Андрей АНДРОНОВ
                                    МИГ

     Он  отбросил  полу  плаща  и  вскинул  автомат.   Хороший,   добротно
сделанный, по-домашнему ухоженный автомат. Любовно смазанный и  протертый,
такой даже добрый на вид.
     Его рот растянулся в усмешке, когда он  передергивал  затвор.  Лучики
морщинок разбежались от уголков  глаз,  веки  чуть-чуть  сблизились.  Губы
слегка шевелились, как будто бы он что-то шептал.  Молитву?  Проклятие?  Я
закончил шаг и начал поднимать руки.
     Женский  крик  всколыхнул  толпу,   головы   начали   поворачиваться,
расширились зрачки, недоверие и страх написаны на напряженных  лицах...  У
некоторых подкашиваются ноги...
     Он медленно ведет дулом, выбирая первую жертву.
     Мое тело наконец вспоминает, что к него есть ноги, и я делаю  большой
шаг в сторону... До двери шагов пять, я знаю, что не успеть, но не  стоять
же просто как овца перед мясником...
     Мелодичный звонок. Двери лифта  раскрываются,  выпуская  охранника...
Автомат выплевывает струю огня, сбивая тело с ног, брызги крови взлетают к
потолку и начинают медленно оседать на стены и пол...
     Грохот наполняет маленький холл. Его хриплый смех  настигает  раньше,
чем пули, и примораживает людей к месту... Смерть медленно движется  вдоль
левой стены, а я делаю еще один шаг вдоль правой... До двери остается  еще
три шага.
     Вой сирены, крики, стук шагов на далекой лестнице,  равномерный  стук
автомата, звон бьющегося  стекла...  Я  стою  на  баскетбольной  площадке,
осколки сыпятся вниз, и мой мяч, мой новый баскетбольный мяч  пропадает  в
чужом окне...
     Еще шаг. Запах  леса,  хвои,  запах  ее  тела,  невыразимый  восторг,
наполняющий меня, и я  тону  в  ее  глубоких  глазах...  Невнятный  шепот,
угловатые,  неумелые  движения...  Птичьи  трели...  Автоматная   очередь.
Тишина... Легкий щелчок.
     Еще шаг, и я бросаю тело вперед, вытягивая руки  к  двери.  Еще  пару
дюймов... Против своей воли, я оборачиваюсь.
     Четким, красивым движением  он  вгоняет  в  гнездо  новую  обойму  и,
опуская  дуло,  поворачивает  его  ко  мне.  Затвор  со  звонким   щелчком
становится на место.  Мелькает  мысль  -  хорошо  стоит.  Устойчиво,  ноги
расставлены, автомат у бедра, руки не напряжены, как в тире...  Неожиданно
понимаю, на кого он похож - на моего первого шефа, такое же худое, строгое
лицо, жестокие, колючие глаза...
     Мои ладони касаются двери. Я слышу, как  тихо  щелкает  открывающийся
замок, и ручка поддается под моей рукой.  Краем  глаза  замечаю,  как  его
палец медленно нажимает курок...
     Детский плач. Я  вглядываюсь  в  это  маленькое,  сморщенное  личико,
пытаясь найти в нем знакомые черты, я беру сына - своего сына - на руки, и
с еще неясными чувствами прислушиваюсь к биению маленького сердца...
     Щелчок курка. Боек  медленно  сдвигается,  и,  все  ускоряясь,  летит
вперед.  Дверь  уже  открылась  почти  наполовину,  и  я  наверняка  смогу
протиснуться... Ноги распрямляются в прыжке, бросая тело вперед...
     Боек бьет в капсюль, и порох загорается. Газ, расширяясь, выталкивает
пулю из гильзы и она, раскручиваясь, начинает свой путь в стволе...  Часть
газа отхлынула назад, поршень толкает боек на место и новый патрон  спешит
занять место старого...
     Я отрываю ноги от  пола  и  влетаю,  падаю  в  дверной  проем.  Дверь
распахивается, бьется о противоположную  стену,  и  я  уже  почти  касаюсь
первой ступени лестницы...
     Пуля, свистя, разрывает воздух и с наслаждением вгрызается в  мягкое,
трепещущее  тело.  За  ней   бьют   вторая,   третья...   Кровь   толчками
выплескивается из ран, заливая  дорогой  костюм,  и  мертвое  тело  грузно
оседает на пол, не давая двери закрыться...
     "Мама..." - успеваю еще подумать  я,  когда  боль  пронизывает  тело.
Перед глазами стоит ее лицо, она что-то говорит, но я не слышу слов...  За
ней встают отец, брат, жена, дети, друзья... И стена темноты встает  между
нами.
     Я бьюсь об нее головой и перестаю существовать.