Юрий Николаевич ГЛАЗКОВ
БЕЗУМЦЫ НА ОРБИТЕ
Фантастический рассказ
Все как будто было и не в первый раз, но необычность и запретность
чувствовались всюду. Со стороны все смотрелось как обычно: короткие
команды, доклады об их выполнении шли по графику, своевременно и без
отклонений, в разгаре предстартовая подготовка. Правда, смотреть на эту
суетню почти некому: ни журналистов, ни посторонних зрителей, лишь
стартовая команда и официальные, без улыбки на каменных лицах, люди в
мундирах и с большими звездами на погонах. Экипаж тоже официален, сух и
тоже с погонами на плечах, но на них звезды поменьше. Везде чувствовалось
присутствие армии: серые бетонные здания с железными решетками на окнах,
затянутых еще и металлической сеткой, опознавательные знаки
военно-воздушных сил на космическом корабле, секретные инструкции,
сверхсекретные пакеты. Даже бортовые компьютеры были опечатаны, а их
лицевые панели заперты секретными замками с шифрами. В них, как в стальных
сейфах, хранилась секретная математика для осуществления секретных
замыслов. Складывалось впечатление, что и люди засургучены секретными
печатями. Готовился совсем иной старт, не такой, что был первым после
русского броска в космос, не такой, что был первым на Луну, когда тысячи
людей, облепив берега реки, потягивая пиво и кока-колу, поедая "горячих
собак", с восторгом вскакивали при появлении огня под сооружением, похожим
на огромную башню. Башня отрывалась от Земли, летела все выше и выше, в
грохоте и огне уменьшаясь в размерах. А люди, посланные отсюда, с
космодрома, летели все ближе и ближе к далекой цели. Разноязычная
трескотня журналистов, музыка, заполненные игровые площадки, битком
набитые питейные барчики и ресторанчики, машины всех цветов и марок - все
это придавало людям чувство причастности к происходящим событиям и
близости к тем, кто летел в космические дали, причастности к космическим
свершениям и к самому космосу. Но прошли годы восторгов и общих побед, и
людей отлучили от этих свершений, космос стал доступен далеко не для всех
и далеко не для того, что приносило людям радость, прогресс и чувство
очередной победы в познании природы, Вселенной.
Руководитель полета доложил в центр о готовности к старту.
Генерал взял микрофон в руки.
- Парни, на вас смотрит армия и страна, вы должны доказать, что на
вас и на ваших "лошадок" не зря ставили деньги, вы наши глаза и уши, наша
сила и мощь, вознесенная над планетой. Выше вас никого нет из наших
парней, вы самые сильные и смелые, на вас смотрит Армия и Президент.
Сделайте все, чтобы мне было с чем открывать дверь к Президенту... и
почаще, - тень улыбки промелькнула на тонких губах каменного лица, но тут
же маска непроницаемости скрыла ее, а в глазах потухла искра человечности.
- Старт, да храни вас господь!
- Старт, - рявкнул полковник, дублируя команду генерала.
Вычислитель отсчитывал последние секунды, и вот ослепительное пламя
вырвалось на свободу и огромная, поистине дьявольская сила понесла в
космос то, что должно было отнять у людей Земли спокойствие и сон,
уверенность в жизни, в завтрашнем дне, отнять у людей счастье жизни на
красивой и уютной планете. Стальная громадина, ревя и изрыгая пламя,
скрылась в черных, ночных тучах. Начинались трудные дни для землян.
Луна не светила на землю серебром своих лучей, и исчезнувшее в небе
пламя погрузило космодром в непроглядную темень. Мрачная тишина повисла
над космодромом, одна за другой скрылись за колючей проволокой машины
жабьего цвета, унося в мягких креслах ум и гордость Армии - ее генералов
из объединенного Космического командования. Телефоны в машинах молчали -
инструкция запрещала любые переговоры, даже с домом. Машины веером
рассыпались по дорогам - каждая в "свою конюшню", как шутили шоферы.
А корабль летел уже на орбите, летел молча, космонавты не выходили в
эфир. Да и внешне он был похож на обыкновенный тяжелый спутник, на любом
радаре Земли отметки сигналов от него не несли ничего особенного - спутник
и спутник, только больших размеров. Это была идея морского
представительства, древнего старика адмирала, помнившего еще уловки на
море: плывет себе сухогруз, да и только, а под декоративными щитами -
стальные листы, броня, орудия, торпеды, зенитки. Не раз срабатывала эта
ловушка, и на дно тихо опускались танкеры, транспорты, боевые корабли и
подводные лодки, всплывшие за легкой добычей. Море оглашалось криками о
помощи и проклятьями войне и ее зачинщикам. Крики обрывались в хищных
пастях акул, в огне горящей нефти или просто наступившем бессилии и
покорности судьбе. Крики стихали, и океан замирал до следующей трагедии.
По замыслам нынешних стратегов, такая тактика могла пригодиться и в
космосе, в огромном безвоздушном океане. Космический корабль принимал свои
истинные очертания лишь перед посадкой, сбрасывая в космос свою шкуру
хамелеона. "Улыбка Иуды" - так мрачно прозвали корабль, взлетевший в
космос.
Компьютеры делали свое дело, экипаж осваивался в невесомости, на это
отводилось время в жестком графике полета.
- Наконец-то, - первым нарушил молчание командир экипажа, -
наконец-то за моей спиной ни одного ученого, которые с умным видом везут в
космос ящики с мухами, крысами, какими-то дурацкими приборами и еще более
дурацкой требухой. Правильно говорит шеф: "Только рыло делают, да и
только", - умники, а толку чуть. Какие-то ненормальные, помню, у одного
такого дока крыса вылезла из гнездышка и полетела, вращая хвостом, как
пропеллером, и прямо докторше на грудь, а докторша из этого же ученого
племени, бряк в обморок; она, видите ли, крыс боялась. Вот потеха была,
согнулась крючком и летит, кувыркаясь, прямо на другого умника, он к
телескопу прилип и чего-то там обнаружил. Так этот умник тоже в обморок -
он испугался бабы с мышью на груди. Я смотрел на все это и хохотал от
души. И кто, вы думаете, ее спас? Конечно, я, заключив ее в свои армейские
объятия. Она сразу же очухалась, и я схлопотал от нее комариную оплеуху,
видите ли, я не за то ее схватил. Но теперь господь бог сжалился надо
мной. Наконец-то со мной настоящие парни! Это надо же только подумать,
сколько же надо было времени, чтобы сообразить, допереть до того, что
космос сделан прежде всего для нас! Прав наш генерал - отсюда мир можно
держать в страхе, можно заставить многих не спать, а стоять, задрав морду
кверху и молить бога, чтобы такие, как мы, не сбросили на них одну из
своих игрушек. А?! Каково?! Мир на коленях, а?
Мощный его хохот передался всей команде.
- Эй, Ящик с мыслями, но без извилин, будь добр, расскажи о нас всю
правду, как на исповеди у нашего пастора с вечно сизым носом и мутными
глазами, - начал традиционную шутку Вольф.
Ящик-компьютер покорно прохрипел:
- Вы - это лучший экипаж сил объединенного Космического командования:
командир - капитан первого ранга Вольф, прозвище Магнит удачи; пилот -
подполковник ВВС Док, прозвище Летающий скальп (Док был лыс уже несколько
лет); спец. ь 1 - майор сухопутных сил Джим, прозвище Охотник за
собственной тенью; спец. ь 2 - капитан сил морской пехоты Джеб, прозвище
Летающая жаба.
Все ваше стадо скопом стоит 105 тысяч долларов в год, на всех вас три
жены и шесть детей. Вы ничем не больны и не можете заболеть, так как любой
вирус поймают ваши чуткие приборы, а вы его сварите, зажарите, разделите
поровну, сожрете, запьете виски и будете дальше пасти Землю. Вы все
отличные ребята и любите своего командира, который может в любую минуту
отдать вам приказ, заставить сделать все, что взбредет в его местами
стриженную голову, может вас наказать, лишить зарплаты, оштрафовать,
применить к вам силу вплоть до...
- Но этого он не сделает, так как он нас любит так же, как мы его, -
хором гаркнули глотки Дока, Джима и Джеба.
Хохот потрясал корабль, парии топали ногами, как в гарнизонном клубе,
горячась при виде оголяющихся на сцене девиц. Топот был настолько силен,
что двигатели корабля заработали, удерживая его в пространстве.
- Вот это да, - хохотал Док, тыча пальцем в расходомер топлива, -
двадцать фунтов первоклассного горючего коту под хвост. Джеб, у тебя самый
большой ботинок, значит, это натворил ты, расход за твой счет или пополам
с Доком, он холостяк, его не обирают, как нас наши жены.
- Ящик, сколько это стоит? - продолжал веселиться Вольф.
- Семьсот пятьдесят два доллара, сэр, и семьдесят пять центов, -
сострил Ящик.
- А зачем семьдесят пять центов? - не понял Вольф.
- Мне на банку пива за то, что я скостил сто долларов вам по дружбе,
- теперь хохотали все, Ящик тоже в порыве своего электронного веселья.
Хохот приутих, и заговорил Джим, голос его был низкий, это всех
как-то успокоило.
- Вольф, когда ты говорил о нас и космосе, ты был, по-моему,
совершенно прав. Я тоже часто думал о Земле еще на полигоне, на
стрельбище. Там до противного примитивно: дали цель - стреляй; попал -
хорошо, нет - плохо. Много зависит от случая, от того, где и когда
появится цель. А здесь - совсем другое дело. Вот если отсюда из пулемета
ударить - 16 часов пройдет, и вся Земля вспахана от Южного полюса до
Северного - мечта да и только. Только не забывай снять палец со спускового
крючка, чтобы оставить жизнь своим. Еще в академии, когда эти умники
рассказывали о стратегии и тактике, я посмеивался: Земля как будто
специально сделана для прицельной стрельбы из космоса: ведь она так
услужливо поворачивает то тот бок, то этот. И заметь, Вольф, континенты и
страны - это не солдаты, которые обучены маскироваться в поле, прятаться
за камни, в рытвины, окопы, скрываться в лесу, за углом, это не солдаты,
которые мастерски уползают из-под твоих пуль, нет. Земля другое - нужна
только выдержка, и она сама подставит тебе нужную цель под стволы, только
нажимай гашетки. Не хотите ли стрельнуть по Европе? Нет? Тогда потерпите,
минут тридцать, и перед вами возникнет Азия. Или угодно Австралию, тогда
еще потерпите чуть-чуть, если не трудно, конечно... Или вам по нраву
больше очертания Индии, Цейлона, Мадагаскара?
- Так, парни, все за работу, Ящик уже сердится. Готовьтесь к учебной
стрельбе. Джим, сегодня тебе надо попасть в ракету, ее запустят откуда-то
из гор, она вынырнет из атмосферы, как рыба в прыжке из воды. Потом ты,
Джеб, перехватишь ракету, которую пальнут по нас с самолета, это наша
последняя новинка, с самолета выстрел... и прямо в космос - красота! Ну уж
потом я не откажу себе в любезности уничтожить заброшенный давным-давно
спутничек, этак почти тонн на десять, я его нарежу, как колбасу в
забегаловке за углом на 20-й авеню.
Работа спорилась, это были мастера своего дела. Корабль мчался
навстречу неисчерпаемому горизонту, вырвавшись из плена темноты. Горбатый,
черный горизонт сначала чуть посветлел, потом стал краснеть, потом
золотиться, и вот уже Солнце свечой взмыло вверх, заливая светом все
вокруг и постепенно обнажая из черноты Земли горы, реки, озера, города.
Рядом с Солнцем появилась маленькая точка, совсем не заметная для
человеческого глаза. Но электронные глаза не подвели.
- Впереди по курсу цель, - пролаяли динамики.
- Автомат на слежение, координаты и опознавание на дисплей, - рявкнул
Вольф, - Джеб, уничтожить цель.
Джеб впился глазами в дисплей... Скорость, удаление, маневры,
траектория ракеты, - все рисовалось на нем причудливым узором, кружащимся
в едином хороводе. Цель стремительно приближалась к красной черте -
границе допустимого. Джеб свел на дисплее перекрестие прицела и цель.
Машина застрекотала, вычислители торопились рассчитать траекторию
перехвата.
- Выстрел, - скомандовал Джеб.
От корабля потянулся узкий светящийся луч. Он бежал вперед,
пронизывая черное пространство космоса, как гигантская раскаленная игла.
Ее конец воткнулся в цель и вцепился в нее мертвой хваткой, не отпуская ни
на мгновенье. В безмолвной тишине возникло ослепительное свечение, ракеты
не стало, а луч побежал дальше, глубже, но в этом уже не было
необходимости, и он погас, позвав вернуться прежнюю черноту в спокойствие
космоса.
Следующая цель появилась в противоположной стороне, к ней навстречу
вылетела маленькая вертлявая ракета, управляемая Джимом. Пальцы Джима чуть
шевелились, а ракета, послушная им, как музыка клавишам рояля, металась из
стороны в сторону, стремясь к смертельному рандеву. И оно состоялось, это
смертельное рандеву. То, что было раньше ракетами, брызнуло в разные
стороны острыми, рваными осколками. Джим отшатнулся от дисплея и закрыл
глаза, он был доволен и немного устал. Джим подмигнул Джебу и поднял палец
вверх, о'кэй, парень, значил этот жест. Оба улыбнулись.
- Эй, безработный бездельник, Док, плыви сюда, смотри, как надо
делать космические сандвичи, был бы острый нож, а вилки здесь не надо... и
хорош же этот космос, сам держит наживу.
Вольф, как старый, матерый волк, долго крутился вокруг старинного
спутника, прежде чем всадить в него невидимый луч-убийцу. Спутник летел
себе и летел, и вдруг он раздвоился, разрезанный на две части, потом этих
частей стало четыре, потом восемь, шестнадцать... Вольф любил такую
работу, он и дома разделывал дичь с величайшей аккуратностью. Спутник стал
похож на сложенную из кубиков хрупкую фигуру, готовую рассыпаться при
неосторожном к ней прикосновении.
- Вот так, - поставил точку своей работе Вольф.
Устав от своего бизнеса, команда отдыхала, лишь Док, страдающий от
безделья, искал себе занятие. Он включил приемники и стал подслушивать
мир.
- Эй, кэп Вольф, французы взлетели с каким-то кардиографом и что-то
собрались изучать в созвездии Ориона. Не наизучались еще. Вот тебе на! Они
нас вызывают, что-то у них случилось, а больше в космосе никого нет. Черт
возьми, Вольф, помните, я вам докладывал о француженке Жаннет, она
космонавт, должна была скоро лететь... Вольф, они зовут нас, просят
подойти к ним и спасти их, у них утечка кислорода и жизни всего на
полчаса, на борту трое, имен не назвали... пронеси, господи, мою Жаннет,
- Кончай трепаться, Док, что они там еще говорят? - оборвал его
Вольф.
- Опять зовут, говорят, утечка растет, видно, дыра расширяется. Очень
нас просят, они догадались, что мы на орбите, это они сами говорят и
просят не отмалчиваться. Вольф, надо бы помочь, они рядом.
- Ты что, сдурел, Док, или тебе нужно прочитать инструкцию, вон,
спроси у Ящика, что написал в ней папаша с большой звездой. Кстати, ее
утвердил Президент, если твои мозги кое-что забыли. Тебе что, летать
надоело, или тебе мало платят? Сиди и не рыпайся, а то я применю к тебе
то, что мне разрешено в этой же инструкции. А ну, Ящик, дай-ка строчки
22-го параграфа этому болвану с мягким сердцем и хорошими ушами, тоже мне,
полиглот, уже и французский выучил. Наверное, в ночных клубах Парижа,
слюнтяй. Или со своей... как ее, Жаннет, что ли...
- Не трогай Жаннет, - твердо и с угрозой сказал Док, глаза его стали
наливаться злостью, такого еще не бывало.
Обстановку разрядил Ящик.
- Параграф 22 в верхнем левом углу на дисплее, - бубнил он.
На дисплее светилось: "При наличии на борту боевых зарядов
категорически исключено:
- посадка на чужой территории;
- пребывание на борту лиц, не занесенных в регистр, даже
соотечественников, при полете в космос, на суше и на море".
- Понял или нет: "...при полете в космос... даже соотечественников",
а ты чего заскулил? А если б нас тут не было, тогда что? Все, хватит,
слушай приказ: режим радиомолчания, сидеть тихо и выключи на полчаса
приемники, чтоб не разорвалось твое доброе сердце.
У Дока сверкнули на глазах слезы, и он резко ткнул клавишу выключения
приемников. Полчаса прошло в гробовом молчании, и действительно, в ста
милях от них летел корабль, навсегда потерявший свой экипаж.
Настроение было подавленным.
- По программе полета отработка сближения с чужим космическим
объектом, скрытно, без облучения его радарами, в ручном режиме, автоматы
как будто отказали, - провозгласил Ящик.
- Док, хватит ныть и расстраиваться, вспомни, сколько наших парней
осталось в космосе, сгорело на Земле, разлетелось в небе на куски,
раздираемые взрывом ракет. Хватит, за работу. Если тебе их так жаль,
подойди к ним, посмотрим, что там, - угрюмо и зло приказал Вольф, -
автоматы отключить, Док, хватайся за ручки и покажи свое мастерство, ты
это умеешь делать, мой верный пилот.
Док молча занял место пилота и повел корабль к чужаку. Миниатюрный
корабль летел, беспорядочно кувыркаясь, как подбитая птица с разбитым
крылом. Док сблизился и летел совсем рядом. В иллюминаторе мелькнули тени
- обнявшиеся фигуры медленно вращались в невесомости, попеременно
приближая к иллюминатору свои застывшие, бледные лица - немой укор живым.
Глаза широко распахнуты, рты полуоткрыты в последнем глотке живительного
воздуха. В иллюминаторе мелькнуло лицо Пьера... Джим судорожно сглотнул, с
Пьером он встречался не раз в Вене, Праге, Париже. Бледное лицо Пьера
исчезло, и на Дока в упор смотрели огромные, навсегда лишенные жизни глаза
Жаннет, длинные густые волосы ее разметались в невесомости, губы
полуоткрыты, черные глаза широко распахнуты в изумлении от человеческой
подлости.
Док в ужасе глядел и глядел на Жаннет, перед ним как на киноленте
мелькали их встречи, побережье солнечной Ливии, песчаный пляж, одинокая
вилла, купанье в волнах прибоя, счастливый смех Жаннет, ее хрупкая, чуть
мальчишеская фигурка, ее ласковые руки и волосы, водопадом струящиеся по
ее лицу, их счастье, его счастье...
Руки Дока судорожно сжимались в кулаки, слезы застилали глаза,
рыдания сотрясли его тело... Док потерял контроль, корабль дернулся,
словно ему передались рыдания его пилота, и многотонная махина резко
поплыла навстречу глазам Жаннет... Удар, треск, скрежет рвущегося металла
возвестили о столкновении. Вольф с проклятиями вышвырнул из кресла Дока и
включил двигатели на отход, но назад они поплыли вместе с французским
кораблем, это чувствовали опытные руки Вольфа. Вольф бросился к заднему
иллюминатору. Картина была ужасная. Удар пришелся отсеком полезной
нагрузки. Створка проломилась, вцепившись рваными краями в корабль
французов. И здесь судьба не пожалела пилотов "Улыбки Иуды": к
иллюминагору приникло лицо Жаннет, но искаженное ударом, словно гримаса
боли пробежала и застыла на ее красивом лице.
- Болван, - орал Вольф, - отстраняю тебя от пилотирования, лишаю,
штраф, уволю...
Его бессвязные угрозы и ругательства разделили корабль словно на два
мира: мир горя и страдания и мир грубости, хамства и бессердечия.
Док молча приник к иллюминатору и впился взглядом в Жаннет. Док
проникал в глубину ее черных глаз и читал, читал в них правду о себе, о
своей стране, о своем корабле, по телу Дока пробежала волна, его словно
затрясла какая-то внутренняя сила, он захохотал, тыча пальцем в
иллюминатор, а потом молча и злобно кинулся на Вольфа. Но тот был не
простой орешек. Увесистый кулак Вольфа встретил безумного пилота еще в
полете, и Док отлетел к заднему борту.
- Связать, - коротко бросил Вольф.
Оторвать Дока от иллюминатора было трудно, он цеплялся за поручни с
силой безумного и все смотрел, смотрел и смотрел на Жаннет. Наконец его
связали, накрепко примотав бинтами к креслу. Док пел песни, выкрикивал
лозунги о силе и власти, выл, плевался, сыпал ругательствами, плакал и
читал наизусть все параграфы инструкции о полетах военных кораблей.
Деятельный Вольф отдавал распоряжения готовиться к выходу в открытый
космос.
- Может, расцепим и отбросим этот чертов корабль, - отчеканил он.
- Нет, кэп, ничего не выйдет, выходной люк заклинило, а главное, что
пятый контейнер поврежден, чужак попал в него своими двигателями, смял
обшивку и на корпусе контейнера трещина. Небольшая, но есть утечка,
радиация растет, через сутки будет опасно для экипажа, - прервал его Джим.
- Ящик, что делать? - быстро запросил Вольф.
- Пробуй вращением оторвать их, больше нечем.
Вольф крутанул свой корабль, но все было бесполезно. Корабль
французов вцепился им в хвост мертвой хваткой.
От перегрузок безжизненные тела космонавтов бросало в разные стороны,
в иллюминаторе возникали дикие картины сплетенных рук, ног. Док кричал,
что им больно, и до крови искусал губы, глаза его налились кровью, и,
казалось, вот-вот он вырвется из крепких пут. Но не смог и в бессилии
своем заснул безумным сном.
Вольф прекратил бесполезные маневры. Всем стало очевидно, что от
чужака не избавиться, а идти на посадку с ним на хвосте равносильно
самоубийству. Радиация росла, времени оставалось все меньше и меньше.
Вольф решил попробовать полной тягой маршевых двигателей сбросить
чужой корабль - двигатель не включился, видно, удар повредил его.
- Все, больше нет шансов, - выдохнул Вольф, - зовем на помощь.
- А инструкция, шеф, - робко напомнил Джеб.
Вольф взорвался:
- Не твое дело, щенок, чучело огородное, это в нас влетел этот
сумасшедший француз, ясно тебе, он в нас, а не мы в него! Обстоятельства
чрезвычайные. Шеф должен понять, что надо во всем разобраться, надо понять
и что случилось, почему они летели прямо в нас, мы обязаны сохранить их
корабль, что мы и сделали, несмотря на опасность нашим жизням, понял? А
сами выйти и разобраться не можем, поэтому, запомните, только поэтому,
учитывая чрезвычайные обстоятельства, мы зовем на помощь, нарушая
инструкцию.
- А как быть с Ящиком? - спросил Джеб.
- Он останется здесь, а сюда никто не войдет, радиосвязь от него
обрубим, сотри ему память этих витков, слава богу, он не человек, не
вспомнит. Пусть сторожит ракеты и лазеры, электронная собака. Ясно? -
рявкнул Вольф.
Корабль спасателей подошел к израненному нагромождению металла,
летящему на орбите. Живых спасли, мертвым отдали салют, склонив головы.
Корабли развели. Ящику поручили хранить секреты и взорвать корабль при
первой же попытке проникнуть внутрь. Большего никто сделать не мог.
Приземлился корабль-спасатель с живыми. А на орбите остались два
памятника: один - укор живым, другой - безумию живущих.
Вольф продолжал летать. Ящик сторожил "Улыбку Иуды", которую все
облетали, держась подальше, как от чумного города. Док так и не пришел в
себя и жил в своем мире, упрятанный пожизненно в казематы больниц. Джим и
Джеб ушли в отставку и жили в уединении, далеко в горах на ранчо. Время и
приказы не сумели стереть их человеческую память.
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 26/09/2000