П.П.Бажов
ПРО ВЕЛИКОГО ПОЛОЗА
Жил в заводе мужик один. Левонтьем его звали. Старательный такой
мужичок, безответный. Смолоду его в горе держали, на Гумешках то есть. Медь
добывал. Так под землей все молодые годы и провел. Как червяк в земле
копался. Свету не видел, позеленел весь. Ну, дело известное, - гора.
Сырость, потемки, дух тяжелый. Ослаб человек. Приказчик видит - мало от его
толку, и удобрился перевести Левонтия на другую работу, - на Поскакуху
отправил, на казенный прииск золотой. Стал, значит, Левонтий на прииске
робить. Только это мало делу помогло. Шибко уж он нездоровый стал. Приказчик
поглядел-поглядел, да и говорит:
- Вот что, Левонтий, старательный ты мужик, говорил я о тебе барину, а
он и придумал наградить тебя. Пускай, - говорит, - на себя старается.
Отпустить его на вольные работы, без оброку.
Это в ту пору так делывали. Изробится человек, никуда его не надо, ну,
и отпустят на вольную работу.
Вот и остался Левонтий на вольных работах. Ну, пить-есть надо, да и
семья того требует, чтобы где-нибудь кусок добыть. А чем добудешь, коли у
тебя ни хозяйства, ничего такого нет. Подумал-подумал, пошел стараться,
золото добывать. Привычное дело с землей-то, струмент тоже не ахти какой
надо. Расстарался, добыл и говорит ребятишкам:
- Ну, ребятушки, пойдем, видно, со мной золото добывать. Может, на ваше
ребячье счастье и расстараемся, проживем без милостины.
А ребятишки у него вовсе еще маленькие были. Чуть побольше десятка
годов им.
Вот и пошли наши вольные старатели. Отец еле ноги передвигает, а
ребятишки - мал-мала меньше - за ним поспешают.
Тогда, слышь-ко, по Рябиновке верховое золото сильно попадать стало.
Вот туда и Левонтий заявку, сделал. В конторе тогда на этот счет просто
было. Только скажи да золото сдавай. Ну, конечно, и мошенство было. Как без
этого. Замечали конторски, куда народ бросается, и за сдачей следили.
Увидят - ладно пошло, сейчас то место под свою лапу. Сами, говорят, тут
добывать будем, а вы ступайте куда в другое место. Заместо разведки
старатели-то у них были. Те, конечно, опять свою выгоду соблюдали. Старались
золото не оказывать. В контору сдавали только, чтобы сдачу отметить, а сами
все больше тайным купцам стуряли. Много их было, этих купцов-то. До того,
слышь-ко, исхитрились, что никакая стража их уличить не могла. Так, значит,
и катался обман-от шариком. Контора старателей обвести хотела, а те опять
ее. Вот какие порядки были. Про золото стороной дознаться только можно было.
Левонтию, однако, не потаили - сказали честь-честью. Вядят, какой уж он
добытчик. Пускай хоть перед смертью потешится.
Пришел это Левонтий на Рябиновку, облюбовал место и начал работать.
Только силы у него мало. Живо намахался, еле жив сидит, отдышаться не может.
Ну, а ребятишки, какие они работники? Все ж таки стараются. Поробили как-то
с неделю либо больше, видит Левонтий - пустяк дело, на хлеб не сходится. Как
быть? А самому все хуже да хуже. Исчах совсем, но неохота по миру итти и на
ребятишек сумки надевать. Пошел в субботу сдать в контору золотишко, какое
намыл, а ребятам наказал:
- Вы тут побудьте, струмент покараульте, а то таскать-то его
взад-вперед ни к чему нам.
Остались, значит, ребята караульщиками у шалашика. Сбегал один на
Чусову- реку. Близко она тут. Порыбачил маленько. Надергал пескозобишков,
окунишков, и давай они ушку себе гоношить. Костер запалили, а дело к вечеру.
Боязно ребятам стало.
Только видят - идет старик, заводской же. Семенычем его звали, а как по
фамилия - не упомню. Старик этот из солдат был. Раньше-то, сказывают,
самолучшим кричным мастером значился, да согрубил что-то приказчику, тот его
и велел в пожарную отправить - пороть, значит. А этот Семеныч не стал
даваться, рожи которым покарябал, как он сильно проворный был. Известно,
кричный мастер. Ну, все ж таки обломки. Пожарники-то тогда здоровущие
подбирались. Выпороли, значит, Семеныча и за буйство в солдаты сдали. Через
двадцать пять годов он и пришел в завод-от вовсе стариком, а домашние у
него за это время все примерли, избушка заколочена стояла. Хотели уж ее
разбирать. Шибко некорыстна была. Тут он и объявился. Подправил свою
избушку и живет потихоньку, один-одинешенек. Только стали соседя замечать- н
еспроста дело. Книжки какие-то у него. И каждый вечер он над ими сидит.
Думали, - может, умеет людей лечить. Стали с этим подбегать. Отказал: "Не
знаю, - говорит, - этого дела. И какое тут может леченье быть, коли такая
ваша работа". Думали, - может, веры какой особой. Тоже не видно. В церкву
ходит о пасхе да о рождестве, как обыкновенно мужики, а приверженности не
оказывает. И тому опять дивятся - работы нет, а чем-то живет. Огородишко,
конечно, у него был. Ружьишко немудрящее имел, рыболовную снасть тоже.
Только разве этим проживешь? А деньжонки, промежду прочим, у него были.
Бывало, кое-кому и давал. И чудно этак. Иной просит-просит, заклад дает,
набавку, какую хошь, обещает, а не даст. К другому сам придет:
- Возьми-ка, Иван или там Михаиле, на корову. Ребятишки у тебя
маленькие, а подняться, видать, не можешь. - Однем словом, чудной старик.
Чертоэнаем его считали. Это больше за книжки-то.
Вот подошел этот Семеныч, поздоровался. Ребята радехоньки, зовут его к
себе:
- Садись, дедушко, похлебай ушки с нами.
Он не посупорствовал, сел. Попробовал ушки и давай нахваливать - до
чего-де навариста да скусна. Сам из сумы хлебушка мяконького достал,
ломоточками порушал и перед ребятами грудкой положил. Те видят - старику
ушка поглянулась, давай уплетать хлебушко-то, а Семеныч одно свое - ушку
нахваливает, давно, дескать, так-то не едал. Ребята под этот разговор и
наелись как следует. Чуть не весь стариков хлеб съели. А тот, знай,
похмыкивает:
- Давно так-то не едал.
Ну, наелись ребята, старик и стал их спрашивать про их дела. Ребята
обсказали ему все по порядку, как отцу от заводской работы отказали и на
волю перевели, как они тут работали. Семеныч только головой покачивает да
повздыхивает: охо-хо, да охо-хо. Под конец спросил:
- Сколь намыли?
Ребята говорят:
- Золотник, а может, поболе, - так тятенька сказывал.
Старик встал и говорит:
- Ну, ладно, ребята, надо вам помогчи. Только вы уж помалкивайте. Чтоб
ни- ни. Ни одной душе живой, а то... - и Семеныч так на ребят поглядел, что
им страшно стало. Ровно вовсе не Семеныч это. Потом опять усмехнулся и
говорит:
- Вот что, ребята, вы тут сидите у костерка и меня дожидайтесь, а я
схожу- покучусь кому надо. Может, он вам поможет. Только, чур, не бояться, а
то все дело пропадет. Помните это хорошенько.
И вот ушел старик в лес, а ребята остались. Друг на друга поглядывают и
ничего не говорят. Потом старший насмелился и говорит тихонько:
- Смотри, братко, не забудь, чтобы не бояться, - а у самого губы
побелели и зубы чакают. Младший на это отвечает:
- Я, братко, не боюсь, - а сам помучнел весь.
Вот сидят так-то, дожидаются, а ночь уж совсем, и тихо в лесу стало.
Слышно, как вода в Рябиновке шумит. Прошло довольно дивно времечка, а
никого нет, у ребят испуг и отбежал. Навалили они в костер хвои, еще веселее
стало. Вдруг слышат - в лесу разговаривают. Ну, думают, какие-то идут.
Откуда в экое время? Опять страшно стало.
И вот подходят к огню двое. Один-то Семеныч, а другой с ним незнакомый
какой-то и одет не по-нашенски. Кафтан это на ем, штаны - все желтое, из
золотой, слышь-ко, поповской парчи, а поверх кафтана широкий пояс с узорами
и кистями, тоже из парчи, только с зеленью. Шапка желтая, а справа и слева
красные зазорины, и сапожки тоже красные. Лицо желтое, в окладистой бороде,
а борода вся в тугие кольца завилась. Так и видно,,не разогнешь их. Только
глаза зеленые и светят, как у кошки. А смотрят по-хорошему, ласково. Мужик
такого же росту, как Семеныч, и не толстый, а, видать, грузный. На котором
месте стал, под ногами у него земля вдавилась. Ребятам все это занятно, они
и бояться забыли, смотрят на того человека, а он и говорит Семенычу шуткой
так:
- Это вольны-то старатели? Что найдут, все заберут? Никому не оставят?
Потом прихмурился и говорит Семенычу, как советует с им:
- А не испортим мы с тобой этих ребятишек?
Семеныч стал сказывать, что ребята не балованные, хорошие, а тот опять
свое:
- Все люди на одну колодку. Пока в нужде да в бедности, ровно бы и
ничего, а как за мое охвостье поймаются, так откуда только на их всякой
погани налипнет.
Постоял, помолчал и говорит:
- Ну, ладно, попытаем. Малолетки, может, лучше окажутся. А так ребятки
ладненьки, жалко будет, ежели испортим. Меньшенький-то вон тонкогубик. Как
бы жадный не оказался. Ты уж понастуй сам, Семеныч. Отец-то у них не жилец.
Знаю я его. На ладан дышит, а тоже старается сам кусок заработать.
Самостоятельный мужик. А вот дай ему богатство - тоже испортится.
Разговаривает так-то с Семенычем, будто ребят тут и нет. Потом
посмотрел на них и говорит:
- Теперь, ребятушки, смотрите хорошенько. Замечайте, куда след пойдет.
По этому следу сверху и копайте. Глубоко не лезьте, ни к чему это.
И вот видят ребята - человека того уж нет. Которое место до пояса - все
это голова стала, а от пояса шея. Голова точь-в-точь такая, как была, только
большая, глаза ровно по гусиному яйцу стали, а шея змеиная. И вот из-под
земли стало выкатываться тулово преогромного змея. Голова поднялась выше
леса. Потом тулово выгнулось прямо на костер, вытянулось по земле, и
поползло это чудо к Рябиновке, а из земли все кольца выходят да выходят.
Ровно им и конца нет. И то диво, костер-то потух, а на полянке светло стало.
Только свет не такой, как от солнышка, а какой-то другой, и холодом
потянуло. Дошел змей до Рябиновки и полез в воду, а вода сразу и замерзла по
ту и по другую сторону. Змей перешел на другой берег, дотянулся до старой
березы, которая тут стояла, и кричит:
- Заметили? Тут вот и копайте! Хватит вам по сиротскому делу. Чур, не
жадничайте!
Сказал так-то и ровно растаял. Вода в Рябиновке опять зашумела, и
костерок оттаял к загорелся, только трава будто все еще озябла, как иней ее
прихватил.
Семеныч и объяснил ребятам:
- Это есть Великий Полоз. Все золото его власти. Где он пройдет - туда
оно и подбежит. А ходить он может и по земле, и под землей, как ему надо, и
места может окружить, сколько хочет. Оттого вот и бывает - найдут, например,
люди хорошую жилку, и случится у них какой обман, либо драка, а то и
смертоубийство, и жилка потеряется. Это, значит, Полоз побывал тут и отвел
золото. А то вот еще... Найдут старатели хорошее, россыпное золото, ну, и
питаются. А контора вдруг объявит - уходите, мол, за казну это место берем,
сами добывать будем. Навезут это- машин, народу нагонят, а золота-то и нету.
И вглубь бьют и во все стороны лезут - нету, будто вовсе не бывала Это Полоз
окружил все то место да пролежал так-то ночку, золото к стянулось все по
его-то кольцу. Попробуй, найди, где он лежал. Не любит, вишь, он, чтобы
около золота обман да мошенство были, а пуще того, чтобы один человек
другого утеснял. Ну, а если для себя стараются, тем ничего, поможет еще
когда, вот как вам. Только вы смотрите, молчок про эти дела, а то все
испортите. И о том старайтесь, чтобы золото не рвать. Не на то он вам его
указал, чтобы жадничали. Слышали, что говорил-то? Это не забывайте первым
делом. Ну, а теперь спать ступайте, а я посижу тут у костерка.
Ребята послушались, ушли в шалашик, и сразу на их сон навалился.
Проснулись поздно. Другие старатели уж давно работают. Посмотрели ребята
один на другого и спрашивают:
- Ты, братко, видел вчера что-нибудь?
Другой ему:
- А ты видел?
Договорились все ж таки. Заклялись, забожились, чтобы никому про то
дело не сказывать и не жадничать, и стали место выбирать, где дудку бить.
Тут у них маленько спор вышел. Старший парнишечко говорит:
- Надо за Рябиновкой у березы начинать. На том самом месте, с коего
Полоз последнее слово сказал.
Младший уговаривает:
- Не годится так-то, братко. Тайность живо наружу выскочит, потому -
другие старатели сразу набегут полюбопытствовать, какой, дескать, песок
пошел за Рябиновкой. Тут все и откроется.
Поспорили так-то, пожалели, что Семеныча нет, посоветовать не с кем, да
углядели - как раз по середке вчерашнего огневища воткнут березовый
колышек.
"Не иначе, это Семеныч нам знак оставил", - подумали ребята и стали на
том месте копать.
И сразу, слышь-ко, две золотые жужелки залетели, да и песок пошел не
такой, как раньше. Совсем хорошо у них дело сперва направилось. Ну, потом
свихнулось, конечно. Только это уж другой сказ будет.
Впервые опубликован в журнале "Красная новь", э II, 1936 г., затем в
сборнике "Дореволюционный фольклор на Урале". Открывает цикл старательских
сказов, таких, как "Змеиный след" (1939), "Огневушка-Поскакушка" (1940),
"Жабреев ходок" (1942), "Золотые дайки" (1945) и "Голубая змейка" (1945). В
этих сказах, действуют новые фантастические персонажи: хозяин золота -
Великий Полоз, его дочери Змеевка, Огневушка, которая указывает на верховое
золото, и т. д. С помощью этих сказочных образов уральские горняки поясняли
загадочные явления природы: "Например, потерялась золотоносная жила - это
значит, что Полоз (огромный змей - хозяин всего зелота в земле)- отвел эту
жилу в другое место... Золото внутри такого плотного камня, как кварц,
объяснялось тем, что здесь прошла Полозова дочь-Змеевка, и т. д." (П.Бажов,
Предисловие к сказам, опубликованным в журнале "Октябрь", э 5-6, 1939, стр.
159. Образ реального героя сказов так же изменяется в старательском цикле:
здесь это уже не рудокоп или мастер-камнерез, а золотоискатель, "первый
добытчик".
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 17.09.2002 16:28