ГАРРИ ГАРРИСОН
РЕМОНТНИК
У Старика было невероятно злорадное выражение лица - верный
признак того, что кому-то предстоит здорово попотеть. Поскольку
мы были одни, я без особого напряжения мысли догадался, что
работенка достанется именно мне. И тотчас обрушился на него,
памятуя, что наступление - лучший вид обороны.
- Я увольняюсь. И не утруждайте себя сообщением, какую грязную
работенку вы мне припасли, потому что я уже не работаю. Вам нет
нужды раскрывать передо мной секреты компании.
А он знай себе ухмыляется. Ткнув пальцем в кнопку на пульте, он
даже захихикал. Толстый официальный документ скользнул из щели
к нему на стол.
- Вот ваш контракт,- заявил Старик.- Здесь сказано, где и как
вам работать. Эту пластину из сплава стали с ванадием не
уничтожить даже с помощью молекулярного разрушителя.
Я наклонился, схватил пластину и тотчас подбросил ее вверх. Не
успела она упасть, как в руке у меня очутился лазер, и от
контракта остался лишь пепел.
Старик опять нажал кнопку, и на стол к нему скользнул новый
контракт. Ухмылялся теперь он уже так, что рот его растянулся
до самых ушей.
- Я неправильно выразился... Надо было сказать не контракт, а
копия его ... вроде этой.
Он быстро сделал какую-то пометку.
- Я вычел из вашего жалования тринадцать монет - стоимость
копии. Кроме того, вы оштрафованы на сто монет за пользование
лазером в помещении.
Я был повержен и, понурившись, ждал удара. Старик поглаживал
мой контракт.
- Согласно контракту бросить работу вы не можете. Никогда.
Поэтому у меня есть для вас небольшое дельце, которое вам
наверняка придется по душе. Маяк в районе Центавра не
действует. Это маяк типа "Марк-III"...
- Что это еще за тип? - спросил я Старика. Я ремонтировал маяки
гиперпространства во всех концах Галактики и был уверен, что
способен починить любую разновидность. Но о маяке такого типа я
даже не слыхивал.
- "Марк-III",- с лукавой усмешкой повторил Старик.- Я и
сам о нем услыхал, только когда архивный отдел откопал его
спецификацию. Ее нашли где-то на задворках самого старого из
хранилищ. Из всех маяков, построенных землянами, этот, пожалуй,
самый древний. Судя по тому, что он находится на одной из
планет Проксимы Центавра, это, весьма вероятно, и есть самый
первый маяк.
Я взглянул на чертежи, протянутые мне Стариком, и ужаснулся.
- Чудовищно! Он похож скорее на винокуренный завод, чем на
маяк... И высотой не меньше нескольких сотен метров. Я
ремонтник, а не археолог. Этой груде лома больше двух тысяч
лет. Бросьте вы его и постройте новый.
Старик перегнулся через стол и задышал мне прямо в лицо.
- Чтобы построить новый маяк, нужен год и уйма денег. К тому же
эта реликвия находится на одном из главных маршрутов. Некоторые
корабли у нас теперь делают крюк в пятнадцать световых лет.
Он откинулся на спинку кресла, вытер руки носовым платком и
стал читать мне очередную лекцию о моем долге перед компанией.
- Наш отдел официально называется отделом эксплуатации и
ремонта, а на самом деле его следовало бы назвать аварийным.
Гиперпространственные маяки делают так, чтобы они служили
вечно... или, по крайней мере, стремятся делать так. И если они
выходят из строя, то тут всякий раз дело серьезное, заменой
какой-нибудь части не отделаешься.
И это говорил мне он - человек, который за жирное жалованье
просиживает штаны в кабинете с искусственным климатом.
Старик продолжал болтать:
- Эх, если бы можно было заменять детали! Был бы у меня флот из
запчастей и младшие механики, которые бы вкалывали без
разговоров! Так нет же, все наоборот. У меня флотилия дорогих
кораблей, а на них чего только нет... Зато экипажи - банда
разгильдяев вроде вас!
Он ткнул в мою сторону пальцем, а я мрачно кивнул.
- Как бы мне хотелось уволить всех вас! В каждом из вас сидит
космический бродяга, механик, инженер, солдат, головорез и еще
черт-те кто - все, что нужно для настоящего ремонтника. Мне
приходится запугивать вас, подкупать, шантажировать, чтобы
заставить выполнить простое задание. Если вы сыты по горло, то
представьте себе, каково мне. Но корабли должны ходить! Маяки
должны работать!
Решив, что этот бессмертный афоризм он произнес в качестве
напутствия, я встал. Старик бросил мне документацию
"Марка-III" и зарылся в свои бумаги. Когда я был уже у
самой двери, он поднял голову и снова ткнул в мою сторону
пальцем:
- И не тешьте себя мыслью, что вам удастся увильнуть от
выполнения контракта. Мы наложим арест на ваш банковский счет
на Алголе-II, прежде чем вы успеете взять с него деньги.
Я улыбался так, будто у меня никогда и в мыслях не было держать
свой счет в секрете. Но, боюсь, улыбка получилась жалкой.
Шпионы Старика с каждым днем работают все эффективнее. Шагая к
выходу из здания, я пытался придумать, как бы мне незаметно
взять со счета деньги. Но я знал, что в это самое время Старик
подумывает, как бы ему обхитрить меня.
Все это не настраивало на веселый лад, и потому я сперва
заглянул в бар, а уж оттуда отправился в космопорт.
К тому времени, когда корабль подготовили к полету, я уже
вычертил курс. Ближе всех от неисправного маяка на Проксиме
Центавра был маяк на одной из планет Беты Цирцинии, и я сначала
направился туда. Это короткое путешествие в гиперпространстве
заняло всего лишь девять дней.
Чтобы понять значение маяков, надо знать, что такое
гиперпространство. Немногие разбираются в этом, но довольно
легко усвоить одно: там, где отсутствует пространство, обычные
физические законы неприемлемы. Ско<->рость и расстояния там
понятия относительные, а не постоянные, как в обычном космосе.
Первые корабли, входившие в гиперпространство, не знали, куда
двигаться, невозможно было даже определить, движутся ли они
вообще. Маяки разрешили эту проблему и сделали доступной всю
Вселенную. Воздвигнутые на планетах, они генерируют
колоссальное количество энергии. Эта энергия превращается в
излучение, которое пронизывает гиперпространство. Каждый маяк
посылает с излучением свой кодовый сигнал, по которому и
ориентируются в гиперпространстве. Навигация осуществляется при
помощи триангуляции и квадратуры по маякам - только правила
здесь свои, особые. Эти правила очень сложны и непостоянны, но
все-таки они существуют, и навигатор может ими
руководствоваться.
Для прыжка через гиперпространство надо точно засечь, по
крайней мере, четыре маяка. Для длинных прыжков навигаторы
используют семь-восемь маяков. Поэтому важен каждый маяк, все
они должны работать. Вот тут-то беремся за дело мы, аварийщики.
Мы путешествуем в кораблях, в которых есть всего понемногу.
Экипаж корабля состоит из одного человека - этого достаточно,
чтобы управляться с нашей сверхэффективной ремонтной
аппаратурой. Из-за характера нашей работы мы проводим большую
часть времени в обыкновенных полетах в обычном пространстве.
Иначе как же найти испортившийся маяк?
В гиперпространстве его не найдешь. Используя другие маяки,
можно подойти как можно ближе к испорченному - и это все. Далее
путешествие заканчивается в обычном пространстве. И на это
частенько уходят многие месяцы.
На сей раз все получилось не так уж плохо. Я взял направление
на маяк Беты Цирцинии и с помощью навигационного блока стал
решать сложную задачу ориентации по восьми точкам, используя
все маяки, которые засек. Вычислительная машина выдала мне курс
до примерного выхода из гиперпространства. Блок безопасности,
который я все никак не могу размонтировать и выбросить, внес
свои коррективы.
По мне, так уж лучше выскочить из гиперпространства поблизости
от какой-нибудь звезды, чем тратить время, ползя как черепаха
сквозь обычное пространство, но видно, технический отдел тоже
это сообразил. Блок безопасности встроен в машину накрепко, и
как бы ты ни старался, погибнуть, выскочив из гиперпространства
внутри какого-нибудь солнца, невозможно. Я уверен, что гуманные
соображения тут ни при чем. Просто компании дорог корабль.
Прошло двадцать четыре часа по корабельному времени, и я
очутился где-то в обычном пространстве. Робот-анализатор что-то
бормотнул и стал изучать все звезды, сравнивая их спектры со
спектром Проксимы Центавра. Наконец он дал звонок и замигал
лампочкой. Я прильнул к окуляру.
Определив с помощью фотоэлемента истинную величину, я сравнил
ее с величиной абсолютной и получил расстояние. Совсем не так
плохо, как я думал,- шесть недель пути, плюс-минус несколько
дней. Вставив запись курса в автопилот, я на время ускорения
привязал себя ремнями в специальном отсеке и уснул.
Время прошло быстро. Я в двенадцатый раз перемонтировал свою
камеру и проштудировал заочный курс по ядерной физике.
Большинство ремонтников учатся. Компания повышает жалованье за
овладение новыми специальностями. Но такие заочные курсы ценны
и сами по себе, так как никогда нельзя заранее сказать, какие
еще знания могут пригодиться. Все это, да еще живопись и
гимнастика помогали коротать время. Я спал, когда раздался
сигнал тревоги, возвестивший о близости планеты.
Вторая планета, где согласно старым картам находился маяк, была
на вид сырой и пористой, как губка. Я с великим трудом
разобрался в древних указаниях и наконец обнаружил нужный
район. Оставшись за пределами атмосферы, я послал на разведку
"Летучий глаз". В нашем деле заранее узнают, где и как
придется рисковать собственной шкурой. "Глаз" для этой
цели вполне подходит.
У предков хватило соображения сориентировать маяк на местности.
Они построили его точно на прямой линии между двумя заметными
горными вершинами. Я легко нашел эти вершины и пустил
"глаз" от первой вершины точно в направлении второй.
Спереди и сзади у "глаза" были радары, сигналы с них
поступали на экран осциллографа в виде амплитудных кривых.
Когда два пика совпали, я стал крутить рукоятки управления
"глазом", и он пошел на снижение.
Я выключил радар, включил телепередатчик и сел перед экраном,
чтобы не упустить маяк.
Экран замерцал, потом изображение стало четким, и в поле зрения
вплыла... гигантская пирамида. Я чертыхнулся и стал гонять
"глаз" по кругу. просматривая прилегавшую к пирамиде
местность. Она была плоской, болотистой, без единого пригорка.
В десятимильном круге только и была что пирамида, а уж она
определенно никакого отношения к маяку не имела.
А может, я не прав?
Я опустил "глаз" пониже. Пирамида была грубым каменным
сооружением, без всякого орнамента, без украшения. На вершине
ее что-то блеснуло. Я пригляделся. Там был бассейн, заполненный
водой. При виде его в голове у меня мелькнула смутная догадка.
Замкнув "глаз" на круговом курсе, я покопался в чертежах
"Марка-III" и... нашел то, что мне было нужно. На самом верху
маяка были площадка для собирания осадков и бассейн. Раз вода
есть, значит, и маяк все еще существует... внутри пирамиды.
Туземцы, которых идиоты, конструировавшие маяк, разумеется,
даже не заметили, заключили сооружение в великолепную пирамиду
из гигантских камней.
Я снова посмотрел на экран и понял, что "глаз" у меня
летает по круговой орбите всего футах в двадцати над пирамидой.
Вершина каменной груды теперь была усеяна какими-то ящерами,
местными жителями, наверно. Они швырялись палками, стреляли из
самострелов, стараясь сбить "глаз". Во всех
направлениях летели тучи стрел и камней.
Я увел "глаз" прямо вверх, а затем в сторону и дал задание
блоку управления вернуть разведчика на корабль.
Потом я пошел в камбуз и принял добрую дозу спиртного. Мало
того, что мой маяк заключен в каменную гору, я еще умудрился
разозлить существ, построивших пирамиду. Хорошенькое начало для
работы - такое заставило бы и более сильного человека, чем я,
приложиться к бутылке.
Наш брат ремонтник старается обычно держаться подальше от
местных жителей. Общаться с ними смертельно опасно.
Антропологи, возможно, ничего не имеют против принесения себя в
жертву своей науке, но ремонтнику жертвовать собой вроде бы ни
к чему. Поэтому большинство маяков строится на необитаемых
планетах. Если маяк приходится строить на обитаемой планете,
его обычно воздвигают где-нибудь в недоступном месте.
Почему этот маяк построили в пределах досягаемости местных
жителей, я еще не знал, но со временем собирался узнать. Первым
делом надо было установить контакт. А для того, чтобы
установить контакт, необходимо знать местный язык.
И на этот случай я уже давно разработал безотказную систему. У
меня было устройство для подглядывания и подслушивания, я его
сам сконструировал. По виду оно походило на камень длиной с
фут. Когда устройство лежало на земле, никто на него не обращал
внимания, но когда оно еще парило в воздухе, вид его приводил
случайных свидетелей в некоторое замешательство. Я нашел город
ящеров примерно в тысяче километров от пирамиды и ночью сбросил
туда своего "соглядатая". Он со свистом понесся вниз и
опустился на берегу большой лужи, в которой любили плескаться
местные ящеры. Утром, с прибытием первых ящеров, я включил
магнитофон.
Примерно через пять местных дней в блоке памяти
машины-переводчика было записано невероятно много всяких
разговоров, и я уже выделил некоторые выражения. Это довольно
легко сделать, если вы работаете с машинной памятью. Один из
ящеров что-то пробулькал вслед другому, и тот обернулся. Я
ассоциировал эту фразу с чем-то вроде человеческого "эй!" и
ждал случая проверить правильность своей догадки. В тот же
день, улучшив момент, когда какой-то ящер остался в
одиночестве, я крикнул ему: "Эй!" Возглас был пробулькан
репродуктором на местном языке, и ящер обернулся.
Когда в памяти накопилось достаточное число таких опорных
выражений, к делу приступил мозг машины-переводчика, начавший
заполнять пробелы. Как только машина стала переводить мне все
услышанные разговоры, я решил, что пришло время вступить с
ящерами в контакт.
Собеседника я нашел весьма легко. Он был чем-то вроде
центаврийского пастушка, так как на его попечении находились
какие-то особенно грязные низшие живот<->ные, обитавшие в
болотах за городом. Один из моих "соглядатаев" вырыл в
крутом склоне пещеру и стал ждать ящера.
На следующий день я шепнул в микрофон проходившему мимо
пастушку:
- Приветствую тебя, мой внучек! С тобой говорит из рая дух
твоего дедушки.
Это не противоречило тому, что я узнал о местной религии.
Пастушок остановился как вкопанный. Прежде, чем он пришел в
себя, я нажал кнопку, и из пещеры к его ногам выкатилась горсть
раковин, которые служили там деньгами.
- Вот тебе деньги из рая, потому что ты был хорошим мальчиком.
"Райские" деньги я предыдущей ночью изъял из местного
казначейства.
- Приходи завтра, и мы с тобой потолкуем! - крикнул я вслед
убегающему ящерку. Я с удовольствием отметил, что захватить
"монеты" с собой он не забыл.
Потом дедушка из рая не раз вел сердечные разговоры с внучком,
на которого божественные дары подействовали неотразимо. Дедушка
интересовался событиями, происшедшими после его смерти, и
пастушок охотно просвещал его.
Я получил все необходимые мне исторические сведения и выяснил
нынешнюю обстановку, которую никак нельзя было счесть
благоприятной.
Мало того, что маяк заключили в пирамиду, вокруг этой пирамиды
шла небольшая религиозная война.
Все началось с перешейка. Очевидно, когда строился маяк, ящеры
жили в далеких болотах, и строители не придавали им никакого
значения. Уровень развития ящеров был низок, и водились они на
другом континенте. Мысль о том, что туземцы могут сделать
успехи и достичь этого континента, не приходила в голову
инженерам, строившим маяк. Но именно это случилось.
В результате небольшого геологического сдвига на нужном месте
образовался болотистый перешеек, и ящеры стали забредать в
долину, где находился маяк. И обрели там религию. Блестящую
металлическую башню, из которой непрерывно изливался поток
волшебной воды (она, охлаждая реактор, лилась вниз с крыши, где
конденсировалась из атмосферы). Радиоактивность воды дурного
воздействия на туземцев не оказывала. Мутации, ею вызываемые,
оказались благоприятными.
Вокруг башни был построен город, и за много веков маяк
постепенно заключили в пирамиду. Башню обслуживали специальные
жрецы. Все шло хорошо, пока один из жрецов не проник в башню и
не погубил источник святой воды. С тех пор начались мятежи,
схватки, побоища, смута. Но святая вода так больше и не текла.
Теперь вооруженные толпы сражались вокруг башни каждый день, а
священный источник стерегла новая шайка жрецов.
А мне надо было забраться в эту самую кашу и починить маяк.
Это было бы легко сделать, если б нам разрешили хоть чуть-чуть
порезвиться. Я мог бы стереть этих ящериц в порошок, наладить
маяк и удалиться. Но "местные живые существа"
находились под надежной защитой. В мой корабль вмонтированы
электронные шпионы - я отыскал еще не все,- и они донесли бы на
меня по возвращении.
Оставалось прибегнуть к дипломатии. Я вздохнул и достал
снаряжение для изготовления пластиковой плоти.
Сверяясь с объемными снимками, сделанными с пастушка, я придал
своему лицу черты рептилии. Челюсть была немного коротковата -
рот мой мало похож на зубастую пасть. Но и так сойдет. Мне не
было нужды в точности походить на ящера - требовалось небольшое
сходство, чтобы не слишком пугать туземцев. В этом есть логика.
Если бы я был невежественным аборигеном Земли и встретился с
жителем планеты Спик, который похож на двухфунтовый комок
высушенного шеллака, то я бы задал стрекача. Но если бы на
спиканце был костюм из пластиковой плоти, в котором он хотя бы
отдаленно походил на человека, то я бы, по крайней мере,
остановился и поговорил с ним. Так что мне просто хотелось
смягчить впечатление от своего появления перед центаврийцами.
Сделав маску, я стянул ее с головы и прикрепил к красивому
хвостатому костюму из зеленого пластика. Я искренне порадовался
хвосту. Ящеры не носят одежды, а мне надо было взять с собой
много электронных приборов. Я натянул пластик хвоста на
металлический каркас, пристегнув его к поясу. Потом заполнил
каркас снаряжением, которое могло мне понадобиться, и
зашнуровал костюм.
Облачившись, я встал перед большим зеркалом. Зрелище было
страшноватое, но я остался доволен. Хвост тянул мое туловище
назад и книзу, отчего походка у меня стала утиной, вперевалку,
но это только усиливало сходство с ящером.
Ночью я посадил корабль в горах поблизости от пирамиды на
совершенно сухую площадку, куда земноводные никогда не
забирались. Перед самым рассветом "глаз" прицепился к
моим плечам, и мы взлетели. Мы парили над башней на высоте две
тысячи метров, пока не стало светло, а потом спустились.
Наверное, это было великолепное зрелище. "Глаз",
который я замаскировал под крылатого ящера, этакого картонного
птеродактиля, медленно взмахивал крыльями, что, впрочем, не
имело отношения к тем принципам, на которых основывалась его
способность летать. Но этого было достаточно, чтобы поразить
воображение туземцев. Первый же ящер, заметивший меня,
вскрикнул и опрокинулся на спину. Подбежали другие.
Сгрудившись, они толкались, влезали друг на друга, и к моменту
моего приземления на площади перед храмом появились жрецы.
Я с царственной важностью сложил руки на груди.
- Приветствую вас, о благородные служители великого бога,-
сказал я. Разумеется, я не сказал этого вслух, а лишь прошептал
в ларингофон. Радиоволны донесли мои слова до
машины-переводчика, которая, в свою очередь, вещала на местном
языке через динамик, спрятанный у меня в челюсти.
Туземцы загалдели, и тотчас над площадью разнесся перевод моих
слов. Я усилил звук так, что стала резонировать вся площадь.
Некоторые из наиболее доверчивых туземцев простерлись ниц,
другие с криками бросились прочь. Один подозрительный тип
поднял копье, но после того, как "глаз"-птеродактиль
схватил его и бросил в болото, никто уже не пытался делать
ничего подобного. Жрецы были народ прожженный - не обращая
внимания на остальных ящеров, они не трогались с места и что-то
бормотали. Мне пришлось возобновить атаку.
- Исчезни, верный конь,- сказал я "глазу" и
одновременно нажал кнопку на крохотном пульте, спрятанном у
меня в ладони.
"Глаз" рванулся кверху немного быстрее, чем я хотел; кусочки
пластика, оборванного сопротивлением воздуха, посыпались вниз.
Пока толпа упоенно наблюдала за этим вознесением, я направился
к входу в храм.
- Я хочу поговорить с вами, о благородные жрецы,- сказал я.
Прежде, чем они сообразили, что ответить мне, я уже был в
храме, небольшом здании, примыкавшем к подножию пирамиды.
Возможно, я нарушил не слишком много "табу" - и меня не
остановили, значит, все шло вроде бы хорошо. В глубине храма
виднелся грязноватый бассейн. В нем плескалось престарелое
пресмыкающееся, которое явно принадлежало к местному
руководству. Я заковылял к нему, а оно бросило на меня холодный
рыбий взгляд и что-то пробулькало.
Машина-переводчик прошептала мне на ухо:
- Во имя тринадцатого греха, скажи, кто ты и что тебе здесь
надобно?
Я изогнул свое чешуйчатое тело самым благородным образом и
показал рукой на потолок.
- Ваши предки послали меня помочь вам. Я явился, чтобы
возродить Священный источник.
Позади меня послышалось гудение голосов, но предводитель не
говорил ни слова. Он медленно погружался в воду, пока на
поверхности не остались одни глаза. Мне казалось, что я слышу,
как шевелятся мозги за его замшелым лбом. Потом он вскочил и
ткнул в меня конечностью, с которой капала вода:
- Ты лжец! Ты не наш предок! Мы...
- Стоп! - загремел я, не давая ему зайти так далеко, откуда бы
он уже не смог пойти на попятный.- Я сказал, что ваши предки
меня послали... я не принадлежу к числу ваших предков. Не
пытайся причинить мне вред, иначе гнев тех, кто ушел в иной
мир, обратится на тебя.
Сделав это, я сделал угрожающий жест в сторону других жрецов и
бросил на пол между ними и собой крохотную гранатку. В полу
образовалась порядочная воронка, грохота и дыма получилось
много.
Главный ящер решил, что доводы убедительны, и немедленно созвал
совещание шаманов. Оно, разумеется, состоялось в общественном
бассейне, и мне пришлось тоже залезть в него. Мы разевали пасти
и булькали примерно с час - за это время и были решены все
важные пункты повестки дня.
Я узнал, что эти жрецы появились здесь не очень давно; всех
предыдущих сварили в кипятке за то, что они дали иссякнуть
Священному источнику. Я объяснил, что прибыл лишь с одной целью
- помочь им возродить поток. Жрецы решили рискнуть, и все мы
выбрались из бассейна. Грязь струйками стекала с нас на пол. В
саму пирамиду вела запертая и охранявшаяся дверь. Когда ее
открыли, главный ящер обернулся ко мне.
- Ты, несомненно, знаешь закон,- сказал он.- Поскольку прежние
жрецы были излишне любопытны, теперь введено правило, которое
гласит, что только слепые могут входить в святая святых.
Я готов побиться об заклад, что он улыбался, если только
тридцать зубов, торчащих из чего-то вроде щели в старом
чемодане, можно назвать улыбкой.
Он тут же дал знак подручному, который принес жаровню с
древесным углем и раскаленными докрасна железками. Я с
разинутым ртом стоял и смотрел, как он помешал угли, вытянул из
них самую красную железку и направился ко мне. Он уже нацелился
на мой правый глаз, когда я снова обрел дар речи.
- Порядок этот, разумеется, правильный,- сказал я.- Ослеплять
необходимо. Но в данном случае вам придется ослепить меня перед
уходом из святая святых, а не теперь. Мне нужны глаза, чтобы
увидеть, что случилось со Священным источником. Когда вода
потечет снова, я буду смеяться, сам подставляя глаза
раскаленному железу.
Ему понадобилось полминуты, чтобы обдумать все и согласиться со
мной. Палач хрюкнул и подбросил угля в жаровню. Дверь с треском
распахнулась, я проковылял внутрь; потом она захлопнулась за
мной, и я очутился один в темноте.
Но недолго... поблизости послышалось шарканье. Я зажег фонарь.
Ко мне ощупью шли три жреца, на месте их глазных яблок
виднелась красная обожженная плоть. Они знали, чего я хотел, и
повели меня, не говоря ни слова.
Потрескавшаяся и крошащаяся каменная лестница привела нас к
прочной металлической двери с табличкой, на которой архаическим
шрифтом было написано: "МАРК-III" - ПОСТОРОННИМ ВХОД
ВОСПРЕЩЕН". Доверчивые строители возлагали свои надежды только
на табличку - на двери не было и следа замка. Один из ящеров
просто повернул ручку, и мы оказались внутри маяка.
Я потянул за "молнию" на груди своего маскировочного костюма и
достал чертежи. Вместе с верными жрецами, которые, спотыкаясь,
шли за мной, я отыскал комнату, где был пульт управления, и
включил свет. Аварийные батареи почти разрядились,
электричества хватило лишь на то, чтобы дать тусклый свет.
Шкалы и индикаторы, кажется, были в порядке, они сияли - уж
что-что, а непрерывная чистка была им обеспечена.
Я прочел показания приборов, и догадки мои подтвердились. Один
из ревностных ящеров каким-то образом открыл бокс с
переключателями и почистил их. Он случайно нажал один из них, и
это вызвало аварию.
Вернее, с этого все началось. Покончить с бедой нельзя было
простым щелчком переключателя, отчего водяной клапан снова
заработал бы. Этим клапаном предполагалось пользоваться только
в случае ремонта, после того как в реактор впущена вода. Если
вода отключалась от действующего реактора, она начинала
переливаться через край, и автоматически предохранительная
система направляла ее в колодец.
Я мог легко пустить воду снова, но в реакторе не было горючего.
Мне не хотелось возиться с топливом. Гораздо легче было бы
установить новый источник энергии. На борту корабля у меня было
устройство, по размерам раз в десять меньше старинного ведра с
болтами, установленного на "Марке-III", и по крайней мере, раза
в четыре мощнее. Но прежде я осмотрел весь маяк. За две тысячи
лет что-нибудь да должно было износиться.
Старики, предки наши, надо отдать им должное, строили хорошо.
Девяносто процентов механизмов не имело движущихся частей, и
износу им не было никакого. Например, труба, по которой
подавалась вода с крыши. Стенки у нее были трехметровой
толщины... это у трубы-то, в которую едва бы прошла моя голова.
Кое-какая работенка мне все-таки нашлась, и я составил список
нужных деталей.
Детали, новый источник энергии и разная мелочь были аккуратно
сложены на корабле. Глядя на экран, я тщательно проверил все
части, прежде чем они были уложены в металлическую клеть. Перед
рассветом, в самый темный час ночи, мощный "глаз" опустил клеть
рядом с храмом и умчался незамеченный.
С помощью "соглядатая" я наблюдал, как жрецы пытались ее
открыть. Когда они убедились, что их попытки тщетны, через
динамик, спрятанный в клети, я прогрохотал им приказ. Почти
целый день они пыхтели, втаскивая тяжелый ящик по узким
лестницам башни, а я в это время хорошо поспал. Когда я
проснулся, ящик уже вдвинули в дверь маяка.
Ремонт отнял у меня немного времени. Ослепленные жрецы жалобно
стонали, когда я вскрывал переборки, чтобы добраться до
реактора. Я даже установил в трубе специальное устройство,
чтобы вода приобрела освежающую рептилий радиоактивность,
которой обладал прежний Священный источник. На этом закончилась
работа, которой от меня ждали.
Я щелкнул переключателем, и вода снова потекла.
Несколько минут вода бурлила по сухим трубам, а потом за
стенами пирамиды раздался рев, потрясший ее каменное тело.
Воздев руки, я отправился на церемонию выжигания глаз.
Ослепленные ящеры ждали меня у двери, и вид у них был более
несчастный, чем обычно. Причину этого я понял, когда попробовал
открыть дверь - она была заперта и завалена с другой стороны.
- Решено,- сказал ящер,- что ты останешься здесь навеки и
будешь смотреть за Священным источником. Мы останемся с тобой и
будем прислуживать тебе.
Очаровательная перспектива - вечное заточение в маяке с тремя
слепыми ящерами. Несмотря на их гостеприимство, я не мог
принять этой чести.
- Как! Вы осмеливаетесь задерживать посланца ваших предков!
Я включил динамик на полную громкость, и от вибрации у меня
чуть не лопнула голова.
Ящеры съежились от страха, а я тонким лучом лазера обвел дверь
по косякам. Раздался треск и грохот развалившейся баррикады, и
дверь освободилась. Я толчком открыл ее. Не успели слепые жрецы
опомниться, как я вытолкал их наружу.
Их коллеги стояли у подножья лестницы и возбужденно галдели,
пока я намертво заваривал дверь. Пробежав сквозь толпу, я
остановился перед главным жрецом, по-прежнему лежавшим в своем
бассейне. Он медленно ушел под воду.
- Какая невежливость! - кричал я. Ящер пускал под водой
пузыри.- Предки рассердились и навсегда запретили входить во
внутреннюю башню. Впрочем, они настолько добры, что источник
вам оставили. Теперь я должен вернуться... Побыстрей совершайте
церемонию!
Пыточных дел мастер был так испуган, что не двинулся с места. Я
выхватил у него раскаленную железку. От прикосновения к щеке
под пластиковой кожей на глаза мне опустилась стальная
пластина. Потом я крепко прижал раскаленную железку к фальшивым
глазным яблокам, и пластик запах горелым мясом.
Толпа зарыдала, когда я бросил железку, и, спотыкаясь, сделал
несколько кругов. Признаться, имитация слепоты получилась у
меня довольно неплохо.
Боясь, как бы ящерам не пришла в голову какая-нибудь новая
светлая идея, я нажал кнопку, и появился мой пластиковый
птеродактиль. Разумеется, я не мог его видеть, но почувствовал,
что он здесь, когда защелки на его когтях сцепились со
стальными пластинками, прикрывшими мои плечи.
После выжигания глаз я повернулся не в ту сторону, и мой
крылатый зверь подцепил меня задом наперед. Я хотел улететь с
достоинством, слепые глаза должны были смотреть на заходящее
солнце, а вместо этого я оказался повернутым к толпе. Но я
сделал все, что мог,- отдал ящерам честь. В следующее мгновение
я был уже далеко.
Когда я поднял стальную пластинку и проковырял дырки в жженом
пластике, пирамида уже стремительно уменьшалась в размерах, у
основания ее кипел ключ, а счастливая толпа пресмыкающихся
барахталась в радиоактивном потоке. Я стал припоминать, все ли
сделано.
Во-первых, маяк отремонтирован.
Во-вторых, дверь запечатана, так что никакого вредительства,
нечаянного или намеренного, больше не будет.
В-третьих, жрецы должны быть удовлетворены. Вода снова бежит,
мои глаза в соответствии с правилами выжжены, у жреческого
сословия снова есть дело.
И в-четвертых, в будущем ящеры, наверное, допустят на тех же
условиях нового ремонтника, если маяк снова выйдет из строя. По
крайней мере, я не сделал им ничего плохого - если бы я
кого-нибудь убил, это настроило бы их против будущих посланцев
от предков.
На корабле, стягивая с себя чешуйчатый костюм, я радовался, что
в следующий раз сюда придется лететь уже какому-нибудь другому
ремонтнику.
| [X] |