К-ФАКТОР

 

Гарри ГАРРИСОН

 

 

 

 

     - Мы теряем планету, Нил. И, к сожалению... я не могу понять, в чем дело, - лысая морщинистая голова качнулась на тонкой шее, глаза повлажнели.

     Абраванель был очень стар. Только сейчас, пристально посмотрев на него, Нил осознал, какой же он глубокий старик и сколь близок к смерти. Мысль это шокировала и пугала.

     - Извините, сэр, - вставил Нил, - но разве такое возможно? Я хочу сказать, как мы можем потерять планету? Если замеры сделаны правильно, если к-фактор посчитан с точность до десятой цифры после запятой, тогда дело всего лишь в необходимой корреляции. В конце концов, социэтика - точная наука...

     - Точная? Точная! Неужели я совсем ничему тебя не научил, раз уж ты смеешь говорить мне такие слова? - злость оживила старика, тень смерти отступила на шаг-другой.

     Нил замялся, чувствуя, как задрожали руки, попытался найти нужные слава. Социэтика давно уже стала его религией, Абраванель - пророком. Перед ним сидел уникум, живущий лишь благодаря геронтологическим препаратам, живой анахронизм, беженец из учебников истории. Абраванель собственноручно, без чьей-либо помощи вывел все уравнения, создал новую науку - социэтику. А потом подготовил семь поколений студентов, которые теперь реализовывали ее положения. И услышать от создателя и основоположника такое кощунство... пожалуй, не стоило удивляться, что слова Абраванеля потрясли Нила до глубины души. Он просто не знал, что и думать.

     - Законы социэтики, выведенные... вами, такие же точные, как и любые другие законы общей унифицированной теории Вселенной.

     - Нет, не такие. И если хоть один мой ученик в это верит, я завтра же уйду на пенсию, а через день умру. Моя наука, пусть логика и не позволяет называть то, что я создал, наукой, основана на наблюдении, экспериментировании, контрольных группах и коррекционных наблюдениях.

     Наблюдаем мы миллионы, имеем дело с миллиардами, а взаимодействие миллиардов зачастую может дать совсем другой результат. Не следует ни на секунду забывать о том, что каждый наш объект - человек, а индивидуально они могут повести совсем не так, как в общей массе. Поэтому нельзя говорить, что социэтика соответствует критериям точной науки. Она хорошо интерпретирует факты и дает неплохие практические результаты. Пока. Но придет день, я в этом уверен, когда мы столкнемся с цивилизацией, которая не будет укладываться в выведенные мною законы. И тогда нам придется их пересмотреть.

     Возможно, именно с таким случаем мы и столкнулись на Гиммеле. Там зреет нарыв.

     - Эта планета всегда отличалась высокой активностью, сэр, - вставил Нил.

     - Высокой - да, но всегда отрицательной. До последнего времени. А сейчас минус поменялся на небольшой плюс и все наши усилия не могут изменить тенденцию. Поэтому я тебя и позвал. Я хочу, чтобы ты провел новое базисное обследование, не обращая внимание на прежнее, которое никто не сворачивает, и заново оценил контрольные точки наших графиков. Возможно, проблема в этом.

     Нил ответил не сразу, тщательно подбирая слова.

     - Не будет ли наше решение несколько... неэтичным, сэр. В конце концов, Хенгли, которой руководит текущим обследованием, мой друг. Получится, что я, в некотором смысле, буду действовать за его спиной.

     - Я не желаю ничего слышать! - взорвался Абраванель. - Мы не играем в покер и не ищем способа опубликовать статью первыми. Или ты забыл, что такое социэтика?

     Нил ответил без запинки.

     - Практическое изучение взаимодействий индивидуумов в конкретной общественной среде, взаимодействия групп, вызванные этими индивидуумами, установление зависимостей, выраженных уравнениями, прикладное использование уравнений для контроля одного или нескольких ключевых факторов этой общественной среды.

     - И какой фактор мы пытаемся контролировать для того, чтобы обеспечить существование остальных факторов?

     - Войну, - выдохнул Нил.

     - Очень хорошо. Следовательно, теперь у тебя уже нет сомнений относительно предмета нашего разговора. Ты тайком приземлишься на Гиммеле, как можно быстрее проведешь обследование, а результаты передашь сюда. И не надо думать, что ты действуешь за спиной Хенгли. Наоборот, ты помогаешь ему найти единственно верное решение. Это понятно?

     - Да, сэр, - на этот раз твердо ответил Нил, расправил плечи, решительно положил правую руку на компьютер, который висел на ремне.

     - Великолепно. А теперь познакомься со своим помощником, - и Абраванель нажал кнопку на столе.

     Обычно обследование проводил один человек, поэтому Нил с интересом ждал открытия двери. Но, когда его помощник переступил порог, резко отвернулся.

     Глаза Нила превратились в щелочки, лицо побледнело от злости. Абраванель представил помощника.

     - Нил Сидорак, это...

     - Коста. Я знаю его. Учился в моем классе шесть месяцев, - в голосе Нила дружелюбие отсутствовало напрочь. Абраванель то ли проигнорировал его интонации, то ли ничего не хотел слышать. И продолжил таком тоном, словно перед ним стояли два закадычных друга.

     - Одноклассники. Очень хорошо... значит, фазу знакомства можно опустить. Давайте сразу очертим сферы ответственности. Это твой проект, Нил, а Адау Коста будет тебе во всем помогать, выполнять твои приказы и оказывать всемерное содействие. Ты знаешь, диплома по социэтике у него нет, но он принимал самое активное участие во многих обследованиях, так что работу эту знает досконально. И, разумеется, он остается наблюдателем ООН, и будет отправлять отчеты по своим каналам.

     Злость Нила прорвалась наружу.

     - Так он теперь и наблюдатель ООН. Интересно, осталась за ним и прежняя работа? Я думаю, будет справедливо, сэр, если вы узнаете о ней. Он работает на Интерпол.

     Взгляд выцветших, стариковских глаз Абраванеля перебегал с одного мужчины на другого. Он вздохнул.

     - Подожди в приемной, Адау. Нил присоединится к тебе через минуту-другую.

     Коста молча вышел, а Абраванель знаком предложил Нилу сесть.

     - А теперь послушай меня и перестань наигрывать ноты на этом инфернальном гудке, - Нил рывком убрал руку с компьютера, висевшего на поясе, словно тот мгновенно превратился к раскаленную металлическую болванку. Хотел стереть цифры, высветившиеся на экране, но передумал. А Абраванель тем временем раскурил свою древнюю трубку и, сощурившись, вгляделся в молодого человека. - Значит, так. В университете ты вел тихую, размеренную жизнь, в чем, наверное, есть и моя вина. Нет, не злись, я не о женщинах. В этом вопросе и для студентов, и для выпускников все остается, как многие столетия тому назад. Я говорю о группах людей, индивидуумов, политике, всей сложной системе взаимоотношений, которая определяет человеческую жизнь. Эта сфера являлась объектом твоих исследований, а сами исследования планировались таким образом, что ты не принимал непосредственного участия в сборе информации. Важной стороной исследований являлась выработка теоретического подхода, поскольку любая попытка предрешить оценку может привести к катастрофическим последствиям. И нам много раз приходилось убеждаться, что человек, имеющий определенные интересы, допускает много непреднамеренных ошибок, с тем, чтобы обследование или эксперимент в большей степени отвечали этим интересам. В данном случае хотелось бы этого избежать.

     Мы изучаем человечество и при этом должны делать все возможное, чтобы лично оставаться вне его, как бы над ним, сохраняя объективность и перспективу. Когда ты это понимаешь, становится ясным и смысл многих особенностей университета. Почему мы даем стипендии только молодым и почему находится университет в Доломитах. Так же становится понятным, почему в библиотеке первоклассный выбор книг, а вот с газетами просто беда. Главное для нас выработать в выпускниках чувство перспективы. Тогда можно надеяться, что они устоят перед сиюминутными политическими интересами.

     Эта политика срабатывала. В большинстве своем мы получали нужных нам классных специалистов. Однако, хватало и эгоцентриков, которые пытались обернуть полученные знания себе на пользу.

     Нил покраснел.

     - Уж не хотите же вы сказать...

     - Нет, речь не о тебе. Будь уверен. Если бы следовало, я бы все сказал.

     Твой главный недостаток, не уверен, что это можно назвать недостатком, поскольку мы постоянно толкали тебя в этом направлении, состоит в том, что у тебя очень уж провинциальные взгляды на университет. Теперь пришла пора пересмотреть некоторые из этих идей. Прежде всего, что ты думаешь об отношении ООН к социэтикам?

     Простого ответа не было. Нил видел расставленные ловушки. Поэтому ответил без должной уверенности в голосе.

     - Честно говоря, я как-то об этом не думал. Мне казалось, что ООН настроена к нам положительно, поскольку с нашей помощью значительно упрощается выполнение функций мирового правительства.

     - Как бы не так, - резкость тона Абраванеля несколько смягчила улыбка.

     - Попросту говоря, они нас ненавидят. Им бы очень хотелось, чтобы я никогда не формулировал законы социэтики, но при этом очень рады, что мне это удалось. Они находятся в положении человека, который держит тигра за хвост.

     Человеку нравится наблюдать, как тигр пожирает его врагов, но с каждым сожранным врагом тревога его растет. Что случится после того, как тигр расправится с последним? Набросится ли тогда тигр на него самого?

     Так вот, мы - тигр ООН. Социэтики появились в тот момент, когда в них возникла насущная необходимость. Люди заселяют планеты, которые остаются в подчинении Земле. Сначала появляются поселения, потом планета становится колонией. Наиболее быстро развивающиеся планеты быстро перерастают этот статус, начинают играть мускулами. У ООН никогда не было особого желания управлять Империей, но одновременно она должна обеспечивать безопасность Земли. Я понимаю, что они рассматривали множество вариантов, включая прямой военный контроль, а потом пришли ко мне.

     Даже первые, более грубые уравнения социэтики обеспечивали эффективные меры воздействия и позволяли им выиграть время. Они проследили за тем, чтобы моя работа получила достаточное финансирование и помогли мне, разумеется, неофициально, провести первые контрольные эксперименты на различных планетах. Мы получили результаты, где очень хорошие, где - вполне удовлетворительные, но во всех случаях удалось обеспечить контроль над дальнейшим развитием событий. За сотню лет мне удалось многое уточнить и поправить, и мы развернулись в полную силу. ООН так и не удалось предложить альтернативный работоспособный план, и они смирились с тем, что придется держать тигра за хвост. Но тревога их не отпускала и они тратили большие деньги, чтобы контролировать нашу работу.

     - Но почему? - вставил Нил.

     - Почему? - вновь Абраванель коротко улыбнулся. - Спасибо за комплимент. Как я понимаю, тебе и в голову не приходило, что у меня могло возникнуть желание стать Императором галактики. А я мог бы им стать, знаешь ли. Те самые силы, которые стравливают давление на планете, с тем же успехом могут ее и взорвать.

     Нил аж потерял дар речи. Абраванель с трудом поднялся из-за стола, волоча ноги, обошел его, положил тоненькую, невесомую руку на плечо молодого человека.

     - Это факты жизни, мой мальчик. А поскольку уйти от них нельзя, приходится с ними жить. Коста всего лишь выполняет свои обязанности. Поэтому постарайся сработаться с ним. Ради меня, если иначе не получается.

     - Разумеется, - быстро согласился Нил. - С тем, что вы сейчас сказали, свыкнуться нелегко, но я постараюсь. На Гиммеле мы сделаем все, что в наших силах. Не волнуйтесь из-за меня, сэр.

     Коста ждал в приемной, спокойно попыхивая длинной сигаретой. Они ушли вместе, молча зашагали по коридору. Нил искоса глянул на долговязого, смуглого бразильца, и задумался, а что надо сказать, чтобы наладить нормальные деловые отношения. Какие-то сомнения насчет Косты у него остались, но он твердо решил держать их при себе. Абраванель повелел установить мир, а слово старика являлось для него законом.

     Первым заговорил Коста.

     - Может, ты проинструктируешь меня по Гиммелю... что мы там найдем, что от нас потребуется?

     - Сначала, разумеется, мы должны провести базовое обследование, - ответил Нил. - И велика вероятность того, что этим наша миссия и ограничится. После уточнения в прошлом году всех уравнений Постулата Дебира, построение графиков сига-110 и альфа-142 позволяет...

     - Пожалуйста, остановись и сбрось обороты, - прервал его Коста. - Я изучал социэтику шесть месяцев, с тех пор прошло семь лет, так что я, если и помню, то самые общие положения. С тех пор я участвовал в некоторых обследованиях, но и не имею ни малейшего понятия о прикладной ценности собранной нами информации. Можешь ты начать снова... только попроще и по-медленнее?

     Нил подавил вновь начавшую закипать злость, и начал снова, в лучших преподавательских традициях университета.

     - Я уверен, ты понимаешь, что качественно проведенное обследование лишь часть решения поставленной задачи. Не вдаваясь в подробности скажу, если данные собраны точные, уравнения к-фактора решаются автоматически.

     - Я опять потерял нить. Все говорят о к-факторе, но никто так и не объяснил мне, а что же это такое?

     Нил уже начал входить в азарт.

     - Это термин, позаимствованный из нуклеоники, и именно в этом контексте проще всего объяснить его смысл. Ты же знаешь, как работает ядерный реактор.

     В принципе, это та же атомная бомба. Разница лишь в скорости цепной реакции и контроля над ней. В обоих случаях мы имеем нейтроны, которые на высокой скорости ударяют в ядра атомов и выбивают новые нейтроны. Которые в свою очередь проделывают то же самое. Процесс все ускоряется и - бум! Несколько миллисекунд и у нас атомный взрыв. Такое случается, если реакция неконтролируемая.

     Однако, если в наличие имеется тяжелая вода или графит, которые замедляют нейтроны, а также поглотитель, вроде кадмия, можно регулировать скорость реакции. Если замедлителя и поглотителя слишком много, реакция остановится. Мало - реакция приведет к взрыву. В ядерном реакторе обе крайности совершенно ни к чему. Нужен оптимальный баланс, при котором поглощается ровно столько нейтронов, сколько и выделяется. Тем самым внутри реактора обеспечивается постоянная температура. В этом случае константа воспроизводства нейтронов равна 1. Баланс между генерацией и поглощением нейтронов и называется к-фактором ядерного реактора. В идеале он равен единице с семью нолями после запятой.

     Однако, этого идеала нельзя достигнуть в столь динамичной системе, как ядерный реактор. Однако, если нейтронов вырабатывается чуть больше, то есть к-фактор равняется 1,00000001, жди беды. Каждый лишний нейтрон вышибает два новых, их количество растет в геометрической прогрессии и приводит к взрыву.

     С другой стороны, к-фактор, равный нолю с восемью девятками после запятой, ничем не лучше. Реакция с той же скоростью будет замедляться. То есть управление ядерным реактором сводится к контролю к-фактора и постоянной поднастройке.

     - Это мне понятно, - кивнул Коста. - Но причем тут социэтика?

     - Мы к этому подойдем... как только ты поймешь и признаешь, что минимальная разница в величине к-фактора может привести к совершенно другому результату. Можно сказать, что один-единственный, невероятно крошечный нейтрон может превратить ядерный реактор и в атомную бомбу, и в медленно остывающую кучу инертных урановых изотопов. Это ясно?

     Коста кивнул.

     - Хорошо. Теперь попробуем провести аналогию между человеческим обществом и ядерным реактором. На одном полюсе - умирающая, декадентская цивилизация, остатки высокоразвитого индустриального общества, проживающая капитал, проедающая запасы, которые невозможно возместить из-за непрекращающегося падения технологического уровня. Когда сломается последняя машина и выйдет из строя последний синтезатор пищи, люди умрут. Это - остановившийся ядерный реактор. На другом полюсе - абсолютная анархия.

     Каждый человек думает только о себе, сметая все, что возникает на его пути.

     Атомный взрыв. А посередине - живое, активное, устремленное в будущее общество.

     Это, конечно, сильное упрощение, но более точного сравнения не найти. В действительности общество - бесконечно сложный социальный организм, на который влияют тысячи и миллионы самых различных факторов. А между "замерзанием" и взрывом существует множество вариантов развития. Рост численности населения, война или репрессии могут вызывать иммиграционные волны. Животные и растительные виды могут уничтожаться ради сиюминутных потребностей или в угоду моде. Ты же помнишь судьбу почтового голубя и американского бизона.

     Внешние воздействия, голод, жизненные потребности, ненависть, страсти людей отражаются в их взаимоотношениях. Отдельно взятый человек нас не интересует. Но, как только он что-то говорит, передает информацию в какой-то форме, просто выражает свое мнение, он становится условной отметкой. Его можно промаркировать, измерить, внести в график. Его действия можно сгруппировать с действиями других членов общества, измерить действия всей группы. Человек, и все общество, становится системной проблемой, для решения которой можно задействовать компьютер. Мы разрубаем гордиев узел ЛЛЯ и двигаемся навстречу решению.

     - Стоп! - Коста поднял руку. - До ЛЛЯ я все понимал. А это что за зверь? Пароль для посвященных?

     - Не пароль - аббревиатура. Линейный логический язык, на котором спотыкались прежние исследователи. Все они, историки, социологи, политические аналитики, антропологи, обрекали себя на неудачу, еще не приступив к исследованиям. Им приходилось узнать все об А и Б, прежде чем они могли найти В. Факты они раскладывали по полочкам. Тогда как анализировали они сложнейшую замкнутую систему с такими элементами, как положительная и отрицательная обратная связь и переменная коммутация. Да и находится вся система в динамическом состоянии в силу непрерывной гомеостатической коррекции. Не удивительно, что у них ничего не выходило.

     - Вот это ты зря, - запротестовал Коста. - Я признаю, что социэтика - огромный шаг вперед. Но многое было нащупано раньше.

     - Если ты имеешь в виду линейную прогрессию от прежних социологических дисциплин - забудь об этом, - покачал головой Нил. - Это все равно, что сравнивать алхимию с физикой. Древние с их сушеными лягушками и внутренностями животных знали, что такое дистилляция и плавление. Но эти технологии не составляли основу их знаний, наоборот, являлись побочными продуктами. А занимало их совсем другое. Кроме трансмутации они ни о чем слышать не хотели.

     Они проходили мимо ниши отдыха, и Адау увлек в нее Нила, сел на стул.

     Вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну предложил Нилу, вторую взял себе. Мужчины закурили.

     - Все, что ты говорил, мне понятно. Но как нам перекинуть мостик к к-фактору?

     - Просто, - ответил Нил. - Для этого надо избавиться от ЛЛЯ и ложных выводов. Вспомни политику прошлого. Мы - ангелы, Они - дьяволы. И в это верили. В истории человечества не было войны, которая с каждой стороны не поддерживалась официальной церковью. И каждый заявлял, что Бог за них. То есть врага поддерживал понятно кто. Эта теория была столь же обоснованной, как и другая, согласно которой один человек мог втянуть страну в войну, а следовательно, удачное покушение, совершенное в должный момент, могло спасти мир.

     - Вроде бы логично, - заметил Коста.

     - Разумеется, нет. Многие прежние идеи казалось логичными. Потому что в своей простоте были понятны каждому. Но истины не обязательно бывают простыми. Убийство жаждущего войны диктатора ничего не меняет. Общество по-прежнему ориентировано на насилие, причины, провоцирующие войну, остаются, партия войны никуда не исчезла. Здесь ничего не меняется, а значит, что и к-фактор остается прежним.

     - Вновь этот термин. Я узнаю, что он означает?

     Нил улыбнулся.

     - Конечно. К-фактор - один из многих, определяющих взаимосвязи общества. В принципе по своей значимости он не выделяется из чуть ли не тысячи других, с которыми мы работаем. Но на практике он - единственный, который мы пытаемся изменить.

     - К-фактор - это фактор войны, - из голоса Адау Косты напрочь исчезли юмористические нотки.

     - Достаточно точное определение, - Нил затушил недокуренную сигарету. - Если в обществе к-фактор плюсовой, пусть даже на самую малость, значит, жди войны. Наши планетарные операторы выполняют две функции. Первая - сбор и анализ информации. Вторая - сохранение отрицательного к-фактора.

     Оба одновременно встали, движимые одним чувством.

     - А на Гиммеле к-фактор - положительный и таким и остается, - констатировал Коста. Нил Сидорак согласно кивнул. - Тогда на корабль и в путь.

     Летели они быстро, приземлились еще быстрее. Ооновский крейсер отключил двигатели и камнем упал в атмосферу. Ночной дождь заливал иллюминаторы, компьютер рассчитал максимально возможный импульс при минимальном времени работы двигателей, уменьшающий их скорость до нуля на нулевой высоте.

     Перегрузка навалилась на грудь и расплющила кости. Что-то хряпнуло под ними в момент отключения двигателей. Коста уже отстегнул ремень безопасности и выскочил за дверь, когда Нил еще только приходил в себя.

     Разгрузка проходила четко и организовано, безо всякого участия Нила. Он достаточно быстро понял, что принесет максимум пользы, отойдя в сторону и не мешая членам экипажа выталкивать гравитационные платформы с тяжелыми ящиками в темноту залитого дождем леса. Руководил разгрузкой Адау Коста, который, похоже, свое дело знал. Связист в наушниках, стоя у люка, каждые десять секунд называл затраченное на посадку время. Судя по всему, его хотели свести к минимуму, поэтому экипаж работал, не разгибая спины.

     Неожиданно Нила вытолкнули под дождь, за ним из люка буквально вывалились два последних ящика. По грязи он пошлепал к опушке лесной поляны и едва успел прикрыть глаза от яркого выхлопа: крейсер взмыл в небо.

     - Сядь и расслабься, - предложил ему Коста. - Пока все хорошо. При посадке корабль не засекли. Нам осталось только подождать транспорта.

     Теоретически Адау Коста был помощником Нила. На практике он полностью руководил доставкой тяжелого оборудования в столицу планеты, Китеж, и его установкой на конспиративной базе. Люди и автомобили появлялись, как из-под земли, а потом исчезали, выполнив порученную работу. Не прошло и двадцати часов, а они уже обосновались на большом чердаке, с распакованным и подключенным к энергосети оборудованием. Нил принял стимулирующую капсулу и начал проверку компьютеров. Коста закрыл тяжелую дверь за последним из помощников и со вздохом облегчения плюхнулся на разложенную кровать.

     - Как твои игрушки? - спросил он.

     - Проверяю. Они, конечно, не такие уж хрупкие, но едва ли в набор стандартных испытаний на прочность входят падение с высоты двенадцати футов в грязь и тепловой удар от ракетного выхлопа.

     - Ящики рассчитаны и не на такое, - беззаботно ответил Коста, прикладываясь к бутылке знаменитого гиммельского пива. - Когда начнем работу?

     - Уже начали, - Нил достал из папки лист бумаги. - Перед отлетом я набросал список нужных мне журналов и газет. - Купи их для меня. А когда вернешься, я определюсь, что еще мне нужно.

     Коста застонал и потянулся за списком.

     Процесс сбора и анализа информации набирал обороты. И Нил, и Коста ели и спали урывками. Компьютеры проглатывали цифры Нила и выплевывали гигабайты ответов, которые требовали все новых и новых сведений. Коста и его невидимые помощники поставляли Нилу необходимые материалы.

     За неделю из общей рутины выпало лишь одно событие. Нил дважды моргнул, прежде чем его затуманенный уравнениями мозг зафиксировал что-то необычное.

     - У тебя на голове повязка. В крови!

     - Маленький уличный инцидент. В толпе чего только не случается. Это же подвиг наблюдательности, - Коста восхищенно поцокал языком. - Я-то думал, ты вообще ничего не замечаешь, кроме дисплеев.

     - Я... я увлекся, - Нил бросил бумаги на стол, брови сошлись у переносицы. - С головой ушел в расчеты. Извини. Водится за мной такой грешок - забываю о людях.

     - Извиняться тебе не за что, - успокоил его Коста. - Мое дело - помогать тебе выполнить задание, а не отвлекать, изображая домашнюю рекламу Госпитальной службы. Но все-таки скажи, на каком мы свете? Будет война? На улицах все бурлит. Я видел, как двоих мужчин линчевали, заподозрив, что они - земляне.

     - Видимость ничего не значит, - Нил откупорил две бутылки пива. - Помни аналогию с ядерным реактором. Внутри кипит жидкий металл, реактор излучает во всем спектре, от жесткой радиации до инфракрасных волн, но при этом спокойно вырабатывает энергию. А атомная бомба за секунду до взрыва выглядит такой же безвредной, как и свалившееся дерево. В счет идет только к-фактор, но не внешние признаки. Планета может выглядеть, как мечта диктатора, но все на ней замечательно, пока к-фактор остается отрицательным.

     - А что творится у нас? Каков наш к-фактор?

     - Скоро узнаем, - Нил указал на гудящий компьютер. - Пока сказать не могу. Никто не может до завершения расчетов. Можно, конечно, попытаться экстраполировать начальные цифры, но толку в этом чуть. Все равно, что попытаться предсказать победителя в скачках по внешнему виду выстроившихся на старте лошадей.

     - Многие думают, что нам это по силам.

     - Пусть думают. Эти заблуждения не мешают им жить.

     За их спинами компьютер чвакнул и затих.

     - Готово, - Нил взял распечатку, пробежал взглядом, что-то бормоча себе под нос. Нажал какие-то клавиши на наручном компьютере. На дисплее высветился результат. Нил замер, не отрывая от него глаз.

     - Хорошо? Плохо? Что там у тебя?

     Нил поднял голову и глаза у него постарели на добрый десяток лет.

     - К-фактор положительный. Все плохо. Гораздо хуже, чем было до нашего отлета с Земли.

     - И сколько у нас времени?

     - Точно не знаю, - Нил пожал плечами. - Прикинуть могу. Неизвестно, при какой величине к-фактора начитается война. Он будет возрастать и возрастать, пока, в какой-то момент...

     - Я понимаю. Поезд уйдет, - Коста потянулся к пистолету. Сунул его в боковой карман. - Значит, со сбором информации надо заканчивать и переходить к действиям. Что я должен сделать?

     - Собрался убить военного маршала Ломмеорда? - пренебрежительно спросил Нил. - Я думал, мы уже поняли, что убийством правителя войну не остановить.

     - Мы также поняли, что для изменения к-фактора необходимо что-то делать. И пока ты будешь передавать результаты на Землю, пока они будут ахать и охать над ними, я намерен принять необходимые меры. А ты должен мне сказать, какие именно.

     Адау Коста разительно переменился. Весь подобрался, напоминая хищника, изготовившегося к прыжку. И пистолет в боковой карман он сунул для того, чтобы при необходимости без промедления пустить его в ход. Нил отвернулся, не зная, что и сказать. Новая ситуация пугала его. Одно дело, работать с к-фактором в кабинете или обсуждать проблему с коллегами. И совсем другое - руководить операцией по его корректировке.

     - Так что? - ворвался в его нелегкие раздумья голос Косты.

     - Ты можешь... ну... есть возможность изменить одну из популяционных кривых. Изолировать индивидуумов и группы, и тогда перемена территориального и статусного...

     - То есть, через вербовщиков уговорить многих людей переехать на работу в другие города?

     Нил кивнул.

     - Слишком медленный процесс, - по голосу Косты чувствовалось, что рассматривать серьезно предложение Нила смысла нет. - В долговременной перспективе, безусловно, сгодиться, но не в чрезвычайных обстоятельствах, - он зашагал взад-вперед. Очень быстро. Не для того, чтобы расслабиться, а наоборот, еще более заводясь. - Разве ты не можешь выделить недавние ключевые события, которым можно дать задний ход?

     - Могу, - Нил обдумал слова Косты. - Но это не окончательное решение, лишь сдерживающие действия.

     - Вот и хорошо, мы выиграем время. Скажи мне, что надо сделать.

     Нил пролистал записи, выискивая значки Бета-13. Так маркировались индивидуумы и группы, которые являлись усилителями к-фактора. Список получился длинным, но он отсек тех, кто оказывал на к-фактор минимальное влияние. Вот тут его ждало прелюбопытное открытие. Изолировав мотиватор и проведя частотную проверку, Нил даже присвистнул.

     - Кажется, я нашел ключевое звено, - он положил бумаги на стол. - Если исключить эту организацию из уравнений, к-фактор может стать отрицательным.

     - Общество защиты уроженцев Гиммеля, - прочитал Коста. - Первый раз слышу. Кто они и чем занимаются?

     - Прямое доказательство закона средних чисел. Возможность получить на сдаче флеш-рояль существует, но случается это крайне редко. Вполне возможно, что группа людей создавала организацию для одних целей, но с изменением обстоятельств она превратилась мощнейший усилитель к-фактора. Именно такое превращение и претерпело ОЗУГ. Никому не известный социальный клуб, ориентированный на местных недоумков. Но страх перед войной резко увеличил их популярность. Возможно, те же жуткие истории о притеснениях уроженцев Гиммеля они рассказывали не один десяток лет, но их никто не слушал. А теперь они получили возможность публиковать в масс-медиа свои пресс-релизы.

     И люди готовы их слушать. Так что вывести их из игры очень даже неплохо.

     - А не будет ли негативных последствий? - спросил Коста. - Если они так важны и играют столь важную роль, не вызовет ли подозрений их внезапное исчезновение? Не усмотрят ли в этом руку врага?

     - Отнюдь. Если бы ты взорвал штаб-квартиру Военной партии, это бы вызвало всплеск антиземных настроений. И ответную агрессивную реакцию. Но об Обществе защиты местных недоумков никто толком и не знает. Поэтому, если несчастный случай или некий природный катаклизм выведет их из игры, ни у кого не возникнет никаких вопросов.

     Коста щелкал зажигалкой, слушая Нила, не отрывая глаз от вспыхивающего и гаснущего язычка пламени. Наконец, закрыл зажигалку, вскинул руку.

     - Я верю в несчастные случаи. Верю, что даже в наш просвещенный век, когда противопожарная безопасность достигла невероятных успехов, пожары все-таки случаются. И если сгорит здание, в котором расположилось ОЗУГ, один из многих арендаторов, а огонь уничтожит их офисы, компьютеры и архивы, заинтересует это разве что пожарную команду.

     - Ты - прирожденный преступник, - усмехнулся Нил. - Я рад, что мы на одной стороне баррикады. Это твоя епархия, так что проведение операции оставляю на твое усмотрение. Я же буду слушать выпуски новостей. Впрочем, и у меня есть одно маленькое дельце.

     Слова эти остановили Косту у самой двери. Он обернулся, увидел, что Нил убирает бумаги в конверт.

     - И куда ты собрался?

     - Хочу повидаться с Хенгли, планетарным оператором. Абраванель велел мне держаться от него подальше, чтобы провести совершенно независимое обследование планеты. Что ж, обследование мы завершили, обнаружили некоторые критические зоны. Я хочу сбросить с плеч груз вины за то, что действовал у него за спиной, и дать ему знать, что происходит.

     - Нет, - отрезал Коста, - от Хенгли держись подальше. Нам ни в коем случае нельзя засветиться рядом с ним. Вполне возможно, что этим мы его... скомпроментируем.

     - Что ты такое говоришь? - возмутился Нил. - Он - мой друг, выпускник...

     - И при этом он может быть под колпаком у секретной полиции. Ты об этом подумал?

     Такая мысль в голову Нила не приходила, и злость его тут же исчезла.

     Коста привел очень веский довод.

     - Социэтика держалась в секрете более двух столетий. В принципе, и сейчас если о ней что-то известно, то самая малость. Но, даже если гиммелийцы слыхом не слыхивали о социэтике, о шпионаже они осведомлены. Им известно, что у ООН есть агенты на их планете, они могут думать, что Хенгли - один из них. Это все не более чем рассуждения, но один факт у нас есть: мы нашли этих Защитников. Нашли без труда. Если у Хенгли надежные осведомители, он тоже не мог о них не знать. А раз не знал, причина лишь в том, что он не получал нужной информации. То есть ему мешали ее получить. И нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто мешал.

     Нил нашарил рукой стул, тяжело опустился на него.

     - Ты прав... разумеется! Я как-то не подумал...

     - Вот и славненько, - откликнулся Коста. - Хенгли мы попытаемся помочь завтра, эта операция важнее. Сиди тихо. Отдохни. Никому не открывай дверь.

     Только мне.

     Работа была долгой, утомительной, но она подошла к концу. Нил позволил себе зевнуть, сладко потянулся, подошел к ящику с сухими пайками. Вытащил коробку с многообещающей надписью "КУРИНЫЙ ОБЕД", пусть по вкусу еда напоминала водоросли, из которой этот паек, скорее всего, и приготовили, сварил кофе.

     Но эти прозаические занятия не мешали мозгу переваривать накопленную информацию. Процесс шел независимо от желания или нежелания Нила, автоматически. Что-то не складывалось, вот мозг и не мог успокоиться. Если бы Нил не вымотался, обрабатывая результаты обследования, наверное, ему не потребоваться так много времени, чтобы сообразить, что к чему. Наконец, все встало на свои места. Тот самый факт, от которого они отталкивались, его просто не могло быть.

     Он вскочил, выплеснув кофе на пол.

     - Это... тут какая-то ошибка! - воскликнул он, схватил распечатки и графики. Дрожащими руками нашел нужные. Синопсис отчетов Хенгли за последние пять лет. Плавные увеличение или падение к-фактора от месяца к месяцу, никаких изломов на кривых.

     Социэтика - не точная наука. Но точности хватало, чтобы понять, что выводы делаются на основе неполной или ложной информации. Если бы Хенгли держали в неведении относительно ОЗУГ, ему бы предоставлялась неверная информация, касающаяся других факторов. И это не могло не проявиться в уравнениях.

     Не проявилось.

     Время стремительно уходило, и Нил понимал, что должен действовать.

     Во-первых, предупредить Адау Косту. Во-вторых, обеспечить сохранность документации. А лучше, уничтожить ее. В компьютерах и графиках хранилась слишком уж важная информация. Нил не хотел, чтобы она попала в руки националистов. Но как это сделать?

     Среди многочисленных ящиков и коробок стоял один, крепкий, тяжелый, к которому Нил никогда не подходил. Ящик этот принадлежал Косте, и агент ООН не открывал его, если напарник находился рядом. Нил глянул на электронные замки и сердце его упало. Однако, стоило ему потянуть крышку, она легко поднялась. Закрывая ящик последний раз, Коста не активировал замки. А забывчивостью он не страдал. Должно быть, предположил, что Нилу может понадобиться содержимое ящика, и обеспечил к нему свободный доступ.

     Внутри Нил нашел то, что и ожидал. Гранаты, стрелковое оружие, какие-то полированные устройства, не имеющие другого предназначения, кроме как убивать. Глядя на них, Нил думал о том, что потерпел сокрушительное поражение. Всю свою жизнь он посвятил борьбе за мир, за сохранение мира. Он ненавидел насилие, с которым человек, похоже, рождался, презирал лицемерные постулаты, вроде утверждения, что цель оправдывает средства. Он и насилие не могли иметь ничего общего.

     Нил наклонился и взял черный пистолет.

     В этом компактном арсенале нашелся еще один знакомый ему предмет: мина с часовым механизмом. Это устройство подробно изучалось в университете, поскольку все понимали, что может возникнуть ситуация, когда оборудование и документацию лучше уничтожить, чем отдать в чужие руки. С тех пор ему ни разу не доводилось видеть такую мину, но урок он усвоил хорошо. Нил пододвинул ящик с арсеналом поближе к главному компьютеру, установил на циферблате мины пятнадцатиминутное замедление. Сунул пистолет в карман, включил часовой механизм взрывателя и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

     Он сжег за собой мосты. Теперь предстояло найти Адау Косту.

     Ни его опыт, ни знания ничем не могли помочь. Он понятия не имел, с чего начать поиск, как его ускорить. И не смог придумать ничего лучшего, как пойти к штаб-квартире Общества защиты уроженцев Гиммеля в надежде перехватить Адау до того, как тот начнет реализовывать намеченный план.

     В двух кварталах от нужного ему адреса он услышал вой сирен. Стараясь ничем не отличаться от других пешеходов, обернулся, проводил взглядом колонну бронетранспортеров и грузовиков. Набитые вооруженными полицейскими, в вое сирен, машины пронеслись по темной улице. Нил продолжил путь.

     Улицу, на которую он хотел свернуть, перекрыла полиция. Он прошел мимо, в толпе пешеходов, лишь раз повернул голову. Автомобили и люди стояли около одного из домов. Нил не сомневался, что номер его - 265. Похоже, операция провалилась.

     Коста угодил в заранее расставленную ловушку? Или сработала система охранной сигнализации? Принципиальной разницы не было, в любом случае их деятельность привлекла внимание. Нил едва переставлял ноги, полностью отдавая себе отчет в том, что в такой ситуации пользы от него - ноль. Пришло время решительных действий... но каких? Он знать не знал, где находится Коста, как и чем он может помочь своему напарнику.

     Миновав полквартала, Нил обнаружил неохраняемый проулок. Без раздумий свернул в него. Проулок мог вывести его к нужному дому. Может, Коста все еще там. Может, он, Нил, сумеет его найти, вытащит из западни.

     У заднего фасада дома 265 царили темнота и покой. Нил тщательно просчитал дома, чтобы убедиться, что не ошибся номером. Дверную арку нашел на ощупь. Привалился к двери, потянул рукоятку, повернул ее. Заперто, как он, собственно, и ожидал.

     Внезапно за его спиной темную аллею залил яркий свет. Глаза Нила автоматически закрылись, но он разлепил веки, борясь с резью. С двух концов в аллею били лучи мощных прожекторов. Теперь в ловушку угодил и он.

     Но прежде чем страх взял над ним верх, Нил увидел на земле кровяные пятна. Числом три, большие блестящие, ведущие к лестнице в подвал.

     Когда прожектора погасли, Нил упал на грязный, покрытый трещинами асфальт. Темнота означала, что полиция с двух сторон двинулась в аллею, беря его в клещи. Нил прекрасно понимал, какая участь ждала в такой ситуации вооруженного землянина. Его это не волновало. Страх не то, чтобы ушел, просто не было времени обращать на него внимание. У Нила еще оставалась надежда вызволить Косту из ловушки, в которую тот угодил по его милости.

     Несмотря на темноту, он без труда нашел первое кровяное пятно. Размазал кровь рукавом, другой рукой набрал пыли и грязи и засыпал пятно. Покончив с этим, передвинулся ко второму.

     Время работало против него, а он не знал, сколько прошло секунд, минут, часов. Он мог пролежать на грязном асфальте с минуту, а мог - и полчаса. И он понимал, что нельзя издавать ни звука: с двух сторон к нему приближались враги.

     После того, как с асфальта исчезло второе пятно, Нила вдруг охватил страх: он не мог найти третьего. Наконец, нащупал его, гораздо дальше, чем ожидал. Отпущенное ему время истекало. Но он заставил себя сначала вытереть пятно рукавом, а потом засыпать пылью. И только тогда скользнул вниз, по лестнице, которая вела к двери подвала.

     Все происходило очень уж быстро. Только он глубоко вдохнул, как пронзительная трель свистка едва не парализовала его. Послышались торопливые шаги, вновь вспыхнул мощный прожектор. Шаги ускорились, мимо Нила, на расстоянии вытянутой руки, пробежал мужчина. В рваной одежде, нестриженный, бородатый. Большего Нил разглядеть не успел. Загремели выстрелы, лишив мужчину жизни.

     Какой-то бродяга поплатился за то, что выбрал для ночлега не самое удачное место. Но его смерть позволила Нилу выиграть время. Он повернулся и увидел перед собой дуло пистолета.

     Но Нил уже перестал бояться, слишком много переживаний выпало на его долю за столь короткий отрезок времени. Он тупо смотрел на мушку и вдруг осознал, что на этот раз бояться просто нечего.

     - Это я, Адау, - прошептал он. - Теперь все будет хорошо.

     - А-а-а, это ты... - донеслось из темноты, пистолет исчез. - Подними меня, чтобы я мог добраться до двери. Самому мне не под силу.

     Нил наклонился, нащупал плечи Косты, медленно поднял его на ноги. Глаза уже привыкали к свету наверху, он видел, что Коста держит в руке какой-то металлический предмет. Вторую руку агент ООН прижимал к боку. Пистолет куда-то подевался. Металлический предмет лишь отдаленно напоминал ключ, но воспользовался им Коста именно как ключом. Повернул в замке и дверь распахнулась под их весом. Нил перетащил Косту через порог. Положил на пол.

     Прежде чем закрыть дверь, протянул руку и нащупал на бетоне лужу крови.

     Он уже слышал приближающиеся шаги, но двумя рукавами затер кровь, набросал на пятно какого-то мусора и лишь после этого отпрянул и осторожно закрыл дверь Тихонько щелкнул замок.

     - Я не знаю, как тебе это удалось, но я рад, что ты меня нашел, - едва слышно прошептал Коста.

     - Нашел-то я тебя совершенно случайно, - в голосе Нила слышалась горечь. - Если бы не моя глупость, ты бы не попал в ловушку.

     - Об этом не волнуйся, я знал, куда иду. Но не мог не пойти. Должен был убедиться, что это действительно ловушка.

     - Ты подозревал, что Хенгли... - у Нила перехватило дыхание. Он знал, что хотел сказать, но язык отказывался произнести столь чудовищные слова. А вот Косте они дались без труда.

     - Да. Дорогой Хенгли, выпускник Университета и практикующий социэтик - предатель. Милитарист, каких свет не видывал, потому что он знал, чем и как воздействовать на общественное сознание. Раньше такого не случалось... но всегда был шанс... груз ответственности слишком велик... вот Хенгли и не выдержал... - Коста затих, а потом вдруг заговорил вновь, куда как громче, словно вдруг набрался сил. - Нил!

     - Все нормально. Не волнуйся...

     - Далеко не нормально! Неужели ты не понимаешь, что я посылал донесения, так что и ООН, и социэтики найдут способ выправить ситуацию. Но Хенгли может начать войну до того, как они прибудут сюда. Я уже вышел из игры, но я могу сказать тебе, с кем связаться, кто тебе поможет. Чтобы удержать к-фактор...

     - Толку в этом не будет, - тихим голосом возразил ему Нил. - Профилактическими мерами уже не помочь. А кроме того, я все взорвал. Все компьютеры и документы...

     - Дурак! - впервые в голосе Косты послышалась боль.

     - Нет. Я был дураком - теперь нет. Полагая, что это обычная социэтическая проблема, я проигрывал на каждом ходу. Ты должен понимать методологию социэтики. Для хорошего оператора не существует взаимосвязей, которых нельзя обнаружить. Хенгли готовился к тому, что будет проведено еще одно базисное обследование. Нашу операцию легко обнаружить, если знать, куда... и как... смотреть. Получение информации означает некий контакт, а контакт при желании всегда можно засечь. Он знал, где мы находимся, и лишь выжидал. Но наше время истекло, когда он понял, что сбор информации закончен и мы готовы приступить к действиям. Поэтому я уничтожил нашу базу и сбил его со следа.

     - Но... тогда мы беззащитны. Что мы можем сделать?

     Нил знал ответ, но слова опять не ложились на язык. Он понимал, стоит их произнести, и обратного хода уже не будет. И тут до него дошло, что он напрочь забыл про рану Косты.

     - Извини... Я забыл, что ты ранен. Чем я могу тебе помочь?

     - Ничем, - отрезал Коста. - Рану я перевязал, так что говорить тут не о чем. Отвечай на мой вопрос. Что нам остается? Что мы можем сделать?

     - Я должен убить Хенгли. Тогда удастся спокойно дождаться группы поддержки.

     - Но какой от этого прок? - Коста пытался разглядеть лицо Нила в темноте подвала. - Ты же сам говорил мне, что убийством войну не предотвратить. Один человек ничего не значит.

     - Только в нормальной ситуации, - объяснил Нил. - Борьбу между планетами можно рассматривать как небесную шахматную партию. У нее есть свои правила. Ранее, говоря об индивидуумах, я имел в виду шахматные фигуры.

     Теперь я предлагаю совсем иное решение. Я собираюсь выиграть шахматную партию неординарным способом. Застрелив шахматиста.

     Долгое время тишину нарушало лишь их дыхание. Потом Коста шевельнулся и тут же что-то металлическое легонько стукнуло о дверь.

     - Вообще-то это моя работа, - прошептал Коста, - но сейчас мне она не под силу. Ты прав, это надо сделать. Но я могу тебе помочь, спланировать операцию, чтобы ты смог добраться до Хенгли. Шансов у тебя, возможно, побольше, чем у меня, потому что ты - дилетант, о чем им доподлинно известно. Слушай внимательно, потому что времени у нас в обрез.

     Нил не спорил. Он знал, что надо сделать, а Коста мог объяснить, как.

     Инструкции запоминались легко, оружие он рассовывал, следуя указаниям Косты.

     - Как только ты выйдешь из этого здания, сразу иди к Хенгли, - говорил Коста. - Сейчас он торжествует, а потому бдительность у него притупилась. А потом, как только покончишь с ним, затаись. И не высовывай носа как минимум три дня. Только потом начинай искать названных мною людей. К тому времени обстановка должна несколько успокоиться.

     - Мне не хочется оставлять тебя здесь, - в голосе Нила слышалась озабоченность.

     - Это наилучший вариант, более того, единственный. Тут я в безопасности. Да, я ранен, но у меня достаточно лекарств, чтобы оклематься и выбраться отсюда самостоятельно.

     - Если уж мне надо прятаться, я спрячусь здесь. И буду заботиться о тебе.

     Коста не ответил. Они уже обо всем переговорили. Обменялись рукопожатием, и Нил начал выбираться из подвала.

     Немного поплутав, попал в вестибюль. С опаской взялся за ручку входной двери. Коста не сомневался, что Нилу удастся выйти незамеченным, но у него самого такой уверенности не было. Конечно же, улица будет патрулироваться полицией. И лишь открывая дверь, понял, на чем основывались слова Косты.

     За его спиной загремели выстрелы. Значит, у Косты был еще один пистолет. Он не стал говорить Нилу о том, что отвлечет полицию и обеспечит его отход. По улице пронесся автомобиль. Как только он скрылся за поворотом, Нил выскользнул из двери, пересек улицу и направился к ближайшей станции подземки. На большинстве станций имелись комнаты отдыха, оборудованные душевыми и химчистками.

     Часом позже он добрался до дома Хенгли. Помывшийся, гладко выбритый, в чистой одежде, чувствовал он себя гораздо увереннее. Никто не остановил его, даже не заметил. В подъезде не было ни души, лифт доставил его на нужный этаж, когда он назвал фамилию Хенгли. Лишь у двери его пронзил страх. Очень уж легко он добрался до цели. Нил коснулся пальцами ручки, повернул. Дверь открылась. Глубоко вдохнув, он переступил порог.

     Очутился в большой, темной комнате. В дальней стене заметил открытую дверь, отсвет лампы, горящей где-то в глубине квартиры. Шагнул к двери и тут же голову пронзила боль, перед глазами вспыхнули звезды и Нил повалился на ковер.

     Сознания не потерял, но очень смутно помнил, что происходило с ним в первые минуты после удара. Когда окончательно пришел в себя, в комнате горел свет. Он лежал на спине. Над ним стояли двое мужчин. Один держал в руке короткий металлический стержень, которым периодически похлопотал по ладони другой.

     Вторым был Хенгли.

     - Не с добром ты пришел к давнему другу, - Хенгли держал в руке пистолет Нила. - Ладно, заходи, я хочу с тобой поговорить.

     Нил с трудом перевернулся на спину, начал подниматься. Голова раскалывалась от боли, но он приказал себе не обращать на нее внимания. Как бы невзначай коснулся щиколотки. Убедился, что миниатюрный пистолет, полученный от Косты, на месте. Может, Хенгли все же не так и умен.

     - Я смогу с ним разобраться, - сказал Хенгли мужчине с металлическим стержнем. - Он - последний, так что ты можешь идти спать. Но рано утром я тебя жду, - мужчина кивнул и вышел.

     Плюхнувшись на стул, Нил думал о том, что убийство Хенгли даже доставит ему удовольствие. Коста мертв, и ответственность за его смерть лежала на этом человеке. Ему даже не придется убивать друга. За прошедшие годы Хенгли сильно изменился. Набрал вес, отрастил окладистую бороду и усы. Нил наклонился вперед, пальцы его оказались рядом с рукояткой пистолета. Хенгли не мог видеть его руки: мешал стол. Оставалось только выхватить пистолет и открыть огонь.

     - Пистолет можешь вытащить, но не пытайся стрелять, - Хенгли широко улыбался. Дуло его пистолета, солидного калибра, смотрело Нилу в грудь. Он наблюдал, как Нил вытаскивает из ботинка пистолет, швыряет в дальний угол. - Так-то лучше, - свой пистолет Хенгли положил на стол, чтобы он был под рукой. - Теперь мы можем поговорить.

     - Мне нечего сказать тебе, Хенгли, - Нил в изнеможении откинулся на спинку стула. - Ты - предатель.

     В приступе внезапной ярости Хенгли врезал кулаком по стулу.

     - Не тебе говорить со мной о предательстве, миротворец! - взревел он. - Красться в квартиру с пистолетом в руке, чтобы убить друга! Что в этом мирного? Куда подевались принципы гуманизма, о которых ты так любил порассуждать, когда мы учились в Университете?

     Нил не слушал его слов, думал о том, что говорил ему Коста. Он умер, но разработанная им операция продолжалась. Все шло по плану.

     "Заходи в квартиру, - наказывал ему Коста. - Он тебя не убьет. Во всяком случае, сразу. Он - самый одинокий человек во вселенной, потому что продал один мир ради другого, который еще не завоевал. И нет никого, кому он мог бы открыть душу. Он знает, что ты пришел, чтобы убить его, но не устоит перед искушением сначала поговорить с тобой. Особенно, если дашь ему возможность взять над собой вверх. Но его победа не должна быть легкой.

     Пусть думает, что перехитрил тебя. Так что маленький пистолет придется очень кстати. Он обрадуется, сумев обнаружить и его, и на какое-то время ослабит бдительность. Ненамного, но ослабит. И этого времени тебе должно хватить, чтобы убить его. Не тяни. Воспользуйся первой же возможностью".

     Боковым зрением Нил видел радиофон, прикрепленный к нагрудному карману пиджака. Чуть потрепанный, ничем не отличающийся от тысяч и миллионов других, которыми пользовались все и каждый, практически такой же, что и радиофон на пиджаке Хенгли. Универсальная примета времени, как ключи и мелочь в карманах.

     Только радиофон Нила был смертоносным оружием, продуктом секретных лабораторий, специализирующихся на внезапной смерти. От Нила требовалось одно: сократить расстояние между радиофоном и Хенгли до минимума. Радиус действия малютки составлял два фута. Радиофон активировался, если в этой зоне оказывалась любая часть тела жертвы.

     - Могу я задать тебе вопрос, Хенгли? - прервал он разглагольствования своего врага.

     Хенгли недовольно поморщился, потом кивнул.

     - Валяй. Что тебя интересует?

     - Очевидное. Зачем ты это сделал? Я хочу сказать, перебежал на другую сторону, оставил созидательную работу ради... ради разрушительно предательства.

     - Много ты в этом понимаешь! - проорал Хенгли. - Позитивная работа, разрушительное предательство. Война. Мир. Это всего лишь слова, и мне понадобились годы, чтобы это понять. Что может быть более созидательного, чем вознести себя... и эту планету на вершину могущества? Это в моей власти, и я это сделаю!

     - Власть, вот оно, ключевое слово, - Нил вдруг почувствовал безмерную усталость. - Мы покорили звезды, но не расстались со своими мелкими страстишками. Наверное, в них нет ничего плохого, если мы держим их при себе. Беда приходит, когда мы начинаем навязывать их другим. Что ж, с этим покончено. Во всяком случае, на этот раз.

     Одним движением он сдернул радиофон с пиджака и бросил на стол Хенгли.

     - Прощай!

     Маленький механизм запрыгал по столу, и Хенгли отпрянул, взвыв, как раненый зверь. Схватил пистолет, попытался одновременно выстрелить и в радиофон, и в Нила. Опоздал. Радиофон зажужжал раньше.

     Нил подпрыгнул. Даже он почувствовал легкий электрический удар. Хотя получил лишь микроскопическую дозу направленного излучения.

     Потому что весь удар пришелся на Хенгли. Активированное поле устройства сканировало его нервную систему и точно настроилось на микрочастоту, по которой передавались сигналы в эфферентной нервной системе. А закончив настройку, нанесло энергетические удары.

     Последствия были ужасными. Каждое нервное волокно отреагировало по максимуму. И все мышцы сократились, следуя полученным командам.

     Нил закрыл глаза, прикрыл их рукой, отвернулся. Не мог он на это смотреть. Эпилепсический припадок иной раз приводил к тому, что от одновременного сокращения мышц-сгибателей и разгибателей у человека ломалась рука или нога. У Хенгли сократились все сгибатели и разгибатели. Последствия были ужасны.

     Нил пришел в себя уже на улице. Бежал, не разбирая дороги. Перешел на шаг, огляделся. Занималась заря, на улицах не было ни души. Впереди светился вход на станцию подземки, Нил направился к нему. Беда миновала, при условии, что он будет соблюдать осторожность.

     Задержавшись на верхней ступени лестницы, Нил полной грудью вдохнул свежий воздух нового утра. Мелодичный сигнал возвестил о приближении поезда.

     Восходящее солнце залило небо кровью.

     - Кровь, - воскликнул Нил. - Неужели мы по-прежнему должны убивать?

     Разве нет другого пути?

     Виновато оглядел пустынную улицу, но его никто не слышал.

     Перескакивая через ступеньку, Нил сбежал по лестнице на платформу подземки.

 

     Переводчик Вебер Виктор Анатольевич.

     129642, г. Москва Заповедная ул. дом 24 кв.56. Тел. 473 40 91.