Книго 

     - Не нравятся мне его методы, - сказал мой  друг  Шломо,  когда  Юрий
покинул, наконец,  квартиру,  ставшую  похожей  на  большую  казарму.  Все
кровати в количестве пяти штук были  расставлены  в  салоне,  причем  одна
загораживала собой входную дверь. В бывшей детской стояли теперь два стола
- один с кухни, другой из бывшего салона. А в  бывшей  спальне  сгрудились
все шкафы, какие нашлись в квартире, причем самый большой шкаф  невоз
было открыть -  дверцы  упирались  в  секретер.  Хорошо,  хоть  работу  по
перетаскиванию мебели Юрий взял на себя и провернул операцию  за  неполных
два часа, не взяв со Шломо ни одной агоры в  дополнение  к  положенным  за
сеанс двумстам шекелям.
     - Мне тоже его методы не по душе, - согласился я. - Но  говорят,  что
экстрасенс он хороший.
     И тут Шломо  выдал  длинную  фразу,  которая  в  вольном  и  неточном
переводе с иврита звучала "говорят, что в Москве кур доят". Вместо Москвы,
правда, был использован Тель-Авив, а куры были  заменены  на  индюков,  но
смысл остался.
     Предстояло  решить,  как  привести  квартиру  в  жилое  состояние   с
минимальными потерями. И сделать это до возвращения Миры с  детьми  из  их
путешествия по Голанам. Я не уверен, что  наши  исправления,  внесенные  в
интуитивно расчерченную Юрием схему, были полезны для здоровья.  Мне  весь
вечер казалось, что я слышу звуки скандала и задушенный голос  Шломо:  "Он
же экстрасенс экстра-класса!" Не мог я ничего слышать  -  Шломо  живет  на
противоположном конце города.
     Юрий Штейн позвонил мне на  следующий  день  в  семь  утра  и  сказал
мрачно:
     - Хотел застать тебя, прежде чем  ты  уйдешь  на  работу.  Я  ошибся.
Кровать маленького Хаима должна была стоять головой на запад, а я поставил
головой на юг. Передай Шломо, чтобы переставил. И мои сожаления.
     Сожаления я передал с удовольствием.
     На работу, кстати, я по утрам не  хожу  -  единственное  преимущество
свободной профессии историка.
     Когда  знакомишься  с  человеком,  никогда  не  знаешь,  к  чему  это
приведет.   Вполне   тривиальная   истина,   которая   не   нуждается    в
доказательствах.  Поэтому  ограничусь  примерами.  Со  Шломо  Бен-Лулу   я
познакомился  в  туалете  на  Тель-Авивской  тахане  мерказит.  Выходя  из
кабинки, он неловко ткнул меня локтем в нос, следствием  чего  стал  обмен
дежурными любезностями, неожиданный ворох извинений и  приглашение  выпить
пива. Еще немного, и мы обменялись бы номерами страховок, будто речь шла о
дорожно-транспортном происшествии. В результате возникла  дружба,  которая
длится уже пять лет.
     С  Юрием  Штейном  мы  вообще  не  знакомились.  Если,  конечно,  под
процедурой знакомства иметь в виду называние имен и пожимание рук. К  Юрию
Штейну я привел на прием мою племянницу,  которая  дала  клятву  все  свои
болезни лечить только у экстрасенсов. У нее начался сильный кашель, мать -
сестра моя Лия  -  пыталась  отправить  Симу  к  семейному  врачу,  но  та
уперлась, и мне пришлось идти с девочкой к Штейну, поскольку на расстоянии
ближайших ста метров от их дома других экстрасенсов не наблюдалось.
     - Я не лечу кашель, - сказал  Юрий  Штейн,  -  я  специализируюсь  по
геопатогенным зонам. Завтра утром я к вам  приду  и  посмотрю,  что  
сделать. Стоить это будет двести шекелей.
     Он действительно пришел  и  сдвинул  Симину  кровать  ближе  к  окну.
Небольшой труд за такие деньги.
     Но кашель у девочки прошел в тот же день.
     Кстати, пусть вас не обманывает, что я называю Симу девочкой. Так  уж
привык. Ей как раз исполнилось двадцать два - возраст, близкий к состоянию
старой девы. Может, поэтому она отнеслась к работе Юрия так серьезно.
     Юрий, Сима и Шломо - герои истории,  о  которой  я  хочу  рассказать.
Главным был, естественно, Юрий, но и Шломо с Симой сыграли соответствующие
роли.
     Произошло это в 2024 году, шесть уже лет  назад.  Помню,  после  того
злополучного дня, когда Юрий занимался  перестановкой  мебели  в  квартире
моего друга Шломо Бен-Лулу, прошла неделя.  Мы  сидели  со  Шломо  в  кафе
"Визави" на Кинг Джордж. Шломо ел шварму, а я запивал пивом. Так  сказать,
разделение труда.
     - Мне его методы не нравятся, - в очередной раз повторил Шломо, -  но
результаты у твоего Юрия потрясающие, надо признать.
     Оказывается, Шломо удалось убедить свою Миру хотя бы сутки  пожить  в
казарме. За это время у сына  исправилось  косоглазие,  у  старшей  дочери
исчезли боли  в  колене,  жена  Мира  перестала  страдать  от  застарелого
геморроя, а сам Шломо излечился от радикулита. Ничего не произошло  только
с младшей  дочерью.  Наверно,  потому,  что  у  нее  никаких  болезней  не
наблюдалось со дня рождения.
     Несмотря  на  очевидный  лечебный  эффект,  жить   в   казарме   было
невоз, и  Шломо  переставил  кровати  обратно  в  спальни,  сохранив,
по-возсти, установленную Юрием ориентацию относительно стран света.
     - Интересно, как он все это узнал, - продолжал  Шломо.  -  У  него  с
собой даже рамки не было.
     Честно говоря, я думал, что Юрий пользуется обычным методом  тыка,  а
все остальное - следствие  веры  клиента  в  авторитет  профессии.  Но  не
скажешь ведь верующему, что Бога нет.
     -  Интуиция,  -  сказал  я.   -   Рамка   -   это   для   дилетантов.
Профессионал-экстрасенс видит энергетические аномалии внутренним зрением.
     Шломо кивнул и продолжил военные  действия  по  уничтожению  огромной
горы салатов. Попивая пиво, я следил за изумительной блондинкой,  сидевшей
за  соседним  столиком  в  ожидании  кавалера,  просаживавшего  деньги   у
игрального автомата. Кавалер не  годился  ей  в  подметки.  Размышляя  над
капризами природы и человеческой психологии, я не  сразу  расслышал  слова
Шломо.
     - А ну-ка, повтори, - попросил я, ухватив последнюю часть фразы.
     - Я сказал, что, согласно теории  решения  творческих  задач,  подход
может  быть  двояким.    воздействовать  на  объект.  А    -  на
окружающие параметры. Результат не меняется.
     - И что же?
     - Твой Юрий действует на окружающие параметры - переставляет  мебель,
чтобы пациент не спал в точках, энергетически опасных для здоровья. Почему
бы не действовать иначе?  Я  имею  в  виду  -  менять  расположение  самих
геопатогенных зон.
     Я не сказал, что Шломо  по  специальности  -  программист.  Составить
любую программу для него - тьфу. Но в физике он понимает, кажется,  меньше
меня. Так мне, во  всяком  случае,  показалось,  тем  более,  что  толстый
господин в спадающих шортах вернулся к своей  блондинке  и  чмокнул  ее  в
щеку.
     - Глупости, - сказал я раздраженно. - Геопатогенная зона - это  особо
расположенная структура в магнитном и энергетическом поле планеты. Как  ты
ее сдвинешь?
     - Она слишком худая, - сказал Шломо, проследив за моим взглядом, -  а
сдвинуть геопатоген  элементарно. Берусь составить программу.
     Так вот и возникла идея операции "Мирный процесс".
     Через неделю пришлось рассказать обо всем моей племяннице Симе.  Дело
в том, что Юрий Штейн воспринимал Шломо лишь как клиента, не  выполнившего
указаний целителя.
     - Я вам мебель передвинул? - спросил он, когда мы со Шломо явились на
прием и изложили азы теории творчества вместе с азами теории катастроф.  -
Передвинул. Зачем вы поставили все на прежние места? Я не могу отвечать за
результат лечения, если клиент не подчиняется указаниям.
     - Меня лечить не надо, - вздохнул Шломо. -  Я  уже  вылечен  по  гроб
жизни.
     - Тогда я не понимаю...
     И Шломо начал все сначала, причем Юрий демонстративно смотрел на часы
- в приемной ждал очередной посетитель.
     Мы покинули целителя, ни в чем его не убедив.
     - Тупой народ,  -  бурчал  Шломо.  -  Ему  подсказываешь,  как  
прибрать к рукам весь мир, а он воображает, что это ему ни к чему.
     Вечером я отправился в гости к  моей  сестре  Лие  и,  слава  Творцу,
застал Симу дома, а не в творческом поиске.
     - Очередного кавалера прогнала, - сказала Лия. - Так и помрет  старой
девой.
     - У него биополе всего три сантиметра, - пожала плечами Сима. - Зачем
мне этот энергетический урод?
     - Ты это сама определила? - спросил я. - Или...
     - Или, - ответила Сима, и я облегченно вздохнул. -  Я  повела  его  к
Юре, и тот сказал сразу, как только мы порог переступили...
     Ну, это в характере господина Штейна -  резать  правду-матку.  Однако
какова Сима! "Повела к Юре". И бесплатно, конечно.
     - Симочка, - начал я. - У нас со Шломо очень важное дело. И только ты
сумеешь без смысловых потерь донести его  суть  до  загруженного  сознания
великого экстрасенса Юрия Штейна.
     Убедить в чем-то великого человека невоз. Великие слушают только
еще более великих, каковых выбирают сами на  свой  великий  вкус.  Сломать
этот стереотип способны только женщины. Наверно, потому, что великие люди,
в основном, мужчины.
     Неделю спустя мы сидели в кафе "Визави" вчетвером. На этот  раз  Юрий
Штейн готов был внимательно слушать и воспринимать услышанное - такой была
установка, данная ему Симой. В  качестве  компенсации  господин  Штейн  не
сводил с Симы влюбленного взгляда, и слава  Богу,  что  разум  в  этом  не
участвовал.
     - Смотри-ка, - говорил Шломо, - вот карта геопатогенных зон в  районе
улицы Бен Иегуды. Я скопировал ее в Израильском обществе психологов. Карта
верная?
     Юрий на мгновение оторвался от созерцания Симиных плеч.
     - Верная, - коротко сказал он, - но грубая.
     - Пусть так. Теперь смотри. Что будет с  сеткой,  если  я  вот  здесь
поставлю большой электромагнит?
     Юрий даже и смотреть не стал.
     - На углу с  улицей  Соколов  возникнет  вспучивание  энергетического
поля, и в доме номер семнадцать положительные зоны  поменяются  местами  с
отрицательными.
     - Дошло, - констатировал Шломо.
     Он, конечно, ошибался. Дошло только до ушей, но  не  до  сознания.  Я
сделал знак Симе, и она приступила к боевым действиям.
     - Юрик, - сказала она. - Значит ли это,  что,  если  я  строю  где-то
электростанцию, то совершенно в другом месте возникает геопатогенная зона,
поскольку энергетическое поле Земли представляет собой единое целое?
     Даже Шломо не сформулировал бы точнее, а ведь Сима - гуманитарий!
     - Да, конечно, - согласился Юрий, воз, только потому, что  мысль
была высказана Симой.
     - И на каком максимальном расстоянии  таким образом создать  или
уничтожить геопатогенный узел?
     Юрий перевел, наконец, взгляд с симиных плеч на подбородок Шломо.
     - В принципе, - сказал он, - на любом, потому что энергетическое поле
бесконечно.
     И только после этого до него все-таки дошло.
     Напомню, что все, о чем я рассказываю, происходило в мае  2024  года.
Серьезный год, верно? Особенно для мирного процесса. Полный мирный договор
с Сирией. Полный мирный договор с Иорданией. Переход государства Палестина
под добровольный протекторат Израиля. Признание  Израиля  Ираном  и  обмен
послами. И все такое прочее.
     А начинали мы с малого.
     Юрий провел, по его словам, бессонную  ночь,  и  только  к  утру  его
великая интуиция подсказала, где именно нужно построить  электростанцию  в
три  мегаватта,  чтобы  в  спальне  сирийского   диктатора   Салеха   Вади
образовалась мощная геопатогенная зона, способная в течение месяца вызвать
рак крови. Знаете где нужно было строить электростанцию? В пустыне Сахара.
Пусть мне после этого скажут, что экстрасенсы - умные люди.
     Сима провела среди господина Штейна разъяснительную работу,  для  его
ей пришлось провести с ним ночь. Не думаю,  что  они  занимались  анализом
ситуации. Как бы то ни было, наутро Юрий  позвонил  мне  и  сказал  томным
голосом:
     - На берегу Кинерета, в двух километрах к северу от  киббуца  Дгания,
лежит металлическая плита. Нужно сдвинуть ее к западу на пятьдесят метров.
     В тот же день мы отправились со  Шломо  на  Кинерет.  Райское  место,
скажу я вам, особенно в конце мая. Плиту мы  нашли.  Повезло  -  она  была
небольшой и ничьей. Осталась от какого-то строительства, начала ржаветь, и
ни у кого не было желания с ней возиться.  Операция  по  переносу  объекта
стоила нам со Шломо по пятьсот шекелей. Мы хотели, вернувшись,  стребовать
с Юры его долю, но  он  платить  отказался  под  тем  предлогом,  что  его
интуиция стоит дороже. Жмот.
     Через неделю "Коль Исраэль" со ссылкой на  агентство  РИА  сообщил  о
том,  что  у  сирийского  диктатора,  видимо,  обнаружена  опухоль  мозга.
Положение серьезное. О наследнике он не позаботился по  молодости  лет,  и
главой, в случае чего, может стать Иса Казбар. А это хорошо, потому что он
сторонник мирного процесса. И Голаны ему ни к черту не нужны - мир важнее.
     Юра провел еще одну ночь с Симой, из чего проистекли  два  следствия.
Первое - плиту пришлось передвинуть на три метра к югу.  Второе  -  Юра  с
Симой отправились в раввинат становиться на очередь для регистрации брака.
Для мирного процесса второе следствие не менее важно, чем первое.
     Геопатогенная зона в спальне Салеха Вади стала смертельно опасной для
здоровья. В окружении диктатора экстрасенсов, видимо, не держали,  и  Вади
продолжал спать в своей постели, пока его не  увезли  в  госпиталь.  После
этого мы потеряли контроль над его драгоценным здоровьем, но  это  уже  не
имело значения. Диктатор умер,  окруженный  безутешными  родственниками  и
представителями  оппозиции,  нетерпение  которых  было  так  велико,   что
Декларация о новых политических приоритетах прозвучала  по  радио  Дамаска
через час после сообщения о смерти диктатора.
     Как говорится, дохлый лев не страшнее дохлой кошки.
     С  королем  Иордании  пришлось  повозиться,  но  зато  с  президентом
Независимого государства Палестина никаких сложностей не возникло.
     Король Хасан не любил спать несколько ночей подряд в одной постели. В
Аммане он построил себе четыре дворца-крепости и жил в каждой по  очереди,
причем до самого последнего момента  никто  не  знал,  где  именно  монарх
предпочтет провести ночь. Хорошо хоть, жену он предпочитал одну.
     Господин Штейн за неделю потерял семь  килограммов  и  ныл  по  этому
поводу до тех пор, пока Сима не сказала, что он стал теперь  красавцем,  с
которым не стыдно пойти под хупу. Но  и  нас  со  Шломо  он-таки  заставил
поездить. Пришлось даже купить тур на Кипр - именно там, на  пляже  вблизи
Ларнаки, лежала глыба камня, влиявшая на энергетическую точку в  одной  из
спален короля. Глыбу мы сбросили в море, и местные жители решили,  что  мы
идиоты.
     Обошлось без летального исхода. То ли  юрина  интуиция  стала  копать
глубже, то ли помог случай. Все помнят, как в  октябре  2024  года  король
Хасан совершенно неожиданно для подданных заявил в тронной речи о том, что
Израиль выступает единственным сейчас  гарантом  стабильности  на  Ближнем
Востоке. Конечно, эта  речь  была  следствием  мозгового  заболевания,  но
реальную причину знали только  мы,  и  правильный  диагноз  мог  поставить
только экстрасенс Юрий Штейн.
     А господин Аббас Раджаби, президент государства  Палестина,  поддался
сразу. Может быть, энергетика его организма  была  очень  чувствительна  к
изменению  направленности  силовых  линий.   Воздействие   было,   кстати,
минимальным, не пришлось даже выезжать из Тель-Авива.  Что  именно  мы  со
Шломо сделали по указанию Юрия, пусть останется  нашим  секретом.  Причина
элементарная: господин Штейн хочет  сохранить  монополию.  Экстрасенсов  в
Израиле больше, чем американских автомобилей, и если каждый из них  начнет
лечить своих пациентов, меняя расположение  геопатогенных  зон  по  методу
Штейна... Я думаю, что ничего не изменится - вместо одного хаоса возникнет
другой, какая разница? Но Юрий решил иначе, ему виднее.
     Пришлось, между прочим, кое в чем подтолкнуть и нашего премьера Меира
Бродецки. Старый ликудник, он никак не мог взять в толк,  отчего  арабские
лидеры вдруг пошли на  попятный.  Очень  подозрительно.  Моссад  почему-то
ничего подобного не предвидел. Американский госсекретарь  Штольц  настроен
был на длительную осаду и челночные поездки по всему региону.  И  вдруг  -
нате  вам.  Согласны  отдать  Голаны  Израилю,  не  говорить   о   статусе
Иерусалима, а в государстве Палестина ввести должность  протектора.  Очень
подозрительно. Очень. Нельзя подписывать договор. Лучше не  брать  Голаны,
отдать Восточный Иерусалим и плевать  на  предложение  о  протекторате.  И
вести переговоры. А там видно будет.
     В декабре 2024 года  мы  со  Шломо  отправились  на  Синай.  В  сотне
километров от  израильско-египетской  границы  есть  удивительно  красивые
горы. Если подняться  наверх  по  извилистой  тропе,  открывается  вид  на
пустыню вплоть до Средиземного моря. Мы и  поехали  под  предлогом,  чтобы
поглядеть.
     Выход железного колчедана, о котором нам сказал Юрий, располагался не
очень-то удобно. Пришлось поставить палатку и два дня копать. Хорошо хоть,
на расстоянии ближайших двадцати километров не было ни одной  человеческой
души.
     Вернулись мы в Тель-Авив усталые, как никогда  прежде.  Но  дело  уже
было сделано. За час до нашего  возвращения  премьер  Бродецки  согласился
взять  назад  Голаны  и  был,  в  общем,  не  прочь   объявить   Палестину
протекторатом. И это после первой же ночи!  По  словам  господина  Штейна,
геопатоген в спальне премьера был страшный. А мы его убрали.
     Мирная конвенция между Израилем и Лигой арабских стран была подписана
в тот самый день, когда Сима вышла из "Ихилова"  с  прелестным  мальчиком,
которого назвали Шломо. Я думал, что в честь  нашего  друга  Бен-Лулу,  но
Сима сказала, что они с Юрой имели в виду  древнего  иудейского  царя.  На
бар-мицву пригласили всех экстрасенсов Израиля, но мало кто из них  явился
лично - почти все предпочли поздравить коллегу телепатически. В  телепатии
господин Штейн,  однако,  силен  не  был  -  он  больше  практиковался  по
геопатогенным зонам, - и потому поздравлений не воспринял.
     Пригласили также премьер-министра, но не приехал  и  он.  Дела,  сами
понимаете. Тем более, кто  он  такой,  этот  господин  Штейн?  Экстрасенс,
выскочка, нахал.
     У меня давно уже был готов рассказ о прошедших событиях. Не тех,  что
представлялись мировому общественному мнению, а о  реальных.  Но  Юрий  со
Шломо полагали, что -  рано.  История  требует  некоторой  отстраненности,
творческого савланута. Фактам  начинают  верить,  если  проходит  какое-то
время. Век, скажем, или хотя бы десятилетие.
     Я согласился.
     Последние годы я как-то отдалился и от Юрия  с  Симой,  и  от  Шломо.
Работа над "Историей Израиля" требовала времени, отнимала силы, для друзей
оставался лишь видеофон. Но вот на прошлой неделе передали в "Мабате", что
президент России господин Милюков серьезно заболел. Здоровый человек -  на
вид, конечно. Месяц назад, выступая в Думе,  он  заявил,  что  порядок  на
Ближнем Востоке  -  дело  арабов,  поскольку  они-де  являются  этническим
большинством. Израильский МИД предъявил ноту протеста. Никому не пришло  в
голову связать болезнь президента с его непродуманным выступлением.
     Я позвонил Юрию, к экрану подошла Сима.
     - Супруг в отъезде? - спросил я, наперед зная ответ.
     - Поехал отдыхать, - коротко сказала племянница.
     - Не со Шломо ли?
     - Да... А что?
     - Еврейский ответ, - одобрил я. - Судя по тому, что передал  "Мабат",
миссия увенчалась успехом.
     Поскольку это был не вопрос, Сима и отвечать не стала.
     Если Милюков не выживет, я, пожалуй, устрою Юрию скандал.  Тщательней
надо работать, ребята. Впрочем, это полвека назад  уже  сказал  российский
юморист Жванецкий. И по другому поводу.
     Кстати, я теперь никогда не ложусь спать, предварительно не  проверив
спальню с помощью рамки.
     И вам советую.
Книго
[X]