Юрий Николаевич ГЛАЗКОВ
ВСТРЕЧА
Фантастический рассказ
Разведчик чужих миров, преодолев огромное расстояние, нашел то, что
искал, - планету класса А. Планета была почти такой же, как и планета,
родившая его. Прогулка по лесу была просто замечательной, не хватало
только грибов, земляники и малины. Легкое движение между деревьями
насторожило его:
"Что это за толстое бревно валяется на моем пути, затаюсь-ка я пока и
подожду. Вот у себя, на родной планете, - там все ясно: кто друг, а кто
враг, все определенно и однозначно: враг - стреляй или беги, друг -
протяни руки для приветствия. Вот, помню, на охоте за крокодилами, это же
надо, я стоял по пояс в жидкой грязи болота и стрелял по отвратительным
аллигаторам, а сам, оказывается, упирался ногами в спину огромного гада...
Он начал всплывать, видно, ему не очень нравилось, что по нему топчутся, а
я, как мачта с обрубленными парусами, возвышался над его безобразной
спиной-палубой. Хорошо, что Дик смотрел в мою сторону и быстро сообразил,
что к чему, а то я был бы не здесь, а чем-то после крокодилова желудка -
разрозненными атомами и молекулами, готовыми к дальнейшему использованию.
Вот друг, а вот враг. А эта чертовщина впереди мне совсем не нравится, от
нее отдает спиной аллигатора, а отсутствие пасти с клыками еще больше
настораживает, еще шарахнет каким-нибудь разрядом или еще чем-нибудь более
пакостным, и повалит дым из костра, где горит единственное полено - я.
Нет, подожду еще, заодно и отдохну, вот только опять спина затечет от
неподвижности, стар становлюсь я для подобных сцен, как бы не
промахнуться, не упустить что-либо".
"Надо же, я такого не видел никогда, прямо хам какой-то, прет
напрямик, не разбирая дороги, странное создание: какие-то ходули
тоненькие, две раскачивающиеся палки, надломанные в середине непонятно
зачем, шар наверху, весь какой-то неустойчивый, шатается, трясется, дунь и
полетит, как сухая веточка. Но от него так и веет опасностью, лучше я
полежу, хорошо, что бронированный бок как раз развернут к нему. Черт
подери, меня на работе ждут, а тут эта "прелесть" на дороге, и долго она
будет торчать и изображать из себя застывший монумент, ведь передвигалась,
а теперь притворяется, а как следит за мной... Дай-ка я отключу все
лишнее, оставлю слежение и защиту".
"Неужели мне показалось, ведь этот обрубок вроде бы извивался,
цепляясь за деревья своими боками, а теперь лежит как прогнившее бревно.
Ба, да вон те щелочки, как трещины в стволе, вроде чуть расширились, или
мне кажется? Эх, как хорошо дома! Нед сварила бы мне кофе, а я сидел бы в
любимом шезлонге, на берегу озера, детишки бегают, соседский внук плещется
и пищит, как цыпленок. Ладно, ладно, кончай млеть от воспоминаний, а то
получишь в лоб какую-нибудь гадость или, как Джекки, переварят тебя прямо
здесь, а не в желудке, а уж потом... слопают... фу, какая гадость. А
Френк, его, как древнего гладиатора, накрыли какой-то сеткой, которая
потом превратилась в корзину, утыканную присосками. Смотри внимательнее,
разведчик, вдруг из этого бревна что-либо вылетит или выползет".
"Да, плохо мне будет, светило встает, припекает, а я не могу сменить
оболочку, так и будут жариться в бронезащите, и рот открыть нельзя,
заметит или пустит газ какой-нибудь, вон как внимательно следит. Вон в
приоткрытых щелках что-то светится и поворачивается, наверное, система
слежения, и ниже что-то полуоткрыто, а что - непонятно".
"Нет, этот обрубок что-то замышляет, вон и цвет кожи у него меняется,
видно, и его, бедолагу, светило припекает, и мне придется попотеть. Аж
представить страшно; вот такое чучело залезет в твой космический корабль,
прилетит на Землю, а что потом - пожрет всех, чего доброго; живот один, а
не разумное скромное существо, тут для разума, наверное, и места-то не
осталось. Но и нападать не буду, а себя под удар тоже не поставлю, за мной
моя планета, мои дети, наши красивые города... а тут какой-то червяк,
червяк в моей квартире... фу, какая мерзость!"
"Нет, точно, он затаился, биополе его то сильнее, то слабее, значит,
нервничает, думает, что-то решает, наверное, что-нибудь замышляет.
Нападать не буду, может, сам уберется, а то прыснет на меня какой-нибудь
жижей, что и не ототрешься, тогда считай пропал, и себя убить не дам...
сейчас меня, потом другого, потом... нет, и просто отпускать негоже, как
же его заставить убраться подобру-поздорову? Нет уж, посмотрим, кто кого!
Наши прекрасные холмы, наши чудесные пещеры, и вдруг... подобные твари с
четырьмя отростками, когтистыми и неуклюжими. Они ведь разрушат все, что
мы так долго создавали, так долго строили, у нас не было и нет таких
приспособлений, как у них для рытья. Что же делать? Придется ждать и
ждать".
"А может, подать дружественный знак, но какой? Протянуть руку? Нет,
не пойдет, у него рук нет, не понять ему этого жеста. Поднять руки вверх -
тоже, поклониться вперед в восточном поклоне - не догадается,
по-христиански стать на колени - схлопочешь какую-нибудь дрянь в затылок.
Ух, как спина затекла, сколько же это будет продолжаться, ну прямо мука
адова! А если эта дрянь будет валяться сутки, вторые, что мне тогда
делать... надо на что-то решаться, так нельзя дальше, я просто лопну.
Через минуту прыгну вон за то дерево".
"Что-то он опять возбудился, поле его явно растет, и что с ним
творится, неспокойный какой-то. А может, ему плохо, может, он погибает,
жаль его будет, он все-таки разумен, сообразил же затаиться, увидев меня.
Наверное, даже испугался, интересно, что он обо мне думает, для их
структуры я явно необычен, а может, и противен. Как бы показать ему, что я
вовсе ничего не замышляю? Но как это сделать? Загнуть в дружеском жесте
хвост - не поймет, у него хвоста даже нет, бедненький, и как он без него
обходится, ничего не взять, ничего не унести - нет, загнутого хвоста ему
не понять; изогнуть вежливой дугой спину - тоже не поймет, спина у него
прямая, как ствол дерева. А то еще, чего доброго, наши жесты - задранный
хвост и выгнутая спина - у них, наоборот, жесты агрессии, нет, не пойдет,
а то еще хуже сделаешь. Жара меня все-таки доконает, если я сейчас не
пропущу часть воды наружу, не оболью свою внешнюю кожу, я засохну, как
лист дерева без воды. Что же делать, надо на что-то решаться, я так долго
не протяну. Через минуту прыгну за ствол вон того дерева и исчезну в чаще
леса. Ну и терпеливый этот пришелец, ну и терпение у него, если они там
все такие, то нам несдобровать. Ну все, хватит..."
Две тени взметнулись одновременно и в одном направлении - места за
деревом для двоих было явно маловато. Столкнувшись возле дерева, они
бросились в разные стороны.
Боль пронзила лоб двуногого разведчика, красные искры заплясали в
глазах. Когда он обрел опять способность видеть, вокруг никого не было,
лишь ветерок шевелил листву деревьев.
"А может, я зря испугался, надо было как-то аккуратно с ним
законтачить, поговорить, у него ни рук, ни ног, ни оружия не было, и чего
я испугался, а еще разведчик".
"И чего я умчался от него, он такой мягкий, совсем не опасный,
хрупкий, его даже нечаянно, наверное, раздавить можно, с ним осторожно
надо, как с ребенком, такой мирный, перепуганный стоял, жалкий, а я,
монстр здоровый по сравнению с ним, перепугался, убежал, а еще... стыдно.
Или нет, правильно, может, они настолько коварны, что могут притворяться
добрыми. Спрячусь-ка я в свою пещеру и закупорюсь на неделю-другую,
мягкий-то мягкий, а вот лоб-то болит, так что не такой уж и мягкий".
"Может, мне все это показалось, и куда он запропастился, даже следов
никаких не осталось, летают они, что ли, эти чудо-черви? А может, я просто
перегрелся на местном солнышке и мне померещилось, неудивительно - жарища
такая, и простоял как последний болван под лучами несколько часов. Было же
со мной такое в пустыне, тогда мне мерещился белый лебедь посреди песков.
Хватит, надо взлетать, нечего тут ошиваться".
Старт прошел благополучно. Удаляясь от планеты, разведчик еще и еще
раз оглядывался на уменьшающийся ее диск.
"Нет, все-таки показалось, не могло такого быть", - решительно
прервал он свои сомнения, невольно потирая красноватую шишку на крутом
лбу.
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 26/09/2000