Сергей Довлатов. Игрушка
     - Дядя Гриша! Вам нужна машина?!
     Он  вздрогнул. Когда его  неожиданно окликали, писатель вздрагивал. Это
началось  давно,  еще с  армейских  лет,  когда  писатель был  охранником  в
Мордовии.
     - Дядя Гриша!
     Григорий  Борисович с  досадой и облегчением  прервал работу. Вышел  на
крыльцо.
     - Это я - Ариэль. Я машину принес...
     Действие происходило в летней русской колонии чуть западнее Монтиселло.
Ариэль  был племянником Мишкевицеров. Писатель жил от них в двадцати метрах,
ближе к железнодорожной линии. Еще левее жили Касперовичи.
     - Вы спрашивали про машину. Я наигрался. Ваша очередь.
     - А, - сказал писатель, - наконец-то...
     Разговор этот начался  еще  вчера. Григорий Борисович заметил машину, с
жужжанием катившуюся по траве. Следом шел Ариэль. В руках у него была черная
продолговатая коробочка.
     Писатель счел нужным заметить:
     - Однако...
     Что означало, например - додумаются же люди!..
     И вот явился Арик.
     - Хотите поиграть?
     - Еще бы.
     - Тогда смотрите.
     В спешке Ариэль начал заикаться. При  этом  речь его звучала с какой-то
дополнительной отчетливостью.
     - Вот смотрите. Так включается. Так выключается. Так вправо. Так влево.
А так, значит - прямо. Поняли? Учтите - заднего хода нет.
     - Как всегда, - реагировал писатель.
     Ариэль убежал.
     Григорий Борисович  тронул  пластмассовый рычажок.  Машина  с жужжанием
покатила  вдоль газона. Из-под нее вылетали мелкие  камешки. Писатель сделал
неосторожное движение.  Машина резко  повернула в сторону.  Левое  крыло  ее
уперлось в стену.
     Писатель  выключил мотор.  Затем  сказал: "Фантастика", -  и  удалился.
Коробочку  оставил на  подоконнике.  Рядом, возле  кривоватой дачной  лампы,
ожидали его сенсационные мемуары Яновского.
     Затем был телефонный звонок из Нью-Йорка. Приходила Фаина жаловаться на
мужа. Звучала по карманному радио Ленинградская  симфония Шостаковича. Вслед
за Шостаковичем явился Мишкевицер. Интересовался погодой на завтра.
     Ариэль появился вечером, когда уже стемнело:
     - Поиграли?
     - Конечно, - сказал писатель, - увлекся. Все дела забросил...
     - А где машина?
     Машины не было. Коробочка лежала на подоконнике.
     - Странно, - удивился писатель, - может, дети взяли?
     - Не беспокойтесь, - сказал Ариэль, - я найду.
     - Спроси у Левушки. Или у Буси...
     - Не беспокойтесь...
     Наутро мальчик появился снова.
     - Ну как дела? - спросил писатель.
     Он не выспался. Пил среди ночи кофе.
     - Они не брали.
     - Ты о чем? - спросил Григорий Борисович. - Ах, да...
     - Они не знают, где машина.
     - Так. Куда же она могла подеваться?
     Ариэль задумался, потом сказал:
     - А вы под домом смотрели?
     - Нет.
     - Наверное, она под домом.
     Григорий  Борисович  тяжело  опустился на колени.  Припал  к  сыроватой
земле. Вдыхая болотный запах, протиснулся между двумя гнилыми столбами.
     - Фонарик принести?
     - Давай.
     Под домом обнаружились лыжи, железная решетка, мяч и корпус  гитары без
струн. Машины не было.
     Писатель оглядел свои испачканные брюки.
     - Что-то фантастическое, - сказал он.
     - Не  беспокойтесь,  - утешил  его Ариэль, -  подумаешь. Мне  дядя Леня
новую купит. У него знаете сколько долларов.
     - Сколько? - вдруг заинтересовался Григорий Борисович.
     - Очень много. Думаю, больше ста.
     И затем:
     - Вы под кроватью не смотрели?
     - Я посмотрю, - сказал Григорий Борисович.
     Писатель отодвинул кровать.  Заглянул  в  кладовку.  Порылся  в  ящиках
стола.
     - Я завтра приду, - сказал Ариэль.
     С этого  дня  началась ежедневная  пытка.  Рано утром  к  нему  заходил
Ариэль:
     - Я только хотел спросить насчет машины.
     - Как сквозь землю провалилась, - жаловался писатель.
     - Ничего, я вечером зайду.
     В конце  недели  Григорий  Борисович принял  решение. Дневным автобусом
поехал в Монтиселло.  Зашел в игрушечный магазин Плейленд. Выбрал  машину за
сорок  шесть долларов.  Вернулся.  Разыскал  Ариэля  и  вручил  ему большую,
довольно тяжелую коробку.
     - Играй, - сказал он.
     Мальчик смутился.
     - Зачем? - говорил он, срывая пластиковую ленту. - Не беспокойтесь. Она
найдется...
     А потом:
     - К тому же это, в общем, другая машина. Капот не открывается.
     - Капот? - переспросил Григорий Борисович. - А я  и не заметил. Колеса,
думаю, на месте... Дверцы, руль...
     - Это не та машина, - весело сказал Ариэль.
     И  положил ее в коробку.  Поролоновые крепления вставил. Ленту приклеил
на старое место.
     - Может, сойдет? - упавшим голосом выговорил писатель.
     - Вы не беспокойтесь. Подумаешь, машина.  У меня их штук двадцать пять.
Правда, у той был капот. И фары.
     - У этой тоже фары.
     - У той были никелированные... Она найдется. Вы на кухне смотрели?
     - Смотрел.
     - А за плитой?
     - За плитой еще не смотрел.
     - Может, она там?
     Григорий Борисович  вынул из стола рейсшину. Долго водил ею  за газовой
плитой. Выкатил оттуда россыпь дряни, напоминавшей экскременты.
     - Не густо, - сказал писатель.
     - Найдется, - в который раз повторил Ариэль...
     Короче,  лето  превратилось  в  ад.  Ариэль  появлялся, как тень отца в
"Гамлете". Ужасом веяло на писателя от его слов:
     - Не беспокойтесь. Она найдется.
     Писателю  снились  автомашины.  Они  съезжались к нему,  беспомощному -
черные,  громадные. Капоты  их были угрожающе  подняты. Никелированные  фары
сверкали.
     Писатель обратился к Мишкевицеру. Тот сказал:
     - Да  бросьте. Подумаешь, машина. У него их целый автопарк. Найдется...
Вы на чердаке смотрели?
     - Нет у меня чердака, - сказал писатель.
     Он почувствовал, что близок  к нервному срыву. Забросил все  свои дела.
Позвонил в Нью-Йорк литературному агенту Гордону Брукмайеру.
     - Помнишь, Горди, ты хотел отдать мне свой автомобиль?
     - Бери. Он только даром место занимает.
     - Какая марка?
     - "Бьюик-ригал", восемьдесят  первого года. Что  называется, в  рабочем
состоянии. Для новичка в самый раз.
     - Фары никелированные?
     - Вроде бы.
     - Капот поднимается?
     - Как это? Зачем ему подниматься?
     - Не поднимается капот?
     - Поднимается, когда надо.
     - Ну, слава Богу...
     - Радуйся, мизерабль, - сказал Ариэлю писатель, - ликуй. В четверг тебе
пригонят настоящую машину.
     - Новую?
     - Почти. "Бьюик" восемьдесят первого года.
     -  Знаю,  - сказал Ариэль, -  всего  шесть цилиндров.  К тому же я  еще
маленький. А когда вырасту, дядя Леня подарит мне новенькую "Тойоту"...
     Писатель удалился, сгорбившись, жестикулируя и беззвучно шевеля губами.
     А потом  все разъяснилось.  Машину  утащил  хозяйский  пес  Дунай.  Она
поблескивала  в глубине  его невзрачной будки, как  сокровище.  Когда хозяин
вытащил машину, на боках ее обнаружились глубокие следы зубов.
     Теперь  писатель  часто видел  Ариэля около  собачьей  конуры.  Мальчик
приближался к Дунаю, беседовал с ним. Что-то внушал ему  настойчиво и мягко.
Дунай  виновато  скулил и  припадал  к  земле.  Задние  лапы  его  судорожно
вздрагивали.
     - Ничего, - издали шептал Григорий Борисович, - потерпи. Лето все равно
уже кончается.