П.П.Бажов. 
                        КРУГОВОЙ ФОНАРЬ
    Цену человеку смаху не поставишь. Мудреное это дело. Недаром
пословица сложена: "Человека узнать - пуд соли с ним съесть".
    Только этак-то, на мое разумение, больно солоно обойдется, в
годах затяжно, да и опаска тут есть. За пудом-то соли ты беспременно с
тем человеком либо приятство заведешь, либо навек поссоришься. Глядишь,
неустойка и выйдет: либо по дружбе скинешь, либо по насердке зубом
натянешь, - такому поверишь, чего и не было.
    Нет, соляная мерка не вовсе к такому делу подходит. Мои старики
по-другому советовали:
    - Обойди, - говорят, - человека не один раз да разузнай, какой
он в работе, какой в гульбе, ловок ли по суседству, каков по хозяйству
да по семейности. Одним словом, огляди кругом, без пропуску.
    Да еще наказывали:
    - Гляди в полный глаз, не смигивай: это, дескать, соринка, то -
пушинка, это - просто так, а то и вовсе пустяк. А ты все прибирай:
соринку в примету, пушинку - на память, так - за пазуху и пустяк в
карман. Помни: не велика зверина комар, а и от него оберучь не
отмашешься.
    И про то старики забывать не велели, чтоб со всякой стороны
человека на полный вершок мерять. Бывает ведь, - иной, как говорится, и
поет и пляшет, а не послушать и не поглядеть. И наоборот случается. По
всем статьям человек в нетунаях, а то и вовсе в дураках ходит, а с
одного боку светит, будто блендочка в рудничных потемках. Навеска ведь
не малая. Против лампешки, которая кверху коптит, а по бокам
подмигивает, такая бленда дорогого стоит. Ну, а та же блендочка -
мизюкалка мизюкалкой против шахтного фонаря.
    Про нонешний рудничный свет моим старикам, понятно, и во сне не
виделось, а все-таки у них на больших подземных работах у главного
подъемного ствола ставился особый фонарь. Круговым назывался. Он был
много больше бленды, светильня у него потолще и какие-то в нем
угольчатые стеклышки круговой лесенкой ставились. Главная сила в этих
стеклышках да лесенке и была. Чуть лесенка прогиб дала, либо какое
стеклышко замутилось, сразу на шахтном дворе темно станет. А когда все в
исправности, фонарь гонит свет ровно и сильно и большой круг
захватывает.
    Силу фонаря разгадать просто оказалось, а вот почему люди по-
разному светятся - это еще понять и понять надо. Стеклышек, поди-ко,
никому не поставлено. У каждого две руки, две ноги, и в голове начинка
не из гнилой соломы, а разница выходит большая. Один от всех печеней
пыхтит-старается, а никому от него ни свету, ни радости. Другой опять к
одному какому делу сроден, а в остальном бревно-бревном. Есть и такие,
что будто играючи живут, и во всем им удача. Лошадь купят - она и воз
везет и в бегу от рысака не отстает. Женится - ребята пойдут мост-
мостом, как груздочки после дождя, один другого ядреней, и жена не
чахнет. Всякая работа у такого удачника спорится, и на праздничном лугу
ни от песенников, ни от плясунов такой не отстанет. Вот и пойми эту
штуку!
    Старики про такой приметный случай рассказывали.
    Не помню, в котором заводе был подмастерье при прокатном стане,
прозваньем Гриньша Рыбка. Парень не то чтоб сильно могутный. Ну, все-
таки здоровый и на работу ловкий. Известно, при прокатке медвежьим
обычаем топтаться не приходится, пошевеливаться надо. Гриньша и
пошевеливался веселенько. Со стороны смотреть любо. Другие, которые на
прокатке, тоже народ складных статей. Были иные и рослее и могутнее
Гриньши, а выстоять против него никому не удавалось. Податнее всех у
него работа шла, и браку никакого.
    При таком положении, понятное дело, без завистников не
обойдешься, а тут еще и поводок был. Чуть ли не в одной смене с Гриньшей
стоял Михалко Гвоздь. Мужик в тех же годах, и по работе его ничем не
похаешь. Тоже в самолучших прокатчиках считался. Лицом чистяк, ус
богатый, глаз с искоркой. Прямо сказать, из таких, на кого девчонки да и
молодые бабенки заглядываются: на мою бы долю такой пришелся.
    Против этого Михалка Гвоздя у Гриньши неустойка случилась по
житейскому делу. Они, видишь, как еще неженатиками ходили, на одну
девушку нацелились. Не то чтоб богатая невеста, а из того девьего слою,
про который говорят: не разберешь, чем взяла, веселым обычаем, густой
бровью али крутым плечом.
    Михалко Гвоздь сперва вроде опередил Гриньшу. Посватался,
рукобитье сделали, насчет дня свадьбы уговорились. А Гриньша все-таки не
отстает, свое нашептывает девушке:
    - Неуж ты, Аганюшка, своей судьбы не чуешь?
    Аганюшка слушала-слушала эту песню, да и учуяла свою судьбу;
убегом за Гриньшу выскочила. Ее родня, понятно, шум подняла. Как так, по
какому праву? Этак станут, так и на свадьбе не погуляешь. Гриньше
грозили:
    - Мы, дескать, этого вьюна-рыбу на поганой сковородке изжарим да
собакам выбросим.
    Гриньше это передавали, а он, знай, посмеивается.
    - Вьюна, - говорит, - изжарить просто, да поймать не легко.
    По времени утихомирились, конечно. Видят, - согласно молодые
живут, себе на радость, соседям на погляденье. В работе друг от дружки
не отстают и веселья не чураются. Чего еще надо? А Гриньша тут и
подвернул:
    - Может, и теперь свадьбу отгулять не опоздали? Мы с женой не
прочь от этого, потому - без свадебной гулянки чего-то не хватает.
    Аганина родня и растаяла от таких слов. Уж не вьюном Гриньшу
зовут, а Рыбкой навеличивают да нахваливают:
    - Рыбка - рыбка и есть. Поглядеть на него весело. Ловкий парень,
что говорить! С таким мужем Аганя не затоскует.
    Близко к первым родинам свадьбу справили. Отгуляли честь-честью,
сколько достатку хватило. Даже и те, кто еще сомневался в Гриньше, после
свадебной гулянки в одно слово заговорили.
    - Такого мужика поискать!
    Ну, а Гвоздь все-таки не забыл своей обиды, он, конечно, тоже
женился. Хорошую девушку взял, а против Гриньши злобу все-таки имел. По
работе не один раз подвести хотел, да Гриньша тоже поглядывал и всякий
подвох слету узнавал.
    С первых годов, случалось, Михалко Гвоздь и драку затевал, на
кулак свой надеялся. Мужик могутный. Со стороны поглядеть - расшибет, а
на деле не то оказывалось. Рыбка, глядишь, сверху сидит да Гвоздю гвозди
заколачивает. На другой день в прокатном сойдутся. Гриньша ничем-ничего,
веселехонек, а у Михалка кругом синяки да шишки понасажены.
    С годами это прошло, конечно. Оба мастерами стали, только
разница между ними большая. У Михалка и ус завял и глаз помутнел, а
Гриньша похаживает, как в молодые годы, будто и не постарел нисколько. И
жена у него - Аганюшка-то - ребенка принесет, ровно цвету себе добавит.
    Михалка завидки берут: почему такое? Вот он и придумал:
    "Неспроста это, беспременно тут какая-нибудь тайность есть! Жив
не буду, а разузнаю все до тонкости".
    Ну, мужик въедливый. Недаром Гвоздем прозвали. Не только сам
этим занялся, многих других подбил, - подглядывать да разузнавать стали.
    Время тогда темное было, пустякам разным верили. Вот и пошел
разговор о каких-то тайных родинках на теле да о счастливой рубашке.
Только бабка, которая Гриньшу принимала, не дала ходу этим разговорам.
    - Никаких, - говорит, - тайных родинок на теле не было и
счастливой рубашки не бывало.
    Потом сплели, будто Гриньша каждое лето, в Иванову ночь, ходит в
лес за тайной травкой. Не по один год в эту ночь подкарауливали, не
пойдет ли куда Гриньша, а он себе спит-похрапывает на холодке, под
навесом.
    Тут еще что-то придумали, только видят, - пустое дело. Живет
мужик в открытую, от людей не таится, худого другим не делает, а кому и
помогает по своей силе-возможности. Тогда и решили: спросим самого.
Выбрали часок, собрались, да и говорят:
    - Скажи, Григорий Зотеич, по какой причине у тебя всегда в делах
удача? В работе спорина, по семейности порядок и по домашности гладенько
катится. Нет ли в том деле тайности?
    А Егорша Задор еще полюбопытствовал:
    - Дело, конечно, прошлое, а только дирался ты не один раз с
Михаилом Гвоздем. Всем нам ведомо, что Гвоздь крепче тебя и в развороте
не уступит, а почему всегда ты долбил Гвоздя, а ему ни разу не довелось
тебя поколотить?
    Гриньша и объяснил по совести.
    - Никакой, - говорит, - тайности в том деле нет, а только я
приметливый и ни одно дело ниже другого не ставлю. По-моему, хоть железо
катать, хоть петли метать, хоть траву косить али бревна возить - все
выучка требуется и не как-нибудь, а по-настоящему. Если какое дело не
знаю, за то не возьмусь, а придется, так сперва поищу, у кого поучиться,
чтоб по-хорошему вышло.
    Простое, скажем, дело литовку отбить, либо пилу наточить. Всяк
будто умеет, а на поверку выходит - из сотни один. Вот я и гляжу, у кого
литовка самоходом идет и мохров не оставляет, у кого пила сама режет,
только наднеси. У тех, значит, и учусь, - и ладно выходит. Ну, кругом
себя тоже смотреть не забываю. Без этого нельзя. Ежели, к примеру, ты
семью завел, так об этом днем и ночью помнить обязан. Последнее дело,
коли себя в исправности содержишь, а ребят балуками да неслухами
вырастишь. Большого догляду да забот это дело требует.
    Рассказал этак-то и говорит:
    - Вот и вся моя тайность: ни одно дело пустяком не считаю и
кругом себя гляжу. И касательно драчишек с Михаилом то же самое. К
дракам у меня охоты не было, ну, знал, - без этого на веку не проживешь,
вот и примечал с малолетства, в какую косточку стукнуть больнее. Этим
Михаилу и брал. Сила у него, конечно, медвежья, а сноровки нет. Думает,
- драться без учебы можно, а оно не так. Не найдешь такого, чтобы без
сноровки обошлось, а где она - там и выучка.
    Рассказал Гриньша по-честному, как сам понимал, а многие все-
таки ему не поверили, при своем остались, - счастливым, дескать,
уродился. Гвоздь, как узнал про этот разговор, только рукой махнул:
    - Слушайте вы его! Он наскажет! Мало ли приметливых людей, да не
у всякого такая удача! Беспременно тут тайность есть, да найти ее не
можем.
    Только и Михаилу слушать не стали: ребячий, дескать, разговор.
Так настояще и не решили, а ведь Гриньша правду говорил.
    По теперешним временам это виднее стало. Недавно вон одного
вальцовщика в книгу почета записывали. Так и сяк поворачивали, а на одно
вышло. По своей работе лучше всех, и ребята у него отличники, свою учебу
не забывает и даже по картошке на первое место среди своих заводских
вышел. Одним словом, круговой фонарь. Только как он в партии состоит,
по-другому его похвалили:
    - С которой стороны ни поверни - все- коммунист.
    Опубликован впервые в 1944 году в газете "Уральский рабочий" от 7
ноября. Затем печатался в газете "Челябинский рабочий", 10 января 1945 г.;
в журналах "Красноармеец", э 1, 1945 г.; "Новый мир", э 8, 1945 г.;
"Каргос", Рига, э 5, 1947 г. (на латышском языке).
    Героем сказа является наш современник, рабочий одного из крупнейших
заводов Урала. На это указывает сам автор. Он пишет:
    "За старой рамой люди не видят не совсем старого содержания, которое,
однако, нельзя дать в виде фотографии, чтобы человек мог точно сказать -
это я. А ведь есть у меня и сказы прямого боя. Например, "Круговой
фонарь", писанный о прокатчике ВИЗа Обертюхине. С героем сказа не знаком.
Прочитал лишь несколько газетных заметок о нем и передвинул его качества в
хорошо известный мне быт. История это или современность? Вот решите-ка
этот вопрос". (Из архива писателя.)
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 20.09.2002 14:30