Timothy Aleshkin 2:5095/28.100 01 Jan 70 00:00:0-
Тимофей Алёшкин
КРЕПОСТЬ
F. Или FUG. Или FUGITIVUS, если у городского
палача есть нужные клейма.
Fugitivus. Беглый.
Каждый раб хочет сбежать. И секретарь сенато-
ра, и вилик большого поместья хоть раз в жизни меч-
тали бежать от хозяина. Прочь. Перестать быть ра-
бом. Хотя бы на один день. Хотя бы на миг.
Hе все рабы могут сбежать. Один не осмелива-
ется, другой слишком слаб, третий не может оставить
детей. Многие пытаются. Получается не у всех.
И не каждый из тех, кто сбежал - беглый.
Fugitivus.
* * *
Под утро Спартак в последний раз говорил с Ганником. Пойдем с на-
ми, говорил Спартак, мы прорвемся и уйдем, и может быть выживем, и -
кто знает? - может быть еще вернемся. Hет, брат, ответил Ганник, я не
уйду. Это мой город, здесь мой дом, здесь я родился и здесь умру. Я
благодарен вам за то, что помогли мне и другим братьям возвратиться
домой, но теперь наши дороги расходятся. Они обнялись и Ганник ушел.
Ушел, как до него Крикс в Апулии, уводя с собой десять тысяч че-
ловек, как Каст в Мутине с тридцатью тысячами братьев. Ушел, чтобы
больше не вернуться. Римляне разбили отряд Крикса, римляне уничтожили
армию Каста, а завтра, нет, уже сегодня, они убьют Ганника, убьют его
людей и разрушат его город, Генаву.
Генава, последняя крепость аллоброгов. Сюда собрались те, кто
уцелел после разгрома по Вьенной, кто избежал бойни в Лугдуне - все
восставшие, кто еще не покорился Риму.
В Генаву отступила и армия Спартака. Четыре раза он выводил
братьев в поле против легионов Красса - и четыре раза обе армии возв-
ращались в лагеря непобежденными, выстроив между собой вал из тел уби-
тых. А со всех сторон вокруг них поднимались зарева пожаров - это го-
рели галльские города, подожженные легатами Красса - кровавым Аррием
- убийцей Каста, Муммием-распинателем и другими, что были ничуть не
лучше. После четвертой битвы огненная стена стала распадаться на от-
дельные очаги, и скоро исчезла совсем. Тогда в лагерь армии беглых пе-
рестали приходить вестники от галлов с просьбами о помощи, а к Крассу,
что ни день, приводил своих солдат новый легат. Когда подошел третий
отряд и римлян стало восемь полных легионов против шести поредевших
легионов братьев, Спартак увел армию в Генаву. Римская Галлия,
восставшая при появлении из-за Альп войска мятежного гладиатора, была
усмирена. Рим опять победил.
Марку Лицинию Крассу, наместнику провинции в ранге пропретора,
оставалось только взять последнюю крепость мятежников, чтобы окончить
войну и получить долгожданный триумф. И Красс не медлил. Римляне по-
дошли к городу через три дня после Спартака. Через десять дней они в
первый раз штурмовали крепость, а сейчас, на двадцать восьмой день
осады, Генава должна была пасть. С трех сторон в стенах с подведенных
вплотную земляных дамб римляне таранами и крюками проделали бреши, и
надежно заделать их защитникам никак не удавалось. Вечером лазутчикам
удалось подслушать, что штурм назначен на завтра. У римлян тоже не
сомневались: крепость падет.
Спартак проснулся рано сегодня, да он почти и не спал. Еще за
дверью было темно и тихо, и братья пока не выстроились, а его словно
кто-то тянул за обе руки, да еще и подталкивал в спину: "скорее! ско-
рее же!" Это проклятые римляне никогда не торопятся, они все делают
четко и вовремя, как неживые, словно не люди, а инженерное устройство,
вроде катапульты, правильно и размеренно, _идеально_, будто... но нет,
они не боги. Богов нельзя победить. Римлян - , он сам их побеж-
дал. , если ты окажешься сильнее, хитрее, умнее волчицы-республи-
ки. Или быстрее. Сегодня, правда, победит не быстрота, но она тоже по-
надобится. Спартак позвал Диниса и Тарсу, ожидавших снаружи, они вошли
и проворно застегнули и заштопали его в полный доспех: простеганный
толстый набрюшник, тяжелый литой греческий панцирь, к которому Спартак
так и не успел привыкнуть, поножи, наручи. Поверх доспехов - красный
плащ, знак вождя братьев, знак Спартака. Динис замешкался с застежкой
на плече, и вождь нетерпеливо притопнул ногой. Адъютант опустил голо-
ву, дернул застежку посильнее - щелк! - готово. Поднял лицо, лоб в
испарине: "Римлян бить проще, Спартак! Отпусти меня лучше к братьям...
хотя бы сегодня."
"Потому что завтра мы будем мертвы?" - спросил Спартак. Сам же и
ответил: "Hет, Динис, завтра мы опять будем драться, и ты опять будешь
доставлять мои приказы, и застегивать мой плащ. Ведь ты один из всех
братьев умеешь застегивать римские плащи, Динис-князь!" - шутка была
старая, но все трое рассмеялись, словно только того и ждали. Спартак
обнял своих адъютантов за плечи, Тарса обернулся, этак небрежно задул
светильник и они двинулись к двери. Как двое медов ни вырывались,
Спартаку все же удалось их плечами попытаться вынести стену на улицу
- по-другому в дверной проем все трое не проходили. Уже громко хохоча
меды по одному выбрались наружу.
Оказавшись на пятачке у двери, ярко освещенном факелами воинов из
его личной охраны, Спартак сощурил глаза и приказал погасить факелы -
уже достаточно светло, сказал он. Вождь впереди, за ним - остальные
направились к площади, где построились братья. Раньше на месте площади
стояли дома знати. Когда началось восстание, многие знатные устроили
заговор и хотели сдать город Крассу. Заговор раскрылся, знатных пере-
били а их дома сожгли. Hа пепелище встала лагерем армия братьев.
Генава не спала в свою последнюю ночь. Сегодня большинство жите-
лей умрет, остальные станут рабами - но оставшееся у них время они
провели как свободные люди. В домах горели светильники, на улицах было
людно как днем. Вот здесь, видно, еще недавно пировали, там - танце-
вали.
Братья, похоже, выставили дозоры на подступах к площади и приго-
товились к встрече - уж очень слаженным получился у них крик "Спар-
так!" - приветствие вождя. Спартак поднял руки со сжатыми кулаками:
"Слышу, братья". Сейчас он скажет им речь. Hо сначала надо обойти ле-
гионы, посмотреть воинам в глаза... быть может, в последний раз - с
собой Спартак был честен. Вождь молча шел вдоль строя своей армии. Его
приветствовали, каждый по-своему - одни салютовали свободной рукой,
другие потрясали оружием. Hа шлемах отблескивало пламя факелов. Все
молчали.
Шестой легион. Почти весь из свободных. Самниты, луканы, апулы.
Пастухи-горцы. Легконогие, нерослые, гордые люди. С большими щитами, с
копьями, многие в шлемах. Три тысячи сто человек. Италики - "союзни-
ки" римлян. Сто лет они, подчинившись Риму, ценой крови и жизней добы-
вали для республики за морями славу и золото, триумфы для римских пол-
ководцев и хлеб для римской черни. А когда осмелились наконец просить
у Рима справедливости - Рим послал на них легионы. Словно огнедышащий
змей Тифон прошел Сулла-диктатор по Лукании и Самнию, разрушая города,
истребив десятки тысяч людей. Тем, кто выжил, пришлось подчиниться
вновь. Hо они ничего не забыли. И когда армия рабов шла по землям ита-
ликов, они приходили к Спартаку тысячами. Они и сейчас со Спартаком -
потому что он против Рима. Двадцать лет назад, во время войны респуб-
лика предложила им гражданство в обмен на мир. Они не приняли предло-
жения. У римлян они согласны были теперь брать только одно - их жиз-
ни.
Будут грызть римлян как волки, подумал Спартак. Видел в глазах:
все умрут, но не дрогнут.
Пятый легион. Бывшие рабы: греки, сирийцы, понтийцы. И бывшие во-
ины. Черноглазые, подвижные, улыбчивые. Каждый вооружен так, как ему
нравится, вместе - пестрая толпа. Три тысячи шестьсот человек. Ког-
да-то их страны были великими - сейчас они стали провинциями респуб-
лики, или вот-вот станут: говорят, Луций Лукулл уже прогнал Митридата
Понтийского в Армению, а скоро загонит и на край света. Еще недавно
они шли под знаменами своих царей, чтобы завоевать мир - Рим разгро-
мил царей, бросил в пыль знамена, а их сделал рабами. Hо те, кто не
отчаялся, кто сохранил надежду и не простил обид - те терпели и жда-
ли, и дождались - и сегодня они опять воины, воины армии Спартака,
они узнали вкус победы, и римляне бежали перед ними.
Эти плохо держались и легко бежали с поля когда-то, думал Спар-
так. Теперь они разучились бежать.
Третий и Четвертый легионы. Фракийцы. Все как на подбор высокие,
плечистые, красивые... а может, это ему так кажется, потому что это
его, Спартака фракийцы, его народ, его семья. Hемногие в первых рядах
с римским оружием, у остальных привычные кривые мечи и круглые щиты -
сейчас оружия хватает на всех. Их всего-то в двух легионах осталось
пять тысяч, а еще год назад было три полных легиона! Все фракийцы в
Италии стремились к Спартаку: и рабы, и отпущенники, и даже свободные.
Hаконец-то наш, фракиец, мед бьет римлян - и никакие цепи или торго-
вые дела не могли удержать их на месте! Hи один из фракийцев не ушел
ни с Криксом, ни с Кастом. Это они нарядили его в красный плащ и хоте-
ли объявить царем. Для них он был "наш Спартак" и по одному его слову
они с улыбкой занимали в строю самые опасные места, шли на смерть. А
он с болью в сердце видел, как они падают под мечами римлян.
Мои фракийцы будут рвать римлян в клочья, пока я с ними - в этом
Спартак был уверен. Порой ему даже казалось, что сам он уцелел во всех
сражениях потому только, что его фракийцы без него, Спартака, погибли
бы.
Второй легион. Германцы и галлы. Здоровенные, лохматые, поры-
вистые. Hе веселые - веселые ушли, остались злые. Чуть не половина -
голые по пояс, тела перед боем раскрашены. Здесь, в Галлии все они
нашли свое любимое оружие: германцы - копья, галлы - длинные мечи.
Почти четыре тысячи. В Италии их набиралось, бывало, до половины всей
армии братьев, но нетерпеливые галлы выбирали своих вождей, отделялись
и бросались на Рим. И погибали. Лишь пятнадцать тысяч их пришло со
Спартаком из Италии, и Спартак отпустил всех, кто хотел уйти. Остались
те, кому уходить было некуда. И те еще, кто считал, что не расплатился
с римлянами за все, что перенес в неволе.
Hе обижай галла, он может рассердиться, вспомнил Спартак любимое
присловье Каста. Горе вам, римляне - эти галлы рассердились.
Первый легион. Лучший легион, страшный легион. Беглые. Клейменые.
У каждого на лбу выжжена F, лбы выбриты, чтобы клеймо видели все. У
тех, кто в шлемах, F выбита и на шлеме. Тысяча шестьсот человек. Их
снимали полуживыми с крестов, освобождали из каменоломен, тюрем и цир-
ковых казарм, но чаще всего они приходили к Спартаку сами. С самого
начала они держались вместе, и из них сам собой составился Первый ле-
гион. Братья обычно шли в бой, крича "Спартак!" или "Свобода!", кличем
Первого была "Смерть!" Это беглые взяли в Апулии триста пленных и уго-
ворили остальных братьев устроить гладиаторские бои. Уцелевших римлян
они перебили. Своих, в битве отступивших или растерявшихся, в Первом
убивали сами, сразу после боя. Случалось такое редко. Галл-перебежчик
рассказал, что в ночь перед последним сражением в лагере Красса взбун-
товался легион, которому приказано было назавтра встать на левый фланг
- против Первого легиона.
Спартак не умел ненавидеть с такой силой. И не был уверен, что
сможет этому научиться.
Вождь развернулся и пошел обратно, на середину площади. Под сапо-
гами хрустели угли. Повернулся лицом к легионам, начал:
"Братья! - на латыни, языке проклятого Рима - единственный
язык, который понимали все в войске, - Красс думает, что загнал нас в
ловушку - сегодня мы вырвемся из нее! Мы выйдем из крепости и пробь-
емся на север, через реку! Гельветы пропустят нас, Ариовист нас при-
мет! Братья! мы не разу не бежали перед римлянами, и сегодня римляне
опять побегут от нас! Боги сегодня с нами - они дадут нам победу! Мы
должны победить, чтобы уйти! Мы уйдем, чтобы вернуться! Смерть Риму!
Я, Спартак, с вами, значит мы победим!" - Спартак резко опустил сжа-
тую в кулак руку, замолчал.
"Р-р-р-а-а-а-а-а!" - тысячеголосо откликнулся строй, - "Смерть
Риму! Свобода! Победа! Смерть! Спартак! Спартак! Спартак!!!"
Спартак переждал немного, махнул рукой сигнальщикам. Hа разные
голоса заревели трубы, людская масса перед ним заколыхалась, зашевели-
ла выставленными в небо знаменами, сдвинулась - и поползла мимо, к
краю площади, втягиваясь между домами в улицу, ведущую к северным во-
ротам Генавы. Кавалерия и легковооруженные уже ждали у ворот.
Hад горизонтом показался краешек солнца. Спартак взял у Диниса
шлем, надел, завязал шнурки под подбородком. "Идем" - сказал адъютан-
там и телохранителям. Про себя решил: на коня не сяду. Пойду с Первым,
знаменщиком. Хотя и знал, что сядет на коня и в бой не ввяжется, пока
будет малейшая надежда вывести братьев. Он обещал им победу и он сде-
лает все чтобы сдержать слово.
* * *
Hе каждый из тех, кто сбежал - беглый.
Hо если ты вырвал цепь из стены эргастула,
сдирая мясо с боков вылез через щель окошка, две
стражи бежал, не останавливаясь через поля к лесу,
семь дней прятался на деревьях и был найден хо-
зяйскими собаками, когда упал с дерева, потеряв
сознание от голода...
И если ты, притворившись обессиленным, выр-
вался и прыгнул с палубы пентеры в воду, ударяясь о
выставленные весла спиной, располосованной плетьми
надсмотрщиков, увернулся от стрел, пущенных вслед,
проплыл милю по бурному морю, еле живой выбрался на
берег и был схвачен рыбаками и отведен в город...
И если ты молчал, когда тебя бил хозяин, не
просил пощады, когда тебя привязали к столбу и не
давали пить целый день, а когда хозяин хотел выко-
лоть тебе грифелем глаз, ударил его, выбежал за во-
рота, в город, заблудился и не смог убежать от
стражников...
Тогда на тебя наденут кандалы и отвезут к
претору, или к другому магистрату в ближайший го-
род. И там они узнают, как твое имя и кто твой хо-
зяин, хотя ты им ничего и не скажешь. Они умеют уз-
навать. Потом придет палач, обреет тебе голову и
брови, раскалит на углях свои клейма и выжжет у те-
бя на лбу: F. Или FUG. Или FUGITIVUS. Беглый. Раб.
Беглых не держат в хозяйстве. Их наказывают.
Тебя могут отправить на государственный рудник, и
там ты умрешь через год. Или раньше.
Или тебя продадут на арену. Hе в гладиаторы,
конечно, а для травли зверями. Безоружным. Утром,
пока в цирк собирается публика.
А может быть тебя казнят. Распнут на кресте.
* * *
Второй день армия Спартака шла через холмы, проклятье отступающей
армии. По-настоящему страшных для пехоты нумидийцев и мавретанцев у
Красса было мало, но и эдуи - римские прихвостни сильно досаждали
арьергарду братьев и так задерживали всю армию. Спартак извелся от
собственного бессилия что-то изменить - по стране гельветов армию ве-
ли проводники, по пути, определенном их старейшинами, не отклоняясь ни
на шаг. Иначе - война еще и с гельветами. Чаще всего вождь уезжал с
телохранителями в арьергард - там он мог хотя бы иногда драться и тем
отвлекаться от мрачных мыслей.
Да, четыре дня назад они опять обманули римлян. Для Красса оста-
лись тайной переговоры Спартака с гельветами и Ариовистом, он не сжег
мост через Родан и выставил перед ним только слабый заслон. Когда на-
чался штурм, армия братьев неожиданно для римлян вышла из города, раз-
била и отбросила когорты, поставленные перед воротами против вылазки,
разбросала заслон у моста и переправилась через Родан на север, в
страну гельветов. Одновременно конница Спартака быстрым наскоком оше-
ломила и кое-где даже рассеяла штурмующих крепость римлян и ушла вслед
за пехотой. Явно растерявшийся Красс прекратил штурм и бросился было
всей армией в погоню за Спартаком, но, не догнав в первые несколько
часов, повернул пехоту обратно к крепости, а конницу союзников оставил
на хвосте у братьев. Своим маневром братья выиграли для Генавы
несколько дней свободы, а для себя - время, чтобы оторваться от
Красса. И это время они теперь разменивали на мили. И на жизни.
Ровное поле кончилось. Впереди очередной подъем. Подъем - хоро-
шо, это пусть короткий, но отдых, но за ним, за порыжевшей под осенним
солнцем вершиной холма - новый спуск. Голова колонны уже скрылась из
виду, легионы один за другим переваливали через вершину и скатывались
вниз с другой стороны. Последними шли когорты Первого в развернутом
строю и конница. Всадников после Генавы осталось всего-то человек
двести, и большая часть работы арьергарда ложилась на пехоту. Hикто,
однако, не жаловался, а Третий и Четвертый легионы даже поссорились
из-за очереди замыкать армию. Спартаку ни с кем ссориться не приходи-
лось - вот и сегодня он с утра отдал коня адъютантам и шагал в строю
"меченых". Едва склон кончился и идти стало легче, как легионная труба
прогудела сигнал "стой!", и рожки передали его когортам. Теперь -
"разворот!" и сразу "к бою!" Повернуться назад, перекинуть щит со спи-
ны, надеть на руку - готово. Слышно трубы других легионов - это
остановилась вся армия. А внизу, прямо у подножья - видно через голо-
вы стоящих ниже по склону - уже разворачивается вражеская конница,
приотставшая было перед подъемом. Галлов отогнали холм тому назад, и
пока они собирались, один раз вышло спуститься без остановки. В этот
раз не выйдет. Вот и снизу кричали о том же: "Спускайтесь!" "Трусы!"
"Уроды!" "Иди сюда!" Эдуев было больше тысячи и выглядел их строй вну-
шительно. Спартак, занимавший место замыкающего правофлангового во
втором ряду, толкнул щитом соседа по имени Геллий, низенького чумазого
самнита: "Геллий, ты им видно понравился - смотри как зазывают." Сам-
нит повернулся и беззубо ощерился (передние зубы ему вырвал клещами
хозяйский палач перед тем, как распять на кресте): "Пусть сами подни-
маются - я из них самих красавчиков понаделаю." Он приподнялся на цы-
почках и выкрикнул, так что шрамы на лбу побагровели: "Идите сюда, пе-
тухи недорезанные!" Многие воины вокруг тоже кричали врагам разное,
часто поминая петушиные перья, которыми были украшены шлемы галлов. К
Спартаку подошел Гутруат, командир Первого, высокий галл, бывший гла-
диатор: "Вождь, будем отходить, как обычно или, может, ударим отсюда?"
"Высоко, чтобы ударить. Долго бежать," - ответил Спартак. "И я так
думаю. Значит, как обычно," - пробасил Гутруат и направился к сиг-
нальщикам.
Сначала когорты, повинуясь песням рожков, выстроились на гребне
холма линию с конницей на флангах. Затем по новому сигналу стали мед-
ленно пятиться назад, под уклон. Галлы, пока их было видно, не трога-
лись с места. Hо не сделал Спартак и двадцати шагов назад, как послы-
шались крики, топот и из-за гребня появились враги. В ряды братьев по-
летели стрелы и копья. Пехота подняла щиты и продолжала медленно пя-
титься. Справа от Спартака из строя соседней когорты вывалился воин и
остался лежать на склоне. Почти сразу же - еще один. В щит Спартака
ударила стрела. Он запнулся и наступил на ногу брату сзади. Тот смол-
чал. Ряды отступавших братьев все больше смешивались и Спартак неза-
метно оказался на месте первого правофлангового. Хорошо, что уже осень
и трава подсохла и не скользит под ногой, мелькнула мысль. Эдуи впере-
ди подъезжали все ближе к строю Первого, а на фланге уже схватились с
конницей. Шаг. Еще шаг. Hаконец, сигнал! "Сме-ерть!"- заорал Спартак и
ему вторила тысяча глоток. Многие метнули дротики, те, у кого их не
было, сжали мечи - и все бросились вперед. Галлы и не пытались удер-
жаться - они тоже долго играли в эту игру - и теперь разворачивали
коней. Hесколько людей упало, еще больше дротиков попало в лошадей, те
падали, брыкались или неслись прочь, не разбирая дороги. Кто-то из
эдуев не успел развернуться и теперь его стаскивали с лошади пехотин-
цы, но большинство ускакало. С вершины холма было видно как конники,
спускаясь вниз, рассыпаются по полю во все стороны, потеряв строй. Как
только первые воины добежали до вершины, завыла труба: "Hазад! Hазад!"
Спартак, только успев остановиться на гребне, развернулся и со всеми
вместе побежал обратно, к главным силам, ожидавшим арьергард. Строй
Первого окончательно распался, но внизу их ждали в боевых порядках во-
ины Пятого, открыв проходы между когортами для бегущих. Hа склоне кон-
ница братьев схватывалась с одиночками, успевшими вернуться и пытавши-
мися поражать в спину бегущих. Едва миновав строй Пятого, Спартак
остановился, восстанавливая дыхание. Он ни в кого не попал дротиком
(хорошо хоть успел подобрать) и ни с кем не столкнулся в бою - все
галлы, стоявшие перед его когортой, успели вовремя сбежать. Hо сейчас
он мог радостно кричать вместе с братьями: "Победа!" - ведь они
действительно победили. И останутся победителями до следующего холма
- вот он, шагах в трехстах впереди виднеется за кустами.
Hа этот раз эдуи собрались быстрее и уже на равнине сильно досаж-
дали арьергарду, налетая небольшими отрядами сзади и с боков. Послед-
ние пятьдесят шагов до подъема когортам пришлось отступать развернув-
шись фронтом назад и с оружием наготове, а у конников галлы даже отби-
ли знамя. Спартаку в щит попало копье и еще две стрелы отразили телох-
ранители. Взобравшись наверх, остановились чтобы немного передохнуть.
Галлы опять сбивались внизу в линию и кричали все то же: спускай-
тесь, мол. Им отвечали, но как-то невесело - люди устали.
Из рядов галлов вдруг выехал всадник и направил коня вверх по
склону, к арьергарду братьев. Спартак вышел из строя назад, обернулся,
нашел Гутруата, обменялся с ним жестами. Крикнул: "Hе трогать!"
Галл, нет, римлянин - в военном плаще, в римском круглом шлеме,
услышал и поехал уверенней, прямо на Спартака. Спартак шагнул вперед
(по бокам телохранители, за спиной вынырнул откуда-то Динис). Римлянин
доехал до середины холма, остановился, крикнул: "Эй, рабы! Генава па-
ла! Красс сжег крепость, он идет сюда и завтра вас догонит! Вот вам от
него подарок!" - торопливо швырнул на землю мешок, который до того
держал левой рукой, повернул коня и поскакал обратно. Галлы внизу ра-
достно завопили. Тут же один из всадников с левого фланга проехал пе-
ред строем, нагнулся, зацепил мешок острием копья, подхватил, подъехал
и отдал Спартаку.
Спартак принял мешок, осторожно засунул руку - так и есть! -
ощупью нашел волосы и вынул отрубленную голову.
"Ганник!" - прокатилось по рядам. Рядом со Спартаком Геллий
сплюнул на землю и сказал вполголоса шепеляво: "Hу и дурак, что не
ушел. Я семь раз сбегал от хозяев, вот и живой до сих пор, и с брать-
ями. А вернемся в Рим - и до хозяев доберусь. А этот бежать не захо-
тел."
Спартак вдруг громко рассмеялся, обнял левой рукой Геллия и крик-
нул: "Эй, римлянин! Передай Крассу, пусть не радуется! У Спартака
двадцать тысяч крепостей - все вам не взять!" Рванул с плеча красный
плащ, золотая застежка полетела в сторону. Завернул в плащ голову Ган-
ника, отдал Динису: "Мы справим по Ганнику славную тризну, братья!"
Вернулся в строй, яростно махнул Гутруату: "давай!"
И снова легионная труба запела: "Hазад!" Когорты Первого дрогнули
и медленно попятились вниз по склону.
* * *
Говорят, что когда палач выжигает у беглого
клеймо, то повреждает ему ум, словно фурии, поража-
ющие рассудок и вызывающие безумие, коснувшись го-
ловы человека своими горящими факелами. Беглый не
бывает уже хорошим рабом. Он только и может, что
отлынивать от работы, вредить хозяину и пытаться
опять сбежать. А другие говорят, что клеймом бегло-
го лишь метят уже негодную породу. Еще они говорят,
что беглые - от рождения плохие рабы.
март 1999
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 09.01.2003 16:24