Корсар

6

“Стойкий” прошел на юго-восток в тропики, мимо Адрианополя, Прима, Киллиса и других портов, в которые доводилось заходить Гарету.

Гарет не подозревал, что будет испытывать такое удовольствие от того, как друзья наслаждаются тем, что он уже видел: пассатами, несущими приятную прохладу, а не холод; голубым небом и океанскими волнами; вкусом невиданной рыбы, пойманной с помощью сетки, вымоченной в лимонном соке и зажаренной на угольной жаровне; плавающими по волнам кокосовыми орехами, молоко которых еще не испорчено соленой морской водой; теплым солнцем и матовым небом, под которым было так приятно стоять ночную вахту.

Том и Кнол быстро привыкли к распорядку жизни на корабле. У Лабалы сначала возникали трудности, но постоянная жизнерадостность и огромная сила уберегли его от возможных врагов.

Гарет наблюдал за ними в полном изумлении. Иногда он думал, что для полной идиллии не хватало еще одного друга, но от таких мыслей только портилось настроение.

Косира — просто друг? Конечно нет. Ему же не хотелось спать с другими друзьями. Или виной всему обычная похоть?

Он полагал, что это не так, но боялся признаться себе, что влюблен. Любовь была якорем, жизненной вехой, которая удерживала тебя, привязывала к затхлости и суше.

У него не было причин считать, что Косира влюблена в него. Конечно нет. Он знал, что вожделение присуще не только мужчинам.

Это погружало его в еще более мрачные мысли непонятно о чем. Он старался больше внимания обращать на расчеты, которые из-за тайного груза были достаточно запутанными. Поэтому Гарет с радостью поднялся на палубу, когда его вызвал капитан Луинес.

Он понял, что предстояло обсуждать серьезный вопрос, — капитан отослал вахтенного офицера и сам занял его место на юте.

—   Этот Лабала, — сразу же перешел к делу капитан. — Ведь ты настоял, чтобы я нанял его.

—   Да, сэр. Что-нибудь не так?

—   Ничего, если не считать, что он — поганый маг. Ты знал, что он — заклинатель?

—   Да, — признался Гарет. — Он говорил, что баловался колдовством, когда работал портовым грузчиком.

—   Мне не нужны маги на борту, — прорычал Луинес.

—   Я понимаю, сэр,— сказал Гарет.— Большинство матросов относится к ним с недоверием. Но я бывал с ними в море, и все заканчивалось благополучно. Кроме того, Лабалу нельзя считать магом, он занимался разными мелочами, например приворотными зельями.

— Я не суеверен, — сказал Луинес. — У меня просто есть определенная причина не допускать присутствия магов на борту “Стойкого”.

Гарет ждал, но Луинес, казалось, не горел желанием объяснить.

— Взгляни на него,— наконец сказал он.—Там, под парусом, он явно пытается составить какое-то заклинание. Казначей, ты — его друг и должен сам с ним поговорить. Скажи, что я недоволен им, скажи, что он должен воздержаться от колдовства, пока находится на борту “Стойкого”. Если он достаточно умен, то поймет мое предупреждение и избавится от моего пристального... внимания.

Гарет вспомнил пункт о беспрекословном повиновении в договоре и сказал:

— Есть, сэр.

Он подошел к стоявшему у леера Лабале.

—   Как дела, парень? — спросил тот. — Все в порядке, не определил по счетам, что мы сперли лишнюю селедку?

—   У меня дела лучше, чем у тебя,— сказал Гарет и повторил приказ капитана Луинеса.

—   Он настолько суеверен?

—   Он просто сказал, что есть особые причины.

—   Достаточно того, что он — капитан, я полагаю,— сказал Лабала.— Как раз когда мне в голову стали приходить разные умные мысли. Знаешь, Гарет, прошлой ночью, после полувахты, я увидел, что палубу окутывает туман, похожий на пляшущих духов. Мне в голову пришло заклинание, я произнес его, и эти туманные духи затанцевали, как хотел я. Думаю, если хорошенько подумать, я могу окутать туманом целую бухту.

Гарет поежился.

—   Может быть, капитан прав.

—   А, ты тоже суеверный. Это ведь были не духи, а водяной дым, который делал то, что я ему приказывал. Духи — совсем другое, и я не собираюсь шутить с ними. По крайней мере, пока. —Лабала вздохнул. — Кроме того, вахты проходят быстрее, если думаешь о таких вещах, как вода, огонь и дым. Жаль, что я не умею читать и писать, чтобы лучше следить за мыслями. Впрочем, приспущу-ка я паруса, вдруг сам капитан обладает Даром или кто-нибудь из его людей.

Он ткнул Гарета в ребра локтем.

— Чувствуешь, приятель? Я уже стал настоящим моряком.

Гарет с трудом восстановил дыхание.

—   Лабала, ты что, не можешь высказать свою точку зрения только словами?

—   Я не большой мастер говорить, — ответил Лабала. — Так что придется принимать меня таким, какой я есть.

На следующий день Луинес обучал команду пользоваться пушками. “Беды не миновать”,— подумал Гарет.

Он был рад, что всему научился в первых рейсах. Оказалось, что у него и Тома Техиди есть большие способности к стрельбе из пушки.

Они попадали в ящики, брошенные в воду в качестве мишени, со второго выстрела.

Луинес поручил Гарету командовать пушкой.

Еще Гарета беспокоило поведение команды. Некоторые матросы ничего не знали о Луинесе, но чуть меньше половины команды плавало с ним раньше.

Эти опытные моряки, в число которых входили два помощника и боцман, не делились опытом с новичками, как будто эти знания были приятным, но постыдным пороком, которым они тайно наслаждались. Некоторые моряки были явно не старше Гарета, но гораздо опытнее.

Даже сменившись с вахты, они держались особняком и не разговаривали с другими.

Гарет спросил об этом одного из них, когда тот стоял у руля и на юте кроме них никого не было. Моряк нарочито округлил глаза и сказал:

— Сэр, у нас нет секретов ни от кого. Но вы же знаете, как сдержанно ведут себя опытные люди с непроверенными новичками.

Гарет знал и молча кивнул. Его сомнения, возможно, исчезли бы, если бы он не заметил секундой позже, как подозрительно и злобно взглянул на него матрос.

Двумя вахтенными офицерами были Келч и Рук, очень опытные моряки, но Гарету они напоминали скорее тюремных надзирателей, хотя ни один из них не поднял руку на матроса. Боцман Номиос был не многим лучше.

Гарет был рад, что на борту у него три надежных друга, и надеялся, что просто излишне подозрителен.

Они шли от Киллиса на юг уже в течение недели, когда Луинес приказал всей команде, за исключением рулевого и впередсмотрящего, собраться на главной палубе.

Капитан забрался на пушку и, сунув руки в карманы, некоторое время молча, с довольным видом осматривал команду.

—   Хорошо, — сказал он наконец. — Я хочу сообщить вам, куда мы идем и с какой целью. Некоторые из вас, кто плавал со мной раньше, понимают, о чем идет речь, потому что мы уже имели дело с подобным грузом.

—   Значит, мы идем не за специями? — раздался голос одного из новичков.

—   С этим грузом мы вернемся домой на север,— сказал Луинес.— И все, как я и обещал, станут богачами. Но сначала мы будем перевозить груз ничуть не менее ценный. Людей. Мужчин и женщин.

—   Рабов? — спросил кто-то, и по команде пробежал ропот удивления.

—   Именно, — подтвердил Луинес. — Я специально построил “Стойкий” для их перевозки. Осадка у него низкая, поэтому он и качается на волнах, как пьяный. Но зато он может входить в реки континентов Каши и Линияти и брать на борт груз, который работорговцы доставят из глубины континента.

—   И который мы затем передадим линиятам,— закончил за него Кнол Н'б'ри.

—   Именно так, мой мальчик. Это тебя беспокоит?

—   Беспокоит, сэр. Во-первых, я не в восторге от идеи иметь дело с работорговцами, во-вторых,я не хочу сам становиться работорговцем.

Раздались одобрительные возгласы некоторых членов команды.

—   Да, трудно с тобой разговаривать, — сказал капитан. — Нанимаясь на борт, ты обещал беспрекословно выполнять мои приказы, верно?

—   Я нанялся на борт, — упрямо возразил Кнол,— чтобы стать моряком и торговать специями, как мне казалось, а не становиться убийцей.

Помощник Рук недовольно заворчал, и Кнол стиснул зубы.

— Тебе не придется никого убивать, мальчик, — возразил капитан. — Тебе придется только прыгать по мачтам, тянуть тросы и стоять на вахте. А что находится в трюмах сейчас или будет находиться потом, тебя совершенно не касается.

Кнол посмотрел на Гарета, и тот едва заметно покачал головой. Упрямый взгляд Н'б'ри стал равнодушным.

— Есть, сэр,— произнес он голосом, в котором еще чувствовалось упрямство.— Я буду выполнять приказы.

— А куда ты денешься, — рявкнул Келч. Лабала двинулся было вперед, но остановился.

—   Ты хотел что-то сказать? — спросил Луинес.

—   Нет, сэр, просто немного удивлен.

—   Ты удивишься тому, сколько золота будет у тебя в кармане, когда мы вернемся в Тикао, —сказал Луинес под одобрительный хохот моряков.

—   Разойтись,— приказал капитан.— Казначей, я хочу поговорить с тобой. — Подождав, пока моряки разойдутся, он продолжил: — Как ты думаешь, что сказал бы на это твой дядя?

—   Это меня не касается, сэр,— ответил Гарет. — Он ведь теперь далеко, не так ли?

Он смотрел на Луинеса невинными глазами и отчаянно надеялся, что капитан поверит в его ложь.

— Мне почему-то казалось, что ты поступишь именно так,— сказал Луинес.— Мне казалось, что такого честолюбивого человека, как ты, не будут слишком волновать законы далекого государства, если есть возможность разбогатеть. Подобная сентиментальщина вряд ли ценится в мире. Готов поклясться, что половина крестьян на Саросе, сих обязанностями и клятвами верности хозяину, по сути — рабы.

Гарет мысленно согласился с этим, но подумал, что душа любого, даже самого низкого слуги все же принадлежит ему самому.

— Помоги мне в одном деле, — попросил капитан.

Гарет последовал за Луинесом в каюту, где тот открыл один из сундуков и вытащил из него какой-то завернутый в тряпку предмет в форме цилиндра. Он развернул его, и Гарет увидел украшенный резьбой фонарь странного вида.

— Это, — сказал Луинес, — обеспечит нам безопасность в водах линиятов. Получил в результате недельных переговоров да еще заплатил кучу золота.

Луинес вынес фонарь на палубу и поднес к бизань-мачте. Гарет заметил, что мачта была снабжена четырьмя скобами для ног, чуть выше которых торчал большой металлический крюк.

— Подержи фонарь.

Гарет взял фонарь, а Луинес достал из кисета огниво. Он открыл маленькую дверцу на фонаре и высек искры, бормоча слова на каком-то непонятном Гарету языке.

— Теперь повесь его туда...

Гарет подчинился. Он не почувствовал никакого тепла и не увидел пламени внутри фонаря.

—   Сэр, кажется, он погас.

—   Горит,— возразил Луинес.— Просто немногие могут увидеть его свет. Ночью он станет заметнее.

И верно, после наступления темноты корму и вахтенного матроса озарил странный зеленый свет.

—   Будь я проклят, если стану торговать людьми,— с чувством воскликнул Том Техиди.

—   Только не я,— подтвердил Лабала под одобрительный шепот полудюжины моряков, окруживших Гарета и его друзей. Это была третья ночная вахта, и они собрались на палубе ближе к корме, спрятавшись за одной из пушек.

—   Какой у нас есть выбор? — спросил один матрос.— Мы все подписали договор, думаю, Луинес с радостью проломит нам головы и отправит на корм акулам, если мы перестанем подчиняться ему.

— Я ни разу не встречал работорговца, но думаю, такому человеку совершенно наплевать на то, что со мной будет, — сказал другой.

Кнол Н'б'ри мрачно кивнул:

—   Скорее всего, вы правы. Я видел, как этот ублюдок смотрел на меня, и рад, что Гарет взглядом велел мне заткнуться.

—   Гарет,— сказал Техиди,— ты молча слушаешь нас, и только. О чем ты думаешь?

—   Во-первых, наша встреча должна быть короткой, — сказал Гарет. — Мы ведь не знаем, обладает ли даром подслушивания сам шкипер или кто-нибудь из его команды.

—   Непохоже,— перебил его Лабала.— Кроме того, я придумал небольшое заклинание, которое заставит всех подумать, что мы просто треплемся и ничего не собираемся предпринимать.

—   Что верно,— сказал еще один матрос.—Что мы можем сделать?

—   Начнем с количества, — сказал Гарет. —Двадцать пять из сорока одного моряка никогда не плавали с Луинесом.

—   Это не означает, что они не последуют за ним,— возразил один матрос.

—   Верно,— согласился Гарет.

—   Мы можем убежать с корабля в первом же порту,— сказал еще один моряк.

—   Не получится, — мрачно произнес Том. —Я, когда надраивал нактоуз компаса, прислушался к разговору Келча и Рука — они обсуждали, как повеселятся с рабынями в следующем порту. Нельзя рассчитывать на приязнь населения в порту, предлагающем рабынь для развлечений. Гарет кивнул:

—   После обеда Луинес сказал мне, что мы зайдем за водой и провизией в порт Херти. Он также сказал, что официально порт не принадлежит линиятам, хотя мог бы. Капитан встречается там со своими линиятскими хозяевами, чтобы получить указания.

—   В таком порту моряк легко может попасть в лапы линиятов.

Гарет невольно коснулся шрама на щеке.

—   Это не для меня, — сказал он и увидел, как одобрительно закивали матросы. — Мы можем попытаться захватить корабль.

—   Мятеж,— прошептал один из матросов.

—   Наказывается повешением, — сказал Лабала. — Даже я это знаю.

—   К тому же Луинес не совершил ничего незаконного,— продолжил Гарет. — Нет никаких документов, подтверждающих его связь с работорговцами. Скорее всего, ему удастся выиграть дело в суде, даже если он признает торговлю людьми. Он представит все так, будто мы не повиновались законным приказам, не имеющим отношения к рабам.

—   Королевский адмиралтейский суд Сароса всегда встает на сторону офицеров,— сказал матрос. — Мы видели на набережной повешенных за мятеж матросов.

—   Я тоже видел,— сказал Гарет.— Предположим, нам удалось захватить корабль.

—   Шансы на удачу невелики, — сказал Кнол.

—   Не согласен,— возразил Гарет.— Шансы хорошие, если нам удастся схватить Луинеса и помощников. Если у нас будет лидер и хороший план, люди пойдут за нами, даже боцман.

—   Почему ты так в этом уверен? — спросил Техиди.

—   Не знаю,— тихо ответил Гарет.— Просто уверен.—В его голосе появились стальные нотки.

Техиди удивленно посмотрел на него, потом поджал губы и задумался.

—   Предположим, ты прав, — сказал он наконец. — Мы далеко зашли во враждебные воды. Кстати, этот странный фонарь, который ты повесил на мачту,— условный сигнал линиятам, что мы на их стороне?

—   Так сказал мне Луинес.

—   Работорговля,— сказал один из матросов. — Об этом думать противно, не то что говорить.

—   Ты прав, — сказал Гарет. — Думаю, нам пока остается только ждать, может быть, появится лучший вариант.

—   Ты хотел сказать, просто вариант, — мрачно возразил Кнол Н'б'ри.— Потому что сейчас у нас нет никакого.

Гарет проснулся от топота и криков моряков. Он натянул штаны, собрался было выйти из своей крохотной каюты, но задержался и надел пояс с подаренным Косирой мечом.

По обе стороны от их судна стояли два военных корабля линиятов — низкие, черные, с острыми обводами корпусов, красными треугольными парусами. У каждого корабля — три пушки по борту да еще по две на носу и по две на корме. У лееров стояли линияты с саблями и заряженными мушкетами.

Гарет подошел к своей пушке и увидел, что кто-то уже снял с нее брезентовый чехол. Через мгновение подбежали два матроса, один с ядрами, другой с порохом в мешочках.

— По местам! — раздалась команда Келча. —Пушки не заряжать. Пока.

Пушки линиятов были уже выдвинуты и готовы к бою.

Гарет внес изменения в список вахт, чтобы друзья оказались в его расчете.

—   Шрапнелью,— едва слышно сказал Том. —Очистить палубу от этих ублюдков.

—   Глупо, — возразил Кнол. — Лучше цепной заряд. Снести мачту, и на корабле начнется паника.

—   Слишком просто,— сказал Лабала. — Ядро побольше — ниже ватерлинии, чтобы ублюдки утонули.

—   Спасибо, адмиралы, — подытожил Гарет. —Будем делать то, что прикажет капитан.

Мучительно тянулось время, но на трех кораблях ничего не происходило.

— Посмотри на этот поганый фонарь, — воскликнул Кнол.

Зеленый свет был виден даже днем.

Открылся небольшой люк на корме ближнего корабля линиятов. Гарет попытался рассмотреть в нем кого-нибудь, но не увидел ничего кроме темноты.

Вдруг из каюты, по крайней мере так показалось Гарету, раздался пронзительный визг. Линияты разбежались по кораблю, который через мгновение повернул вправо и отошел от “Стойкого”. Так же, но в зеркальном отображении поступил корабль линиятов с другого борта.

—   Проверка прошла успешно? — высказал предположение Гарет.

—   Вероятно, — сказал Том. — Что это был за визг? Словно кто-то мучил свинью.

—   Возможно, — сказал Лабала, вытирая пот со лба,— Может быть, нам лучше не знать, что это было.

Через час впередсмотрящий увидел землю — гряду холмов, отделявшую океан от пустыни. Луинес собрал команду и подтвердил то, что уже слышал Гарет, — Херти был нейтральным портом, но контролировался линиятами. Матросам сходить на берег запрещалось, стоянка продлится менее половины дня.

Херти оказался старым неприветливым городком, низкие белые дома жарились на знойном ветру, прилетавшем из пустыни. Корабли многих стран стояли здесь на якорях, мерно покачиваясь на волнах широкой бухты. Среди них было много кораблей линиятов, военных или торговых судов — трехмачтовых трехпалубных галеонов, вдвое превосходящих по размерам “Стойкий”.

Гарет заметил, что моряки относились к порту с явным недоверием. Многие причалы были свободны, но капитаны судов предпочитали стоять у раскиданных по всей бухте буев и общаться с местными жителями при помощи шлюпок. На многих судах у поворотных пушек дежурили матросы, не спускавшие глаз с разгружавшихся барж.

Луинес, казалось, ничего не боялся... или, как подумал Гарет, принимал активное участие в творящихся здесь беззакониях. Он мастерски пришвартовал “Стойкий” к причалу в центре порта. Ветер дул со стороны полуразвалившегося здания, в котором, судя по запаху, обрабатывали рыбу.

Лабала наморщил нос от вони.

—   Надеюсь, мы пришли сюда не за этими продуктами,— сказал он.

—   Не за этими, — сказал неслышно подошедший к ним Рук.— Казначей, у нас с капитаном есть дела в городе. Прикажи матросам освободить второй трюм. Баржа с водой должна вот-вот подойти.

На главную палубу спустился по трапу Луинес.

— Герн Раднор, мы также погрузим некоторые... инструменты, необходимые для успеха нашего предприятия. Проследи за тем, чтобы их поместили в моей каюте. Ты — старший на судне, следует выставить вахту у сходни. Если хочешь, вооруженную. Без меня на борт никого не пускать, ни чиновников, ни девок, ни гостей, ни разносчиков продуктов.

—   Слушаюсь, сэр, я все понял, сэр.

—   Мы вернемся через два, может быть, через три поворота склянок.

Капитан с помощниками сошел на берег.

Гарет вспомнил о намерении помощников повеселиться с рабынями.

Они не вернулись ни через три, ни через четыре поворота склянок.

Подошла баржа с водой, и люди, очевидно рабы, перекинули к бакам “Стойкого” шланги. Гарет попробовал воду, и она оказалась на удивление чистой и свежей. Рабы налегли на насосы, меньше чем через час баки судна были полны, и баржу уволокли к берегу.

Никто не приближался к судну, несмотря на опасения Луинеса. Несколько мальчишек поглазели на странных моряков и с криками убежали.

В порту стояла тишина. Не было слышно криков продавцов, воплей нищих, даже команд с ближайшего судна. Создавалось впечатление, что Херти дремлет, изнемогая от жары.

Гарет задумался о том, что происходит здесь ночью, потом решил, что узнавать об этом ему не сильно хочется.

Шло время.

Его прошло слишком много — склянки перевернули пять раз.

Гарет, коря себя за излишнюю осторожность, приказал достать из трюма мушкеты и вооружил с полдюжины моряков в качестве подкрепления двум вооруженным пистолетами матросам, стоявшим на вахте у сходни.

Прибыли инструменты Луинеса в деревянных ящиках, их тащили с полдюжины рабов. Гарет приказал занести их в каюту капитана и, когда носильщики ушли, рискнул вскрыть один из них. Там действительно были инструменты, страшные инструменты. Щипцы, кандалы, с полдюжины кнутов, некоторые с металлическими наконечниками. Наручники. Гарет поежился и поднялся на палубу.

Еще один поворот склянок.

Потом Гарета позвал один из вахтенных. Гарет подбежал к сходне и увидел, как к судну, с трудом передвигая ноги, приближается какой-то человек. Он шел согнувшись, словно получил удар в живот. Гарет заметил, что у него по ноге течет кровь, оставляя следы на набережной.

Человек выпрямился, и Гарет узнал Келча и увидел огромную рану у него на животе. Келч покачнулся, замахал руками и упал навзничь.

Гарет мгновенно сбежал по сходне и опустился рядом с ним на колени.

Помощник капитана с трудом открыл глаза.

—   Ублюдки,— пробормотал он.— Поганые линияты... никогда нельзя им верить...

—   Что случилось?

—   Мы взяли то, за чем пришли... получили карты и указания... они у меня в сумке... и пошли за вином. Проклятые линияты... Думаю, другая группа... не та, с которой договаривался капитан... может быть, они просто не любят саросианцев... просто так, за то, что мы такие... или за то, что мы пришли сюда... за...

Келч замолчал и стал судорожно ловить ртом воздух.

—   Ублюдки... ублюдки... я знаю, что они убили меня... убей за меня, казначей... они зарубили капитана... думаю, и Руку не удалось уйти.

—   Что нам делать?

Келч попробовал улыбнуться, открыл рот, и из него хлынула кровь. Он закашлялся и сплюнул, повернув голову набок.

— Остается только одно, мальчик. Ты — в их руках, значит...

Его тело изогнулось и задрожало. Изо рта снова хлынула кровь, босые ноги застучали по булыжникам набережной. Он дернулся еще раз и замер.

— Проклятье, — мрачно произнес боцман Номиос.— Нас тоже ждет такая участь.

Гарет решил не обращать внимания на его слова.

— Четыре человека! — крикнул он.— Поднять тело помощника на корабль и отнести к парусному мастеру.

Парусный мастер не только отвечал за состояние парусов, но и шил погребальные мешки из парусины.

Гарет думал, что еще нужно сделать.

—   Номиос,— едва слышно сказал он. — Заряди по два мушкета на каждого матроса, но на палубу не поднимай.

—   Есть, сэр, что еще, сэр? — Гарет почувствовал себя странно, когда этот человек, вдвое превосходивший его и по возрасту, и по опыту, так легко ему подчинился.

—   Возьми эту сумку, — сказал Гарет, поднимая лежавшую рядом с телом Келча кожаную сумку.— Отнеси ее в кабину капитана. Пушки до наступления темноты заряжать не будем. Подними главный парус, прикажи людям быть наготове.

—   Есть, сэр.

Гарет повернулся, чтобы подняться на борт, а четверо матросов, схватив Келча за руки и за ноги, быстро потащили его по сходне.

Он увидел, как к “Стойкому” приближаются военные корабли линиятов. Впрочем, расчетов у пушек не было. В зловещей тишине корабли прошли мимо “Стойкого”. Никто из стоявших у леера линиятов ничего не сказал, лица их были лишены выражения.

Три корабля подняли паруса и вышли через устье бухты в открытое море.

Примерно через половину склянок к “Стойкому” по причалу подошла дюжина мужчин. Все, кроме одного, были в доспехах и вооружены мушкетами и мечами. Невооруженный мужчина был тощим, как больной туберкулезом, и держал в руке свиток.

Группа остановилась на расстоянии броска камнем от корабля.

— Эй, на корабле!

Гарет был на юте и подошел к борту:

—   Слушаем вас.

—   Правители Херти приняли решение, что вы должны покинуть порт на рассвете. Мы гордимся своим нейтралитетом и не хотим оказаться втянутыми в частные споры. Это решение принято в соответствии с международными обычаями, в случае невыполнения незамедлительно последуют соответствующие меры, включающие... насилие.

Он запнулся на последнем слове, повернулся, и строй солдат двинулся к городу более быстрым шагом, чем при подходе к кораблю.

— Эти проклятые линияты поджидают нас у выхода из бухты,— сказал Номиос.

Гарет кивнул.

—   Можем подготовиться и заковаться в цепи, в которые хотели заковать других людей, — мрачно проворчал боцман.

—   Нет, — возразил Гарет, не понимая, почему он так уверен. — Нет, этого не произойдет. Никто из нас не станет рабом, ни сейчас, ни в будущем. Готовь корабль к отходу.

7

—   Лабала, — сказал Гарет, — ты говорил, что можешь заполнить всю бухту туманом. Трепался или говорил правду?

—   Правду, — ответил Лабала. — У меня слишком плохая память для выдумок.

—   Хорошо, — сказал Гарет. — Приготовь все, что нужно. Заклинание понадобится, когда станет темно.

Гарет повернулся к команде, собравшейся в средней части судна. Почему-то он совершенно не испытывал страха и чувствовал себя совершенно спокойным, словно был рожден для таких ситуаций.

— Четыре матроса,— сказал он.— Нет. Три и ты, Том Техиди. Принесите пять мешков пороха и десять бутылок бренди. Бренди берите подешевле, лишь бы было крепкое. Когда станет совсем темно и, если нам повезет, появится туман Лабалы, я хочу, чтобы вы сошли на берег и подожгли этот рыбный завод в конце пристани, чтобы отвлечь внимание местных жителей. Как только наши поджигатели покинут корабль, все не занятые на вахте матросы должны вооружиться. Оружие сложено в носу. Мушкеты уже заряжены. Приготовьте абордажные сети и зарядите пушки, но выдвинем мы их только после отхода — их колеса дьявольски громко скрипят. Боцман, проложи курс по компасу, чтобы мы могли вслепую выйти из бухты. По местам!

Гарет улыбнулся, увидев, как команда разбежалась выполнять приказ. Его приказ.

К нему подошел Техиди:

—   Нам четверым будет тяжело дотащить весь этот порох и бренди.

—   Я буду пятым, — сказал Гарет.

Когда стемнело, Гарет посмотрел на висевший на мачте фонарь линиятов.

Зеленого света он не увидел.

Он задумался, что произошло. Фонарь был связан с Луинесом и погас, когда тот был убит? Или заклинание отменили маги, которые, несомненно, находились на оставшихся в бухте кораблях линиятов? Это означало, что между ними и фонарем существовала какая-то связь. Достаточно ли было такой связи, чтобы определить, где именно находится “Стойкий”?

Он снял фонарь, прошел с ним по палубе и поднялся по сходне на пристань. Там он поставил фонарь рядом с кнехтом и вернулся на судно.

“Если они за нами "наблюдают",— подумал Гарет, — то решат, что мы стоим у причала, когда нас там уже не будет”.

Вдоль пристани загорелись факелы, хотя Гарет не заметил никого, кто мог бы их зажечь; пламя затрепетало на ветру. Постепенно опускалась темнота, и огонь факелов становился все более тусклым. Гарет вдруг понял, что они и не думали тухнуть — пламя становилось тусклым от накатывавшегося с моря влажного тумана.

“Либо нам повезло,— подумал Гарет,— либо... среди нас настоящий маг”.

— Готовы? — спросил он Тома и троих матросов.— Тогда пошли.

Они незаметно скользнули по сходне на пристань и, пригибаясь и прячась, как избегающие света крысы, направились к заводу. В сторону земли вели пандусы, и они пошли по ним.

Гарет, жалея, что не имеет солдатской подготовки, напряженно всматривался в темноту, опасаясь, что жители Херти могли выставить караул.

Он никого не увидел. Может быть, эти люди действительно сохраняли нейтралитет и предпочитали ни во что не вмешиваться. Или были трусами.

Техиди прижался липкими губами к уху Гарета:

— Отсюда можем идти по запаху.

Том был прав. Стараясь держаться в темноте, они без труда нашли завод и пошли вдоль его полуразрушенной стены, пока не наткнулись на раздвижную дверь. Сквозь щели не было видно света.

Гарет налег плечом на дверь, но она даже не колыхнулась. Том отодвинул его в сторону и налег на дверь сам.

Дверь отодвинулась со ржавым скрипом, который показался Гарету не менее громким и тревожным, чем звук сигнальной трубы. Они замерли, но ничего не произошло.

В длинном сарае они продвинулись всего на несколько футов, чтобы не наткнуться на что-нибудь острое. Гарет вытащил нож, выругался про себя по поводу того, что матросам запрещалось носить ножи с острием, не к месту подумал, что теперь может носить любое оружие, какое захочет, разрезал мешковину и высыпал порох на пол. Потом он сорвал проволоку с горлышка бутылки, вытащил зубами пробку и облил все вокруг себя бренди.

Том прикрывал ладонями зажженный фитиль. Он посмотрел на четыре силуэта на фоне двери и понял, что совершить поджог предстоит ему.

“Или исчезнуть в адском пламени”,— подумал он и поднес фитиль к мешковине, пламя разгорелось, он увидел пустые мешки из-под пороха на полу и поднес к ним фитиль.

— Быстрее, — крикнул Том, и они побежали прочь от разгоравшегося огня. Они увидели ослепительную вспышку, когда пламя подобралось к пороху, потом ярко запылал весь завод, пропитанный за долгие годы рыбьим жиром.

Они бегом поднялись на борт “Стойкого”. Матрос придержал для них развернутую абордажную сеть.

—   Расчеты — к пушкам, вахтенный — на марс, — приказал Гарет и поднялся на ют.

—   Итак, мистер, — сказал он Номиосу. — Выводи нас в море.

— Есть, сэр,— ответил тот.— Вперед! Поднять главный парус!

С громким всплеском упал в воду трос.

—   Лево руля,— тихо приказал Номиос рулевому, и течение отнесло “Стойкий” на фут от причала.

—   Поднять фок и грот.

Босоногие матросы забегали по реям. Загрохотали блоки, затрещала расправляющаяся на ветру парусина. Ветер надул паруса, и нос “Стойкого” повернул от причала в сторону моря.

—   Рулевой,— сказал Номиос.— Курс зюйд-зюйд-ост. Так держать, и мы выйдем на середину канала.

—   Есть.

—   Лабала, — крикнул Гарет в сторону главной палубы.

—   Что, Гарет?

—   Ты не можешь почувствовать линиятов?

—   Нет, — ответил Лабала. — Я уже пробовал. Ничего не получилось. Извини.

—   Кто-нибудь с хорошим зрением и слухом —на нос, — приказал Гарет. — Потихоньку предупредите нас, если увидите или услышите что-нибудь подозрительное.

Гарет закрыл глаза и прислушался, заставив себя не думать о “Стойком” и сосредоточить все внимание на окружавшей их туманной темноте. Ветер дул с севера.

— Номиос,—тихо произнес он,—измени курс на пару румбов к югу. Ветер может снести нас немного в сторону от канала, если сохраним этот курс.

— Есть, сэр. Как раз собирался это сделать. Гарет спустился по трапу на главную палубу и велел четверым командирам пушечных расчетов явиться к Кнолу Н'б'ри.

—           Рано или поздно мы выйдем из тумана, —сказал Кнол.— Если это произойдет и вы увидите линиятов, прицельтесь, но не стреляйте, заклинаю вас всеми богами, пока не услышите мою команду. Может быть, нам удастся проскользнуть мимо них незамеченными.

Матросы кивнули и вернулись к пушкам, Кнол Н'б'ри задержался.

—   По какому поводу такая идиотская ухмылка? — спросил Гарет.

—   Ты ведешь себя и говоришь как настоящий капитан.

Гарет с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.

— Возвращайтесь к своей пушке, сэр.

Гарет вернулся на ют и прислушался. “Стойкий” двигался почти бесшумно. Тишину нарушало лишь потрескивание корпуса, волны изредка били в нос корабля, и шелестели паруса.

По трапу поднялся Лабала.

—   Гарет, — сказал он едва слышно. — Кажется, этот проклятый туман следует за нами!

—   А такое возможно?

—   Не знаю. Постепенно пойму. Может быть, он решил, что я — его папочка?

Гарет кивнул. “Может быть... может быть, это немного поможет им, и не придется...”

Он услышал крик с правого борта и грохот блоков.

Через мгновение он увидел тусклый свет. “Хватит красться,— подумал он.— Мне надоело все время убегать”.

— Номиос,— сказал он.— Курс — на этот свет.

— Но...

—   Делай что говорят!

—   Есть, сэр!

Боцман тихо отдал приказ, и рулевой повернул штурвал.

Свет стал ярче. Гарет подошел к лееру и наклонился:

—   Чем заряжены пушки?

—   Шрапнелью.

—   Отлично. Цельтесь на свет, стрелять по моему приказу. Перезарядите ядрами и цельтесь ниже света в корпус.

Он вернулся к штурвалу.

Свет был совсем близко. “Стойкий” подходил к линиятам, по крайней мере так надеялся Гарет, с кормы по левому борту.

— Готовсь! — крикнул Гарет. Корабль был настолько близко, что он увидел удивленные лица стоявших на палубе людей.

— Пли!

Громыхнули две пушки правого борта, люди на палубе корабля линиятов вскрикнули и упали. Началась паника, и “Стойкий” прошел мимо ярдах в двадцати.

— Номиос, разворот! Пусть еще раз попробуют наше угощение!

— Есть, сэр!“Стойкий” развернулся.

—   Подойти бортом!

—   Есть!

—   Пушки левого борта, — приказал Гарет. —Не промахнитесь! Готовсь!

Корабль линиятов находился совсем рядом. Матросы отскочили от леера, испугавшись, что “Стойкий” пойдет на таран.

— Пли!

Обе пушки выстрелили одновременно. Клубы порохового дыма окутали оба корабля. Гарет услышал крики боли с корабля линиятов.

—   Ядрами и быстро, — приказал Гарет и снова развернул “Стойкий”.

—   Готовсь... пли!

На этот раз ядра из пушек левого борта попали в корму корабля линиятов.

— К левому борту,— приказал Гарет.

Когда они еще раз подошли к кораблю линиятов, выстрелила его кормовая пушка. Ядро просвистело едва ли в футе над головой Гарета и попало в кормовую надстройку. Гарет увидел вспышку, озарившую людей, его людей, стрелявших, не дожидаясь приказа, из мушкетов по корме корабля линиятов. Двое стоявших у кормовой пушки линиятов упали. Пушки правого борта “Стойкого” выпустили ядра в корпус, как и приказывал Гарет, и тут Гарет заметил, как выстрелил установленный на палубе работорговца робинет.

Ядро пролетело так близко, что Гарет почувствовал дуновение ветра, и тут что-то теплое обрызгало его лицо и руку. Он бросил взгляд на звездное небо и заметил, как рулевой осел на палубу у штурвала.

У него не было головы, и Гарет понял, что за дождь пролился на него. С трудом сдерживая тошноту, он взял штурвал в руки и провел “Стойкий” мимо корабля линиятов, потерявшего ход и оставшегося по левому борту.

Туман рассеялся, море впереди было чистым, Гарет приказал поднять все паруса и взять новый курс.

На юг.

Два дня спустя “Стойкий” бросил якорь в лагуне рядом с крошечным тропическим островком. Горизонт на севере был чист, не было и намека на погоню из Херти.

Тридцать семь матросов собрались в средней части корабля. Келча и рулевого похоронили на следующее утро после стычки с линиятами.

Гарет, прежде чем созвать всех и решить, что делать дальше, послал на остров лодку, чтобы собрать лаймы и наполнить бочку чистейшей водой из впадающего в океан ручейка. Он приказал коку приготовить холодный пунш из фруктов, сахара и бренди и выдал по небольшой порции каждому моряку.

Когда другие моряки столпились у бочонка, к нему подошел Кнол Н'б'ри.

— Я начинаю думать, что ты — опасный человек, Гарет Раднор.

— Да?

—   Интереснее всего то, что ты, перед тем как обсуждать дела, решил угостить всех фруктами, которые на Саросе может позволить себе только знатный человек. Многообещающее начало. Кроме того, меня заинтересовало то, что ты повел корабль из Херти на юг, а не на север, домой.

—   Я просто подумал,— ответил Гарет с невинной улыбкой, — что линияты не заподозрят, что мы направимся сюда.

—   Конечно,— согласился Кнол, потягивая пунш из оловянной кружки. — Я вдруг вспомнил, о чем ты говорил, когда мы были мальчишками. Хочешь, чтобы это стало моей идеей или твоей?

—   О чем ты говоришь?

Кнол не ответил, только, загадочно улыбнулся и устроился на пушке.

Гарет поднялся на пару ступенек к юту.

—   Итак, ребята,— сказал он.— Думаю, нам надо решить, что делать дальше.

—   Уносить наши тощие задницы домой,—сказал кто-то.

—   Это — наиболее разумное решение, — согласился Гарет.— Море широкое, и мы сможем избежать встречи с линиятами. Не думаю, что они будут слишком настойчиво искать нас. По крайней мере, надеюсь на это.

—   Мы вышли из Сароса, — задумчиво произнес Кнол, — и через два месяца возвращаемся, поджав хвосты. Нечего сказать, настоящие мореплаватели.

Матросы посмотрели на него, некоторые с одобрением, некоторые — удивленно.

—   А как насчет “Стойкого”? — спросил Том Техиди. — Кому принадлежит корабль?

—   Думаю, наследникам капитана Луинеса, если они у него есть.

—   Не припомню, — сказал боцман Номиос, —чтобы шкипер хоть раз говорил о родственниках. Впрочем, это не значит, что у него их нет.

—   Если так,— сказал Гарет,— мы должны обратиться в королевский суд. Возможно, мы получим право собственности на корабль и сможем его продать. Или использовать в долю.

—   Чтобы таким людям, как мы, отдали такой превосходный корабль? Только не на Саросе. Скорее всего, есть невыплаченные долги и судебные распоряжения, и мы окажемся на берегу абсолютно ни с чем, кроме собственных яиц в штанах.

—   По-моему, следует придерживаться плана капитана и заняться работорговлей, правда в ней я разбираюсь не лучше других, даже не знаю, законно это или нет. Даже если допустить, что нам удастся заполучить то, о чем капитан договорился с линиятами, и заключить с ними сделку.

—   Не думаю, что это получится,— возразил Гарет. — Кроме того, я — не работорговец, что уже не раз повторял. Есть еще один вариант — заняться делом на свой страх и риск, остаться в этих морях и попытаться найти груз, который мы сможем обменять на оружие, чтобы вернуться домой.

—   Неплохая мысль,— сказал один матрос.

—   А у меня есть мысль получше, — заявил Кнол, спрыгивая с пушки. — Можем послать все к дьяволу, поднять черный флаг и разбогатеть, причем быстро.

Раздались удивленные крики. Как заметил Гарет, так отреагировали неопытные матросы.

—   У меня нет ни малейшего желания увидеть узел на своей шее или еще что-нибудь похуже,— сказал кок.

—   Пиратство...— задумчиво произнес Гарет, словно эта мысль впервые пришла ему в голову. — Быть может, есть безопасный способ заняться им.

—   Какой? — услышал он чей-то полный недоверия голос.

—   Что будет, если мы станем нападать только на линиятов? Будем захватывать их торговые суда. Если удача не оставит нас, груз будет достаточно дорогим и нам не придется топить их суда в бою, мы сможем послать их на Сарос с захваченными командами.

—   А еще лучше,— заметил один опытный матрос, — если мы поставим такие суда на якорь подальше от Сароса, скажем в Ютербоге, чтобы они ждали там возвращения “Стойкого”. На тот случай, если королю или какому-нибудь чертовому вельможе придет в голову мысль захватить нашу добычу.

—   Не понимаю, — сказал еще один матрос, —почему мы не предстанем перед королевским судом, если будем грабить только линиятов.

—   Думаю, в этом случае нам следует обратиться к моему дяде, у которого много друзей, занимающих высокое положение. Если мы обратимся с петицией к королю и докажем, что выступали против заведомых врагов королевства...

—   Не говоря уже о том, чтобы предложить ему часть добычи,— добавил Лабала.

—   И это тоже,— согласился Гарет.— У насесть возможность избежать наказания.

—   Линияты увезли моих родителей,— с горечью произнес Том Техиди. — Как и родителей Кнола. А родителей Гарета они убили. Я совсем не против отрезать от них кусочек. Побольше.

—   Моя тетя стала жертвой набега, — сказал один матрос.

—   Они захватили два судна, на которых я плавал,— присоединился к говорящим один из старых матросов Луинеса. — Они просто исчезли. Думаю, мои приятели сейчас закованы в цепи линиятов. Если они еще живы.

—   Если вам нравится эта идея,— сказал Гарет, — мы должны все обговорить. Составить свой договор, если большинство одобрит его.

—   А как насчет тех, кому идея не нравится?

—   Полагаю, им придется отправиться в плавание с нами и рисковать, прежде чем они смогут вернуться на север с трофейной командой. Мы можем также высадить их в ближайшем цивилизованном порту.— Он усмехнулся.— Пиратство? Никогда о нем не думал.

—   А стоит задуматься,— крикнул один из матросов.— Потому что я выдвигаю тебя на должность капитана.

На мгновение воцарилась тишина, потом раздались одобрительные крики. Гарет спустился с трапа в толпу возбужденно споривших матросов.

Сквозь толпу к нему пробился Кнол Н'б'ри.

—   Никогда не думал, да? Врать ты до сих пор не научился, Гарет.

—   Точно, я имею в виду — врать.

—   Думаю, у меня достаточно удачно получилось подкинуть эту мысль, естественно, учитывая то, что ты понятия не имел, о чем я говорю.

—   И до сих пор не имею.— Гарет загадочно улыбался.

—   Все так похоже на наши детские игры, —сказал Кнол. — Только на этот раз золото будет настоящим, а не кусочками дерева. — Он поднял свою кружку.— За здоровье капитана Раднора!

8

Гарет внимательно изучал текст. Почерк был ужасным, грамматика — спорной, а стиль — чересчур напыщенным, но смысл и намерения не вызывали сомнений.

“... Мы, команда корабля, известного под названием "Стойкий", настоящим утверждаем договор о пиратстве, которое будет считаться также каперством против врагов всемилостивейшего короля Алфиери Саросского, подлежащий неукоснительному соблюдению всеми членами команды под страхом жесточайшего наказания и касающийся деления долей прибыли нашего предприятия. ..”

Никто не получал никаких денег до захвата первых трофеев. Гарет, как капитан, получал пять долей, пять долей отводилось на обслуживание корабля. Избранные помощники — Том Техиди и опытный, грозного вида матрос Фролн, служивший под началом Луинеса,— получали по три доли.

Некоторые матросы выдвигали в помощники Кнола Н'б'ри, но тот скромно отказался, пробормотав, что он еще недостаточно опытен. Быть может, через какое-то время...

Старшина Галф, в качестве представителя команды, тоже получал три доли. Команда хотела выбрать на этот пост боцмана Номиоса, но встретила его яростное сопротивление: “Я всегда был только тем, кем являюсь сейчас, и не собираюсь становиться кем-нибудь еще”.

Лабала получил две доли, хотя и возражал, заявляя о том, что еще не стал настоящим магом. Матросы криками заставили его замолчать. Они отлично помнили, что туман, насланный Лабалой, спас им жизнь, надеялись, что его колдовство не только поможет остаться им в живых в будущем, но и приведет к богатой добыче. Корабельный плотник получал две доли, все остальные матросы — по одной.

Ожесточенные споры длились три дня.

Как поступать с матросами захваченных кораблей, которые решат к ним присоединиться? Какую долю они получат, если часть добычи была захвачена до них? Матросы должны сбрасываться на еду и напитки или они будут оплачены из доли корабля?

На какую компенсацию может рассчитывать получивший увечье пират? Договорились о сотне золотых монет за потерю правой руки и о пятидесяти за потерю левой, и тут спор разгорелся с новой силой, потому что левши почувствовали себя ущемленными. Правая нога была оценена в пятьдесят монет, а левая — всего в сорок. За палец или глаз пират получал десять монет.

Потом они стали обсуждать наказания. Смерть за убийство, изнасилование, утаивание части добычи. Методами исполнения наказания были избраны расстрел или высадка на необитаемом острове.

За менее серьезные проступки предусматривались прогон через строй, штрафы или лишение доли.

Гарет заметил, что матросы отказались от обычных наказаний — повешения и наказания плетьми.

— Это оставим для врагов,— сказал Фролн и, сам не замечая, почесал себе спину, — особенно если вспомнить, сколько ударов плетью каждый из нас уже получил.

После того как все вопросы были решены, Гарет понял, что термин “морской законник” не пустые слова.

Он задумался над тем, какой могла бы стать жизнь, если бы всем людям позволили самостоятельно выбирать себе компаньонов и определять оплату, а не зависеть постоянно от воли короля, обстоятельств или прихотей человека, обладающего мечом или титулом.

Подумав об этом, он подошел к составлявшим договор матросам и попросил включить в него фразу: “Настоящим мы договариваемся о том, что наш хранимый богами монарх, которым мы крайне дорожим, получает шесть долей нашего предприятия”.

Это вызвало недовольные вопли, но один из матросов, задумчиво почесав в затылке, сказал:

— Совсем не помешает, ребята. Если до этого не дойдет, значит, не дойдет. А если мы окажемся в подземелье с крысами и будем ждать прихода палача, забота о добром короле Алфиери сможет сослужить неплохую службу.

После ожесточенного спора необходимость прикрыть спину была одобрена большинством, и королю была назначена его доля.

Гарет подумал, что Косира нашла бы такие обсуждения занятными и, вероятно, смешными, и вдруг ощутил такую сильную тоску от одиночества, что едва смог побороть ее.

—   Это поможет нам добиться благосклонности короля Алфиери, когда вернемся на Сарос, —сказал Гарет.

—   Или выставит нас полными идиотами,—возразил Кнол Н'б'ри.— Прикрывающими свои преступления именем короля.

Команда рассмотрела творение Гарета, воплощенное в жизнь парусным мастером корабля. Это было знамя Сароса — триколор с горизонтальными полосами черного, зеленого и белого цвета. Но в центре, вместо короны, Гарет поместил изображение черепа с двумя перекрещенными саблями внизу.

—   Линияты подумают, прежде чем напасть на нас, — сказал Том Техиди. — Если, конечно, они суеверны.

—   Я не суеверен, — сказал Лабала, — но и у меня яйца холодеют от страха.

Знамя единогласно было принято в качестве нового флага “Стойкого”.

Гарет с радостью разрешил команде развлекаться, как она сама посчитает нужным. Ему хватало проблем с картами.

Содержимое сумки Келча долгие часы оставалось для Гарета загадкой. Келч умер со словами, что карты и “указания” находятся в сумке, но Гарет нашел там только клочок бумаги и несколько бумажных трубочек.

Он разложил их на столе Луинеса и принялся изучать карты бывшего капитана. Карт морей к югу от Сароса оказалось много, и все они сопровождались подробными пометками Луинеса, это свидетельствовало о том, что капитан уже бывал в этих неизведанных странах.

Гарет нашел карту Великого моря и повесил ее на переборку. Вокруг он развесил другие, более подробные, карты. Справа находился Сарос и отделенный от него Узким морем Ютербог. Были карты и других известных стран, на которые он решил не обращать внимания.

На юге и западе находились большие острова. Гарет знал об их существовании, хотя и не бывал ни в одном из расположенных на островах портов. Дальше к югу океан был усеян великим множеством более мелких островов.

Рядом с одним, как он заметил, было чернилами написано название “ОСТРОВ ФЛИБУСТЬЕРОВ”. Интересно.

Далее на юго-западе находился огромный континент, напоминавший по форме колокол. В нижней части находилась страна Линияти, но, что было особенно интересно, карты этой части света, которые доводилось видеть Гарету, содержали лишь надпись “НЕИЗВЕСТНЫЕ ТЕРРИТОРИИ” и пунктирные линии, которыми были обозначены контуры континента.

На карте Луинеса были обозначены города линиятов с названиями, а верхняя часть колокола была нанесена полностью и названа “КАШИ”. Впрочем, подробной карту этой части континента назвать было трудно.

К востоку от континента он увидел круг с надписью “ОСТРОВА СПЕЦИЙ” и несколькими вопросительными знаками. Гарет поморщился. Очевидно, точное местонахождение этих островов Луинес должен был узнать у линиятов в обмен на участие в работорговле.

Он вызвал Номиоса и показал ему карты.

— Да, сэр,— подтвердил боцман.— Луинес постоянно обновлял карты, когда мы ходили в тех водах.

Гарет указал на одну надпись, на перешейке между Линияти и Каши.

— Это, сэр, — Номиос облизал губы, — по словам капитана Луинеса, город сокровищ Нуурат. Он говорил, что линияты совершают набеги на Каши, чтобы захватить рабов и сокровища. Он также говорил, что в этой части расположены дикие империи, в которых золото — обычное украшение, а серебро люди считают бесполезным дешевым металлом. Один раз в год линияты собирают награбленные сокровища в поселках на побережье Каши, а потом на кораблях отправляют на юг, в Нуурат, куда, как гласит легенда, свозят сокровища из других мест. Он считал, что добыча была бы невиданной, если бы нашлось достаточное количество храбрых людей, доверявших друг другу, которые решились бы на штурм города.

— Я не могу не задуматься, — сказал Гарет, —о том, почему линиятам понадобилось нанимать“Стойкий”, если у них есть достаточное количество своих судов, плавающих вдоль побережья. Луинес никогда не говорил мне причину, но сам я слышал, что жители Каши владеют магией и очень храбрые воины. Мне говорили, что линияты теряют много людей и кораблей, особенно если заходят в одну из крупных рек, например в эту.

Он подошел к карте и указал на линию, уходящую в глубь континента Каши, обозначенную как “РЕКА МОЗАФФАР”. Рядом с устьем была нанесена точка, подписанная “КИММАР”.

— Думаю, — продолжил Номиос, — денег на всех хватает, поэтому они предпочли не рисковать, а послать за пленниками нас. Никто не говорит, что линиятам недостает храбрости, правда, использовать ее они предпочитают в группах по дюжине или около того.

Гарет посмотрел на другую часть карты.

—   А что это за остров Флибустьеров на севере?

—   Я как-то спросил о нем Луинеса и услышал, что это царство грез, не более того. Капитан был скрытным человеком и неохотно делился своими секретами.

Гарет посмотрел в глаза боцману и понял, что тот не лжет.

Он спросил его о крошечных бумажных трубочках из сумки Келча, но боцман только покачал головой.

— Не знаю, сэр. Правда не знаю.

Гарет отпустил Номиоса и попросил его прислать в каюту Лабалу. Может быть, тайну трубочек удастся разгадать при помощи магии.

Он глубоко задумался. Он думал, что многое знал о линиятах как о своих заклятых врагах. Теперь он понимал, что ничего о них не знал: ни языка, ни обычаев, ни культуры, ни методов ведения ими войны на море и на суше.

Он мрачно думал о том, что многого не знает в жизни, и не понимал, как мог проявить такую самонадеянность и позволить избрать себя капитаном.

Он также задумался о том, почему он то чувствовал себя уверенным и четко знал, что нужно предпринять, то становился нерешительным, словно перед ним открывались мириады вариантов, любой из который казался ненадежным и опасным.

“Может быть, — думал Гарет, — нужно с кем-нибудь поговорить? С кем?” Он слышал выражение “одиночество командира” и считал его не более чем жалостью к самому себе. Теперь он полностью испытал это чувство.

Самым лучшим собеседником была бы Косира, но она находилась в нескольких тысячах лиг. И тут в дверь каюты постучал Лабала.

— Добрый день, Гарет. Что тебе нужно? Гарет прогнал прочь мрачные мысли.

— Может быть, ты, как местный маг, сможешь выяснить, что содержится в этих трубочках из сумки Келча. Он сказал, что в сумке карты, а эти трубочки совсем на них не похожи.

—   Почему нет? Мне говорили, что часть может быть целым, а линиятам явно служат умные чародеи.

—   Но какое заклинание может понадобиться, чтобы они развернулись до нормального размера? Если такое заклинание и существовало, оно, вероятно, умерло вместе с Луинесом.

—   Может быть, умерло, может быть — нет. —Лабала взял в руку одну из трубочек и внимательно осмотрел ее. — Однажды я видел занятную игрушку в магазине. Зонт от дождя. Стоило побрызгать на него водой, и хлоп — он раскрывался. Может быть, стоит побрызгать на них водой...

Гарет попробовал. Ничего не получилось.

— Может быть, морской водой? Ничего.

— Мне пришла в голову ужасная мысль, —произнес Лабала. — Если линияты хотели, чтобы мы занялись кровавым ремеслом...

Гарет взял булавку со стола, проколол большой палец и помазал трубочку кровью. На мгновение ему показалось, что он борется со змеей, настолько быстро трубочка начала расти и извиваться, пока не превратилась в большую карту. Гарет развернул карту, увидел незнакомые надписи и масштаб, но узнал перешеек, соединяющий Линияти и Каши.

— Спасибо, сэр,— произнес Лабала.— Счет я пришлю чуть позже. Если нужно что-нибудь еще, только поскулите.

Он выскочил из каюты, хлопнув дверью, и загремел вниз по трапу, задыхаясь от хохота.

“Стойкому” давно пора было уходить из этой тихой гавани рядом с островком. Рано или поздно рядом могли пройти линияты с зорким впередсмотрящим или любопытным магом на борту.

Гарет долго изучал карты Келча, прежде чем принял решение устроить засаду рядом с городом Батан, который был единственным нанесенным на карту поселением на континенте Каши, к северу от Нуурата. Во-первых, он находился достаточно близко, во-вторых, в порт должны были заходить суда, на которые имело смысл напасть.

Кроме того, рядом с портом точками были нанесены на карту острова, среди которых мог спрятаться имевший небольшую осадку “Стойкий”.

Так он надеялся.

Он сообщил команде о принятом решении, и все без исключения поддержали его. Гарету было приятно, но он знал, что если не будет богатой добычи или если команда понесет тяжелые потери, он станет простым матросом.

Они подошли к континенту Каши далеко к северу от Нуурата, повернули на север и начали петлять среди островов. И тут вахтенный на грот-мачте заметил лодку.

Свободные от вахты матросы столпились на носу, чтобы поглазеть на скользившее по проливу между двумя островами длинное каноэ с двумя аутригерами и треугольным парусом из рогожи. В лодке был один человек.

На вахте стоял Техиди, который скомандовал “Стойкому” подойти к каноэ.

—   Может быть, у него есть фрукты, которые мы обменяем на хлеб.

—   Или обманем и дадим ему галет, — сказал один из матросов.

—   Он вряд ли рассердится, — подхватил еще один матрос. — Бедняга наверняка так давно не ел мяса, что червяки в галетах просто обрадуют его.

В каноэ сидел темнокожий юноша с очень длинными, очень черными, собранными в пучок на затылке волосами, из одежды на нем была только цветастая набедренная повязка. Увидев приближающийся корабль, он схватился за веревки паруса и что-то запричитал высоким голосом.

— Похоже, он молится. И вдруг стих ветер.

Юноша бросил еще один взгляд на корабль и прыгнул за борт.

— Какого...

—   Бедняга,— сказал Лабала. — Подумал, что такие корабли могут быть только у линиятов, и решил, что лучше утопиться, чем стать рабом.

—   Он прав.

Гарет был уже на палубе. Техиди взглянул на него безумным взглядом, стянул штаны и рубашку и прыгнул в море.

—   Ради всего святого,— воскликнул Номиос, — что он задумал?

—   Решил поиграть в спасателя.

Команда подбежала к борту. Каноэ почти поравнялось со “Стойким”.

—   Спустить паруса и разворот, — приказал Гарет. — Подойти к каноэ.

—   Есть, сэр,— ответил рулевой, а Номиосу явно стало стыдно оттого, что не отдал такую команду сам.

—   Смотрите, вот он... ему удалось схватить мальчишку.

На поверхности появился похожий на кита Техиди, держащий под мышкой яростно отбивающегося туземца.

— А парню совсем не хочется... ой! Техиди и юноша снова исчезли, оставив на поверхности только пузыри. Потом Техиди появился снова, с выражением муки на лице. На этот раз он держал почти потерявшего сознание мальчишку за волосы.

— Вот шельмец, — задыхаясь произнес он. —Ударил меня по яйцам и решил снова уйти на дно. Нужно было отпустить его.

Все расхохотались, а Гарет приказал достать из трюма грузовую сеть и подготовить балку. Парень был бесцеремонно поднят на борт “Стойкого”, а его каноэ привязано к судну.

—   Что теперь? — спросил Гарет, когда Техиди перестал подпрыгивать и хвататься руками за низ живота.

—   Э...— задумчиво произнес Фролн.— Он неплохо выглядит. Если нашему помощник устало совсем одиноко...

Он замолчал, увидев взгляд Техиди. Видимо, вспомнил о его силе.

—   Понятия не имею, что с ним делать, — сказал Том. — Но я все равно не позволю ему утонуть.

—   Ты прав,—согласился Гарет.

Юноша быстро заговорил, но никто не понял ни слова.

—   Интересно,— сказал Гарет.— Мы совсем не похожи на линиятов, а он явно считает нас работорговцами. Это значит, что мы находимся в водах, в которые линияты в последнее время не заходили.

—   Думаю, я знаю, что с ним делать, — сказал Лабала.

—   Перестань, Лаб,— крикнул кто-то.— Мы же договорились — никаких человеческих жертвоприношений.

—   А тебе не хочется поплавать с ядром на шее? — спросил Лабала.— Гарет, я не до конца постиг премудрость заклинания на понимание языков, по крайней мере не так, как настоящий маг, но я знаю, что нужно делать. Почему бы не попробовать на этом парне?

Гарет кивнул, и вскоре кок принес различные целебные растения: тимьян, розмарин, ягоды можжевельника и ромашку, Лабала начертил на палубе мелом три треугольника и выпотрошил свежепойманную рыбу.

— Из мозга в мозг... — пробормотал он, срезая верхнюю часть головы рыбы и доставая мозг размером с ноготь.

Он коснулся мозгом головы юноши, который попытался улизнуть, но остановился, увидев свирепый взгляд Лабалы.

— Теперь ты, Гарет.

Гарет послушно склонил голову.

—   Если не сработает, — сказал кто-то, — вернее, если сработает, капитан будет прыгать за борти радостно плескаться в волнах.

—   Заткнись,— пробурчал Лабала.— Я думаю...

Он открыл мальчику рот, несмотря на отчаянные попытки укусить его, и взял на кончик пальца капельку слюны.

— Теперь ты, Гарет.

Гарет открыл рот и почувствовал на языке палец Лабалы.

Лабала сжег целебные травы и начал произносить заклинание:

— Разум к губам, Губы к словам, Слова к ушам, Уши к разуму, Разум к губам, Губы к словам...

Он повторял заклинание снова и снова, касаясь рыбьим мозгом головы то Гарета, то мальчика.

Потом он отошел на шаг и ткнул туземца в ребра:

—   Скажи что-нибудь. — Мальчик посмотрел на него сердито, и Гарет услышал его слова:

—   Не прикасайся ко мне, жирный демон!

—   Замолчи,— произнес Гарет на языке, которого не знал. — Не оскорбляй чародея, иначе он превратит тебя в черепаху!

Глаза парня расширились от удивления.

— Ты говоришь на нашем языке?

—   Конечно,— ответил Гарет.— Иначе зачем было нужно заклинание.

—   Я думал, он превратит меня в рыбу, — произнес юноша. — Ну и пусть, я все равно никогда не стану твоим рабом, я брошусь в море и утоплюсь, как только ты повернешься ко мне спиной.

— Никто не собирается делать из тебя раба! Парень горько рассмеялся:

—   Так поступают все, у кого есть такой корабль. Это без конца повторяют мои вожди.

—   Разве мы стали бы спасать тебя и твою лодку?

—   Человек не может знать, что думает демон.

—   Мы отвезем тебя в твою деревню.

—   Я не покажу ее тебе, потому что ты собираешься поработить весь мой народ. Ага, теперь я понимаю твой коварный план. Ты спас меня для того, чтобы я стал приманкой и заманил мой народ в твои сети.

—   С тобой невозможно разговаривать, — сказал Гарет.— Думаю, ты — сын вождя.

—   Нет, мой отец — знатный человек, но не вождь. Я разгадал твой коварный замысел. Ты хочешь, чтобы я больше рассказал о своей деревне. Так вот, ты не услышишь больше ни слова.

Гарет покачал головой и отвернулся.

—   И я считал себя тупым в его возрасте. Твое заклинание сработало, Лабала. Воспользуемся им, когда к нам в руки попадется какой-нибудь линият.

—   А что будем делать с этим мальчишкой? —поинтересовался Кнол Н'б'ри.— Посадим его в каноэ?

— Скорее всего.

Через час туземца отпустили, загрузив его каноэ хлебом, копченым мясом, рыбой и ножами. Ему подарили даже два тесака. Гарет бросил сверху саблю со словами:

— Будет чем убивать работорговцев, когда вырастешь.

“Стойкий” отошел от каноэ, и мальчишка тут же скинул набедренную повязку и повилял худыми ягодицами.

—   Полагаю, он нам не поверил, — сказал Кнол Н'б'ри, с трудом сдерживая смех.

—   Думаю, ты прав, — согласился Гарет. — Забудь о нем. Пора заняться настоящим пиратством.

9

Первый корабль линиятов оказался небольшим двухмачтовиком с двумя фальконетами на юте. Команда состояла всего из десяти человек: шести линиятов и четырех рабов.

Стоявший у руля раб с тоской посмотрел налево, где маняще темнели джунгли. Если бы вахтенный линият спустился вниз или задремал, раб мог бы резко вывернуть руль, броситься за борт и попытаться преодолеть прибой и спастись от акул.

Но линияты никогда не расслаблялись. Раб в очередной раз засомневался, настоящие ли они люди. Он предпочитал считать их демонами, присланными в этот мир в наказание за грехи. Потом он подумал, что предпочел бы быть рабом людей, а не демонов, потому что видел, как линияты поступали с рабами, осмелившимися выказать неповиновение или заикнуться о свободе...

Он поежился и проверил курс. Линият смотрел на него пристально, словно читал мысли.

Потом что-то вдруг надвинулось на них из темноты. Это был какой-то корабль. Раб резко вывернул руль, поняв, что корабль подойдет к ним с левого борта, и тут громыхнули два выстрела, и фок-мачта с треском упала от направленного выше палубы цепного заряда.

Раб выпустил штурвал и попытался укрыться от качающейся на вантах мачты, и тут раздался залп установленных на носу “Стойкого” пушек, и шрапнель снесла стоявшего на вахте линията и расщепила штурвал.

В следующее мгновение были перекинуты кошки и на борту судна появился первый матрос “Стойкого”. За ним последовали вопящие, визжащие, как дикие звери, матросы с саблями, навстречу которым выбрались из каюты на палубу пятеро полуодетых линиятов. Двое были вооружены мечами, двое — пистолетами. Вооруженные пистолетами линияты прицелились и выстрелили, в ответ раздался залп из мушкетов. Линияты, издав вопль, упали на палубу замертво.

Осторожно выглянувший из-за мачты раб увидел, как вооруженный мечом стройный юноша заколол одного из линиятов, а стоявший рядом с ним великан усеянной шипами дубиной проломил череп другому. Высокий юноша что-то крикнул, и великан, отбросив дубину, бросился на уцелевшего линията. Потом на ют поднялись по трапу незнакомые моряки. Один из них занес над головой саблю, чтобы убить оставшегося в живых раба, но был остановлен другим.

Раб вскочил, высоко подняв руки над головой, и залепетал, что он не враг, что он сдается, что просит пощадить его, ради всех богов, пощадить.

Четверо рабов собрались у кормовой кабины, ожидая неминуемой гибели. Оставшийся в живых линият был привязан к трапу и с ненавистью смотрел на победителей. Главную палубу освещали пять фонарей.

—   Какие будут приказы, сэр? — спросил старшина Галф.

—   Освободите мачту,—приказал Гарет.—Попытайтесь развернуть временные паруса на обломке. Разверните полностью шпринтовый парус и посмотрите, сколько хлопков он выдержит. Я хочу подальше отойти от берега, мы подошли слишком близко.

—   Есть, сэр. — Галф отдал приказ, и находившиеся на борту захваченного судна матросы бросились выполнять его.

—   Номиос, Техиди, откройте люк, — приказал Гарет. — Посмотрим, что нам удалось захватить. Соблюдайте осторожность — мы не знаем, какой сюрприз могли приготовить линияты.

Техиди нашел киянку и принялся загонять клинья под крышку трюма, а Номиос стал перерубать найтовы.

—   Что будем делать с трупами? — спросил Н'б'ри.

—   Сбросьте их за борт, — приказал Гарет. —Не помню, чтобы к кому-нибудь из наших соотечественников приглашали священника.

Матросы грубо захохотали, и мгновение спустя пять тел полетели, кувыркаясь, в фосфоресцирующую воду. А еще через мгновение Гарет услышал, как жутко затрещали кости в челюстях акулы.

—   Что будем делать с ним? — спросил один из матросов, подходя к линияту.

—   Лабала! — крикнул Гарет. — Готовь свое заклинание.

Сначала заклинание не сработало, и Гарет стал подозревать, что линияты к нему невосприимчивы. На второй раз, когда линият чуть не откусил Лабале палец и начал плеваться в ярости, Гарет закричал:

—   Потише, иначе умрешь!

—   Вы все равно убьете меня,— ответил линият. — Между вами и нами может быть только война.

—   Ты не такой, как я?

—   Конечно нет, — ответил линият. — Могут существовать только две расы — которая правит и которой правят.

Гарет указал на рабов:

—   Как они?

—   Именно.

—   Понятно.— Гарет повернулся к рабам,—Вы говорите на их языке?

Один раб кивнул, другие пробормотали что-то утвердительное.

— Если вы были рабами, — сказал Гарет, —я объявляю вас свободными.

Молчание, потом рабы что-то радостно залепетали. Один из них упал на колени, и матросу пришлось поднимать его на ноги.

—   Мы ни перед кем не встаем на колени.

—   Что скажешь на это? — спросил Гарет линията.

—   Не имеет смысла, — произнес линиях. — Тыне имеешь права объявлять их не рабами, потому что они всегда останутся рабами.

—   Нет! — воскликнул один из темнокожих мужчин.— Никогда. Великий господин,— обратился он к Гарету, — ты отдашь нам это существо?

—   Зачем?

—   Чтобы он сначала понял, каково быть рабом, а потом умер медленной мучительной смертью.

—   Нет, — ответил  Гарет.—Возможно,   мы должны убить его, но я не позволю одному человеку поработить другого.

Он задумался на мгновение.

—   Галф!

—   Сэр!

— Отставить на время приготовления к плаванию.

Он увидел на главной палубе две небольшие шлюпки.

— Ты, ты и ты, — сказал он матросам. — Приготовить шлюпки к спуску. Во вторую положите достаточно воды и еды на неделю.

Он повернулся к линияту и заговорил на его языке:

—   Тебя мы посадим сейчас в одну из шлюпок... а на рассвете отпустим этих четверых рабов на свободу. Я хочу кое-что узнать у них, так что у тебя будет время уйти. Если они решат преследовать тебя или ты не доберешься до берега, значит, такова твоя судьба.

—   Не ожидай жалости, если наши пути снова пересекутся,— зловеще произнес линият.— На твоем месте я не стал бы так поступать.

—   Я не жду жалости от тебя,— сказал Гарет.— Не считаю себя дураком.

—   Сэр, давайте половим акул на его задницу,— предложил один из матросов.

—   Нет,— несколько неохотно произнес Гарет и вдруг услышал громкий крик из открытого люка, за которым последовал такой же громкий смех.

Матросы столпились у люка, из которого появился Номиос с разочарованием на лице, а следом за ним — улыбающийся Том Техиди.

— Поздравляю, мой капитан, — сказал Техиди.— Теперь ты владелец пяти долей лучших сушеных фруктов.

Матросы разочарованно застонали, а один из них выпалил:

— И за это нас едва не убили? Лабала расхохотался.

Гарет криво усмехнулся.

— По крайней мере, мы учимся быть пиратами и не нести потерь, — сказал он. — Кроме того, будет что пожевать, пока дожидаемся очередного урока.

Через два часа встало солнце, и четверо рабов направились на шлюпке к далекому берегу.

У Гарета немного кружилась голова: двое рабов были из разных племен, и теперь в его голове переплетались три языка. Он понимал их речь, но ничего не знал о самих людях, кроме того, что они были захвачены где-то на территории Каши. Карты Гарета не были достаточно подробными, кроме того, рабы не умели их читать и говорили только, что взяли в плен их на побережье, а потом продали линиятам, которые были на захваченном корабле.

Гарет спросил, была ли команда одновременно владельцами судна. Только один из рабов понимал, что значит владеть собственностью, и сказал, что, по его мнению, линияты не были владельцами, но он не знает, чьи приказы они исполняли.

Гарет проводил взглядом направлявшуюся к берегу шлюпку и повернулся к Фролну:

— Мы отведем эту плевательницу к островам, мимо которых недавно проходили, и там попытаемся отремонтировать. Может быть, нам удастся отыскать достаточно прямое дерево для новой мачты.

Гарет старался не думать об очевидном. Вторая добыча должна быть более ценной, иначе команда решит, что капитану не сопутствует удача.

Им удалось заменить мачту на захваченном судне, хотя связанные вместе сырые стволы можно было считать не более чем временной конструкцией. Пятеро матросов, назначенных на судно линиятов, попросили Лабалу сотворить заклинание на хорошую погоду. Он тихо признался Гарету, что понятия не имеет, как колдовать, но произнес несколько непонятных слов над морскими раковинами и раздал их матросам.

— По крайней мере, это поможет им сохранить храбрость на случай шторма.

Гарет подумывал о том, чтобы назвать судно “Косирой”, потом решил, что она заслуживает гораздо более серьезного корабля, присвоил ему название “Добрая надежда” и отправил болтаться между Батаном и Нууратом под видом рыбацкого судна.

Он не знал, едят ли линияты рыбу и был ли на судне опознавательный знак, подобный фонарю Луинеса. Он обыскал “Добрую надежду” от киля до клотика и не нашел ничего магического, Лабала тоже ничего не почувствовал.

“Стойкий” был едва виден на горизонте, и два матроса на топе постоянно следили за мачтами “Доброй надежды” в подзорную трубу.

На третий день на мачте “Доброй надежды” поднялся сигнальный флажок, сообщавший, что замечено судно, и “Стойкий” поднял все паруса.

— Капитан,— сказал стоявший у люка матрос. — На судне ничего нет, кроме перьев.

Гарет старался ничем не выдать своего волнения.

— Да, сэр, перья, сэр, — продолжил матрос и показал ему горсть ярких перьев. — Полагаю, их можно использовать для украшения шляп или платьев.

Это могло бы показаться смешным, по крайней мере всем, кроме Гарета, если бы на палубе не лежали три мертвых тела и если бы Гарет не чувствовал, как неотвратимо истекает срок его капитанства.

Захваченное ими судно было больше “Стойкого” — широкое, двухпалубное, трехмачтовое, с прямоугольными парусами, вооруженное шестью пушками. Команда отчаянно сражалась, и только горсть раненых линиятов осталась в живых, и сейчас они стояли на палубе под охраной матросов “Стойкого”. Около дюжины рабов толпились в другом конце палубы и смотрели на бывших хозяев с нескрываемой ненавистью.

“Почему они так яростно защищали перья? — недоумевал Гарет. — Перья были волшебными? Использовались в религии? Неужели существовали настолько странные люди, чтобы поклоняться перьям?”

Из трюма раздался крик, и по трапу, отодвинув матроса, поднялся Кнол Н'б'ри.

— Я решил немного разгрести перья,— сообщил он,— и обнаружил под ними балласт.—Он протянул Гарету прямоугольный, завернутый в мешковину слиток, явно очень тяжелый. —Быть может, линияты — воплощение аккуратности, но я никогда не видел, чтобы балласт заворачивали как подарки. Поэтому я развернул один слиток.

Он сбросил обертку, и золото заблестело в лучах заходящего солнца. Команда восторженно закричала.

— Ими покрыта половина днища,— сказал Кнол, подбрасывая слиток. — Вероятно, переплавленные сокровища, захваченные в Каши. Теперь понятно, почему корабль плыл как наваливший в штаны человек, да? И почему они так отчаянно сражались.

Гарет почувствовал, как каждая мышца его тела расслабилась от облегчения.

Уже были подготовлены три шлюпки для линиятов и бывших рабов, когда один из них подошел к Гарету.

—   Командир, — сказал он и поклонился. Это был крупный, осанистый мужчина с бритой головой, и Гарет мгновенно задумался, почему его бывшие хозяева не избавились от него раньше. Предполагалось, что рабы могли только ползать у ног хозяев.

—   Я слышу тебя, — ответил Гарет на языке мужчины, который узнал всего за час до того.

—   Мы благодарим тебя за свободу и лодки, но большинство из нас родом из глубины континента, куда ведет великая река к западу отсюда. Я примерно знаю, где мы находимся, потому что научился понимать положение солнца, а потом изучил компас и карты линиятов, как многие из нас учились матросскому ремеслу у мерзавцев, которым вынуждены были служить. Кстати, меня зовут Дихр. Мы были врагами долгие годы, кроме того, многие из нас были в рабстве уже много лет, наши женщины вышли замуж, а наши дети давно перестали оплакивать нас, возможно, даже забыли наши имена.

—   Значит, ты хочешь...

—   Ты — удачливый человек, это всем понятно. Никто из нас не видел, как наши бывшие хозяева грузили золото, тем не менее тебе и твоему толстому мудрецу, который, как я считаю, обладает большой силой, удалось отыскать сокровища.

Лабала раздраженно хмыкнул. Гарет понял, что он постепенно узнает все языки Каши, что было совсем неплохо.

—   Мы хотим,— продолжил Дихр,— присоединиться к вам, если ты не возражаешь и не посчитаешь постыдным для себя служить вместе с людьми другого цвета кожи, к тому же только что освободившимися от цепей. Самым важным для нас, как мы решили, является возможность убивать линиятов, чем больше, тем лучше, быть может, по десять за каждый год, проведенный нами в рабстве. Что ты скажешь?

—   Я должен посоветоваться со своими людьми, — ответил Гарет. — Моя команда состоит из людей, обладающих правом голоса в решении любого вопроса.

Его собеседник был явно удивлен.

— Слушать всем! — крикнул Гарет. — Все назад на “Стойкий”, кроме тебя и тебя, — вы будете охранять пленных.

Через несколько минут команда собралась, и Гарет сообщил ей о предложении бывшего раба.

—   Главным минусом является то, что в этом случае резко сократятся наши доли,— сказал Фролн.

—   А линияты будут потихоньку отстреливать нас, пока мы не сможем им противостоять или управлять кораблем в случае шторма, — сказал один из матросов.— Сегодня мы потеряли троих и пока не собираемся возвращаться в Тикао, чтобы нанять новых матросов.

—   Верно,— согласился Фролн. — Кроме того, мы сможем больше узнать о наших врагах. Я просто думал вслух.

—   Я голосую за то, чтобы взять их, по крайней мере проверить. Выделить долю каждому.

Если кто-нибудь окажется трусом или не справится, у нас всегда будет возможность посадить их в шлюпку, верно?

Не согласились только двое, и Гарет вернулся на судно линиятов.

— Мы приветствуем вас на борту, — объявил он.— А что касается линиятов, убивать будете только тех, кто сопротивляется. Мы — не хладнокровные убийцы. Кстати, вы получите равные с остальными членами команды доли добычи.

Дихр улыбнулся.

— Теперь я понимаю, почему тебе сопутствует удача,— сказал он.— Ты не боишься рисковать.

Гарет подумал, что воды рядом с Батаном стали значительно теплее, и задумался, правильно ли поступил, сохранив жизнь захваченным в плен линиятам, вместо того чтобы привязать к их ногам по камню побольше и отправить познакомиться с морским чудовищем.

Впрочем, что сделано, то сделано.

Три судна, последнее из которых было названо “Мститель”, шли на вест-зюйд-вест, все дальше углубляясь в воды линиятов. Возможно, курс вел ко все большим опасностям, но там же находились и богатые трофеи. Кроме того, Гарет считал, что так сможет ввести линиятских магов в заблуждение, и их не станут искать в глубоком тылу.

Бывшие рабы, овладев при помощи заклинания саросианским языком, быстро влились в команду и оказались действительно опытными моряками. Сначала некоторые из них были удивлены, что никто не стегает их плетью и не подвергает другим, более суровым наказаниям, и попытались расслабиться и переложить свои обязанности на других, но скоро поняли, что глупое выражение лица и мнимое непонимание, так часто проявляемое рабами по отношению к своим хозяевам, не приведет ни к чему хорошему.

Гарет постоянно расспрашивал Дихра и других его соотечественников о линиятах. Их знания оказались на удивление ограниченными — работорговцы предпочитали держать рабов на расстоянии. Рабам, что особенно заинтересовало Гарета, разрешали выходить в море только в водах Линияти и Каши. Рабы на борту судна, отправляющегося в другие страны, являлись не более чем товаром. Линияты, несомненно, были очень скрытной расой.

На берегу рабов содержали в бараках. Никто ни разу не видел линиятскую женщину. По мнению Дихра, их держали в изоляции, “как поступают только глупые дикари в наших краях”.

Один из рабов сообщил нечто страшное: он как раз поднимался на борт судна, когда увидел, как с полдюжины линиятов вели толпу откормленных детей, как темнокожих, так и белых, к зловещему одноэтажному дому, напоминавшему бойню. “Их вели как баранов. Причем они были толще, чем обычные дети, даже сыновья вождей. Думаю, их кастрировали”.

Дихр тоже сообщил неприятные подробности. Он видел, как перед самым отплытием из этого дома перенесли на судно бочонки. В особых случаях на палубе устанавливали жаровню, на которой приготавливали мясо из этих бочонков, причем рабам не давали ни кусочка.

Дихр добавил, что никто из рабов и не хотел есть это мясо, особенно после того, как один из них сказал, что жарившееся мясо пахнет так же, как погребальный костер.

Гарет судорожно сглотнул и попросил рассказать подробнее, как линияты ведут себя на море. По словам рабов, они были исключительно опытными моряками, и их офицеры без колебаний могли выбирать самый опасный курс. Если один из линиятов умирал или был убит, его тело безо всяких похоронных церемоний сбрасывали в море. В следующем порту на судно поднимался заменяющий, причем уже обученный выполнять функции умершего.

Сменившись с вахты, они удалялись в свои каюты, откуда иногда доносились пение и жуткий визг, который рабы принимали за смех. Если они и поклонялись каким-то богам, то рабы этого никогда не видели и никогда об этом не слышали.

Они были, что уже стало известно пиратам, абсолютно безжалостными в бою, а также по отношению к больным или раненым рабам.

Иногда они брали на борт чародеев, к чему, впрочем, никогда не испытывали особого стремления.

Гарет задумался, кем же они были на самом деле, людьми или демонами.

Он вспомнил, как услышал из закрытой кормовой каюты странный визг, когда “Стойкий” впервые встретился с кораблями линиятов.

—   Я тоже слышал его, — сказал Дихр. — Но только на военных кораблях... нет, однажды, когда наше судно шло с другими к их огромному городу на Каши, флагманский корабль проходил вдоль строя, и от него доносились эти жуткие крики. Вероятно, это были команды, которые мгновенно исполнялись линиятами.

—   Покажи мне на карте, где находится этот город.

—   Попробую.

Гарет нашел нанесенную на карту Луинеса реку в средней части континента Каши, в устье которой стояла точка с вопросительным знаком.

— Да,— сказал Дихр.— Они называют этот город Киммаром, а построен он был для того, чтобы охранять устье реки. Река, настолько широкая, что по ней борт о борт может пройти сотня таких судов, называется Мозаффар. Но она не заканчивается здесь, как показано на этой карте, а идет на юг, а потом на восток, по землям моего племени.

Гарет понемногу все лучше понимал, против какого врага выступил.

Им удалось захватить еще четыре торговых судна с ценным грузом: шелком, бронзовыми произведениями искусства, а на двух они обнаружили груз специй, не менее ценный, чем обещал Луинес.

Гарет знал, что нужно что-то делать с разросшимся флотом, прежде чем линияты начнут его поиски. Для начала он отослал суда с минимальными командами к найденному недавно безымянному островку, а сам продолжил заниматься пиратством, оставив под своим началом “Стойкий”, “Добрую надежду” и “Мститель”.

Следующим кораблем оказался огромный трехпалубный четырехмачтовик. Его сопровождали два быстроходных трехмачтовика.

Фролн напряженно улыбнулся.

— Судя по эскорту,— сказал он,— этот корабль заслуживает нашего внимания, капитан.

Гарет улыбнулся в ответ, зная, что улыбка скорее походила на волчий оскал. Он на мгновение задумался о том, что стал совсем другим человеком, потом отмел эту мысль как не заслуживающую внимания и приказал команде занять боевые посты и поднять флаг “Стойкого”.

Флаг с черепом затрепетал на ветру, и строй пиратских кораблей пошел на врага.

Два военных корабля линиятов отошли назад, но пираты решили не приближаться и стали обстреливать их из главных пушек, целясь в мачты. Скоро, лишившись мачт, корабли беспомощно закачались на волнах.

Потом они принялись за трехпалубник. Гарет насчитал по двенадцать пушек с каждого борта и заметил в подзорную трубу более легкие орудия на носу и корме. Корабль был тихоходным, “Стойкий” и “Добрая надежда” легко могли догнать его, а “Мститель” имел примерно такую же скорость.

— Если мы подойдем к ублюдку борт к борту,— сказал Фролн,— нам может не поздоровиться.— Быть может, зайдем с левого борта, а “Мститель” подойдет с другого? Немного отвлечем их внимание и заставим понервничать.

—   Мы поступим по-другому,— сказал Гарет и приказал Фролну поднять сигнальные флажки.

—   Если получится, — сказал Гарет, пытаясь подавить тошноту, когда “Стойкий” подошел совсем близко к огромному кораблю и он увидел зияющее жерло кормовой пушки, — переставим пушки.

Облако дыма окутало корму корабля линиятов, но ядро упало с недолетом.

—   Похоже, на корме у них стоят бомбарды, —заметил Фролн.

—   Корабль на прицеле,— крикнул Кнол Н'б'ри.

—   Готовсь!

—   Сэр! — отозвался старшина и отдал команду рулевому.— Руль по ветру!

—   По ветру! — крикнул рулевой и крутанул штурвал.

—   Спустить кливер... спустить бизань,— закричал Галф, и матросы мгновенно выполнили приказ.

—   Орудия левого борта! — крикнул Гарет.

—   Готов... готов,— услышал он ответы.

—   Выбрать главный парус!

“Стойкий” повернулся бортом к кораблю линиятов.

— Стрелять по готовности! — крикнул Гарет. Через мгновение он услышал грохот одной, а потом и второй пушки “Стойкого”.

— Разворот и повторить, — отдал приказ Гарет.

Начался мрачный хоровод, один за другим пиратские корабли подходили к корме корабля линиятов, делали залп и отходили.

Маленькая “Добрая надежда” подошла слишком близко, и выпущенное из бомбарды ядро снесло ей бушприт. Корабль отошел, и его команда бросилась на нос устранять повреждения.

Потом на корме корабля линиятов раздался оглушительный взрыв, и одна из бомбард вместе с частью корпуса упала в море.

Гарет приказал “Стойкому” подойти ближе и обстрелять палубу линиятского корабля шрапнелью, а потом отдал приказ “Мстителю” идти на абордаж.

“Стойкий” подошел к правому борту сквозь дым и огонь пушек, а “Мститель” — к левому.

Схватка была жестокой, пощады не было никому, и через четверть склянки все линияты лежали на палубе в лужах собственной крови.

Гарет поморщился и потер руку — выпущенная из пистолета пуля отрикошетила от мачты и задела его. Том Техиди бинтовал глубокую рану на боку рубашкой, сорванной с трупа линията. Четыре матроса, стиснув зубы, терпели боль, двое других бились в агонии, трое уже застыли неподвижно.

“Почему ублюдки сражались так яростно? — недоумевал Гарет. — Полагаю, мы теперь богаты”.

С треском открылся люк главного трюма, на матросов накатила волна жуткой вони, потом послышались жалобные вопли и стоны.

— Милосердный Мегарис, — воскликнул кто-то. — Мы захватили корабль с рабами.

Так оно и оказалось.

На корабле было четыре палубы для перевозки рабов, каждая из которых, достаточно высокая, чтобы человек мог сидеть, была разделена на небольшие узкие помещения. Вдоль каждого ряда были оставлены проходы, по которым работорговцы могли передавать воду и хлеб, если им этого хотелось.

Испражнения рабов стекали через щели палуб к днищу.

Всего на корабле было четыреста семьдесят три живых человека — мужчин, женщин и детей — и сто тринадцать закованных в цепи тел.

Лабала использовал все возможные заклинания, чтобы вызвать приятный запах или свежий ветерок, но безрезультатно. Матросы, проклиная линиятов, выносили тела на палубу, где Дихр произносил молитву, которая должна была помочь мертвым обрести лучшую жизнь, и бросал тела за борт, не глядя на сновавших в воде акул.

Дихр сообщил Гарету, что эти рабы были дикими, совсем необразованными и непохожими на моряков. Их взяли прямо из деревень и посадили на этот адский корабль, чтобы перевезти на линиятские рынки рабов.

Пираты накормили этих истощенных людей как могли — сначала изысканными, насколько это было возможно, яствами, от которых умерли еще несколько человек, а потом простой кашей и фруктами.

Лабале пришлось стать хирургом, несмотря на его заверения, что он ничего в этом не понимает. И никто в команде не понимал, но все пытались облегчить страдания больных и ухаживали за ними. Люди постепенно начали выздоравливать, только дети продолжали умирать, и Гарет едва не плакал, когда очередное крошечное тельце бросали за борт.

Они вернулись к острову, у которого их ждали остальные захваченные суда.

К нему подошли Техиди и Фролн и спросили, что он намеревается делать дальше.

— Нам следует избавиться от этих кашианцев,— ответил Гарет.— Для ремонта кормы захваченного нами корабля потребуются более искусные плотники, чем есть у нас. Мы должны решить, от каких судов следует избавиться и каким способом. Кроме того, нам следует очистить трюмы и заменить такелаж. Думаю, настала пора поближе познакомиться с красотами острова Флибустьеров.

10

Остров Флибустьеров оказался на самом деле кольцом островов с выступающими далеко в море утесами и глубокой лагуной в центре.

Гарет приказал семи своим кораблям лечь в дрейф, а сам решил обойти острова и осмотреться.

Между островами он обнаружил проливы, но не мог определить, были ли они судоходными. На двух самых дальних островках были построены обнесенные низкими стенами форты. Людей, впрочем, он не обнаружил, стволы пушек были закрыты заглушками, незаметно ни малейшего признака жизни.

В лагуне он увидел около шестнадцати судов различных типов. На некоторых островках сверкали на солнце белые стены каменных домов.

Вахтенный с мачты крикнул, что пролив на траверзе охраняют другие форты. Гарет навел на них подзорную трубу и разглядел, что у пушек с открытыми стволами стояли расчеты.

Он предположил, что этот пролив — главный канал, но не знал, каких правил пираты придерживались, если придерживались вообще, при встрече непрошеных гостей.

Снова раздался крик вахтенного, сообщавшего, что к проливу идет небольшое одномачтовое судно. На носу стоял высокий бородатый мужчина в усеянном звездами тюрбане и в накидке до колен. Он легко удерживал равновесие на утлом суденышке, немилосердно швыряемом низкими, накатывающимися в пролив из океана волнами. Команда состояла из двух полуголых темнокожих матросов.

— На руле, — крикнул Гарет, заметив, что ветер дует точно в корму “Стойкого”.

— Да, сэр.

—   Курс на пролив.

—   Есть, сэр.

—   Том, спустить все паруса, кроме грота, его окоротить. Пойдем малым ходом. Номиос, свистать всех наверх, расчеты к пушкам, но не выкатывать. Поднять флаг. Скоро узнаем, к друзьям ли попали.

“Стойкий” шел к маленькому суденышку, которое держало курс прямо на него.

— Эй, на “Стойком”,— крикнул бородатый мужчина.

Гарет был удивлен.

—   Вы знаете нас?

—   Да, — крикнул в ответ мужчина. — Почувствовал вас еще вчера, хвала богам. Иначе люди могли занервничать, увидев такую армаду, и решить, что поганые линияты осмелились напасть на нас. Мы не слишком следим за политикой и могли подумать, что северяне снова решили нас уничтожить.

Суденышко спустило парус, и бородатый мужчина легко прыгнул на трап и поднялся на палубу, где его ждали Гарет, Лабала и помощники. Он был высоким и когда-то, вероятно, обладал мускулистым сложением воина. Сейчас же он был обладателем солидного пуза, которым, казалось, гордился, и свекольно-красного лица, прикрытого бородой.

—   Зовусь я, как здесь говорят, Дафлемером, был когда-то лордом Дафлемером, а теперь стал Собратом моря, наделенным Даром, которым обладает по крайней мере один из вас.

—   Лабала,— представился гигант. — Я думаю, вы говорите обо мне.

Дафлемер вежливо поклонился:

—   Приветствуем вас, добро пожаловать на остров Флибустьеров. Надеюсь, что ваше пребывание здесь будет приятным. Полагаю, это вы нападали на линиятов рядом с Нууратом.

—   Откуда вы знаете? — недоверчиво спросил Фролн.

—   Я обладаю определенным Даром, как уже говорил, и у меня есть свои способы, но на обычную магию нельзя полагаться, когда дело касается линиятов. Один из Собратьев намеревался попиратствовать в тех местах, но встретился с нейтралом, знакомым по старым делам. Судно как раз шло из Нуурата, где занималось торговлей с линиятами. Так вот, этот нейтрал сообщил, что море гудит, как растревоженное осиное гнездо, и посоветовал Собрату поискать удачи в другом месте. Не надо сердиться... Я много знаю, но мало говорю. Кстати, я не знаю вашего имени, сэр.

—   Я — Гарет Раднор,— представился Гарет.— Избранный капитан этого корабля и командир других, оставшихся позади.

—   Очень приятно. Если позволите, я спрошу о том, что привело вас сюда. Мы будем рады принять вас радушно вне зависимости от того, пришли вы сюда просто выпить и развлечься или чтобы продать груз, оказавшийся в ваших руках.

—   В первую очередь мы хотим продать добычу,— ответил Гарет.— Потом хотели бы заняться ремонтом кораблей и поиском матросов. На одном корабле необходимо восстановить корму, чтобы он смог доставить людей домой на Каши.

—   Вы захватили рабов?

—    Да.

—   Вам незачем беспокоиться о них, раз вы попали на этот остров, — осторожно сказал Дафлемер.— Братья гарантируют абсолютную свободу для всех, и здесь найдутся люди, которые приобретут рабов по хорошей цене.

—   Свобода для всех,— повторил Гарет внезапно севшим голосом. — Вы имеете в виду, кроме рабов.

Дафлемер холодно взглянул на него.

— Некоторые из нас, возможно большинство, считают работорговлю гнусным занятием. Другие...— Он пожал плечами.— Как я уже говорил, каждый волен поступать как ему заблагорассудится.

—   Позвольте спросить, — попытался сменить тему разговора Лабала, — что случилось бы, окажись мы линиятами, которым удалось пересилить вашу магию? Что произошло бы?

—   Я рад удовлетворить ваше любопытство, мой друг. Во-первых, застать меня врасплох значительно труднее, чем может показаться, но подробно я это объяснять не буду, потому что самые близкие друзья могут завтра оказаться врагами. Во-вторых, на обоих берегах пролива стоят пушки с хорошо обученными расчетами.

—   Мы их видели.

—   В-третьих... подойдите сюда.

Дафлемер подошел к лееру и замахал в воздухе рукой. Гарету с трудом удавалось следить за его движениями.

Вода рядом с кораблем забурлила, и из глубины на них уставился чей-то глаз, размером с туловище человека. Из воды поднялись почти на высоту мачты “Стойкого” два щупальца, потом показался клюв и оглушительно щелкнул.

— Там есть и другие,— сообщил Дафлемер.— Я научился вызывать их, а они считают меня... возможно, другом. Или кем-то, кто очень хорошо их кормит время от времени. Должен предупредить вас: убийство запрещено на острове Флибустьеров, если только оно не происходит в результате честной дуэли. Кстати, честность дуэли определяется Собратьями. Нарушители закона предстают перед судом и, если признаются виновными, отправляются на корм моим маленьким друзьям. Другими преступлениями являются изнасилование, нападение на хуже вооруженного противника и воровство. Наказание — такое же, как за убийство. Дайте сигнал своим кораблям, все они смогут пришвартоваться к тросу, натянутому между буями, которые вы видите. Лагуна слишком глубокая, чтобы в ней можно было встать на якорь. Я повторяю еще раз: добро пожаловать, братья корсары.

Гарет взглянул на Тома Техиди и Кнола Н'б'ри и понял, как глубоко взволновали всех эти слова, вернувшие их в далекое детство.

Они действительно стали корсарами.

—   Я предлагаю следующее, — сказал Гарет своей команде, собравшейся на палубе бывшего корабля работорговцев.— Мы оставим себе“Стойкий”, “Мститель” и “Добрую надежду”для будущих набегов. Мы также сохраним право собственности на два других корабля, может, больше, чтобы доставить груз, который не сможем продать, в нейтральный порт, где он будет ждать нашего возвращения домой. Мужчин, женщин и детей из Каши добровольцы высадят на берег как можно ближе к их родным землям.

—   Мне такое предложение совсем не нравится,— сказал один из пожилых матросов.— Это же коричневое золото... я сам слышал, как волшебник говорил, что их можно выгодно продать прямо здесь.

—   Я думал об этом, — сказал Гарет, — думал я и о договоре, который вы все подписали. — Он особо подчеркнул последние слова.— Я не потерплю недовольства, поэтому предлагаю разделить одну мою долю между теми, кто считает себя обделенным, в качестве компенсации за рабов. Это мое окончательное предложение. Если кто-нибудь не согласен, можем провести голосование.

Гарет знал, что большинство поддержит его, и любой матрос, предложивший провести голосование, скорее всего, оказался бы исключен из договора и был бы вынужден оставить компанию.

—   Теперь что касается захваченного нами груза,— продолжил он, подождав, чтобы желающие могли высказать свое мнение. — Мы можем поступить так. Каждый матрос получает свою долю товаром и распоряжается ею по своему усмотрению, например продает на берегу по самой выгодной цене. Вы можете также разрешить мне распорядиться грузом — либо обменять его на необходимые для дальнейших путешествий товары или на товары, которые могут быть выгодно проданы по нашему возвращению на Сарос, либо отправить его в нейтральный порт. Часть груза будет обменяна здесь или продана за серебро или золото. Могу с полной уверенностью сказать, что здесь мы получим значительно более низкую цену, чем могли бы получить в Тикао. Любой член команды, желающий получить свою долю проданного здесь груза серебром или золотом, может получить ее либо оставить долю в компании, целиком или частично.

—   Я предпочитаю передать свою долю вам, —сказал один из матросов,— оставлю себе денег, только чтобы наесться до отвала, напиться и купить пару женщин. Одну положить в головах, а другую — в ногах.

Некоторые матросы одобрительно расхохотались, другие покачали головами.

— А я предпочитаю все получить здесь,— произнес седой моряк. — Не уверен, что мы вернемся домой. Скорее всего, наши кости будут белеть на глубине сорока саженей и мы никогда не увидим снова зеленые моря.

Воцарилось неловкое молчание, многим матросам нечего было возразить старому морскому волку.

Пираты Гарета, сойдя на берег, поспешили поскорее напиться, в чем им немало помогли присоединившиеся местные жители и находившиеся на острове корсары.

Остров представлял собой яркое воплощение анархии. Кто-то строил здесь добротные дома из местного камня, с трудом поддающегося обработке; рядом с домами стояли на песке хижины из прибитых к берегу обломков и с пальмовыми крышами. Здесь даже была рыночная площадь, от которой, правда, не отходило никаких дорог.

Домов было не много — пираты не оставались на берегу так надолго, чтобы их построить, и, как подозревал Гарет, не надеялись на то, что проживут достаточно, чтобы такие хлопоты были оправданы.

Коммерческие предприятия были в основном представлены лавками, тавернами, постоялыми дворами, борделями и ремесленными мастерскими, в которых работали кашианцы, которые предпочли возвращению домой жизнь на острове.

Впрочем, первые впечатления Гарета были несколько беспорядочными, потому что местные жители решили устроить пир в честь победы его пиратов над линиятами.

Были зарезаны, нашпигованы приправами и нанизаны на огромные вертела свиньи, которым предстояло медленно готовиться над углями в собственном соку. Пойманные и ощипанные курицы оказались в огромных котлах вместе со свежими овощами и жгучим перцем. Были приготовлены салаты из экзотических фруктов и побегов бамбука, приправленные острыми соусами.

Вниманию гостей предлагалось великое множество местных напитков, еще большее количество напитков из северных портов и несколько захваченных у линиятов. Наибольшим успехом пользовался местный напиток, имевший название “Удар топором”, которое прекрасно описывало его воздействие на человека.

На столе, по очевидным причинам, не было соленой говядины и рыбы.

— Лично я не отказался бы от свежей говядины, — сказал кок, вызвавшийся покрутить вертел со свиньей. — Но на островах коров не разводят. Если бы среди нас оказались люди, которые захотели бы поработать на земле, мы могли бы расчистить один из островов и выпасать на нем быков.

Гарет взял полную деревянную тарелку с мясом и смесью фруктов и устроился на пустом бочонке из-под бренди. Опускались сумерки, но праздник был в самом разгаре.

Загорелый мускулистый карлик жонглировал полудюжиной бутылок, иногда останавливаясь, чтобы сделать глоток из одной из них.

Три женщины, взявшись за руки, танцевали вокруг лежавшего на спине и громко храпевшего матроса.

Лабала что-то пел на незнакомом языке под аккомпанемент темнокожих туземцев, игравших на инструментах, которых Гарет никогда не видел, мелодии, которые он никогда не слышал.

Том Техиди и Кнол Н'б'ри оживленно спорили о способах ловли морской форели, изображая на песке суда бутылками, а сети — веточками.

Фролн, выглядевший вполне трезвым, зажав в зубах золотые монеты, удалился в хижину с двумя женщинами.

Боцман Номиос и Дафлемер играли в какую-то настольную игру, используя вместо фишек маленькие стаканчики с бренди. Причем выигравший или проигравший, Гарет так и не понял, должен был выпивать стаканчик. Через некоторое время Номиос свалился на доску и тихо захрапел. Дафлемер поднялся на ноги, попытался сплясать джигу победителя, свалился на песок и замер.

Гарет сидел в одиночестве, довольный собой, и ничего не хотел, ни в чем не нуждался. “Нет, — подумал он. — Не совсем так”. Он хотел, чтобы рядом была Косира. Она бы сказала честно, каков на вкус “Удар топором”.

Под одной из пальм сидел темнокожий мальчик с ярким цветком за ухом. У него были кудрявые волосы и смазливое лицо. Мальчик нерешительно улыбнулся Гарету, тот вежливо улыбнулся в ответ и покачал головой. Мальчик пожал плечами, нашел другого партнера и через минуту удалился с ним по извилистой тропе.

Рядом с Гаретом остановилась хорошо сложенная женщина, почти девочка, небольшого роста.

—   Ты — их капитан?. — спросила она.

—   В данный момент.

—   Такой человек, как ты, да еще такой молодой, должен обладать большой карабой, — сказала девушка.

Гарет перебрал в уме несколько известных ему языков. Ах да, караба. Храбрость. Мужественность.

—   Гм... спасибо.

—   Меня зовут Ирина.

—   А меня — Гарет.

— Ты — один? Гарет кивнул.

—   Я видела, ты отказался от услуг мальчика. Я лучше?

—   Гм... да, я имею в виду, что к тебе меня влечет сильнее, чем к мужчинам, — заикаясь, произнес Гарет.

Ирина явно воодушевилась.

— Тогда я с радостью стану супругой капитана... на час или на время, пока ты здесь будешь.

—   Ты оказываешь мне большую честь, — сказал Гарет.— И я очарован тобой...— Он не мог понять, почему говорит подобную чушь.

—   Но...— процедила Ирина сквозь зубы.

—   На Саросе осталась девушка, которая...

—   Ну и что? — перебила его Ирина. — Я жене предлагаю навечно стать твоей спутницей или выращивать твоих детей.

— Но...

—   Эта девушка — ведьма, которая узнает, чем мы занимались, когда, вернее, если ты вернешься?

—   Нет, но...

Ирина бросила на него взгляд, похожий на бортовой залп, прошипела что-то, не переводимое языковыми заклинаниями, и удалилась.

“И как же поступать в таких ситуациях? — подумал Гарет. — Я ведь всегда считал, что человек, ответивший честно, может рассчитывать если не на уважение, то по крайней мере на понимание. А теперь я приобрел еще одного врага. Эта женщина вела себя как... как мужчина!”

Все произошедшее вдруг показалось ему таким смешным, что он расхохотался и решил, что пора возвращаться на “Стойкий”. Ему предстояло обдумать, как продавать груз, и постараться не вспоминать, какой красивой была Ирина.

“Стойкий” вытащили на мягкий песок, и матросы, закрепив блоки между мачтами и пальмами, стали килевать корабль. Корпус был зеленым и грязным, повсюду распространился запах гниющих моллюсков.

— В романах об этом не пишут,— сказал Кнол Н'б'ри и крикнул: — Эй, ребята, поднимайте толстые задницы и принимайтесь за работу.

Сидевшие в тени матросы застонали, поднялись, взяли скребки, зажгли факелы и принялись чистить корпус корабля. Впрочем, работали они хорошо и быстро. Все думали о том, какая участь их ждет, если в лагуну войдет эскадра кораблей линиятов, а у них не будет возможности не только ответить огнем, но даже спастись бегством.

Невольничий корабль линиятов, который Гарет решил назвать “Свободой”, что, как и в случае с “Мстителем”, учитывало предысторию корабля и то, как Гарет намеревался использовать его в будущем, был отшвартован к берегу перед отливом.

На мелководье, в одних обрезанных бриджах, стоял произносивший заклинание Дафлемер. Рядом с ним, повторяя все слова и жесты волшебника, возвышался Лабала.

У тросов находилось не больше дюжины матросов. Корабль под воздействием заклинания неумолимо шел к берегу, словно его тянули портовые лебедки.

С громким скрежетом корабль был вытащен на берег, и тут же к нему подбежали опытные островитяне с подпорками, чтобы корабль не завалился на борт. Дафлемер замолчал.

— А теперь, мой друг, — обратился он к Лабале,— подойди и закрепи свой корабль, как я тебя учил.

Лабала кивнул, поднял с земли камень и подбежал к одной из подпорок. Он прикоснулся камнем к песку рядом с подпоркой и проговорил нараспев:

— Стань твердой,

Как раньше.

Пусть не влияет на тебя ни вода,

Ни ветер.

Будь прямой,

Будь твердой.

Дафлемер выбрался на берег.

—   Многообещающий парень, — сказан он Гарету. — Жаль только, не умеет писать.

—   Я учу его,— сказал Гарет.— В свободное время, которого всегда не хватает.

—   Я был бы рад помочь тебе.

—   Сколько это будет стоить? Вы явно установили расценки на пользование верфью. — Гарет из вежливости не стал уточнять, что верфью назывался длинный участок пляжа со штабелем досок и пятьюдесятью полуголыми островитянами. Здесь не было ни сухого дока, ни продовольственного склада.

Дафлемер явно обиделся.

— Я буду счастлив помочь вам бесплатно, капитан. Всегда полезно узнать что-то новое, верно?

Гарет внимательно посмотрел на Дафлемера, но не заметил и намека на насмешку.

— Примите мои извинения, сэр, — сказал он. —Просто я привык, что на этих островах все продается.

— Вы не совсем правильно меня поняли, —осторожно заметил Дафлемер. — Я обучу вашего волшебника, и вы оба будете мне обязаны, потому что оба вы, как я чувствую, к сожалению, придерживаетесь принципов морали и нравственности. Когда-нибудь мне понадобится услуга, и вы не сможете мне отказать.

Гарет заставил себя улыбнуться.

—   За ваши шелка, — сказал пират с повязкой на глазу, — могу предложить два, нет, три фальконета. Я намереваюсь скоро выйти в море, поэтому сам нуждаюсь в оружии.

—   Именно поэтому вы сложили фальконеты у миделя? — спросил Гарет.

Пират посмотрел на него сердито одним глазом, поправил повязку и налил себе еще бренди.

—   Давайте договоримся так, — предложил Гарет. — Шесть тюков шелка за каждый фальконет.

—   Нет, я не могу себе позволить так продешевить.— Пират встал и вышел из-под навеса, где встречался с Гаретом. Он шел все медленнее и медленнее, словно ждал, что его окликнут.

—    Капитан! — крикнул Гарет. Пират быстро обернулся:

—    Вы не допили бренди, сэр.

Пират еще раз сердито посмотрел на Гарета, вернулся, залпом осушил стакан и глуповато улыбнулся:

— Вы умеете торговаться, сэр. Я восхищаюсь вами, особенно учитывая ваш возраст.

Гарет только пожал плечами.

—   Кстати, вы не были купцом в другой жизни и в другое время?

—   Был учеником купца, — ответил Гарет, —а потом — казначеем на судне.

—   Так я и думал,— протянул пират.— Теперь понятно, почему вы так легко меня уговорили. Забирайте эти проклятые пушки!

Гарет написал на клочке бумаги приказ трофейной команде выдать нужное количество шелка.

Он проверил свои подсчеты и решил, что заключил пока достаточно выгодные сделки, хотя и не знал цен, существовавших в этой неизведанной части света.

Потом подошел еще один человек, на этот раз местный купец.

—   Как я понимаю, у вас есть специи.

—   Не слишком много,—честно признался Гарет. — Большую часть мы собираемся отправить домой.

—   Тогда поговорим об остатках, — предложил купец.— Я могу расплатиться золотом.

Жизнь на острове Флибустьеров казалась Гарету похожей на мечту, особенно когда он вспоминал холодные ветры Сароса, короткое лето и серое небо, нависавшее над родной страной.

Из одежды, ради приличия, требовались только бриджи, а за поджаренную с корочкой рыбу или превосходные сладкие фрукты достаточно было бросить медную монетку одному из островитян, стоявших на берегу рядом с жаровнями.

Никто не обращал внимания на пьяных, если, конечно, они не мешали другим. Все женщины были настроены крайне дружелюбно.

Море было голубым и кристально чистым, среди водорослей плавали стайками разноцветные рыбки.

Гарет часто задумывался о том, чтобы построить дом на одном из островков, подальше от пиратов, но не очень далеко от города — на тот случай, если ему захочется пообщаться с другими людьми, а не только с Косирой, которая, несомненно, должна была разделить с ним идиллические дни и ночи.

Потом он вдруг поймал себя на мысли, что главное очарование острова Флибустьеров заключалось как раз в том, что пребывание на нем было временным. Рано или поздно предстояло выйти в море на поиски очередной добычи.

Если бы он вынужден был поселиться на подобном острове и ничего не делать остаток жизни, он сошел бы с ума от скуки в течение месяца.

То же самое, как он подозревал, произошло бы и с Косирой.

О боги, как он скучал по ней!

— Пока дела идут успешно,— сообщил Гарет команде. — Мы продаем товар по более высокой цене, чем я предполагал, причем получаем серебро и золото. Кроме того, тридцать моряков подписали договор. Что касается ремонта, “Стойкий” будет готов к спуску завтра, после чего мы подготовим к ремонту “Мститель” и “Добрую надежду”.

Корма “Свободы” будет готова примерно через две недели, потом мы отберем добровольцев, которые доставят бывших рабов на Каши, и решим, какие именно корабли отвезут оставшийся груз домой и кто из вас войдет в трофейные команды.

—   Домой, сэр? — переспросил Номиос.

—   Прошу меня извинить. Я был слишком занят и... устал. Я думаю, следует поступить так. Мы продадим один из кораблей здесь, а на три других погрузим наши сокровища и отправим их в Лиравайз на Ютербоге.

—   Почему туда? — спросил какой-то матрос. — Сейчас они сохраняют нейтралитет, но не всегда были нашими друзьями. Я видел, как в их порты заходили корабли линиятов.

—   Лучше туда, чем в Тикао, — ответил Гарет. — Мы уже обсуждали, что не можем знать наверняка, что подумает король Алфиери, когда мы войдем в Нальту. Я предпочитаю держать добычу подальше. Если все пройдет удачно для нас, сможем перевезти ее в Тикао и продать на рынке.

—   Я слышал, что ваш дядя или брат — Принц купцов, — сказал один из матросов. — Не сомневаюсь, продажей будет заниматься он. Причем с хорошей прибылью для себя.

Гарет с трудом сдержал гнев.

— Я не заключал и не собираюсь заключать сделок с тем, кого вы не одобрите. Я приглашу дядю принять участие в торгах только в том случае, если компания не проголосует против. Есть возражения?

Матрос что-то пробормотал и отвернулся.

Наибольшим спросом пользовались сабли, мушкеты и ножи “для уборки урожая”, но Гарет настоял на том, чтобы не продавать их за золото или шелк, а обменивать по два или три к одному на качественное оружие, предназначенное для команд существующих и будущих кораблей.

Часть оружия он не стал продавать, у него были другие планы.

Гарет, стоя в шлюпке “Стойкого”, критически осматривал свой корабль, покачивающийся на зеленоватых волнах лагуны. Рядом с ним стояли Фролн и Галф.

—   Кажется, слишком большая осадка нанос,— сказал он.

—   Так и есть, сэр,— подтвердил Галф.—Слишком тяжелые пушки. Я переместил часть балласта в корму, но небольшой перекос остался.

—   Будет неповоротливым при встречном ветре,— заметил Фролн.— В этом нет сомнений. Кроме того, будет плохо слушаться руля.

—   Полагаю, нельзя поворачивать больше, чем, скажем, на шесть румбов, он не выдержит, если постараться идти против ветра.

—   Может, меньше, — высказал свое мнение Галф.

—   Неповоротливый,— повторил Фролн.

— Хорошо,— сказал Гарет.— Значит, я ошибался.

Он хотел поставить на нос дальнобойные пушки, чтобы иметь большую свободу действий в бою, вместо того чтобы по старинке обмениваться с противником смертоносными бортовыми залпами.

— По крайней мере, для моего плана не подходят пушки такого размера, — продолжил он. —Нам нужны более легкие, небольшие пушки, такие как фальконеты на корме “Доброй надежды”. Жаль, что здесь так неохотно торгуют пушками.

Фролн рассмеялся:

— Вы удивлены, шкипер, что такое происходит в спокойных и мирных водах?

Гарет усмехнулся:

— Нет, совсем не удивлен. Мы сами не можем себе позволить расстаться ни с одной пушкой. Может быть, попробуем осуществить мой план, когда вернемся в Тикао и поговорим с оружейниками.

В отличие от других пиратов, обычно одетых в пеструю смесь из гражданской одежды и матросской формы, этот человек был в костюме, который в другое время и в другом климате можно было бы принять за военную форму. Плащ красный, длинный, с разрезом сзади и золотыми пуговицами. Бриджи — черные и выглядевшие так, словно их постирали всего пару дней назад. Наряд дополняли белая рубашка с кружевным воротником, длинный кортик на одной стороне пояса и рапира — на другой. Головного убора не было, и густые, тщательно расчесанные каштановые волосы ниспадали почти до пояса.

Не дожидаясь приглашения, мужчина сел на стул в торговой палатке,

—   Капитан Раднор, — сказал он. — Я — капитан Озеров с “Найджака”. Возможно, вы слышали обо мне.

—   Я не слышал о вас, сэр, — вежливым тоном ответил Гарет,— но видел ваш корабль. Он в прекрасном состоянии, словно только что покинул верфь.

—   Я — приверженец строгой дисциплины, —сказал Озеров,— одной из главных составляющих которой считаю чистоту.

—   С этим трудно поспорить. Судя по имени, вы родом из Ютербога?

—   В далеком прошлом. Сейчас я работаю на самого себя, иногда на тех, кто нуждается в моих услугах.

—   Чем могу служить?

—   Речь идет о захваченных вами людях из Каши,— сказал Озеров.— Как я понимаю, вы намереваетесь, из самых благородных побуждений, вернуть их в джунгли?

—   За это проголосовала моя команда.

—   Полагаю, решение было принято единогласно?

—   Нет, — признал Гарет. — В моей команде есть те, которые считают, что за людей неплохо бы получить деньги.

—   Можете отнести к их числу и меня, — сказал Озеров.— Как и моего хозяина на Саросе.

Мы получили хорошую прибыль, не только участвуя в операциях Братства, но и продавая рабов в цивилизованные страны, придерживающиеся устоявшихся порядков. Мой хозяин, вернее, человек, который платит мне золотом, — очень могущественный вельможа. Учитывая то, что вы сами и большая часть вашей команды родом из тех мест, быть может, вам покажется интересной сделка со мной. Интерес может заключаться даже не в том, что вес вашего кошелька увеличится, а в том, что вы заручитесь поддержкой влиятельного вельможи, когда вернетесь на Сарос. Это важно, если вы хотите, чтобы к вам отнеслись как к храбрым каперам, а не грязным пиратам, заслуживающим повешения.

—   Я был бы рад, если бы ко мне так отнеслись, — заметил Гарет. — Могу я узнать имя этого сиятельного вельможи?

—   Его зовут Квиндольфин.

От громкого хохота Гарета с лаем вскочил на ноги мирно дремавший на песке щенок и в недоумении оглянулись несколько торговцев на рыночной площади.

—   Не понимаю, почему вы так развеселились, услышав имя этого великого человека,— угрожающим тоном произнес Озеров.

—   Прошу принять мои извинения, сэр. Вы не могли знать, что лорд Квиндольфин добивался моей казни за невинную мальчишескую шалость, а потом гонялся за мной по всему Тикао с толпой своих головорезов. Незадолго до нашего отплытия меня пытался убить его сын. Прошу меня простить, капитан Озеров, но я не хочу марать свое имя, имена моих людей и имя моей страны торговлей людьми. Я весьма благодарен вам за то, что вы просветили меня относительно источника богатства моего заклятого врага Квиндольфина.

Он встал и поклонился.

— Благодарю вас также за то, что вы нашли время на общение со мной, пусть даже по недоразумению.

Гарет ожидал, что Озеров рассердится, но стройный капитан лишь задумчиво посмотрел на него, встал, поклонился и ушел, не сказав ни слова.

Гарет проводил его взглядом и вдруг почувствовал озноб, несмотря на полуденный зной.

Факелы нарушили ночную темноту, и рыночная площадь загудела от смеха и музыки.

Как обычно, Гарет сидел чуть в стороне и наблюдал за весельем. Из вежливости и ради того, чтобы изучить несколько диковатые танцы островитян, он пару раз вышел на площадку, потом предпочел отойти в сторону.

Он прикрыл ладонью рот, с трудом сдерживая зевоту, и в очередной раз пожалел о том, что ему совершенно не нравился вкус бренди, которое явно оживляло людей и замедляло течение времени.

Гарет решил, что дождется конца песни и вернется на “Стойкий”. Он только что поговорил с кашианцами, пытаясь определить наиболее выгодный курс и удобное место их высадки на берег со “Свободы”.

Он с удовольствием нанес на карту аккуратные пометки и в который раз задумался о том, почему его страна не посылает суда для исследования дальних стран и морей, а предоставляет делать это торговым морякам или таким разбойникам, какой.

Из тени вышел мужчина, за ним следовала стройная женщина. Гарет узнал капитана Озерова и Ирину.

Он едва успел подняться на ноги и поклониться, как вдруг Озеров влепил ему пощечину, едва не сбив с ног.

Гарет попятился назад, пытаясь прийти в себя.

Завизжали женщины, закричали мужчины, и музыка стихла.

Прежде чем Гарет успел сказать хоть слово, Озеров громко произнес:

— Вы унизили достоинство этой женщины, которую я решил защитить, и вы должны ответить за это оскорбление кровью.

Какой-то матрос громко захохотал и крикнул:

— Не знал, что у этой потаскухи есть достоинство. Я сам и двое моих друзей трахали ее две ночи подряд.

Озеров сделал вид, что ничего не слышал. Гарет недоумевал, зачем нужен этот фарс с Ириной, потом вспомнил слова Дафлемера о запрете насилия на острове и о том, что справедливость и честность дуэли определялась здесь Братством.

Несомненно, защита чьей-либо чести, даже при отсутствии таковой, будет признана законным поводом для дуэли.

Кроме того, можно было не сомневаться в том, что Озеров получит кругленькую сумму от Квиндольфина, если убьет Гарета.

—   Я, конечно, принимаю ваш вызов, — ответил Гарет.

—   Назовите ваших секундантов.

И тут Гарету в голову пришла одна мысль. Он почувствовал запах алкоголя в дыхании Озерова и решил, что это может дать ему некоторое преимущество.

— Мне не нужны секунданты,— спокойно сказал он.— Мы будем драться сейчас. Здесь.

Озеров удивленно заморгал.

— Хорошо,— сказал он и облизнул губы.—Назовите условия.

Гарет трезво оценил свое искусство владения клинком и предположил, что Озеров лучше всего владел висевшими у него на поясе кортиком и рапирой.

— Пистолеты, — сказал он. — На берегу, при свете факелов.

Гарет поежился от свежего ветерка со стороны лагуны, хотя ночь была очень теплой.

Том Техиди передал ему одноствольный пистолет.

—   Я проверил заряд .и сам отобрал лучшую пулю.

—   Спасибо, Том.

—   Я знаю, что ты победишь, — сказал Том, —но если нет...

—   Во-первых, сделай так, чтобы капитаном вместо меня выбрали тебя или Кнола. Фролн —хороший моряк, но я сомневаюсь в его рассудительности. Что касается меня, я не считаю себя джентльменом. Дождись удобного случая и устрой нашему доброму капитану Озерову несчастный случай, но так, чтобы тебя в этом не смогли обвинить.

—   С этим проблем не будет,— заверил его Техиди.— Только не проиграй, дьявол тебя возьми!

—   Не собираюсь.

Странно, но Гарет чувствовал себя совершенно спокойным, как всегда перед боем.

На расстоянии пятнадцати шагов стоял Озеров, а рядом с ним — одетый по полной форме секундант.

Дафлемер, который, очевидно, являлся единственным представителем властей на острове Флибустьеров, стоял чуть поодаль. В руке он держал пистолет, два других торчали у него из-за пояса.

— Господа,— сказал он.— Время. Секунданты, отойдите от дуэлянтов.

Офицер и Техиди отошли.

—   Мне сообщили, — сказал Дафлемер, — что возник спор, который может быть разрешен только кровью. Это верно?

—   Да, — одновременно ответили Гарет и Озеров.

—   Тогда я считаю до трех. После этого вы имеете право произвести выстрел. Предупреждаю секундантов и всех остальных. Не вмешивайтесь, иначе я займусь вами лично. — Он махнул пистолетом.— Один...

Гарет поднял взведенный пистолет.

— Два...

Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание.

— Три!

Он опустил пистолет, прицелился и выстрелил практически одновременно с Озеровым. Пуля просвистела над плечом Гарета, а Озеров пошатнулся, и Гарет увидел, что на бедре противника появилось пятно крови.

Техиди и секундант Озерова подбежали к дуэлянтам.

— Ты попал в него! — воскликнул Том. Гарет кивнул.

—   Кровь была пролита, — провозгласил Дафлемер. — Вы удовлетворены?

—   Удовлетворен, — спокойно произнес Гарет.

—   А вы, сэр?

—   Нет,— прошипел сквозь зубы Озеров.—Перезарядите пистолеты, и решим вопрос.

—   Секунданты, вы слышали желание капитана. Дуэль продолжается.

Пистолеты были заряжены, секунданты отошли.

— Я снова считаю до трех, — сказал Дафлемер.— Один...

Гарет дышал спокойно и глубоко.

— Два...

Он выдохнул и задержал дыхание.

— Три!

Озеров выстрелил на мгновение раньше. Гарет увидел дымок, почувствовал тупой удар в верхнюю часть груди, успел только подумать, что ему совсем не больно, и упал на колени.

Он увидел, что Озеров запрыгал от радости и подбросил пистолет высоко в воздух.

Гарет поднял руку с пистолетом, который показался ему тяжелее свинца, тяжелее пушки, и тут накатилась первая волна боли. Он заставил себя пересилить ее, выпрямил руку и нажал на курок.

Пистолет выстрелил и выпал из его руки.

Лицо Озерова исказилось, и Гарет заметил над его бровями кровавое пятно.

Потом свет факелов исчез, осталась только темнота.

Гарет Раднор мешком повалился на песок.

11

Лихорадка и сны захватили Гарета почти одновременно.

Иногда сны были приятными. Он видел своих родителей живыми, входил в Тикао во главе конвоя груженных сокровищами кораблей, танцевал на костюмированном балу с Косирой.

Иногда его мучили кошмары. Он снова пережил день налета работорговцев на родной поселок, правда, на этот раз родителей увели живыми в цепях, а он валялся в грязи на побережье и не мог им помочь. Потом он подошел на “Стойком” к немыслимо огромному кораблю линиятов с восемью батарейными палубами. Однажды они снова шалили с Косирой, он не смог удержать ее, и она упала с крыши и разбилась насмерть.

Иногда он приходил в себя и понимал, что лежит на койке под грубым навесом на самом берегу моря, и пассат облегчает его страдания.

Рядом всегда кто-то находился — Лабала, Том Техиди, Кнол, Дафлемер. По ночам за ним ухаживали островитянки. Из них он узнал лишь Ирину, которая тихо плакала и постоянно твердила, что считала вызов на дуэль шуткой. Однажды он увидел рядом Косиру, потом понял, что это лишь бредовый сон, и горько заплакал.

Иногда им овладевала страшная боль, которая рвала его, как акула добычу, и влекла за собой в бездну. Гарет громко стонал, хотя изо всех сил старался терпеть.

Потом настал день, когда он проснулся в ясном сознании и не почувствовал боли.

“Утро”,— подумал он и увидел сидевшего рядом Лабалу. Великан не смотрел на него, а старательно выводил буквы на вощеной табличке, высунув язык от усердия.

—   Плохая из тебя нянька, — сказал Гарет, и табличка вылетела из рук вздрогнувшего Лабалы.

—   Ты жив!

—   Кажется.

Гарет попытался сесть, почувствовал, как руки повисли плетьми, и понял, насколько ослаб.

—   Сколько времени я находился в таком состоянии?

—   Почти месяц,— ответил Лабала.— Выпей это.

“Это” оказалось охлажденным фруктовым напитком, в бутыли из тыквы.

— Спасибо, — Гарет бессильно опустил голову на подушку. — Что я пропустил?

Лабала хмыкнул.

— Я думал, что сразу сообщу все новости, когда ты придешь в себя. И вот это случилось, а все мысли куда-то разбежались. Но теперь я привел их в порядок.

Примерно через неделю после того, как мы с Дафлемером решили, что ты выживешь, Фролн и Н'б'ри отвезли рабов домой на “Свободе”. Н'б'ри решил, что лучше побыстрее избавиться от них, пока кому-нибудь в голову не пришла мысль устроить без тебя повторное голосование по поводу их судьбы. Их не было примерно недели полторы, и вернулись они слегка взмокшими.

—   Почему?

—   Похоже, моря вокруг Каши заполонили линияты, и улизнуть от них удалось с трудом. Кнол сообщил, что ему показалось, будто ищут именно их.— Лабала усмехнулся.— Фролн отругал меня, сказал, что я должен был отправиться с ними и попытаться заклинаниями вызвать неразбериху и смятение, а не ухаживать здесь за тобой. На что я ответил: зачем хныкать, если все вернулись целыми и невредимыми.

—   Как линияты могли определить, где нас искать? Океан ведь большой.

—   Кнол задал тот же вопрос. Я не знаю. Он утверждал, что высаженные на берег люди были довольны. Один из них сказал, что они знают, куда направиться, как подняться по реке и обойти город линиятов, что рано или поздно все доберутся домой с новыми рассказами и песнями. Особенно они были благодарны за сабли, которые ты отказался продать, и сказали, что знают, против кого их использовать. Еще они сказали, что будут молиться за нас до тех пор, пока дети детей их детей не станут седыми старцами. Думаю, до следующей недели, если учесть памятливость и склонность к благодарности у большинства людей.

Гарет сделал еще глоток сока.

—   Что-нибудь еще?

—   Лучшее, если можно его считать таким, я оставил напоследок. Понимаешь, Дафлемер видел сон. О золоте и кораблях. О флоте линиятов, который перевозит сокровища из Каши в Линияти, останавливаясь в каждом порту, чтобы забрать золото и серебро.

Гарет кивнул. Он вспомнил, как Номиос рассказывал о мечте Луинеса найти способ завладеть этими сокровищами.

—   Неплохой сон,— сказал он,— если предположить, что такой флот действительно существует. Но сколько кораблей понадобится, чтобы атаковать его?

—   Сюда за припасами заходили другие Собратья, и Дафлемер прожужжал им все уши об этом флоте. Участвовать в рейде согласились уже двадцать два корабля, будет двадцать шесть, если мы присоединимся.

—   Ты имеешь в виду, компания ждала, пока я приду в себя, чтобы проголосовать?

Лабала отвернулся и посмотрел на воду.

—   Мы сказали им, что нужно подождать, но...

—   Но они не стали,— закончил за него Гарет. — Другого я и не ожидал. Как прошло голосование?

—   Большинство высказалось за то, чтобы присоединиться к Дафлемеру. Некоторые, включая меня и других матросов, впервые вышедших в море на “Стойком”, сказали, что нужно подождать, когда тебе станет лучше. Другие засмеялись и сказали, что будут рады приветствовать тебя в качестве капитана, если ты решишь присоединиться. Если нет... они сказали, что ждать не намерены, слишком много золота, чтобы ждать, а из Фролна получится неплохой шкипер. Особенно учитывая то, что Дафлемер постоянно видит сны об этих кораблях. Лабала огляделся.

—   По правде говоря, Гарет, я совсем не в восторге от этой сделки.

—   Почему?

—   Боги посылают такие сны, чтобы навлечь беду.

Гарет задумался о том, кто еще мог посылать такие соблазнительные сны, но ничего не сказал об этом.

— Так,— произнес он.— Думаю, у меня нет выбора, верно?

Лабала покачал головой:

— Извини, Гарет, думаю, тебя загнали в угол.

Гарет быстро восстановил силы. Его усиленно кормили свежайшей рыбой и курятиной, но говядины по-прежнему не было. Матросы постоянно навещали его, каждый приносил что-нибудь вкусное или амулет, который должен был помочь ему побыстрее восстановить силы.

Лабала и Дафлемер специализировались на отваре из целебных трав. Гарет подозревал, что оба придерживались мнения, будто чем отвратительнее на вкус лекарство, тем сильнее оно действует на человека.

Ирина и другие островитянки тоже приносили изысканные яства, причем Ирина каждый раз извинялась за то, что позволила себе попасть в ловушку Озерова. Гарет постоянно повторял, чтобы она перестала думать об этом, не могла ведь она знать его истинные намерения.

Она говорила, что готова на все, лишь бы он простил ее. Гарет сохранял благородство, несмотря на сильнейшее искушение. Потом ночью, глядя на огни рыночной площади и слыша веселый смех мужчин и женщин, он проклинал себя за глупость.

Три раза в день он заставлял себя подниматься с койки и отправляться на прогулку. Сначала он едва передвигал ноги, потом начал ходить увереннее, потом — быстрым шагом и наконец побежал. Он тренировался, оставляя оружие в подвешенных к поясу ножнах, чтобы добавить лишний вес.

Когда Гарет почувствовал себя лучше, он стал вызывать на бой на деревянных мечах любого желающего, обещая дать серебряную монету любому, кто одержит над ним верх. Среди пиратов были искусные фехтовальщики, и он потерял порядка двадцати монет, прежде чем убедился в том, что обрел прежнюю форму.

Он поднялся на борт “Стойкого” и объявил, что больше не числится в списке больных и приступает к своим обязанностям.

— Разрешите подняться на борт? — крикнул мужчина из шлюпки.

Гарет подошел к лееру, ему показалось, что он узнал мужчину. Впрочем, догадаться было достаточно легко, например по превосходному состоянию шлюпки и по одежде матросов — полосатым рубашкам без рукавов и синим брюкам.

—   Поднимайтесь на борт,— крикнул он, и мужчина легко взлетел по трапу.

—   Капитан Раднор, я — капитан Петрич,—представился он.— Я был...

—   Секундантом покойного Озерова, — закончил за него Гарет.

—   Так точно, сэр,— Петрич явно был смущен.

—   Забудьте об этом,— сказал Гарет,— если, конечно, не хотите бросить мне еще один вызов. Не думаю, что Собратья посчитают месть оправданным поводом для дуэли, по крайней мере такую месть.

—   Сэр,— произнес Петрич,— я не имею ни малейшего отношения к тому, что сделал Озеров.

—   Тогда рад вас видеть на борту. Приглашаю вас в свою каюту выпить по бокалу.

—   Я бы предпочел фруктовый сок или воду, —сказал Петрич.— Я плохо соображаю, если выпью, поэтому предпочитаю оставаться трезвым.

—   Я тоже придерживаюсь этого правила, —с некоторым удивлением сказал Гарет. Вероятно, на острове не было ни одного корсара, кроме него и Петрича, который поступал бы так же.

В капитанской каюте “Стойкого” Петрич перешел к делу:

— Сэр, как вы знаете, наш корабль принадлежал лорду Квиндольфину из Сароса. Озеров бросил вам вызов потому, что хотел добиться расположения хозяина и, скорее всего, получить от него деньги.

—   Я уже догадался об этом, — сказал Гарет, заметив, что Петрич говорит о владельце “Найджака” в прошедшем времени.

—   Многим членам моей команды не нравится служить Квиндольфину. Они считают торговлю людьми грязным и недостойным делом, боятся, что их накажут за это в загробной жизни.

—   Если таковая существует.

—   Я верю в ее существование,— продолжил Петрич.— И считаю добрым предзнаменованием то, что вы убили такого грозного дуэлянта, как Озеров. После его смерти мы, то есть офицеры и матросы, решили стать настоящими пиратами и плавать под черным флагом, а не под флагом рода Квиндольфинов.

Гарет удивленно хмыкнул.

—   Честно говоря, — продолжил Петрич, — решающими оказались не моральные, а чисто финансовые соображения. Доля Квиндольфина составляла половину прибыли. Согласитесь, нелепо отдавать львиную долю прибыли человеку, жизнь которого не подвергалась опасности.

—   Интересно, — произнес Гарет. — Ваши слова особенно приятны мне потому, что Квиндольфин — мой заклятый враг. Но почему вы решили сказать их именно мне?

—   Я верю в удачу не меньше, чем в богов, —сказал Петрич. — Вы доказали, что удача сопутствует вам, капитан Раднор. Команда “Найджака” хотела бы участвовать во всех ваших предприятиях и проголосовала за то, если, конечно, вы примете наше предложение, чтобы следовать за вами, пока результат голосования не станет иным, и принять условия платы вам, как командиру, если мы посчитаем их разумными.

Гарет улыбнулся, услышав последние слова.

— Не слишком обременительные обязательства.

Петрич вздохнул:

—   Я знаю. Но трудно ожидать других в этих водах.

—   Верно. — Гарет обдумал предложение Петрича. — Каким опытом вы обладаете, помимо перевозки человеческого груза?

—   Мы захватили четыре или пять кораблей, —ответил Петрич.— Впрочем, уместно говорить только об одном из них, да и потери были несоизмеримы с захваченной добычей. Так что нам есть чему у вас поучиться.

“Так, — подумал Гарет. — Мне нет еще и двадцати, а меня уже считают достойным поклонения мудрецом”.

—   Я думаю, — честно ответил он, не забывая, однако, о достаточно неубедительном проявлении верности командой “Найджака”, — мы сможем помочь друг другу, если мастерство и храбрость вашей команды соответствует внешнему виду корабля. Кстати, я полагаю, что две доли ваша команда посчитает разумным условием оплаты.

—   Обещаю, что так и будет,— заверил его Петрич.— Что касается меня, я считаю такую оплату более чем скромной.

— Я должен был попросить больше, — сказал Гарет.

Петрич улыбнулся и поднял бокал.

— Напиток не совсем соответствует тосту за партнерство,— сказал он.

Гарет коснулся своим бокалом бокала Петрича.

—   Вот еще что, — сказал Петрич. — Я... мы...перед голосованием позволили себе предположить, что ваши корабли примут участие в экспедиции Дафлемера.

—   Такое решение было принято,— ответил Гарет.

—   Готов повторить еще раз, молодой капитан, — сказал Дафлемер. — Такие ясные сны о кораблях с сокровищами являются очередным доказательством того, что боги благословляют нас.

—   Именно это я и хотел бы обсудить с вами.

Гарет пришел в дом Дафлемера, одно из немногих каменных зданий на острове Флибустьеров. Дом был щедро украшен оружием, сувенирами с потопленных кораблей, картами и странными, возможно магическими, предметами.

Гарет пил воду, Дафлемер — жуткую смесь “Удара топором” и северного бренди, от которой, впрочем, у него только краснело лицо.

—   У вас есть сомнения?

—   Только два, — признался Гарет. — Первое — ваши сны. Могло так случиться, что они были насланы линиятами, чтобы заманить нас в ловушку.

Дафлемер презрительно хмыкнул:

—   Возможно, если бы речь шла о менее могущественном, чем я, волшебнике. Тем не менее на это способен лишь очень сильный волшебник, так как работорговцы не подозревают о моем существовании. Впрочем, я могу дать вам более точный ответ, потому что произнес соответствующие заклинания и не обнаружил признаков постороннего чародейства. Кстати, я использовал принадлежавшие линиятам предметы, которые, несомненно, предупредили бы меня о готовящейся ловушке.

—   Очень убедительно,— заметил Гарет.

—   Не хочу вас обидеть,— продолжил Дафлемер, — но не является ли одной из причин вашей нерешительности зависть, вызванная тем, что идея принадлежит не вам? Я бы не посмел высказать подобное предположение, если бы не знал вас как человека, обладающего здравым смыслом и здоровым скептицизмом, способного сомневаться во всем, включая ваши собственные ощущения. Поверьте, я не разговаривал бы подобным образом с любым другим корсаром, уступающим вам в интеллекте.

Гарет ощутил легкий гнев, пересилил его и попытался здраво обдумать предложение Дафлемера.

— Нет, — произнес он наконец. — Причина моей осторожности не зависть, а, возможно, несколько непонятный для меня азарт. Если нам будет сопутствовать успех и мы захватим корабли с сокровищами, то сможем, если захотим, навсегда оставить пиратство, получить почести на родине, даже стать знатными людьми, учитывая размер добычи.

Гарет вдруг почувствовал тоску по такой жизни, которая, впрочем, мгновенно исчезла, когда он подумал о скучном существовании сельского сквайра или такого человека, как его дядя Пол.

—   Но если мы потерпим неудачу, если линияты окажутся сильнее нас, тогда все это,— он указал на тихую лагуну,— будет разрушено.

—   Ну и что, — сказал Дафлемер. — До нашего прихода здесь не было ничего. Мы создали этот остров только для себя, чтобы он существовал короткий промежуток времени, пока мы способны стоять у руля на юте, пока трусливые твари в страхе произносят наши имена шепотом. Стоит ли задумываться о том, что все это исчезнет так же быстро, как возникло? Возможно, я...мы ставим на карту все, что имеем, задумав это предприятие. Но именно в этом заключается вся прелесть. Что может быть хуже унылой жизни законопослушного гражданина? Разве не против такой судьбы мы все выступаем?

Гарет вспомнил слова, сказанные им Тому Техиди и Кнолу Н'б'ри в тот день, когда работорговцы разрушили их поселок. Воспоминания были связаны с пережитым ужасом, тем не менее он не мог не согласиться с Дафлемером.

—   Вы правы, — заключил он. — По крайней мере, так подсказывает мое сердце.

—   Разве не его велению должны мы следовать? — Дафлемер одним глотком опорожнил огромную кружку и расхохотался.

—   Хорошо,— сказал Кнол Н'б'ри.— Почему я?

—   Потому что ты самый рассудительный в компании,— ответил Гарет.— Потому что ты и Номиос способны довести три корабля до Ютербога и ждать нас там, не потеряв контроля над командой и не пропив груз.

Они стояли на палубе “Свободы”. Гарет наблюдал за установкой четырех пушек на главную палубу, что позволяло увеличить количество орудий до десяти по каждому борту. Корабль был тихоходным, но из-за такой огневой мощи его следовало оставить здесь, а не отсылать домой.

—   Я знаю, что могу предотвратить последнее,— сказал Н'б'ри, — но не уверен, что справлюсь с командой. Гарет, ты же передал мне самых отъявленных бездельников и распутников.

—   Потому что они не нужны мне на борту вовремя рейда,— объяснил Гарет.— Мне нужны люди, которым я смогу доверять.

Н'б'ри молча смотрел на него, но Гарет знал, что он с трудом сдерживает ярость.

—   Значит ты будешь развлекаться, а я буду сидеть в безопасном месте со всей нашей добычей? Дьявол, лучше бы я не заслуживал такого доверия!

—   Но ты заслуживаешь.

—   А как насчет Тома? Он надежен как скала. А, понимаю. Боишься, что он бросит тебя за борт, если ты предложишь ему пропустить самое увлекательное сражение в жизни.

—   В этом есть доля истины.

—   Ты знаешь, что я могу выйти из компании.

—   Но не выйдешь.

—   Если будешь задаваться, брошу тебя за борт сам,— сказал Н'б'ри.— Но ты прав, как всегда прав, будь ты проклят.

Он еще раз взглянул на список и покачал головой:

— Какого дьявола это не может подождать, пока мы не вернемся из похода?

Гарет глубоко вздохнул:

—   Потому что существует возможность того, что мы не вернемся. И мне совсем не хочется, чтобы в бою участвовали корабли, которые тебе предстоит отвести на север.

—   Вот в чем дело.

—   Не забывай,— продолжил Гарет,— тебе и другим матросам причитаются равные доли, участвовали вы в сражении или нет.

—   Это успокаивает, — язвительно произнес Кнол. — Знаешь, я занялся с тобой пиратством не только для того, чтобы разбогатеть.

—   Знаю,— ответил Гарет. Он хотел сказать, что сам не в восторге от своего выбора, но понимал, что это будет проявлением трусости. Он был избран капитаном и обязан сам принимать решения, пока его место не займет другой.

—   Хорошо,— неохотно согласился Кнол.—Мне предстоит еще сообщить обо всем Номиосу. Надеюсь, он не бросит меня за борт и не зарубит саблей.

Гарет проводил взглядом выходившие из лагуны три корабля Н'б'ри, пожелал им счастливого плавания и постарался не думать о том, как ему пришлось поступить со своим другом. Он пытался мыслить рационально, убедить себя в том, что жалеть не о чем. По крайней мере, он спас Кнола от мучительной смерти в руках линиятов, если удача отвернется от них.

Впрочем, лучше он себя не почувствовал и поспешил на встречу с другими капитанами, чтобы обсудить, как они будут сражаться с линиятами, когда, вернее, если повстречаются с ними.

Когда к Гарету подошел Лабала, до отхода оставалось три дня.

— Мой отец говорил, что в наших краях сны об акулах предвещают несчастье.

—   Тебе снились акулы? — спросил Гарет.

—   Да.

— Думаешь, твой сон сможет остановить то, что было вызвано другим сном?

Лабала посмотрел на корабли, по которым сновали матросы, завершая последние приготовления к походу, на лодки, подвозившие с берега продукты и порох.

— Нет,— произнес он медленно,— на это я не рассчитываю.

Дафлемер, находившийся на борту флагманского корабля “Напористый”, вывел из лагуны пиратскую флотилию.

Ветер был попутным, и Галф приказал поднять на “Стойком” все паруса. Скоро по голубым, с белыми шапками пены, волнам заскользили под полными парусами все корабли.

Гарет оглянулся и посмотрел на острова, он увидел стоявших на берегу женщин и детей, которые махали им руками, желая счастливого плавания.

Он отвернулся, оставив позади тепло и безопасность земли.

Впереди было только открытое море и золото линиятов.

12

Корсары, как и все торговые моряки, каковыми они, в сущности, и являлись, до смерти боялись столкновений и предпочитали, чтобы ближайший корабль был лишь точкой на горизонте, поэтому двадцать шесть кораблей шли строем, который только из вежливости можно было назвать неровным.

Они шли на юг вдоль гряды островов, граничащих с островом Флибустьеров, потом через открытое море к Каши, чтобы подойти к берегу к западу от Батана и там дождаться подхода кораблей с сокровищами.

Самыми крупными кораблями были “Свобода” и “Найджак” Петрича. Последний, в отличие от “Свободы”, был трехмачтовиком с узким корпусом, который легко резал волны, а не тыкался в них тупым носом. Другими кораблями пиратов были перестроенные северные торговые суда, захваченные у линиятов, или патрульные корабли.

Флотилия подошла к берегу, потом повернула в море и спустила паруса. Дафлемер подал сигнал сбора капитанов, и Гарет приказал спустить шлюпку.

Когда он подходил к “Напористому”, к нему присоединились шлюпки Фролна, который стал капитаном “Свободы”, Галфа с “Мстителя”, освобожденного кашианца Дихра с “Доброй надежды” и Петрича с “Найджака”.

Каюта Дафлемера была забита пиратами, возбужденными от предвкушения богатой добычи. Когда все, кроме Гарета, налили себе по кружке бренди из бочонка с выбитым днищем, Дафлемер, призывая к тишине, постучал по столу рукояткой незаряженного, как надеялся Гарет, пистолета.

— Мы на месте, — объявил Дафлемер. — Кораблей линиятов или кашианцев рядом нет, так что пока никто не подозревает о нашем присутствии. Я постарался заклинаниями предотвратить любое магическое внимание к нам и попытаюсь, используя свое мастерство, определить местонахождение кораблей с сокровищами.

Раздались одобрительные возгласы, потом встал Гарет:

—   Разрешите высказать предложение?

—   Говорите, капитан Раднор,— сказал один из пиратов. — Вас всегда стоит послушать.

—   Я — не колдун,— начал Гарет,— но скажите, Дафлемер, не могло получиться так, что ваши заклинания почувствовали маги на кораблях линиятов?

—   Вряд ли,— ответил Дафлемер.— Я применял их крайне осторожно. Впрочем, такая возможность всегда существует.

—   Тогда что скажете на это? — Гарет подошел к карте, приколотой к переборке. — Я перейду на “Добрую надежду”, потому что она совсем недавно была захвачена у линиятов и меньше других похожа на пиратский корабль, и направлюсь на запад вдоль излучины Каши. Я заметил, что линияты стараются держаться поближе к земле, и поступлю так же. Как только я скроюсь за горизонтом, за мной последует другой быстроходный корабль, так, чтобы он видел только мои мачты. Быть может, ваша “Тайна”, капитан Либна, она кажется мне достаточно быстроходной. Потом, когда “Тайна” скроется из виду, за ней последует очередной корабль. Когда я замечу флот, а это трудно будет сделать только слепому, подам сигнал. Следующий за мной корабль повторит его, и так далее, чтобы у флотилии было достаточно времени развернуться.

Пираты раздумывали всего несколько секунд и громогласно одобрили идею Гарета.

— У меня есть вопрос, — продолжил Гарет. —Дафлемер, вашего искусства хватит, чтобы вызвать сильный ветер?

Дафлемер что-то пробурчал в бороду.

—   Иногда хватает, иногда нет.

—   Ага,— сказал Гарет.

—   Почему вы спрашиваете?

—   Просто интересно.

Дафлемер недоверчиво посмотрел на него, явно недовольный ответом, но тут вмешался один седобородый капитан:

—   Не странно ли нам, закаленным шлюхам, слушать какую-то девчонку.

—   Эта девчонка привела семь кораблей, Кунедда, — напомнил другой пират. — А твоей последней добычей, насколько я припоминаю, была лодка для ловли моллюсков.

Раздался громкий смех, засмеялся даже сам Кунедда.

— Итак, у нас есть идея, — заключил Дафлемер.— Я, в свою очередь, применю пассивные заклинания, чтобы погода не помешала Раднору.

Выпив еще по кружке бренди, пираты вернулись на свои корабли. Гарет передал “Стойкий” Тому Техиди, перешел на “Добрую надежду” и уже через час был далеко от флотилии.

“Добрая надежда” была почти одна во вражеских водах. Единственным ее компаньоном была пара похожих на зубочистки мачт на горизонте — связь с пиратами.

Гарет приказал Дихру держать курс так, чтобы земля была всегда видна по левому борту. Четверо впередсмотрящих расположились на носу, еще один вахтенный находился на топе мачты, Гарет менял их ежечасно.

Он с ужасом думал, что линияты могли пройти мимо в тумане или выбрать курс дальше от берега. По крайней мере, их смогут заметить следовавшие за ним корабли, правда, в этом случае все будут считать его молодым самонадеянным недоучкой. Рядом стоял встревоженный Лабала, который надеялся получить хоть какое-нибудь задание, как только будут замечены работорговцы. По крайней мере, он не был таким гордым, как другие волшебники, и не утверждал, как бедный Дафлемер, что его заклинания не могут насторожить линиятов.

Гарет поддерживал среднюю скорость — не хотел угодить прямо в пасть линиятам. Два дня спустя Гарет получил подарок богов, в которых никогда не верил,— вахтенный заметил около дюжины рыболовных суденышек со странными треугольными парусами, вероятно принадлежавших кашианцам. Суда медленно плыли на восток.

Гарет приказал спустить все паруса, кроме грота, чтобы “Добрая надежда” шла чуть медленнее, чем рыболовные суда.

Прошел еще один день, матросы, устав от безделья и скуки, начали ворчать, но Гарет предпочел не обращать на них внимания.

У Дихра оказалось меньше выдержки.

—   Я просто смеюсь над вами,— закричал он. — Скоро увязнете в крови до пупа и начнете ныть, что жизнь чересчур увлекательна. Почему матросы никогда не бывают довольны, всегда им хочется чего-то большего или меньшего?

—   Поэтому мы и переходим с корабля на корабль, — ответил кто-то. — Не думаешь же ты, что мы занимаемся этим ради удовольствия? Люди, которые выходят в море, чтобы получить удовольствие,— просто дураки, вздумавшие поиграть с демонами.

Гарет, сделав вид, что ничего не слышал, удалился в капитанскую каюту, которую занял по настоянию Дихра, и углубился в изучение карт.

Через два часа он услышал крик: