БЕГЛЕЦ

 

Гарри ГАРРИСОН

 

 

 

     Вино было терпким, густым, отдающим пылью, поднимавшейся на улице за окном крошечного винного магазина. "VINI Е VIVITE" - гласили корявые буквы вывески над дверью. Вино и напитки. Под вином подразумевался продукт местных виноградников, под напитками - многоцветье жидкостей в разнокалиберных бутылках. Парящие лучи солнца отражались от выбеленных стен соседних домов. Бирбанте осушил маленький стаканчик и вновь наполнил его из полулитрового кувшина.

     - Жарко, - сказал он, и владелец магазина, он же бармен, с печальным, дочерна загорелым лицом что-то согласно пробурчал в ответ. Три старика за столиком у стены азартно играли в карты со странными картинками.

     Чиомонте ничем не отличался от других городков Италии, затерявшихся вдали от основных автострад. К нему вела лишь проселочная дорога, переходящая в центральную улицу. И местные жители подозрительно посматривавшие на каждого незнакомца, отрезали себя от внешнего мира, точно так же, как горы отделили их долину от остальной страны. Вряд ли кто захотел бы задержаться в этом захудалом, ничем не примечательном городишке хотя бы на несколько минут. И тем не менее именно здесь находился человек, которого искал Бирбанте. Здесь или в ближайших окрестностях города. Он отпил вина и, положил руку на стойку бара ладонью вниз, взглянул на часы.

     Близился полдень. Когда он дотронулся пальцем до едва заметного выступа, циферблат стал прозрачным, открыв цветовой индикатор. Показания не изменились. Расстояние до Нарсизо осталось прежним.

     Он был где-то рядом. Это фиксировали приборы. Бирбанте же буквально физически ощущал его присутствие, это чувство выработалось у него за долгие годы поисков тех, кто стремился скрыться от святой церкви. Нарсизо убежал дальше других и находился на свободе дольше, чем следовало, но это не имело большого значения. Бирбанте раньше не знавал неудач. С божьей помощью поиск и теперь закончится успешно. Он коснулся пальцами массивного креста, висевшего на груди под рубашкой. Нарсизо должен быть найден.

     - Я хотел бы взять с собой литр вина.

     Хозяин магазина недоумевающе посмотрел на Бирбанте, словно просьба показалась ему необычной.

     - У вас есть бутылка?

     - Нет, бутылки у меня нет, - тихо ответил тот.

     - Думаю, я найду вам одну. Вам придется оставить в залог пятьдесят лир.

     Бирбанте вяло махнул рукой, хозяин принес из кладовки пыльную бутылку, помыл под краном и через воронку наполнил из большой оплетенной бутыли, вбил в горлышко почерневшую пробку. Бирбанте высыпал на стойку несколько монет, а когда хозяин потянулся к ним, положил рядом цветную фотографию.

     - Вы его знаете? - спросил он.

     Хозяин магазина собрал монеты, одну за другой, не обращая внимания на лицо с коротко стрижеными волосами и голубыми глазами, изображенное на фотографии.

     - Мой кузен, - пояснил Бирбанте. - Я не видел его много лет. Дядя умер, оставил ему деньги. Не очень много, но я знаю, что они ему не помешают. Деньги нужны всем. Вы не подскажите, где его найти?

     Говоря это, он вытащил из нагрудного кармана сложенную вчетверо десятитысячную ассигнацию, развернул ее и оставил на стойке. Хозяин посмотрел на деньги, затем на незнакомца. Бирбанте чувствовал, что и старики-картежники не спускают с него глаз.

     - Никогда не видел его.

     - Это плохо. Речь идет о деньгах. Бирбанте сложил ассигнацию, убрал ее в карман, взял бутылку и вышел. Обжигающие лучи обрушились на него, и он надел черные очки. Эти люди всегда держались друг друга. И, признав Нарсизо своим, никогда не выдадут его.

     "Альфа-ромео" красным пятном выделялась на выжженной солнцем улице.

     Бирбанте сунул бутылку под сиденье, подальше от палящих лучей, и пересек вымощенную неровным булыжником мостовую. Хотя над дверью не было вывески, а окно ничем не напоминало витрину, все местные жители знали, что это бакалейная лавка. В дверном проеме болтались несколько связок красного перца. Бирбанте оттолкнул их и вошел в сумрак лавки. Женщина в темном платье не ответила на его приветствие и молча начала складывать заказанные им продукты. Кусок козьего жира, ломоть хлеба с толстой хрустящей коркой.

     Бирбанте не понравился запах оливок и он отказался от них. Все это время он наблюдал за винным магазином.

     Из него вышел один из картежников и захромал вдоль улицы.

     Бирбанте довольно кивнул. Если Нарсизо близко и ему могут сообщить о прибытии незнакомца, значит, поиски подошли к концу. На небольших расстояниях детектор обычно врал. Он мог лишь показать, что беглец находится в радиусе от десяти до двадцати миль. Но ситуация станет иной, как только Нарсизо узнает, что его ищут. Он испугается, начнет волноваться, суетиться. Короче, резко изменится ритм его биотоков. И детектор, настроенный на волны, излучаемые мозгом Нарсизо, точно укажет, где тот находится. Направившись к автомобилю, Бирбанте смотрел прямо перед собой, но, сев за руль, взглянул в зеркало заднего обзора. Старик однажды оглянулся на незнакомца, затем юркнул в один из домов. Бирбанте сложил покупки под сиденье рядом с бутылкой и завел двигатель. Проделал все это он очень медленно и наконец увидел мальчика, вышедшего из двери, за которой скрылся старик. Мальчишка пробежал мимо машины, даже не повернув головы.

     Невероятно, подумал Бирбанте, отпустив сцепление. Ни один итальянский мальчик не может пройти мимо красивой машины, не оглядев ее от бампера до бампера. Значит, мальчишке дали какое-то серьезное поручение. То есть Нарсизо действительно где-то рядом. Бирбанте развернул "Альфа-ромео" и поехал обратно к шоссе, с каждым метром удаляясь от мальчика. Приборы скажут все, что ему нужно, улыбнулся Бирбанте.

     Поднимаясь из долины по серпантину узкой дороги, он заметил на одном из поворотов маленькую рощицу, заехал под сень деревьев и заглушил двигатель. Тишину нарушало лишь стрекотание насекомых. Внизу лежала залитая солнцем долина с полосками зеленых полей на окраине городка.

     Издали Чиомонте с розовым куполом его церкви, возвышающейся над белыми домами, выглядел попривлекательнее. Отсюда не видно ни бедности городка, ни его грязи. Бирбанте глотнул вина, отломил корку хлеба и перочинным ножом отрезал сыра. Хлеб был свежим, сыр - острым; простая крестьянская пища напомнила ему о детстве, проведенном на тосканских холмах. Италия не изменялась, сонно щурясь сквозь теплые полдни столетий, под мелодичный звон колоколов тысяч церквей. Эта страна лежала на ладони господа, а ее долины словно оцепенели...

     Гремя изношенным двигателем, оставляя за собой клубы черного дыма и надсадно скрепя на каждом повороте, по дороге спускался автобус. В довершении ко всему водитель, проезжая мимо красного автомобиля, нажал на клаксон, и умиротворяющая атмосфера исчезла без следа.

     В гневе Бирбанте потряс кулаком вслед удаляющемуся автобусу и мысленно проклял водителя. И только после глотка вина понял, что напрасно дал волю чувствам. Разумеется, бедняга водитель ни в чем не виноват. И не следовало его проклинать, пусть даже и мысленно. Лицо Бирбанте залоснилось от пота, вызванного отнюдь не жарой. Вытащив тяжелые серебряные четки, он обратился к богу с просьбой простить его и оставить без внимания его проклятия водителю, вырвавшиеся сгоряча и, следовательно, ничего не значащие. И понять, почему он рассердился, ибо он - всего лишь человек и не всегда в силах смерить гордыню. Это обращение окончательно успокоило Бирбанте. Постоянное напряжение дает себя знать, решил он, особенно при выполнении столь ответственного поручения. И, вернувшись с Нарсизо, он должен просить руководство отпустить его хотя бы на год в какой-нибудь уединенный монастырь в горах. Он не сомневался, что ему пойдут на встречу, руководству хорошо известно, какие преграды он преодолевает, чтобы дойти до цели.

     Стрелка индикатора дрогнула и поползла. Занятый своими заботами, Бирбанте не сразу заметил ее движение. Теперь следовало забыть о них, как о питье и о пище. Воздержание и пост никому не приносили вреда. Бирбанте склонился над приборами.

     - Ты здесь, Нарсизо, совсем рядом, и так же, как и я, боишься божьего суда. И я иду, чтобы тебе помочь.

     Двигатель заурчал, и машина плавно тронулась с места. Бирбанте сдерживал нетерпение. Погоня была долгой и несколько лишних минут ничего не меняли. Перед городком, спустившись в долину, дорога стала менее извилистой, Бирбанте съехал на обочину и вновь взглянул на приборы.

     Индикатор указывал, что беглец близко. Я нашел тебя, Нарсизо, улыбнулся Бирбанте.

     Тени чуть удлинились, а в остальном Чиомонте остался таким же, как и час назад, когда Бирбанте покинул городок. Ехал он посреди улицы, медленно, на первой скорости, вглядываясь в стрелки приборов. Они должны дернуться, когда машина проедет мимо Нарсизо, и тогда он узнает беглеца и схватит его. С божьей помощью. Бирбанте коснулся нагрудного креста. Но индикатор указывал, что Нарсизо где-то впереди.

     Дома кончились и вновь потянулись поля, пыльные виноградники. Должно быть, Нарсизо прятался не в Чиомонте, а на одной из окрестных ферм. Но с каждой секундой сигнал становился слабее, хотя детектор вел его вперед, в безлюдье дороги. Бирбанте охватил страх, и он вдавил в пол педаль газа.

     Нет, это не нужно, одернул он себя. Спешкой тут не поможешь. Сначала надо обдумать следующий шаг. Сигнал ослабевает. Бирбанте ничего не понимал. А затем радостно рассмеялся.

     - Как просто, - "Альфа-ромео" быстро набирала скорость. - Автобус.

     Нарсизо предупредили, и он удрал. А что еще он мог сделать? Путешествие подошло к концу, Нарсизо.

     Бирбанте ехал быстро, срезая повороты. Еще через пару минут в дали показался автобус. Бирбанте сбросил скорость. Конечно, не хотелось бы вытаскивать Нарсизо из переполненного салона, но другого выхода не было.

     Автобус скрылся за рощицей, вновь показался на дороге. "Альфа-ромео" продолжала преследование, проскочила рощу, настигая автобус, но тут стрелки приборов дернулись и Бирбанте резко затормозил.

     Нарсизо сошел с автобуса. Детектор показывал, что он находится справа от дороги. Задним ходом Бирбанте проехал сотню метров, пока не увидел тропу, петляющую по полям. Он не мог набрать скорость, но все же ехал быстрее бегущего человека. На круглой вершине каменистого холма сидел какой-то мужчина в грубой крестьянской одежде, с палкой в руках. Бирбанте остановился, чтобы спросить, не проходил ли кто по тропе, но промолчал, так как мужчина поднял голову и повернулся к нему лицом.

     Их взгляды встретились, и Бирбанте заглушил двигатель.

     - Ты Нарсизо Лупоне, - в голосе Бирбанте не было вопросительных интонаций.

     Нарсизо кивнул, его светло-голубые глаза резко выделялись на загорелом лице.

     - К сожалению, не имею чести вас знать.

     - Отец Бирбанте.

     - О, какая встреча, величайший охотник за еретиками.

     - Если ты знаешь, кто я такой, то должен понимать, что я пришел не для того, чтобы поболтать с тобой. Для нас обоих будет проще, если ты сядешь в эту машину и поедешь со мной.

     - Терпение, Бирбанте, терпение. Даже приговоренному преступнику дается время на раздумье, его и кормят перед смертью. Вот и нашему создателю предложили в последний раз поужинать.

     - Его имя в твоих устах - богохульство. Сейчас ты поедешь со мной, и на этом все закончится.

     - Неужели? - усмехнулся Нарсизо. - А что вы сделаете, если я откажусь? Убьете меня?

     Бирбанте взял с сиденья какой-то предмет.

     - Ты знаешь, что мы никого не убиваем. Мы - христиане в христианском мире и не жалеем сил, чтобы подняться над окружающими нас животными. Это устройство схватит тебя и будет держать, так что, несмотря на твое сопротивление, мы уедем вместе.

     Он поднял пластмассовую трубку с рукоятью и кнопками на одном конце, украшенную золотым силуэтом серафима, и наставил ее на Нарсизо.

     Прогремел выстрел, зеркало заднего обзора разлетелось вдребезги, из темного предмета в руке Нарсизо вырвался дымок.

     - Вы узнали пистолет, не так ли? - спросил Нарсизо. - Вы видели такие рисунки в исторических книжках. Он может продырявить вас так же легко, как и машину. А теперь бросьте парализатор на заднее сиденье.

     Бирбанте выполнил приказ и пожал плечами.

     - Какая тебе польза от моей смерти? Я окажусь среди святых и мучеников, а ты останешься здесь, в этом жестоком мире, пока за тобой не придут другие. Отдай пистолет и поедем со мной.

     - Нет. А теперь отойдите от машины и выслушайте меня. Сядьте вон там и давайте поговорим. Пистолет я уберу.

     - Дьявол еще бродит в этом мире, - Бирбанте перекрестился и сел на траву.

     - Мир этот не так уж и плох. Вас не удивляет наличие у меня пистолета? В эти годы?

     - Отнюдь. Год тысяча девятьсот семидесятый от Рождества Христова - далекое прошлое. Чему же тут удивляться?

     - Вам следовало уделять истории больше внимания. Разве вас не проинструктировали, прежде чем направить сюда?

     - А как же. Не думайте, что в коллегии инквизиторов сидят дураки. Я вернулся в прошлое на сорок семь лет. Эта машина - точная копия одной из моделей этого периода.

     - Ага! Значит вы привезли машину с собой? Я как раз собирался спросить об этом. Похоже, вы хорошо знаете это время и вам известно, что войны за веру давно закончились и наступила эра мира?

     - Конечно. Но, раз у тебя оказался пистолет, в наши хроники, очевидно, закрались незначительные неточности.

     - Или святые подделки?

     - Не богохульствуй!

     - Пожалуйста, извините меня. Я действительно стремлюсь к тому, чтобы вы меня поняли. Так как вас послали за мной, я полагаю, вы обо мне все знаете и вам, естественно, известно, как я сюда попал.

     - Конечно. Ты физик Нарсизо Лупоне, сотрудник ватиканских лабораторий в замке Сан-Анжело. Благодаря исключительным способностям тебе удалось занять высокий пост, несмотря на то, что ты не принял духовный сан. Твое бегство приведет к тому, что правила станут строже, чтобы не допустить ничего подобного в будущем. Теперь будем доверять только тем, кто принял святые обеты. Тебя искусил дьявол, и ты удрал в этот городишко, в прошлое.

     - А священник устоит перед уговорами сатаны?

     - Несомненно!

     - А если я вам скажу, что в моем деянии нет злого умысла? Дьявол ничего не нашептывал мне на ухо, как, впрочем, и бог, и...

     - Перестань богохульствовать!

     - Как вам угодно. Меня воспитывали верным сыном церкви, и раньше мне бы и в голову не пришло говорить о том, что я знаю. Теперь у меня развязаны руки. Если хотите, я сомневался, сомневался во всем, чему меня учили, поэтому и оказался здесь. Я сомневался, что призвание человека в смирении, что он должен лишь рожать детей, расселяться по земле, уничтожать так называемые низшие формы жизни. Я сомневался, что за запретом на целые разделы физики стояла божья воля.

     - Так повелел бог!

     - Нет, к сожалению, это сделали люди. Папы и кардиналы. Люди. Которые верят во что-то одно и считают, что остальной мир должен придерживаться тех же взглядов. Они подавляют мысль, волю, свободу, честолюбие, заменяя все серым туманом священных обязанностей.

     - Меня не трогают эти слова. За них ты будешь гореть в аду. Пойдем со мной, брось оружие. Возвратись к тем, кто поможет тебе и очистит твой ум.

     - Кто сотрет мою память, выжжет мои мысли и превратит в растение, прозябающее на святой почве, каким я и останусь, пока не умру. Нет. Я не вернусь к вам. Мне представляется, что не вернетесь и вы.

     - Что ты говоришь?

     - То, что сказал. Будущего, откуда мы пришли, не существует, не будет существовать. Во всяком случае, для настоящего времени. Почему, по-вашему, я забрался так далеко? Ранние эксперименты принесли противоречивые результаты. Стоило нам углубиться в прошлое больше, чем на несколько месяцев, как все шло вкривь и вкось. Думаю, я понял, в чем дело, и создал теорию, объясняющую выявленные противоречия. Поэтому я воспользовался установкой, которая могла послать меня на годы назад, одного, и не взял с собой ничего, кроме одежды. Я нашел работу, позволяющую не умереть с голоду, заглянул в книги. Вы слышали о Генрихе восьмом, короле Англии?

     - Почему ты спрашиваешь меня об этом? С какой целью? Я не сведущ в мирской истории.

     - Речь не об этом. Он не оставил заметного следа в нашей истории, упав с лошади и разбившись насмерть на двенадцатом году правления. Но вам знакомо имя Мартина Лютера?

     - Разумеется. Немецкий священник, впоследствии еретик и смутьян.

     Заточен в тюрьму, где и умер, не помню в каком году.

     - В 1515 году, поверьте мне на слово. А что вы скажите, узнав, что Лютер не умер в тюрьме, но в 1517 году выступил против католицизма и возглавил движение, которое привело к образованию новой церкви?

     - Безумие.

     - Это еще не все. И добрый король Генрих прожил достаточно долго, чтобы основать свою церковь! Я подумал, что сошел с ума, впервые прочитав об этом, но потом ощутил безмерную радость. Этот мир далеко не рай, но здесь все еще существует свобода и люди трудятся ради благосостояния всех и каждого. И вам придется научиться любить этот мир, потому что мы оба пойманы здесь навсегда. Повторяю, будущее, каким мы его знаем, не существует для нас и никогда не будет существовать. Какой-то фактор вызвал необратимые изменения, возможно, само наше проникновение в прошлое.

     Подумайте Бирбанте, вы потеряли меня, потеряли вашу церковь и вашего бога, потеряли все...

     - Хватит! Остановись, ты лжешь! - Бирбанте вскочил на ноги, его лицо побледнело. Нарсизо, странно улыбаясь, остался сидеть на траве.

     - Я испугал вас, не так ли? Если вас обеспокоили мои слова, почему бы вам не проверить все самому? Главный темпоральный передатчик смонтирован, вероятно, в этой машине, но у вас должен быть аварийный блок. Его обязан иметь каждый путешественник во времени. Деваться мне некуда, я не убегу.

     Вам нужно лишь запомнить темпоральную отметку и нажать кнопку.

     Отправляйтесь в ваше время и посмотрите, кто из нас прав, а затем возвращайтесь сюда, на мгновение позже темпоральной отметки. Я буду здесь, ничего не изменится. За исключением того, что вам откроется истина.

     Бирбанте застыл, пытаясь понять, силясь не поверить. Нарсизо молча указал на пистолет, напоминая инквизитору о существовании оружия. Затем он достал из кармана обрывок газеты, первую страницу "L'ОSSЕRVАТОRЕ", официального органа Ватикана. Бирбанте не смог заставить себя отвести взгляд и прочитал заголовок. "ПАПА МОЛИТСЯ ЗА МИР, ПРИЗЫВАЕТ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К НЕМУ ВСЕХ ЛЮДЕЙ ДОБРОЙ ВОЛИ, НЕЗАВИСИМО ОТ ИХ РЕЛИГИОЗНЫХ УБЕЖДЕНИЙ".

     Выкрикнув что-то нечленораздельное, Бирбанте вырвал газету из рук Нарсизо, смял в комок и бросил на землю. Затем достал аварийный блок, нажал на кнопку и исчез.

     Нарсизо сидел, отсчитывая секунды. А потом облегченно вздохнул.

     - Один! - закричал он, прыжком поднявшись с травы. - Он не вернулся.

     Я свободен. Он не вернулся, потому что не мог вернуться. Он в другом будущем, другом прошлом, бог знает где. Мне наплевать. Больше я его не увижу.

     Нарсизо взглянул на пистолет и отшвырнул его от себя. Как он учился целиться и стрелять, чтобы тот, кто придет за ним, не догадался, что он не способен убить живое существо, как и все остальные, живущие в пространстве и времени, откуда он сбежал в прошлое. Нарсизо нежно погладил бампер автомобиля.

     - Вот мое богатство и убежище. Я смогу продать конструкцию энергетических элементов, приводящих в движение эту машину, и они заменят вонючие и чадящие двигатели внутреннего сгорания. Если за мной придут другие, я убегу от них сквозь время. Хотя я сомневаюсь, чтобы у кого-нибудь хватило на это смелости. Особенно после исчезновения Бирбанте.

     Нарсизо сел за руль и завел двигатель.

     - И я увижу не только маленький уголок католической Италии. Я разбогатею и буду путешествовать. Я выучу английский и поеду в далекие америки, где правят англичане, где благородные ацтеки и майя живут в своих золотых городах. И каким чудесным будет новый мир!

     "Альфа-ромео" медленно выкатилась на дорогу и скрылась в дали.