На тот случай, если... Хотя, чего уж там... Если возникнут проблемы, Гарвин и Ньянгу проработали немало вариантов тактики помимо банальных “пряток на открытом месте”.

— Я дьявольски устал попадать в засаду каждый раз, когда мы выходим из гиперпространства.— Иоситаро строго взирал на троих пилотов “аксаев”.— Поэтому я собираюсь использовать ваши юные задницы в качестве приманки... или хотя бы некоей разновидности сигнальной системы. Я только надеюсь, что вы не протормозите и не погибнете, неся нам слово.

“Аксаи” являлись основными боевыми судами мусфиев во время войны с Камброй. Теперь во имя распространения мира и процветания торговли с человечеством их, приспособив под пилотов-людей, строили для Корпуса. Корабли представляли собой летающие крылья в форме полумесяца с размахом порядка двадцати пяти метров от одного конца до другого и с одним, двумя или тремя боевыми отсеками. Кабины пилотов помещались в вогнутой передней части лопасти, а орудия были утоплены в корпусе или просто подвешены под крылом. “Аксаи” славились необычайной скоростью и, как говорил Бен Дилл, “летать на них труднее, чем трахаться на роликах”.

Жаклин Бурсье, по ее собственному определению, “пилот-лихач”, пыталась создать фонд в поддержку спортивной проституции, дабы разжиться старомодными роликовыми коньками, запереться с Беном Диллом в гимнастическом зале и посмотреть, что будет. Ее никто не поддержал.

В атмосфере, если скорость не поддерживалась на должном уровне, “аксаи” упорно глохли и норовили штопором уйти в землю. Переход же со стандартной антигравитационной системы подъема на вторичную и затем на астродвигатель требовал деликатнейшего подхода.

Вне атмосферы их мгновенный разгон и скорость могли с равным успехом как размазать пилота по стенке, так и зашвырнуть его на задворки системы прежде, чем он успеет среагировать. Большей акробатической подготовки требовали разве что винтокрылые аппараты Рассветной Эпохи. Тем не менее все, кто сумел освоить “аксаи”, неизбежно влюблялись в них.

Процедура, придуманная Гарвином и Ньянгу, дабы избежать ловушек, поражала своей непритязательной замысловатостью: “Большая Берта” осуществляет гиперпрыжок в желаемую точку. Однако навигационные приборы настроены не как обычно, на мгновенный выход в нормальное пространство, а с задержкой.

Зависнув где-то по ту сторону Ничто, главный корабль выпускает “аксаи”. “Аксаи” входит в реальный космос и осуществляет предварительную рекогносцировку на предмет плохих парней, сюрпризов или, скажем, собирающих цветы дев. Затем “аксаи” передает данные на “Большую Берту”, чтобы она могла предпринять соответствующие действия.

В случае неблагоприятной обстановки корабль будет ждать сколько возможно, чтобы “аксаи” вернулся к нему на борт. Ну а если главным силам все же придется бежать, разведчику надлежит совершить гиперпрыжок к заранее условленному навигационному пункту и посылать “SOS” во все стороны, надеясь, что спасение придет раньше, чем закончится кислород.

Естественно, ни один из пилотов “аксая” не верил, что подобное может произойти. В конце концов, все они были “лихачами”, а не только Бурсье...

Селектор внутрикорабельного оповещения степенно рыгнул. Синтетический голос, который у Гарвина не дошли руки заменить и который, к несчастью, вещал на все отсеки, объявил: “Секция "аксаи"... секция "аксаи"... дежурный пилот, доложите на мостик”.

Мужчина, женщина и чужак бросили жребий, и круглые уши мусфия встали торчком от возбуждения.

Капитанский мостик на “Большой Берте” был столь же необычен, как и весь напоминающий гигантскую луковицу корабль: автономный отсек, помещенный сверху на грузопассажирское отделение, причем передний его край слегка выступал из корпуса, и мониторы напоминали окна. По бокам от мостика располагались коммуникационный и навигационный отделы, а в задней части отсека — дублирующий командный центр со смотровыми окнами “вниз”, в огромные грузовые помещения корпуса.

Как здорово было бы директору цирка, думал Гарвин, щелкать отсюда бичом. Или, выбив несколько окон, натянуть проволоку для канатоходца или устроить еще какой-нибудь воздушный аттракцион.

Аликхан, получив инструктаж, двинулся своей неповторимой, похожей на кошачью походкой через воздушный шлюз на “верх” корабля, где, словно летучие мыши в гигантском амбаре, висели четыре десятилетней давности нана-бота и три “аксая”. Мусфий влез ногами вперед в кабину, закрыл прозрачный купол и включил подачу энергии. Он проверил контрольные приборы, коснулся сенсоров. Пока оживали главный и вспомогательный двигатели, он прочел показания дисплеев на куполе, а затем объявил, что готов к запуску.

— Говорит капитан,— ответил Гарвин.— Координаты и схема полета введены в твой компьютер. Можешь взлетать.

Шлюз над катером раскрылся, и стальная рука вынула “аксая” из чрева “Большой Берты”. Аликхан наблюдал, как мигают данные на куполе, стараясь убедить себя, что расплывчатые очертания нуль-пространства вокруг не такие уж тошнотворные. По крайней мере, не для понюхавшего пороху мусфия.

Гравитация моргнула, исчезла, и он оказался за пределами поля притяжения корабля. Аликхан прокрутил в уме все, что Гарвин сообщил ему про систему, в которую предстояло войти,— три мира, заселенные более двухсот земных лет назад, никаких данных о правительстве, армии, нравах. Первой для контакта ее выбрали в связи с удаленностью от навигационных точек, “близких” к Лариксу и Куре, и, следовательно, с надеждой, что система не испорчена Редрутом и не столь враждебна к незваным гостям.

Мусфий коснулся датчика, и “аксай” вывалился из гиперпространства. Вихрь вокруг него превратился в звезды и не такие уж далекие планеты. Прочесывая все частоты в поисках передач, он на полной тяге направился ко второй из планет, которая, согласно отчетам, была колонизована первой.

Через час он отбил сообщение на затаившуюся в гиперпространстве “Большую Берту”: “Враждебные силы отсутствуют. Вход безопасен. Требуется содействие, ничего срочного”.

Сигнал был принят, и два патрульных судна под командованием Чаки понеслись к “аксаю”. Вслед за ними шла “Большая Берта”.

Дилл сидел рядом с пилотом в одном из катеров.

—  В чем дело, мой маленький друг? — поинтересовался он на стандартном голосовом канале, когда корабль сблизились.

—  Ваши данные, пользуясь вашим же выражением, полная туфта, чем бы оная туфта ни являлась.

Затем раздался сигнал с “Большой Берты”:

—  Разведчик-один, говорит капитан. Давай подробности. Прием.— Гарвин сумел сохранить самообладание, и голос его в процессе переговоров даже не дрожал.

—  Капитан, говорит разведчик-один,— доложил Аликхан.— Подробности таковы: здесь ничего нет, и выглядит так, как будто никогда и не было. Ни городов, ни домов, ни людей. Прием.

Так оно и оказалось. Ни одна из предположительно колонизованных планет, все вполне обитаемого класса, не подавала признаков заселенности или брошенности.

—В этом нет никакого, к черту, смысла,— рычал Ньянгу.— Каким, в задницу, образом Конфедерация могла вы швырнуть кучку людей с их лопатками, мотыжками и палатками... Но, видно, они это сделали, если только весь этот чертов план не был бюрократической липой, чтобы спереть что-нибудь большое... А затем никакого контроля, никакого сопровождения, ни единой чертовой проверяющей комиссии, хотя бы случайно... Чертовых двести лет?

Гарвин покачал головой.

—  Мне, черт побери, интересно,— продолжал бушевать Ньянгу,—до какой же, к дьяволу, степени дутой пустышкой являлась наша растреклятая Империя. Может, это вообще один сплошной театр теней?!

—  В этом было бы мало смысла,— мягко произнес Данфин Фрауде.

—  Тогда дайте мне такое объяснение, в котором его больше. Дьявольщина!

Фрауде беспомощно развел руками.

—Ладно,— принял решение Гарвин,— забудем. Отзовем разведчиков и попытаем счастья в другом месте. Не нравится мне это,— подытожил он.— Не люблю вещей, которые не имеют объяснений.

Фрауде посмотрел на него.

—  В другой жизни вы могли бы стать ученым.

—  К дьяволу! — ответил Гарвин.— В другой жизни я собираюсь быть гребаным валуном где-нибудь на пляже, ни хрена не делать, только разглядывать хорошеньких голых женщин и медленно превращаться в песок. Приготовьтесь к очередному прыжку.

Гарвин сделал одно большое отступление от флотских традиций. Имевшийся на “Большой Берте” клуб предназначался для всех, а не только для офицеров. Ньянгу это одобрял, поскольку оба считали сержантский кабак местом куда более жизнерадостным, нежели подобные заведения для армейской элиты.

Комментарий по поводу старой армейской политики, подразумевавшей, что эти ограничения дают кадровым военным возможность расслабиться и обсуждать свои проблемы, не смущаясь присутствием нижних чинов, был вежлив и краток: “Для нытья или флирта есть собственные каюты”.

Забравшись с кружкой пива в угол, Гарвин терялся в догадках относительно явно никогда не заселенной колонии, когда увидел Дарод Монтагну с такой же кружкой в руке.

—  Приветствую, шеф,— произнесла она.— Вы пребываете в глубоком раздумье, или я могу к вам присоединиться?

—  Бери стул,— отозвался Гарвин.— Сейчас сюда при прется Ньянгу, так что мои размышления не столь уж глубоки.

Она села, потягивая пиво.

—Спасибо, что позволили мне эту небольшую вольность.

—Коль уж на то пошло, не надо никаких благодарностей... или обвинений,— ответил он.

Несколько минут они сидели в уютном молчании. Гарвин обнаружил, что не испытывает потребности быть интересным или даже компанейским. Что-то вроде умиротворения, которое он обычно ощущал рядом с Ньянгу.

Он увидел, как его первый помощник вошел в переполненный отсек и начал прокладывать дорогу к ним.

—Полагаю, мне лучше смыться,— решила Дарод.— Глубокие мрачные тайны и все такое.

В тот момент, когда она вставала, “Большую Берту” слегка передернуло от очередного прыжка и девушка свалилась Гарвину на колени.

—Сволочь! — выругалась Дарод, вскакивая.— Никак не привыкну к выходу из нуль-пространства.

Гарвин только улыбнулся, думая о том, как все-таки приятно было ощущать близость коснувшегося его тела.

—  А кому легко? — откликнулся Ньянгу, занимая освободившийся стул.— Но я думаю, следует спустить пару шкур с нашего дорогого дежурного офицера, в чьи обязанности теоретически входит предупреждать нас, когда мы скачем из одной дикой черной бесконечности в другую.

—  Ой, наверное, я должна вам сказать,— проговорила Монтагна.— Система оповещения выключена... Один из техников пытается избавиться от этой старухи на пленке.

Пока она говорила, репродуктор у них над головами ожил и знакомым, с некоторых пор вызывающим тихую ненависть у всего личного состава, синтетическим голосом поведал: “До следующего прыжка... три часа по корабельному времени”.

—  Люблю технику.— Иоситаро улыбнулся.— Давайте запишем какие-нибудь мелодии и пустим их вместо голоса, как это делалось на первых звездолетах. Или введем должность вестовых. Или сигнальные флажки.

—  Спокойной ночи, господа,— чирикнула Дарод и удалилась.

—  А она вовсе даже ничего,— проводил ее взглядом Ньянгу.

—  Ничего,— как можно беззаботнее согласился Гарвин.

—  О чем именно она с тобой говорила? Совала нос куда не следует?

—  Это любопытство несколько иного рода, чем твое. Ничего особенного.

—  Осторожно, Гарвин.

—  О чем это ты? Ньянгу выждал минуту.

—  Осторожно, не пролей пиво себе на колени. Сэр.

—  Матерь божия под градусом,— прошептал Гарвин.

—Именно.— Ньянгу вместе с ним уставился в экран.— Кто-то явно не страдал предрассудками относительно использования ядерного оружия.

Планета под ними, равно как и луны-близнецы, которым теоретически полагалось быть укрепленными, представляла собой сплошную пустыню. Счетчик радиации просто захлебывался.

—  Какие-нибудь передачи есть? — спросил Гарвин находящегося рядом офицера.

—  Кратеры слишком фонят, сэр,—доложил дежурный.— Мы отбросили все, что явно исходило от бомб... и ничего не осталось. В какой-то момент с одной из лун нам удалось поймать что-то похожее на код. Но потом оказалось, что это чисто случайный шум. Больше ничего, сэр.

—  Целая система накрылась.— Ньянгу задумчиво по скреб подбородок.— В книжке говорилось, будто бы ее население насчитывало пять миллиардов.— Хаута слегка передернуло.— Видимо, есть вещи похуже Империи, а?

—  Наверное,— откликнулся Гарвин.— Если только это не Конфедерация решила первой нарушить правила. Дежурный!

—Сэр!

—  Уводите нас отсюда к чертям. Следующая попытка.

—  Вопрос.

—  Ответ.— Ньянгу зевнул.— Кстати, твоя голова очень удобно лежит у меня на груди.

—  Я слышала,— продолжала Маев,— что теория запустения возникла у вас с Гарвином, когда вы давным-давно впервые столкнулись с миром, где, казалось, были все шансы для процветания цивилизации.

— А... То было в грешные дни нашей юности. Еще до того, как мы прониклись звездными добродетелями служения Конфедерации во веки веков или, по крайней мере, пока кто-нибудь не отстрелит нам задницы.

— Мне почему-то не кажется, что вся эта затея,— Маев очертила круг в полумраке,— просто некое замысловатое мошенничество с целью привести вас двоих куда-то, где вы, улучив момент, сможете выгодно сойти со сцены.

— Олух! — Ньянгу резко сел в постели.— Знаешь, я ведь никогда даже не думал о такой возможности. Идиот!

Маев тоже села.

— Боюсь, это прозвучало так, как будто ты говорил правду. Если бы я не могла отличить...

— Я и говорил правду,— уязвленно перебил Иоситаро.— Я вообще практически не лгу, и уж всяко любимой женщине.

— Хорошо. Но если ты не лжешь... что само по себе является большим допущением... Скажем, наткнулись мы в наших странствиях на что-то вроде прекрасного Эдема, где отродясь не водилось мошенников и никто и слыхом не слыхивал о детекторе лжи. Что тогда?

— Интересная возможность,— протянул Ньянгу.— Не-е. Таких наверняка перегасили в первые же дни после того, как Конфедерация сделала с собой то, что сделала — чем бы это ни было. Все эти чудные маленькие овечки уже давно острижены и съедены. Кроме того,— голос его зазвучал серьезно,— даже если мы и найдем такой поросячий рай, полагаю, окружающая его тьма, для полноты аналогии, все равно кишит волками. Так что мы будем сидеть, бодренько делая деньги, и рано или поздно — скорее, рано, памятуя мое везение,— налетят какие-нибудь злыдни с кучей оружия. Нет, Маев, любовь моя, боюсь, ты связала свою судьбу с честным тупицей. По крайней мере на данный момент.

— Что, судьба или тупица? — спросила она.

— Возможно, и то и другое. А теперь, если ты будешь настолько добра, чтобы снова передать мне тот узловатый шнур, я, может, и найду в себе силы еще на один раунд, прежде чем мой мотор заглохнет. Ибо что возносит меня на новые высоты, как не грубая неприкрытая правда, честность и лояльность офицера Конфедерации?

Следующая система оказалась все еще обитаемой.

Дилл еще только вывел свой “аксай” из гиперпространства, а датчики уже вовсю голосили. В инструкции говорилось, что в данной системе, названной в звездных каталогах R897Q33, с архаичным обозначением 2345554 и именем “Кэрролл”, предположительно имеется четыре обитаемых мира.

К Диллу направлялись три... нет, пять кораблей. Два из них прочесывали эфир в поисках частоты, которой пользуется неизвестное судно. Бен сделал им одолжение, объявившись на стандартной тревожной частоте Конфедерации:

—Неизвестные суда, неизвестные суда, говорит корабль-разведчик, э... Дилл.—Тут он сообразил, что ни кому никогда и в голову не пришло дать “аксаям” имена, а ему вовсе не улыбалось оказаться первым, вторым или третьим.

Запищал второй коммуникатор, возвещая прибытие патрульного бота с “Большой Берты” и Бурсье на другом “аксае”.

—Разведчик “Дилл”, это истребитель “Лопат”,— раз дался ответный сигнал.— К вашему сведению, вы вошли в пространство Конфедерации.

У Дилла округлились глаза, и он лихорадочно передал послание на “Большую Берту”.

По добавочному экрану, установленному еще до отлета “Большой Берты” с Камбры, побежал текст:

“Идентификационные данные "Джейн" положительные... Три корабля, позитивные ИД... Конфедерация, класс "Диас"... К моменту последнего пересмотра советом Конфедерации данного файла пребывают на грани морального устарения...”

Дилл проигнорировал данные о вооружении и экипаже.

“Мать твою, мать твою, мы дома, мы дома”,— звенел у него в голове радостный голос, явно не обращавший внимания на ту ехидную часть сознания, которая между прочим интересовалась: что, черт возьми, такое дом и где он находится?

Он начал было передавать свои истинные ИД, но остановился, запоздало сообразив, что кто угодно может выдать себя за конфедерата.

—Говорит “Дилл”,— произнес пилот.— Последнее со общение понял. Мы находимся в пространстве Конфедерации. Мы, со своей стороны, крайне этому рады.

В поле зрения возник еще один корабль, побольше. Недремлющая “Джейн” сообщила, что это совершенно устаревший легкий крейсер класса “Даант”, вероятно “Квирога”.

—  Говорит командующий флотом фон Хейн,— раздалось из коммуникатора.— Распознать класс двух ведущих кораблей не представляется возможным. Никаких при знаков связи с Конфедерацией. Третий корабль идентифицируется как планетарное патрульное судно стандартной модели. Объяснитесь. Прием.

—  Говорит “Дилл”,— ответил Бен.— У меня корабль местной постройки, а патрульный корабль вы определили правильно. Прием.

—  Ни один из вас не оснащен дальнобойными орудиями,— голос скрипел, словно ржавая дверная петля.— Похоже, вы представляете собой авангард более крупных кораблей. Немедленно сообщите систему происхождения.

—  Э... Эрвон.—Диллу чертовски захотелось, чтобы здесь был Гарвин или хотя бы Фрауде.— И у нас действительно есть другие корабли. Они в гиперпространстве и ожидают ваших действий.

—  Названная вами система нам не известна.

—  У нас только-только начиналась колонизация, когда мы потеряли связь с Конфедерацией. До нас не доходило ничего вразумительного. Как бы то ни было, что произошло с нашей Империей? — не удержался от вопроса Дилл.

Последовала длинная пауза.

—  Говорит адмирал фон Хейн,— неохотно прорезался голос.— У нас нет связи с исходными мирами, но мы несколько лет поддерживали порядок собственными средствами, сохраняя мир, закон и правопорядок.

—  Как и мы,— ответил Бен.— И теперь мы пытаемся восстановить связь.

Снова долгая тишина. Дилл уже собирался повторить передачу.

—  Мы переговорили с нашими вышестоящими ин станциями,— раздался голос фон Хейна.— Вам отказано в разрешении войти в систему Кэрролл. К вашему сведению, произведен полный запуск всего нашего флота. Появление любых других кораблей в нормальном пространстве будет расценено как враждебное, и огонь по ним будет открыт немедленно. Повторяю, вам отказано во входе. Сейчас же покиньте систему или будете немедленно атакованы.

—  Старый придурошный параноик,— пробормотал Дилл себе под нос, понятия не имея о поле и возрасте командующего флотом, и открыл микрофон.

—  Фон Хейн, говорит “Дилл”. Мы пришли с миром. Повторяю, не имеем в виду ничего дурного, желая лишь пополнить запасы продовольствия... А ты — клоп вонючий!

В этот момент “Квирога” как раз выпустила по “аксаю” пару ракет. Бен отчаянно хотел нанести ответный удар, но вспомнил приказ и одновременно с патрульным кораблем нырнул в гиперпространство, пришвартовался на “Большой Берте” и помчался на мостик. Гарвин, Фрауде и Ньянгу уже ждали.

—  Наковальню Тора им в задницу! Эти ублюдки оказались агрессивными,— рявкнул он.

—  Мы в курсе,— ответил Фрауде.— Мы отслеживаем все передачи.

—  Ну и что, черт возьми, нам теперь делать? — спросил Дилл.

—  Сделаем новый прыжок, далеко-далеко отсюда.— Гарвин повернул выключатель.— Слушайте. Тут пара отрывков, пойманных коммуникатором патрульного бота. Оба пришли из системы.

Снова заскрипели ржавые петли:

—Часы трапезы для всех граждан классов Зет, Экстанг и Хальд были изменены поправкой к пункту 1.5. К вашему сведению, отсрочка действует четыре смены, затем после дуют штрафные санкции. Далее...

Помехи, затем женский голос произнес:

—  Благодаря повышению производительности добро вольного труда выдача таблеток восторга разрешена следующим районам: Альф, Масс...

—  Ой-ё-о,— воскликнул Бен Дилл.— Тебе говорят когда жрать, когда торчать. На что спорим, они сообщают, когда вам в самый раз потрахаться.

—  Не думаю, что нам стоит переживать из-за этих людей,— проговорил Фрауде.— По крайней мере до тех пор, пока мы не будем готовы вернуться во всеоружии и обсудить данную систему мира, закона и правопорядка.

Трое пилотов “аксаев” сидели у себя в дежурке, ожидая сигнала на обед или очередного вызова.

—  Я начинаю думать,— задумчиво произнес Дилл,— что эта вселенная вовсе не такое уж и дружелюбное место.

—  А что, она когда-то была другой? — спросила Бурсье.—Или ты невнимательно слушал на уроках начальной астрономии?

—  Я не имею в виду черные дыры, временные туннели, призраков, гоблинов и прочую чертовщину,— откликнулся Дилл.—Я про людей. Не говоря уже о том, что нам до сих пор не попалось ничего обнадеживающего.

—  Не отчаивайся,— сказал Аликхан.— Ибо я вспоминаю легенду о великом мусфийском воине, который не когда заблудился в нехоженом лесу. Но он продолжал искать разные следы, разные приметы. Он сказал себе, что следует испробовать тысячу тропинок и одна из них приведет к дому.

Дилл задумчиво посмотрел на чужака.

— Будь я проклят. Не думал, что вы, мусфии, способны выдать что-либо ободряющее.

— Я тоже,— вставила Бурсье.— Сколько времени понадобилось этому воину, чтобы добраться до дому?

— “Ему это так и не удалось”,— ответил Аликхан.— Эти слова были нацарапаны на коре дерева, под которым он умер с голоду.

Глава 5

Саламонски

—Спустись пониже, Бен.— В голосе Гарвина отсутствовали какие бы то ни было эмоции.

—Есть, сэр.— Дилл нырнул в атмосферу Саламонски. Гарвин отвернулся от проекции.

—Какой... ублюдок мог напасть на цирковой мир? — спросил он в пространство.— Мы никогда никому ничего не сделали... Давали им над чем посмеяться, чему поудивляться. Отправляли домой с сияющими глазами и улыбками на губах.

Девушка-оператор у одного из радаров обернулась.

—Вы когда-нибудь слышали о народе под названием евреи, сэр?

Янсма взглянул на нее и отвел глаза.

Дилл несся на тысячу километров ниже. Даже на такой высоте от поверхности притяжение планеты сказывалось на “аксае”.

—  Капитан Лискеард,— приказал Гарвин,— войдите в атмосферу. Надо взглянуть. Может, появятся какие-нибудь соображения насчет того, кем могли быть эти гады. Вышлите два патрульных бота для прикрытия сверху.

—  Есть.

—  Как только мы окажемся ниже стратосферы, отправьте остальные “аксаи” и патрульный бот. Будем прочесывать местность в поисках приключений на задницу.

К нему подошел Ньянгу.

— Что, мурашки по коже?

— Да не то чтобы,— ответил Гарвин.— Наверное, я просто надеюсь, что там есть по чему выстрелить. Не более того.

Дилл завис в двухстах метрах над выбранной им в качестве предполагаемой мишени посадочной площадкой. Мелкие ковровые бомбы опрокинули башню диспетчерской и подожгли административные здания с ангарами. Штурмовики заканчивали дело. По всему полю валялись останки ярко размалеванных кораблей, частью современных, частью — невероятно старых ржавых каботажников, возивших по здешним краям небольшие труппы с собаками и пони, а может быть, даже интермедии. Краска на их бортах только-только начинала шелушиться.

—Думается мне,— Ньянгу пристально всматривался в экран,— что, кто бы на них ни напал, он сделал это меньше земного года назад. Вон с той пусковой установки все еще свисают кабели, а вон тот транспорт до сих пор на подушке держится — батареи не сдохли.

Изображение изменилось, когда Диллов “аксай” заложил вираж над маленьким городком, находившимся неподалеку. Городишко расползался на несколько километров и в основном состоял из отдельных зданий до безумия разнообразных стилей и размеров.

—Интересно,— отсутствующим тоном произнес Гарвин,— проживали в каких-нибудь из этих домов лилипуты или нет? Помню, меня маленького водили в гости к одной семье. Так хозяева там все построили в масштабе, а сами были меньше меня настолько, что я по сравнению с ними впервые почувствовал себя великаном. Со всеми, кроме их дочки,— продолжал он.— Ей тогда исполнилось, на верное, лет тринадцать, и красивей я никого не видал. Я в нее влюбился... Но она, естественно, и не подозревала о существовании девятилетних...

На месте делового центра города зияла воронка.

—Надеюсь, они защищались,— прервал Гарвин свои воспоминания.— Это было бы...

На мостик поднялся дежурный офицер связи.

—  Сэр, мы поймали передачу. Язык — всеобщий, на тревожной частоте Конфедерации. Держать?

—  Обязательно. И определите, откуда она идет.

Качество неустойчивого сигнала оставляло желать лучшего, а женский голос, усталый и невыразительный, словно уже в тысячную тысячу раз повторял:

“Неизвестный корабль... Наши детекторы засекли возмущение в атмосфере... Неизвестный корабль, мы беженцы. Находимся в укрытии после того, как наш мир был разгромлен... Мы только горстка выживших... О Аллах, пусть это будет корабль, а не очередной проклятый метеорит. Пожалуйста”.

Подавив эмоции, женщина продолжила взывать к эфиру.

Гарвин уже тянулся к микрофону, когда Ньянгу поймал его за плечо.

—  Пусть еще немного поговорит. Не помешает.

—  Почему?

—  Потому, что это может оказаться неплохой мыс лью... Когда мы вычислим, откуда она вещает, то, прежде чем туда приплюхает “Берта”, запустим беспилотный корабль, как ты думаешь? Я у себя только один, и хотел бы принять меры предосторожности.

Гарвин сжал было губы в тонкую ниточку, но потом взял себя в руки.

—Ты прав. Извини.

Ньянгу дал указание одному из патрульных кораблей запустить беспилотный модуль в атмосферу. Через несколько секунд пеленгаторы засекли место, откуда исходили мольбы о помощи.

—  Давайте на бреющем,— приказал Ньянгу оператору модуля на патрульном корабле.— Мне нужна нормальная картинка в реальном времени с данными металлодетектора.

—  Есть.

Техник опустил экран, и тот осветился, принимая изображение с приближающегося к земле беспилотника.

Ньянгу сообщил Диллу, что происходит, и велел ему и остальным кораблям снизиться. Беспилотник пронесся над лесистыми холмами, потом над озером, небольшой долиной, снова над лесом.

—Вот отсюда она передавала. Ничего не видать,— доложил Лискеард.— Наверное, бедняги перепугались и прячутся.

—Взгляните на тот дисплей, сэр,— произнес техник. Гарвин небрежно глянул... и увидел бешено мельтешащие линии.

—  Ничего, кроме низкого кустарничка и лесочка там внизу,— проговорил  Ньянгу.— И  масса спрятанного металла. Словно корабли под маскировочной сетью, правда?

—  Черт! — ругнулся кто-то в контрольной рубке, когда в небо на экране поднялся рваный черный дым.

—  Большинство несчастных перепуганных беженцев не располагает противовоздушными орудиями... Или не используют их против своих спасителей,— саркастически скривился Лискеард.

—  Да,— отозвался Гарвин.— Не используют. Связист, дайте мне все каналы.

—  Есть, сэр. Вы в эфире.

—  Всем подразделениям “Берты”. Зона поражения — на нашем главном экране. Датчики показывают скрытые суда... и по нам стреляли. Скорее всего, пушки, а не ракеты. Нана-подразделения — на десять тысяч метров, дистанция — два километра. Запуск “годдардов” по команде.

—  “Аксаи”, не лезьте, пока мы маленько не подразгребем. Потом мы пошлем вас... погодите минутку.— Гарвин не нуждался в предупреждении техника, он сам увидел корабль, поднимающийся сквозь деревья внизу.— Нана-звено... взять его!

—  Есть,— ответил альт Рад Драф.— Их два. Вы видите тот корабль, сэр?

—  Подтверждение...

—  Две “тени”... по команде... огонь!

Двухметровые противокорабельные ракеты “тень” рванулись из своих отсеков.

—Контрзапуск и контрмеры задействованы,— доложил ЭКМ-офицер Драфа.— Отклонился один... Второй... попал. Попал!

Кипящий огненный шар, который прежде был небольшим звездолетом, кувыркался обратно к земле.

—  “Нана”... запускайте “годдарды”! — приказал Гарвин.

—  По моей команде.—Драф все еще сохранял спокойствие.— Всему подразделению... Цель с флагмана... Один “годдард” с единицы... огонь!

“Годдарды” — тяжелые торпеды шести метров в длину, шестидесяти сантиметров в диаметре и с радиусом дальности в пятьсот километров на полной скорости понеслись к долине.

Противовоздушные орудия на земле взревели, но изрядно промахнулись. Все четыре торпеды попали в цель метрах в пятнадцати друг от друга. Земля дернулась, всколыхнулась сеть, укрывавшая батарею, и вспыхнули еще два корабля. Вторичные взрывы взметнули в воздух кипящие волны огня.

—“Аксаи”,— произнес Гарвин.— Если там еще есть что убивать... вперед.

Боевые катера нырнули вниз и пронеслись над небольшой долиной. Пулеметы Бурсье протявкали раз, другой.

—  Полдюжины мужчин... с оружием,— доложила она.— Были.

—  Ну вот и все. Все подразделения “Берты”... отставить.— Гарвин снова взглянул на экран, показывавший разрушенную долину, затем на Ньянгу.

—  Надеюсь, никого из пленных там не было,— произнес Иоситаро.

—  Черт подери,— вспыхнул Гарвин.— Если они там были... они завлекали нас в ловушку!

—  Верно, извини, шеф.

Лицо Гарвина вернулось в норму.

—  Нет. Моя очередь извиняться. Этот случай меня маленько достал.

—  Забудь. Полагаю, тебе есть еще где поискать твоих слонов.

—  Есть, коль уж на то пошло, еще два места. Но номер третий — на полдороге в ад и, следовательно, не годится.

—  Тогда... Если, конечно, ты не хочешь приземлиться и поразгребать пепел, пытаясь сообразить, откуда при были эти налетчики, и свести кое-какие счеты... Пола гаю, нам стоит покинуть этот дивный край.

—  Да,— тяжело уронил Гарвин.— Нам тут делать не чего... И кому бы то ни было другому — тоже.

Два из следующих навигационных пунктов располагались в обитаемых системах. Разведчики-“аксаи” докладывали, что миры заселены, в основном являются сельскохозяйственными и, судя по зафиксированным излучениям, медленно скатываются вниз по энергетической лестнице. Потрясенная Бурсье доложила, что вторая система использовала даже некую разновидность ядерных реакторов.

—  Очевидно,— заметил Ньянгу,— нет смысла останавливаться и просить о помощи тех, чье положение еще хуже нашего.

—  Нету,— согласился Гарвин.— Кроме того, следующий прыжок будет на Гримальди, полную радостей, смеха и жизни. Я изо всех сил на это надеюсь.

Глава 6

Лангнес 4567/Гримальди

—  Говорит Контроль Гримальди,— раздался женский голос.— Подсоединитесь к каналу пять-пять-четыре-точка-восемь-семь... Посадку разрешаю. Вы спуститесь вертикально из нынешнего положения, затем пройдете курсом Нан-Одиннадцать, что соответствует на вашей стандарт ной приборной панели отметки приблизительно двадцать два. Это будет два километра. У нас ясная погода, так что у вас будет визуальный контакт с “Полем Джои” в этой точке. В качестве проводника к месту посадки используйте луч Одиннадцать-Тэнг.— После некоторой па узы женщина продолжила: — К вашему сведению, мы — мирная планета и рады вас принять. Если, однако, у вас иные намерения, примите к сведению, что за вами следят различные орудийные системы, которыми нам не хотелось бы пользоваться. Прием.

—  Говорит “Большая Берта”,— сообщил Лискеард в микрофон.—Мы — только то, чем кажемся... Понял, курс Нан-Одиннадцать два километра, использовать стандартный луч Одиннадцать-Тэнг и визуальную корректировку полета при приземлении на поле. Мониторинговый канал пять-пять-четыре-точка-восемь-семь. Прием.

—  Предполагая, что вы знаете, что означает имя вашего корабля, добро пожаловать домой. Контроль Гримальди. Отбой.

Ньянгу, взглянув на Гарвина, мог поклясться, что у того в глазах стоят слезы. Хаут подумал, что в один прекрасный день какое-нибудь место может оказаться домом и для него. И не в первый раз гадал, а есть ли где такое. Но уж, черт побери, не развращенная клоака Росс. 248, на которой он родился!

— Сэр,— доложил Лискеард,— мы тормозим. Не же лаете ли совершить благословение?

— Да. Да, извините.— Гарвин взбежал на мостик и взял микрофон: — “Говорит бригадир Янсма.— Он решил начать пользоваться этим званием, прежде чем корабль войдет в систему Гримальди, чтобы успеть приучить к нему личный состав.— С этого момента все вы — гражданские лица. Ради святого Распятия Харриет, не разгуливайте по округе строем или в ногу. Все вы проинструктированы насчет того, кем должны выглядеть... Напоминаю: мы — цирковые артисты более-менее любительского уровня, которым перепало деньжат, и теперь хотим дать миру шанс, при нося людям счастье и смех. Между делом любопытствуем, что там стряслось с Конфедерацией. Старайтесь не привлекать внимания этими разговорами. Люди, с которыми мы можем столкнуться, и так будут иметь все основания думать, что вы тормоза неуклюжие, которым явно не терпится найти неприятностей на свою задницу, да побольше. С этого момента жизнь должна стать интереснее”.

Он отключил микрофон и посмотрел на Ньянгу, широко ухмыляясь.

—Черт, похоже, будет весело.

Может, Гарвина и обуревали эмоции, но окончательно он не поглупел. Два “аксая”, пока чудище не приземлилось, следовали за “Большой Бертой” в радарной тени, после чего зависли прямо над ней. Экипажи нана-ботов ждали команды о немедленном запуске, а в кое-каких скромных отсеках, обычно заблокированных, тридцатипятимиллиметровые орудия приготовились вести огонь снарядами с обедненным ураном. Там же затаились крошечные, всего в метр длиной, легкие в управлении и пригодные для работы по любой цели “сорокопуты”.

Ничего похожего на боевые действия не произошло, и Гарвин, как только открылся шлюз, в сопровождении наиболее колоритных спутников, от Бена Дилла до Ньянгу и Моники Лир, спустился по широкому трапу.

Неподалеку от корабля расположились более дюжины флаеров, одни — с эмблемами цирков, другие — без них. Два из них громко выкрикивали названия приславших их гостиниц. Гостей ждали около сорока мужчин и женщин, большинство — такие же возбужденные, как и Гарвин. Лир для себя отметила необычную внешность встречающих. Голые руки троих покрывали сложные татуировки. Один мужчина почти не уступал габаритами Бену Диллу. Одна из женщин щеголяла изрядной бородой, а двое, включая юную журналистку с холокамерой, были лилипутами.

Вперед выступила женщина аристократической внешности с очень длинными волосами, одетая в нечто кожаное с тиснением и бахромой.

—  Мы приветствуем “Большую Берту”,— произнесла она официальным тоном.— Надеюсь, вы найдете на Гримальди то, что ищете. Я — Агар-Робертес, и люди присвоили мне звание бригадира, одного из немногих на этой планете. Это древнее слово, которое означает...

—  Я знаю, что оно означает,— перебил ее Гарвин.— Я — бригадир Янсма.

Брови женщины взлетели.

—  Из тех Янсма?

—  Я — Гарвин. Матерью моей была Клайте, отцом Фраанк, дядей Хаарл. До них...

—  Стоп,— прервала женщина.— Вы топтали опилки дольше, чем любой из нас.

Гарвин склонил голову.

—  Сукин сын,— исхитрился шепнуть Ньянгу Диллу.— Этот ублюдок и впрямь из цирковых!

—  Ну и корабль у вас! — Агар-Робертес разглядывала нависшего над ними монстра.— Можно полюбопытствовать, каков объем палубного груза?

—  На данный момент невелик,— ответил Гарвин.— Потому-то мы и прилетели на Гримальди. Собираемся построить цирк и, соответственно, подыскать мужчин, женщин, негуманоидов, зверей.

—Ну, стало быть, время снова пришло.— Благоговейный голос Агар-Робертес едва не утонул в гомоне остальных гримальдиан.— Когда безопасно для цирков, безопасно и для всего остального.

Гарвин нахмурился.

—  Я хотел бы согласиться с вами. С тех пор как мы покинули родные миры, у нас было несколько стычек. Это заставляет думать, что время еще не настало. По крайней мере пока.

—  Однако,— возразила Агар-Робертес,— это может стать началом. И вы не испытаете недостатка в перспективных артистах. Мы здесь такого натерпелись, что даже перестали развлекать друг друга.— И совсем тихо добавила: — Некоторым из нас пришлось найти обычную работу.

Народ Гримальди принял камбрийцев радушно. “Большой Берте” отвели место для стоянки на краю поля. “Аксаи” и другие суда огородили для текущего ремонта. А вокруг корабля раскинулся собственно цирк. Установили главный шатер с площадкой для аттракционов перед ним. Другие “шатры” — столовую, клоунскую, заранее изготовленные бытовки — поместили неподалеку.

Многие из экипажа и артистов решили, что могут обойтись без жизни на борту, разве что по необходимости, и перебрались к местным. Пока каждый выходил в свою смену, Гарвина это не особенно волновало. Кроме того, не следовало упускать возможность познакомить камбрийцев с культурой, отличной от той, в которой они родились... Тем более такой необычной, как гримальдианская...

Часть населения, включая старожилов, работала в цирке как монтажниками, чиновниками или программистами, так и артистами различных жанров. Пенсионеры, отпускники, оказавшиеся здесь в ловушке в результате крушения Конфедерации, цирковые фанаты и поселенцы, похоже, выбравшие Гримальди, ткнув наугад пальцем в звездную карту, составляли другую часть.

Все они разделяли общую веру в свободу личности, хотя, как сформулировал один из них: “Твои права заканчиваются у моего носа”.

Это казалось нелогичным, но почти все отчаянно тосковали по Конфедерации. Как объяснил Ньянгу один подозрительный тип: “Здорово иметь некоторый закон и порядок. Это упрощает путешествия и защищает тебя от ограбления по пьяни, когда ты обделал дельце и пытаешься выбраться из города с липовыми драгоценностями”.

Ньянгу начинал понимать, по чему столько лет скучал Гарвин... Но все еще не имел ни малейшего представления о том, почему Янсма до сих пор в армии. Да, кстати, почему и он сам.

—  Что это, во имя всего святого, такое? — Иоситаро с подозрением рассматривал огромную кипу серовато- белого полотна, кожаных креплений, железных колец и тяжелых канатов.

—  Это — шатер,— пояснил Гарвин.— Настоящий “шапито”.

—  Который вы используете для чего?

—  Мы же, черт возьми, собираемся стать лучшим цирком из всех, что когда-либо... Или, по крайней мере, лучшим из тех, что еще болтаются по этой галактике. Поэтому, когда это возможно, мы выступаем в “шапито”.

—  Почему? У нас есть замечательный корабль, который раскладывается, как одна из этих бумажных фигурок... ори... ири... ну, ты понял. Сушими. Всем тепло и хорошо, удобные проходы к ложам, пулеметным гнездам и партеру.

—  Потому что ничто не пахнет цирком больше, чем парусина. И жареный арахис, и воздушная кукуруза, и... и слоновье дерьмо.

—  Я непременно передам Язифи, какие твои любимые запахи,— пообещал Ньянгу.— Она будет потрясена и, может быть, запустит новую парфюмерную линию от Миллазин.

Ньянгу не очень-то удавалось сохранять свою обычную надменность.

Вынырнув из-за угла, Маев обнаружила его почти погребенным под массой крохотных человечков, чуть ли не гномов, безупречных копий “нормальных” людей. Карлики что-то кричали о контрактной шкале, а он с блаженным выражением на лице пытался торговаться. Маев на цыпочках прокралась обратно за угол и никогда не рассказывала Иоситаро о том, что видела.

— У нас серьезная проблема. Садись, выпей и выручай.

— Редко услышишь лучшее приглашение.— Ньянгу уселся за стол напротив Гарвина, придвинул к себе бутылку, налил и выпил.

— Ф-ф-у. Что это? Сточные воды?

— Близко,— ответил Гарвин.— Отработанный спирт после тройной перегонки, которым тешатся наши не сравненные, бесстрашные техники. Попробуй еще — проймет.

— Да уж,— протянул Ньянгу.— Будто грибок какой-то.— Но послушался.— Ну-с, так в чем проблема?

— У каждого цирка должна быть тема, от которой все и пляшут, начиная от красоток на манеже... Ну, от торжественного шествия, которым открывается представление... и до коронного номера. И костюмы должны быть придуманы в соответствии с темой.

— М-м-м.

— Хорошо бы что-нибудь возвышенное и сентиментальное.

— А, тогда все просто. Налей еще,— попросил Иоситаро.

Гарвин повиновался.

—Эта дрянь по мере потребления становится лучше,— признал Ньянгу.— Но мне кажется, все-таки ее лучше гнать по вене, чтобы не травмировать горло. Хочешь тему? Вот тебе тема. Прокатит даже при нашей ужасно секрет ной миссии. Назовем ее, э-э... “Парад Миров”. Можно бить на старую отраву Конфедерации и на то, как мы все по ней скучаем. Одеть людей в какие угодно костюмы. Можно даже порыться, не было ли где-нибудь когда-нибудь нудистских миров... И от этого плясать.

— Знаешь, Ньянгу Иоситаро, порой я подозреваю в тебе гениальность. И даже интеллект.

— Долго ж до тебя доходило.

— Что происходит, шеф? — поинтересовалась у Ньянгу Дарод Монтагна.

Они стояли у высокого забора, начинающегося от одного из корабельных стабилизаторов. Внутри загородки находились Гарвин и Бен Дилл.

— Наш бесстрашный вождь собирается торговаться за медведя.

— За что?

— Это такая разновидность древних зверей... наверное, еще земных,— ответил Ньянгу.— Я поискал эту тварь в словаре. Там говорится, что это милое животное, которое никого не трогает, но, если его раздразнить, разнесет все на хрен, мокрого места не останется. Гарвин такое хочет.

— Зачем? Что они умеют? Или будет номер с поеданием людей?

— Хорошо обученные медведи, как сказал мне Гарвин, способны кататься на велосипеде, танцевать, не много кувыркаться... Почти все, чему можно научить очень глупого человека.

— А зачем нам такое надо?

— Затем, что,— начал Ньянгу,— цирк просто...

— ...не цирк без медведя,— закончила альт Монтагна уже избитой фразой.— Или группы акробатов. Или чего там еще шарахнет в голову отцу-командиру.

— Как бы то ни было,— продолжал Ньянгу,— выяснилось, что в холмах живет придурок, который выращивает настоящих медведей. Arap-Робертес советовала нам купить пару медведей-роботов, но это же не для нашего Гарвина. Ему подавай настоящего. Смотри, это, должно быть, и есть медвежатник.

Заходивший на посадку флаер выглядел так, будто в течение некоторого времени каждую неделю исправно попадал в аварии. В открытом кузове помещалась большая клетка, в которой сидела ужасно большая, ужасно темно-коричневая, ужасно мохнатая животина с ужасно большими когтями и зубами.

—  Ё! — воскликнула Дарод.— На него и смотреть-то страшно. Кто-нибудь захватил бластер?

—  Гарвин сказал, что дрессировщик сказал, что мед ведь ласковый, как ребенок.

Зверь в кузове взревел, и прутья клетки отозвались мелодичным пением.

—  Какого типа ребенок? — громко поинтересовалась девушка.

—  Этого он не говорил.

Флаер приземлился, и оттуда вылез ужасно волосатый мужик. Он приветствовал Гарвина, представился как Иниас и захромал к клетке.

—  Это Крошка Дони,— сказал он.— Отродясь не видал малютки сметливей. У меня на ранчо таких еще двое, если вам нужна реальная звездная власть.

—  Звездная власть? — Ньянгу подавил смешок.

—  Вы говорили, она ласковая.— Гарвин разглядывал рваный шрам на руке дрессировщика.

—  То мамаша ейная,— пояснил Иниас.— Дони мне рази что ногу изорвала, да и то я сам виноватый. В основном. Давайте я ее выпущу, и вы своими глазами по глядите.

Своими глазами Гарвин поглядел на пару цепей, обмотанных вокруг передних лап Крошки. Иниас открыл клетку. Медведица с рычанием выкатилась оттуда. Встав на дыбы, она порвала обе цепи и бросилась на хозяина, благоразумно нырнувшего под флаер.

Завидев Бена Дилла, Дони поскакала к нему. Дилл последовал за Иниасом. Разобравшись с этими двумя, зверюга переключила внимание на отца-командира. Под флаером места на троих уже не хватало. Поэтому Гарвин, как он позже утверждал, забрался, а на самом деле взлетел, на крышу клетки.

Почувствовав себя хозяйкой положения, Дони, порыкивая, трижды обошла вокруг флаера, обнаружила боковое окошко и старательно его разворотила. Ньянгу ржал, прислонившись к корабельному стабилизатору.

Крошка Дони услышала Иоситаро и с яростным ревом бросилась на забор. Первый раз ее отшвырнуло словно мячик, но затем медведица влезла на него, как по лестнице.

Ньянгу взмыл на гладкий стабилизатор “Большой Берты” так, как будто это тоже была лестница.

Дарод Монтагна юркнула в корабль и захлопнула за собой люк.

В конечном счете Иниас вылез из-под флаера, нашел еще цепи, и Крошка Дони исчезла из жизни цирка.

Спустя три дня Иоситаро подписал накладную на аренду двух медведей-роботов. И при этом настоял на том, чтобы одного из них обязательно назвали Крошкой Дони.

Его звали Раф Атертон, и Ньянгу готов был поклясться, что это реинкарнация как минимум шести генералов и двух диктаторов.

Седовласый; худощавый и суровый с лица дирижер не терпел ни малейших возражений ни от одного из сорока нанятых цирком музыкантов. Голос его, вроде бы негромкий, каким-то образом разносился от одного конца космопорта до другого.

— А теперь вы все внимательно послушаете. Ноты перед вами. Пьеса называется “Мирный марш Конфедерации”. Вам следует выучить ее так, чтобы сыграть хоть во сне, в коем состоянии, как я заметил, некоторые из вас уже пребывают. Это одна из самых важных частей представления. “Мирный марш” — это знак беды! Пожар! Пляска ведьм! Большой набат! Катастрофа!!! Когда он исполняется, каждый участник шоу должен напрячься в попытке по мере своих возможностей выполнить задачу. Если мы выступаем в шапито, все животные вместе со всякими придурками должны взбеситься и сорваться с привязи. Таланты бесценны, чего не скажешь о вас, мои сосископалые дамы и господа. Поэтому, когда каждый повысит свое мастерство, вы присоединитесь к труженикам сцены в решении проблемы.

—  У меня вопрос, сэр,— осмелился подать голос синтезаторщик.— А что, если мы на корабле и что-то про исходит?

—  Доигрываете мелодию, затем покидаете корабль. Или следуете приказам бригадира Янсмы.

—  А если мы в космосе?

—  Да,— призадумался Атертон.— Это довольно сложный вопрос.

Мужчина отпустил трапецию и кувырком преодолел открытое пространство. Женщина в это время дважды лениво перевернулась над сетью. Ловящий вытянул длинные щупальца, поймал обоих, подбросил еще выше, снова поймал, и все снова оказались на карнизе.

—  Ладно,— проворчал Бен Дилл.— Полтруппы — люди или хотя бы выглядят таковыми. А к какому виду относятся эти осьминогоподобные типы?

—  Они называют себя ра'фелан,— ответил Гарвин.— Директор труппы сказал, их интеллект примерно соответствует человеческому нижнего уровня.

—  Как интересно,— манерно протянул Эрик Пенвит.— При наличии полудюжины ног для нажимания на кнопки и отсутствии особого интеллекта нам надо нанять их в качестве пилотов.

—  Полегче,— предупредил Бен.— Они умеют говорить?

У ра'феланов были трубчатые тела с попарно свисающими через равные промежутки щупальцами. Из середины тел зловеще выпирали глаза.

— Если к ним вежливо обращаются,— ответил Гарвин.

—  Вы, ублюдки, оба такие остроумные нынче,— по жаловался пилот.

—  Полагаю, ты их взял,— заключил Пенвит, не обращая внимания на Бена.

Ра'фелан трижды крутанулся туда и обратно на своей трапеции, затем прыгнул прямо вверх по направлению к веревке, натянутой между двумя высокими шестами. Он... или она, или оно, ибо Гарвин так и не разобрался в их системе полов, если таковая вообще существовала, добрался, перебирая щупальцами по веревке, до шеста, зацепил трапецию, сделал один оборот и, закрутив сальто, полетел, кувыркаясь, вниз, в сеть.

— Взял, черт побери,— пылко ответил Гарвин.— Видел бы ты их пару минут назад, когда они швыряли туда- сюда десяток людей, словно бумажные самолетики.

— Думаешь, будь они настоящими моллюсками, стали бы они работать за деньги? — встрял Бен.— Видишь, я дотягиваю до твоего уровня.

— Я не буду повторяться насчет пилотов,—ответил Пенвит.— Разве что я, пожалуй, был слишком щедр по части оценки их интеллектуального развития.

— Вперед, маэстро! — крикнул Гарвин.

Он был неотразим в официальном белоснежном одеянии древних времен, включая высокую белую шляпу, черные сапоги и черный бич.

Атертон поднял палочку, и музыка грянула на весь корабль. Янсма прикоснулся к микрофону на горле.

—Дамы и господа, дети всех возрастов... Добро по жаловать, добро пожаловать, добро пожаловать в Цирк Галактических Восторгов. Вы мои гости на этом представлении. Итак, что у нас первое...

На арену кувырком выкатились полдюжины клоунов и начали всячески нападать на инспектора манежа, пытаясь облить его водой, повалить через вставшего на четвереньки товарища, бросать гнилые овощи. Но ничего у них не вышло, и он бичом прогнал их с арены.

—Пардон, пардон, но есть у нас эти придурки, с которыми никто не может управиться...— Гарвин, прервав треп, понизил голос.— Вот наберем полный штат, и будут у нас коверные, которые станут работать на трибунах. Затем пойдет парад со всевозможными женщинами на лошадях и слонах, если у нас будут слоны, разносчицами сладостей по трибунам, кошками, вылезающими из...

Маэстро, простите, что вынуждаю вас делать это, но нам понадобятся вставки на выход каждого номера.

—Конечно,— надменно ответил Атертон.— Я не кисейная барышня и, во всяком случае, знаю свое дело.

Гарвин было нахмурился, но решил промолчать.

—  Парад выйдет через задние ворота шатра, или трюма, или амфитеатра — я не имею ни малейшего представления о том, где нам придется выступать,— затем пойдет первый номер. Что это будет, я еще не решил: может, какие-нибудь летуны, может, лилипуты, а может, акробаты. Хотя, по-моему, их у нас недостаточно.

—  Земные кошки? — переспросил Гарвин.

—  Во время оно,— несколько печально ответил круглощекий, довольно суетливый усатый мужчина.— С тех пор они явно мутировали, и вот венец творения — фантастические кошки доктора Эмтона, которые заставят вас задуматься, являетесь ли вы истинным царем природы, и поразят вас. Чудесное представление для всей семьи.

Янсма скептически разглядывал усевшихся на столе шестерых тощих, но тщательно расчесанных зверей, с абсолютным бесстрастием взиравших на него.

—Тикондерога, насекомое. На картине. Поймай его для...— Эмтон кивком головы указал на Гарвина, но никакого иного движения не сделал.

Одна из кошек внезапно прыгнула со стола к вставленному в рамку холоизображению Язифи, поймала жука, разок надкусила и изящно уронила на колени отцу-командиру.

—  Интересно, но для полноценного номера маловато.

—  Пирамида,— скомандовал Эмтон, и три кошки сдвинулись вместе, две запрыгнули им на спины, а последняя увенчала фигуру.

—  Игра в мяч.

Дрессировщик вынул из кармана маленький красный мячик и бросил зверям. Пирамида рассыпалась, кошки образовали кольцо и начали перекидывать шарик друг другу.

—  Хм-м,— произнес Гарвин.— У нас будут проекционные экраны, чтобы публика могла следить за происходящим... Может, что-нибудь с клоунами?

—  Клоуны.

Шесть кошек встали на задние лапы, прошлись по столу, затем принялись крутить колесо.

—  Боюсь, что нет,— вздохнул Гарвин.

—  О! Прекрасно!— Эмтон поднялся. Кошки запрыгнули обратно в два контейнера, в которых он принес их.— Э... один вопрос... Я, э-э, так понял, что участников отборочных соревнований радушно принимают в ваших владениях?

—  Конечно,— ответил Гарвин и отметил еле уловимый след отчаяния в облике человека. Наверное, виной тому воображение, но ему показалось, что то же выражение было и у кошек.— Мы с радостью угостим вас. И ваших зверей.

—  Что ж... Как бы то ни было, спасибо, что уделили нам время.— Эмтон защелкнул крышки контейнеров.

—  Минутку. Могу я задать вам личный вопрос? — Гарвин чувствовал себя полным идиотом.

По лицу Эмтона пробежал холодок, но он ответил:

—  Можете.

—  Можно поинтересоваться, когда вы в последний раз выходили на манеж?

Взгляд Эмтона затуманился.

—Последний раз мы участвовали в представлении... Так, разъездная шарашка, полная ерунда, просто чтобы не заржаветь... На самом деле это было, ну, почти земной год назад.

Гарвин кивнул.

—  Я говорил о клоунах. Есть ли у вас какие-либо возражения против работы с ними?

—  Конечно, нет,— с готовностью откликнулся Эмтон.

—  Возможно, мне не удалось оценить весь потенциал вашего номера, или, может, вы сумеете использовать какой-то новый материал,— продолжал Гарвин.— Я звякну нашему профессору Ристори, чтобы он встретился с вами на главной палубе, скажем, через полчаса или около того.— И, заметив выражение лица Эмтона, быстро добавил: — Простите, через час. Чтобы вы и ваши артисты успели поесть на камбузе.

—  Спасибо,— пылко произнес дрессировщик.— Обещаю, вы не пожалеете.

—  Уверен, что нет.

Гарвин решил, что Язифь не возражала бы против того, чтобы часть некогда принадлежавших ей денег была потрачена подобным образом. Кроме того, эти твари могут как-нибудь пригодиться.

Клоуны и клоуны наводняли “Большую Берту”, пока Янсма не подписал аж тридцать контрактов. Ристори стал директором клоунов, а Ньянгу получил другое задание.

—  Хорошо, хорошо, разойдись! — кричал Гарвин. Дрессировщик роботомедведей выглядел сконфуженным, а воздушные гимнасты наверху разошлись по своим стойкам.— Народ, мы пытаемся добиться здесь какого-то подобия ритма. Давайте вернемся назад, к тому моменту, когда медведи только вступают.

—  Так гораздо лучше,— сказал Монике Лир ра'фелан.— Было... Были настоящие веревочные сети. Если человек не приземляться правильно... на зад шеи... может пораниться. Ломать ногу. Может отскочить наружу, а ловитора нет. Плохо, очень плохо.

Страховочную сеть образовывали лучи антигравитационных проекторов, установленных вокруг центральной арены шатра и направленных вверх и внутрь. Если кто-то сорвется с трапеции наверху, то падение замедлится, а затем остановится в двух метрах над землей. Преимуществом сети являлось также то, что ее практически не было видно. Из жерл проекторов исходило лишь слабое свечение, так что публика получала дополнительный заряд адреналина, думая, что артисты каждый раз рискуют жизнью, поднимаясь в воздух.

Существо выкатило глаз на Лир.

— Почему ты хочешь освоить “железные челюсти”?

— А почему нет?

Ра'фелан протянул щупальце и опустил веревку с металлическим наконечником.

—Хорошо. Возьми в рот и Просто сожми зубы. Держи крепко. Теперь оторвемся от земли. Только немного. Видишь, как легко? Человеческие зубы сильные. Теперь учим, как вертеться, поворачиваться, может... Ты выглядишь как сильная женщина... Толчки и прочее.

Ньянгу смотрел на животных с недоверием. Они смотрели на него с интересом. В том числе гастрономическим. Круглая дюжина зверей, определенных дрессировщиком как львы, тигры, леопарды и пантеры.

— Знаете, я был бы счастливее, гораздо счастливее, если бы между мной и вашими друзьями были прутья клетки,— поделился Ньянгу.

— Беспокоиться совершенно не о чем,— заверил его высокий, статный мужчина с лицом, покрытым шрамами.

Ньянгу припомнил, как однажды, когда они думали, что скоро умрут, Гарвин рассказывал ему, почему он в конце концов вступил в Корпус. Цирк, в котором ему довелось работать инспектором манежа, оказался аферой. Местные жители проведали о махинациях и начали бунтовать. Янсма увидел, как кто-то собирается поджечь конюшню, слегка, как он выразился, “поехал крышей” и выпустил больших кошек на толпу.

— Ну да,— с сомнением протянул Иоситаро.

— Дилетантам не понять, какие мои киски послушные,— вздохнул укротитель.

Он щелкнул большим кнутом, и мгновенно внутренность огромного загона, гигантская птичья клетка метров двадцати высотой, превратилась в меховой хаос. Коты рычали, визжали, выпускали когти и скакали с тумбы на тумбу. Дрессировщик палил из старинного пистолета холостыми в воздух и бросал кольца, а звери прыгали сквозь них. Затем снова все замерло.

Укротитель, назвавшийся сэром Дугласом, улыбнулся, и шрам ярко проступил на почти черном лице.

—  Понимаете, что я имею в виду?

—  Возможно,—ответил Ньянгу.— А... позвольте, от куда у вас этот шрам?

—  Малдун... вон тот леопард... Спросонья бывает не в настроении. А я вел себя несколько назойливо.— Он небрежно махнул рукой.— Всякое случается, не так ли?

—  Бывает,— согласился Ньянгу, направляясь к двери клетки.— Кстати, а что едят ваши замечательные друзья?

—  Мясо,— плотоядно ухмыльнулся  сэр Дуглас.— Столько, сколько дадут.

—  А они еще не сообразили, Что мы тоже мясо?

—  Нет,— ответил дрессировщик.— Но они работают над этим вопросом.

Ньянгу заметил, что Гарвин изменил свои привычки. Теперь он дрых весь день, на закате просыпался, перекусывал и всю ночь напролет занимался делами, часто прерываясь, чтобы проверить тот или иной номер. На заре плотно ел, выпивал полбутылки вина и заваливался спать.

Также Ньянгу ловил взгляды, которые Гарвин бросал в сторону Дарод Монтагны. Но пока ничего не случилось. Пока.

Однако Иоситаро вместе с двумя помощниками из Отдела Разведки было чем заняться помимо этого. Тщательно, но как можно более ненавязчиво они старались выяснить у всех, кто присоединялся к цирку, откуда те прибыли, что знают о крушении и об их личных путешествиях.

Сложность заключалась в том, что цирковые не особенно любят рассказывать о себе. Они неохотно называли места, где бывали раньше, чаще отвечая: “Я работал с Земекисом”. Или: “Я от Батлера и Дочери”.

Так что пока в добытых Ньянгу сведениях царила неразбериха. Одни планеты и сектора вроде бы приняли решение объявить о своей независимости от Конфедерации. Что сталось с приписанными к ним чиновниками, никто не знал.

Другие миры, похоже, утратили контакт со всеми остальными. Их грузовые составы ушли и не вернулись, заказанные грузы так и не материализовались, гарнизоны так и не сменились и так далее.

Некоторые артисты сообщали похожие истории: кто-то ждал прибытия напарника или родственника, а корабль так и не появился в тамошних небесах, кто-то подписал контракт, но транспорт так и не пришел.

В целом, казалось, не было никакой одномоментной катастрофы, а, скорее, постепенный распад.

У Ньянгу не складывалось какой бы то ни было теории.

—  Великие боги на воротах! — воскликнул Дилл.— Да они просто немереные!

—  Никто не понимает, насколько слоны велики, пока однажды не подойдет к ним близко,— заметил Гарвин.— Разве не так?

—  Откуда нам знать? — откликнулся один из худощавых смуглых людей.

Второй кивнул:

—Мы рядом с нашими друзьями с рождения.

Первый мужчина представился как Сунья Танон, второй — как Фрафас Фанон. Они имели шестнадцать слонов, каждого из которых звали по имени, да еще двоих детенышей, не более земного года от роду — Чертенка и Лоти.

—  Хотите, мы покажем вам, что умеют наши друзья?

—  В этом нет необходимости,— ответил Гарвин.— Я смотрел ролик, присланный вами. Вы — более чем желанные гости.

—  Хорошо.— Сунья, как и Фрафас, говорил на все общем аккуратно и без акцента, словно был лучше знаком с другим языком.— Кормить наших друзей за счет нашего скромного бюджета сделалось затруднительно.

—  Но мы должны предупредить вас,— заметил Фрафас.— Мы ищем одно место, и, если в течение нашего совместного путешествия узнаем, как туда добраться, мы вынуждены будем настаивать на разрешении немедленно оставить труппу.

—  Полагаю, это можно устроить,— осторожно произнес Гарвин.— А что это за место?

—  Вы когда-нибудь слышали о планете под названием Коанду? — спросил Сунья.

—  Нет,— ответил Гарвин.— Хотя это ничего не значит, я ведь не астронавигатор.

Парочка выглядела разочарованной.

—  Нам тоже не известно ее местоположение,— сказал Фрафас.— Но однажды мы услышали о ней и решили, что должны посвятить жизнь тому, чтобы попасть туда с нашими друзьями.

—  Почему это так важно? — спросил Дилл.

—  Легенда гласит,— начал Фрафас,— что люди нашей культуры покинули древнюю Землю... вместе со слонами, с которыми они всегда работали, чтобы обрести свой дом на планете, такой же жаркой и покрытой джунглями, как и местность, откуда они пришли. Но там никто не охотился бы на их друзей ради их шкур, бивней или... или просто ради чудовищного удовольствия убить кого- либо больше себя. Рассказывают, что дни нашли такой мир и назвали его Коанду. Они осваивали его, стараясь сохранить его в первозданном виде, какой была их роди на, пока ее не разорили, и затем отправили экспедиции обратно на Землю, чтобы привезти к ним диких слонов. Потому-то, гласит сказание, слоны столь редки, и встретить их можно разве что в цирках, которые соглашаются работать с нами, да еще кое-где в окрестностях Конфедерации. Таков мир, который мы ищем, как искали до нас наши родители, а до них — их родители.

Дилл собирался было ляпнуть очевидное, но вдруг осознал, что он не настолько скотина. Они с Гарвином переглянулись.

—  Полагаю,— произнес Гарвин,— вы вели расспросы с момента прибытия на Гримальди?

—  Расспрашивали и сверялись со звездными каталогами,— ответил Сунья.— Но безуспешно.

—  Все нормально,— влез Дилл, удивив Гарвина и самого себя.— Коанду где-то там... И мы найдем ее или, по крайней мере, выясним, где она находится. Возможно, когда... если... мы доберемся до Центрума, то посмотрим, не сохранились ли исходные записи Конфедерации.

Сунья посмотрел на партнера:

—Видишь? Я знал, что нам повезло, еще когда мы только увидели, как этот корабль спускается с небес.

Янсма и Дилл передали зверей и их погонщиков Лир и направились обратно к кораблю.

—  Тебе никто не говорил, что ты сентиментальный олух? — поинтересовался Гарвин.

—  А ты, конечно, наоборот? — парировал Бен.

Гарвин и Монтагна наблюдали, как две длинноволосые женщины и длинноволосый мужчина с внушительными усами гарцевали верхом, перекатывались и кувыркались на лошадиных спинах, будто лошади стояли неподвижно, а не текли с плавной грацией, словно молоко, сквозь обручи и вокруг арены.

—  Я собираюсь научиться этому,— твердо заявила Монтагна.— Не важно, насколько это трудно.

—  Ты справишься,— ляпнул Гарвин. Девушка улыбнулась ему, рефлекторно придвинувшись ближе. Они поймали себя на этом и шагнули в стороны.

Наездник, Руди Квиек, спрыгнув с лошадиной спины, дважды перекувырнулся в воздухе и приземлился перед парочкой.

—Разве мои верные не чудесны?

—Чудесны,— согласился Гарвин.— А в чем хитрость? Квиек выглядел уязвленным.

—Никаких хитростей. Мои кони, мои верные, принадлежат к особенному, очень редкому семейству, которое выращивают всего несколько ромалэ на изолированных планетах и почти никогда не показывают на публике. И у меня лучшие представители породы. Аттракцион настолько необычный и такой отлаженный, что ваш цирк должен быть просто счастлив подписать с нами контракт. Ведь это удвоит, если не утроит сборы.

— Да,— бесстрастно произнес Гарвин.

— Надеюсь,— вступила Монтагна,— вы не станете возражать, если я попрошу одну из ваших лошадей поднять ногу?

— Ах,— воскликнул Квиек,— дама не только красива, но и умна!

— Да нет,— откликнулась Монтагна.— Мне просто показалось, что я заметила металлический блеск, когда ваш конь запрыгивал на ту стойку.

— И снова “ах”,— вздохнул Квиек.— Я должен работать с животными. Вынужден признаться, я несколько облегчил задачу моим бедным лошадкам.

— Чем? — ухмыльнулся Гарвин.— Маленьким антигравом в каждой подкове?

Квиек поклонился.

—Вижу, у меня не будет секретов от вас, бригадир. Может, нам стоит переместиться в ваш кабинет, отпробовать ракии, которую мы привезли с собой, и обсудить, каким образом я с моими женами и вы будем вместе работать?

Гарвин кивнул:

— Извини, Дарод, но приглашение на ужин в городе, похоже, отменяется. Мне предстоит изрядно поторговаться сегодня ночью.

— Я не собираюсь садиться на эту зверюгу! — бушевала молодая женщина.

— Но почему, моя темпераментная малышка? — терпеливо поинтересовался крохотный и какой-то истощенный на вид человечек по имени Нокс, цирковой хореограф.— Нам обещали, что они не едят людей.

— Не-буду, потому что... потому что у них повсюду волосяные шипы, а я не хочу чтобы моя попка превратилась в подушечку для булавок!

Моника Лир, стоявшая рядом с Гарвином у выхода из корабля, пробурчала:

—Все они такие. Все эти чертовы три десятка этих чертовых статисток. Они не будут то, они не будут это. Им наплевать на то, что говорится в контракте, у них в комнате слишком жарко, у них в комнате слишком холодно, слишком близко к лошадям, слишком... арррргх! Шеф, умоляю: дайте мне их всех на недельку, и, обещаю, те, которые останутся, перестанут распускать нюни раз и навсегда.

— Ну, ну,— попытался успокоить ее Гарвин, пряча улыбку.— Мы должны делать скидку на артистический темперамент.

— До левой сиськи мне их темперамент! — рыкнула Моника.— Все, что от них требуется, это вертеть своими хорошенькими задницами, улыбаться так, как будто они знают, какое нынче число, и создавать гребаный контраст клоунам.

— О чем и речь.

— Итак, Адель,— Нокс все еще сохранял спокойствие,—мне действительно не хочется на вас давить... Но если вы не примете это назначение, нам придется придумать для вас что-нибудь другое.

— Все, что угодно! — бушевала блондинка.— Все, что угодно, кроме этого!

— Хе... хе... хе... все, что угодно? — неожиданно в поле зрения возник Ристори в длинном черном дождевике и шляпе.— У нас, хо-хо, у нас есть небольшая сценка...— Профессор выставил правую ногу в мешковатой штанине. Затем показалась еще одна правая нога, а первая оказалась муляжом.— Сценка, сценка,— продолжал он,— презабавнейшая. Может, несколько взрослая, несколько взрослая для нашей молодежи. Там мы с тобой женимся, женимся навеки, на вечное блаженство. Я выкатываю тебя на арену в брачной постели и затем, совершив омовение, омывшись, умывшись, с пением забираюсь к тебе в кровать, и мы обнимаемся. Затем ты нечаянно обнаруживаешь, что с нами в постели оказались двое, может, трое моих друзей... лилипутов... которых я пригласил...

— Стоп! — взвизгнула Адель.— Ни слова больше! Лад но, Нокс, я согласна оседлать вашего долбаного слона.

— Видишь,— сказал Гарвин Лир.— Существует не сколько способов достать пробку из, гм, бутылки.

Трое мужчин бросали в Ки Фен Тан различные предметы — стулья, маленький столик, а она ловила их и ставила друг на друга. Руки ее при этом сливались в одно расплывчатое пятно. Первый мужчина, Джанг Юань Фонг, подсадил второго, и тот, кувыркаясь, перелетел по воздуху на верхушку пирамиды, легко сохраняя равновесие. Потом очень маленькая девочка, Джиа Йинь Фонг, проковыляла к мужчине и тоже кувырком отправилась на верхушку пирамиды. Тут, откуда ни возьмись, появилась дюжина палок, и она принялась ими жонглировать. Третий мужчина кивнул, и акробаты рассыпались.

— Безусловно, вы более чем подходите,— пробормотал Гарвин сквозь рассеивающийся туман ракийного похмелья.

— Хорошо,— сказал Фонг.— Ибо мы слышали, что вы собираетесь добраться до Центрума, а оттуда моей семье и кузенам будет легко продолжить наше путешествие.

— Куда? — спросил Гарвин.— У нас уже есть несколько попутчиков.

Фонг выглядел печальным.

—Да, я знаю, кого вы имеете в виду, и, боюсь, их планета не более чем мечта, хотя я надеюсь на обратное. Наш путь лежит в совершенно реальное место. Мы возвращаемся на Землю, на нашу родину, которая называется Китай, как вернутся, в конце концов, все китайцы. Мы десятки поколений шатались по галактике, а теперь при шло время вернуться в нашу деревню Тай Шенг и заново отстроить наши души.

Гарвин пожал мужчине руку, гадая, не приходится ли ему родственником оставшийся на Камбре Кен Фонг, а затем отправился обратно в кабинет, дабы потешить себя пивом и поразмыслить над множеством причин... или поводов... по которым его артисты присоединялись к нему.

Труппа была уже почти полностью укомплектована, и репетиции шли дважды в день. Гарвин установил дату отбытия. Страсти накалялись.

Большие кошки рычали на любого, кто приближался к их клеткам, включая своего хозяина, сэра Дугласа. Слоны капризничали, и их трубные вопли разносились по всему кораблю. Акробаты огрызались друг на друга, воздушные гимнасты кусали губы, а униформисты устраивали разборки в темных закоулках корабля.

Лишь некоторые опытные мастера довольно потирали руки. Ведь именно так всегда и происходит, когда программа готова к запуску... И если бы, наоборот, все были довольны и счастливы, они бы знали, что их ждет беда.

Гарвин поднял винтовку, тщательно прицелился и спустил курок. Старинное реактивное ружье крякнуло, а мишень осталась неподвижной.

— Пробуй снова, пробуй снова, не попытаешься еще раз — не выиграешь куколку для своей дамы,— пропел зазывала.

— Твоя проблема, Сопи, в том,— заметил Ньянгу,— что ты считаешь всех остальных слишком тупыми, чтобы произвести элементарный подсчет.

Толстый, жизнерадостного вида мужчина попытался сделать разгневанное лицо, у него не получилось, и он остановился на обиженном.

— Как вы могли так обо мне подумать?! — завопил он высоким писклявым голосом.

— Для начала, прицел этого ружья сбит так, что оно не может не стрелять мимо,— ответил Иоситаро.

— Та же история с колесом фортуны,— вступил Гарвин.— Я вижу электромагниты и как нога зазывалы ударяет по переключателям. А о твоей рулетке, которая едва крутится, и думать не хочется.

— Да, это и впрямь не дело,— согласился Сопи Мидт.— Надо опустить боковые занавески пониже.

— И шар для метания утяжелен,— продолжал Гарвин.— И шесты для колец расположены слишком тесно, чтобы хоть одно могло надеться куда надо.

— А что вы скажете о Джилл-шоу?

— Это вообще не пойдет,— сказал Гарвин.— Во-первых, у нас уже есть свои танцовщицы. Да, я знаю, секс — хорошая статья доходов, но... нам не нужны неприятности.

— У меня не бывает неприятностей,— возразил Мидт.— Мы всегда играем по заранее расписанному сценарию, предварительно убедившись, что копам дано на лапу, так что никаких арестов не будет. Играй по законам общества, может, метр туда-сюда, и никогда, или по чти никогда, не попадешь в беду,— ханжески закончил он.

— У тебя действительно проблема,— согласился Гарвин с Ньянгу.— Ты слишком охоч до денег. Но у меня свои трудности. Мне нужен небольшой парк аттракционов перед входом в цирк, а у тебя двенадцать палаток, не считая шоу с девочками, и ты не пытаешься подсунуть мне уродцев, хотя я не возражал бы против одного-двух великанов.

— Знаю, где достать. Будут здесь завтра утром.

— Заткнись на минутку,— прервал его Гарвин.— Как тебе такое предложение: делим не шестьдесят к сорока, как ты предлагал, а семьдесят к тридцати?

— Почему вы хотите надрать сами себя? — Лицо Мидта приобрело подозрительное выражение.

— Потому что мое шоу должно быть чистым... по край ней мере внешне. Поймешь это — сможешь работать на меня. Мое первое условие: ты зафиксируешь процент, на который будешь надирать публику, так, чтобы он не был совсем уж грабительским. Второе условие: всю дорогу ты имеешь дело только напрямую со мной. Или я брошу и твою жирную задницу, и твою труппу посередь любой заваренной тобой каши. На любой задрипанной планетке, где есть хоть что-нибудь, напоминающее полицию.

— Черт.— Мидт призадумался.— Будь хоть какое-то другое шоу... Не уверен, что я силен по части быть честным.

— Тогда тебе лучше начать учиться этому,— посоветовал Ньянгу. Происходящее его забавляло.

Мидт протянул свою широкую лапу:

— Ладно. Тяжелый торг. Но я принимаю сделку.

— Тогда тебе лучше приступить к работе. Пристрелять несколько ружей и размонтировать свои сложные конструкции,— холодно бросил Гарвин и направился обратно к кораблю.

— Вот теперь у нас полный комплект,— заметил Ньянгу.—Жульнические аттракционы, цыгане, чужаки, слоны и коты-убийцы.

— Я знаю,— счастливым голосом отозвался Гарвин.— Это действительно начинает походить на цирк. И, как ты сказал еще там, на Камбре, никому и в голову не при дет, что этот размалеванный шутовской балаган на самом деле — группа героев-разведчиков, затеявших весьма опасную авантюру с неочевидным исходом.

Состоялась генеральная репетиция в костюмах.

Гарвин, несмотря на романтическую жажду дать первое представление в шапито, проявил благоразумие и организовал все в главном трюме “Большой Берты”.

Место для представления устраивалось одинаково как внутри корабля, так и вне его: съемные трибуны для зрителей, установленные по периметру прямоугольной зоны, почти в полкилометра длиной. Их количество менялось в зависимости от наплыва публики, так чтобы цирк Янсма никогда не выглядел полупустым.

Дорожка для лошадей тянулась от актерского входа вокруг арен и уходила в проход на другой стороне.

Гарвин, неизменный традиционалист, намеревался ввести три арены, каждая около двадцати пяти метров в диаметре. Они могли раздвигаться дальше или сдвигаться теснее в зависимости, опять же, от числа зрителей. Зрители входили через главный грузовой шлюз, внутренняя переборка которого убиралась. Сверху нависали джунгли из тросов и канатов для воздушных гимнастов, а высоко над ними располагалась задняя часть командной капсулы. Снаружи корабля раскинулась площадка для аттракционов, а у входа в шлюз зазывалы выкрикивали всякую чепуху, приглашая зрителей внутрь.

Гарвин позвал всех желающих. Трибуны наполнились до отказа, и перед главным входом пришлось установить дополнительные сиденья, называемые пастушьими.

Представление началось. Клоуны нападали на расфуфыренного инспектора манежа, и Гарвин прогонял их кнутом, как раз когда воздушные гимнасты, словно атласные облака, раскачиваемые странными чудищами, заполнили небеса.

Там были слоны, еще клоуны, акробаты, большие .кошки, даже мелочно-придирчивый человек с настоящими земными кошками, которым клоуны постоянно не давали покоя.

Лошади появились и исчезли. И снова клоуны. И дети начали зевать. И затем был гвоздь программы — трибуны заполнили разносчики сладостей.

—  Неплохо,— проворчал Гарвин.

—  Совсем неплохо.— Ньянгу рассмеялся.— Полагаю, пора идти на войну.

—  Сэр,— произнес Лискеард.— Все подразделения докладывают готовность к взлету. Корпус цел. Данные о проблемах отсутствуют.

—  Тогда, мистер Лискеард,— откликнулся Гарвин,— мы открываем гастроль!

Лискеард ухмыльнулся, положил руки на пульт, и “Большая Берта”, оторвавшись от Гримальди, заковыляла к звездам.

Глава 7

Нуль-пространство

Гарвин мог бы направиться прямо к Центруму, но у него была идея получше. Разыскания Ньянгу показали, что никакого тотального взрыва из центра, похоже, не случилось. Все произошло постепенно, словно нечто отхватывало от Конфедерации по кусочку.

Интуиция подсказывала отцу-командиру не соваться в глубь Империи, поскольку если он это сделает, то, скорее всего, ему не сносить головы. Гораздо мудрее казалось поболтаться по окраинам... тоже, кстати, практически в сердце Конфедерации... и пособирать разведданные, прежде чем идти на прорыв.

Целью Гарвина были многочисленные системы Тиборга. Изначально, на Камбре, их посещение в планы не входило, так же как никто не собирался проделывать весь путь до Гримальди для набора труппы. Тиборг являлся одной из дополнительных возможностей, поскольку атлас Конфедерации с его замечательной классификацией гласил: “Сектор интересен в плане подхода к дипломатии”.

— Это означает,— прокомментировал Гарвин цитату из атласа,— что они у Конфедерации в печенках сидят... сидели, по крайней мере. Думаю, нам имеет смысл с ними пообщаться.

—Да, верно,— согласился Ньянгу.— Старая песня: “следует изучить врага моего друга”. Если верить моему опыту, то, как правило, хороший враг приносит геморрой всем, кто входит с ним в контакт. Но ты у нас храбрый вождь и все такое.

“Большая Берта” прыгнула сквозь пять систем, четыре из которых были обитаемы, не приземляясь и не вступая в контакты с местными жителями.

Пенвит, Лир, Дилл и Фрауде прибыли к Иоситаро. Гарвин отказался принять их, используя преимущество старого военного закона, гласящего, что отсутствие ответа всегда означает “нет и пошел вон”. Они требовали совершать посадки.

— Это даст планетам и людям нечто,— уверял Пенвит.— Банальное подтверждение того, что там, вовне, есть ребята, озабоченные судьбой Конфедерации:

— Трогательно.— Ньянгу почти не шутил.— Правда трогательно. Особенно ты, Бен, закоренелый пожиратель пространства, в качестве одного из просителей. В Кон федерации насчитывается... насчитывалось... Сколько там было при последнем подсчете? Сотня тысяч? Миллион? Вам не приходит в голову, что мы скорее благополучно состаримся за время этой очаровательной миссии милосердия, чем выполним то, ради чего, собственно, и находимся здесь?

Пенвит и Дилл принялись было возражать, но Фрауде признал правоту Иоситаро. Они не могли терять время. Ньянгу попросил Монику задержаться.

—Сдаешь? — спросил он без тени сарказма в голосе. Лир приняла это как должное.

—  Нет, шеф. Не думаю,— ответила она после некоторой паузы.

—  Хорошо. У нас и так достаточно нежные души. Подозреваю, эта операция станет весьма опасной, и я не знаю, когда нам снова удастся водрузить брюхо на стойку бара в Шелбурне.

Тиборг

—  “Бурсье-один”, я Контроль Альфы Дельты Тиборга,— затрещало в наушниках у Бурсье.— Вам разрешена посадка на поле с использованием канала 3-4-3 для посадки по приборам или при визуальных условиях полета в атмосфере на усмотрение пилота. Прием.

—  Я “Бурсье-один”,— произнесла Жаклин Бурсье в микрофон; использовать собственное имя в качестве позывных придумал Дилл.— Понял ваши инструкции по каналу 3-4-3. К вашему сведению, я авангард транспорта “Большая Берта”, который вскоре войдет в вашу систему.

Последовала пауза.

—“Бурсье-один”, я Контроль. К вашему сведению, у нас в воздухе патрульные корабли... но название вашего транспорта, безусловно, обезоруживает.

Бурсье на грани утраты чувства юмора открыла микрофон.

—  Понял ваше последнее высказывание. Мы не намерены причинять никакого вреда. Мы — цирковой корабль.

—  Повторите последнее?

—  Цирк,— произнесла Бурсье.— В качестве развлечения.

Долгая пауза.

—  Я Контроль. Смотрел слово в словаре. Мое начальство велит продолжать, как раньше.

—  Понял... Спасибо, Контроль. Отключаюсь.— Бурсье коснулась сенсора, вызывая “Большую Берту”.

Через несколько минут один из патрульных катеров вышел в нормальное пространство. На борту находился Гарвин.

—  “Бурсье-один”, я Янсма. Есть проблемы?

—  Не вижу.

—  Тогда не будем задерживаться... Отправляйтесь вниз и посмотрите, что происходит, “Бурсье-один”.

—  Понял. Переключаю частоты.— Бурсье снова коснулась сенсора.

—Контроль Альфы Дельты Тиборга, говорит “Бурсье- один”. Осуществляю посадку. За мной последуют два корабля.

Нана-бот нырнул на миг обратно в гиперпространство, а затем вместе с “Большой Бертой” в кильватере они приблизились к планете снизу.

—  Интересно,— Гарвин не обращался ни к кому в от дельности.— Теоретически, в этих системах демократия, но у всех такие имена, будто их называл какой-то солдат. Альфа Дельты чего-то там в моей левой ноздре!

—  Или люди только думают, что у них демократия,— пробормотал техник.

—  Это тоже.

—  Цель вашего визита? — бросил таможенный офицер.

—  Развлечь ваших людей... и, может, заработать не сколько кредитов,— ответил Гарвин.

Таможенник поднял глаза на нависающую над ним “Большую Берту” и улыбнулся.

—  Знаете, вы — первый человек не из систем Тиборга, которого я пропускаю. Вам... и вашим людям... воистину, добро пожаловать.

—  Дамы и господа, дети всех возрастов, граждане нашей Конфедерации, добро пожаловать в Цирк Янсма,— провозгласил Гарвин и резко щелкнул бичом.

Главный грузовой трюм “Большой Берты” заполнился людьми лишь наполовину. Гарвин решил, что для их первого представления и первого вечера в незнакомом мире спокойнее будет иметь все под рукой, а разбить шатер можно и позже.

—Со звезд, со старой Земли, из неведомых человеку миров мы привезли вам чудеса: странных чужаков, чудовищ, смертельно опасных зверей, презирающих смерть акробатов. И все это для того, чтобы вы холодели от восторга...

На этом месте Гарвина, как и планировалось, атаковали клоуны. Он взмахнул бичом и прогнал их. Клоуны спотыкались друг о друга с подчеркнутым идиотизмом. Затем один из них предостерегающе вскрикнул и указал на проход.

В проходе, “ведомый” Беном Диллом в трико и с парой железных обручей на бицепсах, показался ворчащий и рычащий Аликхан. Послышались визги, особенно детские. Может, и было несколько взрослых, которые знали, что такое мусфии, но ни один из них не мог понять, враждебно или дружелюбно настроен чужак.

За Аликханом хлынул весь цирк — кувыркающиеся акробаты, воздушные гимнасты, выписывающие пируэты на трапециях, кошки в клетках, слоны, лошади, на одной из которых гордо, пусть и не совсем уверенно, стояла Дарод Монтагна, и представление началось.

Они играли дважды в день последующие четверо суток, оттачивая программу.

Ньянгу почти исчез. Он снова рыскал по библиотекам в поисках данных по Конфедерации, разыскивая возможные источники информации, но без особого успеха.

Тиборг уже больше десяти лет — дольше, чем Камбра,— в основном не поддерживал связь с Конфедерацией. Судя по холосъемкам того времени, разрыв, похоже, никого особенно не взволновал.

Ньянгу, гадая над этим “в основном”, решил разбираться дальше. У него складывалось впечатление, что люди Тиборга совершенно счастливы тем, что их оставили в покое, охотно позволив Вселенной катиться мимо.

После нескольких попыток завязать знакомство с местными вояками обнаружилось, что здесь, как и в большинстве миров, любопытство не поощряется. Иоситаро все же выведшт о наличии в столице Клуба Вооруженных Сил и наводил мосты на предмет чего-нибудь полезного.

Бегущий Медведь, аккуратно ступая по опилкам и напевая по-своему, продвигался вокруг всех трех арен.

Дек снова поймал себя на желании иметь предков, которые бы действительно помнили ритуалы. В расовую память индеец верил только наполовину, но под покрывавшей лицо и тело боевой раскраской отчаянно старался верить. Он пытался вообразить те времена, когда до появления бледнолицых пришельцев народ воинственных повелителей прерии правил равнинами далекого мира.

Дек пришел в себя, осознав, что на него завороженно смотрит маленькая девочка, выбравшаяся со своего места на трибунах.

—  Ты настоящий? — спросила она.

—  Не-а,—ответил Бегущий Медведь.—Я призрак. Призрачный танцор.

—  Ой. А что ты танцуешь?

—  Танец дождя моего народа,— нараспев произнес он, стараясь не рассмеяться.

—  А-а,— кивнула маленькая девочка и направилась обратно к своему месту, потом обернулась.

—  Это хороший танец. Когда мы сюда пришли, как раз начался дождь.

Бегущий Медведь заворчал, как и полагается порядочному индейцу, но внутри ощутил крохотный всплеск страха от того, что влез на территорию богов.

—  Похоже,— заметил Ристори доктору Фрауде,— мы прибыли сюда в интересные времена. Полагаю, вы заметили, что идет кампания по выборам премьера планеты?

—  Видел что-то по холо,— ответил Фрауде.— К не счастью, я пытался разучить этот проклятый кувырок вперед, на который, по вашему мнению, способны мои старые кости.

—  Стыдно, доктор. Волки всегда должны следить за делами овец. В противном случае они рискуют пропустить назначение нового и опасного пастуха. Или стаи овчарок.

—  Со мной еще хуже,— признался математик.— Я даже не знаю, как эта чертова система работает.

—  Очень просто, просто, просто.— Ристори сбился на привычный говорок.— Простите. У нас имеются теоретически свободно избранные премьер и вице-премьер плюс куча назначенных заместителей для обоих. Они, в свою очередь, помогают управлять всеми двадцатью хрен знает сколькими мирами Тиборга в четырех системах.

—  Интересное устройство,— хмыкнул Фрауде.— Звучит весьма представительно.

—  Возможно,— с сомнением произнес Ристори.— Однако я также заметил, что есть тридцать членов так называемого Директората. О них очень мало пленок, но, по- видимому, это бывшие планетарные политики, которые, цитирую, “советуют премьерам, предоставляя в их распоряжение свой многолетний опыт”.

—  М-м-м. Какова их реальная власть?

—  Никто не говорит, но предположительно — велика.

—  Следовательно, премьеры — марионетки.

—  Можно и так сказать... Кроме того, мне кажется, что имена тех из них, кто проявит достаточно понимания и способности к сотрудничеству, будут занесены в списки потенциальных директоров.

—  Ох, люди,— вздохнул Фрауде.— До чего мы только не додумаемся.

—  Особенно эти выборы здесь на Дельте. Создается впечатление, что правительство, погрязшее в коррупции, удерживало власть около восьми лет. Играя в азартные игры, курируя проституцию... и все такое. Дельта кажется открытой — чего мы не видели, не побывав достаточно близко в пригородах,— для остальных жителей Тиборга, чтобы счесть ее восхитительным местом отдыха. Но теперь тут завелся молодой реформатор по имени Дорн Фили, который баллотируется в премьеры, клянется повыкинуть мошенников, привнести честность, правду и справедливость в правительство, править чистыми руками и все такое. И весьма хорош собой, судя по виденным мною записям.

— А?

—Интересный я раскопал момент,— продолжал Ристори.— Суть в том, что отца мистера Фили, бывшего премьером несколько лет назад, выбросили из офиса разъяренные реформаторы.

— Ox.

—  Именно. Давайте оторвем старых жуликов от кормушки, чтобы новые мошенники могли прийти и жиреть.

—  Знаешь,— довольно проговорил Гарвин,— я мог бы научиться делать деньги.

—  Ты хочешь сказать, что мы действительно в плюсе? — удивился Ньянгу.

—  Ну, если отбросить начальные затраты Язифи... и стоимость корабля... мы проворно делаем кредиты.

—  Всегда легко показать прибыль, если отбросить накладные расходы,— заметил Ньянгу.— Именно поэтому мне так нравилось быть вором. Кстати, о деле. Я нашел подход к этому Клубу ВС. Большое здание неподалеку от центра столицы, комнаты для членов, бар, залы для встреч, нечто вроде музея, кормят... Полагаю, обычное для частного клуба меню из сырых овощей и вареного мяса. И еще они гордятся своей благотворительностью.

—  Ах-ха.

—  Именно,— кивнул Ньянгу.— Я собираюсь запустить туда Пенвита и сказать, что цирк будет счастлив дать несколько “энни окли” — это термин для халявных представлений, правильно? — для их ветеранов или что-нибудь в этом роде.

—  Какой нам с этого прок?

—  Это, возможно, даст нам временное членство для Эрика.

—  Которое, в свою очередь, даст нам... помимо необходимости выслушивать пенвитовское нытье по поводу еды... что?

—  Солдаты любят других солдат,— терпеливо объяснял Ньянгу.— Они просто подлизываются к большим воякам.

—  Не знаю,— протянул Гарвин.— Никогда не сталкивался с большим... Но тебе, наверное, виднее, учитывая твою привязанность к Лариксанскому коллеге.

—  Иди ты в задницу,— огрызнулся Ньянгу.— Итак, предположив, что до разрыва связей десять лет назад имел место некий контакт, мы, возможно, соберем какие-то интересные данные о конфедератах и о том, что случилось. Может быть.

—Маловероятно, мой маленький смуглый брат. В самом деле, очень маловероятно. Но я согласен. Нам надо...

Раздался стук в дверь каюты.

—Открыто,— крикнул Гарвин.

Дверь скользнула в сторону. За ней стоял один из дежурных в сопровождении статного мужчины лет тридцати с небольшим и его крепко сбитого спутника на излете среднего возраста, лицо которого лучилось довольством. Оба посетителя были в деловых костюмах, которые Ньянгу, даже не зная ничего о местной моде, сразу определил как дорогие.

От того, что помоложе, веяло эдакой суровой красотой, а открытое лицо источало искренность и доверие. Ньянгу понял, что ненавидит его.

—  Добрый вечер, господа,— произнес мужчина сред них лет.— Я хотел бы представить вам Дорна Фили, будущего премьера Дельты, и, возможно, мы могли бы обсудить некоторые дела, сулящие взаимную выгоду.

—  Ну, ну,— вставил Фили с улыбкой.— Нам еще надо выиграть выборы, Сэм'л.

—  За нами народ, Дорн,— возразил старший.— Они устали от коррупции и грязи на государственной службе.

—  Надеюсь,— перебил Фили.— Но нам нет нужды агитировать этих людей, которые, как мы надеемся, смогут нам кое в чем помочь. Это мой друг, Сэм'л Брек. Он помогает мне советами с того момента, как я родился, а до того был одним из самых доверенных людей моего отца.

—  Спасибо,— вставил Брек.

—  Вы сказали, мы можем вам чем-то помочь,— осторожно произнес Гарвин.— Каким образом?

—Я объясню... Можно присесть? — сказал Фили. Гарвин указал на стул — более чем двум людям в каюте становилось тесно. Брек прислонился к стене, проявляя такую заинтересованность в том, что предложит Фили,

будто никогда этого не слышал. Ньянгу внимательно следил за обоими гостями.

— Как Сэм'л уже сказал, я баллотируюсь в премьеры,— продолжал Фили.— Мне повезло, и моя семья оставила мне изрядное состояние, которое я намерен потратить на сокрушение механизмов, тормозящих развитие Дельты последние восемь лет. Я осуществлял то, что обычно называют тотальным прессингом, атакуя конституционалистов со всех сторон одновременно. Одним из средств, которые я хотел бы использовать, является ваш цирк, чье представление мне посчастливилось увидеть сегодня. Какое шоу! Какое потрясающее шоу!

— Спасибо.

— Я бы хотел привлечь ваши ресурсы в свою команду, за что вам будет хорошо заплачено в период самой кампании, и, если меня выберут, вы и ваша труппа будете считаться моими хорошими друзьями.

— Спасибо за предложение,— сказал Гарвин.— К сожалению, мы не настолько богаты, чтобы позволить себе работать добровольцами на чье-то благо.

— К тому же мы не здешние,— вставил Ньянгу.— Люди не любят, когда кто-нибудь приходит со стороны и начинает помогать им в их делах.

— Боюсь, вы меня не так поняли,— нахмурился Фили. Лицо Брека отразило его выражение.— Я не хочу, чтобы вы помирали с голоду у меня на службе... и чтобы все знали, что вы мне помогаете. Если мне что-то нужно, я за это плачу. Я догадываюсь, например, что ваше сегодняшнее представление принесло на круг порядка тридцати тысяч кредитов.

Гарвин скрыл удивление. Фили ошибся всего на семь тысяч.

—Я хотел бы нанять всю вашу труппу для двух, может, трех благотворительных выступлений, заплатив по пятьдесят тысяч за каждое.

Гарвин и Ньянгу приняли весьма заинтересованный вид.

—  Плюс существуют определенные благотворительные учреждения и добрые дела, которые я поддерживаю, как- то кампании против опасных болезней, против врожденных дефектов и тому подобные, и я хотел бы нанять не которых из ваших специалистов, может быть, слонов и лошадей, чтобы раза три-четыре выступить перед пациентами больниц в ближайшие несколько недель.

—  А как это будет связано с вашей кампанией? — скептически поинтересовался Ньянгу.— Слоны будут нести знамена в хоботах?

—  Ничего столь грубого,— встрял Брек.— Плакаты будут просто упоминать, что ваш цирк выступает при со действии одного из дорновских комитетов. А избиратели пусть сами делают очевидные выводы.

Гарвин задумался. Он не видел сложностей, а некоторым артистам было бы, безусловно, полезно поработать отдельно.

—  Мы не сможем высвободить никого из наших людей в дни представлений,— сказал он.

—  Конечно, нет,— с жаром поддержал Фили.— А мы обеспечим вас добровольцами для всего, что вам может понадобиться помимо обычной деятельности.

—Например, безопасность,— сказал Брек. Гарвин взглянул на Ньянгу, который сделал микроскопическое движение головой вверх и вниз.

—Думаю, кое-что можно устроить,— сказал Янсма. Фили был уже на ногах.

—Хорошо, хорошо. Это чудесные новости. Вы не пожалеете о своем решении, и, уверен, вам понравится быть частью моей кампании.

И еще были радостные рукопожатия и обмен номерами коммуникаторов для уточнения деталей. Фили с Бреком ушли.

— Халявные денежки,— закудахтал Гарвин с вожделением, потирая руки с видом записного скряги.

— Похоже на то,— согласился Ньянгу.— Хотелось бы, чтобы мне нравился этот Фили.

— А что с ним не так?

—  Красивые ублюдки всегда стояли мне поперек горла.

—  Тогда почему ты мой друг? — вкрадчиво поинтересовался Гарвин.

Ньянгу фыркнул.

—Может быть, потому, что ты поддаешься дрессировке.

Ньянгу и Маев выкатились из постели с пистолетами в руках под вой сирен и синтетического голоса:

—ЧП! ЧП! В вольере для кошек! В вольере для кошек!

Ньянгу натянул штаны, а Маев сорочку. Они выскочили из каюты, пронеслись по коридору и двум трапам в трюм. Остальные мчались за ними. Они протолкались сквозь толпу в кошачий отсек, в ужас.

Леопард Малдун, рыча, припал к полу над окровавленным, изорванным телом. У одной из клеток лежал и стонал, едва в сознании, сэр Дуглас.

—Что за черт? — рявкнул Ньянгу. Крохотная акробатка ответила:

—Я... я услышала шум, открыла дверь, как только прибыл сэр Дуглас. Этот черный монстр повалил человека, а дверь клетки оказалась распахнута. Другие кошки выходили из своей спальной клетки. Сэр Дуглас вошел в главную клетку... даже без бича... и дверца за ним за хлопнулась. Одна из полосатых кошек зашла к нему сзади, и он стал кричать, чтобы она шла обратно. Зверь испугался и напал на него... Я думаю, скорее по случайности, чем почему-либо еще...— И женщина заплакала.

—Что это за человек? — потребовал ответа Ньянгу. Никто не знал. Ньянгу решил, что Малдуна придется застрелить, но не был уверен, что со своим маленьким пистолетом сможет сделать нечто большее, нежели просто разозлить леопарда еще сильнее.

Гарвин, абсолютно голый, ворвался в отсек и мгновенно оценил ситуацию.

—Бластеры,— приказал он.

—Погоди,— раздался чей-то голос. Это был Аликхан, а за ним топал Бен Дилл, таща метровую стальную балку толщиной с собственную руку.— Позвольте, я попробую отогнать зверя.

Гарвин покачал головой и, разгадав намерение Аликхана, бросился к нему, но поздно. Аликхан открыл клетку и вошел внутрь. Дилл отбросил отца-командира с дороги и ввалился следом, бормоча: “Ох уж эти мне чертовы придури долбаного тупого инопланетного ублюдка!”

Малдун предупреждающе заворчал, но Аликхан не обратил внимания, продолжая неуклонно, спокойно двигаться к животному, расставив лапы. Малдун приготовился к прыжку, и Дилл напрягся для отпора. Затем леопард, очевидно, уловил запах чужака.

Он снова заворчал, скользнул прочь от своей еле шевелящейся жертвы и поспешно ретировался в свою спальную клетку. Остальные кошки, все еще полусонные, также учуяв чужака, хмуро разбрелись по квартирам. Аликхан с грохотом опустил дверцу между клетками.

—  Теперь...— начал он, но дверь в главную клетку уже открыли, и Джилл Махим склонилась над человеком.

—  Черт его знает, кто это... Фу, да он еще и нажрался в зюзю,— прокомментировала она.— Какой-нибудь пьяный дурак, который спрятался после окончания представления и решил поиграть с кисками.

—  Я вызвал медицинский флаер,— крикнул кто-то.

—  Хорошо,— кивнула Махим, а пальцы ее тем временем легко сновали по аптечке, устанавливали трахейную трубку в разорванное горло мужчины, проверяли его пульс, вводили ему обезболивающее и антикоагулянт, подавали в вену заменитель крови.— Принесите носилки из коридора.

Члены экипажа рванули выполнять задание. Стонущего человека извлекли из клетки.

—  Я не видел, кто ударил меня.— Сэр Дуглас нетвердо поднялся на ноги, тряся головой.— Эта дрянь Малдун?

—  Один из тигров,— поправили его.

—  Я был беспечен,— сказал сэр Дуглас.— Я думал, мои друзья спокойны. Следовало учесть их возбуждение.

—  Не вы, а этот идиот на носилках.

—  Который,— заметила Махим,— вероятно, выживет и наплодит еще немало идиотов. Нет в мире справедливости.

—  Прекрасно, господа,— объявил Гарвин.— Инцидент исчерпан.

— Гм, шеф,— Ньянгу старался не заржать,— может, вы пожелаете удалиться первым?

Гарвин оглядел себя, осознал свою наготу и залился краской, особенно когда заметил, что его задумчиво разглядывает Дарод Монтагна.

—  Вовсе не плохо,— пробормотала она вслед удирающему в свою каюту отцу-командиру.

—  Ну, разве это не цирковая жизнь! — воскликнул Ньянгу.— Не заскучаешь.

—  Вы хотели?..— спросил Фрафас Фанон у сэра Дугласа.

—  Я думал, не заинтересует ли вас расширение вашего номера,— сказал дрессировщик зверей.

—  Нас всегда интересует все новое,— ответил Сунья Танон.— Что у вас на уме?

—  Объединить моих “Смертельно Опасных Зверей” с вашими “Монстрами Манежа”,

—  А-а,— догадался Фанон.— Ваших больших кошек и наших друзей. Интересная мысль.

—  Не знаю, работали ли вы когда-нибудь с кошками,— продолжал сэр Дуглас.— Мне не доводилось работать со слонами. Если их спины не настолько толстые, какими выглядят, можно, наверное, использовать попоны.

—  Какого рода трюки вам бы хотелось разработать?

—  Ну, прыжки со слона на слона,— сказал сэр Дуг лас несколько неуверенно.— Совместное дефиле.

—  Хм-м,—произнес Фанон.—Возможно, мы придумаем нечто более зрелищное.

Ньянгу стоял у общего стола в отсеке, отведенном под столовую. Мимо него проследовал Бегущий Медведь с нагруженным подносом.

—  Жратва получше, чем нам приходилось едать.

—  Осторожно,— предупредил Ньянгу.

—  Я имею в виду, в некоторых цирках, где нам доводилось играть,— невинно добавил индеец и пошел искать свободное место.

Беседа сливалась в разноязыкий гул. Где-то говорили на всеобщем, где-то встретились мужчины и женщины с одной планеты. Гарвин сидел во главе стола, болтая, как одна из презираемых им земных мартышек.

Ньянгу решил, что здесь присутствует ощущение счастья. Наверное, как в семье. “Откуда тебе знать, что такое на самом деле семья,— подумал он мрачно.— Неоткуда. Может, моя семья — я сам. Может, Корпус. Все равно, разве это не здорово?”

—Вы хотели меня видеть? — Гарвин слегка взмок, только что покинув арену, где клоуны, удерживая внимание публики, выделывали курбеты.

Ожидавший его пожилой, богато и консервативно одетый человек выглядел, словно любимый дедушка каждого.

—  Действительно.

—  Может, пройдем ко мне в кабинет? Хотя нам придется поспешить, так как я должен вернуться через пол часа.

—  Может, и так, бригадир Янсма.— Голос у незнакомца, последовавшего за Гарвином через организованный хаос закулисья, звучал тихо, но уверенно. Гарвин высмотрел Ньянгу и подал ему неприметный знак.

В кабинете посетитель отклонил предложенную выпивку и уселся.

—Если не возражаете... Думаю, мысли мои, как обычно, бодры, а вот эти старые кости будут вам благодарны за небольшой отдых. Я отниму у вас только минуту времени. Я — директор Фен Бертл. Оказался здесь на Дельте по делам, связанным с предвыборной кампанией Дорна Фили. Во-первых, позвольте поблагодарить вас за наслаждение, которое мне доставило ваше шоу. Фантастика! Вы совершенно правы, когда говорите, что оно предназначено для детей всех возрастов,— оно определенно унесло меня назад к куда более молодым дням, когда мы все были невинны.— Он блаженно улыбнулся,— Я подумал, что самое меньшее, что я могу сделать для вас взамен, это предложить маленький совет. Хотя я, разумеется, в курсе, что большинство людей думает по поводу непрошеных советов.

—  Сэр, я готов выслушать любые предложения,— искренне ответил Гарвин.— Я держу уши открытыми, и так было всегда.

—  Многие так говорят, но на самом деле не имеют этого в виду. Если вы искренни, то я более чем впечатлен. Вы в армии не были?

—Нет, нет. Всю жизнь при цирке. Бертл кивнул.

—  Мой совет касается вашего участия в кампании Фили. Нет, не сердитесь и не расстраивайтесь, что я узнал об этом. Для директора, особенно для того, который решил осадить Дорна, как осадил его отца много лет назад, такая задача вполне по силам. Итак: людям нравится побултыхаться в своих пороках, а затем громко требовать искупления. На этом, в надежде на высший пост, и пытается сыграть Дорн Фили, так же как его отец, у которого не хватило ума вовремя притормозить. Вам необходимо понять еще кое-что. Подготовка к выборам в системе Тиборга самая, так сказать, что ни на есть свободная. Особенно когда намечается радикальное изменение курса предполагаемого правительства. Эта избирательная кампания может сделаться, стыдно при знать, кровавой.

—  Мы согласились всего лишь дать несколько представлений для Фили,— сказал Гарвин.— За деньги, а не как верящие в него добровольцы.

—  К сожалению, оппозиция часто хватается за такие мелочи и раздувает их до невообразимых размеров. Это одна из причин, по которым, я думаю, они проиграют выборы, ибо они утратили чувство перспективы, которое все мы, политики, должны сохранять. Поэтому теперь очередь лояльной оппозиции занять кабинет.

—  Вы меня простите, я политикой едва ли интересуюсь... Но у вас и система! — заметил Гарвин.— Сначала состав А, затем состав Б, потом снова А. Вас не беспокоит, что люди рано или поздно могут потребовать реальных перемен?

—  Нет,— спокойно ответил Бертл.— Нет, мой романтический друг, не беспокоит. Наша система прекрасно проработала почти пять сотен лет, несмотря на вмешательство Конфедерации. Вмешательство не ради честных выборов, уверяю вас, а потому что они хотели посадить в кабинет состав С, подобранный ими самими. Кроме того, у нас есть определенные... средства воздействия, чтобы не допустить выхода ситуации из-под контроля в случае непредвиденного поворота событий. Я лично верю, что с годами в системе Тиборга появятся свободные выборы, когда придет время и население сделается достаточно образованным и созреет для такого шага. Но до тех пор... все останется как есть.— Он поднялся.— Воз вращаясь к причине моего визита, думаю, я должен сказать вам в порядке, может быть, благодарности за ваш труд по развлечению меня... и народа Дельты... что вы можете совершить ошибку вне зависимости от того, на сколько щедро вам заплатят за ваши услуги.

—  Не вижу способа отменить мое согласие.

—  Мне он тоже не видится, ибо вы явно более чем честный человек. Я бы, с другой стороны, с радостью нашел способ громко отказаться от соглашения. Но вы то, что вы есть. По крайней мере, думаю, что дал вам шанс быть настороже. Как я уже сказал, все, что в моих силах,— это слегка предостеречь.— Он улыбнулся самой что ни на есть отеческой улыбкой, поклонился и вышел.

Гарвин выждал минуту и впустил в кабинет Ньянгу.

—Честные выборы не в этом году и не в следующем, но леденцами ваши внуки будут довольны,— прорычал Ньянгу.— Почему эти дерьмократьг никогда не думают, что пришло время людям взять власть в свои руки?!

—  Не знаю,— отозвался Гарвин.— А откуда берутся войны?

—  Что меня беспокоит,— продолжал Ньянгу,— так это упомянутые дедушкой чрезвычайные меры. Типа, напри мер, закона военного времени, под который нам без условно ни к чему попадать.

Гарвин разлил выпивку из графина, протянул стакан Ньянгу, опрокинул свой.

—Я начинаю гадать, не могли ли мы и впрямь совершить малюсенькую ошибочку,— тихо произнес он.

Директор Фен Бертл сел в свой лимузин.

—  На наш корабль,— приказал он, и флаер бесшумно оторвался от земли.

—  Итак, сэр? — спросил человек, управлявший аппаратом.

—  Занятный юноша. Весьма проницателен для своих лет. Всего дважды бросил взгляд туда, где, как я пони маю, в пространстве между стенами спрятаны датчики,— ответил Бертл.— Очень милый юноша, играющий в политику и имеющий штат людей, разыскивающих данные о Конфедерации. Думаю, будет правильно разузнать по больше о нем и о его цирке.

—  Я знаю, наши повара — самые лучшие переработчики во Вселенной,— сказала Дарод Монтагна.— Но как все-таки хорошо выбраться куда-нибудь и съесть что-нибудь, приправленное не тем, что некогда было твоим собственным потом.

—Как благовоспитанно. Как пристало леди. Как гарантированно испортить мне аппетит,— откликнулся Гарвин. Он разлил по бокалам то, что осталось от бутылки вина, и тут же ненавязчиво подскочил гарсон — забрать ее, и сомелье — подать новую.

—  Ой, мне так жаль.—Дарод прицельно уставилась на обглоданные кости, украшавшие тщательно вылизанную тарелку Гарвина.

—  Я продолжал есть только из вежливости,— объяснил он.

—  Мне казалось, что обещанный ужин никогда не состоится,— пожаловалась Монтагна.

—  Я всегда держу слово,— заявил Гарвин.— Только оно иногда чуток запаздывает.

Он оглядел ресторан. Место оказалось классное: океанский парусник из, полированного дерева, каким-то образом перенесенный на озеро неподалеку от поля, на котором посадили “Большую Берту”. Официанты в белых перчатках подавали напитки в хрустале, а скатерти были настоящие.

—  Хорошо порой выбраться. Я уже начал думать, что весь мир пропах слонами.

—  К вопросу о неделикатности,— поддразнила Дарод. Она накрыла ладонь Гарвина своей, и он не убрал руки.— Твоя командная внешность прошлым утром произвела на меня такое впечатление.

Гарвин сдержал смешок.

—  Ты говоришь это, чтобы заставить меня покраснеть.

—  Нет,— хихикнула Дарод.— Я уже видела, как ты краснеешь, и, должна сказать, у тебя неплохо получается.

Поднимая флаер со стоянки около поставленного на вечный прикол корабля-ресторана, Гарвин зевнул.

—  Ну-с, обратно к мрачной реальности.

—  Думаю, да,— откликнулась Дарод.— Не прямо сей час... Разве что нам необходимо. Видишь то место, там вверху? И на небе две... нет, три луны. Ты сможешь на нем приземлиться?

—  С учетом той бутылки вина, что во мне булькает, я смогу сесть на булавочную головку и станцевать на ней.

—  Просто посади нас на большую скалу,— попросила Дарод.— Потанцуем, может быть, позже.

Янсма, к собственному удивлению, ловко провел и посадил машину.

Несколько минут они сидели в тишине, умиротворенно глядя на луны, серебряное озеро внизу, огни корабля.

—По некоторым причинам,— Гарвин несколько уди вился своему хрипловатому голосу,— мне кажется, я сей час тебя поцелую.

—Это можно устроить.— Дарод повернулась к нему, и ее рот раскрылся под его губами.

Спустя некоторое время ее вечернее платье скользнуло вниз, и она обнаружила себя на огромном заднем сиденье флаера, глядящей на Гарвина снизу вверх.

—Может, приподнимешь бедра? Она повиновалась.

—  Заметь, никакого белья. Что выдает мою надежду на нечто подобное или именно это.

—  Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? — коротко по интересовалась Моника Лир, когда Дарод Монтагна скользнула в свою каюту на следующее утро сразу после рассвета.

—  Надейся,— коротко ответила Дарод.

—  Ну, ну, ну,— Ньянгу пододвинул Гарвину холоэкран.— Кто там у нас человек слова, достойный кандидат на государственную службу?

Гарвин проигнорировал картинку, пробежав взглядом титры. Кандидат в премьеры Дорн Фили имел удовольствие объявить, что Цирк Янсма, так сказать, присоединился к его кампании, ибо устраивает благотворительные представления и отдельные бесплатные выступления по разным достойным поводам.

—  Уж теперь-то избиратели точно сделают правильные выводы,— заметил Ньянгу.

—  Проблема?

—  Перелистни страницу,— предложил Ньянгу,— и про чти две статьи наверху.

Гарвин так и сделал. Одна была про разгром “неизвестными террористами” одного из штабов кампании Фили, вторая — про зверское избиение троих из его агитаторов.

—Неслабо,—заключил Гарвин.—Думается мне, что в связи с тем придурком, болтавшимся без спроса по “Берте” и захотевшим поиграть с нашими кисками... он, кстати, и впрямь выживет, к сожалению, как и предсказывала Джилл... и всем этим нам бы лучше начать чуть больше заботиться о безопасности. Идеи?

— Привлечь всех из РР, кто без придури. Удвоить охрану в проходах... нет, утроить. Пустить патрули вокруг корабля. Отказаться от твоей идеи поставить этот вонючий шатер для представлений. Оставить за пределами корабля только аттракционы и там тоже держать патрули. Если Сопи отпустит кое-кого из своих жуликов, это будет ему только на руку. Подготовить либо “аксай”, либо нана-бот к немедленному пуску при малейших признаках попытки нанести тяжелый удар. С этого момента никто не ходит в город или куда бы то ни было в одиночку, а если народу достаточно, чтобы привлечь внимание, придется гнать за ними скрытую вооруженную охрану. А в остальном,— закончил Ньянгу,— такая же беззаботная жизнь, как обычно.

В ту ночь возникла непонятная свалка в городке аттракционов, установленном снаружи “Большой Берты”, и все патрульные, к позднейшей ярости Ньянгу, оказались вовлечены в нее. Затем четверо счастливых пьянчужек возжелали спеть серенаду двум часовым в проходах.

Никто не заметил серой фигуры, скользнувшей вверх по одному из корабельных стабилизаторов, вынувшей из-за пазухи небольшой ящичек в сантиметр толщиной, выкрашенный так, чтобы в точности совпадать с цветом корабельной обшивки, и пришлепнувшей его к борту. Клей мгновенно схватился, и человек исчез так же незаметно, как и пришел.

Моника Лир бормотала непристойности, скрытно эскортируя дюжину щебечущих статисток сквозь район магазинов. Она могла поклясться, что Гарвин или Ньянгу имеют именно такое представление о шутке.

В самом деле, охранять танцовщиц! Как будто кто-то, кроме разве что нейрохирурга, изучающего вакуум, или извращенца, не верящего в человеческую речь, может заинтересоваться какой-нибудь из них или их обещанным походом по столичным магазинам. Если бы кто-нибудь сказал Монике, что единственная причина, по которой ее отправили скрытно, это бесстыдное поведение статисток, она бы плюнула тому в глаза или, возможно, сломала руку- другую.

Как бы то ни было, она сосредоточилась на своих обязанностях, злобно сверкая глазами взад и вперед из-под темной вуали, наблюдая за всем сразу. Одна рука покоилась на рукоятке тяжелого бластера, свисавшего у нее с ремня под очень стильным, очень полезным длинным плащом.

Табунчик как раз остановился полюбоваться холо-изображениями, витавшими в воздухе перед очередным бутиком, когда Моника увидела человека — маленького, неважно одетого,— выскочившего из укромного местечка. Она увидела, как ствол в его руке поднялся и выстрелил один раз. Лир услышала, как закричала в агонии женщина, но не обратила внимания, в кого попали. Она откинула плащ — к черту безопасность — и подняла бластер. Человек повернулся бежать и заметил Лир и ее оружие.

—Стой! — крикнула она, памятуя, что наемных убийц следует брать живыми.— Замри!

Но мужчина вскинул пистолет, целясь в нее, и она спустила курок. Молния ударила в середину грудной клетки так, что наемника перебросило через садовую скамейку.

Поднялся визг, прохожие разбегались или падали ничком на землю, выли сирены. Лир, игнорируя суматоху, быстро обыскала труп, затем поднялась и затерялась в толпе, оставив бластер поперек тела.

—  Спасибо,— Ньянгу отключил коммуникатор и по вернулся к Гарвину.— Статистка... Ее звали Чапу, кстати... только что умерла.

—  Ублюдки.— Гарвин разбирал содержимое карманов стрелявшего.

Ком зажужжал снова.

—Это Фили,— доложил Иоситаро после недолгого разговора.—Выражал соболезнования, хотя он уверен, что это не имеет никакого отношения к политике или к нему. Просто какой-то сумасшедший.

—Да,— бесстрастно откликнулся Янсма.

Ньянгу велел корабельному переговорному центру принимать все входящие звонки, но откладывать их. Он присоединился к Гарвину в изучении скудного содержимого карманов убийцы.

—Слишком много денег. Славные хрустящие кредитки, непоследовательные номера. Наемник. Хо! Это еще что? Никак номер кома? Может, хозяева забыли тряхнуть его перед тем, как выпустить, а?

Он попросил центр соединить его с этим номером.

— Это НГ,— сказал Ньянгу,— попробуйте подобрать с добавлением или изъятием одной цифры.— Пришлось подождать.— С отменой не соединяет. Попробуйте с добавкой.— Он снова подождал, потом резко оборвал контакт.— Вот и оно. Добавили одну цифру и только что услышали голос, который произнес: “Конституционалистский Округ Четыре, говорит Майа”. Грязная, грязная работа.

— Согласен.

— Знаешь, в правильно осуществляемой демократии это не более чем мелкая улика.

— Вот потому-то я чертовски рад, что на нашем корабле не демократия,— мрачно подытожил Гарвин.

Глава 8

—  Печально слышать о ваших потерях,— обратился к Эрику Пенвиту худощавый мужчина с тщательно под стриженными усами. Дорогой, но какой-то потертый с виду гражданский костюм сидел на нем как униформа.

—  Цирковые думают иначе, чем вы, солдаты,— в растяжку произнес Эрик.— Мы не принимаем в расчет то, что вы называете допустимыми потерями. Хотя, может, и стоило бы,— смягчил он свой ответ, подавляя вспышку гнева.— Учитывая некоторый вероятный риск.

—  Но я так понял, что женщина, застреленная этим психом, была не более чем украшением,—последовал ответ.— Едва ли она была кем-то, кто входит в клетку к хищникам.

—  Полагаю, все мы рано или поздно умрем. Может быть, выпьем?

—  Спасибо.— Мужчина подозвал бармена.— Виски. И стакан содовой.

Пенвит сделал знак, чтобы и ему заново налили бренди с имбирем, хотя еще только привыкал к местному, лучшему, чем то, что водилось на Камбре, и смеси, гораздо более имбирной, нежели ожидалось.

Мужчина взял свой бокал и отсалютовал им Эрику.

—Как у нас говорится... за красивую и чистую войну с быстрым продвижением по службе.

Пенвит улыбнулся и выпил.

—Хотя,— продолжал человек,— никто из нас, членов Клуба, никогда не видел настоящей войны.

Стены Клуба ВС украшало старое оружие, полковые знамена и холоизображения крепких, горделивого вида парней.

—  Только бунты, да несколько облав. Какой-нибудь округ или планета то и дело решают, что могут жить сами по себе, и нуждаются в напоминании об истинном порядке вещей. Да, кстати, я — Куприн Фрерон. Т'узан в отставке, последнее назначение — Генеральный Штаб.

—  Эрик Пенвит. Из цирка.

—  Я знаю.— Мужчина сменил тему.— Как ваши люди отреагировали на трагедию?

—  Что мы должны были бы сделать? — осторожно уточнил Пенвит.— Убийца — какой-то лунатик, застреливший нашу коллегу, сам затем был прикончен неизвестным гражданским лицом. По крайней мере, так говорят ваши холоновости.

Фрерон приподнял бровь.

—  Меня удивляет это “неизвестное гражданское лицо”. У нас на Дельте очень строгие законы об оружии... Хотя это, кажется, никогда не останавливает преступников или некоторых наших бандитов от политики, которые вооружаются для своих злодейств чем и как хотят.

—  Мошенники везде в основном не брезгуют нарушением мелких законов,— ответил Пенвит.— Но мне все еще не понятно, о чем вы говорите.

—  Я просто думаю, что вы, пришельцы, можете иметь свои собственные, гм, ресурсы на случай неприятностей. И это хорошо, ибо сомневаюсь, что наши власти хоть что-нибудь предпримут для розыска людей, которые, как всем известно, стоят за этим убийством.

—  Может, у нас что и есть,— сказал Пенвит.— Но если это так, то меня никто никогда ни о чем подобном в известность не ставил. Кстати, вы сказали, что знаете меня, но что-то не припомню, где мы встречались раньше.

—  Мы и не встречались. Я слышал о вашем шоу и о щедрых пожертвованиях, которые сделан ваш цирк в некоторые благотворительные проекты, поддерживаемые нашим Клубом.— Фрерон огляделся по сторонам и, не обнаружив никого поблизости, понизил голос.— Я также слышал, что вы копаете насчет Конфедерации.

— Конечно,— тревожные сигналы в голове у Пенвита отключились.— Мы ведь лояльные граждане... Хотя, конечно, утекло немало воды с тех пор, когда мы могли продемонстрировать свою лояльность. Путешественники любят порядок. И, честно говоря, мне самому интересно, как в одночасье могло исчезнуть нечто столь огромное.

— Солдаты тоже любят порядок,— заверил Фрерон.— Знаете, мне в свое время, довольно давно, повезло заниматься разведывательной работой по самому Центруму. И часть моей работы в Штабе, прежде чем проклятые политиканы решили, что нам выгоднее идти своим путем, состояла в общении с атташе Конфедерации.

— Интересно.

— Я тоже так думал в свое время. Так считаю и поныне, обдумывая написание мемуаров. Ибо я вел подробные записи. Очень подробные записи обо всем, с чем я сталкивался, имея дело с Конфедерацией. Но в наши дни никто, похоже, не заинтересован по-настоящему в этих анекдотах прошлого.

— Я прошлым интересовался с детства,— соврал Эрик.— Почему-то разговоры взрослых всегда оказывались увлекательнее, чем у ребят.— Он гадал, откуда взялось слово “ребята”, и решил, что такое слово использовал бы сам Фрерон.— Но вы говорили что-то о записях.

— Да, и полагаю, это было незаконно, поскольку массу материалов по Конфедерации, которыми я располагаю, в свое время строго засекретили. Теперь же это просто пыльные бумажки, хотя кто-то, может, и найдет их интересными.

— Как-то? — поинтересовался Пенвит, до чертиков жалея, что у него нет большого детектора в кармане, что бы определить, не является ли Фрерон тиборгским контрразведчиком, закидывающим удочку.

— Ну, может, историки Люди, по каким бы то ни было причинам сделавшие Конфедерацию предметом изучения. Достаточно обеспеченные, поскольку моя пенсия едва достигает тех размеров, каких бы мне хотелось.

— Т'узан Фрерон,— Эрик махнул бармену,— вы меня страшно заинтересовали. Может, найдем столик и обсудим это дело.

— Зовите меня Куприн.

Было весьма приятно, что около половины цирковых без лишнего шума тихо подошли к Гарвину и поинтересовались, собирается ли он предпринять что-либо по поводу убийства Чапу, и если да, то чем они могут помочь.

Конечно, он собирался, но ему нужны были только девятнадцать человек, набранные из PP. Ближе к вечеру они тихо погрузились на цирковые флаеры, отправились в столицу и тихо опустились на крыше здания, выходящего на штаб Четвертого Округа Конституционалистов. Высоко вверху их прикрывали два “аксая”, пилотируемые Диллом и Аликханом.

Четверо солдат, лучших операторов “сорокопутов” в Корпусе, спрятав модифицированные ракеты в невинного вида кейсах, вместе с прикрывающей их группой спустились с крыши и заняли огневые позиции в нишах и переходах.

Еще шестеро со станковыми бластерами под руководством Лир в сопровождении помощников выдвинулись на огневые позиции около трех входов в намеченное здание.

Они замирали в своих укрытиях каждый раз, когда мимо пролетали флаеры местной полиции.

Гарвин и Ньянгу выжидали окончания нормального рабочего дня.

— Это позволит невинным, в смысле мелким сошкам, уйти прежде, чем начнется развлекуха,— решил Гарвин.

— А как, в порядке цинизма, насчет секретарши, ко торой начальник велел работать допоздна? — поинтересовался Ньянгу.

Гарвин холодно на него посмотрел.

—Извини,— сказал Иоситаро.— Я вовсе не собирался подливать масла в огонь.

Сумерки только сгустились, и около трети окон через дорогу все еще не погасли, когда Гарвин открыл коммуникатор и вызвал свое “войско”.

“Отделение "сорокопутов"....Огонь, как договаривались”.

Две из ракет были нацелены на четвертый этаж пятиэтажного здания, остальные — на его центральную часть.

Ухнули дюзы, и ракеты примчались к цели раньше звука. Взрывы послали ударную волну по всей столице, до основания сотрясая дома. Здание качнулось, его фасад треснул и сполз на улицу, вынудив один из расчетов при Орудии Эскадронной Поддержки (ОЭП) ретироваться.

Из трех этажей здания вырвались языки пламени. Мужчины и женщины с криками и визгом бросились по ступенькам вниз на улицу.

“ОЭП, приготовиться к огню”.

Возможно, политика на Дельте и была уделом молодых, но Гарвин в этом сомневался. Он дал приказ расчетам ОЭП отстреливать всех персонажей средних лет, всех богато одетых и особенно тех, кто выглядел как конституционалистский громила.

Из-за угла вынырнул полицейский флаер, словил заряд в двигатель и, налетев на припаркованный лимузин, развалился. Копы хлынули наружу и, не будучи такими дураками, чтобы соваться под станковые бластеры, задали деру.

В наушниках Гарвина раздался голос Дилла:

—Шеф. Пора сваливать. Я засек какие-то штуки, вы глядящие как пожарки, и несколько армейских флаеров в воздухе впереди вас.

Гарвин переключился на канал “аксая”.

—  Возвращаемся. Оставайся в воздухе, пока мы не уйдем, затем отправляйся домой.— И, не дожидаясь подтверждения сигнала, перешел на пехотный канал.

—  Хорошо, солдаты. Отбой.

Мужчины и женщины взбежали по лестницам на крышу и запрыгнули в повисший над ней флаер. Ньянгу поднял его еще на несколько сантиметров, потанцевал в воздухе, затем на полной мощности рванул вдоль по улице, ниже крыш, и прочь из города.

Через несколько минут они оказались на борту “Большой Берты”.

— Как насчет потерь? — встретила их Монтагна, не сколько уязвленная тем, что не вошла в число избранных.

— Хорошо, но мало,— резко ответила Лир.

Гарвин заглотнул пол-литра тоника.

— Хорошо, друзья,— обратился он к Лискеарду, Лир и Иоситаро.— Это несколько уравняло счет. Теперь отзовите всех, кто в городе. Пусть солдаты начинают укладываться, а аттракционы поднять на борт. Мы стартуем в полночь, а Альфа Дельты Тиборга может катиться к черту совершенно самостоятельно.

— Погоди секунду, шеф,— попросил Ньянгу.— Не уделишь ли мне минутку наедине?

Гарвин заколебался, потом кивнул. Остальные вышли.

—Мы нашли гаечный ключ для своих задниц, при чем такой, что, думаю, нас будут бить ногами,— сообщил Ньянгу.— Эрик только что приперся домой слегка навеселе с кое-чем интересным.

Иоситаро поведал о вечере, который Пенвит провел с Фрероном, отставным штабным офицером. Гарвин принялся было открывать очередной тоник, но поморщился.

— Это взывает к алкоголю.

— Что да, то да,— согласился Ньянгу, нашел две банки пива в Гарвиновом холодильнике и открыл их.

Янсма жадно выпил.

—Почему мне вообще приходит в голову запихивать в свой организм что бы то ни было полезное,— удивился он,— когда вредное настолько вкуснее? Ладно. Итак, у нас есть некто с... может быть... некоей ценной информацией более-менее высокого уровня, по Конфедерации. Правда, десятилетней давности.

—Более старой, чем наша, но, безусловно, более высокого уровня, чем все, что есть у Корпуса, не так ли? — сказал Ньянгу.

Гарвин кивнул.

— Но это значит, мы останемся мишенями для этих сволочей.

— Которых?

— А это важно? — вздохнул Гарвин.— Конституционалистская пуля сделает тебя таким же мертвым, как и... Что там за партия у нашего мальчика... Социал-демократическая, правда?

Зажужжал ком. Ньянгу послушал, ответил, отключился.

— Помяни черта,— сказал он.— Наш питомец, старина Дорни Широкая Пасть, с помощником стучат в ворота. Пустим?

— Почему нет? — Гарвин допил пиво и бросил банку в мусороприемник.— Не думаю, что мы могли бы просто поднять паруса и смыться, верно?

— Нет, до тех пор пока не выясним, является ли этот парень, которого мы должны подкупить, честным и голодным или просто какой-то очередной разновидностью про клятого контрагента,— согласился Ньянгу.— Хотя мысль о том, чтобы болтаться здесь, мне нравится не больше, чем тебе.

Раздался стук в дверь. Гарвин коснулся сенсора, и в комнату влетел с квадратными глазами Дорн Фили, сопровождаемый Бреком.

— Великие боги! — воскликнул Фили.— Да вы, ребята, опасны!

— Прошу прощения?

— Опасны и осторожны,— произнес Брек.— Полагаю, вы не слышали о том, что кто-то взорвал штаб конституционалистов около часа тому назад.

— Боюсь, нет,— сухо произнес Гарвин.— Мы заняты сугубо своими делами и готовимся к похоронам бедняжки Чапу.

— Говорят, убито больше ста двадцати пяти конституционалистских работников и что нападавшие использовали ракеты и полностью автоматические бластеры типа армейских,— сказал Фили.— Я слышал о десяти к одному, но...— Он оставил фразу неоконченной.

—  Звучит так,— обратился Ньянгу к Гарвину,— будто там имело место нечто вроде промышленного взрыва, а?

—  Это так? — невинно поинтересовался Гарвин.

—  Сегодня вечером мы обсуждали, не потеряем ли мы вас,— сказал Брек.— Что было бы вполне понятно. И гадали, сможем ли мы убедить вас остаться, если передадим вам некоторые подразделения безопасности нашей партии.

—  Ваш цирк добавил новую ноту в кампанию,— сказал Фили.— Холовставки из ваших благотворительных выступлений подняли зрительский интерес к тому, что в противном случае выглядело бы обыкновенной политической болтовней. И нам ужасно не хочется, чтобы вы улетели до победного празднества.

—  Мы пока не улетаем,— сказал Гарвин.— Мы заключили сделку и сдержим слово.

—  Хорошо, хорошо,— с жаром произнес Фили.— Особенно финальное ралли для работников нашей партии. Это послужит огромным моральным подспорьем для последней недели кампании.

—  И, как я уже говорил,— добавил Брек,— у вас будет полная поддержка по части безопасности с нашей стороны.

—  Мы используем ваших ребят,— сказал Ньянгу,— снаружи корабля. На борту не должно быть посторонних с оружием. Время такое.

—  Вы, безусловно, достаточно компетентны, чтобы защитить себя самостоятельно... и моих сотрудников...— В словах Фили прозвучало сомнение.

—  Именно,— подтвердил Ньянгу.— Особенно если все думают, что этот несчастный случай имеет к нам какое- то отношение. Это должно поумерить пыл.

—  Не будьте столь уверены,— сказал Брек.— Конституционалисты некоторое время пробыли у руля, и они придумают что-нибудь убедительное, чтобы изменить свой образ действий.

Гарвин припомнил слова директора Бертла об утрате чувства пропорции и затем прикинул возможные последствия для Камбры в случае, если о его миссии станет известно.

—  Нет,— решил он,— мы остаемся. Хотя неплохо бы обсудить наши финансовые отношения.

—  Боги мои,— слабо прозвучал голос Дарод Монтагны.— Ты определенно становишься страстным после боя.

Она расплела свои ноги с бедер Гарвина, и тот перекатился на бок.

—Правда? — Он провел ногтем большого пальца по ее груди и вниз по животу.

Она сделала резкий вдох.

—  Можно, я кое-что скажу? И потом у меня есть вопрос.

—  Говори:

—  Я не смогу, если ты не перестанешь целовать мне соски. Во-первых, я хочу, чтобы ты знал, что я не собираюсь думать, что то, что мы делаем, имеет отношение к чему бы то ни было еще, кроме того, что мы делаем, хорошо?

—  Прямо по-птичьи! Как я рад, что ты пошла в армию, где смогла научиться ясно выражать свои мысли.

—  Я знаю, что я имею в виду,— сказала Дарод.— А теперь давай сменим тему, пока ты не включил свет и не увидел, что я умею краснеть лучше тебя. Что мы собираемся делать с этими идиотами?

—  Ничего,— ответил Гарвин.— Закончим наш контракт и пойдем своей дорогой.

—  Не знаю, что там вы с Ньянгу затеяли... это не мое дело. Но мне кажется просто свинством, что у жителей Дельты нет ничего лучше, чем две партии, которые, похоже, перетягивают друг у друга награбленное.

—  Я достаточно пожил на свете, чтобы убедиться: если людям что-то не нравится, они должны менять это сами,— возразил Гарвин.— Вояки, пытающиеся корчить из себя Спасителя, оказываются в собственной заднице вместе с теми, кому пытались помочь.

— Даже если, скажем, мы с Лир случайно соорудим некую штучку, которая случайно рванет? И мы по чистой случайности подсунем ее в главное здание для следующей инаугурации, день и час которой известны. А установить штучку со взрывателем замедленного действия проще простого. И как раз в тот момент, когда старый мерзавец будет передавать дела этому Фили, новому мерзавцу, раздастся настоящий большой бабах. Разве это не поможет?

— Ты забываешь о директорах, которые, похоже, представляют собой власть за троном,— заметил Гарвин.— И я на самом деле ни черта не смыслю в политике.

— Но мы тоже можем что-нибудь придумать,— заупрямилась Монтагна,— и хотя бы отомстить им.

— Сначала один взрыв, потом другой, потом придется искать, куда сунуть третью бомбу... Как я уже говорил, к этому мы и скатимся, вообразив себя проявлением Бога на земле.

— Гарвин, я пытаюсь думать, но пока длится это дивное ощущение, особенно там, я...

— Ты — что? — невнятно переспросил Гарвин.

— Постараюсь на сей раз шуметь поменьше,— застонала Дарод.

— Возможно, мы ошиблись,— обратился директор Бертл к своему помощнику.— Этот передатчик сообщает нам только о местонахождении корабля. Мне бы хотелось иметь больше данных о таких, гм, непосредственных людях, как эти циркачи. Они кажутся чем-то гораздо большим, нежели просто беззаботными бродягами с далекой планеты.

— Я тоже над этим думал,— согласился помощник.— И у меня есть кое-что, вернее, кое-кто, готовый приступить к действиям.

— Ты, как обычно, предвосхищаешь мои мысли,— промурлыкал Бертл.

— Итак, вот последняя диспозиция,— Ньянгу обратился к собравшимся.— Социал-демократы, к которым нам с самого начала не следовало прыгать в койку, приставляют к нам охрану из дуболомов. Я имел счастье по знакомиться с их сборным легионом и не ошибся в своих ожиданиях. Кучка политиканов не могла предоставить чего-то другого — в основном здоровые быки с сердитым взглядом и растущей из ушей шерстью. Если у них и есть паразиты поглаже, то они держат их поближе к трону. Но нам это на руку.— Он подмигнул Маев, сидевшей в первом ряду.— Пусть колбасятся вокруг корабля и привлекают внимание к себе. Вы, профессионалы, вы, стрелки, останетесь невидимы. Пока не повалится дерьмо,— подытожил он, разом утратив шутливый тон.— Тогда мы сотрем ублюдков в порошок.

— На.— Гарвин протянул Ньянгу крохотный кругля шок.

— Да ладно тебе. Что это?

— Нечто, что просветит меня о каждом твоем поступке, каждом подлом движении.

— Мм-мм.

— У всех ключевых фигур на борту, считая и меня, есть такие штуки.

— Ты предвидишь дополнительные неприятности?

— Может быть... А может, я просто пытаюсь при крыть свою задницу со всех сторон,— ответил Гарвин.

— Но это моя работа.

— Для того и существуют перекрестные тренировки.

— Не уверен, что хочу, чтобы кто-нибудь знал, где я нахожусь,— пожаловался Ньянгу.

— Не падай духом.

— Ну и как прикажешь это носить?

— В кармане, приклеенным к пупку, на заднице. Лишь бы было.

— Эти записки очень интересны,— рассказывал Фрерон Пенвиту, стоя посреди своей квартиры, которая, не прибирайся в ней бывший вояка время от времени, превратилась бы в безликую свалку. Вместо этого она представляла собой хорошо организованный беспорядок.

—Вполне допускаю.

— Это один из моих любимых проектов. Мне было приказано начать его во время моей работы в разведке, о чем я уже говорил. После этого я и подшил его к делу. Думаю, он абсолютно точно отражает события десятилетней давности. Пенвит слушал.

—Это список, думаю, очень близкий к полному, всех механических предупредительных и охранных устройств, размещенных Конфедерацией вокруг Центрума и еще трех обитаемых миров в системе Капеллы, и всех навигационных пунктов на подходах к ним. Также имеется список охранных постов Конфедерации вокруг Капеллы. Думаю, это заинтересует любого историка.

Пенвит отметил нарочито выделенное слово “историк”.

— Историка, безусловно, заинтересует. А сколько бы вы хотели за ваш материал?

— Хотел бы... Продажная цена сто пятьдесят тысяч кредитов.

Эрик испытал легкий шок.

— Думаю, это оправдано,— произнес Фрерон несколько уязвленно.— Не только для историка, но... Для того, кто озабочен текущими событиями. Все эти механические устройства построены на одной планете и способны к автокоррекции. Кому-нибудь было бы несложно посетить этот мир-изготовитель, - возможно, установить кон такты с создателями этих устройств и получить программу автоматического усовершенствования, не так ли?

— У вас интересное мышление, Куприн.— Пенвит почесал нос и отхлебнул еще принесенного с собой бренди. — Меня поражает, что вы не поднялись выше т'узана.

Фрерон улыбнулся с оттенком горечи.

—В те дни я несколько больше интересовался азартными играми, чем необходимо. Звездный чин дается на Тиборге только тем, у кого нет пороков. По крайней мере, видимых. Еще одна вещь, которую может оценить историк последних дней Конфедерации, это полная карта собственно Центрума, сфокусированная на разнообразных военных установках. Это можно было бы выставить на торги за... ну, я не знаю, еще сотню тысяч кредитов. Или, может быть, если бы мне встретился преуспевающий коллекционер, я мог бы расстаться с картой и данными по системам безопасности за двести тысяч кредитов. Если уж мыслить в таких масштабах,— продолжал он,— я был бы счастлив предоставить всю свою коллекцию материалов по Конфедерации за... э... полмиллиона.

—  Что этот сукин сын себе думает — что мы миллиардеры? — посетовал отец-командир.

—  Не думаю, чтобы ему было известно о Язифи. Откуда? — вставил Ньянгу.

—  Заткнись. Эрик, мы можем торговаться?

—  Не думаю, шеф.— Эрик наслаждался реакцией Гарвина.— Он определенно твердо настроен. О да, это еще тот тип. То, чем он передо мной размахивал,—только отдельные файлы. Все остальное в целости и сохранности находится в депозитном ящике довольно крупного банка, название которого старик вряд ли выдаст.

—  Что за подозрительный ублюдок! — прорычал Гарвин.— Кто мы, по его мнению? Грабители?

—  Недоверчивый тип,— согласился Ньянгу.— А я уж было собирался просить у Эрика план его квартиры. Ладно.

—  По крайней мере, у меня есть настроение поднять наши расценки для Фили и компании.— Тут Гарвин схватился за голову.— Сначала мы суемся с цирком в гущу политики, за что моя семья просто отреклась бы от меня. Потом находим антикварного изменника со слишком высокой ценовой планкой... Ну кому еще приходилось испытывать столько бед!

—  Взбодрись.— В голосе Ньянгу не было ни тени со чувствия.— Ты же знаешь, что дальше обязательно будет хуже.

Кекри Катун скорее не говорит, а мурлычет, решил Гарвин. Она также оказалась самым красивым созданием из всех, кого ему доводилось видеть. Платиновые волосы, кажущиеся натуральными, безупречное лицо, гладкая кожа, щедрый бюст и неправдоподобно тонкая талия. Янсма гадал, сколько кредитов и пластических хирургов понадобилось, чтобы довести ее до такого совершенства.

—О да,— сказала Кекри.— Меня полжизни учили акробатике и эквилибру, и я верю в поддержание формы.

Без малейшего усилия она упала со стула вбок и вывела себя в стойку на одной руке. Ее легкое коньячного цвета платье облегло бедра, и Гарвин встревоженно подумал, что под ним может ничего и не быть.

—Еще я могу рассказать смешную историю, прочесть стихотворение, спеть песню прямо из этого положения,— без напряжения произнесла девушка.— Я знаю много песен, поскольку пять лет странствовала с небольшой труп пой.

Очень медленно она опустила вторую руку, развела ноги буквой V, оттолкнулась и подпрыгнула, приземлившись на ноги. При этом ни один волосок не оказался не на месте, а дыхание ничуть не сбилось.

—Также, ибо я понимаю, что вы, цирковые, работаете над другими вещами, помимо своих основных талантов являюсь прекрасным счетоводом, офис-менеджером и, если нужно, могу также принимать позы.

— Позы?

—Это то, что любят дельтанские клубы,— объяснила она.— Особенно пожилые господа, которые не хотят при знать, что хотели бы увидеть, как женщина просто снимет с себя одежду.

Тонкие пальцы коснулись застежек, и платье упало. Она таки не носила белья.

Во рту у Гарвина совсем пересохло. Катун приняла позу.

—Это — директор Рандульф, одна из наших героинь, как она выглядела в свою первую брачную ночь.

—  А это — т'узан Меррист, когда она сбежала от мятежников. Я знаю еще несколько десятков.

—  Э... да, очень интересно,—остановил ее Гарвин.— Можешь одеться. Мы не делаем ничего подобного.

—  Я подумала, проходя мимо вашего казино...

—  Это называется городок аттракционов.

—  Да, мимо городка аттракционов... И увидела все эти плакаты с не слишком одетыми девушками...

—  Это дела Сопи Мидта. Он верит в опускание общего знаменателя до нижнего предела. Кстати, не брезгует и смухлевать малость. Никто из девочек в его шоу никогда не раздевается до белья. По крайней мере, если узнаю, что они это делали,— я его убью.

—  А что такого в невинном стриптизе? Особенно между друзьями? — Катун скользнула в свое платье и полу улыбнулась приоткрытыми губами.

—  Набор идет все время.— Гарвин предпочел сменить тему.— В данный момент нам как раз нужна статистка. И, уверен, акробаты и кордебалет непременно заинтересуются вашими... талантами.

—  Я видела это убийство по холовизору. Бедная девочка.— Катун поежилась.— Мой отец работал коммивояжером на большой территории, а маму я и не помню. Мне привычно быть в дороге.— Она снова знойно улыбнулась.— И я никогда не бывала за пределами планеты. К тому же для девушки вроде меня всегда найдется способ добраться домой. Или можно найти новый дом.

—  Э... хорошо... Номер вашего кома вот здесь на анкете,— сказал Гарвин.— Я... Мы свяжемся с вами на днях.

Кекри Катун поднялась, открыла дверь, обернулась и взглянула на него.

—  Думаю, выступать... с вами... с вашим цирком... самая восхитительная мысль, когда-либо меня посещавшая,— выдохнула она, и дверь отсека закрылась за ней.

—  Ффууу,— выдохнул в свою очередь Гарвин, потянулся было за пивом и понял, что ему надо чего-нибудь покрепче. Он достал графин с бренди и подпрыгнул, когда дверь снова скользнула в сторону...

—  И вправду “фу”! Она чисто выбрита, не так ли? Ньянгу нашел банку с пивом и открыл ее.

—  Итак, что мы собираемся предпринять на ее счет?

— Я только представитель службы безопасности,— ухмыльнулся Иоситаро.— Разумеется, ты собираешься нанять красотку.

— Почему “разумеется”?

— Потому что всегда хорошо иметь шпиона перед глазами,— фыркнул Ньянгу.— Или бедрами, как может получиться в данном случае.

— Не слишком ли мы строги к ней? Что за шпионские дела?

— Не настолько строги, насколько ей бы понравилось. Ну же, Гарвин! Перестань думать тем, что в штанах, и включи мозги. Женщины вроде нее не дуют тебе в ушко... Или мне... И не считают нас самым лакомым кусочком после слонов.

Гарвин тяжело опустился на стул.

— Да. Ты прав. Я тупица. У тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, кому она стучит?

— Можно предположить, коль скоро она не возражает против космических путешествий, стало быть, работает на кого-то более дальновидного, чем Фили или тот парень, который баллотируется от конституционалистов.

— А далеко идущие планы у нас строят...

— Директора.

— Именно.

— Так почему бы нам просто не отказать ей в работе?

— Потому что они попытаются снова... Кто бы они ни были... Может, подкупят одного из униформистов. Может, внедрят другого агента,— объяснил Ньянгу.— Если уже не внедрили. Мы уволили двадцать три человека и добавили порядка тридцати местных. Не считая старушки Кекри. Возьмем ее... Да, кстати, ты не имеешь привычки разговаривать во сне?

— Нет, насколько я знаю.

— Тогда преврати ее в нашего агента. Трахай до посинения, только чтобы она плясала под нашу дудку. Или я могу всадить ей укольчик в хорошенькую маленькую задничку, и она у меня запоет, как птичка, рассказывая нам все, включая то, собственно, чего хочет этот директор Бертл. И ни в жисть не вспомнит об этом, когда проснется. Помнишь, как нас сканировали, когда мы вступали в Корпус?

— Ага.

— Первый способ гораздо забавнее, кстати. - Э...

—Я не скажу Язифи.— Ньянгу злостно ухмыльнулся.— А ты уверен, что нет иной причины, по которой ты не пожертвовал бы своей добродетелью ради Корпуса, а?

Гарвин сердито взглянул на него, сообразив, что друг, должно быть, в курсе его дел с Дарод. Как, вероятно, и весь проклятый цирк.

—  Она подпишет контракт, и я перетряхну все ее барахло, дабы удостовериться, что ее ком работает не очень хорошо... И что бы она ни передавала, я буду фильтровать. Ну же, где твой боевой дух?! И не ты ли тот парень, который там, на Гримальди, похвалялся, что со всеми этими карликами и уродцами и китайскими акробатами все это начинает здорово походить на настоящий цирк?

—  В цирках, как правило, не бывает шпионов,— слабо возразил Гарвин.

—  Так будь новатором! Заведи новую традицию! Можешь приписать авторство себе! Кроме того, подумай о старушке Рандульф в ее брачную ночь.

—  Это все сделано с фонарями,— настаивал маленький мальчик.

—  Конечно,— согласился Джанг Фонг.

—  И... и зеркалами,— сказал мальчик.

—  Как умно! Тебе надо взглянуть поближе.

Фонг снял мальчика с инвалидного кресла и бросил, кувыркающегося и вопящего, своей жене, Ки Тан, балансировавшей на руках в трех метрах от земли на качающемся трезубце. Она поймала малыша ногами, перекувырнула его, щекоча пальцем, пока он не перестал визжать и не засмеялся. Затем, раскачиваясь, она поперебрасывала его с руки на руку, попеременно их отпуская, и уронила обратно к Джангу.

Джанг усадил его, бездыханного, обратно в кресло. Джиа Джин, всего метр ростом, подошла к мальчику, балансируя подносом с четырьмя чашами. На чашах помещался еще один поднос со стаканами, еще четыре подноса с крохотными вазончиками, с цветами в них, и поверх всего этого огромная ваза — почти такая же большая, как та, что она держала на подбородке.

—  Фонари и зеркала, говоришь? — пропищала она.— А хочешь, я подпрыгну и все эти стаканы посыплются тебе на колени? И ты, и твое кресло будете очень мокрыми.

—  Нет, нет,— запротестовал мальчик.

—Но я все равно собираюсь это сделать.— И она подпрыгнула. Стекло посыпалось, но каким-то образом было поймано, перетасовано, подброшено обратно в воздух и в несколько ином порядке размещено снова. Мальчик смотрел, как завороженный.

—Если бы я умел жонглировать,— проговорил он тихим голосом.

Джиа Джин услышала его и наклонилась поближе, так ничего и не пролив.

— После представления,— пообещала она,— я покажу тебе, как это легко.

— Даже для того, кто не может ходить, как я?

— Особенно для такого, как ты. Потому что ты более внимательный.

В тысяче метров над больницей кружил патрульный корабль нана-класса.

—Всем постам,— произнес хаут Чака, которому при шлось понизиться в чине на три ступени, чтобы отправиться с цирком,— вижу возможного кандидата. Демонстрируем его... вот!

Пилоты второго нана-бота и двух “аксаев” наблюдали, как по экранам пронеслась вспышка лазерного индикатора.

—  Он вьется вокруг больницы с тех пор, как мы сюда прибыли,— продолжал Чака.— Ни тебе опознавательных знаков, ни больших меток. Я навел на него бинокль, приблизил и получил лимузин, полный горилл. Один из глупых ублюдков даже немного помахал бластером или чем- то вроде. Прием.

—  Всем подразделениям безопасности,— проговорил Ньянгу в свой ком.— Говорит шеф безопасности. Подозреваю, он собирается атаковать с бреющего полета, когда все это рухнет. Если бросится на нас, то, думаю, не будет ничего страшного, когда мы спустим на него наших любимых собачек. Выведем его прямо сейчас. Лир, пальни в него. Нежно. Вы, лихачи, преследуйте его. Мне нужно больше, чем просто кучка дохлых уголовников. “Большая Берта”, поднимите в воздух третий “аксай” и присоедините к остальным пташкам.

Микрофоны согласно щелкнули.

Внизу, спрятавшись за кустами, Лир проверила показания на пускателе ее “сорокопута”, установила взрыватель ракеты на дистанционную детонацию, выключила устройство наведения, прицелилась изрядно поверх лимузина и выстрелила.

“Сорокопут” рванул метрах в двадцати над бандитской тачкой. Ту крутануло почти на одном месте. Затем флаер выровнялся и сиганул по полной, панически отстреливаясь.

—Преследование,— скомандовал Чака, и “аксаи” под прикрытием облаков последовали за беглецами.

Лимузин промчался вокруг города и взял на север, к россыпи островов.

—  Он снижается для посадки,— доложил Чака и про чесал лежащую впереди местность сначала радаром, за тем теплоискателем.

—  Похоже, там внизу что-то есть,— снова доложил он.— Возможно, маленькое славненькое посадочное поле.

Все три “аксая” кружили под нана-ботом.

—  Я Бурсье-один. Вижу разрыв в облаках. Внизу поле, на нем десять или двенадцать флаеров. Пара выглядит бронированными или хотя бы приспособленными к военным или полицейским нуждам.

—  Я Безопасность-шесть,— передал Ньянгу.— Нападите на них, ребятки. Мне нужен славный чистенький бильярдный стол там внизу. Сотрите все здания и любого, по кому вам захочется пальнуть. Отбой.

“Аксаи” развернулись и нырнули. Пальцы и когти пилотов замелькали над пультами. Боевые корабли начали стрелять вниз. Бурсье выпустила с полдюжины “сорокопутов”. Ракеты разорвались над полем, в то время как Дилл .и Аликхан под рев пулеметов утюжили все внизу. Флаеры взрывались, один из трех ангаров загорелся. Люди выскакивали из зданий, мчались через поле, ища спасения в джунглях и в воде. Добежали единицы.

Бурсье пошла в обратный заход, подметая поле плотной волной мин, и напоследок рассыпала с двухсот метров маленькие противопехотные зажигательные бомбы.

Чака медленно опустил вниз свой патрульный корабль, счел что два флаера недостаточно разворочены, добавил от щедрот пару “сорокопутов” и поднялся.

—Не вижу, что еще здесь можно разрушить. Пошли домой.

И Гарвину, и Ньянгу показалось очень интересным отсутствие по холовидению репортажей о разгроме аэропорта.

—  Полагаю, что это не входит в чьи-то кровные интересы.

—  Это кое-что говорит обо всей этой чертовой структуре власти в целом, не так ли? — поддержал Гарвин, с оттенком брезгливости.— Надо бы дать добро Дарод и Лир.

—  Что сделать?

—  Не обращай внимания.

—  Мужики — просто придатки к своим членам без капли мозгов! — бушевала Дарод Монтагна.

—  А какие у нас новости? — ухмыльнулась Лир.— Чем шеф так достал тебя на этот раз?

— Я только что видела его снаружи корабля с этой... этой куклой, которую он взял да и нанял!

— Разве он не вправе гулять где угодно с кем он хочет?

— Но не с ней!

— Вот уперлась! — покачала головой Лир.— Дарод, мой юный бывший заместитель, не суй титьку под пресс для отжимания белья. Если ты изводишься от ревности, когда видишь его просто идущим с этой Катун, то что ты собираешься делать, когда мы вернемся на Камбру и тебе придется признать, что он спит с Язифью Миллазин?

— Это другое дело! Она была до меня! Она важнее меня!

— Совсем уперлась,— констатировала Лир.

— Этот Цирк Янсма определенно себя окупил,— заметил Дорн Фили.— Уверен, большое представление послезавтра вечером вольет в наших сотрудников новую энергию. Не говоря уж о том, как это будет выглядеть на экранах.

— Пришельцы действительно неплохо нам послужили,— согласился Сэм'л Брек.— Но мы все ближе ко дню выборов, и я все думаю о тех кредитах, которые мы им отдаем, и о том, как бы они пригодились мне для финального блицкрига.

— Используй послевыборные фонды, которые мы отложили для наших сторонников,— предложил Фили.

— Я мог бы,— согласился Брек.— Но это несколько разозлит наших друзей, Если бы только у нас был способ вернуть часть этих цирковых денег... ммм... Знаешь, кажется, у меня начинает вырисовываться идея.

— А она нам не аукнется? — спросил Фили.

— Вряд ли. По крайней мере если я устрою все правильно, с правильными людьми.

— Не говори мне больше ничего,— перебил Фили.— Просто сделай это.

— Гарвин, у нас кое-что интересное,— сообщил Ньянгу.— Мы тщательно перетряхнули шмотки твоей колом ины, и угадай, что мы нашли?

—Изящный маленький передатчик?

—Не-а.

—Серьезный межзвездный коммуникатор?

—Не-а.

—  Так что вы обнаружили?

—  Ничего... кроме того, что твоя Кекри Катун чрез мерно увлекается косметикой и обладает интересным вкусом по части белья.

—  Ничего? — недоверчиво переспросил Гарвин.— Что это значит? Что она не шпион?

—  И не надейся. Это означает только то, что она подготовлена несколько лучше, чем я думал.

Пенвит включил ком. Фрерон услышал голос робота, сообщивший ему, что у него на счете более полумиллиона кредитов.

Ветеран довольно улыбнулся, вынул из кармана ключи и протянул их Эрику.

—Ящик номер 9854 в Военном Банковском Институте. Он очень большой, так что лучше взять с собой помощника.— Он написал адрес, добавив, что никого не волнует, в чьих руках ключи.

Пенвит подошел к двери квартиры и передал ключи с инструкцией по их использованию Бену Диллу. За ним маячила пара дюжих униформистов.

—А теперь,— Пенвит вернулся,— мы просто подождем, пока мой друг Бен не сообщит, что он благополучно вернулся на корабль.

Фрерон вздохнул.

—  Полагаю, в этом грязном деле никто никому не доверяет.

—  Я доверяю вам безусловно, Куприн,— протянул Эрик, усаживаясь.— Просто мне хотелось послушать еще пару историй о службе в планетарных силах под Конфедерацией, прежде чем я откланяюсь.

—  Сегодня благотворительное представление,— инструктировал Гарвин Сопи Мидта.— Так что не слишком уж обдирай всех этих политических уродов.

—И в мыслях не было.— Мидт поправился: — Нет, вру. Всегда ненавидел этих ублюдков, которые думают, что они особенные, раз знают, с какого конца пихать бумажку в избирательную урну. Все равно не понимаю, почему вы позволили им положить нас к себе в карман.

Гарвин нахмурился.

—  Я всерьез беспокоюсь за вход. Может, впервые за все это время. Ни в жизни больше на такое не подпишусь!

—  Да ладно,— посочувствовал Мидт.— До сих пор, окромя этой бедной девочки, ничего такого не случилось. Я, скажу вам, рад, что ихние быки несут охрану. Мои люди поотбирали больше дюжины стволов у разных придурков.

—  Есть соображения относительно того, на кого они работали? — насторожился Гарвин.

—  Не спрашивал. Кто угодно с оружием на моей территории, если он не работает на меня, не более чем неприятность. Так что мы разоружили их, дали в ухо и отпустили на все четыре.— Мидт наклонился ближе.— Послушай совета, бригадир, если не возражаешь. Ты собираешься торчать тут до самых выборов?

—  Не знаю,— ответил Гарвин.— Я склонен думать, что вряд ли.

—  Хорошо. Хорошо. Очень хорошо,— одобрил Сопи.— Потому что, как только кресло окажется занято, одна сторона начнет мечтать о мести, уверенная, что мы каким- то образом повернули поток, а другая попытается уклониться от платы нам.

—  Я заставил социал-демократов заплатить вперед.

—  Это хорошо. Думаю, ты действительно сын твоего отца.

В сумерках начали толпами прибывать социал-демократы со всей планеты. Несколько кораблей прилетели даже с других миров системы. Гарвин, наблюдая из носовой рубки “Большой Берты”, едва различал оркестр в большом трюме внизу и благодарил службу безопасности Фили за внешний кордон. Толпа, обещавшая забить все до отказа, просто погребла под собой билетеров и цирковую охрану.

Бригадир взглянул на себя в зеркало, поправил белый цилиндр, свернул под мышкой бич и, аллегория юного достоинства, направился к лифту, который должен был отнести его на центральную арену.

Вверху несколько акробатов перекидывали друг друга . туда сюда, а ра'фелан их ловил. Гарвин увидел Лир, выполнявшую тройное сальто с переворотом, чуть не пролетевшую мимо своего ловитора и заброшенную обратно на трапецию.

Высокий, очень худой мужчина с короткими волосами и аккуратной бородой был одет в такую же, как и большинство зрителей, рубашку с надписью “Фили в Премьеры”. Рубаха оказалась ему слишком велика, что помогло спрятать за поясом ствол с плечевым прикладом. Оружие предназначалось не для выполнения работы, на которую его наняли, а чтобы обеспечить собственный отход в предполагаемой будущей суматохе. На входе стоял металлодетектор, но возникшая около него давка позволила мужчине без труда миновать устройство и проникнуть в корабельный трюм вместе со счастливой толпой.

Фрафас Фанон не преувеличивал, когда говорил, что можно придумать нечто более зрелищное, нежели сумел вообразить сэр Дуглас.

После множества репетиций они создали номер.

Лев охотился на Чертенка, одного из слонят. Чертенок не замечал хобота, обхватившего его поперек живота и поднимавшего на спасительную высоту — на спину второго слона. Лев с рычанием становился на дыбы.

Из паланкина на спине третьего гиганта сэр Дуглас щелкал бичом, и два тигра прыгали на паланкин, в котором тот находился. Раздавался выстрел — и хищники отступали, перепрыгивая на спину другому слону, как раз когда остальные вставали на задние ноги, и один из них поднимал Чертенка. В это время кошки метались вокруг центральной арены.

Публика взревела от восторга. И это было только начало.

Ньянгу Иоситаро рыскал по городку аттракционов, высматривая признаки каких-либо неприятностей. Тут-то они сами его и отыскали.

Шеф безопасности нырнул за опору колеса фортуны, собираясь срезать путь обратно к “Большой Берте” по задам, избегая толпы. Он располагал лишь секундой, чтобы заметить идущую за ним женщину и поинтересоваться, что ей нужно. Анестезирующий дротик воткнулся ему в шею прежде, чем он успел вытащить пистолет.

Двое типов, следовавших за женщиной, несли длинный холщовый сверток явно циркового вида. Мужчины закатали Ньянгу в середину рулона, подняли его и не спеша вышли на зады киосков к парковке, где закинули рулон во флаер. Спустя пару секунд все трое оказались на борту, аппарат поднялся в воздух и взял курс на столицу.

Глава 9

—Добро пожаловать, добро пожаловать, социал-демократы всех возрастов,— нараспев произнес Гарвин,— на прекраснейшее шоу в галактике. У нас есть клоуны и медведи, львы и тигры, красивые женщины и мужчины сильнее буйвола... Все это представлено вам благодаря доброй воле Дорна Фили.

Толпа зааплодировала, и Янсма дважды щелкнул бичом. Пока его осаждали клоуны, он пытался сосредоточиться на представлении, но продолжал думать о том, что же делать теперь, когда Пенвит вернулся от Фрерона с добычей, ожидающей анализа... Хотелось надеяться, что это действительно добыча. Могут ли они трубить отбой и бежать из этого бардака.

—Разверните его,— велела женщина.

Выполнив приказ, один из мужчин включил маленький датчик, провел им по шее пленного и поднес к его рту.

— Спит, как младенец,—доложил он.—Жизненные показатели отменные.

— Хорошо, коли так,— кивнула предводительница.— Мужик сказал “только живым”. А если он окажется ранен или убит, придется платить неустойку.

— Кто он?

Женщину передернуло.

—  Один из этих залетных паскуд.

—  Тогда зачем он понадобился этим парням?

—  Черт его знает. Полагаю, шантаж.

—  Ты догадываешься, на кого мы работаем?

—  Да,— сказала женщина.— Именно поэтому я удвоила ставку. Политиканы. Те, которые как раз сейчас делают кампанию.

—  Но это бессмысленно,— подал голос тот, что вел флаер.— Я думал, этот азуланский цирк нанят ими.

—  В политике никогда никто ничего осмысленного не делает,— заметил мужчина, склонившийся над телом Ньянгу.— Как долго нам с ним еще нянчиться?

—  Как только мы доберемся до места встречи, за ним приедут.

—  С другой половиной кредитов, надеюсь.

—  Ты полагаешь, я настолько наивна? — рявкнула женщина.

—  Земляные орехи, воздушная кукуруза, сладкая вата, нежная, как ваши мечты, леденцы — все, что угодно, для старых и малых,— нараспев повторяла Маев, пробираясь между рядами. Глаза ее непрестанно двигались. Ей замахал купюрой старик, и она продала ему мешочек орехов. Купюра и сдача перекочевали из рук в руки. В толпе работали еще разносчики — настоящих продавцов сладостей среди них было очень мало, больше охранники.

Оператор медведей-роботов обернулся на звук шагов входящего к нему в каморку человека. Он лишь успел раскрыть рот, когда клинок незнакомца воткнулся ему между ребер. Другого оператора убрали с дороги еще раньше в городке аттракционов, а тело оттащили с глаз долой.

Тощий мужчина затолкал труп под пульт, изучил датчики. Он ходил в цирк девять вечеров подряд, наблюдая только за роботами, проводя дни за освоением управления дистанционными механизмами.

Эта установка, решил убийца, натягивая шлем, дававший обзор глазами “медведя”, не сильно отличалась от той, на которой он учился. С выполнением задания сложностей не будет.

Мужчина коснулся сенсоров, и маленький экранчик показал ему двух медведей в их ненужной клетке прямо за сценой. Они задвигались, по очереди реагируя на манипуляторы управления. Один встал, помахал лапами, прошелся взад-вперед.

Робот был готов.

Данфин Фрауде в гриме Келли Плаксы с обожанием взирал на улыбающуюся Кекри Катун. Он подошел ближе, с выражением мировой скорби попытался взять ее за руку, плюхнулся на задницу и, сделав кульбит, встал обратно на ноги.

Катун не заметила Ристори, кувырком выкатившегося ниоткуда, который подкрался сзади, зловеще ухмыляясь и безумно шевеля бровями. При попытке ухватить ее ниже талии он был изловлен вовремя обернувшейся красавицей за шиворот (на самом деле — за специальную сбрую под его потертой одеждой) и заброшен наверх в страховочную грависеть.

Фрауде с еще более несчастным видом сгорбился на скамейке. Катун подплыла к нему, села рядом и стала гладить его по руке.

Ристори протиснулся между антигравитационными лучами и снова принялся красться к парочке.

На сей раз Фрауде действовал первым, сцапав Ристори, и они затеяли жестокую битву, колотя друг друга кулаками, надувными дубинками, огромным мячом — всем, что попадалось под руку. Вокруг бесились остальные клоуны, а девочки из кордебалета подначивали дерущихся.

Кекри видела, как мимо протрусил Бен Дилл в наряде силача, и задумчиво его поразглядывала. Тут она заметила Гарвина, смотревшего на нее из центра арены. Она нарочито медленно улыбнулась ему, облизав палец. Гарвин поспешно отвел взгляд, и Катун рассмеялась про себя.

Славные люди, подумала женщина, но недалекие. Хозяин предупредил о возможном обыске, поэтому на борт “Большой Берты” она ничего не взяла. Следы, обнаруженные благодаря нанесенной на вещи маркировке, подтвердили, что ее багаж действительно обыскивали.

Этим вечером, как было условлено, она выходила к аттракционам и получила от человека, подошедшего к ней и прошептавшего пароль, небольшой компактный кейс. В кейсе находился маленький, но мощный передатчик, способный к межсистемной связи. Катун не знала, насколько эффективным он может оказаться, но решила, что в должное время ей подаст сигнал спецкоманда, которая, как обещали, последует за кораблем. Ее должны проинструктировать, о чем надо докладывать помимо любой вытянутой из Гарвина, если это удастся, информации о тайных намерениях и задачах цирка. Тайного намерения не быть не могло — обычные люди вряд ли бы взялись обшаривать ее багаж.

Кекри Катун отключила эту часть сознания и сосредоточилась на кувыркании колесом и подбадривании своего рыцаря, Фрауде.

Наконец Ристори был повержен, и Фрауде, попрыгав на его грудной клетке, поднял высокую женщину на руки (при помощи спрятанного под мешковатым пальто анти-грава) и под приветственные вопли публики унес ее с арены.

В рубке “Большой Берты” техник увидел, как огонек одного из крохотных маячков неуклонно движется прочь, почти за пределы экрана. Он вызвал дежурного офицера и склонился над пультом, отслеживая сигнал.

— Опознавательные знаки есть? — спросила женщина.

Техник проверил показатели датчиков.

— Да, мэм. Иоситаро.

— Помоги Аллах! Я сообщу шефу... Надеюсь, этот хитрый ублюдок не делает чего-то, о чем никому не полагается знать.

Дежурная направилась к другому технику, и тот подключился к линии, которая выходила на крохотный динамик у Гарвина в ухе.

—Может ли кто поднять это? Никто никогда не был в состоянии поднять тысячу килограммов, а Могучий Бен собирается попытаться сделать это здесь, сейчас, к вашему изумлению,— разорялся зазывала.— Давайте поаплодируем ему, поддержим его, отдадим всю свою энергию Диллу Нечеловеческая Мощь.

Дилл в телесного цвета трико, безрукавке и хромированных браслетах вокруг бицепсов наклонился, сделал вдох, убедился, что спрятанные в здоровенных блинах антигравы включены, и сделал рывок. Он поднял штангу сантиметра на два от земли, прежде чем позволить ей с грохотом упасть обратно. Потом он совершил еще одну попытку, и еще. Зал стонал от восторга.

Наконец, когда каждый его мускул вздулся, Бен выжал штангу вверх, покачался вперед и назад и затем, отключив антигравы, выскочил из-под нее. Штанга рухнула наземь, и грохот от ее падения перекрыл вопли клоунов на центральной арене.

Дилл собирался уже поклониться, переходя к заключительной части номера, когда в ухе зажужжало: “Пост. Тревога!”

Зазывала только разинул рот, глядя, как Дилл сорвался с места и сломя голову умчался с арены. Потом зазывала опомнился и начал импровизировать очередной треп про акробатов, перекидывавших друг друга ногами.

Прочие отборные кадры РР внезапно бросили свои дела или прервали выступление и последовали за Диллом.

Сотрудники безопасности по всему кораблю замерли, пытаясь понять, что происходит.

Дарод Монтагна сосредоточилась на том, чтобы удержаться на спинах своих лошадей, когда кони под громовые аплодисменты унесли ее прочь с арены. Она гадала: что, черт побери, случилось?

Дарод машинально помахала оператору медведей-роботов в его будке — славному малому, помогавшему ей чистить некоторых лошадей,— и слегка удивилась, увидев покрытую шлемом голову в окне, хотя он должен был сидеть, приклеенный к экрану. Ее несколько смутило отсутствие ответного жеста, но Дарод решила, что парень сосредоточился на выходе механических зверей, чей номер был следующим.

—А теперь — человек, собравший нас всех здесь, человек дня, недели, года, Дорн Фили, в скором времени ваш новый премьер! — выкрикнул Гарвин, и люди повскакали с мест, аплодируя. Внезапно отец-командир замер и дернул головой. Глаза его округлились, когда он услышал сообщение о Ньянгу.

Фили, сияя, махал своим соратникам по кампании. Воодушевление нарастало.

Тощий человек тронул сенсоры, и робот, окрещенный Ньянгу “Крошкой Дони”, поднялся, открыл клетку, неторопливо вышел, опустился на четыре лапы и направился к центральной арене, где стояли Гарвин и Фили.

—Друзья мои,— голос Фили прокатился по всему трюму,— верные мои друзья! Сегодня мы празднуем. Может, кто-то скажет, что несколько преждевременно, но я скажу...

Высоко над ними, зевая и раскачиваясь туда-сюда в ожидании следующего выступления акробатов, Лир заметила робота-медведя, бегом направляющегося к Гарвину и политику.

Что-то было не так, и Лир прокляла свое обтягивающее трико за то, что в нем нельзя спрятать пистолет. Она спрыгнула с насеста и полетела, сгруппировавшись, в страховочную антигравитационную сеть, зная, что точно не успеет.

Маленькая девочка разглядывала содержимое подноса, пытаясь решить, чего ей хочется, когда Маев увидела “Крошку Дони”.

—Эй, детка,— бросила она, скидывая ремень подноса с шеи,— забирай все и наслаждайся.

С пистолетом в руке она бросилась к проходу между рядами и помчалась вниз к арене.

—...чуть раньше, но я уверен, что мы увидим победу всего через неделю, и...

Медведю оставалось пройти десять метров, когда Гарвин, готовый откланяться и броситься к посту, обратил на него внимание. Зверь поднялся на задние лапы и двинулся на Фили, раскрыв передние лапы для сокрушающего объятия.

Гарвин сунул руку за пазуху, вытащил маленький пистолет и дважды без малейшего успеха выстрелил “Крошке Дони” в голову. Затем, толкнув медведя в бок, он повалил его.

Раф Атертон услышал начавшиеся вопли и выстрелы, выругался и, отобрав у оркестранта трубу, заиграл “Мирный Марш”.

Прочие музыканты, на мгновение смешавшись, подхватили мелодию. И повсюду на корабле мужчины и женщины пришли в состояние полной боевой готовности.

“Крошка Дони” встала на четыре лапы и бросилась к Фили. Тот, подбежав к мачте для трапеций, нашел опорные кольца и полез наверх. “Дони” ухватила его лапами и принялась тянуть вниз. Фили орал, а вокруг суетились униформисты, колотя робота скамейками и шестами.

В это время Маев с пистолетом в руке оказалась как раз за операторской будкой. Она выстрелила навскидку, снеся оператору большую часть головы вместе со шлемом. Тощий мужчина упал и забился в судорогах.

“Крошка Дони” внезапно охромела и свалилась, едва не придавив одного из униформистов, а Фили рухнул на нее сверху.

Гарвин проверил робота, не заметил никаких признаков активности, поставил Фили на ноги и убедился, что горловой микрофон политика все еще работает.

—Продолжай говорить,— шепнул он.— Успокой их. Нам не нужна паника.

Фили с квадратными глазами открыл рот, потом закрыл, потом открыл снова, но не издал ни звука.

Эрик Пенвит натянул белый фрак поверх черных брюк, в которых он ходил к Фрерону, и помчался в главный трюм, на бегу пристегивая микрофон.

—Клоуны, клоуны, клоуны, они у нас есть, и они нам не нужны,— прокричал он.

За ним бежали все клоуны цирка, а следом — эквилибристы. Клоуны рассыпались по периметру и принялись дурачиться так и эдак, а эквилибристы покатились по парапету арены.

Публика пыталась разглядеть, что произошло, не ранен ли Фили. К нему наконец вернулась способность говорить.

—Все... в порядке,— произнес он поначалу несколько писклявым, но затем окрепшим голосом.— Это был просто недостаточно проработанный трюк... Мне следовало догадаться, что я не создан для цирка. Но посмотрите на моих друзей вокруг, которые слеплены именно из этого теста.

Смех его звучал почти естественно, и толпа несколько успокоилась. Флаер, полный клоунов, подлетел к Фили, и тот был буквально погребен под ними, пока двое мужчин грузили “тело” “Крошки Дони”. Потом флаер улетел.

—Клоуны! — провозгласил Пенвит, когда Атертон отмахнул палочкой и “Марш Мира” стих.— Я обещал их вам, и вы их получили. Пожалуйста, заберите с собой каждый одного-двух. А теперь — воздушные гимнасты, истинные мастера, мужчины и женщины безусловно более смелые, чем я.

Гимнастки взлетели, пролетели друг мимо друга и, пойманные ра'феланами на обоих шестах, перевернулись и отправились в обратный полет.

Лир забралась наверх, схватила трапецию и, раскачавшись как следует, забросила себя в корзину под потолком. Представление вернулось в нормальное русло.

—  Я засекла их,— доложила Бурсье. Ее “аксай” завис высоко над центром столицы.— Приземлились на крышу высотки. Выглядит как жилой дом. Они несут сверток, и кто-то их встречает. Вот они вошли. Хотя охранник остался на крыше.

—  Продолжайте патрулирование,— поступил приказ.— К вам следует гражданский флаер, сине-белый, с открытым верхом, с авральной командой на борту. Они подберутся поближе и тщательно осмотрят место.

Отсек был забит солдатами PP.

—Итак, разобраться с этим надо быстро. Кто-то,., не знаю, тот ли это, кто пытался достать Фили... только что похитил Ньянгу. У нас есть данные об их местонахождении. Детали будут с минуты на минуту, и мы отправляемся за ним прямо сейчас.

Гарвин оглядел помещение.

—Я хочу, чтобы пошли вы, Бен, Моника... Нет, Аликхан... Хотя, постой, ты пригодишься. Джилл — нам может понадобиться врач.— Он заколебался, заметив взгляд Дарод, и нехотя добавил: — И ты, Монтагна. И я. Что до...

Щелкнул передатчик.

—  Шеф, я отметила: флаер с авральной командой про шел.

—  Вперед!

Флаер с шумом несся по улице, изрядно ниже уровня крыш. Людям, выглядывавшим из окон жилого дома, было видно, как пьяные внутри вопят и чокаются со всеми, кого видят.

—  Засек Ньянгу,— доложил один из “пьяных”.— Или, по крайней мере, его локатор. Здание в шестьдесят этажей. Он на пятом сверху. Неподвижен. Так что, полагаю, это то место, где они собирались оставить его на некоторое время.

—  Принято,— откликнулся переговорный центр “Большой Берты”.— Поднимитесь на 5—0, оставайтесь там до следующих приказаний. Чака, если кто бы то ни было посторонний попытается вмешаться, уберите его. Повторяю: кто бы то ни было.

Микрофон щелкнул дважды, и флаер пополз вверх к кружащему в вышине нана-боту.

—  Хорошо,— произнес Гарвин.— Он близко к крыше здания, и там есть часовой. Нам надо сесть на крышу, снять охрану и любого, кто окажется рядом, и потом...

—  Извините,—произнес вежливый голос. Гарвин удивился, кто, черт возьми, пустил Джанга Юань Фонга, гражданского, в отсек?

—  Я слушал, и если мистера Иоситаро держат в высотном здании, как сообщалось в передаче, а вы, очевидно, планируете его вызволять, чем с вероятностью встревожите часового на крыше, не будет ли мудрее проделать новый вход через, может быть, одно из окон в стене здания с помощью кого-то, кто обладает определенными акробатическими навыками? Например, меня и одного из ра'феланов?

Гарвин задумался на секунду, потом кивнул.

—  Хорошо. Вы когда-нибудь пользовались пистолетом, мистер Фонг?

—  Несколько раз я находил необходимым защищать мою семью, так что да.

—  Прекрасно. Кто-нибудь, выдайте ему бластер и подхватите ближайшего осьминога. Мы разместимся в одном из грузовых флаеров. Шевелитесь!

Последний слон протрубил, и в зале зажегся свет.

—Вот рее и закончилось! — провозгласил Пенвит.— Это был чудесный вечер, у нас никогда не было лучшей публики.

Оркестр играл финал, и оставшиеся разносчики выбивались из сил.

Мама маленькой девочки остановила билетера.

—  Извините?

—  Да,— ответил мужчина, а потом вспомнил о манерах.— Простите, я имел в виду — да, мэм?

—  Одна из ваших продавщиц оставила Маре весь свой поднос со сладостями и разрешила ей брать все, что захочет. Но мы так не можем, а девушка так и не вернулась. Что мне делать?

—  Ну,— ответил билетер,— вам только что вручили полный поднос.— Он через силу улыбнулся девочке.— Желаю надолго запомнить наш цирк.

—  Ой, спасибо вам,— воскликнула женщина.— Вы все такие чудесные. Надеюсь, никто не пострадал в том инциденте.

—Никто, мэм,— заверил билетер.— Все живы-здоровы. Девочку с глазами больше, чем у иного ра'фелана, увели, и сотрудник безопасности, держа руку на кобуре под пиджаком, вернулся к наблюдению за толпой.

Люк грузового флаера открылся, и команда забралась внутрь. Громадный ра'фелан легко внес свое тело внутрь и уселся рядом с Аликханом.

Гарвин, защелкнув боевой пояс, влез на переднее сиденье.

—Взлетаем,— скомандовал он.

Бегущий Медведь кивнул. Люки захлопнулись, створки верхнего шлюза “Большой Берты” разошлись в стороны, и флаер понесся к столице.

—Игра может стать еще интереснее,— доложил Чака.— Еще один флаер, типа шикарного лимузина, сел на крышу. Его встретил тот же охранник. Двое людей вылезли и вошли в дом.

Гарвин приглушил бортовой коммуникатор.

—  Вы слышали, что он сказал. Это либо следственная группа, либо они заберут Ньянгу. Так что нам придется поторопиться.

—  В три минуты,— отозвался Бегущий Медведь.

Грузовой флаер облетел высотное здание ниже крыши.

—  Порядок,— доложил Чака.— Остановитесь, чтобы я мог передать то, что я вижу, на ваш экран.

—  Понял,— ответил Гарвин.

—  На крыше два флаера. По два водителя на борту плюс часовой. Наш человек в четвертой квартире. Там проем между блоками, вы увидите.

— О'кей.

—Ваш план, сэр?

Гарвин заметил пожарную лестницу за толстым стеклом на другой стороне здания, протянувшуюся сверху донизу.

—  Оставайся там и снимай оба флаера и их экипажи по моей команде. Мы войдем сбоку, этажом выше. Так что любой шум с нашей стороны не будет иметь значения.

—  Есть, сэр.

Гарвин перегнулся к Бегущему Медведю.

—  Ты сможешь подлететь близко к той стене, где черная лестница с открытыми дверями?

—  Одной левой,— ответил Бегущий Медведь,— ковыряя правой в носу. Зависит от восходящих потоков.

—  Используй обе руки и подвези нас прямо сейчас.

Индеец кивнул, и флаер завис. Двери уползли вверх.

Гарвин вынул из поясной сумки небольшую трубку, развернул и надорвал. Получилось небольшое плоское овальное приспособление сантиметров пятнадцати в длину.

—  Мистер Фонг, вы сможете допрыгнуть до того окна и удержаться на нем достаточно долго, чтобы прилепить эту штуку точно посередине рамы? Она самоклеющаяся.

—  Я могу это сделать.

Гарвин раздал поспешные приказы, когда флаер приблизился к зданию, раскачиваемый восходящими ночными потоками.

—Ближе.

Бегущий Медведь, закусив губу, выполнил распоряжение.

Фонг ухватился за крышку бортового люка.

—Пошел!

Джанг Юань пролетел по воздуху, приземлился на узенький карниз, поскользнулся, упал на колени, ухватился свободной рукой и укрепился. Заплатка легла в центр стекла. Фонг оглянулся через плечо на флаер, присел и оттолкнулся ногами. Он промахнулся, но щупальце было наготове и втянуло его на борт.

—Не рассказывайте о случившемся моей жене.— Джанг глубоко вздохнул.— Мне явно надо больше репе тировать.

Гарвин, дышавший еще тяжелее, чем акробат, коснулся пульта мины, и она приглушенно бухнула. Стекло хрустальным ливнем осыпалось вниз на улицу.

—Пошел! — скомандовал Гарвин ра'фелану. Чужак выбросился наружу. Крепко держась за флаер одной парой щупалец, он другой ухватился за карниз, пришвартовав собой аппарат к зданию, и протянул оставшиеся две пары к членам команды, перенося их на лестницу.

Дилл и Аликхан, не дожидаясь остальных, спустились на пролет вниз. Дверь оказалась заперта, но ненадолго.

Бен выдрал ручку, бормоча поковырялся пальцем в замке, и дверь отворилась. К этому моменту подтянулись остальные, и все вместе двинулись по коридору.

—До сих пор не пришел в себя,— произнес внушительный господин в сером плаще.

Ньянгу Иоситаро лежал на роскошном диване: глаза закрыты, дыхание ровное, на губах играет легкая улыбка.

— Он проснется с минуты на минуту,— сказала женщина, возглавлявшая похищение.— Я свои дозировки знаю. Мы этим зарабатываем на жизнь, знаете ли. а трупы, как правило, не платят выкупа.

— Мы подождем, пока он очнется, если не возражаете.

Не убирая пистолета, мужчина вынул из-под мышки толстый кожаный конверт. Его спутник также держал оружие на изготовку. Двое партнеров женщины шагнули в стороны, руки малозаметным движением переместились ближе к карманам.

— Можете пересчитать деньги, пока мы ждем,— предложил внушительный тип.

— Так и сделаем,— ответила женщина.— И можете убрать свою артиллерию. Мы не из тех, кто идет на попятный в...

Входная дверь с грохотом отлетела в сторону, и в комнату ворвался ужас: мохнатое чудовище размером больше человека, голова мотается на длинной шее туда-сюда, глаза красные, в лапе странного вида пистолет. Оно выстрелило, и огромная пуля, ударив внушительного господина в грудь, пробила в ней дыру величиной с его же голову. Края дыры шевелились по мере того, как странные серые насекомые вгрызались в рану, поедая плоть.

За монстром появилась женщина в трико с бластером в руке. От двух ее выстрелов спутник внушительного крутанулся на месте и упал, а похитительница лишилась головы.

Один из наемников повернулся было бежать, но огромный лысеющий мужик, рыча от ярости, изловил его за штаны и с хрустом припечатал к стене. Бандит остался лежать неподвижно.

Последний из шайки не успел поднять руки. Гарвин дважды выстрелил ему в грудь.

Сверху раздались взрывы. Чака разносил флаеры на крыше.

Пока остальные быстро обыскивали тела и комнату, Махим опустилась на колени перед Ньянгу, пощупала пульс.

—Думаю, он жив... Ньянгу открыл глаза.

—Разумеется, я жив,— произнес он уютным голосом. Потом, зевая, огляделся.— Кстати, а что празднуем?

Глава 10

Большую часть обратной дороги Янсма провел, изучая документы, изъятые с трупов внушительного господина и его спутника.

Выйдя из флаера, Гарвин отвел Дарод в сторонку. Дилл и Аликхан понесли Ньянгу в корабельный медпункт. Махим шла рядом с носилками.

— Ты, помнится, трепалась, что у вас с Лир есть идея насчет адской машинки, которая разберется с делами самым решительным образом. Трепалась?

— Я не треплюсь в таких делах.— Монтагна выглядела обиженно.—Лир с моей помощью все просчитала. Думаю, вся эта долбаная планетка нуждается в небольшой встряске.

— У парня, который выглядел как начальник, оказалась членская карточка социал-демократической партии. — Славный мир, скажу я вам.—Дарод попыталась сделать вид, что не шокирована.— Ребятки, которые нас наняли, пытаются нас же и поиметь. Очень остроумно.

— Да уж,— согласился Гарвин.— Ты еще говорила что-то насчет того, что вы знаете, куда засунуть упомянутую адскую машинку, и точной даты, когда она должна сработать?

— Конечно. Плевое дело.

— Займитесь этим. Хватит с меня этих идиотов. Отныне и навсегда.

К рассвету городок аттракционов был разобран, и все цирковое имущество погружено.

“Большая Берта” весь день просидела на стартовой платформе с задраенными люками, не отвечая ни на какие звонки. Над ней зловеще кружили все три “аксая”, пикируя на два холосъемочных флаера, пытавшиеся приблизиться к кораблю.

В полночь от корабля отделился маленький катер и на бреющем полете, ниже любого радарного горизонта, унесся к столице.

Он на мгновение завис над большим белым зданием на холме, и две женщины в черном с тяжелыми ранцами спустились по веревке на крышу одного из флигелей, вскрыли окно и исчезли внутри.

Через час они появились снова. Катер подобрал их и помчался обратно к “Большой Берте”.

Охрана на территории Гражданского Дворца так ничего и не заметила.

За час до рассвета без разрешения и уведомления портовых властей “Большая Берта” оторвалась от земли и навсегда покинула систему Тиборга.

Глава 11

Кайле/Кайле IV