Михаил ГЛЕБОВ
ВОЗВРАЩЕНИЕ "ОРФЕЯ"
Когда-то отсюда, из казахстанских степей, стартовали легендарные
экспедиции. Потом многотонные астролеты возвращались, и Земля бережно
принимала их в ладони силовых полей.
Но для этого требовалась бездна энергии, и "Байконур-3", включенный в
Восточносибирское энергетическое кольцо, на несколько минут останавливал все
заводы и фабрики региона.
После того как лет двадцать пять назад космодромы были вынесены на
орбиту, "Байконур-3" объявлен музеем-заповедником.
Территория его занимала около семисот гектаров степных просторов, но
сам взлетно-посадочный комплекс был не слишком велик - круглый котлован,
окруженный кольцом вышек с шарообразными маковками, причальная мачта да
командный пункт, внешне похожий на обсерваторию. Это хозяйство и принял
Старик, ставший на долгие годы единственным человеком в этом некогда
многолюдном космическом порту.
Как он прожил эти долгие двенадцать лет в глухой степи, где полгода
свирепствуют морозы и ураганные ветры, гдз летом палящее солнце дотла
выжигает степную траву?
Спрашивая себя об этом, Старик не мог припомнить ни одного мало-мальски
примечательного события. Комфортный микроклимат командного пункта, в одной
из комнат которого он поселился, давал ему возможность пренебречь капризами
погоды. Каждый день он совершал дальние вылазки: летом в комбинезоне
защитного цвета и войлочном беретике вроде тех, что носили здешние
скотоводы, а зимой - в легком и теплом орбитальном скафандре, на лыжах, в
несуразно огромной меховой шапке и рукавицах. Шапкой он гордился особо,
потому что сшил ее сам, выделав волчью шкуру.
Конечно, нечего было и думать обойти всю территорию за день. Наметив
себе несколько постоянных маршрутов, Старик выполнял их с регулярностью
почтальона.
Весной он уходил далеко в цветущую степь, слушал гудение пчел, вдыхал
горькие и пряные ароматы трав. Летел мимо песчаного карьера он шел к
дальнему оврагу, где пробивался из-под земли чистый и холодный ключ.
Короткая сумрачная осень наступала уже в середине сентября, и без ружья
выходить из дому Старик не решался - слишком уж близко подходили к жилью
осмелевшие волки.
Зимой же его любимым маршрутом был тот, которым он шел сейчас
уверенной, упругой и легкой походкой охотника, прорезая лыжами волны
полукруглых снежных барханов и старательно обходя те места, где показалась
мерзлая почва с клочками сухого ковыля. Лыжи надо было беречь - без них
здесь зимой и делать нечего.
Выйдя на пригорок, он улыбнулся - вспомнил, как летом степная лисица
охотилась здесь на тушканчиков. След от лыж был сзади едва виден - таял,
съеденный поземкой. Кольцо силовых вышек и купол его жилища, сверкая в лучах
полуденного солнца далеко позади, напомнили ему детство, экскурсию в
монастырь под Волоколамском.
Еще несколько метров - и показался один из пунктов его обхода -
Мемориальный блиндаж. Старик отстегнул крепления, положил палки на снег и
рукавицей стер изморозь с титановой доски возле двери.
Судя по тому, как он не спеша достал из кармана пластинчатый ключ и
вставил его в магнитный замок, вся процедура была для него не только
привычной, но и приятной. Старик открыл дверь, в тамбуре сразу же зажегся
свет и повеяло теплом. Он не спеша прошел в комнату, сел и снял шапку. Да,
именно отсюда Генеральный конструктор, один из величайших умов человечества,
следил за первым стартом своего детища.
Сколько лет прошло с тех пор! Каждый раз приходя сюда, Старик снова и
снова испытывал благоговейное волнение. Несколько минут он сидел неподвижно,
склонив к плечу стриженную под ежик седую голову. Доносившиеся из соседнего
помещения звуки, казалось, доставляли ему удовольствие. А там стрекотали и
гудели, будто летняя степь, укрытые надежной изоляцией провода и трубы
энерговодов.
С этими звуками Старик сроднился. Лет пять назад местное руководство
хотело изменить энерготрассу, повернуть ее к строящемуся в ста километрах
отсюда огромному животноводческому комплексу. Заповедник уже много лет
потреблял минимум энергии из обычной сети и стал ненужным аппендиксом в
мощной сети силовых станций. Тогда Старику удалось отстоять
неприкосновенность своего подопечного. Животноводы получили собственную
энерготрассу, хотя для этого пришлось обратиться во Всемирный совет по
энергетике.
Сейчас энерговоды были в полной рабочей готовности. Кому и зачем нужна
была такая готовность, Старик и сам толком не знал. Экскурсий и делегаций
приезжало немного - сказывалось расстояние от крупных центров, да и никому
из экскурсантов Старик не показывал действия силовых полей. Раза два для
делегации Конгресса по астронавигации да по просьбе старых друзей из
Академгородка включал он антенны и причальную мачту, обычно же ограничивался
экскурсионным маршрутом и посещением командного пункта.
Хотя гостей на "Байконур-3" приезжало немного, Старику было чем
заняться. Он проверял жизнеспособность систем связи и силовых вышек, изучал
порядок работы операторов при взлете и посадке, вел метеорологические
наблюдения, много читал. В начале своего добровольного отшельничества он
часто слушал музыку, но со временем она, обостряя чувство оторванности от
мира, стала раздражать его, и вот уже несколько лет Старик не доставал ни
единой кассеты, кроме баховских "Страстей по Иоанну".
Это произведение он слушал каждую неделю, устраивая себе день,
свободный от обхода объектов. Полулежа в кресле, неподвижно и сосредоточенно
внимал он этому завораживающему потоку звуков, то гневно-решительных, то
грустных и светлых, то изнемогающих от скорби. Хоры сменялись речитативами,
и певший по-немецки тенор, сопровождаемый скупыми аккордами клавесина,
уводил Старика все дальше и дальше в глубь памяти, воспоминания его
путались, цепляясь одно за другое, и вот он еще не Старик, а
пятнадцатилетний курсантстажер при Школе космонавтов. Новенький комбинезон
непривычно тесен, рядом незнакомые люди, вот и отец стоит, держит его за
руку, но лица никак не разобрать...
Книг у Старика было много, да и вертолетчики, снабжавшие его раз в две
недели провиантом, почти всегда прихватывали что-нибудь новенькое. Особенно
часто перечитывал он труды по теории космонавтики и истории звездоплавания.
Многие из тех, чьи имена и портреты он встречал в книгах, были когдато его
друзьями по школе и отряду космонавтов.
Когда-то... Больше полувека назад. Вот Бронислав Ладзинс - герой той
самой экспедиции на Марс, дублер Старика.
Ему повезло больше... Джон О'Брайен - первый из землян, ступивший на
поверхность Юпитера. Стае Вольнов - школьный друг Старика, возглавивший
сверхдальнюю экспедицию по облету Плутона. Он пропал без вести - связь с
кораблем Вольнова "Орфей" прервалась спустя четыре года после старта.
Имя Стаса и членов его экипажа было занесено на обелиск в Аллее Героев
Космоса. Для Старика же он остался именно таким - мальчишкой, задирой с
жадным, пытливым умом и недетским хладнокровием в минуты опасности...
В это время в комнате Старика на командном пункте или в "конторе", как
он ее окрестил, информационный канал передавал сообщение. У Старика
появилась привычка, выработанная долгим одиночеством, - оставлять включенным
динамик информационного канала, тогда по возвращении его жилище казалось
обитаемым.
Диктор продолжал читать: "Сегодня, в 10.32 по московскому времени,
станции передового наблюдения обнаружили летящий по гелиоцентрической орбите
неопознанный объект. На предупредительные сигналы и попытки установить связь
объект не реагировал. Автоматы рассчитали его орбиту и передали наблюдение
второму эшелону".
Посидев немного в блиндаже, Старик снова вышел на мороз. Сегодня он
собирался дойти до конечного пункта своей прогулки - заброшенной
железнодорожной станции, куда доставляли грузы, материалы и оборудование для
космодрома.
Но какое-то смутное беспокойство овладело им, казалось, ктото влечет,
тянет его обратно к виднеющимся за пригорком шарам силовых вышек. Старик
верил в предчувствия. Последние сотни метров до "конторы" он уже не шел, а
бежал. Бросив лыжи у порога, он ворвался в прихожую, расстегивая на ходу
ворот скафандра, толкнул внутреннюю дверь. Его внимание сразу привлек
возбужденный голос диктора из динамика:
"...не отвечая на сигналы наблюдательных станций. Сейчас корабль
находится вблизи орбиты Луны. По очертаниям он похож на астролет из серии
"Орфей" образца начала века. Следующая информация будет передана через
десять минут".
"Орфей"! У Старика дух захватило и сердце сдавило обручем от мгновенно
пронесшихся воспоминаний. С этого момента действия его были так точны и
продуманны, будто "Орфея" он дожидался всю свою жизнь. Быстрыми шагами он
прошел вдоль пультов и включил все системы "Байконура-3".
Замигали табло, засветились экраны. Ожила зимняя степь: зашевелились
антенны, поднялась стрела причальной мачты, шары на вышках обволокло голубым
мерцанием. Краем уха он слышал доносившийся из динамика голос президента
Совета астронавтики: "Сейчас стало совершенно ясно, что к нам возвращается
корабль "Орфей" экспедиции Стаса Вольнова, посланный пятьдесят два года
назад на облет Плутона! У нас еще была надежда, что он причалит к одному из
орбитальных космодромов, но связь с кораблем установить не удалось, и сейчас
он приступает к снижению на поверхность Земли. Предотвратить катастрофу,
которая неминуемо произойдет при его посадке, практически нельзя. Все
корабли этой серии космодром принимал только в улавливающих силовых полях,
которых на Земле нет уже два десятилетия. Масса "Орфея" столь велика, что
никакой тяги двигателей посадки не хватит для смягчения удара! В действие
приведены аварийно-спасательные службы. Расчетная точка посадки - в районе
бывшего космодрома "Байконур-3". Связи с кораблем по-прежнему нет!" Теперь
Старик был поглощен только одним - посадка! Неужели он зря так долго изучал
работу каждого оператора в отдельности! Сейчас ему предстоит поработать
одновременно за шестерых... Вот она на всех шести экранах - светящаяся точка
"Орфея". Бесстрашный певец, возвращающийся из мрачного царства Плутона...
Пора! Прозрачный щиток прикрывает красную кнопку... Сломать пломбу,
откинуть, нажать... Теперь спокойнее!
Старик словно со стороны слышит, как чей-то чужой, немного
торжественный голос произносит:
"Внимание, внимание! Всем, всем, всем! "Байконур-3" просит Азиатское
энергетическое кольцо на десять минут переключить всю подачу энергии на
посадочный комплекс. Повторяю!.."
Повторять уже не надо - стрелки и так зашкаливают.
Щелчки тумблеров на всех шести пультах... Пошел конденсатор энергии!
Несколько десятков реакторов, гигантские ГЭС на Иртыше, Ангаре, Амуре,
Хуанхэ, Евфрате и Ганге льют свою энергию в искрящиеся голубые шары. Три
слоя силовых полей повисли над котлованом... Только бы не опоздать!
Старик быстро переходит от пульта к пульту, следит за приборами,
нажимает кнопки.
А вот и корабль!
Он огромен. Сигарообразное его тело, покрытое ржавой окалиной, в нижней
трети перехвачено кольцом двигателей диаметром чуть меньше посадочного
котлована. Дюзы обрушивают на Землю столбы белого пламени, и под ними
базальтовая плита покрывается мелкой рябью, словно зеркало пруда под порывом
ветра.
Верхний диск силового поля подхватил гигантский корабль. Тумблер влево
до отказа! Второй слой гасит скорость почти до нуля. Старик трогает рычаг
управления причальной мачтой.
Действует третье поле!
Стальная рука бережно обнимает корабль, и двигатели умолкают.
Отключить энергию!
Последним усилием воли Старик дает отбой по Азиатскому энергокольцу и
откидывается на спинку кресла, пытаясь внезапно онемевшими руками нашарить в
кармане комбинезона таблетки.
Он не видел, как появились оранжевые вертолеты поисковоспасательной
службы, как из них побежали к дому и кораблю люди, радостные и
взволнованные, выкрикивающие что-то на бегу. Старик еще не до конца верил в
реальность происходящего, и только одна мысль вертелась в голове: "Стае
вернулся!" В оплавленном боку "Орфея" открылся люк. В темном проеме шлюза
пока еще не было никого, но туда, наверх, уже карабкалась по причальной
мачте стальная кабинка лифта...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 10.02.2004 15:44