К. ДЖ. ЧЕРРИ.

 

                                   Евгений

 

ГЛАВА 1

 

 

Белая сова сделала круг и стала снижаться, Ильяна почувствовала

дуновение ветерка, поднятого крыльями птицы. Одновременно потянуло

холодным воздухом и со стороны реки, в направлении леса.

 

Мальчик же, словно превратившийся в туман, в тень, махнул рукой,

заставляя Сову снова лететь к ней. Вообще-то с этим мальчиком она

познакомилась очень давно, когда была совсем еще маленькой, тогда в

чащобах еще родилось многих леших. Тогда совсем поникший, опечаленный

мальчик сидел на трухлявом стволе упавшего дерева и настороженно смотрел

на приближающуюся Ильяну. Но в глазах его кроме страха сквозило еще и

любопытство, это она поняла сразу. И Ильяна вцепилась в него мертвой

хваткой - ведь играть ей тут было больше не с кем, маленьких детей не

было. К тому же девочка была очень осторожна в подходе к нему - сначала

показала издали гладкие красивые камешки, потом перо сойки, потом старую

змеиную шкурку, которую она выловила из лесного ручья. Ну кто устоит

перед видом таких сокровищ? Тогда он внимательно осмотрел эти богатства,

а после этого девочка похвасталась умением строить кораблики из коры и

листьев. Они выглядели точно также, как и челн отца девочки, только

были намного меньше. И было, пожалуй, еще одно отличие - отец Ильяны

пользовался парусом, и девочка делала кораблики без парусов.

 

Мальчику очень нравилось ловить уже запущенные в вводу кораблики, чтобы

самому их запускать. Но это было не так-то просто - течение тут было

достаточно быстрым, и кораблики уплывали вниз по реке.

 

И с того времени он приходил каждый день на это место, чтобы некоторое

время пообщаться с Ильяной. Но как-то он вовсе перестал тут появляться.

Девочка решила, что теперь больше никогда его не увидит, и почувствовала

себя невероятно тоскливо. Но весной он появился опять, а потом, когда

солнце стало пригревать сильнее, исчезал. Так повторялось из года в год,

и Ильяна успела привыкнуть к этому порядку.

 

Но он никогда с Ильяной не разговаривал! Впрочем, в этом не было ничего

странного - ведь говорить-то он вовсе не умел! Если вдруг ей случалось

задавать какой-то вопрос, то мальчик просто кивал или мотал головой - в

зависимости от ответа. Но это не мешало им отлично понимать друг друга.

И они росли друг у друга на глазах.

 

До этого дня Ильяна не видела других детей вообще, да и как-то даже не

подозревала, что другие дети существуют, кроме этого, конечно,

мальчишки. Конечно, от отца она слышала, что где-то находится громадный

город Киев, который рисовался в ее воображении каким-то одним сказочным

дворцом, знала она, что дальше по течению реки, где кончается лес,

начинаются деревни и хутора, слышала она и о Войводе, что находилась

тоже за лесом, только по другую сторону. Там, понятно, были дети, много

детей. Но наряду с соблазнами это подразумевало и какие-то опасности, и

потому родители в один голос заверяли девочку, что жить в лесу - это

Божья благодать - тихо, спокойно, можно не беспокоиться за жизнь. и

потому нечего праздно шататься по деревням и городкам. Возможно, это и в

самом деле было так. Ильяна не могла сказать этого наверняка, поскольку

не была ни где, кроме леса.

 

Но дружба с загадочным мальчиком была ее самой драгоценной тайной,

Ильяна ни разу ни кому о нем не обмолвилась, даже когда была совсем

маленькой, хотя известно, что маленькие дети обычно очень разговорчивы.

Как только наступала весна, девочка отправлялась на условленное место и

ждала его. Конечно, он появлялся. И велико было сожаление Ильяны, когда

приходило лето, и он исчезал - до следующей весны.

 

Той весной обоим исполнилось по двенадцать лет. Он привел с собою Сову.

Сова посмотрела на Ильяну безумными глазами, в которых был какой-то

странный блеск, и больше не уделяла девочке внимания, разве что смотрела

только мимоходом, искоса.

 

Минуло три года. Им уже стукнуло по пятнадцать лет. Мальчик по-прежнему

приходил по весне, а Сова все так же чуралась Ильяны. Впрочем, девочку

это не слишком занимало. Она разговаривала со своим давним другом давно

условленным языком жестов, улыбками и подмигиванием. Сова села на ветку

толстого дуба, и мальчик подошел вдруг к Ильяне и прикоснулся к ней. Это

случилось впервые. Пальцы у него были холодные, как лед. Ильяна

заглянула в его глаза, но там отражались только деревья и река.

 

Только тут девочка обратила внимание, как он вырос за это время. Мальчик

тоже удивленно смотрел на Ильяну - видимо, он только заметил происшедшие

с нею перемены и сам. Несмотря на то, что у него была Сова, выглядел

мальчик всегда понуро - и Ильяна инстинктивно понимала, что так и должно

быть - ведь он   же ненастоящий, а значит, и неживой.

 

Эта весна была короткой, и Ильяна видела его изредка. Он и вел себя,

словно какой-то дух, привидение - старался не выходить из лесной чащобы.

Ильяна подумала, что он и жил, наверное, тоже где-то неподалеку. Может

быть, он призрак? Призрак умершего давно ребенка? Наверное, подумала

Ильяна, он погиб, упав с лодки в воду. Отец как-то говорил, что раньше

тут проходили даже большие лодки, когда река была глубже и камни-пороги

были под водой. Но спрашивать об этом родителей не хотелось - иначе они

обо всем сразу догадаются, и тогда просто будет неизвестно, как они

отреагируют. А спросить самого паренька Ильяна тоже боялась - он хоть и

отвечал кивками и покачиваниями головы на все ее вопросы, но этим лучше

было не интересоваться. Дядя Ильяны, знаток историй о разных вурдалаках

и призраках, говаривал, что этим существам лучше не говорить, что они

мертвы, поскольку сами себя они все-таки считают живыми. И неосторожно

брошенное слово могло навсегда отдалить мальчика.

 

И потому сейчас Ильяна боролась с желанием спросить, кто он на самом

деле, и стремлением не потерять друг друга. Но его холодные пальцы

волей-неволей возвращали Ильяну к реальности. И уж совсем девочке стало

не по себе, когда ее друг поцеловал Ильяну прямо в щеку. Губы его были

холодные-холодные. Но она не могла сказать, что ей это было очень уж

неприятно.

 

И вдруг он поцеловал ее в губы! Ильяна раскрыла широко глаза и в

смятении отступила назад. Неужели это такая шутка? Он поцеловал ее точно

так, как отец все время целовал мать!

 

Нет, пронеслось в ее голове, никакая это не шутка, ведь взгляд на лице

паренька был вполне серьезным. И вдруг тело ее содрогнулось, в коленях

появилась слабость, руки тоже задрожали. Что это - какая-то болезнь? Или

заклятье? Или... Голова была совершенно пуста, она даже не знала, что и

думать. А это, как сказал бы дядя, очень опасно.

 

Опасно-то опасно, но девушка была готова поручиться, что друг не желал

ей зла. И поцелуй был даже, пожалуй, каким-то приятным.

 

И вдруг Ильяна подумала - уж не связано ли это как-то с прилетом Совы?

Ведь и сама Ильяна, становясь старше, по весне чувствовала природу все

глубже и глубже. Замечала она и глухариные тока, и бой оленей, и брачные

игры лосей, и лисий гон.Развитие никогда не стояло на одном месте, и

именно этой весной Ильяна поняла это. В этот раз Ильяна стала приходить

на свидания, вплетя в косы голубые ленты, надевая красивый сарафан.

Впрочем, нужно было признать, что сарафан этот не был самым нарядным в

ее сундуке, но зато он был самым любимым - она сама ведь украсила его

вышивкой, изображавшей сказочные цветы с лазоревыми лепестками. Парнишка

же появился в своей обычной одежде, но ясно можно было видеть

произошедшие и с ним изменения - он стал намного шире в плечах, грудь

его бугрилась. Он осознавал себя уже мужчиной, подобно тому, как Ильяна

стала осознавать себя женщиной. Сколько времени прошло с тех пор, как

они вместе запускали игрушечные кораблики из листьев и коры дуба! И

почему-то Ильяне показался таким приятным этот поцелуй, который

уравнивал ее со взрослыми...

 

Впрочем, так, наверное, и должно быть. Ведь они столько лет дружили.

Было бы странным, если бы столь продолжительная дружба не переросла в

любовь. Странным было бы, если она и сама не испытывала бы к нему

никаких чувств.

 

Сердце инстинктивно подсказывало девушке, что тут, возможно, все-таки

таится какая-то опасность. Что бы оба они не думали и не чувствовали, но

их прежней дружбы теперь не будет. Будет что-то другое, или вовсе не

будет, но такого, как раньше - уже никогда. Значит, любовь? Но что это

такое, любовь? Это и в самом деле что-то приятное?

 

Как узнать это? Узнавать, понятно, рано или поздно придется.

 

Неужели это только то, чем занимаются лисы? Только этого ей еще не

хватало? И вообще - Ильяна даже не собиралась заниматься чем-то

подобным. Она только думала. Если ей и суждено кого-то любить, то это

будет только он. Это было само собой разумеющимся. И никого больше.

Никогда.

 

Ильяна отпрянула назад - так, инстинктивно, на всякий случай.

 

Он опустил руки.

 

- Нет, не надо, зачем, - смущенно забормотала она, - мне кажется, нам

лучше не делать этого! Послушай, пойдем походим по лесу, а? Там такие

ландыши...

 

Ильяна с ужасом подумала, что было бы, если тут их увидела ее мать,

которая никогда не одобряла подобных вольностей. Но, слава Богу, мать ее

не очень любит отходить от двора.

 

Паренек улыбнулся и рукой показал на берег реки, словно говоря, что

прогуляться можно и там. И тут же Ильяна похвалила его сообразительность

- и вправду, лучше идти по берегу, ведь в лесу их могут заметить, ее дом

не так уж и далеко отсюда. И они пошли к берегу, который порос тут

толстыми деревьями. Уж здесь их точно никто не заметит.

 

Ильяна посмотрела в его лицо. И как оно тоже здорово изменилось!

 

- Да, ландыши уже расцвели. Как пахнет! - пробормотала девушка, - да...

А ты, кстати, знаешь, что у нас в амбаре завелись мыши! Мама так

ругается! Сказала, что если наш кот не выловит их, то тогда я должна

отнести его в лес, поскольку нам не нужны дармоеды... А...

 

Паренек положил руку на плечо Ильяны. И ее тело дернулось - рука была

холодная, как снег. Они остановились и поглядели в глаза друг друга.

 

- Не надо, - тихо сказала девушка, - не делай этого! Мне как-то не по

себе!

 

Он убрал руку с ее плеча. Ильяна исподлобья посмотрела на него, даже не

зная, как замять неловкую тишину. Паренек и сам силился что-то сказать,

но чувствовал себя неловко, и потому слова как бы застревали в его

горле.

 

Лицо его изменилось, возмужало. Только глаза остались прежними - они

знакомо смотрели на Ильяну, словно беспокоясь о том, чтобы их хозяина

поняли правильно. Таким его взгляд был всегда. Мальчик кивнул головой.

Ильяна подумала, что он, скорее всего, извиняется за причиненное

неудобство. Наконец он вздохнул. Уж этот вздох Ильяна знала отлично - он

означал согласие просто так пройтись по берегу.

 

Наконец-то, подумала она, это уже не столь опасно. За ними летела и

Сова. Временами она снижалась так, что голова Ильяны ощущала ветер,

который образовывали в воздухе крылья птицы. А иногда Сова поднималась

так высоко, что ее вообще не было видно.

 

Они шли по берегу, замечая цветы и травы, обращая внимание на

выброшенные течением на отмель пустые раковины моллюсков, на норы,

вырытые в крутом берегу. Обычно они раньше как раз больше всего

интересовались подобными вещами. Но сейчас это уже не было главной целью

их прогулки. Ильяна подняла сверкавшую перламутровую ракушку, отряхнула

с нее песок и показала своему спутнику. Тот кивнул, но оба понимали -

что теперь ракушки - это уже частности. А главное... Руки Ильяны

тряслись, она почувствовала, как в горле пересохло.

 

- Ты... Ты..., - пробормотала она, - ты хочешь... меня?

 

Паренек опустился на корточки, потом приложил на мгновенье руку к груди.

Затем он стал задумчиво водить пальцем по мокрому песку отмели, чертя

какие-то неведомые знаки. Но мокрый песок тут же сглаживал эти значки.

Возможно, этим парень хотел сказать Ильяне, что он даже при всем желании

не сможет причинить ей вреда, того, чего она больше всего боялась.

 

Значит, ему не суждено даже прикоснуться к ней.

 

Но Ильяна знала, что рано или поздно она сама захочет его - может быть,

уже этим летом, может быть, на следующий год. Настанет такой момент,

когда ее мысли и порывы сердца станут едиными.

 

Ильяна искоса поглядывала на своего друга. Ей казалось, что она

чувствует его мысли. Разговаривать он не умел, но голос его словно

чувствовался в тихом журчании воды, в шелесте листьев. Девушка решила,

что он говорит сейчас что-то о тьме и ожидании. Что бы это значило?

 

- Я, кажется, слышу тебя! - прошептала она, глядя на своего друга.

 

ОН поднялся на ноги и посмотрел Ильяне в лицо. Губы его шевельнулись -

он словно хотел что-то сказать. Ильяна тоже заговорила, но голос ее

показался тихим даже ей самой.

 

- Знаешь, - сказала она, - мне даже как-то страшно задавать тебе

вопросы! Я ведь запросто могу спросить что-то не то! Знаешь, если я

вдруг спрошу то, что спрашивать не должна, ты не уходи, ладно? Не

обижайся!

 

Он покачал головой.

 

- Значит, ты не боишься моих вопросов?

 

Рука его легла на грудь там, где находится сердце. он выжидающе

посмотрел на Ильяну, словно прося ее продолжать.

 

И девушке захотелось задать ему просто тьму-тьмущую вопросов.

 

- Ты не против, если я спрошу, кто ты такой? - прошелестела она еле

слышно.

 

Он только рассмеялся в ответ. Видимо, решила девушка, вопрос показался

ему слишком глупым. Ну конечно, что спрашивать, если и так понятно, что

он призрак, дух!

 

- Тогда можно мне спросить, для чего ты приходишь сюда? Ты тоскуешь?

Или?...

 

И снова он, приложив к груди теперь уже обе руки, посмотрел выразительно

ей в глаза.

 

Тут Ильяна вспомнила, что ее отец, разговаривая с матерью, иногда вел

себя подобным же образом. И Ильяна решила повести себя так же, как вела

себя в этом случае ее мать. Сдвинув брови, она спросила:

 

- Но тогда почему сюда? Ведь в лесу много места! Или берег реки чем-то

привлекает тебя?

 

Рука юноши осторожно прикоснулась к ее подбородку, он что-то

прошелестел, но ответа его разобрать было невозможно.

 

Паренек положил мизинец на губы девушки, и с этого пальца до самого ее

сердца дошел холод.

 

- Значит, ты все-таки можешь отвечать не на любой вопрос! - поняла она,

беря его за холодную руку.

 

Он посмотрел внимательно в ее глаза, и Ильяна сразу вспомнила о его

поцелуе, и ей стало не по себе. Хорошо ли то, что он поцеловал ее? И

почему тогда у нее так дрожали колени?

 

Тем временем паренек продолжал глядеть в ее глаза. Ильяна спросила:

 

- Но послушай, я ведь даже имени твоего, и то не знаю - не ведаю!

 

Губы его задвигались.

 

- ...твой друг, Ильяна! - послышалось девушке. Впрочем, это было как раз

то, что она хотела услышать. И всем телом она ощутила слабость, руки и

ноги задрожали - нет, не от страха, но от какого-то странного чувства.

 

Птицы щебетали в ветвях деревьев, как очумелые. И что случилось с ними

сегодня?

 

Юноша вытянул руку вперед, указывая на кроны деревьев, откуда доносился

гомон птиц.

 

- Ты только посмотри туда! - уловила Ильяна.

 

Девушка послушно посмотрела туда, а когда перевела глаза снова на него,

нашла его взгляд опять прикованным к себе. Она подумала, что плодом

этого бешеного чириканья птиц будут гнезда с птенцами. Только вот

интересно, что последует после ее связи с призраком.

 

И тут Ильяна подумала, а может, это сказал и он - было уже трудно

определить:

 

- Ильяна, я скорее умру, чем сделаю тебе плохо! Верь мне!

 

- Но ведь ты и так уже мертв! - вырвалось из ее губ прежде, чем она

успела что-то подумать.

 

Конечно, если бы это было для него откровением, он бы ушел навсегда и

растворился в лесной чаще. Ильяна сразу прикусила язык, поняв, что

сболтнула лишнее. Что же теперь будет? Но юноша, казалось, не обратил на

эти слова никакого внимания:

 

- Ильяна! Только ради тебя я и прихожу сюда! До тех пор, пока у меня

есть силы ходить на это место! Но я клянусь тебе, что правил я никогда

не нарушал!

 

- Каких правил?

 

Почему-то именно в этот момент девушка подумала о глухой чаще, о

столпившихся тесно вековых дубах, о леших с горящими глазами, которые

там бродят...

 

- Ильяна, не предавай меня! - вдруг сказал он, - никому ничего не

рассказывай обо мне! И не старайся расспрашивать меня! Ты получила

главное - мое сердце, мою привязанность! Ведь Сова - птица с

характером...

 

- Ты... ты колдун!

 

- О да! - голос парня звучал теперь увереннее. Вообще-то Ильяна не была

уверена в этом, но ей показалось, что цвет глаз и волос ее друга

изменился, - я... я был им! А ты и сейчас... колдунья! Ты заколдовала

меня! Именно по твоему желанию я сюда прихожу! А может, это просто мое

желание? Знаешь, я боюсь, что я теперь сам - простое желание... Мое

желание жить, не чувствовать себя одиноким! Ты вот... ты понимаешь

русалок? Ты знаешь? Ильяна, только не беги!

 

Мысль об этом как раз прокралась в душу девушки. Но она стояла, словно

парализованная, не в силах оторвать лица от взгляда своего друга.

 

- Русалки - это утопленницы, да? - тихо спросила она, и поняла, что голос

ее дрожит. Только этого еще не хватало!

 

- Не бойся, я не русалка! - глаза паренька задорно блеснули, - я и на

девушку, не похож, и не утопленник! Впрочем, на судьбу я не слишком

должен жаловаться! Меня не интересуют ни те, кто плавает по реке, ни те,

кто бродит в лесу! Я никого не собираюсь губить! Но мне нужна только ты,

Ильяна! И то прости меня - я забрал немного твоей жизненной энергии,

твоей силы! Но только для того, чтобы поговорить с тобой моим настоящим

голосом! Больше я не стану этого делать, клянусь тебе чем хочешь! Только

не покидай меня!

 

- О, Боже мой!

 

- Ну пожалуйста! - юноша схватил ее за руку, и всем телом Ильяна

почувствовала страшный холод, который исходил от ее друга, - я ведь

попал в беду! Мне грозит опасность, не тебе! Одна твоя мысль может

погубить меня! Прошу тебя - не надо! Ты сначала выслушай меня!

 

- Боже, Боже мой! - только и могла повторить девушка. Ее единственный

друг, ее единственная привязанность в этом мире, не считая родителей,

оказался другом достаточно опасным, с таким лучше не связываться, если

действительно окажется так, что он - утопленник.

 

- Не бойся меня! - парень словно читал ее мысли, - и я вовсе не

собираюсь как-то воспользоваться тобой! Ну, может немного! Но я уже

обещал тебе и обещаю, что не стану причинять тебе зла! Если хочешь, я

сделаю для тебя все! Только скажи мне, что тебе нужно!

 

- Ну тогда ответь мне, ответь на мои вопросы!

 

- У меня нет выбора...

 

- Но что тебе нужно от меня?

 

- То, что можешь дать мне только ты!

 

- Я тебя не понимаю, ты говоришь загадками! - в сердцах воскликнула

Ильяна, - а кто говорит непонятно, тот маскирует свои желания, то,

выходит, опасен! Значит, мне что-то грозит, да? Почему ты не хочешь

ничего сказать мне?

 

- Тут когда-то жил один водяной, - отозвался загадочно парень, - и как

раз в этой протоке...

 

- Знаю я про него! Он и сейчас здесь! Его зовут Хвиур! И Родители, и

дядя меня уже не раз предупреждали! - тут девушка словно почувствовала

приближение опасности, - и какое отношение ко мне имеет водяной?

 

- Он-то для тебя и опасен! Но это еще не все! Он... Он вернулся! - тут

голос паренька стал невнятным, - я больше не могу забирать твою

жизненную силу! А мне нельзя тут больше оставаться! Я и так уже

задержался дольше, чем нужно было! Ильяна, только верь мне!

 

- Не приставай ко мне! Я не могу тебе верить, пока ты ведешь себя так

подозрительно! Только запутал меня, но ничего толком не сказал!

 

- Ильяна, ты все взрослеешь! Если бы у меня оставалась хоть капля

волшебства, то я бы сделал так, чтобы... чтобы у нас все получилось

именно теперь, этой весной! Я не хочу, чтобы ты осталась одна. А без

меня ты все равно обречена на полное одиночество!

 

- На одиночество? Но я и так всегда одна! Кроме тебя, у меня нет больше

друзей!

 

Понимать его становилось все труднее и труднее.

 

- Я пока ничего не могу объяснить тебе, - тихо промолвил он, - ты

меня... не бросай! А завтра...

 

- Ильяна! - раздался зычный голос откуда-то из-за деревьев. Ну конечно,

это мать зовет девушку! И понятно, почему - уже успело порядком

стемнеть, а она этого как-то даже не заметила. Паренек тут же жестами

дал понять, что им пора расставаться.

 

- Ладно, до утра! - проговорила она, пускаясь бежать.

 

- Ильяна!!!

 

Мать требовала, чтобы она шла домой. Против воли матери не пойдешь, тем

более, если она еще и ворожея! Наверное, умеет читать чужие мысли. И

девушка, мчась сквозь кусты, думала:

 

- Я иду! Вот я! Я иду! - Ей хотелось, чтобы именно это мать и поняла.

 

Но вообще как странно получается - целый год ждать, когда появится он на

несколько недель...

 

И домой приходить затемно...

 

Ильяна домчалась до берега реки, где темнели на песке вытащенные

наполовину на берег лодки. Девушка позволила себе оглянуться

напоследок. Светлая фигура друга выделялась на фоне леса. Последнее, что

видела Ильяна - большая белая Сова, которая садилась на его согнутую

руку...

 

Потом все исчезло.

 

Девушка со всех ног бросилась вдоль берега к своему дому. Из окон

бревенчатой избы сочился слабый свет. Чуть поодаль, на взгорке, темнела

изба дяди Саши. Ильяна птицей взлетела на высокое резное крыльцо и

отворила осторожно дверь в сени и проскользнула в дом.

 

МАть как раз, подняв руки с закатанными рукавами, поправляла свои

растрепавшиеся косы. В одной руке она держала большую ложку, которой

помешивала варево в горшке, что стоял в устье большой печи.

 

- Извини, я припозднилась! - сказала девушка виновато, - может,

поставить пока воду, чтобы потом посуду помыть быстрее? Или ты уже

поставила ее?

 

- Уж лучше ступай позови отца! Он что-то там с лошадьми задержался! -

тут она раздраженно взмахнула ложкой, - да что это такое! Приготовишь

ужин, и нет никого! А потом приходят по одному, только успевай

разогревать!

 

- Мам, ты что...

 

- А пойдешь, посмотри, нет ли дяди там где... Он, наверное, поел уже...

 

- Сейчас! - Ильяна на бегу подхватила собранное из дубовых клепок ведро

и помчалась с крыльца мимо огорода и бани к колодцу, одновременно

посматривая, нет ли где дяди Саши. Затем Ильяна направилась к конюшне.

Отец был там - он чинил покосившиеся ворота, и все три лошади - вороной

Волхи, каурая Лада и кобыла самой Ильяны Пестрянка довольно хрупали

овсом. Возле отца пристроился большой черный кот.

 

- Там мама зовет, говорит, ужин стынет! - позвала Ильяна, и отец резко

повернулся.

 

- Твоя мать всегда не вовремя! - заворчал отец, постукивая молотком, -

кстати, сегодня твоя Пестрянка потоптала репу в огороде! Ты ее совсем

распустила! Нужно смотреть за лошадью, коли она твоя!

 

- Даже не знаю, как она успела!

 

- Не нужно зевать! - наставительно заметил отец и снова застучал

молотком, - ну ладно, что ни говори, а доделать работу нужно!

 

Ильяна тем временем, сходив к колодцу, налила в корыта лошадям свежей

воды. Отец наклонился к ведру и плеснул воды себе в лицо. Ильяна,

наблюдая за его мускулистыми руками, подумала, что она ни разу не

видела, как ее друг закатывает рукава.

 

Когда Ильяна снова направилась к колодцу, чтобы набрать воды уже для

дома, то из-за темноты наступила прямо в грязь, которая всегда была

возле колодца.

 

- Я воду сам отнесу! - подступил отец сзади, - а ты лучше ноги вытри о

траву! Наследишь в комнате - мать заругает!

 

Ну понятно, мать любила поворчать. Ильяна вылила воду в ведро и стала

поливать из колодезной бадейки на пучок травы, которым она вытирала свои

башмачки.

 

- А где это ты была столько времени? - вдруг спросил отец, и сердце

девушки упало.

 

- Я-то, - протянула она, лихорадочно соображая, чтобы такое сказать

поубедительнее, - я гуляла! Что-то задумалась, и даже не заметила, как

стемнело!

 

- Но к реке ты не ходила, да?

 

- Нет! - соврала она, презирая себя за эту ложь.

 

- Ты знаешь, что мать за тебя очень беспокоится! Не попадись!

 

- Беспокоится? Она всегда беспокоится!

 

- Завтра, кажется, будет хорошая погода! Может, возьмем дядю и

покатаемся на лошадях?

 

Тут одна из лошадей всхрапнула - то ли почуяла, что завтра можно будет

хоть немного побегать, то ли просто от сытного ужина... Итак, ездить

верхом... Неделю назад Ильяне просто до смерти хотелось прокатиться. Но

им было как-то недосуг - то отец чинил крышу в конюшне, потом дядя Саша

что-то прилип к своим книгам, потом дождь зарядил на три дня... В общем,

только теперь дошла очередь до езды верхом.

 

- Я... Я не могу! - с отчаянием пролепетала она.

 

- Не можешь? Но какие же у тебя могут быть дела?

 

- Нужно бы маме помочь! - отговорка была слишком уж неправдоподобная,

Ильяна это и сама знала. Просто она сказала то, что ей первым делом

пришло в голову. И тут же она подхватилась, - что это мы тут стоим, пора

бежать, накрывать на стол! Мама уже точно начнет браниться! - и девушка

во весь опор побежала к дому.

 

*****************

 

Петр Кочевиков наблюдал, как его дочь проворно бежит к дому. Ему

казалось, что он чего-то не расслышал или недопонял: ведь еще неделю

назад дочь постоянно надоедала ему:

 

- Папа, ну можно, я возьму Пестрянку? Я же нормально езжу на лошадях, ты

знаешь! И не нужно беспокоиться - со мной ничего страшного не случится!

 

Вообще-то он и сам знал, что дочь привычна к верховой езде, к тому же

она знакома с волшебством, магическая сила тоже должна помочь ей в

случае чего, поэтому отпускать ее одну было не так уж страшно. Но все

равно было как-то не по себе от мысли, что она будет скакать сломя

голову на почти необъезженной лошади, которой в голову может взбрести

что угодно. Ведь дочь - это его плоть, его кровь...

 

Впрочем, Петр Кочевиков имел все основания для беспокойства за свою дочь

- она вся пошла в него, и в молодости он не отличался кротостью нрава и

большим послушанием. Впрочем, и от Эвешки, матери, ей тоже кое-что

досталось. Но мать кляла его, Петра, за то, что он слишком распускает

дочь. Когда Ильяна была совсем маленькая, то она непостижимым образом

забралась на крышу бани и восторженно кричала подбежавшим перепуганным

родителям, что сейчас достанет с неба пушистое облако, чтобы на нем

можно было спать зимой, а потом верхом на Волхи ускакала в лес. Конь

заплутал там, она же вернулась. Потом она постоянно канючила, требуя у

родителей собственную лошадь, и те не удержались, преподнесли ей потом

жеребенка. И с тех пор она заладила:

 

- Когда я буду ездить на своей лошади? - Она так долго ждала, когда

наступит момент...

 

И теперь она собирается помочь матери? В чем?

 

Проклятье!

 

Саша быстрым шагом вошел в ворота и столкнулся с Петром. Он сразу

заметил, что тот как-то странно смотрит в сторону.

 

- Ты чего туда уставился? - поинтересовался Саша удивленно.

 

- Ничего, так...

 

- А чего это у тебя ведро в руке?

 

Черт возьми, он совсем забыл про это проклятое ведро! И в самом деле,

глупо! Он даже не заметил, как веревка больно врезалась в пальцы.

Наконец Петр, поняв, что камень за пазухой лучше не держать, выложил:

 

- Саша, ты знаешь, с Ильяной что-то происходит не то!

 

- Что?

 

- Я даже не знаю!

 

- Но с чего ты взял это?

 

- Просто мне так кажется...

 

*******************

 

Иногда логика Петра была просто убийственна. Иногда она не казалась

столь убедительной. Сейчас ему просто передалось беспокойство Эвешки - та

давно заметила, что с дочерью что-то не все в порядке. Впрочем, думал

Саша, это можно понять - если бы у Петра был сын, то он заметил бы

неладное первым. Вообще-то Петр всегда был сорвиголовой. Саша отлично

помнил, как Петр блистал своей удалью в Войводе. Задира, азартный игрок,

любитель хмельных медов, говорили, что не было в Войводе женщины, с

которой Петр Кочевиков не был бы близок когда-то. А когда Петр немного

остепенился, женился, то ему страстно захотелось иметь сына. Но Бог-то

он есть на небе - очевидно, он решил, что сын от такого отца все равно

ничему хорошему не научится и потом послал ему дочь.

 

В общем, Петр Кочевиков с тех пор совсем приутих. У него была

жена-ведунья. Ведун - тот, кто ведает, знается с добрыми силами, в

отличие от злых сил, с которыми связан колдун. У Петра была

пятнадцатилетняя дочь, которая все же имела настоящий мальчишеский

характер. Все ее интересовало, все ей было нипочем. Эвешка постоянно

ворчала, что Ильяна вся в отца пошла. Но зато сам Петр стал куда тише.

Может быть, просто возраст давал о себе знать.

 

Пока что с Ильяной за эти пятнадцать лет ничего страшного не случалось.

Она с младых ногтей отличалась разумностью, а потому не совалась куда не

нужно. В лесу знала все тропки, все повадки зверей и птиц. Нашла бы

дорогу домой с завязанными глазами. Людей можно было не бояться - тут

была лесная глушь, а если бы какой недобрый человек и пожаловал, то

Эвешка с ее волшебством быстро приструнила бы непрошенного гостя.

впрочем, все боятся колдунов ли, ведунов ли, и потому гости не

обременяли Кочевиковых своим присутствием.

 

- Наконец-то, - проворчала Эвешка, когда Петр наконец ступил в горницу, а

за ним и Саша. Сначала она обратилась к Саше, - садись, дорогой, туда, в

красный угол, под иконы! А ты, - посмотрела она на мужа и вдруг заохала,

- опять не снял сапоги!

 

- Да постой кудахтать, сниму сейчас! - бросил Петр и, прислонившись к

стене, стал стаскивать сапоги.

 

- Да ладно, не надо! Щи стынут, а ты сейчас руки испачкаешь! Что там,

проходи уж так!

 

Мужчины сели. Эвешка проворно сновала от стола за перегородку, где

находилось все ее кухонное хозяйство, и обратно. Саша с усмешкой смотрел

на нее, хотя и отдавал должное - Эвешка была образцовой хозяйкой. Сам

Саша мало интересовался достатком и домашним уютом - он постоянно

возился со своими книгами. И книги Эвешка все время ставила ему в упрек

- что, мол, за мужик, возится с книжками, словно монах в монастыре. Он

проводил за книгами почти все свое свободное время - хотя Эвешка, когда

заходила к нему домой, указывала ему на слой пыли то на подоконнике, то

на столе. В конце концов, не выдерживая его спокойного безразличия,

женщина принималась вытирать пыль сама. Петр напоминал ему и о кобыле,

что уже давно застоялась в конюшне. Получает столько сытного корма, но

не бегает! Саша парировал, что корм если кобыла и получает, то

заслуженно, но соглашался, что жиреть лошади давать нельзя.

 

Петр в сердцах советовал ему бросить книги в печь. Единственная от них

польза - разжигать огонь зимой. Нельзя же быть таким безразличным к

жизни! Неужели приятно до самой смерти прожить бобылем? Но Саша только

или отмалчивался, или отвечал какой-нибудь шуткой.

 

И сейчас Петр и его жена опять затянули свои старые песни. Но Саша

ответил на нападение нападением - лучше бы за дочерью приглядывали,

говорил он, хорошо еще, что она только наполовину ведунья, не занимается

волшебством, тогда бы вообще удержу не знала! Саша вдруг задумался -

сегодня с утра на него напало какое-то странное настроение. Словно он

что-то предчувствовал, а что - сказать не мог. Даже не знал, хорошее это

что-то или плохое.

 

Саша любил этих людей - он чувствовал себя членом их семьи. И они тоже

были сильно привязаны к нему. Эвешка, когда принималась стряпать пищу,

обязательно готовила и на его долю, и сердилась, если он не приходил.

Иначе, говорила она, Саша не заметит, как отощает и Богу душу отдаст.

Впрочем, так оно в действительности и было - у Саши в доме была своя

кухонька, но там все просто заросло грязью, а его стряпня была такого

качества, что приготовленными кушаньями было только врагов травить. Он

даже зимой огонь не всегда разводил в печи, погружаясь в чтение. В

общем, как говорили его родственники, летал в облаках, словно утка по

осени.

 

А этот дом всегда был живым - там постоянно горел огонь, постоянно

звучали голоса.

 

- Вкусно! - сказал он, пробуя щи.

 

Довольная Эвешка засветилась улыбкой.

 

- Вкусно! - тут Петр словно вспомнил, что жену нужно хвалить. Он сидел

за столом, словно потерянный, погруженный в размышления. Его лицо было

сумрачным.

 

Да, подумал Саша, не все в жизни так гладко. И у людей семейных полно

проблем - волнуйся, переживай за своих домочадцев. Нет, уж лучше так,

как он - сидишь, обложившись книгами и ни о чем не думаешь. Саша почти

каждый день ходил сюда есть, эти люди были его семьей, но даже от них у

него были секреты - вычитав в одной книге о существовании леших, он

узнал там же о том, как можно сблизиться с ними. Саша был от природы

очень любознателен, и потому в самом деле вскоре действительно обзавелся

друзьями в среде этих самых леших.

 

Саша, закончив с едой, выпил большую кружку хмельной настойки из трав.

 

Скоро должны начаться дожди - все приметы указывали на это. А дождливые

дни долгие, неприятные. Неужели ягод в этом году будет мало? Это как раз

больше всего занимало хозяйственную Эвешку, которая при одном упоминании

о непогоде начинала греметь посудой. Да и Ильяна тоже, наверное,

загрустила от этого.

 

Но существовало одно строгое правило - за столом, во время еды не

говорить о бедах и напастях. Как правило, раздавались реплики, типа

"подай хлеб", "передай соль", "достойно есть!" и тому подобное.

 

И наконец Петр сказал:

 

- Саша, завтра мы, наверное, можем отправиться верхом!

 

- Но может быть, дождь пойдет! - живо вмешалась Эвешка, - куда вам

ехать!

 

- А ты что, дождь накликала?

 

- Дожди сами идут, чего их накликать!

 

- Ну тогда чего зря болтать! Лошади застоялись, пора их размять!

 

- Можно и потом...

 

- Ну точно, дождь накликала, - вздохнул Петр.

 

Петр налил себе в кружку настойки и залпом выпил. После чего он отлил

немного в мисочку и поставил за печку - для домового. Он каждую неделю

делал так, чтобы задобрить духа.

 

И сразу все почувствовали, что исчезла какая-то внутренняя напряженность

- видимо, домовой благосклонно принял подношение.

 

Саша, облокотясь на стол, задумчиво жевал хлеб. Тут он обратил внимание,

что это хлеб не их помола - мука более мелкая. Ну конечно, ведь Петр

плавал и вниз по течению, чтобы там поторговать, чем можно. Он

пользовался тем, что на реке были пороги, и потому далеко не каждый

торговец отваживался плыть на лодке или корабле вверх. Скот у них был,

потому не переводилось молоко и масло, рыба не сходила со стола - Петр

был отменным рыбаком, а вот охоту не слишком жаловал. Занимался он и

бортничеством - собирал мед диких пчел. Так что на жизнь было просто

грех жаловаться. Только почему-то в этой семье не любили домашнюю птицу.

И никогда не держали ее. Однажды, когда Ильяне было семь лет, они

приютили раненого лебедя, но птица оказалась в высшей степени

неблагодарной - за все время она так и не подпустила к себе никого, и

постоянно норовила ущипнуть даже руки, кормившие ее. А однажды этот же

лебедь повалил подошедшую к нему Ильяну, которая принесла ему зерно. На

том вся их любовь к птицам и закончилась.

 

Кстати, лебедя потом выпустили из амбара, когда он поправился.

 

Ильяна вообще росла девчонкой смышленной. Но иногда в ней проскальзывало

что-то такое, что ставило ее родителей в тупик.

 

Родители не раз подумывали, стоит ли рассказывать ей то, чего она не

знала - к примеру, все про ее деда, которого звали Уламец, а также про

ворона, и еще...

 

Но Петр понимал, что в таких делах лучше слушать жену. Саша, вставая

сейчас из-за стола, тоже вспомнил это, и решил как-нибудь поговорить с

Петром и Эвешкой об этом, если с Ильяной действительно уж что-то не то

происходит.

 

Иногда Ильяна спрашивала про своих дедушек и бабушек, но Петр старался

отмалчиваться - ему почему-то казалось неудобным признаваться, что он

круглый сирота.

 

Только тут Саша понял, почему вдруг Петр поставил наливку за печку, и

почему в доме была такая напряженная обстановка - ведь с Ильяной

действительно что-то было неладно!

 

Ильяна вышла, и тут Эвешка и Петр заговорили наперебой. Начали с

огорода, перешли на заготовку дров к зиме, а потом решили, что неплохо

было бы как-нибудь свозить дочь вниз по реке, чтобы она посмотрела, как

живут там люди. В самом деле, пора, ведь девке уже шестнадцатый год

пошел...

 

Вообще-то сам Саша знал, что ему не всегда удается понять людей, хотя он

ничем, в сущности, от них не отличался. В прошлом он и сам вел довольно

разгульную жизнь, знал он и пьяные драки в кабаках, и шумные пиршества,

и многое другое... Но он, кажется, никогда не одобрял чересчур сильную

опеку Эвешки над дочерью. Она, наверное, и понятия не имела о том, что

ей когда-то нужно будет выходить замуж, и что ей придется заботиться о

муже...

 

Это в двенадцать лет Ильяна загорелась: хочу лошадь! Ее тогда не убедили

ни доводы родителей о цене лошади, угрозы, что ей самой придется

ухаживать за конем, поить-кормить его, выносить навоз, особенно зимой...

Ильяна осталась тверда - давайте лошадь!

 

Иногда Саша думал - и в самом деле, пора отправить девушку вниз по реке.

Там она познакомится с ровесниками, подружится. А то в лесу совсем

одичать можно. Надо бы поговорить об этом с Петром, даже завтра утром.

Почему бы, к примеру, не сплавать в Змивку...

 

- Чем ты занимался весь день? - спросил Петр вдруг.

 

- Что?... А-а-а-а, как обычно, читал..., - вздрогнул от неожиданности

Саша, выходя из раздумий.

 

- Но ты хочешь поехать завтра со мной?

 

Вообще-то больше всего ему хотелось и завтра просидеть за книгами. Но,

может, и в самом деле поехать с Петром? Там не будет Эвешки, можно будет

спокойно поговорить о ребенке, с глазу на глаз.

 

- Да, почему бы не поехать? - повел книжник плечами, - я согласен!

 

- Ну тогда решили! - сказал Петр, пытливо глядя на него с другой стороны

стола.

 

*****************

 

Эвешка расчесывала свои густые волосы. Муж ее все время говорил, что

никого еще не знал, кто бы так носился со своими волосами. Но она

чувствовала, что Петру нравится, когда ее волосы в порядке. Только что

она закончила рассовывать по углам избы мешочки с пахучими травами и

сушеными цветами, чтобы там стоял приятный запах. Вот и сейчас Петр

подошел к ней. Он наклонился и поцеловал жену. Эвешка даже глаза закрыла

от удовольствия.

 

Наконец она и сама обняла его. И тут же разразилась потоком слов -

просила прощения за свое немногословие за ужином, за непочтительность и

грубость. Так все получилось, говорила она быстро, прямо весь день все

из рук валилось. А вечером еще хлеб подгорел...

 

- Хлеб был вкусным! - тихо сказал Петр.

 

- Если бы так! - вздохнула она. Петр ничего не ответил - он знал, что

при стряпне жена пользуется и своими знахарскими рецептами! Но вот с

волшебством у нее было строго - она, конечно, учила каким-то хитростям и

дочь, но старалась, чтобы хитрости в основном были по хозяйственной

части.

 

Эвешка, кладя голову на плечо мужа, тихо спросила:

 

- А когда ты собираешься по реке вниз, в Анатольевку?

 

- Даже не знаю! Все зависит от погоды! Может, дня через три-четыре... А

что, все уже готово?

 

Впрочем, этого вопроса можно было не задавать - Эвешка   была отличной

хозяйкой, и она наверняка уже давно все подготовила, что нужно. Еще с

поздней весны изба наполнялась ароматами трав и цветов, которые она

сушила для продажи. Тут были разные целебные снадобья. Такие вещи всегда

пользуются большим спросом, и потому на плохую торговлю оснований

жаловаться не было. Но теперь Петр что-то не видел ее упаковывающей

травы и коренья. Возможно, именно поэтому он как-то не думал о сроках

отплытия. Погода в этом году подвела, и из-за нее начались разные

бедствия.

 

- Поплыву, когда скажешь! - улыбнулся Петр, чтобы как-то польстить жене

- она вон сколько работает, а ему иногда даже невдомек оценить плоды ее

трудов, - там у нас муки еще на месяц хватит? Если нет, то там должно

зерно лежать. Или, вот что... Может, вы с Ильяной со мной тоже

поплывете? Саша может присмотреть за этим всем, если с нами не поплывет!

Он уже давно мне предлагал так сделать!

 

- Я посмотрю, как все будет..., - пробормотала она, лежа на его плече.

 

- Послушай, у тебя ничего не болит? Ты здорова? - спросил Петр, хотя

знал, что ведуны и колдуны никогда не болеют, не говорят, сколько им

лет, и им не свойственны многие вещи, которые так досаждают обычным

людям. Но зато они болели другими болезнями. Им куда больше, чем

простому люду, были присущи боязливость, беспокойство, ответственность

за других, за свое волшебство.

 

Эвешка всегда чувствовала себя настороженно - ведь она была уже

фактически мертва сотню лет, но скрывала это.Волшебство помогало ей в

этом. Потом она вышла замуж за такого вот сорвиголову, но он никак не

мог понять всех ее страхов и беспокойств.

 

Но Эвешка и в самом деле чувствовала, что с нею что-то было не так.

Какое-то чувство внутреннего беспокойства постоянно напоминало о себе.

Но что это могло быть такое? Впрочем, Петр все же считал, что понимает

женщин достаточно - по крайней мере тех, с которыми он общался в годы

своей бурной молодости. Но то в основном были купчихи да скучающие дочки

кабатчиков. Характер жены его мало интересовал, только иногда он

удивлялся, как такое может быть - одним только желанием или заклятьями

заставлять заставлять попутный ветер надувать паруса.

 

Но для него Эвешка была женой, и потому все ее таланты он справедливо

рассматривал как принадлежащие ему.

 

- Да нет, - наконец подала голос Эвешка, - ничего у меня не болит!

Просто как-то муторно на душе... Не знаю, может быть, это предчувствие

перемены погоды?

 

- Но она же хорошая пока!

 

- Погода может измениться в любую минуту...

 

Неужели она опять что-то мудрит с погодой, подумал Петр. И все из-за

нежелания отпускать дочь из дому ездить на лошади! Но сколько можно

держать девчонку возле себя - ей уже пятнадцать лет, скоро будет

невеста!

 

- А поточнее нельзя? - спросил Кочевиков немного раздраженно.

 

- Чего поточнее! Нет, вам и вправду надо отправляться! Или на лошадях,

или по реке - но чего дома-то сидеть!

 

Петр удивился такому резкому изменению настроения, но решил не подавать

виду.

 

- Значит, обратно в Киев посылаешь меня? Я что же, надоел тебе, может?

 

- Перестань! - она тоже стала выходить из себя, - ты мне никогда не

надоедал!

 

- Может, что-то случилось с Ильяной?

 

- Нет!

 

- Перестань, я знаю, что ты и она сегодня какие-то не такие!

 

- Как это?

 

- Я сказал ей, что завтра поедем кататься на лошадях, их пора размять.

Ты знаешь, что она давно этого ждала! А последний месяц, так вообще уши

мне с этим прожужжала! И вдруг на те, заявляет, что хочет остаться

помочь тебе на кухне! Каково, а? Она что, правда хотела с тобой

остаться?

 

- Она мне про это ничего не говорила! Кстати, она сказала, что я

отругала ее?

 

- Сказала только, что должна больше тебе помогать в доме, вот и все! Ну

что там насчет поездки в Киев?

 

Эвешка, сложив руки на груди и нахмурившись, отошла в сторону. Слишком

много тут было недосказанного, чего бы она ни за что не хотела говорить

кому-то другому, и чего Петр все равно не понял бы.

 

- Знаешь, я в Киев не собираюсь, - сообщил муж, - я и так там был! Этот

княжич - просто алчный недоносок, да еще совершенно не понимает юмора!

Что мне там делать? А уж насчет Войводы, так они там для меня давно

веревку намылили!

 

Ответа не последовало. Кочевиков терпеливо молчал. Ответа так и не было.

Тогда Петр, сняв рубашку, подошел к углу, где стояла корзина для

грязного белья, и засунул рубашку туда.

 

- Я вообще ничего об этом не знаю! - повернулась Эвешка к нему, - и -

вообще!

 

- И вообще, как только с моей дочерью начинают твориться странные вещи,

меня сразу отправляют к черту на кулички! Ей уже пятнадцать лет, она

время была такая спокойная, а тут будто подменили девку! Если уж есть

что-то такое, чего я не понимаю, ты мне объясни!

 

- Мне ночью приснилась сова...

 

Ну и что из этого! Подумаешь, птица! Но не все было так просто в этой

семье!

 

- А ведь сейчас как раз самое время! - в раздумье   проговорил Петр, - я

и сам несколько раз думал об этом. Но это вряд ли он! Ведь не...

 

Но Эвешка положила палец на его губы, давая понять, что говорить об этом

бесполезно.

 

- Тогда пошли спать! - решительно сказал Петр, - и забудь про эту

проклятую Сову! Я бы еще побеспокоился, если бы тебе приснился лебедь,

который жил у нас в амбаре!

 

Женщина невесело рассмеялась.

 

- Только не это! - воскликнула она, - жуткое создание, прямо исчадие

ада!

 

- От него не спасешься! - проговорил он, - впрочем, как и от меня тоже!

Это я тебе докажу! Кстати, как хорошо, что лебедь вовремя улетел! Если

бы тогда Ильяна привязалась к нему, то потом слез было бы море!

 

- К сожалению, привязаться можно к чему-нибудь и похуже! Есть вот...

 

- Ну, без этого никуда! Я тебе скажу, в каждом городе есть такие злачные

местечки, что потом так и тянет туда! Так что, Эвешка, пока она будет

ездить верхом, она будет привязана к лошади, а это лучше! Пусть этим

летом она еще чувствует себя ребенком! А зимой... зимой поглядим. Ты там

не брани ее особо! И завтра не держи ее дома!

 

- Не брани ее! - нахмурилась женщина, - но ты не хуже меня знаешь, что я

ее не браню!

 

- Но ты требуешь от нее многого!

 

- Но только того, что нужно!

 

- ПОслушай, она же ведь еще ребенок! Она же не может предугадывать все

заранее! Все дети таковы! Я и сам был такой! Она должна наслаждаться

жизнью, а взрослой станет - еще наработается! В общем, постарайся

уговорить ее поехать с нами! Нечего ей тут сидеть!

 

- Знаешь что! Дочь ведуньи не должна расти, словно чертополох! Она не

может жить, делая только то, что нравится ей! Ведь вокруг нее есть и

другие люди! И с ними тоже нужно считаться! Петр, это и называется

отроческим послушанием! Она потом будет мне благодарна за такое

воспитание! Если она в самом деле почувствовала себя виноватой и приняла

близко к сердцу мои упреки, так это хорошо! Пусть она почаще

задумывается об этом!

 

- Но она ухаживала за лебедем...

 

- Не только уж благодаря ее стараниям! Ты спроси Сашку, она тоже иногда

может вести себя просто опасно, он подтвердит! Или... спроси, что

случилось с его родителями...

 

- Эвешка, перестань...

 

- Тебя тут не бывает, когда...

 

- Это зависит ведь не от меня!

 

- Если уж на то пошло, Петр, то мне совсем не нравится быть

единственной, кто постоянно что-то ей запрещает! Я понимаю, что ты не

способен ругать ее! Но вот что мне совсем не нравится - только я ее

отругаю, как ты, наоборот, начинаешь утешать и хвалить ее! Ты даешь ей

подарки, ты выполняешь любой ее каприз, ты... По сравнению с таким

добреньким, каким ты стараешься казаться, я выгляжу...

 

- Что ты, это вовсе не так...

 

Эвешка широким шагом направилась в сторону, явно рассердившись. Петр и

сам начал терять самообладание, но старался еще сдерживать себя.

 

- Я всегда бываю рядом, когда чувствую, что нужен ей! - проговорил он

несколько смущенно, - и мне кажется, что так и надо! И не надо так

убиваться! Будь сама помягче к ней! Она обычный ребенок, такая же, как и

все дети в ее возрасте!

 

- Ах, если бы..., - начала упрямо жена.

 

Но тут Эвешка, решив больше не накалять обстановку, замолчала.

 

Петр тоже не стал ничего говорить. Уж лучше отложить разговор на завтра.

Или вообще не говорить на эту тему. Но уж сколько раз он говорил себе

это!

 

************************

 

Когда они пришли жить на это место, то быстро поставили дом и баню, а уж

потом все остальное. Дом был основательный, с толстыми, рублеными

стенами, зимой там было тепло. Это было тем более странно, что никто из

них не был плотником.

 

Саша часто задумывался о своей жизни здесь, особенно поздними вечерами и

по ночам. Он садился за стол, зажигал одну свечу и начинал разговаривать

с нею. Свеча давала тусклый свет, и нужно было зажигать вторую, но Саша

из экономии не делал этого. Эту экономию одобрила бы Эвешка, но Петр

вряд ли. Что это добро экономить, если оно и создается для того, чтобы

светить? Впрочем, Петра никак нельзя было упрекнуть в транжирстве - он

умел сочетать и широкую натуру, и хозяйскую практичность.

 

Теперь Саша думал, стоит ли завтра заводить с Петром столь серьезный

разговор вообще. Он заметил, что Эвешка была вообще весь день не в духе,

и завтра, вероятно, с ней будет то же самое. Так для чего обострять

обстановку. Странно только, что она могла так разозлиться из-за обычного

опоздания дочери к ужину.

 

И вдруг он понял, почему женщина нервничала - ведь она знала, что

Ильяна, в крови которой течет кровь ведунов, могла открыть в себе такое

волшебство, которым она не сумела бы толком распорядиться, но зато

наделала бы кучу глупостей. Которые могли бы быть даже опасными.

 

Впрочем, Саша не осуждал Ильяну. Она ведь ребенок, а детям свойственна

любознательность, от ошибок же никто вообще не застрахован. Он пытался

вспомнить, какие побуждения двигали им самим в пятнадцатилетнем

возрасте, но что-то это было не слишком успешно.

 

К тому же нужно понимать - девочка соскучилась жить в этом однообразном

мире, где все остается неизменным на протяжении лет. В этом нет ничего

ненормального - таково уж свойство человеческой натуры. Саша вспомнил

Уламеца, отца Эвешки, который был великим чародеем. Чего он только не

умел! Он тоже часто говаривал о человеческой натуре...

 

Вообще-то Саша больше всего был привязан к Петру. Он значил для него

даже нечто большее, чем все книги. С ним было очень интересно

поговорить, пообщаться. Несколько десятков шагов до дома Петра стали для

Саши своеобразным ритуалом, который ему нравилось исполнять. Саша видел,

как росла Ильяна, он делал для нее разные игрушки - вырезал из щепок

кораблики, кукол, которые раскрашивал яркими красками. Один раз сделал

даже большую лошадь из пня, которой вставил соломенный хвост и гриву.

Сколько радости тогда было! Но теперь Ильяна выросла, игрушки больше не

интересовали ее. Вот это-то и пугало Сашу - когда игрушки вытесняются из

жизни взрослеющего человека, пустоту должно в душе заполнить нечто иное.

Но чем эту пустоту можно заполнить здесь, в лесной глуши? Теперь игрушки

лежали в лубяном коробе на чердаке дома, У Ильяны появилась новая лошадь

- ПЕстрянка, но выяснилось, что и Пестрянка больше ее не интересует. И

что стало интересовать ее тогда? Ответа на этот вопрос Саша не знал.

 

Или даже если Пестрянка интересует ее. Когда Ильяна научится как следует

ездить, то она дни напролет станет носиться по лесу, никого не боясь -

грабители сюда не забредают, тут никогда не было больших дорог, имена

всех леших она давно выучила назубок. Помнится, один из леших, старый

Мисиги, даже навестил Ильяну, когда она только появилась на свет. Леший

внимательно осмотрел ее зелеными глазами, похожими на растущий на

столетних дубах мох, и сказал, что глаза у нее точь в точь как у

настоящей лесной жительницы. Понятное дело, с его стороны это было самым

лучшим комплиментом. И куда эту лесную жительницу могло занести - это

вопрос. Ей ничего не стоило выбраться из леса и встретиться с другими

людьми. Ильяна воспитывалась просто, она не знала хитростей и уверток.

Каково ей будет там, с людьми, которые живут возле леса? Она ведь такая

доверчивая... К тому же они - он сам, Петр и Эвешка - с каждым месяцем

теряли контроль над ней.

 

Конечно, она обладает волшебной силой, но сколько глупостей она может

натворить!

 

Вздохнув, Саша раскрыл толстенный рукописный фолиант и, щурясь при

скупом свете свечи, принялся разбирать витиеватые буквы. Было тихо -

здесь не было ни домовых, ни дворовых, ни прочей нечисти. В таких домах

им просто нечего делать... А мысли его возвращались в прошлое. Если бы

он остался жить в Войводе, то он женился бы, делал кораблики и лошадок

уже для своих детишек. Да, это было бы, если бы он только захотел жить

так, как жили все...

 

Интересно, подумал Саша, что стало с дядей и тетей, которые воспитали

его... И в самом деле, интересно...

 

Но вообще-то он старался не думать о таком. Уж кто-кто, а Саша отлично

знал, к каким бедам ведут печальные мысли. И потому он усилием воли

старался переключаться на настоящее с предположений, что случилось с его

родными в Войводе, на ком женился его двоюродный брат Михаил, есть ли у

него дети, сколько их.

 

Нет, такие мысли не для него, Саши Мисурова. Ведь у него сейчас хорошая

жизнь, всего вдоволь, книги под боком, хорошие люди. Ну что еще можно

пожелать?

 

Пусть в доме царила тьма, пусть там не было слышно детских голосов, но

зато стояла тишина. А тишина - это очень важная вещь.

 

*****************

 

Трудно было заставить себя не думать об этом, но так уж устроен человек

- запретный плод всегда сладок. Ильяна лежала под лоскутным одеялом, что

сшила ее мать, и старалась думать о чем-то приятном. Например, о лете.

Каких только ягод нет в лесу! А какие вкусные пироги получаются с этими

ягодами! Девушка лежала, уставясь в деревянный потолок дома. Было еще не

так темно, и потому она разглядывала трещины в бревнах, которые

образовывали разные причудливые фигурки, силуэты людей и животных.

Особенно интересно было, если горела лампа, и тогда по потолку двигались

самые причудливые тени. За стеной была комната родителей, и Ильяна всеми

силами старалась не приникать ухом к этой стене, чтобы не слушать, о чем

они там говорят. Хотя послушать было бы очень интересно - они явно о

чем-то спорили. И что особенно интриговало Ильяну, так это то, что

несколько раз можно было отчетливо различить, как в пылу спора

произносилось ее имя.

 

Старалась она не думать и о Сове - загадочном существе, которое сидело

на руке ее друга.

 

Но странным было и то, что Ильяна словно ощущала его незримое

присутствие рядом с собой. Иногда ей даже начинало казаться, что друг

стоит рядом с кроватью.

 

- Нет, этого просто быть не может, потому что просто не может быть! -

повторяла она на разные лады одну и ту же фразу, - ведь он даже в дом

войти побоится! Все это просто мое воображение!

 

Конечно, он не сможет войти в дом! Ведь это не его царство! Даже если он

попытается это сделать, домовой сразу заявит о своих правах! И тогда

проникнуть в ее комнату без единого звука у него точно не получится!

 

Но ведь русалка, только мужского пола, утопленник, он может убить,

только раз захотев этого. Убийство для него - просто плевое дело!

 

Но ведь если он действительно замышлял что-то недоброе, ему даже незачем

просто проникать в мою спальню, думала она снова. Он мог бы прикончить

меня на берегу сколько угодно раз! И что теперь его бояться! И вообще,

нужно больше не думать об этом, иначе мама отгадает мысли и тогда от нее

просто не отвяжешься!

 

Девушке показалось, что в углу шевелится что-то темное. Точно, вот

шорох. Как будто...

 

Но нет, обошлось, это, кажется, домовой. Только тогда, почувствовав себя

спокойно, Ильяна решила заснуть.

 

***************

 

ГЛАВА 2

 

**************

 

- Нужно во что бы то ни стало вытащить ее из дома, - говорил Саша Петру,

когда они рано поутру ехали на лошадях по высокой росистой траве, - я

думаю, что это лучше всего. И не слушай Эвешку, она всегда много чего

болтает! Возьми ее с собой, когда поплывешь вниз! Ты сам во всем

виноват, у тебя на нее совершенно нет времени!

 

Петр содрогнулся при мысли о необходимости плыть куда-то: снова эти

трудности, погода, потом еще на берегу придется встречаться со многими

людьми. А Там дураков хоть отбавляй!

 

- Вообще-то Эвешка никогда этого не допустит! - неуверенно сказал Петр.

 

- Но ведь ты сам видишь, что она чересчур строго относится к девочке!

Пойми, ребенок не должен всю жизнь вариться в собственном соку! ЧТо она

подумает о вас, когда у нее начнется собственная жизнь, а вы так и не

приучили ее к суровой реальности? Ведь любовь к мошенничеству, к обману

ближнего просто сидит в нас, в русичах!

 

Вообще-то нормальный муж не простил бы таких отзывов о своей супруге, но

Петр понимал правоту Саши.

 

- Я уже говорил с Эвешкой! - простонал он, презирая себя самого.

 

- И что она сказала?

 

- Совы...

 

- Совы...

 

- Одна приснилась ей ночью! Она сказала, что обычный человек, впрочем

нет, не то..., - по правде говоря, он просто не помнил, о чем именно они

говорили с Эвешкой прошлой ночью. Они просто спорили, а в пылу спора кто

же запоминает детали! - она сказала, что сейчас как раз самое подходящее

для нее время... Не знаю, но по-моему, здесь что-то есть...

 

- Она у тебя совсем рехнулась! - сказал Саша, - я это давно понял.

 

Конечно, и этого бы обычный муж не принял бы: так говорить о своей жене

и Петр не позволил бы никому, но Саша был исключением.

 

- Но что же мне тогда с ней вообще делать? - удивился Петр.

 

- Но ты можешь предупредить ее! Посоветовать ей что-то! Она к тебе

прислушивается!

 

- Но о чем? Я сам ничего не знаю! У Эвешки какой-то опыт есть, она может

смекнуть, что к чему! Ей повезло - у нее был отец. Я вот вообще не помню

своих родителей. Да и твой дядя Федя... Он то же... того...

 

- Ха, конечно, Уламец был человеком знающим! Но не видел дальше своего

носа! Это сразу видно, стоит только на его дочь посмотреть! Говорят, и

женушка у него была тоже такого нрава! Все не так, все не эдак!

 

- Но что я могу ей посоветовать? И от чего предупреждать? Я простой

человек, не знаю, что такое это их волшебство! В травах-то лечебных, и

то не разбираюсь! Мне не понять ее страхов!

 

- А ты попробуй представить себе, что было бы, если бы твой отец, если

бы он был у тебя, взял, да и не пускал бы тебя на улицу. Просто запер бы

тебя в погреб, сказав, что кто-то для тебя там опасен?

 

Установилась тишина.

 

- Я бы тогда..., - неуверенно начал Петр.

 

- Вот то-то и оно!

 

Конечно он при первой же возможности удрал бы на улицу! Ведь даже самая

простая натура недолго может переносить несвободу.

 

- Если Эвешка вспоминает свои молодые годы, - продолжал Саша, - ты войди

в положение Ильяны и вспомни свою молодость! Уж тебе есть о чем

вспомнить!

 

Конечно, Петр никогда не допустил бы, чтобы кто-то обращался   ним

подобным образом!

 

- Знаешь, я тебе вполне серьезно советую взять ее с собой, если ты

соберешься на юг! - продолжал Саша, - вам уже и жениха искать пора!

Оно-то ведь дело молодое, прекрасная пора, только быстро что-то

проходит!

 

Итак, жениха.

 

- У нее пока и так полно забот! КАкие женихи! ВЕтер в голове гуляет! -

отозвался Петр, хотя понимал, что Саша все же прав.

 

- Но ведь ей уже пятнадцать! А она кроме нас никого из людей в глаза не

видела!

 

- Но что, мы не люди? По-моему, видеть нас для нее вполне достаточно!

 

Конечно, мы люди, но она должна знать, что жизнь не кончается за лесом!

Ей нужно разнообразие, ведь сама-то жизнь тоже бывает разная! И она

должна это ощутить! А уж потом сама разберет, что ей нужно!

 

- Но мать-то ее в жизни из леса так и не выходила! А ее дед...

 

- Да, это так! Только ничего хорошего это им не принесло, так и знай!

Конечно, теперь Эвешку за лес калачом не заманишь! Она ведь сразу

почувствует себя плохо среди незнакомого мира! Она привыкла только к

нам, и остальной народ будет просто пугать и раздражать ее!

 

- Ну что ты! Она привыкнет!

 

- Черта с два! Если даже и привыкнет, то не так быстро, как ты думаешь!

К тому же Эвешка сама не хочет выходить из леса! А твоя дочь не такая!

Вы потом не обижайтесь на нее, когда она скажет вам, что сыта по горло

жизнью отшельников и отправится искать приключений! Ведь ей нужен будет

друг, если она уже сейчас о нем не думает! Будет лучше, если вы сами о

нем позаботитесь!

 

- Да ты что, она и понятия не имеет, как обходиться с парнями! ОНа еще

ребенок!

 

- Ну так расскажите ей!

 

- Что рассказать?

 

- Что обычно отцы рассказывают дочерям! Попробуй снова представить себя

в ее возрасте и подумай, что бы ты сам мог сказать себе, что тебе нужно

бы знать! Вспомни, что интересовало тебя, пусть Эвешка тоже не стоит в

стороне!

 

- О нет, только не это, я ни за что не смогу рассказать ей такое!

 

- ИЗвини! - покраснел Саша, - я имел в виду совсем другое! Но все равно

кто-то должен ей это рассказать!

 

- Но я же тебе сказал, что она еще ребенок! Ее мысли заняты иным!

 

- Ну это еще как сказать! Вспомни, когда тебе было пятнадцать, о чем ты

думал?

 

- Ну... о пьяном отце... О деньгах... как прокормиться...

 

- Ну а еще?

 

Петр вспомнил, и перед его мысленным взором стали проплывать полузабытые

женские лица. Каких только там не было - молодые, постарше, одна даже

раза в три старше самого Петра! И бесконечные пьянки, драки, поножовщина

в кабаке. нет, это уж точно не заинтересует Ильяну!

 

- Она еще ребенок, - повторил Петр, понимая, что Саша все-таки прав.

 

- Но она еще и твоя дочь!

 

Саша знал Ильяну куда лучше, чем мог предполагать ее отец. Он сам

активно участвовал в воспитании девочки. Если у Ильяны начинались

какие-то проблемы, болезни, то Эвешка отправляла Петра "от греха

подальше" на промысел, и Саша помогал ей разобраться в чем дело. Это

было вполне естественно - ведь самому ему некому было дарить тепло своей

души, его родители сгорели на пожаре, когда отец подрался с деревенским

колдуном. Говорили, что в избу ударила молния, но все понимали, что в

действительности произошло.

 

- Да, она моя дочь, - продолжал Петр после короткого раздумья, - но

согласись, как же я могу говорить с нею о мужчинах?

 

- Может, Эвешке стоит попробовать?

 

- Саша, я просто не знаю так хорошо свою дочь, чтобы читать ее мысли! Я

ведь не сижу на месте! Это хозяйство... Потому и времени я не слишком

много уделял ей. Ты был возле нее чаще, ты тоже ей как отец. Может, ты

сам с ней поговоришь? У тебя получится.

 

- Боже, при чем тут я?

 

- Но ведь у меня точно ничего не получится! Если я даже попытаюсь, то

сболтну какую-нибудь глупость, и она чего доброго испугается до смерти!

 

- Перестань говорить чепуху! Конечно, она прислушается к тебе! Она

постоянно говорит, как уважает и любит тебя!

 

- По-моему, она сделала неверный выбор!

 

- Шутки в сторону! Я совсем не о том! Ты для нее - все! Она любит тебя

больше всех на свете!

 

- Но ведь она обо мне ничего не знает! Тем более о моем прошлом. Она...

 

- А мне вот кажется, что она давно отлично все знает! А тебе нужно

всегда помнить одну очень важную вещь!

 

- Какую же?

 

- Я уже с нее начал! Помни, что ей уже пятнадцать!

 

Это была правда - годы пробегают незаметно. Только вроде бы родилась

Ильяна - и уже почти невеста.

 

И еще в одном Саша был прав - возраст в пятнадцать лет - штука опасная.

Сам он в этом возрасте постоянно ссорился и дрался с колдунами,

ворожеями, рискуя навлечь на себя их гнев. А уж что там говорить про

Эвешку - она была чуть старше пятнадцати, когда после очередного обмана

отец убил ее. Потом она, конечно, воскресла благодаря волшебству, но это

был уже другой разговор.

 

- И она все взрослеет! - повторял Саша, - конечно, все заботились о ней,

как могли! Но ведь она все равно скоро почувствует, что должна делать

свой выбор! Природу не переборешь.И ей совсем не обязательно посвящать

нас в свои тайны. До сих пор она совершенствовала свое волшебство, и мы

были рады этому, помогали ей. Но посмотри - Эвешка пытается сдержать ее

в прежней узде. Это очень опасно! Рано или поздно Ильяна все равно

своего добьется, но только какими средствами! Как бы ей не пришло в

голову использовать свое волшебство! Конечно, я не ручаюсь, что все так

и будет. Но нужно приучать ее к мысли, что она может делать то, что ей

нужно, но только при этом быть готовой держать ответ за возможные

неприятные последствия! Но у Ильяны нет того опыта, который есть у меня!

К тому же она не пережила того, что испытала в свое время ее мать! И вот

что я скажу тебе, Петр! Хоть ты и говоришь, что упустил много в ее

воспитании, все равно именно ты будешь оказывать на нее самое большое

влияние, вот увидишь! Она же просто боготворит тебя!

 

- О Боже!

 

- Ну перестань! Я серьезно говорю! Она будет слушать тебя больше, чем

Эвешку! Я уже тоже дал ей все, что мог! Ильяна чувствует, что ни от меня,

ни от Эвешки она больше ничего не узнает нового! Она уже многое знает,

но у нее нет жизненной практики! И поверь мне, очень скоро она начнет

искать эту практику! Засунет пальцы в огонь, чтобы ощутить, в самом ли

деле он горяч, как ей рассказывали дома! Но ведь и мы в свое время

делали так же?

 

Петр угрюмо молчал, сознавая правоту Саши. А тот между тем продолжал:

 

- Она же твоя дочь! И потому ты можешь уже предполагать, на какие

подвиги ее тянет!

 

- Боже! Теперь мне понятно, почему Эвешка так беспокоится! Странно

только, что она ничего не хочет мне говорить!

 

**************

 

Утром Ильяна без труда выскользнула из дома и отправилась на условленное

место, но своего друга там она не застала. ПОстояв немного, девушка

потеряла терпение и, войдя вглубь леса, сделала большой круг, надеясь

столкнуться с пареньком там. К тому же можно было быть уверенной, что

мать не увидит ее на берегу.

 

Днем Ильяна засела за писание - корявыми буквами она выводила в своей

тетрадке обо всем, чего бы ей хотелось совершить или испытать. Мать

часто говорила, что это помогает достичь желаемого и улучшает память.

 

Правда, условием было то, что при писании нельзя было кривить душой,

писать только истину. Эвешка постоянно заверяла дочь, что не станет

читать ее тетрадь без разрешения.

 

Впрочем, Ильяна не верила матери. Пообещать можно ведь что угодно, а

передумать и это обещание изменить можно в любой момент. И хотя девушка

ни разу не видела, как мать проявляет интерес к ее тетради, даже не

следит, куда она эту тетрадь кладет, это могло говорить и о том, что она

просто не ловила Эвешку с поличным. И то, что мать видели очень редко за

занятием волшебством, говорило о том, что за нею просто не слишком

внимательно наблюдали.

 

И потому Ильяна писала в тетрадке разные глупости, типа: "Я должна

больше помогать маме по дому", "Я не должна огорчать маму" - вместо

настоящих мыслей, которые так и роились в ее голове - а вдруг он опасен?

А вдруг он специально втерся мне в доверие, чтобы причинить зло моей

семье? А вдруг я просто вовремя его не раскусила?

 

Но затем девушка думала - как же так, я ведь так давно его знаю! Ведь

рано или поздно все равно можно было бы обо всем догадаться! Он пока что

никому не причинил вреда. Пусть он даже и утопленник, сродни русалкам,

но пока-то он был совершенно спокоен! Ведь не все же эти существа

причиняют людям зло! В округе все спокойно, говорят, что лешие давно

перевелись, но дядя Саша сколько раз видел их в лесу. Он даже

разговаривает с ними! Уж если бы была опасность, лешие давно

предупредили бы нас. Да и домовой есть - уж он-то недаром получает свое!

 

Наконец Ильяна заполнила четверть страницы разной чепухой, чтобы мама

только успокоилась. Может, хоть теперь она перестанет нервничать.

 

Мама же как раз молола крохотными каменными жерновами травы, делая

целебные снадобья, которые затем упаковывала в туески из бересты. Эти

снадобья муж должен отвезти по реке, чтобы там продать с Божьей помощью.

Ильяна уже давно закончила записи и убрала дневник в известное ей и

матери место, а Эвешка все молола, развешивала и упаковывала порошки.

Когда Ильяна подошла к матери, та присела отдохнуть на добела

отскобленную лавку. Завидев дочь, Эвешка тут же стала говорить ей,

почему волшебники не могут использовать свою чудодейственную силу в

домашнем хозяйстве, а потом перешла на то, как должна себя вести

образцовая хозяюшка. Ильяна с серьезным видом слушала, пытаясь

догадаться, что же в самом деле так беспокоило мать.

 

Но это была все та же старая песня. Уже, наверное, в сотый раз Эвешка

повторяла:

 

- Нельзя позволять лени взять над собой верх! Добрую работу волшебством

все равно не заменишь. Руки - главное! Нельзя хотеть хлеба, не замесив

теста! Главное - труд и прилежание!

 

Впрочем, терпения матери все-таки не хватало. А вот трудиться она умела.

 

Ильяна всеми силами старалась заставить себя сделать вид, что ей очень

интересно слушать бормотание матери.

 

Когда уже день начал клониться к закату, вернулись отец и дядя Саша. Они

напомнили лошадям, для чего они существуют на самом деле. Ильяна

почувствовала себя несчастной - все-таки кататься на Пестрянке было куда

интереснее, нежели смотреть, как растирают жерновами травы, хоть   и

целебные. К тому же оставалась она ради свидания с другом, который

почему-то не пришел. Раздосадованная Ильяна вошла в дом и принялась

отбивать молотком коренья, чтобы хоть как-то отвлечься. Потом ее занятие

прервала мать, которой вдруг не понравился сильный шум.

 

- Вообще-то, - сказала ей Эвешка, - если тебе и в самом деле так

хотелось покататься верхом, ехала бы себе! Я вовсе не хотела лишать тебя

радости! Ильяна, скажи мне, что с тобой происходит?

 

- Ничего! - отозвалась девушка, поспешно отводя глаза в сторону.

 

- Ильяна! - сказала Эвешка, - от твоего отца требуется лишь одно -

любить тебя! А мне приходится вечно тебя ругать! Такова уж моя доля! Я

должна говорить с тобой так, чтобы ты сразу понимала меня. Ты ведь уже

не ребенок, с которым нужно обходиться только лаской! И перестань дуться

на меня! Такая жизнь!

 

- И вовсе я не дуюсь!

 

- Меня не обманешь!

 

Ильяне захотелось изо всех сил шарахнуть деревянным молотом по столу, но

она все равно ни за что бы не сделала этого. Ведь это был ее дом.

 

- Я постараюсь не дуться! - промямлила девушка.

 

- Ладно, хватит, - отозвалась Эвешка, подставляя кувшин с водой и

тряпку, - лучше вот протри стол! Ишь, пыли сколько налетело! Надо ужин

готовить! А потом хлеб на завтра печь - сейчас пойду посмотрю тесто,

наверняка оно уже подошло! Вот так, милая моя, все оно достается - дров

наруби, и огород прополи, и хлеб испеки! Вот, посмотри на своего дядю

Сашу - он просто живет в доме, он не занимается им! Конечно, ему многого

не нужно, но ты с него пример не бери! Ты должна стать хорошей хозяйкой!

И никогда нельзя сидеть сложа руки - работа всегда найдется, стоит

только посмотреть вокруг. Ты взрослеешь, ты становишься уже равной с

нами! Так и веди себя на равных - не жди, когда я попрошу тебя сделать

что-то - возьми, и сделай сама! Эй, осторожнее, не сори на пол!

 

- Прости...

 

- Ну что с ней поделаешь, прямо отцов характер! Прямо все от него!

 

- Но отец хоть ворчит на вещи, а не на людей! Ах, если бы только...

 

- Опять дерзишь мне!

 

Ильяна замолчала - она и в самом деле начала говорить грубости.

 

- Мам, прости! - начала она, чтобы прервать неловкую тишину, - просто...

я не знаю... ты сама меня разозлила!

 

- Мне кажется, что тебе лучше все-таки прислушиваться к советам старших!

Хотя бы иногда! И перестань говорить "если бы" - плохая примета.

 

- Но неужели я не прислушиваюсь к твоим советам? С утра до вечера только

и делаю, что слушаю тебя! Но только меня никто не слушает!

 

- Да ты... ты..., - закипятилась Эвешка, но вовремя опомнилась и

проговорила, - знаешь что? Иди-ка за дверь, проветрись немного!

 

В общем, мать снова наставляет ее на путь истинный старым способом. Но

значит ли это, что она успокоилась? Вряд ли... Вот и сейчас...

 

- Убирайся из кухни вон!

 

Ильяна швырнула на пол полотенце и опрометью выскочила на улицу. Она

одним прыжком сиганула с высокого крыльца и бросилась в сторону амбара.

 

Опомнилась девушка только возле забора, где и остановилась, чтобы

перевести дух.

 

- Ильяна! - послышался из конюшни голос отца.

Вообще-то ей сейчас вовсе не хотелось разговаривать с отцом, и вообще

ни с кем - Ильяну всю трясло, хотя было очевидно, что мать не хотела

доводить разговор до ссоры.

 

Впрочем, так или иначе, инициатором разговора была Эвешка - сама

Ильяна долго терпела, к тому же она была опечалена тем, что ее друг

почему-то не пришел на установленное место. Что случилось с ним?

 

- Ильяна? - Кочевиков выглянул из ворот конюшни. Он явно заметил, что

дочь чем-то расстроена и собрался поинтересоваться, что стряслось. Но

девушка не хотела рассказывать ему, что произошло - ведь он пойдет

сразу укорять мать, они опять начнут ругаться. для чего устраивать

ссоры? Ведь мать и так часто говорила, что Ильяна специально

устраивает соры между родителями, чтобы на нее меньше обращали

внимания.

 

Но отец взял ее руки в свои и внимательно заглянул в ее глаза:

 

- Девочка, в чем дело? - тихо спросил он, ты прямо вся дрожишь!

 

- Но со мной все в порядке, - отозвалась Ильяна, - со мной все

нормально! А вот мама...

 

- Что случилось?

 

Нет, об этом просто невозможно разговаривать! Ильяна только сдалал

рукой выразительный жест и покачала головой. Отец обнял ее, погладил

по голове и сказал, что мать любит ее, а если иногда бранит - то

только из-за любви. Возможно, это была правда. Просто мать ругала ее

потому, что хотела беспрекословного подчинения, ее мнение было для нее

решающим, а все остальное - уже неважным.

 

- Бедная моя девочка! - проговрил Петр, ну ничего, я с ней поговорю.

Успокойся, ладно?

 

- Она... она считает меня безмозглой! Она думает, что я лентяйка! Она

говорил, что я даже не стараюсь сделать что-то по дому!

 

Слезы подступили к горлу Ильяны. Но девушка всеми силами старалась

сдержаться - ей вовсе не хотелось опечалить отца. Он-то здесь вообще

ни при чем, он и так прошлой ночью спорил с матерью. Сколько можно

травить себе душу беспокойствами? Мать привыкла подчинять всех своей

воле, только Саша оставался вне ее власти. Теперь Ильяна поняла,

почему ее дядя вовремя отделился от них и построил свой собственный

дом. Он действительно разумный человек.

 

Иногда, когда мать приходила в бешенство, она говорила:

 

- Вот иди к своему ненаглядному дядюшке! Поживи у него, я посмотрю,

как там тебе понравится!

 

Конечно, ильяна не имела ничего против работы по дому, но ей не

нравилось, когда мать, заставая ее за разглядыванием цветов, за

мечтаниями о поездке в далекий и загадочный Киев, сразу начинала

браниться и называть дочь бездельницей. Можно подумать, интерес к

жизни заключается в одном только писании дневника и приготовлении

пищи.

 

А дневник этот мать читала - Ильяна была больше, чем уверена.

 

- И в самом деле, тебе нужно сегодня поехать с нами, - нарушил тишину

отец, - только ты не думай, что твоя мать такая плохая! Просто она

такая серьезная! И воспринимает все серьезно.

 

- Ах, если бы только она хоть иногда просто рассмеялась! Хоть на

минуту!

 

- Но и мне этого хочется!

 

- Но ведь этого нет!

 

- Понимаешь, твоей маме в жизни очень многое пришлось испытать, и мы

не желаем тебе тех же трудностей! Может быть, поэтому она стала всего

бояться в жизни, и потому всеми силами хочет уберечь тебя от невзгод.

А ты... Ты ведь знаешь, что Саша на самом деле не твой родной дядя...

 

Ильяна молча кивнула. Она уже слышала об этом. Может быть, ей это

сказали специально, но новость эта не произвела на девушку никакого

впечатления. Ну и что с того? Главное не кровь, а человеческие

отношения! Кроме Саши у нее не было другого дяди, да Ильяна не

пожелала бы другого, если бы вдруг у нее появилась возможность

выбирать. Саша был давним другом отца, они сошлись еще, кажется, в

Ройводе. Оттуда они и пришли сюда жить. Но это было все, что ей

рассказали.

 

Впрочем, какое это имело значение? Все равно ее никуда не пускали

дальше леса. И в Войводу она все равно не попадет. Во всяком случае, в

обозримом будущем. В отношении этого мать стояла стеной.

 

Отец, так и держа руку на плече Ильяны, пошел вместе с нею вдоль

ограды из жердей к высокому дубу, рядом с которым даже их просторная

изба казалась крохотной.

 

- Знаешь, - начал петр, - мы с Сашей встретились, когда мне было

примерно столько же лет, сколько и тебе сейчас! Он тогда даже не был

уверен в том, что у него есть способности волшебника, ворожея... Он

только чувствовал, что может делать что-то необычное. Но никто не

помогал ему раскрыть в себе эти способности. Но ему нужно было быть

осторожным, с ним некому было заниматься - ведь он был сирота!

 

- Неужели он... все делал сам? - вырвалось у Ильяны.

 

- Да, сам! Его дядя и тетя оказались редкостными негодяями7 Они... Но

ладно! В общем, твой дядя оказался человеком благородным - он не

превратил их в жаб за то зло, которое они ему причинили!

 

- Но в лягушку никого превратить нельзя! Можно только заставить

человека думать, что он стал лягушкой!

 

- Ну ладно, в общем, он и этого не сделал с ними! А стоило бы! Знаешь,

я смотрю на тебя и радубсь - какая\ в тебе сидит жизненная сила! Может

быть, это и есть одна из причин, по которым мать все время старается

держать тебя в рамках! Ты не серчай на нее! А то она разозлится, и

превратит тебя в жабу! А меня и подавно!

 

- Пап, но это уже не смешно!

 

- А ты помнишь, когда появился жеребенок, и тебе не терпелось, чтобы

он вырос?

 

Ильяна это отлично помнила. Помнила она, что мать все время

отговаривала ее от увлечения лошадьми. Норамльная женщина, повторялда

она, должна интересоваться посудой и нарядами, которые шьет сама.

 

Ах, как это все надоело!

 

Нет, Ильяна просто не чувствовала себя счастливой. Она шла рядом с

отцом, а размышляла о том, что нужно как-то изменит свою жизнь.

 

- Наверное, тебе нужно пойти и поговрить с дядей Сашей, - предложил

отец, - я вообще-то ни уха, ни рыла не смыслю в разных снахарствах и

чародействах, но он все время говорит, как говорил и твой дедушка, что

нет в мире ничего крепче желания ребенка    и чародея. И дядя Саша

говорит, что это просто счастье, когда все, что нужно детям - это

только забота и уход. Ну, еще пара игрушек. Это потом желания

становятся все больше и больше. И все сложнее. Ведь правда?

 

- Но я просто не знаю, почему мама никогда не хочет выслушать меня?

 

- Может быть, потому, что она просто не чувствует себя старухой! Это

старые люди достаточно мудры, что могут терпеливо выслушать и дать

совет! Ты взрослеешь, и ей с каждым разом все труднее спорить с тобой!

 

- Ну вот, пожалуйста! Она намного старше меня, - резко возразила

Ильяна, - уж лет на пятнадцать точно!

 

- Но я имею в виду не возраст тела, а возраст души! Ребенок растет

быстрее, чем мы стареем! Посмотри вон на дядю, разве по нему скажешь,

что он старше тебя на много? Такой веселый! Ты все-таки не огорчай

маму!

 

Переход от дяди к маме был быстрым и потому странным, но Ильяна ничего

не стала говорить - она привыкла к тому, что отец никогда не говорит

ей вещей неразумных.

 

- Я постараюсь, - понуро ответила она.

 

Петр поцеловал дочь, и они подошли к месту, где через лес проходила

старая дорога.

 

- Ильяна, ты знаешь... твоя мама однажды сделала в жизни одну страшную

вещь, - сказал Кочевиков тихо, но орна сделала ее не нарочно! Но

только смотри, чтобы она не догадалась, что я рассказал это тебе! Со

временем ты все узнаешь, а пока с тебя этого будет достаточно. В

общем, когда она совершила это, то с каждым разом ей самой становилось

все хуже и хуже, и никто не мог ей помочь. Но она сильная женщина, она

все выдержала! Но она и вправду тебя очень любит, просто не может

показать это!

 

- Но почему она не может этого показать? - это просто было непонятно.

Но отец упрямо покачал головой:

 

- Когда ты вырастешь, ты будешь делать ошибки, как и сейчас! И тогда

же ты сможешь больше понимать. Деточка пойми пока сейчас, что мать так

опекает тебя ля твоего же блага. Я говорил тебе, что ей самой много

пришлось пережить. Это случилось, когда ей было только шестнадцать

лет! А тебе уже пятнадцать, и мать ужасно боится!

 

И снова эти загадки! Конечно, можно было прицепиться к отцу, чтобы он

выложил все, что знал, но к чему это привело бы? Ильяна хорошо

понимала, что были такие вещи, в которые нос лучше не совать.

 

- Я не должна знать этого, да? - тихо поинтересовалась девушка.

 

- А тебе нужно это? - так же тихо ответил Петр.

 

Она покачала головой, так же, так же как качал головой дядя Саша. Он

всегда говорил, что если тебя тревожат какие-то мысли, то нужно думать

о чем-то спокойном. Например, о текущей воде.

 

Но как только Ильяна подумала о воде, ей сразу на ум пришла река, а

потом - и Сова.

 

- Я стараюсь не вмесшивтаься в это, - с усилием воли заставила себя

произнести она, - папа, я люблю тебя!

 

- Я тоже люблю тебя, мой мышонок, - обнял Петр дочь, - будь умницей!

Договорились?

 

Да, хорошо говорить: будь умницей!

 

Но Ильяна решила твердо: думать только о приятном.

 

************************

 

Шаги Петра всегда можно было услышать издали. И потому Эвешка, услышав

поступь мужа, постаралась сосредоточиться и не думать хотя бы сейчас о

семейных неурядицах. Лучше думать о нужном - о травах на продажу, о

приправах, которые нужно не забыть положить в тушенное мясо.

 

Кочевиков, отворив дверь, прошел в избу, снял шапку, обнял и поцеловал

жену. Но Эвешку обмануть было трудно - она сразу поняла, что сейчас

начнется самое неприятное. Петр наверняка встретил девчонку во дворе,

и она нажаловалась ему. Ну что за день сегодня!

 

И потому Эвешка, чтобы побыстрее замять дело проговорила:

- Да знаю я, что там с Ильяной неладно! И она расстроена и я тоже.

 

- Ерунда, - прошептал Петр ей на ухо, - Эвешка, это все ерунда!

 

И женщина почувствовала неимоверную усталость.

 

- Знаешь, - проговоила она, - С Ильяной каждый день все труднее и

труднее.

 

- Но она мне сказала, что не понимает, что ты так беспокоишься.

 

- Я вовосе не собиралась ругать ее, просто поговорила с нею. Она вечно

не в духе! Просто невыносимо!

 

- Эвешка, для чего вы злите друг друга? Она вообще не может понять,

почему ты каждый раз на нее сердишься.

 

- Ладно, я скажу тебе, из-за чего мы поругались. Она уверена, что

знает все на свете, что мы просто не можем ее понять. Мы, дескать, не

понимаем ее только потому, что не согласны с нею во всем! Как тебе это

нравится? И она вообще никого не хочет слушать! Что с нею дальше

будет?

 

- Ерунда!

 

- Петр, перестань подначивать, я не девочка! Я знаю, что все это

серьезно!

 

- Эвешка, но на меня-то не нужно сердиться!

 

- Плохое время, скверное... И вообще, сегодня отвратительный день!

 

- Нет уж, ты меня все-таки выслушай! Я тебе верю! Все, что случилось с

тобой в шестнадцать лет - это только твоя вина! Отец воспитывал тебя,

как мог. Ты не верила ему, не могла пожаловаться ему на жизнь. Что же,

он сам выбрал свой путь! Но ты ни в коем случае не позволяй ему учить

нашу Ильяну! ты поняла меня?

 

Эвешка почувствовала озноб. Снова говорили о шестнадцать годах! Даже в

объятиях мужа ей стало не по себе. И сразу рубленные стены дома словно

застонали: домовой услышал ее страдания!

 

- Его больше нет! - отозвалась женщина, - от него ничего не осталось!

Только то, что он передал Александру! Ты спроси его...

 

- Ха, кроме только того, чему он вас учил! Эвешка, ведь он многого от

вас хотел, да?

 

- Я не собираюсь учить этому и Ильяну! - Эвешка резко повернулась,

выскальзывая из теплых сильных рук мужа, - черт побери! Петр, я не учу

ее тому, чему отец учил меня! Незачем ей это знать! Все, что я хочу от

Ильяны - это только то, чтобы она больше была подготовлена к жизни!

 

- Что ты, не сердись на нее! Она все время старается угодить тебе,

только это у нее не выходит!

 

- Да что тут уметь! Хотя бы к ужину являлась, как положено, а

остальное...

 

- Ну, ну... - успокаивающе сказал Петр, снова обнимая жену, - это твой

отец постоянно требовал, чтобы все в доме было сделано, вычищено,

убрано, чтобы вокруг него носились и в рот заглядывали! Он постоянно

требовал, чтобы твоя мать не исчезала с его глаз. Этого он и от тебя

добивался. Конечно, когда он понял, что не сможет воспитать тебя по

своему желанию, он страшно рассердился!

 

- Но петр, ведь кому-то все равно нужно заниматься хозяйством! Веник

сам не может мести полы, а ведро само никогда не ходило по воду!

 

- Но ведь и на лошади ездить учиться тоже необходимо. Все в жизни

может пригодиться!

 

- Но не хочешь ли ты сказать, что для Ильяны верховая езда важнее

домоводства? Интересно, что ты скажешь, когда вернешься в один

прекрасный вечерок домой, а ужин не готов? Конечно, начнешь требовать

его от меня. Подумаешь, что рехнулась. "Евешка, где ужин? Эвешка,

извини, я насорил на полу!" - передразнила она мужа.

 

- Извини ты меня Бога ради за этот пол, - простонал Кочевиков.

 

- Но подметать-то все равно мне приходится! А моя дочь в это время

катается на лошадях по всему лесу. Она вообще беззаботна - темнота

наступает, а у нее и мысли нет возвращаться! И еду я одна на всех

готовлю! Куда такое годится! Этому должен быть предел!

 

- Давай тогда так договооримся: я буду подметать избу! А ты поедешь с

Ильяной на лошади.

 

- Ха, вот так сказанул! Ты бы лучше помолчал.

 

- Ну вот что, - Петр тоже начал терять самообладание, - нам нужно с

тобой поговорить!

 

- О чем же?

 

Петр взволновано прошелся по комнате.

 

- Послушай-ка, женушка моя хорошая, женушка моя пригожая, начал

иронично он, - скажи мне, может ли тебе кто-то хоть в чем-то угодить?

 

- С какой стати, я все сама делаю, что нужно. И по-моему, делаю

неплохо!

 

- Ты что, дураком меня считаешь?

 

- Ты лучше не лезь не в свое дело!

 

- Нет, постой! Говоришь, что тебе никто не может помочь? Но тогда

нечего и говорить, нечего жаловаться! Выходит, я дурак? Ильяна - дура?

И Саша? Не увиливай, отвечай на вопрос прямо!

 

- Не дурак ты...

 

0 Значит, ты позволишь мне подмести и вымыть пол?

 

- Но ведь вода может протечь в погреб! А там столько добра! Если

затопит мой погреб...

 

- Наш погреб, милая моя, наш! Ничего, я буду очень осторожен.

 

Эвешка поняла, что муж действительно рассердился не на шутку.

 

- Ну что договорились? - настаивал Петр.

 

Эвешка заключила его в объятия и почувствовала к этому человеку такую

нежность, как в тот момент, когда полюбила его.

 

********************

 

Ильяна, почувствовав, ведут очень серьезный разговор насчет нее,

поспешила забраться в гущу зарослей орешника у двора. она часто

пряталась там. Сидя среди ветвей, она слышала доносившиеся из дома

раздраженные голоса отца и матери, потом увидела дядю Сашу, который с

книгой в руках устроился на завалинке, покуда было светло.

 

Девушка понимала, что отец в очередной раз пытается уговорить маму

быть помягче с нею. Получится ли это у него? На этот раз Ильяна и в

самом деле не знала, почему вдруг мать так сильно вспылила. Наоборот,

она должна радоваться, что дочь вроде бы наконец образумилась - даже

вот поездку на лошади принесла в жертву работе по хозяйству. Но тут

Ильяна вспомнила про своего друга. Интересно, почему он не пришел на

берег? Что могло с ним приключиться?

 

Ильяна подняла голову вверх и стала рассматривать завязи на веточках -

много ли орехов можно ожидать в этом году. Вообще-то, погода нынче

была неважной7 Конечно, и орехов уродится немного. А жаль, Ильяна

очень любила орехи.

 

Нет, но что же случилось с другом? Стараясь не выдать себя, не

хрустнуть веточкой, девушка выскользнула из зарослей и направилась в

глубину леса.

 

Нужно пройти по лесу, а там выйти к реке. Главное, чтобы мама не

увидела - она всегда беспокоилась, что Ильяна может утонуть.

 

И бесполезно было матери объяснять, что Ильяна умеет хорошо плавать,

что она вовсе не собирается тонуть, а тем более топиться.

 

Но Эвешку было трудно убедить в том, что противоречило ее мнению.

 

Мать постоянно говорила девушке - заснешь на берегу, водяной и утянет

за собой в омут.

 

Напрасно Ильяна доказывала, что никогда в жизни не видела водяных,

хотя постоянно бывала на реке в любое время суток. Но Эвешка была

неумолима - стоит только заснуть, говорила она, и ты уже русалка.

 

Только бы с5ейчас мать не заметила, что она идет к реке. А если уж

увидит ее с другом - так сразу решит, что это и есть водяной.

 

Конечно, ей можно было бы возразить - водяные если и выходят из реки,

то только на прибрежный песок. Дальше в чащу их не пускают лешие. А

отец рассказывал, что лешие очень ревностно охраняют свои владения от

себе подобных созданий. В глубине леса вообще живут дикие лешие,

которые людей тоже считают за врагов, и потому стараются заманить их

подальше6 чтобы они заблудилоись и пропали в лесу.

 

Ильяна шла теперь к реке. Она боялась - а вдруг его и сейчас там нет.

А вдруг, пронеслась в голове девушки жгучая мысль, мать уже обо всем

догадалась и наложила какое-то заклятье, чтобы изгнать парня подальше?

Вдруг ей теперь уж не суждено увидеть друга?

 

И Ильняа с новыми силами бросилась вперед, раздвигая руками кусты и

ветви деревьев, наступая на трещащие сучья и мягкий мох.

 

Наконец девушка вышла к реке. Ильяна спустилась к самой воде, на сырой

песок. Она внимательно глядела на тихую реку - вдруг и в самом деле ее

подстерегает водяной?

 

Все было тихо и пустынно. Девушка добросовестно обшарила берег,

заглянула даже в дупла деревьев - может там сидит Сова - но все было

напрасно. Ильяна вздохнула печально, и выдруг почувствовала, как по ее

спине пробежал холодок

 

- Привет! - раздался его голос.

 

Девушка резко повернулась, и заглянула прямо в его светлые глаза,

которые немигающе смотрели на нее.

 

- Где ты был утром? - раздражение охватило Ильяну. Ведь именно с его

отсутсвия начались все ее злоключения!

 

- Недалеко от тебя. Я и ночью был рядом, только вот вокруг тебя

столько сторожей, - холодные пальцы паренька прикоснулись к щеке

девушки, а потом легли на ее плечи, - Ильяна...

 

*******************

 

Малыш так и вертелся на кухне, стараясь поживиться лакомым кусочком

еще до ужина. Со двора доносился визг пилы - Петр вырезал заклепки для

челна. Эвешка хлополата на кухне и изредка бросала неодобрительные

взгляды на Сашу, который по-прежнему сидел на завалинке с книгой.

 

У Эвешки было работы сейчас по горло, и потому она совсем забыла про

Ильяну. Впрочем, она думала, что Петр все же прав - мало ли чего

интересного может быть в лесу! И она уже не ребенок, чтобы постоянно

дераться за материну юбку!

 

Но после того, как Малыш получил свое угощение и женщина машинально

спросила:

 

- Ну, Малыш, где там наша Ильяна? - животное издало какое-то

подозрительное завывание, чего с ним обычно не приключалось. Конечно

же, Эвешка тут же забеспокоилась.

 

Этот вой совсем не понравился женщине.

 

Вытирая на ходу руки передником, Эвешка вышла на крыльцо и крикнула

мужу:

 

- Куда это девчонка запропостилась?

 

Петр оазогнул спину, вытирая рукавом полотнянной рубахи разгоряченное

лицо:

 

- Понятия не имею, может, у конюшни?

 

Но девушки там не было.

 

Эвешку все сильнее и сильнее одолевали дурные предчувствия. Она пошла

к Саше, который, как оказалось, тоже давно не видел племянницы.

 

Женщина уже сломя сломя голову бросилась к реке.

 

Ее одолевало ужасное прелчувствие непоправимой беды. как будто...

 

- Петр! - дико закричала она, бросаясь в беспорядочный бег..

 

Ильяна стояла на берегу, словно окутанная серпебристым туманом. Двое

влюбленных, только один - существо обычное, смертное, а вот второй...

 

- Ильяна! - Эвешка замахала рукой: она хотела спугнуть большую белую

сову, что кружила возле девушки. Почуяв неладное, птица бросилась в

густой кустарник.

 

- Мама, - выдохнула Ильяна совсем слабыми губами, а призрак, такой

знакомый призрак, тоже пришел в движение.

 

И тут Эвешку словно молнией пронзило - она вспомнила этого духа. Он

был еще в доме отца. казпалось, что все забыто, что этого больше не

будет. Но теперь...

 

- Будь ты проклят! - закричала Эвешка. - Когда ты оставишь нас в

покое! Немедленно убирайся прочь! И не смей прикасаться к моей дочери!

 

*******************

 

Казалось, весь мир завертелся, закружился, и только окрик матери

прекратил этот странный кругооборот. Ильяна стояла даже не в силах

пошевелиться. Тело было словно чужим.

 

- Проклятый ублюдок! - снова донесся голос матери, - быстро отойди от

нее!

 

- Эвешка, выслушай меня... - тихо заговрил голос друга Ильяны, -

пожалуйста, выслушай...

 

- Я же сказала: убирайся прочь! Прочь, разве ты не слышал? Тебе

нечего здесь делать! Я тебе ничем не обязана, и дочь моя тем более.

Знай это, Кави Черневог!

 

- Но ведь он ничего такого не сделал, - Ильяна наконец вышла из

странного оцепенения и схватила порывисто мать за руку. Эвешка

метнула на дочь взгляд, полный злости, лицо ее быо так перекошено от

ярости, что Ильяна, никогда не видевшая ее в таком сильном гневе,

попятилась назад.

 

Петр Кочевиков подбежал с топором в руке, а следом за этим раздался

треск сучьев - дядя Саша, не разбирая дороги, продирался сквозь

заросли, тоже почувствовав неладное.

 

Эвешка до боли сжала руку дочери и закричала истошно на друга Ильяны:

 

- Убирайся прочь! Чтобы духу твоего тут не было! И никогда сюда не

возвращайся! Слишишь, никогда!

 

Вообще-то Ильяне меньше всего хотелось услышать такие слова, но ярость

Эвешки была столь неописуема, что сейчас было лучше не перечить ей

вовсе.

 

Подоспевший дядя Саша схватил Ильяну и стал внимательно ее

осматривать, точно надеясь обнаружить какое-то изменение.

 

- Черневог, убирайся отсюда! - закричал и он, тебе нечего делать у

нас!

 

Черневог вытянул руку вперед, и Сова, словно собравшаяся воединно из

густого тумана, села на эту руку. Призрак печально посмотрел на

Ильяну, словно случилось что-то страшное, и сказал:

 

- Ильяна, Ильяна, никогда не забывай меня! Никогда...

 

Забыть его?

 

Этого она не смогла бы сделать при всем желании. А друг ее вместе со

своей совой уже исчезали, растворялись в воздухе. Дядя толкал ее к

отцу, но Ильяне почему-то не хотелось идти к нему. К тому же, отец

держал в руке топор, и тоже явно был разозлен. Впервые в жизни Ильяна

испытала робость перед отцом - он никогда еще не был так рассержен. И

никогда не держал в руке оружия. Конечно, в избе возле двери висел

меч, но отец, если и снимал его, то только для того, чтобы потереть,

почистить. Петр схватил дочь за руку и тревожно заглянул в ее лицо:

 

- Ильяна, с тобой все нормально?

 

Девушка всеми силами хотела выдавить "да". Но губы не слушались ее.

 

- Он никогда не причинял мне вреда, - выдавила она, но никто не слышал

этих слов. Отец выпустил ее руку, и Ильяна побежала вдоль берега.

 

- Стой! - закричала мать, и Ильяна послушно остановилась. Но Саша

промолвил:

 

- Да пусть бежит! Она просто захотела домой, ей нужно побыть в

одиночестве, оставьте ее!

 

И Ильяна снова бросилась бежать, уже давно знакомым путем - через

участок леса, потом перелезть через изгородь из жердей. только тогда

она оастановилась, чтобы перевести дух.

 

Ей показалось, что ее стало преследовать ккое-то наваждение. Уж не

колдовство ли это? Да, это и в самом деле было так - волшебные силы

матери и дяди теперь были с нею, они должны были охранять ее. Конечно,

они хотели, чтобы ее друг снова вернулся в свою могилу, а Сова - на

место ео смерти, которое находилось далеко от могилы.

 

- Нет! - закричала она, - не надо! Не надо!

 

Но ответом была только гробовая тишина, воздух стал каким-то тяжелым,

непроницаемым. Конечно, ведь теперь родные будут стеречь ее, как

зеницу ока...

 

Ни Ильяне ничего больше не хотелось знать. Ей хотелось остаться одной,

забиться в какое-нибудь укромное место и сидеть там, чтобы никто не

приставал к ней. Ильяна опомнилась - прямо перед нею теменли раскрытые

ворота конюшни, откуда доносилось похрапывание лошадей. И Ильяну

поразило, что лошади с беспокойством поглядывали в ту сторону, где

была река.

 

Да, лошади боялись. Как и девушка. Малыш тоже стоял во дворе, и он

угрожающе урчал - только не на Ильяну, ей бы он никогда не причинил

боли. Ильяна подошла к Пестрянке и погладила лошадь по атласной шее,

но та стала испуганно всхрапывать и замотала головой, явно пытаясь

сбросить с себя руку девушки. Что все это значило?

 

Теперь задрожала и самам Ильяна. Это подворье казалось ей самым

безопасным местом на свете, где можно было спрятаться от любой

опасности. Здесь были существа, которые знали ее и доверяли ей.

 

Ильяне не хотелось сейчас видеть родителей, дядю Сашу - ведь гнев из

наверняка еще не прошел. Девушка не могла забыть злого взгляда отца,

силы его пальцев, когда он схватил ее за руку.

 

Они вели себя так, словно Ильяна совершило что-то очень плохое. Но что

плохого может быть в том, что она позволила другу поцеловать себя,

положить руку себе на плечо и позволить чувстовать себя...

 

Ильяна почувствовала нечто странное - легкое головокружение, слабость,

жар и холод одновременно. Такое ощущение, словно она заболела. Но что

это могло быть? В такое время года она никогда не болела. Ах, если бы

только...

 

Если бы только н=он был жив, тогда они убежали бы в лес, в безопасное

место. и тогда ничего бы этого не было: мать не выкрикивала бы

пронзительным голосом ее имя, имать не спрашивала бы друга, когда он

оставит их в покое.

 

Ильяна уткнулась в пышную гриву Пестрянки, страстно желая спрятаться

от всего происшедшего, ощутить себя в полной безопасности. Но

неприятные мысли снова и снова одолевали ее, не давая покоя.

 

Когда он оставит их в покое?

 

Он был той ошибкой, которую совершила мать, именно о нем говорил отец.

Конечно, мать знала его, она даже назвала его по имени - Черневог.

Мать знала его прежде, мать даже, скорее всего, любила его...

 

Перед тем, как повстречать отца...

 

И он тоже назвал мать по имени, точно так, как называл ее отец - тем

же самым тоном... А дядя саша, что пришел в этот дом вместе с отцом,

тоже узнал Чернневога... Прямо заколдованный круг какой-то...

 

Но Ильяне хотелось одного - чтобы у нее были друзья. Ей хотелось

любить кого-то и забоиться о ком-то. Ведь у матери был отец. И еще

Ильяна поняла - мать была с Черневогом, покуда тот был жив!

 

Теперь понятна была и вспышка отцовской ярости, понятно, почему им

хотелось отгнать Сову в другое место - так они могли принести

Черневогу самый большой ущерб.

 

Вообще-то Ильяна плакала не слишком часто, но теперь слезы полились из

ее глаз. Они впитывались в гриву лошади, а Пестрянка топталась на

месте - все присходящее ей явно не нравилось. Оглянувшись, Ильяна

увидела Малыша, который все еще глядел в сторону реки. Шерсть на

загривке собаки вздыбилась, она никак не молга успокоиться. Неужели и

животному тоже передался гнев родителей?

 

Но теперь почти все было позади - родичи Ильяны возвращались домой.

Ильяна вышла из конюшни и смотрела в сторону реки. Мать, завидев

девушку, решительным шагом напрвилась к ней. Но дядя Саша в этот

момент схватил ее за руку и ужержал ее рядом с собой. Отец, все еще

держа топор в руке, направился в дом. И Ильяна тоже не могла себе

представить, что он собирается делать с топором в избе. Но, странное

дело, Малыш продолжал рычать, а лошади по-прежнему храпели...

 

Наверное, они все еще чувствовали опасность с реки, подумала Ильяна.

Животные и в самом деле поглядывали в сторону речки. Видимо, там была

какая-то пугающая их волшебная сила.

 

Ильяне отчаянно захотелось, чтобы мать перестала гневаться, чтобы отец

бросил топоор в сторону, чтобы дядя Саша...

\

 

И тут она словно бы уловила слова дяди, которые тот мысленно обращал к

ней:

 

- Девочка, ты ни в чем ни виновата! И не надо обижаться на отца, Бога

ради! Он просто очень расстроен, поэтому старайся не огорчать его еще

сильнее...

 

И, странное дело, этот беззвучный разговор словно успокоил Ильяну. И в

самом деле, мать наверняка желает ей только добра. и она наверняка не

бцдет устраивыать скандал, тем более, что Ильяна по-прежнему не

понимала, что все это могло означать. Надо только самой держаться

спокойней, и все пройдет... Пройдет, словно этого и не было...

 

И так же мысленно, надеясь, что дядя услышит ее, Ильяна пообещала, что

она постарается вести себя спокойно, чтобы ничего больше не блыо.

 

Но она все еще не понимала, в чем могла быть виновата. Почему родители

сердились на нее, почему они с такой яростью отгоняли прочь Сову, но

при этом не хотели сказать, что случилось когда-то с Черневогом...

 

А почему это она, стоя в конюшне, испытывала в приступы странной

слабости? Чем это можно было объяснить? Нужно ли рассказывать

родителям про это?

 

Дядя продолжал внушать:

 

- Девочка, мы все верим тебе! Когда ОН был жив, то он был очень

неплохим! А то, что вы там с ним стояли...

 

Нет, это просто невозможно было слушать! Обычно ей было так интересно

беседовать с дядей, а теперь хотелось, чтобы он поскорее замолчал. И

мысленно Ильяна попросила его перестать говорить, обещая, что куогда

она успокоится, то придет в его избу и там выслушает все, а сейчас она

не может... не в настроении...

 

Но интересно, думала Ильяна, как же   мать общалась с Черневогом, когда

он был жив? И ее тоже бранили за то, что она вот так же стояла рядом с

ним? Конечно, отец это знал...

 

**********

 

Семейная буря начала потихоньку стихать. Ильяна замкнулась в себе,

решив не ругаться и не спорить ни с кем.

 

- Мне лучше самому поговорить с нею, - вызвался Александр, даже не

будучи уверенным, что родители Ильяны слышат его. Эвешка, словно

застыв, сидела на скамье, глядя на пылающий в печи огонь, Петр, как

сел на сундук, положив топор возле себя, так и сидел по-прежнему.

 

- А... что? - наконец очнулся Петр, ты сходи... да... Только она ведь

и самам напугана, что она тебе расскажет? Она сама ничего не знает.

 

Петр и сам не знал, для чего он это говорит. Может, для того, чтобы

успокоить жену? Скорее всего. Саше так именно и хотелось думать.

Впрочем, он и должен это делать - ведь только к мужу Эвешка и

прислушивалась, только он мог с нею спорить, она верила только ему...

 

Теперь же Эвешка станет еще более подозрительной, ей повсюду станет

мерещиться опасность Ильяне...

 

Саша осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы не хлопать, и кошачьей

мягкой походкой направился к конюшне. Ильяна все еще столяа возле

лошади, даже не шевелясь. Саша почувствовал, что что-то здесь не так.

 

Казалось, что тут была какая-то опасность, непонятная пока угроза.

 

Что-то знакомое было в этой опасности. Лошади тут же стали топтаться,

а Малыш и вовсе заскулил, оглядываясь беспокойно по сторонам.

 

Что это? Змея? Или водяной выбрался так далеко на берег? Но зачем?

 

Саша повернулся лицом к реке и тихо заговорил:

 

- Хвиур, ты все-таки обманщик! Иди восвояси, спи себе на дне! Нечего

тебе здесь у нас делать! Гуляй, Гуляй!

 

И неприятное чувство, подобно змее, сразу же исчезло. Значит, и в

самом деле водяной?

 

Но Саша теперь почувствовал иное - его стало одолевать волшебство

Ильяны. Он чувствовал ее энергию. Саша стал мысленно успокаивать

девушку, но он не говорил ей о страхе, об опасности, которая может

грозить кому угодно. Он просто хотел, чтобы Ильяна успокоилась.

 

И Ильяна тут же прекратила использовать свои чары.

 

- Вот и все, девочка, - уже громким голосом сказал Саша., - теперь ты

уже стала взрослой! И потому сама должна уже соображать, где таится

опасность! Но ты еще многого не знаешь! И потому будь осторожна

вдвойне!

 

- Я уже знаю больше, чем я хотела знать! - закричала Ильяна, и стало

ясно, что она сейчас разрыдается, - моя мать его любила! И тогда

скажи: чья я все-таки действительно дочь? Отца или...

 

- Ты дочь Петра! - закричал Саша, - конечно, его, в этом я могу

поклясться тебе чем угодно! Черневог уже никак не мог быть твоим

отцом, успокойся! И не нужно думать о таких вещах! Мы все одна семья!

 

- Неужели? Но почему это я должна верить тебе? Вы все обманываете

меня!

 

- Это не так! - дядя прямо взвился, - Ильяна, конечно, мы многого тебе

не рассказывали, но мы тебе не лгали! Мы просто придерживали правду до

поры до времени!

 

- Какую правду?

 

Конечно, теперь она, как осторожная рыбка, будет видеть во всем

рыбацкий крючок. И тут ничего не поделаешь - Саша сам учил Ильяну

сызмальства этой осторожности. И родители тоже. Поэтому объяснять

что-то, в чем-то ее убеждать ее было просто бесполезно. Саша стоял и

молчал, даже не зная, что сказать.

 

Ильяна, отойдя от лошади, пытливо заглянула в его глаза. Конечно, она

ждала объяснения.

 

Конечно, она уже почти обо всем догадалась сама.

 

- Так и надо делать, мышонок, - проговорил Саша, - чтобы понять, лгут

тебе или нет, загляни в глаза! В них ты все увидишь!

 

И Ильяна поверила ему - она заглянула в глаза дяди и не увидела в них

ни следа лжи. Нет, он не мог лгать, ведь он еще ни разу в жизни не

обманывал ее!

 

- Ну что, мышонок, такая вот жизнь, - продолжил дядя Саша, - ты же

знаешь, что резкие изменения нам пока ни к чему. Они не принесут

ничего хорошего ни нам, ни этому мертвецу.

 

- Но...

 

- Хватит! Мышонок, я желаю тебе только хорошего, как и твои родители.

Но иногда это бывает не очень просто! Пойми меня правильно.

 

- Но это низко!

 

- Может быть! Чем старше ты становишься, тем больше суровой правды о

жизни ты будешь узнавать! А пока ты еще не совсем взрослая. Ты сама,

того не желая, можешь причинить человеку серьезную душевную боль,

которая будет долго его преследовать. Мне никогда не выпадало такого

счастья, какое выпало на долю твоих родителей - любить друг друга...

Но я знаю, что любовь, прявязанность к любимому человеку - вещь очень

сильная. У нас же... Мы живем в лесу, вокруг нас нет других людей. И с

этм нужно мириться. И мне, и тебе!

 

- Дядя, но это мне не нравится!

 

- Я тебя понимаю. Но зато ты у нас чародейка! Когда ты станешь

взрослой, ты сможешь осознавать и последствия твоих поступков. и

сможешь уже спокойно применять свое волшебство. Но пока ты живешь в

доме родителей, ты должна подчиняться им! Даже если они что-то тебе

запрещаюти, то это неспроста.

 

- Но мне надоело быть одной!

 

- Сама подумай, мышонок, как же ты можешь быть одна всю жизнь? Рано

или поздно ты вырастешь, тебе придет время покинуть отчий дом... А

пока постарайся почувствовать эту счастливую пору, детство бывает

только один раз!

 

- Но...

 

-   А трудности рано или поздно проходят! Я знаю, ты очень сильная! А

вот как раз сегодня тебе нужно почувствовать в себе эту силу! А теперь

я должен все-таки кое-что рассказать тебе!

 

- Что, что мне все же придется всю жизнь просидеть одной в лесу в

одиночестве?

 

- Так, как остался одиноким я? Да. Может быть, ты все-таки останешься

одна. Но ведь ты даже не знаешь, что может произойти в следующем

месяце, а уж в следующем году - тем более. И вообще, даже самые

искусные предсказатели будущего не в состоянии определить, что именно

ждет каждого из нас. Ты знаешь, нам всем очень неловко, что мы так

перепугали тебя. Нам жаль, что мы вовремя тебя не предупредили. Но мы

же не знали, что такое здесь может произойти! Наше волшебство подвело

нас, даже мать твою. Поэтому нас нельзя винить в случившемся, как и

тебя!

 

Тут Ильяна не выдержала. Приялонясь к плечу Саши, она пршептала в

отчаянии:

 

- Дядя, я, кажется, люблю его! Я даже не знаю...

 

- Знаю, знаю... В этом сомнения никакого быть не может - он был очень

видным парнем.

 

- Парнем? - Ильяна посмотрела дяде в глаза. Она была несказанно

удивлена.

 

- Ну конечно! Ему ведь давно за сотню лет перевалило! Впрочем,

мышонок, как и твоей маме. Твой отец моложе их ровно в два раза. А я

вообще отрок на их фоне, не гоовря уж о тебе! Когда твоей маме было

только шестнадцать лет, она умерла...

 

- Значит, моя мама вовсе не моя мама?

 

- Что ты, мышонок! Она твоя мама. Но она все-таки умерла тогда. И этот

Черневог имеет к ее смерти прямое отношение! Это он ее убил!

 

Ильяна в ужасе вытаращила на дядю глаза. Казалось, что она даже в

обморок сейчас упадет. Видя, что девушка уже зашаталась, Саша

подхватил ее и усадил на лежащее на траве бревно.

 

- Конечно, мышонок, - продолжил Александр, - мне неприятно было обо

всем этом говорить тебе, но ведь ты сама напросилась на этот разговор!

Тут не обходится без нечистой силы. Этот Черневог очень опасен! И

очень красив, мы это все знаем. Это такое же его оружие, красота, как

зубы собаки или рога лося! И еще - у него развита чувствительность.

Его трудно обмануть...

 

Ильяна тяжело дышала, не в силах поверит в услышанное. Но и в самом

деле - она захотела услышать правду, какая бы горькая она не была.

 

- Вот и вся правда, - вздохнул Саша, - но ты должна все этопережить!

Твоя мать как раз утонула в этой реке. И недалеко от этого места. А

водяной перетащил ее тело в укромное местечко, что-то вроде пещеры

возле воды. Это к северу отсюда. Это все из-за Череневога, он убил ее.

Кости твоей матери пролежали в этой пещере под корнями ивы почти сто

лет, а потом твой отец отыскал их... Ты никогда не задумывалась,

почему деревья, что растут у нас во дворе, самые старые в округе? И

почему лес у нас такой молодой? Это твоя мать убила деревья! Она убила

не только их! Сколько она погубила людей - мужчин женщин, детей! Она

вытягивала из них всю жизненную энергию. Ты порасспроси маму о

русалках, что она тебе расскажет? Кроме нее, никто не знает об этих

существах! Ведь она сама тоже была русалкой!

 

Ильяну прямо затрясло, она даже не в силах была открыть рот, слова

застревали в ее горле. Руки тоже напрочь отказывались повиноваться.

 

- Но ведь она не мертвая, - наконец нашлась девушка, - моя мама живая!

 

- Твой отец жив, - сказал Саша, - и потому-то он и смог вытащить ее

обратно, вернуть к жизни! И товй дедушка... Он тоже жив. Он помог

отцу.

 

- Конечно, он жив! Не думай, что если ему столько много лет, то он

должен сходить в могилу! Колдуны просто так не умирают! Нас,

чародеев,трудно убедить в том, что мы мертвы! Мы просто не хотим

верить в это! Даже я не верю в это, хотя видел, как дедушка твой

умирал!

 

- Но... вы можете хотя бы позволить забрать ему назад его Сову?

 

- Мышонок, он ведь мертв! Давно мертв! И Сова мертва! Им нет места в

этом мире! Их место там, где они похоронены, если они вообще были

когда-ниубдь похоронены! Когда-то Сова хранила его сердце... Ты

знаешь, Сова, как и все совы, - птица хитрая. Их недаром   считают

птицами колдовскими. Твой дед был великим колдуном. Но у него не было

совы, у него был одноглазый ворон. Где бы ты не увидела бы этих людей,

знай, что они все равно мертвы. Если ты любишь Кави Черневога, знай,

что у него все равно нет права на жизнь! Его место в аду, через

который прошла твоя бедная мама. Ты знаешь, что она всегда любила

твоего отца. И несмотря на это, она убила бы его, обязательно убила,

Это так же очевидно, как и то, что огонь горячий. Если ты любишь

Черневога, и он, помоги вам Бог, любит тебя - то тогда для него

остается одна единственная надежда. И тогда в твоей власти выгнать его

прочь из нашего мира беследно!

 

- Нет!

 

- Но мышонок, ты неправильно поняла меня! С твоей стороны было бы

очень эгоистичным поступить как раз так! А если он тебя убьет, то

знай, что ты не последняя его жертва! Слушай меня внимательно. Твой

дед и бабка, твоя мама - все они были волшебниками. Это никогда не

должно было случиться. Про твою мать можно сказать, что она дважды

родилась на свет, ведь ее родители были волшебниками. Слава Богу, что

ты дочь Петра, а не моя и не Черневога! Если бы было иначе, тогда

трудно даже сказать, что произошло бы! Ты понимаеешь, о чем я говорб?

В тебе течет волшебная кровь, но она, Слава Богу, сильно разбавлена

отцовской кровью, который         волшебником не был. И с тобой все

нормально, ты сама умеешь заниматься волшебством. Твои отец и мать

живут дружно, у них пости не бывает скандалов. Но все равно существует

большая опасность. Мы постарались научить тебя многому, и боимся, что

ты станешь поступать не так, какнужно, а так, как тебе захотелось! Но

ведь иногда у....................???????????????????????????

 

Ильяна не могла пошевелить руками - услышанное буквально раздавило ее.

Наконец она посмотрела на дядю:

 

- Скажи, а вы... Все вы и в самом деле любите меня?

 

- Конечно, мышонок! Мы все тебя очень любим! Ведь обычно у колдунов

дедей нет. Когда мама захотела родить тебя, она пошла на громадный

риск! Когда ты была малышкой, часто приходилось убирать от тебя отца

подальше - ведь уже тогда в тебе сидела волшебная сила, но

контролировать себя ты не могла. А когда Петр брал тебя наруки, твоя

мама и я даже дышать боялись! Еще раз говорю, что все мы очень тебя

любим. Мне кажется, что Кави Чероневог для тебя все-таки чужой.

Когда-нибудь я расскажу тебе о нем. Пока с тебя достаточно того, что

ты услышала.

 

- Расскажи мне сейчас!

 

- Нет, мышонок! Этот рассказ слишком тяжелый, к тому же даже для меня

там есть много неясного. Там есть такое, что тебе пока лучше не знать.

Но я тебе обещаю, что рано или поздно ты услышишь все.

 

- Но дядя, я ж еже не могу прогонять его, не зная даже, за что! Вы

говорите мне, что я должна гнать его, но не говорите почему! Если я

сомневаюсь в чем-то, мое волшебство бессильно! Ведь так?

 

Да, Ильяну невозможно было переубедить. Но пассказывато такое...

Эвешка и так уже расстроена, дальше некуда.

 

- Ты лучше сходи мать проведай, как она там, - посоветовал дядя.

 

- Она не должна быть такой жестокой! Мне нисколько ее не жалко!

 

- Но ведь ты даже не знаешь, что она почувствовала, когда увидела

тебя с ним! Тем более, на этом проклятом берегу! Конечно, она испытала

боль, ужас! Тем более, когда она поняла, что Черневог не мертв, как мы

думали все эти годы. Он словно из ада пришел сюда! Ему не место в

нашей жизни! Твоя мать словно почувствовала, что он принес с собой.

Она хотела спасти не только тебя, , но и в конечном счете, его самого!

 

 

Ильяна слушала Александра, не шелохнувшись. Теперь уже руки отлично

повиновались ей, и она клещом вцепилась в руки дяди.

 

- Твоя мать, - продолжал Саша, - она же одна из самых храюрах женщин,

каких я когда-либо знал! Она куда добрее, чем ты думаешь. Но не думай,

что она может взять, да вот так просто открыться тебе. Она не хочет,

чтобы ты знала о ней слишком много. Она думает, что ты еще

недостаточно взрослая. Да и если бы ты была взрослой - знание таких

подробностей не принесет тебе ничего хорошего.

 

- Но почему? - удивилась девушка.

 

- Она боится, - последовал ответ, что ты слишком часто думать о ее

ошибках, и сама не заметишь, как тоже станешь их совершать!"

 

- Но как же мне их избежать, если вы даже не хотите сказать мне, в чем

эти ошибки заключаются? Я понимаю, что этот Кави Черевог был самой

большой ее ошибкой. Ведь так? Но она никогда ничего не рассказывала

мне, все как в рот воды набрали. Только отец что-то изредка говорил

мне, да и то невнятно. Но даже от него я не могла понять, в чем же

ошибки! А потом вы еще говорите, что я их могу совершить!

 

- Ну перестань, мышонок, - Саша погладил племянницу

по голове, - ты ведь у нас умница, ты сама должна до всего додуматься.

Есть вопросы, на которые трудно с ходу дать правильный ответ. Нужно

много думать над ним! Думай, даже если не сможешь ночью заснуть из-за

этого. Думай, это полезно! Ты меня понимаешь?

 

- Да, дядя, - медленно произнесла Ильяна.

 

- Ну вот и хорошо, - Саша поднялся на ноги, - это хорошо для всех нас!

 

ГЛАВА 3

 

Изба была ярко освещена. Ильяна вместе с дядей молча вошла в дом. Мать

сидела возле ярко пылающей печи, отец пристроился на полу возле нее.

Только Ильяна вошла, как отец бросил на нее взволнованный взгляд,

словно предупреждая, что сейчас нужно вести себя поосторожнее. Но

Ильяна уже все знала, и потому сразу приняла правила игры. Подойдя к

матери, девушка поцеловала ее в щеку. Рука матери неожиданно цепко

ухватила ее за подол платья. Ильяна почувствовала приступ страха, но

тут же успокоилась - ведь дядя Саша близко, он защитит, если вдруг

что-то случится. И потому она не сделала ни малейшей попытки, чтобы

вырваться из материнской хватки.

 

Ильяна знала, что нужно более легко относиться к эмоциям матери. Ведь

ей столько пришлось вынести! Эвешка, как пришла с реки, до сих пор не

смогла привести себя в порядок - столь велико было ее волнение. Рукав

ее вышитой рубахи был разорван, волосы растрепались, щека была

поцарапана веткой - видимо, она сломя голову бежала к берегу, не

разбирая даже дороги. И велико же было волнение матери, если она,

такая аккуратистка, пришла домой и не обратила внимания на свой

внешний вид. И тут Ильяна подумала еще об одном - мать бежала к

берегу, а ведь до этого она никогда не видела мать бегущей.

 

Странно, хотя Ильяна знала, что должна жалеть мать, ей почему-то

совершенно не было ее жалко. Нельзя скахать, что она злорадствовала

над ее горем - нет, просто в душе была какая-то странная пустота.

 

- Мама! Я так переживаю! Я все думаю, как это могло произойти, -

выдавила из себя девушка, чтобы только нарушить неловкую тишину. Тем

более, ей не хотелось, чтобы мать заговорила первой. Тем более, что

она снова может ляпнуть что-то не слишком подходящее, даже против

своей воли. А отец снова расстроится еще сильнее. Эвешка разжала руку

и выпустила дочь.

 

- Ильяна! Детка!

 

- Не такая я уже и детка, - подумала девушка, но вслух произнесла

другое, - я вовсе не хотела тебя огорчать.

 

Мать замолчала, видимо подбирая слова для ответа. Ильяна, не в силах

больше сдерживаться, выпалила:

 

- Дядя мне уже все рассказал, не надо!

 

Ильяна подумала, что, может быть, ей сейчас нужно рассказать все - что

она знает Черневога уже много лет, что до сих пор он не причинил ей

ничего дурного, но потом решила, что пока лучше промолчать, чтобы не

усугублять ситуацию.

 

- Ильяна, он не такой как тебе кажется, он опасный, - заговорила мать.

 

- Я знаю. Дядя Саша уже сказал, что ему больше ста лет! А может, он

еще старше! А ты... - и Ильяна чуть не ляпнула, что мать ее на самом

деле мертва, но что-то удержала ее, но что-то удержало ее, и она

сказала другое, - мама, он ведь рос вместе со мной!

 

- Нет, Ильяна, даже не зови меня и не жди его обльше, - сказала мать,

ты слышишь меня? Считай, что его никогда не было, ты не знала его! Он

не так прост, как может показаться!

 

Ильяна решила, что мать думает, будто она не знает всего. А зря. Ведь

полуправда - это тоже в какой-то степени ложь. Которой нельзя

допускать.

 

А ведь в своей жизни мать допустила множество ошибок, от которых

теперь пытается предупредить ее. Но хоть сама она считает это

ошибками?

 

Конечно, тяжеле всех отцу. Что он подумал тогда, когда увидел Ильяну с

тем же самым человеком?

 

Которому на самом деле совсем не пятнадцать лет.

 

Ильяна вдруг почувствовала, что даже не может смотреть в глаза своим

родным. Эвешка уставилась на дочь пронзительным взглядом, словно

пытаясь прочесть ее мысли. Снова затрещали бревна в стене - домовой

забеспокоился.

 

Ильяна подошла к отцу, и тот порывисто обнял ее.

 

- Ивини меня, папа, я больше не буду, - пролепетала девушка и

подумала, что это вышло совсем как-то по детски.

 

- Петр, - раздался голос дяди Саши, и отец отпустил Ильяну, - Петр,

пусть она сегодня спит у меня. Я думаю, это будет лучше.

 

Ильяна вспомнила, что в детстве она часто спала в доме дяди, если ей

снилось что-то ужасное - мать думала, что неприятные сны оставят ее.

 

- Да нет, не надо, что вы, - возразила девушка, - перестаньте!

Извините меня! Со мной все в порядке! Может, давайте лучше поужинаем?

Мне просто хочется немного подумать.

 

- Садись, детка, садись за стол, - засуетилась мать, - сейчас

поужинаем.

 

Ильяна села за стол, как раз напротив отца, но так и не смогла

заставить себя заглянуть ему в глаза.

 

- Мышонок, - начал отец, - я ведь знал его когда-то. Мы с ним

враждовали, потом мирились, потом снова враждовали. А ты... Ты увидела

его таким, каким когда-то твоя мать повстречала его.

 

- Но ведь он... - начала было Ильяна, но тут же замолчала, решив не

начинать разговора - так переживаний на сегодня больше чем достаточно.

 

- Что он, не такой? - поинтересовался дядя.

 

- Нет, каждый год он...

 

- Каждый год? - ахнула мать, так когда же...

 

Все-таки они подловили ее! Но Ильяна упорно не хотела ничего больше

говорить. Ей хотелось забиться куда-нибудь в укромное место и забыть

обо всем этом. Или упасть в обморок. Что она и сделала.

 

********************

 

- Мышонок? - раздался голос отца. Ильяна повернула голову: она лежала

на кровати, голова ее была как-то неестественно поднята на

высоких подушках.

 

- Очнись, мышонок, очнись, - повторял дядя, все в порядке! Мы не

станем ни о чем говорить. Сейчас мама принесет ужин, покушаешь.

 

- Как ты напугала нас! - сказал Петр с облегчением, - ты ведь упала в

обморок!

 

- Прости, папа, - пролепетала девушка, - я не знаю, как это

получилось.

 

- Но за что ты извиняешься? Ты ни в чем не виновата! Я отлично знаю

этого Черневога. Когда-то я был самым близким его другом.

 

Ильяна не поверила в это признание. Но что-то все равно смутило ее.

 

- Мы поговорим об этом, - сказал отец, только попозже. Когда ты

почувствуешь себя нормально.

 

- Ладно, - отозвалась девушка, но только я сейчас уже себя хорошо

чувствую.

 

- Может быть, может быть. Но все-таки сначала тебе нужно отлежаться.

 

- Я...

 

- Знаю, знаю. Ведь вы уже поговорили с дядей. Может быть, он сболтнул

тебе что-нибудь лишнее. Но только ты не извиняйся: ты ведь ни в чем не

виновата. Может быть, только в том, что ты слишком долго все утаивала

от нас.

 

- Но ведь мама наверняка бы вообще запретила бы мне ходить на речку!

 

Петр понимал правоту дочери. Ведь Эвешка с легкостью запрещала все,

что ей не нравилось, а душа ее не лежала к очень многому. А он не

всегда был достаточно тверд с нею, когда она слишком уж зарывалась.

 

Ведь не зря Саша столько раз подчеркивал, что Ильяна - это его, Петра,

дочь.

 

- Знаешь, - сказал Петр дочери, - когда-то по молодости, напившись в

кабаке, я сел на лошадь, и она перемахнула через высокий забор. Это

был спор. Я выиграл его. Я был пьяный, и мне море было по колено. Я

ничего не помнил, и мне было не страшно, хотя я рисковал шеей лошади,

не говоря уж о моей собственной шее. Но мне по сей день снятся жуткие

сны, я вижу, как этот забор приближается ко мне.

 

- Но при чем тут...

 

- При том, чтобы ты знала, кто твой отец! Иногда я бываю таким

дураком! И делаю слишком необдуманные вещи! Но я никогда никого не

заставлял беспокоиться обо мне. Я был абсолютно всем безразличен. Но

за тебя, мышонок, мы все очень беспокоимся. Если ты сломаешь себе шею,

мы будем несчастными до конца своих дней. Ты понимаешь меня?

 

Возможно, отец сильно удивил Ильяну свои рассказом, Но главным было

дать Ильне понять, что от нее зависит не только настроение, но и жизнь

ее родных.

 

- Но мне кажется, что ничего опасного в этом не было, - сказала

девушка, - это и в правду так. Ведь он ни разу не причинил мне зла!

 

- Я верю тебе, -   отозвался Петр, я ведь знаю все его повадки. Но ведь

что-то ему от тебя было нужно! Он никогда не отличался добром. Знаешь,

мышонок... Это похоже на водку: с каждой новой    стопкой тебя

затягивает все глубже. Когда ты уже напьешься, то тебе даже смерть не

кажется такой страшной. Ты можешь мне не рассказывать, что ты

чувствовала. Я ведь это знаю. Когда-то я и сам испытывал такие же

чувства...

 

- Мышонок, - вступил в разговор Саша, успокойся все в порядке. Тебе

лучше отдохнуть. Ты будешь спать здесь. Мы подадим ужин прямо тебе в

кровать. А я сегодня заночую у вас, чтобы было спокойнее.

Договорились?

 

- Хорошо, - сказала Ильяна, и Саша, встав, повел к двери отца.

 

Эвешка как раз собирала на большой поднос ужин для дочери в кухне.

Завидев вышедших из комнаты мужчин, она в сильнейшем воленении

уставилась на них. отдав Саше покрытый вышитым полотенцем поднос,

Эвешка снова принялась молоть жерновами лечебные травы. Петр открыл

дверь в комнату, и Саша, держа поднос обеими руками, шагнул туда.

 

- Ну как там она? - наконец решилась спросить Эвешка, но ответ она уже

занал зараннее.

 

- Вроде идет на поправку, чувствует себя лучше, - как можно спокойнее

отозовался Петр, - слушай, что я тебе скажу. Пока не поздно, прекрати

так сильно опекать ее! Старайся больше ей верить!

 

И Кочевиков понял, что жена сейчас тоже вонуется - ведь ей слишком

много пришлось испытать в жизни. А сам-то он - чего в его жизни

только не было - и драки с ревнивыми мужьями, и

обольстительницы-русалки, и дружба с Черневогом, которая едва не

закончилась для него фатально. Хорошо еще, что он вовремя раскусил его

натуру..

 

Теперь жизнь стала еще сдложнее - вот, появились заботы с Ильной. Как

случилось, что Черневог добрался до нее? И почему он стал вдруг так

неосторожен, когда позволил застать себя вместе с Ильяной? Петр с

такой силой сжал в руке палку, что заныли суставы.

 

- Перестань дурить, - прошептала Эвешка. Она сердцем чуяла, что

творится в душе мужа. Конечно, она не доверяла Петру в том смысле, что

думала, будто он неспособен увидеть все опасности, которые грозили

Ильяне. Ведь он же не волшебник!

 

- Жена, ты все-таки сделала ошибку, - решительно сказал Кочевиков, -

ты ведь понимаешь, о чем я говорю! Это бывает, когда бьешь лошадь - и

она рано или поздно на скаку сбросит тебя, ты свернешь себе шею. Но

только прошу тебя: не нужно делать это с дочерью!

 

Да, сейчас Кочевиков разговаривал словно не с женой, а с колдуньей,

дважды рожденной на свет, которая зашла в своем колдовстве слишком

далеко. Нет, ни в коем случае нельзя терять здравого смысла!

 

- Главное, - продолжал Петр, постараться избежать таких ошибок в

будущем! Но только не так, как это делал твой папаша! Эвешка, ты не

слишком ограничивай ее во всем! Она не должна чувствовать себя дома,

как в темнице! Конечно, Черневог, рано или поздно но вернется сюда!

Если бы только знать, когда именно? Но я уверен, что все это из-за

тебя! И с этой проблемой просто так не справишься, здесь одни только

опасения не помогут! Надо действовать иначе.

 

- Все, водяной проснулся, - объявила Эвешка, тревожно глядя на дверь,

- Это САшка разбудил его! Еще бы - от такого крика кто угодно

проснется!

 

 

Тут Петр вспомнил - жидкая черная грязь, блестящая и в ней кости... Уж

жена умеет напомнить о чем-то! Там, под корнями дерева... Петр пришел

туда, потому что поспорил на большие деньги. А деньги нужны были

тогда! Еще бы - в Войводе деньги всегда нужны, особенно тем, кто

всегда стремится к широкой известности.

 

Конечно, многого там Эвешка не понимала. Но зато она понимала главное

- везде люди стараются обогнать друг друга, как и все в этом мире,

чтобы завоевать достойное место под солнцем.

 

- Вот возьми ту же русалку, - продолжал рассуждать Петр, - что это

такое? За счет чего она получает такую силу? Конечно, за счет своего

безудержного желания она выпивает из людей жизненную силу! А теперь

подумай - как долго ты сможешь удерживать возле себя Ильяну? Или меня?

Если Ильяна пожелает, она преодолеет любые запреты! Нет, пока не

поздно, нужно менять твое воспитание!

 

В глазах Эвешки мелькнуло раздражение, но она предпочла промолчать.

 

А ведь Петр знал, сколь могущественной ведуньей является жена.

Возможно, она и в правду поняла, что одними только запретами ничего не

добьешься.

 

- Эвешка, - продолжал муж, - ну неужели так трудно стать немного

помягче?

 

Эвешка холодно посмотрала на Петра и ничего не сказала.

 

Взяв стоявшую в углу корзину, она поставила ее на стол.

 

Ни слова не говоря, женщина стала укладыват в нее вещи.

 

- Что это такое? - спросил он.

 

- Это значит, что тебе лучше самому жить с нею! Без меня! У тебя, я

думаю, это получится верно.

 

Женщина говорила так, но на сердце, Петр это чувствовал, у нее быо

совсем другое. Было понятно, чего хотелось Эвешке - она почувствовала

себя преданной, но желала, чтобы все слушались только ее, поскольку

только себя она полагала предчувствующей все опасности.

 

Но Эвешка была женщиной опасной - ей ничего не стоило погубить того,

кто стоял на ее пути. Как она поступит в этой ситуации?

 

- Я заберу лодку, - донесся до Петра голос жены, - ведь там уже лежат

припасы, да?

 

Он автоматически кивнулголовой, словно речь шла о чем-то обыденном.

Петр тяжело опустился на лавку возле стола, думая, почему это не

слышно голсоов Саши и Ильяны. Конечно, Саша - человек хладнокровный,

он постарается проонтролировать ситуацию...

 

Вдруг Петр почувствовал на губах солоноватый привкус крови. Удивившись

он понял, что прокусил губы. Впрочем, он сделал это намерено, думая,

что боль отвлечет его от тяжелых мыслей.

 

Шаги жены слышались уже в другой комнате, а потом снова зазвучали

рядом - она собирала свои вещи. Раньше Эвешка тоже часто угрожала, что

уйдет на все четыре стороны. А теперь она приводила в исполнение свою

угрозу. Видимо, у нее действительно не было выбора - волшебникам очень

трудно ужиться рядом с обычными людьми.

 

- Об остальном я сама позабочусь, - нарушила тишину Эвешка, когда

настанет время.

 

 

- О Саше? - пробормотал вопросительно Петр, надеясь, что Саша как раз

слышит их. Он подумал, хорошо ли сейчас Саша чувствует себя. И Ильяна.

Ведь Эвешка, как все чародеи, была опасной. Иногда их волшебство

калечит, а иногда и убивает близких им людей. Эвешка всю жизнь боялась

этого. Возможно, она решила избавить их от этого страха, а заодно и

себя.

 

- Нет, - громко ответила жена. Петр услышал скрип отворяемой двери, а

потом почувствовал, как в комнату ворвался вихрь холодного воздуха.

 

Боже, подумал Петр, в кого она превратилась. Честное слово, рядом с

нею даже этот Черневог не кажется таким уж опасным.

 

- Тут слишком много силы, - ответила снова Эвешка, выходя за дверь, -

слишком много силы, чтобы заниматься волшебством!

 

Петр почувствовал радость, что Эвешка покидает этот дом. Вдруг он

услышал ее шаги - она возвращалась. Весь дом словно застонал. Вот он

почувстовал ее губы на щеке, а потом словно начал проваливатьсяв

какую-то темноту...

 

- Мне нужно сделать это, Петр, - донесся откуда-то словно издалека ее

голос, - я обязана... Или мы все погибнем!

 

Но о чем это она говорила? Руки Кочевикова затряслись крупной

дрожью...

 

****************

 

Хорошо еще, что Ильяна спит, подумал Петр через некоторое время выходя

из забытья. И хорошо. что Саша продолжал оставаться возле нее. Но

может, это вовсе не Эвешка сказала? Может, это просто послышалось? Или

это какое-то дьявольское наваждение?

 

- Это все, что я помню, - сказал потом Петр.

 

Саша, вышедший из комнаты, тяжело опустился рядом не скамейку.

 

- Выпей немного чаю, - предложил он, пододвигая свояку чайник.

 

Петр тяжело схватился за посудину, и вдруг увидел скол на глиняной

поверхности - еще со времен Уламеца. И Кочевиков поствил чайник

обратно на стол.

 

Она сейчас плывет по реке. На юг, - продолжал Саша, - она забрала

лодку! Мне кажется, что водяной обязательно пустился за ней.

 

- О, Боже! Что еще?

 

- С водяным вообще нужно быть поосторожнее! Мне кажется, что это она

накликала его. Впрочем, в этом я не совсем уверен!

 

- Она все утро смотрела на воду! Прислушивалась к его плеску! Нам

этго не понять!

 

Постепенно Петр стал вспоминать все, что ему пришлось пережить перед

забытьем.

 

- Что-то такое случилось со мной, - сказал он, ощупывая голову,

которая болела, - даже не знаю! Но вообще только теперь я начал

понимать тебя!

 

- А я возле тебя и не сидел. Только возле Ильяны. Она сказала мне

сидеть возле девочки и не позволять вставать ей с постели.

 

Впрочем, остальное пояснять Саше уже не было необходимости. Ему вовсе

не хотелось вспоминать, что произощло. Вплоть до сегодняшнего утра. В

кровать его, скорее всего, уложил Саша. Позаботился он даже о

завтраке, который как раз дымился на столе.

 

- С тобой хоть все в порядке? - спросил он Сашу.

 

- Со мной-то да, а вот ты как себя чувствуешь?

 

- Ну, завтрак съесть точно смогу. Ну, и что нам теперь делать? - вдруг

Петр с особенной остротой ощутил, что Эвешка больше не вернется, и ему

сразу стало не по себе. Что же теперь будет?

 

- Я ничего не знаю, - отозвался свояк.

 

- Ох, что же я начал всякую чепуху молоть! Ведь ей это не понравится!

 

- Ну, в отдельных случаях она может быть очень терпеливой, - отзвался

Саша, - в одном она точно права - сколько времени она сможет

поддерживать нас в таком состоянии - никто этого не знает!

 

- О чем это ты?

 

- Ну... об использовании волшебства. Если принимать во внимание ее

теперешнее настроение, то это не может продолжаться уж слишком долго!

Но я боюсь не того, а того, что здесь кое-что может быть странным...

 

 

- Что ты имеешь в виду под "странным"?

 

- Ну, возможно все это из-за водяного! Хотя он любит воображать, будто

он все затевает.

 

- Но Вешка что-то хотела сказать, даеж против своей воли, но потом

все-таки умолчала.

 

- Нет, просто у нее была какая-то своя идея, а со мной она все равно

не согласилась бы.

 

- Мне кажется, что она все знает. Она имела дело с Черневогом - и тут

совпадения никакого быть не может! И Черневог не случайно здесь

объявился!

 

Ты хочешь сказать, что они все еще связаны друг с другом? Но

неужели... - тут сердце его забилось сильнее, - неужели она собралась

обратно?

 

- Ты хочешь сказать, хочет ли она снова стать русалкой? Я сильно в

этом сомневаюсь. Даже думаю, что это не так! Ты только не волнуйся! Мы

скоро во всем разберемся!

 

- Но я должен знать все уже сейчас! - Петра охватила паника, - Саша,

она затевает что-то недоброе!

 

- Да нет, она наоборот делает то, что нужно сделать, - голос своякак

звучал тихо, но твердо, - она отдает отчет в своих действиях, и

просит, чтобы мы удержали от безрассудных поступков девочку! Конечно,

это все равно когда-нибудь должно было случиться. Я предполагал, что

будет нечто подобное, но не ожидал появления самого Черневога. Но

ничего не поделаешь. Но ты напрасно принимаешь все так близко к

сердцу.

 

- Но почему мы не предполагали, что он придет? Неужели мы просто о нем

забыли? Неужели он заставил нас забыть о себе? Или...

 

 

- Да, он очень силен! И опытен! Нет, я не верю, что он случайно

появился в наших краях!

 

- Значит, ты думаешь, что все это случилось из-за него? Или есть кроме

него еще что-то?

 

- Я понятия не имею, - признался Саша, но в любом случае, виновна в

этом не Эвешка! Ведь она первой подставлялась под удар!

 

- Эвешка верит в волшебство! Но только в доброе! Она думает, что в

нас, во дворе, в лесу живут какие-то силы, которые враждебно настроены

к нам! По меньшей мере, они отличаются от тех сил, которые нам

известны! Ведь Эвешка разбирается в чародействе куда лучше меня! Как

знать, может, она почувствовала какую-то опасность, которую не смогли

увидеть мы, и поняла, что убедить нас в своей правоте все равно не

сможет! Но если ты хочешь знать мое мнение, то я убежден, что она

боролась с чем-то особенным...

 

- Но... что это может быть?

 

- Вот этого мне не понять! Только чувствую, что опасность какая-то! Но

то ли Эвешка с нею борется, то ли она сама попала в эту опасность!

 

В воздухе повисла зловещая тишина.

 

Наконец, Саша, собравшись с мыслями, продолжил:

 

- Если Эвешка совершила где-то промах, то она постаралась никому

ничего не рассказывать, и не вовлекать в трудность, чтобы не повергать

опасности. И никто из нас ни о чем не подозревал! Но вот что я думаю-

Эвешка носила свои тайны в себе, но у нас есть Ильяна, в которой есть

Эвешкина кровь. Она тоже волшебница, она тоже умеет читать мысли!

Конечно, не так хорошо, как мать, но все же! А дети, как известно,

очень любобытны, И Эвешка наверняка понимала это, потому она и вела

себя так, чтобы девочка держалась от нее подпльше. А если

предположить, что Эвешка сама была нашей бедой, то Ильяна начала

бороться с нею, даже того не сознавая! Но что бы мы не говорили,

доподлинно ясно одно - наша девочка, наш мышонок, здорово покалечена!

Ее душа получила сильную рану! А ведт она еще почти девочка...

 

Петр нервно отпивал чай из большой глиняной кружки. Но чай давно

остыл.

 

- Значит, - прлохрипел он, ты считаешь, ты считаешь, что Эвешка слабое

место в нашей обороне?

 

- Если сказать честоно, то да! Ты посмотри, как она нападала на

Ильяну. И безо всяких на   то причин. Странно, что она почти не

уживалась с ребенком. Стоило только Ильяне спросить ее о чем-то ином,

кроме домоводства, как сразу ругань, упреки. А всем дедям свойственно

проявлять интерес к окружающему миру! Нет, я ничего не хочу тебе

советовать, ты сам должен все для себя решить!

 

- Я не   знаю ничего! - поежился Петр, - я вообще себя сегодня неважно

чувствую!

 

- Да нет, что ты! Все, как обычно! Среди нас ты единственный, кто не

имет никакого отношения к волшебству! И потому ты самый защищенный"!

Но, с другой стороны, ты тоже слабое звено в обороне...

 

- Как же, дурак, да еще с мечом!

 

- Ругать себя не надо, но можно допустить, что кто-то может внушить

тебе не то, что нужно! Но сюда может явиться какакой-нибудь дурак с

мечом и, образно говоря, изрубить нас на куски!

 

- Вот это и в самом деле большая глупость! Даже боюсь представить, что

с ним потом случится!

 

- Нет, об этой мысли даже забудь! - отшатнулся от стола Саша. он

теперь и сам испугался, только не мог понять, чего именно.

 

- Хорошая погода сегодня, - произнес Александр уже другим голосом. Он

знал, что уж если кто-то рассержен, то лучше говорить о погоде - самая

безопасная тема.

 

- И в самом деле, хорошая погода сегодня, - согласился Петр, - вон как

солнце сияет!

 

- Но солнце тоже в опасности!

 

Ну все, точно помешательство! Петр почувствовал, как по спине поползли

мурашки.

 

- Вот так-то, - сказал Саша загадочно, кстати, не пора ли будить

Ильяну?

 

- А может не стоит пока? Ты не увиливай в сторону, уж лучше скажи, что

в действительности происходит с моей женой? Я имею право знать это!

 

- Она захотела, тут Саша набрал в грудь попбольше воздуха, а потом

выпалил, - она оставила меня, чтобы я присмотрел за Ильяной! Она

сказала, что я единственный, кому она доверяет! Но я и в правду не

знаю, почему она так решила! Эта Эвешка, она в самом деле...

 

Но тут в мозгу Петра заколотило - он услышал голос жены, который

звучал откуда-тоиздалека:

 

- Я люблю тебя, Петр! Но я не могу вернуться к вам, пока все не

наладится!

 

Петр неловко дернулся, но голос продолжал звучать в его ушах:

 

- Если нет инной надежды, то придите вы ко мне! Прилди ты! Но тогда

САша не пойдет с тобой, и жизнь твоя, и душа будут в смертельной

опасности!

 

И прошу тебя: не надейся на Ильяну! Не надо, ты даже не представляешь,

что она может тебе сделать, сколько горя!

 

Предупреди Сашу...

 

О чем - хотелось спросить Петру, о чем его нужно предепредить?

 

Но Петр больше не слышал голоса жены.

 

****************************

 

Пробуждение в то утро было самым обычным - как Ильяна просыпалась

утром любого дня. Но, только открыв глаза, Ильяна почувстовала, что с

одной стороны кровати что-то тяжелое, то ли лежит, то ли   сидит. Так и

есть - повернув голову, она увидела отца, присевшего на край кровати.

Он выглядел усталым, глаза его были красными от усталости. Неужели он

вообще не спал? Петр тоже встрепенулся, увидев, что дочь наконец

проснулась.

 

- Как здоровье, Ильяна? - спросил он тихо.

 

Обычно отец никогда не называл ее по имени, но только в тех слкчаях,

если происходило что-то серьезное. Но что могло случиться?

 

Ильяна попыталась восстановить в памяти собятия вчерашнего дня.

Странно, но она совершенно не помнила, когда легла спать. Но

проснулась тем не менее в своей кровати. Но главное то, что отец

рядом.

 

Вот мать... где она? Что с нею? Что-то не слышно ее голоса, звона

посуды... Неужели она...

 

Так, а ее друг... Да, мать его прогнала. Скорее всего, навечно.

 

И тут по щеке девушки на подушку скатилась слеза, хотя плакать она

совсем не собиралась.

 

Проклятье!

 

- Ильяна!

 

- А мама... где она? Она, что теперь безумна? Я... кажется, я видела

сон... Или я что-то почувствовала... Извини меня, но я...

 

- Хорошо, что ты извинилась, дитя мое, - отец   погладил Ильяну по

голове, ты   только успокойся и перестань тревожиться!

 

Так, значит, и в самом деле случилось что-то страшное!И Ильяна хотела знать точный ответ - горькую, но все же правду. И

немедленно.

 

- Мышонок, твоя мама ушла от нас! Она уплыла по реке!

 

- Но ведь там водяной!

 

- Я знаю. И она тоже знает! Но большая опасность ее подстерегает тут!

 

- Значит, это я! - Ильяна теперь поняла, почему мать так сурово

относилась к ней.

 

- Мышонок, я прошу тебя думать о матери только хорошее! И всегда будь

честна со мной! Ты обещаешь?

 

- Но ведь я ничего не делала!

 

- Но я этого и не говорю, перестань!

 

- Но зачем же ты тогда говоришь, что она уехала из-за меня? - Ильяна

видела, что отец немного сердится на нее, и он, кажется, начинал

обращаться с нею так же, как обращалась мать, когда никого не

интересовала правда. Конечно, мать перед отъездом наговорила папе про

нее всякой ерунды, обвинила во всех смертных грехах!

 

И по другой щеке тоже скатилась слеза.

 

- Не плачь! - утешил ее Петр. Но Ильяна не обратила на его слова

никакого внимания.

 

Петр угрюмо молчал.

 

Ильяна встрепенулась: и в самом деле - пора выбросить из головы дурные

мысли. Вон отец пришел утешить ее, хотя сам очень устал, а она еще и

расстроила его своими капризами.

 

Но одно для девушки было несомненным: мать оклеветала ее. Но для чего

это было делать напоследок? Может, она   хотела что-то скрыть, замести

следы?

 

Конечно, мать всегда хотела, чтобы окружающие настороженно

относились к Ильяне, мать не хотела, чтобы Ильяна с кем-то дружила. Если

бы не дядя Саша, мать наверняка внушила бы отцу, что она такая-сякая и

вообще сжила бы ее со свету. А теперь она ушла. Ну и пусть, пусть

уходит. А ей, Ильяне, нужно одно - поскорее вернуть своего друга.

 

Но ведь и дядя Саша тоже сказал, что этот Черневог плохой! Все против

нее! Всегда.

 

И это не смотря не то, что Ильяна искренне любила их всех. А мать только

и делала, что отгораживала ее всю жизнь от окружающего мира. И никто

никогда не сочувствовал Ильяне. Но вот что было невозможно понять -

почему матери было выгодно видеть ее постоянно одну. И почему это вдруг

дядя и отец бросились защищать?

 

Вот и дядя говорит, что думает так, как думает она - некрасиво. Ведь мы,

говорил он, прислушивались к тебе. Но вышло так, что Ильяна сделала

несколько неверных шагов. Так говорили они. Но в самом деле это было не

так?

 

Конечно, Ильяна не склонна была видеть себя исключительно в

положительном свете. Но и нельзя же постоянно обвинять во всем себя. Он

же говорила дяде, что уже сколько лет по весне встречается со своим

другом, и он ни разу не причинил ей вреда. Как интересно было с ним! И

почему это, интересно, она должна прерывать такую дружбу. Если только

потому, что мать против, так ей лучше и в самом деле было уплыть на

лодке.

 

Дядя говорил, что ей суждено превратиться в русалку или в кого-то там

еще, если она станет водиться с нечистью.

 

Но почему это он, который всегда спорил с матерью, так неожиданно принял

ее сторону?

 

А теперь возле нее сидел отец и говорил:

 

- Мышонок, я прошу тебя - не доставляй мне сегодня тревог! Не надо! Твоя

мать покинула нас, и потому ты можешь немного отдохнуть и прийти в себя!

тебя больше некому здесь тревожить! Впрочем, если ты хочешь, мы можем

обо всем поговорить!

 

Но если же ей не хочется говорить...

 

- А, пока, мышонок, вытри слезы и позавтракай, чтобы мы с дядей не

беспокоились!

 

А Черневог может приходить сюда еще несколько дней, пока длится весна.

А там придется ждать до следующего года. Но пока поговорить с ним,

вероятно, не удастся.

 

Дядя же говорил, что нельзя с ним разговаривать.

 

Ах, если бы они все оставили ее в покое!

 

Впрочем, ей не хотелось, чтобы отец и дядя ушли, подобно матери.

 

- Ну, будешь завтракать? - донесся словно издалека голос отца.

 

Девушка согласно кивнула. И в этот момент ей захотелось, чтобы дядя Саша

перестал злиться не нее.

 

 

*****

 

 

- Я сам приготовлю завтрак! - настаивал Саша, оттирая Петра в сторону,

который все порывался взять на себя обязанности повара. Впрочем,

готовить они умели, и довольно неплохо.

 

А потом придется еще мыть посуду.

 

Наконец они подготовили необходимые продукты и принялись стряпать.

Кухонную выгородку заволокло дымом подгоревшей пищи, и домовой где-то за

печкой снова застонал - он ведь был хозяйственным существом, и любой

непорядок для него - страшное оскорбление.

 

Ильяна, сумрачная, села за стол. Она стала вчитываться в мысли мужчин.

 

- Вижу, вы хотите, чтобы я страстно возжелала ее возвращения! - наконец

не выдержала она.

 

- Вообще-то нехорошо лезть в чужую душу! - вознегодовал Петр.

 

- Вот еще, и вовсе я никуда не лезла! - отозвалась девушка задиристо, но

продолжила, - дядя...

 

- Чего? - выглянул из кухни Саша.

 

- А ведь мама во всем винит меня! Как обычно!

 

- Не винит она тебя! - воскликнул Петр, - я ручаюсь головой! Послушай, а

почему бы тебе не сбегать в конюшню и не заседлать коней?

 

- Но я не хочу ездить сейчас верхом!

 

- Не хочешь? Но что же ты собираешься весь день делать. Ведь только

утро?

 

- Даже не знаю.

 

- Но тогда почему бы не прокатиться?

 

- Вообще-то я хотела бы кое-что записать!

 

- Ну что же, тоже неплохая идея! - ободрил Саша, постукивая посудой.

 

- А вот я так не думаю! - возразил Петр, - хватит с нее этого

волшебства! Она ведь еще ребенок! Нечего заниматься тем, что ей придется

делать в будущем! Детям положено играть и веселиться, падать и обдирать

колени о сучья!

 

- Что ты! - удивилась Ильяна.

 

- Я ничего!~ Мы с дядей уже обсудили кое-что. И еще тогда, до того, как,

- у него явно не вырвалось "до того, как я женился на твоей матери". Что

было бы, конечно, логично. Но он сказал иначе, - мы с ним все-таки

друзья! А тебе не следовало бы впадать так часто в дурное настроение!

 

- Я знаю! - отозвалась девушка.

 

Петр нахмурился - сейчас она говорила точно так же, как и Эвешка. Ну

все, начинаются воспоминания.

 

- Если хочешь, я могу поехать верхом! - тут же предложила девушка.

 

- Мышонок, я вовсе не собираюсь заставлять тебя делать что-то! Для чего

вынуждать кого-то? Твоя мама - очень гордая женщина. И легкоранимая. И

она не хочет, чтобы ты выросла такой же, как она. Она хочет, чтобы

ты...

 

Вот "хочет" было не слишком подходящее слово. И отец сам это

почувствовал. Он тут же замолчал.

 

- Я не знаю, чего она именно хочет! - возразила Ильяна, - она так часто

меняет свое настроение! Постоянно! Тебе лучше знать!

 

- Но ты-то чего хочешь, знаешь хотя бы? Так иди и занимайся этим!

 

- Думаю, тебе не понравится, если я скажу тебе, что мне нужно!

 

- Послушай, мышонок! Если ты будешь дурить, я буду очень опечален! Если

ты станешь там шататься по берегу, то водяной подстережет тебя и утянет

на дно! Неужели ты так хочешь стать русалкой? Знаешь, что? Я тебе

кое-что расскажу про этого Черневога...

 

- Не желаю даже слушать!

 

Ответ дочери потряс Петра, что она даже забыл, что собирался сказать ей.

 

- Не обращай внимания, - посоветовал Саша свояку, - она же до сих пор не

соображает, что к чему! Она вовсе не собиралась говорить это!

 

- А... как он? - спросила тихо Ильяна. Впрочем, ответ она получила

такой, какой и предполагали получить - отец что-то пробормотал, что

человеку в возрасте Черневога не пристало общаться с пятнадцатилетней

девчонкой.

 

Впрочем, на эти замечания Ильяна не обратила никакого внимания.

 

Кочевиков, видя такой поворот дела, решил сделать иной ход.

 

- Ильяна, - обратился он к дочери, - если он еще будет являться к тебе,

ты скажи, что я должен поговорить с ним наедине!

 

Конечно, такая просьба Ильяну не устроила - и не только потому, что отец

наверняка мог настроить Черневого много лишнего.

 

- А что ты собираешься сказать ему? - осторожно поинтересовалась Ильяна.

 

- сначала спрошу, что ему нужно от нас! Знаешь, мышонок, я обязан ему

жизнью! Но не твоей! Если потребуется, я отдам свою жизнь, только бы он

оставил тебя в покое!

 

Ильяна почувствовала, что ее тело словно намагнитилось - какая-то

волшебная сила влилась в ее жилы. Или она что-то интуитивно

предчувствовала?

 

- Не нужно ничего такого говорить! - наконец решилась она.

 

- Но у меня просто не остается другого выхода, мышонок! Я вынужден

поступить так!

 

Ильяна соскочила с лавки и бросилась в свою комнату. Отец рванулся за

ней. Рывком распахнув дверь, он увидел, что Ильяна как ни в чем не

бывало восседает на кровати, держа в руках свою тетрадь с записями.

 

Озадаченный Кочевиков закрыл тихо дверь и вернулся в горницу. Почему

вдруг тетрадка?

 

Недоумение его было столь велико, что она даже затряс головой.

 

- Ты опять перепугал ее! - тихо промолвил Саша, - так, это очень хорошо!

Она сидит и напряженно думает. Очень напряженно! И я читаю все ее мысли!

 

- Этого ты мне не говори! Я не собираюсь лезть в ее голову!

 

- Ага, тихо... Она начала заклинать небесные силы, чтобы они защитили

наш дом... Так, просит образумить всех... Даже мамашу! И чтобы поскорее

- вот чего ее сейчас больше всего хочется! Пусть решает сама! Пусть

больше думает, тогда и успокоится быстрее!

 

 

****

 

Ильяна вышла из комнаты с перепачканными чернилами пальцами и красными

заплаканными глазами. Саша отложил свою собственную тетрадь с записями в

сторону. Конечно, все это время она тихо проплакала у себя в комнате.

 

- Ну, ты и вправду мышонок! - улыбнулся Саша, - я даже не слышал, как ты

подошла к двери!

 

- А где отец?

 

- Вроде бы собирался с лошадьми повозиться, почитать их! А может,

пропалывает огород.

 

Девушка подошла и села за стол как раз напротив дяди.

 

- Знаешь, - тихо сказала она, - что так расстроило меня? Никто,

совершенно никто не спросил меня, сделал ли он хоть что-то неверно!

Конечно, мое мнение никого никогда не интересует! Я так не могу... Я...

 

- Ты хочешь сказать, что на этот раз тебя никто не спросил, да? Ведь,

если ты говоришь "никогда", то это большое преувеличение!

 

- А вот мне все-таки кажется, что и в самом деле никогда! Это ведь так!

 

- Ну перестань! Все мы были расстроены! Если хочешь знать, этот Черневог

был очень сильным колдуном! По-моему, излишне говорить, что он вполне

способен соображать, что делает. И мы не обязаны объяснить ему, что

именно расстроило нас - он сам прекрасно понимает. Но в одном я согласен

с тобой - мы должны были вместе собраться и посоветоваться! Я напугал

тебя, а потом ты напугала меня! Я ведь отлично знаю этого Черневога.

Если бы он вдруг захотел с нами драться, то случилось бы непоправимое!

 

Ильяна молчала - дядя явно того и хотел, чтобы она задумалась над его

словами. Наконец девушка заметила:

 

- Пойду-ка лучше отцу помогу! А Малыш с ним?

 

- Когда я туда ходил, был с ним!

 

Ильяна, уже стоя у двери, обернулась и тихо спросила:

 

- а с мамой ты разговаривал?

 

- Нет, - покачал головой Саша, - но я уверен, что с ней все в порядке!

 

- Но ведь там водяной! Она должна вести себя крайне осторожно!

Водяной...

 

- Знаю, знаю! Но уж она-то разберется с ним, если что!

 

Ильяна резко повернулась и вышла. Глядя из окна на ее бодрую походку,

Саша решил, что это очень добрый знак. И вдруг его словно осенило:

 

- Боже, как же она стала похожа на свою мать! Прямо две капли воды!

 

Конечно, водяной при всем желании не справится с Эвешкой. Но вот только

этот Черневог... Он искал их и нашел. И добрался сначала до Ильяны7

 

нет, этого просто быть не может! Это мальчик, который любил Сову,

разыскивал Ильяну. И она с радостью стала встречаться с ним - ведь

ребенку нужно же с кем-то играть! А потом и любить кого-то.

 

Боже, думал Саша, помоги им обоим!

 

Впрочем, появление Черневога само по себе еще не было таким страшным.

Самое страшное заключалось в том, что и Петр начал понимать то, что Саша

и Эвешка сумели скрыть от него пятнадцать лет назад. И он мог быть

вовлеченным в опасность сам, хотя до этого мог почувствовать себя

совершенно спокойно.

 

А теперь и Ильяна с ее непоседливым характером...

 

Впрочем, теперь стало ясно, что прошедшие пятнадцать лет не были для них

столь безопасными, как они поначалу думали. Конечно, Кочевиковы тихо

жили в лесной глуши, но тишина эта могла быть нарушена в любой момент.

Опасность приползла сюда давно. И приползла оттуда, где погиб Черневог.

 

Что было? К самому дому в разное время приходили лешие. Саша общался с

ними. Однажды он попросил одного, которого звали Вьюн, который был

немного не в себе, грозит ли им здесь что-то.

 

Суматошный леший пробормотал что-то о молодом волшебнике, да и то

невнятно.

 

А потом лешие стали приходить сюда все реже и реже.

 

Все свои мысли и переживания Саша записывал в толстенький тетради в

кожаном переплете. Сейчас он думал, что поездка Петра в Киев была,

возможно, большой ошибкой. Вернувшись домой, он привнес в спокойную

атмосферу лесной глуши и городскую суету, крик рыночных торговцев,

слухи о самодурстве князей и проделках княжичей. Петр торжественно

объявил, что больше в Киеве его ноги не будет, но обещание это

прозвучало как-то зловеще. Ведь кто знает, что будет завтра. До сих пор

в лесу было спокойно - лешие если и захаживали, опасения у Кочевиковых

они не вызывали.

 

А потом Петр съездил на юг по реке - на базар. И после этого лешие

вообще перестали ходить сюда. А что если это недобрый знак?

 

Но почему же никто до сих пор не понял, что сгущаются грозовые тучи? Все

было так тихо, все продолжали жить старой жизнью. И он, Саша, тоже не

хотел ничего замечать...

 

И как быстро пробегают года! Словно сладкий сон!

 

Но все-таки, что замышляет Черневог? Что ему нужно? Ведь понятно, что

обрести вторую жизнь он все равно не сможет! Интересно, знали ли лешие о

его возможном появлении? Может быть, потому и исчезли, что знали?

 

 

****

 

Впрочем, день прошел спокойно. За исключением того, что Пестрянка,

лошади Ильяны, оставшись без присмотра, забрела в огород. Первым ее

заметил Малыш - с лаем бросившись к лошади, он спугнул ее. Малыш

заливался пронзительным лаем, а дядя и отец, выскочившие на крыльцо,

бранили лошадь. Ильяна хохотала, но это был смех сквозь слезы.

 

А когда из конюшни выскочили две других лошади, и тоже стали носиться по

кругу, а Малыш растерялся, не зная, кого облаивать, дядя и отец тоже

залились смехом.

 

- Можно даже не ехать теперь, они и так здорово размялись! - сказал

отец, и новый взрыв хохота покрыл их двор.

 

так долго Ильяна никогда в жизни не смеялась. Душа ее стала потихоньку

оттаивать - вместо подавленности и страха она стала испытывать чувство

стыда, поскольку выходило, что она предала друга. Конечно, умирать она

не хотела, что бы там не говорили родные, когда заметили ее с

Черневогом. Но теперь - странное дело - больше всего на свете Ильяне

хотелось начать какую-то другую жизнь, поскольку она поняла, что старая

закончилась, и ее уже никогда не будет. Конец ей положил уход из дому

матери.

 

И был один приятный сюрприз - оказывается, дядя Саша и отец умеют

заразительно смеяться. Все это было так необычно, так интересно...

 

Нет, если вчерашний день казался одним сплошным кошмаром, то день

сегодняшний обещал быть сплошным весельем. И в этом веселье не было

ничего плохого.

 

Вот как, оказывается, может быть дома, когда нет матери! Вдруг Ильяна

даже ужаснулась от мысли - ведь образ матери стал ассоциироваться в ее

душе с мрачной тишиной, невеселой жизнью. В общем, ничего хорошего. Но

разве можно так думать о матери?

 

Когда Ильяна вместе с Александром принялись разравнивать взрыхленную

конскими копытами землю в огороде, Ильяна вдруг неожиданно спросила:

 

- Дядя, а с мамой и вправду все нормально?

 

- Но почему ты вдруг спросила? Почему с ней должно быть плохо?

 

- А ты можешь передать, хотя бы мысленно, ей кое-что от меня?

 

- Запросто!

 

- Тогда скажи, что я больше не обижаюсь на нее! Но пусть она пока не

возвращается сюда! Почему - я скажу позже. Но ты скажи ей..., - тут

девушка замолчала, подбирая слова, - или нет, попроси-как ее лучше... В

общем, пусть постарается почувствовать себя счастливой!

 

Саша удивленно посмотрел на племянницу:

 

- Мышонок, хорошо, что ты решила сказать ей это!

 

- Я... Ах, что-то я сегодня разошлась!

 

- Но что в этом плохого! Ты столько времени мучилась, теперь нужно

разрядиться! Нельзя мучить душу! Ты у нас и волшебница к тому же, тоже

ведунья! И потому уже можешь пользоваться заклятьями! Можешь... Можешь

пользоваться и отцовским топором, только сначала он должен показать

тебе, как им работают, - неожиданно закончил дядя.

 

Впрочем, понять его можно было, - конечно, он имел ввиду, что колдовские

заклятья, как и топор, - это не игрушка, и пользоваться ими нужно

осторожно и с умом.

 

- А мама, - нарушила тишину девушка, - ведь она... она тоже испугалась?

Но чего?

 

- Понимаешь, мышонок... Есть одна вещь... Это, наверное, даже не вещь...

Это скорее всего место, откуда волшебство приходит... Мать твоя когда-то

занималась этим... Но занималась так, как ни в коем случае не должна

была! И она знает, как в это место можно попасть. Конечно, у нее есть

чувство здравого смысла , тем более, что она очень многое повидала и

испытала в жизни. Но если это чувство здравого смысла ей изменит, тогда с

ней случится то, что однажды случилось с твоей бабушкой. И лучше тебе

этого не знать. Твоя мать убивала людей. Я думаю, что она может забыть о

своей предыдущей жизни. Если, конечно, больше не станет носить в душе6

злых намерений.

 

- Но для чего это ей снова делать!

 

- Конечно, это вроде бы ей не нужно! Но кто знает, что будет хотя бы

завтра? В настроении человека в любой момент может произойти крутой

переворот. Понимаешь, мышонок, если ты хоть единожды серьезно занималась

чародейством, то оно начинает затягивать тебя. Кажется, я говорил

тебе, что это похоже, когда пьешь водку. Только при этом у тебя не

кружится голова. Но ты становишься очень опасной! Я когда-то... когда-то

занимался этим. Но я не слишком серьезный волшебник. Так, баловался

время от времени. Но все равно - мне больших усилий стоило перестать

заниматься чародейством. Это затягивает, как болото! И твоя мама...

 

Ну, естественно, люди всегда так делают - только нужно сказать что-то

особенно важное, как они обрывают монологи. Самое главное он не сказал,

и видимо, это уже не вытянешь из него.

 

- Мышонок, теперь я скажу тебе! Раньше я не говорил это, ты ведь была

маленькая. Ведь сама знаешь, как бывает - маленьким детям говоришь не

делать то, а они как раз сразу же бросаются делать это! Хотя знают,

какие могут быть последствия. Так уж устроен человек, что поделаешь! Но

я все равно прошу тебя - не надо беззаботно пользоваться своим

волшебством! Тебя затянет, как и любого другого чародея. Ты не будешь

знать сна и покоя. К тому же... к тому же нашим животным не всегда

нравится волшебство. Ты видела, как Малыш скалит зубы, когда мать твоя

начинает возиться с травами?

 

Ильяна печально кивнула.

 

- И потом все волшебство исходит из одного места. Начиная заниматься им,

ты связываешь себя им, привязываешься к этому месту! Может быть, такое

место вовсе не одно. Для чего ради только праздного любопытства обрекать

себя на долгие страдания?

 

Ильяна вздрогнула. А дядя между тем продолжал:

 

- Но я имею в в иду совсем не русалок! Русалка как бы забирает чужую

жизнь. Она просто убивает людей. Но чародей своим волшебством забирает

не жизнь даже, а нечто иное, что я даже не могу назвать. Вообще-то у

колдунов есть свои пределы, дальше которых им нельзя прибегать к

волшебной силе, но кто знает, все ли поступают так. Я начал с того, что

чародей связывает себя волшебством с его источником. Он сам даже не

замечает, как постепенно все сильнее попадает к этому источнику в

зависимость. И нельзя поручиться, что ты не попадешь в такую же

зависимость. Стоит ли губить свою жизнь ради одного только праздного

любопытства? Твоя мама запуталась в этом так прочно, что выбраться на

свободу, сбросить с себя путы ей очень непросто. Пока что у нее вообще

ничего не получилось. А мы... Никто из нас просто не может ей помочь!

Хотя я пытался!

 

- Но ведь она, выходит, причиняет вред отцу!

 

- Твой отец любит ее, и мать вовсе не заставляет его делать это! В конце

концов, любовь - это штука сложная, волшебство мало действует на нее!

Конечно, кое-какой вред она ему причиняет, и понимает это сама! Вот

потому-то она и пыталась отослать его в Киев, чтобы там он,

закружившись в водовороте городской жизни, забыл про нее! Но это была

очень глупая мысль. Петр просто вляпался в нехорошую историю. Его чуть

было там не казнили - иногда твой отец бывает поразительно бесшабашным.

Впрочем, это тоже легко объяснить - оказавшись вдали от тебя и твоей

матери, он перестает дорожить собой. Он там напивался до смерти, играл в

кости, связался с нехорошими людьми. Твоя мать вовремя спасла его...

 

Ильяна обо всем этом даже понятия не имела. Хотя отлично помнила тот

год, когда отец отправился в Киев. Кажется, тогда была плохая погода. И

настроение тоже было неважным...

 

Да, именно тогда Ильяна решила, что когда вырастет, то у нее всегда

будет хорошее настроение. И отец никогда больше не будет оставлять их...

 

Кажется, тогда она знала, что отец ушел надолго, и чувствовала, что ему

там плохо, хотя была всего лишь ребенком. С мамой всегда было просто

невыносимо. Конечно, был еще дядя Саша, с которым намного лучше, чем с

матерью, но Ильяне всегда так хотелось...

 

Да, ей хотелось, чтобы отец вернулся. И Ильяна постоянно инстинктивно

внушала дяде и матери, что отца надо вернуть домой.

 

- Дети часто делают такое, - говаривал дядя Саша, - и потому частенько

задают взрослым задачи! Поди, пойми, чего им хочется! Мышонок, ты очень

быстро взрослеешь! Даже быстро, чем тебе положено!

 

- Но я думала, что я еще могу желать от людей... От родителей хочу,

чтобы они любили меня... Чтобы мама перестала бранить меня. Но мама и

дядя могут наложить на меня заклятье, чтобы я занималась только своими

делами и не лезла куда не надо, как они говорят. Но отец..7 Пусть он

вернется, нельзя налагать заклятья на него!

 

- Мышонок! - сказал дядя тихо, - главное не в том, когда ты пытаешься

заставить кого-то сделать, причинит ли это им вред, и даже не в том, что

ты знаешь, что эти люди только выиграют от этого! Это в самом деле будет

хорошо, если то же самое они могут пожелать тебе, и ты от этого не

откажешься. Но тебе не следует искусственно заставлять родителей любить

тебя, а отца оставаться возле тебя все это время. Надо жить в гармонии с

окружающим миром, и тогда все у тебя будет нормально!

 

Ильяна понимала дядю Сашу.

 

- Но ведь мама не верит мне, - возразила она, - она просто глаз с меня

не спускает! А ведь я уже не ребенок!

 

- Когда ты появилась на свет, твоя мама даже самой себе не доверяла!

Родители знали, что ты родилась чародейкой, и любили тебя. Конечно, мама

боялась, что со временем у тебя что-нибудь может быть ... не так. И ты

менялась на глазах. А такие перемены больше всего пугают волшебников.

Эвешка боялась и за тебя, и за Петра. Ты была ребенком, и потому за

тобой нужен был постоянный присмотр. Но теперь ты сама можешь помочь

маме - пока она далеко, докажи, что ты в состоянии позаботиться о себе!

 

- Я что, должна внушить ей такую идею?

 

- Что ж, попробуй! Но скажи, что еще, кроме твоего друга, огорчило маму,

когда она увидела вас на берегу реки?

 

- Не знаю! - каким-то шестым чувством девушка уловила, что сейчас могут

последовать нравоучения. С дядей было так приятно разговаривать, но ведь

и он при всей своей доброте не был застрахован от ворчливости.

 

- Никто ведь не думал, что ты пойдешь на берег! Вообще-то тебе туда

нельзя ходить! Хотя мне кажется, что это просто глупый запрет. Но тем не

менее - запрет ты нарушила, ушла к реке, не спросясь. Может быть, до

этого она и решила верить тебе, но после увиденного...

 

- Но я не делала ничего страшного!

 

- Это тебе самой так кажется! Конечно, всем нам свойственно делать то,

что нам больше всего приятно, а потом говорить, что нет в этом ничего

плохого! А ведь ты и в самом деле не ребенок! Когда делаешь что-то, уже

можешь знать, какие будут последствия. А этот твой друг...

 

Ильяна вздрогнула - она подозревала, что дядя незаметно постарается

перейти к Черневогу.

 

- А твой друг - он действительно причинил твоей маме много зла. Конечно,

он не рассказал тебе правды и о матери, о том, что она тоже не была

ангелом. Но умолчал он и о себе. Я допускаю, что кое-что просто

выскочило у него из памяти. Но ты ведь не будешь спорить, что он не

просто так появился именно здесь. Конечно, у него какие-то собственные

интересы! А Эвешка - твоя мать, и отец любит ее. В общем, тебе бы лучше

не вносить раздоры в свою семью! Скажи, мышонок, ты можешь мне это

обещать?

 

- Но дядя! Я тебя не понимаю! Скажи только, что я должна делать!

 

- Я ничего не могу посоветовать тебе! Ты сама должна решить, как ты

заслуживаешь доверие матери! Взрослым становятся не в одночасье, не в

день рождения, а постепенно! Ты должна вести себя так, чтобы родители

поверили, будто ты в самом деле стала взрослой. И тогда они станут

доверять тебе, перестанут следить за тобой и запрещать тебе ходить к

реке!

 

- Но ведь пока что я даже не могла доказать им, что я взрослая!

 

- Значит, ты не давала им повода! К тому же от ошибок никто не

застрахован. Мать не хотела отпускать тебя кататься на лошади, но

попасть в лапы Черневога - это будет пострашнее падения с коня! А ты так

легко попалась в его сети! Конечно, мать очень испугалась за тебя - ведь

она знает всю подноготную Черневога. Ты меня понимаешь?

 

Ильяна в душе была согласна с дядей. Во всяком случае, то, что он

говорил, оспорить было нельзя.

 

Девушка не знала, кого точно нужно винить в происшедшем. Скорее всего,

каждый был виноват в той или иной мере.

 

Но нужно заслужить их доверие. Может быть, надо сходить к реке и

посмотреть, не появился ли там ее друг? Но перед этим спросив разрешения

дяди?

 

Но нет, друг уже вряд ли придет туда. Конечно, он подумал, что родные

как следует обработали ее, запугали. Но Ильяна верила - Кави не такой уж

и плохой. Нужно только разыскать его и откровенно поговорить с ним.

 

Но, с другой стороны, если ее другом был действительно Кави Черневог, то

ему, конечно, совсем не пятнадцать лет. Почему он лгал? И теперь еще

выясняется, что он каким-то образом причастен к смерти ее матери. Однако

- мать все-таки жива, а сам Кави не показался таким уж и плохим. Прямо

какой-то заколдованный круг! Вдобавок ко всему отец обмолвился, что

когда-то Кави был его лучшим другом. Это как понимать?

 

Нет, все-таки Кави не такой уж злодей! Может, он и в самом деле убил

мать, но что могло предшествовать этому? Ильяне не суждено было узнать

всего- ведь это произошло задолго до ее рождения. Отец еще говорил, что

мама была привязана к Черневогу, она не всегда так его боялась...

 

Мама, оказалось, когда-то была мертвой! Умирала! Неужели дядя говорил

правду?

 

Но Кави точно был мертвым - все эти годы Ильяна знала об этом. Впрочем,

это еще не говорило о том, что он был призраком.

 

Все это окружала завеса тайн, в которые Ильяну не хотели посвящать под

предлогом того, что они затрагивали взрослых. Но сейчас это было уже не

столь существенно - девушка почувствовала, что ей уже не так страшно,

как вчера. Да и дядя разговаривал с нею сейчас так, как будто она была

взрослой. Но если бы все не были такими скрытными! Если бы дядя

рассказал больше, да и сам Черневог не притворялся немым! В последний

раз он вел себя просто недостойно - он должен был убедить маму, что не

собирается причинить ей зла, и тогда она перестала бы пугаться,

перестала бы нервничать, и уж наверняка бы не было этого скандала и ее

отъезда. Эх, если бы только Ильяне удалось повидать его еще разок...

 

Если бы...

 

Дядя часто поговаривал, что заклятья, наложенные в приливе чувств,

иногда могут не подействовать. Они только тлеют, как присыпанные пеплом

угли костра, чтобы иногда через годы заявить о себе. Обычно их

предшественниками являются разные мелкие неурядицы, которые возникают

словно на ровном месте. Иногда волшебник уже умирает, а его заклятья

живут. Кави был мертв, и если он когда-то бывал в их доме, то мог

наложить пару заклятий, заговоров, которые как раз только дали о себе

знать.

 

Впрочем, правило номер один гласило, что нельзя накладывать никаких

противоестественных наговоров. Можно, конечно, попробовать заставить

обычный камень летать в воздухе, но это вряд ли получится, поскольку

природе камня противопоказаны полеты в воздухе. Множество таких

наговоров, не исполнившись, витают в воздухе, ожидая своего часа, когда

для них наступят подходящие условия. И, конечно, таких неисполнившихся

наговоров и заклятий много - ведь все чародеи когда-то были детьми, а

детям, как известно, свойственно желать нереального.

 

Может быть, когда-то наступит день, и камень действительно станет парит

в воздухе. Или лошадь вдруг неожиданно лягнет совершенно невинного

человека. Может она лягнуть и камень, который воспарит в воздух.

 

В этом доме выросло несколько поколений чародеев, и тут случались

жутковатые вещи. Ильяна знала, что много заклятий было наложено

предками, и ей самой тоже, на ворота, на стены, на печь, на комнату, и

не все они пока что реализовались.

 

Но, странное дело - дядя рассказал Ильяне целую кучу неприятных вещей, а

она после этого успокоилась - ведь теперь все встало на свои места,

всему было свое объяснение, и потому можно было понять, почему мама

повела себя именно так. Возможно, мама в действительности была не столь

плоха, какой казалась. Конечно, если кого-то убьют, а потом человеку

посчастливится воскреснуть, то он будет очень осторожен на месте своей

предыдущей смерти. Может быть, она сумеет даже сделать что-то важное - к

примеру, заговорить все старые заклятия, которые тут живут, не

исполнившись, и они больше не станут тревожить Кочевиковых. И тогда,

может быть, они заживут спокойно.

 

Но с другой стороны, все было не так просто. Видимо, что-то мешало

матери сделать это. А сходить к реке, разыскать там Черневога, который

единственно мог помочь им, было слишком опасно. Конечно, Ильяна верила

своему другу, но ведь она могла и ошибаться в нем, а русалки и им

подобные убивали людей. Пока они живут тут бок о бок с неисполнившимися

заклятьями и наговорами, случиться может что угодно.

 

При одной мысли у Ильяны подкосились ноги. Видимо, только она в доме

понимала это, а близкие люди не хотели верить ей и либо запрещали что-то

делать, либо просто бессовестно лгали.

 

Мама прожила в этом доме почти сто лет, и все это время она делала

наговоры, накладывала заклятья. Не говоря уже про дедушку, который, как

поговаривали, был куда могущественнее матери. А ведь тут был еще и этот

Черневог. Он тоже наверняка накурулесил! И их заклятья теперь здесь. Что

будет, если они по какой-то причине начнут взаимодействовать между

собой? Наверняка для самих людей будет большая опасность!

 

- Но дядя, кажется, еще говорил, что мать тоже боролась с этим...

Значит, у нее ничего не вышло?

 

И вдруг Ильяна подумала - если бы мать была мертва сто лет, то она

ничего не смогла бы записывать в своей волшебной книге. Если так оно и

было, то она нарушила заповедь номер один - волшебник все свои поступки

должен заносить в книгу. Вот Кави точно не может делать это, и потому

сейчас его волшебство не опасно - Ильяна отлично помнила, что Черневог

пытался во время их прогулки сдуть речную пену с песчаной косы, но у

него ничего не вышло. К тому же Ильяна знала его еще ребенком, а дети уж

точно ничего никогда не записывают. Но, с другой стороны, если Кави тоже

из рода русалок, то ведь он мог наложить какой угодно наговор - ведь у

русалок есть   волшебная сила..7 Боже, что же он мог пожелать?

 

- Дядя!

 

Саша в это время меланхолично пропалывал грядки репы. Было видно, что он

над чем-то напряженно размышлял. Услышав свое имя. Александр вздрогнул и

поднял вопросительно глаза.

 

- Послушай! - воскликнула девушка, - если ... если Черневог мертв, что

же случилось с его волшебной книгой?

 

Лицо дяди побледнело, но мыслей его, несмотря на все старания, Ильяна

почему-то уловить не смогла.

 

- Но почему это вдруг пришло тебе в голову? - наконец нашелся Саша.

 

- Но я просто подумала... ведь призраки ничего не могут записывать... А

если человек при жизни был чародеем, а потом стал призраком, то он может

натворить столько бед! Если, конечно, они не отдают себе в этом отчета!

Ведь может быть так, я права?

 

- Да! Но только может быть даже еще хуже! Но только - ты сама об этом

догадалась?

 

- Конечно!

 

- Я так и подумал! Ты очень умна! Я и сам думал над этим, и твоя мама,

думаю, тоже. Это как раз больше всего ее и беспокоит!

 

- Но где же все-таки тогда его книга?

 

Дядя проворно вскочил на ноги и вытер руки о штаны:

 

- Если говорить начистоту, мышонок, то его книга у меня!

 

- Ты читал ее?

 

- Да, и очень внимательно. И эту книгу, и книгу твоего дедушки! Да и

мамину тоже, когда можно было это сделать!

 

- А как ты думаешь, мою книгу она читала?

 

Вопрос явно поставил Сашу в тупик.

 

- Вряд ли, - наконец сказал он, - то есть я просто не знаю! Во всяком

случае, мы договаривались между собой этого не делать!

 

Странно, но Ильяна подумала иначе. Ведь мама наверняка лгала ей - лгать

может кто угодно, если он считает, что так лучше. Но дядя говорил это с

такой искренностью во взгляде и голосе, что было трудно не верить ему.

 

- Эвешка вполне могла делать это, - между тем подумал Саша, - хотя все

время и говорит о морали!

 

Конечно, дядя подумал так машинально, он забыл, что эту мысль Ильяна

запросто может уловить. Что она и сделала. Дядя понял это в следующий

момент, когда взглянул на девушку - она тут же залилась краской

смущения. Впрочем, ничего нового Ильяна не узнала - только утвердилась в

своих давних выводах.

 

- Может, ты позволишь и мне почитать эти книги? - попросила девушка.

 

Саше эта просьба явно не понравилась. Он вздохнул, а потом сказал

нехотя:

 

- Если говорить честно, то ты только встревожишься. Ты пока что еще не

совсем взрослая, и есть кое-что, чего мы пока тебе не говорили - но ты

это узнаешь тогда, когда наступит подходящее время. Это очень серьезные

вещи. Сначала нужно узнать это, а только потом уже читать в волшебных

книгах о чужих заблуждениях!

 

- Ну так расскажи мне!

 

- Я даже не знаю, как я должен это излагать!

 

- Боже мой! - Ильяна всплеснула руками и бросила на Сашу такой взгляд,

какой обычно бросал сам Петр, когда сердился.

 

- Понимаю тебя, мышонок! Просто... кое-какие заклятья Черневога и твоего

дедушки... они были очень плохими... дурными. В книгах ты можешь

прочесть обо всем. Но сначала нужно понять в чем именно заключались их

ошибки. Нужно также понять, что привело их к этим ошибкам. А пока ты

молодая, ты не всегда можешь дать правильную оценку. А сразу понять все

это просто невозможно!

 

Сейчас, по крайней мере, он хоть не увиливал! Но все равно - он отказал

ей, и это было неприятно.

 

- Ты так похожа на своего отца! - улыбнулся Саша, - он тоже - чуть что,

сразу "почему".

 

- Тебе?

 

- Не только мне, а всем? "Зачем", "почему"... Он вообще верит только

тому, что видел сам. Конечно, с одной стороны это очень плохо. Но

зато... Зато он такой упорный - он и сам остался в живых, и не дал

погибнуть мне! - говоря, дядя снова встал на колени и яростно принялся

дергать сорняки, - конечно, если занимаешься волшебством, нельзя

сомневаться слишком часто. Если не веришь в то, что совершаешь, это

может и не случиться! А у твоего отца - он такой веселый человек! Быть

веселым, не грустить никогда - это второй волшебный дар!

 

Ильяна бросила взгляд на другой конец двора, где отец чистил телегу. И

вдруг она подумала: отец наверняка сейчас чувствует себя одиноким - жена

уплыла, дочь не в себе.

 

Нет, и в самом деле нужно было поехать с отцом кататься на лошадях, хоть

немного развлечь его!

 

И Ильяна, подбежав к отцу, тут же попросила у него прощения за свою

капризность, объяснив ее вялостью и усталостью после   происшедшего

вечера. Нельзя ли поехать еще и завтра?

 

- Почему же нет, конечно, можно! - Кочевиков продолжал отесывать топором

колышек, при этом несколько удивленно глядя на дочь. Странной ему

показалась эта быстрая перемена в ее поведении.

 

- Может, - не отставала Ильяна, - ты научишь меня, как по-настоящему

забираться на коня?

 

- Но ведь мама... - начал было Петр.

 

- Было бы недовольна, знаю, - подумала девушка, она и тут успела

прочесть его мысли.

 

- Думаю, что это можно! Но только пока есть возможность, катайся и

учись! Одного желания тут недостаточно, а волшебством ничего не

добьешься!

 

***

 

Конечно, она намного спокойнее, чем кажется, - Саша хотел, чтобы и

Эвешка знала это. Думая так, он сел за стол и раскрыл свою книгу. В эту

ночь он решил ночевать дома, чтобы Петр похлопотал один, чтобы смог

обдумать свое положение.

 

Саша закрыл глаза и обхватил руками голову - он стал ловить мысли

Эвешки. Она была далеко, и потому мысли были нечеткими, нужно было

хорошенько поднапрячься, чтобы что-то понять. Эвешку интересовало многое

- как там Петр, как Ильяна? Как... Саша старался говорить правду, но

чтобы она была и успокаивающей: Петр тут, с ним все нормально. Ильяна

пришла в себя, на речку больше не ходит...

 

Будь уверен, отвечаела Эвешка, все в конце концов устроится. Саша не

понял, что именно она хочет сказать. Но Ильяна. Кажется, она и сама уже

может говорить мыслями на расстоянии. Саша отозвался, что Ильяна

действительно уже взрослая, что она хочет скорейшего возвращения матери

домой.

 

Эвешка ничего не ответила, хотя это стоило ей очень больших усилий.

Потом она мысленно попросила свояка сказать Петру, что она любит его.

 

Обязательно, - заверил ее Саша, - я все передам Петру. После чего пожелал

Эвешке скорейшего возвращения домой.

 

Затем все стихло. Тихо стало и в его голове, тихо было в доме. Саша

переводил взгляд с покрытого пылью стола на заросшие паутиной полки - на

то, что освещал огонь свечи. Подумав еще немного, Саша пододвинул свою

тетрадь им раскрыл ее. Затем тихо он откупорил и склянку с чернилами.

 

Тут внезапно он подумал - какой же у него неприбранный и неуютный дом.

Конечно, он не позаботился подбросить в печь дров, и огонь потух

сам-собой, и ночной холод стал пробирать его до костей. Он тут один. Как

один всю жизнь и был. А Эвешка сейчас одна где-то на реке. Петр теперь

тоже сильно переживает. С тех пор, как появилась на свет Ильяна, они

ходили словно по острию ножа. Все боялись, что с Ильяной что-нибудь

случится.

 

Все эти годы они вели себя недостаточно осторожно. Думали, что

опасность, если она есть, сама-собой пройдет мимо, не тронет их. Тем

более, что Эвешка всегда настороже, да еще и волшебница... Но нет, не

пронесло...

 

Но ушедших лет уже не вернуть, что сделано, того не исправишь. Но если

бы все-таки можно было что-то сделать, если бы Эвешка вернулась домой!

Только бы так было, только бы так было...

 

Именно это желание Саша записал в свою толстую тетрадь.

 

Конечно, самым страстным желанием было сейчас - только бы вся семья

снова собралась здесь, только бы все стало по-старому.

 

свеча горела сегодня как-то странно - давала совсем мало света. Может,

просто воск был плохой. А, он забыл снять нагар. Саша поднял взгляд на

полку - она была завалена книгами и бумагами, кусочками бересты с

записями... Нет, там нужно обязательно прибраться утром, смахнуть

паутину!

 

А Ильяна выросла. так незаметно. И вовсе не для него. Они пятнадцать лет

жили бок о бок, и все прошло так незаметно. САша вспомнил - когда-то они

с Петром шутили, желая найти себе в жены настоящих царевен...

 

Петр нашел себе жену, хоть и не царевну. Потом в его доме появился

ребенок. А Саша..7 Он так и остался один...

 

Решительно захлопнув тетрадь, Александр отложил ее в сторону, вместе с

пером. Странно, подумал он, весь день на ногах, но спать почему-то не

хочется...

 

Свеча догорела - горячий воск с хлюпаньем капал на пол. Саша рассеянно

подумал, что надо бы зажечь новую свечу. Высекая из кремня огонь, он

запалил пучок сухой травы, развел огонь в печи, зажег свечу. Там, где

обычно стояли на столе свечи, все было залито затвердевшим воском от

старых свечей. Может, жениться? С женой веселее, все-таки. И воска на

столе не будет. Можно хоть с кем-то перекинуться словом.

 

И тут вдруг кольнула шальная мысль - но тогда тоже придется беспокоиться

за кого-то, приносить в жертву прежний образ жизни. Но если жениться..7

Поплыть по реке, там деревни, выбрать крестьянскую дочку. И его дом тоже

зазвенит детскими голосами. Он сумеет воспитывать детей - он же столько

времени провозился с Ильяной! Но вот только способен ли он стать отцом

семейства - ведь Саша так привык жить в пустом доме, читать свои книги,

вести записи в тетрадях... Вот если бы кое-кто...

 

О, нет, только не это, подумал он.

 

Он вовсе этого не хотел думать.

 

Но и лгать самому себе тоже не пристало - ведь себя просто не

обманываешь!

 

Он определенно подумал это. Нет, прежде, чем это случится, надо сделать

так, чтобы этого не было - нужно пока не поздно, найти себе кого-то,

иначе Эвешка из-за него, Александра, превратит бедную девочку, скажем, в

жабу.

 

И как только такое могло прийти в голову! Но действительно он хочет

найти себе жену, или это так, глупые умственные упражнения? Что будет,

если с семьей начнутся какие-нибудь проблемы? И вовсе не хотелось, чтобы

какая-то чужая женщина, которую нужно будет называть женой, стала рыться

в его книгах, читать тетради, а потом еще трепетать, ожидая рождения

ребенка. А вдруг и ребенок родится волшебником? А если ребенок будет еще

и не один...

 

Где-то вдали ударил раскат грома, но неприятные мысли не оставили его

голову. И в самом деле, чего беспокоиться - сейчас поздняя весна, дожди

с грозой в это время - совсем не редкость. Но для волшебника важно не

накладывать никаких наговоров в то время, когда его душа неспокойна.

Одни беспокойства по цепочке рождали другие, и нечего было перекладывать

свое горе на других. Ведь и Эвешка, и Ильяна могут прочесть его мысли,

они тоже начнут беспокоиться, переживать. Возможно, они подумают, что

это погода встревожила его, Эвешка примется разгонять тучи, А с ее

теперешним настроением...

 

Нет, хватит! И надо самому заставить тучу идти к северу, мимо них -

сегодня ночью вполне можно обойтись без грозы.

 

Но для него было всегда трудным делом - отгонять тучи.

 

Посидев немного за столом, Саша задул свечу и лег на неудобную кровать,

размышляя. Больше всего ему было неприятно то, что он не знал, чего же

именно ему хочется.

 

Нет, в самом деле, только не это. Но почему же то и дело одолевают столь

противоречивые мысли? Кажется, Ильяна тоже беспокоилась - что заклятья

других волшебников, сделанные в бездумном отроческом возрасте,

продолжают витать здесь. Может, это все из-за них?

 

Проклятье...

 

За окном все сильнее и сильнее свистел ветер. Оставалось только

надеяться, что с Эвешкой все в порядке - она ведь умеет отлично

управляться с лодкой. К тому же она наверняка заранее знала, что

движется буря.

 

Если бы Эвешка узнала, о чем он думал, она наверняка убила бы его. А в

голове Саши продолжали родиться мысли - надо искать себе жену. А может,

она уже узнала об этом. А может, это Эвешка и наслала бурю, разгневавшись

на него за такие мысли.

 

Раздался первый удар грома, и капли дождя стали барабанить по крыше.

 

И тут Саша вспомнил про смерть Уламеца - это не к добру. А потом - про

молнии, как страшно и буйно горел дом Черневога, крики людей, соседей,

своих родителей.

 

Соседи говорили: мальчишка колдун! И Василий беспощадно бил сына...

 

Но разгореться пожару в его сердце было не суждено.

 

Снова ударил гром. Кажется, тогда Уламеца как раз убила молния. Тоже был

сильный ливень. Если молния ударит в избу, крытая щепой крыша не

спасет...

 

Может, не стоит лежать пластом на кровати? Наверное, лучше пойти сегодня

ночевать к Петру. Что-то замучили неприятные предчувствия.

 

Но было страшно выходить за дверь и идти, когда над землей нависли

грозовые тучи. А ну как если молния как раз поджидает его, чтобы ударить

без промаха? Или он, войдя в дом Петра, принесет с собой несчастье,

молния ударит туда, а там Ильяна...

 

Нет, к черту эту глупость! Нечего тут сидеть, и не надо думать о

молниях, они только этого и ждут...

 

Но эта гроза определенно пришла сюда за ним? Наверное, надо выйти и

отвести ее в другую сторону от дома свояка, в лес. Ног тогда, если

молния ударит, будет лесной пожар, а лешие этого уж точно не поймут!

 

О, Боже мой!

 

 

*****

 

ГЛАВА 4.

 

*****

 

Бух! - снова ударил гром, и Ильяна в страхе проснулась. Дождь барабанил

по крыше. Кажется, удар грома был такой силы, что весь дом задрожал.

 

А ведь лошади ненавидели грозу!

 

Малыш? - прошептала она и повернулась на кровати, но собаки не было.

 

Ильяна точно помнила, что когда она ложилась спать, Малыш калачиком

свернулся у нее в ногах. Должно быть он убежал в конюшню, где было его

настоящее место. Бормоча заклятье для успокоения лошадей, для

прекращения грозы, девушка натянула штаны, которые она надевала во время

какой-то физической работы, грубую холщовую рубаху без пояса. Что-то

неспокойно было у нее на душе. Неслышно выскользнув в сени, Ильяна

растворила дверь на улицу. Ночь была наполнена шумом сильного дождя,

запахами мокрой травы и озона, а вдали... На холме полыхало багровое

зарево. Но что это может быть такое?

 

Боже! Отец, отец, - закричала девушка - посмотри! Дядина крыша!

 

Отец, свалив в темных сенях ведро с водой, выскочил из своей комнаты. Он

был наспех одет, спутанные волосы то и дело падали ему на лоб. Ни слова

не говоря, отец рванулся к горящему дому дяди, Ильяна забормотала

заклятье - только бы не молния, только бы не молния...

 

И только бы с дядей все было нормально...

 

Бух!

 

Где-то пронзительно заражала лошадь. Раздался треск рушащихся

перекрытий, и Ильяну охватил панический страх. Девушка бросилась к

конюшне, чтобы удостовериться, что искры не перекинулись туда.

Пестрянка, вырвавшись, с бешеным ржанием носилась по двору, а две

другие лошади спокойно стояли в своих стойлах.

 

- Пестрянка! - закричала Ильяна, силой мысли приказывая лошади подойти

к ней. Но призывы были напрасны - лошадь вдруг встала на дыбы и

бросилась прямо по грядкам и, перемахнув через изгородь, исчезла в

лесу.

 

- Пестрянка! - отчаянно завопила Ильяна снова. Ее лошадь, ее

сокровище, ответственность за которую полностью лежала на ней, теперь

не желала ее слушать. На какое-то мгновение среди деревьев мелькнул

светлый хвост лошади. Ильяна, как сумасшедшая, кинулась к воротам,

чтобы броситься вдогонку. Ведь лошадь переломает там себе ноги,

выколет глаза, там волки, наконец! С ней может случиться что угодно!

 

Но нет, так не пойдет! Ильяна бросилась назад в конюшню. Отвязав

поспешно Волка, она одним прыжком очутилась у него на спине. Мысленно

она уже приказывала: перемахни и ты через забор, нужно во что бы то ни

стало догнать Пестрянку! Волк тут же сорвался в галоп, через огород,

прямо к...

 

Боже мой!

 

Ильяна не могла заставить себя приказать коню остановиться. Она даже

не заметила, когда Волк перемахнул через изгородь. Но от толчка при

приземлении Ильяна больно прикусила себе губу. Почувствовав

солоноватый привкус крови, она увидела, что конь как раз бросился в

гущу деревьев. Так, это уже лес. Ветви больно хлестали ее по плечам и

рукам, Ильяна пригнула голову к самой холке коня, чтобы ветки не

выхлестали ей глаза. Гром теперь грохотал не переставая, молнии

вспыхивали одна за другой. А Волк - с какой скоростью он мчится! Только

бы не залетел в какую-нибудь яму или не споткнулся о валежину!

 

- Пестрянка! - снова принялась звать Ильяна, напрягая ум до боли,

чтобы лошадь услышала ее и одумалась.

 

На какое-то мгновение девушка оглянулась назад - они уже были далеко

от дома, зарева пожара не было видно. Только бы там с отцом и дядей

было все в порядке, только бы мама вовремя поняла, что случилось, и

сделала бы что-нибудь. Ведь мама обладала такой интуицией.

 

Мама, погаси пожар! И все будет в порядке!

 

 

****

 

 

- Просыпайся быстрее, черт побери! Проснись!

 

на фоне темной травы лицо Саши было бледным, оно было покрыто каплями

дождя, Петр теперь изо всех сил тряс его. Саша слабо пошевелился, а

потом закашлялся.

Петр тоже закашлялся, выпустив из рук рубашку свояка. Саша,

приподнявшись, посмотрел на горящий дом, а затем, поднявшись на ноги,

как лунатик направился к нему.

 

- Стой, нет! _ закричал Петр и, перекатившись, схватил его за лодыжку,

но не смог удержать. Саша вырвался и бросился к дому.

 

Огонь вовсю хлестал из окон.

 

- Стой! -= зарычал Петр и опять бросился за ним. Жар, исходивший от

пожарища, чувствовался даже на расстоянии. Дышать здесь вообще было

невозможно - огонь словно врывался в легкие. Кажется, Саша успел

прошмыгнуть за дверь, где была сплошная стена огня. Теперь можно было

понять, в чем дело - Саша появился, словно черт из ада, из огня. Он

передал Петру две толстых книги, и снова бросился в огонь, выскакивая

оттуда через секунду с целой охапкой фолиантов.

 

в этот момент сзади послышался жуткий треск - обрушилась одна из

потолочных балок. В воздух взвился целый сноп оранжевых искр. Петр, не

помня себя, рванул свояка подальше от пожара. Только тут он

почувствовал на себе прохладные струи дождя. Петр все тащил его только

дальше от огня. Возвышенность, на которой стоял дом Александра, в

одночасье превратился в преисподнюю.

 

- Бог мой! - простонал Петр. В груди у него клокотало. Волосы прилипли

к черепу, с них на книги лились целые струи воды, - ты что! Чуть не

угробил себя! И все ради стопки каких-то паршивых книг!

 

- Наши жизни! - выдохнул Саша, глядя на него вытаращенными глазами, -

и Ильяны... О, Боже! Ильяна...

 

А куда подевалась Ильяна, почему ее не было видно? Неужели она тоже

шмыгнула в горящий дом, но не сумела вырваться оттуда?

 

Кажется, Ильяна поскакала в лес. Эвешка наверняка уже обо всем

узнала и теперь несется сюда., невзирая на бурю... Она сумеет

пособить.

 

Петр бросился к конюшне - нужно догнать Ильяну, пока она не

заблудилась в лесу. Лучше сесть на Пестрянку, молодая кобыла,

выносливая, хоть и пока не слишком привычная к узде.

 

Но Пестрянки нигде не было. Среди всеобщей неразберихи Кочевиков

наткнулся только на Сашину лошадь. Она как-то умудрилась отвязать

недоуздок и выскочить из конюшни. Впрочем, над этим сейчас не время

было думать - главное, не потерять из виду Ильяну. И Петр одним махом

вскочил на широкую спину лошади.

 

Петр промок до нитки, меч его остался в доме, грудь болела - он успел

основательно наглотаться дыма. Только бы с Ильяной чего не случилось!

Если у нее не хватит ума, но тогда есть Волк, он всегда был умным

конем. Но только что понесло ее в лес?

 

Вдруг его ум уловил пришедшую откуда-то мысль: " Петр, я не знаю, что

будет, но я клянусь, что сделаю все возможное, я постараюсь!"

 

 

***

 

Сквозь редкий кустарник замаячило нечто светлое. Ага, это же

Пестрянка! девушка даже не обращала внимания на ливший словно из

ведра дождь. Где-то рядом журчал ручеек. Вроде бы с лошадью ничего не

случилось. Только ее задняя нога сейчас была погружена в грязь.

Неужели там болото? Тогда она ни за что не сможет вытащить Пестрянку.

Чего доброго, лошадь начнет дергаться и увязнет еще больше.

 

- Осторожнее! - прошептала она на ухо Волку, покуда тот медленно

пробирался по узкой тропке, освещаемой всполохами молнии. Только бы

Пестрянка не дергалась, только бы стояла на месте!

 

Что за день сегодня, все с самого утра пошло кувырком! Что там отец и

дядя? Только бы с ними ничего не случилось? Как это молния вдруг

ударила в дом дяди? Но удара грома вроде бы не было перед этим?

 

Наконец они добрались до Пестрянки - та стояла смирно, даже не пытаясь

удрать. Впрочем, лошади - животные умные, они отлично чувствуют

опасность.

 

Вдруг вспышка молнии осветила что-то в редком кустарнике неподалеку.

Что это? Рядом с ручьем... бревно - не бревно, мертвый зверь... Вроде

бы как разостланное, но скомканное водой полотно... Очень

напоминает...

 

Заинтригованная, Ильяна соскочила с лошади и наклонилась над

находкой.

 

И тут же отшатнулась - только еще утопленников тут не хватало. И

почему она одна погналась за Пестрянкой, не позвала дядю и отца?

 

Ильяна стала собирать валежник, хворост и бросать его под копыта

Пестрянки, чтобы та могла хоть на что-то опереться. Лошадь испуганно

дрожала, но с места не трогалась. Но все-таки, что это за утопленник|?

А может, он жив?

 

- Эй! - несмело позвала Ильяна.

 

Но тело не шевельнулось. Значит, действительно труп, Ильяна испуганно

отпрянула назад - она с детства знала сказки о страшных

упырях-вурдалаках.

 

- Давай, выбирайся! - замахала она руками, вспомнив о застрявшей

лошади. Но глаза ее так и притягивались к лежащему сбоку трупу.

 

Кто это мог быть?

 

Перекрестившись, а для надежности и пробормотав языческое заклятье,

Ильяна потянула труп из ручья, где он лежал, до половины залитый

водой. Вытянув его на сухое место, Ильяна заметила при вспышке молнии

довольно молодое лицо. Глаза были широко открыты. Вдруг тело

скрючилось, закашляло, И Ильяна испуганно выпустила его из рук. Изо

рта утопленника полилась мутная вода. Конечно, он наглотался грязной

воды, но как мог попасть сюда этот человек? И ручей совсем не глубокий,

курица и та сможет перейти его, правда, топок больно. Человек даже

скорчился - его рвало этой водой. Наконец кашель прекратился, и

утопленник начал слабо дышать.

 

- Эй! - потрясла незнакомца Ильяна, - давай, поднимайся, хватит в

грязи лежать! Дядин дом горит, мне некогда тут с тобой нянчиться!

Давай, ну, пожалуйста, давай!

 

И человек попытался - едва только он пошевелился, как его слабые ноги

не выдержали и он снова покатился в ручей.

 

Ильяна рванула его на себя, не давая снова нахлебаться воды. Странно,

что только тело его оказалось таким легким - даже, пожалуй, легче ее -

тянуть утопленника было совсем нетрудно.

 

- Очнись! Ты слышишь меня? - в отчаянии девушка принялась кричать

прямо в ухо незнакомца, - хотя бы рукой схватись за что-нибудь!

 

Вдруг нечто с рычанием выскочило из кустов, сверкнули белые зубы.

Ильяна в ужасе отскочила назад, но на сей раз тревога была ложной -

это Малыш разыскал ее. А сзади послышался уже треск сучьев, ржание

дядиной лошади. Да, это отец спешил ее разыскать..7

 

Ильяна тяжело дышала. Руки и ноги ее совершенно онемели, она вся

испачкалась грязью. Она почувствовала страшный холод. Отец, соскакивая

с лошади, торопливо успокаивал ее, говорил, что все нормально, теперь

можно не волноваться... Ильяна тоже что-то бормотала в ответ - можно не

беспокоиться, все в порядке, вот только она нашла полузахлебнувшегося

мальчика, ему нужно как-то помочь.

 

- Боже! - пробормотал отец.

 

И Ильяна уловила мысль находящейся сейчас далеко матери, та почему-то

хотела, чтобы мальчика сбросили обратно в ручей, чтобы он захлебнулся

окончательно.

 

- Нет! - закричала Ильяна, страстно желая, чтобы мама оставила всякую

мысль об убийстве.

 

И вдруг все словно оборвалось! Отец схватил паренька за ворот рубахи,

ее за руку, и поволок их, бормоча, что обоим им тут делать нечего...

 

 

***

 

 

Мальчик что-то рассказывал заплетающимся языком, волшебная сила словно

выдохлась, дом Саши догорал, все сразу будто перевернулось. Петр

старался понять, что же все-таки произошло. Может, Саша услышит его

мысли и постарается все объяснить?

 

Но Саша не слышал. Может быть, он был чем-то очень занят, а может,

плохо себя чувствовал после схватки с огнем за свои книжные сокровища.

Может быть, его оставило волшебство.

 

- Что-то твой дядя не слышит меня! - пожаловался Петр дочери.

 

- Может, он сейчас обменивается мыслями с мамой! - отозвалась Ильяна,

- ведь она... пап, она ... нет, не могу сказать..7 Она хочет убить

его!

 

Петр испуганно потряс дочь за плечи, желая удостовериться, что она не

бредит. Одновременно он приказал Малышу стоять возле головы мальчика,

чтобы в случае каких-то враждебных действий пес мгновенно прокусил

горло незнакомцу. Петр ужаснулся виду дочери - она была покрыта

грязью, промокла до нитки, хотя сам он выглядел нисколько не лучше.

Конечно, ее нужно поскорее отвести домой! Кажется, Саша что-то

рассказывал ему о витающих в воздухе старых заклятиях, которые, когда

придет время, могут привести целую цепь несчастий. Уж не сейчас ли

настал момент для этого? То, что случилось за последние несколько

дней, разрушило весь жизненный уклад Кочевиковых, и Петр не был уверен,

что на этом их злоключения не кончились.

 

Ничего удивительного нет в том, что Эвешка загодя почувствовала

приближение беды, и поспешила убраться подальше. Возможно, она решила,

что это все из-за нее. В этот момент Петр пожалел, что не родился на

свет чародеем.

 

- Дядин дом сгорел? - раздался слабый голос Ильяны.

 

- Боюсь, что от него мало что осталось! Такой кострище был! Видишь,

искры больше не летят... Значит, все кончилось...

 

Петр смахнул со лба намокшую прядь волос, - а кого это ты нашла?

 

- Не знаю! - Ильяна присела на корточки и заглянула в лицо

утопленнику. Петр заметил про себя, что это довольно ладный парень.

Бедняга. Как он попал сюда? По возрасту - лет на пять старше Ильяны. И

одежда на нем непростая - с вышивкой золотыми нитями. Больших денег

стоит!

 

Уж точно не крестьянский сын! Петр встал на колени и провел ладонью по

лицу паренька:

 

- Сынок, ты меня слышишь? Ты кто? Как тебя зовут?

 

Парень медленно раскрыл веки и мутным взглядом уставился на Петра.

 

- Евгений! - пролепетали с усилием посиневшие губы, - Евгений

Павлович!

 

- Откуда ты?

 

- Из Киева!

 

- А, может, и далече живешь, дальше Киева? Тебя, наверное смыло водой

и принесло сюда? Но в лес-то ты как попал?

 

Но глаза уже закрылись, бледные губы плотно сжались - отрок потерял

сознание.

 

Может быть он притворился, потому что ему не понравился вопрос?

 

- Нужно бы огонек развести, - предложила Ильяна, лязгая зубами, - он

же посинел весь, надо хоть немного его согреть! Да и сами обсушимся!

 

Какой там костер, подумал про себя Петр, нужно бы этого парня к Саше

поскорее дотащить, он разгадает, что это за птица и как она долетела

до них. Вдруг здесь какая-нибудь опасность?

 

- Но как же высекать огонь на доме, мышонок? - сказал Петр, чтобы

как-то замаскировать свое желание, - он прекрасно согреется на

лошадиной спине! Живое тепло лучше всякого костра! К тому же нужно

быстрее домой, может, дяде тоже нужна наша помощь! Лучше помоги

подсадить его на лошадь и привязать седлу. А то еще свалится по

дороге, свернет шею, чего доброго! Ты легче, потому посадим его на

твою лошадь!

 

Отец и дочь взвалили утопленника на лошадь, причем та стала

всхрапывать и топтаться на месте.

 

Впрочем, только через такие мытарства лежал путь к спасению для него,

для Евгения Павловича!

 

 

****

 

 

Эвешка подняла парус на лодке, который сразу распрямился под ветром.

Отлично, попутный ветер, подумала она, а то уж парус насквозь промок

от дождя. Плохо только, что ветер был переменчивым, и женщине то и

дело приходилось опускать парус, когда ветер вдруг начинал дуть в

лицо. А ведь нужно было еще и за веслами следить! Она ненавидела эту

темную воду, в которой ее могла поджидать и мель, и затонувшее бревно,

ставшее на торец и могущее в два счета пропороть днище лодки. Словно

природа ополчилась на Эвешку за все ее прошлые грехи!

 

Но лучше пока не думать о плохом! Вода швыряла лодочку из стороны в

сторону, и вдруг Эвешка догадалась - река хочет получить ее тело

обратно!

 

В этот момент ее мозг уловил чьи-то далекие мысли.

 

она сразу поняла, кто это был. Но ведь они боялись ее - Саша боялся,

Ильяна чуралась, даже Петр, и тот не всегда доверял ей.

 

Наконец подул попутный ветер. Эвешка подняла парус и облегченно

вздохнула. Только тут она почувствовала холод - да еще и струи дождя

хлестали ее тело, точно плети.

 

 

***

 

Саша лихорадочно бросал поленья в печь. Рядом, в углу бани, где они

были, беспорядочной грудой еще были свалены дрова. Пол был заляпан

отпечатками ног - чтобы сказала Эвешка, увидев такое безобразие! Петр

и Ильяна, стуча зубами, внесли спасенного отрока. Петр уже поставил на

плиту большой медный котел с водой. Тут же лежала стопка чистой одежды

- нужно помыться всем.

 

Саша спрятал свои книги надежно - в погребе, под боком у домового. Там

уж до них никто не добьется, даже возможный пожар! Покуда Петр и Ильяна

отсутствовали, он догадался, кого они привезут домой, и все надеялся,

что ошибся в своих предположениях.

 

Эти колючки, шипы... Шипы с золотыми листьями. И кровь...

 

Умирающая Сова...

 

Это не волшебство. Это память. Перед глазами Саши так и стоял

Черневог. И этот ужасный камень.

 

А Петр лежал в кустарнике, в кромешной темноте. И его белая рубашка...

рубашка на фоне темных ветвей.

 

Саша содрогнулся. Это сбылось! Начало сбываться еще тогда, пятнадцать

лет назад. Потом все снова стало спокойно.

 

Но вот сегодня...

 

Сам, на белой лошади, только вот что-то было приторочено к его спине.

 

Но это была его кобыла, которая, можно сказать, спасла им всем жизнь.

Сон сбылся, но пока ничего страшного не произошло.

 

Потом он увидел пестрянку. На ней восседала Ильяна. Нет, не надо

думать о плохом - ведь Черневог умер, а то, что его призрак беспокойно

скитается по земле, это уже не столь важно. Но вдруг он вернется

сегодня...

 

... Вернется, может, под каким-нибудь другим обликом.

 

Но Сашу несколько успокоили умиротворяющие похрапывания коней - они-то

за версту чуют опасность. Впрочем, ответ на вопрос придет быстро.

 

Александр переоделся в чистую сухую одежду (оказалось, что это был

кафтан Петра, у него были очень длинные рукава). На вбитых над печкой

колышках была развешана мокрая одежда, от которой шел пар. В открытую

дверь было видно, как Петр хлопочет с лошадьми. То-то же они устали

сегодня!

 

- Ворота в конюшню уже открыты! - прокричал Саша свояку, - ты просто

заведи их туда, и все!

 

Тело паренька безвольно свешивалось со спины Волка, обвязанное

ремнями.

Ильяна устало соскочила с лошади и сделала несколько шагов

заплетающимися от слабости ногами.

 

- Вода в бане нагрелась!, - подбежал к ним Саша, - там же

чистая одежда! Для отрока я тоже все приготовил!

 

- Отлично!, - воскликнул Петр, - Ильяна, нужно еще лошадей

почистить, смотри, все в мыле и грязные! Я освобожусь, и

помогу тебе! Но только не задавай им слишком много корма, и

слишком холодной воды не наливай!

 

Ильяна повела лошадей в конюшню. Глядя на ее шатающуюся

походку, Саша со страхом спросил, все ли с ней нормально.

 

- Все хорошо!, - успокоила его девушка, - дядя, а что с

домом? Весь сгорел?

 

Ильяна мысленно пожелала, чтобы дядя не слишком печалился

о погибшем в огне имуществе. От него сильно пахло дымом,

одежда же была свежей - Ильяна сообразила, что он успел переодеться.

Впрочем, он не выглядел слишком печальным. И в следующий

момент девушка поняла причину этого - дядя успел спасти из

огня все свои книги.

 

- Ничего, - весело сказал он, - по крайней мере, мне не нужно

будет потом выбрасывать разное старье!

 

Ильяна печально улыбнулась.

 

- А ты храбро вела себя, мышонок, - сказал Саша, - но только все

равно нужно быть осторожнее! Сегодня что-то не в порядке с волшебством!

Какое-то оно ослабленное!

 

Петр тем временем развязал удержавшие бесчувственное

тело мальчика ремни, и сняв его, потащил в баню. Саша подхватил

Волка под уздцы. Он поглядел в лицо спасенного отрока.

 

- Вроде бы с ним все нормально!, - сказал Саша, - и дышит и

переломов нет!

 

- Слава Богу!, - Петр стал осторожно расстегивать мокрый

до нитки кафтан паренька, - Это Пестрянка привела девочку к

нему! Да ты посмотри, какой разодетый!

 

Да, золотое шитье по шелку. Саша удивленно присвистнул.

 

- Уж точно не крестьянин, - произнес он задумчиво, - и не рыбак!

 

- Это ясно!

 

- Кто бы он не был...

 

- Ты думаешь, он умер?

 

- Как сказать... Вроде дышит..., - Александр пощупал

руку отрока - она была холодна, как лед, - тащи его скорее

в баню! Там воды я нагрел! Его надо вымыть и растереть насухо!

Дров много, можно хоть до утра плескаться!

 

- Отлично!, - снова одобрил Кочевиков.   Положив паренька

на лавку, он принялся дальше расстегивать его кафтан, а Саша

в это время стягивал с него сапожки. После чего стал

осторожно растирать тело.

 

Мальчик снова открыл глаза. Он попытался даже поднять голову,

но тут же со стоном вновь повалился обратно. Петр ловко

успел подсунуть под его голову свернутое полотенце. Он обратил

внимание на темные волосы парня. Голубые глаза смотрели на Сашу

и Петра с изумлением.

 

- Это баня!, - слабым голосом сказал он.

 

- Наша баня!, - подтвердил Петр, растирая кисти его рук, - так

уж получилось! Его вот зовут Саша, я Петр. А ты вроде

назвался Евгением Павловичем. Странно, что ты добрался из

Киева, чтобы утонуть в лесном ручье!

 

- Я ехал на лошади, - произнес Евгений, - прямо из Киева. -

А потом я...

 

Саша внимательно вчитывался в мысли паренька. Там была

сплошная круговерть - он же вроде бежал сам по лесу, потом

хлынул ливень...

 

Кажется, что-то или кто-то, имевшее какое-то отношение к

отцу его, преследовало и Евгения.

 

Роскошный терем, кругом золото, самоцветные каменья и

жемчуга... Так, какой-то седовласый человек... Отец мальчика

будто бы ругает этого человека и уже велел казнить людей,

которые упустили его сына, потеряли его...

 

Саша положил руку на горячий лоб отрока. Он несколько раз

повторил про себя: - "Успокойся. Успокойся!" ага, паренек боится,

что они ограбят его или, чего доброго, вообще прикончат.

Сердце его билось, как выброшенная на песок рыба. Кажется,

он готов был предложить выкуп за себя - отец заплатит за

него любые деньги. Только вот язык не слушался хозяина, и

Евгений издал только какое-то бессвязное бормотание.

 

Но было невозможно определить, действительно ли паренек был

тем, за кого его принимали.

 

- Евгений Павлович, - сказал Саша спокойно, - не кручинься,

ты в надежных руках! Тебе нечего делать в лесу - там столько

опасностей! Даже мы, лесовики, и то не ходим туда в такое

недоброе время! Не надо хорохориться!

 

- Там была какая-то девушка..., - бессвязно пролепетал Евгений.

 

- Это моя дочь!, - сказал молчавший до сих пор Петр, - это

она вытянула тебя из ручья! Но как ты в лес-то попал, расскажешь,

или будешь молчать?

 

- Я... я не помню!

 

- Но откуда ты пришел?

 

Мальчик подумал (эту мысль уловил Саша): "И в самом деле,

как я попал сюда?" И сказал уже вслух: "Из Киева!" Но в его

памяти было полно провалов.

 

- Как зовут твоего отца?

 

- Павел..., - перед глазами отрока снова поплыли темные

круги.

 

- Ничего не помнит!, - тихо сказал Саша, растирая пареньку

грудь. По крайней мере, можно было быть спокойным - это явно

не враг. И Саша сконцентрировался на другом - силами мысли он

пытался заставить тело мальчика поскорее согреться и отдохнуть.

 

- Так лучше?, - спросил он.

 

- Это чародей!, - пронеслось в голове Евгения. И он явно

испугался.

 

- Да!, - произнес Саша, - я и в самом деле тот, за кого ты

меня принимаешь! Но тебе как раз с этим здорово повезло! Ну-ка,

Петр, плесни на каменку немного воды! Он все еще не может

согреться!

 

Петр плеснул из ушата воды. Вода зашипела, и баньку тут

же заволокло густым паром. Теперь он быстро согреется! Но не

слишком бы перестараться с паром - а то потеряет сознание уже

от перегрева! Саша похлопал паренька ладонью по щеке, но тот

не открывал глаза, да и кожа на лице продолжала оставаться

мелово-бледной. Плохо, очень плохо!

 

- Ну, мальчик, что же ты, приходи в себя скорее!, - забормотал

он, поглаживая виски паренька, чтобы вдохнуть в голову тепло, -

слушай меня внимательно, Евгений Павлович, ты не сможешь

умереть сейчас...

 

- Нет, - пробормотал сдавленно Евгений, но глаза его

по-прежнему оставались закрытыми. Петр подумал, что отрок

выглядит совсем юным, но очень привлекательным. только лицо

его было неестественно бледным на фоне красной шелковой рубашки,

обильно покрытой золотой вышивкой. Петр еще подумал, что

избалованные молодые люди, тем более, если они привлекательны,

вырастают в беспокойных прожигателей жизни. Петр был таким

и сам.

 

Но сейчас было не до этого - в пареньке еле теплилась

жизнь. А может, он и вовсе не избалованный? Просто слабое

создание, изнеженное, и удовольствия его никакие не интересуют.

Что-то похоже бормотал сбоку и Александр. Он приложил

ухо к груди паренька и сообщил, что там все клокочет. только

бы пацан выжил!

 

И поскорее убирался обратно в свой Киев, чтобы ему не

пришло в голову путаться с Ильяной.

 

- Но вот что плохо - Ильяна ведь уже видела его, она к

тому же отличалась невиданным упрямством. Впрочем, упрямство

это она унаследовала от обоих родителей сразу. А сейчас,

после всего происшедшего, лучше не обострять обстановку.

 

А вдруг, укольнула Кочевикова мысль, этот парень и

есть ответ на обращенные к Богу его молитвы - помочь

отвратить сердце Ильяны от опасного призрака?

 

А вдруг это был все тот же Черневог, только на сей раз

принявший другое обличье?

 

Почему это так неожиданно загорелся дом Саши? Может, чтобы

отвлечь его, покуда парень начнет подбирать ключик к сердцу

Ильяны? Когда-то удар молнии спалил дом Кави Черневога

дотла, а кто сказал, что у Черневога отсутствовало чувство

юмора?

 

Саша продолжал что-то бормотать и растирать тело Евгения.

Петр плеснул еще воды на каменку, и дышать стало труднее.

Саша что-то прикрикнул, будто не надо больше плескать воду, а

то жарко, как в аду стало. Петр снова задумался, опустившись

на лавку возле стены. Невеселые думы по-прежнему продолжали

одолевать его. Кажется, сегодня он начинает терять дочь. Только

бы она не стала добычей Черневога! Но отцу не хотелось,

чтобы Ильяна оказалась во власти этого Евгения Павловича,

который, если судить по богатой одежде, запросто мог сделать

несчастной девушку на всю жизнь.

 

Нет, Петру не хотелось, чтобы его зятем стал богатый молодой

человек - по опыту он знал, что они слишком избалованы

жизнью, чтобы быть долго привязанными к одной и той же женщине.

И как сложится жизнь Ильяны, привыкшей к неприхотливому

лесному быту, в роскоши и неге, среди горожан, развращенных

скукой и праздностью?

 

Но нет, подумал он, этот парень никак не может быть ответом

на его молитвы! Ильяна ни за что на свете не выйдет замуж

за избалованного барчука! Он попал сюда наверняка случайно, и

действительно издалека - от трудностей пути он был почти

полумертвый.

 

Подойдя к пареньку, Петр внимательно вгляделся в его спокойное

лицо. Наконец он не вытерпев, спросил Сашу: "Как ты думаешь,

он сам сюда пришел? Ильяна пожелала видеть его, и из-за

волшебной силы..."

 

- Ничего я не знаю!, - пробормотал Саша, откидывая с лица

прядь волос, - даже не знаю, в каком он состоянии, что уж

говорить о цели прихода!

 

Впрочем, искренности в его голосе не было. "Вот если бы

узнать, - пробормотал Александр, - где находится теперь сердце

Черневога, я очень дорого дал бы за это!"

 

- Этого не узнаешь, - сказал Петр, - уж лучше пока самим

искупаться, а потом дать возможность ополоснуться Ильяне. И

пусть она ложится спать!

 

Евгений лежал, изредка словно выплывая из какого-то безпамятства.

Тогда он слегка приоткрывал глаза, и видел одну и ту же

картину - два человека: один - волшебник, а второй - какой-то

плотный белокурый мужчина, мылись, разговаривая о чем-то

приглушенными голосами. Было жарко, от жары у него даже

помутилось в голове. Оба мужчины упоминали какие-то незнакомые

имена. А как зовут моего отца, пронеслось в голове парня. О

Боже, конечно же, Павел! Но как он мог попасть сюда? И что

нужно от него этим людям?

 

Украдкой он смотрел на человека, к которому волшебник

обращался на имя "Петр". Он очень напоминал ту девушку, которая,

кажется, вытащила его из ручья, а потом втащила на пригорок

и не давала скатиться обратно в воду. Точно. Евгений даже

помнил, как девушка просила: "Папа, не надо его держать в

током положении, у него голова будет болеть!"

 

Но вот что было потом, как он попал сюда - это уже память

не сохранила. Петр, кажется, был слишком суровым человеком -

Евгений таких не любил. Но сердце подсказывало ему - он человек

хороший, ему можно доверять. Кого действительно Евгений

боялся, так это Сашу - очень уж у него был вороватый

вид, да и улыбался он как-то нехорошо. Только бы Петр защитил

его от этого читателя чужих мыслей!

 

Но что же им нужно от него? Для чего-то ведь его привезли

сюда. Вдруг он вспомнил - какая-то старуха рассказывала, что

колдуны пьют из чаш, которые делают из человеческих черепов.

И напитки эти тоже не простые - они настояны на муке из

пальцевых фаланг детей. Они превращали людей в безвольных кукол,

делали их игрушкой в своих руках. Они...

 

Всякий раз, когда эти люди приближались к нему, Павел

притворялся бессознательным, хотя сердце его начинало бешено

колотиться. Только бы они не увидели его живым, если ему что-то

и грозит, то пусть это будет не сейчас, а потом...

 

- Отдыхай!, - проговорил колдун, кладя ему руку на лоб, и

Евгений в самом деле почувствовал себя легче, свободнее. Кажется,

колдун выгонял из него страх. Слава Богу, что мужчины снова

отошли. Раздался стук двери - кажется, они вышли. Но паренька

не покидало предчувствие, что тут кто-то остался и теперь

наблюдает за ним.

 

А вдруг Петр остался и спрятался? Может, они специально

все подстроили, чтобы заставить его открыть глаза - они ведь

о чем-то долго разговаривали и время от времени поглядывали на

него. Но, странное дело, Евгению казалось, что тут даже не

мужчина. Тогда кто же? Может, пока не поздно рвануться к

двери и позвать колдуна и его спутника на помощь? Но они, наверное,

слишком далеко отошли.

 

А может, это бабник - существо типа домового, обитающее

в банях? Они тоже ревностно относятся к своей территории и

готовы защищать ее.

 

Неужели бабник сейчас нападет на него? Евгений попробовал

поднапрячься, и с ужасом обнаружил, что у него совершенно не

осталось сил. Нет, надо попробовать привстать. Кажется, в

глубине двора есть конюшня. Нет, вряд ли хватит сил привстать.

А уж добежать до лошадей и подавно. Но вариант с лошадьми все

равно удачный. Вот только силенок бы побольше...

 

Но вдруг Евгений подумал - а куда же он направлялся, перед

тем, как попасть в реку? Точно не домой, не к отцу. Туда - никогда

больше. Никогда!

 

Вдруг паренек вздрогнул - на пол свалилось полено. А что-то

все приближалось и приближалось к нему. Вдруг он и сам

рухнул с лавки. Напрягая последние усилия. Евгений попытался

подняться на ноги.

 

То, что было вместе с ним в бане, странным образом не отбрасывало

тени, но зато от него исходил холодок, который чувствовался

даже в горячем пару.

 

Значит, это в самом деле банник? Кажется, у этих тварей

длинные пальцы с острыми когтями.

 

Нет, уж лучше не смотреть, не смотреть туда, как заклинание,

повторял парень.

 

Горячий чай и ворох овчинных одеял. Ильяна никогда еще в

своей жизни не чувствовала такой ужасной усталости и ломоты во

всем теле. Руки ее были покрыты множественными царапинами. Дядя

и отец уже давно сходили в баню, но смыли там с себя только

грязь, под которой скрылись ожоги и царапины. Ильяна пощупала

голову - она гудела. Кажется, вчерашняя ночь была очень беспокойной.

 

- Спасибо, мышонок!, - донесся дядин голос издалека.

Сказано это было с какой-то странной интонацией, и Ильяна не

поняла, что Саша действительно хотел сказать, и за что благодарил ее.

Ей показалось, что дядя на нее сердится. Впрочем, она

этого давно заслужила своим безрассудным поведением. А Может,

он так странно разговаривает из-за переживаний - ведь от дома-то

его остались одни головешки. Нет, нельзя давать ему горевать -

вон мама была все время печальной, и что получилось из этого!

Нужно развеять его печаль1

 

- Мышонок, и за это тебе тоже спасибо! Но со мной уже все

в порядке! Я просто подустал немного! А тебя мне не в чем винить!

 

- Как раз именно я во всем виновата! Мне нечего было бросаться

сломя голову за Пестрянкой! Достаточно было только мысленно

приказать ей вернуться, и она пришла бы...

 

- Ни у кого из нас не было выбора, - прервал ее дядя, - и

потому я тебе всю жизнь говорю, что свою долю не облегчишь одним

только волшебством! Кстати, а ты не просила волшебные силы

послать тебе... молодого друга?

 

Ильяну бросило в жар, "Но только не для того, чтобы его

топить!", - выдавила она.

 

- Ну конечно, - поспешно заверил ее Саша, - но если он

простой человек, то тогда ты можешь с успехом применять к нему

свое волшебство! Но зато это будет... как бы нечестно, потому

что неестественно!

 

- Я применю волшебство только в том случае, чтобы он исцелился!

 

- Ну это само-собой разумеется!, - подал голос отец, который

до этого молча сидел за столом. Он выпил стакан хмельной настойки

и влил некоторое ее количество в чай Ильяны. Она как раз

в это время откусила от краюхи хлеба, и нужно было запивать. Едва

только девушка отхлебнула чаю с настойкой, как на ее глазах

выступили слезы.

 

- Папа!, - простонала она, - ужасная дрянь!

 

- Зато поможет прийти в себя!, - сказал Петр невозмутимо.

 

Ильяна осторожно отхлебнула еще раз. Получившаяся смесь и

в самом деле была крепкой, даже вкус чая чувствовался еле-еле.

Настойка огнем проходила по горлу. Ильяна мелкими глотками

отпивала из кружки, а сама думала, что если бы тут была мама, то

она наверняка сказала бы что-то вроде: "Петр! Не наливай ей

слишком много!"

 

Но матери тут не было. Только отцу принадлежало решающее

слово, а он не отличался излишней строгостью нравов. Когда отец

отвечал за нее, то мир становился для Ильяны более просторным,

обширным, но вместе с тем и более опасным. Но зато отец обращался

с нею как со взрослой!

 

- Нам лучше как следует всем отдохнуть, пока ничего не

мешает, - сказал Саша, - наш новый друг спит без задних ног!

Я уже два раза его проверил, все тихо!

 

- Идея, в общем-то, неплохая!, - одобрил Петр, - Ильяна,

я поставил банную кадушку в твою комнату! Можешь ополаскиваться

там! Баня ведь у нас занята теперь!

 

- Но почему бы нам не привести его на ночь в избу? Ведь если

мы положим его в кухне, на полатях, то это лучше, чем каждый

раз бегать до бани и проверять, как он себя чувствует! Тем более,

если вдруг ему потребуется быстро помощь!

 

- Милая моя, ты что, забыла, что теперь там дядя спит?

Если принести еще Евгения, то тогда в самом деле яблоку негде

упасть будет! К тому же слишком опасно класть его на кухне, там

ведь такая коллекция ножей! Из любого можно сделать оружие!

 

- Но его незачем бояться, он совсем не похож на бандита!

Мне кажется, что он явно боярского роду!

 

- Это еще ни о чем не говорит! Я уж насмотрелся на боярских

сынков! Им нельзя верить! Может, он только и поджидает, чтобы

оказаться поближе к двери твоей комнаты!

 

Ильяна покраснела. Чтобы скрыть свое смущение, Ильяна снова

отхлебнула чаю с настойкой и закашлялась, так что краску на ее

лице можно было отнести на счет кашля. "Папа, но я..", - начала

она.

 

- Нет, ему все же лучше пожить пока в бане!

 

- Но я не думаю, что он..., - тут девушка почувствовала

приступ слабости и головную боль.

 

- Вот так, Ильяна! И не нужно волноваться по пустякам!

Мы и так сделали для него самое важное - спасли его жизнь! А

тебе лучше лечь в кровать!

 

- Папа...

 

- Успокойся!, - отец подошел к Ильяне и осторожно помог

ей подняться. Вдруг ноги девушки вовсе подкосились. Но отец

ловко подхватил ее и положил на кровать. "Вот так, ложись!", -

проговорил он.

 

- Но мне нужно помыться!, - простонала она слабо.

 

- Ничего, потом помоешься, сначала силенок наберись! А

простыни постираем, это дело наживное! Ты и так уже сегодня

ночью чуть не утонула, не хватало тебе только захлебнуться в

банной кадушке! Давай, закрывай глазки, и бай-бай!

 

Сон начал обволакивать сознание Ильяны. Последнее, что она

почувствовала - как отец поцеловал ее в лоб.

 

Весь дом был объят тишиной, даже обычно беспокойный домовой,

и тот притих. Петр лежал на полатях и смотрел на горевший

в печи огонь. Он думал, где сейчас может быть Эвешка, что она

делает, все ли с ней в порядке. Конечно, можно было бы разбудить

Сашу, который спал рядом, но не стоило будить усталого человека

ради своей прихоти.

 

Но Саша все равно проснулся, точно почувствовал, что с ним

хотят поговорить. Впрочем, Петр и не осмелился поинтересоваться

женой. Но зато он спросил другое: "И что нам теперь делать

с мальчишкой? Пока что он может жить в бане, но когда

снег ляжет, то там его уже не оставишь!"

 

- Думаю, - сонно пробормотал свояк, - нам лучше просто пока

выспаться. Нечего забивать голову! как говориться - утро вечера

мудреннее!

 

- Как бы только он раньше утра сам к нам не пожаловал!, -

возразил Петр, - кстати, ты заметил, что Малыш не слишком

злится на него, не рычит? Может он... не настоящий человек,

может, он заговорил собаку? Кажется, Малыш лежит где-то тут...

 

Это было правдой - Малыш лежал в комнате Ильяны, прямо в

ногах своей молодой хозяйки.

 

- Да перестань ты!, - сказал Саша. Петр немного успокоился - раз

даже волшебник не чувствует никакой опасности, да и собака

спит спокойно, то можно не паниковать. Тут он приподнялся, чтобы

что-то возразить, но Саша мысленно приказал свояку заснуть, и

Петр почувствовал, как начинает проваливаться в темноту...

В этот момент ему показалось, что Эвешка стоит рядом с ним

и говорит тревожно: "Петр, присматривай хорошенько за Ильяной!

Не позволяй отроку даже приближаться к ней!"

 

 

* * *

 

 

ГЛАВА 5.

 

 

* * *

 

 

Видимо, дядя проснулся давно, почувствовала Ильяна, открыв

наутро глаза. Был слышен скрип его пера по тетрадке - он и тут

не изменял себе, пунктуально занося в тетрадь все, что делал.

Затем послышался скрип, но уже более звонкий - это отец ворочался

на полатях. Так оно и оказалось. Отец спросил дядю: "Ты давно

встал?"

 

- Да нет, - отозвался тот, продолжая скрипеть пером. Отец

встал и прошелся по кухне. Послышался звон посуды. Собираются

чай пить, догадалась Ильяна.

 

Тут Ильяна разом вспомнила, что случилось вчера. Интересно,

как чувствует себя спасенный? Интересно, хорошо ли он выспался?

 

Вдруг Ильяна подумала - она же может даже не ходить в баню,

а просто прочесть мысли паренька! Ничего бесчестного в

этом не будет - ведь знать о здоровье спасенного тобой очень

даже нужно! Ильяна вдруг почувствовала словно трепет в душе -

кажется, Евгений проснулся. Только бы он не пугался!

 

Но Евгений все-таки испугался, и очень сильно. Тем более,

что проснулся он на полу. Так, кажется, он прошелся неуверенно

по полу. Вреде бы пытается открыть дверь.

 

Странный человек, подумала Ильяна, дергает дверь, не отодвигая

при этом засова.

 

А, теперь все понятно - дверь закрыта на задвижку снаружи!

Странно - снаружи ведь засова там никогда не было! Конечно, для

чего нужен засов на двери бани? Ведь если кого-то запереть там

во время купания, человек может задохнуться горячим паром! Но

когда это там появилась задвижка?

 

Но сколько времени она сама спала?

 

Вдруг Ильяну охватил такой страх, что даже в груди почувствовался

холодок. Конечно, это он испугался! Мысленно девушка

приказала Евгению не пугаться, повторив несколько раз,

что никто не причинит ему зла. Дядя и отец просто закрыли

дверь на засов, чтобы ты не вышел и не заблудился в лесу ночью,

вот и все.

 

- Ильяна! Закрой глаза и засни!

 

Ага, дядя уловил ее мысли и теперь не на шутку рассердился.

Потом до нее донесся дядин голос, когда он обращался к отцу:

"Она пытается перебороть мои мысли!"

 

- Мышонок!, - повторил голос отца, - засни и ни о чем не

думай!

 

Ильяна удивилась - ведь отец никогда не повышал на нее

голоса, не поддерживал строгостей матери, и был очень миролюбивым

человеком. Но почему они тогда закрыли дверь бани на засов

снаружи? И почему юноша помнил, что они ему угрожали?

 

Ильяна снова сосредоточилась и попыталась внушить отцу,

что Евгений - парень безвредный, спокойный, что бояться его

нечего. Это он сам их боится!

 

Ильяна!, - уловила она мысль дяди, - перестань докучать

отцу! И засыпай!

 

Но чего-чего, а спать Ильяне совершенно не хотелось. Она

даже решила, что будет противиться попыткам дяди, если тот

попробует наслать на нее сонливость. Тем более, когда она услышала

обрывок отцовской фразы: "Если там еще осталась лодка, то надо

бы его отвезти вниз..."

 

Тут она прислушалась к дядиным мыслям, и ужаснулась - у

того в голове были горящие дома, мечущиеся женщины и дети

со скотиной вперемешку, закованные в железо всадники с обнаженными

мечами.

 

Конечно, дядя знал, что она все еще прислушивается к его

мыслям - это он специально начал думать обо всяких страхах,

чтобы Ильяна оставила его в покое.

 

И девушка мысленно же сказала Саше: "Перестань пугать меня,

я тебя понимаю!"

 

И вдруг она разом почувствовала все свои боли, которые

одолевали ее ночью - синяк на плече, головная боль, легкое

головокружение, ссадина чуть пониже правого колена...

 

- Ильяна!, - выразительно сказал дядя, и девушка уже лежала

в своей кровати, а в ногах свернулся в клубок Малыш.

 

- Но ему-то холодно!, - упрямо проговорила девушка, - ему

холодно, а огонь в печи давно погас! К тому же он сильно

напуган! Дядя, больше не пугай его, пожалуйста!

 

Петр вдруг подошел к кровати дочери и погладил ее по голове.

Дядя выглядел невероятно усталым и обессилевшим, но на его

лице застыло упрямое выражение. Наконец он тихо спросил: "Ильяна,

а тебе ничего не снилось?"

 

Она отрицательно покачала головой.

 

- И Сову ты во сне не видела?

 

Снова покачивание. Ну конечно, у нее и в мыслях не было никакой

Совы! Или ее друга с речного берега. Она как-то вдруг разом

обо всем забыла!

 

- Ильяна! Нельзя воспринимать все так, как тебе хотелось бы! -

сказал дядя сурово, - мне неприятно об этом говорить, но я

не могу и молчать! По-моему, твой молодой человек прошлой ночью

утонул!

 

- Не может такого быть! С ним все нормально, только вот

в печи погас огонь!, - Ильяна была в отчаянии. Она недосмотрела

за ним, а все потому, что это отец усыпил ее!

 

- Мышонок, послушай меня! Посмотри на меня! Я не хочу,

чтобы ты со мной спорила! Спор этот опасен для всех нас! Ты

не думай о Черневоге!

 

- А ты не подслушивай!, - сорвалась Ильяна, и мысли о

друге сразу растаяли, словно туман. Она снова почувствовала

исходящий из бани страх и простонала, - дядя, прекрати это

немедленно!

 

- Мышонок, успокойся! Я не собираюсь никому причинить зла!

Или просто пугать кого-то потехи ради! Но ты не должна мешать

мне! Немедленно ложись и усни!

 

- Да не хочу я совсем спать! Я хочу увидеть его! И его нужно

выпустить из бани!

 

- Мышонок, не нужно бояться никого!, - дядя начинал явно

терять терпение, - и перестань ловить мысли парня! Это тоже

опасно! Ты меня слышишь?

 

- Да, - отозвалась Ильяна. Она заставила себя выдавить это

короткое слово.

 

И дядя тут же принялся нагонять на нее сон.

 

Силы оставили девушку, и она уснула.

 

Неожиданно дверь отворилась, и в образовавшийся просвет

ударил ослепительный солнечный свет. Свет этот ослепил глаза

Евгения, привыкшие к темноте бани. Он, как слепой котенок6 уткнулся

в кого-то, кто вошел в баню. Кажется, человек этот держал

в руке меч. Затем он понял, что вошедших было двое. Вторым был

тот темноволосый колдун.

 

- Давай, вставай!, - грубовато сказал тот, кого звали Петром.

Это он держал в руке меч. Но Евгений все еще был ослеплен,

и потому он схватился за рукав Петра, не отпуская его. Петр ничего

не сказал - видимо, он обо всем догадался. Он даже взял

его за руку и повел с собой. Петр подвел его к стоявшей у самого

выхода скамейке и посадил его. Дверь все еще была открыта,

и потому глаза Евгения никак не могли привыкнуть к темноте.

Послышался звон посуды. Кажется, это был чай. И точно - Саша

предложил чашку Евгению.

 

Очень горячий чай обжег горло, пить не хотелось. но если

хозяева предлагают, нужно выпить чай. Сразу стало ясно,

что в горячую жидкость подбавили немного водки и меду, и

вся эта смесь огнем прокатилась по его горлу. Впрочем, такие

напитки полезны, особенно тем, кто перенес переохлаждение.

 

Кажется, они не так плохи, эти люди, подумал юноша,

даже поят меня чаем.

 

Петр, все еще не выпуская меч из рук, встал и закрыл

дверь, даже задвигая засов. И сердце юноши захолонуло. Он

прямо застыл с пустой чашкой в руках.

 

- Может, еще чаю?, - поинтересовался Саша.

 

- Да... да, если можно, - разлепил Евгений непослушные губы и,

стараясь не смотреть на меч Петра, протянул темноволосому

пустую чашку. Как зачарованный, он глядел на бронзовый

чайник, испускавший из носика пар. Стараясь не смотреть в

глаза этих людей, отрок не спеша уже выпил и эту чашку чая.

Петр не спускал с него глаз, а Саша нагнулся на погасшей

печкой. Через минуту там снова полыхало веселое пламя. Постояв

немного, Саша бросил в огонь щепотку молотых сухих трав

из мешочка, что висел у него на поясе. Баню тут же заволокло

душистым серым дымом.

 

- Евгений Павлович, как спалось?

 

- Спасибо, - с трудом отозвался юноша. Язык с трудом повиновался

ему.

 

- Сновидения были?

 

Увиденные сны вспоминать совершенно не хотелось - какие-то

огни и тени, что-то, что норовило прикоснуться к нему всю

ночь.

 

- Ну, Евгений Павлович, нет жалоб на размещение?, - снова

осведомился Саша.

 

От тепла Евгения разморило, но тот, которым был задан

вопрос, заставил его вздрогнуть, как от порыва холодного ветра.

Пальцы его онемели, и чашка едва не выскользнула из руки. Он

что есть силы стиснул пальцы, но страх его не укрылся от

внимательного взгляда Саши, и он поспешно взял чашку из рук

юноши. Евгений испуганно уставился прямо в глаза колдуна, пытаясь

понять, что сейчас его ожидает.

 

Сердце его забилось, он как-то почувствовал резковатый

привкус душистого дыма. Для чего это все? Саша что-то говорил

ему тихо, надо поскорее отозваться, иначе колдун рассердится.

"Отвечай же, Черневог!, - было последнее, что он услышал.

Евгений почувствовал, как его губы начали шевелиться.

 

- Меня зовут Евгений!, - услышал Саша.

 

Наверное, колдун подумал, что он сошел с ума, потому что

зловеще прошипел: "Но, Кави!".

 

Какой же Кави! Вдруг сердце в груди защемило, и юноша разом

вспомнил, что такое выходило из тени прямо на него, было

все ближе и ближе...

 

Неужели это были они? Что они хотели? Лучше ничего не

отвечать. Но губы юноши шептали против его же воли: его зовут не

Черневог, он Евгений Павлович, он из Киева златоверхого, но

теперь туда ему просто нет дороги. Отец запретил ему покидать

дом, но он оседлал Белицу и ускакал...

 

Но вот только почему-то выскочило из памяти - что заставило

его с такой поспешностью бежать из Киева. Кажется, он

мчался по тесным улочкам к какому-то дому...

 

Он был влюблен! Но в прошлом, не сейчас! Кажется, к нему

кто-то был добр. Но опять же - не теперь. Отцу стоило только

приказать, а его никто не смеет ослушаться.

 

Петр и Саша дали ему на этот раз чаю с медом, и заговорили

наперебой. Он слышал, слушал, понимал, но не мог поверить в

их слова: оказывается, он прошлой ночью утонул в ручье. Но как

это так, если он сидит здесь!

 

Саша подошел к юноше и сказал, что ему все же лучше лечь

вон на ту широкую лавку и как следует выспаться, тогда придут

силы, восстановится полностью понимание и ориентация в

пространстве. Но Евгений решительно замотал головой - кажется, во сне

он видел белокурую девушку, которая строго-настрого наказывала

ему ни под каким видом не разговаривать с этими людьми и не

слушать их. И, конечно, не спать. Голова снова начала гудеть,

ему показалось, что кто-то начал ломиться в дверь бани. Вот

Петр встал и направился к двери. Он отворил ее, в темное помещение

снова ударил ослепительный солнечный свет.

 

В этом солнечном свете стояла девушка, его спасительница.

"Где он, я хочу взглянуть на него!, - капризным тоном сказала

она, - где он?"

 

И тут же послышался голос Петра, который, оказывается, был

ее отцом: "Мышонок, иди и делай то, что сказал тебе дядя! Тут

тебе сейчас нечего делать!"

 

Девушка отошла в дверном проеме на шажок влево и заглянула-таки

в темноту, ее глаза жадно смотрели на спасенного. Но

отец тоже был проворен - медленно, но настойчиво он оттер

Ильяну наружу и закрыл дверь. Повернувшись, он объяснил Евгению, что

послал ее за дровами - нужно ведь поддерживать в печи огонь!

 

Юноша посмотрел на стоящего у печи Александра, и выражение

его лица было каким-то неприятным, даже злым.

 

- Евгений Павлович, ты ложись, ложись!, - забормотал Саша,

заметив на себе взгляд отрока, - ты же не выспался! Так потеряешь

сознание, упадешь в обморок! Головой ударишься, и душа из

тебя выйдет! Мы же тебя не для того из лесу привезли!

 

Евгений уловил в этих словах какой-то зловещий смысл, и

затрясся пуще прежнего. Но нет, нельзя показывать этим людям

своего страха - может быть, они только и ждут этого! Усилием воли

юноша опустился на скамейку и уставился в огонь, куда Саша одну

за другой швырял мелко наколотые древесные чурки. Несмотря на

тепло, он продолжал дрожать. Кажется, он вспомнил виденный сон.

 

- Евгений, - нарушил Саша тишину, - а который годок тебе?

 

- Семнадцать, - отозвался юноша, но Саша понял, что он

все-таки значительно старше.

 

- А что тебя занесло в наш лес?, - любопытство ворожея не

иссякало.

 

- Чтобы... - начал юноша, но осекся под внимательным взглядом.

 

Конечно, была какая-то причина, не просто желание удрать от

чего-то. Но что сказать? Конечно, эти люди не отстанут, пока

не удовлетворят свое любопытство. Но лучше об этом не думать,

они же не умеют читать мысли. В самом деле, что его занесло

сюда? Ведь причина, выгнавшая его из дома, была в том, что...

 

Снова бухнула дверь, ударил сноп солнечного света. Это

пришел Петр, принес охапку дров. Саша подсел на лавку рядом с

юношей и показал на Петра: "Ты слышишь меня? Понимаешь? Как его

зовут?"

 

- Петр!

 

- А меня?

 

- Саша! Александр Вас...

 

- Ну-ка, быстрее говори мое имя!, - распорядился колдун

таким тоном, что сердце у юноши упало.

 

Ну конечно, Александр Васильевич, пронеслось в его голове.

Но говорить отрок ничего не стал. Он знал, что это была правда.

Он был сейчас в бане. Она принадлежала паромщику. Паром ходил

по реке, ниже по течению которой находился град Киев. Та девушка,

что стояла в дверном проеме, тоже была чародейкой, а потому,

значит, опасной.

 

Вдруг с ужасом Евгений понял, что он начинает сходить с

ума - словно какая-то частица страха прошила грудь и свила

гнездо в его сердце, не желая выходить обратно. Он закрыл

лицо ладонями и попытался вспомнить, как он попал сюда, кем

был его отец. Почему он не помнит матери? Ах да, она умерла

уже давно...

 

- Кажется, я не ошибся!, - сказал Саша, - он вообще не

хочет разговаривать с нами!

 

- Да я душу из него вытрясу!, - грозно сказал Петр. Евгений

ужаснулся, глядя на него расширенными глазами, но Саша

вовремя удержал свояка: "Нет, этим его не проймешь! Да и не

пристало так делать! Будь терпелив!"

 

Подойдя к Евгению, Саша положил ему на голову руку. Он

явно чего-то добивался, только вот юноша не мог понять, чего

именно.

 

Но Петр продолжал что-то бормотать. Кажется он говорил о

веревке, о том, что нужно обвязать его, Евгения, и вытащить

его на свет божий.

 

Нет, это было непонятно. Вот Петр взял его за руку и

потащил за дверь, наружу, хотя Евгений упирался, как мог. Солнце

ослепило его. Из глаз брызнули слезы - сначала из-за быстрой

смены тьмы на свет, а потом, наверное, от обиды на такую

бесцеремонность. Был солнечный день, цвели цветы, чирикали в

ветвях деревьев птицы. Неподалеку уже привыкшие к свету глаза

Евгения увидели вороную лошадь, которую...

 

...Которую он уже где-то видел. И это место казалось ему

знакомым. Он отлично знал этот дом, знал, что эти два человека

хотели оградить его от общения с Ильяной. Кажется, они собирались

снова запихнуть его в темную баню, а потом при помощи

ли волшебства, при помощи ли меча - лишить его жизни. Ведь

верить они ему не собирались и не могли.

 

Но где же он мог раньше видеть этих людей? И что он им

сделал, что они были так полны решимости покончить с ним?

 

Петр и Александр посадили его на нижнюю слегу в ограде

из жердей. Медленно поворачивая голову по сторонам, он

внимательно осмотрел дом, лес, поленницы дров, сараи и наконец

остановил свой взор на лошадях. Вот он, путь к спасению! Но

что думать об этом - все равно ведь у него нету сил! Откуда-то

со стороны послышался звонкий голос девушки - она кричала,

что щи готовы, что можно идти есть, что и его, Евгения,

нужно привести в кухню, его порция тоже готова. Странно, но

Евгений даже знал, как изнутри выглядит их изба, какая там

мебель, занавески, где стоят сундуки, где печь... возможно, он

даже сиживал за тем обеденным столом. И любил уже когда-то

эту девушку.

 

- Нет, мышонок, - раздался густой бас Петра, - мы поедим

прямо здесь! Спасибо!

 

Подслеповато щурясь, Евгений с грустью смотрел, как

уходит к избе Ильяна - его последняя надежда, та, кто мог

поверить ему. Голова ее была низко опущена. Евгений понимал, что

скоро его снова запихнут в темную тесноту бани. Снова лязгнет

засов...

 

Петр направился в дом, а потом вышел оттуда, неся большой

деревянный поднос с тарелками.

 

- Ну, Евгений Павлович, - обратился он к юноше, - будете

кушать? Как, Ваш желудок переносит простые щи?

 

- Петр, будь помягче!, - напомнил свояку Саша.

 

- Помягче, помягче!, - разозлился Петр, - а чего он, спрашивается,

пялился на нее?

 

Евгений молча глотал щи, даже не разбирая вкуса. Каждый

глоток застревал в его горле - было обидно, что каждый твой

взгляд, жест вызывает непонятное раздражение.

 

Вдруг в чашку со щами, которую Евгений держал на коленях,

упала слеза. Юноша удивился - он ведь вроде бы никогда до этого

не был трусом. Во всяком случае, не стремился любой ценой

спасти свою шкуру. Он даже не понимал, как ему ладить с этими

людьми. Для чего же они притащили его сюда? Он уже тут довольно

долго, но они так ни разу не обмолвились, для чего он им

понадобился. Нет, нельзя показывать им свой страх, они сразу

поспешат этим воспользоваться. Но Евгений содрогнулся, как только

вспомнил, что за дверью бани его снова ждет непроницаемая темнота.

И точно - едва с едой было покончено, как Петр кивком головы

указал на баню. Нехотя отрок поднялся и пошел. Перед самой

дверью он пытался было не слишком настойчиво увильнуть в сторону,

но Петр толкнул его в проем и захлопнул дверь.

 

Все, снова темнота. Только сверху, из дыры для выхода

дыма, что в потолке, сочился свет. Со стороны двери

послышался стук - это задвинули засов.

 

Непонятно, почему только Петр разгневался, стоило только

краем глаза посмотреть на его дочь! Ведь он даже ни слова ей

не сказал! И для чего его держат под замком? Ведь не для того

же, чтобы выпытывать ответы на праздные вопросы! Тут вошли и

его спасатели, они же мучители. Непонятно почему Петр стянул

ему руки за спиной сыромятным ремнем. В руках Саши был

обнаженный меч - он демонстрировал готовность снести ему голову

при малейшей попытке оказать сопротивление.

 

Евгению казалось, что он слышит голос Ильяны, но только

откуда-то издалека: "Папа, не надо, не трогай его!"

 

Вдруг Саша сказал: "Эвешка возвращается обратно! Она говорит,

что прибудет как только сможет быстрее!"

 

- Что же нам делать?, - растерялся Петр, - если этот Евгений

действительно жив...

 

- Может, попробовать позвать на помощь Мышонка?

 

- Что ты, она ни за что не согласится помогать нам!

 

- А то еще, чего доброго, - нахмурился Саша, - Черневог

заговорит нам глаза!

 

Казалось, что сердце Евгения выпрыгнет из груди. И он

неожиданно сказал: "Идите вы все к чертям!"

 

- Ага, вот это уже действительно Черневог!, - удивился

Петр, - или просто плохо воспитанный парень!

 

Евгений снова задрожал, и вдруг у него вырвалось: "Петр

Ильич, она так похожа на свою мать! И на бабку!"

 

Петр схватил его за ворот рубашки. Евгений испуганно дернулся,

боясь, что этот мужик ударит сейчас его по лицу или вообще

отрубит мечом голову. Но Петр не сделал ни того, ни другого.

Зато он сильно встряхнул отрока. "Я вовсе не собирался говорить

этого!, - прохрипел Евгений, - я клянусь! Я сам не понимаю,

что со мной происходит!"

 

- Проклятье!, - пробормотал Кочевиков. Затем он слегка

провел ладонью по голове парня и проговорил, - мальчик, ты

только успокойся! Успокойся! В тебе сидит Змей, но он не взял

пока тебя целиком! Мы постараемся вытащить его оттуда!

 

- По-моему, я уже умер!, - лязгнул зубами юноша. Разум

подсказывал ему, что он и в самом деле был не таким, как

всегда, - и скоро от меня не останется и этого!

 

- Проклятье!, - снова сказал Петр, - эй, Змей ты меня

слышишь? Только попробуй сделать с ним что-то, и мы покончим

с тобой!

 

- Но я тут не причем, - губы Евгения раскрылись сами собой,

и в груди, в его горле все заклокотало, - это не я! Не я

утопил его, дорогая моя Сова, я клянусь в этом! А его отец уже

умер!

 

- Боже!, - пробормотал Петр.

 

Евгений прямо застыл весь, слушая разговор, пытаясь понять,

какая сила заговорила его губами. А этот же голос теперь уже

настойчиво звенел в его мозгу: "Евгений, мир не станет убиваться,

не станет скорбеть по нему! Да и ты тоже! Люди, которых

он собирался убить, должны быть довольны! И благодарны! А он

не появится тут!"

 

Евгений облокотился на плечо Петра и непроизвольно зарыдал.

Он даже сам не знал, почему. Ведь он и сам знал, что отца своего

никогда не любил. Последним воспоминанием о нем была сцена, когда

отец прямо на лестнице, ведущей в терем, бил его по лицу. Но

почему он тогда плакал? Кажется, он понимал, что от него ускользает

его прошлая жизнь - его имя, его отчество, его любовь. А

любил он, кажется, ту самую девушку, которая спасла его.

 

Но теперь у него началась, кажется, новая жизнь. Этот Петр.

Потом Ильяна, речка, лес... А рядом был еще этот страшноватый

колдун, который решил, что внутри его сидит какой-то Змей, который

враг ему, Евгению, и которого нужно как-то изгнать из него.

Но ему отчаянно захотелось жить. Хотя бы для того, чтобы понять,

что случилось с ним за это время, почему с ним так странно

обращались.

 

- Да, несладко тебе пришлось!, - пробормотал Петр, глядя

на юношу.

 

... Мы старые друзья - Петр и я. И еще его жена. Ведь человек,

водящий дружбу с колдунами, всегда становится заметным.

Но зато он надежен - колдуны знают, кого выбирать в друзья. Но

он хочет, чтобы оба мы были призраками. Радуйся, что он не имеет

волшебной силы!

 

Саша как раз раскладывал на широкой лавке какие-то травы.

"Петр, - сказал он свояку, - ты только придерживай его покрепче!"

 

- Что ты собираешься делать?, - беспокойно спросил Кочевиков, -

чего ты этим добьешься?

 

- Даже не знаю, чего я делаю!, - отозвался Александр, -

если бы я это знал! Я просто не хочу, чтобы он разгуливал

по ночам, не зная покоя!

 

- Если ты собираешься насыпать круг из соли, то это не

поможет! На Эвешку это совсем не действовало!

 

- Думаю, что надежнее всего будет просто связать его!, -

решил Саша, - это в его же интересах! И в наших тоже!

 

- Но это не так просто, держать его все время связанным!, -

сказал Петр удивленно, - это ведь не мешок овса!

 

- Да что ты!, - отозвался колдун, - если в нем осталась

хоть искорка жизни, мы найдем ее! , - и тут же он неожиданно

приблизился к Евгению и тихо, но властно, прошептал - усни!

 

- Но я не хочу умирать!, - запротестовал юноша. Он видел,

как лицо Саши исказил гнев, как тот прошипел: "Петр, ну помоги

же мне! Слушай, что я скажу..."

 

Больше ничего Евгений не помнил.

 

Нет, пронеслось в голове у Петра, когда тело юноши становилось

в его руках все тяжелее, он не мертвый! "Что это такое

с ним было", - удивился он. Кочевиков понимал, что здесь что-то

не так. Он привык жить бок о бок с волшебством, но для него это

было в диковинку. Саша сначала ничего не ответил. Наконец, вскочив

с колен, он закричал, потом заплакал: "Нет! Уходи! Не приближайся!

Ты все равно не можешь нам помочь!"

 

Эвешка, подумал Петр, ощущая уже давно знакомое чувство.

Конечно, это ей нужно, чтобы парнишка умер!

 

- Эвешка!, - Петр приник к голове мальчика, - слушай, что

говорит тебе Саша! Это ведь просто несчастный паренек, утопший

в ручье! И все из-за глупости Кави! Ты это прекрати...

 

И вдруг что-то произошло. Установилась непонятная тишина.

Саша придвинулся к обмякшему телу отрока, и вдруг закричал во

весь голос: "Эвешка, ты ведь дура! Набитая дура! Ты меня

понимаешь? И муж не простит тебе этой глупости! И дочь тоже не

простит! Слушай меня, черт побери!"

 

После того, казалось, минула целая вечность. Ноги Петра

затекли от усталости, тело Евгения становилось все тяжелее и

тяжелее держать. Он понял, что сейчас между его женой и свояком

идет невидимая схватка, схватка на расстоянии, сражение умов.

И Петр безвольно уронил голову на плечо Евгения и начал

молить всех святых, только бы они прекратили этот кошмар.

 

И вдруг он уловил мысленное обращение к себе Эвешки, которая

говорила, что уже спешит домой. И еще - жена настойчиво

велела ему сейчас же оставить в покое мальчишку и немедленно

идти в дом. Там его ждет собственная дочь, за которой он должен

всегда приглядывать.

 

Какая настойчивость! Конечно, если у него не стоят за плечами

колдовские силы, обычный человек просто не в состоянии

противостоять такому напору. И Петр тихо положил паренька на лавку

и встал на ноги.

 

- Эвешка..., - начал он.

 

Но жена уже не слушала его. Она просто отказывалась слушать

Петра, а нужные слова застряли в его горло. И вдруг

его осенило - Эвешка ведь ставит свои капризы превыше человеческой

жизни! Он всегда побаивался ее, а теперь и подавно. Нет,

если Евгений действительно опасный человек, то не опаснее

Эвешки, это точно. Он может только грозить тому, кого любит Петр.

А любит он, конечно, жену. И с этим ничего не поделаешь.

 

Саша глубоко и шумно вздохнул. Кажется, он тоже принял

какое-то решение. "Боже!, - простонал он, - Мышонок!"

 

Дверь с грохотом отворилась. В свете солнечных лучей на

пороге стояла Ильяна. Она внимательно поглядела на лежащего на

скамейке паренька. "Мама направляется сюда!", - сообщила она

испуганно.

 

Петр направился было к ней, но девушка проворно выскочила

наружу, на солнце и воздух. ей явно не хотелось, чтобы кто-то

прикасался к ней.

 

- Мышонок, нам нужна твоя помощь!

 

- Я не собираюсь вам помогать!, - выкрикнула Ильяна и, развернувшись,

припустила к дому. Волосы ее развевались на ветру.

 

- Боже!, - простонал Петр и бросился за дочерью, боясь,

что она побежала к реке или наложит сейчас какое-нибудь глупое

заклятье. А потом расхлебывай последствия! Кочевиков забежал

за угол, и увидел, что Ильяна плачет навзрыд.

 

- Мышонок, я и так уже наслушался неприятных слов от матери!

Неужели ты тоже хочешь огорчить меня? Или, может, ты все-таки

выслушаешь меня для начала?

 

- Мне нечего тебя слушать! Я уже говорила, что он не опасен!

 

- Нет, Мышонок, он очень опасен! Это он убил юношу, это

он спалил дядин дом, и при этом чуть не убил его! И после этого

ты называешь его неопасным?

 

Ильяна села на кучу поленьев и закусила губу. Кажется,

она начала прислушиваться. А может, она начала налагать на

отца заклятье, чтобы он оставил ее в покое. На скулах Петра

заиграли желваки, когда он услышал поскрипывание стены дома.

Но он сумел удержаться и ничего не сказал.

 

- Твоя мама возвращается, - повторил он, - и она в плохом

настроении! Конечно, я попытаюсь договориться с ней, но это

будет нелегко!

 

- Нечего с ней разговаривать, папа! Она не собирается

убивать его, и никто не собирается!

 

- Я разговаривал с твоим другом! Он пришел сюда, Мышонок,

чтобы... чтобы повидать тебя!

 

Но Ильяна резко поднялась и бросилась к дому. С силой

хлопнула дверь.

 

Петр бросился на крыльцо. Оказавшись перед дверью, он

вдруг понял, что не слишком хочет входить в избу, чтобы

поговорить с дочерью еще раз. Вдруг он почувствовал неладное.

Так и есть - обернувшись, он увидел молочно-белую лошадь, что

стояла за изгородью, она пришла наверняка из леса. Лошадь

была оседлана и взнуздана. Она негромко ржала и прядала

ушами, и три остальные лошади, вышедшие из конюшни, глядели на

нее во все глаза.

 

- Проклятье!, - пронеслось в его голове. Это совсем не понравилось

Кочевикову. Хотя все казалось довольно просто - ведь Евгений

что-то бормотал о потерянной в лесу лошади, на которой он

приехал из Киева. Она просто унюхала, где находятся другие лошади,

вот и все. Для этого не требуется никакого волшебства!

Нет, это все никак не может быть случайным сочетанием обстоятельств!

Кажется, над их домом все сгущаются и сгущаются черные

тучи!

 

Нет, это наверняка Ильяна приманила лошадь сюда. Конечно,

она! Подумала, что парню понадобится его конь, и позвала его!

Не помня себя от гнева, Петр птицей взлетел на крыльцо и,

распахнув пинком дверь, крикнул в темноту сеней: "Мышонок!"

 

В горнице никого не было - видимо, Ильяна ушла в свою комнату.

 

Петр постучал в дверь ее комнаты. "Мышонок, - голос его

немного смягчился, - сейчас не время показывать свой характер! Мы

с дядей нуждаемся в твоей помощи! А тут у нас еще гость, дожидается

возле ограды! Вытри глаза и выходи на улицу!"

 

- Непонятно только, кому я могу понадобиться, - донесся

из-за двери голос Ильяны, - если все равно никто не желает меня

слушать! Конечно, лошадь - это из-за меня! Как и все, я ведь во

всем всегда виновата!

 

- Да никто не собирается тебя ни в чем обвинять!, - простонал

Кочевиков, - и перестань дуть губы! Быстрее выходи, нечего

упрямиться!

 

Тишина.

 

- Мышонок!

 

- Я не понимаю, что происходит!, - донесся словно издалека

голос дочери, - папа, мать собирается сделать ему что-то ужасное!

Она уже идет сюда. Она хочет его погубить!

 

- Мышонок, она не собирается убивать его! Конечно, может

у нее и есть такие мысли, но ведь она еще не видела Евгения!

Он ведь очень привлекательный парень, да? У него такая красивая

лошадь! И не случайно его конь пришел сюда - у лошадей хорошее

чутье, потому я не обвиняю тебя, что это ты накликала его коня!

Но все равно - он появился тут благодаря Черневогу! И не надо

хлопать дверями перед моим носом! Я ведь все-таки твой отец!

И с мамой тоже нужно быть помягче! Я клянусь тебе, что мы не

причинили парню вреда! Но как раз об этом я хочу с тобой поговорить!

 

Снова долгая тишина.

 

- Мышонок, мы уже давно выбились из сил! прямо с ног валимся

от усталости! Так что не нужно плакать!

 

- Я не позволю маме убивать кого-либо, и не дам заставить

вас сделать это!

 

- Но мы же не собираемся его убивать, я сколько раз говорил

тебе! Я же обещал тебе! Но ты только выслушай меня! Пожалуйста!

Будь же благоразумна, и не нужно пугать маму ужасными

мыслями!

 

- Она хочет, чтобы вы погубили парня!

 

- Но не она виновата в этом! Это было ее заблуждение, и

она уже осознала его! А я все равно не волшебник, потому я

никак не заинтересован в этом! Ты только дверь открой, дай мне

войти!

 

- Нет! не входи!

 

- Ильяна!, - Кочевиков нетерпеливо забарабанил в дверь, -

ведь мы только помочь ему хотим!

 

- Прямо-таки? Тем, что вы его прикончите? Ну что же, ладно!

У меня все друзья будут мертвые! Пускай так! Но мне не нужно

живых друзей!

 

У Петра отвалилась челюсть.

 

- Ладно, - наконец через какое-то время нашелся он, - думаю,

Мышонок, что я сумею обойтись без твоей помощи! Хотя она очень бы

мне сейчас пригодилась!

 

- Но что тебе от меня нужно?

 

Петр приналег и отворил дверь. Хрустнула деревянная задвижка.

Ильяна сидела на кровати, подтянув колени к груди. Рядом с

ней лежал Малыш. Увидев Петра, собака угрожающе зарычала.

Было видно, что пес рычал против желания. Но он не хотел и

терять Ильяну - свою самую большую привязанность.

 

- Там приблудная лошадь, - тихо сказал Петр, - это во-первых!

А во-вторых, дом весь зарос грязью! Я не хочу, чтобы твоя

мама по приходе начала кудахтать, что мы живем, как свиньи!

 

- Но папа, ты не посмотрел! Я даже полы ножом отскребала!

Все чисто!

 

Петр и в самом деле как-то не обратил на это внимание. Он

посмотрел на пол, а затем взглянул в покрасневшее от слез лицо

дочери.

 

- Извини, Мышонок!, - пробормотал Петр, - я и правда не заметил!

 

- Папа, вы ужасно несправедливы к парню! Я же чувствую, как

вы ему все время грозите!

 

- Черневог этого давно заслужил! А вот мальчик и в самом

деле нет! Но, Мышонок, я добьюсь, что от паренька давно уже ничего

не осталось, кроме только облика! Ты знаешь, как мастерски

обходятся со своими жертвами русалки! Уж я достаточно пообщался

с Черневогом и твоей мамулей, знаю! Впрочем, Саша тоже жалеет

этого Евгения! Значит, вам представляется прекрасная возможность - вы

вдвоем убедите маму, что Евгений не опасен! Правда,

насчет Черневога я ничего не знаю... Но если ты и в самом деле

была с ним в таких дружеских отношениях, то тебе, может быть,

удастся убедить его!

 

Ильяна побледнела и испуганно сжалась. Малыш снова зарычал.

Заскрипели стены - это даже домовой забеспокоился. "Дядя

не станет даже разговаривать с мамой!, - сказала она печально,

- ведь он думает, что парень давно умер, и его не воскресишь!

Он не только не хочет поверить мне, но и собирается уничтожить

юношу! Он не успокоится, пока не сделает это!"

 

- Но ты сама попытайся!

 

- Нет, папа!

 

Петр окончательно потерял контроль над собой - гнев затопил

его душу. Но только он двинулся к дочери, как вдруг увидел

прямо перед своими глазами доски пола. Ага, сообразил он, падая,

Ильяна наложила-таки на него заклятье. потом он больно ударился

головой об эти самые доски.

 

Кочевиков лежал на полу, когда тень дочери нависла над ним.

Кажется, Ильяна поцеловала его. "Пусть она винит в этом меня, -

- донеслось до него, - ты тут ни при чем! И пожалуйста, береги

себя!"

 

Евгений с ужасом наблюдал, как Саша ни с того ни с сего повалился

кулем на пол. Все, это конец, пронеслось в голове юноши.

Сейчас возвратится Петр, и без того озлобленный, увидит,

что его друг лежит на полу в бессознательном состоянии, и...

Сначала он надеялся, что колдун очнется. Но текли секунды,

казавшиеся часами, а он все еще лежал неподвижно. Тут Евгений

воровато посмотрел на дверь. Может, попытаться? Ничего, что

руки связаны - главное вырваться отсюда! Главное еще, не

встретить по дороге Петра. Только зря он просидел тут так долго -

- нужно было сразу бежать, когда колдун свалится на пол! Набрав

в легкие побольше воздуха, Евгений поднялся на ноги и

подошел к столу, на котором лежали травы этого Саши. Вдруг ему

посчастливится найти нож?

 

К сожалению, ножа там не оказалось. Саша слегка пошевелился,

хотя дышал он очень тяжело. Юноша решился - все равно, если

Петр сейчас войдет, он подумает, что он ударил колдуна, и тогда

ему не сносить головы. Пробиваясь между кадками и скамьями, он

направился к двери.

 

Дверь открылась сразу. В первые минуты пол ничего не мог

видеть - настолько ярко светило солнце. Прижимаясь к стене, юноша

двинулся к конюшне. Может быть, нож отыщется там. Не нож, так

еще что-нибудь острое, только бы развязать руки... Скорее, скорее,

а то и Саша очнется, сразу его хватится...

 

Тут удивленный парень остановился - по ту сторону изгороди

стояла его кобыла Белица!

 

Бросившись к изгороди, он пригнулся, чтобы пролезть между

двумя горизонтальными жердями забора.

 

И в этот момент у доме глухо хлопнула входная дверь.

 

В ужасе юноша оглянулся назад, приготовившись уже к смерти.

С крыльца на него немигающе смотрела... Ильяна. "Только отцу

не говори, - мысленно упрашивал он, - просто, зайди в дом и

ничего не говори! Милая девушка, умоляю тебя!"

 

Ильяна затопталась на крыльце - кажется, она собиралась в

самом деле войти в избу. Но вместо этого девушка спустилась

с крыльца, бросая по сторонам настороженные взгляды. Вдруг она со

всего духу бросилась к нему, и Евгений в изнеможении прислонился

к ограде.

 

Парень даже не знал, что делать. На лице девушки было отчаянное

выражение, точно ей и самой нужна была помощь. Может

быть, это она наслала бессознательное состояние на мужчин? Но

тогда для чего? Ведь волшебники и чародеи, даже в таком юном

возрасте, для людей одинаково опасны! И что будет, если сейчас

на крыльцо выйдет ее отец, увидит, что девушка бежит к нему.

Страшно сказать, что его ожидает - достаточно вспомнить, как

бесился этот Петр, стоило ему просто посмотреть на его дочурку!

 

- Тебе нужно уходить отсюда!, - сказала Ильяна, задыхаясь.

С этим юноша был полностью согласен. Он повернулся спиной,

чтобы Ильяна увидела его стянутые руки. "Подожди, - прошептала

она, - сейчас принесу нож!"

 

Что будет, если Петр поймает их! Точно изрежет в мелкие

кусочки! Евгений в изнеможении прислонился к бревенчатой стене,

а Ильяна проворно метнулась в сарай. Ноги уже не держали юношу.

Он даже сомневался, что сумеет вскарабкаться в седло. Не говоря

уже о том, что еще нужно в седле держаться. Впрочем, может быть,

его бегство будет напрасным - ведь они же колдуны, а колдуны

заранее все знают. Конечно, им не составит труда определить, в

какую сторону он поскакал! Они сразу доберутся до него, а потом

его ожидает страшная расплата...

 

Наконец появилась Ильяна с остро отточенным куском косы

в руке. Она перерезала ремешок, поранив при этом палец юноше -

у нее все время тряслись руки. "Извини!", - забормотала она,

глядя на ярко-алую кровь, капающую на траву. "А, пустяки!", -

сказал он. Поблагодарив девушку за помощь, он повернулся и

собрался бежать отсюда подальше. Куда - все равно, лишь бы не

оставаться здесь.

 

- Вон лошади!,- сказала Ильяна, хватая Евгения за рукав,

- я уже собрала свои вещи и книгу! Нам нужно поскорее удирать

отсюда! Кстати, это его лошадь!

 

Куда - вот в чем был вопрос. И что она подразумевала, говоря:

"Его лошадь?"

 

"Ильяна!, - не выдержал юноша, хотя его губами

точно говорил сейчас призрак, - куда нам бежать? И ты чего

хочешь найти? Отчего ты бежишь?"

 

- Моя мама хочет тебя погубить, она уже проболталась, ты

понимаешь/ И потому бесполезно разговаривать с отцом, он вряд

ли поможет тебе!

 

Руки Евгения ломило - кровь только-только начала расходиться

по распрямляющимся жилам. Он сразу поверил девушке - ведь

он отлично понимал, как Петр и Саша разговаривали, и

очень часто упоминали жену Петра, приговаривая, что от нее

невозможно ожидать ничего хорошего.

 

Кажется, это ее звали Эвешка, и уговорить ее на что-то,

противоречащее ее мнению, было невозможно.

 

- Пошли быстрее!, - потянула Ильяна парня за рукав, - мой

отец спит, но она-то нет! Она как раз плывет сюда на лодке!

Поздно вечером она будет здесь!

 

Словно в беспамятстве, Евгений следовал за девушкой. Он

даже не знал, куда она его поведет. Впрочем, это было не столь

важно - главное, чтобы подальше от этого страшного места. Вскоре

оба они уже оказались у ворот.

 

Надо же, и в самом деле тут Белица! Не веря своим глазам

юноша потянулся рукой к лошади. Белица - единственное, что

осталось от его прошлой жизни.

 

Лошадь осторожно приблизилась к своему хозяину и обнюхала

его. Евгений сразу почувствовал себя увереннее, сильнее, ощущая

на щеке горячее дыхание лошади.

 

Одно юноша знал наверняка - больше всего на свете он любил

эту лошадь. Если бы он оставил ее дома, то отец в ярости умертвил

бы ее. Он часто гневался и в гневе был очень страшен - никто

не смел ослушаться его приказа, будь то простой слуга, или

собственный сын...

 

А отец, он мертв? Нет, вряд ли - кажется, что и сама смерть

до сих пор обходила его стороной. Зато она уносила близких

людей. Унесла его мать. Унесла его тетю, его двоюродного брата.

Нет, лучше перестать думать об этом!

 

Евгений ласково похлопал Белицу по холке, а затем,

одолевая легкое головокружение, стал вскарабкиваться в седло.

 

И тут он снова вспомнил лестницу в терем, лицо... Конечно,

если бы великий князь узнал то, что знал Евгений, он сразу

приказал бы отрубить отцу голову. И Евгений сам, пойди он только

к князю, вынес бы этим отцу смертный приговор. Он годами носил

это в себе, но не знал, что мешает ему пойти к князю. Может

быть, смутное предчувствие, что потом князь все равно станет

чураться сына, предавшего своего отца?

 

Тем временем Ильяна подвела лошадь поближе к дому. Привязав

уздечку к перилам крыльца, девушка опрометью метнулась

в сени. Евгений подумал, что она пришла за своими вещами. Сердце

его бешено колотилось - вдруг сейчас оттуда выйдет Петр? Тогда

конец! Впрочем, он не волшебник, с ним можно договориться, что-то

доказать ему...

 

Вдруг что-то шевельнулось в душе юноши. Кажется, он был

тут когда-то. Только тогда он удрал и из этого дома. Но почему,

зачем? Впрочем, это не столь важно. И Евгений подумал, что

он бесконечно бежит - с одного места на другое, оттуда еще

куда-то. Так вся жизнь и пройдет.

 

 

* * *

 

ГЛАВА 6

 

* * *

 

..Лодка с гулким стуком уткнулась носом в изношенные

непогодой сваи причала. Уже начинало смеркаться. Странно только,

что ни Петра, ни Александра на берегу не было. Эвешка   привязала

веревку к колышку и побежала на берег. Сердце ее забилось - она

предчувствовала что-то недоброе. Птицей взлетела

она на крыльцо и распахнула дверь.

 

- Петр!

 

Странно, что дверь не закрыта на засов. В доме было темно.

Правда, в печи курились угли. Где-то за печкой стонал домовой,

словно жалуясь на опустевший дом.

 

- Петр!!!

 

Эвешка затравленно огляделась по сторонам, напрягая всю

свою волшебную силу, только бы понять, что произошло. Наконец

она что-то уловила. Бросившись к комнате Ильяны, женщина

растворила дверь. Кровать дочери была в полнейшем беспорядке.

А рядом, прямо на полу, лежал Петр. Спит не спит... Голова покоилась

на подушке, сам укрыт одеялом. Эвешка упала на колени и

провела рукой по голове мужа. Только тут она заметила большую

ссадину, на которой запеклась кровь.

 

Она не посмела даже рассердиться. В голове было только одно -

только бы с ним все было нормально! Порывисто схватив руку

мужа, холодную, как снег, Эвешка забормотала: "Петр! Очнись!

Петр!"

 

Глаза его открылись. Он удивленно посмотрел на жену, явно

удивляясь ее присутствию. Кажется, в последний раз он видел

тут Ильяну...

 

Как же такое могло вообще случиться...

 

Эвешка даже не думала о дочери. И она не могла позволить

себе разгневаться по привычке. Она только вспомнила про Сашу и

стала заклинать волшебные силы, чтобы с ним все было в порядке.

Только теперь она поняла, как любит Петра. Только ее любовь

оберегала все эти годы Петра Кочевикова. Может быть, спасла

она его и на этот раз - Эвешка усилием воли приказала голове

мужа не болеть больше и отогнала ломоту из его тела.

 

- Она ушла с ним, да?

 

- Я не знаю, куда она подевалась!, - отозвалась Эвешка.

Она ловила не только каждое слово, но и каждую мысль мужа,

держа его голову в своих руках, - ну вообще-то я уверена, что они

вместе удрали. Кажется, куда-то к северу!

 

Петр попытался подняться на ноги, но смог сделать это только

с помощью Эвешки. Она почувствовала, как где-то неподалеку,

вроде бы, в бане, очнулся свояк. Он ощупывал свои синяки и

шишки. Впрочем, ох он заслужил - нечего было проявлять такую

беззаботность!

 

- Так тебе и надо!, - мысленно говорила она Саше, с жалостью

глядя, как Петр на дрожащих ногах, цепляясь за стены,

направляется к выходу, чтобы сейчас же седлать лошадь и

скакать вдогонку за дочерью.

 

Эвешка последовала за Петром на кухню. Кое-как они набрали

снеди ему в дорогу. У него по щеке снова потекла кровь - видимо,

он разбередил рану. Впрочем, Петр казнился не столько

из-за вероломства Ильяны, сколько из сознания собственной

беззаботности. Ильяну винить было не в чем - она наверняка просто

стала орудием в руках этого бессовестного ублюдка. Или, что еще

хуже, призрак, принявший иную личину, втерся ей в доверие.

Почуяв его милосердие к дочери, Эвешка прямо-таки вся вспыхнула

от злости, но воли чувствам все же не дала.

 

Тут вдруг Эвешка подумала - к чему все эти хлопоты, сборы,

волнения... У нее ведь еще достаточно силы, чтобы остановить

дочь, где бы она сейчас не находилась. Остановить-то она ее

остановит, а что потом...

 

Петр всегда всем прощал - Ильяне, Кави, а теперь ей, Эвешке.

Простил ей то, что она годами подвергала его такой опасности.

 

- Послушай-ка, - вдруг с беспокойством сказал Петр, - а

куда это Сашка подевался?

 

- Где должен быть, на пути!, - отозвалась Эвешка. И она

сама удивилась тому, что по ее щеке скатилась слеза. Только

этого еще не хватало, подумала она, в такой момент, и эти телячьи

нежности, да еще без причины...

 

Петр порывисто обнял жену: "Эвешка, они просто молодые, глупые!

Еще ветер в голове! Это я ее напугал! Все из-за   меня случилось!

Она просто воображает себя покровительницей пацана! Ты

только не волнуйся! Я скоро все улажу!"

 

- Она его покровительница? О нет, не надо! Не нужно со

мной спорить! Ты ведь даже не знаешь, какие мысли у них в головах.

Я же не хочу сейчас туда лезть! Я сыта всем этим по горло!

Но только, прошу тебя...

 

- Я знаю, о чем она думает!, - Петр глянул в глаза жене, -

посуди сама, мы все время стерегли ее, даже вздохнуть не

давали! Я на ее месте поступил бы точно так же - шваркнул отца

головой об пол, и дал деру! Но она и в самом деле не собиралась

никому причинять зла! Ты ведь знаешь, что в ее власти было

сделать куда больше неприятностей...

 

- Петр!, - Эвешка явно стала терять над собой контроль, - ты

не забывай, что она еще и моя дочь! Но вообще, я даже не

знаю, почему родила ее.

 

- Потому что она хотела появиться на свет, вот почему. Точно так же, как

она хотела иметь лошадь. А мы с тобой, как два дурака, вечно думали не о

том.

 

- Перестань шутить, Петр, - Эвешка схватила мужа за руки. - Ты ведь даже

сам не понимаешь, что говоришь. Ты меня никогда не понимал, никогда.

Нет, мне не следовало рожать. Не знаю, для чего я ее вынашивала... До

сих пор не знаю.

 

- Опомнись, что ты говоришь.

 

- Петр, пойми меня правильно. Я же чувствую сплошную тишину. Она словно

занавеску повесила вокруг себя. Тишина. Я люблю ее, но ведь любовь - это

не самое главное.

 

Конечно, Петр снова не понял ее. Она явно обидела его. Кочевиков

отвернулся и принялся поспешно укладывать в котомку продукты.

 

- Я верну ее домой, - выдавил он. Конечно он продолжал винить в

случившемся только себя и Эвешку.

 

- Она все-таки удрала, да? - послышался из сеней голос. Взволнованный

Саша вошел в горницу.

 

Эвешка подумала было кое-что, но тут словно вспомнила о присутствии

свояка и пригасила мысль усилием воли. Эвешка с такой силой закусила

губу, что почувствовала кровь.

 

И тут же вспомнила о шипах-колючках.

 

- Они взяли только молодую кобылу, - сообщил Александр. - Мы запросто

догоним их.

 

- Я поплыву по реке, - решила Эвешка, - и не нужно считать меня дурой.

Давайте не будем устраивать тут споров и разборок. Я знаю, чего хочу. И

не перечу вам. Хотя стоило бы это делать хоть иногда. Но только не нужно

сейчас мне предлагать план действий.

 

- Да, давайте не будем ссориться, - с отчаянием в голосе сказал Петр. -

Эвешка, ты отправляйся. Я же закончу сборы и отправлюсь следом за тобой.

Саша, у них не одна лошадь. Я видел кобылу этого парня, она прибрела

сюда из леса. Эвешка, а ты знаешь, куда они могли пойти? И куда

собираются?

 

- Куда же, на север, я уже сказала. Но одному тебе ехать никак нельзя.

Кстати, они даже не знают, куда едут. И потому я не могу прочесть этого

в мыслях. Я первый раз сталкиваюсь с таким ожесточением.

 

- Это понятно, ведь она до смерти испугалась. Эвешка, а может, пока не

преследовать ее? Пусть немного поостынет, подумает? Все равно от нас

никуда не денется...

 

- Как оставить ее в лапах этого...

 

- Прекратите, - вмешался Саша, - хватит. Я согласен с вами обоими. Нам

нельзя нажимать на нее, но и нельзя отпускать с этим Евгением. Она и

сама не ведает, что творит, ей грозит смертельная опасность. Петр, она

ведь запросто могла убить тебя, даже не понимая этого.

 

- Выходит, что она умнее, чем мы думали. Она все-таки понимает, что

делает. Впрочем, на ее месте так поступил бы любой, если бы его вдруг

загнали в угол. Но ведь мы говорим сейчас об Ильяне.

 

- Которая как раз находится в компании Кави, - выкрикнула Эвешка, -

неужели вы хотите, чтобы она с ним и осталась?

 

Петр поглядел с жалостью на жену, и Ва сразу поняла, что напрасно

повышала голос - она и так слишком часто навязывала мужу свое мнение.

Она порывисто заключила Петра в объятия и прошептала:

 

- Часто любовь спасает. А потому прошу - береги себя.

 

- Ага, - воскликнул он, отстраняясь. - Значит, любовь не спасает?

 

Эвешку объял ужас. Кажется, он снова неправильно ее понял.

 

- Ильяна такая эгоистичная, - наконец нашлась женщина. - Конечно, она

испугана, этого нельзя сбрасывать со счетов. Но и мы тоже волнуемся. Как

все сразу изменилось. Еще неделю назад была тишь и гладь, да божья

благодать. Но вот что я скажу тебе, когда падаешь в пропасть, уже не до

любви к ближнему.

 

- Но ведь она твоя дочь.

 

- Ох, как надоели мне эти споры, - повела плечами Эвешка в раздражении.

И тут она увидела Сашу, который осуждающе смотрел на них. - Ты вот сам с

ним разберись.

 

Сил больше не было, и Эвешка стрелой вылетела в сени, оттуда - на

крыльцо, с крыльца - на улицу, и прямиком через двор.

 

- Эвешка! - завопил Петр, и в этом вопле отразилась целая гамма чувств -

испуг, раздражение, непонимание. Но призыв его остался без ответа.

 

***********

 

- Эвешка! - теперь уже гневно закричал Кочевиков. Казалось, что он

понял, что собралась предпринять его жена. Саша же непонимающе уставился

на свояка.

 

- Что она собирается делать, - несмело спросил он, - что она сделает,

когда доберется до них? Неужели будет спорить с ними, урезонивать?

Что-то на нее непохоже!

 

Петр угрюмо молчал.

 

- Пошли! - сказал Саша, - нужно взять в доме припасы!

 

- Нам за ней нужно бежать, за ней! Почему нам не остановить ее, пока не

поздно? Это твоя идея? Или моя? Или ее? - Петр раздраженно хлопнул

рукой по перилам, - Боже мой, я схожу с ума!

 

- Мы все равно тут не удержим ее! - сказал Саша рассудительно, - и она в

чем-то права! Ведь мы не знаем, кому было нужно рождение Ильяны! Уж

точно не Эвешке!

 

Кровь бросилась в лицо Петру, в голове зашумело.

 

- Вообще-то, Сашуля, - процедил он, - дети делаются безо всякого

волшебстваа, и если только ребенок зародится, то он уже обязательно

должен появиться на свет!

 

- Но только не дети колдунов!

 

Нет, время и место для спора не подходили! Но Петр захотел, чтобы

последнее слово осталось за ним:

 

- Волшебники те же люди! - Круто повернувшись, он широкими шагами пошел

в дом - за провизией и оружием.

 

- Но я про то, - бросил ему вдогонку Саша, - она же окружила себя

волшебной защитой на всю оставшуюся жизнь! Такого не должно было

случиться!

 

- Какой еще защитой? От чего? - Петр развернулся уже на пороге, - от

нашей любви, что ли? Вдумайся, что ты городишь! Она любит Ильяну!

 

- Но ведь она слишком хорошо знает, что для нее опасно! - отчеканил

Саша.

 

- Мышонок для нее - никакая не опасность! Она наша самая большая

ценность!

 

- Но ее появления мог желать кто угодно! Это я имею в виду! И Эвешка

боится именно этого!

 

- Ладно, ладно, пусть будет по-твоему! Пусть ее мать, Драга! Конечно,

она боится влияния Драги! Но ведь Драга давно умерла!

 

Конечно, Саша сдаваться не собирался, и потому вдруг выпалил:

 

- Умерла, как и Черневог!

 

***************

 

Малыш побежал за ними. Он то и дело принюхивался к траве и недовольно

ворчал.

 

Дядя наблюдал за поведением собаки - вот задала племянница задачу! Малыш

любил Ильяну, но остался дома. И вдруг Саша понял в чем дело - Ильяна

заставила собаку усилием воли остаться дома, охранять отца, покуда тот

находится в бессознательном состоянии. Но теперь Малыш был свободен от

распоряжения молодой хозяйки, потому что выполнил его. И теперь уверенно

шел по следу Пестрянки. Перед наступлением сумерек их стала сопровождать

большая Сова. Она то исчезала, то летела прямо над головами. Потом

пропала вовсе.

 

***************

 

- Что это? - обеспокоенно спросил Евгений.

 

- Обычная Сова!

 

- Что-то непохоже на обычную сову! - запротестовал юноша. Очевидно, он

имел в виду, что эта Сова какая-то неживая.

 

- Ничего! - сказала она, чтобы как-то успокоить попутчика, - ведь

призраки тоже существуют!

 

Евгений тут же заставил ее вспомнить про отца, который не мог читать

мысли, и был довольно-таки долготерпимым. Теперь про него они знали еще

кое-что - Петру иногда изменяло чувство осторожности.

 

Ильяне очень хотелось помочь ему чем-то, но думать сейчас о нем или об

отце - значило и отвлекать себя. А уж если бы тут оказался Кави... Нет,

наверняка это было опасно и для самого Евгения...

 

Ильяна думала, а ее спутник вдруг что-то совсем ослабел. Может быть,

просто сказалось напряжение последних суток, может, это Ильяна, сама

того не желая, отвлекала его. Так или иначе, Евгений даже перестал

пригибать голову всякий раз, когда перед ним оказывалась ветка дерева.

Так и глаза выхлестать недолго, подумала Ильяна, мысленно приказывая ему

быть поосторожнее. Одновременно она дернула за повод, и Пестрянка

поравнялась с кобылой Евгения. Ильяна положила руку на плечо юноши.

 

- Смотри, не свались! - заметила она. Нет, хватит размышлений, ведь мать

наверняка уже дома, и ловит ее мысли...

 

Заклятья, заклятья. Весь дом был пропитан заклятьями колдунов уже

задолго до появления на свет отца или дяди Саши. Ильяна привыкла к

волшебству. Конечно, это легко сделать, если знаешь, что какие-то

заклятья лежат на глиняной посуде, бревенчатых стенах, печке-лежанке.

Ильяна знала, но не всегда понимала магию, хотя и родилась чародейкой. А

еще мать... Она постоянно твердила Ильяне, что чародейством лучше не

заниматься, делать все так, как делают простые люди. Но при этом

втихомолку занималась колдовством. Мать боялась всего на свете, что шло

вразрез с ее желаниями. То, что не хотело подчиняться ей, означало

опасность для нее. Она даже Ильяну боялась, смотрела на нее часто со

страхом. Может быть, потому девушка и привыкла постоянно чувствовать

себя рядом с матерью напряженно. И везде ощущать ее незримое

присутствие. Она настолько свыклась с этим присутствием, что после ухода

Эвешки ощущала какой-то дискомфорт, заброшенность, отсутствие привычного

внимания к себе.

 

Как-то дядя обмолвился, что мать не желает, чтобы о ней вообще кто-то

чего-то знал. Впрочем, это было понятно - кроме нравоучений и

причитаний, из Эвешки нельзя слово было вытянуть. Она всегда была

замкнута на самой себе. Хотя это было легко объяснить - ведь мать

столько испытала невзгод в жизни, что привыкла к тому, что окружающие

приносят ей только беды. Но мать своим недоверием к окружающим даже не

давала им шанса сделать ей что-то доброе. Ильяна всегда знала, что мать,

подозревающая ее во всех смертных грехах, в любой момент готова

сокрушить ее силой своего волшебства, а если отец и дядя вступились бы

за Ильяну, то разделили бы ее участь. Оставалось только одно - подыскать

какое-то безопасное убежище, куда мать не добралась бы...

 

И Ильяна мысленно повторяла - папа, не верь ей, не слушай ее, ведь она

испугана, страх ослепил ее. А с ее силой... И она стала еще сильнее -

силы придало ей чувство опасности.

 

Ведь она, Ильяна, никому в жизни еще не причинила вреда. А мать

постоянно подозревала ее в желании причинить вред отцу. Правда, она

недавно так и поступила, но исключительно вынужденно, это мать

спровоцировала. И Ильяна вспомнила, что в какой-то дядиной книге было

написано - если кого-то считают способным на что-то, приписывают ему

какое-то определенное качество, то человек и в самом деле рано или

поздно становится таким.

 

Но отец с дядей всегда не хотели слушать Ильяну. Их больше всего

беспокоили постоянные страхи матери, которая видела до появления

Черневога главную опасность в ней, Ильяне...

 

И теперь Ильяна убегала прочь от отчего дома - она больше не могла

оставаться Мышонком, не хотела, чтобы отец по прихоти матери убивал

невинного человека только за то, что он хотел находиться возле их

дочери. И Евгения нельзя было ни в чем винить - в конце концов это она,

Ильяна, помогла ему бежать от гнева матери.

 

И девушка думала - трудности длятся не бесконечно, рано или поздно она

подыщет подходящее место, у нее появится семья. Может быть, он будет так

же стоять на холме, как и дядин дом (хотя, как оказалось, это не слишком

безопасно). Ильяна не знала, какое отношение имеет мать к ночной буре и

пожару, но в душе ее шевелились неясные подозрения.

 

Вдруг девушка уловила, как кто-то зовет мысленно - Ильяна, выходи из

тьмы, не нужно прятаться, ты не права. Послушай, покуда ты слышишь. Ведь

он уже подбил тебя причинить боль родному отцу!

 

Но Ильяна не собиралась ничего слушать. Она постаралась снова ни о чем

не думать, только бы никто не мог отследить потока ее размышлений.

 

...А ведь твой отец верил тебе, а теперь он не может доверять своей

дочери. Впервые в жизни ты подвела его. Ты причинила боль ему и дяде, а

ведь могло быть и хуже, ты не хочешь думать о возможных серьезных

последствиях. А это плохо. Пока не поздно - одумайся! Неужели твои

родители учили тебя этому? Одумайся...

 

- Нет! - закричала девушка, больше не в силах сдерживаться. Ей казалось,

что она слышит даже плеск воды в реке, - ты ведь никогда никого не

любила! Тебе все безразличны! Ты всегда была эгоисткой, ты всем желала

гибели! Конечно, я могу поговорить с тобой, но разговора у нас все равно

не получится - я не поверю ни одному твоему обещанию. Если я вернусь,

нам придется сражаться, драться, но это плохо... Ведь дядя и отец могут

понять, что ты сама приносила им беды всю жизнь. Отец ни разу не

рассмеялся при тебе! Но со мной ему всегда весело, он раскован! И не

нужно вкладывать в его голову собственные мысли, мама! И не нужно

говорить, кто причиняет ему боль!

 

- Боже! - прошептал Евгений, когда порыв ветра принялся шелестеть

листвой и трепать конские гривы. Пестрянка испуганно захрапела и

запрядала ушами, порываясь даже встать на дыбы. Но Ильяна удержала

кобылу - она знала, что этот ветер наслала мать, чтобы лошади

перепугались и сбросили седоков, ускакав от них. А куда они денутся от

преследования без лошадей? Конечно, мать в первую очередь желала вреда

Евгению. Но зато Ильяна не желала этого! Пестрянка принадлежала ей,

Евгений был с ней, как и его белая лошадь. - Оставь нас в покое! -

подумала яростно девушка, - не нужно гнаться за нами! Если ты хочешь,

чтобы я осталась вашей дочерью, то оставь меня сейчас в покое!

 

Пестрянка принялась дрожать. Чувство испуга стало улетучиваться, подобно

дыму, но зато над ними закружила Сова.

 

- Евгений, все нормально! - подбодрила спутника Ильяна, - не нужно

пугаться!

 

- А я и так никого не боюсь! - храбро воскликнул юноша, но, увидев

выражение лица Ильяны, поспешил добавить, - кроме разве что колдунов! И

призраков... А как это так твоя мать узнает, где мы?

 

- Она слышит нас! - пояснила девушка, - слышит, но не слушает! - Ильяна

с трудом удержала слезы, - она всегда слышит, хотя и не слушает!

 

- Может, нам стоит вернуться и переговорить с твоим папой, - несмело

сказал Евгений, - хотя он, конечно же, не слишком будет рад меня видеть!

 

- Нет! - выкрикнула Ильяна, - там ведь и моя мать! Ни отец, ни дядя не

смогут уговорить ее, если мы даже их сможем убедить! Обратной дороги

нет!

 

****************

 

- Даже понятия не имею, куда они провалились! - сказал виновато Саша,

когда Петр с готовой котомкой сошел с крыльца. Эвешка уже возилась с

лодкой на берегу. Конечно, она как всегда действовала наверняка!

 

- Отлично! - отозвался Кочевиков, забрасывая сумку свояка на спину

лошади, - в любом случае - они в лесу. Как и мы. Конечно, пошли на

север. Но куда это запропастились твои лешие? И что, Мисиги уснул там?

Лешие наверняка давно уже приметили их!

 

- Да я не о том! Я могу даже улавливать иногда ее мысли, но чувствую

сопротивление - она не хочет этого! Какое-то странное чувство... Дело

даже не в том, что она хочет скрыться подальше и запутать за собой все

следы! Если сказать честно, я и сам не пойму, в чем дело!

 

- ПОнятно, что она просто не хочет с матерью встречаться! - буркнул

Петр. Он сноровисто увязал на спине Волка две переметных сумы, -

конечно, все так получилось - я даже не могу винить ее! Если вдруг

поймаешь ее мысль, передай, что я сам хочу с ней поговорить, пусть не

удирает! Меня нечего пугаться, я ведь не колдун!

 

- Но ты не должен вести себя так опрометчиво!

 

- Какая к черту опрометчивость! Она ведь моя дочь! Почему я должен

бояться ее?

 

- Но ведь она там не одна!

 

- Да, пусть там с ней Черневог! Но я клянусь, что я даже спокойнее буду

себя чувствовать!

 

- С чего ты взял, что он будет всегда таким спокойным? Смотри, разорвет

на части!

 

- Хорошо сказано, спокойным! - Петр одним махом взлетел в седло, покуда

свояк продолжал возиться с череседельником, - его сюда привело не

спокойствие духа! И не его хорошее поведение разожгло ссору Эвешки с

Ильяной! И уж вовсе не из хороших побуждений он прикончил этого парня!

 

- А может, он наоборот сохранил ему жизнь! Я все меньше и меньше верю,

что он и в самом деле лишил его жизни! Ты посмотри, какой он прыткий!

 

- Не знаю, не знаю! Не слишком ли много странностей - боярский сын из

Киева неизвестно как попадает в наш лес, тонет в ручье, который и курица

перейдет, да еще в это время твой дом загорается, хотя до этого он

спокойно стоял и в грозы пострашнее этой! А потом и его лошадь

появляется... И тут вдруг Ильяне стукнуло в голову бежать с Черневогом?

Нет, столько странностей сразу!

 

- Но ведь может быть и так, что парня постигло какое-нибудь старое

заклятье! Их тут тьма-тьмущая, ты сам знаешь! Может быть, даже

какое-нибудь из моих! Кто знает! Правда, я не помню, чтобы когда-либо

желал незнакомому парню утопнуть в ручье!

 

Установилась гнетущая тишина.

 

- Проклятье, - выругался Петр, - мы так доболтаемся!

 

- Хватит!

 

- А что - хватит? Кажется, у тебя был дядя Федя! Такой жуликоватый тип!

От него можно было чего хочешь ожидать! Боже, какая кровь течет в жилах

моей дочери! Хорошо, что хоть иногда у нее хватает ума образумиться!

Может, она успокоит и этого молодого дурака! А то бегут, как очумелые!

Слушай, если ты и в самом деле читаешь ее мысли, когда возможно, пусть

она уговорит Черневога образумиться! Уж ему точно нечего нас бояться! А

выходит, что это не он? Для чего Кави удирать от нас?

 

- Да пробовал я уже!

 

- А ты еще попытайся! И скажи, что я не сержусь за шишку на голове! Дай

ей понять!

 

- Пробовал!

 

- Скажи, - продолжал Петр невозмутимо, - что Эвешка не сделает зла ни

ей, ни хлопцу! Скажи, чтобы они остановились и подождали меня! Скажи,

что я даю слово, что не трону парня! Я обещаю!

 

Вдруг Петр подумал, почему они набрали с собой так много провизии и

одеждв< Только скорость замедляется! А еще этот Саша - вон какие сумки

набрал! Небось травы да книжки. Конечно, пока вытаскивал их и собирал -

сколько времени они потеряли из-за него! Да и лошади что-то не слишком

спешили!

 

Впрочем, и сам он хорош гусь! И недаром головой стукнулся, надо было бы

сильнее, чтобы вся дурь вылетела! Постоянно пугал девчонку, стращал. А

ведь она такая беззащитная, Мышонок! А она такая заботливая - даже

подушку под его голову подложила, одеялом укрыла... Ведь не Кави же

сделал это!

 

Наверняка Ильяна не хотела убегать от него. Но что поделаешь, если мать

вернулась...

 

Можно представить только, что делается в душе у Ильяны. Но Петр подумал

- а все-таки зря они считали Мышонка такой беззаботной! За такое

короткое время собрала все, что нужно в дорогу - одежду, соль, кресало.

Вот и неразумное дитя!

 

Очевидно, она встретила Евгения Павловича возле забора - Петр заметил

там в траве обрезки сыромятного ремешка, который стягивал руки боярского

сына, и капельки крови. Впопыхах порезался, должно быть. И вот что -

если бы тут был Черневог, у него хватило бы наверняка ума забрать с

собой и оставшихся лошадей или хотя бы угнать их в лес подальше, чтобы

отсрочить погоню.

 

Наконец они вывели со двора коней под уздцы. Саша запер ворота. Обычно

ворота у Кочевиковых никогда не закрывались, но сейчас случай был

необычным. К тому же на дворе не было Малыша - он некоторое время назад

крутился возле них, а потом незаметно исчез. Может, он почуял след

Ильяны и уже пошел по нему...

 

- Я поеду первым!

 

- Но Петр!

 

- Я не боюсь Черневога! Видит Бог, мы с ним старые друзья! Думаю, что мы

с ним столкуемся!

 

- Нет!

 

- Саша..., - Петр отряхнул с лица налипшую паутину, - перестань! Ты

только ей скажи! Или, вот что - наложи заклятье, чтобы я разыскал ее до

того, как что-то случится!

 

- Это слишком опасно!

 

- Но что может быть опаснее того, что моя дочь собралась неизвестно

куда, да еще с Черневогом!

 

- Но ведь ты всего не понимаешь!

 

- Чего там понимать, дочь в беде!

 

- Ладно, ладно, - забормотал Саша, - вот только...

 

Саша пробормотал чего-то, и вдруг наступила глубокая тишина.

 

****************

 

- Кажется, мы заблудились? - тихо спросил Евгений.

 

- Нет, конечно, что ты! Я могу ориентироваться в лесу! Я ведь лесовичка!

 

- Ну и куда мы тогда движемся?

 

- К северу!

 

- А в какое место?

 

- Куда мне нужно! - Ильяна и в мыслях не держала, что они могут сбиться

с пути. К тому же она была занята - смотрела то на траву, то на небо,

соображая. ВСе это были с раннего детства знакомые приметы. Лес был ее

домом.

 

Но Евгений явно встревожился - куда бы он ни смотрел, везде видел только

толстые стволы елей.

 

- Что это такое было? - испуганно спросил юноша, к чему-то

прислушиваясь.

 

- Ничего страшного! - успокоила Ильяна спутника. Она почувствовала, что

потихоньку начинает уставать. Уже смеркалось.Можно было только себе

представить, как чувствовал себя юноша - ведь он, лежа в бане, наверняка

не успел даже сил набраться.

 

- Думаю, нам лучше сделать привал и развести костер! - предложил

Евгений.

 

Из зарослей кустарника послышался не то свист, не то пение. Какие-то

печальные звуки. Где-то вдали послышался треск валежника - там явно

прокладывало себе тропу какое-то крупное животное. Лошади тревожно

запрядали ушами.

 

- Ничего, ничего, просто белка!

 

- Ничего себе белка, аж сучья трещат! Но может, нам все-таки сделать

привал?

 

- Что, испугался?

 

- Вот еще!

 

Вдали завыл волк.

 

- Что, еще одна белка? - тихо спросил Евгений, - конечно, вышли на

охоту!

 

- Волки ничего с тобой не сделают! Они такие пугливые!

 

- Волки - пугливые?!!

 

- А ты хоть раз в жизни видел настоящего, живого волка? - Ильяна еле

сдерживала свое раздражение.

 

- Не знаю, не знаю... Я даже не знаю, для чего забрел сюда! - юноша был

перепуган, он сразу обозлился на свою спасительницу, чувствуя ее

насмешливый взгляд. А Ильяне хотелось одного - почувствовать себя

безопасной от... от него!

 

Но как все это глупо! Ведь чего бы он не желал, он не имел волшебной

силы, чего его бояться! И Ильяна одной только силою мысли вывела из его

головы гнев, ведь он злился совершенно напрасно...

 

Конечно, отец бы сейчас сказал...

 

Нет, хватит об этом, хватит!

 

****************

 

- Только осторожнее, осторожнее, - повторял сам себе Петр, но руки сами

дергали поводья, ноги били в бока лошади, понуждая Волка все быстрее

мчаться вперед. Давно осталась позади родная, такая обжитая поляна с

обгорелыми головешками - все, что осталось от Сашиного дома, а они все

скакали и скакали вперед. Казалось, что лес все сгущается. А может, это

просто становилось темно - уже давно пора наступить ночи.

 

Итак, на север. Где-то тут была могила Совы. Может быть, тут и поныне

живет оборотень. А вдруг это он подманивает Ильяну, а не Черневог?

 

Но в любом случае - нельзя было терять ни минуты. Ведь ночью нечистая

сила становится еще могущественнее!

 

Кочевиков надеялся, что Пестрянка поведет себя, как ведет себя всякая

молодая, неопытная лошадь - просто не пойдет в темноту, остановится,

едва заслышав вой волков. Впрочем, Ильяна наверняка силою своего

волшебства погонит Пестрянку вперед.

 

- Ну давай, конек, нажимай! - шептал он Волку, наклоняясь к его уху. И

Волк нажимал - он перескакивал через ручьи, перепрыгивал через

поваленные деревья.

 

Почему же молчит Ильяна? Да, конечно, она не хочет, чтобы мать услышала

ее!

 

***************

 

Ветер дул на север, ночь была спокойной, а потому света луны тучи не

затеняли - ветер быстро отгонял их. Эвешка негромко напевала себе, чтобы

хоть как-то подбодриться - настроение у нее было хуже некуда.

 

Стояла глубокая тишина, нарушаемая только плеском воды. Женщина

размышляла - родная дочь избегает ее, дожила! Нет, одно зло вокруг, одно

зло! Зло во всем - в этой реке, в лесу, в людях, которые отказывались

доверять ей.

 

НО были еще такие создания, которые жили только за счет чужих страданий.

Им приятна была чужая боль. Берега реки поросли ивой - Эвешка ненавидела

это дерево. Впрочем, лешие его тоже чурались. Хотя другие деревья, кроме

ивы, они любили - ведь лес был их домом. Корни ивы уходят в илистую

почву, а там, под корнями... Эвешка отчаянно шептала заклятья - только

бы с Петром и Сашей ничего не случилось, только бы все у них было

хорошо!

 

Нет, она в самом деле слишком черства к людям! Петр постоянно твердил ей

об этом. Конечно, в черствости он винил ее отца. И Говорил, что от него

Эвешка унаследовала чрезмерную требовательность к себе и окружающим. А

ведь сама она, кажется, осуждала это в отце!

 

Конечно, это была правда. Требовательность отца постоянно раздражала

Эвешку, они часто ссорились по этому поводу. И ей хотелось уйти из

отчего дома, только бы не видеть на себе недовольных взглядов. Потому-то

она так легко доверилась одному молодому колдуну. И тот,

воспользовавшись излишней доверчивостью, отвел ее к реке, где и убил.

 

Та самая пещера... Оттуда словно сочились сомнения и злоба.

 

Интересно, что сказал бы отец, увидев дочь в зрелом возрасте? Наверное,

сам испугался бы ее!

 

Заросли ивы становились все гуще. На том берегу реки одиноко высился

совершенно пустынный холм, на нем не росло никаких деревьев. Эвешке

часто снилось, как молния бьет прямо в макушку холма. А как она похожа

на свою мать! Такая же требовательная, неприступная - как Драга, ученица

Маленького, воспитательница и мучительница Черневога.

 

Когда была возможность, было время, нужно было подойти к Ильяне и

спокойно сказать:

 

- Ильяна, а ведь Кави мне почти как брат! Он не говорит тебе об этом?

Моя мама часто на это намекала! Может быть, не просто так! Кажется, она

знала, что мы с ним чуть ли не любовники, этим она хотела уколоть,

обидеть меня. Но вряд ли он мой брат, вряд ли...

 

Но Ильяна, почему она такая! Ведь матери хотелось только вырастить ее

достойным человеком. Почему же она так возненавидела Эвешку?

 

Но теперь уже поздно что-то говорить. Поздно было и убеждать - не верь

Кави! И не слушай его никогда. За годы до того, как мы познакомились, он

уже был любовником моей матери, но ведь и мама тоже...

 

Ты ничего не знаешь о Маленьком! У меня не было времени рассказать тебе

всего. А Кави, конечно же, ничего уже не помнит. Да и не может помнить -

моя мать не рассказывала ему того, что рассказала мне. Я надеюсь, что

Кави этого не слышал. Он просто недостоин знать такое...

 

Тут Эвешка качнула несколько раз головой, точно хотела стряхнуть

печальные мысли. Она поглядела на небо. Сегодня звезды были какими-то

особенно крупными, светили ярко.

 

Нет, нельзя больше думать о плохом, иначе вся жизнь кажется сплошным

мучением!

 

Эвешка снова сосредоточилась - нужно было попытаться заставить Ильяну

услышать ее мысли. Попробовать никогда не поздно. Но странное дело -

женщина чувствовала, как ее мысли долетают до невидимой линии в лесу, а

дальше - ни в какую. И обратно, сквозь эту линию, тоже не проникало

никаких мыслей. Эвешку стало одолевать беспокойство - уж что-то

подозрительно молчит Ильяна, по своей ли воле? А может, это лешие мешали

ей? Они ведь в состоянии противостоять волшебной энергии!

 

Впрочем, лешие не имеют с нею никаких дел, они никогда не ссорились.

Эвешка попыталась донести теперь свои мысли уже до леших. Она просила их

о помощи. Ведь лешие - хозяева всех этих деревьев, а с лесом она всегда

жила мирно, не брала больше положенного природой. Там полно молодых

леших, неопытных... Сколько кругом молодежи...

 

Вот и Кави...

 

Проклятый Черневог! Если ты ее действительно даже и любишь, все равно не

прикасайся к ней, даже не держи такого в мыслях! Ведь ты сам знаешь, что

она тебе не нужна на самом деле. А между тем ты можешь принести ей

неисчислимые беды, оставь ее в покое, Кави, оставь...

 

Только Бога ради, Кави, расскажи ей, какой смертью ты умер!

 

***********

 

Ночь превратила лес в сплетение черных и серых теней. Ветви, которых,

казалось, тут быть не должно, цеплялись за одежду и царапали лицо,

деревья неожиданно появлялись на пути. Но Ильяна и Евгений продолжали

двигаться вперед. Сова летела перед ними. Юноше хотелось надеяться, что

птица направляет их по нужному пути.

 

Ильяне хотелось, чтобы они пришли в какое-нибудь знакомое ей место, но

Евгений возражал, что это невозможно - ведь она никогда не была в этих

краях. Ему вообще, оказывается, всегда не по нраву была темнота. Даже в

Сове он временами начинал видеть что-то зловещее. Евгений поеживался от

каждого шороха. Он временами начинал вспоминать - как отчаянно он

пытался построить свою собственную жизнь, такую, где никто не помыкал бы

им, не командовал. Но только так, чтобы не пришлось ради этой свободной

жизни убивать отца или хотя бы рассказывать кому-то о нем и о княжиче...

 

Белица вдруг дернулась, и Евгений с удивлением понял, что едва не

заснул. Только этого еще не хватало! Так опасность подкрадется, и все!

Прощай, жизнь!

 

Раздался крик филина, и Евгений подпрыгнул от неожиданности в седле.

Ильяна хихикнула, и парню стало стыдно. В самом деле, чего бояться птиц!

Но вдруг лошадь его поскользнулась, и юноша, не удержавшись в седле,

камнем покатился вниз. Через секунду он уже сидел на склоне небольшого

холмика. А рядом виднелось что-то светлое.

 

- Ты как, жив? - обеспокоенно спросила Ильяна. Неожиданно для самого

себя Евгений расхохотался. В самом деле, жив ли он? Он сидит на земле, в

сердце его чувствовался холодок - туда заполз дух давно умершего

колдуна, а наивная девчонка спрашивает, жив ли он! Будто бы сама не

знает!

 

Но не так уж он и мертв - ушибленная нога дала о себе знать, а душа

снова ушла в пятки, когда это самое светлое, что было подле него,

оскалило белую полоску зубов и зарычало грозно.

 

- Малыш, нельзя! - прикрикнула Ильяна.

 

Юноша, как зачарованный смотрел на собаку. Он словно даже дышать забыл.

Грудь его поднималась как бы сама-собой, он не понимал, что с ним

происходит. И вдруг словно появился призрак. Возможно, это он и был.

 

- Ильяна, не бойся! - раздался знакомый голос, - пусть сегодня у нас все

будет хорошо! У нас и у этого парнишки! А ведь уже кто-то напал на ваш

след. Кстати, там не только твой отец!

 

Евгений вообще повалился на землю, он чувствовал совсем рядом горячее

дыхание собаки. Вдруг он мысленно представил себе большой камень,

оплетенный колючими растениями - именно на этом месте в свое время

умерла Сова. Странно, откуда-то появились волки... Но вели они себя

подозрительно - словно домашние псы, хищники крутились возле Ильяны.

Впрочем, в их желтых глазах Евгений так и не увидел умиротворенности. Но

что все это значило? Или это все сон?

 

Нет, нужно стряхнуть это наваждение! Усилием воли, превозмогая ужасную

боль в животе, юноша пополз на вершину взгорка, чтобы там попытаться

встать на ноги. Вдруг какой-то темный шар бросился на него. Испуганный

парень отпрянул назад. Что это? Жив ли он сам? И не показалось ли ему,

что он как-то свалился в ручей? Кажется, они продирались через лес

верхом на лошадях вместе с Ильяной. Лес этот был населен зловещими

колдунами и ведьмами. А теперь появился еще какой-то призрак, но он

говорит, что есть вещи и пострашнее...

 

Евгений что-то лепетал, но даже не понимал, что говорит. Стволы деревьев

вдруг стали напоминать ему резные столбики в тереме отца в Киеве. Вот

волки, или они вдруг превратились в Сову? Странно, что он стоит на

берегу, а Ильяна тонет в воде, и ему даже хочется, чтобы она поскорее

утонула...

 

Боже, что это, только не это! Это не так - ведь это он сам утонул, а

девушка потом вытащила его из ручья...

 

- Эй, нам пора! - тронула Ильяна спутника за плечо, - хватит,

пожалуйста! Вставай!

 

Евгений попытался сделать то, о чем его просили. Он неуклюже поднялся на

ноги и судорожно схватился за мотающийся повод Белицы. Кажется, при

падении он здорово ударился головой...

 

Отец Евгшения, сидящий на лошади, качнулся в седле и при своих воинах

назвал его дураком.

 

Евгений даже задержал дыхание, уткнувшись в атласную шею Белицы...

 

Нет, как такое может быть - ведь он же покинул Киев! И Белицу пришлось

забрать с собой - ведь без него лошадь бы все равно не выжила.

 

Но куда они теперь направляются? Туда, где безопасно? Но где же

безопасно?

 

Юноша вспомнил о леших, об их способности одурманивать людей, потом

деревья, покрытые золотыми листьями... Так все и проходит - дни идут

бесконечной чередой, одни растения погибают, и из их семян вырастают

новые. Кажется, в этом лесу живет Нечто, от одного гнева которого с

деревьев осыпается листва. Этих Нечто было несколько, они могли запросто

погубить человека. Кажется, их имена Мисиги и Вьюн, есть еще Исвис и

Прочный... Только бы Белица не рванулась вперед, удержала бы его... Ведь

он берет не свое, а Кави их предает...

 

Но нет, как же страшно умирать!

 

Нужно совсем немного усилий. Бог или лесные силы довершат остальное. Эта

девушка, которая умела ворожить, подвергалась опасности, и именно ради

нее он пришел сюда из могилы...

 

Но из чьей могилы - это вот было непонятно.

 

- Что случилось? - Ильяна потянула спутника за рукав, - ты что такой?

 

Нет, он должен оплатить свой долг! Выбора у него все равно нет!

Евгений заставил себя повернуться и прислониться спиной к боку Белицы.

Он заглянул в темные глаза девушки. "Он хочет, чтобы..." Нет, только не

это... Он бы до этого просто не подумал, чтобы сграбастать девушку в

объятия и поцеловать ее в губы. А теперь вдруг... Нет, это все из-за

головной боли!

 

Нет, думал Евгений, беря Ильяну за руку, это не я... Это Черневог

действует моими руками!

 

Но вокруг них простиралась ночь. Евгений почувствовал, как его дыхание

начинает слабеть. Но зато лес вокруг словно начал оживать.

 

Юноше вдруг захотелось предупредить Ильяну. Он захотел сказать - не верь

ему, он и в самом деле Евгений Павлович, но зато ты не знаешь, что

привело его сюда! Перед его глазами еще стояла сцена, как Ильяна тонет,

потом как сгорает на огне. Нет, это же полная бессмыслица! Вдруг голова

стала кружиться пуще прежнего, и Евгений подумал, что он запросто может

упасть в обморок... Но жизнь по чьей-то странной прихоти продолжала

держаться в его теле...

 

Боже, прошу тебя, прекрати это, избавь от мучений!

 

Но почему же он все еще дышит?

 

Ильяна, которую он все еще держал в руках, обмякла. Потеряла сознание?

Надо бы перестать сжимать ее. Но почему же руки не разжимаются? Что-то

шептало в его мозгу:

 

- Мальчик, смерть ведь такая страшная, такая холодная...

 

*************

 

Петр, съезжая с холма и въезжая на другой, думал, что сейчас сражаются

волшебные силы. С одной стороны - заклятья Ильяны, которая хочет

направить его в ложную сторону. Зато им противостоят силы Эвешки и Саши,

которые, наоборот, указуют ему верный путь. И неизвестно было, кто

возьмет верх в этой битве. Вот только это как раз отражалось на Петре и

его лошади.

 

Если бы Кочевиков сам обладал какой-нибудь волшебной энергией, то он бы

мысленно сказал дочери:

 

- Ильяна, если ты уж так хочешь сбежать, то тебе не следовало оставлять

преследователям лошадей... Если, конечно, ты и в самом деле не хочешь,

чтобы тебя поймали!

 

Но отцу казалось, что в глубине души Ильяна как раз хочет быть

пойманной, если, конечно, она была бы уверена, что ее спутнику не

причинят зла. Она бы наверняка поговорила с отцом, но только в

отсутствие всяких волшебников. Сейчас до него не долетало ни одной мысли

Саши, и Петр решил, что Ильяна явно старается изо всех сил. Но только бы

успеть до темноты, иначе - трудности. Волк тоже опасливо фыркал,

понимая, что нужно быть осторожнее.

 

Вдруг произошло неожиданное - когда Волк спускался с очередного холма,

то вдруг что-то испугало его. Лошадь стала храпеть и пятиться назад.

 

- Что такое! - удивленно произнес Кочевиков и потянул носом. Явно пахло

водой. Откуда тут река? Но где вода, там, как известно, и змеи...

 

Что-то ползло в зарослях кустарника.

 

- Ну, ш-ш-шчто у нас-с-с-с? - послышалось шипение, - это ч-шеше-ловек с

мечом? Как хорош-ш-ш-шо! Иногда так бывает приятно повстречать старых

друзей! Хорош-ш-шо!

 

И вдруг шелест усилился - змея, или что там было, явно начала

надвигаться на Петра. Кочевиков заметил поблескивающее на фоне травы и

листьев тело, которое и в самом деле ползло к ним, и ударил Волка

пятками в бока, побуждая его перепрыгнуть через нападавшего.

 

Из-за куста вынырнула змееподобная тень, и вдруг Петр почувствовал, как

плечо пронзила острая боль, которую сменило все усиливающееся отупение.

Последнее, что почувствовал Петр - как его нога царапнула седло, а потом

он повалился со спины верного Волка.

 

****************

 

Мисси, бедная коняшка, вся из сил выбивалась, устремляясь вперед.

Странно, что мысли Петра больше не чувствовались. Как только Кочевиков

поехал вперед, Саша ловил каждую его мысль, что успокаивало его - со

свояком было все в порядке. Потери мысленного контакта Александр

опасался больше всего. Конечно, тут не обошлось без вмешательства

нечистой силы, в этом можно было быть уверенным. Петр всегда носил с

собой серу и соль - против нечистой силы, но кто знает, что случается,

если появляется нечто незнакомое?

 

А ведь Саша уговаривал, как мог, свояка, чтобы он оставался рядом с ним

- для чего безрассудно рисковать? Но тот, конечно же, не послушался.

Саше хотелось думать, что это все проделки Ильяны. Может, Петр

нашел-таки ее наконец, и теперь они разговаривают. И Ильяна специально

не пропускает свои мысли, чтобы никто их не подслушал. Впрочем, Сашу

одолевали мучительные сомнения и страхи.

 

- Мисиги! - то и дело окликал он, но старый друг что-то не спешил

показаться. А молодые, неопытные лешие, конечно же, сторонились

человека. Известно, что они терпеть не могут людского духа. Лешие

терпеть не могли людей и их волшебтво, а потому не исключено, что они

тоже пытаются помешать им в поисках Ильяны.

 

Все-таки сердце Саши было не на месте - Ильяна не стала бы так изощренно

прятаться. Но в ее действиях просматривалась все равно

непоследовательность - ведь чего только стоит беспечность с оставленными

лошадьми. И это на фоне неслышимости ее мыслей. Уж не Черневог ли тут

приложил руку? Если так, то тогда Эвешка права - Мышонок уже больше не

Мышонок. Ильяна, с одной стороны, оставила отца с кровоточащей раной на

полу, да еще в бессознательном состоянии. Но зато положила под голову

подушку и накрыла его одеялом! Сполшные несовпадения!

 

И все же Саша не переставал посылать мысленные сигналы - Мышонок,

подумай! Подумай! Ведь ты повернулась против всех, кто искренне любит

тебя, желает тебе добра! Мышонок, мне очень грустно, что ты так

поступаешь! Мне нужно поговорить с тобой! Я обещаю, что не причиню вреда

твоему новому другу!

 

Но Саша боялся, что его мысли так и растворяются в в пространстве, даже

не успев долететь до рассудка девушки. Но тут он вспомнил недавний

пожар, как он спасал книги из огня. Книги едва не стоили жизни ему

и Петру.

 

Но почему же молчит Петр?

 

Неужели он не слышит, неужели он ни о чем не думает?

 

Петр, если ты меня слышишь - остановись и подожди меня! Что-то очень

неспокойно на душе!

 

Миссиги, а ты-то меня слышишь? Пожалуйста, услышь меня, ты мне нужен!

 

И вдруг внезапная мысль обожгла его сознание.

 

- Петр? - осторожно спросил Саша и вдруг понял, что так ему не нравится

- какая-то неподвижность воздуха. Но ведь Волк наверняка должен был это

почувствовать?

 

А вот и сам Волк - какой-то возбужденный, седло пустое, съехавшее

немного набок. Лошадь вся взмыленна, напугана. Он бежал со стороны, где,

как знал Саша, водились змеи... Но это не его, не его вина...

 

- ПРоклятье! Мисиги! Очнись!

 

Мисси, вперед, поспеши, родная! Откуда-то издалека послышался тонкий

неприятный голос, от которого у Саши пошел мороз по коже - этот голос

был ему хорошо знаком.

 

*************

 

ГЛАВА 7

 

*************

 

- У него что, голова болит? - спросил водяной откуда-то из темноты. Петр

чувствовал холодное прикосновение речной воды к своему телу. В ушах

как-то неприятно стреляло, рука онемела, и даже пошевелиться совсем не

было сил.

 

- Тебе стыдно ведь, - послышался все тот же тонкий насмешливый голос, -

ведь человеку стыдно за его непочтительность, стыдно, а?

 

Отойди от меня, тварь, хотелось выкрикнуть Петру, но даже дышать, и то

было трудно. Повернув голову, он различил змееподобное тело водяного.

 

Соль и сера, отчаянно подумал он. Соль и сера - лежат в кармане, а

дотянуться до них сейчас нет никакой возможности.

 

А Волк, куда подевался Волк?

 

- Да, конечно, лошадь смоталась в лес! Может, мы ее сможем еще отыскать!

- тут свернутое в кольцо тело проползло по его груди, совсем сдавив

легкие. В глазах помутилось от недостатка волоса. Водяной же продолжал,

- но может, и не сможем! Но ведь ты так любишь коня! Нет, его я,

пожалуй, скушаю попозже! Впрочем, тебе лошадь все равно больше не

понадобится, человек!

 

Саша! Петр в отчаянии закрыл глаза, стараясь только не паниковать. Вот

пожалуйста, попал в беду! Только бы Саша услышал его мысли! Может,

Эвешка тоже услышит его? И вдруг новая мысль прошла через его сознание,

точно огонь по сухой траве - Мышонок, с папкой приключилась беда! Ты не

можешь мне как-то помочь? Может, вместе с мамой? Это ведь, наверное,

легче, чем вовремя прийти на ужин...

 

Эвешка! Бога ради, сделай хоть что-нибудь!

 

Дышать все труднее и труднее. Петр чувствовал, как какая-то сила все

туже стягивает его ребра. Мир словно стал медленно переворачиваться в

его глазах, краски стали уступать место сплошной черноте.

 

- Никто не слышит тебя! - раздался тоненький ядовитый голосок, - и не

слушает! Может, мне и в самом деле дать тебе глотнуть немного воздуха?

 

Конечно, ради Бога! Только бы дотянуться до кармана, или до меча.

Впрочем, нельзя думать, ведь и водяной наверняка тоже умеет читать

мысли. Но все равно - тяжесть тела Хвиура немного ослабла, и Петр жадно

глотнул свежего воздуха. Но что нужно от него водяному? И почему он

решил перейти дорогу Кави?

 

... Который как раз находится где-то поблизости вместе с Ильяной.

 

Мышонок, где ты?

 

- Ну как, теперь ты доволен моей вежливостью? - водяной вовсе поднялся с

его тела, большой и темный в бледном лунном свете.

 

- Очень, очень доволен! - прохрипел Петр, - только скажи, Хвиур, что

тебе от меня надо?

 

- Сегодня вечером по реке плывут прекрасные косточки... А вот в моей

уютной пещерке... Ну, понял, как тебе моя идейка? Ничего придумано, а?

 

Это он об Эвешке говорит, догадался Кочевиков. Но вот только причем тут

его берлога? Петр позволил себе глотнуть больше воздуха и спросил:

 

- Но ведь ты знаешь, что мою жену не так просто поймать?

 

Водяной зашипел, оскалив белые острые зубы.

 

- Опасно, опасно, ой, как опасно! - принялся нараспев, скороговоркой

бормотать он, - как же ты опрометчиво поступил, когда взял себе такую

молодую жену, да еще с хорошими костями! Жизнь во время смерти -

здорово, а? И смерть при жизни! Послушай, глупый человек, а ведь

косточки-то ее все еще лежат в моей пещере, и река каждую ночь снится

ей!

 

- А... моя дочь?

 

- Ах, и это прекрасные косточки! Ты скажи Саше, моему ненаглядному,

разлюбезному Саше, что он вел себя так же глупо, как и ты!

 

- Конечно, я буду очень рад передать ему все это! Но ты сделай так,

чтобы он меня услышал!

 

- Ха, а он что же - сейчас тебя не слышит? Плохо, ай, как плохо! Так

может, в таком случае нам стоит поторговаться о нем - ты и я,

договоримся ведь, а?

 

- Возможно.

 

- Опасный, какой опасный человек! А что ты мне можешь дать?

 

- А что тебя интересует?

 

- Кос-с-сти..., - зашипел водяной, и сразу налег на Петра, отчего грудь

снова сдавило, а онемение стало расползаться дальше по ноге. Кажется,

что вскоре все тело станет непослушным, - конечно же, кости, а ты что

подумал? Что ты можешь предложить за них? Какой товар есть у тебя?

 

Кочевиков ощутил боль в плече, которая явно не была как-то связана с

болями в ноге и груди. Он попытался шевельнуть пальцем правой руки,

думая:

 

- Этот проклятый змей ужалил меня! Конечно, он!

 

- Ну так что там у тебя есть? - повторил водяной, - ведь такие чудные,

такие блестящие косточки! Это же то, что надо! О лучшем даже можно и не

мечтать!

 

Впрочем, думал Петр, боль в плече все равно не помешала бы ему

схватиться за меч, если было бы возможно. Но у него есть еще и соль...

 

- А ты, оказывается, отвратительный человечишко! - Хвиур схватил своего

пленника за кисти рук, - и смотри, не делай этого! Ты знаешь, о чем я

говорю! А твоя дочурка удрала с оборотнем! Это ведь твой закадычный

дружок, Черневог! Неужели это тебе не интересно?

 

- Саша! - закричал Петр во весь голос. Водяной захихикал и потрепал его

по щеке.

 

- Прекрати! Саша сейчас должен заниматься кое-чем другим! Как и

прелестные косточки! Как и твоя разлюбезная дочурка. Кстати, сегодня она

будет спать с Черневогом! У тебя такая ласковая дочь, должно быть! Есть

чем гордиться!

 

Тело водяного продолжало медленно, но верно обвиваться вокруг Петра.

Кочевиков закрыл глаза, стараясь думать о том, что могло бы подогреть

интерес Хвиура, чтобы тот ослабил свои объятия.

 

- Мисиги! - выдохнул он, не в силах больше переносить мучения. Лешие,

если кто-то произносит их имена, слышали это очень хорошо на любом

расстоянии.

Дыхание его стало замедляться. Легкие словно раздирало изнутри. Вдруг

что-то понеслось по траве по направлению к нему, этот шелест был

отчетливо слышен. Водяной зашипел и, все еще сжимая несчастного Петра

свернутым в кольца телом, потащил его поспешно куда-то в сторону.

 

Странно, подумал Петр, уже проваливаясь в бессознательное состояние -

что-то будто прицепилось к его ноге. Что это могло быть такое?

 

Нога даже сквозь онемение ощутила резкую боль. Вдруг кольца тела Хвиура

разжались и выпустили свою добычу.

 

Больше Петр ничего не помнил.

 

*************

 

Мисси совершенно выбилась из сил. Конечно, не мудрено - она давно не

скакала в таком бешеном темпе, да еще на такие расстояния. Лошади все

больше стояли в стойлах или паслись у дома, спутанные.

 

Но сейчас кобыла учуяла что-то родное и приятное. Уши ее заходили

туда-сюда. Наверняка она думала о Волке. И Саша сразу понял, что чует

лошадь. Он стал бормотать заклятье, стараясь заставить Волка подойти к

ним. Конечно, и Волк наверняка почувствовал их издалека.

 

Попутно Александр стал посылать в голову Волка вопрс - куда подевался

Петр, и почему он слез с него, и как давно это произошло?

 

Но Волк ничего не знал - он даже не понимал, что случилось с его

наездником. Саша сидел и ждал. Наконец справа послышался хруст сучьев, и

вороной Волк как-то стыдливо вышел на поляну.

 

Саша проворно соскочил с Мисси, которой нужно было дать роздых, и

вскарабкался на широкую спину Волка. Коню не хотелось возвращаться туда,

откуда он пришел - ведь там кишмя кишели змеи. Но делать было нечего,

раз Саша решил отправиться туда как можно скорее.

 

Сам Александр отлично понимал все стремление коня. Но у него была целая

куча и своих желаний - он хотел увидеть своих друзей-леших, хотел, чтобы

Ильяна уловила его мысли, хотел знать, где сейчас находится Петр. А как

только он понял, что случилось со свояком, ему захотелось еще изрубить

водяного на мелкие кусочки, сжечь на костре и развеять пепел по ветру.

Если, конечно, с головы Петра упадет один только волос...

 

Хвиур, ты начинаешь выживать из ума. Только тронь его, и я тебя из-под

земли, точнее, из-под воды достану!

 

Саша тронул поводья Волка, и тот сам направился туда, куда должен был

идти. Мисси засеменила следом.

 

Вдруг впереди, в густой чаще, мелькнуло что-то светлое. Какой-то кусок

материи. Кажется, чье-то бездыханное тело лежит на земле.

 

Мисси, скорее, что ты отстала! Ведь на тебе навьючены все сумки со

снадобьями!

 

Саша отчаянно направлял все мысленные усилия на то, чтобы с Петром

оказалось все в порядке, чтобы весь лес узнал о беде, в которой они

оказались. Рядом с Петром сидел... Малыш. Он нашел-таки хозяина!

 

Петр лежал на животе, подогнув под себя одну руку. Белая его рубашка

потемнела на плече. А сколько крови вытекло из него! Он дышал, но

дыхание было очень слабым.

 

Руки Александра тряслдись, когда он, расстегнув ворот рубашки свояка,

обнаружил громадную рану. Такую только мечом можно проделать! Но это был

не меч - опытным взглядом Саша сразу определил, что это укус водяного. И

кровь еще продолжала сочиться из раны.

 

Все пошло не так, как должно было пойти - и волшебство не сработало, и

лекарь из него всегда был неважнецкий. Эвешка как-то сказала, что он

больше верит в боль, чем в свои лекарские способности, а потому боится

ее причинять. А что может сделать такой врач? Вот Уламец справился бы с

такой раной, да и Эвешка тоже. Даже Ильяна разбиралась в знахарстве

лучше дяди - она часто лечила больных или раненых зверей и птиц.

 

Не трясись, идиот! - выругал Саша себя. В свое время, если он вот так

колебался, Уламец постоянно называл его дураком и слюнтяем. А что еще

может быть неприятнее, чем чувствовать себя дураком? Нет, он и вправду

дурак, если не может поднапрячь свои мозги!

 

Так, теплее... Нужно перестать трястись. Поначалу нужно остановить

кровь... Чем останавливают? Конечно, травами, повязками, заклятьями,

заговорами... Чем можно, но только не сидением с раскрытым ртом! Но

сначала нужно заговорить самого себя, чтобы испуг прошел!

 

Нужно еще и тепло. Саша стал лихорадочно обламывать ветви с мертвых

стволов деревьев. Нужно поскорее развести костер. Так, вперед за

припасами. Саша бросился к нетерпеливо топтавшейся на месте Мисси,

развязал переметную суму, вытащил холщовые мешочки с травами,

повязками... Теперь нужно. Так, вот трут, нужно скорее запалить огонь.

Трясущимися руками он стал высекать огонь, но искры были какими-то

слабыми, и пламя упорно не желало разгораться. Конечно, оно и не

разгорится, коли в душе он не верит в то, что это ему удастся.

 

Проклятье!