Михаил Грешнов.
Диверсия ЭлЛТ-73
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Волшебный колодец".
OCR spellcheck by HarryFan, 7 September 2000
-----------------------------------------------------------------------
Все в лаборатории шло вверх дном. Тончайшие электрические поля
нарушались сами собой, датчики несли ахинею. Невидимый прибой врывался
сквозь стены лаборатории, в окна, опрокидывая и смешивая привычные вещи,
путая их местами. "Чертовщина!" - сотрудники не скрывали своего
раздражения: опыты, накануне отработанные до блеска, кончались
ошеломляющими конфузами...
Внешне порядок оставался непоколебленным: в те же часы начинается
работа, двое переодетых в штатское "бобби" стоят на выходе - между ними не
проскользнет мышь. И все же... Буря потрясает лабораторию.
- Что теперь скажут? - хватался за голову мистер Панни, руководитель
работ. - Что скажут?..
Хотя он не договаривал, кто и что может сказать, сотрудникам было ясно:
что скажут боссы?
Вчера при контрольном опыте по влиянию магнитного поля на
рибонуклеотиды, когда решалась судьба двухлетней работы Патрика Олсборна и
сам он, казалось, стоял на пороге переворота в науке, осциллографы вместо
четкой линии равных взаимодействий показали на экранах такие выплясы, что
ни о каком перевороте не могло быть и речи. Патрику стало дурно, а в
протокол внесли запись о необходимости переделать заново всю работу.
Это было последней каплей. М-р Панни помчался в дирекцию института.
Здесь его выслушали корректно, посмотрели материалы, которые он привез
в подтверждение. Действительно, в лаборатории неладно. Пожимали плечами...
Незаметно, точно сквозь стену, в комнату просочился Джефри Перкинс,
начальник отдела Тысяча ноль шестнадцать. Его называют "Темный Джеф":
ученых трудов за ним не числится, но институт финансирует Джефри и, его
отдел наряду с любой научной лабораторией. М-ру Панни предложили повторить
рассказ специально для Джефри.
- Да-а... - многозначительно протянул тот, он умел придавать
междометиям значимость, от которой по спинам собеседников пробегали
мурашки. - Давно это началось?
- Месяца два тому назад.
- Два месяца!.. - Укоризненные взгляды щупали м-ра Панни со всех
сторон.
- А скажите, профессор, - спросил Джефри, - ваши работники лояльны к
правительству?..
- Н-не совсем понимаю... - М-р Панни смешался.
- Нет ли среди них, - Джефри настораживающе поднял вверх палец, -
красных или хотя бы сочувствующих?..
М-р Панни ощутил во рту металлический вкус.
- Не думаю... - сказал он растерянно.
- А вы подумайте!
Кое-кто из присутствующих поддержал Джефри:
- Подумайте, мистер Панни!
Возвращался профессор в дурном расположении духа. Болван Джефри выбил
его из колеи. Красные в лаборатории?.. М-р Панни дает волю своему
раздражению. "По-ду-май-те!.." - произносит он скрипучим голосом Джефри.
Будто бы у руководителя лаборатории не о чем больше думать, как об этих
красных... Что за идиотское время - красные, черные!.. Профессор в сердцах
сигналит: впереди пробка. Машина застревает в ряду таких же машин справа и
слева. "Сядешь тут на добрые полчаса... Идиотское время!" - повторяет
профессор, с отвращением вспоминая, каким маленьким он чувствовал себя в
кабинете директора. "Тьфу!.." - плюет он, ощущая, как у него сосет под
ложечкой. И начинает думать, перебирать в памяти штат сотрудников.
Первым - м-р Панни загибает палец на левой руке - приходит на ум Оливер
Харст, генерал, выкормыш Уэст-Пойнта. "Может быть, он? - иронизирует м-р
Панни. - Ату его, Джеф!.." Профессор недолюбливает генерала, но
предположить, что он красный, - увольте! Дальше - загнуты сразу два пальца
- молодые ученые Вайтси Лан и Берн Хэрвуд. Окончили университет в
Пенсильвании, посланы в лабораторию по рекомендации Пентагона... Хилл
Вайсман и его жена Бэтси Вайсман - пять пальцев сжаты в кулак - не
интересуются ничем, кроме подопытных кошек... М-р Панни вспоминает сонм
кошек - белых, черных, рыжих. Спустить бы их всех на Джефри!..
Уничтожать Джефри мысленно и на расстоянии было удивительно простым
делом. Даже приятным. Профессор не отказывает себе в этом небольшом
удовольствии... Но действительность была хуже. И не для Перкинса, а для
самого м-ра Панни: есть лаборатория с непонятными странностями, есть
Перкинс с ухмылкой: "А вы подумайте".
М-р Панни загибает палец на правой руке: Сюзанна Мак-Холланд,
лаборантка. Работает недавно, но девочка сама святость. Профессор знает ее
отца, всю семью Холландов: католическое добропорядочное семейство. Дальше
- семидесятилетний Олсборн. М-р Панни сочувствует Олсборну: неудача с
нуклеотидами подкосила старца под корень. "Ну, он-то не красный", -
успокаивается м-р Панни. Кто же тогда? Сторож Виллард, инвалид, член
Американского легиона?.. "Компания..." - морщится м-р Панни, взглянув со
стороны на своих сотрудников. И дурак Джеф ищет в лаборатории красных!
Пока м-р Панни бьется над неразрешимой задачей, в Тысяча шестнадцатой
комнате знают, с чего начать. Новенькое, только что испеченное здесь
готово досье. Сам Джефри на блестящей папке зеленоватого колера - зеленые
папки предназначались материалам по особо важным делам - вывел
несмываемыми чернилами надпись: "ДЭлЛТ-73", что означало: "Диверсия,
электрическая, лабораторная, тайная, 1973 год".
Утром следующего дня на столе у профессора зазвонил телефон. С недобрым
предчувствием м-р Панни потянулся за трубкой. Предчувствие не обмануло
его. С другого конца провода сообщили:
- Мистер Панни, мы вам пришлем еще одного сотрудника.
- У меня полный штат, - возразил м-р Панни.
Трубка помолчала с минуту, раздумывая, учитывать возражение м-ра Панни
или не учитывать, и пришла к тому же решению:
- Все-таки мы вам пришлем еще одного сотрудника.
- Может быть, кого-нибудь сократить?
- Ни в коем случае, мистер Панни! Ни в коем случае!..
- Тогда мне сотрудник не нужен.
- Нужен, - как эхо, отозвалось на другом конце провода.
- Что же он будет у меня делать?
- Что-нибудь... элементарное.
- У меня даже лаборантка имеет образование бакалавра...
- Знаем. И все-таки еще одного сотрудника вам надо.
- Не понимаю, что он у меня будет делать?
- Это мы уже слышали, - с оттенком раздражения ответила трубка. - Вы
там найдите, что ему делать.
Спор становился бессмысленным, интонации в трубке нетерпеливее.
М-р Панни сдался:
- Присылайте...
Так в лаборатории появился Томас Уитби, парень с веснушчатым лицом и
крепкими, как у профессионального взломщика, руками.
- Студент, - представил его сотрудникам м-р Панни, - практикант.
Народ в лаборатории был занятой, и практиканту уделили ровно столько
внимания, чтобы поглядеть на его веснушки и нескладные, точно
прикрепленные на шарнирах, конечности. Откуда он появился, никто не знал,
каждый думал: лишь бы не мешал мне. Ближе знакомиться с новичком ни у кого
желания не было.
Совсем другим оказался характер у практиканта. Не прошло двух дней, как
он нашел контакт со всеми сотрудниками: Вайсманам проявлял фотоснимки,
Олсборну починил микроскоп, даже Сузи успел проводить с работы домой. Он
был неглуп, молодой Уитби, но и не столько умен, чтобы задеть чье-либо
самолюбие. Смышленость его даже импонировала. Лан и Хэрвуд сразу перешли с
ним на "ты": молодых ученых пленили географические познания Уитби в смысле
расположения в городе кабаре, ночных клубов и ресторанов, куда Хэрвуд и
Лан ни за что бы не рискнули пойти одни. Но все это шалость, пока бродит
молодое вино...
М-р Панни наблюдал за Уитби издали и посмеивался: ищи, ищи... Затея
Джефри с поисками красных в лаборатории ему претила, Уитби не нравился: он
был липким, как угорь, о него можно испачкаться... Но пока что этой
иронией и коротким "ищи" исчерпывалось отношение м-ра Панни к "студенту".
Стопроцентный интеллигент, он не терпел прямолинейности даже тогда, когда
задевали его престиж. Сейчас престиж определенно задет, но м-р Панни не
сказал еще своего слова в этом вопросе. Обязательно скажет в будущем...
Другое дело - генерал Харст. Он догадывался, что появление практиканта
в лаборатории не случайно. О том, что м-р Панни ездил в дирекцию
института, он знал. И хотя разговор, происходивший там, ему не был
известен, вторжение Уитби в лабораторию генерал связывал с этой поездкой.
Никто, конечно, - ни профессор, ни генерал, ни тем более сотрудники - не
знал, что каждый день после работы Уитби набирал известный ему номер
телефона и говорил в трубку два слова: "Ничего, сэр..." Странности в
лаборатории не прекращались, и независимо от кого бы то ни было генерал
считал своим долгом выяснить причины явления, которое тоже считал
диверсией. Он будет следить. За сотрудниками и за Уитби тоже. От его взора
ничего не укроется! Они еще поймут там, наверху, кто такой генерал Харст.
Поймут и оценят.
Однако честь раскрытия тайны выпала на долю Патрика Олсборна.
Старик не мог оправиться от удара, который постиг его в контрольном
опыте с нуклеотидами. Он повторял опыт еще и еще. Иногда все завершалось
блестяще, иногда что-то нарушало магнитное поле, нуклеиновые кислоты
перемешивались, расслаивались, опыт срывался. Не было уверенности, что
контрольный эксперимент удастся.
Олсборн работал. Он был старым конем, который не привык останавливаться
на полдороге. "Заново?" - отметили в протоколе. Он впряжется в телегу и
все начнет заново.
В это утро ему сопутствовала удача. Поле было устойчивым, нуклеиновые
кислоты складывались в нужных пропорциях. Затаив дыхание, ученый следил в
окуляр, как светлыми узелками в магнитном поле синтезируется белок. Еще
минута, полминуты, и опыт завершится - в который раз! - положительным
результатом. Если бы это был контрольный опыт!
И вдруг точно ветром подуло под окуляр. Силовые линии, вдоль которых,
как бусы, формировались белковые шарики, изогнулись, стройная картина
нарушилась: сейчас все завяжется в жгут, в уродливый ком, опыт пойдет
насмарку. Не в силах вынести катастрофы, Олсборн поднимает от окуляра
глаза. Рядом проходит Сузи. "Девочка, тут же решается моя судьба! - с
тоской думает Олсборн, глядя на миловидное лицо Сузи. - Ничего ты не
знаешь, ничто тебя не волнует..." Он опять смотрит в окуляр, и - чудо! -
картина почти не тронута. Будто ветер прошел по магнитным линиям, но ветер
настолько слабый, что не нарушил их, а только качнул, как воздушные
провода. Слияние белка продолжалось... Но вот опять дрогнули провода.
Олсборн поднял глаза, Сузи опять проходила мимо. Странная,
неправдоподобная догадка мелькнула в мозгу ученого.
- Сузи... - позвал он, прежде даже чем успел подумать, насколько
правдоподобной может быть такая догадка.
Девушка обернулась.
- Сузи! - оробев, позвал ее Олсборн и тут же приник к окуляру.
Сузи сделала шаг к нему. Силовые линии тотчас качнулись, нуклеиновые
остатки поползли во все стороны.
- Сузи! - Олсборн глядел на нее, как на утопленницу.
- Что с вами? - девушка испугалась. - Вам плохо? - потянулась за
графином с водой.
- Назад! - завопил Олсборн, делая жест, как Архимед, когда кричал
римскому воину: "Не трогай моих кругов!"
Девушка замерла.
- Нет, нет, Сузи... - Олсборн стал приходить в себя. - Не обращайте
внимания. Мне действительна плохо...
- Может быть, вам помочь?
- Нет, Сузи, не обращайте внимания. Все пройдет. Все пройдет...
Сузи отошла прочь. Олсборн, даже не взглянув в окуляр, еле волоча ноги,
побрел в кабинет м-ра Панни.
Когда он открыл дверь, на нем лица не было. Два или три шага до кресла
он сделал как пьяный.
- Что случилось? - М-р Панни поднялся ему навстречу. Он уважал коллегу
за трудолюбие и порядочность, желал ему от души успеха.
- Это Сузи, шеф... - Олсборн тяжело упал в кресло. - Только - чш-ш...
Ни звука! Я ее поймал. Я ее поймал, шеф!..
- Что - Сузи? - ничего не поняв, спросил м-р Панни.
- Диверсия, шеф. Это она! Я убедился собственными глазами. Я работал,
шеф, повторял опыт, и вдруг Сузи рядом. Все пошло вкривь и вкось. Сузи
отдалилась - все стало на место: магнитное поле, белок... Тогда я позвал:
"Сузи!.." - чего мне это стоило, шеф! И все началось сначала, как
магнитная буря. Это она буря, шеф! У нее, наверное, аппарат!..
- Какой аппарат?
- Чтобы вредить всем. Мой опыт!.. - застонал Олсборн. - Это она
испортила мой опыт! Ее надо арестовать, мистер Панни. Немедленно.
Олсборн казался помешанным.
- Не забывайте, что это я поймал ее, - бормотал он. - Я поймал ее!
Первым побуждением м-ра Панни было - позвать Сузи для объяснения. Он
протянул руку к звонку:
- Сейчас все узнаем.
- Никак нет, сэр. Только не это!
Олсборн вздрогнул и обернулся: возле двери сидел Томас Уитби - старик
не видел его, когда разговаривал с м-ром Панни. Теперь студент подошел к
столу.
- Только не это! - Уитби почти приказывал м-ру Панни. - Разрешите мне
взяться за дело. Все здесь очень непросто. Если Сузи Мак-Холланд вредит в
лаборатории, она работает не одна. За ее спиной кто-то. Этой задачей
займусь я сам!
М-р Панни не дотянулся рукой до звонка. Олсборн что-то глотал и не мог
проглотить. В голове старика не укладывалось, что происходит в мире:
букашка Сузи перевернула лабораторию, юнец приказывает шефу, профессору.
Все идет колесом. Старик не без основания опасался, что колесо закружит
его до потери сознания.
Командование лабораторией принял на себя с этой минуты Томас Уитби. А в
комнате Тысяча ноль шестнадцатой в зеленую папку было внесено имя Сюзанны
Мак-Холланд.
Для Томаса Уитби неразрешимых вопросов не было. Сузи Мак-Холланд?
Девушка восемнадцати лет?.. Прямой путь к тайнам лежит через ее сердце.
Со стороны не удивились, когда заметили, что Томми стал отдавать
предпочтение лаборантке: "Мисс Сузи, вот вам цветы", "Мисс Сузи, не сидите
возле окна - сквозняк..." Тысяча мелочей предлагалась мисс Сузи в знак
внимания. И только в комнате под известным номером знали, что Томми терпит
фиаско. "Ничего..." - по-прежнему звонил он в итоге каждого дня.
Джефри тоже не сидел сложа руки. Фамилия Холландов была проверена до
седьмого колена, до предков, покинувших Ирландию в погоне за счастьем в
благословеннейшем Новом Свете. Все Холланды оказались католиками,
беспорочными американцами. И жених Сузи, Грегори Миллс, тоже католик.
- Черт бы его побрал! - бранил жениха Томми. Неуспех у Сузи он относил
исключительно на счет Миллса.
Неуспех был, что называется, полный. Сузи не брала цветов. Не обращала
внимания на сквозняки. Не только из скромности, присущей благовоспитанной
девушке - Сузи была воплощенная скромность, - но и потому, что
самонадеянный Томми вообще ошибся в стратегии. Ринувшись штурмовать сердце
Сузи, он не ожидал, что оно занято неприятелем - доцентом-филологом из
Фэрфакс-колледжа. Вскоре это было подтверждено самим Грегори,
недвусмысленно давшим понять "студенту", чтобы он занимался учебниками и
не вылезал из лаборатории... Томми вынужден был признать неудачу и занялся
пуговицами, брошками Сузи, ее сумкой - работа есть работа, - нет ли в них
излучателя.
Излучателя не было. Диверсия в лаборатории продолжалась. Исходила она
от Сузи - в этом не было никакого сомнения. Может быть, Сузи подставное
лицо? Не замешан ли в этом деле ее жених Миллс? Пришлось заняться Миллсом.
Томми особенно усердствовал, раскапывая дело соперника, но, увы, дело
Миллса оказалось таким же тощим, как и у Холландов: членом профсоюза не
состоит, дансинги не посещает, католик...
- Это все? - спрашивал Джефри.
- Все.
- Да-а... - с неодобрением тянул Джефри, ставя зеленую папку на место.
Пат Олсборн при виде Сузи страдал от страха. Страшна была ее гладкая
блестящая кожа, страшен ее румянец, голос, улыбка - вся Сузи от прически
до каблуков. "Ах ты, господи..." - повторял Пат, не находя других слов. В
то же время детское безграничное удивление не покидало старика ни на
минуту. Так уж, наверное, мы устроены: все странное, необычное привлекает
нас как магнит. "Господи, - повторял Олсборн, - наваждение! Поговорить с
кем-нибудь, что ли?.." Олсборн долго думает, с кем бы поговорить, чтобы
все выложить до конца и чтобы его поняли. Очень старику хочется быть
понятым до конца, облегчить душу. Есть у него старый друг доктор Коллинз.
Но как с ним поговорить об этом? Прощелыга Уитби предупредил Олсборна и
м-ра Панни, чтобы они ни словом никому не обмолвились.
Бесконечно терзаться противоречивыми чувствами и тайной, вторгшейся в
лабораторию. Пат Олсборн не мог. Вот почему однажды вечером он оказался в
кабинете друга своей университетской юности доктора Коллинза.
Громадный, седой, с могучим голосом, доктор был похож на римского
легионера. Но для Олсборна он по-прежнему оставался капитаном бейсбольной
команды, вожаком, перед которым такие, как Пат, млели от восхищения. Он и
сейчас силен, независим, лабораторию м-ра Панни называет "Блошиным раем",
а сотрудников "кошкодавами" и "учеными индюками". "Для кого вы стараетесь?
- спрашивает он. - Для жизни или для смерти? Синтезируете белок, улучшаете
хромосомы - кажется, для жизни. А руководит вами военное министерство.
Хо-хо-хо!" Занимается доктор частной врачебной практикой.
И все же Олсборн тянулся к этому человеку: не так уж много осталось
университетских друзей.
- А-а!.. - встретил его Коллинз. - Не ждал! - Протянул через стол
громадную руку. - Какими ветрами?
Олсборн огляделся по сторонам - нет ли кого в кабинете.
- Хо-хо! - заметил доктор. - Пуганая ворона!..
Слушал он Патрика, поглядывая на него из-под насупленных бровей, иногда
сопровождал рассказ ироническими восклицаниями: "Чудненько! Славненько!.."
Или отделывался кратким: "Хо-хо!" Когда Пат рассказывал о студенте, как
тот взял лабораторию в руки, Коллинз вспылил.
- Негодяи! - загремел он. - Все они негодяи! Джефри - самый первый из
негодяев!.. А Сузи - хо-хо-хо! - восхитительно! Расскажи подробней о
девочке.
- Что именно? - спросил Пат.
- Внешность, костюм...
Патрику казалось, что это не главное, он ожидал вопросов по существу.
- Костюм, понимаешь, в чем ходит? Какие у нее платья, блузки? - торопил
Коллинз.
Патрик стал вспоминать:
- Платья светлых тонов...
- Материал? - нетерпеливо гремел Коллинз. - Материал?
Из какого материала платья у Сузи, Олсборн не знал, за что тут же
получил от доктора ряд обиднейших кличек в духе студенческого лексикона:
"шляпа", "растяпа" из этих прозвищ были самыми нежными.
- Чистенькая, говоришь? - спрашивал Коллинз, дав Патрику отдышаться. -
Свеженькая, как помидор?
Это было уже совсем легкомысленно для такого старика, как Коллинз, и
Пат начал жалеть, что рассказал все другу юности.
- Хо-хо-хо! - хохотал Коллинз. - Идея! Пришли ко мне эту Сузи. И вздуем
же мы Джефри вместе с его командой!
Потом они говорили о жизни, о молодости, о болезнях, об утрате друзей -
обо всем, о чем говорят между собой старые люди. И лишь в конце разговора
вернулись к Сузи.
- Значит - чистюля?.. - переспросил Коллинз.
Между тем события в лаборатории набирали скорость и вес, как снежный
ком, пущенный под гору. Через неделю после разоблачения Сузи в кабинет
м-ра Панни, прямой и решительный, вошел генерал Харст:
- Объясните, шеф, что за игра ведется вокруг Сузи Мак-Холланд? Шепотки
кругом, разговоры. И еще этот Уитби? Дурак поймет, что он замаскированный
сыщик. К тому же с нечистыми пальцами. Я своими глазами видел, как он
запускал их в сумочку Сузи. В чем подозревается мисс Мак-Холланд?
М-ру Панни ничего не оставалось, как рассказать генералу все, от
поездки в дирекцию до открытия Патрика Олсборна.
- Уволить! - реагировал генерал. - Такую дрянь нельзя держать ни
минуты!
Мысль о том, чтобы уволить Сузи Мак-Холланд, давно зрела в голове м-ра
Панни. Но вряд ли он решился бы на ее осуществление, если бы она не
совпадала с решением Джефри Перкинса.
В Тысяча ноль шестнадцатой комнате рассуждали без обиняков:
- Уволить и посмотреть, что она будет делать.
- Найти работу не так-то легко.
- Без протекции...
- Если Сузи связана с тайной организацией, друзья постараются ей
помочь. Тут и расставить...
- Капканы!
М-р Панни долго раздумывал, как уволить Сузи. Будут просьбы и слезы.
Все это трудно вынести. Один он не справится, надо с кем-то вдвоем. Нет,
нет, не с Уитби! И конечно, не с генералом: этот все выложит с прямотой
солдафона. Выбор шефа остановился на Олсборне: старик - заинтересованное
лицо, воспитан, человек умный.
Так и случилось, что при увольнении Сузи правой рукой м-ра Панни
оказался Пат Олсборн.
- Мы должны вас уволить, Сузи, - начал шеф, как только девушка
появилась в дверях кабинета.
- За что, сэр?
- Не спрашивайте, но мы должны вас уволить.
- Я так старалась...
- Мы дадим вам отличные рекомендации...
М-р Панни тут же испугался опрометчивого обещания: что скажут в
дирекции?
- Может быть, вы считаете меня больной, сэр? Я вижу, как меня
сторонятся в лаборатории...
Глаза у Сузи были на мокром месте: неожиданно свалившееся несчастье
убило ее. Ученые чувствовали к ней жалость. Откуда у нее способность
вредить? Не верилось. Пожилым людям было совестно перед девчонкой.
- Наверное, вы больны, Сузи, - мягко сказал Олсборн. - Полечитесь и,
может быть, вернетесь обратно. Я вам дам адрес хорошего доктора:
Массачузетс-стрит, 18, квартира 2, спросите м-ра Коллинза.
- Ах!.. - сказала Сузи и залилась слезами.
М-р Панни заерзал на месте, Олсборн почувствовал, как у него щекочет в
носу.
- Не плачьте, Сузи, - сказали они в один голос. - Мы не хотим быть
жестокими, но иначе не можем.
- Что ж мне теперь - идти? - с погасшей надеждой спросила Сузи.
- Расчет получите через два дня.
Сузи всхлипнула и закрыла за собой дверь.
В этот же вечер она пришла к доктору Коллинзу.
- Тэ-эк-с!.. - сказал тот, откинувшись в кресле и глядя на девушку,
помертвевшую при виде гиганта. - Мне семьдесят восемь лет, - продолжал он.
- Я вам прадедушка. Поэтому прошу отвечать на вопросы и не усматривать за
ними никакой задней мысли.
После этого вступления доктор придвинул кресло к столу, отчего
показался Сузи еще громадное, и поставил первый вопрос:
- Вы часто моетесь в ванне?
- Да, сэр.
- Вы любите шелковое белье?
- Да, сэр.
- И носите его постоянно?
- Да...
- И сейчас вы в обычной своей одежде?
- Да... - еле отозвалась Сузи.
- Тэ-эк-с... - произнес опять доктор Коллинз, в высшей степени зловеще,
как показалось Сузи.
- Тогда поставим опыт, - встал он из-за стола.
В дальнем шкафу он порылся за картонками, склянками и вынул старый,
наверно, еще девятнадцатого столетия электроскоп. Вытер его от пыли
марлей, лежавшей там же, в шкафу, и поставил на стол.
- А теперь, - сказал Сузи, - прошу вас встать и пройтись по комнате.
Сузи встала и нерешительно сделала несколько шагов.
- Быстрей! - сказал доктор Коллинз.
Сузи засеменила быстрее.
- Еще быстрей!..
Так он прогонял ее из угла в угол комнаты раз шесть или семь.
- Теперь подойдите сюда, - указал на электроскоп, - протяните руку.
Сузи протянула руку. Листочки электроскопа раздвинулись.
- Уберите! - скомандовал доктор Коллинз.
Сузи убрала руку. Листочки опали.
- Ну-ка еще раз по комнате - марш!
Опять Сузи бегала взад и вперед, подходила к электроскопу. Прибор
неизменно показывал электризацию. Всякий раз доктор зловеще произносил:
"Тэ-эк-с..."
- Неужели это... я? - спросила Сузи, начиная коечто понимать. -
Вырабатываю электричество?
- Если показывает электроскоп, - ответил доктор Коллинз, - что же могут
выделывать точнейшие приборы в лаборатории?..
Сузи со страхом смотрела на свои руки. Она вспомнила сумятицу в
лаборатории, неудавшийся опыт старика Олсборна и как он кричал на нее
"Назад!.."
- Значит... все это я? - пролепетала она, чувствуя, как пол, стены и
доктор поплыли куда-то в сторону.
Потом она сидела на краешке стула и плакала. Доктор, огромной глыбой
поместившись за стол, что-то писал, шевеля сердито бровями.
- Что же мне теперь делать? - в отчаянии спросила Сузи.
- Бросить шелковое белье, носить полотняное.
- Меня увольняют из лаборатории...
- Я позабочусь, не беспокойтесь, - сказал доктор, не поднимая глаз от
листка, и пробормотал еще что-то. "Ученые индюки..." - показалось Сузи.
Конечно, она ослышалась, не может же доктор называть индюками м-ра Панни и
Олсборна!
Доктор писал долго, а Сузи сидела и размышляла о превратностях жизни:
ей только восемнадцать лет, а сколько несчастий выпало на ее долю и
сколько хлопот она принесла другим. Что же будет, когда ей, как доктору,
исполнится семьдесят восемь?..
- Мыться можете по-прежнему, - сказал наконец доктор, закончив письмо.
- Хоть дюжину раз в день. Но в шелковом белье в лабораторию не являйтесь.
Это письмо, - протянул он листок, - передадите мистеру Панни... С моим
глубоким почтением, - с нескрываемой иронией добавил он. - А с работы вас
не уволят.
- Доктор! - Сузи встала, готовая броситься к его большим добрым рукам.
- Э, бросьте! - сказал он. - Не надо благодарить.
- Я буду вас помнить всю жизнь!
- Это другое дело! - согласился он добродушно. - Люди для того и живут
на свете, чтобы оставлять по себе добрую память.
Он проводил Сузи до порога и сам закрыл за ней дверь.
Вернувшись к столу, доктор опять уселся в свое огромное кресло. Снял
трубку, повертел диск телефона.
- Мистер Перкинс? - спросил он, как только в трубке послышалось
далекое: "Слушаю". - Я к вам по делу Сузи Мак-Холланд.
На другом конце провода слушали, и Коллинз заговорил не торопясь, точно
с кафедры, когда нужно, чтобы его поняли самые тупые ученики:
- Мисс Мак-Холланд только что была у меня. Это ее удача - что она
попала ко мне... Ну-с, так вот. Эта девочка очень чистоплотная. Понимаете,
чис-то-плот-ная! - повторил он по слогам, подчеркивая необычайную важность
этого обстоятельства. - Второе, - продолжал он. - Сузи имеет пристрастие к
шелковому белью... Не прерывайте меня! Чистая гладкая кожа и шелк
взаимодействуют так же, как замша и стекло в школьном опыте, - создают
электризацию... Отсюда все ненормальности в лаборатории мистера Панни:
нарушения магнитных полей, неверные показания приборов и прочее... Это
говорю я, доктор медицинских наук, лауреат Государственной премии Эдвард
Коллинз. Говорю с полным авторитетом, - добавил он. - Если вы ищете в
лаборатории крамолу - кажется, так я должен понимать засылку туда вашего
эмиссара Уитби, - то давайте бросим это бесполезное дело. Уитби отзовите,
Сузи Мак-Холланд оставьте на прежней работе. Нарушения в работе
прекратятся... Что? Дано указание уволить Сузи Мак-Холланд? Плюньте на
указание! И не возражайте. Иначе эту историю я передам репортерам, и
завтра вся Америка будет указывать на вас пальцами - на вас, мастер
Перкинс! - и хохотать до упаду. А насколько я понимаю, вам выгоднее
держаться в тени: за это вам платят деньги... Договорились?
Джефри не возражал.
На другом конце провода звякнуло - доктор Коллинз положил трубку. Но
Джефри все еще прижимал трубку к уху. Ему представился осел Уитби, каждый
день доносивший из лаборатории: "Ничего, сэр..."
- Болван! - Джефри опустил на рычаг трубку. Поднялся из-за стола.
Несколько минут переминался с каблуков на носки и обратно, потом двинулся
к сейфу. Набрал шифр, распахнул дверцу. Вынул папку а зеленой обложке и,
не развернув, со злостью швырнул в корзину.
- Болван!.. - повторил он.
Похоже, что теперь это относилось не только к Уитби, но и к нему
самому.