Игорь Гергенредер

 

 

         Ода светлых скорбей

 

                                   

     На московской улице Стромынке

     Я родился жолтым сентябрём,

     И плясали гости под «Калинку»,

     И играл шарманщик под окном.

     Лай собачий счастье мне пророчил,

     Пьяный дворник жарил трепака,

     Только вдруг среди разгульной ночи

     Сорвалася люстра с потолка...

     Сорвалась, хрустальная, разбилась,

     В моё детство коршун залетел,

     Жизнь моя, как рана, загноилась - 

     Будь ты проклят, чёрный передел!

     Не Москвы родные переулки - 

     А безбрежья тёмно-серый мат.

     Кукуруза вместо сдобной булки

     И судьбы экстазной камнепад.

     Моё тело жалили недуги - 

     Без движенья я лежал, хохмач...

     Господи, я звал Тебя ворюгой

     Моей юности, запоев и удач!..

     Проститутка-счастье, выкобенясь,

     Видела -  мне нечем заплатить:

     Не умел тогда ещё за ересь

     Я рублей колоду заломить.

     С костылём ступил на сцену жизни:

     Шаток был театр первых драм -

     Словно падший небоскрёб стриптизный,

     Он холерным посвящён ветрам.

 

 

     ...Глад микробный! С изглоданной площади -

     Всюду тление, люди и глушь!

     Провонявшие потом, как лошади,

     Тащат хлюпики трупики душ.

     Позаброшенный глупый ребёнок,

     Как и все, я за сказкой пошёл...

     Неподобный, искал самородок

     И, единственный, может, нашёл.

     Мне змеиная мудрость досталась,

     Милолюбых обрёл я врагов.

     Жизнь моя из кусочков собралась

     В изумрудную сталь топоров.

     Се, грядёт он во имя Господне -

     Свет небесный к темнице земной...

     По космическим огненным сходням

     Скоро спустится Боженька мой!

     Губ коснётся пурпур Иеговы,

     В жабу грянет луны вещество,

     Луч сольётся с шумерской коровой:

     Ну так что же - житьё таково!

     Ну так что же - нельзя нам без драки

     И вина златопенной игры -

     Не вкусны в «Метрополе» раки

     Без пивца, как первач без икры.

     Потому призывал я в Сорбонне,

     Чуя Хроноса вызнанный глас:

     Вдохновляясь набатным звоном -

     Бейте ближних дубьём между глаз!

 

 

     Может, это, а может, иное

     Мой двойник - сквозь волынки надрыв -

     Перед скальным вещал аналоем,

     Пиктов к Чаше Грааля склонив.

     Может, был он, а может, и не был -

     Как тот мальчик в пробоине льда...

     Только тени Бориса и Глеба

     Мне зачем же являлись тогда?..

     Есть привязчивость скорбная «надо»

     И высокопылание «долг» -  

     Уж не в них ли обрящет отраду

     Души истомлённой волк?..

 

 

     Небо брагою красною скисло,

     И сукровицей вытек восход,

     Песьим черепом солнце повисло,

     Кровяной источая мёд.

     Его лижут шакальи капеллы

     В алых венчиках, с ядом в клыках:

     Я за светлой приплыл королевой

     В ту страну на багровых китах.

     Белокурая спящая мама

     К моей тройке не выслала слуг -

     Из вокзального пьяного гама

     Я повлёкся тропою ворюг.

     Черноликий Малюта Скуратов

     Кобелиный свой лижет хвост - 

     Изрубить изготовясь булатом

     Мою русскую белую кость.

     Только ангел дыханьем белесым

     Укрывает мой рысий ход - 

     Как колодник из лунного леса,

     Я неузнан стою у ворот.

     Снегопад - кисеёю печали!

     Фонарей полуночный рассвет!..

     Лица встречных зелёными стали -

     Жаль: шарманщиков больше нет.

     Только есть на окне занавески,

     Спирт в корчаге на жарком столе,

     Щи клокочут жирком деревенским,

     И лебёдушка - на вертеле...

     Эта тризна шальная - от Бога!

     Мне удачу пророчит гульба.

     Видно, снова поманит в дорогу

     Девой нервной моя борьба.

     Растревожен той шишкой под носом,

     Меня встретит алжирский бей - 

     И вопрос обернётся вопросом:

     Одой каверз и светлых скорбей.

 

 

     Москва, 1970 - Казань, 1976