Фрэнк Херберт. Пустышка

   -----------------------------------------------------------------------
  р. - Д.Савельев, Я.Савельев.
   Авт.сб. "Ловец душ". "Амбер, Лтд" - "Сигма-пресс", 1995.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 10 January 2001
   -----------------------------------------------------------------------
   Если бы не стычка с моим отцом, я бы никогда не пошла вниз в таверну  и
не встретила бы Пустышку. Этот Пустышка выглядел совсем обычным парнем. Он
не стоил особого внимания, если  вы  только  не  воображаете  себя  Марлой
Грейм, звездой чувствилок, ожидающей Сидни Харша, пришедшего на встречу  в
бар, чтобы передать шпионскую капсулу.
   Это все вина моего отца. Представьте, он психанул из-за того, что я  не
хочу  наниматься  палить  кустарник.  Что  это  вообще   за   работа   для
восемнадцатилетней девушки? Я знаю, что у моей родни проблемы  с  бабками,
но это не извиняет способ, каким он на меня наехал.
   Мы грызлись весь ленч, и только после шести  часов  мне  предоставилась
возможность ускользнуть из дому. Я пошла в Таверну, потому что знала,  что
старик взбесится сильнее, чем теле, попавший в свинцовую бочку, когда  это
обнаружит. Я, конечно, никак не могла от него этого утаить. Он прощупывает
меня каждый раз, когда я возвращаюсь домой.
   Таверна - это место на  перекрестке,  где  таланты  собираются  вместе,
чтобы обменяться впечатлениями и поговорить насчет работы. Я лишь  однажды
там была до этого и то - с отцом. Он предупреждал, чтобы я не ходила  туда
одна, потому что там обычно масса кайфованных. Нюхнуть дури можно  было  в
любом углу главной комнаты. Розовый дым из чаши  с  хиро  клубился  вокруг
стропил. У кого-то был венерианский "очищенный грех".  Для  столь  раннего
времени там было много талантов.
   Я отыскала свободный уголок в баре и потребовала голубой огонь,  потому
что видела,  как  Марла  Грейм  заказывает  такой  в  чувствилках.  Бармен
пристально уставился на меня, и я заподозрила,  что  он  теле,  но  он  не
прощупывал. Немного  погодя  он  отправил  мой  напиток  плыть  ко  мне  и
портировал к себе мои деньги. Я прихлебывала напиток, как это делает Марла
Грейм, но он был слишком сладкий.  Я  постаралась,  чтобы  по  моему  лицу
ничего не было заметно.
   Зеркало  в  баре  давало  хороший  обзор  комнаты,   и   я   продолжала
вглядываться в него, словно ожидая кого-то. И вот тут-то  крупный  блондин
вошел через переднюю дверь. Я увидела его в зеркале и тут же  поняла,  что
он собирается занять место рядом со мной. Я  вообще-то  не  ясновидец,  но
иногда такие вещи очевидны.
   Он пересек комнату, двигаясь между тесно стоящими столами с проворством
гладиатора. Вот тогда я и вообразила себя Марлой Грейм, ожидающей  в  баре
Порт-Саида, чтобы забрать шпионскую капсулу  у  Сидни  Харша,  как  в  той
чувствилке, что смотрела в воскресенье. Этот  парень  немного  походил  на
Харша - вьющиеся волосы, темно-голубые глаза, лицо все  из  острых  углов,
словно скульптор, высекавший его, оставил работу незавершенной.
   Он занял табурет рядом со мной, как я и предвидела, и  заказал  голубой
огонь, не слишком сладкий. Естественно, я сочла это попыткой познакомиться
и  задумалась,  что  же  ему  сказать.  Внезапно  мне  пришла   в   голову
захватывающая идея просто следовать примеру Марлы Грейм,  пока  не  придет
время сматываться.
   Он ничего не смог бы сделать, чтобы остановить меня, даже если бы и был
портером. Видите ли, я пиро, а это вполне достаточная защита. Я  взглянула
на свою вызывающую юбку и  сдвинула  ее,  пока  в  разрезе  не  показалась
подвязка, как это делает Марла Грейм. Этот блондинчик и глазом не моргнул.
Он прикончил свой напиток и заказал еще один.
   Я принюхалась к нему на предмет кокаина, но он был  как  стеклышко.  Не
под кайфом. Хотя  дурь  в  комнате  проникала  в  меня,  и  я  чувствовала
головокружение. Я знала, что мне скоро нужно будет уходить, и я никогда не
получу второго шанса побыть Марлой Грейм, поэтому сказала:
   - У тебя что?
   О, он прекрасно знал, что я обращаюсь к нему, но даже не  поднял  глаз.
Меня это взбесило. У девушки есть какая-то гордость,  а  тут  я  настолько
расслабилась, что сама  начала  разговор!  Перед  ним  стояла  пепельница,
забитая клочками бумаги. Я сконцентрировалась на ней, и бумага  вспыхнула.
Когда захочу, я могу быть хорошим пиро. Некоторые мужчины были  достаточно
милы, чтобы сказать, что я могла бы разжигать огонь и без  таланта.  Но  с
таким щупачом отцом, как мой, могла бы я вообще это узнать?
   Огонь привлек внимание этого парня. Он знал, что это я его вызвала.  Он
только глянул на меня разок и отвернулся.
   - Отвяжись, - сказал он. - Я - Пустышка.
   Понятия не имею, как оно получилось. Может быть, во мне есть немного от
теле, как сказал однажды доктор, но я знала, что он говорит правду. Это не
был один из тех номеров, что вы видите в  чувствилках.  Ну,  вы  знаете  -
когда два комедианта и один говорит: "А что у тебя?"  А  другой  отвечает:
"Пусто".
   Только он все  время  левитирует  кресло  другого  парня  и  жонглирует
дюжиной вещей у себя за спиной, без рук. Вы знаете этот нр.
   А тут все грохнуло оземь.
   Ну, когда он это сказал, меня словно усадило обратно. Я никогда  раньше
не видела настоящего живого Пустышку.  О,  я  знала,  что  такие  были.  В
правительственных резервациях и тому подобное, но я никогда не была, как в
этот раз, совсем рядом с таким.
   - Прости, - сказала я. - Я - пиро.
   Он взглянул на пепел в пепельнице и ответил:
   - Да, я знаю.
   - Для пиро теперь не так много работы, - продолжила я.  -  Это  у  меня
единственный талант. - Я повернулась и посмотрела  на  него.  Симпатичный,
хоть и Пустышка. - Ну и как у тебя дела? - спросила я.
   - Я сбежал. Я беглец из резервации в Сономе.
   У меня от этого прямо кровь вскипела. Не  только  Пустышка,  но  еще  и
беглец. Точь-в-точь как в чувствилках. Я спросила:
   - Хочешь спрятаться у меня?
   Это заставило его развернуться ко  мне.  Он  оглядел  меня  и,  честное
слово, покраснел. На самом деле! Я раньше никогда не видела,  как  человек
краснеет. Определенно, этот парень был сплошным сюрпризом.
   - Люди могут неправильно подумать, когда меня поймают, - сказал он. - Я
уверен, что меня в конце концов поймают. Я всегда уверен.
   Я почувствовала себя в роли гражданки мира.
   - Почему бы тогда не наслаждаться своей свободой? - спросила я.
   И  позволила  ему  немножко  больше  увидеть  в  разрезе  юбки.  А   он
отвернулся! Представляете!
   И тут появились копы. Они не суетились. Я заметила, что эти двое мужчин
стоят прямо в дверях, наблюдая за нами. Только я думала, что они наблюдают
за мной. Копы пересекли комнату, и один из них склонился над этим парнем.
   - Ну ладно, Клод, - сказал он. - Пошли.
   Другой взял меня за руку и сказал:
   - Ты тоже должна пойти с нами, сестренка.
   Я вырвалась и воскликнула:
   - Я тебе не сестра!
   -  Оставьте  ее,  ребята,  -  сказал  этот  Клод.  -  Я  ей  ничего  не
рассказывал. Она всего лишь пыталась меня подцепить.
   - Сожалею, - ответил коп. - Она тоже пойдет.
   Вот тут мне стало страшновато.
   - Послушайте, - сказала я. - Я не знаю, что все это значит.
   Мужчина показал мне дуло замораживателя в своем кармане.
   - Кончай трепыхаться и иди  спокойно,  сестренка,  иначе  мне  придется
воспользоваться этим.
   Но кому же охота заморозиться?  Я  пошла  спокойно,  молясь,  чтобы  по
дороге встретились  отец  или  какой-нибудь  знакомый,  чтобы  можно  было
объяснить, что к чему. Но мне не повезло.
   На улице у полиции был обычный старый реактивный "жучок". Вокруг машины
собралась толпа, пялясь на нее. Портер в толпе забавлялся, раскачивая  зад
"жучка" вверх и вниз. Он стоял сзади, засунув руки в карманы и ухмыляясь.
   Коп, который вел разговоры, лишь посмотрел на этого портера, и  ухмылка
у парня исчезла, а сам он поспешил прочь. Я  тогда  поняла,  что  коп  был
теле, хотя он и не касался моего сознания. Некоторые из этих  теле  ужасно
щепетильны насчет своего морального кодекса.
   Езда в этом старом реактивном "жучке" была забавной. Я  никогда  раньше
такого не видела. Один из копов забрался на заднее сиденье с Клодом  и  со
мной. Другой управлял.  Это  было  очень  странное  ощущение,  лететь  над
заливом. Обычно, как только мне хотелось отправиться куда-нибудь,  я  лишь
вежливо спрашивала, нет ли поблизости портера, а потом думала о том месте,
куда бы я хотела попасть. Портер отправлял меня туда в тот же миг.
   Конечно, время  от  времени  я  попадала  в  апартаменты  какого-нибудь
пожилого господина. Некоторые портеры промышляют сутенерством. Но пиро  не
надо бояться престарелых донжуанов. Ни один  пожилой  господин  не  станет
заниматься ерундой, когда у него горит одежда.
   Ну,  в  конце  концов,  "жучок"  сел  на  садовую  дорожку  захолустной
больницы, и копы провели  нас  через  главное  здание  в  маленький  офис.
Пешком, прикидываете! В офисе было темновато - не хватало светильников - и
моим глазам потребовалась минута, чтобы приспособиться после ярких ламп  в
холле. Когда они  привыкли,  я  увидела  старого  чудика  за  столом  и  в
изумлении уставилась на него. Это был Менсор Уильямс. Да,  "Большое  Все".
Все, что мог сделать любой, он мог сделать лучше.
   Кто-то включил реостат, и лампы начали гореть в полный накал.
   - Добрый вечер, мисс Карлайсл, - сказал он,  и  его  маленькая  бородка
подпрыгнула.
   Прежде чем я смогла съязвить насчет этики чтения мыслей, он добавил:
   - Я не вмешиваюсь в  ваши  мыслительные  процессы.  Я  слегка  заглянул
вперед - в тот момент, когда я уже буду знать ваше имя.
   Еще и ясновидец!
   - Не было никакой нужды привозить ее сюда, - сказал он копам. -  Но  вы
неизбежно должны были это сделать. - Потом он отколол забавнейшую  штучку.
Он повернулся к Клоду и указал кивком на меня. - Как  она  тебе,  Клод?  -
спросил он. Словно я была чем-то предназначенным на продажу или  что-то  в
этом роде!
   - Это она, папа? - спросил Клод.
   Папа! Это меня пришибло. У "Большого Все" - ребенок, и этот  ребенок  -
Пустышка!
   - Это она, - ответил Уильямс.
   Клод слегка расправил плечи и сказал:
   - Ну, тогда я пас! Я не буду этого делать!
   - Будешь, - произнес Уильямс.
   Весь разговор велся через мою голову, и я решила, что с меня хватит.
   - Минутку, джентльмены, а не то я сожгу это место! В буквальном смысле!
- крикнула я.
   - Она может это сделать, - заметил Клод, ухмыляясь отцу.
   - Но не сделает, - сказал Уильямс.
   - Ах, не сделаю? - вспылила я. - Попытайтесь меня остановить!
   - В этом нет нужды, - сказал Уильямс. - Я видел, что произойдет.
   Вот так просто? У меня от этих ясновидцев мороз  по  коже.  Мне  иногда
становится интересно, а не боятся ли они сами себя? Жизнь для  них  похожа
на проторенную тропу. Это не по мне. Я спросила:
   - А что случится, если я сделаю что-нибудь не то, что вы видели?
   Уильямс подался вперед, и в глазах его появился интерес.
   - Такого никогда не случалось, - сказал он. - Если бы  такое  хоть  раз
произошло, это был бы настоящий прецедент.
   Я не уверена, но, глядя на него, подумала, что ему  действительно  было
бы интересно увидеть  что-нибудь,  не  совпадающее  с  прогнозом.  Я  было
задумалась, а не вызвать ли мне маленький огонек в бумагах на  его  столе.
Но эта идея  почему-то  мне  не  понравилась.  И  не  потому,  что  что-то
постороннее в моем сознании приказывало этого не делать. Я ничего не могла
понять. Я просто НЕ ХОТЕЛА этого делать. Я спросила:
   - Что означает весь этот разговор?
   Старик откинулся назад и, клянусь, он казался слегка разочарованным. Он
сказал:
   - Всего лишь то, что вы с Клодом поженитесь.
   Я открыла рот, но  ничего  не  смогла  произнести.  Наконец  я  сумела,
заикаясь, выдавить:
   - Вы имеете в виду, что заглянули в будущее и видели  нас  ЖЕНАТЫМИ?  И
сколько у нас будет детей, и все такое прочее?
   - Ну, не все, - ответил он. - В будущем не все для нас отчетливо.  Лишь
события, связанные некоторой основной линией. И в большинстве  случаев  мы
не можем заглядывать слишком далеко. Прошлое доступнее. Оно  зафиксировано
неподвижно.
   - А что, если мы не хотим? - спросил Клод.
   - Да, - сказала я. - Как насчет этого?
   Но должна признать, что это мне понравилось. Как я  сказала,  Клод  был
похож на Сидни Харша, только моложе. В нем было что-то  -  можете  назвать
это животным магнетизмом, если хотите.
   Старик лишь улыбался.
   - Мисс Карлайсл, - произнес он. - Вы искренне возражаете...
   - Раз уж я собираюсь войти в вашу семью, можете  называть  меня  просто
Джейн, - парировала я.
   Я начала проникаться фатализмом общего положения вещей. Моя  двоюродная
бабушка Харриет  была  ясновидящей,  и  я  уже  имела  дело  с  этим.  Мне
припомнился тот случай, когда она сказала мне, что мой  котенок  умрет.  Я
спрятала его в старом баке, а ночью  пошел  дождь  и  заполнил  его  водой
доверху. Естественно, котенок утонул. Я ей так и не простила того, что она
не сказала мне, какой смертью умрет котенок.
   Старик Уильямс посмотрел на меня и сказал:
   - Вы, по крайней мере, рассудительны.
   - А я нет! - воскликнул Клод.
   Тогда я рассказала им про свою двоюродную бабушку Харриет.
   - Это неизбежно, - произнес Уильямс. - Почему ты не можешь  быть  таким
же рассудительным, как она, сынок?
   Клод сидел с воистину каменным лицом.
   - Я тебе не нравлюсь? - спросила я.
   Тогда он посмотрел на меня. На самом деле посмотрел.  Говорю  вам,  мне
стало жарко под этим взглядом. Я знаю, что привлекательна. В конце концов,
я решила, что покраснела.
   - Ты мне нравишься, - ответил он. - Я лишь возражаю против того,  чтобы
вся моя жизнь была расписана, словно шахматная партия.
   Тупик. Мы просидели молча минуты две. Затем Уильямс повернулся ко мне и
сказал:
   - Что ж, мисс Карлайсл, полагаю, вам любопытно, что здесь происходит?
   - Я не идиотка, - ответила я. - Это одна из резерваций для Пустышек.
   -  Правильно,  -  произнес  он.  -  Только  это  нечто  большее.   Ваше
образование включает в себя знание о том, как  в  результате  радиационных
мутаций возникли ваши таланты. Включает ли оно также сведения о  том,  что
происходит с плюсовыми отклонениями от нормы?
   Конечно, это каждый школьник знает. Так я ему и сказала. Разумеется,  я
знала, что эволюционное развитие ведет  к  усреднению.  Что  у  гениальных
родителей, как правило, менее яркие, чем они, дети. Это всего  лишь  общие
сведения.
   Тут старик подкинул мне задачку.
   - Таланты исчезают, моя дорогая, - произнес он.
   Я просто сидела и некоторое время размышляла об этом. Действительно,  в
последнее время стало трудно найти портера, даже из этих сутенеров.
   - В каждом поколении все больше  детей  без  талантов  или  таких,  чьи
таланты  значительно  притуплены,  -  сказал  Уильямс.  -  Мы  никогда  не
достигнем точки их совершенного отсутствия. Но те немногие, что останутся,
будут нужны для специальных общественных работ.
   - Вы имеете в виду, что если у меня будут дети, то они,  скорее  всего,
окажутся Пустышками? - спросила я.
   - Посмотрите на свою собственную семью. Ваша  двоюродная  бабушка  была
ясновидящей. А еще кто-нибудь в вашей семье?
   - Нет, но...
   - Талант ясновидения является плюсовым отклонением. Их  осталось  менее
тысячи. В моей категории - девять. Я полагаю, вы называете  нас  "Большими
Все".
   - Но мы должны что-то делать! - воскликнула  я.  -  Иначе  миру  придет
конец!
   - Кое-что мы ДЕЛАЕМ, - сказал  он.  -  Вот  здесь  и  в  восьми  других
резервациях, разбросанных по всему миру. Мы восстанавливаем технические  и
практические навыки, на которых держалась старая  цивилизация  доталантной
эпохи. Запасаемся инструментами,  которые  сделают  возможным  возрождение
цивилизации. - Он предостерегающе поднял руку. - Но мы должны  действовать
тайно. Мир еще к этому не готов. Если бы это стало известно,  то  началась
бы ужаснейшая паника.
   - Но ведь вы ясновидящий. Что происходит? - спросила я.
   - К несчастью, никто из нас не в состоянии этого предсказать, - ответил
он. - Либо это неустойчивая линия,  либо  там  какая-то  неопределенность,
которую мы не можем преодолеть.  -  Он  покачал  головой,  и  его  бородка
колыхнулась. - В ближнем будущем есть туманная  зона,  за  которую  мы  не
можем заглянуть. Никто из нас.
   Это меня испугало.  Ясновидцы  могут  вызывать  у  вас  озноб,  но  это
прекрасно, что кто-то может заглянуть вперед. А это было  так,  словно  не
стало куска будущего. Я начала понемногу плакать.
   - И наши дети будут Пустышками, - прохныкала я.
   - Это не обязательно, - сказал Уильямс. -  Некоторые  из  них  -  может
быть. Но мы побеспокоились сравнить генетические линии - вашу и  Клода.  У
вас большие шансы иметь ребенка, который будет ясновидящим или  телепатом,
или тем и другим сразу. Вероятность больше семидесяти процентов. -  В  его
голосе появились умоляющие нотки. - Мир нуждается в таком шансе.
   Клод подошел и положил руку мне на плечо. От  этого  у  меня  по  спине
прошел восхитительный трепет. Внезапно я уловила краешек его мыслей  -  мы
целуемся.  Я  не  настоящий  теле,  но,  как  говорила,  иногда  улавливаю
проблески.
   - Хорошо. Я думаю, нет смысла противиться неизбежному, - сказал Клод. -
Мы поженимся.
   Больше никаких споров. Мы все перебрались в  другую  комнату.  Там  был
священник, и все было для нас приготовлено,  даже  кольца.  Священник  был
ясновидцем. Он сказал, что оставил за плечами  больше  сотни  миль,  чтобы
совершить церемонию.
   ...Позже я позволила Клоду меня разок поцеловать. Мне было не  по  себе
от мысли, что я замужем. Миссис Клод  Уильямс.  Но  думаю,  все  это  было
неизбежным.
   Старик  взял  меня  за  руку  и  сказал,   что   необходима   маленькая
предосторожность.  Время  от  времени  я  буду  покидать  парк,   и   есть
вероятность, что какой-нибудь бессовестный теле проникнет ко мне в мозг.
   Меня поместили в анестезатор, а когда я вышла  оттуда,  в  моем  черепе
была серебряная сетка.  Кожа  слегка  зудела,  но  мне  сказали,  что  это
пройдет. Я слышала о таких штуках. Их называют одеяльцами.
   Менсор Уильямс сказал:
   - А теперь отправляйся домой и забери свои  вещи.  Родителям  не  нужно
говорить  ничего,  кроме  того,  что  ты  работаешь  на  правительство.  И
возвращайся побыстрее.
   - Достаньте мне портера, - потребовала я.
   - Парк огражден от телетранспортаторов, - ответил он. - Я отправлю тебя
в "жучке".
   Так он и сделал.
   Дома я была через десять минут.
   Я поднялась по лестнице в дом. Было около  девяти.  Мой  отец  поджидал
меня в дверях.
   - Самое подходящее время для  восемнадцатилетней  девушки  возвращаться
домой, - закричал он и нанес телепатический удар по моему сознанию,  чтобы
узнать, что я задумала. Ох уж эти теле и их этика! Что  ж,  он  с  разбегу
уткнулся прямо в одеяльце, и это его сразу осадило. Он притих.
   - Теперь я буду работать на правительство, -  сказала  я.  -  Я  просто
зашла за вещами.
   Позднее будет достаточно времени, чтобы  рассказать  им  о  замужестве.
Если бы они сейчас узнали об этом, то подняли бы невероятный шум.
   Вошла мама и сказала:
   - Моя дочурка работает на правительство! И сколько оно платит?
   - Не будь вульгарной, - огрызнулась я.
   Папа принял мою сторону.
   - В самом деле, Хейзел, - сказал он. - Оставь ребенка в  покое.  Работа
на правительство! Что ты понимаешь! Там хорошо платят. Где это, детка?
   Я могла видеть, как он размышляет, сколько сможет из  меня  выколотить,
чтобы заплатить по счетам, и начала задумываться, а будут ли вообще у меня
какие-нибудь деньги, чтобы поддерживать этот обман. Я ответила:
   - Я буду работать в резервации Сонома.
   - А зачем им там нужен пиро? - спросил папа.
   Меня осенила блестящая идея. Я сказала:
   - Чтобы держать Пустышек в рамках. Немного  огня  здесь,  немного  огня
там. Вы понимаете.
   Это развеселило моего отца. Когда он прекратил смеяться, то сказал:
   - Я  знаю  тебя,  милая.  Я  хорошо  изучил  содержимое  твоей  головы.
Позаботься о себе, а не о веселой работенке. У них там найдется  для  тебя
безопасное жилье?
   - Самое безопасное, - ответила я.
   Я почувствовала, как он снова ткнулся в мое одеяльце и отдернулся.
   - Работа на правительство всегда секретна, - сказала я.
   - Понимаю, - ответил он.
   Так что я ушла в  свою  комнату  и  упаковала  вещи.  Родственники  еще
немного пошумели по поводу моего столь внезапного отъезда, но успокоились,
когда я сказала, что должна ехать немедленно или потеряю шанс получить эту
работу.
   В конце концов папа сказал:
   - Что ж, если правительство не сможет обеспечить твою безопасность,  то
никто не сможет.
   Они расцеловали меня на прощание, а я пообещала писать и навестить их в
первый же свободный уик-энд.
   - Не беспокойся, папа, - сказала я.
   "Жучок" доставил меня обратно в резервацию. Когда я вошла в офис, Клод,
мой муж, сидел за столом напротив своего отца.
   Старик обхватил руками голову, и из-под пальцев стекали капельки  пота.
Немного погодя он опустил руки и потряс головой.
   - Ну? - спросил Клод.
   - Ничего, - ответил старик.
   Я сделала еще пару шагов, но они меня не заметили.
   - Скажи мне правду, папа, - сказал Клод. - Как далеко ты нас видел?
   Старый Менсор Уильямс опустил голову и вздохнул.
   - Ладно, сынок, - произнес он. - Ты заслужил правду. Я  видел,  как  ты
встречаешь  мисс  Карлайсл  в  Таверне  и  больше  ничего.  Нам   пришлось
выслеживать ее по старинке  и  сравнивать  ваши  генетические  линии.  Все
остальное - правда. Ты знаешь, я не стал бы тебе лгать.
   Я кашлянула, прочищая горло, и они оба посмотрели на меня.
   Клод выскочил из своего кресла и взглянул мне в лицо.
   - Мы можем все вернуть назад, - сказал  он.  -  Никто  не  имеет  права
подобным образом играть судьбами людей.
   Стоя там, он выглядел таким милым и похожим на маленького  мальчика.  Я
внезапно поняла, что не хочу ничего возвращать. Я сказала:
   - Молодое поколение иногда должно принимать на себя ответственность.
   Взгляд Менсора Уильямса оживился. Я повернулась к нему, сказав:
   - А насчет семидесяти процентов - это правда?
   - Абсолютно верно, моя дорогая, - ответил он.  -  Мы  проверили  каждую
девушку, достигшую брачного возраста, с которой он встречался, потому  что
он несет  мою  наследственную  доминантную  линию.  Ваша  комбинация  была
лучшей. Намного лучшей, чем мы могли надеяться.
   - Есть что-нибудь еще, что вы должны  рассказать  о  нашем  будущем?  -
спросила я.
   Он покачал головой.
   - Все в тумане, - ответил старик. - Ваша судьба - в ваших руках.
   Я снова ощутила озноб и взглянула на своего мужа.  Маленькие  смешливые
морщинки появились в уголках глаз Клода,  и  он  улыбнулся.  Потом  мне  в
голову пришла интересная мысль. Если мы сами по себе, то  значит  мы  сами
создаем свое собственное будущее. Оно не определено. И ни  один  ясновидец
не может его разглядеть. Такое может понравиться женщине.  Особенно  в  ее
первую брачную ночь.