Джером К.Джером. Рассеянный человек


   -----------------------------------------------------------------------
   - М.Колпакчи. В кн.: "Джером К.Джером". Лениздат; 1980.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 23 August 2002
   -----------------------------------------------------------------------
   (Из сборника "Наброски в трех цветах" -
   "Sketches in Lavender Blue and Green", 1893)
   Вы приглашаете его к себе на  обед  в  четверг,  упомянув,  что  у  вас
соберутся несколько человек, которые жаждут с ним познакомиться.
   - Но смотри не перепутай, - говорите вы, вспоминая  случавшиеся  с  ним
недоразумения, - не вздумай прийти в среду.
   Он добродушно смеется и начинает метаться по комнате в поисках записной
книжки.
   - В среду мне нужно сделать несколько зарисовок платьев в  Меншен-хаус,
так что я никак бы не мог прийти, - говорит он. - А  в  пятницу  я  еду  в
Шотландию, там в субботу открывается выставка картин. Видишь, на этот  раз
все устраивается как нельзя лучше. Но, черт возьми, где  же  моя  записная
книжка? Впрочем, неважно, я при тебе запишу это вот тут.
   Вы стоите рядом, пока он записывает ваше приглашение на листке  бумаги.
После того как он прикалывает  его  над  письменным  столом,  вы  спокойно
уходите.
   - Надеюсь, что сегодня он все-таки придет, - говорите вы жене в четверг
вечером, переодеваясь к обеду.
   - А ты уверен, что растолковал  ему  все  как  следует?  -  недоверчиво
спрашивает она, и вы инстинктивно чувствуете, что в  случае  недоразумения
она свалит всю вину на вас.
   Бьет восемь часов. Все остальные гости в  сборе.  В  половине  девятого
вашу жену таинственно вызывают из гостиной и горничная сообщает  ей,  что,
если гости сейчас же не сядут за стол, кухарка, выражаясь образно, умывает
руки.
   Вернувшись в гостиную, ваша жена говорит, что если уж обедать, то лучше
делать  это  не  откладывая.  Она,  очевидно,   недоумевает,   почему   вы
притворялись и не сказали сразу, что забыли пригласить своего приятеля.
   За супом и рыбой вы рассказываете разные анекдоты о  его  рассеянности.
Но постепенно пустое  место  за  столом  нагоняет  на  всех  уныние,  и  с
появлением жаркого разговор переходит на покойных родственников.
   В пятницу  вечером,  в  четверть  девятого,  он  подкатывает  к  вашему
подъезду и неистово звонит. Услышав в передней его голос,  вы  выходите  к
нему.
   - Виноват, запоздал! - весело восклицает он. - Дурак кэбмен повез  меня
на Алфред-плейс вместо...
   - А зачем ты, собственно, явился? - прерываете вы его, чувствуя, что  в
этот момент вы не в состоянии относиться к нему с обычным добродушием.  Он
ваш старый друг, и вы позволяете себе говорить с ним грубо.
   Он смеется и хлопает вас по плечу:
   - А мой обед, дружище? Я умираю с голоду.
   - В таком случае,  -  ворчливо  отвечаете  вы,  -  отправляйся  обедать
куда-нибудь в другое место. Здесь ты обеда не получишь.
   - Что это значит, черт возьми! - говорит он. - Ты же сам  звал  меня  к
обеду.
   - Ничего подобного, - отвечаете вы. - Я приглашал тебя на четверг, а не
на пятницу.
   Он недоверчиво смотрит на вас.
   - Но у меня в  голове  засела  пятница.  Как  это  могло  случиться?  -
настойчиво спрашивает он.
   - Такая уж у тебя  память,  -  объясняете  вы,  -  когда  речь  идет  о
четверге, ты непременно вдолбишь себе в голову  пятницу!  Кстати,  ты  как
будто должен был сегодня выехать в Эдинбург?
   - Ах, боже мой! - кричит он. - Ну, конечно! - и вылетает на улицу и  во
все горло зовет извозчика, которого только что отпустил.
   Возвращаясь к себе в кабинет, вы размышляете о том,  что  ему  придется
совершить путешествие в Шотландию во  фраке,  а  наутро  он  должен  будет
послать швейцара гостиницы в магазин готового платья  за  костюмом.  И  вы
злорадствуете.
   Еще хуже оборачивается дело, когда в роли хозяина оказывается  он  сам.
Помню, я как-то летом гостил у него. Он  жил  тогда  в  понтонном  домике,
стоявшем на приколе в уединенном местечке между Уоллингфордом и Дейслоком.
Было около часу дня, и мы сидели на борту, болтая ногами в воде.
   Вдруг из-за поворота показались две лодки, в каждой из них сидело шесть
празднично одетых людей. Заметив нас, они принялись размахивать платками и
зонтиками.
   - Гляди-ка, - сказал я, - они ведь тебе машут.
   - Нет, это такой обычай, - ответил он, не глядя. - Просто  какая-нибудь
компания возвращается после пикника.
   Лодки приближались. Когда они были в двухстах ярдах, на носу первой  из
них поднялся во весь рост пожилой джентльмен и что-то закричал нам.
   Услышав его голос, Мак-Куэй так подпрыгнул,  что  чуть  не  свалился  в
воду.
   - Великий боже, - завопил он, - ведь я совершенно забыл!
   - О чем ты забыл? - недоуменно спросил я.
   - Да ведь это приехали Палмерсы, Грэхемы и Гендерсоны. Я  пригласил  их
всех на завтрак, а у меня на борту ничего, кроме двух  бараньих  котлет  и
фунта картофеля! Хоть шаром покати! Да еще и  юнгу  я  отпустил  на  целый
день!..
   В другой раз, когда я как-то завтракал с ним в клубе, к нам подошел наш
общий приятель Хольярд.
   -  Что  вы,  друзья,  собираетесь  делать  сегодня?   -   спросил   он,
подсаживаясь к нашему столику.
   - Если тебе нечего делать, поедем со мной, - сказал Хольярду  Мак-Куэй.
- Я собираюсь прокатиться с Линой в Ричмонд. (Лина была той  юной  особой,
которую он в данный момент считал своей невестой. Впоследствии выяснилось,
что он одновременно был помолвлен еще с  двумя  девушками,  но  о  них  он
совсем забыл.) Ты можешь сесть сзади, места хватит.
   - С удовольствием, -  сказал  Хольярд,  и  они  все  втроем  укатили  в
двуколке.
   Часа через полтора Хольярд, усталый и удрученный, вошел  в  курительную
комнату клуба и упал в кресло.
   - А я думал, что ты отправился в Ричмонд с Мак-Куэем, - сказал я.
   - Ты не ошибся, - ответил он.
   - Что-нибудь случилось? - продолжал я.
   - Да. - Его ответы были весьма немногословны.
   - Коляска опрокинулась? - допытывался я.
   - Она - нет, я - да.
   Его речь и нервы были в одинаково плачевном  состоянии.  Я  стал  ждать
объяснения, и немного погодя он рассказал мне следующее:
   - До Путни мы добрались,  всего  один  раз  наскочив  на  конку.  Стали
подыматься в гору, и тут он вдруг решил сделать поворот.  Ты  знаешь,  как
Мак-Куэй расправляется с поворотами. Срезает угол, шпарит  через  тротуар,
потом через дорогу и въезжает прямиком в противоположный  фонарный  столб.
Обыкновенно  к  этому  успеваешь  подготовиться,  но  тут   я   никак   не
предполагал, что он собирается повернуть, и очнулся  уже  на  мостовой,  в
окружении дюжины гогочущих зевак. Как и всегда  в  таких  случаях,  прошло
несколько минут, пока я опомнился и  сообразил,  что  произошло.  Когда  я
поднялся, они были уже далеко. Я долго бежал за ними, крича что было  сил,
и со мной бежала целая орава мальчишек, которые вопили, как вырвавшиеся на
свободу черти. Но с таким же успехом можно было взывать  к  покойникам.  В
общем, мне пришлось вернуться сюда в омнибусе.
   - Если бы у них была хоть капля здравого смысла, - добавил он, - они бы
поняли, что произошло, хотя бы по тому, как качнулся  экипаж.  Я  ведь  не
муха.
   Он жаловался на ломоту во всем теле  и  сказал,  что  пойдет  домой.  Я
предложил послать за кэбом, но он заявил, что предпочитает идти пешком.
   В тот же день вечером я встретил Мак-Куэя на премьере  в  Сент-Джемском
театре. Он пришел делать зарисовки для журнала "График". Заметив меня,  он
тотчас же протиснулся ко мне сквозь толпу.
   - Тебя-то я и хотел видеть! - воскликнул он. - Скажи, брал я Хольярда с
собой в Ричмонд сегодня?
   - Конечно, - ответил я.
   -  Вот  и  Лина  говорит,  что  брал,  -  пробормотал   он   в   полном
замешательстве, - но я готов поклясться, что его не было в коляске,  когда
мы добрались до гостиницы Королевы в Ричмонде.
   - Все в порядке, - сказал я, - ты выронил его в Путни.
   - Выронил в Путни? - повторил он. - Не помню такого случая.
   - Зато он помнит, - ответил я. -  Спроси  его  самого.  Он  весь  полон
воспоминаниями.
   Все знакомые Мак-Куэя считали, что  он  никогда  не  женится.  Казалось
немыслимым, чтобы он ничего не  перепутал  и  запомнил  одновременно  час,
церковь и девушку. Говорили, что если он  даже  доберется  до  алтаря,  то
забудет, зачем пришел, и выдаст невесту за  собственного  шафера.  Хольярд
считал, что Мак-Куэй ужо давно женат, но что подобная  мелочь  изгладилась
из его памяти. Я лично был убежден, что если его свадьба и  состоится,  то
на следующий день он о ней все равно забудет.
   Но  мы  все  ошибались.  Каким-то  чудом  обряд  венчания  благополучно
совершился, так что, если предположение Хольярда справедливо  (что  вполне
вероятно), то можно ожидать некоторых осложнений.
   Правда, мои  собственные  опасения  рассеялись,  как  только  я  увидал
молодую супругу. Это была прелестная и веселая маленькая  женщина,  совсем
не из тех, которые могут допустить, чтобы муж о них забывал.
   Я  не  видел  его  со  времени  свадьбы,  которая   произошла   весной.
Возвращаясь как-то из Шотландии, я не спешил и по пути  домой  остановился
на несколько дней в Скарборо. Пообедав за табльдотом, я надел  макинтош  и
вышел погулять. После месяца в Шотландии на английскую погоду внимания уже
не обращаешь. Мне хотелось подышать воздухом, несмотря на ливень и  в
С трудом продвигаясь против  ветра  по  темному  берегу,  я  споткнулся  о
какую-то скрючившуюся фигуру. Прижавшись к стенке набережной, этот человек
старался хоть немного укрыться от непогоды. Я ожидал, что  он  выругается,
но он был, видимо, слишком подавлен, чтобы на что-нибудь реагировать.
   - Простите, я не заметил вас, - извинился я.
   При звуке моего голоса он вскочил и воскликнул:
   - Неужели это ты, дружище?
   - Мак-Куэй! - удивился я.
   - Клянусь Юпитером, еще никогда я так не радовался встрече!  -  Он  так
тряс мою руку, что чуть не оторвал ее.
   - Но что ты здесь делаешь, черт побери? - спросил я. - Ты  же  насквозь
промок.
   Он был в светлых брюках и теннисной куртке.
   - Да, - ответил он. - Я не думал, что пойдет дождь. Утром была  хорошая
погода.
   У  меня  мелькнуло  опасение,  что  от  переутомления  он   уже   начал
заговариваться.
   - Почему ты не идешь домой? - спросил я.
   - Не могу, - ответил он. - Не знаю, где я  остановился.  Я  забыл  свой
адрес. И ради бога, - продолжал он, - поведи меня куда-нибудь,  где  можно
поесть. Я буквально умираю с голоду.
   - Разве у тебя нет с собой денег? - спросил я, пока мы шли к гостинице.
   - Ни пенса, - ответил он. -  Мы  с  женой  приехали  сюда  из  Йорка  в
одиннадцать часов утра, вещи оставили на  вокзале,  а  сами  пошли  искать
квартиру. Как только устроились, я переоделся  и  вышел  погулять;  сказал
Мод, что вернусь к ленчу, примерно к часу Дня. И уж  такой  я  дурак,  что
даже не записал адреса и не запомнил дороги... Положение прямо ужасное,  -
продолжал он. - Ума не приложу, где ее искать теперь. Я надеялся, что  она
вечером зайдет в сад при курзале, и  потому  с  шести  часов  околачивался
около входа, но зайти туда не мог. У меня не было трех пенсов на билет.
   - Неужели тебе совсем не запомнились ни улица, ни дом? - спросил я.
   - Хоть убей, не обратил внимания, - ответил он. - Я во  всем  положился
на Мод и был спокоен.
   - А ты пробовал наводить справки в меблированных комнатах? - спросил я.
   - Еще как пробовал! - воскликнул он с горечью. -  Всю  вторую  половину
дня упорно бродил от дома к дому и спрашивал, не  живет  ли  здесь  миссис
Мак-Куэй? В большинстве случаев, хозяин, вместо ответа,  захлопывал  двери
перед самым моим носом. Я обратился к полицейскому, думал,  он  что-нибудь
посоветует, а тот  идиот  только  расхохотался.  Я  так  рассвирепел,  что
поставил ему фонарь под глазом и должен был удирать. Теперь меня, наверно,
ищут.
   Потом я пошел в ресторан, - мрачно продолжал он, - попробовал уговорить
хозяйку отпустить мне в долг порцию жаркого. Но она сказала,  что  не  раз
уже слыхала подобные басни, и при всех выгнала  меня  вон.  Я  думаю,  что
утопился бы, если б не встретил тебя.
   Переодевшись в сухое платье и поужинав, он немного успокоился, но  дело
оказалось сложнее, чем можно было подумать. Их  лондонская  квартира  была
закрыта, и родственники его жены уехали  путешествовать  за  границу.  Ему
даже некому было написать письмо, с уверенностью, что оно будет  переслано
жене: он не знал точно, с кем она переписывается. Вряд ли им было  суждено
в ближайшее время встретиться на этом свете. И хотя он,  бесспорно,  любил
свою жену и хотел ее отыскать, мне показалось, что он ожидал этой встречи,
если  ей  вообще  суждено  было   состояться,   без   особенно   радостных
предчувствий.
   - Ей все это покажется странным, - бормотал он задумчиво, сидя на  краю
кровати и медленно  снимая  носки.  -  Ей  несомненно  все  это  покажется
странным.
   На следующий день, то  есть  в  среду,  мы  отправились  к  адвокату  и
изложили ему обстоятельства нашего дела, Он навел справки у  всех,  кто  в
Скарборо сдает в наем меблированные комнаты, и в  четверг  днем  Мак-Куэй,
подобно герою салонной пьесы, был в последнем акте возвращен в свой дом  к
своей жене.
   При следующей встрече с Мак-Куэем я спросил, что ему сказала жена.
   - О, почти все то, что я ожидал, - ответил он.
   Но что именно он ожидал, он так мне и не рассказал.