Кир Булычев.

   Подземелье ведьм

   Сканирование и проверка Несененко Алексей [email protected] 15.02.1999

     Поздно  вечером  с  корабля  "Гранат",  который  находился  на  орбите,

заметили   большой  пожар.  Пожар   бушевал  в  степи,   где   располагалась

исследовательская станция. В тот  момент на станции было шесть сотрудников и

один гость - Андрей Брюс. Брюс отправился на  планету на корабельном катере,

чтобы  отвезти  почту  и  оборудование  для  станции,  забрать   образцы   и

заболевшего сотрудника. Договорились, что Андрей Брюс  останется  на станции

до утра.

     Из экипажа "Граната" прежде никто не бывал на  планете, и представление

о ней оказалось самое  общее.  Известно  лишь, что  обитатели степи  - дикие

кочевники, постоянно воюют между собой.

     Пожар, замеченный с "Граната",  был не  первым. За тот вечер  на пункте

связи зарегистрировали по крайней мере четыре пожара. Один большой -  горела

степь, три малых - результаты набегов и стычек.

     Станция  была надежно защищена от  нападения дикарей,  и поначалу пожар

никого не встревожил. На всякий случай дежурный радист вызвал станцию, чтобы

спросить, не требуется ли помощь.

     Станция не  отвечала. Радист доложил  об этом вахтенному.  Тот приказал

выпустить "глаз" - спутник наблюдения - и остался в узле связи.

     "Глаз"  спустился к  поверхности  планеты  и  передал  видеоинформацию.

Горела станция.

     Пылали конусообразные,  похожие  на  шатры  кочевников,  здания.  Огонь

охватил даже планетарный катер, который стоял метрах в пятидесяти от шатров.

Можно  было угадать  какие-то  фигурки,  что  метались  среди  факелов. Дым,

черный, густой и жирный, скрывая пожарище, тянулся на несколько километров.

     Вахтенный разбудил капитана и  распорядился  готовить к  вылету  второй

планетарный катер.  На лайнере положено иметь два  катера, один из которых в

оперативной готовности.  Но  он-то и  горел сейчас внизу,  поэтому несколько

лишних минут ушло на подготовку второго катера.

     Капитан подтвердил распоряжения вахтенного. На катере отправились врач,

второй штурман Гришин и два инженера.

     Пока готовили катер,  выдавали оружие и грузили медикаменты, на мостике

обсуждалось, что же могло случиться.

     Даже если случайно в каком-то из шатров возник пожар, его должны быстро

загасить автоматы. Да и вряд  ли пожар был настолько  внезапным, что помешал

станции выйти на связь с "Гранатом". Возможно, на станцию кто-то напал и это

нападение застало врасплох даже опытного начальника станции Конрада Жмуду  и

капитана Космофлота Андрея Брюса.

     Андрей  был человеком  энергичным, его  томило вынужденное  безделье на

борту "Граната", который неспешно передвигался от планеты к планете, снабжая

экспедиции аппаратурой и медикаментами и сменяя ученых. Когда Брюс предложил

отправиться на планету, подменив штурмана, капитан "Граната" был рад оказать

Андрею  такую услугу. Теперь же получалось, что эта услуга могла  обернуться

для Брюса бедой.

     Планетарный катер опустился  рядом со  станцией примерно  через полтора

часа после того, как на "Гранате" впервые заметили пожар. Пламя сожрало все,

что было ему подвластно. От шатров станции остались лишь черные остовы, даже

катер выгорел изнутри.

     Среди  углей и  пепла  удалось  отыскать три  трупа.  В одном  опознали

Конрада  Жмуду,  два  других были в  таком  состоянии, что опознать их можно

будет лишь в Галактическом центре. Недалеко от сгоревших шатров была найдена

Ингрид Хан, сотрудница станции. Она была в тяжелом состоянии.

     Пока врач старался оказать на месте первую помощь, а один  из инженеров

работал  с  кинокамерой,  штурман  со  вторым  инженером  пошли  к  заросшей

кустарником  лощине.  В этой лощине  "глаз"  обнаружил  несколько  небольших

обтянутых шкурами шатров - там обитали кочевники.

     Штурман  и  его  спутник  осторожно  подошли  к  шатрам.  Их  встретили

обитатели  жилищ  - грязные, первобытные, почти обнаженные люди, они знаками

отрицали свою причастность к гибели станции, повторяя слова "Октин Хаш". Все

же  подозрение с  дикарей не  было  снято,  потому  что  штурман  заметил  в

становище  некоторые предметы со станции.  Лица и руки у многих дикарей были

измазаны сажей. Ясно, что они побывали на пожарище.

     "Глаз" тем  временем  обследовал окрестности станции. Удалось увидеть и

сфотографировать  несколько групп кочевников. Среди них не было ни одного из

троих исчезнувших со станции. Не  исключено, правда, что все находившиеся на

станции погибли. Невдалеке  обнаружили логово хищных ящеров - тираннозавров.

А если станция погибла от их нападения?

     Дальнейшие поиски  пришлось прервать, так как врачу не удалось привести

в сознание Ингрид  Хан. Решено было срочно  вернуть  катер  на  корабль, а с

рассветом возобновить  поиски. "Глаз"  же продолжал  находиться над  степью,

регистрируя передвижения кочевников.

     Утром  катер вновь отправился на планету. Он опустился  возле  большого

становища,  километрах  в  тридцати  от  станции.  Становище  готовилось   к

перекочевке,  и прилетевшие с корабля были встречены враждебно. Ни людей, ни

предметов со станции найти не удалось.

     ...Андрей  Брюс был благодарен капитану,  который разрешил ему вести на

планету катер и остаться там до утра.

     Катер опустился  на зеленой лужайке возле станции.  Встречать его вышли

все шесть сотрудников.

     Когда ты впервые  видишь людей и знаешь, что через день расстанешься  с

ними навсегда, то твое внимание выделяет одно-два лица.

     Андрей  знаком был  с Конрадом  Жмудой,  начальником  станции.  Тот  за

прошедшие годы раздался, постарел и полысел, но не потерял могучей энергии и

уверенности очень сильного и здорового человека.

     Станция  существовала   на  планете  уже   полгода,  и  ее   сотрудники

стосковались по гостям. Конрад долго тискал Андрея  в объятиях, словно обрел

потерянного брата.  Затем  Андрея  представили другим ученым,  и взгляд  его

отметил изящную женщину в шортах и безрукавке - Ингрид Хан.

     В отдалении возле деревьев стояли люди.

     От густого потока воздуха фигуры их колебались, словно плыли.

     - А это кто? - спросил Андрей.

     - Наши соседи, - сказал Конрад. - Беженцы. Я потом расскажу.

     Они прошли внутрь конуса. Там было чуть прохладнее.

     -  Мы не включаем  кондиционеры, -  сказал Конрад. - Так здоровее. А то

насморки,  простуды.  Но  ночами   здесь  прохладно.   Ты  отдыхай.   Сейчас

разгрузимся и будем обедать. Вечером предстоит зрелище.

     - Какое?

     Вбежал маленький чернявый человек с трагически сошедшимися к переносице

бровями, бросил мешок с почтой и выхватил из-за пояса бластер.

     - Они как чуют! - крикнул он и кинулся к выходу.

     - Что случилось?

     Конрад открыл стенной шкаф, вынул оттуда другой бластер.

     - Хочешь - погляди, - сказал  он. - Только  от шатра не отдаляйся.  Они

зубастее.

     Андрей привык следовать советам  опытных людей. С годами понимаешь, что

любопытстве - в самом деле порок, особенно в незнакомом месте.

     Стоя  в дверях  шатра, он увидел,  что  над поляной  кругами,  быстро и

суетливо, как летучие  мыши, вьются темные гадкого вида метровые создания, с

длинными острозубыми рылами, перепончатыми крыльями и короткими заостренными

хвостами. Это были птеродактили.

     Порой кто-нибудь из  них  пикировал  вниз, норовя  вцепиться  зубами  в

человека или в один из ящиков, сложенных возле катера.

     Конраду удалось подстрелить  ящера, и  тот рухнул на  землю. Остальные,

забыв о людях, кинулись на собрата.

     Засмотревшись,  Брюс  не  заметил,  как  птеродактиль  выбрал  объектом

нападения его голову. Он так рванул  Андрея  за  волосы, что у того  из глаз

посыпались искры.

     Чернявый человек обернулся и выстрелил.

     Птеродактиль упал на Брюса и сшиб его с ног.

     Конрад подбежал к Брюсу и сказал, помогая ему встать на ноги:

     - Я же просил тебя не вылезать.

     -  Ну  и развели вы  гадов,  - сказал Брюс, приложив ладонь к  затылку.

Ладони стало тепло и мокро.

     -  Как воронье, - сказал  Конрад.  -  Их тут  много.  Приспособились  к

помойкам. У каждого становища вьются.

     Он поглядел на птеродактилей. Они торопились, доедали товарища.

     - Теперь они нажрутся и улетят, - сказал Конрад. - Как бы только соседи

не заметили... - И тут же добавил: - Заметили.

     К ним бежали дикари, которые волокли по траве большую редкую сеть.

     -  А этим что  надо? -  спросил Брюс, разглядывая ладонь/ Ладонь была в

крови.

     - Ты промой рану, может быть заражение, - сказал Конрад.

     - Обязательно.

     Дикари были невысоки, тонконоги, вся одежда - короткая кожаная  юбка  и

ожерелье  из зубов и камней. И  странные прически, небольшой гребень поперек

бритой головы. Они кричали и смеялись, белые зубы сверкали.

     Ингрид вытащила из катера  пластиковое полотно и  начала  покрывать  им

ящики и контейнеры, лежавшие на траве.

     Дикари подбежали к  шевелящейся куче  птеродактилей,  накинули  на  них

сети,  и,  когда птеродактили  сообразили, что,  увлекшись  обедом, потеряли

свободу, было  поздно.  Они бились под сетью, стараясь  взлететь, а  мужчины

дротиками и каменными топорами глушили ящеров. Стоял страшный гомон.

     - Эй! - крикнул Брюс. - Ты куда?

     Один  из  дикарей,  пользуясь  суматохой,  подскочил к вещам на  траве,

откинул угол полога и потащил к себе серебряный плоский ящик. Ингрид увидела

и стала  тянуть ящик  на  себя.  Ей на  помощь пришел  Конрад. Худой высокий

мужчина  в  белых  шортах  громко увещевал грабителей  Язык,  на  котором он

говорил, был цокающим, быстрым, отрывистым, словно стрекотание лесной птицы.

     Увещевания,  а  главное,  неудача   внезапного  нападения   утихомирили

охотников. Еще через три  минуты они  удалялись, волоча  сеть,  полную битых

птеродактилей.

     Доктором оказалась Ингрид.

     Она выбрила Андрею волосы на затылке и обработала рану, потом залила ее

пластиком. Придется походить  денек с этой заплатой. Но если Брюс хочет, ему

можно сделать прическу как у кочевника Жан тоже собирается.

     - Зачем ему?

     - Он гениальный  филолог. Вы  бы  послушали,  какие беседы  он ведет со

степняками.  Его приняли в стаю. Теперь испортят они нашего Жана. У них  нет

принципов,   что   хорошо,   а  что  плохо.  Готовы  всю  станцию  ограбить.

Белогурочка, милейшее создание  - я ее  очень  люблю,  -  украла  зеркало. И

повесила на юбку, спереди, представляете? От их хохота мы всю ночь не спали.

Вот и все. Можете идти. А то у птеродактилей на зубах бывает трупный яд.

     - Я думал, что они крупнее.

     - Они бывают куда крупнее. К счастью, сюда не залетают.

     Пришел Конрад.

     - Не жарко? - спросил он. - А то включим кондиционер.

     - Нет, спасибо. А почему вы пускаете аборигенов на станцию?

     - В помещения мы их не пускаем, - сказала Ингрид.

     - Дежурный на  пульте всегда может  включить  силовое поле,  -  добавил

Конрад. - А ночью обязательно включает.

     - Конрад их жалеет, - улыбнулась Ингрид. - Это его стая.

     - А ты их не жалеешь?

     - Жалею, - сказала Ингрид. - Но мы ничем не можем помочь.

     -  Что  с  ними случилось? -  спросил  Андрей  и дотронулся до затылка.

Пластик стягивал кожу и хотелось его содрать.

     - Сегодня увидишь, - сказал Конрад. - К нам пожалует сам Октин Хаш.

     - Я думаю, - сказала Ингрид, - что он пришлет своего палача.

     - Приедет, - сказал Конрад. - Я с ним говорил. Он любопытен.

     Андрей Брюс попросил воды, выпил маленькими глотками. Вода была свежей,

родниковой.

     - Наши соседи,  по-здешнему - стая Белого  волка, - объяснила Ингрид, -

кочевали раньше  километрах  в двухстах  отсюда.  Мы расположили  станцию  в

безлюдном месте. Даже вместо куполов поставили шатры, чтобы не выделяться.

     - Они  о нас все знали, -  сказал  Конрад.  - Охотники сотню километров

проходят в день. А верховой и еще больше.

     - Они у нас были, - сказала Ингрид. - Мы для  них другая стая.  И очень

богатая. Мы  с ними  наладили отношения - они к  нам привыкли,  но приезжали

нечасто. Обокрасть  нас трудно, а  железа мы не даем. Но потом пришел  Октин

Хаш.

     - Кто он такой?

     - Аттила, местный Аттила, - сказал Конрад. - Он пришел со своей ордой с

юга. Так нам говорили. Другие считают, что он всегда кочевал у Зеленой реки,

а года два назад стал сильным.

     - Ведьмы помогли,  - заметила Ингрид, складывая  инструменты и закрывая

шкафчик. - Наша стая так считает.

     - Ведьмы или организационные способности, - сказал Конрад. -  Но суть в

том, что он  сумел подчинить себе все стаи этой степи и собирается в большой

поход к морю. А войны здесь простые  - смерть или рабство. Стая Белого волка

тоже была разбита,  и остатки ее бежали к нам под крыло. Октину Хашу это  не

нравится, он не хочет делить с нами степь, но и не смеет напасть.

     - Как же называется ваша стая? - спросил Андрей.

     - Стая Железной птицы, - ответил Конрад. - Только не воображай, что нам

все это нравится. Если  бы  не уникальная фауна, не миллион  загадок, мы  бы

отсюда улетели.

     - Соблазн велик?

     -  Знаешь,  как кличут нашу  планету в Управлении  Исследований?  Эвур.

Эв-ур  -  Эволюционный урод. Здесь все сразу -  триас и мезозой, кайнозой  и

хомо сапиенс.  Новые виды здесь появлялись,  а старые не вымирали. Этого  не

может быть, но  случилось. Ради того, чтобы здесь поработать, можно пойти на

переговоры даже с Октином Хашем.

     Филолог Жан заглянул в медпункт.

     - Там Белогурочка, - сказал он. - Ее отец заболел.

     - Что с ним? - спросила Ингрид.

     - Был на охоте.

     - Я пойду, - сказала Ингрид. - Скажи Медее, что пирог в духовке.

     - Я  сам посмотрю, -  сказал Конрад. - Возьми с  собой нашего раненого.

Ему интересно.

     Перед выходом Конрад выдал Андрею пояс с бластером.

     - Здесь много неожиданных  гадов, - сказал он. - Правда, сюда они редко

суются: шумно, запахи чужие. И все же залетают.

     Они пошли втроем. До шатров было метров триста. Впереди шагал Жан, неся

саквояж с медицинскими инструментами, затем Ингрид. Андрей замыкал шествие.

     Спутники Андрея выглядели опереточно - легкие рубашки  и шорты, широкие

пояса с  бластерами  на  боку,  высокие сапоги: типичные покорители звездных

трасс из детского фильма.

     Они шли по широкой тропинке. Трава  была сочной, зеленой. Гудели пчелы,

огромный, в пядь,  зеленый кузнечик  выскочил на тропинку, присел и  сиганул

метров на  десять.  Вереницей пересекали тропинку  большие  желтые  муравьи,

мелкие розовые  бабочки густой стайкой вились  над  белыми шапками соцветий.

Андрей  отмахнулся от  шмеля  размером  с кулак.  Тот обиженно  взревел,  но

отлетел.

     Вблизи шатры  стаи Белого  волка  оказались жалкими.  Несколько  жердей

связаны сверху, оплетены ветками и кое-как прикрыты облезлыми шкурами.

     Площадка вокруг чумов  была утоптана.  Удручающе воняло. Более всего от

тушек птеродактилей: женщины разделывали их на открытом  воздухе. Тучи синих

мух реяли над  ними.  Женщины  прекратили  работу, глазели. Их заинтересовал

Андрей. Незнакомый человек, одет иначе. Синие рейтузы, серебряные  башмаки и

белая безрукавка.

     Голые  детишки, все  с косточками, которые они обсасывали - в становище

было  много  мяса,  -  сбежались,  чтобы  потрогать  гостей.  Одна из женщин

поднялась и отогнала их хворостиной.

     Верхом появился парень в меховой юбке. Он  спрыгнул с коня, шлепнул его

по морде, что-то гортанно сказал.

     Жан ответил длинной фразой.

     Из самого  большого  чума через низкое отверстие выполз толстый старик.

Сидя на корточках, он принялся хлопать себя по щекам.

     - Это брат вождя, - сказала Ингрид. - Показывает, какое большое горе.

     - Пошли в шатер, - сказала Ингрид. - Там мух нет.

     В шатре было прохладнее. Глаза быстро привыкали к зеленоватой полутьме;

внутри  шатер  оказался  просторнее,  чем выглядел снаружи. Пахло  терпко  и

остро: в середине дымил костер.

     У костра на  корточках сидела девушка. Она кинула в  дым связку травы и

поднялась. На темном лице светились белки глаз и зубы.

     -  Ты  пришла. -  Она легонько,  на  мгновение прижалась лбом  к  плечу

Ингрид.

     Куча тряпок и шкур за костром  зашевелилась. Оттуда  послышался  низкий

голос. Зацокал, заурчал. Жан ответил.

     - Вождь был на охоте, - сказал Жан. - Его догнал лев.

     Ингрид подошла к ложу раненого. Жан переводил ей.

     Андрей понимал, что он здесь лишний, но выходить наружу, в жару и вонь,

не хотелось.

     Рядом с костром в землю было вкопано суковатое бревно. На сучьях висело

оружие. Андрей  подошел,  разглядывая  короткие копья  с широкими  каменными

лезвиями, прямой зазубренный меч.

     Девушка стояла к нему спиной, наблюдая за тем, что делает Ингрид. Наряд

девушки  ограничивался  короткой  юбкой,  ладно  сшитой  из  конской  шкуры.

Прическа  странная:  на  висках  волосы  сбриты, на  макушке торчат  ежиком.

Девушка  почувствовала  взгляд  Андрея и  обернулась.  Глаза  были  светлые,

внимательные.  Андрей улыбнулся. Девушка после  секундной паузы улыбнулась в

ответ.

     - Тебя я не видела, - сказала она. - Ты новый. Ты с неба?

     - С неба. Ты откуда знаешь наш язык?

     - Жан меня учит. Никто  не знает язык людей неба. Я знаю. Я умная. Я  -

дочь вождя.

     - Как тебя зовут?

     - Биллегури, а твои люди зовут меня Белогурочка. Почему?

     - Им лучше знать. Это хорошее имя.

     В  Белогурочке было  что-то  птичье  -  в  посадке головы,  настойчивом

взгляде,  тонкости костей. От  плеча до небольшой  груди  шел светлый  шрам.

Белогурочка перехватила взгляд Андрея и сказала:

     - Меня ударил врар, я упала с горы. И прямо на сук.

     - Ты знаешь много слов, - сказал Андрей. - Кто такой врар?

     - Это пещерный медведь, - объяснил Жан. - Их здесь не бывает, они живут

к северу, где раньше кочевала стая.

     - Мы раньше  жили у  леса,  - сказала Белогурочка. - Потом пришел Октин

Хаш и  убил  многих мужчин.  И  взял  женщин. А мы убежали. Он  хотел и меня

взять. Вы будете с нами есть?

     - Нет, - сказала Ингрид. - Мы будем есть дома.

     - Жан боится нашей пищи, - сказала Белогурочка. - Он боится, что у него

будет болеть живот от микробов.

     Только когда стали прощаться, Андрей увидел отца Белогурочки. Тот лежал

на спине с закрытыми глазами. Ингрид дала ему наркоз, и теперь он отдыхал от

боли.

     Белогурочка выпорхнула за ними на площадку. Андрею стало дурно от вони.

Разделка  птеродактилей подходила к концу.  Дети гоняли  собак,  чтобы те не

растащили мясо.

     Подскакали  два воина. Они подняли копья,  приветствуя гостей.  Один из

них, одноглазый, засмеявшись, прощебетал длинную фразу.

     Ингрид перевела Андрею:

     -  Он жалеет, что не смог утащить у нас блестящую коробку. Они страшные

воришки. Если покопаться  в  шатрах,  найдешь  все, что  пропало  у  нас  за

полгода.

     Жан тоже смеялся. Белогурочка сказала:

     - Брать чужое плохо.

     Она посмотрела на Андрея снизу вверх. Она была на голову ниже его.

     - Плохо, - согласился Андрей.

     - У тебя на голове блестит. Это рана?

     - Как ты догадалась?

     - Ингрид всегда мажет раны жидкой мазью, которая потом твердая.

     - Пошли, - сказала Ингрид.

     Белогурочка смотрела им  вслед.  Она  увидела,  что Андрей обернулся, и

крикнула:

     - Ты красивый!

     - Ну вот  и поклонница, -  сказала  Ингрид. - Почему во  всей Вселенной

капитаны Космофлота пользуются такой популярностью у девушек?

     - Не представляю. Раньше это говорили о гусарах.

     - У них форма красивая, - сказал Жан. - Смотри под ноги! Змея!

     Змея скользнула молнией и скрылась в траве.

     Андрей принял  душ.  Ему  казалось, что даже  кожа пропиталась запахами

становища. За обедом Конрад сказал:

     - Тебе повезло.

     - Я  рад,  что побывал там,  - сказал Андрей. -  Это  очень  интересно.

Только воняет.

     - Я не об этом. К нам в гости пожаловал сам Октин Хаш.

     - Аттила?

     - Он умный человек. Я с ним разговаривал. Он осознает свою историческую

задачу.

     -  Если  историческая  задача  -  грабить  и  убивать, - сказала Ингрид

возмущенно, - то осознать ее несложно. Вам нравится суп?

     - Необычно, - сказал Андрей.

     - Мы  здесь многому научились, -  сказала Ингрид. - Знаем, какие  травы

полезны, а какие есть нельзя.

     - Спасибо Белогурочке? - спросил Андрей.

     - Она вам понравилась? Правда, замечательный ребенок?

     - Сколько ей лет?

     - Не знаю. Жан, сколько лет твоей Белогурочке?

     -  Здесь  год  немного  длиннее  нашего,  -  сказал  Жан.  - И  потом в

первобытном  обществе  другие  мерки.  Девиц отдают в  соседний  род,  когда

исполняется тринадцать-четырнадцать.

     - А почему не отдали Белогурочку?

     - Она была предназначена парню из стаи Динозавров. Но та стая полностью

истреблена. Белогурочка - девушка-вдова. Это недостаток.

     - Еще налить супа? - спросила Ингрид.

     Пришел  чернявый,  ртутный, яростный  Аксель  Акопян. Присел за  стол и

принялся работать ложкой так, словно соревновался на скорость.

     - Видели, какой дым? - сказал он.

     - Мне  говорили, что  орда  Октина  Хаша  захватила кибитки стаи  Серой

акулы. И был бой, - сказал Жан.

     - Господи, когда это кончится! - воскликнула Ингрид.

     - Я глупею от этих запахов, - сказал Конрад. - Здесь все пахнет.

     Пышная  добрая  Медея,  которая  дежурила  на  кухне, принесла миску  с

тушеным мясом.

     - Угадай, что это такое, - сказал Конрад.

     - Лучше и  не пытайтесь,  - возразила Ингрид. -  Я стараюсь не  думать.

Хорошо, что у нас запас консервов.

     -  Ничего особенного, - сказал  Жан.  - Это оленина. - Я покажу вам его

рога. Два метра в размахе.

     -  Почему  все так  нелогично?  -  спросил  Андрей.  - Законы  эволюции

постоянны. Одно отмирает и уступает место другому.

     - Здесь не уступило, - сказал Конрад.

     -  Сюда  нужно  экспедицию человек в сто, - сказал Аксель. -  Я написал

отчет,  а в центре  никак  не раскачаются.  Эта планета  набита тайнами.  Ты

смотришь направо - так быть не может! Ты смотришь налево - такого не бывает,

а оно есть.

     - Андрею надо что-то показать. До темноты еще часа два, - сказал Жан. -

Давайте, я покатаю его на флаере.

     -  Спасибо, - сказал  Андрей.  Ему было стыдно признаться  в  том,  как

сильно  его тянет в  сон. Впрочем, проницательная  Ингрид угадала, что с ним

творится.

     - Никуда  он не полетит, - сказала она. - Зачем  спать во флаере, когда

можно  поспать в шатре. Человек впервые попал к нам. Вспомните, как вы здесь

спали первые дни. Конрад, уступишь Андрею койку?

     - А компот? - удивился Аксель Акопян.

     - Пускай идет, - сказала Ингрид. - Через два часа мы его разбудим.

     - Через час, - сказал Андрей.

     Конрад разбудил Брюса через два с половиной часа.

     - Ты не простишь, если я дам тебе спать до утра, - сказал он.

     В руке он держал чашку кофе.

     За окном было сине, почти совсем стемнело.

     - Я себе не прощу, - сказал Андрей.  -  Спасибо, что  разбудил. Со мной

такого еще не бывало.

     -  Мы засекли со спутника, - сказал Конрад, - что Октин Хаш уже выехал.

Хочешь посмотреть?

     - А чего он к вам едет? - спросил Андрей, отбирая чашку у Конрада. Кофе

был горячий и очень крепкий. Конрад постарался.

     Как  соседняя держава. С визитом, - сказал Конрад. - Считается, что  мы

взяли  под свою руку стаю Белого волка. И можем  претендовать на  их  бывшие

земли. Политика сложная.

     - Вы взяли под свое покровительство стаю?

     - Иначе бы их перебили люди Октина Хаша! Ты этого хочешь?

     - Конрад, ты сердишься, значит, ты не прав.

     -  Просто замечательно, если ты сидишь в Галактическом центре и за тебя

думает компьютер.  А  ты видел Белогурочку? А ты ее  младших братишек видел?

Они хотят жить, понимаешь?

     - И вы решили встретиться с Октином Хашем?

     - Это он решил с нами встретиться.

     - Он вас считает богами?

     -  Религия  их первобытна.  Они  одушевляют  силы  природы.  Они еще не

додумались  до концепции  бога в  человеческом обличье. Поэтому мы не  можем

быть  богами.  У  нашего  племени  много  оружия  и  богатств.  Покорить нас

невозможно. Ему совершенно непонятно, чего же мы хотим. А любопытство - одно

из первых человеческих качеств.

     - А что тебе нужно от этой встречи?

     - Только  чтобы нас оставили в покое. Чтобы перестали  нападать на наши

партии. Степь велика. Пускай идут дальше. Эта земля, - Конрад сделал широкий

жест рукой, - от озера до холмов - наша.

     - Вождь стаи Железной птицы...

     -  Не  могу  же  я   объяснить  Октину  Хашу,  что   мы   прилетели  из

Галактического   центра   для   проведения   комплексных   исследований.   С

сумасшедшими здесь разговор короткий - дротик под сердце.

     В дверь заглянула Ингрид.

     - Едут, - сказала она. - Пошли в узел связи, поглядим.

     Спутник связи завис над лагерем кочевников. Если  бы сам великий  Октин

Хаш, повелитель северной степи, поднял голову, он мог бы заметить  искорку -

не более того.

     На большом экране узла связи  был виден  клуб серой пыли. Октин Хаш уже

несколько недель  стоял на  берегу небольшой  степной  речки.  Люди  и  кони

истоптали  траву. Слабый ветерок оттягивал  пыльное облако в  сторону  -  из

пыли, как из тумана, поднимались горбы кибиток, совсем иных, чем чумы у стаи

Белого волка.  Бивни мастодонтов были  обтянуты  кожей  динозавров.  Кибитки

расходились радиально  от центра лагеря, где  стоял шатер  вождя. Лагерь был

огражден  повозками, за  которыми  далеко тянулись хибары и навесы. Там жили

рабы  и слуги, а далее оказалась  свалка  - кости  животных, навоз,  ломаные

телеги, ямы, куда кидали мертвых, - Октин Хаш любил порядок в лагере, но  не

интересовался, что творилось за его пределами.

     Перед шатром Октина Хата стояли высокие шесты с разноцветными тряпками,

у входа горели  два  костра,  наполнявшие пыльное  облако оранжевым сиянием.

Всадники в  костяных шлемах, накидках из крыльев  птеродактилей - высушенные

когти  торчат над  плечами, как эполеты,  с небольшими блестящими щитами  из

акульей кожи, горячили босыми пятками мохнатых лошадок, размахивали копьями,

ожидая выхода вождя.

     Два телохранителя,  закованные  в  латы  из  кожи  игуанодонтов,  вышли

первыми из шатра. Потянули,  раздвигая, полог, и  тогда, скрытый по колени в

пыли, вышел сам Октин Хаш.

     Он был мал ростом,  на голову ниже людей,  что следовали за ним. Корона

из красных  перьев  лишь подчеркивала его малый  рост. Одет он был  скудно -

лишь  короткая  юбка из  тигровой шкуры.  Вместо  коня обнаженные рабы  вели

громадного ящера.

     -  Стегозавр, - сказала Ингрид.  - Я покажу снимки - на них возят грузы

через пустыню - целые караваны.  Они тупы и послушны. А везет, как грузовик.

Машина неприхотливая: поел травки - снова в путь.

     Между  вертикальными метровыми пластинами на хребте ящера было устроено

сиденье из  шкур.  Второе, спереди, для  погонщика.  Подчиняясь удару копья,

ящер  покорно  подогнул  толстые  ноги  и  коснулся брюхом земли. Два  воина

наклонились, чтобы вождь мог ступить  на  их спины. Оттуда - на спину ящера.

Стегозавр поднялся и замер.

     Всадники  бешено закрутились вокруг, затем понеслись  вперед, к проходу

между повозок.

     Ящер,  не спеша  переступая  по  пыли,  двинулся  вслед, как  линкор за

торпедными катерами.

     - Они далеко отсюда?

     - Часа через полтора будут. Надо готовиться. Жан, ты предупредил стаю?

     - Сейчас схожу, - сказал филолог.

     Конрад обернулся к Андрею:

     - Логика порой  не срабатывает.  Он едет к нам установить мир. Казалось

бы, замечательно.  Но с  ним  скачут  молодцы, которые  могут  вырезать  всю

деревню нашей стаи. Потому надо предупредить.

     - Вы их будете прятать здесь?

     - Они уйдут в лес. Так уговорено.

     - Вы его впустите на станцию?

     -  Разумеется, -  сказала Ингрид. -  Он  пускал Конрада к себе в шатер.

Оскорбление - не пустить в дом.

     - А соблазн не слишком велик?

     - Разумеется, мы примем меры.

     Андрей  поглядел  на  экран.  Спутник  не  выпускал   из   поля  зрения

посольство, которое шло к станции.

     Впереди носились всадники.  Как пчелы, отрывающиеся от роя, они сновали

в разные стороны и  возвращались к громаде стегозавра.  Колдуны и старейшины

ехали  спокойно, держась  за  хвостом  ящера.  Маленьким  красным  пятнышком

покачивалась  перьевая  корона  Октина   Хаша  между   пластинами  на  спине

стегозавра.

     - Медея, - сказал Конрад, - проверьте со Стахом силовое поле. В станцию

пропускаем только Октина и  его советников.  У вас час  на то, чтобы решить,

как это лучше сделать.

     Андрей вышел наружу.

     Громко  стрекотали  цикады.   Быстрая  тень  беззвучно  пронеслась  над

головой, и Андрей отпрянул к двери.

     Два черных  силуэта  возникли  у цепочки  зеленых  огоньков  -  границы

силовой защиты. Огоньки  у их ног на секунду погасли, затем загорелись ярким

белым светом - в поле образовался проход.

     Жан и Белогурочка подошли к Андрею.

     - Вам цикады не надоедают? - спросил Андрей.

     - Я привык, - ответил Жан. - Я их не слышу, как  старые часы в комнате.

Белогурочка решила побыть у нас.

     - А остальные?

     - Остальные отошли в лес.

     - Почему ты не ушла со всеми? - спросил Андрей.

     -  Я  хотела   увидеть  тебя,  -  сказала  Белогурочка.  Жан  сдержанно

улыбнулся.

     - Вы  еще не привыкли к простоте чувств и отношений. Белогурочка всегда

говорит, что думает.

     - Андрей - твой друг? Почему он должен улететь?

     - У меня дела далеко отсюда, - сказал Андрей.

     - Ты охотник?

     - Я караванщик.

     Белогурочка обернулась к Жану, ожидая, чтобы он объяснил.

     - Андрей хочет сказать, что он ведет повозки с товаром.

     - Лучше, если бы ты был воином, - сказала Белогурочка.

     Они вернулись в станцию. Там, на свету, Андрей смог разглядеть девушку.

Она приоделась.  На  ней  был  короткий плащ  из  серых  и черных  перьев  и

несколько нитей бус  из оранжевых острых зубов, из  каких-то сушеных ягод. К

сожалению,  Белогурочка  намазала  брови сажей и на щеках нарисовала зеленые

узоры.

     - Красиво? - спросила она, перехватив взгляд Андрея.

     - Не знаю, - сказал Андрей. - Я здесь первый день.

     - Странно  говоришь,  -  обиделась  Белогурочка. - Один  день, два дня,

много дней - или красиво, или некрасиво.

     - А это обязательно рисовать? - спросил Андрей.

     - Обязательно. Это наш знак. Погляди.

     Белогурочка протянула Андрею руку, на  которой были вытатуированы такие

же узоры.

     - Когда я стану женщиной,  - сказала она, - мне наколют на  щеках такие

рисунки. Я дочь вождя.

     Они стояли  в общей  комнате  станции.  Еще днем здесь был беспорядок -

складывали образцы и грузы, полученные с "Граната". Сейчас  все это убрали и

комнату  пропылесосили. Два  кресла, самые  красивые - их притащили из  кают

компании, - стояли рядом у стены.

     Белогурочка быстро прошла к креслам и села в одно из них.

     - Ты садись рядом,  - сказала она. - Ты будешь  Конрад. А  я буду Октин

Хаш. Андрей подчинился.

     - Только Октин Хаш не сядет сюда, - сообщила Белогурочка. - Мы сидим на

полу.

     - А ты?

     -  Я  привыкла. Мне  здесь нравится. Жан сказал, что,  когда вы  будете

улетать, меня возьмут с собой. Мне с вами совсем не страшно.

     - А когда тебе страшно?

     - Ты когда-нибудь бегал?

     Андрей не понял.

     - Бегал, чтобы тебя не убили? Других убили, а ты бежишь. И ждешь, чтобы

убили. Октин Хаш убил моего друга. И потом убил мою мать.

     Белогурочка подобрала  ноги, усаживаясь поудобнее  в кресле. Ноги  были

исцарапаны, на коленке белый шрам.

     - Они  не найдут наших  в лесу,  -  сказала Белогурочка. -  Они  боятся

ходить в лес ночью. А где твой нож?

     - Мне не нужно.

     - У твоих есть ножи, которые бьют издалека. Ты знаешь?

     - Знаю.

     - Октин Хаш хочет взять  меня. Чтобы я жила с ним,  варила  ему мясо  и

родила ему детей.

     - А он тебя видел?

     - Он к нам  приезжал,  чтобы говорить о  мире. Они сидели с отцом, и  я

приносила мясо.  И  он  сказал  отцу:  отдай дочь  - будем одна стая. А отец

сказал, что я обещана.  Октин Хаш смеялся и сказал, что он все равно возьмет

меня.  - Белогурочка  помолчала. - Он всегда приходит говорить о мире, когда

хочет убить. Я сказала Жану. Он идет вас убить. Жан сказал, что не боится.

     Конрад вошел в комнату. Он был доволен.

     - Зал для аудиенции готов. Жалко, что кресла не золотые, - сказал он. -

Андрей, загляни в столовую. Жан сменит тебе заряд в бластере.

     - Зачем?

     - На усыпляющий. Если что случится, я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб.

     - Все же опасаешься?

     -  Октин  Хаш  -  завоеватель.  Хоть  первобытный,  но  завоеватель.  А

завоеватели сами изобретают себе мораль. - Конрад обернулся к Белогурочке. -

Пойди на кухню. У Медеи найдется для тебя что-нибудь вкусное.

     Ты боишься,  что  Октин Хаш увидит меня? -  спросила Белогурочка, легко

вскакивая с кресла.

     - А ты хочешь его видеть?

     Пускай  Октин Хаш  знает,  что у меня есть большие друзья.  А  потом мы

пойдем в поход и убьем его, правда?

     - Иди на кухню! Кому сказал!

     Белогурочка скользнула из комнаты.

     Конрад нервничал. Он то не был завоевателем.

     Уже совсем стемнело, когда Октин Хаш подъехал к станции.

     Конрад с Жаном вышли  их встречать. Конрад позвал с собой еще и Андрея,

потому что у того были серебряные  башмаки и куртка  с золотыми знаками.  На

станции ни у кого не нашлось более впечатляющего облачения.

     Они стояли возле огоньков силового поля. Небо с  частыми дырками звезд,

куда более яркое, чем над Землей, было зеленым  там, где село солнце. Сквозь

стрекотание цикад доносился заунывный вой. - Волки вышли на  охоту, - сказал

Конрад. Посольство  показалось Андрею  продолжением  неба  - из-за  мерцания

оранжевых  звездочек.  Звездочки  перемещались  и  становились  все  ярче  -

всадники  Октина  Хаша держали  в руках  факелы.  Отблески  огня  играли  на

блестящих  боках  стегозавра,  который  черной  горой  выдвинулся  из  тьмы.

Погонщик коротко  крикнул,  и стегозавр замер. Его  маленькие красные глазки

отражали свет факелов и оттого казались злобными. Стегозавр медленно поводил

головой, словно принюхивался к добыче.

     При  виде   встречавших   всадники  завопили,  размахивая  дротиками  и

факелами. Стегозавр медленно опустился на брюхо.

     Приветствую тебя, Октин Хаш, великий вождь и мой брат, - сказал Конрад.

     Жан переводил.

     Несколько всадников спешились, двое подбежали к стегозавру  и встали на

четвереньки, подставляя спины вождю.

     Конрад  счел  момент удачным  для  подготовленного сюрприза.  Он поднял

руку,  и  по этому  знаку  со станции  включили летающую  лампу.  Прожектор,

зависший над головами, вспыхнул неожиданно и ослепляюще. Андрей зажмурился.

     За эту секунду все вокруг изменилось. Стегозавр взметнулся на массивные

задние лапы,  когти  передних дрожали  над головами  всадников. Погонщик, не

удержавшись,  полетел  вниз, неловко  свалившись  на  самого  вождя,  и  они

покатились под копыта коней. Вопли, рев  стегозавра, проклятия Конрада, стук

копыт, звон  оружия создавали  такой яростный  грохот,  словно рядом  кипела

битва.

     И уже в следующее мгновение, придя  в  себя, всадники ринулись  вперед,

построив заслон между вождем и людьми, и острый зазубренный наконечник копья

закачался перед лицом Андрея.

     Жан, бросившийся  было на помощь Октину  Хашу, налетел на воина, и  тот

одним ударом сшиб его с ног.

     Резким клекотом послышался голос вождя.

     Андрей,   помогая   Жану   подняться,  увидел,  что  тот   уже   стоит,

подобравшийся, четкий и прямой.

     Копья опустились. Жан произнес длинную фразу,  прося прощения у гостей.

Потом была пауза. Жан обернулся к Конраду.

     Я объяснил, сказал он тихо,  -  что мы  не  желали  зла. Что мы  хотели

только достойно осветить место встречи...

     Тут заговорил Октин Хаш.

     -  Меня нельзя испугать, - переводил Жан. - Я ничего  не  боюсь,  но вы

напугали наших животных. Так не принимают высоких гостей.

     Очень толстая  женщина с раздувшимся от  жира лицом -  глазки  щелками,

облаченная в громоздкую меховую шубу, с трудом  нагнулась, подобрала с земли

помятую  корону из  красных перьев, расправила и нахлобучила на лысую голову

Октина Хаша.

     Мы уезжаем, - закончил перевод Жан. - И между нами будет война.

     - Какая еще война! -  не выдержал Конрад. - Мы  будем  говорить! Мы  не

сделали ничего дурного. Андрей, ну подействуй на  них! Нам работать нужно. С

ума сойти!

     Скажи ему, Жан, - Андрей не поверил в гнев вождя, - что мы не допускали

мысли,  что такой  смелый вождь, как  Октин Хаш, изменит свое  решение из-за

того, что над его головой зажегся свет.

     Пока Андрей говорил,  он не сводил взгляда с вождя. Ему показалось, что

тонкие губы Октина Хаша чуть изогнулись в усмешке.

     Октин Хаш ответил Андрею.

     - Великий вождь,  с явным облегчением в голосе перевел Жан, - соизволил

принять  объяснения вождя стаи  Железных птиц и будет с ними  разговаривать.

Куда надо идти?

     Проход в силовом поле  был раскрыт, и Октин Хаш смело пошел  вперед. За

ним ринулись толпой старейшины и воины.

     Погодите!  - крикнул  Конрад. Жан,  скажи  ему,  чтобы  остальные ждали

здесь.

     Жан  не  успел перевести,  потому что Ингрид,  которая следила  за этой

сценой с пульта управления, включила вновь силовое поле и оставшиеся снаружи

воины бились о воздушную стену.

     Октин Хаш остановился.

     - Почему они остались там? - спросил он.

     - Здесь тесно, - ответил Конрад.

     - Ночь холодна, и мои воины голодны. Кто их накормит?

     - Этого еще не хватало! - вырвалось у Конрада.

     - Он прав. Мы нарушаем закон степи, - сказал Жан.

     -  Скажите им, что  пищу вынесут на  поляну. Там  свободно. Пускай  они

подождут немного. Пища скоро будет готова.

     Когда  Жан перевел,  Октин  Хаш,  подумав  несколько секунд,  кивнул  и

приказал воинам ждать и не беспокоиться.

     - Пускай откроют консервы, - сказал Конрад, зная, что каждое его  слово

слышно внутри станции. - И учтите, что там человек двадцать, не меньше. - Он

первым подошел к дому, ворча: - Разорение, сущее разорение.

     - Хорошо, что свита невелика, - сказал Андрей.

     Октин  Хаш  сразу  увидел два кресла. Он  смотрел,  как Конрад прошел к

одному из них.

     Октин Хаш отлично владел собой, Андрей отдавал ему должное. Ведь дикарь

никогда не был внутри станции. Белые стены, белый пол,  яркий свет, мебель -

все  это  должно   было  его  смутить.   Спутники   вождя  были  куда  более

взволнованны. Они  уселись на корточки у  входа,  не  смея  ступить  в глубь

комнаты.

     Конрад уселся в кресло, показав гостю на второе. Тот остался стоять.

     Они же не сидят на стульях, вспомнил Андрей.

     Вдруг быстрым, обезьяньим движением  Октин Хаш подпрыгнул и опустился в

кресло, поджав ноги.

     Его спутники громкими возгласами встретили это достижение.

     - Мы  рады, - произнес Конрад, стараясь  не  улыбнуться,  - что великий

сосед пожаловал к нам с миром.

     - Я тоже люблю мир, - ответил вождь. Глаза у него были черные, мышиные,

острые. - Все, кто послушен мне, будут есть много мяса...

     - Хо! Хо! - поддержали вождя его спутники.

     - Октин Хаш  предлагает вам отдать ему этот дом и все вещи.  За это  вы

всегда  будете сыты  и  довольны. Он  знает, что у вас  много  мужчин и мало

женщин. Он даст вам хороших женщин.

     - Жан, передай нашему гостю, -  сказал Конрад,  -  что мы не будем жить

здесь долго. Мы  не  хотим  власти  над другими стаями. Мы  хотим покоя. Нам

нужно, чтобы воины Октина Хаша не нападали на наших людей.

     - Он  обвиняет тебя во лжи, - перевел Жан. - Он говорит, что мы взяли в

рабство стаю Белого волка, которая убежала от Октина Хаша.

     - Они не рабы нам, - сказал Конрад. - Они пришли по доброй воле.

     - И ты дашь  мне дочь  их  вождя по  имени Биллегури. Мой благосклонный

взгляд упал на нее.

     - А она согласна?

     - Ты спрашиваешь желания маленькой женщины?

     - Так у нас принято.

     Когда Жан  перевел слова Конрада,  степняки, сидевшие кучкой  у дверей,

возмущенно заворчали.

     Октин Хаш улыбнулся - рот тонкой полоской протянулся до ушей.

     - Белые волки трусливо убежали от меня.  Они не достойны твоей  заботы,

брат.

     Конрад обернулся к Андрею. Он был в тупике.

     - Как его убедить?

     - Стой на своем, - сказал Андрей. - Он же  тебя  испытывает. Как только

отступишь в чем-то, он сразу сделает шаг вперед.

     Октин Хаш смотрел на Андрея.

     - Он просит меня перевести ваши слова, - сказал Жан Андрею.

     - Переведите, ничего страшного.

     Жан перевел.

     Октин Хаш по-лягушачьи растянул губы, пожевал ими задумчиво.

     - На моем совете, - сказал он, - младшие не смеют давать советов вождю.

Или ты больший вождь, чем Конрад?

     Андрей не успел ответить, потому что в зал  заглянул  Теймур и спросил,

как давать  пищу воинам? Удобно ли в пластиковых  контейнерах?  И  как будут

обедать вожди? Накрывать в столовой?

     - Что он говорит? - Октин Хаш был насторожен и подозрителен.

     Жан объяснил, что проблема в том, как кормить его воинов.

     - Пища готова? - Октин  спросил  это по-хозяйски, уверенно. -  Тогда  я

пошлю моего  колдуна  с  вашими  людьми, которые  понесут  пищу.  Он  должен

очистить ее, потому что ваши люди могли ее испортить.

     - Еще чего не хватало! - Конрад был искренне возмущен. - Зачем мы будем

портить пищу? Мы же сами ее едим.

     -  Мы не знаем мыслей нашего уважаемого  брата, -  ответил Октин Хаш. -

Может быть, смерть моих воинов доставит ему радость.

     Конрад растерянно поглядел на Андрея.

     Андрей понимал  его. Конрад был  уверен,  что  встреча с Октином  Хашем

должна  быть  своего  рода  научным  развлечением. Кладом  для  этнографов и

антропологов.  Непосредственная беседа  со  степным завоевателем  -  скрытые

камеры  трудятся,  чтобы не  упустить  ни  мгновения.  Подарки  заготовлены,

угощение  для вождя стынет  в столовой. Пораженный могуществом  людей, Октин

Хаш смиренно обещает более не нападать на полевые группы, не безобразничать,

и в степи  наступает  блаженный  мир.  А  Октин Хаш, оказывается,  настолько

первобытен,  что  на  него  не  действуют  элегантные  интерьеры  станции  и

могущество  Конрада, который умеет зажигать солнце над головой. И вообще  он

не  хочет  преклоняться перед Конрадом. Он видит в  Конраде  степного вождя,

столь  же коварного  и  мелкого,  как  сам Октин Хаш.  И  вместо  того чтобы

выслушивать разумные предложения Конрада, он сам чего-то требует.

     Андрей смотрел на тонкие руки Октина Хаша, которые плетьми высовывались

из-под тигровой накидки. Руки  были густо татуированы. Левую  обвивал  синий

змей,  хвост  которого  скрывался под тигровой накидкой, а голова лежала  на

тыльной  стороне ладони.  Другая рука была украшена  узорами, среди  которых

угадывались зубастые рыбы.

     - Мы недовольны, - услышал он голос Жана, - который  снова переводил. -

Вы не отдали нам стаю Белого волка, вы не хотите  мира. Значит, будет война.

Мы сами отберем  у  тебя твоих рабов, а ты с веревкой  на шее будешь идти за

моей повозкой.

     Говоря так,  Октин  Хаш  не  двинулся с  места. Пока Жан  переводил, он

заинтересовался креслом, поковырял ногтем обшивку, затем принялся  задумчиво

чесать большой палец на ноге, став похожим на умную обезьянку.

     - Мы не хотим  войны, - сказал  Конрад. - Мы могучие  люди. Мы  сильнее

всех твоих армий, и ты об этом знаешь.

     -  Я об этом  не знаю, - возразил  Октин  Хаш, -  потому что мы  еще не

воевали. Но думаю, что мои воины сильнее.

     - Что ему нужно? - спросил  Конрад  у  Андрея. - Я ни черта не понимаю.

Он, в самом деле, хочет с нами воевать?

     - Вряд ли, - сказал Андрей. - Он  даже не  удосужился  изобразить гнев.

Спроси его, хочет ли он меняться с нами или торговать.

     Октин Хаш кинул на Андрея острый взгляд. Жан перевел.

     - Что вы мне дадите? - Октин Хаш рассматривал палец ноги.

     - У  нас есть пища,  украшения, у  нас есть котлы, чтобы варить еду.  -

Конрад задумался...  Чем  бы еще пожертвовать? Хорошо было капитану Куку. Он

специально вез бусы для туземцев.

     - Мы сами добудем себе пищу, - сказал Октин Хаш. - И у нас есть из чего

ее хлебать. Нам нужно оружие. Железное.

     - Мы не можем  дать  вам  оружия  и железа,  - сказал  Конрад твердо. -

Потому что ты будешь убивать им других людей.

     Вот зачем приехал Октин Хаш, понял Андрей. Все остальное - камуфляж.

     - А зачем еще нужно железо? - удивился Октин Хаш.

     - Железо нужно,  чтобы строить и  добывать руду, пахать  поля и  делать

нужные вещи, - наставительно сказал Конрад, и его слова канули в пустоту.

     - Железо  нужно, чтобы завоевывать,  - не менее наставительно  произнес

Октин  Хаш,  и старейшины,  сидевшие  на полу, закивали головами,  поражаясь

мудрости вождя.

     Октин Хаш  откинул полу своей  накидки  -  у пояса висели  два  ножа  в

кожаных  ножнах.  Он не спеша вытащил один и  протянул его Андрею, которого,

видимо, считал более важным вождем, чем Конрада.

     Андрей  взял нож.  Нож был из  стали.  Одного  взгляда было достаточно,

чтобы  это  понять.  Но даже не это  более  всего заинтересовало  Андрея. Он

понял,  что основой для клинка послужила прокатанная на заводе полоса стали,

которую потом разрезали на куски и заточили.  Разумеется, здесь никто еще не

умеет выплавлять железо. Но  откуда то в лапы  Октина Хаша попала  настоящая

сталь...

     - Это хороший нож, - сказал Андрей и вернул его Октину  Хашу. - Из чего

сделана такая красивая рукоять?

     - Рукоять сделана из зуба акулы, - перевел Жан и добавил от себя: - Это

в самом деле сталь?

     - Да, - сказал Андрей. - Но поговорим позже.

     Из под потолка прозвучал голос Теймура - тот включил внутреннюю связь.

     -  Пища  для  воинов  готова.  Белогурочка   говорит,  что   им  должно

понравиться. Мы понесли ее к ограде. Где их контролер?

     Октин Хаш даже не взглянул на потолок. Он не выпускал из руки ножа.

     Конрад сказал:

     - Октин Хаш  просил, чтобы его колдун проверил пищу. Пускай он пойдет и

проверит.

     Октин Хаш выслушал перевод  и кинул  два  слова толстой бабе  в меховой

шубе. Та захихикала и с трудом поднялась с пола.

     - Андрей,  - устало  попросил Конрад.  - Ты не проводишь  его? И скорее

возвращайся.

     Андрей пошел к двери. Колдун за ним.

     Снаружи  у  дверей станции уже ждал Теймур. Рядом на  тележке  закрытый

котел и в ящике - груда лепешек.

     Белогурочка стояла  у самой стены, не решаясь выйти на свет, потому что

совсем близко,  за невидимой преградой,  столпились воины. При виде пищи они

зашумели, видно, в самом деле проголодались.

     Колдун заковылял к тележке.

     - Он что, пробу будет снимать? - спросил Теймур.

     Колдун  открыл  крышку  котла,  и оттуда  повалил  мясной пар, при виде

которого воины за оградой еще более  оживились. Колдун ткнул толстым пальцем

в Теймура и заверещал.

     Теймур понял. Он зачерпнул поварешкой из котла и отхлебнул.

     Воины, повинуясь знаку Теймура, чуть отошли от входа.

     Теймур покатил тележку вперед.

     - Вам помочь? - спросил Андрей.

     - Нет, не тяжело. Подстрахуйте меня.

     - Я подожду, - сказал Андрей.

     Он держал руку на бластере.

     - Медея! - крикнул Теймур. - Открывай проход. Обед везем.

     Зеленые огоньки в проходе погасли. Затем загорелись красным цветом.

     Теймур лихо  вкатил  тележку  в  проход,  и  воины  сдвинулись,  галдя,

отталкивая его и протягивая лапы к лепешкам.

     Андрей  увидел,  что  колдун,  видно,  удовлетворенный,  повернулся   и

вразвалку побрел внутрь станции.

     Андрей  решил  не  уходить, пока  поле  не  будет восстановлено.  А где

Белогурочка?  Андрей поглядел  вдоль  стены.  Именно в  этот  момент  все  и

началось.  Когда Андрей  снова поглядел на  ограду, Теймура  не было.  Толпа

воинов, лязгая оружием, уже вливалась в проход в силовом поле.

     - Закройте! - крикнул Андрей. - Закройте!

     Стало зябко, цикады замолкли, и слышалось  лишь завывание ветра и треск

огня - горела станция. Оранжевые  языки пламени вырывались из круглых окон и

дверей: зрелище было праздничным и даже веселым. Пламя искажало лица, играло

на них, и потому Андрею казалось, что все вокруг смеются и гримасничают.

     Воины и в самом деле  веселились.  Они тащили из пылающей станции вещи,

назначение которых было им неважно - из  любой можно  извлечь выгоду. Даже в

смутном состоянии ума Андрей все же отметил, что у воинов в изобилии  мешки,

которые  они  приторачивали  к  седлам.  Значит,  вся  эта  операция заранее

подготовлена, может, даже требование накормить воинов - изобретение военного

гения вождя. Странно, думал Андрей, почему они уверены, что победят?

     Только тут он вдруг догадался,  что  его ведут,  вернее тащат, что  его

руки обмотаны веревкой. И когда воин, который вел его,  дернул за веревку, в

голове так отдалось болью, что Андрей взвыл.

     И  тут  же сквозь  треск пламени, крики солдат  и вой ветра  он услышал

знакомый высокий голос Октина Хаша. Воин, который тащил Андрея, откликнулся.

И веревка ослабла.

     Андрей перевел дух. Боль уходила медленно.

     И  тут Андрей  увидел  Теймура.  Глаза  его были  полуоткрыты и  тускло

отражали  свет пожара. Он был мертв. Возле него  у опрокинутой тележки лежал

на боку котел,  куски вареного мяса валялись в траве. Еще  сохранился  запах

похлебки. Воин, который тащил Андрея, наклонился и  подобрал  из травы кусок

мяса, лепешку и сунул в сумку у пояса.

     Андрей оглянулся - станция пылала. Неужели он остался один?

     - Эй! - закричал Андрей. Он думал крикнуть громко, но голос сорвался. -

Эй, кто здесь есть живой, отзовитесь!

     Он услышал, как недалеко кто-то откликнулся.

     Чем  дальше  они отходили от  пожарища,  тем темнее становилось. Андрей

находился в сердце потока, который медленно стремился прочь от станции.

     Вдруг по  колонне прошло  движение. Спереди донеслись  крики. Издали им

ответили другие. Воин, который тащил Андрея, остановился.

     Рядом  возник еле  видный в темноте всадник. Андрей почувствовал: Октин

Хаш.

     Вождь сказал что-то и  ткнул Андрея в висок рукоятью нагайки. Засмеялся

и растворился  в  ночи. Воин  снова потащил  Андрея, через несколько  метров

Андрей понял, куда.

     Их  ждали  повозки,  запряженные быками. Туда переваливали мешки.  Воин

забрался на повозку, втащив затем Андрея. Андрей оперся о мешок и поглядел в

небо. Ему показалось, что  одна из звездочек движется. Может, уже спускается

планетарный катер? Сколько прошло с момента нападения?

     Повозка дернулась и резво покатилась по ровной степи. Высокие колеса не

боялись кочек. Но трясло ужасно. Андрея вырвало. Страшно хотелось пить, хотя

бы прополоскать рот, ныла голова. За день ей досталось дважды.

     Воин  вынул флягу - сушеную  тыкву с водой, вытащил  зубами  деревянную

пробку и  поднес  ко  рту  Андрея.  В жизни  еще Андрей  не получал  лучшего

подарка.  Вода была теплой,  тухловатой,  но это была  настоящая вода. Когда

Андрей напился, воин рассмеялся.  Совсем молодой  парень,  волосы -  гребнем

поперек головы, шлем он  держал  на коленях  -  умаялся, волоча пленника.  В

темноте поблескивал панцирь.

     Ах, какой предусмотрительный и умный дикарь Октин Хаш, думал Андрей. Он

даже приказал повозкам  подъехать ближе к станции,  чтобы сподручнее увозить

добро! А мы не удосужились понаблюдать за степью, когда к нам прибыли гости.

Впрочем, если бы  даже и  наблюдали, вряд ли  встревожились бы.  Ну, едут по

степи повозки  -  значит  так  надо.  Чем  могут  угрожать повозки  великой,

несокрушимой станции?

     Что  дикари  делают  с  пленниками?  Приносят  в  жертву  своим  богам?

Заставляют  трудиться   по  хозяйству?  А  может,  меняют  на   железо?  Они

сообразительные дикари. У  них кинжалы  из стальных полос.  Откуда  на  этой

планете могут быть кинжалы из стальных полос?..

     По небу  чиркнула светлая  полоса  -  все  ближе  и  ближе.  Она  стала

настолько яркой, что осветила  всю процессию, как  молния близкой грозы. Под

волнами  дурноты  мозг  Андрея  работал  лениво,  вяло.  Это  идет  катер  с

"Граната". Вот он  и прилетел. Сейчас рядом  окажутся спокойные  парни,  они

велят этим дикарям отойти в сторону, и врач даст Андрею обезболивающее...

     Вокруг  засуетились  люди,  крики  усилились   -  даже  не  зная,   что

происходит,   воины  встревожились.   Завопили  погонщики,  подгоняя  быков,

замельтешили  всадники  вокруг.  Но  светлая  полоса  скрылась за  невысоким

холмом, там, где слабым розовым заревом осталась станция.

     Все правильно, понял Андрей. Они сначала должны опуститься на  станцию.

Они  же не  знают,  что случилось.  Они должны увидеть пожарище,  они  будут

искать людей...

     Над шумом поднялся пронзительный голос.  Он отдавал команды.  И тут  же

все стихло. Только скрипели колеса и ухали быки.

     Караван повернул направо. Теперь все шли  еще  быстрее, зная, где можно

спрятаться. Ну, куда же вы спрячетесь? Вы же не можете скрыть своих следов.

     - Хэ! - сказал негромко воин, трогая Андрея за плечо.

     Впереди горели костры. Их пламя освещало большое становище.

     Посреди кибитки горел глиняный светильник. Воин, который привел Андрея,

не опускал копья.

     - Не надейся, наши и сюда заглянут, - сказал ему Андрей.

     Полог  откинулся,  и,  нагнувшись, вошел Жан. Лоб его  был  рассечен, и

полоса засохшей крови пересекла щеку. Руки тоже связаны.

     - Жан! - Андрей несказанно обрадовался, что он не один. - Ты жив!

     -  Я тебе  кричал,  - сказал Жан. -  Только  ты не услышал.  А  Конрада

убили... И Теймурика.

     - Держись, - сказал Андрей. - Успокойся.

     Он сделал шаг к Жану, но воин ткнул его в грудь копьем.

     И тут же в  кибитку втолкнули Акселя Акопяна. Тот молча отбивался. Глаз

подбит, на щеке синяк.

     - Вот нас и трое, - сказал Андрей. - Может, еще кто остался.

     - Нет, - сказал Аксель. - Не надейся. Жан, ты здесь?

     - Конрада убили, - сказал Жан.

     - Наши прилетят, мы их разгоним.

     - Они уже прилетели, - сказал Андрей.

     - Я видел, - сказал Аксель. - Они нас ищут.

     Вошел пузатый кастрат в шубе. Радостно улыбаясь, он уселся на шкуры.

     - Объясни ему нашу позицию, - потребовал Аксель.

     Но колдун заговорил раньше.

     - Он велит нам раздеться, - перевел Жан.

     - Это еще почему? - спросил Аксель. - Ты спроси - почему?

     - Рабы ходят раздетыми, - перевел Жан.

     - Какие мы к черту рабы! - возмутился Аксель. - Пускай он  не надеется,

что это ему сойдет с рук.

     Но толстому колдуну все сошло с рук.

     Через  несколько  минут  пленники  были  раздеты догола.  Жан  и Андрей

разделись  добровольно  и   безболезненно,  Аксель  приобрел  еще  несколько

синяков.

     Колдун, глядя на эту процедуру, радостно хихикал, ковыряя в носу.

     Потом в кибитке  появился еще один персонаж - голый горбатый мальчишка.

Он притащил  ворох  грязных  шкур. В это  надо было  облачиться.  И кувшин с

водой. Пленники напились, но не спешили одеваться.

     Колдун сказал, что рабам не положено другой одежды. Эта одежда  не хуже

другой. Шкуры были грязными и кишели блохами.

     Андрей  встряхнул шкуру, которую взял  из вороха. Поднялась пыль. Воины

засмеялись. Колдун заверещал  фальцетом,  отмахиваясь от пыли. Андрей понял.

что очень  устал. Нервная  реакция, глаза  закрываются.  Он  присел прямо на

земляной пол. На минутку. И больше ничего не помнил.

     Колдун  знал  травы. Он знал, от  какой  травы  болит  живот,  а  какая

затягивает раны. В  воде, которую  принес горбатый  мальчик, был сок сонного

корня.

     Андрей все проспал.

     Он не видел, как горбатый мальчишка притащил серой грязи и  этой грязью

пленникам измазали  лица и голые ноги.  Пришел  еще один человек,  с острыми

тонкими ножами. Он смазал им  головы жидкой глиной и соскреб волосы, оставив

лишь  валики,  подобно  петушиным гребням, отчего лица пленников изменились.

Колдун сам нарисовал черной краской узоры на плечах и руках спящих пленников

и остался доволен своими  трудами. Он позвал Октина Хаша,  который посмотрел

на пленников и сказал, что колдун все сделал правильно.

     Пленных перенесли в  большую кибитку,  в  которой держали рабов, и, они

растворились в человеческом месиве: даже  вглядываясь  в  лица, не угадаешь,

кто раб, а кто профессор филологии или капитан Космофлота.

     Добро  же, награбленное на  станции,  было спрятано в ямах  и колодцах,

вырытых под некоторыми кибитками.

     Предусмотрительные  степняки  успели  вовремя. Над  становищем появился

планетарный катер.

     Его  встретили  враждебно  - десятки всадников  мельтешили  перед  ним,

угрожая  копьями,  кричали  и плевали в  штурмана. Тот  был  рад,  что  он в

скафандре высокой защиты.

     Штурмана отвели  в кибитку, где  на возвышении, покрытом шкурами, сидел

маленький  лысый человек с упрямым подбородком и узкими сжатыми губами,  над

которыми нависал тонкий нос.

     Штурман  пытался  знаками  показать,  что  хочет  осмотреть  становище.

Маленький  человек  ел мясо,  захватывая  его  с  подноса  длинными  кривыми

пальцами. Кости он кидал в угол. Там сидела старая женщина, которая  хватала

их  на лету и обгрызала. Штурман не знал, что это мать Октина Хаша,  которую

тот кормил из милости.

     Наконец  маленький вождь  поднялся и повел  штурмана  по становищу.  Их

сопровождала большая толпа дикарей. Штурман  был очень упорным человеком. Он

заглядывал во  все кибитки, в том числе  и  в  те, где  жили рабы. Он  видел

спящих землян, но  ни он, ни люди с "Граната" не отличили их от сотен других

рабов. Убедившись, что в лагере нет пленников и ничто не связывает становище

с гибелью станции, штурман доложил на "Гранат", что возвращается.

     Страшно болела  голова.  Эта боль и разбудила Андрея.  Еще не очнувшись

толком,  он  попытался  сжать  себе  виски  и  тут  понял,  что  его  голова

изменилась.  Рядом  кто-то  застонал. Андрей  приподнял  голову  -  человек,

который лежал там, очень напоминал кого-то. Он был грязен, голова острижена,

руки татуированы. Человек открыл глаза, и Андрей понял, что это Жан.

     Акселя они отыскали в другой стороне кибитки. Он еще спал.

     - Зачем им это нужно? - спросил Андрей.

     - Они считают нас рабами, - сказал Жан. - И хотят, чтобы  мы выглядели,

как рабы. В мире должен царить порядок...

     - Выглядели,  как рабы...  - повторил  Андрей.  -  А может, они  умнее?

Может, они боялись, что нас будут искать?

     - Не переоценивай их  способности, - возразил Жан.  - Я  тут  уже скоро

полгода и убежден,  что  подобные  мысли им в голову не  могут  прийти. Иной

уровень развития.  Будь они смышленее, они бы никогда на нас  не напали. Это

же безумие!

     - Безумие?

     Завозился, просыпаясь, Аксель. Андрей сказал ему:

     - Нас превратили в рабов. Даже головы побрили. Так что не удивляйся.

     - Что за черт! - Аксель ощупывал голову. - За чем им это нужно?

     -  С  первобытных времен  мозг  человека не так  уж изменился, - сказал

Андрей. - Разница лишь в характере внешней  информации. Октин Хаш знает, как

называются травы,  умеет ездить на стегозавре и метать дротик. Мы знаем, как

работать с дисплеем и включать свет.

     Он не  глупее,  - возразил  Жан. -  Он иначе устроен. Он не в состоянии

предвидеть последствия своих поступков.

     - Интересно, кто же тогда нас одурачил?

     - Чего мы сидим? Аксель подошел к двери  кибитки  и осторожно отодвинул

полог.

     Сквозь дверь пробивался сумеречный свет. Сколько же они проспали? Почти

сутки?

     - С ума сойти, - сказал Жан, словно угадал мысли Андрея.  -  Уже вечер.

Они нас опоили.

     - Надо бежать, - сказал Аксель.

     - Куда? - спросил Андрей

     - В степь, к станции.

     - Чтобы нас через десять минут догнали?

     - Насколько я знаю эту местность, - сказал Жан, - здесь вокруг степь на

много километров. В ней полно всяких тварей.

     - Так что же, будем сидеть и ждать, пока нас поджарят?

     -  Я  бы предпочел не спешить, - сказал Андрей. - Вернее всего, пока мы

спали, здесь побывал катер.

     - Так что же они нас не нашли? - обиженно спросил Аксель.

     - Я бы сам не отличил вас от рабов.

     - Это только предположение, - сказал Жан.

     Пришли два воина, принесли котел с вонючей теплой похлебкой.

     Ели Жан и Андрей.  Ели  с отвращением, и со стороны их попытки выловить

из супа что-либо съедобное выглядели курьезно. Воины покатывались со смеху.

     Аксель категорически отказался есть.

     - Быть гордым почетно, - сказал Андрей, - но полезнее остаться живым.

     - Ценой унижения?

     - У меня  была тетя, - сказал вдруг  Жан. Он отыскал деревянную плошку,

вытер ее рукавом  и зачерпнул  жижи из котла. -  Она очень  смешно воевала с

моей  дочерью.  На  равных.  Дочери  было  пять,  а  тетке пятьдесят  шесть.

Понимаешь, они ссорились на равных.

     - Я тебя не понял.

     - Мы с ними  существуем в  разных мирах, которые не соприкасаются. А ты

стараешься навязать им свою собственную психологию.

     Квалифицированный  генетик,  надежда  факультета  вдруг оказался  рабом

какого-то  дикого племени  -  эта  перемена в статусе  оказалась  для Акселя

невыносимой,  и  Андрей  Брюс понимал, что за парнем надо  присматривать, он

может наломать дров.

     - Черт знает что! - Аксель метался по кибитке. - Мне бы  бластер! Я  бы

уничтожил  этого Октина Хаша. Если его не остановить,  он  убьет еще  тысячи

людей.

     - Не родился  бы он - родился другой, - сказал Жан. - Без этого истории

не обойтись. Со временем и здесь додумаются до гуманизма.

     - Мы, как старшие братья, обязаны вмешаться.

     - И наказывать, если они будут себя неправильно вести?

     - Наказывать и поощрять.

     -  Ты,   как  выяснилось,  гуманный  дрессировщик,  -  заметил  Андрей,

вытягиваясь на жестких шкурах. Укусила блоха.

     - Это старый  спор, -  сказал Жан. Он сидел на земле и чесался.  Видно,

тоже одолели блохи. - В Центре уже давно доказали, что естественное развитие

цивилизации благотворнее, так как не создает дуализма в сознании, не готовом

к восприятию идеалов.

     - Чепуха. Если  отнять у них детей и вырастить  в  нормальных условиях,

они будут такими же,  как наши  дети. Сами же говорите, что мозг человека не

изменился, - возразил Аксель.

     -  Значит, гуманная дрессировка с питомниками для  детей.  А  стоит  ли

возиться? Может, взрослых ликвидировать?

     - Зачем шутишь? Разве время шутить?

     - Всегда время шутить, - сказал Андрей.

     Он поднялся: заели блохи.

     За стенкой кибитки послышались крики, свист, хохот - происходило что-то

интересное.

     Андрей  подошел  к пологу,  приоткрыл его.  Часовых у входа не было.  В

плечо дышал Аксель.

     Зрелище было и в  самом  деле  внушительным.  Несколько  коней,  словно

лилипуты -  Гулливера,  тащили по лагерю  тушу  динозавра. Туша  была метров

пятнадцать в  длину, и толстый у основания хвост тянулся по пыли  еще метров

на пять. Вокруг  туши прыгали ребятишки и суетились женщины. Тушу бросили на

площади посреди становища.  Появился  жирный колдун. Его помощник нес за ним

короткий широкий меч. Толпа загомонила в предвкушении зрелища.

     Колдун взял меч и остановился у брюха динозавра. Он стоял так  довольно

долго,  и  толпа  криками подбадривала его.  Затем  он сделал резкое колющее

движение мечом, и меч вошел по рукоять в тушу динозавра. Взявшись за рукоять

обеими руками, колдун старался  распороть грудь чудовища.  Ему было трудно -

надутое лицо стало мокрым от пота.

     Отбросив меч, колдун  сунул обе руки в тушу  и  резким движением вырвал

сердце динозавра. Сердце было большим,  тяжелым, оно  обвисло в руках жреца.

Толпа завопила от восторга.

     С двух сторон к  старому колдуну подскочили воины  и подхватили тяжелое

сердце. Подняв его на руках - кровь капала им на лица и плечи, - они понесли

его к Октину Хашу.

     Тот  вытащил кинжал, отрезал полоску мяса и поднес ко рту. Он  жевал, а

толпа прыгала от радости.

     -  С ними  ты  собираешься  воевать? - спросил  Андрей,  оборачиваясь к

Акселю. Аксель исчез.

     - Жан, где он? - спросил Андрей.

     Жан откинул полог и заглянул в кибитку.

     - Там его нет, - сказал он.

     - Так я и думал. Он сбежал!

     Прямо над головой раздался резкий крик.

     Октин Хаш подъехал на коне незаметно. Его рот был измазан кровью.

     Жан тихо ответил.

     Что он спросил?

     - Он спросил, где  третий. Я  сказал, что скоро вернется. У него  болит

живот, а он не хочет гадить в кибитке.

     Октина Хаша  ответ  не удовлетворил.  Он громко  свистнул. Тут же все в

лагере позабыли  о динозавре.  Поднялась  суета, словно в муравейник капнули

кипятком. Воины затолкали пленников в кибитку.

     - Идиот! - Жан ударил кулаком по колену. - Мальчишка!

     Неожиданно - как будто остановились часы - суматоха улеглась.

     Один из воинов, что стояли в дверях кибитки, сказал что-то.

     - Он говорит, поймали, - сказал Жан.

     Октин Хаш вошел в кибитку.

     -  Плохой  раб  не нужен  хозяину, - сказал он, глядя на  Андрея и чуть

улыбаясь. - Ты понимаешь, вождь.

     Жан добавил от себя:

     - Я боюсь, что его убили.

     - Я тоже, - сказал Андрей.

     Октин Хаш спокойно слушал, как разговаривают пленники.

     Когда он решил, что пленники поговорили достаточно,  он сказал  длинную

фразу, которая привела  в смущение Жана. Тот начал спорить. Октин  Хаш почти

игриво погрозил ему нагайкой и ушел.

     - Что еще он придумал?

     -  Он сказал, что  ты поедешь с колдуном к  святилищу ведьм. Ты  вождь.

Тебя ждут  ведьмы. А я останусь здесь.  Я ему  нужен.  Я знаю их язык. Я ему

сказал, что мы не хотим разлучаться.

     - Что это за святилище?

     -  Я  там  не  был.  Это  где то  в  горах.  Судя  по  съемкам,  ничего

интересного.

     Полог  откинулся, показав  зеленое  вечернее  небо.  Громоздкий  силуэт

колдуна закрыл небо. Визгливый голос наполнил кибитку.

     - Он говорит, - в голосе Жана было отчаяние, - чтобы ты выходил.

     - Ясно, -  сказал Андрей, стараясь, чтобы голос его  звучал бодро. - Ты

жди меня. Все кончится хорошо.

     Жан подошел к Андрею.  Его глаза в полутьме казались черными колодцами.

Жану было страшно. Он никогда  в жизни не оставался один среди тех, кому все

равно, жив ты или нет.

     Жан протянул руку, холодную и влажную. Они обнялись.

     Колдун покачивался в дверях.

     Жан дошел с Андреем до выхода. Дальше его не пустил воин.

     Группа всадников  ждала на пыльной  площадке. Андрею  и колдуну подвели

коней. Ноги Андрею связали под животом коня. Рядом ехали воины.

     Обернувшись,   Андрей  увидел,  что  в  становище  царит  оживление.  С

некоторых кибиток стянули шкуры - остались лишь громадные клыки мастодонтов.

Пыль от конских копыт завилась смерчем.

     На  "Гранате"  тоже  видели  этот  клуб  пыли  -  серое пятно на темной

равнине. Дежурный дал максимальное  увеличение - отряд состоял из степняков,

их можно было угадать по одежде и странным прическам. Дежурный понял, что из

становища отправились разведчики,  может,  охотники. И  отметил этот факт  в

журнале наблюдений.

     Отметил он  также и то, что, едва стемнело, другие всадники отправились

из лагеря,  в котором укрывались остатки стаи Белого волка.  Приблизившись к

становищу Октина  Хаша, они замедлили движение, поднялись  на  пологий  холм

невдалеке от становища и там спешились.

     Через  полчаса  отряд  перешел на шаг. Степь  казалась огромной  чашей,

наполненной  темно-зеленым  воздухом  и  ароматом  теплых  трав.  Здесь,  на

открытом пространстве, цикад было куда меньше, и их  пение не заглушало иные

звуки: далекий рев и уханье  какого-то зверя, возникший  из ничего и угасший

вдали  топот  множества копыт, визг  настигнутого  совой грызуна...  Впереди

загорелись фонариками желтые глаза.

     - Йиий-хо? - завопил воин, что ехал рядом с Андреем, и ударил пятками в

бока коню.

     Тот рванулся  вперед.  Воин  метнул копье,  раздалось рычание.  Огоньки

исчезли.

     Толстый колдун, оседлавший коня, заговорил  тонко и быстро.  Он склонил

голову, чтобы  заглянуть Андрею в глаза, словно не  мог допустить мысли, что

на свете есть люди, не понимающие его.

     - Что ж тебе сказать? - ответил Андрей. - Меня тоже интересует, куда мы

едем  на  ночь глядя.  Наверное,  вы  торопитесь, если не  легли  спать, как

положено людям.

     - Хо! - сказал колдун, словно был удовлетворен ответом.

     Через несколько минут отряд приблизился  к куще деревьев.  Они окружали

низину, в которой, журча по камешкам, бил родник.

     Воины спешивались. Видно, решили остановиться на ночь.

     Андрей был несказанно рад:  связанные ноги затекли, и все тело ломило -

на коне он не ездил лет десять, без седла вообще никогда.

     Колдун  достал  кремень, трут и стал  высекать  огонь. Воины  притащили

сухие ветки. Скоро разгорелся костер.

     Странно, подумал Андрей, какого черта они  выехали  вечером и через три

часа остановились на ночевку? Почему не отправиться в путь с утра?

     Где-то шумела речка - ночью звуки разносятся далеко.

     Воины развязывали мешки, висевшие у них на поясах, доставали еду. Никто

не подумал накормить Андрея.  Ему же  хотелось одного - вытянуться  во  весь

рост и утихомирить боль в ногах и спине, но мешали путы.

     Не спалось. Крутилась усталая мысль: как убежать?

     Хорошо герою  приключенческого романа. Он  обязательно перетрет  узы  о

кстати попавшийся корень и на быстром коне умчится навстречу ветру, где ждут

его друзья. Андрей подвигал руками. Веревка была замотана надежно.

     Когда  все тело  насторожено,  мозг оставляет  бодрствовать  малый свой

участок, и от любого прикосновения, от звука ты  просыпаешься,  но остаешься

недвижен. Ты среди врагов...

     Андрей проснулся, но не открывал глаз. Он ждал. Чья-то рука ощупала его

лицо. Пальцы были жесткими.  Потом  к  уху  прикоснулись теплые губы, и, как

дуновение ветра, послышался шепот:

     - Андрей!

     Андрей открыл глаза и очень осторожно повернул голову.

     Начинался рассвет, воздух был синим. Он увидел, что рядом чья-то голова

и блестят, отражая свет звезд, глаза.

     - Тихо-тихо, - прошептала Белогурочка.

     Андрей заметил, как  блеснуло лезвие ножа. Нож  врезался в веревку,  он

быстро и  легко  пилил ее. Веревка  лопнула, лезвие соскочило и полоснуло по

руке. Было почти не больно, но сразу пошла кровь. Андрей прошептал:

     - Ноги тоже.

     Тень заслонила звезды: Белогурочка склонилась к ногам.

     -  Ползи  за  мной,  -   сказала  она,  выпрямляясь.   Андрей  медленно

приподнялся,  колено  натолкнулось  на  руку  воина, спавшего  рядом. Он еле

подавил крик, метнувшись в сторону.

     - Не бойся, - шепнула Белогурочка. - Он не живой.

     Вот и край  леса. Степь была серебряной от  света луны. Прямо перед ним

стоял всадник, слишком большой на фоне неба.

     - Это мой брат, - сказала Белогурочка.

     Всадник держал на поводу двух коней.

     - Только не верхом! - чуть не вырвалось у Андрея.

     Без  стремени забираться на коня  было неудобно.  Андрей сорвался. Конь

переступил копытами  и вдруг  заржал.  Брат  Белогурочки  рванул  Андрея  за

локоть, помогая взобраться на коня.

     Получился шум.

     В то же мгновение сзади из рощи раздался крик.

     - Скорее! - крикнула Белогурочка. И что-то еще, отрывисто, брату.

     - Ий-ех! - крикнул тот. - Ий-ех!

     Его крик потонул во  взрыве конского топота  и оглушительных воплях. Из

степи  неслись  навстречу   всадники.  Конь  Андрея  закрутился  на   месте.

Белогурочка,  которая уже  твердо  сидела верхом, ухватила  за  гриву коня и

повлекла его  за собой, навстречу всадникам, которые пролетали совсем рядом,

стремясь к роще.

     Андрей и Белогурочка поскакали прочь.

     - Это мои! - крикнула Белогурочка.

     Сзади донеслись вопли, звон клинков, визг, ржание лошадей.

     Светлело. Степь пошла под уклон. Внизу  было  неровное  море  тумана, и

Белогурочка постепенно проваливалась  в него. Туман подступал к брюху коней,

затем невесомой мутью  скрыл Белогурочку по пояс, по  грудь, по шею  -  и  с

головой. Она  пропала в  тумане.  Ничего  не было  видно.  Только стук копыт

впереди и крики сзади.

     - Осторожно! - крикнула Белогурочка из тумана. - Тихо езди. Будет вода!

     Конь слушался плохо, словно понимал, что его всадник неуверен.

     Вода  журчала  рядом.  Сквозь  журчание  прорвался  всплеск,  покатился

камень.  Туман  отнесло  ветром,  и  Андрей  увидел,  что   впереди  широкая

неспокойная полоса воды.

     - Эй! - негромко окликнула его Белогурочка. - Ты живой?

     - Все в порядке, - сказал Андрей.

     Переправа  через речку,  оказавшуюся хоть и  мелкой, но  очень широкой,

заняла много времени. Потом берег полого пошел наверх, и еще через несколько

минут они выбрались из тумана.

     Андрею казалось, что  ни  один  звук не  вырывается  из-под  белой ваты

тумана. Белогурочка прислушалась, сказала:

     - Можно немного отдыхать.

     - Как ты меня нашла? - спросил Андрей.

     - Наш человек смотрел за вами.

     Быстро светало. Словно отдохнув за ночь, в мир возвращались краски. Лоб

Белогурочки был  перетянут обручем,  за него заткнуто  большое  синее  перо,

словно  Белогурочка  играла в  индейцев.  Она походила на мальчишку.  Волосы

острижены коротко, торчат бобриком, тонкий нос с горбинкой, раздутые ноздри,

впалые щеки, глаза внимательные, настороженные. За широким поясом два ножа.

     - Они за нами гонятся? - спросил Андрей.

     - Не сейчас. Позже. Но они не успеют.

     - Объясни, - сказал Андрей.

     Ему  очень хотелось сойти с  коня: он все-таки  не  создан для верховых

прогулок. Но перед  девушкой было неловко признаваться  в этом. Она казалась

девицей кентавром - одно целое с конем.

     -  У  нас  мало воинов, - сказала  Белогурочка. -  Совсем мало. Сколько

пальцев на руках. Понимаешь?

     - Десять.

     - Десять. И еще два. И отец мой больной. Отец сказал, Октин Хаш нарушил

мир.  Октин  Хаш - враг. Враг  наш и наших  друзей.  Ты понимаешь?  Он  убил

Конрада. Он убил Медею. Он увел в плен трех мужчин.

     - Акселя убили?

     - Акселя убили. А мы не могли убить Октина  Хаша. У  него  много людей.

Они смотрят. Потом мой  брат прискакал и говорит: того,  кто прилетел вчера,

повезли к святилищу ведьм. С ним две руки воинов и колдун.  Тогда я сказала:

мужчина, который  прилетел вчера, - великий вождь  Андрей.  Отец  болен. Нам

нужен новый вождь. Ты будешь мой мужчина. Ты понимаешь?

     - Почти все, - сказал Андрей, сдерживая улыбку. Он и не подозревал, что

его судьбой намерен распоряжаться не только Октин Хаш.

     Белогурочка угадала улыбку в его глазах.

     - Не смейся! - она ударила коленями коня, и  тот взвился  на дыбы. - Ты

будешь смеяться - я тебя убью. Нельзя смеяться над дочерью вождя!

     - Я не смеюсь, - сказал Андрей. - Рассказывай дальше.

     - Мы догнали вас у маленького леса, где надо спать.

     - Почему мы выехали вечером? - спросил Андрей. - А потом остановились?

     - Это ясно, - сказала Белогурочка. Почему-то она полагала, что ясное ей

должно быть ясно Андрею.

     Она замолчала, прислушиваясь. Последние звезды погасли, где-то в тумане

у воды глухо запела птица.

     - Все, - сказала Белогурочка. - Катурадж.

     - Что?

     - "Катурадж" - это значит "прощай".

     - С кем ты прощаешься?

     - С братом, - сказала Белогурочка. - Его больше нет.

     - Он умер.

     -  Он  ушел туда,  - Белогурочка  показала вверх,  на  редкие  перистые

облака.

     Лицо  ее было спокойным. Непонятно  было,  горевала она или смирилась с

неизбежным.

     - Это все я придумала. Как я тебя разбужу и выведу. Один  человек рядом

с тобой  проснулся. Я его  убила.  Я  тебя вывела. И  мои  братья напали  на

колдуна и его людей. А потом  поскакали в другую сторону. Колдун думает, что

ты вместе с ними. И они скачут за моими братьями. А мы перешли реку.

     - Они догнали братьев?

     - Они догнали одного брата... другие ускакали.

     - Ты так далеко слышишь?

     - Я слышу тут, - она показала себе на грудь. - А тут, - она показала на

ухо,  -  я слышу, как колдун и его люди вернулись в  маленький лес  и теперь

ищут наши следы. Скоро они поскачут сюда.

     - Нам надо спешить?

     - Подожди. - Белогурочка соскочила на землю.

     К куску  кожи,  который заменял  ей седло, была  приторочена сумка. Она

достала оттуда два куска вяленого мяса. - Мы будем есть.

     Андрей подчинился.  Он  не понимал,  почему сначала они  так спешили, а

теперь должны ждать.

     - Нас не догонят? - спросил он.

     - Немного не догонят, - сказала Белогурочка.

     Она  уселась,  скрестив ноги,  на  покрытую  росой  траву  и  принялась

отхватывать куски мяса белыми крепкими зубами.

     - Ешь, - сказала она, заметив, что Андрей держит мясо и прислушивается.

- Ты мужчина, тебе не должно быть страшно.

     - Согласен, - сказал Андрей. - А зачем меня повезли в это... святилище?

     -  В святилище  ведьм?  Ведьмы тебя ждут.  Ты  особенный.  Ведьмы будут

довольны. Они помогут Октину Хашу.

     - Очень приятно, - сказал Андрей.

     - Это неприятно. - Белогурочка не шутила. -  Потом тебя отдадут великой

рыбе. Катурадж.

     - Ты не хотела, чтобы меня отдали ведьмам?

     - Зачем нам мертвый вождь? - удивилась Белогурочка.

     - Ты права, - согласился Андрей.

     Туман уполз, словно втянутый рекой. Открылся дальний берег - он  полого

поднимался,  переходя в ровную степь, и  далеко,  у самого  горизонта Андрей

различил темное пятно - рощу, где он ночевал. У того берега  стоял небольшой

ящер и лениво поводил головой, словно раздумывая, то ли ему окунуться, то ли

лучше погреться на солнце, край которого уже показался над горизонтом.

     Андрей  поглядел вдаль  и увидел, что от рощи  к реке  скачут маленькие

всадники.

     - Смотри, Белогурочка!

     Ящер побежал от воды, навстречу всадникам.

     - Ты почему стоишь?!

     - Сюда не достанет, - сказала Белогурочка.

     И тут Андрей услышал глухой, нарастающий шум,  в нем была такая грозная

настойчивость, что Андрей  замер,  глядя  туда, где  в остатках тумана нечто

огромное  и несокрушимое  двигалось  вверх по течению. Он даже непроизвольно

отступил на несколько шагов вверх  по склону, но остановился. Белогурочка не

двинулась с места.

     Всадники заметили беглецов.

     Они стали  осаживать коней.  Один из  них поднял лук и выстрелил  через

реку.  Стрела  не долетела  до Белогурочки. Тогда самый  отчаянный из воинов

ударил коня хлыстом, тот подчинился хозяину и помчался.

     Словно   расстилая   гигантский   сверкающий   ковер,   округлым  валом

поднималась волна, выталкивая пеной мирно журчавший слой воды.

     Всадник,    который   столь   неосмотрительно   подскакал    к    реке,

разворачивался; конь  его от испуга  крутился на месте  и, когда вал был уже

близко, сбросил всадника. Их обоих подхватила вода, завертела...

     Река стала вдвое шире.

     Угасающий грохот волны дополнился звонким смехом Белогурочки.

     - Ты что? - спросил Андрей, все еще потрясенный.

     Ты видел, как смешно? - сказала она, вытирая слезы. - Йеех! И нет его.

     Не знаю, - сказал Андрей. - По-моему, это не смешно.

     - Он был враг, - пояснила Белогурочка.

     - Скажи, - спросил Андрей. - А далеко отсюда море?

     - Море?

     - Большая вода. Очень большое озеро, которому конца не видно.

     - Большая вода - полдня пешком.

     - Волна приходит каждый день?

     - Каждый день. На рассвете.

     - Значит, каждый день на рассвете по  реке проходит приливная  волна. И

все  об  этом знают. Поэтому  колдун  выехал вечером,  чтобы  до утра успеть

перейти реку. И ты не боялась, что они нас догонят.

     - Конечно. Если ты знаешь, зачем спрашиваешь?

     - Что же дальше?

     - Дальше  мы  пойдем  к месту,  где гора разрезана кинжалом,  - сказала

Белогурочка. - Там будут ждать мои братья. Пора.

     Кони трусили резво, утро было прохладным и влажным.

     - Нам долго ехать? - спросил Андрей.

     - Долго. Только не  очень. Твоя стая погибла, - сказала Белогурочка.  -

Теперь ты в стае Белых волков. Мой отец умрет, ты будешь наш вождь. Хорошо?

     -  Я думаю, что  моя стая не  погибла,  -  сказал  Андрей.  -  За  нами

прилетят.

     - Это хорошо, - сказала  Белогурочка.  - Они придут, и мы  вместе убьем

Октина Хаша.

     Не было смысла разубеждать Белогурочку.

     -  У  Октина  Хаша  остался  Жан,  -  сказал Андрей.  -  Мне  надо  его

освободить.

     - Его, наверное, не убьют, - сказала Белогурочка. - Октин Хаш его будет

держать. Жан знает язык.

     Андрей   поверил  Белогурочке.  Это  было  разумно   -  переводчик  мог

пригодиться Октину  Хашу, предусмотрительность  которого порой поражала.  Но

тут же Белогурочка разрушила иллюзию.

     -  Только  теперь  он, пожалуй,  отдаст  Жана  ведьмам,  -  сказала она

задумчиво.

     - Почему?

     - Ты большой вождь. Тебя хотят ведьмы. А если тебя нет, кого им отдать?

Надо взять другого. Очень просто.

     - Жана принесут в жертву вместо меня?

     - Больше у него нет людей из твоей стаи, - сказала Белогурочка. - Очень

жалко Жана. Он хороший. Он меня учил.

     - Мы можем его освободить?

     - Я не знаю, - сказала Белогурочка. - У нас нет людей. Совсем мало моих

братьев. Они  согласились освободить тебя, потому  что я сказала, что ты мой

мужчина и великий вождь.

     - Жан тоже будет мужчина в вашей, в нашей стае.

     -  Ты не  умный, -  Белогурочка  нахмурилась.  - Чтобы освободить Жана,

надо, чтобы погибли все мои братья.

     - Но почему они должны погибнуть?

     - Потому что Октин  Хаш  сам повезет Жана к святилищу. Он не  хочет два

раза ошибиться. Нельзя сердить ведьм.

     - Когда Октин Хаш поедет к этому святилищу?

     - Он идет медленно. Много повозок, много людей - идут медленно.  А тебя

послали вперед, чтобы быстро. Надо понимать!

     Белогурочка ударила пятками  коня, и тот поскакал  быстрее. Конь Андрея

припустил за ним.

     Дикая, тупиковая ситуация. Оказывается, своим  освобождением  он ставит

под угрозу жизнь Жана. Черт бы побрал эту планету!

     - Скорей!  ~ крикнула  Белогурочка. Она гнала коня к небольшому крутому

холму, который, как темя ушедшего в землю великана, поднимался над степью.

     В  голосе  ее  чувствовалась  тревога. У Белогурочки была  замечательно

организованная  нервная система  -  она  переживала  ровно  столько, сколько

необходимо.  Ни секунды  более.  Дополнительные  тревоги, которые с  помощью

воображения взваливает на себя цивилизованный человек, ее не мучили.

     Кони, быстро дыша, внесли ее на холм.

     - Смотри, - сказала Белогурочка.

     Андрей ничего не видел.

     - Ты как слепой старик,  - сказала Белогурочка. -  Как  ты стал вождем,

если ты такой глупый?

     И тут Андрей увидел.

     По степи, раздвигая высокую траву, плыла бурая туша.

     - Сколько мяса! - произнесла Белогурочка.  - Сколько хорошего мяса! Его

трудно поймать.

     Огромный  мастодонт  -  туша  на толстых  ногах, хобот вытянут  вперед,

огромные бивни торчат кверху - приближался к холму.

     И только тогда Андрей увидел преследователей.

     Ему показалось, что это большие обезьяны,  рыжие и серые.  Они  бежали,

порой становясь на четвереньки, а порой выпрямляясь  и передвигаясь на  двух

ногах. Бежали они молча, и степь замолкла, пережидая погоню.

     - Уууш, - прошептала Белогурочка. - Очень плохие.

     Мастодонт выдыхался, лишь ужас гнал его вперед. Один из преследователей

обогнал его  и,  подпрыгнув,  ухватился за  бивень. Мастодонт задрал  голову

вверх, и существо взлетело высоко над землей, но не ослабило хватки.

     Как  бы  повинуясь этому  сигналу, остальные  кинулись  на  мастодонта,

хватая  его  за  ноги,  взбираясь  на  спину,  и тот, как  жук,  облепленный

муравьями,  волочил врагов  вперед,  и  в  этом была  безнадежность  жертвы,

которая почуяла близость смерти.

     Андрей заметил,  что у одного из охотников, который вцепился в загривок

зверя,  в  руке большой острый камень,  и он  быстро и  яростно  долбит этим

камнем  основание  шеи  мастодонта. Оттуда  фонтаном  брызнула густая, почти

черная кровь.  Зверь  как- то сразу  ослаб, перешел на шаг  и упал метрах  в

двухстах от холма, на котором стояли люди.

     - Скорей, - прошептала Белогурочка, - пока они заняты.

     Они начали спускаться, так, чтобы холм остался между ними и обезьянами.

Андрей  обернулся  и  увидел  морду, вернее,  лицо обезьяны  - одна  из  них

услышала стук копыт и поглядела им вслед.

     Это была не обезьяна. Но и не человек.

     - Питекантроп? - произнес вслух Андрей.

     - Они очень плохие, - сказала Белогурочка, оборачиваясь и торопя  коня.

- Хорошо, что они заняты. Они бегают, как кони. Если им  попадается человек,

они убивают и едят.

     - А вы их убиваете? - спросил Андрей.

     - Конечно, убиваем, - сказала Белогурочка. - Они же плохие.  Когда наша

стая была сильная, мы один раз делали большую охоту. Я пять  стрел пустила в

одного,  а он все равно хотел меня убить.  Это  была  великая охота,  йех!..

Только мясо у них совсем невкусное.

     Андрей еще раз обернулся. Холм скрыл от них питекантропов.

     - Андрей, - сказала  Белогурочка, - возьми.  Она передала  ему нож. Нож

был железный.

     - Откуда вы их берете? - спросил Андрей. - Разве вы умеете делать такие

ножи?

     - Нет, - сказала Белогурочка. - Мы их меняем на разные вещи.

     - У кого?

     - Раньше,  когда  не было Октина  Хаша, мы  посылали  людей к святилищу

ведьм. Ведьмы давали нам ножи и другие железные вещи. А теперь  мы не  можем

туда идти. Только Октин Хаш ходит туда. У нас осталось мало стрел и ножей.

     - А откуда железо у ведьм?

     - Разве кто знает? Ведьмы делают его, правильно?

     - Вот это меня и интересует, - сказал Андрей.

     - Мы туда не пойдем, - сказала Белогурочка твердо.

     - Но нам надо освободить Жана.

     - Я могла  спасти тебя, потому что у колдуна  было  мало людей. А  Жана

спасти нельзя. Как  ты будешь воевать со всеми воинами Октина Хаша? Они тебя

убьют. У них столько  стрел, что  тебя превратят в большого ежа. Вот сколько

будет из тебя торчать стрел.

     Они ехали  без происшествий еще часа три. Жарко. Ветер утих, небо стало

белым и горячим. Кони плелись еле-еле.

     Горы  приблизились  и  постепенно  потеряли прозрачность голубизны. Они

оказались палевыми, выцветшими.

     -  Мы  там будем  ждать,  -  сказала Белогурочка. - Туда придут братья.

Теперь уже недалеко.

     Копыта  коней  зацокали  по  твердому.  Перемена  в  звуке  была  столь

неожиданна,  что Андрей  вздрогнул. Оказалось, что  они выехали  на  дорогу.

Дорога была старой, в трещинах бетона проросла трава.

     - Погоди, - сказал Андрей, останавливая коня и спрыгивая на бетон.

     - Нам надо спешить, - сказала Белогурочка. - Зачем ты слез?

     - Мне надо поглядеть, - сказал Андрей. - Эта дорога куда идет?

     - Я не знаю.

     - Она здесь давно?

     - Глупый, это старая дорога. Она здесь всегда.

     Андрей отколупнул кусочек бетона. Бетон был стар и крошился.

     - Это очень интересно, -  сказал  он, взбираясь  на  коня.  - А  другие

дороги здесь есть?

     - Такие дороги? Есть. А что?

     - И вы никогда не задумывались, кто их проложил?

     - Мы знаем. Это старые люди. Те, что жили здесь до нас.

     - А куда они делись?

     - Я же сказала - старые люди. Они умерли. Это все знают.

     Они поехали дальше по дороге. Раскидистое дерево  росло посреди бетона.

Дереву было лет сто, не меньше.

     Белогурочка дорогой не интересовалась,  она была настороже, поглядывала

по сторонам.

     - Ты чего боишься? - спросил Андрей. - Зверей?

     - Я  ничего не боюсь,  - сказала  Белогурочка. - Но нас ищут. Вся степь

знает, что я тебя украла.

     - Скажи, а ты никогда не видела домов? Не таких, как твой дом, а домов,

сделанных из камня.

     - А зачем дом из камня? -  удивилась Белогурочка. - Как ты его возьмешь

с собой, когда хочешь откочевать?

     - А может, старые люди не кочевали? Ведь мы не кочуем.

     -  Вы не кочуете? А  зимой, когда  звери  уходят  на юг в теплые места?

Когда снег? Что вы будете кушать? Надо откочевать.

     - Значит, не видела?

     - Поехали скорей, - сказала Белогурочка. - Мне не нравится.

     - Что тебе не нравится?

     - Не нравится, и все тут! - Белогурочка поскакала вперед, ударяя голыми

пятками в бока своего  коня, и Андрей хотел было последовать  за ней, но тут

увидел на дороге, в широкой трещине нечто блестящее.

     - Погоди! - крикнул он Белогурочке. - Одну секунду!

     Соскочив с коня, он побежал назад.

     Так и есть:  он вытащил из  трещины несколько небольших,  как горошины,

металлических шариков. Их  поверхность была  совершенно гладкой, не тронутой

коррозией.  Даже  самый умелый кузнец не  смог бы  выковать или отлить такой

шарик.

     Белогурочки не было видно - высокая, в  человеческий  рост трава скрыла

ее.  Конь,  не  дожидаясь  Андрея,  пошел  вслед  за Белогурочкой,  и Андрею

пришлось  бежать за  ним,  на  бегу придумывая,  куда бы  спрятать  шарики -

карманов на шкуре не было.

     Конь  подпустил  Андрея  на несколько  шагов,  но  тут  же передумал  и

потрусил прочь. Запихав  шарики за  щеку  и невнятно  мыча,  Андрей помчался

следом.

     - Эй!  - крикнул он,  и голос его  угас, заглушенный травой и  размытый

густым жарким воздухом.

     Ему показалось, что впереди прозвучал крик.

     Трава стояла неподвижная  и частая, жужжали мухи. И вдруг Андрей понял,

что если Белогурочки нет, он навсегда останется в этом травяном лесу.

     Заржал конь. Его конь? Совсем близко.

     Стучат копыта. Глухо, все ближе.

     Андрей  обернулся  и увидел, что  к нему медленно едет всадник. Кожаная

черная куртка, короткая меховая юбка, волосы гребнем, как и у Андрея, на шее

ожерелье из желтых зубов, в руке копье.

     Кто он? Воин Октина Хаша или родственник Белогурочки?

     Андрей подавил в себе мгновенное желание нырнуть в траву и скрыться.

     - Фррре, - радостно сказал воин.

     Он поднял копье.

     Значит, это не брат Белогурочки. Тот не стал бы угрожать копьем.

     - Ы! - крикнул воин и ткнул копьем в Андрея.

     Перед ним был раб. Беглый раб. И воин презирал его.

     Андрей рассчитывал  на  то,  что степняк не  выпустит  копья. Потому он

схватился  за основание наконечника и  резко  дернул.  Падая,  воин выпустил

копье и, тяжело ударившись о землю, все же  нашел  в себе  силы вскочить.  И

кинулся на Андрея.

     Андрей ударил противника в скулу. Нокаут был глубоким.

     Андрей снял с воина широкий пояс с кармашками - мечту  путешественника,

-  надел. Потом выплюнул на ладонь шарики и спрятал в карман пояса. Подобрал

с земли копье.

     Все это заняло меньше минуты.

     Конь  воина стоял  в двух  шагах  и  не делал  попыток  убежать. Андрей

вскочил на него. И когда выпрямился, глаза его оказались на метр выше травы.

     Белогурочка была совсем недалеко, метрах в двухстах.  Правда, Андрей не

сразу сообразил, что это она, потому что Белогурочка лежала поперек конского

крупа. Голова ее свисала вниз.

     Он разрезал ножом веревки.  Девушка скользнула на  землю.  Она  стояла,

опираясь на бок коня.

     -  Ты настоящий воин,  - сказала она  удовлетворенно. - Я горда,  что у

меня такой мужчина.

     Из глубокого разреза на бедре сочилась кровь.

     - Тебя ранили? - спросил Андрей.

     -  Не больно, -  сказала  Белогурочка. - Поехали  дальше,  у  нас  мало

времени.

     Еще через  час, когда  уже  сил не  было ехать,  добрались  до  редкого

кустарника. Тонкие длинные листья почти не давали тени.

     - Сюда. - Белогурочка  свернула  в чащу. В кустах была поляна.  Посреди