Алексей Гравицкий
 
                      Не плюй в колодец 
 
   Кубере, который выдрал меня из лап трагических концовок и заставил
написать что-то жизнеутверждающее с хеппи эндом :)
 
 
   Тыгдым-тыгдым, тыгдым-тыгдым, тыгдым-тыгдым. Пс-ш-ш-ш-ш. Поезд
вздрогнул и замер. Ну вот и приехали. Я собрал в охапку чемодан и сумки,
поблагодарил проводницу и выскочил на перрон. Солнце, зелень, легкий
теплый ветерок. А воздух! Какой здесь воздух, особливо после города! Я с
удовольствием втянул деревенских ароматов полной грудью, выдохнул:
   - Пс-ш-ш-ш, - это уже не я, это поезд.
   Вагон тронулся, набрал скорость и, улыбнувшись мне на прощание милым
личиком проводницы, умчался вдаль. Я закинул сумку за плечо, поднял
чемодан и, обойдя кругом станцию потопал через поле. Идти мне километров
пять с гаком, так что пока могу подробно рассказать кто я, где я, и почему
я здесь оказался.
   А все очень просто. Вон там за полем лесок, а за леском деревенька,
"Бухловкой"1 называется. В Бухловке живет мой брат, старший брат, он там
родился. А через два года родители оставили брата на попечение бабушки и
подались в город, я родился еще через три года причем в Москве (так что я
коренной москвич). Так мы и росли: я в столице, а брат в Бухловке, и хотя
нас разделяли какие-то значительные по меркам ребенка километры виделись
мы довольно часто. Потом, когда мы выросли, я стал наведываться к брату
каждое лето, а последние годы и летом у него не бывал. Так сложилось,
закрутился, завертелся... Жизнь, одним словом. Сейчас я с радостью шагал
через поле, представлял, как увижу его, как он мне обрадуется. И
обязательно удивится, я ведь не предупредил, что приеду. Так что сюрпризец
братишку ожидает.
   Я прибавил ходу и почти вприпрыжку поскакал по тропинке через лесок.
Странно, сколько лет прошло, а ведь помню эту тропинку во всех
подробностях. Вон там в шесть лет с велосипеда грохнулся, коленку расшиб.
Больно было. А вон за той елкой муравейник, я как-то на него пописал, а
мураши меня покусали. И правильно, так и надо дураку сопливому, хамить не
надо было. А вон тут... Тут кончается лесок и открывается прелестнейший
вид. Вот моя деревня, вон мой дом родной. Во-он тот, шестой от угла,
зелененький с белыми ставенками и наличничками, крыша железом крытая. Я
ощутил какую-то совершенно детскую радость и, стараясь не потерять этого
чувства помчался к домам.
   Вот уже и покосившийся заборчик. Тихо скрипнула калитка, я вошел во
двор и увидел брата. Он сидел на крылечке привалившись к перилам и спиной
ко мне. Я тихо подошел к брату, явился пред его светлы очи, да только
напрасно - брат спал. Я потряс его за плечо, тихонько позвал по имени. Он
вздрогнул, разлепил глаза, тупо смотрел на меня, отмахнулся, как от
наваждения, и снова закрыл глаза.
   - Мишка, мать твою! - терпение лопнуло.
   - Я голодный приехал, неужели ты дашь помереть с голоду родному брату?
   Моя реплика подействовала лучше, чем ведро ледяной воды из колодца,
которой я признаться уже собирался его окатить. Мишка подскочил, какую-то
долю секунды еще пялился на меня, отгоняя сон, и наконец напрыгнул на
меня, обхватил стальными ручищами, забарабанил лопатами ладоней по спине:
   - Колюня! Колька, черт! Ты как здесь?
   - В гости к тебе приехал, - ответил я, когда мы разомкнули крепкие
братские объятия. - А ты спишь, и куда это Галка смотрит?
   - Да никуда она не смотрит, - небрежно махнул рукой Мишка. - Она с
детьми на юга укатила. А я один уже неделю сижу и еще недели три сидеть
буду.
   - Ты что это, серьезно?
   - А то! Теперь-то мы с тобой гульнем по полной программе. Ты надолго?
   - Дык... Недели на три, - улыбнулся я, и мы расхохотались.
   - Ну, за встречу! - Мишка поднял грубый и довольно вместительный
стопарик, влил в себя желтоватый самогон, крякнул и замер прислушиваясь к
ощущениям.
   - Ты этот тост уже четвертый раз поднимаешь, - напомнил я, выждав,
когда самогон прокатится по его пищеводу и осядет в желудке.
   - Не правда, - возмутился брат. - еще за баб пили.
   - Угу, и за мир во всем мире. Только тоста мы с тобой всего три
насчитали, а бутылка почти пустая.
   - У меня еще есть, - умиротворенно сообщил брат и расплылся в такой
улыбке, что смотреть на него без умиления было невозможно.
   - Да я не об этом. Не интеллигентно пьем, третий нужен. Может кого
свистнуть?
   - Так эта... Ваську. Ну да, его баба с моей на курорт уехала, а мужик
чахнет в одиночестве. Пошли?
   - Пошли.
   Сказано - сделано. Через десять минут мы усаживались за стол втроем.
Васька с трудом унял голодный блеск в глазах, разлил остатки самогона,
поднял стопарь.
   - Давай, Василий, - подбодрил я. - Выдай нам свежий тост.
   - Ну-у-у, - Вася поерзал на стуле, собрался с духом и выдал что-то
новенькое: - За встречу!
   Мишка, который, не дожидаясь окончания речи, запрокинул голову и
методично вливал в себя мутно-желтое зелье, поперхнулся. Я так и не смог
сдержать улыбки.
   - Я что-то не так сказал? - покосился на нас Вася.
   Солнце слепило даже сквозь сомкнутые веки, я открыл глаза, щурясь
поднялся. Внизу на кухоньке Мишка стряпал что-то на завтрак.
   - Привет, - бросил я от двери.
   - Здорово, братишка, - заулыбался Мишка.
   Он оторвался от плитки и шкварчащих сковородок, потянулся к шкафчику и
зазвенел стопками. - Давай по чуть-чуть. С утра не выпил - день пропал.
   - Погоди, - вспомнил я. - А Васька где?
   - Васька? Да спит небось. Как он тебе?
   - Хороший мужик. Так пойдем его разбудим, а уж потом вместе...
   - Прав, как всегда, - хлопнул меня по плечу Мишка. - Пойдем.
   Мы обыскали весь дом, но Васьки так и не нашли. На всякий случай мы
прошлись по дому еще два раза, посмотрели на огороде, в сортире - никого.
Пошли к Ваське домой, но на наши вопли откликнулась только соседская
собака. Васька пропал!
   Василий проснулся посреди ночи. Лежал он на лавке возле стола в
соседском доме. Уж что-что, а лавку-то эту он хорошо знал. Василий
потянулся, приподнял голову и оглядел стол в поисках чего-то, что могло
залить пожар во рту. Как назло на столе из жидкостей обнаружились лишь
остатки самогона. Он тяжело вздохнул, поднялся с лавки и пошел на двор. Не
выветрившийся самогон притупил способности его мозгов. Василий стоял на
крылечке и долго соображал, выстраивал план действий. Сначала он пошел в
сортир, но так и не дошел - полил близлежащие грядки, потом он вспомнил
про высохший рот и пошел к колодцу. Колодец находился в дальнем углу
двора. Василий взял ведро и стал потихоньку опускать в колодец, до тех пор
пока не услышал тихий всплеск. Веревка натянулась, и он потянул ведро на
себя. Пальцы слушались плохо, поэтому не мудрено, что веревка сорвалась и
под тяжестью полного ведра полетела обратно в колодец. И что самое
обидное, произошло это тогда, когда ведро было уже у самого края.
   Василий помянул чью-то маму и потянул необыкновенно легкую веревку
наверх. На его беду веревка вскоре кончилась, причем не ведром, как того
следовало ожидать, а лохматым обрывком. Василий зашептал себе под нос
историю чьей-то семьи, делая упор на родственников по женской линии, и зло
сплюнул в колодец.
   Когда запас матерей и бабок в его голове иссяк, пьяный Василий
перевалился через край колодца и позвал с тоской и безнадегой в голосе:
   - Ведерка-а-а-а!
   - А-а-а-а-а... - отозвался колодец.
   - Иди ко мне! - обрадовался Василий.
   - Не-е... - донеслось из колодца.
   - Тогда я сейчас сам спущусь к тебе! - пригрозил Василий.
   - Бе-бе-бе... - откликнулся колодец.
   - Ах ты дразниться! Ну я тебе...
   Верно правду говорят, что у пьяных свой ангел хранитель. Иначе, как
объяснить то, что Василий свалился в колодец и остался жив, здоров и
невредим?
   - Куда он делся? - недоумевал Мишка. - Так хорошо сидели и вдруг на
тебе - как сквозь землю.
   - Да ладно, - я попытался успокоить брата. - Ничего с ним не сделается,
чай инопланетян, маньяков и нежити здесь нет. А раз так, то небось по
бабам побег.
   - Вот именно! - брат взбеленился еще больше. - И что самое главное, без
меня гад побег по бабам-то!
   Голос брата приглушил чей-то далекий крик. Или мне показалось? Я резко
остановился, прислушался. Тишина.
   - Ты чего? - удивился Мишка.
   - Ничего. Ты ничего не слышал?
   - Нет. А что?
   - Ничего.
   - Мужики-и-и! - донеслось снова, причем более отчетливо.
   - О, слышал, - обрадовался Мишка. - Это ж Васютка!
   Голос позвал снова, мы побежали на звук и уткнулись в колодец.
   - Мужики! Выньт-те мен-ня отсю-сюда, - застучал зубами Васька, когда мы
заглянули в колодец и увидали его макушку, колыхающуюся над водой.
   - Васек! Ты как туда забрался, а? А мы думали ты по бабам побег, -
весело загудел Мишка.
   - Какие бабы! Я попить пошел, а ведро утопло, а я с пьяну за ним и
ухнулся. Вмиг протрезвел! - затараторил Василий. - Вы меня выньте отсюда,
будьте так добры. Пожалуйста!
   - Да погоди ты, - ответил я в колодец. - Сейчас веревку найдем и
вытянем. Миш, у тебя веревка есть?
   - Есть, только она вместе с ведром и этим придурком в колодце. А еще
есть другая, на ней Галька белье сушит, только она тонкая.
   - Тащи!
   Но веревка действительно оказалась тонкой и осталась ненужным обрывком
в руках промокшего Васьки.
   - Говорил же, что этого кабана такой шнурок не выдержит, -
прокомментировал ситуацию Мишка. - Что теперь?
   - Да ничего, пойдем к соседям, попросим помочь.
   - Ты что, сдурел? - испугался брат. - Они ж все жене растрепят. Знаешь
что она со мной сделает? Да и с тобой тоже.
   - Со мной не сделает, к тому времени, как она вернется, меня здесь уже
не будет.
   - Значит ты хочешь, чтобы я за двоих получил? Спасибо. Так не пойдет,
придумывай что хочешь, но справиться должны своими силами.
   - Мужики! Вы чо, заснули?
   - Думаем мы, Васька, думаем.
   - Пока вы думаете, - заныл Василий. - Я здесь от холода околею. Я ведь
здесь с ночи сижу.
   - Миш, дай ты ему бутылку туда, пусть погреется. И пошли веревку другую
искать.
   Василий сидел в колодце и трясся от холода. Хорошо еще самогонки дали,
может полегчает. Василий приложился к горлышку, отпил. Интересно, скоро
они там? Поскорее бы.
   Он еще раз глотнул из бутылки, завинтил пробку и посмотрел на верх.
   Солнце уже далеко отползло от края колодца и смотрело на него теперь
сверху вниз, как издевалось. Василий вздрогнул и полез за бутылкой.
   Сделав пару крупных глотков он собрался завинтить заветный сосуд, но не
успел. Вода перед ним вспенилась и он увидел приятное девичье личико с
зелеными волосами. Вслед за личиком показалась шея, плечи, крупная грудь с
зелеными бусинами сосков. Зеленоволоска вылезла из воды по пояс и
подмигнула Ваське.
   - Ты кто?
   - Дай глотнуть из бутыли - скажу, - ухмыльнулась девица.
   Василий протянул бутылку и девка на долго присосалась к горлышку, глаза
ее заблестели, улыбка стала шире.
   - Русалка я, - протягивая бутылку обратно сообщила она. - Живу здесь
рядом. Услышала возню вашу, дай думаю загляну, может чего надо. Тебе
ничего не надо? - голос ее стал масляным, тон явно не двусмысленным, да и
глядела она на мужика призывно.
   - Ничего мне от тебя не требо, - пробормотал Василий с затаенной тоской
оглядывая пышный бюст с зелеными сосками. - Ты мертвая, холодная и
противная.
   - Сам ты противный, да я краше всех девок, что в вашей деревне живут. И
не мертвая я, живая, можешь проверить. А кто из нас холоднее еще вопрос,
не я же который час в ледяной воде сижу.
   - Живая говоришь? А чо у тебя патлы зеленые?
   - А чего у тебя борода рыжая? - отозвалась русалка.
   - Ну не знаю...
   - Холодная? А ну-ка дай бутылку, - русалка залудила такую дозу, что у
Васьки глаза на лоб полезли. - Сейчас узнаем, кто из нас погорячее, -
пробормотала русалка и ушла под воду. Через секунду Василий почувствовал
чье-то присутствие в своих штанах.
   - Нету веревки! Черт, и как его теперь вытаскивать?
   Мишка злился: час, который мы провели перерывая весь дом в поисках
веревки, ничего хорошего нам не дал.
   - Не волнуйся, - попытался урезонить я брата.
   - Да я и не волнуюсь. Пошли хлопнем, может мысли лучше потекут.
   Я не стал спорить, в конце концов Васька там пьет в колодце, так почему
нам здесь нельзя. Мы уселись на кухоньке, хлопнули по стопарю, потом еще,
потом Мишка закурил, а я задумался.
   - Слушай, а если еще посмотреть.
   - Где? - зло сверкнул в меня глазами брат. - Весь дом кверху сракой
перевернули.
   - А здесь? На кухне? Ведь не смотрели.
   - А где тут смотреть?
   - Да вон хоть в том ящике. Чего в нем?
   - А я почем знаю? Тут не я, а Галка хозяйничает.
   Я вытянул из под стола ящик, поковырялся и открыл его. В ящике лежала
потрясающая статуэтка. Старичок в метр высотой смотрел пристально с
хитрецой. Я поставил старичка на стол, оглядел с ног до головы тонкую
работу неизвестного мастера:
   миниатюрную фигурку, смешливое старческое лицо, длинную жидкую
бороденку. Я постучал статуэтку по лбу - вроде деревянный.
   - Это из чего? - спросил я Мишку. - Из дерева?
   - Сам ты из дерева! - старичок пошевелился, разминая конечности, и сел
на край стола свесив ноги. - А я из плоти и крови, вот.
   Мы с Мишкой застыли не сводя глаз со "статуэтки", а дед потупил глазки:
   - Ну чего смотрите? Домовых не видали? - зло спросил он.
   - Ты... Вы домовой? - пробормотал мой брат. - Мой собственный домовой?
А почему я про тебя не знал ничего?
   - А ты интересовался? - ухмыльнулся старикан. - И потом, пока во мне
нужды нет, я не показываюсь принципиально.
   - А сейчас что, нужда появилась? - заинтересовался я.
   - А то, я слыхал беда у вас, друг в колодезь провалился, а вытащить не
могете. Так?
   - Так. - нахмурился Мишка.
   - Ну, а раз так, то айда за мной. Знаю я где веревка лежит добрая, -
старичок спрыгнул со стола и поковылял к двери.
   Когда мы втроем подошли к колодцу, от туда доносилось пьяное пение:
   Хорошо в деревне летом, Пристает говно к штиблетам.
   Выйдешь в поле, сядешь с... гм, хм...
   Далеко тебя видать.
   Васька похихикал, смолк, а потом опять запел, но теперь уже тонким
пронзительным голосом:
   Полюбила парня я, Оказался без ...
   На ... мне без ...
   Когда с ... до ...
   - Василь, кончай свои песнопения, - оборвал я пьяного пошляка, кидая в
колодец конец веревки. - Держи канат, тягать тебя будем.
   - Дер-ик-ржу, - сообщил Васька своим обычным хриплым голосом.
   - Тянем, - сообщил я и потянул на себя веревку. Мишка и мелкий дедок
принялись мне помогать.
   - Ты как там? - спросил Мишка, когда мы вытянули полтора метра веревки.
   - Хорошо-о-о-о! - донеслось из колодца, потом раздался всплеск и
сердитое ворчание, из которого я расслышал только "твою мать".
   - А ну-ка тяните, - приказал я. Старик и Мишка быстро выдернули из
колодца оборванную веревку.
   - "Добрая веревка", - передразнил Мишка старика. - "знаю, где лежит",
тьфу! Да она ж гнилая.
   - И на старухе бывает прореха, - поведал домовой. - Ты бы, Мишань, не
серчал, а накатил бы граммов эдак сто.
   Может и еще про каку веревку вспомню.
   - Ну да, - огрызнулся брат. - Накати ему! Нешто я добро на такого пня
замшелого переводить буду? Фигушки, не дождетеся от меня.
   Старик запыхтел и обиженно отвернулся, Мишка открыл рот, собираясь
послать его куда подальше, а я так и не решил чью сторону принять.
Назревала ссора, но тут случилось непредвиденное. На сей раз с открытыми
ртами оказались не только мы с братом, но и старикан. Прямо перед нами на
двор садилось металлическое летающее блюдо. А может блюдце или тарелка, не
знаю как теперь это обозвать. Не долетев до земли двух метров, блестящий
диск застыл. В цельной структуре диска появилась трещинка, вниз спустилась
лесенка эскалатора, и на утоптанный пыльный двор ступила зеленая нога.
Чучело (а как иначе обозвать эту дрянь?) спустилось на землю и
застрекотало так, будто говорила машина:
   - Жители Земли, я Гомункул Эхтипентропский рад приветствовать вас.
Прознав про вашу беду, наш Межгалактический Союз по устранению
экстремальных ситуаций послал меня к вам на выручку. Чем я могу быть
полезен братьям по разуму?
   - Ты его видишь? - спросил меня брат.
   - Да вроде, - выдавил я ошалело.
   - И я вижу, - в голосе Мишки появилась дрожь. - Все, братишка, допились
до чертей.
   - Надеюсь, вы извините, что встреваю в вашу беседу, но я его тоже вижу,
- прошамкал метровый старик.
   - И что? - огрызнулся Мишка.
   - А то, что я не пил не капли, - начал закипать домовой.
   - Ладно, мужики, - остановил я разгорающуюся склоку. - Тут разобраться
надо.
   Я прошел через двор, приглядываясь к зеленому существу. Оно было не
выше домового, с большой головой, локаторами вместо ушей и канцелярской
кнопкой вместо носа. Щуплое тело пришельца обтягивал блестящий скафандр. Я
остановился в метре от трапа и церемонно поклонился (а как иначе? Я ж
никогда с пришельцами не общался, кто знает, как себя с ними вести).
   - Приветствую тебя Гомункул Этилпропилтропский! - провозгласил я.
   - Эхтипентропский, - миролюбиво поправил пришелец.
   - Приветствую, - повторил я пропуская его имя. - Ты прав, сын далекой
планеты, нам нужна помощь. Мой друг Василий Разумный пал ночью вон в ту
скважину, что дает нам воду. Мы не в силах вытащить его, помоги нам,
внеземной друг.
   - Хорошо, - заулыбался зеленый человечек. - Можно взглянуть?
   Я кивнул, и Гомункул прошел к колодцу.
   - Да их там двое! - удивленно распахнул глаза инопланетянин.
   - Как двое?
   - То есть как?
   - Сейчас посмотрим, - сообщил инопланетянин и достал из кармана
маленький приборчик. Щелкнула кнопка, из приборчика выскочила тоненькая
нить и исчезла в колодце. - Держитесь! - крикнул Гомункул.
   - Держимся! - донеслось из колодца.
   Инопланетянин нажал другую кнопку, нить потянулась обратно в прибор.
Через несколько секунд над краем колодца, под наши дружные аплодисменты
появился Васька и... абсолютно голая баба с зелеными патлами и рыбьим
хвостом. Это было уже чересчур для одного дня, а кроме того Васька с бабой
продрогли, и мы вернулись в дом, и сели за стол, и начался наконец
долгожданный отпуск.
   Такого бурного веселья я не помню, классно отдохнул. Приезжайте к нам в
Бухловку, здорово там, лучше нигде нет.
   Бу-бух, бу-бух, бу-бух, бу-бух. Господи, и почему эти поезда такие
шумные? Колеса бухают, разрывая на части и без того больную голову. Хорошо
еще проводница сжалилась, принесла бутылку пива. Я отдохнувший возвращаюсь
в Москву.
   Пока дребезжащий поезд раздражает мои барабанные перепонки и
покачиваясь напоминает, что в конце вагона имеется туалет, я мог бы
рассказать вам еще много историй. О том, как мы с домовым ходили на
рыбалку, или о том, как поспорили Мишка с Гомункулом, кто лучше напугает
мишкину собаку. Стоит ли упоминать о том, что огромный дворовый пес с тех
пор лает с заиканием? Если бы я писал эротический роман, я бы обязательно
вспомнил русалку. А еще я бы рассказал, как мы провожали Гомункула, и как
выменяли у него "прибор для доставания дураков из колодца" на двухлитровую
бутыль самогона.
   Я бы мог, но делать этого не стану.
   После второй недели отпуска память стала подводить меня и теперь я не
уверен, что из описанного мной происходило на самом деле, а что родилось в
больной голове. Домовой был точно, на счет зеленых я уже сомневаюсь. А
может и деда не было? Ладно, какая разница, главное отдохнул
по-человечески. И брата повидал. То, что от брата еду - это точно. Нет, не
было и не будет другого такого места на моей любимой планете, как дом
моего брата. Только оттуда я возвращаюсь таким отдохнувшим и с такой дикой
головной болью.
 
 
   1 Деревенька с таким говорящим названием существует в действительности,
да вот только автор не имеет к ней никакого отношения и даже не помнит,
где таковая находится.
 
 
   Апрель 2000.
 
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 25.07.2002 13:57