Роберт ГОВАРД

                              Спрэг ДЕ КАМП

 

                               БОГ ИЗ ЧАШИ

 

 

 

 

     Жуткие приключения Конана в Башне Слона и в развалинах Ларши  привили

ему отвращение к  колдовству  Востока.  Он  бежал  на  северо-запад  через

Коринфию в Немедию, второе из самых могущественных Гиборейских  королевств

после Аквилонии. В городе  Нумалия  он  возобновил  свою  профессиональную

карьеру вора.

 

 

     Сторож Арус сжал свой арбалет трясущейся рукой и вытер капли  липкого

пота,  выступившие  на  его  лице,  когда  он  увидел  перед  собой  труп,

растянувшийся на полированном полу. Нет ничего  приятного  во  встрече  со

Смертью в уединенном месте в полночь.

     Сторож стоял в просторном коридоре, освещенном  гигантскими  свечами,

стоявшими в нишах вдоль стен. Между  нишами  стены  были  покрыты  черными

бархатными занавесями, между которыми висели щиты и  перекрещенное  оружие

самого фантастического вида. Там и тут стояли фигуры  редкостных  богов  -

идолы, вырезанные из камня или редкого дерева, отлитые из  бронзы,  железа

или серебра, тускло отражающиеся в отблесках черного пола.

     Арус вздрогнул.  Он  никогда  не  заходил  сюда,  хотя  служил  здесь

сторожем уже несколько месяцев.  Это  было  фантастическое  учреждение,  -

огромный музей и античное здание, которое люди  называли  Замком  Каллиана

Публико,  полное  редкостей  со  всего  мира,  но  сейчас,  в  одиночестве

полуночи, Арус стоял в огромном пустом зале и вглядывался в  распростертый

труп богатого и могущественного владельца Замка.

     Даже тупым мозгам сторожа было ясно,  что  лежащий  человек  выглядит

совсем не так, как он же, едущий в позолоченной колеснице по Паллиан  Вэй,

высокомерный и властный, со глазами, сверкающими  притягивающей  жизненной

силой. Люди, ненавидевшие Каллиана Публико, с трудом бы узнали его сейчас,

лежащего как бесформенная груда мяса,  в  наполовину  сорванной  мантии  и

перекосившейся пурпурной тунике. Его  лицо  почернело,  глаза  вылезли  из

орбит, язык вывалился из широко раскрытого  рта.  Его  толстые  руки  были

раскинуты  в  жесте  странной  тщетности.  На  толстых  пальцах   сверкали

драгоценные камни.

     - Почему они не взяли драгоценности? - с трудом  пробормотал  сторож.

Он сделал шаг и застыл, вглядываясь. Короткие волосы на его голове  встали

дыбом. Сквозь темную шелковую занавесь, закрывающую один из многочисленных

дверных проемов, ведущих в зал, показалась чья-то фигура.

     Арус увидел высокого юношу крепкого  телосложения,  на  котором  были

только набедренная повязка и сандалии, застегнутые высоко на лодыжках. Его

кожа  была  коричневой  от  палящего  солнца  выжженных  степей,  и   Арус

занервничал, взглянув на широкие плечи, массивную  грудь  и  тяжелые  руки

юноши. Одного взгляда на суровые черты лица и широкий лоб незнакомца  было

достаточно для сторожа, чтобы понять, что юноша не  немедиец.  Под  густой

щеткой непокорных черных волос сверкала тлеющими углями пара голубых глаз.

На поясе в кожаных ножнах висел длинный меч.

     Арус почувствовал, как по его  спине  побежали  мурашки.  Он  натянул

арбалет трясущимися пальцами,  чтобы  выпустить  стрелу  в  пришельца  без

всяких переговоров, содрогаясь от мысли о том, что может  произойти,  если

он промахнется и не убьет его с первого выстрела.

     Пришелец посмотрел на тело, лежащее на полу  больше  с  любопытством,

чем с удивлением.

     - Зачем ты убил его? - нервно спросил Арус.

     Юноша качнул взъерошенной головой.

     - Я не убивал его, - ответил  он,  говоря  по-немедийски  с  акцентом

варвара. - Кто это?

     - Каллиан Публико, - ответил Арус, пятясь.

     Проблеск интереса показался в сумрачных голубых глазах.

     - Владелец дома?

     - Ага, - Арус уперся в стену.  Он  схватил  толстый  бархатный  шнур,

висящий здесь и сильно  дернул  за  него.  С  улицы  донесся  резкий  звон

колокольчика, который обычно висит перед всеми  магазинами  и  заведениями

для вызова стражи.

     Пришелец вздрогнул.

     - Зачем ты это сделал? - спросил он. - Это  может  привлечь  внимание

сторожа.

     - Я и  есть  сторож,  негодяй!  -  вскричал  Арус,  собрав  всю  свою

смелость. - Стой, где стоишь. И не двигайся, иначе моя стрела пронзит тебя

насквозь!

     Его палец нащупал спусковой  крючок  арбалета,  бездушное  квадратное

острие смотрело прямо в широкую  грудь  юноши.  Пришелец  нахмурился,  его

темное лицо потемнело еще больше.  Он  не  проявил  страха,  но  казалось,

серьезно задумался - подчиниться команде или рискнуть,  пытаясь  скрыться.

Арус облизал пересохшие губы, и его кровь застыла в жилах, когда  он  ясно

увидел в туманных глазах чужеземца борьбу с намерением убить его, Аруса.

     Когда он услышал скрип открываемой двери и шум голосов, из его  груди

вырвался вздох благодарного облегчения.  Пришелец  напрягся  и  пристально

посмотрел взглядом загнанного зверя на то, как полдюжины вооруженных людей

вошли в зал. Все, кроме одного, носили алые  туники  нумалийской  полиции.

Они были подпоясаны короткими мечами, похожими на кинжалы, и в руках несли

алебарды - оружие с длинным древком, наполовину пика, наполовину топор.

     - Что это за чертовы проделки? -  воскликнул  передний  мужчина,  чьи

холодные серые глаза и тонкие острые черты лица, не менее, чем гражданская

одежда, выделяли его из его дородных спутников.

     - Клянусь Митрой, Деметрио! - вскричал Арус. - Несомненно судьба этой

ночью со мной. Я и не надеялся,  что  стража  так  быстро  откликнется  на

вызов, а тем более, что ты будешь среди них!

     - Я наматывал круги с Дионусом, - ответил  Деметрио.  -  Мы  как  раз

проходили мимо Замка, когда зазвонил звонок. Но кто это? О, Иштар!  Хозяин

Замка собственной персоной!

     - Никто другой, - ответил Арус, - и подло убитый. Сегодня моя очередь

сторожить дом всю ночь, потому что, как ты знаешь, здесь хранится огромное

количество ценностей. У Каллиана Публико  богатые  покровители  -  ученые,

принцы и состоятельные  коллекционеры  редкостей.  Всего  несколько  минут

назад я попробовал дверь, которая открывается в портике и  обнаружил,  что

она закрыта только на засов, а не на замок.  Дверь  запирается  на  засов,

который можно открыть с другой стороны, и на большой замок, который  можно

отпереть только снаружи. Ключ был только у Каллиана Публико, это тот ключ,

который висит у него не поясе.

     Я понял, что что-то неладно, потому что Каллиан всегда  запирает  эту

дверь на большой замок, когда закрывает Замок, а я не видел Каллиана с тех

пор, как он оставил Замок запертым и уехал на свою виллу в  предместья.  У

меня есть ключ, которым можно отпереть засов, я  вошел  и  увидел  лежащее

тело, так как видите его и вы. Я ничего не трогал.

     - Так, - острые глаза Деметрио остановились на мрачном пришельце. - А

кто это?

     - Убийца, без сомнений! - вскричал Арус. - Он  появился  из  вон  той

двери. Он из северных варваров, может, гипербореец, а может, боссонец.

     - Кто ты? - спросил Деметрио.

     - Я Конан, киммериец, - ответил варвар.

     - Ты убил этого человека?

     Киммериец покачал головой.

     - Отвечай, когда тебя спрашивают!

     Злой блеск промелькнул в мрачных голубых глазах.

     - Я не собака, чтобы со мной так говорили!

     - А ты наглый тип! - усмехнулся спутник  Деметрио,  крупный  мужчина,

носящий знаки отличия префекта полиции. -  Ты,  независимая  дворняжка!  Я

выбью из него его наглость! Эй, ты! Говори! Зачем ты убил...

     -  Подожди  немного,  Дионус,  -  приказал  Деметрио.  -  Дружище,  я

начальник Инквизиторского Совета города Нумалии. Будет лучше, если ты  мне

расскажешь, зачем ты оказался здесь, а если ты не убийца, то докажи это.

     Киммериец колебался.  Он  не  выказывал  никакого  страха,  а  только

замешательство,  которое  обычно  испытывает  варвар,   столкнувшийся   со

сложностями цивилизованной системы, работа которой загадочна для него и  к

тому же препятствует его планам.

     - Пока он обдумывает,  -  быстро  сказал  Деметрио,  поворачиваясь  к

Арусу, - скажи мне: ты видел Каллиана Публико покидающим дом этим вечером?

     - Нет, мой господин, но он обычно уходит, когда я только начинаю свою

стражу. Большая дверь была заперта и на засов и на замок.

     - Мог ли он войти в здание снова так, чтобы ты его не заметил?

     - Да, это возможно, но маловероятно. Если он вернулся со своей виллы,

он бы наверняка приехал в своей колеснице, потому что путь  оттуда  долог.

Но кто слышал, чтобы Каллиан Публико возвращался? Даже если  бы  я  был  с

другой стороны Замка я бы услышал стук колес колесницы по  мостовой.  А  я

ничего такого не слышал.

     - И дверь вечером была заперта раньше?

     - Я могу  в  этом  присягнуть.  Я  пробовал,  все  ли  двери  заперты

несколько раз за ночь. Дверь была заперта еще часа полтора назад - тогда я

пробовал ее последний раз перед тем, как обнаружил, что она отперта.

     - Ты не слышал никаких криков или шума борьбы?

     - Нет, господин. Но это не странно, потому что стены  в  Замке  такие

толстые, что ни один звук не проникнет через них.

     - Зачем вдаваться во все эти расспросы и  размышления?  -  недовольно

сказал дородный префект. - Вот кто нам нужен. Отведем его в суд, и я выбью

из него признание или размелю его кости в кашу.

     Деметрио посмотрел на варвара.

     - Ты понял, что он сказал? - спросил  инквизитор.  -  Что  ты  можешь

сказать в ответ?

     - То, что любой, кто коснется меня, быстро отправится на  встречу  со

своими предками в ад, - процедил Киммериец сквозь сжатые зубы.  Его  глаза

сверкали злым огнем.

     - Зачем ты пришел сюда, если не ты убил этого человека?  -  продолжил

Деметрио.

     - Я пришел украсть, - угрюмо ответил юноша.

     - Украсть что?

     Конан заколебался.

     - Еду.

     - Ложь, - сказал Деметрио. - Ты знаешь, что здесь  нет  еды.  Или  ты

скажешь мне правду, или...

     Киммериец положил руку на рукоятку меча, и его жест был полон угрозы,

как оскал тигра.

     -  Оставь  свои  запугивания  для  трусов,  которые  боятся  тебя,  -

проворчал он. - Я не выросший в  городе  немедиец,  чтобы  раболепствовать

перед твоими наемными псами. Я убивал людей и получше тебя и за меньшее.

     Дионус, который открыл было рот, чтобы гневно  зарычать,  закрыл  его

снова. Стража  неуверенно  сдвинула  алебарды  и  пристально  смотрела  на

Деметрио, ожидая приказаний, безмолвно слушая, как открыто  не  повинуются

всемогущей полиции. Они ожидали команды схватить варвара. Но  Деметрио  не

спешил отдавать такой приказ. Арус смотрел то на одного,  то  на  другого,

недоумевая, что происходит в остром мозгу Деметрио, в его голове с орлиным

носом. Может, инквизитор боится разбудить варварское бешенство киммерийца,

или может у него есть действительные сомнения.

     - Я не обвиняю тебя в убийстве Каллиана, - усмехнулся Деметрио. -  Но

ты должен понять, что факты против тебя. Как ты проник в Замок?

     - Я спрятался в тени склада  за  этим  зданием,  -  неохотно  ответил

Конан. - Когда этот пес, - он выбросил палец в  сторону  Аруса,  -  прошел

мимо и зашел за угол, я подбежал к стене и взобрался на нее...

     - Это ложь! - взорвался Арус. - Ни один человек не сможет  взобраться

по той отвесной стене.

     - Ты видел когда-нибудь, как киммерийцы взбираются на крутые утесы? -

спросил Деметрио. - Я вел такое следствие. Продолжай, Конан.

     - Угол украшен резьбой, -  сказал  Киммериец.  -  И  мне  было  легко

взобраться. Я добрался до крыши раньше, чем этот пес обогнул дом еще  раз.

Я нашел люк, закрытый железным засовом,  который  был  заперт  изнутри.  Я

разрубил его...

     Арус, вспомнив толщину засова,  задохнулся  и  двинулся  на  варвара,

который нахмурился и продолжил:

     -  Я  пролез  через  люк  и  вошел  в  верхнюю  комнату.  Там  я   не

останавливался, а пошел сразу к лестнице...

     - Как ты узнал, где находится лестница? Только слуги Каллиана  и  его

богатые покровители были вхожи в верхние комнаты.

     Конан застыл в упрямом молчании.

     - Что ты сделал после того, как дошел до лестницы?

     - Я пошел прямо вниз, - пробормотал Киммериец. - Она вела  в  комнату

за вон той занавешенной дверью. Когда я посмотрел сквозь занавес, я увидел

этого пса, стоящего над мертвым телом.

     - Почему ты вышел из своего убежища?

     - Потому что сначала я подумал, что он  другой  вор,  который  пришел

украсть то, за чем... - киммериец сам себя оборвал.

     - То, за чем ты сам пришел сюда, - закончил Деметрио. - Ты не  медлил

в верхних комнатах, где хранятся самые богатые вещи. Тебя послал тот,  кто

прекрасно знает Замок, украсть что-то особое!

     - И убить Каллиана Публико! - воскликнул Дионус. - Клянусь Митрой, мы

докажем это! Схватить его, и мы получим признание еще до утра.

     С чужеземным ругательством Конан отступил  назад  и  выхватил  меч  с

такой злостью, что острое лезвие зажужжало в воздухе.

     - Назад, если вы дорожите вашими трусливыми душонками! - прорычал он.

- Потому что, если вы осмеливаетесь  мучить  домохозяек,  обирать  и  бить

проституток, чтоб  заставить  их  говорить,  не  думайте,  что  вы  можете

наложить ваши грязные лапы на горца! Спрячься со своим луком, сторож,  или

я выпущу твои кишки!

     - Подождите! - сказал Деметрио. - Отзови своих псов,  Дионус.  Я  все

еще не убежден в том, что он убийца.

     Деметрио наклонился к Дионусу и что-то прошептал  тому  на  ухо,  что

именно, Арус не разобрал, но он подумал, что это был план, как отобрать  у

Конана его меч.

     - Ладно, - проворчал Дионус. - Назад, ребята, но не спускайте с  него

глаз.

     - Отдай мне твой меч, - сказал Деметрио Конану.

     - Возьми, если сможешь, - ухмыльнулся Конан.

     Инквизитор пожал плечами.

     - Хорошо. Но не пытайся ускользнуть. Воины с арбалетами охраняют  дом

снаружи.

     Варвар опустил лезвие, хотя  расслабился  только  слегка,  напряжение

явно просматривалось в его позе. Деметрио опять повернулся к трупу.

     - Задушен, - пробормотал он. - Зачем было душить его, если удар мечом

намного быстрее и надежнее? Эти киммерийцы рождаются с  мечом  в  руке,  я

никогда не слышал, чтоб они убивали таким образом.

     - Возможно, чтобы отвести подозрения, - сказал Дионус.

     - Возможно, - Деметрио  ощупал  тело  опытными  руками.  -  Мертв  по

крайней мере уже час. Если Конан говорит правду о том, когда  он  вошел  в

Замок, он вряд ли смог убить человека перед тем, как вошел  Арус.  Правда,

он может и лгать, он мог зайти и раньше.

     - Я взобрался на стену, после того, как Арус  прошел  свой  последний

круг, - проворчал Конан.

     - Это ты так говоришь, - Деметрио размышлял, глядя на горло мертвеца,

которое было раздавлено в кашу  темно-красного  мяса.  Голова  обвисла  на

куске позвоночника. Деметрио покачал головой в сомнении.

     - Зачем было убийце  использовать  шнур  толщиной  в  руку?  И  какое

ужасное сжатие могло так раздавить эту шею?

     Он поднялся и пошел к ближайшей двери, открывающейся в коридор.

     - Возле этой двери разбит  бюст,  упавший  со  своего  постамента,  -

сказал он, - и здесь поцарапан пол, и занавеси  на  дверном  проеме  висят

косо... Должно быть, Каллиана Публико атаковали в этой комнате.  Наверное,

он бросился от нападающего и потащил его за собой, когда побежал. В  любом

случае, он шатаясь вышел в коридор, где убийца настиг и прикончил его.

     - Но если этот язычник не убийца, тогда  где  же  убийца?  -  спросил

префект.

     - Я еще  не  оправдал  киммерийца,  -  сказал  инквизитор,  -  но  мы

обследуем ту комнату...

     Он остановился и развернулся, прислушиваясь.  С  улицы  донесся  звук

колес приближающейся колесницы, который вдруг резко прекратился.

     - Дионус! - скомандовал Деметрио. -  Пошли  двух  человек  найти  эту

колесницу. Привести сюда возницу.

     - По звуку, - сказал Арус, которому были знакомы все шумы улицы, -  я

могу сказать, что она остановилась  напротив  дома  Промеро,  как  раз  на

другой стороне улицы, напротив магазина торговца шелком.

     - Кто такой Промеро? - спросил Деметрио.

     - Главный управляющий Каллиана Публико.

     - Приведите его сюда вместе с возницей, - сказал Деметрио.

     Два охранника выбежали. Деметрио все еще осматривал  тело,  Дионус  и

оставшиеся полицейские охраняли Конана, который стоял с мечом в руке,  как

бронзовая фигура - воплощение угрозы. Вскоре снаружи послышался  шум  ног,

обутых в сандалии и два полицейских  ввели  темнокожего  мужчину  крепкого

сложения в кожаном шлеме и длинной тунике возницы  с  хлыстом  в  руке,  и

маленького робкого на вид типичного представителя  того  класса,  который,

поднявшись из  рядов  ремесленников,  становятся  правой  рукой  купцов  и

промышленников.  Маленький  человечек   с   криком   отпрянул   от   туши,

растянувшейся на полу.

     - О, я знал, что это повлечет за собой зло! - запричитал он.

     Деметрио сказал:

     - Ты, я полагаю, Промеро, главный управляющий. А ты?

     - Энаро, Возница Каллиана Публико.

     - Кажется, тебя не очень трогает вид этого трупа, - заметил Деметрио.

     Черные глаза Энаро блеснули огнем.

     - А почему это должно меня трогать? Кто-то сделал то, что я хотел, но

не осмеливался.

     - А, так, - пробормотал инквизитор. - Ты свободный человек?

     В глазах Энаро была горечь,  когда  он  приподнял  тунику  и  показал

клеймо раба-должника на своем плече.

     - Ты знал, что твой хозяин пришел сюда сегодня вечером?

     - Нет. Я привел колесницу к Замку как всегда вечером. Он сел в нее, и

я повез его на виллу. Однако, перед тем, как мы выехали на Паллиан Вэй, он

приказал мне повернуть и везти его назад. Он казался очень взволнованным.

     - И ты привез его назад в Замок?

     - Нет. Он приказал мне остановиться у дома Промеро. Там  он  отпустил

меня, приказав вернуться вскоре после полуночи.

     - Сколько было тогда времени?

     - Вскоре после сумерек. Улицы были почти пустынны.

     - Что ты делал после этого?

     - Я вернулся в квартиры, где живут рабы, там я  и  оставался  до  тех

пор, пока не пришло время ехать к дому Промеро. Я подъехал прямо  туда,  и

ваши люди схватили меня, когда я говорил с Промеро у его двери.

     - Ты знаешь, почему Каллиан пошел в дом Промеро?

     - Он не говорит о делах с рабами.

     Деметрио повернулся к Промеро.

     - Что ты об этом знаешь?

     - Ничего, - когда управляющий говорил, его зубы стучали.

     - Заходил к тебе Каллиан Публико, как говорил возница?

     - Да, господин.

     - Как долго он оставался?

     - Совсем немного. А потом ушел.

     - Он ушел из твоего дома в Замок?

     - Я не знаю! - голос управляющего задрожал.

     - Зачем он приходил в твой дом?

     - Поговорить... поговорить со мной о делах.

     - Ты лжешь, - сказал Деметрио. - Зачем он приходил в твой дом?

     - Я не знаю! Я ничего не знаю! - голос Промеро стал истерическим. - Я

ничего не сделал...

     - Заставь его говорить, Дионус,  -  бросил  Деметрио.  Дионус  что-то

проворчал и кивнул одному  из  своих  людей,  который,  свирепо  ухмыляясь

двинулся к двум пленникам.

     - Ты  знаешь,  кто  я?  -  прорычал  он,  выставив  вперед  голову  и

пристально глядя на съежившуюся добычу.

     - Ты Постюмо, - ответил угрюмо управляющий. - Ты выдавил глаз девушке

в суде за то, что она не захотела выдать своего любовника.

     - Я всегда получаю то, за чем пришел, - прорычал  охранник.  Вены  на

его толстой шее  вздулись,  лицо  сделалось  багровым,  когда  он  схватил

несчастного управляющего за воротник туники и  затряс  его  так,  что  тот

почти висел.

     - Говори, крыса! - зарычал он. - Отвечай инквизитору!

     - О, Митра, пощади! - завопил несчастный. - Клянусь...

     Постюмо дал ему ужасную пощечину сначала  по  одной  щеке,  потом  по

другой, потом швырнул его на пол и злобно лягнул.

     - Пощады! - простонала жертва. - Я скажу... Я все скажу...

     - Тогда вставай, трусливая душонка! - ревел Постюмо. - Не скули!

     Дионус бросил короткий взгляд на Конана -  посмотреть,  произвело  ли

все это на него впечатление.

     - Ты видишь, что бывает с теми, кто перечит полиции, - сказал он.

     Конан ответил презрительной усмешкой.

     - Он слабое существо и дурак к тому же, - проворчал он. - Пусть  хоть

один из вас тронет меня - я вытрясу все его внутренности наружу.

     - Ты готов говорить? - спросил Деметрио.

     - Все, что я знаю, - начал всхлипывать управляющий, когда поднялся на

ноги, подвывая как побитая собака, - это то, что Каллиан пришел в мой  дом

вскоре после того, как я появился, - а я ушел из замка вместе с ним,  -  и

отослал колесницу. Он грозил мне увольнением, если я когда-нибудь заговорю

об этом. Я бедный человек, господа, у меня нет влиятельных друзей. Если  я

потеряю свое место, я буду голодать.

     - А мне что с этого? - сказал Деметрио. - Как долго  он  оставался  у

тебя в доме?

     - До полуночи оставалось еще часа полтора, когда он ушел, сказав, что

идет в Замок и вернется после того, как сделает то, что хочет сделать.

     - Что он имел в виду?

     Промеро заколебался, но один только взгляд на  ухмыляющегося  Постюмо

раскрыл ему рот.

     - В замке было что-то такое, что он хотел осмотреть.

     - Но зачем ему было идти одному, в такой тайне?

     - Потому что эта вещь - не его собственность. Ее привезли на рассвете

караваном с юга. Люди из каравана ничего не знали о ней кроме того, что ее

привезли караваном из  Стигии  и  она  предназначалась  для  Карантеса  из

Ханумана, жреца Ибиса.  Караванщику  заплатили  какие-то  люди,  чтобы  он

доставил ее прямо Карантесу, но этот негодяй захотел  пройти  в  Аквилонию

такой дорогой, которая не проходит через Хануман. И он спросил,  может  ли

он оставить эту вещь в Замке, пока Карантес не сможет за ней послать.

     Каллиан согласился и сказал  ему,  что  сам  пошлет  слугу  известить

Карантеса. Но после того, как этот человек ушел и  я  заговорил  о  гонце,

Каллиан запретил мне посылать его. Он сел размышлять о  том,  что  оставил

этот человек.

     - И что это было?

     - Что-то типа саркофага, какие находят в древних стигийских  могилах.

Но этот был круглым, как покрытая металлом чаша. Материал, из которого  он

был сделан, был как медь, но тверже, и весь  покрыт  иероглифами,  такими,

как на древних менгирах в южной Стигии. Крышка была  крепко  прикручена  к

чаше резными полосами из металла, похожего на медь.

     - Что было внутри?

     - Человек из каравана не знал. Он только сказал, что те, кто дал  ему

саркофаг, утверждали, что это бесценная реликвия,  найденная  среди  могил

глубоко под  пирамидами  и  посланная  Карантесу,  "из-за  любви,  которую

даритель испытывает к жрецу Ибиса". Каллиан Публико полагал, что  саркофаг

содержит диадему королей-гигантов, живших в тех землях до того, как предки

стигийцев не появились там. Он показал  мне  рисунок,  выгравированный  на

крышке, который, как он клялся,  выполнен  в  форме  диадемы,  которую,  в

соответствии с легендой, носили короли-монстры.

     Он решил открыть чашу и посмотреть, что в ней.  Он  просто  сходил  с

ума, когда думал о  легендарной  диадеме,  украшенной  такими  невиданными

драгоценными камнями, известными только древним расам, что только один  из

них может быть оценен выше, чем все драгоценности современного мира.

     Я предупреждал, чтоб он не делал этого. Но почти перед  полуночью  он

пошел один в Замок, прячась в  тени,  пока  сторож  не  прошел  на  другую

сторону дома, а затем открыв дверь ключом, который он носил  на  поясе.  Я

наблюдал за ним из тени магазина шелков  пока  он  не  вошел,  а  затем  я

вернулся в свой дом. Если  диадема  или  что-то  другое  большой  ценности

оказалось бы в чаше, он намеревался спрятать  это  где-нибудь  в  замке  и

снова незаметно исчезнуть. Затем на  рассвете  он  хотел  поднять  большой

крик, говоря,  что  воры  забрались  в  его  дом  и  украли  собственность

Карантеса. Никто не должен был  знать  о  его  ночных  похождениях,  кроме

возницы и меня, и никто из нас не предал бы его.

     - А сторож? - спросил Деметрио.

     - Каллиан не думал, что сторож его увидит, он собирался  распять  его

как сообщника воров, - ответил Промеро. Арус сглотнул комок  и  смертельно

побледнел, когда понял все двуличие и коварство своего работодателя.

     -  Где  этот  саркофаг?  -  спросил  Деметрио.  Промеро  показал,   и

инквизитор хмыкнул:

     - Так. Как раз та комната, в которой Каллиан и был атакован.

     Промеро затряс тонкими руками.

     - Зачем человек из Стигии будет посылать Карантесу  подарок?  Древние

боги и подозрительные мумии прибывали раньше по караванным путям,  но  кто

любит жрецов Ибиса в Стигии, где до  сих  пор  поклоняются  Сету,  который

свертывается кольцами среди могил в темноте. Бог Ибис сражается с Сетом  с

первого рассвета над землей, а Карантес борется со жрецами Сета  всю  свою

жизнь. Здесь кроется что-то темное и странное.

     - Покажи нам саркофаг, - скомандовал Деметрио, и Промеро,  колеблясь,

показал дорогу. Все последовали за ним, за исключением Конана, который был

явно не обращал внимания на настороженные взгляды охранников, следящих  за

ним, и  казался  просто  любопытствующим.  Все  прошли  через  разорванные

занавеси и вошли  в  комнату,  которая  была  освещена  еще  тусклее,  чем

коридор. Двери на другой стороне комнаты вели в другие помещения, а  стены

были испещрены фантастическими образами, богами странных земель и  далеких

народов. Промеро резко вскрикнул.

     - Смотрите! Чаша! Она открыта... и пуста!

     В центре стоял странный черный цилиндр около четырех футов в высоту и

почти три фута  в  диаметре  в  самой  широкой  его  части,  которая  была

посредине между верхом и низом. Тяжелая, гравированная  крышка  лежала  на

полу, а за ней валялись молоток и долото. Деметрио посмотрел внутри, замер

на мгновение в недоумении над смутными иероглифами и повернулся к Конану.

     - Это то, что ты пришел украсть?

     Варвар покачал головой.

     - Разве один человек может вынести это отсюда?

     - Полосы разрезаны долотом, - размышлял Деметрио, - и в спешке.  Есть

отметины, где молоток не попал по  долоту  и  бил  по  металлу.  Мы  можем

предположить, что  Каллиан  открыл  чашу.  Кто-то  прятался  неподалеку  -

возможно за занавесями дверного проема. Когда Каллиан открыл чашу,  убийца

набросился на него, - или он мог убить Каллиана и открыть чашу сам.

     - Это страшная вещь, - задрожал управляющий. - Она  слишком  древняя,

чтобы быть священной. Кто когда-нибудь видел металл,  подобный  этому?  Он

кажется тверже  аквилонской  стали,  а  посмотрите,  как  она  разъедается

ржавчиной. Но посмотрите, здесь, на крышке! - Промеро  показал  трясущимся

пальцем. - Что вы скажете об этом?

     Деметрио пододвинулся ближе к выгравированному рисунку.

     - Я бы сказал, что он изображает корону или что-то  в  этом  роде,  -

хмыкнул он.

     - Нет! - воскликнул Промеро. - Я  предупреждал  Каллиана,  но  он  не

верил мне! Это змея, кусающая себя за хвост. Это знак Сета, Старого  Змия,

божества стигийцев! Чаша - слишком древний предмет для человеческого мира.

Это реликт из времен,  когда  Сет  ходил  по  земле  в  обличье  человека.

Возможно, раса, которая пошла от него, хранила останки своих царей в таких

футлярах, как этот.

     - И ты хочешь сказать, что эти  кости  поднялись,  задушили  Каллиана

Публико и отправились погулять?

     - В этой чаше лежал не человек, - прошептал  управляющий.  Его  глаза

округлились и загорелись. - Какой человек сможет поместиться здесь?

     Деметрио выругался.

     - Если Конан не убийца, то убийца все еще где-то в здании.  Дионус  и

Арус, останьтесь здесь со мной, и вы, трое задержанных,  останьтесь  тоже.

Остальные, обыскать весь дом! Убийца, если он не ускользнул до  того,  как

Арус обнаружил труп, мог уйти только тем путем, которым вошел Конан,  и  в

этом случае варвар должен был видеть его. Если варвар говорит правду.

     - Я не видел никого, кроме этой собаки, - проворчал Конан,  показывая

на Аруса.

     - Конечно не видел, потому что ты и есть убийца, - сказал  Дионус.  -

Мы зря теряем время, но мы обыщем дом, чтоб соблюсти формальности. Но если

мы никого не найдем, я  обещаю,  что  ты  будешь  сожжен.  Вспомни  закон,

черноволосый дикарь: за убийство ремесленника ты будешь отправлен на копи,

за купца тебя повесят, но за дворянина тебя сожгут!

     Конан в ответ оскалил зубы. Воины начали обыск. Оставшиеся в  комнате

слышали, как они топают вверх и вниз по  лестницам,  передвигают  какие-то

предметы, открывают двери и перекрикиваются из разных комнат.

     - Конан, - сказал Деметрио, - ты знаешь, что будет означать для  тебя

то, что они никого не найдут?

     - Я не убивал его, - огрызнулся киммериец. - Если бы он помешал  мне,

я бы раскроил ему череп. Но я не видел его до того, как увидел его труп.

     - По меньшей мере, кто-то послал тебя сюда красть, - сказал Деметрио,

- а своим молчанием ты сам же  обвиняешь  себя  еще  и  в  убийстве.  Того

очевидного факта, что ты здесь, уже  достаточно,  чтобы  послать  тебя  на

копи, признаешь ли ты свою вину или нет. Но если ты  расскажешь  все,  как

есть, ты можешь спасти себя от позорного столба.

     - Ладно, -  неохотно  промолвил  варвар.  -  Я  пришел  сюда  украсть

заморийский бриллиантовый браслет. Человек дал мне план Замка и рассказал,

где мне его искать. Браслет хранится в той комнате,  -  Конан  показал,  в

какой, - в нише на полу под медным Шемским божеством.

     - Он  говорит  правду,  -  сказал  Промеро.  -  Я  думаю,  не  больше

полудюжины человек во всем мире знают секрет этого тайника.

     - Но если тебе так доверяют, - с насмешкой сказал Дионус, - собирался

ли ты отдавать браслет человеку, который нанял тебя?

     И вновь голубые глаза блеснули огоньками обиды.

     - Я не собака, - пробормотал варвар. - Я держу свое слово.

     - Кто тебя сюда послал? - спросил Деметрио, но Конан  угрюмо  молчал.

Охранники по одному вернулись после своих поисков.

     - В доме не прячется ни один человек, - сказали они.  -  Мы  обыскали

все вокруг. Мы нашли люк, через который вошел варвар,  засов  на  нем  был

перерублен пополам. Человека,  который  захотел  бы  улизнуть  тем  путем,

увидела бы наша охрана, разве что  он  сбежал  до  того,  как  мы  пришли.

Однако, для того,  чтобы  добраться  до  люка  снизу,  он  должен  был  бы

нагромоздить кучу мебели, а этого сделано не было. Почему он не  мог  уйти

через центральную дверь как раз перед тем, как Арус обошел дом?

     - Потому что, - сказал Деметрио, -  дверь  была  заперта  изнутри,  а

ключи, которыми можно было ее открыть, находятся один у Аруса, а другой до

сих пор висит на поясе Каллиана Публико.

     Другой охранник сказал:

     - Мне кажется, я видел канал, которым воспользовался убийца.

     - Где же он, дурень? - воскликнул Дионус.

     - В комнате, примыкающей к этой, - ответил охранник.  -  Это  толстый

черный канат, закрученный вокруг мраморной колонны. Я не смог его достать.

     Он повел в комнату, заполненную  мраморными  статуями  и  показал  на

высокую колонну. Вдруг он замер.

     - Канат исчез! - закричал он.

     - Его никогда здесь не было, - фыркнул Дионус.

     -  Клянусь  Митрой,  был!  Он  был  закручен  кольцами  вокруг   этих

вырезанных листьев. Здесь так темно, что я не могу сказать ничего  больше,

но он был здесь!

     - Ты пьян, - сказал Деметрио, поворачивая назад.  -  Слишком  высоко,

чтобы человек мог  достать,  и  никто  не  сможет  взобраться  по  гладкой

колонне.

     - Киммериец может, - пробормотал один из охранников.

     - Возможно. Говоришь, Конан задушил Каллиана,  затянул  канат  вокруг

колонны, пересек коридор и спрятался в комнате, где есть лестница. Как  же

тогда он смог снять канат после того, как ты его увидел? Он был среди  нас

с тех пор, как Арус нашел тело.  Нет,  скажу  я  вам,  Конан  не  совершал

преступление. Мне  кажется,  настоящий  преступник  убил  Каллиана,  чтобы

спрятать то, что было в чаше и сейчас скрывается в  каком-нибудь  укромном

уголке Замка. Если мы не сможем найти его, нам придется обвинить  варвара,

чтобы удовлетворить правосудие, но... где же Промеро?

     Все разрозненно  вернулись  к  молчаливому  телу  в  коридор.  Дионус

заревел, вызывая Промеро, который вышел  из  комнаты,  где  стояла  пустая

чаша. Его лицо было белым, он весь дрожал.

     - Что на этот раз, дружище? - раздраженно воскликнул Деметрио.

     - Я нашел символ в нижней части чаши, - зачастил Промеро. - Но это не

древний  иероглиф,  это  недавно  вырезанный  символ!   Знак   Тота-Амона,

стигийского колдуна, злейшего врага Карантеса! Должно быть он нашел чашу в

каком-то страшном расселине под пирамидой. Боги древних времен не умирают,

как люди, - они погружаются в долгий сон, а их поклонники закрывают  их  в

саркофаги, но так, что чужая рука не может потревожить  их  сон.  Тот-Амон

послал смерть Карантесу, алчность Каллиана заставила  его  выпустить  этот

ужас на свободу, и сейчас он скрывается где-то  здесь,  рядом  с  нами,  и

сейчас, может, он подкрадывается к нам...

     -  Ты  бормочущий  дурак!  -  зарычал  Дионус,  залепив  ему  тяжелую

пощечину. - Ну, Деметрио, - сказал он, поворачиваясь к инквизитору, - я не

вижу ничего другого, как только арестовать варвара...

     Киммериец вскрикнул,  пристально  глядя  на  дверь  комнаты,  которая

примыкала к комнате со статуями.

     - Смотрите! - воскликнул он. - Там  что-то  двигалось  в  комнате,  я

видел! Я видел это сквозь  занавеси!  Что-то  проскользнуло  по  полу  как

темное облако!

     - Ерунда, - фыркнул Постюмо. - Мы обыскали эту комнату...

     - Он что-то видел! - голос Промеро дрожал в истерическом возбуждении.

- Это проклятое место! Что-то вышло из саркофага и убило Каллиана Публико!

Оно прячется там,  где  никакой  человек  не  может  спрятаться  и  сейчас

скрывается в той комнате! Митра защитит нас от  сил  тьмы!  -  он  схватил

скрюченными пальцами руку Дионуса. - Обыщите ту комнату, мой господин!

     Когда префект  вырвался  из  яростной  хватки  управляющего,  Постюмо

сказал:

     - Ты обыщешь ее сам!

     Схватив Промеро за шею и пояс, он  толкнул  визжащего  несчастного  в

дверь перед собой, на мгновенье остановился и с такой силой зашвырнул  его

в комнату, что управляющий упал и остался лежать оглушенный падением.

     - Достаточно, - проворчал  Дионус,  глядя  на  молчащего  киммерийца.

Префект  поднял  руку,  в  воздухе  чувствовалось  напряжение,  как  вдруг

атмосфера разрядилась.  Вошел  охранник,  таща  за  собой  гибкого  богато

одетого юношу.

     - Я увидел, как он крался с  задней  стороны  Замка,  -  отрапортовал

охранник, ожидая похвалы. Вместо этого он услышал такие ругательства,  что

волосы у него поднялись дыбом.

     - Отпусти дворянина, кретин! - заорал префект. - Разве ты  не  знаешь

Азтриаса Петаниуса, племянника губернатора?

     Смущенный охранник вышел, а  щеголеватый  молодой  дворянин  принялся

чистить свой разукрашенный рукав.

     - Оставьте свои извинения, добрый Дионус,  -  прошепелявил  он.  -  Я

понимаю, все на  дежурстве.  Я  возвращался  с  поздней  пирушки  и  решил

пройтись, чтоб проветрить мозги от  винных  паров.  А  что  у  нас  здесь?

Клянусь Митрой, неужели это убийство?

     - Убийство и есть, мой господин, - ответил префект. - Но  у  нас  уже

есть подозреваемый, и хотя, кажется, Деметрио имеет сомнения на этот счет,

мы, несомненно, отправим его на кол.

     - Порочная скотина, - промямлил молодой  аристократ.  -  Какие  могут

быть сомнения в его вине? Никогда прежде я не видел такую злодейскую рожу.

     - О нет, ты видел, собака, - огрызнулся киммериец. - Когда ты нанимал

меня украсть для тебя заморийский браслет. Откроемся, а? Да ведь  ты  ждал

меня в тени деревьев забрать свою добычу! Я бы  не  открыл  твоего  имени,

если бы ты сказал мне хоть одно порядочное  слово.  Теперь  расскажи  этим

псам, что ты видел, как я взбирался по стене после того, как сторож сделал

свой последний круг, чтобы они знали, что у меня не было  времени  убивать

эту жирную свинью до того, как вошел Арус и нашел тело.

     Деметрио быстро глянул на Азтриаса, но тот не изменился в лице.

     - Если то, что он сказал, правда, мой господин, - сказал  инквизитор,

- это снимает с него подозрения в убийстве, и мы можем просто  умолчать  о

попытке кражи. Киммериец заслужил десять  лет  тяжелых  работ  за  попытку

пробраться в дом, но если вы скажете слово, мы дадим  ему  уйти,  и  никто

кроме нас не будет знать об этом.  Я  понимаю,  -  не  вы  первый  молодой

дворянин, который прибегает к  такому  средству,  чтоб  оплатить  долги  в

азартных играх, но вы можете проявить благоразумие.

     Конан выжидающе смотрел  на  молодого  дворянина,  но  Азтриас  пожал

своими худыми плечами и прикрыл зевок холеной белой рукой.

     - Я совершенно не  знаю  его,  -  ответил  он.  -  Он  сошел  с  ума,

утверждая, будто я нанял его. Отправьте его  в  пустыни.  У  него  крепкая

спина и тяжелая работа в копях будет как раз для него.

     Глаза  Конана  вспыхнули  и  он  дернулся  как  ужаленный.  Охранники

напряглись, сжимая свои алебарды, а затем расслабились,  когда  он  угрюмо

опустил голову. Арус не мог сказать, видит он всех остальных из-под  своих

тяжелых черных бровей.

     Киммериец нанес удар без предупреждения, как бросившаяся  кобра,  его

меч сверкнул в свете свечей. Азтриас пронзительно вскрикнул и вдруг смолк,

- его голова слетела с плеч, ливнем полилась кровь, черты лица  застыли  в

белой маске ужаса.

     Деметрио выхватил кинжал и шагнул  вперед.  Мягко,  как  кошка  Конан

развернулся и направил  убийственный  удар  в  пах  инквизитора.  Деметрио

инстинктивно отпрянул, едва отклонив  клинок,  который  погрузился  в  его

бедро, отскочил от кости и вышел с другой стороны ноги. Деметрио со стоном

упал на колено.

     Конан не останавливался. Алебарда,  которую  швырнул  Дионус,  спасла

череп префекта от свистящего лезвия, которое легко повернулось,  перерезав

древко и, скользнув  по  его  голове,  снесло  правое  ухо.  Ослепительная

скорость варвара парализовала полицию. Половина из них пала еще  до  того,

как смогла сразиться, за исключением дородного  Постюмо,  которому  больше

благодаря везению, чем мастерству, удалось  обхватить  руками  киммерийца,

лишив того возможности двигать рукой с мечом. Левая рука Конана взлетела к

голове гвардейца, и Постюмо свалился  с  пронзительным  криком,  стискивая

зияющую красным глазницу на том месте, где должен был быть глаз.

     Конан отскочил от летящих в него алебард. Его  прыжок  вынес  его  из

кольца его врагов туда, где Арус перезаряжал свой арбалет.  Удар  ногой  в

живот опрокинул позеленевшего сторожа, и  нога  Конана  сокрушила  челюсть

сторожа. Несчастный сторож завопил сквозь осколки зубов и  кровавую  пену,

текущую из его разбитых губ.

     Вдруг  все  застыли  от  душераздирающего  ужасного  крика,   который

раздался из комнаты,  в  которую  Постюмо  зашвырнул  Промеро.  Из  двери,

завешенной бархатом, появился,  пошатываясь,  управляющий  и  остановился,

сотрясаемый беззвучными рыданиями. Слезы лились  по  его  рыхлому  лицу  и

капали с широких отвисших губ. Он был похож на плачущего младенца-идиота.

     Все остановились, глядя на него: Конан со  своим  мечом,  с  которого

капала  кровь,  полиция  со   своими   поднятыми   алебардами,   Деметрио,

согнувшийся на полу и пытающийся остановить кровь, струящуюся из  глубокой

раны на бедре, Дионус, схватившийся за кровоточащее место, где  было  ухо,

скулящий  Арус,  выплевывающий  остатки  разбитых  зубов,  даже   Постюмо,

прекративший свои завывания и моргающий оставшимся глазом.

     Промеро вывалился в коридор, стал неподвижно перед ними и  разразился

невыносимым безумным смехом:

     - У бога длинная шея! Ха-ха-ха! О, эта проклятая  длинная  шея!  -  и

после страшных конвульсий оцепенел и упал с отсутствующей ухмылкой на пол.

     - Он мертв! - прошептал Дионус в страхе, забыв о собственной боли и о

варваре, который стоял со своим мечом  рядом  с  ним.  Он  наклонился  над

телом, затем выпрямился, его поросячьи глазки широко раскрылись.

     - Он не ранен! Во имя Митры, что же в этой комнате?!

     Над всеми повис ужас,  все  с  криками  побежали  к  выходной  двери.

Гвардейцы, побросав свои алебарды, смешались в царапающуюся и пронзительно

кричащую толпу, выбежали как безумные.  Арус  бежал  за  ними,  полуслепой

Постюмо, спотыкаясь, плелся за своими друзьями, визжа, как раненая свинья,

умоляя их не бросать его одного. Он был одним из самых  последних,  и  те,

кто бежал за ним, повалили и топтали его, крича в ужасе.  Он  полз  позади

всех, а за ним хромал Деметрио, сжимая свое кровоточащее  бедро.  Полиция,

возница, сторож, раненые или целые,  выбежали  с  воплями  на  улицу,  где

полицейские, охраняющие дом, тоже  поддались  панике  и  присоединились  к

бегству, даже не спрашивая, чем это вызвано.

     Конан стоял в огромном коридоре один,  за  исключением  трех  трупов,

лежащих на полу. Варвар перехватил свой меч и зашагал в комнату. Она  была

завешена богатыми шелковыми гобеленами.  Шелковые  диванные  подушки  были

разбросаны по полу, а из-за тяжелого позолоченного  экрана  на  киммерийца

смотрело Лицо.

     Конан с удивлением вглядывался в холодное лицо классической  красоты.

Ничего похожего он никогда не видел среди людей. Ни слабости,  ни  пощады,

ни мучений, ни доброты, - никакие другие человеческие эмоции не отражались

в его чертах. Это  могла  быть  мраморная  маска  бога,  вырезанная  рукой

мастера,  исключительно  для  безошибочной  жизни,  -  жизни  холодной   и

странной, такой, которой киммериец  никогда  не  знал  и  не  понимал.  Он

мельком подумал о мраморном великолепии тела, скрываемого экраном,  -  оно

должно быть великолепно,  думал  он,  если  лицо  было  так  нечеловечески

красиво.

     Но пока он мог видеть только голову, которая раскачивалась из стороны

в сторону. Губы открылись  и  произнесли  одно-единственное  слово  густым

вибрирующим тоном как золотые колокола, которые звенят  в  храмах  Кхитая,

затерянных в джунглях. Это был неизвестный язык, забытый еще до того,  как

поднялись королевства людей, но Конан понял, что это значит: "Подойди!"

     И киммериец приблизился,  отчаянно  прыгнув  и  со  свистом  разрубив

воздух. Прекрасное лицо взлетело  над  телом,  ударилось  об  пол  с  этой

стороны экрана и еще немного прокатилось, прежде чем застыть.

     У Конана по спине побежали мурашки,  потому  что  экран  затрясся  от

содроганий чего-то, что скрывалось за ним. Он  видел  и  слышал  множество

умирающих людей, но он никогда  не  слышал,  чтобы  человеческое  создание

могло издавать такие звуки при своей  кончине.  Это  был  шум,  как  будто

кто-то  барахтался,  стучал,  молотил  чем-то.  Экран  шатался,   качался,

наклонялся и наконец с металлическим  звуком  упал  Конану  под  ноги.  Он

посмотрел за экран.

     Ужас обрушился на киммерийца. Он побежал,  силы  не  покидали  его  в

безумном бегстве, пока шпили  Нумалии  не  растворились  в  предрассветной

дымке за ним. Мысли о Сете были похожи на кошмар, но  дети  Сета,  которые

когда-то  правили  землей,  сейчас  спят  в  темных  пещерах  под  черными

пирамидами. За позолоченным экраном лежало не человеческое тело, а  только

мерцающие безголовые кольца гигантской змеи.

 

 

 

---------------------------------------------------------------------------------------------