Нина Беттгер. Четыре рассказа
Нина Беттгер. День Виагры
---------------------------------------------------------------
© Copyright Нина Беттгер
Email: [email protected]
Date: 03 Jan 2002
---------------------------------------------------------------
Краснота еще не сошла с лица, нос чуть заложен. Он встал с постели,
потянулся. Нащупал в полутьме упавшую на пол скомканную пижаму, сунул
подмышку и направился в ванную.
Тина отшвырнула его одеяло - долетело до окна. Размахнулась своим -
приземлилось у шкафа-витрины. Начала подпрыгивать на освобожденной кровати.
Сначала чуть-чуть. Подступил азарт - выше, выше, выше! Громко и нахально
заскрипели пружины. Последний, самый сильный прыжок - Тина приземлилась на
край кровати, охнула. Захотелось услышать свой голос - сейчас, именно
сейчас. Застонала - громко, еще громче... наконец, начала хохотать. Хохот
разнесся по всему дому, быть может, пробил стены и разбудил соседей. Быть
может...
Он вышел из ванной и, так и не натянув на себя пижаму, - краснота еще
не сошла с лица, - быстрым шагом направился в спальню.
Тина Тина Тина Тина
Невинное выражение глаз, длинные светлые волосы, послушно лежащие на
аккуратной головке, мягкая улыбка... Мужчинам она нравилась. Все они с
одинаковым упорством усматривали в Тине ангела, специально сошедшего с
небес, чтоб решить их подкопившиеся земные проблемы. Она старалась не
разочаровывать своих поклонников - роль ангела приносила удовлетворение,
окрыляла, дарила и другие преимущества. Некоторым из них в разные отрезки
времени было позволено обосноваться в ее жизни. Сблизившись с мужчиной, Тина
каждый раз начинала меняться, все больше приближаясь к идеалу, взлелеянному
фантазией избранника. И через короткое время себя не узнавала. Лишь
вкрапливания особо стойких привычек напоминали, что мягкая улыбка и невинное
выражение глаз принадлежат все-таки ей, а не ангелу.
Жизнь демонстрировала себя нестабильной гранью. Влюбленности сменялись
серьезными увлечениями, короткие связи - более продолжительными. Радостно
начинавшиеся отношения кончались драмой, рождавшиеся при неблагоприятных
обстоятельствах никак не хотели заканчиваться. И все-таки, какими бы ни
были, они все завершались - когда Тина становилась сама собой. Ангел
отправлялся на небеса, а Тинина жизнь шла дальше.
После очередного разочарования в мужчине она с особым рвением
отдавалась работе. Посетительницам косметического салона нравились ее мягкие
нежные пальцы, умело накладывающие маски, массирующие лицо и шею. Тина
радовалась их чаевым.
Самым любимым ее занятием было выдавливание угрей и вырывание женских
усов и бород. Оба эти занятия гарантировали нескончаемую, растянутую на всю
жизнь посетительниц, работу. Угри созревали снова и снова, волосы росли и
становились жестче. Это дарило уверенность в завтрашнем дне.
Когда Тине исполнилось тридцать, в ее жизни появился наконец-то
правильный мужчина - врач Дитер, на пять лет старше. Сдержанный, молчаливый,
он повлиял на нее так, как еще никто до этого не сумел. Первый раз в жизни
ей захотелось съехаться с мужчиной и родить от него ребенка - такого же
молчаливого и сдержанного, куда их, нервных и горластых?
Власть
ж - е - н - с - к - а - я..........
Дитер выучился на нормального врача, потом решил переквалифицироваться
на психотерапевта. Привлекала надежность - большой спрос, нет проблемы с
пациентами. И кредитов на покупку дорогостоящего медицинского оборудования
брать не нужно. Всего-то - снять квартиру, приобрести мебель, кофеварку и
повесить табличку "Психотерапевт Дитер Шрамм." Так он и сделал.
Дела шли неплохо. Дитер избегал революционных методов - медицинские
страховки их не оплачивали. Принимал всех пациентов, но предпочтение отдавал
тем, что с общими неврозами. Сегодня у таких одна неразрешимая проблема
совмещается с бессоннницей, завтра - с поносом. Все эти психосоматические
явления Дитер лечил психоанализом и другими разговорами, получал
удовлетворение.
Иногда случались и разочарования. Но если вопреки ожиданиям пациент по
прошествии длительного времени все же не чувствовал себя вылеченным и снова
обнаруживался в праксисе, Дитер духом не падал. Усаживал разочарованного
напротив себя, подливал кофе и начинал с еще большим, чем прежде, рвением
отыскивать самую наиглавнейшую причину, объясняющую все и вся.
От Дитера явилась на свет дочка - вопила, почти не переставая, три
месяца. Тина стала было уже жалеть себя - опять нашла не того, производитель
никакой оказался. Но потом дите угомонилось и стало своей смирностью и
молчаливостью напоминать отца.
Жизнь шла своим чередом. Тина сидела дома со спокойной дочкой, скучала
по работе, ждала вечерами мужа. Дитер приходил усталый. Чтоб отвлечься от
событий прошедшего дня, ложился сразу в гостиной на софу, ставил перед собой
бутылку минеральной воды и включал музыку - громкую, стимулирующую, зовущую
на подвиги. Потом плотно ужинал и начинал смотреть телевизор.
Тина пыталась то уговорить, то заставить себя полюбить Дитеровы
привычки. Не получалось. Несмотря на закрытую дверь в гостиную, музыкальные
вопли ползли в ее нежные уши, а потом и в сопротивлявшийся насилию мозг из
всех квартирных углов - в течение сорока минут, каждый день. Смирная дочка
разделяла отцово пристрастие, демонстрируя при этом солидарность радостным
поквакиванием и требованием нового подгузника, а Тина впадала в депрессию.
Однажды, когда муж привычным движением тела просигнализировал желание
близости, Тина, у которой в ушах все еще звучала героическая музыка, вдруг
твердо сказала "нет," и отодвинулась. Обомлевший Дитер забыл задать вопрос
"почему?", поцеловал ее в лоб, пожелал спокойной ночи и тут же тихонько
захрапел.
Тема секса в их жизни никогда прежде не обсуждалась. Тина не
задумывалась о том, очень ли она хочет близости или нет. Совершалось все
положенное как-то естественно, по обоюдному молчаливому одобрению. Когда
энергично-страстно, когда вяло - как у всех. Теперь стало по другому.
- А сегодня, может, будем? - заискивающе спрашивал опытный в
использовании разных психотерапевтических трюков Дитер.
- Нет, сегодня нет, - отвечала Тина, - у меня болит голова, прямо
раскалывается.
Или:
- Живот крутит-дочка орала-зубки растут-в магазине на ногу
наступили-холодильник странно холодит-дождик с утра...
Примерно раз в месяц Тина торжественно говорила "да." Муж тут же
выключал телевизор, начинал прибирать на кухне после ужина, как-то раз
согласился даже сократить музыкальную фазу на пять минут. Заискивающий Дитер
раздражал Тину еще больше, но, чтоб сохранить семью, она "давала" радостному
мужу и скучала при этом. В снах ей являлся ловкий, страстный, сильный,
берущий ее во время сна, не спрашивающий разрешения настоящий мужик.
Свое недовольство мужем, с которым и поругаться как следует было
невозможно, Тина вкладывала в "нет." Получала при этом удовлетворения
больше, чем от секса в их прошлой хорошей фазе.
"Нет" - говорила решительно, а в мозгу шипелось:
- когда влюблял в себя, не сообщил небось, что первой жене алименты
платишь, да еще так много...
- ишь, кофе допоздна на работе распивать наладился, а я тут одна с
ребенком...
- музыка дурацкая еще не все мозги вышибла? Вон и дочка уже
пристрастилась - требует такую же сразу после завтрака...
Власть
м - у - ж - с - к - а - я...........
Через пять лет Тина развелась, жизнь свою наладила. Работа на полставки
в косметическом салоне плюс алименты от Дитера, дочка - в детском саду.
Любовь к выдавливанию угрей и вырыванию волос со временем не ослабла, замуж
больше не хотелось.
Дочка как раз начала ходить в школу, когда на свадьбе у подруги Тина
встретила Феликса. Заметив изучающий взгляд карих глаз, она неожиданно для
себя вдруг заволновалась, вся напряглась в томительном ожидании, внутри
живота что-то обмякло. Не отводя взгляда, он пригласил ее танцевать. Сильные
руки уверенно вели и кружили послушное Тинино тело.
- Отдалась бы прям сейчас-что со мною сделал-попостилась и хватит-
становлюсь настоящей женщиной-страсть, как в романах-хочу... - вертелось в
голове.
Феликс правильно понял признания, излившиеся наружу с помощью невинных
глаз и мягкой улыбки, и через несколько дней перебрался к Тине. Горячие
страсти дарили ей энергию. Она стала быстрее готовить и убираться,
интенсивнее давить угри и вырывать подлые волосы с благодарных лиц
посетительниц.
Феликсов выносливый орган был практически всегда готов трудиться. Тина
с гордостью рассказывала об этом подругам. Замужняя Аня, в этом она была
уверена, уж точно ей завидовала - спали только раз в месяц после поступления
на счет мужниной зарплаты и выравнивания минуса. А вот ее атлет мог, войдя в
квартиру, тут же швырнуть куда-нибудь Тину - воздушную, похудевшую от
активной сексуальной жизни, - и... желание у нее появлялось сразу. Его
возбуждение тут же заряжало магической энергией как наружные, так и
внутренние женские органы.
Примерно через полгода совместной жизни Тина подхватила сильный
бронхит. Беспрестанно кашляла, температура тридцать девять не спадала и
после таблеток. Ей хотелось покоя, внимания и выздороветь. Смирную дочку в
первый же день забрала Дитерова мать. Когда Феликс был дома, подавал
лекарства, питье и спрашивал все время, не становится ли ей лучше. На
четвертый день температура снизилась.
Потная, ослабевшая, Дана лежала на гостевой софе. Зашел Феликс, бурно
выразил радость по поводу спавшей температуры, тут же в секунду разделся и
нырнул к ней под одеяло.
- Радость ты моя, уже выздоровела, не горячая, - прорычал он нежно,
подгребая под себя ее слабые, податливые руки-ноги-груди.
- Не надо, не сейчас, пожалуйста, милый, прошу...
Сильные руки Феликса начали привычно разминать ее безразлично-обмякшее
тело.
- Ну, не надо, мне нехорошо...
Тина стала слабо сопротивляться, первый раз ей не хотелось близости с
ним. Но любимый мужчина спешил приступить к делу.
- Хватит, мне плохо... - слабо лепетала она.
Шанса на освобождение у Тины не было. Феликс проделывал все громко,
демонстрировал восторг, акробатические трюки. Она больше не протестовала,
лежала обиженным бревном и такая, казалось, возбуждала его еще больше. В
Тининых голове и теле поселилась защитная пустота, иногда лишь в нее
проникало одно-единственное- "скорее бы."
Наконец, Феликс успешно завершил длительный процесс, удовлетворенно
соскочил с узкой софы, поцеловал своего ангелочка в сухие губы.
- Я потренироваться, часа через полтора приду. Ну, тебе уже лучше,
молодец, вернусь - совсем здоровой будешь и тогда... - он еще раз чмокнул
Тину и исчез.
- Козел, кролик, кот октябрьский под кокаином... - Тина начала
выбираться из защитной пустоты, - все, видеть не могу. Придет - скажу:
привет гантелям, ищи другую, дур хватает. Насильник, кобель, урод - руки как
у обезяны, из волос хоть свитер вяжи, громила, а глаза сладкие, того гляди
шоколад растопленный потечет.
После тренировки Феликс пришел поздно - шумный, веселый. Тина выглядела
в темноте крепко спящей и он не стал будить ее, закутанную в два теплых
одеяла. Заснуть она не могла. В голову настойчиво лезли поганые мысли - была
любовь, страсть, как в романе и где теперь все это? И что она подругам
скажет? Аня уж точно начнет изо всех сил успокаивать, а сама внутри - ах, да
наплевать на это... А, может, он и не виноват? Такая конституция от природы
- нужно часто и много. Женщины засматриваются, ни одна еще, наверно, не
отказывала, так откуда ему знать, что у женского пола тоже свои
желания-нежелания могут быть. И правда, откуда?
На следующий день Тина решила начать с Феликсом новую жизнь - книжки
потихоньку подкладывать, отвлекать беседами от неумеренного секса,
потерявшего в ее воображении былую притягательность, чаще в кино, прогулки.
Через неделю Феликс съехал.
Тина, оставшись одна, стала изо всех сил избегать настоящих ловких
мужиков, не спрашивающих разрешения, но они ей еще долго повсюду мерещились.
Впрочем, у спрашивающих она тоже, как и прежде, будила неистребимые
фантазии. Но Тина не реагировала всерьез ни на тех, ни на других, потому что
точно знала, чего хочет - никогда ни с кем больше не съезжаться.
. Даниэльооооооооооооооооооооооооооо
оооооооооооооооооооооооооооо
Тина спешила с работы домой - пубертетная, уже больше не смирная и не
молчаливая дочка ждала обеда. Место было узким, правильно-неправильно
припаркованные машины облепили дорогу, проехать двоим невозможно. Впереди
нее медленно тащился нерадивый велосипедист в черной куртке. Тина подала
сигнал - никакой реакции. Решила подъехать совсем близко, чтоб громко
заявить о своем желании, как вдруг... оказалась на асфальте. Полускрюченный
велосипед улегся рядом.
Чернокурточник тут же засуетился - извините-не
хотел-пожалуйста-отвезу-где дом-такси...
- А если ноги-руки переломаны, что тогда? - в Тинину голову полезли
беспросветные мысли, - особенно руки, как без них? А ноги? С целыми руками,
но на костылях ведь тоже не помассируешь и угри не подавишь, двое еще в
отпуске, работать некому, ужас просто. И дочка ворчать будет - говорила, не
езди на велосипеде быстро... и... кто в магазин ходить будет, пылесосить?
- Я вызову скорую, вам плохо? - не переставал суетиться мужчина, уже
без черной куртки и с испугом-заботой в глазах.
Лежать Тине в принципе было удобно - сухо, тепло, лишь в правый бок
что-то упиралось - камень, быть может, вот если б его вытащить. Велосипедист
продолжал хлопотать вокруг нее и все что-то говорил, говорил...
- А голос приятный - зарегистрировала она, - надо ж, какой заботливый,
не переусердствовал бы.
- Скорую не надо, я полежу только чуть-чуть и потом попробую встать, -
подала она голос.
Велосипедист облегченно заулыбался, подобрал валявшуюся на асфальте
куртку и накрыл ею Тину, присел рядом:
- Очень больно?
- Терпимо, только накрывать не надо, лучше под меня, а то жестко, -
тихо, но уверенно произнесла Тина.
- Конечно, конечно... - засуетился он снова и начал осторожно
подпихивать под ее попу-спину черную, пахнущую кожей куртку, отбросил и
камень.
Через месяц Тина, несмотря на предупреждение подруги Ани, перебралась в
дом к школьному учителю Даниэлю. Ушибы, приобретенные в результате падения с
велосипеда, зажили. Началась нормальная совместная жизнь -
стресс-дочка-отчим-кухня-секс-работа-радости.
И выпирающие и хорошо запрятанные Даниэлевы недостатки Тину почему-то
мало раздражали, он тоже отличался терпимостью. Быть может, первое свидание
на асфальте было тому виной... или его - на целых десять лет старше -
возраст... или - то, что она перестала к этому времени походить на
стопроцентного ангела. Ругались и обижались они редко, а в постели Даниэль
оказался просто замечательным - что-то среднее между Дитером и Феликсом,
самое для нее правильное.
Власть
г - о - л - у - б - а - я - м - а - а - а - а - а - а - а - а - а - а -
а - а - а - л - е - н - ь - к - а - я - я -
я...........................................
Даниэль повернулся на бок, пожелал спокойной ночи.
Не спит, - зарегистрировала Тина минут через десять, ей тоже не
спалось, - сегодня опять вот не получилось, всего год и было хорошо,
страдает ведь как... Что делать? Ругает себя, наверно, зачем молодую
отхватил, с ровесницей проще было б - у обоих инстинкты одновременно
поумирали бы, а тут.... Конечно, думает, я без секса не могу и, раз моложе,
в другую постель отправлюсь. Да не нужен мне никто. Ну, не хочет стоять -
так против природы не попрешь, еще и таблетки от давления, наверно, влияют.
Больше и пробовать не надо, чего член мучить - как глянешь на него, так у
самой депрессия начинается. Поникший весь, несчастный, обмякший, смотрит так
виновато, верить не хочет в то, что разучился, и сила воли тут не помощник,
все пытается себя обмануть. Нет, правда, наплевать на этот секс, завтра же
Даниэлю об этом скажу, пусть успокоится.
Попыток они больше не делали, жизнь шла своим чередом. У дочки выросли
грудки, а вместе с ними и запросы, Тина по прежнему радовалась количеству
посетительниц и их чаевым, а Даниэль исправно посещал реальную школу и
уставал от учеников. Иногда ночью в Тинины сны забредали страстные мужчины.
И когда она просыпалась в их объятиях, первым делом осторожно поглядывала на
Даниэля - не заметил ли что.
Как-то вечером он вернулся домой слишком оживленным и радостным - таким
ближе к ночи Тина его давно не видела, только днем.
- Сегодня мы празднуем, - выпалил довольно.
- Есть повод?
- Думаю, да, но для тебя пусть будет сюрпризом. Не возражаешь?
- Придется набраться терпения, или есть другой выбор? А когда начнем?
В доме никого не было - дочка осталась у подруги. Даниэль накрыл стол,
достал из запасника бутылку хорошего красного вина и коньяк, произнес тост
за их еще более замечательную совместную жизнь в будущем. Тина с
удовольствием выпила одну, другую, третью рюмку... и вдруг очутилась в этой
самой будущей жизни.
Даниэль объяснялся в любви, целовал ее всю-всю. Тело отдавалось и
вбирало в себя ответную энергию, груди благодарно млели в учительских руках.
Было настолько хорошо, что она боялась проснуться - еще, еще...как прекрасно
получать ночные сны-подарки, почаще бы...
Тина глянула на Даниэля - нет, ничего не понял, спит. Подошла к
большому зеркалу. Довольные собой груди, тело кое-где со складочками жира,
но еще ничего... Она представила - мужские руки
обласкивают-массируют-подчиняют части ее тела, одну за другой, продолжение
следует.
Даниэль проснулся и - это он уже с полгода не практиковал - подошел к
ней, успевшей одеть легкий утренний халатик, крепко обнял. Потянул руку к
вырезу, энергично подхватил правую грудь, особенно чувствительно
реагировавшую на ласки, погладил ее и нежно возвратил на место.
- Во вторник или среду повторим, да? Хорошо ведь было, Тиночка, ты
радуешься?
Она ничего не могла понять. Может, он тоже только что выплыл из
сна-подарка и еще ничего не соображает?
- Конечно, повторим, мне очень хорошо с тобой, - произнесла на всякий
случай и отправилась на кухню накрывать к завтраку.
С этого дня виагра вошла в их жизнь. Стоили таблетки дорого, но иногда
Даниэлю удавалось получать их у врача бесплатно. Из экономии попробовал
принять половинку и оказалось, что этого достаточно. Побочные эффекты его не
смущали. Ну и что, если лицо какое-то время красное, а нос чуть заложен и то
не всегда, а только если выпил до этого? Терпеть не мог разговоров о смерти
от виагры.
- Ерунда, - сказал как-то раз засомневавшейся Тине, - раздувают, потому
что дело новое, непривычное. А от чего не умирают? От водки, сигарет, других
удовольствий - нет, что ли? Есть однозначные противопоказания, когда нельзя,
а так... Некоторые из жертв вообще по две-три за раз глотали - какие тут еще
вопросы...
Виагра творила чудо - в нужный момент кровь целенаправленно
устремлялась к даниэлеву, ждавшему помощи, органу, придавала ему форму,
дарила утраченные возможности и необходимую выносливость.
.. я - я - я.........................................
Тина пришла с работы усталая, в плохом настроении. Виновата была
постоянная клиентка, доверявшая себя в течение десяти лет только мягким
Тининым рукам. При массаже лица, похожего на печеное яблоко, и расхлябанной
шеи она вдруг заверещала: "Почему как-то не так? почему? где приятное
чувство? вы ж сказали - приятно будет..." А как дело до выдергивания бороды
дошло, взбесилась совсем: "Больно! вызовите скорую! сейчас же, мне плохо..."
Тина молча нашлепала ей на лицо двойную маску, прихватив и рот, вопли на
какое-то время прекратились.
Обрабатывать верную клиентку пришлось вдвое дольше, чем обычно. Ждавшая
своей очереди дама в шляпе с красненьким ободком и перышками несколько раз
хорошо поставленным голосом продемонстрировала свое нетерпение. Весь рабочий
день Тина порхала между ждуще-недовольными и мечтала только об одном -
скорей скинуть ангельские одежды в придачу со спрашиваемой улыбкой и
переодеться в уютное домашнее.
Тина зашла в дом. Дочка сидела в своей комнате перед телевизором -
опять эти ток-шоу, не может и дня без них. Уроки не сделаны, но с подружкой
давно договорилась, бежать надо. Схватила на ходу банан и исчезла.
Просмотрев почту, Тина наткнулась на извещение о штрафе в сто марок за
быструю езду - Даниэль уже предупредил, что засветили, не знал, правда,
сумму.
Помыла остатки посуды, не вместившейся в моечную машину, затолкала
постельное белье в стиральную. Нужно еще цветы прополоть, а то
муж-жена-пенсионеры с соседнего дома, она уже приметила, часами разглядывают
ее клумбы в театральный бинокль. А где ж Даниэль? Ах, да, сегодня ведь
четверг - сбор в рыболовном обществе, везде взносы плати, часа через два
должен быть. Тина устало зевнула. Завтра опять работа, клиентки косяком - в
шляпках и с косичками, с черными жирными угрями и расхлябанными шеями,
печеными и свежими лицами, с бородами и без.
Тина зашла в гостиную - пыль на черной мебели добросовестно
скапливалась каждый день, обтереть нужно. На журнальном столике лежала
маленькая круглая металлическая коробочка. При взгляде на нее мягкая Тинина
улыбка тут же переродилась в голливудскую, от ушей до ушей, - сегодня ж день
виагры, как всегда, раз в неделю, их день.
Странно, - мягкие Тинины руки потянулись к коробочке, - почему раньше
все наперекосяк было и вот только теперь... Она взяла в руки
голубую-маленькую, аккуратно разломила ее на две половинки. Одну оставила в
коробочке, другую осторожно - не раскрошилась бы - вернула в упаковку, где
лежали еще несколько таблеток. Глянула в окно - ах, да пусть смотрят в свой
бинокль, сколько хотят, какие клумбы... лучше приму ванну.
- Тина, ты дома? - донесся энергичный голос Даниэля, - я пораньше ушел,
чего там высиживать...
Нина Беттгер. Оставить след в теле
---------------------------------------------------------------
© Copyright Нина Беттгер
Email: [email protected]
Date: 03 Jan 2002
---------------------------------------------------------------
Cнова привиделся Алле этот сон.
Россия, морозные воскресенье и понедельник. Часы пустоты и раскола,
отторжения от нормы и насильственного прирастания к запредельному.
Алла в своей маленькой уютной квартирке, тут же и Антон. Оба повязаны -
многим и ничем. Все уже обговорено и решено: никогда больше не встречаться,
не созваниваться, запрет на воспоминания.
Вместе на постели, но лишь потому, что в крошечной обители нет другого
угла для спанья. Это их последняя ночь. Без секса и нежности, без
экспериментов на софе.
Утром на работу. После завтрака каждый бы отправился в привычном
направлении, каждый - сам по себе, и теперь уже навсегда. Так виделось
обоим.
Но утро явилось другим. Уход Антона в никуда, без чая и бутербродов...
страх... Аллин вопль, взбудораживший соседей... звонок в университет, где
работал Антон... предупреждение профессора.
В какой раз уже привиделся Алле этот сон... Сон - как регулярное
напоминание, как настырное и нежеланное вмешательство в судьбу.
В Германии Алла прижилась. Прошлая жизнь выныривала на поверхность лишь
в сновидениях да редких воспоминаниях. Застревать в ушедшем не привлекало -
хотелось жить, интересно жить. Общество не плясало вокруг нее, но и не
топтало, дышалось свободно - это и казалось главным. Появление же ранее
неведомых границ, очерченных новым сообществом граждан и несущих незнакомые
проблемы, Аллу не смущало. Все в жизни относительно и не ей менять
устоявшийся порядок. Это она, с годами помудрев, хорошо усвоила. Важно было
приспособиться, не надорвавшись, расслабиться и открыть себя для всего
позитивного.
Алла стала больше любить себя и ценить свою внешность. Длинные, густые,
пепельного цвета волосы, красивый рот. Стройная, ну а здесь - она это быстро
поняла - аккуратная фигурка являлась одной из главных добродетелей женщины.
Следовало лишь научиться преподносить очевидные достоинства окружающим,
несколько отличавшимся своим восприятием красоты и гармонии от бывших
соотечественников.
От максимализма, нередко мучавшего ее в прошлой жизни, и повышенных
ожиданий Алла постепенно освободилась. Годы приспосабливания приучили к
большей сдержанности. Человеческие слабости никому не чужды, ей тоже, так
зачем всех по высшему счету судить? Пока очерченную ею границу другие,
обремененные паршивыми человеческими слабостями, не нарушали, она и не
протестовала.
Внимательнее стала к мелочам, способным украсить жизнь мажорными
цветами. Их прилежное коллекционирование не просто радовало, а и вооружало
надежной защитной реакцией против всего негативного.
Когда рождались желания - действовала, стараясь не упустить при этом
отпущенный шанс. А если что не получалось, не давалось, так и это принимала
за нормальное. Жизнь - Алла убедилась и на своем и на чужом опыте -
непредсказуемо изменчива: раз с улыбкой, раз обдаст равнодушием, а то
возьмет и огорошит пакостной неожиданностью из-за угла.
Незаметно как-то выучился язык. Тут же вернулась бывшая уверенность,
добавилась к ней и приобретенная, замешанная на знании своих прав и
обостренном чувстве собственного достоинства. Воздушная современная
внешность Аллы стала радостно оповещать всех: я знаю, чего хочу, у меня все
хорошо, я сильная, удачливая. Очередной шаг на пути к полноценной жизни -
обучение на курсах, готовящих специалистов для банков, уже три месяца
пролетело - дался ей и вовсе без труда.
Самой главной проблемой в новой, вылепленной практическим умом и
природным чутьем жизни оказалось подкачавшее здоровье. Левая нога, стройная,
с женственной коленкой и длинными пальцами, ничем не отличалась от правой,
кроме одного - два раза за последний год ломалась.
Почему это происходило, было пока не ясно. Алла верила, что с помощью
разных сложных и дорогостоящих приборов все в скором времени разъяснится и
она непременно получит необходимую медицинскую помощь. И тогда... ее главная
проблема лишится важности и власти, а она, Алла, еще с большей энергией
примется лепить дальше свою новую жизнь. Жизнь, в которой непременно должно
найтись место и новому мужчине. Кто знает, быть может, им мог бы оказаться
Рольф - крепыш, оптимист, цепкий взгляд, светлая шевелюра и нерастраченный
запас нежности, - ее новый, двухмесячной давности знакомый.
Каждый раз после настырного сна-напоминания, а являлся он примерно раз
в два месяца, на Аллу нападала меланхолия или, скорее, размытая в своих
очертаниях тоска. Избавляться от непрошеной она приспособилась на свой лад,
проверенными приемами.
Помогало пробежаться по магазинам, посмотреть просто или купить что-то,
хоть пустячок. Настроение тут же заметно улучшалось. Порой как к противоядию
тянуло к книгам, напоминавшим о прошлом. В состоянии тоски обзавелась Алла и
уцененным Ельциным за пять марок и Горбачевым по случаю за три пятьдесят. По
такой же цене попадались иногда и классики.
Умиротворяющая музыка тоже порой выручала Аллу. Устроившись на софе
поудобней, она забрасывала ноги на подушки и начинала постепенно
расслабляться. Особенно хорошо получалось под гороскопную мелодию -
специальную, как раз для нее, для львицы.
Сегодня, чтоб отвлечься от поганого сна, Алла решила выбраться в
магазин и купить себе "Марусю", духи от модельера Славы Зайцева. Две недели
назад увидела ее, наполовину уцененную, в "Россмане". Тогда просто
зарегистрировала факт, совершенно не думая о покупке. Теперь же точно знала,
что хочет "Марусю". Верилось, что парфюмерные волны сметут мысли о сне и
успокоят почти беспрестанно нывшую левую ногу.
Но пока еще "Россман" не открылся, Алла могла спокойно позавтракать,
потом покраситься. Она глотнула крепко заваренный чай - к регулярному
кофепитию так себя и не смогла приучить. Вот и Антон тоже очень любил чай.
Ах, Антон, Антон... Первая встреча с ним оказалась скандальной.
Алла трудилась в строительной конторе, в бухгалтерии. Иногда, особенно
когда шли квартальные отчеты, приходилось много перерабатывать. Это не
нравилось, но за работу она держалась - устраивала во всем остальном, не в
последнюю очередь и в зарплате.
В том памятном декабре начальница отдела укатила по горящей путевке,
так что Алле, ее заместителю, пришлось взвалить на себя всю ответственность.
А это означало- постоянно задерживаться после рабочего дня, прихватывать
выходные.
Вот и этой субботой пришлось пожертвовать.
Алла позвонила в дверь четырехэтажного здания, где располагалась ее
контора, и стала терпеливо ждать. Пожилые вахтеры обычно медленно
преодолевали путь от своего рабочего места, стола со стулом и телефоном, до
входной двери.
Но в этот раз дверь открылась неожиданно быстро. В ее проеме возник
незнакомый молодой человек с непривычно яркими рыжими волосами, хлипкой
конструкции, неприветливый.
- Здравствуйте, мне нужно поработать, часа три, - нейтрально произнесла
Алла.
- Не, не могу впустить. Откуда мне знать, кто вы, если нет письменного
разрешения, подписанного вашим директором, - голос хлипкого прозвучал
категорично. И он тут же приготовился запирать дверь.
- Надо ж, первый раз такое. Все вахтеры меня знают, никогда никаких
проблем не было, первый раз вот с вами. Смотрите - у меня ключ от комнаты
"Бухгалтерия", написано ведь тут. Откуда ему взяться, если б я там не
работала? - Алла мирно пыталась убедить непреклонного рыжего.
- Меня все это не интересует. Нет разрешения - значит нельзя.
- Но мне очень надо, понимаете?
Аллу начал бесить хлипкий вахтер:
- Я должна работать и мне наплевать на разрешение. Это ваша проблема,
что меня не знаете. Теперь вот будете знать, что есть такая, - она резко
отодвинула его и быстро направилась к своей комнате.
С этого момента вахтер ее больше не интересовал. Он же не мог простить
Алле бесцеремонности и неповиновения. Пару раз врывался без стука и каждый
раз нудил: "Покиньте помещение, вы без разрешения..." Лишь заперевшись на
ключ, Алла обрела покой и необходимую концентрацию. Комнату она покинула
только после того, как была готова. Уходя, не сказала вахтеру "до свидания"
и даже не глянула в его сторону.
По дороге домой ухватила место в трамвае, набитом субботним народом. За
десять минут езды мысленно выругала, но теперь уж как следует, без всяких
"вы" и "пожалуйста", хилого стража. Надо ж, возмущалась она, всякие вахтеры
были, но таких еще не попадалось.
Действительно, всякие. И пропащий алкоголик, которого утром не могли
добудиться. И девица, глядевшаяся скромной, несчастной и всем за все
благодарной, а потом выяснилось, что разных мужиков по ночам приводила.
Докопались только после того, как из одной комнаты пропала пишущая машинка.
Так что самыми надежными оказывались бабульки-пенсионерки самых
разнообразных весовых категорий и разной сохранности.
Придя домой, Алла тут же выкинула происшествие из памяти. Вон, на
мозговую помойку - до него ли? Глянула в зеркало - выдра, месяца два собой
не занималась. Яичный желток в волосы надо б вбить и на лицо нашлепать -
слава богу, яйца всегда можно купить, да и недорогие они. Ногти обработать -
заусеницы надоели, да что сделаешь, резиновых перчаток не достать.
Как всегда, накопилось стирки, убраться надо, ковер на двор вынести да
вытрясти как следует - пылесос слабый, никакого толку. В воскресенье гости
должны нагрянуть, никогда еще у нее не были - родственники из Прибалтики
проездом, сами русские. Нет там покоя, трясет их республики - свободу всем
подавай, демократию. А ей вот еды надо как следует наготовить - тоже
проблема. Да и конфет хороших к чаю нет - где взять теперь?.
Алла злилась на Горбачева за его перевернутые реформы. Она точно
помнила, когда пропали сладости. Началось закрытие, реорганизация,
укрупнение и переворачивание министерств и пошла карусель. Как до
министерства пищевой промышленности докатилось, так и исчезли сразу и
"Красные шапочки" и "Красные маки" и ее любимые "Мишки на севере". А до
того, помнит, одна журналистка как-то целую газетную страницу конфетной
проблеме посвятила: мол, беда, что так много у нас их производится, плохо,
что конфеты залеживаются на складах, появляется беловатый налет, а это
признак старения, и как все это нехорошо.
Зато теперь прекрасно, как же, ни одной конфетки в доме. Алла решила
спросить у соседки Тони - может, та где достала и займет ей. Повезло
все-таки с Тоней. Одинокая, как и Алла, умная, самостоятельная, даже
слишком, таких не так уж и много среди женщин. Внешне ничего, да и
сексапильная, а это для мужиков еще важней. И все от природы, совсем не
красится. Правда, мировые проблемы ее вечно волнуют, всюду вмешивается, чтоб
по справедливости было. Такой трудно мужика для жизни найти, но она их
никогда и не искала, сами к ней цеплялись. Правда, не для жизни, а для
другого.
Тоню это, однако, не смущало. Она ценила секс с подходящим партнером
при подходящих условиях, а в любви, говорила, давно разочаровалась. Да и
характер свой считала неподходящим для семейной жизни. А ей, Алле, все по
другому виделось: мужчину как опору надо было, а не только для секса, и о
семье мечтала.
Про секс, бывало, они с Тоней такое загибали - если б кто послушал...
Встретятся после любовных приключений и ...:
- Слушай, и ты только в трусиках танцевала, прям на столе, да ты что? А
он чего?
- А зачем ты дала ему, надо было потянуть, если привязать хотела.
- Ну и как тебе эта поза, кончила?
Алла ни с кем больше не могла так открыто о спанье и мужиках болтать,
только с Тоней.
А теперь вот пойдет занять конфеты и точно знает, что если запасец у
нее есть, поделится. И попросит помочь вытрясти паршивый ковер, тяжеленный
такой. И та не откажет. Нет, правда, повезло с соседкой.
Алла нажала кнопку звонка, торчавшую из дырки, прокрученной в
коричневом утепленном дермантине, которым была обита дверь. Тоня, к счастью,
оказалась дома.
На выбивание ковра ушло минут двадцать, лучше всяких мужиков дело
провернули. Наконец, Алла с Тоней, уставшие, вволокли в дом отбитый палками
и вывалянный в снегу посвежевший, пахнущий морозом, ковер. Остановились
передохнуть на первом этаже - надо было на четвертый, а лифт не работал.
Вдруг Тоня выпустила ковер из рук, быстро огляделась кругом и цыкнула
на Аллу:
- Смотри по сторонам, предупредишь, если кто пойдет.
Затем быстро сдернула объявление-плакат со стены, сунула Алле:
- Хватит, порядочно уже повисело. Долгого чуда не бывает, нужен
короткий шок, а потом...
- А что потом? - Алла подхватила откнопленный лист.
- Когда-нибудь все позабудется, начнут снова гадить. Что ж, опять
повешу этот текст или еще что-нибудь придумаю.
Соседка доверилась только Алле, больше никому. В их десятиэтажном
доме-башне уже два месяца висел большой плакат. И написала его не святая
сила, как, наверняка, думали соседи, а Тоня. И никто его не срывал, не
чиркал по нему и два месяца в доме не было никакого вредительства. А текст
был таким:
Милые мальчики и девочки,
развлекающиеся сжиганием кнопок в лифте, битьем стекол, порчей стен
и дверей!
Не забывайте, только не забывайте о том, что с вами, творящими зло,
когда-нибудь обязательно случится что-то ужасное, сопровождающееся
мучениями.
Вы спросите - почему?
Да потому, что негативное биоэнергетическое поле, концентрирующееся
вокруг вас, со временем обретет разрушительную силу. И совсем
необязательно, чтоб жильцы знали вас в лицо, главное -
они все желают вам только плохого за чинимое зло.
Это доказано. Подумайте, милые, о себе.
Дай Бог вам разума!
Алла впихнула плакат в пустое нутро ворсистой трубы-ковра. Все, на
покой, отслужил свое, правильно говорит соседка - долгого чуда не бывает.
Уборку Алла провернула, успела и еды как следует наготовить. От всего
этого страшно устала и снова пошла к Тоне, теперь уже с другой целью -
поплакаться на каторжную жизнь. Ну а, вернувшись, тут же нырнула в одинокую
холодную постель и сразу заснула.
На следующее утро Алла проснулась от колющей боли в животе. С трудом
разогнулась, еле доплелась до туалета. Наверно, что-нибудь не то съела, вот
пронесет как следует и тогда все пройдет, решила она, да и активированный
уголь еще приму. Но поноса не было. Боль не прошла и после завтрака, правда,
немного притупилась. Настроение стало паршивым, мысли зациклились на
страшных болезнях.
Наезд гостей Алла как-то пережила. Улыбалась то и дело, подавала,
уносила, а сама только и ждала, когда ж начнут прощаться. Что рассказывали,
о чем смеялись - все выпало из памяти, а может туда и вовсе не
закладывалось. Одно лишь задержалось - ужимают их там, русских, худо им,
раньше лучше было. Признаться, что живот болит, не решилась, тогда б
родственнички уж точно почувствовали себя после визита отравленными и всем
бы только об этом и рассказывали.
К понедельнику боль тоже не прошла. Порой лишь ослабевала, но потом
снова заявляла о себе с еще большей силой. Алла сидела поникшей бледной
поганкой за рабочим столом, заваленным бумагами, которые не ждали и
страдала. Начальницы не будет еще целую неделю, а отчет делать надо. Она не
может просто взять больничный, отлеживаться и отпаиваться какими-нибудь
травами. Директор сгрызет, что-то надо предпринимать.
На известных экстрасенсов Кашперовского и Чумака, довольно часто
выступавших по телевизору, было мало надежды. Они, правда, обещали поставить
на ноги все больное и полуздоровое население огромной страны, но...
Первого она избегала - черный маг, властелин, таким ей представлялся,
боялась попасть под влияние. Увидев первый раз на экране, ужаснулась - что
же будет, если ему еще больше власти дать? Да потом еще этот страшный
случай: одна тридцатидвухлетняя с отцовой работы умерла ночью от почти
нулевого давления после сидения у телевизора с Кашперовским, обещавшим
нормализовать давление и тем, у кого оно повышенное и тем, у кого
пониженное. Быть может, экстрасенс был совсем и ни при чем, кто знает, но
Алла после этого все же решила больше никогда не впускать его, пусть всего
лишь и через экран, в свою квартиру.
Чумак, говорили, никогда никому не навредил и это уже было хорошим
знаком. Хотелось верить, что и помочь может. Алла поначалу, как и многие
другие, терпеливо заряжала его доброй энергией зубную пасту и кремы, воду и
еду. Но никакого чуда не происходило, а долго ждать не хотелось. В какой-то
момент одолела лень и стало наплевать на возможное чудо, которое, кто знает,
когда-нибудь бы явилось, а, может, и не явилось бы никогда.
Сейчас, в критической ситуации, Алле требовалась эффективная быстрая
помощь. Но где найти такую? Не так давно, правда, ее познакомили с одним
экстрасенсом и он даже побывал уже в квартирке - определял негативные зоны.
И надо ж, как раз там, где стояла софа, и оказалась плохая полоса. Но они
тут же вдвоем переставили мебель и сразу после этого Алла стала крепче
спать. Симпатичным оказался он, этот экстрасенс. Если б найти...
Но Алла знала, на него огромный спрос - мог не только лечить, но даже и
болезни наперед предсказывать с помощью замеров биополя. Вот и сейчас кто-то
разнес новость, что он в Германии, пригласили на эзотерический конгресс.
Алла слышала, правда, еще об одном экстрасенсе, известном в ее городе,
и что он уже по местному телевидению выступал. Быть может, его поискать?
Она позвонила знакомому с телевидения, с которым не только здоровалась,
но и была пару раз в одной кампании. Оказалось, он знает, о ком речь и
пообещал с ним связаться. Спросил при этом, не может ли Алла достать
растворимый кофе. Она не открыла всю правду - что родня с Прибалтики
подарила две банки. Алла сказала, что вывернется наизнанку и достанет
желаемое, только уж он тогда непременно должен разыскать ей экстрасенса по
имени Антон, причем срочно.
Аллин спаситель позвонил вечером следующего дня. К этому моменту боль в
животе не исчезла и проблема оставалась актуальной. Кофе ждал знакомого с
телевидения в кухонном шкафу на верхней полке - там, где был припрятан и
запас чая. Слава богу, хоть этот резерв есть, радовалась Алла, а то талонов
на любимый напиток в этом месяце не давали, ну а без чая она не может. С
экстрасенсом собиралась расплатиться деньгами, а не кофе - где ж его взять?
Антон спросил адрес Аллиной работы, она назвала. И тут последовало
чудо. Алла принялась подробно объяснять, как найти комнату, но он вдруг
перебил ее:
- Я должен сразу, как войду в здание, повернуть налево, затем пройти по
коридору и подняться по лестнице на второй этаж, затем направо, третья
комната. Правильно?
- Да, а откуда вы знаете?
- Я вижу... по телефону. Почему нет? Лечить на расстоянии по телефону,
без единого слова, для меня не проблема. Так почему ж не увидеть, где
расположена ваша комната.
Он рассмеялся. Алла тут же уверовала в его необыкновенные возможности,
у нее даже на время разговора исчезла боль в животе. Радовалась, что
наконец-то нашла настоящего целителя.
Договорились, что Антон придет к ней на работу на следующий день, ровно
в шесть вечера.
В назначенное время открылась дверь Аллиной комнаты.
- Здрасьте - непривычно рыжий хлипкий вахтер зашагал к столу.
Разозленная как его прошлой, не забытой ею, наглостью, так и теперешней,
Алла раздраженно выпалила:
- Разрешение вам опять, что ли, надо? Сейчас не выходной. Что еще
нужно?
- Меня зовут Антон, вы хотели, чтоб я помог. - Он проговорил свою
короткую вступительную речь очень быстро, улыбался при этом и глядел на Аллу
внимательно и приветливо. Но никакого следа чувства вины или смущения не
замечалось.
- Не может быть, вы - экстрасенс? Так вы же вахтер, издеваетесь что ли
надо мной?
Но Антон не издевался. Он сел за стол напротив, где обычно сидела
бухгалтерша Люся, мать-одиночка, убегавшая частенько с работы раньше всех,
чтоб получить из детсада пятилетнего Славика, и ей это не всегда, но часто
прощалось.
Стол был не убран. Люся впопыхах забыла про огрызок яблока, лежавший
теперь потемневшим укором на счетной машинке. Антон взял огрызок за короткий
хвостик и выбросил в мусорное ведро. А затем принялся рассказывать о себе.
Алла постепенно оттаяла и поверила, что экстрасенс может быть
одновременно и вахтером, в принципе одно другому не мешает. Оказалось, что
Антон студент последнего курса и еще трудится на кафедре биофизики, а вот
недавно решил подработать и вахтером.
В тот же вечер они переспали - у нее, на широкой софе с мелкими
коричневыми цветочками по темно-желтому полю. Даже не постелили постельное
белье, не до того было. Раньше Алла никогда не позволяла себе такой
скорости. Положено было неделям или месяцам пробежаться между первым,
обещающим нечто, прикосновением и близостью. Но в этот раз все выглядело по
другому.
Перед тем, как они оказались на коричневых цветочках, Антон произнес:
- Мы бы ведь все равно когда-нибудь пришли к этому. Так зачем терять
время?
Когда хлипкое с виду тело вахтера обволокло и обожгло ее, подчинив и
расковав, Алла поняла, что увязнет в чувствах к нему.
Что он имел, чего у других не было? Не размеры и не красота, не
какая-то особенная сила - нет, нет, не это. Просто любое его движение, ласки
- все было совершенным именно для нее, Аллы. Гармония каждого акта,
свивашего их рвущиеся к соединению тела, - без снижения ноты, на
неправдоподобной ноте. Он, ее Антон, становился Аллой, она им. Влекомые
какой-то необъяснимо сильной энергетической волной, они входили друг в друга
и медленно погружались в состояние экстремального наслаждения. Никогда
раньше она не испытывала так интенсивно высший момент сближения.
Впрочем, какой момент? Целая серия, один за другим. Приступы оргазма
измочаливали наслаждением ее тело и чем чаще это случалось, тем все больше
возрастала потребность в повторении - потребность надрывная, отгонявшая все
прочие желания и мысли.
На следующий день, не произнеся ни слова, они снова оказались на
коричневых цветочках по темно-желтому полю. Антон достал специальные
крепления. Алла, никогда подобного не видевшая, поняла, что хочет
испробовать с ним все. Фантазии, которых прежде за собой не замечала,
будоражили, влекло изведать неиспытанное.
Она лежала с раскинутыми руками и ногами, не в состоянии ими
пошевелить. Полное подчинение желанному мужчине, не навсегда, а лишь на
короткое время, - вот она, дразнящая сладость. Потерять себя, утонув в
наслаждении плена, а потом и самой пленить бывшего владыку. И когда распятый
Антон добровольно лишился власти, Алла подхватила ее и, замучив себя
нескончаемыми приступами, чуть не потеряла сознание.
Позже Алла попыталась дать имя своему чувству к Антону. И наконец нашла
- зависимость, да, это была сексуальная зависимость. Она чувствовала, что не
смогла бы принять его всего, таким, какой он есть, вне постели, и ей совсем
не хотелось фантазировать с ним о совместном будущем. Но она хорошо
представляла себя в его объятьях даже на ободранном рабочем столе, среди
балансов, докладных и приказов.
Первый месяц они встречались каждый день, проводили время на коричневых
цветочках или в разговорах. Боль в животе прошла, Алла совсем даже забыла
про нее. Из разговоров с Антоном она все больше узнавала, как он лечит
людей, как вообще пришел к этому.
- Знаешь, - однажды он особенно разоткровенничался, - когда я в первый
раз заметил, что могу влиять своей энергией на людей? Одного одноклассника,
в третьем классе это было, я просто терпеть не мог. Раздражал меня все
время, может, и завидовал ему, сильному и высокому. Раз получилось - шел он
домой после школы, а я сзади оказался. И так мне вдруг захотелось
какую-нибудь гадость сотворить, ну, например, сделать, чтоб он грохнулся с
полного размаху. Начал концентрироваться на этой мысли, представил, как
мощная энергия толчком сваливает выскочку. Упал ведь, как и задумано было.
Ну а потом я уже разное пробовал - и указку у нелюбимых учителей из рук
выдергивал и головную боль на них насылал.
После Антоновых откровений Алла поняла, что боль в животе была ни чем
иным, как местью Антона за ее наглое поведение при их первом знакомстве.
Поняла, но ничего не сказала. К чему? Бросить его все равно не смогла бы,
отомстить не в силах да и не хочет. Что уж ворошить прошлое - хорошо ведь им
сейчас.
Шел третий месяц сексуальной лихорадки. И если поначалу после
колдовских соединений Алла испытывала особый подъем энергии и с
удовольствием хвасталась этим перед Тоней, то со временем все изменилось.
Начали подминать какая-то непонятная усталость и пустота. И чем больше
оргазмов Алла испытывала, тем сильнее потом гудело в голове.
Алла решила поговорить о проблеме с Антоном, но в намеченный для
откровений день встретиться не удалось, что-то помешало. К вечеру она
почувствовала себя совсем нехорошо. Решила ему позвонить - тот должен был
дежурить. Антон сразу заверил, что поможет и велел Алле ровно в двадцать три
часа тридцать минут сесть на софу, сконцентрироваться и представить его
перед глазами.
Что Антон порой с успехом лечит больных по телефону, она знала и
доверяла ему полностью. Одну совсем глухую так вылечил, мужчину знакомого от
рака спас. Но телефона у Аллы не было. Однако, Антон заверил, что идет и без
него, главное - сделать все так, как он ей скажет.
Ровно в полдвенадцатого Алла расположилась поудобней на софе и замерла,
стараясь сосредоточиться на приеме энергии. Постепенно она стала ощущать,
как к голове устремилась волна освобождения. Стало много легче, но потом
почему-то заныло все тело. Противная тягучая боль усиливалась, появилась
общая слабость. Алла расценила изменение состояния как положительный знак.
Боль - это лишь временно, Антон, конечно же, поможет, она в этом уверена.
В какой-то момент Алла полностью отключилась. Наконец, пришла в себя.
Казалось, не хватает воздуха, сердце билось с бешеной скоростью, тошнило,
раскалывалась голова. Но самым ужасным был страх - казалось, ей суждено
умереть и ничего уже нельзя изменить. Алла, пошатываясь, добралась до
аптечки, схватила сердечные капли, сразу двойную дозу, несколько таблетек
но-шпы, выпила воды. С трудом доплелась до постели и через какое-то время
отрубилась.
Пробуждение оказалось пакостным - дрожали руки, сознание было
спутанным. Она доволочилась до кухни, чтоб умыться. Потом сообразила, что
нужно в ванную, а, когда снова появилась на кухне, водрузила на плиту мыло и
зубную щетку, потом сунула их в мусорное ведро. От вида еды тошнило. Не
понимала толком, что произошло, не знала, кого винить и кого звать на
помощь.
На другой день Алла, слабая и растерянная, встретила Антона в
назначенное время тихим плачем.
- Мы должны расстаться. Понимаешь, я поняла, что твоя энергия мне
противопоказана. - Алла нервно крутила несчастную авторучку, оказавшуюся под
рукой. - Не обижайся, хорошо? Ты умный, пойми - мне плохо от твоей энергии.
Ты ведь хотел мне вчера помочь, я знаю это. А что получилось? Я могла бы и
сдохнуть, если б лекарств под рукой не оказалось. Знаешь, мне сейчас во
время разговора уже становится хуже. Но я тебе все равно благодарна за все,
правда.
Антон ничего не сказал. Поднялся с софы, усеянной нахальными
коричневыми цветочками, погладил Аллу по пепельным пушистым волосам, слегка
улыбнулся и направился к выходу, выдавив при этом: "Я позвоню, всего
разочек, можно?"
- Конечно, - она облегченно вздохнула, жалостливо улыбнулась и положила
на стол замученную авторучку.
После завтрака Алла попихала посуду в маленькую посудомоечную машину,
подкрасилась, глянула на часы. Все, "Марусю" уже не успеет купить.
Когда-нибудь потом, и сразу две, чтоб Тоне тоже подарить. Пора к врачу, не
опоздать бы.
Она пошла на кухню, по прежнему ныла левая нога. Достала из аптечки
препарат кальция, запила водой из-под крана. В тридцать два уже подозрение
на остеопороз, болезнь пожилых. Допрыгалась. Волейбол и лыжи еще год назад
были страстью. А теперь - как жить без спорта? Азарт, полная свобода в теле
- вот это жизнь.
Один мужчина из их волейбольной команды, предприниматель, выдал ей
как-то:
- Не представляешь, Алл, как я тебе завидую. Ты ведь не играешь, а
живешь на площадке, выплескиваешь свои эмоции, как придется, не задумываясь,
не контролируя, кричишь, громко радуешься, хохочешь, визжишь. Мне остается
только наблюдать, испытать не дано. Хочу, очень хочу и не могу. К концу
рабочего дня я пуст, раздражен, никак не могу расслабиться. Мой
психотерапевт сколько уж бился. Твердил все время: в спорте - эмоции раус,
раус, освобождайся от негативного. Обучал приемам, как достичь успеха.
Аутогенной тренировкой дрессировал. А, ничего не помогло. Теперь вот
принимаю медикаменты, чтоб не перенапрячь нервную систему при такой, как у
меня, нагрузке. Ничего видно с натурой не поделаешь. Что не дано то не дано.
Почему он так разоткровенничался, Алла не совсем понимала. Успокаиващие
лекарства, психотерапевт... так открыто об этом. В ее стране о таком не
говорили - или ты здоровый или ты псих, третьего не дано. Так что, у кого до
буйных стадий не доходило, тот скрывал. Здесь все по другому: полно
глотающих лекарства - против агрессии и депрессии, против страхов и
чрезмерной смелости, против нахальных соседей и самодуров-мужей. Может, оно
и правильно, кто знает.
К врачу Алла не опоздала, еще пришлось и подождать. Зашла в кабинет,
присела на удобный стул, услужливо взявший на себя функцию успокоить
напрягшееся тело. Стала плавно раскачиваться. И через короткое время уже не
ошущала ни напряжения в теле, ни стула под собой. Вот придет врач,
пропадающий сейчас в одной из многочисленных комнат своего праксис, и
доложит о результатах иследования. Подберет правильное лечение и все будет
хорошо.
Врач зашел:
- Здравствуйте, - улыбнулся и слегка пожал Алле руку.
Она тоже чуть растянула красивый рот и доверчиво глянула в его светлые,
с невидимыми ресницами глаза.
Врач вдруг смутился и тут же отвел их, хотя, быть может, Алле это
только показалось. И начал негромко говорить:
- У вас необычная, никогда прежде не встречавшаяся в моей практике
форма остеопороза. Особенно быстро прогрессирует процесс в левой ноге, и это
опасно. Я не могу вас порадовать хорошим прогнозом. Кость ноги стала
пористой и хрупкой, этим объясняются и ваши два перелома, собственно, их
могло быть и больше. Ее состояние можно сравнить с ногой восьмидесятилетней
женщины, несколько десятилетий страдающей остеопорозом и никогда не
лечившейся. Понять причину такого явления трудно, потому что кальция и
других микроэлементов в вашем организме достаточно, мы проверили. Я направлю
вас в университетскую клинику для дальнейшего исследования. Вы согласны?
Алла выслушала приговор. Сказала, что согласна на исследование.
Автоматически пожала вялую руку врача с невидимыми ресницами. Вышла на
улицу, чуть прихрамывая на левую ногу. Ей было совершенно все равно - куда
идти, что делать сейчас. Завернула за угол построенного из красного
добротного кирпича дома, где размещался праксис, села на лавочку. Слава
богу, рядом не оказалось ни нахально целующихся влюбленных, ни бездомных в
окружении огромных собак с жалостливыми карими глазами, ни тех, что на
роликах - катаются везде, разве что только не по крышам и деревьям. Подумала
-Тоню б сюда. Закрыла глаза и попыталась расслабиться - так, чтоб ни о чем
не думать, ничто не анализировать. Захотелось пустоты и покоя, а они не
являлись. И не было ни сил, ни энергии, чтоб просто встать и захромать прочь
от наползавших картин.
Вот Алла в своей квартирке, маленькой и уютной. Она просыпается. Рядом,
с левой стороны, лежит Антон. С ним она провела ночь - последнюю, без
нежности и секса. Алла поворачивается, хочет разбудить бывшего друга - не
поцелуем, нет, просто дотронуться до плеча и сказать: "Эй, Анто-он,
встава-ай, позавтракаем и пора на работу."
Она протягивает руку, касается одеяла и тут же ее резко отдергивает,
наткнувшись на что-то неестественное, мягкое, жуткое. Нервно тянет на себя
одеяло. Под ним - скомканная пижама, набитая какой-то бесформенной массой,
похожей на... А сам Антон? Вот его волосы, вот... Алла не может больше
смотреть, отворачивается. Истерично пытается оттолкнуть от себя как можно
дальше нечто, лежащее в ее постели. Затем вскакивает, с истошным криком
распахивает входную дверь. Босая, в длинной футболке-ночнушке, несется по
подъезду, почему-то наверх. И приходит в себя лишь через три этажа,
представив на секунду, как жители десяти этажей, исходя ужасом и
любопытством, вдруг начинают ломиться в ее квартиру.
Тоня, ее соседка Тоня, в отъезде и потому помощи ждать было не от кого.
Алла вернулась в квартиру. Одела только что неделю назад купленное по
блату длинное импортное пальто прямо на ночную рубашку, сапоги на голую ногу
и побежала на улицу, чтоб позвонить из телефона-автомата. Слава богу,
когда-то записала телефон профессора, под руководством которого работал
Антон.
Обрушила на него страшную новость, разрыдалась в трубку.
- Прошу вас об одном - почти строго произнес он, - не говорите никому о
том, что случилось. Это необычная смерть. Я приеду, ждите меня.
И после секундной паузы добавил:
- Мне есть что вам рассказать.
Крупный, упитанный профессор молча осмотрел мертвого бесформенного
Антона. Помял пальцами то, что когда-то было Антоновой рукой, покрытой
рыжеватыми волосами, с длинными музыкальными пальцами, потом заговорил:
- Он был очень привязан к вам, Алла, и я знал об этом. Знал и о ваших
проблемах, Антон поделился со мной. Знаете, что я ему посоветовал?
Расстаться. Другого выхода не было - несовместимость энергий погубила бы
вас. Слушаете меня? А он, получается, никак не хотел вас потерять. От
отчаяния решился на риск и ночью произвел с собой эксперимент - видимо,
попробовал избавиться от полученной с рождения мощной биоэнергии.
Мобилизировал все свои силы, чтоб разрушить могучее биополе, чтоб стать
нормальным. Как вы, Алла, как миллионы других людей. Но результат оказался
неожиданным. Разрушились, вернее, рассыпались, превратившись в порошок,
кости. Черт возьми, ну почему он мне ничего не сказал о своих планах? Алла,
только не вините себя ни в чем. Что вы могли сделать? Рассыпаться с ним за
компанию или пожертвовать собой?
Профессор замолчал. Потом высморкнулся в огромный клетчатый носовой
платок и энергично поднялся с софы, оставив на ней объемную вмятину с
придавленными коричневыми цветочками по желтому полю. Обнял озябшую
заплаканную Аллу. Она глянула на него:
- Антон мучился перед смертью?
- Нет. Кровоснабжение внутренних органов, и в первую очередь сердца,
придавленных костной массой, сразу нарушилось и это привело почти к
мгновенной смерти.
- Ну вот, экспериментаторам теперь раздолье, - горько усмехнулась Алла
- начнут просеивать и препарировать на все лады да по всем теориям моего
Антона.
Она знала, что свое тело он еще при жизни завещал университету.
Официально причиной смерти рыжего Антона объявили инфаркт, у молодых
такое тоже бывает.
Алла, наконец, поднялась со скамейки, левая нога по прежнему ныла и не
хотела слушаться. Она сделала несколько шагов - ничего, идти может. Глянула
на дом из добротного красного кирпича, где размещался праксис. В окне
мелькнул чей-то силуэт. Так это ж он, ее врач, конечно же. Эту комнату,
слева как войдешь, она и покинула. Надо ж, у него там куча ждущих пациентов,
а он в окошке торчит.
Врач исчез. Алла поправила смявшуюся юбку, подкрасила, не глядя в
зеркальце, губы, расчесала немного спутавшиеся густые пепельные волосы и
медленно зашагала по направлению к автобусной остановке.
---------------------------------------------------------------
© Copyright Нина Беттгер
Email: [email protected]
Date: 03 Jan 2002
---------------------------------------------------------------
Лето в Северной Германии выдалось отвратительным. Отвратительность его
заключалась не только в дождливости и неумеренной прохладности, а прежде
всего - в неожиданном вероломном нападении заморских улиток на ухоженные
сады.
Рита открыла калитку, ступила на выложенную ровными плитами дорожку,
ведущую к дачному домику и вдруг увидела в сантиметре от правой ноги,
воображавшей беленькой льняной обувкой на платформе, мерзкое существо -
крупную, жирную, скользкую улитку коричнево-пакостного цвета, совершенно
голую и без домика, с маленькими антеннами на глупой головенке.
Осмотревшись кругом, Рита обнаружила множество других, таких же ленивых
и отвратительных существ, разлегшихся везде, где было что есть и по чему
ползти. И тут же почувствовала, как ее позитивная жизненная ориентация,
оставаться без которой и неуютно и пакостно, стала потихоньку улетучиваться.
Прихватив мужа, Рита тут же рванула в огромный магазин, завлекавший
любителей садоводства неиссякаемым, радующим глаз изобилием, но оказалось -
поздно, средства против мерзких коричневых нет, распродано. Рита поняла -
случилось какое-то ужасное, невообразимое нарушение равновесия в природе и
пакостные голые напугали не только ее, но и всех обладателей собственных и
арендуемых клочков и клочищ земли.
Улитки оказались выходцами из неведомых южных стран и еще не сумели
обзавестись на немецкой земле естественными врагами, которым бы запросто
удалось предотвратить катастрофу, потихоньку, но целенаправленно лопая
обнаглевших. Ежи испугались количества, жабы, к несчастью, оказались в
дефиците, избалованные кошки отвергли предложенные деликатесы из
эстетических соображений. Плодились коричнево-пакостные быстро - сырость
питала их энергией и дарила плодовитость.
В борьбе с мерзкими предлагались кроме дефицитных химических и
натуральные средства, не вредящие окружающей среде. Cоветовалось, к примеру,
каждый вечер прилежно собирать завоевателей и бросать их в ведро со
свежевскипевшей водой - жирные при этом оказывались, естественно,
сваренными. Те, кому чрезвычайная ситуация придавала еще больше оптимизма и
жизненной энергии, уговаривали после такого действа своих домочадцев и
знакомых отужинать вареными деликатесами, облагородив их при этом каким-либо
экзотическим соусом.
Метод избавления через варку Рита сочла негуманным и трудоемким,
рассчитанным на нерациональных фанатиков, склонных к садизму. Можно было,
конечно, попытаться переловить пришельцев на своем участке, но ведь потом
полчища коричнево-пакостных со всей округи стали бы перебираться на
освобожденные земли, ничего не подозревая о несчастной судьбе
предшественников, и обживать их еще активней и радостней
Другой метод борьбы оказался интереснее и не предполагал нездорового
тесного контакта с мерзкими. Открытые бутылки с пивом следовало распихивать
везде, где пакостные обитали - на клумбах, грядках, под кустами, - зарывая
их при этом в землю и оставляя торчать наружу лишь горлышко.
Заморским улиткам пиво нравилось и они, согласно теории, должны были,
толкаясь, опережая один другого, устремляться по направлению к влекущему
напитку, обещавшему красивую праздничную жизнь для них и их детишек,
скользких и пакостно-коричневых. Представить себя принцами и принцессами в
бальных нарядах на пивном балу, ну а потом - тонуть счастливыми,
наклюкавшись первый и последний раз в жизни.
Рита никак не могла решить свой внутренний конфликт - какому методу
отдать предпочтение. Первому - через абсолютно безрадостное, но честное
отваривание в ведре или все же второму - через радостное, но предательское
спаивание. Она ждала реакции партии зеленых, но они почему-то молчали,
видимо, не решаясь встать открыто ни на сторону пакостных, которым, быть
может, грозило вымирание и попадание в Красную книгу, ни на сторону
владельцов земельных клочков и клочищ, скорей всего, решив повременить с
выводами до выборов.
Замученная разного рода угрызениями, Рита так и не смогла ни на что
решиться и мужу в этой ситуации пришлось взять всю ответственность на себя.
Он заявил, что отваривать мерзких голых негуманно, а пивом с улитками он
никогда не делился и делиться не будет. Это ж сколько бутылок надо по
участку раскидать, да еще алкоголь быстро выветрится - значит, снова
закупай. К тому же с соседних садов приползет подкрепление на дармовую
пьянку. Нет, ни в коем случае. Так и осталось все, как было: Рита и муж сами
по себе, улитки - сами по себе.
Коричнево-пакостные полностью сожрали цветы, которые им пришлись по
вкусу: многолетние белые, очень миленькие, и однолетние желто-оранжевые,
яркие и вонючие, но красиво смотрящиеся. Рита за все вместе отдала двадцать
девять марок и потому страдала. Затем мерзкие принялись за другие растения,
пожирая их не полностью, как те, что за двадцать девять марок, а частями,
наслаждаясь, видимо, самыми нежными листиками и лепесточками, впитавшими в
себя редкую, а потому особенно ценную солнечную энергию, и еще за ягоды.
Однажды Рита зарегистрировала в себе необъяснимую - взлелеянную через
отвращение к скользким жирным - нежность к местным улиткам, вытесненным
заморскими. Они попадались совсем редко, сидели безвредно, даже романтично
на кустиках и под ними, целомудренно упрятав свои неэстетичные тельца в
аккуратные круглые домики. Обиженные безвредные выглядели какими-то родными
и симпатичными, их хотелось приласкать, подкормить и защитить от наглых
пришельцев.
С потемнением голые коричневые оживлялись и выползали из-под всех
листочков и хворостинок на поздние сходки. И тогда приходилось пробираться
совсем осторожно, на цыпочках, балансируя и изводясь от страха вляпаться в
большое и скользкое. Муж не мог, как Рита, передвигаться по балетному
осторожно и она каждый раз впадала в панику, заставляла его идти только
сзади, по ее следам и громко вопила при этом. От походов на дачу во второй
половине дня пришлось отказаться.
Получилось, что Рита все же оказалась одна вечером на дороге, ведущей к
садам и тут ей довелось увидеть нечто, что, она поняла, уже никогда не
забудется по причине своей мерзости.
Огромная порция колбасок, оставленных пробегавшим псом, видно, не самой
мелкой породы и как следует поевшим, воодушевила прожорливых улиток. Рита
насчитала восемь крупных и одного ребятенка, вернее, подростка, шустрого и
ненасытного. Они выедали с девяти сторон собачье дерьмо, углубляясь все
дальше и дальше в массу, видимо, привлекательную для них своей
переработанностью, разумно взвешенной пропорциональностью добавленных в
собачью еду витаминов и минеральных элементов.
Рита вдруг ужаснулась самой себе. Картина была мерзкой, но она все
стояла и смотрела, кривясь от тошноты и в то же время ощущая неясную, но
сильную потребность рассматривать отвратительное. Уже в который раз за лето
Рита вступила во внутренний конфликт с собой, но тут же попыталась
реабилитировать свое подсознание и это ей удалось. Она не одна такая, другие
тоже порой натыкаются в себе на нечто тайное, от чего можно ужаснуться, -
дремлющее, всплывающее и снова исчезающее. И если оно, сидящее в глубинах
глубин, другим не угрожает и к катаклизмам не ведет, нечего и самоедством
заниматься.
Наступил момент и "зеленые" все-таки решились - правда, очень осторожно
- на заявление: разъяснили, что для природы будет не очень хорошо, скорей,
даже плохо, если все садоводы враз обратятся к химическим методам борьбы со
скользкими. К этому моменту магазины заимели необходимые средства, но Рита,
услышав обращение зеленых, ухватилась за их теорию и они с мужем
окончательно решили ничего не предпринимать, тем более, что химическая
отрава тоже отдавала негуманностью. Налопавшиеся улитки начинали страдать от
обезвоживания и постепенно умирали, уже больше ничего не понимая в этом
сложном мире - то предлагающем к поеданию разнообразную вкуснятину, то
подкладывающем подлянку.
К концу лета был наконец рекомендован самый гуманный метод избавления -
следовало собирать скользких тварей и переносить их в леса, объесть которые
полностью им все равно б не удалось. И тут оказалось, что Рита и муж не
готовы подключиться к осуществлению продуманной гуманной акции, требовавшей
от исполнителей невероятно много времени, терпения и любви к природе,
изначально мудрой, естественной и целесообразной.
Мерзкие выбили Риту из нормального жизненного измерения. Она боролась
со своими фантазиями, превращавшими коричнево-пакостных в тысячекратно
увеличенных воображением монстров, которые решили для начала отвоевать у
людишек кусок планеты размером с Северную Германию, а потом осмотреться и
двинуть дальше. И что же будет тогда с ней, с мужем, с ее маленькой собачкой
Шпунькой, боящейся всего на свете, а уж монстров подавно.
Рита мучила себя философскими вопросами, на которые не находила ответа.
Что лучше, к примеру, в борьбе с нечистью - открытые методы или прикрытые,
завуалированные и заманивающие? Гуманна лишь мгновенная смерть нечисти или
она, нечисть, заслуживает и более медленного способа расправы? Да и нужно ли
вообще связываться с пакостью или это только дело знатоков и профессионалов?
А, быть может, лучше всего прощать нечисть и предоставлять ей другое
жизненное пространство?
Рита перенапрягла себя усиленным мыслительным процессом,
спровоцированным нападением скользких коричневых, - ни к чему не ведущим, не
обещающим ясности - и заболела, правда, ненадолго.
Лето в Северной Германии выдалось действительно отвратительным.
1998
Нина Беттгер. :-| ^ :-| :-| ^
---------------------------------------------------------------
© Copyright Нина Беттгер
Email: [email protected]
Date: 03 Jan 2002
---------------------------------------------------------------
Сегодня меня вывели из себя. Кто? Да неважно это... Главное - то, что
потом. Злость моя растет, достигает критического объема и... наконец,
вываливается наружу. Каждый раз так. Ну, и куда, спрашивается, ее девать?
Что вы делаете, например, со своей злостью? Только не говорите,
пожалуйста, что такой проблемы у вас не бывает. На кого вышвыриваете колючую
массу? А, может, за рюмку хватаетесь, мат, собственные кулаки?
Счастливые... Я вот не могу себе такого позволить. Все говорят, что у
меня хороший характер, что я смирный и положительный. Примерный коллега,
добросовестный муж, негулящий папа... Тридцать девять раз в жизни только и
повысил голос, последний раз - год назад.
~~~~ ~~~~ ~~~~
А, может, ка-а-а-ак вдарить... Я пихнул пяткой софу. Та выгнулась -
глупая, ничего не поняла. Пятка закричала и стала тыкать мне в нос себя -
покрасневшую, шершавую, мозолистую. Стукнуть шкаф или... вдохнуть поглубже?
Я подошел к аквариуму. Ишь, расплавались... и никаких забот у них, все
им подай и сделай, привыкли на готовенькое.
Костлявые тихие рыбы проигнорировали меня. Вывалившаяся злость не
выдержала, расправилась... я ка-а-а-к заору:
- Идиотки! Думаете, раз молчком, так, значит, вам все можно... нет,
чтоб в магазин за кормом сходить или аквариум почистить... а кто за
здоровьем следить должен, за водой, чтоб чистая была? вон, через стекло уже
ни черта не видно, слизью зеленой обложились...паразиты...туда-сюда,
туда-сюда... только рты разевать горазды...
Я взбурлил воду в аквариуме, сунул туда голову. Рыбы замерли и
уставились на меня дурными выпученными глазами.
- Ага, среагировали, - ухмыльнулся я и впихнул себя всего в вонючую
жидкость. Злость облепила немытые стенки, смешалась с рыбьими
экскрементами...я поплыл. Черная рыбища лягнула меня обтрепанным плавником и
показала зубы. Мелочевка ударилась в панику, начала извиваться и уступать
мне место.
- Пап, а че ты делаешь? - открыл дверь пятилетний сын, - с кем
разговариваешь?
- На рыбок любуюсь, на новых, что вчера купили. Смотри - эта синенькая,
красавица какая. А почему маленький не в постели? Мама заругается. Беги
скорей, только папочку сначала поцелуй. Вот молодец. Спокойной ночи.
Ушел, наконец-то. Я снова плюхнулся в мутную воду и, взмахнув жабрами,
уверенно поцеловал синюю красавицу. Мой рот от волнения стал широко
открываться-закрываться. Пищевод раздался и запустил в себя зауважавшую меня
мелочевку, ленивые внутренности зашевелились от щекотки и внимания.
Красавица уставилась на меня, обомлела, потом потупилась и нежно прильнула к
моему близорукому выпученному глазу.
- Опять ты у аквариума? Сказку малому так и не почитал, никак не заснет
теперь...ну сколько ж можно...поторчал немножко и хватит...если б дело какое
важное было, а то... - жена, переполненная упреком и строгостью, не стала
ждать моих оправданий, вышла из комнаты.
Я бросился ей вдогонку, а за мной поплыли, обгоняя друг друга,
мелочевка, черная рыбища, синяя красавица и размазанная, потерявшая
критическую массу, злость.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
~~~~~~~~
1 Schlankheit - стройность
2 Essen - еда, Brechen - рвота. Другое название - булимия.
3 mager - худой, истощенный
4 Gewalt - насилие
5 Spiel - игра (имеются в виду азартные игры)
6 Vermullung - замусоривание
7 Selbstverletzung - самоповреждение
8 Spa? - удовольствие
9 SMS - короткая информация по хенди
10 faul - ленивый
11 fressen - есть (о животных), жрать
12 Arbeit - работа
13 Diskothek - дискотека
14 Karneval - карнавал
15 Borse - биржа
16 Alkohol - алкоголь
17 Macht - власть
18 Exhibitionismus - эксгибиционизм (в переносном смысле)
19 Risiko - риск
20 Orgasmus - оргазм
21 Kauf - покупка
22 Geschwindigkeit - скорость
23 Droge - наркотик
24 Fernsehen - телевидение
25 Steuerberater - консультант по налоговым вопросам
26 Ordnung - порядок
27 Habsucht - жадность, алчность
28 Anerkennung - признание, похвала
29 Opfer - жертва
30 Harmonie - гармония
31 Su?igkeit - сладость
32 Blutspende - донорство
33 lesen - читать
34 Hygiene - гигиена
35 schreiben - писать
36 Mord - убийство
37 Fettsucht - ожирение
38 Streit - ссора
39 Rache - месть