А.Балабуха 
 
                           Две копейки 
 
   В тот день я задержался на работе. Вышел на улицу и почувствовал, что
вот сейчас просто умру от голода. Согласитесь, что для здоровенного
двадцатипятилетнего оболтуса выпитый в полдень стакан чая и пара
бутербродов! И когда, наконец, в нашем КБ организуют столовую? Сколько лет
твердим об этом на каждом профсоюзном собрании, а воз, как говорится, и
ныне там.
   У ворот Иоанновского равелина стояли на скамейке прикрытые клеенкой
дымящиеся корзины, и две женщины бойко торговали пирожками. Я споткнулся о
кабель, который тянулся из ленфильмовского автобуса к "юпитерам" в проеме
ворот, - опять в крепости снимали какой-то фильм. Сглотнув слюну, сунул
руку в карман, на ощупь вытащил два двугривенных и протянул продавщице.
   - Три с мясом, пожалуйста!
   Она дала мне пирожки и сдачу трехкопеечную монету и два семишника. Это
- на телефон. Я сунул их в задний карман и, дожевывая последний пирожок,
вспомнил вдруг, что так и не позвонил Володьке. Пришлось забраться в
телефонную будку. Там была истинная душегубка кажется, это называется
парниковым эффектом. Хорошо бы оставить дверь приоткрытой, но трамваи так
грохочут на повороте, что разговаривать невозможно.
   Чувствуя, что медленно превращаюсь в бульон на собственных костях, я
достал из кармана оба семишника, опустил один из них в щель автомата и
набрал номер. Раздались длинные гудки. От нечего делать я стал крутить
второй в пальцах. Монетка была новенькая, блестящая, словно не бывавшая
еще в употреблении. Люблю такие. Сам понимаю, что это смешно, но люблю.
Трубку все не снимали (опять его нет дома!). Жаль.
   Продолжая разглядывать монетку, я повесил трубку. И тут:
   Однажды, еще в школьные годы, мне повезло: в троллейбусе вместо
гривенника мне дали со сдачей десятипфенниговую монетку. Как и большинство
сверстников, я собирал монеты, и это было мне только на руку.
   Но такого!
   Я еще раз внимательно осмотрел семишник. На аверсе - герб и надпись
"СССР", на реверсе - в ободке из колосьев крупная, словно взятая из
школьной прописи двойка и написанное строгим бруском слово "копейки" Две
копейки. И ниже - год.
   "1996"!
   Да нет же! Бывает так, перепутываются в голове цифры. Однако это был не
1969, а именно 1996 год. Я вышел из будки в состоянии некоторого обалдения.
   Первым порывом было вернуться к тем продавщицам, но тут же я понял, что
это бессмысленно. А что делать?
   Я вырвал из записной книжки листок, завернул монетку и убрал в
бумажник, - чтобы не потерять, не спутать случайно с другой. И поехал к
друзьям, которые, я надеялся, помогут разобраться в этом темном деле.
   Конечно, мы заболтались, и я вспомнил про монету только в самом конце,
когда надо было уже уходить, если я хочу успеть на трамвай.
   - Фальшивая, - изрек Жора - Но сделано здорово, ей-ей!
   - Брось ты свои детективные замашки, - откликнулся Виктор - Обычный
заводской брак, - он закурил и добавил, - чудеса! Брак на "Монетном дворе"!
   Рассказали бы - не поверил.
   - Ее потерял Путешественник по Времени, - подал из спальни голос Жорин
сын, десятилетний Герка.
   - Ты почему это не спишь? - поинтересовался отец.
   - Уснешь тут, как же!
   И то правда, современные квартиры не для бурных дебатов. К единому
мнению мы так и не пришли.
   Идея у меня родилась уже дома: надо позвонить Пуху. Уж он-то
разберется. С этой мыслью я и уснул.
   На следующий день перед обедом я позвонил ему.
   - Федор Феоктистович, вы не смогли бы выглянуть на полчасика?
Консультация нужна. Давайте пообедаем вместе.
   - С удовольствием, - сказал Пух - Где?
   - Ну хоть на проспекте Добролюбова:
   - Ладно. Ждите у Ботного домика.
   Пух работал старшим технологом на "Монетном дворе". Мы с ним
познакомились в крепостном буфете, куда он попал по какой-то случайности.
С тех пор мы несколько раз встречались, болтали на самые разные темы, чему
нимало не препятствовала разница в возрасте, - был Пух без малого вдвое
старше меня, - хотя в дружбу наши отношения пока еще не переросли.
   - Давайте сюда, - сказал Пух, выслушав мой рассказ - Попробую
что-нибудь сделать. Выясню - позвоню.
   - Спасибо, Федор Феоктистович! Очень вы меня обяжете: терпеть не могу,
надо признаться, всяких таинственных историй...
   Он позвонил мне через три дня, в пятницу. И мы снова встретились на том
же месте.
   - Вот, - сказал Пух, протянув мне монету, - все, что можно было
проверить, мы проверили. Монета настоящая. Даже присадка радиоактивного
изотопа в норме. Представить себе возможность изготовления такой фальшивки
в кустарных условиях практически невозможно. Да и не стали бы тогда
размениваться на двухкопеечные. Представить же подпольный завод еще
сложнее, согласитесь. Не знаю уж, что еще сказать вам, Андрей.
   - А брака такого не могло быть, чтобы вместо 1969 отчеканили 1996?
   Пух молча пожал плечами, но потом все же снизошел до объяснения:
   - Наша продукция идет большими сериями. Брак на одной монете
невозможен, только на всей серии. А такого ОТК не прозевает. И, простите
великодушно, мне лично сама эта мысль представляется более чем нелепой!
   Я согласился с ним.
   - И вообще, - сказал на прощание Пух, - не напоминайте мне о ней
больше, прошу вас! Голову на этом сломать можно. Если хотите доброго
совета, - выкиньте. В Неву. Или позвоните кому-нибудь по телефону.
Впрочем, добрые советы даются лишь для очистки совести, прислушиваться к
ним вовсе не обязательно...
   И в этом Пух опять-таки был прав.
   Вечером я поехал к Севе Воробьеву, моему однокласснику, с которым мы
когда-то вместе увлекались нумизматикой. Но я довольно быстро охладел к
этому делу, а он так и остался ярым собирателем. Его коллекции
неоднократно выставлялись, он даже писал какие-то статьи, выступал с
докладами... Уж он-то поможет, решил я. Хотя бы ниточку даст. Но Сева
только пожимал плечами.
   - Откуда мне знать? Ведь ты говоришь, что ее подлинность проверяли...
   Эксперты там, конечно, квалифицированные: Так чего ты хочешь от меня?
Если избавиться от нее, как тебе советовали, - отдай мне. В моей коллекции
она будет на месте. Или - продай.
   - Иди к черту! - огрызнулся я. - Стану я тебе продавать, торгаш
несчастный!
   А отдать... Подумаю. Может быть, потом. Но не сейчас. Извини.
   С тем мы и разошлись.
   Прошло две недели, но история эта не идет у меня из головы.
   Может быть, ты в самом деле есть, Путешественник по Времени? Бродишь
сейчас где-то по Ленинграду и по ошибке употребил монету твоего родного
(или - не родного?) 1996 года?
   Или - ты еще только будешь? Быть может, Машина Времени уже
сконструирована в каком-нибудь КБ или НИИ, и скоро ты отправишься на ней в
будущее - первый в истории времяпроходец? Экипируя тебя для путешествия,
отчеканили монеты года, в который ты отправляешься, и одна из них случайно
попала мне в руки?
   Или... Я не знаю, что думать. И потому решил написать этот рассказ.
Если его напечатают, может быть, ты найдешь меня и заберешь свой семишник?
Я сижу за столом и пишу. Рядом, тепло поблескивая в свете настольной
лампы, лежит новенький двухкопеечник. Временами я смотрю на него - лишний
раз удостовериться, что все это не сон человека, начитавшегося фантастики.
   Сейчас я выправлю текст и завтра отнесу его в редакцию. И захвачу с
собой монету - как вещественное доказательство. Конечно, хорошо бы еще
приложить справку от психиатра, но я оптимист и надеюсь, что как-нибудь
обойдется.
   Если ты есть, Путешественник по Времени, - отзовись!
 
 
   "Химия и жизнь", 1974, ь 9.
 
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 16.10.2001 16:28