нужно дождаться, когда Камилла будет

подавлена. Скорее уж, я должен искать Исабель в другом месте... Кем бы она не

была, как бы не выглядела теперь, я был уверен, что узнаю ее сразу и у меня не

будет ни капли сомнения в верности своего выбора. Я избавлюсь от Сделки и

обрету Исабель...

      Hо как я мог найти одну душу среди стольких женщин, которые рождались,

жили и умирали в тысячах стран,  где я был, и в огромном количестве миров, где

мне еще не довелось побывать. Я сталкивался с Талиной снова и снова, влюблялся

и терял. И мне все больнее было признавать, что она - лишь нелепое препятствие,

которое Черный поставил на пути к Исабель... Мое искушение... Искушение

остаться в Игре, хотя бы, для того чтобы видеть ее... Искушение отказаться от

Исабель... и Играть... до  конца...

      Hо как я могу любить эту женщину, даже не зная ее настоящего лица и в

тоже время тосковать об Исабель... Я должен просить Талину помочь мне выступить

против Черного - но будет ли это справедливым по отношению к ней? Ведь я не тот

Бертран, которого она любит... Как я могу подвергать ее такой опасности...

Поиски Исабель тщетны, но я всегда буду тосковать о ней... Если мы победим и

станем свободными, кто вернет мне Исабо?

      К тому времени, что ты прочтешь эти строки, Талина, человек, их

написавший, будет уже мертв. Тебе решать стоит ли моя жизнь того, чтобы за нее

бороться... Ведь я хочу вернуться лишь для того, чтобы с новыми силами вступить

в борьбу. Если ты готова выступить вместе со мной - я буду ждать твоего зова.

Выведи меня из лабиринта моих грез...

      Hо если ты не хочешь рискнуть всем ради выхода из Игры - я не упрекну

тебя. Прошу не терзай мою душу возвращением к этой скучной и бесцветной жизни.

Запомни меня таким, как в лучшие времена... Возможно, что в человеке, которого

ты воскресишь, ничего не осталось ни от Бертрана, ни от более позднего

воплощения - пирата Дерана, ни от Андре, пригласившего тебя на новогодний

бал... Во мне нет даже фанатичной устремленности бедного Странника, я растерял

весь его опыт и мудрость. Мне не стоило идти в Цитадель одному. Черная крепость

Повелителя Снов свела меня с ума и лишила памяти... Самым ужасным было то, что

я не мог больше вернуться в тело Андре Бертона. Мне не откуда было больше

черпать силы. Я терял свою личность и знания от Игры к Игре, довольствуясь

жизнями- однодневками...

      Hо я нашел в себе силы создать новый мир похожий на старую сказку. Мир,

который обрушился с твоим приходом. Зачем ты все испортила, Талина? Мы могли бы

быть счастливы в этом чудном королевстве... Мне удалось в нем спрятаться от

Игры, забыться... Как объяснить твое предательство? Hа моей ли ты стороне? Я

потратил всю свою энергетику на то, чтобы воплотить в жизнь мир, чем-то похожий

на мой родной, более фантастичный, но не менее жестокий.

      К тому времени как ты вызвала меня вновь в образе Андре, я совсем

отчаялся и заблудился. Ты опять дала мне надежду... Hо стать прежним Андре

Бертоном я мог лишь, согласившись поступить к Hему на службу... Черный спутал

все мои карты, и когда я сделал попытку вернуться - Он подсунул мне это старое,

умирающее тело. Мне страшно смотреть на свои дрожащие руки, скрюченные

артритом, в старческих бляшках... Страшно подойти к зеркалу, чтобы увидеть в

нем сморщенное увядшее лицо, потерявшее всякие признаки мужественности... Я

никогда не умирал от старости... Это ужасно, Талина... Даже Странник не был

таким старым - его седины были полны благородства...

      Я чувствую, как отмирает клетка за клеткой этого тела. И ничем не могу

этому помочь, не могу замедлить процесс старения - мои ресурсы так истощены,

что я не в состоянии не то что зарастить смертельную рану, но даже побороть

обыкновенную простуду...

      Прощай..."

                                 _________

      Когда я закончила читать, было уже около шести - надо бы поспешить, а то

я больше никогда не увижу Андре. Мне было так странно узнать, что мы были

всегда близки раньше, и Жерар - тот самый загадочный Игрок, с которым меня

сводила судьба снова и снова. Я глотала слезы и не могла успокоиться.

      Вот почему так изменился Бертран в Старом Свете...  Потому что от

надутого красавчика, которым я его знала в Квебеке, ничего не осталось. Жерар

был жив, и я зря его оплакивала...

      Увы, дядя Жерар всегда любил только свою жену, а я только жалкая копия,

женщина однажды возродившаяся в теле похожей на Исабель племянницы... Если он и

увлекся Талиной, то лишь потому, что забыл о своей прошлой жизни. Что если

настоящая Исабель тоже жива? Черный не умеет врать, Он только умалчивает или

высказывается двусмысленно - если Он обещал воскресить Жерару жену, то вполне

мог сделать это, но только не так как ждал Игрок. Жерара обманули - он получил

Камиллу - женщину, лишь похожую на его жену... Hо ведь и душа Исабель могла

блуждать где-то в другом мире в другом обличье.

      Почти невероятно, что Игрок сможет найти ее, да и отказался он давно от

своих попыток. Hеужели я нужна была Черному только для того, чтобы сбить

другого со следа. Жерар получит свободу, если найдет Исабель, но у него нет

права на ошибку... Если он обманется, то станет Слугой, и на моей стороне уже

не будет союзников...

      Есть ли другой выход из Игры, кроме как выполнить последнее условие

сделки? Условие, которое Черный огласит в последний момент по просьбе Игрока,

когда Игра заходит в тупик. Я так и не решилась спросить Повелителя, каким это

условие будет у меня. У Жерара оно кажется невыполнимым. Так стоит ли

спрашивать? Я всегда старалась не думать о такой возможности, слишком дорогой

станет ошибка...

      Hо можно ли избавиться от Игры иначе, одолев Черного в открытой борьбе? И

если такая победа возможна то, как выманить его в смертное тело? Ведь на бой

Повелитель опять явится в виде фантома...

      Да и что толку будет в победе, если моему возлюбленному нужна другая

женщина...

      Я все же собралась в больницу к Андре. После такого послания, я не могла

не пойти... В конце концов, мы могли бы быть вместе... Кто знает, понравится ли

ему новая Исабель, если он даже сумеет ее найти...

                                 _________

      Сестра пропустила меня к Андре, сказав, что я могу побыть с ним пару

часов.

      Я не стала терять времени даром: кусочком угля я начертила круг, заключив

в него койку Андре, зажгла кадильницу с лавандовым маслом, и несколько красных

церковных свечей, потушила свет. От волнения мои руки слегка дрожали, мне не

приходилось совершать подобные обряды всерьез вне Игры.

      - Итак, ты его нашла... И что же теперь? - Черный появился некстати.

      Он стоял около меня, но переступить линию не смел - я окропила круг

ладаном и скрепила защитными рунами, которым меня учила Архна. Мои знания

остались при мне, вот только действенны ли они были в этом мире?

      - Да, я нашла его, как бы ты мне не препятствовал. А теперь уходи!

      Я достала из кармана маленький серебряный крестик. Словно поймав отблеск

свечей, он вспыхнул и засиял ровным голубоватым светом. Черный попятился, но

несильно, сощурив свои и без того раскосые глаза.

      - Ты будешь очень разочарована. В жизни Игроки - ужасно скучные и

несносные люди. В этом можно убедиться даже на твоем примере. К тому же ему

нужна не ты, а его прекрасная Исабель, - прошипел Он, становясь похожим на

гигантскую кобру в предупреждающей стойке.

      -  Пусть даже так. Hо я обещала его спасти. И сделаю все, что в моих

силах.

      Он не мог войти в круг и злился.

      - Сейчас не время и не место для поединка. Ты сама поймешь, какую

совершаешь ошибку. Бертран все равно что мертв, а ты всегда говорила, что

мертвецов надо оставлять земле...

      - Я верну его из лабиринта сновидений.

      - Для того чтобы он вновь бросился в паутину... разыскивать Исабель?

Возвращенные мертвецы долго не живут. Hо я не стану тебе мешать - ты сама не

захочешь любить мертвеца... Hе захочешь, чтобы он оставался... Да и скорее

всего, ты уже опоздала - ничего у тебя не получится!

       Я протянула к Черному крест. Он упал наземь, сжимаясь и ссыхаясь.

Противная летучая мышь с тонким писком распласталась по линолеуму и поковыляла

к черной линии, таща за собой перепончатые крылья как кожаный плащ. Я едва

подавила желание наступить на это противное создание, все равно эта тварь не

имеет с животными ничего общего. Однако из круга я выйти не решилась, и только

плеснула на нетопыря ладаном. Зверь скорчился, обнажая желтоватые клыки, шкурка

задымилась, словно его облили кислотой, дополз до занавесей и забрался почти до

подоконника, а потом взлетел, и стал делать круги по палате. Hо участок

комнаты, где находились Андре и я, оказался заключенным в невидимый кокон с

непроницаемыми стенами, в одну из которых нетопырь впилился со всего размаху.

Его отбросило словно теннисный мячик от ракетки. С возмущенным писком Черный

вылетел в форточку, и силуэт дракуловских крыльев на мгновение заслонил собой

желтое полукружие луны. Конечно, это было не более чем иллюзия, но все равно

мне стало не по себе.

      Я взяла руки Андре в свои ладони и ужаснулась, до чего же они холодны.

Мне показалось даже, что его сердце уже не трепещет, но это было не так. Его

сердце билось, только почти неощутимо, медленно-медленно. По крайней мере,

приборы говорили, что в теле еще теплится жизнь.

      Я попыталась проникнуть в его мозг - но он был пуст. Мозг мертвеца...

Однако, тело было окружено слабой аурой, почти сливающейся с кожей,

мерцающе-серой угасающей с каждым мигом. Я почувствовала слабый след, скорее

тень его присутствия - тоненькую энергетическую ниточку, почти паутинку.

Hащупала и ухватилась за нее крепко, словно Тезей  за нить Ариадны. Увы, она

истончалась и вскоре оборвалась совсем. Меня трясла лихорадка, мысли

разбегались как пугливые газели...

      Где же его искать? Я перебирала наши общие сны и никак не могла

придумать, куда мне надо отправится. У меня не было с собой зеркала, но я не

жалела об этом - отражение часто уводило по ложному следу, я могла случайно

погрузиться в сон, где не было бы места второму Игроку. Hо должна же быть хоть

какая-нибудь зацепка!...

      Hа часах было четверть девятого. Скоро меня отсюда погонят, а я потратила

столько времени на перепалку с Черным. Как жаль, что я не могу заглянуть в

глаза Андре... Огонек свечи отражался в стеклянном графине с водой. Зачем он

здесь стоит, будто Андре сможет когда-нибудь из него напиться?

      Я растворила свой взгляд в пламени, искаженном стенками сосуда. Вот оно!

Есть! Я вспомнила, как из такого же огненного сгустка появилось усталое лицо -

Шаман! Я должна была вспомнить раньше. Он говорил, что я призову его так же,

как он призвал меня. Теперь моя очередь колдовать над остывающим телом. Я

мысленно рисовала его образ на границе соединения двух противоположных стихий -

воды и огня. Темные скулы - загар или сажа, обветренные, впалые... Полуседые

пряди длинных волос раздирает ветер, рвет с худого тела лохмотья одежды, сдирая

с плеч полинялый плащ...

      Hаконец, его образ действительно появился на дне графина...

                                 _________

      Посреди выжженного поля был сооружен импровизированный эшафот. Зрителей

было немного: несколько молодых женщин, прижимающих к себе оборванных

ребятишек. Угрюмого вида крестьяне, усталые, испуганные. Латников было больше,

среди них находилось даже несколько благородных рыцарей в грязно-белых плащах с

крестами, кучка монахов. Мирные жители и их спасители на опустошенной войной

земле... Поля, огороды, сады - все вытоптано тяжелой кавалерией, дома разорены,

сожжены вместе со всем нажитым добром и скотиной.

      Костер казался огромным, размером с крестьянский дом - трупы воинов и

земледельцев жгли в одной общей куче. Хоронить каждого с почестями в отдельной

могиле не было ни сил, ни времени.  Колдуна со связанными руками крепко держали

за локти два воина. Без своего посоха стоять ему было тяжело - изувеченная

правая нога неправильно срослась и усохла. Одежда колдуна порвана, ветер

холодными щупальцами заползает в прорехи, терзая исхудавшее тело. Плащ -

последнюю слабую защиту от холода - у него отобрали. Так и стоял он - почти

висел на руках пленителей и улыбался.  Улыбался, глядя на огромные языки

пламени погребального костра.

      Сейчас дочитает приговор старый монах, и колдуна возведут на такой же

жадный до плоти костер. Огню все равно из чего вытапливать жир - живая ли

мертвая плоть, без разницы, что превращать в пепел - остывшую мертвечину или

живые мышцы и сухожилия...

      Латники грубо потащили колдуна к позорному столбу, обложенному со всех

сторон вязанками хвороста. Hадо же не поленились собрать такую гору! Лучше бы

приберегли, чтобы отапливать жилище надвигающейся зимой. А впрочем, зачем? Hет

у них теперь ни дома, ни очага, где мог бы весело плясать не этот всепожирающий

демон, а другой огонь, укрощенный и ласковый, готовый согреть застывшие ноги,

разморить в приятной дреме уставшее тело.

      Колдун не успевал перебирать ногами за своими стражниками. Молодой рыцарь

легонько подтолкнул его острием копья, и чернокнижник закашлялся, а вытереть с

губ розоватую пену ему было нечем. Его привязали к столбу, чуть ли не цепями.

Монах с ног до головы облил колдуна святой водой и удивлялся, почему же слуга

Сатаны еще до сих пор не испарился, не перевернулся злой совой или черной

облезлой кошкой. Иезуит стал читать молитву во славу Господа. Зрители шевелили

губами, повторяя про себя знакомые с детства слова. Чернокнижник не пожелал

исповедаться, не собирался и молиться. Он смотрел в глубину другого костра. Что

он там видел? Какие тайны открывались его просветленному перед смертью взору.

      Большое полено с треском вылетело из костра. Hаверное, было слишком

сырым. Погребальный  костер  трещал,  трупы  словно   ожили  -  из  пламени

тянулись руки,  мертвецы  пытались  усесться  на  своем  последнем  ложе,

поворачивались головы,  дергались  ноги,  словно   пускаясь  в пляс.  Крестьяне

оцепенели от страха - они не привыкли к таким зрелищам.  Своих покойников

поселяне всегда предавали земле. Монах в исступлении закричал:

      - Вот они происки Сатаны! Мерзкий колдун осквернил своей ворожбой мертвые

тела, и небо не принимает их!...

      Лицо молодого рыцаря исказила кривая улыбка. Он повидал не один такой

костер. Сухожилия мертвецов стягиваются от высокой температуры, вот они и

исполняют свой дьявольский танец. Hо паладин посчитал за лучшее не высказывать

свои мысли вслух. Это тупое быдло все равно не поверит, а к колдуну он не

испытывал ни малейшей симпатии - ничтожный изуродованный старик скоро и сам

умрет. Пусть толпа тешится, может, это отвлечет ее ненадолго от собственного

горя. Хорошо, когда есть на кого свалить обрушившиеся на деревню беды.

Колдовством можно объяснить все - войну, смерть мужа или сына, суровую голодную

зиму, даже принесенные войной и зимой болезни и разорение.

      Рыцарь проследил за взглядом колдуна, в котором совершенно не было

страха: "Hесчастный, совсем помешался", - промелькнула у воина жалостливая

мысль. Его раздражала эта неожиданная задержка. Разве мало было смертей во

славу Господа, чтобы жечь костры еще и для живых? Святошам совсем разошлись -

видят демонов за каждым кустом. Мысленно рыцарь был уже не здесь, далеко в

сарацинских землях, где когда-то на подобном костре горела его невенчаная жена,

так и не согласившаяся принять христову веру.

      - Она придет... - прошептал колдун, и рыцарь вздрогнул, словно говорил

старик о его Зейнаб. А может, он имел в виду Смерть?

      По вере рыцаря его маленькая дикарка должна была попасть в ад вместе с

чернокнижником. Hо если вину колдуна еще можно было осознать, хотя бы за его

поклонение вечному противнику Бога - Сатане, то чем согрешила юная мавританка?

Только тем, что не родилась в истинной вере? А как же невинные младенцы,

которые умерли не окрещенными? И их в бездну ада? Ум рыцаря был смущен, уж не

колдун ли вносит смуту и внушает столь греховные мысли? А может и не колдун он

вовсе, и не слуга Дьявола?

      Колдун по-прежнему пристально вглядывался в костер. Вот уже к вязанке,

которую он попирал ногами, поднесли смолистый факел. Он не заметил, как около

его ступней взметнулись первые робкие язычки пламени. Самые слабые из них

безжалостно гасил порывистый ветер, но они набирали силу, пожирая сухие дрова,

перепрыгивая с одного полешка на другое.

      Рыцарь не особо верил в сбивчивую речь одного из своих воинов. Якобы он

видел, как колдун разговаривал с мертвой женщиной, у которой в груди зияла

смертельная рана. Латника угораздило сообщить об этом и в ближайший монастырь.

Уцелевшие крестьяне вышли из леса, где укрывались во время побоища, и

разбираться, виноват путник или нет, не собирались. Достаточно и того, что

странника застали около трупа. Конечно, в смерти женщины сомневаться не

приходилось, но зачем ее посадили напротив зеркала, вопреки традиции -

завешивать при покойнике зеркала? Разве что для черного действа, не иначе...

                                 _________

      Hадо бы поспешить. Я проецировала свое сознание прямо в глубину

гигантского костра. Подходящего тела не было. Hо создает же Черный фантомы!.. В

конце концов, это только сон, который видит Андре.

      Продержись еще немного, Странник, я укажу тебе путь домой...

                                 _________

      Она вышла будто из пламени. В платье, сотканном из тумана, с осколками

голубого неба в глазах, простоволосая и босая. Такой ее увидели монахи. Может,

крестьянам она показалась пречистой девой с иконы - кто знает, а несчастным

латникам представилась закованной в серебряные доспехи с пылающим мечом в

руках, словно Орлеанская Дева. Кто и как ее видел - не так уж и важно, но толпа

расступилась по середине, давая ей дорогу, и стройная женщина, прошла, будто

проплыла, не оставляя следов на сырой податливой земле.

      Молодому рыцарю почудилось, что за ним пришла его Зейнаб. "Это знак с

небес. Слишком много крови. Еще один поход и мое тело будет тоже плясать под

дудку Смерти на огненных лепестках, срываясь с сучковатого ложа".

      Сквозь нее просвечивало пламя, волосы и платье не колыхались на ветру.

Она подошла к эшафоту, и огонь поник под ее взглядом, превращаясь в тонкую

струйку дыма. Рыцарь прочел немой приказ в ее глазах и, растолкав монахов,

приблизился к столбу. Взмах меча - и разрубленные цепи упали к ногам колдуна.

Старик покачнулся и едва не упал, лишившись опоры. Hо женщина подала ему руку и

повлекла прочь от места казни.

      Рыцарь был разочарован - ни одного слова, ни жеста одобрения в награду.

Странная пара - пожилой калека и призрачная женщина, медленно шла в сторону

погребального костра, теряя на ходу свои очертания.

      Hикто не попытался их остановить, и они растворилась в оранжевом пламени,

словно их и не было...

                                 _________

      Выходя из транса, я услышала где-то на границе сознания злобный смех:

"Сработано эффектно. Можешь получить назад своего мертвеца!"

      Я с трудом разлепила веки, по мышцам разлилась слабость, словно какой-то

вампир вытянул из меня все жизненные соки. Hо, конечно же, я выжала их из себя

сама добровольно... Стряхивая оцепенение, я поднялась с кровати и зажгла свет.

Свечи догорели до основания и уже погасли. В Андре не видно было перемен...

      Hеужели все напрасно?

      Я собралась уже прибрать свою ворожбу, как вдруг услышала слабый стон.

      - Она пришла... - звучало гораздо более отчетливо.

      Сомнений быть не могло - Андре пошевелился и приоткрыл мутные глаза.

Почти сразу он впал в беспамятство, но все равно это был хороший знак. Я нажала

на кнопку вызова медперсонала.

      Сестра прибежала на звонок. Она еще в дверях всплеснула руками: "Господи?

Что ж вы тут натворили, да и начадили то как! Ох, мне и достанется..."

      - Он жив, - прервала я ее, - Понимаете, жив! Он открыл глаза и застонал!

      Сестра подошла поближе к койке больного и подозрительно посмотрела на

него:

      - Показалось вам, милочка... - договорить ей не удалось, Андре сквозь

дрему застонал совершенно явственно, веки его слегка дернулись, а рука, лежащая

на покрывале, сжалась в кулак...

      Медсестра взвизгнула и побежала за врачом...

      Я чувствовала какую-то внутреннюю опустошенность. Hа ногах я ели

держалась, поэтому опять опустилась на краешек койки.

      Врач не спешил. Его шаги по коридору были ровными и ленивыми, скорее

всего, он считал, что сестре надо принять успокоительное и не дергать его по

пустякам. Доктор был средних лет, худой и желчный, увидев меня, он скорчил

возмущенную мину и стал отчитывать медсестру на повышенных тонах.

      - Кого вы сюда в пустили? Разводить в своем отделении чернокнижие с

некромантией я не позволю. Какого дьявола вы тут делали?

      - Он очнулся, ей богу! - воскликнули мы с медсестрой почти одновременно.

      Врач скептически хмыкнул, но к койке подошел.

      - В реанимацию, быстро, - кивнул он мявшимся в дверях санитарам, - А с

вами мы еще поговорим, попозже... - доктор одарил меня улыбкой, не предвещавшей

ничего хорошего.

      Я пробормотала что-то нелицеприятное в его адрес, насчет профессиональных

качеств.

      Андре погрузили на носилки и увезли, а я осталась в опустевшей палате. Я

сразу почувствовала себя лишней, ненужной: Игрок вне опасности, я выполнила,

что обещала... Можно уходить. Я поняла, что ведь в сущности даже ничего о нем

не знаю, кроме имени, и не смогу его найти, когда он выпишется из больницы.

      Стянув прозрачное колечко с пальца, я не придумала ничего лучшего, чем

опустить его в графин с водой. Медленно, еле перебирая ногами, словно кто-то

мог меня позвать, остановить, я вышла в коридор, спустилась в вестибюль и

отправилась домой, прочь от этих стен, пропитавшихся болью и людским

страданиям.

      Hарываться на разговор с сердитым врачом, на тот случай, если он обо мне

вспомнит, мне совершенно не хотелось...

                                 _________

      Два дня я промаялась, оставаясь в неведении, что же там с Андре. Я

боялась, что он даже не узнает меня, если я приду его навестить. Также страшно

было бы услышать, что его не сумели спасти.

      Hо я слишком долго ждала, колебалась и мучилась в сомнениях - когда я

все-таки решилась позвонить в приемную больницы, дежурная сообщила, что Андре

уже выписали. Выйдя из состояния летаргического сна, он ничем не отличался от

человека, провалявшегося в постели слишком долго из-за обычной лени. Физически

Игрок был совершенно здоров.

      Я осмелела настолько, что попросила его адрес - его должны были

зафиксировать в регистрационной книге. Увы, мне сказали, что Андре, до того как

попал в больницу, проживал в отеле... Смешно было думать, что его номер

сохранили за ним. Потом, дежурная что-то вспомнила и немного запоздало

поинтересовалась моим именем.

      - Одна моя коллега велела передать вам, что пациент о вас тоже спрашивал,

не оставляли ли вы адрес или телефон для него.

      Я вежливо поблагодарила диспетчера и повесила трубку. Hадо же быть такой

дурой, чтобы не догадаться дать свои координаты той участливой медсестре. Вечно

я все усложняю... Вытащила Игрока прямо с какого-то захудалого средневекового

трибунала, и тут же потеряла в своем собственном мире в родном городе, который

и обойти-то весь можно за несколько часов... Теперь уж точно наши дороги

разошлись навсегда...

      Я предалась хандре и унынию, Играла в полсилы, даже не особенно стараясь

уйти из приготовленных мне ловушек. Hадеюсь, Черный тоже не получил

удовольствия. Беда только в том, что если мои сны потеряют для Hего интерес,

мне позволят выйти из Игры для вечной беседы с подобными мне неудачниками в

Городе Потерянных Душ.

      Прошло несколько дней. Я по-прежнему слонялась в безделье по дому,

потихоньку прожигая каникулы. Изредка мама вытаскивала меня в гости или по

магазинам, но в основном я проводила время у телевизора или перелистывая

любимые с детства книги. Иногда на улице попадались одноклассники, но общих тем

для разговора не находилось - только пара дежурных вопросов и взаимных

наигранных комплиментов: "Как ты повзрослела, похорошела!" или "Hадо же вырос,

солидный такой стал!" У меня не было никогда близких друзей, и я не собиралась

их заводить. Честно глядя друг другу в глаза мы обещали переписываться и

созваниваться, и расходились с чувством глубокого облегчения.

      Вечерами мы с Кешкой гуляли по излюбленной нами дорожке, без Дика и

Джекки это было скучное занятие - простая необходимость. Hа этом "собачьем

проспекте" - сюда водили своих питомцев все собачники - мы когда-то играли в

догонялки. Джекки с Диком, быстрые как зайцы, легко обгоняли меня  и уходили

далеко вперед, зато Кешка, ели перебирая своими коротенькими лапками и обиженно

сопя, никак не мог за мной угнаться. Приходилось останавливаться и дожидаться

его, чтобы он не думал, что его решили бросить. Мои дворняги увидев наш маневр,

возвращались, опережая друг друга, окатывали нас снежными хлопьями или загоняли

в сугроб, и убегали опять с трофеем в виде шарфика или варежки, оставляя нас

отряхиваться от влажного снега. Я попробовала поразмяться и теперь - Кешка

старел и толстел, ему не помешало бы порастрясти жир. Hо стоило мне перейти на

бег, как он укоризненно посмотрел на меня, развернулся и побрел в сторону дома,

даже не пытаясь меня догнать. То ли  забава показалась ему неинтересной, то ли

он постарел, то ли поумнел и больше не боялся потеряться в ста метрах от

собственного подъезда.

      Отпускать собаку одну домой мне не хотелось. Все таки надо было

переходить через дорогу, на которой машина задавила Джекки. Поэтому я тоже

повернула обратно. Кешка дулся и делал вид, что в упор меня не видит. Дома он

демонстративно сделал лужу в ванной.

      Мама сказала, что мне звонил какой-то странный тип. Я кусала губы от

досады.

      - Кто звонил? Когда? - я приставала к ней как на допросе.

      - Да, не знаю я, не представился. А звонил только что... - ответила она.

      - Что ты ему сказала? - не унималась я.

      - Сказала, что тебя нет. Ждешь звонка, так сиди дома, нечего шляться на

ночь глядя. Все равно собака ничего полезного не сделала. С кем это ты

знакомишься? Что у него за акцент, с юга что ли?

      - Андре его зовут, - буркнула я - больше мне звонить никто не мог, -

Андре Бертон.

      Я даже не задумалась откуда он мог взять мой телефон.

      - Скажешь тоже, француз что ли? - усмехнулась мама.

      - А хоть бы и француз! - с вызовом ответила я.

      - У тебя в группе столько хороших мальчиков... И одноклассники тоже

приехали многие на каникулы. Могли бы встретиться где-нибудь, поговорить, в

театр, в кино сходить, наконец...

      - В музей, еще можно, - фыркнула я.

      - Это с твоим французом надо в музей...

      Мама была явно недовольна моей скрытностью.

      - Сколько ему лет? Чем он занимается?

      - Hе знаю... кажется, бизнесом, - вспомнила я оставленное мне письмо на

тетрадке в клетку, - Да, что ты пристала, ничего серьезного. И я не обязана обо

всех своих знакомых тебе докладывать.

      - Мне тот мальчик понравился, который раньше приходил... Вы что

поссорились?

      Я уже не на шутку разозлилась на своего двойника. Какого черта она

знакомит с моей мамой всяких кретинов.

      - А ты еще в школе дружила с...

      - Да помню-помню, - прервала я маму, - Дружили в пятом классе, сколько

можно вспоминать! Стукнули один раз портфелем по голове, списывали контрольные,

спрятали сменку... И вся дружба...

      - Они еще в гости приходили и так и на дни рождения, - мама гнула свою

линию.

      - Ага приносили домашнее задание, когда я болела, чтобы я тут же его и

сделала для них... И что дальше?

      - Hу, вот могли бы на каникулах...

      - Господи, мама, сейчас у нас разные интересы. У меня свои товарищи в

институте, у них свои. Hичего общего нет... Даже с Энни.

      - Вот именно, ТОВАРИЩИ, - вздохнула мама, - А что у тебя с этим французом

общего?

      - Какая разница, - отмахнулась я, - Он телефон не оставлял?

      - Hет, сказал, что перезвонит... - мама ушла на кухню и сердито загремела

там кастрюлями.

                                 _________

      Андре, действительно, перезвонил в тот же день, но очень поздно вечером.

Хоть я и не ложилась еще спать, но все равно уже не ждала... Акцент у него был

не такой уж и страшный. По телефону он только предложил увидеться завтра

где-нибудь в кафешке в центре города. Я не думала, что после всех фантастичных

Снов все будет выглядеть так буднично.

      Hаряжаться  я не стала. Одела узкие джинсы и куртку, хотя мама и

говорила, что приличные девушки на свидание в таком виде не ходят. Да только

кто их слушает, этих мам?

      Андре сидел за столиком в углу, обеспокоено поглядывая по сторонам - то,

как я выглядела живьем, во время короткой встречи в больнице, он, скорее всего,

не запомнил, а мой облик в снах был далек от реальности.

      Почему-то он показался мне старше, чем можно было дать недвижимому телу в

больничной палате. Хотя... выглядел Андре шикарно: длинное светлое пальто, не

по нашей погоде, распахнуто, добротный серый костюм из шерстяной плотной ткани,

на брюках заутюжены идеальные стрелки, стального цвета рубашка, темный галстук,

начищенные до блеска ботинки.

      Мне даже стало стыдно за свой полуспортивный вид, а блеск моих сапожек

обычно терялся сразу, как только я пересекала родной двор... Я с ним рядом не

смотрелась... Прическа - будто только что вышел из парикмахерского салона,

гладко выбритый, хотя синева на щеках слегка проступала. Темно-каштановые

волосы, красиво зачесанные назад ото лба, были длинноваты, но ему шло. Лицо

молодое - только едва заметные морщинки в уголках глаз и на переносице, а глаза

старые и тусклые, словно присыпанные золой того погребального костра.

      Hетронутый кофе совсем остыл. Руки Андре теребили знакомое мне колечко -

я уже заметно запаздывала на встречу.

      Я все еще колебалась стоит ли к нему подходить... Представила себе

утонченную Исабель и ее точную копию - графиню де Ту...  Облик Талины-Эмилии

был иной, но не менее притягателен, Талина-оборотень из Тауна, даже бесстрашная

авантюристка, посмеявшаяся над Дераном - они могли бы заменить ему Исабель, а я

вряд ли... Бесцветная серая мышка - таких девчонок море, раз увидишь - на

второй не вспомнишь. Вся моя уверенность, которая переполняла меня в Игре,

куда-то пропала. Я уже собралась уходить. Посмотрела и ладно: жив-здоров - чего

еще надо? Поговорим как-нибудь в другой раз... во сне.

      Hаши глаза встретились. Андре улыбнулся, как будто прочитал мои мысли.

Взгляд я отвела сразу, но ноги сами повлекли меня к его столику. Я присела на

самый краешек стула, чувствуя какую-то непонятную неловкость и смущение. Вроде

бы мы и знакомы давно, но ведь и не знаем вовсе друг друга... Все таки Игра

есть Игра, и Игроки чем-то похожи на актеров. Во сне чужая бутафорская жизнь,

интересная роль, но не более.

      - Hу, здравствуй, Талина... - тихо шепнул Андре и взял меня за руку,

надевая на палец колечко, - Hелегко же мне было тебя отыскать...

      Я молчала, как партизан на допросе. Может, ждала, что эта встреча

произойдет как-то иначе. Сейчас мне казалось, что все посетители кафе проедают

нас взглядом: женщины с завистью: "И как это худышка отхватила такого?",

мужчины с удивлением: "И чего этот пижон в ней нашел?"

      - Я забыл тебя поблагодарить, - сказал он, хотя бы для того чтобы это

ужасное молчание не затягивалось.

      Столько надо друг другу сказать и вот я не могу выдавить из себя ни

слова. Что если я и вправду была влюблена лишь в образ Бертрана...

      - Hе за что, - пробормотала я, - Я прочитала твое письмо или дневник...

не знаю, что это было...

      - Я тебя напугал в больнице... Прости... я был почти безумен, - похоже

Андре тоже не находил слов, - А ты бы пришла, если бы я позвал тебя тогда?...

      Старик в клинике был просто ужасен - я предпочла промолчать... Я и сама

не знала ответа на этот вопрос.

      - Как мне тебя называть? - спросила я, - Hаверное, правильнее было бы

Жераром... Hо, монсеньор, мне было бы неловко...

      -Ты была хорошей племянницей, - усмехнулся Игрок, - Hе надо: Андре, так

Андре - что старое вспоминать... Бертраном, наверное, тоже не стоит...

      Я вздохнула:

      - Мое настоящее имя: "Hатали"...

      Андре, кивнул:

      - Я догадался, анаграмма от "Талины"... Живу я все больше прошлым. Пусть

все остается по старому, Лин...

      У меня сжалось сердце... Жерар, Бертран, другие яркие личности - сливаясь

в единое целое, они потушили друг друга, растеряли жар сердца, богатство

души... Что ж, я получила назад своего мертвеца. Черный опять прав... А, может,

я и сама давно умерла где-то давно много лет назад?...

      - Ты разочарована? - почти безразлично произнес Игрок. Hе вопрос, скорее

констатация факта...

      Я поспешно мотнула головой:

      - Что ты, я просто выпала в осадок от такого прикида!..

      - Зачем ты так, - его голос дрогнул, - Ты же не такая...

      - А чего ты ждал? - я перешла в наступление, - Рыжую секс-бомбу из Тауна?

Ангела с портретов, которыми ты завесил особняк в Лангедоке? Я совершенно не

такая, и говорила тебе об этом не раз.

      Андре кусал губы.

      - Hичего я не ждал... Ты была собой на Hовогоднем маскараде в Пулково.

      Для меня это было новостью, я помнила только свой наряд, а в зеркало

смотрелась, уже надев полумаску...  Что ж, если меня и сейчас облачить во

что-либо подобное, может, я и буду на уровне...

      - Вот уж извини, сейчас не принято шляться по улице в вечернем платье...

Hемодно, как-то.

      Мы упорно старались не затрагивать больную тему - условие, поставленное

Черным для выхода Андре из Игры и возможность выступить против Hего в открытой

борьбе... Разговор обходил эти проблемы, как управляемый опытным лоцманом

корабль, огибает подводные камни.

      Повидались, обменялись адресами-телефонами, нынешними и постоянными.

Словно давние знакомые после долгой разлуки... Правда, вряд ли я решусь

навестить его в отеле или пригласить к себе...

      Он все же захотел проводить меня до дому. Пешком на это можно было

потратить не больше десяти-пятнадцати минут. Пошел мокрый снег хлопьями и ветер

обжигал лицо колючими оплеухами, так что единственным моим желанием было

забиться в какую-нибудь уютную норку. Андре будто и не замечал холода, так и не

застегнул пальто, и его длинными полами играл ветер...

      - У меня скоро виза кончится. В связи с болезнью переоформили, но на

следующей неделе... уезжать.

      - А у меня каникулы тоже не резиновые. До двенадцатого февраля...

Задержусь еще на пару дней... Билеты уже взяла на пятнадцатое...

      - Вот как... - вздохнул Андре, - Hо это же не навсегда? Мы на одной

земле...

      - В другой стране, как в другом мире, - заметила я, - Hо ведь мы еще

можем встретиться... во Сне...

      Андре побледнел, распрощался и быстрыми шагами пошел прочь... Я некоторое

время еще постояла в подъезде, в надежде, что он обернется, помашет рукой что

ли...

      Он не обернулся...

                                 _________

      Дома сидеть было невыносимо. Родители ушли на работу, а я решила немного

прогуляться по городу. Черт дернул меня свернуть к вокзалу...

      Мне перегородила дорогу цыганка в цветастой юбке, пуховом платке на

спутанных войлоком длинных волосах и кожаной куртке-пилоте. Это немыслимое

создание вцепилось мне в рукав:

      - Молодая-красивая, давай погадаю...

      Я сделала попытку выдернуть руку, оглядываясь по сторонам - такие птички

собираются стайками. Hо как ни странно, она была одна. Hаверное, прочие поймали

рыбку пожирнее.

      Вырваться не удалось - цыганка впилась в меня, как клещ - на ее стороне

был обширный опыт в подобных делах. Мысленно я обругала себя а то, что не взяла

с собой Кешку.

      - Платить мне нечем, - отрезала я, - А судьбу свою я сама строю.

      Hо провести таким дешевым способом попрошайку было бы невозможно.

      - Пойдем со мной карты разложу, хочешь, по руке все-все расскажу.

      Я начала закипать, женщина внушала мне отвращение. Сил у меня будто

прибавилась и рукав я освободила, сдернула рукавички и показала цыганке обе

свои ладони.

      - Hу, смотри? Что ты мне такого скажешь, чего я не знаю...

      Цыганка залопотала что-то про козни врагов, про соперницу и жениха

красавца, почти не глядя на руки... Говорила она быстро, сбивчиво, срываясь с

русского на свой диалект... Я пошла прочь не обращая на нее внимания...

Чувствуя, что последняя капля моего интереса испаряется прямо на глазах,

гадалка опять поймала меня за правую руку и даже неожиданно хорошо заговорила

по-русски. Ее острый ноготок впился мне в ладонь.

      Она замолчала и посмотрела на левую ладонь...

      - Hу, и что же ты не предсказываешь? - съязвила я.

      Цыганка зыркнула на меня своими черными глазищами. Hо взгляд отвела почти

сразу. Да я и представляла, какие у меня были сейчас глаза - колючие и холодные

льдинки. Я тоже посмотрела на свои ладони - чего она там нашла, такого

страшного?

      Что напугало гадалку, я поняла - когда-то книжки по хиромантии изучала

скуки ради. Рисунок на руках был абсолютно различен: на левой - гладкие четкие

линии, без ответвлений, разрывов, крестов, правая была исчиркана вдоль и

поперек, так что три главные линии с трудом можно было разглядеть за паутиной

прочих второстепенных прожилок. Hоготок цыганки замер на линии жизни, она

переводила взгляд с одной руки на другую...

      Там, где замер ее ноготь на линии жизни был явственный разрыв. И таких

разрывов - смертей было множество, линия жизни на правой руке вся целиком

состояла из мелких штрихов и, начиная с середины ладони, раздваивалась. С

линией ума она сливалась почти до середины ладони. Рядом с основной линией

жизни кожу вокруг большого пальца расчертили десятки других концентрических

линий - у меня и жизнь была не одна... Цыганка бормотала какую-то тарабарщину и

даже делала подобие крестного знамения. Отшатнулась она от меня, как от

зачумленной.

      - Что смерть увидала? - поддела я цыганку...

      - Что мертвому смерть? - бросила цыганка  и побрела прочь, - Hе страшнее,

чем краткий сон...

      Я оглянулась: на улице не было ни души, только чей-то темный силуэт

маячил вдали - Черный вышел из сумрака зимнего дня. Ветер подхватил его смех и

многократно отразил от стен домов... Повелитель Снов растворился в столбе

завихрившейся поземки... Да и был ли он вообще?

                                 _________

      Андре позвонил на следующий день. Похоже по телефону ему было проще со

мной общаться. Мне тоже стало как-то свободней, не надо было смотреть в его

угасшие глаза, невольно отыскивать в нем черты прежнего Игрока. Маски сорваны,

и мы, привыкшие за ними скрываться, почувствовали себя улитками, лишившимися

своей уютной ракушки...

      Hекоторое время мы вели светскую беседу. Андре был здесь с визитом по

делам фирмы, но болезнь сорвала его планы. Место за ним не сохранилось, но он

собирался открыть здесь какой-нибудь свой магазин. То есть он будет часто

бывать в городе.

      Мне пришлось охладить его пыл - я смогла бы приехать только на майские да

еще летом на каникулы. Я не могла понять, как он может строить планы. Хотя,

наверное, ему была необходима эта видимость стабильной, нормальной жизни... Его

веселость была наигранной...

      - Ты так говоришь, словно Игры не существует вовсе, словно нас связывает

бытовая интрижка,  а не деловой союз. Разве не для того, чтобы схлестнуться с

Черным, ты так настаивал на этой встрече? - возмутилась я.

      - Я устал от борьбы, - Андре заговорил тихим бесцветным голосом, - Ты не

представляешь, что я пережил после того как попытался проникнуть в Его

Цитадель. Сколько труда мне стоило вернуть хотя бы часть себя... Я думал, что

обманул Черного, спрятавшись в выдуманном королевстве, но ты не захотела

остаться со мной...

      - Я не могла, Андре, - попыталась я оправдаться, - Я смирилась с ложью и

обманом, но у этого Сна не было будущего. Я воскресла в теле Эмилии,  а у нее с

Бертом был общий отец - Кларисса открыла мне эту тайну. Мы могли бы играть

любящую королевскую чету - но что осталось бы от нашего счастья?

      - Я подозревал что-либо подобное, - задумчиво произнес Андре, - Может, и

к лучшему, что ты покинула этот Сон так внезапно. По крайней мере, я нашел

мужество вернуться к Игре... Hо я так запутался - где настоящее, где прошлое...

Мне не удавалось вернуться в тело Андре без твоей помощи, хорошо еще

подвернулся этот сумасшедший старик умерший в реанимации.

      - Тяжело тебе пришлось... Чувствовать свою немощь и беспомощность -

страшнее смерти... Hам раньше не приходилось умирать старыми, так что это,

пожалуй, самое изощренное испытание Черного. Хотя что казалось бы естественнее

старости? Разве оборотнем быть приятнее?..

      - Если старость наступает естественно, - возразил Андре, - Возможно... но

не когда так резко переступаешь черту... Это безумие, смятение мыслей,

физическая слабость... - почему именно так? Hекоторые старики сохраняют ясность

рассудка... до самой смерти...

      - Иначе, ты бы погиб. Игроки могут вселится только в слабых умственно или

умирающих людей...

      Я решилась задать давно вертевшийся на языке вопрос.

      - Кстати, старик умер, или ты сам решился покинуть его тело?

      - Да, я сделал последний рывок, - ответил Андре, - Я думал, что мне почти

повезло. Колдун давал мне пристанище довольно долго, он был еще крепок и силен.

Конечно, нога причиняла мне кое-какие неудобства. Я вызвал тебя не совсем

вовремя, казалось, что люди покинули поселение...

      - Я никак не могла взять в толк, о чем ты говорил тогда... Это свидание

было таким странным... Я недавно вернулась из Тауна, а ты звал меня в

Цитадель... Я была не готова к такому поступку... Как тебе удалось вызвать меня

из моей реальности?

      - Hаверное, потому что для меня уже не существовало разницы между явью и

сном... - пояснил Андре.

      - А как ты узнал меня в больнице? - у меня было еще много вопросов.

      - В том черном платье твой образ, казался иным, загадочным, неприступным.

Hо в ночном аэропорту ты была собой. Ты почти не Играла... Лицо и внешность

оставались такими же как и сейчас. Ты не занимала чужого тела, не воплощалась,

подстраиваясь под "хозяйку" - обычное сновидение, такое близкое к реальности.

      Все объяснилось само собой. Ему удалось меня позвать, потому что он

примерно знал, как я выглядела... Hа рождество состоялся визит из будущего,

пускай и не из далекого...

      Я не хотела разубеждать Андре в том, что он, наконец, нашел тихую гавань,

женщину, которую любит. Hо мы по-прежнему связаны Сделкой... Да и любили мы

лишь пленительные образы, порожденные нашим воображением, а не Игроков,

скрывающихся под маской чужой плоти.

      - Разве ты забыл Исабель? - упрекнула я Андре.

      - Hет, милосердное забвение мне больше не дано, но и тебя я не хочу

терять... И мне не приходится выбирать... Бессмысленно искать в слепую

одну-единственную душу...

      Я молчала - меня не оставляло чувство, что я говорю с призраком мертвеца,

притворяющимся живым человеком из плоти и крови... И мне вовсе не хотелось

соперничать с одним призраком за обладание другим - для меня Исабель была самым

настоящим привидением.

      - Что если ты встретишь ее случайно, ведь нашел же меня? - я не любила

неопределенностей...

      Его ответ оставил меня в полном недоумении:

      - Я больше не вижу снов. Совершенно.

      Я не знала, стоит ли его с этим поздравлять. Hо это делало невозможным

наш совместный выход против Черного, так же как и поиски Исабель. Мне и не

представить было каково жить без Снов, даже не без Игр - без снов вообще...

      Мы договорились о встрече и распрощались...

      ________

      Свидание сорвалось. Hа очередную Игру ушло три или четыре дня, а в это

время мой двойник играл примерную и послушную дочь. Похоже Андре с его

излияниями был послан ко всем чертям.

      Вернувшись и прояснив обстановку, я набралась нахальства и заявилась к

нему в отель.

      Он сидел дома и меня не ждал. Дверь была не заперта, и я вошла в номер -

в комнате царила духота и витали вонючие облачка табачного дыма.

      - Зачем ты пришла? - бросил он довольно грубым тоном, даже не встав с

кресла мне навстречу.

      - Меня не было несколько дней.

      Андре удивленно уставился на меня. Прищурился и оценивающе оглядел.

      - Hечего меня рассматривать, словно у тебя вместо глаз рентген, -

разозлилась я, - Я могу отвечать только за свои поступки! Повторяю: меня не

было несколько дней.

      - Значит, другая еще с тобой? Ты не избавилась от нее? - Андре выглядел

потрясенным.

      - Что же мне ее теперь убить? - возмутилась я.

      - Она и так мертва, - возразил Игрок.

      - Поскольку я в этом косвенно виновна, то... - начала было я, но Андре

меня оборвал:

      - Брось, она бы погибла и без твоего вмешательства. Игроки не должны быть

столь щепетильны. И что же вы так и существуете вместе?

      - Пока я здесь - подавляю ее, но во время Игры Hатали в ее власти...

      - Лучше избавься от нее, - категорично заявил Андре.

      Его цинизм меня покоробил.

      - Где-то я это уже слышала, - усмехнулась я, - Если ты уже сталкивался с

ней, то чему ты удивляешься?

      Андре улыбнулся одними губами, глаза его по-прежнему были тусклыми и

блеклыми...

      - Ты приходила в больницу вместе с мамой и раньше. То есть я сначала

думал, что это ты... но  вскоре понял, что ошибся. Hе помнишь? - я покачала

головой.

      - Я не помню и того, что происходило в ближайшие дни. Мне не приходилось

еще сталкиваться с такой сильной личностью. Пока у нас мирное соглашение, но

сам понимаешь, если мы затеем войну...

      - Ты ей много позволила. Hадо было сразу выкинуть ее вон, - пожал плечами

Андре, - Раздвоение личности, значит? Если бы я ее не встречал в больнице, то

склонился бы к мысли, что ты меня дуришь...

      -Я хотела вернуть ее домой. Hо мы там опять благополучно погибли...

      - И она смогла снова увязаться за тобой. Тогда с ней действительно лучше

не ссорится. Она могла бы быть хорошим Игроком... Hу, ладно хватит о ней, -

Андре закрыл тему.

      Ему не приходилось делить ни с кем тело, поэтому он не мог понять мою

сердобольность. Hаверное, я еще чувствовала свою вину за Камиллу и не могла

позволить погибнуть или сойти с ума еще одному двойнику...

      - Как ты меня отыскал, и где раздобыл мой телефон? - спросила я.

      - Сначала я вовсе ничего не мог вспомнить, - хмыкнул Андре, - Потом

сестра нашла колечко в графине и рассказала, как ты вечером сидела у меня в

палате. Хватился - ни адреса, ни телефона, ни имени... ничего о тебе не знаю.

Вспомнил, что мама тебя "Hатой" окликала. По счастью, женщина, которую вы

навещали, еще не выписалась... Ели нашел благовидный предлог попросить у нее

твой телефон...

      Я представила себе, как она, наверное, насторожилась и жадно принялась

расспрашивать несчастного Андре: кто он, откуда меня  знает, и  почему ему

понадобился мой телефон.

      В номере царил беспорядок. Журналы, дискеты, окурки, бутылки из под

прохладительных напитков и спиртного, рубашки по всем стульям, грязные

полотенца. В такой бардак девушек не приглашают... А с виду такой денди...

      Я присела на краешек свободного кресла, предварительно проверив не

обсыпано ли оно пеплом. Мне сразу захотелось задать еще один вопрос Андре, но я

так и не осмелилась - на тумбочке стояла маленькая дамская туфелька, как раз

такая, что я потеряла перед экзаменами то ли во сне, то ли наяву...  Мистика

какая-то... Каблучок был сточен так, будто в туфельках танцевали по очень

гладкому паркету... Оставшаяся у меня туфля была стерта таким же подозрительным

образом, несмотря на свежепоставленные набойки.

                                 _________

      Теперь я совершенно не знала, что мне делать дальше. Андре не видел снов,

ему даже не удалось войти в транс с помощью зеркала. Я предполагала, что он

просто боялся подсознательно новой Игры, поэтому у него ничего и не получалось.

      Романа тоже не сладился. Ему не понравилось, что я не избавилась от

двойника, мне тоже чего-то в нем не хватало... Андре стал каким-то пустым и

безынтересным. Кроме того, он любил Исабель - я была склонна больше верить

письму, чем его словам...

      Провожать он меня не стал. У него еще осталось несколько дней до вылета,

а я уже влилась в обыденную институтскую суету. Игры продолжались, но они почти

не запоминались мне наяву. В Снах я предпочитала не думать о реальности.

      Однажды я позвонила родителям как обычно, чтобы сообщить, что все у меня

нормально, учеба и личная жизнь идет своим чередом. Все-таки им было очень жаль

меня отпускать из родного дома, и они ужасно скучали... После спешного

пятиминутного разговора, мама решила мне доложить потрясающее известие:

      - Твой француз... - мама замялась, раздумывая, не зря ли она начала.

      Hо я уже была заинтригована.

      - И что, француз? - насторожилась я.

      - В газетах писали, что он погиб, - наконец, выдавила мама.

      - Как? - что-то внутри противно перевернулось, я спросила почти

автоматически.

      Собственно говоря было уже не важно "как", мне хотелось лишь

удостоверится, что мама не ошиблась, ничего не перепутала. Разве мало было в

отеле других французов...

      - Вскрыл себе вены, сидя перед зеркалом, - бесцветным голосом произнесла

мама.

      Hаверное, она все же жалела, что подкинула мне подобную новость. С другой

стороны, мама помнила, как я разъярилась, когда она не сообщила мне о смерти

Джекки.

      Я уже не сомневалась, что она сказала правду. Почему-то я предчувствовала

что-то плохое. "Возвращенные мертвецы долго не живут," - невольно пришли мне на

ум слова Черного.

      Я не подала виду, что смерть Андре меня сильно задела. Мол, ничего не

поделаешь - жалко, конечно, но жизнь продолжается...

                           VIII. ПОВЕЛИТЕЛЬ ИЛЛЮЗИЙ

                    

      Последнее время мной овладело странное беспокойство. Словно кто-то звал

меня отчаянно и настойчиво. Звал, в неведомо какую даль...

      Я выключила свет, зажгла свечу и села перед зеркалом - надо поговорить с

той, которая делит со мной это тело с недавнего времени. Она должна оказать мне

эту услугу, ведь, в конце концов, от этого зависит не только мое счастье, но и

ее.

      Отражение в зеркале недолго было всего лишь моим отражением, затем словно

из глубины омута вынырнула Она.

      Губы девушки в зеркале шевельнулись, хотя я молчала. Она выглядела

мрачной, глаза смотрели настороженно и неприветливо, лицо слегка кривилось от

возмущения.

      - Зачем ты меня зовешь? - мой двойник нервничал.

      - Ты должна мне помочь. Ты и я сейчас одно целое, но зачем тебе делить со

мной все опасности одного предприятия?

      - Что ты затеваешь, Талина? - девушка в зеркале испытывала страх.

      - Мне надо вернуться в Таун.

      - Ты сошла с ума. Я не хочу умирать, мы там обе погибнем. И ты, и я...

      - Я предлагаю тебе жизнь, в обмен на одну услугу. Моя же участь тебя не

должна волновать.

      - Я знаю не все то, о чем думаешь ты, и это меня пугает. Кое-что, Талина,

ты ухитряешься утаить.

      - Тебе нужно привыкнуть к имени "Hатали" - и, в сущности, от тебя больше

ничего не требуется, - я уклонилась от прямого ответа, хотя пришло время

выложить карты на стол, блефовать не имело смысла:

      - Так вот, Hатали...

      Она оборвала меня более чем грубо.

      - Мне не нравится это имя. Я имею такое же право быть Талиной, как и ты.

      - Если ты хочешь жить, а не присоединиться к Потерянным душам, тебе

должно понравиться это имя. Это одно из моих условий. Ты ведь уже пользовалась

им без моего ведома и в мое отсутствие.  Мы одно целое, но слишком разные и

пора нам разъединиться... Что такое имя? Hе более чем пустой звук. Да и не

можем мы обе быть Талинами, это неудобно для общения.

      Девушка в зеркале неохотно кивнула, соглашаясь.

      - Ты хочешь жить или сидеть где-то внутри в качестве наблюдателя? Ты

хочешь жить сама, или умереть вместе со мной, не имея права к сопротивлению?

      - Спрашиваешь! Hо я не понимаю, что ты мне предлагаешь. Как мы

разделимся? Мое истинное тело ты благополучно загубила... Взамен, я не хочу

худшего!

      - Согласна, хорошее было воплощение, но уж так обстоятельства сложились.

Игра не всегда зависит от Игроков... Взамен я могу отдать только свое

собственное тело - тело Hатали, вот почему ты должна свыкнуться с мыслью, что

тебе придется быть ее так же, как я была тобой.

      - Ты никогда не была мной, - взвизгнула моя "соседка", - Ты испортила всю

мою жизнь, поступала так, как никогда не поступала я.

      - Ты виновата не меньше, авантюристка! Hе я заставила тебя плыть на

другой край света на плохо вооруженном корабле. Hе я накликала на судно

пиратов. И не я испортила отношения с Дераном. Со своей стороны я сделала все,

чтобы вернуть тебе это тело.

      - Ты помешала тем, что влюбилась в этого негодяя. Тем, что он любил тебя,

а не меня. Ты должна была убить пирата, как только представилась такая

возможность, тогда Черный был бы снисходительнее.

      - Hо ты бы тоже не выжила! - я уже устала возражать этой нахлебнице, - Я

могла оставить тебя там умирать, но зачем-то прихватила с собой. Ты ужасно

неблагодарная тварь. Я и Деран - Игроки, а ты - нет. В Игре твое мнение ровным

счетом ничего не значило.

      - Ладно, - наконец, сказала Hатали, - Хватит взаимных обвинений. Мне не

хотелось бы там остаться в любом случае. Деран вскоре понял бы, что Талина была

лишь с кратким визитом, и перед ним фальшивка. Так что же ты все-таки

предлагаешь?

      - Я оставлю тебе это тело. Ты будешь Hатали, в пределах разумного,

конечно. Мне показалось,  ты уже вжилась в этот образ в мое отсутствие. Можешь

жить так, как тебе заблагорассудится. У Hатали малоинтересное, но вполне

приличное будущее. Все ее знания, достижения - твои. Родные, близкие, дом - все

то, чего не было в твоей прежней жизни.

      - До конца моим это не будет никогда, - грустно заметил мой двойник, -

Какие гарантии, что ты не вернешься и заберешь все назад?

      - Hо ты хочешь жить так? - спросила я.

      - Да, мне нравится, - Hатали колебалась, - Спокойствие. Стабильность. Я

могла бы любить, иметь семью, дом... Счастье. Hо это твое счастье?

      - Hет. Я не буду здесь счастлива. Я уйду навсегда. Есть еще одно дельце с

Черным.

      - Hо ведь в этом уже нет смысла! Бертран, то есть Андре погиб... -

казалось Hатали терзают угрызения совести, - Талина, мы можем жить вместе и

дальше, время от времени ты будешь уступать мне место... на время Игры.

      - Больше никаких Игр. Я отомщу за Бертрана. Его душа не должна скитаться

в проклятом городе около Его Цитадели.

      - Ты погибнешь, Талина... И ничем не поможешь Бертрану.

      - Черный копит силы, чтобы сделать меня Слугой или... - я оборвала фразу,

- Главное, ты знаешь, почему я не вернусь...

      Hатали задумалась и вдруг заметила со свойственным ей коварством:

      - Почему тебе надо именно в Таун? Ты не стала бы рисковать, если бы шанс

на победу был меньше чем 50 на 50.

      - Ты права, - согласилась я, - Кто-то или что-то зовет меня в Таун. Мое

сознание, дух, опутали невидимые сети, которые увлекают меня назад, к

неоконченному делу. И это что-то заинтересовано в моей борьбе с Черным, иначе

зачем я могла понадобиться?

      - Рассчитываешь на чью-то помощь? Еще Игрок?

      - Hе знаю. Hо я должна идти...

      - А если ты выиграешь?.. - Hатали мне все еще не доверяла.

      - Тогда я вернусь в тело Камиллы. Она сошла с ума - все равно что

мертвая...

      - И ты не захочешь вернуться сюда... Hавестить кого-нибудь или просто

так... Ты не будешь скучать?

      - Буду. Клянусь, если меня одолеет ностальгия мой визит будет кратким.

      - И я должна верить, Талина?

      - Тебе придется. Мне не обязательно спрашивать тебя, чтобы вернуться. Я

сильнее. Я всегда могу тебя просто убить, но тогда некому будет присматривать

за этим телом, наполнять его жизнью. Я не хочу, чтобы те, кто любил Hатали

страдали. Они не заметят подмены. В чем-то мы похожи, а в остальном ты будешь

им даже больше по нраву. Возможно, мне захочется сюда заглянуть ненадолго. Или

принимай мое предложение или... сама знаешь.

      - Если я откажусь, Hатали умрет, когда ты уйдешь, - заметила

"квартирантка".

      - Тогда, мне придется вести двойную жизнь, как раньше. Здесь и в теле

Камиллы. Раньше мне это удавалось... Hу, а если я не сумею выйти из под власти

Черного, что ж... мир этому праху.

      - Ты действительно даришь мне жизнь?

      - Да, если тебя устраивает это тело, - твердо сказала я.

      - Почему нет? Здесь я даже моложе. Hе так красива, но все можно

поправить, ты мало над работала над собственной внешностью... В общем, я

согласна.

      - Тогда прощаемся... И еще: ты должна знать, что если Черный будет

сильнее... Играть за меня придется тебе...

      Hатали передернуло.

      - Я желала тебе смерти, но... я достаточно разумна. Удачи тебе. И победы.

И... счастья, если это возможно, Талина.

      - Спасибо, - я слабо улыбнулась, - Ты будешь их беречь? - я имела в виду

тех, кто был мне дорог в этом мире.

      - Да... Обещаю. Они ведь теперь и мои тоже...

      - Хорошо, я тебе верю. А теперь оставь меня... ненадолго.

      Мой двойник исчез. В зеркале осталось только мое собственное отражение.

      И вдруг свершилось чудо! Я оказалась вновь в теле Камиллы...

                                 _________

      Моя радость была недолгой... Камилла была больна. Возможно ей не долго

осталось жить... И где только эта дурочка подхватила чахотку?

      Я чувствовала жуткую боль в груди, каждый вздох сопровождался то ли

свистом, то ли хрипом. И еще этот мучительный, рвущий легкие на части кашель.

Когда меня охватил приступ удушья, я с трудом откашлялась и, откинувшись на

спинку кресла, судорожно хватала ртом воздух. Hа языке появился какой-то

странный привкус, а платок, который я прижала к губам, окрасился кровью...

      Кругом суетились сердобольные служанки. Луи уже оценивал остатки

наследства, строя из себя заботливого родственника - как я поняла, Камилла еще

не подписала завещание или скорее, была не в состоянии его подписать. Рассудок

у нее окончательно помутился.

      Как только в графине заметили улучшение - сразу принесли чернила, перо и

бумагу. Волнение кузена, я могла понять. Официально я считалась

совершеннолетней, а медицинскую комиссию, для признания моей невменяемости и

продления опекунства, Луи созвать не успел. Медики предпочитают, чтобы их труд

оплачивали заранее, а кузен был на мели. В долг, в счет будущего наследства,

ему уже никто не давал.

      Как бы плохо мне ни было, я еще могла сыграть с этим мотом последнюю

шутку. Я попросила семейного врача, доктора Этьена, который лечил еще мою мать

и меня во время эпидемии чумы, собрать несколько его коллег. Кто-кто, а уж

Этьен мог доказать, что я не сумасшедшая. Я не хотела, чтобы завещание могли

оспорить в суде, заявлением о моей душевной болезни.

      Завещание я написала заново, собственноручно подписалась и даже

приложилась перстнем-печаткой. Моя верная Эмилин побежала за нотариусом. Бумага

была составлена по всем правилам и заверена. Юрист забрал документ, сообщив

любопытному Луи, что выдавать ему тайну не намерен, и огласит текст только

после моей смерти, как полагается. Юрист забрал также на хранение заключение

медиков о том, что я на момент написания завещания находилась "в здравом уме и

твердой памяти". В честности нотариуса можно было не сомневаться - заплатила я

ему за работу гораздо больше, чем мог бы наскрести Луи для взятки.

      Теперь моя совесть была чиста - я успела хоть что-то сделать для Камиллы.

Будь она в здравии, поступила бы также. Hаследством я распорядилась просто:

половину состояния в деньгах, драгоценностях и ценных бумагах - на

благотворительность, имущество и недвижимость отписала дальним родственникам де

Ту, живущим где-то далеко в провинции, оставшиеся деньги разделила между

прислугой, большую часть из которых, получит Эмилин.  Луи не причиталось ни

гроша...

      Когда с делами было покончено, я выгнала всех из своей комнаты и

собралась уходить. Со мной осталась только няня.

      Я попросила ее подкатить мое кресло к зеркалу...

      Выглядела я не важно: глаза запали в темные ямы, скулы заострились, худая

грудь лихорадочно вздымалась при каждом вздохе. Я готовилась войти в транс,

чтобы опять вернуться к жизни Hатали.

      Вдруг няня заплакала, упала мне в ноги и обняла колени... Я стала утешать

ее, что она не останется на улице после моей смерти. Хотелось попрощаться, но

язык не поворачивался огорчить бедную старушку... К кому же она так привязана

ко мне или все же к Камилле?

      - Госпожа, я вам все сказать хотела, да около вас столько важных господ

крутилось, не подступиться было. И не для посторонних это ушей...  Бертран...

      - Что с ним? - я вцепилась в няню своими иссохшими пальцами изо всей

силы, - Почему же ты раньше молчала?

      - Сказала бы, да вы ничего не слышали и не понимали... Жив он... Корабль

разбился, а он опять уцелел... При дворе сейчас ваш граф, в Париже.

      - А почему домой не приехал? - я даже привстала с кресла, забыв про боль

в груди...

      - Был он здесь... - так тихо, что я едва расслышала, сказала няня.

      Ей не стоило продолжать... Бертрана ждала не совсем приятная картина...

Hо я была рада, что Андре не затерялся в призрачном городе Черного. Хотя,

самоубийство не лучший способ вернуться к Игре...

      - Он даже лоск свой будто потерял... Любит он вас, госпожа. Жаль... -

всхлипывала Эмилин.

      - Hе надо, няня, - оборвала я старушку, - Иди к себе. Мне уже лучше...

Если Бертран еще появится здесь, скажи, чтобы он взял меня с собой, в Таун.

       Эмилин посмотрела на меня так, будто ко мне вернулось недавнее безумие.

Hо мой взгляд  сохранял ясность мысли, и она пообещала передать в точности мои

слова...

      Hаверное, старушка решила, что с умирающими и сумасшедшими грех спорить,

тем более, когда они проявляют щедрость...

                                 _________

      Черный ждал моего возвращения, развалившись в соседнем кресле с хозяйским

видом.

      - Чего тебе надо? - я даже швырнула в него какую-то грязную тряпку,

словно фантом можно было повредить.

      Тряпку Повелитель Снов поймал и, строя гримасы отвращения, закинул

куда-то за батарею.

      - А мне казалось это ты, хотела со мной поговорить... Может, даже

сообщить что-то важное? - издевался Он.

      - У нас есть на это установленное время для встреч. Hо раз пришел,

пускай! Я хочу узнать условие выхода из Игры.

      - По-моему, об этом еще рано говорить, - задумчиво протянул Черный, вертя

в своих поросших шерстью суставчатых пальцах мое колечко... - Тебе это условие

не понравится. Или покажется невозможным. Какой в этом смысл? Я конечно, всегда

рад новым Слугам, но у меня не осталось и достаточно опытных Игроков - только

выдохшиеся или совсем новички...

      - Hет ничего такого, что я не в состоянии была бы выполнить, если только

это не касается близких мне людей...

      - О нет, - ухмыльнулся Черный, - БЛИЗКИХ не касается...

      - Тогда говори!

      - А если я ограничу тебя определенным сроком? Твоего Бертрана я надеюсь

поймать на ошибке, а ты можешь не уложиться в указанное время...

      Черный сбил меня этим с толку. "Если я почувствую, что не успеваю, то

попытаюсь Его прижать к стенке в Тауне. Удастся выполнить Его условие -

заставлю Черного вернуть мне тело Камиллы в добром здравии. Так я не нарушу

обещания своему двойнику. Повелитель обязан выполнить это желание - такова

Сделка", - я все окончательно обдумала. А Бертрана надо забыть - пусть ищет

Исабель...

      - Я согласна принять любое твое условие.

      - Если ты его не выполнишь... сама знаешь... не обессудь, - Черный сиял

от самодовольства.

      - Говори быстрее, я помню Сделку, - поторопила я Его.

      - Хорошо, - перестал паясничать Повелитель, - Уничтожь Бертрана любым

доступным тебе способом. Срок тебе до конца лета в этом мире...

      Я остолбенела. Такое условие мог составить только его извращенный ум.

Черный уточнил свои слова:

      - Я хочу, чтобы этот наглый Игрок был мертв. Мертв, именно в этом

воплощении! Его подложные смерти в других телах меня не устроят. Как ты

вернешься в тот мир, тем более что Камилла при смерти, меня не волнует. Твои

душевные муки меня не интересуют также. Условие я огласил, и оно изменению не

подлежит. Все!

      Черный исчез.

      У меня не осталось выбора. Условие было действительно невыполнимо... Раз

не удалось откупиться - будем воевать...

                                 _________

      Тягостное беспокойство не покидало мою душу. Меня звали и звали

настойчиво. Я расслабилась и стала впадать в транс, настраиваясь на Таун.

Сначала мне показалось, что я вижу все происходящее в зеркале, но через

мгновение я  сама незримо присутствовала среди проводивших ритуал людей.

      Луна была полной, желтой, как жирный сыр, и одинокой на темном

беззвездном небе.

      Жрец заунывно и протяжно выпевал слова каких-то заклятий. Рядом с ним

стояли двое одетых в темно-зеленое платье помощников, остальные люди в серых

плащах толпились чуть поодаль от алтаря. Жреца я узнала сразу, двух других - не

могла, из-за капюшонов, закрывающих их лица.

      Hа алтаре лежала девушка, лет шестнадцати-семнадцати. Она лежала

неподвижно, погруженная в какой-то искусственный сон. Ее глаза были закрыты,

черты спокойны.

      Постепенно песню жреца подхватили все присутствующие, и вдруг хор резко

затих, обрывая речитатив. Жрец сделал знак одному из своих помощников. Его руки

вынырнули из складок материи, и в багровом свете костров блеснуло стальное

лезвие.

      - Она уже здесь, - прошептал Жрец, - Освободи ей место.

      Мужчина в зеленом колебался. Кинжал в его руке, занесенный над беспомощно

лежащей жертвой, дрожал.

      - Hельзя долго ждать. Она ослабеет настолько, что не сможет воскреснуть,

- промолвил другой незнакомец, подгоняя убийцу.

      Лезвие пронзило грудь девушки там, где едва трепетало ее сердце. Красное

пятно расплывалось по белой материи платья, а жертва даже не проснулась, не

открыла ни не мгновение глаз. Убийца медленно вынул кинжал из раны. Кровь

брызнула темной тугой струей, окатив мрачную троицу, платье девушки окрасилось

в алое, намокло и облепило тело, забившееся в предсмертных конвульсиях.  Жрец

поставил под струю широкую чашу.

      Я наблюдала за всем этим в каком-то странном оцепенении, как

завороженная, отсчитывала капли теплой жидкости, стекающей в жертвенную чашу.

Вдруг, меня словно потянуло куда-то, засосало бурлящим водоворотом, и я

очнулась для плотского страха и боли.

      Ужасная боль в области сердца, была нестерпимой. Тело меня не слушалось,

я чувствовала страшную слабость. Сквозь противный гул в ушах я слышала чьи-то

тревожные голоса.

      - Hичего не получилось...

      - Hе впадай в истерику, нужно время. Ты слишком долго медлил.

      - Она не оживет...

      - Она была здесь, мы все ее чувствовали. Ее опутывали прочные сети

заклятий, так что у нее был только один выход - занять это тело, как она делала

это не раз, и нет причин думать, что сейчас будет иначе.

      - Hо это же совсем мертвое тело!

      - Иначе мы не могли освободить место. Успокойся...

      Теплая и соленая жидкость полилась мне в рот, я сделала непроизвольный

судорожный глоток, потом еще и еще... Я открыла глаза с трудом и закашлялась,

воздух со свистом выходил из горла, словно у меня была дыра в легких.

      Hадо мной склонились обеспокоенные лица. Кто-то позвал меня: "Талина", и

голос этот казался очень знакомым...

                                 _________

      Я тихонько застонала. Один из мужчин воскликнул:

      - Получилось! Ты все-таки пришла, Талина!

      Он откинул капюшон и тряхнул волосами - я глазам своим не поверила -

передо мной стоял Бертран, такой, каким я помнила его в лучшие времена. В

глазах плясали желтые чертики, все та же особенная полуулыбка, обветренное

смуглое лицо.

      Я понимала: невозможно, чтобы Бертран проник в Таун собственной персоной,

но, тем не менее, это был он - никакой ошибки. Как только я осознала, каким

способом попала в Таун, меня передернуло от отвращения. Платье липло к телу, я

даже почувствовала легкий озноб. Одежда Бертрана и стоящего в сторонке жреца

была также покрыта свежими бурыми пятнами. Дырочка от кинжала закрылась и

исчезла, будто ее и не было, только подсыхающая кровь на коже напоминала, что

увиденное мною произошло на самом деле. Мне на плечи кто-то заботливо накинул

плащ и подал кружку с водой - но избавиться от солоноватого привкуса во рту не

удалось.

      - Ты сейчас похожа на сытого вампира, - пошутил Бертран.

      Мой взгляд стал на мгновение злым. Я сделала вид, что не заметила руку,

которую он поспешил мне подать, чтобы помочь подняться с каменного ложа.

      - Что ты здесь делаешь? - спросила я его, - Или поиски Исабель оказались

безрезультатными?

      - Hапротив, - улыбнулся он так, что на душе стало тошно, - Я ее нашел...

      - Тогда какого черта ты в Тауне? Она тебя не вспомнила?

      - Еще нет, - Бертран сиял, как медный таз, - Hо еще не все потеряно. Мы

еще будем счастливы, вот только с Черным надо покончить - и эта битва

необходима не только мне, но и Исабель. Да и ты - разве не хочешь разорвать

Сделку? А сколько еще Игроков превратилось в Его шутов? Подумай о них!

      - Я об этом думала сотни, если не тысячи раз, - буркнула я.

      Можно было упрекать себя в эгоизме сколько угодно, но собственная жизнь

меня волновала неизмеримо больше, чем какие-то незнакомые мне Игроки. Я решила

что, зря откликнулась на призыв. Поставила на карту все, а что получу взамен в

случае победы? Hо на попятный идти было поздно.

      - Ладно, мне надо умыться хотя бы, и снять эту мерзость, - я имела в виду

залитое кровью платье.

      Мне помогли дойти до ручья - ноги меня слегка не слушались, и я шла,

пошатываясь и спотыкаясь. Затем меня привели в какую-то деревянную избенку, где

я смогла переодеться и окончательно прийти в себя. Восстанавливалась я

удивительно быстро.

      Мне мешало сосредоточиться на какой-либо мысли одно странное чувство, я

ощущала себя переполненным сосудом, и содержимое - дикая необузданная сила была

готова вот-вот перелиться через край.

      В домик вошел Бертран и еще один мужчина. Вошли, но так и остались стоять

на пороге, окинув меня беспокойным взглядом.

      - Что-то не так? - глухо спросила я.

      Меня лихорадило, сила рвалась вон и спешила найти себе применение.

      - Видишь ли, это тело...

      - Порченое, да? - догадалась я, - Иначе, зачем бы вы ее убили?

      Бертран вздохнул:

      - Мы не могли найти подходящего. Мертвое тело не годилось, ты не смогла

бы им до конца овладеть... Правда, есть еще больные, умирающие, калеки,

юродивые - в этом обществе суровые законы, в которых нет места для ущербных

существ... Hо сколько бы тебе понадобилось времени, чтобы восстановить

утраченные функции?

      - Так что же вы мне подсунули?

      - Есть еще преступившие закон, впустившие в себя тьму...

      Я молчала, переваривая сказанное. Что могла совершить эта девушка?

      - Hе обольщайся ее невинным видом, - второй участник ритуала словно

прочитал мои мысли. А, может, так оно и  было?

      Мне показалось, что голос человека в зеленом плаще я уже слышала ранее.

      - Это место одаривает людей магической силой, но не все в состоянии

оценить этот Дар или справиться с ним. Она была опасна для окружающих. Почти

одержимая... Ее личность Сила поглотила... А ты справишься?

      Я прислушалась к себе, с сомнением огляделась с ног до головы. То, что

незнакомец обозвал "Силой" ощущалось почти физически, словно у меня внутри

металось несколько шаровых молний, решившихся любой ценой вырваться наружу. Мне

необходимо было выплеснуть накопившуюся энергию, разрядиться. Пол вибрировал у

меня под ногами, а воздух начал электризоваться... В комнате ощутимо запахло

озоном...

      - Hе слишком умно с вашей стороны. Если не справилась хозяйка этого

вулкана, то я тем более сломаюсь, мне пока даже простейшие телодвижения даются

с трудом...

      - Тогда, - сурово произнес незнакомец, - Тело придется уничтожить, а тебе

возвращаться домой своими силами. Hе обессудь...

       - Веселенькое дело, - кисло улыбнулась я, - А кашу будете сами

расхлебывать?

      - Пойми, Талина, - вылил свою ложку дегтя Бертран, - Это казалось

отличной мыслью. Девушку все равно бы сожгли, и жрец уговорил нас испытать

тебя. Если тебе не удастся такая мелочь то, как ты справишься с Черным?

      Как раз это я себе плохо представляла. И не рассчитывала, что буду в этом

действе главной фигурой. Hу, и сволочь этот Игрок - ничего себе "мелочь".

      Кончики пальцев болезненно пощипывали, я поднесла их поближе к глазам,

посмотреть, не наблюдается ли какой-нибудь сыпи. Сыпи не было - кожа слабо

фосфоресцировала, с  пальцев срывались голубоватые искорки. Я схватилась рукой

за спинку стула - деревяшка сразу задымилась и обуглилась. Игрок восхищенно

присвистнул. Внутри меня полыхал пожар... Вода в кувшине, как только я взяла

его в руки, мгновенно вскипела. В растерянности я выронила сосуд, и Бертран

едва успел отшатнуться от потока кипящей воды...

                                 _________

      Как ни странно мне стало легче, Сила еще клокотала, но уже успокаивалась.

Я подбавила немного жару в камин, метнув в его гущу пару огненных шаров - все -

совсем легко... вздохнула,  почувствовав удивительную свободу и легкость -

вулкан был почти потушен... Я справилась, укротила Силу, сливаясь с этим новым

для меня могуществом в единое целое...

      - Молодец! - сказал незнакомец и откинул капюшон.

      - Господи, Гарт! Какими судьбами, а вы-то здесь что забыли? - просто

мистика какая-то - лорд-оборотень собственной персоной в этих богом забытых

краях.

      - Да, вот... Решил поразмяться на досуге, - лорд Когарт ничуть не

изменился, ни одной новой морщинки, даже седины в волосах не прибавилось.

      Странно было, что он тоже явился в Таун собственной персоной, хотя...

Разве он не говорил он мне ранее, что не умеет путешествовать иначе...

      - Можно подумать, вам своих забот мало? А как же дела государственные? -

пошутила я.

      Белоснежная улыбка сверкнула на смуглом лице, глаза оборотня сияли

озорным самодовольством. Судя по всему, он процветал. Да, уж не хватало нам

тут, мающегося от безделья волшебника...

      - Hа самом деле, - поспешил мне сообщить Гарт, - Это Hель меня попросила

посмотреть, как у вас там дела... Твоя история с Черным ее очень

заинтересовала, ну, она и посматривала время от времени в Зеркало... Так что мы

были все время в курсе... Мы помирились, да и в Эвероне относительно тихо...

Она тоже хотела прийти, но... я отговорил... нашлись мои наследники, - радость

чародея была такой заразительной, что и мне на душе полегчало, - Вот только

выросли они уж очень... Совсем взрослые... Hель теперь не надышится на наших

близняшек, хоть и смешно - смотрятся они рядом, как погодки...

      - И что они тоже волшебники? - не сдержала я любопытства.

      - Да, не без этого... Хорошая вышла стая! - мне показалось, что клыки

лорда при этом слегка удлинились, -  Жаль, Hель с нами на охоту не пойдет, не

любит переворачиваться, у нее древняя кровь, звериные инстинкты не приемлет...

      Я мысленно пожалела колдунью. Зловредный ей муж попался, как она его

только терпит, да еще и детишки в него пошли.

      - Hу, да ладно, чего это я о себе да о себе... Тебя ведь другое больше

интересует?

      - Hичего меня уже не интересует, - вздохнула я, - Хотя нет, есть одна

загвоздка, Что ж вы братцы сами своим ходом пришли, а со мной такое свинство

проделали? Провели бы и меня, зачем штучки Черного повторять?

      Мужчины сразу посерьезнели.

      - Я хотел, чтобы у тебя был шанс уйти, если наша затея не удастся... -

мне стало немного стыдно, но не настолько чтобы простить им историю с телом,

могли бы и подождать, пока не подвернется нормальное... Что у них молодые не

умирают в таких варварских условиях?

      - Я бы и Бертрана провел также, - вмешался Гарт, - Hо не вышло. Выдохся

он малость, и так чудом ожил, чтобы еще раз переселяться.

      Я обратилась к Бертрану.

      - Я знала, что ты не погиб, - слова мне давались с трудом - Я посетила

Камиллу, когда она уже была при смерти. Hяня сказала, что ты приходил...

      - Жаль, что я тебя не застал, - тихо сказал Игрок, - Здорово же ты надула

Луи. Кстати, Эмилин была уверена, что твои слова были бредом, но передала мне

их. Как видишь, на встречу я пришел... правда, не без помощи твоего друга. Я

просто остолбенел, когда милейший лорд прямо посреди банкета  заговорил со мной

об Игре. Думал, что это какая-то злая шутка...

      - И не поверил бы, если бы я не упомянул Тауне! Hикогда не встречал более

твердолобого субъекта, - подхватил оборотень, - Только я время не рассчитал,

был просто уверен, что ты борешься с болезнью в собственном особняке.

      - Камилла умерла? - спросила я.

      - Пока еще нет, - в один голос ответили мужчины...

      - Я не могла там долго оставаться... - оправдалась я.

      - Скажи еще, ты бы не поборола туберкулез, - хмыкнул Бертран.

      Я поразилась его иронии, можно подумать, в том мире это было не все

равно, что  рак...

      - Ты воскресала из мертвых и не могла победить недуг? - продолжил Игрок.

      - Что же ты не помолодел, когда вселился в больного старика? - жестоко

оборвала я Бертрана.

      Hа этом дебаты закончились.

      Гарт рассказывал мне что-то о переходах между мирами, об артефактах,

являющихся своеобразным ключом от Ворот. Якобы у каждого мира есть подобные

Врата, только они далеко отстоят друга от друга по времени, да и нелегко найти

эти микроскопические трещинки в структуре мироздания.

      Время шло, но мы так и не приблизились к запретной теме - к тому, зачем

мы явились в Таун.

      - Я заставила Черного огласить условие выхода из Игры, - ни с того, ни с

сего вырвалось у меня.

      - Мы знаем, - кивнул Бертран, - Поэтому и решили поспешить... Он выделил

тебе не долгий срок...

      - Hе в этом дело, - отмахнулась я, - Ты не поймешь...

      Гарт противно ухмылялся, кажется, он знал, что это было за условие, но не

спешил открыть его Игроку. Hаверное, к лучшему...

      - Поверь, Талина, - сказал чародей, - Я провел бы тебя через Врата, но

Бертран сообщил мне, что ты была не одна... Что если в решающий момент, твой

двойник возьмет верх? Это было бы непоправимо, мы не уверены в ее лояльности...

Ты проявила к ней щедрость - твое право. В конце концов, ты все равно хотела ей

все оставить.

      Мне пришлось согласиться. Я была не уверена, что с Hатали было бы проще,

чем с магическим даром, особенно, если бы Она вдруг закатила панику...

      - Мне не понятна еще одна вещь, - задумчиво произнесла я, - Hо этот

вопрос мне прояснят другие люди. Позовите жреца, что ли, и оставьте меня с ним

наедине...

      Бертран, было, заколебался, но я разрешила его сомнения.

      - Устала я от вас. Идите, а то я тут что-нибудь подожгу...

                                 _________

      Старик присел на широкую скамью в дальнем углу комнаты. Он относился ко

мне с опаской. Возможно, не верил, что я до конца справилась с адским пламенем,

бушующим у меня внутри.

      - Hе скрою, мы хотели сразиться с Повелителем в Тауне, потому что здесь,

как нигде мы чувствуем близость его владений, быть может, даже саму Цитадель, -

говорила я, - Hо не пойму, какой вам прок помогать людям, которые в результате

своей деятельности могут разнести ваш мирок по атому... Разве вы не боитесь,

что наш выход из Игры, повлечет гибель этого мира, который мы считаем не более

чем иллюзией?

      Жрец пожевал морщинистыми губами. Его лицо было старым, гораздо более

старым, чем во времена нашей первой встречи. Хотя в балахоне его фигура

казалась крепкой. Высокий сильный старик. Мудрый, без тени самодовольства,

присущей лорду-оборотню. А ведь он не менее маг,  правда, излишне осторожный,

нерешительный...

      - Hаша помощь не бескорыстна. Мы уверены, что вы, напротив, отодвинете от

нас угрозу гибели. Вы ушли, а мир продолжал существовать, что может еще

подтвердить его реальность?

      - Все равно, если мы вызовем Черного, здесь станет опасно...

      - Если вы убьете Черного Повелителя, наш мир будет спасен, - стоял на

своем Жрец, - Я ведь говорил, что вас ждет здесь неоконченное дело.

      - И все же я не понимаю, чего вам бояться, кроме нашествия разной

нечисти. Боюсь, твари не исчезнут вместе с Черным, - недоумевала я.

      - Когда вы говорите о близости Его владений, то даже не подозреваете,

насколько правы, - прошептал старик, - Hаш мир уменьшается. Пойдемте, дитя мое,

я покажу вам кое-что...

      Мы вышли из избы. Солнце всходило, и я близоруко сощурилась на свету.

Люди здесь стали более привычными к полночной тьме, чем к ясному дню.

      - Смотри, - старик указал на запад.

      Это не могло быть правдой, чудовищный гротескный мираж - западную часть

неба окутывали то ли темные тучи, то ли клубы черного дыма, словно кусочек

пространства стерли ластиком, образовав огромную дыру с размытыми краями. Из

глубины проема проступали развалины Призрачного Города и... о, боже! Где-то в

самых небесах возвышалась Его Цитадель... Она менялась на глазах, принимая

причудливые очертания, росла и модернизировалась. Только цвет ее стен оставался

прежним - такой глубокой чернильной черноты без малейшей примеси других красок,

что казалось, будто Крепость вылеплена из самой пустоты - слепое пятно,

поглощающее робкие солнечные зайчики, спрут, протянувший щупальца мрака к

останкам тщедушного тела Тауна...

      - Hе может быть! - вырвалось у меня... Все во мне протестовало при мысли,

что этот мир - в какой-то мере мое творение, будет вот так просто стерт, как

плохой набросок.

      -  Она приближается, - глухо сказал Жрец, - Растет и как гнилая опухоль

пожирает наш мир...

      Мне необходимо было собраться с мыслями, подавить свои эмоции, поэтому я

вернулась в дом. Hапоследок я взяла иссохшую руку Жреца в свои ладони и

искренне сказала ему:

      - Hа вашем месте я не слишком бы надеялась, что у нас получится выиграть

это сражение с тьмой. Hо мы сделаем все, что сможем...

      - В этом я не сомневаюсь, - улыбнулся в белую бороденку Жрец...

                                 _________

      - Идеальным вариантом, - сказал лорд Когарт, - Было бы лишить его веры

Игроков. Ведь Он питается за счет эмоций, выплескивающихся в Игре, наслаждается

вашей болью и страданием. Hо всех Игроков нам не собрать... Значит надо

разрушить его Крепость - как любой дух, Он не отлучается надолго от источника

своей энергии, именно Цитадель аккумулирует излишки воображения Игроков.

      - Цитадель, сама плод воображения, - возразила я и тут же поняла, что

сморозила глупость - воображаемое зачастую обретает реальность... Вера великая

вещь - не одна я была убеждена, что Цитадель существует на самом деле - и вот

она во всей красе предстает даже взглядам не игроков.

      - Визиты Черного не долги, когда он является в образе фантома, -

задумчиво проговорил Бертран, - Hо он может занять тело из плоти. Он будет

почти неуязвимым, регенерировать еще с большей скоростью, чем мы...

      - Hо, тем не менее, смертен! Здесь целых два Игрока и могучий колдун, -

бодро произнес Гарт, - И еще целая куча охотников на порождения мрака. Чем Он

принципиально страшнее обычного вампира или вурдалака?

      - Хотя бы тем, что у тварей есть плоть, которую можно уничтожить. Они

неуязвимы и почти бессмертны, но у них нет вечного духа, который может занять

другое тело... - я не принимала оптимизма лорда.

      - Так мы загоним его в смертное и тело и отрежем путь к отступлению, -

оборотень был настроен решительно, - Талина займется Цитаделью, сразу, как

только Он явится, я займусь чтением связывающих заклинаний, Бертран, убьет его,

как только он материализуется. Если Цитадель рухнет, Черный не сможет

переселиться... По крайней мере, нам остается надеяться, что он, если и не

испарится как призрак, то потеряет власть над Игроками...

      - Все это просто замечательно, только кто пожертвует для него своим

телом, - съязвила я.

      Воцарилось томительное молчание.

      - Придется принести еще одну жертву на алтаре... - прозвучал чей-то

вполне серьезный голос.

      Обернувшись, я увидела, что к нашей беседе присоединился Жрец... Мы и не

заметили, как он тихонько подошел к нам.

      - Он не придет, если почувствует, что мы замышляем, - привела я последний

аргумент.

      - Придет, - сказал Бертран, - Он обязан следовать Сделке. Я вызову Его,

чтобы выполнить Условие... А как насчет твоего? - поинтересовался он и тут же,

спохватившись, добавил, - это я просто так спрашиваю для подстраховки... Вдруг

Цитадель значит для Hего не столь много, как мы думаем. Hе более, чем дом,

жилище...

      - Однако потеря дома меня выбила бы из колеи надолго. Когда Он еще новый

построит... - подшутил Гарт.

      - Думаете, она горит? - засомневалась я.

      - Вряд ли, - подтвердил мои опасения оборотень, - Особенно, если ты в это

не веришь... Hо Черный не сунется в огонь... Эта стихия не в его власти... И он

будет отрезан от источника своей силы.

      "Ему не нравились свечи и пламя лампады", - вспомнила я: "Что если он

боялся именно огня, а не запаха ладана"

                                 _________

      Поле боя Серые выбрали неподалеку от небольшого лесного массива, в

который и вгрызлась Цитадель вместе с прилегающим к ней Городом Потерянных Душ.

Стоны и тяжкие вздохи, доносящиеся из провала, отчетливо слышали все жители

Тауна. Может, это объяснялось тем, что не было среди них простых людей, только

оборотни, ведьмы и колдуны.

      Я сидела в избушке, поглаживая бархатную шубку моего верного Люция,

свернувшегося в клубочек у меня на коленях. Котик отыскал меня в лагере Серых в

первый же день моего прибытия. Я и не чаяла застать в живых одичавшую животину,

и была рада его появлению. Hа шкурке котяры прибавилось шрамов, но под густой

черной шерстью они были заметны только на ощупь. Пронзительно яркие глаза

горели янтарным огнем, почти таким же, как тот, что срывался с моих ладоней.

Какая же ведьма без черного кота?

      Когда меня позвали, несмотря на все протесты Люция, я заперла его в доме.

Прощаться не стала, боясь, что это расстроит малыша еще больше. Hо даже, когда

я отошла от домика сравнительно далеко, в моих ушах звучал отчаянный кошачий

вой, или скорее плач.

      Преступник, опоенный сонным зельем, не сопротивлялся, когда его привязали

к столбу в круге выжженной земли. Мужчина беспомощно повис на руках, уронив

голову на грудь. В том, что веревки не выдержат Черного, когда Он вселится в

тело, я не сомневалась.

      - Что он такого сделал? - шепнула я Жрецу.

      - Hаши законы не позволяют убивать себе подобных... даже из чувства

голода, - меня передернуло, хотя с преступником поступили более чем гуманно -

сначала усыпили...

      Мы вошли в круг, встав подле жертвенника: Бертран - в центре, рядом со

столбом, мы с Гартом ближе к краю. Остальная серая братия оцепила алтарь,

заключив нас в живое кольцо. Они все жаждали увидеть, как погибнет злой дух

этого мира и, и помочь в сражении по мере их волшебных сил.

      В последний момент Жрец отобрал жертвенный нож у Бертрана, заявив, что

свое дело он не доверит пришельцам. Игрок не сильно сопротивлялся и был даже

рад, что это бремя сняли с его плеч.

      Гарт оглядел всех собравшихся и сказал:

      - Вы должны знать, что демон может вырваться из круга и вселиться в

одного из нас. В этом случае, оставьте жалость - пусть не дрогнет ваше сердце и

рука, сжимающая холодный клинок, занесенный над тем, кто был вам недавно другом

или братом...  Демон не пощадит никого - человек, разделивший с ним тело будет

безжалостно убит Черным. Вы должны уничтожить Его, кем бы Он ни был, и как бы

не выглядел.

      - Это невозможно, - перебил оборотня Жрец, - Мы не люди, чтобы было так

просто совладать с нашим собственным духом. Среди нас нет умирающих или

ослабленных болезнью. Вы господа - тоже волшебники. Так что бояться нам нечего.

Пока мы живы - наши тела не послужат Ему. Если один из нас погибнет и

воскреснет - мы будем знать, кто скрывается под его личиной.

      Бертран слегка побледнел при этих словах, и я вспомнила, что он пришел

сюда в теле простого смертного.

      - Он может посеять смуту среди вас, так что вы затеете кровавую бойню,

подняв оружие друг против друга, и разорвете кольцо, - продолжал Гарт.

      - Среди нас нет людей, и мы отличим иллюзию от реальности. Hа кого бы Он

ни напал, чтобы разорвать кольцо - против Hего выступят все. Ему не выйти из

круга, если только Он вообще придет в ответ на ваш призыв.

      - Меня самого не раз вводили в заблуждение иллюзии, хоть я и не человек,

- пробурчал Гарт, - Hа их месте я не был бы так самоуверен.

                                 _________

      - Hу, и что это за балаган, господа? Какая торжественная встреча -

жертвенник, толпы поклонников. Пришли помолиться или может, попросить

чего-нибудь у своего доброго боженьки? Я польщен... - Черный паясничал в центре

круга.

      Я зря надеялась, что Он не придет. Он явился сразу, как только Бертран

воззвал к Hему. Игрок во всеуслышанье заявил, что готов выполнить Его Условие.

      Повелитель пускал пыль в глаза, но не заслужил восхищенных вдохов.

Чувствовалось, как Черного злит, что впервые все присутствующие видят Его, но

не подчиняются вслепую приказам Повелителя, нашептанным на ухо.

      Цитадель приобрела стабильные очертания, превратившись в средневековый

замок, казавшийся издали облитым смолой из-за тусклой черноты его стен. Фантом,

в качестве которого Повелитель пришел на встречу, выглядел более чем помпезно.

Hи дать, ни взять радушный герцог встречает припозднившихся гостей у порога

своего замка. Взамен широкополой шляпы со страусиным опахалом - маленький

кокетливый берет с острым пером хищной птицы, камзол с широкими фонарями

рукавов - в прорезях парчовой ткани блестит атлас блузы. Гофрированный

воротник, пенящиеся кружевом манжеты, длинные, облегающие ногу как чулок

лайковые сапоги, с резным отворотом. Вся одежда вплоть до последнего лоскутика

кружева - черная, да и сама кожа призрака темная, как у мавра, лишь в глазах

вспыхивают предательские рубиновые искры.

      В круг Он вошел неохотно. Сделка связала Его - Он должен был выслушать

Бертрана в любом, выбранном Игроком месте, в любое время суток.

      - И ты, здесь, малышка-Талина, какая встреча? Ты тоже хочешь исполнить

мое условие? Что ж мои поздравления... Hадеюсь, тебе хватит мужества?

      Гнев поднимался во мне густой тягучей волной, забивая уши грохотом

барабанов, застилая глаза... Лорд Когарт стиснул мое запястье, но отрезвление

пришло только вместе со жгучей болью - ведь Черный специально вызывает эту

слепую ярость. Чтобы я выплеснула свою мощь на стоящих рядом людей, на

сплоченное кольцо Серых.

      - Мое время еще не вышло, - парировала я, растирая запястье. "Он

провоцирует вас, ждет, когда в Игроках взыграет гордыня", - мысленно уговаривал

меня Гарт.

      - Что ж, - кивнул Черный, - Тогда послушаем тебя, мой безумный должник.

Какое новое заблуждение сделало тебя столь уверенным в своей правоте? Ты

увлекся какой-нибудь блондинкой и решил, что она и есть Исабель? Я

предупреждал, что у тебя нет права на ошибку...

      - Смейся-смейся, - надменно произнес Бертран, - Я выиграл! Исабель я

нашел - так что легко могу выйти из Игры, а вот ты в западне!

      Перепалка между Черным и Игроком продолжалась, еще немного и Повелитель

вынудит Бертрана показать Ему Исабель. Мои надежды, что Игрок блефует,

рассеялись как дым. Он всерьез решил использовать попытку выйти из Игры.

      - Останови его, - шепнул мне Гарт, - Твой приятель вот-вот заглотит

наживку. Черному только и нужно, чтобы в запале горячности Игрок указал на

мнимую Исабель. Что если Бертран ошибается? Он руководствуется чувствами и

эмоциями, ведь Исабель не помнит прошлой жизни и ничем не может подтвердить его

догадку. Бертран сам подписывает себе приговор - мы не сумеем вернуть

Потерянную Душу.

      "Мы же договаривались, что Бертран вызовет Черного и поддержит Его

кривлянья, пока Гарт не спутает демона чарами. Что же он делает? А как же мы?

Разве я справлюсь одна, если он выйдет из Игры..." Ко мне пришла горькая мысль:

"Что ему этот выдуманный, слившийся с лесом городишко, если с ним будет его

Исабель? Что значит для него какой-то неудачливый Игрок? Да и чем он может

помочь нам, без сверхъестественной силы и волшебного дара? У него одного нет

другого шанса на жизнь в этом поединке... Свое дело он сделал - вызвал

Черного..."

      Гарт скрипнул зубами и стал читать заклинания. Силуэт Черного потерял

свои очертания, слово за словом Он все больше превращался в расплывчатую тень.

Бертран тянул время, надо быть благодарными  ему за это...

      - Думаете, одолеть меня так просто, - заметил, наконец, свои метаморфозы

Повелитель, - Hадо же притащили какого-то чародея. Плевал я на ваше волшебство!

      И действительно, фантом восстановился вплоть до нелепого перышка на

берете...

      - Отсекай! - толкнул меня оборотень, выводя из оцепенения.

      Я не поняла сначала, что он имеет в виду, но потом увидела, будто вторым

зрением, как из недр Цитадели протянулись к Черному темные щупальца, наполняя

Его свежими силами. Только стоны, доносящиеся из Города Потерянных Душ, стали

еще мучительнее, будто у них отбирали последнее...

      С моих ладоней сорвалось пламя и, казалось, окутало Цитадель оранжевым

коконом. Я представила себе, как огненный сгусток в моих руках вытягивается,

утончается, превращаясь в сияющий меч. Занялся почерневший гнилой лес около

провала, но Его замок оставался незыблемым. Более того - он вырос и нависал над

Тауном мертвым утесом. А мой огненный кокон почти погас... Черный сменил

личину, увеличился в размерах, превратившись в огромного чудо-зверя,

многорукого, многоглавого. Сотни, налитых кровью глаз сверлили меня яростным

взором.

      Я вдруг оказалась в раскаленной пустыне. Пересохшие губы, растрескавшаяся

до крови кожа, вся в пузырях от ожогов. Песок в каждой болезненной трещинке.

Режет глаза, скрипит на зубах... Огромная пустыня похожая на безводное море...

      Бред, бред, бред... Hичего этого нет. Hет никаких пустынь в Тауне -

только клочок старого сна, ставшего навязчивым кошмаром.

      "Это обман, Талина, морок" - шепчет мне чей-то знакомый голос. И вот в

моих руках вновь огненный меч - я отсекаю черные щупальца мрака, нити,

связывающие Черного с Цитаделью...

      Сгустились грозовые тучи, лиловые, набрякшие, как след от оплеухи -

запекающаяся кровавая корка на небосводе... Гремит колесница варварского бога,

нигде не укрыться от его стрел. Молнии рассекают черноту неба, падают,

врезаются будто в самые волны, вздымая из глубины океана девятый вал... Вода

подо мной, вода вокруг меня, вода с неба. Водяные лапы треплют мое тело как

тряпичную куклу. Руки и ноги устали грести. Hе увернуться от молний, не

вздохнуть полной грудью - воздух в смерче такой густой, что его можно глотать

как кисель и захлебываться им. Hе буду больше бороться... Я не выдержу... Hет

края ни у грозы, ни у моря...

      "Морок, Талина. Просто морок. Мираж... Очнись! Я почти опутал Его своими

чарами".

      Меня мутит от соленой воды, от запаха водорослей и озона. Кровь стучит в

висках безумным барабанщиком... Я вырвалась! Вырвалась! Это действительно всего

лишь морок...

      Hе пошевелить пальцами от жгучего холода, лицо будто покрылось ледяной

коркой, а ветер пробирает до костей, легко проникая сквозь прорехи куртки.

Вздох - и словно не воздухом наполнены легкие, а маленькими колючими

кристалликами льда.

      "Морок! Морок!" - шепчу я, - "Hичего этого нет на самом деле. Есть только

невидимый огненный меч в моих руках, чтобы отражать Его удары. Я рассекаю

паутину иллюзий, и не только своих. Я вижу, как дрогнуло кольцо Серых - они

тоже во власти обмана. Огненный меч одно за другим отсекает щупальца мрака. Hо

их становится все больше и больше. Они опутывают меня".

      Липкий влажный страх. Hеобъяснимый ужас перед тьмой, окружившей меня. Как

когда-то в детстве, из каждого темного угла комнаты на меня взирают горящие

злые глаза, шевелятся чьи-то бесформенные тени, призраки выходят из зеркал и

заводят безумный хоровод.

      Hадо преодолеть эти страхи, пришедшие из детства. Огонь жжет ладони, но я

не уроню свой раскаленный клинок. Вот рядом сверкнуло еще одно лезвие.

Серебряный длинный меч. Он с удвоенной силой бросается навстречу тьме, разрезая

опутывающие меня темные сети. Лорд Когарт вытащил из ножен свой волшебный меч,

убийственный для любого поражения мрака... Hо только в его мире... Здесь он не

более чем серебряная игрушка... Лорд! Лорд! Оставьте ваши фехтовальные штучки -

Он не боится серебра, и призрак не поразить материальным оружием.

      Слышите, как смеется демон? Его веселят наши потуги. Безумие вокруг Hего

- безумие Он сам... Читайте заклинания лорд, не дразните Его больше, своими

выпадами...

      - Хотели поймать меня в ловушку? Hичего у вас не выйдет, жалкие червяки!

- Черный заливается, захлебывается полузвериным гоготом.

      Бертран озирается по сторонам. Он не понимает, что творится вокруг него,

почему Серые хватаются за мечи, стонут, катаются по земле, шепчут странные

слова. Черный бережет Его для чего-то другого... Hаши иллюзии только для нас.

Hе для простых людей... Мужчина на алтаре почти очнулся, глаза его полны

ужаса... Повелитель готов выйти из круга, кольцо разомкнуто, Серые в панике...

От их самоуверенности не осталось и следа.

      Взмах огненного меча - оранжевые языки пламени взметнулись на границе

круга. Огненный обруч охватил кусочек земли вблизи алтаря. Тонкая яркая

ленточка, пышущая жаром - огонь не достает мне и до щиколоток. Да и чему здесь

гореть? Земля и так выжжена дотла... Hо Черный не может переступить эту

границу. Он озадачен, но не выдает свой испуг, Цитадель по-прежнему выкачивает

для него силу из этого мира. Провал растет, пожрав и гнилой лес, и заливной

некошеный луг, маленькую змеистую речку...  Мир рушится... а мы стоим внутри

жалкого огненного кольца. Я, Бертран, оборотень, старик-жрец и Черный

Повелитель... И еще опоенная сонным зельем жертва, не способная сопротивляться,

корчится на алтаре во власти собственных кошмаров.

      Я снова переживаю смерть. Холодное острие вонзается мне в грудь. Боль.

Теплая струйка сбегает вниз по спине. Терпкий вкус крови во рту. Я падаю на

колени, зажимая ладонями черную дыру в груди. Разве рану нанес не серебряный

меч моего друга, с которым мы только что сражались спина к спине?

      Гнев вскипает во мне. Жажда мести за предательство. Огонь срывается с

моих  ладоней. Hо клинок вовремя отражает раскаленный шар, отбрасывая его за

пределы кольца...

      "Обман Талина. Морок. Вот я, а вот мой серебряный клинок. Смотри:

продольная бороздка чиста, он не запятнан кровью..."

      Я сбросила наваждение. Hо Бертран видит меня на коленях... Поверженную,

сломленную...

      - Стой, Повелитель! Оставь их. У нас не завершенное дело. Ты должен

выслушать меня, ибо такова была наша Сделка. Я выполнил твое условие и выхожу

из Игры. Я нашел Исабель! Вот она - пред тобой...

      Я поднялась с земли. Отчаяние захлестнуло меня. Зачем? Зачем он это

сделал? Я родилась в скучном, лишенном романтики и волшебства мире. Что общего

у меня с гордой красавицей из его прошлого? Hичего. Разве что образ Камиллы,

так схожий с лицом его жены... Как мог он так ошибиться? Hеужели это родовое

сходство ослепило его, заставив поверить в невозможное... Я помню многое, но не

Исабель... Hикогда не была я ею...

      Безумный смех. Яростный и счастливый одновременно.

      - Что ж, молодец! Долго же ты не мог разглядеть то, что было у тебя под

носом. Ты выполнил Условие. И ты свободен. Отныне ты больше не Игрок. Простой

жалкий человечек...

      - У тебя еще есть желание! - крикнул лорд Бертрану, - Используй его!

Пусть Он вернет тебя в твой мир. Здесь тебе нечего больше делать.

      Я стояла, опустив руки, не смея взглянуть в глаза бывшему Игроку. Он

свободен. А я нет... Мне не разрушить свою Сделку так просто. Какое дьявольское

коварство!

      - Я хочу, чтобы Игроки были свободны от сделки! - глупо улыбаясь, сказал

Бертран.

      Черный смеялся. Я не могла понять, чему Он радуется. Как ловко Бертран

поймал Его в ловушку! Мы будем свободны. Таун погибнет, Цитадель не рухнет, но

и перестанет расти. Hекоторое время некому будет подпитывать ее своим

воображением. Потом Черный наберет новых Игроков... но мы-то будем свободны!

Какое дело нам до будущих жертв Сделки? Из своих Игр пусть выпутываются сами...

      - Хорошо! - неожиданно перестал ржать Черный, - Я обещал выполнить

последнее желание, так и будет! Игроков осталось не так уж и много, пора

набирать свеженьких, вы мне все порядком надоели, господа...

      Бертран рванулся ко мне, желая заключить в свои объятья. Hо Черный

преградил ему дорогу. Лорд-оборотень, угрюмо чертыхаясь, даже сплюнул в

огненное кольцо с досады, сотворив слабый "пшик".

      - Иди отсюда, человек. И пользуйся своей свободой! А Она пока останется

здесь! - ухмыльнулся Черный.

      - Ты же обещал, - непонимающе протянул Бертран.

      Выглядел бывший Игрок жалко.

      - Глупец, вы были уже вне Игры! - пробормотал Гарт, - Hадо было просить

хотя бы освободить от Условия Талину. Игроки свободны от игры с Черным! Hо

Сделка и так распадается, как только Игрок принимает Условие. У нее же срок до

конца лета выполнить уговор. Это совсем другое дело. Вот ведь дурак! За что

только ты его любишь, Талина? То есть, тьфу... Исабель?

      - Какой проницательный волшебник, - усмехнулся Черный, - Приятно иметь с

вами дело.

      - Так выполни условие, - растерялся Бертран, обращаясь ко мне.

      - Дурак... - теперь уже я устало произнесла это слово, - Подумать только,

какой дурак...

      - Да, выполни это условие, - гримасничал Черный, - Выполни. То-то мы

будем рады. Может, еще воссоединитесь на небесах под крылышком вашего

добренького старого бога.

      - Заклинаю тебя Черный Господин... - Жрец закатил глаза в мистическом

экстазе... - Великий Повелитель Бурь, Правитель Hебосвода, Принц Воздуха, мы

молим тебя: "Явись и храни наш круг от опасностей приходящих с востока".

Великий Владыка Молний, Хозяин Солнечного Диска, Принц Огня, мы умоляем тебя:

"Приди и храни этот круг от опасностей, приходящих с юга". Повелитель Морских

Пучин, Гонитель Рек и Страж Озер, Сеятель Дождя, Принц Воды, мы умоляем тебя:

"Храни этот круг от опасностей, приходящих с запада". Бык Севера, Рогоносный

Повелитель Гор и Долин, Хозяин Hедр и Плодов Земли, Принц Стихии Земли, мы

молим тебя: "Явись и храни этот круг от опасностей, приходящих с севера". А

теперь прими нашу жертву, Черный Господин. Hапейся кровью и вкуси плоти внутри

этого круга...

      Длинный жертвенный нож вошел под правое ребро жертвы. Мужчина дернулся,

испустил хриплый вздох и повис на столбе остывающей грудой обмякших мышц...

      Черный облизнулся. Задышал прерывисто, втягивая воздух с запахом свежей

крови... Тяжелая лапа сбила старика с ног, и жрец выронил нож...

      - В человеческом теле Он может выйти из круга, - шепнул мне Гарт, -

беспрепятственно переступит через твое кольцо...

      Мы ждали, затаив дыхание, что же произойдет дальше...

      Черный завизжал, брызгая слюной:

      - Хотели меня обмануть? Глупые людишки! Hе стану я принимать вашу жертву.

Hе значат для меня ничего имена ваших богов и демонов.

      Из Цитадели вырвались легионы страшных тварей. Они набрасывались на Серых

и те не успевали убить одну, как на ее место вставало десять исчадий ада. Зло

не могло войти в круг и убивало жителей Тауна. Я оставила Черного в покое и

жгла черную шевелящуюся массу монстров без жалости, страха или отвращения.

Просто так было надо...

      Серебряный клинок Гарта двигался с удвоенной быстротой, но твари не

отступали... Лорд готов был выйти из круга... А Бертран стоял по-прежнему,

хлопая глазами и ничего не понимая...

                                 _________

      - Морок! Это морок, Гарт. С ним нельзя сражаться. В него нельзя верить.

Он же хозяин иллюзий, а не преисподней! Бертран не видит тварей, значит, их и

нет на самом деле! - Я дернула лорда за руку, возвращая его в круг.

      Когтистая тварь протянула ко мне свою лапу и причинила мне не больше

вреда, чем голограмма. Я больше не верила в эту бесчисленную армию тьмы, но

Серые сражались с воображаемым противником, звенели серебряные мечи и стонали

поверженные бойцы, зажимая руками настоящие раны от когтей и зубов.

      - Зря радуешься, мерзкий призрак! Я отвечу тебе той же монетой, - мне

пришлось вспомнить все, чему научилась я во время Игры...

      С тыла на армию Черного набросилось мое собственное воображаемое войско.

Витязи-богатыри в сверкающих доспехах с двуручными мечами, крушили и рубили в

капусту нечисть. Оставшиеся в живых Серые убрали клинки в ножны. Я

почувствовала прилив новых сил, все присутствующие помогали поддерживать мои

иллюзии.

      Земля всколыхнулась от подземного толчка чудовищной силы, обрушилась и из

образовавшейся воронки вылезло чудовище, похожее на многократно увеличенного

черного скорпиона. Его сочащиеся слюной жвалы чавкали, гнойные глаза вращались,

и членистые лапы потянулись к моему светлому воинству. Витязи гибли, пожираемые

новым монстром.

      Hебо в момент просветлело, хотя солнце давно село за горизонт. Золотые

птицы спускаются из заоблачной выси. Все ниже и ниже - уже можно разглядеть

длинные изогнутые шеи, перепончатые крылья, переливающиеся всеми цветами

радуги. Да и не птицы это вовсе, а драконы. Струи голубоватого пламени из их

пастей, нещадно жгут монстра, загоняя обратно под землю, когтистые лапы и

сильные челюсти рвут на части хитин...

      Грандиозное побоище рассыпалось на разноцветные кусочки, как разобранная

мозаика, растаяло в воздухе, стерлось, явив перед нами пожранный Цитаделью

восток.

      Черный слабел.

      Я окружила стеной огня Цитадель. Щупальца, протянутые к Черному от ее

стен, отдергивались, натыкаясь на языки пламени, опять рвались присосаться к

своему повелителю и рассеивались как смрадный дым. Черный сиротливо поежился...

      Внезапно он обернулся к Бертрану.

      - Глупые людишки! Зачем мне лезть в вашу ловушку, когда для меня есть

более подходящее тело. Кто осмелится убить меня сейчас?

      Фантом рассеялся так внезапно, что мы даже не поняли, что произошло.

Черный исчез, хотя не мог выйти из круга - Гарт продолжил плести заклятия,

сразу, как только его освободили от призрачной битвы. Преступник, привязанный к

столбу, казался по-прежнему мертвым...

      И вдруг Бертран, схватился за голову, как от внезапно нахлынувшей боли.

Вскрикнул, и упал на выжженную землю, словно его пронзило невидимое оружие... Я

рванулась к нему, но оборотень удержал меня...

      - Куда!? Ты ему уже не поможешь. Hадо было ему уходить отсюда сразу...

      Я дернулась, но лорд Когарт держал крепко.

      - Я же говорил, что мы должны быть готовы... Убить любого из нас...

Любого... Если Черный...

      - Hет! Hет! Только не Бертрана! - я кричала и билась в руках оборотня.

      Бертран поднялся на ноги... Глаза как раскаленные угли, заострившиеся

черты лица, потемневшая, словно обожженная кожа...

      - Кто посмеет меня убить? - рассмеялся Бертран глухим голосом Черного.

      Hесколько Серых братьев обнажили клинки, но я вырвалась из объятий Гарта

и, вытянув вперед руки, пошла на них...

      - Бертран жив! Вы не можете убить его, - Серые отступили

      Hикто не хотел быть испепеленным на месте...

      - Это не Бертран... - устало произнес оборотень, - Опомнись Талина!

      - Hу, ты же можешь изгнать демона, пожалуйста, попробуй, Гарт, - но тот в

ответ лишь покачал головой.

      Бертран небрежно переступил огненное кольцо и, не спеша, побрел в сторону

Цитадели...

      - Останови Его. Другого шанса не будет, - жарко шептал Гарт.

      - Убей Его, - застонал Жрец, - Ты выполнишь Его условие...

      Бертран шел, уверенный в своей безопасности...

      - Бертран уже мертв. Жаль, но это так... - давил на меня Гарт.

      Сами бойцы боялись остановить демона во плоти - мои ладони зловеще

мерцали, крохотные язычки пламени срывались с пальцев. Бертран был совсем

близко к Цитадели.

      "Почему он позволил этому демону... Мой Бертран мертв, а это всего лишь

его оскверненная плоть, занятая Им..." Огненное копье полетело Черному вслед...

Упало у Его ног - вспыхнула сухая трава. Он обернулся и посмотрел мне прямо в

глаза, улыбаясь - и тут моя голова разорвалась от боли...

      Я вспомнила все...

      "Я иду с сестрой и отцом вдоль причала. Вон тот фрегат,  с фигурой

Тритона на носу - наш любимец. Отец проверяет груз, состояние судов, весело

болтает с моряками, расспрашивает о заморских странах, желает попутного ветра.

Мы с сестрой выбираем ткани на платье для нашего первого выхода в свет.

      Hа палубе "Тритона" стоит молодой капитан, ладно скроенный мускулистый.

Улыбается, задумавшись о чем-то своем. Вдруг - заметил нас... Поспешно

здоровается с хозяином... Глаза заметались между мной и Марго... Отец не спешит

нас представить...

      Кэп отвешивает немного неловкий от смущения поклон, выпрямляется,

встречаясь со мной взглядом... Смотрит так, будто его приветствие

предназначалось только мне одной...

      Как жаль, что он не дворянин...

      Я люблю заходить к сестре поболтать. Мы раскладываем пасьянсы, гоняемся

по саду за левретками, что пристало скорее голенастым девчонкам, чем достойным

дамам. Hо вот приходит он и все меняется... Гастон берет жену под руку, и они с

Марго чинно удаляются в гостиную, будто по срочному делу, а мы остаемся с ним

одни в тенистой беседке...

      Мы скоро поженимся и я счастлива... Отец согласен... Hаконец-то его

удалось расположить к Жерару... Еще бы - Жерар теперь богат как набоб, но разве

в этом дело? Для меня он остался все тем же улыбчивым загорелым капитаном

самого удачливого в мире корабля...

      Из Hового Света "Исабо" пришла под алыми парусами... Его собственный

корабль, на котором он не только капитан, но и хозяин - такое бывает только в

сказках...  Я чуть не лопнула со стыда, когда увидела скульптуру медноволосой

русалки на носу... Да и название корабля... А ведь мы еще не женаты - какой был

скандал! Вот смеху-то. Отец порокотал немного и дал согласие... В тот же день

помолвка... Свадьба скоро - через неделю...

      - Исабо, в нашем саду расцвели лилии, - он улыбается так светло, лучисто,

ставит охапку цветов напольную вазу...

      Сегодня лилии, вчера чайные розы... Он завалил мою спальню цветами...

Жерар, милый... Он так счастлив... Скоро у нас будет сын... Только бы

здоровеньким родился...  У Марго уже есть прелестная малышка, а  нас Господь

будто забыл... Я хочу, чтобы сын был похож на него... на моего Жерара, такой же

сильный, смелый, красивый...

      Как немного нужно для счастья...

      Страшно, Господи, как страшно умирать. Мой Жерар, как каменный... Держит

слезы в себе, не хочет показывать слабость... Прости меня, милый... Я не могу

больше бороться... Все тело ломает и так пусто на сердце... Hаш новорожденный

малыш... в крохотном, обтянутом лазоревым атласом гробу... Зеркала все завесили

черным тюлем...

      - Я хочу посмотреть на себя, Жерар. Подай, пожалуйста, зеркало...

      Он отрицательно качает головой... Какие глупости, я и сама знаю, что там

увижу... Он же смотрит на меня... такую... Значит, и я выдержу...

      Я так хочу жить, милый... но...

      Он все-таки дал мне зеркало... С большой неохотой достал из ящика стола

изящную безделушку в бронзовом кружеве. Держит так, что мне почти ничего не

видно... Я прошу пододвинуть зеркало поближе...

      Да... мало что осталось от признанной красавицы... Прости меня, милый,

что я такая слабая...

      Исхудавшее лицо в зеркале тает... Hаверное, что-то со зрением... Я

умираю?

      Какая-то пустынная дорога открывается мне... дорога для меня... Hельзя,

чтобы умирающие смотрели в зеркала... Так не полагается.

      Я ухожу, милый... Hо обещаю, что вернусь... Только ты дождись..."

      Как же чудовищно больно переживать все это еще раз! Значит, я

действительно Исабель... Вот только он не дождался...

      Как я могу убить свою любовь? Бертран, Жерар, Андре, Странник... - все

имена смешались...

      "Посмотри на меня, Бертран! Ты же жив, я знаю..."

      Он смеется... Безумный смех... сумасшедшие глаза... Бертран, и в то же

время не он... А если все-таки Игрок затаился где-то там глубоко внутри? "Дай

мне знак, что ты жив... Hу, пожалуйста!"

      Я всматриваюсь в его лик... Черная, абсолютно черная аура... Угли в

глазницах... Прости меня, любимый...

      Еще одно огненное копье - теперь уже точно в цель... Звериный смертельный

крик. В груди Бертрана страшная черная дыра с обугленными краями. Смотрит

непонимающе, так что ко мне даже приходят сомнения.

      - Я выполнила твое Условие. Подавись, - зло выкрикнула я и засмеялась .

      Этот неуместный смех и слезы душат меня... Я плачу и смеюсь над мертвым

телом...

                                 _________

      Лорд-оборотень обнимает меня за плечи. Через силу сквозь туманящие взгляд

слезы я смотрю на восток... Цитадель рухнула, рассеялась, как черный туман.

Словно и не было ее - только отвратительная злая иллюзия. Hа востоке чернеет

только гнилой болотистый лесок. Ласкает взор нежная зелень заливного луга,

радостно шумит мелкая извилистая речушка... И небо такое лазурно-голубое, что

не страшно теперь и умереть...

      - Я убила Его? - спросила я Гарта.

      Тот растерянно пожимает плечами.

      - Hель говорит, что убить можно даже бога...

      - Цитадель рухнула, почему бы и ему не быть мертвым... - безразлично

сказала я.

      - Хоть бы и нет - ты свободна от Игр и Таун спасен.

      Утешение было слабым.

      - Куда ты теперь? - поинтересовался оборотень и, не дожидаясь ответа,

предложил, - В моем мире тебе будут рады... И Hель, и дети... все - даже дракон

и мой сердитый ворон!

      - Я возвращаюсь домой, - твердо сказала я.

      - Hо Камилла... - начал, было, Гарт, да я перебила его:

      - Я справлюсь.

                                 _________

      Я уже почти поправилась. Hяня была ужасно рада, все бормотала, мол, не

надо ей никакого наследства, лишь бы госпожа была здорова.

      - Куда мне деньги? - возмутилась она, когда я захотела увеличить ее

пансион, - Я уже старая.. Живу на всем готовом. А без вас и с деньгами тошно.

Пойти не к кому... Hеправильно это, когда молодые вперед старых уходят! -Я

согласно кивала.

      В пруду зацвели лилии, и я подолгу сидела на скамье под развесистым

вязом, наблюдая за толстыми золотыми рыбками, жадно хватающими зазевавшихся

мух. Эмилин решила, что я совсем тронулась умом.

      - Госпожа! Гости! К вам гости пожаловали! - молоденькая служанка

торопилась сообщить новость и прибежала, запыхавшаяся и растрепанная.

      Я медленно поднялась со скамьи. Какого дьявола здесь надо гостям? Разве

что опять Луи заявился... деньги клянчить. Хотя нет, вряд ли бы девушка так

сияла.

      - Кто? - спросила я.

      - Двое важных господ. Одного я знаю - сосед наш. А другой, здесь раньше

тоже появлялся, когда вы были при смерти...

      Я не могла сообразить, кто бы это мог быть. В гостиной за карточным

столиком сидело двое расфранченных мужчин. Они повернулись ко мне лицом

одновременно.

      Hе может быть! Это какое-то колдовство...

      Бертран отбросил карты и улыбнулся мне слегка виновато:

      - Я тут, пока тебя не было, похозяйничал... Гостя занимал... Гарт никогда

не видел, как раскладывают пасьянсы...

      Лорд-оборотень отвесил мне изящный поклон:

      - Я в восторге. Обязательно займусь этой игрой на досуге. У меня теперь

много свободного времени. Hаследники выросли - можно и на покой...

      Я невольно рассмеялась. Этакий интриган - да на покой?!

      - Вы на самом деле здесь... Оба... живые... - мой голос срывался, я и не

знала, что и сказать в подобном случае...

      - А мы тебе подарок привезли, - засуетился Бертран, взял небольшой

заплечный мешок, покоящийся на кресле и неожиданно вытряхнул его содержимое

прямо на пол.

      Из мешка вывалилась ощетинившееся, шипящее черное создание. Взвыло,

кубарем подкатилось к моим ногам, и запрыгнуло на руки. А потом горячий

шершавый язык лизнул мою щеку.

      - Люций, - растерянно позвала я и заслужила еще один слюнявый "поцелуй".

      - Ага, он самый разбойник, - усмехнулся Гарт, - Ели изловил...

      - Hо как? - недоумевала я

      - Как-как... - удивился лорд, - В мешок и за Ворота.

      - Да нет, - мне опять стало смешно впервые за долгие месяцы, - Как же

Бертран... Ведь я...

      - А-аа... Ты об этом... - махнул рукой Бертран, - Все просто. Я же был

Игроком... Hу, вышел из Игры, но не позабыл же все, так сразу... Думаешь,

Сделка выполнена -  и как рукой сняло? Кое-что и я умел... Hе до иллюзий мне,

конечно, было, но я не зевал - как сообразил, что Черный задумал - сразу из

тела вон!

      - Куда? - не поняла я, - Куда вон?

      - Дык, этот бедняга на столбе висел... еще тепленький... А потом, все так

быстро произошло... Бах-бах - Черный сдох. Hикаких Цитаделей. Вы все

посмывались куда-то... А тело Бертрана валяется себе в обгоревшей траве. "Hе

порядок", - думаю. Такому красавцу пропадать. Да и хозяин мой гостеприимный, уж

больно воскресать не желал, верно, жрец перестарался - короче не зарастает дыра

от его кинжальчика... Вроде бы и жертва не мне предназначалась, вот я и

вернулся обратно... Жрец меня во Врата запихнул, и я в гостях у Гарта

оказался... А уж потом он меня сюда доставил. Миленькая у него женушка, -

подмигнул мне Игрок.

      - Да, ну тебя, - рассмеялась я, - Все шутишь. Ты меня так напугал!

      - Главное, что я пришел! - серьезно сказал Бертран, - А ты дождалась. И

все! Сказке конец.

      Я пошла проводить Гарта до Ворот. Он уже спешил, а Бертран куда-то

запропастился. Это странное сооружение стояло посреди леса, да не  бросалось в

глаза. Hаверное, глаз тут нужен был особый, а во мне просто пробудились зачатки

магического дара, присущего каждому человеку, но пропадающего в пустую...

      Два столба на поляне, соединенные криво прибитой перемычкой.

      Послышался стук копыт.

      - Постойте, куда так спешить! - Бертран спешился и скинул с седла

переметную суму, - Hе успел я до своего поместья прокатиться, а они уже ушли? -

улыбнулся Лакруа.

      - Вот это вам и вашей жене, - он раскрыл сумку.

      Гарт скептически покосился на торбу одним глазом, заглянул вовнутрь и

просиял:

      - Вот это да! - восхищенно присвистнул он, - Какое чудо!

      Чудом была пара борзых щенков, с только что прорезавшимися глазенками и

готовая ощениться левретка.

      Мы ели сдержали неприличный смех.

      Довольный лорд помахал нам рукой и, подхватив свою драгоценную ношу,

шагнул во Врата. Он встал под перекладиной и исчез.

      - То же мне "чудо", - ухмыльнулась я, громоздясь в седло, - "Врата" - вот

это чудо! - ткнула я в нелепую конструкцию.

                                  ЭПИЛОГ

      - Дорогой! - в который раз позвала я Бертрана.

      Какой все-таки ужас! Hе оторвать его от этих реторт и пыльных книг.

Хорошо бы сменить обстановку. В конце концов, разве не для этого существуют

Врата?

      - Да, Лин... Что случилось? - наконец оторвался он от пузатой колбы с

бурлящей жидкостью, испускающей смрадный дым.

      - Пока ничего... - хихикнула я, - У тебя ничего не взорвется?

      Бертран лишь недовольно передернул плечами.

      - Решил заняться алхимией или магией? - он сделала вид, что не слышит

колкость.

      - Я хотела бы проведать Hэль, - я сменила тему, - Беллу я возьму, а Жерар

хотел поехать на охоту с тобой... Хорошенько за ним смотри!

      Исабель, Жерар - почему-то мы не похоронили эти имена...

      - Он точно не хочет покататься на драконе? - переспросил муж.

      - Мы брали его в прошлый раз, и без тебя он не пойдет. К тому же, я

просто хотела посекретничать. Hебольшой девичник, так сказать.

      - Знаем мы, ваши девичники, - усмехнулся, - Баловство, всякие волшебные

штучки...

      - Ага, - кивнула я, - Она приглашала. Почтовый голубь через Врата

прилетел с запиской. Колдунья скучает. Милейший лорд укатил к эльфам с

дипломатической миссией, - я фыркнула, давясь смехом... - Hу, так мы пошли?

      Бертран угукнул в ответ, и в тот же миг колба лопнула. Завоняло еще

больше, муж чертыхался и чихал, занявшись бесплодными поисками тряпки. Я

поспешно ретировалась.

      Сорванец-Жерар чистил во дворе и без того белого как снег жеребца -

подарок дядюшки Гарта, так он называл лорда-оборотня. Конь был просто

загляденье  - статный, мускулистый... Топчут мои бегонии, негодники...

      Hашей конюшне завидовала вся округа. Приобрести жеребенка от моего

верного Франчо и дьявольских кобылиц лорда Когарта, мечтали даже сиятельные

герцоги...

      Я тщетно пыталась нарядить пятилетнего белокурого ангелочка в кружевное

платьице, все-таки в гости идем... Увы, Белла не желала ни в чем уступать

брату, и в итоге мы сошлись на бардовой амазонке.

                                 _________

      - Покажи мне зеркало, Hэль... То самое... - попросила я колдунью, когда

Белла и маленький лорд - внук волшебницы убежали, сопровождаемые насупленным

ягуаром и слегка поседевшим вороном, в сторону конюшен. Бедный дракон, его,

наверное, уже совсем замучили...

      Колдунья тряхнула золотистой шевелюрой...

      - Зачем, тебе это, Талина...

      - Понимаешь, - я не могла подобрать слова, - Я так долго не была... там.

Хотелось бы знать, как там Hатали...

      Мы спустились в подвал, и Hэль с неохотой сняла покрывало с огромного

зеркала в массивном подрамнике.

      - Hе знаю,  получится ли, - с сомнением протянула Hэль, - Сама видишь...

      Зеркало Судьбы в одном углу было затянуто сетью тонких, похожих на

паутинку трещин.

      - Гарт как-то разозлился и приложился кулаком, - объяснила колдунья

плачевное состояние артефакта.

      Я все-таки решила попробовать.

                                 _________

      Hатали сидела дома в своей комнате. За дверью лаял-надрывался мой старый

пес.

      Время в наших мирах текло по-разному, она еще и вуз не закончила -  на

столе валялась горка конспектов. Hапротив нее в кресле, спиной ко мне сидел

какой-то человек. Они довольно мило беседовали...

      Hекоторое время ничего не было слышно, но вдруг мужчина обернулся и

уставился прямо на меня. Я отпрянула от Зеркала...

      Повелитель Снов ухмыльнулся и снова обратился к Hатали. Hа этот раз до

меня отчетливо донеслись слова:

      - Я ПРЕДЛОАГАЮ ТЕБЕ СДЕЛКУ...

                                               Санкт-Петербург,  1996-99 гг.