Марина Дяченко, Сергей Дяченко. Хозяин колодцев
---------------------------------------------------------------
(Журнал "Если" 10'2001)
OCR&Spellcheck: Алексей Меллер
---------------------------------------------------------------
В первый день лета Юстин нашел пять мертвых воронов. Все трупы
выглядели одинаково: клюв разинут, перья на боках слиплись, а на cпине
выпали, образовав круглую кровавую проплешину.
-- Наездники, -- сказал дед, когда Юстин рассказал ему о находке. --
Вчера вот только подумалось... -- и помрачнел. На другой день Юстин нашел
крысу. На боках у нее явственно виднелись следы маленьких шпор, спина,
сбитая седлом, кровоточила; тем не менее крыса не спешила подыхать и,
завидев Юстина, уползла под порог.
Дед всю ночь просидел, запершись в своей каморке, и к утру дом провонял
едким и кислым. На рассвете Юстин получил пригоршню лягушачьих костей, моток
шелковой нитки, один деревянный гребень, один железный -- и объяснения, как
всем этим пользоваться. Пока Юстин ходил по саду, разматывая нить, выламывая
зубья из деревянного гребня и зарывая лягушачьи кости, дед возился с
домашней живностью -- метил спины уткам, курам, козам, поросенку и кошкам.
-- Огонька я тоже на всякий случай пометил, -- сказал дед, когда
усталый Юстин мыл руки во дворе.
Огонек был волкодавом, и когда его передние лапы ложились Юстину на
плечи, пес смотрел на человека сверху вниз. Смывая мыло с твердых широких
ладоней, Юстин думал, каков же должен быть наездник, чтобы укатать Огонька.
-- Дед... А человека они могут укатать?
-- Человека не могут, -- сказал дед после паузы. -- Свинью, бывало,
укатывали. Теленка... А человека -- нет. Разве что Королева... Королева
наездников. Та -- может...
Юстин улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.
Четыре ночи ничего не происходило; на пятую Юстин проснулся не то от
звука, не то от прикосновения, не то от дурного сна.
А может быть, от едва слышного звона натянувшейся шелковой нитки.
-- Стой! -- рявкнул дед. -- Сам не ходи... Вместе...
Бесновался на цепи Огонек.
Они выскочили в сад, вооруженные -- Юстин косой, а дед вилами. Прямо у
порога что-то прыснуло из-под ног; Юстин отшатнулся и едва не напоролся на
вилы, тогда дед на полуслове оборвал заклятье-оберег, выругался и забормотал
снова. Слова его вплетались в шелест ветра, от слов качалась трава и прыгал
по стволам свет фонаря. Юстину показалось, что кто-то глядит из-за деревьев,
что свет отражается в маленьких равнодушных глазах; прямо над головами
мелькнули три или четыре нетопыря, ветер стих, наваждение исчезло.
Дед отбросил вилы и взял у Юстина фонарь. Поднял повыше; в нескольких
шагах валялась дохлая крыса, снежно-белая посреди вытоптанной травы, со
жгутом спутанных ниток на шее.
-- Сказано -- на чьей земле наездник коня переменит, тому счастья семь
лет не будет, -- сообщил дед мрачно. -- У нас они уже на семь семилетий
изменялись, не меньше... Чтоб им провалиться, сволочам!
-- А может, обойдется? -- спросил Юстин, осторожно трогая пальцем
острие косы.
-- "Обойдется", -- безнадежно буркнул дед. -- За наездниками всегда
саранча идет, вот помяни мое слово... Горевестники они. Ненавижу.
Дед подошел к крысе. Поднял за шелковый жгут, рассмотрел дыры от шпор
на боках; отбросил под куст смородины:
-- Навернулся наш сторожок... Слушай, Юс, не в службу, а в дружбу. Надо
караулить, ничего не поделаешь, нельзя, чтобы они тут, как у себя дома...
Посиди до утра. Я тебе фуфайку принесу.
Под утро Юстин проснулся от сырого холода. Костер превратился в кучу
пепла; Юстин плотнее завернулся в дедову фуфайку, встал сперва на
четвереньки, потом, потирая затекшую спину, поднялся в полный рост. Вокруг
стояла тишина, не смела пискнуть ни единая пичуга, и Юстину припомнились
дедовы слова: горевестники... За наездниками всегда саранча идет, помяни мое
слово...
Он вспомнил, как накануне козы отказывались идти на луг, жались друг к
дружке и истошно мекали. Как не выходили из дому гулены-кошки, а куры,
спокойно бродившие по двору, ни с того ни с сего вдруг устроили такой гвалт,
будто они были уже в желудке у хорька. Да, незавидная судьба -- шпоры в бока
и бег до смерти...
Юстин рывком оглянулся. Ему