Книго

ГЕННАДИЙ ГОР
НЕОБЫЧАЙНАЯ ИСТОРИЯ
- Вы кто? - спросил я его.
Он ответил с легкой грустью в голосе:
- Разве я знаю, кто я? Я слишком похож на тебя, чтобы
настаивать на самостоятельном значении своего личного "я". Я
еще не знаю, кто я. Но надеюсь, скоро буду знать. А кто ты?
- Джек Питерс. Твой создатель.
- Бог?
- Откуда тебе известно о боге? Бога нет. И кроме того,
разве я похож на бога?
- А кто же ты? - допытывался он.
- Твой создатель.
- Отец?
В его голосе прозвучал оттенок неуверенности.
- В прямом смысле, нет. В переносном - да. Ты не рожден.
Ты создан, как создаются...
Я не нашел в себе сил, чтобы закончить начатую фразу.
Ведь я хотел ему сказать: "Ты создан, как создаются вещи".
Мне стало жалко его. Он был так обидчив, так самолюбив.
- Отец,- сказал он ласково.- Отец,- повторил он это так
странно звучавшее в его устах слово.- Отец...
Самой интонацией, модуляцией своего голоса он вложил в
это слово столько непосредственного и глубокого чувства, что
мне стало не по себе.
- Суди сам, как я могу быть твоим отцом? - сказал я.- Ты
выглядишь моим ровесником.
- Брат? - спросил он.
- Нет,- ответил я.
- А кто?
Я оставил его вопрос без ответа. Не мог же я ему сказать,
что я конструктор, изобретатель, изобретший его.
- Приятель, друг? - спросил он.
- Возможно, когда-нибудь мы станем друзьями, - сказал я.
Но возможно ли это, в самом деле? Я все еще смотрел на
него, как на вещь, правда, разумную вещь, но все же вещь.
- Не довольно ли на сегодня? Ты, наверное, устал? Отдох-
ни. Осмотрись. Завтра я приду к тебе.
Он, по-видимому, не хотел, чтобы я уходил от него. Ему
претило одиночество.
- Отец! - звал он меня.- Отец...
Я обучал его видеть мир. Мне хотелось добиться, чтобы он
видел вещи более остро и свежо, чем видят обыкновенные люди,
чуточку утомленные тем, что окружает их с детства.
У него не было ни детства, ни юности. Он сразу стал
взрослым.
Я клал на стол яблоко.
- Что это за предмет? - спрашивал я его.
Он ответил, как ответил бы Сезанн, Петров-Водкин или ве-
ликие фламандцы, если бы они могли вложить в слова всю объ-
емную мощь, силу и мудрость своего живописного видения. Он
рассказывал мне о том. что открывал его глаз, погружаясь в
яблоко, в его мягкую округлость, в его свежесть и аромат.
Обучая его, я обучался и сам.
- Отец...- Он все-таки называл меня так.- Отец, не нахо-
дишь ли ты, что природа мудра и искусна.
Я не поправлял его, не говорил ему, что я не отец. Я объ-
яснял.
- Яблоко создано не только природой, но и садовником. Са-
довник затратил не меньше усилий, чем природа.
Он слушал. Слушал не без удовольствия. Ведь он самто не
имел никакого отношения к природе.
Я учил его слушать и учился сам. Шепот дождевых капель,
падающих в траву. Музыкальное биение весеннего ручья, ломаю-
щего звенящие льдинки. Голос кукушки, сливающей протяжные
тающие звуки с зарей. Свист иволги. Рокот и стон рояля... Он
вбирал в себя мир и впитывал все, что его окружало.
- Учитель,- спрашивал он,- скажи, а что такое человек?
Почему он появился на Земле? Откуда пришел и куда идет?
- Ты сам должен ответить на эти вопросы. Учись думать...
Многие его вопросы ставили меня в тупик. Я был всего-нав-
сего инженером-биологом, создателем думающих объектов, а он
задавал такие вопросы, на которые мог бы ответить только фи-
лософ.
Помню, как я принес ему знаменитый роман Александра Дюма
"Три мушкетера".
Он начал читать с конца. Я подумал, что это объясняется
крайней его рассеянностью. Но я ошибся.
- Я читаю с конца,- сказал он,- потому что в конце ищу
начало.
- Не проще ли,- спросил я,- искать начало на первой стра-
нице книги?
Ответил он не сразу.
- А что такое начало, учитель, и что такое конец? Разве
каждая вещь не бесконечна?
Я растерялся еще больше. Уж не шутит ли он, не смеется ли
надо мной? Он был всегда так логичен, так строг и точен в
обращении со словом.
- Ладно,- сказал я,- Оставим эту тему на будущее. Твой
разум еще не настолько окреп, чтобы мы могли вести споры на
столь отвлеченную тему. Как спал?
- Спал, как всегда, крепко.
- Какие видел сны?
- Видел во сне свое прошлое.
- У тебя нет прошлого, дорогой. Я же от тебя никогда это-
го не скрывал. Ты возник в тот день, в тот час, который был
обозначен в графике работы моей лаборатории.
- Нет, у меня есть прошлое,- настаивал он.- Я его вижу во
сне.
- Что же ты видишь?- спросил я.- Будь добр, расскажи.
- Мне снится,- сказал он, мечтательно глядя вдаль,- река,
на берегу которой я провел свое детство. Тропа снится. Она
теряется в лесу. Мои братишки и сестренки играли со мной в
жмурки. Я помню, как мне завязали глаза платком. Мир вдруг
исчез. Из темноты слышались веселые смеющиеся голоса. Я кру-
жился на месте, протягивая руки, чтобы кого-нибудь схватить.
Потом я сорвал платок с глаз. Солнце ослепило меня. Чудесный
мир открылся. Гора. Прозрачная синь лесной речки. Птичьи го-
лоса... Это было у меня, правда? Что ты молчишь? Не отбирай
этого у меня.
В этот раз он был чем-то возбужден.
- Отец,- спросил он,- к тебе часто возвращается прошлое?
- Прошлое не может возвращаться... Время необратимо.
- Ты не понял меня, учитель. Я говорю о воспоминаниях.
Вчера меня весь вечер томили воспоминания. В юношеские годы,
когда я был студентом, я встретил девушку. Ее звали Мери...
Мери Остен. Какой чудесный голос у нее был! Она пела... Мы
встречались с ней в большом саду. Иногда она опаздывала. Ты
понимаешь, учитель, как билось в эти мгновения сердце? Она
появлялась вдруг, как из небытия, всегда с той стороны, от-
куда я ее не ждал. Но однажды она не пришла. Я стоял и ждал.
Сердце билось учащенно. Я ждал, когда пространство рассту-
пится и выпустит ее из своих цепких объятий. Но она не поя-
вилась. Только к концу дня я узнал, что она попала в больни-
цу. Через месяц она умерла. Я до спхнор не могу понять этого
слова - "смерть"... Что ты смотришь на меня так? Ты не ве-
ришь, что это было? Но это было. Было! Понимаешь? Не отбирай
этого у меня.
Он не знал того, что знали все сотрудники моей лаборато-
рии, с которых я взял обязательство строго хранить молчание.
Он не знал, что он не принадлежал мне. Эксперимент стоил ог-
ромных денег. Деньги ассигновала фярма Мэлори. И сегодня в
четыре часа дня я ждал специальную комиссию, состоящую из
инженеров, кибернетиков и физиологов, для приемки заказа ь
032, как это было обозначено в документах, хранящихся в спе-
циальном сейфе банка, финансировавшего нашу эксперименталь-
ную группу.
Комиссия опоздала всего на десять минут. Явился и сам Мэ-
лори-старший, глава фирмы.
Специалисты вошли в тот момент, когда он сидел с книжкой
в руке и читал стихи. Он читал их вслух своим мелодичным,
вдохновенным, бесконечно искренним голосом. Увидя Мэлори, он
прервал чтение и спросил:
- Кто это, отец?
Он, по-видимому, догадался, почему я не ответил.
- Отец! - крикнул он.- Не отдавай меня! Не отдавай, отец!
Он не мог понять, что я не мог не отдать его.
- Отец! - кричал он.
Я и сейчас слышу его голос. Этот голос сидит в моем соз-
нании, опровергая все усилия оправдать и оправдаться.

ГОР ГЕННАДИЙ
Глиняный папуас
Редактор Г. Малинина
Художественный редактор Т, Добровольнова
Технический редактор А. Ковалевская
Корректор А. А. Пузанова
Оформление С. Бычкова
Сдано в набор 24/1-1966 г. Подписано к печати
10/VI-1966 г. Изд. ь 64. Формат бум. 84xl08'fo.
Бум. л. 5,38. Печ. л. 10,75. Усл. печ. л. 18,06,
Уч.-изд, п. 18,73. А00695. Цена 70 коп. Тирада
2-го завода 100 001-200 000 экз.
Опубликовано тем. план 1966 г. ь 7,
Издательство "Знание". Москва. Центр,
Новая пл,, д. 3/4.
Книжная фабрика М 1 Росглавполиграфпрома
Комитета по печати при Совете Министров
РСФСР, г. Электросталь Московской области,
Школьная, 25, Заказ ь 666,
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 14.11.2002 17:48

Книго

[X]