Владимир Николаевич Бровкин
МЕДАЛЬ
- Что бабы, красивая медаль, да? Ну еще бы, я и сам это прекрасно
вижу. Такой медали окромя меня больше ни у кого на всем земном шаре нет.
Точно. На всём земном шаре. Ну что - да ну! Ну что - да ну! Говорят, значит
точно! Вот еще, врешь! Да с какой стати мне вратьто. Что мне за это деньги,
что ли, платят. Если хотите знать, так Иван Печенкин еще никогда в своей
жизни не врал.
Ну вот, опять свое.
Ну а если и вру, так чего тогда рот разинули. Если не интересно, так
не слушайте. Я тем рассказываю, кому интересно.
Что, интересно?
Ну вот, так бы сразу и говорили.
А медаль такая в самом деле только у меня одного.
Правда, у дружка моего, Юрки Степанова, тоже такая же была, нам вместе
их вручали, да только он свою где-то по дурости потерял. Юрку-то Степанова
вы знаете? Да он в нашей школе вместе со мной в одном классе учился. Не
знаете? Да из Запыхаловки он. Он первое время у бабки Веденевой на квартире
стоял, а потом перешел в внтернат, как только его открыли.
Да должны знать. У него в Запыхаловке отец долгое время бригадирил.
Правда, сейчас старики его там не живут, они еще в 68 году в теплый край, в
Талды-Курган к старшему сыну Егору перебрались.
Так вот Юрка Степанов, друг мой закадычный, тоже такую медаль имел.
А дружба у нас с ним началась еще с самого пятого класса, как он
только после Запыхаловки в нашу школу учиться пришел.
Как он в нашу школу пришел, наша классная Елизавета Алексеевна вместе
нас на одну парту и посадила.
С, той поры мы с ним друзья, не разлей водой. И сидели мы с ним вместе
за одной партой до самого окончания восьмилетки.
Но после восьмого класса дорожки наши немного разошлись.
Я как кончил восемь классов, так сразу и заявил: "Хватит, баста,
поучился да и будет".
Кинулись было меня учителя уговаривать, а я им отвечаю: "Мне и этой
всей вашей грамоты - за глаза да через край. Так можно доучиться, что и
дураком станешь.
A с моим-то умом большой грамоты совсем не надо. Она, голова моя, и
без этого хорошо работает. А они снова мне: "Да что ты?"
"Не знаю, - отвечаю им, - кому как нравится, а у меня от вашей науки и
так уже в глазах рябит".
На разную там арифметику-математику у меня еще немного терпения
хватало, но вот разные там хэрдэ-мэрдэ мне прямо всю душу наизнанку
выворачивали.
Да.потом я еще и так думал: неужели я за все эти восемь лет мучений не
заработал себе спокойной жизни?
Заработал!
A коли заработал, так какой еще может быть тут разговор.
Так вот при всех я учителям и заявил.
И дома то же самое повторил,
- Ну дома, понятное дело, мне ничего и говорить не стали: видят что
жених уже здоровый, что к чему уже кумекает,
- А говорят, Ванька, что ты университет кончил? Или брешут?
- А вы слушайте всех. Вам много кое-чего наговорят. А только я в свое
время на восьмилетке точку поставил.
У некоторых, правда, все голова за будущее болит, все-то они судьбу
свою Загадывают да бессонницей маются. Все-то они боятcя не опоздать везде
да всех хотят догнать.
А я никого догонять не собирался и не собираюсь.
А только я eще в пятом классе решил - кончаю восьмилетку, сажусь на
трактор и рулю в родной колхоз.
И никакой гoловоломки, как у некоторых.
Ну а Юрка, тот дальше, в девятый класс пошел.
Парень он вообще-то башковитый, врать я не буду.
Хотя до меня ему, правда, далековато. У него размах не тот.
Я ему про это сам много раз говорил. Но все же он парень тоже с умом.
Да!
Так вот, он пошел учиться дальше, десятилетку закончил, армию
отслужил, а потом в институтена водителя космических кораблей выучился.
- На кого?
- На водителя космических кораблей. На кого? Слушать лучше надо.
Выучился он значит, Юрка, на водителя космических кораблей и после
учебы его определили в созвездие Гончих Псов. Он и сейчас там живет и
работает.
Но меня не. забывает, ко мне частенько в гости приезжает. Да вы его
видели. Позапрошлый год ко мне летом приезжал. Целую неделю у нас жял. Не
видели? Да чего жевы тогда видели? Ну такой он из себя стройный, статный, в
синей форме, в картузе таком гнутом с кокардой.
Ах с кокардой? Вот в том то и дело, что с кокардой.
Ну и люди. Живут, а дальше своего носа ничего видеть не хотят. Народ
какой-то чудной пошел. Серость сплошная.
Так вот, стал Юрка Степанов космическим водителем, а я стад
трактористом. Я, значит, пашу, eeib, он и космосе себе знает летает.
Конечно, разница с первого взгляда вроде есть. Я тут, он там. Но лично я
особой разницы вэтом не вижу. Там техника - тут тоже техника. А технике,
как я всегда понимаю, всегда и везде ума надо дать.
Но форс другой раз он передо мной держит.
Как же, я, мол, водитель космического корабля.
Но я тоже не промах, меня так просто за пояс не заткнешь.
Приедет в гости да другой раз и скажет мне, вот, не захотел, дружище,
дальше учиться, а то, глядишь, вместе бы, на пару летали.
А я ему тут отвечаю: "Хоть ты, друг, и высоко летаешь, да только все
равно дело-то твое не очень уж от мoeго-то отличается. Что ты баранку
крутишь, что я. Какая ж тут разница?"
Да никакой.
Только что в одежке ихней много блеску в вйДе разных пуговиц.
Да я тоже иной раз так наряжусь, все девчата в клбе только на меня
оДного и смотрят.
А что, в самом деле! Хотя другой раз и я бы не отказался поносить
Юркину форму. Иной раз ради интереса так в клуб заявиться.
Интересно все же, как народ глядеть будет.
Вот и думаю я другой раз, что не грех бы и нам, трактористам,
что-нибудь подобное придумать, чтобы некоторые поменьше задавались.
А так-то у них работа хлопотливая. Наша трактористская против ихней -
сплошной курорт.
Вот у меня, к примеру, трактор почти что новенький.
Да это и понятно само собой. У нас ни один уважающий себя тракторист
на старую развалину не сядет.
Юрка же попал в шаражку - они там бакалею с галантереей с планеты на
планету перевозят.
Тоже мне, доходная работенка.
Контора ихняя, это я точно запомнил, так и называется: "Межпланетная
грузовая колонна спецтреста "Межпланетные перевозки" управления
"Гончпестранс".
Вот в этой шаражке он и трудится.
Конечно, с той поры времени прошло уже много, он пообтерся, наборзел,
узнал что к чему, ну и дело у него пошло как и следует.
А поначалу пришел - рот разинул да стоит. Молодым специалистом
называется.
Ну ему и сунули ракету - не ракета, а горе одно.
Куча металлолома. Подводят и говорят - вот только, а других нет. Но
если приложишь ум со смекалкой, то можешь через недельку уже и вылетать.
Неделька та долгой оказалась. Полгода ум прикладывал - но кое-как
все-таки собрал. Правда, сейчас Юрка летает на новой ракете. С делом он
своим освоился, с ребятами обзнакомился, с завгаром, я думаю, тоже дружбу
тесную завел. А как же, раз теперь на новой технике работает.
С квартирой вопрос тоже решил.
Правда, еще не женился.
Приедет к нам, сядет за стол, разговор пойдет про работу, заработок и
про прочие дела.
А как же, поначалу и мне было интересно, как там, в межпланетном
пространстве дела обстоят.
Мать моя охать начинает: "Ах, да как ты там, Юра".
Ну и дальше все такое и примерно в том же духе.
Юрка улыбается и отвечает: "Да нормально, тетка Мария и дядя Петро.
Ничего особенного. Там даже проще и легче жить, потому как кругом одна
невесомость и больше ничего".
"Ну все-таки страшно небось", - не верует мать.
И так всякий раз.
Вот такой разговор идет у нас за столом.
Но перво-наперво мать моя начинает Юрку про женитьбу выспрашивать:
"Как, мол, не обженился еще. Мы вот, мол, своего черта, видимо, не женим.
Только вы из одногодков и остались неженатые. А уж вам вон сколько лет,
поди, холостяками-то уже и хватит ходить, уж и армию давно отслужили, и
работу знаете, и специальность приобрели. Чего ж еще ждать-то?" Юрка
отшучивается: "Я, тетка Мария, такую в жена брать не хочу, а хочу, чтобы
она была из другой цивилизации. Только вот беда, пока еще такой цивилизации
никто не обнаружил. Вот как найдут, тогда уж я и женюсь". - "И я так тоже
сделаю", - подзадориваю я мать.
"Да вам, непутящим, что, - начинает нас укорять мать, - своих девок
мало? Ишь чего захотели - цивилизацию. Тут вон своих сколько в деревне
ходит, бери - не хочу".
Я, понятное дело, Юркины слова повторяю для форсу.
А Юрка только отшучивается, а на самом деле вряд ли такое у него на
уме имеется, потому как в этих делах он парень слабоватый. Он якобы себе
подыщет невестенКу на другой планете, а сам другой раз, как я помню, слово
при девках боится сказать. Где-то такой грамотный, прямо через край, а где
лопух лопухом.
А по мне: коли грамотный, так покажи и в этом деле свою
образованность, а не стой, Как дусту нанюхавшись.
А отец посмеивается: "Рано, ребятки, рано еще хомутом обзаводиться".
А на другой день мы с ним идем на охоту.
А что, у нас места очень даже неплохие. Недаром к нам народ со всего
района валом валит в выходные дни.
Это же вам не космос, "холодные планеты, далекие поля".
Тут у нас есть где развернуться и отдохнуть, и порыбачить, и на охоту
сходить.
Вот я по этому случаю Юрке и говорю: "Ну на кой тебе черт этот космос.
И охота тебе болтаться всю жизнь в пустоте да в невесомости. Ты же на своей
планете кустика живого не видишь. А у нас, ты только взгляни, какая
красота. Приезжай обратно на Землю и в наш колхоз. Должность Teбe отыщем.
Шофера тут тоже вот как нужны. А с жильем тоже вопрос уладим. Вон целую
улицу строят для молодых специалистов".
"Нет!" - мотает головой. Ему, видите ли, космос дороже. Ну, как
знаешь.
Так вот, идем мы с ним на охоту.
А охотник Юрка отменный. Другой раз и мне за ним не угнаться. Меткий
до ужаса. Трах-бах, попал.
Ну да у него и глаз вострый, как в той песне:
Один глаз - как алмаз, Другой смотрит на Кавказ.
Понятное дело, в космос косых да слепых не берут.
Проверка на это дело, он мне рассказывал, у них самая строгая.
Так вот, приехал он косине позапрошлый год в гости, побыл-погостил, да
и меняприглашает к себе в гости, ответно. Приезжай, мол, посмотришь, как
живу, встречу как полагается. "Адрес-то, - спрашивает, - знаешь?"
Созвездие Гончих Псов.
Планета Гардемир.
Поселок PRP - 251125.
Блок 17162, кв. 27.
Степанов Юрий Васильевич.
Адрес этот он мне записывает, подает и рассказывает, как можно до него
добраться: "Сначала летишь на Луну, там делаешь пересадку. Потом летишь до
созвездия Гончих Псов. А дальше на космическом трамвае доедешь до нашего
поселка. Ну а остальное проще пареной репы. Как, найдешь?"
"Да что ж не найти. Найду. Что я, кроме своей деревни больше нигде и
не бывал. Мы вот как-то в Белибердянске, когда курей на мясокомбинат
возили, так эдак напоролись, а квартировали у сестры Ваньки Кобзева. Она в
своем дому живет на самом краю города в какомто логу. Так мы во втором часу
ночи до нее добрались, все, честь по чести, и ничего. Ночью в логу, на краю
города и нашли. А тут все как по нотам расписал. С чего блудить-то?"
Ну а он мне еще наказывает: "Чуть что, так в паспортный стол
обратись".
И стал собираться я к другу в гости.
Но только зимой само собой ни о какой поездке лучше речь и не
вести.-Что можно зимой посмотреть и увидеть?
Да ровным счетом ничего. А зима у нас какая? Буран дунул - света
белого не видать. На станцию иной раз и не доберешься.
Иное дело - весна.
Но поначалу тоже бездорожье, грязь, а там подсохло чуть - глядь, уже
посевная: сеем-пашем. Тоже очень-то в дорогу не разбежишься. Колхоз в такую
пору бросать на произвол судьбы никак нельзя. Да и председатель не
отпустит. Сами знаете.
Ну, думаю, дай-ка я после посевной отпрошусь в отпуск. Тут только и
ловить момент. Потому что если это время потерял, то тут же сенокос на
носу, а там не успел повернуться, топ да хлоп, за сенокосом уборочная тут
как тут. Там уже не жди роздыху до самого ноября месяца.
Ну а что в ноябре, в ноябре снова зима.
Потому, как только посевную кончили да "борозду" справили, я тут же к
председателю. Так, мол, и так, Прохор Иванович, надо бы в отпуск сходить.
Ну он, разумеется, для видимости малость покуражился: да как так, да
попозже бы - трактористы уж больно нужны.
Я ему тут свои возражения выкладываю.
Он туда-сюда, а потом и говорит: "Ладно, дам я тебе две недели. Только
чтобы ровно через две недели был дома как штык. Уяснил?" "Уяснил, - говорю.
- Да только вы зря имеете насчет меня сомнения. У меня так: сказано -
значит сделано. Буду через две недели, как и сказано".
Сел на следующий день и поехал.
Как добирался, рассказывать не буду. Добрался благополучно. Прилетел
на эту самую планету Гардемир, нашел все - как и полагается.
Встретил он меня хорошо.
По случаю встречи в ресторан сходили, обмыли это дело.
Тут же в ресторане он мне и говорит: "Слушай, друг, а давай-ка завтра
на охоту слетаем? Я отгул возьму и полетим. Это тебе не простая охота, как
на Конском озере, а космическая охота. Тут, знаешь, иной раз такие звери
встречаются, каких ты еще в своей жизни не видывал".
"Да не возражаю. А на чем поедем?" "Чу-дак! Не поедем, а полетим".
"А на чем полетим?" "Как на чем? На моей ракете!" "Хм? - удивляюсь я.
- Как же так, на ракете? Ракета - это же не трактор. Это я, к примеру, на
своем тракторе куда хочешь могу ехать. Хоть на танцы в Ивановку".
"Чепуха, - шумит. - Сядем да и полетим. Вот и весь разговор. Хоть на
танцы".
Гляжу, расхрабрился парень не в меру, но слушаю.
"Л что, он - свое, запросто на танцы. Только сперва слетаем на охоту.
Тут неподалеку на одной планетке зайцев и уток видимо-невидимо. У-у-у.
Видимо-невидимо. Да нет, точно".
Ну и правда: на следующий день, как и было договорено, садимся в
Юркину ракету и летим.
Летим, песенки насвистываем.
Настроение хорошее.
Гляжу я на ракету, вижу, машина неплохая. Порулить можно.
"Дай, - говорю, - порулить".
"Да на", - отвечает.
Сел я за руль. Ничего, выходит. Хорошо тянет.
Прибавляю газку. Летим что метеор.
У-ух - только нас и видели.
И далеко-далеко мы отлетели.
И надо же случиться беде. Налетел на нас сильный космический вихрь.
Пыль космическую поднял - ничего не видно. Прямо что наш январский буран.
Залетели мы в эту пыль, да и стали. Куда дальше лететь - никакого
понятия не имеем.
Глянул мой Юрка на приборы, да и говорит: "А ты знаешь, мы с тобой
заблудились".
"Да ну?"
А тут еще мотор: пух-пух да и встал.
Только я не робею. Я не в таких переплетах бывал, чтобы меня можно вот
так вдруг испугать.
А Юрка, хоть и опытным считается космонавтом, подрастерялся, побледнел
малость, спрашивает: "Что, Вань, делать-то будем? А?"
А я ему:. "Не дрейфь, со мной не пропадешь. Мотор барахлит, так это
полбеды. Мотор переберем в пять минут. И все неполадки исправим. Дай срок,
пусть только буря кончится".
Буря через часок кончилась.
Мы тут же за мотор принялись. Поглядели, повертели и быстрехонько все
что нужно исправили. Там сама поломка-то слова доброго не стоила. Если бы
что серьезное было. А то так - болт в карбюраторе развинтился. Вот и вся
беда.
Отремонтировались, стали по сторонам оглядываться - куда же нас
занесло. Поглядели - далековато улетели. Стали по карте место выяснять,
куда попали.
Выяснили. Попали в квадрат 1325 созвездия Скорпион. Так-то.
Ну это ничего, не страшно.
Огляделись еще раз, видим, неподалеку планета. С виду ничего -
симпатичная. А что, думаем, наверное, спустимся сюда, поохотимся. Летели-то
на охоту, не куданибудь.
Подлетели поближе - лесок кое-какой есть.
"Давай, - я Юрке говорю, - вот здесь и сядем. Чего зря кружиться, уж
коли сюда попали, так и остановимся".
Правда, когда сели, видим, природа не ахти богатая, а сам лес -
сплошные колючки.
Стали зверей искать.
Маловато в том лесу зверей.
Пролазили мы в том лесу целый день, ободрались вконец и убили всего-то
навсего двух зайцев да двух уток.
А если вам рассказать, что это за зайцы да утки, так вы со смеху
помрете. Заяц скорее на ежика похож, только по ушам и определили, что заяц,
а утка на черепаху - у той носик утиный.
А с утками теми одна мука была. Влет ее не ударишь - невелика птичка,
залетела за фикус и ничего не видно.
Смотрим мы на свою добычу и не знаем, то ли нам радоваться, то ли
ругаться. Мало того, что забрались бог знает куда да ободрались как
мазурики, не знаем, а что же можно будет сделать из той добычи - костей в
ней больше, чем мяса. Ни зажарить, ни сварить. Только что в какой музей
сдать - все трояк какой за них получим.
А так больше звери эти ни на что не гожи.
"Ничего, - говорит мне Юрка, - будет-как охотничий трофей".
"Трофей-то трофей, да что с этим трофеем делать?" "Как что! Можно
засушить или заспиртовать. Придут гости, а ты им показываешь - вот, мол,
эту зверину я подстрелил на охоте там-то и там-то".
Решили, бросать не будем, домой привезем, а там чтонибудь придумаем
или заспиртуем. Или уж на худой конец кошкам скормим.
Только выходим из лесу, видим возле нашей ракеты какой-то вертолетик
стоит, а вокруг нашей ракеты люди бегают да что-то шарятся.
Я Юрку спрашиваю:
"А что это там за шпана лазит? Они не оборвут там у нас шланги с
проводами. А то нам как бы потом тут не пришлось загорать".
А Юрка плечами пожимает, мол, сам не знаю, кто это такие.
Я тогда кричу: "Ах мазурики проклятые! Ну я вам сейчас устрою концерт!
- Я не смотрю, что их много. - Я вам вот сейчас пошарюсь - так пошарюсь,
что век помнить будете. Ишь, ухари нашлись, машину нельзя без догляда нигде
поставить!"
А Юрка на них уставился и смотрит эдак внимательно.
"Чего выставился? - толкаю я его в бок. - Не видишь, чего творят. Надо
ребяток малость подучить, а не стоять".
А Юрка не то побледнел, не то покраснел, да тихо мне шепчет: "Ты
знаешь, а ведь это представители иной цивилизации".
"Вот поотвинтят все у ракеты, тогда будет тебе иная цивилизация".
"Да точно же! В этом квадрате давно замечались странные сигналы и даже
предположение было, что здесь находится цивилизация неземного
происхождения. До нас сюда еще никто не добирался".
"Ну и что с того?"
"А то, что мы с тобой первыми столкнулись с этой цивилизацией. Ты
представляешь! Первые! Мне просто даже не верится. Ты только веди маленько
себя поскромней, да не ругайся, если что".
Пока мы с Юркой переговаривались по вопросу, как нам себя вести в
такой вот неожиданной ситуации, гляжу, бегут они к нам.
Я про себя думаю: "Не было бы несчастья, так и счастья бы не
привалило".
Сами представляете, торжественная минута встречи представителей двух
различных цивилизаций вот-вот наступит. Волнительный, ничего не скажешь,
момент.
"Ну, - думаю, - речи и аплодисменты - это все будет потом, первое, что
догадался сделать - улыбочку соответственную приготовил и слова, что в
школе учил, подбираю. Ну навроде тех: "Гутен морген" и "Ауфвидерзеен".
Хотел рукой эдак приветливо помахать - да руки заняты- в одной руке
держу утку, в другой - зайца.
Стою и думаю, как я им представляться буду. Так мол, и так, наше, мол,
вашим с кисточкой. Тракторист Иван Петрович Печенкин приветствует вас
сердечно и нерушимо.
Юрка говорит мне: "Надави на кнопку, что на груди.
Это автоматический переводчик - любой язык может перевести".
Подбегают эти марсианцы к нам все ближе, ближе.
Гляжу, вроде бы на нас, людей похожи, только бегут с некоторым
прискоком, ноги у них длинней малость, чем у нас. Вижу еще, что уши у них
больше.
А так в целом люди как люди.
Стоим мы с Юркой, улыбаемся и никакой беды не чуем. От радости, что
ли, обалдели?
Подбежали они к нам, фотоаппараты на нас наставили. Фотографируют.
Корреспонденты, значит, для газеты снимок.
Ну что, это дело неплохое, свою физиономию в газете увидеть - меня ж в
нашей газете еще ни разу не пропечатали. Всех передовиков по два раза
прошли, а на меня бумаги не хватает.
Не хватает в районе - хватит в ином мире.
Пощелкали они фотоаппаратами.
Еще немного и качать нас кинутся.
Только вижу я, уж больно у них физиономии злые.
Думаю, может быть, так у них природа устроена - все не как у нас, а
наоборот - когда радуются, то оскаляются.
И наоборот.
А в наушниках слова: "Ага, подлецы, попались! Долго мы за вами
охотились".
Вот тебе и на. Они, оказывается, тоже охотились.
Только мы за зверями, а они за нами.
"Юрк, - спрашиваю, - что-то они совсем не то буровят. Тут никакой
радостью встреч не пахнет. Тут, я гляжу, как бы не отлупили".
В самом деле, уж не до цветов и не до аплодисментов.
А в наушниках снова: "Ах такие-перетакие! Сколько не хитрили, а
все-таки попались. У-у, браконьеры несчастные! А главное, улики в руках".
- Прямо так матюгом и загибают?
- Ну да, прямо так, нисколько не вру.
Хотели мы деру задать, а они нас обступили со всех сторон, вот
попробуй и убежи.
Вот так встреча!
Форма же на них будто бы на нашу милиционерскую смахивает, только из
черной блескучей кожи - и пиджак и галифе, и сапоги - все под одно.
Фуражки на них тоже кожаные, на вид такие, как у генерала де Голля -
это я точно запомнил, когда по телевизору его показывали.
Вот такие выходят пироги с котятами.
Что остается нам делать, остается только улыбаться.
"Здравствуйте, товарищи иноземцы-марсианцы! - кричим мы. - Братский
привет от представителей Земли!"
Только в наушниках по-прежнему злые слова.
Это говорит самый старший из них, усатый: "Ты смотри, еще издеваются.
Попались на месте преступления, а еще комедию ломают. Ну да недолго вам
осталось веселиться. Мы сейчас вам покажем "Здравствуйте".
Чувствую - попали на поминки, а не на именины.
"В чем дело?" - снова Юрку спрашиваю.
А он подрастерялся и не знает, что сказать.
А те между собой погыркотали, а затем старший выходит и говорит:
"Именем закона вы арестованы за незаконный отстрел ценных диких животных в
государственном заповеднике Будой-Буро".
Вот тебе и на. Называется, поохотились.
Не успели мы слова в оправдание сказать, как на руки нам щелк -
наручники.
"Стойте! - закричали мы с Юркой в один голос. - Стойте, что вы
делаете. Мы не браконьеры, вы ошибаетесь, мы люди с другой Галактики, мы
пришельцы с других миров".
"Знаем, знаем, - отвечают, - какие вы пришельцы. Это не первый ваш
маскарад. Кто-кто, а уж эти барбарисовцы на выдумки богаты. Все вы, как к
нам на незаконную охоту лететь, так маскарад устраиваете".
"Да никакие мы не барбарисовцы, а люди с Земли, с Солнечной системы!"
Да поди ты им объясни.
"Иди-иди", - толкнули нас в загривок и втолкали в свой вертолет.
И вот на этом самом вертолете привезли они нас в какой-то город. Какой
город-то? Да откуда я знаю. Привезли, как котов в мешке. Добычу, само
собой, а также ружья - отобрали. Скафандры, слава богу, не сняли, а то что,
в одних плавках бы остались.
Привезли, посадили в кутузку.
Веселая, одним словом, вышла история.
"Хорошо, - думаю, - если дело 15 сутками кончится. А если срок
припаяют?"
А Юрка свое: "Нет, тут какое-то недоразумение, тут какое-то
недоразумение. Нужно только иметь выдержку".
А я и говорю: "Я им покажу выдержку, пусть только кто заявится, глаза
выдеру, хоть руки в наручниках".
А он стал меня уговаривать, дескать, не шуми, не вызывай осложнений.
Дело должно выясниться. Просто они нас не за тех приняли. Но если мы
проявим несдержанность, мы можем таких дров наломать...
Ну и я его послушался.
Сидим в кутузке.
Жрать два раза в день приносят.
Холодец какой-то сладкий и больше ничего.
Даже кусочка хлеба не дают. И такая это, скажу вам, гадость, этот
холодец, хоть голодовку объявляй.
Сижу я и думаю: "И на кой черт мы сели на эту проклятую планету. Мало
того, что ободрались, да еще в такую историю втрескались. Хуже ничего и
придумать нельзя".
И такая меня тоска взяла. В самом деле, сидим в тюряжке, как граф
Монте-Кристо.
Сидел я, сидел да запел песню: "По диким степям Забайкалья".
И так мне себя стало жалко, прямо слезы закапали с глаз.
Думаю себе: "Ах маманя-маманя, да зачем ты меня на белый свет
народила, чтобы я тут, невесть где сгинул ни за что".
Только недолго я кручинился. Меня тоска очень-то не берет, Я сам на
кого угодно тоску нагоню.
Вот так мы и отсидели два дня.
На третий день вызывают нас к следователю.
Сидит боров мордастый, своими длинными ушами водит.
Смотрит он на нас и ехидно эдак улыбается.
"Как дела, товарищи-браконьеры?" - спрашивает.
А мы ему: "Да помилуй бог, очнись-перекрестись. Сколько раз про это
дело говорить можно. С какой стати браконьеры? Мы посланцы из Солнечной
системы. Вы нас должны с хлебом-солью встречать. А вы нас в кутузку.
У нас мотор отказал, вот потому-то и сели мы к вам. А зайцев убили
потому, что помирали с голодухи - три дня летели, не жрали - в пыльную бурю
попали".
А он нам ехидненько: "Вы нам уши не стригите. Мы тоже не лыком шитые.
Нас так это просто разными сказочками не проведешь. Только вот за
незаконную охоту будете отвечать по закону".
"Во - баран! - говорю я Юрке. - Хоть ты объясни ему. Ты как-никак в
институте обучался".
"Правда, - говорит Юрка, - мы посланцы из Солнечной системы".
"А меня это не интересует, - отвечает он. - Меня интересует лишь то,
что вы нарушили закон, занимаясь незаконным отстрелом очень редких и очень
дорогих зверей в государственном заповеднике. А сказки можете мне яе
рассказывать. Я давно уже вышел из детского возраста, и сказки меня мало
интересуют. Если же говорить о ваших противозаконных действиях, то согласно
уголовного кодекса вам грозит заключение сроком от 5 до 10 дет".
- Правда, что ли?
- Да, так нам и говорит, зверь.
Сказал нам так, а я прямо тут же и взбесился, кричу: яет, мол, дорогой
товарищ-гражданин, ты наш разлюбезный следователь, что-что, а вот срок ты
нам не пришьешь.
Ты не думай, что мы такие лопоухие, что нас можно так просто на испуг
взять. Мы объявляем вам голодовку и отказываемся отвечать на все ваши
вопросы.
Вот так и сказал.
А он смеется.
Да какой к черту смех? Какой может смех?
- Это он точно вас на испуг брал!
- И я про то же говорю. Прилетели, так будьте любезны встретить со
цветами, с хлебом-солью. Как-никак, контакт миров.
Смеется, гад, и хоть бы что.
Тут я снова вскакиваю и говорю: "Я требую прекратить это безобразие,
мы вам не клоуны. Нечего смеяться и строить эти гадские ухмылочки. Я
требую, чтобы о нашем аресте сообщили нашему посольству".
"Да какое же тут может быть наше посольство? - шепчет Юрка. - Тут
такого и близко нет".
"Ну а раз нашего нет, так какое-нибудь другое поблизости есть. Ты ж
кино "ЧП" смотрел? Смотрел. Что, на них, что ли, власти здесь никакой нет?
Что хотят, выходит, то и делают?"
"Да нет тут поблизости ничего похожего".
"Тогда пусть сообщат своему правительству. И не маринуют пускай здесь
нас".
И уже следователю заявляю: "Сообщите своему правительству о том, что
мы заявляем протест".
"Да уж кое-куда сообщим", - ухмыляется.
"Вот, вот, сообщите, сообщите!" "Да уж будьте спокойны. И первым делом
сообщим в ваше Барбарисовское посольство. Пусть порадуются, как мы тут вас
застукали. Нам-то что - это вы свою страну позорите. Только повторяю, от
ответственности вам не уйти и судить вас будут у нас и по нашим законам.
Что же касается всяких там ваших угроз, то предупреждаю вас в последний
раз: хулиганства не потерплю. Будете булгачить, только вам хуже будет".
И все это так ласково говорит, будто кусок вареньем намазывает, а сам
недобрыми глазами зыркает.
Тут мы ему ничего больше говорить не стали и потому, что дали зарок не
отвечать ему, да и потому, что видим; говорить с ним совершенно бесполезно.
Сидим и молчим. Делать нам больше нечего, как сидеть да ждать, куда
судьба нас вынесет.
Только трах-бах, в ту же ночь, в третьем часу будят, Мы прямо
перепугались - что еще за фокусы? Глаза продрали, видим, охрана так мило
улыбается, что подумали мы, уж не хотят ли они нам сюрприз какой
преподнести.
А оно и точно так оказалось.
Сюрприз нас ждал.
"Выходите", - ласково говорят они.
Прямо так это ласково, что дальше-то и некуда.
"Гляди-ка, - говорю я Юрке, - такими кавалерами стали, а вчера еще
взашей тыкали. Только я их что-то совсем не пойму, что у них на уме. Или
правда, что другая цивилизация, так все шиворот-навыворот.
И повели они нас длинным коридором.
Заводят в огромный зал, а там народу ихнего видимоневидимо. Все на нас
смотрят, глаза горят, между собой что-то перешептываются. Ну чисто в
зоопарке.
И вдруг все, раз, и стихло, и выходит к наги из этой толпы важный
такой генерал, не генерал, а прямо целый туз. К нам подходит, свою сивую
голову низко перед нами склоняет да и говорит нам провинившимся голосом:
"Извините нас, ребятки, очень уж извините. Ошибка у нас произошла. Мы вас
по недоразумению за соседских браконьеров приняли. А вы-то в самом деле
оказались посланцами из другой цивилизации. Тысячи извинений, тысячи
извинений".
Ну мы люди не гордые, видим такое дело, извинили их, ву а они тут же
нас в самолет да в свою столицу.
- Ну а как с тем следователем стало дело?
- А ему после этого по шапке дали.
Так он потом за нами вдогонку: простите, братцы, то да се. Чуть ли не
на коленях полозит перед нами - хочет нас разжалобить.
Да только нам не до него. Мы на него даже и не; поглядели.
Привезли нас в столицу, в распрекрасный город. Поселили в самом центре
в роскошном дворце.
Тут у нас голова прямо кругом пошла. Что ни день, то приемы, встречи,
званые обеды, улыбки, цветы, рукопожатия, пресс-конференции.
Про фотографии в журналах и газетах я молчу. Их столько, хоть три
комнаты обклеивай.
А какие нам богатые подарки дарят. Прямо складывать не знаем куда.
Вот как жизнь наша переменилась.
Президент ихний, такой щупленький старичок, тоже в честь нас прием
устроил: подвезли его к нам на колясочке, он нам руки пожал, пару
приветственных слов прошепелявил.
А его секретарь здесь же нам вот эти медали повесил.
Вот эти самые.
И все бы ничего. Да надо же случиться такой беде - не беда, прямо
целый пожар: втюрилась в меня внучка этого самого президента. Люблю и все.
И больше нет у нее никаких слов.
Конечно, удивительного тут я ничего не вижу - парень я видный - не
одна девчонка по мне засохла в свое время.
Да и сейчас.
И звать эту президентову внучку Люсей. Так ничего себе, все у ней на
месте. Не то что иная там мордоворот или стиральная доска. Такая же
длинноногая, как и все.
А я в длинноногих толк знаю.
Ну я парень не промах - любит, это хорошо.
А Юрка меня одергивать стал: как, мол, у тебя все это быстро. Раз, и в
сани. Смотри, как бы чего не вышло.
А я ему отвечаю: "А чего смотреть-то? Сам-то ты что говорил, вспомни.
Мне, мол, с другой цивилизации надо. Вот она и цивилизация другая. Или,
может, не такая, какую хотел. Ну смотри, твое дело".
Гляжу парень заробел.
А я не из робких. А чего теряться? Главное, лови момент!
Тем более, она на меня так и виснет.
Конечно, я особо никаких расчетов не строю, но подружить немножко
можно.
А она, девка, чую: в меня крепко вцепилась. И главное, клонит дело к
женитьбе.
Покрутил-повертел я головой и думаю: "А! Была не была, женюсь".
И то еще интересно: вот, думаю, удивлю народ в деревне, когда заявлюсь
после свадьбы домой. Все от удивления так и покатятся - это же надо, Ванька
Печенкин откуда невесту привез.
"Ладно, - говорю, - я не против".
Только думаю, надо у какого-нибудь врача знакомого
проконсультироваться - не будет ли мне никакого вреда от этой женитьбы.
Вдруг во вред.
Знакомый врач, тамошний, мне и говорит; да нет, вреда не будет. Только
вам необходимо учесть одно обстоятельство. Невесте нельзя ехать на Землю.
"Да это-то почему?" "Да воздух там у вас не такой, неподходящий. Она
им отравиться может".
"Как так? - спрашиваю, - я-то же дышу, живой".
"А нашим людям нельзя вашим воздухом дышать. Он губительный для
организма нашей цивилизации".
Вот это да. Тут-то я и взадпятки.
Оно, конечно, и жениться можно, но и навечно оставаться там мало
резону. Везти ее домой тоже бессмысленно - она у нас только в скафандре
может ходить.
Да, только в скафандре. Без скафандра уже нельзя. Только что же это
мне за жена - в постель и в скафандре.
"Нет, - думаю, - такая мне жена не нужна. Как же это так?" Тут у меня
и интерес к ней весь испарился.
Скучно даже стало.
А она, видит, что я заскучал, да и спрашивает, в чем, мол, дело.
"Так как же, - говорю, - больно жизнь у нас с тобой предстоит
интересная".
"А ничего, - говорит, - у нас останешься и будешь здесь жить".
Вот так-то дело вышло.
Я было туда, я было сюда - а никуда.
А она свою линию гнет и баста.
Говорит: "Вдруг у нас ребенок будет?"
"Да с чего?"
"Как это с чего?"
Делать -нечего, наряжаюсь в свадебный костюм, под ручку и в загс.
А голова работает, как в кино: тук-тук, тук-тук, туктук, как
смыться-то?
Только впереди корреспонденты, а позади толпа, выскочить-то некуда.
Шум, значит, гам. Как же, президентская внучка замуж выходит.
Только к загсу подходим, а я ей и говорю: "Люсь, а при мне ведь
паспорта нет".
"Как нет? А где же он?"
"Да я его в ракете позабыл". Вру, конечно.
А она мне: "Вот беда! Ну да ладно и без паспорта как-нибудь дело
уладим".
"Да нет, - отвечаю, - я без паспорта не могу. У нас на Земле так
заведено: как зарегистрировались, так печать ставят в паспорт. А без
печати-то брак недействительный".
Это малость на нее подействовало.
Но вывернулась: "А мы сейчас Кукарекуса (это брат ее) пошлем, он тебе
его и привезет. Ты только скажи, где он там у тебя лежит?"
"Да он не найдет!"
"Так поехали вместе".
"Ну уж, куда там! Ты все свои кружева помнешь и прическу порастрепешь.
Тогда какой может быть загс. Я вот Юрку возьму, мы с ним мигом туда и
обратно",
"Только, Ваня, не задерживайся".
Скок в машину и к ракете нашей.
Ее к тому времени тоже в столицу доставили.
Примчались к ракете своей, мигом в нее забрались, жмем что есть силы
на стартер, даем сколько есть газу - и поминай, как нас звали.
Ну а они, наверное, в чем дело сразу-то и не поняли.
А потом вдогонку.
Да только нас сам черт теперь не догонит.
Летим. Я даже песню от удовольствия запел. Так легко и просторно стало
у меня на душе.
Уже далеко от планеты отлетели.
Тут-то я только и вспомнил - подарки-то мы в спешке позабыли все
подчистую. Только вот медаль как на груди висела, так и осталась.
Вот жалко-то.
Ну да и не возвращаться же обратно. Рад и так до смерти - вырвался на
волю.
А Юрка нос опустил, загоревал: что, мол, на работе скажут, три месяца
глаз не казали. Не посадили бы.
"Ничего, не робей! Все уладим!" Прилетаем в Юркин трест, заявляемся в
контору, а они так и выпучили все глаза: "А мы думали, что ты погиб.
Полтора месяца поиск вели - думали, уж все.
Уже и в бухгалтерии тебя из ведомостей вычеркнули".
Потом все уладилось. Я пошел к ихнему директору, все рассказал - так,
мол, и так.
А он: "А где доказательства, что это так?" "А вот медаль".
Поверил. А куда он денется?
Конечно, не заступись я, Юрке бы хорошо влетело.
А так только два строгача вкатили, на этом дело и кончилось.
С ракеты его не сняли. Ну да понятно. Он у них до этого всю дорогу в
передовиках числился, водитель он ценный. Да и так разобраться - народ у
них не ахти держится, шибко-то не расшвыркаешься.
Уладил я там дела и домой, в деревню.
Только вернулся, передохнуть минуты не дали, хвать за шкирку и в
контору к председателю.
"Где разгильдяй все лето пропадал! - кричит тот. - Выгоню из колхоза!"
Эко запугал. Выгонит.
Да меня после всего того, что я там видел, теперь ничем не испугаешь.
А кроме того, трактористы на дороге тоже не валяются. Сегодня выгонишь, а
завтра пожалеешь. Кто зябь-то пахать будет?
- Ваньк, а Ваньк, а не дал ли ты маху: дед-президент того гляди бы и
помер, так вместо него, глядишь, бы тебя в президенты по родственной линии
двинули?
- В президенты? Держи карман шире. У них там народ по триста лет
живет. Дождешься там. Я спрашивал.
- Да тебе сбрехнули, поди, а ты и поверил. И про воздух наш, поди,
тоже наврали. Там, поди, свой какойнибудь кавалер к ней лыжи подмазывал?
Слышь, чего говорим-то?
- Да не может быть!
- Вот тебе и не может быть.
Ванька досадливо хмурит лоб.
- Да, Ванька, проморгал-проморгал. Тут ничего не скажешь, точно
проморгал.
- Ну уж и не скажи!
Ванька пытается еще что-то возразить.
Ванька не успевает открыть рот, как тут раздается озлобленный
бригадирский голос:
- Печенкин!? Да это в конце концов что такое? Ты работать-то сегодня
собираешься или не собираешься? Или лясы будешь точить до самого вечера.
Глянь на часы, уже одиннадцать скоро, а ты еще с места не трогался. Ну-ка,
заводи сейчас же трактор!
Печенкин нехотя поднимается:
- Во-во, начинается.
- Давай, давай, нечего отбрехиваться.
Ванька идет к трактору и под нос себе ругается:
- Да щас. Чего шуметь, щас и заведу. Ну и жизнь пошла. Лишней минуты
посидеть некогда.
И вздыхает: - Эхма...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 02.09.2003 16:44