Книго 

                          Перевод под редакцией М. Лорие
Файл с книжной полки Несененко Алексея 

http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/

   Питчер, доверенный клерк в конторе биржевого маклера
Гарви Максуэла, позволил своему обычно непроницаемому лицу
на секунду выразить некоторый интерес и удивление, когда в
половине десятого утра Максуэл быстрыми шагами вошел в
контору в сопровождении молодой стенографистки Отрывисто
бросив "здравствуйте, Питчер", он устремился к своему столу,
словно собирался перепрыгнуть через него, и немедленно
окунулся в море ожидавших его писем и телеграмм.
   Молодая стенографистка служила у Максуэла уже год. В ее
красоте не было решительно ничего от стенографии. Она
презрела пышность прически Помпадур. Она не носила ни
цепочек, ни браслетов, ни медальонов. У нее не было такого
вида, словно она в любую минуту готова принять приглашение в
ресторан. Платье на ней было простое, серое, изящно и
скромно облегавшее ее фигуру. Ее строгую черную
шляпку-тюрбан украшало зеленое перо попугая. В это утро она
вся светилась каким- то мягким, застенчивым светом. Глаза
ее мечтательно поблескивали, щеки напоминали персик в цвету,
по счастливому лицу скользили воспоминания.
   Питчер, наблюдавший за нею все с тем же сдержанным
интересом, заметил, что в это утро она вела себя не совсем
обычно. Вместо того чтобы прямо пройти в соседнюю комнату,
где стоял ее стол, она, словно ожидая чего-то, замешкалась в
конторе. Раз она даже подошла к столу Максуэла - достаточно
близко, чтобы он мог ее заметить.
   Но человек, сидевший за столом, уже перестал быть
человеком. Это был занятый по горло нью-йоркский маклер -
машина, приводимая в движение колесиками и пружинами.
   - Да. Ну? В чем дело? - резко спросил Максуэл.
   Вскрытая почта лежала на его столе, как сугроб
бутафорского снега. Его острые серые глаза, безличные и
грубые, сверкнули на нее почти что раздраженно.
   - Ничего, - ответила стенографистка и отошла с легкой
улыбкой.
   - Мистер Питчер, - сказала она доверенному клерку, -
мистер Максуэл говорил вам вчера о приглашении новой
стенографистки?
   - Говорил, - ответил Питчер, - он велел мне найти новую
стенографистку. Я вчера дал знать в бюро, чтобы они нам
прислали несколько образчиков на пробу. Сейчас, десять
сорок пять, но еще ни одна модная шляпка и ни одна палочка
жевательной резинки не явилась.
   - Тогда я буду работать, как всегда, - сказала молодая
женщина, - пока кто- нибудь не заменит меня.
   И она сейчас же прошла к своему столу и повесила черный
тюрбан с золотисто- зеленым пером попугая на обычное место.
   Кто не видел занятого нью-йоркского маклера в часы
биржевой лихорадки, тот не может считать себя знатоком в
антропологии. Поэт говорит о "полном часе славной жизни".
У биржевого маклера час не только полон, но минуты и секунды
в нем держатся за ремни и висят на буферах и подножках.
   А сегодня у Гарви Максуэла был горячий день Телеграфный
аппарат стал рывками разматывать свою ленту, телефон на
столе страдал хроническим жужжанием. Люди толпами валили в
контору и заговаривали с ним через барьер - кто весело, кто
сердито, кто резко, кто возбужденно вбегали и выбегали
посыльные с телеграммами. Клерки носились и прыгали, как
матросы во время шторма. Даже физиономия Питчера изобразила
нечто вроде оживления.
   На бирже в этот день были ураганы, обвалы и метели,
землетрясения и извержения вулканов, и все эти стихийные
неурядицы отражались в миниатюре в конторе маклера. Максуэл
отставил свой стул к стене и заключал сделки, танцуя на
пуантах. Он прыгал от телеграфа к телефону и от стола к
двери с профессиональной ловкостью арлекина.
   Среди этого нарастающего напряжения маклер вдруг заметил
перед собой золотистую челку под кивающим балдахином из
бархата и страусовых перьев, сак из кошки "под котик" и
ожерелье из крупных, как орехи, бус, кончающееся где-то у
самого пола серебряным сердечком. С этими аксессуарами была
связана самоуверенного вида молодая особа. Тут же стоял
Питчер, готовый истолковать это явление.
   - Из стенографического бюро, насчет места, - сказал
Питчер.
   Максуэл сделал полуоборот; руки его были полны бумаг и
телеграфной ленты.
   - Какого места? - спросил он нахмурившись.
   - Места стенографистки, - сказал Питчер. - Вы мне
сказали вчера, чтобы я вызвал на сегодня новую
стенографистку.
   - Вы сходите с ума, Питчер, - сказал Максуэл - Как я мог
дать вам такое распоряжение? Мисс Лесли весь год отлично
справлялась со своими обязанностями. Место за ней, пока она
сама не захочет уйти. У нас нет никаких вакансий, сударыня.
Дайте знать в бюро, Питчер, чтобы больше не присылали, и
никого больше ко мне не водите.
   Серебряное сердечко в негодовании покинуло контору,
раскачиваясь и небрежно задевая за конторскую мебель.
Питчер, улучив момент, сообщил бухгалтеру, что "старик" с
каждым днем делается рассеяннее и забывчивее.
   Рабочий день бушевал все яростнее. На бирже топтали и
раздирали на части с полдюжины акций разных наименований, в
которые клиенты Максуэла вложили крупные деньги. Приказы на
продажу и покупку летали взад и вперед, как ласточки.
Опасности подвергалась часть собственного портфеля Максуэла,
и он работал полном ходом, как некая сложная, тонкая и
сильная машина, слова, решения, поступки следовали друг за
дружкой с быстротой и четкостью часового механизма Акции и
обязательства, займы и фонды, закладные и ссуды - это был
мир финансов, и в нем не было места ни для мира человека, ни
для мира природы.
   Когда приблизился час завтрака, в работе наступило
небольшое затишье.
   Максуэл стоял возле своего стола с полными руками записей
и телеграмма за правым ухом у него торчала вечная ручка,
растрепанные волосы прядями падали ему на лоб. Окно было
открыто, потому что милая истопница-весна повернула
радиатор, и по трубам центрального отопления земли разлилось
немножко тепла.
   И через окно в комнату забрел, может быть по ошибке,
тонкий, сладкий аромат сирени и на секунду приковал маклера
к месту. Ибо этот аромат принадлежал мисс Лесли. Это был
ее аромат, и только ее.
   Этот аромат принес ее и поставил перед ним - видимую,
почти осязаемую. Мир финансов мгновенно съежился в
крошечное пятнышко. А она была в соседней комнате, в
двадцати шагах.
   - Клянусь честью, я это сделаю, - сказал маклер
вполголоса. - Спрошу ее сейчас же. Удивляюсь, как я давно
этого не сделал.
   Он бросился в комнату стенографистки с поспешностью
биржевого игрока, который хочет "донести", пока его не
экзекутировали. Он ринулся к ее столу.
   Стенографистка посмотрела на него и улыбнулась. Легкий
румянец залил ее щеки, и взгляд у нее был ласковый и
открытый. Максуэл облокотился на ее стол. Он все еще
держал обеими руками пачку бумаг, и за ухом у него торчало
перо.
   - Мисс Лесли, - начал он торопливо, - у меня ровно минута
времени. Я должен вам кое-что сказать. Будьте моей женой.
Мне некогда было ухаживать за вами, как полагается, но я,
право же, люблю вас. Отвечайте скорее, пожалуйста, - эти
понижатели вышибают последний дух из "Тихоокеанских".
   - Что вы говорите! - воскликнула стенографистка.
   Она встала и смотрела на него широко раскрытыми глазами.
   - Вы меня не поняли? - досадливо спросил Максуэл. - Я
хочу, чтобы вы стали моей женой. Я люблю вас, мисс Лесли.
Я давно хотел вам сказать и вот улучил минутку, когда там, в
конторе, маленькая передышка. Ну вот, меня опять зовут к
телефону. Скажите, чтобы подождали, Питчер. Так как же,
мисс Лесли?
   Стенографистка повела себя очень странно. Сначала она
как будто изумилась, потом из ее удивленных глаз хлынули
слезы, а потом она солнечно улыбнулась сквозь слезы и одной
рукой нежно обняла маклера за шею.
   - Я поняла, - сказала она мягка. - Это биржа вытеснила у
тебя из головы все остальное. А сначала я испугалась.
Неужели ты забыл, Гарви? Мы ведь обвенчались вчера в восемь
часов вечера в Маленькой, церкви за углом. (1)
----------------------------------------------------------
   1) - Маленькая церковь за углом - церковь "Преображения"
        близ Пятой авеню, в одном из богатейших кварталов
        Нью-Йорка.
Книго
[X]