Ричард В.Гамильтон. Бель Эпок по-американски

 

 

---------------------------------------------------------------------------------------------

 

 

 Владимир Романовский

 Email: [email protected]

---------------------------------------------------------------------------------------------

 

 

 

 

   пьеса в трех действиях без пролога

 

   авторский перевод с английского

 

 

 

 

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА -

 

   ПАМЕЛА ВОРВИК, 41

   УОЛТЕР ГУВЕР, 50

   ГЕРБЕРТ ГУВЕР, его сын, 22

   КЛОДЕТ ГУВЕР, жена Уолтера и мать Герберта, 45

   КРИСТОФЕР ГОРИНГ, 25

   САМАНТА МАНЧЕСТЕР, 25

   БРЮС МАНЧЕСТЕР, ее отец, 60

   МОРИС ВЛАМИНК, французский художник, 22

   ОФИЦИАНТ ДЖЕЙМС

 

 

   Все нижеследующее происходит на рубеже веков.

 

   О КОСТЮМАХ. Любой желающий иметь представление о видах одежды во

времена Бель Эпок в этой стране может преобрести таковое посмотрев некоторые

работы Сарджента и Морера. Автор настоятельно советует как можно больше

внимания уделить женским шляпам. Они были очень большие. Очень, очень

большие. Ах, да, и еще все женщины носили такие перчатки специальные,

доходящие в большинстве случаев им то самых предплечий (Памела Ворвик носит

короче).

 

   О ЗВУКОВЫХ ЭФФЕКТАХ. Над сценой  должен висеть большой динамик,

стилизованый под остальные декорации.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

 

 

   Картина Первая.

 

   Ньюпорт. Роуд-Айленд. Терраса у ресторана, столики, стулья.

 

   Брюс сидит за столиком, дымит окурком сигары. Входит официант.

 

   ОФИЦИАНТ(холодно). Чем могу служить?

 

   Брюс отворачивается.

 

   ОФИЦИАНТ(с оттенком нетерпения). Сэр?

 

   БРЮС. Совсем не обязательно хамить.

 

   ОФИЦИАНТ. Я и не хамлю. Просто спрашиваю, чем могу...

 

   БРЮС. Так. Нравится тебе бить лежачего, да? Нравится, скажи?

 

   Пауза.

 

   ОФИЦИАНТ. Извините. Вы не можете здесь просто так сидеть. Нужно

что-нибудь заказать сперва.

 

   БРЮС. Как же. Уолтер Гувер сидит целый день. И сын его, ничтожество,

тоже, на небо уставился, про охоту рассуждает, да хвастается смазливой

рожей. A мне, значит, нельзя.

 

   ОФИЦИАНТ. Весьма сожалею.

 

   БРЮС. Как же, сожалеешь ты. Их ты, небось, уважаешь. Говоришь им -

добрый день, так вас и так. Да. Ну, ничего. Вот разбогатею, я вам покажу,

сволочам надменным, что такое честный человек.

 

   ОФИЦИАНТ. Что ж, удачи вам. A пока  что, или заказывайте, или

проваливайте отсюда. Очень сожалею, но вам здесь не...

 

   БРЮС. Пива мне принеси.

 

   ОФИЦИАНТ. Какого? Есть ирландское, американское, немецкое. A, сэр?

 

   БРЮС. Американского.

 

   ОФИЦИАНТ. Благодарю вас, сэр. Это я мигом. Два доллара, сэр.

 

   БРЮС. Знаю. Ну? Чего? Думаешь, не заплачу? Не переживай. Окей?

 

   ОФИЦИАНТ. Да, сэр.

 

   Уходит. Входит Уолтер, напевая из Ла Бочеме.

 

   УОЛТЕР. Мммммм-ммммм. A, Брюс, привет.

 

   БРЮС. Здравствуй, Уолтер.

 

   УОЛТЕР. Прелестный день, a? В такой день всегда хочется выпить доброго

старого виски. Да.

 

   Входит Официант, неся поднос с бутылкой и стаканом.

 

   ОФИЦИАНТ. Мистер Гувер?

 

   УОЛТЕР. A, Джеймс. Мне - как обычно.

 

   ОФИЦИАНТ. Да, сэр.

 

   Ставит стакан и бутылку на стол перед Брюсом, уходит.

 

   УОЛТЕР. Пиво?

 

   БРЮС. Да (затягивается).

 

   УОЛТЕР. Слушай, Брюс, ты потушил бы эту сигару свою. Ужасный мусор, все

что ты нынче куришь.

 

   БРЮС. Все остальное не по карману.

 

   УОЛТЕР. Сочувствую. Все равно гадость. На, возьми из моих.

 

   Входит официант с подносом, на котором - бокал виски. Ставит перед

Уолтером, уходит.

 

   БРЮС. Ничего. По мне так сойдет.

 

   Пауза.

 

   УОЛТЕР. Скажи-ка, Брюс - ты не был ли богат?

 

   БРЮС. Был. A тебе-то что?

 

   УОЛТЕР. Очень богат?

 

   БРЮС. Не то чтобы очень. Просто богат.

 

   УОЛТЕР. Сколько ж это с тех пор как ты обанкротился?

 

   БРЮС. Четыре года.

 

   УОЛТЕР. Особняк с косой крышей, рядом с моим - твой был?

 

   БРЮС. Да.

 

   УОЛТЕР. И пароходы у тебя были на Миссиссипи, да?

 

   БРЮС. Были.

 

   УОЛТЕР. Что ж, на твоем месте я бы не унывал. Всегда можно начать

сначала.

 

   БРЮС. Годы не те.

 

   УОЛТЕР. Ну - годы, подумаешь! Бойкий парень такой, предприимчивый! A?

Чего там!

 

   БРЮС. Ну, положим, не очень чтобы предприимчивый... Был бы помоложе,

уехал бы на Аляску.

 

   УОЛТЕР. И что бы ты там делал?

 

   БРЮС. Золото бы искал.

 

   УОЛТЕР. Ага. Не самый лучший выход. Новоиспеченные состояния не слишком

крепки, a?

 

   БРЮС. Мм.

 

   УОЛТЕР. Старые деньги - вот вещь, друг мой. Наследсвенный доход.

Знаешь, о чем я говорю. Это как хорошее вино - чем старше, тем выше цена.

Состояниям нужна выдержка.

 

   БРЮС. Согласен. Но состояние по наследству можно только унаследовать.

Мне наследовать некому.

 

   УОЛТЕР. Вот что вас, нуворишей, всегда губит. Потерял состояние - и

все, делать нечего. Впрочем, можно попробовать жениться на деньгах. A?

 

   БРЮС. В моем-то возрасте?

 

   УОЛТЕР. A дочь твоя на что? Впрочем, ты, конечно же, прав. Хочешь

сделать дело хорошо - делай сам. В твоем случае это трудно. Тем не менее, я

всегда говорил, что лучше всего это когда не надо ни на кого полагаться. Вот

например, жена моя, после свадьбы, сразу начала совать нос в мои дела.

Знаешь, что я ей сказал? Дорогая, говорю, я понимаю - эмансипация и все

такое, но ведь должен быть предел. Ну, она дулась-дулась, a потом поняла,

что я прав. Она теперь всегда делает то, что я ей говорю. Она теперь в

Европе. Помогает мне по части коллекционирования живописи - следит, нет ли

новых художников где-нибудь.

 

   БРЮС. Я сам чуть не стал коллекционером однажды.

 

   УОЛТЕР. Ничего бы у тебя не вышло.

 

   БРЮС. Это почему это?

 

   УОЛТЕР. Непросто. Во-первых, нужно знать живопись.

 

   БРЮС. Чего там знать? Я ж не художником собирался быть. Я бы только

собирал.

 

   УОЛТЕР. Ну, надо же знать названия стилей.

 

   БРЮС. Зачем? Если мне нравилась картина, я ее покупал. В мое время, все

картины были красивые. У меня до сих пор лежат четыре штуки - купил как-то в

Париже на аукционе.

 

   УОЛТЕР. На каком аукционе?

 

   БРЮС. Типа садовой распродажи. Кто-то там помер, или еще чего-то такое,

и все из дома вынесли на улицу. Я как раз гулял, ну и увидел четыре картины.

Прелесть что такое, особенно одна - очень миленькая дама с зонтиком, и трава

вокруг. Много травы. Все это очень по-дилетански, я бы сказал, выглядит - a

еще одна есть, так там корзинка с цветами до краев.

 

   УОЛТЕР. Брюс, друг ты мой, коллекционирование - это бизнес, как любой

другой бизнес. Красивая картина или нет - это дело второстепенное. Главное,

сколько за нее дадут.

 

   БРЮС. A я покупал картины, потому что они мне нравились. Вот стоят у

меня четыре штуки - никому не продам. Голодать буду.

 

   УОЛТЕР. Любопытно было бы взглянуть. Не сейчас, a так, когда-нибудь.

 

   БРЮС. Да, приходи в любое время. Тебе они понравятся.

 

   УОЛТЕР. Возможно. A, кстати о женитьбе на деньгах - знаешь, есть тут

одна женщина... Ну, ты слышал. Весь Ньюпорт - точно мартовские коты.

(Пауза.) Памела Ворвик. (Пауза). Миллионы, друг мой! A! Был бы я помоложе, и

мог бы я жену свою куда-нибудь деть... Это между нами. Отец ее был моим

партнером когда-то. Очень хороший человек - удивительно умный. Способный

парень.

 

   БРЮС. Погоди-ка... Памела Ворвик? Она же...

 

   УОЛТЕР. Ну да, ей чуть за сорок, кажется... Была замужем.

 

   БРЮС. Развелась?

 

   УОЛТЕР (тихо). Да. Папины денежки. Скандал назревал такой, что просто

ужас. Ну и что же? Старик Ворвик кому-то сунул, кого-то пугнул, поработал,

короче, парень - и вдруг, бац! - и все тихо. A! Что за женщина!

 

   БРЮС. Возраст, все-таки, он...

 

   УОЛТЕР. Возраст! Возраст - что ж тут такого. Красота...

 

   БРЮС. Да она и не очень... То есть, вообще некрасивая, насколько мне

известно.

 

   УОЛТЕР. Деньги - вот ее красота, Брюс. Двадцать миллионов как одна

копейка - вот тебе и красота.

 

   БРЮС. Не знаю. Молодежь нынче, у них взгляды... как их...

 

   УОЛТЕР. Прогрессивные?

 

   БРЮС. Да. Они люди с принципами.

 

   УОЛТЕР.  Какими еще принципами? Каждое лето здесь живу, никаких

принципов что-то не видел.

 

   БРЮС. Они считают, что деньги - это так, ничего особенного, когда нет

любви и красоты. Они правы.

 

   УОЛТЕР. Да, как же. Нет, ты меня послушай, Брюс, может чему-нибудь

научишься. Красота и деньги - из этих двух понятий, первое - проходящее,

хрупкое. Второе - деньги - прочное. Красоту нужно кормить - платья,

шампанское, опера, вечеринки. Деньги же кормят хозяина сами. Ни первое, ни

второе не зарабатывается честным путем. И то и другое ты получаешь - или не

получаешь - по наследству. Хоть кого спроси.

 

   Входит Крис.

 

   БРЮС. Не знаю...

 

   УОЛТЕР. Вот у Горинга спроси. Горинг! Что важнее - красота или деньги?

 

   КРИС. Ни то и не другое. Хорошее пищеварение - единственная важная вещь

в жизни. (Садится с Уолтером).

 

   УОЛТЕР (смеется). A ты скорее всего прав, дорогой мой. Но, если я тебя

знаю, ты ведь не хорошее пищеварение сюда искать приехал?

 

   КРИС. Нет. Хочу жениться на больших деньгах.

 

   УОЛТЕР. Ага!

 

   КРИС. Чтобы с их помощью купить столько красоты, сколько мне нужно.

 

   УОЛТЕР. Вот видишь!

 

   КРИС. Тем не менее, чтобы получать удовольсвие от всех этих денег и

красот, нужно иметь как минимум хорошее пищеварение.

 

   УОЛТЕР. Остряк ты, парень, однако! Философ!

 

   Входит официант.

 

   ОФИЦИАНТ. Добрый день, сэр. Не хотите ли чего-нибудь?

 

   КРИС. Да как сказать...

 

   УОЛТЕР. Выпей виски.

 

   КРИС. Я сегодня на мели.

 

   УОЛТЕР. Я угощаю. Рано или поздно, ты женишся и станешь богатым, ну и

меня угостишь тогда. Я тебя знаю. Ты упрямый.

 

   КРИС. Ну, раз так - немного скотча.

 

   ОФИЦИАНТ. Слушаюсь, сэр. Я мигом. (Уходит).

 

   Пауза.

 

   КРИС (Брюсу). Саманта здесь?

 

   БРЮС. Да. A что? Тебе-то какое дело?

 

   УОЛТЕР. Легче, легче. (Ухмыляется). Бедный парень. Наверное, влюблен в

твою дочь, a, Брюс? Что скажешь, Горинг?

 

   Крис пожимает плечами, Уолтер смеется.

 

   УОЛТЕР. Так о чем ты?

 

   КРИС. A я разве?.. A, да - не намечается ли завтра вечером вечеринка?

 

   УОЛТЕР. Естественно. Здесь ничего другого вечерами и не делают - только

шляются по вечеринкам. Женщины требуют развлечений, a мужчины только и рады.

Летом всегда так. В Нью-Йорке жарко, приезжают сюда - и что вокруг? Дикость,

глушь. Ни оперы, ни приемов. Ну и, скучают.

 

   КРИС. Я здесь уже три дня...

 

   УОЛТЕР. A, так тебя не приглашают?

 

   КРИС. Нет.

 

   УОЛТЕР. Чего это они? A, знаю. Здесь все ревнивые, боятся конкуренции.

Есть богатые незамужние женщины за которыми все бегают. Ты только что

приехал, имения у тебя здесь нет, молод, хорош, остроумен... Я бы на их

месте тоже боялся бы тебя приглашать.

 

   КРИС. Имена мне нужны.

 

   УОЛТЕР. Имена?

 

   КРИС. Имена незамужних богатых женщин за которыми бегают.

 

   УОЛТЕР. A, ну конечно. Да вот, Памела Ворвик, например. Очень богата и

совершенно свободна. Недавно развелась.

 

   Входит официант с виски, ставит перед Крисом, уходит.

 

   КРИС. Красивая?

 

   УОЛТЕР. Не очень.

 

   КРИС. И сколько у нее?

 

   УОЛТЕР. Точно не знаю. Где-то миллионов двадцать.

 

   КРИС. Иди ты! Много желающих?

 

   УОЛТЕР. Да весь город. Хотя, знаешь, я сейчас подумал - ты как раз

подходишь, больше всех. Ты из хорошей семьи, образован, холост, и беден. И

так далее. Ну, почему я женат!

 

   КРИС. A она ходит на вечеринки?

 

   УОЛТЕР. Завтра придет к Рокефеллерам, кажется.

 

   КРИС. Можешь достать мне приглашение?

 

   УОЛТЕР. Не знаю, как бы...

 

   КРИС. Можешь меня представить, как своего дальнего родственника.

 

   УОЛТЕР. Блеск! Ты молодец. Но - если ты действительно каким-то чудом

женишся на Мисс Ворвик...

 

   КРИС. Обязательно должно произойти чудо? По-другому нельзя?

 

   УОЛТЕР. Что ты за оптимист такой! Мисс Ворвик только что попробовала

свободы - что ж ей, сразу в ярмо? Погоди еще...

 

   КРИС. Она - порядочная женщина?

 

   УОЛТЕР. A как же.

 

   КРИС. Тогда - да, сразу в ярмо.

 

   УОЛТЕР. Это как?

 

   КРИС. Она... Лет ей сколько?

 

   УОЛТЕР. Сорок два.

 

   КРИС. A.

 

   УОЛТЕР. Ха! Сразу передумал.

 

   КРИС. Ничего я не передумал. Она достаточно молода, чтобы иметь

любовника.

 

   УОЛТЕР. Может быть. Но ведь любовника можно иметь и не выходя замуж.

 

   КРИС. Можно - но тогда никто никогда уже не будет считать ее

порядочной. Мы живем в странное время, Гувер. Простая связь - на нее не

только смотрят, нахмурив брови - ее публично осуждают, расценивают как

преступление. Мисс Ворвик показали бы на дверь в любом приличном доме.

Внебрачные же связи замужних женщин рассматриваются как нечто вполне

естественное - в худшем случае, как пикантная деталь жизни нашего общества и

человеческой натуры. Вполне логично, конечно.

 

   УОЛТЕР. Да? Где же логика?

 

   КРИС. Все дело в так называемом публичном мнении. Незамужняя женщина

имеющая любовника становится предметом зависти, поскольку, по общему мнению,

она слишком увлекательно живет. Замужние дамы этого терпеть не могут.

Однако, поскольку брак считается, теми кто в таковом состоит, самым ужасным

положением для мыслящего существа, и замужняя жизнь - самой ужасной из всех

образов жизни, ни у кого не поднимется рука осудить несчастную за то, что

она ищет себе хоть какую-нибудь отдушину на стороне.

 

   УОЛТЕР. Тебе бы политикой заняться, друг мой. Твоей проницательности

хватило бы на десять человек. Я бы никогда сам до такого не додумался! Вот

идея, a? К тому же, ты может быть еще и прав! Но не забывай - есть еще

вопрос денег. Ты, по твоему собственному признанию, беден. Богатые - очень

богатые, во всяком случае - предпочитают партнеров из собственного класса.

 

   КРИС. Это потому что у бедных не хватает смелости.

 

   УОЛТЕР. A ты, значит, смелый, да?

 

   КРИС. Устрой мне приглашение, и Мисс Ворвик станет Миссис Горинг через

месяц.

 

   УОЛТЕР. Через месяц? Ты серьезно?

 

   КРИС. Да.

 

   УОЛТЕР. Всего через месяц?

 

   КРИС. Если бы можно было обойтись без составления и подписания бумаг, я

бы и в неделю уложился.

 

   УОЛТЕР. A я говорю, - невозможно.

 

   КРИС. Что ж, доказать, что ли?

 

   УОЛТЕР. Докажи. Пари хочешь?

 

   КРИС. Сколько?

 

   УОЛТЕР. Назови сам.

 

   КРИС. Пять тысяч?

 

   УОЛТЕР. Идет. A ты дерзок, Крис Горинг. Ну, что ж, пойдем - зайдем в

клуб, a потом на вечеринку.

 

   КРИС. Да, только вот...

 

   УОЛТЕР. Не бойся, я плачу. (Кричит, довольный). Джеймс, поставь все это

в счет!

 

   Вдвоем они поднимаются и идут через сцену.

 

   УОЛТЕР. Удивительное место, правда? Столько простора, и можно орать

сколько хочешь на официантов! Да, у лета есть свои преимущества. Кстати, ты

не социалист?

 

   КРИС. Нет. A что?

 

   УОЛТЕР. Если хочешь, чтобы я тебя представил, назовись социалистом.

Умеренным социалистом. Все порядочные молодые люди теперь - социалисты.

 

   КРИС. Спасибо что предупредил. Тогда я тоже.

 

   Они выходят налево.

 

   БРЮС. Ну, ушли, трепачи. И мне пора. (кричит). Джеймс! Поставь все это

в счет!

 

   Вбегает официант.

 

   ОФИЦИАНТ. Извините, сэр. У вас здесь нет счета.

 

   БРЮС. Как нет? Есть. Я его открыл еще до того как тебя сюда наняли.

 

   ОФИЦИАНТ. Сэр, пожалуйста, наличными.

 

   БРЮС. A если у меня нет?

 

   ОФИЦИАНТ. В таком случае, как это ни прискорбно, придется позвать

полицию...

 

   БРЮС. Ты думаешь у них есть?..

 

   ОФИЦИАНТ. ...и, как это ни печально, сдать им вас с рук на руки, даже

если это и принесет мне психологическую травму.

 

   Входит Саманта.

 

   САМАНТА. Джеймс.

 

   ДЖЕЙМС (глаза увлажняются, дрожащим голосом). Да, мадам?

 

   САМАНТА. Отвались.

 

   ДЖЕЙМС. Но, мадам, прекрасная сегодня погода, вы не находите...

 

   САМАНТА. Сколько?

 

   ДЖЕЙМС. A? A! (извиняющимся тоном). Два.

 

   САМАНТА. Вот, возьми.

 

   Она открывает сумочку, вынимает купюру. Официант берет, кидает грозный

взгляд Брюсу, другой, полный тайного обожания и грусти, Саманте, и удаляется

страдать в одиночестве.

 

   САМАНТА. Привет, папа.

 

   Она снимает перчатки, наклоняется, целует отца.

 

   БРЮС (мрачно). Привет, да.

 

   САМАНТА. Отвлекись. Я тебе привезла пару новых костюмов, оставила в

гостиной. Думала, ты дома.

 

   БРЮС. Ты надолго?

 

   САМАНТА. На целый месяц. Мне нужно отдохнуть.

 

   БРЮС. Ты в отпуске?

 

   САМАНТА. Да. Так. Мне нужно с тобой поговорить. Крис здесь?

 

   БРЮС (мрачно). Тебе зачем?

 

   САМАНТА. Мне нужно знать.

 

   БРЮС. Он не в твоем вкусе.

 

   САМАНТА (смеется). Папа, перестань.

 

   БРЮС. Нехороший он человек.

 

   САМАНТА. Папа, хватит. Мы с Крисом дружим с детства. Мы в школу вместе

ходили.

 

   БРЮС. Сторонись его.

 

   САМАНТА. Пока не забыла - ты должен хозяину дома?

 

   БРЮС. За два месяца.

 

   САМАНТА. Хорошо.

 

   БРЮС. Не давай ему ничего. Он подонок и свинья, наш хозяин.

 

   САМАНТА. Окей. Крис, значит, здесь.

 

   БРЮС. Да. Приехал, чтобы жениться.

 

   САМАНТА. Что!

 

   БРЮС. Не понимаю, почему это тебя удивляет. Вы друзья с детства. Пора

бы тебе знать, что он за личночть.

 

   САМАНТА. Папа! Это - точно?

 

   БРЮС. Только что слышал от него самого.

 

   САМАНТА. Он не имеет права! Он обещал...

 

   БРЮС. Что, жениться на тебе? Как же. Кто ты такая? Просто бедная

журналистка, кормящая свою семью. Нет. У молодого Горинга большие планы!

Амбиция у сукиного сына!

 

   САМАНТА. Деньги? Папа, не молчи - ты меня убиваешь!

 

   БРЮС. Я тебя предупреждал насчет него. Говорил тебе - предатель он.

Что, не говорил разве?

 

   САМАНТА. Но... Я думала... Не может быть!

 

   Входит Герберт, в охотничьем, с дробовиком в руке.

 

   ГЕРБЕРТ. Эй! Саманта! Здравствуй, солнышко! Привет, Брюс! Саманта, ты

не представляешь себе, как я по тебе скучал!

 

   САМАНТА. Здравсвуй, Герберт.

 

   ГЕРБЕРТ. Да, я... Брюс, старик мой не заходил сюда?

 

   БРЮС. Заходил.

 

   ГЕРБЕРТ. Черт! Саманта... Нет, видишь ли, папа - ужасный человек.

Второй раз за неделю забывает выдать сыну суточные! Могу я без денег

выглядеть порядочным человеком? a? Прихожу с охоты - и нечем подкрепить

силы. Не на что. Хорошо еще что мы, охотники, легко переносим голод и жажду.

Саманта - я написал тебе тысячу писем, и ни на одно ты не ответила. Можно я

поцелую твою руку?

 

   САМАНТА. Герберт - пожалуйста помолчи, я думаю...

 

   ГЕРБЕРТ (становясь на колени перед ней). Ты еще больше похорошела. И

твои глаза полны неведомой грусти. Мой несносный родитель лишает меня

элементарных средств выразить восхищение. Дал бы он мне сегодня немного

капусты - и я бы купил тебе тысячу красных и полтысячи белых роз. Улыбнись

же мне, солнышко! Брюс - она не хочет мне улыбаться. К чему бы это? Было бы

у меня пять долларов! Если бы я не был так ослепительно красив, ты на меня

даже и не взглянула бы никогда. Это нечестно. Посмотри на меня, Саманта!

Правда, я красивый? Я сегодня чуть лося не подстрелил, всего час назад.

 

   БРЮС (роется в кармане, вынимает пять долларов). На. Пойди купи цветов.

 

   ГЕРБЕРТ. Но, Брюс... Мистер Манчестер... Я не могу...

 

   БРЮС. Бери, бери. Оно того стоит. Дарить женщине цветы - это романтика.

Так мало романтики б наше время....

 

   ГЕРБЕРТ (берет деньги нерешительно). Не знаю, как вас и благодарить,

Мистер Манчестер. Отец мой - тиран, совершеннейший тиран. Саманта, родная -

я мигом. Не уходи. Ружье я здесь оставлю. Ах, что за прекрасная вещь

все-таки -  ружье. Настоящий друг. Никогда не оскорбит  твоих чувсв

презрительной улыбкой. Жди меня, верный друг мой - я сейчас вернусь.

 

   Герберт ставит дробовик к столу и выбегает.

 

   БРЮС. Вот хороший парень.

 

   САМАНТА. Да. Так на ком он женится?

 

   БРЮС. Герберт?

 

   САМАНТА. Нет, папа. Не притворяйся пьяным, пожалуйста.

 

   БРЮС. Он еще не знает.

 

   САМАНТА. Как - не знает.

 

   БРЮС. У него планы, но он еще не решил. Поняла?

 

   САМАНТА. Так он еще не помолвлен?

 

   БРЮС. Нет. Но уже скоро. Очень самоуверенный тип.

 

   САМАНТА. Так, ясно.... Но кого-то он все же имеет в виду?

 

   БРЮС. Памелу Ворвик, кажется.

 

   САМАНТА. Памелу Ворвик! Эту старую развалину!

 

   БРЮС. Это с виду только. A присмотрись, и...

 

   САМАНТА. Да, я знаю. Много денег. Много, много. Но все-таки... Ну, не

знаю. И груди у нее отвислые. Неуклюжая она. Пара искусственых зубов.

Варикозные вены на ногах.

 

   БРЮС. Не думаю. Ее слишком хорошо кормят. Чуть насморк - сразу на юг.

Доктора всегда вокруг. Верхом ездит.

 

   САМАНТА (не слушая). Кроме того, она ужасно близорукая. A я-то думала,

что у Криса есть вкус. Ошиблась.

 

   Входит Памела.

 

   ПАМЕЛА. Добрый день. Ой.

 

   БРЮС. Ну и ну - Мисс Ворвик, вот сюрприз!

 

   САМАНТА. Мисс Ворвик!

 

   ПАМЕЛА. Я, кажется, все перепутала, как всегда. Ага, я это место знаю.

Я не сюда шла. Я сегодня так рассеяна. Я шла к дерматологу. Что ж, в таком

случае, я...

 

   САМАНТА. Мисс Ворвик. Немного вина?

 

   ПАМЕЛА. A... Ага! Дитя мое, мы случайно не знакомы?

 

   САМАНТА. Да, мы встречались несколько раз в Нью-Йорке, в резиденции

Уолтера Гувера.

 

   ПАМЕЛА. A, да, помню. (Достает очки, надевает, рассматривает Саманту).

Да, теперь помню. Мисс... Манчестер, кажется?

 

   САМАНТА. Да.

 

   ПАМЕЛА (снимает очки, кладет их обратно в сумочку). Очень рада вас

видеть. Вы что-то говорили насчет?.. только что?..

 

   САМАНТА. Да. Сядте, пожалуйста, выпьем немного вина. Джеймс!

 

   ПАМЕЛА. Ах, да. Ну, чтож.

 

   Обе садятся. Памела снимает перчатки и браслет. Входит официант.

 

   САМАНТА. Джеймс - немного белого вина, пожалуйста.

 

   ПАМЕЛА. О, да. Правильно. Еще рано - чуть за полдень, a я уже устала,

как собака.

 

   ОФИЦИАНТ. Да, мадам.

 

   Бросает томный взгляд на Саманту и уходит.

 

   САМАНТА. Да, в вашем возрасте....

 

   Пауза. Они смотрят друг другу в глаза. Памела отворачивается, достает

очки, надевает, смотрит опять Саманте в глаза. Снимает очки, кладет обратно

в сумочку.

 

   ПАМЕЛА. Да. Смешно, правда? Молодые люди всегда немного жестоки.

Ненамеренно, конечно. Они не понимают, каким сокровищем владеют. Желала бы я

стать опять молодой.

 

   САМАНТА. A у вас есть варикозные вены на ногоах?

 

   ПАМЕЛА. Что? Ах, уж эти мне современные манеры! Все стараются быть

грубо откровенными, как они это называют. На самом деле это просто

бесстыдство. Да, у меня есть варикозные вены. На ногах. И бестактно с вашей

стороны мне об этом напоминать.

 

   САМАНТА. Извините.

 

   ПАМЕЛА. Я еще не совсем стара, в конце концов. Я не чувствую себя

старой. Я еще могу считаться вполне привлекательной. В прошлом году в

Париже, один молодой человек в меня влюбился. Он был поэт, кажется.

 

   САМАНТА. Да, поэты - они все такие странные.

 

   ПАМЕЛА. Он был такой эксцентричный, да. Такие длинные черные волосы, и

называл меня "Моя маленькая женщина", что было странно, потому что я была

выше его ростом. Не смейтесь. (Трогает браслет на столе).

 

   САМАНТА. Ай! Какая прелестная вещь!

 

   ПАМЕЛА. Не правда ли?

 

   САМАНТА. Вы не носите украшений.

 

   ПАМЕЛА. Нет. Не люблю. Это - не украшение. Это вроде талисмана.

 

   САМАНТА. Правда?

 

   ПАМЕЛА. Да. Моя бабушка мне его подарила, когда я была совсем

маленькая. Я всегда должна его снимать, когда сажусь, и опять надевать,

когда встаю. И никогда с ним не расставаться.

 

   САМАНТА(заинтригованно). A почему?

 

   ПАМЕЛА. Видите ли, бабушка моя была шведка.

 

   Входит Официант, неся поднос с бутылкой и бокалами. Ставит на стол,

вздыхает душераздирающе, уходит.

 

   САМАНТА. Ну, и?

 

   ПАМЕЛА. Когда она была очень, очень молода, в нее влюбился один матрос.

 

   САМАНТА. A она в него?

 

   ПАМЕЛА. Нет. Ну, и кроме того, она уже была обручена. Матрос очень

разозлился, когда об этом узнал. Сказал, что проклянет. Она испугалась.

Побежала к соседке, старухе, которая была что-то вроде ясновидящей. Соседка

ее выслушала, и дала ей вот этот самый браслет - он должен был зацицать и

ее, и все ее потомство, от проклятия.

 

   САМАНТА. Северяне вечно суеверны.

 

   ПАМЕЛА. Да, мне тоже так всегда казалось. Однако, когда я решила, что

вся эта история - просто суеверие, оставила браслет в ящике стола, и уехала

путешествовать - мне было тогда двадцать три, и я была очень эмансипированая

- я встетила человека, и решила, что смогу его полюбить. И вышла за него

замуж. Он оказался просто чудовищем. И еще было много всякого, хуже не

придумаешь. Ну, и начала я опять носить браслет, и вроде бы все устроилось,

стало на свои места. Более или менее. Теперь боюсь с ним расстаться даже на

секунду.

 

   САМАНТА(наливая). Выпьем.

 

   Вдалеке, часы бьют полдень.

 

   ПАМЕЛА(поспешно вставая). Ах! Вот идиотка! У меня же встреча назначена.

Я опаздываю. Извините, пожалуйста. Поговорим в следующий раз. Я сегодня

такая рассеяная! До свидания.

 

   Она выбегает направо. Пауза.

 

   БРЮС(убежденно). Все женщины - бляди.

 

   САМАНТА(трогая браслет Памелы на столе). У тебя сегодня философский

настрой?

 

   БРЮС. Ты бы тоже была блядь, если бы не мое влияние. Я тебя хорошо

воспитал. Жаловаться не на что.

 

   САМАНТА. Браслеты. Тайны. Мисс Ворвик - огонь девушка.

 

   Вбегает Памела.

 

   ПАМЕЛА. Ах! Извините!  Я тут браслет оставила. Я сегодня такая

рассеяная!

 

   САМАНТА. Не волнуйтесь. Вот он, ваш браслет.

 

   ПАМЕЛА. Спасибо! Большое спасибо! До свидания!

 

   Выбегает направо.

 

   САМАНТА. Папа.

 

   БРЮС. Ммм.

 

   САМАНТА. Помнишь наш пароход на Миссисипи?

 

   БРЮС. Который? У нас было несколько.

 

   САМАНТА. На котором мы вдвоем катались.

 

   БРЮС. Черная Пантера. Да.

 

   САМАНТА. У капитана был сын?

 

   БРЮС. Да. Келли. Боевой парень, умный. Врачем хотел стать.

 

   САМАНТА. Что с ним стало, не знаешь?

 

   БРЮС. Понятия не имею. Ты права. Пароход был - что надо. Быстрый такой.

Я все помню, как вчера. Стоял на палубе, курил трубку, смотрел на небо. Ты

играла в шахматы с Келли. Мы шли в Луизиану. Было тепло. Капитан курил

кубинскую. И был еще мужик такой - писатель, что ли - высокий и худой, с

усами. И волосы длинные и седые. Как его?

 

   САМАНТА. Клеменс.

 

   БРЮС. Точно. Клеменс. Подходит ко мне и говорит, "Просто прелесть у вас

пароход, сэр!" (Саманта закрывает лицо руками). A я ему, "Не желаете ли

прокатиться?" A он мне... Как он сказал? Не помнишь? Саманта. Эй, Саманта.

Саманта.

 

ЗАНАВЕС

 

 

   Картина Вторая.

 

   В парке. По центру - скамейка. На заднем плане, нео-классический

фонтан. Дело к вечеру.

 

   Герберт и Крис.

 

   ГЕРБЕРТ. Ну, что ж, Горинг... Ух ты! Ай!

 

   Он хватается за голову. В динамике над сценой - взрыв, извержение

вулкана, еще взрыв, пулеметная очередь, здание, падающее под ударами бомб.

 

   КРИС. В чем дело?

 

   ГЕРБЕРТ(тоном мученика). Ну и вопросы у тебя!

 

   КРИС. Легкое похмелье.

 

   ГЕРБЕРТ. Ничего себе легкое!

 

   В динамике - шум проносящегося мимо скорого поезда, свистит гудок. Еще

взрыв!

 

   ГЕРБЕРТ. Ой! Ой, блядь! Это не просто - голова болит. Это...

 

   Он тащится к фонтану, вынимает платок, смачивает, промакивает лоб.

Взрыв, но тише.

 

   ГЕРБЕРТ. Тем не менее... Нельзя не согласится... Ты человек крепких

убеждений - но все они, как бы это поточнее сказать... слегка устарели, a? Я

тут пытаюсь идти в ногу со временем, ну знаешь - экзистенциализм, Киркегард,

Зигфрид, социализм... Я и на лекции ходил, очень забавно. Погоди секунду.

 

   Еще взрыв, но еле слышно. Герберд дотрагивается платком до лба.

 

   ГЕРБЕРТ. О чем я... Да, я стараюсь быть в авангарде. Очень стимулирует.

Не так, конечно, как простые, естественные вещи, как например охота, но все

равно очень забавно.

 

   КРИС. В охоте, конечно, больше смысла, чем в экзистенциализме.

 

   ГЕРБЕРТ. Ну, я не настолько резок в суждениях. Но, да, пожалуй. Охота -

вещь возвышеная, это искуство. Тем не менее, то что эти ребята говорили

когда я там был - оно намного прогрессивнее, чем твой взгляд на вещи. Ну, и

вообще ты - экстремист. Впрочем, даже с твоими взглядами ты должен

признаться, что наша политическая структура далеко не совершенна. Плохо то

общество, где некоторые люди живут лучше других и при этом ничего не делают.

Необходимы перемены.

 

   КРИС. Нет. У нас в стране все работают.

 

   ГЕРБЕРТ. Оставь, я тебя прошу.

 

   КРИС. Ну взять тебя, например - ты где учился?

 

   ГЕРБЕРТ. В Оксфорде.

 

   КРИС. Именно. Ну, и что, даром тебе обучение далось? Или пришлось-таки

попотеть?

 

   ГЕРБЕРТ. Пришлось, пришлось. Ужасно скучно было. Согласен. Но это не

то...

 

   КРИС. A выходцы из бедных семей были у тебя в классе?

 

   ГЕРБЕРТ. Были, a как же. Двое. Один из Лондона, другой из Ливерпуля.

 

   КРИС. Хорошо учились?

 

   ГЕРБЕРТ. Да. В лучших ходили.

 

   КРИС. Это потому, что привычные они были. Им в жизни ничего легко не

давалось. От них все и ожидали, что будут они делать с отдачей. Закалка. Для

тебя жетруд был совершенно новым делом.

 

   ГЕРБЕРТ. Ну...

 

   КРИС. Я не беру в расчет случаи, когда тебе приходилось изобретать

новые способы прятаться от отца в саду после того как ты у него украл

сигарету. Это не в счет. Ну, так вот кому было легче в Оксфорде - тебе, сыну

миллионера, непривычному и изнеженому, или им - сыновьям заводских рабочих,

привычных к труду и даже, может быть, любящих поработать?

 

   ГЕРБЕРТ. Со стороны посмотреть, так им было легче. Только они были не

слишком красивые. Видишь ли, я умею очаровывать внешностью. Мне многое

сходит с рук. Но те парни были настойчивее, намного.

 

   КРИС. Во-во. Для них это было удовольствие. Для тебя - работа. (С

комической многозначительностью). Кроме того, в настоящем мире внешность -

не достоинство. Во всяком случае, мужская внешность. (Пауза). Видишь ли,

нигде не сказано что равенство - это финансовое равенство. Все люди равны -

но если всем дать одинаковое количество денег, сразу появятся обиженные.

Например, если ты родился лентяем и тупицей, никакие деньги не сделают тебя

умным и работящим. Всю жизнь будешь обузой всем, и себе тоже - и в этом уже

есть элемент неравенства, поскольку ты не сможешь конкурировать с тем парнем

из Ливерпуля. A вот при теперешних обстоятельствах, у тебя есть деньги, a у

него нет - вот вы и равны, и равенство ваше идеально сбалансировано.

Настоящее равенство  определяется  абсолютным  количеством возможностей

индивидуума.

 

   ГЕРБЕРТ. С таким умом как у тебя, Горинг, тебе бы в политики. A! Слышу

голос Саманты.

 

   КРИС. Она здесь? Я пойду внутрь, пожалуй. Ты кажется в нее влюблен?

 

   ГЕРБЕРТ. Очень. К несчастью, мне нечего ей предложить - кроме, конечно,

моей ослепительной внешности.

 

   КРИС. Что ж, бон шанс, как говорят французы.

 

   ГЕРБЕРТ(слегка удивлен). A?

 

   КРИС. Бон шанс. Удачи тебе.

 

   ГЕРБЕРТ. A! Ты имеешь в виду бонне цчанце!

 

   КРИС. Да. Бон шанс. Желаю удачи. Да.

 

   ГЕРБЕРТ. Ага. Окей. Спасибо, Горинг.

 

   Крис уходит направо. Пауза. Слева, входит Саманта.

 

   ГЕРБЕРТ. Любимая!

 

   САМАНТА. A, это ты. Мне показалось, что Крис здесь.

 

   ГЕРБЕРТ. Ты сейчас еще прекраснее чем сегодня утром.

 

   САМАНТА. Герберт, тебе не надоело делать мне комплименты?

 

   ГЕРБЕРТ. Конечно нет! Ах, Саманта, знала бы ты как я тебя люблю.

Веришь? Ты знаешь, ты лучше выходи за меня замуж поскорее, a то я скоро с

ума сойду. Честно. Ты только представь себе, как мы будем вдвоем смотреться.

 

   САМАНТА. Герберт, прекрати говорить глупости. Ведь сам знаешь, что

глупости. В наши дни, брак возможен только между равными.

 

   ГЕРБЕРТ. Так мы и так равные. Ну, я привлекательнее чем многие мужчины.

Но ведь и ты красивее других женщин. Вот тебе и равенство.

 

   САМАНТА. Ну, какое равенство? Что ты несешь? Прекрати, пожалуйста.

 

   ГЕРБЕРТ. Слово равенство не означает равенство доходов. Если бы у нас с

тобой было одинаковое количество денег, я был бы тебе не ровня, потому что

мне нечего бы было твоей красоте противопоставить, поскольку мужская красота

ровно ничего не значит. Я не деловой мужчина, не гений. И ума у меня не так

уж чтобы много. Так вот, разница наших доходов все это компенсирует и делает

нас равными.

 

   САМАНТА (подозрительно). С тобой все в порядке?

 

   ГЕРБЕРТ. Немножко того, с похмелья.... A вообще да, вполне.

 

   САМАНТА. То, что ты сейчас пытался сказать - это как-то даже почти

умно. Во всяком случае, остроумно.

 

   ГЕРБЕРТ. Уж не думаешь ли ты что я вообще не способен сказать ничего

умного?

 

   САМАНТА. Думаю. В смысле, думала раньше.

 

   ГЕРБЕРТ. Спасибо.

 

   САМАНТА. Кто-то идет. Кажется, твой отец.

 

   ГЕРБЕРТ. Точно. Ну, я пошел. Не хочу чтобы он меня видел в таком виде.

Там у них менестрель из Калифорнии петь будет.

 

   САМАНТА. Постой здесь.

 

   ГЕРБЕРТ. Серьезно, хочу послушать. Говорят, забавный.

 

   САМАНТА. Ну, пожалуйста.

 

   ГЕРБЕРТ. Нет, нет. Не хочу с папой говорить. Пока.

 

   Герберт уходит направо.

 

   САМАНТА. Черт!

 

   Входит Уолтер слева.

 

   УОЛТЕР. Здравствуй, дорогая моя. Не ожидал тебя здесь увидеть. Я ведь

тебе говорил, чтобы ты пожила пока в Грамерси. И к тебе в субботу собирался.

 

   САМАНТА. Я там не могу больше жить. Соседи разговаривать начали.

 

   УОЛТЕР. Какие еще соседи?

 

   САМАНТА. Ну, вот, женщина с Двадцать Второй улицы.

 

   УОЛТЕР. Старая сплетница! Хорошо, найдем тебе другое место.

 

   САМАНТА. Кроме того, ты же собирался в Бостон. Чего ты здесь делаешь?

 

   УОЛТЕР. Драгоценная моя, я не помню такого, чтобы слежка за мной

входила в условия нашего договора.

 

   САМАНТА. Ой, не бойся так. Я свое место знаю хорошо. Просто не нужно

мне врать, не нужно делать вид, что я играю какую-то роль в твоей личной

жизни кроме раза в неделю в постели. Не следует вешать мне на нос свои

отвратительные домашние заботы. У куртизанки должны быть свои преимущества -

компенсация за все то, что ей приходится терпеть. Ты вполне мог мне сказать,

что едешь в Ньюпорт поразвлечся светскими разговорами, поглядеть крестьянкам

под юбки - я знаю все твои привычки. Да и вообще можно было ничего не

говорить.

 

   УОЛТЕР. Ну, подумаешь. Да, я решил устроить себе день отдыха. Говорят,

полезно для пищеварения.

 

   САМАНТА. С каких это пор ты стал заботиться о пищеварении?

 

   УОЛТЕР. Но, дорогая моя, ты не понимаешь - пищеварение очень важная

вещь для человека моего положения. У меня есть деньги, друзья, есть твоя

красота. Было бы неприятно, если бы нельзя было всем этим наслаждаться из-за

плохого пищеварения. Понимаешь?

 

   САМАНТА. Ты пьян.

 

   УОЛТЕР. Слегка только.

 

   САМАНТА. Уйди.

 

   УОЛТЕР. Сейчас, еще несколько минут.... Ты где остановилась?

 

   САМАНТА. У отца.

 

   УОЛТЕР. Сделай одолжение - переберись в тот отельчик за городом - как

его? - Веселые Времена?

 

   САМАНТА. Добрые Времена.

 

   УОЛТЕР. Точно. Сними там комнату, и я приду навестить после полуночи.

 

   Пауза.

 

   САМАНТА. Свинья ты.

 

   УОЛТЕР. Ну, ну. Ты все-таки выбирай выражения.

 

   САМАНТА. Я тебя ненавижу.

 

   УОЛТЕР. Это твое право. Однако было бы неплохо, если бы ты была мне

хоть немного благодарна.

 

   САМАНТА. Это за что же?

 

   УОЛТЕР. Обрати внимание. Мне совершенно не нравится слово, которым ты

себя называешь. Гадкое оно, слово. Но раз уж тебе нравиться меня раздражать,

чтож, пожалуй. Ну так вот. Так же как куртизанкам, мужчинам моего положения

полагается больше свобод. Моей жене наплевать на мои дела. Она была бы

счастлива если бы знала, что я развлекаюсь время от времени на стороне. Она,

покрайней мере, не страдала бы от сознания что она - сволочь, и не

чувствовала себя виноватой передо мной за то, что торчит в Париже, помогая

всяким бессовестным паразитам, величающим себя великими художниками. Ни мои

партнеры, ни конкуренты, ни общество в целом не осудили бы мое поведение.

Мужчинам свойственно развлекаться. Таковы времена. Несмотря на все это, у

меня хватило человечности скрыть наш роман от всех. Для тебя. Ради тебя.

Когда, по той или иной причине твои услуги перестанут быть мне нужны, у тебя

все еще будет доброе имя и хорошая репутация - ты даже сможешь выйти замуж

за человека со средствами, отпрыска какого-нибудь именитого рода. Есть много

куртизанок, в Нью-Йорке и в других местах тоже, которые не делают секрета из

своей профессии. Им очень хорошо платят, и они живут в роскоши. Есть целый

класс такой - французы называжт его деми-монде. У этих женщин, когда уходит

их единственное достоинство - красота - есть только два выхода. Один - стать

школьной учительницей, для чего у них как правило нет ни способностей, ни

знаний, ни терпения. Второй выход - на панель. Я честный человек, более или

менее. Будь я уверен, что мои деловые интересы не будут затронуты - я бы

развелся с супругой - сколько бы это мне не стоило - и женился бы на тебе. В

конце концов, хоть наши отношения и глупо относить в разряд любви, у меня

есть к тебе сильное чувство, похожее на нежность, чего со мной никогда

раньше не бывало. К сожелению, брак невозможен. Мне остается только

прилагать все усилия, чтобы сохранить твою репутацию, что я и делаю, и за

что ты мне должна быть хоть немного благодарна.

 

   САМАНТА. Извини меня. Спасибо.

 

   УОЛТЕР. Пожалуйста.

 

   САМАНТА. Я буду в Добрых Временах после полуночи.

 

   УОЛТЕР. Хорошо.

 

   САМАНТА. Мне бы хотелось побыть одной.

 

   УОЛТЕР. Конечно, конечно. До свидания, дорогая моя.

 

   САМАНТА. Пока, Уолтер.

 

   Он целует ей руку и уходит налево.

   Пауза.

   Справа, входит Крис.

 

   КРИС (кому-то за сценой). Так я здесь подожду.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ. Да, я недолго.

 

   Крис оборачивается, видит Саманту, быстро идет к ней.

 

   САМАНТА. Кого я вижу.

 

   КРИС. Да. Привет. Слушай. Тебе бы.... Как его.... Черт! Ты бы ушла. A?

Прогуляйся по саду, или иди внутрь и выпей чего-нибудь.

 

   САМАНТА. Да, щас. Прямо так я и побежала. Подойди-ка сюда.

 

   КРИС (нетерпеливо). Ну что еще?

 

   Он подходит к ней. Она дает ему пощечину.

 

   КРИС. Ауч! Идиотка чертова!

 

   Она садится и закрывает лицо руками.

 

   КРИС. Что с тобой, с ума сошла?

 

   САМАНТА. Ненавижу вас всех. Всех. Всех мужчин, ненавижу.

 

   КРИС(трет щеку). Черт знает что такое! Слушай, может мы это все позже

как-нибудь обсудим? В смысле, ну что такого нового в том что какая-то

женщина ненавидит всех мужчин? Это одна из нескончаемых  тем  -  в

парикмахерской очень любят обсуждать. Ну пожалуйста, Саманта - уйди, a?

 

   САМАНТА. Это нечестно.

 

   КРИС. Что нечестно? Ну, пожалуйста, a?

 

   САМАНТА. Один берет у меня деньги и мне же читает мораль. Другой велит

мне быть благодарной ему за то, что он не рассказал всему миру какая я

блядь. Третий, пять лет бывший моим любовником, гонит меня. Вас всех нужно

просто расстрелять, вот что.

 

   КРИС. Я - это бывший любовник, Уолтер Гувер велит быть благодарной - a

вот мораль тебе читать глупо. Бессмысленно. Даже за деньги. Читать тебе

мораль - это как пытаться заставить гиену слушать Моцарта. Очень много

пуканья и очень мало восприятия как такового. Кто же этот третий? Идеалист

небось какой-нибудь, молоденький.

 

   САМАНТА. Да, молоденький идеалист. Отец мой.

 

   КРИС. Э! Ты что, деньги ему даешь? Он все еще земли приобретает?

 

   САМАНТА. Да. Думает, что земля в цене поднимется в скором времени. Не

понимаю, с чего бы это. В Америке столько земли.

 

   КРИС.  Саманта, слушай. Мне  действительно нужно, чтобы ты ушла

ненадолго.

 

   САМАНТА. Да, чтобы ты тут ухаживал за Памелой Ворвик без помех. Ты

бесчестная, грязная, низкая свинья, вот ты кто!

 

   КРИС. Чего ты от меня хочешь? Чтоб я на тебе женился?

 

   САМАНТА. Почему бы и нет? Ты же знаешь, что я тебя люблю.

 

   КРИС. Пожалуйста, уволь. Побереги признания для старика Гувера. У него

на них есть деньги. A я на мели. Вот женюсь на Мисс Ворвик, и станет она

Миссис Горинг - вот тогда приходи, послушаю. A сейчас я слишком беден, чтобы

на всякую ерунду время тратить.

 

   САМАНТА. Свинья.

 

   Она хочет дать ему еще пощечину, но он бьет первый.

 

   САМАНТА. Ауч!

 

   КРИС. Так, возьми себя в руки и вали отсюда! Давай - прыг, прыг, как

хорошая девочка, блядь! И перестань мне надоедать дурацкими упреками. Что

это за блядство такое, которым я собираюсь заняться, которым ты якобы не

занималась три года назад? К Гуверу побежала, когда папина компания пошла на

дно? A? Любила, чтоли, Гувера? Или все-таки из-за денег? A?

 

   САМАНТА. Из-за денег. Денег для тебя.

 

   КРИС. Не надо, пожалуйста. Ты и тогда, как и сейчас, прекрасно знала,

что я у тебя ни копейки не возьму.

 

   САМАНТА. Я по крайней мере не вышла за него замуж.

 

   КРИС. Потому что он не предлагал. И кроме того, не могу же я быть

альфонсом. Ведь смех один, ты что. Внешность у меня самая обыкновенная, и в

постели я вполне постредсвенность. Чтобы делать деньги через постель, мне

нужно влезть в нее легально, и сертификат иметь, чтоб можно было его сунуть

в рожу каждому, кто усомнится в моей добропорядочности.

 

   САМАНТА. Так. Это, значит, все, да?

 

   КРИС. Нет, несовсем. (Пауза). На твоем месте я бы не предпринимал пока

никаких решительных действий. Не скажу, что люблю тебя - предпочитаю не

врать. Но ты мне нравишся, и я бы по тебе скучал, если б мне вдруг пришлось

тебя потерять. Мы будем видеться - еще успеем надоесть друг другу. Только

дай мне закончить это дело.

 

   САМАНТА. Ты аморальный человек, Крис. Не хочу тебя больше видеть.

Никогда. Сдохни, сволочь.

 

   КРИС. A вот ты как раз само целомудрие, и я хочу тебя видеть, и часто -

только не сейчас. Вон Герберт идет. Можешь за него выйти, раз тебе так уж

хочется замуж. Он бы согласился, я думаю. Нет, не надо называть меня свиньей

еще раз - я тебя опять стукну.

 

   Входит Герберт.

 

   ГЕРБЕРТ. Любимая! Привет! A, Горинг, привет. Дорогая - ты что, плакала?

Тебя кто-то обидел?

 

   САМАНТА. Нет, нет. Уйди, Герберт.

 

   ГЕРБЕРТ. Горинг - ты ее здесь обижал?

 

   КРИС. Даaaaa. Это мы так здесь до утра проговорим.

 

   САМАНТА. Я ухожу, ухожу. Не хочу стоять у тебя на пути, Крис. Делай,

что хочешь. Ты свободен.

 

   ГЕРБЕРТ. Это как же понимать, это вот что....

 

   КРИС. Как тактичный человек, Герберт, ты ничего понимать не должен, и

не должен казаться удивленным. Джентльмены умеют скрывать свое удивление,

если они что-то заметили чему они не могут найти объяснения в рамках

приличий. Пожалуйста, проводи Мисс Манчестер в то места, куда она желает

перенести поле своей деятельности на вечер и будь к ней внимателен.

 

   ГЕРБЕРТ. Мне кажется, я понял. Черт возьми, Горинг, я понял! Но какой

удар! От тебя я предательства не ожидал. Нет, Горинг, не ожидал.

 

   КРИС. Ну хорошо, я предатель. Только иди отсюда наконец.

 

   ГЕРБЕРТ. Ты за это заплатишь.

 

   КРИС. Да, пришли мне счет завтра.

 

   ГЕРБЕРТ. Я люблю эту женщину, Горинг. Мы - соперники?

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ ЗА СЦЕНОЙ. Да, я так много слышала об этом исполнителе

баллад....

 

   КРИС. Соперники, соперники, - бери Саманту под руку и иди.

 

   Саманта встает.

 

   САМАНТА. Я ухожу.

 

   ГЕРБЕРТ. В другой раз, Горинг - но так или иначе, мы этот спор с тобой

решим. Ты это понимаешь, надеюсь.

 

   КРИС. Да - в любое время, только уйди.

 

   ГЕРБЕРТ. Решим - с пистолетом в руке.

 

   КРИС. С пистолетом, с мясорубкой, с мухобойкой - с чем угодно. Ты

исчезай, исчезай. Вот, правильно, хороший мальчик.

 

   ГЕРБЕРТ(уходя). Прощай пока.

 

   КРИС. Да, да. До свидания.

 

   Герберт и Саманта уходят налево.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ. Мистер Горинг!

 

   КРИС. Да! Я здесь!

 

   Входит Памела справа.

 

   ПАМЕЛА. Хеллоу. О, здесь прохладно.

 

   КРИС(с готовностью). Мой пиджак, если хотите.

 

   ПАМЕЛА. Нет, нет. Очень освежает. Спасибо. Сядем?

 

   КРИС. Конечно. Пожалуйста.

 

   Садятся.

 

   ПАМЕЛА. Так расскажите же мне о себе.

 

   КРИС. Да ничего особенного. Правда.

 

   ПАМЕЛА. Все молодые люди нынче социалисты. Вы социалист?

 

   КРИС(небрежно). И да и нет. На данный момент, моя позиция по отношению

к социалистам, или, скорее, их отношение ко мне, оставляет желать лучшего.

 

   ПАМЕЛА. Как так?

 

   КРИС(напыщенно, но не без доли комизма). У нас много расхождений. Но их

главный постулат - тот, что они пишут на лозунгах - меня не устраивает. Он

мне чужд.

 

   ПАМЕЛА. Что же это за постулат?

 

   КРИС. Ну, то что они на всех встречах упоминают. Что, мол, от каждого

по способностям, каждому по труду.

 

   ПАМЕЛА(с такой же долей комизма). И почему же вам это чуждо? Я о том,

что социалисты, как правило, говорят всякие глупости, но то что вы сейчас

сказали, звучит вполне разумно.

 

   КРИС(почти  серьезно). Нисколько.  Почему  это труд  должен быть

единсвенным критерием вознаграждения? A если у человека нет ни навыков, ни

способностей к труду - то что, пусть он страдает? Или, скажем, он калека -

так ему и с голоду помереть?

 

   Он снимает галстук, она делает вид что не заметила.

 

   ПАМЕЛА. Но ведь и теперешнее положение вещей нечестно. Человек,

работающий по шестнадцать часов в день на фабрике получает гроши, в то время

как миллионер, прыгая с парти на парти между Сан-Франциско и Парижем,

получает ни за что свои миллионы?

 

   КРИС. A что, было бы лучше, если бы они поменялись местами?

 

   ПАМЕЛА. Нет - но социализм вовсе не стремиться их менять местами.

Социалисты хотят, чтобы рабочий повысил, a миллионер снизил, свой жизненный

уровень, чтобы они таким образом были действительно равны.

 

   КРИС. Случись такое, и мир бы стал, не только беднее, но и скушнее чем

сейчас. (становится в позу Байрона). Надо бы сказать - ЕЩЕ скушнее.

(расслабляется). Никто бы больше не прыгал с парти на парти - и не стало бы

никаких парти вообще. Никто бы и не работал на фабрике - и не стало бы ни

одежды, ни еды, ни домов - и погибла бы цивилизация.

 

   ПАМЕЛА(почти  смеясь). Вы, значит, пессимист? Вы  не  верите  в

человеческую природу?

 

   КРИС(неожиданно серьезно). Наоборот, я в нее очень верю. Я в этом

смысле почти фанатик. Если бы не эта самая человеческая природа, не сидели

бы мы здесь с вами.... (снимает пиджак) ....не болтали бы всякую ерунду о

вещах которых мы не понимаем, и которые нам совсем не интересны.

 

   ПАМЕЛА(почти презрительно, но с примесью забавы и страха). Это вы о

чем?

 

   КРИС(встал, произносит кредо, возможно не свое). Человек подчинен

капризу. Самый модный сейчас каприз - молодость. Мужчины предпочитают

молодость любим другим хорошим качествам - и публичное мнение идет у них на

поводу,  поддерживая эту неестественную,  преступную моду. Как  много

прекрасных людей, людей с будущим, сломались, сдались без боя этой моде,

привязав себя на всю жизнь к отталкивающим, глупым, сварливым испорченым

детям, только потому что последние были молоды! Как много их, пожертвовавших

своими карьерами, честолюбием, любовью - всем - ради шестнадцатилетней

пигалицы с круглым лицом и глазами теленка у которого не все в порядке с

пищеварением! И как много их, пожалевших об этом в последствии, когда их

жены, уже с недетскими лицами, но все более мрачные, скучные, крикливые,

ныли и внушали и жаловались и пилили мужей до полного последних истощения.

Ну, и вот мы. Я человек современный, и я тоже подчинен моде. Я мог бы стать

рабом моды. Да. Мог бы. Но моя природа - моя человеческая природа -

возмутилась. Она не любит капризов. Моя роскошная природа сказала мне....

(закатывает рукав и сжимает кулак).... Мужик! Вот  женщина - умная,

привлекательная, наблюдательная, - и женственная, неотразимая в своей

мудрости, притягиваюшая опытом, отстутсвием дурацких иллюзий. Иди же к ней,

рискуй. Оно того стоит. Да, сказала мне моя природа, иди - ври, обманывай,

подкупай, дерись - все что угодно, лишь бы заглянуть этой женщине в душу, в

самую ее глубину, и если не найдешь ты там то, что искал всю жизнь - чтож,

тем хуже для тебя. И я пошел, и заглянул, и увидел. Скажите мне, что я

ошибаюсь - и вы меня не увидите больше. Скажите мне что я наглый - и это

будет комплиментом моей природе. Скажите что я вру, и я скажу что любое

вранье, самое грязное, стоит того, если оно может дать мне - я чуть не

сказал любовь, простите..... уважение такой женщины как вы. Скажите....

 

   ПАМЕЛА(с усталой улыбкой). Нет, остановитесь. Хватит. Вы слишком далеко

зашли. Вы блестящий оратор. Вам бы в политику пойти.

 

   КРИС. Это мне ответ от вас?

 

   ПАМЕЛА

   Да. Вы очень молоды - и слишком, в ущерб себе, стремительны и поспешны.

Но попытка была хорошая. К несчастью для вас, я слишком хорошо знаю мужчин,

чтобы попасться на такого рода комплименты, как бы поэтично-сложны они не

были. Я пойду, пожалуй. О, и пожалуйста наденьте пиджак. Здесь не привыкли

видеть мужчин без пиджаков. (Встает). Прощайте, Мистер Горинг.

 

   КРИС. Памела.

 

   ПАМЕЛА. Простите?

 

   КРИС. Мисс Ворвик. Еще минуту.

 

   ПАМЕЛА. Не нужно, правда.

 

   КРИС. Нужно. Мне - нужно.

 

   ПАМЕЛА. Понимаю. Вам хочется сохранить лицо. Не бойтесь. Ни одна душа

не узнает об этом разговоре.

 

   КРИС(возмущенно). Сохранить лицо!

 

   ПАМЕЛА. Да, конечно.

 

   КРИС. Хорошо - позвольте быть с вами отркровенным.

 

   ПАМЕЛА. Откровенным? (Она продолжает стоять). Это уже интересно. Да?

 

   КРИС(искренне и с трагедией в голосе). Кто я такой? Младший сын

разорившегося адвоката, джентльмен по воспитанию, нищий по несчастью. Кто я

такой, чтобы делать предложение Памеле Ворвик, дочери магната, миллионерше?

Конечно же, мне нужны ваши деньги и ничего больше - вы ведь так думаете, да

и все бы так думали если бы чудом вы согласились за меня выйти. Чтож, я

докажу вам что я не как все, что моя человеческая природа, a не каприз,

руководит мной!

 

   ПАМЕЛА(с иронией). Докажете? И как же именно?

 

   КРИС. Скажите вашему дворецкому, чтобы он меня впустил к вам в дом

сегодня ночью.

 

   ПАМЕЛА. Вы безумны, сударь.

 

   КРИС. Может быть. Но я дошел до такой точки, где мне наплевать на такие

мелочи, как умственная нормальность. Провести с вами всю жизнь - предел моих

мечтаний, но если нет, то дайте мне одну ночь - только одну ночь! Даю вам

слово что она вам не будет стоить даже одного миллиона. Одна ночь - и мы

больше никогда не увидимся.

 

   ПАМЕЛА. Вы опасный человек, Мистер Горинг.

 

   КРИС. Вы опасная женщина, Мисс Ворвик.

 

   ПАМЕЛА. Я?

 

   КРИС. Да, вы. Есть опытные женщины, и есть красивые женщины. Но когда

начинаешь присматриваться, невольно замечаешь, что есть еще небольшая

прослойка, почти сестринсво,  индивидуумов, обладающих одновременно  и

красотой и опытом. Они не растеряли, несмотря на опыт, свежесть своих чар.

Они не стали циничны, хотя они годами наблюдали и знают цену людям. Природа,

подчиняясь одному из самых странных своих капризов, наделила их неоспоримой

огромной властью над мужчинами, и они всегда используют эту власть в своих

целях.

 

   ПАМЕЛА. Вам нужны мои деньги. Мне это так же хорошо известно как вам.

 

   КРИС. A что, собственно, плохого в том, что женщина с вашими качествами

имеет еще и деньги? С каких это пор деньги стали недостатком?

 

   ПАМЕЛА. Мистер Горинг....

 

   КРИС. Нет, нет - не отрицайте, Мисс Ворвик. Когда вы были молоды, очень

молоды, и полюбили в первый раз, именно деньги помогли вам пережить разрыв

почти без потерь для вашей морали. Деньги же утешали вас и успокаивали когда

вы вышли замуж против собственной воли. Деньги спасли вас - там, где многие

женщины  стали  бы  искать утешения в обжорстве, вам было позволено

путешествовать,  что  сохранило вам ваше  тело и вашу, пусть слегка

видоизмененную, склонность к романтике. Именно деньги, наконец, привлекают к

вам внимание мужчин - некоторые из которых предпочли бы искать возвышеных

наслаждений в других местах - и не находить оных, - но деньги, ваши деньги,

заставлыют их оставаться и находить-таки эти самые наслаждения - в вашем

обществе, в беседе с вами, в вашем остроумии, в вашей красоте. Признаюсь -

отркрыто - я и сам был изначально привлечен именно вашими деньгами - и вот,

пожалуйста, - я нашел в вас гораздо болшее, чем просто шанс хорошо устроится

и сделать состояние. Слушайте, я сам удивляюсь, но я повторяю - подарите мне

одну ночь, только одну, и я буду знать, жить мне или....

 

   Пауза.

 

   ПАМЕЛА. Или?

 

   КРИС. Так, ничего. Но если такая ночь состоится, то - что же, чего еще

мне желать? Жизнь, цели? Какие еще цели? Все, все будет достигнуто. Памела,

подарите мне одну ночь. Эту ночь.

 

   ПАМЕЛА. ЭТУ ночь?

 

   КРИС. Да. Это должно произоити сегодня. Я не хочу, не желаю ждать. У

меня теперь только одно желание, одна цель.

 

   ПАМЕЛА. Прощайте, Мистер Горинг.

 

   Она встает, уходит направо.

   Крис улыбается, садится, закуривает. Он удивительно спокоен и уверен.

Он курит, напевает. Он немного нетерпелив. Справа, входит Памела.

 

   ПАМЕЛА. Мистер Горинг.

 

   КРИС. Дорогая моя!

 

   ПАМЕЛА. Через час, выйдите на улицу и найдите мою коляску - она белая,

с голубой дверью и голубыми колесами. Кучер отвезет вас в мой особняк.

Скажите дворецкому и подождите меня в гостиной.

 

   КРИС(холодно). Спасибо. Я приду.

 

   ПАМЕЛА. Я.... a? Что?

 

   КРИС(улыбнулся, нежно, почти шепотом). Я приду.

 

   ПАМЕЛА(улывается нерешительно). A.... Хорошо. Ну и.... до свидания.

 

   КРИС. Пойдем послушаем менестреля.

 

   ПАМЕЛА(почти успокоившись). Ах, да. Хорошо, только не стойте слишком

близко ко мне.

 

   КРИС. Я буду стоять у противоположной стены.

 

   ПАМЕЛА(улыбается, больше уверености, почти нежно). Спасибо.

 

   Она мнется, смотрит на него, быстро выходит направо. Крис тушит

сигарету, осматривается.

 

   КРИС(с триумфом, веско и тихо). Есть!

 

   Он падает на скамью и счастливо смеется.

 

   Занавес.

 

АКТ ВТОРОЙ

 

 

   Картина Первая.

 

   Дорогое и модное кафе в Париже. Посередине сцены столик и два стула.

 

   Клодет и Морис сидят за столиком. Рядом стоит официант.

 

   ОФИЦИАНТ. Мадам, мсье.

 

   МОРИС. Мне стейк....

 

   КЛОДЕТ. Морис, дорогой.

 

   МОРИС(со злостью). Ах, извините.

 

   КЛОДЕТ(официанту). Креветки, пожалуйста. И вот еще что, нет ли у вас

английских мафинов?

 

   ОФИЦИАНТ. Есть, мадам.

 

   КЛОДЕТ. Один тогда, пожалуйста. И кофе - покрепче.

 

   ОФИЦИАНТ. Вина не желаете?

 

   КЛОДЕТ. Нет, спасибо.

 

   ОФИЦИАНТ. Прекрасно. Мсье?

 

   МОРИС. Стейк мне принеси....

 

   КЛОДЕТ. Стейк так рано - вредно.

 

   Болезненая пауза.

 

   МОРИС(сквозь сжатые губы). Стейк.

 

   ОФИЦИАНТ. Прекрасно. Вина?

 

   МОРИС. Да. Бургундского.

 

   КЛОДЕТ. Ты бы лучше кофе выпил. Ты много пьешь последнее время.

 

   МОРИС(сквозь зубы, зло). Бургундского, пожалуйста.

 

   ОФИЦИАНТ. Да, мсье. Еще что-нибудь?

 

   МОРИС. По-быстрому это все. Пошевеливайся.

 

   ОФИЦИАНТ. Да, мсье, да, мадам. Сию минуту.

 

   Уходит.

 

   МОРИС. Чего вам нужно? Чего вы меня позорите публично?

 

   КЛОДЕТ. Ты стал неприлично агрессивен. Немного унижения тебе не

повредит. Преждевременная слава вскружила тебе голову, и твое искусство

может от этого пострадать. Я пытаюсь это предотвратить.

 

   МОРИС. Слушайте, Мадам Уверр....

 

   КЛОДЕТ. Зови меня Клодет, пожалуйста. Любовниц не следует называть по

фамилии, особенно если они замужем. Это бестактно.

 

   МОРИС. A, так вы меня теперь и такту будете учить?

 

   КЛОДЕТ. A как же. Вспомни - ты всего лишь провинциал пока, у тебя

дурные манеры, ты не знаешь как себя вести на людях.

 

   МОРИС. Что мне люди!

 

   КЛОДЕТ. Ну, все-таки. Люди. Это ведь они покупают твои картины, и

платят за них большие деньги.

 

   МОРИС. Почему бы и нет? Вы считаете, что мои картины не стоят их

ничтожного внимания?

 

   КЛОДЕТ. Здесь в Париже есть десятки художников, чьи картины не хуже

твоих, и которые ничего не могут продать.

 

   МОРИС. Да? И вы их знаете?

 

   КЛОДЕТ. Некоторых.

 

   МОРИС. Ну и почему же они не продаются?

 

   КЛОДЕТ. Потому что их еще не выбрали.

 

   МОРИС. A кто их должен выбирать?

 

   КЛОДЕТ. Критики.

 

   Пауза.

 

   МОРИС. И что же, по вашему, заставляет критиков предпочитать одного

художника другому?

 

   КЛОДЕТ. Ничего. Критики как правило невежествены и консервативны, в том

смысле, что они предпочли бы рассуждать о ком-то давно и прочно известном,

чем копаться в новом.

 

   МОРИС. Но ведь вы говорите, что именно они выбирают художников и делают

их знаменитыми?

 

   КЛОДЕТ. Да.

 

   МОРИС. Как же они это делают? Какими критериями пользуются?

 

   КЛОДЕТ. По подсказке.

 

   МОРИС. Да?

 

   КЛОДЕТ. Да.

 

   Пауза.

 

   МОРИС. По чьей подсказке?

 

   КЛОДЕТ. По моей.

 

   МОРИС. По вашей?

 

   КЛОДЕТ. По моей и еще некоторых других людей.

 

   Пауза. Морис нетерпелив и сердит. Очень он темпераментный.

 

   МОРИС. То есть, вы хотите сказать, что это благодаря вам я теперь

знаменит?

 

   КЛОДЕТ. Ты еще не знаменит. Но скоро станешь. Я не только подсказывала

критикам, чтобы они познакомились поближе с твоими картинами - до очень

недавнего времени, я платила за все твои ангажменты и выставки. Я писала

письма влиятельным людям, я их на эти выставки приглашала.

 

   МОРИС. Вы начали всем этим заниматься до или после того, как вы начали

со мной спать?

 

   КЛОДЕТ(смеется). Ну, ну, легче, Морис. Не надо оскорблять мои чувства.

 

   МОРИС. К черту ваши чувства. Речь идет о моих работах!

 

   КЛОДЕТ. A так же о твоей гордости. Нет?

 

   МОРИС. Да. Вы тут мне втолковываете, что мои работы, мое искусство, все

- все зависит от вашего каприза, и это.... (замолкает, пауза, ядовито).

Знали бы вы как я ненавижу богатых. Вы все паразиты, вы никогда не работаете

сами, но имеете наглость судить о работе других, просто потому что у вас

есть деньги.

 

   КЛОДЕТ. Зачем ты сбрил бороду? Тебе очень шло.

 

   МОРИС. A?

 

   КЛОДЕТ. Когда-нибудь, ты и сам станешь богатым.

 

   МОРИС. Никогда. Оставлю себе на жратву и крышу, остальное раздам.

 

   КЛОДЕТ. Кому?

 

   МОРИС. Бедным.

 

   КЛОДЕТ. Которым именно?

 

   МОРИС. Не знаю. Каким нибудь.

 

   КЛОДЕТ. Но ведь не можешь же ты осчастливить всех бедных. Придется

выбирать - и отдавать предпочтение одним над другими. Может даже по

чьей-нибудь подсказке.

 

   МОРИС. Я.... (восмущенно). Вы прекратите это сейчас же!...

 

   КЛОДЕТ. По чьей именно подсказке?

 

   МОРИС. Ничей. Сам. Все сам.

 

   Пауза.

 

   КЛОДЕТ(улыбается). Что ж, и не такое случалось. Но если бы тебе нужна

была подсказка - к кому бы ты обратился в первую очередь? Не ко мне ли?

 

   МОРИС. Терпеть не могу, когда ты так со мной говоришь, свысока!

Перестань!

 

   КЛОДЕТ. Тебе нужно снова отрастить бороду. У тебя лицо не такое

пасторальное с бородой. Ты ведь из деревни? Ну, не дуйся, лучше слушай. Все

богатые делятся на две категории - старые деньги и нувориши. Нувориши

сделают тебя миллионером - у них много лишних сбережений, и они любят

тратить. Вторая категория не так многочислена, очень сплочена, и очень

влиятельна. Люди этой категории подскажут нуворишам, что тебя нужно сделать

миллионером. Я к этой категории принадлежу.

 

   МОРИС. Американцы все так думают? Это что, новый товар такой - модель

Вселенной, сделано в Бостоне?

 

   КЛОДЕТ. Это не модель, это реальность. Старые деньги капризны и

ненадежны. Люди этой группы.... Ну, например, некоторые посвящают всю жизнь

охоте. Мой сын, например. Или же играют на бирже - как мой племянник.

Некоторые гордо сочиняют плохую музыку. Среди них есть, тем не менее,

некоторое количество людей которые предпочитают просто покровительствовать

искусствам - знатоки, такие как я. Мы никогда не создаем искусство сами, но

мы знаем, как его популяризировать. Мы вполне компетентны - у нас за плечами

столетия опыта. Мы - хранители мудрости. Мы не всегда правы - и тем не

менее, ни один художник, писатель, и уж конечно ни один композитор, никогда

не получит признания без кивка головой с нашей стороны. Ты можешь быть

гордым, или равнодушным, ты можешь считать себя выше всей этой земной суеты,

но когда ты говоришь о богатых, старайся знать точно кому ты о них говоришь

и как громко. Хранители мудрости тоже люди, a люди разные бывают. В один

прекрасный день ты можешь наскочить на человека злопамятного и мстительного,

результатом чего будут плохие отзывы и пустые залы до конца твоей жизни.

 

   МОРИС. Это что - угроза?

 

   КЛОДЕТ. О, нет. Я тебе плохого не желаю. Но я не единсвенный человек от

которого ты зависишь. Так же, мне не хотелось бы, чтобы ты думал что я все

это делаю для тебя потому что ты со мной спишь. Наши постельные отношения -

это просто мой каприз. Если бы ты был поживший, отвратительный и скучный

тип, я все равно бы устроила тебе все твои выставки и ревью, просто потому,

что считаю, что твое искусство этого стоит.

 

   МОРИС. Спасибо.

 

   КЛОДЕТ. Не нужно сарказма, и не за что меня благодарить. Я сделала

комплимент не тебе, a твоему таланту. Твой талант дан был тебе Богом в

момент твоего рождения. С тех пор, ты не сделал почти ничего, чтобы хотя бы

казаться этого таланта достойным.

 

   Пауза.

 

   МОРИС. Американцы думают, что они весь мир могут купить.

 

   КЛОДЕТ. Хранители мудрости не имеют национальности. Крафт - англичанин,

Потемкин - русский, Клемансо - француз.

 

   МОРИС. Но все вы именно во Францию приезжаете.

 

   КЛОДЕТ. Это такое сейчас течение. Сейчас очень модно поддерживать

французское искусство - и эта мода уже вышла за пределы всех приличий. Тем

не менее, это всего лишь мода, и она пройдет. Правда, она уже успела

принести  вред. Американский импрессионизм не хуже, если  не  лучше,

французского, a мы его до сих пор игнорируем. Жаль. Во Франции очень мало

стоящих художников, a раньше было и того меньше.

 

   МОРИС. Мало?!

 

   КЛОДЕТ. Да, мало.

 

   МОРИС. Черт знает что такое.

 

   КЛОДЕТ. Это ты о чем?

 

   МОРИС. Ренуар, Писсаро, Дега, Моне, Матисс, да и я сам!.... Во

Франции....

 

   КЛОДЕТ. Да, французы очень много успели намалевать за прошедший век. Но

только Мане и Лотрек, которых, кстати, ты забыл упомянуть, действительно

бессмертны. Ты меня слушай. Хранителей мудрости мало, a уж экспертов среди

них и того меньше. Я эксперт. Да,  и ты  неправ в отношении моих

соотечественников. Американские хранители мудрости очень скромны, ты нигде

не услышишь их имен. Мы помогаем, мы покупаем, мы создаем базу. Но мы также

понимаем то, чего не понимают другие - именно, что просить славы там, где

славе нет места - верх бестактности.

 

   МОРИС. Да, правда? Ну так слушай. Вы американцы - самые наглые, самые

тщеславные....

 

   КЛОДЕТ(безапелляционно). Остановись, хватит. Как можно быть таким

тупым? Я ведь только что тебе все объяснила, a ты продолжаешь думать о

классе, в который ты сам в скором будующем попадешь - в нувориши. Если ты

думаешь, что французский нуворишь менее отвратителен, чем американский, то,

смею тебя уверить, ты ошибаешься. Я никогда к их классу не принадлежала. И

мое имя никогда не будет упоминаться вместе с их именами.

 

   МОРИС. Ты всеже презираешь людей. Я видел, как ты здесь смотришь на

наших аристократов - как будто они грязь.

 

   КЛОДЕТ. Американская аристократия лучше и выше многих других, хотя бы

потому, что ей не пришлось пережить ни одной революции, где лучших ее членов

убивали бы на площадях на потеху толпе, которой такие зрелища помогают

верить, что она всесильна и справедлива. Французская аристократия состоит,

благодаря дюжине здешних революций, из бывших мелкопоместных дворян, которым

быть скромными мешает мелкое происхождение, которые любят похвастать, и

требуют чтобы им посвящали романы и симфонии, которые пишут золотом свои

имена на стенах культурных центров - что не слишком далеко от ментальности

среднего нувориша, a?

 

   МОРИС. Я не хочу с тобой спорить.

 

   КЛОДЕТ. Да и не нужно. У тебя нет для спора со мной ни ума, ни

образования. Так, слушай. Я только что получила письмо из Штатов. Мой муж

пошаливает, и это становится неприличным. Мне нужно съездить домой на пару

месяцев. (Вынимает помаду и карманное зеркальце из сумочки). Я вернусь к

Рождеству или чуть раньше. A ты пока постарайся тут быть в форме. Одна дама

заказала тебе свой портрет - закончи его до конца месяца, и больше реализма,

но не рисуй прыщи и бородавки - ну, ты понял. И поменьше морщин. Дама

думает, что все еще молода и,  будучи проискождения  темного и без

воображение, воспримет полное сходство как личное оскорбление. У тебя есть

ее адрес. Далее, у тебя выставка в Орлеане - не езди туда сам, пошли письмо

с извинением, скажи не можешь. A то ты там без меня опозоришся, со твоими-то

манерами. Моне тебя пригласил к себе на несколько дней - смотри не поссорься

с ним.

 

   МОРИС(сварливо). Все, или еще чего-нибудь?

 

   КЛОДЕТ. Да....

 

   Входит официант.

 

   ОФИЦИАНТ. Мадам Уверр, вас к телефону.

 

   КЛОДЕТ. A, спасибо. Я сейчас.

 

   Официант уходит. Клодет кладет помаду и зеркальце в сумочку, оставляет

сумочку на кресле.

 

   КЛОДЕТ. Я сейчас вернусь.

 

   Она выходит.

   Морис ерзает в кресле. Но вот он поднимается и роется в карманах, ища

карандаш. Не найдя такового, он открывает сумочку Клодет, вытаскивает из нее

помаду, раскладывает на столе салфетку. Открывает помаду, что-то рисует на

салфетке, расписывается, кидает помаду обратно в сумочку, быстро уходит

налево.

   Пауза.

   Входит официант. Он осматривается, замечает уходящего Мориса, провожает

его глазами. Уходит направо.

   Пауза.

   Справа, входит Клодет.

 

   КЛОДЕТ. О!

 

   Она смотрит на рисунок, смеется.

 

   КЛОДЕТ. Вот засранец! Сбежал-таки! Бросил меня. (хихикает). Нет, ты

смотри! Как он хорошо научился рисовать фаллусы. A, и автограф свой тоже

оставил. Это хорошо.

 

   Она осторожно складывает салфетку, кладет в сумочку.

 

   КЛОДЕТ. Лет через десять, этой салфетке цены не будет. Официант!

 

   Входит официант.

 

   ОФИЦИАНТ. Мадам?

 

   КЛОДЕТ. Вы видели когда ушел Мсье?

 

   ОФИЦИАНТ. Да, Мадам.

 

   КЛОДЕТ. В каком направлении он ушел?

 

   ОФИЦИАНТ. К Шатле, Мадам.

 

   КЛОДЕТ. Спасибо. Вот вам немного денег, разницу поставьте в щет. О, и

мою комнату на третьем этаже можете пока кому-нибудь сдать.

 

   ОФИЦИАНТ. Вы уезжаете, Мадам?

 

   КЛОДЕТ. Да, на пару месяцев. Если Мсье Вламинк меня спросит, скажите

ему, что он осел.

 

   ОФИЦИАНТ. Да, Мадам.

 

   КЛОДЕТ. Хотя нет, подождите. Есть какое то новое выражение, которым

определяют теперь таких как он. Не помните?

 

   ОФИЦИАНТ. Ебаный мудак, Мадам?

 

   КЛОДЕТ. Точно. Скажите ему, что он ебаный мудак.

 

   ОФИЦИАНТ. Да, Мадам.

 

   КЛОДЕТ. Ну, пока.

 

   ОФИЦИАНТ. Счастливого пути, Мадам.

 

   Она берет сумочку, кивает, и уходит направо.

 

 

   Занавес.

 

   Картина Вторая.

 

   Ньюпорт, Роуд Айленд, ресторан с терассой, столики, стулья.

 

   Уолтер и Памела идут медленно вдоль сцены.

 

   УОЛТЕР. И, хотите верьте, хотите нет, Патти согласилась там петь.

Удивительная женщина, особенно если принять во внимание ее возраст.

 

   ПАМЕЛА(с понимающей улыбкой). Да, я знаю.

 

   УОЛТЕР. Не присесть ли нам, не выпить ли чаю?

 

   ПАМЕЛА. Давайте.

 

   Они садятся.

 

   УОЛТЕР. Значит, решено.

 

   ПАМЕЛА. Что именно?

 

   УОЛТЕР. Вы выходите замуж за молодого Горинга.

 

   ПАМЕЛА. Да, конечно. Вы сами были у нас на обручении.

 

   УОЛТЕР. Вы уверены, что поступаете правильно? Не слишком ли быстро все?

 

   ПАМЕЛА(улыбается). Уверена.

 

   УОЛТЕР(вздыхает). Как жаль что я женат! Будь я свободен....

 

   ПАМЕЛА. Да, нам всегда хочется того, чего у нас нет.

 

   УОЛТЕР. Вы правы, черт возьми. Ну и когда же свадьба?

 

   ПАМЕЛА. Через месяц.

 

   УОЛТЕР. Так. Значит, пари я тоже проиграл.

 

   ПАМЕЛА. Какое пари?

 

   УОЛТЕР. Видите ли, дорогая моя, мы мужчины - ужасные существа. Мы

поспорили с молодым Горингом, что он на вас женится в течении двух месяцев.

 

   ПАМЕЛА. Ну вот. Нехороший он человек. Вы тоже. Сколько, если не секрет?

 

   УОЛТЕР. Пять тысяч.

 

   ПАМЕЛА. Понятно. Вы никогда не верили в мое целомудрие.

 

   УОЛТЕР. Почему же?

 

   ПАМЕЛА. Вы его оценили всего в пять тысяч.

 

   УОЛТЕР. Но, дорогая моя, мне кажется, это Горинг....

 

   ПАМЕЛА. Не Горинг. Вы. Вы посчитали, что оно не стоит больше пяти тысяч

- малюсенькая часть вашего состояния.

 

   УОЛТЕР. Но Горинг....

 

   ПАМЕЛА. Крис поставил пять тысяч - для него в то время очень солидная

сумма. Он верил в свою привлекательность как мужчина и как поэт, и на нее-то

он и полагался, a вовсе не на мою слабость. A?

 

   УОЛТЕР. Он мог и проиграть. (Пауза). В этом случае, ему бы пришлось

брать в долг, чтобы отдать мне выигрыш.

 

   ПАМЕЛА. Я и не знала, что он так беден.

 

   УОЛТЕР. Вы что-то удивительно спокойно ко всему этому относитесь.

 

   ПАМЕЛА. A чего вы ждали? Что я буду биться в истерике и кричать? Впаду

в ярость? Может даже отменю свадьбу?

 

   УОЛТЕР. Нет, ничего такого крайнего - просто думал, что будет забавно,

что-то вроде первой ссоры с будующим мужем, Миссис Горинг.

 

   ПАМЕЛА. Я всегда знала, что мужчины способны на подлость, и что Крис не

исключение. Святых нынче нет.

 

   УОЛТЕР. И вы не чувствуете себя оскорбленной? Ни капельки?

 

   ПАМЕЛА. Я уже не в том возрасте, чтобы оскорбляться, или даже просто

быть раздраженной, такими пустяками. Мужчины - они мужчины и есть. Они

всегда хвастаются своими победами, - что же я могу с этим поделать? Вы хуже

женщин, которые в смысле сплетен несносны - не время от времени, a

постоянно. Но мужчины - о! Ужасные негодяи, все, до последнего. (Пауза,

затем задумчиво). Я не имею в виду вас лично, конечно.

 

   УОЛТЕР(пауза, и до него доходит). О, нет, нет, я и не подумал....

(Пауза). Вот что, Мисс Ворвик. Вы не можете просто так за него выйти. Что вы

о нем знаете? Вы ведь его только что встретили, на днях. Совершенно

очевидно, что он женится на вас ради ваших денег.

 

   ПАМЕЛА. О, на этот счет у меня нет никаких иллюзий, поверьте. Деньги

его изначально и привлекли. Даже если он и увлекся слегка в самом начале

знакомства, то это уже давно прошло. У меня четыре искусственных зуба. У

меня варикозные вены на левой ноге. У меня часто болит голова. Есть начатки

артрита. Иногда у меня плохо пахнет изо рта. Я полная если не откровенно

толстая. Но деньги заставят его быть со мной - долго, может быть, всегда.

Почему нет? Он молод, привлекателен, умен - и даже щедр, и даже великодушен

по-своему. Ну, немного подлец - ну и что? Ну, люди будут говорить всякое -

но люди говорят всегда, что бы вы не делали. У него будут любовницы - но они

есть у каждого второго мужа.

 

   УОЛТЕР. Вы циничны.

 

   ПАМЕЛА. Да.

 

   УОЛТЕР. Зачем же тогда выходить замуж вообще?

 

   ПАМЕЛА. Я еще могу иметь семью, и я хочу иметь по крайней мере одного

ребенка, если получится.

 

   УОЛТЕР. Что ж, дело. Но почему именно он? Неужели нет других, даже

здесь, более достойных?

 

   ПАМЕЛА. За кого бы я не вышла, мои деньги всегда будут главным моим

достоинством в глазах мужчины. Так что лучше, чтоб он был молод и красив,

чем стар, толст, и богат. Ну, хорошо, он несколько продажный тип, и не

совсем честный, но у меня мало времени.

 

   УОЛТЕР. Этого времени ему вполне хватит, чтобы промотать все, что ваш

отец собирал всю жизнь.

 

   ПАМЕЛА. У моего отца всегда были деньги, даже в самом начале карьеры.

Старые деньги не так легко проматываются. Кроме того, я буду следить, чтобы

он не проматывал больше, чем я могу восстановить.

 

   УОЛТЕР. Он, знаете ли, бездельник.

 

   ПАМЕЛА. Ну и?

 

   УОЛТЕР. Бездельники большинсво своего времени проводят за зелеными

столами, протирая локти пиджаков. Монте-Карло не включен ли в маршрут вашего

свадебного путешествия?

 

   ПАМЕЛА. Нет. Но вы правы - он действительно склонен к безделью. Я приму

меры.

 

   УОЛТЕР. Ничего вы с ним не сделаете. У меня сын почти такой же. Мне

жена все говорила, когда мы его в Оксфорд посылали, чтоб я настоял, чтобы он

там получил профессию. В его положении стыдно не иметь занятий. Знаете, что

я сказал ей на это? Я сказал, его уже не исправишь. Пусть повеселится в

Оксфорде - a потом мы его нежно так пристроим куда обычно пристраивают

бездельников - в политику. И вот - попомните мои слова - отпрыск мой в один

прекрасный день вполне может стать президентом. Но не Горинг. Разница между

ним и моим сыном в том, что Герберт не умеет воспринимать жизнь такой, какая

она есть. Он в душе романтик. Горинг же не просто бездельник, но еще и

циничный бездельник.

 

   ПАМЕЛА(улыбается). Не все ли мы одинаковы? В смысле цинизма?

 

   УОЛТЕР. Вот и нет. Я не циник. Приземленный практик - да, циник - нет.

О, чуть не забыл - я только что приобрел Мане - из его поздних работ,

прелесть что такое.

 

   ПАМЕЛА(оживляясь). Правда?

 

   УОЛТЕР. Хотите посмотреть?

 

   ПАМЕЛА. Конечно.

 

   УОЛТЕР. Тогда пойдем. Здесь нас никогда не обслужат - хозяин больно

ленивый.

 

   Он встает, Памела за ним. Они выходят направо. Пауза.

 

   Слева входит Саманта. Садится на терассе. Закуривает.

 

   Слева входит Крис. Он идет через сцену, намереваясь выйти направо.

 

   САМАНТА. Чаю не хочешь со мной выпить?

 

   КРИС. Не сейчас. Я занят.

 

   САМАНТА. Тебе не стоит больше бояться. Я уже свыклась с мыслью что ты

на ней женишся. Пожалуйста. Сядь, поговорим, как раньше.

 

   КРИС(озирается, нетерпеливо). Ну хорошо, хорошо.

 

   Садится с ней. Пауза.

 

   САМАНТА. Сегодня будет дождь, не находишь?

 

   КРИС(поражен). Я не знал, что ты увлекаешься метеорологией.

 

   САМАНТА. Я просто поддерживаю разговор.

 

   КРИС. Ага, понятно. Нет, я не думаю, что будет дождь. Я вообще думаю,

что, начиная с сегодняшнего дня, будет все время солнце, надолго, навсегда.

 

   САМАНТА. Надеюсь. Надеюсь также что вся эта солнечность и безоблачность

стоила того, чтобы пожертвовать ради нее своей свободой.

 

   КРИС. Я пошел.

 

   САМАНТА. Я не хотела тебя раздражать.

 

   КРИС. Я и не раздражен, с чего ты взяла.

 

   САМАНТА. Ну, так все-таки - стоило одно другого или нет? Мне интересно.

 

   КРИС. Что, собственно, ты лично знаешь о свободе?

 

   САМАНТА. Не нужно меня оскорблять. Пусть я куртизанка. Я знаю, что

такое свобода.

 

   КРИС. Очень рад. Свобода в наше время - очень ценная вещь, все ее

хотят. Целые нации за нее друг друга истребляют.

 

   САМАНТА. Ну так у тебя этой свободы больше нет.

 

   КРИС. Да, правда? Так-таки и нет?

 

   САМАНТА. Нет.

 

   КРИС(вынимает из кармана серебряный доллар). Видишь? (Показывает ей).

Видишь, что на нем написано?

 

   Слева входит Герберт. Он останавливается резко и наблюдает за ними. Они

его не замечают.

 

   САМАНТА. Что же?

 

   КРИС. Написано, Либерти. Так, без хмурых взглядов, пожалуйста, слышишь?

Я понимаю, что все это звучит и выглядит глупо. Деньги - чепуха. К

несчастью, люди относятся к этой чепухе как к чему-то очень ценному. Сегодня

- деньги, вот эти вот деньги - единственный ключ к свободе. У меня есть

теперь свобода, и я буду за нее держаться яростно и ревниво. Правда, правда.

Выбить эту свободу из моих рук можно только пулей.

 

   Герберт быстро вынимает пистолет и выбивает выстрелом серебряный доллар

из руки Криса. Крис вскакивает, хватается за свою руку. Саманта вскрикивает.

 

   ГЕРБЕРТ. Ничего не случилось, я вас уверяю.

 

   КРИС. Ничего не случилось?! Ебаная жаба! Больно же, блядь! Я мог руку

потерять!

 

   ГЕРБЕРТ. Я очень хорошо стреляю, Горинг, и тебе это прекрасно известно.

Я целился в монету - следовательно, я не мог попасть ни во что другое. С

рукой у тебя все в порядке, можешь не волноваться. (Кладет пистолет обратно

в карман).

 

   КРИС(рассматривая руку). Других развлечений у тебя нет? Ты что,

Вильгельма Теля только что прочел?

 

   ГЕРБЕРТ. Нет.

 

   САМАНТА. Правда, Герберт....

 

   ГЕРБЕРТ. Я просто вас здесь увидел вдвоем. Ну и занервничал. Тебе

Горинг что, одной женщины мало?

 

   САМАНТА. Герберт, уйди отсюда, свинья сумасшедшая!

 

   ГЕРБЕРТ(Крису). A?

 

   Внезапно, Крис хватает Герберта за волосы. Герберт кричит. Держа его

одной рукой, Крис другой берет его за нос и сжимает.

 

   ГЕРБЕРТ. Ауч!

 

   КРИС. Вот что, мальчик мой. Перед тем как давать людям уроки хорошего

тона, неплохо бы сначала отрастить усы. (Сжимает ему нос еще раз, Герберт

вопит). A так же, не следует переносить свои фантазии в реальную жизнь, и уж

совсем не нужно навязывать их другим людям. Ты, когда воображаешь что

влюблен, запрись в ванной в доме твоего папы, и люби там сколько влезет. A

когда думаешь, что есть причины ревновать, пиши стихи, - это лучше, чем

разгуливать с пистолетом. (Сжимает, Герберт орет). Еще раз тебя поймаю за

этим занятием, честное слово, сниму с тебя штаны при всех и так отшлепаю,

что неделю сидеть не сможешь. Папа твой только спасибо скажет. (Отпускает

Герберта). Мне пора. Мисс Манчестер - ваш покорный слуга. Мистер Гувер.

(Склоняет голову).

 

   ГЕРБЕРТ. Ты мерзавец, Горинг. Ты мне за это заплатишь.

 

   КРИС. Я тебя только что предупредил кое о чем.

 

   ГЕРБЕРТ. Плевал я на твои предупреждения. Я....

 

   Крис хватает его, легко разворачивает, отодвигает ему полы фрака,

хватает Герберта за пряжку ремня.

 

   ГЕРБЕРТ. Пусти! Я тебя застрелю! Сволочь! Пусти!

 

   КРИС. Еще один раз пикнешь и я тебя действительно отшлепаю.

 

   ГЕРБЕРТ. Нет!

 

   КРИС. Обещай, что будешь хорошим мальчиком.

 

   ГЕРБЕРТ. Хорошо! Обещаю!

 

   КРИС. Вот и славно. (Отпускает его). До свидания.

 

   Крис выходит направо. Герберт поправляет одежду, смотрит на Саманту,

садится. Пауза. Герберт дуется. Пауза. Герберт в прострации.

 

   САМАНТА. Правда, Герберт, что с тобой такое!

 

   ГЕРБЕРТ. Ай, оставь меня в покое.

 

   САМАНТА. Нет, ты мне скажи. Ты что-то очень странно себя ведешь

последнее время.

 

   ГЕРБЕРТ. Правда? Странно, a? Тебе не нравится?

 

   САМАНТА. Не очень (тушит сигарету).

 

   ГЕРБЕРТ. Знаю, знаю. Никто меня не любит. Никому я не нужен. Я для всех

обуза, да, ничего не могу и не умею. Мне даже спорить не хочется. Отец ко

мне относится как к ребенку, и денег дает как ребенку - то есть, почти

ничего. Горинг.... Ты видела только что как он ко мне относится. Брюс - даже

старик Брюс, твой отец, и тот смотрит на меня презрительно сквозь стакан с

пивом. A ты меня просто не замечаешь. И делом я заняться не могу -

способностей нет ни к чему, кроме охоты. Хочу умереть.

 

   САМАНТА. Не надо.

 

   ГЕРБЕРТ. Почему нет? Тебе-то какая разница, жив ли я, умер ли.

 

   САМАНТА. Не надо быть ребенком, Герберт.

 

   ГЕРБЕРТ. A я разве?... (думает). A как же еще?

 

   Саманта встает, обходит стол, садится рядом с ним, гладит его по

голове.

 

   САМАНТА. Все будет хорошо.

 

   ГЕРБЕРТ(всхлипывает). Нет, не надо, пожалуйста. Ты мне это всегда

говоришь. Это детям тоже говорят. Дети знают, когда им врут. Я тоже знаю.

 

   САМАНТА. Большинство взрослых ведут себя как дети, и утешать их надо

как детей. Но ты не волнуйся. С тобой все в порядке. Ты просто еще себя не

нашел.

 

   ГЕРБЕРТ. Мне уже двадцать один. Как-то даже неудобно.

 

   САМАНТА. Не надо. Все хорошо.

 

   ГЕРБЕРТ. Ни одна женщина на меня не смотрит, даже некрасивая - как нет

меня.

 

   Саманта целует его в губы. Пауза.

 

   ГЕРБЕРТ. Это зачем?

 

   САМАНТА. Мы сейчас пойдем и поймаем извозчика. Потом поедем в мой отель

и проведем там весь день и может быть всю ночь. Как тебе такой план?

 

   ГЕРБЕРТ(у него слегка кружится голова от поцелуя). Ты смеешся надо

мной.

 

   САМАНТА. Нет. Я много раньше смеялась над людьми. Теперь нет. Они меня

слишком много заставили страдать. Я больше не вижу в них ничего смешного.

Они презренны, глупы, поверхностны, жестоки - но не смешны. Нисколько.

Смешное должно быть близким. Пойдем.

 

   Саманта встает, за ней Герберт, нерешительно.

 

   ГЕРБЕРТ. Ты серьезно?

 

   САМАНТА. Совершенно серьезно.

 

   ГЕРБЕРТ. Ты выйдешь за меня замуж?

 

   САМАНТА. Не знаю.

 

   ГЕРБЕРТ(нетерпеливо). Ну почему ты не хочешь за меня выйти! У меня был

бы стимул, я бы чувствовал себя сильнее.

 

   САМАНТА. Ты, значит, тоже. Только  о себе. Никого почему-то не

интересует, как Я себя чувствую.

 

   ГЕРБЕРТ. О, но я буду очень стараться, я тебя не разочарую, нет. Я

стану генералом, или еще чего-нибудь. Скоро будет война.

 

   САМАНТА. Пойдем. Мы об этом потом поговорим. Пожалуйста.

 

   ГЕРБЕРТ. Ну, все-таки....

 

   САМАНТА. Пойдем, пока я не передумала. Не то чтоб мне очень хотелось бы

передумать, но я могу, знаешь ли.

 

   ГЕРБЕРТ. Я иду, иду.

 

   Они уходят налево. Пауза. Занавес.

 

   Картина Третья.

 

   Ньюпорт, Роуд Айленд. Та же терасса.

 

   Памела сидит у столика одна, вертит в руках свой браслет. Справа,

входит Крис.

 

   КРИС. Здравствуй, солнышко.

 

   ПАМЕЛА(солнечно улыбается). Привет.

 

   Затяжной поцелуй. Их руки двигаются. Он становится перед ней на колени.

Их голоса чуть хрипловаты.

 

   ПАМЕЛА(лаская его). Прекрати. Не сейчас.

 

   КРИС(лаская ее). Почему нет?

 

   ПАМЕЛА. У нас дела есть. Мне нужно тебе кое-что сказать.

 

   КРИС. Ага.

 

   Они продолжают ласкать друг друга томно.

 

   КРИС(целует ее в губы). Я немного опоздал, прости.

 

   ПАМЕЛА(отвечает на поцелуй, ласкает его). Где ты был?

 

   КРИС(целует ее в шею). Там и сям, в разных местах, нигде определенно.

 

   ПАМЕЛА. От тебя пахнет виски.

 

   Он встает, заставляя ее подняться тоже. Они прижались друг к другу,

дело пошло всерьез.

 

   КРИС. Ну, да, точно, выпил немножко. Была хорошая компания, играли в

карты....

 

   ПАМЕЛА(целует его в мочку уха). В карты?

 

   КРИС(целует ее плечи). В карты, да - я тебе разве не говорил? Я люблю

перекинуться в карты время от времени, особенно в середине дня.

 

   ПАМЕЛА(пальцы в его волосах). Да? Это тебе придется прекратить.

 

   КРИС(целуя ее запястья). Э.... почему это?

 

   ПАМЕЛА. Потому что молодому джентльмену не к лицу.....(длинный поцелуй

в губы) проводить дни за картами.... (еще поцелуй, его руки гладят ее

спину)..... a вечера в барах. (Он ласкает ее жопу, она на грани)..... Ты

должен подумать о своем будующем.

 

   Пауза. Они отрстраняются друг от друга на секунду.

 

   КРИС. О моем чем?

 

   ПАМЕЛА. Будующем. (Они снова обнялись и продолжают). Будующее, понял?

Ты что, решил, что с моими деньгами тебе теперь и делать ничего не надо? На

это и рассчитывал?

 

   КРИС(неуверенно). Ну, не знаю, я вообще-то....

 

   ПАМЕЛА. Да, так ты и думал. (Он садиться и привлекает ее к себе). Не

расстраивайся. (Она садиться к нему на колени, они продолжают). Мои деньги

всегда в твоем распоряжении. Но я не желаю, чтобы люди думали, что я вышла

замуж за джиголо. (Долгий поцелуй). Тебе придется научиться стоять на

собственных ногах. У тебя есть навыки, кажется. У тебя Гарвардский диплом.

 

   КРИС. Да, но....

 

   ПАМЕЛА. И учился ты там - не помню, что-то очень практическое....

 

   КРИС. Да, физика. Но....

 

   ПАМЕЛА(долгий поцелуй). Я поговорю со знакомыми, тебя куда-нибудь

устроят на хорошее место. Кстати, есть место в одной фирме, где хозяин -

один из друзей моего детства. Ты в автомобилях что-нибудь смыслишь?

 

   КРИС. Но подожди....

 

   ПАМЕЛА. Им требуется хороший инженер. Мне кажется, ты справишься.

 

   КРИС. В автомобилях?

 

   Он приподнимает ее, сажает на стол, становится рядом. Они продолжают

обниматься.

 

   ПАМЕЛА. Да. Хорошая профессия, и хорошие деньги.

 

   КРИС. Слушай, Памела, есть капризы и капризы. Я мог бы, пожалуй, ради

тебя, стать поэтом или художником....

 

   ПАМЕЛА. Рифмоплетом или мазилкой. (Он кладет ее на стол на спину,

склоняется над ней). Поэты и художники все тяжело работают. (Долгий

поцелуй). У тебя ни на то ни на другое нет ни таланта, ни терпения.

Автомобили же нынче очень в моде, и место в престижной фирме - хороший

предлог выглядеть важно. (Она слегка стонет, он ласкает ее ногу). Люди,

которые выглядят важно без всякой на то причины как правило презираемы, хотя

и тайно. Мне не нужен муж, которого все презирают. (Его рука под ее юбкой).

Сегодня вторник. Ты начнешь работать в пятницу, так что приготовься. Теперь

подожди меня здесь - мне нужно позвонить. Поправь галстук - и, вот еще что,

прошу тебя, не говори здесь ни с кем по-французски.

 

   Он останавливается, отпускает ее нежно, медленно садится на стул. Она

поднимается со спины, сидит на столе, болтая ногами. Пауза.

 

   КРИС. Какого черта! Это еще почему?

 

   ПАМЕЛА(улыбается). Потому что люди на тебя таращатся.

 

   КРИС. Это из-за моих костюмов. Я ярко одеваюсь.

 

   ПАМЕЛА(смеется). Нет. Это твой французский. Кошмар, a не французский.

 

   КРИС(озабочен). Почему же непременно кошмар?

 

   ПАМЕЛА. Ты учил его в Гарварде, но до этого у тебя никакого опыта не

было, и твое произношение так и остановилось на гласных. В нем - сплошная

Минесота, штат, связь с которым ты старательно и очень умело скрываешь,

когда говоришь по-английски. Так что, пока ты не прошел несколько хороших

уроков под моим надзором - пожалуйста, не говори ни с кем по-французски. Я

пошла, пока.

 

   Она целует его в губы, он отвечает на поцелуй. Он все еще озабочен. Она

отрывается от него, идет нетвердо, спотыкается, почти падает, хихикает

мелодично, уходит налево.

 

   КРИС. Пардон, Мадам, дже ву.... Неужели действительно так плохо?

Преувеличивает, наверно. Мон ами. Ма шер. Шер-ри. Не может быть, что очень

плохо. Еб твою мать! Что за женщина! Но - деньги, сколько денег! Нет, я не

могу, нельзя....

 

   Входит Уолтер.

 

   УОЛТЕР. Привет, Горинг.

 

   КРИС. Привет, Гувер. Слушай, как ты думаешь, мой французский - плохой

или нет?

 

   УОЛТЕР. Я не помню, не слышал. Скажи что-нибудь.

 

   КРИС. Э скюэр мон франсэ э вром он мове?

 

   УОЛТЕР. Лучше, чем у моего дворецкого. Это поправимо, я думаю.

Несколько хороших уроков. Какая разница, собственно говоря? Почти все в этой

стране понимают и говорят по-английски, и довольно свободно.

 

   КРИС. Ну, я не знаю..... Как-то неловко....

 

   УОЛТЕР. Почему?

 

   КРИС. Не знаю.... У тебя-то хороший французский!

 

   УОЛТЕР. У меня была гувернантка француженка, и в отрочестве я каждое

лето проводил в Ницце.

 

   КРИС. Кошмар какой.

 

   УОЛТЕР. A ты бы мог это использовать. Вот, например, в обществе у всех

такая плохая память на имена и лица - но тебя всегда и все будут помнить. A,

скажут, это тот самый парень, который по-французски плохо говорит. A уж в

бизнесе это главное - чтобы тебя помнили и узнавали. Если, конечно, ты решил

бизнесом не заниматься. В этом случае никакой пользы от плохого французского

не будет.

 

   КРИС. Про меня решат, что я нувориш!

 

   УОЛТЕР. Можешь притвориться, что твой английский тоже плохой, и они

будут думать что ты венгр, или еще чего-нибудь.

 

   КРИС. Черт знает что такое.

 

   УОЛТЕР. Ну, ладно, вот, по крайней мере, твой деньги. (Вынимает

деньги). Пять тысяч. Ты выиграл, да еще с форой, и я тобой просто

восхищаюсь. Это наглядно показывает, что целеустремленность все еще чего-то

стоит, даже в наши ужасные времена.

 

   КРИС. Чего это?

 

   УОЛТЕР. Пари наше. Пять тысяч.

 

   КРИС. О! Но ведь я еще не женился.

 

   УОЛТЕР. Нет, но женишься на этой неделе. Желаю всяческих удачь. Ты -

прелесть парень, Горинг.

 

   КРИС. Спасибо. (Встает). Если Памела сюда придет, скажи ей, сделай

милость, что я гуляю по пляжу.

 

   УОЛТЕР. Скажу.

 

   КРИС. Спасибо. Ну, пока.

 

   УОЛТЕР. Пока.

 

   Крис уходит направо.

 

   УОЛТЕР. Бедный парень. Уже задумывается, стоила ли игра свеч. Ну, ну.

(Садится). Официант!

 

   Осторожно входит Герберт.

 

   ГЕРБЕРТ. Папа!

 

   УОЛТЕР. Чего тебе?

 

   ГЕРБЕРТ. Ну, вот.... Впрочем, хорошо, что  ты здесь. Нам нужно

поговорить.

 

   УОЛТЕР. A, я и забыл. На текущие расходы. (Вынимает бумажник). На охоту

идешь?

 

   ГЕРБЕРТ. Нет, я больше никогда охотиться не буду. И мне нужно гораздо

больше, чем ты собираешься мне дать.

 

   УОЛТЕР(философски). Всем нам нужно больше чем мы имеем. К сожалению,

нам приходится довольствоваться тем что есть, и надеяться что оно там и

завтра будет.

 

   ГЕРБЕРТ. Пожалуйста - вот что мне совсем сейчас не нужно, так это твоя

домашне-очаговая мудрость. Серьезно, папа. На хуй мне твои подачки - пять

долларов, два доллара. Все, эта фаза кончилась. Мне нужно одолжить у тебя

некоторую сумму. Какая бы она ни была большая, она тебя не разорит.

 

   УОЛТЕР. Одолжить? С тобой как - все в порядке? Ты вчера не слишком ли

много выпил? Я ведь сказал этому негодяю бармену, чтобы он тебе больше двух

виски не наливал.

 

   ГЕРБЕРТ. За последние три дня - ни капли.

 

   УОЛТЕР. Тогда, может, у тебя температура? Понимаешь, взятие в долг

подразумевает намерение платить по счету.

 

   ГЕРБЕРТ. Правильно, да. Я и собираюсь.

 

   УОЛТЕР. Каким образом, если не секрет?

 

   ГЕРБЕРТ. У меня есть идея, как сделать много денег, и мне нужен

начальный капитал.

 

   УОЛТЕР. Сколько?

 

   ГЕРБЕРТ. Сто тысяч.

 

   УОЛТЕР. Ты помешался, Герберт. Я позвоню доктору.

 

   ГЕРБЕРТ. Бери с меня сколько хочешь процентов.

 

   УОЛТЕР. Белая горячка, точно.

 

   ГЕРБЕРТ. Я расплачусь в течение следующих шести месяцев.

 

   УОЛТЕР. Удивительно. С ума сойти. (Пауза). Ну, из любопытства - в чем

дело? Чего ты будешь делать с такими деньгами?

 

   ГЕРБЕРТ. Увидишь.

 

   УОЛТЕР. Все равно скажи. Может, я хочу в партнеры к тебе.

 

   ГЕРБЕРТ. A! Я об этом и не подумал. Тогда просто замечательно, папа! В

смысле, опыта у меня - никакого, мне нужен будет чей-то совет постоянно, и

ты как раз подходишь.

 

   УОЛТЕР. Я польщен. Так в чем же дело? Что за бизнес?

 

   ГЕРБЕРТ. Авиация.

 

   УОЛТЕР. Что - авиация?

 

   ГЕРБЕРТ. Ты что, не слышал о братьях Райт?

 

   УОЛТЕР. Слышал. Ну и что?

 

   ГЕРБЕРТ. Нужно вложить капитал в авиацию.

 

   УОЛТЕР. Зачем?

 

   ГЕРБЕРТ. Просто. Полмиллиона, и я построю флот мощных аэропланов,

которые смогут летать через Атлантику.

 

   УОЛТЕР. Абсурд.

 

   ГЕРБЕРТ. Почему?

 

   УОЛТЕР. Авиация - просто спорт, Герберт. Куча удовольствия, очень все

забавно, и так далее, но никогда аэроплан не перелетит Атлантику. Бред.

 

   ГЕРБЕРТ. Почему?

 

   УОЛТЕР. Далеко очень потому что.

 

   ГЕРБЕРТ. Глупости. Нужно их строить больше и крепче, вот и все. Подумай

только - десять аэропланов!

 

   УОЛТЕР. Даже если бы ты смог перелететь Атлантику на аэроплане, я все

равно не вижу как на этом можно делать деньги.

 

   ГЕРБЕРТ. Ты не понял. Аэропланы будут возить пассажиров. В Европу и

обратно.

 

   УОЛТЕР. Тебе придется с них очень много брать, да еще просить их

рискнуть жизнью ради твоего проэкта. Слушай, Герберт. Ты просто не знаешь,

что такое бизнес, окей? Я более или менее смирился с мыслью, что ты -

бездельник, растяпа, и обуза для всех, и что в один прекрасный день ты

станешь еще и пьяницей. Пожалуйста, не испытывай мое терпение. И вообще, в

чем, собственно, дело? С чего вся эта бурная деятельность вдруг?

 

   ГЕРБЕРТ. Жениться я хочу!

 

   УОЛТЕР. Чего?...

 

   Входит Памела.

 

   ПАМЕЛА. Здравствуйте, Мистер Гувер. Привет, Герберт. Я тут браслет

оставила - вы не видели?

 

   УОЛТЕР. Вот он - на столе. Ах, вот еще что - Горинг гуляет по пляжу,

просил передать.

 

   ПАМЕЛА. Гуляет по пляжу? Замечательно.

 

   УОЛТЕР. Вы ему кажется велели здесь вас ждать?

 

   ПАМЕЛА. Он уже большой. Ему лучше знать, что делать, что бы я ему ни

говорила.

 

   ГЕРБЕРТ. Мисс Ворвик....

 

   УОЛТЕР. Секунду, Герберт. Памела - вы идете на парти к Рокефеллерам?

 

   ПАМЕЛА. Я еще не знаю. Я должна спросить Криса. Ну, хорошо, мне нужно

бежать. Пока.

 

   Выходит направо.

 

   УОЛТЕР. Так. Значит, ты собрался жениться.

 

   ГЕРБЕРТ. Да.

 

   УОЛТЕР. И хочешь произвести впечатление на невесту, да?

 

   ГЕРБЕРТ. Как бы это тебе.... В общем-то, да. Но несовсем.

 

   УОЛТЕР. Она за тебя иначе не выйдет?

 

   ГЕРБЕРТ. Не знаю. Мне просто кажется, что пора начать чем-нибудь

заниматься. В смысле, не могу же я целый день сидеть дома и глазеть на жену.

 

   УОЛТЕР. Почему бы и нет? Вот Горинг, например, именно этим и собирается

заниматься.

 

   ГЕРБЕРТ. Я не Горинг.

 

   УОЛТЕР. Нет, ты не Горинг. К сожалению. Окей, ну и кто же она?

 

   ГЕРБЕРТ. Зачем же так грубо?

 

   УОЛТЕР. Вовсе и не грубо. Я просто любопытствую. Ну?

 

   ГЕРБЕРТ. Ты ее знаешь.

 

   УОЛТЕР. Да? Что, та девочка, которую я видел на твоем выпускном вечере?

Вики, что ли? Ее отец тогрует кожей, кажется.

 

   ГЕРБЕРТ. Нет.

 

   УОЛТЕР. Нет? A! Подожди-ка! Неужели та дурочка из кафе?

 

   ГЕРБЕРТ. Нет.

 

   УОЛТЕР. Ну, сколько можно гадать. Говори.

 

   ГЕРБЕРТ. Саманта.

 

   УОЛТЕР. Какая Саманта? Племянница нашего повара?

 

   ГЕРБЕРТ. Нет. Саманта Манчестер. Дочь Брюса.

 

   Пауза.

 

   УОЛТЕР. Ничтожество.

 

   Он встает.

 

   ГЕРБЕРТ. Зачем же сразу обзывать?

 

   УОЛТЕР. Говно паршивое.

 

   ГЕРБЕРТ(отступая). В чем дело, папа?

 

   УОЛТЕР. Ты ей сделал предложение?

 

   ГЕРБЕРТ. Ну, вроде бы.

 

   УОЛТЕР. Что значит - вроде бы?

 

   ГЕРБЕРТ. Мы с ней вчера переспали.

 

   Уолтер садится. Пауза.

 

   УОЛТЕР. Я тебя лишу наследства, вот что.

 

   ГЕРБЕРТ. Она все не решалась поначалу, но потом, наверно, просто не

могла  устоять  против моего  врожденного шарма. (Улыбается широко и

счастливо).

 

   УОЛТЕР. Где она теперь?

 

   ГЕРБЕРТ. Где обычно, за мостом.

 

   УОЛТЕР. Я с ума сойду.

 

   ГЕРБЕРТ. Почему?

 

   УОЛТЕР. Мне нужно туда пойти и поговорить с ней.

 

   ГЕРБЕРТ. Ну так пойди.

 

   Входит Саманта.

 

   САМАНТА. Не нужно никуда ходить. Я здесь.

 

   ГЕРБЕРТ. Дорогая моя!

 

   УОЛТЕР. Заткнись. Уйди отсюда, мне нужно  с ней поговорить без

свидетелей.

 

   ГЕРБЕРТ. Да, но я....

 

   УОЛТЕР(громоподобно). Уйди, я сказал.

 

   ГЕРБЕРТ. Ну, папа, зачем же так нервничать и волноваться по пустякам -

люди все время женятся, даже в наше время, ничего в этом особенного нет....

Саманта - ты еще не завтракала?

 

   УОЛТЕР(зловеще). Герберт. Уйди.

 

   ГЕРБЕРТ. Хорошо, хорошо.

 

   Уходит направо. Пауза.

 

   УОЛТЕР. Так, значит, такая твоя благодарность. Это мне плата за

нежность, за преданость, за поддержку. Да?

 

   САМАНТА. Это все, что ты хотел мне сказать?

 

   УОЛТЕР. Я жду, когда ты что-нибудь скажешь - может быть  даже

попытаешься оправдать свое поведение.

 

   САМАНТА. Какого поведения ты ожидал от куртизанки? У меня ни морали, ни

принципов, ни идеалов нет. Мне правилам приличий следовать как-то даже

глупо.

 

   УОЛТЕР. Саманта!

 

   САМАНТА. Ты эгоист и свинья, Уолтер. Ты все хочешь только для себя, a

других ты презираешь. Это ты меня такой сделал.

 

   УОЛТЕР. Я уберег тебя от бедности.

 

   САМАНТА. Для женщин есть вещи страшнее бедности.

 

   УОЛТЕР. Глупости. Романтика. Тебе должно быть стыдно, Саманта. Тебе это

не идет. Тебе не шестнадцать лет, говорить пошлости тебе не к лицу.

Повзрослей, сделай милость.

 

   САМАНТА. Для женщины очень важно, чтобы был кто-то рядом, чтобы сделать

его счастливым, чтобы за ним ухаживать. Это - физическая потребность,

необходимость. Однако, у женщины должно быть моральное право следовать своим

инстинктам. Когда ты меня в первый раз выебал, ты лишил меня, не только

одежды, но и этого права. У бляди нет никаких обязаностей по отношению к

мужчинам. Она дает им свое тело - и требует взамен удовольствия или денег.

Такая женщина - уже не женщина, a просто осадок, глина, пыль, грязь. В

прошлом месяце мне исполнилось двадцать шесть - в наше время, это возраст

окончательного созревания женщины. Со мной что-то произошло, я увидела свет

в окне, нме захотелось сделать кого-нибудь счастливым. Так уж получилось,

что первый мужчина, которого я в этот момент увидела, оказался твоим сыном.

Ты отнял у него все преимущества, которыми обычно обладает отпрыск именитого

рода. Ты планировал за него его жизнь - как тебе нравилось. Ты послал его

учиться в заведение, где ему совсем не хотелось находиться, ты настаивал,

чтобы он учился вещам к которым у него не было способностей, и ты не смог

дать ему того, без чего ни один мужчина не может чувствовать себя

полноценным - призвания. И теперь, когда он никому не нужен, когда он

несчастлив и незанят ничем - лишний человек в мире практицизма, повеса,

который знает, что он ничего не стоит - ты ему показываешь, что ты тоже это

знаешь. Ты ведешь себя с ним как с ребенком, ты презираешь собственного

сына. Оба мы - создания твоих рук, Уолтер, - он и я. Что же удивительного в

том, что у нас есть к друг другу братские чувства, - ведь мы с ним товарищи

по несчастью.

 

   УОЛТЕР. Никогда не слышал, чтобы братские чувства консолидировались в

постели. И чтобы они подтверждались свидетельством о браке.

 

   САМАНТА. Каким еще свидетельством?

 

   УОЛТЕР. Герберт давеча все намекал, что вы женитесь.

 

   САМАНТА. О! Бедный мальчик! Он на все пойдет - даже жениться на

профессиональной бляди - лишь бы уйти из твоего дома. Нет, конечно. Я не

собираюсь за него выходить, и вообще ни за кого. Что с тобой, Уолтер -

памяти не стало? Я же куртизанка, куртизанкой я и останусь, пока на меня

есть спрос.

 

   УОЛТЕР. Что ты за гадости говоришь.

 

   САМАНТА. A бляди - они мерзкие. Да, я спала с Гербертом вчера. И еще

раз пересплю. Ты можешь продолжать меня содержать - я знаю, тебе хочется.

Тебе нравятся твои безделушки, я хорошо смотрюсь на фоне всех твоих Мане и

портсигаров и английских костюмов, a? Я была нехорошая вчера, но я

исправлюсь.

 

   Слева вбегает Брюс.

 

   БРЮС. Привет, Гувер! Саманта! Хорошо, что ты здесь. Быстро, мне нужно

двести долларов!

 

   САМАНТА. Папа, ну пожалуйста! В чем дело?

 

   БРЮС. Целое состояние. Продается земля - парень какой-то продает, в

баре. Мне не хватает двух сотен.

 

   САМАНТА. Папа, это прямо сейчас нужно делать, да?

 

   БРЮС. Да, тысячу раз да! Саманта - быстрее, двести долларов, a то

кто-нибудь другой купит!

 

   УОЛТЕР. Правда? Что, хорошая цена, значит?

 

   БРЮС. Нет, он просит больше, чем она стоила бы, не знай я кое-чего,

чего он сам не знает.

 

   УОЛТЕР. Золото?

 

   БРЮС. Золото! Как же! Нет, лучше золота. Нефть!

 

   САМАНТА. Папа, как насчет завтра?

 

   БРЮС. Нет, нет - сейчас, прямо сейчас. Давай же, Саманта - вынимай

кошелек!

 

   САМАНТА. Но у меня нет с собой денег.

 

   БРЮС. Уолтер - одолжи двести?

 

   УОЛТЕР. У меня нет с собой чистых. Выпиши ему чек.

 

   БРЮС. Он не возьмет - он никому не доверяет, он бы собственной матери

плюнул в морду, если бы она ему чек предложила. Уолтер - ну, пожалуйста! Я

проценты заплачу!

 

   УОЛТЕР. Нет. Очень сожалею. (Встает). Мне нужно бежать. Дорогая,

увидимся после.

 

   Брюс идет за Уолтером, пытаясь заглянуть ему в глаза.

 

   БРЮС. Ну, пожалуйста, Уолтер.

 

   УОЛТЕР. Нет, нет, мой друг, не могу.

 

   БРЮС. Ну, пожалуйста. Очень важно. Почему ты меня не слушаешь?

 

   Они уходят налево. Справа, вбегает Герберт.

 

   САМАНТА(вздрагивает). Герберт!

 

   ГЕРБЕРТ. Привет, солнышко. О, старик ушел. Ну и фиг с ним. A то я ему

хотел тут сказать пару ласковых.

 

   САМАНТА. Тут кое-что нужно уточнить - прекрати пыхтеть мне в лицо,

пожалуйста.

 

   ГЕРБЕРТ. Уточнить - что уточнить?

 

   САМАНТА. С чего ты взял, что я хочу выйти за тебя замуж?

 

   ГЕРБЕРТ. Но ты мне сама об этом сказала вчера ночью!

 

   САМАНТА. Я себя хорошо знаю. Я такого сказать не могла. Я могла

сказать, что ты прекрасен, что ты лучший любовник на земле, или что мне

очень нравится запах твоих волос. Женщины вообще говорят много глупостей в

постели. Но я уверена, что о замужестве я и словом не обмолвилась.

 

   ГЕРБЕРТ. Твои слова, слово в слово - мы всегда будем вместе.

 

   САМАНТА. Да, в мечтах - друг у друга в мечтах, вот что я имела в виду.

 

   ГЕРБЕРТ(упавшим голосом). Ты не хочешь за меня выходить?

 

   САМАНТА. И хотела бы, да не могу вот.

 

   ГЕРБЕРТ. Но почему?

 

   САМАНТА(озирается, заговорщическим тоном). Видишь ли, женщина может

принадлежать только одному мужчине. У меня такой мужчина уже есть. Я не

могла бы его оставить даже если бы я этого хотела, a я совсем этого не хочу.

 

   Пауза.

 

   ГЕРБЕРТ. Кто он?

 

   САМАНТА. Тебе этого не нужно знать.

 

   ГЕРБЕРТ. Нужно.

 

   САМАНТА. A сам догадаться никак не можешь? Глаз у тебя нет, что ли?

 

   ГЕРБЕРТ. A!

 

   САМАНТА. Бэ. И все, вопрос закрыт.

 

   ГЕРБЕРТ. Как же, закрыт. Я убью его.

 

   САМАНТА. Даже не думай.

 

   ГЕРБЕРТ. Увидишь.

 

   САМАНТА. Ты его не тронешь. Перестань, Герберт. Я знаю, у тебя стресс.

Но подумай лучше о положительной стороне вещей. Жизнь прекрасна - ты так

молод. Ты еще полюбишь. Это была просто репитиция. Я дам тебе денег - ты

снимешь студию в Нью-Йорке и сделаешься поэтом. У тебя будет много любовниц.

 

   ГЕРБЕРТ. Нет, нет. Саманта, я люблю тебя - и всегда буду любить.

 

   САМАНТА. Тогда люби меня пожалуйста с безопасного расстояния. Мы не

сможем видется часто. Езжай-ка ты на охоту, развейся.

 

   ГЕРБЕРТ. На охоту? (Пауза). Да. (Глаза сверкнули). Это мысль. На охоту.

 

   САМАНТА. Вот и хорошо. Ты хороший мальчик.

 

   ГЕРБЕРТ(задумчиво, несколько зловеще). На охоту....

 

   Слева, быстро входит Уолтер, останавливается на терассе, оглядывается с

испуганым видом.

 

   УОЛТЕР. Только этого не хватало!

 

   Садится у столика.

 

   САМАНТА. Что-то случилось?

 

   УОЛТЕР. Моя жена. Я только что ее видел. Она меня - нет. Чего она здесь

делает?

 

   ГЕРБЕРТ(тихо). На охоту.

 

   Он медленно уходит направо, чего никто не замечает.

 

   САМАНТА. Твоя жена?

 

   УОЛТЕР. Да. Саманта, пожалуйста уйди на время. Я свяжусь с тобой, как

только узнаю, чего моей старухе здесь надо. Чего ей не хватало в Париже? И,

раз уж ей так хотелась пересечь Атлантику, почему она не могла подождать

меня в Нью-Йорке?

 

   САМАНТА. Я ухожу.

 

   Она подходит к нему, целует в щеку. Он делает нетерпеливое движение.

Она кивает, высодит направо.

 

   Слева, входит Брюс, с картиной под мышкой.

 

   БРЮС. Эй, Уолтер! Смотри чего я тебе принес.

 

   УОЛТЕР. Ну что еще, Брюс? Оставь меня в покое. Тут у меня жена

приехала.

 

   БРЮС. Хочешь купить картину, Уолтер?

 

   УОЛТЕР. Не сейчас.

 

   БРЮС. Всего двести долларов. Хорошая картина. Смотри, как красиво.

 

   Он показывает импрессионисткий городской пейзаж.

 

   УОЛТЕР. Хорошо, но не сейчас. Потом.

 

   БРЮС. Нет, мне именно сейчас деньги нужны. Мне эта картина очень

нравится. Она двадцать с лишним лет висела у меня в гостиной. Я ее в Париже

купил. Был аукцион, и продавалась целая куча картин разных. Я купил пять,

очень дешево. Но остальные четыре мне не нравятся, они какие-то глупые. A

эта очень красивая.

 

   УОЛТЕР. Ну хватит, Брюс.

 

   БРЮС. Двести?

 

   УОЛТЕР. Нет. Такие картины больше пятерки не стоят. Покажи-ка.

 

   Брюс подходит к столу Уолтера. Уолтер изучает картину.

 

   БРЮС. Ну?

 

   УОЛТЕР. Точно как я сказал. Хорошая имитация кого-то. Пять долларов

могу дать.

 

   БРЮС. Не пойдет. Двести. Окей, я возьму сто пятьдесят.

 

   УОЛТЕР. Уйди, Брюс. Потом поговорим.

 

   БРЮС. Сто двадцать?

 

   Уолтер оглядывается, бледнеет.

 

   УОЛТЕР. Ну хорошо, только бы отвязаться от тебя.

 

   Он открывает бумажник.

 

   УОЛТЕР. Наличных нет.

 

   БРЮС. Выпиши мне чек. Твой-то чек он возьмет, еще как.

 

   УОЛТЕР(оглядывается). Батюшки, батюшки.

 

   Он вынимает чековую книжку. Брюс кидается в ресторан, выбегает с

чернильницей и пером.

 

   БРЮС. На вот тебе.

 

   Уолтер берет, вырывает чек из книжки. Пишет.

 

   ГОЛОС УОЛТЕРА В ДИНАМИКЕ. Август, дробь, семь. Заплатить Брюсу....

 

   УОЛТЕР. Как твоя фамилия, я забыл.

 

   БРЮС. Манчестер.

 

   УОЛТЕР. Хм.

 

   ГОЛОС УОЛТЕРА В ДИНАМИКЕ. ....Манчестеру. Одна сотня и ноль, дробь,

один ноль ноль долларов. Памятка, картины. Дабл Ю, точка, Ха, ззззззз! Бац!

 

   УОЛТЕР. Вот! (отдает чек Брюсу).

 

   БРЮС. Еще двадцать.

 

   УОЛТЕР. Ладно, ладно. Иди отсюда. Картину оставь на этом кресле, пусть

стоит.

 

   БРЮС. Хм. Ага. Ну, хорошо.

 

   Он пожимает плечами, берет чек, уходит. Уолтер закуривает нервно. Слева

входит Клодет.

 

   УОЛТЕР(поворачиваясь к ней, притворяется удивленным). Дорогая!

 

   КЛОДЕТ. Здравствуй, Уолтер.

 

   УОЛТЕР. Позволь....

 

   Он встает, целует ей руку.

 

   КЛОДЕТ. Хорошо выглядишь.

 

   УОЛТЕР. И думал ты мне какую-нибудь вещь Мане пошлешь, a ты сама вместо

этого приехала. Это, само собой, в тысячу раз лучше, но, должен признаться,

это не совсем то, чего я ожидал.

 

   КЛОДЕТ. В жизни часто бывает, что происходит совсем не то, чего ждешь,

Уолтер. Такова жизнь. Как печень?

 

   УОЛТЕР. Лучше, спасибо. A ты как? Как Париж?

 

   КЛОДЕТ. О, Париж, как всегда, переполнен слухами.

 

   УОЛТЕР. Правда?

 

   КЛОДЕТ. Да, ужасно. Такие сплетники эти парижане.

 

   УОЛТЕР. Не присядешь ли?

 

   КЛОДЕТ. Да, спасибо.

 

   Они садятся. Клодет кидает косой взгляд на холст.

 

   УОЛТЕР. Так, значит, ты говоришь?....

 

   КЛОДЕТ. Да, - например, есть слух, что какая-то дама, американка,

получает какие-то письма анонимные из Нью-Йорка. Письма о - скажем так -

странности поведения ее мужа. Ее муж, кажется, содержит женщину на стороне -

как многие мужья в наше время. Однако, вместо того, чтобы следовать правилам

приличий, некоторым, если хочешь, неписаным законам общества, этот муж почти

не скрывает эту свою внебрачную связь. Его видели с ней в некоторых

публичных местах - в опере, в Центральном Парке, у Тиффани, и так далее. На

мой взгляд, есть разница между любовницей, которая не слишком компрометирует

человека, поскольку они равные, и куртизанкой. Что ж, слух он слух и есть,

до тех пор, пока кто-нибудь не упомянет чье-либо имя. В коем случае слух

превращается в подозрение. И, если лицо обвиняемого меняет цвет четыре раза

в течении трех минут - как твое сейчас - подозрение переходит в уверенность,

становится фактом. Вопросы есть?

 

   УОЛТЕР. A.... Как его.... Э....

 

   КЛОДЕТ. Конечно нет. Ты слишком самодоволен чтобы быть любопытным,

Уолтер. Что ж, дорогой, я всегда знала что ты хвастун, эгоист, наглец,

человек без манер и чести. Но то, что ты еще к тому же имбецил - для меня

новость.

 

   УОЛТЕР. Но, клянусь тебе, Клодет - ни одна душа не....

 

   КЛОДЕТ. О, да, я знаю. Ты очень скромен и осторожен. Ты все делаешь для

того, чтобы общество знало, что ты - образец отца и мужа. Это, впрочем, не

мешает тебе ебать молодых женщин в своем собственном доме, почти на виду у

прислуги, как и прислуге это не мешает об этом говорить. Ты знаешь, что твой

сын скорее всего - единственный человек в Нью-Йорке, который не знает о

похождениях отца? Бедный мальчик. Известно ли тебе, что он влюблен в

Саманту, свинья ты поганая?

 

   УОЛТЕР. В... д... В общем, да, я....

 

   КЛОДЕТ. И что же?

 

   УОЛТЕР. A что?

 

   КЛОДЕТ. Ты хоть попытался его в этом поддержать?

 

   УОЛТЕР. Что ты говоришь, Клодет!

 

   КЛОДЕТ. Будет чудо, если она согласится за него выйти. (С южной

протяжностью). Но попытаться стоит.

 

   УОЛТЕР. Ты шутишь! Мой сын - чтоб он женился на бляди!

 

   КЛОДЕТ. Сам ты блядь. Саманта - самая лучшая женщина из всех, которых я

когда-либо знала. Она предана, сильна, умна, добра, и благородна.

 

   УОЛТЕР. Благородна?

 

   КЛОДЕТ. Духовно. Да. Когда ее отец обанкротился, она нашла тебя и

предложила тебе свое тело - чтобы спасти отца, чьи долги она до сих пор

выплачивает, и своего брата, чье образование - в Оксфорде, не где-нибудь -

она финансирует. Она кого-то любила, я помню - подонка этого, как его?

Горинг. Крис Горинг. Но она от него отказалась. Пожертвовала собой - и

жертвенный нож до сих пор у тебя в руке. Ну не мерзкая ли ты крыса после

всего этого, Уолтер дорогой? Но нам нужно подумать о будующем Герберта. Вот

я и говорю - если каким-то чудом она согласится за него выйти, я просто с

ума сойду от счастья и может быть даже прощу тебя.

 

   УОЛТЕР. Но ты подумай сперва, Клодет - твой сын!

 

   КЛОДЕТ. Он ничего не стоит. Пустая личность. Он даже не повеса, как

Горинг, и не мальчик-эгоист, большой ребенок, как ты - он просто скучное

ничего с дробовиком в руках. Тем не менее, я его мать, и я хочу, чтобы он

был счастлив. Саманта - единственная, кто может из него сделать.... не знаю,

что-нибудь. Я с ней поговорю. Если мне удасться, я их обоих заберу с собой в

Европу. Ей нельзя находиться в непосредственной с тобой близости - это может

дурно сказаться на ее здоровьи. Хочешь сигарету?

 

   УОЛТЕР. Я не курю.

 

   КЛОДЕТ. Мне показалось, ты курил, когда я вошла. Нет, конечно нет. У

тебя вообще нет плохих привычек, извини, я забыла. (закуривает) Про Ворвика

слышал?

 

   УОЛТЕР. Про Ворвика?

 

   Входит официант.

 

   УОЛТЕР. A, привет. Виски, пожалуйста.

 

   КЛОДЕТ. Уолтер!

 

   УОЛТЕР. Что? (она наклоняет голову). A, извини.

 

   КЛОДЕТ. Чашку кофе, покрепче.

 

   ОФИЦИАНТ. Да, Мадам. Сэр?

 

   УОЛТЕР. Виски.

 

   КЛОДЕТ. Тебе вредно виски так рано.

 

   УОЛТЕР(официанту). Давай же, давай, шевелись.

 

   ОФИЦИАНТ(рассматривая картину). Интересная картинка, сэр.

 

   УОЛТЕР. A? A. Можешь взять себе, если хочешь. Повесь где-нибудь внутри

- будет хорошо смотрется на бархатном фоне.

 

   ОФИЦИАНТ. Да? Спасибо. Я поговорю с начальником.

 

   УОЛТЕР. Зачем?

 

   ОФИЦИАНТ. Не знаю, захочет ли он купить. Время такое - доходов почти

нет.

 

   УОЛТЕР. Я вам ее дарю.

 

   ОФИЦИАНТ. О! Тогда спасибо, сэр. Не видели ли вы Мисс Манчестер, сэр?

 

   УОЛТЕР(громоподобно). Паршивая свинья! Забирай мазню и убирайся!

 

   ОФИЦИАНТ. Да, сэр.

 

   Он берет карину, уходит налево.

 

   КЛОДЕТ. Ты что, хотел на меня произвести впечатление?

 

   УОЛТЕР. A? Как это?

 

   КЛОДЕТ. Ладно, потом. Так слышал ты о Ворвике или нет?

 

   УОЛТЕР. Отец Памелы?

 

   КЛОДЕТ. Да.

 

   УОЛТЕР. A что с ним?

 

   КЛОДЕТ. Ты дождешься, что мы оба обанкротимся. Ты что, не знаешь, что

экономика нынче в ужасном состоянии? Ты что, газет не читаешь? Ворвик

прогорел.

 

   УОЛТЕР. Ворвик чего?

 

   КЛОДЕТ. Прогорел.

 

   УОЛТЕР. Как!

 

   КЛОДЕТ. У меня с собой письмо к его дочери - я его в Нью-Йорке

встретила перед тем как сюда ехать. Состояние на состоянии - и надо быстрее

покупать, все идет за бесценок - земли, нефть, дома - с аукциона, за долги.

A ты в это время жопу в Ньюпорте холодишь, баб молодых ебешь!

 

   Пауза.

 

   УОЛТЕР. Даaa. Как неожиданно все.... сразу....

 

   КЛОДЕТ. Да ладно, заткнись. Где Герберт?

 

   УОЛТЕР. Я....

 

   КЛОДЕТ. Не ты. Наш сын. Где наш сын?

 

   УОЛТЕР. На пляже, я думаю.

 

   КЛОДЕТ. Не надо так много думать, это вредит бизнесу. Нужно больше

полагаться на голые факты. (Пауза). Так что мне с тобой делать?

 

   УОЛТЕР(морщится). Ну ладно....

 

   КЛОДЕТ. Некоторые меры придется принимать уже сейчас.

 

   УОЛТЕР. В отношении чего?

 

   КЛОДЕТ. В отношении данной ситуации. В обществе тебя теперь будут

избегать после всего этого. Сперва перестанут приглашать на коктейли, потом

забудут здороваться на улице.

 

   УОЛТЕР(искренне удивлен). Почему?

 

   КЛОДЕТ. Потому что мизальянсом пахнет от твоего романа.

 

   УОЛТЕР(поперхнулся). Ми... ро... Черт!

 

   КЛОДЕТ. Да.

 

   УОЛТЕР. У тебя что-то с памятью?

 

   КЛОДЕТ. С чего ты взял?

 

   УОЛТЕР. Кто ты сама была до того, как я на тебе женился?

 

   КЛОДЕТ(качает головой, удивляясь его наивности). Тебе было двадцать

лет. Романтическим юношам вполне можно терять головы и жениться на актрисах.

Но, когда мужчина за пятьдесят заводит любовницу, которую нельзя назвать -

как бы это помягче? - качественной женщиной, когда он платит ей наличными за

услуги a потом показывает ее всем кому не лень, когда он водит ее в лучшие

клубы - что-то обязательно случается. Что-то вполне невинное вроде бы - ну,

забыли послать тебе пригласительный билет. Подумаешь! Но потом забывают и во

второй раз, и в третий, потом твое имя упоминается в анекдотическом плане,

потом попадает на страницы желтой прессы.... И так далее. У меня есть в

обществе некоторое влияние, которое я могу потерять, если останусь твоей

женой. Я-то не хочу, чтобы надо мной смеялись.

 

   УОЛТЕР(ядовито). Ну и что ты собираешься делать?

 

   КЛОДЕТ(игриво). A я еще не знаю. Нужно подумать.

 

   Входит Памела.

 

   ПАМЕЛА. О! Клодет!

 

   КЛОДЕТ(с преувеличеным восторгом). Здравствуй, дорогая! Как я рада тебя

видеть! Ты прекрасно выглядишь. Ты - одна из тех женщин, которые сохраняют

шарм до восьмидесяти лет.

 

   ПАМЕЛА(смеется). Да ладно тебе!

 

   Клодет встает, они целуются.

 

   КЛОДЕТ. Я слышала, ты выходишь замуж?

 

   ПАМЕЛА. Да.

 

   КЛОДЕТ. Уолтер, пойди и найди Герберта, и приведи его сюда.

 

   УОЛТЕР(смотрит на Памелу). Я....

 

   КЛОДЕТ. Да, ты. Иди и приведи его.

 

   Уолтер пожал плечами, уходит направо.

 

   ПАМЕЛА. Ты все еще такая же деловая, как раньше. Когда мы вместе

учились.

 

   КЛОДЕТ. Да - в наши дни, женщина должна уметь быть пробивной. Так ты,

значит, выходишь замуж.

 

   ПАМЕЛА. Да.

 

   КЛОДЕТ. По желанию?

 

   ПАМЕЛА. Да.

 

   КЛОДЕТ. Так. Я догадалась. Ты влюблена.

 

   ПАМЕЛА(улыбается). Да.

 

   КЛОДЕТ. Он тебя моложе.

 

   ПАМЕЛА. Да.

 

   КЛОДЕТ. Он беден.

 

   ПАМЕЛА. У меня хватит денег на нас двоих.

 

   КЛОДЕТ. Извини за цинизм. Ты действительно его любишь?

 

   ПАМЕЛА. До умопомрачения. A почему это тебя так интересует? Ты меня

заставляешь о нем думать. Он уехал, он в Нью-Йорке. Я его неделю не увижу. Я

умру от нетерпения.

 

   КЛОДЕТ. Видишь ли, мне не хочется тебя расстраивать, но лучше я, чем

кто-то другой. Вот письмо для тебя, от твоего отца. Прочти.

 

   ПАМЕЛА. От папы? (открывает письмо, надевает очки).

 

   ГОЛОС ОТЦА ПАМЕЛЫ В ДИНАМИКЕ. Родная моя, мне очень жаль. Пишу тебе,

потому что ты имеешь право знать все из первых рук. Нам очень везло долгое

время. Но за все нужно платить! Сегодня, у нас нет ничего, банкротство

полное. Мы беднее бедных - и власти стучатся ко мне в дверь, чтобы описать

имущество. (Памела вскрикивает). Все что у нас есть - даже дом, в котором ты

провела детство - исчезнет в течении месяца. Видишь ли, я допустил ужасную

ошибку. И вложил все, что мы имели, в дело, которое в то время казалось мне

беспроигрышным - надеясь утроить капитал. A потерял все. Это жестоко, я

знаю. Я очень тебя люблю! Ну что ж, это еще не конец света - я бы мог

наняться матросом на корабль, a ты - стать учительнецей в школе. Как-нибудь

проживем. У меня есть ты, у тебя - я. Клодет даст тебе денег - она очень

хороший человек, можешь ей доверять. Приезжай домой скорее. Папа.

 

   Памела роняет письмо. Входит Уолтер.

 

   УОЛТЕР. Не могу его нигде найти! Он наверное домой пошел. О, извините.

 

   Входит Брюс.

 

   БРЮС. Ну что ж ты, Уолтер - у меня еще три картины есть. Дай мне

что-нибудь авансом, и они твои.

 

   УОЛТЕР. Брюс - мне не нужны твои сраные картины, и никому они не нужны!

Перестань ныть.

 

   Слева, входит официант неся картину.

 

   ОФИЦИАНТ. Прошу прощения, Мистер Гувер - хозяину не нравится совсем. Он

не хочет.

 

   УОЛТЕР. Что? A. Тогда ты ее себе возьми.

 

   ОФИЦИАНТ. Да мне не нужно. Правда, сэр.

 

   КЛОДЕТ(Уолтеру). Где ты эту картину взял?

 

   УОЛТЕР. У Брюса купил.

 

   БРЮС. У меня, Миссис Гувер.

 

   КЛОДЕТ. A он где? Где ты ее приобрел, Брюс?

 

   УОЛТЕР. Какая разница! Брюс - бери картину. Деньги можешь оставить

себе.

 

   БРЮС. Э.... A почему?

 

   УОЛТЕР. Мне не нужно. Правда. Мне не нравится.

 

   БРЮС. Но смотри как красиво! Типичный американский пейзаж.

 

   Клодет легко толкает Памелу.

 

   ПАМЕЛА(мигнула, тихо). Крис!

 

   КЛОДЕТ. Брюс - давай сюда картину. Памела.

 

   ПАМЕЛА. Извини. Я себя плохо чувствую. Я пойду, пожалуй.

 

   КЛОДЕТ. Да, но картину возьми себе - я тебе ее дарю.

 

   ПАМЕЛА. Ну, Клодет, ну пожалуйста....

 

   КЛОДЕТ. Возьми - и тогда ты сможешь удержать Криса! Уж я его знаю. Он

немного расстроится, но триста тысяч все же лучше, чем ничего.

 

   Памела, на пути к выходу, резко останавливается. Она поворачивается,

подходит к Клодет, смотрит ей в глаза, и вдруг быстро дает ей очень звонкую

пощечину.

 

   УОЛТЕР. Эй!

 

   БРЮС. Ауч!

 

   Памела быстро уходит. Клодет медленно поворачивается и ставит картину

на кресло.

 

   УОЛТЕР. Ничего не понимаю. Что это вы? Ой, смотри, она здесь свой

браслет оставила.

 

   КЛОДЕТ. Не знаю, что и сказать, Уолтер. Где Герберт?

 

   УОЛТЕР. Не знаю. Не могу его найти нигде. Чего она тебе по морде

залепила?

 

   КЛОДЕТ. Не твое дело.

 

   БРЮС. И крепко так. Терпеть не могу, когда такое случается. Женщины

друг дружку лупят почем зря. К чему этот мир катится?

 

   КЛОДЕТ(Брюсу). Те остальные картины - где они?

 

   БРЮС. Я их в погребе держу. Мне они, правда, не очень нравятся. A эта -

хороша. Хотите остальные купить?

 

   КЛОДЕТ. Да.

 

   БРЮС. Они больше чем эта. По размеру. Пойдем со мной, или позовите

кого-нибудь, чтобы помог вытащить.

 

   КЛОДЕТ. Я пойду с тобой. (Уолтеру). Стой здесь и жди меня. Идиот!

 

   УОЛТЕР. Почему я идиот?

 

   КЛОДЕТ. Посмотри на эту картину.

 

   УОЛТЕР. Смотрю.

 

   КЛОДЕТ. И что же ты видишь?

 

   УОЛТЕР. A что, что-нибудь особенное?

 

   КЛОДЕТ. Я не очень присматривалась, так что не знаю. Но где-то должна

быть подпись. Пойдем, Брюс.

 

   БРЮС. Это вы о чем?

 

   КЛОДЕТ. Не важно. Пойдем.

 

   Брюс пожимает плечами, выходит с Клодет.

 

   УОЛТЕР. Подпись, подпись....

 

   Он изучает картину, надевает очки, снова изучает. Справа входит Памела.

 

   ПАМЕЛА. Я тут браслет оставила.

 

   УОЛТЕР(быстро смотрит на нее). Мне очень жаль. Манеры моей жены....

Извините. Она очень плохо была в свое время воспитана.

 

   ПАМЕЛА. Вот он (берет со стола браслет).

 

   УОЛТЕР. Ваш отец - один из моих близких друзей. Очень достойный

человек. Мне право очень жаль.

 

   ПАМЕЛА(нетерпеливо). Еще что нибудь?

 

   УОЛТЕР. Я понимаю - но главное, что все живы-здоровы. Ну, деньги - a

что такое деньги? У меня был друг, попал в такое же положение. Знаете, что я

ему сказал? Я ему говорю, Джек, не волнуйся. A вдруг выйграешь такую же

сумму в карты, a? И что бы вы думали! Он выиграл. Всего за неделю. (Пауза).

Ну, есть и другие  пути поправить состояние. Лучше.  Вы привыкли к

определенному уровню жизни, к определенным стандартам. После особняка,

трехкомнатная квартира в даунтауне не покажется комфортабельной. Но все это

можно поправить. Есть люди, которые могли бы отнестись к вашему положению с

симпатией.

 

   ПАМЕЛА(качает головой). Нет, нет. Я уж лучше буду учительницей. Просить

в моем возрасте - или, хуже, слушать то, что я сейчас.... Неважно.

 

   УОЛТЕР. Зачем вы ударили Клодет?

 

   ПАМЕЛА(прикладывает  ладонь  ко  лбу).  Есть  некоторые  виды

благотворительности.... от которых меня тошнит. Неважно. До свидания.

 

   УОЛТЕР. Подождите!

 

   ПАМЕЛА. Что?

 

   УОЛТЕР. Я ничего про просить не говорил. Все что я вам говорю - это что

некоторые люди добрее других, и понимают больше. Ну, дуплекс на Парк Авеню

это, конечно, не совсем особняк, но все же лучше чем три комнаты на Даланси.

И отец ваш, привычный к некоторому комфорту, не стал бы возражать.

 

   ПАМЕЛА. Вы это о чем?

 

   УОЛТЕР. В обмен на некоторые.... одолжения.... один человек - наш общий

знакомый - мог бы вам помочь с некоторыми, что ли, вещами  первой

необходимости - ну, рент там, еда, слуги, и так далее. У вас бы была карета,

и ложа в опере, и загородная дача - не здесь, a еще где-нибудь, подальше от

больших дорог. И ваш отец жил бы в комфорте.

 

   ПАМЕЛА(со  зловещей  улыбкой). Вы, кажется,  упомянули  некоторые

одолжения?

 

   УОЛТЕР. Не одолжения как таковые, нет - но так их удобнее называть. И

потом, знаете ли, некоторые женщины до сих пор находят меня вполне

привлекательным, да я и не намного старше вас. И не так уж часто это бы

происходило - ну, раз в неделю, скажем.

 

   ПАМЕЛА(презрительно). Вы помешались, сударь.

 

   УОЛТЕР. О, не говорите так. Женщины любят так говорить, не знаю почему,

и ровно ничего это не значит. Я так же нормален как вы. Более чем вы, потому

что смотрю в лицо фактам, a вы их игнорируете.

 

   ПАМЕЛА. Вы меня оскорбляете! Я замужем!

 

   УОЛТЕР. Не будте так уверены. Церемонии еще не было - и ваш суженый

скорее всего убежит, едва узнает о вашем несчастьи. О, вы прекрасны, когда

так сверкаете глазами! Смотрите правде в лицо. У вас нет мужа. Но у вас есть

отец. И ему нужен комфорт.

 

   Пауза.

 

   ПАМЕЛА. Он уехал.

 

   УОЛТЕР. Кто?

 

   ПАМЕЛА. Крис. Я отослала его в Нью-Йорк.

 

   УОЛТЕР. Зачем?

 

   ПАМЕЛА. У него там теперь есть место.

 

   УОЛТЕР. Да. Понял. Ну и кроме того, никто ничего не заподозрит. Люди

будут думать, что я вам одолжил денег, пока не поправятся дела вашего отца.

 

   ПАМЕЛА. Именно так они и подумают?

 

   УОЛТЕР. Нет, конечно. Но это не их дело, в конце концов.

 

   ПАМЕЛА. Крис....

 

   УОЛТЕР. Позвоните ему в Нью-Йорк, и скажите. И я посмотрю, что он вам

на это скажет.

 

   ПАМЕЛА. Нет! Нет. Не хочу ничего знать.

 

   УОЛТЕР. Тогда подумайте о том, что я вам сейчас сказал.

 

   ПАМЕЛА. Зачем вам это нужно? Я уже не молода. Вы бы могли найти себе

красивую любовницу лет семнадцати....

 

   УОЛТЕР. Позвольте мне быть с вами отркровенным, Мисс Ворвик. Я ищу

власти. Вы бы никогда не стали моей любовницей будь вы богаты - вы были

слишком горды, - вы и сейчас горды. Предложи я вам двадцать минут назад то,

что предлагаю сейчас - вы бы рассмеялись мне в лицо. Иметь власть над такой

гордостью - иметь недостижимое - не это ли самое лучшее, что может желать

человек! Я в душе романтик.

 

   Пауза.

 

   ПАМЕЛА. Я согласна.

 

   УОЛТЕР. Я знал, что вы согласитесь. Ну и кроме того, эта связь вас

нисколько не обременит. И ничего неприятного тоже не будет, как раз

наоборот.

 

   ПАМЕЛА. Что я должна делать?

 

   УОЛТЕР. Одно свидание в неделю. Первое - сегодня вечером.

 

   ПАМЕЛА. Сегодня?

 

   УОЛТЕР. Да.

 

   ПАМЕЛА. A ваша жена?

 

   УОЛТЕР. Моей жене совершенно наплевать, где я провожу вечера. Так что

сегодня вечером, скажем, часов в одинадцать, велите своему кучеру отвезти

вас в небольшой отель за мостом - Добрые Времена. Отпустите карету и

попросите портье отвести вас в Восемнадцатый. (Пауза). Ну?

 

   ПАМЕЛА. Я приду.

 

   УОЛТЕР. Благодарю вас. До свидания.

 

   Он уходит. Памела снимает с кресла картину, рассматривает, ставит

обратно, садится, закрывает лицо руками.

 

ЗАНАВЕС.

 

 

АКТ ТРЕТИЙ

 

 

   Картина Первая.

 

   Маленький отельный номер.

 

   Уолтер сидит на кровати в рубашке и брюках. За кулисами, щелчок замка,

скрипит дверь. Входит Памела.

 

   УОЛТЕР. Как поживаете, моя дорогая? Не устали?

 

   ПАМЕЛА(холодно). Нет.

 

   УОЛТЕР. Немного вина?

 

   ПАМЕЛА. Нет, спасибо. Давайте как-нибудь побыстрее все это.

 

   УОЛТЕР. О, нет, нет, дорогая моя. Такие вещи быстро не делаются.

 

   ПАМЕЛА. Вы о чем?

 

   УОЛТЕР(встает, подходит к окну). Посмотрите, какая луна - совершенно

сумасшедшее у нее сегодня выражение, шизофреническое. Вот что, Памела,

дорогая, расслабились бы вы - мы тут не дела решать будем, a получать

удовольствие. Очень много удовольствия. Вина?

 

   Он берет бутылку с ночного столика, наливает два бокала.

 

   ПАМЕЛА(страдая). Я как-то....

 

   УОЛТЕР. Я же не чудовище. Поверьте мне, я вас сюда пригласил не для

того, чтобы просто, по-животному использовать ваши кожу, кости, и жир....

(она морщится) .... но чтобы насладиться близким общением, и чтобы вы им

тоже насладились. Любовь не терпит механичности. Некоторые женщины об этом

не знают, но вы, как я понимаю, к их числу никогда не относились.

 

   ПАМЕЛА. Вам это точно известно?

 

   УОЛТЕР. Да. Некоторые ваши маннеризмы.... Улыбка, поворот головы,

соблазнительная поза - все в вас говорит, что вы - сердечная, любвеобильная,

целостная женщина, любящая не только получать, но и платить. Вот. Мы живем в

эпоху чувственности - посмотрите на импрессионистов. Ваше здоровье - давайте

сделаем эту связь долгой и взаимовыгодной, a ваши деньги в ящике ночного

столика. Две тысячи, для начала. Будете в Нью-Йорке - посмотрите себе

квартирку, и скажите мне. (Пригубил вино). Ну что ж, начнем.

 

   Он подходит к ней сзади, берет у нее бокал, ставит на столик. Она

быстро снимает браслет и тоже кладет на столик. Она быстро выпрямляется и

застывает.

 

   УОЛТЕР. Простые, заурядные люди так мало понимают в любви.

 

   Он целует ее в шею сзади, начинает расстегивать ей платье. Она застыла.

 

   УОЛТЕР. Как, например, простой поцелуй может стать чем-то большим, чем

просто поцелуй.... Если целовать.... вот так. (Он стаскивает платье с ее

плеча и целует ее в плечо). Сколько пуговиц!

 

   ПАМЕЛА. Стойте. Хватит. (Поворачивается к нему). Я не буду.

 

   УОЛТЕР. Все хорошо. Пройдет. Вы слегка напуганы - и совершенно

очаровательны.

 

   ПАМЕЛА. Мне нужно видеть Криса - я должна сейчас же ехать в Нью-Йорк.

 

   УОЛТЕР. Глупости. Как только он узнает....

 

   ПАМЕЛА. Я должна его видеть до этого.

 

   УОЛТЕР. Зачем?

 

   ПАМЕЛА. Извините, Уолтер.

 

   УОЛТЕР. Дорогая, это смешно.

 

   ПАМЕЛА(пытаясь привести в порядок платье). Мне нужно идти.

 

   УОЛТЕР(ухмыляясь). Да ладно вам.... (Пытается ее поцеловать).

 

   ПАМЕЛА. Отойдите от меня! (Отталкивает его). Не трогайте. Я ошиблась. Я

поступила глупо. Я лучше буду учительницей. Прощайте.

 

   Она выбегает. Уолтер пожал плечами. садится на кровать. Вбегает Памела.

 

   УОЛТЕР(учтиво). Что-нибудь случилось?

 

   ПАМЕЛА. Браслет! Где мой браслет?

 

   УОЛТЕР. Не знаю.

 

   ПАМЕЛА. Я его оставила на столике, да?

 

   УОЛТЕР. Понятия не имею.

 

   ПАМЕЛА. У меня его нет!

 

   УОЛТЕР. У меня его тоже нет!

 

   Памела озирается в отчаянии, бросается к столику, нагибается, смотрит

под кровать.

 

   ПАМЕЛА. Где же он!

 

   УОЛТЕР. Только одно слово, если позволите.

 

   ПАМЕЛА(шаря под кроватью). Где-то он ведь должен быть!

 

   УОЛТЕР. Я тут буду до полуночи. Если каким-то чудом вы измените свое

решение - пожалуйста, я буду ждать.

 

   ПАМЕЛА(шаря). A! Вот он!

 

   Она вскакивает на ноги с триумфом, показывает Уолтеру браслет.

 

   УОЛТЕР. Вы слышали что я сказал?

 

   ПАМЕЛА(надевая браслет). Кого волнует что вы говорите!

 

   Она быстро выходит. Уолтер наливает вина в бокал, смотрит на часы, идет

к окну и отркрывает его. Занавес.

 

   Картина Вторая.

 

   Квартира Памелы в Нью-Йорке.

 

   Включен фонограф. Крис сидит в кресле, слушая и повторяя.

 

   ФОНОГРАФ. Бонйоур, Монсиеур. Бонйоур, Мадаме.

 

   КРИС. Бон жур, мсье. Бон жур, Мадам.

 

   ФОНОГРАФ. Цроыез-воус яужил ва плеувоир?

 

   КРИС. Крой еву киль ва пле ву a?

 

   ФОНОГРАФ(педантично и утонченно, на чистом английском). Ты жирный,

самодовольный дурак, и не имеешь ни малейшего представления о том, что

происходит на самом деле.

 

   КРИС. Ты жирный, самодовольный дурак, и не имеешь ни малейшего

представления о том, что происходит на самом деле. (Смотрит с удивленным

отвращением на фонограф). Так, хватит!

 

   Он останавливает фонограф.

 

   КРИС. Не может быть, что очень уж плохо. Ну правда же! Меня всегда в

Париже понимают.

 

   Стук в дверь за кулисами.

 

   КРИС. Войдите!

 

   Входит Клодет.

 

   КЛОДЕТ. Здравствуй, Горинг.

 

   КРИС(удивлен). О! Черт меня.... тебя.... (Берет себя в руки, учтиво).

Добрый день, Мадам. Не могу ли я вам что-нибудь предложить?

 

   КЛОДЕТ. Можешь, но как же ты потом от меня отвяжешься?

 

   КРИС(игнорируя). Коньяк, виски?

 

   КЛОДЕТ. Нет, спасибо. Можно мне сесть?

 

   КРИС. Да, конечно.

 

   КЛОДЕТ(садится). Спасибо. (Закидывает ногу на ногу соблазнительно,

пауза). Нравятся тебе мои новые чулки?

 

   КРИС. Миссис Гувер....

 

   КЛОДЕТ. Зови меня Клодет, если тебе не трудно.

 

   КИРС. Миссис Чулки.... Гувер.... Клодет!... Если вы в таком духе будете

продолжать, то предупреждаю, я очень занят.

 

   КЛОДЕТ. Занят? Чем же?

 

   КРИС. Я только что получил предложение от одной компании....

 

   КЛОДЕТ(соблазнительно). Не от одной - от ста, Крис, Я знаю. Это все уже

успели напечатать в газете. Как они называются - те штуки, что ты изобрел?

 

   КРИС. Поршневые кольца. Я их не изобрел. Я всего лишь нашел способ их

усовершенствовать.

 

   КЛОДЕТ (томно). Да какая разница. Главное, что с этого дня, у тебя

будет свой доход, какой бы он ни был маленький, что дасть тебе возможность

почувствовать свою независимость, какой бы косметической она не была.

 

   КРИС. Может быть.

 

   КЛОДЕТ(томно). И ты, надеюсь, отдаешь себе отчет в том, что такой успех

может и не повториться.

 

   КРИС. Это вы о чем?

 

   КЛОДЕТ(томно). Твое изобретение - или усовершенствование, зови его как

хочешь, - просто счастливый случай. Оно тебе даст немного денег и хорошее

место.

 

   КРИС. Работу.

 

   КЛОДЕТ(томно). Если хочешь. Я предпочитаю предыдущий термин, он не так

резок. Но ты говоришь - работу, - хорошо, пусть. Работу, на которой ты,

скорее всего, не удержишься. Ты ведь у нас капризный и непостоянный, a?

 

   КРИС. К чему ты клонишь?

 

   КЛОДЕТ(дуясь). Тебе совсем не нравятся мои парижские перчатки? Смотри,

как они красиво сидят на моих руках - у меня очень красивые запястья, если

помнишь, и эти перчатки это подчеркивают.

 

   КРИС. К делу, пожалуйста.

 

   КЛОДЕТ(делово). Может немножко поебемся сначала?

 

   Пауза. Крис идет к телефону, вертит ручкой.

 

   КРИС. Але, центральная? Резиденцию Уолтера Гувера, пожалуйста. Спасибо.

 

   КЛОДЕТ. Слушай, Крис....

 

   КРИС. Але, - Кристофер Горинг. A, Гивер, привет. Слушай, тут твоя жена

у меня....

 

   КЛОДЕТ. Нехороший ты человек, Крис.

 

   КРИС. Она говорит, что я нехороший человек.

 

   КЛОДЕТ. Я тебе никогда не прощу этой глупости.

 

   КРИС. Говорит, что никогда меня не простит. A? Откуда мне знать, что

она имеет в виду! Она твоя жена, a не моя, тебе виднее. Нет. Она сюда пришла

и начала мне предлагать, чтобы я тут с ней занимался какими-то странными

вещами. Да, я знаю. Это жара, точно. Очень действует на мыслительные

процессы. Да. Приезжай и забери ее. Спасибо. (Вешает трубку).

 

   КЛОДЕТ. Ты мерзавец.

 

   КРИС. Еще одно такое словечко, и следующий звонок будет в полицию.

 

   КЛОДЕТ. Да? И что же ты им скажешь?

 

   КРИС. Что они должны связаться с таможней и объяснить, что разница

между Мане и Сан-Симоном - или кого ты обычно пишешь в декларацию, не помню

- составляет приблизительно пятьдесят тысяч долларов по сегодняшнему курсу,

и что некая дама, у которой вошло в привычку ездить туда-сюда через

Атлантику, посоянно таскает контрабандой шедевры, эксплуатируя невежество

агентов. Годик в тюрьме пойдет тебе на пользу, Клодет.

 

   КЛОДЕТ. Хорошо. Заткнись. Я действительно пришла поговорить с тобой об

одном важном деле.

 

   КРИС. Так говори, чем всякой....

 

   КЛОДЕТ(перебивает). Хорошо. Отец Саманты опять богат.

 

   КРИС. Я рад.

 

   КЛОДЕТ. Сам того не зная, он имел в своем распоряжении четыре оригинала

Мане. Когда он узнал, чего они стоят, он связался с коллекционером, который

заплатил ему наличными.

 

   КРИС. Я рад за него. И за Саманту тоже.

 

   КЛОДЕТ. Она теперь богатая наследница.

 

   КРИС. Прекрасно.

 

   КЛОДЕТ. Твой доход не принесет тебе уверености в завтрашнем дне.

 

   КРИС. Ты права.

 

   КЛОДЕТ. Твоя будующая жена....

 

   КРИС. Да?

 

   КЛОДЕТ. Мне больно говорить тебе об этом....

 

   КРИС. Я закален, не бойся.

 

   КЛОДЕТ. Ее отец.... банкрот. Они потеряли все, и по уши в долгах.

 

   КРИС(поражен). Как!

 

   КЛОДЕТ. Сегодня сюда придут описывать имущество.

 

   КРИС(автоматически - он ей верит). Откуда тебе все это известно?

 

   КЛОДЕТ(игнорируя). Саманта тебя все еще любит.

 

   КРИС(безвольно). Все ты врешь.

 

   КЛОДЕТ. Слушай, Крис. Ради той связи, которая была между нами - ради

любви, к которой ты так пренебрежительно относился - поверь мне. Я не говорю

о несчастье Памелы - факты заставят тебя в него поверить. Поверь мне - ты

должен жениться на Саманте. У нее теперь куча денег.

 

   КРИС. Какая в этом для тебя лично выгода, желал бы я знать.

 

   КЛОДЕТ. Я хочу видеть тебя счастливым.

 

   КРИС(искрене). Прекрати врать.

 

   КЛОДЕТ. Я правду говорю.

 

   Пауза.

 

   КРИС. Тебе что - нравиться это? Ты сюда пришла дать мне брачный совет?

Не понимаю.

 

   КЛОДЕТ(вышла из себя). Так я тебя заставлю понять, подонок!

 

   КРИС(учтиво). Да, пожалуйста, будь так добра.

 

   Пауза.

 

   КЛЛДЕТ. A зачем, собственно? Что это изменит?

 

   КРИС. Ничего, по всей видимости.

 

   КЛОДЕТ(не слушая). Чего мне-то волноваться? Ну, были у меня бедные

родители - тебе-то что до этого? И Памелу я встретила в школе, и отец ее

платил за мое обучение - он добрый очень. A потом - ей все удавалось, она

всегда была лучшей - a я убежала из дома в шестнадцать лет и сделалась

актрисой. A Уолтер женился на мне вопреки воле своих родителей, чтобы всем

доказать, что он супермен. A Памела снова вошла в мою жизнь, и всегда она

лучше, умнее, прозорливее. A потом я встретила тебя. Через двадцать лет

почти.

 

   КРИС(хочет побыть один). Да, да. Правда, правда.

 

   КЛОДЕТ. О, Крис, если бы ты знал! (Горько). Если бы ты только видел,

как я тебя любила. Моя поздняя страсть - последняя - больно и прекрасно,

унизительно и восторженно, глупо и празднично! Я знала, что рано или поздно

ты уйдешь. Но почему именно к ней! Почему Памела! Почему ты не мог найти

кого-нибудь еще, блядь! Что, мало кругом богатых баб, обязательно ее нужно

было выбрать, с ее стареющими чарами? Отвечай!

 

   КРИС. Я....

 

   КЛОДЕТ. Что тебе нужно, Крис? Деньги? Я дам тебе столько, сколько тебе

нужно, толко спроси. Уверенность? Я дам тебе земли, акции. Любовницы? Я

куплю тебе всю труппу нью-йорского балета, все их девки будут у твоих ног

завтра же. Но пусть я буду частью договора. Пожалуйста.

 

   КРИС. Очень сожалею.

 

   КЛОДЕТ. Пожалуйста. Ты не знаешь, на что я способна. Я - само

постоянство. Правда. Я сделаю тебя счастливейшим человеком на земле. Я знаю

- я это могу.

 

   КРИС. Извини. Не могу.

 

   КЛОДЕТ. Но почему?

 

   КРИС. Так. Хорошо. Хочешь, говоришь, меня осчастливить?

 

   КЛОДЕТ. Да.

 

   КРИС. Хочешь быть моей?

 

   КЛОДЕТ. Всегда.

 

   КРИС. Идем тогда со мной.

 

   КЛОДЕТ(глаза сверкнули). Правда?

 

   КРИС. Да.

 

   КЛОДЕТ. Когда?

 

   КРИС. Прямо сейчас.

 

   КЛОДЕТ(встает). Дорогой мой!

 

   КРИС. Я как раз уезжаю в Минесоту.

 

   КЛОДЕТ(остановилась). В.... Минесоту?

 

   КРИС. Да.

 

   КЛОДЕТ. Но зачем?

 

   КРИС. A чего ты хотела? У меня в этих краях никаких больше дел нет. Я

допустил ошибку, я был наказан. Каждого рано или поздно ставят на место,

если у него нет ума самому туда стать. Меня поставили.

 

   КЛОДЕТ. Но тебе тут предложили работу.

 

   КРИС. И в Минесоте тоже. Я простой деревенский житель, в сущности.

Роскошь больших городов - не для меня. Вперед, Клодет! Мы купим там хижину

какую-нибудь и будем счастливы, и проживем долго, и умрем в один день.

 

   КЛОДЕТ. Но - Крис! Зачем, если здесь у тебя столько преимуществ - зачем

от них отказываться?

 

   КРИС. Ничего у меня здесь нет.

 

   КЛОДЕТ. Есть. У тебя здесь все - друзья, работа, общество.... и я! Я у

тебя есть!

 

   КРИС. Но ведь я беру тебя с собой.

 

   КЛОДЕТ. Нет, об этом не может быть и речи! Я не могу жить в Минесоте.

 

   КРИС. Почему нет?

 

   КЛОДЕТ. Что я там буду делать?

 

   КРИС. Не знаю. Хозяйством заниматься. Огород там, корова.

 

   Пауза.

 

   КЛОДЕТ. Ужасно ты все-таки бестактный. Я сама виновата, я должна была

знать.

 

   КРИС. Бестактный? Почему?

 

   КЛОДЕТ. Можно издеваться надо мной и моими привычками, можно меня

презирать, но никто не имеет права смеяться над моей любовью. Я старею,

Крис. Эта запоздалая страсть - все что у меня есть хорошего в жизни. Она

прекрасна, и она священна. Только очень циничный, очень испорченый человек

мог сделать то, что ты сейчас сделал.

 

   КРИС. Любовь, страть. Слова, которые ровно ничего не означают.

 

   КЛОДЕТ. Не говори так. Ты можешь не знать их значения, но я-то знаю.

 

   КРИС. Да? Правда?

 

   КЛОДЕТ. Да. Для меня, они бесценны.

 

   КРИС. Но не настолько бесценны, как личный комфорт, деньги, званые

обеды, муж, и так далее. Ты отказалась пожертвовать всем перечисленным ради

и во имя того, что ты называешь любовью и страстью.

 

   КЛОДЕТ. Это - разные ценности, но они не взаимоисключаемы.

 

   КРИС. И ты вообразила что раз в неделю, устав от комфорта, обедов,

мужа, и роскоши, ты приходила бы себе в какую-нибудь дыру на окраине, и что

в этой дыре тебя бы ждал я, терпеливо и с куском ветчины и бутылкой красного

вина. И что, сбросив с себя обязательство и одежду, ты бы немножко

поразвлекалась с молодым любовником, и, оставя небольшую часть дохода твоего

мужа на ночном столике, ты бы выходила снова из дыры в свой привычный мир -

удовлетворенная и освеженная. Клодет, ты - вульгарная женщина.

 

   КЛОДЕТ(встает и идет к двери). Не нужно меня оскорблять. Я ухожу.

 

   КРИС. Вульгарная, не потому что хочешь иной раз поразвлечься и

почувствовать крупицу настоящего счастья, когда, устав  от постоянных

требований,  которые  на тебя возлагает твое общество,  ты начинаешь

задумываться, a стоит ли вообще жить - несмотря на все твое богатство. И не

потому, что называешь животный акт облегчения чресел путем трения оных о

плоть человека, о котором у тебя весьма низкое мнение - называешь этот акт

любовью. Нет. A потому, что в своей вульгарности, ты решила, что я - я! -

буду тебе ассистировать!

 

   Он смолкает и смотрит в окно. Она хочет было подойти к нему, но

 

   КРИС(не глядя на нее). Пожалуйста, уйди сейчас.

 

   Она останавливается. Пауза. Она поворачивается и идет медленно к

выходу. Она останавливается, оглядывается. Выходит.

   Крис идет к фонографу и включает.

 

   ФОНОГРАФ. Ил импосаит йгалемент са маниире де йоуер ет сон сенс де

лжимпровисатион.

 

   КРИС. Иль импозе  иг алеман са маньер де жур  э сун  сан де

лимпровизасйон.

 

   Быстро входит Герберт. Очень потрепан, одежда грязная и в дырах. Улыбка

несколько дикая, волосы немыты, руки дрожат. Нездоровое возбуждение - и

маленький кожаный чемоданчик в руках.

 

   ГЕРБЕРТ. Здравствуй, Горинг.

 

   КРИС. Слушай, ты что - постучать не можешь? Что у меня здесь -

гостиница? Или корчма?

 

   ГЕРБЕРТ. Мне плевать, что у тебя тут. Я только что отмотал очень

большое расстояние, Горинг - и я два дня ничего не ел.

 

   КРИС(ему  забавно). В чем дело?  Случилось с тобой чего-нибудь?

Несварение, расстройство?

 

   ГЕРБЕРТ. Дело в том, Горинг. что.... На охоту! Я на охоте, Горинг. Что

ж, до сих пор - сплошные приключения, и мне даже нравиться в каком-то

смысле, признаюсь. Представь себе, добраться сюда из Ньюпорта без копейки в

кармане.

 

   КРИС. Из Ньюпорта? Ты сюда из Ньюпорта припер? Пешком?

 

   ГЕРБЕРТ. Нет. Сумел сесть на поезд один раз. Миль семдесят так проехал,

a потом была станция, и кондуктор, используя заминку в своих кондукторских

целях, ссадил меня. Очень он был со мной груб, да. Также, я все время просил

разных людей меня подвезти. Еще сотню миль я проехал на телеге, использующей

лошадиную тягу, одного доброго фермера, ехавшего в Наяк. Там один рыбак

довез меня почти до Вашингтонских Высот на своей лодке. И вот я здесь.

Горинг, я здесь, и за последствия не ручаюсь и не отвечаю.

 

   КРИС. Какие последствия? Выглядишь ты жутко. Тебе нужно помыться,

переодеться, и поесть. A то впечатление такое, будто ты только что сбежал из

сумасшедшего дома. Что бы твой отец сказал, если б видел!

 

   ГЕРБЕРТ. A мне наплевать, что он говорит. Все кончено. Ты мне сломал

жизнь, Горинг. Я пришел свести счеты.

 

   КРИС. Я сломал тебе жизнь?

 

   ГЕРБЕРТ. Вне всякого сомнения.

 

   КРИС. Каким образом?

 

   ГЕРБЕРТ. Ты отнял у меня единственную женщину которая могла меня

спасти, и единственную, которую я любил.

 

   КРИС. И кто же это такая?

 

   ГЕРБЕРТ. Ты прекрасно знаешь, кто это. Так. Мы оба джентельмены, между

нами счет, так что с вашего позволения, сэр....

 

   Он кладет кожаный чемоданчик на стол и отркрывает его.

 

   ГЕРБЕРТ. Вот! Выбирай один из них и давай кончим это дело.

 

   КРИС. Очень красивые пистолеты, Герберт. Дай-ка я их оба себе возьму.

 

   Он делает шаг вперед, закрывает чемоданчик, открывает ящик стола, сует

туда чемоданчик, захлопывает, щелкает замком, кладет ключ себе в карман.

 

   ГЕРБЕРТ. Что ты делаешь!

 

   КРИС. Я их прячу. Я не могу позволить, чтобы ты с ними шлялся. Еще

случится чего-нибудь - знаю я тебя, и я против таких вещей, как вообще

против любого проявления небрежности.

 

   ГЕРБЕРТ. Но мы должны драться! Дуэль!

 

   КРИС. A я и не возражаю. Давай, пусть будет дуэль.

 

   ГЕРБЕРТ. Так дай мне один из пистолетов.

 

   КРИС. Зачем?

 

   ГЕРБЕРТ. Чтобы драться.

 

   КРИС. Зачем же пистолеты? Можно и на кулаках, проще.

 

   ГЕРБЕРТ(бросается к столу, пытается открыть ящик). Ты еще подлее, чем я

думал, Горинг.

 

   Крис хватает его и отпихивает от стола.

 

   КРИС. Извини. Не могу отдать.

 

   ГЕРБЕРТ. Отдай мне мой пистолет!

 

   КРИС. Зачем!

 

   ГЕРБЕРТ. Зачем ты их спрятал!

 

   КРИС. Потому что из одного из них ты намеревался в меня стрелять.

 

   ГЕРБЕРТ. Ну и что?

 

   КРИС. A мне неприятно, я не желаю.

 

   ГЕРБЕРТ. Ты ведешь себя не по-джентельменски, Горинг.

 

   КРИС. Почему это?

 

   ГЕРВЕРТ. Дай мне пистолет и кончим это дело!

 

   КРИС. Но, дорогой мой, тебе изменяет логика. В данном положении, я тебя

значительно сильнее и могу тебя прижать как следует, если ты вздумаешь

озорничать. Дай я тебе в руки пистолет, и все преимущества будут на твоей

стороне, поскольку ты прекрасно стреляешь, a я - никак. Зачем же мне

отказываться от преимуществ?

 

   ГЕРБЕРТ. Потому что это вопрос чести.

 

   КРИС. Вопрос чести - дать тебе меня убить? Мне так не кажется.

 

   ГЕРБЕРТ. Есть старинные законы, и есть кодекс чести....

 

   КРИС. Так, перестань говорить глупости и сядь.

 

   ГЕРБЕРТ. Мистер Горинг, пожалуйста, отдайте мне мой пистолет.

 

   КРИС(взрываясь). Сядь, тебе говорят!

 

   Герберт, слегка напуганый, садится.

 

   ГЕРБЕРТ. Я предупреждаю тебя....

 

   КРИС. Хватит! Ты о Саманте пришел говорить?

 

   ГЕРБЕРТ. Естественно.

 

   КРИС. Ничего естественного в вопросах о Саманте нет и быть не может. У

нее мозги неправильно поставлены. И вообще, я в ее любовниках не состою вот

уже.... неважно. Между нами нет связи. Окей?

 

   ГЕРБЕРТ. Не нужно врать, Горинг.

 

   КРИС. Я никогда не вру.

 

   ГЕРБЕРТ. Не смеши меня!

 

   КРИС. Повторяю, я никогда не вру.

 

   ГЕРБЕРТ. Она мне сама сказала.

 

   КРИС. Что она тебе сказала?

 

   ГЕРБЕРТ. Сказала  что  есть только один человек,  которому  она

принадлежит. Я знаю совершенно точно, что этот человек - не я. Значит - ты.

 

   КРИС. Это как - одно из другого вытекает?

 

   ГЕРБЕРТ. A кто же еще, по-твоему?

 

   Крис смотрит на него задумчиво.

 

   КРИС. Знаешь, Герберт, мне кажется, что в тебе есть хорошие качества,

очень глубоко запрятаные, но есть. Позволь дать тебе совет.

 

   ГЕРБЕРТ(нетерпеливо). Ой, оставь!

 

   КРИС(беспрекословно). Оставь Саманту в покое. Ты ее не любишь. Не делай

из себя дурака. Время игр давно прошло, и пришла пора поразмыслить о

собственных возможностях и недостатках. С умением и желанием, количество

первых можно увеличить, a последствия вторых смягчить. Всегда есть способы

самоутвердиться без того, чтобы ломать другим людям жизнь. Ты два дня не ел,

так?

 

   ГЕРБЕРТ. Это мое личное дело.

 

   КРИС. A как же, конечно. Вот десять долларов. Бери и иди съешь

чего-нибудь.

 

   ГЕРБЕРТ. Десять долларов!

 

   КРИС. В два раза больше, чем тебе выдает твой отец. Но в Нью-Йорке все

дороже.

 

   ГЕРБЕРТ(встает). Прощай, Горинг. Я не просто оскорблен. Я....

 

   КРИС. Голоден. Я знаю. Вот, я кладу деньги на стол. (Кладет). Я ухожу в

кабинет. Мне нужно позвонить по важному делу. Бери деньги, a нет - не надо.

Дело твое.

 

   Он уходит направо. Упрямый Герберт уходит налево. В дверях, он

оборачивается, смотрит на деньги на столе. Качает головой, уходит.

   Пауза.

   Герберт снова входит, идет маршево к столу, берет деньги, кладет в

карман, поворачивается, марширует на выход. В дверях, он почти сталкивается

с Памелой.

 

   ГЕРБЕРТ. Простите, виноват.

 

   ПАМЕЛА. Я.... Герберт!

 

   ГЕРБЕРТ. Горинга нет дома.

 

   ПАМЕЛА. Нет?

 

   ГЕРБЕРТ. Тот, с кем я сейчас говорил, не мог быть Горингом. Кто-то

другой. Горинг - человек чести, джентльмен.

 

   Он уходит.

 

   ПАМЕЛА. Вот и хорошо.

 

   Она озирается, идет к столу, садится, снимает браслет, кладет на стол,

берет перо, пишет.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ В ДИНАМИКЕ. Дорогой Крис.

 

   Памела осматривается, - нет ли кого. Пишет дальше.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ В ДИНАМИКЕ. Я ничего не могу с собой поделать - и, хотя ты

единственный в мире, кого я....

 

   ПАМЕЛА(мнется). Нет. (Пауза). Вычеркнем это.

 

   Она вычеркивает зигзагами.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ В ДИНАМИКЕ. Ззззззз-зззззз-ззззз!

 

   ПАМЕЛА. Так, Памела, сосредоточься пожалуйста, подружка.

 

   Она пишет.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ В ДИНАМИКЕ. Дорогой Крис. Ляп!

 

   ПАМЕЛА. Ну вот, еще и клякса теперь! Давай же, Памела!

 

   Она рвет бумагу, берет чистый лист, пишет.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ В ДИНАМИКЕ. Любимый, я не могла тебе этого сказать,

поэтому и пишу, как идиотка.

 

   ПАМЕЛА. Какая гадость.

 

   Она рвет бумагу, берет чистый лист, некоторое время сосет перо, пишет.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ В ДИНАМИКЕ. Мистер Горинг. В виду некоторых обстоятельств

о которых, вне всякого сомнения, вы уже осведомлены, наша свадьба не может

состояться. Ляп! Нам не следует больше видиться. Ляп!

 

   ПАМЕЛА. Людей производящих такие перья нужно просто расстреливать.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ В ДИНАМИКЕ. Я благодарна вам за все, что вы для меня

сделали и вы тоже, я надеюсь, благодарны мне. Если когда-нибудь, под

старость, вы вспомните это наше приключение и найдете его забавным - хорошо.

Если же совсем забудете - и того лучше. Не ищите меня, и, главное, не пишите

мне. Вы мне ничем не обязаны. Я, может быть, обязана вам многим, но в данный

момент я не располагаю ни средствами, ни даже правом, оплатить долг.

Поздравляю вас с новой работой. Прощайте, и удачи вам во всем. Подписано,

Памела Элизабет Ворвик. Ляп!

 

   ПАМЕЛА. Так что вот!

 

   Она встает и, оставив письмо на столе, уходит быстро налево.

   Пауза.

   Справа входит Крис. Он курит сигарету в длинном мундштуке. Он в

роскошном халате, выглядит уверенно и вообще замечательно. Он оглядывает

комнату, видит письмо на столе.

 

   КРИС. Ого! Ну и ну!

 

   Он бежит к окну, смотрит, поворачивается к зрителям. Он идет к столу,

берет письмо, читает, выпуская дым из ноздрей. Он встает, кладет письмо на

стол. Ходит туда-сюда. Внезапно, он замечает на столе браслет Памелы. Он

бежит к столу, хватает браслет, улыбается. Садится, рассматривает браслет.

   Входит Уолтер.

 

   УОЛТЕР. Привет, Горинг. Так что ты там о моей жене?

 

   КРИС. Ничего. Произошла ошибка. Очень сожалею.

 

   УОЛТЕР. Это что - ты пошутил так красиво?

 

   КРИС. Нет. Очень сожалею, но это просто была вот такая ужасная ошибка.

Да.

 

   УОЛТЕР. Ты мне сказал, что моя жена у тебя!

 

   КРИС. Я думал, что она у меня. A на самом деле нет. Галлюцинация,

наверное.

 

   УОЛТЕР. Не шути со мной, Крис. Я в жутком состоянии сейчас.

 

   КРИС. Да?... Почему?

 

   УОЛТЕР. Почему? Потому что упустил случай сделать миллион.

 

   КРИС. Что, те самые картины Мане?

 

   УОЛТЕР. A ты откуда знаешь, что они Мане?

 

   КРИС. Это ж очевидно. Мане не из тех парней чтоб путать с кем-то еще.

Я, когда посещал Манчестеров - довольно часто - все время на них таращился.

Не мог понять, как человек без достатка может держать дома такие оригиналы.

 

   УОЛТЕР. Чего ж ты их сам не купил?

 

   КРИС. A мне как-то в голову не приходило, что Брюс не знает, чем

владеет. A по рыночной стоимости они мне были как-то не по карману, с

моими-то доходами.

 

   УОЛТЕР. Так, ясно. Ты, конечно, врешь. Ты не знал, что - Мане.

 

   КРИС(пожал плечами). Не верь, если не хочешь.

 

   УОЛТЕР. Так где же моя жена, все-таки?

 

   КРИС. Не имею ни малейшего понятия. Правда, Гувер, мне очень жаль, что

я заставил тебя сюда придти. Кроме того, я тебе должен пять тысяч, кажется.

 

   УОЛТЕР. Ты? A! Поскольку ты не женился на Памеле. Не волнуйся. Это

подождет.

 

   КРИС. Я и не волнуюсь.

 

   УОЛТЕР. Вот и хорошо. Ты уверен, что ее здесь не было?

 

   КРИС. Кого?

 

   УОЛТЕР. Жены моей.

 

   КРИС. Уверен.

 

   УОЛТЕР. Странно.

 

   КРИС. Что именно?

 

   УОЛТЕР. Что меня это так волнует. Понимаешь, мы ведь разводимся.

 

   Крис перестает изучать браслет и поднимает голову.

 

   КРИС. Чего-чего вы делаете?

 

   УОЛТЕР. Ты слышал. Она выходит за кое-кого другого как только развод

будет оформлен.

 

   КРИС. За другого! Клодет!

 

   УОЛТЕР. Да, представь себе! То есть, я тоже кое-на-ком женюсь....

 

   КРИС. За кого она выходит?

 

   УОЛТЕР. Почему бы тебе не спросить на ком я женюсь.

 

   КРИС. Мне не интересно. Так за кого же она выходит?

 

   УОЛТЕР. Это как сказать, интересно, не ин.... ладно. За Антони она

выходит.

 

   КРИС. И кто же этот Антони?

 

   УОЛТЕР. Ты что?

 

   КРИС. Не хочешь говорить, не надо.

 

   УОЛТЕР. Антони! Горинг, опомнись, что с тобой! Антони! Самый молодой из

Рокефеллеров!

 

   КРИС. Ага. (опомнился, глаза сверкнули). Ага!

 

   УОЛТЕР. Вот то-то и оно.

 

   КРИС. И как давно она решила за него выйти?

 

   УОЛТЕР. Да вот уже неделя как.

 

   Крис улыбается. Он опять начинает рассматривать браслет.

 

   КРИС. Окей, раз уж тебе так хочется мне сказать - на ком ты женишься,

Гувер? Подожди, дай мне сесть поглубже, поудобнее - a то я еще упаду, как

только ты мне эту тайну великую откроешь. От удивления. Так, говори.

 

   УОЛТЕР. На Саманте.

 

   Крис смотрит на него тупо. Он пытается подняться и, допустив ошибку в

топографических расчетах комнаты, кресла, и своих ног, цепляется ногой за

ножку кресла и падает на спину.

 

   КРИС. Еб твою мать!

 

   УОЛТЕР. Удивительно, a?

 

   КРИС(встает). Ну, в общем.... По крайней мере, тебе не нужно будет

больше скрываться.

 

   УОЛТЕР. Я и раньше не очень скрывался. Просто скромничал.

 

   КРИС. Как всегда, Гувер, ты - сама скромность. Ну? Ты счастлив?

 

   УОЛТЕР. Если бы не эти картины....

 

   КРИС. Но, поскольку ты женишься на Саманте, они и так будут твои.

 

   УОЛТЕР. Нет. Он их уже продал.

 

   КРИС. Кому?

 

   УОЛТЕР. Молодому Рокефеллеру. Клодет очень ловкая женщина, Горинг. Сам

знаешь.

 

   КРИС. Не понял.

 

   УОЛТЕР. Она была связана нашим брачным договором. Знала, что если будет

развод, то ничего она не получит. Без копейки будет. Кто бы на ней женился,

в ее-то возрасте, без приданого? Вот у тебя - подобная ситуация.

 

   КРИС. Но, если она купила эти картины, то - на твои деньги, и,

следовательно, они - не ее собственность, a твоя.

 

   УОЛТЕР. Вот именно! Именно тут она и изогнулась, и всех перехитрила!

Пошла к Рокефеллеру и сказала ему, что он может хорошо нажиться, если

согласиться на ней жениться.

 

   КРИС. Он согласился?

 

   УОЛТЕР. Да.

 

   КРИС. И?

 

   УОЛТЕР. Кто-то уже сказал Брюсу насчет картин. В любом случае, приходит

молодой Рокефеллер с чековой книжкой, a старый Манчестер уже знает больше,

чем раньше, и заламывает цену - они ударили по рукам на ста пятидесяти

тысячах - ничего цена, хотя на самом деле те четыре картины, если верить

смете Клодет, стоят по крайней мере полмиллиона, и удвоятся в цене в течении

ближайших пяти лет.

 

   КРИС(пожал плечами). Я рад за нее.

 

   УОЛТЕР. Рад?! Ты на чьей стороне, собственно?

 

   КРИС. Что насчет маленькой той картинки?

 

   УОЛТЕР. Которой?

 

   КРИС. Той, что Брюс купил на том же аукционе? Во всяком случае, он так

говорит.

 

   УОЛТЕР. A! Ты имеешь в виду малюсенькую такую, с синим фоном?

 

   КРИС. Да.

 

   УОЛТЕР. Клодет говорит, она ничего не стоит.

 

   КРИС. Опять она хитрит.

 

   УОЛТЕР(оживляясь). Да? A что?

 

   КРИС. Так, ничего.

 

   УОЛТЕР. То есть, ты хочешь сказать, то та мазюлька....

 

   КРИС(равнодушно). Рубенс.

 

   УОЛТЕР. Что!

 

   КРИС. Небольшой эскиз маслом. Больше чем на пятьдесят тысяч не потянет.

 

   УОЛТЕР. Да, но все-таки! Ты уверен?

 

   КРИС. Да.

 

   УОЛТЕР. Ну, тогда.... Слушай, мне пора.

 

   КРИС(улыбается). Да, конечно.

 

   УОЛТЕР. Нет, ты не думай, не из-за картины.... Подумаешь - эскиз. Что

такое пятьдесят тысяч. Я просто очень занят.

 

   КРИС. Что ж, бон шанс.

 

   УОЛТЕР. A?

 

   КРИС. Бон шанс! Бон шанс, блядь! Удачи тебе!

 

   УОЛТЕР. A, ты имеешь в виду бон цчанце!

 

   КРИС. Да, именно это я и имею в виду!

 

   УОЛТЕР. Ага. Ну, хорошо. Пока, Горинг.

 

   КРИС. Пока, Гувер.

 

   Уолтер пожимает Крису руку, уходит быстро налево. Крис смеется. Он

опять садиться и, смеясь, начинает разглядывать браслет.

 

   ГОЛОС ПАМЕЛЫ ЗА СЦЕНОЙ. Ах, извините!

 

   Крис быстро прячет браслет в карман.

 

   ГОЛОС УОЛТЕРА ЗА СЦЕНОЙ. Ничего! Все нормально! Нет времени, мне нужно

срочно в Ньюпорт!

 

   Крис встает, идет к окну, опирается на подоконник. Входит Памела.

 

   ПАМЕЛА. О! Очень сожалею.... Я.... Я не знала, что ты здесь. Я не

хотела....

 

   КРИС(веско). Да.

 

   ПАМЕЛА. Я просто.... Я сейчас уйду. Давай обойдемся без объяснений, и

давай даже говорить не будем, окей?

 

   КРИС(холодно). Пока что говоришь ты одна.

 

   ПАМЕЛА. Извини.

 

   Она идет к столу, смотрит. Вынимает очки из сумочки, надевает, снова

смотрит. Она старается не смотреть на Криса. Она смотрит под стол.

Нагибается, сгибается, садится на корточки.

 

   КРИС. Что-то потеряла?

 

   ПАМЕЛА. Браслет мой.

 

   КРИС. Ты слишком взволнована. Сядь и возьми себя в руки, пожалуйста.

 

   ПАМЕЛА(не глядя на него). A, нет. Нет. Записку мою видел?

 

   КРИС. Да.

 

   ПАМЕЛА. Ага.

 

   Она садится. Не смотрит на него.

 

   КРИС. Как доехала?

 

   ПАМЕЛА. Ужасно. Слушай, ты не видел моего браслета? Это все что мне

нужно. Я сразу уйду.

 

   КРИС. Очень сожалею. (Пауза). У меня вопрос - несколько праздный, но

тем не менее, мне бы хотелось получить на него ответ. Что ты собираешься

делать? Не сейчас, a вообще? В жизни?

 

   ПАМЕЛА(не глядя на него). Почему тебя это интересует?

 

   КРИС. Так, из любопытства.

 

   ПАМЕЛА. Я стану учительницей, скорее всего.

 

   КРИС. A, это хорошо. Здесь, в Нью-Йорке?

 

   ПАМЕЛА. Нет. Где-нибудь вдалеке от больших городов. Какое-нибудь

забытое место, в каком-нибудь северном штате.

 

   КРИС. Так, понял.

 

   ПАМЕЛА. A ты?

 

   КРИС. Я?

 

   ПАМЕЛА. Женишься на Саманте? У нее теперь уйма денег.

 

   КРИС. Хотелось бы. Деньги вещь хорошая. Нищета - худший из всех видов

денежных затруднений.

 

   ПАМЕЛА. Что ж, у тебя есть еще шанс. Она тебя все еще любит, я думаю.

 

   КРИС. Да.

 

   ПАМЕЛА(встает). Что ж, удачи тебе.

 

   КРИС. Есть только одна проблема с моей женитьбой на Саманте.

 

   ПАМЕЛА. Я уверена, ты найдешь выход. Ты так хорошо умеешь решать

проблемы.

 

   КРИС. Да, наверное. Но, видишь ли, в решении подобных проблем у меня,

признаться, нет никакого опыта.

 

   ПАМЕЛА. Тут уж я тебе помочь ничем не могу. Извини. Прощай.

 

   КРИС. Нет, не уходи еще. Это просто неприлично - встала и ушла. Могу я

тебе что-нибудь предложить? Чаю?

 

   ПАМЕЛА. Нет, спасибо.

 

   КРИС. Руку и сердце?

 

   ПАМЕЛА. Нет. (Опомнилась). A?

 

   КРИС. Я люблю тебя. (Пауза). Официально, мы все еще помолвлены.

(Пауза). Памела, я прошу тебя, чтобы ты стала моей женой.

 

   Она смотрит на него в первый раз за всю сцену.

 

   ПАМЕЛА. О, Крис.... Это не самая лучшая из твоих шуток.

 

   КРИС. Какие там шутки. Ну, пожалуйста.

 

   Он подходит к ней, становится на колени, смотрит на нее снизу вверх.

 

   ПАМЕЛА(отступая). Но почему?

 

   КРИС(ползет за ней на коленях). Остановись. Стой! Ты мне так брюки

загубишь. Хорошие же брюки, английские, дорогие как черт знает что!

Пожалуйста, Памела, выходи за меня - я.... я без тебя жить не могу!

Понимаешь? A? Але?

 

   ПАМЕЛА. О, Крис..... Как это я.... ты.... как мы теперь будем.... жить?

 

   КРИС(хватает ее за юбку, притягивает к себе, обнимает ее колени).

Красиво и роскошно.

 

   ПАМЕЛА. Ты уверен?

 

   КРИС. Да.

 

   ПАМЕЛА. Я....

 

   КРИС. Пожалуйста скажи мне что выйдешь за меня.

 

   ПАМЕЛА. Я.....

 

   КРИС. Или по крайиней мере что любишь. Пожалуйста. Я сейчас с ума

сойду. Памела! Пожалуйста!

 

   ПАМЕЛА. Я люблю тебя.

 

   Он встает, берет ее голову между ладоней.

 

   КРИС. Вот! Есть! Слушай, в Сити Холл придется идти пешком - у меня

первая получка только на следующей неделе, так что пока нам не по карману

будет разъезжать на извозчиках.

 

   ПАМЕЛА. A мне.... наплевать. Вот.

 

   Она целует его в губы. Она обнимает его.

 

   КРИС. И....

 

   ПАМЕЛА. Но ведь ты губишь свое будующее из-за меня.

 

   КРИС. Перестань говорить пошлости. Терпеть не могу.

 

   ПАМЕЛА. Окей. У меня кружится голова.

 

   Он поднимает ее на руки, целует. За кулисами, кто-то громко и

требовательно стучит в дверь.

 

   КРИС. Это хорошо. Слышишь, стучат?

 

   ПАМЕЛА. Да.

 

   КРИС. Это они имущество описывать пришли. Мне бы нужно переодется ради

такого случая.

 

   ПАМЕЛА. A что насчет папы?

 

   КРИС. Будет жить с нами пока. Пока или я или он не поправим финансы.

 

   ПАМЕЛА. A что.... Подожди! A где мой браслет?

 

   КРИС. Он тебе не нужен.

 

   ПАМЕЛА. Нет, нужен! Он охраняет меня от проклятия.

 

   КРИС. Может быть. Но сейчас у нас такой год, когда все проклятия

снимаются. И все тут.

 

   Он сажает ее осторожно на диван, становится на колени, снимает с нее

туфли, целует ее в подъем. Она гладит его по волосам.

   В дверь стучат.

 

   КРИС. Секунду.

 

   Он встает, идет к двери налево.

 

   КРИС(кричит в глубину). Але! Что за грохот такой, в чем дело?

 

   ГЛУБОКИЙ БАС ЗА СЦЕНОЙ. У нас ордер на ваше выселение, сэр!

 

   КРИС(хихикнул, кричит). Зайдите через час!

 

   Он возвращается к Памеле, садится рядом. Они обнимаются.

 

   ПАМЕЛА. Они выломают дверь.

 

   КРИС(целует ее). Не-a. Им так раньше никто не отвечал. Час у них уйдет

на то, чтобы осмыслить.

 

   Они целуются. Она начинает расстегивать ему рубашку. Его рука ласкает

ее бедро.

   Занавес.

 

КОНЕЦ

 

   ??

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

---------------------------------------------------------------------------------------------