Роберт ХАЙНЛАЙН

 

 

                    ВОДА ПРЕДНАЗНАЧАЕТСЯ ДЛЯ КУПАНИЯ

 

 

Ему казалось,   что жара в   долине сильнее обычного, но   жарко здесь всегда.

Долина Империал   - это   естественная парилка: она расположена   на 250 футов

ниже   уровня моря,   отделена   от Тихого   океана   горами у   Сан-Диего, а   от

Калифорнийского залива - возвышенностью   на юге. На востоке между долиной и

бурной рекой Колорадо стеной встали Шоколадные горы.

 

Он   остановил машину   у отеля "Барбара   Уорт" в   Эль-Сентро и вошел   в бар.

 

- Шотландского.

 

Бармен налил   ему стакан   виски, а рядом   поставил стакан с   ледяной водой.

 

- Спасибо. Выпьете со мной?

 

- Не откажусь.

 

Посетитель отхлебнул виски, запил его глотком воды.

 

- Вот   как раз   нужное количество воды   в нужном месте.   У меня гидрофобия.

 

- Чего?

 

-   Я не   люблю воду.   В детстве   я чуть   не утонул,   с тех пор   боюсь воды.

 

-   Да, воду   пить противно, -   согласился бармен,   - но поплавать   я люблю.

 

-   Это   не   для   меня. Именно   за   то   я   и   люблю   долину,   что здесь   нет

оросительных   каналов,    тазов,   лоханей    и   стаканов.   Всегда    с   ужасом

возвращаюсь в Лос-Анджелес.

 

-   Если   вы боитесь   утонуть,   -   ответил хозяин,   -   то вам   лучше быть   в

Лос-Анджелесе, чем   в долине.   Мы здесь находимся ниже   уровня моря. Вокруг

нас   вода, мы   на   самом донышке.   А что,   если кто-нибудь   вытащит пробку?

 

-    Пугайте    этим    свою    бабушку.    Береговая    линия    -    не    пробка.

 

- А землетрясение?

 

- Чепуха. Землетрясения не сдвигают горы.

 

-   Ну, не   обязательно землетрясение.   Вы слышали   о наводнении   1905 года?

Колорадо тогда вышла из берегов и образовалось Салтонское море. Да и насчет

землетрясений   слишком   уж   не обольщайтесь:   долины   ниже   уровня моря   не

образуются   сами   по   себе.    Сан-Андреасский   разлом   огибает   эту   долину

наподобие   знака вопроса.   Только представьте   себе, какой должен   был быть

толчок,   чтобы тысячи   квадратных   миль земли   оказались ниже   уровня моря.

 

- Не   пытайтесь меня   напугать. Это было   тысячи лет назад.   Получите, - он

положил   банкноту на   стойку и   вышел. -   Ну и   зануда! С   таким характером

нечего лезть в бармены.

 

Термометр в затененном проеме двери показывал 118 градусов [118 градусов по

Фаренгейту равняются   48 градусам по Цельсию.].   Зной был почти осязаемым -

он   жег глаза,   иссушал   легкие, хотя   приезжий   и шел   по теневой   стороне

дорожки. К   машине будет невозможно притронуться:   надо было поставить ее в

гараж.   Он обошел   вокруг машины   и увидел,   что кто-то нагнулся   над левой

дверцей.

 

- Черт возьми, что вы здесь делаете?

 

Человек вздрогнул и обернулся, показав бесцветные хитрые глаза. На нем была

пиджачная пара, грязная и неглаженная, без галстука. На руках и под ногтями

-   грязь, но   не трудовая: мозолей   не было.   Безвольный рот портил   его не

лишенное приятности лицо.

 

- Я   не делал   ничего плохого, -   извинился он. - Я   только хотел прочитать

вашу   регистрационную карточку.   Вы   из Лос-Анджелеса?   Не подбросите   меня

туда?

 

Владелец автомобиля быстрым взглядом осмотрел салон.

 

-   Хотел посмотреть, откуда   я? Тогда   зачем открыл бардачок?   Следовало бы

тебя   посадить, -   он   кивнул в   сторону   двух помощников   шерифа в   форме,

околачивавшихся   на    другой   стороне   улицы.    -   Проваливай,   бездельник.

 

Человек посмотрел   в сторону   полицейских и быстро   исчез в противоположном

направлении. Владелец   машины забрался   внутрь, проклиная жару,   и проверил

бардачок. Не хватало фонарика.

 

Мысленно    списав   фонарик    в    убыток,   он    поехал   в    сторону   Броули,

расположенного пятнадцатью   милями севернее. Жара была   угнетающей даже для

долины Империал.   Погода как раз для   землетрясения, подумал он, давая волю

обычному калифорнийскому предрассудку, потом   отбросил эту мысль - ведь ему

ее подал   тот безмозглый бармен.   Обычный день для долины,   ну, может быть,

немного жарче, чем всегда.

 

Дела занесли   его на   несколько отдаленных ранчо между   Броули и Салтонским

морем,   а теперь   он возвращался   по разбитой   проселочной дороге   к шоссе.

Неожиданно    машина   затряслась,    как   будто    ехала   по    булыжникам.   Он

остановился,   но   тряска   продолжалась,   сопровождаемая   низким   отдаленным

гулом.

 

Землетрясение! Он   выскочил из машины,   охваченный неосознанным первобытным

стремлением выбраться на открытое   пространство, убежать от рушащихся башен

и   падающих кирпичей.   Но   здесь не   было зданий;   ничего, кроме   пустыни и

орошаемых полей.

 

Он вернулся   к машине, вздрагивая при   каждом новом толчке. Правое переднее

колесо   спустилось. Очевидно,   шину проткнул   острый камешек,   когда машина

затряслась от   первого сильного толчка. Пока он   снимал колесо, ему чуть не

стало плохо. Он выпрямился, бледный от жары и усталости.

 

Еще один толчок, не   такой, как первый, но тоже очень сильный, поверг его в

панику, и он побежал, но упал, сбитый с ног дикими скачками земли. Потом он

поднялся и побрел назад к машине.

 

Она    стояла   наклонившись,    как   пьяница,    домкрат   из-под    нее   выбило

землетрясением. Он хотел было плюнуть и идти пешком, но от толчков все небо

вокруг было в пыли,   как в тумане, без той благословенной прохлады, которую

дает туман.   Он был в нескольких   милях от города и   сомневался, что сможет

дойти туда пешком.

 

Тогда он   снова взялся за работу, потея и   тяжело дыша. Спустя полтора часа

после первого   толчка он поставил   запасное колесо. Земля все   еще гудела и

тряслась время от времени.   Он решил ехать помедленнее, чтобы при следующем

толчке   не потерять   управления. В   любом случае,   пыль не   позволяла ехать

быстро.

 

Он понемногу   успокоился, приближаясь   к шоссе, и тут   услышал вдали поезд.

Звук поезда нарастал, перекрывая   шум мотора. Экспресс, решил он. В глубине

его   сознания занозой   сидела   мысль, которую   он долго   не мог   поймать, -

что-то с   этим звуком не то. И,   наконец, понял: после землетрясения поезда

не несутся   - они   еле ползут, а бригада   высматривает разошедшиеся рельсы.

 

Но   звук нашел   отклик в его   сознании. Вода!   Этот отклик всплыл   из самых

кошмарных глубин подсознания, из детских страхов. Он помнил этот звук с тех

пор,   когда   в детстве   чуть   было   не утонул   в   потоках воды,   прорвавших

плотину. Вода!   Высокая стена воды,   скрытая где-то в пыли   и охотящаяся за

ним, за ним...

 

Его нога сама собой вдавила педаль газа в пол; машина дернулась и стала. Он

снова   завел ее   и   постарался успокоиться   - без   запаски по   такой дороге

опасно   ехать слишком быстро.   Он заставил   себя ехать не   быстрее тридцати

пяти миль в час и постарался определить расстояние до воды и направление ее

движения. Теперь ему оставалось только молиться.

 

Неожиданно перед   самым радиатором   из пыли появилось   шоссе, и он   чуть не

налетел на большой автомобиль, пронесшийся на север. Через секунду вслед за

ним   промелькнул грузовик,   груженный   овощами, затем   трактор с   прицепом.

 

Все ясно: он повернул на север.

 

Через   некоторое время он   обогнал тот   грузовик с овощами,   потом какую-то

развалюху, в   которой ехала семья сельскохозяйственных   рабочих. Они что-то

кричали ему, но он не обратил внимания. Более мощные машины обгоняли его, а

он,   в   свою   очередь,   обогнал   несколько   грузовиков,   набитых   сезонными

рабочими.   После   этого дорога   опустела   -   с севера   не показался   никто.

 

Звук,   похожий на   шум   поезда позади   него, все   нарастал.   Он старательно

всматривался   в зеркало   заднего   вида, но   в   пыльной мгле   ничего не   мог

разглядеть.

 

У обочины   плакал ребенок - девочка   лет восьми. Он проехал   мимо, почти не

заметив ее, потом ударил по тормозам. Он уговаривал себя, что, должно быть,

у нее   где-нибудь здесь   родные и что   это не его дело.   Проклиная себя, он

сначала поехал   задним ходом,   потом развернулся. Чуть не   проскочил в пыли

мимо   нее,   развернулся   снова   и   остановился   около   ребенка:   "Залезай!"

 

Она повернула к нему свое грязное, мокрое, испуганное лицо, но не двинулась

с места.

 

- Не могу, у меня болит нога.

 

Он выскочил   из машины, схватил ее   в охапку и запихнул   на переднее правое

сиденье. Правая нога ее опухла.

 

- Как тебя угораздило? - спросил он, выжимая сцепление.

 

- Когда   случилось это самое. Нога у меня сломана? -   она уже не плакала. -

Вы отвезете меня домой?

 

- Я позабочусь о тебе. Не задавай вопросов.

 

- Хорошо,   - ответила она с   сомнением. Рев позади них   все усиливался. Ему

хотелось   увеличить   скорость,   но   пыльная   мгла и   ненадежное   колесо   не

позволяли это сделать. Неожиданно   перед машиной вынырнул из пыли маленький

японский мальчик, Девочка рядом с ним закричала:

 

- Это же Томми!

 

- Ну и что? Просто какой-то япошка.

 

-   Это   Томми   Хаякава.   Он   из   моего   класса.   Наверное,   он   ищет   меня.

 

Он   опять выругался   про   себя, резко   повернул назад,   едва   не перевернув

машину, и поехал прямо в нарастающий рев потока.

 

- Вот он! - закричала девочка. - Томми! Томми!

 

-    Залезай!   -    скомандовал    он,   останавливаясь    рядом   с    мальчиком.

 

- Томми, залезай! - повторила маленькая пассажирка.

 

Мальчик заколебался;   тогда водитель перегнулся через   девочку и втащил его

за рубашку внутрь.

 

- Хочешь утонуть?

 

Только он перешел на   вторую передачу, как прямо впереди показалась фигура,

машущая руками.   Он едва   успел заметить лицо   человека - это   был давешний

бродяга-воришка.

 

Относительно   него   совесть   моя   чиста,   подумал   он.   Пусть   себе   тонет!

 

Потом на него нахлынули   воспоминания детства, и перед его мысленным взором

встало охваченное ужасом лицо   бродяги. Тот боролся с водой, налитые кровью

глаза    его   повылезали    из   орбит,    а   рот    был   перекошен    от   крика.

 

Водитель   опять затормозил.   На   этот раз   он не   стал   разворачиваться; он

просто подал   машину задним   ходом: расстояние было невелико,   да и бродяга

бежал за ними.

 

Дверца открылась рывком, и бродяга ввалился внутрь.

 

- Спасибо, приятель. Давай выбираться отсюда.

 

- Даю,   - ответил он и посмотрел в зеркало.   Сквозь пыльный туман он увидел

свинцово-черную стену   тридцати - а   может, и ста -   футов высотой, летящую

прямо на них. Рев воды отдавался в ушах.

 

Он сразу   включил вторую скорость,   переключил на третью и   выжал из машины

все, на что она была способна, плюнув на покрышки.

 

-    Что    там?   -    закричал    он.    Бродяга   смотрел    в   заднее    окошко.

 

- Отрываемся. Так и держи.

 

Они выскочили на неисправный   участок дороги, и он немного снизил скорость,

понимая,   что, если   машина сломается   окончательно, всем им   придет конец.

Девочка начала плакать.

 

- Замолчи! - прикрикнул он.

 

-   Что это?   -   спросил маленький   японец тихим   от ужаса   голосом. Бродяга

ответил:

 

- Это прорвался Тихий океан.

 

-   Не может   быть!   - закричал   водитель.   - Наверное,   это река   Колорадо.

 

- Это   не река, приятель. Это   океан. Я торчал в   пивной в Сентро, когда из

Калексико передали   по радио, что к югу   земля провалилась и идет приливная

волна. Потом станция замолкла.

 

Водитель не ответил. Бродяга продолжал:

 

-   Один тип   подбросил меня   до Броули,   а потом остановился   заправиться и

уехал   без   меня,   -   бродяга оглянулся   назад.   -   Я   больше   ее не   вижу.

 

- Мы оторвались?

 

-   Черт,   нет.   Ее   все еще   слышно.   Просто   я   не   вижу   ее сквозь   мглу.

 

Они   продолжали мчаться   вперед. Дорога   немного отклонилась   вправо, затем

почти незаметно   пошла под уклон. Бродяга   посмотрел вперед и вдруг заорал:

 

- Эй, куда вы едете?

 

- Как куда?

 

- Нам надо свернуть с шоссе! Мы же едем к Салтонскому морю - самому низкому

месту в долине.

 

- Больше некуда ехать. Не можем же мы повернуть назад.

 

- Нельзя ехать вперед. Это самоубийство!

 

- Мы ее обгоним. К северу от Салтона опять идет подъем.

 

- Ничего не выйдет. Посмотрите на указатель топлива.

 

Стрелка   болталась   в   левой части   циферблата.   Два   галлона, может,   даже

меньше.   Хватит, чтобы   доехать до   Салтонского моря. В   нерешительности он

смотрел на трясущуюся стрелку прибора.

 

- Надо свернуть влево, - продолжал бродяга. - На боковую дорогу. И ехать по

ней к горам.

 

- Где?

 

- Сейчас покажу. Я знаю эти места.

 

Когда он   свернул на   боковую дорогу, то   с ужасом осознал,   что теперь они

едут почти параллельно потоку. Однако дорога шла вверх. Он посмотрел налево

и попытался разглядеть черную стену воды, звук которой бился у него в ушах,

но дорога не позволяла отвлекаться.

 

-   Видишь   ее?   -   крикнул   он   бродяге.   - Вижу!   Поддай   газу,   приятель.

 

Он сосредоточился на горах, маячивших впереди. Горы должны быть выше уровня

моря, уговаривал он себя.   Они мчались и мчались вперед, сквозь бесконечную

пыль,   жару    и   грохот.   Подъем   стал    более   крутым.   Неожиданно   машина

перескочила через бугор и   попала в старое русло ручья, которое должно было

быть   сухим,    но   оказалось    наполненным   водой.   Прежде    чем   он   успел

среагировать, машина оказалась в воде по самые оси, даже выше. Он ударил по

тормозам,    затем    врубил    задний    ход.    Мотор    кашлянул    и    заглох.

 

Бродяга   рывком распахнул   дверцу и,   схватив детей   под мышки,   зашлепал к

берегу. Водитель попытался запустить   двигатель, потом с ужасом увидел, что

вода поднимается   выше уровня пола.   Тогда он выпрыгнул из   машины, упал на

колени, погрузившись   по пояс в воду, поднялся   на ноги и бросился вдогонку

за бродягой.

 

Бродяга   уже поставил   детей на   небольшом возвышении и   теперь оглядывался

вокруг.

 

-   Надо   выбираться отсюда,   -   сказал водитель.   Бродяга помотал   головой.

 

- Не имеет смысла. Оглянитесь вокруг. С юга к возвышенности, на которой они

стояли,   подбиралась стена   воды.   Между ними   и горами   струился небольшой

поток, заполняя старое русло,   в котором стояла брошенная машина. К востоку

от   них   основной   поток   накрыл шоссе   и   устремился   к Салтонскому   морю.

 

Пока   водитель оглядывался   вокруг, небольшой   поток соединился по   руслу с

основным. Они были отрезаны,   окружены водой со всех сторон. Ему захотелось

кричать, броситься в поток и переплыть его. Наверное, он и кричал. Он понял

это, когда бродяга стал трясти его за плечо.

 

- Успокойся, приятель. Мы пока еще не утонули.

 

- Что нам делать?

 

-   Я хочу   к маме, -   сказала девочка.   Бродяга машинально протянул   руку и

погладил ее по голове. Томми Хаякава обнял девочку за плечи.

 

- Я позабочусь о тебе, Лаура, - сказал он храбро.

 

Вода   уже   накрыла машину   целиком   и все   продолжала прибывать.   Пенящаяся

голова потока   давно минула   их, и рев   стал тише. Теперь   вода поднималась

спокойно - но поднималась.

 

- Нам нельзя оставаться здесь, - настаивал водитель.

 

- Придется, - ответил бродяга.

 

Их жизненное пространство сузилось до площадки тридцать на пятьдесят футов.

Они уже   были здесь не одни. Койот, кролики, ящерицы,   змеи, мыши - все эти

бедные родственники пустыни пытались   спрятаться от наводнения на маленьком

пятачке суши. Койот не   обращал никакого внимания на кроликов, а кролики на

койота.   Самая   высокая точка   островка   была увенчана   бетонным столбом   с

латунной табличкой   на боку. Водителю пришлось   прочитать ее дважды, прежде

чем до него дошел смысл.

 

Это   был знак,   указывающий   широту и   высоту, а   ниже   шла выгравированная

строчка,   что данное   место "располагается   на уровне   моря. Когда   до него

дошло, он показал табличку своему сотоварищу.

 

- Эй, посмотри! Вода не поднимется выше!

 

Бродяга ответил:

 

- Знаю.   Я уже   его видел. Это   ничего не значит.   Уровень моря   тут был до

землетрясения.

 

- Но...

 

- Теперь он может быть выше... или ниже. Скоро увидим.

 

Вода   все   прибывала.   Когда   солнце садилось,   она   доходила   им почти   до

щиколоток. Вокруг   простиралась гладкая водная пустыня   - от Шоколадных гор

до   горной   гряды   на   западе. Кроликов   и   прочих   мелких животных   унесло

потоком. Койот   сначала жался около   их ног, как это   делают собаки, потом,

очевидно, передумал,   соскользнул в   воду и поплыл   к горам. Они   долго еще

видели   его   торчащую   из   воды   голову,   пока   она   не   пропала   во   тьме.

 

Когда вода   дошла им до колен, каждый взял на   руки по ребенку. Они стояли,

опершись о   столб, и ждали, слишком усталые,   чтобы паниковать. И совсем не

разговаривали.

 

Быстро темнело. Неожиданно бродяга спросил:

 

- Вы знаете молитвы?

 

- Не очень хорошо.

 

-   О'кей.   Тогда   я   попробую.   -   Бродяга   глубоко   вздохнул   и   начал:   -

Милосердный Боже, чей взор замечает даже ласточку на лету, смилостивись над

Твоими недостойными рабами и   избавь их от опасности, если будет на то воля

Твоя.   -   Он   сделал    паузу   и   добавил:   -   Пожалуйста,   поспеши.   Аминь.

 

Спустилась ночь, непроглядная и   беззвездная. Воды не было видно, но они ее

слышали и   ощущали. Она   была теплой, поэтому,   даже когда она   дошла им до

подмышек, они   не замерзли. Дети теперь сидели   у них на плечах, прижавшись

спиной к столбу. Течение было слабым.

 

В   какой-то   момент   в   них что-то   уткнулось:   весло,   бревно   или труп   -

определить было   невозможно. Один раз ему показалось,   что он видит свет, и

он спросил у бродяги:

 

- Тот фонарик, что вы украли у меня, все еще с вами?

 

Наступило     долгое    молчание,     потом    приглушенный     голос    ответил:

 

- Так вы узнали меня?

 

- Конечно. Где фонарик?

 

- Я отдал   его за выпивку в Сентро. Если бы я   не позаимствовал его тогда у

вас, он бы все равно остался в машине. А если бы даже он и остался у меня в

кармане, он бы промок и не смог работать.

 

- Забудьте о нем.

 

-   Ладно.   - Бродяга   помолчал,   затем   продолжил: -   Приятель, вы   сможете

некоторое время подержать обоих детей?

 

- Думаю, да. А зачем?

 

- Вода все еще   прибывает. Скоро она будет выше головы. Вы подержите детей,

а я   залезу на столб, сяду сверху, и вы передадите   их мне. Так мы выиграем

дюймов восемнадцать или даже два фута.

 

- А что будет со мной?

 

-   Вы будете   плавать, держась   за меня,   а голова   у вас будет   над водой.

 

- Хорошо, давайте попробуем.

 

Они так   и сделали.   Дети ухватились за   бродягу и висели на   нем, а хозяин

машины держался сначала за   его пояс, потом, когда вода поднялась еще выше,

за ворот. Пока все они были живы.

 

- Уж лучше бы было светло. В темноте хуже.

 

- Да, - ответил   бродяга. - Если бы было светло, может быть, кто-нибудь нас

бы заметил.

 

- Каким образом?

 

-     С    самолета.     Когда     наводнение,    всегда     высылают    самолеты.

 

Водителя   вдруг затрясло: он   вспомнил об   ужасе того наводнения,   когда не

было спасательных самолетов. Бродяга резко спросил:

 

- Приятель, что с вами? Вам плохо?

 

- Нет, все в порядке, просто я ненавижу воду.

 

-   Может,   поменяемся? Вы   подержите   детей,   а я   буду   держаться за   вас.

 

- Мы можем их уронить.

 

-   Не уроним.   Давайте   меняться. -   Бродяга   потряс детей.   - Эй,   малыши,

проснитесь! Держитесь покрепче.

 

Водитель   обхватил столб   коленями,   а дети   перебрались к   нему   на плечи.

Бродяга   поддерживал   его   рукой.   Затем   бродяга   слез   со   столба,   а   он

взгромоздился   на   столб   сверху. Бродяга   держался   за   него одной   рукой.

 

- Вы в порядке? - спросил он бродягу.

 

- Да. Пришлось глотнуть воды.

 

- Держитесь.

 

- Обо мне не беспокойтесь.

 

Водитель был ниже ростом,   чем бродяга: чтобы держать голову над водой, ему

приходилось   сидеть прямо.   Дети   крепко вцепились   в него,   а   он старался

приподнять их над водой.

 

Спустя некоторое время бродяга спросил:

 

- У вас есть ремень?

 

- Есть. А зачем?

 

- Сидите тихо. -   Он почувствовал, как бродяга шарит рукой у него по поясу,

потом   вытягивает ремень   ив   брюк. -   Я привяжу   вас   к столбу,   и   вам не

придется напрягать ноги. Держитесь крепче, я ныряю.

 

Он   почувствовал, как бродяга   ощупывает под   водой его ноги.   Потом ремень

сдавил   ноги   под коленями   и   сидеть   стало легче:   больше   не нужно   было

напрягать мускулы,

 

Неожиданно бродяга ударил рукой по воде где-то рядом.

 

- Вы где? - в его голосе слышалась паника.

 

- Здесь!   Я здесь! - закричал   он, тщетно вглядываясь в   чернильную тьму. -

Сюда!

 

Всплески,   казалось,   стали   ближе.    Он   снова   закричал,   но   бродяга   не

отозвался. Он кричал опять и опять, кричал и напряженно слушал. Долго после

того,   как всплески   прекратились, ему   казалось, что   кто-то бьет   по воде

руками вдали.

 

Кричать он перестал только тогда, когда окончательно охрип. Маленькая Лаура

рыдала ему в плечо, Томми пытался ее успокоить. Из их разговора он выяснил,

что они не понимают, что произошло, и не стал объяснять.

 

Когда   вода опустилась   до пояса,   он пересадил   детей на колени.   Руки его

устали почти   непереносимо, так   как спадающая вода больше   не помогала ему

держать детей.   Она продолжала   спадать, и к рассвету   оказалось, что земля

под    ними   если    и    не   сухая,    то,    во   всяком    случае,   без    воды.

 

Тогда он разбудил Томми.

 

- Малыш,   я не могу слезть.   Развяжи меня. Мальчик моргнул   и протер глаза.

Огляделся вокруг,   вспомнил все,   что случилось, но,   похоже, не испугался.

 

- Хорошо, отпускайте меня.

 

Мальчику удалось ослабить ремень,   и мужчина осторожно высвободился из пут.

Когда он спустился и попытался встать, ноги подогнулись, и он упал вместе с

девочкой прямо в грязь.

 

- Не ушиблась?

 

- Нет.

 

Он   огляделся. Становилось   светло,   и он   уже мог   видеть горы   на западе:

оказалось, что между ними и горами больше нет воды. На востоке картина была

другой: Салтонского   моря больше не существовало. С   севера на юг до самого

горизонта простиралась спокойная водная гладь.

 

Потом   он   увидел свою   машину.   Старое   русло было   сухим, только   кое-где

остались небольшие   лужицы. Он   пошел к машине   - в основном   чтобы размять

ноги,   а заодно   и   посмотреть, нельзя   ли ее   запустить.   И там   он увидел

бродягу.

 

Тело бродяги лежало около   правого заднего колеса, прибитое к нему потоком.

Он пошел к детям.

 

-   Не подходите   к   машине, оставайтесь   здесь. Мне   надо   кое-что сделать.

 

Ключи   все еще   торчали в замке   зажигания. Он   с трудом открыл   багажник и

вынул    короткую    лопатку,    которую    держал   там    на    всякий    случай.

 

Получилась   не совсем   могила,   а скорее   неглубокая канавка,   только чтобы

положить   туда тело   и присыпать   его сверху.   Он поклялся, что   вернется и

сделает все как следует. А сейчас некогда: с приливом вода могла вернуться.

Надо было идти в горы.

 

Засыпав тело,   он позвал   детей. Нужно было   сделать еще одну   вещь. Вокруг

валялись   обломки деревьев,   какие-то палки.   Он подобрал два   шеста разной

длины,     в    машине     среди     инструментов    нашел     моток    проволоки.

 

Этой   проволокой   он примотал   короткий   шест к   длинному, чтобы   получился

крест, и воткнул этот крест в землю около могилы.

 

Он отошел и оглянулся   назад. Какое-то время губы его беззвучно шевелились,

затем он произнес вслух:

 

- Пошли, ребята. Надо выбираться отсюда.

 

Он   поднял девочку   на плечо,   взял мальчика   за руку,   и они   двинулись на

запад, а солнце сияло им в спину.

 

 

 

пер. Б Иванова