АНАТОЛИЙ ГОРЛО

 

                        АВЕ, ЦЕЗАРЬ

 

                     Повесть, рассказы

 

 

 

 

                          Кишинев

 

                    Литература артистикэ

                            1984

 

470201200-235

 

Г .---------81-84

 

М7в6(12)-84

 

cИздательство "Литература артистикэ", 1984,

 

 

 

 

                        ПРЕДИСЛОВИЕ

 

   Непросто определить жанровую принадлежность  произведения

А.  Горло "Аве,  Цезарь": что это - пародия? фантастика? де-

тектив?  На его страницах в избытке присутствуют элементы  и

того, и другого, и третьего. Однако, скорее всего, "Аве, Це-

зарь"-это дальнейшее освоение автором одного из трудных жан-

ров  художественной  публицистики-политического памфлета,  -

освоение,  начатое им еще в 1972 году,  когда  вышла  первая

книга А. Горло ("Большой бумеранг"). Это был сборник памфле-

тов и сатирических миниатюр,  с которыми автор  выступал  по

Молдавскому  телевидению  и  на страницах журнала "Кипэруш".

Красной нитью через весь сборник проходила мысль-метафора  о

возвращающемся  бумеранге,  о  неотвратимости возмездия тем,

кто сеет семена зла, преступности, человеконенавистничества,

кто,  запамятовав суровые уроки истории,  продолжает вынаши-

вать мечту о мировом господстве.  В 1974 году в коллективном

сборнике появилась повесть А. Горло "Аве, Цезарь" (расширен-

ный и переработанный вариант  которой  предлагается  сегодня

читателю),  где развивается та же тема зла-бумеранга, приоб-

ретая полифоническое и,  что особенно важно, актуальное зву-

чание.

   Любителей остросюжетных произведений  ждет  увлекательное

чтение:  в повести "Аве,  Цезарь" все затянуто в тугой узел,

действие разворачивается стремительно, изобилуя неожиданными

сюжетными  поворотами и завершаясь каскадом развязок,  кото-

рые, как "матрешки", возникают одна из другой.

   Вы нe  найдете на политической карте мира Гураррского ко-

ролевства - это вымысел автора.  Но происходящие там события

невольно  заставляют вспомнить все еще не раскрытое убийство

Кеннеди, все еще свирепствующие диктаторские режимы, все еще

не затихающий разгул международного терроризма...

   "Аве, Цезарь" - повесть-предостережение,  история прихода

к власти гангстерской технократической олигархии - "телекра-

тии", - которая, как показывает автор, еще более опасна, чем

"традиционный"  фашизм,  поскольку  "она  невидима,  она как

призрак".

   Спроецированная в  гипотетическое будущее "коричневая мо-

дель" общественных отношений,  которую готовит  для  челове-

чества мировая реакция, омрачает социальный фон и вошедших в

сборник фантастических рассказов  "Зеленые  листья",  "Дель-

фийский синдром".  Вынужденные функционировать в рамках этой

чудовищной модели,  герои повести и рассказов А. Горло обре-

чены на строго запрограммированное минеральное существование

"одномерного человека",  становясь жертвами длительного про-

цесса оболванивания,  в котором далеко не последнюю роль иг-

рает "массовая культура".  Не гнушаясь ничем, чтобы привлечь

к себе внимание публики,  насаждая культ насилия,  уничтожая

человеческое в человеке, буржуазное искусство неизбежно при-

ходит к самоуничтожению: такова судьба гураррского телевиде-

ния ("Аве, Цезарь").

   Проза А.  Горло - это рисунок углем, черно-белая графика,

политическая карикатура.  Лишенные индивидуальности  стерео-

типные персонажи скорее напоминают теки, зловещие либо воде-

вильные.  Поэтому так трудно распознать затесавшегося  среди

них  робота ("Букет Средневековья") либо затерявшегося среди

роботов человека ("Зеленые листья").  Но даже в этом царстве

теней, в этом "одномерном мире" неистребимо человеческое на-

чало: рискуя жизнью, вступает в схватку с неуловимым Цезарем

детектив Крус; не желая дальше служить обману, погибает нас-

ледный жрец Конио ("Зеленые листья");  несмотря на  то,  что

его приникают за сумасшедшего, продолжает творить во имя бу-

дущего Юл I Геркрафт ("Дельфийский синдром"),  ради сохране-

ния  прошлого-  пусть и не во всем безупречного,  но нашего,

человеческого! - отправляются в глубину веков трансвременные

инспекторы ("Букет Средневековья"),  бросает вызов религиоз-

ному мракобесию пропагандист "алкинематографа" Фридрих Пфапф

("Лет за триста до братьев Люмьер")...

   Необычна и,  следует заметить,  рискованна  архитектоника

произведений А. Горло; в их основу положена "саморазрушающа-

яся" структура:  пародийность стиля снижает, а порой и унич-

тожает  возникшее  было ощущение трагизма происходящего,  но

тотчас же вновь звучит драматическая интонация, заставляющая

усомниться: а пародия ли это?

   Сквозь гротескные маски  персонажей  явственно  проступят

авторская тревога за завтрашний день человечества и вместе с

тем авторская вера в силу человеческого  разума,  способного

оградить мир от нашествия новоявленных цезарей.

   Присущее автору трагикомическое мироощущение, его тяготе-

ние к конструированию макромоделей и к их проверке в экстре-

мальных фантастических ситуациях -  все  это  приближает  А.

Горло к числу тех писателей,  которые, по словам К. Воннегу-

та,  "должны испытывать чувство неловкости, чтобы задуматься

над тем, куда зашло человечество, куда оно идет и почему оно

идет туда..."

 

                                         Анатолий Петрик

 

 

 

                        АВЕ, ЦЕЗАРЬ

 

 

                           ПРОЛОГ

 

                             I

 

   Над Барсовым  ущельем низко стелился густой оранжевый ту-

ман,  настоянный на гниющих винных ягодах, перезрелом шафра-

не,  истекающих соком гранатах, медовых плодах баньяна. Оша-

левшие твари бессмысленно блуждали в этом клубящемся дурмане

либо лежали пластом, высунув языки, по которым не спеша сно-

вали коричневые термиты.

   Заметив в  кустах  рыжеватую спину каракала,  пара тучных

цесарок с трудом оторвалась от земли.  Птицы сделали неболь-

шой круг и вернулись на место,  убедившись, что хищнику сей-

час не до них: каракал лежал на боку, выпучив налитые кровью

глаза, и с его клыков свисали хлопья янтарной пены.

   Даже у высокогорного козла, самого выносливого представи-

теля здешней фауны,  в прыжке вдруг закружилась его козлиная

голова и он,  не дотянувшись до гранитного выступа, на кото-

рый рассчитывал опуститься, рухнул вниз и врезался в заросли

буквально в двух шагах от лежавших там Ирасека и Евы.

   Испуганно вскрикнув, Ева вскочила на ноги, но тут же бес-

сильно повалилась обратно, в объятия юноши. Ирасек покосился

на неподвижное тело козла, прикинул взглядом высоту, с кото-

рой он упал:

   - Он встанет, Ева. Отлежится и встанет.

   - А если бы он свалился на нас?

   - Ему бы не было так больно.

   - Тебе смешно, а я до сих пор дрожу.

   - Разве отец не говорил, что нам нечего бояться?

   - Мне все равно страшно, Ирасек.

   - Туман, - целуя ее, сказал он. - Все дело в тумане, Ева.

Когда вокруг ничего не  видно,  все  кажется  неожиданным  и

страшным, даже безобидный козел.

   - Мне все чудится,  что мы не одни,  Ирасек,  что  кто-то

следит за нами. Даже ночью я просыпаюсь от этого взгляда...

   - Это же Материнское око, Ева! - юноша провел рукой по ее

слипшимся волосам. - Днем и ночью оно неусыпно следит, чтобы

никто не причинил нам зла.

   - Отчего  же  тогда мне страшно?  У Материнского ока ведь

добрый взгляд,  правда?  А я чувствую,  Ирасек,  что на меня

смотрит кто-то недобрый...

   Он погладил ее располневший живот:

   - Наверное, в тебе проснулась мать, Ева, которой кажется,

что все вокруг угрожает ее малышу... О, наш сосед очнулся!..

   Козел зашевелился,  упершись рогами в землю, встал на но-

ги,  сверкнул в их сторону красным глазом, сердито фыркнул и

двинулся  через заросли,  с хрустом раздавливая копытами пе-

резревшие плоды.  Гордый отшельник спешил выбраться из этого

проклятого тумана наверх, к Черной скале, где дышится легко,

где нет ему равных в силе и ловкости и где он может  вдоволь

насладиться уделом избранной твари - одиночеством...

 

                             II

 

   Увидев на экране козлиную голову, Главный Конструктор по-

тянулся к пульту дистанционного управления.  Изображение ис-

чезло, все погрузилось во мрак.

   - Бедная девочка,  - бормотал Главный Конструктор,  - она

чувствует на себе мой взгляд...  Неужто я настолько пропитан

ненавистью,  что даже те,  которых я так люблю,  ощущают  ее

смертоносное дыхание?

   Главный Конструктор зажег свет.  Помещение,  где он нахо-

дился,  напоминало высокий цилиндрический пенал, сплошь оби-

тый изнутри черным бархатом.  Свисающий  с  потолка  матовый

плафон  в  форме эллипсоида заливал башню неживым призрачным

светом.

   Внизу на  облезлой барсовой шкуре лежал Главный Конструк-

тор.  Это был крупный костистый мужчина лет пятидесяти с ры-

жей всклокоченной бородой,  крутым лбом и мохнатыми бровями,

из-под которых настороженно глядели маленькие,  словно  выц-

ветшие глаза. На нем была холщовая рубаха навыпуск, штаны из

чертовой кожи и растоптанные башмаки.  Он больше походил  на

хлебопашца,  сошедшего со старинной гравюры, чем на Главного

Конструктора Гураррского королевства.

   Подобрав под себя ступни, он мощным рывком вскочил на но-

ги.

   - И  только  кроткие наследуют землю и насладятся великим

благополучием, - сказал он и носком башмака ткнул в оскален-

ную пасть барса.

   Плафон-эллипсоид погас,  мягко зашуршал бархат, обнажив в

стене небольшое овальное отверстие, напоминающее телевизион-

ный экран.  По ту сторону виднелся плотный столб  клубящейся

пыли.  Главный Конструктор низко пригнулся и,  с трудом про-

тиснувшись в дыру, покинул черный пенал.

   Если бы  в  эту  минуту кто-либо заглянул в седьмой отсек

третьего хранилища древних рукописей, то наверняка бы остол-

бенел: из экрана обыкновенного телевизора марки "Камера обс-

кура" вылезал,  громко чихая,  Главный Конструктор!  Правда,

такая возможность практически исключалась:  вход в хранилище

надежно закрывался двойным люком, а все вентиляционные кана-

лы контролировались не менее надежной системой сигнализации.

Да и эти меры предосторожности были продиктованы скорее тео-

рией вероятности, чем жизненной необходимостью - на протяже-

нии многих лет Главный Конструктор был единственным  посети-

телем  хранилища,  если  не считать двух сотрудников особого

отдела Королевской сыскной академии,  приставленных к  нему,

вопреки его воле,  в качестве телохранителей, да техника Са-

моса. Однако Главный Конструктор добился, чтобы телохраните-

ли оставались по ту сторону люка,  а периодически наведываю-

щийся Самое был своим человеком  и  скорее  расстался  бы  с

единственным глазом, чем выдал тайник хозяина.

   Благополучно опустившись на пол.  Главный Конструктор на-

щупал в плинтусе потайную кнопку. Черный бархат закрыл вход,

затем бесшумно стал на место телевизионный экран. Чтобы про-

верить  исправность аппарата,  Главный Конструктор на минуту

включил его.

   Шла рекламная передача:  сверкая белозубой улыбкой, моло-

дой красавец убеждал млеющую в его объятиях дородную  краса-

вицу в преимуществе туалетного мыла "Рекс" перед другими мо-

ющими средствами. Говорил он с такой неподдельной страстью и

убежденностью,  что красавица не выдержала и, выскользнув из

его объятий,  танцующей походкой направилась в ванную комна-

ту,  стены которой,  словно кафелем,  были выложены плитками

рекламированного мыла.  Красавец  подмигнул  телезрителям  и

стал  демонстрировать противопожарные свойства кровати фирмы

"Феникс"...

   Главный Конструктор усмехнулся и, выключив аппарат, заша-

гал по книгохранилищу мимо длинных полок с толстыми,  покры-

тыми  пылью фолиантами.  Время от времени он останавливался,

проводил ладонью по корешку пергамента,  чтобы прочесть наз-

вание, и двигался дальше. Наконец он нашел нужную рукопись и

подошел к стоявшему в узком простенке бюро. Это было его ра-

бочее место:  на конторке лежали исписанные листки оранжевой

бумаги,  увеличительное стекло в старинной бронзовой оправе,

открытая самопишущая ручка.

   Он вытер ветошью пергамент, на обложке проступила полуис-

тертая позолота названия: девятьсот первый том "Истории Пад-

ших Ангелов".  Главный Конструктор вооружился лупой и,  мед-

ленно  шевеля  губами,  принялся расшифровывать замысловатую

вязь древнегураррского письма:

   - И рыдали вороги в грусти великой и стенали,  и смертные

ужасы напали на них, когда узрели они, что сонмы снизошедших

ангелов суть обнаженные мечи, разящие нечестивых. И накорми-

ли их ангелы плотью сынов их и плотью дочерей  их,  и  много

шкур добыли в том походе. И небо сияло, радуясь победам пос-

ланников своих...

 

                            III

 

   Согласно легенде,  ставшей частью официальной истории ко-

ролевства,  гураррцы являлись единственным народом,  имеющим

внеземное происхождение.  Их предки - белокрылые  ангелы,  в

жилах  которых  текла  голубая  кровь,- будто бы снизошли на

землю,  чтобы навести на ней образцовый порядок. Действовали

они испытанным способом - огнем и мечом (в некоторых вариан-

тах легенды - огненным мечом) уничтожая нечестивых. Так была

основана Империя Падших Ангелов.

   Наступил Сладостный Век, суть которого заключалась в том,

что  падшие  ангелы  превратили землю в райские кущи и стали

блаженствовать, порхая от цветка к цветку, упиваясь нектаром

и обжираясь цветочной пыльцой.  Как известно, праздный образ

жизни располагает к тучности,  и вскоре падшие ангелы  стали

летать все ниже и ниже, они все чаще цеплялись жирными живо-

тами за райские сучья,  разучившись маневрировать з воздухе,

нередко  сталкивались  и причиняли друг другу увечья.  Когда

воздушные катастрофы приняли массовый характер, Мис-Мис, ко-

ролева ангелов,  была вынуждена издать эдикт, запрещавший ее

верноподданным подниматься в воздух.  Ожидая волнений, коро-

лева привела в боевую готовность свою гвардию. Однако запрет

был встречен всеобщим ликованием, ибо для большинства падших

ангелов полет давно уже превратился в каторжное занятие...

   Конец Сладостного Века совпал с кончиной королевы.  Новый

правитель  Однокрылый  Абуа  продлил действие запрета еще на

сто лет,  хотя в этом не было необходимости: никто из падших

ангелов уже не умел летать...

   Началось Эпоха Воздыханий. Падшие ангелы - пааны, как они

сокращенно называли себя,  даже в этом проявляя признаки ле-

ни,- влачили жалкое существование. Резкое похолодание заста-

вило  их  вырубить  райские  кущи - основной источник пищи и

тепла.  Пааиам пришлось рыть глубокие  норы  и  пересмотреть

$вое  ангельское меню.  Вместо нектара и цветочной пыльцы их

желудки учились теперь переваривать садовых червей, мохнатых

гусениц и сухие коренья.  Паанам не осталось ничего другого,

как забиться в норы и под монотонное урчание обвислых  живо-

тов предаться воспоминаниям о Сладостном Веке.

   А наверху за это время  произошли  большие  перемены.  На

опустевшую территорию Империи Падших Ангелов случайно забре-

ло небольшое племя кочевников. Им приглянулись тучные земли,

и  кочевники решили задержаться на них,  незаметно перейдя к

оседлому образу жизни. В основном они выращивали скот, обме-

нивая его у соседних племен на другие товары. Особенно цени-

лись выделанные ими телячьи кожи,  которые  шли  на  одежду,

обувь,  утепление жилищ и на изготовление пергамента.  Племя

остепенилось, размножилось, создав довольно процветающее го-

сударство  Каунту,  что  в  переводе  с  их наречия означало

"Страна Телячьей Кожи".  Это был край  мирных  кожевников  и

скотоводов, почитавших подземное божество Карбаган, которое,

согласно их верованью,  не только приносило  им  все  земныа

блага, но и обеспечивало сносную потустороннюю жизнь,  К но-

рам, где обитали подземные духи, постоянно приносились дары.

Со временем было замечено, что духи не всеядны: они отдавали

предпочтение жидкой и растительной пище, а также пергаменту.

Жители Каунту с готовностью исполняли прихоти духов,  не по-

дозревая, что этим приближают свою погибель.

   А подземные духи - конечно же,  это были пааны - с каждым

днем наглели все больше.  После длительной  и  жалкой  Эпохи

Воздыханий  их  животы снова округлились,  оперенье окрепло.

Привыкшие жить на всем готовом, они принимали приношения как

должное.  И,  возможно, сидели бы в своих норах по сей день,

если бы нe потребность в пергаменте.  Считая себя  избранным

народом,  пааны  решили увековечить свою историю и принялись

за составление летописей. И поскольку в них хотели фигуриро-

вать все пааны с подробнейшим жизнеописанием каждого, потре-

бовалось такое количество пергамента,  что  паанам  пришлось

наточить свои заржавевшие мечи и выйти на поверхность.  Сна-

чала они ограничивались ночными вылазками, нападая на торго-

вые  склады и караваны,  мастерские и лавки и захватывая все

запасы пергамента.  Жители Каунту безропотно терпели  ночные

разбои подземных духов, хотя и не могли взять в толк, чем же

они прогневали всемогущего Карбагана и зачем  ему  понадоби-

лось столько телячьей кожи? Покорность скотоводов и кожевни-

ков окрылила падших ангелов,  их  набеги  участились,  нравы

ожесточились, глаза привыкли к дневному свету, норы с трудом

вмещали их тучные тела и еще более объемистые жизнеописания.

Однако  сигналом  к  исходу из подземелья послужила плесень,

губительным слоем покрывающая пергаменты,  на  которых  была

начертана их божественная история. И пааны навсегда покинули

свои норы,  и день их появления на свет был  последним  днем

государства Каунту. Нетрудно представить себе ужас, охватив-

ший суеверных жителей Страны Телячьей Кожи, когда они увиде-

ли,  как из земли восстают сонмы пернатых страшилищ,  воору-

женных огненными (на самом  же  деле  ржавыми!)  мечами.  Не

встречая сопротивления,  пааны покорили Каунту, снова переи-

меновав край в Империю Падших  Ангелов,  а  жителей  объявив

своими рабами. Зная, что с божествами шутки плохи, кожевники

и скотоводы подчинились, тем более что пааны выгодно отлича-

лись от духов,  которым поклонялись соседние племена: не ели

мяса, не требовали в жертву сынов и дочерей, были равнодушны

к золоту,  серебру и вообще практически не участвовали в де-

лах государства, посвящая все свое время составлению жизнео-

писаний. Началась Эпоха Великого Летописания...

   И естественно, что со временем на первое место по влиянию

вышла каста графопаанов-писцов,  которых боготворили и перед

которыми трепетали все остальные, включая королевскую семью,

ибо  написанное ими высоким слогом Достославное Житие заказ-

чика по всем  статьям  превосходило  косноязычные  сочинения

собственного производства. Среди графопаанов началось своего

рода состязание за право  называться  лучшим  летописцем  и,

следовательно,  получать больше заказов от населения. Счита-

лось, что качество летописи зависит от количества описанного

в ней времени.  Лучшим признавалось жизнеописание, в котором

содержались все значительные и незначительные события,  про-

исшедшие со дня рождения до смерти заказчика. А особенно та-

лантливым графопаанам удавалось подробным и убедительным об-

разом  описать также внутриутробную и загробную жизнь своего

клиента...

   Для составления  столь детальных и многочисленных жизнео-

писаний потребовалось неимоверное количество не только  пер-

гамента,  но и перьев.  А пааны,  конечно же, считали лучшим

свое оперение.  Неудивительно,  что они стали охотиться друг

за  другом;  началась  междоусобная  война,  которая длилась

столько,  сколько потребовалось,  чтобы все  пааны  лишились

своих пышных хвостов и изящных крыльев,  получив от соседних

племен прозвище "гурарцев",  то есть  "общипанных  индюков".

Пааны нисколько не обижались, напротив, чванливые по натуре,

они считали индюка лучшим представителем пернатого  мира,  а

произнося  кличку с раскатистым вторым эр - "гураррец",  они

придавали ей совершенно иной смысл - "индюк,  который больно

щиплется"...

   После Эпохи  Великого  Летописания  наступило  Лихолетье.

Среди обнищавших слоев населения росло недовольство, вспыхи-

вали мятежи. Потомки разорившихся заказчиков жаждали распра-

виться с потомками графопаанов, баснословно обогатившихся на

стряпании хвалебных жизнеописаний.  Однако изворотливая  гу-

раррская элита сумела отвести от себя удар.

   - Бог послал вас на землю,  - говорила она черни, - чтобы

вы навели среди дикарей порядок, а вы сеете смуту среди сво-

их же соплеменников.  Вы, избранные богом, чтобы блаженство-

вать в райских кущах, порхать от цветка к цветку и упиваться

божественным нектаром, вы, падшие ангелы, превратились в на-

возных жуков,  которые не хотят видеть вокруг ничего,  кроме

навозной кучи! Да, достопочтенные смутьяны, эти унаследован-

ные нами богатства, на которые вы заритесь и которые мы мог-

ли бы уступить вам сейчас же, если бы они, согласно воле на-

ших  отцов  и дедов,  не были предназначены для возведения и

содержания храмов,  монастырей и иных богоугодных заведений,

эти  скромные семейные реликвии - не более как навозная куча

в сравнении с несметными богатствами, которыми буквально ки-

шат окрестные земли!  Они могут стать вашими,  если вы этого

возжелаете!  Вам следует лишь вспомнить,  что вы гураррцы  -

больно щиплющие индюки! Вам следует лишь вспомнить, что мы -

плоть от вашей плоти,  мозг от ваших индюшиных мозгов!  И мы

готовы вести вас к этим несметным богатствам,  если вы этого

возжелаете!

   Изголодавшиеся, озлобленные  гураррцы возжелали.  Полчища

"больно щиплющих индюков" ринулись в соседние регионы.  Мир-

ные хлебопашцы и скотоводы,  ремесленники и торговцы, рыбаки

и звероловы не сумели противостоять ордам гураррцев,  приняв

их за кару господню:

   - Значит, мы чем-то прогневали бога, раз он послал на нас

своих ангелов-истребителей.  Значит,  труды наши были не так

бескорыстны,  помыслы наши - не так чисты, доброта наша - не

бесконечна...

   Легкий успех окрылил "общипанных индюков". Снарядив морс-

кую  экспедицию,  они присоединили к империи и множество за-

морских земель,  богатейшей из которых была Страна Оранжевых

Озер...

   Зарвавшаяся гураррская знать еще более ожесточилась.  Был

издан так называемый Поголовный Эдикт, согласно которому все

племена и народы,  оказывающие хоть малейшее  сопротивление,

подлежали  поголовному  уничтожению.  Такая  участь постигла

свободолюбивый народ Страны Оранжевых Озер...

   Однако этим  эдиктом  империя  подписала  и себе смертный

приговор:  инстинкт самосохранения заставил порабощенные на-

роды  сплотиться,  и "индюки" стали терять,  одну за другой,

завоеванные территории.  Другие государства порвали с Гурар-

рой всяческие отношения. Казалось, Гурарра навсегда сошла со

спирали эволюции,  и ее неминуемо ожидает участь,  постигшая

столько империй: распад, гибель и полное забвение...

 

                             IV

 

   Но явился Главный Конструктор и сотворил чудо. За порази-

тельно короткий промежуток времени Гурарре удалось  то,  для

чего  другим  странам потребовались столетия:  словно обретя

утраченные некогда крылья,  Гурарра вспорхнула и уселась  на

самый верхний виток эволюционной спирали.

   Главный Конструктор сделал много выдающихся  открытий,  в

частности,  он  решил "проблему трех Г" - Трех видов голода:

физиологического,  энергетического и духовного. Из океанской

воды он извлек ион - жидкий хлеб - и гураний - жидкое топли-

во - и разработал дефевую технологию их производства.  Затем

он  изобрел телепатор (по аналогии с иностранными аппаратами

его стали называть телевизор,  хотя  Главный  Конструктор  и

возражал, утверждая, что между ними чисто внешнее сходство),

призванный утолить информационный и Эстетический  голод  гу-

раррцев.

   Казалось, Гурарра опять превратилась в райский уголок.

   Любимое занятие падших ангелов - сидение на ветках, затем

в норах над жизнеописаниями - сменилось сидением перед теле-

визором.  Среди  развалин империи царили закон и порядок,  о

чем свидетельствовала обязательная в каждом учреждении  гип-

совая статуя Фемиды. Моделью для скульптора любезно согласи-

лась послужить ее величество королева.  Богиня закона и  по-

рядка была отлита в натуральном виде с повязкой на глазах, С

рогом изобилия и весами в руках.  На одной чаше  весов  было

начертано слово "закон", на другой - "порядок". Чаши находи-

лись в состоянии устойчивого равновесия,  поскольку были со-

вершенно пусты...

   Падшие ангелы,  пааны, общипанные и больно щиплющие индю-

ки,  законнопорядочные  верноподданные  гураррские обыватели

беззаботно хлебали ион,  пребывая в тепле и уюте и не  сводя

глаз с телеэкрана. А оттуда, тоже потягивая ион, на них про-

ницательно глядели герои приключенческого  сериала  суперде-

тектив Крусисурер-дворняжка Изабелл,  либо таращились остек-

леневшие глаза новой жертвы неуловимого Цезаря - главного  и

пока  что закадрового героя документального сериала "Девятый

вал",  посвященного политическим убийствам.  Затаив дыхание,

гураррцы  следили  за  мышиной возней на арене политического

цирка и за его кулисами.  А тем временем настоящие мыши пог-

лощали гураррскую историю, пылившуюся в толстых фолиантах со

съедобными корешками...

   Если не считать мышей, Главный Конструктор был единствен-

ным,  кто серьезно интересовался историей Гурарры. Со време-

нем он научился отличать правду от вымысла,  мифические дея-

ния падших ангелов от истинных  злодеяний  гураррцев.  Узнал

он,  что и среди графопаанов были честные летописцы, иные из

них даже поплатились жизнью за неумение или нежелание лгать.

Сейчас,  перелистывая  рукопись одного из таких авторов,  он

наткнулся на фразу: "новое семя вырастает из гниющего старо-

го".  Эта, казалось бы, прописная истина вдруг поразила его,

он забыл об осторожности,  что случалось с  ним  чрезвычайно

редко, жирно подчеркнул фразу и размашистым почерком добавил

от себя;

   "Ускорить гниение!"

 

 

                        ГЛАВА ПЕРВАЯ

 

                УБИЙЦА В ВАШЕМ ДОМЕ, ГОСПОДА

 

                             I

 

   Мистикис затравленно озирался:  отовсюду на него смотрели

жуткие зрачки пистолетных стволов.

   Он находился внутри полого куба,  составленного из  шести

огромных  телевизионных  экранов,  с которых в него целились

шесть пистолетов системы "чао".

   "Если я очутился здесь,  - лихорадочно думал Мистикис,  -

значит,  должен быть какой-то вход,  а следовательно,  и вы-

ход?"

   Преодолев страх, он приблизился к одному из экранов, стал

ощупывать  сантиметр за сантиметром в надежде найти какую-то

потайную дверь,  лазейку, щель, не пальцы скользили по глад-

кой поверхности плотно пригнанных граней и наконец в изнемо-

жении опустились - выхода не было.

   Мистикис рухнул на пол,  но тут же вскочил с истешным ре-

вом,  увидев под собой тот же  слегка  подрагивающий  черный

пистолетный ствол.

   "Выхода нет, значит, его надо сделать..."

   Мистикис разбежался,  высоко подпрыгнул и,  ударив обеими

ногами в находящийся перед ним экран, упал на спину.

   Куб медленно перевернулся. Экран, принявший удар, превра-

тился в пол, на который сполз Мистикис.

   Вскочив на ноги, Мистикис снова бросился к стене, которая

превратилась в пол раньше,  чем он успел добежать и  ударить

ее.  Мистикис  продолжал  бежать,  куб вращался все быстрее,

превратившись в беличье колесо.  Мистикис задыхался,  у него

не было больше сил передвигать ногами,  но и остановиться он

тоже не мог.  А стволы все приближались к нему,  теперь  они

уже казались жерлами орудий.

   "Ну, стреляйте, стреляйте же!" - умолял Мистикис.

   Но стволы  молча  надвигались,  на него дохнуло леденящим

холодом,  что-то омерзительно липкое потекло по  его  спине,

ногам,  Мистикис поскользнулся, и его тут же засосало в без-

донный канал ствола.  Он летел в никуда,  у  него  захватило

дух, и последней мыслью было:

   "А все-таки я выскочил из куба!"

   Ночную тишину   прорезали  короткие  очереди  телефонного

звонка. Весь в холодном поту от только что увиденного кошма-

ра,  Мистикис  долго не мог нащупать телефонную трубку.  Вот

она, омерзительно липкая и холодная...

   - Мистикис с-слушает.

   - Доброе утро,  господин Мистикис,  - бодро приветствовал

его мужской бархатный голос. - Извините, что так рано потре-

вожил, но дело срочное, не терпящее отлагательств.

   - По-позвольте,  - начал Мистикис, пытаясь объяснить нез-

накомцу,  что тот,  скорее всего, ошибся номером, потому что

никаких  дел,  не  терпящих отлагательств,  у него уже давно

не...

   Однако бархатный голос опередил его:

   - К вам небольшая просьба,  господин Мистикис.  Сегодня в

шестнадцать  ноль-ноль  на  Площади Воркующих Голубей должен

состояться митинг,  на котором выступит Бесс.  Ваша задача -

вместе с другими членами организации сорвать это сборище.

   Мистикис протестующе закричал;

   - Позвольте, но я не...

   - Цыц! - грубо оборвал его бархатный голос.

   - С-с кем я го-говорю? - оторопел Мистикис.

   - С тем,  с кем лучше не говорить, но кого лучше слушать!

-  трубка  издала короткий бархатный смешок,  от которого по

спине Мистикиса снова поползли липкие  струйки.  -  Так  что

слушайте,  Мистикис, и не вздумайте бросать трубку. В почто-

вом ящике вы найдете бандероль с пистолетом системы "чао"...

   Трубка запрыгала в руке Мистикиса:  он вспомнил кошмарный

сон!

   Словно угадав его состояние, бархатный голос уточнил:

   - Пистолет заряжен холостыми, можете проверить. По услов-

ному  сигналу - оранжевой ракете - вы должны палить в воздух

и кричать: "Вале Бесс, аве Цезарь!" Как видите, Мистикис, мы

даем вам не бог весть какое поручение, так что успокойтесь.

   - Послушайте, вы вероятно ошиблись! - взмолился Мистикис,

обливаясь холодным потом. - Я не состою ни в какой органи...

   Но голос спокойно и властно продолжал:

   - Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания,  старай-

тесь не попадаться в поле зрения телекамер. Начнется паника,

и  вы  сможете затеряться в толпе.  В случае ареста вас ждет

неделя тюремного заключения,  которое, уверяю вас, ничуть не

хуже вашего нынешнего заточения.  В случае невыполнения при-

каза - смерть. Таков закон организации "АВЦ".

   - Но я не член вашей организации!  - завизжал Мистикис, и

трубка опять запрыгала в его руке.  -  Это  гнусный  шантаж!

Это... это!..

   Короткого бархатного смешка было достаточно, чтобы Мисти-

кис снова лишился дара речи.

   - Нервы следует держать в нервных клетках,  господин Мис-

тикис.  Что же касается вашего членства, не стоит так легко-

мысленно отрекаться. Взгляните-ка лучше в зеркало!

   На том конце повесили трубку.

   Дрожащей рукой Мистикис пошарил по ночному столику и сва-

лил  на  пол  светильник.  Послышался звон разбитого стекла.

Чертыхаясь и натыкаясь на стены,  он добрался до ванной ком-

наты, включил свет и бросился к зеркалу.

   Оттуда на него уставилось перекошенное лицо, на левой ще-

ке которого пламенело четкое оранжевое клеймо.

   Мастикис диким взглядом обвел, комнату. Стены закачались,

и ему показалось, что он снова находится внутри полого куба,

зажатый со всех сторон телевизионными экранами,  на  которых

раскаленным  железом светился,  множась на глазах,  зловещий

оранжевый вензель...

   "Может, это всего лишь продолжение ночного кошмара?.."

   Мистикис включил воду, схватил губку, с трудом намылил ее

-  мыло  несколько раз выскальзывало из рук - и принялся ос-

тервенело тереть левую щеку.  Затем сунул голову под кран  и

долго стоял так, не решаясь взглянуть в зеркало. Наконец ре-

шился,  медленно поднял голову:  клеймо пламенело еще  ярче,

еще отчетливее...

   Мистикис рванулся в комнату,  но в темноте  наткнулся  на

что-то, больно ударился и бросился обратно в ванную: ему по-

казалось,  что в комнате кто-то есть.  Трясущейся  рукой  он

рванул задвижку и, убедившись, чго дверь заперта, прислушал-

ся. Хлещущая из крана вода заглушала все остальные звуки. Он

метнулся к крану, перекрыл воду и снова приник к двери.

   В доме царила тишина, лишь монотонно капала вода из плохо

закрытого крана. Мистикис набросился на кран, словно тот был

причиной всех бед,  и наверняка свернул бы его,  если  бы  в

этот момент за дверью не послышались шаркающие шаги.

   У Мистикиса подкосились ноги,  он сел на  кафельный  пол.

Затем, как затравленный зверек, заметался в поисках убежища.

Не найдя ничего, он забился под раковину.

   Кто-то подергал  дверь,  постучал.  Мистикис  затрясся и,

сжавшись в комочек, заскулил жалобно, по-собачьи.

   - Господин Мистикис!  - позвал из-за двери старушечий го-

лос.  - Вам тут бандерольку какую-то принесли, в ящик хотели

сунуть, да я не дала, знаю, что вы в ящик неделями не загля-

дываете! Вы меня слышите, господин Мистикис?.. Куда ее поло-

жить? Тут что-то тяжелое, как бы не разбилось...

   Плечи Мистикиса сотрясались в беззвучном плаче.

   Старушка опять  постучала  в дверь,  на этот раз громче и

настойчивее:

   - Может,  вам плохо, господин Мистикис? Может, я за сани-

тарами сбегаю? Я мигом обернусь...

   Шаги зашаркали и стихли в глубине коридора.

   Мистикис поднялся с пола,  невольно взглянул  на  себя  в

зеркало и,  снова взвыв,  бросился к двери.  Он стучал в нее

руками,  пинал ногами, бился головой и орал "Откройте!". Ох-

ваченный ужасом, Мистикис забыл, что минуту назад сам закрыл

дверь на задвижку.  А когда вспомнил об этом и открыл дверь,

по  коридору к нему спешили два дюжих санитара в синих хала-

тах. За ними семенила старушка, держа в руках небольшую про-

долговатую бандероль.

   Прикрывая ладонью левую щеку,  Мистикис покорно  двинулся

им навстречу...

 

                             II

 

   Полицай-президент Гураррского     королевства    господин

Пак-пак сидел в огромном,  похожем на конференцзал кабинете.

За его спиной высилась статуя Фемиды.

   С кем любезничал полицай-президент, поглаживая бока розо-

вого  телефона,  знал не только он и не только дежурный дис-

петчер,  минуту назад связавший его кабинет с будуаром коро-

левы. О том, что между господином Пак-паком и ее величеством

существует иная связь, кроме телефонной, был хорошо осведом-

лен и стоявший в дверях кабинета грузный лысый мужчина.  Это

был Фоббс, начальник апримской полиции.

   Господин Пак-пак не замечал его, продолжая сопеть в труб-

ку:

   - Так,  может,  я это самое... подскочу, а?.. Какого пос-

ланника, это самое?.. Да брось ты!.. Что?.. Гы-гы-гы!..

   Фоббс закашлял, чтобы обратить на себя внимание. Он пони-

мал, что в такие минуты лучше не беспокоить шефа, а тихонько

прикрыть за собой дверь.  Однако дело было чрезвычайной важ-

ности,  и глава столичных полицейских решительно шагнул впе-

ред.

   - Господин полицай-президент!  - оглушительно рявкнул он,

ибо  не умел говорить нормальным голосом даже с начальством,

- разрешите обратиться?

   От неожиданности господин Пак-пак вздрогнул и чуть не вы-

ронил трубку, которая все еще продолжала квакать.

   - Ваше это самое... величество, - зашептал он в трубку, -

не один я...  ладненько,  перезвоню! Целую эти самые... пят-

ки... Гы-гы-гы!..

   Господин полицай-президент опустил трубку на рычаг, отки-

нулся в кресло, и его лицо сразу приняло свирепое выражение.

   - Опять это самое? - забарабанил он пальцами по оранжево-

му листку.

   - Опять, господин полицай-президент, только что обнаружи-

ли  на ступеньках управления,  - объяснил Фоббс.  - Возомнив

себя неуловимыми,  эти ублюдки снова вызывают нас на  дуэль!

Если мы не начнем самых решительных действий, господин поли-

цай-президент, и будем продолжать играть с ними в кошки-мыш-

ки, боюсь, что это может скверно кончиться!

   Господин Пак-пак тем временем  шевелил  толстыми  губами,

расшифровывая фразу, написанную на латыни:

   - Ва-ле Бесс, а-ве Це-зарь...

   - Надеюсь, в переводчике не нуждаетесь, - угрюмо прогудел

Фоббс.  - Вот уже третья листовка с одинаковым  содержанием,

меняется лишь имя кандидата на тот свет.

   Господин Пак-пак вытер узкую полоску лба,  которая покры-

валась  испариной  всякий раз,  когда ему предстояло принять

какое-то решение.

   - Что будем это самое... делать?

   - Есть только один выход,  господин полицай-президент,  -

уверенно сказал Фоббс, - надо срочно отменить митинг на Пло-

щади Воркующих Голубей!

   Господин Пак-пак медленно двигал челюстями,  как бы пере-

жевывая полученную информацию.  Затем потянулся  к  розовому

телефону, передумал и снял трубку с другого-ярко-оранжевого:

   - Свяжите меня э-э... с Бессом.

   Тем временем  начальник  апримской  полиции подсказал ему

содержание будущего телефонного разговора:

   - Скажите ему правду,  господин полицай-президент:  мы не

можем гарантировать ему полную безопасность  на  сегодняшнем

митинге.  Пусть  немного повременит,  пока мы не найдем этих

ублюдков, иначе...

   Господин Пак-пак замахал рукой,  чтобы он замолчал, и на-

чал мямлить в трубку:

   - Э-э, господин Бесс?.. Это я... Что я хотел сказать?..

   Господин Пак-пак успел забыть,  что же он  хотел  сказать

господину Бессу,  и вопросительно уставился на своего подчи-

ненного.

   - Полиция не может его обезопасить, - подсказал Фоббс.

   - Я хотел сказать,  что полиция не может его...  то  есть

вас...  это самое...  обензопасить...  да, на митинге... да,

угрожают...  Он самый...  по этому,  по  латыни,  грамотный,

стервец...  Что?.. Вы тоже получили?.. Отлично!.. Что отлич-

но?..

   Господин Пак-пак  опять  вцепился  умоляющим  взглядом  в

Фоббса,  ожидая подсказки.  Поскольку глава столичных  поли-

цейских  не видел ничего отличного в том,  что господин Бесс

тоже получил письменную угрозу,  помощь пришла  с  некоторым

опозданием:

   - Было бы отлично,  если бы господин Бесс  подождал  пару

деньков, пока мы не найдем этих ублюдков!

   - Я говорю это самое...  будет отлично, если вы подождете

это самое, пару деньков, пока мы не найдем этих самых ублюд-

ков!  Да,  ублюдков, говорю! А потом, пожалуйста, митингуйте

себе на здоровье!.. Что? Выборы? Понимаю... На каком носу?..

Просто на носу? Понимаю... да, да, конечно...

   Взглянув на Фоббса,  господин Пак-пак пожал плечами: мол,

дальше продолжать разговор бесполезно.

   Фоббс еще  раньше  пришел  к аналогичному выводу,  однако

счел нужным предпринять последнюю попытку:

   - Скажите, что на карту поставлена его жизнь!

   Прикрыв трубку  ладонью,  господин  Пак-пак  счел  нужным

уточнить:

   - На какую это самое... карту?

   Фоббс ограничился мысленным уточнением, вслух же сказал:

   - Скажите,  что на  митинге  возможно  покушение  на  его

жизнь!

   - Господин... э-э Бесс, дело в том, что на митинге на вас

могут это самое... покушаться... ну как бы выразиться поточ-

нее... шлепнуть, что ли... Что?.. Извиняюсь... Так... Поста-

раюсь,  господин  Бесс.  Из  какого носа?..  Из носа Цезаря,

гы-гы, дай Бог ему здоровьица!

   Страшно доольный  только что произнесенной тирадой,  осо-

бенно концовкой насчет носа Цезаря,  господин Пакпак  достал

трубку и расстегнул ворот кителя. Судя по всему, столь длин-

ный разговор был для господина  полицай-президента  истинным

мучением.

   - Значит,  митинг все же  состоится,  -  угрюмо  пробасил

Фоббс, потирая лысину. - Но риск слишком велик, господин по-

лицай-президент, этот Цезарь умеет не только угрожать...

   Господин Пак-пак неожиданно сорвался на визг:

   - А ты, Фоббс, умеешь только это самое... орать! Хотя на-

чальнику  апримской полиции не мешало бы уметь наводить этот

самый... распорядок и закон!

   Вероятно, почувствовав,  что не совсем правильно произнес

каноническую фразу,  господин полицай-президент повернулся к

Фемиде и,  привстав с кресла, прочел надписи на ее пустующих

чашах:

   - Да, закон и этот самый... распорядок.

   Фоббс взял со стола оранжевую листовку, скомкал и сунул в

карман кителя.

   - Я сделаю все возможное,  господин  полицайпрезидент,  -

пробасил он и тяжелым шагом уставшего от бесполезных дел че-

ловека затопал к выходу.

   - И э-э... невозможное! - крикнул вдогонку господин поли-

цай-президент.

   Когда за Фоббсом закрылись двери,  господин Пак-пак мгно-

венно преобразился.  Он был похож на школьника,  только  что

оттарабанившего труднейший урок.  Оттолкнувшись от стола, он

сделал несколько оборотов на вращающемся кресле, напевая на-

чальную строфу из "Королевского танго":

 

     У королевы были эти самые... маленькие пятки,

     И эти пятки так любили это самое... играть в прятки!..

 

   Когда кресло остановилось,  господин полицай-президент  с

умилением  глянул на огромные потрескавшиеся гипсовые ступни

королевы,  то бишь Фемиды,  и его волосатые пальцы  невольно

потянулись к розовому телефону...

 

                            III

 

   Фоббс шагал  по длинному и мрачному коридору полицейского

управления,  не отвечая на  приветствия  сотрудников.  Глава

столичных  блюстителей  закона  и  порядка многое повидал на

своем веку и перестал чемулибо удивляться. И все же головок-

ружительная  кapье  -  ра господина Пак-пака вызывала у него

искреннее недоумение:  что за достоинства могла отыскать ко-

ролева ч этой "квадратуре круга", как прозвал полицай-прези-

дента Главный  Конструктор,  что  расшифровывалось  довольно

просто: круглый болван с квадратной челюстью?..

   Не так давно рядовой телохранитель, оберегающий покои ко-

ролевы, здоровенный и безмозглый Пак-пак вдруг был поставлен

охранять покой всего королевства.  Научится ли он  правильно

произносить хотя бы пару слов,  начертанных на весах Фемиды?

В противном случае остальным тоже придется говорить "закон ч

распорядок".  Бедный гураррский язык!  До сих пор еще многие

не могут освободиться из-под языкового  ига  прежнего  поли-

цай-президента Зак-зака,  который говорил - и заставил гово-

рить других - "бензопасность", "прозвещение" и т. д.

   И все-таки,  думал Фоббс, шагая по длинному уннлому кори-

дору полицейского управления,  главная беда не в этом: ново-

испеченный  полицай-президент  не  замечал разницы не только

между порядком и распорядком,  но и между порядком и  беспо-

рядком, законом и беззаконием.

   Фоббс остановился у кабинета своего помощника,  приоткрыл

дверь, гаркнул:

   - Абабас,  чтобы через десять минут все мальчики  были  у

меня!

   И он двинулся дальше.  Отменить митинг не удалось,  и ему

предстояло сделать все возможное и невозможное, как приказа-

ла "квадратура круга", чтобы поддержать на площади "распоря-

док" и,  таким образом, "обензопасить" господина Бесса, чтоб

ему провалиться со своим митингом!..

 

                             IV

 

   Упершись руками в массивный стол,  на котором лежал макет

Площади  Воркующих Голубей,  Фоббс исподлобья глядел на соб-

равшихся в кабинете  секрегных  агентов  апримской  полйвдй&

впрочем,  секретными они являлись лишь по штатному .расписа-

нию:  в каждом из этих амбалов за версту был виден  кадровый

полицейский,  ибо  самая небрежная штатская одежда выглядела

на нем воинственным мундиром. Обводя угрюмым взглядом их еще

более угрюмые физиономии,  Фоббс поймал себя на мысли, став-

шей в последнее врема навязчивой,  что "полицейские и банди-

ты" - это игра, где каждый с равным успехом мог бы оказаться

в команде противника,  и если этого не произошло, то лишь по

чистой случайности. Себя и своего любимца Круса, который от-

сутствовал, он считал исключениями, подтверждающими правило.

   Шеф апримской полиции жестом подозвал поближе к столу.

   - Положение,  мальчики, прямо скажем, дерьмовое! - загро-

хотал Фоббс.

   Взрывная волна его мощного баса обрушилась  на  картонный

макет площади, сдвинув с места трибуну.

   - Сегодня,  где-то после шестнадцати часов,  вот здесь, -

Фоббс поставил трибуну на место,  - произойдет очередное по-

кушение, а если мы снова оплошаем, то и убийство!

   Лица "мальчиков" вытянулись,  словно у гончих псов, почу-

явших запах дичи.  ("Запах домашнего жаркого", - поправил бы

любимец Фоббса,  супердетектив Крус, который был уверен, что

его четвероногая подружка Изабелл стоит,  по части  розыска,

больше, чем все "мальчики" вместе взятые.)

   - Вслед за покойным  председателем  партии  Благоденствия

Россом и не менее покойным лидером партии Огненного Меча Зо-

тосом,  - продолжал громыхать Фоббс, - банда Цезаря намерена

отправить туда же, на покой, и господина Бесса!

   "Мальчики" заржали - заупокойный юмор шефа пришелся им по

душе.

   - Вам бы на луг,  на зеленую травку, - осадил их Фоббс, -

да еще бы в придачу табун молодых кобылиц!

   - Мы согласны, шеф, - давясь от смеха, прохрипел Абабас.

   - Только этим вы и можете заниматься! - гаркнул Фоббс.

   Все мигом присмирели.  "Мальчики" ничего и никого не боя-

лись, кроме своего шефа: во всей Гурарре не было другого та-

кого мощного голоса и такого тяжелого кулака.

   Фоббс извлек из кармана помятую оранжевую листовку, разг-

ладил ее и молча протянул агентам.

   Первым взял листовку Абабас.  Он долго глядел на перевер-

нутую вверх ногами латинскую фразу,  затем понимающе хмыкнул

и передал товарищу. Листовка пошла по кругу, "мальчики" ощу-

пывали ее,  обнюхивали,  пробовали на зуб, смотрели на свет,

одним словом, подвергали ее тщательному и всестороннему ана-

лизу.

   - Надеюсь, в переводчике не нуждаетесь? - бросил Фоббс.

   - Нуждаемся,  шеф,  - весело прохрипел Абабас.  - Мы люди

служивые, непрозвищенные!

   "Вот он,  еще один потомок Зак-зака",  -  подумал  Фоббс.

Вслух сказал:

   - Служивые невежды,  Абабас,  приносят  отечеству  больше

вреда, чем пользы! На листовке написано: "Прощай, Бесс, при-

вет,  Цезарь!" Или в переводе Абабаса, если бы он знал вуль-

гарную латынь - "Хана тебе, Бесс, даешь клевого Цезаря!"..

   Все опять рассмеялись,  и больше других гоготал весельчак

Абабас.

   Фоббс поднял руку, призывая к тишине:

   - Итак,  шайка  Цезаря  снова  угрожает!  Мы с господином

Пак-паком пытались убедить господина Бесса отменить  митинг,

но что  вы хотите от предводителя партии неумеренных либера-

лов?  С другой стороны,  господина Бесса тоже можно  понять.

Скоро выборы,  каждая  встреча с избирателями - это еще один

шаг к дверям мэрии,  тем более что его противников  поубави-

лось. Наш долг, мальчики, - голос Фоббса несколько потеплел,

- обеспечить кандидата надежной охраной и  во  чтобы  то  ни

стало упредить возможный удар Цезаря...

   Он покосился на стоящую в углу статую Фемиды и нехотя до-

бавил:

   - Как-никак,  а мы олицетворяем закон и  порядок,  стоим,

так сказать, на страже человеческой цивилизации...

   Взглянув на Абабаса,  олицетворявшего скорее раннюю  зарю

человеческой цивилизации,  Фоббс невольно поморщился и скло-

нился над макетом:

   - Мой план таков - превратить Площадь Воркующих Голубей в

мышеловку. Для этого, во-первых, надо максимально ограничить

число участников митинга,  пропустить человек сорок, от силы

пятьдесят,  для массовки. Остальных - в шею, под любым пред-

логом. Самых строптивых можно и припугнуть восемьдесят пятой

статьей...  Вы,  мальчики,  ничем не должны  выделяться,  по

крайней мере, попытайтесь это сделать. Расстановка сил обыч-

ная - в шахматном порядке.  Разыграем один из вариантов  гу-

раррской защиты...

 

                             V

 

   Закончив инструктаж и отпустив агентов, Фоббс опустился в

кресло. Он сидел, пыхтя дешевой андулуской сигарой, и сквозь

сизые завихрения дыма смотрел на макет площади, где в беспо-

рядке стояли шахматные фигуры,  белые и черные. В руке Фоббс

держал  белого короля и,  вероятно,  искал для него наиболее

безопасное место.

   Зазвонил телефон. Фоббс неохотно снял трубку:

   - Слушаю.

   - Шеф,  -  послышался  голос секретарши,  - к вам ломится

господин Син-син,  главреж телекомпании "Камера обскура".  Я

ему объясняю гураррским языком, что вы заняты, а он...

   Этого ему не хватало!.. Фоббс скривился, словно от неожи-

данного  приступа  зубной боли.  С телекомпанией у него были

старые счеты,  он бы с удовольствием выгнал,  предварительно

надавав по шее, даже самого господина Юлиуса, ее генерально-

го директора.  С определенного времени,  точнее,  с  момента

убийства  Росса,  "Камера обскура" стала для полиции своеоб-

разной конкурирующей фирмой,  во многом опережающей нерасто-

ропных "мальчиков" Фоббса.  Но,  к сожалению,  шеф апримской

полиции знал и другое: большой пакет акций этой процветающей

компании принадлежит "квадратуре круга", а следовательно...

   - Пропустите, - процедил Фоббс.

   Он накрыл макет плотным чехлом и откинулся в кресле, про-

должая вертеть в руке белого короля.

   Дверь распахнулась,  и в кабинет стремительно вошел высо-

кий элегантный мужчина лет пятидесяти.

   - Аве, Фоббс! - крикнул он с порога.

   Это был Син-син,  главный режиссер  телекомпании  "Камера

обскура". Роскошно улыбаясь, словно позируя для обложки жур-

нала "Люкс", Син-син приближался к столу.

   Фоббс взглянул на непрошеного гостя с недоброй усмешкой:

   - Грифы почуяли запах мертвечины?

   Син-син хохотнул  и  небрежно  присел  на край массивного

стола:

   - Браво,  коллега!  Я всегда говорил,  что с вашей склон-

ностью к метафорическому мышлению, которую вы неоднократно и

с таким блеском демонстрировали, вам бы, любезный Фоббс, на-

до служить не этой слепой старухе, - кивнул он в сторону Фе-

миды,  - а одной из юных муз,  скажем, нашей, телевизионной!

Кстати, сегодня вам представляется такая возможность - услу-

жить нам!

   Фоббс глубоко затянулся и выпустил в лицо Син-сина густое

облако сигарного дыма:

   - Хотите получить разрешение на прямую трансляцию митинга

с Площади Воркующих Голубей?

   - Милый Фоббс, ваша прозорливость безгранична! - восклик-

нул режиссер и, разгоняя рукой облако, добавил: - Впрочем, и

вежливость тоже.

   - Не люблю, когда посетители садятся на стол.

   - Надо было предложить мне стул!  -  мгновенно  парировал

Син-син, но тут же спохватился: - Только чур, не электричес-

кий!

   Фоббс продолжал  смотреть на гостя с откровенной враждеб-

ностью:

   - Думаете поживиться, как на Россе и Зотосе?

   Син-син весело сверкнул зубами:

   - Думаем, коллега! Хорреско референс, как сказал бы лати-

нянин,  что, как вам известно, означает - содрогаюсь, говоря

вам это!

   Он вынул из кармана оранжевую листовку и показал  Фоббсу,

но в руки не дал:

   - Нам тоже подбросили,  между прочим,  на полчаса раньше,

чем вам.  Из чего я заключаю, что Цезарь жаждет увидеть свои

деяния, вернее, злодеяния запечатленными в немеркнущих обра-

зах искусства.  И Цезарь прав,  коллега,  ибо, как сказал бы

его древний соплеменникаре лонга, вита бревис, что означает:

жизнь коротка, искусство...

   - Знаю,  что это означает!  - оборвал его Фоббс.  - Такое

искусство,  как  ваше,  сокращает и без того короткую жизнь!

После ваших сериалов хочется взять веревку, мыло...

   - Парфюмерной фирмы "Рекс", - вставил Син-син.

   Реплика режиссера почему-то разозлила Фоббса,  и он рявк-

нул:

   - И хорошенько намылить шею автору!

   Автор сериалов расхохотался:

   - А веревку зачем?

   Фоббсу надоела  словесная  пикировка,  он  демонстративно

взглянул на часы:

   - Короче,  "Камера  обскура"  хочет закупить все права на

прямую трансляцию с площади?

   - Вы снова угадали, коллега, - осклабился режиссер. - Ес-

ли ничего особенного не произойдет, этот митинг здорово уда-

рит нам по карману, ну, а если что - раскошеливаться придет-

ся остальным.  Как видите, милый Фоббс, мы здорово рискуем -

аут Цезарь аут нихил, как сказал бы...

   - Весьма рискуете,  Син-син!  - пророкотал Фоббс. Он под-

нялся с кресла и,  наклонившись к режиссеру,  выдохнул ему в

лицо вместе с очередной порцией сигарного дыма:

   - Я  постараюсь  отбить у вас охоту делать бизнес на тру-

пах, ясно?

   Сквозь клубы дыма блеснула хищная улыбка режиссера:

   - Постарайтесь,  коллега! Этого давно уже ждет от вас вся

Гурарра! А мы зафиксируем ваши старания на пленку!

   Он протянул Фоббсу гербовую бумагу:

   - Скрепим наш союз, коллега. Господин Бесс в курсе и, ко-

нечно же,  обеими руками за.  Иначе и быть не могло  -  Бесс

субсидирует нашу телевизионную компанию,  мы рекламируем его

избирательную кампанию,  взаимовыгодное  сотрудничество,  не

так ли?

   Фоббс подписал бумагу, отодвинул.

   - А где мне поставить каинову печать?  - улыбнулся режис-

сер.

   - У себя на лбу, - процедил Фоббс и поднялся с места, по-

казывая,  что аудиенция окончена. - Второй втаж, двести шес-

тая комната.

   - Благодарю, коллега.

   Син-син аккуратно сложил документ, спрятал его в карман:

   - Что же касается трупов,  то позвольте напомнить вам из-

речение, кстати, тоже латинского происхождения, которое гла-

сит, которое вопиет, что искусство требует жертв.

   - Надо  быть  болваном,  чтобы понимать это буквально!  -

рявкнул Фоббс и грохнул кулаком по столу.

   От зажатого  в  кулаке  белого короля отскочила головка и

покатилась в сторону Син-сина.  Тот поднял ее двумя пальцами

и, разглядывая, задумчиво заговорил:

   - Милый Фоббс,  на заре моей творческой юности я тоже так

думал и снимал фильмы... знаете о чем?.. Об облаках! Это бы-

ли поэтические и,  поверьте,  чертовски талантливые ленты, и

делал я  их за свой счет,  коллега,  понимая,  что искусство

требует жертв от художника.  И я пожертвовал  всем-деньгами,

успехом,  своей первой и последней любовью,  друзьями,  здо-

ровьем, - все бросил на алтарь искусства и - едва не подох с

голоду  в  полном одиночестве,  презираемый одними,  забытый

другими, неизвестный всем остальным...

   Режиссер больше не юродствовал,  говорил тихо, как бы для

себя:

   - Я поймал крысу,  такую же,  как и я - одинокую и голод-

ную,  и изжарил ее,  коллега, на огне моих поэтических лент.

(О,  как они пылали, мои фильмы об обликах!) Я грыз эту кры-

су,  коллега, и клялся, клялся на пепле моих облаков: "Я ов-

ладею другим искусством - искусством требовать жертв от дру-

гих!"

   Син-син замолчал,  осторожно  и как бы брезгливр вложив в

ладонь Фоббса голову белого короля.

   Взглянув на нее, Фоббс процедил:

   - В этом-то вы преуспели.

   - Да,  преуспел, - тщательно вытирая руки платком, согла-

сился режиссер.  - Вся Гурарра запоем смотрит мои сериалы  о

политических убийствах. Но, милый коллега, я делаю бизнес не

на трупах,  как вы неточно изволили выразиться, а на желании

обывателя  видеть,  как незаурядные люди превращаются в зау-

рядные трупы! И по мере сил я утоляю его наследственную кро-

вожадность. Впрочем, не без помощи полиции.

   - То есть? - насторожился Фоббс.

   - Помощь полиции в том,  что она беспомощна! Неплохой ка-

ламбур, а? - снова осклабился режиссер.

   - Идите к черту,Син-син.

   Режиссер сделал серьезную мину;.

   - Иду. Кстати, не знаете, где он сейчас?

   Фоббс глубоко затянулся сигарой,  вероятно, собираясь вы-

пустить  в  наглого режиссера очередную порцию дыма.  Почуяв

надвигающуюся опасность,  Син-син отошел от стола и заговор-

щицким шепотом произнес:

   - А я знаю!

   Залившись мефистофельским  смехом,  режиссер стремительно

покинул кабинет.

   Когда дверь за ним захлопнулась,  Фоббс снял с макета че-

хол. Несколько шахматных фигур лежало, вероятно, после удара

его мощного кулака.  Он расставил их на прежние места,  взял

со стола обезглавленного короля и,  подумав,  поставил его у

трибуны.  А на трибуну осторожно опустил его маленькую коро-

левскую голову...

   Зазвонил телефон.

   - Шеф,  - послышался взволнованный голос секретарши,  - с

вами хочет говорить Цезарь!

   - Кто-о?

   - Цезарь, он так назвался!

   - Где он?

   - Ждет у телефона.

   - У какого телефона?

   - Не  знаю,  шеф,  он позвонил и попросил соединить с ва-

ми...

   - Он ждет у телефона?

   - Да, шеф.

   Лицо Фоббса стало медленно багроветь, он сопел, обдумывая

план действий. Затем приказал:

   - Слушайте внимательно. Сейчас же свяжитесь с седьмым от-

делом, пусть узнают, откуда он звонит, и сообщат Абабасу. Он

выедет  наперехват.  Я  постараюсь как можно дольше затянуть

разговор.  Да, не забудьте включить оба магнитофона, один из

них,  не помню какой, заедает... Так, ну что ж, давайте сюда

этого Цезаря!

   В трубке послышался приятный бархатный баритон:

   - Господин Фоббс?

   - Да,  Фоббс  у телефона,  - неестественно бодрым голосом

ответил тот и даже улыбнулся,  словно собеседник мог его ви-

деть. - С кем имею честь?

   - Говорит Цезарь,  - представился баритон. - Надеюсь, вам

известно мое имя?

   - Ну как же! - воскликнул Фоббс. - Столько наслышан!

   - Вы получили мою визитную карточку?  Час назад я оставил

ее на ступеньках вашего управления.

   - Да,  благодарю вас, - продолжал паясничать Фоббс, и его

лысина покрылась крупным бисером пота, - вы проявили большую

любезность, и я, право, даже не знаю...

   - Пока счет два - ноль в мою пользу, господин Фоббс, - не

без  гордости  напомнил  баритон.  - Любопытно,  какие у вас

прогнозы на сегодняшний тус-шр?  Хочется верить, что Площадь

Воркующих Голубей будет подготовлена для встречи с моей сия-

тельной особой более тщательно, чем в прошлый раз?

   Лысина Фоббса  сверкала  от  пота,  он с трудом сдерживал

волнение:

   - О да,  мой Цезарь,  мы устроим вам сердечную встречу!..

Единственное,  что нас несколько смущает, это полное неведе-

ние,  в  котором мы пребываем,  что касается места и времени

вашего явления народу!.. Дорогой Цезарь, не могли бы вы хоть

намеком...

   - Старый плешивый хрыч!  - оборвал его Цезарь,  и  лысина

Фоббса  стала  стремительно багроветь.  - Неужели ты всерьез

думаешь обвести меня вокруг пальца?!  Надеешься, что пока ты

тянешь со мной резину,  твои недоношенные "мальчики" уже не-

сутся по моему следу и вот-вот загребут меня в  какой-нибудь

телефонной будке?  Неужели ты,  шелудивая полицейская псина,

безмозглый индюк, вонючий похотливый осел...

   Фоббс швырнул трубку с такой силой, что она, скользнув по

телефонному аппарату, сорвалась со стола и повисла над самым

паркетом, раскачиваясь, словно висельник на ветру...

   Фоббс опять стал расставлять рассыпавшиеся по столу  шах-

матные фигуры,  но,  взглянув на часы, чертыхнулся: было без

десяти четыре!

   Он поднял умолкшую трубку, постучал по рычагу:

   - Это Фоббс.  Передайте группе Абабаса: прекратить розыск

и срочно явиться на площадь. Да, разговор записали?.. Прине-

сите ко мне. Да, обе. Сейчас же.

   Фоббс зажег  потухшую  сигару.  Несколько затяжек вернули

ему утраченное самообладание,  но он знал,  что окончательно

успокоится лишь после того,  как собственноручно сотрет маг-

нитофонную запись с гнусными  оскорблениями  Цезаря.  Сейчас

для  него  это было важнее,  чем митинг на Площади Воркующих

Голубей...

 

                             VI

 

   Монотонно тикали стенные  часы.  Стрелки  показывали  без

двух минут четыре,  следовательно, время послеобеденного сна

- обязательного в режиме Круса - подходило к концу.

   А режим этого Ясноглазого Шпика Гурарры заключался в том,

чтобы периодически просыпаться, заправляться горючим - трой-

ной порцией иона - и снова погружаться в бездумную дрему.

   Крус спал в небольшом кресле-качалке и  по-детски  сладко

чмокал  губами,  словно  и  во сне продолжал потягивать свою

тройную порцию.  Кроме сна, у Круса была еще одна физиологи-

ческая потребность - телевизор,  точнее нескончаемый телесе-

риал о его подвигах.  Он не пропускал ни одной серии,  более

того,  смотрел  по  нескольку раз,  не переставая удивляться

беспардонности,  с которой авторы искажали подлинные  факты,

подгоняя их под каноны детективного жанра.

   Так Крус проводил свое свободное  время,  уединившись  на

небольшой  вилле.  Выражения  типа "коротать",  "тянуть" или

"убивать время",  применимые к другим, теряют смысл по отно-

шению к Крусу, которому, по его собственному признанию, было

"наплевать как на время,  так и на то, с какой скоростью оно

превращает нечто в ничто".

   Преображался он лишь во время своих "крестовых  походов".

Некие завистники, а таковые встречаются и среди представите-

лей его ремесла, как-то высказали гипотезу, что, мол, источ-

ником  необычайной легкости,  с коей Крус распутывает клубок

любых преступных хитросплетений, служит таинственное заморс-

кое зелье, которое он подмешивает в свои тройные порции, об-

ретая дар ясновидения. После негласной проверки, проведенной

опытными экспертами, подозрение отпало как не имеющее реаль-

ной почвы.

   Стенные часы пробили четыре раза, и Крус открыл глаза.

   - Изабелл! - позвал он.

   В комнате  царила тишина.  Крус поднялся с креслакачалки,

подошел к бару,  взял плоскую бутылку и стал осторожно пере-

ливать в мензурку белую жидкость. Отмерив три порции, он вы-

лил напиток в высокий бокал, затем отмерил еще две и вылил в

глубокое блюдце. Бутылку убрал в бар, где стояло еще с дюжи-

ну таких же. "Запасы иона подходят к концу", - с грустью по-

думал Крус и опять крикнул:

   - Изабелл! Включай телевизор!

   В туалете  послышался шум воды,  и оттуда в комнату с ра-

достным лаем ворвалась собачонка весьма неопределенной  мас-

ти.  Подбежав к телевизионному аппарату, она сделала стойку,

передней лапой нажала на кнопку и с визгом  бросилась  навс-

тречу Крусу, который нес бокал и блюдце с ионом.

   - Осторожней,  Изабелл! Пора бы тебе хоть немного остепе-

ниться.

   Крус опустил на пол блюдце, погрузился в креслокачалку и,

медленно потягивая ион из бокала, стал смотреть на мерцающий

телевизионный экран.

   Изабелл с жадностью полакала из блюдца,  затем улеглась у

ног Круса и тоже уставилась на экран.

   Под тревожную музыку на нем возникли титры:

   ТЕЛЕКОМПАНИЯ "КАМЕРА ОБСКУРА"  ПОКАЗЫВАЕТ  НЕОБЫКНОВЕННЫЕ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ  СУПЕРДЕТЕКТИВА  КРУСА  И СУПЕРДВОРНЯЖКИ ИЗАБЕЛЛ

СЕДЬМАЯ СЕРИЯ ТАЙНА РЖАВОГО КИНЖАЛА

 

   Послышался прерывистый собачий лай, и на экране появилась

Изабелл.  Уткнувшись носом в землю, она шла по чьему-то сле-

ду. За ней, с трудом удерживая туго натянутый поводок, бежал

Крус.

   Узнав себя, Изабелл радостно тявкнула и взглянула на Кру-

са. Не отрывая глаз от экрана, тот слегка улыбнулся и кивнул

головой, мол, вижу, вижу.

   Раздался телефонный звонок.  Крус не шевельнулся. Телефон

продолжал надрывно звонить.  Изабелл выжидательно посмотрела

на  Круса.  Он  сделал кислую мину и потянулся к телефонному

аппарату, стоявшему рядом на столике.

   В трубке послышался мужской бархатный голос:

   - Господин Крус?

   Крус помедлил, затем неохотно ответил:

   - Крус слушает.

   - Включите девятый канал, господин Крус, вас ждет неболь-

шой сюрприз.

   Раздались короткие гудки. Крус опустил трубку и потянулся

к бокалу.

   Перечисляя слабости Круса, мы не случайно упустили одну -

ненасытное детское любопытство. Если для большинства гурарр-

цев любопытство являлось "не пороком, но большим свинством",

и они стыдливо скрывали его, облачая в благопристойные эвфе-

мизмы типа "здоровый интерес",  "проявление пытливости ума",

"жажда познания окружающего мира" и т.  д. и т. п., - то для

Круса любопытство было не слабостью,  а грозной силой, кото-

рая, пробудившись, сметала все на своем пути...

   В это время они с Изабелл преодолевали на экране какое-то

водное препятствие.  Впереди,  рассекая волны, плыла суперд-

ворняжка с пистолетом в зубах. За нею, обеими руками держась

за поводок, торпедой несся супердетектив...

   Живой Крус извиняюще взглянул на живую Изабелл:

   - Извини,  дорогая, я только на минутку хочу включить де-

вятый  канал,  не возражаешь?..  Мы же пятый раз смотрим эту

серию!

   Крус потянулся к телевизионному аппарату. Изабелл жалобно

заскулила и с поджатым хвостом  убежала  в  ванную  комнату,

громко хлопнув дверью.

   Крус грустно улыбнулся и, решив, что эта небольшая семей-

ная сцена не потрясет устоев его размеренного спокойного бы-

тия, переключил программу на девятый канал.

 

                            VII

 

   По девятому каналу транслировался митинг с Площади Ворку-

ющих Голубей.

   Это была старая выложенная булыжником площадь  перед  го-

родской  мэрией  -  традиционное  место политических сборищ.

Несколько десятков участников митинга внимали оратору, сухо-

парому мужчине с длинной седой шевелюрой. Это бал лидер пар-

тии неумеренных либералов господин Бесе.  Энергично размахи-

вая руками, он кричал в микрофон:

   - Наши оппоненты из партии Огненного меча утверждают, что

внутривидовая агрессия так же естественна, как голод и поло-

вой инстинкт,  и так же служит целям человеческого рода! Это

вздор, господа!..

   Среди участников митинга Крус без труда узнал "мальчиков"

Фоббса.  Они  стояли по стойке смирно,  каждый держал в руке

оранжевый воздушный шар. Сверху, через объектив второй теле-

камеры,  которая периодически включалась, чтобы показать па-

нораму площади, было видно, что оранжевые шары расположены в

строгом шахматном порядке.

   Лидер неумеренных либералов продолжал сокрушать невидимо-

го оппонента:

   - К черту внутривидовую агрессивность,  если  она  мешает

решать  стоящие  перед нами проблемы!  К черту биологические

инстинкты,  если их дьявольским действием можно объяснить и,

следовательно, оправдать любое преступление, включая и поли-

тическое убийство!

   Толпа стала выкрикивать нестройным хором:

   - Бес-са! Бес-са! Хо-тим Бес-са!

   Господин Бесс продолжал неистовствовать:

   - К черту!  К черту! К черту! Пропитанные кровью невинных

агнцев  легенды о живодерах!  Чудовищные законы наследствен-

ности! Теорию ненскоренимостп зла! Да, мы падшие ангелы, да-

мы и господа,  но у нас хватит мужества, сил и благородства,

чтобы после многовекового падения подняться  и  воспарить  к

сияющим высотам!  Для этого,  дамы и господа, требуется лишь

ангельское терпение и ангельская доброта!

   - Бес-са! Бес-са!

   Глядя на скандирующую в запрограммированном восторге тол-

пу и на пытающегося перекричать ее оратора,  Крус скривился,

собираясь снова переключить программу,  но что-то остановило

его: он услышал в толпе сухой треск.

   Услышал его и один из участников митинга. Это был Абабас.

Он  тут  же  выхватил пистолет и отчаянно завертел головой в

поисках источника подозрительного звука. Стоящий рядом с ним

другой агент тихонько толкнул Абабаса в плечо и показал сви-

сающие с конца нитки оранжевые хлопья - у него  лопнул  воз-

душный шар. Абабас беззвучно зашевелил губами, всучил агенту

свой шар,  а сам стал пробираться сквозь  ряды  митингующих,

цепко вглядываясь в их лица. Телевизионная камера неотступно

следила за Абабасом,  заставив господина Бесса витийствовать

за кадром:

   - Наши уважаемые оппозиционеры из  партии  верноподданных

утверждают,  что Гурарра вступила в период нового Лихолетья!

Это вздор, дамы и господа! История никогда не повторяется!..

   Все вокруг продолжали скандировать,  кроме одного челове-

ка.  Он стоял неподалеку от ближней  к  оратору  телекамеры,

уткнув  нос в поднятый воротник светлого плаща.  Правую руку

он держал в кармане.  Это был Мистикнс.  Абабас подкрался  к

нему  со спины и неожиданно ткнул между лопаток дулом писто-

лета. Мистикис испуганно обернулся, его левая щека была зак-

леена пластырем. Брызгая слюной, Абабас прохрипел:

   - Бес-са! Бес-са!

   Мистикис с готовностью затряс головой и стал скандировать

вместе с остальными:

   - Хо-тим Бес-са!

   Абабас ухмыльнулся и, спрятав пистолет, принялся надувать

другой оранжевый шар.  Вероятно,  поняв, что инцидент исчер-

пан, режиссер включил вторую камеру, нацеленную на оратора.

   Господин Бесс ожесточенно жестикулировал,  словно дорисо-

вывая кистями рук  ту  величественную  картину  неумеренного

благоденствия, которую ему не удавалось изобразить словами:

   - Наша партия считает,  что единственно верный путь к оз-

доровлению национального климата, к восстановлению в Гурарре

божественного закона и идеального порядка лежит через откро-

венное,  с привлечением широких слоев общественности, обсуж-

дение внутриполитической обстановки!  Только сообща,  как на

большом семейном совете, а не на тайной вечере, не уклоняясь

от нелицеприятных разговоров,  не боясь заглянуть  правде  в

глаза...

   Послышался сухой треск,  и речь Бесса оборвалась.  Словно

оратор  заглянул правде в глаза к в ужасе содрогнулся.  Бесс

взметнул руки кверху в каком-то религиозном экстазе и запро-

кинул голову,  будто призывая в свидетели самого господа бо-

га.  Затем волчком повернулся к экрану и с  оскаленным  ртом

стал медленно сползать на подиум трибуны.

   Моментально включилась другая телекамера,  давшая  сверху

панораму площади. Шахматный порядок воздушных шаров нарушил-

ся. Участники митинга бросились к трибуне, а секретные аген-

ты ринулись на них, хватая всех, кто попадался под руку. На-

чалась давка,  послышались женские визги, полицейские свист-

ки, стоны, крики, топот ног. Все смешалось, слилось в едином

приступе коллективной истерии.  А объектив телекамеры стара-

тельно  шарил  по Площади Воркующих Голубей,  все запоминая,

фиксируя своим бесстрастным объективным оком...

   Крус понял,  что  происшедшее и есть тот "кебольшой сюрп-

риз", о котором уведомил его бархатный голос, и он, даже за-

быв о бокале с ионом, что случалось с ним чрезвычайно редко,

внимательно следил за событиями на экране.  Крус  недовольно

поморщился,  когда  передачу  прервали  и на экране возникло

возбужденное лицо Касаса, ведущего комментатора телекомпании

"Камера обскура".

   - Дамы и господа,  мы только что явились свидетелями тра-

гической  гибели великого Бесса,  на наших глазах павшего от

руки подлого убийцы, - начал Касас своей обычной скороговор-

кой (фразы он строил таким образом, что после обращения "да-

мы и господа" обязательно следовало местоимение "мы" и у не-

го выходило "дамы и господамы").  - Трудно поверить, что вот

так, вдруг, перестало биться одно из самых щедрых сердец Гу-

рарры! Да, дамы и господа, мы не в силах поверить, что среди

нас уже нет того,  кому мы хотели отдать свои голоса,  чтобы

они слились в трубном гласе добра и справедливости!..

   Касас вынул из нагрудного кармана черный платок  и  шумно

высморкался.

   Крус воспользовался паузой, чтобы взять из бара бутылку и

наполнить опустевший бокал. Слушая, с каким искусством отпе-

вает Касас еще теплое тело несостоявшегося мэра Априма, Крус

подумал,  что лучшей плакальщицы,  чем "господама", пожалуй,

не сыскать во всей Гурарре.  А в последнее  время  спрос  на

представителей этого ремесла резко возрос...

   - Но еще труднее не верить своим глазам,- продолжал тара-

торить Касас.- Да, дамы и господа, мы еще не знаем, кто убил

великого Бесса, но мы наверняка видели убийцу, он был там, в

толпе, а благодаря мужеству и находчивости операторов "Каме-

ра обскура" убийца побывал и в вашем доме!  С любезного раз-

решения дирекции телекомпании "Камера обскура",  дамы и гос-

пода, мы сможем сейчас еще раз просмотреть видеозапись толь-

ко  что  разыгравшейся трагедии и все вместе,  как сказал бы

покойный господин Бесс,  как на большом семейном совете, по-

пытаемся отыскать убийцу! Внимание, включаем запись!

   На экране поплыли знакомые кадры,  только  в  замедленном

темпе.  Не поленившись придвинуть к телевизору кресло-качал-

ку, Крус внимательно вглядывался в толпу, мысленно расчленяя

ее на составные части - фигуры, лица, фазы движений, пытаясь

воссоздать наиболее вероятную картину только что разыгранной

трагедии,  а скорее - трагического фарса. Замедленная проек-

ция чередовалась с отдельными стоп-кадрами. Самым впечатляю-

щим был стоп-кадр с перекошенным от боли лицом Бесса, взыва-

ющем о пощаде или о каре,  а может,  о том и другом одновре-

менно...

   Когда экран снова заполнило великоскорбное  лицо  Касаса,

Крус удивленно присвистнул и стукнул бокалом по крышке теле-

визионного аппарата.  Ион расплескался и стал стекать по эк-

рану, на лицо комментатора.

   В комнату с лаем ворвалась взъерошенная Изабелл.

   - Отставить, Изабелл, ложная тревога! - сказал Крус.

   Он ласково подергал дворняжку за хвост, как бы ища пути к

примирению,  но про себя отметил,  что, возможно, тревога не

такая уж ложная...

   Изабелл терпеливо  сносила эти не совсем приятные для лю-

бой собачонки ласки,  отметив про себя,  что  хозяин  чем-то

обеспокоен.  Может, ему жалко разлитого иона? Изабелл подбе-

жала к телевизору, поднялась на задние лапы и принялась сли-

зывать  ионные слезы со щек скорбящей "господамы",  которая,

ни о чем не подозревая, продолжала трещать:

   - Итак,  дамы и господа,  мы объявляем конкурс на лучшего

детектива-любителя! В конкурсе могут принять участие все те-

лезрители,  кроме выпускников и слушателей Королевской сыск-

ной академии,  а также штатных сотрудников гураррской  поли-

ции! Вы видели кадры, отснятые в момент убийства. Ваша зада-

чаотыскать в толпе виновника этой кровавой драмы или,  выра-

жаясь  точнее,  убийцу и его соучастников!  Результаты ваших

коллективных поисков будут предложены компетентному жюри,  в

состав  которого войдут лучшие сыщики Гурарры во главе с су-

пердетективом Крусом!..

   Изабелл радостно тявкнула,  повернув к Крусу сияющую мор-

дашку.

   - Еще чего! - сказал супердетектив.

   - Пишите по адресу, - взывал Касас, - Априм, телекомпания

"Камера обскура", на конкурс детективов-любителей. Победите-

лям конкурса будут торжественно вручены  гарантийные  талоны

на  бесплатный  ремонт телевизионных аппаратов марки "Камера

обскура"! Ищите убийцу, дамы и господа, мы ждем ваших писем,

телеграмм и телефонных звонков!

   Зазвучала траурная музыка,  и на экране появился  портрет

господина Бесса в черной рамке. Лидер партии неумеренных ли-

бералов улыбался - широко и беззаботно.

   Крус выключил  телевизор  и погрузился в кресло.  Изабелл

продолжала вылизывать потухший экран,  словно спешила  смыть

следы преступления.

   Крус закрыл глаза и стал прокручивать в памяти свою  лич-

ную "видеозапись", будучи уверенным, что она ничего не утаит

в отличие от той, которую только что показала "Камера обску-

ра"...

 

                            VIII

 

   В зарослях  кактусов  слышалась  какая-то  возня.  Ирасек

свернул с тропинки,  прошел несколько шагов  и  остановился.

Перед  ним  на  песке копошились полчища крабов,  пожиравших

дохлого козла.  Ирасек не сразу узнал  неудачника-скалолаза,

который  во время Большого Тумана у них на глазах сорвался с

утеса.

   "Но он встал и ушел, - думал Ирасек, наблюдая, как огром-

ные челюсти крабов перемалывают бренные останки горного  от-

шельника. - Он встал и ушел, и больше я его не видел. Навер-

но,  он снова упал, взбираясь на Черную скалу. Все из-за ту-

мана... А, может, это старость?.."

   Мысль о старости почему-то рассердила юношу,  он  схватил

обломок скальной породы и запустил в крабов.  Камень с хрус-

том погрузился в кишащую кучу, образовав большую воронку. Но

ее тут  же заполнили задние ряды крабов,  довольных,  что им

привалила удача: мало того, что очистились подступы к остан-

кам  козла,  нежданно-негаданно появилась и свежатина - мясо

раздавленных камнем собратьев...

   "Они ничего не боятся, - возвращаясь на тропу, думал Ира-

сек.  - Их не страшит ни смерть,  ни старость,  ни туман, ни

трясение земли.  Они живут,  чтобы жить,  и ничего больше. И

умирают так же,  как живут, - не испытывая страха и не зада-

вая себе вопросов, на которые нет ответов..."

   Тропа круто шла вверх, между мощных потоков лавы, застыв-

шей в виде черного стекла с тонкими серебристыми прожилками.

Ирасек любил взбираться по этой едва приметной тропе, неожи-

данно обрывавшейся на краю стремнины.  Здесь ему легче дыша-

лось и думалось.

   "Отец все  время повторяет,  что нам нечего бояться,  что

страх - самый тяжкий из пороков,  преодолеть  его  -  значит

приблизиться к Богу Любви.  Но тогда выходит, что крабы опе-

редили нас с Евой?  Что-то тут не так, отец, есть много мест

в Оранжевой книге, постичь которые мне не под силу..."

   Ирасек преодолел последний подъем и ступил  на  небольшую

гладкую площадку. С трех сторон она была окружена крутым об-

рывом,  а с тыла защищена отвесной скалой,  уходившей ввысь,

за облака.  На высоте груди в черной лаве застыла матово-бе-

лая капля правильной формы.  Это было Материнское око,  или,

как его называл отец,  Телепаторный глаз Атимус, который, но

его словам, неусыпно следит за всем, что творится в Барсовом

ущелье.

   Ирасек осторожно провел ладонью по  слегка  выпуклой  по-

верхности Материнского ока и присел под ним, прислонившись к

выступу скалы.

   Внизу, рассекая горы с юго-востока на северо-запад, тяну-

лось Барсово ущелье - единственное место  в  бывшей  Империи

Падших Ангелов, не тронутое Гураррской цивилизацией.

   Минуло время Большого Тумана,  и все ущелье  было  видно,

как на ладони.  Его северные и западные склоны буйно поросли

папоротником,  горным бамбуком, аронником, камелиями, бабиа-

нами, веерными пальмами, алоэ, пирингом, фиксиями и бог зна-

ет чем еще. В долине луга королевского шестилистника и хрус-

тальной  травы  чередовались  с зарослями лавра,  где Ирасек

охотился за фазанами,  и небольшими озерцами,  в которых  он

ловил рыбу,  крабов, моллюсков-мидий и зеленых черепах. А по

эту сторону к черной скале карабкались  эвкалипты,  секвойи,

обвитые  лианами фиговые деревья,  баньяны,  красные и белые

олеандры, вечнозеленый гибискус, кактусы. Слева в долине ги-

гантскими песочными часами возвышалось двухтысячелетнее дра-

коново дерево,  ветви которого вблизи очень  напоминали  щу-

пальца осьминога, а листья-чешую дракона. Чуть поодаль зеле-

ными губками свешивались плоды хлебного дерева,  затем тяну-

лось  голое плато с развороченными глыбами розового мрамора,

а дальше снова начинались чащи тридцатиметровых  баньянов  и

эвкалиптов, заросли шафрана и гранатовых деревьев, среди ко-

торых в просторной хижине,  сплетенной из корней и  покрытой

толстым слоем баньяновых листьев,  обитали они, Ирасек и Ева

- единственные жители Барсова ущелья...

   Ирасек смутно помнил,  каким образом они очутились здесь,

он был слишком мал, и единственным воспоминанием, оставшимся

от их приезда, был надрывный плач маленькой Евы, которая всю

ночь тянула его за руку и умоляла: "Уйдем отсюда! Мне страш-

но!"  Ирасеку тоже было страшно,  но он сидел под драконовым

деревом,  не зная,  куда и зачем идти. Потом наступило утро,

их первое утро в Барсовом ущелье, запели птицы, встало солн-

це, он взял Еву за руку, и они пошли куда глаза глядят.

   Но они  проголодались и устали и,  наевшись какихто ягод,

уснули в зарослях.  А проснувшись, увидели рядом с собой ог-

ромного барса.  Они лежали,  оцепенев от ужаса,  завороженно

глядя в его желтые глаза. Барс тоже продолжал лежать, далеко

вытянув  передние  лапы,  и  из  его оскаленной пасти тянуло

смрадом. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не

шелкохвостик. Жирный неуклюжий шелкохвостик опустился на го-

лову хищника и стал не спеша выклевывать ему глаз.  И только

тут они поняли, что барс уже давно мертв. И мальчик вспомнил

напутственные слова отца:  "Ничего не бойтесь,  дети мои.  Я

буду оберегать вас,  даже когда меня не будет с вами. Ничего

не бойтесь и смело идите вперед, к своему счастью". Вспомнив

также,  что у него есть нож,  Ирасек поднялся на непослушные

ноги и, отогнав шелкохвостика, стал неумело свежевать хищни-

ка.

   Сколько времени минуло с тех пор?.. По крайней мере, дос-

таточно, чтобы Ирасек превратился в мужчину, а Ева стала его

женой и хозяйкой Барсова ущелья.  А  скоро  она  станет  ма-

терью...

   Ирасек снова погладил рукой Материнское око,  и ему пока-

залось,  что оно потеплело и засветилось изнутри едва замет-

ным мерцающим светом. Он сидел на Черной скале у Материнско-

го ока, где ему легко думалось и где он обычно искал ответы,

которых не находил в Оранжевой книге.

   "Зачем я живу?" - думал Ирасек,  не подозревая,  что этот

наивный вопрос таит в себе больше опасности, чем все хищники

Барсова ущелья...

   А далеко внизу над хижиной вился легкий дымок.  Ева гото-

вила на обед пойманного им павлина.

   "Это любимое блюда отца,  - думала Ева, - молодой павлин,

нашпигованный орехами и запеченный в золе...  Отец обрадует-

ся, если прилетит на своей большой стрекозе. Он давно не был

у  нас  и  может заявиться в любую минуту.  Ирасек тоже ждет

его, часами пропадает у Материнского ока..."

   Ева повернула  голову  в  сторону Черной скалы и невольно

поежилась. Может, это смешно и глупо, как говорит Ирасек, но

Ева ничего не могла с собой поделагь;. она боялась Материнс-

кого ока,  от взгляда которого нельзя было ни спрятаться, ни

убежать...

 

                             IX

 

   Крус дремал  в  кресле,  а может быть,  думал с закрытыми

глазами,  когда раздался телефонный звонок.  Детектив лениво

потянулся, взял трубку.

   - Крус слушает.

   Трубка загрохотала:

   - Говорит Фоббс! Ты в курсе, детка?

   - По-моему, да, - Крус зевнул. - Случайно - включил девя-

тый канал, и как раз...

   - Три трупа в течение двух месяцев! Ты представляешь, чем

это пахнет?!

   Крус брезгливо поморщился, вероятно, представив себе, чем

пахнут три трупа по истечении двух месяцев...

   - Проклятье, снова проворонили! Ну да теперь поздно рвать

волосы!

   - Вам уже поздно, шеф, - съязвил Крус.

   Однако шефу апримской полиции было не до шуток:

   - Это дело рук Цезаря, детка!

   - Опять "вале Бесс, аве Цезарь"?

   - Наглость потрясающая! Так может действовать или стопро-

центный идиот, или профессиональный убийца, уверенный на все

сто в своей неуязвимости!

   Крус снова зевнул, притом нарочито громко, чтобы мог слы-

шать Фоббс:

   - Таковых в природе не существует,  шеф. На девяносто де-

вять - другое дело.

   В голосе Фоббса зазвучали не свойственные ему  проситель-

ные нотки:

   - Помоги мне, детка, нащупать этот уязвимый процент!..

   Крус молчал, сонно посапывая.

   - Мы задержали всех  мало-мальски  подозрительных,  но  я

почти уверен, что ни Цезаря, ни его подручных нет среди них.

Нам нужна твоя помощь, детка!

   Волоча за  собой  телефонный  шнур,  Кpyc подошел к бару,

чтобы налить себе очередную тройную порцию живительного  на-

питка. Услышав звон бокала, у его ног появилась Изабелл, за-

искивающе помахивая хвостиком.

   - Иначе  повторится история с Россом,  Зотосом и злым ду-

хом! - рокотала телефонная трубка.

   Внимательно отмеряя  в  мензурку  две порции для Изабелл,

Крус скорее констатировал, чем спросил:

   - А вы хотите, чтобы повторилась история с Гаррасом?

   - Не надо быть таким злопамятным,  детка, - в басе Фоббса

послышалась отеческая интонация. - Я запретил тебе занимать-

ся делом Гарраса в твоих же  интересах.  Ты  зашел  тогда  в

слишком высокие сферы и, свалившись оттуда, сломал бы шею не

только себе, но и мне.

   С отеческой  улыбкой  Крус  наблюдал,  как Изабелл лакает

свой ужин.

   - Откуда у вас уверенность, что Цезарь и компания не при-

частны к этим высоким сферам?

   Трубка помолчала,  вероятно, такой поворот событий не был

предусмотрен Фоббсом, затем загрохотала с новой силой:

   - Я никогда ни в чем и ни в ком не уверен,  детка! Даже в

самом себе!  Иначе меня бы не держали столько лет шефом  ап-

римской  полиции!..  Цезарь или тот,  кто выступает под этим

именем, - убийца, мы должны найти его и посадить на электри-

ческий стул.  А какие там сферы он представляет, меня не ка-

сается.  По крайней мере, на данном этапе!.. Но по-моему, он

просто  маньяк,  иначе зачем ему убирать без разбору лидеров

всех мастей?.. Ты слушаешь меня, детка?

   - Слушаю, - лениво протянул Крус.

   - Но маньяк необычайной изобретательности,  я бы  сказал,

гениальный маньяк. И ты найдешь его, детка. Если в ближайшие

дни убийца не будет найден, наша песенка спета, детка!

   Крус взглянул на стенные часы и понял, что пора спать.

   - Извините,  шеф,  - бесстрастным голосом произнес детек-

тив,  - но я даже не знаю слов вашей песенки,  и мне,  право

же,  наплевать,  будет ли она спета и если да, то в чьем ис-

полнении. Кроме того, у меня болят зубы, шеф.

   - Попадись ты мне сейчас,  детка,  я навсегда бы  вылечил

твои молочные зубки!

   В трубке раздался треск,  видимо,  проломленного стола. С

минуту слышалось лишь грозное сопение Фоббса.

   За это время Крус,  зажав трубку между  щекой  и  плечом,

выдвинул из стены две кровати - большую и маленькую. На пос-

леднюю тут же прыгнула Изабелл.  Но Крус решительным  жестом

заставил ее спуститься и тщательно вытереть ноги о коврик.

   - Ладно,  - в голосе Фоббса слышалось глухое отчаяние.  -

Значит, отказываешься помочь старику?

   Укладываясь с телефоном в большую кровать,  Крус спокойно

ответил:

   - Отнюдь... Я даже кое-что обдумал, пока вы своим изящным

кулаком испытывали столешницу на прочность...

   - Не тяни из меня жилы, детка! - взмолился Фоббс.

   - Свяжитесь  с телевидением,  пусть "Камера обскура" пре-

доставит вам видеозапись.

   - Я уже распорядился,  детка. Ведь "Камера обскура" явля-

ется, так сказать, главным свидетелем обвинения...

   - В равной степени и защиты,  шеф.  Возможно, и не только

свидетелем...

   - Ты на что-то намекаешь, детка?

   - Как только получите видеозапись, тщательно изучите, яв-

ляется ли она идентичной первичному живому изображению.

   - Что ты хочешь сказать, детка?

   - Что копия всегда хуже оригинала,  шеф,  - Крус взглялул

на притихшую Изабелл и перешел на шепот:  - И еще я хочу по-

желать вам покойной ночи. Изабелл только что уснула, а у вас

такой голос... Знаете ведь, какой чуткий сон у малышки...

   - Знаю, - обиженно проворчал Фоббс, - как у собаки.

   Услышав последнее слово,  детектив тоже обиделся и бросил

на постель телефонную трубку, из которой еще продолжал доно-

ситься рокот.

   Крус склонился над Изабелл и поправил на ней одеяло. Сон-

ная собачонка благодарно лизнула ему руку.

   - Только без нежностей, - с напускной строгостью прогово-

рил Крус.  - Это расслабляет служителя абсолютного  правосу-

дия.

   Изабелл угрожающе зарычала.

   Крус одобрительно кивнул:

   - Вот в таком духе. Покойной ночи, малышка.

   Он поднял с постели трубку, не слушая, шепнул в нее:

   - Я отключаюсь. Все!..

   И, опустив ее на вилку, стал раздеваться.

   Стенные часы пробили десять раз.

   Перед тем,  как  уснуть,  Крус еще раз прокрутил в памяти

сцену убийства Бесса.  У него было такое ощущение, что в ви-

деозаписи чего-то не хватает,  пропущен какой-то кадр,  важ-

ный,  если не решающий для будущего следствия.  При мысли  о

следствии у Круса действительно заныл зуб мудрости...  Стоп!

Вот он, этот исчезнувший кадр! Представим его еще раз... Да,

сомнения быть не могло, это он!..

   Когда сразу же после убийства все устремились к  трибуне,

в левом верхнем углу экрана Крус заметил фигуру, бежавшую от

трибуны. И именно этот кадр "Камера обскура" утаила при пов-

торном показе...

   Верный давней привычке - наводить перед  сном  порядок  в

своих  дневных  впечатлениях,  - Крус попытался также вспом-

нить,  кому принадлежит бархатный баритон, известивший его о

"небольшом сюрпризе"...  Кажется,  он слышал его прежде,  но

где и когда? Нет, в фонотеке его памяти такового вроде бы не

значилось,  хотя, если хорошенько порыться в архивах подсоз-

нания...  А почему, скажите на" милость, он должен там рыть-

ся?...

   Супердетектив решительно повернулся на правый бок  и  мо-

ментально уснул. Он спал и видел белые сны, как простыни, на

которых никто не спал...

 

                             Х

 

   По безлюдному Априму деловито шныряли привидения и  поли-

цейские. Каждый был занят своим: привидения искали любителей

мистики, полицейские - Мистикиса...

   Из ротационной  машины,  как из рога изобилия,  сыпались,

накрывая друг друга,  отпечатанные листы.  Дежурный печатник

выдернул наугад один из них. Это был нерезкий профиль Мисти-

киса, переснятый, судя по горизонтальным линиям, с телеэкра-

на.  Левая часть лица скрывалась за поднятым воротником. Над

снимком было набрано крупным шрифтом:

 

              РАЗЫСКИВАЕТСЯ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК

 

   Под фотографией было помещено обращение полиции  ко  всем

сознательным элементам Гураррского королевства, которые при-

зывались к спокойствию,  повышенной бдительности и к неукос-

нительному соблюдению закона и порядка.  Заканчивалось обра-

щение традиционной фразой о том,  что лица, знающие о место-

нахождении  преступника,  должны  незамедлительно заявить об

этом в ближайший полицейский участок.

   Печатник повертел  головой  и  среди машин заметил своего

напарника.  Тот стоял в профиль и, вероятно, дремал, уткнув-

шись  носом в поднятый воротник спецовки.  На лице печатника

появилось хищное выражение.  Он стал подкрадываться к напар-

нику,  ища  сходство между ним и разыскиваемым преступником.

Особенно были похожи поднятые воротники...

   По пустынному переулку шла старушка.  Заметив на освещен-

ной уличным фонарем стене портрет Мистикиса,  она  останови-

лась, стала вглядываться.

   - Руки! - послышалось из темноты.

   Рядом со старушкой возникли две фигуры. Это был Абабас со

своим помощником. Абабас поставил старуху к стенке, принялся

обыскивать. Когда он дошел до подмышек, старуха нервно захи-

хикала - боялась щекотки. Абабас повернул ее лицом в профиль

и стал сравнивать с висевшим рядом портретом Мистикиса.  Ес-

тественно,  большого сходства не обнаружилось. Абабас вопро-

сительно взглянул на помощника,  тот отрицательно качнул го-

ловой. Рассвирепевший Абабас поднял старухе воротник и снова

сравнил:  увы, старуха упорно не желала походить на опасного

преступника...

   Напарник потянул Абабаса за рукав, тот обернулся: в конце

переулка замаячила чья-то фигура.

   Абабас пригрозил старухе кулаком и поспешил туда вслед за

агентом.

   Старуха опустила воротник и снова стала вчитываться в об-

ращение.

   - Ра-зыс-ки-ва-ет-ся,  -  по  слогам  разобрала старуха и

всплеснула руками.  - Батюшки, это ж Мистикис! Опять из гос-

питаля удрал, вот непутевый!

   Она хотела было пойти вслед за агентами,  но потом разду-

мала,  махнула рукой и засеменила своей дорогой, бормоча под

нос:

   - И чего он такого мог натворить? Он же мухи не обидит! А

ежели обидит, так извиняться начнет, а то я плакать, как ма-

лое дитя...

   Это была та самая старуха,  которая утром принесла Мисти-

кису бандероль с пистолетом...

 

                             XI

 

   Согнав с кресла сонного диспетчера, Фоббс сел у пульта и,

выпучив глаза,  уставился на светящуюся карту Апррма. На ней

то  и  дело вспыхивали сигнальные лампочки,  одновременно по

селектору слышались разные голоса:

   - Я Б-18, перехожу в Б-20.

   - Я И-47, закончил. Жду дальнейших приказаний!

   - И-47!  -  крикнул  Фоббс в микрофон.  - Подключайтесь к

этому... И-281

   - Я И-47, вас понял!

   - Я И-28, в помощи не нуждаюсь!

   - А тебя не спрашивают, кретин! - взревел Фоббс. - Ты уже

напортачил в И-12, так что помалкивай!

   - Я И-28, вас понял.

   - Я А-36, перехожу в А-40.

   - Почему не в А-38? - спросил Фоббс.

   - А-38 занимает РАП.

   - Какой арап? - не понял шеф.

   - Резиденция андулийского посла,  господин Фоббс,  непри-

косновенная территория...

   - Черт бы побрал этих послов! Ладно, приступайте!

   Фоббс вытер взмокшую лысину, повернулся к понуро стоявше-

му рядом диспетчеру:

   - Найди что-нибудь выпить, только не ион, прошу тебя!

   Заметив, что тот переминается с ноги на ногу, добавил:

   - Можно той дряни, ну, конфискованной у контрабандистов!

   Диспетчер заметно  оживился,  покопался  в  металлическом

шкафу и вручил шефу плоскую жестяную флягу,  на которой были

нарисованы череп и кости.

   Фоббс отвинтил крышку,  хлебнул изрядный глоток и крякнул

от удовольствия. Вид у него был возбужденный и даже веселый.

Возможно,  сказалось действие горячительного напитка,  а мо-

жет, он был доволен ходом операции.

   - Покажи  кино!  - крикнул он диспетчеру,  который за его

спиной тоже сделал глоток из жестяной фляги.

   Диспетчер нажал одну из кнопок пульта,  и на стене, у ко-

торой стояла статуя Фемиды,  возник  стоп-кадр  с  панорамой

Площади Воркующих Голубей. Он был снят после убийства Бесса:

участники митинга хлынули к трибуне и лишь в  верхнем  левом

углу кадра была жирно обведена фигура в светлом плаще,  мет-

нувшаяся в противоположную сторону,  как бы  стараясь  спря-

таться за спиной Фемиды...

   - Теперь,  голубь,  ты от меня  не  уйдешь,  -  глядя  на

стоп-кадр, ласково сказал Фоббс. Он снова отпил из фляги:

   - Фу, прямо огонь!.. Давай следующий!

   На экране  появился  другой  стоп-кадр:  спрятав голову в

поднятый воротник светлого плаща,  Мистикис испуганно  тара-

щился на возникшего перед ним Абабаса.  С этого кадра и была

увеличена и размножена фотография "опасного преступника"...

   Обычно скупой на похвалу, Фоббс на этот раз не удержался:

   - Молодец,  Абабас! Мозги у тебя куриные, зато нюх на уб-

людков собачий!

   На карте зажглась сигнальная  лампочка,  и  голос  агента

оповестил:

   - Я Б-20, не могу перейти в Б-22!

   - Что  такое?  -  недовольно  проворчал Фоббс.  Диспетчер

подскочил к пульту, щелкнул тумблером:

   - Б-20, объясните причину!

   - В Б-22 действует К-65!

   Диспетчер вопрошающе посмотрел на Фоббса.  Тот поднялся с

кресла, подошел к микрофону и га-окнул;

   - А какого черта он туда сунулся? К-65, отвечай, болван!

   Издалека послышался торопливый голос агента:

   - Я К-65, рапортую: заметив подозрительную фигуру в свет-

лом плаще с поднятым воротником,  которая двигалась по  нап-

равлению к дому Б-22, я проявил инициативу и начал преследо-

вание! Разрешите продолжать?

   - А кто произведет обыск в К-67?

   - Я думал...

   Но Фоббс грубо оборвал агента:

   - Чем ты думал,  я знаю! А о чем думал - и знать не хочу!

Вот что, К-65, у тебя жена есть?

   - Есть, господин Фоббс!

   - А-1, а не господин Фоббс, понял?!

   - Понял, господин... А-1.

   - Так вот,  со своей бабой в постели можешь проявлять лю-

бую инициативу,  а на работе ты обязан беспрекословно выпол-

нять инструкцию,  понял?..  Кстати, что с той подозрительной

фигурой, задержали?

   - Никак нет, господин Фоббс... один, пока я говорил с ва-

ми, она исчезла!

   - Так какого же черта ты болтал со мной в момент задержа-

ния?!

   - Я действовал согласно инструкции, господин А-1, которая

гласит, что агент, находящийся при исполнении служебных обя-

занностей, должен немедленно отзываться на...

   - Ты что, осел, решил устроить мне громкую чигку инструк-

ции?!  А  ну-ка марш на свой объект!  И чтобы твоего духу не

было больше в эфире, понял?

   Фоббс щелкнул тумблером:

   - А-2, А-2, ответь!

   В эфир ворвался хриплый голос Абабаса:'

   - Я,  Абабас-2, докладываю: кончаю обыск в ночном кабаре,

хочу перейти наверх, в меблир... ну в эти комнаты!

   - Нет, дорогой, если ты попадешь в меблированные комнаты,

тебя оттуда и за уши не оттащишь! Валяй-ка ты лучше в управ-

ление, сменишь меня у пульта, А-3 останется вместо тебя, по-

нял?

   - Понял, шеф, - тоскливо прохрипел Абабас.

   - И поживей!

   Пока Фоббс вел переговоры,  диспетчер успел за его спиной

еще  раз  приложиться  к фляжке и теперь пребывал в радужном

настроении. Фоббе подозрительно покосился на него, взболтнул

флягу и все понял.

   - Как тебя звать? - спросил он диспетчера.

   - Базинас, - глуповато улыбаясь, ответил тот.

   - После сдачи дежурства пойдешь под арест, Базинас.

   - За что, господин Фоббс? - оторопел тот.

   Шеф показал ему на череп и кости, изображенные на фляге:

   - За то,  что во время дежурства пытался отравиться и от-

равить своего начальника зельем иноземного происхождения!

   Довольный шуткой, Фоббс раскатисто захохотал и, прихватив

с собой флягу, вышел из диспетчерской. На пороге обернулся:

   - Я буду у себя, Базинас. Попытаюсь соснуть. Беспокоить в

экстренном случае, понял?

 

                            XII

 

   Положив ноги на стол,  Фоббс сидел у себя в  кабинете.  В

одной руке он держал почти пустую флягу, в другой телефонную

трубку.  Он был во хмелю, пребывал в прекрасном расположении

духа,  и в такие минуты ему не хватало только одного - обще-

ния с "деткой".  Немного помедлив,  Фоббс решительно  набрал

номер и развалился в кресле.

   Ждать пришлось долго,  пока трубка соблаговолила ответить

сонным голосом:

   - Крус слушает.

   Лицо Фоббса растянулось в пьяной улыбке:

   - О,  лучезарный вершитель судебных  дел,  смиренномудрый

питон, питающийся молоком молодых кобылиц, отчаянный вегета-

рианец, грозный непротивленец...

   - Я хочу спать, шеф, - недовольно прошептал Крус.

   - Спи,  детка!  Думаю,  что на этот раз мы обойдемся  без

твоей помощи!

   - И чтобы сказать это, вы поднимаете меня среди ночи?

   - Не  только для этого,  но и чтобы еще раз выразить тебе

мое стариковское восхищение.  Ты  действительно  супердетка,

как тебя величают наши газеты!

   - Они называют меня супердетективом, шеф.

   - Навряд ли они преувеличивают!

   Фоббс хлебнул из фляги и,  крякнув от удовольствия,  про-

должал:

   - Я бы долго ломал голову над  твоей  фразой,  что  копия

всегда  хуже  оригинала,  если  бы  "Камера обскура" сама не

пришла нам на помощь. Она уступила нам кадры, которые не по-

казала при повторном просмотре телезрителям.  Так вот,  этим

кадрам нет цены, детка!

   В трубке послышался шумный зевок,  тихий звон бокала, за-

тем голос Круса:

   - Тип в светлом плаще, удирающий в верхний левый угол эк-

рана?

   Фоббс восхищенно щелкнул языком:

   - Но как ты запомнил?  Ведь кадр длился шесть десятых се-

кунды!  Так  вот,  благодаря этому кадру дело шагнуло далеко

вперед.  Мы размножили физиономию этого типа; все улицы, аэ-

ропорт,  вокзал, дороги находятся под нашим контролем! Маль-

чики прочесывают сейчас весь город, так что улизнуть мерзав-

цу никак не удастся!

   В дверь кабинета просунулась челюсть Абабаса:

   - Шеф,  тут доставили одного ублюдка!  Заняться им или вы

сами?

   Фоббс махнул рукой:

   - Потом!  Ты тоже не отвлекайся,  следи за пультом!  Нам,

Абабас, не ублюдок, а убийца нужен, понял?

   Челюсть понятливо щелкнула и скрылась  за  дверью.  Фоббс

вылил в себя остатки горячительного напитка, отшвырнул фляж-

ку и снова заговорил в трубку:

   - Кольцо вокруг Цезаря сжимается, детка, и скоро...

   - А почему,  - перебил его Крус,  голос которого  заметно

приободрился, - "Камера обскура" не показала этот кадр сразу

же после убийства?

   - Син-син объяснил нам, что они не хотели вспугнуть прес-

тупника и его вероятных сообщников.  Узнав, что они разобла-

чены телекамерой, бандиты Цезаря постарались бы убрать типа,

а сами бы скрылись.  Если же Цезарь действовал  в  одиночку,

тем лучше,  пусть думает,  что он снова вышел сухим из воды.

Полагаю, что "Камера обскура" поступила разумно.

   - Допустим,  -  голос  Круса  окончательно окреп,  а звон

стекла указывал на то,  что супердетектив готовит себе  оче-

редную порцию живительного напитка. - Но почему "Камера_обс-

кура" не сразу оповестила полицию?  Или опасалась, что в по-

лиции тоже могут быть сообщники уоиицы?  А, может, для того,

чтобы дать ему возможность скрыться?

   Фоббс рассмеялся:

   - У тебя слишком развито воображение,  детка, но, к сожа-

лению,  в нем не укладываются такие понятия,  как презренный

металл! Да, детка, все дело в деньгах! "Камера обскура" сра-

зу  же сообщила нам,  что располагает ценными свидетельскими

показаниями, но заломила за них такую сумму, что я стушевал-

ся...

   - И решили прибегнуть к моей бескорыстной помощи? - нанес

легкий угол Крус.

   - Почему бескорыстной? Насколько мне известно, твои запа-

сы  иона  на  исходе  и с сегодняшнего дня ты снова у меня в

штатах, детка!

   Наступила пауза, вероятно, Крус пересчитывал бутылки, за-

тем он бодро оповестил:

   - Шеф,  вы несколько опередили события! Еще целых два дня

я могу вести прекрасную жизнь безработного,  так что на меня

не очень рассчитывайте!

   В дверь снова просунулась челюсть Абабаса,  но энергичным

взмахом руки Фоббс заставил ее исчезнуть.

   - Ну,  на службу, детка, можешь не являться, а в консуль-

тации по телефону ты ведь и так не отказывал мне, верно?

   - Значит,  "Камера обскура" заломила кругленькую сумму, и

что дальше? - судя по всему, окончательно проснулся не толь-

ко супердетектив, но и его ненасытное детское любопытство...

   - Дальше  я занимался вымогательством - выпрашивал субси-

дию у правительства. Ну, да это все позади. Сейчас главное -

поймать птичку.

   - А если это не та птичка?

   Фоббс потянулся к столу, включил проектор и на стене воз-

ник перевернутый портрет мужчины.

   - Будет надеяться, что нам повезло, - сказал Фоббс, копа-

ясь в проекторе.  - Опрос свидетелей показал,  что этот  тип

нервничал во время митинга, все время озирался по сторонам и

не выпускал руку из кармана...

   Портрет на  стене принял нормальное положение.  Говоря по

телефону,  Фоббс время от времени переключал ручку проектора

и на экране проходила портретная галерея свидетелей.

   - Когда на трибуну взобрался Бесс, мир праху его, тип за-

беспокоился и поднял воротник плаща. Когда все скандировали,

он молчал. Сразу же после выстрела он скрылся в строительных

лесах.

   На стене возник стоп-кадр с убегающим Мистикисом.

   - Так вот,  детка, - с воодушевлением произнес Фоббс, - в

лесах обнаружен пистолет системы "чао",  а именно из  такого

был убит Бесс.  Словом,  конец нитки в наших руках, а клубок

размотается сам.

   - Бывают  клубки  из рваных ниток,  шеф,  - сказал на том

конце Крус,  и было слышно,  как он протяжно, со стоном зев-

нул.

   - Ты на что намекаешь, детка?

   - На то, что я не выспался, шеф.

   - Ладно, валяй. Мне тоже не мешает вздремнуть.

   Фоббс медленно опустил трубку и,  взглянув еще раз на бе-

гущего Мистикиса, ласково процедил:

   - Нет, голубь, от меня ты никуда не уйдешь.

   Вдруг на экране вспыхнуло пламя и стало пожирать кадр как

раз с левой стороны, где находился Мистикис.

   Фоббс выключил перегревшийся проектор  и  стал  испуганно

дуть на рамку,  но было уже поздно: от вещественного доказа-

тельства,  на приобретение которого потребовалась субсидия у

правительства, не осталось ничего, даже пепла...

   "И тогда я сжег свои ленты и на  их  символическом  пепле

поклялся..."  -  вспомнил Фоббс слова Син-сина и,  перед тем

как погрузиться в сон, поклялся, что обязательно посадит под

арест  Базинаса  за  преступную халатность в обращении с ве-

щественными уликами...

 

                            XIII

 

   Стенные часы пробили восемь раз.

   Изабелл спрыгнула с кровати,  подбежала к Крусу и стянула

с него одеяло. Когда тот нехотя поднялся, собачонка подбежа-

ла к двери и замахала хвостиком. Он открыл ей, приказав:

   - Смотри, не задерживайся, Изабелл, через полчаса начина-

ется восьмая серия. И с бездомными псами, пожалуйста, не пу-

тайся, они тебе не чета!

   Изабелл высокомерно фыркнула и исчезла за дверью.

   Крус налил себе иону,  с грустью взглянул  на  оставшиеся

бутылки,  плеснул  в  блюдце  для Изабелл и,  убрав постели,

свернулся калачиком в кресле. Вспомпив о вчерашних событиях,

он потянулся к телевизору и включил девятый канал.

   На экране появился портрет Бесса в  траурной  рамке  и  в

сопровождении  скорбной  органной  музыки.  "Камера обскура"

продолжала прощаться со своим великим клиентом и  благодете-

лем. Затем Бесса сменил комментатор Касас. Было заметно, что

он с трудом сдерживает распирающую его радость.

   - Дамы и господа, мы вчера показали вам несколько раз ви-

деозапись исторической трагедии,  - на одном дыхании выпалил

он, - наш телефон не умолкал ни на минуту, детективы-любите-

ли наперебой предлагали нам версии - одна убедительнее  дру-

гой.  Компетентное жюри взвесило их, сопоставило, системати-

зировало...

   На экране  появилось  "компетентное жюри" и Крус невольно

улыбнулся:  это были самые бездарные сыщики, не сумевшие до-

казать свою профессиональную пригодность даже на фоне "маль-

чиков" Фоббса!..

   - ...и результаты,  точнее, наиболее правдоподобные гипо-

тезы, - трещал закадровый голосок Касаса, - были любезно от-

даны  телекомпанией "Камера обскура" и распоряжение полиции,

которая,  как и следовало ожидать,  оставила за собой  право

решающего голоса.  Самой  счастливой оказалась версия нашего

главного режиссера господина Син-сина,  который предположил,

что убийца - вот этот! Пожалуйста, включите запись!

   На экране возник стоп-кадр с бегущим Мистикисом. Объектив

медленно надвигался на его фигуру, обведенную рамкой.

   - Большинство из вас просто не заметило этого мгновенного

кадра  и этого подозрительного движения в левом углу экрана.

Потребовалась поистине ястребиная зоркость  глаза,  чтобы  в

таком хаосе, неразберихе, сумятице отыскать ту маленькую, но

фатальную для преступника деталь. И господин Син-син отыскал

ее! Покажите еще раз, пожалуйста, сначала!

   На экране снова ожила панорама Площади Воркующих Голубей,

заснятая сразу же после убийства.

   - Когда все участники митинга,  - затараторил  Касас  еще

быстрее,  чтобы  уложиться в отведенное ему время,  - словно

поддавшись огромной центростремительной силе, хлынули к три-

буне,  соколиный  глаз Син-сина заметил в верхнем левом углу

экрана ыеболыиуо фигуру, метнувшуюся в противоположную сюро-

ну. В тот роковой миг это был единственный человек на площа-

ди, подвластный иной, центробежной силе! Стоп, вот он!

   На экране крупным планом возник профиль Мистикиса.  Затем

его сменило одухотворенное лицо комментатора:

   - Остальное, как говорится, было делом полицейской техни-

ки!  По тревоге были подняты все подразделения апримской по-

лиции, наиболее сознательные граждане нашей столицы и ее ок-

рестностей влились в добровольные отряды по сохранению зако-

на и порядка! Столица Гураррского королевсгва превратилась в

огромную мышеловку, выскользнуть из которой было практически

невозможно!  Дамы и господа, мы включаем главное полицейское

управление!

   Но перед  тем,  как включить главное полицейское управле-

ние, телевидение показало небольшой рекламный ролик, в кото-

ром  демонстрировались  преимущества  гробов,  изготовляемых

"Бюро гражданских услуг "Реквием",  перед аналогичными изде-

лиями других похоронных фирм:  гроб марки "Реквием" поджига-

ли, но он не горел, его сбрасывали с высоты пятиэтажного до-

ма,  но он не разваливался, по нему проезжал танк, но он ос-

тавался целехоньким,  и,  наконец, покойника - писаного кра-

савца - оживляли и предлагали выйти из гроба,  но он наотрез

отказывался покинуть свою последнюю великолепную обитель...

   Крус снисходительно  улыбался,  ожидая  конца ролика,  но

вдруг насторожился и даже приподнялся с кресла:  сквозь  ак-

корды  игривой  музыки  он услышал возглас писаного красавца

"Никогда!", и детективу показался очень знакомым голос этого

преуспевающего покойничка...

   Но ролик кончился, и на экране возник кабинет шефа.

 

                            XIV

 

   Кабинет Фоббса напоминал съемочную площадку.  Истекая по-

том  под немилосердными прожекторами осветительных приборов,

за столом восседал грозный шеф.

   По бокам  почетным эскортом стояло несколько полицейских,

а в середине комнаты, разглядывая на своих запястьях новень-

кие наручники, сидел задержанный беглец.

   Вероятно, получив сигнал,  что можно начинать, Фоббс про-

рокотал, промокая лысину огромным платком:

   - Итак, наш допрос подходит к концу. Мистикис, вы призна-

ете себя виновным в убийстве Бесса?

   Не поднимая головы, видно, не в первый раз, Мистикис пов-

торил глухим голосом:

   - Я никого не убивал.

   - Но факты, Мистикис, неопровержимы!

   Фоббс указал рукой на стол, заваленный "фактами".

   - Вот пистолет,  на котором отпечатки ваших пальцев и ко-

торый был найден на месте убийства. Вот заключение эксперта,

что Бесс был убит из такого пистолета...

   Фоббс пошарил в ящике стола  и  извлек  оттуда  небольшую

шкатулку,  которая  почему-то  долго не скрывалась,  внеся в

прямой телерепортаж небольшую заминку. Наконец, скорее силой

своих железных пальцев,  чем ключом, Фоббс открыл ее и вынул

несколько срезов негативной пленки:

   - Вот  кадры,  предоставленные  нам телекомпанией "Камера

обскура",  которые свидетельствуют, в каком месте вы находи-

лись в момент убийства... Вот заключение эксперта, подтверж-

дающее,  что выстрел был произведен из того самого  места...

Что еще?..,  Показания свидетелей, опознавших вас... Справка

из госпиталя "Санта Макакас",  согласно которой вы страдаете

маниакальным  психозом на почве "угрозы либерализма",  а по-

койный господин Бесс был,  как известно, лидером партии неу-

меренных либералов... И наконец, Мистикис...

   Фоббс встал, и, обойдя стол, приблизился к арестанту.

   - И наконец, что вы скажете об этом?

   Фоббс сорвал со щеки Мистикиса пластырь,  обнажив  четкое

оранжевое клеймо "АВЦ".

   Застонав, словно с  него  содрали  кусок  кожи,  Мистикис

вскинул голову:

   - Я не убивал, я в жизни никого не убивал! - завизжал он,

потрясая  наручниками.  - Я ненавидел Бесса за его идиотскую

политику,  но я не убивал его!  Я должен был пальнуть в воз-

дух, мне приказали сорвать митинг, мне приказали ждать оран-

жевой ракеты! У меня были холостые патроны! Где мои патроны?

Отдайте мои холостые патроны!

   Фоббс кивнул полицейским, и они поволокли Мистикиса к вы-

ходу.

   На экране снова засияло жизнерадостное лицо Касаса:

   - Дамы и господа,  мы только что были свидетелями чрезвы-

чайно драматической сцены! Трудно сдержать приступ благород-

ного негодования, видя, как орудием убийства становится пси-

хически неполноценный человек!  Да,  таков закон преступного

мира  - гнусная цель оправдывает еще более гнусные средства,

абиссус абиссум инвокат, как сказал бы неуловимый Цезарь, то

есть, бездна бездну призывает!.. Выразим же уверенность, что

наше доблестное полицейское воинство не остановится на этом,

что  оно  пойдет  дальше и доберется до логова новоявленного

Цезаря!..  А теперь, с помощью нашего другого оператора, да-

вайте проследим, как Мистикиса переводят из полицейского уп-

равления в тюрьму для особо опасных преступников!..

 

                             XV

 

   Парадный вход в управление был оцеплен полицейскими,  ко-

торые  с  трудом  сдерживали натиск не то негодующей,  не то

сгорающей от праздного любопытства толпы. Тут же сновали ре-

портеры, меча молнии из своих импульсных фотовспышек, отчего

атмосфера на улице напоминала грозовую.

   Наконец в дверях показалось двое вооруженных агентов,  за

ними,  низко опустив голову, плелся Мистикис в сопровождении

еще двух охранников.  Расталкивая назойливых фоторепортеров,

эскорт двинулся к бронированному фургону,  стоящему метрах в

двадцати от парадной лестницы.

   Оператор телекомпании, как всегда, оказался на высоте: он

устроился  на  самом выгодном месте - в конце коридора поли-

цейских.  Таким образом, Мистикис двигался прямо на телезри-

телей. Вскоре его голова заполнила весь экран. Даже не вери-

лось, что этот больной, с трясущимся подбородком человек был

способен на подобное злодеяние.

   Вдруг Мистикис дернулся, вскинул голову. Его лицо застыло

в изумлении, а огромные черные зрачки впились в глазок теле-

камеры,  словно пытаясь запомнить или узнать  кого-то...  От

его пронзительного взгляда нельзя было оторваться,  и телез-

рители,  вероятно, не сразу заметили темную струйку, сбегаю-

щую по его щеке как раз из того места, где только что стояло

зловещее клеймо Цезаря. Теперь оно было залито кровью...

   - Четыре-ноль в пользу Цезаря! - воскликнул Крус и, вско-

чив с кресла,  почти вплотную приблизился  к  телевизионному

экрану,

   Поскольку работала лишь одна телекамера,  оператору приш-

лось потрудиться: объектив лихорадочно метался во все сторо-

ны,  выхватывая то спины полицейских, склонившихся над телом

Мистикиса, то фигуры разбегающихся зевак. Иные спотыкались и

падали, прикрывая головы руками в страхе, что их раздавят.

   Опять поднялась паника,  превратив толпу в ошалевшее ста-

до,  которое полицейские пытались загнать в  ворота  хозяйс-

твенного  двора  управления,  чтобы затем устроить повальный

обыск.

   Сообразив, что  выстрел был произведен,  как и на Площади

Воркующих Голубей,  из-за спины  оператора  -  единственного

места,  которое  не может попасть в поле зрения телекамеры,-

Крус с особой тщательностью запоминал все,  что  происходило

именно на этом участке.

   На помощь первому оператору пришла вторая телекамера, вы-

катившаяся, как артиллерийское орудие, из дверей управления.

   Крус вглядывался в каждую фигуру,  фиксируя в памяти, как

на нестираемой пленке, образ этого очередного развороченного

муравейника.

   Следить за событиями было трудно: камеры включались попе-

ременно, и картина представала перед телезрителями в нервном

рваном  монтаже.  Однако следовало отдать должное режиссеру,

ведущему прямую трансляцию -  подобный  монтаж  "по  живому"

полностью  соответствовал  духу происходящего,  психическому

состоянию героев и зрителей этого кровавого фарса,  то.чнее,

его второго действия.

   Обезумевшие обыватели метались во  все  стороны,  пытаясь

вырваться  из  окружения.  После неудавшейся попытки загнать

всех во двор в действиях полиции тоже не было согласованнос-

ти. Она хватала всех подряд, стремясь хотя бы числом аресто-

ванных доказать сисе служебное соответствие.  Судя по  коли-

честву запрудивших улицу крытых грузовиков,  Фоббс мог наде-

яться, что в этот день он, если не поймает убийцу Мистикиса,

то, по крайней мере, заполнит все камеры городской тюрьмы.

   На экране возникло разгоряченное лицо комментатора  Каса-

са, но прежде, чем он успел открыть рот, Крус выключил теле-

визор.

   И только  теперь  он услышал скребущуюся в дверь Изабелл.

Крус вскочил с кресла и чуть ли не бегом направился к  вход-

ной двери, которая закрывалась на защелку автоматически.

   Изабелл была  достаточно  сообразительна,  чтобы  открыть

дверь  самостоятельно,  но в то же время и достаточно воспи-

танна, чтобы позволить себе войти без предварительного поск-

ребывания.

   - Прости,  Изабелл,  я не слышал!  - извинился  детектив,

впуская  собачонку.  -  Пока тебя не было,  тут опять одного

укокошили, по-моему, совершенно невинного.

   Услышав об этом, Изабелл передернулась: служительница аб-

солютного правосудия, она всегда бурно реагировала на смерть

невинного существа, даже если оно было, по ее собачьим поня-

тиям, и неполноценное, то есть не четвероногое...

 

                        ГЛАВА ВТОРАЯ

 

                   КРУС ВЫСТУПАЕТ В ПОХОД

 

                             I

 

   Главный Конструктор включил телевизор.  На экране замель-

кали  линии,  затем изображение стало устойчивым,  и Главный

Конструктор увидел,  как по ночному бездорожью  одна  машина

преследовала другую.  За рулем второй машины сидела Изабелл.

Рядом с ней,  наспех перевязывая клоком рубахи раненую руку,

сидел Крус.

   - Неужели Крус выступил в крестовый поход?!  -  прошептал

Главный Конструктор,  и в его голосе прозвучала неподдельная

радость...

   Главный Конструктор ошибся. По телевизору шла восьмая се-

рия "Необыкновенных приключений супердетектива Круса  и  су-

пердворняжки Изабелл".

   А прототипы экранных героев сидели у себя на вилле.

   Уставившись на   экран,   Изабелл  визжала  от  восторга.

Пес-каскадер,  исполнявший роль супердворняжки в этой, как и

во многих других сценах, ей активно нравился. Она даже поду-

мала,  со свойственным ей обостренным чувством справедливос-

ти, что благодаря этому полуголодному псу, вынужденному ради

пары костей рисковать своей шкурой,  она,  Изабелл, выглядит

на экране более эффектно, чем в действительности...

   Закрыв глаза, Крус мерно покачивался в кресле. Из темноты

на него смотрели, не мигая, огромные черные глаза Мистикиса.

Они ни о чем не спрашивали,  не умоляли,  они просто  хотели

увидеть убийцу. Крус неприятно поежился: "Но почему они гля-

дят именно на меня?" И он подумал, что, по всей вероятности,

такой  же  вопрос  задают себе многие телезрители,  видевшие

этот взгляд...

   Раздался телефонный звонок. Крус встрепенулся, снял труб-

ку:

   - Крус слушает.

   В трубке послышался бархатный баритон:

   - Господин Крус,  как вам понравился наш двойной сюрприз?

Четко сработано, не так ли?

   - Надеюсь,  электростул, который по вас плачет, сработает

не менее четко,  - отчеканил супердетектив и  с  отвращением

бросил трубку.

   Покачиваясь в кресле,  Крус вновь пытался обрести то  ду-

шевное равновесие, которое сродни равнодушию. Однако пронзи-

тельный взгляд Мистикиса преследовал его.  В нем не было  ни

ужаса,  ни боли, только детское изумление и извечный детский

вопрос: "Почему?"...

   А тем временем на экране продолжались гонки с препятстви-

ями. За рулем уже сидел Крус, а рядом с ним Изабелл, вернее,

пес-каскадер, подменявший ее в опасных сценах.

   На этом настоял Крус, для которого во всей Гурарре не бы-

ло существа ближе и роднее, чем эта собачонка неопределенной

масти по прозвищу Изабелл...

   Многие дамы  Гурарры  пускались  на  всяческие ухищрения,

чтобы добиться от супердетектива если не любви,  то хотя  бы

расположения или,  на худой конец, терпимости. Однако Ясног-

лазый Шпик Гурарры,  вспоминавший о своем первом скоротечном

браке, как о сплошном кошмаре, предпочитал вести холостяцкую

жизнь,  разделяя ее радости и невзгоды с бывшей обитательни-

цей  апримских  подворотен,  с которой,  кстати,  он впервые

встретился во время одной из таких вот погонь...

   (Об этом довольно подробно и,  к удивлению Круса,  досто-

верно было рассказано в первой серии "Необыкновенных приклю-

чений", но поскольку не все читатели этой истории, вероятно,

смотрели ее,  мы в нескольких словах перескажем ее  содержа-

ние).

   В то время Крус был просто детективом - слушателем  Сыск-

ной академии, а Изабелл - просто бездомной собакой, без роду

и племени,  которая охотно отзывалась на любое обращенное  к

ней бранное слово.

   Однажды утром Крус преследовал по  улицам  Априма  одного

крупного  преступника и выжимал из своей старенькой "анакон-

ды" последние лошадиные силы. Безымянная собачка тоже спеши-

ла:  ей  надо  было во что бы то ни стало попасть к открытию

мясной лавки на углу 23-й и 145-й линий,  где ее,  в  случае

удачного расположения планет, ждала жирная кость, а в случае

неудачи - пинок мясника.

   Когда Крус увидел ее,  поджарый собачий бок уже находился

под левым крылом "анаконды".

   Крус рванул руль вправо и каким-то чудом избежал наезда.

   Однако оба восприняли это чудо без особого восторга: Крус

врезался в светофор,  потеряв сознание и, естественно, упус-

тив преступника.  А  собачонка,  избежав  удара  "анаконды",

вскоре получила не менее мощный пинок мясника.

   И все же именно этот день положил конец  их  одиночеству.

Поняв,  что  человек  пострадал из-за нее,  собачонка решила

отблагодарить своего спасителя.  Разнюхав,  где он лежит  на

излечении,  она раздобыла на свалке вполне приличную,  по ее

собачьим понятиям,  берцовую кость от палой скотины и приво-

локла к окну больничной палаты, радостным лаем известив Кру-

са о своем визите.  Детектив увидел ее через окно,  узнал  и

прослезился. С тех пор они не расставались...

 

                             II

 

   Возле стула для допрашиваемых стояли навытяжку два охран-

ника, еще двое торчали у дверей.

   - Следующий! - рявкнул Фоббс.

   В дверях показалась телекамера.

   Фоббс рывком поднялся с места:

   - К черту! Я запрещаю!

   Телекамера уползла обратно.

   Заложив руки за спину и по-бычьи наклонив голову,  словно

собираясь бодаться, Фоббс стремительно шел прямо на охранни-

ка,  застывшего слева от стула. Чтобы избежать столкновения,

тот в последний момент отступил за спинку стула.

   Стоявшей же у стены богине правосудия отступать было  не-

куда.

   Раздался сухой треск. На гипсовом колене Фемиды появилась

трещина,  а на лбу ее апримского служителя - ссадина, издали

напоминающая зловещее клеймо...

   - Кто поставил здесь эту старую шлюху?! - взревел Фоббс.

   Полицейские молча  переглянулись:  согласно   Высочайшему

Эдикту  оскорбление  статуи  приравнивалось к Оскорблению ее

величества...

   - Ну чего уставились? - набросился на них шеф. - Принеси-

те аптечку!

 

                            III

 

   Потрогав на лбу свежий пластырь, Фоббс поморщился и отки-

нулся в кресле:

   - Давайте следующего.

   В кабинет  ввели мальчика лет десяти и старушку,  которую

Абабас обыскивал в  темном  переулке.  Мальчика  усадили  на

стул, но старушка согнала его и села сама, проворчав:

   - Старших, сопляк, уважать надо.

   - Заткнись, старая карга, - ответил мальчик.

   - Да как ты смеешь?! - побагровел Фоббс.

   - Извините, я нечаянно, - кротко произнес мальчик.

   Фоббс только головой покачал и обратился к старухе:

   - Так кто же стрелял в Мистикиса?

   Она показала на мальчика:

   - Он,  батюшка!  Вытащил  свой пиштолет и как пульнет ему

прямо в лоб, царство ему небесное!

   Фоббс невольно поправил пластырь, украшавший его лоб, за-

тем вынул из ящика маленький пистолет системы "чао":

   - Из такого?

   - Из него самого, батюшка, - закивала старушка,

   Фоббс уставился на мальчика:

   - Зачем ты стрелял в Мистикиса?

   - Потому что он убил дядю Бесса.

   Старушка всплеснула руками;

   - Это Мистикис-то?  Да он мухи не обидит,  а если обидит,

так извиняться начнет,  я его сызмальства знаю. Его во дворе

все били,  бедолагу, потому и на голову слабоват. А чтоб ко-

го-нибудь тронуть...

   - Откуда ты взял пистолет? - спосил Фоббс.

   - Мне папа купил,  - охотно ответил мальчик. - У меня еще

есть.

   С этими словами он ловко - как гангстеры в фильмах - вых-

ватил из кармана курточки пистолет. Но один из охранников не

менее ловко обезоружил его,  заломив руку.  Другой на всякий

случай обыскал старуху. Ей стало щекотно, и она захихикала.

   Охранник протянул пистолет Фоббсу. Тот сравнил его с пис-

толетом, который держал в руке: они были совершенно одинако-

вы,  только на отобранном у мальчика стояло клеймо  "Фабрика

игрушек фирмы КРУПС".

   Фоббс кивнул полицейским,  чтоб увели обоих.  По дороге к

двери  мальчуган неожиданно вывернулся из-под руки охранника

и,  выхватив из кармана еще один пистолет,  направил его  на

Фоббса:

   - Верни мне оружие,  старый хрыч,  иначе я сделаю из тебя

пергаментный свиток!

   Лысина Фоббса заметно побледнела и покрылясь мелкой испа-

риной.  Не шелохнувшись, он смотрел, как полицейский вывола-

кивает мальчишку из кабинета. Когда за ними закрылась дверь,

Фоббс поднял пистолет,  прицелился в статую Фемиды и выстре-

лил.  Из пистолета вылетел оранжевый шарик и,  ударившись  о

лоб  богини,  покатился  по  полу.  За ним полетел еще один,

еще...

   Разрядив в лоб статуи всю обойму, Фоббс с удовлетворением

поправил пластырь на своем лбу,  выдвинул ящик стола, битком

набитый такими же пистолетами,  и с трудом втиснул туда ору-

жие, отобранное у мальчика.

   Затем поднял телефонную трубку:

   - Четвертый сектор!..  Кто это?..  Опять  ты,  Базинас?..

Подготовить приказ: немедленно запретить производство и про-

дажу игрушечных пистолетов системы "чао".  Фабрика  Крупс...

Какая компания?..  "Камера обскура"!..  Тем более!..  Да, за

его подписью!..  Ничего, я попытаюсь его убедить. Все... Ал-

ло? Пятый! С Крусом связывались?.. Не отвечает? Звоните, по-

ка не ответит. Вышлите аварийную бригаду, может, повреждение

на линии. Нет, не надо, я сам выеду. Все. - Он бросил трубку

и устало выдохнул: - Следующий!

   Ввели и усадили на стул худого длинноволосого юношу в ко-

жаной куртке.

   - Вы знаете, кто стрелял в Мистикиса? - спросил Фоббс.

   - К сожалению, нет, - звонким голосом ответил юноша. - Но

я счастлив, что среди представителей нашей вырождающейся на-

ции еще не перевелись герои!

   - Сморчок! - рявкнул Фоббс.

   - А вы... вы жалкое сборище людоедов! - не дрогнув, отве-

тил юноша,

   Казалось, что Фоббс вот-вот лопнет.  Он медленно  прибли-

зился к юноше,  поднял его в воздух за шиворот кожаной курт-

ки, поднес к стене и повесил на крюк.

   - Сколько  надо,  чтобы  он хорошо провялился?  - спросил

Фоббс у возникшего рядом Абабаса.

   Тот окинул юношу профессиональным взглядом живодера,  по-

щупал ребра и прохрипел:

   - Недельки хватит. Когда будем разделывать тушку?

   - Я скажу!  Я все скажу!  - завопил  юноша,  дергаясь  на

крючке, как марионетка.

   - Ладно, - усаживаясь в кресло и зажигая сигару, произнес

Фоббс.  - Вот и скажи нам, кролик фаршированный, когда и при

каких обстоятельствах ты видел в последний раз Сирену  Сири-

ас?

 

                             IV

 

   Крус проснулся с чувством исполненного долга: пронзитель-

ный взгляд Мистикиса, сверливший его всю ночь, помог ему, не

поднимаясь с постели, найти убийцу!

   Правда, Крус еще не знал,  кто это - Икс,  Игрек или Зет,

но  знал  также причин и точного механизма убийства,  не был

уверен, что Росс,  Зотос, Бесс и Мистикис погибли от одной и

той же руки.  Все это еще требовало тщательного анализа.  Но

детектив знал теперь главное - где скрывается убийца.  Оста-

валось  лишь  вытащить  его из логова или же ждать в засаде,

пока он не выползет сам, и тут схватить его за руку.

   Итак, Крус  принял вызов,  брошенный ему в виде "двойного

сюрприза", и решил подготовить преступнику свой сокрушитель-

ный сюрприз...

   Его удивляло молчание Фоббса.  Обычно,  попав в кризисную

ситуацию, он тут же связывался с Крусом и не отставал до тех

пор, пока не получал от "детки" ценного, а порой и бесценно-

го  совета.  Правда,  в  последние несколько месяцев - после

скандала вокруг дела Гарраса - отношения между ними несколь-

ко охладели. Крус обвинил Фоббса, замявшего это дело, в тру-

сости и беспринципности,  а тот, в свою очередь, громогласно

заявил  ему,  в присутствии других апримских сыщиков,  что в

политике он смыслит не больше, чем его сучка...

   Фоббс еще  мог  признать  наличие в периодической таблице

его жизненной философии элементов беспринципности, но трусом

он  себя  не считал и воспринял это оскорбление как явно не-

заслуженное. Со своей стороны Крус тоже мог бы согласиться с

тем,  что не очень хорошо ориентируется в темном лесе, назы-

ваемом политикой,  но так обозвать Изабелл  -  это  было  уж

слишком!

   Со временем страсти улеглись,  и хотя Крус так и не  поя-

вился  на  службе (в последний раз он хорошенько запасся ио-

ном!), его консультации по телефону, в которых он никогда не

отказывал,  приносили  шефу апримской полиции больше пользы,

чем возня остальных штатных ищеек.  Фоббс прекрасно  отдавал

себе в этом отчет и терпеливо ждал,  когда у "детки" пройдет

обида,  хотя сам он считал сказанное им слово скорее  ласка-

тельным, чем обидным.

   И вот теперь Фоббс почему-то молчал. Прошло уже более су-

ток  с  момента убийства Мистикиса,  и Крус был уверен,  что

убийца не найден и что, в лучшем случае, полиции удалось на-

пасть на еще один ложный след...

   Крус лежал в кресле-качалке, поглядывая на телеэкран. Шла

финальная сцена: из-под дымящейся машины Изабелл вытащила за

ноги преступника,  который в ужасе закрывал лицо руками. По-

доспевший Крус обыскал его, отобрал пистолеты, ножи, гранаты

и припрятанную на животе  противотанковую  мину.  Присев  на

спину поверженного врага,  Крус вынул из кармана флягу с ио-

ном,  блюдце и налил двойную порцию для Изабелл.  Супердвор-

няжка  принялась с удовольствием лакать ион.  Облизывая пот-

рескавшиеся губы, преступник смотрел на нее с бессильной не-

навистью.  Заметив это,  Крус протянул ему свою тройную пор-

цию! И, наблюдая, как тот пьет, сам облизал пересохшие губы.

Затем Крус швырнул пустую бутылку в объектив, она разбилась,

и из осколков образовались слова:

 

                    КОНЕЦ ВОСЬМОЙ СЕРИИ

 

   Крус облегченно вздохнул, выпустил на прогулку Изабелл и,

вернувшись к телевизору, включил девятый канал.

   На экране появилась бычья шея, увенчанная могучим куполом

лысины, несомненно принадлежавшей шефу. Фоббс сидел затылком

к телезрителям и,  вероятно, вел допрос: перед ним находился

какой-то мужчина, по бокам которого стояли полицейские. А за

кадром слышался захлебывающийся голос Касаса:

   - ...против  насилия  и коррупции,  за торжество закона и

порядка! Наша полиция явно неспособна противостоять нараста-

ющему  валу преступности,  который грозит обернуться девятым

валом.  Да,  дамы и господа,  мы должны со всей  ответствен-

ностью признать,  что,  к великому сожалению, не все общест-

венные институты Гурарры функционируют нормально!..  Но вер-

немся  к  нашему конкурсу на лучшего детектива-любителя.  За

вчерашний день "Камера обскура" получила 865 ответов от  те-

лезрителей, двенадцать из которых компетентное жюри признало

достойными внимания полиции. И остается еще раз выразить со-

жаление,  что полиция не удостоила их внимания!  Более того,

господин Фоббс,  оборотную сторону которого вы видите сейчас

на ваших экранах, полностью игнорируя здоровый интерес широ-

кой общественности,  запретил нам вести прямую  передачу  со

следствия! Дамы  и господа,  мы видим кадры,  которые нашему

оператору с большим трудом удалось запечатлеть  вчера  вече-

ром.  Идет очередной допрос очевидца, незаконно задержанного

полицией только потому,  что в момент убийства он  находился

перед зданием полицейского управления!  Кстати, это еще один

веский аргумент в пользу того, что лучше следить за события-

ми,  не покидая стен своего дома! Дамы и господа, мы еще раз

повторяем;  приобретайте телевизоры марки "Камера  обскура"!

Наша фирма дает следующие гарантии...

   Крус выключил телевизор и закачался  в  кресле.  Ситуация

несколько  прояснилась:  Фоббс запретил прямую трансляцию из

полиции,  и оставшаяся не у дел  "Камера  обскура"  пошла  в

контрнаступление. Теперь - кто кого.

   Крусу стало жаль шефа: в кулачном бою он несомненно вышел

бы победителем с целой шайкой таких,  как болтушка Касас, но

против инсинуаций и наветов,  выдаваемых за голос обществен-

ности, устоять ему было трудно.

   Единственный шанс для Фоббса - скорейшее разоблачение Це-

заря,  тогда  бы он заткнул рот Касасу и компании.  Но здесь

без помощи Круса ему наверняка не обойтись.  А Крус,  в свою

очередь,  тоже нуждается в помощи и не от кого иного, как от

Фоббса.

   Детектив опять  взглянул  на молчащий телефон:  почему не

звонит шеф?..

 

                             V

 

   Фоббс выслушивал показания высокой дамы с рыбьими  глаза-

ми, которая за все время допроса умудрилась ни разу не морг-

нуть:

   - Я стояла рядом с ним и видела, как он волновался. Сразу

же после выстрела...

   - Вы слышали выстрел? - перебил Фоббс.

   - Э-э, нет, но я видела, как он упал.

   - Продолжайте.

   - Так вот, сразу же после выстрела, словно что-то толкну-

ло меня взглянуть на его карман. И я очень отчетливо, как на

экране телевизора марки "Камера обскура", увидела в его кар-

мане небольшую дырку, из которой вился легкий дымок. Его ру-

ка, конечно, была в кармане, и я все поняла.

   - Что вы поняли?

   - Господи,  это же так просто!  Он стрелял через  карман,

как этот, ну, известный актер... Рамарас!

   Фоббс подавил усталую улыбку и приказал стоявшему у  две-

рей полицейскому;

   - Введите номер шестой!

   В кабинет втолкнули мужчину средних лет в пиджпкс, но без

брюк.  Заметив даму, он в нерешительности остановился, пыта-

ясь  прикрыть  ладонями  серьезный недостаток в его туалете.

Охранник грубо подтолкнул его в спину:

   - Шевелись!

   - Это он? - спросил Фоббс у дамы.

   Ее рыбьи  глаза бесстрастно ощупали голоногого мужчину и,

не моргнув, снова уставились на голый череп Фоббса:

   - Нет, тот был в брюках.

   - Вы свободны, - кивнул ей Фоббс.

   Дама еще раз презрительно покосилась на голые ноги,  нео-

добрительно фыркнула и с достоинством покинула кабинет.

   - Зачем вы, черт подери, держали в кармане, зажженную си-

гарету? - спросил он голоногого.

   Тот заискивающе улыбнулся:

   - Вы позволите закурить?

   - Курите, - помедлив, разрешил Фоббс.

   - Да,  но у меня нет сигарет, - продолжал улыбаться голо-

ногий.

   - Тогда не курите,  - раздраженно бросил Фоббс. - И отве-

чайте на вопрос внятно и коротко: зачем вы держали зажженную

сигарету в кармане?

   - Вчера за завтраком,  - быстро и сбивчиво заговорил муж-

чина без штанов, - я дал своей супруге слово, что бросаю ку-

рить.

   Заметив в зубах Фоббса потухшую сигару,  он  счел  нужным

уточнить:

   - Кстати, я тоже курю брамантские сигары, вычитал где-то,

что они сокращают жизнь всего на шесть с половиной лет,  что

по сравнению с вечностью...

   - Вы будете отвечать на вопрос?!  - гаркнул Фоббс и,  сам

того не замечая, сунул потухшую сигару в карман.

   - Дело в том,  что я человек впечатлительный, - еще быст-

рее заговорил голоногий, - и, когда увидел, как ведут Мисти-

киса,  забыл  о  данном мною обещании и попросил у стоявшего

рядом со мной господина закурить.  Брамантских сигар у  него

не  было,  и он угостил меня сигаретой.  Только я затянулся,

гляжу:  ко мне моя супруга пробирается.  Ну,  я и сунул ее в

карман, сигарету, конечно. Да, потом...

   - Вы свободны! - сказал Фоббс.

   Голоногий недоверчиво   посмотрел  на  охранников,  затем

расплылся в улыбке и бегом направился к двери.

   Фоббс поднял  со стола бумажный пакет с брюками,  которые

удостоились чести побывать на  экспертизе  в  баллистической

лаборатории.

   - Брюки! - крикнул он вдогонку.

   Но голоногий уже скрылся в дверях, и догнать его было не-

возможно.

   Фоббс снял телефонную трубку:

   - Дежурный?...  Там один тип без штанов бежит по  коридо-

ру...  Нет,  надо вернуть ему брюки... Связались с Крусом?..

Не отвечает?

   В дверях показался Абабас:

   - Шеф,  вас срочно требует полицай-президент, - прохрипел

он и провел ладонью по шее.

   Фоббс нахмурился, поднялся с кресла:

   - Абабас, остаешься за меня. Только смотри, поделикатней!

   Абабас хмыкнул и,  довольный,  что остается за  главного,

принялся  закатывать  рукава,  обнажая длинные волосатые ру-

ки...

 

                             VI

 

   Над Барсовым ущельем появился вертолет.  Некоторое  время

он  висел  неподвижно,  осматривая окрестность,  затем мягко

опустился на узкий выступ Черной скалы.

   - Отец! Отец на стрекозе прилетел! - закричал Ирасек.

   Он схватил Еву за руку ц,  увлекая за собой,  стал караб-

каться по крутой тропе.

   - Ирасек, я не могу так быстро! - взмолилась Ева.

   Он оглянулся.  Виновато  улыбаясь,  она поглаживала рукой

заметно округлившийся живот.

   - Ева, прости, пожалуйста!

   Ирасек упал перед нею па колени, стал осыпать поцелуями.

   Так и застал их выросший из-за скалы Главный Конструктор.

Сделав суровое лицо,  он постучал костяшками пальцев по гра-

ниту:

   - К вам можно?

   Ирасек вскочил на ноги, шагнул к нему:

   - Отец!

   - Неблагодарные, так вы встречаете родителя своего?!

   - Еве нельзя взбираться по крутым склонам, - оправдывался

Ирасек.

   - Кто сказал, что нельзя? - удивился Главный Конструктор.

   Ирасек взглянул на Еву. Та смутилась:

   - Мне казалось, что в моем положении...

   Главный Конструктор рассмеялся:

   - У тебя блестящее положение, Ева! И чем больше ты будешь

двигаться, тем здоровее будет малыш! А ну-ка, сбегай, прине-

си что-нибудь поесть!  Меня уже тошнит от этого иона! Приду-

мал на свою голову,  и теперь утром ион, в обед ион, вечером

опять проклятый ион!..

   - Может,  мне сходить...  сбегать то есть? - нерешительно

предложил Ирасек.

   - Мне надо поговорить с тобой,  сын мой, - сказал Главный

Конструктор.

   Когда они остались одни, отец спросил;

   - Ты счастлив?

   - Да, отец. Ева - прекраснейшая из женщин.

   - Откуда ты знаешь, каковы другие женщины?

   Ирасек несколько растерялся:

   - Я их не знаю, но и знать не хочу!

   - Почему? А вдруг среди них есть гораздо лучше Евы?

   Ирасек помедлил с ответом:

   - Значит, их мужьями станут парни гораздо лучше меня.

   - А ты не хочешь стать лучше?

   - Хочу, отец.

   - И ты станешь лучше,  сын мой,  я помогу тебе  в  этом.-

Главный Конструктор обнял его за плечи,  заглянул в глаза. -

А теперь представь себе картину:  ты стал лучше, а Ева оста-

лась прежней,  или сделалась хуже, скажем, подурнела, поста-

рела,  одрябла. Ты оставишь ее ради другой - юной и прекрас-

ной?

   - Нет, отец.

   - Почему?

   - Кто может быть лучше подурневшей,  постаревшей,  одряб-

шей,  но любимой,  единственной и поэтому прекрасной во веки

веков моей Евы?

   - Что значит - любимая, единственная?

   - Это значит,  что она принадлежит только мне и я, только

я за нее в ответе.

   - Перед кем в ответе? - прищурился Главный Конструктор.

   - Перед Евой, отец!

   Главный Конструктор кивнул и с затаенной грустью добавил:

   - И перед всем белым светом... А как дела с сочинением на

вольную тему?

   - Пишу, отец.

   - О чем, если не секрет?

   - Хочу поспорить с одним местом из Оранжевой Книги.

   - Ого! Интересно!

   - Там написано,  что мертвые,  которые умерли, счастливее

живых, которые еще живут. А счастливее их обоих тот, кто еще

не  существует,  кто  не видел дел,  которые совершаются под

солнцем. Яне могу с этим согласиться, отец!

   - И как ты думаешь опровергнуть это утверждение?

   - Я пишу о своем счастье, отец.

   - И все?

   - Разве этого мало?

   Показалась Ева,  неся  на  голове поднос со всевозможными

яствами - дарами Барсова ущелья. Ирасек поспешил ей навстре-

чу.

   - Вероятно, этого мало, - тихо произнес Главный Конструк-

тор, глядя на молодых.

   И он подумал, что совершил ошибку, редактируя текст Оран-

жевой Книги - единственного печатного издания, которое нахо-

дилось в ущелье. Главный Конструктор убрал из нее все места,

в которых говорилось о зле.  И, может быть, зря. В оригинале

цитата, которую собирался оспаривать Ирасек, звучала так:

   "А счастливее их обоих тот, кто еще не существует, кто не

видел худых дел, какие совершаются под солнцем..."

   Но, с другой стороны он, Главный Конструктор, создал Ира-

секу все условия,  чтобы тот никогда не видел худых дел, ка-

кие  совершаются  под гураррским солнцем.  Он был достаточно

силен,  чтобы убрать зло не только из Оранжевой Книги,  но и

из жизни своего любимого единственного сына...

 

                            VII

 

   На экране телевизора появилась узкая морщинистая полоска,

в которой Крус без труда узнал лоб полицай-президента Гурар-

ры. Господин Пак-пак читал по слогам свое обращение к нации:

   - ...Мы не можем позволить,  чтобы  наши  государственные

мужья   служили   для   махровых   бандитов   движу-щи-ми-ся

ми-ше-ня-ми,  а Площадь Вор-ку-ю-щих Голубей превратилась  в

публичный  тир.  Только смыв пятно крови с этой площади,  мы

сможем смыть пятно по-зо-ра с  совести  нашей  нации.  Пусть

знает  народ,  что  в  Гу-рар-ре  существует э-э...  закон и

э-э...

   Крус выключил телевизор и нервно зашагал по комнате,  что

случалось с ним чрезвычайно редко. Он остановился у телефон-

ного аппарата,  поднял трубку.  И тут заметил,  что с трубки

свисает обрывок шнура.

   - Изабелл! - крикнул он.

   Извиняюще виляя хвостом, к нему подбежала собачонка.

   - Негодница,  зачем ты перегрызла шнур?!  - напустился на

нее детектив.

   Изабелл притворно зевнула, как бы показывая причину свое-

го поступка: ей стало скучно от длительного безделья.

   Но Крус понял ее иначе:

   - Чтобы спокойно досмотреть восьмую  серию  своих  сомни-

тельных приключений?.. Так вот, Изабелл, за проявленный эго-

изм,  из-за которого могут пострадать другие,  я лишаю  тебя

вечерней порции иона. Посажу на воду!

   Изабелл обиженно поджала хвост.

   - Кипяченую, разумеется, - счел нужным уточнить Крус.

   Он как раз скручивал оголенные концы  телефонного  шнура,

когда в комнату ворвался Фоббс.  Шеф мгновенно оценил обста-

новку:

   - Вот что значит иметь дело с супермерзавцем! Так, по-мо-

ему,  тебя величают наши газеты?  А я, старый идиот, считал,

что повреждение на линии,  и выслал аварийную бригаду! Каков

гусь, а? Мало того, что месяцами не является на службу, хотя

регулярно получает тройной оклад, так он решил вообще изоли-

ровать себя от общества!

   Крус растерянно  моргал  своими ясными глазками:  сказать

правду - означало подлить масла в огонь  вражды,  который  и

без  того бушевал в душах Фоббса и Изабелл.  И он решил выз-

вать огонь на себя.

   - Простите,  шеф,  - смущенно улыбнулся Крус, - но у меня

не было иного способа пригласить вас в гости.

   - Какое изысканное гостеприимство! Как в лучших сумасшед-

ших домах Андулин! Проклятье!..

   Последнее относилось  к качалке,  которая гут же развали-

лась под тяжестью его грузного тела.

   - Не вилла, а карточный домик!

   Фоббс с трудом поднялся с пола и стал озираться в поисках

стула. Так и не обнаружив его, снова взревел:

   - Оказывается,  я ни черта не  разбираюсь  в  людях!  Всю

жизнь считал тебя сибаритом, а увидел келью монаха-отшельни-

ка!  Скажите, какой оригинал! И кроме этой коляски для инва-

лидов  у  тебя  нет никакой мебели?  Где же прикажете сесть,

господин факнр?  Может,  для своего непосредственного - хотя

ты наверняка считаешь меня посредственным - начальника у те-

бя все же найдется какая-нибудь дощечка с гвоздями, а?

   Крус покосился на стену, где были спрятаны подъемные кро-

вати, но, будучи уверенным, что их ждет судьба кресла-качал-

ки, он только развел руками:

   - Даже дощечки не могу предложить вам, шеф. Как дела?

   - Ублюдок водит нас за нос, как щенков! - с места в карь-

ер взял Фоббс и зашагал по кругу,  как цирковая лошадь. - Он

ловит нас на голый крючок, как глупых рыбешек! Это он должен

работать в полиции вместо нас,  а мы вместо него  сидеть  на

электростуле,  потому что он умеет работать, а мы, тунеядцы,

ждем,  пока нам не принесут преступничка в целлофановом  ме-

шочке с ленточкой и дарственной надписью: "Полиции на добрую

память.  "Камера обскура". К черту с "Камера обскура"! Теле-

видение делает  бизнес на нашей нерасторопности,  оно выдает

нам будто бы сенсационные материалы,  лезет в главные свиде-

тели,  а на деле играет на руку Цезарю,  раскрывая перед ним

все наши карты!  Не будь этих трижды проклятых прямых  пере-

дач,  я  убежден,  что  Цезарь  не смог бы совершить второго

убийства!  За свои ценные показания они содрали с  нас  кучу

денег,  а  потом,  подбросив еще один труп,  запросили такую

сумму за "новые разоблачительные кадры",  которыми они якобы

располагают, что я послал их к чертовой матери!

   - Но без их помощи вы бы не нашли Мистикиса, шеф, - отоз-

вался Крус, звеня посудой у открытого бара.

   - Может,  было бы лучше!  Ты видел этого психопата? Заме-

тил,  как у него трясутся руки?  Свидетели, стоявшие рядом с

ним на митинге, утверждают в один голос, что там на площади,

он  трясся  еще  сильнее,  и какая-то сердобольная дама даже

предложила ему успокоительные таблетки,  но он  отказался  и

скрылся в строительных лесах. Однако не для того чтобы вести

оттуда прицельный огонь,  тем более,  что его  пистолет  был

действительно заряжен холостыми.  Он блевал там, детка, при-

том долго и старательно.  Экспертиза подтвердила.  Да и  без

нее видно,  что  такой трясун не мог с одного выстрела убить

наповал человека с расстояния в сорок метров из оружия тако-

го вшивого калибра.  Это невозможно, детка, начисто исключе-

но.  Просто Цезарь подсунул его,  чтобы отвлечь нас  на  ка-

кое-то время, а потом пристрелил, как собаку!

   Вероятно, вспомнив об Изабелл,  Фоббс смущенно закашлял и

оглянулся, но в комнате ее не было.

   Хлопоча у бара, Крус заметил не без ехидства:

   - Вы  так  гневно и так доказательно обвиняли Мистикиса в

убийстве,  что у телезрителей наверняка не осталось  никаких

сомнений на этот счет.

   - Не забывай,  детка, что это третье нераскрытое преступ-

ление на моей совести!  Мне ничего не оставалось, как делать

хорошую мину при плохой игре!

   - А  могли  бы  делать наоборот - плохую мину при хорошей

игре... Хотите отведать иона?

   - Андулийского  пойла с черепом и костями,  случайно,  не

завалялось?

   - Контрабандных товаров не потребляю и вам, шеф, не сове-

тую: статья 801, параграф 2-бис, - резонерски заметил Крус и

протянул шефу бокал.

   Фоббс взял его,  отпил глоток и с отвращением сплюнул  на

пол:

   - И эту гадость ты пьешь все время? С ума сойти!

   - Вся Гурарра пьет эту гадость, шеф.

   - Тем хуже для Гурарры, детка, значит, скоро совсем свих-

нется!

   - С ума сходят не от иона, а от андулийского пойла, шеф.

   - При неумеренной дозировке, - возразил Фоббс, принимаясь

чинить развалившееся кресло. - Я лет тридцать пью его и, как

видишь, в своем уме.

   Крус улыбнулся:

   - Я тоже в своем. И Изабелл в своем.

   - Кстати, где она запропастилась?

   - Как  все  бывшие  бродяги,  она не выносит полицейского

мундира. Если хотите ее увидеть, в следующий раз приходите в

штатском.

   - И со стулом под мышкой, - проворчал Фоббс, которому ни-

как не удавалось собрать кресло.  - Так что ты хотел сказать

о хорошей игре, детка?

   - Что она стоит свеч. Как допросы свидетелей?

   - В основном - бред сивой кобылы.

   - Например?

   - Насмотревшись этого дурацкого телевизора,  наши  психи-

чески  неуравновешенные граждане готовы видеть преступника в

любом типе,  который полез в карман за платком,  чтобы выте-

реть свой сопливый нос!

   - Значит,  никаких следов?  - Крус осторожно тронул плас-

тырь на лбу шефа. - А это, случаем, не Цезарь наследил?

   Фоббс невесело усмехнулся:

   - Богиня  правосудия.  Коленом.  За служебное несоответс-

твие. А насчет следов - глухо, детка. Правда, я приказал ра-

зыскать  одну  парочку,  но  не  уверен,  что  из этой затеи

что-нибудь выйдет.  Лишь бы,  как говорится,  находиться при

деле.

   - Коренастого военного,  по-моему,  морского пехотинца, и

искусственную блондинку в кожаной миниюбке?

   - Откуда тебе известно? - искренне удивился шеф.

   - Все из того же дурацкого телевизора.

   - Неужели это их новая версия? Вот негодяи!

   - Не знаю,  шеф.  Просто я сам видел,  как этот тип тащил

блондинку на руках,  как военный трофей, а она отчаянно дры-

гала,  по-моему,  вполне приличными ногами. Правда, не знаю,

какое отношение имеет эта пара  к  убийству,  тем  более,  к

убийствам.

   - Вот именно, детка.

   Фоббс осторожно присел на собранное кресло.  Оно затреща-

ло, но не развалилось. Фоббс облегченно вытянул ноги и вынул

из кармана потушенную сигару:

   - Свидетели показали,  что  блондинка  -  Сирена  Сириас,

кстати,  наша известная кинозвезда,  ты,  случайно, с ней не

снимался?

   - Нет, я снимался только с Изабелл, - сухо ответил Крус.

   - Так вот, Сирена выхватила из сумки пистолет, но выстре-

лить вроде бы не успела. Стоявший рядом сержант Лабас обезо-

ружил ее и поволок из толпы к машине, кажется, это было так-

си.

   - Любопытно, - оживился Крус. - И когда это случилось?

   - Буквально  за  несколько секунд до убийства.  Так что в

момент убийства их там не было.

   - Где там?

   - Ну,  где они стояли,  за полицейской машиной.  Стреляли

оттуда, но их там уже не было.

   - Значит, вы точно знаете, откуда прозвучал выстрел?

   - А он не прозвучал, детка. Стреляли из бесшумного писто-

лета той же системы "чао" - небольшой хлопок,  как  ладошкой

по мошке, и нет человека.

   - Любопытно...

   Крус снова  наполнил свой бокал и с нескрываемой завистью

покосился на шефа,  бесцеремонно оккупировавшего его любимое

кресло-качалку.

   - Ты что-то хотел сказать, детка?

   - Да,  я видел их после выстрела. Вояка нес Сирену на ру-

ках и что-то кричал вслед машине. Если не ошибаюсь, это была

"анаконда" оранжевого цвета...

   Фоббс резко встал:

   - Ты молодчина,  детка! Разреши позвонить от тебя? Он уже

работает?..

   - По-моему, да.

   Фоббс набрал номер полиции:

   - Алло?..  Говорит Фоббс. Абабаса!.. Алло?.. Абабас? Слу-

шай приказ:  немедленно взять под наблюдение  все  оранжевые

"анаконды"!..  Да, по делу Лабаса н Сириас. Что там?.. Прек-

рати,  Абабас,  и заруби на своем обезьяньем носу - без меня

ни шагу,  понял?!..  Я  б..  я бы тебе давно голову оторвал,

Абабас,  если бы была хоть какая-нибудь надежда,  что кто-то

заметит ее отсутствие, включая и тебя!.. Что?.. Ладно, выез-

жаю...

   Фоббс опустил трубку, повернулся к Крусу:

   - Надо ехать, а то полиция без меня, как...

   - Как Венера без рук?

   - Дерзишь, детка?

   - Дерзаю,  шееф.  Так что вы собираетесь делать с той па-

рой?

   - Будем искать,  хотя, честно сказать, сам не знаю зачем.

Во-первых,  у них полное алиби в момент убийства, во-вторых,

жест Сирены объясняется прости:  она была фанатичной поклон-

ницей Босса,  буквально боготворила его. После смерти своего

кумира Сирена публично поклялась,  что "отомстит за великого

Бесса"... Но с сержантом пока не ясно.  Он должен был доста-

вить ее в полицию, по вот уже сутки, а их обоих и след прос-

тыл... Но когда ты сказал об оранжевой "анаконде", и поспря-

нул  духом.  Если  помнишь,  листовки Цезаря тоже оранжевого

цвета.  А если добавить к этому, что Мистикис ждал оранжевой

ракеты, ты уловил связь, детка?

   - Боюсь, шеф, что это сделано специально, чтобы последний

идиот мог уловить ее.

   Фоббс нахмурился:

   - Ты опять на что-то намекаешь?

   - Все на то же - лучше делать плохую мину при хорошей иг-

ре.

   Фоббс опустил тяжелую ладонь на его плечо и устзло произ-

нес:

   - За чем же остановка?  Играй, детка, я беру огонь на се-

бя. А насчет игры, извини, возраст не тот. Боюсь, что в баш-

ке у меня не извилины, а параллельные прямые, которые никог-

да не пересекутся.

   - По теории должны пересечься. В бесконечности.

   - Вот именно.  А нам надо кончать с этой историей,  и как

можно скорее. Слышал ультиматум Пак-пака:

   "Мы не можем позволить, чтобы наши государственные..."

   Крус подхватил, подражая голосу полицай-президента:

   - ...   мужья   служили   для  махровых  бандитов  динжу-

щи-ми-ми-ся это самое... ми-ше-ня-ня-ня...

   - Вот-вот, и этот орангутан, возомнивший себя питекантро-

пом, вершит всеми делами! Ну и вкусы у нашей королевы, прос-

ти господи!

   - О вкусах не спорят, шеф. Тем более и королевских.

   - Но  квадратура  круга  всерьез собирается уволить меня,

если я не...

   - Я помогу вам,  шеф, - прервал его детектив, - Мне нужны

все материалы, связанные с убийствами Росса, Зотоса, Бесса и

Мистикиса.

   - К сожалению, детка, мы мало чем располагаем. Бумаг мно-

го, но все макулатура.

   - Пришлите мне эту макулатуру. А также всю пленку, снятую

в момент убийства и, конечно, проектор, чтобы я мог просмот-

реть ее здесь. У вас есть копии?

   - Которые хуже оригинала?.. Через час все это будет у те-

бя.

   Фоббс позвонил в полицию и отдал соответствующие распоря-

жения.

   - А вы, - продолжал наставлять его Крус, - ищите Сирену и

ее похитителя.  По-моему, кто-то хочет, чтобы вы это делали,

вот и займитесь третьим актом трагикомедии под условным наз-

ванием "Похищение Сирены". И обязательно восстановите дипло-

матические  отношения  с "Камера обскура".  Пусть продолжает

вести прямые передачи из полиции.

   - Но она раскрывает наши карты!

   - У меня есть запасная колода.

   В густом  басе  Фоббса  послышалась  не  свойственная ему

детская интонация:

   - Покажи!

   Крус плутовато улыбнулся:

   - Всему свое время.  Цезарь считает, что мы играем в отк-

рытую,  как и прежде, и, рано или поздно, он сделает следую-

щий шаг. Он-то и станет последним.

   Фоббс покачал головой:

   - Как бы не стал последним для очередной жертвы.

   - Как раз об этом я и хотел поговорить с вами,  шеф.  Все

убийства,  как вы помните,  произошли в публичных местах при

большом скоплении народа.  Значит, чтобы предотвратить новые

покушения,  следует побыстрее арестовать Сирену и сержанта и

изолировать их. Держите их только в помещении полиции, ника-

ких  посторонних,  кроме сотрудников телевидения,  с которых

тоже не спускать глаз.

   - В таком случае,  Цезарь выберет тактику выжидания,  а у

нас нет времени отсиживаться в засаде.

   - Тогда  мы  сами шагнем к Цезарю и вежливо предложим ему

присесть на электростул.

   - Но когда мы сможем это сделать, детка?

   - Не сегодня завтра, обещаю вам, шеф.

   - Ты уже кого-то подозреваешь?

   - Не кого-то, а что-то, притом не подозреваю, а уверен.

   - Ну так скажи мне, детка! - опять взмолился Фоббс.

   - Пока не могу. Во-первых, я уверен лишь на девяносто де-

вять процентов,  поэтому мне и нужны все материалы об убийс-

твах-чтобы найти в них недостающий процент. Во-вторых, обла-

дая столь крутым нравом и,  к сожалению,  не обладая должным

терпением,  вы можете вспугнуть его,  шеф, и тогда мы ничего

не добъемся.  Преступник очень хитер,  и если ловить его, то

только с поличным.  Но я вам обещаю,  что очень скоро Цезарь

будет сидеть у вас в кабинете в симпатичных наручниках.

   Фоббс уставился на него тяжелым взглядом:

   - Значит,  не доверяешь?..  Впрочем, возможно, ты и прав,

детка. Я чертовски устал от этой бессмысленной возни с тенью

Цезаря  и порой готов сам сесть на электростул,  лишь бы по-

кончить с этим!.. Пока, детка, и...

   Фоббс кивнул в сторону телефонного аппарата:

   - Не валяй дурака, ладно?.. Скажи честно, зачем ты отсое-

динил телефон?

   Крус замялся:

   - Какой-то идиот все время звонит спрашивает,  понравился

ли мне его сюрприз...

   - Что за сюрприз?

   - Понятия не имею,  - опять соврал Крус, и по его смущен-

ному лицу было видно,  что вранье - не его призвание.  - Мне

надоело, вот я и...

   - Все, я уезжаю.

   Как только Фоббс скрылся в дверях,  из туалетной  комнаты

выскочила  взъерошенная  Изабелл  и залилась подобострастным

лаем.

   Наполняя ее блюдце ионом,  Крус вспомнил, что вот так же,

в спину Фоббсу,  с полчаса назад лаял Касас. Внебрачная дочь

апримских подворотен и "господама" телекомпании "Камера обс-

кура" питали одни и те же чувства к начальнику полиции и из-

ливали их в одинаковой форме...

   Опустив на пол блюдце,  Крус произнес с  напускной  стро-

гостью:

   - Не думай,  что я забыл про наказание, просто у меня нет

кипяченой воды!

   Изабелл с жадностью набросилась на ион, благодарно задрав

божественный, по мнению Круса, хвостик...

 

                            VIII

 

   Главный Конструктор  аппетитно  хрустел  ножкой  молодого

павлина.

   Ирасек и Ева сидели напротив, с нежностью глядя на отца.

   - Ты работаешь?  - спросил Главный Конструктор.  - Покажи

ладони.

   - Ты лучше туда взгляни, - Ирасек показал рукой на стояв-

шую  вдалеке  глыбу розового мрамора,  из которой проступали

контуры женского тела.

   Это была незаконченная скульптура Евы.

   - Недурно, - сказал отец.

   - Хочу увековечить подругу мою, - улыбнулся Ирасек.

   - Она сама себя увековечит,  - усмехнулся  Главный  Конс-

труктор,  кивнув  на ее полный живот.  - Свое бессмертие она

носит в себе,  Ирасек.  А мы,  мужчины,  можем продлить свою

жизнь только в добрых делах, вещах и мыслях.

   - И в убийствах, - неожиданно добавил Ирасек.

   Главный Конструктор едва не подавился костью:

   - Кхе, кхе... о чем ты, Ирасек?

   - Вот об этом,  - Ирасек ткнул пальцем в остатки молодого

павлина.  - Ведь это ужасно - лишить живое  существо  самого

дорогого - жизни!..

   - Ужасно не столько для убитого,  -  подхватила  разговор

осмелевшая Ева,  - ему все равно,  сколько для убийцы, - она

показала рукой на Ирасека, - как жить ему дальше, отец?

   - Я не хочу быть убийцей, - сказал Ирасек.

   "Все же я действительно никудышний редактор",  -  подумал

Главный Конструктор. Вслух сказал:

   - Значит, не убивай. Но вам придется обходиться без мяса.

   - Обойдемся, - сказала Ева.

   - Ирасек, - спросил Главный Конструктор, - на тебя никог-

да не нападали звери?

   - На меня нет, а на Еву - да, дикий кабан.

   - И что?

   - Я обезоружил его,  - сказал Ирасек и показал висевшие у

него на поясе два кабаньих клыка. - Вырвал ему злые зубы.

   - И теперь, - подхватила Ева, - кабан стал совсем ручным!

   - Кормится  из наших рук вареными бобами,  - добавил Ира-

сек.

   Главный Конструктор не выдержал и громко захохотал:

   - Пусть только добрые наследуют землю и будут жить на ней

вовек!

   - Ты надолго к нам, отец? - спросила Ева.

   - Нет,  сейчас улетаю.  Но скоро я намерен... - он помол-

чал, допивая гранатовый сок, намерен прислать сюда к вам од-

ного хорошего человека - надолго, может быть, навсегда...

   Молодые удивленно переглянулись:  вот уже столько лет они

не видели никого, кроме отца...

   Главный Конструктор поднялся:

   - Спасибо,  дети мои.  Будьте счастливы, как и прежде. Не

балуй Еву,  Ирасек,  пусть двигается как можно больше.  И ты

работай,  сын мой,  помнишь, в Оранжевой Книге: "Время обни-

мать и время удаляться из объятий"?

   - Там нет такого места,  отец, - сказал Ирасек, - я помню

наизусть всю книгу!

   - Да,  да, - спохватился Главный Конструктор, - я ошибся.

Это из другой книги, которую вам еще рано читать!

   И Главный Конструктор подумал, в который раз, что не надо

было так выхолащивать Оранжевую Книгу,  которая в его редак-

ции  была  хороша  только  как  руководство  по безоблачному

счастью...

   Он обнял Еву, затем отвел Ирасека в сторону.

   - Сын мой, - зашептал он, - ты уже мужчина, скоро станешь

отцом,  основателем нового рода. Не знаю, когда мы увидимся,

может случиться, что и никогда... - Главный Конструктор сжал

его руку, - успокойся и выслушай меня!... Мы - не боги, Ира-

сек, поэтому у нас есть начало и конец, и есть середина, ко-

торую  мы называем жизнью...  Я сделал все,  что было в моих

силах, чтобы тебе, моему сыну, жилось счастливо на этой зем-

ле.  Теперь  пришла  твоя очередь проявить такую же заботу о

своем ребенке...  Что я хочу сказать тебе на прощанье? Храни

непорочность  и  наблюдай правду,  только в этом есть будущ-

ность, Ирасек,  только в этом обретешь ты крепость во  время

бедствий!..  Да, да, возможных бедствий!.. Чистота и правед-

ность - вот твой закон и твой порядок,  сын мой! Добро и лю-

бовь да возвысят тебя, Ирасек! Прощай, сын мой!

   Главный Конструктор круто повернулся и стал взбираться  к

площадке,  на  которой оставил вертолет.  Ирасек смотрел ему

вслед, и на его лице была тревога.

   - О чем вы шептались? - спросила подошедшая Ева.

   Ирасек заставил себя улыбнуться:

   - Обсуждали, кого тебе лучше родить - мальчика или девоч-

ку...

   - И что вы решили?

   - Родишь - узнаешь...

   А Главный  Конструктор быстро поднимался по тропе,  жадно

вдыхая горный воздух,  так похожий на воздух далекого  детс-

тва...

 

                             IX

 

   Грис брился. Разглядывая свое лицо в профиль и анфас, лю-

буясь матовой кожей, волевыми губами и не менее волевым под-

бородком  и,  конечно  же,  своим самым дорогим состоянием -

полным комплектом импортных белоснежных зубов, Грис невольно

задавался вопросом: к какому полу он принадлежит - к сильно-

му или прекрасному?  И, улыбаясь своему отражению в зеркале,

неизменно отвечал - к сильному прекрасному полу...

   Грис терпеливо ждал,  что придет время,  и  ему  воздадут

должное.  И вот час пробил!  И хотя внешне его жизнь пятисе-

кундного актера,  рекламирующего с телеэкрана  зубную  пасту

"Молодой барс", мыло фирмы "Рекс" или гробы фирмы "Реквием",

мало чем изменилась,  с каждым днем Грис все явственнее ощу-

щал запах лавров, все отчетливее представлял, как они венча-

ют его не очень высокое,  но чрезвычайно  выразительное  че-

ло...

   Его мечты об одной из восточных пряностей  прервал  теле-

фонный звонок.

   - Аве, Цезарь! - краем забитого мылом уха услышал он зна-

комый  голос.  - Как поживает наш несравненный Нарцисс?  Не-

бось,  все смотрится в зеркальную гладь, приводя в эротичес-

кий трепет озерных нимфоманок?

   Грис заулыбался в трубку:

   - Все в порядке,  маэстро! Я, как всегда, в отличной фор-

ме!

   - Ну и прекрасно! Правда, сегодня форму придется сменить.

   - Я вас слушаю, маэстро.

   - Задачка для начинающего шалопая: напиться, набить морду

первому попавшемуся верноподданному и попасть в полицию.

   Лицо Гриса исказила брезгливая гримаса:

   - Ну что вы, маэстро, мне - и вдруг такое грязное дело!..

   - Скажи спасибо,  что не "мокрое"! За это грязное дело ты

отсидишь несколько суток, а вот за твою "чистую работу" тебе

грозит,  даже по самым скромным подсчетам, целый электричес-

кий гарнитур!..

   Грис дернулся,  словно  через  него  прошел электрический

ток:

   - Маэстро, но я ведь ничего такого...

   - Короче,  - оборвал его голос, - тебе надо создать стоп-

роцентное алиби на эти дни.

   Грис приосанился - о нем заботятся, его оберегают:

   - Планируется новое дело, маэстро?

   - Оно давно запланировано,  но,  опасаясь, как бы полиция

не вышла на тебя, мы провернем его в твое отсутствие, и тог-

да все подозрения на твой счет рухнут.  Так что действуй! Не

волнуйся,  мы  позаботимся,  чтобы в полицейской тюрьме тебе

обеспечили соответствующий твоему статусу модус вивенди...

   - Не понял, маэстро!

   - Стыдись,  ведь это язык твоих предков!  - засмеялся го-

лос. - Я говорю, что в тюрьме ты будешь жить, как у королевы

за пазухой, ха-ха!.. Вале!

   В трубке послышались короткие гудки.

   Грис еще долго стоял у телефона,  содрогаясь  при  мысли,

что  ему,  несравненному Нарциссу,  предстоит набить кому-то

морду и несколько ночей провести в грязной тюремной  камере.

Положение  усугублялось  тем,  что за всю жизнь Грис никогда

никого не бил, и у него были веские основания опасаться, что

морд... простите, лик скорее всего набьют ему...

   Может, не рисковать своими рекламными зубами, изготовлен-

ными по спецзаказу в Андулии,  а, напившись, разбить витрину

какого-нибудь фешенебельного ресторана?  Тем более,  что все

последующие расходы платить не ему?..

   Нет, маэстро ясно сказал:  "набить морду первому попавше-

муся верноподданному", иначе он приказал бы ""разбить первую

попавшуюся витрину". Маэстро не терпит ни малейших отступле-

ний от своего сценария. Мистикис вон попытался...

   Грис подошел к зеркалу и увидел, как его красивое лицо на

глазах обезображивается гримасой страха...

   Он попробовал  улыбнуться,  но  получилось  что-то  вроде

предсмертного оскала.

   Оставалось одно.  Грис достал из тайника шприц, небольшую

ампулу с оранжевой жидкостью и приспустил пижамные брюки.

   Жидкость теплой волной  разлилась  по  телу,  проникла  в

мозг,  и  Грис снова почувствовал настойчивый запах лавров и

услышал хриплые голоса далеких предков:

   - Аве, Цезарь!

 

                             Х

 

   Грис стоял на перекрестке и, зажав в руках трость, поджи-

дал "первого попавшегося верноподданного" наилегчайшей весо-

вой  категории.  Им  оказался  длинноволосый  юнец в кожаной

куртке.  Он брел,  придерживаясь за стены,  и был  похож  на

только что снятого с креста спасителя.

   Грис догнал его и огрел тростью. Тот растянулся на троту-

аре. Грис продолжал лениво орудовать тростью, пока подоспев-

ший полицейский не выкрутил ему руки.

   Грис счастливо улыбался - задание было выполнено.  Но тут

же согнулся пополам:  поднявшийся юнец боднул его головой  в

живот.

   Возле них с визгом затормозила машина полиции.  Юнец  по-

корно двинулся к ней,  но ему приказали убираться на все че-

тыре стороны.  Гриса же грубо втолкнули в машину, она рвану-

лась с места, оглашая окрестности пронзительным воем спарен-

ных сирен.

   Юнец в  кожаной куртке заметно преобразился.  Дремавшее в

нем героическое начало, точнее, тоска по таковому, выплесну-

лась наружу. Он двинулся дальше развязной походкой, бесцере-

монно толкая редких прохожих.

 

                             XI

 

   Перед Фоббсом стоял Лабас,  рыжий крепыш  в  помятом,  но

ладно скроенном мундире сержанта морской пехоты. Держался он

раскованно,  был словоохотлив.  По всей вероятности, отсутс-

твие наручников на его жилистых руках вселило в него уверен-

ность, что в полицию он доставлен в качестве очередного сви-

детеля.  И сержант Лабас с удовольствием выступал в роли та-

кового:

   - Значит,  дело было так, господин начальник полиции. Да-

мочка стояла спереди и всю дорогу вертела головой - туда-сю-

да,  туда-сюда. Пару раз зыркнула так, что я подумал ненаро-

ком:  "Гляди в оба,  Лабас, эта фифочка что-то замышляет". И

только,  значит,  я так подумал, глядь, а она из сумочки эту

дуру вытаскивает!  Тут как раз того кадра  ведут,  прямо  на

нас.  Я, господин начальник полиции, в разных передрягах по-

бывал, сразу сообразил что к чему ну и,  значит,  отобрал  у

нее эту дуру.  Она,  с перепугу,  что ли, так и села. Я ее в

охапку и в сторонку - прочухается,  потом я ее, думаю, в по-

лицию,  к вам,  значит, спроважу по-хорошему. А она в слезы:

не выдавай,  говорит,  бедную женщину, этот бандит, говорит,

моего любимого человека убил,  и я хотела отомстить,  смерть

за смерть, говорит! И снова брык в обморок! Взял я ее на ру-

ки и думаю - какая жен... то есть, куда ее тащить? А тут как

раз большая заваруха началась, того кадра, Мистикиса, кто-то

все-таки шлепнул, и все врассыпную. Ну я и дал деру с дамоч-

кой.  Виноват,  господин начальник полиции, но не мог я при-

вести ее к вам, когда увидал, что того шлепнули. Думаю, того

типа, убийцу, значит, не найдут и пришьют дамочке это мокрое

дело.  Ведь порой и такое бывает, правда, господин начальник

полиции?

   На экране возник крупный план Фоббса:

   - Нет,  сержант Лабас,  у нас такого не бывает и быть  не

может.  Не доставив гражданку Сириас в полицию, вы не только

запятнали честь мундира, но и нарушили закон. Теперь ответь-

те на другой вопрос: где вы пропадали с ней целые сутки?

   - Нигде, господин начальник полиции. Я поймал мотор и от-

вез  ее домой,  а сам направился к себе в гостиницу.  У меня

кончается отпуск и хотелось отоспаться.  А что касается  да-

мочки,  то она напрасно свою игрушку вытаскивала, все одно у

нее бы конфузия вышла: пистолет был заряжен холостыми.

   - Сержант Лабас, у вас все?

   - Все,  господин начальник полиции,  -  улыбнулся  тот  и

звонко щелкнул каблуками. - Разрешите идти?

   - Минутку. Введите Сирену Сириас.

   Услышав имя Сирены, Лабас несколько стушевался, его глаз-

ки забегали.

   При виде Сирены забегали глазки и у других присутствующих

в кабинете мужчин.

   - Сирена  Сириас!  - загрохотал Фоббс,  внимание которого

было приковано к протоколу допроса.  - Расскажите все по по-

рядку.  Учтите,  искреннее  признание  может облегчить вашу,

честно скажу, незавидную участь.

   Нервно покусывая губы, Сирена молчала, собираясь с духом.

Наконец заговорила низким, хрипловатым голосом:

   - Я и вправду хотела убить Мистикиса,  знаете, за что, но

вот он, - кивнула она в сторону сержанта, - обезоружил меня.

Мне стало плохо,  я испугалась,  попросила его,  чтобы он не

отводил меня в полицию,  а он... а он сказал мне, что не от-

ведет, если я, если я... словом, он втолкнул меня в машину и

привез к себе в гостиницу...

   Лабас сосредоточенно изучал свои запястья.

   - Браво,  сержант!  - воскликнул Фоббс,  - я чуть было не

растрогался  до слез вашим рождественским рассказом о бедной

несчастной женщине и благородном рыцаре! Каков кавалер, а?

   Фоббс глянул  в  объектив,  словно обращаясь за моральной

поддержкой ко всем телезрителям.

   - Господин начальник полиции,  - Лабас шагнул к Сирене, и

та инстинктивно отшатнулась от него.  - Виноват,  признаю...

Даже  не  знаю,  что нашло на меня,  когда у себя на руках я

увидал столько всего...  Но я без насилия, все было честь по

чести!  Я только намекнул ей, что, мол, ее пистолет у меня в

кармане, и она сама предложила это...  ну вроде выкупа,  что

ли...  Словом,  виноват. Я хотел сделать все честь по чести,

но раз она так, тогда я тоже скажу, что не все сказал...

   Неожиданно для всех и, в первую очередь, для Сирены, сер-

жант молниеносно скрутил ей руки за спину, а свободной рукой

рванул за кофту.

   Раздался треск отлетающих пуговиц,  опытный оператор взял

крупный  план,  и  перед телезрителями предстал впечатляющий

бюст Сирены.

   Однако большинство взглядов было,  вероятно, приковано не

к ее прелестям как таковым, а к яркому оранжевому клейму над

левым соском - геральдическому щиту с вензелем "АВЦ"...

   - Застегнитесь!  - послышался целомудренный  рев  Фоббса.

Камера поспешно переключилась на другую оголенную окружность

с наклеенным пластырем: это была лысина шефа.

   - Я все расскажу!  Я вам все расскажу! - всхлипывая, пов-

торяла Сирена.

   - Но только в следующий раз, - оборвал ее Фоббс, - сейчас

вы навряд ли способны сказать что-либо вразумительное. Одна-

ко учтите,  мы знаем больше,  чем вы думаете. Пока вы с этим

бравым шантажистом,  - он кивнул на  сержанта,  -расплачива-

лись,  так сказать,  по безналичному расчету, мы произвели у

вас в доме обыск и обнаружили одну любопытную вещицу.

   Шеф извлек  из  шкатулки,  которая опять не хотела откры-

ваться, небольшую кассету:

   - Разговаривая с Цезарем, вы забыли выключить магнитофон,

подключенный к телефонному аппарату, и весь ваш разговор за-

писан. Теперь уж, зная голос Цезаря, мы его достанем! И обе-

щаю вам,  что произойдет это очень скоро.  В нашей тотальной

фонотеке есть голоса всех жителей Гурарры. Увести их, - при-

казал он полицейским и сделал оператору знак, что на сегодня

хватит.

 

                            XII

 

   "Все идет  по  плану",  - с удовлетворением отметил Крус,

прислушиваясь,  как приятно поскрипывает кресло, сломанное и

починенное накануне Фоббсом.  Коронный номер - с магнитофон-

ной записью - шеф исполнил с блеском,  обычно ему не  свойс-

твенным.  Наверное,  уж очень хотелось ему иметь запись,  да

еще в придачу тотальную фонотеку со всеми голосами  гурарри-

ев...

   (Крус не знал,  да и не мог знать истинной причины  этого

удачного исполнения:  Фоббс не раз проклинал себя за то, что

стер магнитофонную запись с голосом Цезаря, и вот теперь ему

представилась возможность припугнуть новоявленного императо-

ра,  который,  конечно же, не мог предположить наличие у на-

чальника апримской полиции столь повышенного самолюбия...).

   Крус вспомнил голос, известивший его о "небольшом сюрпри-

зе": кто это был - Цезарь или один из его паладинов? В любом

случае, это не был Убийца...

   Крус был  доволен  результатами  своих  изысканий.  Почти

круглые сутки он провел в кресле-качалке,  изучая присланные

ему материалы.  Больше всего привлекли кадры, отснятые теле-

видением в моменты  всех  четырех  убийств.  Многократно  он

просматривал  их  с  помощью проектора,  разглядывал в лупу,

снова прое.цнронал на стену,  на которой для наглядности на-

рисовал мишень по размеру телевизионного экрана,  гранпийал,

сопоставлял, накладывал кадры один на другой в поисках подт-

верждения той зловещей закономерностк,  которую он вывел ап-

риори в ночь после услшства Мистикиса.

   Поскольку "Камера обскура" везде фигурировала как главный

свидетель обвинения, и поиски полиции пелись, в основном, но

следам,  запечатленным  ее вездесущими операторами,  Крус не

поленился перелистать случайно оказавшийся под  рукой  спра-

вочник  "Наладка  и эксплуатация телевизионного оборудования

фирмы "Камера обскура", откуда почерпнул много поучительного

и мог бы хоть сегодня работать, в худшем случае, ассистентом

оператора.

   Итак, его  догадка  подтвердилась.  Теперь он точно знал,

кто убийца Росса, Зотоса, Бесса и Мистикиса. Был oн уверен и

в том, что какое-то время, благодаря мерам предосторожности,

предпринятым полицией,  преступник будет оставаться в  тени,

выжидая момента, чтобы нанести следующий удар. В кого он бу-

дет направлен, Крус не знал, предполагая, что и сам преступ-

ник не знает этого,  поскольку он был пусть центральной,  но

все же пешкой на шахматной доске Цезаря.

   Именно поэтому  Крус не спешил сообщить шефу о споем отк-

рытии:  тот,  не раздумывая,  тут же схватит убийцу, упустив

того или тех,  кто стоит за его спиной и руководит его дейс-

твиями. А служителя Абсолютного правосудия Круса могло удов-

летворить лишь расследование, доведенное до конца...

   Пока все эти разрозненные мысли проносились в голове Кру-

са, его глаза неотрывно следили за телевизионным экраном.

   Изабелл тявкнула и посмотрела на стенные часы.  Крус тоже

взглянул на них:

   - Успокойся,  Изабелл,  до начала девятой серии еще целых

пять минут.

   И он снова повернулся к экрану.

   В конце узкого полутемного коридора,  связывавшего здание

полицейского управления с внутренней тюрьмой,  появились ма-

ленькие  человеческие силуэты и стали приближаться в сторону

объектива. За кадром, захлеьываясь от возбуждения, таратори-

ла "господама":

   - Дамы и господа,  мы все были ошеломлены не меньше ваше-

го,  увидев  зловещее  клеймо  на божественной груди Сирены.

Тем,  кто не успел посмотреть,  мы несколько позднее покажем

видеозапись!  Да,  дамы  и господа,  мы перевернули еще одну

черную страницу этой невероятной трагедии!  Сколько  их  еще

впереди?.. Будем надеяться,  что наша доблестная полиция по-

ложит конец гнусным злодеяниям Цезаря!  А сейчас мы  увидим,

как разойдутся пути-дороги двух случайных попутчиков - Сире-

ны Сириас и сержанта Лабаса. Камера Сирены находится в левом

крыле, Лабаса в правом.

   Крус разглядывал приближавшуюся группу. Впереди шел стар-

ший  надзиратель  со связкой ключей,  за ним двое конвоиров,

чуть позади Сирена с Лабасом и еще двое охранников.

   - Давайте вглядимся в их лица,  дамы и господа, - продол-

жал трещать Касас, намекая оператору, чтобы он показал арес-

тованных крупным планом,  - и попытаемся представить себе, о

чем думают эти люди, волею рока ввергнутые в...

   Куда вверг рок этих людей, Касас не договорил, ибо в этот

момент Лабас неожиданно рванулся в сторону и упал ниц. Сире-

на Сириас сделала еще один шаг, затем медленно осела на пол,

прижимая руки к груди.

   Очнувшись после секундного оцепенения, полицейские броси-

лись вперед на телекамеру и,  казалось,  вотвот разнесут  ее

вдребезги. Но их искаженные лица пронеслись мимо, за кадр, и

невозмутимый оператор повернул объектив вслед за ними.

   До конца  коридора  оставалось с десяток шагов,  затем он

раздваивался и как раз на развилке с выходом в коридор нахо-

дилась  тюремная камера,  в которую ворвались охранники.  Не

надо было большого воображения,  чтобы догадаться,  что  эта

камера - единственное место,  откуда могли стрелять по арес-

тантам.

   Крус чуть  не взвыл с досады.  Он вскочил с кресла и пнул

его ногой.

   - Болван!  Какой болван! - простонал он и было непонятно,

кому адресована эта исчерпывающая характеристика.

   А голос комментатора Касаса порхал где-то вверху звуково-

го регистра, срываясь до трагического фальцета:

   - Это непостижимо!  Нет, дамы и господа, это просто неве-

роятно! Если бы это не была прямая передача, мы бы восприня-

ли  все  происходящее как чудовищный сон,  как плод больного

воображения, как...

   Выключая телевизионный  аппарат,  Крус  бросил прощальный

взгляд на экран:  полицейские волокли насмерть перепуганного

человека,  в котором он узнал писаного красавца, подвизавше-

гося на рекламе косметики и гробов.

   Детектив снял трубку, набрал номер полиции:

   - Говорит Крус.  Мне шефа,  срочно...  А где он?.. Ладно.

Нет, ничего.

   Крус опустил трубку, подумал.

   - Изабелл, - позвал он, - мы выступаем в крестопый поход.

   Собачонка радостно залаяла и бросилась к  двери,  тут  же

позабыв  о  девятой  ceрии "Необыкновенных приключений":  за

несколько месяцев безделья она чертовски соскучилась по нас-

тоящим, живым приключениям!

   - Сегодня мы предстанем  перед  телезрителями,  -  сказал

Крус, - поэтому должны хорошо выглядеть.

   Он открыл стенной шкаф.  Там висела всевозможная  одежда,

начиная  с  сутаны священника н кончая громоздким водолазным

костюмом. Крус снял вешалку с черным вечерним фраком.

   Он быстро  переоделся,  натянул белые перчатки и взглянул

на себя в зеркало.  Поправив бабочку,  молодцевато подмигнул

отражению Изабелл, которая нетерпеливо переминалась у двери.

   Затем он подошел к бару и выдвинул ящик,  на дне которого

лежал старенький шестизарядный "сервус".

   - Нет,  хватит крови,  - закрывая ящик,  сказал  Крус.  -

Идем, Изабелл.

   Он сунул в карман брюк бутылку иона,  и они покинули вил-

лу.

 

                        ГЛАВА ТРЕТЬЯ

 

                        ДЕВЯТЫЙ ВАЛ

 

                             I

 

   В Барсове ущелье заглянуло бабье лето. Перед глазами Ира-

сека в серебряной паутине билась зеленая мошка.  Неторопливо

перебирая мохнатыми ногами,  к ней полз большой иссиня-крас-

ный паук.  С помощью ветки лавра Ирасек отогнал  криволапого

охотника и помог мошке выпутаться из паутины. Она расправила

крылышки, взлетела и угодила Ирасеку прямо в глаз.

   - Мне скучно, - послышался сонный голос Евы.

   Она лежала рядом с закрытыми глазами.

   - Что случилось, Ева? - потирая веко, спросил Ирасек

   - Ничего. А я хочу, чтобы случилось.

   Улыбаясь, он склонился над девушкой:

   - Пожалуйста - случилось. Мошка попала в глаз. Помоги.

   Ева вывернула ему веко и стала ловить мошку кончиком язы-

ка. Позабыв обо всем, Ирасек потянул Еву на себя:

   - Пусть случится все,  что ты хочешь, подруга моя! Что ты

хочешь?

   - Хочу, чтобы был потоп, засуха, трясение земли, изверже-

ние вулкана хочу!

   - Замолчи, Ева, что ты говоришь?! - вскочил Ирасек.

   Она умолкла,  впившись в него губами,  и теперь  казалась

Ирасеку похожей на паучиху,  в тугих сетях которой маленькой

мошкой трепетал он...

   А над ними телевизионным экраном светился небесный купол.

   Ева откинулась на спину и, тяжело дыша, прошептала:

   - Прости меня, милый, мне так хорошо с тобой, что я боюсь

- а вдруг все это кончится?.. Ведь не могут же люди быть все

время счастливы!

   - Почему,  Ева, а мы? - сонно произнес Ирасек, глядя, как

красный паук ловко чинит порванную паутину...

 

   Главный Конструктор лежал на дне черного бархатного пена-

ла  и смотрел на светящийся эллипсоид.  Но не Барсове ущелье

видел он:  по пустынной дороге вдоль берега моря неслась бе-

лая "анаконда".  За рулем сидел Крус,  рядом ерзала Изабелл,

зорко поглядывая по сторонам.  Справа лениво плескались вол-

ны, слева они застыли в виде песчаных барханов.

   - В  добрый час!  - сказал Главный Конструктор.  - Помни,

Крус,  на тебя смотрит не только вся Гурарра,  но  и  Страна

Оранжевых Озер! Удачи тебе в твоем последнем походе!

   Эллипсоид мигнул,  и на нем возникло Барсово ущелье,  по-

дернутое серебряной паутиной...

 

                             II

 

   Белая "анаконда" мчалась по пустынной дороге. Однако без-

жизненность пейзажа была обманчивой.  Цепкий взгляд мог раз-

личить  среди белоснежной пены черный рожок перископа,  мед-

ленно повернувшийся вслед проезжавшей машине.  Не ускользнул

бы от него и второй перископ, торчавший из куста кактуса.

   Кому-кому, а Изабелл зоркости было  не  занимать,  и  она

дважды тявкнула.  Один перископ, пуская пузыри, ушел под во-

ду, другой, выпустив черное кольцо дыма, погрузился в песок.

   Крус улыбнулся и потрепал Изабелл по загривку:

   - Ты поласковее с этими операторами,  Изабелл,  а то оби-

дятся  и так отснимут тебя в девятой серии,  что родная мать

не узнает!

   Изабелл метнула на него такой взгляд, что Крус тут же по-

жалел о сказанном: для собачонки без роду и племени упомина-

ние  о  родной матери было равносильно грубому издевательст-

ву...

   - Извини,  Изабелл, я, право, не хотел! Просто есть такое

идиоматическое выражение!

   Впереди на  горизонте  замаячили силуэты большого города.

Крус покосился на спидометр: стрелка показывала "очень быст-

ро".  Изабелл  тявкнула,  заставив  Круса оглянуться:  к ним

приближался белый автофургон. Крус прибавил газу. "Анаконда"

взвыла,  и стрелка спидометра поползла вправо, где был нари-

сован гробик.

   Автофургон стремительно   приближался.  Изабелл  тявкнула

дважды. Крус стиснул зубы и выжал газ до отказа. Стрелка по-

ползла дальше и, подрагивая, выжидательно остановилась между

двумя гробиками.  Автофургон стал отставать.  Обожая быструю

езду,  Изабелл радостно завизжала.  Но тут раздался страшный

скрежет, "анаконда" завертелась волчком и замерла, окутанная

дымом. Когда он рассеялся, рядом с "анакондой" уже стоял бе-

лый автофургон. На его борту чернело по диагонали:

 

                   БЮРО ГРАЖДАНСКИХ УСЛУГ

                      ФИРМА "РЕКВИЕМ"

 

   Из кабины высунулась голова мужчины в темных очках:

   - Лакированные гробы! - весело предложил он. - Пятнадцать

процентов на бочку, остальные в рассрочку!

   Крус молча вылез из машины, за ним выпрыгнула Изабелл.

   - О,  да это сам господин Крус со своей госпожой! - воск-

ликнул водитель автофургона и спрыгнул на землю. Как и Крус,

он был в черном фраке и белых перчатках. - Чем могу быть по-

лезен?

   Крус пнул ногой в лопнувший скат:

   - До Априма не подбросите?

   - Девятая  серия необыкновенных приключений?  - подмигнул

водитель. - С удовольствием, господин Крус. Сочту за честь.

   Он открыл заднюю дверцу автофургона:

   - Госпожа Изабелл, господин Крус, прошу!

   Едва они очутились в кузове, дверца захлопнулась, и маши-

на тут же рванулась с места.  Пассажиров швырнуло к  заднему

борту,  а когда они попытались подняться,  то почувствовали,

что сверху на них давят какие-то ящики. Свыкшись с темнотой,

они увидели штабель лакированных гробов. Но поскольку и Крус

и Изабелл обладали крепкими нервами,  через несколько  минут

они уже сидели,  уютно устроившись в одном из гробов и прис-

лушиваясь к завыванию мотора.

   - Ползет, как катафалк, - недовольно проворчал Крус.

   Изабелл с готовностью подтявкнула.

   А тем  временем водитель автофургона энергично крутил ба-

ранку,  напевая себе под нос шлягер  сезона  -  "Королевское

танго".

   Машину опасно заносило на поворотах, а стрелка спидометра

выжидательно билась между тремя гробиками.

 

                            III

 

   В кабинете  шефа  апримской полиции шел очередной допрос.

По-бычьи наклонив голову, Фоббс медленно надвигался на пере-

пуганного Гриса:

   - Фамилия!

   - Гы-грис...

   - Имя!

   - Цы-цезарь...

   - Что-о?  - замер от неожиданности Фоббс.  - Что ты  ска-

зал?!

   Он схватил Гриса за шиворот и рывком притянул к себе:

   - Как тебя зовут, падаль?

   Тот пролепетал, задыхаясь:

   - Це-цезарь Гы-грис...

   Фоббс долго смотрел на него  выпученными  глазами.  Затем

его лицо прояснилось, голос потеплел, он тихо переспросил:

   - Как тебя звать, сынок?

   Почуяв перемену в обращении,  арестованный приободрился и

даже попробовал улыбнуться:

   - Меня зовут Цезарь Грис. Я актер. Рекламный.

   Фоббс засиял, словно ребенок при виде рождественского по-

дарка:

   - Цезарь!  Цезарь, голубь ты мой! Ангел белокрылый! Нако-

нец-то!..  Абабас! Стул для его императорского величества!..

Абабас, ты что - оглох?

   В дверях  появился Абабас со стулом,  за которым тянулись

разноцветные провода.

 

                             IV

 

   Белый автофургон фирмы "Реквием" стоял в хвосте  вереницы

машин  перед  контрольно-пропускным пунктом.  Крус и Изабелл

заметно нервничали:  до закрытия городских ворот  оставались

считанные  минуты.  Если  они  не успеют проникнуть в город,

придется ждать специального пропуска за личной подписью гос-

подина Пак-пака,  а учитывая, что полицай-президент не умеет

расписываться...

   Двери автофургона распахнулись,  и Крус увидел нацеленную

на него телекамеру и рядом Касаса с микрофоном.

   - Дамы и господа, мы позволим себе, - затараторил коммен-

татор, - от вашего имени приветствовать великого Рыцаря Пра-

восудия, и пожелать ему счастливого крестового похода!  Гос-

подин Крус,  телезрители видят,  что вы в белых, хм, относи-

тельно  белых перчатках!..  - Касас толкнул в бок оператора,

чтобы тот показал руки детектива.  - Означает ли это, что вы

решили обойтись без кровопролития?

   - Хватит крови,  - с достоинством произнес Крус  заготов-

ленную фразу.

   - Ответ,  достойный супердетектива! - воскликнул Касас и,

заглянув  в  шпаргалку,  хитровато прищурился.  - Но в таком

случае,  господин Крус,  зачем вы  везете  с  собой  столько

этих... продолговатых ящиков?

   Касас снова толкнул оператора, и объектив телекамеры зас-

кользил  по  лакированным  гробам.  Крус растерянно заморгал

глазами и захлопнул дверь фургона.  Машина тронулась, сквозь

шум мотора доносился жизнерадостный смех Касаса.

 

                             V

 

   Опутанный разноцветными  проводами  Грис сидел на стуле и

нервно дрожал.  В нескольких шагах от него стоял  Абабас  и,

тихо хихикая, вращал ручку мудреной машины с надписью "гене-

ратор смеха". Фоббс расхаживал по кабинету, хмуро поглядывая

на Гриса.

   - Абабас, прибавь! - скомандовал Фоббс.

   Ручка завертелась быстрее, Абабас соответственно засмеял-

ся громче. Стрелка генератора поползла от отметки "СМЕШНО" к

"ОЧЕНЬ СМЕШНО". Грис лихорадочно стучал зубами, но не смеял-

ся.

   - Еще прибавь! - рявкнул Фоббс.

   Сотрясаясь от смеха, Абабас стал крутить ручху генератора

обеими руками. Стрелка поползла к отметке

 

                       "ГОМЕР. СМЕХ."

 

   Грис стал  вибрировать  вместе со стулом,  но смеяться не

собирался.  Разъяренный Фоббс схватил гогочущего Абабаса  за

плечо, чтобы оторвать его от неисправного генератора, но тут

же сам затрясся в  приступе  оглушительного  хохота.  Ладонь

Фоббса словно приросла к плечу Абабаса,  а стрелка указателя

стала приближаться к последней отметке "ЛОПН. ОТ СМЕХА"...

   Кабинет заполнился сбежавшимися полицейскими чиновниками.

Они окружили хохотунов и вскоре заразились их  безумным  ве-

сельем.  Давясь от смеха, какой-то "мальчик" согнал Гриса со

стула и,  усевшись на него,  тут же умолк,  забившись в кон-

вульсиях. А Грис, наоборот, разразился истерическим хохотом.

В дверях показалась тележка с телекамерой.

 

                             VI

 

   По одному из трех контрольных каналов за всем этим  разд-

раженно  следил Син-син.  Он находился в телестудии у режис-

серского пульта. Когда хохот стал невыносимым, Син-син убрал

звук и нажал кнопку "Глав.оператор":

   - Зольдатт, что там происходит?

   Оператор Зольдатт,  ведущий  передачу из кабинета Фоббса,

был единственным,  кто не смеялся. Стиснув зубы, он приник к

телекамере,  как  к пулемету.  Услышав через наушники вопрос

Син-сина, Зольдатт прошептал с сильным андулийским акцентом;

   - Они ест тураки. Фрасчают не тута.

   - Как не туда?

   - Хенератор  слетует  фрасчат  протиф часовой стрелки,  ф

протифном случае тейстфует опратная сфясь.

   - Ну так помоги им, черт подери! - воскликнул режиссер. -

Они же срывают нам передачу!

   - Это не есть фосмошно, - спокойно ответил оператор.

   - Что невозможно?

   - На миеня тоше тейстфует опратная сфясь.

   - Почему же ты не смеешься?!

   - Сольдатт  никокта не смеется фо фремя рапоты,  косподин

Син-син!

   - О, боги! - застонал режиссер и включил другой канал.

   На нем появилось жующее лицо Касаса.

   - Касас! - крикнул Син-син. - Кончай трапезу!

   Кабинет начальника полиции превратился в  комнату  смеха.

Надо что-то придумать,  иначе наша трагедия тоже превратится

в дешевый фарс! Внимание, выходишь в эфир!

   Касас смахнул  со  стола крошки и повернулся к возникшему

за его спиной экрану,  на котором предстал  кабинет  Фоббса.

Несколько  секунд комментатор с удивлением вглядывался в ис-

каженные смехом лица, затем с улыбкой обратился к телезрите-

лям:

   - Дамы и господа,  мы являемся свидетелями интереснейшего

и, я бы сказал, уникального психопатологического эксперимен-

та,  цель которого - поскорее изобличить преступника,  пора-

зить его,  так сказать,  грозным оружием смеха! Как известно

из теории и практики отечественной судебной психиатрии,  за-

коренелые  убийцы  в  своем подавляющем большинстве страдают

болезненным самолюбием.  Нередко они способна вынести  любые

пытки,  кроме одной - пытки смехом!  Да,  дамы и господа, мы

можем с уверенностью сказать,  что смех - это уязвимое место

преступников, это, так сказать, их ахиллесова пята! Как пра-

вило, преступник такого ранга полностью лишен чувства юмора,

на  малейшую  насмешку он реагирует,  хватаясь за нож или за

пистолет!  Давайте же проследим за его инстинктивными хвата-

тельными движениями!..

   Согнувшись в приступе смеха, все полицейские хлопали себя

по  бедрам,  на одном из которых висела кобура,  а на другом

ножны.  Одному лишь Грису не за что  было  хвататься,  и  он

просто всплескивал руками,

   - Паяц! - процедил Син-син и включил третий канал.

   На нем появилось лицо автоинспектора:  он жезлом приказы-

вал остановиться белому автофургону.

 

                            VII

 

   Автоинспектор не спеша взял у водителя автофургона  удос-

товерение, повертел в руке:

   - Господин Тарантус?

   Водитель кивнул, нервно поправляя черные очки.

   - Есть сведения,  - медленно растягивая слова, сказал ав-

тоинспектор, - что вы угробили двенадцать человек.

   - Это недоразумение, - сказал водитель.

   - Что везете?

   - Тару, господин старший сержант.

   - Какую тару?

   - Сосновые э-э... ящики.

   Автоинспектор открыл  двери автофургона и,  увидев гробы,

отшатнулся. Тарантус умоляюще протянул к нему руки:

   - Это недоразумение!

   На его запястьях щелкнули наручники.

   Автоинспектор считал гробы:

   - Одиннадцать, двенадцать... ого, даже тринадцать!

   - Нет, двенадцать, - послышалось из верхнего гроба.

   Крышка отлетела в сторону,  и из гроба  восстали  помятый

Крус и взъерошенная Изабелл. Автоинспектор счова отшатнулся,

словно увидел пришельцев с того света. Изабелл и Крус спрыг-

нули на землю. Тарантус поспешил им навстречу:

   - Господин Крус, объясните ему, пожалуйста, что...

   Черные очки  соскользнули  с  его переносицы и теперь все

трое - автоинспектор,  Крус и Изабелл - в  ужасе  попятились

назад: водитель автобуса был слеп!..

   - Это недоразумение,  - растерянно произнес  Тарантус  и,

опустившись на корточки, стал на ощупь искать очки.

   Потом автоинспектор вталкивал Тарантуса в полицейскую ма-

шину.  Растопырив руки,  тот упорно сопротивлялся. На помощь

автоинспектору подоспел Крус, и через мгновение слепой был в

машине.

   - Забавная история,  - сказал Крус,  отряхивая белые пер-

чатки.

   Тут автоинспектор заметил,  что Крус и Тарантус одеты как

близнецы.

   - Забавная, - согласился он, и на запястьях Круса засвер-

кали новенькие наручники.

   С детективом не пришлось возиться,  он добровольно уселся

на  заднее сидение рядом с Тарантусом.  Автоинспектор извлек

из кармана совсем крохотные наручники,  точнее,  "налапники"

и, присев на корточки, позвал Изабелл.

   Собачонка окрысилась, угрожающе зарычала.

   - Так надо, Изабелл, - сказал Крус.

   Услышав сакраментальную фразу,  Изабелл подошла и  нехотя

встала на задние лапы, протянув передние автоинспектору...

 

                            VIII

 

   Касас опять что-то жевал, когда услышал голос Син-сина:

   - Касас, приготовиться, выходишь на Круса.

   Комментатор недовольно  промычал и смахнул со стола неви-

димые крошки. За его спиной возник экран: машина автоинспек-

ции  увозила  задержанных.  Проводив машину долгим взглядом,

видимо, собираясь с мыслями, Касас обратился к телезрителям:

   - Да,  дамы  и  господа,  мы  только что были свидетелями

весьма огорчительного инцидента. Господин Крус и его обворо-

жительная ассистентка задержаны по поводу какого-то незначи-

тельного дорожного происшествия!  А ведь у нашего  детектива

на счету каждая минута, сегодня ему предстоит большая, может

быть,  самая крупная в его практике  операция  по  раскрытию

преступления века. И малейшее промедление чревато печальными

последствиями...

 

                             IX

 

   Тарантус, Крус и Изабелл сидели на заднем сидении и  слу-

шали голос Касаса, доносившийся из радиоприемника:

   - ...  чреваго печальными последствиями. Этот обидный ин-

цидент лишний раз свидетельствует о том, что в действиях на-

шей в общем-то замечательной полиции порой не хватает  долж-

ной согласованности, четкого взаимодействия всех ее звеньев!

В результате важнейшая  операция,  над  разработкой  которой

трудились  лучшие  полицейские  умы нашего отечества,  может

быть сорвана по прихоти какого-то твердолобого сержанта. Да,

дамы и господа, мы...

   Сидевший за рулем автоинспектор что-то промычал и  рывком

выключил радиоприемник.

   - Господин Крус, - шепнул Тарантус, - примите мои искрен-

ние соболезнования. Теперь он вас так просто не отпустит!

   - Еще бы, - прошептал в ответ детектив, - обозвать на всю

Гурарру твердолобым...

   - Совсем не поэтому,  - возразил Тарантус,  - его назвали

сержантом, а он старший сержант, понимаете?

   Крус вытянул шею,  чтобы взглянуть на погоны  инспектора,

затем с изумлением повернулся к Тарантусу:

   - Так вы... видите?!

   - Не хуже, чем вы! - осклабился тот. - Иначе как бы я вел

машину?..

   Глядя на его белые зрачки, детектив растерянно протянул:

   - Да, но...

   - Это искусственные бельма,  - зашептал ему на ухо Таран-

тус,  - без них меня бы сразу бросили в каталажку, а так ко-

го-либо из твердолобых посадят, - кивнул он на автоинспекто-

ра.  - Ведь водительские права они мне выдали,  а я, как-ни-

как, вице-президент королевского общества "Слепое счастье"!

   И он захихикал, довольный.

   - И чем занимается ваше общество? - спросил детектив, ко-

торого вся эта история с мнимым  слепым  начинала  интересо-

вать.

   - Всем понемножку, - уклончиво ответил Тарантус.

   - Но настоящие слепые у вас есть?

   - А зачем они нам? - Тарантус искренне удивился столь на-

ивному вопросу. - Мы принимаем только люден со стопроцентным

зрением!

   - Любопытно... А трупы откуда?

   Тарантус смущенно улыбнулся:

   - Издержки  производства...  Как-никак,  действуем-то мы,

как говорится, вслепую!

   Крус тоже виновато улыбнулся вице-президенту:

   - Вы оказали мне большую услугу,  господин Тарантус,  что

подвезли меня на своем катафалке, но во имя закона и порядка

я буду вынужден вас разоблачить.

   - Не советую,  - продолжая улыбаться,  шепнул Тарантус, -

иначе членов моего общества может охватить приступ... слепой

ярости!

   - А кто президент вашего общества?

   Тарантус ухмыльнулся:

   - Один очень дальновидный человек...  Кстати,  о  вас  он

очень  высокого  мнения  и мечтает видеть вас и наших рядах,

господин Крус.

   - Боюсь,  что его мечтам не суждено сбыться,  - парировал

Крус.

   Тарантус весело блеснул бельмами:.

   - Поживем - увидим!..  Да, я забыл вас спросить: зачем вы

спрятались  в гроб?  У вас тоже есть серьезные основания бо-

яться автоинспектора?

   - Нет, - ответил Крус, - просто я думал, что это снова из

телевидения.

   - Надоело быть героем сериала?

   - Болтовня Касаса надоела.

   - А,  по-моему,  это образованнейший человек,  - возразил

Тарантус.

   Машина со  скрежетом затормозила перед крыльцом полицейс-

кого участка. Автоинспектор повернул к задержанным злорадное

лицо;

   - До утра покормите наших тюремных вшей,  потом разберем-

ся...

   - Вшей все же лучше,  чем червей,  - философски изрек Та-

рантус, покидая машину. Вспомнив об Изабелл, добавил: - Хотя

наша дама, несомненно, предпочитает блох...

   Крус взглянул на чистоплотную Изабелл,  ожидая ее гневной

реакции.  Но увы,  упоминание о маленьком прыгающем паразите

всколыхнуло в сердце бывшей обитательницы апримских подворо-

тен, казалось бы, навсегда уснувший инстинкт бродяжничества.

И  вместо  того,  чтобы хватить обидчика за ногу или хотя бы

зарычать на него,  Изабелл благодарно лизнула его черный ла-

кированный ботинок!

   Крус с возмущением отвернулся,  не подозревая,  что  этим

унизительным  актом  лизания дело не кончится и что проснув-

шийся в Изабелл бродяжнический инстинкт едва не станет  при-

чиной непоправимой беды для них обоих...

 

                             Х

 

   Тыча пальцем в брошюру,  Фоббс распекал Абабаса,  который

спешно - с помощью ломика - демонтировал генератор смеха:

   - Тут  же ясно написано:  "Для передачи рецептеру "смехус

диаболикус" вращать рукоятку слева направо,  - Фоббс  сделал

несколько  вращательных движений по ходу часовой стрелки.  -

Слева направо, слева направо, а ты куда крутил, болван?

   Абабас сделал  ломиком  несколько оборотов против часовой

стрелки:

   - Так и я слева направо, слева направо!

   Озадаченный Фоббс  описал  рукой  круг  по  ходу  часовой

стрелки:

   - Слева направо...

   Затем сделал круг против часовой стрелки:

   - Тоже слева направо...  Что за чертовщина?..  Вызвать ко

мне автора инструкции, я с него семь шкур...

   Взглянув на обложку брошюры, Фоббс прикусил язык: в левом

углу,  поверх  грифа  "совершенно секретно" стояла резолюция

самой королевы: "И совершенно смешно. Браво!"

   Фоббс спрятал в карман инструкцию:

   - Отставить, я поговорю с ним потом. Давай сюда этого Це-

заря!

   В кабинет ввели Гриса.

   - Прошу,  - Фоббс указал ему на стул,  с которого свисали

обрывки разноцветных проводов. Грис передернулся.

   - Нет, он уже не работает.

   Видя, что Грис колеблется, Фоббс приказал Абабасу:

   - Сядь!

   Абабас осторожно опустился на краешек  стула  и  испустил

короткий хриплый смешок.

   - Что такое?! - взревел шеф.

   Абабас вскочил со стула и вытянулся в струнку:

   - Все в порядке, шеф.

   - Убирайся, - бросил Фоббс и снова обратился к Грису:

   - Прошу вас, Цезарь, садитесь.

   Грис присел и по его холеным щекам потекли холеные слезы.

   - Будьте мужчиной, - ласково заговорил Фоббс. - Не к лицу

Цезарю  лить  слезы  перед каким-то полицейским.  Я понимаю,

нервное потрясение:  наломать столько дров и потом так глупо

попасться! Ну что ж, как говорят в народе, сколько веревочке

ни виться, а пора и, на электростул садиться.

   Грис задергался,   словно  через  него  снова  пропустили

электрический ток.

   - Нет,  нет,  это я так, к слову, - успокоил его Фоббс, -

за искреннее признание гарантирую вам пожизненное заключение

в санатории тюремного типа.

   - Я никого не убивал, - пролепетал Грис.

   - Все идет, как по писаному, - усмехнулся Син-син и пере-

вернул страницу лежавшего перед ним режиссерского сценария.

 

                             XI

 

   Крус и Изабелл сидели на нарах, слушая господина Таранту-

са. Вице-президент общества мнимых слепых увлеченно говорил,

расхаживая по камере:

   - Даже у нас, на родине ангелов-брахицефалов, сохранились

останки какого-то милосердия.  Вот на эти реликтовые чувства

сострадания мы и рассчитывали, создавая королевское общество

слепых.  Ведь в понятии рядового гураррца, который не мыслит

себе  жизни без телевизора,  самый несчастный человек - это,

конечно же, слепой! Следует признать, господин Крус, что ре-

зультаты  превзошли наши самые дерзкие ожидания!  Стоило нам

притвориться,  что мы ничего не видим,  как мы стали  видеть

все,  что творится в нашем королевстие, и даже за его преде-

лами!..  Да, да, у нас есть и зарубежные филиалы, но об этом

как-нибудь в другой раз...

   Тарантус вынул из кармана блокнот, полистал его:

   - Надеюсь, вы не станете возражать против рабочей гипоте-

зы,  что перспективность любого предприятия  определяется  в

первую очередь индексом прибыли? Так вот, по разделу "шантаж

на семейной почве" за пять месяцев  текущего  года  мы  име-

ем.... один момент, у меня всe записано... вот - два миллио-

на сто двадцать тысяч сорок восемь гурарров чистого  дохода!

Для сравнения напомню, что за тот же период королевск!;а се-

мейство увеличило свой доход лишь на два миллиона тринадцать

тысяч  гурарров  - сведения получены из самого надежного ис-

точника,  но об этом позже...  Хотите  еще  пример?..  Тогда

возьмем графу "злоупотребление служебным положением"...

   Дверь распахнулась:

   - Гражданин Крус и гражданка Изабелл на выход!

   - Так что передать президенту нашего общества?  - захлоп-

нув блокнот, шепотом спросил Тарантус.

   Крус бросил с порога:

   - Передайте, что я доберусь до него!

   - Боюсь,  как бы для этого вам не понадобился поводырь! -

крикнул вдогонку Тарантус. - До скорого, зайчик!

   Последнее относилось к Изабелл,  которой из-за  "налапни-

ков" пришлось действительно прыгать по-заячьи...

 

                            XII

 

   Автоинспектор вежливо  протянул Крусу телефонную трубку и

шепотом произнес:

   - Господин Фоббс.

   Крус молча показал на наручники.

   - Одну секунду, господин Фоббс, - пролебезил в трубку ав-

тоинспектор и,  бережно опустив ее на стол, снял с детектива

наручники.

   Крус молча показал на Изабелл.

   И лишь убедившись,  что с Изабелл сняты так безоСразившие

ее "налапники", детектив взял трубку;

   - Крус слушает.

   - Что случилось,  детка? - послышался голос шефа. - Опять

влип в историю?

   - Да,  презабавная история, шеф. Есть тут один любопытный

слепой. Как только покончим с Цезарем, я обязательно им зай-

мусь... вместе со старшим сержантом...

   Крус вопрошающе взглянул на автоинспектора.

   - Брумс, - подсказал тот.

   - ...Брумсом,  который,  может  быть,  сам того не желая,

оказал мне неоценимую услугу,  посадив в одну камеру с  этим

субъектом!

   Трубка весело заклекотала:

   - Если тебе уж очень не терпится,  детка, можешь заняться

твоим слепым прямо сейчас! С Цезарем уже покончено, он сидит

у  меня,  ха-ха,  в симпатичных наручниках!  Клюнул на голый

крючок, болван!

   - Вы имеете в виду того красавчика,  которого вытащили из

угловой камеры?

   - Вот-вот,  Цезаря Гриса!  Мы собрали против него столько

улик, что...

   - Извините, шеф, - перебил его Крус, - но вы тоже клюнули

на голый крючок!

   - Что ты хочешь сказать, детка?

   - Я хочу просить,  требовать, чтобы вы без меня ничего не

предпринимали, шеф!

   - Ага,  понимаю,  - в голосе Фоббса зазвучали издеватель-

ские  нотки,  - супердетектив Крус выступил в поход и вдруг,

оказывается,  его опередил начальник полиции! Тогда он сове-

тует ему приостановить наступление,  чтобы иметь возможность

первым вступить в освобожденный город - на белом  коне!  Вся

Гурарра  ликует:  "Новая  блестящая  победа Ясноглазого Шпи-

ка"!..

   - Шеф, вы несете чушь!

   - Ну вот что,  полководец,  - прорычала  трубка,  -  зай-

мись-ка  лучше  тем слепым!  А еще лучше - возвращайся домой

вместе со своей сучкой!

   Крус побледнел и медленно опустил трубку.

   - Вы слышали?  - обратился он к автоинспектору,  и  голос

его дрогнул. - Он снова назвал ее сучкой!

   Старший сержант Брумс внимательно посмотрел на Изабелл и,

не заметив никаких опровергающих фактов, шепотом спросил:

   - Извиняюсь, а кто - она?

   - Изабелл,  - сказал Крус и направился к двери.  - Пошли,

Изабелл.

 

                            XIII

 

   Режиссер нервно расхаживал у пульта,  поглядывая на конт-

рольные  экраны.  На  одном  Крус и Изабелл шли по безлюдной

улице.  На другом Абабас двигался по тюремному  коридору.  С

третьего экрана смотрело жующее лицо Касаса.

   - Касас,  ты скоро?  - не скрывая раздражения, бросил ре-

жиссер. - Опять ЧП: по-моему, Крус выходит из игры!

   - Вы дадите мне, наконец, поесть по-человечески? - возму-

щенно икнул комментатор. - Включите пока музыку!

   Син-син тихо выругался на отборной латыни и включил кноп-

ку "муз."

   В эфир полилась музыка  -  тревожная,  местами  зловещая,

развивающая "тему преступления" из предыдущих серий "Необык-

новенных приключений"...

   Син-син увидел, как под эту музыку (естественно, не слыша

ее),  Абабас вошел в тюремную камеру,  в  которой  находился

Грис.  Пинком согнав с нар арестанта,  Абабас выхватил нож и

распорол подушку. Оттуда вместе с опилками посыпались бумаж-

ные банкноты, притом последних было больше, чем опилок...

   У Гриса затряслась нижняя челюсть,  и он в  ужасе  закрыл

глаза.  Абабас  осклабился,  еще одним пинком заставив Гриса

собрать деньги обратно в подушку. Когда Грис поднялся и про-

тянул  подушку полицейскому,  его челюсть все еще продолжала

дрожать.  Возможно,  в душе Абабаса  проснулось  "реликтовое

чувство сострадания", и он молниеносным ударом возвратил че-

люсть неудавшегося императора в состояние относительного по-

коя. Грис рухнул на колени и, выпучив глаsa, уставился прямо

в объектив телекамеры,  как бы вновь выступая в роли реклам-

ного актера, на этот раз рекламируя не зубную пасту, а зубо-

тычины бравых гураррских полицейских...

   - Несравненный  Нарцисс!  -  брезгливо процедил Син-син и

врубил в эфир другую телекамеру,

 

                            XIV

 

   Зрители увидели полицейскую машину,  которая с визгом ос-

тановилась у дверей с вывеской:

 

                ОРУЖЕЙНЫХ ДЕЛ МАСТЕР КАНАТИС

 

   Из машины вылез Фоббс и вломился в двери мастерской.  Че-

рез несколько секунд оттуда вылетел сухонький старичок с ка-

ким-то  металлическим  блином  в руках и шлепнулся на заднее

сиденье машины.  Старичок вежливо поклонился сидящему за ру-

лем полицейскому и опустил блин рядом с собой.

   В машину влез Фоббс и грузно опустился на блин.  Раздался

стук  часового механизма.  Машина с ревом рванулась с места.

Старичок попытался что то сказать Фоббсу, но перед его лицом

возник такой огромный кулак,  что он умолк и,  закрыв глаза,

стал молитвенно шевелить губами.

   Раздался взрыв. Машина подпрыгнула и остановилась.

   Старичок приоткрыл один глаз и покосился в сторону  Фобб-

са: тот был цел и невредим, лишь в недоумении озирался. Ста-

ричок показал рукой,  чтобы тот встал.  Фоббс приподнялся  и

взглянул под себя:  в сиденье зияла рваная сквозная дыра, из

которой вился легкий дымок...

   Старичок с  нескрываемым  восхищением уставился на нижнюю

часть спины Фоббса,  но перед ним снова  возник  мощный  ку-

лак...

   Режиссер Син-син смеялся,  как ребенок, наблюдая по конт-

рольному  экрану за этой непредвиденной интермедией.  И чуть

было не упустил из виду неожиданный поворот событий на  дру-

гом экране, по которому шли Крус и Изабелл.

   Крус швырнул в урну пустую бутылку из-под иона и, обнару-

жив в кармане несколько талонов, вошел в питейное заведение,

приказав Изабелл ждать на тротуаре.

   Едва детектив исчез в дверях,  как рядом с собачонкой ос-

тановился белый автофургон.  Оттуда вылез Тарантус и, открыв

заднюю дверцу,  ласково позвал Изабелл. В фургоне было полно

собак. Увидев Изабелл, они призывно заскулили. Помешкав нем-

ного.  Изабелл прыгнула в кузов:  проснувшийся инстинкт бро-

дяжничества позвал ее в дорогу!

   С бутылкой в руке из дверей питейного заведения вышел де-

тектив. Мимо него промчался белый автофургон, на борту кото-

рого вместо прежнего названия бюро гражданских услуг темнела

новая надпись:

 

          ОБЪЕДИНЕНИЕ МЫЛОВАРЕННЫХ ЗАВОДОВ "PFKC"

 

   Поняв, что может произойти непоправимое,  Крус выбежал на

проезжую часть улицы, чтобы остановить попутную машину.

   Ею оказалась машина Фоббса. Водитель вопросительно взгля-

нул на шефа. Тот надменно отвернул голову.

   Машина с ревом пронеслась мимо голосующего  Круса.  Разъ-

яренный  детектив швырнул ей вслед бутылку и угодил в заднее

стекло.  Машина остановилась, раздались полицейские свистки.

Крус  бросился бежать и исчез в первой подворотне,  словно в

нем тоже проснулся великий дух бродяжничества...

   - Этот  идиот  испортит  мне весь сценарий!  - воскликнул

Син-син и склонился над пультом. - Касас! Касас! Все летит к

чертям, ты слышишь?..

   С контрольного экрана,  погруженного в темноту, доносился

мерный храп. Как ни колдовал режиссер над кнопками, экран не

зажигался и не отвечал: комментатор решил устроить себе пос-

леобеденный тайм-аут...

   Син-син снова выругался,  на этот раз на вульгарной латы-

ни,  и  пустил  в эфир телекамеру,  установленную в тюремном

госпитале.

 

                             XV

 

   В больничной палате лежала забинтованная  Сирена  Сириас.

Даже  в таком состоянии она сумела подать себя телезрителям:

тугие бинты выгодно подчеркивали ее роскошные формы.

   К Сирене приблизился Абабас и,  осклабившись, протянул ей

пунцовую розу.

   ("Штучки Зольдатта!"  -  догадался Син-син,  знавший сла-

бость своего оператора,  который отказывался снимать, если в

кадре нет красного пятна.)

   Сирена мученически улыбнулась и с трудом пошевелила паль-

цами.  Абабас  понимающе  прохрипел и поискал глазами,  куда

поставить цветок.  Через несколько секунд роза украшала пле-

вательницу...

   Довольный своей находчивостью,  Абабас еще раз ухмыльнул-

ся, склонился над Сиреной и что-то объяснил ей.

   (Все это телезрители видели под  музыкальное  сопровожде-

ние,  поскольку Син-сину не хватило синхронных камер, а ком-

ментатор Касас бесстыдно храпел.)

   Абабас жестами изобразил,  как он набирает номер телефона

и слушает.  Сирена понимающе кивнула.  Абабас вытащил из-под

ее койки телефонную трубку, что-то сказал в нее и приложил к

уху Сирены.  В глазах Сирены промелькнул ужас, и она закива-

ла.  Абабас смачно чмокнул ее в забинтованную щеку и, забро-

сив трубку обратно под койку, выбежал из палаты.

   Он ворвался в другую палату, охраняемую двумя полицейски-

ми. Там стоял Грис с телефонной трубкой и руках. На радостях

Абабас обнял Гриса,  затем,опомнившись,  ткнул его трубкой в

живот.  И уже в который раз новоявленный Цезарь  согнулся  в

три погибели, ьаставив режиссера брезгливо переключить каме-

ру.

   Телезрители увидели ворота,  над которыми приветливо све-

тилась неоновая реклама:

 

                 МЫЛОВАРЕННЫЙ ЗАВОД "РЕКС"

 

   Под арку въехал белый автофургон.  Пересекая линию ворот,

машина  подпрыгнула,  и задние дверцы распахнулись,  показав

ахнувшему (подумал режиссер) зрителю,  что кузов фургона был

совершенно пуст...

   Син-син снова разразился детским смехом, хлопнул в ладоши

и включил следующую камеру.

   По безлюдной улице неслась свора собак всевозможных  мас-

тей. Впереди своры, естественно, бежала Изабелл!

   - Сукина дочь!  - восторженно шепнул режиссер, глядя, как

из-под заборов,  из дверей, окон, подворотен, подвалов появ-

лялись новые четвероногие друзья человека и присоединялись к

своре...

   Перед режиссером светилось множество контрольных экранов,

и на всех разворачивались бурные события. И от него, Син-си-

на, зависело, что и в какой последовательности увидят телез-

рители.  Надо  отдать ему должное:  Син-син был превосходным

монтажером - на глазах у всей  Гурарры  он  превращал  серию

прямых  передач,  сухих  репортажей  с места событий в канву

захватывающего детектива!

   Двери и окна мясной лавки были широко распахнуты.  Оттуда

доносилось кровожадное урчание, визг дерущихся собак. Из ок-

на  выпрыгнул огромный волкодав с целым окороком в зубах.  В

дверях показалась Изабелл, неся в зубах целлофановый пакетик

с петушиными гребешками...

   Сняв шляпу,  Крус стоял у витрины,  на которой в  богатом

ассортименте было представлено мыло фирмы "Рекс".

   По щеке детектива ползла скупая слеза.

   Послышался радостный лай, и Крус увидел Изабелл!

   Скупая слеза уползла обратно...

   Крус сидел на садовой скамейке и кормил Изабелл петушины-

ми гребешками.  Мимо, что-то выкрикивая, прошел продавец га-

зет.  Крус купил "Гураррский экспресс",  развернул. В центре

страницы была помещена большая фотография улыбающегося Гриса

с дорисованной на голове маленькой короной, которая одновре-

менно была и одним из наручников.  Другой свисал  из-за  уха

огромной  серьгой,  придавая  Грису  вид заправского пирата.

Крус пробежал глазами заголовки;

 

                   ЦЕЗАРЬ В РУКАХ ПОЛИЦИИ

 

       "КАМЕРА ОБСКУРА" ВЫСТАВЛЯЕТ УБИЙСТВЕННЫЕ УЛИКИ

              СУПЕРДЕТЕКТИВ КРУС БЕЗДЕЙСТВУЕТ

           ИЗАБЕЛЛ ВОЗВРАТИЛАСЬ К БРОДЯЧЕЙ ЖИЗНИ

                 СЛЕДИТЕ ЗА ДЕВЯТЫМ КАНАЛОМ

 

   Крус усмехнулся  и,  протянув Изабелл последний гребешок,

стал медленно натягивать белые перчатки.

   - Наконец-то!  - воскликнул Син-син,  глядя, как на одном

из экранов Крус натягивает перчатки.

   На втором экране был виден кабинет Фоббса;  шеф апримской

полиции допрашивал Гриса.

   - Касас! - включив ревербератор, заорал Синсин.

   Комментатор проснулся:  многократное эхо на разные голоса

повторяло  его  имя.  Он повернулся к перекочевавшему за его

спину первому экрану:  прямо на него бежала Изабелл.  За нею

быстро шагал Крус.

   - Касас, приготовиться! Крус выходит на нас1

   - Давно пора, - зевнул Касас.

   Син-син щелкнул тумблером "глав. оператор".

   - Зольдатт, ты готов?

   - Фсекта катоф! - бодро ответил оператор.

 

                            XVI

 

   Когда Крус и Изабелл проскользнули в'кабинет Фоббса, доп-

рос подходил к концу.

   Перед шефом сидел Грис.  Он то и дело  улыбался,  обнажая

ряд неестественно белых зубов,  сидел, небрежно закинув ногу

на ногу,  как на великосветском рауте, даже наручники на его

холеных руках выглядели скорее экстравагантными манжетами.

   Шеф апримской полиции глядел на него,  как  скульптор  на

свое лучшее творенье:

   - Да,  Цезарь Грис, много горя принесли вы Гурарре, кото-

рая  еще  долго будет оплакивать великих мужей,  погибших от

вашей руки! Вы были неуловимы, Цезарь! - в голосе Фоббса по-

явилась  чуть  ли не отеческая теплота.  - И если бы не ваше

безрассудное покушение на Сирену Сириас,  как знать, сколько

бы нам еше пришлось охотиться за вами!..

   Фоббс глядел на Цезаря,  как охотник на долго выслеживае-

мую и наконец подстреленную дичь:

   - Но,  видно,  и у таких опытных душегубов,  как вы, рано

или  поздно сдают нервы!  Однако теперь,  когда все кончено,

когда вы в наших руках, как говорится, с потрохами, стоит ли

отпираться, Цезарь?

   Одарив телезрителей (оператор взял крупный план)  очеред-

ной белозубой улыбкой, "опытный душегуб" томно произнес:

   - Мне незачем отпираться, господин Фоббс, я невиновен.

   Крус тихо  присвистнул,  заставив  нескольких полицейских

обернуться. Он приложил палец к губам и шепнул Изабелл:

   - Это  тот  самый  дядя,  который сообщил нам о небольшом

сюрпризе, помнишь, я тебе рассказывал?

   Изабелл понимающе кивнула мордочкой.

   - Я был о вас лучшего мнения, Цезарь, - лицо шефа начина-

ло традиционно багроветь (на черно-белых экранах - темнеть).

- Неизвестно,  на что вы надеетесь, но, располагая таким ко-

личеством улик, я могу вас заверить, - Фоббс глянул в глазок

телекамеры,  - перед лицом телезрителей, что очень скоро вам

придется пересесть на другой стул, электрический!

   Услышав последнее слово,  Цезарь Грис привычно  дернулся,

словно через него опять пропустили электроток.

   - Конечно, вы предпочли бы императорский трон, не так ли?

-  упиваясь  трудным триумфом,  продолжал рокотать Фоббс.  -

Внешние данные у вас есть,  ничего не скажешь,  но  за  этой

аристократической внешностью...

   Что скрывается  за  аристократической  внешностью  Цезаря

Гриса, Фоббс не договорил; к нему склонился неизвестно отку-

да возникший Касас и, что-то прошептав на ухо, так же неожи-

данно исчез.

   Фоббс откашлялся, поправив пластырь на лбу и, глядя прямо

в объектив телекамеры, произнес:

   - Поскольку с помощью телекомпании "Камера обскура",  ко-

торая  столько сделала для успешного завершения этого следс-

твия, вся Гурарра присутствует на данном допросе, мы еще раз

подведем итоги.

   Он зашелестел бумагами, разбросанными по всему столу:

   - Итак, на пистолетах, которые вы подсовывали споим жерт-

вам Мистикису и Сирене Сириас - отпечатки ваших  музыкальных

пальцев...  В вашей камере обнаружен пистолет. Одной пули не

хватает - ее нашли в груди Сирены Сириас...  Чтобы ввести  в

заблуждение полицию,  вы  отнесли  к оружейному мастеру нес-

колько пистолетов системы "чао"  и  просили  его  сделать  в

стволах одинаковые насечки. Так я говорю, мастер Канатис?

   От стены отделился сухонький старичок и  охотно  подтвер-

дил:

   - Так точно,  господин начальник.  Этот  молодой  человек

приятной  наружности принес мне пару месяцев назад пять пис-

толетов системы "чао" и один  ствол  неизвестной  системы  и

попросил,  чтобы,  значит, я сделал во всех пистолетах такую

же насечку,  как в том стволе. Заказ я выполнил в срок, гос-

подин начальник.

   - Идем дальше!  - Фоббс входил в раж, и его рокочущий бас

походил  на  голос рока.  - Установлено,что что вы,  угрожая

смертью Сирене Сириас,  приказали ем по телефону  явиться  к

зданию управления и застрелить Мистикиса! Правда, застрелили

его вы,  а Сирена нужна была вам лишь для отвода глаз  поли-

ции! Кстати, Цезарь, никакой тотальной фонотеки у нас нет! -

Фоббс пребывал на краю полицейского блаженства.  -  Это  был

наш холостой выстрел, которого вы испугались до такой степе-

ни,  что пошли на безрассудство - покушение на Сирену в зда-

нии внутренней тюрьмы!  Но Сирена жива, Цезарь, и узнала ваш

голос.  И я, Цезарь, узнал его, голос похабного сквернослова

и подлого убийцы!

   - Я никого не убивал!  - пискнул подлый  убийца,  пытаясь

вскочить со стула.

   Абабас без труда и с явным удовольствием вдавил  его  об-

ратно в сиденье.

   Тут Фоббс заметил Круса и нахмурился. Детектив приветливо

махнул рукой и сделал знак, чтобы шеф продолжал допрос, асам

пробрался вдоль стены и пристроился на свободном  стуле  вне

поля зрения телекамеры. У его ног легла Изабелл.

   - И наконец, Цезарь, - обвинительная речь Фоббса достигла

апогея и теперь никто, даже Крус с его насмешливым взглядом,

не мог остановить его, - у нас есть кадры...

   Фоббс попытался открыть шкатулку,  где он хранил наиболее

ценные улики,  но она,  как обычно, оказала достойное сопро-

тивление, и Фоббс отставил ее, чтобы проза жизни не принизи-

ла исторического значения момента:

   - ... у нас есть кадры, которые запечатлели ваш медальный

профиль на Площади Воркующих Голубей и  перед  этим  зданием

незадолго до убийства, вернее, до убийств! И на всех кадрах,

Цезарь,  вы почему-то стыдливо прячетесь в тени  телекамеры,

из-за которой стрелял убийца, чтобы не попасть в поле зрения

объектива!  Вам этого недостаточно? Спасибо компании "Камера

обскура",  которая любезно собрала и передала в распоряжение

полиции эти убийственные улики!..

   Фоббс сделал  медвежий реверанс в сторону оператора Золь-

датта и усталый, опустошенный, но чертовски счастливый отки-

нулся в кресле.

   - Есть улики еще убийственней, - раздался спокойный голос

Круса.

   Все повернулись к нему.  Стоящий спиной Зольдатт  тут  же

развернул  камеру.  Не поднимаясь со стула,  Крус пристально

смотрел в объектив.  Не поднимаясь с пола,  туда же смотрела

Изабелл.

   - Есть улики еще убийственней,  - повторил Крус, не спус-

кая глаз с телекамеры.  Он знал,  что сейчас на него смотрит

вся Гурарра, и он не мог поклясться, что ему это неприятно.

   Собачье чутье подсказало Изабелл,  что она не в кадре,  и

она не могла поклясться, что ей это приятно. Чтобы исправить

ошибку оператора,  собачонка поднялась на задние лапы, поло-

жив передние на колени Круса.

   - Вместо того,  чтобы позировать,  ты лучше подумала бы о

страховке,  - шепнул ей детектив и медленно поднялся со сту-

ла.

   Он подтянул перчатки и  пружинистым  шагом  направился  к

столу шефа.  Поравнявшись с камерой,  Крус неожиданно нырнул

под нее,  в мгновение ока вынул из-под самого объектива  ка-

кой-то продолговатый предмет и одним прыжком очутился у сто-

ла Фоббса.

   - Господин Канатис!  - позвал Крус оружейного мастера.  -

Узнаете тот пистолетный ствол, с которого вы делали насечки?

   В кабинете воцарилась гробовая тишина,  затем послышалось

грозное рычание.

   Изабелл прыгнула  на оператора Зольдатта и повисла на его

руке как раз в тот момент, когда он вставлял в отверстие под

объективом  другой пистолетный ствол.  Через секунду Изабелл

уже стояла перед Крусом с пистолетным стволом в зубах.  Крус

взял ствол и потрепал собачонку по загривку.

   Раздался дикий хохот. Крус обернулся.

   Это смеялся Зольдатт,  сжимая в зубах кончик своего гряз-

ного воротничка.

   - Контшил  тело,  куляй  смело,  - выдохнул он и замертво

рухнул на пол.

   Подождав, пока  вынесут труп оператора,  Крус вновь обра-

тился к оружейному мастеру:

   - Узнаете?

   - Так точно,  господин начальник, - живо ответил Канатис,

польщенный  тем,  что  его показания представляют такую цен-

ность.  - Только ствол узнаю,  остальную музыку они, видать,

потом приделали. Башковитые чертяки, господин начальник!

   - А действует эта музыка таким образом... - сказал Крус.

   Он подошел к телекамере, вставил капсулу на место и поис-

кал глазами  предмет,  который  мог  бы  послужить  мишенью.

Взгляд Круса остановился на статуе Фемиды с завязанными гла-

зами, и он направил на нее объектив.

   Раздался сухой хлопок,  еще один,  и на повязке, напротив

глазниц богини правосудия, зазияли черные дыры.

   - Порядок! - появляясь из-за камеры, весело сказал детек-

тив. - Вот и прозрела наша Фемида, хотя бы на один глаз! На-

деюсь,  телерь  ей  будет легче установить в Гурарре закон и

порядок!

   - Увести!  Всех  увести!  - прорычал Фоббс.  Шеф вроде бы

пришел в себя,  но не совсем: кроме Цезаря, уводить было не-

кого. Да и тот никак не мог оторваться от стула - ноги отка-

зывались повиноваться неудавшемуся императору...

 

                            XVII

 

   В кабинете остались Фоббс, Крус и Изабелл.

   - Мы пойдем тоже, - кротко сказал Крус.

   Шеф схватил его за руку:

   - Погоди, детка, вначале расскажи все, что ты знаешь!

   - То,  что знаю, я уже показал, шеф. Правда, я хотел сде-

лать это несколько раньше...

   - Прости меня, детка!

   - Бывает, - с ангельской улыбкой констатировал Крус.

   - Но скажи, как ты догадался? Ведь за все это время ты ни

разу не покидал своей виллы!

   Небрежно опустившись на стул, на котором только что сидел

Цезарь Грис, и сняв одну из перчаток, чтобы дать возможность

Изабелл вылизать руку победителя - этот ритуал,  в несколько

измененной форме повторяющий известный поступок Понтия Пила-

та,  всегда венчал крестовые походы, - Крус заговорил, снис-

ходительно поглядывая на поникшего Фоббса:

   - Мне незачем было выходить из дому, шеф, поскольку убий-

ца постоянно находился в моем доме. Да, шеф, меня сразу нас-

торожило то обстоятельство,  что во всех случаях  преступник

стрелял из-за ближней камеры пистолетом ближнего боя и пора-

жал жертвы с первого выстрела. Почему снайпер облюбовал себе

такое неудобное  оружие и еще более неудобное место - в гуще

толпы?  Ведь каким бы ловким стрелком он ни был,  необходимо

какое-то  время  на то,  чтобы достать оружие,  прицелиться,

произвести выстрел и снова спрятать пистолет.  Притом, чтобы

никто из стоящих рядом ничего не заметил. Мне показалось это

маловероятным, шеф.  Я допускал, что пистолет усовершенство-

ванной системы,  что он совершенно бесшумный, хотя свидетели

и говорили о каких-то хлопках,  что  убийца  в  совершенстве

владеет  оружием,  что  он  хитер,  смел  и хладнокровен,  и

все-таки я не мог поверить в эту версию,  шеф. Но траектории

пуль  неизбежно  пересекались в непосредственной близости от

ближней телекамеры,  в центре толпы.  И я подумал,  что  это

весьма  неудобное место для обычной стрельбы может стать са-

мым удобным для необычной - для стреляющей  камеры,  шеф.  А

после убийства Мистикиса я был уже в этом уверен. У меня бы-

ло такое чувство, что я стрелял в этого человека. Оставалось

лишь проверить гипотезу, для чего я и затребовал все матери-

алы,  связанные с делом Цезаря.  Проверка была несложной:  я

начертил на стене мишень по размеру экрана и спроецировал на

нее все кадры,  снятые в момент убийства.  Все четыре  смер-

тельные раны очень кучно легли под яблочко, в девятку. Потом

я сравнил эти кадры с остальными - до и после убийства  -  и

убедился,  шеф,  что  по резкости они чуть-чуть уступают им:

сказалась небольшая отдача после выстрела...  И наконец, ос-

тавалось найти то место, где мог быть вмонтирован бандитский

обрез. Я порылся в справочнике и нашел его: сечение запасно-

го клиссера идеально подходит для ствола "чао". Втулка клис-

сера незаменима и по другим причинам:  она  находится  прямо

под  объективом,  который  может служить отличным оптическим

прицелом.  Да и разрядить стреляющую капсулу ничего не  сто-

ит - достаточно нажать кнопку. Вот и все, шеф.

   Фоббс молчал, старательно промокая лысину заключением ка-

кой-то экспертизы.  Увидев на его лбу рядом с пластырем чер-

нильное пятно, Крус рассмеялся:

   - Цезарь в застенке, но клеймение жертв продолжается!

   Шеф провел рукой по лбу и,  сообразив, в чем дело, горько

усмехнулся:

   - Поделом мне,  старому хрычу! Опозорился на всю Гурарру!

"Фоббс поймал неуловимого Цезаря!" Тьфу ты, черт!

   - Отчего же?  Цезарь Грис тоже из их компании.  Правда, в

качестве  наказания  ему  вполне достаточно ночного электро-

горшка.

   Изабелл весело взвизгнула - ей нравился юмор Круса.

   Фоббс хмуро покосился на нее - ему сейчас было не до  шу-

ток - и тяжело поднялся с кресла:

   - Но как быть дальше,  детка?  Убийца покончил самоубийс-

твом, но за ним стоит "Камера обскура"...

   - "Камера обскура" должна не стоять,  а сидеть  в  темной

камере, шеф.

   - Это сложно, детка, очень сложно, - Фоббс подошел к нему

вплотную  и  перешел на шепот.  - "Камера обскура" - одна из

самых мощных компаний, детка. Это не только телевидение, это

десятки  предприятий,  научно-исследовательских  институтов,

это целая отрасль! Среди держателей ее акций есть члены пра-

вительства,  среди которых и "квадратура круга"!  Они сомнут

нас, детка...

   Крус поднялся  со  стула и стал медленно натягивать белую

перчатку:

   - Случилось то, чего я боялся, шеф, повторяется история с

Гаррасом. Хотя сейчас мы сильны, как никогда, - ведь вся Гу-

рарра увидела,  кто настоящий убийца! "Камера обскура" никак

не может отвертеться, шеф!

   - Может,  детка!  Вся  Гурарра видела стреляющую камеру и

знает,  что убийца - какой-то оператор.  Но у компании одних

лишь операторов около сотни, а всего на нее гнут спины сотни

тысяч человек.  И завтра,  а то и сегодня их  представитель,

тот же Касас,  к примеру, объявит скорбным голосом, что в их

здоровое стадо забилась паршивая овца,  какой-то маньяк-кро-

вопийца, так с помощью супердетектива Круса он разоблачен и,

боясь заслуженной кары,  покончил с собой. Следствие над ос-

тальными членами его банды продолжается. И будет продолжать-

ся до второго пришеетвия, детка, подоверь мне!

   - Я  постараюсь  ускорить его,  - сказал Крус.  - Пойдем,

Изабелл.

   И Крус направился к выходу.

   - Ты куда?

   - Для начала к Син-сину. По-моему, он руководил операцией

"АВЦ",  и мне хотелось бы уточнить у него ряд деталей,  ска-

жем, как он клеймил свои жертвы, откуда у него это увлечение

оранжевым цветом, но самое главное...

   - Крус, я прошу тебя!

   - ...Но самое главное - зачем он инсценировал этог крова-

вый фарс?

   Шеф схватил Круса за руку:

   - Я запрещаю тебе идти туда, это чистое безумие!.. "Каме-

ра обскура" никогда не выдаст своего лучшего режиссера,  ибо

тем  самым она выдаст себя!  Давай-ка лучше я отвезу вас до-

мой! И несколько ящиков иона прихватим, а?

   Услышав о  ионе,  Изабелл  с  готовностью  облизнулась  и

взглянула на Круса. Тот отрицательно покачал головой.

   - Если  тебе наплевать на свою жизнь,  детка,  то пожалей

хотя бы мою!  - взмолился Фоббс.  - На днях жена родила  мне

еще одну дочку,  девятую по счету!  Кто прокормит эту ораву,

если меня вытурят со службы?

   Крус порылся в кармане и вручил шефу свой жетон:

   - Господин Фоббс,  с этой минуты я частное  лицо,  просто

Крус,  бывший детектив,  ныне праэдный обыватель, страдающий

избыточным любопытством.

   И Крус направился к двери, где его поджидала нетерпеливая

Изабелл.  Проходя мимо телекамеры, "праздный обыватель" бро-

сил на нее прощальный взгляд и застыл на месте: забытая все-

ми камера продолжала работать!..

   Кивком головы  он  подозвал Фоббса.  Увидев кровавый свет

контрольного глазка,  тот глухо зарычал и,  как  разъяренный

бык,  ринулся на камеру.  Она опрокинулась,  раздался треск,

посыпались искры,  в кабинете запахло дымом.  Крус  поспешно

разъединил  электрошнур и вышел,  предоставив Фоббсу возмож-

ность хоть частично выместить злобу  на  этом  металлическом

чудовище,  которое обладало не только всевидящим оком,  но и

всеслышащим ухом...

 

                           XVIII

 

   Такси искать не пришлось.  У подъезда полицейского управ-

ления стояла оранжевая "анаконда",  приветливо мигая зеленым

глазом.

   Крус и Изабелл сели в машину.

   - Пожалуйста, отвезите нас... - начал Крус.

   - К Син-сину? - с нагловатой усмешкой перебил водитель.

   В его голосе "праздный обыватель" уловил  скорее  повели-

тельную, чем вопросительную интонацию.

   - Да, к Син-сину.

   - Глоток иона? - водитель протянул Крусу бутылку.

   Он хотел отказаться, но умоляющий взгляд Изабелл заставил

его уступить.

   - Во время операции можно было бы и воздержаться,  - про-

ворчал  Крус,  натягивая на горлышко бутылки припасенную для

таких случаев соску.

   Изабелл смущенно моргала,  глотая обильную слюну. Она до-

гадывалась,  что Крус не меньше ее жаждет иона.  Но он прав,

думала  она,  что скрывает это,  настоящий мужчина не должен

показывать своих слабостей. Другое дело она, Изабелл...

 

                            XIX

 

   "Анаконда" неслась по вечернему Апраму.  Улицы были  без-

людны;  гураррцы дежурили у телевизоров,  жаждая узнать под-

робности о новом преступлении века.

   Но телекомпания  "Камера обскура" почему-то не спешила их

обнародовать. По девятому каналу сплошным потоком шла  самая

разнообразная реклама.  Сгорающему от нетерпения зрителю по-

долгу демонстрировали средство для депиляции,  которым поль-

зовалась  Сирена Сириас,  зубную пасту,  которой Цезарь Грис

надраивал свои искусственные зубы андулийского производства,

безразмерные  подтяжки,  которые предпочитал носить покойный

лидер неумеренных либералов,  ампулы с мгновенно действующим

ядом, одна из которых спасла от электростула оператора Золь-

датта, и, конечно же, ион, могущественный ион, благодаря ко-

торому Ясноглазый Шпик успешно завершал свои крестовые похо-

ды.  Однако о самом походе больше не было сказано ни  слова:

многосерийный телевизионный репортаж

   "Девятый вал" прервался со смертью Зольдатта,  а  точнее,

сразу же после эпизода с прозревшей Фемидой...

   Такси остановилось у массивной каменной арки.

   - Приехали,  - сказал водитель, открывая перед ними двер-

цу.

   - Крус приблизился к воротам и при тусклом свете уличного

фонаря прочел медную табличку:

 

                          СИН-СИН,

                      главный режиссер

               телекомпании "Камера обскура"

 

   Крус стал искать глазами дверной звонок,  но тут  услышал

мелодичный женский голос:

   - Господин Син-син ждет вас, господин Крус.

   Он оглянулся - вокруг ни души. Такси тоже исчезло.

   Изабелл настороженно покосилась на него -  из  всех  игр.

меньше всего ей нравилась игра в прятки...

   В это время нижняя часть одной из дверных створок бесшум-

но  раздвинулась,  образовав небольшую щель в рост человека.

Крус направился к щели,  но Изабелл зубами ухватилась за его

штанину и решительно потянула назад.

   - Я не привык отступать, Изабелл, - спокойно сказал Крус,

- все будет в порядке. Отпусти, прошу тебя.

   Изабелл продолжала тянуть его прочь от мрачных ворот.

   - Тебе не стыдно, Изабелл?

   Не разжимая зубов,  собачонка отрицательно мотнула  голо-

вой.

   Крусу пришлось пустить в ход сакраментальную фразу:

   - Так надо, Изабелл.

   Она тут же отпустила штанину  и,  глухо  зарычав,  первой

бросилась в щель.

   Усмехнувшись, Крус шагнул следом и оказался на полутемной

аллее. Причудливо извиваясь, она вела к старинному особняку,

контуры которого виднелись в глубине двора.

   Когда Крус  взошел по высоким ступеням парадной лестницы,

наружные двери особняка распахнулись.  Дамский голос проинс-

труктировал:

   - Прямо по коридору  до  конца,  затем  налево,  господин

Крус.

   Изабелл подбежала к дверям,  чтобы проскользнуть  первой,

но  они захлопнулись перед ее носом.  Тот же голос проворко-

вал, как бы извиняясь:

   - Господин  Син-син  может  принять только вас,  господин

Крус.

   - Подожди меня здесь, Изабелл, - сказал Крус.

   Поджав хвост,  собачонка тихо заскулила.  На этот раз  не

помогла  ни сакраментальная фраза,  ни ласковое поглаживание

по загривку,  ни попытка напоить ее остатками иона.  Изабелл

продолжала скулить,  а когда Крус, сняв белые перчатки и су-

нув их в карман,  решительно шагнул в распахнутые двери, она

пулей бросилась за ним.  Однако створки мгновенно сомкнулись

за Крусом, больно прищемив собачонке нос.

   Изабелл с  визгом  отпрянула  от дверей,  но тут же опять

вернулась к ним, стала скрести лапой и громко, требовательно

лаять.  Поняв, вероятно, что плетью обуха не перешибешь, она

уселась на ступени и,  задрав мордашку,  протяжно завыла  на

одной щемящей, выворачивающей душу, известной лишь бездомной

собаке ноте.

   И, словно услышав этот вой, из косматых облакоч выглянула

луна и забрызгала двор грязным оранжевым светом...

 

                             XX

 

   Глубокий сумрак царил под высокими сводами коридора, ско-

рее походившего на пещеру. Крус прошел добрую сотню метров и

не встретил ни одной двери!

   Детектив двигался осторожно, вытянув руки вперед, и у не-

го мелькнула мысль,  что повстречай он сейчас Тарантуса, тот

навряд  ли  возобновил бы агитацию за его вступление в коро-

левское общество "Слепое счастье",  ибо сейчас Крус  походил

на настоящего, а не на мнимого слепца...

   Наконец он свернул налево и увидел в конце тупика приотк-

рытую дверь, сквозь которую просачивалась полоска света.

   Крус приблизился к ней и остановился в ожидании  дальней-

ших инструкций. Но бархатный голосок невидимого гида молчал.

Воспитанный в лучшем детском приюте Гурарры,  Крус предупре-

дительно кашлянул и,  выждав несколько мгновений,  осторожно

толкнул дверь.

   Он оказался  в просторном зале с высоким сводчатым потол-

ком,  с которого налитыми оранжевым соком  гроздями  свисали

три люстры.  У противоположной стены на фоне огромного гобе-

лена, изображавшего битву падших ангелов с землянами, на вы-

соком  старомодном  ложе под балдахином возлежал Син-син.  У

его изголовья стояло несколько человек в белых халатах,  вы-

жидательно глядя на Круса.

   Детектив продолжал стоять у дверей,  тщательно осматривая

помещение, скорее напоминавшее музей, чем резиденцию процве-

тающего режиссера. Легкий шорох за спиной заставил его обер-

нуться: дверь, возле которой он только что стоял, исчезла!

   Крус провел по стене рукой,  но не обнаружил ни  малейших

следов дверного проема. Он нервно усмехнулся: как любой ува-

жающий себя детектив,  Крус не любил попадать в мышеловки, а

если  судьба и бросала его в одну из них,  то,  как правило,

мышеловка надолго выходила из строя...

   - Как я рад,  что вы пришли,  коллега! - услышал он голос

Син-сина.

   Приподнявшись на локтях, режиссер делал ему знаки рукой:

   - Прошу вас,  не стесняйтесь и не обращайте  внимания  на

мой вид - небольшое переутомление, и только!

   Крус неторопливо направился через залу.

   - Господа,  - обратился режиссер к белым халатам, - прошу

вас, оставьте нас наедине с господином Крусом.

   Коротко посовещавшись,  те  с достоинством раскланялись и

двинулись навстречу Крусу.  Трое были ему незнакомы, четвер-

тым оказался Абабас!

   "Неужели шеф в последний момент передумал и опередил  ме-

ня,  послав сюда своего помощника?  - размышлял Крус,  кивая

приветливо ухмыляющемуся Абабасу.  - Нет,  тут  что-то  дру-

гое..."

   Крус оглянулся,  чтобы увидеть,  как они выйдут из  залы.

То,  что он увидел, подтвердило его подозрения. Трое прибли-

зились к стенке и замерли,  поджидая Абабаса.  Тот не  спеша

подошел и принялся беспорядочно шарить руками по стене, под-

ражая Крусу.

   - Абабас,  прекратите  дурачиться!  - раздраженно крикнул

Син-син.

   Ухмылка слетела с лица Абабаса,  стена бесшумно раздвину-

лась, и все четверо исчезли в образовавшемся проеме.

   "Итак, Абабас здесь свой человек,  слуга двух господ! Вот

только кому он служит верой и правдой,  а  кому  изменяет  и

лжет?.."

   - Присаживайтесь,  коллега, - Син-син указал на старинное

кресло рядом с кроватью. - Хотите выпить?

   - При исполнении служебных обязанностей  я  воздерживаюсь

от возлияний.

   - Разве вы все еще при исполнении? Я собственными глазами

видел, как вы отдали свой жетон Фоббсу, и собственными ушами

слышал, что вы сказали при этом!

   - Ну,  скажем, не собственными, а глазами и ушами телека-

меры,  - сухо поправил Крус.  - Я отдал жетон, но не честь и

профессиональное  достоинство  сыщика,  которые не позволяют

мне бросить незавершенное дело.

   - Ну и отлично! - воскликнул режиссер.

   Син-син находился в крайней степени возбуждения: его руки

метались поверх одеяла, глаза лихорадочно блестели, он дышал

тяжело, прерывисто, как после долгого, изматывающего марафо-

на.

   - Поздравляю вас, коллега, вы блестяще завершили свой де-

вятый, я подчеркиваю этот порядковый номер, крестовый поход!

   И режиссер протянул детективу ладонь.

   Хотя Крус  и  получил  воспитание,  достаточное для того,

чтобы знать,  как поступить с протянутой  рукой,  сейчас  он

пребывал  в  некотором замешательстве.  За время многолетней

службы ему ни разу не приходилось  пожимать  руку  человека,

которого он только что поймал с поличным...

   Ладонь Син-сина повисла в воздухе,  затем резко упала  на

одеяло и принялась его судорожно комкать:

   - Дорогой Крус,  я понимаю вас,  вероятно, не каждый день

преступники хотят пожать вам руку за то,  что вы их разобла-

чили!  Однако вы забываете,  что одновременно я являюсь, так

сказать, и вашим коллегой! И рука, которую вы только что от-

вергли, была рукой вашего соратника по ремеслу!

   Заметив на лице Круса кривую усмешку, Син-син повысил го-

лос:

   - Не  удивляйтесь,  что я называю вас коллегой!  Жанр ис-

кусства,  которому я посвятил все эти годы  -  многосерийный

теледетектнв,  - выработал у меня соответствующие навыки.  И

если завтра "Камера обскура" вышвырнет  меня  за  ворота,  я

уверен,  что смогу заработать себе на жизнь,  став,  скажем,

одним из "пай-мальчиков" Фоббса.  Как вы думаете, он возьмет

меня на работу?

   - Разве что палачом.

   - Не спешите с выводами, Крус! - весело воскликнул режис-

сер и, повернувшись на бок, стал шарить под подушками.

   "Никак мне  предстоит  увидеть  еще один пистолет системы

"чао", а может, и услышать его негромкий хлопок? - думал де-

тектив,  наблюдая за возней режиссера.  - Маловероятно,  что

ему взбредет в голову стрелять в меня, но, с другой стороны,

нельзя сбрасывать со счетов не совсем вменяемое состояние, в

коем он пребывает..."

   Крус уже стал жалеть, что не захватил с собой шестизаряд-

ный "сервус", но в это время Син-син радостно объявил:

   - Нашел! Прошу вас.

   И он протянул Крусу пухлый  альбом,  обтянутый  оранжевым

бархатом. На обложке был вытеснен геральдический щит со зна-

комым вензелем "АВЦ".

   Открыв альбом,  Крус увидел титульный лист,  отпечатанный

типографским способом:

 

                          Син-син

 

                        ДЕВЯТЫЙ ВАЛ

 

                  сценарий многосерийного

                   телевизионного фильма

 

   В левом верхнем углу стояла размашистая резолюция:

   "БЫТЬ ПО СЕМУ! ЦЕЗАРЬ".

   - Откройте  восьмую страницу и прочтите второй абзац сни-

зу! - потребовал режиссер. - Вслух, пожалуйста!

   Крус отыскал нужное место и вполголоса прочел:

   "В трубке слышится мужской бархатный голос:

   - Включите девятый канал, господин Крус, вас ждет неболь-

шой сюрприз.

   Телефон умолкает. Крус снова садится в кресло-качалку..."

   - Это завязка сюжета, - зачем-то пояснил режиссер, нетер-

пеливо потирая руки.  - А теперь, если нетрудно, откройте на

предпоследней странице!..  Нет,  нет,  вот здесь, читайте!..

Громче, пожалуйста!

   Крус повернул альбом к свету и медленно прочел:

   "Мистикис не  убийца,  а жалкий козел отпущения!  Так же,

как Сирена - коза отпущения! - говорит Крус. - Вот кто убий-

ца!

   И Крус тычет пальцем в объектив.

   Телезрители невольно отшатываются от экранов:  рука Круса

показывает прямо на них!

   - Убийца  Росса,  Зотоса,  Бесса  и бедняги Мистикиса вы,

оператор Зольдатт!  - говорит Крус и делает шаг к  телекаме-

ре..."

   Чувствуя себя как в гипнотическом сне, Крус оторопело ус-

тавился на Син-сина. Тот ликовал, откинувшись на подушки:

   - Ну как, дорогой коллега, мог бы палач написать и запус-

тить в производство такой сценарий за три месяца до убийства

Бесса?

   Крус машинально  листал сценарий,  но буквы плясали перед

его глазами.

   - Разумеется,  я  не мог предугадать в деталях всех ваших

действий,  например,  совершенно блистательный финал с проз-

ревшей Фемидой! Да я и не очень стремился к этому! Я не ора-

кул и не палач,  Крус, я художник и, как вы, надеюсь, убеди-

лись,  не такой уж бездарный художник!..  Дайте, пожалуйста,

альбом!.. Вот здесь...  на семьдесят второй странице... пом-

ните  визит  Фоббса после того,  как ваша Изабелл перегрызла

телефонный шнур? Этого нет в сценарии - я не силен в собачь-

ей  психологии,  - поэтому я описал ваш разговор с шефом как

телефонный. Но послушайте, какая точность попадания!..

   И режиссер стал громко,  с выражением цитировать свое со-

чинение:

   "Фоббс. Но они раскрывают каши карты, детка!

   Крус. У меня есть запасная колода, шеф.

   Фоббс. Покажи!

   Крус (улыбаясь).  Еще не время,  шеф. Во-первых, я уверен

лишь  на девяносто девять процентов в надежности этой запас-

ной колоды, во-вторых, для выигрыша недостаточно иметь крап-

леные карты,  надо еще уметь ими пользоваться..." И далее по

тексту!

   Син-син захлопнул  альбом и вернул Крусу.  Тот безропотно

взял,  снова стал перелистывать,  действуя механически,  как

сомнамбула.

   Лицо режиссера сияло:

   - Не в обиду вам будет сказано, коллега, но, наслышавшись

о ваших подвигах на сыскном поприще, я несколько преувеличил

ваши  возможности.  По  сценарию  вы должны были разоблачить

оператора Зольдатта вскоре после убийства Мистикиса. Я кава-

лер,  коллега,  и мне не хотелось,  чтобы Сирена подставляла

под пули свою легендарную грудь! Однако вы почему-то медлили

и, опасаясь, что скорый на руку Фоббс посадит на электростул

первого попавшегося шалопая и,  таким образом,  испортит мне

весь, сценарий,  я подсунул вам свой главный козырь - Цезаря

Гриса,  хотя,  по замыслу,  он должен был возникнуть  позже.

Представьте себе: Цезарь схвачен - оператора Зольдатта зовут

Кайзер, т.  е.  по-гураррски Цезарь - всеобщее ликование,  и

вдруг на сцене появляется еще один Цезарь!..  Словом,  планы

были большие, но из-за вашей нерасторопности, коллега, приш-

лось  на ходу перестраиваться,  импровизировать на съемочной

площадке.  Тем не менее я считаю,  - что "Девятый вал" - это

шедевр телеискусства!

   - Смердящий шедевр,  Син-син,  - угрюмо выдавил  из  себя

Крус.

   - Отличное определение,  коллега!  Заметьте,  я неспроста

назвал его "Девятым валом" - это вершина, но и конец искусс-

тва,  дальше,  как говорится,  некуда,  дальше - вы правы  -

смердящая  бездна!..  Вы никогда не задумывались о плачевной

участи нашего искусства?..

   Крус молчал,  уставясь на режиссера невидящим вглядом, он

тяжело переживал свое поражение - первое в биографии  Ясног-

лазого Шпика Гурарры,  - он чувствовал себя жалкой марионет-

кой и теперь ждал,  за какую следующую нитку потянет его ку-

кольник...

   - Наверняка вы думали об этом.  Ведь вы являетесь  героем

"Необыкновенных приключений" и,  я уверен, вы не раз сравни-

вали экранного Круса с реальным,  и это  сравнение,  конечно

же, было не в пользу первого!.. Извините...

   Син-син потянулся к столику,  проглотил горсть таблеток и

откинулся на подушки:

   - Если позволите,  я вкратце изложу вам историю  создания

"смердящего шедевра".  Беда в том, что большинство гураррцев

- и вы в том числе, коллега,- всегда хотели видеть на экране

больше жизни, а в жизни - больше искусства. Это неосознанное

желание стереть грань между экраном и реальностью  неумолимо

привело к идее "Девятого вала",  где эта грань полностью от-

сутствует:  мой сериал в равной степени можно назвать и фак-

том жизненного искусства, и фактом искусственной жизни... Но

я несколько забежал вперед,  позвольте взглянуть, как там по

сценарию...

   Режиссер открыл последнюю страницу:

   - Так, так... вспомнил!

   Он вернул альбом Крусу:

   - Сначала мы,  гураррские художники, свято верили, что на

экране,  в отличие от жизни,  должен царить иной закон, иной

порядок - закон Красоты и порядок Гармонии, что там не долж-

но быть пустот,  которыми изобилует повседневщина,  что  там

все должно быть прочувствованно,  продуманно, предопределено

личностью художника.  Экран  скуп,  жизнь  расточительна:  в

шестьдесят  минут  экранного времени можно вместить то,  для

чего в реальной жизни порой не хватит и шестидесяти лет! Мы,

настоящие художники экрана, выступали в роли великих иллюзи-

онистов на постном празднике  жизни!  Я  снимал  поэтические

ленты о вечерних закатах,  об облаках,  о небе,  откуда,  по

преданию, пришли наши предки...

   Крус задумчиво  глядел на гобелен,  запечатлевший одну из

самых больших иллюзий гураррцев - миф об их неземном  проис-

хождении.  Заметив это,  Сии-син потянулся к столику и нажал

на кнопку. Гобелен тут же исчез, словно растаял в воздухе, и

Крус увидел лишь ослепительно белую стену.

   - Отвлекает,  - как бы извиняясь,  сказал режиссер.  -  Я

создавал  фильмы о Гармонии Вселенной!..  Другие снимали лу-

бочные картины о  возвышенной  любви  бедного  мечтательного

юноши к  прекрасной  даме!  Третьи развлекали зрителя вашими

"Необыкновенными приключениями", обильно используя картонные

кинжалы,  глицериновые  слезы и томатный сок вместо крови!..

Но гураррцы быстро пресытились иллюзиями.  Мои фильмы об об-

лаках  они  даже не захотели смотреть,  коллега!  Им надоели

мечтательные юноши и разодетые дамочки на экранах,  и им  на

смену пришли раздетые! Им подавай голую реальность, но чтобы

она была захватывающей, как искусство! Зрители требуют, что-

бы все было взаправду,  чтобы не глицериновые слезы,  не то-

матный сок вместо крови, а настоящие слезы, настоящая кровь!

Но  и этого им мало,  коллега!  Они сотни раз могут смотреть

кадры с убийством Бесса,  но самое острое ощущение у них ос-

тается от первого раза, от прямой передачи!..

   Син-син снова проглотил несколько таблеток:

   - В этом парадокс гураррской цивилизации,  коллега.  Если

на улице происходит убийство,  гураррцы разбегаются, как та-

раканы,  не  решаясь  смотреть  на это даже сквозь опущенные

шторы - чтобы не быть свидетелями,  чтобы иметь  чистую  со-

весть.  На экране же,  коллега,  им подавай самые изысканные

блюда изуверства, притом крупным планом! Гураррец сидит, как

вы,  в  мягком  кресле,  потягивает свой тройной или двойной

ион, он в полной безопасности и,  видя, как на экране кто-то

корчится  в  предсмертных конвульсиях,  гураррец не может не

испытывать тайной радости, что он-то жив, ему-то ничегошень-

ки не грозит! И это чувство безопасности крепнет, переполня-

ет его и превращается в чувство безнаказанности. Ему уже ма-

ло того,  что все происходит взаправду н к тому же у него на

глазах,  сиюминутно.  Гураррец уже жаждет пережить не только

эффект присутствия,  но и эффект участия! И тогда у меня ро-

дилась мысль о стреляющей камере, коллега!

   Голос Син-сина становился все пронзительнее,  он не гово-

рил, а кричал:

   - Я обрушил на гураррца свой "Девятый вал"! Я мстил этому

трусливому зверью за пепел моих лент о блистательной  гармо-

нии вселенной!  Вы возразите,  что зрителей нельзя обвинить,

они ведь не спускали никаких курков,  понятия не имели,  что

камера, глазами которой они наблюдали за убийствами, - стре-

ляющая. А вы представьте себе, коллега, что было бы, если бы

в каждом телевизоре,  рядом, скажем, с регулятором громкости

находилась бы этакая симпатичная  кнопочка,  нажав  которую,

любой гураррец мог бы открыть беглыл огонь по всему, что по-

кажется на экране?..  Был бы конец света,  коллега, бессмыс-

ленный, но закономерный!.. Мой "Девятый вал" - это последний

крик гураррца,  стоящего над бездной,  к которой,  как стадо

баранов, несутся его соотечественники. Это последняя попытка

остановить их - что-то вроде доказательства  от  противного,

от очень противного, коллега!

   Син-син задыхался, судорожно глотая воздух:

   - Поэтому,  коллега,  я рад, что вы оказались на высоте и

остановили "Девятый вал"!  Если бы вы этого не сделали, ска-

жем,  из-за  трусости  Фоббса  или  из-за отчаянной смелости

Зольдатта,  которого вы опередили на какую-то долю  секунды,

это  бы сделал я.  Последняя страница моего сценария как раз

оставлена для исповеди,  которую вы только что  услышали.  С

ней я хочу обратиться к телезрителям.  И я непременно сделаю

это, как только встану на ноги... Так что передайте Фоббсу -

пусть готовит для меня электростул...  только помягче - я не

люблю сидеть на жестком!..

   Лицо Син-сина озарила улыбка слегка напроказившего ребен-

ка:

   - И желательно оранжевый стул - это цвет облаков на зака-

те. Моих облаков...

   В это  время стена,  где недавно висел гобелен,  бесшумно

разошлась в стороны,  образовав длинный коридор, и воркующий

женский голос вежливо объявил:

   - Господину Син-сину надо отдохнуть. Пожалуйте сюда, гос-

подин Крус.

   Детектив положил сценарий на столик, глянул на режиссера.

Тот спал, откинувшись на подушки, с застывшей улыбкой прови-

нившегося шалуна.

   Пребывая в состоянии оцепенения, Крус не заметил, как ми-

новал ряд раздвижных перегородок,  которые плотно  смыкались

за ним, как створки чудовищных раковин...

 

                      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

 

                         НОЧЬ ГНЕВА

 

                             I

 

   Леденящие порывы ветра загнали в гнезда,  щели, норы, ло-

гова, берлоги все порхающее, бегающее и пресмыкающееся насе-

ление Барсова ущелья.

   Ева лежала в глубине хижины,  пугливо прислушиваясь к за-

вываниям ветра.

   Ирасек сидел у входа и, придерживая рукой рвущийся полог,

листал Оранжевую книгу.

   - Ирасек... - тихо позвала Ева.

   Юноша встрепенулся:

   - Да, подруга моя!

   - Ты когда-нибудь слышал плач покинутого матерью ребенка?

   - Нет, голубка моя, это, должно быть, очень грустная кар-

тина! А почему ты спрашиваешь?

   - Не знаю,  милый. Последнее время все, что я вижу и слы-

шу, напоминает мне нашего ребенка...

   - Нашу Атимус,  подруга моя!  Мы ведь договорились, что у

нас родится дочь, что она будет такая же прекрасная, как ты,

и что наречем мы ее именем моеч матери - Атимус!

   - Щебет  зеленокрылых  гурианов,  что будит нас по утрам,

кажется мне лепетом Атимус,  в журчании холодного ключа  мне

слышится  ее смех,  в едва различимых шагах горной серны мне

чудится ее походка, свадебный концерт пышногрудого аззакалия

напоминает мне ее песнопение!.. Вот и сейчас-воет ветер, а я

готова поклясться, что плачет наша маленькая Атимус!..

   - Это прекрасно,  подруга моя! - воскликнул Ирасек. - Го-

лос матери говорит в тебе, самый нежный и чистый из всех го-

лосов, звучавших когда-либо на этой земле!

   Он наклонился к Еве, приник ухом к ее животу:

   - А наша малышка опять забыла о послеобеденном сне,  слы-

шишь, что она вытворяет, проказница?..

   - Больно, - прошептала Ева.

   Ирасек вскочил на ноги:

   - Я сделал тебе больно?.. Но я ведь ничего не...

   - Мне больно!  - закричала она.  - Мне очень больно, Ира-

сек!

   Она сорвала с себя медвежью шкуру,  напряглась,  изогнув-

шись дугой.  Ее лицо заблестело, мгновенно покрывшись потом,

на закушенной губе заалела кровь.

   - Уйди! - простонала она. - Я не хочу, чтобы ты видел ме-

ня такой! Уйди, Ирасек, я прошу тебя, умоляю!

   Ирасек вышел из хижины,  хотя и не понимал, почему Ева не

хочет, чтобы он видел ее такой - прекрасной, святой женщиной

- роженицей...

   Он стоял у порога, пока сквозь завывание ветра не услышал

слабый детский плач.  Откинув полог, Ирасек ворвался в хижи-

ну.

 

                             II

 

   Крус находился на узком мостике, защищенном с трех сторон

вычурной чугунной балюстрадой.  Под ним простирался огромный

сборочный цех.  По медленно  ползущим  встречным  конвейерам

двигались,  обрастая новыми деталями,  узлы каких-то сложных

агрегатов. Вокруг не было ни души - все операции  были  пол-

ностью механизированы и автоматизированы.  "Чувствуется рука

Главного Конструктора",  - подумал Крус.  Перегнувшись через

балюстраду, он всматривался в проплывающие узлы, пытаясь по-

нять, что за продукция выходит из этого цеха.

   За его спиной послышался старческий голос:

   - Довольно впечатляющее зрелище, не так ли?

   Крус оглянулся. Приветливо улыбаясь, к нему подходил плю-

гавый седовласый старичок,  одетый в поношенный рабочий ком-

бинезон.

   - Рад познакомиться,  - протянул он сухонькую ладошку.  -

Цезарь.  Юлиус Цезарь,  генеральный директор...  Вас смущает

мое имя, Крус? Что поделаешь, так захотелось моим родителям!

Впрочем, род Юлиусов никогда не отличался избытком скромнос-

ти, наше генеалогическое древо буквально трещит под тяжестью

Цезарей!  Однако на сегодняшний день лишь мне одному удалось

вплотную приблизиться к августейшему  прототипу!  Кстати,  а

вас как зовут, Крус? Гурарра знает только вашу фамилию!

   - Улисс, - нехотя сказал Крус.

   Он всегда смущался своего громкого имени.

   Цезарь весело засмеялся, вернее, задребезжал:

   - Вот видите, и вас родители не обидели! А самое главное,

- что вы,  как и я,  оправдываете свое легендарное имя! Слы-

шал,  все  слышал  о вас и надеюсь,  мы найдем платформу для

плодотворного сотрудничества.

   Цезарь вплотную  приблизился к детективу и принялся тере-

бить пуговицу на его фраке:

   - Такие люди, как вы, мне очень нужны, Улисс. Поверьте, я

умею ценить таланты.  Очень рад был  с  вами  познакомиться,

Улисс,  но прошу извинить - дела, дела! Даже для моего хобби

- коллекции раритетов - приходится выкраивать буквально  ми-

нуты!  А вами займется один из моих людей,  он любит обхажи-

вать прозелитов. Да вы наверняка его знаете, прошу.

   И перед Крусом, как из-под земли, возник Касас.

   - Мы уже встречались,  - комментатор заговорщицки подмиг-

нул Крусу,  - на гребне "Девятого вала"! Что ж, не будем те-

рять времени, Крус, давайте я проведу вас по нашим лаборато-

риям, а по дороге объясню, зачем мы вас сюда пригласили.

   Крус с недоумением озирался:  Цезарь исчез!.. Комментатор

тронул его за рукав:

   - Никак ищете неуловимого  Цезаря?  Бесполезное  занятие,

Крус!  Он только что пополнил свою коллекцию очередным рари-

тетом и теперь, запершись в кабинете, любуется им через мно-

гократную лупу!

   - Каким раритетом? - не понял Крус.

   Касас ткнул его пальцем в грудь:

   - Пуговицей супердетектива!

   Крус взглянул  на  свой  фрак и впервые за весь вечер не-

вольно улыбнулся:  пуговицу,  которую только что крутил  Це-

зарь, как ветром сдуло!

   Подталкивая Круса к винтовой лестнице,  комментатор пояс-

нил:

   - У нашего Цезаря самая крупная в мире коллекция  пуговиц

знаменитых людей! То обстоятельство, что он самолично откру-

тил ее у вас,  автоматически причисляет вас к знаменитостям,

вошедшим в его коллекцию,  и, следовательно, гарантирует вам

у нас полную безопасность! Однако такой же гарантии я не мо-

гу дать вашим остальным пуговкам, Крус! Наш Цезарь буквально

помешан на этих штучках, хотя, надо отдать ему должное, хоб-

би  нисколько не отражается на ведении дел.  То,  что Цезарь

успевает сделать за сутки, нормальный человек не осилит и за

десять.  А пуговицы - это его единственная слабость. Главный

Конструктор давно уже перешел на кнопки и крючки,  иначе  он

всегда выглядел бы оборванцем!..

   Они спустились по винтовой лестнице в цех и теперь шагали

вдоль конвейерной ленты.

   Им навстречу ползли компактные блоки. "Аппараты для подс-

лушивания", - определил Крус. Однажды, с помощью Изабелл, он

обнаружил подобный блок у себя в подвале  и,  выпотрошив  из

него электронную начинку, превратил в ящик для хранения пус-

тых бутылок из-под иона...

   Касас небрежно кивнул в сторону конвейерной ленты:

   - Здесь нет ничего интересного,  выполняем мелкие  заказы

Королевского  департамента  по контролю за благонадежностью.

"Камера обскура",  Крус, не чурается никакой работы, лишь бы

хорошо платили.

   - В этом я уже успел убедиться, - сухо отметил детектив.

   - Вы имеете в виду стреляющую камеру? - Касас самодоволь-

но усмехнулся. - Да, я совсем забыл вас поздравить с очеред-

ным успехом,  господин супердетектив! Затаив дыхание, мы все

следили за вашими действиями и даже  пытались  проникнуть  в

лабиринт ваших мыслей!  Каким образом?  Разумеется, не с по-

мощью этого старья!  - он ткнул рукой в сторону конвейера. -

У  нас имеются штучки поинтереснее,  сейчас увидите...  Нет,

нет, налево и прямо! А вы нас просто очаровали, Крус! Предс-

тавляете,  как замерла вся Гурарра,  когда вы, этак небрежно

развалившись на стуле,  процедили сквозь  зубы,  не  спуская

глаз с  объектива:  "Есть улики еще убийственней,  господа!"

По-моему, так вы изволили выразиться... Браво! Единственный,

кто был недоволен вами,  это Син-син, вы, видите ли, слишком

отошли от его текста,  ха-ха!  Но потом, когда вы превратили

Фемиду в одноглазого циклопа, он тоже пришел в восхищение!..

   - Я выстрелил два раза, - поправил комментатора Крус, - и

вернул богине правосудия зрение.

   - Оригинальный  способ  восстановления  зрения,  ха-ха!..

Значит,  я  был  занят  чем-то другим и не имел удовольствия

наблюдать,  как вы вышибаете у Фемиды второй глаз!..  Теперь

направо,  Крус, нет, нет, прямо!.. Да, Син-син - талантливый

сценарист и режиссер,  но он,  как все художники,  немного с

приветом. Син-син  совсем  зациклился  на своем телешедевре,

все твердит,  что для полного синтеза искусства с  жизнью  -

это его пунктик!  - он непременно должен произнести в финале

"Девятого вала" свой обличительный  монолог!  Представляете:

исповедь на электрическом стуле,  ха-ха! Конечно же, "Камера

обскура" не допустит подобного мальчишества!  А для его  ше-

девра у нас есть другой финал, который вполне устроит и "Ка-

мера обскура",  и полицию,  и массового зрителя.  Ну, да это

все пустяка, Крус, взгляните-ка лучше сюда!

   Они уже находились в одной из лабораторий,  и Касас пока-

зывал детективу телевизионный приемник,  внешне ничем не от-

личавшийся от того, что стоял на вилле у Круса.

   - Обыкновенный аппарат,  не так ли?  А им,  между прочим,

можно подслушивать и наблюдать все,  что творится в  доме  у

абонента!.

   Касас исчез за телевизором,  что-то там покрутил, и с эк-

рана на Круса обрушился детский визг, смех, плач, грохот па-

дающих тел,  топот ног и, перекрывая весь этот невообразимый

гвалт, удивительно знакомый бас пророкотал:

   - Да угомонитесь вы, в конце-то концов!?

   Экран засветился,  и Крус понял,  что не ошибся: это было

жилище Фоббса. Посреди комнаты восемь маленьких чумазых дев-

чонок  устроили  свалку.  Вокруг  этой  живой пирамиды ходил

Фоббс с орущим ребенком на руках и безуспешно призывал доче-

рей к порядку.

   Взглянув на экран, Касас весело прокомментировал:

   - Семейная идиллия!..  Кстати, должен заметить, что теле-

визор вашего шефа сейчас отключен от сети, что, как вы види-

те,  нисколько не мешает нам вести за его квартирой наблюде-

ние.

   - Индивидуальное питание? - спросил Крус.

   - Да,  и самонаводящийся экран,  с помощью которого можно

слышать,  видеть, клеймить телезрителей, а если потребуется,

то и убирать, Крус.

   У детектива  перед глазами поплыли оранжевые круги,  и он

уже с трудом видел, что происходит на экране. И словно отку-

да-то  издалека ("из преисподней",  - подумал он) доносилась

скороговорка комментатора:

   - Вот это и есть телепатор, дьявольское изобретение Глав-

ного Констуктора!  В сравнении с этим  аппаратом  стреляющая

камера - просто детская забава! Недалеко то время, когда од-

ним нажатием кнопки с пульта номер девять мы сможем  превра-

тить  Гурарру в братскую могилу,  ха-ха!  Тихо,  мирно,  без

взрывов и выстрелов!  Скажем, во время показа очередного шоу

или детектива типа ваших "Необыкновенных приключений", когда

у экрана собираются все от мала до велика!  Но мы  не  будем

этого делать,  Крус.  Мы хотим стать хозяевами процветающего

общества, а не кладбищенскими сторожами!

   - Кто это вы? - пробормотал Крус.

   Он был не в силах оторвать глаз от  экрана,  на  котором,

быстро сменяя друг друга, проходили сцены интимной жизни гу-

раррцев.

   - Телекраты,  Крус,  -  отозвался комментатор иззч задней

стенки телепатора. - Слыхали о таких?.. Еще услышите. Мы ус-

тановим в Гурарре телекратию,  мы создадим великую АВЦ - Ау-

дио-Визуальную Цивилизацию, краеугольным камнем которой ста-

нет телепатор!  Настоящий хозяин,  Крус,  должен знать,  что

творится в его доме,  а мы будем знать, что творится в любом

доме Гурарры,  не заглядывая туда,  без обысков и допросов -

всю эту работу будет проделывать телепатор,  разумеется, без

ведома его владельцев,  которые будут принимать его за теле-

визор!..  В этом основное преимущество телекратии, Крус: она

невидима, она как призрак.  Люди будут жить,  работать, пло-

диться,  не подозревая, что они у нас все, как рыбки в аква-

риуме!  А мы будем подбрасывать им корм - ежесуточный рацион

вашего любимого иона!  - и будем следить, чтобы среди них не

завелось  какой-либо  заразы или хищников,  других хищников,

кроме нас, ха-ха!

   Крус с  ужасом  глядел на экран,  и люди у него на глазах

превращались в рыбешек, а их жилища в аквариумы...

   - Но все это в будущем,  Крус! - энергично размахивая ру-

ками,  кричал ему на ухо Касас.  - Пока что  мы  располагаем

лишь несколькими опытными образцами.  Но мы оптимисты, Крус,

мы знаем,  что великая цель требует великого терпения! И ве-

ликих затрат,  Крус!..  Для осуществления нашей программы по

созданию Системы Телепаторного Контроля  нужны  колоссальные

средства и,  чтобы заполучить их, мы не брезгуем ничем, даже

стреляющей камерой! Син-син помог нам сколотить отличный ка-

питал - вся Гурарра смотрит только наши передачи,  все фирмы

наперебой суют рекламу только нам,  в магазинах  раскупаются

только  наши телевизоры,  среди которых просачиваются и наши

опытные образцы телепаторов!  "Девятый вал" уже  принес  нам

капитал,  равный  годовому  доходу  нескольких заводов,  как

этот. А мы ведь показали далеко не все,  Крус.  После  серии

прямых репортажей мы прокрутим все это по новой, на этот раз

уже в художественной обработке,  как продолжение ваших "Нео-

быкновенных приключений"!  Материала хватит на несколько се-

рий и,  уверяю вас, они будут ничем не хуже предыдущих. Пос-

кольку  основная  роль в фильме отведена вам,  мы следили за

вами в течение всего следствия вплоть до прихода  сюда.  Ду-

маю,  вы догадываетесь, каким образом. Кстати, хотите взгля-

нуть на себя?  - спросил Касас и с готовностью  потянулся  к

телевизору.

   - Нет-нет,  спасибо,  - остановил его детектив. - Я очень

устал.

   - Понимаю,  - хмыкнул комментатор,  - после столь блиста-

тельного крестового похода положен отдых!  Если не возражае-

те, я провожу вас.

   - Не возражаю, - обрадовался детектив.

   Они снова, как призраки, стали проходить сквозь стены.

   Касас тарахтел без умолку:

   - Вот так,  дорогой Крус,  великая цель оправдывает самые

низкопробные средства!  И,  конечно же, стреляющую камеру мы

пустили в ход не только н даже не столько ради денег! Мы хо-

тим посеять в стране беспорядки, смуту, панику, хаос, мы хо-

тим подготовить наше население к мысли о необходимости силь-

ной  власти,  чтобы страной правил не племенной жеребец и не

коронованная корова,  а настоящий хозяин,  Крус!  И тогда мы

явимся народу!  И мы бы хотели,  чтобы такие смышленые люди,

как вы,  Крус, были с нами, с телекратами!.. Впрочем, вы уже

с нами,  ведь свой вступительный экзамен вы сдали на "отлич-

но"! Лучший тому аргумент - ваша пуговка в коллекции Цезаря!

   Они шагнули в последнюю щель и оказались на улице.

   Жалобно повизгивая, к Крусу подбежала Изабелл.

   У бровки  тротуара стояла оранжевая "анаконда" и подмиги-

вала зеленым глазом.

   - Садитесь,  он  подвезет  вас,  - сказал Касас и любезно

распахнул перед ними дверцу такси.

   - Нет, мы пешком, - пробормотал Крус и зашагал вдоль бес-

конечного каменного забора.

   За ним, поджав хвост, поплелась супердворняжка.

   - До свиданья,  Крус, мы еще встретимся с вами! - крикнул

Касас.

   Крус навряд ли слышал его:  он брел,  окутанный оранжевым

туманом...

   Касас наклонился к водителю и быстро зашептал:

   - Следуй за ними по пятам.  Смотри в оба, от этого супера

всего можно ожидать! В случае чего знаешь, как поступить!

   - Знаю, - ухмыльнулся водитель и тронул машину.

 

                            III

 

   Город остался позади.

   Крус и Изабелл шли по огромной мусорной свалке.

   "Анаконда" бесшумно  двигалась  за  ними,  буравя темноту

змеиным глазом.

   Ночная прохлада  и  особенно  острый  запах дезинфекции и

гниющих отбросов быстро привели детектива в чувство. Ему на-

доела  преследующая их машина,  и он раздумывал,  как посту-

пить:

   "Ясно, что  водитель отвечает за меня головой и не отста-

нет до самой виллы. Это, как говорится, в лучшем случае. А в

худшем - нет,  если бы они хотели убрать меня, то сделали бы

это уже давно...  Что можно предпринять?...  Сесть  в  маши-

ну-значит признать,  что я добровольно вступаю в шайку Цеза-

ря. Попытаться спрятаться где-нибудь здесь на свалке - води-

тель  тут же сообщит по рации своим,  прибудет подкрепление,

рано или поздно нас обнаружат, и тогда..."

   И Крус опять пожалел,  что не захватил с собой старенький

шестизарядный "сервус",  который сейчас бы ему ой как приго-

дился.  Вдруг сверху послышался нарастающий рокот мотора,  и

Изабелл испуганно прижалась к ногам детектива.

   Крус поднял  голову  и тут же невольно втянул ее в плечи:

прямо на них огромным красным пауком снижался вертолет.

   - Домой! - успел он крикнуть Изабелл.

   И в это мгновение шершавые щупальца обвили его тело, рыв-

ком оторвали от земли и унесли в ночное небо...

 

                              IV

 

   - Присаживайтесь, Крус, - сказал Главный Конструктор.

   Растирая онемевшее плечо, детектив обвел взглядом помеще-

ние, куда его только что доставили столь необычным способом.

Это была рыбацкая хижина с крохотаым  окном  и  перекошенной

дверью.  На пороге стоял крупный костистый мужчина лет пяти-

десяти с рыжей взлохмаченной бородой  и  указывал  гостю  на

грубо сколоченный деревянный лежак, покрытый рваным соломен-

ным тюфяком. Он неприятно заскрипел под тяжестью детектива.

   - Надеюсь, вы хорошо перенесли дорогу?

   - Благодарю вас, давно мечтал о таком путешествии, - сухо

ответил Крус.

   - Извините, что мое приглашение скорее походит на похище-

ние,  но у меня не было иного выхода,  - Главный Конструктор

говорил резко, властно, голосом человека, привыкшего повеле-

вать.  -  Времени у нас мало,  посему буду предельно краток.

Информация,  которой вы располагаете о деятельности компании

"Камера обскура",  особенно о ее будущей деятельности, слиш-

ком значительна, чтобы позволить вам выйти из игры. Вы стои-

те перед дилеммой:  либо служить Цезарю, либо стать его оче-

редной жертвой. Вы согласны со мной?

   - Не совсем, господин...

   - Главный Конструктор.

   - Не  совсем,  господин Главный Конструктор,  - осторожно

возразил Крус. - Я уже вышел из игры, когда отдал свой жетон

Фоббсу. Отныне я праздный обыватель и, как таковой...

   Главный Конструктор перебил его:

   - И как таковой должны немедленно скрыться!.. Послушайте!

   Крус узнал голос Касаса:

   - Следуй за ними по пятам.  Смотри в оба, от этого супера

всего можно ожидать! В случае чего знаешь, как поступить!

   - Знаю, - подтвердил голос таксиста.

   - Эта запись сделана десять минут назад, - объяснил Глав-

ный Конструктор, вынимая из кармана ми ниатюрный магнитофон.

- Есть и другие, подтверждающие, что Цезарь вас не оставит в

покое. Хотите прослушать?

   - Не стоит. Что вы предлагаете?

   - Сейчас  же покинуть Гурарру.  У меня есть для вас безо-

пасное место, где вы смогли бы переждать исхода сражения.

   - Какого сражения?

   - Я тоже хочу выйти из игры,  Крус, но для этого я должен

буду уничтожить всех ее участников!..  Для меня вопрос стоит

именно так: я вырастил и выпустил на волю монстра под назва-

нием  АВЦ,  мне с ним и сражаться...  Не хочу оправдываться,

скажу лишь одно:  изобретая телепатор,  я не предполагал,что

он будет использован в подобных целях... Я был слишком увле-

чен технической стороной дела,  не очень задумываясь о  пос-

ледствиях.  Мне казалось, что Система Телепаторного Контроля

гарантирует безопасность всем гураррцам,  мне хотелось снова

превратить Гурарру в райские кущи...  В результате же оказа-

лось,  что вся моя жизнь была служением злу!.. По-моему, Ка-

сас говорил вам о кнопке на девятом пульте?.. Телекраты счи-

тают ее делом будущего,  хотя она уже существует,  и я нажму

ее, Крус!.. Что вы на это скажете?

   - Что это чудовищно! - воскликнул Крус, поднимаясь. - По-

чему за ваши ошибки должна расплачиваться вся Гурарра?!

   - Успокойтесь,  Крус, - Главный Конструктор угрюмо усмех-

нулся.  - К счастью,  на всю Гурарру не хватило средств! Ко-

нечно,  пострадает и кое-кто из невинных, зато логово Цезаря

будет уничтожено дотла вместе с Системой и с телекратами!..

   - Если вы,  господин Главный Конструктор,  так уверены  в

успехе, зачем мне покидать Гурарру?

   - В том-то и дело, что я не уверен в успехе! Если бой вы-

играю я, вы вернетесь тотчас же, если победит Цезарь - у вас

будет надежное убежище...

   - Не понимаю,  чем я обязан столь пристальным вниманием к

моей безопасности?  Что вы, собственно говоря, хотите от ме-

ня?

   - Если со мной что случится,  вы должны обещать мне поза-

ботиться о моих детях,  вы,  Крус, единственный, кому я могу

доверить их судьбу.  Они уже там - в Барсовом ущелье.  Прошу

вас, Крус, отправляйтесь туда!

   Главный Конструктор протянул ему небольшой черный пенал:

   - Вот карта, здесь все указано. Вертолет в вашем распоря-

жении, только будьте осторожны - он снабжен мощным энерголу-

чом...

   Крус взял пенал,  сделал он это скорее  механически,  чем

осознанно:

   - Но я еще не сказал "да"...

   Главный Конструктор обнял его за плечи:

   - "Нет" вы тоже не сказали!  И не спешите говорить, Крус!

Прощайте!..

 

                               V

 

   Генеральный директор  компании  "Камера  обскура" сидел в

своем кабинете и, казалось, был полностью поглощен изучением

какой-то пуговки, пополнившей его коллекцию раритетов. Одна-

ко,  глядя,  как подрагивает его левое ухо, техник Самос по-

нял,  что Цезарь внимательно слушает только что доставленную

ему магнитофонную запись.

   - К счастью, на всю Гурарру не хватило средств, - рокотал

магнитофон, - конечно, пострадает и кое-кто из невинных, за-

то  логово Цезаря будет уничтожено дотла вместе с Системой и

с телекратами!

   Цезарь махнул рукой, и Самос выключил магнитофон.

   - Он устал,  - сказал Цезарь.  - Ему пора  отдохнуть.  Вы

согласны со мной, Самое?

   - Я полностью разделяю ваше мнение, господин Це...

   - Отныне можете меня называть просто - мой Цезарь.

   - Это для меня великая честь,  мой Цезарь! - сверкнул Са-

мос единственным глазом.

   - Займитесь им сами, Самос, извините за каламбур.

   - Слушаюсь, мой Цезарь!

   Самое направился к двери. Голос Цезаря остановил его:

   - А Барсово ущелье... это далеко?

   - По-моему, в Бальзамических горах, мой Цезарь.

   - Это в Стране Оранжевых Озер?.. В стране, от которой ни-

чего не осталось,  кроме названия  цвета?..  Любимого  цвета

Син-сина... Пусть ущельем займется Абабас, остальным ни сло-

ва.

   - Слушаюсь, мой Цезарь. А что прикажете делать с Крусом?

   - Вы полагаете, что он?..

   - Не исключено, мой Цезарь.

   - Жаль.  Такие люди, как он, нам очень нужны, Самос. Сту-

пайте.

   Цезарь щелкнул тумблером интерфона:

   - Касас,  вы  следите  за  нашим новичком?..  Убирать его

только в самом крайнем случае,  а вот чтобы он был  податли-

вее, небольшое родимое пятнышко на щеке ему наверняка не по-

мешает, как вы думаете, Касас?

   - Я понял вас, мой Цезарь, - скороговоркой ответил интер-

фон.

 

                              VI

 

   Крус стоял на пороге рыбацкой хижины,  растерянно  озира-

ясь.  Вокруг простиралось застывшее море пустыни. На ближай-

шем бархане виднелись силуэты двух вертолетов.

   Походкой лунатика,  которая  органично вписывалась в без-

жизненный лунный пейзаж,  Крус направился к зертолетам. Один

из них стремительно поднялся в воздух и тут же растаял в но-

чи.

   Крус подошел ко второй машине. Постоял в нерешигельности,

словно ожидая команды, затем забрался в кабину. Он опустился

в сиденье для пилота,  осмотрелся, обратил внимание на опти-

ческий прицел над рулевым управлением,  приник к нему и уви-

дел гребень бархана.  Затем нащупал гашетку и, немного поко-

лебавшись,  нажал ее .  Не услышав выстрела,  нажал еще раз,

глянул в глазок прицела и обомлел:  гребень бархана был сре-

зан,  словно бритвой,  а по склону вниз лениво ползла лавина

расплавленного песка!..

   Крус откинулся на сиденье и вытер вспотевший  лоб.  Затем

усмехнулся, сравнив убойную силу своего старенького шестиза-

рядного "сервуса" с только что испытанным оружием, и включил

двигатель.

   Вертолет легко оторвался от земли и по спирали стал быст-

ро набирать высоту.  Крус не принял еще окончательного реше-

ния,  даже не заглянул в черный пенал: сначала он хотел уви-

деть Изабелл,  которая,  если с ней все в порядке, наверное,

уже ждет его у дверей виллы...

   Так оно и было. Едва он приземлился и заглушил мотор, как

из темноты вынырнула собачонка я с радостным лаем  бросилась

к вертолету.

   - Только без нежностей!  - с напускной строгостью  сказал

Крус, вытирая облизанную щеку, хотя в душе радовался встрече

не меньше Изабелл.

   Они вошли в виллу. Крус зажег свет, внимательно огляделся

и не заметил ничего подозрительного.  Он достал из бара  бу-

тылку  с ионом,  налил Изабелл и себе,  залпом выпил.  Затем

опустился в кресло-качалку и, преодолев внутреннее сопротив-

ление,  включил  пглсвизор.  На экране возникло возбужденное

лицо Касаса:

   - ... стящая победа! Да, дамы и господа, мы были свидете-

лями драматической схватки  двух  титанов  -  супердетектива

Круса и суперубийцы Зольдатта! Победил наш гураррский титан!

Оператор Зольдатт оказался андулийским агентом,  засланным к

нам,  чтобы истребить цвет гураррской нации. Прибегая к шан-

тажу и угрозам, он сколотил группу "АВЦ" во главе с подстав-

ным лицом,  рекламным актером Цезарем Грисом. Опытный дивер-

сант,  Зольдатт сумел войти в доверие даже к такому проница-

тельному  человеку,  как  режиссер Син-син,  который,  узнав

страшную правду о своем операторе, получил тяжелую психичес-

кую травму.  Дамы и господа, мы еще раз покажем вам эти зна-

менательные  кадры:  супердетектив  Крус  навещает  больного

Син-сина...

   Крус увидел себя стоящим у изголовья режиссера.

   - Поздравляю вас, - говорил Син-син, - вы блестяще завер-

шили свой крестовый поход!

   Крус схватил кресло-качалку и обрушил его на экран.  Раз-

дался взрыв,  осколки стекла впились ему в лицо, кровь зали-

вала глаза, но он все крушил и крушил телевизор, пока от ап-

парата не остались одни обломки.

   Шатаясь, Крус  добрался  до  ванной и долго держал голову

под душем. Затем выпрямился и уставился в зеркало.

   Оттуда на  него  таращилось чужое окровавленное лицо,  на

левой щеке которого можно было различить геральдический  щит

с вензелем "АВЦ".  И лишь присутствие Изабелл,  жалобно ску-

лившей у его ног,  вынуждало Круса верить,  что это его  ли-

цо...

   - Идем,  Изабелл,  - сказал он, - наш поход еще не закон-

чен.

   Крус запер дверь виллы и в сопровождении перепуганной со-

бачонки решительно двинулся к вертолету.

 

                              VII

 

   С кошачьей ловкостью, удивительной для его солидной комп-

лекции,  Син-син вскарабкался по водосточной трубе на второй

этаж телестудии, перемахнул через перила балкона и просколь-

знул в открытую форточку.

   Н полной темноте,  действуя на ощупь,  он опустил двойные

шторы, стараясь не греметь ключами, запер все двери и только

тогда зажег свет.

   Син-син находился в съемочном павильоне, который, судя по

толстому  слою осевшей повсюду пыли,  давно уже не использо-

вался по назначению,  превратившись в склад для всякого хла-

ма.

   Режиссер порылся в груде одежды и  извлек  оттуда  черный

вечерний фрак. Он сбросил халат, ночной колпак и переоделся.

Затем проверил исправность телекамеры, остальной аппаратуры,

нашел  среди  рухляди бутафорский электростул и поставил его

перед объективом.  Из кармана халата вынул сценарий,  уселся

на электростул,  поискал нужную позу, стараясь выглядеть как

можно более непринужденно.  Подошел к камере,  проверил, все

ли в порядке и, скомандовав громким шепотом: "Внимание! При-

готовились!  Мотор!", одним прыжком снова очутился на стуле.

Открыв  сценарий на последней странице,  Син-син обратился к

воображаемым телезрителям:

   - Дамы  и  господа,  я недаром назвал свой фильм "Девятым

валом".  Это вершина,  но и конец искусства,  дальше некуда,

дальше - зияющая бездна!..

   Закончив монолог, он сорвался со стула и выключил телека-

меру. Затем подбежал к режиссерскому пульту и после ряда ма-

нипуляций нажал кнопку воспроизведения видеозаписи. Вспыхнул

контрольный экран,  и режиссер увидел себя сидящего на стуле

и отдающего команду: "Внимание! Приготовились! Мотор!"

   Син-син недоуменно  посмотрел  по сторонам:  он готов был

поклясться,  что эти команды отдавал до  начала  съемки  при

выключенном моторе!  "Вероятно, я действительно нездоров", -

подумал режиссер и стер эти кадры. Теперь "Монолог на элект-

ростуле" начинался как надо.  Син-син слушал его,  сверял со

сценарием,  и по его щекам текли слезы. Трудно сказать, были

ли это слезы радости от исполненного долга,  слезы от ощуще-

ния непоправимой беды, или это были соленые брызги от подня-

того им девятого вала? В любом случае это не были глицерино-

вые слезы, так надоевшие гураррским телезрителям...

   - Я  сказал и спас свою душу,  - глядя на потухший экран,

прошептал Син-син.

   Он выключил аппаратуру, снова переоделся в халат. натянул

ночной колпак и,  погасив свет,  полез в форточку, выходящую

во  двор телестудии.  В его движениях теперь не было прежней

ловкости,  и вскоре Син-син понял,  что ему не выбраться  из

окна.  Виною был пухлый сценарий,  спрятанный на животе:  он

провис в проеме между двумя оконными рамами  и  не  позволял

его автору продвинуться ни вперед, ни назад...

   Пребывая таким образом между небом и землей,  главный ре-

жиссер телекомпании "Камера обскура" стал невольным свидете-

лем сцены, которая хотя и не была предусмотрена в его сцена-

рии,  тем  не  менее  явилась достойным финальным аккордом к

"Девятому валу".

   Во дворе  телестудии  перед  входом  в бункер по размытой

осенними дождями земле катались две намертво сцепившиеся фи-

гуры.  Син-син  с трудом узнал в них Главного Конструктора и

Самоса.  Борьба шла с переменным успехом, было видно, что ни

у одного, ни у другого нет явного физического преимущества.

   Когда силы равны,  побеждает тот, кто больше жаждет побе-

ды.  Отключив  сознание Самоса с помощью тяжелой связки клю-

чей,  Главный Конструктор поднялся из грязи и,  пошатываясь,

направился к входу в бункер.

   В это время двери вестибюля распахнулись,  и  на  крыльцо

выкатилась телекамера, подталкиваемая оператором и Касасом.

   "Стреляющая камера!"  -  сразу  же  узнал   свое   детище

Син-син.

   Видимо, узнал ее и Главный Конструктор. Он вернулся к Са-

мосу,  взвалил его на спину и, прикрываясь им как щитом, по-

бежал к бункеру.

   Касас крикнул оператору, чтобы тот целился в ноги. Но по-

ка перепуганный оператор наклонял камеру, пока прицеливался,

Главный Конструктор успел исчезнуть в дверях бункера,  сбро-

сив на пороге тело Самоса.

   Во двор выбежал Цезарь в сопровождении Абабаса и несколь-

ких телохранителей.  Узнав от Касаса,  что произошло, Цезарь

кивнул им, и они тут же нырнули в бункер.

   Касас приказал оператору убрать в здание "стреляющую  ка-

меру",  и вскоре они с Цезарем остались одни во дворе,  если

не считать застрявшего в форточке Син-сина,  которого  никто

не замечал,  и он благодарил судьбу за это. Главный режиссер

не совсем ясно представлял себе, что происходит, но он дога-

дывался,  что стал свидетелем событий, которые могли бы пос-

лужить основой для следующего сериала, режиссер забыл о сво-

ем  "Монологе  на электростуле",  Син-син стал прикидывать в

уме сценарный план будущего фильма, для которого даже приду-

мал рабочее название - "Десятый вал"...

   В дверях бункера показался Абабас,  таща на спине  безды-

ханное  тело  Главного Конструктора.  Цезарь и Касас бережно

подхватили труп и, опустив рядом с телом Самоса, почтили его

минутой молчания.  Правда, минута оказалась весьма короткой:

из бункера вынырнул один из телохранителей и,  что-то сказав

Цезарю, исчез. Остальные поспешили за ним.

   Син-син бился головой о раму,  как рыба об лед:  во чтобы

то  ни  стало  ему надо вырваться из этого идиотского плена,

спуститься в съемочный павильон, выкатить камеру на балкон и

снимать,  снимать, снимать. Но что происходит внизу! Опытный

документалист,  Син-син прекрасно отдавал себе отчет в  том,

что происходят события,  которые войдут в историю, и он иск-

ренне страдал, что не может запечатлеть их на пленке!

   Из бункера вылез Абабас,  за ним один телохранитель Цеза-

ря. Убедившись, что Главный Конструктор, точнее, то, что ос-

талось от него,  на месте, они побежали к стоящему в глубине

двора оранжевому вертолету. Мотор взревел, вертолет оторвал-

ся  от  земли и,  едва не задев винтом торчавшего в форточке

Син-сина, взмыл в ночное небо.

   Трудно сказать,  что явилось причиной: страх остаться без

головы или воздушная волна от винта,  только режиссер  опом-

нился уже на полу съемочного павильона. Он тут же вскочил на

ноги,  врубил свет, распахнул двери на балкон и выкатил туда

телекамеру.  Син-сил  направил объектив на распахнутые двери

бункера и стал ждать дальнейших событий.

   Сверху снова послышался рокот мотора.  Режиссер развернул

камеру,  чтобы заснять момент приземления вертолета.  Однако

тот не стал опускаться, а повис в воздухе чуть выше балкона,

на котором стоял Син-син.  Пилот повернул голову, и режиссер

узнал Круса. Рядом с детективом сидела взъерошенная Изабелл,

энергично двигая челюстями, вероятно, лая.

   Син-син радостно  припал к телекамере,  поймал в объектив

кабину вертолета и, по привычке скомандовав себе: "Внимание!

Приготовиться! Мотор!", включил пусковой механизм. И в то же

мгновение он увидел ослепительную вспышку, которая в послед-

ний  раз озарила весь его жизненный путь от первых нетвердых

шагов годовалого младенца, воспитанного в сиротском доме, до

небрежно-величественной походки преуспевающего режиссера, от

первых поэтических лент об оранжевых облаках (всю жизнь  его

необъяснимо  манил,  притягивал к себе таинственной магнети-

ческой силой оранжевый цвет!..) до "Девятого вала" и до раз-

верзнувшейся  перед  ним  в  этот последний миг геены огнен-

ной!..

   Син-син погиб, как хотел, хотя и с небольшим отступлением

от сценария.  Он готов был принять смерть  за  преступления,

совершенные  "стреляющей  камерой".  И он погиб именно из-за

нее:  увидев Син-сина и нацеленную на него телекамеру, Крус,

не раздумывая, прильнул к оптическому прицелу и нажал гашет-

ку.

   Син-син готовил себя к смерти на электростуле. Выпущенный

из вертолета энерголуч обладал такой чудовищной  силой,  что

не только балкон,  где находился Син-син, но и весь металли-

ческий корпус телестудии превратился в электростул,  нет,  в

раскаленную  электросковороду,  на  которой режиссер сгорел,

так и не успев осмыслить происходящего...

   В сполохах  охватившего  здание  пожара  Крус увидел тело

Главного Конструктора,  а затем выскочивших из бункера Цеза-

ря,  Касаса и телохранителей, которые вскинули свои пистоле-

ты,  целясь в вертолет,  по выстрелить не  успели:  детектив

опять нажал гашетку.

   Через несколько секунд двор телекомпании напоминал  жерло

огнедышащего вулкана,  поглотившего все вокруг. Поток раска-

ленного воздуха охватил вертолет,  он мог взорваться в любой

момент, однако рука Круса продолжала яростно нажимать гашет-

ку...

   Спасла Изабелл:  вцепившись зубами в рукав,  она с трудом

оттащила Круса от  спускового  механизма.  Наконец  детектив

пришел в себя,  рванул руль,  и вертолет устремился ввысь, в

прохладную ночь, подальше от пекла преисподней.

 

                             VIII

 

   Несмотря на ранний час,  Ирасек уже работал,  высекая  из

розового  мрамора звонкие искры.  К приезду обещанного отцом

гостя он спешил закончить скульптуру Евы. Фактически она бы-

ла  готова,  однако Ирасек был недоволен,  а чем именно - не

мог понять.  Взглянув на свою мраморную копию, Ева высказала

догадку, что неудовлетворенность Ирасека вызвана не каким-то

изъяном статуи,  а напротив - ее совершенством:  "Ты  просто

боишься,  что,  постоянно  видя перед глазами мраморную Еву,

можешь разлюбить живую..."

   Этой ночью Ирасек проснулся, при свете луны долго смотрел

на спящую Еву и наконец понял, где ошибся: надо углубить ли-

нию ключиц, особенно правой, и мраморная шея сразу оживет, в

ней появится пугливая грация дикой  серны,  трепетная  певу-

честь  аззакалия  и,  конечно же,  неотразимая женственность

Евы! Сделав это открытие, Ирасек так и не смог уснуть, и ед-

ва  забрезжил рассвет,  он поспешил к Розовым камням,  среди

которых его ждала мраморная Ева.

   Ему оставалось совсем немного, когда он услышал крик Евы:

   - Ирасек! Отец на стрекозе прилетел!

   Он прислушался:  сквозь  туман доносился стрекот "большой

стрекозы".

   - Ева! - крикнул Ирасек. - Возьми Атимус и поднимайтесь к

Черной скале! Я догоню вас!

   Юноша с  волнением  взглянул на статую:  жалко,  чутьчуть

времени не хватило.  Интересно, что скажет отец? Он не очень

щедр на похвалу...  А как оценит работу гость?.. Впрочем, не

так уж это и важно, Ирасек все равно станет ваятелем! Он ук-

расит Барсово ущелье десятками,  нет,  сотнями скульптур, он

увековечит в них прекрасную Еву,  крохотную Атимус,  мудрого

доброго отца!  Он преобразит ущелье в мраморный дворец,  где

они будут жить все вместе!

   Ирасек поднял  голову  и  увидел висящую над ним "большую

стрекозу" с двумя незнакомцами. У одного из них было смешное

лошадиное лицо...

   Вертолет пошел на снижение. Ирасек подумал, что гости хо-

тят поближе рассмотреть статую, и отошел от нее на несколько

шагов.  В это мгновение юношу обдало жаром, и он увидел, как

его  розово-мраморная Ева оплывает,  на глазах превращаясь в

вязкую массу.  Не соображая, что происходит, Ирасек бросился

к статуе,  и она приняла его в свои жаркие, как солнце, объ-

ятия.

   Когда вертолет опять набрал высоту,  на месте, где только

что были ваятель и его творенье,  лежал бесформенный  валун.

Таких много валялось в Барсовом ущелье...

   Абабас переживал свой звездный час. Его мечта стать шефом

апримской  полиции  практически сбылась:  назначение ожидало

его сразу же после этой увеселительной прогулки. Абабас даже

подумал, нет ли тут какого-нибудь подвоха, уж слишком легким

казалось ему задание Цезаря:  "В Барсовом ущелье у покойного

осталось потомство.  Надо слетать туда,  посмотреть, но, мне

кажется,  что у бешеной собаки не может быть здоровых щенят.

Вы согласны со мной, Абабас?"

   Они и вправду доверчивые и глупые,  как  щенята.  Сына  и

убирать не пришлось, сам в пекло полез, дурак!.. Может, хоть

эта бесстыжая девка даст ему поохотиться?...

   Почти нагая,  с голым младенцем на высоко поднятых руках,

Ева стояла на  уступе  Черной  скалы,  приветствуя  "большую

стрекозу".

   Едва вертолет коснулся посадочной площадки,  Абабас  вып-

рыгнул из кабины и, ухмыляясь, направился к Еве. Она попяти-

лась,  прижимая младенца к груди, затем повернулась и броси-

лась бежать вниз по узкой тропе. Сообразив, что пешком ее не

догнать, Абабас вернулся в кабину и крикнул пилоту:

   - Охоту на двуногих кобылок объявляю открытой!

   Навряд ли серна,  преследуемая горным барсом,  бежала  бы

быстрее Евы! Навряд ли дикая коза, спасаясь от когтей берку-

та, прыгала бы по скалам бесстрашнее Евы! Однако силы ее бы-

ли на исходе:  оранжевый паук, которого она ошибочно приняла

за отцовскую стрекозу, неотступно висел над ее головой, кро-

вожадно  урча  и время от времени пытаясь схватить ее своими

мохнатыми лапами.  Может, Абабас просто забавлялся, a WQжет,

не умел манипулировать щупальцами;  как бы то ни было, но он

ликовал. В нем проснулся охотничий азарт, а может, еще более

древний полузабытый инстинкт падших ангелов,  которые, веро-

ятно, вот так охотились за аборигенами этого края...

   Могучий материнский инстинкт подсказал, прокричал обесси-

левшей Еве единственный выход, котерым в критических случаях

пользовались аззакалии,  спасая своих птенцов.  Скрывшись за

выступом скалы,  она р мгновение ока сунула крохотное тельце

Атимус в небольшую расселину и побежала дальше,  низко приг-

нувшись и прижимая руки к груди,  словно продолжая нести ре-

бенка.

   Маневр удался,  кровожадный паук погнался за ней,  и  Ева

бежала,  падала, вставала и снова бежала, уводя чудовище по-

дальше от места, где осталась маленькая Атимус.

   Увлеченные охотой,  ни Абабас,  ни пилот не заметили, как

над Барсовым ущельем появился еще один вертолет.  Однако его

увидела Ева. Лучом надежды сверкнул он в утреннем небе.

   - Отец! Отец! - закричала она и, размахивая руками, побе-

жала навстречу.

   Это был вертолет Круса.

   Наконец пилот  тоже  увидел  его  и испуганно обернулся к

Абабасу:  с оскаленным ртом  тот  ловил  в  прорезь  прицела

Еву...

   Крус и Абабас нажали гашетки одновременно.  Словно  прих-

лопнутый карающей десницей, оранжевый паук хрустнул и разле-

телся вдрызг.  Но в последний миг он  успел  выпустить  свое

смертоносное жало: на скале, мимо которой бежала Ева, навеч-

но остался черный силуэт бегущей женщины с поднятыми к  небу

руками...

   Неуклюже держа на руках младенца,  Крус стоял перед  этим

страшным  наскальным  рисунком.  У  его ног негромко скулила

Изабелл.  Детектива вывел из оцепенения требовательный  плач

Атимус.  Крус  перевел взгляд на ребенка,  его лицо проясни-

лось, он сказал:

   - Изабелл,  в кабине под сиденьем осталась,  фляжка с ио-

ном. Тащи ее сюда.

   Собачонка помчалась  к  вертолету.  А  над  Черной скалой

всходило солнце,  заливая Барсове ущелье  бледным  оранжевым

светом.

 

 

                      Р А С С К А З Ы

 

 

                       ЗЕЛЕНЫЕ ЛИСТЬЯ

 

   Главный пульт  Дистанционного  Психоэлектронного  Надзора

походил на ночное небо в  миниатюре:  на  фиолетовом  экране

мерцало  бесчисленное  множество звезд разной величины и яр-

кости, они непрерывно двигались. сталкивались и вновь расхо-

дились в стороны, образуя беспорядочные скопления либо уеди-

няясь и уменьшаясь до едва различимой точки.  И как бы пере-

черкивая  этот хаос,  по экрану проходила широкая светящаяся

полоса, напоминающая Млечный путь, выровненный рукой геомет-

ра.

   - Моро, вы спите?

   - Да, шеф, и вижу вас во сне: вот вы подходите, собираясь

ласково потрепать меня по затылку.

   - Сон в руку. Если во время дежурства снова что-либо слу-

чится,  вашему загривку не сдобровать. Особое внимание обра-

тите на Конио: это уникальный образец, возможны непредвиден-

ные действия.  Не спускать с него глаз ни на  секунду,  ина-

че...

   - Не беспокойтесь,  шеф.  Моя голова вполне устраивает не

только меня,  но и Во, и я не хочу лишить малышку удовольст-

вия хотя бы изредка морочить ее.

 

   "Откуда это чувство неловкости?..  Ну, был болен, перенес

легкую операцию,  консилиум остался доволен осмотром, да и я

сам чувствую себя в порядке.  Правда,  этот странный привкус

во рту,  ну да, бог с ним, с привкусом, вот только бы вспом-

нить,  что же я натворил?..  Да и мог ли я что-нибудь натво-

рить,  если лишь сегодня утром вернулся домой и  лег  спать?

Может быть, приснилось что-либо?"

   Конио протяяул руку к сонографу. На экране забегали зеле-

ные змейки, затем появилось бесформенное пятно, сквозь кото-

рое стали проступать очертания Священного  Дерева.  Резкость

улучшилась: вокруг Дерева на многие километры раскинулся ла-

герь паломников. Все смотрели на Конио, который, взобравшись

на  Священное Дерево,  раскрашивал его листья в ярко-зеленый

цвет.  Потом он услышал хохот,  столь неожиданный и  оглуши-

тельный, что едва не свалился с ветки. Это смеялись паломни-

ки,  они катались на спине, с багровыми лицами, и все тыкали

пальцами в сторону Конио. А он сидел, вцепившись в ветви Де-

рева,  и по его рукам стекала зеленая краска,  она лилась за

шиворот,  брызгала на лицо,  но он не мог пошевелиться, при-

шибленный, контуженный смехом...

   Конио выключил сонограф и откинулся на  подушку.  У  него

горели щеки,  во рту стоял тот же омерзительный привкус. Бог

мой,  какой позор!  Он, великий служитель, девятый наследный

жрец, хранитель Первой Реликвии, тридцать второе лицо в Сос-

ленде, вице-президент Лиги Благовещения, почетный член зару-

бежных академий и обществ и пр. и пр., оказался всего-навсе-

го жалким фальсификатором,  балаганным шутом!..  Но в  конце

концов,  это  всего лишь сон,  а сны пока что являются собс-

твенностью того, кто их видел...

   Конио склонился  над сонографом и дрожащими пальцами стал

нажимать на все клавиши,  не находя ту,  которая стирает за-

пись.

   А если аппарат делает дубликаты для ДПН?  Эти хитрецы мо-

гут вмонтировать сюда все что угодно!..

   Конио вскочил с постели,  поднял сонограф и изо всей силы

швырнул его на пол.

   Из соседней комнаты послышался сонный голос Му:

   - Что случилось, Конио?

   Пнув ногой искореженный сонограф, он направился в спальню

жены.

   My встретила его затуманенным взором:

   - Что-то разбилось, Конио?

   - Случайно свалил сонограф.

   Заметила ли My, как у него горят щеки? Сейчас она полезет

с расспросами,  и он расскажет про сон...  О если бы это был

только  сон!..  Надо  что-то говорить,  что же он говорил ей

раньше?..  А может быть, она подсмотрела его сон? С нее ста-

нется, My никогда не страдала недостатком любопытства...

   - Ты так дрожишь,  Конио,  - шептала ему на ухо My, - и я

тоже,  слышишь?  Мы великолепно подходим друг к другу, у нас

одинаковый темперамент,  мы как смычок и скрипка,  сделанные

одним мастером,  великим мастером,  Конио! Поласкай свою ма-

ленькую девочку,  она так ждала хранителя  Первой  Реликвии,

потому  что  он могуч и прекрасен,  и нет ему равных во всем

Сосленде...

   Слава богу, она ни о чем не догадывается, а дрожь приняла

за проявление "одинакового темперамента",  смычок и скрипка,

надо же!..

   Он увидел совсем близко  ее  пористые  баралоновые  губы,

вспомнил,  как месяц назад они вместе выбирали их в космети-

ческом павильоне,  и почувствовал приступ  тошноты.  Что  за

чертовщина?..

   Он поднялся с ложа, стал одеваться.

   - Что с тобой,  Конио? - в голосе My звучала неподдельная

тревога.  - Все так отлично началось:  и эта легкая дрожь, и

мой монолог...

   - Где Рамс? - спросил он.

   Она обиженно промолчала.  "Может быть, я старею? Надо по-

торопить пластиколога,  а то действительно я  могу  надоесть

Конио.  Как говорила достопочтенная Фи,  профессор по классу

прикладной эстетики двадцать первого женского колледжа, муж-

чины любят старое вино, но поданное в новом сосуде..."

   - Мне нужен Рамс.

   - По-моему, он у Лило.

   Конио вышел из спальни.

   "Даже не  поцеловал,  неужели я его больше не привлекаю?"

My решительно набрала номер видеофона.  На  экране  возникло

лицо молодого мужчины. Он подмигнул ей:

   - Привет, скучающая одалиска!

   - Ты занят, Бол?

   My томно потянулась и заученным жестом  сдернула  с  себя

покрывало. Однако жест не удался, он был слишком нетерпелив,

лишен грации, легкости. Она чуть не заплакала от злости.

   - О My, ты просто вторая Ми! - воскликнул Бол, тоже отме-

тив про себя неуклюжую попытку My повторить жест  неповтори-

мой Ми. - Ты угадала, к сожалению, у меня встреча на высоком

уровне. До завтра, милашка!

   My выключила  видеофон и разревелась.  Надо же так опозо-

риться с этим покрывалом! Потом она порылась в полке над из-

головьем,  нашла  видеокассету  с упражнениями Ми и зарядила

ее,  решив весь вечер посвятить репетиции.  My была  упрямой

сослендкой и верила, что прилежанием можно всего добиться. А

ей хотелось одного - быть неувядаемой и обожаемой,  как Свя-

щенное Дерево. Или хотя бы как Ми.

   По улицам Сосленда  мчалась  лавина  автомашин.  По  мере

приближения к юго-восточным воротам она уплотнялась, превра-

щаясь в сплошной поток металла с примесью человеческих  тел.

Этот неустойчивый сплав,  хлынувший из плавильной печи горо-

да,  грозился затопить его окрестности. Начинался уик-энд, и

горожане спешили им насладиться. Вырвавшись за пределы горо-

да, металлическая лавина разделялась - с помощью авторегули-

ровщика - на два равных потока. Один устремлялся на юг, где,

на 392-м километре, его ждало Священное Дерево, второй катил

на  восток,  чтобы  через  547 километров упереться в Желтый

Ключ.  Это были единственные  памятники  природы,  уцелевшие

после  Грибного  Конфликта.  В  целях стерилизации вся земля

Сосленда была покрыта многометровым слоем железобетона,  а с

воздуха сослендцы защитили себя сплошным абатовым куполом. И

вот,  в этих новых условиях, в которых могли функционировать

лишь люди и механизмы,  вдруг каким-то чудом зазеленело Свя-

щенное Дерево,  а несколько позднее забил Желтый  Ключ.  Это

было  как знамение,  как первый признак возрождения природы,

ка-к проблеск надежды, что земля еще может восстать из пепла

и  можно будет ее пахать и засевать,  как это делали далекие

предки, и можно будет есть настоящий хлеб и дышать настоящим

кислородом.

   Сонмы туристов приезжали,  чтобы взглянуть  на  Реликвии.

Паломничество к Дереву и Ключу стало чуть ли не основным ис-

точником дохода для Сосленда.

   "Люди должны  знать правду,  - думал Конио,  сворачивая в

темный переулок. - Если, узнав правду, они все же предпочтут

ложь,  это  их  дело,  главное,  чтобы он не принимал больше

участия в этом обмане. Ни он, ни Рамс."

   Он остановил машину у старомодного особняка.

   Дверь открыл Лило-младший,  с ног до головы измазанный  в

краске.

   - Рамс, это за тобой! - крикнул он, исчезая в дверях.

   Вышел Рамс в перепачканном халате:

   - Отец,  этой ночью Священное Дерево обретет вторую моло-

дость!

   - Мне надо поговорить с тобой, Рамс.

   - Ты же знаешь, у меня экзамен...

   - Это очень важно и имеет  непосредственное  отношение  к

твоему экзамену.

   - Хорошо, отец, я только переоденусь.

   Когда они вышли на улицу,  совсем стемнело.  Коиио сел за

руль в вывел машину на Большую Спираль. Здесь можно было го-

ворить без опаски.

   - Рамс, я не хочу, чтобы ты сдавал экзамен на служителя.

   - Почему, отец? Ты не уверен во мне?

   - Я не уверен в себе.  Если ты станешь служителем Дерева,

я убью тебя.

   - Что с тобой,  отец?  Неужели ты завидуешь мне? Боишься,

что я займу твое место?.. А ты знаешь, это не исключено...

   - Послушай меня, Рамс...

   - В последнее время что-то у тебя не клеится, ты не укла-

дываешься в сроки. Ты постарел, отец, и, наверное, тебе пора

на отдых.  Но ведь я твои сын,  и ты должен гордиться, что я

стану десятым наследным жрецом  Первой  Реликвии.  Узнав  об

этом, мать буквально вылизала меня своими поцелуями, а ты...

   - А я убью тебя, Рамс. Мы не должны больше обманывать лю-

дей? Это низко н недостойно!

   - Ты странно говоришь, отец. Может, ты просто нездоров?..

Не ты ли столько лет верой и правдой служил Священному Дере-

ву? А наши предки? Мы ведь целая династия, нас боготворят. И

потом Дерево приносит колоссальный доход государству, что же

здесь недостойного?

   - Нас  боготворят,  потому что не знают,  что мы династия

мошенников! Ведь Дерево засохло давно, и мы прекрасно знаем,

что  никакая сила не возвратит его к жизни!  Люди должны уз-

нать эту горькую правду, чтобы, соединив усилия...

   - ...уничтожить нас? Заманчивая перспектива!

   - Чтобы найти выход? Люди не ищут его, потому что верят в

вашу мистификацию...

   - Допустим,  но почему ты говоришь об этом лишь  сегодня?

Где  ты  был вчера,  позавчера,  двадцать лет навад?  Что за

бред?!

   "Где же я был вчера, позавчера, двадцать лет назад? Как я

мог прожить жизнь,  ни разу не задав себе втого вопроса? Что

за озарение нашло на меня?  Или, может быть, помрачение? Или

сон тому виной?  Хотя При чем здесь сон? Каждую ночь я взби-

рался  на  Дерево  и подкрашивал его листья согласно времени

года, и сделал это весьма искусно, ибо за двадцати лет никто

не уличил меня в подделке...  И я гордился своим искусством,

считал себя одним из достойнейших жителей Сосленда.  Что  же

случилось?  Откуда  это непреодолимое желание раз и навсегда

покончить с обманом?.."

   - Поворачивай  обратно,  отец.  Через  два часа мы с Лило

должны явиться на экзамен.  А тебе советую обратиться к док-

тору Ризу, он явно перепутал что-то в твоей схеме.

   "Схема! Так вот откуда "озарение"!..  Что ж, спасибо док-

тору Ризу и за это!.."

   Конио впился пальцами в руль и,  когда машина взлетела по

Верхней Спирали,  чтобы начать обратный спуск, резко свернул

в сторону.  Машина перескочила через барьер и с высоты  нес-

кольких сот метров рухнула вниз на сияющий огнями город.

 

   - Шеф, я Моро, докладываю; Конио и Рамс сошли со Спирали.

   - Вы успели?

   - Да,  шеф, я отлично высчитал траекторию, ваш уникальный

образец угодил прямехонько в  ремонтные  мастерские  доктора

Риза.

   - Немедленно сообщите доктору,  что  образец  ненадежный,

пусть  направит  на доработку.  И вообще пусть проводят свои

эксперименты на закрытых полигонах, у нас и без них дел хва-

тает!

   Моро связался с доктором Ризом и передал ему слова шефа.

   - Твой шеф - психоэлектронный недоносок! - взорвался док-

тор.  - Да важнее дела,  чем опыт с Конио, нет и быть не мо-

жет! Завтра он снова сойдет с конвейера. прошу не спускать с

него глаз!  А своему шефу передай, что если он будет слишком

много на себя брать, я просто отправлю его на переделку!

   - Обязательно передам,  доктор,  - весело сказал Моро, не

спуская с экрана зорких фотоэлектрических глаз.

 

   Из доклада доктора Риза Верховному Консилиуму!

   "Считаю необходимым еще раз подчеркнуть чрезвычайную важ-

ность эксперимента с Конно. Среди паломников зародилось сом-

нение в подлинности наших Реликвий,  что ставит  под  угрозу

благосостояние Сосленда. Чтобы рассеять эти сомнения, Релик-

вии должны перейти из рук ремесленников в  руки  художников.

Конио - первый опытный образец робота-художника".

 

 

                    ДЕЛЬФИЙСКИЙ СИНДРОМ

 

       "Точно ли я сумасшедший, покажет недолгое время, Выс-

    тупит правда на свет, сколько ее не таи".

                                                Солон

 

   Вздрагивая на расшатанных стыках,  потрепанная  платформа

лениво  карабкалась по четвертой эстакаде,  соединявшей вос-

точную окраину с деловой частью города.  Снизу платформа по-

ходила  на гигантскую гусеницу,  которая,  покончив с кроной

одного дерева,  теперь переползала на другое. Сходство с гу-

сеницей усугублялось тем, что платформу приводили в движение

десятки ног:  тот, кто крутил педали, обеспечивал себе бесп-

латный проезд. Поскольку восточный район населяли в основном

безработные,  сейчас педали крутили все за исключением  трех

пассажиров. Купив  билеты первого класса,  они сидели на пе-

редних местах и,  прихлебывая горячий эрзац, играли в кости.

"Спекулянты", -  покосившись в их сторону,  подумал Юл Герк-

рафт,  шмыгнул распухшим от хронического  насморка  носом  и

взглянул  на часы.  Оставалось пятьдесят семь минут - вполне

достаточно, чтобы предупредить господина Блэкпойнта. Неудач-

ная  попытка  объясниться  с ним по телефону не обескуражила

Юла Геркрафта,  о подобных вещах следует говорить с глазу на

глаз.  Да и зачем говорить, "во многоглаголании несть спасе-

ния",  надо вручить господину Блэкпойнту рассказ, и пусть он

соблаговолит  прочесть  его  с должным вниманием.  Продолжая

ритмично нажимать на педали, Юл Геркрафт сунул руку за вати-

новый  набрюшник  и нащупал рукопись.  Тут все написано,  за

достоверность он ручается головой.  Когда будет удобнее ого-

ворить сумму гонорара: сразу или потом? Если сразу, господин

Блэкпойнт может вообще отказаться читать. Хвастал же он ког-

да-то,  что не привык обременять свой мозг всякой чепухой, к

которой он причислял и беллетристику:  "Если даже за  чтение

романа мне выплатят столько же,  сколько автору за его напи-

сание, все равно для меня это невыгодная сделка, на бирже за

это же самое время я зарабатываю больше".  Правда, это заяв-

ление десятилетней давности, господин Блэкпойнт давно не иг-

рает на бирже,  и свободного времени у него более чем доста-

точно. И хотя Юл Геркрафт небеспристрастен в своих  суждени-

ях, он уверен, что его рассказ станет самой выгодной сделкой

в биографии господина Блэкпойнта: в обмен на двадцать - зап-

росить  двадцать  пять,  а согласиться на двадцать фунтов он

сохранит свою жизнь.

   Поеживаясь от холода,  Юл Геркрафт глянул вниз. Отсюда, с

высоты восьмидесяти метров,  крикливо раскрашенные  особняки

богачей  казались ядовитыми грибами с вывернутыми шляпками -

экранами АСЭ (аккумуляторов болнечной энергии). И где-то под

одной из этих шляпок находится господин Блэкпойнт, не ведая,

что ему грозит смертельная опасность.  Неужели, чтобы отвра-

тить ее,  он пожалеет двадцать фунтов?.. Юл Геркрафт спрятал

озябшие руки в складках обшарпанного балахона. Мерное - обо-

рот  в секунду - вращение педалей не усиливало притока крови

в окоченевшем теле. Покосившись на сидящих впереди спекулян-

тов,  он  вспомнил,  что второпях оставил на столе недопитую

чашку горячего эрзаца, теперь она была бы как нельзя кстати.

Ничего,  он хорошо разогреется, когда господин Блэкпойнт вы-

даст ему чек на двадцать фунтов.  Для  господина  Блэкпойнта

это  не бог весть какая сумма - в свое время он ворочал шес-

тизначными цифрами,  - зато для Юла Геркрафта  это  было  бы

спасением: он избежал бы выселения за неплатеж и рассчитался

бы с лавочником,  чтобы снова можно было брать у него в долг

эрзац и писчую бумагу.  Честно говоря, результат, к которому

он пришел после восьми лет  полунищенского  существования  и

каторжных  трудов,  стоит двадцати тысяч фуятов.  Однако,  с

другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельст-

во,  что Юл Геркрафт сам обрек себя на столь длительное зат-

ворничество, решение он принял добровольно,  и было бы несп-

раведливо  требовать от господина Блэкпойнта возмещения зат-

рат,  о которых тот даже не подозревал.  Двадцать  фунтов  -

другое дело, это чуть выше средней суммы авторского гонорара

за рассказ в две с половиной тысячи слов. Господин Блэкпойнт

никогда не отличался чрезмерной любезностью,  но,  возможно,

ознакомившись с содержанием рассказа, он новыми глазами пос-

мотрит на своего бывшего банковского служащего, который мно-

го лет назад совершил,  по мнению господина Блэкпойнта, глу-

пейший поступок,  оставив службу как раз в тот момент, когда

перед ним открывалась блистательная карьера.  Господин Блэк-

пойнт может даже расчувствоваться и проставить в чеке сумму,

которая...

   - Внимание, приготовиться к спуску! - прохрипел автомати-

ческий кондуктор.  - Платформа приближается к Храму Воздуха.

Следующая остановка - Авеню Солнечная Долина.

   Юл Геркрафт отстегнул педальные крепления,  с трудом выс-

вободил обутые в ошметки ноги и бросился к выходу. Платформа

не останавливалась полностью,  она лишь замедляла ход,  и Юл

Геркрафт опасался, как бы другие пассажиры не оттерли его от

дверей.

   Подхваченный людским потоком,  он вскоре очутился на сту-

пеньках эскалатора,  которые со ржавым скрипом ползли  вниз,

сквозь  анфиладу  заплесневелых  залов Храма Воздуха.  Как и

платформа, эскалатор приводился в движение безбилетными пас-

сажирами,  только здесь им приходилось работать руками, под-

тягивая к себе канат по принципу  паромной  переправы.  Ког-

да-то  Юл Геркрафт ежедневно спускался и поднимался по этому

эскалатору,  держа руки в карманах,  и Храм Воздуха  казался

ему  одним из чудес света.  Совершенно прозрачные стены были

увиты мелиссой и пассифлорой,  вдоль самот движущейся  ленты

росли  катальпы  и латании,  кринумы и нимфеи,  а между ними

стояли,  развлекая пассажиров,  говорящие муляжи Мома, древ-

негреческого бога шуток.  Все это исчезло,  потому что никто

не хотел утруждать себя заботами о грядущем.  Люди жили  се-

годняшним  днем,  слепо веря,  что завтрашний будет таким же

или еще лучше.  Впрочем,  многое ли изменялось за то  время?

После Холодной Ночи, казалось бы, должна наступить пора все-

общего прозрения.  Увы,  слепорожденная вера людей в  лучшее

будущее продолжала мешать им видеть Реальное Будущее и соот-

ветственно к нему подгтовиться. Конечно, зондирование Реаль-

ного Будущего  -  дело нелегкое,  несмотря на огромный объем

работы Юл Геркрафт еще не достиг значительных  успехов,  его

зондаж  невелик - три часа,  всего три часа,  выкраденные из

несгораемого шкафа времени.  Будь у него достаточно средств,

чтобы  форсировать  изыскания,  он  мог бы заглянуть гораздо

дальше.  Если же работать не в одиночку, а с большим коллек-

тивом,  зондаж  мог бы cхватить жчзнь не одного человека,  а

целого общества...

   Подтягивая к  себе  узловатый канат,  Юл Геркрафт еще раз

взглянул на часы и забеспокоился: оставалось тридцать девять

минут,  времени в обрез,  если учесть что перед тем как выз-

вать полицию, господин Блэкпойнт должен прочесть рассказ. Юл

Геркрафт мог бы сам обратиться в полицию, но тогда его шансы

получить авторский гонорар резко бы снизились.  Почувствовав

себя в безопасности,  господин Блэкпойнт просто забыл бы вы-

писать чек на двадцать фунтов, а Юл Геркрафт не осмелился бы

напомнить ему об этом.

   Дом № 247,  в котором жил господин  Блэкпойнт,  находился

неподалеку  от Храма Воздуха.  Юл Геркрафт шагнул в подъезд,

провонявший карболкой и чесночным соусом.  Привратник с зас-

панным  лицом не сразу узнал его,  долго вертел в руках кар-

точку непрезентабельного гостя и, проворчав осипшим голосом,

что хозяин никого не принимает, все же впустил его.

   Спотыкаясь о раскрошенные мраморные ступени.  Юл Геркрафт

поднялся  на  бельэтаж  и  очутился в мрачном холле с низким

сводчатым потолком.  Облизав пересохшие губы,  он  осторожно

нажал кнопку звонка.  Не услышав за дверью никаких признаков

жизни, позвонил еще раз, подольше.

   Наконец по  ту  сторону двери послышались шаркающие шаги.

Долго гремели засовы и задвижки,  лязгнула цепочка,  одна из

дверных  створок приоткрылась,  и сквозь узкую щель Юл Герк-

рафт увидел полоску бледной лысины и лохматую бровь,  из-под

которой  на него пялился водянистый глаз господина Блэкпойн-

та:

   - Что вам надо? Я же сказал, что никого не принимаю!

   Юл Геркрафт заискивающе улыбнулся, шмыгнул носом:

   - Простите меня великодушно,  господин Блэкпойнт, я осме-

лился потревожить вас в столь неподходящее для визитов  вре-

мя,  однако я к вам по неотлагательному делу. Вы помните ме-

ня?..  Юл Геркрафт, ваш бывший служащий, вспомнили? Покойная

мисс Блэкпойнт...

   - Что вам угодно? - оборвал его каркающий голос хозяина.

   - Господин Блэкпойнт,  дело в том,  что я, как бы вам это

объяснить,  в определенном роде стал  писателем-футурологом,

понимаете?..

   - Не понимаю!  Говорите быстрее и убирайтесь ко всем чер-

тям, иначе я вызову полицию!

   Юл Геркрафт смахнул с кончика носа каплю и снова заставил

себя улыбнуться:

   - Собственно говоря,  за этим я и явился к вам,  господин

Блэкпойнт, убедить вас обратиться за помощью в полицию. Дело

в том,  что вы,  извините, в определенном роде - герой моего

рассказа, и вас, как бы вам это объяснить, - он посмотрел на

часы,  - через двадцать восемь минут могут, простите велико-

душно,  убить,  понимаете?  - он сунул руку за пазуху, чтобы

достать рукопись. - Вот тут все...

   Дверь захлопнулась.  Юл Геркрафт постоял, прислушиваясь к

грохоту запоров, затем потянулся к звонку. Мысленно он прок-

линал себя за косноязычие,  за все эти "в определенном роде,

так сказать, как бы вам объяснить". Надо было просто вручить

рукопись и сказать:

   "Господин Блэкпойнт,  в вашем распоряжении всего двадцать

восемь,  нет,  теперь  уже  двадцать шесть минут после чего,

простите великодушно..."

   Юл Геркрафт  терпеливо стоял перед дверью господина Блэк-

пойнта,  пока его не забрала полиция. Сбивчивые попытки объ-

яснить угрюмому сержанту, что произошло досадное недоразуме-

ние, ни к чему не привели, разве что, по настойчивой просьбе

задержанного,  сержант несколько ускорил шаг. Через одиннад-

цать минут он втолкнул Юла Геркрафта в комнату для предвари-

тельных допросов.

   - Давно занимаетесь шантажом?  - спросил,  точнее  лениво

рявкнул комиссар, брезгливо глядя на каплю, свисающую с носа

задержанного.

   - Я не шантажист, господин комиссар! - Юл Геркрафт протя-

нул рукопись.  - Прочтите, пожалуйста, и вы сразу все пойме-

те! Только быстрее, прошу вас!

   Комиссар пробежал глазами первую страницу,  хмыкнул и от-

ложил рукопись.

   - Я писатель,  понимаете?  Герою  моего  рассказа  гровит

смертельная опасность...  Бог мой, осталось двенадцать минут

и может свершиться непоправимое!  Поспешите, господин комис-

сар!

   Комиссар нажал вмонтированную под столешницей кнопку:

   - Ситуация  вроде бы проясняется.  Вы писатель.  Раз.  Вы

опасаетесь за жизнь своего героя.  Два.  Вам  нужна  помощь.

Три.

   - Не мне,  а господину Блэкпойнту!  Прошу вас, прочтит до

конца,  нет,  уже поздно!  Поверьте мне на слово и направьте

наряд полиции для охраны господина Блэкпойнта!

   - Да, да, конечно, господин э-э...

   - Геркрафт.

   В дверях вырос угрюмый сержант.

   - Сержант, проводите господина а-э... Геркрафта к доктору

Кноузу.

   Юл Геркрафт вскочил со стула:

   - Простите великодушно,  но я,  как бы вам это объяснить,

вполне, так сказать, здоров!

   Сержант опустил руку на его плечо:

   - Здоров, говоришь, а из носа, как из крана. Пошли, прия-

тель.

   Юл Геркрафт бросил на комиссара умоляющий взгляд:

   - Прошу вас, срочно пошлите наряд!

   - Непременно! - приветливо рявкнул тот.

   Оставшись один,  комиссар  рассеянно  полистал  рукопись,

пробежал глазами последнюю страницу:

   "Когда полицейские взломали массивную дверь,  они увидели

струйку запекшейся крови,  которая, петляя, тянулась по пар-

кету длинного коридора к спальне господина Блэкпойнта..."

   По отечному лицу комиссара скользнула усмешка,  он  сгреб

исписанные  листки и бросил их в корзину.  Затем потянулся к

телефону,  набрал номер. Ждать пришлось долго пока на другом

конце провода сняли трубку.

   - Алло!  Господин Блэкпойнт? Вас беспокоит комиссар поли-

ции восемнадцатого участка. У вас все в порядке?... Нет, это

не шантажист,  беллетрист он, тронулся на детективной почве.

Так что успокойтесь. Всего хорошего, господин Блэкпойнт.

   Комиссар хотел опустить трубку,  передумал и  набрал  еще

один номер:

   - Доктор?  Это я. Сейчас к вам доставят чокнутого литера-

тора,  синдром тот же. Скажите ему, что я принял меры, и те-

перь его герой вне всякой опасности. Посоветуйте ему основа-

тельно переделать рассказ,  по крайней мере, вытереть паркет

от запекшейся крови господина Блэкпойнта, ха-ха!

   Доктор Кноуз передал пациенту слова комиссара и тот,  ус-

покоившись,  изложил содержание  своего  рассказа.  Выслушав

его, доктор улыбнулся;

   - Благодаря  вашему  проницательному  таланту,   господин

Геркрафт,  спасена жизнь достойнейшего человека! Расскажите,

как вам удалось с такой точностью предвидеть развитие  собы-

тий?  -  он подвинул к пациенту стакан с горячим эрзацем.  -

Выпейте, здесь довольно прохладно.

   - Благодарю вас.

   Юл Геркрафт отхлебнул глоток,  шмыгнул носом и стал расс-

казывать. Доктор Кноуз слушал, не перебивая, не задавая воп-

росов - пусть пациент выговорится.

   - В некотором роде толчком послужила мне мысль,  вычитан-

ная у одного из великих философов древности. Формулировал он

ее  так:  если бы человек был в состоянии отчетливо рассмот-

реть все, что происходит с ним или представляется ему в нас-

тоящую минуту,  он мог бы увидеть все,  что произойдет с ним

или будет ему представляться во всякое другое время.  Словно

током пронзила  меня  эта мысль,  я понял,  что в моих руках

ключ к шифру будущего.  Реального Будущего,  понимаете?..  В

некотором роде,  и в этом нет ничего удивительного, рано или

поздно,  не я, так кто-либо другой все равно должен был сде-

лать  этот  шаг.  Ведь чем занимались до сих пор литераторы?

Описывали,  более или менее правдиво, то, что было, что есть

и что может быть. Но никто не ставил перед собой задачи опи-

сать то, что будет, обязательно будет, понимаете?..

   Доктор Кноуз кивал головой,  о да,  он прекрасно понимал,

что пациент страдает душевным недугом. Сколько их, пророков,

пифий и прорицательниц прошло через его кабинет!..

   - Разумеется,  дело это непростое,  - продолжал Юл  Герк-

рафт,  - чтобы отчетливо рассмотреть, что происходит с чело-

веком в контрольную минуту, необходимо воссоздать интеграль-

но-рефлекторную  схему причинно-следственных связей,  вычис-

лить коэффициент случайности и Тик далее. Но все это - чисто

технические вопросы, так сказать, будни футурологической ла-

боратории, в которой я просидел восемь лет. Начал я исследо-

вание с моей персоны,  одиако вскоре оставил эту затею.  Мне

не хватало качества,  которое предопределяет успех  подобных

изысканий - беспристрастности. Нужен был другой герой, кото-

рого бы я хорошо знал,  но к которому бы не витал ни  любви,

ни  ненависти.  С  господином Блэкпойнтом я был знаком более

двенадцати лет,  я основательйо изучил его  мысли,  повадки,

образ жизни,  ближайшее  окружение.  И мне казалось,  я могу

рассмотреть,  что происходит с ним в контрольную минуту.  Но

чем больше я углублялся в работу, тем очевиднее становилось,

что образ господина Блэкпойнта не вписывается в рамкн  конт-

рольного времени, мие мешали помехи, исходившие из ^го окру-

жения.  Наконец я понял, что виною опять же является моя не-

бесдристраствость.  У  господина Блэкпойнта была дочь,  мисс

Блэкпойнт,  и мои, так сказать, Чувства к ней препятствовали

зондированию Реального Будущего ее отца, понимаете?

   Юл Геркрафт умолк,  допивая эрэац. Доктор Кноуз наблюдал,

как расслабляется пациент под действием подмешанного в эрзац

препарата.

   - Лишь когда я узнал,  что ее больше нет,  моя работа за-

метно иродвинулась, вет, я не совеем точно выразился! Неожи-

дадио  для себя я достиг осязаемых результатов и лишь потом,

из газет,  узнал, какой ценой ови получены... Мисс Блэкпойнт

скоропостижно скончалась... Да, о чем это я говорил?.. О ре-

зультатах. Так вот в то время как остальные писатели, разра-

батывающие  модели грядущего,  довольствуются ролью пробаби-

листов,  говоря читателю:  "Я не эяаю, так будет или нет, но

так может  быть",  я шагнул дальше,  выбрав из колоссального

количества вариантов будущего единственно возможный реальный

вариант, понимаете?..  Главное  - заполучить преимущество во

времени перед своим героем.  Пока что моя авторская фора не-

велика - всего три часа, понимаете? То есть, в некотором ро-

де, пет, наверняка я знаю на три часа вперед, что произойдет

с моим героем.  Это небольшая фора,  когда жизнь героя течет

по обычному руслу,  но когда возникает опасность,  тут  счет

идет на секунды... Фактически мой рассказ есть, в определен-

ном роде,  первая проба пера, и так сказать, двадцать фунтов

не такая уж крупная сумма, чтобы...

   Юл Геркрафт уронил голову на грудь.  На кончике его  носа

висела неизменная капля. Вошел санитар в черном халате и вы-

катил из кабинета кресло с пациенток.  Доктор Кноуз снял те-

дефениую трубку:

   - Шестой? Сейчас вам доставят тоциента... Нет, не опасен,

мервиое иетощеиие яа почве графомании,  дельфийский сивдром,

бедняга ищет реальное будущее...  Нет свободных коек?  Тогда

амбулаторное  лечение,  завишите его координаты и отпустите,

ои очнется через полчаса.

   Доктор Квоуз  взглянул  на  часы и связался по телефону с

комиссаром:

   - Все в порядке,  комиссар,  вациент спит. Я вот, ненаро-

ком, подумал: может, все-таки стоит послать к Блэкпойнту од-

ного из ваших парней, так, на всякий случай?

   - Не пора ли вам взять отпуск за свой счет,  Кноуз? - ус-

лышал он насмешливый голос комиссара.

   - Возможно,  вы правы, комиссар, только счет у меня неве-

лик, может, одолжите до получки двадцать фунтов?..

 

   Комиссар вошел в подъезд дома № 247 и брезгливо поморщил-

ся: в нос ударил запах карболки, чесночного соуса и разлага-

ющегося трупа.

   Когда полицейские  взломали массивную дверь квартиры гос-

подина Блэкпойнта,  комиссар увидел струйку засохшей  крови,

которая,  петляя  по  паркету длинного коридора,  тянулась к

спальне...

   Комиссар приказал немедленно разыскать Юла Геркрафта, од-

нако тот бесследно исчез.

   Поняв, что его приняли за сумасшедшего, Юл Геркрафт пере-

ехал в другой район и, поселившись в заброшенном сарае, про-

должал зондировать Реальное Будущее.  Питался он саранчой  и

кореньями,  а  свои рассказы писал палочкой на песке.  Сарай

стоял на берегу высохшего озера,  и вокруг было много чудес-

ного мелкого песка.

   О чем были его следующие рассказы, знали только он да ве-

тер, сильный восточный ветер, усердно стиравший все, что пи-

сал на песке Юл Геркрафт.

 

 

 

                    БУКЕТ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

 

               "Корректировать Прошедшее   Время   допустимо

             лишь  в  том случае,  если его естественный ход

             уже  был  нарушен  интервентами  Других,  более

             поздних эпох".

 

             Из "Положения о Всемирном Согласовании Времен".

 

   "Исчезнувший робот № 770491 был обнаружен в Средневековье

под кличксй Жепезнобокого барона.  С целью его нейтрализации

в соответствующий временной квадрат был командирован младший

инспектор Руальд, затем инспектор Альвад. Однако связь с ни-

ми потеряна. Считаю целесообразным направить в Средневековье

старшего инспектора Чела".

 

      Из рапорта начальника надэора Давно Прошедшего Времени

 

         диспетчеру Большого Атемпорального Кольца.

   "Вести себя  следует в полном соответствии с инспектируе-

мой эпохой,  ни обликом, ни действиями, нн образом мыслей не

выдавая своей принадлежности к Будущему Времени".

 

                    Из "Памятки трансвременному инспектору".

 

   Шел круга луны четвертый год,  а солнечного круга восьмой

год.  И было в тот год знаменье:  стояло солнце в  круге,  а

посредине круга меч,  а посредине меча солнце, а над солнцем

дуга,  рогами на восток, откуда волхвы ожидали нашествия ве-

ликого  множества  людей  с песьими головами.  Однако жители

этого южного края привыкли и к знаменьям,  и  к  нашествиям,

песьи головы тоже небыли им в диковинку, поэтому месяца июля

в седьмой день на постоялом дворе Сфандра,  как обычно,  шла

бойкая  торговля:  заезжие купцы спешили распродать либо вы-

годно обменять свои товары, чтобы засветло добраться до сле-

дующего торга.  Венецианцы и генуэзцы,  валлийцы и сарацины,

лузитанцы и ганзейцы,  греки и  сурожане  надсадно  кричали,

предлагая содомские яблоки, собранные у подножия Ливана, ма-

лагский перец в зернах и стручках,  в коих он  произрастает,

мед  ливийский  из  тамариска и пшеницы,  цейлонскую корицу,

драконову кровь,  добываемую из древесных пор  и  исцеляющую

все  болезни,  благовонное  масло из райских роз с шестьюде-

сятью лепестками,  русинские соболя, пурпур из Крита, квасцы

египетские,  незаменимые при постройке храмов, кизиловые лу-

ки,  абордажные копья,  чаши золотые  для  смешивания  вина,

одежды золототканые, ячмень, просо, чечевицу, рабов, лошадей

и еще много других товаров,  призванных скрасить скоротечную

жизнь человека.

   Чел неторопливо шел вдоль торгового ряда, прислушиваясь к

разноязыкому гомону.

   - Сушеная рыба из Моря Кромешной Тьмы!

   - Хорезмские таблицы!

   - Вышивка по плоти для украшения кожи!

   - Браминские нити о ста четырех бусинах для молитв!

   - Клянусь святым Винсентом,  покровителем Лузитании, тебя

в миг излечит эта драконова кровь из страны, где солнце про-

ливает на землю потоки жидкого пламени,  отчего море и  реки

днем и ночью пышу г огненным жаром!

   - Да обернется мне сладкая пища кислым соусом,  если  мои

соболя не стоят пяти дублонов!

   - Абиссинский имбирь! Абиссинский имбирь!

   - Да будут ваши нивы тучны, а скот и жены плодоносны!

   - Возьми трактат об астрояябии,  с помощью коеre ты  смо-

жешь  пересечь море Хабасха и увидеть Земйю пресвитера Иоан-

на!

   - Рабов на лошадей меняю! Рабов на лошадей меняю!

   - Чел!

   Один из сидящих на корточках невольников делал ему знаки.

Он был в  лохмотьях,  сквозь  которые  проглядывало  крепкое

бронзовое тело.

   - Руальд?

   - Он самый, - заулыбался невольник.

   Чел присел перед ним!

   - Как это тебя?

   - Да так.

   - Выкупа ждешь?

   - Неоткуда.

   - Давно мы не виделись, Руальд.

   - Давно, Чел.

   - Покажи зубы.

   Руальд широко разинул рот. Чел сделал вид, что вниматель-

но осматривает зубы невольника. Затем он подошел к коновязи,

отвязал свою лошадь и подвел к работорговцу:

   - За  этого  чистокровного арабского скакуна я хочу взять

вон того бездельника и обжору.

   - О Чел,  не напоминай мне о пище!  - взмолился Руальд. -

Иначе я сгрызу эту цепь, хотя мой желудок плохо переваривает

кованое железо!

   Тем временем работорговец осмотрел лошадь  и  остался  ею

доволен. Слуги быстро расковали Руальда, и он поднялся, раз-

миная онемевшие члены:

   - Теперь веди меня в харчевню, Чел! Предупреждаю - миской

жареного ячменя ты от меня не отделаешься,  молодого барашка

и старого вина - вот чего требует пустопорожнее брюхо Руаль-

да! Деньги у тебя есть?... Должны быть. Тогда уточняю: кара-

имского барашка и финикийского вина!

   - Под финикийское лучше идут живые устрицы,  -  улыбнулся

Чел.

   - А еще лучше - живые работорговцы!  -  захохотал  бывший

невольник, увлекая своего избавителя к видневшемуся у дороги

трактиру. - Клянусь Антисфеном, это была бы славная трапеза!

Но столь изысканные блюда не для моей утробы,  Чел! Барашек,

маленький  полупудовый  барашек,  зажаренный  на  вертеде  и

взбрызнутый  винным  соусом,  вот о чем бурчит усохшее чрево

Руальда!

   - Почему  не  выходил на трансвременную связь?  - спросил

Чел.

   - На какую связь? - Руальд изобразил искреннее удивление.

   - По-моему,  у тебя усохло не только чрево,  но и  мозги,

младший инспектор Руальд.

   - Тсс!.. - Руальд приложил палец к губам, оглянулся и за-

говорил свистящим шопотом.  - Чел,  умоляю тебя,  никогда не

упоминай об этом... ну, что мы оттуда, из Будущего... Тут за

это дело на костер безо всяких проволочек,  понял? И никакие

связи не помогут...

   - На Железнобокого вышел?

   - Он на меня выше.!

   - И что же?

   - Ничего,  обходительный малый,  сослал на галеры. Я, ко-

нечно,  сбежал, но его песьеглавцы снова меня поймали и про-

дали в рабство.  Тебе,  Чел, я тоже посоветовал бы не связы-

ваться с бароном.

   - Для меня он не барон, а робот №770491. Что с Альвадом?

   - По-моему,  спился Острый Локоть, так его здесь прозвали

за умение работать локтями.

   - И все-таки, почему вы с ним ни разу не вышли на связь?

   - Железнобокий вывел из строя батареи. Кстати, будь осто-

рожен, его банда орудует где-то поблизости,

   - Именно поэтому я и прибыл сюда, болван!

   Трактир был  переполнен,  но  Руальд  быстро нашел место,

стряхнув со скамьи двух мертвецки пьяных бродяг. Подошел Чел

с запотевшим кувшином и кружками:

   - Пока у барашка подрумянятся бока,  смочи  свое  усохшее

чрево.

   - Кувшин невелик,  - торопливо разливая вино, заметил Ру-

альд, - но ведь его можно снова наполнить, верно, Чел?

   Тот бросил на стол пустой кошелек:

   - Сначала бы не мешало наполнить его,

   - Ты тоже на мели, Чел?

   - Ограбили по дороге.

   - Ну ничего, дай мне набраться сил! Я столкну в воду нашу

весельную галеру и мы двинем туда, где четыре священных реки

текут от древа жизни!

   Чел поднял кружку:

   - За тебя, Руальд.

   - За тебя, Чел. По-скифски?

   - Давай по-скифски.

   - Уф!  - Руальд со стуком поставил кружку на стол.  - Так

где же заказанный барашек? Я готов слопать его живым!

   - Прежде надо его поймать, - улыбнулся Чел, - и желатель-

но не на глазах у хозяина.

   - Ты совершил преступление, Чел, - сникшим голосбм сказал

Руальд,  наполняя свою кружку.  - Ты сделал человека свобод-

ным,  оставив его голодным.  Чел,  будь другом, поменяй меня

обратно!  На своего арабского попрыгунчика ты сможешь  выме-

нять сотню барашков, а мне хватит одного, понимаешь, одного!

   - Меняешь свободу на паршивого барашка?  Ты, я вижу, неп-

лохо вписался в эпоху, Руальд!.

   "Неплохо вписавшийся в эпоху" залпом опорожнил кружку:

   - Уф!.. Нет, Чел, поменять свободу на паршивого барашка -

никогда!  А вот паршивую свободу на румяного барашка,  сдоб-

ренного винным соусом,...  - Почувствовав,  что его тянут за

ногу,  Руальд наклонился,  заглянул под стол. - Ну что тебе,

пропащая твоя душа?

   Оттуда послышалось невнятное бормотанье:

   - Кто хочет жа-жареного ба-барашка?... У-угощаю...

   - Да ведь это Острый Локоть!

   Сильные руки  Руальда вытащили из-под стола бродягу и бе-

режно усадили на скамью рядом с Челом.  Тот с  трудом  узнал

трансвременного инспектора Альвада...

   - Руальд, приведи его в чувство.

   Руальд вылил из кувшина остатки вина в свою кружку:

   - Выпей, Острый Локоть! Это поможет тебе собраться с мыс-

лями и окончательно решить,  готов ли ты угостить меня жаре-

ным барашком?  В противном случае тебе снова придется отпра-

виться под стол - втроем нам будет тесно!

   Маленькими глотками Альвад опорожнил кружку,  вытер рука-

вом длинные усы:

   - Втроем тут и вправду тесно.

   И молниеносным  ударом локтя свалил Руальда па рол.  Пока

тот барахтался между  чьими-то  ногами,  пытаясь  подняться,

Альвад обратился к Челу:

   - Ты оттуда?

   Тот молча кивнул.

   - Как там?

   - За вас беспокоятся. Как в воду канули.

   Альвад ткнул пальцем в пустую кружку:

   - Вот куда мы канули.

   Тут возник разъяренный Руальд,  схватил  Альвада  за  ус,

приподнял:

   - Как насчет жареного барашка?

   - Будет ба-барашек.

   - Оставь его, - сказал Чел.

   Альвад вытащил из-за пояса грязную тряпицу, про тянул Ру-

альду. Тот развернул и присвистнул от удивления :

   - Зубы дракона!

   В засаленных складках блестели звенья толстой золотой це-

пи диковинной работы - предмет вожделения богатых женщин то-

го времени, известный под названием "зубы дракона".

   - Больше у тебя ничего нет? - упавшим голосом спросил Ру-

альд.

   - А что - не хватит на ба-барашка?

   - Я ошибся,  Чел,  - рассматривая цепь,  сказал Руальд. -

Это не Острый Локоть, а Круглый Болван...

   Локоть Альвада дернулся, но Руальд успел отшатнуться:

   - Ладно,  не будем ссориться! Значит, ты отдаешь эту шту-

ковину за барана, а бараном угощаешь меня? - Он сунул драго-

ценность себе в пазуху.  - Считай, что баран у меня в брюхе.

Спасибо за угощение...

   В это время по трактиру пронесся ропот:

   - Железнобокий!...

   Услышав это, Руальд тут же вернул сверток Альваду:

   - Все же свои зубы мне дороже, чем "зубы дракона".

   Альвад повертел  тряпицу в ладони и бросил ее на стол ря-

дом с пустым кошельком Чела.  Это прозвучало,  как  команда;

остальные  посетители трактира тоже принялись выкладывать на

столы все ценное,  что у них было:  деньги, золото, серебро,

камни,  нательные кресты и талисманы,  перстни, дорогое ору-

жие.  Некоторые снимали с себя одежду и обувь,  полагая, что

это  может  заинтересовать  Желез нобокого.  Им был известен

свирепый нрав барона-разбойника,  оставлявшего в живых  лишь

тех, кто все отдавал добровольно и незамедлительно...

   Разбойников было четверо,  все в одинаковых железных мас-

ках,  изображавших песьи головы, с одинаковыми короткими ме-

чами,  уже обагренными чьей-то кровью, и с кожаными мешками,

уже  отягощенными  чьим-то  добром.  Трое  неторопливо пошли

вдоль столов, сметая в мешки добычу, четвертый занялся хозя-

ином трактира,  точнее содержимым его гостеприимно распахну-

того кованого ларя.  Ограбление протекало в спокойной,  при-

вычной обстановке, словно обе стороны - грабители и ограбля-

емые - желали поскорее избавиться от этой неприятной, но не-

избежной процедуры. Лишь однажды царящее спокойствие нарушил

истошный гортанный крик: обезумевший от боли сарацин держал-

ся за окровавленное ухо и, не веря глазам своим, глядел, как

в мешке разбойника исчезает его золотая серьга вместе с  его

же мочкой...

   Руальд шепнул Челу:

   - Сарацин легко отделался,  обычно они не любят воплей и,

прежде чем срезать серьгу, снимают с плеч голову...

   Он умолк,  увидев приближающегося разбойника. Тот развер-

нул тряпицу,  подбросил на ладони "зубы дракона" и,  секунду

помедлив,  сунул их не в мешок, а за пазуху. Затем взял пус-

той кошелек Чела, встряхнул его и недовольно прорычал сквозь

маску:

   - Чей?

   - Мой, - сказал Чел.

   Песьеглавец медленно повернулся к нему:

   - Это все?

   - Все, - сказал Чел.

   Разбойник окинул его взглядом:  облезлая безрукавка,  вы-

тертые штаны,  основательно истоптанные башмаки  -  таким  и

должен  был  выглядеть  хозяин пустого старенького кошелька.

Однако что-то не нравилось в нем разбойнику, точнее сказать,

ничего не нравилось: ни тон его голоса, ни взгляд, ни манера

держать себя - во всем его облике было  слишком  много  спо-

койствия...

   Лезвие короткого меча уткнулось в живот Чела.  Тот не ше-

лохнулся,  ни один мускул не дрогнул на его лице. Лезвие по-

ползло вверх,  задирая полу телогрейки и замерло:  на  поясе

Чела разбойник увидел небольшой черный предмет.  Это был ап-

парат для трансвременной связи...

   Руальд закрыл  глаза,  будучи уверенным,  что в это самое

мгновение меч пронзает сердце его коллеги.  Услышав короткий

всхрип и стук упавшего тела,  Руальд понял, что все кончено,

и приоткрыл один глаз.  Не веря представшей перед ним карти-

не,  он  выпучил оба глаза:  разбойник лежал на полу,  а Чел

стоял с окровавленным мечом в руке, спокойно наблюдая, как с

разных сторон к нему приближаются еще три песьи головы!..

   - Ну,  Чел! - не то с сожалением, не то с восхищением вы-

дохнул Руальд и заорал:  - Расступитесь! Не мешайте честному

поединку!

   В критических  ситуациях Руальду порой не хватало мужест-

ва, но его никогда не покидало чувство юмора...

   Как только  один из разбойников поравнялся с ним,  Руальд

метнулся ему под ноги,  и тот покатился по полу, выпустив из

руки меч.  Через секунду Руальд сидел у него на спине и ста-

рательна бил железной головой о каменную плиту.

   Протрезвевший Альвад поднял меч и всадил его в спину вто-

рого разбойника, который собирался сделать то же самое с Че-

лом,  обходя его с тыла.  Таким образом,  Челу не оставалось

ничего другого,  как вступить в честный поединок  с  третьим

песьеглавцем,  но тот бросился бежать, не забыв прихватить с

собой мешок с награбленным добром.  Правда, выбраться наружу

ему не удалось,  на него навалилось сразу несколько человек,

и вскоре он лишился не только мешка,  но и головы, о чем по-

заботился пострадавший сарацин...

   Чел подошел к двери,  выглянул наружу:  ярмарка опустела,

лишь несколько трупов лежгло в пыли.  У коновязи стояло пять

оседланных лошадей, а вдали на пригорке маячила группа всад-

ников. Услышав за спиной шорох, Чел резко обернулся и увидел

перед собой молодую женщину...

   "Зачем ты,  Венера, опять вызываешь меня на бой? Сжалься,

молю, молю..."

   Смущенно сжимая в руке окровавленный меч.  Чел молча гля-

дел на незнакомку. Та тоже смотрела на него широко раскрыты-

ми глазами.

   "Когда Медею Аргонавтов вождь пленил своей красой блиста-

тельной,  она,  чтоб мог он диких укротить быков, Язона этим

смазала..."

   - Кто ты? - спросила она.

   Он молчал, хотя его буквально распирало от слов, которые,

громоздясь друг на друга,  обретали форму когда-то выученных

гекзаметров:  "Вот и боюсь я того,  что впадете вы в  разные

страсти, что Номентаном один, другая Цикутою будет... Кажет-

ся, бессловесных рыб ты могла б одарить голосом лебедя..."

   Из двери вынырнул Руальд:

   - Чел,  пора сматываться! Хотя мое брюхо... О, мое почте-

ние, Феопомпа! Как поживает твой батюшка, любомудрый Сфандр?

Впрочем, можешь не утруждать себя ответом, я догадываюсь!...

А мы вот с моим приятелем, - он кивнул на Чела, - не сдержа-

лись,  так что сегодня эта стоглавая гидра недосчитается че-

тырех голов.  Жаль только,  что они отрастают так скоро... -

Заметив группу всадников,  которая как раз спускалась с при-

горка  по направлению к трактиру,  Руальд тронул Чела за ру-

кав.  - Может,  махнем,  пока не поздно? Лошади оседланы, а,

Чел?  Ну потешились малость,  и будет! Железнобокого нам все

равно не осилить...

   - Я остаюсь, - сказал Чел, продолжая глазеть на девушку.

   - Тогда прощай, Чел! Ты знаешь, я не трус, но предпочитаю

лучше умереть от обжорства, чем от руки Железнобокого!

   Руальд подбежал к коновязи,  выбрал самую быструю, по его

представлениям,  лошадь,  путаясь в стремени, вскарабкался в

седло:

   - Прощай, Феопомпа! Батюшке поклон от меня!

   И он пришпорил лошадь.  Почуяв на себе неопытного седока,

та  взвилась  на  дыбы,  затем,  резко  опустившись,  высоко

взбрыкнула задними ногами,  и Руальд  кубырем  покатился  по

земле. Он тут же вскочил и, прихрамывая, побежал к коновязи,

чтобы выбрать другую лошадь, поспокойнее, но тут же повернул

к трактиру:  вздымая пыль,  по дороге стремительно приближа-

лись всадники с песьими головами...

   - Видно, не суждено мне умереть от обжорства! - проворчал

Руальд, исчезая в дверях.

   Чел взял девушку за руку и легонько втолкнул ее в дверь:

   - Извини,  Феопомпа, но это зрелище не для красных девиц.

Руальд,  закройтесь  хорошенько  и не открывайте,  пока я не

постучу!

   - Если ненароком очутишься на том свете,  стучи погромче!

- крикнул Руальд, гремя засовами.

   Их было семеро, черных всадников с песьими головами, семь

посланцев из царства Аида. Они спешились и с обнаженными ме-

чами двинулись на Чела,  который ждал их, прислонившись спи-

ной к двери.

   - Я хочу сразиться с Железнобоким! - крикнул он.

   - Слишком много чести! - прорычал один из песьеглавцев. -

Сначала тебе придется помериться силами с нами!

   И, почти не размахиваясь, он запустил свой короткий меч в

Чела.  Тот едва успел увернуться - лезвие вонзилось в дерево

совсем рядом, на уровне его груди - и сухим ударом вышиб меч

из  руки второго песьеглавца,  который заходил слева.  Затем

отпрыгнул от двери, вправо, вступив в схватку с тремя, кото-

рые  стояли слишком плотно,  скорее мешая,  чем помогая друг

другу.  Пока Чел проредил их ряды,  сразив двоих и обратив в

бегство  третьего,  левый  фланг восстановил свою боеспособ-

ность: все четверо опять были при мечах и, видя, что против-

ник опытный, решили действовать наверняка. Однако Чел не дал

им возможности "сыграть в четыре руки",  то есть нанести од-

новременно с разных сторон четыре удара. Его обагренный меч,

словно молния, поочередно разил песьи головы, которые не ус-

певали отражать удары, поскольку не видели их: это были зна-

менитые "фульмены" - удары  молнии,  секретом  коих  владели

лишь лучшие рыцари средневековья и,  конечно же, лучшие инс-

пекторы Давно Прошедшего Времени...

   Чел остановился,  чтобы перевести дух. Шесть песьеглавцев

лежали вразброс, шесть оцепеневших тел на июльском солнцепе-

ке,  в  то  время как шесть благополучно отделившихся от них

грешных душ "неслись на тот свет со скоростью этого  света".

С  несколько  меньшей,  но впечатляющей быстротой по пыльной

дороге удалялась лошадь,  неся на себе тело и душу седьмого.

Чел не стал преследовать беглеца,  пусть передаст Железнобо-

кому, что есть человек, готовый сразиться с ним...

   - А ты молодец, Чел! - послышалось сверху.

   Гремя черепицей, Руальд съехал с покатой крыши трактира и

опустился  прямо  на  железную маску одного из песьеглавцев.

Посадка получилась более чем жесткой.

   - Чертов копчик!  - простонал Руальд.  - Эй, Альвад, сле-

зай, мы как раз подоспели к разбору голов!

   Опять загремела  черепица,  и  Альвад приземлился рядом с

Руальдом:

   - Чел, если ты не воз-возражаешь, я соберу тротрофеи...

   Морщась от боли, Руальд уже обшаривал трупы:

   - Надо сматываться,  друзья,  нас трое, а у Железнобокого

сотня?

   - Теперь их девяносто, - сказал Чел.

   - Как бы не так! - проворчал Руальд. - Головы у этой гид-

ры отрастают быстрее, чем ты срубил их! В том-то и беда, сто

их всегда сто,  не больше и не меньше.  Если ты даже срубишь

девяносто девять голов, их опять будет сто, потому что сотая

- это голова Железнобокого,  до которого тебе не дотянуться,

Чел. Этот чертов робот засел в каком-то замке и спокойненько

штампует песьеглавцев по своему образу и подобию.

   - Но  он запрограммирован только на стократное репродуци-

рование, - возразил Чел.

   - На постоянное стократное репродуцирование, - послышался

женский голос.

   В дверях трактира стояла Феопомпа:

   - И второе уточнение, господа инспекторы: я не штампую, а

создаю бессмертную сотню по любому образу и подобию...

   Чел потянулся к поясу,  но принявший образ и подобие Фео-

помны робот №770491 - или его дубликат? - сказал:

   - Батареи разряжены.  Ведь Средневековью еще не  известно

электричество,  не так ли? Зато ему известны весельвые гале-

ры. Я бы хотел влв, если вам. будет угодио, хотела, чтобы вы

тоже  поближе познакомились с ними.  Бросьте его,  - указала

она на меч в руке Челе.  - Вы ведь не можете уничтожить  то,

что  будет  создано  лишь  через десять веков.  К сожалению,

травсвременной иммунитет раснространяется и на вас,  господа

неродившиеся инспекторы. Эй, слуги?

   "... пускайся ты в  море,  что  шумит  меж  Цикадами",  -

вспомнился  Челу  еще  один гекзаметр,  в то время как слуги

ловко набивали ему на ноги колодки,  вгоняя болты  аппаратом

трансвременной связи...

   - А на галерах хоть выпить  да-дают?  -  полюбопытствовал

Альвад, с готовностью подставляя другую ногу.

   - Зачем давать?  Перегнулся через борт и пей сколько вле-

зет, - невесело пошутил Руальд, потирая ушибленный копчик.

 

   "Исчезнувший робот № 770491 был обнаружен в Средневековье

под Кличкой Железнобокого  барона.  В  надлежащий  временной

квадрат  послана  поисковая группа,  подготовленная в полном

соответствии с инспектируемой эпохой;  младший инспектор Ру-

альд по кличке Обжopa,  инспектор Альвад по кличке Пьяница и

старший инспектор Чел по кличке Ухажер.  Никто из них не вы-

шел на траисвременную связь. Считаю целесообразным направить

туда главного инспектора Тика,  подготовленного ло комплекс-

ной  программе "Букет Средневековья" и вобравшего в себя все

доблести предыдущих агентов".

   Из рапорта  начальника  надзора  Давно Прошедшего Времени

диспетчеру Большого Атемпорального Кольца.

 

 

                       ЛЕТ ЗА ТРИСТА

                     ДО БРАТЬЕВ ЛЮМЬЕР

 

   Курфюрст Альберт-Максимилиан Бюнстерский,  он же  епископ

мадерборнский,  остабрюкский,  браденборгский и командор Не-

мецкого ордена, заканчивал трапезу, аппетитно хрустя бычьими

хвостами,  запеченными в листьях настурции, и слушая очеред-

ной донос ревностного служителя церкви фра Амадеуса.

   - Высокочтимый,  -  напористо говорил монах,  - пока этот

ученик дьявола будет безнаказанно совращать души твоих  вер-

ноподданных,  божественная  благодать  не снизойдет на бюнс-

терские земли!

   - Денно и нощно я молюсь о снисхождении божьей благодати,

- лениво отвечал курфюрст, облизывая жирные пальцы. - Однако

тебе ведомо,  фра Амадеус, что не менее острую нужду я испы-

тываю в крейцерах.  - Он взял с подноса покрытый  золотистой

корочкой: последний хвост и, закрыв глаза, вдохнул исходящий

от него аромат.  - Если моя казна будет ломиться от  крейце-

ров,  мне будет нипочем сам дьявол,  не то что его ученик...

Знаешь ли ты,  мой преданный друг,  что этот Пфапф регулярно

и,  что  еще  удивительнее,  по  доброй воле выплачивает мне

вдвое больше, чем было оговорено при продаже ему лицензии на

владение шнапсказино?..  Побольше бы таких учеников дьявола,

прости меня,  господи, и мое курфюрство было бы сильнейшим в

Священной Римской империи!

   - Позвольте возразить вам,  высокочтимый,  - в руках  фра

Амадеуса  возник  свиток.  Он  развернул  его.  - Прежде чем

предстать пред ваши очи,  я взял на себя  смелость  сравнить

доходы, полученные вашим казначейством при бывшем владельце,

с нынешними. Что касается первой статьи, здесь вы совершенно

правы, высокочтимый. Фридрих Пфапф вносит в казну восемь ты-

сяч крейцеров против четырех, которые выплачивал бывший вла-

делец Гейнц. Однако взгляните на остальные статьи доходов, и

вы поймете, что я имею в виду. Согласно полицейскому предпи-

санию  за шум в трактире по воскресным дням полагается штраф

в пятнадцать крейцеров.  При Гейнце,  для сравнения  я  беру

последний год,  было оштрафовано триста восемьдесят семь че-

ловек и получено соответственно пять тысяч восемьсот крейце-

ров...

   - Пять тысяч восемьсот пять, - поправил курфюрст.

   - Тем более, - радостно подхватил монах. - А при Фридрихе

Пфапфе лишь одна тысяча двести сорок пять крейцеров, то есть

меньше на четыре тысячи пятьсот пятьдесят пять..

   - Пятьсот шестьдесят.

   - Следовательно,  ваша казна, высокочтимый, недополучила,

несмотря на двойной взнос Пфапфа, пятьсот шестьдесят крейце-

ров!

   Курфюрст поперхнулся, затрясся в конвульсивном кашле.

   - Чего пялишься? - прохрипел он, повернув к монаху спину.

- Бей!

   Тот заколебался:

   - Как прикажете, высокочтимый, вполсилы или...

   - Бей, ну?!

   Огромный, поросший иссиня-черными волосами  кулак  монаха

описал  короткую  дугу  и с чавкающим звуком впился в жирную

спину курфюрста. Тот замер с открытым ртом. Фра Амадеус обо-

шел его, заглянул в побагровевшее лицо:

   - Дух прихватило? Это хорошо, высокочтимый, дух вон и ка-

шель вон.

   Наконец курфюрст судорожно втянул первую порцию воздуха:

   - Вина!

   Монах живо наполнил серебряный кубок, поднес к губам кур-

фюрста:

   - Только не спешите,  высокочтимый,  маленькими глоточка-

ми...

   Убедившись, что приступ кашля прошел,  фра Амадеус  потя-

нулся к свитку:

   - Позвольте продолжить?

   - Только помни:  если сведения истинны,  я прикажу вздер-

нуть моего штраф-министра, если они лживы, висеть тебе.

   Монах задумчиво потер шею:

   - В истинности сведений как таковых я нисколько не сомне-

ваюсь, высокочтимый, но, как вы уже изволили убедиться, я не

совсем точен в подсчетах,  особенно тяжело мне удается умно-

жение...

   - В этом можешь положиться на меня. Выкладывай!

   - Возьмем другую доходную статью: драка с членовредитель-

ством,  наказуемая штрафом в тридцать крейцеров.  При бывшем

хозяине штрафу подверглись шестьдесят семь человек,  получе-

но...

   Монах сделал выжидательную паузу.

   - Две тысячи десять крейцеров,  - тут же  подсчитал  кур-

фюрст.

   - Совершенно верно!  А при Фридрихе Пфапфе еще не было ни

одного случая членовредительства, высокочтимый. Значит, каз-

на потеряла,  как вы только что сами сказали, две тысячи де-

сять  крейцеров.  Следующая  чрезвычайно  доходная  статья -

сквернословие. При бывшем владельце шнапс-казино штрафу под-

верглись две тысячи сто двадцать три человека,  что состави-

ло...

   - Восемь тысяч четыреста девяносто два крейцера.

   - Совершенно верно!  В то время как при  Фридрихе  Пфапфе

оштрафовано лишь девятнадцать человек, что составило...

   - Довольно!  - курфюрст стукнул ладонью по столу.  -  Фра

Амадеус, ты вынуждаешь меня уплатить четыре крейцера за сло-

во,  которое так и вертится у меня на языке и которое исчер-

пывающе характеризует моего штраф-министра!

   - Осмелюсь  довести  до  вашего  сведения,  что  господин

штраф-министр  является  завсегдатаем  шнапс-казино Фридриха

Пфапфа.

   - Вот как!  С этого и надо было начинать. Они что - родс-

твенники?

   - Хуже, высокочтимый. Единомышленники.

   - И о чем же они... единомыслят?

   - Хотят превратить твое курфюрство в земной рай.

   - Что?!  - и курфюрст захохотал, похлопывая себя по живо-

ту.

   Монах озабоченно глядел на него, не зная, чем может обер-

нуться этот приступ хохота.  Наконец тот утих и,  размазывая

по лицу слезы, произнес:

   - С  этого  и надо было начинать,  мой преданный друг,  с

земного рая!  Ну и насмешил ты меня! Ради такого дела, - ой,

не могу! - ради такого дела я готов пожертвовать всей казной

до последнего крейцера!..  Ладно, выкладывай, как же они со-

бираются создавать в моем курфюрстве сады эдема?

   - Хотят установить  эту  дьявольскую  штуковину  во  всех

увеселительных заведениях, высокочтимый.

   - А дальше?

   - И этим самым отвлечь население от пьянства,  драк, дру-

гих пороков.

   - Ты видел... это?

   - Только для того, чтобы убедиться воочию, высокочтимый!

   - И что же?

   - Я... я видел живых мертвецов!

   - Ты видел духов? Привидения?

   - Привидения прозрачны, а я видел их во плоти.

   - И эти мертвецы двигали своими членами, как живые?

   - Даже немного быстрее,  высокочтимый, словно спешили ку-

да-то...

   - Ну,  спешить им,  прямо скажем, больше некуда... Честно

признаться,  все это кажется мне собачьим бредом,  даже если

учесть твои несомненные заслуги перед церковью и принять  во

внимание то рвение,  с коим ты...  - курфюрст осушил бокал и

тяжело поднялся из-за стола.  - Ладно, веди меня в это царс-

тво торопящихся мертвецов.  Прихватим с собой и палача. Уви-

дев Георга, они заторопятся еще больше, вот будет потеха!..

   Фридрих Кристиан   Пфапф,  пятидесятидвухлетний  владелец

шнапс-казино, встревожился не на шутку, увидев в дверях кур-

фюрста в сопровождении монаха и палача: появление этой трой-

ки не предвещало ничего хорошего...

   Изображая на лице величайшее радушие,  хозяин усадил гос-

тей за свободный стол,  разогнал грязным  полотенцем  мух  и

согнулся в низком поклоне:

   - Приказывайте, мой господин.

   - Прежде  чем я прикажу тебя вздернуть,  Пфапф,  - весело

сказал курфюрст,  - принеси-ка мне хорошего  вина  и  покажи

своих торопящихся мертвецов? Георг, - обратился он к палачу,

- проследи,  чтобы этот старый шарлатан не подсыпал в кувшин

крысиного яду.

   Пфапф заставил себя улыбнуться:

   - Слушаюсь,  мой господин. Позвольте только заметить, что

с тех пор как я принял это заведение, здесь не было ни одно-

го  случая отравления,  членовредительства и прочих злонаме-

ренных действий, направленных на...

   - Ступай,стувай!

   Палач бесцеремонно толкнул  Пфапфа,  и  они  скрылись  за

дверью, ведущей в погреб. Проводив их веселым взглядом, кур-

фюрст обратился к монаху:

   - Если верять этому Пфапфу,  у него не увеселительное за-

ведение, а настоящая богадельня!

   - К сожалению, это правда, высокочтимый, здесь никогда не

увидишь драк,  редко услышишь бранное слово.  Верно сказано:

вдвойне опасны козни дьявола, когда он рядится в благочести-

вые одеяэды.  По воскресным дням сюда приходят даже  дети  и

порядочные женщины...

   - Угощайтесь, мой господин.

   Пфапф поставил  перед курфюрстом кувшин и оловянную круж-

ку. Подошел палач еще с двумя кувшинами.

   - Ну, что стоишь? - бросил курфюрст хозяину. - Показывай!

   Отвешивая поклоны, Пфапф попятился к стойке.

   - Только не вздумай улизнуть!  - крикнул ему курфюрст.  -

Мои люди найдут тебя даже в царстве мертвых!

   Он наполнил кружку, отхлебнул глоток, причмокнул:

   - Слабовато, но вкус восхитительный.

   - Пфапф  полностью  исключил из продажи горячительные на-

питки,  высокочтимый. Верно сказано: вдвойне опасно дьяволь-

ское наущение, когда оно обрушивается на трезвую голову...

   Курфюрст сделал еще несколько глотков:

   - Святая водица!  Нет,  фра Амадеус,  я был прав:  это не

шнапс-казино, а богадельня!

   - Смотрите! - прошептал монах, тыча пальцем в сторону.

   Курфюрст повернул голову и обомлел.

   На облупленной, засиженной мухами голой стене шнапс-кази-

но вдруг возник светящийся квадрат.  В центре его  запрыгали

какие-то цифры,  потом что-то пикнуло,  и курфюрст увидел...

цветущий сад!  Да,  за окнами шнапс-казино завывала вьюга, а

здесь ярко светило солнце, пели птицы, жужжали пчелы, а меж-

ду цветущими деревьями,  звонко смеясь, бегали дети, пытаясь

догнать худого длинноволосого парня.  Он тоже смеялся, дура-

чился,  то убегал от них,  по-заячьи петляя,  то прятался за

стволом, неожиданно появляясь и корча страшные рожицы...

   - Узнаете,  достопочтимый? - прошептал монах. - Это Саму-

ил-Генрик Ланге,  сожженный три года назад как злостный ере-

тик... А это его дети...все четверо умерли прошлой весной от

холеры...

   Курфюрст не слушал его, он приподнялся, чтобы лучше разг-

лядеть то,  что представлялось его изумленному взору, но ви-

дение вдруг исчезло,  и обшарпанная грязно-серая стена снова

встала на свое место...

   - И это все? - с каким-то сожалением спросил курфюрст.

   - Верно сказано,  достопочтимый:  вдвойне опасно дьяволь-

ское искушение, когда оно столь скоротечно...

   Курфюрст Альберт-Максимилиан  Бюнстерский,  он же облада-

тель трех епископских митр, самолично учинил допрос обвиняе-

мому в распространении ереси Фридриху Кристиану Пфапфу. При-

водим протокол допроса, любезно предоставленный нам работни-

ками  рукописного отдела Бюнстерской муниципальной библиоте-

ки.  Фолиант частично поврежден,  и его навсегда  утраченные

части отмечены многоточием.

   Курфюрст Альберт.  С божьей и моей помощью тобою приобре-

тена лицензия на владение шнапс-казино, ранее принадлежавшая

Лоренцу Гейнцу. Расскажи, с каким умыслом оставил ты прежние

свои  занятия провизора и вступил во владение увеселительным

заведением, превратив его в дом свиданий с мертвецами. Поня-

тен ли мой вопрос?

   Фридрих Пфапф. Да, мой господин, и я приложу усилия, что-

бы  ответ  мой был столь же внятен,  как и поставленный вами

вопрос.  Однако перед тем ках приступить к его  изложению  и

утешаемый  вашей  благосклонностью,  осмелюсь полюбопытство-

вать,  мой господин,  смягчит ли мой чистосердечный  рассказ

степень  вменяемой мне вины и соответственно меру ожидающего

меня наказания?

   Курфюрст Альберт. Все в руках божьих.

   Фридрих Пфапф.  Тогда приступаю, ибо верю, что вершил бо-

гоугодное дело,  мой господин. На этом свете я прожил доста-

точно долгую жизнь,  чтобы успеть усомниться в  человеческом

совершенстве. Я видел нищету и убогость, жестокосердие и ко-

рыстолюбие,  лицемерие и глупость, тщеславие и лень, я видел

низкие пороки и неизлечимые недуги.  Но мне посчастливилось,

мой господин,  увидеть однажды то, что увидели вы, и я вновь

обрел веру в человека,  в его разум, в его силу, в его бесс-

мертие! (...)

   Курфюрст Альберт.  В  твоих  суждениях  всплыла  еще одна

ересь,  однако продолжай.  Меня интересует принцип  действия

устройства.

   Фридрих Пфапф.  Идея и разработка  полностью  принадлежит

Самуилу Ланге,  я лишь помогал ему в приготовлении некоторых

растворов (...). Как известно, свет распространяется по пря-

мой,  а  звук  кругообразно.  Пересечение световой прямой со

звуковым кругом дает светозвуковую точку,  которая  является

самым  емким вместилищем того,  что мы видим и слышим (...).

Таким образом,  умозрение превращается в чувственное зрение,

а внутренний слух (...)

   Курфюрст Альберт. Почему мертвецы спешат?

   Фридрих Пфапф.  Увы, я сам еще не постиг до конца причины

несоответствия скорости  движения  умозрительного  образа  и

чувственно  воспринимаемого.  Это  ведь  первый опыт Самуила

Ланге (...).  Исследования велись на грани двух наук - алхи-

мии и механики, точнее сказать, кинематики, поскольку Самуил

Ланге рассматривал движение светозвуковых точек без учета их

ничтожно малой массы, то есть исключительно с геометрической

точки зрения. Отсюда и название, которое он дал своему дети-

щу  -  "алкинематограф" (...).  Ваш нижайший слуга полагает,

что его повсеместное распространение поможет святой  церкви,

армии и светской власти бороться с человеческими пороками. Я

верю, что мы делали богоугодное дело, мой господин.

   Курфюрст Альберт. Дело твое богопротивное. Оно противоре-

чит священному писанию (...).  Завтра тебя  сожгут,  Фридрих

Пфапф,  вместе с твоим "алкинематографом". Но я милостив, ты

позабавил меня, показав в зимнюю стужу цветущий сад, поэтому

тебя сначала повесят, и ты избежишь лишних муче (...).

 

 

 

                         СОДЕРЖАНИЕ

 

Предисловие

 

АВЕ, ЦЕЗАРЬ

 

РАССКАЗЫ

 

ЗЕЛЕНЫЕ ЛИСТЬЯ .......

ДЕЛЬФИЙСКИЙ СИНДРОМ   . . . .

БУКЕТ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ . . . . .

ЛЕТ ЗА ТРИСТА ДО БРАТЬЕВ ЛЮМЬЕР

 

                  Горло Анатолий Иванович

 

Г 69 Аве,  Цезарь:  Повесть,  рассказы / Вступит,  статья А.

Петрика;  Худож.  Г.  Злобин.  -  Кишинев:  Лит.  артистикэ,

1984.-200с.

 

Заглавная повесть в жанре  политического  памфлета  обличает

буржуазное искусство,  в частности, телевидение, которое, не

гнушаясь ничем для привлечения внимания  публики,  насаждает

культ  насилия,  уничтожает человеческое в человеке.  И хотя

место действия - вымышленная страна,  происходящие так собы-

тия  заставляют вспомнить все еще не раскрытое убийство Кен-

неди, огромное влияние на политическую жизнь ведущих капита-

листических  стран.  В книгу включены также научно-фантасти-

ческие рассказы  "Зеленые  листья",  "Дельфийский  синдром",

"Букет Средневековья", "Лет за триста до братьев Люмьер".

 

4702010209-235

М756(12)-84 sl~64

 

81 Р 7

 

183

 

                  Анатолий Иванович Горло

 

                        ABE, ЦЕЗАРЬ

 

             Художник Георгий Георгиевич Лобин.

 

                   Редактор И. Корявская

           Художественный редактор А. Святченко.

               Технический редактор Н. Милян.

                     Корректор Л. Паша.

 

ИБ №. 2067

 

Сдано в набор 02.08.84.  Подписано к печати 30.11.84. Формат

84Х108'/"2.  Бумага тип. № 1. Гарнитура литературная. Печать

высокая. Усл. печ. л. 9,66. Уч.-изд. л. 10,14. Усл. кр.-отт.

9,97. Тираж 30000. Заказ 818. Цена 70 коп. Издательство "Ли-

   тература артистикэ" 277004, Кишинев, пр. Ленина. 180.

 

Центральная типография,  277035,  Кишинев,  ул. Флорнлор, I,

Государственный комитет Молдавской ССР но делам издательств,

               полиграфии и книжной торговли.