Джордж Гордон Байрон. Абидосская невеста
Турецкая повесть
----------------------------------------------------------------------------
Перевод Ив. ЃEзлова
Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. ЃE, Правда, 1981 г.
Бычков ЃEЃE
----------------------------------------------------------------------------
ША люби мы упоенно,
ША люби мы ослепленно.
Встреч не знай мы иль разлуки, -
ША терзали б сердце муки. {*}
{* Перевод ЃE Шенгели.}
Бернс
Достоуважаемому лорду Холланду
ЃEу повесть посвящает
ЃEчувством истинного уважения
Его искренно благодарный друг
Байрон
ЃEо знает край далекий и прекрасный,
Где кипарис и томный мирт цветут
ЃEгде они как призраки растут
Суровых дел и неги сладострастной,
Где нежность чувств с их буйностью близка,
Вдруг ястреб тих, а горлица дика?
ЃEо знает край, где небо голубое
Безоблачно, как счастье молодое,
Где кедр шумит и вьется виноград,
Где ветерок, носящий аромат,
Под ношею в эфире утопает,
Во всей красе где роза расцветает,
Где сладостна олива и лимон,
ЃEлуг всегда цветами испещрен,
ЃEсоловей в лесах не умолкает,
Где дивно все, вид рощей и полян,
ЃEзурный свод и радужный туман,
ЃEпурпуром блестящий океан,
ЃEдевы там свежее роз душистых,
Разбросанных в их локонах волнистых?
Тот край - Восток, то солнца сторона!
ЃEней дышит все божественной красою,
ШК люди там с безжалостной душою;
Земля как рай. Увы! Зачем она -
Прекрасная - злодеям предана!
ЃEих сердце месть; их повести печальны,
ЃEк стон любви, как поцелуй прощальный.
Собрав диван, Яфар седой
Сидел угрюмо. Вкруг стояли
Рабы готовою толпой
ЃEстражей быть и мчаться в бой.
ШК думы мрачные летали
Шщд престарелою главой.
ЃEпо обычаям Востока,
Хотя поклонники пророка
Скрывают хитро от очей
Порывы бурные страстей -
Все, кроме спеси их надменной;
ШК взоры пасмурны, смущенны
Являли всем, что втайне он
ЃEким-то горем угнетен.
"ЃEтавьте нас!" - Идут толпою. -
"Гаруна верного ко мне!"
ЃEвот, Яфар наедине
ЃEтался с сыном. - Пред пашою
Араб стоит: - "Гарун! Скорей
Иди за дочерью моей
ЃEприведи ко мне с собою;
ШК пережди, чтоб внешний двор
Толпа военных миновала:
Беда тому, чей узрит взор
Ее лицо без покрывала!
Судьба Зулейки решена;
ШК ты ни слова; пусть она
Свой жребий от меня узнает".
"Что мне паша повелевает,
Исполню я". Других нет слов
ЗАж властелина и рабов.
ЃEвот уж к башне отдаленной
Шщчальник евнухов бежит.
Тогда с покорностью смиренной
Взяв ласковый и нежный вид,
Умильно сын к отцу подходит
ЃE поклонясь, младой Селим
ЃEпашою грозным речь заводит,
ЃEпочтеньем стоя перед ним.
"Ты гневен, но чужой виною,
ЃEец! Сестры не упрекай,
Рабыни черной не карай...
Виновен я перед тобою.
Сегодня раннею зарей
Так солнце весело играло,
Такою светлою красой
Поля и волны озаряло,
ЗКй сон невольно от очей
Бежал; но грусть меня смущала,
Что тайных чувств души моей
ШЕчья душа не разделяла;
ЃEперервал Зулейки сон, -
ЃEкак замки сторожевые
Доступны мне в часы ночные,
То мимо усыпленных жен
Тихонько в сад мы убежали, -
ЃEрощи, волны, небеса
ЃEк бы для нас цвели, сияли,
ЃEмнилось: наша их краса.
ЗУ день бы целый были рады
Вдаваться сладостным мечтам,
ЗАжнуна сказки, песни Сади
Еще милей казались нам, -
ЃEк вещий грохот барабана
ЗЙе вдруг напомнил час дивана, -
ЃEво дворец являюсь я:
ЃEтебе мой долг меня приводит.
ШК и теперь сестра моя -
Задумчива - по рощам бродит.
ЃE не гневись! Толпа рабов
Гарем всечасно охраняет,
ЃEв тихий мрак твоих садов
ЃEкавый взор не проникает".
"ЃEсын рабы!" - паша вскричал:
"Шщпрасно я надеждой льстился,
Чтоб ты с годами возмужал.
ЃE нечестивой ты родился!
Иной бы в цвете юных дней
То борзых объезжал коней,
То стрелы раннею зарею
Бросал бы меткою рукою,
ШК грек не верой, грек душой,
Ты любишь негу и покой,
Сидишь над светлыми водами
Или пленяешься цветами;
Ах! признаюсь, желал бы я,
Чтоб, взор ленивый веселя,
Хотя б небесное светило
Твой слабый дух воспламенило!
ШК нет! Позор земли родной!
ЃE если бурною рекой
Полки московитян нахлынут,
Стамбула башни в прах низринут
ЃEразорят мечом, огнем
ЃEцов заветную обитель!
Ты, грозной сечи вялый зритель,
Ты лен пряди, - и стук мечей
ЃEшь страх родит в душе твоей;
ШК сам ты мчишься за бедою;
Смотри же, чтоб опять с тобою
Зулейка тайно не ушла!..
ША то - вот лук и вот стрела!"
Уста Селимовы молчали;
ШК взор отцов, отцова речь
Убийственней, чем русский меч,
ЗХадое сердце уязвляли.
"ЃEсын рабы? ЃEслаб душой!
ЃEо ж мой отец?.. Давно б иной
Пал мертвый за упрек такой".
Так думы черные рождались,
ЃEочи гневом разгорались,
ЃEгнева скрыть он не хотел.
Яфар на сына посмотрел -
ЃEсодрогнулся... Уж являлась
ЃEчливость юноши пред ним;
ЃE зрит, как раздражен Селим
ЃEкак душа в нем взбунтовалась.
"Что ж ты ни слова мне в ответ?
ЃEвижу все: - отваги нет,
ШК ты упрям, а будь ты смелый
ЃEсильный, и годами зрелый,
То пусть бы ты свое копье
Переломил - хоть о мое".
ЃEвзгляд презренья довершает
Паши насмешливый укор;
ШК дерзкий вид, обидный взор
Селим бесстрашно возвращает, -
Сам гордо на него глядит,
Гроза в очах его горит,
ЃEстарец взоры опускает,
ЃEс тайной злобою молчит.
"ЃE мне рожден для оскорбленья,
ЃE мне постыл со дня рожденья,
ШК что ж? - Его без силы длань
ЃEшь серну дикую и лань
Разит на ловле безопасной;
Его страшиться мне напрасно.
Ему ли с робкою душой
За честь лететь на страшный бой?
ЗАня кичливость в нем смущает,
ЃEнем кровь... чья кровь?.. Ужель он знает?..
ЃEмоих очах он, как араб,
ЃEк в битвах низкий, подлый раб;
ЃEусмирю в нем дух мятежный! -
ШК чей я слышу голос нежный?..
ША так пленителен напев
ЃEемских светлооких дев.
ЃE дочь! Тобою жизнь яснее.
Ты матери своей милее, -
ЃEтобою мне, под сумрак лет,
ЃEне надежды, горя нет;
ЃEк путника в степи безводной
Живит на солнце ключ холодный,
Так веселит взор жадный мой
Явленье пери молодой.
ЃEкой поклонник в поднебесной
Перед гробницею чудесной
Пророка пламенней молил!
ЃEо так за жизнь благодарил,
ЃEк я за дочь, мою отраду,
Его прекрасную награду?
Дитя мое... ЃE сладко мне
Благословенье дать тебе!"
Пленительна, светла, как та мечта живая,
ЃEторая с собой несет виденья рая
Страдальца горестным, призраков полным снам,
ЃEрадует тоску, что встреча есть сердцам,
Что в небе отдана отрада нам земная,
ЗЕла, как память той, чей свят бесценный прах,
Чиста, как у детей молитва на устах -
Была Яфара дочь. - Заплакал вождь угрюмый,
ЃEгда она вошла, и не от мрачной думы.
ЃEо сам не испытал, что слов на свете нет -
ЗКгучей красоты изобразить сиянье?
Предстанет ли пред кем? ЃEдуше очарованье,
Бледнеет, и в очах затмится божий свет,
ЃE сладостно томясь, веселый и унылый,
ЃE сердцем признает всю власть чудесной силы.
Зулейка так блестит той прелестью младой,
ЃEторой имя нет, безвестной ей одной,
ШАвинностью цветет, любовью пламенеет,
ЃEмузыка у ней с лица как будто веет,
ЃEсердце нежное льет жизнь ее красам.
ЃEвзор? - ЃE этот взор - он был душою сам!
ЃEа вошла - главу склонила
ЃEруки белые крестом
Шщ перси чистые сложила, -
ЃEперед сумрачным отцом
ЃEулыбкою смиренной стала,
ЃEна плечо к нему припала,
ЃEбелоснежною рукой
Приветно старца обнимала.
ЃEская дочь, Яфар немой,
Унылый, - дело начатое
Уже готов был отменить;
Яфар боялся погубить
Ее веселье молодое;
ЃE чувством был прикован к ней:
ШК гордость в нем всех чувств сильней.
"Зулейка - сердца утешенье!
Тебе сей день докажет вновь
ЗКю отцовскую любовь;
ЃEтобой мне тяжко разлученье;
ШК я, забыв печаль мою,
Тебя в замужство отдаю;
Жених твой славен, - меж военных
ЃE всех храбрей; ЃEман рожден
ЃE древних, доблестных племен,
ЃE Тимарьетов неизменных,
ШЕкем, нигде непобежденных;
ЃEсловом, я тебе скажу,
ЃE родственник Пасван-оглу.
До лет его какое дело!
ША юноши искал я сам;
Тебе ж приданое я дам,
ЃEторым ты гордися смело.
ЃEгда ж все будет свершено, -
ЃEнаши силы заодно,
То посмеемся мы с ЃEманом
Шщд жизнь отъемлющим фирманом:
ЃEшь головы не сбережет,
ЃEо в дар снурок к нам привезет.
Теперь моей внимая воле,
Послушна мне, ему верна,
Уже ты с ним искать должна
ЃEбви и счастья в новой доле".
ЃEдева юною главой
Безмолвна робкая поникла,
ЃEвесть разящею стрелой,
ЃEзалось, грудь ее проникла.
ЃEсмятеньи тяжком и немом
ЃEчувствам воли дать не смея,
ЃEа стояла пред отцом
Бледна, как ранняя лилея;
ЃEвздох прокрался, - на щеках
Зарделись девственные розы
ЃEна потупленных очах
ШАвольно навернулись слезы.
Что может, что с твоей красой,
Румянец девственный, равняться!
ЃEжалость нежная тобой
Всегда готова любоваться!
ЃEчто, что может так пленять,
ЃEк слезы красоты стыдливой!
Их жаль самой любви счастливой
ЃEбзаньем страстным осушать!
ШК уж о том, как с ней одною
Селим в саду гулял зарею,
Иль не хотел, иль позабыл,
Яфар совсем не говорил. -
ЃE трижды хлопает руками,
Чубук в алмазах с янтарями
Рабам вошедшим отдает;
Уж конь его арабский ждет,
ЃE бодро на него садится,
ЃEв поле чистое летит -
Смотреть воинственный джирид;
Пред ним, за ним несется, мчится
Дельгисов, мамелюков рой
ЃEчерных мавров легкий строй;
Готовы дротики тупые,
ЃEнжалы, сабли уж блестят;
Туда все скачут, все летят,
ЃEшь у ворот неподкупные
Татары на часах стоят.
ЃEподгорюнясь, думы полный,
Шщ синие морские волны
Угрюмый юноша взирал:
ЗАж Дарданелл они сверкали,
Струились тихо и плескали
ЃEизлучинах прибрежных скал;
ШК он, унылый, не видал
ШЕ моря с синими волнами,
ШЕ поля с дальними холмами,
ШЕ чалмоносцев удалых,
Стремящихся перед пашою
Шум грозный сечей роковых
Представить бранною игрою;
ША видит он, как к облакам
Их кони вихрем прах взвевают,
ЃEк сабли острые мелькают
ЃEкак с размаха пополам
Чалмы двойные рассекают;
ША слышит он, как громкий крик
За свистом дротиков несется,
ЃEкак в долине раздается:
Алах! Алах! Их дикий клик;
Душа полна мечтой одною -
Яфара дочерью младою.
Задумчиво сидел Селим,
Печален, бледен, недвижим, -
ЃEсквозь решетки он безмолвно
Взор мрачный в поле устремлял...
Вздохнула дева, вздох невольно
Ее все думы рассказал.
Такой внезапною грозою
Душа Зулейки смущена;
Ах, разной с ним, но и она
Уже волнуется тоской
ЃEлюбви младенческой, живой:
ЃEней так нежно сердце билось;
ШК вдруг теперь в груди младой
ШАвнятно что-то пробудилось,
ЃEкой-то стыд, какой-то страх,
ЃEречь немеет на устах;
ЃEможно ль долго ей таиться?
ЃEкак начать? ЃEв чем открыться?
"Что может так его томить?
Зачем ему меня чуждаться?
ША так мы с ним привыкли жить,
ША так нам должно расставаться!"
ЃEвот нарочно вкруг него
Прекрасная в раздумье ходит:
ЃEон и взора своего
Уже на деву не возводит.
ШК что ж - кувшин в углу блестит
ЃEперсидской, розовой водою;
ЃEа к ней весело летит,
ЃEплещет легкою рукою
Шщ стены мраморны с резьбою,
Шщ златотканые ковры,
Восточной роскоши дары;
Потом на милого взглянула;
ЃEнему бросается стрелой, -
ЃEвдруг душистою водой,
Резвясь, на юношу плеснула;
ШК он не слышит, не глядит,
ЃEпод одеждой парчевою
Вода душистая бежит
Студеною по нем струею,
ЃEон не чувствует. - Селим
Сидит, как мрамор, недвижим.
"ЃE все молчит, тоской томимый;
ШК разгоню его мечты...
Бывало, он любил цветы,
ЃEя ему цветок любимый
Сама сорву, сама подам".
ЃEдева кинулась к цветам,
Весельем детским оживилась.
ЃEроза мигом сорвана -
ЃEвот бежит, и вот она
ЃEног Селима очутилась.
"ЃEбовник розы - соловей
Прислал тебе цветок свой милый;
ЃE станет песнею своей
Всю ночь пленять твой дух унылый.
ЃE любит петь во тьме ночей, -
ЃEпеснь его дышит тоскою;
ШК с обнадеженной мечтою,
Споет он песню веселей.
ЃEс думой тайною моей
Тебя коснется пенья сладость,
ЃEнапоет на сердце радость
ЃEбовник розы - соловей".
"ШК ты цветка не принимаешь,
ЃEгнев на горестном челе, -
Уж ты со мною не играешь!
Скажи, кому ж ты мил, как мне?
ЃE мой Селим! ЃE сердцу милый!
ЗАня страшит твой взор унылый,
Ужель меня ты разлюбил?
Ах! Если выдумкой напрасной
Твоей тоски не усладил
ЃEсоловей мой сладкогласный, -
Шщ грудь ко мне склонись, склонись.
Вот поцелуй - развеселись!
Родитель грозный мой с тобою,
ЃEзнаю, и суров и строг;
ШК ты к нему привыкнуть мог,
ЃEкак за то любим ты мною!
Увы! ША то ль крушит тебя,
Что замуж выдают меня?
ЃEман, жених мой нареченный,
ЃE, может быть, он недруг твой!
ЃEянусь же ЗАккою святой,
ЃEянусь любовью неизменной,
ЃEгда не ты велишь мне сам,
Султану я руки не дам!
Ужель, Селим, тебя лишиться
ЃEсердцем мне с другим делиться?
ЃE Если б что, какой судьбой,
ЗАня с тобою разлучило, -
ЃEо будет друг-хранитель мой.
ЃEбыть кому твоею милой?
ША бил и не пробьет для нас
Ужасный расставанья час!
Сам Азраил, явясь пред нами,
ЃEколчаном смерти за плечами,
Стрелой одною нас сразит
ЃEв прах один соединит!"
ЃE ожил, дышит, зрит, внимает;
ЃE деву тихо поднимает,
Печали нет, исчез укор,
ЃEвся душа в очах сверкает, -
ЃEдумы тайной полон взор.
ЃEк спертый дубами
Поток, разъярясь,
Бушует волнами,
ЃEдолину стремясь;
ЃEк ночью зарницы
Из тучи блестят, -
Сквозь темны ресницы
Так очи горят.
ШЕ конь, оживленный
Военной трубой,
ШЕ лев, уязвленный
Внезапной стрелой,
ШЕ варвар, смятенный
Полночной порой,
Страшней не трепещет,
ЃEгда вдруг заблещет
ЃEнжал роковой.
ЃEк он, в пылу любви мятежной,
Дрожал при клятве девы нежной,
ЃEвсе, что думал, что таил,
ЃEпорыве пламенном открыл:
"ЗКя, и будешь ты моею!
ЗКя и здесь, моя и там!
ЗУ клятвой связаны твоею,
ЃEа свята обоим нам;
Ту клятву, верь, - ее внушила
Тебе таинственно любовь.
ША знаешь ты, какую кровь
ЃEа одна остановила!
ШК не бледней - тобой, в тебе
Все мило, все священно мне.
ЃEвсех сокровищ драгоценных,
ЃEИстакара сокровенных
ЃEпещерах глубоко в земле,
За кудри не возьму младые,
ШАбрежно в кольца завитые
Шщ девственном твоем челе.
ЃEк страшно тучи надо мною
Сегодня грянули грозою...
ЗЙе смел сказать родитель твой,
Что вял и робок я душой,
Что будто я рожден рабой...
Теперь узнает он, надменный,
ЃEо сын рабы его презренной!..
Увидит он, таков ли я,
Чтоб мог он устрашить меня!
ЃEпо тебе, быть может, снова
ЃEназову его отцом.
ШК о сердечном, о святом
ЃEете нашем ты ни слова.
Известен мне коварный бей...
ЃE смел искать руки твоей!
Его чины, его именья, -
Плоды неправды, ухищренья.
ЃE с ШАгропонтских берегов,
ША лучше родом он жидов.
ШК знай, судьба не так сурова,
ЃEшь тайной клятвы не открой,
ЃEспор ему иметь со мной!
Уж месть на черный день готова -
Есть и кинжалы, и друзья...
ЃEты не ведаешь, кто я".
"ЃEо ты? ЃE Что ж ты изменился?
Давно ль румяная заря
Веселым видела тебя,
ЃEвдруг тоскою омрачился;
Ты знал, нельзя любви моей
ШЕ охладеть, ни быть живей;
Дышу надеждою одною
Твой взгляд, улыбку, речь ловить,
Тобою сердце веселить,
ЃEжить, и умереть с тобою.
ЃE может быть, ночную тень
За то одно я ненавижу, -
Что лишь когда сияет день,
Селима я свободно вижу;
Целуй меня, целуй, целуй
ЃEуста, и в очи, и в ланиты!
ШК, ах! ЃE жжет - твой поцелуй,
Пылает в нем огонь сокрытый;
Уж и меня объемлет страх,
ЃEвся дрожу и пламенею, -
ЃEстелется туман в очах, -
ЃEчувствую, что я краснею.
Хочу я нежностью живой
ЃEлеять милого покой,
ЃEним разделять и жизнь, и сладость,
ЃEбедность весело сносить!..
ЃEтобой во всем найду я радость,
ЃEшь бы тебя не пережить...
ЃE нет, нельзя желать Селиму
Еще нежнее быть любиму.
ЃEбить нежней могу ли я!
ШК ты и взором, и речами
Шщводишь ужас на меня!
Что за кинжалы, за друзья?
ЃEкая тайна между нами?
ЃEклятву наших двух сердец
Хотя б узнал Яфар угрюмый,
Уж над моей сердечной думой
ША властен грозный мой отец.
ШК верь, Селим, моей надежде -
ША приневолит он меня!
ЗКгу ль я не любить тебя,
Тебя, кого любила прежде?
ЃEтобою вместе детских дней
Часы веселые летели,
ЃEтобой играла в колыбели, -
Ты спутник младости моей.
Что ж хочешь ты, чтоб мы таились
ЃEлюбви прекрасной и святой,
ШАвинной нашею мечтой,
ЃEторой прежде мы гордились?
Законы наши, вера, бог
Велят нам жить безвестно в свете;
ШК для меня ль пророк был строг
ЃEсвоем таинственном завете?
ЃEуделе, сердцу дорогом,
ЃE все мне дал в тебе одном.
Ах! ЃEменя печаль терзала! -
ЃEк руку незнакомцу дать?
ЃEцу я все бы рассказала:
ШК ты, Селим, велишь молчать.
ЃEдушой неопытной, простою,
Ужасен мне обмана вид,
ЃEчто-то все, грозя бедою,
ЃEк тяжкий грех, тебя страшит.
ШК вот уж кончился джирид,
ЃEЧекодар летит обратно,
ЃEвот отец с забавы ратной!
Боюсь взглянуть я на него...
Селим, скажи мне, отчего?"
"Зулейка, ты спеши укрыться
ЃEвысоком тереме своем,
ЃEдолжен, я могу явиться
Перед разгневанным отцом.
Внезапно с берегов Дуная
ЃEнам весть примчалась роковая,
Визирь писал, что враг разбит,
ЃEсам от гяуров бежит;
ШК подвигам вождя такого
ЃEу султана мзда готова!
ЃEгда же барабанный бой
Военным ужин и покой
ЃEвечерней возвестит зарею,
Тогда во тьме, никем незрим,
ЃEгарем прокрадется Селим, -
ЃEмы уйдем порой ночною
Чрез сад, - на берегу морском,
Уединенном и крутом,
ЃEтиши беседовать с тобою.
ША бойся, будут нас стеречь
ЃEтемна ночь, и острый меч. -
Гарун за нас, и в час урочный...
Решись, Зулейка, не робей!"
- "Робеть с тобой!.."
- "Иди ж скорей,
Гарема ключ в руке моей;
Узнаешь ты, во тьме полночной,
ЗКй рок, мой страх, мои мечты.
ЃEя не то, что мнила ты".
Шщд Геллеспонтом ветер дует,
ЃEубит волнами и бушует,
ЃEк бушевал перед грозой,
ЃEгда погиб в ночи ужасной
Тот юный, смелый и прекрасный,
Что был единственной мечтой
Сестоса девы молодой.
Бывало - только лес сгустится,
ЃEвещий факел загорится, -
Тогда, хоть ветер и шумит,
Хоть море гневное кипит
ЃEс пеной к берегу несется,
ЃEнебо тмится черной мглой,
ЃEптиц морских станица вьется,
Перекликаясь пред грозой, -
ШК он смотреть, внимать не хочет,
ЃEк небо тмится - вал грохочет,
Все факел светится в очах,
Звездой любви на небесах;
ША шум грозы, но томной девы
Все слышатся ему напевы:
"ШАси, волна, в полночной тьме,
Скорее милого ко мне!"
Вот старина, - и нам дивиться
ША должно ей, - быть может, вновь
Пылать сердцам велит любовь,
ЃEэта быль возобновится.
Шщд Геллеспонтом ветр шумит;
ЃE, волны черные вздымая,
Их в море бурное клубит;
ЃE расстилаясь, тень ночная
Шщ поле том уже легла,
Где так напрасно кровь текла;
Скрывают мрачные туманы
Ту степь, где царствовал Приам;
Шщ ней заметны, здесь и там,
ЃEни могильные курганы.
ШЕ ужас битв, ни блеск венца,
ШЕчто б от мрака не спаслося
Без песен нищего слепца
ЃEхолмов кремнистого Хиоса.
ЃEя был там! ЃEвидел я
Тот брег, мечты священной полный;
ЃEя был там... там и меня
ЃEпучие носили волны.
Певец! ЃEгда ж удастся мне,
ЃEтвоей минувшего стране,
Томиму думою высокой,
Бродить опять по тем полям,
Где дивное понятно нам.
Где каждый холмик одинокий
ЃEтанки славные хранит,
ЃEгде, как прежде, все шумит,
Шумит твой Геллеспонт широкий?
ЃEбеден, беден тот душой,
ЃEо пред заветной их красою,
Певец, рассказ чудесный твой
Считает выдумкой одною!
ЃEелись волны черной мглой,
ЃEс мраком ужас ночь наводит,
ЃEнад туманною горой
Желанный месяц не восходит.
ЃE Ида! ЃE с твоих высот,
Бывало, свет дрожащий льет
Шщ поле битв; но смолкло поле -
ЃEнет на нем тех ратных боле,
ЃEторым часто в тьме ночей
Был в гибель блеск его лучей,
ЃEшь пастухи, в их мирной доле,
ЃEгда он светит веселей,
Пасут стада вокруг могилы
Того, кто славен и младой,
Сражен дарданскою стрелой,
Здесь возвышался холм унылый,
Здесь сын Аммона горделивый,
Свершая тризну, пировал.
Сей холм народы воздвигали;
Цари могучие венчали;
ШК сам курган надменный пал,
ЃEв безымянной здесь пустыне
Почти от взоров скрылся ныне.
ЃEты, жилец его былой!
ЃEк тесен дом подземный твой!
Пришлец один на нем мечтает
ЃEтом, кого и в гробе нет,
ЃEсвой задумчивый привет
Пустынным ветрам поверяет.
Шщш прах как бы живет в гробах;
ШК твой - исчез и самый прах.
Взойдет, взойдет в свой час урочный
Сребристый рог луны полночной,
Утешит мирных пастухов
ЃEстрах отгонит от пловцов;
ШК до луны все тьма скрывает;
Зщяк на взморье не пылает,
ЃEв мгле туманной легкий челн
ШУряет робко между волн.
Везде, вдоль берега морского,
ЃEдомах светилися огни, -
ШК вот, один после другого,
Уже потухнули они.
ЃEшь только в башне одинокой
ЗХадой Зулейки свет блестит, -
ЃEшь у нее в ночи глубокой,
ЃEмпада поздняя горит,
ЃEтускло светит пламень томный
ЃEдиванной, тихой и укромной,
Блестя на тканях золотых
Ее подушек парчевых.
Шщ них из янтарей душистых
Вот четки девы молодой,
ЃEторые в молитвах чистых
ЃEа лилейною рукой
Так набожно перебирает, -
ЃEв изумрудах вот сияет
ЃEсловами ЃEрзи талисман;
Ах, что ж она его забыла!
ЃEнем тайная хранится сила,
ЃEей он матерью был дан;
ЃEс комболойе вот ЃEран,
Раскрашен яркими цветами;
ЃEподле - с пестрыми каймами
Тетради песен и стихов
Счастливой Персии певцов,
ЃEлютня, бывшая подруга
Ее веселого досуга, -
ЃEвкруг лампады золотой
Цветут цветы, благоухая,
ЃEфарфоре расписном ЃEтая,
ЃEдышат свежею весной! -
ЃEпышные ковры Ирана,
ЃEароматы Шелистана,
ЃEвсе здесь дивною красой
ЃEвзор, и чувство услаждает.
ШК что-то тайною тоской
ШАвольно сердце замирает.
Сама где пери? - Где ж она? -
ЃEвоет ветр, и ночь темна.
Под соболем пушистым, черным,
Сокрыв от вьюги нежну грудь,
ЃEа, не смея и дохнуть,
ЃEпроводником своим безмолвным,
Проходит трепетной стопой
ЃEстарник дикий и густой.
ЃEгда ж в поляне вихрь промчится
ЃEвдруг завоет, засвистит, -
То дева бедная дрожит, -
Шщзад хотела б возвратиться;
ШК от Селима как отстать,
ЃEк на любезного роптать?
ЃEвот стезей уединенной
Пришли к пещере отдаленной,
Где часто с лютнею в руках
По вечерам она певала
ЃEнабожно ЃEран читала,
ШКсясь в младенческих мечтах
Девичьей думой в небесах.
Что будет с женскими душами, -
Пророк ни слова не сказал,
ШК ясными везде чертами
Селиму вечность обещал.
"Ах! ЃEв тени садов чудесных,
ЃEв светлых радостях небесных,
Селим встоскуется по мне,
Ему так милой на земле.
ЃE нет! Возможно ль, чтоб иная
Так нежно с ним умела жить,
ЃEбудто может дева рая
Страстней меня его любить?"
ШК вид пещера изменила
ЃEтех пор, когда в последний раз
Зулейка там досужный час
ЃEсердечных думах проводила.
Быть может то, что мрак ночной
Давал пещере вид иной,
Где пламень синеватый, бледный
Едва пылал в лампаде медной.
ШК что в лучах его блестит?
Что чудное в углу лежит?
То были сабли и кинжалы;
ШК с таковыми в бой летит
ША грозный обожатель Аллы,
ЃEносит рать чужой земли.
ЃEвот один кинжал в крови!..
ША льется кровь без злодеянья...
ЃEтут же чаша ликованья,
ЃEне шербет был в чаше той.
ЃEа глядит, не понимает, -
Шщ друга робко взор бросает:
"Селим! Ах! Ты ли предо мной?"
ЃEон пред ней в одежде новой:
Исчезла гордая чалма,
ЃEшалью обвита пунцовой
Его младая голова;
ШАт камней радужного цвета;
ЃEнжал не блещет жемчугом,
ШК два чеканных пистолета
За пестрым, шитым кушаком,
ЃEсабля легкая звенела, -
ЃEтонкий стан его одела,
ШАбрежно сброшена с плеча,
Из белой ткани епанча,
ЃEкую носят кандиоты,
Пускаясь в буйные налеты;
ША панцырь грудь его хранит,
ЃEа под сеткой золотою;
ЃEобувь странная гремит
Серебряною чешуею;
ШК чин высокий он являл
ЃEанкой гордою своею,
Хотя, казалось, что стоял
Галионджи простой пред нею.
"Ты видишь правду тайных слов:
Что я, кто я - никто не знает;
ЗКй рок мрачнее страшных снов
ЃEмногим горе предвещает.
ШК как молчать, стерпеть ли мне,
Чтоб мужем был ЃEман тебе?
Доколе мне тоской мятежной
Ты не явила страсти нежной,
ЃEдолжен был, я сам хотел
Таить мой бедственный удел;
ША в пламенной моей любви
Теперь я стану убеждать:
ЃEбовь я должен показать
Годами, верностью и кровью;
ШК ты не будь ничьей женой,
ЃEя не брат, Зулейка, твой".
"ША брат? ЃEмне тебя чуждаться?
Творец! Роптать я не должна.
ШК, ах! Ужель я рождена
Безродной по земле скитаться,
Без милого на свете жить?
ЗАня не будешь ты любить!
ЃEя увяну сиротою,
ШК знай: и в горести моей
ЃEтанусь другом я - сестрою -
Зулейкой прежнею твоей!
Быть может, жаль тебе решиться
ЗХадую жизнь мою пресечь,
ЃEдолжен мстить; возьми же меч -
Вот грудь моя! Чего страшиться?
Сноснее тлеть в земле сырой,
Чем жить и быть тебе чужой.
Судьбы жестокого удара
Теперь причину вижу я,
Яфар... он вечно гнал тебя,
ЃEя, увы! ЃEдочь Яфара!
Спаси меня!.. Хоть не сестрой,
Пусть буду я твоей рабой".
"Зулейка! Ты моей рабою!..
Пророком я клянусь, Селим
Всегда, везде, навек твоим!
Счастлива нежною мечтой,
Ты слез не лей передо мною.
Взгляни на меч заветный мой,
ЃEрана с надписью святой!
Пускай сей меч в день шумной брани
Позором ослабелой длани
ША защитит в бою меня,
ЃEгда обет нарушу я!
Прелестный друг, души отрада,
Соединимся мы тесней!
Теперь исчезла нам преграда,
Хоть лично мне Яфар злодей,
Ему был братом - мой родитель;
ЃE тайно брата умертвил;
ШК однокровного губитель
ЗАня, младенца, пощадил;
ЃEсироту - он, ЃEин новый! -
Хотел себе поработить,
ЃEк львенка, думал заключить
ЃEманом в тяжкие оковы,
ЃEтщился строго наблюдать,
Чтоб я цепей не смел порвать.
Его обид я не забуду;
ЃEпит во мне отцова кровь;
ШК в том порукою любовь,
Что для тебя - я мстить не буду.
ЃEнако ж ведай, как Яфар
Свершил злодейский свой удар!"
"ЃEк ярость братьев раздраженных
Вспылала гибельной грозой,
ЃEбовь, иль честь тому виной, -
ША знаю я: в душах надменных
ЃEид малейших даже вид
Вражду смертельную родит.
ЃEец мой, Абдала, всех боле
Врагам был страшен в ратном поле.
Еще поднесь его дела
Боснийцы в песнях величают,
ЃEратники Пасвана знают,
ЃEков был смелый Абдала.
ЃEрасскажу Зулейке ныне
ЃEгорестной его кончине,
ЃEк он коварства жертвой пал,
ЃE о моей узнав судьбине,
ЃEк я навек свободным стал".
"ЃEгда Пасван в стенах Виддина
Уже не жизнь одну спасал,
ЃEсам султану угрожал;
Тогда паши вкруг властелина
Стеклись, раздор забыли свой
ЃEдвинулись с мятежным в бой.
Два брата сабли обнажают,
При каждом верные полки,
Раскинут стан, и бунчуки
ЃEполях Софийских развевают.
ШК Абдалы надежный меч
Шщпрасно ждал кровавых сеч.
ЃE мнил, что с братом примирился, -
ЃEв небеса переселился,
Родным злодеем отравлен.
ЃEнажды, бывши утомлен
Звериной ловлею и жаром,
Вкушал в купальне он покой,
ЃEраб, подкупленный Яфаром,
Ему напиток роковой
Поднес; он взял без подозренья, -
ЃEсмерть!.. ША верь моим словам,
Гарун решит твои сомненья;
Спроси его, Гарун был там".
"Удар свершен. Пасван надменный,
Разбитый, но не побежденный,
Войну пресек, - родитель твой
Берет неправедною мздой
Удел и сан высокий брата;
Так подлой наглостью своей
ЃEдиване все, ценою злата,
Искатель низкий и злодей
Достанет, - наши земли, правы,
Его измены плод кровавый,
ЃE получил. ШАт нужды в том,
Что в дар богатство расточает, -
Утрату новым грабежом
Яфар обильно заменяет.
Ты спросишь: как? Взгляни сама
Шщ сел, полей опустошенье,
ЃEпод жестокостью ярма
Рабов несчастных изнуренье.
Спроси, как вымученный пот
Ему сокровища дает?
Почто ж младенец безнадежный
Спасен от смерти неизбежной?
Зачем суровый твой отец
Его приемлет в свой дворец?
ША знаю; стыд, иль сожаленье,
Иль детской слабости презренье,
Иль без сынов он, может быть,
Хотел меня усыновить,
Иль замысл непонятный, тайный
Тому причиною случайной.
ШК нам ли вместе можно жить?
ЃEобоих гнев нетерпеливый
Всечасно разгорался вновь;
Его страшил мой дух кичливый;
ЃEзрел на нем отцову кровь".
"Враги Яфаровы таятся;
ША всяк тот верность сохранит,
ЃEго он кормит и поит.
ЃEгда б они могли дознаться,
Что было с Абдалой, кто я, -
Тогда б ему не жить и дня.
ЃEи лишь ждут, чтоб сердцем смелый
Их вел на дерзостное дело;
Глядят, чтоб буйною рукой
Им знак был подан роковой.
ШК тьма судьбу мою скрывает;
ЃEин Гарун всю тайну знает.
При Абдале воспитан он,
ЃEстражем был отцовых жен.
ЃE видел страшную кончину;
ШК что невольник мог начать?
Владыки смерть ему ль отмщать?
ЃE жизнь спасти решился сыну.
Гарун меня, младенца, взял,
ЃEв день, когда в чаду киченья
Губитель гордый пировал. -
ЃEиротелый, без призренья
ЃEу ворот его стоял.
Гарун молил - и не напрасно -
ЃE участи моей несчастной.
Яфар велел таить - кто я,
ЃE всех, - но боле от меня;
ЃEв Азию с брегов Дуная,
Далеко от Румельских стран,
Свое злодейство скрыть желая,
Уехал сумрачный тиран;
ШК мне Гарун открыл обман.
Узнал наперсник боязливый
Весь ужас тайны злочестивой;
ЃE изменить стремился ей;
Так Алла злобных наказует;
ЃE им сообщников дарует,
ШК не дарует им друзей".
"ЗКй рок невольно устрашает;
ШК правды я не утаю,
Хотя рассказ мой и смущает
ШАвинность робкую твою;
Заметил я, как ты дрожала,
ЃEгда Селима узнавала
ЃEодежде странной; но уж я
Ее носил - она моя;
Твой юный друг, с которым вечно
Ты клятвой связана сердечной,
Шщчальник шайки удалой;
Шщм жизнь, закон - один разбой.
ЃEесли б ты узнала боле
ЃEнашей в море буйной доле,
Тогда б еще удвоил страх
ЃEлеи на твоих щеках.
Вот эта сбруя боевая
ЗКей толпой принесена;
Вблизи скрывается она;
ЃEгда же чаша круговая
ЃEпиру морском осушена,
То удальцы мои суровы
Шщ все летят, на все готовы;
Пророк наш должен им простить
Веселый грех - вино любить".
"Что было делать? Жить в презреньи,
Дышать свободой в заточеньи?
Яфар боялся уж меня,
ЃEни кинжала, ни коня
ЗЙе дать не смел, а пред диваном
ЃE правду затмевал обманом,
Что будто в поле страшно мне
ЃEтеть с кинжалом на коне;
Пророк то знает - в бой кровавый
Спешит один злодей лукавый, -
ЃEя в гареме между жен
ЃEбез надежды, и без славы
Томлюсь, Гаруну поручен;
Тогда ты ласкою бесценной
ЗАня утешить не могла;
Устрашена грозой военной,
ЃEдалеком замке ты жила.
ЃEтяжкой праздностью томился,
ШК волю мне на время дать
Гарун из жалости решился, -
ЃEшь я был должен обещать
Явиться прежде к нам в обитель,
Чем с поля брани твой родитель.
ЃE нет! Сказать не в силах я,
ЃEк сердце билось у меня,
ЃEгда свободными очами
Узрел я вдруг и темный лес,
ЃEсиню даль, и блеск небес,
ЃEморе с яркими волнами.
ЃEпучины моря - небеса,
ЃEзалось, дух мой проникает;
ЃEзалось мне, он постигает
Все тайны их, все чудеса,
ЃEтем чувством новым: я свободен!
Восторг мой был с безумьем сходен.
Тогда я розно был с тобой,
ЃEне грустил, - я той порой
Владел и небом и землей".
"Простясь с печальными брегами,
ЃEс маврским опытным пловцом
Стремил свой бег меж островами,
Блестящими над влажным дном
Жемчужно-пурпурным венцом
Святого старца океана.
ЃEвидел их. ШК жребий мой:
Где свел нас с буйною толпой,
ЃEк власть дана мне атамана,
ЃEкак навеки решено,
Что жизнь и смерть нам заодно, -
ЃEрассказать тебе успею
Тогда, как будет свершено,
Что тайно в думе я имею".
"То правда, в шайке удалой
ЃEпит дух буйный, нрав крутой;
Все разных званий, разной веры;
Им чужды общие примеры;
ШК простота, без лести речь,
Покорность власти, верный меч,
Душа, которая стремится
Бесстрашно с гибелью сразиться,
Их братство, дикая их честь,
ЃEвечная за падших месть, -
Все мне порукою надежной,
Что должен я искать меж них
ЃEлота в участи мятежной.
Удачи в замыслах моих.
Уже я главным в шайке смелой,
ШК франк один, преклонных лет,
При мне, и юности незрелой
Дает свой опытный совет.
ЗАж ними много душ высоких,
ЃEмного замыслов глубоких;
Здесь вольностью оживлены,
Забывши бедствия былые,
Друзья ЃEмброса удалые,
ЃEчизны верные сыны,
ЃEпещерах часто ночью темной,
При ярком зареве огней,
Своих рая {*} с мечтой огромной
Уже спасают от цепей;
Им думать весело о воле,
ЃEравных правах, мирной доле;
Их нет нигде, им быть нельзя,
ШК их мечтой пленен и я.
ЃEрад нестись шумящими зыбями!
Скитаться рад в кибитке кочевой,
ЗЙе душно жить за пышными стенами;
ЃEблю шатер, люблю челнок простой.
ЃE милый друг! Всегда, везде со мною,
ЃEна коне мне спутница в степях,
ЃEпо волнам на легких парусах;
Ты правь конем, ты правь моей ладьею,
Ты будь моей надежною звездою!..
Ты освятишь мой жребий роковой,
ЗЙе принесешь небес благословенья.
ЃEти, лети в ковчег мятежный мой,
ЃEк благодать, как голубь примиренья;
Иль в страшный час, во мраке бурных дней
Будь радугой прекрасною моей;
Зажгись зарей вечерней над холмами,
Пророческим огнем меж облаками.
Свята - как свят муйцинов ЗАкки глас
Поклонникам молитвы в тихий час, -
Пленительна - как песни звук любимый
ЃEмечтах младых тоской неизъяснимой;
ЗЕла - как мил напев земли родной
Изгнаннику в стране, ему чужой;
Так будет мне отрадою бесценной
Речь нежная подруги несравненной.
Приют, как рай в час юности своей,
Шщ островах, цветущих красотою,
ЃEмоей рукой, с любовию моей
Тебе готов; там дышит все тобою,
Там сотнями мечи уже блестят,
ЃEи спасут, и грянут, и сразят.
ЃEтобою я, - а шайка удалая
Вдоль по морю помчится разъезжать,
ЃEдля тебя, подруга молодая,
Чужих земель наряды отбивать.
ЃEгареме жизнь скучна, как плен тяжелый)
ЃEнас светла беспечностью веселой.
ЃEзнаю, рок грознее с каждым днем
ШАсется вслед за дерзким кораблем;
ШК пусть беда отважных настигает,
Судьба теснит и дружба изменяет;
Все усладит любовь твоя одна.
Прелестный друг! ЃEтой думою сердечной,
Что ты моя, что ты верна мне вечно,
Печаль летит - и гибель не страшна,
Равна любовь, равно к бедам презренье,
ЃEтобой во всем найдется наслажденье;
Заботы, грусть и радость пополам;
Все ты - все я - и нет разлуки нам.
Свободные, - с товарищами смело
ЃEять в морях начнем мы наше дело.
Так свет идет; дух жизни боевой
Дается всем природою самой.
Где льется кровь - где стран опустошенье,
Ужасна брань и ложно примиренье;
ЃEя горю воинственным огнем,
ШК я хочу владеть одним мечом.
Шщ распре власть престол свой утвердила
ЃEвластвует им хитрость или сила;
Пускай же меч блестит в моих руках,
ЃEхитрость пусть гнездится в городах;
Там негою те души развратились,
ЃEторые б и бед не устрашились;
Там без подпор, без друга красоте
Цвести нельзя в невинной чистоте;
ШК за тебя страшиться мне напрасно:
ЃEк ангел, ты светла душою ясной.
ЃEк знать судьбу! ШК нам в родной стране
Спасенья нет, а горести одне.
ЗКю любовь разлука ужасает:
Яфаром ты ЃEману отдана;
Беги со мной! ЃEстрах мой исчезает;
Попутен ветр, ночь тихая темна.
Чета любви ненастья не робеет,
ЃEопасной тьме над нею радость веет.
Бежим, бежим, о милая! ЃEтобой
ЃEрадно все: - и дышат красотой
ЗКря и степь; - в тебе весь мир земной!
Пусть ветр шумит страшнее и страшнее,
Прижмешься ты к груди моей теснее!
ША ужаснет час гибельный меня!
ЃEшь о тебе молиться буду я.
Что буйный ветр? Что бездны океана?
Страшись, любовь, коварства и обмана!
Шщс гибель ждет в гареме, не в морях;
Там миг один, а здесь вся жизнь в бедах.
ШК - прочь от нас тяжелых дум волненья!
Решись скорей! Шщстал уже для нас
Иль час беды, или свободы час.
ЗУ жертва здесь и гордости, и мщенья.
Яфар мне враг! ЃEхочет дерзкий бей
Шщс разлучить, - тебе ЃEман злодей!"
{* Рая - христиане, платящие поголовный налог, так называемый "гарач".
(Прим. Байрона.)}
"Гарун от казни и упрека
Избавлен мной; в сераль до срока
ЃEприбыл, - здесь не каждый знал,
ЃEк я по островам скитался;
ЃEо тайну ведал, - умолчал, -
ЃEя начальником остался
Шщ все готовых смельчаков;
Решитель дерзостных трудов,
ЃEих в разъезды рассылаю,
ЗАж них добычи разделяю;
ЃEжалко мне, что редко сам
Пускаюсь с ними по волнам.
ШК уж пора! Во тьме глубокой
Все тихо! Челн мой недалеко;
Уж ветер вьется в парусах.
Бежим! ЃEтавим гнев и страх
Шщ здешних мрачных берегах!
ЃEман пусть явится с зарею;
ЃEты свободна - ты со мною!
ЃEесли этот гордый бей
Жить должен, - и отца родного
Спасти от часа рокового
Ты хочешь, - о, беги скорей!
Беги! ЃEгда ж судьбы моей
Узнав всю тайну без обмана,
ЃEклятву сердца, и мечты
ЃEбви младой забыла ты, -
ЃEостаюсь, я жду ЃEмана!
Тебе не быть его женой,
ША быть, что б ни было со мной!".
ЃEнеподвижная, немая
Стояла дева молодая.
Так нам резец изобразил,
ЃEк мать в печали безотрадной
Вдруг обратилась в камень хладный.
ЃEшенная и чувств, и сил,
ЃEам она являла то же;
ЃEшь, бедная, была моложе;
ШК, страха тайного полна,
Едва опомнилась она, -
ЃEк видит: у ворот садовых
Вдруг блещет факел роковой...
Блеснул один, - блеснул другой,
ЃEмного, - и огней багровых
Свет яркий озаряет сад.
"Беги!.. Ты больше мне, чем брат!"
ЃEв красном зареве с мечами
Злодеи видны меж кустами.
ЃEи бегут, они летят,
По рощам, в просеках мелькают;
ЃEнжалы, факелы сверкают.
Страшнее всех Яфар бежит,
Бежит к пещере отдаленной
ЃEмашет саблей обнаженной,
ЃEгневом бешенства кипит.
Селим! Ужель судьба решила,
Чтоб здесь была твоя могила?
ЃEважный смотрит: "Бил мой час -
Зулейка! Скоро все свершится!
Целуй меня в последний раз
ШК близко наши, - к ним домчится
Призывный звук, - узрят они
ЃEкустах багровые огни;
Их мало... но чего страшиться!"
Вдруг из пещеры он стрелой, -
Чеканный пистолет хватает:
Раздался выстрел вестовой, -
ЃEдева в горести немой
Без слез от страха обмирает.
"ША слышно... что ж!.. ЃEприплывут,
ШК уж Селима не найдут.
Шщ выстрел мой бегут толпою
Злодеи ближнею тропою.
Так обнажись, отцовский меч!
Ты не видал подобных сеч.
ЃE друг! Прости! Чрез рощу тайно
Иди с надеждой во дворец.
Тебе разгневанный отец
Простит. ШК, ах! Чтобы случайно
Свинец вблизи не просвистал;
Чтоб в очи не блеснул кинжал.
Иди... ША бойся за Яфара;
Пусть яд был дан его рукой,
Пусть скажет: робок я душой;
ША дам ему - не дам удара;
ШК их - я рад, готов разить;
ЗАня ль убийцам устрашить!"
ЃEон, как вихрь, на склон прибрежный
Стремится, выхватив свой меч;
Вот первый из толпы мятежной, -
Его глава скатилась с плеч.
Вот и другой; меч снова блещет, -
ЃEтруп у ног его трепещет.
ШК уж он сам со всех сторон
Толпою буйной окружен.
Селим сечет их, колет, рубит;
Достиг до волн береговых,
ЃEвидит в море удалых.
Ужели рок его погубит?
ЃEнему бесстрашные в боях
ЃEтят на белых парусах;
ЃE Дуй сильнее, ветр попутный!
ЃEи спешат, - они гребут,
ЃEс лодки в море - и плывут,
ЃEсабли блещут в пене мутной;
Их дикий взор, как жар, горит,
ЃEодежд, с кудрей вода бежит -
Вскочили... вскрикнули... сразились;
ЃEпит в саду шумящий бой;
ШК где ж Зулейки друг младой?
Чьей кровью волны обагрились?
ЃE вражьих стрел, от их мечей
ШАуязвленный, невредимый,
Толпой неистовых теснимый,
Уж он на взморье, меж друзей;
Уж верная ладья манила
Его к приветным островам;
Уже рука его врагам
Удар последний наносила,
ЃEтот самый миг... Увы! Зачем
Ты медлишь, юноша несчастный!
Что оглянулся на гарем,
Где не видать тебе прекрасной!
ШЕ тяжкий плен, ни смертный страх,
ЃEа одна, одна в очах,
ЃE в ней живет - и в час напасти
Шщдежда льстит безумной страсти;
ЃEтот миг свинец летит, свистит:
"Вот как Яфар врагов казнит!"
Чей слышен голос? ЃEо свершитель
Удара мести в тьме ночной?
ЃEо злобною вблизи рукой,
ЃEо метил выстрел роковой?
Чей карабин?.. ЃE твой, губитель!
Ты ядом брата отравил,
Ты ж сироту его убил!..
ЃEхлещет кровь его струею
Шщд ясной влагою морскою, -
ЃEбурных волн прибрежных шум
Уносит ропот тайных дум.
Уже рассвет, - клубятся тучи, -
ЃEтуман одет небесный свод;
Полночный бой у шумных вод
Давно замолк; но брег зыбучий
Явил с печальною зарей
Следы тревоги боевой,
ЃEломки сабли притупленной,
ЃEмеч еще окровавленный.
Заметно было на песке,
ЃEк буйные его топтали,
ЃEк руки, роясь, замирали, -
ЃEпод кустом невдалеке
ЃEрился факел обгорелый.
Вот опрокинутый челнок
Волною брошен на песок,
ЃEепанча из ткани белой
ЃEкрови, пробитая свинцом,
Висит на тростнике морском, -
ЃEбыстрый плеск волны упорной
ЃEмыть не может крови черной;
ШК где же тот, с чьего плеча
ЃEкрови упала епанча?
ЃE Если б сердце чье хотело
ЃEлакать горестное тело, -
Пускай его, пусть ищет там,
Где море и кипит, и блещет,
ЃEпод скалой Сигейской плещет,
Стремясь к ЃEмносским берегам;
Шщд ним морские птицы вьются,
Уж хладный труп клевать несутся,
ЃEон бесчувственный плывет
По произволу бурных вод, -
ЃE колыхался с волною,
ЃEчает юной головою,
Всплывает, тонет и порой
ЃEк бы грозит еще рукой.
ЃEпусть клюют морские птицы
Его, лишенного гробницы;
Иль дикий крик и клев страшней
Тлетворных гробовых червей?
Был друг один, был ангел милый.
Прекрасный спутник прежних дней;
ЃEа одна душой унылой
Грустила б над его могилой. -
ЃEстолб с надгробною чалмой
ЃEопила верною слезой;
ШК светлый взор ее затмился, -
ЃEпламень жизни в ней погас
Тогда, как рок его свершился,
ЃEк бил ему последний час.
Шщд Геллеспонтом вопль и стоны!
Унылы мужи, плачут жены;
Звезда любви, Яфара дочь
Последняя семьи надменной!
Спешил - скакал и день, и ночь,
ШК опоздал твой обрученный;
ША зреть ему красы твоей,
ША для его она очей.
ЃEВульвулла к нему порою
ШАсется с вестью гробовою.
Плач громкий на твоем крыльце
Подруг бледнеющих в лице;
Рабов безмолвных вид печальный, -
ЃEрана песни погребальной
Протяжный хор - стенанья, вой, -
Ему расскажут жребий твой.
Селима падшим ты не зрела;
ЃEгда в ночи на страшный бой
Твой друг пошел, ты обомлела;
ЃE был надеждой светлых дней.
ЃEбовью, радостью твоей.
Ты видишь - смерть неизбежные;
Уж не спасти тебе Селима!
ЃEсердце кровью облилось,
Впоследнее затрепетало,
Вдруг дикий вопль... разорвалось,
ЃEразом биться перестало,
ЃEтихо все - все тихо стало.
ЗЕр сердцу твоему! ЃEмир
Шщд девственной твоей могилой!
Ты счастлива - любви кумир
Тебя пленял мечтою милой;
ЃEин удар тебя сразил;
ЃE вдруг мечты твои убил,
ШК веры к ним не погубил.
Ты жизнь так радостно встречала;
Ты не боялась, ты не знала
Разлуки, ссоры роковой
Стесненной гордости позора,
ЃEзлобы с тайной клеветой,
ЃEмрачной совести укора,
ШЕ язвы той... ЃE Черных дней,
ШКчей ужасных плод унылый
Безумства дикого страшней.
ЃEа, как червь - жилец могилы,
ША утихает, не уснет;
ЃEэтот червь в душе гнездится,
ША терпит света, тьмы страшится;
ЃE сердце точит, сердце рвет
ЃEвсе мертвит, а сам не мрет.
Беда тебе! Свершитель злодеянья!
Шщпрасно ты главу опепелил,
ЃEслезы льешь в одежде покаянья!
ЃEо Абдалу - Селима, кто убил?
Ты назвал дочь невестою ЃEмана...
Та, чья краса пленила б и султана,
ЃEрада, честь твоих преклонных лет...
ЃE Рви власы, злодей! Ее уж нет,
ЃEнет тебя, уж нет, звезда младая!
Родимых волн и прелесть и любовь,
Твой блеск погас, его затмила кровь.
Злодей, страшись, та кровь была родная;
Терзайся век, ищи ее везде:
"Где дочь моя?" ЃEотзыв скажет: где?
ЃEдолине меж кустов блистая,
ЗКгильных камней виден ряд;
ЃEкипарисы там шумят,
ША вянет зелень их густая;
ШК ветви, темные листы
Печальны, как любовь младая
Без упованья и мечты.
ЃEдолине той есть холм унылый,
ЃEет муравчатым ковром,
ЃEроза белая на нем
ЃEна над тихою могилой
Цветет, - но так нежна, бледна,
ЃEк бы тоской посажена.
ЃEа сама грустит, томится,
ЃEчуть повеет ветерок, -
Уже и страшно за цветок.
ШК что ж! ЃEбурный вихрь промчится,
ЃEгрянет гром, и дождь польет,
ЃEроза все цветет, цветет;
ЃEесли кто грозы вреднее
Ее сорвет, - свежей, милее
ЃEа с румяною зарей
ЃEять над мягкой муравой.
Иль гений тайный, но чудесный
ЃEопит ее росой небесной,
ЃEпестун розы молодой?
ЗАж дев ЃEлады слух несется,
Что роза не цветок земной,
ЃEгда ни дождь, ни ветр, ни зной,
ШЕчто до розы не коснется:
ША нужен ей весенний луч,
ША страшен мрак осенних туч, -
Шщд нею птичка, гость эфирный,
ШАзримая в долине мирной,
Поет одна в тиши ночей,
ЃEрайской арфы сладкогласной
Дивней напев ее прекрасный;
То не иранский соловей;
Такой живой, сердечной муки
Его не выражают звуки. -
Зайдет ли кто, - уж он всю ночь
ЃE птички не отходит прочь,
ЃEслушает в раздумьи пенье,
ЃEплачет, и в душе волненье, -
ЃEк бы в груди проснулась вновь
Тоской убитая любовь.
ШК так отрадно слезы льются,
Часы так сладостно несутся,
ЃEтак не тягостна печаль,
Что сердцу горестному жаль,
ЃEк вдруг пленительное диво
Расцвет огнистый прекратит,
ЃEневидимка замолчит.
Иным в тоске мечталось живо,
ШК кто жестокий упрекнет,
Что в песне жалкой и любимой
Почти всегда певец незримой
Зулейки имя намекнет?
Шщд ней тот кипарис надгробный,
Где влажный звук, словам подобный,
Звенит и тает в тьме ночной;
Тот мягкий дерн над девой чистой,
Где вдруг расцвел цветок душистый
ШАувядаемой красой.
Здесь был вечернею зарею
ЗКгильный мрамор положен;
Шщутро камня нет, - и он
Ужели смертного рукою
Шщ дальний берег унесен?
ЃEнам гласит рассказ восточный:
ЃEгда сраженный злобой мощной,
Селим был шумною волной
ЃEшен святыни гробовой;
Тогда вблизи крутого ската
Шщ взморье камень был найден, -
ЃEэтот камень наречен:
"Подушкой мертвого пирата",
Шщ нем пловцы в полночной тьме
Видают голову в чалме!
ЃEроза все не увядает,
Томится, снова расцветает,
Прекрасна и бледна под чистою росой,
ЃEк щеки красоты при вести роковой.
Поэма создана в первой половине ноября 1813 г. в течение одной недели.
5 Декабря 1813 г. поэт занес в дневник: "Абидосская невеста" вышла в четверг
2-го декабря... она отвлекла мои мысли от действительности и заняла их
вымыслом; от себялюбивых сожалений обратила к живым воспоминаниям и увела в
страну, которая в моей памяти окрашена самыми радужными и самыми зловещими,
но неизменно яркими красками".
ЃEаткие примечания Байрона к "Абидосской невесте" подтверждают, что в
ЃEманской империи, которую поэт посетил в 1810 г., его внимание привлекла не
только восточная экзотика, но и те стороны жестокой действительности
(национальная рознь, религиозный фанатизм, жестокий семейный деспотизм),
которые запечатлелись в его памяти окрашенными "самыми зловещими красками".
ЃEиграф
ЃEкачестве эпиграфа к поэме Байрон взял строки из стихотворения "Ае
fond kiss" Роберта Бернса (1759-1796).
Песнь первая
Земля как рай... злодеям предана! - Здесь Байрон имеет в виду Грецию, с
XV в. находившуюся под гнетом ЃEманской империи.
...отцова речь // Убийственней, чем русский меч... - ЃE подлиннике:
"...чем меч христианина...".
ЃEмоих очах он, как араб. - ЃEподлиннике: "...как араб или христианин,
поверженный в битве". ЃEпримечании к этой строфе Байрон подчеркивает: "Турки
ненавидят арабов (которые отплачивают им сторицей) еще сильнее, чем
христиан".
...ЃEман рожден // ...ЃE Тимарьетов неизменных... - Здесь Байрон имеет
в виду ЃEрасман-оглу, или ЃEра-ЃEман-оглу,одного из крупнейших
землевладельцев ЃEманской империи, правителя Зщгнезии. Тимарьеты - знатные
турки, которые арендовали земельные участки у богатых землевладельцев и во
время войны были обязаны не только служить в отрядах спаги (кавалерии), но и
поставлять (в зависимости от размеров арендуемых земельных участков) конных
воинов.
Пасван-оглу (1758-1807) - паша, возглавлявший в 1797 г.
противоправительственный мятеж янычар. Был схвачен и казнен.
Фирман - приказ, повеление султана.
...головы не сбережет, // ЃEо в дар снурок к нам привезет. - Шщрочный
султана привозил паше специальный шнур как повеление покончить с собой,
повесившись на нем. ЃEшь более могущественные из числа пашей, не выполнив
приказ, сами подвергали гонца (а иногда и пять и шесть из них) смертной
казня. Слабые или слепо преданные выполняли волю султана. ЃE 1810 г., во
время пребывания в Стамбуле, Байрон видел отрубленные за неповиновение воле
султана головы пашей в нишах ворот сераля.
...воинственный джирид... - См. прим. к стр. 13.
Дельгисы, мамелюки - личная, частью наемная гвардия пашей.
...лишь у ворот неподкупные // Tатары на часах стоят. - ЃE подлиннике:
"ЃEшь евнух и его мавры надежно охраняют массивную дверь гарема".
...всех сокровищ драгоценных, // ЃE Истакара сокровенных... - По
мусульманским легендам, сокровища султанов, якобы живших до Адама, хранятся
в пещерах близ города Истакара.
...Чекодар летит обратно...- "слуга, оповещавший о скором прибытии
представителя власти". (Прим. Байрона.)
...с берегов Дуная // ЃEнам весть примчалась роковая, // Визирь писал,
что враг разбит, // ЃEсам от гяуров бежит...- Здесь Байрон имеет в виду
эпизод русско-турецкой войны 1806-1812 гг., когда сражения на Дунайском
фронте в 1811 г. под командованием ЃE ЃE ЃEтузова увенчались победой России.
Песнь вторая
Геллеспонт - пролив Дарданеллы.
...погиб в ночи ужасной! // Тот юный, смелый и прекрасный... - По
древнегреческому мифу, ЃEандр из города Абидоса каждую ночь, устремляясь к
своей возлюбленной Геро из города Сестоса, переплывал пролив, ориентируясь
на свет факела, зажигавшегося его возлюбленной. ЃEнажды в бурю факел погас,
и ЃEандр погиб.
...степь, где царствовал Приам...- Приам - легендарный царь Трои, герой
"Илиады" Гомера.
...песни нищего слепца...- Имеются в виду "Илиада" и "ЃEиссея" Гомера.
По древнегреческим легендам, Гомер был слепым странствующим певцом.
ЃEбеден, беден тот душой, // ЃEо... рассказ чудесный твой // Считает
выдумкой одною! - Байрон отстаивал достоверность событий Троянской войны,
отраженных в "Илиаде" Гомера. Через несколько лет после создания "Абидосской
невесты" поэт вновь вернулся к этому вопросу. 11 января 1821 г. он занес в
дневник: "Шщм есть дело до достоверности Троянской войны"... я продолжаю
чтить великий оригинал и считать, что он верен истории (в основных фактах) и
месту".
Ида - горная цепь неподалеку от Трои.
Сражен дарданскою стрелой...- Ахилл, герой "Илиады", погиб от стрелы
троянского царевича Париса, сына Приама, потомка Дардана.
Сын Аммона... - Александр Зщкедонский был провозглашен сыном
древнеегипетского бога Аммона. Перед походом в Персию он посетил могилу
Ахилла и увенчал алтарь лаврами.
ЃEсловами ЃEрзи талисман...- амулет или ладанка со словами стиха из
второй главы ЃEрана.
ЃEмболейе - турецкие четки.
Ароматы Шелистана - благовония из Шираза.
ЃEндиоты - жители ЃEндии (ныне остров ЃEит).
Галионджи - турецкий моряк.
...рауники Пасвана знают... - Пасван-оглу - см. прим. к Песни первой,
стр. 52.
...ЃEгда Пасван в стенах Виддина...- Виддин (Видин) - придунайский
город в ЃEманской империи. ЃE1797 г. был захвачен восставшими во главе с
Пасван-оглу янычарами.
Ему напиток роковой // Поднес... - ЃEпримечании к этой строфе Байрон
приводит в качестве подтверждения аналогичный случай отравления по повелению
Али-паши Тепеленского.
Далеко от Румельских стран...- Румелия - турецкое название стран
Балканского полуострова в XIV-XVI вв., насильственно присоединенных к
ЃEманской империи.
Пророк то знает - в бой кровавый // Спешит один - злодей лукавый... -
ЃEи строки в подлинном тексте Байрона отсутствуют.
Друзья ЃEмброса удалые...- ЃEмброс (ЃEброс), ЃEнцани (1752-1804) -
борец за национальную независимость Греции. "ЃE и Рига [Ригас Фереос
ЃEнстандинос, ок. 1757-1798.- Ред.] - два самых знаменитых из числа
греческих революционеров". (Прим. Байрона.)
Своих рая... спасают...- Райа - коренные жители (греки, болгары),
платившие подушный налог "харадж".
ЗЯйцины - муэдзины.
...мать в печали безотрадной // Вдруг обратилась в камень... - Байрон
сравнивает Зулейку с ШЕобеей, которая, по древнегреческому мифу, потеряла
всех своих детей и от горя превратилась в скалу.
...под скалой Сигейской плещет, // Стремясь к ЃEмносским берегам... -
Сигей - мыс в проливе Дарданеллы. ЃEмнос - остров группы Фракийских островов
в северной части ЃEейского моря.
Вульвулла - погребальная песня турецких женщин.
"Где дочь моя?" ЃEотзыв скажет: где? - Здесь Байрон перефразирует слова
из древнего арабского манускрипта.