ХАРЛАН  ЭЛЛИСОН

 

              РАЗБИЛСЯ, КАК СТЕКЛЯННЫЙ ДОМОВОЙ

 

                   Фантастический рассказ

 

     Итак, Руди нашел ее восемь месяцев  спустя  в  огромном

отвратительном доме на Вестерн Авеню в Лос-Анджелесе,  живу-

щую со всеми, не только с Джоном, но со всеми.

     Ноябрь в Лос-Анджелесе. Скоро зайдет солнце и необычай-

но холодно даже для осени в этих южных краях. Руди прошел по

тротуару и остановился перед домом.  Дом был готически урод-

лив, с полускошенной травой  и  проржавевшей  газонокосилкой

посреди незавершенного прокоса.  Скошенная трава как бы ука-

зывала на два многоквартирных дома,  которые с обеих  сторон

нависали над  приземистым зданием.  Однако,  несмотря на то,

что многоквартирные дома были  выше,  съежившийся  посредине

старый дом каким-то образом все же господствовал над ними.

     Окна второго этажа были забиты картоном. Передняя дверь

украшена причудливой резьбой. Тьма, казалось, тяжело дышит.

     Руди сдвинул на бок дорожную сумку. Он боялся дома. Па-

ника, которую он никогда бы не смог объяснить,  свела напря-

жением мощные мускулы спины.  Он взглянул на темнеющее небо,

но мог идти только вперед. Тут была Кристина.

     Дверь отворила незнакомая девушка.  Она молча  смотрела

на него,  длинные волосы наполовину скрывали ее лицо.  Когда

он вторично спросил о Крис,  девушка облизала губы,  щека ее

дернулась от тика. Руди со вздохом опустил сумку.

     - Мне нужна Крис, - настойчиво повторил он.

     Блондинка повернулась и ушла в тусклый коридор ужасного

старого дома.  Руди стоял в открытой двери,  и вдруг, словно

блондинка была преградой,  а после ее ухода эта преграда ис-

чезла, в лицо ему,  как плевок, ударила волна едкого запаха.

Марихуана.

     Руки рефлекторно вздохнул,  голова у него  закружилась.

Инстинктивно он  шагнул назад,  в последнее солнечное пятно,

проникашее над крышей соседнего дома.  Но вот  солнце  скры-

лось, а голова по-прежнему гудела. И Руди пошел вперед, таща

за собой сумку.

     Он не помнил, закрыл ли дверь, но, обернувшись, увидел,

что она закрыта.

     Он отыскал Крис на третьем этаже,  она лежала у стены в

темном чулане, левой рукой гладила пушистого розового кроли-

ка, а правую прижала ко рту - левый мизинец согнут,  она вы-

сасывала последние крошки наркотика. Чулан был заполнен раз-

нообразными запахами: грязные, пропитанные потом носки, пах-

нущие, как жаркое,  шерстяной жакет,  на котором от  сырости

выступила плесень,  половая щетка с запасом старой пыли, уже

превратившейся в грязь, сильный запах гнили и травки.

     - Крис?

     Она медленно повернула голову и увидела его. Много поз-

же глаза ее сфокусировались, и она заплакала.

     - Уходи...

     В прозрачной тишине шепчущегося позади дома,  в темноте

над собой Руди услышал биение кожистых  крыльев,  потом  все

смолкло. Он скорчился рядом с Крис,  сердце готово было выр-

ваться из груди.  Он отчаянно хотел коснуться ее, поговорить

с ней.

     - Крис, пожалуйста...

     Она отвернулась  и  рукой,  ласкавшей кролика,  неловко

ударила его,  но промахнулась.  Руди мог бы поклясться,  что

слышит, как  кто-то  считает тяжелые золотые монеты,  где-то

справа по коридору на третьем этаже. Но когда он повернулся,

выглянул из чулана и прислушался, то ничего не услышал.

     Крис старалась поглубже заползти в чулан,  пытаясь улы-

баться. Руди  снова повернулся и на четвереньках протиснулся

за ней.

     - Кролик, - апатично сказала она. - Ты раздавишь кроли-

ка.

     Руди осмотрелся:  его  правое колено упиралось в мягкую

голову розового зверька.  Он вытащил кролика из-под колена и

отшвырнул в угол чулана. Крис с отвращением смотрела на него.

     - Ты не изменился, Руди. Уходи.

     - Я вернулся из армии, Крис, - тихо сказал Руди. - Меня

отпустили по состоянию здоровья. Я хочу, чтобы ты вернулась,

Крис.

     Она не слушала его, отползла поглубже в чулан и закрыла

глаза. Его губы несколько раз дрогнули,  словно пытаясь про-

изнести слова,  которые он говорил много раз,  но так  и  не

произнесли ни  звука.  Он  закурил  сигарету и сел у чулана,

ожидая, когда она вернется к нему. Восемь месяцев он ждал ее

возвращения, с тех пор, как его призвали в армию, а Крис на-

писала: "Руди, я ухожу жить с Джоном в "Холме".

     Послышались звуки чего-то крошечного, прячущегося в те-

ни там,  где верхние ступеньки  лестницы  со  второго  этажа

встречались с  площадкой.  Это  что-то захихикало стеклянным

звуком клавикордов.  Руди знал, что оно хихикает над ним, но

не мог пошевелиться.

     Крис открыла глаза и с отвращением посмотрела на него.

     - Почему ты пришел сюда?

     - Потому что мы должны были пожениться.

     - Убирайся!

     - Я люблю тебя, Крис.

     Она пнула его.  Было не больно. Руди медленно попятился

из чулана.

     Джон был внизу, в гостиной. Блондинка, открывшая дверь,

пыталась стащить с него брюки. Джон отрицательно мотал голо-

вой и пытался оттолкнуть ее слабой, дрожащей рукой. Проигры-

ватель на полке играл "Большую ярко-зеленую машину для  удо-

вольствий" Саймона и Гарфинкеля.

     - Плавится,  - негромко сказал Джон.  - Плавится.  - Он

указал на большое тусклое зеркало над каминной доской. Камин

был забит обгоревшими картонными ящиками из-под молока, кон-

фетными обертками,  старыми  подпольными газетами и кошачьим

пометом.

     - Плавится! - внезапно проревел Джон и закрыл глаза.

     - Заткнись!  - сказала блондинка, отказавшись, наконец,

от своих попыток.

     - Что с ним? - спросил Руди.

     - Чего-то нализался,  - пожала плечами блондинка. - Го-

ворит, что у него плавится лицо.

     - Марихуана?

     Блондинка с неожиданным подозрением посмотрела на него.

     - Эй, а ты кто такой?

     - Друг Крис.

     Блондинка все еще глядела на него,  но плечи ее опусти-

лись, тело расслабилось, и Руди понял, что она его приняла.

     - Я думала,  вы из этих, которые все разнюхивают. Поли-

ция, знаете?

     На стене  позади  нее висел плакат, на котором выгорела

полоса - его ежедневно касалось солнце. Руди с беспокойством

оглянулся. Он не знал, что делать.

     - Хотите подкрепиться? - спросила блондинка. - Я с утра

пила только кока-колу и ороговела.

     Новая пластинка опустилась на диск,  и Малютка Стив за-

играл на гармони и запел: "Я родился, чтобы любить тебя".

     - Я был обручен с Крис,  - печально сказал Руди.  -  Мы

должны были пожениться,  когда я закончу курс. Но она решила

уйти с Джоном сюда.  Я ждал восемь месяцев.  А теперь я не в

армии.

     - Так хотите?

     Под обеденный  стол  она подложила кирпич и села на по-

лушку, на которой была надпись:  "На память о Ниагаре-Фолез,

Нью-Йорк".

     Когда Руди вернулся в гостиную,  Джон сидел на диване и

читал "Магистра Луди" Гессе.

     - Джон, - сказал Руди.

     Джон поднял  голову.  Ему потребовалось какое-то время,

чтобы узнать Руди.

     - Эй, Руди, где ты был?

     - В армии. Да, это было ужасно.

     - Все кончено?

     - Да. По состоянию здоровья.

     - Это хорошо.

     Они посидели молча.  Джон начал кивать,  а после сказал

самому себе:

     - Эй, ты не очень устал?

     - Послушай,  Джон,  что с Крис?  Знаешь, мы должны были

пожениться восемь месяцев назад...

     - Она где-то здесь, - сказал Джон.

     Из кухни,  через столовую,  где под столом сидела блон-

динка, доносились дикие звуки,  будто кто-то рвал мясо.  Так

продолжалось довольно долго.  Руди выглянул в окно. Какой-то

человек в сером костюме разговаривал с двумя полицейскими.

     - Джон, Крис может уйти?

     Джон сердито посмотрел на него.

     - Послушай,  никто не держит ее здесь.  Она привыкла  к

нам. Спроси у нее сам и не трогай меня!

     Полицейские направились к двери.  Руди  встал  и  пошел

открывать дверь. Полицейские улыбнулись, увидев его мундир.

     - Чем могу быть вам полезен? - спросил Руди.

     - Вы здесь живете? - спросил первый полицейский.

     - Да. Меня зовут Рудольф Беккель.

     - Мы бы хотели поговорить с вами.

     - У вас есть ордер на обыск?

     - Мы не хотим обыскивать, только поговорить. Вы служите

в армии?

     - Только что демобилизовался. Вернулся к семье.

     - Мы можем войти?

     - Нет, сэр, - возразил Руди.

     Второй полицейский выглядел обеспокоенным.

     - Этот дом называется "Холм"?

     - Кто его так называет?  - Руди старался казаться непо-

нимающим.

     - Соседи. Говорят, что здесь бродят подозительные люди.

     - Вы что-нибудь слышите?

     Полицейские переглянулись.

     - Здесь всегда тихо, - добавил Руди. - Моя мать умирает

от рака желудка.

     Они примирились  с Руди,  потому что он умел разговари-

вать с людьми из внешнего мира.  Кроме Руди, который покупал

продукты, никто не выходил из "Холма". Здесь всегда было ти-

хо.

     Только иногда в задней комнате,  где раньше размещалась

прислуга, слышалось  рычание,  да  из   подвала   доносились

всплески и звуки ударов чего-то мокрого о кирпич.

     Это была маленькая замкнутая вселенная, ограниченная на

севере ЛСД,  на юге мескалином,  на западе нейролептиками, а

на востоке амфетаминами. В "Холме" жило одиннадцать человек.

Одиннадцать и Руди.

     Он бродил по комнатам, изредка находил Крис, которая не

разговаривала с  ним  за  исключением  единственного случая,

когда спросила,  интересует ли его еще хоть что-нибудь, коме

любви. Руди не знал, что ответить, и только сказал:

     - Крис, пожалуйста...

     Она гадко обозвала его и направилась к лестнице,  веду-

щей на чердак.

     Чуть погодя  Руди  услышал  донесшийся  с чердака писк,

будто кричала мышь,  которую разрывали на части. В доме были

кошки.

     Руди не понимал, почему находтся здесь, не понимал, по-

чему не хочет уходить.  Голова постоянно гудела, и ему каза-

лось, что если он скажет нужное слово, Крис пойдет с ним. Но

нужное слово все не находилось.  Он разлюбил свет - от света

болели глаза.

     С ним мало разговаривали,  но Руди стал их единственной

связью с внешним миром.  Он писал письма: своим родителям, в

банк, куда-то  еще,  и начали пступать деньги.  Немного,  но

достаточно, чтобы покупать еду и платить за дом.

     Но Руди хотел, чтобы Крис была добра к нему. И все нас-

тояли, чтобы Крис была добра к нему.  Крис спала с ним в ма-

ленькой комнатке на втором этаже, где Руди оставил свою сум-

ку. Тут он лежал большую часть дня,  когда не нужно было хо-

дить з продуктами,  и читал в старых газетах о дорожных про-

исшествиях и преступлениях в пригородах.  К  нему  приходила

Крис, и они занимались любовью.

     Однажды ночью Крис убедила его,  что этим  нужно  зани-

маться после  ЛСД,  и  Руди проглотил две большие желтоватые

капсулы. Крис лежала, как конфетка в шесть миль длиной, а он

превратился в медную проволоку, заряженную электричеством, и

пронзил ее плоть.  Она извивалась в исходящем от него потоке

и становилась все мягче.  Он погрузился в эту мякоть и с ув-

лечением наблюдал, какой сложный эффект производили встающие

ему навтречу в тумане слезинки.  Он опускался медленно,  все

время поворачиваясь,  удерживамемый голубым шепотом, исходя-

щим из ее тела,  как паутина. Звук ее дыхания во влажной пе-

щере подушки звучал низко, он касался ее пальцами, и она на-

чинала дышать еще тяжелее,  дыхание поднимало его,  а он все

спускался, поворачиваясь  в  оболочке  мускусной   слабости.

Чо-то начало  пульсировать  под  ним,  он боялся спускаться.

Что-то взвизгивало.  Паника охваила его,  горло сжалось,  он

схватился за оболочку,  и та разорвалась в его руках. Он па-

дал все быстрее и быстрее,  и боялся,  боялся!..  Фиолетовый

взрыв разметал все вокруг,  зарычал какой-то зверь,  который

искал его,  но которого он не смог бы назвать, он услышал ее

крик, она забилась под ним,  и ужасное чувство крушения охв-

тило его.

     И настуила тишина.

     Она длилась мгновение, потом зазвучала нетребовательная

музыка. Они лежали рядом с маленькой жаркой комнатке,  каса-

ясь друг друга, и спали долго-долго.

     После этого  Руди редко выходил на свет.  В магазины он

ходил вечерами, укрываясь в тени. По ночам он выбрасывал му-

сор и подметал тротуар,  и обрезал траву на лужайке ножница-

ми, потому что газонокосилка раздражала жителей соседних до-

мов. А теперь они не жаловались, так как в "Холме" было тихо.

     Руди начал осознавать,  что давно уже не видит одиннад-

цати молодых  обитателей "Холма".  Но звуки сверху и снизу и

вокруг него в доме раздавались все чаще.

     Одежда стала  Руди  велика.  Руки и ноги у него болели.

Костяшки пальцев распухли и стали красными.  У нео постоянно

гудела голова,  и он все время читал старые газеты.  Он пом-

нил, что когда-то владел гаражом.  Когда в "Холме" отключили

электричество, это не обеспокоило его,  так как он предпочи-

тал темноту. Но нужно было узнать об этих одиннадцати.

     Он не нашел их.  Они исчезли, даже Крис, которая должна

быть где-то рядом.

     Он услышал влажные звуки в подвале и спустился туда,  в

мягкую тишину тьмы.  Подвал был затоплен. Там находился один

из одиннадцати по имени Тедди.  Он висел на покрытой  слизью

стене подвала, мягко пульсируя и испуская слабое зеленоватое

свечение. Резиновую  руку он спустил в воду и она вяло висе-

ла, раскачиваясь на волнах. Потом что-то приблизилось к ней,

он сделал резкое движение,  вытащил существо, извивающееся в

резиновой руке,  медленно,  остоожно поднес к стене и ударил

его о кровавый угол.  Существо ужасно завизжало,  послышался

звук всасывания и глотания.

     Руди поднялся  по  лестнице.  На первом этаже он увидел

блондинку, которую звали Андриана.  Она лежала на столе, ху-

дая и бледная,  как скатерть, а трое впивались в нее зубами.

Из гнойных карманов, которые когда-то были ее грудями и яго-

дицами, брызгала  зеленая  жидкость.  Они пили эту жидкость,

лица у всех были бледные, а глаза, как пятна сажи.

     Когда Руди поднимался на второй этаж,  его чуть было не

сбил Виктор,  пролетевший на тяжелых кожистых крыльях. В че-

люстях он нес кошку.

     Он нашел Крис на чердаке.  Она разбила череп  существу,

хихикавшему, как клавикорды, и теперь высасывала его влажный

мог.

     - Крис, мы должны уйти, - сказал Руди.

     Она щелкнула его длинным острым грязным ногтем. Он заз-

венел, как хрусталь.

     На стропилах чердака, сидя, спал Джон. Его челюсти были

вымазаны зеленым, а на когтях было что-то вязкое.

     - Крис, пожалуйста...

     Голова гудела. Уши чесались.

     Крис высосала остатки мозга и поцарапала вялое тело во-

лосатым и лапами.  Потом присела на корточки и подняла длин-

ную волосатую морду.

     Руди побежал.  Он бежал, наклонившись, упираясь костяш-

ками пальцев в пол.  Позади рычала Крис. Он сбежал на второй

этаж, потом  на  первый и стал взбираться по стулу на камин,

чтобы увидеть себя в зеркало в лунном свете, падавшем из ок-

на. На подоконнике сидела Наоми и длинным язычком ловила на-

секомых.

     Он отчаянно карабкался,  он хотел увидеть себя. И, стоя

перед зеркалом, Руди увидел, что он прозрачный, что внутри у

него почти  ничего нет,  что уши заострились,  а на кончиках

появились волосатые кисточки,  что глаза стали  огромными  и

болели от света.

     И тут он услышал рычание.

     Маленький стеклянный  домовой  повернулся,  а оборотень

поднялся на задних лапах и коснулся его,  и он зазвенел, как

хрусталь.

     - Интересует ли тебя что-нибудь,  кроме любви? - проры-

чал оборотень.

     - Пожалуйста...  - взмолился маленький стеклянный домо-

вой.

     Большая волосатая лапа разбила его на миллион  радужных

осколков, и  когда эти осколки разлетелись по замкнутой все-

ленной "Холма", тьма начала сочиться из деревянных стен...