Книго 

     Мой сосед, комиссар тель-авивской уголовной полиции Роман Бутлер,  не
появлялся у меня всю неделю, и в субботу вечером я зашел к нему сам. Мира,
жена Романа, сидела  на  площадке  стереовизора  и  играла  в  бесконечном
мексиканском сериале, тянувшемся, похоже, с прошлого тысячелетия. Когда  я
вошел, отрицательный герой по имени Фучидо  брал  за  горло  положительную
героиню Марию Эскудо. Уверен, что любой на его месте поступил бы  так  же.
Спрашивать Миру,  вошедшую  в  роль  Марии,  о  том,  дома  ли  муж,  было
бессмысленно, и я прошел в комнату Романа. Комиссар сидел в кресле у стола
и лазерным карандашом выводил на  потолке  какие-то  иероглифы.  Иероглифы
мерцали тускло-зеленым и медленно гасли.
     - Садись, Песах, - сказал Роман, даже не посмотрев на меня: узнал  то
ли по шагам, то ли по моей привычке стучать в дверь, а потом открывать ее,
не дожидаясь ответа. - Садись и скажи, что тебе напоминает этот рисунок.
     Я сел на диван  и  задрал  голову.  Очередной  иероглиф,  прежде  чем
раствориться, напомнил мне, что я забыл купить масло,  а  компакт-доставка
не работает даже в моцей шабат, и утром придется самому  идти  в  магазин.
Выслушав мой ответ, Бутлер сказал:
     - Ассоциации историков и шизофреников  понять  невоз.  По-моему,
это лошадь. Где ты разглядел пачку масла?
     - Не вижу никакой пачки масла, - возразил я. - По-моему,  это  просто
набор линий без всякого смысла. Просто я  вдруг  вспомнил,  что  не  купил
масла, вот и все. А если тебе нужны ассоциации по поводу этой  загогулины,
обратись к компьютеру, он тебе предложит миллион вариантов.
     - Уже предложил, - сказал Роман, погасил  карандаш,  включил  верхний
свет и повернулся ко мне. - Все варианты неверны.
     - Что значит - неверны? Разве эта штука означает нечто конкретное?
     - Видишь ли, Песах, эта штука означает, что мой помощник Йоэль завтра
сломает ногу, выходя из подъезда своего  дома.  И  похоже,  не  существует
способа предотвратить это стихийное бедствие.
     - Буду очень благодарен, - вежливо сказал я, -  если  ты  объяснишься
более понятно.
     - Объясняю. Мы занимаемся сейчас делом русской мафии.
     - О! - прервал я. - Опять? Не твой ли министр  уверял  неделю  назад,
что никакой русской мафии в Израиле никогда не было?
     - И он не обманывал. Но, тем не менее, мы этим делом занимаемся.
     - Занимаетесь тем, чего нет?
     - Что я в тебе ценю, Песах, - вздохнул Роман, - так это неспособность
выслушать без комментариев три предложения подряд.
     Я обиделся и замолчал на целый час, что позволило  Роману  рассказать
все до самого конца и даже чуть более того.
     Оказывается, два месяца назад произошло  совершенно  непримечательное
событие  -  некая  Сара  Вайнштейн,  которую  бросил  муж,  отправилась  к
гадателю, чтобы спросить о том, нужно  ли  ждать  его  обратно  или  сразу
завести любовника. Фамилию гадателя она вычитала  в  газете.  Газета  была
ивритская, и потому  Сара  вообразила,  что  гадатель  не  умеет  говорить
по-русски. "Русским" она  не  доверяла  -  начиная  от  уборщиц  и  кончая
предсказателями будущего. Кроме того, она ожидала,  что  в  гадании  будет
помогать компьютер, и это придаст предсказанию силу научного закона.
     Все оказалось наоборот. Во-первых, в кабинете не было компьютера - то
есть, вообще не было, даже выносного терминала, что в наши дни иначе,  как
нонсенс, не воспринимается. Во-вторых, на  иврите  гадатель  Меир  Шульман
говорил без акцента только "шалом" и "кесеф лифней авода", что  напоминало
пресловутое "казнить нельзя помиловать". Деньги Сара выложила, после  чего
Шульман  приступил  к  процедуре  гадания,  каковая  оказалась   стара   и
неинтересна: гадатель поднес Саре чашечку кофе, попросил  выпить,  чашечку
перевернуть и заглянуть на дно. Обычное гадание на кофейной гуще, знала бы
- ни за что не пришла бы.
     Кофе оказался неприятен на вкус и явно плохих сортов. На дне  чашечки
в потеках кофейной гущи оказались контуры странных фигур, по мнению  Сары,
крокодила и Большой Медведицы, как ее изображают в учебнике астрономии для
тихона. Шульман же, поглядев в чашечку, сказал немедленно, что муж к  Саре
не вернется, а любовник ей противопоказан. Кроме того, завтра  ее  ожидает
хирургическая операция, после которой она вообще  должна  будет  забыть  о
мужчинах.
     Сара покинула кабинет с чувством  глубокого  неудовлетворения,  а  на
следующее утро ей стало плохо, ее отвезли в "Хадасу", где женщине  сделали
срочную операцию по поводу какой-то нераспознанной и запущенной болезни. И
в результате Саре действительно пришлось о мужчинах забыть.
     Выйдя через неделю из больницы, Сара отправилась  к  гадателю,  чтобы
извиниться за проявленное недоверие,  но  Шульман  принять  ее  отказался,
мотивировав отказ тем, что никогда не принимает одного клиента дважды.
     После этого Сара Вайнштейн обратилась в полицию.
     - Ты понимаешь, - сказала она  полицейскому  следователю,  -  это  не
гадатель, гадателей я знаю, перевидала их миллион. Что он там мог  увидеть
на дне чашки? Ничего там не было. А сказал  он  все  точно  -  диагноз,  и
сколько времени будет идти операция, и где сейчас мой муж,  и  почему  мне
никогда не иметь любовника...
     - Ну и  что?  -  скучая,  спросил  полицейский.  -  Ну,  угадал  твой
гадатель. Что ты против него имеешь? Он взял с тебя лишние деньги?
     - Он слишком много знает! - выпалила Сара.
     - Мы непременно выясним, откуда он знает слишком  много,  -  пообещал
полицейский, чтобы избавиться от посетительницы.
     Но избавиться от Сары Вайнштейн оказалось не так просто. На следующий
день она явилась опять и спросила, каковы  результаты  расследования.  Она
приходила  целую  неделю,  после  чего  следователь  вынужден   был   ради
собственного спокойствия проверить компьютерное досье Меира Шульмана.
     Вот тогда-то и родилось дело о русской мафии.
     В тот  же  вечер  полицейский  следователь  Хаим  Бар-Хаим  явился  к
комиссару Бутлеру.
     - Я  вынужден,  -  сказал  он,  -  обратиться  к  тебе  через  голову
непосредственного начальника. Дело в том, что сегодня утром по  совершенно
пустячному делу я посетил гадателя на кофейной гуще, и он сказал мне,  что
в полдень я едва не погибну в аварии, в пять часов  вечера  мой  начальник
отстранит меня от дела Милюкова, а в семь я приду к тебе и  все  расскажу.
Сейчас семь, и я пришел.  В  двенадцать  в  мой  вертолет,  действительно,
врезалась неуправляемая авиетка, и я чудом сумел приземлиться.  А  в  пять
мой шеф, действительно, отстранил меня от дела Милюкова, и это кажется мне
самым странным.
     Комиссар Бутлер, не отрывая взгляда от дисплея, сказал  Бар-Хаиму  то
же самое, что Бар-Хаим сутки назад говорил Саре Вайнштейн.
     - Нет,  -  настойчиво  продолжал  следователь.  -  Это  не  случайные
совпадения.  Между  двенадцатью  и  пятью  часами  я  вошел  в   компьютер
налогового управления и затребовал сведения о клиентах гадателя  Шульмана.
После чего обзвонил сто семнадцать человек - не я лично, конечно,  но  мой
компьютер. И не их лично, конечно, а их компьютеры, где хранились сведения
о посещениях гадателя. Так вот: все  без  исключения  случаи  предсказаний
оказались верны.
     - Завтра же пойду к нему, - заявил Бутлер. - Пусть  скажет,  идти  ли
мне в следующий четверг на свадьбу к Мишке Зайделю.
     - Я еще не сказал главного, - вздохнул следователь Бар-Хаим. - Дело в
том, что этот Шульман приехал из России пять  лет  назад,  а  там  он  был
физиком и не гадал ни на кофейной гуще, ни на картах - ни на чем.  И  еще:
почти все клиенты Шульмана проходили у нас по какому-нибудь делу. И  более
того, среди этих клиентов оказался и мой начальник  -  единственный,  кто,
естественно, ни по какому делу не проходил, и потому я даже  не  удивился,
когда в пять меня отстранили от дела Милюкова, потому что  ждал,  что  так
оно и будет, и решил отправиться к тебе, раз уж было предсказано...
     - Господи, - сказал Роман, - почему следователи так косноязычны?  Сто
слов в одном предложении. Садись к компьютеру и напиши  все,  что  сказал.
Воз, это будет более понятно.
     Это, действительно, оказалось более понятно. Через час Бутлер уяснил,
что:
     - дело Милюкова связано с попыткой петербургских мафиози  закупить  в
Израиле крупную партию лазерных пулеметов "Мецар";
     - среди клиентов гадателя  Шульмана,  действительно,  много  людей  с
уголовным прошлым. Более того,  среди  клиентов  оказались  люди,  которые
проходили  подозреваемыми  по  незаконченным  делам.  Все  дела   тянулись
месяцами по причине невозсти доказать обвинение;
     - во всех случаях, которые удалось проверить,  предсказания  Шульмана
сбывались полностью.
     У комиссара возникло несколько вопросов. Один из них: почему Бар-Хаим
был без объяснения причин отстранен от дела, которое вел второй месяц? Это
был простой вопрос. Бутлер позвонил Кахалани, начальнику уголовной полиции
Герцлии,  в  чьем  ведении  находилось  дело  Милюкова,  и  спросил,   что
происходит.
     - В том то и дело, что ничего, - мрачно сказал Кахалани. - Не удается
ничего доказать. А Бар-Хаима я  отстранил  потому,  что  он  не  прилагает
достаточных усилий...
     У Бутлера на этот счет сложилось иное мнение, но он предпочел  им  не
делиться. Беднягу Бар-Хаима он пригласил к  себе  домой  и  учинил  ему  в
неофициальной обстановке допрос с пристрастием.
     - Всю ночь просидели, - сказал мне Роман. - К утру я уже не соображал
ничего, а Бар-Хаим ничего не соображал с самого начала.  Прежде  всего  мы
проверили все обстоятельства дела Милюкова, и я понял, что никаких  ошибок
в  следственных  действиях  Бар-Хаим  не  совершал.  Он  уже   практически
подготовил материал для взятия Милюкова под стражу. Сложность  заключалась
в том, что Милюков - гражданин  России,  живет  в  Екатеринбурге,  значит,
действовать нужно было через официальные межгосударственные каналы...  Да,
Бар-Хаим затянул следствие, но не настолько, чтобы отстранять его в  самый
ответственный момент.
     Роман  Бутлер  всегда  любил  ссылаться  на  свою  интуицию,  которая
подсказывала ему только верные решения. Я-то знал, что нет у него  никакой
интуиции, а есть опыт плюс информация. В данном случае интуиция подсказала
ему, что дело нечисто. Я  даже  не  стал  иронизировать  по  поводу  столь
потрясающего  умозаключения,  только  пожал  плечами,   поскольку   обещал
молчать.
     - И нечего иронизировать, -  сказал  Роман,  правильно  расценив  мои
жесты. - Что бы ты сделал на моем месте? Не отвечай, я и сам знаю:  ты  бы
стал проверять, нет ли у гадателя Шульмана связей в преступном мире, и  не
от своих ли клиентов он получает информацию, которой  потом  пользуется  в
предсказаниях. Эта идея имела  бы  смысл,  если  бы  не  история  с  Сарой
Вайнштейн - она-то какое имела отношение к русской мафии, Милюкову и  всем
прочим уголовным делам?
     Именно поэтому Роман решил поговорить с Сарой.
     - Скажи, - спросил он, -  почему  ты  решила  пойти  именно  к  этому
гадателю? Почему не к другому?
     - У других я была, - сказала Сара. - Все они врут.  Объявление  этого
Шульмана я прочитала в газете "Маарив",  оно  было  набрано  таким  мелким
шрифтом, что я подумала: этот господин либо не нуждается в клиентах,  либо
жутко стеснен в средствах. В любом случае, это было непохоже на тех жуков,
которые нагло врут, рекламируя свой бизнес...
     - Если ты не доверяешь всей этой братии, то почему ходишь? -  резонно
спросил Бутлер.
     - Да, не доверяю... Но ведь я и мужу своему никогда  не  доверяла,  а
все же спала с ним, пока он не сбежал...
     Довод был железным.
     - Насколько я понимаю, - сказал Роман, - все гадатели тебя  обманули,
а этот сказал правду, что показалось  тебе  подозрительным,  и  ты  решила
обратиться в полицию.
     - Подозрительным? Он слишком много знал, вот что!
     Разговор пошел по второму кругу, но Бутлер уже выяснил, что хотел.
     - Вот и вся информация, которой я располагал  на  следующее  утро,  -
сказал мне Роман. - А  теперь  я  разрешаю  тебе,  Песах,  открыть  рот  и
предложить свою версию. Я же вижу, как тебе не терпится.
     - По-моему, все совершенно ясно, - сказал я. -  Эти  твои  российские
мафиози вошли в контакт с нашими преступными элементами. Для  того,  чтобы
не  встречаться  лично,  они  устроили  театр  с  предсказателем.  Шульман
принимал посетителей и служил как бы  почтовым  ящиком.  Поэтому  все  его
предсказания были правильными - он всегда точно знал, что кому говорить. А
этот... как его... начальник Бар-Хаима, он тоже  связан  с  преступниками,
именно потому Бар-Хаим никак не мог получить решающие доказательства.  Что
касается объявлений  в  газете,  то  Шульман  вынужден  их  давать,  чтобы
оправдаться перед налоговым управлением. Он потому и печатает такие  куцые
объявления, что посторонние клиенты ему ни к черту не нужны. Более того  -
дает объявления в "Маарив", а не во "Время", потому что знает: израильтяне
к объявлениям, набранным компьютерным петитом, относятся как к  мусору,  а
"русские" знают, что такие объявления даются только из-за недостатка денег
и вовсе не свидетельствуют о некомпетентности предсказателя.
     - Гениально, как всегда, - сказал Роман. - Потрясающая  смесь  верных
догадок с бредовыми идеями. Но, чтобы  сделать  тебе  приятное,  скажу:  я
сначала думал так же. Единственное, что смущало - эта Сара, она в схему не
вписывалась. Если все гадание - прикрытие, то не мог  Шульман  предсказать
Саре ее судьбу так же точно, как он делал прогнозы своим липовым клиентам!
     - Случайность...
     - Ну, Песах... - укоризненно сказал Бутлер.
     -  Не  хочешь  же  ты  сказать,  -  рассердился  я,  -  что   Шульман
действительно во всех случаях занимался гаданием и во всех  случаях  гадал
правильно? Ведь я должен сделать такой вывод,  если  ты  утверждаешь,  что
случайность здесь не при чем.
     - О, уже теплее! - воскликнул Роман. - Кстати, ты меня  невнимательно
слушал. Ты помнишь, что сказал Шульман, когда Сара Вайнштейн обратилась  к
нему вторично?
     - Что я, склеротик? Он сказал, что никого не принимает дважды.  Ну  и
что? Хотел избавиться от женщины, только и всего.
     - Видишь ли, Песах, ни один из его клиентов действительно не приходил
к нему дважды - это легко проверить по компьютеру.
     - Ну и что? Конспирация. Он не хотел, чтобы его заподозрили... Ты  же
говоришь, что его клиенты - сплошь уголовники...
     - Не так резко. Подозрительные типы, скажем...
     - Какая разница?
     - Еще один момент из моего рассказа ты упустил в своей реконструкции.
Подскажу, чтобы ты не мучился: Шульман был  в  России  физиком,  занимался
какими-то слабыми взаимодействиями.
     - Помню я это, - пробурчал я. - Мало ли чем он  занимался  в  России?
Мой дед до репатриации был директором оборонного завода  в  Челябинске,  а
здесь до самой смерти починял старые транзисторы. О чем это говорит? Ни  о
чем.
     - Ты просто не хочешь признать, что неправ. Мозаика должна  содержать
все элементы.
     - Он что, твой  Шульман,  использовал  слабые  взаимодействия,  чтобы
просвечивать мозги  клиентов,  и  таким  образом  добывал  информацию  для
предсказаний? Ты же понимаешь сам, что это чушь.
     - И ты это понимаешь, - спокойно сказал Роман.  -  Зачем  нервничать?
Скажи сразу, что сдаешься.
     - Нет! Дай мне подумать. До завтрашнего вечера.
     - Думай, - разрешил Роман и включил лазерный карандаш.
     По-моему, он прекрасно понимал, что утром в воскресенье я  отправлюсь
к Шульману.
     Сначала я, конечно, посмотрел несколько номеров  "Маарива".  Запустив
программу "поиск", я нашел объявление. Оно действительно было таким куцым,
что потенциальный клиент просто обязан был не обратить на  него  внимания.
Потом  я  позвонил  гадателю  и  записался  на   прием.   Шульман   дважды
переспросил, действительно ли я хочу погадать на кофейной гуще, из чего  я
сделал логичный вывод о том, что случайный клиент  для  этого  человека  -
явление нежелательное.
     - Да, - сказал я по-русски, - мечтаю.
     И мы договорились  на  одиннадцать.  Честно  говоря,  я  боялся,  что
Шульман сбежит из дома перед моим приходом.
     Гадатель оказался человеком невзрачным и каким-то напуганным.  Принял
меня Шульман в салоне, просил подождать, пока закипит вода в кофейнике,  а
сам, тем временем, смотрел на меня изучающим  взглядом.  Воз,  думал,
что бы мне наплести, чтобы было правдоподобнее.
     Я выпил кофе и перевернул чашечку. Кофе показался мне горьковатым и с
какими-то добавками. Чашечка была не фарфоровая, а пластмассовая,  хотя  и
не из обычной небьющейся пластмассы.
     - Вам когда-нибудь гадали на кофейной гуще? - спросил меня Шульман  с
ясно видимым опасением.
     - Конечно, - соврал я, - много раз.
     - Ага, - сказал он  с  сомнением,  -  значит,  основные  фигуры  вам,
наверно, известны?
     - Нет, - опять соврал я.
     Шульман бросил на меня недоверчивый взгляд, а  потом  забрал  у  меня
чашечку и заглянул на дно. Если бы он увидел там живого тигра, реакция  не
могла  бы  быть  более  стремительной.  Шульман  отбросил  чашечку  резким
инстинктивным движением, и "орудие производства", ударившись о край стола,
раскололось на три неравные части. Моя реакция оказалось, надо сказать, не
менее быстрой: я успел подхватить самый большой  осколок  прежде,  чем  он
упал на пол. Это было донышко и на нем - причудливая кофейная клякса.  Мне
никогда не гадали на кофейной гуще, но черного кофе я за свою жизнь  выпил
изрядное количество, и на дно чашек заглядывал неисчислимое множество  раз
- смею вас уверить, что даже самая вязкая жидкость не способна собраться в
столь странную каплю или, точнее, кляксу.
     -  Что  же  меня  ждет?  -   спокойно   спросил   я,   полагая,   что
профессионализм возьмет у Шульмана верх над страхом.
     У гадателя дрожали руки, когда я передавал ему злополучный осколок.
     - Да вы и сами знаете, - пробормотал он. - Завтра - допрос в  полиции
по делу о российской мафии. В ближайшие  дни  работа  над  рассказом...  а
может, главой в книге... в общем,  над  неким  текстом,  в  котором  некий
Шульман будет главным персонажем.
     - Если я -  вот  эта  загогулина,  то  вы,  скорее  всего,  правы,  -
согласился я. - Послушайте, я понимаю, что они вас запугали, но неужели вы
не могли прочитать собственную судьбу и выяснить, что добром это все равно
не кончится? Или ваш метод действует только на других?
     Шульман покачал головой.
     - А, понял, - продолжал я.  -  Вы  настолько  трусливы,  что  боялись
гадать себе лично, чтобы заранее не расстраиваться. Я прав?
     Шульман непроизвольно глотнул, но не произнес ни слова.
     - Может, мы вместе пойдем к моему другу Бутлеру?  -  сказал  я.  -  И
чашку захватим, а также и приборчик, который стоит у вас... где? В  шкафу,
наверно? Впрочем, если я знаю своего друга Бутлера,  он  сейчас  объявится
сам. Он, видите ли, очень нетерпелив.
     В дверь позвонили.
     - Если ты заранее знал результат, - сказал я Роману тем же вечером, -
то зачем натравил на Шульмана меня?
     - Операция по деморализации противника, - улыбнулся Бутлер.  -  После
тебя мы его взяли тепленьким. Видишь ли, его компьютер был  пуст,  он  все
хранил в голове. Я мог арестовать его еще вчера или даже два дня назад, но
такие  люди  от  страха  либо  мгновенно  раскалываются,  либо   врут   до
последнего, путая следствие и  самих  себя.  Я  думал,  что  после  твоего
наскока он врать не станет.
     - Иезуит проклятый, - с чувством сказал я.
     - А ведь этот человек, -  задумчиво  продолжал  Роман,  -  мог  стать
великим физиком. Лауреатом каким-нибудь.
     - Ты думаешь, сейчас он лауреатом уже не станет? - поинтересовался я.
- Наука есть наука. Получили же премии  в  свое  время  творцы  атомной  и
водородной бомб.
     - Не знаю, - сказал Роман. - Я бы не дал... Что меня в  этой  истории
потрясло, Песах, так это  наша  израильская  ментальность.  Приезжает  оле
хадаш, физик. Хороший физик. Возможная гордость науки. И даже  шапировской
стипендии получить не может,  потому,  видишь  ли,  что  никого  из  наших
научных боссов теория фронтальных мировых линий  не  волнует.  Не  волнует
настолько, что, когда Шульман выступил на семинаре в Технионе и  рассказал
о возсти полного  прогнозирования  личности,  ему  даже  вопросов  не
задали. Вежливо похлопали - и все. Представь его моральное состояние. А на
другой день... или через  неделю  -  неважно...  приходит  к  нему  некто,
напоминает  о  екатеринбургских  дружках  и  предлагает  неплохие  деньги,
побольше пресловутой стипендии, за то, чтобы  Шульман  открыл  свое  дело,
занялся гаданием... в том числе для людей, бизнес которых,  мягко  говоря,
далек от поисков справедливости на Земле.
     - Я бы пошел в полицию, - сказал я.
     - Не уверен. Если бы  тебе  предложили  выбирать  между  кошельком  и
жизнью... А Шульман, действительно, храбростью не отличается.
     - Но ты хоть понял, что он там открыл, этот Шульман? - спросил я.
     - Наши эксперты сейчас  разбираются,  а  Шульман  их  по  возсти
путает. Не потому, что действительно того хочет - просто вещи, которые ему
лично понятны, он не может внятно объяснить. Есть, знаешь, такая категория
ученых... Пока ясно одно: Шульман обнаружил (еще будучи в России, кстати),
что Вселенная пронизана  бесконечным  количеством  силовых  линий  слабого
взаимодействия. Но линии эти протянуты не только от точки к точке, но и во
времени - из прошлого в будущее. И, по идее, любое будущее    сделать
видимым - если научиться эти силовые линии различать и  если  расшифровать
их очертания. В грубом сравнении  это  все  равно,  что  сделать  видимыми
силовые линии магнитного поля. Помнишь  школьный  опыт?  Кладешь  железные
опилки на лист бумаги, подносишь магнит и опилки мгновенно выстраиваются в
причудливые фигуры...
     - И для того, чтобы сделать видимыми мировые линии, понадобился кофе?
- недоверчиво сказал я.
     - Не сам кофе, а добавки. Плюс особый  вид  пластмассы,  из  которого
сделаны чашки. Плюс усилитель, который, как  ты  сам  догадался,  стоял  у
Шульмана в шкафу...
     - И непременно нужно, чтобы чашку переворачивал тот, чью судьбу нужно
предсказать, - сказал я.
     - Разумеется, ведь это твоя мировая линия должна  проявиться  на  дне
чашечки!
     - Но ведь кляксы на дне еще ровно ни о чем не говорят!  -  воскликнул
я. - Это как древнеегипетские тексты, их еще нужно расшифровать!
     - А чем, по-твоему, Шульман занимался  полжизни?  Принцип  он  открыл
давно, и первые опыты проделал, будучи еще  доцентом  в  Екатеринбурге.  А
потом... ну, не борец он, ты  же  видел.  Какие-то  местные  рэкетиры  его
вычислили быстрее, чем коллеги-физики. И  он  вынужден  был  предсказывать
успех или провал ограблений.
     - Ты хочешь сказать, что он сбежал в Израиль, спасаясь от  российских
преступников?
     - Он-то? Чушь. Ты читал, как президент Малышев взялся в свое время за
российскую преступность? Шефы Шульмана решили вывести его из-под  удара  и
репатриировали в Израиль. А здесь к нему пришли.  Мафия,  как  ты  знаешь,
международна, как ни банально это звучит.
     - Тогда вот тебе другая банальность, - сказал я. -  Научные  открытия
не должны делать люди, слабые духом. Иначе их используют вовсе не на благо
человечества.
     - Ах, - взмахнул руками Роман, - какие слова!  подумать, Сахаров
был слаб духом. Или Оппенгеймер.
     - Значит, - сказал я, не желая продолжать  исторические  аналогии,  -
бывшие гадатели на кофейной гуще,  действительно,  разбирались  в  мировых
линиях?
     - Нет, конечно. Без шульмановских добавок кофе почти не дает  эффекта
предсказания.  Кое-что  накопили,  конечно,  за   сотни   лет   -   сугубо
эмпирически. Моя бабка, например... Я тебе не рассказывал?
     И комиссар Роман Бутлер  поведал  мне  историю  о  своей  бабушке  по
материнской линии, предсказавшей на  кофейной  гуще,  что  внук  ее  будет
большим человеком в Израиле. К теме русской мафии эта история отношения не
имеет, и пересказывать ее я не стану.
     - Кстати, почему мафия русская? - спросил  я,  когда  весь  кофе  был
выпит, а чашки вымыты - переворачивать  их  мы  не  собирались.  -  Почему
русская, а не российская? Ты разве не понимаешь, что имидж русской алии от
этого...
     - Ах, оставь, - поморщился Роман.  -  Нет  на  иврите  разницы  между
словами "русский" и "российский".  подумать, что ты этого не  знаешь.
Полагаю, что имидж зависит не от игры слов.
     Воз. И все-таки, я бы предпочел, чтобы в ивритских газетах  дело
Шульмана называлось как-то иначе. За евреев обидно, не за державу.
Книго
[X]