СТЕФАН ХАИМ

СИНДРОМ ВАКСМУТА

 

    Я проснулся с каким-то непривычным и странным ощущением: что-то было

не так.

    Пишущая машинка стояла на письменном столе на том же месте, где я ее

оставил.  Курительные  трубки аккуратными рядами покоились на подставке,

брюки валялись на стуле, куда я их бросил, перед тем как лечь в постель.

    Дело было не в коньяке: я пью его каждый вечер по рюмочке для крово-

обращения.  Марихуану я не курю,  гашиша не употребляю, ЛСД не принимаю.

Сюзанна заходила, можно подсчитать, в прошлый понедельник: тут я придер-

живаюсь золотого правила.  С тех пор как мне исполнилось семнадцать лет,

онанизмом я больше не занимаюсь.

    Чувство, что со мной что-то не так,  не проходило.  Самое удивитель-

ное,  что  как  только я попробовал приподняться,  то почувствовал,  что

центр тяжести куда-то переместился.  И вообще, каждое мое движение стало

какимто  непривычным:  потяжелело сзади ниже пояса и в груди.  Я почесал

бороду.

    Борода?! Куда, черт побери, девалась моя борода? Я бросился к зерка-

лу.  Я знал, что этому в человеческий рост зеркалу, купленному в первок-

лассном магазине и вставленному в раму из красного дерева,  я мог  дове-

рять.  И еще я знал,  что в комнате, кроме меня, никого не было, так что

отражение в зеркале могло принадлежать только мне. И это я?

    Человека можно опознать по зубам.  Зубы в зеркале  со  всей  очевид-

ностью  принадлежали мне:  две коронки и привычный протез были на месте.

Нос тоже как две капли воды походил на мой, хотя он казался менее внуши-

тельным,  чем вчера,  и более симпатичным.  Брови,  серо-зеленые глаза с

желтыми точечками в зрачках были тоже моими.

    Дрожащими руками я расстегнул на груди пижаму.  Груди в зеркале выг-

лядели  для грудей недурно,  их весьма симпатичные соски могли бы понра-

виться мне,  будь они у какой-нибудь женщины.  Женщины?  Но ведь я же  -

мужчина!  Я сунул руку вниз. Пресвятая Мария! Я чуть было не разорвал на

себе пижамные брюки.  Взглянул туда раз, затем другой. Нет, этого не мо-

жет быть!  Не скажу,  что сия часть моего тела, теперь уже бесследно ис-

чезнувшая,  отличалась особой формой или особым размером и вызывала вос-

хищение Сюзанны или прочих дам,  но она служила мне верой и правдой, она

меня устраивала.  На какое-то мгновение мне пришла в голову  мысль,  что

некий  сумасшедший хирург без моего ведома сделал мне ночью операцию.  Я

попробовал обнаружить шрам. Увы, его не было. Там оказалось только небе-

зызвестное отверстие.

    Доктор Таубер был нашим семейным врачом.  Это он помог мне появиться

на свет.  Мать всегда с большим удовольствием рассказывала,  как  доктор

Таубер,  зайдя в комнату, подошел к ее кровати и возвестил: - Мальчонка.

Прелестный мальчонка!  Уж кому-кому,  а доктору Тауберу известно,  что у

меня там было вначале, а чего не было.

    С одеванием все обстояло теперь не так-то просто.  У меня в квартире

имелся бюстгальтер,  оставленный одной из предшественниц Сюзанны. Однако

эта  вещица оказалась слишком мала.  Мой зад с трудом втиснулся в брюки,

пиджак подозрительно оттопырился, и я, невзирая на теплую, солнечную по-

году, решил надеть плащ.

    - Здорово  же вы изменились,  - приветствовал меня доктор Таубер.  -

Немудрено,  что полиция не одобряет эту моду на бороды.  Без  бороды  вы

совсем другой человек.

    - Другой человек,  - пробормотал я.  - Хорошо бы,  если бы дело было

только в этом.

    Он сунул палец в ухо,  словно там скопилась вода.  Мой голос  звучал

почти на октаву выше обычного: я говорил альтом.

    - Доктор, - произнес я. - У меня неприятности. Он взглянул на меня с

беспокойством и растерянностью.

    - Вы должны мне помочь,  доктор. У меня... не знаю, как это вам объ-

яснить, но это просто ужасно.

    - Ну,  ну,  - возразил он. - Быть может, все не так уж и плохо. Ведь

одолели же мы с вами корь и свинку, поломанные кости тоже починили, да и

с  той  скверной  инфекцией справились.  Как-нибудь одолеем и вашу новую

хворь. Раскройте-ка рот.

    - Доктор,  - сказал я.  - Дело не только в голосе.  - Я начал разде-

ваться. - Это везде. - Что-везде?

    Он вдруг изменился в лице. Его рот то открывался, то закрывался, как

у выброшенной на берег рыбы.

    - Я же сказал вам,  что у меня неприятности,  - пояснил я, желая по-

мочь ему преодолеть первое изумление.

    - Сударыня,  - произнес он после того, как пришел в себя. - Не пони-

маю,  зачем вам понадобилось разыгрывать из себя мужчину, да еще так хо-

рошо знакомого мне молодого человека. Знаете что...

    - Доктор, - мягко прервал я его. - Вы видите шрам у меня на руке? Вы

ее зашивали,  когда мне было три месяца.  Это спасло мне жизнь. А теперь

взгляните на мою ногу.  Нет,  не на эту. Третий палец выступает над чет-

вертым.  Вы ведь знаете,  что я так и родился. У нас это в роду. Он кив-

нул.

    Я перечислил еще несколько подробностей, о которых знали только мы с

ним. Упомянул даже о своем прикусе.

    - Если этого недостаточно, - сказал я, - я могу предоставить и отпе-

чатки  пальцев,  сделанные  во  время  прохождения армейской службы.  Уж

они-то докажут, что яэто я.

    - Но ведь в армии вы были мужчиной, - беспомощно возразил он.

    - Зато теперь я,  кажется,  женщина.  Поэтому-то я и пришел к вам на

прием.

    Он нерешительно подошел ко мне и потрогал мою грудь. Она была насто-

ящая,  без малейших признаков воздействия силикона  или  еще  каких-либо

средств, используемых в пластической хирургии.

    - Но если вы - действительно вы,  - взволнованно воскликнул он,  - и

если вы были тем,  кем, насколько я знаю, вы были, то это просто неверо-

ятно! Потрясающе! Для медицины это то же самое, что расщепление атомного

ядра для физики. Вас надо показать Ваксмуту...

    Мне стало как-то не по себе при мысли, что для медицины я то же, что

первый расщепленный атом для физики.

    - Ваксмут - это как раз то,  что вам нужно.  Все гермафродиты города

лечились у него. - Но я ведь не гермафродит!

    - Ваксмут вам скажет, кто вы. Возможно, для вас придется найти новый

термин.  Тут  может быть совершенно новая разновидность.  И вы ее первый

представитель,  что-то вроде нового Адама.  - Новой Евы,  - уточнил я. -

Мне можно одеваться?

    Профессор и  доктор  всевозможных наук Анатоль Ваксмут был холоден и

бесстрастен:  тип ученого,  сущность которого определял научный подход к

людям и вещам.  И все-таки я почувствовал, что сообщение доктора Таубера

его чрезвычайно взволновало.

    Доктор Таубер изложил факты и предоставил своему коллеге самому  де-

лать выводы. Профессор Ваксмут задал мне несколько коротких вопросов: не

принимал ли я какие-нибудь гормоны в виде таблеток или  внутривенно?  Не

ел  ли и не пил ли в последние месяцы чего-нибудь необычного,  в особен-

ности восточного?  Не подвергался ли облучению рентгеновскими, космичес-

кими  или  какими-нибудь иными лучами?  Не замечал ли у себя в последнее

время непривычных опухолей или морщин,  какихнибудь новых необычных вле-

чений, не только сексуального характера?

    На все  эти  вопросы я грудным женским голосом дал отрицательный от-

вет.  Профессор Ваксмут, по-видимому, ничего другого и не ожидал. Движе-

нием руки он предложил мне взобраться на гинекологическое кресло. Доктор

Таубер,  почувствовав мое волнение от предстоящего мне впервые гинеколо-

гического  обследования,  держал меня за руку,  в то время как профессор

констатировал наличие полного набора тех свойств,  с которыми до сих пор

я встречался лишь при других обстоятельствах.

    - И ни малейших признаков мужского начала, - объявил наконец профес-

сор Ваксмут. - Необходимо, конечно, проверить ее, то есть его гормональ-

ный состав.

    Он вызвал медсестру и велел ей взять у меня десять кубиков крови,  а

пробирку поставить отдельно: он сам, мол, проведет анализы.

    Пока сестра прокалывала мне вену и извлекала оттуда мою родную  тем-

но-красную кровушку,  он приступил к срочному консилиуму с доктором Тау-

бером:  речь шла о методе, позволявшем установить возможную мутацию пси-

хики по аналогии с мутацией органов.

    Меня это  интересовало  меньше всего.  Меня волновали скорее вопросы

практического порядка.  Должен ли я,  например,  делать вид, что являюсь

мужчиной, в то время как таковым уже не являлся. В этом случае любой об-

щественный туалет может стать для меня роковым.  Если же я начну  носить

юбку,  туфли на высоких каблуках и женскую прическу, я наверняка потеряю

массу клиентов. Кроме того, мне претила снисходительная манера некоторых

судей по отношению к женщинам-адвокатам.  Проблем появилось великое мно-

жество,  вплоть до пуговиц, которые мне предстояло научиться застегивать

с другой стороны. Оба медика, казалось, пришли к общему мнению.

    Профессор Ваксмут подождал, пока я оденусь, а затем сообщил свой ди-

агноз:

    - У вас совершенно необычный для моей практики случай. Я еще раз по-

листаю специальную литературу, хотя почти уверен, что там ничего не най-

дется.  Не поймите меня превратно:  я настроен вполне оптимистично.  Как

только будет готов ваш гормональный анализ, мы начнем превентивное лече-

ние, окончательное лечение назначим, когда обнаружим причины вашей мута-

ции. Я сильно подозреваю ваши гены, эти маленькие носители зашифрованной

информации,  которые,  как вам известно, определяют рост и характер кле-

ток. Вполне возможно, что изменение генов и повлияло на ваши половые ор-

ганы. Но целый комплекс других факторов, несомненно, способствовал этому

процессу. Это-то и привело к столь радикальной мутации за такое короткое

время.  Необходимо будет провести всесторонние исследования,  консульта-

ции, множество анализов. Мы привлечем для этого крупнейших специалистов:

биологов, генетиков, гинекологов, биофизиков, а в случае необходимости -

и представителей других научных направлений.  Мы не причиним вам никакой

боли.  Мы только просили бы вас быть готовым для дальнейших тестов.  Ко-

нечно, если вы предпочитаете, чтобы мы ничего не предпринимали, если же-

лаете оставаться тем, кем вы стали (а на мой взгляд, вы абсолютно здоро-

вая женщина),  я не могу навязывать вам свою помощь.  Однако в интересах

науки и в ваших собственных интереса,  сударыня, прошу прощения, сударь,

я  бы  весьма  высоко  оценил  вашу готовность помочь нам прояснить этот

столь исключительный,  столь уникальный и столь многообещающий  феномен,

который я хотел бы назвать "синдромом Ваксмута".

    Маленькая и  сама по себе безобидная заметка в журнале по прикладной

сексологии привела снежный ком в движение.

    Журнал сообщил,  что проф,  д-р, д-р, д-р Анатоль Ваксмут, известный

сексолог и гормонотерапевт,  в кругу коллег сделал сообщение о том,  что

ему удалось обнаружить случай полной спонтанной мутации (от мужской осо-

би  к  женской) у одного из взрослых представителей класса высших позво-

ночных.  Профессор Ваксмут работает над описанием данного случая,  кото-

рый, повидимому, является уникальным.

    Несколько дней  спустя  одна из местных газет опубликовала на первой

полосе заметку по поводу информации в журнале по прикладной  сексологии.

В ней уточнялось,  что представителем класса высших позвоночных, о кото-

ром шла речь,  в действительности является представитель рода человечес-

кого и что сей мутированный экземпляр - видный молодой адвокат.  Имя его

по понятным соображениям,  разумеется,  не называлось, хотя редакции оно

якобы хорошо известно. В двух соседних колонках были помещены моя фотог-

рафия,  лицо на которой во избежание возможного судебного иска  частично

закрывал черный прямоугольник, а также вольный рисунок, изображавший ме-

ня после мутации, да еще в бикини.

    За сообщением следовали набранные курсивом несколько абзацев, вышед-

ших из-под пера научного консультанта газеты. В них говорилось о больших

заслугах проф,  д-ра, д-ра, д-ра Анатоля Ваксмута и предсказывалось, что

открытие  нового,  по справедливости названного в его честь мутационного

синдрома навсегда прославит имя этого ученого.  В редакционной статье на

четвертой полосе не без иронии отмечалось, что синдром Ваксмута, если он

не ограничится одним только господином (а  пожалуй,  теперь  уже  госпо-

жой...)... положит конец проблеме демографического взрыва на земле.

    Если бы  шутник,  написавший эти строки,  знал,  как близок он был к

ужасной истине... Затем последовали один удар за другим. Газетам, инфор-

мационным  агентствам,  теле-  и радиостанциям не потребовалось и десяти

минут, чтобы разузнать мою фамилию и мой адрес. Мой телефон звонил бесп-

рерывно. В вестибюле моего холостяцкого дома, у окна консьержки и у лиф-

тов толпились очереди.  Друзья,  с которыми я не виделся годами,  теперь

заходили якобы случайно и интересовались,  как я перенес мутацию. Репор-

теры наперебой задавали мне вопросы, фотокорреспонденты то и дело проси-

ли немного повыше обнажить ногу. Одна телевизионная компания даже раздо-

была где-то пожарную лестницу,  чтобы подняться до самого моего  окна  и

отснять несколько метров пленки, когда я в нижнем белье чистил зубы. Са-

мо собой разумеется,  нашлись и недоброжелатели,  утверждавшие,  что вся

эта история не что иное,  как колоссальное надувательство. Однако благо-

даря заявлению под присягой доктора Таубера и публичной демонстрации мо-

их отпечатков пальцев,  сделанных в бытность солдатом,  их заставили за-

молчать:  доказательства были слишком неопровержимыми. Я получал предло-

жения от кинокомпаний, пожелавших использовать меня в качестве кинозвез-

ды в своих популярнейших фильмах,  от телевидения,  готового платить мне

любые деньги, будь то за получасовую или многосерийную программу в тече-

ние года,  от многих наших знаменитых холостяков,  готовых вести меня  к

алтарю,  от извращенцев всех возрастов, призывавших меня принять участие

в своих довольно странных игрищах.  Мне предлагали должность судьи, пер-

вого в стране судьи-экс-мужчины. Самые известные университеты приглашали

меня возглавить кафедры. Женские объединения требовали докладов на тему:

как я себя чувствую в качестве женщины. Женское освободительное движение

назначило меня своим вице-президентом,  ссылаясь на то,  что, как бывший

мужчина,  я особенно тонко чувствую неравноправие и дискриминацию, кото-

рым подвергается сегодняшняя женщина.  Правительство планировало послать

меня  за  границу  в  качестве  представителя  его миролюбивой политики:

как-никак астронавтов и космонавтов насчитывалось уже  несколько  десят-

ков,  а мутантов - всего один.  Слава моя достигла своего апогея,  когда

одна из подпольных преступных организаций стала  угрожать,  что  похитит

меня. В качестве ценнейшего индивида нации я круглосуточно находился под

охраной полиции.

    Однако Ваксмут был недоволен. Он становился все раздражительнее, хо-

тя я регулярно ходил к нему на прием.

    - Ваша  жизнь  принадлежит науке,  - ворчал он,  - а не этому цирку.

Весь мир говорит о синдроме Ваксмута, а мы не имеем ни малейшего понятия

о том,  что он из себя представляет и откуда взялся.  А что происходит с

вашими генами?  Изменились ли вы?  Если да,  то как? Вы хоть и научились

наконец-то произносить без запинки "дезоксирибонуклеиновая кислота",  но

разве мы знаем,  какое влияние она оказала на внезапное изменение вашего

пола? Перед нами только вы - симпатичная молодая женщина с мужским прош-

лым, и это все, что мы действительно знаем. Но это было известно нам и в

тот день,  когда доктор Таубер привел вас ко мне на прием.  - Он оборвал

себя.  - Ах, ничего-то вы не понимаете! Однако мне показалось, что я его

понимаю. Во мне шевельнулось что-то, похожее на женский инстинкт. Но был

ли я теперь женщиной? Я имею в виду - в душе?

    Крупный коллоквиум,  которому надлежало ответить на этот вопрос, за-

кончился явным провалом.  Ряд за рядом заполнили корифеи науки из разных

стран мира: психологи, психиатры, сексологи и так далее. Профессор Вакс-

мут и я сидели на небольшом возвышении, пресса расположилась на галерке,

повсюду стояли телекамеры. Вопросы задавались самые каверзные.

    Мне следовало,  по-видимому, отвечать на них вполне определенно, без

затей. Но, честно говоря, я и сам не знал, влечет ли меня все еще к жен-

щинам,  или во мне уже выработался вкус к мужчинам.  Интрижка с Сюзанной

закончилась,  это правда.  Она сказала,  что готова оставаться со мной и

дальше,  но я не решился использовать ее привязанность. А еще был случай

с одним молоденьким лифтером, вручившим мне корзину цветов от одной рек-

ламной фирмы.  Он,  покраснев вдруг, попросил разрешения разочек поцело-

вать меня в щеку,  что я ему и позволил.  Больше ничего не было. При той

суматохе, что постоянно окружала меня, не было просто никакой возможнос-

ти заниматься своими чувствами, будь то по отношению к мужчинам или жен-

щинам.

    - Господа, - заявил я, - после долгих и бесплодных поисков ответа на

большинство вопросов,  как мне ни жаль, я не могу прийти ни к какому ре-

шению.  Я знаю только одно:  из присутствующих в этом зале никто не воз-

буждает во мне каких бы то ни было чувств.

    Это заявление  вызвало смех и привлекло на мою сторону симпатии,  но

оно не решило моих проблем.  А на лице профессора Ваксмута я заметил вы-

ражение явной обиды.

    Неожиданно мое положение изменилось. Мир потрясло сообщение информа-

ционных агентств с пометкой "срочно" о том, что в Ливерпуле портовый ра-

бочий  Гэс Иммет превратился в женщину и взял себе имя Гвендолина.  Нес-

колько часов спустя из Стамбула сообщили,  что турецкий трубач по  имени

Хаким аль Бюльбюль изменил свой пол.  Из Лимы (Перу) и из Бангалора (Юж-

ная Индия) поступили аналогичные известия о мутации,  однако эти  случаи

(речь  шла  о погонщике мулов и о считавшемся святым гуру) не были подт-

верждены медицинскими авторитетами.

    Во всяком случае, я уже больше не являлся единственным живым экземп-

ляром синдрома Ваксмута. Не могу утверждать, что сие обстоятельство меня

опечалило.  Какникак утешительно иметь друзей по несчастью,  если только

считать несчастьем превращение в женщину после целого ряда лет, прожитых

мужчиной. Я написал Гвендолине письмо и, как мутант с многомесячным опы-

том,  дал ей несколько советов. Гвендолина с благодарностью мне ответила

и рассказала несколько забавных историй о реакции своих коллег  в  порту

на  ее новое положение.  Если бы я знал турецкий,  я бы написал и Хакиму

аль Бюльбюлю, доверять же интимные подробности переводчику было не в мо-

их правилах.

    Профессор Ваксмут слетал в Ливерпуль, а затем в Стамбул. После возв-

ращения настроение у него стало еще более мрачным.  У обоих  мужчин,  по

его рассказам,  симптомы были точно такие же,  как у меня. Оба преврати-

лись в законченных женщин, в процессе превращения у них бесследно исчез-

ли  имевшиеся ранее мужские признаки.  Сам процесс превращения оставался

загадкой. Как и у меня, он произошел во время глубокого сна.

    Комментарии в прессе становились все менее оптимистичными.  Один му-

тант-это  сенсация,  что-то  вроде  чудовища,  выставленного на всеобщее

обозрение. Однако три или пять, если сообщения из Перу и Южной Индии со-

ответствовали действительности,  уже давали повод к размышлению.  Причин

для общественного беспокойства пока что не было,  но  и  отмахнуться  от

этого обстоятельства было не так-то просто. Высказывались различные мне-

ния о происхождении синдрома Ваксмута и о методах его лечения, их проти-

воречивый характер вызывал недовольство. Уж если между врачами, на кото-

рых народ полагался,  шли столь ожесточенные споры,  то как должны отно-

ситься к этому новому феномену обыкновенные граждане?

    В редакционных  статьях и в комментариях прессы появилось определен-

ное беспокойство, когда в понедельник, после Благовещения, хлынул насто-

ящий поток сообщений о новых мутациях.  Они поступили из Норвегии и Ита-

лии,  из Южной Африки и Бразилии,  из Огайо, Флориды, из Мэна и Онтарио,

из Японии (два случая),  с острова Бали,  из Таиланда,  Израиля, Ирана и

Марокко.  Спустя день пришли дополнительные сообщения из Финляндии и Ти-

роля, из Судана, Южной Франции, Испании (один случай в Каталонии, другой

- в Валенсии),  из Мексики, Парагвая, с острова Барбадос, а также из Па-

кистана (три случая),  из Гонолулу и из Австралии.  Даже в Исландии один

проводник по глетчерам, здоровенный детина, вдруг превратился в женщину.

Он, правда, отказывался носить женское платье, нарочито пытался говорить

басом и надеялся, что к лету вновь обретет гордый облик мужчины.

    Стали поговаривать о новой болезни,  если все это только можно  было

назвать болезнью. От нее, разумеется, никто не умирал. И, бесспорно, это

была еще не эпидемия.  Однако самое страшное заключалось в  неопределен-

ности:  никто не знал,  когда,  где и кого эта болезнь настигнет.  Любой

мужчина,  засыпавший спокойно рядом со своей собственной  супругой,  мог

проснуться на следующее утро в качестве представителя другого пола.  Что

сие означало для его семейной жизни, для его работы и привычных занятий,

нетрудно себе представить. Но какова наша хваленая медицина? Неужели на-

шим знаменитым врачам,  нашим университетам и исследовательским  центрам

не хватало компетентности для синдрома Ваксмута? А правительства? Билли-

оны выбрасывались на ветер,  а для исследования синдрома Ваксмута в меж-

дународном масштабе не предпринималось ни малейших шагов. Неужели нельзя

было организовать на эту тему хотя бы международный  научный  симпозиум?

Неужели надо ждать, пока все будет слишком поздно?

    С Востока раздавались иные голоса. В социалистических странах, писа-

ла "Литературная газета", не отмечено ничего даже приблизительно похоже-

го на синдром Ваксмута. Эта странная мутация от мужчины к женщине, веро-

ятно,  является симптомом капиталистического вырождения, аналогичным па-

дению общественных нравов и широко распространенному пристрастию к вред-

ным наркотикам.  После того,  как в Польше было установлено  превращение

большого  числа католических монахов в набожных монахинь,  и после того,

как до Москвы дошли сообщения о мутациях от мужчины к женщине из Казахс-

тана,  Эстонии,  Владивостока и Еревана,  "Литературная газета" изменила

свою линию.  Она успокоила читателей,  заявив,  что синдром  Ваксмута  в

действительности является синдромом Безыменского и что профессору Андрею

Филипповичу Безыменскому еще в шестидесятых годах прошлого столетия уда-

лось установить подобные мутации в шахтерских районах Урала.

    Таково было положение перед тем, как лавина пришла в движение.

    Я хорошо помню ту весну:  еще никогда не цвели так прекрасно деревья

и никогда небо не было таким высоким и голубым.  Но у людей началась па-

ника. Ежедневные несколько десятков случаев синдрома Ваксмута, распреде-

лившись по всему земному шару,  разрастались сначала до сотен,  затем до

тысяч, потом до десятков тысяч. С болью приходилось наблюдать, как реде-

ет мужское население на улицах городов,  в театрах, автобусах, поездах и

самолетах. Те, кто еще оставались мужчинами, становились пугливыми и не-

общительными,  они напоминали усталых мух, ползущих в зимний день по по-

доконнику.  Женщины, из-за мутации вдруг становившиеся вдовами, пытались

сохранить видимость семейной жизни,  но, поскольку их сыновья тоже прев-

ращались в дочерей,  институт семьи приобретал совершенно иной, какой-то

сумбурный характер.  В определенных кругах снова стали  организовываться

оргии,  в  которых немногочисленные участники мужского пола,  раздобытые

хозяйками,  бессовестно эксплуатировались. Многие правительства носились

с  идеей ввести квоты на мужчин,  но из-за стремительного роста процента

мутаций любое распределение оказывалось иллюзорным еще до того,  как оно

приобретало силу закона.

    Наука оказалась бессильной - мужчины в отчаянии пытались помочь себе

сами. Одни запирались в мансардах, другие искали прибежища в пещерах или

одиноких горных хижинах, чтобы как-то избежать этой заразы. Кое-кто сно-

ва поверил в чудодейственную силу чеснока, в массажи соответствующих ор-

ганов,  в яд кураре,  в воды святых источников. Предпринимались массовые

паломничества в Лурд, в Мекку, Бенарес, Загорск, Лхасу, но из каждой ты-

сячи мужчин-паломников,  отправлявшихся в путь, в среднем триста возвра-

щались мутантами.  В рассказах и романах писатели обсуждали новую тему и

вытекавшие  из всего этого осложнения для кино и театра.  Многие авторы,

приступавшие к своей работе мужчинами,  заканчивали  ее  женщинами,  что

опять-таки  давало  прекрасный  материал  критикам и литературоведам для

сравнительного анализа мужского и женского стиля повествования.

    Средства массовой информации, которые поначалу ежедневно публиковали

цифровые  данные  о мутациях,  основывающиеся на сравнительных данных из

типичных регионов,  прекратили эту деятельность.  Теперь они ограничива-

лись только сообщениями о наиболее важных случаях. Например, они сообщи-

ли о том, что один известный гамбургский газетный издатель после мутации

выпрыгнул из окна своего офиса, находившегося на самом высоком этаже из-

дательства.  Но это был исключительный случай. А вообще-то мутанты пере-

носили свои превращения,  как и подобает мужчинам: они старались извлечь

из своего нового лица и новой фигуры максимум преимуществ. Люди мне даже

рассказывали,  что  им доставляет определенное удовольствие наблюдать за

тем,  как здоровая молодая девица (вероятно, мутантка) управляет бульдо-

зером,  или взбирается на мачту высоковольтной линии,  или выпроваживает

скандалиста из забегаловки,  в которой бедняга укрылся для  того,  чтобы

утопить в водке свои мрачные предчувствия.

    Несмотря на очевидную бессмысленность, я продолжал ходить на прием к

профессору Ваксмуту.  Теперь он жил словно проклятый, как если бы он сам

изобрел  этот названный его именем синдром.  Все надеялись,  что в конце

концов ему удастся найти средство,  которое победит злосчастную мутацию,

но  по мере того,  как таяли надежды и как выдыхались шутки на его счет,

он все больше и больше уединялся со своими сыворотками и препаратами.

    В тот день,  когда я пришел к нему на прием,  дверь мне  открыла  не

медсестра.

    - Боже мой! - воскликнул я. - Ведь это же... - Зовите меня Агнеса.

    Профессор Ваксмут  провел  меня  в  свой  кабинет и жестом предложил

сесть на привычное место.

    - Это случилось в прошлую ночь.  Я давно уже этого ждал: да и почему

непременно меня должен был пощадить мой собственный синдром.  Я, правда,

надеялся испытать при этом кое-какие ощущения, провести наблюдения, сде-

лать соответствующие записи.  Увы,  я все проспал.  Ну, как я выгляжу? -

Великолепно!

    Профессор Ваксмут был видный мужчина, моложавый для своих лет, креп-

кого телосложения. Кое-что из этого перешло и в его женский облик.

    - Быть  может,  если бы вы чуть-чуть по-другому зачесывали волосы...

Разрешите?  - Я подвел профессора Ваксмута к зеркалу,  вытащил свою рас-

ческу и немного поэкспериментировал над его прической.  - Вот, так будет

симпатичнее.

    - Знаете,  мне ведь так многому нужно у вас учиться.  Мы сели на ку-

шетку. Профессор Ваксмут взял меня за руки.

    - Чего  я  только не передумал за прошлую ночь,  перед тем...  перед

тем, как произошла мутация. Ваксмут, сказал я себе, от природы никуда не

уйдешь.  Вспомни  о  несметном количестве бактерий,  которых нам удалось

уничтожить,  даже среди них появляется вдруг какойнибудь  пенициллиноус-

тойчивый вид.  Ваксмут, сказал я себе, в этот момент где-то на земле за-

рождается ген, способный противостоять мутации, нужно его только обнару-

жить,

    - Это,  по-видимому,  не так-то просто,  - заметил я. - Даже если вы

его и обнаружите, не слишком ли это будет поздно для вас? Для меня?

    - В мире много чего бывает слишком поздно.  - Профессор Ваксмут пог-

ладил мои пальцы. - Я давно хотел вам сказать об этом, дорогуша. Я любил

вас всегда. Это началось с того дня, когда вы впервые пришли ко мне...

    - Анатоль! - Я покраснел.

    - Агнеса,  - поправил меня профессор Ваксмут. - Вот в том-то и дело.

Слишком поздно.

    Я поцеловал Агнесу. Это был невинный поцелуй мутанта.

    Ни одна из теорий,  согласно которым синдром Ваксмута должен был по-

ложить конец большим социальным конфликтам, не оправдала себя. Напротив,

исчезновение мужчин и растущая феминизация как радикальных групп,  так и

сторонников порядка еще больше обострили классовую и расовую борьбу. Что

касается ведущихся войн, то они просто шли своим чередом.

    Более того,  возник целый комплекс доселе исторически совершенно не-

ведомых конфликтов между НЖ (натуральные  женщины)  и  МЖ  (мутированные

женщины). НЖ, ссылаясь на свой натуральный, немутированный пол, требова-

ли преимуществ во всех сферах жизни. Они считали, что должности, которые

раньше  в деловой и профессиональной сферах занимали мужчины,  теперь со

всеми их прежними мужскими привилегиями следовало передать им: пусть эти

сексуальные ублюдки,  МЖ, поработают уборщицами, воспитательницами, мед-

сестрами, машинистками, администраторшами и официантками.

    МЖ со своей стороны заявляли,  что благодаря  своему  образованию  и

опыту,  а  тем паче благодаря мужскому прошлому они имеют законное и мо-

ральное право на должности,  которые они занимали в их бытность мужчина-

ми:  раз  уж не существует больше патриархата,  то матриархата они ни за

что не допустят.  Не создавая формальной  организации,  МЖ  действовали,

словно мафия:  они поддерживали и защищали друг друга против конкуренции

со стороны НЖ.  Достаточно было случайного восклицания: "Ах, так вы тоже

из  наших?" или чего-нибудь в этом роде,  и представительница МЖ могла с

уверенностью рассчитывать на помощь своих сестриц.  Это в  свою  очередь

заставляло НЖ принимать контрмеры. Ядовитые споры не прекращались, нача-

лась своего рода новая гражданская война,  шедшая в  джунглях  будничной

жизни. Она была тем ужаснее, что обе воюющие стороны состояли из женщин.

    На поверхности,  однако, всего этого почти не замечалось. Политичес-

кие институты,  созданные стремительно  исчезающими  мужчинами,  кое-как

продолжали функционировать, напоминая наручные часы, которые все еще ти-

кают, несмотря на то что их владельца уже поразил смертельный удар. Анг-

личанам,  как обычно, переход дался легче всех: у них еще до возникнове-

ния синдрома Ваксмута правила королева.  Теперь ее величество была заму-

жем за герцогиней Эдинбургской.  Председатель Мао в Китае стал председа-

тельницей Мао,  ей тотчас приписали все женские добродетели и премудрос-

ти, большое количество действительно хороших кулинарных рецептов добави-

лось к небезызвестной красной книжице. В тот день, когда рок настиг так-

же и Генерального секретаря ЦК Коммунистической партии Советского Союза,

МЖ обеспечили себе большинство в Политбюро.  Тут  же  было  опубликовано

коммюнике,  в котором говорилось о последовательности советской политики

и давались заверения всем правительствам, что СССР и впредь будет строго

соблюдать  свои договорные обязательства.  В Соединенных Штатах разгоре-

лись дебаты по конституционным вопросам после того, как ежедневно сокра-

щающееся мужское население обратилось с заявлением, что оно, мол, на вы-

борах голосовало за мужчину,  а не за женщину.  Но, поскольку вицепрези-

дент пережил мутацию еще за три недели до президента, оппозиция не смог-

ла предложить замену на законных основаниях.  На новых выборах, проведе-

ния которых кое-кто требовал, мужчин бы запросто забаллотировали. Посему

решено было без шума отказаться от выдвигаемого требования.

    Постепенно до сознания людей доходило, что синдром Ваксмута означает

конец человечества.  Чем больше женщин и мутантов приближалось к естест-

венной старости, чем больше сходило в могилу, чем меньше рождалось детей

(с  младенцами мужского пола мутация происходила самое позднее через де-

сять дней),  тем явственнее проявлялась тоска по временам,  когда  взрыв

рождаемости  на  Земле  представлял  собой проблему N1 и на повестке дня

стоял вопрос:  сможет ли Земля прокормить наших потомков. Проницательные

люди вспомнили о ящерах, огромные скелеты которых пылились в зоологичес-

ких музеях, и поговаривали о наступлении такой эры, когда останки стран-

ных двуногих, населявших когда-то Землю и из лучших побуждений сжигавших

и бомбивших ее,  будут посещаться группами термитов,  ночными совами или

крокодилами. Таким образом, хоть и поздно, но слава пришла к тому теперь

уже давным-давно мутированному редактору,  который предупреждал о подоб-

ном развитии событий, еще когда я был единственным мутантом.

    Глубокое отчаяние распространилось в глобальных масштабах: приближа-

ющийся конец света был очевиден.  Церкви, мечети, храмы заполнились сте-

нающими НЖ и МЖ.  Проповедницы призывали к покаянию, государственные уч-

реждения - к спокойствию и порядку.  Всеобщий упадок  нравственности  не

наступил  только  потому,  что не существовало больше уже ничего такого,

что бы служило приманкой для этого упадка. Одна знаменитая поэтесса пос-

вятила своей подруге-мутантке стихотворение, которое затем было положено

на соответствующую музыку и исполнялось во всех дискотеках:

    Мы обе,  дорогая, последними остались на Земле. Давай сойдем, подру-

га, в могилу вместе.

    И тут до профессора Ваксмута дошла весть об одном мальчугане, родив-

шемся в маленьком городке Кецшенброда в одной из европейских стран  -  в

Германской  Демократической  Республике  и ни за что не желавшем мутиро-

вать.  Гордая мамаша нарекла его именем Отто.  Отец мальчугана мутировал

вскоре после его зачатия,  и Отто, таким образом, был в некотором смысле

посмертным ребенком.

    Никогда еще я не видел Агнесу такой взволнованной.  - Это он! - пов-

торяла  она,  носясь взад-вперед по своей лаборатории.  - Это мой резис-

тентный вид.

    Она села в ближайший самолет на Берлин и кратчайшим путем прибыла  в

Кецшенброда.  Там, в старомодном доме, в уютной атмосфере, лежал в своей

колыбели Отто. Он что-то радостно курлыкал и посасывал большой палец но-

ги.

    Лицо Агнесы озарилось материнской улыбкой,  когда она мне его описы-

вала:  такой толстенький, хорошенький мальчонка и все при нем. Она пока-

зала мне снятые ею фотографии,  предназначенные для опубликования вместе

с научной статьей, над которой она теперь работала.

    - Сбылась мечта моей жизни,  - заявила она, - вот он, второй синдром

Ваксмута.

    Я рассматривал фотографии не без чувства некоторого сожаления:  ког-

да-то и я был таким же,  как Отто.  Однако я не имел  права  роптать  на

судьбу.  Если эта штуковинка, которую я видел на фотографии, сохранится,

продолжение рода человеческого со всеми его достижениями будет  гаранти-

ровано.

    Статья о  младенце  Отто,  напечатанная профессором,  д-ром,  д-ром,

д-ром Ваксмут в журнале по практической сексологии, произвела эффект ра-

зорвавшейся бомбы. Первая полоса крупнейшей газеты города вышла с аршин-

ным заголовком:  "Человечество спасено" - и с  фотографией  спасительной

оттовской штуковинки.  В редакционной статье газета сообщала,  что миру,

мол,  надлежит просить публичного прощения у профессора Ваксмут. Профес-

сор  Ваксмут приняла на себя так много страданий во имя науки,  и именно

она в последний момент принесла всем спасение,  то бишь  второй  синдром

Ваксмут. Кроме того, в газете содержалось специальное приложение геогра-

фических,  экономических, политических и культурных условий в Германской

Демократической Республике,  единственной стране в мире,  где имелся еще

мужчина.  Правительство страны мудро оберегало маленького Отто от проис-

ков  капиталистических бизнесменов и падкой на сенсации прессы,  жертвой

коих в свое время стал я. Отто вкупе с его мамашей предусмотрительно от-

городили от окружающего мира; была создана комиссия из врачей и воспита-

тельниц,  призванная обеспечить Отто  нормальное  детство.  Его  будущая

жизнь  была  прогностически запланирована и поделена на периоды,  причем

социалистическим странам,  разумеется,  во всем этом отводилась главенс-

твующая роль.  Однако предусмотренный экспорт на Запад доли будущих при-

родных богатств Отто хватило и на то,  чтобы превратить марку Германской

Демократической Республики в одну из самых твердых валют мира,  котирую-

щуюся даже выше, чем валюта государства Кувейт.

    Тайной заботой всех заинтересованных сторон, разумеется, была забота

о  том,  чтобы Отто продержался,  чтобы коварная судьба не привела его в

конце концов к мутации и не разбила всех возлагавшихся  на  него  гордых

надежд.  Но, судя по ежедневным бюллетеням, издаваемым правительственной

комиссией, у него пока все в порядке и он здорово прибавляет в весе.

    Так было по крайней мере к моменту сдачи этих строк в набор.