К.Б.ГИЛФОРД

 

                          ВЕЛИКОДУШНЫЙ ПРИЗРАК

 

 

 

 

     Убийство - впрочем, что это именно убийство, знал лишь Клод  Криспин,

убийца, - произошло среди  бела  дня,  при  ярком  солнце,  но  очевидцев,

конечно, не было. И потому решили, что это несчастный  случай,  как  то  и

утверждал сам Криспин.

     Сначала заметили, как он погнал  свою  лодку  с  середины  озера:  он

что-то кричал и махал руками сорвиголовам  на  моторках  и  воднолыжникам.

Выяснилось, что жена его упала в воду, и он никак не может ее отыскать.

     Мгновенно  все  лодки,  некоторые  все  еще  волоча  за  собой  своих

лыжников,  развернулись  и  помчались  искать  место.  Его  обнаружили  по

плывущей собаке.  Пекинес  Момо,  маленький  забияка,  принадлежал  миссис

Криспин. Собака-де свалилась в воду,  лепетал  Клод,  а  жена  устремилась

следом ей на помощь. И вот перед ними был  пес,  разумеется,  все  еще  на

плаву, но никаких признаков его хозяйки.

     Тогда решили спасти хотя бы собаку, и Момо была втащена на борт одной

из лодок, где тут же высказал свою признательность, отряхиваясь от воды  и

рыча на своих благодетелей.

     Эта часть операции пришлась явно не по  душе  Клоду.  Пекинес  сделал

свое дело: убедительная  причина,  почему  такая  неважная  пловчиха,  как

миссис Криспин, полезла в воду, была налицо,  и  собака  вполне  могла  бы

утонуть.

     Тем временем владельцы лодок  попрыгали  в  воду  и  усердно  ныряли,

поднимая тучи брызг. А Клод, наблюдая за ними, заламывал  руки,  изображая

жестокое страдание, - убитый горем несчастный муж, да и только!

     Так продолжалось еще минут двадцать. К этому времени все уже порядком

выдохлись, и даже самые усердные ныряльщики вынуждены были  признать,  что

искать миссис Криспин - живую или мертвую - больше не намерены. Когда  это

довели до  сведения  Клода,  он  разрыдался  и  стал  до  того  безудержно

трястись, что кому-то пришлось перебраться в его лодку  и  пригнать  ее  к

берегу.

     Впоследствии дело приняло официальный характер. Вызвали шерифа, и  он

прибыл к озеру с парой своих помощников. Начались поисковые работы. Шериф,

человек чуткий и добрый, сам подсел к Клоду, дабы выслушать его историю.

     Да, Криспины живут в городе, говорил Клод, и вот  уже  несколько  лет

подряд проводят отпуск на этом озере. Очень любят кататься на  лодке.  Сам

он довольно сносный пловец, хотя последнее время не особо практиковался  в

этом. Миссис Криспин воды не боялась, но плавала очень плохо.

     - Почему же она не надела спасательный жилет, как указано в правилах?

- требовательным, но не слишком суровым тоном спросил шериф.

     - Вы же знаете женщин, - пожал плечами  Клод.  -  У  моей  жены  была

отличная  фигура,  в  купальнике  она  выглядела  просто  изумительно.  Ей

хотелось получше загореть, а какой загар в спасательном жилете? Вот она  и

бросила его на дно лодки. Дамское тщеславие, так это можно назвать.

     Шериф понимающе кивнул:

     - И вы говорите, что она спрыгнула из-за собаки?

     Клод постарался, чтобы в его голосе прозвучала горечь:

     - Она любила этого пса так, как любят только ребенка. Всюду брала его

с собой, но как собака очутилась за бортом - ума не приложу.  Обычно  жена

носила ее на руках, а на этот раз позволила ей  скакать,  где  угодно.  Не

знаю, упала ли она или сама спрыгнула. Тварь никогда не отличалась большим

умом. И вот - она неожиданно в воде, и моя жена подняла страшный крик. Что

ж, мне оставалось только одно: остановить лодку и прыгнуть самому  следом.

Но жена не стала ждать ни секунды. В следующий момент я  увидел,  как  она

спрыгнула в воду сама. Я замедлил ход и развернулся на 180  градусов,  но,

когда, наконец, подплыл к тому месту, жены моей уже не  было.  Я  отключил

мотор и стал нырять, но так и не  смог  ее  найти.  Ума  не  приложу,  что

стряслось. Она просто пропала.

     Шериф, казалось, понял.

     - Иногда, - сказал он, - когда плохой пловец оказывается на  глубине,

его, бывает сводят судороги, он начинает тонуть и больше выплыть не может.

Это был, я думаю, как раз тот самый случай.

     Таков был  вердикт.  Об  убийстве  шериф  не  обмолвился  ни  словом:

вероятно, эта мысль даже не пришла ему в голову.

     Хотя Клод Криспин и  избавился  от  своей  жены,  он,  тем  не  менее

унаследовал ее бесценное сокровище - Момо. Спасатель вернул ему  собаку  в

тот же день - чистую, сухую, но не в лучшем расположении духа.

     Как только пес был  водворен  в  однокомнатный  коттедж,  он  тут  же

принялся обнюхивать все в поисках хозяйки и, не найдя ее,  скорбно  завыл.

Оставшись один, Клод мог наконец дать волю  своим  истинным  чувствам.  Он

нацелился дать ей пинка и почти достиг цели.  Этого  казалось  достаточно:

животное шмыгнуло в безопасный угол, дабы поразмыслить там о превратностях

судьбы.

     - Альвина мертва, - злорадствовал Клод. Собака  уставилась  на  него,

моргая.

     - Я было подумал, что мне придется терпеть тебя. Мне, ведь,  надлежит

оплакивать свою покойную женушку и лелеять тебя в память  о  ней.  Но  это

продлится недолго, обещаю тебе. Дни твои сочтены.

     Момо тихо заскулила и, казалось, начала  озираться  в  поисках  путей

отступления.

     Клод улыбнулся. Ему было хорошо. Довольный, он продолжал:

     - Должен,  однако,  выразить  тебе  свою  признательность,  Момо.  Ты

отлично сыграла свою роль. Но это тебе  не  поможет  -  даже  не  надейся!

Погоди, вот только уберемся отсюда подальше. Плаваешь ты  слишком  хорошо,

чтобы я испытывал  тебя  на  воде.  Разве  что  чуточку  кой-чего  в  твой

гамбургер, а потом можешь удобрять мой сад. Дай только добраться до  дому,

песик.

     Момо проползла на брюхе и улеглась, положив морду  между  лап.  Ей  и

раньше доводилось сносить недобрые замечания Клода в свой адрес, а  сейчас

в его тоне слышалась явная угроза.

     Клод прилег на кровать и закрыл глаза. Денек и вправду выдался не  из

легких. Сначала он лихорадочно соображал, как все это  можно  осуществить,

потом исполнял задуманное, а затем уже изображал тоску и скорбь  -  и  так

весь день. Он был вознагражден за все, но и измотан в равной степени.  Его

клонило в сон.

     И тут собака начала повизгивать. Клод уже почти отключился, когда его

разбудило ее тявканье. Чертыхаясь, он сел в кровати и посмотрел туда,  где

обреталась Момо. Собака уже не стелилась боязливо по полу,  напротив,  она

стояла на задних лапках и, трясясь, виляла хвостиком, являя  собой  экстаз

собачьей преданности. Глаза ее сияли.

     - Привет, Клод!

     Знакомый голос. Голос Альвины. Сначала он был уверен,  что  либо  все

еще спит,  либо  это  игра  воображения.  Он  поморгал  глазами,  стараясь

стряхнуть сон. Но тут каким-то образом ему стало ясно,  что  он  вовсе  не

спит, и посмотрел в ту сторону, куда глядела собака.

     Там стояла Альвина!

     Вовсе  не  промокшая  насквозь,  не   с   запутавшимися   в   волосах

водорослями, даже не в купальнике  и  тюрбане,  какой  он  запомнил  ее  в

последний раз! Эта Альвина была вполне сухой, припудренной, с накрашенными

губами, в каком-то коротеньком цветастом платье, которое он никогда прежде

на ней не видел. Голубые глаза ее сияли, светлые волосы  блестели,  и  как

она очутилась здесь, в коттедже, одному Богу известно, ведь дверь ни  разу

не открывалась и не закрывалась.

     - Клод, я сказала "Привет!", а ты даже не  ответил  мне!  -  тут  она

улыбнулась, как будто припомнив  что-то.  -  Ах  да,  ты,  конечно,  жутко

удивлен! Ты никак не ожидал когда-либо увидеть меня снова...

     - Ты жива!

     Это было невероятно.

     - О, нет, Клод, я - призрак.

     Он невольно взглянул  на  Момо,  как  бы  ища  подтверждения  у  нее.

Собачка, однако, не выла от страха, как то полагается всякой живой твари в

присутствии чего-либо  сверхъестественного.  Она,  напротив,  все  так  же

виляла хвостиком, словно приветствуя  Альвину,  но  в  поведении  ее  было

что-то странное. Момо  определенно  признала  хозяйку  и  обычно  в  таких

случаях она бежала к Альвине, просилась на руки, а тут  вроде  бы  поняла,

что такого сорта посетитель не может взять  на  руки  или  погладить  даже

малюсенькую собачку. Клод попытался собраться с мыслями: Момо  знала,  что

это Альвина, но в то же время как бы не  Альвина  -  дух  дружелюбный,  но

бестелесный.

     И все-таки ему не верилось:

     - Ты в самом деле призрак? То есть я хотел сказать...

     - Конечно, самый настоящий призрак. Мне и положено им  быть,  не  так

ли? Потому что ты убил меня. Припоминаешь, Клод?

     - Это был несчастный случай... - машинально начал объяснять он.

     - Перестань, - прервала она его. - Кому ты  это  говоришь?  Это  было

убийство. Ты столкнул меня, дорогой, а потом держал мою голову под водой.

     Клод перестал гадать, призрак Альвина или нет, поскольку  теперь  его

куда больше занимал другой вопрос: что этот призрак делает здесь? И вместе

с любопытством он ощутил легкий холодок страха.

     - Клянусь тебе, Альвина, - начал он снова.

     - Дорогой, я знаю, что это было убийство, и там,  откуда  я  явилась,

тоже об этом знают. Призраком может стать лишь тот, кого  убили.  Или  это

тебе было неизвестно?

     - Нет, - признался он.

     Она откинула голову и засмеялась.  О,  этот  знакомый  смех  Альвины,

звонкий и серебристый! Момо счастливо загавкала, вторя ему.

     - Тогда бы ты, вероятно не стал убивать меня, а, Клод?

     Он решил, что лучше уж быть честным и откровенным. Выбора  все  равно

не было.

     - Я боюсь тебя!

     Она пересекла комнату и присела на край кровати,  которая  совсем  не

прогнулась под ней. Он воочию убедился, что она невесома.

     - Бедный Клод, - сказала она. - Я вовсе не собираюсь пугать тебя. Но,

раз убиенные имеют  привилегию  возвращаться  назад,  я  просто  не  могла

устоять перед такой возможностью!

     Голос ее звучал мягко, и он понемногу расхрабрился.

     - Зачем ты вернулась, Альвина?

     - Мы расстались так неожиданно, дорогой. У нас совсем не было времени

обсудить что-либо.

     - Что, например?

     - Хотя бы Момо, - услышав свое имя, пекинес завилял хвостом. - Милый,

я знаю, у тебя была причина ненавидеть меня, но, надеюсь,  твое  отношение

не распространяется на невинную маленькую собачку.

     Припомнив свою недавнюю беседу с Момо, Клод виновато покраснел.

     - Без тебя она вряд ли  когда-нибудь  будет  счастлива,  -  уклончиво

заметил он.

     -  Она  может  быть  счастлива,  если  ты  постараешься  сделать   ее

счастливой. Я знаю, вы всегда были врагами, но это  твоя  вина,  Клод,  не

Момо. Обещай мне, что  ты  подружишься  с  ней  и  будешь  за  ней  хорошо

ухаживать. Она ведь сирота теперь, кстати, благодаря тебе. Обещаешь?

     Клод ухватился за возможность отделаться  малой  кровью  и  клятвенно

заверил:

     - Обещаю!

     - Спасибо! - ответила она и, казалось, очень искренне.

     Они помолчали. Прозрачные глаза Альвины  смотрели  на  него  почти  с

любовью. Он попытался было ответить тем же, но счел это неуместным.

     - Так это все, чего ты  желала?  -  спросил  он  наконец.  -  Раз  мы

договорились насчет собаки, ты теперь довольна и твой дух обретет покой...

     Он замялся. Он хотел сказать,  что  общество  призраков,  даже  самых

доброжелательных, ему неприятно,  и  не  лучше  ли  ей  вернуться  в  свою

подводную могилу и оставаться там? Но сказать так было бы  невежливо  и  -

кто знает? - возможно, опасно.

     - Ты очень мил, Клод, - ответила она. - Мне действительно стало легче

теперь, когда я знаю, что о Момо позаботятся. Я так благодарна тебе.

     Коль скоро она так расчувствовалась, казалось кроткой и  покладистой,

он мог и сам проявить порядочность.

     - Слушай, Альвина, прости меня...

     Она придвинулась чуть ближе. Легкая призрачная  морщинка  пролегла  у

нее меж бровей:

     - О, нет, не говори так,  дорогой,  тебе  не  за  что  извиняться.  Я

получила по заслугам.

     - Ты в самом деле так думаешь?

     Он не переставал удивляться.

     - Я знаю, что заслужила быть убитой. Я была просто невыносимой  женой

тебе.

     - Да нет, что ты!

     - Нет, это именно так! Я стала сущей ведьмой.  Я  не  сознавала  это,

когда была жива, но теперь вижу ясно. Я была эгоистична, упряма, сварлива,

всегда хотела настоять на своем и  устраивала  сцены,  когда  мне  это  не

удавалось. Но хуже всего то, что я мало любила тебя. Разве ты не  согласен

с этим маленьким каталогом, дорогой?

     - Да, но...

     - Ты поступил со мной по-справедливости, Клод!

     - Альвина!

     - Именно так - и точка. Я заслужила, чтобы быть убитой.

     - Ну зачем ты так?

     - Это правда. Вот это я и хотела сказать тебе, милый, и потому прощаю

тебя от всего сердца.

     Он уставился на нее с недоверием, и вновь ощутил тот давешний  легкий

озноб. Однако сейчас это был не страх. Тогда что же? Когда сталкиваешься с

таким великодушием и терпимостью... это просто вызывает забавное  чувство,

вот и все.

     - Послушай, Альвина... - начал было он. Но она исчезла. Момо  жалобно

скулила и неистово металась по комнате от стены  к  стене,  словно  искала

что-то такое, чего там уж больше не было.

     - Собаку я в квартиру не пущу! - заявила Элис.  Она  была  сегодня  в

пурпурных тореадорских штанах и стояла подбоченясь, преграждая вход в дом.

Когда она встряхивала головой, темная грива  волос  колыхалась  у  нее  за

спиной.

     - Но, ангел мой, - говорил Клод, - это собака моей жены.

     - Знаю, - огрызнулась Элис. - Я не люблю собак, а твою покойную  жену

любила еще меньше.

     - Но, ангел, я не могу оставить собаку дома  одну!  Я  должен  о  ней

заботиться.

     - С какой стати? - в  темных  глазах  Элис  вспыхивали  электрические

искры. - Почему ты не избавился от нее?

     - Я обещал...

     - Что?!

     - Ну, я как бы  дал  себе  такое  обещание  после  смерти  жены.  Это

единственное, что я мог сделать. В конце  концов,  я  виноват  перед  ней.

Постарайся понять, ангел мой, не будь жестокой. Все получилось так, как мы

хотели, теперь нам никто  не  мешает.  Я  свободен.  Только  ты  и  я,  мы

вдвоем...

     - Втроем, - поправила она. - Ты, я и собака.

     -  Но  теперь  нам  все  равно  лучше,  чем  прежде,  правда?  Что-то

переменилось. Пожалуйста, впусти меня, ангел мой!

     Она  смерила  его  долгим   презрительным   взглядом,   потом   резко

повернулась и ушла в дом, тем самым позволив ему  войти.  Он  проскользнул

внутрь, таща за собой на поводке Момо, и затворил дверь.

     То, что ее впустили, не  очень  обрадовало  Момо.  Она  улеглась  под

дверью, укоризненно глядя на Клода и тихо ворча. Клод, не обращая  на  нее

внимание, последовал за Элис и уселся на диван.

     - Ты наконец-то уделил мне  толику  своего  драгоценного  времени,  -

процедила Элис.

     - Пойми мне надо быть осмотрительным, ангел мой, я все  же  вдовец  и

якобы в трауре...

     - Целых три месяца! Не слишком ли долго?

     - Возможно, я слишком осторожен...

     - Воистину!

     - Прости меня, ангел мой! - он протянул к ней руки, но она увернулась

от его объятий.  -  Неужели  ты  не  простишь  меня?  Я  разрывался  между

предосторожностью и страстью, поверь мне!

     - И осторожность взяла верх!

     - Пусть будет так. Но все уже позади. Давай наверстаем упущенное, а?

     - Боюсь, что я не в настроении, Клод.

     - Элис, я решился на многое ради тебя, я очень рисковал. Кажется меня

можно бы простить за небольшую предусмотрительность  при  таком  положении

дел.

     - Я ничего не прощу тебе и не позволю играть на моих  чувствах,  Клод

Криспин. Ты не должен был бросать меня на целых три месяца!

     Упреки ее  были  внезапно  прерваны  пронзительным  лаем  Момо.  Клод

взглянул на собаку и обнаружил, что она сидит  на  задних  лапках,  блестя

глазами и виляя хвостиком. А напротив них, на стуле, примостилась Альвина.

     - Так это и есть та женщина, ради  которой  ты  убил  меня,  Клод?  -

спросила она.

     - Альвина! - изумился он.

     - Ты назвал меня Альвиной? - возмутилась Элис.

     - Дорогой, - объяснила Альвина, - она не может меня видеть.  Если  ты

будешь разговаривать со мной, она решит, что  ты  тронулся  умом.  Я  буду

вести себя тихо. Не обращай на меня внимания.

     - Что с тобой, Клод? - осведомилась Элис.

     - Так, ничего, просто немного расстроен.

     - Она очень хорошенькая, - заметила Альвина. - Намного красивей меня,

и совсем другого типа, более романтического и волнующего.

     - Слушай, Элис, - сказал Клод, поспешно поднявшись с дивана,  -  мне,

наверное, лучше пойти домой. Я что-то нездоров.

     - Домой? Ты только пришел, и мы не виделись целых три месяца!

     Альвина громко вздохнула:

     - А она с характером, Клод!  Вероятно,  это  и  делает  женщин  более

желанными. Жаль, что я не была такой!

     - Элис, - конфузливо мямлил Клод, - может как-нибудь в другой раз...

     - Или ты остаешься здесь - или между нами все кончено!

     - Но ты же не хочешь меня, Элис, ты сердишься.

     - Именно так. И собираюсь сердиться до тех пор, пока ты не  попросишь

прощения.

     - Хорошо, я прошу прощения!

     - Так-то лучше.

     - Значит, я прощен?

     - На это потребуется некоторое время.  Ты  должен  его  заслужить.  Я

ждала тебя целых три месяца, и ты мне за это заплатишь!

     - А она с запросами, - заметила Альвина. -  В  этом  и  есть  вся  ее

привлекательность?

     - Нет, не в этом! - заорал Клод.

     - Не ори на меня! - взвизгнула Элис. - И потом, что ты имеешь в виду?

- Она вскочила, сердито глядя на него. - Ты не  кажешь  носа  три  месяца,

потом являешься, не удосуживаешься объяснить все толком и  несешь  невесть

что!

     - Но, ангел...

     - Перестань называть меня ангелом!

     - Ну, хочешь, я сделаю тебе подарок? Скажи только! Я  хочу,  чтобы  у

нас все было по-прежнему. Я столько перенес, ты же сама знаешь.

     - Я ничего не хочу знать! И не пытайся меня в это впутывать.

     - Но ты ведь тоже причастна!

     - Отнюдь. Это была твоя идея, и ты сам, один, осуществил ее.

     - Но ты настаивала, ангел мой. Ты хотела, чтобы я сделал это.

     - Клод, если ты пришел только затем, чтобы наговорить  мне  гадостей,

тогда лучше уходи!

     И, не дождавшись, пока он примет ее предложение,  она  повернулась  и

ушла в спальню, хлопнув  дверью.  Клод  остался  стоять  с  открытым  ртом

посреди гостиной. Момо радостно тявкала.

     - Бедная девочка, - сказала Альвина, -  она  чувствует  свою  вину  и

очень расстроена. Не сомневаюсь, на самом деле она  совсем  другая.  Скажи

ей, Клод, что я простила не только тебя, но и ее тоже.

     Клод в полном изнеможении рухнул на диван.

     - Благодарю, Альвина, очень порядочно с твоей стороны.

     - Я уверена, что составила о ней не совсем правильное мнение.

     - Как бы не так! - нахмурился Клод.  -  Она  своенравна,  сварлива  и

страшная эгоистка.

     - Но, дорогой мой, именно это тебя не устраивало во мне.  О,  как  бы

мне хотелось что-нибудь сделать! Беда в том, что призраки могут появляться

только перед своими убийцами, а Элис, строго говоря, даже не  соучастница.

Если б я только имела возможность поговорить с ней и сказать ей  все,  что

узнала сама! Думаю, в глубине души она хорошая девушка. Когда вы  намерены

пожениться?

     - Пожениться? - это слово слегка ошарашило его.

     - Ты ведь собираешься жениться на ней, разве нет?

     - Да, она всегда настаивала на этом. На своих условиях,  конечно,  но

что это за условия - не имею понятия.

     -  Это  делает   ее   загадочной,   дорогой,   а   загадочность   так

притягательна!

     - Ты что, одобряешь? - он так разволновался, что вскочил с дивана.

     - Но, дорогой, - возразила она, - ты столько перенес и, думаю, должен

быть вознагражден за все. Если Элис тебе желанна, значит и я хочу  ее  для

тебя. Видишь ли, Клод, в душе я все  еще  разделяю  твои  интересы.  Кроме

того, должна признаться...

     - В чем, Альвина?

     - Ты, конечно, скажешь, что это малодушие...

     - Как благородно с твоей стороны!

     - Нет, боюсь, это опять же мой эгоизм, - мягко сказала она. - Знаешь,

порой я думаю: если бы только каким-то чудом я смогла обрести другое  тело

и вернуться к тебе, уверена что тогда ты был бы счастлив со мной.

     Он был ужасно смущен, ему захотелось сказать или сделать  что-нибудь,

но что именно, не знал. Бедняжка Альвина... Нет, не это!

     Она смотрела на него с нежностью:

     -  Милый,  я  сейчас  расплачусь!  До  свидания,  хороший  мой,  будь

счастлив!

     И вдруг,  так  же  внезапно,  как  раньше,  исчезла.  Момо  заскулила

жалобно, потерянно. Нечто схожее ощущал и Криспин.

     Прошло более двух недель.

     Однажды он вернулся  к  себе  после  очередной  размолвки  с  Элис  и

обнаружил дома Альвину. Она свернулась калачиком в  своем  любимом  старом

кресле  и  встретила  его  приветливой  улыбкой.  Увидев  ее,   он   почти

обрадовался.

     - Как Элис, дорогой? Я не хочу быть назойливой и совать туда нос,  но

мне очень интересно!

     - Все так же не выносит собаку.

     Момо в подтверждении гавкнула.

     - Я хожу к ней каждый день, но она все еще не простила меня за те три

месяца.

     - Дурочка! Впрочем, и я была не умнее. Очень грустно. Надеюсь, ты еще

встретишь кого-нибудь по сердцу. А жаль, что ты не можешь убить ее.  Такая

наука не проходит даром, уж я-то знаю! - она помолчала, явно опечалившись.

- Впрочем, пустое! Живой мертвого не разумеет.

     Он пересек комнату и присел на пуф напротив Альвины. Подбежала Момо и

прыгнула к нему на колени. Он потрепал собачку.

     - А знаешь, Альвина, - проговорил он, - если бы убийство было  лучшим

способом исправления женщин, зачем мне тогда какая-то Элис?  Ведь  женщина

моей мечты - это ты!

     -  Браво,  Клод!  -  лицо  ее  осветилось  улыбкой.   -   Жаль,   что

взаимопонимание приходит к нам так поздно. О, если бы  найти  какой-нибудь

выход! Я спрашивала о том, чтобы  "взять  напрокат"  чужое  тело,  но  мне

сказали, что это невозможно...

     - Но выход должен быть! - воскликнул он.

     Момо вдохновенно тявкнула, соглашаясь.

     - Слушай, - осенило Клода, - у меня прекрасная мысль!

     - Да, дорогой? - глаза ее загорелись надеждой.

     - Если ты не можешь соединиться со мной, тогда я смогу с тобой.

     - Клод!

     - Знаю, это довольно круто!

     - А Элис?

     - Уверен, ее скорби хватит на пару дней - не больше.

     - Но тут есть еще одно обстоятельство. Ты молод, и  многое  связывает

тебя с жизнью...

     - Что? Что именно? Потеряв тебя, я потерял все.

     - Клод, милый, жаль, что я не могу поцеловать тебя!

     - Правда не можешь? Ты уже пробовала?

     - Увы, да. Мне сказали, между нами преграда.

     - Если ты не можешь через нее переступить, то я смогу!

     - Ты серьезно?

     - Вполне! Думаю, в аптечке на этот случай что-нибудь да есть. Я пойду

к озеру и там, расчувствовавшись, приму это. Но, нет, к чему медлить?  Мне

не терпится быть с тобой сию минуту!

     - Клод, любимый!

     - Пойду обыскивать аптечку прямо сейчас, - он вскочил и устремился  к

выходу, но ее голос остановил его.

     - Будь добр, захвати что-нибудь и для Момо!

     - Разумеется. Я больше не хочу расставаться ни с тобой, дорогая, ни с

Момо!

     "По  ту  сторону"  Момо  вырвалась  из  рук  Клода   и,   восторженно

повизгивая, прыгнула в объятия хозяйки.

     - Везет псу! - заметил Клод.  -  Когда  же  я  получу  приветственный

поцелуй?

     С  минуту  Альвина  и  Момо  были  целиком  поглощены  друг   другом,

самозабвенно обнимаясь и целуясь. Клод тем временем озирался по  сторонам,

терпеливо дожидаясь своей очереди.

     - Мне как-то не случилось спросить тебя, дорогая, что это за место, -

сказал он наконец.

     Вопрос был не праздный: к ним приближались две фигуры,  облаченные  в

красно-черную униформу, наподобие той, что носят швейцары или гвардейцы.

     - Клод Криспин? - спросил один из них.

     - Это я, - ответил Клод.

     - Следуйте за нами, мистер Криспин!

     - Боюсь, вы не поняли, - возразил  Клод.  -  Это  моя  жена,  я  хочу

остаться с ней.

     Прояснила ситуацию Альвина:

     - Клод, дорогой, нам с Момо искренне жаль, но, видишь ли,  существуют

старые правила: ты - убийца, и потому тебе придется идти в другое место.

     И Альвина с Момо возобновили прерванные было объятия и поцелуи.

К.Б.Гилфорд. Великодушный призрак.

перевод с англ. -  О. Драчевская.

?