Айзек Азимов. Чувство силы


--------------------
Айзек Азимов. Чувство силы
[= Сколько будет 9х7].
Isaac Asimov.
The Feeling of Power (1959).
--------------------

      Джехан  Шуман  привык  иметь  дело  с  высокопоставленными   людьми,
руководящими раздираемой распрями планетой. Он был штатским, но  составлял
программы для автоматических счетных машин самого высшего порядка. Поэтому
генералы прислушивались к нему. Председатели комитетов конгресса - тоже.
     Сейчас в отдельном зале Нового Пентагона было по одному представителю
тех и других. Генерал Уэйдер был  темен  от  космического  загара,  и  его
маленький ротик сжимался кружочком.  У  конгрессмена  Бранта  было  гладко
выбритое лицо и  светлые  глаза.  Он  курил  денебианский  табак  с  видом
человека, патриотизм которого достаточно известен, чтобы он мог  позволить
себе такую вольность.
     Высокий, изящный Шуман, программист Первого класса, глядел на них без
страха.
     - Джентльмены, - произнес он, - это Майрон Луб.
     - Человек с необычайными способностями,  открытый  вами  случайно,  -
безмятежно сказал Брант. - Помню.
     Он   разглядывал   маленького,   лысого   человечка   с    выражением
снисходительного любопытства.
     Человечек беспокойно шевелил пальцами и то и дело переплетал их.  Ему
никогда еще не приходилось сталкиваться со столь великими людьми.  Он  был
всего лишь пожилым техником низшего разряда;  когда-то  он  провалился  на
всех экзаменах, призванных обнаружить в человечестве наиболее одаренных, и
с тех пор застрял в колее неквалифицированной работы.  У  него  была  одна
страстишка, о  которой  пронюхал  великий  Программист  и  вокруг  которой
поднимал такую страшную шумиху.
     Генерал Колдер сказал:
     - Я нахожу эту атмосферу таинственности детской.
     - Сейчас вы увидите, - возразил Шуман. - Это  не  такое  дело,  чтобы
рассказывать  первому  встречному.  Ауб!  -  В  том,  как  он  бросил  это
односложное имя, было  что-то  повелительное,  но  так  подобало  говорить
великому Программисту с простым  техником.  -  Ауб,  сколько  будет,  если
девять умножить на семь?
     Ауб поколебался; в его бледных глазах появилась тревога.
     - Шестьдесят три, - сказал он.
     Конгрессмен Брант поднял брови.
     - Это верно?
     - Проверьте сами, сэр.
     Конгрессмен достал из кармана счетную машинку, дважды  передвинул  ее
рычажки, поглядел на циферблат у  себя  на  ладони,  потом  сунул  машинку
обратно.
     - Это вы и хотели нам показать? - спросил он. - Фокусника?
     - Больше, чем фокусника, сэр. Ауб запомнил несколько простых операций
и с их помощью ведет расчеты на бумаге.
     - Бумажный счетчик, - вставил генерал со скучающим видом.
     - Нет, сэр, - терпеливо возразил Шуман. - Совсем не то. Просто листок
бумаги. Генерал, будьте любезны задать число!
     - Семнадцать, - сказал генерал.
     - А вы, конгрессмен?
     - Двадцать три.
     - Хорошо. Ауб! Перемножьте эти числа и покажите джентльменам, как  вы
это делаете.
     - Да, Программист, - сказал Ауб, втянув голову  в  плечи.  Из  одного
кармана он извлек блокнотик, из другого - тонкий автоматический  карандаш.
Лоб у него собрался складками,  когда  он  выводил  на  бумаге  затейливые
значки.
     Генерал Уэйдер резко бросил ему:
     - Покажите, что там.
     Ауб подал ему листок, и Уэйдер сказал:
     - Да, это число похоже на 17.
     Брант кивнул головой.
     - Верно, но,  мне  кажется,  скопировать  цифры  со  счетчика  сможет
всякий. Думаю, что мне и самому удастся нарисовать 17, даже без практики.
     - Разрешите Аубу  продолжать,  джентльмены,  -  бесстрастно  произнес
Шуман.
     Ауб снова взялся за работу, руки у него слегка  дрожали.  Наконец  он
произнес тихо.
     - Это будет 391.
     Конгрессмен Брант снова достал свой счетчик и защелкал рычажками.
     - Черт возьми, верно! Как он угадал!
     - Он не угадывает, джентльмены, -  возразил  Шуман.  -  Он  рассчитал
результат. Он сделал это на листке бумаги.
     - Чепуха, - нетерпеливо произнес генерал. - Счетчик  -  это  одно,  а
значки на бумаге - другое.
     - Объясните, Ауб, - приказал Шуман.
     - Да, Программист. - Ну вот, джентльмены, я пишу 17, а  под  ним  23.
Потом я говорю себе: 7 умножить на 3.
     Конгрессмен прервал мягко:
     - Нет, Ауб, задача была умножить 17 на 23.
     - Да, я знаю, - серьезно ответил маленький техник, - но я  начинаю  с
того, что умножаю 7 на 3, потому что так получается. А 7 умножить на  3  -
это 21.
     - Откуда вы это знаете? - спросил конгрессмен.
     - Просто запомнил. На счетчике всегда получается 21. Я проверял много
раз.
     - Это значит, что так будет получаться всегда, неправда ли? - заметил
конгрессмен.
     - Не знаю, - пробормотал Ауб. - Я не математик. Но, видите ли, у меня
всегда получаются правильные ответы.
     - Продолжайте.
     - 3 умножить на 7 - это 21, так что я и пишу 21. Потом трижды один  -
три, так что я пишу тройку под двойкой...
     - Почему под двойкой? - прервал вдруг Брант.
     - Потому что... - Ауб обратил беспомощный взгляд к своему начальнику.
- Это трудно объяснить.
     Шуман вмешался.
     - Если вы примете его работу, как  она  есть,  то  подробности  
будет поручить математикам.
     Брант согласился.
     Ауб продолжал:
     - 2 да 3 - пять, так что из 21 получается 51. Теперь оставим  это  на
время и начнем заново. Перемножим 7 и 2, будет 14, потом 1 и 2, это  будет
2. Сложим, как раньше, и получим 34. И вот, если написать 34 вот  так  под
51 и сложить их, то получится 391. Это и будет ответ.
     Наступило минутное молчание, потом генерал Уэйдер сказал:
     - Не верю. Он городит чепуху, складывает числа и умножает  их  так  и
этак, но я ему не верю. Это слишком сложно, чтобы могло быть разумным.
     - О нет, сэр, - смятенно возразил Ауб. - Это только кажется  сложным,
потому что вы не привыкли. В действительности же правила довольно просты и
годятся для любых чисел.
     - Для любых? - переспросил генерал. - Ну, так вот. - Он  достал  свой
счетчик (военную модель строгого стиля) и поставил его наугад. - Помножьте
на бумажке - 5, 7, 3, 8. Это значит... Это значит 5738.
     - Да, сэр, - сказал Ауб и взял новый листок бумаги.
     - Теперь... - Генерал снова заработал счетчиком. - Пишите: 7,  2,  3,
9. Число 7239.
     - Да, сэр.
     - А теперь перемножьте их.
     - Это займет много времени, - прошептал Ауб.
     - Неважно.
     - Валяйте, Ауб, - весело сказал Шуман.
     Ауб принялся за дело. Он брал один листок за другим.  Генерал  достал
часы и засек время.
     - Ну что, кончили колдовать, техник? - спросил он.
     - Сейчас кончу, сэр... Готово. 41537382.  -  Ауб  показал  записанный
результат.
     Генерал Уэйдер недоверчиво улыбнулся, передвинул  контакты  умножения
на своем счетчике и подождал, пока цифры остановятся. А когда он взглянул,
сказал с величайшим изумлением:
     - Великие галактики, это верно!
     Президент Всепланетной Федерации  позволил  подвижным  чертам  своего
лица принять выражение глубокой меланхолии. Денебианская война, начавшаяся
как широкое, популярное движение, выродилась в  скучное  маневрирование  и
контрманеврирование, с постоянно растущим на Земле  недовольством.  Однако
оно росло и на Денебе.
     А тут конгрессмен Брант, глава важного  военного  комитета,  беспечно
тратит свою получасовую аудиенцию на разговоры о чепухе.
     - Расчеты без счетчика,  -  нетерпеливо  произнес  президент,  -  это
противоречие понятий.
     - Расчеты, - возразил конгрессмен, -  это  только  система  обработки
данных. Их может  сделать  машина,  может  сделать  и  человеческий  мозг.
Позвольте привести пример. - И, пользуясь недавно приобретенными знаниями,
он получал суммы и произведения, пока президент не заинтересовался  против
своей воли.
     - И это всегда выходит?
     - Каждый раз, сэр. Это абсолютно надежно.
     - Трудно ли этому научиться?
     - Мне понадобилась неделя, чтобы  понять  по-настоящему.  Думаю,  что
дальше будет легче.
     - Хорошо, - сказал президент,  подумав,  -  это  интересная  салонная
игра, но какая от нее польза?
     - Какая польза от новорожденного ребенка, дорогой президент? В данный
момент пользы нет, но разве вы не видите, что это  указывает  нам  путь  к
освобождению от машины? Подумайте, сэр.  -  Конгрессмен  встал,  и  в  его
звучном голосе автоматически появились интонации, к которым он прибегал  в
публичных дебатах.  -  Денебианская  война  -  это  война  между  счетными
машинами. Денебианские счетчики создают непроницаемый заслон против нашего
обстрела, наши счетчики - против  их  обстрела.  Как  только  мы  улучшаем
работу своих счетчиков, другая сторона  делает  то  же,  и  такое  жалкое,
бесцельное равновесие держится уже пять лет.
     А теперь у  нас  есть  способ,  позволяющий  обойтись  без  счетчика,
перепрыгнуть через него, обогнать его, мы можем сочетать механику расчетов
с человеческой мыслью; мы можем получить эквивалент  счетчикам,  миллионам
их. Я не могу  предсказать  все  последствия  в  точности,  но  они  будут
неисчислимыми. А если Денеб будет продолжать упрямиться, они  могут  стать
катастрофическими.
     Президент смутился.
     - Чего вы от меня хотите?
     - Чтобы вы поддержали в административном отношении секретный  проект,
касающийся людей-счетчиков. Назовем его Проект Числа, если хотите. Я  могу
поручиться за свой комитет, но мне нужна административная поддержка.
     - Но каковы пределы возстей для людей-счетчиков?
     - Пределов нет. По словам Программиста Шумана, познакомившего меня  с
этим открытием...
     - Я слышал о Шумане.
     - Да. Так вот, доктор Шуман говорит, что теоретически счетная  машина
не может делать ничего такого, чего не мог бы сделать  человеческий  мозг.
Машина попросту берет некоторое количество  данных  и  производит  с  ними
конечное количество операций. Человек может воспроизвести этот процесс.
     Президент долго обдумывал слова Бранта, потом сказал:
     - Если Шуман говорит,  что  это  так,  то  я  готов  поверить  ему  -
теоретически. Но практически:  может  ли  кто-нибудь  знать,  как  счетная
машина работает?
     Брант вежливо засмеялся.
     - Да, господин президент, я тоже спрашивал об этом. По-видимому, было
время, когда счетные машины проектировались людьми.  Конечно,  эти  машины
были очень простыми - ведь это было еще  до  того,  как  были  разработаны
способы использования одних счетчиков  для  проектирования  других,  более
совершенных.
     - Да-да, продолжайте.
     - Очевидно, техник Ауб в свободное  время  занимался  восстановлением
некоторых старых устройств; в процессе работы  он  изучал  их  действия  и
решил, что может воспроизвести их. Умножение, проделанное мною  сейчас,  -
это только воспроизведение работы счетной машины.
     - Поразительно!
     Конгрессмен слегка откашлялся.
     - Разрешите мне указать еще на одну сторону вопроса.  Чем  больше  мы
будем  развивать  это  дело,  тем  меньше  усилий   нам   потребуется   на
производство счетных машин и их обслуживание. Их работу  возьмет  на  себя
человек, а мы сможем использовать все больше энергии  на  мирные  цели,  и
средний человек будет все меньше  ощущать  гнет  войны.  А  это,  конечно,
полезно для правящей партии.
     - Вот как, - сказал президент, - теперь я вижу, к  чему  вы  клоните.
Хорошо, садитесь, сэр, садитесь. Мне нужно подумать  обо  всем  этом...  А
сейчас - покажите-ка мне еще раз фокус с умножением. Посмотрим, сумею ли я
разобраться в нем и повторить.
     Программист  Шуман  не   пытался   торопить   события.   Лессер   был
консервативен, очень консервативен  и  любил  работать  с  вычислительными
машинами, как работали его  отец  и  дед.  Кроме  того,  он  контролировал
концерн по производству вычислительных машин, и если его  удастся  убедить
примкнуть к Проекту Числа, то это откроет большие возсти.
     Но Лессер упирался. Он сказал:
     - Я не уверен, что мне понравится идея отказаться  от  вычислительных
машин. Человеческий ум - капризная штука. А машина дает на одну  и  ту  же
задачу всегда один и тот же ответ. Кто поручится, что человек будет делать
то же?
     - Разум человека, расчетчик Лессер, только  манипулирует  с  фактами.
Делает ли это он или машина - неважно. То и другое - только орудия.
     - Да-да. Я проследил за вашим остроумным  доказательством  того,  что
человек может воспроизвести работу машины, но это  мне  кажется  несколько
необоснованным. Я могу согласиться с теорией, но есть ли у  нас  основания
думать, что теорию  превращать в практику?
     - Думаю,  сэр,  что  есть.  В  конце  концов,  вычислительные  машины
существовали не всегда.  У  древних  людей,  с  их  каменными  топорами  и
железными дорогами, таких машин не было.
     - Должно быть, они и не вели расчетов.
     - Можете не сомневаться. Даже для строительства железной  дороги  или
пирамиды нужно уметь рассчитывать, а они это делали без тех вычислительных
машин, какими пользуемся мы.
     - Вы хотите сказать - они считали так, как вы мне показывали?
     - Может быть, и не так. Этот способ - мы назвали его "графитикой", от
древнего слова "графе" (пишу), - разработан на основе счетчиков,  так  что
он не мог предшествовать им. Но все-таки у древних людей должен  был  быть
какой-то способ, верно?
     - Забытое искусство! Если вы говорите о забытых искусствах...
     - Нет-нет. Я не сторонник этой теории,  хотя  и  не  скажу,  что  она
невероятна. В конце концов, человек питался  зернами  злаков  до  введения
гидропоники,  и  если  первобытные  народы  ели  зерно,  то  должны   были
выращивать злаки в почве. Как иначе они могли это делать?
     - Не знаю, но  поверю  в  выращивание  из  почвы,  когда  увижу,  что
кто-нибудь вырастил так что-либо. И поверю в добывание огня  путем  трения
двух кремней друг о друга, если увижу, что кому-то это удалось.
     Шуман заговорил примирительно:
     - Давайте  будем  держаться  графитики.  Это  только  часть  процесса
эфемеризации. Транспорт с его громоздкими приспособлениями уступает  место
непосредственному  телекинезу.  Средства  связи   становятся   все   менее
массивными  и  более  надежными.  А  сравните  свой  карманный  счетчик  с
неуклюжими машинами тысячелетней давности. Почему бы не сделать  еще  один
шаг и не отказаться от счетчиков совсем? Послушайте, сэр. Проект "Число" -
верное дело; прогресс налицо. Но  нам  нужна  ваша  помощь.  Если  вас  не
трогает патриотизм, то подумайте об интеллектуальной романтике!
     Лессер возразил скептически:
     - Какой прогресс?.. Что вы умеете делать, кроме умножения? Сумеете вы
проинтегрировать трансцендентную функцию?
     - Со временем сумею, сэр. Со  временем.  С  месяц  назад  я  научился
производить деление. Я могу находить,  и  находить  правильно,  частное  в
целых и десятичных.
     - В десятичных? До какого знака?
     Программист Шуман постарался сохранить небрежный тон.
     - До какого угодно.
     Лицо у Лессера вытянулось.
     - Без счетчика?
     - Можете проверить.
     - Разделите 27 на 13. С точностью до шестого знака.
     Через пять минут Шуман сказал:
     - 2,076923.
     Лессер проверил.
     -  Поразительно!  Умножение  не  мое  призвание,  оно  относится,   в
сущности,  к  целым  числам,  и  я  думал,  что  это  просто   фокус.   Но
десятичные...
     - И это не все. Есть еще одно достижение, пока еще сверхсекретное,  о
котором, строго говоря, я  не  должен  был  бы  упоминать.  Но  все  же...
Воз, что нам удастся овладеть квадратными корнями.
     - Квадратными корнями?
     - Там есть кое-какие занозы, которые мы еще не сумели  выровнять,  но
техник Ауб - человек, изобретший эту науку и обладающий большой интуицией,
- говорит, что почти решил эту проблему. И он только техник. А для  такого
человека, как вы, опытного и талантливого математика, здесь не должно быть
ничего трудного.
     - Квадратные корни, - пробормотал заинтересованный Лессер.
     - И кубические тоже. Идете вы с нами?
     Рука Лессера вдруг протянулась к нему.
     - Рассчитывайте на меня!
     Генерал Уэйдер расхаживал по комнате взад-вперед и обращался к  своим
слушателям так, как вспыльчивый учитель  обращается  к  упрямым  ученикам.
Генерал не задумывался о том, что его слушателями были ученые, стоящие  во
главе проекта "Число". Он был их главным  начальником  и  помнил  об  этом
каждый момент, когда не спал.
     Он говорил:
     - Ну, с квадратными корнями все в порядке. Я не умею их  извлекать  и
не понимаю метода, но это замечательно. И все-таки нельзя уводить проект в
сторону, к тому, что некоторые из вас называют  основной  теорией.  Можете
забавляться с графитикой как вам угодно по окончании войны,  но  в  данную
минуту нам нужно решать специфические и весьма практические задачи.
     Техник Ауб,  сидевший  в  дальнем  углу,  слушал  его  с  напряженным
вниманием. Правда, он больше не был техником: его  причислили  к  Проекту,
дав ему звучный титул и хороший оклад. Но социальное различие осталось,  и
высокопоставленные ученые мужи никак не могли заставить себя  смотреть  на
него как на равного. Надо отдать  Аубу  справедливость:  он  не  добивался
этого. Им было с ним так же неловко, как и ему с ними.
     Генерал продолжал:
     - Наша цель, джентльмены, проста: мы должны заменить счетную  машину.
Звездолет  без  счетчика    построить  впятеро  быстрее  и  вдесятеро
дешевле, чем со счетчиком. Если нам удастся обойтись без счетчиков, то  мы
сможем построить флот в пять-десять раз крупнее денебианского.
     И я вижу еще кое-что  в  перспективе.  Сейчас  это  может  показаться
фантастикой, простой мечтой, но в  будущем  я  предвижу  боевые  ракеты  с
людьми на борту.
     По аудитории пронесся шепот.
     Генерал продолжал:
     - В настоящий момент нас больше всего лимитирует тот факт, что боевые
ракеты недостаточно "разумны". Вычислительная машина  для  управления  ими
должна быть слишком большой, и потому они очень плохо приспосабливаются  к
меняющемуся характеру противоракетной защиты. Лишь очень немногие из ракет
достигают цели, и ракетная война заходит  в  тупик  -  для  неприятеля,  к
счастью, так же, как и для нас.
     С  другой  стороны,  ракета  с  одним-двумя  человеками   на   борту,
контролируемая в полете с помощью  графитики,  будет  легче,  маневреннее,
разумнее. Это даст нам такое преимущество, которое вполне  может  привести
нас к победе. Кроме того, джентльмены, условия войны заставляют нас думать
еще об  одном:  человеческий  материал  гораздо  доступнее  вычислительной
машины. Ракеты с людьми  будет направлять в  таких  количествах  и  в
таких условиях, в каких никакой военачальник не решился бы рисковать, имей
он в распоряжении только ракеты со счетчиками...
     Генерал говорил еще о многом другом, но техник Ауб больше не слушал.
     Потом в тишине своего жилища он долго трудился над  письмом,  которое
хотел оставить, и в конце концов после долгих сомнений и раздумий  написал
следующее:
     "Когда я начал работать над тем, что  сейчас  называется  графитикой,
это было только развлечением. Я не видел в этом ничего,  кроме  интересной
забавы, умственной гимнастики.
     Когда же был создан проект "Число", то я подумал, что другие окажутся
умнее меня; что графитику  будет использовать на благо человечества -
быть может, для разработки практичных телекинетических приспособлений.  Но
теперь я вижу, что она будет использована только для смерти и уничтожения.
     Я не в силах нести ответственность за то, что изобрел графитику".
     Окончив писать, техник Ауб тщательно навел на  себя  фокус  белкового
деполяризатора. Его смерть была мгновенной и безболезненной.
     Они  стояли  над  могилой  маленького  техника,  пока  его   открытию
воздавалась должная честь.
     Программист Шуман склонял голову вместе с  остальными,  но  внутренне
оставался спокойным. Ауб сделал свое, и нужды в нем больше не было.  Может
быть, он и изобрел графитику, но, раз появившись,  она  будет  развиваться
самостоятельно, приведет к созданию ракет с экипажем и прочим чудесам.
     "7,  умноженное  на  9,  дает  63,  -  подумал   Шуман   с   глубоким
удовлетворением, - и чтобы  сказать  это  мне,  вычислительной  машины  не
нужно. Вычислительная машина  -  у  меня  в  голове".  От  этой  мысли  он
преисполнился чувства гордости и ощущения собственной силы.