Юрий Глазков
                                МУДРЫЙ
                                Сказка
    Степняки опять загнали могутов в леса. Стычка была кровавой, много
воинов лежало на снегу, ставшем похожим на  пурпурное  одеяло.  Могуты
пленили двух степняков, а своих потеряли с десяток.
    Перед сражением мастера-оружейники  показали  князю  могутов  Гору
новую выдумку - к стрелам приделывали  перья,  и  они  летели  намного
точнее, не кувыркаясь на излете. Уповали на них.  Но  предательство  и
корысть уже бродили среди лесов и полей. Степняки  ударили  такими  же
стрелами. Надежды на победу не было, князь увел своих людей. Сидели  в
лесу тихо, хоть и морозно было, но печей  не  топили  -  дым  степняки
увидят. За ослушание - голова с плеч, князь на расправу был скор.
    - Князь, к тебе мастер идет, сказывает, что споро с тобой говорить
надо, - доложил воевода.
    - Пусть войдет, - разрешил князь.
    Вошел белокурый рослый мужик. Лоб его был высок, глаза умны,  руки
натруженные, работные.
    - Говори, - приказал князь.
    - Государь, других убери, - только тебе скажу, -  смело  глядя  на
князя, произнес мастер.
    - Всем вон, - зыкнул князь, - кроме отца духовного, он наша вера и
посредник божий, от него секретов нету. - Все бросились из избы.
    - Князь, пойдем в лес, покажу, - веско сказал невозмутимый мастер,
- степным шельмам теперь конец придет.
    Не мешкая, князь и отец духовный  двинулись  по  сугробам  в  чащу
леса.
    - Смотреть, князь, отсюда способнее, дальше не ходи. Вон ту опушку
леса зри внимательно. Я сейчас, не заморожу. Крикну, а покуда отдыхай,
княже.
    Поклонившись, мастер скрылся в ельнике. Духовный  отец  на  всякий
случай перекрестился и осенил крестом князя.
    - Будь начеку, - послышалось из лесу.
    Князь и духовный отец впились глазами в опушку. Вдруг над опушкой,
как пчелиный рой, пронеслись десятки быстрых  стрел  и  повтыкались  в
снег, как тростник на болоте.
    - Не возьму в толк,  чего  тут  хитрого,  схоронил  лучников  дюже
скрытно, числом много, ну  и  что?  -  заворчал  князь,  промерзая  на
холоде.
    - Не спеши гневаться, князь, давай дождемся мастера, тогда и учини
ему допрос, пусть обскажет, что  к  чему,  растолкует,  -  посоветовал
духовный отец.
    Пришел  мастер,  поклонился  и  так  и  остался  склоненный  перед
бородатыми повелителями.
    - Сколько стрелков учинили  стрельбу  единовременную,  где  ты  их
попрятал, иль какое мудреное свойство имеет твое оружие,  для  нас  не
приметное? - строго спросил князь.
    - Один всего и был стрелок-то, я только и стрелял,  княже,  -  еще
ниже сгибая спину, ответил мастер.
    - Как один? - подпрыгнул князь. - Врешь, покажи.
    Устройство  было  нехитрым,  пучок  стрел   сразу   вырывался   из
пустотелого кедрача и веером рассыпался в воздухе. Одни стрелы  летели
дальше, другие - ближе. Большую площадь утыкали стрелы.
    Князь уже видел мчавшихся степняков, храпящих,  оскаленных  коней;
конница мчалась, как черный саван смерти, и летящий им  навстречу  рой
убийственных стрел, выпущенных из нового оружия.  Степняки  слетали  с
коней с пронзенной грудью и, как вороны на вспаханном поле,  вертелись
на красной земле.
    Князь был доволен и горд своим умельцем.
    Бросив золотой мастеру, князь задумчиво двинулся к себе в избу.
    - Что скажешь, святая церковь? - обратился он к отцу духовному.
    - Страшное оружие, сотни  сразу  убиенных.  Ты  прогонишь  степных
разбойников, завоюешь все вокруг, но  оружие  богопротивное,  один  на
один борьба нам, славянам, милее и честнее - вот мой сказ, государь.
    Князь шел, взвешивая  виденное  и  обдумывая  услышанное.  Воевода
встречал их у порога.
    - За ночь помост сбей, плаху поставь, разбойников рубить будем,  -
сказал князь. Духовный отец перекрестился.
    - И то дело, пусть люди  видят  беспомощность  врага,  кровь  его,
страх, а то болтают злые языки о силе и непобедимости степняков,  язык
бы им вырвать.
    Всю  ночь  князь  ворочался,  кряхтел,  сны  его  мучили...  сотни
убиенных людей, и степняков и могутов, вдовы плачут, дети мрут.
    Утром  учинили  скорую  казнь.  Разбойничьи  головы   катились   с
открытыми, полными ненависти и дикой злобы глазами.
    Сделав свое дело, палач подошел к князю  и  склонился  перед  ним,
ожидая поощрения или строгого слова.
    Князь думал, потом резко встал и выкрикнул:
    - И его, живо!
    Перст с золотым  кольцом  и  блестящим  бриллиантом,  словно  луч,
уперся  в  грудь  мастеру.  Голова   мастера   скатилась   к   головам
разбойничьим, в глазах были слезы и удивление.
    Духовный отец был изумлен, но не вступился за мастера, время  было
военное, спорить с князем было  опасно.  Народ  в  страхе  разбежался.
Шепот полз от избы к избе:  князь-де  ума  лишился,  мастера  лучшего,
умнейшего обезглавил.
    Духовный отец заперся в келье  и  взывал  к  богу.  Монахи  стояли
смиренно, дожидаясь решения. Дверь отворилась. Духовный  отец  крикнул
монахам:
    - Летописца ко мне, скоро.
    Летописец прибежал, бухнулся на колени, целуя рясу.
    - Чем кончил ты последние слова книги  нашей  истории?  -  спросил
духовный отец.
    - Описанием казни, святой отец.
    - Какое слово начертал ты последним перед тем, как поставить точку
дня того?
    - Имя государя, святой отец.
    - Допиши еще одно.
    - Каково, отец?
    - Мудрый.
    - Исполню, отец.
    Церковники в полном собрании пришли к князю.
    - Государь, - обратился святой отец, - святое собрание решило  имя
твое дописать. Отныне ты не просто Гор, а Гор Мудрый, - и  добавил:  -
За то утро, государь.
    - Мудрый, - усмехнулся князь, вспомнив стрелы с пером, летевшие от
степняков, - теперь я за свой народ спокоен.
    Затрубили трубы, застонали рожки...  в  поле  появились  всадники.
Опять пришла степь, надо браться за луки, каждый за свой.
______________________________________________________________________
    Сканиpовал: Еpшов В.Г. 09/01/99.
    Дата последней редакции: 10/01/99.