ГЕРОЙ!

 

Дейв ДУНКАН

 

 

 

     Тридцать тысяч лет славы, и все к черту! - громогласно заявил лейтенант. А вам все до лампочки, дегенераты.

     Легкий дымок из камина неторопливо убегал сквозь листву над головой, а злобный выпад безответно завис в ночи.

     Мэви решила, что этот мужчина немного переборщил с миксом. А может - он просто напился, хотя она не заметила, чтобы он хоть что-то пил, даже кройл не нюхал. Может, он по натуре трепло, а друзья его ни разу не одернули. В любом случае, он портит вечеринку в этом углу: стоит тут и задирается.

     Неопределенный свет мерцал на лицах десятка людей, собравшихся в маленькой пещере. Листья шелестели на ветру, отовсюду неслись музыка и смех, но здесь они умирали в мрачной тишине. Женщины забеспокоились. Мужчины растерялись - они не драться пришли сюда, а на вечеринку. И уж, конечно, не собирались драться со спейсером.

     Лейтенант был мужчина крупный. Из присутствовавших один только он был в военной форме, хотя Мэви нисколько не сомневалась, что еще пара спейсеров здесь точно имеется. Обычно их без труда узнаешь в любой одежде. Да и без оной.

     - Служба безопасности, установить личность говорящего, - пробормотала она.

     Знакомый нежный голос вплыл в ее ухо.

     - Лейтенант Хаин, навигатор с ультийского корабля "Защитник".

     Этого-то она и боялась - у щенка есть зубки! Его родители - оба адмиралы, и даже ее положение при Кабинете не настолько прочное, чтобы позволить себе подразнить его. Из поколения в поколение его род служил в Патруле и фактически владеет тремя государствами. Когда спейсер хочет идти по тротуару, место штатских - в кювете.

     Были тут лица и более знакомые - прославленная балерина, знаменитый виноградарь, претендент на трон Лишии. А что касается толстячка рядом с ней, то Мэви подозревала, что это племянник Локэба, легендарного толстосума. Больше всего ей бы хотелось поболтать с девушкой в голубом, экологом, известной своими неожиданными взглядами на причины падения улова в Узком море. Но девушку в голубом плотно зажал в углу парень в зеленом, и в данный момент она ничем иным не интересовалась. С этим Мэви ничего не могла поделать, равно как и с распоясавшимся лейтенантом. Она решила, что может преспокойно отправиться посмотреть, как дела у остальных.

     Кроме того, нельзя было забывать о Вауне.

     Но не успела она сделать и шага, как служба безопасности зашептала у нее над ухом:

     - Приближается объект особого наблюдения. Мэви кивнула в подтверждение, надеясь, что сигнал будет принят - в последнее время бытовая техника замучила ее своими закидонами. Во время вечеринок эта техника начинала паниковать при малейшем признаке какого-нибудь озорства, и чуть что - враз заполняла все вокруг толпами симов вооруженных охранников. Мэви уже перестала надеяться на то, что когда-нибудь в жизни ей удастся отыскать такого специалиста, который был бы способен навести с этим порядок, а новые модели - это все, конечно, хлам.

     Больше ничего не происходило; служба безопасности не запрашивала дальнейших указаний, стало быть, можно сделать вывод, что все функционирует нормально.

     Она следила за Вауном. А Ваун весь вечер неприметно бродил по пещере, не присоединяясь ни к одной группе, будто бы надеясь остаться неузнанным. Если он знал, кому принадлежит Аркадия, то у него должны быть очень серьезные причины, чтобы сюда прийти - Ваун, как известно, оставил дипломатическую службу, когда туда определилась Мэви. Ни король, ни президент не смогли бы заставить его встретиться с ней. Но может быть, он не в курсе?

     - Вырожденцы! - ревел лейтенант, еще больше выходя из себя из-за того, что жертвы отвечали ему исключительно угрюмым молчанием.

     Мэви хотелось бы знать, чем занимается Ваун и что ему здесь понадобилось.

     Ей хотелось, чтобы лейтенант с мерзкими манерами перестал отравлять всем вечер.

     Слишком, похоже, многого ей хотелось. Ей хотелось, чтобы лейтенант проголодался или чтобы какая-нибудь баба утащила его куда-нибудь, уложила в койку. Сама она еще до такой безысходности не дошла, жирные хамы - не ее тип, а вокруг так много интересных людей, с кем здорово было бы поиграть или поболтать; нечасто так бывает. Выдавались такие вечера, когда она включала свой маяк, но почти никто не приходил.

     Она встала в тени кримпля, наслаждаясь стойким запахом, наблюдая за танцующим в камине пламенем. Вечер был душен, исполнен запахов кримплей и распускающих свои цветы по ночам лиан на осыпающихся стенах. Где-то в ветвях уныло чирикала ночная птица. Эти стены, устланная мхом мостовая, видавшие виды каменные скамейки - не так давно она поняла, что это руины чего-то вроде древней церкви. Теперь они придают саду особый колорит.

     Романтично, Боже мой! Легкий шелест в кустах выдал бегущих, пытающихся скрыться во тьме девушку в голубом и юношу в зеленом. Недолго они оставались просто девушкой и юношей...

     - Ты! - рычал лейтенант, выбрав самого крепкого после себя мужчину. - Тебе есть что об этом сказать?

     Не успел тот и рта раскрыть, как из темноты в дальнем углу двора послышался голос Фейрн:

     - Напугал, прямо языки отсохли! Сколько, говоришь, лет нам осталось?

     Мэви не видела, что там сидит Фейрн, полускрытая в кустарнике, а ведь должна была заметить блеск этой бледной кожи, пламя рыжих волос. Свет камина Фейрн к лицу. Ее спутник почти невидим рядом с ней.

     Лейтенант прищурился, всматриваясь сквозь языки пламени, кто гам наклонился за брошенной . им перчаткой.

     - Значит, вас беспокоит только ваша собственная жизнь? О будущих поколениях вы не думаете? Это вырождение!

     Парень, сидевший подле Фейрн, привстал было, но та приостановила его пальцами бледной руки, и на этот раз, после того как она набралась уверенности, ее голос звучал резче.

     - А чего тревожиться за какое-то далекое будущее? Не лучше ли задуматься о голоде в Тисли, гражданской войне в Агоане, эпидемии чумы в...

     - Ха! Пустяки! Голод и гражданские войны были всегда. Я говорю о Галактике!

     - Тогда скажи конкретно, что я должна делать ради грядущих поколений. Что я могу сделать, чтобы повысить шансы Империи на выживание?

     Вопрос был задан искренне, но вышло так, что одновременно с ним с соседней веранды донесся взрыв хохота. Потоки веселья хлынули дождем сквозь ветви деревьев, из-за чего фраза вышла обидной.

     Мясистое лицо лейтенанта побагровело.

     - Помогать Патрулю, естественно! В Содружестве Бог знает что творится, да и на других планетах дела идут не лучше. Требовать больше денег. Больше кораблей, больше средств связи, чтобы мы всегда могли быть в курсе, когда что-то не в порядке, людей побольше...

     - Не побольше, а получше, - раздался новый голос, и из темноты вышел Ваун.

     Так-так! Мэви забралась еще глубже в кусты. Она сначала задумалась, не перебрал ли и Ваун микса, и не мог ли этот лейтенант быть причиной его появления, но быстро сообразила, что обыкновенный лейтенант ничем не мог бы заинтересовать Вауна. Мужчина, во всяком случае.

     Он нисколько не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз, а поди вспомни, когда это было. Простая белая рубашка и шорты - военную форму он не переносил - стройный, загорелый мэн с высокомерием, не имеющим, как Вселенная, границ. На всех ему наплевать - в этом он не изменился.

     До ушей довольный лейтенант оглядел его с ног до головы. Очевидно, до сих пор не узнал наглеца Вауна. Похоже, никто до сих пор не узнал. Хам был натуральным образом уверен, что нашел-таки, с кем померяться силой - что навряд ли входило в намерения Вауна.

     - Думаю, я могу посчитать себя оскорбленным, - сказал лейтенант, принимая боевую стойку.

     - Нравится - носи.

     Вауна понесло. Он зарделся, задышал чаше, и явственные признаки его волнения добавили конфликту еще большую остроту. В Мэви пробудились воспоминания, заныли старые раны. Ваун!

     Сонная улыбка ползала по лицу громилы-лейтенанта.

     - Оскорблять Патруль опасно.

     - А позорить - еще хуже, - кротко заметил Ваун. Мэви подумала, что только так и можно было поддеть лейтенанта.

     - Кроме того, - ангельским голосом продолжал Ваун, - я не могу взять в толк, чего это вас так тревожит какое-то отдаленное будущее. Прожить еще четыре месяца - вот о чем не мешало бы задуматься всерьез.

     - А тебе, малыш, еще четыре минуты, - проговорил кто-то из зевак театральным шепотом.

     Кто-то захихикал, но лейтенант уже начал считаться с беспричинной самоуверенностью Вауна - штатские так не огрызаются.

     - Почему... сэр?

     - Из-за Q-корабля, естественно.

     - Какого Q-корабля?

     - Из Скица. Он должен был начать торможение уже много недель назад. Даже в нашей временной проекции, если он не начнет торможение в течение ближайших двух дней, значит, он и не собирается тормозить, и через одиннадцать недель от нас костей не соберешь. Он разобьет планету вдребезги.

     На этот раз засмеялись все. Пьяный, наверное, или под кройлом...

     Обстановка разрядилась. Некоторые девушки начали гримасничать.

     Но не Мэви! У нее сердце екнуло. Она знала Вауна и знала, что врать - ниже его достоинства. Что бы он ни замышлял, он всегда говорил то, что думал. Если он говорил: "разобьет планету", значит, он имел в виду: "разобьет планету".

     Боже милосердный!

     - Самому зеленому прапорщику известно, - ухмыльнулся лейтенант, - что настроиться на приближающийся Q-корабль невозможно. Движение шаровой молнии непредсказуемо, а сингулярность сводит на нет эффект Допплера.

     - Я это учел, - невозмутимо ответил Ваун. - Для триангуляции со станции Урт он достаточно близко. Точность девяносто пять процентов. Конечно, я понимаю, что до вашего уровня такие страшные факты не доходят.

     - Давай, двинь ему, - изрек какой-то невидимый советчик.

     Поразительно, что до сих пор никто не признал Вауна. Его это, должно быть, поразило больше всех. Теперь, конечно, одними разговорами ему не отделаться.

     Спейсер будет настаивать на поединке, и придется доставать документы. А может, ему и в этом случае нет причин для беспокойства - Мэви никогда не видела, чтобы он дрался, но ведь и кулаками махать он может оказаться таким же мастером, как и во всем остальном, а в этом случае лейтенант просто не представляет, что его ждет.

     Ваун по-прежнему был самым спокойным из всех присутствующих и ничуть не сомневался в своей способности справиться с чем и кем угодно. С демонстративным презрением он сунул руки в карманы - а ведь между соперниками и двух шагов не было - и улыбнулся.

     - Таким образом, вы обвиняете Патруль в некомпетентности?

     - Я? Я говорю, что ему стоило бы обратиться к своим непосредственным обязанностям - охранять планету, а потом уже беспокоиться о судьбе Галактики.

     Пузырь умирает, сомнений нет. Те тридцать тысяч лет, о которых ты говорил, он гибнет. И я полагаю, будет гибнуть еще тридцать тысяч лет.

     Лейтенант захихикал - спейсер никогда не назовет Вселенную Пузырем.

     Спейсер сказал бы: "Империя". Сам же Ваун, по свойственному ему занудству, предпочитал слово "пончик", а сейчас он просто забросил удочку - и соперник клюнул.

     Мэви сдвинулась было с места, но остановилась. Ваун рассчитывал, что его узнают все, но, похоже, узнала его только она. Это не значит, что она должна вмешаться. Он даже не знал, что она здесь, иначе ни за что бы не пришел в Аркадию. Он не молод и не станет сам себе вредить. А насчет Q-корабля - это он серьезно.

     И тут, не вынимая рук из карманов, Ваун резко сменил тон и взревел, как на плацу.

     - Марш домой, лейтенант! Вы позорите мундир, вы ведете себя, как зарвавшийся плебей, возомнивший себя аристократом.

     Лейтенант, не сказав ни слова, рванулся вперед, замахал кулаками, но соперникам не суждено было оказаться слишком близко друг к другу - так и не вынув рук из карманов, Ваун воткнул сапог лейтенанту между ног, приподнял его над землей и отпустил. Лейтенант рухнул оземь. Завизжали женщины. Хлынула лавина брани. Охваченные жаждой восстановить справедливость, вскочили на ноги спейсеры. Мэви открыла рот...

     Ваун развернулся и проревел кому-то в полутемном углу, где сидела Фейрн:

     - Прапорщик!

     С невнятным воплем ужаса парень, что сидел подле Фейрн, перелетел весь двор чуть не единым прыжком, неожиданно оказался прямо перед Вауном - фуражка аккуратно водружена на голову, безупречно отдана честь, а все остальное застыло каменной статуей. Все замерли. Все почему-то сразу показались какими-то нечесаными и помятыми на его фоне.

     Мамочка, это все тот же? До сих пор? А Мэви думала, что Фейрн его уже послала.

     Качественно, надо признать, сработано. Одно слово - и всякая мысль о массовой потасовке испарилась. Грохочут сапоги - встают навытяжку спейсеры.

     Какая-то женщина принимается выть и зажимает себе рот рукой.

     Фейрн вслед за приятелем выходит из темноты - сама грациозность является в синем, словно сапфир, обтягивающем платье. Отблески пламени переливаются на бледных руках, веселятся в медных волосах. Ваун на нее не обращает внимания. Не к добру.

     - Вам известно, кто я такой?

     - Сэр! - как хлыстом щелкнул прапорщик, но никто не заметил, чтобы шевельнулись его губы. Лучше бы его отлили из стали - он показался бы помягче.

     - Теперь известно, сэр. Вы стояли спиной...

     - Транспортом располагаете?

     - Да, сэр!

     - Доставьте этот окатыш назад в его конуру собачью и передайте с рук на руки медикам. Я не уверен, что он сам подчинится.

     - Он арестован, сэр?

     - Нет - до тех пор, пока не доставит еще каких-нибудь хлопот. - Ваун бросил сердитый, исполненный презрения взгляд на корчащуюся жертву. - Когда он будет способен понимать человеческую речь, вы можете сообщить ему, что он вел себя сегодня вечером недопустимым образом. Я потребую объяснительную не менее чем на десяти страницах - его собственной рукой написанную, им лично доставленную, с подписью его командира на каждой странице. В течение двух дней Настало время вмешаться. Все это так похоже на Вауна. Он способен обратить в свою пользу любую ситуацию быстрее кого бы то ни было, а рвать в клочья уставы и инструкции - его любимое занятие. Здесь ему, видимо, Фейрн понадобилась. Мэви вышла из темноты.

     - Добро пожаловать в Аркадию, адмирал. Огрей она его дубинкой, он бы не подпрыгнул так высоко.

     - О черт, - сказал он и повернулся к ней лицом.

     Мертвый день.

Q-кораблю со Скица оставалось лететь еще не меньше, чем полгода, но он из любопытства проследил полет за последние пару недель. Сам не веря своим вычислениям, он послал запрос орбитальным станциям, но, конечно, оказалось, что они находились на расстоянии в несколько световых дней. Только после завтрака он нашел время вернуться к этой задаче и загрузил новые данные.

     Когда он только еще пытался оценить степень мрачности получаемых результатов, ему позвонил Фало и сообщил, что Тэм самоустранился, что, конечно, по сравнению со всем остальным происходящим, было мелочью, но ранило чувства и имело более срочный характер.

     И Ваун отложил возню с Q-кораблем и несколько часов потратил на то, чтобы всеми ему доступными способами безуспешно попытаться прозвониться к Тэму. И тут Лэнн вдруг взяла и ушла от него - оставила записку и бросила. И ни слова благодарности.

     В конце концов он прыгнул в торч и полетел к Тэму, чтобы найти все тэмовcкое вооружение в состоянии полной боевой готовности и не найти никакой возможности к Тэму проникнуть. Ни для кого. Даже для Вауна. Тем более для Вауна, может быть. Придурок!

     Ну, Ваун плюнул на все и двинул домой. По дороге он вспомнил про Лэнн и решил заглянуть на маяк, где проходила вечеринка, чтобы посмотреть, что там выставлено и, может быть, подобрать новую грелку для постели. Ему и в голову не пришло запрашивать, кто там хозяин и кто из гостей уже на месте.

     Мэви! Из-за таких-то и становятся монахами.

     Сначала Q-корабль, потом Тэм, потом Лэнн, а тут еще Мэви! Кошмарный, омерзительный, не день, а зловонный труп!

     Он чуть не убежал. Мелькнула мысль - развернуться на каблуках и скорее в торч. То-то она обрадуется - но уж нет, хватит с нее удовольствий. Он не убежал - он остался, выдержал ритуал приветствия, представился, выдавил из себя уставную вежливость. Красотки и красавчики вернутся домой не с пустыми руками они расскажут друзьям, что познакомились с великим адмиралом Вауном. А про себя он неутомимо клял тот рок, что привел его именно к Мэви. И именно сегодня.

     Сучка в восторге, разумеется. Но в конце концов она спасла его от толпы поклонников и увела к уединенной каменной скамеечке, укрытой вонючими кримплями, как все вокруг. Это, надо думать, женщины любят такой запах - Вауну же невольно вспоминались какие-то подмышки. Мэви и Вэлхэл в свое время запрудила этим кримплем. Все было вышвырнуто ей в спину, когда из Вэлхэла была вышвырнута она сама.

     Для поздней осени ночь выдалась теплой, и можно было предположить - ведь Ангел только-только готовился к восходу, - что скоро будет еще теплее. Уже смягчал ночную мглу его туманный синий свет. Было, наверное, около полуночи.

     Мэви не изменилась. Звезды по-прежнему неравнодушны к каштановым прядям в ее темных волосах. Тело все так же, не целясь, убивает юнца с расстояния в пятьдесят элуев. Обтягивающее платье - так, несколько серебряных ленточек выглядело скромно и тянуло на годовой доход честного политика. Надень такое обычная женщина - она бы легко не отделалась. А ей - хоть бы что! Если в этой галактике есть женщина, которую он способен выносить, - это она. Но этого ему вполне хватило! Сколько это тянулось? Ему не хотелось об этом думать.

     Но как же не думать? Белая кожа и чувственные губы скицской аристократки, представительницы одного из трех родов, населяющих Ульт. Врожденное высокомерие, свойственное родовитым особам. У нее была примесь королевской крови, доставшейся двести лет назад от каких-то испанцев. Самодовольная шлюха!

     Она всегда была такой. Избавившись от нее, он совершил самое благоразумное дело своей жизни.

     От отдаленно тянувшего на пристойность оркестра, вытягивающего развеселую джигу, их до какой-то степени спасали шумопоглощающие свойства кустов. Там, уровнем ниже, танцевали парами. Смеялись. Ее рук дело. В Вэлхэле она круче развернулась, здесь, наверное, еще не успела - но почерк ее. С кем она здесь?

     Видимо, кто-нибудь из правительства. Ходили слухи, что она начала баловаться политикой.

     - Совпадение? - мурлыкала она. - Воля случая? Ты появился так неожиданно.

     Сучка.

     - Само собой разумеется, что данная акция не была спланирована заранее.

     - Ты знаешь, что самое удивительное? Мы никогда не встречались на чужих вечеринках. Но ты ведь, насколько я знаю, как правило, запрашиваешь информацию о маяках? И поздно приходишь, - добавила она.

     - Я так полагаю, ты в это время обычно уже лежишь в постели.

     - Уж не хочешь ли ты мне сказать, что заревновал? Или что тебе не с кем переспать? Кто сейчас в хозяйках в Вэлхэле? Я ее знаю?

     - Нет.

     Мерзопакостная, грязная дрянь. Мэви гортанно хохотнула. Знакомый звук. о многом напоминает.

     - Не будешь же ты один, Ваун. Очередная тебя бросила? Это уже в который раз?

     - В сотый, - процедил он. - Которые сбегают. Которых вышвыривают.

     Шпионок вышвыривают. Шпионок и шлюх.

     - Не ной. Столько времени прошло, уже давно пора обо всем забыть. Прикол, правда, что тебя тут никто не узнал?

     Никакой другой женщине он никогда не позволял так над собой потешаться.

     - Так я же и старался, чтобы не узнали! Это верно. Он держался в тени.

     Сторонился компаний. Ему необходимо было сделать свой выбор до того, как толпа фанатов обступит его. Мало того - он тут заприметил пару-другую высокопоставленных спейсеров, которых мучительно ненавидел, и от них ему тоже приходилось держаться подальше. Ненависть была, разумеется, взаимной.

     Мэви повернулась - не поленилась, закинула руку на спинку скамьи и принялась рассматривать его лицо. Она всегда основательно относилась к делу, когда надо было выбирать кусок для себя. Ангел у нее за спиной разгорался все ярче, и небо приобретало металлический, голубой оттенок. На ее плечах, на ленточках, что прикрывали ее грудь, на том, что было между ленточками, везде играли серебряные блики. Зря старается. У него прививка.

     - А я заметила, как ты прятался, - она тряхнула головой, и длинные волосы маняще вспыхнули каштановым сладострастием. - Тяжело бремя славы? Боже мой, как все меняется! Ты ведь ожидал, что тебя узнают, когда ты выскочил, чтобы опустить этого разогнавшегося навигатора, - а ведь не узнали! Ловко ты с ним разделался, Ваун!

     - Немного он перебрал с эпохальностью, кретин надутый! И поделом ему. Она вздохнула.

     - Все это, конечно, было составной и неотъемлемой частью охоты. Ею станет рыженькая?

     Ну, конечно же! Рыженькая! Он вспомнил тонкий локоть, бледность кожи, холодное прикосновение пальцев той девушки. Он вспомнил огромные глаза и дрожь в ее голосе. Он понял, что это значит - смиренно преклониться перед настоящим героем, когда посмотрел на нее. От одного взгляда на него она намочила штаны.

     На него с неожиданной силой нахлынуло вожделение.

     - Какая рыженькая?

     - Фейрн, конечно. Все это геройство было способом избавить ее от ее спутника, ведь так? В средствах, как водится, не разбираемся.

     - От какого спутника?

     - Ой, Ваун! От прапорщика.

     - А, от этого? Какой-то он ненастоящий. Чересчур хорош.

     - А он именно чересчур хорош. Клинок его зовут.

     - Правда, что ли?

     - Я серьезно. Прапорщик Клинок. Пять раз в день зарядка, ботинки чистим каждые пятнадцать минут, в постели читаем учебники... нет, это не личное наблюдение, я просто живо представляю.

     Ваун был заинтригован. Ужели Мэви могла пасть столь низко, ужели она была способна начать кадриться с жалкими долговязыми прапорщиками? Спрос упал?

     - А что тебе до него? - спросил он. Мэви пожала плечами, она неожиданно чего-то испугалась.

     - Ничего. Не мой тип. Ему надо сменить имя. Почему бы тебе, если он вдруг опять появится, не повысить его в звании и не приказать носить другое?

     - Типа?

     - Ну, не знаю. Ему надо несколько. Когда я была молодой, мне больше всего хотелось быть Эфианой.

     - Пока ты не познакомилась со мной.

     - Естественно! - быстро проговорила она. - А почему ты думал, что никто тебя не узнал, когда ты прятался там, у костра?

     Ваун оставил этот выпад без ответа и изготовился вставать. Мэви вздохнула.

     - Ну ладно. Давай о деле. Что там с этим Q-кораблем?

     - Не более чем составная и неотъемлемая часть охоты.

     - Ну уж нет! - Она сделалась жестче. - В кабинете ничего не слышно о беглом Q-корабле.

     - Ну как же, будет Патруль сеять панику, уведомляя всякое наимизернейшее государство на Планете о том, что происходит. Но об этом-то уже всем известно.

     Всякий, кто способен подключиться к сети, может спокойно узнать все то, что я тут нес.

     - Но никому, кроме спейсера, это не придет в голову? Это на самом деле так опасно?

     - Триста милли? Если, пересекая систему, он во что-нибудь врежется, то мы будем поджарены тяжелым гамма-излучением. Не обязательно быть специалистом, чтобы это понять - Ты говоришь об орбитальных станциях или обо всей планете?

     - Если такое случится достаточно близко, атмосфера нас не спасет.

     - А если он врежется в планету? - Космос не так уж тесен, Мэви.

     - Не уклоняйся, Ваун. Может он врезаться в планету или нет?

     Он пожал плечами.

     - Может. Он движется в плоскости эклиптики, по касательной к орбите Ульта.

     А значит, теоретически такое возможно.

     - Но это очень напоминает траекторию движения ракеты!

     Мэви - не спейсер, но у нее есть головной мозг, и она не боится его использовать.

     - И такое может быть.

     Так оно на самом деле и есть. Скорость - примерно треть световой. Что еще нужно? Еще нужно регулировать скорость зажигания. Регулировать скорость зажигания очень несложно, если у тебя есть Q-двигатель.

     - Ваун! Что случится, если в Ульт врежется космический корабль?

     - Это зависит от того, какого размера будет корабль. Корабли бывают разные, я не знаю, что собой представляет этот.

     Но он знает, что корабль этот покинул Скиц двадцать один год назад. В медных тазах в такие длительные путешествия не пускаются. Это что-то большое.

     - Ваун, душка, не играй со мной. От "душки" его затошнило.

     - Я играю? Ну, хорошо. Он движется с нормальной скоростью, грубо говоря, его скорость в девять тысяч раз превышает скорость убеганий Ульта. В четыре тысячи где-то, скажем, раз быстрее среднего метеорита.

     - Тапочки закаканные!

     Почему-то она вспомнила глупое детское ругательство, а у него что-то заныло, какие-то воспоминания.

     - Кинетическая энергия пропорциональна квадрату скорости.

     - А четыре тысячи в квадрате равняется... шестнадцать миллионов!

     - Как правило. То есть одна тонна Q-корабля стоит двенадцати миллионов тонн метеорита. Еще вопросы?

     - По твоим словам выходит, что если у него есть хоть какие-нибудь размеры, то он от нас камня на камне не оставит.

     - По моим словам, он не оставит от нас камня на камне, если он размерами равен гоночному мотоциклу. Если мое предположение относительно его величины верно, планета будет стерилизована.

     Она тяжело вздохнула.

     - Зачем кому-то могло понадобиться заниматься подобными вещами?

     - Экипаж может быть мертв, оборудование могло выйти из строя.

     Желание отомстить тоже не исключено, но он решил об этом умолчать, а Мэви такая мысль в голову не пришла. Такие кошмары у нее в голове просто не помещались. Она задумалась, поиграла с одной из ленточек у себя на бедре.

     Пылкая танцевальная мелодия, доносившаяся снизу, утонула в аплодисментах.

     Ваун замечтал, будто он хватает эту рыженькую, чтобы потанцевать, чтобы заняться вещами, более милыми сердцу и уму. Фейрн. Хриплый голос разрушил сладкий сон.

     - Каковы планы Патруля?

     - А что Патруль? Патруль гоняется за собственным хвостом.

     Мэви задумчиво оглядела его.

     - Ты это знаешь, или это предположение?

     - Я это знаю.

     Тут Ваун вспомнил, что особых успехов во вранье с Мэви он никогда не имел, но поздно.

     - Ты хочешь сказать, что Рокер вдруг доверил дело тебе?

     - У него сейчас нет другого выхода, согласись. Мэви подумала-подумала, потом хихикнула. Она как будто решила, взметнув ленточками, словно потоком серебряных звезд, подвести под разговором черту.

     - Согласна. Но ведь он за это получает, ведь так? Ведь для этого-то и существует Патруль?

     - Откуда тебе известно, что в Кабинете пока не в курсе?

     Она вздохнула.

     - Я - министр финансов Содружества. Ох, Ваун! Ты что, правда не знал?

     Это ее огорчило больше, чем новость про Q-корабль. Какая ей в самом деле разница, знает он или нет? Что это за женщина, если тщеславие для нее идет впереди судеб планеты?

     - Я даже толком не знал, где я вообще нахожусь. Я нечасто бываю в этих местах.

     Недалеко от этого маяка располагался Хайпорт, и, как правило, - если ему доводилось пролетать мимо - он там и останавливался.

     - Верно, - в очередной раз вздохнула она.

     Тишина... Злоба разобрала его, когда он обнаружил, где путешествует его взгляд - по залитым серебряным светом звезд тропкам, по таким знакомым изгибам и не раз хоженным колеям, заглядывая в глубь особенно достопримечательных мест.

     Было время, когда ему все это было знакомо, как никому. Теперь это, скорее всего, эзотерическим знанием уже не назовешь. Все карты опубликованы в широкой прессе...

     Вдруг там, где играл оркестр, чей-то голос затянул песню. Целый хор мужских голосов присоединился к нему через мгновение.

     Ваун вскочил на ноги, прежде чем сам успел это заметить.

     Мэви недовольно надула губы.

     - Подожди! Не уходи! Я скажу им, чтобы прекратили.

     - Пора, - сказал он. - Чем дольше я буду здесь сидеть, тем больше мы неприятного напомним друг другу. Хорошо здесь. Мне понравилось. И ты молодец министр.

     Шлюхи всегда успевают в политике, это у них врожденное.

     - Спасибо, Ваун.

     Здесь хорошо.

     Если Q-корабль - действительно снаряд, то хорошо здесь будет не дольше одиннадцати Недель.

     Она тоже приподнялась, ему на мгновение показалось, что она собирается его поцеловать, но благоразумие, по счастью, возобладало, хотя небольшая хрипотца прокралась в ее прощальный смешок.

     - Вэлхэл теперь, наверное, и не узнать, да? Все изменилось?

     Нет, она не решится, не сможет. Не забывай о шпионаже. Не забывай о предательстве.

     - Нет, не узнать. Прощай, Мэви.

     Идиотское песнопение набирало обороты, скручивая его нервы, будто жгуты.

     Она повернулся, сделал два шага...

     - Ваун?

     Он остановился, стал ждать.

     - Что ты ищешь? Ваун развернулся.

     - Что, черт возьми, ты имеешь в виду - что я ищу?

     Ненависть, прозвучавшая в его голосе, заставила Мэви слегка отпрянуть, но она снова сделала шаг вперед.

     - Так... странно. Ты вечно за чем-то гоняешься. Просто мне любопытно, за чем.

     - Бабы! Бабы, бабы, еще и еще. Блондинки, брюнетки...

     - Да хватит чушь молоть! Есть многое в жизни, кроме траханья, ты это не хуже меня знаешь. Ты-то как раз это лучше других знаешь. Но нет, жалости в тебе нет. Охота, только охота! Даже тогда мне это было очевидно... тогда... когда я тебе принадлежала душой и телом...

     - Ха! Телом - может быть, но еще был Рокер, и ему...

     - Даже тогда! У тебя было все, Ваун, все, о чем может мечтать мужчина. Но нет, ты все равно за чем-то гнался, а я так и не поняла, за чем. И сейчас не понимаю... Вот мы встретились сегодня снова, и что я вижу? Ты по-прежнему куда-то спешишь. И я хочу-таки понять - ради чего?

     Он уже весь взопрел от музыки и песен. Пришлось орать.

     - Мы сейчас зондируем мозги? - крикнул он. - Уверяю тебя - у меня есть все, что я хотел получить. И возможность всякий раз менять женщину вместе с постельным бельем. Просто я так живу.

     Тень пробежала по лицу Мэви.

     - Хочешь, я скажу тебе, где сейчас рыженькая? - спросила она нежно.

     Это еще что за мероприятие? Он хотел уйти немедленно, от нее ему никаких подарков не нужно.

     - Прирабатываешь сводничеством? Он был резок. Разворачиваясь на каблуках, он успел заметить, как она вздрогнула. Широкий шаг увел его во мглу.

     Чуть-чуть отдалившись, Ваун побежал. Дорога была залита светом Ангела, а там, где покров древесных крон был слишком густ, горели небольшие фонари. Не в одних только этих песнях дело. Ему до неимоверной степени хотелось быть как можно дальше от Мэви. Он даже не понимал почему. Он даже не хотел знать почему.

     Появился сим - женщина в форме рядового бежала рядом с ним.

     - Желаете воспользоваться транспортными услугами, сэр?

     Ее дыхание было ровным, не в пример ему. И не потеют они, симы эти.

     Он грубо ее послал. Она исчезла. В полном одиночестве он неутомимо пробирался вперед, сопровождаемый грохотом собственных сапог, мощным биением сердца. Звуки веселья милостиво терялись за спиной.

     Немного в гору. Он шел легко. Приятное напряжение мышц в теплой осенней ночи. Мысли его были заняты Q-кораблем. Мэви думает, что Патруль станет этим заниматься. Для чего же еще существует Патруль?

     Все так думали о Патруле.

     Он еще не забыл, что и сам когда-то так думал.

     Он еще не забыл... Доггоц. Тощий новобранец в непроветренной комнате для занятий. Сорок тощих новобранцев. Плотно упакованы, все переминаются с ноги на ногу, все стараются поменьше егозить в непривычной военной форме. Воротнички трут, ботинки жмут - а этот вообще впервые в жизни надел ботинки. Надоедливый рев моторов - как ножом по стеклу. Все пропитаны мылом и вычищены до самых глубин души, а вместо подбородков - саднящие после бритья раны. Перед аудиторией проводит лекцию монотонный офицер. Тщательно отрепетированная, политически безупречная и всячески одобренная официально лекция.

     Он рассказывает Сказку. Он называет эту Сказку Историей. Новобранец Ваун слушает. Новобранец Ваун верит Сказке так же, как и все остальные. Род человеческий развивается, становится хозяином знания, но он в ловушке, он заперт в клетку единственного доступного ему мира! Род человеческий обнаруживает, что не все квазары являются далекими галактиками, что некоторые из квазаров перемещаются среди неподвижных звезд по неким правильным траекториям, а стало быть, представляют собой артефакты! Род человеческий изобретает Q-двигатель! Род человеческий движется вперед, далеко позади оставляя старую, атавистическую Землю, и знакомится со скотинкой, что уже путешествует в межзвездных пространствах...

     Не "чужие". Не "гуманоиды". Мы - солдаты Космического Патруля - называем их "скотинкой". Запомните.

     Здесь, вблизи Ульта, их нет.

     Если, конечно, не считать политиков.

     Когда офицер шутит, вам полагается смеяться.

     Громче!

     Вот так-то лучше.

     По стопам исследователей идут колонисты. Империя распространяется по галактике.

     Но Q-корабли крайне опасны, и летят они вслепую. Кто-то должен управлять их движением, ведь на старой Земле столько ничтожных, мелюзговых государств типа Ульта или Вецита - их Миллионы. И вот поэтому... И вот поэтому создан Космический Патруль, организация, призванная следить за тем, чтобы с Q-кораблями и с космическими трассами все было в порядке. Организация, стоящая выше планетарных политиков, слуга человечества, верная Верховному Главнокомандованию и только ему.

     Это Сказка. Офицер называет ее Историей. Сорок один новобранец верят ему.

     Новобранец Ваун - часть тридцатитысячелетней традиции! Новобранец Ваун чувствует, как раздувается от гордости его костлявая грудь. Как начинает бить в такт походному маршу сердце. Про себя новобранец Ваун клянется на крови, что он будет достоин...

     Да. Как все казалось просто! Гражданские до сих пор верят в эту белиберду. Да и среди спейсеров много таких. Простофиля Клинок в до хруста накрахмаленной форме в их число входит, сомнений нет. Даже этот слабоумный, перекачанный, речистый лейтенант. Верит.

     Параллельно дороге, по которой, тяжело дыша, трусит Ваун, виднеется более узкая, более крутая трасса. Для служебного, видимо, транспорта. Выводит, должно быть, прямо на стоянку. Несмотря на то, что ее не освещают фонари, по ней наверняка получится быстрее. Он принял приглашение.

     Когда он добежит до своего торча, Мэви с ее насквозь провонявшей кримплем Аркадией будет уже далеко. С кем же она теперь? В желающих разделить такое роскошное поместье и такую шикарную постель недостатка быть не может.

     Никакой Империи никогда не было. Был только Патруль.

     Тридцать тысяч лет тирании, замаскированной под службу всем народам.

     Изнасилование во имя чистой и светлой любви.

     Теперь простые граждане Ульта надеются, что Патруль защитит их от Q-корабля. Даже у Мэви, у министра одного из самых крупных правительств, не возникает вопросов ни относительно намерений, ни относительно возможностей Патруля.

     Вот только никакой возможности остановить Q-корабль не существует. В данной ситуации. Он движется по эклиптике, а отсюда следует, что направлен он прицельно. По космическим законам запрещено даже двигаться по кратчайшему пути к планете назначения. Если следовать принятым процедурам, то - дабы избежать несчастного случая, могущего произойти, буде что-либо нарушит нормальное течение длительного путешествия, - необходимо прочертить траекторию полета с гибким и нуждающимся в дополнительной коррекции курсом до конечного пункта.

     Никаких сомнений, что эта тварь приближается с недобрыми намерениями.

     Ни Патруль, ни кто угодно другой вмешаться уже не сможет. Практически никак. Если запустить снаряд или направить в Q-корабль астероид, он просто врежется в шаровую молнию. Астероид исчезнет в небытии сингулярности черной дыры, а выделившегося при этом излучения буде г достаточно, чтобы как следует поджарить нею систему. На корабле же не останется ни царапинки. В данный момент нарушитель воздушного пространства находится на расстоянии в треть элуя, и времени на то, чтобы запустить в него астероидом, уже не осталось. Если это наемный убийца, то он свою работу сделал...

     Темно, как в канализации... Ваун перешел на легкую рысь и вытянул вперед руки. Год назад его можно было попробовать задержать, но год назад ситуация была не до конца понятна. Q-корабли продолжают прилетать на Ульт из далеких миров - редко, конечно, гораздо реже, чем в древности, когда Ульт еще был частью приграничной территории, - но помимо них до сих пор еще Тишину бороздят искатели приключений, эмигранты, нервно подрагивающие беженцы. Нескольких лет путешествий для большей части непосед оказывается достаточно, а если не оказывается, то местный Патруль их выгоняет. Избежать падения на планету невозможно, поскольку корабли и сами требуют внимания. Нагретые собственным излучением, Q-корабли чуть не плавятся и со временем становятся все длиннее.

     А потом некоторые или часть пассажиров поселяются среди местных, выкупая право на въезд за крохи каких-нибудь редких технологий, если таковые у них имеются, или за сам корабль. Патруль купленный корабль обновляет и посылает в путь, куда-нибудь в приграничные области. Новый экипаж, естественно, составляется из ультийцев - все в дом. Вот таким примерно образом, рухнув некогда с дерева где-то в тропическом захолустье мирка, называемого Землей, Человек неуклонно распространяется вовне. Такое поведение свойственно Человеку.

     Вряд ли этот корабль чем-то сильно отличается от других, кроме той мелочи, что летит со Скица.

     Что немаловажно! Где бдительность Патруля? Что, собственно, происходит?

     Тэм был не просто тем, кто должен располагать ответом на последний вопрос, Тэм был чуть ли не единственным из высокопоставленных офицеров, кто делился информацией с Вауном. Даже в тех случаях, когда Рокер специально запрещал ему это делать, если Ваун просил, Тэм порой мог ему довериться. Обычно Ваун не настаивал. Теперь Тэм самоустранился. До сих пор Ваун рассматривал исчезновение Тэма и Q-корабль как независимые проблемы. Возможно, во время пробежки у него проветрилось в голове, ибо он вдруг подумал, что как-то слишком много тут всякого...

     Впереди материализовался сим - женщина в военной форме и с пистолетом у бедра. Она излучала мягкое сияние, чтобы он мог ее разглядеть сквозь листву.

     Рукой она делала ему знак остановиться.

     - Сэр...

     Проделки Мэви? Пытается его задержать? Не тут-то было.

     Не промолвив в ответ ни слова, он пронесся непосредственно сквозь обман зрения и продолжил свой путь Плевать он хотел на миражи. Шорты и рубашка прилипли к телу, бешено колотилось сердце, но подъем становился все менее и менее крутым, а значит, до стоянки уже недалеко.

     И тут вдруг впереди послышался треск, будто хрустнули сухие ветви. Паника охватила Вауна, он понял, о чем хотел сообщить ему сим.

     Придурок!

     Застонав от ужаса, Ваун упал на колени и сорвал с себя рубашку.

     Кранц! Надо же быть таким остолопом! Большая часть сельскохозяйственных культур и видов позвоночных завезена на Ульт человеком. Местные формы жизни примитивны, но есть одно существо, угрожающе приблизившееся к разумности. Пипод - вот кто шумел впереди.

     Если Ваун проник по случайности на территорию пипода, то он погибнет, а вместе с собой погубит массу других людей. Снова послышался хруст, теперь уже до боли близко. Он изогнулся так, что почти уперся лбом в землю, а руки вытянул вдоль бедер, чтобы не видно было одежды. Поза не самая достойная, и дышать в ней до чертиков тяжело, но взаимодействовать с пиподами иначе нельзя. Во-первых, они на одежду реагируют, как на красную тряпку, а во-вторых, им очень нравится, когда люди перед ними унижаются.

     По спине пробежали мурашки. Пот струился из-под мышек. Придурок!

     Хруст. Внешне пипод похож на куст с кресло величиной, ветвями которого являются псевдоконечности, мандибулы, ядовитые шипы и стебельчатые глаза - и, кроме всего прочего, антенны, ибо обмен веществ у пиподов германиево-силиконовый, и они переговариваются между собой на высокочастотных волнах. На каком расстоянии? Размеры защищаемой территории зависели от собственных размеров пипода. Стоило пиподу почувствовать опасность, и он собирал всех сородичей в радиусе досягаемости в коллективный организм, и они все разом шли напролом.

     Звенел щебень на дороге, но Ваун пока оставался живым.

     Острый камешек впился в колено. В ноздри пер запах почвы.

     Кто-то вдруг зашептал у его уха - сим, что ли, наклонился к нему?

     Посмотреть-то невозможно.

     - Квазиразумное существо выражает свои соболезнования по поводу повышенной температуры вашего тела, сэр.

     Ваун дрожал. Пипод видел его в инфракрасном диапазоне. Пиподы предпочитают южное полушарие, где попрохладнее. Ангел - гигантская звезда, нагревающая северные ветра, - им не по нутру. Через несколько тысячелетий, когда Ангел сдвинется в сторону, они опять заселят всю планету.

     - Передай этому кровопийце, что, в свою очередь, выражаю ему свои сожаления в связи с плохой погодой.

     - Уже передано. Вам желают хорошо попастись. Ваун отважился немного приподнять голову, чтобы дать отдохнуть шее.

     - Поблагодари его как-нибудь там. Мне уже можно вставать?

     - Одну минутку, сэр. Благодарность была выражена мелодичной песней. Он уходит с дороги, сэр.

     Ваун сел, нащупал свою мокрую рубаху и почувствовал, как страх сменяется яростью. Пиподы непредсказуемы и крайне опасны - сущее наказание. Нападать на них запрещено законом. Для того, чтобы они не приближались к местам обитания людей, устанавливают простенькие генераторы радиошума. Почему Мэви терпит пипода на своей территории?

     Единственное, что пришло ему в голову: вокруг Вэлхэла тоже постоянно толклись пиподы.

     Ваун обожал свой торч - стандартный патрульный К-47. Как в старой песне пелось - табуретка средь звезд. Его модифицировали, увеличили мощность - и Ваун согласился на покупку. Сам он впоследствии кое-что еще усовершенствовал.

     Сиденье, к примеру, раскладывалось в диванчик, где как раз хватало места двоим.

     Даже обычный К-47 способен лететь в атмосферных слоях по баллистической траектории, и в женщинах, мечтающих попробовать это в невесомости, недостатка не было.

     Он взлетел на ручном управлении, максимально быстро набирая высоту.

     Взрывная волна встряхнет немного Аркадию. Адмиралам по званию положено откалывать подобные номера, и у Мэви будет возможность узнать, что он отбыл благополучно, еще прежде, чем донесет охрана. О свидании с пиподом она, разумеется, уже проинформирована. Сучка! Это она его довела, иначе с ним, конечно, такого бы не случилось.

     Взяв курс на Вэлхэл, он обозревал государственные земли под бортом, мутно-синие в свете Ангела, и небесный свод, призрачный, аспидно-пурпурный. На севере виднелись огни Хайпорта. Обычно, бывая здесь, он останавливался в Хайпорте; поэтому он до сих пор ничего не знал об Аркадии и Мэви.

     Не более десятка звезд можно было видеть сейчас - трудно тягаться с Ангелом. В один прекрасный день он станет суперновой и поглотит добрую половину Пузыря. Где-то слева в трех тысячах элуев отсюда должна быть мифическая Земля.

     Солнце - это маловразумительная звездочка, видимая только в лучший телескоп.

     Новостей оттуда не было давным-давно, как и со всех остальных первейших миров.

     Тишина царствовала внутри Пузыря.

     Скиц замолк тридцать-хрен-его-знает-сколько лет тому назад. И вот тебе посылает Q-корабль, что не слишком-то характерно. А Тэм говорил...

     Кранц!

     Как отголосок грома, на него нахлынуло воспоминание об озарении, которое он ощутил одновременно с появлением пипода. Почему Тэм самоустранился именно тогда, когда он нужен больше всего? Да, верно, Галактика перенасыщена случайными совпадениями... Неслучайными хитростями она тоже перенасыщена.

     Как бы оно ни было, но сейчас-то он что делает? Летит домой в пустую постель, так и не решив поставленную перед собой задачу? Как называется разновидность отважного героя, что бежит при первых признаках опасности?

     Вечеринки к этому часу уже завершились. Не будет сегодня девчонки, ошарашенной надеждами посетить легендарный Вэлхэл и приласкать человека-легенду. Ночь без обнаженной рыженькой. Ночь без секса - дурные сновидения.

     Так что сейчас есть кое-что поважнее сна.

     Он вошел в самый крутой из возможных виражей и взял курс на Форхил, где жил Тэм.

     Герой... Ваун убил Аббата и победил Братство. Этот наглый Q-корабль может быть актом возмездия.

     Скиц умолк тридцать лет назад - то есть сорок, если учесть временной сдвиг. Тэм утверждает, что это дело рук Братства. Он не раз это говорил. Приор прибыл с Авалона. Аббат и "Юнити" прибыли с Авалона, но Авалон пока не уступил натиску Братства - вероятнее всего. Пару лет назад, когда авалонский Патруль отреагировал наконец - так и на настойчивые запросы ультийского главнокомандования, Тэм уведомил обо всем и Вауна. Войну выиграли, говорилось и послании, Братство на Авалоне повержено и выметено. Авалонское главнокомандование поздравляет дружественный Ульт с победой над паразитами.

     Может, это утка?

     Скиц - часть все той же проблемы. Скиц заглох позже, намного позже, чем "Юнити" прилетела на Ульт. И этот жуткий Q-корабль, несомненно, со Скица. И что тут может сделать Патруль? Что может сделать Рокер? Он, конечно, говно порядочное, но все-таки личные взаимоотношения в дело, как правило, не вмешивает. Почему главнокомандование не спрашивает совета у героя, адмирала Вауна?

     Неужто его нельзя назвать признанным специалистом по Братству?

     Что бы он там ни врал Мэви, но на самом деле он ничего не знал о том, что думает Патруль по поводу смертоносного Q-корабля. Он пытался прозвониться Рокеру, но тщетно.

     А неожиданная отставка Тэма в такой острый момент - совпадение или это проделки Рокера... или даже самого Братства? Один раз Братство Патрулю уже накостыляло - может и еще разок попробовать.

     Торч был уже настолько высоко, что небо казалось черным. Ангел превратился в точку, ослепительным малиновым светом рвущую небесный свод. Время от времени он заливал своим светом потоки вод темного мира внизу.

     Там находилась Дельта Путры.

     Еще и поэтому Ваун сюда особо не совался.

     Всего один раз за все это время он посетил родину. Он ушел тихо, отверженным. Вернулся победоносно, героем. Кислый вкус того возвращения до сих пор остался на губах...

     Колпак торча отъехал, и неожиданно стало так жарко, как будто по голове ударили кулаком. Потоки горячего воздуха устремились в легкие, в глаза впились ослепительные ножи солнечного света. Запах тины. Трясущимися руками он схватился за борт, чтобы вылезти из торча.

     Он спрыгнул с последней ступеньки. Под ногами захлюпала склизкая трава.

     Лукавый голосок в правом ухе наставлял:

     - Выше голову... вот так, хорошо. Улыбка. Глубокий вдох. Счастье. Вот так.

     Теперь пошли...

     Герой вернулся. Улыбающийся. Сконфуженный. Идущий - немного быстрее идущий в сторону, где сгрудилась оторопевшая и растерянная встречающая комиссия. И чтобы мир мог следить за происходящим, за происходящим пристально следят скрытые камеры.

     Эполеты адмирала грузно возлежат на его плечах. Сияют ордена, медали и звезды с бриллиантами на груди. Их и так уже полно, и еще с десяток внесено в план и только ждет, пока чиновники и юристы закончат битву за право чествовать героя.

     Это не твое личное дело - это касается всего Патруля, помни об этом. Герой Ваун. Старина Ваун. Спас мир. Все хотят увидеть, как он возвращается в маленький Пуцайн. Это полезно для Патруля.

     Налоги... прекрасная возможность повысить налоги...

     - Счастье. На лице счастье. Руки выше. Выше!

     Пропитанная грязью трава хлюпает под ногами. Пахнет речкой... Как он мог забыть этот запах илистой черной грязи? А как забыть нескончаемое занудное гудение шмелей, бессмысленный вздох ветра и высокой траве пози; ни холма, ни дерева, никаких признаков присутствия человека.

     Все собравшиеся одновременно взрываются приветственным воплем.

     Пуцайн? Все специально помыли ради такого случая. В сельской простоте ничего нехорошего нет, но мерзость запустения демонстрировать не обязательно...

     Так что оставлена только заброшенная куча сплавного леса. Когда он был маленьким, они тут и слова такого не знали - "Пуцайн". Называлось просто деревней. Название скорее всего состряпали, когда возникла необходимость обозначить это место в атласах: Пуцайн, город, где родился и вырос адмирал Ваун.

     Герой...

     А на деле - горстка хибарок, полузатонувших в грязи Дельты Путры. Сквозь запах грязи можно уловить запах угря. От этого запаха слюни текут, хотя он постиг, что кушать угря - позор. Толпу теперь не держат, и народ хлынул к нему с распростертыми руками. Боже, как мало людей! Но это ведь совсем малюсенькая деревенька, его ровесники подросли, их место заняли новые нескладные, взъерошенные юнцы. Пялятся теперь на его военную форму. Олмин - его Ваун вспомнил... И Астоса... Ванабиса. Изнуренные недоеданием, костлявые, вымытые для торжественного случая. Из женщин добрая половина беременны. Бороды у мужчин сбриты, а на щеки и подбородки нанесен темный грим, чтобы загорелые части сравнялись с ними по цвету. Бороды - что-то в этом есть от дикарства. Худые смуглые лица... скорее, озадаченные, нежели возмущенные... скорее, возмущенные, нежели счастливые. Какое им до этого дело? Тыщу лет назад они его позабыли.

     Шесть лет - мало разве? Ничего общего у них с ним теперь нет.

     Никогда не было.

     Ему хочется развернуться и убежать; ему настолько этого хочется, аж коленки трясутся. Лучше уж гоняться за Аббатом по кишкам Q-корабля.

     Лица... Ему-то на самом деле хотелось увидеть здесь только одно лицо, но этого уже никогда не случится. Он понимает это, но вспомнить деревню и не задуматься о Нивеле невозможно. Нивела нет. Он бы, как и все, улыбался, но по-настоящему, улыбкой лучились его глаза... В один прекрасный день, такой же, как все остальные дни, кто-то где-то нарушил покой пипода, и пипод, снарядив рабочую бригаду из собратьев, пошел в бой, грозно потрясая ядовитыми иглами, и угробил восьмерых парней и трех девушек. Небольшой деревеньке генераторы радиошума не по карману.

     Теперь односельчане бессмысленно топчутся, мало-помалу разбредаются кто куда; огорошенные, перепуганные, понукаемые невидимыми источниками правильных наставлений, передвигающиеся так, чтобы все время находиться в поле зрения камер - герой будет радушно приветствуем друзьями детства. А изгоя никто не станет вспоминать.

     Олмин весь дрожит. Ему, похоже, первому говорить. В деревне нет ни мэра, ни священника. Звание Лучшего Друга присвоено, судя по всему, Олмину.

     Ироническая такая издевочка! Это Олмину-то? Олмину-дразниле? Олмину-палачу?

     Олмину, что сидел у него на груди и утюжил кулаками его лицо? Олмину, что ссал ему в глаза, в то время как прочие лучшие друзья прижимали его к земле? Это был, впрочем, очень ответственный эксперимент - необходимо было выяснить, сможет ли моча перекрасить его волосы в тот цвет, который положено иметь волосам. Не смогла. Несмотря на многократные усилия. Лучший Друг? Ну, пусть.

     Почему бы нет? Если разобраться, то он действительно ничем не хуже остальных как друг. Удавалось ли тебе, Олмин, когда-нибудь повергнуть меня в такой ужас, в какой ты сам повергнут сейчас?

     Лица... Глоры нет среди них. Ему пообещали, что Глоры не будет. Патрулю не нужно, чтобы весь мир услышал, как голосит сумасшедшая мамаша адмирала Вауна о своих свиданиях с Господом, о непорочном зачатии, о том, что она с самого начала знала, что ее сын спасет мир. Глору увезли на лечение.

     Олмин делает свою хриплую отрыжку всеобщим достоянием, затем неловко кладет трясущуюся руку Вауну на плечо, стараясь не запачкать эполет.

     - Ваун! - Он облизывает губы. Он слушает наставления суфлера с глазами, буквально вываливающимися из орбит от натуги.

     - Так приятно... видеть тебя... вновь. Ваун.

     Пауза. Белая макушка просвечивает сквозь песочного цвета шевелюру.

     Ваун стоит, ждет свою реплику, старается сохранить на лице улыбку, смотрит, как покачивается в глотке у Олмина шар распухшей щитовидки.

     Негодование охватывает его - какого черта они не понимают, что, производя бустер для местных жителей, нужно принимать во внимание недостаток йода?

     Его черед пока не настал.

     - И здорово... - продолжает Олмин... - вернуться... тоже, Ваун... Правда?

     - Это всегда счастье - вернуться домой, Олмин, - говорит суфлер в ухе Вауна.

     Он пытается повторить, но слова присыхают к горлу, как кусок дерьма.

     Вернуться домой - счастье? Дудки. Это кошмар - вернуться домой. Я ненавижу здесь все! Я ненавижу всех вас. Вы превратили мою жизнь в пытку. Я спас мир, но только не ради вас. Видит Бог, ни для одного из вас.

     - Это всегда счастье - вернуться домой. Олмин.

     Как там, интересно, Олмин во тьме под бортом? Жив еще? Все влачит еще свое утробное существование, все пресмыкается в тине Дельты? Вряд ли. Бустер для крестьян - дерьмо, ширпотреб, не тот, что по спецзаказу производят для спейсеров. Ваун надеялся, что все-таки еще влачит, потому что это уже само по себе вполне адекватное наказание. Долгих лет тебе, Олмин!

     Торч уже достиг самого края Вселенной, лучи Ангела не дотягиваются досюда, и ночь облачилась во все свое звездное великолепие. Глаза по привычке отыскали созвездие Пловца - Альфу и Гамму, две красноватые звездочки, авалонские солнца.

     Солнца, что сияют над Монадой, где все началось... Ангел почти в зените. Скоро рассвет. Он разложил свой диванчик, устроился поудобнее и стал размышлять о шифрах, электронных хитростях, паролях и реактивных снарядах. В теории все было просто - коммодор Тэм имел законное право баррикадироваться в своем Форхиле, сколько душе угодно. Если бы возникло желание, он мог бы превратить его в современную версию доиндустриального замка, руинами коих кишат высокогорные районы. Ваун миллион раз пролетал над такими. Если бы коммодор Тэм начал палить или направил в кого-нибудь лучи своих лазеров, совершив тем самым убийство, то букву закона он бы, конечно, нарушил, но закон практически не в силах как-то бороться с офицерами Космического Патруля.

     Вот сам Патруль... Это совсем другое дело. Наверняка можно отыскать какой-нибудь пунктик в уставе, воспрещающий убивать адмиралов. В этом можно по крайней мере усмотреть некое проявление недостаточного уважения. Мало того Форхил вовсе и не является личной собственностью Тэма, пусть тому и разрешено делать с поместьем все, что и в голову не взбредет. Когда Тэм умрет. Патруль возобновит свои права на владение Форхилом и по акту передаст его следующему офицеру, который, в свою очередь, будет тут хозяйничать столетие-другое.

     Адмирал - это на служебной лестнице круто выше, чем коммодор, стало быть, Ваун просто-напросто мог приказать Тэму, чтобы тот пустил его на свою территорию.

     Потом ему будет сделано дисциплинарное взыскание за попрание прав собственности и вмешательство в личную жизнь младшего по званию офицера, но это пустяки.

     К сожалению, Тэм не реагировал на запросы и приказа получить не мог. Он, видимо, установил автоматическую защиту, чтобы палить по всем, вне зависимости от звания.

     А вот сам адмиралиссимус Рокер или кто-нибудь еще из начальников... им должны быть известны все коды, и они способны проникнуть к Тэму, какого бы рода защиту он ни установил. Значит, задача - чисто практическая. Ваун - великий герой, владелец обновленного Вэлхэла, наипрекраснейшего поместья на планете, и покуда речь шла о делах мирских, он пользовался всеми привилегиями своего высокого положения, но коды и шифры высокой степени секретности для него всегда оставались тайной. Вот так.

     Чем больше он об этом думал, тем меньше у него оставалось сомнений: нет ничего случайного в том, что Тэм самоустранился одновременно с появлением Q-корабля. Что-то нехорошее происходит; всегда кто-нибудь мутит воду. Если не Рокер, значит, это Братство. По меньшей мере двое из братьев так и не были пойманы, и если они, не дай Бог, до сих пор живы, они времени зря терять не станут. Эти от своего не отступятся никогда. И в том, и в другом случае частью зловещего плана могло быть и уничтожение Вауна или что-то близкое к этому в крайнем случае. Даже вчерашний звонок Фало мог быть сфабрикован, несмотря на то что Фало, как и Тэму, можно доверять.

     Все это не имело бы ни малейшего значения, если бы Вауну удалось сотворить с электроникой, которой был оснащен его торч, что-нибудь такое, в результате чего ей удалось бы сотворить что-нибудь с электроникой защитной системы Тэма.

     Он погрузился в воспоминания о тех временах, когда был курсантиком. Мозги закипели от попыток извлечь что-нибудь из бесчисленных прослушанных некогда лекций, но извлеченное в целом пока представляло собой огромную зияющую пропасть, натуральный вакуум.

     Космический патруль. Большего околпачивания Галактика не ведала, ни на этой, ни, надо полагать, на какой-то другой планете Пузыря. Государства, церкви, демократии, монархии, империи, религии, вероисповедания, мировоззрения, философские системы... вот что, казалось бы, призвано управлять душами и телами людей - но над всем, позади всего, всем этим питаясь, таилась нетленная власть Патруля.

     Кое-что из окутывавших Патруль мифов было правдой. В частности - Доггоц.

     Мрачная репутация этого местечка была ничто по сравнению с реальностью.

     Ад улучшенной планировки, многоэтажная каменная камера пыток на дальнем севере. Ревущая непогода и Академия Космического Патруля - больше в Доггоце не было ничего. В Доггоц приезжали избалованными юнцами из лучших семей, сыновьями и дочерями коммодоров и адмиралов. Легкомысленный декаданс холености и беспечности безжалостно выкорчевывался. День за днем, один другого жутче, им выворачивали наизнанку мозги - унижали, изводили, уничтожали, перемалывали в порошок. А потом из получившихся бессмысленных и удобных в обращении зомби производили - посредством искусных переплавок и вливания в необходимые формочки - крутых спейсеров.

     Получить диплом или умереть - другого выхода не было. И учащиеся, и инструкторы традиционно имели при себе заряженное оружие. Малейшая провинность каралась расстрелом. Дуэли широко приветствовались. Процент самоубийств невероятный.

     Но результат был. Выжившие возвращались младшими офицерами, торжествующей элитой, непоколебимо убежденной, что в долгу у нее теперь вся Галактика.

     В Доггоце Ваун был в еще большем отчуждении, чем в грязной речной деревушке своего детства. В Пуцайне - если только место носило в те времена это им - он был не как надо сложен, не как принято окрашен - черноволос, темноглаз. Незаконнорожденный сын местной юродивой, он испытывал немыслимые мучения.

     В Доггоце он был грязным слизнем, убогим, слабоумным, недоделанным крестьянином, угодившим в среду сыновей и дочерей галактической знати. По их мнению, он не так говорил, не так ел, не так ходил, не так думал. Сам факт его существования близ них не имел ни разумного объяснения, ни оправдания. Его презирали в высшей степени. Делалось все, что можно было придумать, чтобы довести его до отчаяния и саморазрушения.

     А слизняк оказался сметливее, сильнее и крепче всех. Он преодолевал препятствие за препятствием, побеждал во всех состязаниях, был первым по всем предметам. Ничтожества продвигались по служебной лестнице, его же офицеры ценили не более, чем содержимое помойного ведра, и издевались над ним, как только могли. На одном из многих пройденных им факультативных, не предусматриваемых системой курсов он научился искусству не спать по много дней кряду. Одноклассники одаривали его тычками, измывались, насмехались, игнорировали, осыпали оскорблениями. После дюжины дуэлей к нему потянулись суицидально настроенные. Тогда он научился, не убивая, калечить, и от него отвязались. Направить ствол пистолета на самого себя он упрямо отказывался, сколько бы раз сей выход ни был ему рекомендован, - потому что самый главный урок, вынесенный им из стен Доггоца, заключался в знании: о чем бы ни шла речь, он превзойдет любого.

     Этого он не забыл.

     В новобранцы шли перепуганные юнцы. Через шесть или сколько-то месяцев выжившие вылуплялись аристократами в форме прапорщиков, готовыми править Вселенной.

     Ваун провел в Доггоце пять лет и сумел дослужиться только до почетного звания младшего матроса второго класса. Не появись в системе Ульта Q-корабль, он оставался бы в этом звании до сих пор.

     Само собой разумеется, что уж о системах автоматических защит, ракетных системах и сигналах электронного опознавания он выучил все.

     Но ничего такого, что могло бы помочь ему, вопреки желанию Тэма, пробраться в Форхил, он придумать не мог.

     Все тридцать тысяч лет Патруль непрерывно совершенствовал свои системы безопасности.

     Когда желтизна заката вступила в бой с ледяной синевой Ангела за право обладания востоком, когда торч начал свой бесконечный спуск из ионосферы, мысли Вауна мало-помалу перекинулись на самого Тэма. Этот был из крепких, из тех, на кого можно рассчитывать. Скрытный, замкнутый да, но не может быть, чтобы он оказался жалким трусом, который самоустранился, не послав другу прощального слова. Его род, принадлежащий к сливкам патрульной касты, вел свое происхождение с незапамятных времен. Раз он мимоходом помянул каких-то предков, прибывших из Эглица на "Золотой Колеснице" вместе с преподобным Джошуалем Кранцем. Понятно, что если верить всем, сие утверждающим, то экипаж "Золотой Колесницы" должен насчитывать несколько миллионов человек, но если Тэм так сказал...

     Тэм был хорошо воспитан, и в голове имел побольше некоторых, а раз он пережил Доггоц, то, по определению, имел и крепкий характер. Если и был у него какой-нибудь недостаток, то он заключался в том, что Тэм был очаровательным молодым человеком - а очаровательные молодые люди в чарты не попадают. Еще только начав карьеру, Тэм уцепился за место шефа Ультийского Отдела Патрульной Связи, чем до сих пор и жил, ничего другого не ища.

     При помощи Отдела Сети осуществлялся межзвездный информационный обмен. По идее, это учреждение должно было бы занимать особое место в системе, но не занимало, что лишний раз показывало, насколько много выдумки было в рассказах о Галактической Империи. На каждой планете было свое правительство, творившее, что заблагорассудится и как заблагорассудится, нимало не интересуясь, чем занимаются остальные.

     Но если был хоть один человек, имевший представление о том, что же в действительности происходит, то только Тэм.

     У Тэма было много друзей. Вауну казалось, что он и себя имеет право внести в их список. Немногие из высокопоставленных офицеров относились к Вауну, как к равному, - это даже теперь, когда уже столько времени прошло.

     Они вместе охотились, вместе пили, играли, даже работали вместе, если кому-то придет в голову назвать вауновские паблик рилейшнс работой. Не перечесть, сколько раз Тэм бывал в гостях у Вауна. Шести недель не прошло с тех пор, как они с Зозо завалились в последний раз, как обычно, нежданно-негаданно и, как всегда, долгожданные. Они отправились на рыбалку, и небо кипело над ними никто никогда не позволял себе сидеть сложа руки в присутствии Тэма. Потом Ваун с Данном совершили продолжительное путешествие в Стравацкую Народную Республику. По пути им удалось заскочить в Форхил. Ваун закрыл глаза и посчитал. Девять дней получается с тех пор, как они виделись в последний раз.

     Или даже всего восемь. Тогда с мужиком все было в порядке.

     Если поведение Тэма еще как-то можно объяснить его необщительностью, то молчание Зозо непонятно совершенно. Почему она игнорирует Вауна, он, допустим, мог бы догадаться, но просьба о помощи от Фало определенно должна была бы быть принята. Уж Тэма-то она бы не бросила.

     Тэм делил постель с одной и той же женщиной все то время, сколько Ваун его знал. Она была его леди, они прошли некий обряд, что-то типа обета хранить верность, в одной из левых церквей и хранили верность. Можно даже сказать безграничную преданность. Любая вечеринка, где присутствуют спейсеры, рано или поздно непременно превращается в дебош, добавить закрепитель в выпивку дежурная шутка. Тэм в подобного рода забавах участия не принимал, если, конечно, был в том состоянии, в котором человек еще способен принимать решения.

     Хватал Зозо и сматывался.

     Допустим, друзей Тэм на помощь звать отказывается, но Зозо-то почему?

     Как-то все нехорошо. Чем больше Ваун об этом думал, тем все явственнее ему мерещилась за всем зловещая пятерня адмиралиссимуса Рокера.

     И тем непонятнее становилось. К чему Тэму умирать вот так? Самоустранение - ад. Уж кому-кому, а Вауну это было известно. Он не забыл, как когда-то чуть не погиб из-за этого.

     Вот они, значит, какие - ощущения умирающего? Болит голова, что-то темное плавает перед глазами. Глора по-прежнему настаивает, чтобы он продолжал песнопения, но во рту у него настолько пересохло, что он не может выдавить из себя ни слова. И распухший животик болит все сильней и сильней.

     Глора обернулась и что-то кричит, но на взвихривающем траву пози ветру ему ничего не слышно. Скорее всего - снова о чуть-чуть потерпеть. С Глорой-то и с самой, похоже, не все в порядке - продвигаясь вперед по дороге, она шатается из стороны в сторону, порой поскальзывается в грязи. Он то и дело натыкается на следы ее падений.

     Вокруг никого. Тропка сквозь заросшую пози равнину, петляющая к горизонту без подъемов и спусков, без чего-либо, за что мог бы ухватиться глаз. Река, должно быть, недалеко, поскольку воздух, насыщенный ее запахами, тяжел и плотен. И пустота. Пустота, пустота, пустота - лишь изможденный силуэт Глоры, волочащейся по тропе... порой руки черными плетьми взмывают к небесам... руки, ноги, волосы в бесноватом танце. Порой ее не видно за поворотом, и вот тогда-то он, действительно, начинает, как может, торопиться.

     Они идут домой, сказала Глора, домой, в деревню. В больших городах отцы церкви ослеплены Властелином Зла и не желают внять слову истины... не хотят увидеть воп... воплощ... Ваун даже не знает что. Вауну в самом деле все равно.

     Ему кажется, что, еще не добравшись до деревни, он может умереть.

     На мгновение ветер стихает, и до него доносятся возносимые Глорой молитвы.

     Может, ему тоже вознести молитву, и Бог смилостивится или даст наконец умереть?

     Чего бы Бог ни пожелал, все хорошо. Бог - это его папа. Но если Бог хочет, чтобы Ваун жил дальше, то, может быть, он не хочет, чтобы Ваун снова делал это в деревне? Ходить за Глорой повсюду и петь у церквей - это ведь лучше, просить милостыню для ужина - это лучше, чем чистить угря. Городские мальчишки глумятся над ним, а больше над Глорой, но не так жестоко, как Олмин и его друзья. К счастью, Глора скорее всего не знает дороги в деревню. Черт его знает, сколько уже прошло дней с той поры, когда она в первый раз сказала ему, что они возвращаются домой. Они ночевали в траве.

     Боже, как же болит живот...

     Вонючая грязь на лице. Похоже, он упал вслед за Глорой...

     - Эй, приятель! Решил поспать среди бела дня?

     Ваун заставляет себя открыть глаза. Заставляет себя повернуть голову. Он узнает потрепанные башмаки Нивела.

     Он слабо улыбается.

     Теперь его Нивел несет, вот потеха. Нивел при ходьбе весь шатается, волоча за собой больную ногу. И Ваун теперь вместе с ним. Туда-сюда. Туда-сюда. Где-то позади слышны Глорины молитвы.

     - Есть хочешь, черноглазый? - Нивел тяжело дышит. - Есть немного супа из угря для голодных сорванцов.

     - Не хочу, Нивел.

     - Чо это, молодой парень - и не хочешь есть? Никогда не вырастешь и не станешь взрослым, если не будешь есть, Ваун.

     - Не хочу, - стоит на своем Ваун, с трудом выгоняя слова из пересохшего рта. И этот проклятый живот...

     Нивел задыхается, опускает Вауна на землю, встает рядом на колени. Глора далеко позади в танце размахивает руками.

     - Надо передохнуть, - говорит Нивел, пристально рассматривая Вауна. Он приподнимает грубым пальцем его веко, будто бы хочет под ним что-то найти.

     - Каждый ли день ты получаешь свою порцию бустера?

     Ваун неуверенно кивает. Нивел бормочет что-то такое, не разобрать.

     - Слушай меня! Черноглазик! Внимательно слушай! И не обращай внимания, что лепечет эта туполобая... что скажет тебе мамочка, договорились? Ты будешь получать свою порцию бустера каждый день, ты понял? Каждый день без исключения!

     Если у вас дома его не найдется, ты придешь ко мне. Или попросишь у кого-нибудь. Даже в большом городе. Когда у тебя нет бустера, ты должен попросить у любого мальчика, у любой девочки, и если у них есть, они обязаны с тобой поделиться. Это закон. Бустер - для всех. Понял?

     Ваун никогда не видел Нивела в ярости, а потому согласился.

     - Одной еды недостаточно, - говорит Нивел, будучи, по-видимости, уже менее уверенным. - В пище чего-то такого нет, что должно быть, и что-то есть, чего не нужно, и те, кто не получает своей порции каждый день, очень-очень скоро начинают болеть, не растут, не становятся взрослыми, никогда не вышибают дерьмо из Олмина.

     Ваун смеется. У них эта шутка на двоих. Нивела здоровяком не назовешь, он не может много работать со своей больной ногой, потому живет сам по себе, в то время как все остальные мужчины живут с женщинами, и у них есть маленькие дети.

     Время от времени Нивел приходит пожить к ним, и это самые лучшие дни, хоть Вауну и приходится спать на полу - Глора меньше разговаривает с Господом, реже будит его посреди ночи, чтобы Ваун присоединился к молитвам. Но это длится всегда меньше, чем хочется.

     Никто так не любит Нивела, как Ваун. Даже Глора. Глора в особенности.

     Потому что она рассказывает о нем такие вещи, что мальчишки получают возможность лишний раз посмеяться над ним. А иногда Глора бывает и ничего.

     Нивел поднимается, поднимает Вауна, взваливает его на плечо, кряхтя и шатаясь.

     - Ты запомнил, черноглазик? Кто не ест бустер, тот не может жить на Ульте, запомнил?

     Еще несколько шагов... Туда-сюда!.. Туда-сюда!.. Ваун говорит хрипло:

     - А где он живет, Нивел? Тот, кто не ест бустер?

     - Он не живет, - отвечает Нивел, отдышавшись. - Он засыхает и умирает.

     Сновидец - Розовый, водит - Малиновый. Их около дюжины - нет, сотни - нет, тысячи. Сновидец Розовый, а водит Багряный.

     Десятки малышей - нет, тысячи, и все увертываются и смеются, а Багряный пытается поймать их. Они разбегаются и катаются по траве, разливаясь и летая миллионами цветов, но вокруг Багряного всегда пустое пространство. Они пищат и кричат, кривляются и хохочут. Высоко в небесах светят солнца-близнецы - две алые подушки на синем покрывале неба. Но Багряный устал. Он изнемог и больше не смеется. Сновидцу жалко его, он нарочно спотыкается, чтобы дать Багряному схватить себя. Теперь водит Розовый. Он должен ловить других. Придите ко мне, братья, и я прикоснусь к вам... Сон меняется. Теперь сновидец стал Синим... Смуглые руки барахтаются в хаосе воплей и брызгах воды. Все убегающие от него разом выбираются на берег. С криками "Ой" и "Он поймал меня!" они выскакивают из воды, отряхиваются, дрожат и хохочут - коричневые мокрые малыши. Сегодня сновидец Синий, но как только он хватает с травы свои шорты, их хватает и другая рука. Он улыбается и получает улыбку в ответ, обе руки отпускают шорты и ищут другие. Вот так другой мальчик становится Оранжевым, а сновидец - Коричневым... а на самом краю берега возникает Черный. Сновидец ловко выставляет локоть, Черный валится на спину. Вскоре все вовлечены в игру, и сам сновидец падает во вздымающуюся и опадающую волну тел братьев... Братья, я иду...

     Сон меняется...

     Луна не светит, и в спальне темно. Вроде бы малыши должны спать. Но ночь сегодня необычная, сегодня ночью почти все плачут. Пришли известия с Ксанакора.

     Там уничтожен улей. На него напали рэндомы, и улья больше нет. Есть кадры, есть жуткие рассказы, и старшие отправили малышей в кровати пораньше, сказав, что сегодня ночью у них будут важные разговоры. Но сновидец-то знает, что на самом деле они так сказали для того, чтобы самим поплакать, глядя на звезды, и не послужить дурным примером для малышей.

     Но малышам ведь тоже хочется поплакать! Сновидцу позволено немного посидеть на коленях у большого мальчика. Тот обнимал его и гладил, но этого не хватило. Слишком много еще слез ему нужно было пролить. Он не может уснуть, потому что думает о своих братьях. В теплой темноте всхлипывают другие малыши.

     Стоит одному затихнуть, как принимается рыдать другой. Из-за этого у сновидца комок подступает к горлу и в памяти загораются кадры воспоминаний: он видит перед собой братьев - их хватают, пытают, они истекают кровью и горят в огне.

     Братья на вид не старше его. Они истекают кровью и кричат. И он снова плачет, задыхается, стонет.

     Он слышит шаги и поднимает голову. Кругом ходят братья, и только он успевает понять, что происходит, около него в темноте возникает фигура.

     Сновидец с благодарностью подвигается, и рядом с ним садится брат. Они обнимаются и плачут вместе, поливают слезами пижамки друг друга - они оплакивают своих сородичей, погибших на Ксанакоре.

     - Адмирал?

     Ваун, должно быть, задремал. Сухой голос аварийной системы торча заставил его вздрогнуть.

     - А? Чего?

     - Вы просили, чтобы Вам сообщили, когда Вы будете возле самого удобного подступа к Форхилу.

     - Ох... да.

     Он же летел к Тэму.

     Ваун потянулся, потер глаза, расправил мозги, как поглаженные носки. На востоке закат пылал кровью с золотом. Он лег курсом в сторону "Каслорн Интернешнл" - так более всего будет похоже на безобидный полет по направлению к оборонительным рубежам Тэма.

     Он так и не придумал, как пролезть в Форхил; он мог бы прорваться силой, но только не в торче, конечно.

     Точно! Поехали... Несмотря на то что так, как сейчас, было подобраться удобнее всего, все-таки еще высоковато - но все равно он переключился на ручное управление и вошел в штопор.

     Через две секунды на всех приборах, верные себе, как и вчера, позажигались красные лампочки, и завыла сирена. Пожалев, что не захватил теплой куртки, он застегнул пуговицы на рубашке и застыл в ожидании.

     - Внимание 80-775! Внимание 80-775! Вы проникли на закрытую территорию.

     Через три минуты начнутся действия. Внимание...

     Он позволил голосу орать, считать секунды, а сам следил по приборам за скоростью и изменением высоты. Слишком быстро... Он устроился поуютнее, но в разреженной атмосфере торч способен только трястись. И очередные предостережения появились на дисплее... Пройдет минуты две, и оборонительная система возьмет управление на себя, развернет торч и отправит его назад. Вчера так происходило неоднократно. Три раза. Три раза он пытался, и три раза оборонительная система выбрасывала его на расстояние в час полета. Сегодня он не имел намерения спорить.

     Одна минута... Он включил выход к сети, звуковой и визуальный.

     Предостерегающий голос перешел на шепот. Экран оставался пустым.

     - Форхил. Тэм, это Ваун. Мне необходимо переговорить с тобой. Я один и без оружия. Я приближаюсь, Тэм!

     Когда он отсоединился, крик возобновился. На приборной доске загорелась надпись: "Тревога". Ушами не шлепают. Теперь в любую секунду он может почувствовать, как захромает управление, что будет значить, что оборонительная система взяла его на себя. Правой рукой он вытащил из кобуры пистолет, наклонился и нажал пальцем клавишу "Спуск".

     - Отказ! - завопил громкоговоритель, заглушив даже сирену. Загорелись все индикаторы и надпись "Самоубийство" в том числе.

     - Вперед, сукины дети, - пробормотал Ваун, погрозив приборной доске пистолетом, и стал ждать. И ждать...

     Ожидание? Ожидание - это медленная смерть и хуже, чем смерть. Более изощренной пытки не было ни в кошмаре пропитанной кровью истории церкви, ни в анналах Расовых Войн.

     В кабине полуночная мгла, полная таинственных грузных форм. Там и тут радужный отсвет приборных огоньков озаряет то ухо, то лоб, то движущуюся руку.

     Посреди этого склепа узкий круг горбатых упырей, экипаж, все на местах - две женщины и четверо мужчин, внимательны, как музыканты, исполняющие старинный шедевр. Бубнят голоса, людские и механические, отдельные слабые звуки тонут во всеобщем гуле. Мигают экраны.

     Шаттл ультийского командования "Либерти" на орбите...

     Ваун измучен перегрузкой: новая с иголочки форма хрустит при каждом движении и режет в паху, устрашающие свидетельства его звания поблескивают на плечах, пахнет металлом и воздухом многоразового использования, от искусственной гравитации кружится голова, еще больше она кружится от того, что он видит перед собой в аквариуме дисплея биллион звезд, сияющих во всем своем великолепии.

     Это не доггоцевский сим. Это все на самом деле. Он выскочил на этой бутылке из горлышка пусковой установки в Хайпорте, вперед, в открытый космос.

     Мэви не сказала "до свидания". Не было "до свиданий". В тот момент, когда прочие члены экипажа целовались на прощание с любимыми, он торчал один. Ему сказали, что она уехала из Хайпорта. Лучше об этом не думать.

     Где-то там Q-корабль - название неизвестно, экипаж неизвестен, пункт отправления - Авалон. Может быть. Братство. Он его не видит, а приборы утверждают, что может. Хрустально-электрические мозги не принимают во внимание, что командир новичок.

     Он, конечно, может переключиться на инфракрасный. Q-корабли всегда разогреты, и в инфракрасном диапазоне его можно найти. Ощущение почему-то такое, что тебя дурачат... Он продолжает поиски.

     Самое странное и самое мучительное из чувств - чувство отчуждения обретшего власть. Ответственность. Возбуждение пульсирует в висках, кислота курсирует по венам, комок льда в животе. Пятеро из шести спейсеров - настоящие.

     У них звездочки космических странников на лацканах, и о происходящем они знают, наверное, раз в десять больше него. Доггоц они покинули как минимум лет пять назад, раньше него, а Ульт достаточно велик, чтобы у только что получившего звание прапорщика была возможность представиться коммодором.

     На него смотрят в ожидании указаний. Ни намека на то, что заурядная на вид миссия угрожает всем смертью, подобно клочку приближающейся тучи, вестнику зимы. Они, должно быть, ума не приложат, почему высокопоставленного коммодора поставили у руля какого-то жалкого суденышка, почему он так панически торопится войти в контакт, но ни один из них ни малейших подозрений не выказывает. Видно, не продемонстрировал он пока своего невежества и неопытности, а больше ничего и не нужно. Все пятеро доверили свои жизни его фальшивым знакам отличия; они будут беспрекословно ему подчиняться.

     Он обращается к приборной доске с просьбой дать картинку с большим увеличением, по неизвестным причинам тревожась, не услышит ли его кто. Все заняты своим, и дела никому нет до того, что там нужно их командиру от приборной доски. Они не догадываются, что он никак не может отыскать Q-корабль.

     Так до сих пор и не отыскал!

     Ваун оглядывает тьму вокруг себя, тени лиц. В дальнем конце поблескивает пара глаз... Йецер следит за ним. На каждом корабле обязательно присутствует гражданский чиновник, но не из этого же ведомства, и кроме того, они обычно ничем не занимаются до контакта. А этот уже погружен в работу. Его обязанность - следить, чтобы Ваун не переходил рамок. Расположение мест на этом корабле нестандартное, и они сидят прямо напротив друг друга. Он, может быть, уже навел на Вауна дуло пистолета. Низкоскоростного, спейсеровского, с мягкими, безвредными для оборудования и металлического корпуса, но способными словно скатерть расстелить человеческие мозги пулями.

     Наверняка ему приказано пустить свое оружие в ход до окончания полета, вне зависимости от того, что случится с Q-кораблем.

     Ожидание.

     Совестно за тяжесть в груди, за сухость во рту.

     Он украдкой посматривает в дальний конец кабины. Йецер по-прежнему таращится на него. Следит. Прошедшие пять лет были ласковы с офицером службы безопасности Йецером, ныне коммодором Йецером. А сегодня он облачен в скромное оперение гражданского чиновника Йецера. Познакомившись с Вауном, он резко пошел в гору. Сбросил много кусков своей туши, ни один из которых никогда не изобиловал особенным количеством жира. То ли в его обязанности не входило пугать людей, то ли его пост был столь высок, что для того, чтобы показать свою крутизну, ему мускулы не требовались. Он по-прежнему высок, и почему-то размеры его костей без болтающегося на них мяса впечатляют только больше. Он по-прежнему смугл и подозрителен. Он по-прежнему внимательно смотрит.

     Ваун отворачивается.

     А на экране перед ним Q-корабль. Как он мог раньше его не видеть? Ничего, по правде говоря, особенного, просто пепельно-серая не правильной формы штуковина. Округлая, без зубцов. И не такой уж большой - приборы говорят, что где-то четыре километра по продольной оси, но когда работают шаровые молнии, ни один прибор не может давать вполне точных показаний. Похож на картофелину, а не на древний кусок астероида, изувеченный адским пламенем космических дорог. Вот это - корабль, настоящий космический фрегат, твердыня. А шаттл по сравнению с ним - детская игрушка. Из-за какой-то кляксы у Вауна пульс ускорился на тридцать пунктов.

     - Навигатор! - рявкает Ваун, заставив всех подпрыгнуть, даже себя самого.

     - Сколько осталось?

     Навигатор прокашливается, устремляет взгляд на приборную доску.

     - Порядка пятидесяти секунд, сэр. Если считать, что они движутся по стандартной орбите. Безответственный ответ...

     - С какой стати они не будут двигаться по стандартной орбите? - Не должны, сэр. Сорок четыре секунды.

     Ваун поворачивается к экрану. Он втискивает судно в парковочную орбиту, мягко говоря, не вполне так, как того требует постоянный устав-инструкция.

     Принимая во внимание тот факт, что Q-корабль движется практически вслепую, поскольку его способность к видению происходящего теряется в сингулярностях, надо признать, что делает он это неплохо - бесспорно лучше, чем легендарный "Грифон" несколько столетий тому назад.

     Не пройдет и сорока пяти секунд, сингулярности отскочат, и гость станет не более чем полым камнем, искусственным спутником. Тогда можно будет посмотреть, кто или что на борту.

     Ваун включает крупный план и видит сложную паутину, сплетенную человеческими руками и дающую некоторое представление о хитроумно оснащенных потрохах корабля. Если переключиться в рентгеновский диапазон, то можно смотреть на сингулярности; Q-корабль вспыхивает сразу с обоих концов, где разреженные ионы самых верхних слоев атмосферы Ульта погружаются в бездонное ничто, в ничто превращаясь. Ничего особенного на вид сингулярности собой не представляют - бледные пятна. Он не очень верит, что они не являются плодом воображения.

     Семьсот кельвинов... Знойная женщина! Изморозь вокруг соска входного люка говорит о том, что рефрижератор в путешествии не пострадал. Уже включили?

     Заcтавляет задуматься, не ожидал ли "Юнити" столь стремительного гостеприимства.

     Показатели уровня гравитации сошли с ума.

     Навигатор включает таймер на приборной доске Вауна. 30... 29... Траектория приближается к критической. Все кажется гораздо менее реальным, чем в доггоцевском симуляторе. С минуты на минуту аварийная система начнет блеять об опасностях столь близкого расположения относительно предполагаемой орбиты Q-корабля - не столь в конечном счете близкого для заварушки, но излишне близкого, если задуматься о шаровых молниях. Аварийная система не позволит кораблю залететь в сингулярность. Сам Q-корабль тоже падает в центр черной дыры, очень давно уже падает, но Q-корабль располагает еще одной сингулярностью - в задней части, чтобы контролировать ускорение. Жуткие они, Q-корабли. В патрульных рассказах описаны случаи, когда упавшие корабли сносили целые средних размеров страны.

     Загорается предупредительная надпись янтарного цвета. 15... 14... 13...

     Ваун не собирается отступать. Он один так взмок или другие тоже? Он оглядывается по сторонам. Единственный, кто смотрит на него, - Йецер. Глаза змеи. Ледяные. Надпись становится красной. Сейчас раздастся звуковое предупреждение. 10... 9... Но Q-корабль слишком близок сейчас к орбитальной скорости. Расслабься, малыш, ты справишься.

     Экипаж неизвестен.

     Предположительно люди.

     Ответ только один: скотинка. Патруль напридумывал множество сказок об инопланетянах, но о том, что происходит неподалеку от Ульта, в них ничего нет.

Q-двигатель первыми изобрели какие-то негуманоидные существа; иные твари наводнили космические трассы. Где-то на громадных просторах Пузыря Галактической Империи должен был произойти контакт с ними, но байки, проскальзывающие в шуме радиопомех, искажены и фрагментарны. И миры Тишины...

     Что-то схватило их и отрезало от человеческого пространства. Любой приближающийся Q-корабль представляет собой угрозу. Всегда.

     Братство? Еще один из возможных ответов - самый вероятный. Вот почему Ваун здесь - он охотится за Братством. А Йецер охотится за Вауном. А там, внизу, сидя за приборной доской, за ними обоими следит Рокер.

     7... б... 5... Корабль ускоряется, его засасывает в невидимое брюхо сингулярности.

     Братство? Или просто очередную группу безымянных гуманоидных бродяг тянет куда-то древнейший инстинкт: заглянуть на соседнюю поляну?

     Комок увеличивается, приближается, становится все ужаснее. Когда таймер досчитывает до 3, на Q-корабле выключается двигатель. Уровень гравитационного потока падает до нуля. Опасность позади. В радостных восклицаниях навигатора Ваун не нуждается - на экране он видит совершенное препятствие прямо по курсу.

     Везение, конечно, но приятно. Шаровые молнии молчат, и все приборы могут давать показания. Можно установить радиосвязь. Гости, наверное, будут удивлены, обнаружив, что их встречают в полной боевой готовности. И времени на то, чтобы потихоньку выпустить свои собственные шаттлы, у них не будет, как Рокер и хотел.

     Ваун не думает, что они будут удивлены.

     Там, внизу, в Хайпорте, Рокер ждет, палец на кнопке. Q-корабли сделаны из железоникелевого сплава и настолько близки к абсолютной неразрушимости, что даже самые мощные пучки не проникают в них глубоко. Поэтому маленькие снаряды Рокера оснащены нейтронными боеголовками, которые должны разорвать на куски все органические соединения в радиусе десяти километров. Q-корабль, наверное, будет работать лазером.

     Судна этого класса чрезвычайно маневренны, но в то же время крайне непрочны. Рокер обещал, что будет контролировать ситуацию и обо всем предупреждать.

     Кто станет доверять Рокеру?

     Радиоконтакт - все вздрагивают, когда в кабину внезапно врываются исковерканные помехами звуки голосов. Ваун смотрит на специальный экран, каких нет у других членов экипажа. Так ему по крайней мере сказали, но у Рокера-то наверняка тоже есть такой. Пока мерцает зеленым светом... Презумпция невиновноcти...

     Голоса свертываются в один, практически неразличимый. Язык галактический, но за такой акцент в Доггоце отправили бы драить гальюн. На каждой планете этот древний язык имеет свой диалект.

     Долговязый радист с немытой головой начинает грызть собственный кулак.

     Персиковой свежести кожа на его лице просто-таки покрывается тревогой.

     - Не могу разобрать, сэр, - поднимает виноватые глаза. - Сейчас получим компьютерный перевод.

     Вауну акцент не мешает. Он переводит за радиста, за Рокера и за всех прочих невидимых любителей совать нос - нельзя, впрочем, сказать, что кто-нибудь доверяет его переводу.

     - Они утверждают, - объясняет он, - что трижды пострадали от пыли космических перистых облаков. Испорчены высокочувствительные антенны.

     Отсутствие сима объясняется тем, что испортились полупроводники. И так далее.

     Ахинея. Скажи им, что если мы не получим надлежащей реакции, мы будем рассматривать их как неприятелей.

     - Сэр! - отвечает, сглотнув, радист. Затем врывается новый оглушительный голос. Все аж подпрыгивают. Мужчина говорит:

     - Q-корабль "Юнити". С Авалона. Вы нас слышите?

     - Да! Слышим вас сейчас, "Юнити". Радист проводит руками по песочным волосам и смотрит на Вауна, облегченно улыбаясь во весь рот.

     Пришлось ему попотеть.

     - Тогда не пудри нам мозги, дружок! - продолжает Q-корабль. - Мы разъезжаем уже добрых двенадцать лет и не желаем, чтобы этот круиз затянулся еще на восемь. Уже половина калоши сгнила и обвалилась нам на голову.

     Вот что это за голос! Ваун узнал его, волосы встали дыбом у него на шее. А остальные? Заметили? Если ему удалось вспомнить, то уж компьютеры-то... Так, потайной экран пожелтел. Это кодовый знак от Рокера. Желтый означает "Подозрительно, не хватает данных".

     Подозрительно, мать твою! Может быть. Рокеру нужна еще какая-нибудь информация, чтобы, уничтожив и Q-корабль, и весь личный состав собственных спейсеров, уйти чистеньким, а Ваун знает уже все, что хотелось бы. На этом корабле - Братство.

     Изображение! На Ульте, похоже, увидели лицо говорящего. Если так, то все будет в порядке. Экран становится малиновым, что означает: "Вали с дороги!

     Немедленно".

     - Примите изображение, радист! - кричит Ваун, прекрасно понимая, что изображения не будет. Братья - не идиоты. Парень с волосами песочного цвета говорит в микрофон, бегая одновременно пальцами по клавишам.

     Голос с Q-корабля опять становится абсолютно неразборчивым.

     Ваун ловит злобный взгляд Йецера. Отсюда помощи не жди. От Рокера, конечно, тоже, если ничего, кроме кодового знака, он послать не может.

     Авалонская техника - техника высочайшего класса.

     Радист того и гляди свихнется. Ваун чувствует, как напряжены остальные.

     Все ждут указаний. Он должен немедленно принять волевое решение, поскольку без коррекции курса они просто проскочат мимо контакта.

     Если он примет неверное решение, Йецер откроет но нему огонь на поражение.

     Если он предупредит Братство, то это сделает и Рокер.

     Если Братство догадается, что происходит, значит, догадается.

     Ну и что? Он свободен, у него никаких планов на вечер.

     Вдруг появляется изображение - женское лицо проглядывает сквозь снежную бурю на экранах. Женщина?

     - Привет, "Либерти"! Видите меня?

     Говорит на андилианском, одном из самых распространенных на Авалоне языков. На Ульте практически нет людей, которые могли бы на нем говорить или хотя бы понимать.

     Приор, впрочем, мог. И Ваун. Волосы на загривке снова ощетинились.

     Закололо в паху. Йецер скалится, ждет, когда Ваун хоть одним звуком выразит беспокойство.

     Голос женщины исковеркан помехами.

     - Вы видите меня?

     - Симпатичная, правда? - шепчет медик.

     Правда ли? Лицо... голос? Качество приема такое плохое, что она на самом деле может оказаться фальшивкой, симом, которых делают при помощи компьютера.

     Ваун снова смотрит на сигнал Рокера. Все еще желтый - в Хайпорте, значит, тоже пока не очень доверяют женскому лицу.

     Братство... Если на корабле Братство... Братство хочет знать, нет ли на борту Приора.

     Ваун бросает взгляд на Йецера и получает неохотный кивок.

     - Я приму, радист, - говорит Ваун непривычным для себя самого тоном командира. Нажимает на кнопку. Женщина никак не реагирует, но, судя по показаниям приборов, его изображение передано. Ваун быстро поворачивается, будто бы намереваясь что-то посмотреть на боковой приборной доске; на самом деле он дает им возможность увидеть его профиль. Шум радиопомех и болтовня внезапно прекращаются.

     Ваун резко поворачивается к передатчику и начинает говорить на галактическом. Ни на секунду не забывая о нетерпеливо подрагивающем указательном пальце Йецера, он тщательно выговаривает каждое слово, следит за своим безупречным доггоцевским произношением.

     - Приветствуем вас, "Юнити". Это шаттл ультийского главнокомандования "Либерти", коммодор Приор. Назовите себя.

     Тишина...

     Грядет контакт. Внизу Рокер тоже ждет с пальцем на спусковом крючке.

     Тишина... Братство ждет, когда Ваун скажет пароль? Или они уже догадались, что никакой он не Приор, что бы он там ни говорил? Их пальцы тоже уже на спусковых крючках?

     Ожидание...

     Даже в те времена, когда половина всей техники на планете пришла в негодность из-за нехватки надлежащего ухода, недостатка необходимого топлива или просто вследствие старости... даже тогда легкие торчи К-47 считались настолько надежными, что оснащались самыми простейшими системами безопасности.

     Кем бы ни был прежний наездник вауновского скакуна, он не пожалел и выкинул все, кроме немудреной подушки и простенького картриджа для ее выбрасывания.

     Чего волноваться? Что может случиться с космической табуреткой?

     Если, конечно, какому-нибудь маньяку не придет и голову напрочь вывести из строя приборную доску...

     Ваун сплюнул в ревущий льдом ветер и снова закашлялся. Он думал, что был без сознания не очень долгое время, но он летел на подушке, а посему должен быть живым. К счастью, подобного рода небесные эскапады были одним из его любимых времяпрепровождении в Вэлхэле, и рефлексы в порядке. На губах соленый привкус крови, красное пятно на правом глазу. Ощущение такое, какое бывает, когда упадешь с десятого этажа на бетонный тротуар лицом вниз.

     Катапультирование на такой скорости и на такой высоте квалифицируется в учебнике как "последний козырь".

     Под ногами бешено вращается мир, он работает уже начавшими неметь от холода мускулами. Он смутно припоминает, как торч рассыпался на куски красным огненным цветком, как цветок пустил корни из дыма по направлению к земле. Это либо один из снарядов Тэма, либо самоуничтожение.

     От левого глаза толку не многим более, чем от правого, но сквозь слезы он узнает холмы, окружающие землевладение Тэма, озеро. Еще далеко внизу. Он поворачивает подушку и пикирует в этом направлении.

     По крайней мере его не подстрелили, хотя запросто могли. Скорее всего просто не хотели. Кранц! А холодно! Он превратился в человекообразную сосульку.

     Остается надеяться, что до приземления ничто не отмерзнет и не отпадет.

     На востоке заря величаво пылает над холмами. Хорошо быть живым.

     Покатые крыши и отвесные деревянные стены уютно угнездившегося в лощине Форхила - реконструкция в раннегилбианском стиле, столь высоко ценимом брокерами с астероидов и торговцами оружием; но сам Форхил - настоящий памятником древности, некоторые сооружения были построены еще до стравацкой революции. Все понатыкано как попало - последствия долгих столетий бесцельного существования, но сама эта неопределенность - равно как и заношенный костюм из пурпурного мха на зданиях - создает запоминающийся образ.

     Форхил казался почти что неотъемлемой частью холмов, не плодом трудов человеческих, а чем-то взятым напрокат. А в юности он был самым настоящим городом. Лес вокруг сплошь усыпан буграми остатков кирпичной кладки и старинных погребов.

     Форхил принадлежал Патрулю много веков и традиционно сдавался комкому, почему, надо думать, Тэм и ухватился за этот пост. По оценке Вауна, Вэлхэл давал Форхилу троекратную или четырехкратную фору, как подобающая герою обитель.

     Он понимал, что имеет еще тот вид, когда прихрамывая двигался по лужайке в сторону главного входа. Он подвернул колено, все еще кашлял кровью, глаз начал что-то видеть, но все лицо наверняка в крови и синяках. Рубашка, а местами - и кожа, изорвались в треклятом кусте кримпля, куда он приземлился. Ну, хотя бы приземлился, не развалившись на куски.

     Кримплем пахло так, будто находишься в немытом сортире. Почему женщины так тащатся от этого запаха? Окажись сейчас поблизости Мэви, он бы ей устроил.

     Он проковылял по широким ступеням в мрачный покой террасы. В бассейне серебряным зеркалом сиял утренний свет, склонившийся над водой декоративный кустарник был безутешен, или ему просто так показалось. В саду еще должны работать роботы, хотя ни один не попался ему на глаза. Из охраны он тоже никого не встретил, что вселяло некоторую надежду. Не было даже симов. Где-то на пастбищах позади дома однообразно лаяла собака.

     Что-то жуткое было в этом безлюдье. Форхил всегда кишел людьми, мужчинами и женщинами, смеющимися и развлекающимися на просторных лужайках, в бассейне, среди деревьев - теми, к кому фортуна была благосклонна: политиками, аристократами, промышленниками, членами королевских семей, звездами шоубизнеса... и, конечно, спейсерами. Сегодня единственными гостями были припершиеся без приглашения Смерть и адмирал Ваун. Что, Смерть в данный момент осматривает винный погреб? Лениво поигрывает в гольф? Сейчас ее не было видно, но никогда в жизни Ваун не ощущал столь остро ее неумолимого присутствия.

     У Тэма было все, ради чего стоит жить, и все, чем может в этом помочь наука. Но самой настойчивой из старых друзей оказалась Смерть - она отказалась оставаться на Земле, не захотела отпускать человечество путешествовать по Вселенной в одиночку. Ее можно попросить зайти попозже, но навсегда отказать ей в доме невозможно.

     Главный особняк Форхила выходил точно на восход солнца, и Ваун шел к нему вслед за собственной тенью по древним булыжникам мостовой, удивляясь отсутствию какого-либо сопротивления - ни роботов, ни натренированных хищников, ни излучений, струящихся сквозь кусты. Может, Тэм что-то задумал? И в том случае, если оборона настолько слаба, что приходится идти на уловки, чтобы защититься от одинокого мужчины, - самое подходящее место для засады здесь, у дверей.

     Вход располагался глубоко, в достаточно широком, чтобы в нем могла спрятаться карета, запряженная четверкой лошадей, проеме между двумя выступающими крыльями здания. Сюда сквозь восточную арку проливался вялый желтый свет зари, но арка была уже мощенного булыжником внутреннего помещения, и стенки ее были затенены.

     Ваун решил, что попадаться в засаду он не хочет, несмотря даже на то, что все это затеял по собственной воле. По дороге он не поворачивал головы, но краешку глаза что-то расплывчатое не понравилось в темноте слева, после чего ему позволили сделать еще четыре шага.

     - Стоять! - раздался за спиной женский крик. Он остановился. Приятно, что все пока осталось таким, каким было всегда, даже если Тэм в этот момент уже мертв.

     - Руки вверх. Не опускать.

     Он вытянул руки вверх и медленно развернулся, жмурясь на восходящем солнце.

     На него действительно был направлен пистолет. Она была в длинном темном халате, все еще практически невидимая, лишь поблескивал металл пистолета. Его она, без сомнения, видела хорошо.

     - Я адмирал Ваун. Я друг коммодора Тэма, - слова прозвучали как-то ужасно глупо, - Я без оружия. - Именно это ее скорее всего и интересовало.

     - Повернись.

     - Если позволите, то я предпочел бы быть убитым с этой стороны.

     - Повернись!

     Он неохотно подчинился.

     - Снимай штаны.

     - Что?

     - Что слышал. Снимай, или я стреляю. Этот истерический припадок ему не понравился. Он медленно опустил руки и расстегнул ремень, не понимая, что это непонятный ритуал экзекуции или просто-напросто мрачная шутка. Трусы упали к ногам.

     - Задери рубашку. Вот чудно!

     - Ну и хорошо, - сказала женщина уже совсем другим тоном. - Ты действительно Ваун. Я должна была убедиться.

     - Зозо?

     Ваун наклонился, чтобы подтянуть штаны, не понимая, как он мог не узнать этот голос. Кроме того, ему хотелось бы знать, сколько вообще людей знают о следах укуса у него на заднице - последствиях одного эпизода, случившегося на охоте, остававшихся в силу того, что они доставляли удовольствие женщинам, порой вдохновляя их на эксперименты. Если братья вышлют кого-нибудь из своих, чтобы вычислить Вауна, они несомненно добьются успеха, первым делом изучив его шрамы.

     Восстановив респектабельность, он двинулся на встречу с тенью, двинувшейся на встречу с его тенью, гадая, позволит она себя поцеловать или нет. Как правило, не позволяла, если рядом не было Тэма.

     Его приветствие вышло хриплым криком ужаса. Это была Зозо. Нет, это была не Зозо. Неуклюжая, сжавшаяся, слишком маленькая! Она вся сгорбилась, будто пораженная страшным недугом. Ее лицо невообразимо сморщилось, будто ее жарили.

     Он выговорил ее имя и с трудом удержался, чтобы не отпрянуть.

     Обвислая кожа вокруг ее рта скривилась в горькой улыбке. Жестокая карикатура на прекрасную женщину... Взяли восковую куклу, чтобы разрушить ее, но почему-то остановились на полпути. Множество мелких морщин вокруг глаз, скривившаяся шея, кожа на руках в пятнах. Он слышал об этом, но даже фотографий никогда не видел. Это было ужасно. Его скрутило от омерзения.

     - Сегодня тебе не обязательно меня целовать, Ваун.

     Это был вызов, а адмирал Ваун никогда не уклонялся от вызова, и хоть много существовало таких, которые он принял бы с гораздо большим энтузиазмом, он преодолел ужас и попытался ее обнять. Она отстранилась.

     - Оставь это! - отрезала она. - Всему пришел конец.

     - Ой, Зозо! Ты тоже? - обрел он дар речи.

     Она кивнула, и шея ее собралась в отвратительные складки. А что с руками в длинных рукавах, с грудью, животом, бедрами? Что там за кошмар спрятан под широким халатом? Это дивное белокожее тело... Да, было время...

     Удивительное время. Он неоднократно пытался споить и заполучить ее. В последний-то раз Зозо точно догадалась, чьи это проделки, невзлюбила его и терпела только из-за Тэма.

     Если бы Ваун, умирая, имел бы, как она, при себе оружие, он бы, конечно, постарался свести старые счеты.

     - Да, - печально сказала она. - Ты посмотрел, Ваун. Убедился. И проваливай.

     Что-то было непонятное в том, как светились белым корни ее волос, что-то столь же отталкивающее, как и гофрированная кожа, как и паутина вен... Но непроницаемое выражение лица адмирала Вауна разорило многих игроков в покер, и никогда еще он не радовался этой своей способности, как теперь.

     - Я должен поговорить с Тэмом. Она энергично покачала головой.

     - Боже мой! В тебе есть хоть что-нибудь человеческое? Ни жалости, ни понимания. Никогда не было. Если бы Тэм хотел тебя видеть... если бы он хотел, чтобы ты его увидел... Пожалуйста, сжалься - уходи.

     Ее глаза блеснули. Зозо умела держать себя в руках. Чрезвычайно скрытный характер. Не считая, конечно, тех случаев, когда ее тайно отравляли какими-нибудь препаратами. И сейчас это ошеломляло - видеть, что она боится, дрожит и колеблется. Безнадежность. Очевидно, малопонятные религиозные взгляды Тэма оказались слабы, когда пришло время оплачивать самые главные счета.

     - Послушай, Зозо. Я делаю это не из-за извращенной жалости или сострадания. Я здесь по делу, важному де...

     Пистолет опять нацелился на него, она попятилась.

     - Свинья! - сказала она. Ствол дрожал.

     - Ты не поняла! - закричал он, в широком пространстве галереи его слова отозвались холодным эхом.

     - Тебя послал Рокер!

     Костяшки пальцев руки, держащей пистолет, побелели. Глаза загорелись самой настоящей ненавистью. Он не предполагал, что дело зайдет так далеко.

     - Нет! Нет! Это с тобой случилось из-за Рокера, Зозо?

     Она по крайней мере не выстрелила.

     - Что? - спросила Зозо.

     - Вы, оба! - заорал он, заорало эхо, и он продолжил орать, заглушая эхо. Тебе не кажется, что это мало похоже на совпадение, что вы оба умираете одновременно? Черт возьми, Зозо, еще на той неделе вы оба прекрасно выглядели...

     Она опустила пистолет. Грустно покачала головой.

     - Рокер не посылал тебя?

     - Клянусь, нет, - ответил Ваун, теперь спокойно: он перестал быть мишенью и старался обрести невозмутимость, приличествующую знаменитому герою. - Я сам все это затеял. Я совершенно уверен, что этот гад что-то задумал. Или кто-то другой. - Он решил, что ни к чему осложнять ситуацию разговорами о Братстве. Скорее всего кто-то похимичил с твоим бустером, Зозо, но если мы подберем необходимое медицинское...

     Она снова покачала головой и сказала, чуть не улыбаясь, отчего выглядела ужасно:

     - С Тэмом это уже два года, Ваун. Два года? Он тупо уставился в ее самодовольную физиономию.

     - Врачи-то как раз советовали ему увеличивать дозу.

     - Но он же не такой старый! - стал спорить Ваун и понял, что не имел ни малейшего представления о том, сколько лет Тэму. Старше него - это да, но ему стоило бы разузнать, на сколько. Хотя его возраст не имел значения. Как и ее.

     Такие проблемы никого не волнуют. Забираясь к мужчине в постель, женщина никогда не спрашивает, сколько ему лет. Многие раздвигали колени перед прапрадедушками и не всегда по недоразумению.

     Но, по-видимому, его гипотеза оказалась верной, поскольку Зозо кивнула.

     - Просто некоторые уходят раньше, адмирал. Тело начало сопротивляться лекарствам. Ты же понимаешь! Некоторым из нас Господь дарует сто лет; другим пожалованы двести. На все воля Божья! - Слова прозвучали искренне, но сморщенное лицо было безутешно. - Рано или поздно Господь посылает за каждым из нас, сейчас вот он послал за Тэмом.

     - Два года?

     Ваун знал этот холодок, когда ты близок к смерти. Он знал, что сможет встретиться с нею, не намочив штанов, но вот удалось бы ему контролировать свой мочевой пузырь в течение двух лет, он не был уверен. А Тэм ни разу даже косвенно ничем себя не выдал, никак не намекнул.

     А Ваун в чем не был силен, так это в разгадывании намеков.

     Нервные слова Зозо унесли тишину прочь.

     - Когда доза становится слишком большой, внезапно возникает сопротивление.

     Фатальное сопротивление. В данном случае это произошло неделю назад.

     - А ты? Не может же так совпасть.

     Она опустила голову, чтобы спрятать глаза.

     - Мы долго были вместе. И мы уйдем вместе. Интересно, знал Тэм о таком решении, и что по поводу самоубийств говорит его религия? Ваун почувствовал себя необычайно одиноко. Глупо, но большая часть его внимания была отдана пульсирующей боли в коленке. Он был безумно голоден, страшно устал, и не в меньшей степени разочарован проясняющейся бессмысленностью долгого предприятия.

     Было уже утро, а он не принял бустера.

     - Я понял, - сказал. - Я восхищен, Зозо.

     Две откровенных лжи подряд. Она пристально посмотрела на него и сказала:

     - Спасибо, Ваун.

     Она, казалось, почувствовала себя свободнее, как будто в данных обстоятельствах можно верить чьим-либо словам.

     - Скорее всего у меня и у самой не так много осталось времени, поскольку я очень быстро слабею. Сначала это незаметно, но с каждым часом проявляется все сильнее и сильнее. Я так устала...

     Он никогда до этого не слышал, чтобы она жаловалась. От Зозо можно было бы ожидать большего героизма. Когда ее запас общих мест исчерпался, он сказал:

     - Как он сейчас выглядит? - Тэм? Отвратительно!

     Она стала агрессивной, и на мгновение в этих останках появилось что-то от былой силы.

     - Тебе бы не захотелось этого видеть, и он не хочет видеть тебя.

     Самоустранение - неотъемлемое право каждого. Мужчины хотят, чтобы их помнили такими, какими они были. Женщины, конечно, тоже, и тебе нет никакого смысла вторгаться сюда подобным образом.

     Смысл... он напрягся, чтобы начать снова думать о смысле своей затеи. Если Тэм уже два года разрушается, то подозрения Вауна не имеют под собой почвы.

     Самоустранение комкома в данный момент оказалось не более чем жутким, издевательским совпадением. Но все остальные имеют право жить дальше.

     - Мне необходимо поговорить с Тэмом, Зозо. Q-корабль грозит столкнуться с планетой. Смерть угрожает не только тебе и ему. Всем. Всей планете.

     Он увидел, как в ее глазах снова вспыхнуло подозрение. Она вспомнила про пистолет и начала медленно поднимать его.

     - Почему ты думаешь, что меня послал Рокер? - резко спросил он.

     И к чему такая безумная огневая оборона, если все здесь правда?

     Складки кожи собрались вокруг глаз.

     - Это все Тэм... Он... не бредит... но ему почему-то мнится, что Рокер может прийти за ним.

     Прийти за ним? Кому может понадобиться умирающий? И тут Ваун понял, в чем дело, а Зозо сказала вслух.

     - Он говорит, что Рокер грозил ему выкачкой мозгов.

     Даже в Доггоце Ваун нечасто видел врачей в человеческом обличье, но эта определенно была человеком. Белоснежный халат выпирал в бедрах и на груди.

     Белки глаз имели желтоватый оттенок, голова и руки были черны, как уголь, - как и густые волосы. Вспомнив занятия по антропологии, он пришел к выводу, что она является характерным представителем одной из редких элгицских рас. Некоторые нашли бы ее привлекательной. Нет, конечно, это не машина.

     Он был без одежды, но стоял по стойке смирно из-за металлических знаков отличия на ее белоснежных плечах. Она была выше него ростом.

     Она изучала показания кома, который держала в руках, не обращая внимания на его наготу. Его подобные вещи тоже никогда не заботили. Все его мысли были об одном - он покидает Доггоц. И все-таки для голой задницы в аскетичной комнатке было чертовски холодно.

     - Занятно, - сказала она и воззрилась на него желто-черным взором. - Ты необычайно интересный экземпляр, младший матрос. С медицинской точки зрения интересный, я хочу сказать.

     Имея такой цвет лица, зардеться она не могла, он тоже не собирался. Если она именно это хотела сказать, то она зря теряет время. Но похоже, что именно это она и хотела сказать.

     - Мэм.

     Она пожала плечами.

     - Тебе предписано принять участие в выкачке мозгов. Ты знаешь, что это собой представляет?

     - Да, мэм.

     Он подразумевал, что в общих чертах ему это было известно, он догадывался, что это отвратительно, но ради того, чтобы покинуть Доггоц, он был готов на все. На все.

     - Мне нужно удостовериться, что ты действуешь по собственной воле, что ты понимаешь, что данная процедура не входит в действующий устав, что ты можешь отказаться от нее без каких-либо отметок в твоем личном деле.

     Это когда сам адмирал так пожелал? Ха!

     - Я понимаю, мэм.

     Она осмотрела его с сомнением. На полных губах появилась тень улыбки.

     - Мне кажется, что все-то ты врешь, младший матрос, но все, что ты говоришь, записывается.

     - Мэм, - произнес он автоматически. Что бы это ни было, ему хотелось, чтобы они начинали.

     - Это будет не больно, но неприятно. Мы обреем тебе голову, понимаешь? И просверлим дырочки в черепе.

     - Мэм! - ответил Ваун чуть менее уверенно. Она явно тащилась.

     - Очень маленькие дырочки. Размером с волосок. Штук семь или восемь. Через пару дней они заживут, и следа не останется. В процедуре будет принимать участие еще один человек, и то, что будет происходить с ним, гораздо более неприятно, а тебе не будет причинено никакого вреда.

     Она сделала паузу, и он еще раз повторил свою мантру:

     - Мэм!

     Она посмотрела на ручной ком и закатила глаза.

     - У тебя есть выдержка. Ладно, можешь надевать штаны.

     Она не пошевелилась, поэтому и он тоже. Она снова задумчиво посмотрела на него.

     - Младший матрос... Самое ужасное достается донору. Ты должен быть с ним рядом, так что тебе придется посмотреть. Приятного мало. Просто не забывай, что с тобой ничего такого делать не будут. На этот раз он ограничился кивком. Она пожала плечами и отвернулась, как будто собралась уходить, но остановилась и нажала какую-то кнопку на ручном коме.

     - Младший матрос... Вы, конечно, знаете о бустере?

     Эта черная колода уже начала его доставать, из-за нее он вынужден торчать в холодной комнате. Он сейчас действует по приказу адмирала и недосягаем для наглых пальчиков врачей, а посему впервые в жизни может позволить себе некоторую наглость.

     - Бустер - общее название пищевой добавки, необходимой для обмена веществ человека во время его пребывания на чужой планете, содержит важные аминокислоты, витамины и микроэлементы, кроме того, различные препараты, обладающие терапевтическим и профилактическим эффектом, в том числе антигистаминный антидеград...

     - Довольно! - оборвала она его. Черный янтарь вспыхнул в ее глазах. - Если ты нуждаешься в дополнительных уколах, младший матрос, я в самом деле могу взять иглу.

     - Мэм! - сказал он понимающе. Она усмехнулась.

     - Ты вот-вот будешь представлен на комиссии, насколько я понимаю?

     - Мэм.

     И покину Доггоц!

     - Одна из привилегий спейсера - это возможность подбирать свой собственный состав, микс. Кроме тех случаев, когда находишься на задании.

     - Мэм.

     Она понимающе кивнула, изучая какую-то невидимую ему информацию, и ему вдруг стало интересно. Там, в ее черных, как уголь, руках, был он весь. Все, что способна знать о нем наука, лежало у нее на ладони. И ему было интересно, что там такое она находит для себя интересным.

     - Тебе скорее всего никогда не понадобятся добавки для улучшения настроения. Не для протокола, младший матрос... это очень личный вопрос, и ты, если не хочешь, можешь не отвечать. У тебя когда-нибудь были женщины?

     - Да, мэм.

     Сейчас ему показалось, что он покраснел. Кранц!

     - Но не часто? Не часто для здорового двадцатилетнего парня? Невероятно сильного, умного и красивого парня?

     - Наверное, так, мэм.

     Один раз это было, мэм. На спор, мэм. Они говорили, что у меня не получится, мэм. Я им продемонстрировал, что могу, мэм. Занимайся своими гребаными делишками с мозгом, мэм.

     Она посмотрела на ком и сказала:

     - А парень когда-нибудь был? Ну, мне известно, что тут, в Доггоце, бывает с новобранцами.

     - Нет, мэм.

     Это было бы еще более мерзко.

     Она кивнула машине, и он с удивлением понял, что она смущена и хочет продолжать разговор не больше него.

     - Вот о чем говорят цифры. О том, что физически ты способен, но твое... твое влечение практически не... очень невысоко. Ты знаешь о "закрепителе"?

     - Да, мэм.

     После отбоя почти все разговоры сводятся к тому, что новобранцы будут делать с "закрепителем", когда вернутся в мир. Женская разновидность называется "размягчитель". За пять лет он ни о чем другом и не слышал.

     - Я дам тебе еще один совет, младший матрос, - сказала она как бы своим рукам, - поскольку мне кажется, что этого никто никогда не сделает, врачи-машины не делятся информацией по собственному произволу. Большинство спейсеров добавляют в свой бустер три единицы в день. Машины понимают, что тебе нужно, когда ты просишь "закрепитель". Четыре, может быть, даже пять единиц для вечеринки - допустимо. Что бы там тебе ни рассказывали, почти никто не принимает больше. Шесть или семь - и мужчина становится козлом, он начинает бегать за всем и вся, включая канареек. Как правило, кто-нибудь в конце концов пристреливает его в порядке самообороны. Понятно?

     - Да, мэм.

     Ваун не сомневается, что покраснел уже до самого паха. И это после пяти лет в Доггоце!

     - Тебе бы я выписала начальную дозу в объеме десяти.

     - Мэм?

     - Можешь поэкспериментировать, но, на мой взгляд, приняв семь, ты приблизишься к нормальному состоянию обычного гражданского мужика, а чтобы стать среднестатистическим похотливым приставалой-спейсером, тебе понадобятся где-то десять. Для вечеринок - двенадцать.

     Он кивнул, не понимая, почему оскорблен и зол. Она улыбнулась ему по-настоящему, и очень белые зубы засверкали на очень черном лице.

     - Так жить интереснее, младший матрос. Поверь, тебе понравится.

     Она сунула ком в карман и отвернулась.

     - Приор так и делал, - сказала она через плечо по дороге к дверям. - Иначе у него не получалось. Надевай штаны и выходи.

     В Форхиле "закрепителя" не было. Не было вообще никакого бустера.

     Медицинские машины замерли, безмолвные и темные, и, как Ваун ни старался, оживить их ему не удалось.

     Ну, он не пробудет здесь долго, а один день без бустера не причинит вреда.

     Его обмен веществ нарушить намного сложнее, чем у большинства людей, и за один день мало что изменится. А потом он быстро восстановится. Один день без "закрепителя" - это может быть даже полезно, поскольку замену Лэнн он пока не нашел, что означало, что через день-другой женщины начнут странно на него коситься, а мужчины попробуют поприставать. Спейсер без вожделения - это ненормально.

     А еще начнут одолевать сны.

     Он принял душ, побрился, облачил себя в чистую одежду, принесенную Зозо собственноручно. Потом он пошел в медицинскую комнату, собираясь пройти полный осмотр после катапультирования из торча. Со злобным изумлением уставившись на кучу бесполезного поблескивающего мусора, он примирился с тем, что ему придется походить в синяках до возвращения в Вэлхэл.

     На самом деле не синяки его, конечно, тревожили. По правде говоря, его ошеломило состояние Зозо.

     Когда эта мысль пришла в голову, он счел ее нехорошей. Как чувствует себя мужчина, когда в конце концов он слышит предупреждение - то самое предупреждение, которого никому не избежать, - о том, что его ежедневная доза консерванта увеличивается?

     Сколько лет Тэму?

     Сколько лет Вауну?

     На него нахлынуло тоскливое воспоминание о злобной издевке Мэви прошлой ночью по поводу того, что его не узнали на вечеринке. Она намекала на то, что адмирал Ваун, прославленный герой, стал теперь историческим памятником. Из собравшихся у огня мужчин и женщин никого скорее всего еще не было на свете, когда он взошел на борт "Юнити" и лицом к лицу столкнулся с Братством. Такое лекарство горше бустера.

     И это не то лекарство, в котором нуждается мужчина.

     Ну, если с фингалами он ничего поделать не в состоянии, может, ему удастся разобраться с голодом. Развернувшись, чтобы отправиться на поиски кухни, он обнаружил в дверях Зозо, до сих пор сжимающую в одной из искалеченных рук пистолет. Шпионит? Он спрятал злобу под ласковым вопросительным взглядом и вежливо поинтересовался:

     - Я теперь могу с ним увидеться?

     Она воззрилась на него с той туманностью во взгляде, которой не бывает при нормальном состоянии сознания. Такой взгляд означает, что человек - не от мира сего. Значит, она решила встретиться с собственноручно наложенным на себя разрушением в наркотическом отупении, но это ее проблемы. У Тэма, если его организм отторгал бустер, выбора не было, а она-то по собственной воле самоустраняется. Ваун подумал, что никогда бы не смог этого сделать, ни ради кого.

     В конце концов Зозо кивнула.

     - Он сказал "да".

     - Тогда веди.

     Зозо подумала, потом кивнула, повернулась и зашаркала к дверям. Ваун следом. Через пару широких шагов он поравнялся с ней, быстро обхватил ее талию и вывернул из ее рук пистолет.

     Она не пыталась сопротивляться.

     - Просто бы попросил, - сказала она хмуро, потирая пальцы.

     - Просто бы предложила, - огрызнулся он в ответ.

     К его изумлению, это оказался мощный спейсерский пистолет. Если Зозо не обладала специальными навыками, в чем Ваун не был уверен, то этой штуковиной она бы не попала даже в планету с расстояния в три шага, но все же он почувствовал себя гораздо более счастливым, засунув пистолет за ремень.

     Когда-то давно одной из таких пушек он пристрелил Аббата...

     Сгорбленная и неуклюжая, она повела его по коридору в центральный зал с высокими потолками. Здесь Ваун заметил ту же запущенность, что и в саду. Пыль лежала на столах и перилах лестниц, а солнечные лучи из высоких окон пестрели светящимися пылинками. Форхил уже скорбел по человеку, которому принадлежал... сколько лет?

     Он надеялся, что Зозо отведет его в гостиную или хотя бы на кухню, но она отправилась в библиотеку, и он почувствовал, что до смерти напуган предстоящей встречей.

     Он помнил комкома красивым подтянутым мужчиной с узором из огромных веснушек на носу и вьющимися каштановыми волосами, мужчиной, столь улыбчивым и столь немногословным. Тэм либо специально так круто замешивал себе состав, либо столько энергии в нем было от природы. Он не способен был и двух минут высидеть на одном месте. Он был непобедим в любом деле. На рыбалке он мог заплавать Тэма до полусмерти, а потом невинно предложить получасовую пробежку назад к дому, просто ради удовольствия. А сейчас...

     Сейчас Тэм был заношенным халатом, наполненным костями, вытянувшимся в огромном, роскошно обитом коричневом кресле. Глаза его были закрыты, дыхание неровно. Если его внешний вид соответствует его возрасту, то он должен быть ровесником Галактики. Волосы почти все выпали, остался лишь туго натянутый кусок кожи, чтобы прикрыть череп, лицо, синеватое от щетины, все обвисло. Голые ноги покрыты пятнами и худы, как палки.

     Ваун и представить себе не мог, что это будет так плохо. Неудивительно, что люди самоустраняются, когда это начинается! Он видел, конечно, как стареют домашние животные. Любимым зверюшкам тоже давали бустер, но когда их организм отказывался принимать консерванты, тогда кошечек и лошадок милосердно пристреливали.

     - Минуту назад не спал, - раздраженно сказала Зозо. - Я сказала ему, что ты пришел.

     В комнате было совсем тихо, если не считать издевательски бодрого потреcкивания в огромном камине. Где-то вдали завывала собака.

     Ваун печально смотрел на останки в огромном кресле.

     - Рокер действительно угрожал ему выкачкой мозгов? - спросил он осторожно.

     - Он так сказал. Рокер черт знает что тут устроил.

     - То есть?

     - Пытался прозвониться самоустранившемуся человеку.

     А как тогда охарактеризовать поведение Вауна?

     - Что он скрывает, Зозо? Что за тайны у него от Верховного Главнокомандования? Она неопределенно прищурилась.

     - Никаких, - они разговаривали шепотом. - По крайней мере он так говорит.

     Он божится, что сохранял в архивах все регистрируемые сигналы. Но Рокер коварный дьявол. Он никому не доверяет.

     У Рокера тяжелый бред, если он считает, что к Тэму сейчас можно применить выкачку мозгов. Даже предварительная трепанация была бы для него смертельна. Но и сами разговоры о выкачке могли быть бредом Тэма, если его мозг истлел до такой же степени, до какой тело.

     Эх, Тэм, Тэм! Немного на самом деле существовало адмиралов и коммодоров, готовых принять приглашение в Вэлхэл или пригласить выскочку Вауна к себе.

     Многие отключали маяки, где проходили вечеринки, когда регистрировали приближение его торча. Заносчивые свиньи аристократы, все до единого. А вот Тэм, чей род был древнее любого...

     Вдруг складки кожи дернулись будто ставни, глаза Тэма открылись и уставились на Вауна. Они были туманны и желты, но самое страшное - это несомненно были глаза Тэма, выглядывавшие из разлагающейся чудовищности телесной оболочки, в которую он был заключен.

     Ничто больше не шевельнулось, напряженное дыхание сохраняло прежнюю неровность. Выла собака.

     Ваун приблизился, с горечью припал на колено и схватил тонкие холодные костяшки пальцев комкома.

     - Тэм, как это печально!

     От инвалида несло кислятиной.

     Дряблая плоть вокруг рта зашевелилась, и появилось нечто, чему в принципе предполагалось быть улыбкой - не очень счастливой, впрочем.

     - Кто тебя разукрасил?

     - Я только что прыгнул с парашютом.

     - Ты всегда думал, что заборы ставят для того, чтобы через них лазить, верно, Ваун?

     Даже если Тэм был так же рассержен, как и Зозо, его колкости были много утонченнее ее сварливой брани. Тэм всегда оставался интеллигентен, даже замышляя недоброе.

     - Я бы не полез, если бы я... Черт побери! Ваун не собирался врать старому другу, и оправдываться в данной ситуации не было ни малейшего смысла.

     - Послушай, Тэм, я пришел по недоразумению. Мне просто нужно задать тебе пару вопросов, после чего я уйду и оставлю тебя в покое. Рокер здесь ни при чем. Это я сам. Можешь оказать услугу старому другу?

     - Какой во мне может быть прок, адмирал? Голос напоминал корябанье ногтем по старой сухой косточке.

     - Ты знаешь, что приближается Q-корабль...

     - Три, насколько мне известно.

     - Я говорю о том, что из Скица. Он должен добраться сюда примерно в это же время через год. Я чисто из любопытства решил его исследовать - и обнаружил, что он не тормозит. Я думал, что у нас масса времени, чтобы... прежде, чем он прибудет. Но сейчас ему бы уже пора тормозить.

     То, что Скиц расположен в семи элуях отсюда, Тэму объяснять не нужно, как и то, что для подобного путешествия требуется настоящая глыба, которая не сможет сбросить обороты, как металлический корабль.

     Что может показаться несущественным человеку в таком состоянии, в котором находится Тэм? А что существенным? Волнует ли его вообще что-либо? Кнопку "Сброс" Тэм уже нажал.

     - И что я могу сделать?

     Мозг его вроде бы поврежден не был. Мужчина, которого Ваун так давно знал, по-прежнему был здесь, в этом неожиданно ставшем старым теле. Которое собиралось забрать Тэма с собой.

     Ваун никогда не думал, что сам он боится смерти, не в большей степени, чем любое другое живое существо, но он знал, что некоторые умирают комфортнее, чем другие.

     - Я хочу знать, не Братство ли это, Тэм. Это все, что меня интересует.

     Если это скотинка или корабль, потерявший управление, или что угодно еще, то Рокер сам сможет обо всем позаботиться со своими ребятами. Но если это опять Братство, тогда...

     Ваун не завершил предложение и задумался о том, как бы оно чем бы оно в самом деле могло завершиться... Тогда это под мою ответственность?

     Тэм поморщился и дернулся, словно от внезапной судороги.

     - Откуда, черт подери, мне знать! Или ты думаешь, я способен принимать сигналы с Q-кораблей?

     - Да нет, что ты! Но когда замолчал Скиц, ты мне сказал, что считаешь это делом рук Братства.

     - Может, и сказал. Я тогда так подумал. Наверное, я и сейчас так думаю. Тэм устало потер глаза. - Разве ты не говорил, будто Аббат сказал тебе, что Братство родом со Скица?

     Что здесь происходит? Тэм сознательно разыгрывает тупицу или это одно из следствий болезни?

     - Нет, - ответил Ваун. - Аббат заявил, что Братство зародилось не на Авалоне. К тому же тебе прекрасно известно, что Аббат мог и наврать. Скиц замолчал - сколько? - тридцать лет назад?

     - Теперь уже тридцать три.

     - И через двадцать лет после этого...

     - Девятнадцать.

     - Через девятнадцать лет после этого в сторону Ульта с планеты вылетает Q-корабль.

     Почему никто не поднял панику тогда? Вауну не было бы теперь нужды брать приступом форт Форхил и консультироваться по данному вопросу с коммодором Тэмом. Годы пройдут, прежде чем корабль доберется да нас, так чего ж беспокоиться? Времени было навалом, и куча неотложных дел. Теперь времени больше нет.

     Тэм мучительно кашлянул.

     - Ты, Ваун, ничем не лучше Рокера. На самом деле ты даже хуже. Вам обоим почему-то кажется, что у меня тут целый склад секретов о Братстве, Смысле Жизни, Как Накормить Семью Из Четырех Человек При Помощи Одного Яйца Гушимы. Он считал, что я обо всем рассказываю тебе, Бога ради! Помнишь Ооцарсиса из Искуота?

     - Смутно, - сказал Ваун, пытаясь понять, не начался ли у Тэма бред. Тарабарщина.

     - Да, тара... - Тэм закашлялся, изогнулся в кресле, еще больше закашлялся.

     Зозо подошла к нему, уселась рядом на ручке кресла, положила руку ему на плечо.

     Когда он вновь заговорил, его голос раздался шелестом насекомых в огромной тихой комнате.

     - Это тайна, Ваун. Страшная тайна. Все вот так: обрывки и кусочки.

     Неизвестные нам языки. Ни о чем не говорящие новости многовековой давности.

     Помехи от Q-корабля заглушают большую часть, а остальное - бессмыслица. Каждый мир - это остров, Ваун. Мы предоставлены самим себе.

     Ваун вспомнил горлопанистого лейтенанта на вечеринке у Мэви прошлой ночью.

     Парень был прав - почему это никого не волнует? Скиц - один из ближайших миров, и когда он замолк, никто ничего не предпринял. Каждый занят своей собственной маленькой жизнью, предоставляя Патрулю тревожиться обо всем. А за Скицем, туда, ближе к месту зарождения человечества, за последние тридцать тысячелетий тысячи и тысячи планет замолкли без объяснимых причин.

     - Но авалонское главнокомандование говорит, что они победили, ведь так?

     Там война окончена, и Братство разбито?

     Тэм хмыкнул и потер глаза.

     - Ведь так, Тэм? Разве нет? Они в конце концов откликнулись и сказали, что они победили?

     - Это ком так сказал. - Тэм закашлялся. - Сообщение было с сильными искажениями и охрененно короткое. Может быть, это Братство победило и сфабриковало утку, а?

     Это очень сложно; четыре элуя - слишком далеко, чтобы съездить и отыскать доказательства.

     - Тэм, расскажи мне о Тишине. Куда деваются старые миры? Скотинка?

     Разрушение? Суицид или убийство?

     Тэм покачал головой, как бы не желая тратить остатки своего времени на пустяки.

     - Ты знаешь все эти предположения не хуже меня.

     - Я знаю? Мне не интересно то, что рассказывают гражданским, как и та чушь, которой нас учили в Доггоце, я хочу знать, что на самом деле известно Патрулю. Каковы предположения Рокера и его приспешников?

     - Никогда не думал, чтобы они вообще заботились об этом. - Тэм устало закрыл глаза. - Вряд ли они знают больше остальных. Может быть, планеты просто умирают. Как я. А может быть, они изобрели что-нибудь получше, чем наше радио, и спокойно общаются друг с другом, а с нами не общаются. А может, им стало все равно. Как мне. Чего это всем так нестерпимо охота моего грандиозного прощального слова?

     - Что случилось со Скицем? - спросил Ваун.

     - Чума? - прошамкал инвалид. - У них там случилась чума.

     - Это было сто лет назад!

     - И все-таки она чуть не убила их. Может быть, она вернулась и в этот раз забрала всех.

     - Никакая чума никогда не забирает всех! Некоторое время Тэм просто пыхтел.

     - Семьи?

     - Семьи? Этого я не слышал. Какие семьи?

     - Искусственный генотип типа Братства. Не может же такой быть только один.

     Должны быть другие, много других на миллионах разных планет. Вряд ли они относятся друг к другу теплее, чем... к нам. Я не знаю, Ваун. Ничего. Что это за непонятные суеверия по поводу мудрости на смертном одре?

     Знакомые глаза вспыхнули негодованием в незнакомом мрачном обрамлении.

     - Шанс оглянуться и пересмотреть работу, сделанную за всю жизнь, наверное.

     - И Рокер говорил мне, что я должен составить отчет, прежде чем покину пост. - Тэм оскалился и изогнулся в судороге. - Ну вот, я тебе все рассказал.

     Ваун быстро обдумал услышанное и переместил центр тяжести на пятки, чтобы ослабить давление на больное колено.

     - Все?

     Судорожный, еще более тяжелый кашель снова принялся раздирать умирающее тело.

     - Да, все, - хрипло ответил он в конце концов. - Теперь твоя очередь.

     Почему тебе не нравится пение?

     - А? Мне нравится пение. Я принимаю участие во всех...

     Тэм затряс черепоподобной головой.

     - Я имею в виду - слушать, как поют.

     - Оперу? Народные песни? Я...

     - Хватит валять дурака, Ваун. У меня нет времени на игры. Пока играет оркестр или какой-нибудь инструмент... все хорошо. Но как только вступают голоса... Ты бесишься. У тебя начинается истерика. Почему, Ваун? Отвечай немедленно.

     Ваун задрожал, когда нежелательное воспоминание попыталось прорваться на поверхность, и утопил его в трясине психики.

     - Понятия не имею. Разве это так? Осведомись в Центральной Базе Данных, там все мои синапсы каталогизированы. Понятия не имею, Тэм.

     Его опять затрясло.

     - Я тоже замечала это, - неопределенно заметила Зозо, не глядя на них. Тэм вздохнул.

     - Тогда попробуй вот это. Ваун, что же произошло после того, как ты взошел на борт Q-корабля? Ваун вздрогнул.

     - О Кранц, Тэм! Опять начинается? И ты тоже, Тэм? - И Тэм тоже? Кто-нибудь когда-нибудь верил Вауну? - Пойди да прочитай в учебнике истории!

     Тэм просто ждал, испытующе глядя умирающими глазами. Вдалеке лаяла собака.

     Зозо бессмысленно улыбалась литографии на дальней стене. Служба безопасности подслушивала разговор. Рокер мог добраться до записей - не сейчас, так чуть позже, после того, как остановится сердце Тэма. Ох, Тэм!

     - Я притворился, что я - приор! - рявкнул Ваун. - Я их провел. Они отдали мне управление кораблем. Мне удалось запустить саморазрушение и свалить на хрен в шаттле! Такова официальная версия, таков мой ответ, так и было на самом деле!

     Он подождал реакции, но не дождался.

     - Кранца ради, Тэм! "Юнити" развалилась на кусочки по всему небу. Весь Шилам видел зарево. По всему Ульту целую неделю обрушивались скалы. Ты же знаешь! Как иначе могло бы быть?

     Тэм в очередной раз вздохнул - долгий печальный выдох, как будто улетучивается что-то живое - и некоторое время не открывал глаз.

     - И еще одно ты мне должен, - прошептал он. - "Геркулес"!

     Рядовой сим из службы безопасности Форхила продемонстрировал, что Тэм когда-то обладал чувством юмора. В данный момент он проявился позади тэмовского кресла. Волосатый парень с мрачно нависающими бровями, обвешанный мускулами и татуировкой, украшенный гирляндами пушек. Он со злобным подозрением воззрился на Вауна, потом на Зозо на ручке кресла, в конце концов - на хозяина, и все с той же воинственностью. Ваун вскочил и отступил на несколько шагов. Мираж не пугал его, хотя данный экземпляр, надо признаться, производил угнетающее впечатление - так и был задуман. В данный момент беспокойство у Вауна вызывал Тэм.

     - Перешлите архив Особо Ценной Информации адмиралу Вауну в Вэлхэл, хрипло сказал Тэм.

     - Дешифрованный, коммодор?

     - Нет. Зашифрованный.

     - Готово, сэр.

     - Отключите все работающие мощности. Взгляд сима стал еще более угрожающим.

     - Для этого мне необходимо подтверждение, коммодор. Код семь-четыре-три?

     - Восемь-три-два.

     Сим мгновенно испарился, и иллюзорные язычки пламени, танцевавшие в камине, увяли в холодной пустоте. Вауна преследовало странное ощущение, будто здание до сих пор как-то живет само по себе, хотя он не замечал, чтобы из-за стен доносились какие-либо посторонние шумы. Дом был машиной и в какой-то степени обладал непостижимым гулом своей собственной жизни. Этот дом только что умер.

     - Прощай, адмирал! - Умирающий мрачно смотрел из кресла, и взгляд его вряд ли был менее угрожающ, чем взгляд сима. - И спасибо.

     У Вауна, как никогда, пересохло в глотке.

     - Минутку, Тэм...

     Так, будто это доставляло ему невыносимую боль, Тэм поднял руку, чтобы обнять Зозо, и та скользнула к нему в кресло; для двух ссохшихся остатков тел места было даже много. Взгляд Тэма по-прежнему был устремлен на Вауна.

     Очевидно, разговор начинал требовать от него значительных усилий.

     - Я размышлял о том, что однажды сказал Приор. Ты знаешь, что Рокер грозился замучить тебя до смерти?

     - Ничего удивительного, - хмуро ответил Ваун. - Когда это было?

     - Когда только начали допрашивать Приора. Ты тогда еще мыл полы в Доггоце.

     Ты знаешь все эти опыты, что мы ставили над Раджем... Или, может, нет? Мы обнаружили, что препараты, призванные заставлять людей говорить правду, в его случае не работали. Дубинки и электрошок оказались не более эффективными. Тогда у нас были три кукушки. Рокер кричал, что подвесит тебя за пальцы и освежует перед носом у Приора.

     Ваун подумал, не блеф ли все это.

     - И что Приор?

     - Он сказал: "Братьев невозможно заставить пренебречь своим долгом какой-то слюнявой сентиментальностью, как вас, рэндомов".

     - Братьев, кроме того, довольно сложно рассердить, - сказал Ваун, а про себя подумал: "Дубинки и электрошок?"

     - Тогда сделай это хладнокровно. Ты должен мне это. А может быть, не только это?

     В глазах Тэма блеснула то ли печаль, то ли вызов. Ваун вздрогнул и перевел взгляд на Зозо - она, конечно, никогда не делилась своими подозрениями с Тэмом?

     Зозо положила Тэму голову на плечо, обняла его. Здесь ее не было. Она не прислушивалась.

     - Прощай, адмирал, - твердо повторил Тэм. Ваун пришел искать неприятностей на свою голову, и предложение Тэма было в данных обстоятельствах разумно. Он измерил глазами расстояние до окна и заключил, что служба безопасности заблокирует его прежде, чем он успеет до него добраться, если служба безопасности активирована. Некоторое время они с Тэмом смотрели друг другу в глаза, и Ваун не смог придумать ничего, что могло бы заставить Тэма обмануть его. Тэм никогда не мелочился, и вряд ли он притворялся, когда давал инструкции симу.

     - Ладно, - сказал Ваун. - Прощай, Зозо. Прощай, Тэм.

     Зозо улыбнулась по-детски бессмысленно. Тэм скривил губы. Она повернулась к нему для поцелуя. Они отвлеклись, и Ваун тут же вышиб им мозги. Два выстрела подряд с таким небольшим интервалом, что по пустому дому пронеслось эхо, как от одного. Окна и двери не начали блокироваться, стало быть, служба безопасности действительно выключена. Что в принципе не имеет никакого значения - думал Ваун, допуская пистолет на ближайший стол. Ему просто пришлось бы провести два не слишком приятных часа с двумя вонючими трупами. Никакие законы никогда ни в чем не смогут обвинить великого адмирала Вауна, он просто помогал старому товарищу; скорее всего он именно так и напишет в рапорте.

     Собака замолкла. А может быть, никакой собаки и не было.

     В дверях Ваун на мгновение обернулся и бросил взгляд на тела, вернее - на кровавый ком в кресле. Ему будет не хватать Тэма. Зозо... ее он никогда не понимал, с ее скаредным нежеланием поделиться великолепием своего тела с друзьями. А Тэма ему будет не хватать. И все-таки... дубинки и электрошок? - Я отомстил за Раджа! - провозгласил он с горькой иронией и отправился на поиски какого-нибудь кома.

     Дезактивировав службу безопасности, Тэм одновременно дезактивировал все работающие приборы во всем доме, вплоть до старинного медного барометра в вестибюле. В конце концов в маленьком кабинете, о существовании которого он никогда раньше не подозревал, Ваун отыскал аварийный ком с независимым источником питания. Дозваниваясь в Вэлхэл, он обнаружил, что сидит в восхитительном старинном деревянном кресле с позолотой. Наверняка фейринджианский подлинник. Много лет он искал такой для своей коллекции, а у Тэма, оказывается, эта штука была, явно позабытая в неприглядном углу.

     Сим, показавшийся в аквариуме дисплея, представлял собой карлика-урода с песочного цвета волосами и продолговатыми контурами травоядного животного.

     Расстегнутая рубашка наполовину вываливалась из шорт. Ноги и руки - тонкие, как трости. Говорил он как-то даже слишком по-кайлбрански, и голос его звучал так, будто доносился из-под земли. Иногда Ваун обращался к нему "Дживс". Это была самая популярная картинка в Вэлхэле; лица спейсеров, впервые встретившихся с этой безобразной рожей, сначала становились до невыразимой степени обескураженными, а потом у кого сильно бледнели, а у кого багровели.

     Общаясь с Вауном наедине, его бытовая техника пользовалась совсем другим имиджем, но ради звонка извне проверка на предмет посторонних слушателей не проводилась. Да и не было в этом смысла, поскольку если любопытные персоны и гражданские власти никогда не смогли бы подключиться к внутренним системам коммуникации Патруля, то сам-то Патруль, ясное дело, мог. Таким образом, сей неотесанный придурочный болван являлся полезным напоминанием о том, что все сказанное может стать достоянием чужих ушей.

     - Были сообщения? - спросил Ваун. - Начни с патрульных.

     - Два, адмирал. Одно по поводу протокола вашего обращения в "Союз Свободы". Во втором - ваше расписание на ближайшие двадцать недель.

     Сим зло скалился.

     - Расскажи, - простонал Ваун.

     - Всего восемнадцать дел. Четыре важных выступления, два открытия заводов, три...

     - Хватит. Личного ничего? Сим с омерзительной манерностью скривил верхнюю губу и закатил глаза.

     - От Патруля? Не-е-ет, сэр. Значит, Рокер до сих пор не ответил.

     - Кроме того, получены шифровки, сэр.

     - Дешифруй их, - осторожно сказал Ваун.

     - Невозможно, сэр. - Сим с энтузиазмом почесал спутанные волосы. - Это Идиоплекс, он не читается без ключа.

     Подтвердились все его опасения. Поразмыслив, Ваун решил допустить, что за ним ведется наблюдение. Скорее всего у него паранойя; скорее всего он не настолько значителен, чтобы заслуживать слежки, однако Тэм не поленился скрыть информацию в этом файле.

     Он нахмурился, будто с сожалением.

     - От кого?

     - Источник не указан, но это патрульный шифр.

     - Тогда позвони в Центральную Базу Данных.

     Сим покачал головой, пустил слюни.

     - Даже ЦБД не в состоянии взломать Идиоплекс без ключа, сэр. Начальный ключ расширен когнитивными ассоциациями до сложной текстовой матрицы значительных размеров. Изложить вам теорию в общих чертах?

     - Нет. Скорее всего это розыгрыш, но ты не бросай, работай.

     Как только была зарегистрирована смерть Тэма, все его файлы и коды были возвращены ультийскому главнокомандованию, так что Рокер, если он знал о существовании данного файла и о его значении, мог его прочесть.

     - Что еще?

     Образ Дживса скривил верхнюю губу.

     - Я отклонил приглашение Президента Народного Кинаркианского Рая как излишнее в нынешнее беспокойное...

     - Я не уполномочивал тебя это делать! Шарки - кровожадный деспот, но важная политическая фигура и классный собутыльник.

     - Сэр, предыдущий приглашенный свисает в настоящее время с горгульи дворца. Следующим скорее всего... будет...

     - Вот это другое дело. Кто там еще? Ваун только что вернулся из путешествия по Стравакии, и в Вэлхэле сейчас не было гостей, но сим отбарабанил длинный список посетителей, ожидаемых в ближайшие несколько дней, потом принялся перечислять звонивших, чтобы получить приглашение, - политиков, аристократов, знаменитостей того или иного рода... Несколько капитанов, парочка командиров кораблей, но ни одного адмирала. Другими словами - ни одного заметного спейсера. Как всегда.

     Щедрые увеселения были частью патрульной работы Вауна; он любил собирать компании настолько большие, чтобы его отсутствие не бросалось в глаза, когда он вдруг решал всеми пренебречь и исчезнуть. Но на сей раз случилась неприятность, и ухмылка на лице сима говорила о том, что компьютеру это известно: ушла Лэнн.

     Ваун остался без хозяйки, и через пару дней должно начаться нашествие. Вэлхэл опять нуждался в хозяйке, и Ваун тоже.

     Личные нужды были более неотложны и более легко удовлетворимы Он мысленно прикинул возможные варианты.

     - Я хочу позвонить... Еще что-нибудь?

     - Департамент Управления Воздушным Транспортом Западной Конфедера...

     - А! Точно. Я уничтожил свой торч. Надеюсь, никаких разрушений на поверхности планеты?

     - Нет, сэр.

     - Отлично. Реквизируй самый лучший К-47, какой сможешь найти, и сообщи в ЦБД.

     Можно рассчитывать, что патрульная система утопит гражданских лиц в бездонной бюрократической трясине.

     - И еще звонили, сэр.

     - Покажи.

     В ответ замелькали лица. В две секунды Ваун был проинформирован о двух дюжинах звонивших во время его отлучки. Одно из лиц бросилось в глаза - рыжая крошка, которую он выслеживал прошлой ночью. Огненные волосы и бледные руки в свете камина... Волна возбуждения увеличила частоту его пульса и плотным комом поселилась в горле. У милашки подкосились колени от благоговения перед героем прежде, чем он успел ей улыбнуться.

     - Гражданка Фейрн! Ответь ей. Высшая приоритетность.

     Звонок, отмеченный приоритетностью Патруля, был бы пропущен вперед землетрясения. Через несколько секунд сим исчез из аквариума и на его месте появилось девичье лицо. Она пользовалась гражданским комом, поэтому видны были только ее голова и плечи, но это была она, точно такая, какой, по предположению Вауна, она должна была бы быть в дневном свете: молочно-бледная кожа, волосы блестящие завитушки из чистой меди. Глаза голубее неба, слабые веснушки, как звезды в галактике.

     Маленькая, но без изъянов.

     Веснушки бывают естественные и искусственные. В ее случае могло быть и то, и то, поскольку он ни у кого не видел их в таких количествах, будто лицо забрызгано коричневой краской. Столь же много их было на ее голых плечах и ниже - до самого лифчика. Вот вызов воображению! Он обожал веснушки, и Фейрн, очевидно, тоже, иначе бы она их вывела. На ней не было ни следа косметики, она даже не подкрасила ресницы, бледные настолько, что глаза казались чудаковато расфокусированными. Сногсшибательно!

     С непонятной и очень милой нервозностью она начала улыбаться, а после выпалила:

     - Адмирал! Вы ранены!

     Он и забыл про свои синяки, но можно было предположить, что в данный момент он обладал парой прелестно опухших глаз.

     - Ничего серьезного, рядовое нашествие врага. Занимаюсь этим, чтобы не потерять форму. Когда я смотрю на вас, мне становится лучше.

     - Ой!

     Она заколебалась, будто сомневаясь, надо ли смеяться, а потом расхохоталась, как ребенок.

     - Повергли врага в одиночку, конечно?

     - Конечно! - Он подумал, что ее трепет перед героем не так откровенен, как было тогда, но она же искала его. - Очень рад, что вы позвонили. Если бы вы не сделали этого, я позвонил бы сам.

     - Я звоню по делу.

     Она улыбнулась с надеждой, а он заметил, что она находится в помещении, которое может быть только офисом коммерческой фирмы Его пыл понизился на несколько градусов.

     - По какому делу?

     - Вы упомянули Q-корабль...

     - И?

     - Я... Ну, я беру интервью. "Покажи-Нам-Все" на Центральном Государственном, и я надеялась... но ваше лицо...

     Интервью? Его патрульные обязанности включали в себя более чем достаточное количество подобной грязной общественной работы - никакого желания брать на себя что-то еще он не испытывал даже ради сей маленькой огненной богини. Она нужна была ему ради развлечений, а не для дел.

     Но погоди-ка! Может быть, интервью для широкой общественности - не такая плохая идея. Если планете грозит разлететься вдребезги, люди имеют право об этом знать и не стоит позволять Рокеру скрывать свои ошибки и некомпетентность под покровом тайны. Да, Ваун, несомненно, должен дать интервью - но он предложит себя какому-нибудь из самых популярных шоу, любому, которое ухватится за эту идею: "Моменту Истины" или "Разоблачениям". А не этому, не очень-то широко известному.

     Его колебания нагнали в ее взгляд откровенную тревогу.

     - То есть я была приведена в такой трепет, когда познакомилась с вами прошлой ночью! Я всегда мечтала познакомиться с вами, это такая честь для меня, мне так хотелось получить шанс поговорить с вами наедине, и тогда я подумала об интервью. Вы же понимаете, насколько это прекрасная возможность для вас обнародовать свои взгляды на такое важное, такое катастрофически важное дело и это, конечно, будет толчком для моей карьеры, поскольку я признаю, что я новичок в этом деле, и если бы вы просто сказали "да", я была бы более чем счастлива, я хочу сказать - вне себя от радости приехать в Вэлхэл в любое удобное для вас время, и все это не отнимет у вас много времени.

     Прошлой ночью у нее заплетался язык, она вся тряслась, когда он пожимал ей руку. Похоже, язык у нее уже успел развязаться.

     - ...и конечно, не страшно, что у вас на лице кровоподтеки, поскольку эти типы снизу могут все подредактировать, а я не буду вести себя неловко, и несомненно, я, задав все вопросы, какие вы захотите... - Она сделала торопливый вдох, ее глаза беспокойно искали признаки согласия на его лице. - Я была бы так вам благодарна, - вздохнула она.

     Теперь лучше. Он правда заметил следы смущения?

     - Насчет интервью мне надо подумать, Фейрн. Обвинить Патруль в такой страшной некомпетентности - это круто... Можете ли вы приехать и погостить в Вэлхэле день-другой, чтобы мы могли обсудить все это?

     - Могу ли я? Я хотела сказать - неужели это правда? Ой... В любое время! Я столько слышала о Вэлхэле, я всегда мечтала увидеть его. Могу ли я? Мне, правда, можно приехать?

     Почему она сомневается?

     - И погостить. Самое меньшее - три дня.

     - Ой, я так этого хочу!

     Да, она в самом деле смущена. Девушки порой бывают такими сложными и сбивающими с толку созданиями, но теперь у него не осталось сомнений, что эта поняла, что от нее требуется.

     - Я буду дома к полудню или чуть позже. Вы приедете? Как только возможно?

     - О да, да!

     - Я буду считать минуты!

     Синяки заныли, когда он улыбнулся.

     Гражданка Фейрн задумчиво вздохнула.

     - Я так польщена, адмирал.

     - Нет, это я польщен. Итак, до полудня? Она просияла и исчезла. Голубые, полные звезд глаза.

     Он подвигал плечами Похоже, он получил постельную грелку. Интервью... Ну, он подумает. Может быть, она получит его потом, после того, как обо всем сообщит какая-нибудь из популярных программ. Все равно это будет огромной удачей для новичка.

     - И все же что-то тут не так. Он вновь обратился к симу.

     - Анализ мотивов?

     - Мотивы этой девушки... - придурок почесал затылок и скривился. Недостаточно данных для достоверного анализа. Предварительная оценка выражений лица и других физических признаков позволяет предположить...

     - К черту подробности. Она ляжет со мной?

     - Ответ утвердительный, точность девяносто пять процентов.

     Ваун усмехнулся, подивившись, что усомнился в этом.

     - По любви или из-за денег?

     - Ни то, ни другое. Анализ сравнительно низкого уровня достоверности указывает на иррациональные мотивы.

     Опять новости.

     - Хочешь сказать, она не в себе?

     В этом случае придется сдать девчонку на лечение.

     - Ответ отрицательный. Предварительная оценка...

     - Отставить подробности!

     - Склонность к романтическим иллюзиям, доминирующий образ "Я в роли Дамы Героя".

     А! Ваун оказался прав, посчитав ее реакции благоговением перед героем.

     Ну, он и будет вести себя, как герой!

     - А ваши мотивы, - не останавливался сим, - все те же, то есть - вы хотели получить отказ.

     - Что? Нет, черт возьми! Какого хрена мне хотеть получить отказ?

     - Сэр, - сказал сим без тени обычной ухмылочки, - данный разговор лучше продолжить в более конфиденциальной обстановке.

     Ваун осмотрел пыльный кабинетик, прислушался к шорохам огромного дома. Он чувствовал себя в безопасности, но машина, конечно, была права - Патруль наверняка подслушивает их.

     - Отвечай на вопрос! - рявкнул он.

     - Сэр, вы следовали своему стандартному поведенческому образцу, в соответствии с которым вы поддерживаете романтические идеалы Дамы Героя. Когда девушка отвергает ваши сексуальные притязания, вы классифицируете ее как ханжу.

     Когда она покоряется, вы решаете, что она шлюха.

     Ваун сдержал злобный выпад, поскольку не было смысла набрасываться на машину. Щелкать ее по носу тоже глупо. Он напомнил себе, что стандартные психодиагностические программы составляются для стандартных мозгов; он далек от того, чтобы быть стандартным человеком, а посему понятно, отчего машина путается.

     - Ты исходишь из ложных посылок, - отрезал он. - В мои обязанности входит иметь в качестве помощницы постоянную высококлассную хозяйку, умеющую держать себя в обществе. Мои физиологические потребности...

     Он замолк. Как можно объяснить машине, что одни девчонки являются более желанными, чем другие?

     - Меня смутило то, что она сама зарабатывает на жизнь...

     Ему не хотелось думать, что гражданка Фейрн могла бы оказаться заурядной обывательницей, вполне довольствующейся тем, что ее подцепил этот неотесанный лейтенант, что ее пригласили на богатую вечеринку.

     Стало быть, она мечтала стать хозяйкой Вэлхэла? Внешне подходит. Вероятно, она не обуржуазившаяся золотоискательница, а богатая скучающая девочка, играющая в попытки не потерять работу...

     Он вытер вспотевший почему-то лоб.

     Парень может рассчитывать, конечно? На то, что получит хозяйку и постельную грелку, идеальную партнершу, способную с одинаковым изяществом очаровать герцогиню и одолеть мэдболл, без особого труда обнаружить подделку в сервизе джингского фарфора и так же легко пронзить гарпуном стрилера, устроить банкет на пятьдесят персон и провести вечер у камина за чтением стихов... заставить парня лезть из кожи целую ночь, а на следующий день вогнать в краску стыда епископа. И она явилась бы, экипированная рыжими волосами и роскошной грудью...

     Мэви, конечно.

     Прошлой ночью она спросила: "Что ты ищешь?"

     Прошлое, Мэви.

     Жаль, что этот ответ не пришел ему в голову тогда. Раньше вечеринки в Вэлхэле были веселее. Тогда все казалось совсем новым. Тогда он верил ее лживым любовным клятвам.

     Он обнаружил, что отвечает сердитым взглядом на презрительную ухмылку Дживса.

     - Еще что-нибудь, адмирал?

     - Отказать всем посетителям в течение ближайших трех дней.

     И вроде что-то еще было? Ах, да. Тэм.

     - И еще. Свяжись сейчас с ближайшей к Форхилу патрульной базой и скопируй мою базу данных. Мне необходимо сделать отчет для личного дела.

     Прежде чем поставить в известность гражданские власти. Патруль всегда посылает на место своих людей. Подавленный мертвой тишиной здания, Ваун вышел на солнечный свет, остановился на террасе и глубоко вдохнул напоенный росой утренний воздух. Удивительно, но солнце еще не успело высоко подняться над холмами. День только начинался.

     Он вспомнил, что хочет есть, и двинулся в сторону сада, немного досадуя на свое откровенное нежелание возвращаться в дом и забавляясь своим нежеланием самому себе признаться в том, первом нежелании. Кто-то ему говорил, что во всей Галактике нет ничего сложнее человеческого мозга.

     Ему будет не хватать Тэма, этот мужик тянул на двадцать четыре карата. Но тратить драгоценное время на скорбь Ваун не собирался. Скорбью Тэма не вернуть.

     И конечно, чувства вины по поводу смерти Тэма Ваун не испытывал - то, что он сделал, было делом милосердия.

     Никакого чувства вины. Братья считали чувство вины ошибкой, а угрызения совести - слабостью. Они всегда были практичны и никогда - сентиментальны. Но дружба их не имела границ.

     Форхил гордился своей знаменитой коллекцией фруктовых деревьев, многие из которых до сих пор плодоносили. Он узнал яблони и осперы - прочее было загадкой. Восхитительные деликатесы, собранные или выведенные на многочисленных мирах по мере продвижения человечества с древней Земли к Ульту. Большая часть уже давно добралась в компании со своими изобретательными партнерами-приматами до самых отдаленных пограничных миров Пузыря.

     Ооцарсис с Искуота...

     Много лет назад, когда толстокожая скудоумная девчонка пристала на вечеринке к Тэму, чтобы тот поделился с нею последними новостями с других миров, он сообщил ей, что Ооцарсис из Искуота умер. Это последнее перехваченное послание, важно сказал он. Нет, представления о том, кто такой этот/эта Ооцарсис, у него нет, как и о том, какое его/ее смерть имеет значение, тем более что послание неслось со скоростью света в течение по меньшей мере двадцати двух сотен лет, но в том, что Ооцарсис из Искуота мертв/мертва, можно быть абсолютно уверенным.

     После этого у Тэма долго и часто осведомлялись о последних новостях об Ооцарсисе из Искуота. Кроме того, эта шутка стала его излюбленным ответом, когда его вынуждали говорить о делах. В том-то и состояла проблема - Тэм от природы был скрытен и твердо убежден, что вечеринки устраиваются для развлечений.

     Но очевидно, он прятал что-то от Рокера в том секретном файле.

     "Тарабарщина, - так он сказал. - Ни о чем не говорящие новости".

     Но не все новости из других миров были бессмысленны, и кому скорее удастся выудить из них информацию, чем Вауну? Он - эксперт по Братству. Мало того, он не знает никого умнее себя. Он беседовал с парнями, которым довелось пересекать пустоту между мирами - Приором и Аббатом. Волей-неволей, но они кое-что сообщили ему о Братстве.

     Первые намеки он получил от Дайса и Раджа на плывущем по сонной реке корабле в тот день, казавшийся первым днем его жизни. Информация с бородой, конечно, но именно она впервые раскрыла ему глаза на то, что такое Братство, на то, какая ему предначертана судьба...

     Судьба, которую он не принял.

     "Дубинки и электрошок..."

     Радж, вытащивший его из преисподней.

     Ох, Радж!

     Радж...

 

***

 

     - Умножь сорок три на семнадцать и вычти двести шесть, - говорит учитель.

     - Пятьсот двадцать пять. Учитель вздыхает.

     - Ты выучил все задачи наизусть, Ваун. Ты знаешь все, чему я могла тебя научить.

     - Тогда давайте учиться дальше! - умоляет Ваун. Он в отчаянии.

     - Не могу. Я же всего лишь машина, ты же знаешь. Этот сим имеет внешность высокой стройной девушки с каштановыми волосами. Она стоит, заложив руки за спину, и немного светится, чтобы Ваун видел ее в темноте. В остальном сим очень сильно напоминает приезжающих иногда агентов госслужб - чистых, опрятных, правильно питающихся людей, доблестных слуг презренного народа.

     Сима генерирует большой металлический ящик в углу. Он часто ломается; деревенские мальчишки говорят, что виной тому влажный воздух Дельты. Настоящая девушка из правительственной службы приходила вчера и починила машину - к радости Вауна и несчастью всех остальных. Общественный ком никогда так не ломается, общественный ком способен на большее, нежели сим одной-единственной учительницы, - он делает солдат, спейсеров и акробатов. Как раз сейчас все остальные собрались вокруг общественного кома в клубе и смотрят вечернюю развлекательную программу. Сегодня это глупая история о женщине-спейсере, чудом спасающейся от бесконечной вереницы враждебных чудовищ, то и дело теряющей детали туалета, но сохраняющей невредимой кожу. Ваун так много раз это видел, что звука, издаваемого аудиторией, ему достаточно, чтобы определить, что в данный момент происходит. С интервалами в несколько минут чудовище рвет на героине блузку, вываливаются груди, и все мальчики шумно радуются. Очень тупо и скучно.

     Нет, общественный ком работает намного лучше, чем учитель. Что бы ни говорило правительство, но ребятишки приносят куда больше пользы на полях, нежели праздно сидя в классной комнате. Глиняный пол в этом углу школьного сарая весь в выбоинах, как будто что-то тяжелое падает на него время от времени. Это время года - самое трудное, идет угорь, стало быть, сырой воздух скоро, конечно, снова доберется до учительницы, скорее всего сразу, как кончится вечернее шоу на общественном коме. Ваун очень удивится, если завтра сим не станет снова мутным, дергающимся и скрипучим настолько, что никто не сможет на него смотреть.

     А если родители придут сегодня к учителю, то Ваун не хочет, чтобы они нашли здесь его, ворующего еще немножко школьной премудрости. Он очень редко занимается просмотром шоу по общественному кому, да и тогда стоит в тени, не смешиваясь с остальными, сидящими на скамеечках из сплавного леса. Его сильнее тянет сюда, чтобы уединиться с учительницей во мраке. Он знает, это странно получать удовольствие от учебы, но это не более чем еще одна маленькая странность среди прочих. Он - придурок, козел и чудовище; у него темные волосы и темные глаза, он любит учиться. У него это получается, но видимо, просто потому, что он хочет учиться, а другие не хотят, ни взрослые, ни дети.

     Он уже не ребенок, поэтому он никогда больше не приходит в школьный сарай днем. У него больше волос на подбородке, чем у Олмина или у Астоса, или у любого другого его ровесника, и никто в деревне не мечтает о том, чтобы встретиться с ним в честном бою, хотя он и не великан. Ему шестнадцать, а он все растет ввысь и вширь, растут волосы на его теле. Но через пару лет рост прекратится, и он станет одним из местных парней. Тогда ему будет положено жениться. Об этом он старается не задумываться.

     - Тогда научи меня чему-нибудь еще, - умоляет он учительницу.

     Девушка кривит губы.

     - Я научила тебя всему, чему могла, Ваун. Лето едва наступило, а вечера уже удушливы до бреда. Ангел еще висит на западе небосклона, и ночь поэтому не так уж темна, но внутри классной комнаты - тьма, нарушаемая лишь слабым блеском сима. Стрекочут жучки, ветер приносит речную вонь и далекий смех от общественного кома в центре деревни. Ваун сидит в одиночестве, скрестив ноги, на полу школьной хибарки и пытается учиться, поскольку лишь это делает его счастливым.

     - Еще должны быть миллионы неизвестных мне вещей! Сим мерцает.

     - Но тебе не обязательно знать их, - отвечает он неопределенно.

     - Расскажи мне о космосе.

     - Опять? - вздыхает сим. - Этот модуль я транслировала за последние десять лет уже... семнадцать раз, судя по моим записям. В десяти случаях ты был при этом один, как сейчас.

     Ваун бьет кулаком по твердому грязному полу.

     - Расскажи еще раз! Расскажи!

     Космос и спейсеры. Эта тема - не редкость в программах общественного кома, но там все вранье. Он хочет знать!

     Шестнадцать - почти взрослый. Он мечтает скоро покинуть деревню, но куда ему идти, что делать? Когда Ваун спрашивает об этом, учительница становится совершенно непреклонной и говорит, что в деревне жить хорошо, что работа, которой здесь занимаются мужчины и женщины, важна, и он должен остаться и играть свою роль в кормлении Содружества. Если он сбежит, его могут арестовать и сослать в тюремный лагерь, где жизнь не будет хороша. Ваун верит не всему, что говорит учительница, но этому верит.

     А тут еще Глора, его омерзительная, невыносимая мать. После того, как пипод убил Нивела, она стала еще хуже. Она говорит, что он должен уйти и спасти мир, но никогда не может объяснить, что это значит. Он теперь знает то, чего не знал, когда был маленьким, - она сумасшедшая. Никто не верит ее сказкам о встрече с Богом, о непорочном зачатии Вауна, даже священники в близлежащих городах. Священники особенно. Если он покинет деревню, кто будет кормить ее, одевать ее, приводить ее домой из странствий?

     Учительница рассказывает про Пузырь, распространяющийся из центра, с древнего Востока. Ваун мог бы повторять слова наизусть, но тогда учительница остановится и разозлится. Пять тысяч элуев, двенадцать миллионов звезд, миллионы миров.

     Во мраке поднимается рука Вауна.

     - У тебя есть вопрос, Ваун?

     - Если люди разлетелись на пять тысяч элуев во всех направлениях, значит, диаметр Пузыря - десять тысяч, верно?

     - Очень хорошо. Да, верно, Ваун.

     - Но ты говорила нам, что галактика - это такая плоская и круглая штука толщиной всего в две тысячи элуев.

     Пауза.

     - Это не существенно, - говорит в конце концов учительница. - Не прерывай, пожалуйста.

     Именно так она всегда отвечает. Но Пузырь не может иметь форму пузыря, он должен быть кольцом, типа колеса.

     Учительница продолжает лекцию, слово за словом: приграничные, примитивные миры снаружи, развитые - типа Ульта - миры ближе к центру. Вауну хочется знать, что в самом центре, но это еще один вопрос из тех, на которые учительница не ответит. Может, переразвитые миры? Или миры, они, как дети - сначала грудные, потом подростки, затем взрослые мужчины и женщины, которые уже не меняются?

     Скрипнула доска.

     Кто-то стоит за дверью, и Ваун мгновенно вскакивает на ноги, живот у него скрутило спазмом ужаса. Олмин и другие ровесники теперь, когда все они заинтересовались девчонками, не наскакивают на него слишком часто, но мальчишки помладше научились досаждать придурку. А их так много.

     Учительница останавливается и спрашивает:

     - Ваун? Что-то случилось? Что-то нехорошее? Еще какое нехорошее! Окна посажены высоко, чтобы мальчишки не могли в них выглядывать. Ваун знает, что сможет выбраться, поскольку он уже делал это раньше, но если маленькие чудовища снова сторожат у заднего входа, он угодит прямо в свору злобных щенков. В последний раз он чуть не лишился глаза.

     Дверь скрипнула и начала открываться. Ваун безмолвно кинулся к стене, потянулся руками к отверстию... и остановился, уперевшись взглядом в грубую стену из сплавного леса перед носом. Тусклый свет засиял ярче, но он не видел своей тени. Он развернулся, взволнованный и озадаченный. Казалось, что комнату заполнило сияние, и он никогда еще не видел сияния, столь похожего на утренний туман. В дверях стоял незнакомый мальчик, необъяснимое сияние лилось, словно дым, из того, что он держал в руках; он поднял это выше, и свет забил еще ярче.

     Стал виден каждый свиль на стенах, внезапно весь грязный сарай открылся взору.

     Этот парень не из деревенских, тем более с такой хитрой штуковиной в руках. Вместо грубой набедренной повязки и сандалий на нем шорты, ботинки и рубашка. На лице нет бороды. Стало быть, он из госслужб, и облегчению Вауна нет предела. Спазм в животе сменяется вялостью трясущихся рук и ног.

     Гость отвечает Вауну взглядом.

     У него темные волосы.

     Лицо расплывается в широкой улыбке.

     - Привет, - говорит он. Темные волосы? Еще один придурок? Он совсем как Ваун. Очень похож, правда - такой же стройный, плотно сложенный, такого же примерно роста. Света недостаточно, чтобы разглядеть его глаза, но...

     - Меня зовут Радж, а тебя? Его голос мелодичен.

     - Ваун, - говорит Ваун.

     У него пересохло во рту. Руки трясутся. Теперь он видит гостя очень хорошо, но не верит своим глазам, Пока у него не начали расти усы, он видел это лицо всякий раз, когда смотрел в гладь пруда.

     Радж медленно двинулся вперед и протянул руку.

     - Я подумал, что наверняка найду тебя в школе. Где еще тебя искать? - Он посмотрел на учительницу, разглядывавшую его с озадаченным видом.

     - Функционирование прекращено, - резко бросил парень, и сим погас.

     Радж довольно улыбнулся Вауну. Он не совсем взрослый - немного выше и тяжелее Вауна, но еще юноша. На лице и груди нет волос.

     Он подошел к Вауну вплотную, не переставая улыбаться и все еще протягивая руку. Как будто для того, чтобы успокоить его, он поднял другую руку еще выше, и свет засиял еще ярче. Теперь Раджа прекрасно видно, и Ваун трепещет перед светом этих черных глаз. У Бога есть еще сыновья? Он все еще жмется голой спиной к пупырчатой, шершавой поверхности стены.

     - Да, Ваун, мы похожи, согласен? Фактически мы идентичны. Не пугайся. Я твой брат. Я очень счаст...

     - У меня нет братьев.

     - Нет, есть. Мы как бы... потерялись. Но я пришел, чтобы забрать тебя с собой. Нас ждет корабль.

     - Забрать?

     Слава Всемилостивому Отцу! Потерялись? Еще крохотным малышом Ваун лелеял мечты о том, что он, возможно, на самом деле не имеет отношения к Дельте; что он не принадлежит Глоре; что где-то живут его настоящие отец с матерью.

     Сумасшедшие, детские, пустые мечтания! Нет, этого не может быть.

     - Дайс присматривает за ним. Это еще один брат. Пойдем, очнись!

     Ваун осторожно жмет предложенную руку. Она реальная. Ладонь у Раджа гладкая, но жмет он - оба они жмут - крепко.

     И оба улыбаются.

     - Видишь? Идеально подходит! - говорит Радж. Он опускает свой хитроумный светильник, прицепляет его к поясу, и лачуга погружается во мрак, но блеск глаз и зубов кажется Вауну ярким, как летний полдень.

     - Потрясающе, правда? Я тоже потерялся. Тонг нашел меня пару лет назад но я-то хоть рос в мало-мальски пристойном городке. Не хочешь же ты оставаться в этой грязной дыре, а, брат Ваун? Ловить угрей или чем ты тут занимаешься?

     Жрать отбросы? Тупеть от этой дряни, что они добавляют в бустер? Честно говоря, Ваун, от тебя несет, как от реки. Пошли! Мир ждет нас! Галактика ждет!

     Ваун не верит этому. Другие такие же, как он? Он столь же безумен, сколь и его мать. У него видение. Этого не может быть. Если он сделает шаг - он признает, что все это происходит на самом деле, а тогда разочарование будет еще болезненнее. Его сердце колотится так неистово, что кажется, будто у него лихорадка, но сейчас не сезон для лихорадок, а у него их вообще не бывает. Он вжимается в стену, и Радж хмурится будто бы недовольный.

     - Доверься мне, брат.

     - Куда ехать?

     - Сначала в Кешеликс. Большой город! Через три недели мы встретимся там с Приором, - голос Раджа дрогнул от волнения. - Он послал нас искать тебя. Брат Тонг тоже будет там. Они оба так обрадуются тебе! Очень обрадуются! Как я! Ты один из нас, Ваун!

     Одного этого...

     - Братья?

     У многих мальчиков в деревне были братья, но они не похожи друг на друга так сильно, как Ваун с этим Раджем. Это он смотрит на самого себя. Немного выше, шире, толще, немного резче - несмотря на отсутствие бороды - черты лица.

     - Особенные братья. Ваун, о, Ваун! Это здорово! Радж неожиданно оттаскивает Вауна от стены, обхватывает его руками, обнимает; и странное дело это кажется правильным, хоть и напоминает ему о том, как когда-то он попробовал обнять Уэнэбис, чтобы понять, зачем другие мальчики обнимают девочек, и Уэнэбис прыснула со смеху.

     - Какого особого рода? - спрашивает Ваун, позволяя Раджу сжимать себя и боясь, как бы не разрыдаться. Боясь еще, наверное, как бы не проснуться.

     - Совершенно особого рода. Брат Дайс объяснит. Или Приор. Мы все - братья, Ваун, и больше тебе не придется быть одному..

     Радж останавливается и шмыгает носом. Он отходит назад, улыбаясь и утирая слезы на щеках. Ваун делает то же самое, и оба смущенно хихикают в унисон.

     - Ваун! Брат Ваун! Пойдем же, брат!

     - Но учительница говорила, что я должен остаться...

     - В задницу эту тупую машину! Встреча с Вауном, похоже, поразила Раджа так же, как и самого Вауна.

     - Правительство создает их, чтобы производить рабов, только и всего.

     Что бы это ни означало...

     - А моя... Глора? Моя мать?

     - Она не настоящая твоя мать. Только приемная. Не думай о ней, кем бы она ни была. Она не имеет значения, а ты имеешь!

     - Я?

     Не может быть. Именно то, что говорила Глора.

     - Да! Огромное значение! Пойдем же! У нас на корабле есть еда и потрясающее пиво, а Дайс все объяснит. Ты полюбишь Дайса, ему восемнадцать, его пару лет назад нашел Приор. Тебе шестнадцать?

     - Почти.

     Ваун не понимает, откуда привидение может об этом знать, он не сомневается, что рехнулся - встретил себя самого, сам себя тащит к дверям сильной рукой, обхватившей его за пояс.

     Радж смеется и плачет от волнения.

     - Ты - самый молодой. Мне - семнадцать. Придется что-то сделать с твоим подбородком, брат! У нас на борту есть бритва, а в Кешеликсе мы приведем тебя в порядок. Мохнатые лица - удел дикарей. Ваун, Ваун! Ты наш! Теперь ты будешь среди настоящих друзей. Настоящих друзей.

     - Но у меня нет братьев! И сестер тоже нет. Ваун спотыкается, когда свет окончательно гаснет, и его вытаскивают в сырую ночь, под бледное малиновое сияние заходящего Ангела. Раскаты смеха доносятся от общественного кома за первым рядом хибарок.

     - Теперь у тебя кое-что есть! Можешь довериться мне! Я самый близкий брат тебе из всех, какие у тебя только могли бы быть.

     Радж фыркает радостным смехом во мраке. Членораздельная речь получается у него с трудом.

     - Я знаю тебя всего, вдоль и поперек, как самого себя. А ты знаешь меня. Я буду помогать тебе, Ваун, всем, чем только смогу. Я буду делить с тобой все, чем буду обладать Я буду сражаться за тебя. А если надо - я за тебя погибну.

     У длинного и узкого судна высокий нос, а навес в средней части достаточно просторен, чтобы три парня могли вольготно спать. Жаркий полдень следующего дня, немного пахнет лаком и стряпней. Такие корабли изобрели много веков назад в краю рек ловцы водяных пауков, если верить веселой болтовне Раджа, а это модель для увеселительных прогулок богачей. Гудит слабенький моторчик, судно не торопится, пробиваясь сквозь бескрайнюю грязь, и не обременяет экипаж сложностями управления В бесцветном душном небе сияет белое солнце, Ангел ярится голубой кляксой на западе.

     Широкий и почти пустынный, этот рукав Дельты бесконечно петляет по равнинам, заросшим травой пози. На троих братьях - широкополые шляпы и кое-что из одежды контрастных цветов. Пока корабль сторонится деревень и обходит другие корабли, никто не заметит, что три пассажира - на одно лицо.

     Радж растянулся на животе под сенью навеса - читает книгу, лишь изредка, когда захочется, вяло присоединяется к беседе. Ваун сидит на палубе, скрестив ноги, перед подстригающим его Дайсом. Ему странно чувствовать свои щеки чисто выбритыми.

     Все странно. Быть чистым. Читать книги. Друзья! Хочешь поболтать?

     Пожалуйста. О чем бы тебе хотелось поболтать? Почему на Q-кораблях шаровые молнии с обоих концов? Почему угорь уходит в верховья в эту пору? Почему маленькие Q-корабли ускоряются быстрее больших, а большие летают быстрее маленьких? Почему у мальчиков прыщи? О чем угодно.

     Все трое охрипли за целую ночь разговоров - они делились опытом, смеялись, жалели друг друга, шутили; порой доходили до истерики от одной только радости быть вместе. Ваун обнаружил в себе целую пропасть счастья, о которой он раньше и не подозревал. Ему все еще хотелось плакать, он просто свихнулся от радости.

     Дайс - чуть крупнее Раджа, а Ваун, несомненно, еще ребенок. В этом году он вырастет вот настолько, а в следующем, говорит Дайс, вот настолько, и - нет, он не станет более волосатым, нежели теперь. Не стоит судить о том, что такое норма, по заросшим грязным слизням Дельты Путры, этим жутким волосатикам.

     - У нас растут волосы там, где они есть у всех, - объяснил Дайс в какой-то момент той ночью. - И хватит. Как и другие парни, мы иногда удаляем волосы с лиц. На груди у нас волосы не растут. Зачем нужны волосы на груди? Это было бы как...

     - Дурацкое жабо... - без паузы заканчивает мысль Радж, и все трое в очередной раз принимаются выть от смеха.

     Спешить некуда. Они беседуют, дремлют, снова беседуют под палящим солнцем.

     Через три недели в Кешеликсе они встретятся с Приором, а возможно, и Тонгом.

     Тонг - еще один брат, выискивающий теперь другого потерянного ягненка где-то в Стравацкой республике. Главный - Приор. Ваун обратил внимание, что Приора не называют "брат". Только "Приор".

     Вопросы Вауна о Приоре вежливо и с извинениями отклоняются - пусть Приор сам о себе расскажет.

     Нет сил, как удивительно. Они хорошо едят, разговаривают, а сейчас вот ничего не делают. "Расслабься и будь счастлив, - сонно бормочет Дайс, - на что еще дается жизнь?" Ваун вспоминает изнурительный деревенский труд и ничего не говорит.

     В последний раз еду готовил Радж, до этого - Дайс, и Вауну хочется быть полезным.

     - Не хотите ли рыбы на ужин? Могу наловить. Я умею ее готовить.

     - М-м-м, - говорит Дайс у него за спиной, - не испытываю особой слабости к рыбе.

     - Мне нравится рыба, - говорит Радж своей книге, - только не угорь.

     - Эй! - протестует Ваун. - По-моему, кто-то говорил, что вы... что мы... ну... идентичны?

     - Прости! - отвечает Дайс. - Ты, конечно, не совсем теперь идентичен, брат Ваун, у тебя половины уха нет.

     - Это всего лишь порез! - Ваун рассматривает кровь на пальцах.

     - Ведущая артерия, - бормочет недовольный собой Дайс, - фатальная потеря крови. Постой-ка, я вылижу.

     - Мы пока не абсолютно идентичны, - сквозь дремоту бросает Радж. - У тебя дельтийский акцент, а у Тонга - стравацкий. Воспитание тоже играет роль.

     Кажется, Дайса не кормили рыбой, когда он был маленьким. Вероятно, именно поэтому он теперь предпочитает питаться ушами. Влияние среды.

     Дайс заканчивает слюнявить ухо Вауна.

     - Вот, кровотечение остановлено. Почти. Это не все, Радж. Хочешь рассказать ему? Проверить, помнишь ли ты это?

     Радж зевает и захлопывает книгу. Потом он пересаживается, скрестив ноги, напротив Вауна, точно как Ваун - правая голень перед левой, руки на коленях, большой палец левой руки на большом пальце правой...

     - Ты знаешь про наследственность? Гены? Клетки? Нет? М-м. Благодарю, брат Дайс. Ну, каждое живое существо состоит из миллионов - миллиардов - клеток.

     Ребенок начинается с одной клетки, из одной получается две, потом четыре... а потом миллиарды. И внутри каждой из этих миллиардов клеток находится закодированная инструкция, что-то типа инструкции. Всякий организм уникален, поскольку у него своя собственная инструкция. Он получает ее от родителей, от каждого по половине, а страницы немного перепутаны. Кроме того, существует такая жестокая штука под названием "эволюция", которая исправляет ошибки. Дайс, мне, что, все это рассказывать?

     - Да. Закрой глаза, и я обработаю тебя спереди. Ваун закрывает глаза и позволяет Дайсу вертеть его головой. Радж стонет, но ему скорее всего приятно демонстрировать свои познания. Вауну это было бы приятно, он уже знает, что этим его невероятным копиям нравится то же, что и ему, - поучительные беседы, например. Невозможно представить, чтобы Олмину или Астосу когда-либо захотелось послушать такие разговоры; они говорят только о девчонках. Дайс с Раджем до сих пор вообще о девчонках не упоминали. Сейчас у Вауна появляется чувство, что он заслужил, и теперь ему откроют нечто очень важное. Это предложил Дайс, а Радж согласился, все без слов. Может быть, они хотят показать, что они ему доверяют?

     Их легче различить по голосам, нежели по внешнему виду. С закрытыми глазами Ваун различает хрипловатую молодость Раджа от более глубоких, более зрелых интонаций Дайса. Но не очень важно, кто из них говорит. Они взаимозаменяемы.

     - Код содержится в сорока шести ниточках, называющихся хромосомами, говорит Радж. - У людей. У других животных либо больше, либо меньше. У земных существ единицей кода является группа из четырех аминокислот...

     - Оснований, - рычит Дайс.

     - Прошу прощения, оснований, и я пока еще не знаю, что это такое. Я забыл эту книгу дома. У земных существ - основания, на других планетах - немного по-другому... Хотя обычно жизнь использует примерно одинаковую схему. Два пола для разнообразия, плюс метод проб и ошибок, чтобы избавляться от срывов.

     - Теперь можешь открыть глаза, - говорит Вауну Дайс. - Я думаю, что для начала ты можешь не вдаваться в подробности, Радж.

     - Кто рассказывает, я или ты? Это важно? Ну вот, метод проб и ошибок неэкономичен. Сорок шесть - не обязательно. У нас все гены умещаются в двенадцати хромосомах, а Приор сказал мне, что и столько на самом деле не нужно. И наши получены не случайным перемешиванием. Понимаешь, некоторые из инструкций... генов... на самом деле вредны. Человечество думало когда-то, что они остались там, на Земле, но они продолжают возникать. Некоторые из них хорошие. Некоторые когда хорошие, когда вредные. Или становятся вредными, когда их всего два. Или только один. Они взаимодействуют. Это сложно. И очень, очень трудно разобраться, какие гены и какие комбинации самые лучшие. Но это возможно. Сила, ум, смелость... составить рецепт того, что тебе хотелось бы воспроизвести, понимаешь? Так появилось Братство. Лучшие! Идеальный человек. Ни слабого зрения, ни неуправляемых страстей. А когда у тебя есть проект, то можно сделать цепочку генов, необходимую для воспроизводства данной личности двенадцати более чем достаточно, - да покрыть их всеми этими разнообразными замазками, которые нужны яйцу. Слой за слоем. Потом кладешь его в машину, она его выращивает, оно начинает расти.

     Он останавливается.

     Ваун рассматривает его гладкие загорелые ноги, его безупречно чистые коленки, тонкую мягкую ткань невиданных им доселе шорт - все сейчас усыпано клочками темных волос, - и какое-то время все молчат, мягко шлепают по борту корабля волны, а в небесах, очень высоко гудит строй торчей. Воздух наполнен горячим ароматом реки и корабельного лака.

     В конце концов Ваун тихо говорит:

     - Хочешь сказать, что мы родом из машины? Звук собственного голоса удивляет его.

     Дайс кладет ему сзади руку на плечо:

     - Мы понимаем, что это шокирует, брат. Мы оба прошли через это. Возможно, для тебя это труднее. Понимаешь, в больших городах... богатые люди тоже часто происходят из машин. Девчонкам неохота мучиться и взращивать детей у себя внутри, у них берут яйцеклетку, а остальным занимается машина. Это довольнотаки обычно, Ваун.

     - Необычно заниматься в первую очередь самим яйцом, - объясняет Радж, сидящий со скрещенными ногами и внимательно, чуть ли не свирепо разглядывающий Вауна, словно свое не правильное зеркальное отражение. - На самом деле на Ульте это делают нелегально. Для производства такого деликатного продукта нужен огромный завод, масса очень сложного оборудования и засекреченная технология.

     - Они делают так с животными, - неуверенно говорит Ваун.

     - С животными легко. Нет ничего сложнее человеческого мозга во всей Галактике. Радж пытается ободряюще улыбнуться, но его улыбка вянет под взглядом Вауна, не решающегося что-либо сказать из страха сказать что-нибудь не то.

     Тело - это понятно. И мозг тоже? Выглядят одинаково и думают одинаково?

     - Нас сделали не на Ульте, - произнес голос Дайса.

     Ваун продолжает смотреть на Раджа. Он хочет доверять, верить, чтобы ему доверяли, принять... Быть принятым.

     - Авалон, - говорит Радж, внимательно глядя на Вауна. - Яйцеклетка... яйцеклетки... были собраны на Авалоне и заморожены. Приор привез их сюда на Q-корабле много лет назад. Он вырастил их в инкубаторе, а потом отдал младенцев в хорошие семьи на воспитание.

     Непорочное зачатие? О, Глора!

     О Отец Небесный!

     - В твоем случае произошло недоразумение, - говорит Дайс, - судя по тому, что ты рассказал нам о своей матери... приемной матери... Ваун. Я уверен, что Приор подобрал бы приемную мать получше.. Произошло какое-то недоразумение.

     Тебя похитили или еще что-нибудь случилось.

     - Моя семья была неплоха, - быстро говорит Радж. - Тупая и бессмысленная, но они хорошо заботились обо мне. Я часто навещаю их.

     - Я тоже, - говорит Дайс.

     Бесполезно возвращаться в деревню и спрашивать Глору, где она нашла младенца. Эта тема полностью лишает ее рассудка.

     Ваун не думает, что он мог бы предложить что-нибудь такое сейчас. Он один, а их двое, оба старше него, и только что он узнал что-то ужасное. Он подозревает, что "нелегально" - связано с "крупным преступлением", если на всей планете действуют одинаковые законы.

     И все-таки это правда. Три мальчика похожи, как три моллюска.

     - Абсолютной тождественности, впрочем, не бывает, - говорит Радж, прочитав, возможно, его мысли (почему нет? Мозг-то одинаковый). - Во-первых, даже двенадцать хромосом оставляют значительную свободу, поэтому они нумеруют ячейки.

     У каждой машины, конечно, есть серийный номер. Об этом знает даже тупой слизень с Дельты. Детопроизводящая машина, нумерующая свою продукцию, - весьма логично. Вауну хочется заорать.

     - А некоторое разнообразие - это хорошо, - мягко говорит Дайс. - Иногда требуется чуть побольше силы за счет... ну, раздражительности, может быть.

     Координации - вместо математических способностей. О деталях я только предполагаю, но что-то в этом роде.

     - Среда у всех разная, - вставляет Радж. - Так что можно изменять конструкцию в соответствии с климатическими условиями и прочим. И сопротивляемость болезням важна. Добавь немного метода проб и ошибок, чтобы продолжать искать возможность усовершенствования комбинации. Но на девяносто девять процентов мы одинаковы всегда.

     Дайс крепче сжимает плечо Вауна.

     - Помни, что машины делают лишь то, что им говорят, Ваун. Людей, даже нас, делают люди. Понимаешь?

     Отсутствие реакции с его стороны их тревожит.

     - В общем - да, - его голос охрип, - только к такому не сразу привыкнешь.

     Там, в деревне, он считал себя придурком из-за того, что его волосы, глаза и кожа были слишком темными. Радж и Дайс сказали ему, что странными, наоборот, являются слизняки Его цвет чуть ли не самый распространенный. У большинства людей темные волосы, поэтому он совершенно не придурок.

     Теперь ему объясняют, насколько придурочным может быть придурок.

     - Рэндомы складываются из двух половин. Половина от отца, половина от матери. Два брата делят их гены пополам. Но ты, Дайс и я совпадаем по меньшей мере на девяносто пять процентов. Оставшиеся пять процентов умышленно различаются.

     Ваун кивает, все еще не в силах принять, что он нечто, произошедшее от машины.

     - Не унывай, - сердечно говорит Дайс. - Задумайся о преимуществах. У тебя мощнейший мозг в мире. Твои мускулы, грамм к грамму, сильнее, чем у любого другого. Координация, темперамент, мышление, адаптивность... ты лучший, Ваун.

     Не великан, поскольку размеры не являются преимуществом в технократической культуре. Ты все можешь делать лучше любого рэндома. Совершенный человеческий организм. Приор...

     Он останавливается и, должно быть, оглядывается на Раджа за одобрением, потому что Радж кивает.

     - Приор, - говорит Дайс тихо в ухо Вауну, - прибыл на Q-корабле нищим иммигрантом двадцать лет тому назад, а сейчас он - коммодор космического Патруля.

 

***

 

     Когда копы-спейсеры в конце концов примчались в Форхил, первый выбравшийся из торча оказался смуглым крепким парнем, имевшим самоубийственную дерзость наставить оружие на адмирала Вауна и приказать поднять руки вверх. Его кореш мертвенно побледнел и разразился бульканьем. Ваун же так виртуозно наорал на главного, что теперь тот стал белым, а его товарищ сдерживал улыбку. Потом Ваун присвоил себе их торч, сказал им, что в течение суток представит формальный рапорт, и отчалил.

     Он сообщил приборной доске координаты Вэлхэла, приказал набрать максимальную скорость и пользоваться всеми приоритетными правами. Он откинулся назад, страдая от тесноты и зловония стандартной модели К-49, но когда он обнаружил в бардачке припасенные копами завтраки, настроение его улучшилось.

     Пока форхилский ландшафт таял внизу, Ваун жадно жевал.

     Он фантазировал на тему прибытия в Вэлхэл, где его ждет, вся в нетерпении, веснушчатая рыжая. Это будет подобающее герою возвращение, весь Вэлхэл лишь для них двоих. Ваун покажет его рыжей во всем великолепии. Он покажет, как герои живут. Как любят. Это напомнило ему о том, что он почти не спал в эту ночь, а теперь есть свободное время. Сиденья были специально устроены так, чтобы обезоружить дремоту, но, насколько возможно, он устроился поудобнее.

     Небо приобрело почти космическую черноту, на западе ослепительно горел Ангел, а Ваун в полусне задумался о Q-корабле. Это верно - корабль пока еще далеко, около одной десятой элуя. Верно также, что курс Q-корабля, как известно, установить сложно, но он пользовался результатами триангуляции минных баз и научно-исследовательских космических станций, разбросанных по всей системе. Если корабль не начнет в ближайшее время торможение, то скоро он уже и не сможет этого сделать, не будучи разорванным в клочья приливным напряжением.

     Если только это не корабль с металлическим корпусом. Интересно, могли бы братья отправиться в двадцатилетнее путешествие на таком корабле? Пожалуй, да могли бы. Братья безоговорочно преданны своей родне, как коллективные насекомые.

     Но зачем приближаться вот так, по эклиптике, направляясь прямо на Ульт?

     Это откровенно враждебный выпад, гарантированно вызывающий ярость Патруля. Если кто-нибудь на Ульте способен мыслить так, как братья, так это адмирал Ваун.

     Неприятность в том, что он вел себя как представитель дикой расы столь долго, что теперь словно попался в ловушку этого типа мышления.

     Но Рокер захочет, чтобы он попробовал. Они ненавидели друг друга и обычно старались никогда не встречаться, но сейчас речь идет о судьбе планеты.

     Странно, что Рокер до сих пор отказывался ответить на звонки Вауна.

     Зажужжал бортовой ком.

     - Вызывают адмирала Вауна, - сообщил он довольным голосом.

     Ваун уже давно привык к тому, что Вселенная полна совпадений.

     - Кто?

     - Данные о звонящем засекречены. Ваун немного поразмыслил о такой глупости, но это означало лишь то, что он должен ответить на вызов отказом прежде, чем Рокер признает, что это он. Это скорее всего не входило в замыслы скотины, а просто так срабатывали системы безопасности, не переходившие в состояние боевой тревоги до тех пор, пока канал не был полностью открыт. В данный момент это было очень удобно, поскольку Ваун начал засыпать. Он своенравно решил, что прямо сейчас он не в настроении ругаться с адмиралиссимусом Рокером.

     - Отказ, - сказал он. - Никого не принимать. Конец связи.

     Как ни странно, это сработало. Ваун попытался устроиться поудобнее.

     Неудивительно, что у гвардейцев такой дурной характер, если им дают для полетов такие трубки, как эта штуковина. Его левое колено давило в подмышку, а макушка задевала колпак, из-за чего зудел череп. Ушибы адски ныли, он до сих пор не съел свой бустер.

     География вокруг была совершенно незнакомой, как и часть истории.

     Малиновая дымка - это, должно быть, горы Зарзар, откуда воинственные племена изгонялись на Виридианскую равнину раз двенадцать, сначала верхом на животных, затем на самолетах и дельтапланах. За пределами видимости лежала пустыня Эшуор, которая, когда он видел ее в последний раз, была симфонией красного и темнобордового. Там убийцы царя Толиана попытались несколько столетий назад построить ядерную установку и были стерты с лица планеты Патрулем при первой же попытке серьезного вмешательства в ультийскую политику. Далеко на юге, где голубые болота и блестящие озера меркли в янтарной мути, на горизонте, должен быть Ферсткам, место, где десять тысяч лет назад высадился святой Джошуаль Кранц.

     Где-то средь ближайших зеленых равнин невидимая граница отделяла Западное Содружество от Свободных Земель. Первое - милая и бессмысленная анархия, второе - кровавый военный диктаторский режим. Есть вещи, которые не меняются никогда.

     Доггоцевские инструктора учили, что каждая планета следует одним и тем же путем: простое деревенское поселение из нескольких десятков или сотен людей, период быстрого роста богатства и населения, приводящий к войнам и индустриализации, а в итоге перенаселение, нищета и долгое падение. Что потом?

     Тишина... но об этом почти не упоминали.

     Прямо под ним сейчас лежали илистые земли Дельты, а гноящийся фурункул, полный человеческих отходов, - был Кешеликс.

     Вот город, куда он так и не вернулся.

     Одного раза хватило.

     Празднику конец. Катер продирается сквозь неразбериху речного транспорта и мусора, заполонивших все окрестности легендарного Кешеликса, святого города Фарианиса. Ваун, не вставая на ноги, осматривается, насколько позволяют борт судна и поля шляпы. Сухой ком стоит у него в горле, сердце бешено колотится. Он поражен количеством ревущих в воздухе, влетающих в дальние башни и вылетающих оттуда по замысловатым траекториям торчей. Вонь омерзительна. Он не на шутку обеспокоен тем, что некий здоровенный и быстроходный корабль грозит потопить их катер в напичканной нечистотами речной похлебке. Он так возбужден, что едва ли способен сдерживать детское хихиканье. Гигантские грузовики носятся по набережным и многочисленным мостам. Шумно!

     Три недели назад он бы застыдился проявить волнение, но сейчас точно такой же трепет он замечает в Радже и Дайсе, которые уже много раз бывали в больших городах.

     Троих братьев и так практически невозможно отличить друг от друга, а теперь они становятся похожи еще больше. Ваун понимает, что перенял у Дайса манеру разговаривать, хотя он и не помнит, чтобы пытался. Забавно видеть, что с Раджем происходит то же самое. Стандарты устанавливает, скорее, Дайс, как самый старший. Порой он цитирует Приора как авторитетную личность, но, обнаружив себя в меньшинстве, он, как правило, приспосабливается - вот уже ест рыбу.

     Невероятная худоба Вауна исчезла из-за пищи и бустера высокого качества, а значит, он без сомнения стал еще сильнее, чем раньше, походить на Раджа. Это преображение не обсуждали, но Ваун знает, что если он заметил, то заметили и остальные.

     - Здесь!

     Радж сидит рядом с Вауном в такой же неудобной позе и тоже осматривается.

     - Понял.

     Дайс сидит на скамеечке у двигателя на корме и выглядит очень компетентным и собранным. Он отдает указания системе управления.

     Они следуют к пристани, где четыре часа назад был взят в аренду катер.

     Ваун смотрит на солнце, чтобы прикинуть, сколько времени. В полдень торч Приора будет ждать на стоянке.

     Скоро Ваун увидит себя или по крайней мере своего двойника в форме коммодора. Это будет незабываемым переживанием. Приор, конечно, много старше, но выглядит он, по словам Раджа, в точности так же, как Дайс. Кажется, они оба боготворят Приора Он - лидер, пионер. На самом деле Приор - не его настоящее имя, а что-то типа клички, присвоенной им в качестве имени по прибытии на Ульт.

     - Даже у братьев должны быть лидеры, - объяснил Дайс. - Порой решение не очевидно, а дергаться то туда, то сюда недопустимо... Так говорит Приор.

     Только Приор знает, это точно. Только Приор знает, что это значит - быть не одним из полдюжины идентичных братьев, а одним из сотен. Когда Ваун пытается это себе вообразить, у него начинает кружиться голова. Приор родился, ..был задуман,.. на, Авалоне, он взошел на борт Q-корабля "Зеленые пастбища", когда ему было примерно столько же, сколько теперь Вауну.

     Скоро, очень скоро он познакомится с Приором. И тогда он узнает что-то новое о своем будущем. Ни Раджу, ни Дайсу ничего не известно о планах, а может, им приказано молчать. Каковы бы ни были эти планы, Ваун даст согласие. Он среди своих Он чувствует свою принадлежность, и после стольких лет отчуждения это не может не приводить его в экстаз. Если Приор прикажет ему лечь посреди улицы под колеса, он скорее всего послушается.

     Ну, может быть, немножко поспорит сначала.

     И ясное дело. Приор никогда не поступит с ним так. Своим братьям он может доверять так, как никогда еще никому не доверял, кроме, может, только Нивела давно-давно.

     Катер очень медленно скользит сквозь лабиринт плавучих пристаней и маленьких прогулочных суденышек безумных форм и расцветок. И люди - чистые, откормленные, прикинутые - богатые!

     Подглядывая из-под козырька, Ваун видит, что это правда, что почти у всех темные волосы. Кожа самых разных цветов и фигуры на любой вкус, но изобилия светлых волос не наблюдалось совершенно. Он находит взглядом нескольких парней, похожих на деревенских, - с песочного цвета шевелюрами и пушистой грудью. Их странным образом расплющенные лица уже кажутся ему безобразными, а ведь еще каких-то три недели назад такая мысль ему бы и в голову не пришла.

     Рэндомы. Дикое стадо. Он примеряется к терминологии братьев, и она ему нравится. Наверное, Ваун чувствует себя теперь в Кешеликсе так же, как чувствовал себя двадцать лет назад Приор в Ульте - чем-то чужеродным.

     Бамп!

     Радж выпрыгивает на берег с веревкой. Ваун усаживается под навесом, чтобы его не было видно, опускает голову.

     - На пять минут раньше, - говорит Дайс, быстро устраиваясь возле него. Неплохо. Помнишь, что тебе надо делать?

     - Конечно.

     Почему-то его тон немного задел Вауна.

     Дайс поднимает свои тонкие темные брови.

     - Сейчас я - Приор, братец.

     - Конечно.

     Может быть, Дайс вовсе и не так холоден, как кажется.

     Радж запрыгивает назад, катер качается.

     Ваун распрямляет плечи, Дайс кладет ему на плечо свою крепкую руку.

     - Удачи, Брат.

     Ваун смотрит в эти удивительные темные глаза, видит там беспокойство, и ему хочется пасть на колени, петь хвалебные гимны - он, понятное дело, не станет этого делать. Эти двое странно посмотрели бы на него, если бы он даже просто упомянул религию, и это еще одно, в чем он должен пойти на уступки. Но Дайс беспокоится! И Радж тоже, конечно. Двое юношей беспокоятся за него? Быть того не может! Одного этого достаточно, чтобы разрыдаться, но он исхитряется бодро улыбнуться брату и как ни в чем не бывало отвернуться, будто Кешеликс ему - как родная деревня, будто сердце его не колотится так, словно у него приступ лихорадки.

     Он взбирается на пристань. Он пойдет первым, потому что идти первым безопаснее всего. В том случае, если вдруг какой-нибудь слоняющийся без дела зануда решит обнаружить, как трое абсолютно одинаковых юношей сходят на берег с катера, он не станет поднимать шум. Шума не будет - и в диком стаде порой попадаются двойняшки и тройняшки. Он вообще не понимает, к чему такая осторожность, но так пожелал Приор.

     Он не спешит. Не часто у него бывало столь сильное желание броситься бежать, но он идет. Он пытается выглядеть так, как будто его занимают мириады кораблей в воде, но они для него - бессмысленное пятно. Добравшись до берега, он неторопливо поднимается по ступенькам.

     Улица - дурдом. Шум, столпотворение, бардак. Половина из местных кажутся великанами. Гигантская девушка утыкается Вауну грудью прямо в лицо. Он шарахается.

     - Посмотри сегодня, как меня будут насиловать в "Стране чудес", - не терпящим возражений тоном говорит она.

     Только теперь он догадывается, что это сим, с отвращением отворачивается и натыкается на нелепую стену коричневых переливающихся мышц.

     - Над тобой, дружок, наверное, все девчонки смеются, - орет сквозь грохот великан. - За две недели астальский бустер увеличит твои мышцы в два раза!

     Никакой гимнастики не потребуется.

     Ваун поспешно обегает гиганта, проходит прямо сквозь слизистое двуногое из разряда пресмыкающихся, машущее ему книгой, и добирается до тротуара.

     На той стороне улицы - стоянка. "Будь осторожен на проезжей части", говорил ему Дайс. Он присоединяется к группе болтливых девиц и переходит улицу с ними. Если что, он должен пойти в направлении вон того серебристого шпиля на севере и ждать там. Что бы ни случилось, он обязан вернуться на корабль. Но ничего не случится.

     Но почему тогда сердце мечется в груди, как москит?

     Долго, безумно долго он бессмысленно таращится на автомобили и торчи на стоянке, пораженный их количеством и разнообразием. Ему и в голову раньше не приходило, что на свете существует столько всяких машин. Скинься они всей деревней, они не смогли бы купить и одно из этих сияющих чудовищ. Симуляторы женского пола толпятся вокруг него, борются за его внимание, сливаясь порой во что-то жуткое, многорукое, многоногое, многоголовое, все орут, предлагая неизвестные ему товары и услуги. Ему приходится смотреть между ними. Он кричит:

     - У меня нет денег.

     Но это их не трогает.

     Спешат, приходят новые и новые. И тут с невыразимым чувством облегчения он видит зловещий черный корпус патрульного торча, заграбаставшего два парковочных места кряду.

     Он неторопливо шагает к нему. Отважившись оглядеться по сторонам, он обнаруживает, что никто на него не смотрит. Испугавшись, что может показаться крадущимся, он поднимает голову и еще раз смотрит вокруг - дерзко. Торч чудовищен, размерами с дом Глоры. Окна непрозрачные, дымчатые, и не видно, что там внутри.

     Он прикасается к двери. Потрясающе - дверь распахивается перед ним. Как и говорил Дайс. Он думает о том, как будет здорово снова увидеться с Раджем и Дайсом. Радж через час подойдет, Дайс должен уладить дела с документами.

     Ваун входит в торч. Дверь с тихим присвистом закрывается. Он прищуривается в прохладном сумраке.

     Здесь двое в военной форме, но ни один из них ни капли не похож на него. И на Раджа. И на Дайса.

 

***

 

     И вот появляется он, сновидец, безмолвный в пылающей ночи. Тень необнаружимая... снова исчез... быть может, лишь шепот, след движения в камыше?

     Парящий невидимо, неслышно, неосязаемо. Сновидец пересекает темные озерца, не нарушая их покоя, а буйные травы чуть колышутся, когда он проплывает над ними.

     Луны нет. Здесь не бывает Луны, а необузданный туман застит звезды. Парящий над топью охотник, который не убивает, хищник, дарующий жизнь...

     Темен путь его, но цель ясна. Учителя говорят, что дурной поступок может сделать великое дело.

     Это сегодняшнее умение - дурное и в действительности разумеет под собой упадок. Такое умение ничего больше не умеет, ибо не сумело не потеряться и как умение забыто. Очень остроумно... Ну и что? Здесь его остроумие никто не оценит, кроме полноправного владыки, который пренебрегает обязанностями хозяина, поскольку валяется и храпит за кроватью. Галлюцинирование, вызванное нервным истощением, скажете? Известное в народе как отходняк после электрошока?

     Ну, надо же! Вдобавок изрядная доза аксилетена? Бедняга. Но через семь-восемь недель, если повезет, он сможет отвечать на простые вопросы.

     Нет, полного права называться полноправным владыкой он не имеет. Законным - возможно. Он не заслуживает сочувствия, сей невыразительный сибарит, мясистый рэндом, ибо нет сомнений, что он унаследовал древнее чудо, этот избалованный никчемный разгильдяй с псевдомозговым управлением, и даже если он каким-то образом честно его заслужил, ничего лучшего он не смог придумать, кроме как приспособить его в качестве плавучего борделя. Не правомочный поступок А ведь смешно, учитывая обстоятельства...

     Чудесная старинная технология. Чудо, что она распространилась в нецивилизованной стране, возможно, с благородной некогда целью. В модели такой величины с комфортом могла бы разместиться группа из шести единиц - лесничих или, скажем, экологов - и не нарушить своей деятельностью ничего в окружающей среде.

     А теперь обрати внимание! Клоака дорогой безвкусицы. Толстые ковры, хрустальные люстры, шелковые простыни! Стены убраны кружевами и пурпурным бархатом, порнографические симы готовы устроить любой вообразимый разврат.

     Патетично, в самом деле Так бездумно проматывают свои жизни и ресурсы дикие расы, тупо гоняясь за преходящими плотскими усладами. Грустно. Декаданс. И ничего уже не поделаешь.

     Никаких, само собой, занудных приборных панелей в пределах видимости, дабы не нарушать декора гнездышка любви. Крохотные болотца, канальцы, ручейки - все тихо течет мимо внутри сима над хрустальным с позолотой столиком. Весь механизм поднимается и опускается в мягком чарующем движении За последний час не было ни одного признака человечества. Время кончается.

     Прежде чем наступит вечер. Сновидец должен вернуться и забрать свой торч в рощице у Трансдельтовой трассы, а сие судно вожделении должно быть надежно затоплено в подходящем водоеме. Плоховато оно ему служило. Ему стоило стырить аппарат попроще и прочесать страну фруктовых деревьев на восток. Эта экскурсия по Дельте - достойная сожаления глупость.

     Подождите-ка! Тут что-то новенькое - пристань и кучка хибарок. Меняем курс и скорость... Убогая деревенька все ближе. Может быть, где-то рядом есть дичь безмолвное чудище болотное выслеживает в ночи свою жертву.

     Это тринадцатая миссия, последняя. Через два дня сновидец должен отчитаться в Доггоце, обязанность, которую он не может не выполнить - после стольких-то попыток получить это задание! Рэндомы так сильно различаются по своим способностям, что разумный человек предположил бы, что им следует поощрять лучших, а кто лучший - определять по реальным заслугам. Но нет! С ума сойти! На Ульте в Патруль попадают исключительно избалованные отпрыски спейсеров.

     И тем не менее тот же самый разумный человек предположил бы, что космический Патруль, где почти ни у кого нет опыта работы в далеком космосе, приветствовал бы бывшего члена экипажа Q-корабля как подходящего новобранца.

     Ну, вряд ли. Только так. Только после двух лет подкупа да умасливания, да интриг, да низкопоклонства. Когда-то в Монаде учителя предостерегали:

     "Кумовство всегда должно оставаться исключительной слабостью сообществ рэндомов".

     Теперь учителя бы им гордились, братья гордились бы им. Пока он все делает хорошо. Интересно посмотреть, как отреагировали бы преподаватели из Доггоца на рекрута, щеголяющего звездочками космического странника на лацканах. С неудовольствием скорее всего. Но что ему общество каких-то простых, одержимых похотью рэндомов?

     Ага! Сиротливая фигурка неуверенно прокладывает путь по грязной дороге в дальнем конце деревушки. В ложной гамме инфракрасного диапазона она мерцает фиолетовым привидением. Можно ли рассчитывать, что сей одинокий пешеход окажется нужного пола и возраста? Он просит увеличить картинку.

     Да! Охотничий инстинкт заставляет его трепетать. Удача на стороне добродетели. Она - именно то, что ему нужно.

     Все просто. Через несколько минут он подрулил и посадил дрифтер на дорогу в двенадцати шагах впереди бредущей фигурки. Он надевает волшебные очки и гасит свет. Двери распахиваются с чуть слышным шорохом. Ему даже не приходится красться к жертве. Через несколько мгновений она резко останавливается перед ним, упершись во что-то твердое в тумане. Когда она неуверенно поднимает руку, чтобы пощупать препятствие, он ее подстреливает....

     Он прячет пистолет в кобуру и наклоняется, чтобы поднять ее. Не тяжела, но воняет.

     Дверь закрыта... свет выключен. Он оглядывается по сторонам и приходит к выводу, что использовать эту постель для данной цели было бы даже для него слишком цинично. Он раскладывает ее на столике так, что ноги свисают с одного конца, а голова с другого. Летательному аппарату он велит лететь прежним курсом, пока они не окажутся над водой, и чувствует приятную дрожь, когда торч отрывается от земли.

     Добыча чахлая, бледная, искусанная насекомыми; немногообещающий материал вообще-то. Может оказаться, что он только потратит на нее впустую время.

     Если бы у нее были чистые волосы, она была бы блондинкой. Ее единственная одежда - отвратительно грязное тряпье, настолько сгнившее, что разрывается на части, когда он задирает его - волосы на лобке темные, груди твердые и плоские.

     При лучшем питании и образе жизни была бы достаточно привлекательна...

     Кошмар!

     Что-то ожило у него в штанах. Пульс участился. Затруднилось дыхание, сперло в груди.

     Всего через каких-то два дня он должен представить отчет в Доггоце и начать превращение в рэндома. Сделать карьеру будет нетрудно - он наберет очков больше любого когда-либо существовавшего рэндома, если захочет. Быть принятым в обществе - дело другое. Хотя нормальное поведение мужчины дикой расы ему омерзительно в высшей степени, он рассмотрит, если надо будет, и такой вариант.

     Ради Братства. Поэтому он уже начал накачивать себя бустером, и сейчас вид этой убогой крестьянки вызвал требуемую реакцию. Не важно, что сознательно он отвергает эту искусанную блохами тушу с отвращением и испугом - зная, что ему предстоят годы этой мерзости, - в то же самое время он алчет ее.

     Дело прежде всего... если забыть о том, что брюки стали до боли тесны; ему приходится расстегнуть ширинку, и это незамысловатое действие, не наделенный особым значением жест, который он бесчисленное количество раз проделывал, не задумываясь, неожиданно эротично, грешно и волнующе. Возбуждение нарастает.

     Силясь не замечать его, он приносит оборудование и берется за работу. В тринадцатый раз, последний. Этика? Его все еще волнует этичность всего этого?

     Нет, конечно. Он - рука провидения, эволюции. Борьба за выживание любых живых форм - безжалостное, дикое соревнование, а он - всего лишь инструмент, уничтожающий брак хищник.

     А почему, в таком случае, у него трясутся руки? Раньше этого не было.

     Вводим зеркало... раздвигаем вагину... лапароскопия показывает, что признаков присутствия подлежащего выселению законного арендатора нет... катетер в шейку .. Он шарит. Черт! Черт! Черт! Малейший промах может проколоть главную артерию.

     Он поднимается и рассматривает костлявую пациентку, все еще в забытьи - Вот так! - говорит он вслух. - Ну, почти так. Желаю вам безопасного труда, граждане, и вместе мы можем запустить еще одну единицу Братства в многообещающую карьеру подрывной деятельности и завоеваний.

     Он задумчиво поглаживает ее бедро и уходит за шприцами.

     - Ты - тринадцатая, между прочим, - говорит он, просовывая иглу в первый пузырек, - последняя После тебя больше никого не может быть, поскольку у меня нет больше гормона. - Впрыскивает задумчиво дозу в мышцу ее бедра. - Надеюсь, ты оценила это, будущая мать Месяцы, ушедшие на то, чтобы расшифровать фармакопеи, разобраться в фармакологических справочниках, своровать в аптеках нужные препараты! - Второй укол в вену паха. - И все лишь для того, чтобы ты выработала corpus luteum, бесстыдница неблагодарная.

     Готово. Несмотря на то что осталось еще больше половины дозы.

     Он задумывается, рассматривает чахлые конечности, сморщенный живот.

     - Как насчет второй порции? Почему нет? Мне она совершенно ни к чему! Ты теперь - самая желанная.

     Осознавая, что дрожь в руках не выказывает никаких признаков ослабления, он вводит остатки препарата и бросает инструменты в сумку под столом.

     И снова начинает разглядывать отвратительное женское тело.

     - Таким образом, граждане, дело сделано. Как вы могли заметить, если бы обратили внимание, необходимо еще рассмотреть проблему удовольствий.

     Это не похоже на удовольствия. Это похоже на непреодолимое влечение.

     Содрогаясь, он расстегивает рубашку - Пойми, мне необходима практика. Могу я довериться твоему благоразумию? В большей степени, чем чьему-либо еще, и когда-то же я должен начать Одновременно он испытывает тошноту и воодушевление. Самое худшее - знание о том, что бустер воздействует в первую очередь на разум, заставляет его хотеть совокупить свою плоть с этим грязным голым животным.

     В этом не может быть вреда, ибо сорок восемь хромосом никогда не могут соединиться с двадцатью, даже если бы он обладал жизнеспособной спермой, что тесты отрицали.

     - Надеюсь, ты чувствуешь себя польщенной, - говорит он и снимает брюки.

     Он начал с колен девушки, раздвинул ее ноги, почувствовал неожиданную реакцию. Ее голова резко вздернулась, подбородок уперся в грудь, и она уставилась на него широко распахнутыми грязно-карими глазами.

     Зря, может быть, он ввел двойную дозу.

     Он чувствует себя в глупом положении - он тоже голый, как и она. Никогда до сих пор он не тревожился, будучи раздетым, а сейчас тревожится Мгновенным результатом явилось исчезновение всех следов горячего желания, еще секунду назад одолевавшего его. Что во всей Галактике было способно когда-либо одолеть его? Лишенный дара речи, он встает и вперяет в нее свой взор, соображая, что делать теперь.

     Парню, храпящему за кроватью, не удалось как следует рассмотреть захватчика, но пропажа дрифтера в конце концов будет обнаружена, и теперь есть свидетель, способный описать внешний вид вора.

     Хотя, может, и не нужно ее убивать. Ее вывалившийся язык и беспорядочные движения зрачков ясно указывают на галлюциноз. Парадоксально, что даже ее быстрое возвращение в сознание - признак того, что он переоценил размеры и массу цели. Полное выздоровление последует немного позже, если вообще когда-либо последует.

     Девушка вертит головой, осматривает комнату. Она родом из мира хижин из сплавного леса и высшей степени нищеты; никогда ей не увидеть ничего такого, как этот украшенный драгоценностями дворец, и она, должно быть, рассматривает его сквозь беспорядочную муть психического расстройства. Что она может подумать об этом месте?

     Затем ее нерешительный взор возвращается к нему, заставляя его гадать, что она думает о нем. Видела ли она когда-либо мужчин иных, нежели лохматые, заросшие слизни с Дельты? Ну, наверное. Наверняка через эти пустыри проезжало достаточное количество госслужащих, кожа угрей - хорошее экспортное сырье.

     Госслужащие для такой, как она, - важные шишки.

     Ну и что теперь? Предположить, что она настолько растерялась, что не может его вспомнить - рискованно, но убить ее к чертям как-то нечестно, и уничтожать результаты работы целого вечера он особого желания не испытывает.

     Она издает задыхающийся, сдавленный звук, голова свисает вниз. Он думает, что она ослабела, но она хватается руками за стол с двух сторон и поднимает колени.

     Он отскакивает с отвращением.

     - Нет!

     Она опять неуклюже поднимает голову, смотрит на него между двух своих костлявых бедер и пытается сказать размякшим и слюнявым языком. Ему показалось, что она сказала:

     - Господь?

     - Я не...

     Его настолько тошнит, что он не может говорить. Он указывает на дверь.

     - Уходи!

     Снова влажные звуки. Потом:

     - Уходить?

     - Да, уходи!

     Она принимается выть:

     - Я... я... я обидела Господа! Он трет лоб голой рукой.

     - Ты не обидела. Ты не понимаешь... Я... О Господи!

     Этой бессмысленной присказке он научился у диких на борту "Зеленых пастбищ".

     Следует долгая пауза, потом она с опаской и с невероятным трудом говорит:

     - Буду счастлива... выносить... ребенка для Твоей славы, Господи, если такова воля Твоя. Она не очень верит тому, что он ее не хочет. Абсурд! Но он вспоминает, что политический контроль рэндомов часто достигается при помощи государственно одобряемых суеверий. Очевидно, он натолкнулся на некую примитивную веру в воплощение, что прекрасно снимает все вопросы. - Боги не испытывают вожделения, подобно смертным. Ты уже носишь семя. Иди и вырасти мне сына, - указывает он на дверь.

     Девушка задыхается, свертывается в неуклюжий комок конечностей, падает со стола на колени и утыкается лицом в кучу лохмотьев.

     - Слава...

     - Иди! И одежду свою забери.

     Нелепость ее реакции терпеть невозможно. Он разражается беспомощным смехом и больше ничего добавить не может. Она воет и съеживается еще сильнее, ему становится еще смешнее. Рывком распахнув дверь, он выталкивает ее в ночь. Он забыл про инструкции, которые сам дал приборам, и в результате его и причудливую ковровую ванну заливает потоком грязной воды. Не причинив, впрочем, вреда - душ будет ей полезен, она уже встает на ноги, затопленная лишь до пояса. Дверь закрывается, погружая ее во тьму, и он выпаливает команду, в результате которой дрифтер легко, плавно, быстро и бесшумно уносится прочь.

     Сновидец ковыляет к креслу и рушится в него. Он хохочет, пока не начинают болеть ребра. Мысль о том, что он чуть не совершил, болезненна, но хочется послушать историю, которую ей придется рассказать по возвращении в деревню. Еще больше хочется, чтобы рядом с ним был кто-нибудь из его братьев, с которым можно было бы поделиться шуткой.

     Самое мерзкое в этой работе - одиночество.

 

***

 

     Нет! Нет! Нет! - Ваун проснулся с криком, мечущийся в кривом кресле душного, тесного торча. Приступ боли в запястье, которым он ударился о приборную доску, полностью вернул его в реальность. Он вытер вспотевшее лицо и ошалело осмотрелся. Бешено колотилось сердце.

     Сны! Ему всегда снились сны, когда у него не было девочки. Этот был самым худшим.

     - Местонахождение? - спросил он, чувствуя кислый привкус во рту.

     - По пути между Аджултоном и Бесайрбом. Начинаем спуск примерно через семнадцать минут.

     Он фыркнул. Расчетное время прибытия давало ему еще почти целый час пребывания в этой аэроконуре. Чувствуя себя грязным и отупевшим от сна, он устроился поудобнее и стал думать о гражданке Фейрн и ее веснушках. Он пообещал себе, что снов теперь не будет очень-очень долго.

     Аджултон был тем местом, где дали знаменитое сражение, в результате которого пала Йипарианская Империя. А в Бесайрбе находилось модное имение Мэви.

     Название он забыл.

     Он забыл о Мэви! Он забыл о Мэви, о долгих годах ее предательства - ночью она служила ему, а днем Рокеру. Шпионка! Лучше думать о Фейрн.

     Рокер непременно в скором времени даст о себе знать Болвану пришлось, наверное, немало попотеть с этим Q-кораблем. Мысль о Рокере, пытающемся перехитрить Братство, была нелепа.

     В последний раз Рокер победил исключительно благодаря тому, что Приор был приговорен судьбою к цепи жутких несчастий, кульминацией которых стало то, что невежественный деревенский мужик вляпался в лапы Тэма и Йецера, двоих из очень небольшого числа тех спейсеров, что превосходили сообразительностью мечущего икру угря.

     Она не виновата, - сказал Нивел, вытирая Вауну слезы. - До той ночи с ней все было хорошо.

     Он крепко обнимает Вауна, он остановил кровь, но не может остановить поток слез ..

     Он крепко прижимает Вауна к своей дурно пахнущей рубахе, но не может удержать его слезы.

     - Никто из нас не поверил ей, - сказал он в другой раз, скорее всего позже, когда Ваун стал постарше - Потому что девчонки осмотрели ее и не нашли признаков... А потом у нее начал расти живот. Чужой. Какой-нибудь парень из правительства.

     А в другой раз - это было скорее всего намного раньше:

     - Да, Бог заставляет твою мамочку говорить такие вещи... Это, конечно, не означает, что это правда.

     Когда другие дети нападали на него, он всегда бежал к Нивелу.

     Радж сказал:

     - Он помещал детей в хорошие дома для воспитания.

     Но... "У нее начал расти живот".

     Кто-то врал.

     Ваун много думал, поскольку просто нечего было больше делать. Клетка достаточно длинна, чтобы можно было вытянуться во весь рост. Свет никогда не гаснет. Тут есть одна полая штука, на которой можно сидеть, а когда закрываешь крышку, она уничтожает все, что в ней находится. Тут есть еда, поступающая через люк.

     Но здесь не с кем поговорить.

     У него нет одежды. Комната хороша для того, чтобы в ней сидеть, свернувшись узлом, но недостаточно тепла, чтобы можно было поспать.

     Он не знает, сколько времени он уже здесь провел.

     А вот спейсер вернулся, тот, у которого нос кнопкой и кучерявые волосы.

     Офицер связи Тэм, как он себя называет. Прислонился к стене и с любопытством изучает Вауна.

     - Так и не желаешь поговорить? - спрашивает он. Ваун обнимает колени, отвечает взглядом на взгляд и ничего не говорит. Его ссадины по большей части зажили, и лицо спейсера тоже выглядит лучше. Ваун сожалеет, что ударил этого парня, у него приятный дружелюбный голос и, похоже, добрые намерения.

     - Даже не назовешься?

     Ваун лишь смотрит. Он не предаст Раджа и Дайса, свою родню, своих братьев.

     Он не предаст Приора. Радж сказал, что если надо будет, он умрет за Вауна.

     - Это, знаешь ли, не слишком-то разумно. Люди сходят с ума, если слишком надолго остаются в одиночестве.

     Сколько уже? Судя по щетине на лице, несколько дней, наверное, но он не знает, как быстро растут волосы.

     На бедре у спейсера пустая кобура. Заметив, что Ваун смотрит на нее, он смеется:

     - Я не такой тупой, чтобы приходить к заключенному с заряженным пистолетом. В тебе смотреть не на что, но драку ты затеял ничего себе. Йецер раза в два тебя тяжелее, а ты ему, понимаешь, челюсть разбил.

     Это хорошо.

     Спейсер вздыхает.

     - Ты крепкий орешек. Четыре дня в одиночестве - и ни звука. Мы можем быть намного более жестокими.

     Ваун не предаст братьев. Он не знает, то ли он зашел не в тот торч, то ли Приора поймали раньше, и двое спейсеров ждали, кто придет с ним встречаться.

     Ему безумно хочется знать, пойманы Радж и Дайс или нет, но он не может спросить, не начав говорить, а говорить он не намерен.

     Спейсер вздыхает и оставляет стену в покое.

     - Хорошо. Ты победил, Ваун. Да, мы знаем, как тебя зовут. Мы много знаем.

     Пойдем.

     Он стучит в дверь. Похоже, кто-то подсматривал сквозь потайную щелочку, потому что дверь открылась в ту же секунду. На пол шлепается узел.

     - Одевайся, - говорит спейсер, раздраженно швыряя Вауну одежду. - Потом выходи, и мы кое-что тебе покажем.

     С рубашкой все в порядке, а брюки такие огромные, что их приходится поддерживать. Из-за этого одна рука оказывается занятой. Он выходит босиком по холодному полу, Тэм ждет в коридоре один. Ни слова не промолвив, он показывает дорогу.

     Рывком открывает дверь, отходит в сторону. Ваун осторожно проходит в большую темную комнату.

     Около дюжины стульев расставлены вокруг некоего механизма, похожего на усложненный стол, и все... если не считать еще одного спейсера, того, которого зовут Йецер, сидящего в дальнем конце. Он здоровенный и мясистый, темный и неприветливый, а нижняя часть лица у него сильно распухла. В его глазах нет ни малейшего дружелюбия.

     - Черт возьми, Тэм, - бормочет он. - Я уже одурел от всего этого.

     - Садись, парень, - говорит Тэм, закрывая дверь. - Где хочешь. А ты, Йец, потерпи. Он крепкий парень, и стыдно было бы мучить его.

     - А я бы рад помучить его. Тэм тоже садится, притягивает к себе приборную доску.

     - Дай мне полчаса. Если по их истечении он не запоет, я предоставлю его в твое распоряжение. Хотя не забывай... Возможно, он не разумнее мха, но скорее всего он будет посообразительнее нас с тобой.

     Йецер хмыкает, не веря.

     - Смотри, Ваун, - говорит Тэм.

     Он что-то делает с кнопками, и кажется, что воздух над механизмом темнеет.

     Затем в нем возникает туманная фигура, меньше, чем настоящая, и дрожащая, как кукла под водой - мутной водой.

     - Дрянное качество, - говорит офицер связи. Ваун знает, что это ком. Он знает, что чужеродные чудища, которых он видел по общественному кому, фальсификация, стало быть, и это может быть фальсификацией. Но не смотреть он не может.

     Фигура становится яснее, темная во мраке. Это очень худой мальчик, одетый в лохмотья, сидящий со скрещенными ногами, - обросший бородой дикарь. Он поднимает руку. Ваун дрожит от узнавания даже того, как образ говорит скрипучим, ненатуральным голосом:

     - Если люди разбежались на пять тысяч элуев во всех направлениях, значит, диаметр Пузыря - десять тысяч элуев, так?

     Сим растворяется, в комнате светлеет. Ваун испуганно смотрит на Тэма, ожидая объяснений. Спейсер смотрит открыто и сильно, пугающе проницательно.

     - Преподаватель имеет двухдорожечный... Он может не только показывать, но и записывать. Понимаешь? Это сделано для того, чтобы выявлять всех исключительных студентов. Содружество... правительство... большинство стран обладает оборудованием подобного рода. Просто они, похоже, никак не могут взяться и что-нибудь сделать с этой информацией, только и всего. Но пока ты учился, все о тебе записывалось в точности так, как было.

     Он улыбается, а Ваун чувствует приступ злобы из-за того, что не понимает.

     - Так тебя нашел Приор, Ваун, - нежно говорит Тэм. - Точно так же он нашел Тонга, Дайса и Прози. На это ушло много времени, и, конечно, он хорошо все распространил, ты понимаешь... Не все его усилия были успешны, и ему приходилось определять, какие были, а какие нет. Мы знаем, что он получил доступ к таким записям обучения во многих странах.

     Ваун ничего не слышал о Прози, который, наверное, был еще одним братом. Но они ничего не знают о Радже!

     Тэм внимательно изучает Вауна, а потом говорит:

     - Итак, нам известно твое имя, твоя деревня и то, что ты исчез оттуда двадцать пять дней назад, прямо после сцены, которую мы тебе только что показали. Кто пришел, Ваун? Дайс? Тонг?

     Ваун молчит.

     Тэм с минуту смотрит на него, а потом говорит:

     - Хорошо, оставим пока. Посмотри вот это. Он, хмурясь, манипулирует кнопками.

     - Черт возьми, Тэм! - рявкает здоровый парень в дальнем углу, стонет и прижимает руку к ушибленной челюсти. - Мы впустую тратим время! - бормочет он.

     - У меня наверху есть такая штука, которая железоникелевый астероид разговорит.

     - Терпение, Йец, терпение. Ваун, известно ли тебе, что ком работает на радиоволнах? Над планетой жужжат миллионы посланий, как и над всеми прочими заселенными мирами. Иногда можно заглянуть в комы других людей, если повезет или если ты подлец. Уловил?

     Ваун кивает, прежде чем успевает понять, что кивание - это тоже разговор, а он пообещал себе не говорить ни за что.

     - Теоретически мы должны были бы иметь возможность общаться со всеми прочими мирами Империи - Пузыря. А практически это никогда не получается.

     Тэм заканчивает наладку прибора, держит палец на кнопке, продолжая говорить с Вауном, в то время как другой мужчина смотрит волком и молчит.

     - Слишком много болтовни, да еще все Q-корабли, существующие среди миллионов планет, вносят помехи. А радио отнимает время. Нужны годы, чтобы сообщение дошло из одного мира в другой. Предполагается, что Патруль поддерживает контакт. Ультийское главнокомандование обязано сообщать...

     - Тэм! - рычит тот, кого звать Йецер. Тэм не обращает на него внимания, внимательно наблюдая за Вауном, как будто его ресницы могут выдать сигналы.

     - Я собираюсь показать тебе кусочек сигнала, перехваченный нами пару лет назад. Он пришел с планеты под названием Авалон... Слышал о такой? Нет? Уверен?

     Ну, не важно. Авалон в четырех элуях отсюда, то есть все, что видно, происходило шесть или семь лет назад, когда ты был совсем еще ребенком.

     Он прикасается к кнопке, ревет звук, заставляя Вауна закрыть руками уши и отпрянуть. Неясный блеск заполняет комнату, полностью скрывая дальнюю стену и другого спейсера, и стулья позади него, будто здание разрубили пополам.

     Изображение в тысячу раз лучше, чем на общественном коме, - он посреди залитой cолнцем улицы, заполненной дымом. Ревут моторы, грохочут взрывы, раздаются крики... и поверх всего этого девчонка выкрикивает слова, которые он не может разобрать. Деревья взрываются парами пламени, рушатся здания, кажется, что сама земля качается и качается. Нечто, напоминающее гигантского жука, неясно вырисовывается в дыму, рушит стены, давит маленькие машины. Там и здесь что-то вспыхивает. Ничто, кажется, не имеет никакого смысла, а трясет так, что Вауну становится плохо. Он озадаченно смотрит на офицера Тэма, который все еще смотрит не на дисплей, а на него.

     - Это, очевидно, война, - кричит Тэм сквозь шум. - Мы не знаем, кто с кем воюет. Мы вообще ничего не знаем, только то, что была какая-то битва. Тем не менее мы подозреваем, что в части этих больших машин за рулем - спейсеры. А теперь посмотри вот этот кусок.

     Сцена передвигается, как будто Ваун сам бежит, приближаясь к одному из разрушенных зданий, пылающему столь неистово, что ему кажется, он может почувствовать жар. Он приближается к выбитому окну, в проеме появляется человек - парень с обнаженной грудью пытается выбраться, пока не изжарился; его волосы горят, он визжит, его лицо взрывается малиновым цветком. Он опрокидывается назад и исчезает из поля зрения.

     Дым милостиво скрывает все, сим исчезает, комната погружается во тьму и суровую реальность. Ваун ошеломлен, у него звенит в ушах. Тэм откидывается в кресле, задумчиво разглядывая его.

     Сердце мощно отстукивает ход времени.

     - Мы не понимаем, что говорится в комментарии. Грамматика машинам не по зубам, но им кажется, что к нескольким словам удалось подобрать ключ. Улей одно из них. Другое - Братство.

     Ваун надеется, что то, что он хочет сказать, отражается на его лице, - а он ничего вообще не хочет говорить. Сколько он способен выдержать? Как долго способен он переносить пытки, если они начнут их? Ему бы хотелось понять, что скрывает Тэм за ненавистной бодрой улыбкой.

     - А этот парень в окне? Ты узнал его? Думаю, ты узнал, Ваун. Я знаю - ты узнал! Когда я в первый раз его увидел, это лицо мне показалось непостижимым образом знакомым - как может быть, чтобы я узнал парня, погибшего много лет назад за много световых лет отсюда? Не понимаю. Я бы не рискнул ни с кем делиться такой сумасшедшей идеей. Но был настолько взволнован, что в конце концов запустил патрульные компьютеры определить, кто это такой.

     Ваун догадывается, каким был ответ.

     Улыбка Тэма исчезает во тьме.

     - Выяснилось, что это - Приор, коммодор ультийского главнокомандования, приписанный к штабу адмиралиссимуса.

     Ваун продолжает молчать. Очевидно, ему просто довелось увидеть еще одного из братьев. Умирающего.

     Тэм кладет ногу на ногу и отваливается назад .в кресле, не спуская с пленника глаз.

     - И мне известно, что из всех ультийских спейсеров лишь четверо родились в других мирах - экипажи Q-кораблей обычно пролетают мимо или находят какую-нибудь работу на суше, но четверо присоединились к ультийскому главнокомандованию в разное время за последнее столетие. Один из них - коммодор Приор, прибывший с Авалона на "Зеленых пастбищах". Но вряд ли это он. Даже если радиоперехват был просто заново транслируемой старой историей, это не мог быть он - ведь когда он покинул Авалон, он был совсем еще ребенком... не говоря даже о том, что парень на этих кадрах явно погиб. А компьютеры утверждали, что это он!

     - И тогда офицер связи пришел ко мне, - проворчал тот, которого звали Йецер, - и мы начали проверять коммодора Приора. Тайком.

     Ваун положил руки на колени и пристально уставился на допрашивающих.

     Холодные капельки нота струились по его ребрам.

     - Мы обнаружили, что он выполнял очень любопытные для офицера Патруля задания, - мягко проговорил Тэм. - А когда мы прокатились по тем местам, которые он посещал, стали вырисовываться очень любопытные схемы.

     Воцарилась тишина. "Он помещал детей на воспитание в хорошие дома?"

     Ваун смотрит вопросительно, но Тэм помалкивает. От этой тишины и разглядывания хочется закричать.

     После четырех дней мучений голос Вауна прозвучал неприятно даже для него самого, а подбородок задрожал:

     - Какие, сэр?

     Тэм одобрительно кивает, триумф загорается в его глазах.

     - Изнасилование, Ваун. Знаешь, что значит изнасиловать?

     Чувствуя себя неважно, Ваун кивает. - Закон не принимает во внимание, пользовался он своим членом или, скажем, трубкой, Ваун. И с этической точки зрения это тоже роли не играет, как мне представляется. А ты думаешь, это имеет значение?

     Ваун отрицательно качает головой. "До той ночи с ней все было в порядке?"

     Тэм делает лицо.

     - Даже если это до сих пор было тебе неизвестно, теперь ты можешь догадаться, Ваун. Яйцеклетка человека крайне мала, практически невидимо. Пару дюжин в специальной упаковке, в которой они заморожены, скрыть очень легко. Он взошел на борт Q-корабля в качестве космонавта-стажера Патруля. Остальные члены экипажа и пассажиры действовали легально. Он был единственным... таким... на борту. Это же очевидно, что целая бригада одинаковых парней нас бы заинтересовала, посему он прибыл в полном одиночестве. Мы думаем, что и среди обычных людей у него тоже не было сообщников. Эти кадры битвы, которые я только что тебе показал - они говорят о том, что люди типа Приора не пользуются безусловной популярностью на Авалоне, не так ли?

     Ваун кивает. Радж пару раз упоминал улей - здесь, на Ульте. Но он не говорил, где это, и казалось, что это просто тайное место. Где-то далеко.

     - Таким образом Приор тайно провез с собой на борту груз, а на Q-корабле члену экипажа что-то спрятать - это очень легко. Он привез с Авалона замороженные яйцеклетки, одной из которых был ты. Он тайно провез их на Ульт на шаттле. Но пронести с собой деньги он не мог, потому что на каждой планете более того, в каждой стране - пользуются своей валютой. Он мог бы попытаться пронести драгоценные камни или золото, но они могли вызвать вопросы. Поэтому денег у него было немного, скорее всего их хватало лишь на то, чтобы арендовать холодильник, где можно было бы хранить тебя и твоих братьев.

     Ваун вздрогнул. Тэм подождал немного, пока он заговорит, но, не дождавшись, продолжил.

     - Но деньги он заработал очень быстро. Он невероятно умен. Я сужу об этом по его карьере, поскольку все медицинские данные о нем исчезли. И как только он мог позволить себе немного попутешествовать, Ваун... Искусственное оплодотворение - занятие дорогостоящее; возникнут вопросы, свидетели. Он прибег к дешевому, простому методу. К изнасилованию, Ваун. Он нападал на женщин по ночам, Ваун. Он помещал яйцеклетки в живые инкубаторы.

     - Кукушка, - ядовито изрек Йецер.

     - Ты не единственный, кто нам известен! - Тэм потягивается - он крайне непоседлив. - У нас есть их фотографии, сделанные до того, как они покинули родной дом. Так же внезапно, как и ты. Нет смысла их тебе показывать - разница лишь в одежде и прическе. Не думаю, чтобы все имплантаты процветали, но о некоторых из них мы знаем. О тебе и...

     - Хватит, Тэм, - рявкает Йецер и морщится. Тэм, как обычно, не обращает на него внимания. - Мы установили, что около трех лет тому назад коммодор Приор начал путешествовать на летательных аппаратах большего размера, чем одноместные торчи, которыми он пользовался до этого. Четыре дня назад он вылетел в Кешеликс. Никаких официальных причин для приезда сюда не имея. Мы сели ему на хвост. В какой-то момент нам показалось, что мы обнаружили его торч...

     - И я вошел к вам, - бормочет Ваун, позабыв про обещание.

     Глаза Тэма блещут.

     - Да, ты вошел. Не думаю, что ты и впрямь являешься частью заговора, приятель. Мне кажется, что тебя купили за горшок сладкой брехни некие скользкие типы. Часть того, чем тебя напичкали эти пройдохи, я уверен, правда. Но ведь они не рассказали тебе всего, верно?

     - Верно, сэр.

     - А сам-то ты не делал ничего дурного, так?

     - Мне так кажется, сэр.

     Голос Тэма резко теряет в нежности.

     - Я знаю, что случилось с твоей матерью, Ваун. Я догадываюсь, что произошло в ту ночь семнадцать лет назад, - на нее напали, изнасиловали и свели с ума. И сделал это Приор, Ваун! Это был в высшей степени омерзительный и жестокий поступок, которому не может быть оправданий! Ничто не может! Мы знаем других, но мы так до сих пор и не выяснили, сколько вас всего. Так обстоит дело, и вам, господин Ваун, предстоит принять решение - будете ли вы сотрудничать со мной и справедливостью или я отдам вас офицеру Йецеру, который отведет вас в лабораторию. Теперь отвечай, на чьей ты стороне?

     Ваун закрывает глаза, чтобы преградить дорогу слезам. Радж! Дайс! Это казалось прекрасным сном. Теперь его отправят назад в деревню или в тюрьму.

     Принадлежащего... но чему принадлежащего? Если все началось с изнасилования, то к чему это приведет в конце? Каким человеком была его мать до той ночи? И все ужасы жизни придурка в деревне... Все это - дело рук Приора! Его страдания и то, что случилось с Глорой... Во всем виноват Приор! Все это сделал он.

     Он слышит вздох Тэма.

     - 0'кей, Йец. Забирай его. Ваун быстро открывает глаза.

     - Я готов помочь вам, чем смогу, сэр. Ему стыдно, что его голос дрожит.

     Тэм улыбается продолжительной улыбкой и говорит:

     - Молодец!

     Йецер рявкает, будто бы он разочарован:

     - Что теперь?

     - Теперь, - не переставая улыбаться, говорит Тэм, - настало, я полагаю, время отправиться в Вэлхэл и рассказать обо всем Рокеру.

 

***

 

     Место парковки в Вэлхэле - окруженная деревьями полянка - организовано далеко от дома, чтобы приглушить грохот транспортных средств. Даже гаражи тщательно спрятаны, чтобы не портить достоинства леса.

     Как здорово быть дома! После дней и ночей, проведенных в воздухе, Ваун спрыгнул на асфальтированную дорожку, будто бы вышел из темницы. Он жмурится на горячем солнечном свете... потягивается, почесывается и вдыхает полные легкие уникального вэлхэловского воздуха, безошибочно узнаваемой смеси моря и цветов, леса и гор. Нигде больше на Ульте не пахнет так. Он бросает влюбленный взгляд на вздымающееся к небесам великолепие Вендора.

     Служба безопасности перед ним, но не в режиме общенародного пристойного Дживса. Сим не наделен ни мужским полом, ни хилостью, и в одежде его нет никаких изъянов, поскольку оной не имеется вовсе. Представитель службы безопасности сообщил Вауну, что он может говорить спокойно. Вместо противной кайлбранской гнусавости, в голосе сима звучат хриплые, обольстительные интонации, идеально соответствующие его чувственной внешности.

     - Добро пожаловать домой, адмирал. Подбросить?

     Ваун чувствовал себя напряженным и помятым после долгого полета. Еще сидеть - это именно то, чего ему хотелось бы избежать. Он согнул поврежденное колено и пришел к выводу, что рана несмертельна.

     - Нет, я хочу пробежаться. Отправьте этот драндулет на родную базу.

     Гражданка Фейрн уже прибыла?

     И он потрусил, не дожидаясь ответа, а сим побежал рядом, бесчестно босой, очаровательно подпрыгивая. Бриз реалистично развевал его волосы.

     - На парковочную площадку тридцать три минуты назад, сэр. Достигла передней террасы семнадцать минут назад. На скалах - пиподы. Будут разогнаны примерно через одиннадцать минут.

     - Я побегу через чащу.

     Он покинул парковочную площадку, срезал в узкий проход в подлеске, сим за ним. Затекшее колено мало-помалу разработалось.

     - Отведите ей Жемчужный Люкс.

     - Я догадывалась, что вы так решите, сэр. А ее сопровождающего куда?

     - Что?

     Ваун замер. С легкостью, невозможной ни для какого материального объекта, сим мгновенно встал снова прямо перед ним, чарующе улыбаясь.

     - Лейтенант Клинок из космического Патруля, сэр.

     - Что-то я не помню, чтобы я его приглашал! - Ваун почувствовал прилив яроcти. Тот щенок, что был на вечеринке? Что это еще за представление?

     Гость, конечно, вправе считать, что приглашение подразумевает и любовника, но ему казалось, что у Фейрн иные намерения.

     - Почему ты спрашиваешь?

     - Они запросили раздельные комнаты, сэр.

     - Да?

     Это было как-то странно, но Ваун не стал спорить.

     - Предоставьте ему комнатку у залива.

     Он потрусил дальше, фыркнув от смеха: какой степени прозрачности намек понадобится лейтенанту Клинку, чтобы он догадался о необязательности своего присутствия? Ничего более прозрачного, чем комнатка у залива, не бывает.

     Сим был все еще перед ним, покачивая сладостными бедрами. Повернул голову, сообщил:

     - Поступил звонок, сэр. Из планетарного главнокомандования. Адмиралиссимус Рокер.

     - Сообщите, что я отвечу, как только будет возможно.

     Сим в конце концов исчез, тропинка круто пошла вверх, Ваун замахал руками, чтобы не потерять равновесие. Густой лес вокруг был просто празднеством ярких цветов, обрамляющих блики бирюзового океана далеко внизу, где солнечный свет блестел на снежном прибое и разноцветных пятнах морских цветков. Беспечно припустив по склону, он вдруг осознал, что на острове в это время находились три человека. В Вэлхэле редко когда бывало столь немноголюдно. Кроме тех случаев, когда Ваун сам разъезжал по гостям, в среднем присутствовала сотня приглашенных. Сегодня - всего двое, а к ночи будет один, ибо лейтенант Клинок, вне всяких сомнений, отчалит до наступления темноты, пусть даже Вауну придется послать его в Доггоц за штопором.

     А что касается Рокера... Будь он у себя в Дэнкере или по делам в Хайпорте - он на расстоянии в полмира отсюда, и можно насладиться прекрасным и столь необходимым сном.

     - Слуга!

     Сим снова возник перед ним, бегущий и поглядывающий через гладкое округлое плечо.

     - Адмирал?

     - Есть изменения в прогнозах касательно поведения Q-корабля?

     - Нет, сэр.

     Ладно, Ваун перезвонит Рокеру после того, как уведомит общественность о происходящем - и еще после того, как просмотрит загадочный файл Особой Информации Тэма.

     - Когда, - спросил он, уже начиная пыхтеть, - я принял проект твоего дизайна?

     - Семнадцать лет и один день назад. Сколько?! Ваун испугался, чуть даже не упал.

     - Изменения. Волосы слишком рыжие. Сделай их, как у Фейрн.

     - Вот так, сэр?

     - Так намного лучше. Веснушек побольше. А теперь вали отсюда, я занят.

     Нематериальная попутчица опять исчезла, а Ваун как раз сделал резкий поворот: тропинка сменила направление, теперь она была вся покрыта скользкой морской галькой. Чуть оступись, страшная боль поразит лодыжку или даже случится падение в стратегически расположенный колючий папоротник-многорядник. Тропинка сквозь чащу была проложена неким хитрецом за много веков до появления тут Вауна, но все последующие владельцы сохраняли ее. Ее извилистый путь взлетал и падал по половине острова, не упуская ни одного интересного места. Пробежать весь круг за один день было большим искусством и вызовом, которого не мог не принять ни один достойный своего бустера парень, но мало кому удавалось справиться с этим и остаться невредимым.

     Вскоре он опустился до уровня моря, похромал вдоль скал. Было время прилива, но водяная пыль еще не забрызгала гладкий камень. Уже прошло лучшее время фиолетовых цветков морской исканции, но желтые были прекрасны... Они были относительно в новинку для Вэлхэла; стоило бы узнать их названия. Потом началась длинная смертоносная петля-убийца, прозванная Холмом Разбитых Сердец.

     Фейрн ждала - он гнал себя на пределе возможностей. Стая багряных шриллов паничеcки взметнулась и воздух, когда он показался из леса, в том месте, где начинался узкий висячий мост. Он потрусил высоко над Ущельем Дракона, не останавливаясь, чтобы взглянуть на битву. Вэлхэл кишел лучшими промысловыми животными на Ульте, большинство из которых было импортировано, немногие были ультийскими, некоторые - искусственными.

     Искусственными, как он сам.

     Воспоминание: "Вы хотите сказать, что это не был просто сим, сэр?"

 

***

 

     Когда Ваун в первый раз прибыл в Вэлхэл, Тэм тайно провел его этим же путем, чтобы познакомить с Рокером, и их карт чуть не врезался в бегемота.

     Вы хотите сказать, что это был не просто сим, сэр?

     Ваун смотрит широко раскрытыми глазами, прислушивается к треску, доносящемуся из леса. Тэм усмехается.

     - Нет. А случается кое-что и похуже. Не волнуйся, все под присмотром.

     - У кого, сэр?

     Ваун вглядывается в душную тьму джунглей - он не представлял себе, что может быть столько деревьев.

     - У службы безопасности.

     - Но что может сим сделать со зверем такой величины... сэр?

     - Симы - это только видимая часть, парень. Служба безопасности в таком поместье, как это, - мощная сеть со всеми разновидностями средств агрессии.

     Может во что - или в кого - или куда угодно запустить баллистическую острогу меньше, чем за секунду. И запускала! Если ты не охотишься, конечно. Тогда система дает возможность честного поединка, и ты предоставлен самому себе!

     Рокер время от времени теряет какого-нибудь гостя. От этого интереснее!

     - Но... что это было?

     - Понятия не имею. Это что-то не с Ульта, к нам много растений и животных привозят поселенцы... развившихся в других мирах или искусственных, созданных в лабораториях.

     Как я. Ваун старается об этом не думать. Он почти привык к этой мысли, пока был с Раджем и Дайсом, поскольку они, совершенно очевидно, принимали свое происхождение. Теперь он снова с нормальными людьми и чувствует себя еще более придурочным, чем когда-либо.

     Маленький карт, качаясь и подпрыгивая, движется по тропинке, явно совершенно не приспособленной для транспортных средств. Вауну жарко, он измучен и голоден. Он никогда за всю жизнь столько не разговаривал, сколько по пути в Кешеликс. Теперь Йецер отправился вперед отчитаться перед Рокером, кем бы ни был этот Рокер, а Тэм сказал симу на стоянке, что Вауна никто больше не должен видеть, что и привело к этой зубодробительной поездке. Третий, лейтенант Хариз, вел торч, пока Тэм с Йецером допрашивали Вауна. Когда они прибыли, Хариз был отправлен в Хайпорт и теперь уже улетел.

     По крайней мере Тэм перестал задавать вопросы. Ваун чувствовал себя выжатым как лимон. Даже хандра улетучилась; в нем ничего не осталось. Он может мстить Приору и матери, но что сделали Радж с Дайсом, чтобы заслужить такое предательство?

     - Смотри!

     Карт проносится, набирая скорость на ровном участке, по травянистой долине, и Тэм что-то показывает ему.

     - Видишь эти развалины? Очень старые, доиндустриальные. Предполагается, что это место первой высадки с Эглица. Некие университетские типы хотели тут копать, но Рокер выволок их за уши.

     Карт снова вползает в заросли, прежде чем Вауну удается понять, что он должен видеть.

     - Сэр, кто такой Рокер? И это все принадлежит ему?

     Тэм снова хихикает. Он изнурен, но теперь дружелюбен.

     - Адмирал Рокер - мой босс, один из старших офицеров Патруля. Когда спейсеры получают свои флажки - звание коммодора - им предоставляются в пользование поместья. Те, кто продвигается, могут выбирать себе следующее, еще лучше, если хотят. Это основное средство мотивации в Патруле. Рокер либо умен, либо удачлив, потому что Вэлхэл считается самым лучшим. У самой Фрисд, адмиралиссимуса, имение хуже.

     Ваун не все понимает. Пока он думает, задавать еще вопросы или не стоит, рядом с картом появляется опрятный, плавно скачущий сим. Ни один реальный мужик не смог бы трусить столь непринужденно в такой военной форме.

     - Сэр, адмирал просит, чтобы вы прибыли в Кримплевую Беседку как можно скорее.

     - Останови тогда эту дурацкую тарахтелку. Карт со свистом останавливается, и Тэм шаловливо улыбается Вауну.

     - На своих доберемся быстрее. Я видел, как ты преподнес Йецеру урок бесчинства. Каков ты в беге?

     - Хорош, - осторожно говорит Ваун. Он, наверное, неплох, ведь немалую часть своей жизни он провел, удирая от преследователей.

     - Продемонстрируй!

     Зубы Тэма блещут с вызовом.

     - Можно снять ботинки?

     Прежде чем они покинули Кешеликс, Вауну дали наспех помыться и выдали хорошую одежду, но ботинки - это нечто новое и не особо приятное.

     Спейсер удивлен.

     - Конечно. И соревнования будут честными, ладно? Не поддавайся, чтобы сделать мне приятное.

     Ваун пожимает плечами и кивает. Победит ли он или проиграет сейчас, в конце концов он проиграет наверняка. Он стаскивает ботинки и вылезает из карта.

     - Мы пойдем пешком, - говорит Тэм симу, вылезая, в свою очередь, из карта.

     - Проследи, чтобы ни один из нас не заблудился. Готов, парнишка? Понеслись!

     Ваун припускает по тропе. В голове туманные мысли о чудовищах, но сзади он слышит поступь спейсера, и ему кажется, что быть скормленным какому-нибудь жуткому чужеродному артефакту - не самая вероятная перспектива для него в настоящий момент. Потом, может быть. О "потом" он не думает, как и о унизительном возвращении в деревню. Или в лагеря.

     На каменистых участках он сбавляет бег, а когда тропинка становится мягче - набирает скорость, петляет в высоком кустарнике, гнущемся под сочными малиновыми и белыми цветками. Запахов столько, что кружится голова... сияющий зелено-голубой морской пейзаж прекраснее, чем он когда-либо мог себе вообразить... плавучие бугорки растительности покрыты красными и розоватолиловыми цветами... скалистые пики гор поднимаются из джунглей. Он не слышит больше погони и оглядывается - никого в поле зрения. Скорее всего это искусная шутка, а Тэм комфортно едет сзади на карте, и от смеха у него отваливается высокообразованная голова. Ну, а Вауну больше нравится бежать и быть самому по себе.

     Он достигает развилки, там стоит сим, указывающий направо. Ваун минует его, и он исчезает.

     Хорошо поупражняться после четырех дней пребывания взаперти. Бустер плохая замена естественным вещам. Подъем становится круче, Ваун дышит тяжелее, рубашка и шорты липнут к телу... и он на финише. Он замирает перед странным зданием на прогалине, похожим на клетку, - фундамент и крыша, а стен почти нет, только колонны - прекрасный вид на залив и серебристый водопад, но кому может понадобиться здание ради одного только прекрасного вида? Внутри, развалившись в креслах перед каменным столом, едят офицер службы безопасности Йецер и еще какой-то мужчина. Больший стол позади них завален таким количеством еды, которого хватило бы на целую деревню. Они смотрят на него - Йецер с нескрываемой неприязнью, а второй - открыв от изумления рот.

     Ваун, задыхаясь, указывает назад, туда, откуда он прибежал:

     - Просто он...

     - Да, мы знаем, - говорит тот, кто и есть, наверное, адмирал Рокер. Служба безопасности нам доложила.

     Ваун видит, что Рокер еще здоровее Йецера, то есть он поистине огромен.

     Это видно, поскольку на нем лишь яркие плавки и полотенце через плечо. На нем столько же волос, сколько на любом деревенском парне, и его волосы светлее, но он не слизняк с Дельты. У него не правильной формы лицо, выдающийся нос, очень длинная верхняя губа, и потом - мальчишек в деревне не кормят так, чтобы у них выросли такие мышцы. Однако в его взгляде есть нечто от Олмина, достаточно неприятное: упоение причиняемой болью. Поразительно голубые глаза.

     Вауну не предложили сесть, и он стоит, дышит и истекает потом. Хочется пить.

     Рокер приходит в себя. Не отводя глаз от Вауна, он сгребает что-то серебряной вилкой и заталкивает это в рот.

     - Потрясающе! - Жевок. - Похожи, как два пипода. Этот, конечно, моложе. Жевок. - Ну, может быть, в вашем рассказе что-то и есть, охранник.

     Он кривит верхнюю губу в некоем подобии улыбки, демонстрируя лошадиные зубы. У него странный гнусавый выговор. Он не нравится Вауну.

     Йецер мрачно улыбается, не скрывая облегчения. Очевидно, появление Вауна сделало их разговор дружелюбнее.

     - Та авалонская война? Не так давно прибыл корабль с Авалона.

     - "Карина", сэр. В прошлом году. Блондин отрывает ломоть от рулета и говорит с Забитым ртом.

     - Не помню никаких разговоров о войне. Йецер снова приходит в замешательство.

     - Четырнадцать с половиной лет, сэр. На самом деле, мне кажется, что "Карине" понадобилось около пятнадцати. Может быть, когда она отправилась, война еще не началась. Люди тоже за это время забыли и, возможно, не догадываются, что мы можем этим заняться...

     Рокер смотрит волком.

     - Поэтому мы и проводим допросы, охранник! Вы просматривали записи "Карины"?

     - Не детально, сэр. Там, естественно, упоминаются беспорядки. Без этого не бывает. И упоминаются противоправные биологические эксперименты, но, как обычно, никто толком ничего не знает. Это наверняка расследовалось, согласен, и мы можем выследить иммигрантов и еще раз с ними поработать...

     Адмирал неодобрительно хрюкает.

     - Только мы трое, сэр! Внешние расследования всегда секретны - ни одно слово не достигнет ушей подозреваемых. Никаких номеров дел для дополнительного машинного времени...

     - Это меняет дело, - снисходительно бурчит Рокер.

     Мощный корпус Йецера снова расслабляется. Он трогает пальцами подбородок, как будто он у него болит.

     Адмирал, отправив очередной груз в свою пасть, откладывает вилку в сторону. Он откидывается в кресле, чешет волосатое пузо, изучая Вауна, и бормочет:

     - Снимай рубашку.

     Ваун смущенно подчиняется. Обремененный жеванием, Рокер знаком велит, чтобы он снял и штаны.

     - М-м. Выглядит вполне по-человечески. И у Приора тоже не было волос на груди. Интересно, почему?

     Потому что волосы на груди - это дурацкое жабо, - думает Ваун, но ему кажется, что говорить это Рокеру в глаза не было бы разумно.

     - Но у него ведь есть соски! - Рокер снова кривит на Вауна губу. - Зачем тебе соски, парень?

     - Не знаю, сэр. А вам зачем?

     Голубые глаза угрожающе прищуриваются.

     - Я - продукт эволюции. Эволюция движется вперед за счет проб и ошибок, а не по плану, верно, Йецер?

     - Верно, сэр. Она улучшает то, с чем ей приходится работать. Не выбирает простых путей.

     - Но если этот... мальчик? Оно? Он? Я полагаю, что мы будем называть его человеком? Если этот парень был выращен в бутылке, то тот, кто его проектировал, мог бы и опустить столь необязательные вещи, как соски. Верно?

     - Полагаю, что так, сэр.

     Когда инспекция закончилась, Ваун стал одеваться. Он содрогнулся от липкого прикосновения сырой одежды. Вокруг как-то неприятно пахнет, но, похоже, это не от него. Он думает, что этот запах исходит от деревьев.

     - Это щетина или грязь у него на подбородке? Рокер снова обращается с вопросом к Вауну. Бедные люди с Дельты предложили бы гостю стул и воду, но перед спейсерами крестьянин должен стоять.

     - Щетина, сэр.

     - Бороды тоже не имеют никакого смысла, а, Йецер?

     - Лишь вторичные половые признаки, сэр, полагаю.

     - Какова половая жизнь искусственной конструкции? Они трахают пробирки? А яйца зачем?

     - Трудно сказать, сэр, ведь их воспроизводство, должно быть, агамное.

     Рокер бросает на Йецера злобный взгляд, и тот краснеет.

     - Простите. Бесполое, вот так. Я читал об этом, нахватался жаргона. Яички, я думаю, нужны для получения гормонов.

     Рокер хмыкает.

     - У Приора потрясающая репутация.

     - Возможно, дело в "закрепителе", сэр.

     - М-м. - Рокер некоторое время продолжает есть, злобно глядя на Вауна. Можно проверить, что он принимал. Так это камуфляж? Соски и борода... мужской подбородок и плечи. Не чисто функционально - это сделано, чтобы они могли сойти за людей?

     - Мы так считаем, сэр.

     Длинная резиновая верхняя губа снова искривляется в ухмылке.

     - И что это говорит нам об их намерениях?

     Шлепанье ботинок по грязи, и тяжелой поступью появляется Тэм. Он весь раскраснелся и задыхается. Он дарит Вауну поздравительную улыбку, потом вытягивается по стойке смирно и отдает полуголому адмиралу честь. Здоровяк в качестве приветствия слегка скалится.

     - Входите, связист, садитесь. Ну, похоже, вам нужно попить. Он создан для скорости, да? Тэм жадно глотает, потом вытирает рот.

     - Создан просто-таки для всего, мне кажется, сэр.

     - Как Приор. Помнишь тот вечер, когда мы затеяли соревнования по армрестлингу? Ты был там?

     - Кажется, да, сэр. Вечер - туманно, но свое плечо на следующее утро помню.

     - Вы были абсолютным чемпионом, сэр, - быстро сказал Йецер. - Вы подтирали нами пол. Мускулистый кивает, ухмыляясь.

     - Но Приор поддался мне - я понял это по его глазам.

     Он снова задумчиво смотрит на Вауна, как будто готовясь вызвать его.

     Потом он вроде бы передумывает.

     - Ну, ты здорово поработал, Тэм. Намного перекрыл твои обычные обязанности.

     - Спасибо, сэр. Офицер безопасности Йецер...

     - Конечно. - Рокер машет вилкой в сторону стола с едой. - Ешь все, что вздумется. Итак, в нашем гнезде завелись кукушата. Как вы предполагаете, что замышлял Приор, м-м? Собирался построить завод по выпуску младенцев? Как вы это назвали - "улей"?

     Он засовывает в рот кусочек мяса, живот Вауна издает громкое бурчанье.

     Обычно мрачный Йецер становится чуть ли не жизнерадостным.

     - Мы смотрим на это так, сэр Эта технология здесь недоступна. Для людей она полностью запрещена, и даже с животными сейчас работают редко. Этим немного занимаются страваки, и, насколько нам известно, это все.

     - В Килбре есть черный рынок по улучшению детей. Вот что я знаю.

     - О, штопку генов вы найдете повсюду, сэр, и большая часть - всего лишь кухонное шарлатанство. Мы не запрашивали Центральную Базу Данных, но, насколько нам с Харизом удалось установить собственными силами, сэр, ноу-хау производства подобных вещей... - он тыкает пальцем в сторону Вауна, - никогда не было ни на Ульте, ни на каких-либо других мирах. Искусственные животные, несомненно гнукони, йимяки, ангоразебы, - но пока никому не удалось разработать работоспособную модель человеческого мозга. Получались только слабоумные уродцы.

     Рокер одновременно кривит губу, жует и говорит.

     - Он мог привезти ноу-хау с собой. Йецер теряет уверенность, будто бы спорить с адмиралом - дело опасное.

     - Возможно, сэр, конечно... но все-таки сомнительно. Даже самые лучшие средства уменьшения не способны сделать такой объем данных невидимым, а тех поcеленцев проверяли детально. Ему пришлось хорошо постараться, даже чтобы пронести яйцеклетки... а это только одна из проблем. У него четыре взрослых кукушонка, о которых нам известно, и возможно, что где-то прячутся еще, и ни один из них не является по специальности молекулярным биологом. Даже если бы такой был, он не смог бы достать оборудование, материалы и безопасное место.

     Это, конечно, возможно, но если он планировал такое, зачем тогда становиться спейсером? Зачем семнадцать лет служить в Патруле?

     Ваун не понимает, а Рокер задумчиво хмыкает и кивает.

     Тэм бесцельно бродит со стаканом в руке.

     - Мы, конечно, всегда можем спросить экс-коммодора Приора. Спросить, что у него на уме.

     Хихикнув, он, не глядя, протягивает Вауну стакан и отправляется назад к еде. Ваун жадно пьет.

     Рокер фыркает:

     - Он, естественно, убежал далеко?

     - Неизвестно, - говорит Йецер, вновь перехватывая инициативу, прежде чем успевает заговорить Тэм. - Он должен вернуться завтра за рабочий стол. Похоже, что в данных обстоятельствах звонить ему нецелесообразно.

     Вилка Рокера стучит по тарелке.

     - У Приора не тараканьи мозги! Говорю вам, мы больше никогда его не увидим!

     Йецер вздрагивает и нервно смотрит на Тэма.

     - Возможно, - равнодушно говорит Тэм на заднем плане.

     Адмирал поворачивается в кресле. Он явно больше уважает мнение Тэма.

     - Откуда сомнения?

     - Посмотрите на происходящее с его точки зрения, сэр. У него жуткая полоса неудач. - С тарелкой в руке Тэм завершает инспекцию выставленного на столе и делает выбор. Он начерпывает на тарелку что-то белое и комковатое. - Сначала были новости с Авалона, если это они. Чистая случайность!

     - Это внесено в ЦентроБазу, конечно?

     - Нет, не внесено. - Тэм усмехается, поедая что-то тягучее. - В любом случае, если он лазил в файл с Авалоном, я его следов не нашел. - Он обливает белую массу апельсиновым соком. - Во-вторых, он не знал, что мы у него на хвосте, иначе он ни за что бы не бросил свой торч пустым на месте встречи, верно? - Теперь коричневая масса. - В-третьих, он застрял в религиозной процессии. Мы тут ни при чем, но его возвращение задержалось. Хариз чуть его не потерял.

     Недружелюбный взгляд Рокера с удивлением возвращается обратно к Вауну.

     - Ты хочешь сказать, он не знает, что у нас есть вот это?

     Тэм добавляет в перегруженную тарелку пару рулетов.

     - Откуда? Хариз клянется, что Приора не было три или четыре минуты после того, как мы... - Он смотрит на Вауна с улыбкой. - ...после того, как мы умыкнули оттуда свидетельства. Следующий кукушонок прибыл через пять минут. Так что, если мы с Йецером не забыли внутри свои бумажники, Приор понятия не имеет, что случилось с... с гражданином Вауном.

     - И мы скрылись, - добавляет Йецер. - Я связался с Кешеликсским департаментом, и нам сделали аварию со смертельным исходом на имя этого парнишки.

     - К тому моменту он был уже вполне похож на задавленного, - говорит Тэм, направляясь к столу. Рокер постукивает пальцами по ручке кресла.

     - А прочие родственники не наводили справок? Тэм и Йецер перемигиваются за его спиной.

     - Нет, сэр. Но вчера неизвестный нелегально лазил в файл.

     Рокер опять хмыкает:

     - Так он должен предположить, что парень заблудился и был задавлен?

     - Точно. - Тэм садится, с оживлением глядя в свою переполненную тарелку. Это логичное предположение. Спорим, что он будет вести себя, как будто ничего не случилось! Полагаю, что мы тоже - просто заляжем и будем за ним наблюдать.

     Только мы трое и Хариз знаем об этом. Больше никто.

     Вауну хотелось бы, чтобы и он был учтен в этом списке. У него слюнки текут, как вода в Путре, когда он смотрит, как Тэм смакует первый кусок.

     - Вы надеетесь, что он выведет нас к своему гнезду? - скептически кривит губу Рокер. Двое других в унисон говорят:

     - Да, сэр.

     Адмирал окидывает Вауна холодным, неодобрительным взглядом голубых глаз.

     - А как поступить с ренегатом?

     - С патриотом, сэр, - бормочет Тэм, и теперь все втроем изучают Вауна, как ему кажется, довольно долго. Очевидно, Тэм с Йецером собираются полностью возложить решение на плечи босса. Предатель Приор - вот кто нужен им, а малышкукушонок с Дельты представляет мало интереса теперь, после того, как он отпел им свою песню.

     Холодная жидкость, которую глотал Ваун, будто становится ледяной, пока он ждет ответа о своей судьбе. Можно придумать самые разные спасительные варианты.

     Почему бы просто не скормить его чудовищам и не устранить свидетеля? Врачи и ученые, наверное, заинтересовались бы им, ведь он помнит, что Тэм говорил, что файлы Приора пропали. А еще одна удачная идея, которую он сам предлагать не будет, - отослать его в лабораторию для вивисекции. Он - уникальный экземпляр, и, изучив его, они смогут что-нибудь узнать о своих врагах, о Братстве. Ваун сохраняет бесстрастное выражение лица и сжимает колени, чтобы они, не дай Бог, не начали дрожать. Он надеется, что ему позволят умереть с полным желудком.

     Вдруг Рокер улыбается.

     - Конечно, с патриотом.

     Он поднимает свое тело из кресла с угрожающей легкостью и босиком шагает к Вауну. Он вымощен мускулами и почти на голову выше.

     Он обхватывает мясистой рукой плечо Вауна. Дружелюбно. Как жгутом. Он сияет. Глаза Вауна находятся примерно на уровне золотистых зарослей на груди.

     Физическая близость пугающа. Улыбка жутко напоминает ухмылки Олмина.

     - Так ты предан Ульту и человеческой расе, а, парень?

     Ваун видит радостный блеск голубых глаз и не доверяет им всеми фибрами души.

     - Да, сэр.

     - А не своим братьям по пробирке?

     - Я... Я хорошо ладил с ними, сэр. Они показались мне отличными парнями.

     Гигант хмурит косматые золотистые брови.

     - Но мне не нравится то, что сделали с моей матерью и с другими девушками.

     И они лгали мне, сэр.

     Он вспоминает Раджа и Дайса, их ласковые улыбки и неизменное чувство юмора. Ему бы просто хотелось, чтобы адмирал Рокер был хоть чуточку симпатичнее. Ваун скрывает презрение под широкой светской улыбкой. Адмирал наелся лука.

     - Ну, гражданин Ваун... - Голос Рокера снова становится жизнерадостным. У меня есть предложение. Даже если коммодор Приор - предатель, я признаю, что он - один из самых, черт возьми, лучших офицеров Патруля. Мы его потеряли, но я не против того, чтобы найти замену. Тебе бы хотелось стать спейсером?

     - Мне, сэр? - недоверчиво переспрашивает Ваун. Уголком глаза он замечает, как Тэм с Йецером улыбаются друг другу, и мысль, что они знают о сделанном предложении нечто такое, что неизвестно ему, ему не по душе.

     - Да, тебе. - Рокер немного разворачивает Вауна и обводит толстой рукой пейзаж. - Все, что ты видишь, - мое, потому что Патруль отдал это мне. Это будет моим, пока я жив. Не все мы живем настолько хорошо, но по большей части у нас все в порядке. Не так ли, парни?

     - Да, сэр, - отвечают Йецер и Тэм.

     - Прекрасные дома, уважение, девчонки... - Рокер вцепляется голубым взглядом в глаза Вауна. Голос стихает. - Забыл! Не интересуешься девчонками?

     Злоба вспыхивает у Вауна в горле, и он забывает про осторожность.

     - Нисколько!

     Рокер соболезнующе улыбается.

     - Это мы очень скоро поправим. Не волнуйся.

     Волноваться? По правде сказать, когда-то в деревне Ваун волновался, но Дайс достаточно охотно все объяснил на корабле, когда был задан вопрос:

     "Нет, мы не хотим девчонок. Нам не нужны девчонки. Желания и нужды - это слабость. Не нуждаться в девчонках и не хотеть их - одно из наших преимуществ перед рэндомами".

     Зачем Вауну желать иметь желание? Он наблюдал, как это желание поражает мальчиков в деревне, когда они достигают зрелости, видел лихорадочное томление, сжигающее их мысли и их жизни, лишающее их покоя, не оставляющее драгоценного времени для чего-либо еще. Кому нужна такая нужда? Зачем нужны абсурдные мускулы адмирала, кроме как ради того, чтобы производить впечатление на девчонок?

     Верзила пожимает плечами и отпускает руку Вауна, но только чтобы схватить его за плечо, невинно докапываясь до болевой точки на ключицы.

     - Ну, все, чего бы ты ни пожелал, - у Патруля это есть. И все, что в тебе есть, Патруль выявит. Это лучший шанс из возможных для парня твоего возраста.

     Это прекрасное предложение. Вауну бы прыгать от радости. Почему он не прыгает?

     - Но я всего лишь крестьянин! Рокер-хмурится, под золотистыми бровями вспыхивают голубые глаза.

     - Это означает "нет"?

     Ваун в отчаянии смотрит на Тэма. Тэму становится его жалко, он смеется, подходит ближе, и его присутствие разряжает обстановку.

     - Вам это не напоминает Приора, сэр? Такая же осторожность! Ваун, адмирал делает тебе очень хорошее предложение, совершенно искреннее, я уверен. Здесь есть еще одно не упомянутое им преимущество - безопасность. Новобранцы отправляются в спецшколу в Доггоце, а в Доггоце ты будешь огражден от своих прежних приятелей, что может быть полезно для твоего здоровья, а мы пока всех их изловим. Ты будешь хорошо спрятан. Там уже не будет никого, кто помнил бы Приора, а если кто-то и помнит, то это не имеет значения. Ты можешь вполне честно сказать, что ты его брат. Там каждый - чей-нибудь сын, племянник и так далее.

     Ваун видел по общественному кому представления, в которых герой или героиня отправлялись в Доггоц - судя по всему, крутое местечко. Он не боялся.

     Он сможет справиться со всем, с чем может справиться другой новобранец, но мало ли что еще может случиться с ним в Доггоце? У Патруля, возможно, там есть свои собственные лаборатории. В Доггоце Ваун окажется исключительно по милости Рокера... У Рокера есть хоть немного милости?.. Если есть, он пока ее не проявлял.

     - Так что ты будешь вне поля зрения, - продолжает Тэм. - Кроме того, это фантастическая возможность для любого человека твоего происхождения, необычайно щедрая награда за ту помощь, что ты нам оказал. Думаю, у тебя хватит мудрости согласиться.

     И больше ничего. Никакого тебе выбора. Ваун долго изучает дружескую улыбку Тэма и в конце концов смотрит на Рокера и говорит:

     - Спасибо, сэр. Я согласен. Но на самом деле он обращается к Тэму. В мире должен быть хоть кто-то, кому он мог бы доверять.

     Неохотно признаваясь самому себе в том, что бежать с подвернутым коленом мог только упрямый идиот - а сие вышеупомянутое колено стало теперь огненным шаром безумной боли, - Ваун свернул с дорожки на неприметную боковую тропу, выводящую к малоизвестному входу через подвал.

     Он не видел смысла идти в собственные апартаменты или в какие-либо другие часто посещаемые части дома. Принял душ, подсушился, оделся, не снижая темпа... кроме того момента, когда он вставлял себя в шорты - этот процесс так и не усовершенствован наукой с доисторических времен. Ваун сделал небольшую паузу, чтобы оскалиться своему отражению в зеркале, и пришел к выводу, что выглядит еще более удручающе, чем он думал. Меньше, чем через три минуты после того, как он вошел в здание, он спустился по лестнице на террасу. Новый рекорд.

     Ему следовало бы, конечно, пойти и принять пропущенную утром порцию бустера, но врачи бы добавили какого-нибудь обезболивающего, а Ваун извращенно полагал, что заслужил еще немного страданий за свою глупость. Еще часок-другой без бустера вреда не причинит.

     В незастегнутой рубашке, на ходу вытирая волосы, задыхаясь от ходьбы, он приостановился в дверном проеме, чтобы полюбоваться видом. Залив, Триумфальные Склоны, Западная Оконечность, ледяной шпиль Бэндора... он давно все это знал.

     Сегодня туристы тянулись в Вэлхэл не за этим...

     Ее голову обрамляли золотым огнем солнечные лучи. Фейрн стояла, облокотившись о балюстраду, на цыпочках и всматривалась во что-то внизу. Ваун не видел, что привлекло к себе ее интерес - скорее всего заросли спектральных орхидоформ, переживавших сейчас свое лучшее время, бахвалясь своим самодовольством на всех лужайках, - но он видел длинные стройные ноги, тонкие белые шорты, туго обтягивавшие аккуратную попку, столь же прекрасную, сколь и все прочие из тех, какими он в своей жизни восхищался. Рядом располагался мужской зад в убранстве военной формы спейсера, и долговязому лейтенанту не приходилось вставать на цыпочки, чтобы смотреть.

     Этому придется уйти.

     Удивляясь, что его пульс не снижается, Ваун отбросил полотенце. А как бы он реагировал на нее, если бы принял свою обычную дозу "закрепителя"? Такие размышления приводили в трепет. "Вероятность - девяносто девять процентов!"

     Сунув руки в карманы, не застегивая рубашку, он захромал босиком по запекаемому солнцем камню-плитняку.

     Ни Клинок, ни Фейрн не услышали его приближения. Он облокотился о покрытый лишайником камень рядом с ней. О, эти веснушки! По всему видимому пространству - на руках, ногах, плечах. Логично предположить, что они есть и по всему невидимому пространству. Он пересчитает их все, даже если на это уйдет целый год.

     - Очень рад, что ты приехала, - нежно сказал он.

     Лейтенант Клинок, как разжатая пружина, судорожно принял вертикальное положение, щелкнул каблуками и отдал честь. Фейрн подпрыгнула и повернулась.

     - Адмирал! Вы застигли меня врасплох. Она попыталась улыбнуться, но в то же время странная бледность покрыла ее полупрозрачную кожу, окрасив лицо в цвет мела и превратив все веснушки в крупный песок на фарфоровой тарелке.

     Ваун в изумлении схватил ее руки. Тонкие холодные руки. Он редко видел глаза столь бледно-голубые, как небо над морем. Он понимал, что его взгляды должны выдавать страсть.

     - Вы бы желали быть застигнутой бурей? Фейрн облизнула губы, ей понадобилось какое-то время, чтобы обрести дар речи.

     - Ведь для этого и нужны герои, правда? Она огляделась, будто пытаясь апеллировать к партнеру, но лейтенант Клинок торчал сзади - неподвижная мраморная статуя. Даже не моргал.

     Ваун смутился. Она была еще меньше ростом, чем он себе представлял, а сейчас она казалось такой испуганной и... ранимой.

     - Фейрн? Что-то случилось?

     Она вздрогнула и быстро взглянула на дом.

     - Нет! Нет, конечно, нет! Я счастлива, что попала сюда. Я всегда мечтала съездить в Вэлхэл, а что это за роскошные штуки там в траве?

     - Орхидоформы. У них брачные танцы.

     - Растения или животные?

     У нее тряслись руки. Он опустил их, не отпуская, восхищенный великолепными медными бровями и мистическим эффектом почти что невидимых ресниц. Но почему эта дрожь? Да и об орхидоформах все знают.

     - И то, и другое. И - ни то, ни другое. В это время года, скорее, животные. К зиме они пускают корни.

     - О, они милые, здесь все так мило.

     - Ты останешься надолго? Он хотел схватить ее в объятия и сжать. Это было объяснимо, если не считать того, что сейчас он чувствовал себя, скорее, защитником, нежели развратником, что, естественно, не являлось его нормальной реакцией на рыжих.

     Она вновь облизнула губы.

     - Это божественное место!

     - Это самое прекрасное место на планете, а с появлением Фейрн оно стало еще прекраснее... Какое милое имя! Я хочу, чтобы ты осталась в Вэлхэле и насладилась жизнью. Я хочу показать тебе все, день за днем, каждый уголок, и я смогу все увидеть заново твоими глазами.

     А эти глаза, как заметил Ваун, снова бросили быстрый взгляд по сторонам, озадачив его.

     - Скажи, что ты останешься надолго. Она быстро кивнула несколько раз.

     - Надеюсь... Я буду рада посмотреть Вэлхэл, и, я была бы польщена, если бы вы показали мне все сами, адмирал.

     "Веснушку за веснушкой".

     - Ваун.

     - Ваун.

     Он оценивающе осмотрел окаменевшую фигуру лейтенанта Клинка и решил, что это пока может обождать. Он поднес руки Фейрн к губам и поцеловал первую веснушку, но, подняв глаза, он успел заметить, что ее внимание по-прежнему не здесь. Там, куда она смотрела, ничего не было, кроме дома, а дом был пуст. Если бы она привела с собой кого-нибудь еще, служба безопасности ему бы доложила.

     Еще немного, и он почувствует, что им пренебрегают.

     Он хотел увидеть, как она улыбается. Он импульсивно решил дать ей это интервью. Не важно, что она сможет обратиться к очень небольшой аудитории заявление адмирала Вауна о конце света взорвется бомбой крупного калибра вне зависимости от того, кто ее бросит, и все станции во всех странах тут же подхватят ее. По сути дела, было странно, что брошенная им фраза на вечеринке у Мэви до сих пор не гремит в новостях, но если бы ему позвонили с телевидения, Дживс бы доложил.

     - Мы займемся нашим делом, как только будет возм...

     - Бэндор! - быстро сказала она. - Эта гора - Бэндор, да? Она великолепна.

     А море такое голубое, и эти деревья! Наверное, таким и был когда-то мир.

     Он озадаченно проговорил:

     - Ты действительно работаешь в... "Посмотри-На-Все", да?

     - "Покажи-Нам-Все"! Это лучшая программа новостей, но давайте не будем о делах, Ваун. Вы пригласили меня, и вот я здесь, и это все, о чем я когда-либо мечтала, - пролепетала она пепельно-серыми губами.

     Да что же с ней случилось?

     - Прости. "Покажи-Нам-Все". Боюсь, что редко смотрю общественный ком. Но я обещаю, что этим ты их ошеломишь.

     По-прежнему взволнованная, Фейрн повернула голову, будто бы собралась что-то сказать лейтенанту Клинку, но он, разумеется, все еще пребывал в состоянии остановленного героя мультфильма в ожидании адмиральского волеизъявления. Когда Фейрн повернулась к Вауну, она была еще более встревожена, чем прежде. Ее пальцы были ледяными.

     Тень подозрения затмила солнечный свет. Ваун осмотрел террасу с цветами, кустами и резными скамейками. Он не увидел ничего, что могло бы встревожить Фейрн или его самого. Большие окна и стеклянные двери были затенены от солнца, огромный дом заселен исключительно машинами. Ближайший вход вел в его апартаменты, соседние с ее Жемчужным Люксом. На вид все было нормально.

     - Все кажется до жути новым, - сказала она. Ее смех прозвучал чуть ли не визгом. - Но это не важно. Я пошла на работу лишь потому, что мне стало скучно, когда Клинок уехал в Доггоц, а Пелти - мамин друг, и я подумала, что это было бы забавно. Я не весть какой работник, понимаешь? У меня не выходит получать нужные ответы, потому что я смущаюсь, когда мне возражают...

     - Ну, мы вместе спланируем вопросы, - сказал он, подумав, что есть много других вещей, которые ему бы хотелось проделать с ней вместе. - Начнем с Q-кораблей вообще...

     - О, не надо ничего скучного, адмирал! Уверена, что вы дали в сотни раз больше интервью, чем я взяла, и знаете все классные вещи, которые я могла бы у вас спросить. Жизнь всемирно известной фигуры... любимый вид спорта и...

     Либо эта маленькая мисс была буйно помешанной, либо она пыталась его отвлечь - но зачем? Из-за Клинка?

     - Скажите мне лучше вы, Фейрн, какой у вас любимый вид спорта. У нас здесь есть все - охота, рыбалка, дельтапланеризм, серфинг, лыжи, стрельба из лука, прыжки на банги, соколиная охота, шахматы, коньки, гольф, бридж для двоих, чехарда...

     Сработало. По мере перечисления ее улыбка становилась все шире, пока она не рассмеялась, и ее смех был открытой радостью любви и детства, музыки и поэзии, и самой жизни.

     - О, я вряд ли знаю хоть что-нибудь одно из этого! Вы меня научите.

     Он помолчал минуту, а затем сказал:

     - Буду счастлив тебя учить. Она закрыла глаза и сказала:

     - О да! - с нескрываемым облегчением. Теперь он был окончательно сбит с толку. Она посылала совершенно противоречащие друг другу сигналы.

     Вауну нужно было время на размышление, и он обратил свое внимание на застывшего лейтенанта Клинка, который, отдав честь, не повел с тех пор и бровью. Его розовато-лиловые глаза говорили о том, что среди его предков были умбарианцы, но они смотрели с костлявого лица, неподвижного, как стекло. Ваун Клинка осмотрел и не нашел в его внешнем виде предмета для критики. Он неохотно признал, что этот выдержал бы инспекцию самого вредного младшего офицера в Доггоце. Даже в День Адмиральского Парада.

     - Вольно, лейтенант, - сказал Ваун, стараясь придать своему голосу вину за забывчивость.

     Клинок изменил позу, но по-прежнему камень показался бы рядом с ним дряблым - типичный робот доггоцевского производства.

     - Расслабься, парень! Мы здесь не на церемонии.

     - Спасибо, сэр, - вежливо ответил Клинок и впервые встретился глазами с Вауном, но ниже шеи он не двинул ничем. Очевидно, его спина была всегда несгибаемой, как трость, и было сложно вообразить хотя бы след улыбки на этом напряженном лице.

     - Моим гостям не обязательно называть меня "сэр".

     Розовато-лиловые глаза нервно блеснули.

     - Допустимо ли "адмирал"?

     - Почему бы не "Ваун"? - спросил Ваун, но это было все равно что истязать гриб. Он подумал, сколько нужно времени, чтобы лейтенанта Клинка откомандировали на какую-нибудь льдодобывающую станцию в Облаке Оорта. Скорее всего, пока придут распоряжения, пройдет часа четыре, что кажется слишком долгим временем в данных обстоятельствах.

     - При всем уважении, сэ... - Казалось, что чистосердечие льется из розовато-голубых глаз через край. - При всем уважении, я так восхищался вами всю свою жизнь, что я не чувствую себя достойным обращаться к вам, как к равному, адмирал.

     Если это намеренная наглость, то она исполнена блестяще. А если это искренне, то еще противнее. Ваун вспомнил ядовитую неприязнь к лейтенанту Клинку со стороны Мэви, и теперь она показалась ему в высшей степени понятной.

     "Всю свою жизнь?" Сколько лет... месяцев... этому долговязому выскочке?

     - Когда вы покинули Доггоц, Клинок?

     - Десять недель назад, адмирал. Ваун обернулся к Фейрн и был раздражен удовольствием в ее бриллиантово-голубых глазах.

     - За такой срок большинство людей уже начинают выказывать признаки выздоровления, - заметил он.

     Огонек исчез, и Фейрн бросила еще один беспокойный взгляд на окна.

     - Я попросила Клинка привезти меня сюда, Ваун, - сказала она. - Он собирался уехать, но...

     - Фейрн, - сказал Клинок.

     - Но? - потребовал Ваун, и шипы подозрения вернулись, еще более острые.

     Выражение лица Клинка было непогрешимо чисто и невинно, но девчонка поняла посланное им сообщение, и ее тревога вернулась к ней.

     - У Клинка есть давнишняя мечта поохотиться на стрилеров, - быстро сказала она, - а Вэлхэл, конечно, одно из немногих мест...

     - Конечно! Ничего нет проще, но тебе нужно заняться этим до еды, парень.

     Обслуга!

     Мгновенно вырисовался неотесанный Дживс.

     - Адмирал?

     - Лейтенант Клинок желает пойти погарпунить стрилеров. Они все еще нерестятся?

     - Да, адмирал. - Сим задумчиво скривил нижнюю губу. - Сейчас в заливе есть небольшой косяк. Кроме того, есть гаспоны.

     Гнусавый кайлбранский акцент делал голос похожим на звучание струны арфы.

     Робкое хихиканье со стороны Фейрн показывало, что она поняла, с кого сделана карикатура. Клинок то понял, ибо чуть-чуть помрачнел - первая выказанная им эмоция.

     Ваун проигнорировал эту реакцию.

     - Тогда полный вперед, лейтенант! Вы раньше катались на гаспоне?

     - Нет, адмирал, - холодно сказал Клинок. Ваун повернулся к симу.

     - Найди для него подходящий наряд, покажи путь к пристани и убедись, что он знаком с техникой спасения на тот случай, если его унесет в открытое море.

     - Да, адмирал! - Дживс превращается в двух одинаковых Дживсов.

     - Пойдемте со мной, сэр, - говорит один из них. Вауну нравились парни, которые понимали, когда проигрывают. Если Клинок и почувствовал злобу или возмущение, он их не выказал. Если он и в самом деле мечтал попробовать самый крутой, самый трудный вид спорта на Ульте, то он не выказал и этого.

     - Это невероятно мило с вашей стороны, адмирал, - сказал он искренне. С почти неуловимым кивком, который чем-то напоминал резкий армейский салют, он развернулся и зашагал вслед за симом, размахивая руками.

     Ваун обратился к другому симу:

     - Подбери самого смирного гаспона и дай мне знать, прежде чем пустишь паром.

     Сим с легкой ухмылкой исчез.

     Фейрн смотрела на Клинка. Потом она ощутила на себе взгляд Вауна и с озадаченной усмешкой, стилетом вины воткнувшейся под его ребра, повернулась к нему.

     - Я надеюсь, он умеет плавать? - спросил он.

     - Как угорь.

     - Тогда он в безопасности.

     Впрочем, не совсем.

     Она понимающе улыбнулась.

     - Он всегда в безопасности, кроме опасности спровоцировать свое убийство.

     Он многих людей заставил скрежетать зубами.

     - А тебя... - спросил Ваун, не успев вовремя остановиться. Фейрн быстро посмотрела на дом.

     - Я доверяю ему, - мягко сказала она. Но это было намного меньше, чем чуть раньше успели сказать ее глаза, и Ваун снова почувствовал себя сраженным этой желанной озорницей. Среди женщин-рэндомов не являлось редкостью стравливать между собою конкурентов-любовников и наблюдать за конфликтом, но выставлять лейтенанта против адмирала было абсурдно. Что же у нее на уме?

     - А ты, Фейрн? Чего ты хочешь? На самом деле.

     - Сначала мне, правда, хотелось бы посмотреть картины, наверное, и...

     - Хватит! - он схватил ее за плечи, затрепетал от холодной гладкости ее кожи. - Не унижай нас обоих притворством. Я знаю, что мне нужно от тебя, и я не пытался это скрыть. Ты обязана самой себе и мне быть столь же честной.

     Он увидел, как заволокло опять веснушки малиновым багрянцем, и желание забилось в нем, словно лихорадка.

     Она долго рассматривала его широко раскрытыми голубыми глазами.

     - Я слышала, что Вэлхэл нуждается в хозяйке, - прошептала она.

     Значит, Дживс был прав!

     - Да?

     - Всю свою жизнь я мечтала стать хозяйкой в Вэлхэле для адмирала Вауна.

     Это мечта моей жизни? Я понимаю, что я молода, но...

     Теперь он понял свои глупые поползновения на оборону.

     - Фейрн! Сколько тебе лет?

     - Почти семнадцать, - прошептала она, опустив глаза, потом подняла их, пытаясь набраться уверенности. - Но я училась изо всех сил! Мама научила меня всему! Я знаю, как разговаривать с епископом, как судить о вине, как менять тему, когда разговор касается опасных вещей и...

     Шестнадцать! Но достаточно взрослая! Он сжал ее плечи сильнее, соображая, может ли она почувствовать, что у него потные ладони. Он понимал, что и сам покраснел. Дрожащее неопытное дитя, мечтающее стать утехой вселенского героя...

     Всего шестнадцать - почему его так взволновала эта новость?

     - Дай мне шанс попробовать! - сказала она. - Как ты считаешь, я смогла бы стать хорошей хозяйкой?

     Я считаю, что было бы действительно сладко тебя трахнуть, - подумал он.

     Управлять поместьем всемирно известной знаменитости в шестнадцать лет? Нелепо.

     - Быть хозяйкой - это немного больше, чем уметь трепаться, - хрипло сказал он.

     Она помолчала долю секунды, а потом кивнула с торжественным согласием.

     - Разумеется!

     Лейтенант Клинок вернется не очень скоро.

     - Теперь! - потребовал Ваун, крепче прижимая ее к себе. Девяносто девять процентов увеличиваются до ста...

     Она обхватила руками его шею. Она была теплой, живой и громоподобно возбуждающей.

     Он попытался ее поцеловать. Она увильнула от поцелуя и прижалась щекой к его щеке. Он, скорее, почувствовал, нежели услышал ее шепот в своем ухе:

     - У вас гости.

     Его парализовало шоком. Она из-за этого все время волновалась? Она пыталась сказать ему, а Клинок ее заткнул... Им, конечно, было приказано не говорить.

     Никто не мог проникнуть в Вэлхэл без ведома Вауна - кроме высших чинов Патруля, которые могли перепрыгнуть через его службу безопасности.

     Отважиться на это был способен только один.

     Вожделение сменилось яростью.

     Уверенность пришла холодным дыханием надвигающейся лавины - плюс инсайт, судя по которому Ваун подсознательно этого ждал.

     Истерия повторяется. Как уже было однажды, адмирал Рокер собственной персоной пришел вербовать Вауна, чтобы выслать его на бой с Братством.

 

***

 

     Сезон дождей в Доггоце - лето, потому что все остальное время идет снег.

     Хотя бы один раз за лето учеников посылают совершить восхождение на Бладрактор и установить на вершине флаги. Беспрестанный ураган мгновенно срывает эти флаги, но главное, по словам инструкторов, - дух. Предполагается, что на дорогу туда и обратно должно уйти пять дней, но меньше десяти не бывает никогда, что означает скудное питание по дороге туда и никакого - на пути обратно. Как правило, это роли не играет.

     Ваун уже совершал восхождение восемь раз, а стало быть, видел вершину Бладрактора больше раз, чем кто-либо на планете. Девятый поход проходил не хуже, чем все предыдущие. Фактически, неистовство ночи снаружи по Доггоцевским стандартам. - чуть ли не удовольствие, и значит, есть вероятность, что палатку не сорвет до утра, парень может выбежать на несколько минут наружу, и его не разобьет градом всмятку. От этого в палатке приятнее, чем когда-либо, ведь это очень маленькая палатка для восьми взрослых с полной экипировкой, семь из которых больны дизентерией.

     Он лежит в темноте на спине в промокшей одежде и слушает, как бурчат семь животов и стонут трое мальчиков. Четыре девочки по определенным причинам ни разу даже не пискнули. Он думает, что это восхождение на Бладрактор будет последним. На следующее лето он покинет Доггоц живым или мертвым. Приближается Q-корабль.

     Все, кроме новичков, знают, что для прогулок на Бладрактор в пищу что-то подмешивают, но правила запрещают ее выбрасывать, да и немногие люди способны отказаться от еды после двух или трех дней напряженной деятельности на голодный желудок. Бладракторская Рысь, как ее называют, святая доггоцевская традиция.

     Стоит заразиться одному в палатке - заражаются все.

     Кроме слизняка. Он - никогда, поскольку его желудок, похоже, имеет иммунитет к самым ужасным инфекциям, которые только способны напустить гномы из лабораторий. Это все потому, что он вырос в Дельте. Повезло.

     Ваун не уверен, чего ему больше хочется в этой палатке - быть больным или здоровым. Его ближайший сосед мечется в полубреду, а кто-то другой борется, пытаясь перелезть через двоих или троих и добраться до выхода, пока не поздно.

     Потом в завывании шторма слышится шум мотора, и девчонка, сражающаяся с пологом палатки, говорит:

     - Что за дерьмо?

     Через несколько минут резкий свет прорывается в дверной проем, и мужской голос ревет:

     - О Джошуаль К. Кранц! Скот вы мерзкий, вот вы кто! Матрос Ваун?

     Ваун садится, сердце колотится от волнения.

     - Сэр!

     - Выволакивайся отсюда, мистер. Тебя ждут на базе.

     - Сэр!

     Ваун принимается собирать вещи. Остальные стонут от зависти. Вот оно!

     Испытание закончено, и он покинет Доггоц. Живым или мертвым.

     Когда он добирается до торча, его помещают в пластиковый мешок и завязывают вокруг шеи так, что торчит одна голова. Он не пытается объяснять, что является безопасным грузом - от него пахнет, как от палатки, и этого достаточно. Его вволакивают в кабину и швыряют на пол. Торч взмывает в мрачное безумство ночи.

     Пять лет.

 

***

 

     Теперь ему двадцать два, и в анналах Доггоца нет ничего о ком-либо, прожившем в Доггоце так долго, как он. Он понял, что увидели Тэм и Йецер в предложении Рокера, за первые же три дня. В Доггоце он стал пленником самой надежной на Ульте тюрьмы. В Доггоце гномы имели к нему свободный доступ, чтобы изучить все, что возможно, о биологии Братства, а инструкторам определенно дали задание выяснить пределы его возможностей. Благодаря Вауну начальство Патруля теперь знает, с чем им предстоит бороться. Он надеется, что эти сведения сделали их всех счастливыми.

     Однако он все-таки учился. Он поднаторел во всех видах патрульных операций - связь, навигация, контроль сингулярностей... во всех. Он - весь экипаж Q-корабля в одном лице. И из учебных курсов, и из слухов он узнал достаточно, чтобы определить свое место в общей схеме. Он знает, что в настоящее время к Ульту приближаются три Q-корабля, и один из них - с Авалона.

     Об этом Рокер знал с самого начала, но молчал. А корабль прибудет через несколько коротких недель.

     У Вауна больше нет времени размышлять о своем будущем. На дорогу сюда ушло четыре дня, четыре дня смертоносного трудного пути по щебню и топям, а торч привозит его обратно за несколько минут... Еще несколько минут - и он, содрогаясь, вбегает внутрь, насквозь мокрый и полуослепший от яркого света.

     Офицеры со всех сторон орут ему приказания с неистовым нетерпением. С плеча на бегу стаскивают сумку и ружье, двери распахиваются сами собой, последний дверной проем обрамлен двумя вооруженными гигантами, которые не задают вопросов. Он проносится мимо них в еще более жаркий и ослепительный свет.

     Он замирает по стойке "смирно" и отдает честь, а двери захлопываются за его спиной. Он сдерживает дыхание в соответствии с нормативами, смотрит прямо перед собой на осыпающуюся с бетонной стены краску и думает, кому достанется честь убирать с пола то, что натворили его ботинки. Но не смотрит на сидящего перед ним за столом Рокера - самого Рокера при полном параде, с двумя типами столь же головокружительных званий по бокам. Эти двое громко вздыхают от изумления, узнав лицо пришедшего. Тот, кто закрыл за его спиной дверь, остался возле нее.

     Рокер еще несколько минут продолжает изучать бумаги. Потом он поднимает злые глаза и откатывается в кресле назад.

     - Фью! Я так понял, что к Бладракторской Рыси у тебя иммунитет, матрос?

     - Да, сэр.

     - А у твоих товарищей по палатке его не было. Грубость Рокера вызывает уважительные пофыркивания двух его компаньонов. Ваун изучает отколупывающуюся краску на стене. Она зеленая, под ней слой побледнее, старая тень того же зеленого цвета.

     - Ты изменился с тех пор, как мы познакомились в моем саду, матрос.

     - Сэр.

     А Рокер нет. Боковым зрением Ваун видит те же золотые брови, длинный нос, унылую ухмылку. Тот же гнусавый кайлбранский акцент.

     - Тогда ты был совершенно обалдевшим крестьянским мальчиком. Теперь ты самый квалифицированный мужчина в Патруле, по крайней мере на бумаге.

     - Спасибо, сэр.

     Шел бы ты к черту, сэр!

     - Мм, - задумчиво говорит Рокер. - У тебя даже исчез путрийский акцент.

     Знаешь, сколько ты набрал в тестах Ай-Кью?

     - Нет, сэр.

     - Но я уверен, что теперь ты понимаешь, зачем я послал тебя в Доггоц?

     - Думаю, да, сэр.

     Отшелушивается и ползет маленький кусочек старой краски, обнаруживая под собою голубой.

     - Тогда мы обязаны ввести тебя в курс дела. Что ты слышал о коммодоре Приоре за последние несколько лет, а?

     Опасно!

     - Я так понял, что он все еще в Патруле, сэр.

     - Больше нет. Два дня назад он был взят под стражу в Хай порте. Молчание.

     В конце концов Ваун говорит:

     - Сэр.

     - И трое его кукушат. Мы полагаем, что это Тонг, Радж и Прози, а Дайса мы пока не нашли. Точно мы не знаем, они не говорят, но я полагаю, что это не важно. Они взаимозаменяемы, как газетные вырезки.

     Ваун рассматривает голубую краску. Пусть его жгут на огне целую вечность, если он бровью шевельнет ради Рокера.

     - Вольно, матрос.

     Теперь Ваун встречается с бледным ненавидящим взором.

     - Ваун, это потрясающе! Ни один из нас до сих пор не читал такого отчета.

     - Спасибо, сэр.

     Ни один из вас никогда не прочитает ничего на моем лице.

     Адмирал прищуривается.

     - Я помню доггоцевскую систему добычи информации, и у тебя было достаточно времени, чтобы в ней разобраться. Помнишь тот день, когда мы встретились? Мы размышляли о стратегии Братства, а? Ну, что ты думаешь о ней сейчас?

     Доггоцевская информационная система очень эффективна. Ваун знает, что Тэма повысили в звание коммодора, а также начкома четыре с половиной года назад.

     Офицер безопасности Йецер теперь капитан Йецер. Он знает также, что адмиралиссимусу Фрисд далеко за триста, что в верхних эшелонах считают дни, когда же она самоустранится, и что одним из основных претендентов на ее пост является адмирал Астин Линк Рокер Нев Спурц. В Патруле кипят политические страсти. Но ни о чем этом он упоминать не собирается.

     - Я подозреваю, что у них есть несколько альтернативных планов, сэр.

     - Продолжай. Мне нужны твои мысли об этом. Значит, матрос второго класса будет читать лекцию трем адмиралам, так что ли? Матрос второго класса будет делать то, что ему сказали. Матрос второго класса предупрежден о том, что искусственные конструкты типа него посажены в данный момент за решетку, и если он хочет, чтобы для него сделали исключение, то это случится, только если он сможет правильно себя вести.

     - Сэр. Основной целью является построить здесь на Ульте улей и произвести еще братьев. Я допускаю, что на Авалоне - до отъезда Приора, сэр - они не могли быть уверены, что это будет возможно, но это для них - самый простой путь.

     Второй...

     - Самый простой путь к чему? - спрашивает тот, что слева.

     Ваун в первый раз смотрит на него и видит еще одного кайлбранца-блондина, миниатюрную версию Рокера, но все-таки превышающую размерами Вауна.

     - Захватить планету, сэр.

     Слушатели обмениваются взглядами. Рокер кривит от отвращения губу, но говорит третий, тот, что справа. Темноволосый, он выглядит проницательным и сведущим. У Рокера была репутация искусного собирателя хороших помощников и эксплуататора их способностей.

     - Ты не упомянул об этой цели во время задержания, матрос. Кто-нибудь из двоих кукушат говорил тебе, что это - их конечная цель?

     Ваун обращается к Рокеру.

     - Нет, сэр. Я подозреваю, что они и сами не знали, сэр. Может быть, Приор им не объяснял. Но сейчас я уверен, сэр.

     - Почему ты уверен? - спрашивает адмирал справа.

     - Я докладывал, как они называют... нормальных людей, сэр?

     Рокер трясет головой.

     - Они называют вас "дикая раса", сэр. Снова обмен взглядами. Ярость и напряжение усиливаются.

     - Продолжай! - рявкает Рокер. - Кстати, пока ты прав. Они пытались. Именно там мы подобрали трех кукушат... на заброшенной фабрике краски, набитой биооборудованием. И конечно, битва на Авалоне наверняка - атака на подобный секретный улей. Второе?

     - Во-вторых, они выслали в качестве подкрепления Q-корабль.

     Ваун размышляет, до какой степени ему нужно объяснять. В некоторых местах электромагнитного спектра Q-корабль ярче звезды. Каждый Q-корабль обнаруживается и по прибытии изучается вплоть до бактерии. Всеми шаттлами распоряжается Патруль. Корабль, набитый одинаковыми людьми, не может прибыть на Ульт, не взбудоражив охрану. Межзвездные вторжения и войны - фантазии общественного кома, абсолютно невозможные в реальности. Это-то, конечно, очевидно? Даже тупой человек-мускул должен это понимать.

     - В том случае, если Приор понимает, что он не способен в одиночку организовать улей, его вторым заданием становится проникновение в Патруль.

     - До какой степени? - рычит Рокер.

     - Я представляю себе, что он надеется организовать все так, чтобы по достижении кораблем орбиты он бы командовал пилотируемым судном.

     Он явно попал в десятку. Адмирал слева бормочет еле уловимые проклятия.

     Рокер оценивает реакцию компаньонов, после кивает.

     - Отличная работа, мистер. Ты прекрасно подтвердил данные официального анализа. Теперь... Да, Малгров?

     Маленький кайлбранец изучает лицо Вауна.

     - Думаю, у матроса Вауна есть еще кое-какие соображения, которыми он мог бы поделиться, сэр.

     - В-третьих? - уточняет Ваун. Они правда, что ли, такие тупые? Они не понимают, как пользоваться компьютерами?

     - В-третьих? - лает Рокер.

     - Они могли бы привезти на Q-корабле шаттлы, сэр.

     - Матерь звездная, - говорит тот, кого назвали Малгровом.

     - Как на исследовательском корабле? - ухмыляется Рокер. - Уэджери?

     Сведущий адмирал откашливается.

     - Для перевозки хотя бы одного атмосферного летательного аппарата, защищенного от радиации, необходимы глобальные изменения стандартного дизайна.

     Туннельный эффект таких масштабов значительно ослабляет прочность материалов и невероятно увеличивает стоимость.

     Да, они именно такие тупые. Кого волнует стоимость, когда на карту поставлены планеты? Эти спейсеры не способны мыслить, как братья! Может быть, Ваун способен? Его мысли - единственная монета, на которую он может купить себе выход из Доггоца, а когда он выплатит все до последнего гроша, Рокер, вероятно, заберет все себе, скажет, что этого мало и ничего не даст взамен. Но если Ваун хоть что-нибудь скроет, он будет объявлен врагом. Это война без пощады.

     Он предлагает еще одну монетку из своего тощего кошелька.

     - Защита от радиации им не требуется, сэр. Глаза Рокера отсылают это замечание сведущему Уэджери, тот вспыхивает.

     - После пятнадцати лет обстрелов шаровыми молниями, матрос, этот летательный аппарат будет приговорен.

     Ваун молчит. Матросы с адмиралами не спорят. Рокер полуулыбается, полускалится.

     - Ну, чего мы не понимаем?

     - Братья репродуцируются химическим путем, Сэр, а не за счет тканей собственных тел. Радиация намного менее вредна для них. - Дерьмо Кранцево! говорит блондин Малгров и хихикает. - А ведь он прав! Многие из них, наверное, умрут от рака через несколько лет, но это вряд ли значит для них так много, как значило бы для нас. Матерь Всемогущая, он, видимо, прав!

     - Они набросятся на нас, как рой саранчи! - мычит Уэджери.

     Рокер злобно смотрит из-под косматых золотых бровей.

     Ваун много раз пересматривал свое мнение о Космическом Патруле с тех пор. как ошеломленным подростком попал в Доггоц пять лет назад, и каждый раз оно становилось все хуже. Эти адмиралы с куриными мозгами сейчас не сделали ничего, чтобы его улучшить.

     Рокер некоторое время барабанит пальцами по столу.

     - Есть ли "в-четвертых"?

     - Да, сэр.

     - Расскажи нам.

     - Если в выпущенном навстречу корабле будет не коммодор Приор, они уничтожат экипаж.

     - Мы думали об этом, - замечает Малгров. Его, похоже, беседа забавляет, а вот Уэджери явно злится. - Они смогут убить шестерых или десятерых, а мы-таки разнесем их в клочья.

     Ваун не стал бы закладывать на это судьбу планеты.

     Очевидно, Рокер тоже не стал бы.

     - Шести или семи квалифицированных техников было бы достаточно. - Он не сводит с Вауна бледно-голубых глаз. - Плюс необходимое оборудование. Мы боремся с инфекцией, с заразой. Дай ей внедриться, и она распространится, как копытная гниль. Продолжай.

     - Что, если кукушата спрятали где-то топливо для шаттла, сэр?

     Шаттл может самостоятельно вернуться на орбиту, без помощи пусковых устройств Хайпорта. Они сконструированы так на тот случай, если вдруг потребуется совершить непредвиденную посадку... Но это адмиралам известно.

     Рокер скатывает губу, обнажая клыки.

     - Значит, "в-четвертых" состоит в этом? Именно так бы поступил Ваун, если бы он этим занимался.

     - Есть ли "в-пятых"?

     - Нет, сэр. Хмык.

     - Отлично, матрос. Отличная работа! Спасибо. - Удивительны не только слова - в интонациях чуть ли не любезность. Потом огромный человек обнажает в улыбке огромные зубы. - Я принял мудрое решение, завербовав тебя, Ваун. Патрулю нужны такие ребята, как ты. Я намерен дать тебе место в моем кабинете.

     Ваун не хочет, чтобы Рокер исправился. Он хочет ненавидеть его всей душой, без малейших колебаний. Когда-нибудь он убьет Рокера за то, что тот похоронил его на пять лет в этом аду, но сейчас он не хочет об этом думать, чтобы эмоции не замутили разум. Он ему нужен чистым... и вот следующий удар.

     - Пять лет назад я спросил гражданина Вауна, чему он предан. Теперь я спрашиваю тебя, спейсер. Ваун коченеет.

     - Империи и Патрулю, сэр, в соответствии с моей присягой.

     Любой другой ответ - и его бросят в соседнюю с Приором клетку.

     На этот раз кажется, что взгляд Рокера длится целый ледниковый период. В конце концов он говорит:

     - Предатель Приор не был так склонен с сотрудничеству. Мы серьезно подумывали об одной вещи - о выкачке мозгов. Ты слышал этот термин?

     - Сэр.

     Выкачка мозгов - это что-то типа крайнего средства для получения информации, а больше Ваун ничего не знает. Что бы это собой ни представляло, это - единственный шанс выбраться из Доггоца и не попасть в тюрьму.

     - Это срабатывает лучше, когда донор и реципиент генетически совместимы. В твоем случае это должно быть впечатляюще эффективно.

     А в случае любого другого - безнадежно, если в качестве жертвы выбран Приор, ибо брат и рэндом несовместимы настолько, насколько это в принципе возможно. Ваун впервые начинает обретать надежду. Он им нужен!

     Рокер продолжает:

     - Это будет неприятно, но безвредно - для тебя. Ты согласен сделать это для нас? Какой у Вауна выбор? Он говорит лишь:

     - Сэр!

     Рокер делает паузу, чтобы подумать:

     - Ну, джентльмены?

     Эти двое поспешно соглашаются.

     - Очень хорошо, Ваун. А теперь тебе присвоено звание, лейтенант Ваун. И ты на первом рубеже спасения человечества на этой планете.

     Если он ждал благодарственной речи, он ошибался.

     - Сэр!

     Адмирал снова скручивает губу, показывая зубы.

     - Это по-прежнему совершенно секретно. Штаб я организовал в Вэлхэле, так что мы перевезем тебя туда, для начала по-крайней мере. Но то, что ты непробиваем для Бладракторской Рыси, не означает, что остальные, тоже. Доложись доктору Цоанди в медицинском отделе.

     Ваун щелкает каблуками, отдает честь и разворачивается. Быстро выходит парень, распахивающий перед ним дверь, - это Тэм в форме коммодора. Он бросает приветственную улыбку, когда Ваун проходит мимо него.

     У него пистолет.

     Что случилось?

     - Фейрн отстраняется от Вауна и отступает на шаг, она выглядит обеспокоенной. Он дрожит от ярости.

     - Так не получится! - бормочет он. Его язык распух. Он поворачивается, облокачивается о балюстраду и устремляет взор в сторону невидимого залива. Он чувствует себя изнасилованным. Рокер проник в его дом и обманул охрану - и с отъявленной наглостью приказал законным гостям не говорить о его присутствии.

     Возможно, если бы Ваун прошел через главный вход, он бы встретил незваных гостей... Но Рокер должен знать, что он здесь, и оставаться в укрытии. Свинья!

     - Что не получится, Ваун? Она встала рядом с ним, касаясь своим плечом его плеча.

     - Служба безопасности слышала твои слова. Обнаруживается даже шепот в любом месте на острове, он отделяется от звуков животного происхождения, волн и листьев.

     - Ой.

     - Но спасибо тебе. Мило с твоей стороны. Она немного помолчала и сказала:

     - Он не любит тебя?

     - Взаимно. Ты не знала, что он приедет, да?

     - Кто? Рокер? Нет, конечно, нет! - Она тихонько хихикнула. - Он сюда нечасто приезжает, да?

     - Нет, не часто.

     - По-моему, его твои симы не порадовали.

     - Надеюсь!

     Свинья! Что теперь? И тут Ваун нашел ответ. Он выпрямился и развернулся, а Рокер появился на террасе впереди - в полном обмундировании, дополненном мечом, физиономия искажена гневом. За его спиной открылась дверь в спальню Вауна и выпустила полдюжины охранников, злобнее команды Ваун еще не видел. Они заняли позиции со всех сторон, все были вооружены.

     Это не визит вежливости.

     Рокер остановился в двух шагах, совершая губами жевательные движения.

     Молчание.

     - Добрый день, адмирал! - сказал он в конце концов.

     Даже с такого расстояния он был достаточно высок, чтобы смотреть на Вауна сверху вниз - бегемот с мощными мышцами. Медали и нашивки поблескивали в свете солнца. Если он ждал приглашения, он бы состарился в ожидании. Немного погодя он, кажется, это понял, ибо его гигантская челюсть напряглась. Галактическая Империя была пусть общепринятой выдумкой, но адмиралиссимус был императором планеты де-факто.

     - Я вижу, ты тут кое-что переделал.

     - Усовершенствования, сэр.

     Адмиралиссимус показал зубы. Бледные глаза повернулись к Фейрн.

     Подозревая, что он сейчас ее прогонит, Ваун потянулся и подтащил ее ближе. Для наслаждения близостью, столь волнующей несколько минут назад, он был слишком взбешен, но он почувствовал, что она тоже обвила его рукой.

     - Насколько я мог понять, вы знакомы с гражданкой Фейрн? - голос Вауна прозвучал вполне спокойно, но это требовало усилий.

     - Ты собрался дать интервью для этой скандальной передачи на общественном коме - это правда?

     - Сэр.

     Теперь появилась предсказуемая улыбка.

     - Раскрыть секретную информацию! Секреты, которые ты выбалтывал и на вечеринке прошлой ночью.

     - Я этого не знал.

     - Тебе непременно надо было болтать про Q-корабль?

     Ваун кивнул.

     - Это не тайна.

     Лицо Рокера будто бы покраснело еще сильнее.

     - Это, несомненно, тайна, поскольку главнокомандование объявило о чрезвычайном положении.

     Вауна не информировали, но смысла говорить об очевидном не было, да и документы могут не согласиться с его воспоминаниями - Патруль считал историю скорее искусством, нежели наукой.

     Здоровяк редко бывал так близок к потере самообладания. Какая часть этой ярости была вызвана пародией на себя, обнаруженной им в вэлхэловском домашнем симе? Несмотря на свои габариты, Рокер был очень мелочен, не из тех, кто терпит насмешки. Ему наверняка интересно, долго ли это продолжается.

     Пусть поломает голову.

     - Оставь нас! - рявкнул Рокер на Фейрн. Подумав о том, что вооруженные наблюдатели настроены паршиво, Ваун отпустил Фейрн. Она молча отошла к краю террасы, не приближаясь к шеренге головорезов-охранников. Они следили за Вауном, как затаившиеся дикие кошки.

     И каждый, бесспорно, первоклассный стрелок. Ваун справился со своей яростью, напомнив себе, что братья намного меньше подвержены страстям, чем рэндомы. Злость вполне допускалась, но выходить из себя - это считалось бы поломкой. Он видел, как неистовствует Рокер, - восемь стрелков против одного безоружного парня? Абсурд. И совершенно излишне. Управление службой безопасности Вэлхэла ) контролировалось Рокером, и он мог убить Вауна одним словом.

     Другие затененные фигуры, толпившиеся в дверях, были, наверное, обычной золоченой свитой адмирала. Он оставил их подальше от разговора, значит, у него либо нет ничего хорошего на уме, либо он совершенно в себе не уверен. А скажи ему кто-нибудь о симе Дживса, он бы их в Вэлхэл не привел.

     Ладно. С расчетливой наглостью Ваун сунул руки в карманы и прислонился спиной к парапету.

     - Чем обязан чести этого визита... сэр? Глаза Рокера вспыхнули.

     - Ты возмущен моим вторжением? А ты сам что натворил сегодня утром?

     - Я исчерпал все остальные способы общения... сэр.

     Он не принял звонок Рокера, но Рокер уже был здесь и ждал. Это была уловка, и он на нее попался. Он напомнил себе, что его презрение к Рокеру всегда приводило к недооценке этого человека.

     - А потом ты убил его!

     - По его просьбе... сэр.

     - Несомненно, будет Комиссия по Расследованию... Помнишь, - сказал Рокер, делая ударение на каждом слове, - одну лекцию, прочитанную как-то тобой в Доггоце?

     - Нет... сэр.

     - Нет, ты помнишь! Ты обрисовал возможные стратегии, которыми могло бы воспользоваться Братство, чтобы проникнуть на планету. Четыре варианта.

     - О да. Помню.

     Рокер подошел на шаг ближе.

     - Помнишь! Превосходно. Предположим в качестве темы для обсуждения, что экипажем прибывающего в данный момент со Скица корабля является ваше Братство.

     Или какое-нибудь другое братство? Другая семья. В конце концов между Скицем и Авалоном всего несколько элуев...

     - Примерно восемь... сэр.

     - Восемь элуев. Так что на них может и не быть одно и то же братство, а?

     Насколько его бешенство вызвано страхом? Ваун и не думал исследовать современную расстановку сил в Патруле. Если Рокера обвинят в неминуемой катастрофе, его престол может пошатнуться.

     - Если они пользовались тем же рецептом, они - то же самое братство... сэр. Скорее всего они не отклоняются от своей формулы слишком сильно именно по этой причине.

     - Поясни! - рявкнул Рокер. Ваун пожал плечами, не понимая, зачем нужно объяcнять очевидное.

     - Особи, размножающиеся половым путем, отдают предпочтение своей родне.

     Мужчина обычно защищает в первую очередь своих детей, нежели племянников, племянников, нежели незнакомых, членов своего племени или подобных себе, нежели чужих. Гены заставляют его помогать своим копиям, если вы верите в теорию молекулярного детерминизма. Генетическое подобие порождает преданность. У двоих родных братьев пятьдесят процентов генов одинаковы. У двоюродных - четверть...

     - А у вас, как у клона, сто процентов, да? "Девяносто девять, и братья не клоны, а артефакты, но к чему придираться?"

     - Улей на Скице и улей на Авалоне могут работать по одному рецепту и производить идентичный продукт. Так что они могут быть преданны друг другу.

     Если Приор сейчас жив, он будет стремиться помочь этому новому кораблю так же, как он собирался помочь "Юнити". Предположим, что этот корабль...

     И тут Ваун увидел, к чему клонится беседа. Он услышал, как щелкнула мышеловка.

     Рокер радостно ухмыльнулся.

     - Приор мертв. И Радж, и Тонг, и Прози... все мертвы. А Ваун жив!

     Ваун вытащил руки из карманов. Шеренга охранников показалась вдруг расстрельной командой, и он подумал, не предложат ли ему сейчас повязку на глаза. Но Рокер просто увеличивал преимущество.

     - Так давай возвратимся к той лекции о стратегиях, прослушанную мною однажды из уст матроса в Доггоце. План Номер Один провалился - теперь им известно, что горстка кукушат не способна организовать действующий улей. План Номер Два провалился - у них больше нет такого агента, как Приор, внедрившегося в Патруль, чтобы... или есть?

     - Сэр? - озадаченно спросил Ваун. - Пластическая операция? Нет, зародышевая плазма была известна... Сейчас никакая маскировка не позволила бы никому из братьев проникнуть в Патруль.

     Рокер проигнорировал вопрос.

     - Каков был План Номер Три? О да. Теперь мы начеку, и они не могут рассчитывать на то, что им удастся выбросить шаттлы и прорваться сквозь неподготовленную линию защиты. И - в-четвертых - они, разумеется, не рассчитывают на то, что им удастся захватить выпущенный им навстречу корабль.

     Так каков их пятый план, матрос Ваун?

     - Понятия не имею. Кроме того, что на этом Q-корабле может не быть экипажа, и снаряд уничтожит планету.

     - Зачем? По злобе? Из мести? Я полагал, что братья выше столь мелочных эмоций.

     Ваун уверенно держал яростный взгляд голубых глаз.

     - Как насчет упреждающего удара? Что, если, по мнению братьев, это война не на жизнь, а на смерть, и они предпочитают, чтобы это была не их смерть... сэр?

     Ирония этой теории состояла в том, что она подразумевала, что Рокеру и его ультийскому главнокомандованию недоставало возможной безжалостности. Мысль о том, чтобы уничтожить планету, просто не приходила им в голову.

     Рокеру предположение Вауна не понравилось. Его губы какое-то время двигались молча, и только потом он решил сделать вид, будто ничего не слышал.

     - Как насчет шантажа? Может быть, это ультиматум? Пустите нас - либо?..

     Ваун уже давно отбросил эту идею.

     - Потребовать выкуп за планету? Это бы никогда не сработало. Несколько десятков против десяти миллиардов? Рано или поздно, мы бы их как-нибудь обманули.

     Эта версия была вознаграждена кивком.

     - Да, обманули бы. Так что давай вернемся к Плану Номер Три. Флотилия шаттлов сражает защитные рубежи. Как насчет паники? Как ты считаешь, могли бы они попробовать довести население целой планеты до такого ужаса, что был бы разрушен общественный порядок и оборона перестала бы функционировать?

     - Как-то притянуто за уши, - пробормотал Ваун, лихорадочно соображая. Но это было вероятно и, возможно, более вероятно, чем что-либо еще. Хаос на улицах...

     - Еще бы не притянуто. За семь элуев. Семь световых лет! Но ты признаешь, что это довольно логично?

     - Я признаю, что это вероятно.

     - А ты собирался появиться в общественном коме, чтобы все разболтать, так?

     Вот дерьмо. Совершеннейшее дерьмо!

     - А может быть, чтобы начать переполох? - искоса глянул Рокер. - Когда-то я спросил гражданина Вауна. Позже я спросил матроса Вауна. А теперь я спрашиваю адмирала Вауна. Кому ты предан?

     Весьма здравый вопросом в данных обстоятельствах.

     - Об этом я не подумал, - пробормотал Ваун, что прозвучало не объяснением, а сущим вздором.

     - Не подумал? - Голос Рокера неожиданно стал очень нежен. - Самый разумный парень из всех, когда-либо прошедших Доггоц, кроме, может быть, Приора, документы о котором уничтожены. И ты не подумал об этом?

     - Нет, не подумал. Я только думал, что люди имеют право...

     Рокер надвигался, пока чуть не повалился на Вауна, испепеляя его взглядом.

     - Люди! Пусть Матерь Звездная благословит свой маленький народец! Я скажу тебе, чем это кажется мне, брат Ваун! Это напоминает запасной план. Не думаю, что ты когда-либо был тем великим героем, каким предстал перед нами. Мы ничего никогда не знали о случившемся на "Юнити", кроме твоего рассказа. Я думаю, Аббат и его братья увидели, что игра закончена. Приор разоблачен, и игра закончена. Они провалили задание. И они умышленно взорвали корабль! Они убили себя, а тебя оставили живым. Ты был послан назад, чтобы жить до следующего раза, чтобы помочь при следующей попытке. И вот ты начал помогать!

     Рокер был змеем еще до того, как стал адмиралиссимусом. А последующие сорок лет не добавили ему приятности. Сейчас Ваун лежал перед ним на столе для вивисекции. Возможно, Рокер собирался послать его вслед за Тэмом через несколько мгновений. Никого, кроме себя, убеждать в свершившемся Рокеру не требовалось. Он мог дать знак, отойти от тела, а объяснять потом - если кому-нибудь придет к голову спрашивать.

     Так что уж лучше Вауну его разубедить.

     - Это отъявленный вздор! Это припадок безумия! Братья были поджарены, а их Q-корабль превратился в миллиарды тонн битого камня, и вы утверждаете, что они победили? Когда я вернулся, у вас те же самые помои были в голове, вы даже обвинили меня в том, что я не настоящий Ваун, вы...

     Рокер приоткрыл рот, но Ваун переорал его.

     - Вы пытались доказать, что я - самозванец, один из ставленников Братства или сам Аббат, но это не вышло! А как герой я ведь оказался более полезен, верно? Вы пользовались мною, чтобы выклянчить у десяти миллиардов людей еще денег, чтобы спейсеры могли летать быстрее и выше. И вы пользовались мною, чтобы крепче держать в руках Патруль. Я был вашим шагом к трону. Рокер. Вы выстроили на мне свою карьеру, и вы будете выглядеть чертовски глупо, если выйдете и скажете, что все это было ошибкой, что этот парень - предатель, после...

     - Слизняк! Деревенщина и выскочка! Я тебя сотворил, я могу тебя уничтожить! Теперь они орали вместе.

     - Несколько пошатнулся трон, Рокер? Жарковато становится, а? Все ваши фавориты ломают головы, почему вы до сих пор не остановили Q-корабль. Ищете козла отпущения. Рок...

     - Матерь Звездная, если бы мне понадобился козел отпущения, я бы заставил тебя задницей сесть на мой...

     - Ты - тупой жирный дурак! Ты годами шпионил за мной...

     - Ты не ответил на...

     - ...и ни разу не словил меня ни на чем большем, чем звонок в твою же личную дверь, Рокер. Стоило мне с вожделением взглянуть на девицу, как из кустов на нее выпрыгивал ты с толстым бумажником и спрашивал, не разговаривал ли я во сне и с кем, и насколько часто, и каким образом она...

     - Мэви, например? - усмехнулся Рокер. Мэви, Мэви! Ваун задохнулся от ярости и замолчал.

     Рокер продолжал вопить, распространяя вокруг себя туман брызг слюны.

     - Ты - маленький преданный спейсер, да? "Предан Империи и Патрулю, в соответствии с присягой!" Так ты сказал мне в Доггоце. И тогда я решил, что это правда. Тогда я решил, что ты так и думаешь. Но потом мы устроили Приору выкачку мозгов, верно? Слишком хорошо сработало, по-моему. Ты набрался слишком многих воспоминаний о Братстве тогда, по-моему. Ты стал думать, как Приор.

     Случилось так, что ты перестал понимать, кто ты - Ваун, Приор или оба сразу.

     Тогда-то мы и потеряли тебя. С тех пор ты и работаешь на Братство!

     - Чепуха, - рявкнул Ваун. - В этом случае ваш долг был пристрелить меня, а мой - успеть первым перебросить вас через эти перила.

     В голубых глазах Рокера восторжествовал триумф. Ваун зашелся и чуть не рискнул угрожать старшему офицеру, а служба безопасности, несомненно, записала каждое слово. Трибунал Рокера славился предсказуемостью и фатальностью.

     Скорпионы траханые!

     Здоровяк ждал, что будет дальше. Ничего не последовало, и он, угрожающе самодовольный, продолжил:

     - Так ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты предан Патрулю, да? И ты не против это доказать?

     Сейчас что-то выяснится. - Это для меня честь, оказать услугу... сэр.

     - Рокер скривил губу.

     - Где остальные двое?

     - Какие двое... Пропавшие братья? - Пропавшие кукушата, Дайк и Сессии. Мы так и не поймали их, верно? Где ты прятал их все эти годы? Что ты замышлял?

     Ваун почувствовал себя намного лучше. Если Рокер хочет связать его с этими двумя, тогда он с удовольствием попробует.

     - Ничего о них не знаю. Понятия не имею, где они, и никогда не имел.

     Порой искренность невероятно освежает. Адмиралиссимус оскалился:

     - Ну, ты отыщешь их для меня!

     - Я? - Зажглись предупреждающие огоньки инстинкта. Он изучил ухмылку Рокера и нашел ее неприятно самоуверенной. - Каким образом?

     - Я тебе потом объясню. У меня есть эксперт, который тебе поможет.

     - Это угроза?

     - Угроза? Нет, нет. Вовсе нет. Ты просто продемонстрируешь свою преданность Патрулю, выполнив... умеренно рискованную... да, умеренно рискованную операцию. Храбрость твоя легендарна. Куилд будет тебе помогать. Вы вместе отыщете для нас пропавших братьев. Прямо здесь, в Вэлхэле.

     Рокер, очевидно, знал что-то, чего не знал Ваун. Что-то должно быть за этим безумием, что-то, объясняющее триумфальный блеск голубых кайлбранских очей.

 

***

 

     А "закрепитель" не надо! - сказал Ваун. - Медик-робот сновал и суетился.

     Он уже неодобрительно поцокал над синяками, но не выдал никаких зловещих предостережений типа "в вашем возрасте", "выписать еще лекарств" и "не волнуйтесь". Он до сих пор чувствовал слабость и раздражение, но они скорее всего были вызваны подавленной злобой на Рокера, а не несколькими часами задержки принятия ежедневной порции бустера.

     Ваун поздоровался с одиозной коллекцией гостей, приведенных адмиралиссимусом; потом пронаблюдал, как гости расправляются с его лучшими напитками в Радужной Комнате в ожидании банкета, ими заказанного. Прежде ни один из них здесь не бывал. Ваун не существовал как элемент высшего света, но мародерство было, очевидно, вполне в рамках морального кодекса.

     Потерпев некоторое время артобстрел остроумия, он извинился, сказав, что ему надо заняться личными делами. По иронии судьбы смерть Тэма, наверное, немного смягчала их издевательства. Даже среди самой низкой толпы Тэма любили и теперь скорбели о нем. Большинство одобряли действия Вауна.

     Зловещий малиновый состав выплеснулся из медика. Ваун выпил его одним глотком. Тот же самый вкус.

     С тех пор, как он последний раз отказался от ежедневной сверхдозы "закрепителя", прошли годы, и ему было неприятно делать это сейчас, но поскольку Рокер затеял в Вэлхэле смертоносные игрища, лучше сохранять голову свежей. Гражданка Фейрн еще некоторое время не сможет приступить к своим новым обязанностям.

     Так что теперь ему следует прикинуться опытным дамским угодником и развлекать собрание паразитов за ужином. С такими вот ужасными мыслями в голове Ваун поплелся в свои апартаменты, и вновь ярость болью вскипела у него в горле, когда внутренние двери распахнулись перед ним. Свидетельства были везде - они сидели на его постели, рылись в его библиотеке, ставили напитки на антиквариат, нюхали кройл. Все комнаты провоняли какой-то грязью. Он распахнул большие двери на террасу, чтобы впустить воздух. Здесь Рокер с выводком своих лакеев поджидал его, подслушивал его разговор с Фейрн и Клинком и, конечно, они надорвали от смеха животы. А служба безопасности не прибирала здесь потому, что так приказал Рокер, чтобы Ваун смог полюбоваться на бардак. Как мог такой мелкий человечек так высоко подняться?

     Он сорвал с себя рубашку, скомкал ее. И остановился. Нет! Он не намерен одеваться и идти изображать из себя милого хозяина для этой шайки. Он может и здесь поесть... если не считать того, что Рокер, контролирующий службу безопасности, не позволит ему управлять бытовой техникой, которая может теперь отказаться его слушаться. Кранц! Какое бешенство! И какое бессилие!

     Хорошо. Тогда он пойдет купаться. Да, он отправится к заливу посмотреть, как дела у лейтенанта Клинка со стрилерами, если лейтенант не исчез еще за горизонтом на буйном гаспоне. В такой момент даже лейтенанта Клинка можно считать пристойной компанией.

     Еще Вауну нужно просмотреть секретный файл Тэма, но если Рокер обнаружил секретный файл в вэлхэловских досье, то и это могло исчезнуть за горизонтом.

     Вауну страстно хотелось взглянуть на материалы, пусть для того лишь, чтобы убедиться в том, что они бесполезны, как говорил Тэм, но придется ждать, пока не уйдут мародеры.

     А сегодня вечером его ждет таинственный сюрприз, который Рокер отказался объяснять. "Умеренно рискованно" - похоже на политический эвфемизм для слов "смертельно опасно". Это, конечно, невозможно, чтобы давно пропавшие Дайс и Сессии оказались где-либо на острове... если Рокер не притащил их сюда с собой.

     Если пропавшие кукушата в конце концов пойманы и Рокер сможет их как-то подбросить Вауну, тогда Ваун - погибший герой.

     В ярком свете шевельнулась тень, и он обернулся к дверям на террасу.

     Малиновые огни контражурного света очерчивали голову Фейрн звездной короной Как он мог забыть о Фейрн?

     Она не дождалась приглашения и поплыла к нему; скомканная рубашка выпала из его пальцев на ковер.

     - Ваун?

     - Прости, - сказал он. Его злобу прогоняла изящная поступь ее стройных ног. - Я этого не ждал.

     Она улыбнулась мечтательной улыбкой, от которой у него сжалось сердце.

     - Я понимаю. Ты тоже меня прости. То, что ты обещал мне... что только мы двое... и что ты покажешь мне весь Вэлхэл, уголок за уголком... Это было бы чудом, Ваун. Но, может быть, когда уедет адмиралиссимус...

     Его кровь бурлила от возбуждения; она подошла к нему настолько близко, что можно было начинать отсчет веснушек. Вчерашний "закрепитель" еще не износился, похоже. В голове еще день-два не прояснится.

     Рыжая... Что, его восхищение рыжими общеизвестно? Он вспомнил, что Мэви угадала. Если жала Мэви, то и Центральная База тоже.

     Так что возможно, что голове еще рано проясняться, а эта очаровательная девочка - очередная шпионка Рокера.

     - Может быть, - сказал он, борясь с желанием. - Но может быть, что это продлится и не один лень. Так что как только Клинок закончит истребление стрилеров, он может отвезти тебя туда, откуда ты прилетела.

     Он был слишком резок. Фейрн отпрянула и быстро отвернулась.

     - Ты не хочешь меня?

     - Не сейчас, спасибо.

     - Но ты говорил...

     - Это было до того, как я узнал о Рокере.

     - Ваун? - прошептала она, глядя в окно. Он не ответил, и она быстро и нервно пробормотала:

     - Ваун, милый, я знаю, что это покажется тебе безумием, но... На самом деле я еще никогда этого не делала. То есть, большинство моих знакомых девчонок делали, ну, понимаешь, они давно начали, потому что родители поощряли их, некоторых из них, даже совсем малышек, и у них уже было множество любовников, а я ждала, и я так заждалась, что теперь я боюсь начинать, правда, сумасшествие?

     Первый раз - все равно что прыгнуть в бассейн с холодной водой, и я наберусь уверенности, что все будет в порядке, но из первого раза я уже невесть что раздула, так что, ну, это безумие, я понимаю.

     Да, это было безумие. Он не знал, что еще сказать, по каким-то причинам уровень его возбуждения снова взлетел, как Q-корабль. Ни разу в жизни? Почему эта извращенная мысль так его возбуждает? Потому что так было задумано.

     - Прошу прощения за вопрос, но что плохого в лейтенанте Клинке? Вы похожи на хороших друзей.

     Она неотрывно смотрела на окно, пряча от него свое лицо.

     - О, ты никому не скажешь об этом?.. Я только предполагаю, конечно... но, по-моему, он тоже никогда не делал этого, а если делал, то не очень часто, и было бы глупо, не так ли, если бы этим стали заниматься двое, оба из которых делают это впервые и не знают, что делать? То есть, два неуклюжих новичка? Она нервно хихикнула. - Но Клинок сказал, что он понимает и чтобы я просто ему сказала, когда буду готова.

     Святой Джошуаль!

     - Он... не против?

     - О, нет! Даже хочет этого, мне кажется. Совершеннейшее безумие! Впрочем, это типично для дикой расы - всю жизнь путаться в беспорядочных проблемах размножения.

     - Фейрн. Клинок - спейсер. У него есть возможность... То есть существует препарат для девочек под названием "размягчитель", и спейсер...

     - Он не будет. Он говорит, что это не было бы достойно.

     - Достойно? Недостойно? Если ты попросишь его?

     Она опять хихикнула и провела тонким пальцем по щеке.

     - У Клинка очень жесткие представления о достоинстве.

     - Убеди его. - Теперь и Ваун заразился безумием. За кого он сейчас спорит?

     - Не уверена, что смогла бы. Клинок благоговеет перед дисциплиной. И это не было бы честно. Он бы ненавидел себя потом.

     - Я уверен, что он бы это пережил... А я что? Почему я? - спросил он, в то время как каждая клетка его тела вопила: "Почему нет? Зачем лезть в проблемы этой маленькой одурелой рэндомки?"

     - Ну, мне говорили... я думала, ты... мне показалось, что ты...

     - Кто говорил? - спросил он, снова исполняясь подозрений.

     - Одна подружка сказала мне, что ты самый превосходный любовник из всех, кого она знала, и если я объясню, что я нервничаю, ты будешь нежен, поможешь и... Ой, вот дерьмо. Мне бы просто хотелось, чтобы ты... Ты не мог бы сделать это сейчас, а?

     - Мэви?

     Она повернулась и уставилась на него с испугом, а после кивнула.

     Мэви! Вечно Мэви! Он влип в ее паутину, как слепой жук, прошлой ночью и до сих пор не может выпутаться.

     - Это что-то типа спланированного розыгрыша, полагаю? Что на самом деле у тебя с Мэви? Дитя вот-вот разревется.

     - Ой, я во всем этом запуталась...

     - Расскажи мне! Чего я не знаю?

     - Она моя мама.

     Не соображая, что делает, Ваун подошел к ней и выглянул в окно.

     - И она послала тебя ко мне? Сутенерша собственной дочери?

     Он расслышал всхлип.

     - Нет. Это мое решение.

     - Зачем?

     Еще одна шпионка, естественно. Нет конца их грязным подозрениям, их любопытству...

     - Я вам говорила.

     - Я ни единому слову не поверил!

     - Но это правда! - оборвала Фейрн, и он повернулся к ней лицом. Теперь он разглядел сходство. У Мэви волосы потемнее, но тоже, конечно, рыжие. И веснушки у нее были, но не такое изобилие.

     - И ты хочешь быть хозяйкой в Вэлхэле? В качестве платы?

     - Да. То есть, нет!

     - Этому есть название, гражданка Фейрн. Это называется блядство!

     Побледнев, она уселась на кушетку и уставилась на него. Он отвернулся.

     - Я знаю, что вы на самом деле не такой, вот так, - резко сказала она.

     - Какой не такой?

     - Грубый, заносчивый и так далее. Я знаю, что то, что было между вами и мамой, испортило и ожесточило вас, и что до этого вы прятали свое естество под этой твердой скорлупой. Я знаю, что здесь, в Вэлхэле, у тебя были сотни девиц, ты в вечной отчаянной гонке ищешь замену той, кого ты по-настоящему любил, а настоящий Ваун совершенно не такой, по сути ты очень любящий, внимательный...

     - О, Кранца ради! Я полагаю, что эту чушь в твою маленькую прекрасную головку затолкала твоя сумасшедшая мамаша?

     Фейрн теперь стояла на ногах и визгливо орала.

     - Я думала, ты хочешь! Я бы никому не стала навязывать свое тело. Прости, если ты счел мою просьбу оскорбительной или унизительной, или подумал, что я слишком тощая. Мэви сказала, что ей показалось, что ты ищешь хозяйку, а я знала, что прекрасно справилась бы с этой работой, потому что я видела, как она управляет Аркадией, а что касается сексуальной части, ну, она всегда говорила, что ты был самым прекрасным любовником из всех, кого она знала, так что мне показалось, что ты не будешь против того, чтобы поучить меня... Я не считала, что это столь уж великая честь, о чем я просила, - ты выглядел так, будто хочешь съесть меня! Спенсеры вечно гоняются за девчонками. Или мальчишками. То есть, женщины-спейсеры гоняются за мальчишками. Я считала, что спейсер...

     - Не называй меня так! - крикнул он. - Я не такой, как они!

     - Что? Но... Кранц! Что он несет?

     - Нет, я такой же, конечно. - Он выпускник Доггоца! Он великий герой Патруля. Разумеется, он спейсер. - Просто... ну, я подумал об этой жуткой банде, которую Рокер притащил с собой...

     Дикая раса. Съехавшие с катушек на сексе. Но ничего подобного этой запутавшейся девчонке он еще не встречал. А что касается лейтенанта...

     - Клинок знает, зачем ты сюда приехала, или он верит в сказку про интервью?

     Ее злоба увяла и обратилась в печальное смирение.

     - О, он тут же догадался. Он сказал, что мне от этого пользы не будет, но он был не против подождать, если ты захочешь, чтобы я год-другой побыла твоей любовницей. Он очень надежен. Клинок, пусть ему и не хватает немного чувства юмора. И я не хочу, чтобы тут из-за меня был бардак.

     Она наклонилась, чтобы поднять брошенную им рубашку, подошла к двери и молча протянула ее Вауну. Мгновение он просто смотрел на нее, рубашка замерла между ними, пальцы соприкоснулись. Он не мог разглядеть обмана в ослепительных бриллиантах ее глаз, голубых и мерцающих. Он понял, что склонен поверить ей.

     Не шпионка, просто помешанная, и он снова ощутил этот странный позыв защищаться.

     - Это не из-за тебя бардак, Фейрн, - мягко проговорил он. - Это тоже сделал Рокер.

     Она с облегчением, как прощенное дитя, улыбнулась.

     - Значит, сегодня? Не хозяйкой... но сегодня, Ваун, пожалуйста, займись со мной любовью... Боже милостивый!

     - Да, если ты хочешь.

     - Ой, спасибо.

     У нее была совершенно чуждая ему невинность. Запутавшаяся, да. Не слишком умная, да. Сладкая, но по-своему решительная. Безжалостная даже, ибо она представления не имеет, как жестоко она мучает Клинка. Мэви стоило бы объяснить... но Мэви Клинок не нравился.

     Сегодня вечером... лучше ему пойти к медику.

     Звук шагов прервал размышления Вауна - по террасе, словно откликнувшись на эти самые размышления, вышагивал лейтенант Клинок.

     Он снова был в форме. Или по-прежнему в форме - по-прежнему безупречный, готовый отправиться на парад, солдат, произносящий торжественную речь в День Адмиралов. Он остановился, рука поднялась, чтобы отдать честь, заколебалась и нерешительно сняла вместо этого фуражку. Он ловко сунул ее под руку... ни волосок, конечно, не шевельнулся. Глаза избегали голой груди Вауна и мятой рубашки. Он вежливо кивнул Фейрн и серьезно обратился к Вауну.

     - Адмирал, я хочу поблагодарить вас за ловлю стрилеров. Это был незабываемо и волнующе.

     Парень выглядел и голос его звучал так, будто он был взволнован, как бывает взволнован отряд вшей.

     Не видно было ни растяжений, ни синяков. Он, очевидно, притворялся. Он не вылезал из этих своих отглаженных штанов.

     - Поймал что-нибудь? - невинно спросил Ваун.

     - Трех, сэр... то есть адмирал.

     - О, это очень хорошо, - похвалил Ваун, глазом не моргнув. - А ты недолго пропадал.

     За все эти годы Вауну лишь однажды удалось поймать трех стрилеров за один день, а кататься на гаспоне с первого раза ни у кого толком не выходит.

     Некоторые безуспешно пытались годами обуздать скользких тварей.

     Бледные розовато-лиловые глаза дернулись чуть-чуть, только чтобы выдать, что лейтенант Клинок понимал, что его называют вруном, но голос его прозвучал совершенно искренне:

     - Спасибо, сэр. Просто повезло, конечно. Поверь ему - он наверняка загарпунит и голубозубаток, трейлеров, и хоть бы хны.

     - Ну и как, крупные? - спросил Ваун.

     - Сим сказал, что это самый большой самец стрилера за всю историю поместья, адмирал.

     Матерь Божья!

     Фейрн приблизилась и поцеловала Клинка в щеку. Он зарделся.

     Какая неожиданная человечность с его стороны.

     - Поздравляю! - Ваун был потрясен. - Это невероятно. Мы непременно сделаем тебе чучело.

     - О, вы так добры, сэр... адмирал. Ваун вздохнул.

     - В качестве особой награды я даже разрешаю тебе называть меня "сэр".

     Розовато-лиловые глаза снова блеснули.

     - Спасибо, сэр. Это, пожалуй, более нормально. В конце концов намек на удовлетворение мелькнул-таки на лице Клинка. Ну, ясное дело - льдодобыча в Облаке Оорта, продолжительная командировка...

     Потом он посмотрел куда-то мимо Вауна, напрягся как-то больше обычного и нахлобучил фуражку. Отдал честь. Ваун развернулся.

     - Ну, адмирал, - сердечно произнес Рокер. - Закончил свои дела, а?

     Руки Вауна сдавили комок, в который он превратил свою рубашку.

     - Я в вашем распоряжении... сэр. Адмиралиссимус нравился себе до невозможности.

     - Это верно. Профессор Куилд прибыл, так что мы сможем приступать, как только зайдет солнце. - Он посмотрел искоса и экспансивно взмахнул неповторимым семисотлетним хрустальным палофийским кубком. - Мы собираемся ужинать. Кроме того, новые твои гости прибывают, и я подумал, что ты, может, захочешь предоставить им подходящие комнаты.

     - Новые гости?

     Рокер кивнул и свернул губу, обнажив зубы.

     - Все люди с той самой вечеринки. Особые меры в связи с чрезвычайным положением, понимаешь? Ты раскрыл государственную тайну, и мы пытаемся предотвратить ущерб. Нам надо было спрятать их где-нибудь, так почему б не здесь?

     - То есть, вы согнали всех, кто слышал, что я...

     - Всех, кто был в Аркадии. - Рокер торжествовал, наблюдая, как Ваун оценивает этот удар. Затем он похлопал его по плечу. - Скажем, приятель, почему бы не предоставить Мэви ее старые апартаменты в Жемчужном Люксе... просто ради старой дружбы?

     Мэви? Назад в Вэлхэл? И Ваун ничего не может с этим сделать!

 

***

 

     Жизнь - это издевательство. Изумительно комфортабельный торч уносит новоиспеченного лейтенанта Вауна от жесткой, мерзкой жизни в бараках Доггоца в ночное небо, единственного пассажира в гражданской одежде, которому запрещено разговаривать с экипажем. С рассветом лейтенант прибывает в головокружительную роскошь Вэлхэла, и ему отводят комнаты, которых постеснялась бы самая распутная императрица Джолианской Династии. Ему сообщили, что это не главное здание, просто отдаленные гостевые апартаменты, редко используемые, но ему здесь понравится. Обходительные симы ответят на все его вопросы, сделают все что угодно, принесут любое затребованное им блюдо или деликатес. Роботы будут немедленно выполнять его распоряжения. Ему только надо попросить... но лейтенант настолько измотан, что просто стягивает с себя одежду и падает на шелковые простыни, засыпая еще прежде, чем закрываются глаза.

     Через несколько часов он просыпается в дикой лихорадке и с головной болью - такой убийственной, что трудно даже глаза открыть. Он выбирается из постели, чтобы пойти в туалет, и без сил валится на пол.

     Новоиспеченному лейтенанту Вауну нравится считать себя несгибаемым. Ему приятна мысль о том, что колдуны-генетики авалонского Братства смастерили для него тело, превосходящее тело любого рэндома на Ульте. Ребенком он никогда не страдал от летних болезней, зачумлявших дельтийские деревни. Он обладал иммунитетом к Бладракторской Рыси и всем прочим инфекциям, пронесшимся через Доггоц за последние пять лет. Он всегда лучше других справлялся с физическим напряжением, которому столь бессердечно подвергались новобранцы, как то: муштра, лишение сна, а еще - голод, перегрев, переохлаждение, лихорадка и невообразимое сочетание всяких прочих прелестей. Он вышел из Доггоца живым и в здравом уме через пять лет, и это само по себе чудо, которому он обязан своей несгибаемостью.

     Впервые в жизни он может испытать роскошь и комфорт.

     А он хочет только одного - умереть.

     Яростно вцепившись в резные перила из слоновой кости, лейтенант Ваун осторожно прокладывает свой путь вниз по лестнице, достаточно широкой для марширующего шеренгой взвода. Он по щиколотку тонет в ковре и куда взглянет всюду видит блеск: хрусталь и мрамор, золоченый орнамент и картины в золоченых рамах. Он чувствует себя ничтожным и грязным в столь роскошной обстановке. Он в конце концов всего лишь крестьянин, и здесь ему не поможет ничто из того, чему он научился в Доггоце.

     Три дня он мучился лихорадкой и два дня провалялся без сил, а сегодня намерен выйти и исследовать Вэлхэл, и пусть он сдохнет из-за этого.

     Дом кажется пустым, если не считать самого Вауна. Однако когда на ватных ногах он добирается наконец до безопасного холла, он видит парня, развалившегося на пухлом диване и наблюдающего с издевательской ухмылкой за его мучениями. На парне только малюсенькие красные плавочки, он водит большими пальцами ног по ковру. Его кудрявые волосы ровно подстрижены на середине лба.

     Это коммодор Тэм, но уж больно он вальяжен для столь неугомонного человека и совершенно неуместен на фоне всей этой роскоши.

     Ваун в шортах и майке - это все, что он нашел у себя в комнате, но он выпрямляется и...

     - Бога ради, иди сюда и садись, - говорит Тэм, смеясь. - Если попытаешься встать по стойке "смирно", то упадешь! Здесь мы этой ерундовиной заниматься не будем. - Он смотрит, как Ваун ковыляет по широкому ковру в его сторону. - Перед Рокером можешь раболепствовать, но не перед нами, жалкими смертными.

     Ничтожный лейтенант даже коммодора вряд ли может счесть простым смертным.

     Потея и задыхаясь от напряжения, Ваун рушится на стул рядом с ним. Его слабость унизительна; у него такое ощущение, что он пробежал расстояние отсюда до Доггоца.

     Тэм одобрительно оглядывает его.

     - Врач сказал, что завтра ты, возможно, сможешь встать, а послезавтра сделать несколько шагов.

     - Я постараюсь... сэр.

     Тэм снова смеется, но не злобно.

     - Ты когда-нибудь болел до этого по-настоящему?

     - Нет, сэр.

     - Я так и думал.

     Ваун смотрит на него изучающе.

     - Постыдно для меня, сэр. Сразу после получения звания, я хочу сказать. А я так нужен сейчас, чтобы помочь в борьбе с Братством. - Да, - Тэм едва заметно кивает и подтверждает взглядом сказанное Вауном. Тэм - честный малый. Он подчиняется приказам, но у него есть совесть, и он не одобряет происходящее. Теперь у тебя все будет хорошо, я уверен.

     Ваун решает поверить и успокаивается. Ему интересно, что они будут делать дальше.

     - Твое недомогание не вызвало, впрочем, никаких проблем, - говорит Тэм. Мы собираемся произвести выкачку мозгов здесь, в Вэлхэле - в Хайпорте слишком много острых глаз и длинных языков.

     Но чтобы установить оборудование, необходимо время, и возникли кое-какие сложности.

     - Какие сложности, сэр?

     - О... политика. Кроме того. Рокер очищал поместье от чужих. В Вэлхэле постоянно торчат десятки гостей - адмиралы исполняют большую часть своих политических обязанностей дома, выпивая и закусывая. Но чтобы от них избавиться, нужно время. То есть просто так схватить и вышвырнуть за задницу президента или премьер-министра невозможно. Поэтому нам пришлось тебя припрятать. Теперь все смылись. - Тэм ободряюще улыбается. - Но в ближайшие несколько дней ничего не случится. У тебя есть время поправиться. Так что наслаждайся жизнью - только не переусердствуй, договорились? Ты слаб, как мыльный пузырь, а если упадешь и сломаешь руку, то никак не поможешь делу.

     - Да, сэр.

     Ваун прикидывает на глаз расстояние между собой и дверью и гадает, сумеет ли пересечь его без передышки на середине пути.

     - Я тебя покину. Собираюсь поохотиться на летучих жаломышей. Когда к тебе вернутся силы, я могу тебя поучить. Потрясающее занятие! - Тэм дружески сжимает плечо Вауна и вскакивает на ноги. - Помни - не усердствовать!

     Он шагает по Большому Залу и исчезает в дверях. Ваун сжимает зубы, принимает вертикальное положение и, пошатываясь, отправляется вслед за ним.

     Он сделал уже восемь шагов, когда из боковой двери появляется девушка.

     Очевидно, она подслушивала.

     Ваун останавливается и смотрит, как она приближается. Она с него ростом, с чудесной фигурой, а ее короткий наряд состоит из серебряной сетки и цветочных лепестков. В Доггоце ни одна девчонка не выглядела так потрясающе. Они, конечно, все там исхудали от перегрузок, оскорблений и тревог, у них обветренные лица и коротко остриженные волосы. У этой волосы густые, сверкающие, темно-рыжего оттенка Кожа загорелая, но на носу проступают веснушки. В ее улыбке изумление.

     - Я - Мэви, а кто ты, я знаю. Позволь я помогу тебе.

     Ваун открывает рот, чтобы отказаться, но она обхватывает его рукой, и он прислоняется к ней. Это, должно быть, унизительно, но он обнаруживает, что физический контакт неожиданно приятен. Ничего похожего на прикосновение такой кожи он доселе не чувствовал.

     - Я слышала, ты похож на Приора, - говорит она, - но не верила... Нет, вот сюда.

     - Я хочу... - ему хочется выйти на улицу. Она ведет его к другой двери, а у него нет сил сопротивляться.

     - Знаю, - мягко говорит она. - Но зайдем на минутку сюда.

     Он оказывается в крошечном туалете с унитазом и туалетным столиком.

     - Сядь, - говорит Мэви, закрывая дверь. Пораженный и благодарный, он усаживается на сиденье унитаза. Он снова потеет, как будто долго бегал.

     Она облокачивается на стойку для полотенец, складывает руки и улыбается ему.

     - В Вэлхэле очень мало мест, за которыми не ведется наблюдения, и так получилось, что это - одно из них.

     Ваун подозрительно изрекает:

     - О!

     Только что Тэм намекал, что тут были люди, которым не следовало бы встречаться с копией Приора, но они теперь ушли. Однако Тэм не давал Вауну разрешения свободно трепаться со всеми, кого он повстречает.

     Девчонка, похоже, прочитала его мысли, ибо улыбка ее становится шире.

     - Я не собираюсь вытягивать из тебя информацию, лейтенант. Я только хочу кое о чем тебе рассказать.

     - Да, мэм.

     - Мэви. Назовешь меня еще как-нибудь, получишь между ног.

     - Тогда Мэви. Конечно, Мэви. Готов на все ради вас.

     Она смеется, и в ее лице появляется лукавство.

     - На все? Ты не в том состоянии, чтобы обещать такое!

     - Скорее всего да.

     Ваун припоминает, что медработница говорила ему тогда в Доггоце о ежедневной добавке "закрепителя" в бустер. Ему вдруг кажется, что, пожалуй, ему бы и хотелось попробовать. Девчонки в Доггоце никогда его не интересовали, даже когда они бегали голышом в душе, а другие мальчишки их домогались и, очевидно, их хотели. Тело есть тело... но эта девушка с тяжелой грудью и лепестками цветов - исключение. Ему довольно-таки приятно прикасаться к ее коже.

     Она загадочно улыбается.

     - Я - официальная хозяйка Вэлхэла. Знаешь, что это означает?

     У Вауна об этом было самое общее представление, и он отвечает:

     - Нет, мэ... то есть Мэви.

     - Это означает, что я развлекаю гостей, слежу за тем, чтобы бытовая техника обеспечивала их всем желаемым, и сплю с Рокером.

     Ваун придает лицу непроницаемое выражение.

     - Понятно.

     - А время от времени с гостями - если он меня просит или мне самой нравится.

     Он, конечно, слышал в Доггоце об этом. У аристократов не те стандарты жизни, что у крестьян.

     - Зачем вы мне об этом рассказываете? Она обнажает зубы. Очень милые зубы.

     - Потому что мне не нравится то, что происходит. Красные отблески в ее волосах изумительны.

     - Да?

     Вауну, конечно, тоже не нравится, но он чувствует, что попался в ловушку.

     Он в опасной ситуации: ведет интимную беседу с личной девушкой адмирала. Туалет - не романтика, но весьма подозрительное уединенное место для встреч.

     - Твоя болезнь, например. Знаешь, в чем ее причина?

     - Перенапряжение, я считаю. Я был в очень напряженном...

     - Дерьмо все это, парень! Приор гораздо умнее.

     - Перед отъездом из Доггоца мне сделали несколько уколов, - осторожно проговорил Ваун. - Полагаю, что у меня была реакция на один из них.

     - Ты был напичкан ослабленной вакциной определенного вируса. Они пытались изобрести что-нибудь, что могло бы инфицировать только Братьев, но никого из нас. Ты знаком с человеком по имени Тонг?

     Ваун качает головой.

     - Они нашли микроб, который оказался способен его убить. Это было непросто.

     Ваун пожимает плечами, а потом напоминает себе, что идет война.

     - Наверняка вакцина действует медленнее, а? А ты выжил, и теперь они считают, что у тебя иммунитет. Проблема еще в том, что это стопроцентная смерть для обычного человека. Думаю, что теперь они забудут о биологической войне - у вас, парни, крепкая конструкция.

     - Откуда ты это знаешь?

     - Я шпионила. - Мэви поворачивается к зеркалу над туалетным столиком и принимается рассматривать свое лицо. Но и так она может наблюдать за Вауном. Приор довольно часто приезжал сюда.

     - Да?

     - Он хорош.

     - В постели?

     - Обычно в кустах, но именно это я и имела в виду. Они подсластили тебе бустер. И я полагаю, достаточно развратной дозой.

     Это все объясняет.

     Должно быть, его лицо выдало его, потому что Мэви смеется и непристойно покачиваетcя.

     - Посмотрим - когда к тебе вернутся силы. Послушай, лейтенант. Мне это не по душе. Выкачка мозгов - варварство, и Приор мне нравился. Да, я знаю, что идет война, но мне это не нравится. Я только хочу, чтобы ты знал, что из-за всего этого ты попал в жуткую переделку.

     - Я? - Ваун чувствовал себя самой ничтожной пешкой в Галактике.

     Мэви оборачивается, чтобы посмотреть на него. Он не может не рыскать глазами по ее восхитительному телу. Он не может не представлять себе, что будет, когда опадут лепестки. И она это понимает. - - Да, ты. Они попытались поставить тебя на место Приора, верно? Он собирался вылететь навстречу Q-кораблю, а вместо него полетишь ты, верно?

     - Не знаю.

     Но он предполагал, что план именно таков.

     - А Приор должен знать некий пароль, верно? Вот зачем нужна выкачка мозгов - они не поверят, что он по собственной воле скажет им настоящий пароль. Мне сказали, что обычные лекарства вроде не действуют, и если они будут его пытать, он сможет солгать. А тебе можно доверять.

     Пухлые губы складываются в коварную улыбку.

     - Я предан...

     - О, не прикидывайся дурачком, мальчик! Даже Рокер не предан, как бы ни старался притвориться. С чего им тебе доверять? Назови хоть одну нормальную причину.

     - Приор изнасиловал мою мать.

     - А Рокер заживо похоронил тебя в Доггоце. Теперь ты знаешь, что это такое.

     Рокер послал ее узнать, кому предан Ваун. Может быть, узнав это, она и Вауну тоже расскажет, потому что он и сам не знает. После пяти лет Доггоца он знает лишь одно - если перед ним одновременно окажутся и Приор, и Рокер, а в магазине только один патрон, в живых останется Приор.

     Девчонка немного наклоняется вперед, будто бы для того, чтобы поделиться секретом, и ее груди шевелятся в серебристых сетях.

     - Кроме того, им придется тебя подкупить. Конечно же! Почему он не понял этого? Мэви подходит к нему и приподнимает рукой его подбородок. Она так близко, что он чувствует ее тепло, ее аромат. Глаза темные и глубокие, в волосах горят огоньки.

     - Они спросят тебя, чего ты хочешь в качестве награды, лейтенант.

     - Спросят?

     Мэви мрачно улыбается.

     - Не надо продавать себя слишком дешево. Я поняла это очень давно.

     - Что бы вы порекомендовали в качестве разумной платы?

     - Требуй все на свете. Они тебе все что угодно пообещают - только непременно попроси.

     С неожиданным трепетом возбуждения Ваун понимает, что у него есть одно желание, которого не было раньше никогда.

     - Они сдержат свои обещания?

     - Может быть, если удастся таким образом все уладить, им придется. - Какое-то мгновение она мрачно изучает Вауна. - Есть много способов поймать на крючок обычных людей, но ты совсем другой. Вот поэтому-то они и подсластили твой бустер. Понял?

     - Да, кажется.

     - Скоро они начнут подпихивать под тебя девиц. Девушек, которым они доверяют. Они хотят получить все возможные доступы к тебе. Понимаешь?

     Он кивает.

     - Зачем ты мне это рассказываешь?

     - Затем, что я хочу, чтобы у тебя была возможность бороться во время переговоров. Затем, что я серьезно отношусь к Приору. Затем, что я презираю Рокера.

     Это было из области невозможного. Она видит, что он ей не верит, и ее голос становится настойчивее.

     - Это все, что я чувствовала, когда спала с ним. О, он может притвориться, когда надо, но у него тяга к молоденьким мальчикам.

     Даже после пяти лет в Доггоце это оставалось вне разумения Вауна, но идея совокупления тогда отвращала его сама по себе.

     - А почему он не пользуется "закрепителем"?

     - О, он им пользуется. И тогда еще больше бегает за молоденькими мальчиками.

     Ваун задумывается об этом со всем прежним отвращением.

     - Это поэтому коммодор Тэм расхаживает здесь почти голый?

     Мэви загадочно пожимает плечами.

     - У него это не в обычае, но, возможно, ему велели поглядеть, к чему тебя тянет.

     - Нет. К этому - нет.

     А вот нечто другое теперь кажется намного более интересным.

     - Хорошо. Теперь слушай, мальчишка-лейтенант, если когда-нибудь то, что я рассказала тебе о Рокере, просочится, тогда ему никогда не стать адмиралиссимусом, а это его цель. Если он узнает, что я рассказала тебе, он нас обоих скормит хищным зверям. Я могу верить, что ты меня не предашь?

     Ваун кивает. Он поднимает себя, как рычагом, в вертикальное положение и держится на ногах намного лучше, чем ожидал. Она вплывает в его объятия, и их губы встречаются.

 

***

 

     После долгих лет отсутствия Рокер вернулся в Вэлхэл с победой в омерзительной компании паршивцев. Адмиралиссимус и сам был отъявленной мразью, но в его компании встречались экземпляры и похлеще. Мудрые советчики, которые были у него прежде, типа Уэджери и Малгрова, остались далеко в прошлом. Теперь он якшался с отбросами - Кареглью, Легарфом, Тоулетом, Липо - сборищем наиболее невыносимых и бездарных подхалимов из Патруля, старательно подобранных, несомненно, тщательно выбранных из-за их способности досадить Вауну. И теперь они веселились и пировали в Большом Зале, подобно шайке победивших висканских всадников.

     Ваун апатично ковырялся в выставляемых перед ним шедеврах кулинарии.

     Очевидно, составитель меню не остановился ни перед какими расходами: икра стрилеров, мороженая жар-птица с Гангадора, желе из язычков дилформ, арктические трюфели... Кроме того, он мрачно отметил, что разграблен и его наиболее рьяно охраняемый угол винного погреба.

     Рокер наслаждался жизнью вовсю, громко рассказывал скабрезные истории, которые его кореша приветствовали канонадами аплодисментов и деланного веселья.

     Время от времени кто-нибудь отпускал брезгливую остроту в сторону Вауна.

     Его предусмотрительно усадили между двумя отвратительными ему женщинами, адмиралами Гаргель и Буриор. Гаргель была смертельно скучна, а также слыла потаскушкой и в постели, по слухам, была столь же тосклива, сколь и в беседе.

     Делать пассы в сторону Вауна сейчас было невыгодно, а посему она трепалась о пустяках в перерывах между хихиканьем со своей соседкой.

     Ужасная адмирал Буриор была еще хуже: она дразнила Вауна всем на потеху. У Буриор была костлявая, угловатая фигура и продолговатое лицо с большущим носом и резко очерченными скулами. Вауну не нравились ни ее лицо, ни ее политические взгляды, ни ее забавы. Только однажды он принял ее приглашение, и тогда она до полусмерти его исцарапала, принуждая его совершить то, что ему было противно.

     - Гора старой рухляди! - провозгласила она. - Как скучно и пыльно! Мне кажется, что Вэлхэл раньше был гораздо лучше.

     Тут оживился Рокер.

     - Ты о том времени, когда здесь заправляла Мэви?

     - Ну конечно, ведь именно прикосновение женщины делает дом домом.

     - Одной женщины? - спросил Рокер и показал всем свою улыбку, чтобы все поняли, что это острота.

     - Одной-единственной, - согласилась Буриор. - Но чтобы в доме она пробыла дольше недели. Появился наконец десерт.

     - Вино превосходное, - ядовито проговорила Буриор. - Знаменитый год.

     Представления не имела, что оно еще сохранилось.

     - Согласен, дорогая, - сердечно сказал Рокер. - Давай попросим еще несколько бутылок, а? Ваун хитро улыбается.

     - Почему бы и нет? В конце концов у нас всего несколько недель осталось на подобную чепуху, а?

     Рокер хмуро скалится.

     - Возможно, для некоторых из нас - и того меньше.

     Слушатели неловко смеются.

     - И все же тосковать не стоит! - Лицо адмиралиссимуса раскраснелось от выпивки и триумфа. - Это - радостное событие. - Он не объяснил, почему, но адмиралиссимус никогда не был обязан что-либо объяснять. - Тоулет, спой-ка нам.

     Ваун вздрогнул. Тоулет был невысоким смуглым мужчиной. Он не имел репутации блестящего певца, но слыл прославленным подхалимом. Тоулет кивнул, криво улыбнулся и в конце концов разразился пошлой балладой.

     Рокер стал подпевать, а это значило, что и остальным пора влиться в общий хор.

     С Вауна хватило. Он был уже на полпути к дверям, когда его стул с грохотом рухнул. Он слышал, как Рокер, перекрывая общий шум, орет его имя, но не остановился. Хлопнув за собой дверью, он бросился бежать. Ему необходимо было найти нору и зализать раны.

     Дом-на-Утесе был единственным местом на острове, где Ваун мог быть уверен, что за ним не ведется наблюдение, единственным местом, где не стояло жучков службы безопасности. Даже Рокер не мог знать об этом, поскольку Ваун сам обнаружил дом случайно, во время горной вылазки, а потом разыскал подземный ход к заложенной кирпичом двери в подвале. С помощью Мэви он превратил отвратительные руины в крохотный приют на двоих, в тайное убежище с видом на залив, много лет назад сооруженное в природной пещере на крутом обрыве.

     Выставив из Вэлхэла предательницу, Ваун избегал этого места годами. В конце концов он стал пользоваться им, когда хотел уединиться. Он даже девочек редко приводил сюда, хотя в этом и состояло, вероятно, первоначальное предназначение дома. Тут было удобно прятаться от рэндомов, беспрестанно болтающих о власти и сексе; тут была удобная студия для занятий, которые Ваун предпочитал не рекламировать, типа рисования или скульптуры. Неизвестные гении, сконструировавшие его душу, не пренебрегли художественными способностями, за что Ваун всегда был им благодарен.

     Бытовые роботы никогда не приходили в Дом-на-утесе. В этот день дом неоспоримо доказал свою ценность. "Уютный беспорядок", - сказал себе Ваун и огляделся. Россыпи книг, набросков и одежды, покрывавшие пол и мебель, были подчеркнуто человечны, они как бы говорили: мы - лекарство против совершенства остальной части Вэлхэла. "Логово свиньи, - возражало его сознание, - неряшливое и мерзкое". Грязные стаканы, сосуды с засохшей глиной... редко тут бывало настолько запущено. Постель не убрана еще со времени полузабытого визита энергичной дамы - каслорнского архиепископа.

     Наполнив стакан тонким гицанским бренди, прихваченным по пути в погребе, Ваун опустился в мягкое кресло, и ему захотелось, чтобы автор его печени создал бы ее менее способной к переработке спирта. По-настоящему напиться он был практически не способен. Существовали, конечно, и другие средства, но на рассвете ему понадобится свежая голова: Рокер раскроет свой таинственный сюприз.

     Какое-то время Ваун сидел и пытался просчитать, что это мог бы быть за сюрприз, но после половины стакана он отказался от этой бессмысленной затеи.

     Потянувшись за добавкой, он понял, что вместо этого размышляет о Мэви, что было еще более бессмысленно... больше сорока лет прошло с тех пор, как он раскрыл ее вероломство и вышвырнул ее... почти пятьдесят - с тех пор, как он победил Братство и вернулся домой, к славе и наградам героя... почти семьдесят с тех пор, как слабоумная девственница из Пуцайна родила придурковатого темноволосого сына, избранного, по ее мнению, Богом для спасения мира.

     Наполняя трясущейся рукой второй стакан, Ваун решил, что спасение миров штука одноразовая. Мирам следовало бы оставаться спасенными. Раз и навсегда.

     Нечего удивляться, что Вауна не узнали на вечеринке у Мэви. Говоря правдивым языком биологии, он стареет. Он не мог вспомнить, каков обычный человеческий срок - а у него, наверное, другой, - но скорее всего меньше ста лет, и гораздо меньше, если вычесть старческую дряхлость. При помощи хорошего бустера он может этого избежать и упиваться цветущей мужественностью еще лет сто, прежде чем наступит внезапное разложение, такое ужасное, как то, что cлучилоcь с Тэмом.

     Ваун подумал, что заслужил это столетие. У него есть на него право!

     Девочки. Вечеринки. Стрилеры. Даже рисование...

     Потом он впервые осознал, что, сам того не замечая, смотрит на свой мольберт и уже так долго, что, даже закрыв глаза, видит рисунок на обратной стороне век. Это было искусное изображение обнаженной девушки, развалившейся на траве и украшенной солнечным светом и лепестками цветов. Он набросал ее одним печальным днем много недель назад и напрочь забыл закончить. Выбираясь из кресла, Ваун обратил внимание, что у девушки золотисто-каштановые волосы.

     "Излишне сладострастные", - решил он, пробираясь к мольберту через мусор. "Не такие симпатичные, как у Фейрн", - размышлял Ваун, вытаскивая картину на балкон. "Бессмысленная трата времени", - решил он, швырнув ее подальше. Он посмотрел, как картина, кувыркаясь, улетает в пустоту подобно раненой птице, и следил за ней взглядом, пока она не погрузилась в прибой.

     Интересно, что рисовали братья на Авалоне или Скице? Себя? Лежащих в траве, в лепестках цветов? В Братстве не было женщин. Дайс рассказал ему об этом на корабле - мужское тело более эффективно. Женское слабее физически, оно - объект нежелательного интереса с стороны рэндомов-мужчин, и в нем слишком много места занимают репродуктивные органы, которые технологическим образцам не нужны.

     Понимают ли они, что потеряли? Ваун думал об этом, швыряя вслед за картиной стакан.

     В Доме-на-Утесе был небольшой ком. Для службы безопасности он значился как стоящий в пляжном павильоне. Ваун включил его вручную и плюхнулся в кресло.

     Возможно, Рокер обнаружит его... мало того, возможно, что Рокер обнаружит этот секретный файл... но дела таковы, что без риска не обойтись.

     - Обслуга!

     Мгновенно появилась женщина-сим, соблазнительно прислонилась к мольберту, который бы тут же перекувырнулся, прислонись так к нему настоящая девушка.

     - Каков прогресс в расшифровке полученного прошлым вечером сообщения?

     - Никакого, адмирал! - вздохнула она. - Нам нужен ключ. Сэр, уже сорок два гостя прибыли, и, насколько я поняла, в скором времени ожидаются еще двести.

     Мне нужны распоряжения касательно расселе...

     - Посели их куда хочешь! Попробуй использовать в качестве ключа слова "Ооцарсис с Искуота".

     Сим исчез. С ним исчезла часть комнаты вместе со всем содержимым, включая мольберт.

     - Машины хорошо умеют анализировать данные, - раздался голос Тэма с противоположной стороны стола из золотого дерева, - но они не так хорошо умеют анализировать отсутствие данных. - Некоторое время он покопался в книге, а потом ни с того ни с сего довольно сконфуженно ухмыльнулся. - В любом случае, это служит оправданием тому, что я записал несколько собственных откровений.

     - Черт возьми, Тэм! Почему ты мне ничего не сказал? Послушай, ты два года скрывал это!

     - Смотри, - сказал образ Тэма и превратился в уличную сцену, в звуки голосов и шум моторов, в людей в странных одеждах, спешащих по тенистым переулкам.

     - Избавь меня от своих шуток, Тэм, - раздраженно сказал Ваун. - Я тебя хочу видеть. Твою улыбку. Твой - проклятие! - смех!

     - Ты обратил внимание? - Тэм вернулся и его улыбка - тоже. - Это со Скица, записано в 29416-м, наше время. Ничего необычного, кроме того, что для трущоб все выглядит уж очень мирно. Никто не встревожен.

     - Тебя всегда тянуло к секретам и тайнам, гаденыш. Почему ты не говорил мне? Я бы мог помочь, нет, что ли? Поддержать тебя!

     - Ты видел копов?

     Сцена мгновенно вернулась обратно. Застывший кадр: двое парней в форме, выделенные из толпы. Может быть, это были Радж с Дайсом. Или Аббат с Приором.

     Или Ваун с Вауном. Братья.

     Пары бренди сгущались. Ваун сел.

     - Это лишь один пример, - сказал Тэм. - Теперь взгляни вот на это. Это то, что меня насторожило. Это сводка новостей. Фотография парня на балконе, читающего речь. Видишь, позади него? Советник или министр? Может быть, секретарь? Теперь вот это - посмотри на спейсера за рулем...

     Друг за другом пронеслись пять или шесть эпизодов, загораживая собой мольберт и забрызганный краской стол и полки. По стенам полз солнечный свет из окна, но Ваун сосредоточился на демонстрации кадров и забыл о Рокере.

     - Итак. - Тэм снова вернулся, и в его самоуничижении появилось некоторое самодовольство. - Это схема. Никогда не произносить речей и не трясти знаками отличия, всегда оставаться на заднем плане. Совсем не то, что мы видели на Авалоне! Они не могли оставаться тайной при таком их количестве, но ты заметил отсутствие каких-либо признаков очевидных репрессий? Столетие тому назад, сразу же после Великой Чумы, остатки скицской культуры... Скрипнул пол.

     - Остановить! - рявкнул Ваун, бросаясь на кровать - за пистолетом под подушкой. Тэм исчез, Ваун развернулся - в дверях стоял лейтенант Клинок, стоял и смотрел в смертоносный прицел. Потом он посмотрел на Вауна и поднял брови.

     Позади него, прикрыв рот рукой, стояла Фейрн.

     - Идиот припадочный! - заорал Ваун. - Ты чуть не умер!

     - Прошу прощения за вторжение, сэр. - Клинок резко встал по стойке "смирно", глядя поверх головы Вауна. - Я думал, что будут еще двери.

     - А я думал, что ты Рокер! - Ваун заткнул пистолет за пояс.

     Смысл слов заставил Клинка немного нахмуриться, но потом он снова стал безучастен. Он казался совершенно невозмутимым, несмотря на то, что едва избежал гибели, но Ваун видел, как розовато-лиловые глаза тайком сканируют комнату.

     - Если б я знал, что вы придете, я бы навощил пол.

     - Сэр, адмиралиссимус послал меня сказать, что он готов.

     - Скажите ему, пусть сам приходит! - злоба вернулась к Вауну, и ее встреча с остатками бренди привела к образованию крепчайшей смеси. Хуже всего, возможно, было горькое понимание того, насколько часто он недооценивал Рокера.

     Какая из девчонок, выбежав из этой постели, доложила о секретном любовном гнездышке? На боссу, конечно, хватило ума не приходить самому сюда, куда не простирается зрение службы безопасности.

     Клинок вспыхнул и обратился к Фейрн:

     - Скажи, пожалуйста, адмиралу Рокеру, что мы идем. - Он закрыл за ней дверь и повернулся к Вауну.

     - Мы идем, да? - спросил Ваун.

     Клинок шагнул вперед.

     Ваун вытащил из-за пояса пистолет.

     - Через твой труп.

     Клинок остановился, и на его лице опять появилось раздражение.

     - Сэр, адмиралиссимус...

     - В задницу адмиралиссимуса!

     Насчет этого Мэви тоже врала, и Вауну давно уже следовало догадаться.

     Рокер не интересовался молоденькими мальчиками. А маленькая уборная в доме для гостей... Когда Ваун обнаружил, как здорово она напичкана датчиками, он понял, насколько далеко зашла Мэви в своем вранье.

     Клинок вздохнул.

     - Сэр, мне приказано привести вас.

     - А хороший спейсер выполняет приказ, даже если это грозит ему смертью?

     - Да, сэр, - печально сказал Клинок. Он наверняка говорил искренне. Этот парень загарпунил трех стрилеров и вернулся без единого синяка.

     Ваун начинал чувствовать себя невыразимо глупо.

     - Даже если бы у меня не было пистолета, ты бы все равно не заставил меня.

     Еще сама Большая Свинья смогла бы, а ты - нет.

     - Да, сэр. Но я должен попытаться.

     - Ты человек?

     - Сэр?

     Клинок сделал еще шаг. Комната была слишком захламлена для драки. Два стула, куча картин и табурет между ними.

     Ваун снял рычажок с предохранителя.

     - Ты рэндом или тоже машина, как я? Может быть, новая, улучшенная формула?

     В сумеречном свете розовато-лиловые глаза казались темными и очень честными.

     - Я вполне человек, сэр. Мне не превзойти вас ни в чем. Я понимаю, потому что видел ваше доггоцевское досье. - Он был выше, но не намного крупнее. Его молодость будет серьезным недостатком против опытного драчуна Вауна. - Мы все его изучали, сэр.

     Ваун хмыкнул и обратился к кому:

     - Служба, запросите Центральную Базу Данных. Устное донесение: доггоцевское досье на лейтенанта Клинка.

     - Клинок Сила Эстетизм, родился в 29385-м, единственный сын...

     - Надо будет сказать Мэви, что у тебя не было выбора.

     - Сэр? - Клинок приблизился еще на шаг.

     - Имечко у тебя... Ком продолжал:

     - ...с исключительной безупречностью. Первый в девяносто третьем упражнении. Первый в занятиях по физической подготовке. Первый по электронике, Первый в галактическом, Первый в гравитационных, Эксперт в стрельбе, Первый по навигации, Первый по артиллерии, Первый по физике, Первый по легкой ат...

     Для рэндома это был жуткий перечень достижений. Клинок фигурировал как лучший во всем со времен адмирала Вауна студент сорок восемь лет спустя.

     Каталог его почестей тянулся и тянулся, но Клинок, похоже, принял интерес Вауна за какое-то издевательство, ибо лицо его помрачнело, а губы побелели. Он продолжал приближаться.

     В конце концов Ваун остановил ком.

     - Ты хоть в чем-нибудь был не Первым? - поинтересовался он.

     Клинок был уже в пределах досягаемости и слишком близко, чтобы одновременно следить и за пистолетом, и за глазами Вауна. Его взгляд неуверенно прыгал то вверх, то вниз. Следующее движение было бы откровенным насилием, и если в гимнастическом зале он частенько встречался с подобного рода ситуациями - это была реальность. Ваун не выказывал ни малейших признаков беспокойства, что его не успокаивало.

     - Политическая история, сэр. Боевые искусства.

     - Почему боевые искусства?

     - Сломал руку, сэр.

     Ему повезло, что его одноклассники только руку ему и сломали. Ваун бросил пистолет через плечо на кровать.

     - Я бы не стал сражаться с Первым без необходимости. Знаешь что? Ты все же слишком ценен, чтобы тебя пристрелить! Братья бы немало заплатили за образец твоего генотипа: они постоянно стараются усовершенствовать свою схему.

     Глаза парня блеснули, как случалось всякий раз, когда он подавлял гнев или то, что считалось бы гневом среди обычных представителей дикой расы. Однако в том, что он - человек, сомнений быть не может. Доггоцевские гномы уж проверили его клеточные ядра с предельной аккуратностью.

     Ваун улыбнулся.

     - Ну давай, бери меня силой. Я редко уступаю лейтенантам.

     Насмешка наконец прозвучала вслух.

     - Вам это легко, - грустно сказал Клинок. - Вы лучше от природы.

     - А тебе это было сложнее? Ты был явно намного лучше других в школе.

     - Нет, это не было легко, - по-прежнему спокойно сказал Клинок. - Я из кожи вон лез, черт, старался, каждую минуту. Еще когда мне было семь лет, я хотел стать похожим на адмирала Вауна настолько, насколько смогу.

     Его мать была квартирмейстером в Хайпорте; он не хлебнул участи слизняка, подобно Вауну. Но никто, будучи столь успешным, как Клинок, не мог бы быть популярен и любим, даже будь он одарен чувством юмора и несколькими чисто человеческими слабостями. А в данный момент он явно собирался прыгнуть на Вауна.

     - Ты столь совершенен, что тебе это во вред, - задумчиво проговорил Ваун.

     - Мозги у тебя усохли от юношеских мечтаний о славе и героизме. И ты никогда не страдал от унижений, надо думать. А унижения так полезны для формирования характера. Уйди сейчас, потому что, если начну я, я, несомненно, окажу тебе услугу и выбью из тебя все это дерьмо.

     Клинок широко улыбнулся.

     - Я бы предпочел, чтобы вы ударили первым, сэр.

     - Полагаешь, у тебя есть шанс?

     - Никакого, сэр. Но я все же попытаюсь. Ваун должен бы быть сейчас взбешен не на шутку. Где его адреналин? У Клинка белые губы, но он не трепещет, и этого должно быть достаточно для того, чтобы разбудить в Вауне кровожадность.

     - Я из тебя кашу сделаю.

     - Я согласен, сэр. Сумасшедший, тупой самоубийца!

     - Зачем? Ты знаешь, что замыслил Рокер? Клинок замешкался.

     - Фейрн знает Куилда. Она говорит, что он авторитет в области пиподов, сэр.

     Боги и планеты! Пиподы? У Вауна сердце замерло, застучало снова, но теперь не за счет бренди.

     - Ой, вот что! - сказал он, передернувшись. - Понятно. Разумеется.

     Какой мерзостный способ убийства!

     - Сэр?

     - Я объясню тебе, что замыслил адмирал. Он собирается скормить меня пиподам.

     - Не похоже на правду, сэр. - Клинок чувствовал, что желание драки улетучивается из Вауна; он расслабился настолько, что смог облизать губы.

     - Даже если ты поверишь мне, - вздохнул Ваун, - ты все равно попробуешь доставить меня ему, так?

     - Да, сэр. Это мой долг, сэр. И ваш. Он именно это и хотел сказать. И он был хорошим стрелком. Слишком хорошим, неохотно согласился Ваун, для того даже, чтобы пострадать настолько, насколько пострадал от рук Вауна тот хамоватый лейтенант прошлой ночью. А если повторить это упражнение, то у Рокера появятся все нужные ему оправдания.

     - Ладно, - сказал он устало. - Пойдем! Веди меня.

     Представители дикой расы сражаются за территорию чуть ли не так же одержимо, как и за секс. Рокер посчитал, что завоевать обратно Вэлхэл, украденный у него давным-давно Вауном и Мэви, - чистое веселье.

 

***

 

     В своей новехонькой форме лейтенант Ваун стоит по стойке "смирно" настолько прямо, что, кажется, вот-вот зазвенит, как струна. Каменным взором он смотрит перед собой в большие хрустальные окна, на бескрайний океан за ними, бегущий навстречу небу. Вокруг него огромная зала блещет мебелью и утварью, а также медалями и нашивками захватчиков. Наваленные как попало по креслам и диванчикам, тут собрались набобы и сегуны планеты, адмиралы ультийского главнокомандования. Они в бешенстве пялятся на совершенную копию коммодора Приора, которого знали так давно.

     Власть и богатство.

     Несомненным центром этой кучи властителей является адмиралиссимус Фрисд собственной персоной. Ее форма сияет ярче прочих, блещет украшенными драгоценностями орденами и медалями; один взгляд ее зеленых глаз может заставить замолчать даже Рокера. Рядом с ней на диване сидит несообразно скромный капитан с толстой шеей и длинными ресницами. У него чересчур широкие плечи галорианца, а ее тонкая рука покоится на его бедре.

     Мэви рассказала Вауну о Фрисд. Ей двести тридцать лет, может быть, даже двести сорок; более века она была адмиралиссимусом и безжалостно истребляла всех потенциальных преемников. Часто меняет любовников и кичится ими, как доказательством своей неувядаемой жизненной силы; упивается скандалами.

     Ваун не слишком хорошо видит Фрисд, глядя прямо поверх ее головы, но был бы более чем согласен способствовать ей в учинении скандалов. Великолепно! Эта мысль напоминает ему о Мэви и о ее прощальном поцелуе, когда ему было предписано предстать перед сей комиссией.

     Сейчас совет ждет комментариев адмиралиссимуса.

     - Да, сходство потрясающее, - говорит она в конце концов. У нее низкий и хриплый голос. - Скажите что-нибудь, лейтенант. Можно Клятву Верности.

     Монотонно, словно автомат, Ваун повторяет древние слова.

     - Акцент, конечно, не тот. Но это мы подправим. Вольно, лейтенант.

     Это значит: "Посмотри на меня!", и Ваун подчиняется.

     Фрисд еще некоторое время разглядывает его, а потом убирает руку с бедра капитана.

     - В чем ты отличаешься от настоящих людей мужского пола, лейтенант?

     Кранц! На что она намекает?

     - Только в некоторых биологических тонкостях, мэм, насколько мне известно.

     Я так понимаю, что у меня меньшее число хромосом... типа того.

     - То есть, невооруженным глазом ничего невозможно заметить?

     Некоторые из наблюдателей неуверенно улыбаются, а Ваун чувствует, как краска ударяет ему в лицо.

     - Это верно, мэм.

     Фрисд загадочно улыбается и смотрит на Рокера.

     - Он и впрямь так стоек, как это записано в доггоцевских бумагах? Высшие достижения во всем на свете?

     - Несомненно, мэм. Похоже, что он научился всему, не особо стараясь.

     Первого стрилера он выловил со второй попытки.

     "А еще я выловил твою любовницу, Рокер. И уложил твою девчонку в твою собственную постель, Рокер. Попроси службу безопасности, чтобы она показала тебе запись. Рокер".

     Если не считать Вауна, Рокер - единственный, кто стоит на ногах. В сидящих вокруг него людях Ваун узнает дружков и советчиков Рокера: Уэджери, Малгрова, Шрина. Инструкции Мэви оказывались полезными при том, что в комнате бушевали невидимые потоки раздражения. Фрисд давно уже пережила обычные сроки самоустранения - злые языки шептали, что ей приходится принимать бустер каждые два-три часа, и очень скоро начнется отторжение его организмом. Падальщики дрались за первый кусок туши, и то, как Рокер выступил в деле разоблачения Приора, выдвинуло его на передовую позицию. Его противники от отчаяния объединились, и Фрисд собрала совещание, чтобы вынести решение.

     Если она поддержит Рокера, он победит. В прошлом Фрисд всегда властвовала, разделяя, и разоружала банды, сражая главарей.

     Очевидно, такая игра по-прежнему была ей по душе. Она загадочна.

     - Как я поняла, лейтенант, вы согласились участвовать в переливании сознания заключенного Приора.

     - Мэм.

     - Вы с ним не знакомы?

     - Нет, мэм.

     - Полагаю, что он намного старше вас, но биологически вы близнецы. Ты обязан знать, что будет с ним. Как ты относишься к тому, чтобы уничтожить своего брата-близнеца?

     - Мэм, он изнасиловал мою мать. Он свел ее с ума.

     Фрисд кривит губы и кивает. Ее задумчивый взгляд бродит по напыщенной компании.

     - Были ли прецеденты выкачки мозгов у коммодоров?

     Молчание тянется бесконечно, пока один долговязый, до чудного краснолицый мужчина не говорит:

     - Очевидно, нет, мэм, иначе адмирал Рокер нам бы о них рассказал.

     Фрисд смотрит на Рокера. Ее шея не толще руки Вауна.

     Длинная губа Рокера лишь чуть-чуть кривится.

     - Если вы помните историю бунта на "Молнии", мэм, вы согласитесь: то, что сделали там с главарями, было гораздо хуже, чем выкачка мозгов.

     Фрисд морщится. - Надеюсь, мы не докатимся до варварства древних времен, адмирал. Давайте проголосуем... предварительное отношение собрания к вопросу. Многие ли считают переливание сознания оправданным в данных обстоятельствах?

     Ваун не отваживается оглядеться и посмотреть на результат, но он видит Рокера, и Рокер не рад. Итоги не обнародуются, а возможно, адмиралиссимус и не потрудится провести точный подсчет голосов.

     - Похоже, вы таки нас не убедили, адмирал, - нежно говорит Фрисд.

     Очевидно, судьба Приора решена. Обсуждение закончено.

     Румяный мужик поднимает руку, Фрисд взглядом предоставляет ему слово.

     - Благодарю, мэм... - Должно быть, он один из лидеров антирокеровской коалиции, ибо все замирают. - Я понял, что против коммодора Приора выдвинуты некие странные обвинения в изнасиловании и что он пока откладывал свою защиту.

     Это вполне понятно. Но мы можем спросить, почему дело так долго лежало под сукном - пять лет, не так ли? Признаю, что имеется достаточно свидетельств, чтобы передать дело в трибунал. Все прочее - беспорядок, мэм.

     Фрисд ждет, мужик пожимает плечами и продолжает:

     - Нам не было дано никаких доказательств этой сомнительной войны на Авалоне. Нам просто показали пару непонятных перехватов - фрагментарных и неразборчивых. Таких улик не примут ни в каком суде, ни в гражданском, ни в военном. Свидетельские показания последних эмигрантов спорны и основаны на слухах. Считается, что некий анклав, средоточие запрещенных технологий, был разрушен в каком-то поселении в глухом углу планеты... когда это было?

     - По нашему летосчислению - в 29364-м, - холодно сказал Рокер.

     Остальные гадко улыбаются.

     - И сколько прошло времени после этого до того момента, когда "Зеленые пастбища" покинули Авалон?

     - Семь лет, семь ультийских лет.

     - Приор был тогда курсантом, так? Ваши свидетели согласны в одном - в том, что к началу полета Приор был подростком. Во времена тех печальных событий, когда бы это ни было, он был всего лишь ребенком и никем иным. Сейчас с Авалона прибывает очередной корабль. Не было выдвинуто никаких доказательств, что это не самый обычный межзвездный...

     - Приор сам назначил себя командиром вылетающего навстречу корабля, перебил его Рокер.

     Долговязый мужчина, похоже, еще уютнее угнездился в своем мягком кресле.

     - Необычно, но навряд ли это бунт! И в высшей степени естественно. Он родился на Авалоне. Ему интересно было бы услышать новости с родной планеты.

     Он одаривает Рокера сияющей улыбкой, будто бы прося его подтвердить сказанное. Потом вновь обращается к Фрисд.

     - Абсолютно никаких доказательств того, что стандартных мер предосторожности будет недостаточно, представлено не было, мэм. Их, наверное, можно усилить. Мы можем и на это пойти. Но нарушить конституционные права одного из старших членов Патруля и подвергнуть его варварству переливания сознания... для этого нужны доказательства, мэм! Настоящие доказательства!

     Все взгляды обращаются к Рокеру, чья голова глубоко вжата в бычьи плечи.

     Он смотрит на оппонента.

     - Мы говорим здесь не о пиратском набеге, не о каноэ с людоедами! Наши стандартные меры предосторожности способны обнаруживать обычные подрывные действия, да, и я не утверждаю, что вторжение силами обычных вооруженных формирований на межзвездных расстояниях может быть чем-то иным, нежели фантазиями на общественном коме. Нет, здесь мы боремся с болезнью! Дайте инфекции зацепиться, и нам уже от нее не избавиться! Одного корабля с инженерами и оборудованием за глаза хватит.

     Как кажется Вауну, Рокер не очень убедителен. Будто неуловимый туман недоверия поднимается над знатной аудиторией. Заскорузлые аристократы никогда не проявляют сердечности по отношению к революционным идеям.

     - Вы рискуете судьбой целой планеты из-за одного человека! - рявкает Рокер.

     Только хуже сделал - теперь ему придется придумывать что-то еще.

     Ваун размышляет о том, что ждет его, если они откажутся от выкачки мозгов. Тогда он станет не более чем лишним свидетелем, и его бросят в тюрьму и продержат там до тех пор, пока Q-корабль не подвергнется проверке и не будет установлена истина. Прежде, чем это случится, большая часть свидетельств канет в туманных лабиринтах патрульной политики, тем более что ставки столь высоки. А если Рокер не прав, если экипаж и пассажиры - обычные люди... что тогда?

     Он провел две упоительные недели с Мэви в раю Вэлхэла, но слизень с Путры не имеет отношения к возвышенному и блестящему миру власти. Вечно терпеть в Патруле его, естественно, не будут, и лучшее, на что ему можно надеяться, - что его вышвырнут назад в его болото. Собрание озабочено Приором. О благополучии Вауна никто ни здесь, ни где-либо еще не беспокоится... кроме Мэви, но, при всем благородстве своего происхождения, она для спейсеров не более чем девочка для развлечений. Краснорожий вдыхает аромат победы.

     - В конце концов, - весело говорит он, - если людям на Авалоне пришлось боротьcя с этаким злом, то авалонское командование наверняка выслало бы нам предостережение. Радиоволны, наверное, побыстрее доходят, чем Q-корабли?

     Рокер улыбается.

     Прежде чем он успевает воспользоваться предоставившейся возможностью, Фрисд показывает, что она по-прежнему способна быть обоюдоострой.

     - Лейтенант?

     Ваун уже настолько заиндевел, что еле шевелит губами.

     - Мэм?

     - Отвечайте на возражение адмирала Хагара.

     - Q-корабли движутся по кратчайшей линии, вдоль светового луча, мэм. Их сингулярности генерируют интерференции, препятствующие осуществлению радиосвязи между местом назначения и местом старта... мэм.

     Детский лепет. Аудитория смущенно поеживается.

     - Спасибо, - говорит удовлетворенная Фрисд. - Я так и думала, что есть какой-нибудь такой закон.

     Лицо Хагара становится неимоверно пунцовым.

     Адмиралиссимус кладет одну руку на колено своего спутника, другую на диван и легко встает. Она неторопливо подходит к Вауну, чтобы рассмотреть его с близкого расстояния. Ее сладкие алые губы еще сохраняют остатки улыбки, но то, что Ваун видит в ее глазах, приводит его в смятение. Интересно, с кем опаснее связываться - с ней или с Братством? Ошеломленный, Ваун понимает, что в настоящий момент над ним нависла еще большая опасность, нежели над Приором.

     Фрисд смотрит на Вауна, но обращается ко всем. Ее голос - мурлыканье оголодавшего хищника.

     - Мы обязаны помнить, что на карту поставлено нечто большее, чем судьба коммодора. Лейтенант Ваун?

     - Мэм?

     - Этот Q-корабль прибывает очень скоро. Возможно, он представляет собой серьезную угрозу нашей... нашей культуре. Адмирал Рокер доложил, что ты готов предпринять попытку подтвердить - или опровергнуть - враждебность их намерений.

     Если это враги, то экипаж - твои копии.

     Зеленые глаза замечают пот, бегущий по лицу Вауна, и удовлетворенно сверкают.

     Фрисд тем не менее молчит, поэтому говорит Ваун:

     - Мэм.

     - В этом случае они, несомненно, сочтут тебя предателем, и ты окажешься в невероятной опасности.

     Начинаются большие-большие вопросы. Хорошо - о, как же хорошо! - что Мэви тщательно его подготовила.

     - Ты согласен взяться за это дело?

     - Мэм.

     - Зачем?

     - Я предан Империи, мэм. Она сардонически улыбается.

     - И в данный момент иного выбора у тебя нет, а? Если ты отказываешься сотрудничать - для тебя есть лабораторная клетка... верно?

     - Мэм? - спрашивает Ваун так, будто бы искренне изумлен.

     - Это понятно, что ты предпочитаешь оставить клетки своего тела сосредоточенными в одном месте, так что твое желание продолжать выполнять задание естественно. Лейтенант, наступит время, когда у тебя появится выбор. Ты свяжешься с Братством - допустим, что корабль является именно тем, чем он является по заверениям Рокера. Ты будешь изображать из себя коммодора Приора.

     Ты будешь управлять космическим кораблем. Так скажи мне, ты по-прежнему будешь на нашей стороне, а не на их?

     - Мэм, моя культура - это ваша культура. Меня не воспитывали, как члена Братства. Мэм, вам известно мое прошлое. Я ультиец и спейсер.

     - Прекрасно подготовленный, - медленно говорит Фрисд.

     Она отворачивается и шагает к окну. Все взгляды обращены на нее. То самое мастерство драматической актрисы, о котором упоминала Мэви.

     Она говорит, не оборачиваясь, но ее голос, как и ее личность, заполняет всю комнату.

     - Если же ты дезертируешь... что тогда? Братство вознаградит тебя, полагаю. Не могу представить себе, в чем бы состояла награда... а ты?

     - Нет, мэм.

     - Что бы это ни было, это будет что-то ценное, и мы должны предложить что-нибудь еще дороже. Мы должны предложить нечто настолько ценное, что они не смогут предложить больше.

     Она резко разворачивается.

     - Итак? Чего ты жаждешь, лейтенант? Я знаю, чего ищет в жизни большинство людей - власти, богатства и славы. Но все это для них совершенно ничего не значит. Отчасти для них это средство удовлетворить себя сексуально и-в конечном итоге - средство вырастить потомство в надежде на биологическое бессмертие. Ты фактически стерилен. Девчонок с двенадцатью хромосомами не существует. Какие обещания ты мог бы взять с собой, отправившись выполнять задание? Какой мотивацией тебя можно снабдить?

     Слова произносятся чуть ли не в точности те, что предсказывала Мэви во тьме жарких ночей во время хладнокровных консультаций меж взрывами страсти.

     Ваун играет, как она его учила.

     - Властью, богатством и славой, мэм. Комната шелестит, как гнездилище гишсацев. Фрисд пристально смотрит на Вауна.

     - Сколько славы? Сколько богатства? Сколько власти?

     - Вы просите меня назвать точную цену, мэм?

     - Разумеется, да.

     Ваун делает глубокий вдох и думает, не последний ли это его вдох. Ну, Мэви, не ошибись!

     - Я хочу стать всенародно известен как спаситель планеты и немедленно получить звание адмирала Патруля с соответствующим денежным вознаграждением и привилегиями, а также поместье на мой вкус.

     Аудитория разражается протестующими воплями. Некоторые выкрикивают проклятия, большая часть просто смеется - злобный смех, терпеливый смех, спокойный смех. Но Рокер не смеется, не смеется и адмиралиссимус. Фрисд разглядывает выскочку и демонстрирует клыки.

     - Невероятно хорошо подготовлен! Вы имеете в виду какое-то определенное поместье, лейтенант, или мы все должны трепетать в ожидании вашего решения?

     - Простите, мэм, я пока еще не спас планету и не остался в живых, так что я не буду принимать решения.

     Фрисд легонько кивает, признавая, что в сказанном есть смысл. Но Мэви опять права.

     - Тем не менее я считаю, что условия должны быть оговорены точно и заранее.

     - Мэм, я хочу это. Вэлхэл.

     Еще громче - те, кто смеялся, теперь ругаются. Те, что богохульствовали, теперь смеются. Лицо Рокера становится бесцветным.

     Фрисд оценивающе смотрит на здоровяка.

     - Кто бы ему это ни подсказал, это, по-моему, был не адмирал Рокер.

     - Нет мэм, нет! - Взгляд Рокера говорил, что Вауну ничего хорошего ждать не придется, когда они останутся наедине. - Конечно, я согласен, мэм, что вечную преданность Вауна необходимо подкрепить обещанием щедрого вознаграждения. Но его амбиции представляются некоторым образом чрезмерными.

     - Правда?

     Фрисд задумчиво оглядела комнату. Наводненное властью помещение совсем стихло. Ваун почти слышал стук собственного смятенного сердца.

     Затем Фрисд крадучись подошла к нему по пушистому ковру. Приблизившись, она дала страху, ненависти и презрению вспыхнуть в своих глазах так, чтобы это видел только Ваун. И слова ее были столь тихи, что слышал только он:

     - Значит, вот какую цену ты назначаешь за спасение мира, лейтенант?

     Он стойко встретил ее взгляд.

     - Да, мэм. Еще тише:

     - И по-другому - никак?

     - Побеждает назначивший наибольшую цену, мэм, - говорит Ваун неподвижными губами, и эта дерзость вгоняет Фрисд в краску.

     - Я могу тебя уничтожить, знаешь ли. Холодный ручеек пробегает по его груди.

     - Я вам нужен.

     - Думаешь, у меня и в самом деле нет выбора? Выбор - это власть, а власть - это выбор. Прошло столетие, и вот наконец она загнана в угол, и загнана туда искусственным недочеловеком, пеоном с грязной Путры. Если б она могла разорвать его ногтями в клочья, она была бы счастлива.

     - Вы платите за планету... мэм.

     Потом все долго молчат, а в душе Фрисд долг борется с личным удовлетворением... и в конечном итоге именно Фрисд моргает и отворачивается.

     - Свободен.

     Изо всех сил пытаясь скрыть ликование, Ваун отдает честь. Теперь он уверен, что сейчас должно исполниться еще одно из пророчеств Мэви. Кто сможет заплатить за планету? Фрисд должна поддержать Рокера. Друзья поддержат, несомненно, а врагам надо будет согласиться на что угодно, даже если досадить ему можно будет, лишь бросив в котел Вэлхэл. Таким образом ультийское главнокомандование будет часами спорить, дискутировать, дебатировать, чтобы в конце концов принять условия Вауна.

     И все-таки его шансы на получение затребованного едва ли больше нуля, а Рокер уж сделает все от него зависящее, чтобы они стали еще меньше.

     Солнце висело низко над морем, поливая красным светом самоубийцы-буруны, насмерть разбивающиеся о песок. С желтыми от усталости глазами похмельный Ваун стоит в обществе лизоблюдов и выслушивает со всем, на какое способен, хладнокровием сальные инсинуации - высмеивается его беспомощность.

     - Обожаю сюрпризы! - говорит Буриор Легарфу и выглядывает из-за своего костлявого носа, дабы убедиться, что Ваун слышит. - Интересно, что это за таинственный Куилд?

     Ваун решил не портить ей удовольствие объяснениями. Немногие из лакеев Рокера были очень удачливы в роли убийц; их бы трагический случай, планируемый Рокером, подлинно поразил.

     Песок, будто шрамами, исполосован длинными тенями. Бэндор нарядился в розовое над темнеющим горизонтом.

     Парочка старших офицеров пинает футбольный мяч. Похотливая адмирал Гаргель. глава медицинского корпуса, клоунничает с Липо и Тоулетом и визжит, когда они пытаются насыпать песок в ложбинку меж ее грудей. Понятно, это эротическая стимуляция; в любую минуту все трое исчезнут в кустах.

     Еще несколько человек толкутся на ветру - безымянные граждане, присутствия которых никто не объяснял. Большинство из них, похоже, трепещут перед своими выдающимися компаньонами и ведут себя тише воды, ниже травы. Один или двое выглядят сильно встревоженными.

     Фейрн стоит немного в стороне от пляжа, полускрытая за деревьями, и Вауну хочется, чтобы ее здесь не было. Какова бы ни была природа ее странной детской фиксации на нем, предстоящая катастрофа расстроит ее невероятно. Неизбежный лейтенант Клинок находится при ней. Защита Клинка, возможно, была надежна, но если Фейрн нуждалась в утешении, то от Клинка толку не больше, чем от гигантского морского слизня.

     Самая большая в Вэлхэле пиподовая чаща шелестела неподалеку прибрежной галькой, оживленная остывающим к вечеру воздухом. Служба охраны должна была бы отогнать пиподов в менее многолюдные места, но раз она этого не сделала, сомнений в верности информации Клинка не оставалось и пиподы были гвоздем программы.

     В конце концов на пляж с жалобным воем в ослепляющем облаке песка вылетел автомобиль на воздушной подушке. Внутри ютились массивные формы Рокера, рядом мужик еще крупнее - наверняка таинственный профессор Куилд. Ваун и так не доверял ни одному академику принципиально, а якшающимся с Рокером и подавно.

     Куилд, пожавший Вауну руку с сокрушительной, вероятно, на его взгляд, силой, мало напоминал ученого. Он не только был выше Рокера и жирнее его: его волосы ниспадали до плеч, а дикарская борода свисала чуть не до пояса бесстыдство, свойственное, скорее, заболоченным джунглям, нежели колледжам, отделанным слоновой костью. Мало того, его руки заросли густой шерстью, а из-за воротника сорняками торчали темные завитушки. Любой нормальный мужик, получив в наказание такую шкуру, придумал бы что-нибудь с дозировкой бустера.

     Ваун повернул бесстрастное лицо в сторону бесстыдно скалящегося Рокера и cтал ждать, какая такая умеренно рискованная судьба припасена ему. Шайка сообщников собирается поближе, чтобы послушать.

     - Профессор Куилд, - громко объявляет Рокер. - Декан факультета биологии аборигенов стравакийского университета.

     Украшенные лентами лизоблюды удовлетворенно закивали, поглядывая на Вауна, ожидая его реакции, и тут наконец-то поступила ожидаемая информация.

     Ваун посмотрел на пляж - туда, где распространялась рощица пиподов. Не прятались ли тут все эти годы давно пропавшие Сессии и Дайс, замаскированные под пиподов?

     - Silisentiens horribilis, - просиял волосатый мыслитель. - Что вам известно о наших псевдоразумных, адмирал?

     - Меньше, чем следовало бы знать в эту минуту, я полагаю.

     - Именно. - В джунглях бороды блеснули белые зубы. - Приходилось ли вам когда-нибудь подходить близко к одному из них?

     - Дважды. - Понимая, что вокруг лес глаз и ушей, Ваун сохранял непроницаемое выражение лица.

     - Как вы поступили?

     - Сорвал с себя одежду, потом пал ниц. "Так было прошлой ночью. А в первый раз я с криком убежал, а Нивел..."

     Куилд нехотя кивнул, будто бы вверенный ему класс не оправдывал надежд.

     - Тактика раздевания разумна. Мы не установили, почему пиподов возбуждает одежда, хотя подозреваем, что всякие внешние атрибуты рассматриваются ими как оружие, однако последние испытания убедительно подтвердили реакцию отвращения.

     - Надеюсь, в процессе эксперимента вы убили не слишком много студентов?

     Кустистые брови хмуро ощетинились.

     - Это дело серьезное, адмирал. Мы использовали, если хотите знать, приговоренных преступников. Выжившим смягчили приговор.

     - Про невыживших, полагаю, можно сказать то же самое. Может, перейдем к делу, профессор?

     - Пали ниц, говорите? Зачем ниц?

     - Будучи ребенком, я узнал, что пиподы менее охотно нападают на тех, кто припадает к земле. "Но забыл. И побежал. Нивел кричал и кричал..."

     - А! Вот где общепринятая мудрость ошибочна. Поза не имеет значения.

     - Склонен согласиться, - ответил Ваун, вспоминая, каким чудом спасся прошлой ночью. Куилд оскалился.

     - Значение имеет то, какую часть тела вы им демонстрируете. Что они видят - хотя, разумеется, восприятие пиподов настроено на невозможные для нас частоты, но "видеть" - более или менее подходящее определение... Что видит пипод, когда вы падаете перед ним ниц?

     О, конечно!

     - Волосы?

     - Именно! Волосы. Имея волокнистую структуру, пиподы ассоциируют разумность с нитеобразной фактурой. Иными словами, с волосатостью, хотя, конечно, это антропоморфные спекуляции. Когда мы обрили заключенным головы, эффект от падания ниц дал менее пяти процентов уровня надежности. Иными словами, был незначителен.

     То ли от усталости, то ли от страха, но Ваун испытывал злобную неприязнь к этому напыщенному антропоидному самолюбованию.

     - Кажется, я вижу, почему вы добились успеха в своих исследованиях, профессор.

     Багрянец ярости вспыхнул над чудовищной бородой, но тут вмешался нетерпеливый Рокер.

     - Профессор Куилд совершил открытие достаточно случайно. Он... - Куилд попытался прервать Рокера, но дрогнул перед Рокеровской ухмылкой. - Он был вызван на дуэль. На дуэль с пиподом. Незаконно, конечно, но таков старинный фаришианский обычай. Возможно, вы о нем слышали?

     Ваун не слышал. Нивел кричал всю обратную дорогу до деревни. Их было одиннадцать, несущих домой крики, и даже сморщившаяся нога Нивела, никогда до этого не двигавшаяся, извивалась и корчилась.

     Ваун поежился на холодном морском ветру.

     - Догадываюсь. Меня вызывают на фаришианскую дуэль с пиподом?

     - Это было бы убийством, - отрезал Куилд. - Они бы среагировали на вас агрессивно намного раньше, чем на меня. Мне бы удалось подойти гораздо ближе.

     - Я бы не стал вам мешать, - Ваун раздраженно посмотрел на Рокера. - Сэр, это имеет отношение к делу?

     Рокеру, очевидно, нравилось разыгрывать спектакль перед своей карманной аудиторией. Даже Гаргель со своими партнерами по развлечениям вернулась на представление.

     - Расскажите ему о стоячей волне, профессор. Куилд вдруг застеснялся.

     - Ну, для публикации это еще не созрело, но у нас есть доказательства, что низкочастотная коммуникация пиподов не настолько дискретная схема поведения, насколько она оценивалась доселе. Похоже, что это постоянная форма... ну, по нашей рабочей терминологии - континуум излучения и реакции. Типа шепота на заднем плане, если хотите. А порой она приобретает даже топографические черты.

     Стоячая волна есть относительная...

     - Не понимаю, какое все это может иметь отношение ко мне, сэр, - оборвал Ваун.

     Но имело. О да, имело.

     Рокер выпятил нижнюю губу, будто бы собираясь обернуть ею сочный пучок травы.

     - Где Дайс и Сессии, адмирал? Где кукушата? Ваун махнул рукой.

     - Где-то там, среди десяти миллиардов прочих людей. Работают торговцами, пекарями или малярами, кто знает? Живут в трущобах, куда никогда не заходят спейсеры. И пиподы тоже! Я полагаю, пластическая опера...

     - Пластическая операция не дала бы никакого эффекта! - пророкотал Куилд.

     Его раздражало, когда его перебивали. - На длине волн, которой пользуются пиподы, такие мелочи были бы совершенно неуловимы.

     Псих! Ваун повернулся к нему.

     - Вы говорите, что можете общаться с этими овощами, профессор? Полагаете, что у них есть чувствительность и мозги, чтобы отличать конкретного человека от остальных? Вы...

     - Не мозги, но ответ на оба ваши вопроса утвердительный. - Здоровяк улыбнулся и провел мохнатой лапой по бороде. Лизоблюды заулыбались. - Мы достаточно четко установили при помощи простой психологической обработки с системой поощрений, что они могут отличать людей друг от друга. Они "заглядывают", если воспользоваться этим приблизительным термином, глубоко в человеческую психику - буквально вплоть до клеточного уровня и скорее всего до молекулярного. Вероятно, они могут читать и сами ДНК. Может, они и не так проницательны, как вы, адмирал, но несколько раз они нас удивили.

     - Надеюсь, сегодня они не будут нас удивлять. - Ваун повернулся к адмиралиссимусу. - Сэр, вы подумали о связанных с этим опасностях?

     Рокер обменялся довольными взглядами со своей свитой.

     - О вашей неизменной отваге в Патруле ходят легенды, адмирал Ваун. Ваше ежегодное обращение к новобранцам вдохновляет...

     - Хватит вам, черт возьми! Этот тип заявляет, что существует что-то типа всемирной системы коммуникации пиподов, не так ли, профессор? Я ему не верю, потому что за десять тысяч лет мы должны были...

     Куилд смог-таки перекричать Вауна.

     - Есть много старых записей об одновременных выступлениях пиподов в масштабах континента.

     - Именно об этом я и говорю! Именно побоище вы и рискуете устроить. Мы находимся на материке, и вам это известно, Рокер! В 98-м или типа того был набег пиподов на берег, буйствовали и вэлхэловские рощи. Если вы начнете баламутить пиподов здесь, вы навлечете опасность на все береговые поселения от Асимфирта до мыса и Бог знает, как далеко вглубь...

     - Ваши опасения приняты к сведению, адмирал, - сказал с ухмылкой Рокер.

     Солнце село; соленый морской ветер был остр, как нож. Ваун еще раз передернулся. Какой невыразимо чудовищный способ смерти! А если он откажется подчиниться приказам во время чрезвычайного положения, тогда Рокер его пристрелит. Это, наверное, лучше.

     - Давайте все проясним, - сказал он, в то время как его мысли метались в поисках выхода. - Во-первых, вы заявляете, что на самом деле можете беседовать c этими тварями? Во-вторых, вы считаете, что они достаточно умны, чтобы давать полезные ответы? В-третьих, вы думаете, что они будут так добры и побегут искать мои копии, и, в-четвертых, что они каким-то образом могут направить вас туда, где могут быть эти копии? Какой наивный полудурок в это поверит? Как вы сможете их стимулировать, чтобы они хоть чуть-чуть заинтересовались вашей проблемой? Что...

     - Повторяю, адмирал, - рявкнул Рокер, - что ваши опасения приняты к сведению. В конце концов понятие коллективного сознания может быть нам чуждо... но мне казалось, что уж вы-то сможете принять это быстрее, чем большинство...

     Буриор радостно прыснула, услышав шутку, некоторые последовали ее примеру.

     Несколько пиподов брели в сторону наблюдателей. Служба безопасности никогда не позволила бы им подходить так близко, если бы Рокер не сунул нос в стандартную систему распоряжений Вауна.

     Ухмылка адмиралиссимуса сказала Вауну, что он побежден. Усмешки на лицах приспешников Рокера подтверждали это. Всем им казалось, что они в безопасности, поскольку прибыл вооруженный отряд Рокера и потому, что в случае неприятностей служба безопасности устроила бы массированный артобстрел. Имеют ли они какоенибудь представление о том, как быстро перемещается разъяренный пипод? Что же, он не порадует их, дав возможность послушать свои мольбы. Все смертные в конце концов умирают. Поражение неизбежно, но самое близкое к победе - уйти отважно.

     Ваун даже не мог просто двинуть Рокеру в челюсть и заслужить приятный и быстрый расстрел, потому что Рокер о его желаниях знал и, несомненно, связал бы его и бросил пиподам. Выхода не было.

     - Сэр, прошу ясных указаний.

     - Очень хорошо. Адмирал Ваун, вы будете сопровождать гражданского работника Куилда до места рядом с рощей пиподов с целью облегчить коммуникацию с ними. Вы поможете исследованиям профессора Куилда всеми возможными способами.

     Ясно?

     - Сэр!

     - А потом мы выследим ваших пропавших братьев, - сказал Рокер, удовлетворенно улыбаясь. - После стольких лет воссоединение семьи станет для вас волнующим событием.

     Ваун мельком задумался, успеет ли он сломать эту толстую шею прежде, чем будет остановлен службой безопасности. С сожалением он пришел к выводу, что не сможет. Рэндомы! Дикая раса! Секс и власть - вот все, что их интересует.

     - Превосходно! - сказал Куилд, блеснув зубами в гуще бороды, и глянул на пиподов. - Мы можем подойти чуть ближе, прежде чем снимем одежду, адмирал. В интересах приличий.

     - Ведите, - отрезал Ваун.

     Вслед за здоровяком профессором он побрел по песку. Рэндомы! Похоть и жадность до чего угодно их доведут. Братья могут быть беспощадны, как был беспощаден Приор, но они хоть совершают свои преступления по причинам более высоким, нежели обычная жадность.

 

***

 

     Вот это я называю сексуальная внешность! - произнес страстный хриплый голос.

     Ваун изучал свое изображение в зеркале над тазом. Его голова гладкая, как свежевымытый доггоцевский котелок, и украшена восемьюдесятью блестящими серебряными пуговицами, отмечающими те места, где просверлены дырки.

     Сексуальная? У него нет бровей, у него красные веки, а его бесформенный белый халат кончается у колен и локтей.

     Он поворачивается лицом к стоящей в дверях девушке. Неужели прошло всего четыре недели с тех пор, как он встретился с ней в Доггоце? Высокая, темнокожая, со знаками отличия офицера медицинского корпуса... Она все еще старше него по званию, но теперь его повышение официально. Кроме того, его ждут и другие вещи.

     - Мэм! - говорит он. - Даже во время нашей последней встречи я был сексуальнее.

     - Ах! - Ее полуночные глаза сверкают. - Ты воспользовался моим советом касательно бустера.

     - У меня не было выбора. Анализ крови? Она, смеясь, качает головой.

     - Достаточно того, как ты смотришь на меня. Кроме того, ходят слухи, что ты переспал с адмиралиссимусшей.

     - О Кранц, нет! - Ваун начинает улыбаться, и улыбка переходит в зевок, уничтожающий последнийслед искренности в его отрицании. Ранним, быстротечным сладким утром, пока Рокер спал, в его постель приходила Мэви, но клевета Фрисд не причинит никакого вреда его карьере.

     Тем не менее он чувствует, что покраснел от того, что и в самом деле рассматривал темнокожую девушку, гадая, того же оттенка ее соски, как и пышные, страстные губы, чуть приоткрывшиеся, чтобы показать белоснежные зубы.

     - И мне не нужно быть гением медицины, чтобы догадаться, что ты не выспался, лейтенант.

     - Совершенно верно, мэм.

     - Ну, она ушла. Можем перейти к делу. Ясный взор врача продолжает исследовать слухи о нем и Фрисд. Пусть пошпионит! Да, Фрисд ушла - ушла, не попрощавшись, не поблагодарив, беззлобно; просто ушла. Вызвала свой торч, своего лопатоплечего капитана-галорианца, чтобы тот его вел, и улетела. Что бы ни болтали, ее любовником Ваун не был никогда.

     Его никто не просил.

     - У тебя тут хорошо, - сказала доктор. - Собираюсь насладиться этим назначением, хотя оно может продлиться недолго. Готов к выкачке мозгов?

     Он пожал плечами, вспомнил, что она старше него по званию, и сказал:

     - Мэм!

     Но все-таки не своим доггоцевским голосом. Она заметила, осветила его еще одним лукавым взором дивных глаз - гагаты в янтаре - повернулась и пошла вперед.

     Он, босой, двинулся следом; через две двери врач остановилась и махнула рукой:

     - Садись в свободное кресло. Я сейчас вернусь. Ваун недоверчиво вошел и заморгал от яркого света. Временный хирургический кабинет был завален металлом, пах химией и жужжал, как живой. Самой понятной в гуще оборудования была пара наклонных кресел, стоявших спинка к спинке. Сквозь паутину проводов, трубочек и мониторов Ваун видит, что одно уже занято. Он прокладывает путь сквозь эту сумятицу, намереваясь взглянуть на другого пациента.

     Стройный крепкий парень, можно сказать, изящный... Дайс, конечно. Глаза закрыты, изможденные щеки бледны. Голени и плечи торчат из такого же, как у Вауна, бесформенного халата; запястья и лодыжки обездвижены яркими лентами.

     Верхнюю часть головы покрывает металлический резервуар, из которого растут пучками трубки и провода.

     Пять лет назад - трое мальчиков на корабле лениво дрейфуют по залитой солнцем воде Дельты. Дайс. Счастливые дни...

     Это, конечно, не Дайс. Дайс пока на свободе. Ваун всегда знал, что Приор очень похож на Дайса, но увидеть его оказалось достаточно, чтобы внутренности завязались в узлы, а руки затряслись. Он чувствует холодные струйки на ребрах.

     "О, Дайс! О, Радж! О, я!"

     Дайс, учившийся получать удовольствие от рыбных блюд.

     Потом знакомые глаза медленно открываются.

     - Привет, брат!

     Та же улыбка. Голос не совсем тот и очень слаб.

     Как он смеет пытаться быть дружелюбным?

     - Ты изнасиловал мою мать! Улыбка исчезает.

     - Не хотелось бы обсуждать это здесь, если ты не против, Ваун.

     Это, конечно, подстроено. Здесь камеры и слушатели. Но Вауну по крайней мере нечего скрывать.

     - Ты свел ее с ума!

     Теперь на осунувшемся лице Приора отсутствует какое-либо выражение.

     - Это был несчастный случай.

     - Изнасилование - не несчастный случай. - В Вауне просыпается непонятная ярость; кровь бьет в ушах.

     - Хочешь отомстить? - шепчет Приор. - Давай! Сними эту мерзость с моей головы и сунь туда пальцы.

     - Куда?

     - В розовый студень. - Похоже, его позабавило, что Ваун потрясен. - Они сняли верхушку. Потом дали мне зеркало. - Он попытался улыбнуться. - Не многим людям дается возможность разглядеть себя столь ясно.

     Струйка слюны стекает из угла его рта.

     - Тогда скажи нам пароль, и, может быть, мне разрешат это сделать. Это будет приятно.

     Сможет ли он и в самом деле запустить палец в человеческий мозг?

     - Пароль? Вот что они тебе велели узнать - пароль? Пароля нет, брат.

     - Посмотрим, - Вауна раздражает, что его гнев начинает загрязняться чем-то вроде жалости. Он вспоминает: изнасилование, но это помогает не так хорошо, как хотелось бы.

     - Пароля нет, - настаивает Приор. - Язык.

     - О? - Ну, в этом есть смысл. Целый новый язык? Работы будет побольше, нежели ожидал Ваун, но сама мысль будоражит воображение.

     Глаза Приора закрыты, но он продолжает шептать.

     - Мир. Жизнь. Чтобы ты мог сойти за меня. Я знаю.

     - Ты заслужил это и даже больше! - в конце концов Вауну удается заговорить более жестко.

     - Я не против. Приятные воспоминания, добро пожаловать, брат. Наслаждайся.

     Ваун в замешательстве. Он потерял свой гнев, остался лишь страх. И чертова жалость. Его брат, такой беспомощный. Гудят машины. Текут по трубочкам жидкости.

     - Постараюсь, - говорит Ваун. - Конечно, постараюсь. И воспользуюсь всем интересным, что смогу найти. Твои всепрощающие настроения очень трогательны.

     Жаль, что я не могу их с тобой разделить. Приор вновь открывает глаза и слабо улыбается. - Ты выращен, как рэндом; ты по-прежнему немного ошарашен. Но не волнуйся - в конце концов ты никогда не предашь Братство.

     - Вот как, не предам? Я бы сказал: "Смотри, как я это делаю!", но не доставлю тебе такого удовольствия.

     - Нет, брат Ваун. В решающий час ты встанешь за свой народ.

     В последнем спокойном заявлении слышится жуткая уверенность лежащего на смертном одре. Ваун, помнящий о невидимых слушателях, близок к панике.

     - Это война! - кричит он. - И начал ее ты. Веки Приора приподнимаются.

     - Я? Да? Разве собаки и кошки воюют? Подожди, и ты все узнаешь, Ваун.

     Ксанакорский улей... его сожгли. Сожгли наших братьев, как клопов. Малышей... И Монада. Полагаю, они показывали тебе тот отрывок? Я рыдал, когда его показывали мне. Я вырос на Монаде. Ты был изготовлен на Монаде.

     - Мне плевать!

     - Это пройдет. Когда ты вспомнишь. Лес...

     - Ты первый начал.

     - Нет. Кошки и собаки. Это эволюция. Ваун презрительно фыркает, не будучи уверенным, какие последуют слова, если он попытается заговорить.

     Темные глаза широко раскрываются и пристально смотрят.

     - Знаешь про эволюцию? Пойди почитай. Выживают наиболее приспособленные.

     Мы - следующая стадия, брат. Лучшая часть человечества, целый новый вид. Homo factus. Что бы ни случилось со мной или с тобой, роли не играет. Конец неизбежен. Дни дикой расы сочтены.

     - И вы нас уничтожите, да? Сожжете? Приор снова пробует улыбнуться.

     - "Нас"? Их!

     - Думаешь, что я один из вас? А я не просил...

     - Да, ты не просил. Но тем не менее ты - наш брат.

     Вауну хочется чувствовать себя настолько же убежденным и уверенным, каким кажется заключенный. Как он может оставаться бесстрастным, зная, что его ждет?

     Приор вздыхает.

     - Не переживай, Ваун. Просто мне жаль, что сейчас ты на проигрывающей стороне. Но я все понимаю.

     - О, какая самоуверенность! Сидишь здесь со срезанной верхушкой черепа и заявляешь, что у тебя все прекрасно, что ты уже всех победил?

     Приору удается издать бледное подобие смеха Раджа.

     - Нет. Не я. Я всего лишь единица. Я имею для Братства такое же значение, какое имеет для тебя одна клетка твоего эпидермиса, а ты непрерывно теряешь их миллионами. Может быть, Братство и не победит на Ульте. Надеюсь, что победит.

     Но победим мы или нет, дикая раса проиграет так и так.

     - То есть все. мы в конце концов умрем.

     - Не нужно уничтожать целый вид, Ваун. Было б время, объяснил бы. Может быть, ты получишь мои воспоминания об этом. Знаешь, какова численность населения рэндомов на Ульте?

     - Около десяти миллиардов.

     - А было более двадцати. Думаешь, численность была сокращена добровольно?

     - Конечно.

     - Нет. Дикие плодятся, как бактерии, беспрерывно. Существуют за счет соревнования, поэтому стоит какой-нибудь группе ограничить скорость размножения, другая начинает расти быстрее и занимает ее место. Дайс тебе ничего об этом не рассказывал? Если количество уменьшается, это значит, что начался мор. Ваун, если за планетой должным образом не ухаживать, она изнашивается. С этой дикая раса уже почти разделалась.

     - Это не правда! Да, поначалу было много отходов, излишнее загрязнение среды, ошибки в развитии, но международные советы по ресурсам...

     Почувствовав, что ударился в банальности, Ваун остановился.

     Приор вздохнул.

     - Слишком много людей. Сверх всякой меры. Знаешь, какую численность населения планета такого размера могла бы выдерживать бесконечно?

     - Нет.

     - Я тоже. Но Братство ограничилось бы парой сотен тысяч. Сотрудничество, а не конкуренция... Мы, знаешь ли, на размножении не помешаны.

     - То есть вы намереваетесь спасти планету от ее обитателей, так? Кто же скажет вам за это спасибо?

     - Так или иначе, они все скоро вымрут и свою планету с собой заберут. Если ты пока еще не видишь, как ты мог бы помочь нам, подумай о своих обязательствах перед биосферой.

     Приор устало закрывает глаза, и тут входит пара врачей и разговор обрывается. Он, несомненно, записан.

     Ваун пробирается к другому креслу и садится. Тонкая ткань халата не может защитить его от холодной поверхности, и он вздрагивает. Рэндом бы покрылся пупырышками, но на коже Вауна нет рудиментарных волосяных мешочков.

     Прибывают еще два санитара и начинают возиться с аппаратурой вокруг него, переговариваясь, а на него не обращая внимания, обращаясь с ним так, как будто Ваун не более чем один из пунктов таможенной декларации. Они подсоединяют что-то к кнопкам на его черепе. Он слышит, как кто-то говорит с Приором.

     - Мы собираемся начать с левого полушария. Так что если ты хочешь еще что-нибудь сказать, лучше сделать это сейчас.

     Приор молчит.

     Терзаемый чудищами, преследуемый страхом, Сновидец сражается безнадежно, в вихрях ужаса - и нет ему спасения.

     Гиппокамп - ...теперь они взялись за гиппокамп. Сегодня его привезли на каталке.

     Сегодня меня привезли на каталке.

     Два красных солнца, а деревья - это липы, под пурпурными небесами. Я Голубой. Я - Желтый. Я - Красный. Я - все цвета, и со мной мои братья. Мы смеемся, бегаем и играем. Я любим. Я люблю. Я среди своих братьев.

     Меня возят на каталке. Наручники уже не нужны; слишком сильно повреждена кора двигательных нервов. Бедняга Ваун кричал на них. Его не предупредили.

     Обычное дело. Он и впрямь не знал, чего ждать. Но он все-таки следит за своей речью. Это выражение на его лице...

     Кто я?

     Сегодня они собираются внедриться в мозжечковую миндалину, обработать очередной кусок гиппокампа и ядро переднего головного мозга. И таким образом разделаться с подонком.

     Боли нет, это же просто студень.

     Коричневый - взрослый. Он говорит об особях женского пола, что есть в дикой расе. Я их видел на Монаде, конечно, но не знал об их специфических органах. Это будет иметь большое значение при выполнении задания. Выполнять миccию на Ульте отправится только один из нас - Коричневый, Розовый или я. Мы столько времени провели вместе, что я научился их различать, но никогда не допущу бестактности и не скажу им об этом. Вчера мы были Зеленым, Лиловым и Белым, а учитель был Черным, но это был тот же самый, я уверен.

     От него уже не много осталось. Ни кусочка мозга в его голове, так сказала одна из лабораторных карлиц. И засмеялась. Захотелось ее убить, медленно задушить, но я тоже засмеялся, потому что Рокер мне не доверяет, обстреливает вопросами. Даже Мэви порой спрашивает меня, кто я.

     Эта часть была очень нехороша. Я пытался воткнуть палку в глаз своего брата. Мне приходилось весь вечер ходить без трусов, все увидели номер на моей заднице и узнали, что в этой части может быть некоторая конструктивная неполадка.

     Нам придется поспешить. Q-корабль будет на парковочной орбите через три недели. От Приора уже почти ничего не осталось. И слава Богу! Я теперь могу говорить на межгалактическом с произношением члена авалонского генерального штаба, трепаться на его родном языке, как он там называется... андилианский?

     Какие-то воспоминания уже стираются...

     Север улья на Монаде, около часа лета с Зиндира...

     Если я могу выиграть этот бой... но, по-моему, это тот же, что двинул мне вчера... только догадка, конечно, но если это он, то он немного бережет свою левую... и не знает, что в прошлом году я был чемпионом...

     - Ваун! Ваун! Это страшный сон, Ваун! Проснись, Ваун! Это Мэви, любимый.

     Проснись, Ваун! Все позади, Ваун! Приор мертв, Ваун! Все позади, Ваун!

     Теплые руки обнимают его... он тыкается лицом в ее груди...

     - Нет имени! - всхлипывает он. - Я был счастлив, но у меня не было имени.

     Как я мог быть счастлив без имени?

     Как отличить одного пипода от другого? Спасибо все-таки ветру - он оправдывал дрожь. Куилд, похоже, вообще не ощущал холода, но он-то был в два раза толще Вауна и таким волосатым. И что еще более важно, профессор не был перепуган до чертиков.

     - Это достаточно близко для тебя, - вдруг сказал он.

     Спору нет. Каждый шаг давался Вауну диким напряжением воли. Ближайший пипод маячил прямо перед ним, казалось, что до него уже можно дотянуться, но это воображение сокращало дистанцию. Несмотря на шум прибоя, он слышал недовольный хруст и скрип своих подошв по гальке. Со стороны моря доносился жалобный визг.

     Колено все еще болело, кровоподтеки на лице пульсировали. Ничего, скоро все пройдет.

     Куилд сделал еще дюжину шагов, остановился и стал смотреть. Пипод-мамаша корчился и дрожал как бы в предсмертных судорогах. Ваун выпрямился, поежился на ветру и тоже стал наблюдать. Это был крупный экземпляр, вполне зрелый, выше Вауна, а это означало обширное личное пространство. Ваун никак не мог понять, каким образом пиподы передвигаются, катятся они или ходят. Антенны, конечности, ядовитые иглы, казалось, будто все шевелится одновременно - когда зверь набирал скорость, все сливалось в единое пятно. Стебельчатые глаза и мандибулы... казалось, что все - само по себе. У пипода нет центра. Обычное оружие против них бесполезно, а у него, Вауна, кроме ногтей, не было вообще никакого.

     Безоружный, безногий, бестелесый, раздетый, голозадый. Кранц! Холодно.

     Вершина Бэндора поблескивала в свете звезд; в лесу, там, где была стоянка, мигали огоньки. Один раз над головой прожужжал торч, это тупицы Рокера привезли очередных нежеланных гостей - кого-то, кто присутствовал прошлой ночью в Аркадии. Сейчас их здесь должны быть сотни, и нет сомнений, что большинство довольно возможностью ненадолго посетить знаменитый Вэлхэл. Прибыла ли уже сама предательница?

     Вауну хотелось застучать зубами, но кто знает, как отнесется к этому звуку пипод? Примерно в сотне метров позади за ними следил Рокер с шайкой льстецов, лица которых неразличимы в тусклом свете. По краю леса изгородью стояла шеренга вооруженных охранников. Интересно, какое им выдано оружие, этим восьмерым, когда пиподов в одной только этой роще в три раза больше. Их шансы Вауна не воодушевляли, но он не стал бы смеяться.

     - Адмирал Ваун? - зазвучал в его ухе женский голос.

     Он подпрыгнул и огляделся, но никого не было.

     - Да? - осторожно отвечает он.

     - Меня зовут Илэн; я одна из студенток профессора Куилда.

     - Приятно познакомиться. Не стоило говорить, как он рад ее видеть; ее не было видно.

     - Я буду держать вас в курсе того, что будет происходить нынешним вечером.

     Он чуть не сделал бессмысленного предложения присоединиться к ней в комнате для наблюдений... фривольностью он бы просто выдал степень своего испуга. Кранц! Скорее бы с этим покончить.

     - Буду вам признателен.

     - В настоящее время мы никак не можем определить, что за объект рядом с вами. Они так часто меняют частоту...

     Замолчала.

     - Какая разница, кто из них кто? - спрашивает Ваун больше для того, чтобы успокоить себя звуком собственного голоса, да и голоса Илэн.

     - Тогда мы сможем установить контрольную точку. Они ориентируются друг относительно друга и относительно магнитного поля планеты.

     Куилд сказал что-то, что утонуло в шуме волн, но скорее всего он обратился в командный пункт. Профессор отступил на несколько шагов, и Ваун преисполнился благодарностью за возможность сделать то же самое, сохранив между ними прежнее расстояние. Пипод медленно приближался.

     Медленно шло время.

     - Никак не можем отградуировать. У этих частота пульса не такая, как у тех, что мы наблюдали в Каруве.

     Илэн как будто извиняется.

     Извиняется, черт возьми! Она встревожена.

     Такие новости, что бы они ни значили по сути, лишь подкрепили мнение Вауна о Куилде как о чванливом хвастунишке, в своих безответственных игрищах порядком выскочившего за безопасные пределы.

     Куилд снова попятился. Ваун последовал его примеру. Ему показалось, впрочем, что к ним присоединился и пипод.

     - Ай! - сказал в его ухе юный голос. - Начинаем.

     Куилд поднял руки, поклонился и начал танцевать.

     - Вам этого делать не нужно, адмирал.

     - Приятно слышать.

     - Мы называем это Привлечением Внимания. Ни один из жестов конкретной смысловой нагрузки не несет, но похоже, что псевдоразумные реагируют быстрее, когда есть... Когда у них есть возможность отнестись, э...

     - ...к собеседнику, как к идиоту, - попытался угадать Ваун.

     Куилд продолжал свистопляски, но благодаря этому они хотя бы не шли дальше. Пипод угрожающе изменил направление, притягиваемый исследовательским интересом.

     Девушка негромко хихикнула.

     - Хорошо получилось! Мы транслируем стандартное предварительно записанное приветствие. Некоторые группы символов определены: низкие температуры и мелодические гармонии - это два принятых комплексных символа.

     У нее демагогия была под стать Куилду, но то же самое было известно и службе безопасности Мэви, что и выяснилось прошлой ночью. Мэви, разумеется, могла быть в курсе исключительно благодаря публикациям Куилда.

     - Отвечает!

     Хорошо. Давай поговорим, ради всего святого.

     - Сейчас мы начинаем знакомство. Профессор передает приветы от других рощ, где он гостил.

     Сам Куилд крутился, скакал и извивался, будто маньяк. Ваун слышал его дыхание. Трудная работа - общаться с пиподами... но что-то в этом есть.

     Гигантский пучок хвороста остановился, хотя некоторые отдельно взятые сучья продолжали шелестеть и извиваться. Ладно. Итак, оно слушает. Это только малая часть тех пиподских способностей, о которых заявлял гигантский примат.

     Впрочем, отдадим Куилду должное: у него хватает смелости, чтобы в это верить. Чудовище находилось устрашающе близко. Предположим, что деловое совещание-таки начнется. Просто примера ради предположим, что эта штука задаст вопроc. Тогда лакеям Куилда придется его переводить и сообщать ему перевод, Куилду придется обдумывать ответ, пересылать его обратно в контрольную комнату, чтобы там его перевели и переслали пиподу... Насколько пиподы терпеливы? Не воспринимает ли пипод длительное молчание как хамство?

     Куилд изнуренно остановился, согнулся, тяжело дыша, и попытался проинструктировать ассистентов в командном пункте, который мог находиться на другом краю света, а мог - в доме наверху. Каким-то образом все это было встроено в систему безопасности Вэлхэла.

     - Они отвечают, - сказала Илэн. - Хором. Если Вауна не прикончит пипод, то прикончит холод. Этот бред может тянуться до восхода Ангела, то есть - в это время года - за полночь. Господь - глупцов и невинных...

     Чудовище побрело назад, более, по-видимому, заинтересованное галькой, нежели людьми. Куилд выпрямился и возобновил свои танцы - не с тем уже, впрочем, азартом.

     - Сейчас это главный вопрос, - шепотом сказала Илэн. - Мы попросили их обратить внимание на тебя - того, что стоит позади. Он говорит, что ты один из нескольких... Искать других таких, как ты...

     "Когда умирал Нивел, - подумал Ваун, - я шлепнулся в канаву. Здесь канав нет".

     Задыхающийся Куилд замедлял танец.

     - Мы попросили их поискать других таких, как ты. - Голос Илэн был встревожен. - Сейчас принимаем ответ... Естественно, отрицательный.

     Корчи пипода оживились, он громче зашелестел. Подкрадывается поближе?

     Куилд затанцевал быстрее.

     - Сейчас мы просим их искать дальше, досмотреть далеко, поискать других таких, как ты. Хотелось бы мне, чтобы их представление о времени были почетче.

     По-моему... Да, другие рощи присоединяются!

     Долгая, невыносимая пауза...

     - Адмирал? Это снова Илэн. Простите, что забыла про вас. Квазиразумные существа определенно задают вопрос. У нас некоторые проблемы с соотнесением его содержания с известными семантическими группами.

     Ты хочешь сказать, что не знаешь, чего оно хочет. Голос девушки ослаб, как будто она отвернулась, чтобы поговорить с кем-то другим.

     - Нет, Дик. Это сочетание говорит об агрессии. Пипод рванулся с места. Он пронесся мимо Куилда и направился к Вауну. У Вауна ослабли ноги. Он хотел бежать, пасть ниц, затанцевать, как Куилд... а больше всего - пописать. Хоть что-нибудь сделать! Вскрик невидимого гида...

     - Все нормально, адмирал! Он просто идет вас посмотреть. Так мне по крайней мере кажется. Просто стойте спокойно.

     Легко ей говорить! "Начинается", - думал Ваун, когда шелестящее, пощелкивающее чудище, корчась, приближалось к нему по пляжу.

     Потом оно повернулось и встало подле него - так близко, что Ваун мог бы потянуться и потрогать его. Его била непреодолимая дрожь, горло было таким же сухим, как песок под пальцами ног.

     "Читга, - сказал пипод. - Клик! Читта! Читта!" Одна из веточек вытянулась и стукнула Вауна по голове. Другая потянулась к его мошонке, и по телу побежали мурашки.

     - Да, все хорошо, - ослабевшим голосом проговорила девушка.

     Ваун услышал позади себя приглушенные голоса, будто бы там разгорался спор.

     - Эмиссия определенно усиливается... мне кажется... да... - Голос снова стал тише. - Дик, видишь? У нас континуум! - Вернулась. - Прощу прощения, адмирал. Чрезвычайно любопытно. В диапазоне более высоких частот зарегистрированы какие-то необычные паттерны.

     Ваун надеялся, что они знают, что делают. Но все-таки не верил.

     Губительная масса рядом с ним ерзала и шелестела; усики колыхались и всматривались, время от времени крайне нерешительно трогали его. Вауна охватила страшная уверенность в том, что она на него кричит на неощутимых им частотах и не может, конечно, понять, почему Ваун не отвечает. Насколько пипод терпелив?

     Сколько пройдет времени, прежде чем он решит, что пора преподнести Вауну урок хороших манер?

     - Мы начинаем получать сигналы с материка! - Илэн взвизгнула от возбуждения. - Фуга распространяется с невообразимой скоростью... Дик, ты видишь это? Скажи Куилду!

     Вауна била дрожь, не имеющая отношения к холоду. Оставшаяся часть пиподов определенно чем-то занялась... возможно, затанцевала. Он слышал их, но почти совсем не видел.

     Стоявший возле него пипод без предупреждения рванул, взметнув облако песка, к стоявшим в стороне наблюдателям.

     - Тревога! - крикнула Илэн.

     Оставшаяся часть рощи двинулась, и в неясной тьме было определенно видно, что она покатилась вперед бесформенной кучей вслед за главным. Куилд вскрикнул и с воплями бросился бежать. Ваун пустился наутек, резко свернув в сторону моря. Илэн бессмысленно выла у него в ухе. Мрак впереди оживился зелеными вспышками выстрелов небольших ручных ружей. Вопли ужаса или боли, донесшиеся со стороны наблюдателей, дали понять, что первый из пиподов добрался до цели.

     Он так вести себя не будет. Уголком глаза Ваун заметил, что Оставшаяся часть рощи почти настигла его. Ваун развернулся к пиподам, упал на колени и вдавил лицо в землю.

     Омой мне руки, Омой мне ноги, Я вместе с другими Пойду по дороге.

     Воздух такой горячий, что в нем можно печь хлеб. Грязь жирная, тяжелая и зловонная. Вдалеке поют девушки.

     Конец лета в Дельте - время рытья канав. Несмотря на палача - Солнце и его подручного - Ангела. День Затмения - выходной. Солнце находится ближе всего к Ангелу, и говорили, что давным-давно Солнце в этот день полностью покрывало Ангел - несколько недель до и после Дня Затмения оба сияют в небесах бок о бок, и это - время рытья канав. Уровень воды снижается, и необходимо вырыть канавы, приготовиться к осеннему наводнению и будущему проходу угрей.

     Ваун работает в одиночку, копает так же старательно, как и остальные, даже старательнее, чтобы никто не мог обвинить его, отделившегося от всех, в лоботрясничанье. Для этого же он старается все время быть на виду. Если он попытается присоединиться к общей группе, рано или поздно полная лопата грязи выльется ему на голову, чисто случайно - у-упс, извини, как забавно. В грязи полно пиягов, и это достаточно неприятно, когда у тебя до колен сплошная ссадина, а когда пияги у тебя в волосах и ушах, то можно рехнуться. Он-то знает.

     Утром они начали работать вместе с Нивелом и некоторое время были рядом.

     Но ссохшаяся нога задерживала Нивела, и Ваун уже так далеко впереди, что не стоит перекликаться. Ему двенадцать, а он может бросать грязь так же быстро, как любой взрослый в деревне. Еще в прошлом году он мог раскопать участок, предназначенный взрослому, а в этом году он больше и сильнее. Скоро он вернется к Нивелу, предложит ему поменяться канавами и выкопает столько, что к вечеру у них будут готовы два участка, один его, другой Нивела, несмотря на то что большую часть выкопает Ваун. Так он делал вчера, позавчера и позапозавчера. Он им покажет! Несмотря на волдыри, он чувствует себя просто здорово.

     Вокруг лодыжек хлюпает грязь, над головой колышется трава пози, но в Дельте тень дают только жуки; это известно всем. Сегодня они недостаточно жирны, чтобы отбрасывать тени, но уже близки к тому.

     Ваун упорно машет лопатой, выбрасывая жижу из канавы. Омой мне ноги, омой мне руки... шлеп... шлеп... шлеп...

     Кто-то кричит.

     И еще кто-то - прежде чем Ваун успевает выпрыгнуть из канавы и начинает подпрыгивать, чтобы посмотреть поверх травы. Люди носятся, орут.

     Над травой появляются голова и плечи Нивела... не настолько он отстал, как думал Ваун... и ужас обретает название - пипод. Хотя никого, кроме людей, не видать. Люди бегают, орут, выбрасывают вверх руки и исчезают с оглушительными воплями, когда скрытая травой штука до них добирается.

     Нивел смотрит на Вауна дикими глазами и кричит: "Ложись, парень!" И исчезает. Но Ваун видит, как падает Шил, потом Лонэхэм, как двое других бегут к нему. Он поворачивается и пускается наутек.

     Он слышит, как Нивел выкрикивает его имя.

     Он за что-то цепляется ногой и летит вниз головой в канаву...

     Мгновение безумного ужаса, а потом Ваун снова слышит крики Нивела.

     История повторяется. Когда погиб Нивел, пипод бежал прямо на Вауна. След на смятой траве был совершенно отчетлив - Нивел вскочил на ноги и тоже побежал.

     Он увел чудовище от Вауна, потому что оно пробежало мимо места, где тот лежал, буквально в паре футов. Нивела оно, конечно, поймало легко.

     А прошлой ночью у Мэви - как близко эта тварь подошла к нему?

     Когда ночь осветили взрывы, Ваун перевернулся, сел и стал думать, что история повторяется.

     На этот раз за ним гналась целая роща пиподов - за ним, над ним, вокруг него. Его слух был полон их громыханьем, ноздри - сухим фруктовым ароматом. В воздух взлетел песок, Ваун ощутил несколько нежных испытывающих прикосновений к волосам, и... никакой агрессии.

     Они способны видеть вплоть до клеточного уровня, по словам Куилда, а возможно - и до молекулярного... Куилд все еще орал...

     Это, очевидно, значило, что пиподы способны видеть, что Ваун - не человек.

     Понимали ли они, что он - артефакт и один из многих? Не уважает ли их коллективное сознание копии больше, чем рэндомов? Более вероятно, что пиподы просто поняли, что Ваун - придурок и не входит в число многочисленного опасного большинства. Для пипода он, очевидно, не выглядит-пахнет-звучит-ощущается как человек. Он не является одним из этих. Если действительно существует коллективное сознание, значит, оно бьется с человеческой расой уже десять тысяч лет. Люди постоянно делали угрожающие выпады, которым приходилось противостоять. За века в коллективном сознании могли сформироваться очень конкретные идеи о том, как устроено человеческое существо. Сорок шесть хромосом, к примеру.

     Нивел умер зря. О Боже!

     Служба безопасности вступила в бой, огненные брызги изверглись на деревья и даже на море. Грохот стоял невероятный, но воплей он не перекрывал.

     Вооруженные охранники долго не протянули - по крайней мере Ваун уже давно не слышал, чтобы их оружие было в ходу, но, конечно, он был в это время под стадом пиподов и внимания проявлял ровно столько, сколько мог. Красный и оранжевый огонь взрывался оглушительными татуировками, море - желтыми и белыми, как пар.

     Очевидно, пиподы ничего не имели против воды. Ваун прежде не знал, что они заходят в море, и всегда Считал, что в случае нападения морем можно будет воспользоваться как укрытием. Другие совершили в ту ночь такую же ошибку, и им не повезло. Он видел качающиеся на волнах тела и куски выброшенных на берег пиподов. Пляж освещали костры горящих пиподов, излучающие бодрящий свет, выпускающие бледный дым. Но это была не вечеринка, а распростертые фигуры были не пьяными.

     Огни на холме вверху выдавали место расположения двух других рощ, которые, несомненно, подвергли атаке в тот же момент, а Рокер пригнал в Вэлхэл Бог знает сколько народу.

     И на материке то же самое!

     Вот скоты!

     Ваун поднялся на ноги и отправился взглянуть, что с Куилдом. Сердце у профессора почти остановилось, кричать он уже не мог, все тело было покрыто рубцами и начинало пухнуть. Куилд был в сознании, глаза его от боли стали огромными, как яичница-глазунья. Он попытался заговорить, но его шепот потерялся в шуме моря, захлебнулся в крови.

     Все, что Ваун мог для него сделать, это задушить, но, подумав, он решил оставить это друзьям Куилда. Так ему и надо - подонку жестокому! Он отвернулся и зашагал туда, где они оставили одежду.

     Одевшись, Ваун не перестал дрожать. Реакция на шок. Братья - крепкие создания, но иммунитета к адреналину у них нет.

     Битва стихала, взрывы зеленого огня редели. Добрая часть леса горела.

     Служба безопасности была способна разобраться, что делать. Служба безопасности имеет полный иммунитет к адреналину, пусть и разбирается.

     Как далеко распространилась резня? Вэлхэл теперь от пиподов, пока они не вырастут заново, чист, но в других местах хищники скорее всего еще неистовствуют и могут вот так неистовствовать еще много дней. Что случилось? И почему?

     Появился первый торч. Медицинской помощи с материка какое-то время не будет - на большей части территории в случае больших бедствий возможности гражданских служб исчерпываются мгновенно. Одной из действительно полезных функций Патруля была организация помощи во время природных катастроф типа землетрясений. Они бы справились и справились легко, но у Патруля сейчас наверняка своих дел по горло.

     Ваун побежал. Первый торч приземлился на пляж среди тел, некоторые из которых еще шевелились. Из леса выбежали двое выживших. Держась за руки, они направились к торчу.

     Из леса за ними выскочил пипод и устремился в погоню. Служба безопасности дала ему выбежать из кустов, сделать себя удобной мишенью и сожгла его ярколиловой вспышкой. Пипод подпрыгнул, прокатился несколько шагов и замер на месте, пылая оранжевым пламенем. Это, надо думать, один из последних.

     Заградительный огонь еще немного погремел над холмами, а потом затих.

     Ваун прошел мимо по меньшей мере двенадцати жертв, часть которых шевелилась и стонала, а часть - уже нет. Некоторые пытались подняться. Кореши Рокера. Вооруженные охранники Рокера. А как сам Рокер? Ранен ли он, жив ли вообще?

     Пилот стоял возле торча, оглядывался и без конца повторял:

     - О Боже!

     Двое уцелевших наполовину выволокли, наполовину вывели из леса одного из раненых - адмирала Липо, истекающего кровью и почти без сознания. Все трое шатались в те моменты, когда адмирала трясли судороги. Спаслись, оказывается, Клинок и Фейрн, что не было особенно удивительным, потому что они стояли недалеко от деревьев.

     - Ты! - заорал Ваун на пилота. - Помоги этому парню! Не обращайте внимания на раненых, лейтенант. С ними ничего не поделаешь.

     Клинок изумленно посмотрел на Вауна и сказал:

     - Сэр!

     Его лицо почернело от гари, фуражку он потерял, волосы были всклокочены.

     Но так он куда больше походил на человека.

     Фейрн отдала свою часть корчащегося адмирала пилоту.

     - Ах, Ваун! Вы целы?

     Ее голос звучал странно. Она явно была перепугана.

     - Да. Служба безопасности!

     - Сэр?

     Рокер переделал Дживса в неопределенной внешности мужчину, облаченного в донкерскую ливрею, но это не имело значения. Невидимая часть осталась прежней, а ничего лучшего на Ульте не существовало. Кроме того, даже Ваун не мог бы насмехаться над Рокером в такое время... Рокер?

     - Где адмиралиссимус?

     Вауну показалось, что последовала неуловимая пауза, как будто процессору понадобилось подумать и прокрутить в памяти катастрофу.

     - Там, сэр, - показал сим.

     - Мертвый?

     - Не уверен, сэр... Мои процессоры близки к перегрузке. Произошла потеря чувствительности.

     Клинок и пилот уже бежали. Клинок опустился на одно колено, потом поднялся и кивнул Вауну. Фейрн резко вдохнула. Рокер мертв!

     Сим заколебался и стал прозрачным.

     - Адмирал, тут просьба дать полномочия. Гражданка Мэви, министр...

     - На что?

     - Ваун! - прямо из сима послышался настойчивый голос Мэви. - Мне нужно куда-то деть раненых. Здесь все вверх дном!

     - Предоставить Первый Уровень!

     Ночь, полная издевки, - Мэви вернулась и получила власть! Но лучше никто не сможет организовать людей для работы, а Вэлхэлу сегодня придется положиться на помощь людей; системы не рассчитаны на катастрофы такого масштаба. - Есть сообщения с материка?

     - Ничего определенного, сэр. Связь испорчена. Пиподы напали буквально повсеместно.

     - То есть, по всей планете?

     - Да, сэр.

     - Центральная База Данных?

     - Не функционирует.

     Кранц! Если разрушены системы Патруля, то анархия абсолютна и невероятна.

     Какое счастье, что Q-кораблю лететь еще десять недель, пока...

     Боже милостивый! Возможно ли это?

     Устроить хаос, так говорил Рокер...

     Может ли быть больший хаос, чем нападение пиподов? Какую часть материка оно затронуло? Если оно приобрело хоть какой-то размах, то полдюжины наций начнут обвинять соседей в том, что это их рук дело. Рокер мертв. Придется устраивать тайное собрание и выбирать нового адмиралиссимуса... Полнейший, чудовищный развал!

     Появился спотыкающийся Клинок с очередной стонущей жертвой, закинутой на плечи. Проходя мимо, он с любопытством оглядел Вауна, стоящего, как истукан, с открытым ртом. Клинок работал и работал отлично, что было сейчас весьма кстати - а все доггоцевская безжалостная муштра. Очень немногим удается выполнить даже обычный горизонтальный полет сразу после такой вот резни.

     - Лейтенант!

     Клинок, уложив ношу в торч, вытянулся и развернулся:

     - Сэр?

     Еще три торча приземлялись в клубах песка. Глупость Рокера возымела в результате одно хорошее последствие - сегодня здесь было навалом транспортных средств.

     - Клинок, ты отвечаешь здесь за спасательные работы. Ты командуешь, невзирая на звания, слышишь? Доходяг оставь напоследок или пристрели. Остальных доставь в дом. Не забудь про лес. Служба безопасности, подчиняться приказам этого человека на Первом Уровне. Фейрн, залезай. Эту партию возьму я.

     Он затолкал Фейрн в торч и велел ей присмотреть за стонущей, корчащейся массой людей в салоне - Клинок с пилотом загрузили четверых. Перегрузка была сильна. Ваун догадался, что вэлхэловские системы управления тоже перегружены, доверять им не стоит, и переключился на ручное. На мгновение ему показалось, что он не успел. Потом торч приобрел устойчивость.

     Ваун сделал один вираж, потом другой, увидев, какую небольшую набрал высоту. Окровавленная рука ударила его в плечо, кто-то упал на него, Ваун заорал на Фейрн. Она оттащила от него безумца.

     - Держи их там! - крикнул он.

     - Ваун... как ты смог это сделать?

     - Что сделать?

     Деревья были все еще слишком близко.

     - Заставить пиподов напасть?

     - Что?

     Ваун в ужасе повернулся к Фейрн, и по торчу ударили восходящие потоки воздуха от горящего леса: он вступил в борьбу со стихией. Взревели моторы, торч успокоился. Теперь, похоже, все четверо раненых заорали хором. У пиподов яд быстродействующий, и он и понюшки бы на них не поставил, ни на одного из них.

     Он вез трупы, но он должен был их отвезти.

     - Я не делал этого! - взревел Ваун. Скорее всего в этом жутком оре Фейрн не слышит его.

     - Служба безопасности, где находится помещение для раненых?

     - В Большом Зале, сэр.

     Отлично! Интересно, не Мэви ли так решила? Ваун очень грубо посадил торч, выбив наверняка половину окон западного фасада. Когда он вырубил моторы, группа не менее чем из дюжины парней подбежала разгружать торч. Один руководил.

     Ваун вывалился наружу и выволок следом за собой Фейрн. Заметив знакомого коммодора, он велел ему занять торч или найти какого-нибудь пилота, а сам отправился к дому, крепко обхватив тонкую талию девушки; Ваун ее буквально волок. По дороге к дверям они кашляли и истекали слезами от дыма горящего леса.

     Изнутри доносились звуки бедлама.

     - Теперь слушай, Фейрн! Я никакого... - Но ее глаза были столь же неистовы, сколь ее рыжие волосы, и Ваун видел, что не дым был причиной. Она не понимала. - Я никакого отношения к этому не имею.

     Фейрн шаталась, и Ваун замедлил шаг. Она была совсем ребенком, обычным человеком, такие кошмары - это для нее слишком. Тем не менее он не рискнул дать ей возможность мучиться подозрениями, что ответственность за катастрофу лежит на нем. Она не слышала, как Рокер и Куилд сочиняли свой идиотский план, не слышала возражений Вауна. Она видела, как Ваун и Куилд бежали от пиподов, а потом - как за дело взялась целая роща и пошла убивать людей. Ее предположения безумны, наверное, но нельзя позволять ей распространять этот бред.

     - Останешься со мной, ладно? - попросил он, когда они дошли до дверей.

     Он начал бормотать всякие глупости о том, что она профессиональный свидетель, о том, насколько важны будут ее показания, а потом увидел, что необходимости в этом нет.

     - О да, да, да! Да, ради Бога!

     Фейрн прижалась к нему.

     Все ясно - ее интерес к адмиралу Вауну никуда не делся, теперь он станет ее персональным защитником. У нее немного перепутались мысли, но она не станет делать гадости намеренно.

     Ваун зажмурился в огнях Большого Зала. Столы были сдвинуты, лежанки устроили прямо на полу. Он увидел врачей-роботов, людей и множество раненых. В шуме и неразберихе он ощутил скрытый порядок. Жертвы пиподов выживали редко, но здесь имели место также ожоги и травмы. Мэви он не увидел.

     Перед ним появился представитель службы безопасности - прозрачное лицо на туманном торсе. Даже голос был поблекшим.

     - Сэр, огромное множество мужчин приближается к стоянке. Моих ресурсов недостаточно для мирного сдерживания.

     Полдюжины девиц окружили Вауна и пытались криками обратить на себя внимание. Парни действовали более прямолинейно, но все эти невинные свидетели, собранные Рокером, гости Мэви прошлой ночью... им всем теперь хотелось домой узнать, что сталось с их семьями и друзьями. О, черт!

     - Тогда попробуй силой. Только гуманно. Зомбирующий газ, что-нибудь такое.

     Не позволяй ни одному торчу вылететь без разрешения. Тихо!

     Девушки отпрянули, гвалт вокруг него затих мгновенно.

     - Как только мы узнаем, что это безопасно, вы все сможете улететь! крикнул он. - Но не раньше! Это все, и вы все подчиняетесь законам военного времени. Завтра вы сможете улететь. Теперь идите и помогайте раненым!

     Злые и перепуганные, они начали разбредаться. Будь здесь Рокер, он согласился бы с решением Вауна. Проблема Q-корабля закрыта, пока Ульт не оправится от более близкого и ощутимого бедствия. Ваун еле успел схватить за руку Фейрн, двинувшуюся за остальными.

     - Ты остаешься со мной, помнишь? Она кивнула, и он потащил ее в коридор.

     - Ваун? - спросила она, задыхаясь. - Что случилось? Зачем вы с этим человеком пошли к пиподам?

     - Это Рокер придумал, а не я.

     - Но чего он добивался?

     - Ваун! - крикнул кто-то. - Фейрн! Он повернулся навстречу бегущей Мэви.

     Ее густые волосы растрепались, роскошное белое платье выглядело теперь глупо и несоответственно глобальной катастрофе. Она смотрела то на него, то на дочь.

     - С вами все в порядке? С обоими? Фейрн плотнее прижалась к Вауну и сказала с вызовом:

     - Да!

     - Нам обоим хорошо, - ответил Ваун. - Ты справишься с ранеными?

     Мэви кивнула, бросив на дочь хмурый беспокойный взгляд:

     - Но помощь бы не помешала.

     - Нет! - взвизгнула Фейрн и вцепилась в Вауна обеими руками. Ее дико трясло. Он обнял ее.

     - Она останется со мной. Она мне нужна. Мэви заколебалась, потом согласно пожала плечами. Глаза ее задавали вопросы, которые она, очевидно, боялась выразить словами. Мэви-мать - это для Вауна было странное понятие, оно казалось ему каким-то недоразумением. Он улыбнулся и едва заметно покачал головой.

     Похоже, Мэви восприняла это как нечто успокоительное и расслабилась.

     - Они умрут, да? Большинство?

     - Да. Почти все. Сделай для них все, что сможешь. Она вздрогнула.

     - Господи, как это ужасно. И не только здесь. Что случилось, Ваун?

     Хороший вопрос! Чего на самом деле хотел Рокер? Что было в голове у Куилда? Не играл ли Куилд на стороне Братства? Куилд не мог, конечно, быть одним из братьев, и он, разумеется, не выбрал бы для себя столь мучительной смерти. Предположим, что Куилд стал жертвой собственной глупости - ожидал ли в самом деле Рокер, что этот дурной сеанс с пиподами даст результат, или он просто планировал убийство? Надо отдать должное мертвым в количестве вопросов, оставленных без ответа.

     - Рокер пытался найти Сессина и Дайса. Мэви заморгала.

     - Кого?

     - Моих братьев, - ответил Ваун. - Моих давным-давно пропавших братьев.

     Как поместье Тэма Форхил, как все большие патрульные жилища, Вэлхэл располагал оборудованием для защиты. В темном углу Ваун нажал потайную кнопку и втолкнул Фейрн в раздвинувшиеся перед ним двери. Двери с шипением закрылись, когда он шагнул вслед за Фейрн, и лифт начал стремительно падать.

     Она вскрикнула, повернув к нему перепуганное лицо:

     - Куда мы?

     - В бункер. В центр управления.

     Там он мог прибегнуть к намного более мощным средствам, нежели при помощи симов.

     Рокер мертв. Пока не будет собрано тайное заседание, Патрулем должен командовать старший из выживших офицеров, и Ваун понятия не имел, кто. Может быть даже он сам, знаменитый адмирал Ваун. Рокер, карабкаясь вверх, убрал с дороги большую часть ставленников Фрисд и всю клику Хагара. Многие из настоящих стариков уже самоустранились или были забыты, другие потеряли интерес к делу, похоронили себя в собственных поместьях и жили, веселясь, развратничая и пируя.

     Их репутации были запятнаны. Первая обязанность Вауна состояла в том, чтобы связаться с Центральной Базой Данных.

     Пол под ногами подался вверх; двери раздвинулись, впустив яркий свет и ощущение бурной деятельности. Иллюзию создавала дюжина объемных дисплеев и экранов над головой; все они выдавали информацию, будто работали на целую армию невидимых операторов-людей. Однако большая комната была не настолько пуста, насколько должна была быть - два парня и девчонка сидели за длинным столом в центре, поникшие и безмолвные. Ваун в ярости направился к ним, и они подняли на него ошалелые глаза.

     - Илэн? - спросил он.

     Девушка кивнула.

     Вот где располагался командный пункт Куилда. Ваун заскрежетал зубами.

     Сколько же у Рокера бесстыдства: пустить сюда сброд, гражданских академиков!

     Тем не менее он был рад, что ему выпал этот жребий.

     - Итак! - рявкнул Ваун в лучшей доггоцевской интонации. - Доложить! Что случилось?

     Девушка озадаченно потрясла головой и посмотрела на одного из парней. Тот просто трусил и облизывал губы. Заговорил другой.

     - Мы не знаем! - хрипло сказал он. - Просто они рехнулись.

     - Да? Выяснить! - Ваун махнул в сторону дисплеев и пультов. - Здесь вы располагаете всей возможной интеллектуальной мощью. Мне нужны ответы, и вы не уйдете, пока я их не получу. Оживить вас лекарствами или вы способны работать?

     - Вы не можете...

     - Нет, я могу! Мы находимся в режиме чрезвычайного положения, а вы трое несете ответственность за смерть самого адмиралиссимуса, я уже не говорю о гибели сотен или тысяч людей повсюду, или ваши мудрые головы еще до этого не дошли? Вы в ужасном, ужасном... Заткнись! Если мне захочется, я могу выволочь вас отсюда и расстрелять, могу бросить толпе наверху, и вас без сомнений разорвут в клочья! Так что же? Сотрудничество? Хорошо. Тогда за дело!

     Угрозы вроде бы подействовали, хотя бы временно. Раздраженные парни встали и поплелись к приборам, девчонка - следом.

     Ваун не надеялся, что у них что-нибудь выйдет, за сим их и оставил, усевшись в командирское кресло перед главным дисплеем.

     Тут он вспомнил о Фейрн. Она оперлась руками о спинку кресла, наблюдала за ним, поджав губы, ее глаза были, как две дырки в сугробе. Режущий свет ей не мешал. Она выглядела так, как выглядели доггоцевские новобранцы на второй или третий день, но с оговорками - у Фейрн сохранилась роскошная рыжая шевелюра, пусть и вся в колтунах, и ее, насколько он знал, пока ни разу не изнасиловали.

     Вспомнив, как раньше им овладевало физическое влечение к ней, Ваун с отвращением передернулся. Теперь у него, конечно, времени на подобные реакции нет. А может, у него прояснилось в голове, хотя он чувствовал себя так, будто погребен под кучей песка. Но он обещал Мэви, что присмотрит за ее дочерью.

     - Садись! - сказал он, указывая на соседний дисплей. - Можешь работать здесь... Следи за Клинком. Я дал ему слишком большие полномочия, несоответственно его званию, и наверняка он слишком упрям, чтобы в случае необходимости звать на помощь. Дай мне знать, если у него будут неприятности, договорились?

     Фейрн молча, как испуганное дитя, кивнула и уселась перед пультом.

     Ваун выбросил ее из головы и взялся за работу.

     Сначала он осмотрел территорию. Раненых подвозили, Клинок пока справлялся, раздавал указания, распоряжался, как опытный специалист. Многообещающий парнишка.

     Мэви. Криками осаждает в Большом Зале истеричного адмирала женского пола.

     Превосходно.

     Стоянка сдерживает натиск озверевшей, но пока не прибегающей к силе группы парней, два капитана готовят на кухнях еду.

     Удовлетворенный тем, что на месте его первостепенной ответственности, в Вэлхэле, все путем, Ваун обратился к проблемам внешнего мира. Он обнаружил, что информационный модуль включается на несколько секунд и вырубается. Он задумался...

     - Архивы. Каковы правила назначения боевого командира на тот случай, если главнокомандующий гибнет во время военных действий?

     Перезагруженная система несколько секунд поскрежетала, а потом вывела на экран следующий текст:

     Парашютно-десантные войска. Устав Патруля. 520.50.

     Пункт не изменился со времен фаорианской гражданской войны, принят несколько веков назад, но до сих пор в действии... Старший по званию офицер берет командование в свои руки.

     Ваун так и думал. Добрый старый Доггоц! - если он тебя научит, это навсегда. Несколько секунд он готовился к следующему ходу. Когда он вышел на связь с Хайпортом в очередной раз, пункт 520.50 уже был вколочен, он получил преимущественные права, а все остальные были вышвырнуты из системы.

     Сработало.

     Он откинулся назад и потер глаза.

     - Чего ты улыбаешься? - спросил слабый перепуганный голосок.

     Он посмотрел на Фейрн.

     - Я? - Он улыбнулся еще шире. - Наверное, потому, что я только что получил полномочия.

     - Что сделал?

     - Я только что назначил себя императором планеты. Красота.

     Коммодор! Коммодор Приор? - Это он. Здесь, в Хайпорте, Приор - он.

     Он - коммодор. Слизняк с Дельты теперь коммодор! Люди отдают ему честь.

     Родовитые лейтенанты и капитаны отдают честь слизняку с Дельты. Звание, власть и авторитет - и люди падают ниц. Он оборачивается на девичий голос, и что-то выкидывает в его голове сальто-мортале. Голубые глаза, вздернутый носик, большая грудь. Кто она? Она его знает. Такая знакомая! Воспоминания...

     Воспоминания Приора. Приор знал эту блондинку, что улыбается ему с такой надеждой в глазах. Приор с ней спал, и не один раз. Имя? Имя! Имя!.. Она не в форме, значит, какой-нибудь агент или историк, или что-нибудь еще более экзотичное. Симпатичная, белокурые волосы, голубые глаза... и невероятная любовница, как помнит за Вауна Приор. Маленькая алчная тигрица.

     Многие девушки готовы сделать для коммодора практически все.

     Имя? Имя! Приор, мать твою, скажи мне, как ее зовут!

     - А! Привет, красавица!

     - Коммодор Приор, как это здорово - снова встретить вас! - улыбается, смеется. У-упс... Целоваться вроде не хочет, по крайней мере не здесь, в многолюдном коридоре. Встревоженно отстраняется. - Сколько недель прошло! В каких галактиках вас носило? - и нежно добавляет:

     - О, дорогой, как я по тебе соскучилась!

     Тогда неудивительно, что он ее вспомнил. Это незаконченный роман, значит, незабытый. У Приора всегда было одновременно три романа, это говорили гномы, это демонстрировали симы, но девочка была не из этой серии. Впрочем, следующий ход очевиден.

     - О, и я тоже скучал по тебе! Голубые глаза затуманиваются.

     - Правда, дорогой? О, это правда? Все было многообещающе при условии, если он вспомнит, как ее зовут. Мэви, конечно, не понравится, если он слишком заиграется, он же разговаривает во сне. Хотя ночные кошмары слабеют, и скорее всего тут ничего такого особенного для себя она не найдет.

     - ...на следующей неделе? - с надеждой в голосе спрашивает она. - Хэни собирается на конференцию по ресурсам.

     Голубые глаза умоляюще раскрываются.

     Вот почему она не в форме - это дама адмирала Хэньяра.

     Ну, Приор!

     - Боюсь, что на следующей неделе я снова улечу. То же задание... Вернусь лишь на пару дней... О, любимая, я буду считать минуты...

     У него не так плохо получается, как кажется ему самому, когда они идут по коридору, и заверения Как-Же-Ее-Зовут в безграничной преданности все еще звучат у Вауна в ушах плюс намеки, что можно и сегодня, если он не слишком поздно ее позовет. Порой он сам начинает верить в то, что он в самом деле Приор, матерый спейсер, шпион, двойной агент, безумный развратник. Порой его начинают попрекать и Мэви, и Рокер. Но теперь он держит Приора в руках. Гаденыш мертв!

     Я коснулся его мозга или того, что осталось от него.

     Мертв!

     Зал заседаний на двухсотом этаже, круглый и вращающийся. Ниспадающие стены переходят в пол, все - даже кресла - прозрачное. Создается впечатление парения высоко над Хайпортом, а в дурную погоду мимо скользят тучи. В такие дни легче сосредоточиться на темах заседаний.

     Операция "Модред", высшая степень секретности. Сегодня здесь четыре коммодора и дюжина простых смертных, все с ужасом смотрят на Рокера, а он рассказывает о задании.

     Уничтожить Q-корабль?

     Ваун слушает вполуха. Он уже все это слышал, мало того - он не хочет это слышать. Если снаряды будут выпущены, то он окажется жутко, отвратительно, дико близко к их цели. Конечно, еще неизвестно, сработает ли задуманный план вообще, что успокаивает. Снаряды настолько стары, что уже никто не знает насколько.

     Теперь никто не тратится на вооружение для войн, которых никогда не будет, но этих красавцев Патруль хранит с незапамятных времен, и на самом деле мысль о том, чтобы их запустить, звучит как ересь. Атаковать Q-корабли нехорошо.

Q-корабли - это святое.

     Ваун пробыл в Хайпорте три дня, а Хайпорт вредит головному мозгу. Пусковые установки - самые большие сооружения за все времена существования Ульта.

     Бригады работают там непрерывно, борются с коррозией. К тому времени, когда они добираются до вершины, нужно возвращаться и спасать нижнюю часть. Почти половина найденного на планете металла пошла на хайпортские пусковые установки.

     Ваун догадывается, что на прочие строения пошла половина неметаллических ископаемых. Хайпорт невероятно стар и невероятно потрясает. Он настолько огромен, что не вмещается в сознание. Таких теперь не строят. Ваун его ненавидит. Он не может побыть в Хайпорте в одиночестве из-за Мэви, а когда Мэви рядом с ним нет, его страсть к ней сводит его с ума. В голове крутятся фантастические мечты о том, как он выполнит эту миссию, вернется домой героем, заберет себе Вэлхэл. Потом он вышвырнет Рокера, а Мэви оставит. Только они вдвоем, вместе, навсегда.

     Маловероятно.

     Прибывает межконтинентальный. Трассы сегодня переполнены. Позже, наверное, будет дождь.

     Рокер бубнит и бубнит. Он не будет рассказывать этим людям, почему данный Q-корабль не вызывает доверия, поскольку это самое средоточие тайны, но скоро он начнет объяснять, что коммодор Приор полетит навстречу.

     Кто-нибудь начнет возражать - опасно летать вокруг Q-кораблей, когда в действии шаровые молнии, Рокер ответит, что он это знает, спасибо. Может, он будет, а может, не будет объяснять, что незваному гостю, выпускающему тайком скоростные шаттлы, необходимо воспрепятствовать. О чем он ни в коем случае не скажет - так это о том, что наибольшую опасность представляет экипаж Q-корабля, а не его сингулярности.

     По крайней мере сомнений в мотиве не осталось - Приор в первых рядах борцов против нашествия. У Вауна в голове воспоминания Приора или их часть, достаточная часть. Он помнит, что Приор помнит, что братья намеревались полететь на этом корабле, если получится. Конечно, если братья проиграли войну на Авалоне, то корабль безвреден, и Ваун исчезнет, как только вернется на планету. Если на борту братья - им захочется поговорить с Приором, но они будут крайне недоверчивы.

     Вауну придется действовать соответственно обстановке, ужаснейшей обстановке.

     Если он даст Рокеру достаточно данных, чтобы признать Q-корабль опасным, то он скорее всего умрет во взрыве нейтронной бомбы.

     Если Q-корабль окажется безвредным, то там его ликвидируют потихоньку.

     Если он вызовет подозрения у братьев на Q-корабле, они разделаются с ним еще скорее, чем Рокер.

     Исса. Так зовут даму адмирала Хэньяра. Исса.

     Сегодня было бы здорово, сказала она. Да, он тоже считает, что сегодня было бы здорово. Ему придется делать все с неимоверной скоростью, но это было бы здорово. Приятно быть коммодором.

     Император планеты!

     Рокер умер, Центральная База Данных согласилась с тем, что штурвал управления перешел к Вауну - пьянящее чувство, но у него, к сожалению, нет времени его посмаковать.

     Как только у Вауна появилось время для исследований, он выяснил, что старший из выживших офицеров Патруля - адмирал Уилд. Он имел о ней весьма смутное представление - затворница, не интересующаяся ничем, кроме своей коллекции древнего фарфора. За все свои сорок восемь лет адмиральства он так ни разу с ней и не повстречался. Она оказалась стройной болезненной девушкой, выглядевшей так, будто она не смогла бы перенести без травм даже тренировку по овладению техникой пользования туалетом, не говоря уже о безумствах Доггоца. Но ее взгляд на экране был тверд, а бледная улыбка казалась искренней. Значок космической путешественницы гнездился в кружевах блузки.

     - Боялась, что ты можешь позвонить, - сказала она.

     - Мэм, имею честь... Она затрясла головой, взмахнув темными волосами. Она жила где-то далеко на востоке от Вэлхэла, ибо солнце вливалось сквозь окно у нее за спиной.

     - Ты отлично работаешь, мальчик. Все утро слежу за тобой, лучше никто бы не смог. Полагаю, что ты можешь продолжать.

     Странное дело - несмотря на все годы мучений в роли подставного адмирала, желания сохранить за собой ведущую роль в Патруле Ваун в себе не находил. Он принял брошенный вызов, последние несколько часов были приятны, но теперь все закончилось и он хотел в постель. С другой стороны, этот цветочек не очень походил на адмиралиссимуса, несмотря даже на то, что Уилд была в два раза его старше. Несмотря даже на то, что она назвала его мальчиком.

     - Так нельзя, - сказал он.

     - Очень даже можно! Ты великолепно справлялся. Печать будет в экстазе.

     Он скривился, она рассмеялась.

     - Космический Патруль Спешит на Помощь - Знаменитый Герой у Штурвала...

     - Я серьезно, - сказал Ваун. - У меня тут пара донесений. Просмотрите их, и вы поймете, о чем я.

     Уилд надулась, но, вопреки его ожиданиям, возражать не стала. Исчезла. Он послал ей свои расчеты траектории Q-корабля и файл Тэма об Ооцарсисе с Искуота.

     Ваун откинулся в кресле, сладострастно потянулся. Приятно заныли раны, зевок получился вселенских масштабов. Потом огляделся. Все трое биологов валялись на столе, опершись головами на руки, - все, очевидно, спали. Он, должно быть, провел тут уже не один час.

     - Почему нельзя?

     Он совершенно забыл о Фейрн. Он сидела, закинув ногу на ногу, рядом с ним и смотрела на него неподвижным, по понятным причинам затуманенным взором.

     Очевидно, разум и самообладание к ней вернулись. Кроме того, в какой-то момент этого неизвестно какой продолжительности промежутка времени она расчесала свои прекрасные волосы. Как мило с ее стороны!

     - Почему ты не следишь за Клинком, ведь я тебя просил? - рявкнул Ваун.

     Фейрн улыбнулась.

     - Потому что он в душе.

     - В душе?

     - Он закончил работу. Раненые и трупы - все собраны. Он пытался доложить тебе, но я сказала, что ты занят.

     Фейрн нагло взмахнула челкой.

     Она, похоже, не только наглая, но и живучая.

     - Тогда скажи ему, чтобы спускался сюда как можно скорее, - ответил Ваун, скрыв недоумение.

     - Уже сказала! Он классно поработал, да?

     - Да. Он поработал потрясающе. Он один из героев этой ночи.

     Она нахмурилась.

     - Самый великий герой - ты. Почему ты собираешься все бросить?

     Как Действующий Адмиралиссимус, он больше не имел права выбалтывать Фейрн секреты Патруля, если даже имел такое право раньше, а посему Ваун отшутился.

     - Я не хочу переусердствовать с поступками типа Герой-Спасает-Мир. Людей это может утомить.

     - Но ты же только что это сделал. Спас мир. Фейрн говорила это с совершенно серьезным видом.

     Ваун пожал плечами.

     - Пиподы выпендривались много раз, и Ульт всякий раз выживал и без меня.

     - Это был самый тяжелый случай в новейшие времена. Самый тяжелый по меньшей мере с 19090 года, если тебе это интересно. - Заметив, что Ваун удивлен, Фейрн довольно улыбнулась и указала на экран перед собой. - Я не нужна Клинку, а твои разговоры начинают надоедать.

     Ваун торжественно извинился.

     Она подумала, свесив голову набок. Глаза ее по-птичьи горели.

     - Да, конечно, ты был занят, спасал мир, но это не может быть оправданием для того, чтобы работать непрерывно.

     Эдакая живость, Ваун не ожидал, но если она полагает, что их договоренность о свидании сегодня вечером в силе, то ее ждет разочарование.

     Адмирал Ваун хочет в постель и хочет только в постель.

     - Города, конечно, спасены, - сказала она серьезно. - И зимняя погода неожиданная удача, правда?

     - Полагаю, что да.

     - Удержала людей дома. А теперь мы все несколько дней проведем по домам, пока растительность не угомонится?

     - Типа того. - Ваун прикрыл рукой рот: он снова зевнул.

     Похоже, он потряс и Фейрн, и Уилд, но на самом деле большую часть работы сделали компьютеры Хайпорта. Вауну помогли особые силы, приведенные в действие тем, что Рокер объявил чрезвычайное положение - смешно, но удачно. И все, что требовалось от него, это сохранять твердость духа, устанавливать очередность и отдавать приказы. В местах наихудшего заражения он устроил воздушные налеты; он распутал линии связи; он организовал спасательные работы и медицинскую помощь; он восстановил общественное спокойствие. Теперь почти каждый работоспособный торч и космический корабль на планете действовали в соответствии с указаниями Вауна.

     Это было нетрудно. Если Братство планировало устроить хаос мирового масштаба, как предполагал Рокер, то вряд ли можно было придумать что-нибудь лучше того, что случилось, но эффект оказался очень краток, несмотря на смерть Рокера, которая была случайностью, потому что адмиралиссимусы, как правило, не проводят слишком много времени рядом с пиподами. К тому же, неверно был выбран момент, поскольку паника в связи с приближением Q-корабля еще не началась.

     Значит, выступление пиподов никакого отношения к Братству не имело, верно?

     "Верно", - сказала логика.

     "Неверно", - сказала интуиция.

     Параноики живут дольше... Но если здесь и была связь, она пока не прослеживалась. Ваун зевнул.

     - Так зачем же тебе оставлять командование? - Фейрн снова стала серьезной, голубые глаза смотрели на героя с благоговением.

     - Это было интересное упражнение в наведении порядка, не более того. А бумажную работу я хочу передать кому-нибудь другому.

     - Но первое интервью мое! - Ее очередная внезапная перемена настроения; теперь Фейрн ликующе обнажила белые зубы. - И теперь не одни только старики узнают... О черт! Простите, адмирал. - Она покраснела, потом покраснела еще сильнее.

     - О, я спасаю мир каждые пару столетий, просто чтобы мое лицо мелькало в новостях.

     - Я же попросила прощения! Теперь ты видишь, что я не справлюсь...

     - Уверен, справишься. Совсем дитя, а хоть куда!

     - Свин! Издеваешься.

     - Ты устала, вот и все. Нам обоим необходимо в постель.

     - Да, пожалуйста.

     Она нервно улыбнулась. Снова благоговение.

     Ваун не успел устранить недоразумение в данном вопросе - на экране появились изящные черты Уилд, ее искаженное тревогой лицо. Ваун развернулся к экрану.

     Уилд сурово кивнула.

     - Я поняла о чем вы, адмирал. Несомненно, в вашей преданности ни один здравомыслящий человек не будет сомневаться ни минуты, но...

     - Но должен, - перебил ее Ваун, подавляя очередной зевок. - Было бы неразумно не сомневаться. И естественно, я не должен находиться во главе Патруля в момент прибытия Q-корабля. - Какой-нибудь разъяренный ксенофоб обязательно его бы пришил. - Позвольте моим древним мозгам разобраться.

     Прибытие состоится через двадцать восемь недель, если торможение начнется не позднее, чем сегодня, с ускорением в половину О. Для камня это предел, так? А если не начнет...

     - Семьдесят восемь дней до столкновения. Уилд нахмурилась.

     - Что-то не понимаю.

     - Сто восемнадцать по их шкале минус тридцать девять временного запаздывания.

     - Конечно. Я дура. Контакт, конечно, невозможен?

     - Не-а.

     Уилд была, похоже, вне себя.

     - Сколько необходимо времени, чтобы собрать заседание?

     - Решение за вами, мэм. Я бы дал им на то, чтобы собраться, пару дней, а на то, чтобы обсудить, - чуть больше. Потом голосование.

     Она нетерпеливо кивнула.

     - А потом я смогу вернуться домой, обратно к своей жизни... Очень хорошо.

     Для этого существует какой-нибудь церемониал?

     - По-моему, вы просто должны провозгласить свое воздвижение, мэм.

     - Верно. Я принимаю пост и буду служить в качестве адмиралиссимуса pro term* ( временно (лат.) Продолжайте, адмирал, вы молодец. Соберите заседание, сообщите мне, где и когда оно будет, а также если появится новая информация о Q-корабле. Все остальное тоже на вас.

     Дисплей погас.

     Фейрн хихикнула. Ваун произнес одно доггоцевское выражение, которое она вряд ли слышала прежде.

     - В эту игру играют вдвоем, - мрачно сказал он и посмотрел, что приборы сообщают о ситуации в Вэлхэле. В Большом Зале было темно и тихо. Мощное оборудование контролировало лесные пожары. Стоянка опустела, остатки поврежденной техники прибраны. Клинок шел рапортовать. Как только он закончит пусть забирает эту неугомонную Фейрн. Удовлетворительно!

     В Хайпорте неразберихи было побольше, но вроде ничего критического.

     Появилось лицо дежурного, серое от усталости.

     - Сэр?

     - Найди себе замену и отдохни, - рявкнул Ваун. - Извести всех, что адмирал Уилд является Действительным Адмиралиссимусом, а я - ее исполнительным офицером... Ее воздвижение я скопировал в архивы... Оформи повышение лейтенанта Клинка в старшие лейтенанты немедленно... Удерживай всю информацию, пока я не проверю... Адмирал Фало еще не прибыл?

     - Нет, сэр.

     - Когда прибудет, назначается ответственным. Вопросы есть?

     - Около двухсот, сэр.

     - Пусть ими займется тот, кто тебя сменит. Встревоженные черты превратились в улыбку.

     - Сэр!

     Ваун отключил связь и развернул кресло, чтобы посмотреть на трех биологов - последнюю невыясненную проблему. Один из парней еще спал. Другие двое сидели и выглядели почти настолько перепуганными, насколько им и следовало. Интересно, сколько Ваун уже их тут держит?

     - Ну? Нашли объяснение? Девушка кивнула.

     - Да, адмирал. Это был несчастный случай.

     - Покажите.

     Илэн встала и пошла к приборной доске. Сразу же вывела на экран карту Шилэма и заговорила, не оборачиваясь.

     - Тут показана радиосвязь пипода в режиме, который мы называем цепным.

     На месте расположения Вэлхэла появилось голубое пятно, которое начало распространяться по континенту, шествуя хаотично, но неумолимо.

     - Какое время вы... - глаза Вауна нашли датчик над экраном, и он понял, что это реальная скорость.

     - Реальное время, - голос у Илэн охрип и сел от усталости. - Радио движется со скоростью света, но каждой роще необходимо несколько секунд, чтобы успеть прореагировать.

     - Так. - Впечатляюще и мерзко. Через каких-то несколько минут голубизна добралась до моря практически повсеместно. - Значит ли это, что на континенте каждый пипод подсоединен к коллективному сознанию?

     - Мы так думаем, - ответила девушка.

     Зашелестели двери лифта, но Ваун не обернулся.

     - Вы сотворили чудовище! А что случилось потом?

     - Вот. - Она тронула кнопку, и дисплей стал красным.

     - Режим атаки?

     - Да, сэр. Но началось это не здесь! - Ее голос перешел в писк. Посмотрите еще раз, медленно.

     Карта снова стала синей, потом снова красной, но теперь времени было достаточно, чтобы увидеть, что красное пришло с юга, из какого-то места возле Гилфэкса.

     - Что-то завело их в Гилфэксе? - тревожно спросил Ваун. Почему все это ему так не нравится?

     Илэн повернулась, посмотрела на него, и он увидел, что она в ужасе.

     - Именно так, сэр! Мы здесь вообще не при чем! Один из пиподов был спровоцирован в тот момент, когда мы их всех соединили... Профессор Куилд никогда не думал о такой возможности, насколько нам известно. Это могло быть небольшое частное недоразумение, но из-за того, что все были связаны воедино..

     Поэтому-то они все и двинулись. Мы не могли ожидать.

     Она умоляюще смотрела на него.

     Проснулись оба парня, у обоих на лицах был ужас.

     - Ну, допускаю, что это здраво, - неохотно сказал Ваун. - Я не судья.

     Расследования не будет. Можете идти, но оставайтесь в Вэлхэле.

     - Мы арестованы? - визгливо поинтересовался один из парней.

     - Да. Но можете общаться со своими семьями. И адвокатами. А теперь проваливайте!

     Когда троица затопала к лифту, Ваун изможденно повернулся к Клинку, стоявшему, естественно, по стойке "смирно". Когда Ваун видел его последний раз, тот как угорелый носился по лесам в окровавленных лохмотьях. Теперь Клинок был, как прежде, безупречен, в чистой форме, каждый волосок на месте...

     Невыносимый зануда!

     - Поздравляю. Славно поработали, старший лейтенант.

     Розовые глаза широко распахнулись.

     - Спасибо, сэр! Всего лишь выполнял свой долг. Ни тени улыбки.

     - А я свой. - Ваун сделал паузу для зевка. - Теперь проводите Фейрн в ее апартаменты, а если вам нужен мой совет, старший лейтенант... но я уверен, что не нужен.

     - Ваун? - мягко произнесла Фейрн. Он повернулся, чтобы заткнуть ее, но, поняв, что речь о чем-то другом, сказал:

     - Да?

     Она подождала, пока закроются двери лифта.

     - Они кое-что пропустили.

     - Кто?

     - Трое этих мудрецов. - Фейрн улыбнулась, довольная собой. Уронив ноги на пол, она развернулась к приборной доске у своего кресла. Клинок был хмур.

     Пальцы Фейрн бегали по кнопкам.

     - Я тоже провела небольшое расследование. Я видела, что они делали, и сунула нос в выходные данные... Вот та картинка. - Опять появилась карта, но теперь Шилэм был поменьше, а под ним появились три других континента южного полушария. Голубой прилив медленно распространялся из Вэлхэла, заполняя Шилэм и пересекая море. - Так они и не достигли Южного Цисли, верно? Диапазон у пиподов маловат, чтобы перепрыгивать проливы.

     Черт! Фейрн увидела то, что просмотрели Ваун и студенты, - Цисли и Паралист были заражены, а Южный Цисли катастрофы избежал. Вауну бы стоило это помнить - столько времени он работал с результатами. И она, очевидно, права в том, что касается диапазона, потому что голубой поток заполнил полуостров Броуч, заразил Паралист, перепрыгнул через архипелаг Имбью в Цисли. Южный Цисли остался чистым, отделенный широким проливом Теребус.

     Множество пиподов на холодных южных материках.

     - Отлично! - сердито пробормотал он. - Значит, началось все не в Гилфэксе, а где-то в районе Цисли?

     И что?

     - Э, ну да. Но... ну, по-моему, это не важно. И кое-в-чем еще они ошиблись. - Она переключилась на карту Цисли. - Что бы ни спровоцировало нападение, оно началось не после всеобщего объединения. Посмотрите. Видите?

     Голубая волна движется вот сюда - к Кохэбу. Так это называется - Кохэб... а потом волна резко превращается в красную. Никакого интервала, как на большой карте. Так что случилось вот что - край объединения наскочил на рощу, которая уже была на тропе войны, и... Ваун!

     Ваун вскочил на ноги и оттолкнул руки Фейрн, после чего переключился на аудио режим.

     - Покажи еще раз. Большее увеличение! Нет, возле Кохэба. Больше.

     Отлично... Еще раз... Матерь Звездная!

     - Ваун?

     Ваун посмотрел на Клинка. Тот молчал и хмурился. Клинок был умнее, чем казался. Ваун резко выключил дисплей. В горле пересохло, сердце бешено колотилось. Неужели это возможно?

     Кохэб был голубым до того, как объединение достигло его, - одно единственное крошечное изолированное голубое пятнышко, которое мгновенно стало красным, и краснота воцарилась повсюду, распространяясь на север.

     Но даже передний край волны, бегущей на юг, стал красным лишь после Кохэба.

     - Данные о Кохэбе, в Цисли.

     - Поселение горняков, основанное в первом тысячелетии, - раздался сухой равнодушный голос машины. - Численность населения: ноль. Несколько раз был брошен затем снова восстановлен. Кроме того, в различные периоды использовался как колония для преступников, поселение художников и лаборатория военной биологии. В последний раз был восстановлен после трех столетий безнадзорности как исследовательский центр по изучению морской жизни в 29399-м...

     - Хватит!

     Возможно! Более чем возможно!

     - Лей... старший лейтенант. Вы знакомы с "Суперогнем Молоха?" Клинок моргнул.

     - Нет, сэр.

     - Каков, по-вашему, диапазон его действия?

     - Я бы сказал, что он велик, сэр. Таких больше не делают.

     - Да, - сказал Ваун, с усилием подавляя возбуждение. - Да, не делают. Ну, на сегодня у вас будет еще одна задача. Работа для Первого знатока в электронике.

     Розовые глаза заблестели.

     - Сэр?

     - Катер адмиралиссимуса - "Суперогонь" - стоит в моем личном гараже.

     Поднимись туда и отследи, чтобы он был заправлен горючим до отказа. Отключи автоматический режим.

     Новоиспеченный старший лейтенант замер.

     - Если я услышу хоть одну цитату из устава, - спокойно сказал Ваун, - я разжалую тебя до юнги!

     На мгновение ему показалось, что Клинок готов улыбнуться... но припадок прошел:

     - Сэр!

     Ваун без единого слова направился к лифту. Он слышал, как Фейрн звала его, но не обратил внимания.

     Может быть, Рокер погиб и не зря. Может быть, сумасшедший план этого ублюдка все-таки даст кой-какой результат.

     У вас повышенный уровень токсинов переутомления, - заявил медик, злобно жужжа. - Последний раз вы принимали бустер чуть ли не шестнадцать часов назад.

     Прописываю успокоительное как противоядие от вашего теперешнего возбужденного состояния и последующий постельный отдых. Личная история показывает, что соитие было бы благоприятно, но уровень тесто...

     - Не лезь не в свое дело! - оборвал медика Ваун. Он не спал две ночи, но усталости не чувствовал. Адреналин вновь бурлил в его крови. - Давай мне бустер без добавок... Нет, кинь что-нибудь, чтобы я не уснул, и что-нибудь на тот случай, если следующую порцию я смогу принять не ранее, чем через тридцать часов... "закрепитель" убери.

     Ему нужна будет очень ясная голова, в высшей степени ясная - на тот случай, если Кохэб оправдает подозрения. Девочек не предвиделось, так что "закрепитель" ни к чему. Там только пара мальчиков.

     Дайс и Сессин.

     В два щелчка, недоверчивых, как ворчанье, медик выдал полный стакан бустера. Прихлебывая на ходу, Ваун поспешил вперед по сумрачному зданию. Тут и там из-под дверей струился свет, доносились тихие голоса и стоны. Вэлхэл стал гигантским полевым лазаретом, в связи с чем производил удручающее впечатление.

     Ваун вошел в свою спальню. Ангел в качестве приветствия лил на море призрачные потоки голубого света. Обычно Ваун не мог оторваться от этой картины, но сейчас это значило, что он опаздывает Скоро рассвет, а он должен исчезнуть без свидетелей.

     Предстоит еще один бесконечный день.

     Он сбросил грязную одежду по дороге в душ. То ли вода, то ли энергия бустера дали эффект немедленно, и от возбуждения Ваун чуть ли не мурлыкал, торопясь в свою берлогу. Он неохотно решил, что поскольку полетит на личном катере адмиралиссимуса, то лучше уж одеться по всей форме - когда он остановится для дозаправки на обратном пути, могут возникнуть вопросы.

     В расстегнутом мундире, босой, он прошлепал к окнам и открыл шкафчик с оружием. Отыскал ручной бластер установленного образца и Уэссел Джайенткиллер, которым можно завалить как бегемота, так и небольшой самолет. Ботинки лучше взять попрочнее, туристические, а еще - теплый...

     - Доброе утро, Ваун, - донесся сонный голос из одного из кресел в темном углу комнаты. Он развернулся с пистолетом в руке и сказал:

     - О, черт!

     - Совершенствуешься, - зевнула она. Его в свете Ангела было видно лучше, чем ее. По сути, Ваун узнал ее только по голосу. Он не мог быть вполне уверен, что тут больше никого не было - Что ты здесь делаешь?

     - На самом деле спала. Боялась, что, если займу постель, ты сочтешь меня бесцеремонной.

     - Занимай, если хочешь. Мне она не понадобится.

     - Нет, в этом кресле очень удобно. К тому же, могут начать трепаться.

     Она еще раз зевнула, он увидел, как она потягивается.

     Мэви прямо у дверей его спальни! Ночь воистину издевалась над ним.

     Странное, впрочем, дело - той неистовой ярости, что вспыхнула в нем прошлой ночью, он теперь в себе не находил.. Нет, уже позапрошлой ночью... Надо спешить. Клинок уже приготовил "Суперогонь", восход неминуем.

     Мэви! Ну, она тоже славно потрудилась Он повысил в звании Клинка, но Мэви он навряд ли может в чем-либо повысить. Нужно пройти мимо нее до дверей, и вот он уже почти у ее кресла. Он остановился.

     - Спасибо, Мэви, - за твою работу. Здорово! Она куталась в бесформенный халат, цвет которого не определишь в темноте. Когда она взглянула на него, он увидел только белки ее глаз.

     - Я не делала тебе одолжения, Ваун. Но если хочешь, можешь рассматривать это так.

     - Конечно. Спасибо.

     - Ах, редкая учтивость! Мне тогда стоит извиниться за разрушение ворот, да? Но это последняя ошибка адмирала Рокера, я тут ни при чем.

     - Понимаю. Ты ни при чем.

     - И ты собираешься завтра отпустить нас всех домой.. уже сегодня, да? И я буду подальше от тебя.

     - Ну.. Слушай, Мэви... Скорее всего я уеду по крайней мере на одну ночь.

     Можешь оставаться до моего возвращения, если хочешь.

     Он не мог повысить ее в звании, но хоть что-нибудь может же он ей предложить.

     - А с чего мне оставаться? - спросила она более резко, чем говорила раньше.

     - А Вэлхэл?

     - Что - Вэлхэл? Что плохого в Аркадии? Он удивленно пожал плечами.

     - Просто я подумал... Ну, делай, что нравится.

     - О, сделаю. - Она выпрямилась. - А ты как думал?

     - Никак.

     Его слишком беспокоит ситуация в Кохэбе, чтобы играть с Мэви в угадайку. И "закрепителя" он в последнее время не принимал - забавно, насколько это изменило его отношение к ней. Полнота Мэви, очаровывавшая его раньше, теперь казалась не более чем излишеством.

     - Нет, скажи. Мне действительно интересно. С чего ты взял, что я хочу остаться в Вэлхэле?

     Ответить на этот вопрос, не оскорбив Мэви. было невозможно, но он постарался произнести следующие слова бесстрастным и деловым тоном.

     - Потому что ты продавалась, трахалась, обманывала и предавала все и вся лишь для того, чтобы стать хозяйкой в Вэлхэле в том случае, если мне удастся отнять его у Рокера. Посему я предположил, что ты все еще им интересуешься, только и всего. Резонное предположение. Ну и ладно. Это было давно. Как ты сказала, теперь это не важно.

     Она будто бы на некоторое время задумалась, а Ваун тем временем вешал на плечо Джайенткиллер и застегивал мундир.

     - Вот ведь гад какой! - нежно проговорила Мэви. - Так ты считаешь? Ты все это время думал об этом вот так?

     - Как же еще?

     Ваун снова задумался о запасной паре ботинок.

     - Ну, сознаюсь, я не всегда была честна. Я никогда не утверждала, что я застенчивая девственница, но мне никогда не приходило в голову... Ты до сих пор так считаешь, да?

     - С небольшими оправданиями, - ответил он, начиная раздражаться. - Может, когда-нибудь ты пошлешь мне записку, объяснишь, в чем я ошибался. А пока, если ты позволишь, мне надо бежать.

     - Ты в беде? Когда мужчина берет пистолет и бежит в ночь, он, наверное, в беде. - Она встала - бесформенное пятно в домашнем халате. - Неприятности, Ваун? Могу помочь?

     - Нет. Ну ладно, успокой свою легкомысленную дочь, хорошо? Мне бы не хотелось, чтобы она обращалась к широкой общественности до моего возвращения.

     Был бы благодарен. До свидания, Мэви. И спасибо, что позаботилась о раненых.

     Он отвернулся.

     - Подожди! Ваун... будь осторожен! Он остановился в дверях.

     - Что это значит?

     - Проблемы. Q-корабли, пиподы, Патруль, Братство. Полагаю, это значит, что мне очень не хочется, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

     Он фыркнул во внезапном приступе досады.

     - Слезное прощание? Помнишь, как я отправлялся на перехват "Юнити"? Когда я притворялся Приором? Когда мои шансы вернуться были один к миллиону?

     - Да. Конечно, помню. А что?

     - Мы тогда были любовниками. Или я был. Тогда ты не сказала "до свидания", Мэви. Ты уехала из Хайпорта. Ты бросилась обратно в Вэлхэл. Так чего ж прощаться теперь? Возраст немного стирает острые углы?

     - И это терзало тебя все эти годы?

     - Нет, конечно! Но тогда терзало чертовски - то, что ты уехала, не попрощавшись. - Она попыталась что-то сказать, и он заговорил громче. - Я был очень глуп, да? Мне следовало бы тогда понять, что я ничего для тебя не значил, кроме пропуска к кормушке, который перестал выглядеть достаточно надежным. Это все, что тебя интересовало. О, мне нужно было понять это тогда! Мне надо было знать.

     А я не понял. Когда я вернулся живым, ты бросилась в мои объятия... И я поверил.

     - Ваун... Дело было не в этом! Он засмеялся и открыл дверь.

     - Ваун! Пожалуйста! Он остановился.

     - Ваун, пожалуйста, не сходи с ума. Я не попрощалась в тот раз, потому что не была способна это выдержать. Я струсила, да, но это из-за того, что я любила тебя, поэтому я убежала.

     Он хмыкнул.

     - Рокер сказал мне, что ты не вернешься - ни за что! Йецер должен был убить тебя, если этого бы не сделало Братство, так он сказал. Поэтому-то Рокер и не побоялся рискнуть Вэлхэлом, потому что ты никак не мог вернуться живым. А я, зная об этом, не могла даже смотреть на тебя! Ты можешь себе представить, как я себя чувствовала, зная, что я натворила?

     - Подойдет выражение "куча дерьма", думаю.

     - Это правда. Черт возьми, это правда! Если я притворялась в постели, я бы могла и прощальную сцену разыграть, разве нет? Нет, пожалуйста, послушай. И до того, как ты сделал меня хозяйкой Вэлхэла, я никогда не была там хозяйкой.

     - Что?

     Ваун развернулся, чтобы посмотреть на Мэви, но она стояла спиной к льющемуся сквозь окна свету Ангела, и он не разглядел ее лица.

     - Я думала, ты знал! Да, Рокер подкинул меня тебе, но я не спала с ним.

     Никогда.

     - А в тот день, в туалете...

     - Наврала, естественно! - сказала она резким голосом. - Да, все это замыслил Рокер, он сказал мне, что говорить. Он построил трех девушек, и короткую соломинку вытянула я, а ты попался на первый же крючок. Вся эта брехня о том, что ему нравятся мальчики... Все было спланировано, даже чтобы я сказала, чтобы ты потребовал в качестве награды Вэлхэл. Все! Но я никогда не была его любовницей! Никогда. Ни до, ни после. Жирные хамы - не мой тип. - Ну, теперь это роли не играет, - злобно сказал Ваун.

     - Мне кажется, играет. Я делала это не ради Рокера. Ясно как день, что я делала это и не за Вэлхэл. Я делала это из-за Братства.

     Ваун промолчал. Торч ждал, ему надо было бежать.

     - Я делала это, потому что над родом человеческим нависла опасность здесь, на Ульте! Разве это непростительно? Знаешь, сколько мне было лет? - Она шагнула к нему. - Ты до сих пор считаешь, что я старше тебя, да? Что-то ты такое сказал прошлой ночью в Аркадии... Мне было семнадцать, Ваун. Тебе - двадцать два.

     Он хмыкнул.

     - Теперь это роли не играет.

     - Но тогда играло! Ты был совсем зеленым! Ты считал, что ты крепкий орешек из Доггоца, и, о, ты был крепок. Крепок физически. И эмоционально, я считаю. Я была моложе, но не была такой зеленой, как ты. Я значилась и в послужном списке Приора, и этого не отрицаю. Таков был один из критериев, по которым Рокер подбирал...

     - Хватит, Мэви! Ой, хватит! Ты просишь меня поверить, что ты никогда ни с кем, кроме Приора, не спала? Потому что...

     - Это правда, Ваун.

     Боже правый! И Рокер вроде уже мертв. Зачем ей теперь лгать?

     - С Приором, два раза. Один раз пьяная, один раз трезвая. Потом Ваун, Ваун, Ваун... Весь Ваун, которого я только могла заполучить. Я согласилась на роль шлюхи только из-за Рокера, ради Патруля, потому что миру угрожало Братство. Он убеждал меня, что ты - секретное оружие, и Патрулю необходимо тебя контролировать и знать, о чем ты думаешь. А тебе была нужна любовь.

     - Секс! - резко ответил он.

     - Нет! - ее голос смягчился. - К сексу тебя принуждает "закрепитель". До сих пор принуждал. Ты был мальчик без матери, без друзей, и тебе была нужна любовь. Не думаю, чтобы ты сильно изменился.

     - Ты забыла, что я - не человек.

     - В этом ты человек. Все эти девчонки, пришедшие в Вэлхэл после меня... А насколько я знаю братьев, им любовь нужна даже больше, чем нам.

     - Ты ничего не знаешь.

     - Больше, чем тебе кажется. Они принадлежат друг другу. Они любят друг друга, разве нет?

     Радж? Дайс? И воспоминания Приора об улье на Монаде, и...

     И "Юнити", и главное - Q-корабль.

     - Возможно, - грубо сказал он. - Да, они любят друг друга.

     Не поэтому ли его несет сейчас в Кохэб? Просто чтобы еще раз увидеть Дайса? Попросить прощения?

     - А у тебя никого не было, - сказала Мэви. - Я собиралась стать шлюхой, а поняла, что надо стать матерью, и обнаружила, что стала любовницей. Постель не имеет к этому отношения, Ваун. О, ты был великолепен! Потрясающ. Лучше не бывает. Но не постели я хотела от тебя.

     Ему стало нехорошо.

     - Вэлхэл!

     Она покачала головой, глубоко вздохнула, и Ваун догадался, что она, наверное, плачет. Он не помнил, чтобы Мэви когда-нибудь плакала, даже в тот день, когда он ее выгнал. Чтобы Мэви плакала - невероятно!

     - Тогда что? - рявкнул Ваун. - А когда я вернулся? Пять лет ты трахалась со мной по ночам, а днем болтала с Рокером. Служба безопасности записала твои разговоры. Если это не проституция, то я не знаю, что это! А зачем?

     Естественно, не ради меня. Ради Вэлхэла, вот ради чего. Он повернулся, чтобы уйти. - Из-за шантажа! Ты до сих пор не понимаешь? Когда ты вернулся, все мы подумали, что ты - один из братьев. Невозможно было поверить, что тот Ваун, которого мы знали, выжил! Поэтому Рокер потребовал, чтобы я вернулась. Следить за тобой и понять, настоящий ли ты! Я сказала ему, что ты - настоящий Ваун, что я тебя люблю, но я не могла тогда перестать ему докладывать, потому что он меня шантажировал. Он сказал, что если я перейду на сторону противника, он все тебе расскажет, и ты меня выгонишь. На Центральной Базе Данных сделали психологический профиль.

     - Чушь! Они ничего не стоят.

     - Нет. В конечном итоге он оказался верным. Ты все узнал и выгнал меня! И я всегда знала, что выгонишь. Я больше не могла смотреть, как ты страдаешь...

     - Бред! - пробормотал он, по-прежнему не глядя на нее.

     Мэви вздохнула.

     - Трагедия была в том, что никаких секретов, кроме медицинских, выдать было невозможно. Он озверел.

     - Медицинских?

     - Медикам было любопытно, как на тебя влияет "закрепитель". Ты то был ко мне безразличен, то становился обезумевшим сатиром. Как и Приор. Не говори мне, что ты этого не замечал.

     - Ты предпочитала, конечно, второе.

     - О, да! Я наслаждалась эффектом! Но больше я любила тебя, когда ты был доволен, будучи таким, какой ты есть: замкнутый, компетентный, честный... не старающийся корчить из себя знаменитость или жеребца спейсера, или светского сноба. Но даже тогда, даже когда ты все это делал, я все равно любила тебя.

     Тишина. Потом Мэви горестно засмеялась.

     - Думаю, что люблю до сих пор.

     - Кто отец Фейрн?

     - Мелкий поэт с рыжей шевелюрой и политическими амбициями. Он погиб во время пищевого бунта в Кешеликсе до ее рождения. Ты не спал с ней?

     - Нет, не спал!

     - Жаль.

     - Мэви!

     Следующий ее звук представлял собой нечто среднее между всхлипом и смехом.

     - Я сделала из Фейрн черт знает что. Всю свою жизнь она слушала, как я болтаю о Вауне, Вауне, Вауне и о том, как я его любила. До сих пор люблю.

     Рокер умер. У нее есть Аркадия. У нее есть карьера. Зачем теперь все это говорить?

     Конечно, не из гордыни.

     Ему было непереносимо больно.

     - М Уни... когда я вернусь, через день или два... можно мне приехать и встретиться с тобой в Аркадии?

     - Конечно. Всегда, Ваун.

     - Спасибо, - сипло сказал он. - Теперь я должен идти.

     - Осторожнее, ладно?

     - Ты тоже.

     Ваун вышел из комнаты, чтобы не успеть натворить глупостей.

     Вершина Бэндора уже окрасилась розовым, когда Ваун выпрыгнул из карта, дрожа от рассветной сырости. Полдюжины брошенных торчей стоит на бетонированной площадке. Великолепный "Суперогонь" выведен из укрытия и ждет во всей красе, но вокруг ни души. Это не просто торч, это крейсер.

     Дверь в пассажирский отсек открыта.

     Ваун закрыл ее за собой и двинулся вперед, держа руку на кобуре. Рокер все устроил с шиком - от обитых лайкой кресел до золотых ручек. Катер адмиралиссимуса был миниатюрным летающим дворцом - спальная каюта, кабинет, салон, камбуз...

     Кабина управления.

     Старший лейтенант Клинок сидел в кресле второго пилота и изучал руководство. Он уже почти добрался до конца.

     Ваун занял свободное кресло, положил Джайенткиллер вне пределов досягаемости второго пилота и изучающе осмотрел попутчика.

     - Спасибо, - сказал Ваун. - Вольно. Розовые глаза стойко выдержали проверку.

     - Расчетное время полета до Кохэба девять часов, сэр.

     "С чего ты взял, что я собираюсь в Кохэб?" - мог бы спросить Ваун.

     Не спросил.

     - Автоматический режим, как вы велели, я отключил, сэр.

     "Что означает: они не заметят вашего прибытия", - мог бы добавить Клинок.

     Не добавил.

     Еще он не сказал, что "это является грубейшим нарушением как устава, так и уголовного кодекса, поскольку о том, что вы в воздухе, не узнают ни в Хайпорте, ни в любом другом органе контроля за воздушным пространством".

     Он не отметил, что Ваун не спал целую ночь, а эта телега - зверь, лети на ней девять часов вручную Разглядывание продолжалось. Любой парень, собравший фактически все предлагаемые Доггоцем медали, должен обладать мозгами необыкновенных свойств, каким бы непробиваемым он ни прикидывался. Но всего он не знал - не знал, к примеру, что у Вауна иммунитет к пиподам. Но несложно было догадаться: старший лейтенант Клинок понял, что Ваун ожидал найти в заброшенном поселении Кохэб.

     Клинок не спрашивал, что Ваун собирается там делать. Но он, конечно, заметил оружие.

     Он не сказал: "Если вы запретите мне полететь с вами, мой долг будет совершенно ясен, и я буду обязан немедленно доложить о вас Действующему Адмиралиссимусу Уилд".

     Яснее ясного.

     И он бы доложил.

     Проблема была в том, что Ваун сам не знал, что он собирается делать в Кохэбе. Дайс? Предложить двум своим братьям приятно отдохнуть в Вэлхэле?

     Ваун расстегнул кобуру.

     Юношеские мечты о доблести и героизме...

     Сумасшедшие, заблудшие рэндомы!

     - Ты готов подчиняться моим приказам без вопросов, вне зависимости от того, какими они могут тебе показаться? Моргнул.

     - Конечно, сэр.

     Ваун вздохнул и потер глаза. Он не сказал: "Ты правда думаешь, что сможешь управлять этой сукой в ручном режиме, сынок?"

     А сказал он так:

     - Тогда поехали.

     Никогда раньше он не видел, как Клинок улыбается.

     Знаменитые создатели "Молоха" были неподражаемы и не лишены фантазии, но им не приходило в голову, что кто-нибудь может рехнуться и попробовать управлять "Суперогнем" вручную. Клинок избежал верхушек деревьев, однако с некоторым количеством краски попрощался наверняка. Ваун же распрощался с содержимым своего желудка. А потом самое страшное осталось позади; Клинок поднял машину на необходимую высоту и направился над морем на юг. Учитывая обстоятельства, он летел очень хорошо. Естественно.

     Не было произнесено ни одного слова.

     Дайс. Сессин.

     Если то, что выяснили головорезы Рокера, правда, значит, они и есть те самые два непойманных кукушонка. Дайс был вторым по старшинству. Сессии третьим. Ваун, самый младший, никогда не встречал Сессина, но его не отличить от Дайса, если он еще жив. Один из них, возможно, мертв, поскольку времени прошло немало. Все остальные погибли в рокеровских камерах пыток - Тонг, Радж и Прози, самый старший. И Приор тоже погиб.

     Но кто-то подгадил с пиподами, тайком, из необитаемого несуществующего места в Цисли. Либо Дайс, либо Сессин, либо оба.

     Что задумал Ваун? Чего он хочет?

     Информацию о Q-корабле? Если Приору и говорили что-нибудь о маневре с безумным Q-кораблем, то Вауну эти воспоминания усвоить не удалось. И такое вполне возможно - языковые паттерны перекачивались хорошо, но потом мозг был уже так искалечен, что последующие заходы давали крайне обрывочную информацию.

     Очень многое, к тому же, позабылось в первые же дни. Но Приор-то мог знать - и мог сказать Дайсу и Сессину.

     Или это была мирная миссия? Были же у Тэма сведения об Ооцарсисе. Какие бы неприятные конфликты ни случились на Авалоне, но на Скице-то братья жили когда-то мирно и были почтенными гражданами. Здесь, на Ульте, приняли Вауна и извлекли много пользы. Если в данный момент братья не готовят какую-нибудь откровенную пакость, он непременно добьется их оправдания, и они смогут жить спокойно.

     Хотя Скиц замолк.

     Вспомнив, о чем говорила Мэви, Ваун хмыкнул. Любовь? Вот и все, что ли?

     Воссоединение семьи?

     Неудивительно, что лейтенант Клинок не доверяет адмиралу Вауну. Адмирал Ваун и сам себе не очень-то доверяет.

     Через час он заметил на лбу Клинка бусинки пота.

     - Теперь моя очередь. Притащи мне пожрать и иди испытай перину.

     Ваун взял управление машиной в свои руки и ужаснулся тому, какая необходима концентрация, чтобы удерживать эту зверскую машину в равновесии.

     Легче воду удержать в пригоршне; Ваун скрежетал зубами и клялся всеми ультийскими богами, что он не будет хуже умника Клинка.

     Отправившегося на поиски камбуза.

     И вскоре издавшего вопль...

     Когда эти двое ворвались в кабину, Ваун отважился на мгновение обернуться.

     Лицо Клинка побагровело от стыда. Фейрн была бледная и размякшая, явно спросонья. Катер встал на дыбы, и Ваун срочно переключил внимание на приборную доску.

     - Под кроватью, надо полагать? - спросил он, выровнявшись.

     - В туалете, - буркнула Фейрн. - У-уй! Вы искалечили мне руку, Клинок.

     - Оставьте ее, старший лейтенант. Я тоже виноват. Ведь прошел мимо.

     Но дверь-то открытой оставил Клинок. Догадавшись, что победила, Фейрн тут же начала ерепениться.

     - Вы мне велели быть с вами, адмирал! Кроме того, это будет историческое сражение, а я - представитель СМИ.

     - Ты - представитель чудовищного геморроя.

     - Ты сказал приятнейший из комплиментов, - мурлыкнула она, оперлась на его плечо и поцеловала в щеку.

     "Суперогонь", обезумев, запрыгал, Ваун завопил от ярости:

     - Старший лейтенант! Уведите ее и выбросьте вон! Фейрн хихикнула и стала оказывать сопротивление пытавшемуся вывести ее Клинку. Тот не издал ни звука.

     Ваун пожалел, что не может посмотреть на выражение его лица.

     Итак, теперь с ними пресса! Ваун не отважится сажать этого брыкающегося монстра нигде, кроме как на самой обычной взлетно-посадочной полосе, а сделать это - значит вызвать бешенство властей, начать и скорее всего сразу же завершить секретную миссию. Вот прилипло тупое дитя. Разведывательная вылазка в одиночку превращается в выезд на грузовике с оркестром.

     Предстоит встреча с братьями...

     - Ну, может, и от тебя какая польза будет, - сказал Ваун. - Готовить умеешь?

     - Нет, не умею! - крикнула Фейрн и топнула ногой. Приготовление еды, очевидно, не было, по ее понятиям, достаточно романтично для дамы героя.

     - Я умею, - печально сказал Клинок. - Вы это не всерьез - насчет того, чтобы ее вышвырнуть, а, сэр?

     Предстоит встреча с братьями...

     Может быть. Может быть, нет. Но что будет, если мы встретимся?

     Шаттл космического Патруля "Либерти" на орбите, руководит полетом коммодор Приор...

     Липового коммодора Приора снедало неистовое желание почесать заживающие шрамы на щетинистой голове. В сотый раз он задается вопросом, почему Мэви не пришла попрощаться. Он помнит десятки из бесчисленных женщин Приора, но никто . не сравнится с Мэви. Он старается не думать о Йецере и его пистолете.

     Шаттл уже почти в диапазоне контакта, приближается к Q-кораблю, чей исцарапанный огнем корпус заполняет экраны, затмевает звезды. Потайной экран Рокера упорно остается янтарным, а это означает, что пока нет достаточного повода запускать ракеты. Если адмиралиссимус Фрисд не держит за спиной нож сама, значит, она, конечно, поручила это кому-то другому. Уничтожать Q-корабль - кощунство.

     Голоса с "Юнити" по-прежнему бесят неясностью, и никто пока не появлялся, кроме какой-то девчонки, да и та больше улыбалась, чем говорила, и даже Ваун не особо понял, о чем она говорила.

     Слева от Вауна гравитационник шепчет соседу, врачу:

     - Наверное, скоты захватили ее в плен и она благодарна за спасение.

     Врач вторит, вполне предсказуемо:

     - Только если бы ее спас человек типа меня. Стало быть, не только не догадываются, что девушка - сим, но и что на этом Q-корабле вообще все не правда. Или воображение Вауна сразу видит преступление, там где есть лишь резонные сомнения?

     - От чего бы не отказался, - продолжает врач, - так это от горячего душа.

     - Мы все были бы счастливы, если бы ты его принял, - говорит гравитационник.

     Они просидели в этом медном тазу уже не один час. Некоторые формальности, потом душ, еда и сон. Завтра начнется проверка. Обычная программа. Один Бог знает, что планируется на этот раз.

     - "Либерти", приготовиться к выбросу фала, - говорит мужской голос достаточно четко.

     С поверхности корабля срывается облачко и быстро растворяется в вакууме.

     Выплывает фал, вялость этой веревки обманчива - она мгновенно преодолевает пропасть, ее свободный конец раздувается и будто гигантская змея с круглым ртом пышет паром из шести ноздрей, присасываясь к люку встречного корабля...

     Бубух!

     - Есть контакт, сэр! Ваун отвечает, что понял, и снова ловит на себе мрачный взгляд Йецера. Ему хочется как-нибудь воспрепятствовать происходящему, но что он может сделать теперь, когда все зависит от "Юнити"? Физическая связь увеличивает опасность. Теперь они привязаны к мишени, в которую целится Рокер.

     Если авалонцы решат улететь, они улетят вместе с ними. И врачу придется идти на борт этого сосунка - возможно, Ваун пошлет парня на смерть. Взгляд Йецера говорит, что во всем виноват Ваун, но Ваун никак не мог помешать ничему. Он всего лишь лейтенант, переодетый коммодором, - слизень, переодетый спейсером... представитель Братства, играющий за команду людей.

     По крайней мере пока.

     Пока он играет за команду людей.

     Эта команда играет за Вэлхэл и Мэви. Команда противников призов не получит.

     - Герметизация завершена, сэр.

     Начать стоило бы с того, чтобы отобрать у Йецера его пушку. Отвлекает.

     Может ли Ваун здраво мыслить, когда его того и гляди пристрелят? Конечно, ни одна из сторон не хочет, чтобы он мыслил здраво; они предпочитают думать за него, но его шея ближе к топору, чем шеи других, а кроме того, он почему-то чувствует, что отвечает за жизнь членов экипажа - ведь по крайней мере пятеро невиновных в команде есть. Если этот здоровяк струхнет, он может совершить ужасную глупость по отношению к Вауну.

     Помощница командира дергает переключателями и отключает искусственную гравитацию, как только резкий толчок указывает на то, что присоединение фала закончено. У Вауна секунду кружится голова, потом все нормально. По мере приближения "Либерти" датчики уровня радиации мигают все чаше, но кабина хорошо защищена.

     Врач отстегивает ремни безопасности:

     - Разрешите...

     - Нет. То есть не разрешаю.

     Ваун быстро осматривает затуманенный круг лиц, но видит лишь удивление ни раздражения, ни насмешки. Значит, ему продолжают подыгрывать. Его решение не является беспрецедентным, ибо капитанам кораблей позволительно быть осторожными.

     - Первый контакт поручается офицеру полиции. Здоровяк напротив обнажает при этой новации псевдокоммодора зубы, но, начни он возражать, слушатели встревожатся, а проход на "Юнити" пока открыт. Ваун бросает свирепый взгляд, и он отступает перед неизбежным:

     - Сэр!

     Йецер расстегивает ремни и вылетает из кресла.

     Он плывет к дверям, помощница срывает перемычку. Шипит воздух, люк открывается. И Йецер уходит по пуповине в туманную даль. Врач удивлен и почти не скрывает, что расстроен.

     Помощница хмыкает и морщит нос.

     - Фу! Представляешь, двенадцать лет в такой вони?

     Ваун ничего, кроме легкой затхлости, не чувствует.

     - А я предвкушаю котел отличного водорослевого супа, - говорит радист.

     Темно-желтым туманом плавают вокруг его головы волосы.

     - Эта кашка?

     - На вкус как какашка! - говорит врач.

     - Кашка - какашка!

     - Воняет лавками, - торжественно объявляет врач.

     - Воняет девками! Давай обнимай... Помощница и гравитационник визжат от хохота.

     - Прекратить! - кричит Ваун. - Помощник, приготовиться...

     Гаснут огни. Ваун с ужасом смотрит на приборную доску, которая тоже стала черной. Ни ламп, ни подсветки приборов. Ничего. Как им это удалось? Закрыть люк вручную... Он нащупывает свой ремень, ошалело смотрит, как врач медленно всплывает к потолку с закрытыми глазами. Навигатор храпит, вяло поднимая руки в тошнотворной мольбе. Свет падает лишь из люка и усиливается, когда сжимается фал.

     Рокер получил необходимые ему доказательства. Теперь он может нажимать на кнопку.

     На борту есть еще один пистолет, он прикреплен к пульту помощницы.

     Помощница что-то бормочет и вращает глазами. Необходимо добраться до этого пистолета...

     Ваун расстегивает ремень безопасности и прыгает к пистолету. Из-за волнения он отталкивается слишком сильно, выхватывает пистолет из кобуры, пролетая мимо помощницы, и врезается в пульт плечом. Отскакивает в сторону, плывет назад, беспомощно размахивая руками и ногами, пока не удается найти точку опоры. Верх и низ несколько раз тошнотно меняются местами. Теперь кажется, что кабина перевернута вверх дном, а мертвый или умирающий экипаж - у него над головой.

     Ракеты Рокера уже, конечно, в пути.

     Ваун пытается сориентироваться по свету, льющемуся из люка, но свет меркнет, заслоненный тенью. Тень плывет вверх, потом налево, потом снова вверх и устраивается внизу, под ним.

     Вауну в отчаянии удается пнуть плавающего в воздухе врача; в результате сам он, вращаясь, отлетает к люку. Врезается, хватается за косяк, дотягивается до рычага - и его останавливает мощная рука. Он внезапно утыкается в зеркало.

     Его отражение одето единственно в шорты и мягкую кепку. Оно улыбается и говорит:

     - Приятно познакомиться, брат! Это голос! Его собственный голос, голос Приора. Снаряды в пути. Ваун толкает гостя стволом и кричит:

     - С дороги! Улыбка исчезает.

     - Убери это, брат! Подожди! Я Аббат... Он хватается за пистолет. Ваун стреляет ему в грудь.

     Далеко внизу пустынный океан движется столь медленно, что вроде совсем не движется, а "Суперогонь" повис в воздухе, и время умерло. Небо на границах мироздания густого кобальтово-синего цвета. Солнце над головой. Ангел низко на северо-западе.

     Ваун летит, но у него болят глаза и все тело одеревенело. Он кисло посматривает на Клинка, который тоже не смыкал глаз, а все-таки нашел время пришить погоны старшего лейтенанта. Где он их отыскал, мать его? С ума сойдешь от такого рвения!

     Если это состязание в выносливости, то Ваун его проиграл. Ему необходимо немного поспать, хоть несколько минут - но он поспит здесь, в кресле, ибо, уйди он в спальню на корме, он вернется через неделю. Понятно, что он на одну бессонную ночь опережает Клинка, но мысль о том, чтобы сдаться и уснуть первым, для него непереносима.

     - Старший лейтенант?

     - Сэр?

     Лиловые глаза подернуты розовым, но не то чтобы слишком.

     - Вы верите в любовь, Клинок? - Да, сэр. - Да? Правда? Вы любите гражданку Фейрн?

     - Да, сэр.

     - Сильно?

     - Очень сильно.

     Угловатые черты отражают исключительно уважительное внимание, ни эмоций, ни страсти.

     - Ага, - мрачно говорит Ваун. - А если я прикажу вам пойти туда и трахнуть ее, не спрашивая ее разрешения... вы подчинитесь?

     Не моргнув:

     - Не верю, что вы бы дали такой приказ, сэр. Такой вот трибунал чувств.

     - А если я считаю, что это самое лучшее, что вы могли бы сделать? Если так?

     Клинок мгновение смотрит прямо перед собой, потом резко переводит взгляд на Вауна и говорит:

     - Я бы подчинился, сэр.

     - Почему?

     - Я обязан подчиняться, сэр.

     - И все?

     - Нет, сэр.

     - Ну?

     - Отец всегда говорил мне, что никогда не нужно отвечать на гипотетические вопросы, сэр. Но если придется, сказал он однажды, то следует всегда выбирать самый бредовый ответ. Я... я точно не знаю, что он имел в виду, сэр.

     Ваун хмыкнул, снова признав поражение. Но в гипотетический совет отца он тоже не поверил.

     - Ты играл когда-нибудь в покер, Клинок?

     - Да, сэр.

     - Хорошо?

     - Да, сэр, - важно ответил Клинок. Ничего удивительного!

     - Берите штурвал, старший лейтенант. Пойду сварю кофе.

     Ваун встает и тащится на корму, размышляя о том, что если бы было побольше таких рэндомов, как Клинок, то не было бы необходимости в Братстве.

     Его отбросило назад отдачей, он ударился головой обо что-то твердое, из глаз посыпались искры. Он заметался в панике; слишком много мыслей, слишком много преград... Смертоносные снаряды Рокера, несомненно, в пути; все остальные члены команды скорее всего погибли, но, может быть, только потеряли сознание, и долг Вауна постараться спасти их, хотя двое из них плавают, как вздумается, и путаются под ногами.

     Он утыкается лицом в мертвенно-бледное лицо врача, видит торчащий из зеленых губ разбухший язык... отпихивает его и дотягивается до люка. Теперь люк наверху. Необходимо закрыть люк, запустить аварийную расстыковку и включить двигатель. Возможно, что погибли уже все члены его команды, но если нет, то погибнут точно, когда прилетят ракеты, и он погибнет тоже.

     В дверном проеме темная дымка освещена светом сзади. Когда Ваун касается притолоки руками, руки становятся красными. Он висит, ищет опору под ногами.

     Пристреленный им парень улетел назад в фал - вследствие выстрела и выхлопа его собственной жизненной энергии. Тело будет доказательством, самым настоящим. И где-то там Йецер...

     Нельзя бросать Йецера, даже не посмотрев...

     И Ваун смотрит в люк в надежде, что Йецер в пределах досягаемости, и его начинает кружить. Он вдруг смотрит вниз и бросается головой вперед в фал.

     Но фал уже совсем сжался. Ваун влетает в широкую камеру, разворачивается, подхваченный псевдогравитацией, и больно шлепается на горячий металлический пол.

     Минута, чтобы прийти в себя и перевести дух. Попытавшись встать, он понимает, что не может. Ужасающе жарко здесь, в оболочке Q-корабля.

     Йецера здесь нет, а пристреленный Вауном парень лежит у дверей в дальнем углу. Кровавый, странно маленький комок, рядом с которым на коленях стоят двое, злобно оглядывающихся на Вауна.

     На одном голубые шорты, на другом черные. Опять Радж с Дайсом. Или это Ваун - стройный, изящный, загорелый под солнечными лампами Q-корабля.

     - Возьму себе, - говорит тот, что в голубом. Он натягивает кепку Аббата себе на голову и встает. Это не военная пилотка, а какой-то неописуемый головной убор, подходящий футболисту. Он грустно смотрит на Вауна.

     - Какой страшный позор, брат.

     Ваун еще раз пытается встать, но больше, чем встать на колени, у него не выходит. Тело, как мешок песка, пистолет тяжел, как надгробная плита. Струйки пота быстро бегут по коже.

     - Отдай, пожалуйста, пистолет. Парень в кепке медленно приближается и протягивает руку.

     - Стоять!

     Парень останавливается, но больше удивляется, чем злится.

     Я Голубой. Я Желтый. Я Красный. Я всех цветов...

     - Ты Голубой! - говорит Ваун, не узнавая в дряблом кваканье собственного голоса. Пистолет опускается. Они поймали его в гравитационную ловушку, как жука в паутину.

     - Я Аббат.

     - Вот этот был Аббат! - у Вауна едва хватает дыхания, чтобы говорить.

     - А теперь я - Аббат. А ты - не Приор. - Он начинает медленно приближаться. - Отдай пистолет.

     - Стой на месте, или я стреляю! - Ваун обеими руками сжимает пистолет и с силой поднимает его.

     Им не отобрать его, не угодив к нему в гравитационную ловушку. У него ломаются ноги и шея. Скоро он не сможет дышать.

     - Мы не причиним тебе вреда, брат. Не причиним.

     - Один шаг - и я стреляю!

     - Мы - твои братья. - Аббат приближается. Ваун, всхлипнув, стреляет ему в бедро. Аббат вскрикивает, его нога вылетает из под него, он падает медленно из-за неравномерной псевдогравитации. Черный прыгает, подхватывает его, опускает на пол. Похоже, пуля прошла прямо через мышцу навылет; попади она в кость, нога бы отвалилась совсем.

     Черный находит, куда нажать пальцем, чтобы остановить кровь, и поворачивается к Вауну со злобой и удивлением во взоре:

     - Ты нас всех пристрелишь, брат?

     - Рокер пристрелит! Сюда летят ракеты! Мы все будем разнесены на нейроны!

     Черный качает головой.

     - Это не извинение!

     В дверях с аптечкой в руках появляется еще один брат. В зеленых шортах.

     Аббат стонет и скулит.

     Ваун начинает отползать, но для этого нужны руки, а ему еще нужно целиться. Дюйм за дюймом... сердце сейчас лопнет. Он останавливается и тут же понимает, что добрался до стены. Край входа в фал - над ним, на высоте пояса.

     Каким-то образом придется подниматься.

     Двое утаскивают Аббата. Заляпанный кровью, в кепке, черный идет к Вауну, его лицо сурово.

     - Теперь я - Аббат, брат. Отдавай пистолет!

     - Стрелять буду!

     Аббат приближается. Аббат, Аббат, Аббат... Тут будут сотни Аббатов, все одинаковые, все Вауны, все Раджи, Дайсы и Приоры...

     Смятому в комок, ослабевшему Вауну лишь двумя руками удается отодрать пистолет от пола и навести на Аббата. Пот заливает глаза, он беспомощно моргает. Выстрел. Мимо. Пуля с жутким грохотом ударяется б стену.

     - Отдавай пистолет.

     Аббат приближается - озадаченный, злой, встревоженный, - но приближается.

     Он вытягивает вперед руку в малиновой перчатке.

     Теперь уже поздно спасать "Юнити", Рокер уничтожит ее. Слишком поздно.

     Пистолет выскальзывает из вялых мокрых рук.

     Стальные оковы гравитации расслабляются. Аббат берет пистолет и швыряет его через фал во встречающее судно. Потом он опускается рядом с Вауном на колени, обхватывает его руками и крепко обнимает - всхлипывающего от страха, разочарования и стыда.

     Я считаю, что тебе следует меня поцеловать, - радостно говорит Фейрн, пожирая при этом огромный неаккуратный сандвич. Ваун пришел на корму в камбуз за очередной порцией кофе. Кофе хватило ровно по полкружки, и нетрудно было догадаться, куда делось остальное. Проведя весь день в постели, Фейрн выглядела живой, веселой и свежей. Бледно-зеленое платье очень идет к рыжим волосам.

     Ваун вял от усталости; у него болят веки. Ни он, ни Клинок не спали все время полета, даже не покидали кабины более чем на несколько минут. Они сменяли друг друга у штурвала, так в общем-то и принято при полете на таком непослушном судне, но в данном случае определенную роль сыграло и взаимное упорство. Сейчас катер ровно опускается, Кохэб недалеко.

     - Какого черта мне тебя целовать? Но пытаться охладить Фейрн так же бесполезно, как пытаться осушить океан.

     - Во-первых, тебе это определенно понравится. Во-вторых, мне нужно набираться опыта. В-третьих, я открыла для тебя Кохэб, и так ты смог бы меня отблагодарить.

     Фейрн триумфально улыбнулась, продемонстрировав кусочек зелени, застрявший в передних зубах.

     - Я не в настроении.

     Вспомнив абсурдную беседу о гипотетических вещах, которую они вели со вторым пилотом, Ваун добавил:

     - Я пошлю тебе Клинка. Сколько раз велеть ему поцеловать тебя и какова должна быть продолжительность каждого поцелуя?

     - И не подумай! Клинка я всегда могу поцеловать. Сейчас мне нужен настоящий, истинный герой.

     Под развязностью она наверняка скрывает искреннюю мольбу о любви. У деточки проблемы.

     И у Вауна тоже.

     - Ты украла кофе и не получишь поцелуев ни от одного из нас. Свари еще.

     Он наклонился и посмотрел в иллюминатор.

     Пару часов они летели параллельно берегу Цисли, но без автоматики особо много не разглядишь. Сейчас, когда катер опустился, показался бесплодный, совершенно невыразительный ландшафт с мелкими остатками зданий и поселений.

     Остатков много. Когда-то здесь располагался процветающий, плодородный сельскохозяйственный район Сверхпроизводство в древние времена выдоило почву, осталась засоленная бесполезная пустыня. Сначала слишком много людей - потом, в результате, никого... Почему эта мысль заставляет вспомнить Приора?

     Фейрн надула губы.

     - Чего вы ждете, адмирал? Что мы найдем в Кохэбе? - и она с воодушевлением укусила сэндвич.

     - Ничего.

     С набитым ртом говорить было сложно, и Фейрн вопросительно подняла тонкие рыжие брови.

     - Думаю, им должно быть известно, что произошло прошлой ночью. Пиподы им бы рассказали... Черт, смотрят же они общественный ком, как и все. Они убежали.

     Предположение было совершенно диким, о чем Вауну сказали глаза девушки, но единственное, чем он мог оправдать свою безумную эскападу, - это скорость.

     Здравый смысл и усталость вместе говорили Вауну, что он ошибся. Ему следовало послать сюда ударные силы Патруля.

     Отключив автоматику, Ваун добился возможности проникнуть в Кохэб, не объявляя о своем прибытии, но "Суперогонь" был настолько неуправляем, что он не мог решиться на посадку у задних дверей - на пляже, например. Он бы приземлился на взлетно-посадочную полосу, если бы она уцелела. Судя по географическому справочнику, не уцелела, но, возможно, ее починили. Если нет, Ваун быстро пролетит мимо цели, и все - даже не покидая Вэлхэл, он бы мог собрать больше сведений при помощи наблюдательного спутника.

     Иными словами, он явно вылетел неподготовленным. Эта мысль была ему не по душе. Еще меньше ему нравилась альтернатива - чего он надеялся добиться?

     Когда он повернулся, чтобы уйти, Фейрн удалось проглотить кусок и спросить:

     - Ваун?

     - Да?

     - Когда мы полетим домой?

     - Домой?

     - В Вэлхэл.

     Она заморгала лишенными ресниц веками.

     Кранц! У девчонки одна извилина в голове - ее мать, конечно, назвала бы это одержимостью.

     Ваун попытался представить, какова она была бы в постели. Вероятно, безобразна. Мать хотя бы имела неплохую обивку, но это ничуть не придавало ей медлительности. Фейрн была бы достаточно проворна, но уж слишком она костлява, неуютно эмоционально непредсказуема, подвержена слезливости и вспышкам раздражения - именно такие девчонки нравились Вауну не больше, чем резкие удары по башке. Сразу надо было это понять, но он был околдован ее необычной пигментацией, ему польстило, как она перед ним благоговеет. Интересно, его тяга к рыжеволосым - это конструктивный недостаток, или он этим заразился, как болезнью?

     Какое же это глупое и мерзкое занятие! Обладай Ваун хоть каким-нибудь здравым смыслом, он вообще бы бросил принимать "закрепитель", и избежал бы всех разборок и расстройств. У дикой расы выбора нет, а у Братства - иммунитет, и нет ему на самом деле нужды играть в эти глупые игры.

     Но... играл. Единственное, что удерживало его все эти годы, - это мечты.

     Мечты Приора, воспоминания о Братстве. Психологи не могли объяснить, почему братья не стремились трахаться, но в то время у ультийских психологов не было опыта работы с парнями, которых не интересует секс... с парнями без родителей, живущими исключительно ради своих братьев и улья.

     Под его взглядом Фейрн покраснела.

     - Мама говорит...

     - Да? Что там говорит твоя дорогая мама?

     - Ничего. Ваун, я буду стараться! Клянусь, я буду стараться изо всех сил!

     - Что стараться-то, Фейрн?

     - Я хочу постараться расплатиться за то, как она разбила твое сердце.

     Постараться сделать тебя по-настоящему счастливым, как того заслуживает герой.

     Ваун вздохнул. Когда они вернутся, он узнает, могут ли психотерапевты Патруля что-нибудь сделать с Фейрн. Для своего возраста она держится замечательно. В ней было много хорошего, такого, что хотелось бы сохранить.

     Медицинская помощь и еще несколько лет на созревание, и тогда с ней можно было бы иметь дело.

     Но сейчас он слишком устал, чтобы быть терпеливым и тактичным, и страсть не вспыхивает в нем от одного взгляда. Сейчас об этом не хочется думать.

     "Закрепитель" хорош, но половину населения превратил в мишени.

     - Фейрн, ты слишком молода для меня. И ты не в моем вкусе. Она ощетинилась.

     - Какое значение имеет возраст? И я более чем в твоем вкусе! Ты всегда гонялся за рыжими и веснушчатыми из-за мамы. Ты хоть какое-нибудь представление имеешь, во что нам обошлись эти веснушки?

     Он с недоверием и грустью покачал головой. Половину неприятностей раса навлекает на себя своими репродуктивными инстинктами. Три четверти? Или даже больше. Неудивительно, что Братство круче. Пол немного накренился. Клинок разворачивал катер на посадку... Пора идти. Фейрн с надеждой улыбалась. ; - Я была предназначена для тебя. Всегда!

     - Ты глупая обманутая шлюшка! - устало проговорил он. - Тебя бы отшлепать по твоей веснушчатой попке.

     Фейрн снова вспыхнула.

     - Вот чего ты хочешь! Об этом мама никогда не говорила.

     - Ты, - сказал Ваун, - совершенно омерзительна.

     Разворачиваясь на каблуках, он подумал, что и это может не отвратить Фейрн от иллюзий. И был прав.

     - Ваун!

     Все еще с кружками кофе в руках, Ваун сердито обернулся в дверях.

     - Что?

     Голубые глаза блеснули.

     - Ты все еще любишь ее, да?

     - Кого?

     - Мэви, конечно! - Шмыг... - Вот почему ты не хочешь меня.

     Кранц! Он и думать об этом не собирался, не то что обсуждать.

     - Фейрн, обещаешь, что будешь молчать?

     - О да! Конечно!

     Ваун посмотрел в одну и в другую сторону, будто бы Клинок мог бросить управление или на борту могли оказаться зайцы.

     Он понизил тон:

     - Об этом не знает даже твоя дорогая мама... Но когда она ушла, я обнаружил, что на самом деле предпочитаю мальчиков. Мы, в Братстве, так устроены. Не знала? Все эти девчонки, что приходят в Вэлхэл и уходят оттуда, не более чем камуфляж. Именно поэтому многие из них раздражаются и сбегают они чувствуют, что ими пренебрегают. Мне удавалось скрывать это, а теперь, если ты позволишь, нам с Клинком надо обсудить некоторые способы, при помощи которых он мог бы сделать себе карьеру.

     Ваун оставил Фейрн стоять с разинутым ртом и зашагал обратно в кабину.

     Слишком занятый, чтобы заметить ухмылку старшего по званию, Клинок взял кружку и ухитрился одновременно прихлебывать кофе и вести искалеченный катер адмиралиссимуса. Ваун бы на такое не отважился. Они шли строго на восток, бесплодные земли Цисли лежали прямо по курсу.

     - В седловине, между теми двумя вершинами, сэр. Ваун не стал спрашивать, точно ли Клинок уверен. Будь это не так, не стал бы он говорить.

     - Тогда заходи на посадку. Если будет казаться хоть немного рискованным, быстро поднимайся и будем искать дальше.

     Это было опасно, но так они могли максимально использовать преимущество внезапного появления.

     Кроме того, было опасно предоставлять работу Клинку - поскольку, по правде говоря, Ваун как летчик был все же гораздо лучше, но парень это заслужил. Он снова с трудом сдержал улыбку.

     Холмы на самом деле, наверное, были ниже, чем казались. Катер стремительно несся вперед. Берег поднимался, каменистая вересковая пустошь была до сих пор забрызгана пятнами грязного снега. Ваун увидел линию прибоя, очерчивающую каменную косу, где еще сохранились остатки пристани - ему показалось, что часть ее восстановлена и может быть использована для небольших транспортных средств, - и пляж. Казалось, будто земля вздымается навстречу крейсеру. Как говорил Клинок, единственным признаком жизни, сохранившимся в седловине, были несколько полуразрушенных сараев и развалины кирпичных зданий. Ни деревьев, ни какого-нибудь еще укрытия. Взлетная полоса лежала прямо по курсу и была пуста. Ваун подметил рощу пиподов, роющихся в дальнем конце, но тут резко приблизилось покрытие площадки и "Суперогонь" пошел к нему навстречу.

     Ба-бах. Тормоза... и Клинок преспокойно заруливает в раздолбанный ангар.

     Ваун переводит дух.

     - Отлично, старший лейтенант.

     - Спасибо, сэр.

     Похоже, его удивило, что он заслужил комплимент. Ваун вспомнил, как Фейрн говорила о способности Клинка провоцировать в окружающих желание убивать.

     Меж двумя холмами лежала неровная, широкая и безлюдная на вид долина. На юге летом жарче, а зимой холодней, но поскольку Ангела на небе не было, вересковая пустошь была достаточно прохладна, чтобы пиподы активизировались даже посреди дня ранней весной. Возможно, это была именно та роща, что дала толчок к бойне по всей планете. Одних пиподов достаточно, чтобы оправдать путешествие в Кохэб, даже если гипотеза о Братстве была ерундой.

     - Ну, и чем мы теперь занимаемся? - осведомилась Фейрн, выглядывая из-за головы Клинка.

     - Теперь я вас покидаю. - Ваун зашнуровывал высокие ботинки. - Здесь особо нигде не спрячешься, но я постараюсь исчезнуть прежде, чем кто-нибудь объявится, и осмотреться. То есть, если кто-нибудь объявится. Клинок, вы перевозили катер адмиралиссимуса откуда-то куда-то, и автоматика сломалась.

     Аварийное приземление. 0'кей?

     - Сэр.

     - Обязательно следите за пиподами. С местными, если что, играйте в глухих.

     Постараюсь вернуться до полуночи. Надо держать... О-о-о!

     "Суперогонь" остановился прямо перед ангаром... Ангар был большой и не такой ветхий, каким казался поначалу. Внутри, скрытые от глаз, выстроились несколько торчей.

     - Как новые, - сказала Фейрн.

     Схватив Джайенткиллер, Ваун молча пробежал мимо нее. Он открыл дверь и выпрыгнул в холодный порывистый ветер с запахом океана. Если кто-то стережет эти торчи, то прятаться - идиотизм. Если нет, тогда у него навалом времени, чтобы порыться тут до появления кого-нибудь из больших построек.

     Проблема разрешилась тут же. В тени стоял какой-то парень. Завидев Вауна, он вышел на свет и быстро зашагал навстречу, неряшливо и привычно вытирая руки о штаны. На нем была ярко-оранжевая рубашка, без - несмотря на холод - рукавов, ветер ворошил его волосы. Он бросился бегом навстречу Вауну. Широко улыбаясь.

     Знакомая улыбка... трудно было рассмотреть ее сразу, поскольку от ветра слезились глаза. Ваун сделал несколько шагов вперед.

     - Дайс? - прохрипел он, и горло у него перехватило. - Ваун! Неужто ты, Ваун?

     Джайенткиллер с грохотом упал, когда они встретились, обхватили друг друга руками и попытались Переломать друг другу ребра. Затем они несколько раз хлопнули друг друга по спине и вернулись к объятиям.

     - Ваун! Наконец-то! Адмирал во плоти!

     - Дайс! Ты Дайс? Или ты Сессин?

     - Нет, брат. Он никогда не был Дайсом...

     - Тогда...

     Ваун не договорил, уставившись через плечо брата. К ним бежали еще трое.

     Судя по цвету их рубашек, это были Зеленый, Фиолетовый и Коричневый. Коричневый отстал - он не был еще вполне взрослым, лет шестнадцати, - но не сильно и вскоре врезался в кучу-малу, был поглощен ею, а Ваун, оказавшись в середине, подумал, что его забьют до смерти или раздавят, и всюду руки и смех. В глазах у Вауна затуманилось.

     Снова с братьями. Дома. В улье.

     Сколько их здесь?

     Коричневый был невероятно похож на Раджа. Как Радж говорил, улыбался как Радж. Он сказал:

     - Вау! И впрямь брат Ваун! - В почтительных, взволнованных интонациях Раджа. - Я знаю о тебе все, брат!

     Радж был мертв чуть не полвека. Ваун предал их, всех.

     Оранжевый или, может, Зеленый, сказал:

     - О, как чудесно наконец видеть тебя, Ваун.

     - Мы знаем о тебе все, - сказал другой.

     - Всего вы знать не можете! - возразил Ваун. - А про Раджа, Приора и "Юнити"?

     Голоса смешались вокруг: "Конечно!", "Безусловно!", "Столько лет следили за тобой!", "Ты - герой!", "Мы рассчитываем на тебя!"

     - Что будем делать с дикими, брат? - спросил то ли Фиолетовый, то ли Оранжевый.

     - С дикими?

     Ваун вспомнил и огляделся. Казалось, будто солнце засияло ярче, приятней стал морской ветер, холмы вдалеке зеленее. Клинок и Фейрн стояли на площадке, девушка прислонилась к лейтенанту, щекой прижавшись к его груди; он обнимал ее одной рукой. Она была потрясена, лицо ее стало непроницаемым, как камень.

     "А что, черт возьми, я могу сделать с ними?" - подумал Ваун, а после понял, что решения теперь принимает не он.

     А что, черт возьми, мы можем сделать с ними?

     Он взглянул на братьев и увидел, что лицо Фиолетового обескураженно нахмурилось. Обескураженность перешла к Зеленому... и Оранжевому...

     Они не понимали, почему он вообще сомневается.

     - Естественно, нам надо будет их убить, - сказал он.

     Фейрн завопила:

     - Ваун!

     - Может, отдадим их пиподам? - предложил юный Коричневый, будто его осенило.

     - Все равно останется пара трупов, - сказал Зеленый, но он явно был успокоен тем, что Ваун подтвердил очевидное.

     - Ваун! - закричала Фейрн. - Ты так не думаешь!

     Ее лицо было мертвенно-бледным. Она повернула голову, посмотрела на Клинка и обняла его крепче.

     - Он не всерьез, правда?

     Клинок даже не взглянул на нее. Он продолжал мрачно смотреть на адмирала Вауна, героя-идола всей его жизни. Клинок знал ответ.

     Ваун говорил всерьез.

     Поддержи он Братство, ему придется хранить тайну улья, а это означает, что эти двое не должны покинуть Кохэб живыми. А если он по-прежнему на другой стороне - а в данный момент он был настолько огорошен, что не сказал, на чьей, - тогда он должен играть в противное. Очевидно, братья приняли бы его в свои ряды, но надо же сыграть свою роль. Ценой будут два рэндома. Его жизнь тоже в опасности.

     Иными словами, у него не было выбора.

     - Они должны умереть, - сказал он, - а где и когда - не могу сказать точно. Давайте запрем их где-нибудь и решим после, хорошо?

     - На вентиляционной станции есть сарай с замком, - заметил Коричневый, сама услужливость.

     - Прекрасно. Что вы имели в виду, когда сказали, что рассчитываете на меня?

     Голоса смешались вокруг него: "То, что ты можешь помочь". "То, что ты можешь сделать для нас". "Помочь улью, когда настанет Армагеддон". "Твоя роль в Судный День".

     Заражение, о котором так часто говорил Рокер, уже пустило свои корни. Двум неумелым беглецам, Дайсу и Сессину, как-то удалось организовать улей, хотя все говорили, что это невозможно.

     Вот так. Великий адмирал Ваун не добился успеха ни в чем. Все оказалось враньем. Полстолетия он врал всем - даже, похоже, самому себе. Он не уничтожил Q-корабль "Юнити" и Братство.

     В конечном счете победил Аббат.

     Реальность "Юнити" потрясала блеском и великолепием, на всех дверях и стенах кружились цвета и узоры. Голого камня не было видно нигде. Ничего общего с доггоцевским симом - лабиринтом грязных тоннелей, типа заброшенной канализации. Несмотря на страх и злобу, Ваун был взволнован тем, что оказался наконец-таки на настоящем Q-корабле. Художники, авторы этой замысловатой мозаики, может быть, были из членов экипажа, а может, умерли несколько веков назад. Некоторым Q-кораблям по тысяче лет.

     Затхлый и непереносимо горячий воздух. Летный костюм Вауна быстро промок, даже его полуголые попутчики блестят от пота, корабль годами гнулся под воздействием гравитационных волн двух сингулярностей и пропитывался радиацией.

     Жилая часть охлаждается; в середине камня значительно жарче.

     Невидимая система общественного оповещения разражается маршем, что означает, наверное, общий сбор, поскольку все, кого Ваун видит, двигаются в одном направлении. Его ведут дальше внутрь камня, и шум механизмов становится громче, а воздух, что приятно, прохладнее.

     На него набрасывается ностальгия. Цвета, братья, голые до пояса, голоса все будит воспоминания Приора об улье на Монаде. Монаде, доме, где был создан Ваун, доме, о котором он до выкачки мозгов не знал.

     Он спешит вместе с группой примерно из десятка парней за Аббатом в черных шортах и кепке. Появляются другие и присоединяются к процессии. Желудок шевелится в невидимых волнах псевдогравитации, и жив еще гнетущий страх стремительно приближающихся снарядов Рокера. Вокруг не смолкают голоса, все одинаковые - и он не может разобрать слов.

     Может быть, они и кажутся друзьями, но это - враги.

     - Спейсеры, - спрашивает он, - вы отравили их газом?

     - Боюсь, да, - небрежно отвечает Аббат. - А что еще с ними делать?

     - Что за газ?

     - Понятия не имею. Спроси Байо. Знаю, что у нас немного иная альфа-цепь гемоглобина, что помогает в технических средах. Более старательно отбирает кислород.

     Четыре парня и две девушки изуверски убиты! Ваун задыхается от ярости. Он возглавлял судно, он отвечает за них. Пока ему удалось убить одного брата, ранить одного - счет он еще не сравнял. Невозможно верить в эти чудесные всепрощение и дружбу. Они как-то обманывают его... впрочем, какая разница? От него пользы, как от трупа.

     Мэви и Вэлхэл далеко.

     Его приводят в просторный круглый зал. Здесь уже около двух десятков парней, и двери впускают потоки людей. Вся мебель - одна скамья, сплошное кольцо, на котором могут разместиться более шестидесяти человек. Аббат перешагивает скамью и садится лицом к центру. Все делают так же. Через несколько минут кольцо заполнено, парни сидят плечом к плечу, вжимаясь друг в друга, все лицом к центру. Потом как-то втираются еще человек десять или больше, создается настоящая давка. Все елозят, шутят, дружески наезжают друг на друга.

     Братство! Улей в сборе. Он снова видит этот зал в Монаде, открытый всем ветрам и птицам, с полом, устланном бурой пещерной травой. Летом птицы нередко пролетают тут даже во время собраний Братства. Он вспоминает взрыв веселья в тот день, когда одна нагадила на выступающего брата.

     Ваун обнаружил, что бессмысленно таращится на купол над головой, в мозаике которого запечатлены чудные крылатые чудища и мифологические существа. Картины, возможно, дело рук человеческих, но яркие цвета говорят, что это - работа Братства. Двадцатилетнее путешествие оставляет много времени на искусство.

     Ваун не знает, что предстоит, и спрашивать не будет. Собрание подозрительно напоминает суд, посвященный тому, что он пристрелил Аббата первых двух Аббатов.

     Две тяжелые руки опускаются ему на плечи - опоздавшие выстраиваются снаружи кольца. Детишки втискиваются, пролезают под ногами и взбираются кому-нибудь на колени. К двоим его ближайшим соседям - справа Аббат, слева Голубой приземлились мальчики достаточно взрослые, чтобы их назвать подростками - Белый и Лиловый, улыбаются, скачут, борются, выслушивают сдержанное брюзжание, а вот малышу, тянущему к Вауну исполненные надежды ручонки, вряд ли больше четырех.

     Ваун не помнит, когда к нему в последний раз подходил ребенок. Он как-то странно тронут, хватает ребенка и усаживает его настолько удобно, насколько это возможно в такой давке.

     - Привет.

     - Привет.

     - Как тебя зовут?

     - А? - Ребенок поворачивает голову и обеспокоенно смотрит на Вауна. Розовый, конечно!

     Вот кто он сегодня. Он хмуро разглядывает военную форму Вауна, с любопытством ощупывает ее.

     Очевидно, центр круга - заповедное место, там пусто, а все пространство от скамьи до стен плотно набито Ваунами всех размеров и возрастов. Повсюду он видит свое лицо. всегда готовое улыбнуться, встреться только взглядом, еще более загорелое, чем у тех двоих, с кем он сюда пришел. Воздух жаркий и спертый, как в аду немытой раздевалки, но запах пота кажется ему знакомым и безобидным.

     Его форма бросается в глаза. Он смотрит поверх Розового, мимо Белого на Аббата.

     - К чему шорты? Почему бы не бегать вообще с голым задом?

     - Карманы! - твердо отвечает Белый и подпрыгивает.

     Аббат пожимает плечами.

     - Гигиена, наверное. Сиди спокойно, шалопай!

     - А еще из-за них меньше "Эй, дружок", - добавляет Оранжевый, что прислонился к Вауну сзади.

     Цвета, конечно, повторяются по кругу, но такие большие сборища, наверное, редкость.

     - Пора начинать, - говорит Аббат. - Давай ты, парень. Я тут пригвожден.

     С радостной улыбкой малыш - Белый срывает с головы Аббата кепку, сползает с его коленей и принимается расхаживать внутри круга, размахивая кепкой высоко над головой, чтобы видно было всем. Болтовня стихает.

     Коричневый говорит:

     - Восемьдесят четыре.

     Пауза, потом со вздохом говорит Зеленый:

     - Восемьдесят один.

     Восемьдесят один, восемьдесят четыре... Это они - о возрасте, наверное, но по авалонскому календарю, не похожему на ультийский, так что Ваун не может сказать, что это означает. А сколько лет самому Братству?

     На восемьдесят один Зеленого никто ответить не может, и Белый швыряет ему вращающуюся кепку. Зеленый держит очень маленького ребенка, так что юноша рядом с ним хватает кепку на лету и водружает Зеленому на голову - задом, естественно, наперед.

     Белый трусит назад и грузно усаживается на колени к Черному, который говорит:

     - Ух! - А потом Вауну:

     - Тебя что-то удивляет? Сдавленный голос из-под извивающегося младшего брата. Подобным же образом Лиловый штурмует Голубого, и Вауну ни с того ни с сего приходится заняться защитой малыша Розового от всеобщей потасовки.

     - Да, - признает он, - ты легко расстался с властью. Ты больше не Аббат?

     Черный устраивает своего седока - переворачивает юного Белого с головы на ноги, сжимает его бедрами и поднимает его тощие ноги так, чтобы Оранжевый мог нагнуться и пощекотать ему пятки. Дикие крики доносятся снизу. Точно такое же безобразие чинится по всему кругу.

     - Чему тебе тут удивляться? - удивляется Черный.

     - Дикая раса готова пойти на убийство и на что угодно в погоне за властью - я видел их! - Ваун знает, что даже гнусное судилище Фрисд - не самое худшее из того, что бытует на Ульте. - По собственной воле они никогда не расстанутся с властью.

     - Власть? - фыркает сосед. - Это ответственность, не более того. Никакой власти.

     У Вауна такое ощущение, будто сбываются давнишние мечты. Очевидно, что в Братстве все мальчики созданы равными.

     Где еще есть такое в миллионе миров?

     Кормя младенца, новый Аббат выходит на опустевшую середину, и шум затихает. Это может любой из тех, кто достиг совершеннолетия. Здесь может быть Дайс, может быть Приор.

     Среди братьев воцаряется порядок. Юный Белый освобожден, ему дозволено сесть, где сидел, у него красная улыбающаяся физиономия.

     - Мы чествуем нового брата, - обращается Аббат к тишине. Внимательна даже малышня. Аббат улыбается Вауну улыбкой Раджа. - Это твой улей, брат. Здесь все твое.

     Ваун подпрыгивает, когда все собравшиеся вскрикивают:

     - Согласны!

     Его хлопают по плечам. Белый тайком щиплет его.

     "Все, что у меня осталось, это моя жизнь, и вы в любой момент можете отнять ее у меня", - думает Ваун. Всю свою жизнь он чувствовал себя самым лучшим, а теперь он окружен такими же, как он, - не менее чем тремя сотнями таких же. Зеркальный зал. Ему кажется, будто его заточили в граненый кристалл.

     Он не отвечает, Аббат печально улыбается ему и переходит к делу:

     - Медицинский отчет. Готово?

     - Медик, - доносится голос из-за спины. Ваун вытягивает шею, чтобы взглянуть на говорящего, а потом понимает, что это ни к чему. - Один погиб Он умер хорошо и не страдал.

     - Мы скорбим о потере, - торжественно произносит Аббат, и вновь хор ему вторит:

     - Согласны!

     Ваун разглядывает свои колени. Стоило бы ему знать, что убивать представителя Братства бессмысленно и глупо.

     - Подробности? - спрашивает Аббат.

     - Пока не опознан, - говорит невидимый медик. - Мы проинформируем его приора, как только сможем. Ранен один из техников, обслуживавший вентиляцию, но это чисто поверхностное ранение.

     Это новость встречается приветственными возгласами.

     Аббат поворачивается к Вауну:

     - Одного брата потеряли, одного приобрели. Тебе бы доставило удовольствие первое время иметь личное имя, брат?

     - Коммодор Ваун, ультийское командование. Трудно говорить формальным и дисциплинированным голосом, когда четырехлетка только что обнаружил, что у тебя расстегнута ширинка... Невозможная сдержанность! Как они могут не злиться?

     - Брат Ваун. - Ребенок Аббата отказывается сосать. Он сует бутылочку в карман и усаживает малыша на плечо. Уверенные и точные движения. - Ты, очевидно, не тот, кого мы ждали.

     - В смысле, не Приор?

     - Это его титул. Лидер небольшой группы. У нас есть и другие титулы. Ты же говоришь на андилианском.

     - Они.. то есть мы, - сурово говорит Ваун, - мы выкачали ему мозги.

     Он чувствует, как вздрогнуло разом все собрание, несколько малышей заплакали.

     Лицо Аббата чернеет.

     - Честь его памяти!

     - Согласны! - снова кричит хор братьев.

     - Ты расскажешь нам о нем и о том, чего он достиг? - К чему? Сейчас мы все умрем!

     - Если ты имеешь в виду снаряды, то выбрось их из головы. Готово?

     - Гравитационник, - говорит Коричневый издали. - Они выпустили четыре, один прошел мимо. Остальные мы перехватили. Без проблем. Излучение немного задело систему связи, но ничего серьезного. Некоторое время они ничего не будут предпринимать, потому что мы находимся над многолюдной местностью.

     Он улыбается Вауну, многие улыбаются. Это, возможно, блеф, но странно было бы, если так. Прилив облегчения говорит Вауну о том, что он поверил; страх заметно унялся.

     - Перехватили? - спрашивает он.

     - Заглотили их сингулярностями. Это произошло над океаном, поэтому вспышки радиации не причинили вреда, но скорее всего выключили на некоторое время связь на планете.

     - Вы не можете так быстро развернуть Q-корабль! Q-корабль может ускоряться на прямой, но чтобы развернуть камень, не разрушив его и не придав ему вращения, - кошмарная работа. Однако слова Вауна вызвали сотни улыбок. Аббат сказал:

     - Ты рассуждаешь, как спейсер, Ваун. Будем надеяться, что нам удастся обучить тебя хорошим манерам! Мы развернули проекторы. С удовольствием покажем тебе все после. Но, пожалуйста, расскажи нам о покойном брате.

     Это разумно. На самом деле все жутко очевидно, а ультийское главнокомандование не подумало об этом лишь потому, наверное, что никто никогда не рассматривал Q-корабль как военное судно. Ваун снова задумался, что имеет дело с организацией людей таких же смышленых и способных, как... каким был Приор.

     Итак, теперь он заключен в надежнейшую тюрьму. Но если ультийское командование не может причинить вреда Q-кораблю, то и Братство навряд ли сумеет завоевать планету. Тупик. Перспективы Вауна неожиданно и драматично изменились.

     Он покосился на море ожидающих Ваунов вокруг.

     - Он подошел очень близко, - признал он.

     - Громче, пожалуйста, брат.

     - Приор почти добился успеха. Страшное невезение помешало ему.

     Ваун неохотно принялся рассказывать историю, и стоило ему задуматься, как Аббат задавал въедливый вопрос и вытягивал дополнительные подробности. Трудно сопротивляться таким внимательным слушателям - вот-вот он расскажет им все.

     Братья слушают в мрачной тишине, кроме некоторых совсем маленьких, которые уснули либо тихо поигрывают с волосами, ушами или губами своих защитников.

     Все это время какая-то его часть размышляла о том, как это было бы - снять с себя форму с смешаться с толпой. Бросить Патруль, бросить свое детство, исчезнуть в Братстве, никогда не стать настоящим представителем улья, возможно, но почти настоящим - если его примут, как приняли Радж и Дайс. Не черноволосый придурок, не слизень из деревни...

     Вэлхэл - теперь эта плата недоступна. И Мэви... Мэви с ним не попрощалась.

     Кроме того, чем он занимался с этой девушкой! Вспомнить противно. Деградация, поведение животного!

     В конце концов он смолкает, и Аббат не задает больше вопросов. Вместо этого он медленно поворачивается кругом, жестом предлагая высказать мнения, и никто ничего не говорит.

     Ваун тоже оглядывает все хмурые лица. Он испытывает странный стыд и злится на себя за этот стыд. Он страдает из-за того, что явно заставил страдать этих людей, которых... которых он не хотел бы заставлять страдать. Единожды предав, можно говорить себе, что следовал своим убеждениям, дважды - нельзя. - Приор изнасиловал мою мать! - начал он оправдываться. - Он пытался захватить планету.

     - Результатом его действий стало твое появление на свет, брат, - спокойно ответил Аббат. - Как можешь ты осуждать его за них? И он хотел спасти планету, а не захватить ее. Вижу, что нам нужно объяснить свои цели. Согласны?

     Желтый справа от Вауна говорит:

     - История.

     Другой голос говорит:

     - Политология. Другие:

     - Философия... Физиология... Оборона... Улыбка Дайса на лице Аббата.

     - Выбирай, Брат.

     - История. Говорит Желтый.

     - Слышал когда-нибудь о Homo erectus, брат Ваун?

     - Нет.

     - Это один из наших предшественников с Земли. Он был скорее животным, нежели человеком. Но когда некоторые представители Homo erectus - человека прямоходящего - превратились в процессе естественного отбора в человечество, этот тип распространился по планете. Неразвившиеся прямоходящие вымерли повсеместно. Так развивается Вселенная, это тайна прогресса. Высшие заменяют низших. По-другому невозможно.

     - Вы говорите, что наши предшественники убивали своих низших родственников? Требую доказательств.

     - Не могу предоставить никаких доказательств, но могу спросить - что еще могло уничтожить прямоходящих, которые владычествовали миллионы лет и заселили мир? Я не могу представить никаких доказательств об исторических событиях, хотя у нас есть данные, если ты поверишь им. Братство зародилось не на Авалоне, Ваун; то, что переживаем мы здесь, случалось в других мирах. Рэндомы считают Homo erectus угрозой для себя, они нас терпеть не могут. Этому ты веришь?

     Терпимость? Ваун вспоминает детство. Вспоминает попытки Олмина побелить его черные волосы. Он сопротивляется воздействию:

     - Но если мы высшие, не должны ли мы быть и выше в терпимости и сочувствии? Не можем ли мы научить их тому, как ценно сотрудничество?

     Он ощущает вокруг злобу и неодобрение, но говорит только Желтый.

     - Мы пытались, и не один раз. Дикая раса недолго держит слово. Движимые страхом, рано или поздно они набросятся на наши ульи. На одном Авалоне уничтожено четыре улья - Ксанакор, Монада, Уилц Хиллз, Гоцин. Мы не знаем, не случились ли еще трагедии за время нашего отсутствия. Рэндомы жили в мире по меньшей мере с двумя из перечисленных мною ульев, а потом всех выследили и уничтожили как предателей. Погромы против меньшинств - непременная часть истории человечества в каждом из заселенных людьми миров. С той единственной разницей, что в случае с нами мародеры не имели возможности включить в список обычных мерзостей детоубийство и изнасилование.

     Ваун задумывается о Рокере и ультийском главнокомандовании, об их ненависти и страхе, о том, что они сделали с Приором. Еще он вспоминает экипаж шаттла, свою команду, так грязно убитую. Ни одна из сторон в этой войне не признает другую людьми.

     Желтый, похоже, закончил; в спор включается стоящий в центре Аббат:

     - Ты считаешь себя выше рэндомов, Ваун? Ты превосходишь их в силе, уме и всех талантах. У тебя меньше прав, чем у кого-либо из них?

     - Нет.

     - Они с этим не согласятся. Ответь вот на какой вопрос: если бы Приор приехал в твою родную деревню с братом-малышом и попросил, чтобы того взяли на воспитание... Если бы он предложил оплатить тому питание, уход и обучение...

     Было бы дитя принято и заботились бы о нем, как о малыше-рэндоме?

     Он тихонько пошлепал ребенка, спящего у него на плече. Ваун обернулся на слушателей, увидел, что плечо Аббата закапано молоком, и от этой мелочи почемуто стало больно.

     - Что сделала моя мать... приемная мать... чтобы заслужить такое? - злобно cпроcил он.

     - Ничего. Что сделал Приор, чтобы заслужить то, что случилось с ним?

     - Он трусливо и зверски напал на беззащитную девушку!

     - В этом состояло его преступление? Выкачка мозгов - обычное наказание за изнасилование?

     Ваун не ответил. Обычно Патруль реагировал на обвинение в изнасиловании быстрым сокрытием следов.

     Аббат ответил на свой вопрос сам:

     - Нет. его преступлением было то, что он пытался найти пути для продолжения своего рода, своей расы, которая не является расой рэндомов, а они этого никогда не позволят. Они отказывают тебе в праве на существование и распространение своего генотипа, брат.

     Ваун не отвечал.

     - Когда двое сражаются, - мрачно говорил Аббат, - и один ни за что не хочет принять существование другого, то у другого остается два выхода самоубийство или борьба. Что ты выбираешь? Что ты хочешь, чтобы выбрали мы?

     Ваун смотрит на Розового у себя на коленях, милого черноволосого карапуза.

     Он никогда не сможет быть отцом такого ребенка. Он сможет только трудиться на благо улья, который будет производить его собственные копии - такие же, как эта. Заметив, куда направлено его внимание. Розовый доверительно улыбается.

     - Или такой вопрос, Ваун, - настаивает Аббат. - Если в поисках примирения мы свяжемся сейчас с ультийским Патрулем и попросим дать нам какой-нибудь ненужный уголок где-нибудь в пустыне, чтобы там поселиться, и всего-то будет нас несколько сотен против многих миллиардов - каков будет ответ?

     - Они охотно согласятся, а потом - в тот момент, когда вы будете наиболее уязвимы, - набросятся на вас.

     Аббат немного помолчал и добавил:

     - Стало быть, единственное, что мы можем предложить им из сочувствия, это убить нас. Ты это рекомендуешь?

     Тишина.

     Он упорствует - мягкий, как шелк, твердый, как сталь:

     - Брат, мы из разных видов! У них нет нашей крови.

     - В том-то весь и смысл, да? - хрипло говорит Ваун. - Оправдание всему!

     Тому, что было сделано с девушкой, спейсерами и всем остальным! Просто они животные?

     - Больше, чем животные, но меньше, чем мы.

     - А для них мы просто артефакты, а значит, меньше, чем они. Аббат вздыхает.

     - В этой игре команду не выбирают! Отвечай, кому ты предан?

     Глаза Вауна наполняются слезами. Вэлхэл... богатство и слава... плотские удовольствия с Мэви... Эти амбиции кажутся безвкусными и постыдными теперь, когда его братья в беде.

     Розовый протягивает руку и дотрагивается до слезинок на его щеках.

     - Вы думаете, что я поверю, что вы будете доверять мне после того, что я сделал? Вы не сможете! Я пришел сюда, чтобы убить вас!

     - Тогда давай. Начни с ребенка у себя на коленях.

     - С меня! - говорит Белый, обнажая зубы и скрючивая пальцы. - Разорви меня в клочья!

     - Отличная мысль! - бормочет Черный и тянет Вауна за ухо.

     Аббат подходит поближе к Вауну.

     - Ты действуешь по незнанию, а незнание мы можем излечить. Думаю, что уже излечили. Брат никогда не пойдет на брата, против своего улья, находясь в здравом рассудке. Конечно, мы будем доверять тебе впредь. Ты хочешь, чтобы тебе доверяли?

     Итак, Ваун знает ответ на вопрос Фрисд. Он знает, что предлагает Братство.

     Адмиралиссимус предложила славу, власть и богатство, а они легко ее обошли.

     Любовь!

     - Да! Да, пожалуйста!

     Двое соседей улыбаются ему, сжимают руками его плечи.

     - С радостью принимаем тебя, брат, - но я не думаю, что это возможно.

     Аббат снова медленно поворачивается, чтобы осмотреть слушателей. Кажется, будто он не может успокоиться и вновь обращается к Вауну:

     - Судя по тому, что ты рассказал нам, мы не сможем создать улей на Ульте.

     - Тогда вам надо убираться! - говорит Ваун. - Убираться на приграничные планеты! А лучше - обратно на Авалон.

     И он улетит с братьями...

     Тишина говорит ему, что его выводы не совсем верны. Настроение изменилось.

     Никто не смотрит теперь ему в глаза. Один или двое из малышей захныкали, и старшие шепчут им на ухо слова утешения и ободрения.

     - Это для нас неприемлемо, - мягко говорит Аббат. - Мы поставили все на Приора и на тайну. И в том, и в другом потерпели неудачу. Корабль необходимо перестроить и дать ему остыть, прежде чем предпринять следующее путешествие.

     Прости меня! - спейсер, конечно, это поймет. Нет, позволь договорить. На Авалоне мы столкнемся с теми же самыми проблемами.

     - Бецит ближе, всего два с половиной элуя.

     - Семь лет пути... далековато, все-таки, и опять те же самые проблемы.

     Малыш хнычет; Аббат укладывает его на руках и заботливо предлагает бутылочку, прежде чем продолжить.

     - Позволь рассказать тебе историю. Экипаж шаттла уничтожен - все, кроме тебя. Ты сам видел с капитанского мостика, как мы препятствовали попыткам Рокера нас уничтожить. Поверив, что ты Приор, мы не следили за тобой пристально. Как и на всех межзвездных кораблях, на этом находилась система разрушения, так что...

     - Нет!

     - Дослушай меня. С незапамятных времен Космический Патруль всегда на этом настаивал - на случай попадания на корабль чужих. Если за тобой не следить, ты можешь запустить систему разрушения. Ты бы бросился на свое судно, расстыковался... - Нет! Нет!

     - Выжить может только один из нас, брат. Только одного из нас могут радостно встретить на Ульте.

     - Тогда выбери другого! - кричит Ваун, пытается встать, но сильные руки удерживают его на месте. - Я останусь!

     - Никто другой не может сойти за тебя, - настаивает Аббат. - Согласны?

     - Байо, - доносится откуда-то идентичный голос. - Ты прав, Аббат. Они могли его как-нибудь пометить. Стронцием, например. Небольшая доза заменяет кальций в костях, оставляя безошибочный знак. Есть так много вариантов... На то, чтобы изучить их все, уйдет не один день, но они тут же узнают, если мы предложим замену. Выкачка мозгов длится долго.

     - Я не пойду! - орет Ваун. - Я убил одного из вас, другого ранил! Я участвовал в том, что они сделали с Приором. Я предал Раджа и Дайса. Я не буду больше вас предавать!

     Аббат подходит ближе и встает перед ним, как отражение.

     - Слушай! Вернувшись, ты не предашь нас, ты будешь служить Братству!

     - Что?

     Лицо, столь похожее на его собственное, улыбается ему его собственной улыбкой.

     - У тебя есть возможность, какой нет ни у одного из нас. Делай все, что они захотят, брат Ваун! Служи им, чтобы в конце концов иметь возможность послужить нам... то есть и себе в том числе. Ты возвращаешься, а мы гибнем. Нас тут всего несколько сотен - Братство легко сможет нас заменить. И ты поклянешься в верности рэндомам, и тебе воздадут почести. Братство попробует еще раз!

     - Что? Где? Как?

     - Понятия не имею. Но оно никогда не сдастся. Может быть, через несколько веков, может быть, в течение твоей жизни. И в следующий раз тебе будут доверять, и у тебя будет наилучшая возможность послужить нашим целям.

     - Не буду! Не могу!

     Аббат поворачивается, чтобы посмотреть на молчаливую, мрачную компанию.

     - Кто-нибудь может предложить другой выход? Никто не отвечает.

     - Мы договорились?

     На этот раз в ответ раздается глубокий, грустный гул.

     - Договорились.

     - Вы же можете кого-нибудь спасти? - хнычет Ваун. - Может же кто-нибудь пережить погром? Судно может вернуться на Авалон!

     - Так, как я сказал, лучше, - настаивает Аббат. - Я сказал тебе - мы роли не играем. Ты, правда, теперь за нас?

     - Да, да!

     - Тогда это твой долг, брат Ваун. Если ты чувствуешь, что совершил преступление против Братства - а кроме тебя, этого никто не говорил, - тогда это твоя возможность искупления. Тебе это наверняка будет легче, а для любого из нас то, что я предложил, было бы пыткой - одинокая жизнь среди дикой расы.

     Голубой... Черный... отведите его на патрульный корабль, а потом на капитанский мостик и объясните ему легенду. Два или три раза, если потребуется, пока он не будет помнить четко. Потом проводите его.

     Свалка из тел и конечностей, и Ваун оказывается на ногах, сбоку его подпирает брат.

     - Потом мы вернемся сюда, - говорит Черный. - Останется время.

     - Конечно, - соглашается Аббат. - Теперь идите.

     Позже, когда Ваун и два его спутника возвращаются с капитанского мостика, где система разрушения отсчитывает секунды, и направляются на патрульный корабль, на котором он отправится в изгнание, они проходят мимо зала под куполом, и от входа доносятся звуки, которые, как кажется Вауну, будут гнаться за ним вечно - баритоны и дисканты вместе, пение братьев.

     Древнее поселение Кохэб было именно таким, каким казалось, - заброшенным.

     Заблудший гость, естественно, осмотрел бы для начала здания и не нашел бы там ничего, кроме пиподов и следов других людей, побывавших здесь не один год назад. Улей был спрятан в старых шахтах, и лишь необходимые торчи стояли наверху.

     Соленый порывистый ветер бушевал над каменистой заболоченной местностью, принуждая Вауна пригибаться к земле, когда он шел, ведомый юным Коричневым. Они шагали на запад, и ветер дул прямо в лицо. Трое взрослых шли позади, ведя Фейрн и Клинка под прицелом Вауновского ружья. "Суперогонь" был спрятан в ангар, а местность кишела пиподами, так что двум рэндомам в любом случае деваться было некуда.

     Ваун выкинул их из головы. У него кружилась голова отчасти от недосыпа, отчасти от радости встречи с братьями после стольких лет, прошедших со дней, проведенных с Дайсом и Раджем. Его родня. Его народ. Он благодарил ветер, который служил оправданием слезам на глазах.

     Коричневый нес Джайенткиллер, потом снял его с плеча и уставился на него.

     Он взвесил его в руках и нахмурился:

     - Тяжелый же!

     Вздохнул и пошатнулся от резкого порыва ветра.

     - Давай понесу, - сказал Ваун, обрадованный возможностью вынуть из шустрых пальцев подростка такую чреватую бедой штуку.

     - О, нет, просто хотел сказать, что двенадцатый серийный гораздо лете. На два заряда больше, чем в этой старой рухляди, наводка калибруется с шагом в сорок герц в диапазоне...

     - А ты смышленый, как я погляжу! Парень счастливо улыбнулся.

     - Конечно! Мы все такие, а у вас, у старых версий, у всех нервные гены.

     Этот кустик вон там, это пипод? Подстрелю его этой штукой запросто.

     Ваун по-приятельски похлопал его по плечу. До сих пор его никто не называл "старой версией", но он, несомненно, таковой являлся, а этот юноша не мог ему не нравиться. Юноша, со своей стороны, обращался с Вауном так же, как и со всеми остальными своими старшими братьями, как будто они всю жизнь пользовались одной зубной щеткой. Среди дикой расы молодые люди, как правило, относились к адмиралу Вауну, как к полубогу. Перемена освежала.

     А пиподов Ваун не любил.

     - Давай. Посмотрю, как ты это сделаешь. Коричневый улыбнулся и с сожалением вздохнул.

     - В Кохэбе запрещено стрелять наверху. Слишком отдаленное место, и будет заметно со спутников.

     В этом замечании подразумевалось, что где-то было такое место, где подобная деятельность дозволялась. Другие ульи?

     - Кроме того, - мудро изрек Коричневый, - мы стараемся поддерживать с ними отношения, а стрельба по ним не входит в исследовательскую программу.

     - Твоя специальность?

     Коричневый гордо кивнул и забросил ружье обратно на плечо.

     - Научи меня, - сказал Ваун, мысленно сравнивая этого парнишку с другим экспертом по пиподам, с которым он был знаком, Куилдом. Между ними не было ничего общего, кроме очевидного желания поговорить о п и подах. Множество этих гадов были разбросаны в беспорядке вокруг. Теперь Ваун знал, что у него против них иммунитет, хотя хотел бы - прежде чем испытывать это на практике - получить подтверждение.

     - О, это самое ценное, что у нас есть! - сказал Коричневый. - Посмотри на землю.

     - А что с землей?

     - Видишь камни? Они постоянно перемешивают верхний слой, наших следов не видно, и улей остается в тайне. Мы не пользуемся генераторами шумов, так что любой случайно забредший сюда дикий решит, что здесь никого нет. И еще пиподы великолепные сторожевые псы! А недавно мы узнали много из того, о чем они переговариваются!

     - А они не нападают на... нас? Коричневый покачал головой. Его темные глаза блеснули.

     - Мы не знали этого до самого последнего времени. Все предыдущие работы велись под прикрытием генераторов шума. А потом однажды один карапуз убрел и подружился с пиподом! Прямо внутрь залез!

     - Да? - сказал Ваун, догадываясь, что последует дальше.

     - На самом деле... - Коричневый оглянулся и понизил голос. - Это был я. Он покраснел. - По крайней мере мне так кажется. Мне кажется, что я помню, как делал это, но я признаю, что это мог быть кто-нибудь из моего поколения, и я запомнил это.

     - Тогда твой профессиональный выбор понятен.

     - О, просто повезло. Счастливчик я! Я рад, что я пиподист. Мне нравится быть пиподистом. Другие обрели такие специальности, что им приходится проводить все свое время за чтением книг, год за годом, а про кусты нет книг! Мы пишем их. Нас четверо, и у нас получается очень... или получалось до прошлой ночи. Мы не рассчитывали на это!

     Ваун удивился, но продолжать шагать, и через секунду Коричневый добавил:

     - Тринадцать тысяч погибших? Мы ждали большего. Намного!

     - Почти в два раза больше было.

     - Правда? Отлично! Но, конечно, было бы намного больше, если бы не ты!

     - Я? А при чем тут я?

     - Ты восстановил порядок! Я знаю, что ты должен был! Епископ рассказал нам, как это было четко проделано.

     - Не совсем понимаю.

     - Ну, то есть... - Коричневый был удивлен. - То, как ты все уладил! Мы смотрели по общественному кому, и там был ты! Даже рэндомы говорили, что только адмирал Ваун был способен на то, что тебе удалось сделать, и как все были рады, что ты был у Патруля под рукой и смог организовать спасательные работы. Мы все так смеялись!

     Через секунду он добавил:

     - Ну... если честно, брат... Кое-кто из нас сомневался, даже после объяснений Епископа. Но ты вот так объявился здесь сегодня... То есть, это ничего, что я так говорю, да? Просто было так забавно смотреть, как ты помогаешь рэндомам.

     - Нет, ничего. Я понимаю.

     - О, здорово! Теперь все, конечно, в порядке, - поспешно добавил Коричневый. - Теперь ты прилетел. Теперь никто не будет сомневаться. А Епископ объяснил, как это помогло, и зачем ты делал это, принял их сторону, то есть, как будто, а в следующий раз ты будешь не за них, да? А без тебя глупые рэндомы наведут свой обычный бардак, и все будет гораздо хуже, чем им кажется. Так что это хорошо, но это позор, что все вышло вот так. Кусты никогда раньше не вели себя так. Знаешь почему?

     - Да, - сказал Ваун, но ему хотелось, чтобы деятельный язык Коричневого продолжал работать. - Долгая история. Насколько хорошо вам обычно удается ими управлять?

     - Не очень. То есть, пиподы несообразительны. Пиподу невозможно объяснить астрономию или теорию эволюции, сколько бы штук их не объединить. И у них плохая память. Можно сказать: "Этот сигнал хороший, этот сигнал плохой".

     Большего не получается. На следующий день почти все забывается. Даже Великий Пипод тупее пса. Иначе он не бросился бы в атаку прошлой ночью.

     Великий Пипод был скорее всего тем самым феноменом, о котором профессор Куилд говорил как о "топографическом континууме". Вауну больше нравилась терминология Коричневого.

     - А как же "бунт"? Сработало? Вы сможете повторить то, что случилось прошлой ночью? Вы сможете разбудить Великого Пипода умышленно?

     - Конечно! - настаивал Коричневый. - Они сыграют свою роль в Судный День.

     - Он вздохнул. - Хотя будет уже не так много, да?

     - Да, - согласился Ваун, подумав о том, какие ураганы он спустил с цепи. И удивления такого не будет.

     - Жаль.

     Понимает ли мальчик, что говорит? Представляет ли последствия?

     - Коричневый, то есть, брат... Ты знаешь, что происходит с людьми, когда на них бросается обезумевший пипод? Видел ли это когда-нибудь?

     - Да.

     Ваун изумленно посмотрел на него, но юноша вроде не заметил. Он беспечно шел вперед, перекрикивая ветер:

     - Это, конечно, нехорошо, но это нужно сделать, правда? То есть, не можем же мы позволить им сделать планету совершенно неприспособленной для жизни. Нам нужно как-то сократить их численность до разумных пределов. Если они плодятся, как паразиты, то и обращаться с ними нужно, как с паразитами.

     Вот в какой вере его растили? Приор именно так говорил, вспомнил Ваун: цель Братства - сделать дикую расу домашней. Увидев, что сделало перенаселение с плодородным некогда континентом Цисли, Ваун мог признать, что некий смысл в этом был.

     "Не из одного вида", - как говорил Аббат.

     - Эй! - раздался голос за спиной. - Пацан! Коричневый развернулся:

     - Ты меня?

     - Да, тебя, - сказал Оранжевый. - Давай этих обойдем. - Он кивнул на группу пиподов, ползавших по камням впереди.

     - Ерунда. Они достаточно далеко.

     - Нет, давай не будем рисковать.

     - Не забывай, я - пиподист, - важно заявил Коричневый, подняв голову. Приор послал меня следить за вами и кустами.

     - Я тоже приор, - мягко ответил Оранжевый. - И я послан следить за вами.

     Поставив приятеля на место, он покраснел, стал на три года моложе, чем был секунду назад, и пробормотал:

     - Веснушки... - как будто это было непристойно. Зеленый и Фиолетовый ухмыльнулись. Оранжевый беззлобно засмеялся.

     - В обычных условиях ты был бы прав, брат, но с нами двое из дикой расы.

     - Все равно ерунда, - проговорил Коричневый, - мы вне радиуса атаки.

     - Для обычных условий. Но кусты, возможно, все еще на взводе после той ночи, а нам не нужно, чтобы они заметили, как мы общаемся с рэндомами, о'кей?

     Так что давай будем поосторожнее и обойдем.

     Коричневый разозлился и двинулся под углом по отношению к прежнему курсу.

     Взрослые, улыбаясь, пошли следом.

     Пиподы продолжали рыться в земле, как рылись раньше, не обращая внимания на две проходящие на безопасном расстоянии процессии. Прямо впереди показалась заросшая сорняками пасть тоннеля.

     Ваун обернулся к ближайшему соседу, Оранжевому:

     - Это улей, надо думать?

     - Он. Добро пожаловать домой.

     Домой! Да, у Вауна было такое чувство, что он возвращается домой, домой после длительного, в целую жизнь, пребывания на чужбине. Возможно, конечно, это лишь фантазия. Или это нечто генетическое?

     Оранжевый казался озябшим. Отсутствие куртки могло быть простой бравадой, или это было нужно, чтобы компаньоны видели цвет его рубашки, или в улье не хватало средств.

     - Э... адмирал?

     Ваун обиженно взглянул не него.

     Он улыбнулся и сказал:

     - Брат?

     - Да?

     - Раз уж мы все равно ликвидируем этих рэндомов... вообще-то мы используем рэндомов для кондиционирования.

     От этого Ваун задрожал сильнее, чем от ветра. Он посмотрел на пленников.

     Фейрн по-прежнему тесно прижималась к Клинку и мучилась в легких туфельках на каменистой равнине. Клинок поддерживал ее, но его глаза говорили: он догадался, что за ужас подразумевала реплика Оранжевого.

     - Мы усыпим их сначала, разумеется, - добавил Оранжевый. - Они ничего не почувствуют. Или почти ничего.

     - Что ж, хотя бы умрут с пользой, - согласился Ваун.

     Розовые глаза Клинка вспыхнули. Девушка либо не расслышала, либо не поняла.

     Очень скоро Вауну придется выбирать между двумя видами - рэндомами и братьями. В каком-то смысле никогда раньше выбора у него не было. Может быть, он мог отказать Раджу и остаться в деревне, но тогда бы он не узнал, что за игра идет и какие в ней ставки. Рокер никогда не предлагал ему разумной альтернативы. Сотрудничать или умереть - это не выбор. Он поклялся в верности Братству на Q-корабле, но это не дало ему свободы действий, ибо Аббат тут же выбросил его, послал назад на Ульт, в дикую расу.

     С тех пор он служил Патрулю, но именно это велел ему делать Аббат продемонстрировать свою преданность Патрулю, чтобы тот доверял ему, и Ваун смог предать его в конце концов - теперь.

     Где остановится маятник?

     Скоро ему придется ответить на этот вопрос. И тогда уже не будет нейтралитета и невозможно будет избежать последствий. В любом случае он будет массовым убийцей.

     И в любом случае - предателем.

     Ваун заметил, что сорняки, скрывавшие пасть тоннеля, были искусственными.

     Коричневый ждал их с широкой улыбкой, забыв про ребяческую обиду.

     - Добро пожаловать в кохэбский улей, адмирал Ваун.

     - Ты обо мне?

     Юноша улыбнулся еще шире.

     - Брат!

     - Брат! - согласился Ваун. Коричневый гордо положил руку ему на плечо и ввел его внутрь. Наконец-то дома. Наконец-то любовь.

     Туннель был закрыт одной тяжелой черной портьерой, за которой оказалась другая. Коричневый отодвинул их и крикнул:

     - Эй, парни, к нам гость!

     Там сидели и читали книги четыре брата: они с воплями повскакали на ноги.

     Щурящийся во мраке Ваун был снова окружен братьями.

     Даже здесь, в далеком Кохэбе, он не мог избежать благоговения перед собой - героем, но теперь у него от этого катились из глаз слезы. Как долго они верили в него! Вряд ли проходила неделя без появления адмирала Вауна по общественному кому по всему Ульту - речи, призывы, открытия памятников. Он был самой большой знаменитостью, когда-либо существовавшей на Ульте, лев рэндомов, победитель Братства. Лишенные подозрительности братья следили за его кривляньями и ни разу не усомнились в том, что он на их стороне.

     Приор знал: "В решающий час ты встанешь за свою расу". И Аббат: "Брат никогда не пойдет против своего улья". Даже Радж, пообещавший умереть за него:

     "Ты принадлежишь нам".

     И Мэви прошлой ночью: "Они любят друг друга, разве нет?"

     В конце концов он пришел домой, к родне, в улей.

     Когда объятия и похлопывания по спине закончились, он увидел обвиняющий взгляд девушки и бесстрастные розовые глаза Клинка, и на мгновение тень омрачила его радость. Но он же не приглашал их с собой. Она влезла зайцем.

     Каждый офицер-спейсер клянется рисковать жизнью. И этот рискнул и потерял ее!

     Ваун не знал, что так выйдет. Он не отвечал за этих двоих.

     - Брат Ваун? - крикнул из угла Зеленый, хватаясь за телефон.

     Это мог быть тот же Зеленый, который встретил Вауна в ангаре, а может, это Зеленый, стоящий тут на вахте. Какая разница? Телефон?

     Ваун прихромал к вахтенному. От долгого перехода у него разболелась коленка.

     - Епископ хочет знать, срочно ли это. Ваун устало покачал головой.

     - Он кормит ребенка, - объяснил Зеленый, улыбаясь. - Говорит, что после обеда будет собрание.

     - Отлично.

     - Он хочет узнать, когда ты возвращаешься? Возвращаюсь? От потрясения его скрутило болью. Возвращаюсь? Ну конечно же, ему необходимо вернуться! Они на него рассчитывают. Q-корабль приближается. Армагеддон. Судный День, как они говорят. Он - королевский кукушонок, троянский конь. Он не доделал свою работу.

     Ваун заставляет себя ответить четко:

     - Тогда, когда он скажет.

     Зеленый передает.

     Примитивно! Как примитивно! Телефоны? Портьеры? Искусственные сорняки маскируют вход? Караульное помещение - просто большая комната в туннеле, обставленная грубыми самодельными стульями. Никакого тебе современного охранного оборудования. Молодой Коричневый положил Джайенткиллер на стойку рядом с парой десятков других ружей. Вот стойка выглядела достаточно впечатляюще, а все остальное - дрянное, кустарное и допотопное.

     Однако... все-таки чудо. Дайс и Сессин сотворили чудо. Какой бы ни была посмертная помощь Аббата, они каким-то волшебством выстроили функционирующий улей и сохранили его в тайне. Откуда они брали деньги? Чем кормили потомство?

     Биотехнологическое оборудование для производства детей по дешевке не достанешь, не говоря уже о стоящих в ангаре торчах. Еда, одежда, предметы первой необходимости...

     Чудом было не то, что братья в Кохэбе жили бедно, чудом было то, что они вообще жили. Рэндомам такое не удалось бы никогда. Ваун почувствовал гордость и всепоглощающее восхищение.

     И стыд. Почему они ни разу не попросили его о помощи?

     Зеленый снова заговорил:

     - Он хочет знать, кто эти двое диких и какое они имеют значение.

     Фейрн и Клинок, несомненно, слушали, но Ваун не посмотрел на них.

     - Никакого. Это "зайцы". Ничего особенного. Позади раздались женские рыдания.

     - Тут парень предложил сарай на вентиляционной станции, - говорил Зеленый в трубку. - Да, хорошо. - Он повесил реликтовое устройство на место. - Желтый, Голубой, Епископ сказал отвести рэндомов на станцию, хорошо? Здорово, что ты снова с нами, брат.

     - Здорово оказаться тут в конце концов.

     - Классно подумать, что Судный День так близок!

     - Угу, - сказал Ваун.

     Перед ним материализовался Коричневый, готовый услужить новому другу.

     - Показать тебе все, брат?

     Ваун натужно улыбнулся. Он невероятно устал, поскольку почти не спал последние три ночи, но понимал, что слишком возбужден, чтобы уснуть.

     - Как насчет душа и чистой одежды для начала? У меня такое ощущение, что я только что с бала-маскарада.

     - Ваун! - закричала Фейрн. Желтый пытался вытолкнуть ее ружьем. - Ваун, хватит дурачиться! - Клинок попытался заставить ее замолчать; она кинулась мимо него к Вауну, но путь ей преградил Голубой. - Ваун! Ваун! Сделай же что-нибудь!

     - Сделаю что-нибудь. Приму душ. Пойдем, если хочешь, со мной, но я думаю, что здесь удобства общие.

     Фейрн врезалась в Клинка и изумленно уставилась на своего прежнего героя.

     Клинок обхватил ее рукой. Он тоже был бледен. Как он сказал, он хотел стать таким, как Ваун, с семи лет.

     Круто.

     У героев тоже бывают выходные.

     Ваун повернулся к Коричневому:

     - Показывай дорогу, брат.

     Тоннели по большей части были узки, холодны и темны. Они сплетались и пересекались, как нити паутины, во многих местах до сих пор валялись ржавые рельсы, огромные груды кабелей и трубопроводов. Ваун силился вспомнить, чем только не перебывал за долгие годы Кохэб, но вспомнил только лабораторию бактериологической военной технологии. Ископаемые телефоны теперь получали объяснение. Насколько возможно, братья старались использовать все, что тут осталось. Кроме того, сложную технику могли быстрее обнаружить во время постоянного осмотра планеты Патрулем, а единственным реальным прикрытием улья была секретность. Ваун не понимал, но чувствовал себя так, будто напоролся на историческую театральную постановку или угодил в место смещения времени. Там и тут попадались участки пола, устланного яркой мозаикой, настенная живопись, но, очевидно, у братьев из кохэбского улья не было слишком много времени и денег на искусство.

     Снова и снова Вауна дурманили вспышки детских воспоминаний Приора и его собственные воспоминания о "Юнити". В этих грязных катакомбах не было сельского покоя Монады, но непрестанный поток братьев обескураживал узнаваемостью. Всех размеров: от болтливых карапузов до его точных копий. Брюки и яркие рубашки, темные волосы и потрясающая улыбка... Сюжет повторялся снова и снова. Сотни объятий, похлопываний по спине и рукопожатий до хрустения костей. Настойчивые расспросы о нападении пиподов и надолго ли он останется, и что с его лицом братьев удивительно заботили его синяки.

     Остальные шли туда же, куда и он; скоро Ваун оказался внутри движущейся, болтающей, шутящей толпы братьев. Монада и детство Приора... Я - Голубой. Я Желтый. Я - всех цветов. По мере приближения к душу Ваун стал слышать знакомые звуки веселья и запах мыльного потока; здесь туннель выглядел наиболее обжитым и весь сиял.

     Вдруг Ваун обнаружил, что срывает с себя одежду посреди дюжины срывающих с себя одежду парней. Ему приходится раздеваться дольше; они ждут его, а потом пропускают вперед, на почетное место. Обрадованный обнаженностью и анонимностью, ведомый смеющейся компанией собственных копий, Ваун бежит к двери и попадает в корыто с ледяной водой. Он бросается назад, чтобы отомстить, но виновный исчезает в парном тумане и толпе.

     Слишком поздно воспоминания Приора предостерегают его о том, насколько раскрепощаются братья, стоит им избавиться от своего цветового кода. Все душевые в улье - место вакханалий, где градусов больше, чем на винокуренном заводе. Даже взрослые не отказывали себе в удовольствии поучаствовать в возне подростков, последние бесились, а малышня визжала, вопила и хулиганила без удержу.

     Еще Ваун знал, что младшие братья противились воспитанию не меньше, чем детеныши других видов животных, а посему у ребят на попках были проставлены порядковые номера. Теперь он узнал, что взрослый брат со следами зубов на этом месте был мишенью для шуток. Лицо нового брата было покрыто синяками, так что он тоже не мог спрятаться. Стоило ему выкарабкаться из-под кучи малышни, как его тут же заметили старшие. Это напоминало то, как за Вауном гонялась стая деревенских потрошителей, но здесь было весело и очень трогательно. Около пятидесяти братьев всех размеров хотели повозиться в душе с новым братом, а когда он упал в бассейн - бывшую шахту, с водой - холодной, как сердце старшины на плацу, - их стало вдвое больше.

     Процесс почему-то имел лечебный эффект. Ваун резвился в визжащем шизофреническом прибое, пока не посинел, и, выбираясь на сушу, он уже не помнил ни о войнах, ни о конкуренции видов, ни о страшном Q-корабле, ни о чем. Еда и сон, решил он, а планета пусть опустит ставни до его возвращения. Он повесил свое полотенце на поручень рядом с другими и схватил из корзины ботинки и одежду - совсем, разумеется, впору. По привычке он выбрал белую рубашку, но это была просто какая-то тряпка. Лучше, чем та, что он носил в детстве, но адмиралы носят другое.

     Дурь закончилась; он вернулся-таки домой. Он направился к дверям, где на него набросился подросток с мокрыми после душа волосами. Рубашка у него была серая, и улыбка знакомая.

     - Показать тебе, как тут у нас? - спросил он с надеждой в голосе.

     Теперь Ваун понимал, почему братьев тревожили синяки, но ответил:

     - Конечно.

     Итак, Коричневый, ставший Серым, повел Вауна осматривать кохэбский улей.

     Кроме нескольких удивленных взглядов, брошенных на его синяки, Ваун больше не привлекал внимания встречных. Но впервые в жизни он был одним из них.

     Библиотека. Кухни. Спальни. Родильные комнаты. Домашнее хозяйство.

     Хочется спать Детский сад. Классные комнаты. Силовые установки.

     Больше всего поражало гнездо. Пятьдесят пять резервуаров, как гордо сообщил Серый, срок инкубации сокращен теперь до двухсот двадцати дней, делают больше одного ребенка в неделю. От дальнейшего исследования Вауна спасло трескучее объявление, что птомаиновый пирог готов для всех проголодавшихся.

     Главный зал был много больше, чем обычный тоннель. Должно быть, он был первоначально не шахтой, а чем-то другим, но казался старым, существовавшим до появления здесь Братства. Пара сотен братьев ели здесь за длинными столами, на длинных скамьях, и мощные запахи вызвал у Вауна мощное слюноотделение.

     Птомаиновый пирог не входил в число вэлхэловских деликатесов, но Вауну он понравился больше. Набрав тарелку с горкой, он двинулся к свободному месту в конце стола, сел рядом с Зеленым, не забыв потолкаться по моде, бытующей в Братстве. Потом молодой Серый втиснулся рядом с ним, как стихия.

     На лице Зеленого вспыхивает приветственная улыбка, но, очевидно, он не понимает, что перед ним некто необычный, потому что он тут же отворачивается к парню напротив, другому Зеленому.

     - Слон берет коня.

     Тот на минуту задумывается, а потом неохотно говорит:

     - Ферзь берет слона.

     - Слон берет ферзя!

     - О черт!

     Ваун не успел к началу игры, и ему не интересно, но по тому, как его сосед продвигает вперед пешки, можно сказать, что он изворотлив. А Серый понимающе хихикает, напоминая, что тупиц среди братьев нет.

     Ваун пытается сосредоточиться на еде, но слишком устал, чтобы быть по-настоящему голодным. Даже радость встречи с братьями вянет под натиском измождения. Ему, конечно, придется вернуться назад, в Вэлхэл, в Хайпорт, к омерзительным обязанностям всенародного шута. Жутко, но неизбежно. На этот раз он больше, чем пешка, в игре Братства.

Q-корабль приближается - через одиннадцать недель все погибнут, так что ж?

     Смешно будет, если Братство уничтожит планету, на которой уже создан улей, а может, и не один. Но на посадочной полосе братья говорили об Армагеддоне. Они обучали пиподов атаковать по команде.

     Пусть весь мир был глуп, но братья явно знали о Q-корабле.

     Веки закрывались сами собой, и Вауну показалось, что он заснет за столом Стоило ему открыть рот - он начинал зевать. Он постоянно ловил себя на том, что голова падает, и поднимал ее. Стоило ему встретиться с кем-нибудь глазами, ему улыбались. Не только ему. Они улыбались друг другу, они сидели, тесно прижавшись друг к другу, они касались друг друга. По меньшей мере треть взрослых была занята детьми, их часто передавали друг другу. Было что-то чудовищно привлекательное в этой простой дружбе, в этой огромной семье. Ни жалоб, ни споров, ни драк, ни ревности.

     Все равны.

     Его уха коснулся палец, и Ваун увидел коричневую рубашку и неизбежную улыбку.

     - Не сомневаюсь, ты чуть не сдох от всего этого.

     - Дайс! - Ваун начал подниматься, но его усадили. Коричневый обошел стол, и плотно прижатые друг к другу сидящие напротив каким-то образом нашли место для него.

     - Когда-то был Дайсом, - признал он. Он все еще улыбался, но в глазах появилась тревога.

     - Ты все тот же! Ты не изменился. Ты в точности тот же парень, с которым мы давным-давно плыли на корабле.

     Дайс яростно замотал головой.

     - Не правда! Годы оставляют следы. - Он поднял темную бровь. - Но все-таки это лучше, чем то, что случилось с Раджем...

     Ваун вздрогнул. Сказать было нечего. Странно... Приор и Аббат, и все остальные... Всякий раз, встречая нового брата, Ваун сравнивал его со своими воспоминаниями о Дайсе. И теперь, когда он видел, что Дайс совершенно такой же, как и все, он чувствовал себя как будто обманутым. Когда они встретятся в следующий раз, Ваун его не узнает.

     - Так ты Епископ?

     - Нет. Этим занимаются специалисты по политике и стратегии.

     - На "Юнити" Аббат был старшим. Дайс опять пожал плечами.

     - У нас по-другому. Полагаю, что мы переросли любительское руководство. Я ведь всего лишь инженер-генетик самоучка, помнишь?

     - Здорово ты поработал. Великолепно! А Сессин?

     - Он... где-нибудь здесь, наверное. Он немного задумался - возможно, потому, что Сессии мог быть где-то еще. Возможно, и в каком-нибудь из других ульев. Это может подождать до - зевок - завтра.

     Появление Дайса прервало игру в воображаемые шахматы. Сидящий рядом с Вауном Зеленый открыто слушал и улыбался. Он сказал:

     - Я иногда бываю Епископом. Я не понял, кто ты! Он обнял Вауна. Все, кто сидел за столом, замолчали, чтобы послушать.

     - Родинки! - сказал его соперник. - Я играл в шахматы с Епископом?

     - И здорово играл! - ответил сосед Вауна. Собеседник хмыкнул и собрал свои тарелки.

     - Сдаюсь! Стоило мне догадаться, когда ты так легко пожертвовал ферзя.

     Может, встретимся как-нибудь на моей территории?

     - Ты давал мне сегодня утром урок в гимнастическом зале. Я знаю эти руки каратиста. Собеседник встал и грустно улыбнулся.

     - В следующий раз говори, кто ты.

     - Не тут-то было! - Зеленый фыркнул, глядя, как удаляется его двойник, а после улыбнулся Вауну и похлопал его по плечу:

     - Добро пожаловать, брат! Добро пожаловать!

     - Здесь здорово!

     - Здорово, что ты здесь! И нам о многом надо поговорить! Когда ты возвращаешься?

     - А? Когда захочешь. Я же уже сказал! Епископ усмехнулся - Я сказал, что иногда я Епископ. Иногда другие, понятно? Что еще ты говорил "мне"?

     - Ни фига.

     - Хорошо. Итак, как же ты нас нашел?

     - Пиподы.

     - А. Так и думал. Тебе не тяжело есть и разговаривать одновременно?

     Он огляделся, и Ваун понял, что вокруг уже собралась плотная толпа. Такая сплоченная семья, как эта, должна быть очень чувствительна к необычным событиям, а сегодня в центре был он. Молодые, чтобы посмотреть, влезли на столы, некоторые до сих пор ели, держа в руках тарелки. Другие взбирались, словно на деревья, на взрослых и устраивались у тех на плечах и головах.

     Любопытные карапузы проникали между ног старших.

     С трудом высвободив руки. Епископ извлек из кармана крохотный микрофончик и положил его на столе перед собой. Он немного повысил голос.

     - Эй, парни!

     Слова разнеслись эхом, болтовня мгновенно прекратилась, в зале воцарилась тишина.

     - Большинство из вас уже слышали. Заблудшая овца наконец-то здесь.

     Здравствуй, брат Ваун!

     Оглушительный рев. Епископ искоса улыбается Вауну, часто моргающему из-за того, что у него щиплет глаза.

     - Нам надо узнать новости и потолковать о пиподах. Согласны?

     - Согласны, - быстро ответил Серый из-под локтя Вауна.

     - Угу, - с сомнением произнес Епископ. - Ладно. Слушай внимательно, маленький эксперт. Говори, брат.

     Он немного повернул микрофон.

     Ваун напряг ослабшие мозги.

     - Это сделал Рокер. Он нашел человека, который утверждал, что умеет общаться с этим зверьем.

     - Куилда? - быстро спросил Серый.

     - Да, Куилда.

     - Читал. Чушь.

     - Ты еще больше чуши узнаешь, если не перестанешь перебивать, - мягко заметил Епископ. - Продолжай, Белый.

     Не Ваун! Не адмирал! Белый!

     Как здорово быть просто Белым.

     - Он подумал, что пиподы откуда-то могут знать, где все это время прятались Дайс и Сессин, и могут рассказать об этом.

     Серый недоверчиво хмыкнул, а у Епископа засветились глаза.

     - Они не догадывались, что у нас есть улей?

     - Совершенно. Уверен.

     Зал возбужденно загудел, услышав добрую весть. Вокруг Вауна все заулыбались - кроме Дайса. Ваун заметил какое-то странное выражение его лица, Дайсу что-то не понравилось. Может быть, это было удовлетворение от того, что удалось облапошить целую планету, а может быть, усталость сделала Вауна мнительным, но что-то подвигло его добавить.

     - Всегда был уверен и знал, что наступит время, и вы свяжетесь со мной.

     - Конечно, - согласился Епископ. А зачем Ваун это сказал? По-прежнему играет в глупые игры рэндомов. Набрался у рэндомов дурных привычек и врет своим братьям. Он опьянел от недосыпа. Почему бы просто не признаться, что Аббат и Дайс надули его так же, как и всех остальных? Здесь никого не волнуют ни статус, ни очки. Великодушно было бы немедленно извиниться и сознаться.

     Нелегко адмиралу, знаменитому герою, избавиться от главных жизненных привычек. Слушатели ждали.

     - И Рокер устроил заседание... - Он рассказал, как не получились переговоры с пи подам и, как он смог узнать про Кохэб как источник беспорядка.

     Об участии Фейрн он здесь не упомянул. - Было очевидно, что кто-то баламутит зверя и где-то очень далеко. Как только я понял, что у меня к пиподам иммунитет, я смог догадаться, кто затеял смуту. Единственный способ предостеречь вас - прилететь лично, и я не смог упустить возможность посетить наконец-таки улей.

     Очередная ложь или повторение первой. Он предполагал найти двоих братьев, а не сотни.

     Ваун не успел подавить чудовищный зевок и выдавил извинения.

     - Итак, - заключил он. - Я принес печальные известия. Рано или поздно ктонибудь совершит то же самое открытие, даже если это сделает только защита обвиняемого.

     - Не совершит, если ты помешаешь! - улыбаясь, сказал Епископ. - Чем скорее мы вернем тебя на место, тем лучше, Брат! Заблокируй базы данных, отложи расследование... Это именно та помощь, которую ты можешь нам оказать до наступления Армагеддона. Неоценимая!

     Вауну не хотелось, чтобы его отсылали назад. Он хотел остаться, но ясно, что как предатель внутри Патруля он был наиболее полезен для Братства. Его личные чувства тут никакой роли не играли. Если бы он признался, что они у него есть, улей был бы шокирован.

     Епископ вытащил руку, почесал затылок и улыбнулся молодому Серому:

     - Ну, пиподист? Все понял? Парень кивнул и крикнул:

     - Приор, пиподист. Есть вопрос к брату Вауну.

     - Давай, Приор, - сказал Епископ.

     - За последние пять лет нам удалось увеличить размеры территории пиподов на двадцать четыре процента. Не только здесь - эффект прослеживается вплоть до Рэлгрова. Было ли это замечено?

     - Понятия не имею, - сказал Ваун в микрофон. - Об этом никто не говорил.

     Рэлгров - это что, еще один улей? А как была увеличена территория? И измерена? Куилд использовал для своих целей преступников. Судя по безжалоcтноcти, особой разницы между воюющими сторонами не было.

     - Еще вопросы к новому брату? - спросил Епископ. Зал молчал. - Тогда возвращайтесь к работе. Официальная грызня состоится завтра утром. Он сунул микрофон в карман. Еда возобновилась, со столов сняли детей.

     - Ты привел двух рэндомов, брат, - сказал Епископ. - Они спариваются?

     - По-моему, они на стадии ухаживания, а что?

     - Просто интересно. Они участвовали в коитусе.

     - Они что?

     - Мы приставили к ним камеру, разумеется. Я увидел, что вокруг монитора собралась стайка малышни в припадке из-за этого представления. Мне кажется, Это коитус - когда без одежды прыгают друг на друге?

     - Похоже на то, - пробормотал Ваун. Интересно, кто предложил? Фейрн нашла наконец-то своего героя? Понимая, что на него смотрят сотни глаз, он выдавил:

     - На самом деле это намного более приятно, чем кажется со стороны.

     - Мне стало от этого дурно, и я решил не смотреть. Ты сможешь объяснить их исчезновение, когда вернешься?

     - Если вернусь быстро. Никто не знает, что они полетели со мной. - Ваун задумался о перспективах возвращения в опустевший Вэлхэл. Он подумал, нельзя ли попросить нескольких братьев себе в компанию... но это было бы диким нарушением секретности.

     На него нахлынули мрачные воспоминания о призрачном примирении, которое они наметили с Мэви прошлой ночью. Теперь он не отважится довести его до конца.

     Мэви была проницательна, и ему никогда не удавалось обмануть ее.

     - Мне нужно поспать, а потом лучше улететь. Расскажи мне про Армагеддон.

     - Аббат не рассказал тебе, брат? - спросил Дайс. Епископ открыл рот, чтобы начать говорить, и тут же закрыл. Дайс, конечно, выращен не в улье, как все остальные. Дайс жил в мире рэндомов, в джунглях. У Дайса были подозрения. Он не доверял новому брату. Это озарение легло на слушающих холодной росой. На пятидесяти идентичных лицах - идентичный шок.

     От страха политическое чутье Вауна обострилось. Он глубоко вздохнул, чтобы привести в порядок голову, и отодвинул тарелку.

     - Естественно, нет! А ты бы рассказал? Я бы сам себе не рассказал правды!

     Наймиты Фрисд были подозрительны, как... не знаю что. Думаете, они встретили меня с распростертыми объятиями? Аббат понимал, что по возвращении мне предстоит пройти через кофемолку. Он сказал ровно столько, сколько. было достаточно для того, чтобы я знал, что делать. Остальное я выяснил позже.

     Гораздо позже.

     Около трех часов назад... Ваун задумался: понял ли это старший лейтенант Клинок, и почему он об этом задумался.

     Пауза. Епископ оставляет вопросы Дайсу.

     - Что ты выяснил, брат?

     Милая улыбка и голос. Темный, жесткий взгляд суров.

     - Что существовал пятый план. Я... Рокер... Патруль разработал четыре стратегии, к которым могло бы прибегнуть Братство. Была пятая. В конце концов я понял, что в тот момент, когда "Юнити" развернула свои шаровые молнии, она получила сообщение. Я предположил, что оно пришло прямо отсюда, из Кохэба, поскольку вы открыли свою морскую лабораторию или что бы то ни было, через год после того, как мы встретились. Там, где прятались вы с Сессином.

     - Пока на пять баллов, - проворковал Дайс. Ваун понемножечку успокаивался.

     - Рокер был уверен, что Q-корабль не будет выпускать шаттлы и переправлять незаконных иммигрантов. Но он не мог отслеживать миллиарды несущихся на высокой скорости метеоритов. Саморазрушение было прикрытием для самонаводящейся станции. Одна маленькая автоматическая неуловимая станция среди всего этого летящего мусора.

     - Они погибли, чтобы мы могли жить, - сказал Епископ так, как будто шла семейная литургия.

     - Согласны! - сказали братья вокруг.

     - На этой станции находилось все ноу-хау и оборудование, необходимое для того, что устроить улей, - подытожил Ваун, - фабрику "сделай сам" по производству детей. Так что Аббат победил. Патруль проиграл. - Он еще раз зевнул. - Вас, наверное, позабавило, как приветствовали меня, героя-победителя, чеcтвовали и поздравляли?

     - Не уверен, что слово "позабавило" точно отражает ситуацию, - горько улыбнулся Дайс. - Скорее, нам хотелось, чтобы ты был здесь и поучаствовал в вытирании носов.

     Капитуляция, хоть и частичная, но и на том спасибо.

     - Если бы вы меня попросили, я бы сделал все, что мог, - сказал Ваун.

     Конечно, сделал бы.

     - Не могли рисковать, - сказал Дайс. Теперь трудно было дать определение его взгляду.

     - Полагаю, что не могли.

     Епископ улыбнулся... очень дружелюбно...

     - Так когда ты все-это просчитал, брат?

     Епископ специализировался по интригам. Вероятнее всего, для этого предназначались пять свободных процентов его генов. Впервые в жизни Ваун боролся с тем, кто был умнее его.

     - Точно не помню.

     - Давно?

     Ему хотелось знать, как долго Ваун хранил великую тайну.

     Ответ заключался в том, что нисколько. Но хранил бы, конечно.

     - Наверное. Простите, что я зеваю. Не спал несколько недель. А что?

     Главное, мне необходимо вернуться в Вэлхэл, прежде чем меня хватятся. А сейчас я не способен управлять даже бумажным дротиком... - Ваун сонно потянулся и продолжил наступление. - И еще кое-что сделал Аббат. В конце ему нужно было послать домой сообщение. Он связался со Скицем. Скиц в то время не был блокирован Q-кораблями, как и Авалон.. но почему Скиц?

     - Полагаю, он не мог точно знать, что творится на Авалоне. - Епископа сильно придавило толпой к столу; он подпирал голову рукой и смотрел на Вауна немигающим взглядом темных глаз. Он чувствовал себя неуютно и, по-видимому, не понимал, что это заметно. - А теперь ты знаешь?

     - Авалонское главнокомандование сообщило, что уничтожило... нас.

     - Межпатрульное сообщение?

     - Да.

     - Может быть, вранье.

     - Да. Так что Скиц ждал... Давай подумаем... На то, чтобы добраться досюда, посланию нужно семь лет, так что Скиц ждал лет двадцать пять, а затем послал следующий Q-корабль. Расскажи мне про Армагеддон.

     - Он, как слепой, вот и все. Он пройдет очень близко, но мимо. - Епископ говорил чуть громче, чем было необходимо. - Тебе много известно про Скиц?

     - Знаю, что Братство воспользовалось хаосом, возникшим во время Великой Чумы. Тогда они проникли во все правительства.

     Епископ задумчиво сморщился.

     - Это все, что было известно Патрулю. Не было. А сейчас стало. Тэм сделал открытие, но не придавал ему особенного значения, пока Ваун не рассказал ему о приближающемся Q-корабле. Тогда Тэм все понял. Не доверяя Вауну, он выслал ему файл Ооцарсиса с Искуота зашифрованным, понимая, что ничто не могло бы привлечь большего внимания Рокера. И, конечно, их разговор с Тэмом был записан, а значит, и пароль.

     Рокер тоже умер - и тогда Ваун собственноручно выслал файл Действующему Адмиралиссимусу Уилд... Черт возьми!

     - Думаю, Патруль знает, - пробормотал он, понимая, сколько глаз смотрят на него. Епископ кивнул.

     - Мы воспользуемся общей паникой. Тогда ты сыграешь важную роль. Об этом мы можем поговорить утром.

     Ваун огляделся по сторонам.

     Епископ врал.

     И Скиц замолчал. Не тогда ли это было, когда Братство захватила абсолютную власть? Лучше не задавать слишком много вопросов.

     Ваун сонно потер глаза. Подозрительность уже можно ощущать нюхом. Дайс передал эстафетную палочку Епископу, тот ее принял. Сказав очевидную ложь, он просто оповестил всех слушающих.

     Ваун выпрямился, каждый сустав ныл.

     - Хорошо здесь, - сказал он, - но я изнурен. Не покажет ли мне какой-нибудь добрый брат какое-нибудь место, где я мог бы уснуть и на меня никто бы не наступил часов так двенадцать?

     Раздался хор писклявых голосов, вызвалось около двадцати человек из мелкоты. Никого из взрослых; они оставались, чтобы продолжить совещание.

     - Последний вопрос, брат Ваун.

     - Да, Ваше Святейшество.

     - Эти два рэндома, которых ты привез? Ваун злобно посмотрел на столь знакомое лицо.

     Выглядело ли его собственное когда-либо столь зловеще?

     - Я знаю, что вы собираетесь скормить их пиподам. Делайте с ними, что угодно.

     - Просто на закате лучше всего, - сказал Епископ.

     Вопрос Рокера... На чьей ты стороне?

     Приор с обезображенным черепом. Радж и Прози, замученные до смерти. Тонг, отравленный вирусом:

     Небольшие туалетные эксперименты Олмина. Доггоц. Пиподы. Аббат и "Юнити" они погибли, чтобы мы могли жить.

     Предательница Мэви.

     - Конечно, - сказал Ваун, - на фиг рэндомов! Хоть на завтрак жарьте.

     Теперь можно идти?

     - Разумеется. Если ты не хочешь остаться для песнопений.

     Ваун передернулся.

     - Может быть, в другой раз. Он дал одному из своих младших братьев руку и позволил отвести себя в постель.

     Спальные туннели были темными и низкими - путанный, таинственно тихий лабиринт. По бокам лежали поддоны с соломой, многие уже были заняты. Кто-то читал, освещенные книгами лица светились всеми цветами радуги. Читающие не поднимали глаз. Кто-то уже спал, в основном - малыши. Эхо храпа не билось в каменных стенах. Храп был бы ошибкой конструкции.

     Кранц! Ваун устал. Уснуть бы на неделю. Он подошел к свободному месту - не лучше и не хуже прочих.

     - Спасибо, - прошептал он своему крохотному провожатому. - Теперь справлюсь сам. - Он стянул рубашку, посмотрел вниз и увидел, что мальчик улыбается ему почти беззубой улыбкой и борется со своими пуговицами. Он показал маленьким пальчиком себе на ноги:

     - Ты меня вазденеф?

     Адмирал Ваун опустился на колено и раздел своего безымянного младшего брата.

     - И фостелиф мне?

     - Конечно. Видишь ту черную рубашку? Раздетый дрожащий мальчик кивнул. Отнеси мою туда, а мне принеси черную, хорошо? Мальчик покрутил пальцем в ухе, обдумывая.

     - Вафем?

     - Шутка. Утром объясню.

     - Вадно.

     Взяв белую рубашку Вауна, мальчик отправился в путь, ненамеренно раскрыв свой номер - 516. Вернулся с черной рубашкой и положил ее на одеяло Вауна.

     Затем быстро влез под свое. Никто не обратил внимания на действия карапуза.

     - Спасибо, - сказал Ваун, заговорщически улыбаясь.

     Уютно устроившись, 516-й потребовал прощальных объятий и поцелуя на ночь он знал о своих правах. Ваун вполз под свое одеяло, и они сонно улыбнулись друг другу. Наволочки определенно нуждались в стирке.

     "Они спаривались", - подумал Ваун.

     Безумные, безумные рэндомы.

     Он спал.

     Каждый день с утра до вечера светит солнце. Деревья гнутся под тяжестью цветов. Прибой накатывается на берег, птицы кружатся в дивном небе. Теплые волны шлепают по сверкающему песку.

     Сновидец бежит по пляжу за руку со своей возлюбленной.

     В огромном пустом танцевальном зале музыка, они обнаженные танцуют под cверкающим хрусталем люстр.

     Они любят друг друга - в постели, на пляже, на кушетке под сверкающим хрусталем люстр. На солнцепеке и в свете звезд.

     В таинственном мраке ее волосы отсвечивают красным, он целует каждую ее веснушку.

     Порой они устраивают грандиозные вечеринки для королей, министров и президентов. С радостью прогоняют их и снова остаются наедине.

     День проходит за днем. От ее смеха даже страшновато.

     - Как долго может это длиться? Как долго могут смертные быть так счастливы?

     - Вечно! - отвечает он. - Герой и героиня с тех пор всегда живут счастливо. Это обязательно.

     Но иногда - печальные разлуки, и ласки становятся неистовыми, потому что ему предстоит улететь, чтобы страдать на бесконечных мучительных церемониалах в дальних странах; почести и речи, банкеты и тупые ритуалы. Он всегда спешит домой к любимой, разлука делает любовь лишь слаще.

     Возвращение героя.

     Героя ждут объятия любимой.

     Она смеется, лицо сияет счастьем, когда она смотрит на него с подушки.

     - Я никогда не была любовницей Рокера. Я не была здесь с Рокером. Я никогда не занималась этим с Рокером.

     - Это хорошо, - говорит он, - я рад, что ты рассказала мне об этом теперь, и впредь не будет недоразумений.

     - А ты не веди себя, как величайшая знаменитость, жеребец спейсер и великосветский сноб... Проникновение, и она визжит от счастья. Кульминация, и он что-то бубнит в экстазе. Следующий сон. Они танцуют.

     - Это безумие!

     - Ты с ума меня сводишь! Я обезумел от любви.

     - Не от этого.

     - А от чего?

     - Танцуем босиком. Я прилипаю к полу. Нужно хоть носки надевать.

     - Носки - это неромантично, - говорит он, подхватывает ее, обнаженную, на руки и относит на ближайший диванчик. - Я покажу тебе, что романтично.

     Награда героя.

     Выше и выше, из бездонной тьмы... Напряжение... Борьба... Ничего труднее делать ему не доводилось.

     В голове песок, тело каменное. Веки - мраморные плиты, а их надо удерживать.

     Над головой в свете довольно-таки далеко друг от друга расположенных ламп еле-еле виднелась крыша тоннеля. Совсем рядом с обеих сторон он слышит тихое дыхание.

     Дочь Мэви? Пиподам?

     О, проклятие!

     Ваун с трудом сел и подумал, что его суставы скрипят, как несмазанные дверные петли. В его черепе было полно грязи. Тоннель был полон спящих братьев.

     Здоровые ребята, работяги, крепко спали.

     Он дрожал, холод камня глубоко проникал в самое его существо. Искушение снова улечься и заснуть казалось приглашением в рай... Жестокая судьба приходится покинуть этот скромный, потертый кусок одеяла.

     Аркадия была так близко от Хайпорта!

     Черт! Он дотянулся до одежды.

     Охрана примитивна, как кирпич. Братья доверяют друг другу целиком и полностью и надеются, что секретность защитит их от внешнего мира. Епископ, может быть, догадался установить камеру в спальне, но и это маловероятно. Если догадался, то обмен рубашками все упростит: инспекция физиономий - целое дело.

     Интересно, сильно ли видны во тьме кровоподтеки?

     Полночь.

     Помимо всего прочего, в Доггоце Ваун научился просыпаться по приказу.

     В коридорах было темно и практически безлюдно. Несколько сонных парней бродили с целями, не имеющими отношения к охране или дежурству. Они улыбались друг другу, кивали брату в черной рубашке, проходили мимо, почти не обращая на него внимания.

     Найти вентиляционную станцию оказалось несложно. Тут было жарко и дико шумно. Одуряюще грохотали допотопные механизмы, чудовищные черные фигуры вибрировали в тенях. Огромные кабели и балки расходились во все стороны, исчезая в камне и во мраке над головой. Место выглядело заброшенным, будто сюда никто не заходил много лет.

     Но по крайней мере одна камера где-то тут была.

     Ваун увидел еще лишь одну дверь. Старинная, из листовой стали, ржавая, крепкая и неоткрывающаяся. Он постоял немного в углу, рассматривая ее, пытаясь заставить свой вялый, сонный мозг вернуться к своим обязанностям.

     Обязанностям? Вауну мучительно хотелось послать все к черту и найти постель. Любую постель. Тут стояло несколько пустых лежанок. Любая из них была его. Это его дом. Для этого он был рожден... изготовлен, спроектирован.

     Дерьмо.

     Дочь Мэви.

     Пиподы.

     Через какое-то время он почувствовал, что слабеет от жары, и это заставило его двигаться. Больше всего его обеспокоил вывешенный на всеобщее обозрение ключ на гвоздике у косяка - слишком уж просто. Ключ мог быть ловушкой. Дверные петли были хорошо видны, а ветхий верстак рядом был завален инструментами и мусором. Он мог разворотить петли и при этом, правда, нашуметь.

     Черт с ним. Ваун подошел к верстаку и выбрал увесистый молоток с круглым бойком... чтобы вывести из строя камеру - так он сам себе объяснил, подозревая, что хотел скорее удовлетворить какую-то атавистическую потребность в оружии.

     Ваун прошел к двери и снял ключ.

     Замок скрипнул. Взвизгнули тревожно петли, пронзительный писк сирены поднялся на басовом фоне компрессоров. Ваун открыл дверь ровно настолько, чтобы заглянуть внутрь, и задохнулся от хлынувшей на него вони. Столетняя затхлость.

     Комната была очень маленькая, пол грязный, заваленный мусором.

     Бесформенный клубок одеял в дальнем углу закопошился. Если он хотел бы повесить тут камеру, он бы устроил ее прямо над дверью. Ваун отворил дверь чуть шире и проскользнул внутрь.

     Под потолком над головой к камню была прилеплена черная присоска размером с палец. Незамысловато, но поновее всего остального, не пропитана всепроникающей грязью. Ваун взмахнул молотком, разбил присоску, и его осыпало пылью. Если наблюдатели не обратили внимания на свет, попавший внутрь из-за открытой двери, они предположат поломку - что не должно быть редкостью на этом допотопном рынке хлама. В любом случае, камера могла работать только в инфракрасном диапазоне. Он огляделся, пытаясь найти остальных.

     - Адмирал Ваун? - проговорил Клинок. Он сидел, и похоже, на нем не было никакой одежды.

     Рядом с ним забормотала Фейрн, пытаясь на ощупь найти одеяло. Когда ее рука вместо этого наткнулась на Клинка, она сказала:

     - Ик!

     - Одевайтесь! Живей!

     Ваун мог, конечно, сбегать в уборную и стащить какую-нибудь местную одежду, но она бы не замаскировала ни рыжих волос девушки, ни роста парня. Им придется каким-то образом остаться невидимыми на всем пути.

     - Это побег, сэр? - Клинок не двигался.

     - Конечно, побег! А ты думал, что я пришел поцеловаться на прощание?

     - Разумно ли это, сэр?

     - Что, черт возьми, ты хочешь сказать этим "разумно ли"?

     - Разве они не высылают вас обратно, сэр? То есть, они не собираются послать вас назад в Патруль?

     - И что с того?

     - Ну, сэр! Если мы попробуем сбежать и у нас не получится, то мы никак не сможем уведомить Хайпорт об этом улье. Даже если мы убежим, они поймут, что вы помогли нам.

     - Идиот! - крикнула Фейрн. Она-то одевалась. Клинок сидел.

     - Ты так трогательно веришь в мою преданность, старший лейтенант!

     - По-моему, ваше присутствие подтверждает это, сэр.

     - Иди ты, придурок! Одевайся! Быстро!

     - Все-таки мне кажется, что ваша тактика сомнительна, сэр.

     - Они грозятся бросить вас обоих пиподам, козел!

     - Понимаю, сэр. Но по сравнению с судьбой планеты наши судьбы не имеют значения. Я считаю, вам следует продолжать играть в их игру. Я уверен!

     Фейрн почти оделась и бросила в бешенстве:

     - Клинок! Что ты несешь! Говоришь, что любишь меня, а через минуту уже хочешь скормить меня пиподам?

     И все-таки парень был абсолютно, на сто процентов прав. Вауну не нужно быть здесь. Даже если ему кажется, что в улье ему уже не доверяют, у него самого шансы спастись намного выше. Ему надо закрыть дверь, запереть ее и сбежать одному. Или пойти спать.

     Он взвесил молоток, борясь с диким желанием его куда-нибудь метнуть.

     - Я дал вам приказ, лейтенант!

     - Сэр!

     Клинок резко зашевелился, продолжая спорить.

     - Если они доверяют вам, сэр, то вы сможете организовать нападение на них.

     - Он был уже на ногах, застегивал молнию на брюках; в Доггоце учатся быстро одеваться. - Если вы освободите нас и убежите с нами, и это нам удастся, - у них хватит времени эвакуировать хотя бы часть...

     - Идиот, олух! Оставь ты свою бестолковую героику!

     Ваун с облегчением выскочил из застенка, вдохнул свежего воздуха.

     Коридор был пуст; ничего не изменилось. Пленники шли за ним. Клинок все еще яростно застегивал пуговицы. Девчонка вцепилась в него.

     - Это по правде, да? - спросила она, глядя на Вауна так, будто ждала от него очередной выходки. - Прошлой ночью я на самом деле подумала, что ты переметнулся на их сторону!

     Любовь к герою она перенесла на нового героя. Ему хорошо, а Мэви будет недовольна.

     - Я тоже.

     - Что?!

     - Они не получат меня.

     С молотком в руках Ваун шел к выходу из тоннеля.

     О чем думали братья, когда он вышел из зала? Он не знал. Он не хотел знать. Не сейчас.

     Он шел так быстро, как только мог, но это была неокультуренная часть шахты, с древними рельсами на земле, с обилием труб и спутанных кабелей над головой. Лампы потускнели от паутины, все погрязло в столетней пыли.

     - Полагаю, вы не видели здесь нигде комоборудования, так?

     - Нет, сэр.

     Пытаясь не отставать от Вауна, приспособиться к неровной почве, согласовать свой широкий шаг с вцепившейся в него девчонкой, старший лейтенант чуть ли не подпрыгивал.

     - Тогда слушайте, - сказал Ваун, - оба. Возможно, нам придется разделиться. Ты умеешь управлять торчем, Фейрн?

     - Не так хорошо, как Клинок.

     - Так как он, никто не может. Торчи могут быть заперты. "Суперогонь" они могли размонтировать. Но если у нас будет шанс, нам надо будет разлететься в разные стороны, ясно? Они бросятся за нами и постараются нас перехватить.

     - Я не брошу Клинка!

     - Тебе приказ, старший лейтенант. - Ваун на миг умолк, чтобы обойти огромную яму в земле. - Где-то есть еще по крайней мере один улей, возможно, в месте под названием Рэлгров. Понял?

     - Да, сэр. Рэлгров. - Клинок перетащил Фейрн через канаву одной рукой, не сбившись с шага. - Понимаю, зачем нам нужен ком, сэр. Как вы думаете, они у них хоть в торчах есть?

     - Скорее всего нет. Даже аварийных. Братья скорее умрут, чем нарушат тайну.

     - Ближайшая посадочная полоса в Фондпорте, сэр. Двадцать километров на юг.

     Ваун подумал, не стоило ли повысить Клинка в звании больше, чем до старшего лейтенанта. Естественно, если они выберутся из этого улья, завтра он cтанет коммодором. Их шансы - три к миллиарду. Ваун дал знак остановиться, когда они подошли к первому перекрестку. Он встал на колени и посмотрел в обе стороны. Никого не было.

     - Направо, - сказал он, поднимаясь.

     - Налево, сэр, - сказал Клинок. - Если мы идем к выходу, то есть.

     - Как скажешь.

     Ваун пошел налево, двое последовали за ним. Скорее всего обе дороги подошли бы, но путь, которым вели пленников, мог быть и покороче. Это был обработанный тоннель, мощеный и чистый, и казавшийся бесконечным. Ночные лампы горели тускло, но любой, появившись на перекрестке, мог видеть достаточно хорошо, чтобы обратить внимание на двух очень странных братьев, даже издалека.

     На следующем пересечении Ваун остановил своих спутников и сразу двинул вперед, посмотрев направо и налево. Никого не увидев, он махнул рукой, ведя Фейрн и Клинку идти, и они бросились за ним.

     Он поспешил дальше.

     - Наше основное сообщение, единственное, что мы должны передать необходимо немедленно бросить сюда нейтронную бомбу. Надо разузнать про Рэлгров. А это место сжечь!

     Что с номером 516? Он поцеловал мальчика на ночь, и теперь ему хотелось расплавить все клетки его мозга прежде, чем тот проснется. Даже если он сможет спасти невиновных, они не останутся невиновными. Лет через пятьдесят 516-й обретет весь смертоносный потенциал Дайса, какой у того был, когда они познакомились с ним. Разговоры Рокера об инфекции были близки к истине. Каждая спора должна быть уничтожена.

     Думай лучше об Армагеддоне!

     А как убедить Патруль?

     - Проблема в том, что я не знаю кодов. Дневной код мог быть изменен с тех пор, как он уехал из Вэлхэла. Границы были открыты для большинства адмиралов, поскольку их можно было опознать по голосу и лицу, но адмирал Ваун - дело особое. Для него были созданы особые условия, а с лейтенантом они бы обязательно поговорили, особенно если тот уже официально признан находящимся в самовольной отлучке.

     - Я смогу связаться, сэр.

     - И я, - сказала девчонка.

     - Ты? Как?

     Фейрн хрипло засмеялась.

     - Думаешь, хоть какая-нибудь станция общественного кома будет сопротивляться приему такой сенсации? Петли в штаны наделает. Потом свяжется с Патрулем в поисках комментариев, верно? А Петли может забраться высоко и быстро! Я знаю, я видела, как он это делал.

     Бардак! Но и это сойдет, если выберется одна девчонка. А мать Клинка квартирмейстер в Хайпорте, так что он сможет связаться с Уилд или Фало даже быстрее, чем Ваун. Из себя выводит этот юнец-выскочка своими нечеловеческими возможностями!

     Очередное пересечение... Ваун пошел вперед и опять не увидел пешеходов.

     Сколько может длиться такое везение? Он снова сигналит своим спутникам. Они догоняют, и он говорит:

     - Если выберемся, разбежимся в разные стороны. Если у них есть комы в торчах, то связывайтесь с Хайпортом, как только взлетите!

     "Суперогонь" может быть быстрее торча, но у него отключена электроника.

     Клинок все это понимал. Время покажет.

     А еще будет проблема с пиподами. Пиподы реагируют на людей и не реагируют на братьев. Когда они выберутся из улья, придется думать о пиподах.

     - Они натаскивают пиподов на людей. Пиподы - их оружие. Сообщите об этом.

     И этот Q-корабль. Он пролетит мимо, и это не метеорит, это судно.

     - Тогда без экипажа, - сказал Клинок.

     - Да, без экипажа.

     - Я же говорила, золотце! - сказала девчонка. - А?

     - Да, милая.

     - Я сказала, что никто бы не послал Q-корабль через весь космос просто для того, что пугнуть кого-нибудь через двадцать пять лет! Ты мне не верил, cолнышко.

     О, Кранц! У них уже нежности.

     - Да, не верил, дорогая. Сэр, нам вон туда. Ваун без разговоров повернул направо. Туннель круто пошел вверх и был приятно темен.

     - Братья говорили об Армагеддоне! - сказал он. - Это жестянка, а не метеорит. Или, может, небольшой метеорит, способный маневрировать. Так что он сделает вид, что пролетает мимо, а затем сделает петлю в последнюю минуту и врежется. Полагаю. он уничтожит Хайпорт.

     Девчонка обмерла.

     - Но зачем, Ваун?

     - Чтобы уничтожить ультийское главнокомандование. Лишить нас центрального управления. Планета будет разбита - землетрясения, отсутствие связи, отсутствие солнечной энергии, отсутствие урожаев в течение многих лет. Миллиарды погибших.

     Хаос и анархия. Я послал Уилд файл - там есть об этом обо всем. Ясно?

     - Да, сэр.

     - Да, Ваун.

     - Назад!

     Он толкнул Клинка; тот развернулся и оттащил девушку обратно в перпендикулярный тоннель, который они только что миновали. Ваун пошел дальше как ни в чем не бывало - навстречу двум появившимся впереди братьям. Темновато - заметили ли они?

     Очевидно, нет. Они были полностью поглощены беседой, и прошли мимо него, лишь слегка кивнув. Он повернул в тоннель, из которого они только что вышли, остановился, выглянул из-за за угла и смотрел вслед, пока братья не исчезли.

     Колени у Вауна тряслись. Он ждал, когда Клинок решит, что берег чист и можно идти. Капли пота отсчитывали медленно текущее время. Ваун с испугом подумал, что уж слишком быстро начал доверять навязавшемуся помощнику.

     Доверие... Апокалипсис... Падение метеорита и нападение пиподов...

     Уничтожение коммуникаций. Потом голод, чума, гражданская война... Мелкие правители захватят власть силами собственных внутренних войск...

     Может ли лидер отказаться от умелого, достойного доверия помощника? А от бесстрашного телохранителя, готового пожертвовать жизнью? А от безжалостного воина, гениального советчика? А от чиновников, совершенно неподкупных, с иммунитетом к деньгам и женщинам? В качестве помощников братья неотразимы и очень быстро станут незаменимы на всех высоких постах. Если такой есть у твоего врага, то тебе надо обзавестись таким же... Не более чем умные киборги, но очень полезны.

     А лет через двадцать стволы развернутся в держащих их руках - все разом.

     Главная раса будет управлять. Дикая раса будет приручена, и Ульт замолчит. Это произошло на Скице, а может, и на тысячах других планет.

     Двое людей-беглецов появились из бокового тоннеля и побежали навстречу Вауну. Он держал молоток, чтобы они могли его узнать - тем не менее заметил, как внимательно Клинок осмотрел его синяки - отличительную черту единственного хорошего брата. Предателя.

     Они безмолвно двинулись дальше, подгоняемые взаимным предчувствием беды.

     Время заканчивалось. До восхода они должны добраться до торчей.

     Поворот за поворотом... Рывок за рывком, паузы, чтобы заглянуть за угол...

     Еще дважды им приходилось прятаться от прогуливающихся братьев. Сейчас они должны быть недалеко от выхода, а улей, похоже, оживает. Клинок абсолютно точно запомнил дорогу.

     А потом они втроем вжались в щель в тупике, почти не дыша, поскольку мимо шел отряд из четырех сонно бормочущих братьев. Ваун подозревал, что это ночные сторожа, возвращающиеся со смены. Жаль... новые более бдительны. Четверо прошли мимо, и через несколько минут беглецы могли попробовать вырваться на свободу.

     - Дорогуша? - прошептала Фейрн.

     - Милая? - ответил Клинок. Это звучало омерзительно.

     - Какой в нас толк? Q-корабль уничтожит мир... Если я не ошибаюсь, Q-корабли невозможно остановить?

     - Этот, я думаю, можно. Они не могут стрелять по Хайпорту из Скица Хороший мальчик догадался об одном маленьком шансе.

     - А?

     - С семи элуев он скорее всего и в планету не сможет попасть, а куда уж в маленький Хайпорт - если адмирал прав и в этом состоит их задача. Надо будет прицеливаться.

     - Не понимаю.

     Он говорил очень спокойно и терпеливо, но обращался и к Вауну тоже.

     - Он может отключить свои шаровые молнии, чтобы уточнить курс. Может, только на минуту, но в эту минуту он будет уязвим. Верно, сэр?

     - Верно. Надеюсь, что верно.

     В теории это было верно, и жестяное судно гораздо более уязвимо, чем камень, но Патрулю потребуется проделать очень и очень хитрую работу.

     Вряд ли ультийское главнокомандование способно на это. Нужно будет запустить в небо все, что есть у Патруля, и еще больше. Рокер смог бы организовать такое. Может быть, смог бы и Ваун, если бы Патруль ему позволил.

     Уилд, Фало... маловероятно.

     Чертовски маленький шанс, но больше ничего нет.

     - Пойдем, - прошептал Ваун. - Каждый - сам за себя. Я рвану к стойке с оружием. Вы подождите минутку, потом бросайтесь к двери, договорились?

     - Да, сэр.

     - Поцелуй меня, любимый.

     За сим Ваун их и оставил.

     Он выкинул бессмысленный молоток, проверил, пуст ли туннель, вышел в переход и побежал к караульной комнате.

     Доверие... Вся система базировалась на доверии, на уверенности в том, что ты именно тот, за кого себя выдаешь.

     Накануне, по прибытии, он не видел никаких признаков электронных приспособлений. Единственное, что защищало улей, - неведение людей о его существовании.

     Ваун вошел в комнату охраны. Четверо парней, завернувшись в одеяла, читали книги. Они не были профессиональными охранниками - только лишь специалистами в других областях, которым достался тягостный жребий нести караульную службу в дополнение к своим постоянным делам. Этим объяснялось то, что они все сгрудились вместе - необычно наблюдать, как Братство не справляется со своей работой. На него они даже не взглянули.

     - Приор, - сказал он и двинулся к стойке с оружием.

     Его Джайенткиллер был на месте, были тут две более совершенные модели, и он вспомнил слова Коричневого о том, что они полегче. Ваун закинул одно из ружей за плечо и пошел дальше.

     - Как там погода?

     - Холодно, - раздался раздраженный голос. - Тебе понадобится куртка.

     Возможно, тут был нужен пароль. Возможно, на его синяки упал свет.

     Возможно, его выдала походка.

     Одна книга шлепнулась на пол, один из охранников начал выпутываться из одеяла.

     - Эй! Ты не...

     Все синхронно сбросили одеяла и спрыгнули с кресел, даже не посмотрев друг на друга, все четверо смотрели на Вауна, все такие же, как он.

     Они стояли между ним и выходом. Он отошел к стене, удерживая их Джайенткиллером. Его лицо, повторенное четыре раза, с ужасом смотрело на него.

     - Оставайтесь на месте! - рявкнул он, что не подействовало.

     В этот момент в комнату влетели Фейрн с Клинком и понеслись к выходу.

     Охранники, все как один, рванули на перехват.

     - Стоять!

     На этот раз все замерли. Картинка. Полная неподвижность.

     - Братья, пожалуйста! Не вынуждайте меня убивать вас!

     Ваун стоял у одной стены, Клинок с девушкой - у другой. Четверо братьев преграждали путь к выходу - Белый, Желтый, Красный, Коричневый.

     - Кто Приор? - спросил Ваун. Ему было нехорошо. Ничего не получится.

     - Я, - хрипло ответил Белый и задрал подбородок. - Ты знаешь, что тебе придется убить нас! Судя по голосу, он был моложе, чем казалось.

     - Убью, если надо. Но зачем умирать без смысла? Я могу пристрелить вас, мы убежим, а вы будете мертвы. Идите вперед. Мы убежим, и я клянусь, что не буду убивать вас.

     Может быть. Белый двинулся первым, но разве что на долю секунды - вперед шагнули все.

     - О, остановитесь! - закричал Ваун. Пот заливал глаза.

     - Ты не можешь стрелять в своих братьев!

     - Могу. Я стрелял. Я пристрелил двоих на "Юнити".

     Охранники в страхе сглотнули слюну. До сих пор Ваун никогда об этом не говорил. Никому. Даже Мэви. Но тогда он обезумел от страха. А сейчас он был хладнокровен.

     - И я помогал выкачивать Приору мозги! Во мне есть врожденная неполадка, помните? К такому выводу они пришли вчера вечером, да?

     Ему тут же захотелось, чтобы он не задавал этот вопрос, Ему не хотелось знать, что там решили, когда он вышел из зала.

     Желтый глубоко вздохнул, будто бы от удивления.

     - Нет, - сказал он. - Вовсе нет. Но мы решили, что тебя испортили.

     Клинок попробовал двинуться. Коричневый шагнул в сторону и встал у него на пути.

     - Стоять! - снова крикнул Ваун.

     - Не по твоей вине, брат, - продолжал Желтый. Он был моложе всех, не совсем взрослый. Восемнадцать, наверное, но, очевидно, только он был на собрании. - Но мы решили, что не можем рисковать и отпускать тебя назад.

     - То есть решили убить меня.

     Вся эта болтовня была сумасшествием. Время истекало. Кто-нибудь придет.

     Придет рассвет. Но он на самом деле хотел знать. Так, на всякий случай.

     Белый покачал головой и чуть заметно передвинулся вперед.

     - Брат не убивает брата! Посылать тебя обратно было бы слишком рискованно, но мы хотели, чтобы ты остался и помогал нам здесь.

     В горле у Вауна застрял острый комок.

     - Ерунда! Либо вы мне доверяете, либо нет!

     - Послушай! - настойчиво проговорил Белый. Его лицо влажно блестело в тусклом свете ламп. Мы доверяем тебе, брат, но мы просто боимся посылать тебя. Будем рады, если ты останешься с нами, всегда! Ты - один из нас. Ты выстрадал там, в одиночестве, достаточно, и был поврежден, и мы хотим, чтобы ты остался здесь, в улье. Мы хотим, чтобы ты помогал нам здесь советами. Мы бы уважали и любили тебя. Клянусь Братством.

     Кранц! Это было так заманчиво. Вауну хотелось закричать. Он боялся взглянуть на Клинка и девушку. Его братья. Правда, они хотят, чтобы он был с ними? Даже нуждаются в нем немного?

     - Вы не можете мне доверять, - злобно проговорил он. - Не сейчас.

     - Скажи мне, что не так, брат? - мягко сказал Белый. - Судный День?

     Армагеддон?

     - Возможно, - согласился Ваун. У него тряслись руки.

     - Это все равно произойдет. Мы можем показать тебе расчеты. Начнется голод. Экологическое равновесие будет полностью нарушено. - Белый уговаривал зачем он старался быть столь искренним? - Я не могу лгать тебе, брат, ты же знаешь! Мы уверены: двадцать лет, возможно, тридцать... Полная катастрофа!

     Можем тебе показать!

     - Смертность не оправдывает убийство!

     - Ах! - с облегчением воскликнул Красный. - Это из-за этих двоих рэндомов!

     Так, брат, да? Ты не сказал, что они твои друзья! Ты велел их убить. Если это тревожит тебя, мы не причиним им вреда, обещаю тебе. Клянусь собственной жизнью. Это все, что у меня есть, но я клянусь тебе, что я отдам ее за них.

     Поверь мне, брат.

     Остальные хором выразили согласие. Ваун застонал. Ружье в его руках опустилось и затряслось.

     - Ты не можешь отдавать им предпочтение! - протестовал Коричневый. - Один из них женского пола.

     Дочь Мэви.

     Ваун посмотрел на два испуганных лица диких и быстро повернулся обратно к братьям, поскольку те сделали шаг вперед. Он поднял ружье вверх, и братья оcтановилиcь.

     - Похоже, ты никогда не спал со специалисткой, сынок!

     Коричневый передернулся.

     - Нет. И охоты нет... Но если тебе это нужно, мы не возражаем против нее.

     - Нет! - крикнула Фейрн. - Не я! Он не меня любит. Он делает это ради...

     Клинок заткнул ей рот. Он крепко сжимал ее обеими руками, печально наблюдая, как решается их будущее.

     - Вы не можете довериться мне еще раз! - настаивал Ваун. О, скажите же мне, что я ошибаюсь! - Я не врал о том, что пристрелил братьев на том Q-корабле! Сейчас я пытаюсь сбежать. Как вы сможете доверять мне впредь?

     - Мы же любим тебя, - сказал Белый, - и надеемся, что ты любишь нас. Мы пометим тебя, и так будем знать...

     - Пометите? - заорал Ваун. - Как же я буду одним из вас, если на мне будет пометка? Я буду "Этот, с пометкой", идиот! - Все-таки отверженный. Снова чужой.

     О нет! - Крест на лбу, наверное? Предложение отвергается! Теперь разворачивайтесь и выходите по очереди!

     - Мы не можем! - закричал Белый. - Просто не можем. Ты же знаешь! Мы не хотим, чтобы нас убивали, мы верим, что ты сделаешь это, но мы обязаны хранить верность улью. Ты должен это понимать.

     Он понимал. Он все это всегда понимал.

     - Дурацкие, дефективные артефакты! Радж, сколько раз мне придется предавать тебя? Желтый, самый молодой, громко шмыгнул носом. Вытерся рукавом, но даже не взглянул на других в поисках распоряжений. Он ногой не шевельнет, если это может повредить улью. Ваун двинул ружьем.

     - Считаю до трех и сжигаю вам ноги. Один! - Он знал, что на их месте он бы набросился на счет "два".

     - Два!

     Они набросились. Пещера озарилась зеленым светом. Времени на замысловатые ранения не было, и Джайенткиллер не скальпель, он не создан для использования в маленьких помещениях. Ваун сжег врагов дотла. Взрывом его отшвырнуло на пол, обожгло лицо, засыпало камнями, кусками паленого мяса и подливкой, по ушам будто ударили деревянными молотками.

     Хотелось кричать и вылезти вон из кожи. Вауну необходимо было проблеваться, прокашляться, пролежать и проплакать целый год; но им двигало неистовое желание закрыть тоннель прежде, чем придет еще кто-нибудь. Нельзя убивать еще братьев.

     Клинок был едва в сознании, его оглушило камнем, его собственная кровь текла по невообразимому супу, которым были залиты все трое. Они вдвоем с Фейрн кое-как выволокли его, спотыкаясь и пошатываясь, наружу. Остатки дверной портьеры еще тлели, пол был усыпан мусором, теперь в любую секунду братья могут хлынуть из тоннеля, как шершни. Ваун мог бы сдерживать их тут вечно, но нельзя.

     Где-то в глубине сознания он понимал, как это нелогично, ведь он собирался в этот же день уничтожить улей, но это было другое. Убивать скопом намного легче, чем когда ты видишь конкретных людей.

     Ночь была прохладна, земля блестела изморозью в жутковатом голубом свете Ангела. Но на востоке светало.

     Раны на лице Вауна саднили, он, похоже, опять подвернул колено. Ребра болели, будто бы его отдубасили, и звенело в ушах.

     - Нужно передохнуть, Ваун! - простонала Фейрн.

     - Нет. Еще слишком близко.

     - Я в порядке, - проговорил Клинок, еле волоча ноги по камням.

     Фейрн рухнула, Клинок упал на нее сверху, а на Клинка чуть не шлепнулся Ваун. Пасть тоннеля была еще слишком близка, чтобы чувствовать себя в безопасности, но это сделать было необходимо, поскольку оттуда в любую минуту могло хлынуть Братство. Жаль, что у него был только Джайенткиллер, не самое лучшее оружие для камня.

     Девушка попыталась подняться, он ей не дал и рявкнул:

     - Закрой уши!

     Клинок издал какие-то звуки, и Фейрн обняла его. Ваун опустился на колено у подходящего валуна. Дрожащими, липкими пальцами он установил Джайенткиллер на подставку и шлепнулся на ледяные камни, чтобы прицелиться. Он сделал трехcекундную задержку и вывел максимальную мощность. Откатился, спрятал голову за валун и выкрикнул последнее предупреждение.

     Максимум мощности Джайенткиллера - это крупная катастрофа. Он действительно подумал, что в этот раз убил себя. Камни посыпались градом. Он услышал запах горелых волос, а потрогав скальп, понял, в чем дело. В ушах звенело, с ребрами стало еще хуже, чем раньше... Ваун попытался подняться и со стоном упал.

     Он отвоевал короткую передышку. Нет сомнений, что через этот тоннель уже никто не сможет пройти. Он надеялся, что никто и не будет пытаться. Нет сомнений, что где-то есть другие выходы, ни малейших сомнений, но теперь Вауну хоть не нужно торчать здесь, держать братьев на мушке и отстреливать их, марширующих навстречу смерти, словно тысячи Аббатов. Вот чего он боялся.

     Он, трясясь, поднялся на ноги, встала и Фейрн. Она потеряла большую часть волос, на лбу у нее краснел ожог второй степени. Остальная часть лица выглядела так, будто бы по ней несколько раз ударили; одежда была изорвана, а кое-где обуглилась.

     Небо светлело. Ваун замерз и не мог унять дрожь. Клинок стоял на коленях еще одно кошмарное пугало из ожогов и крови, остатки формы повисли лохмотьями.

     Судя по тому, как Клинок держал руку, у него была сломана ключица. Сможет ли даже Клинок вести торч одной рукой?

     Тройка трупов, но все же способных передвигаться. Ваун выплюнул изо рта грязь и сказал:

     - Пошли.

     Единственная пронзительная точка голубого света, Ангел, стоит высоко на севере. Прямо по курсу рассвет золотит склоны холмов; беглецы отбрасывают тени, пробираясь по каменистой почве. Воздух тих и жаляще холоден.

     Вауна сжирает невыносимая злоба. Это больнее, чем раны, потому что тело одеревенело - настолько замерзло, что он даже не дрожит. Он уже не чувствует камней под тонкими подошвами, не чувствует боли от ожогов; только ребра болят.

     Бессмысленная смерть братьев изводит его.

     Как можно быть такими глупыми? Забытые гении, придумавшие Братство, должны были проявить побольше гибкости. Такая несгибаемость - ошибка для всего генотипа. Легко сказать, что один представитель роли не играет и важно лишь само Братство, но Ваун не чувствовал себя несущественным! Белый, Красный, Коричневый и Желтый не чувствовали себя несущественными. Они хотели умирать не больше, чем он хотел их убить, но их хромосомы настаивали на том, чтобы они защищали интересы улья до смерти, как звери защищают своих детей.

     А теперь он должен убить их всех. Дайса. Епископа. Малыша 516-го, Коричневого - который, пока не поменяет рубашку, будет Серым. Сессина, которого Ваун так и не увидел... и скорее всего никогда не увидит. Всех.

     Он сделал выбор. Теперь нет сомнений, на чьей он стороне, кому он предан.

     И вовсе не обязательно это победители.

     Непреклонность, с которой умерли его братья, доказывала, что Братство никогда не сдастся. Наверняка где-то есть еще хотя бы один улей; простой здравый смысл говорит о том, что это самое главное. Будь он Епископом, он бы обязательно прибегнул и к другим мерам предосторожности. Он бы устроил секретные склады оборудования местах в десяти по всей планете. И если останется всего один брат, он начнет искать один склад и работать над созданием нового улья. Лет через сорок-пятьдесят все началось бы сначала. Заражение, как назвал это Рокер. Инфекция.

     И даже если Патруль начеку, если он сможет уничтожить кохэбский улей до того, как его успеют эвакуировать, даже если ему удастся отыскать другой улей или ульи, даже если он сможет выследить и убить всех до единого братьев на всей планете, до окончательной победы будет еще далеко.

Q-корабль все еще в пути. Да, знание о том, что это всего лишь обычный корабль, дает какие-то шансы, и ему придется на мгновение отключить Свои шаровые молнии, чтобы скорректировать курс. Но обычный корабль намного проворнее Q-корабля, и небольшое окно максимальной уязвимости будет Очень сложно определить. Почти наверняка еще одна задача окна заключалась в том, чтобы дать братьям сигнал: чего они ждут от снаряда, какая цель более всего соответствует их задачам. Потерять Хайпорт - это еще не самое худшее, что может cлучитьcя. Падение метеорита в океан гораздо более разрушительно, чем удар по суше.

     Ваун споткнулся о камешек. Джайенткиллер болезненно стукался по ожогам и синякам. Приступ боли вывел его из отупения и вернул в реальный мир. Сейчас в наилучшем состоянии была Фейрн. Клинок вис на ней; порой он совсем терял сознание, но предложения Вауна помочь отклонял.

     Ваун заставил свои мозги работать. Не забыл ли он чего?

     Две вещи. Пиподы и погоня. Наткнуться на любую - катастрофа, и тем не менее беглецы инстинктивно держались низины, колупались по канавам между древними наносами лавы. Они по-прежнему шли на восход, чуть южнее от востока; в верном направлении, но Вауну стоит время от времени осматривать местность.

     Прохрипев бессловесный приказ, он повернул вверх по ближайшему склону.

     Клинок и Фейрн потащились вслед. Белые от измороси камни скользили под ногами.

     Дойдя до вершины, Ваун устало опустился на небольшую груду камней, сложенных здесь рукой древнего незнакомца, и тупо оглядел бесплодную землю.

     Главная седловина лежала к югу. Ближайший холм торчал на севере, под ним была шахта. Если были другие выходы - а другие выходы должны были быть, - они были там. Далеко на востоке свет заката озарял ледяную взлетную полосу, делая ее похожей на обетованное сокровище. Это был приз. Братья тоже это знали.

     Побеждает тот, кто первый на взлетной полосе.

     Клинок опустился на землю и положил голову на колени. Похоже, он получил сотрясение мозга, что было неприятно. Если они собираются разделиться, Клинок нужен для того, чтобы позаботиться о девушке. Он нужен, чтобы кто-то спасся, если убьют Вауна. Он нужен, чтобы уменьшить вероятность того, что это случится.

     - Пиподы! - показала Фейрн. Она стояла на ногах, но шаталась.

     Пиподы.

     Прямо впереди расположилась значительных размеров роща - практически пиподы были прямо под ними, слишком близко, чтобы два человека могли чувствовать себя спокойно. И это могли быть еще не все кусты. Прикрыв глаза рукой от света зари, Ваун посмотрел на далекую взлетную полосу. Еще хотя бы одна роща должна преграждать путь туда, но расстояние было слишком большим, чтобы сказать, есть ли пиподы прямо у ангара. Если есть, люди не убегут.

     Казалось, что это нечестно, чтобы Братство имело такое преимущество в этой смертельной игре, чтобы бессознательные растения могли так определять судьбу планеты.

     На юге?

     - На юге их не видно, - прохрипел Ваун. Хотелось пить. И поесть. И поспать. Его избитое тело ныло и пульсировало в нескольких местах. Времени на жалость к себе не было... - Нам придется обходить там.

     - Они придут оттуда, да, Ваун? - Фейрн смотрела на север.

     Ваун согласился. Погоня могла прийти с севера; здравый смысл подсказывал не идти на север. К тому же на севере больше пиподов. Эта роща казалась самой большой из всех, а может быть, это были причуды топографии. Холмы кишели кустами, но братья, естественно, могли пробежать рощу прямо насквозь. Пиподы для братьев не помеха. Нечестно, нечестно!

     - Нам придется идти севернее, чтобы обойти пиподов.

     Клинок слушал. Он мрачно поднял голову. Его лицо было кровавой маской с двумя потрясенными глазами.

     - Мы с Фейрн пойдем, сэр. Вы идите прямо.

     Ваун набрал сколько мог воздуха для адмиральского рева и медленно выпустил его.

     - Пиподы не заметят вас, да? - промямлил Клинок.

     - Да, - согласился Ваун. - Как ни была ему неприятна мысль о разделении, у него не было аргументов против. Речь идет о судьбе всего мира, теперь каждый за себя. - Да. Спасайся кто может. Удачи вам.

     Они выглядели до смешного патетично. Если он предал братьев из-за них, то у него какая-то странная система ценностей.

     У нее никогда не было ресниц. Теперь у нее была всего одна бровь, и она лишилась половины своих волос. Ей, наверное, было очень больно, но она держалась превосходно для гражданской девицы. Два дня назад ее тело возбуждало его до безумия; сейчас она являла собой омерзительное зрелище.

     Клинок оцепенел до безобразия, и это было еще более омерзительно для человека, который до этого проявлял такой безжалостный самоконтроль. Он сидел согнувшись, чтобы облегчить боль в бесполезной руке; под кровавой маской его лицо казалось уже и длиннее. Изо всех троих Клинок выглядел, наверное, хуже всех.

     Ваун в последний раз осмотрел окрестности, попытался запомнить протяженность рощи пиподов и местоположение своих попутчиков. Он не ожидал встретить кого-нибудь из братьев. Их бы не было видно, и они рванули бы что есть мочи ко взлетной полосе. Первый побеждает. Они свежи и невредимы. Может, им добираться дольше, но братья - как сказал давным-давно Тэм - созданы для скорости.

     Их бы не было видно...

     Слишком поздно он подумал об этом. Едва он начал подниматься, как Фейрн вскрикнула и бросилась к нему. Они упали вместе, резкий взрыв нарушил утреннюю тишину. Кучка камней, с которой он только что встал, разлетелась в зеленом свете. Ваун свернулся в клубок, пока вокруг падали камни; он вскрикнул, когда два попали прямо в него.

     Но если промазали, значит, стреляли издалека. В Доггоце Ваун завоевывал медаль лучшего снайпера пять лет подряд.

     Больше не стреляют. Тишину нарушает только звон в ушах. Он открыл глаза.

     - Спасибо! Что ты видела?

     Ответа не последовало. Он развернулся. Фейрн не было. Он встал на четвереньки.

     Клинок был здесь, лежал с коряво распростертыми руками и ногами, уткнувшись лицом в пучок красного сорняка. Вместо затылка у него был окровавленный камень. Все вокруг, растения и камни, было забрызгано кровью и мозгами.

     Странно, что единственное абсолютно неизбежное для всех кажется таким непостижимым и всегда приходит так внезапно.

     Какой прок теперь во всех твоих медалях, старший лейтенант? Ты говорил, что работал как вол, чтобы их заслужить, чтобы - ты говорил - "быть, как адмирал Ваун". Но ты забыл про удачу, старший лейтенант. Ты не добавил в свой рецепт удачу, а адмирал Ваун всегда был везучим подонком - ты разве не знал? А ты был невезучим сукиным сыном. Адмирал Ваун перепрыгнул из грязной лачуги на вершину навозной кучи одним прыжком, но он делал это не ради медалей, ему везло. Ты же не завоевал ни одной медали по счастью, а?

     Этого стрилера тебе не оседлать, старший лейтенант.

     Вауна вдруг вырвало. Не обращая внимания на боль, он на четвереньках отполз от трупа, волоча за собой Джайенткиллер. Так он полз, опускаясь все ниже и ниже, пока не почувствовал себя в безопасности.

     Фейрн была уже на середине противоположного склона. Она храбро продвигалась на юг, волосы на одной половине ее головы развевались медным пламенем на ветру. Другая сторона черепа была лысой. Ваун поспешил за ней.

     Несчастный Клинок! Случайность. Такие вещи должны случаться с другими, с плохими, не с хорошими. Но Красный, Коричневый, Белый и Желтый себя плохими не считали. Они и Вауна не считали плохим. Они хотели помочь своему поврежденному брату. Экипаж "Юнити" тоже состоял не из плохих. Им не повезло, потому что не повезло Приору.

     Фейрн не оглянулась, когда он догнал ее.

     - Фейрн...

     - Знаю. Видела.

     Она продолжала торопиться прямо вперед.

     - Это война, и...

     Он замолчал, чувствуя, что лучший последний долг - молчание, понимая, что нужно что-то сказать. Он обнял ее.

     - Очень жаль, - пробормотал он. - Он был отличным парнем. Я любил его.

     Она прижалась к нему на мгновение.

     - Ваун, я была не права.

     - В чем не права?

     - Насчет Клинка. Он занимается любовью очень здорово. Кранц! Она отбросила его руку.

     - Теперь убирайся отсюда! - сказала она визгливо.

     - Фейрн...

     Она остановилась и указала на восток.

     - Тебе туда! Я иду южнее. Так мы договорились. Она смотрела на Вауна. Ее лицо было маской смерти: мертвенно-бледная кожа, покрытая ожогами, опухшая, безобразно вымазанная грязью и кровью. Голубые глаза неестественно, ненормально горели.

     - Чушь, - он опять попытался ее обнять, она отстранилась. - Мы идем вместе.

     - Ваун! Ты что, делал все это, чтобы спасти Клинка?

     В голосе был истерический визг, но больше гнева.

     - Нет, конечно.

     - Спасти меня, тогда? И все?

     Ваун замешкался. Он смотрел на Фейрн, ошеломленный ее яростью. Он никогда не видел столь сильного сходства с Мэви - из-за этого ему захотелось наброситься на нее со злобными, оскорбительными словами. Мэви была единственным способным обидеть его человеком, и он думал, что никогда не простит ее за эту способность. Он знал, что она могла обидеть его даже после того, как он ее прогнал... В чем был вопрос?.. Делал ли он это, чтобы спасти дочь Мэви?

     - Не только. Отчасти.

     - Не будь дураком! - закричала она. - Мы говорим обо всем мире! Это война!

     Клинок был прав - мы не имеем значения! Ты и я несущественны! Мир - вот что важно! Ты идешь прямо! Я вокруг. Ты сказал: спасайся кто может.

     - Я не могу тебя бросить! Вернуться и смотреть в глаза Мэви...

     - Нет, можешь! Должен! Если бы там, наверху, осталась я, а здесь, внизу, был бы Клинок, вы бы разделились, да?

     - Думаю, да.

     - Тогда иди! - визжала она. - Быстро! Он колебался.

     Фейрн в бешенстве топнула ногой и пошатнулась, потому что подвернула лодыжку.

     - Ох!

     Он подошел, чтобы поддержать ее, они встретились глазами и внезапно рассмеялись.

     - Дурочка! - сказал он. - Ну, пойдем вместе.

     - Пожалуйста, Ваун! Я могу идти, могу управлять торчем! У двоих в два раза больше шансов передать информацию! Прекрати свой говенный романтический идиотизм!

     Кто она такая, что бы упрекать его в романтическом идиотизме?

     - Ради Клинка, - уговаривала она. - Не нужно, чтобы он погиб зря.

     Она была, конечно, права. Ваун мог пройти напрямую, а так наверняка быстрее. У двоих в два раза больше шансов.

     - Ладно. Если увидишь, как я взлетел, забирайся вон на тот южный холм. Я вышлю туда торч за тобой.

     Она, наверное, попыталась изобразить улыбку, но то ли презрение, то ли боль превратили ее в гримасу.

     - Огромное спасибо! Вали!

     - Ты - дочь своей матери, Фейрн! Храбрая! Она невнятно рявкнула на него, развернулась и побрела прочь по гальке.

     Она было совершенно права, конечно. Ваун повернул на восток. Он заставил себя побежать и намеренно двинулся прямо в сторону ближайшей пары пиподов, ползавших и чирикавших у подножия соседнего холма. Он пробежал прямо между ними, но они не обратили на него внимания, хоть у него все внутри перевернулось. Нивел! Куилд! Рокер! Он спокойно пробежал мимо, и все стало проще. Их были сотни, но он обращал на них не больше внимания, чем на колючие кусты.

     Через некоторое время он почувствовал, что Джайенткиллер все еще болтается у него на плече. Ему нужно было отдать его Фейрн, хоть даже оружие с таким широким радиусом действия не способно защитить от целой рощи пиподов: они чертовски быстро перемещались.

     Он не пытался бежать на полной скорости. Даже неторопливая рысца давалась на каменистом грунте с трудом; вывихнутая лодыжка прикончила бы его. Еще одна проблема, которой не было у преследователей, поскольку их было много. Они, несомненно, вооружены, так что для победы будет достаточно того, чтобы хотя бы один из них выиграл гонку. Ваун снова задумался о том, насколько нечестным было состязание, и ярость наполнила его ноющие мускулы.

     Скоро ему пришлось еще больше замедлить бег. Ребра горели в груди, колено угрожало отказать.

     Черт их побери! Он выиграет гонку, даже если это будет стоить ему жизни!

     Это точно будет стоить жизни им.

     Об этом Ваун предпочитал не думать. Он принял решение, он должен с ним жить. Или с ним умереть. Если они возьмут его живым, они наверняка его убьют в этот раз. Теперь он не сможет жить в улье, Меченый или не меченый, он бы умер от позора.

     Интересно, как дела у Фейрн. Ее путь длиннее, и она всего лишь человек.

     Она в таком же плохом состоянии, как и он, но оказалась гораздо крепче, нежели он предполагал. Он никогда ее не понимал. Возможно, ее мотивы были беспорядочны, но в целеустремленности и напоре она недостатка не испытывала.

     Она знала, чего хочет, и добивалась этого - как "заяц" она была превосходна.

     Как соблазнительница, она была отвергнута, но только из-за событий, которые были вне ее власти. Не вмешайся Рокер, она бы легко добилась от Вауна того, чего ей было нужно.

     Когда Ваун исчез из поля зрения, у нее под рукой остался запасной герой.

     Теперь его похитили Судьба и Братство.

     Война! Потери! Потерян классный парень, Клинок.

     Несчастная рыжая. Если до нее не доберутся братья, то доберутся пиподы.

     Как он будет смотреть Мэви в глаза, если Фейрн погибнет в этой потасовке?

     В данный момент это, конечно, было очень гипотетическое предположение; вряд ли он когда-нибудь еще увидит Мэви.

     Солнце било прямо в глаза. Ваун еле шел. Наверное, он потерял много крови, а может, все силы отнимает боль. Интересно, что сейчас поддерживало его злость? Гордость? Скорее всего стыд - легко блистать среди рэндомов, но попытавшись сразиться с равными, он полностью провалился.

     Он уже давно миновал первую группу пиподов, теперь впереди показались следующие, так что он уже почти добрался до второй рощи. Это значит, что взлетная полоса близка. Он выиграет, даже если это будет стоить ему жизни...

     Ваун поплелся вверх на крутой холмик с каменистой вершиной, упал на колени и последнюю часть пути преодолел вниз головой. В конце концов он лег и пополз, задыхаясь и испытывая тошноту от боли в ребрах. Они болели так сильно, что другие болячки не чувствовались. Здесь ему нельзя лежать долго, иначе он уже никогда не встанет на ноги.

     Смотреть против солнца было сложно.

     Пиподы заполонили почти всю дорогу к полосе. И... проклятие!.. окружали ангар. Не меньше дюжины кустов, насколько он мог отсюда видеть. Значит, Фейрн пропала. Чувство вины ослабло, когда он увидел это. Он никак не мог провести Фейрн или Клинка здесь без генератора шумов.

     Так что все лежит на нем, и все его усилия спасти двух людей были бессмысленны. Он мог бы запросто уйти ночью из улья. И сам мог бы избежать всего этого! Его раны заболели сильнее, когда он задумался об этом. Братья рациональны, они не романтические идиоты - спасатели девочек.

     Он посмотрел на север. Пиподы, как мухи, роились повсюду.

     И среди них братья.

     По меньшей мере дюжина точек двигалась слишком быстро, чтобы быть пасущимися пиподами. Братья, пересекающие широкий плоский луг. Бегущие со всех ног. Им пока дальше, чем ему, но они движутся гораздо быстрее. Через несколько минут они будут... Джошуаль Кранц!

     Проиграл! Побежден!

     Прямо перед бегущими оставался последний подъем, и сверху они будут иметь прекрасный обзор ангара и взлетной полосы. Они легко смогут подстрелить его, когда он там появится. Или просто сжечь торчи. Они могут выиграть гонку, даже не добегая до финиша!

     Когда Братство заберется на гору, игра будет проиграна. Никаких поселений дикой расы поблизости не было.

     Проиграл!

     Вауну хотелось расплакаться. Чувство поражения. Он ненавидел себя за то, что предал улей, да, но еще более невыносима была мысль о том, что он подвел другую сторону из-за элементарной некомпетентности. Чувствовать себя дураком было куда неприятнее, чем чувствовать себя предателем. Холод пронизывал его кости, отчаяние - душу. Боль и истощение грызли его мозг, он чувствовал себя умирающим, коченеющим на обледенелых скалах Кохэба.

     Теперь у рэндомов не осталось надежды. Приближается Q-корабль, и когда он ударит, братья еще и пиподов спустят, усугубив хаос. Катастрофа.

     Аркадия была очень близко к Хайпорту.

     И в Аркадии водились пиподы - это вдвойне опасно.

     Чириканье!

     Ваун поднял с холодных камней голову и посмотрел вниз со склона. Пиподы.

     Много пиподов.

     Он вспомнил Нивела. Никому не нужный крестьянин-калека...

     Если бы Ваун мог как-нибудь увести пиподов подальше от ангара, то у Фейрн еще оставался шанс убежать.

     Он вздрогнул: вот уж действительно сумасшедшая идея.

     Самоубийственная идея. Он спровоцирует одного из пиподов, на него бросятся все остальные, а тут их сотни. Более того, они пойдут и на Фейрн также. Беспорядок подскажет братьям его местонахождение. Безумие.

     С другой стороны...

     Пиподы, похоже, без труда отличали рэндома от брата. Тот, что убил Нивела, пробежал мимо Вауна, сидящего в канаве, а это было за многие годы до того, как кто-то попытался их обучить. Если брат вдруг станет опасен... что тогда? Они набросятся на единственного брата и по-прежнему не будут обращать внимания на остальных? Конечно, это маловероятно. Если один из братьев - плохой, разве остальные хороши? Насколько они сообразительны?

     Это зависит от того, как много их на связи, - примерно так говорил Тэн.

     Ну, вокруг этого холма их больше, чем он видел за всю свою жизнь.

     И если брат и рэндом такие разные, то эти звери, может быть, тогда вообще не будут трогать рэндома.

     Неизвестно, но больше ему ничего не оставалось.

     - Фейрн! - прошептал он. - О, Фейрн! Надеюсь, это не испортит все хорошее, что я сделал, малышка. Если испортит, мне будет очень жаль. Если нет, тогда у тебя может появиться шанс.

     Ей теперь нечего терять.

     Он, превозмогая боль, встал на колени и уставился на ближайших пиподов. Он вспомнил крики Нивела, и по телу побежали мурашки. Он мысленно сделал для себя пометку: сохранить заряд в ружье для себя.

     Братья на севере уже почти пересекли луг. Нет смысла ждать, пока они начнут карабкаться вверх по склону.

     Если Нивелу хватило смелости, то хватит и ему.

     Ваун установил такую мощность Джайенткиллера, которая ослепляла человека на любом расстоянии, но при этом лишь обжигала, не нанося серьезных ран. Он сомневался, что это может повредить пиподам, но могло им досадить.

     Он попробовал на ближайшей паре: да, это им очень не понравилось. Они забились, будто бы он ударил их электрическим током, их челюсти, мандибулы и псевдоконечности бешено застучали и захрустели. Из ленивых собирателей камней они превратились в разъяренных дервишей, бегущих никуда - вращающихся на месте, не способных определить, откуда на них напали.

     Маловато будет. Ваун начал обстреливать рощу наугад.

     Чириканье!!!

     Они нашли его. Они пошли к нему, и установленный уровень мощности уже не мог их сдержать. Ваун едва успел переключиться, прежде чем дюжина взобралась на холмик. Он сжег их зеленым огнем. Они вспыхнули оранжевым. Некоторые покатились по склону вниз; большая часть осталась на месте, горя и потрескивая. Остальные продолжали приближаться со всех сторон. Ваун встал на колени, потом в полный рост, он стрелял почти без перерыва. Какие же они быстрые! Через несколько минут перед ним образовалась пылающая изгородь, что стало в некотором роде защитой, но они были достаточно догадливы - или достаточно многочисленны чтобы обходить ее.

     Скоро Ваун уже задыхался, кашлял и плакал в едком белом дыму. Жар горящих пиподов бессердечно вылизывал уже полученные им до этого ожоги. Он начал войну и был в самой ее гуще. Он начал задыхаться.

     Потом, во время короткой передышки, Ваун услышал далекую стрельбу. В клубах дыма он разглядел зеленые вспышки на севере и белые клубы, поднимающиеся в небо из голубого фарфора.

     Он громко засмеялся. Он сделал это! Он разбудил Великого Пипода и спустил его на Братство, как цепного пса!

     Кроме того, он сам был почти у него в зубах. Ваун поворачивался и стрелял, прыгал, а они все шли, пробивались к нему сквозь дым. Он окружил себя почти непрерывным кругом огня, и хоть орда пиподов все еще в ярости потрясала землю, она оставалась по ту сторону. Первые уже практически превратились в кучу горящего хвороста. И этого вроде бы хватило, чтобы приостановить остальных.

     Теперь Ваун мог минутку передохнуть - пока по крайней мере он не задохнется от дыма или не догорит огонь, или не закончится заряд в Джайенткиллере. Он посмотрел слезящимися глазами на шкалу. Оставалось двадцать процентов.

     О!

     Сколько он истратил лишь на то, чтобы завалить тоннель? Когда Джайенткиллер стоял на стойке, он был полностью заряжен?

     Нельзя забыть: нужно оставить достаточно, чтобы выбить себе мозги, прежде чем пиподы доберутся до него. Догадавшись, что когда он стоит в полный рост, его могут заметить сквозь дым в оптические приборы, Ваун опустился на колени и прислонился к валуну.

     - Чик-чирик!!! - верещали за баррикадой пиподы.

     В паузах между приступами кашля Ваун честил пиподов всеми известными ему ругательствами. Кровожадные сорняки! Проклятие планеты! Невозможно их выполоть, не устроив одновременную кампанию на всей планете, что никогда не осуществлялось и потребовало бы розысков всех до единого семян.

     На самом деле очень напоминает Братство.

     На севере было намного больше дыма и шла беспрерывная стрельба. Значит, братья не были окружены баррикадой, как он, и у них не было времени следить за взлетной полосой, даже если кто-нибудь из них был совсем рядом с ней.

     В двух местах огонь почти догорел. Ваун вскочил и сжег несколько пиподов, расширяя свою баррикаду.

     Осталось шестнадцать процентов.

     Дым поднимался. Ваун выхватывал из него глазами сотни бешено извивающихся пиподов вокруг своей крепости. Они не собирались сдаваться.

     Ваун посмотрел на восток. Фейрн? На полосе пиподов не было, насколько позволяли разглядеть слезы. Маленькая точка двигалась на западе от его месторасположения. Фейрн, ты где?

     Здесь! Это была она, крошечная фигурка бежала по полосе, и ни одного пипода в поле зрения! Но Боже, как далеко еще до ангара! Быстрее!

     Потом он услышал выстрел, увидел тонкую линию зеленого света, тянущуюся с северного горизонта до его груди.

     Падая, он подумал: "Черт возьми! Так я и не узнаю, чем все закончится".

     Это не больно, просто очень тяжело, как будто в легких растет огромный ком льда, странное чувство, будто паришь. Он даже не чувствует под собой камня. В глазах муть, но дыма вроде бы становится меньше.

     Вопрос остается открытым - успеет ли он умереть прежде, чем до него доберутся пиподы. На слух он не может отличить звуки стрельбы от пиподов. Он пытается нащупать Джайенткиллер, но не может нащупать свои руки.

     Быстрее, Фейрн, быстрее! Ты можешь сделать это, Фейрн! Убирайся отсюда.

     Позвони домой. Позвони своей мамочке. Позвони кому-нибудь. Ты станешь героиней, Фейрн. Спаси мир, Фейрн!

     Быстрее! Я хочу знать, что случится.

     Она уже должна быть там. Что она делает? Готовится к вылету? Пересчитывает пакеты со средством от воздушной болезни? Быстрее, Фейрн, быстрее! Я хочу знать.

     Боли нет, но в груди давит все сильнее. Ему кажется, будто он разваливается на куски. Холод, холод...

     Она сможет сделать это. Теперь на пути ни братьев, ни пиподов.

     Если это единственный улей. Должны быть и другие. Q-корабль приближается.

     Дым вьется, белый и едкий, щиплет глаза. Он моргает, пытается смотреть.

     Над ним склоняется брат. Дайс? Епископ? Может быть, просто мираж. Ваун не может разглядеть цвет рубашки.

     Он не может находиться здесь. Он не мог пробраться мимо пиподов.

     Ваун говорит:

     - Привет? - таким тихим шепотом, что сам себя не слышит.

     В легких нет воздуха. Одна кровь. Но брат его услышал. Он улыбается улыбкой Раджа.

     - Приближается помощь, брат! Держись! Мираж.

     - Мы спасем тебя, брат. Это голос Аббата или Приора?

     - Прости, - говорит Ваун, - прости, пожалуйста. Я был поврежден, ты знаешь. Я выращен не в улье, и к тому времени, когда я узнал, кто я на самом деле, я был клеймен преданностью не правильному улью. Я не хотел убивать тебя, брат.

     Кто-то берет его руку и трет ее. Ваун видит это, но не чувствует.

     - Все в порядке! - Похоже на Епископа. Уплывает в дыму; возвращается. Мы понимаем, брат Ваун. И это на самом деле не важно. Может быть, этот улей будет разрушен, но борьба на этом не закончится. В конце концов рэндомы проиграют. Слабые виды вымирают. Удачные прогрессируют и потом вымирают. Мы Главная Раса, и в конце концов мы возьмем верх.

     Что сделает Главная Раса с дикой расой, когда та лишится власти? Поместит их в заповедники или зоопарки? В концлагеря? Будет время от времени отравлять миллиард-другой газом? Какая нужна могила для миллиарда человек? Для десяти миллиардов?

     Скиц замолк. Тысячи планет замолчали, не могут найти друг друга.

     Ваун говорит:

     - Да, мы Главная Раса. Но когда мы добьемся всего, что мы будем делать тогда?

     Радж лишь улыбается и не отвечает.

     Жизнь - борьба.

     Потом страшный грохот - Ваун слышит его. Что рокочет вверху, темное и яркое на невинной голубизне неба? И проходит.

     - Торч! - говорит он. - Она сделала это! Мне это не снится, а?

     Аббат качает головой.

     - Не снится. Она сделала это. Но слушай! Ваун ничего не слышит, но чувствует, как дрожит земля.

     - Взрываются баки с горючим, - объясняет брат, печально улыбаясь. - Эта девушка-рэндом сожгла ангар! Не будет ни погони, ни эвакуации.

     Смело! Удачного тебе полета, подруга Фейрн. Скорее посылай морских пехотинцев! Скажи своей матери, что я, может быть, немного любил ее.

     Черт! Скажи ей, что я люблю ее и всегда любил.

     Вспышка. Земля вздымается, под его спиной твердый камень.

     - Это был "Суперогонь", - безмолвно говорит он и закрывает глаза. Ему хочется умереть прежде, чем до него доберутся пиподы, но когда он снова открывает глаза, смутная тень все еще нависает над ним.

     - Хочется понять, - говорит Епископ, - даже если ты вырос не в улье... Мы должны быть рациональны. Хочется понять, почему ты встал на сторону проигрывающих.

     - Они называли меня героем, а я никогда не был героем. Я всегда был всего лишь предателем.

     - Но мне кажется, что Патруль может в ближайшее время установить здесь памятник - герою.

     - Фейрн, ты хочешь сказать? Героине?

     - Нет, - улыбаясь говорит Радж. - И не Клинку. Есть победы и потери. В деталях все по-разному, но конец неизбежен. Тебе бы следовало это понимать.

     Герой может встать на сторону проигрывающих, но зачем это делать предателю?

     Если бы Ваун мог дышать, он сказал бы что-нибудь типа: "Жизнь - борьба и становление. Совершенство - проигрыш. Если бог нас любит, то не несмотря на наши недостатки, а благодаря им".

     Кто это сказал? Напоминает сентиментальную болтовню Тэма.

     И его брат никогда бы этого не понял.

     - Потому что я считал их людьми. Брат хмурится.

     - А. Это серьезная ошибка. Нас они людьми не считают!

     - Я считаю.

     - Конечно. Но ты никогда не сможешь играть за две команды. Если ты постараешься стоять посередине, ты получишь удары с обеих сторон.

     - Так всегда и было, - соглашается Ваун или согласился бы, если бы мог дышать.

     Братство - величайшее достижение человечества и величайшая глупость. Так, наверное, и должно быть - Homo erectus погибнет от рук собственного творения.

     - Сюда идут остальные, - говорит Епископ, - пора идти.

     Кровь хлещет у Вауна изо рта. Фанфары ревут у него в голове, небо темнеет, собираются братья. Радостно, что пиподы не доберутся до него. Так лучше. Он улыбается своим братьям на прощание, братья улыбаются ему в ответ улыбкой Раджа.

     Он не узнает, чем все закончится. Но он бы все равно не узнал. Это не закончится. Мир за миром Братство будет продолжать попытки, либо побеждая, либо проигрывая и начиная сначала. Жизнь - борьба. А эта будет продолжаться вечно, до самых дальних звезд.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ А: ВРЕМЯ

 

     При скорости, равной одной трети скорое света, релятивистские эффекты незначительны, а задержка времени существенна. С точки зрения пассажиров, у Q-корабля уходит двенадцать лет на то, чтобы добраться от Авалона до Ульта - если пренебречь временем ускорения и торможения, которое добавляет несколько месяцев. Для наблюдателя, находящегося на Ульте, это восемь лет, а на Авалоне шестнадцать.

     Книга о космосе. (59-е издание, Кешеликс, 29302.)

 

ПРИЛОЖЕНИЕ Б: Q-корабли

 

     Самая замечательная черта 0-двигателя состоит в том, что его эксплуатационные качества практически не зависят от величины полезной нагрузки.

     Теоретически обычный Q-двигатель может двигать планету. Практически препятствия создаются радиацией и приливами, что можно проиллюстрировать, сравнив два типа Q-кораблей - камень и лодку.

     Несмотря на то что их обычно называют "камнями", межзвездные суда никогда не делались из материала каменных метеоритов, только из железоникелиевых.

     Астероиды этого типа представляют собой охлажденные ядра развалившихся планет.

     Изначально однородные, они выдолблены из крупных тел посредством мощных столкновений; во всех них есть повреждения и скрытые трещины. Чем больше камень, тем сильнее напряжение и больше повреждений.

     Из-за того, что Q-корабли работают на тяге, а не на толкании, они находятся в постоянной опасности развалиться на части. Сообщалось о кораблях, имеющих более десяти километров в диаметре, выдолбленных поколениями обитателей огромных металлических сыров. В прошлом отчаянные души предпринимали попытки переделать в корабли и более крупные космические тела, и их шедевры разламывались в слабых местах и поглощали сами себя. Напряжение сильнее всего во время ускорения и торможения, устав Патруля ограничивает приращение скорости камня половиной g.

     Патруль установил также абсолютный предел скорости камней - треть скорости света, а в определенных областях с повышенным содержанием пыли - еще меньше.

     Космос нигде не является идеальным вакуумом, поэтому существует опасность радиации. Даже в покое Q-двигатель пожирает рассеянные молекулы, а путешествуя на межзвездных скоростях, он сметает галактическую среду-газ, пыль и рассеянный кометный мусор. Материя разрывается бесконечным градиентом гравитации и превращается в излучение, часть которого избегает поглощения. В зависимости от скорости и природы среды в шаровой молнии, образующейся в результате, можно найти частоты от радиоволн до жесткого гамма-излучения. Гравитационное красное cмещение увеличивает длину волны, поэтому первые Q-корабли впервые были обнаружены там, где много лет ошибочно регистрировались квазары.

     Таким образом, передняя квазимасса не только обеспечивает двигатель корабля импульсом, но и защищает его от потенциально смертельного столкновения.

     Нескольких сотен метров железоникеля вполне достаточно для того, чтобы защитить экипаж, но сам камень коррелирует на молекулярном уровне, а в крайних случаях может даже плавиться. Главная причина, по которой Q-корабли не выдерживают долгих перелетов, заключается в том, что за годы напряжения при высоких температурах сам камень вытягивается. Одна из стандартных восстановительных процедур, осуществляемых Патрулем, - это поворот двигателя на 90 градусов, перераспределяющий напряжение по другой оси.

     Лодки, напротив, это суда с металлической обшивкой. Независимо от размеров они в миллионы раз легче своих старших братьев. Их небольшие размеры и высокий предел прочности на растяжение делают их менее подверженными приливному напряжению, и они могут безопасно двигаться с ускорением в десятки g. К сожалению, необходимости в таких диких ускорениях нет, поскольку лодки не могут приблизиться к межзвездным скоростям, не поджарив своих обитателей. Они ограничиваются работой в пределах одной планеты и играют некоторую роль в обслуживании межзвездных беспилотных станций...

     Подробное объяснение работы Q-двигателя требует анализа, основанного на гравитационных волнах. Проще про пусковые установки можно сказать, что они создают виртуальную массу, обладающую локализацией в пространстве, бесконечно малой протяженностью и не имеющую размеров. Q-корабль приводится в движение его стремлением упасть в дыру, постоянно возникающую перед ним и исчезающую, прежде чем корабль успевает до нее добраться. Патруль осуждает популярный термин "небесная морковка"...

     Если бы Q-двигатель создавал одну лишь временную квазимассу, он бы нарушал законы сохранения, но квазимасса не более возможна, чем магнитный монополь. Две виртуальные массы имеют противоположные знаки и могут быть представлены как квазиматерия и квазиантиматерия с суммарной нулевой псевдомассой. Так как и материя, и антиматерия приводят к одному и тому же гравитационному результату, обе тянут корабль в свою сторону.

     Пойманный между двух крутых гравитационных градиентов, каждый из которых определяет мнимый центр массы (МЦМ), камень тем не менее должен продолжать двигаться как одно тело, поэтому можно определить единственный эффективный центр массы (ЭЦМ). Корабль ускоряется или тормозит, перемещая пусковую установку в сторону или от ЭЦМ - что может не соответствовать остаточному центру массы (ОЦМ), даже если корабль движется с постоянной скоростью. В такие моменты тела, включая и человеческие тела, расположенные впереди ЭЦМ, ускоряются быстрее, чем корабль. Позади ЭЦМ мнимое гравитационное поле обращается, аналогично эйнштейновской гравитации и инерции. Мнимые гравитационные эффекты во время ускорения более сложны...

     Создающиеся квазимассы не столь велики, сколь принято считать. Обычно они располагаются примерно в пятнадцати километрах от корабля. Предположим, что диаметр корабля - пять километров Тогда масса типа Земли будет генерировать гравитационное поле почти в 20 000 g у носа - нечто чрезмерное - и чуть больше половины этого у кормы. Добавим эффекты кормовой квазимассы - и результирующего градиента гравитации будет достаточно, чтобы разрушить любое вообразимое вещество. Адекватной является квазимасса, эквивалентная небольшому астероиду. Q-корабль может приблизиться к планете, не создав ни катастрофы, ни ощутимого нарушения в океанических приливах. Надо помнить, что квазимассы не имеют размеров и, следовательно, создают сингулярности. В близлежащей зоне гравитационный градиент становится действительно бесконечным.

     Кормовая квазимасса не соответствует законам физики. Космическое пространство не бывает пустым, поэтому Q-корабль не может просто катиться, развив рабочую скорость. Переднюю сингулярность необходимо сохранить, чтобы предотвратить столкновение корабля с галактической средой, и таким образом без тормозного действия кормовой квазимассы Q-корабль может ускоряться неограниченно до релятивистских скоростей. Когда достигнута желаемая скорость, пусковая установка передвигается вперед до достижения равновесия притяжений, и среднее ускорение становится равным нулю. Для торможения, естественно, пусковая уcтановка передвигается еще дальше вперед.

     Камни созданы не для того, чтобы быть проворными; космос столь велик, что обычно их просто можно навести на цель и запустить. Любое значительное изменение курса на высокой скорости потребует смещения передней сингулярности относительно линии полета, подставляя таким образом сам корабль под удар межзвездной среды...

Q-двигатель нельзя путать с псевдогравитацией, являющейся коротковолновым, низкоактивным полем, используемым в основном для того, чтобы сделать жизнь на корабле более удобной в то время, когда не работает Q-двигатель...

     (Там же)