Памела Адамс. Старомодная музыка

 

   -----------------------------------------------------------------------

   "Знание - сила", 1978, N 6. Пер. - Н.Евдокимова.

   OCR & spellcheck by HarryFan, 31 July 2000

   -----------------------------------------------------------------------

 

 

   Ждать осталось не менее четырех часов, а мне уже до того  страшно,  что

руки трясутся. Под окном, выходящим на устье реки, у меня стоит столик, на

нем - чай, а я все вглядываюсь вдаль, гляжу через мутную воду,  за  второй

канал, тот, что поглубже, и различаю контуры острова Одинокого  Дерева.  И

тут же отворачиваюсь. Надо постараться хоть что-то съесть. Когда  настанет

час, глупо будет потерять сознание - придется,  чего  доброго,  ждать  еще

целый год.

   Эти строки - подробный отчет о случившемся  и  о  том,  что,  по-моему,

вот-вот случится, - я пишу отчасти чтобы унять нервную дрожь,  но  главным

образом ради тебя, Колик. Мне кажется, кроме  тебя  (и,  конечно,  Бетси),

никому больше нет до меня дела, а я жестоко испытывала твое  терпение.  Но

я-то поначалу не могла смириться с фактами, а потом меня  все  выслушивали

только из  вежливости,  лишь  бы  ублажить.  Даже  ты,  мой  родной  брат,

единственный близкий человек, слушал меня именно так,  хоть  и  делал  для

меня все возможное, спасибо тебе. В общем, эти записи я оставляю на  столе

в конверте с твоим адресом, а мистер Данкуорт отправит. Разумеется, если я

не права и завтра по-прежнему буду здесь, то письмо  сожгу.  Коли  удастся

тебе отыскать  человека,  который  всерьез  изучает  подобные  явления,  -

заручись его помощью; отныне для нас это - единственная надежда.

   Как рано темнеет!  Зажгу  керосиновую  лампу  и  запишу  все  с  самого

начала... а началось ровно год назад, день в день.

   Когда мы с Фрезером приехали в Бентуотер, мистер  Данкуорт  -  владелец

большинства плавучих домов на реке - позволил нам разбить палатку рядом  с

тем плавучим домом, где у него что-то вроде  кафе  пополам  с  продуктовой

лавкой. Помогая выгружать из машины туристское снаряжение, я угодила ногой

в кротовую нору и растянула сухожилие. Местный врач перебинтовал мне ногу,

дал болеутоляющее и посоветовал  на  несколько  дней  выкинуть  из  головы

всякую мысль о туризме.

   Я-то все равно хотела в поход, но Фрезер был против, вот мы и вернулись

к мистеру Данкуорту и поделились с ним нашей неприятностью в надежде,  что

он сдаст нам один из своих домиков.

   Приятно было сидеть там у него, на  палубе,  -  под  солнцем  искрилось

море, перекликались  чайки.  Но,  как  оказалось,  все  свои  дома  мистер

Данкуорт  успел   уже   сдать.   Незанятым   оказался   только   "Дарнли",

пришвартованный в полумиле от нас, у земляного вала набережной;  этот  вал

змеем вползал в широкое устье реки, защищая пойменные луга от  мутных  вод

залива.

   - А по правде-то говоря,  именно  на  этой  неделе  мне  бы  вообще  не

хотелось сдавать "Дарнли", - заявил мистер Данкуорт. - Можете считать, что

я рехнулся, но таково уж мое мнение.

   Жена его, ставя на стол чашечки с кофе, туманно пробормотала:

   - Сплошная чепуха. Одно суеверие, доложу я вам.

   - Если мы снимем домик  на  плаву,  моей  жене  не  придется  совершать

утомительное путешествие, мистер Данкуорт. Дженни пока  не  в  той  форме,

чтобы расхаживать. Мы вам были бы крайне признательны.

   - Эх, это еще бабушка  надвое  сказала.  Чудные  дела  творятся  в  том

доме... д-да, Сэра, можешь смеяться сколько душе  угодно,  но,  по  чести,

надо же предупредить молодежь.

   Мы с Фрезером переглянулись. Запахло приключением.

   - Какие же дела, мистер Данкуорт?

   - Сплошная чепуха, - нетерпеливо повторила миссис Данкуорт. - Лет  пять

назад с "Дарнли" исчез один мужчина, только и всего. Но как знать,  может,

у него были свои причины, чтобы исчезнуть.

   - Хорошо бы. Сэра, но здесь, ей-ей, кроется кое-что посерьезнее,  и  ты

это знаешь. Во-первых, люди  слышали  музыку,  которая  неизвестно  откуда

взялась.

   - Какую музыку? - полюбопытствовала я.

   - "Рио-Рита", - торжественно ответил он. Для  нас  это  было  уж  очень

чересчур, и  мы  расхохотались.  После  этого  мистер  Данкуорт  обиделся,

рассказывать больше ничего не стал, а раздраженно  сказал,  что,  коли  мы

хотим рискнуть, - дело наше, вот ключи, он же лично умывает руки.

   Через полчаса мы переселились на "Дарнли". Эта переоборудованная баржа,

ярко выкрашенная в желтое с черным,  напоминала  игрушечный  ноев  ковчег.

Распаковавшись и попив чаю, мы уверовали, что нам,  несмотря  ни  на  что,

предстоит отличный отдых. Ноге полегчало, и я надеялась,  что  наутро  она

совсем поправится.

   Ближе к вечеру Фрезер вытащил на палубу парусиновые кресла  и  подложил

груду подушечек мне под пострадавшую ногу  (когда-то  кто-то  обозвал  его

"рыжим неуклюжим верзилой", на самом же деле  он  добрейший  человек).  Мы

сидели в теплой мгле и потягивали  коричневый  эль,  к  которому  он  меня

приохотил за три года  супружества.  Был  отлив,  и  на  ровных  глинистых

берегах  обмелевшего  устья  сиял  лунный  свет;  справа  устье,  сужаясь,

терялось в лабиринте болот, слева же,  ближе  к  гавани,  мерцали  далекие

огоньки какой-то приморской деревушки. Все  так  мирно,  тепло.  Нам  было

очень хорошо.

   Спустя примерно час внезапно  похолодало,  и  мы  услышали,  как  волны

плещут о борт нашего жилища. Фрезер встал и заглянул за борт.

   - Ого! Не ожидал, что вода так быстро  прибудет.  Сейчас  самый  разгар

прилива.

   - А Данкуорт-то, помнится, говорил, что следующий прилив будет  в  пять

утра. Но, так или иначе, я продрогла, пойдем устраиваться.

   Я первая услышала музыку, тихую, но вполне  отчетливую.  То  был  некий

примитивный вариант чарлстона. Я еще  с  фырканьем  сказала  Фрезеру,  что

боялась услышать пресловутую "Рио-Риту". Через несколько  минут  донеслись

плеск весел, скрип уключин, затем последовал  толчок  от  удара  о  корпус

нашей баржи.

   - Гости? В такое время? - Фрезер опять подошел к  борту,  я  заковыляла

следом. При ярком лунном свете мы увидели ялик, а в нем - шесть  или  семь

людей. Пассажиры ялика смеялись и болтали как ни в чем не бывало,  но  все

же было в них что-то настораживающее. Что-то не то.  Однако  анализировать

мне было некогда: один из мужчин уже обращался к нам.

   - Всех желающих мы приглашаем принять  участие  в  пикнике  на  острове

Одинокого Дерева - во-он на том острове. Мы совершаем уже третий  рейс,  и

все для нас - желанные гости. Хотите присоединиться?

   Нас хором принялись уговаривать еще несколько из сидящих в  ялике.  Это

была  спевшаяся,  разудалая  компания.  По-видимому,  никого  из  них   не

беспокоил могильный холод, шедший от воды.

   Фрезер поблагодарил и  отказался,  объяснив,  что  я  не  могу  принять

приглашение из-за больной ноги - мне не спуститься по  трапу  в  ялик.  Но

я-то знала, как любит  он  веселые  компании,  и,  глупая  самоотверженная

мученица, давай настаивать на том, чтобы муж отправился без меня.

   Сидевшие в ялике дружно поддержали меня,  и  Фрезер  решился;  захватил

теплый свитер, поцеловал меня и спустился по трапу "Дарнли" в ялик. Гребец

оттолкнулся одним веслом и выплыл на середину устья.  Я  махала  рукой  им

вслед и смотрела, как  они  пересекают  устье  и  входят  в  узкий  рукав,

извивающийся меж заболоченных  берегов.  Они  все  еще  были  видны,  пока

выбирались из болот и шли к острову  по  другому,  более  широкому  рукаву

реки.  Но  вот  луна  скрылась  за  тучами,  я  потеряла  ялик  из   виду,

отвернулась, по-детски чувствуя себя брошенной всеми, и тут  же  сама  над

собой посмеялась.

   Я  улеглась  в  каюте  и  не  сразу  заснула  -  все  прислушивалась  к

старомодной музыке, дребезжавшей над  водами.  Один  раз  прозвучала  даже

"Рио-Рита", и я улыбнулась, предвкушая, как  расскажу  мистеру  Данкуорту,

откуда здесь музыка, - если только  не  будет  поблизости  его  жены.  Все

мелодии были приблизительно одного периода (по-моему, двадцатых годов),  и

вдруг я поняла, отчего пассажиры ялика  показались  мне  странными.  Из-за

одежды. Шитые бисером  платья,  полосатые  фланелевые  куртки,  соломенные

шляпы... "Затейливый бал-маскарад", - подумала я. Порадовавшись тому,  что

так ловко разложила все по полочкам, я провалилась в сон.

   Проснулась я при ярком свете солнца и обнаружила,  что  все  еще  одна.

Пижама Фрезера аккуратно сложена на кресле, где я ее положила; на  взбитой

подушке - ни единой складочки. Ковыляя,  я  обошла  салон,  вторую  каюту,

затем накинула жакет и обыскала  палубу.  Для  очистки  совести  вышла  на

сходни и убедилась, что наша машина стоит на прежнем месте.

   Ну и ладно, ну и ладно, значит, застрял на  острове  Одинокого  Дерева.

Наверное, ялик смыло с берега. Я посмотрела  против  искрящегося  по  воде

солнца на остров, но до него было слишком далеко,  так  что  я  ничего  не

разглядела. Попробовала кричать, приложив рупором ладони ко рту, но  никто

не отозвался; я одна, а  кругом  лишь  вода,  болота  да  раннее  утреннее

солнце.

   У мистера Данкуорта найдется  лодка.  Он  меня  подбросит.  Я  натянула

брюки, накинула кофточку-джерси и неверной рысцой  затрусила  по  тропинке

вдоль вала  набережной.  Когда  я  добралась  до  плавучего  кафе,  миссис

Данкуорт еще не  вставала,  а  муж  ее  доканчивал  завтрак.  В  двух-трех

бессвязных фразах, задыхаясь, я изложила суть, и, пока он слушал,  морщины

на его лице становились все глубже. Он заставил  меня  выпить  чашку  чаю,

которую налил себе, сам тем временем обулся в болотные сапоги, затем помог

мне влезть в лодку с подвесным мотором, и  мы  с  ревом  понеслись  против

прилива к Одинокому Дереву. Дорогой мы  почти  не  разговаривали.  Я  была

слишком взвинчена, а мистер  Данкуорт  все  внимание  уделял  тому,  чтобы

лавировать между суденышками, поставленными на якорь в гавани.

   Мы преодолели устье, выбрались из болот и вошли в глубокий рукав. Когда

мы приблизились к Одинокому Дереву, я увидела,  что  вокруг  острова  тоже

возведен вал, и стала всматриваться  в  него,  ожидая,  что  вот-вот  там,

наверху, кто-нибудь появится.  Мы  привязали  лодку  к  железному  кольцу,

вмурованному в бетонную лестницу,  но  прежде  чем  мы  взобрались  по  ее

ступеням, я поняла, что это - напрасный труд: если бы  на  острове  кто-то

застрял, он бы уже давно услышал шум нашего мотора.

   Мы стояли на валу и разглядывали остров.  Всего-навсего  большое  поле,

обнесенное извилистой стенкой вала, посреди поля -  развесистый  дуб;  мне

эта местность показалась заброшенной, необитаемой. Разумеется, никого  там

не было. Только шелестели под ветром высокие колышущиеся травы.

   - Его здесь нет, девочка, - сказал мистер Данкуотер.

   Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

   - Если вы не против, подойдемте вон к тому  дереву,  просто  на  всякий

случай, - попросила я, обретя дар речи.

   - Только поскорее. Вот-вот начнется отлив.

   Мы соскользнули с травянистого  откоса  вала  и,  по  колено  в  траве,

двинулись к дубу. Конечно, пустая трата времени. Никого там не  оказалось.

Даже никаких следов пикника. Ни примятой травы, ни Окурков. Ничего.

   Мистер Данкуорт тронул меня за плечо, и мы вернулись к лодке.

   - Вот что, девочка, - сказал он немного позже. - Можешь считать, что во

всем виноват я, но я ведь тебя предупреждал, а потом разозлился - помнишь,

вы с муженьком только посмеивались. Понимаешь, пять лет назад  с  "Дарнли"

исчез один малый, и тоже случилось это на третьей неделе сентября,  как  и

нынче. Он-то, правда, жил там один. Сегодня был тут,  жив-здоровехонек,  а

назавтра - как  в  воду  канул.  Приезжали  из  полиции,  задавали  всякие

вопросы, а я им прямо сказал, что после той вечеринки  на  острове  нечему

удивляться - там и не такие чудеса бывают.

   Он замолчал, и я тупо спросила:

   - После какой вечеринки?

   - Давно это было. Чуть ли не полсотни лет назад. В ту пору у набережной

стояли на причале штук пятнадцать плавучих домов, один другого  модней  да

нарядней,  они  принадлежали  легкомысленным  лондонским  юнцам.  Молодежь

наезжала в эти дома на субботу - воскресенье да по праздникам и веселилась

тут напропалую. Ну и вот, затеяли как-то  вечеринку  на  острове  в  честь

закрытия  летнего  сезона.  Набрали  с  собой  выпить-закусить,  граммофон

прихватили. А после давай перевозить на остров всех желающих: подъезжали к

каждому плавучему дому и звали с собой всех подряд, друзей и незнакомых  -

без разницы. Было как раз полнолуние, вода  тихая  такая.  Но  с  тех  пор

никого из них так и не видали.

   - А... что случилось? Утонули?

   - В конце концов, так все и стали объяснять.  Да  только  трупов-то  не

нашли. И лодки тоже. В общем, больше я об этом не распространяюсь - ни при

полиции, ни при ком-нибудь еще. Довольно надо мной  насмехались,  когда  я

последний раз завел об этом речь. Видно, людям непременно надо  посмеяться

над непонятным, иначе им станет страшно. Но вы-то, я считаю, вправе  знать

все.

   Даже после этого я отмахнулась от его слов. Вопреки всякой логике,  мне

казалось, что Фрезер уже ждет меня а плавучем кафе мистера Данкуорта.

   - Благодарю вас за то, что вы мне рассказали.  Но  вряд  ли  это  имеет

отношение к моему мужу. Он отплыл на реальной, осязаемой лодке:  когда  он

прыгнул в нее, лодка покачнулась и ударилась о борт  "Дарнли".  Я  слышала

своими ушами.

   Мы уже почти подплыли к дому мистера Данкуорта, и тут он,  взглянув  на

меня в упор, спросил:

   - В котором часу, говоришь, подошла лодка за твоим мужем?

   - В половине девятого вечера - я еще, помнится, посмотрела на часы.

   В его голосе звучала неподдельная жалость, когда он мягко возразил:

   - Значит, лодка не могла быть реальной, девочка.  В  половине  девятого

был разгар отлива. В устье не хватило бы  воды,  чтобы  держать  на  плаву

спичечный коробок.

   Десятый час, Колин; я зажгла лампу с  колпачком,  защищающим  пламя  от

ветра, и вынесла ее на палубу. Боюсь того, что ялик появится, и боюсь, что

он не появится. Возможно, через полчаса я вновь буду с  Фрезером,  вот  на

чем мне нужно сосредоточиться.

   Остальные события года тебе известны. Полиция пришла к выводу,  что  от

обезболивающих таблеток у меня помутился рассудок, так как ни одна лодка и

ни один человек не числились в безвестном отсутствии. Сержант  отнесся  ко

мне по-отечески и стал ласково внушать, что сплошь и рядом  мужья  бросают

жен и не было ли у нас ссоры. Потом со мной случился нервный  припадок,  а

уж после него на мои слова вовсе перестали обращать внимание;  знаю,  меня

жалели, но все махнули на меня рукой, как на "тронутую".

   Вот я и не заикалась об  этом  никому,  кроме  мистера  Данкуотера.  За

последние месяцы я наезжала сюда несколько раз, и теперь  у  меня  есть...

есть рабочая гипотеза. Действую  я,  исходя  из  нее.  Люди,  пригласившие

Фрезера, не мертвецы и не призраки. Просто  они  заблудились  во  времени.

По-видимому, участники той первой вечеринки наткнулись на какой-то ухаб во

времени, как на сучок в дереве. Быть может, виноват сам остров  -  недаром

суеверия, связанные с Одиноким Деревом, ведут свое начало с XVII века, как

явствует из книги, которую я прочла в местной библиотеке. Но что бы там ни

столкнуло их с колеи, время для них перестало  двигаться  по  прямой.  Все

остальные жители Земли продолжали шагать в ногу, секунда за секундой,  час

за часом, неделя за неделей; а  участники  вечеринки  на  Одиноком  Дереве

сбились с шагу и потому для нас исчезли. Возможно, то же  самое  произошло

на "Марии-Целесте"... да и помимо нее известны непонятные случаи  массовых

исчезновений.

   Я  верю,  что  участники  вечеринки  перескочили  на  другую  плоскость

времени, где оно движется неизмеримо медленнее, но раз в году, в годовщину

вечеринки, их время пересекается с нашим. Может быть, Фрезеру кажется, что

он отсутствует каких-то несколько минут. Тогда в ближайшие двадцать лет он

и попытки не сделает вернуться ко мне. К тому же у меня предчувствие,  что

вернуться  ему  бы  все  равно  не   удалось,   иначе   хоть   кто-то   из

"легкомысленных юнцов" уже объявился бы среди нас, в наши дни.

   Теперь, конечно, в моих  силах  только  одно.  Мистер  Данкуорт  знает,

благослови его бог, он мне  сдал  на  этот  вечер  "Дарнли".  Опять  луна,

начался отлив, уступами спускаются к воде заболоченные берега.  Как  жаль,

Колин, что мы уже не дети, не лежим в своей бело-голубой спальне и мамочка

не придет подоткнуть нам одеяльце и поцеловать на ночь.

   Колин! Вот музыка. Вновь  я  слышу  музыку,  пронзительный  старомодный

рэгтайм. И вода... вода опять заполняет  устье,  неся  с  собой  могильный

холод; она уже плещет о борт "Дарнли". Все начинается заново, Колин, а  ты

- последнее звено, связывающее  меня  с  привычным  миром.  Постарайся  же

сделать для нас все, что можешь. Если удастся, попроси кого-нибудь помочь.

   Вот оно. Я слышу плеск весел и голоса. А впереди ждет Остров.  Будь  же

там. Фрезер. Умоляю, будь там.