Роберт   ХАЙНЛАЙН

 

                             ДЖЕРРИ - ЧЕЛОВЕК

 

 

 

 

Не вините   марсиан. Человечество в любом   случае открыло бы пластобиологию.

 

Вспомните хотя бы собачьи   породы - эндокринных великанов вроде сенбернаров

и   датских   догов   и   нелепых   уродцев   чихуахуа   и   пекинесов.   Припомните

аквариумных рыбок.

 

Непоправимое свершилось, когда доктор   Морган создал новый подвид дрозофил,

перетасовав   их   хромосомы с   помощью   рентгеновских лучей.   А после   этого

потомки в   третьем колене тех,   кто пережил Хиросиму, ничему   новому нас не

научили. Эти злополучные чудища   просто вызвали широкий интерес к генетике.

 

Мистер   и   миссис   Бронсон   ван   Фогель   не   замышляли   никаких   социальных

потрясений,   когда   отправились в   генетический   питомник "Феникс".   Просто

мистеру   Бронсону   вздумалось   купить    Пегаса.   Он   упомянул   об   этом   за

завтраком.

 

- Дорогая, ты сегодня утром занята?

 

- Да нет. А что?

 

- Я бы хотел съездить в Аризону и заказать Пегаса,

 

- Пегаса? Крылатого коня? А зачем?

 

Он расплылся в улыбке.

 

- Да просто так.   Толстун Джордж заходил вчера в клуб с шестиногой таксой -

длиной   больше ярда,   честное слово.   Мысль очень   недурная, но он   до того

пыжился, что   мне захотелось,   чтобы он выпучил глаза.   Ты только вообрази,

Марта: я   опускаюсь на вертолетную площадку   клуба верхом на крылатом коне!

Это ему не такса!

 

Она оторвала   взор от   берегов Джерси и снисходительно   посмотрела на мужа.

Обойдется это недешево, но Бронси такая прелесть!

 

- Когда отправляемся?

 

Приземлились они на два   часа раньше, чем вылетели. Пятидесятифутовые буквы

аэровывески слагались в надпись:

 

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ ПИТОМНИК "ФЕНИКС"

Управляемое биоразвитие.

Поставка рабочей силы.

 

- Поставка   рабочей силы? - прочла Марта. - А   я думала, тут просто создают

новых животных.

 

- Они и моделируют,   и ставят на поток, - объяснил ее супруг с гордостью. -

Поставками занимается материнская корпорация "Работники". Тебе следовало бы

это   знать!    Ты   ведь    владеешь   солидным   пакетом    акций   "Работников".

 

-    Ты    хочешь    сказать,    что    я    владею    оравой    горилл?    Неужели?

 

-   Разве я   тебе не   сказал? Мы   с Хаскеллом...   - Он наклонился   и сообщил

контрольной башне, что приземлится   вручную. Ему нравилось щегольнуть своей

сноровкой. - Мы с Хаскеллом вкладывали твои дивиденды от "Дженерал атомикс"

в корпорацию   "Работники". Отличное   помещение капитала: черной   работы для

антропоидов еще хоть отбавляй.

 

Он   ударил по кнопкам,   и вой   носовых реактивных двигателей   положил конец

разговору.

 

Бронсон   переговорил   с   управляющим   еще   в   полете,   и   им   была   оказана

торжественная встреча. Правда, без   красной ковровой дорожки, балдахина или

ливрейных лакеев,   но управляющий приложил все   усилия, чтобы возместить их

отсутствие.

 

- Мистер ван Фогель! И миссис ван Фогель! Такая честь!

 

Он   усадил их   в маленький   роскошный унибиль,   и они унеслись   с аэродрома

вверх по   пандусу прямо в вестибюль   административного здания. Управляющий,

мистер Блэксли,   не успокоился,   пока не водворил   их в кресла   у фонтана в

своей личной   приемной, не   поднес зажигалку к   их сигаретам и   не приказал

подать прохладительные напитки.

 

Такие знаки   внимания докучали Бронсону ван   Фогелю, поскольку адресовались

они   не ему,   а   рейтингу его   жены по   системе   Дана и   Брэдстрита (десять

звездочек,   солнце   в   лучах   и   небесная музыка).   Он   предпочитал   людей,

которые,   казалось, свято   верили,   что он   вовсе не   женился   на состоянии

Бригсов, а как раз наоборот.

 

- У меня к вам дело, Блэксли. Я хочу кое-что заказать.

 

-   О? Наше   оборудование   в вашем   распоряжении. Так   что вам   угодно, сэр?

 

- Я хочу, чтобы вы сделали для меня Пегаса.

 

- Пегаса? Крылатого коня?

 

- Вот именно.

 

Блэксли пожевал губами.

 

-   Вы    серьезно   хотите   лошадь,   способную    летать?   Животное   на   манер

мифологического Пегаса?

 

- Да-да! Я же уже сказал.

 

- Вы   ставите меня в сложное   положение, мистер ван Фогель.   Как я понимаю,

вам требуется подарок для вашей супруги? Возможно, вам подойдет миниатюрный

слон, приученный вести себя   гигиенично, умеющий читать и писать? Он держит

стило хоботом - очень-очень мило!

 

- А он разговаривает? - вмешалась миссис ван Фогель.

 

- Видите   ли, прекрасная   дама, у него   ведь нет гортани, да   и язык... Его

смоделировали   без   дара речи.   Но   если   необходимо, я   выясню, что   могут

сделать наши пластицисты.

 

- Марта...

 

- Бронси, я не   возражаю против Пегаса, но в этом игрушечном слонике что-то

есть. Могу я его увидеть?

 

- О, разумеется! Харстон!

 

- Слушаю, босс, - раздалось из воздуха.

 

- Доставьте Наполеона в мою личную приемную.

 

- Сию минуту, сэр.

 

-   А ваш   Пегас,   мистер ван   Фогель... Я   предвижу затруднения,   но решать

специалистам.   Доктор Каргру   - движущая   пружина нашей   организации, самый

выдающийся биодизайнер,   то есть земного происхождения,   во всем мире. - Он

повысил голос, включая передачу. - Доктор Каргру!

 

- В чем дело, мистер Блэксли?

 

- Доктор, прошу вас, зайдите ко мне в приемную.

 

- Попозже. Я занят.

 

Мистер Блэксли извинился, ушел к себе в кабинет, а вернувшись, сообщил, что

доктор Каргру сейчас придет.   Тем временем привели Наполеона. Пропорции его

благородных предков были точно соблюдены в миниатюре. Он выглядел как чудом

ожившая статуэтка слона.

 

Размеренным шагом войдя в   приемную, он по очереди отсалютовал хоботом всем

троим. Салютуя   миссис ван Фогель,   он еще и опустился   на передние колени.

 

-    Какая   очаровашечка!    -   прожурчала    она.   --   Иди    сюда,   Наполеон!

 

Слон поглядел   на Блэксли,   а когда тот   кивнул, вразвалку подошел   к ней и

положил хобот   ей на   колени. Она почесала   у него за ушами,   и он блаженно

застонал.

 

-   Покажи    даме,   как   ты   пишешь,    -   распорядился   Блэксли.   -   Принеси

принадлежности из моей комнаты.

 

Наполеон выждал,   пока она   не почесала особенно зудящее   местечко, а затем

выплыл из приемной и почти сразу возвратился, неся несколько листов плотной

белой бумаги и большущий карандаш. Положив лист перед миссис ван Фогель, он

изящно придавил его передней ногой, ухватил карандаш "пальцем", завершающим

хобот,    и     вывел    кривыми    заглавными    буквами:     "Я    ВАС    ЛЮБЛЮ".

 

- Дусик! - Миссис   ван Фогель упала на колени и обняла его   за шею. - Я его

беру! Сколько?

 

- Наполеон входит в серию из шести особей, - осторожно сказал Блэксли. - Вы

предпочтете   быть   владелицей    единственной   модели   или   остальные   можно

продать?

 

- Ах,   мне все равно! Мне нужен Наппи! А что,   если я напишу ему записочку?

 

- Разумеется, миссис ван Фогель. Только печатными буквами покрупнее и самые

обиходные слова. Наполеон знает их практически все. Его цена, как одного из

серии,   триста   пятьдесят тысяч   долларов.   В эту   сумму входит   пятилетняя

оплата услуг его ветеринара.

 

-    Выпиши    джентльмену   чек,    Бронси,    -   бросила    она   через    плечо.

 

- Но, Марта...

 

- Не   нуди, Бронси!   - Она нагнулась   к слонику и   начала выводить печатные

буквы,   даже не   обернувшись, когда   вошел доктор   Каргру в белом   халате и

белой шапочке. От него веяло знобящим холодом. После небрежного рукопожатия

он    сунул    в   рот    сигарету    и    сел.   Блэксли    объяснил   суть    дела.

 

Каргру мотнул головой.

 

- физически невозможно.

 

Ван Фогель встал.

 

-   Очевидно,   -   произнес   он   высокомерно,   -   мне   следует   обратиться   в

лабораторию    Новожизни.    Я   прибыл    сюда,    потому    что   мы    финансово

заинтересованы    в   этой    фирме,   а    я   наивно   поверил    вашей   рекламе.

 

-   Сядьте,   юноша! -   прикрикнул   Каргру.   - Обращайтесь   к этим   косоруким

идиотам, если вам так хочется. Но предупреждаю: они крылья и у кузнечика не

вырастят. И   сперва послушайте меня.   Мы можем вырастить что   угодно, и оно

будет жить. Я могу   создать для вас живое нечто - животным я его не называю

- точь-в-точь,   как этот   стол. Оно будет абсолютно   бесполезным, но живым.

Будет   поглощать    пищу,   пользоваться    химической   энергией,   выбрасывать

экскременты и проявлять раздражимость.   Но это была бы дурацкая затея. Стол

и животные   существуют в разных   планах. Их функции различны,   а потому они

различаются    формой.    Сделать   для    вас    крылатую    лошадь   я    могу...

 

- Но вы же только что сказали, что не можете...

 

-   Не перебивайте.   Я   могу сделать   крылатую лошадь,   точно такую,   как на

иллюстрациях   к    сказкам.   Если   вы   заплатите,    мы   ее   сделаем,   мы   же

коммерческое предприятие. Но летать она не будет.

 

- Почему?

 

- Потому   что ее тело не создано для   полета. Древние мифотворцы понятия не

имели   об   аэродинамике, а   о   биологии   знали и   того   меньше. Они   просто

снабдили лошадь   крыльями, присобачили   их с помощью   канцелярских кнопок и

клея. Но для создания летательного аппарата этого мало. Запомни, сынок, что

животное   -   это   машина, работающая   по   принципу   внутреннего сгорания   с

контрольной системой, оперирующей   рычагами, и гидравлическими системами. В

аэродинамике петришь?

 

- Ну, я пилот.

 

- Х-м-м-м! Раз так,   попробуй понять вот что: двигателя для полета у лошади

нет. Она работает на   сжигании сена, а этого мало. Мы могли бы приспособить

пищеварительную   систему   лошади   к   потреблению только   сахара,   и   тогда,

возможно, у нее хватало бы энергии на коротенькие полеты. Но на мифического

Пегаса   она похожа   не будет.   Для прикрепления летательной   мускулатуры ей

понадобится   грудина футов   десять   длиной, а   размах крыльев   понадобится,

пожалуй, в   восемьдесят футов.   В сложенном виде крылья   будут накрывать ее

наподобие    шатра.   Через    кубически-квадратный   камень    преткновения   не

перепрыгнешь!

 

- А?

 

Каргру нетерпеливо пожал плечами.

 

- Подъемная сила определяется размерами, возведенными в квадрат, а нагрузка

при   прочих равных   равна тем   же размерам,   возведенным в   куб. Я   мог бы,

пожалуй, сделать для вас Пегаса величиной с кошку, более или менее сохранив

желаемые пропорции.

 

- Нет!   Я хочу ездить на   нем. Размах крыльев мне   даже нравится, а большую

грудину    я    как-нибудь    стерплю.    Когда    я   мог    бы    его    получить?

 

Каргру поморщился, снова пожал плечами и ответил:

 

- Надо проконсультироваться с   Б'на Крийтом. Он засвистел, зачирикал, часть

стены перед ними словно   растаяла, и они увидели лабораторию. Передний план

трехмерного    изображения    занимал   марсианин    в   натуральную    величину.

 

Едва это   существо зачирикало, отвечая Каргру,   миссис ван Фогель взглянула

на него и сразу   отвела глаза. Глупо, конечно, но вид марсиан вызывал у нее

дрожь   отвращения    -   а   уж   тем    более   таких,   которые   придавали   себе

получеловеческое обличие.

 

Минуты   две марсианин   и   Каргру продолжали   чирикать и   жестикулировать, а

потом Каргру повернулся к ван Фогелю.

 

-   Б'на рекомендует,   чтобы вы   выбросили это   из головы, и   спрашивает, не

предпочтете ли вы отличного   единорога, а то и пару с гарантией нормального

размножения?

 

-   Единороги   -   позавчерашний   день. А   сколько   времени   надо на   Пегаса?

 

После   еще одного   разговора, смахивавшего   на поскрипывание   старой двери,

Каргру ответил:

 

-    Возможно,     десять    лет.    С    полной     гарантией    -    шестнадцать.

 

- Десять лет? Смешно!

 

Каргру процедил презрительно:

 

-   Я думал,   что   на это   уйдет пятьдесят   лет,   но раз   Б'на   говорит, что

уложится   в три-пять   поколений,   значит, так   оно и   будет. Б'на   - лучший

биомикрохирург   двух   планет.   В хромосомной   хирургии   ему   нет равных.   В

конце-то   концов,   юноша,   эволюции   потребовалось бы   миллион   лет,   чтобы

достичь   такого   результата,   если   он   вообще   был бы   достигнут.   Или   вы

полагали, что за деньги можно покупать чудеса?

 

У ван Фогеля хватило ума смутиться.

 

- Извините меня, доктор. Забудем об этом. Но вы сказали, что можете создать

для меня Пегаса, каким   его принято изображать, если я не стану настаивать,

чтобы он летал. Но ездить на нем я смогу? По земле?

 

-    Безусловно.    Играть    в    поло   -    нет,    а    ездить   -    пожалуйста.

 

- Хорошо, я согласен.   Спросите Бенакрита, или как его там, сколько времени

это потребует.

 

Тем временем марсианин исчез с экрана.

 

-   Спрашивать его   незачем,   - заявил   Каргру.   - Это   моя специальность   -

простые   манипуляций. Сотрудничество   Б'на   требуется только   для изменения

конфигурации   генов   и   их    трансплантации,   то   есть   чисто   генетической

инженерии. Коня вы получите через полтора года.

 

- А побыстрее нельзя?

 

- О   чем вы, милейший? Для   формирования новорожденного жеребенка требуется

одиннадцать   месяцев. Месяц   мне   нужно для   разработки формы   и программы.

Эмбрион будет   извлечен на четвертый день   для внематочного выращивания. За

это время   я произведу   десять-двенадцать операций -   прививки, зародышевые

имплантации   и прочее,   о чем   вы, конечно,   слышали. Через год   мы получим

сосунка   с    крылышками,   а    еще   через   шесть   месяцев    я   доставлю   вам

шестимесячного Пегаса.

 

- Согласен.

 

Каргру    сделал    пометки    в    записной   книжке,    потом    прочел    вслух:

 

-   Один конь с   крыльями, неспособный   летать и давать   крылатое потомство.

Исходная   порода во вашему   выбору. Я   рекомендовал бы паломино   или араба.

Искусственные маховые   перья, окаймление ив привитых   рулевых перьев или их

точной копии. - Он   умолк и протянул листок ван Фогелю. - Распишитесь, и мы

приступим сразу же до оформления типового контракта.

 

- Договорились. А гонорар?   - Он поставил свою подпись под подписью Каргру.

 

Каргру   сделал несколько   пометок на   другом листке   и отдал его   Блэксли -

расход   человеко-часов специалистов   и технического персонала,   материалы и

накладные расходы.   Он раздул   цифры, чтобы покрыть   расходы на собственные

исследования,   и   все-таки   поднял   брови,   когда Блэксли   подвел   итоги   в

долларах и центах.

 

- Ровно два миллиона долларов.

 

Ван Фогель замялся: при   упоминании о деньгах его жена повернула голову, но

затем вновь занялась грамотным слоником.

 

Блэксли поспешил добавить:

 

- Разумеется, если экземпляр будет единственным.

 

-   Да, конечно,   - деловито кивнул   ван Фогель   и приписал цифру   на первом

листке.

 

Ван Фогель   был готов отправиться в обратный   путь, но его супруга пожелала

посмотреть "горилл", как она   назвала антропоидных работников. Мысль о том,

что   эти получеловеки в   значительной мере   принадлежат и ей,   пробудила ее

любопытство.   Блэксли с   энтузиазмом предложил   показать ей   лаборатории, в

которых      работники     выводились      из      человекообразных     обезьян.

 

Занимали лаборатории семь корпусов   - "Семь Дней Творения". Огромное здание

"День   Первый"   было   епархией   Каргру,   где   размещались   его   сотрудники,

операционные,   инкубаторы и,   собственно, лаборатории.   Марта ван   Фогель с

ужасом, как завороженная рассматривала   живые органы и даже целые эмбрионы,

ведущие   искусственное   существование,   которое поддерживалось   хитроумными

рециркулирующими   системами   из стекла   и   металла,   а также   изумительными

автоматическими приборами.

 

Оценить высочайшие технические достижения она не могла, и все это повергало

ее   в уныние. В   ней поднималось   возмущение против пластобиологии,   но тут

Наполеон подергал   ее за   юбку, напоминая, что   наука эта творит   не только

ужасы, но и много приятного.

 

В   "День Второй"   они заходить   не стали   - там   работали Б'на Крийт   и его

сопланетники.

 

- Мы там не прожили бы и пяти минут, - объяснил Блэксли.

 

Ван Фогель кивнул, а   его супруга ускорила шаг; марсиане даже за оргстеклом

ей были ни к чему.

 

Прочие   корпуса   служили   для   формирования   и   коммерческого   производства

работников.   В   "Дне   Третьем"    в   антропоидах   формировались   различия   в

соответствии   с   постоянно   меняющимся   спросом на   чернорабочих.   Огромный

корпус   "Дня   Четвертого"   был   целиком занят   инкубаторами   для   поточного

производства    антропоидов   коммерческих    типов.   По   словам    Блэксли,   с

натуральными рождениями было покончено.

 

-    Такое    производство   позволяет    точно   контролировать    форсированные

изменения,   например в   росте, и   предотвращает потерю сотен   тысяч рабочих

часов антропоидными самками.

 

"День Пятый" привел Марту ван Фогель в восторг- антропоидный детский садик,

где    миленькие    крошки    учились    говорить    и    получали    дрессировку,

обеспечивавшую подготовку к социальным условиям, которые соответствовали их

положению   у   подножья   общественной   лестницы. Они   выполняли   простенькие

задания   - рассортировывали   пуговицы и   копали ямки в   песочницах, получая

леденцы в поощрение за быструю и аккуратную работу.

 

"День   Шестой"   завершал подготовку   антропоидов.   Каждая особь   овладевала

навыками   для   предназначенных ей   обязанностей   - уборки,   рытья, а   также

сельскохозяйственных   работ   вроде   прополки,   пикировки   и   сбора   урожая.

 

-   Один фермер-нисей,   руководя тремя   нео-шимпанзе, выращивает   столько же

овощей, сколько десяток работников-людей,   - заявил Блэксли. - Они попросту

любят работать, когда мы завершаем их дрессировку.

 

Посетители   поразились, с   какими невероятно тяжелыми   задачами справлялись

модифицированные   гориллы,   и   залюбовались нео-капуцинчиками,   собиравшими

плоды   с    учебных   деревьев,    а   затем   направились    в   "День   Седьмой".

 

В   этом корпусе   производилась радиоактивная   обработка генов, а   потому он

стоял в   стороне от остальных. Им пришлось   идти пешком, так как тротуарная

лента   ремонтировалась.   Обходная дорога   вела   между   рабочими бараками   и

вольерами.    Несколько    антропоидов   сгрудились    у    сетки   и    принялись

выпрашивать:

 

- Сигрету! Сигрету! Пжаст, мисси! Пжаст, босс! Сигрету!

 

- Что они говорят? - поинтересовалась Марта ван Фогель.

 

- Клянчат сигареты, -   раздраженно ответил Блэксли. - Знают ведь, что этого

нельзя, но   они, как   дети. Я сейчас прекращу   это! - Он подошел   к сетке и

крикнул пожилому самцу: - Эй! Полубосс!

 

На этом работнике в   дополнение к стандартной парусиновой юбочке была еще и

рваная    нарукавная    повязка.   Он    обернулся    и    приковылял   к    сетке.

 

-    Полубосс!    -    приказал   Блэксли.    -    Убери    этих   Джеков    отсюда.

 

- Есть,   босс, - прошамкал старик и начал   раздавать затрещины тем, кто был

рядом, - Пшли, джеки! Пшли!

 

-   Но   я   захватила    сигареты,   -   перебила   миссис   ван   Фогель,   -   и   с

удовольствием угощу бедняжек.

 

- Их   не следует баловать, -   возразил управляющий. - Они   приучены к тому,

что   удовольствие -   это   награда за   работу. Я   должен извиниться   за моих

бедных   детей. В   вольерах   помещены старики,   забывающие, как   должно себя

вести.

 

Она ничего   не ответила   и направилась вдоль   сетки туда, где   в нескольких

шагах от   остальных старый   нео-шимп смотрел на них   сквозь ячейки кроткими

трагичными глазами. Он не   выкрикивал с остальными "сигрет", и полубосс его

не тронул.

 

- Хочешь сигарету? - спросила миссис ван Фогель.

 

- Пжалст, мисси!

 

Она раскурила   сигарету и протянула ему.   С неуклюжим изяществом он глубоко

затянулся,     выпустил    дым     через     ноздри    и     застенчиво    сказал:

 

- Сбо, мисси. Я - Джерри.

 

- Как поживаешь, Джерри?

 

-   Какпжте, мисси?   -   И он   поклонился, одним   движением   подогнув колени,

наклонив голову и прижав руки к груди.

 

- Идем же, Марта! - К ней подошел ее муж с Блэксли.

 

-   Сейчас, -   ответила   она. -   Бронси, познакомься   с моим   другом Джерри.

Правда, он   - вылитый дядя Альберт?   Только вид у него   грустный. Почему ты

такой печальный, Джерри?

 

-    Они    не    воспринимают    абстрактные    идеи,    -    вмешался    Блэксли.

 

Однако Джерри устроил ему сюрприз.

 

-   Джерри   пчальный, -   объявил   он с   такой   тоской, что   Марта не   знала,

засмеяться ей или заплакать.

 

-   Но   почему, Джерри?   -   спросила   она ласково.   -   Почему ты   печальный?

 

-   Работы   нет,   -   заявил   он.   -   Сигрет   нет. Сласти   нет.   Работы   нет.

 

- Это   все старые работники,   уже не способные трудиться,   - снова вмешался

Блэксли. - Безделье выводит   их из равновесия, но у нас для них ничего нет.

 

- А!   - сказала она. - Но почему вы не   поручаете им сортировать пуговицы и

вообще делать то, что делают малыши?

 

-   Они   даже с   такой   задачей   не справятся,   -   вздохнул   Блэксли. -   Эти

работники уже в маразме.

 

- Только не Джерри! Вы же слышали, как он разговаривает.

 

- Ну,   может быть... Минуточку! -   Он обернулся к обезьяночеловеку, который

присел   на   корточки   и, просунув   сквозь   сетку   длинный палец,   почесывал

Наполеона за ухом. - Эй, джек! Сюда!

 

Блэксли   ощупал волосатую   шею   работника и   подцепил тонкую   металлическую

цепочку   с жетоном,   тоже   металлическим. Он   вгляделся в   жетон   и сказал:

 

- Вы правы, он еще не стар, но у него нелады со зрением. Я помню эту партию

- катаракты в результате побочных мутационных изменений.

 

Он пожал плечами.

 

- Но это не причина мучить его бездельем!

 

-   Право, миссис   ван   Фогель, вы   напрасно   принимаете это   к сердцу.   Они

остаются в вольерах недолго - от силы дней десять.

 

-   А-а! -   произнесла она,   смягчаясь, -   у вас   для старичков   есть другое

место? И   там вы подбираете для   них занятия? И отлично!   Ведь Джерри хочет

работать. Правда, Джерри?

 

Нео-шимп следил за их разговором, как мог. Ее слова он понял и ухмыльнулся.

 

- Джерри   работать! Ага! Хороший работник! -   Он пошевелил кистями, а потом

сжал   кулаки,   продемонстрировав   идеально   противолежащие большие   пальцы.

 

Мистер Блэксли, казалось, растерялся.

 

- Право же, миссис   ван Фогель, вы напрасно... Дело в том... - он замолчал.

 

Ван Фогель слушал их   с раздражением. Увлечения жены вызывали у него досаду

-   кроме   тех   случаев, когда   это   были   и его   увлечения.   К   тому же   он

проникался убеждением,   что Блэксли вовлек его   в непомерные расходы, и уже

предчувствовал,   как   его   жена отыщет   способ   очень   нежно заставить   его

заплатить сполна.

 

Злясь на них обоих, он необдуманно брякнул:

 

-   Не   глупи,   Марта!   Они   не   отправляют   их   на   покой,   а   ликвидируют.

 

Она   не    сразу   осмыслила    его   слова,   но   тогда    пришла   в   бешенство.

 

- Как?..   Что-о?! Да как это можно! Неужели вам   совсем не стыдно? Да вы...

вы собственную бабушку пристрелите!

 

- Миссис ван Фогель, прошу вас...

 

- Миссис   ван Фогель, миссис ван   Фогель... Хватит! Это следует прекратить!

Понятно?   - Она   обвела взглядом   вольеры, бродящих   в них   приговоренных к

смерти   работников. - Какой   ужас! Вы   обрекаете их работать,   пока хватает

сил, а   потом отнимаете у них все маленькие   радости и убираете их. Странно

еще, что не съедаете!

 

- Как   бы не так! - безжалостно вставил ее муж.   - Продают на собачий корм.

 

- Что-о! Ну, это мы прекратим.

 

- Миссис ван Фогель, - умоляюще бормотал Блэксли, - разрешите, я объясню...

 

- Ха! Ну-ка, попробуйте! Если найдете, что сказать.

 

-   Дело обстоит   так... -   Его взгляд   упал на   Джерри, который   с тревогой

прижимался к сетке. - Пшел, джек!

 

Джерри послушно поплелся прочь.

 

-   Подожди,   Джерри, -   крикнула   миссис   ван Фогель,   и Джерри   неуверенно

остановился.    -    Пусть    он     вернется!    -    приказала    она    Блэксли.

 

Управляющий закусил губу, потом позвал:

 

- Вернись сюда!

 

Он   начинал   испытывать   к миссис   ван   Фогель   глубокую неприязнь   вопреки

автоматическому благоговению   перед ее   рейтингом. Выслушивать наставления,

как   руководить собственным   предприятием,   это... ну,   знаете, всему   есть

предел!..

 

-   Миссис ван   Фогель, меня   восхищают ваши   гуманные побуждения, но   вы не

осведомлены   об истинном   положении вещей.   Мы понимаем наших   работников и

блюдем   их   интересы.   Они безболезненно   умирают   до   того, как   дряхлость

начинает причинять   им тяжкие   страдания. Они ведут   счастливую жизнь, куда

более   счастливую, чем   ваша или   моя. Мы   просто предупреждаем   ее тяжелый

конец, только и всего.   Не забывайте также, что эти бедные животные без нас

вообще на свет не появились бы.

 

Она вздернула голову.

 

- Чепуха!   Вы еще   начните цитировать мне   Святое Писание. Это   должно быть

прекращено   немедленно,   мистер   Блэксли,   или   я буду   считать   вас   лично

ответственным.

 

Блэксли уныло посмотрел на нее.

 

- Я отвечаю перед директорами.

 

- Вы так думаете? - Она открыла сумочку и вытащила телефон. От волнения она

не    попыталась    прозвониться   напрямую,    а    вызвала   местную    станцию.

 

-   Междугородняя?   Соедините меня   с   мистером Хаскеллом,   номер девять   ка

четыре-ноль-ноль-четыре,   Мэррей-Хилл,    Большой   Нью-Йорк.   Очередность   -

звезда семь-семь-семь.   И побыстрей.   - Она стояла,   нетерпеливо постукивая

носком туфли и гневно хмурясь, пока ее управляющий не взял трубку.

 

- Хаскелл?   Марта ван Фогель. Сколько   у меня акций корпорации "Работники"?

Да   нет же!   Какой процент?..   Столько? Нет,   этого мало. Завтра   утром мне

требуется   пятьдесят один   процент... Хорошо,   пусть через   посредников, но

достаньте их...   Я вас не   спрашиваю, во сколько это   обойдется, я сказала:

достаньте. Приступайте. - Она   резко выключила аппарат и обернулась к мужу.

- Мы   улетаем, Бронси,   и забираем Джерри   с собой. Мистер   Блэксли, будьте

добры, распорядитесь, чтобы его   освободили из этого вольера. Выпиши чек на

требуемую сумму, Бронси.

 

- Марта, послушай...

 

- Я уже решила, Бронси.

 

Мистер   Блэксли   откашлялся.   Осадить   эту   бабенку   будет   очень   приятно!

 

- Крайне   сожалею, но работники продаже   не подлежат. Это нерушимое правило

нашей корпорации.

 

- Хорошо. Беру его бессрочно напрокат.

 

- Этот работник изъят   из числа сдаваемых в аренду. Так что найму он больше

не подлежит.

 

- Вы долго будете препираться со мной?

 

- Извините,   мадам! Этот   работник не подлежит   никаким видам найма,   но из

уважения к вам я готов предоставить его во временное пользование бесплатно.

Но   учтите,   политика   нашей   корпорации   строится на   искренней   заботе   о

благополучии наших подопечных, а   не только на коммерческих соображениях. А

потому мы   оставляем за   собой право производить инспекцию   в любой момент,

чтобы удостовериться, насколько хороший уход обеспечен этому работнику! - И

он свирепо подумал: "Что? Съела?"

 

-   Ну,    конечно!   Благодарю    вас,   мистер   Блэксли.    Вы   очень   любезны.

 

Возвращение   в   Большой   Нью-Йорк было   не   слишком   веселым. Наполеону   не

понравилось летать, что он   и выражал весьма недвусмысленно. Джерри терпел,

но его   тошнило. К   моменту приземления ван   Фогели перестали разговаривать

друг с другом.

 

-   Сожалею, миссис   ван   Фогель. Прикупить   акций не   удалось. Мы   могли бы

рассчитывать   на   пакет   О'Тула,   но   за   час   до моего   звонка   их   кто-то

перехватил,

 

- Блэксли!

 

-   Несомненно! Вам   не   следовало открывать   ему свои   намерения. Вот   он и

предупредил своих директоров.

 

-   Не тратьте   время,   указывая на   мои ошибки.   Это было   вчера. А   что вы

намерены предпринять сегодня?

 

-   Дорогая   миссис ван   Фогель,   что   я могу?   Дайте   мне   инструкции, и   я

постараюсь их выполнить.

 

- Чушь! Вы ведь должны быть находчивее и опытнее меня. Потому я и плачу вам

- чтобы думали вы, а не я.

 

Мистер Хаскелл   беспомощно развел руками. Его   нанимательница с такой силой

выдернула сигарету, что сломала ее.

 

- А где Вейнберг?

 

-   Право   же,   миссис   ван   Фогель,   юридически   тут все   ясно.   Вы   хотите

приобрести акции, мы не можем их купить. Поэтому...

 

- Я плачу Вейнбергу за юридические советы. Вызовите его!

 

Вейнберг как раз собрался   уходить. Хаскелл поймал его по поисковому каналу

связи.

 

- Сидни? Это Оскар Хаскелл. Жду вас у себя.

 

- Извините. Может быть, в четыре?

 

- Сидни, вы мне   нужны немедленно! - раздался голос его клиентки. - Говорит

Марта ван Фогель.

 

Щуплый юрист беспомощно поежился.

 

-   Хорошо, я еду,   - сказал он.   Эта женщина!   Ну, почему он   не послушался

уговоров жены и не ушел на покой, когда ему стукнуло сто двадцать пять лет!

 

Через десять минут он   уже слушал объяснения Хаскелла, которые его клиентка

все время перебивала. Когда они замолчали, он вздохнул.

 

- Но   чего вы   ожидали, миссис ван   Фогель? Это просто рабочий   скот. Вы не

смогли   приобрести   права   собственности   на них,   вам   помешали.   Но я   не

понимаю, чем   вы расстроены. Вам   же отдали работника, чью   жизнь вы хотели

сохранить?

 

Она   что-то невыразительно   буркнула себе   под нос,   а потом   ответила ему:

 

-   Это   пустяк. Что   такое   жизнь   одного работника   из   миллионов? Я   хочу

положить конец этому истреблению. Полностью.

 

Вейнберг покачал головой.

 

-   Если вам удастся   доказать, что   они уничтожают этих   животных жестокими

способами, или пренебрегают перед   ликвидацией условиями их содержания, или

что ликвидация неоправданна...

 

- Неоправданна? Еще бы!

 

- Но, возможно, не   в юридическом смысле, дорогая миссис ван Фогель. В деле

Джулиуса   Хартмана   и   др.    против   душеприказчиков   (в   тысяча   девятьсот

семьдесят втором   году, если не ошибаюсь)   был согласно иску наложен запрет

на пункт   в завещании, требовавший уничтожения   ценной коллекции персидских

кошек. Но   чтобы воспользоваться   этим прецедентом, вам   придется доказать,

что эти существа даже в избыточном числе более ценны живые, чем мертвые. Вы

не    можете    принудить    владельца    содержать    скот    в    убыток    себе.

 

- Вот   что, Сидни, я вызвала   вас сюда не для   того, чтобы вы твердили мне,

что это   невозможно. Если то, чего   я хочу, не имеет   юридической силы, так

добейтесь издания соответствующего закона.

 

Вейнберг посмотрел на Хаскелла, который сказал смущенно:

 

- Дело в том, миссис ван Фогель, что мы вместе с другими членами Ассоциации

общественного     процветания    согласились     не     субсидировать    никаких

законодательных   актов,   пока нынешняя   администрация   находится у   власти.

 

- Какая нелепость! Но почему?

 

- Законодательная   гильдия предложила новый   кодеке справедливости, который

мы считаем   абсолютно несправедливым,   - скользящую шкалу,   которая ложится

тяжелым бременем на состоятельных людей, разумеется, сформулированную очень

мило, оговаривающую   минимальные гонорары   за законопроекты, представляемые

ветеранами, а по сути   грабительскую. Даже Фонд Бригса, пока действует этот

кодекс, не   сможет принимать участие в общественных   делах. Даже ему это не

по карману.

 

-    Хм!   Дожили!    Депутаты   объединяются    в   профсоюз!    Подкупы   требуют

конкурентной основы. Добейтесь ее запрещения.

 

- Миссис ван Фогель!   - взмолился Вейберг. - Как я могу добиться запрета на

организацию,    юридически     не    существующую?     В    юридическом    смысле

Законодательной    лиги    вообще    нет.    Как    юридически    не    признается

субсидирование прохождения законов.

 

- А детей находят   в капусте! Перестаньте морочить мне голову, господа. Что

вы намерены предпринять?

 

Заметив,    что   Хаскелл    отвечать    не   собирается,    Вейнберг   взял    эту

неблагодарную задачу на себя.

 

- Миссис ван Фогель, полагаю, нам следует прибегнуть к услугам специального

крючкотвора.

 

- Крючкотворов   я не   хочу знать - вообще.   Я не понимаю хода   их мыслей. Я

ведь простая мужняя жена, Сидни.

 

Услышав   это самоопределение,   мистер Вейнберг   поежился и тут   же подумал,

какие меры следует принять, чтобы она не узнала, что его штатный крючкотвор

поучает жалование   из ее средств. Общественные   условности требовали, чтобы

он   носил личину   простецкого нотариуса,   однако ему   давным-давно пришлось

убедиться,   что проблемы   Марты   ван Фогель   время от   времени   нуждаются в

порядочной    дозе    махинаций,   составляющих    прерогативу   юристов    более

экзотического типа.

 

- Я   имею в виду творческую   личность! - не отступал   он. - Понимать его не

обязательно   -   как не   обязательно   понимать   композитора, чтобы   получить

наслаждение от симфонии. Я настоятельно рекомендую вам хотя бы побеседовать

с ним.

 

- Ну, хорошо! Вызовите его сюда.

 

- Сюда? Моя дорогая   миссис ван Фогель! - Хаскелл был шокирован, а Вейнберг

изумлен. -   Если станет   известно, что вы   консультировались с ним,   суд не

только откажет   вам в   любом иске, это   на много лет   вперед повредит любым

предприятиям Фонда Бригса.

 

Миссис ван Фогель нетерпеливо повела плечами.

 

- Ах,   мужчины, мужчины! Нет, я никогда не   пойму хода ваших мыслей. Почему

нельзя   открыто    проконсультироваться   с   крючкотвором,    как,   скажем,   с

астрологом?

 

Джеймс   Родерик   Мак-Кой   был   не слишком   внушительного   телосложения,   но

казался   очень внушительным.   Он словно   заполнял собой даже   такую большую

комнату,   как   гостиная   миссис    ван   Фогель.   На   его   визитной   карточке

значилось:

 

ДЖ. Р. МАК-КОЙ

 

"Единственный и несравненный"

 

Лицензированный   крючкотвор:    улаживание,   заключение   особых   контрактов,

проблемы.   С   полной гарантией.   Небесный   телефон   9-8М454 спросить   Мака.

 

Телефонный   номер был   номером телефона   в бильярдной   дурно прославленного

Клуба   Трех Планет.   Он   не тратил   времени на   конторы, а   все необходимые

материалы хранил   у себя в голове -   единственном безопасном для них месте.

 

Он   сидел на   полу,   обучая Джерри   бросать кости,   пока миссис   ван Фогель

объясняла ему свои трудности,

 

- Как вы считаете,   мистер Мак-Кой? Не начать ли действовать через Общество

защиты животных   от жестокого обращения? Мой   рекламный отдел мог бы начать

широкую кампанию.

 

Мак-Кой встал с пола.

 

- Со   зрением у   Джерри полный порядок.   Он сразу заметил,   когда я чуточку

подправил бросок,   как будто сам только этим   и занимался. Нет, - продолжал

он, -   с Обществом   лучше не связываться.   "Работники" только того   и ждут.

Примутся   доказывать, что   антропоидам   очень нравится,   когда их   убивают.

 

Джерри с надеждой загремел костями в стаканчике.

 

- Будет, Джерри. Пшел!

 

-   Есть, босс!   -   обезьяночеловек встал   и направился   к   большому стерео,

занимавшему   целый   угол   комнаты.   Наполеон   затрусил   за   ним   и   включил

проигрыватель. Джерри   нажал селекторную   кнопку и зазвучал   блюз. Наполеон

тут же   нажал на другую, на третью...   пока не загремел популярный оркестр.

Слоник принялся отбивать ритм хоботом.

 

Джерри   огорчился и переключил   на блюз.   Наполеон упрямо протянул   хобот и

выключил проигрыватель.

 

Джерри употребил непечатное слово.

 

- Мальчики!   - окликнула их миссис ван Фогель.   - Не ссорьтесь! Джерри, дай

Наппи послушать, чего ему хочется. А ты послушаешь, когда он ляжет бай-бай.

 

- Есть, мисси босс.

 

- Джерри нравится музыка? - спросил Мак-Кой с интересом.

 

- Нравится? Он ее обожает. И учится петь!

 

- А? Надо послушать.

 

-    Разумеется.   Наппи,    выключи   стерео!    -   Слоник   подчинился,    но   с

горько-обиженным видом. - А теперь, Джерри, "Колокольчики"! - И она запела:

- Дзинь-дзинь-дзинь! Целый день, целый день...

 

- Дзина-дзин, зела ден, зела ден! - подхватил Джерри и продолжал один: - Мы

катася поедем реди полей.

 

Он фальшивил,   от него вяли уши; отбивая   такт широкой ступней, он выглядел

смешно, но он пел!

 

- Здорово, - заметил   Мак-Кой. - Жалко, Наппи не умеет разговаривать, не то

бы мы послушали дуэт!

 

Джерри посмотрел на него с недоумением.

 

- Наппи разговаривает хорошо, - объявил он, нагнулся к слонику и что-то ему

сказал. Наполеон в ответ хрюкнул и застонал. - Видеть, босс? - с торжеством

осведомился Джерри.

 

- А что он сказал?

 

- Он сказал: "Можно Наппи поиграть стерео?"

 

- Отлично, Джерри, - вмешалась миссис ван Фогель.

 

Обезьяночеловек   зашептал   на ухо   своему   приятелю.   Наполеон взвизгнул   и

отдернул хобот от приятеля.

 

- Джерри! - укоризненно произнесла его хозяйка. - Я это не говорила. Ему не

надо   включать   твои   блюзы.   Отойди,   Джерри. Наппи,   включи   что   хочешь.

 

-    Он   что    -   хотел    его   надуть?    -   с   интересом    спросил   Мак-Кой.

 

- Бесспорно.

 

- Хм! В Джерри   есть закваска полноправного гражданина. Обрейте его, обуйте

в башмаки, и   он будет как дома в квартале, где я   вырос. - Он воззрился на

антропоида, Джерри воззрился на   него, озадаченно, но терпеливо. Миссис ван

Фогель выбросила   юбочку из   парусины, служившую и символом   его рабства, и

данью   приличиям. Теперь   он   носил шотландскую   юбку военных   цветов клана

Камерон, в также шотландскую шапочку и сумку.

 

- Как по-вашему, его нельзя обучить играть на волынке? - спросил Мак-Кой. -

Я вроде бы нащупал зацепку.

 

- Не знаю. А что вы задумали?

 

Мак-Кой сел по-турецки и начал бросать кости.

 

- А, не важно!   - ответил он не сразу. - Ничего не выйдет. Но уже горячо. -

Он сделал подряд четыре выигрышных броска. - Вы сказали, что Джерри все еще

собственность корпорации?

 

-   Только формально. Не   думаю, что   они решаться затребовать   его обратно.

 

-   А   я бы   не   против. -   Он   подобрал кости   и   встал. -   Все в   порядке,

сестричка. Выкинь из головы.   Мне надо будет потолковать с твоим заведующим

рекламой, но беспокоиться тебе больше нечего.

 

Бесспорно, миссис   ван Фогель   следовало бы постучать,   а уж потом   войти в

комнату   мужа, но   тогда   бы она   не услышала,   что   он говорил   -   и кому.

 

- Да-да, - услышала   она его голос. - Он нам больше не нужен. Заберите его,

и чем   скорее, тем лучше. Только позаботьтесь,   чтобы у ваших служащих было

письменное судебное распоряжение вернуть его.

 

Она не   поняла, о чем шла речь, и не подумала   ничего дурного, но просто из

любопытства     поглядела    на     экран     телефона    через     плечо    мужа.

 

И увидела лицо Блэксли. Его голос говорил:

 

-    Хорошо,   мистер    ван    Фогель.   Мы    заберем   антропоида    завтра   же.

 

Она грозно подошла к экрану.

 

- Минутку,   мистер Блэксли... - И   обернулась к мужу. -   Бронси, ради всего

святого, что ты затеваешь?

 

И   перехватила на   его лице   выражение, которого   прежде ом не   позволял ей

видеть.

 

- Почему ты не постучала?

 

- Видимо, это к лучшему. Бронси, я не ослышалась? Ты просил мистера Блэксли

забрать   Джерри?   -   Она   обернулась   к   экрану.   -   Так,   мистер   Блэксли?

 

- Совершенно   верно, миссис   ван Фогель. И   должен сказать, что   нахожу эту

несогласованность весьма...

 

-   Заткнитесь. -   Она опять   посмотрела на   мужа. -   Бронси, что   ты можешь

сказать в свое оправдание?

 

- Марта, ты ведешь себя возмутительно. Твой слон и горилла превратили дом в

зверинец!   Сегодня    я   застукал   твоего   драгоценного    Джерри,   когда   он

раскуривал одну из моих   заказных сигар... Не говоря уж о том, что они весь

день крутят   стерео, так   что голова раскалывается.   И я не   обязан терпеть

подобное в моем собственном доме!

 

- В чьем доме, Бронси?

 

- Это к делу не относится. Я не потерплю...

 

--   Хватит -   Она взглянула на   экран. -   Мистер Блэксли, мой   муж, видимо,

утратил интерес к экзотике. Аннулируйте заказ на Пегаса.

 

- Марта!

 

- Что   посеешь, Бронси. Я оплачиваю твои прихоти,   но будь я проклята, если

буду    оплачивать   твои    истерики.   Заказ   аннулирован,    мистер   Блэксли.

Частностями займется мистер Хаскелл.

 

Блэксли пожал плечами.

 

-     Вам,    естественно,     придется    оплатить    свой     каприз.    Пени...

 

-   Я сказала,   частностями займется   мистер Хаскелл.   И еще   одно, господин

управляющий Блэксли. Вы выполнили мое распоряжение?

 

- О чем вы?

 

- Вы знаете о чем. Бедняги еще живы и содержатся сносно?

 

- Вас это не касается!

 

Собственно,   он отсрочил   ликвидацию   - директора   не хотели   рисковать, не

выяснив   прежде,   что   затеет   Фонд   Бригса.   Однако   доставлять   ей   такое

удовольствие Блэксли не собирался.

 

Она смотрела на него, как на подложный чек.

 

- Ах, не касается? Так заруби себе на носу, прыщ бессердечный, что я считаю

тебя лично ответственным. Если хоть один умрет по любой причине, я из твоей

шкуры   ковер   сделаю! -   Она   отключила   телефон и   встала   перед мужем.   -

Бронси...

 

- Разговаривать   бесполезно, -   перебил он ледяным   голосом, который обычно

пускал в   ход, чтобы   поставить ее на   место. - Я   буду у себя   в клубе. До

свидания!

 

- Именно это я и собиралась предложить.

 

- Что?

 

- Я   распоряжусь, чтобы туда отослали твою   одежду. Еще что-нибудь твое тут

есть? Он уставился на нее.

 

- Не говори глупостей, Марта!

 

-   Я глупостей   не говорю.   - Она   смерила его   взглядом. -   До чего   же ты

красив, Бронси! Но я сделала глупость, когда вообразила, что могу с помощью

чековой   книжки   купить себе   красавца.   Наверное,   они достаются   девушкам

даром... или   вовсе не достаются. Спасибо за урок!   - Она вышла из комнаты,

хлопнув дверью, и заперлась у себя.

 

Пять   минут   спустя,   приведя   в   порядок   макияж и   подышав   "Кайфом"   для

успокоения нервов,   она позвонила   в бильярдную Клуба   Трех Планет. Мак-Кой

появился на экране с кием в руке.

 

-   А,   это   ты,    кисонька.   Ну,   выкладывай   побыстрее.   А   то   мой   удар.

 

- Я о деле.

 

- Ладно, валяй!

 

Она коротко изложила факты.

 

-   Я сожалею, что   аннулировала заказ   на крылатую лошадь,   мистер Мак-Кой.

Надеюсь,    вашу   задачу   это    не   осложнит.    Боюсь,   я   вышла    из   себя.

 

- Отлично! Выйди еще разок!

 

- А?

 

- Ты   на правильном   пути, детка. Позвони   Блэксли еще раз.   Наори на него.

Скажи, чтобы   он держал своих подручных   подальше от тебя, не   то ты из них

вешалки   для    шляп   понаделаешь.   Подначь   его    забрать   у   тебя   Джерри.

 

- Я не понимаю...

 

-   И не   надо, девочка.   Запомни одно:   бой быков   не состоится,   если быка

хорошенько   не разозлить.   Распорядись, чтобы Вейнберг   заручился временным

запретом   любых   попыток "Работников"   забрать   Джерри назад.   И пусть   мне

звякнет твой рекламный босс.   А потом собери репортеров и скажи им все, что

думаешь о Блэксли, да   покрепче. Скажи им, что положишь конец этим массовым

убийствам, даже если на это уйдет твой последний доллар.

 

-   Ну-у... хорошо. А   вы не заедете   ко мне   перед тем, как   они соберутся?

 

- Не получится. Меня   ждет игра. Может, завтра. И не мучайся из-за дурацкой

клячи   с крыльями. Аннулировала   заказ, и   аннулировала. Я с   самого начала

решил,   что твой   благоверный -   последний дурак,   а ты на   этом сэкономила

кругленькую   сумму.   Она   тебе   понадобится,   когда   я   пришлю   свой   счет!

 

Яркие светящиеся буквы ползли по стенам "Тайме

 

"САМАЯ БОГАТАЯ   ЖЕНЩИНА В МИРЕ ВСТУПАЕТ В   БОРЬБУ ЗА ОБЕЗЬЯНОЛЮДЕЙ". А выше

на   гигантском видеоэкране   маячило   изображение Джерри   в нелепом   костюме

вождя   шотландского клана.   Маленькая армия полицейских   окружала городской

дом миссис   ван Фогель, а   она сообщала всем, кто   хотел послушать, включая

несколько газетных   агентов, что   будет собственноручно защищать   Джерри до

последнего вздоха.

 

Отдел по   связи с общественностью корпорации   "Работники" отрицал намерение

захватить Джерри. Отрицание пропало втуне.

 

Тем   временем   в   самом   большом   судебном зале   в   городе   устанавливались

дополнительные   видео-   и   аудиосистемы,    ибо   некий   Джерри   (не   имеющий

фамилия),   назвавшийся   законным   постоянным   жителем   Соединенных   Штатов,

обратился в   суд с   просьбой запретить навсегда   корпорации "Работники", ее

администрации, служащим, преемникам или лицам, от нее зависящим, причинение

ему какого   бы то   ни было физического   вреда и, в   частности, убивать его.

 

Через   посредство   своего адвоката,   достопочтенного,   именитого и   чопорно

респектабельного   Ореста Помфри,   Джерри подал   иск от   собственного имени.

 

Марта   ван Фогель   присутствовала   на суде   строго как   зрительница,   но ее

окружали секретари, охранники, личная горничная, агенты по связи с прессой,

разнообразные блюдолиэы и телевизионная камера, нацеленная исключительно не

нее.   Она   нервничала.   Мак-Кой   потребовал, чтобы   его   инструкции   Помфри

получил через   Вейнберга, -   как бы тот   не заподозрил, что   они исходят от

крючкотвора. У нее о Помфри было свое мнение...

 

Мак-Кой   настоял, чтобы   Джерри   вместо своей   щегольской шотландской   юбки

оделся в   выгоревшие парусиновые брюки и   куртку. Ей это показалось дешевым

театром.

 

И ее тревожил Джерри - яркий свет, шум, люди, набившиеся в зал, сбили его с

толку, довели почти до нервного срыва.

 

Вдобавок Мак-Кой отказался пойти с ней в суд. Он заявил, что об этом и речи

быть не   может, что одного   его присутствия в зале   будет достаточно, чтобы

настроить   судью против них,   и Вейнберг   его поддержал. Мужчины!   Их мысли

петляют,   и они предпочитают   кривые пути   прямым. Она только   укрепилась в

своем   убеждении, что   мужчин   следовало бы   лишать права   избирать   и быть

избранными.

 

Но ей   очень не доставало   безмятежной убежденности Мак-Коя в   том, что все

идет как   надо. Его не было   рядом, и она уже   недоумевала, что ее побудило

доверить   столь   важное дело   такому   безответственному   шуту гороховому   с

ветром в   голове, как Мак-Кой. Она искусывала   палец и дорого заплатила бы,

лишь бы он был сейчас тут.

 

Плеяда    адвокатов,    представлявших   корпорацию    "Работники",   начала    с

ходатайства об отказе в   иске без судебного разбирательства ввиду того, что

Джерри   - движимая   собственность корпорации,   составная ее часть,   и права

предъявлять   ей иск   у него   не больше,   чем у   большого пальца   судиться с

мозгом.

 

Достопочтенный   Огест   Помфри   поклонился    судье   и   своим   противникам   с

величавым достоинством государственного мужа.

 

- Поистине   странно, - начал он, -   когда заемный голос юридической фикции,

бездушной,   воображаемой    величины,   собирательного   юридического   "лица",

именуемого   "корпорацией", тщится   доказать, будто   живое из плоти   и крови

существо,   наделенное   надеждами,   желаниями   и   страстями,   не   существует

юридически. Вот   рядом с собой я   вижу моего бедного родича   Джерри... - Он

погладил Джерри по плечу, и обезьяночеловек доверчиво взял его за руку. Это

произвело хорошее впечатление.

 

- А   что я вижу, когда ищу   взглядом эту абстракцию "Работники"? Решительно

ничего.   Какие-то   слова,   напечатанные   на   бумаге,   какие-то   подмахнутые

документы...

 

- С   позволения суда   я хотел бы   задать вопрос, -   перебил глава адвокатов

противной стороны. - Оспаривает ли уважаемый защитник тот факт, что законно

зарегистрированная корпорация может владеть имуществом?

 

- Ответит ли защитник? - спросил судья"

 

- Благодарю   вас. Мой ученый коллега   соорудил соломенное чучелко. Я указал

только,   что   вопрос   о   том,   является   ли   Джерри   имуществом   корпорации

"Работники", неправомерен,   пустопорожен и задан не   по существу. Я - часть

корпоративного    города,   Большого    Нью-Йорка.    Разве   это    лишает   меня

гражданских прав,   которыми я   обладаю, являясь живым человеком   из плоти и

крови?   И даже   права подать в   суд на   службы указанного города,   если, по

моему мнению, они наносят   мне ущерб? Нынче мы сошлись в мягких лучах права

справедливости, а не в холодных и узких рамках уголовного кодекса. И момент

мне кажется   подходящим для рассмотрения нелепой   абсурдности, с которой мы

свыклись   и которая   позволяет безликости   документов и   юридической фикции

отрицать   существование вот   этого   нашего бедного   родича. Я   прошу, чтобы

высокоученые защитники корпорации   признали де-факто существование Джерри и

мы могли бы перейти к сути дела.

 

Они сгрудились, посовещались и ответили отказом.

 

-   Отлично.   Мой   клиент    просит   подвергнуться   допросу,   чтобы   суд   мог

определить его статус и существование.

 

-   Протестую! Этот   антропоид   не может   быть допрошен,   будучи   всего лишь

собственностью и движимым имуществом ответчика.

 

-   Именно это   нам и предстоит   выяснить, -   сухо заметил судья.   - Протест

отклонен.

 

- Сядь вот на этот стул, Джерри.

 

-   Протестую!   Это   животное   не   может   принести   присягу.   Она   выше   его

понимания.

 

- Что скажете на это вы, защитник?

 

- С позволения суда,   - ответил Помфри, - проще всего было бы позволить ему

занять место свидетеля и установить, так ли это.

 

- Пусть займет. Секретарь зачитает текст присяги.

 

Марта   ван Фогель   вцепилась   в подлокотники   своего кресла:   Мак-Кой целую

неделю   тренировал его для   этого момента.   Не сорвется ли   бедняжка, когда

Мак-Коя с ним рядом нет?

 

Секретарь пробубнил текст присяги. Джерри смотрел на него с недоумением, но

терпеливо.

 

- Ваша   милость, - сказал Помфри, -   когда показания дают дети, допускается

некоторое упрощение слов в   соответствии с уровнем их умственного развития.

Могу   ли я?   -   Он подошел   к Джерри.   -   Джерри, мой   мальчик,   ты хороший

работник?

 

- Ага! Джерри хороший работник.

 

-    Может,    плохой   работник,    а?    Ленивый.    Прячется   от    полубоссов?

 

- Нет, нет, нет! Джерри хороший работник. Копать. Полоть. Не дергать овощи.

Работать хорошо.

 

-   Вы   убедитесь, -   обратился   Помфри   к судье,   -   что   мой клиент   четко

представляет себе,   что такое   ложь, а что -   правда. Попробуем установить,

есть   ли   у него   нравственные   понятия, побуждающие   его говорить   правду.

Джерри...

 

- Слушаю, босс.

 

Помфри растопырил руку перед глазами антропоида.

 

- Сколько пальцев ты видишь?

 

Джерри протянул руку и начал их загибать.

 

- Один... два... три... четри... э... пять.

 

- Шесть пальцев, Джерри.

 

- Пять, босс.

 

- Шесть пальцев, Джерри. Я дам тебе сигарету. Шесть.

 

- Пять, босс. Джерри без обман.

 

Помфри сделал широкий жест.

 

- Принимает ли суд его как свидетеля?

 

Суд принял. Марта ван   Фогель перевела дух. Джерри считал не очень бойко, и

она опасалась, что он забудет свои реплики и польстится на сигарету. Но ему

было обещано столько сигарет,   сколько он захочет, и даже шоколаду, если он

будет настаивать, что пять - это пять.

 

-   Полагаю, - продолжал   Помфри, -   этот факт можно   считать установленным.

Джерри   -   разумное   существо.   Если он   может   быть   свидетелем, то   может

обратиться   в суд.   Даже   собака может   обратиться в   суд. Согласны   ли мои

коллеги признать это?

 

Корпорация "Работники" через свою батарею адвокатов изъявила согласие - как

раз вовремя, так как   судья начинал хмуриться. На него эта сценка произвела

большое впечатление.

 

Задул    попутный   ветер,    и    Помфри   не    замедлил   им    воспользоваться.

 

- С   позволения суда и, если представители   ответчика разрешат, мы могли бы

сократить процедуру.   Я изложу   обоснование иска, а   затем после нескольких

вопросов   дело может   быть   решено так   или   иначе. Я   прошу признать,   что

корпорация "Работники"   с помощью своих служащих   намеревалась лишить моего

клиента жизни.

 

Принято это не было.

 

- Ах так? Тогда   я прошу суд принять во внимание широко известный факт, что

работники-антропоиды ликвидируются,   как только   перестают приносить доход.

Затем   я вызову свидетелей,   начиная с   Ореса Блэксли, чтобы   показать, что

Джерри   был   -   и, предположительно,   остается   -   приговоренным к   смерти.

 

Новое    поспешное   совещание    привело    к   признанию    того,   что    Джерри

действительно должны были подвергнуть эвтаназии.

 

- В   таком случае я изложу   обоснование иска, - сказал   Помфри. - Джерри не

животное, а человек. И закон запрещает умерщвлять его. Это будет убийством!

 

Сначала воцарилась   мертвая тишина, потом зал   ахнул. Люди давно привыкли к

животным, которые умели говорить   и трудиться, но были столь же мало готовя

признать   такое    животное   личностью,   индивидуальностью,   человеком,   как

надменные римляне   - признать человеческие чувства   у своих рабов-варваров.

 

Помфри   нанес   удар, пока   они   еще   не опомнились.   -   Что такое   человек?

Совокупность   клеток   и   тканей?   Юридическая фикция   вроде   корпоративного

"лица", готового отнять жизнь у бедного Джерри? Ничего подобного! Человек -

это   совокупность надежд   и   страхов, человеческих   желаний, чаяний,   более

великих, чем он сам, он больше праха, из которого возник, не меньше Творца,

поднявшего его   из праха.   Джерри забрали из тропического   леса, сделали из

него   нечто большее   чем бессловесные   существа, его   предки. Так было   и с

вами,   и со   мной.   И мы   просим   суд признать   его человеческую   сущность.

 

Представители   ответчика   заметили, что   судья   был тронут,   и поспешили   с

возражениями. Антропоид,   заявили они, не может   быть человеком, так как не

имеет ни человеческого облика, ни человеческого интеллекта. И Помфри вызвал

своего     первого    свидетеля     -    владыку    мастерства     Б'на    Крийта.

 

Обычно скверное настроение марсианин не улучшилось от того, что он вынужден

был три дня прождать в стеклянной передвижной цистерне. Не говоря уж о том,

что   ему пришлось   прервать   свои исследования   ради детских   свар, которые

затевали земляне.

 

Его раздражение   еще возросло из-за новой   проволочки, пока Помфри вынуждал

своих   противников признать   его экспертом   в рассматриваемом   вопросе. Они

жаждали внести   протест, но не   могли. Он же был   директором их собственной

научной лабораторий.   Кроме того, он имел   доверенность голосовать от имени

всех марсианских   владельцев акций   "Работников" - не   подлежащий оглашению

факт, который нельзя было обойти.

 

Еще   проволочка,   пока   не   явился переводчик   помочь   с   присягой -   Б'на,

эгоцентрист, как все марсиане, так и не потрудился изучить хоть один земной

язык.

 

В ответ на требование   говорить правду, всю правду и так далее он защебетал

и зачирикал. Переводчик болезненно сморщился и сказал:

 

- Он утверждает, что не может этого.

 

Помфри попросил перевести дословно. Переводчик тревожно покосился на судью.

 

-   Он говорит,   что всю   правду, если   он ее   окажет, вы, дураки...   ну, не

совсем "дураки" - это марсианское слово обозначает что-то вроде безголового

червя - вы понять не способны.

 

Судья   намекнул на   неуважение к   суду, и   марсианин, когда понял,   что ему

грозит заключение в передвижной цистерне на тридцать дней, поубавил спеси и

обязался   говорить   правду   с   наивозможнейшей точностью.   После   чего   его

признали свидетелем.

 

- Вы человек? - спросил Помфри.

 

- По вашим законам и вашим меркам, - я человек.

 

- На   каком основании? Ваше тело   иное, чем у нас,   даже наш воздух для вас

смертелен. Вы не говорите на нашем языке, ваши представления нам чужды. Как

же вы можете быть человеком?

 

Марсианин тщательно взвесил свой ответ.

 

- Я процитирую договор между Землей и Марсом, представляющий для вас высший

закон.   "Все   члены   Великой   Расы,   пребывая   на   Третьей   Планете,   будут

пользоваться   всеми   правами   и   прерогативами туземной   доминирующей   расы

Третьей Планеты". Бипланетный   Трибунал интерпретировал эту статью договора

как   утверждение,   что члены   Великой   Расы   являются "людьми",   что бы   ни

подразумевал этот термин.

 

- Почему вы называете себе подобных Великой Расой?

 

- Из-за превосходства нашего интеллекта.

 

- Относительно людей?

 

- Мы люди.

 

- В сравнении с интеллектом земных людей?

 

- Это самоочевидно.

 

-   Настолько же,   насколько наш   интеллект выше интеллекта   бедняги Джерри?

 

- Это не самоочевидно.

 

-    Больше   вопросов    к    свидетелю   у    меня   нет,    -    объявил   Помфри.

 

Его противникам никак не   следовало бы ввязываться в бой. А они ввязались и

начали добиваться, чтобы Б'на   Крийт уточнил разницу в характере интеллекта

людей и антропоидов-работников. Владыка мастерства Б'на доходчиво объяснил,

что   культурные   различия    маскируют   врожденные   различия,   если   таковые

имеются, и   что в любом случае   и антропоиды, и люди   в такой малой степени

используют потенциальные   возможности своих интеллектов, что   пока еще рано

решать, какая раса на Третьей Планете станет великой.

 

Он только-только начал объяснять, что по-настоящему великую расу можно было

бы получить путем скрещивания   и отбора лучших качеств людей и антропоидов,

когда   его поспешно   остановили, сказав,   что больше   к нему   вопросов нет.

 

- С разрешения суда,   - сказал Помфри, - мне хотелось бы указать, что мы не

выдвигали   никаких   теорий,    а   просто   опровергли   утверждение   противной

стороны, что   человека делают   человеком определенный облик   и определенная

степень интеллектуальности.   Теперь я прошу снова   вызвать истца, чтобы суд

мог определить, действительно ли он человек.

 

- С разрешения высокоученого   суда... - Адвокаты ответчика совещались с той

минуты, как цистерну с   Б'на Крийтом вынесли из зала, и теперь заговорил их

глава.

 

- Цель иска, видимо, сводится к тому, чтобы защитить жизнь этой движимости.

И   продолжать разбирательство   нет нужды   - ответчик гарантирует,   что этой

движимости   будет    дано   умереть   естественной   смертью    у   ее   нынешнего

владельца, и предлагает иск отклонить.

 

- Что скажете вы? - спросил судья у Помфри. Помфри величественно завернулся

в свою незримую тогу.

 

-   Мы не просим   бездушной благотворительности   этой корпорации, мы   ищем у

суда   справедливости. Мы   просим, чтобы   человеческая сущность   Джерри была

утверждена законом. Нет, не   права голоса, не права иметь собственность, не

отмены полицейских   правил в отношении всей   его группы, но мы настоятельно

просим,   чтобы   суд   признал его   хотя   бы   настолько человеком,   насколько

является человеком аквариумное чудище, которое только что унесли отсюда.

 

Судья повернулся к Джерри.

 

- Ты этого хочешь, Джерри?

 

Джерри   тревожно   посмотрел   на   Помфри,   а   потом сказал.   -   Есть,   босс.

 

- Подойди сюда.

 

- Одну   минуту. - Глава   адвокатской оравы выглядел растерянным.   - Я прошу

суд учесть,   что постановление по этому   иску может оказать неблагоприятное

воздействие   на давно   сложившуюся   коммерческую практику,   необходимую для

поддержания экономики...

 

- Протестую!   - Помфри, весь ощетинившись, вскочил на ноги.   - В жизни я не

сталкивался с более возмутительной   попыткой оказать влияние на исход дела.

После   этого мой   досточтимый   коллега предложит   суду рассмотреть   дело об

убийстве    в   зависимости    от   политической   конъюнктуры.    Я   возражаю...

 

- Достаточно,   - сказал судья. - Это предложение   так или иначе во внимание

принято не будет. Продолжайте допрос вашего свидетеля,

 

Помфри поклонился.

 

- Мы выясняем смысл   того странного нечто, которое называется "человеческой

сущностью".   Мы убедились,   что   это не   вопрос облика,   расы,   планеты или

остроты ума. Поистине, определить   это невозможно, но вот почувствовать нам

дано. От   сердца -   к сердцу, от   духа - к   духу. - Он   обернулся к Джерри.

 

- Джерри. Ты не споешь судье свою новую песню?

 

- Ага. - Джерри с тревогой покосился на жужжащие камеры, микрофоны и прочую

технику, а потом прочистил горло.

 

Далеко отсюда

На реке Суванни

Там я сецем буду...

 

Аплодисменты напугали   его до полусмерти, а   стук судейского молотка и того

больше,   но    это   не   имело   ни    малейшего   значения.   Вопрос   был   решен

бесповоротно. Джерри доказал, что он - человек.

 

 

 

пер. И. Гуровой